|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Меж тем, жизнь текла своим чередом!
Взнуздаев Иван Данилович — бывший волостной военком, наконец, к февралю месяцу разродился "мемуарами". Прочитав сей труд я остался вполне доволен: если художественно обработать, да чуток подредактировать (здесь, можно вполне обойтись и без компьютера с "Вордсом") — то их совместный творческий труд с Фролом Изотовичем можно попробовать опубликовать по главам в журналах... Не хуже, а даже гораздо лучше — уже публикуемого там "дерьма" будет.
Занявшись редактированием, я дал новое задание Взнуздаеву:
— В нашей волости, я думаю — не одни вы с товарищем Анисимовым воевали, верно?
— Конечно, нет! У меня и списки всех участников как Империалистической, так и нашей Гражданской сохранились... На всякий случай: вдруг, наш военкомат восстановят и тогда с меня спросят.
— Вот и отлично, — обрадовался, — вызывайте их по одному или сами в гости ходите и, опрашивайте по вот этой анкете.
Тот, читает вслух с середины:
— "...Сколько раз Вам доводилось участвовать в рукопашной? Где, при каких условиях?", "...С какого расстояния Вы открывали огонь из винтовки? Фронтальный или фланговый огонь ввёлся? Видели ли Вы при этом цель и свои попадания в неё...?".
Недоумевает:
— Зачем это?
— Да, вот понимаешь ли... Читал ваши с товарищем Анисимовым воспоминания и появилась мысль о создании некого "Учебника допризывника".
— "Учебника допризывника"?
— Ну, да! Чтоб, молодёжь не своей кровью "науку побеждать" усваивала — а хоть чуть-чуть научилась на опыте предыдущего поколения... Поможете мне в том, товарищ?
— Поможет, — пробасил внимательно слушающий наш разговор Анисимов, — у обоих нас сыновья и мы не хотим — чтоб они сгибли за непонюшку табака... Верно, товарищ Взнуздаев?
Тот, с готовностью и даже с превеликим энтузиазмом:
— Верно, товарищи — конечно помогу! Вот, помню, пришёл я в полк после школы прапорщиков... Ну, дурак дураком! "Ать-два" ещё научили, а даже в картах — как заяц в латыни...
— Зато, говору у таких как ты было — не меньше, чем у иного охвицера из графьёв какого, — согласно кивал головой председатель исполкома, — чуть какой солдатик не заметив, честь ненароком не отдал — сразу пороть . Ну, как же — "их благородие", мать вашу. Был у нас такой "офицер" — из господских лакеев... Да, если бы он один такой был!
Как известно, после потери практически всего кадрового обер-офицерства (особенно в пехоте), в школы прапорщиков стали направлять любого маль-мальски грамотного. К 1917 году, молодого здорового образованного мужчину без погон в России — было уже практически не найти.
— ...Нет, я не такой был! — категорически не соглашается экс-военком.
— "Такой, не такой" — поди счас проверь...
Взнуздаев обиженно:
— Думаешь, нас не били, Клим? Попал бы ты к генералу Сандецкому — тому и прапорщику или даже поручику зубы пересчитать, раз плюнуть.
Анисимов, непримиримо резко:
— "Зубы пересчитать"... Стыда в том нет — мало ли где на войне зубы могло выбить. А ты знаешь, каково это — от собственной бабы шрамы от порки на спине да на жопе прятать? А ты видел глаза сына — в первый раз их увидевшего? Вот и помалкивай.
Взнуздаев, ужом выкручиваясь:
— Ладно, что прошлое ворошить! Лучше, скажи мне...
И, понеслись воспоминания о юных годах, проведённые в окопах... Думаете, зазря солдаты офицеров в 17-ом году на штыки поднимали?
* * *
В феврале же было происшествие: прискакал из уезда гонец — крупная банда с Дона прорвалась!
Всех тут же "в ружьё"... Только круговую оборону в Ульяновке заняли, скачет другой гонец: банду блокировали в лесах на северо-востоке, начальство требует отряд для помощи в её ликвидации.
Товарищ Анисимов, ставший "главнокомандующим" в волости по случаю ведения "особого положения", поручил опять мне же — командовать сводным отрядом состоящим из моих агентов и милиционеров товарища Каца:
— Ты — самый молодой, да и боевой опыт уже имеется. Не нам же — старикам, по сугробам зайцами скакать, верно?
— Вообще то, да...
Сказать по правде, геройствовать вовсе не хотелось!
— Ничего, ничего..., — товарищ Анисимов похлопал меня по плечу, — постоите в оцепление, может — словите какого ротозея, да по домам.
Ну, делать нечего: приказ начальства — закон для подчинённого. На этом стояла и стояти буде Русская земля!
Взял с собой два отделения своих агентов вместе с комвзводом ОВО, начальником команды по охране грузов, Чеботарёвым — как с самым опытным из уже повоевавших... Плюс ещё столько же милиционеров от товарища Каца, запрыгнули на мобилизованные сани и в поход. Отъехали уже хрен знает куда, как на первом же привале обнаруживаю среди бойцов Барона:
— А этот "сын полка" зачем здесь?!
— Он сказал, что ты разрешил, — отвечает мне мой заместитель.
— А у Вас своя голова есть — у меня перепросить? Это же не детские шалости: всё же на боевую операцию идём — а не изъятие лишних денег у быковатых крестьян!
— Да, какая там "боевая операция...", — только махнул рукой Чеботарёв, — там говорят — столько войск нагнали... Ещё раз Колчака разбить можно!
— Твои бы слова, да Богу в уши.
Что-то у меня какие-то нехорошие предчувствия...
Очень нехорошие!
Как в детстве возвращаясь домой с уроков музыки, перед в ходом в подворотню — где меня ожидали приблатнённые сверстники.
* * *
Прибыли-приехали на место под вечер и заночевали в селе с прикольным, но трудно запоминаемым названием — видать мордовского ли татарского происхождения. Явившаяся утром как снег на голову группа командиров РККА в зимних "богатырках-будёновках" показала нашу диспозицию на местности, сверяясь с картой:
— Предположительная численность банды — сотня-полторы сабель. Офицерьё недобитое, казаки-донцы, дезертиры-бандиты и прочий контрреволюционный элемент...
Невольно поёжился... Да!
Народ оголтелый, набивший руку на умерщвлении себе подобных и на всё способный. Эти, морду бить не будут: хорошо, если просто застрелят, а не развалят шашкой от плеча до самой жоп...пы.
Бббррр!!!
Представил самого себя в виде двух половинок — одна из которых без головы и, мне невольно стало как-то нехорошо... И, волей-неволей ускорилась мысленная деятельность.
Осматриваю местность, изучая возможную диспозицию своего отряда.
В версте на север от села протекает ныне замёрзшая речка с довольно крутым противоположным берегом и, пологим — заросшим камышом, этим. Через речку был переброшен даже не деревянный мост, так — хлипкий мосток шириной под одни сани.
Нет, как естественное препятствие для обороны — не годится!
Ещё в версте дальше — темнел густой лес.
Воспользовавшись паузой, задаю вопрос старшему начальнику — с двумя ромбами в петлицах:
— Извините, товарищ комдив... А как банда вооружена?
— Винтовки, револьверы и по данным разведки — два-три ручных пулемёта...
Аж, жаром изнутри обдало:
"ПИСЕЦ!!!".
Снова стало несколько дурно и, видать — это отразилось на моём лице.
Военные рассмеялись:
— Это тебе не мешочников по крышам вагонов гонять, охрана!
Рассказывать им про своё мнимое участие в Польско-советской войне — я конечно же, благоразумно не стал.
Разоблачат — только в путь!
Комдив, вдоволь посмеявшись тоже, шевеля густыми будённовскими усами, продолжил:
— Встанете в цепь вдоль этой речки и до команды "отбой" из оцепления не выходите. Задача ясна, товарищ комбат?
Вытянулся по стойки смирно:
— Так точно, ясна! Разрешите уточнить, тааащ...?
— Разрешаю.
— Какова вероятность прорыва банды именно здесь?
— Самая малая, — отвечает несколько снисходительно глядя на меня с высоты рослой лошади, — местность по причине зимнего периода почти непроходимая для обоза. Хотя, отдельные всадники или небольшие группы могут через вас...
— Так, у банды и обоз имеется?!
— Имеется. Погуляли они на славу — всё награбленное на вьюках не умещается, вот и заставили местных крестьян с санями быть с ними.
"Белые пришли — грабют, красные пришли — грабют..., — вспомнилось бессмертное, — и, куды хрестьянину податься?!",
Когда начальство попрощавшись ускакало на лихих конях, весело переговариваясь, отдал Чеботарёву распоряжение начёт оцепления, а сам прошёлся по избам и поговорил с мужиками... Карта картой, но местные знают местность лучше.
Уже после разговора с третьим мужиком, я пулей выскочил из избы и, придерживая рукой шапку — побежал к своему заму, оря как оглашённый:
— Чеботарёв! Отставить "цепь"! Всех командиров отделений ко мне. БЕГОМ!!!
Так, так, так... Что делать?
Эх, жаль бинокля нет... Рассмотрев повнимательнее местность и, поездив с Чеботарёвым и Мишкой вдоль речке на санях, выбрал место новой диспозиции:
— Вот за этим бугорочком расположитесь. Задача ясна?
Мой заместитель недоумевает:
— Так ведь, за ним ни черта не видно, товарищ заведующий оружием? Ни леса, ни поля...
— А на кой чёрт тебе на них таращиться, товарищ начальник команды по охране грузов? Или кто-то из наших агентов — на полторы версты из винтаря способен в амбар попасть?!
Озадаченно чешет под папахой:
— Пожалуй, что нет...
— Вот то-то и оно! Сигнал о появлении банды из села подадут и тогда... Мосток отсюда видно? Видно! До него шагов триста-четыреста — слепой попадёт, если на шорох... Не забудь прицелы у агентов и милиционеров на выставленную дистанцию проверить.
— Слушаюсь! Окопы рыть?
— Зачем? Чтоб умереть уставшими?! Сделайте лёжки в снегу, нарубите и подстелите лапник, а головы обмотайте чем-нибудь белым — чтоб было незаметно. Как будут через мосток перебираться — так и вдарим со всех стволов! Но, только по моей команде.
Когда возвращались в село, Барон восхищённо воскликнул:
— Ну, ты меня ещё раз удивил... Не дать, ни взять — наш генерал Яша!
Не понял — всерьёз он это или подначивая? Ведь, "генерал Яша" — знаменитый Слащёв, считался лучшим тактиком периода Гражданской войны и, недавно вернувшись в Советскую Россию — ныне учит воевать своих бывших противников, командиров РККА на курсах "Выстрел". Однако, особо долго думать по этому поводу было некогда...
Вернувшись снова в село, с помощью председателя Сельсовета собираю сход:
— Мужики! Нас всего три десятка милиционеров и сторожей с железной дороги — банду в полторы сотни офицеров да казаков с пулемётами, мы не удержим.
Никакого боевого энтузиазма мои слова не вызвали, как бы не наоборот — всеобщее угрюмое молчание. Лишь один старичок неподалёку в тулупе и треухе — так и просящийся на любую из картин Репина, прошамкал:
— Тогда бегите вместе с председателем, а нам не впервой: пограбят малость — да вслед за вами утекут куда... Не в первый раз и не в последний, чай.
Ага, "бегите"... Приказано встать цепью и никого "не пущать". Как прореагирует начальство, если дам команду отступить с занимаемых рубежей? Не сделает ли оно из меня козла отпущения, после чего, о всех моих далеко идущих планах — можно будет навсегда забыть?
— Мужики! Если банда прорвётся в село — вам всем мало не покажется... Поэтому, прошу у общества помощи.
— Не дадим своих мужиков! — заорала одна из баб, — сами воюйте, на то вам и ружжа властью дадены.
Гул голосов подтвердил, что с ней согласно большинство на сходе. Бабёнка так, ничего... Смазливая! И бойкая, не по своему бабьему уму.
— Дура, — ору ей, — тебя же ссильничают! И хорошо, если один...
— С меня не убудет! — задорно отвечает.
Кругом засмеялись:
— ...изда не обмылок — не смылится!
— БУГАГАГА!!!
Никакой классовой или патриотической сознательности, блин... Местная Советская власть — Председатель Сельсовета, стоит — молчит, как в штаны насрал.
— МУЖИКИ!!! — ору, что есть мочи, — геройствовать от вас и не требуется! Постоите вдоль речки вместо нас в оцеплении: бандиты увидят от леса, что нас много — да уберутся подобру-поздорову. И, волки сыты и овцы пьяны...!
Переглядываются меж собой сомневаясь и, спрашивают:
— А коль не уберутся, а стрелять по нам начнут?
— От леса до села — три версты. От речки до села — полторы версты... Из винтовок не попадут, а пушек у бандитов нет — это не регулярная армия! А когда через мосток переезжать будут — разбегайтесь по избам, по погребам или ещё куда. Мне, лишь бы вы их отвлекли, а там...
Помитинговав ещё с час, крестьяне подписались на мою авантюру и вскоре вдоль безымянной речки выстроились аж целые две "стрелковые цепи". Все до кучи — мужики, бабы, дети! Вооружённые самым разнообразным дубьём. Впрочем, у председателя я заметил револьвер, а у нескольких человек сельских "активистов" под его началом — охотничьи берданки и даже ещё шомпольные ружья.
Шутки, смех, повизгивание девок и пошлые шутки парней... Кажется, народу "война" только в радость — хоть какое-то, да разнообразие в монотонной сельской жизни.
Может, всё же пронесёт?
* * *
Вернувшись к своим, проверил "лёжки" для стрельбы и наличие маскировки на головах агентов. У большинства из "белого" — оказались лишь собственные рубахи или кальсоны. Хорошо, если запасные были — а то у некоторых я заметил уже... Хм, гкхм... Со следами "жёлтого" или "коричневого".
У Мишки на голове чья-то наволочка, а когда я подошёл ближе, он молча протянул мне ещё и простыню. Хотел было разораться на него, да Барон — протянув руку в сторону деревни, молвил:
— Машут чем-то красным.
Непроизвольно перекрестился: всё-таки не пронесло.
— Так, внимание... Товарищи агенты, стрелять только по моей команде — если жизнь дорога! Гешефтман!
— Я, товарищ заведующий оружием!
— За мной — будешь у связным.
Местечко для КНП я выбрал уже давно — в небольшой ложбинке несколько поодаль места расположения засады. Здесь более лучший общий обзор и главное — глубже снег и ближе к зарослям камышей. Пока бандюки будут рубить агентов и ментов — у нас с Мишей будет достаточно времени, чтоб попытаться по камышам удрать в лес.
Чеботарёв, по ходу, это тоже понял и, всё время — как-то беспокойно-нервно на нас оглядывался. Подбадривающе ему машу рукой, мол: "Всё будет ровно, не сцы". А затем показываю кулак: "Я тебя, если лажанёшься!".
Хороший организатор пошива обуви оказался, кстати. Уже полностью обул наш ОВО и перешёл к продаже сапог на свободном рынке.
"Жаль будет такого потерять... Надо было кого-нибудь другого с собой взять. Например, Кондратюка: от того всего и пользы, что балакает — обхохочешься".
Придя в себя, резко трясу головой: ну и, идиотские мысли в голову лезут!
Укутавшись с головой в простыню, устроился в сугробе, чтоб иметь больший сектор наблюдения и дополнительно хорошенько замаскировался, нагрёбя впереди себя большую кучу снега.
А, вот и они!
Подошедшая к мостку без выстрелов разведка бандитов — с десяток всадников, некоторое время погарцевала перед ним — визуально осматривая местность. Бросили и в нашу сторону пару раз косой взгляд... Но основное их внимание привлекло крестьянское "войско", что мне и требовалось. Наконец, большая часть головного разведдозора спешилась и, перебежав по одному через мосток, залегла. Многочисленность противника никого из них не смутила: видать, у бандитов имеется оптика и они ещё от леса поняли — что за "войско" им противостоит у окраины села.
— Миша, — я перекрестился на виднеющуюся вдалеке церковь, — если с Божьей или ещё чьей-то помощью — мы победим, не забудь поискать среди трофеев бинокль.
Кто знает, в скольких подобных мероприятиях ещё предстоит участвовать, ведь верно? Если конечно, после этой уцелею...
Тьфу, тьфу, тьфу!
— Сделаем, товарищ заведующий оружием!
Меж тем, события развивались своим — только им ведомым чередом.
— "Так, так, так..., — со стороны бандитской разведки послышалась редкая пулемётная очередь, — так, так, так...".
— Пулемёт "Шоша", — сплюнул лежавший рядом Мишка, — редкостное дерьмо... Нам, часом не пригодится?
— Спрячь голову, — шиплю на него рассерженным гусаком, — последние мозги вышибут!
"Стрелковые цепи" деревенщины, после пулемётных очередей в их сторону начинают в панике разбегаться... Но, кажется обошлось без жертв: упавших было много, но полежав чуток — "убитые" вскакивали и резвее прежнего ломились куда-нибудь в безопасную даль.
Чеботарёв на меня оглядывается — я строю зверскую рожу и показываю ему кулак: не время ещё!
Разведка бандитов оседлав подведённых коноводами лошадей не торопясь двинулась в село, а к мостку подошли их основные силы — тридцать с чем-то груженных саней и...
— Славтебегосподи!
Нет, не полторы сотни. Где-то под восемьдесят, может чуть меньше или больше, всадников — не считая возниц.
Когда голова колонны подошла к мостку и на нём получился неизбежный в таких делах затор с доносящимися до нас крепкими выражениями, я дал знак Чеботарёву: пора выдвигаться на огневые позиции... Затем, когда мои агенты и милиционеры были готовы и, об этом просигнализировал мой заместитель, громко скомандовал:
— Залпом... ОГОНЬ!!!
Как бы не с десятка два-три всадников разом выбило из сёдел — а может, нарочно с них попадали, сразу не понять. С пяток лошадей взвилось на дыбы, а две упали и забились в конвульсиях, пронзительно заржав... Заранее договорились, в возниц и лошадей по возможности не стрелять.
— Целим точнее, слепошарые, — ору, — залпом... ОГОНЬ!!!
Третьего чёткого залпа уже не поучилось, да он и не нужен был — каждый стрелял вразнобой, по своей персональной цели.
Из-за возникшей паники, ответный огонь начался — когда наши расстреляли уже по две обоймы. Был он на редкость нерезультативным, пока от окраины села не вернулась разведка бандитов.
— "Так, так, так..., — их пулемётчик бил короткими очередями, видно экономя патроны, — так, так, так...".
Но, прицельными!
Вот этот момент я не предусмотрел: с той стороны, мы оказались — как на ладони и, вскоре среди наших — кто-то закричал дурным голосом.
— Не... Беру свои слова обратно, — флегматично констатировал Барон, — до генерала Яши тебе далеко.
— Чеботарёв, — оставив его слова без внимания, ору, — всем огонь по пулемётчику!
Зачастили торопливые выстрелы, да всё мимо.
— Прицел переставьте на шестьсот шагов, олухи косоглазые!
"Вжжжить, вжжжить, вжжжить!".
Пролетевшая в ответ стайка пуль над головой, заставили меня умолкнуть и вжаться лицом в снег...
Вдруг, кто-то буквально по спине пробежался.
— Куда, Мишка? Стой! ЛОЖИСЬ!!!
— Обойма у него кончилась, — орёт в ответ, — счас я, быстро...
Возвращается буквально через минуту, так же бегом и с винтовкой.
— Чья? — спрашиваю.
— Милиционера убило..., — деловито отвечает, рассматривая прицел, — и, кажется кого-то из наших ранило. Ничего так винтовочка, ухоженная...
Мишкины движняки не остались без внимания. Издалека, совсем не страшно послышалось:
" — Так, так, так... Так, так, так...".
" — Вжжжить, вжжжить, вжжжить!", — просвистело совсем рядом, над головой, заставляя похолодеть от ужаса.
Прижав нас, пулемётчик вернулся к расстрелу основной группы — эта групповая цель ему казалась более опасной.
" — Так, так, так... Так, так, так...".
Средь моих агентов снова кто-то вскрикнул и, следом раздалось паническое:
— Он нас всех перебьёт!
— Надо в лес бегти!
Вот-вот возникнет паника и, тогда... Приподнимаются...
— СТОЙ!!! — стреляю из "нагана" в их сторону, — пристрелю, кто хоть с места сдвинется!
— ЛЕЖАТЬ, СУЧЬИ ДЕТИ!!! — взбешённым бычарой ревёт Чеботарёв, — ОГОНЬ, МАТЬ ВАШУ!!
Отдышавшись, Мишка через пару минут приник к винтовке — казалось, слившись с ней в одно целое...
— БАХ!!! — резкий, как удар кнутом выстрел под ухом, — БАХ!!! БАХ!!! Эх, патроны кончились...
Вижу, вокруг лежащего ничком пулемётчика происходит какое-то суетливое движение — видно хотят его заменить... Однако, пулемёт молчит.
* * *
"Весь день мы были в перестрелке,
Что толку в эдакой безделке...?".
Почти до вечера, оставшийся день прошёл в пустой перестрелке... У нас были потери ещё одним убитым, двух тяжело— и тремя легкоранеными, сколько у бандитов — мне то неведомо.
Уже темнеть начало, патроны кончаются, я и мои агенты с ментами — замёрзли все как герои-челюскинцы на льдине... Смотрю, над сельсоветом опять машут красным флагом. Я в нешуточной панике — неужели вторая группа бандитов подходит?
— Слушай, Барон! По-моему, пора делать...
Однако вижу, разведка бандитов вдруг забегала-засуетилась:
— Постой-ка, Барон... Ты видишь — то, что и я?
Уцелевшие из её числа, запрыгнули в седла, скачут нахлёстывая лошадей мимо села и вскоре — превратившись в чёрные точки, исчезают куда-то из поля зрения.
Из-за саней бандитского обоза выходят с поднятыми руками и что-то нам кричат. Двое из них махают какими-то белыми тряпками.
— Сдаются..., — как-то несколько разочарованно констатирует Мишка.
— Прекратить огонь, — командую, — отделение Афанасьева со мной, остальные на месте держат бандитов под прицелом!
Мишка-Барон удивлённо рассматривает меня — как будто в первый раз увидел:
— Не, генерал Яша, конечно — но тоже... Это где ты так воевать научился, Серафим? На курсах красных командиров — а, потом за два месяца на польском фронте, говоришь?! Ну, ну...
"Пять лет игры в тактический симулятор "Линия фронта"", — хотелось ответить.
— "Излишние знания преумножают печаль", Миша!
— Ну, тогда извини..., — понимающе качает головой.
По ранее пробитой тропке с Мишкой и отделением моих агентов переходим на другую сторону речки и идём вдоль высокого берега к мостику. Вдалеке вижу — из леса чёрной лентой-колонной выходит конница.
— Кажись, точно — наши, — говорю, вглядываясь.
— Кони у них заморены, подойдут не скоро, — как-то отрешённо буркнул Барон и шёпотом, — может, насчёт трофеев...?
— Миша, это мародёрство — можно раскрутиться на высшую меру наказания... Расстрел!
— Так, тебе бинокль не нужен, что ли? Это будет считаться не мародёрством — а взятием законного трофея.
Видя как я колеблюсь, этот змей-искуситель привёл ещё один убойный аргумент, показывая на приближающуюся ленту красной кавалерии:
— Не мы так другие трофеи к рукам приберут! Вместе с покойниками их добро не закопают, обдерут до исподнего... И где социальная справедливость тогда, спрашивается? Мы воюем, нам лбы дырявят — а пользуются чужие дяди? Ох, не поймут Вас наши агенты, товарищ заведующий оружием...
Поколебавшись несколько долгих секунд, я нехотя согласился:
— Ладно, Барон! Как пленные отойдут от обоза — пробегись по заваленным "фрагам" и собери "лут"...
— ЧЕГО?!
Думал, у него шары выпадут! В моменты особого волнения — а только что закончившийся бой без сомнения заставил меня "поволноваться", у меня нет-нет — да и выскакивают "словечки".
— Пошарь там в санях, говорю... Убитых тоже не забудь, а я посмотрю у пленных. Только, осторожно там — могут быть спрятавшемся под саням недобитки.
— Не боись, товарищ заведующий оружием — не в первый раз!
Подозрительно на него глянув, я погрозил пальцем:
— И, давай там без своих уркаганских штучек-дрючек! Понял меня?
— Так точно: понял!
Залихватски отдаёт честь и стоило мне на секунду отвлечься, вмиг куда-то исчезает.
— Всем перейти реку и построиться, — командую пленным со своего берега, — оружие оставить на месте. У кого найду хоть перочинный ножик — пристрелю на месте без предупреждения!
Большинство перепуганы до смерти, но попадаются и злые лица матёрых вояк — не сломленных духом и, ещё на что-то надеющихся.
— Раненных не забываем, православные!
Хожу, ору, потрясаю оружием... И, подчиняются!
Приказываю своим агентам обыскивать пленных и всё найденное, скидывать в общую кучу.
Тут ещё толпа крестьян из села набежала: орут, шумят, угрожают бандитам расправой.
— Что-то вы с утра такими смелыми не были, граждане мужики, — буром пру на них, — ну-ка отошли подальше от пленных — пока не арестовал всех, нах! Председатель, мать твою так — наведи порядок, или по трибуналу соскучился?!
Мои бойцы тоже шумят, матерятся и отпихивают прикладами от пленных, наиболее осмелевших сельчан.
Когда, все пленные оказались на нашей стороне речки, делаю отмашку всем своим — чтоб выходили из засады и шли сюда.
Вдруг, не заметил когда даже, со стороны мостка подъезжают трофейные сани под управлением Мишки:
— Тпру! Разрешите доложить, товарищ заведующий оружием: трёх тяжелораненых бандитов нашёл — своими брошенных... Куда их?
От окруживших сани крестьян последовало множество интересных предложений на этот счёт и, практически все они — сводились к утоплению бедолаг в ближайшей проруби. Некоторые "активисты", предлагали хоть счас показать — где именно это можно проделать.
Один из раненных лежал посередине безмолвно как бревно, укрытый с головой шинелями, второй — бородатый, несмотря на зимнею пору — в синей казачьей фуражке с красным околышем, нервно вертел головой и злобно скалил зубы. Третий же, самый молодой — возрастом мне ровесник, которого я влёт назвал "юнкером", повторял раз за разом:
— Мужики, мы же за вас! Мы, чтоб избавить вас — крестьян от жидов да коммунистов!
Его чуть из саней не вытащили и не порвали на лоскуты:
— А ты нас спросил, прежде чем "избавлять"? Советская власть строгая к мужику, но эта — НАША ВЛАСТЬ!!! А от вас дворянчиков, нам ничего не надо! Ни хорошего, ни плохого — хватит, покуражились над нами.
* * *
"Отношение русского народа к Советской власти — это как почитание каким-нибудь папуасом своего деревянного божка: ругает того за плохую охоту, но в тоже время — истово молится ему и приносит жертвы... И главное: зачастую жизнь готов отдать — защищая своего истукана от "папуасов" из другого племени".
Не сам придумал — читал где-то... Да, согласен: где-то — в чём-то, это действительно так!
Такое отношение новая власть внушила к себе не только массовыми расстрелами и внушениями каких-то фантастических идей — но и тем, что ее представители (по крайней мере в основной массе), в момент нечеловеческого напряжения всей нации не устраивали безобразных оргий, не вели роскошной жизни — как прежняя, имперская элита. Наоборот, они и много и деятельно работали и, первыми шли в бой под пули и на виселицы.
Любая гражданская война — это война двух идей.
Требуя от народа жертв и подвига, большевики призывали массы освободить весь трудовой народ мира от хищника-капитала и обещали создать такую жизнь — при которой не помещик и фабрикант, а они сами будут господами жизни. И поверившие, зараженные этими проповедниками людские массы — с энтузиазмом несли все тяготы военного коммунизма, с твердой верой, что в конечном результате принесенные жертвы будут не напрасны — а дадут начало нового, справедливого мироустройства.
Другая сторона не смогла предъявить народу никакой достойной идеи и проиграла... Так, кого винить?
Горе побеждённым!
* * *
Успокоив кое-как разошедшихся мужиков — добрым словом и заряженным револьвером, я приказал Мишке:
— Вези раненых в Сельсовет, пусть найдут фельдшера или кого ещё... Потом разберёмся! Проверь по пути тех убитых разведчиков — может из них, кто ещё жив.
Последнее, маловероятнее всего: по тому месту прошлась толпа крестьян с дубьём и, чтоб после них остаться живым — это надо быть жидким Терминатором и, просочиться сквозь Землю и донбасских шахтёров, в Америку.
— Понял, немедленно исполняю, — и, огрев плетью лошадь, — НО!!! Пшла подлая!
Минут через пятнадцать подошла колонна какой-то кавалерийской части Красной Армии на вусмерть заморенных лошадях. Уже знакомый мне комдив, удивлённо рассматривал место побоища, по-тараканьи шевеля заиндевевшими усами:
— А мы то, торопимся — весь день скачем вам на подмогу: думаю — порубили уже "в капусту" наших милиционеров. Ну, молодцы!
— Служу трудовому народу!
Докладываю: так и так — имеем двоих убитых, семерых легко— и четырёх тяжелораненных, уничтожили столько-столько бандитов, взяли в плен ещё столько. Небольшая группа — сабель в пять, успела скрыться вон в том-то направлении.
Решил воспользоваться добродушным настроением начальства:
— Разрешите обратиться, товарищ комдив?
— Разрешаю...
— Прошу наградить воспитанника Ульяновского отряда военизированной охраны, Гешефтмана Михаила Константиновича — метким огнём уничтожившего бандитского пулемётчика и тем обеспечивающего успех нашего Сводного отряда.
— Конечно, конечно, — оборачивается к кому-то и строго, — запиши этого... Как его?
— Гешефтман Михаил Константинович.
— Запиши в списки представленных к награждению в первую очередь.
* * *
Забегая вперёд скажу: ордена "Боевого Красного знамени" мы с Мишкой, конечно, не дождались — да и не рассчитывали наперёд на такую плюшку... Но "награда" всё равно нашла своего героя: уже летом, на Гешефтмана пришла из столицы почётная грамота от Реввоенсовета республики — подписанная... Его председателем и заодно — Наркомом по военным и морским делам, товарищем Троцким Львом Давидовичем!
Ну, что оставалось делать?!
— Давай-ка мы с тобой её сожжём, Миша, во избежание, так сказать... А потом забудем и никому не скажем про существовании этой "награды".
Тот, недоумевает:
— Иногда, я тебя просто не понимаю, Серафим! Не понимаю логику твоих поступков...
— Иногда, я сам себя не понимаю, но поверь: придёт время и, ты мне — ещё спасибо скажешь.
Подумав недолго, соглашается:
— Насколько я тебя уже знаю — так и сбудется.
Засовывая Почётную грамоту от РВСР в печку, я добавил:
— И впредь поменьше выёживайся при посторонних своей сверхметкой стрельбой и прочими боевыми навыками: сыновья типографских рабочих, по определению — так стрелять не могут.
— Согласен! В следующий раз буду ждать — когда нас с тобой убьют, но происхождения не выдам.
Невольно улыбаюсь и, как породистому щенку загривок, треплю рукой его непослушные вихры:
— Не умничай, "происхожденец"...
Без сомнения самой лучшей наградой был почёт и уважение, возникшее ко мне у всех без исключения представителей "силовых структур" Ульяновска и волости, даже у пожарников:
— Если бы не товарищ Свешников, да Мишка-Барчук — нас бы всех казаки порубили, как пить дать!
— Ну, наливай тогда за их здоровье, стало быть...
И долго ещё в нашей местности пили за наше с Мишкой здоровье и, за здравие — свечки в Благовещенском Храме свечки ставили, по словам Отца Фёдора.
* * *
После того боя, за всеми последующими делами, хозяйственными хлопотами да заботами об раненных — про Мишку-Барона я совершенно забыл.
Переночевав, с утра после плотного завтрака выезжаем обратно в Ульяновск... Отдельно двое саней с раненными и местным фельдшером для ухода за ними в дороге, предпоследние сани с двумя нашими убитыми... И, наконец замыкает обоз лишние "трофейные" сани под управлением нашего героя-воспитанника.
Вот тогда я про Мишку вспомнил и после первого же привала, пересаживаюсь к нему:
— Ну и как там у нас с трофеями, Миша?
Вынимает из-за пазухи и протягивает мне бинокль:
— Не новый, кто б спорил — зато оригинальный цейсовский, а не венгерская подделка.
Видно невооружённым взглядом, что изделие интенсивно использовалось — кожаное покрытие потёрто, но в целом хорошего состояния. Читаю маркировку на пластинах: "Сarl Zeiss Jena. DF 6 х" — стало быть бинокль шестикратного увеличения. Серийный номер 657107... Конечно же не удержался, опробовал: оптика отличная, четкая, чистая. Привычной мне шкалы нет — видать, она появилась лишь на следующих поколениях этих оптических приборов.
— Молодец, Миша!
— Служу трудовому народу! — как обычно слегка придурковато, потом серьёзно, — пошарь в санях, товарищ заведующий оружием... Только осторожно, чтоб никто не видел.
— А кто здесь увидит, — бурчу, — разве твоя кобыла хвост задерёт и зыркнет "шоколадным глазом"...
Приподнимаю ворох какого-то шмутья, разгребаю слой соломы и вижу нечто до боли знакомое мне по многочисленным срачам на Форуме альтернативной истории.
Невольно вырвалось:
— "Худший из худших"!
— Да, — с готовностью согласился Мишка, — автоматическое ружьё "Шоша" — дерьмо на редкость полное...
Пулемёт оказался без патронов, без запасных обойм-магазинов — да к тому же с сильно повреждённой ствольной коробкой. Вот, почему бандиты перестали из него стрелять!
— Ну ты и Дерсу Узала, Миша, — восхищаюсь, рассматривая вмятину, после которой одна из трёх пуля отрикошетив от ствольной коробки, поразила пулемётчика.
— Так я ж не специально — в голову пулемётчика целил!
— Не... Беру свои слова обратно, — моя "мстя" за "генерала Яшу" будет ужасна, — до Дерсу Узала тебе — как до Пекина пешком, Мишка!
Посмотрев друг на друга, дружно расхохотались — аж трофейная кобыла обернулась и удивлённо посмотрела на нас, прядая ушами.
Как и "тогда" на Форуме, меж нами разгорелся нешуточный срач: я доказывал, что нашей — русской армии и, такое французское "дерьмо" сгодилось бы в Германскую войну — за неимением своего чего хорошего, а Барон многочисленными примерами из "частной" практики утверждал обратное. Так ничего не доказав друг другу в споре "производственника и практика", умолкаем и через какое-то время, Мишка достаёт из-под собственной задницы небольшой саквояжник тип докторского и протягивает мне:
— Наша с тобой доля, товарищ заведующий оружием.
Раскрываю и вижу вполне ожидаемое: деньги в различного вида ассигнациях — но по преимуществу в советских и золотые империалы. Разгрёб и на дне обнаружились кольца, серёжки, браслеты, колье... Пару часов в золотых, или скорее всего — в позолоченных корпусах.
Покрутил головой и выматерился про себя: "Ё...!!! Мафия бля...ять, бессмертна!".
Мишка, продолжает подкидывать "ништяки":
— Никто, кроме нас тобой не знает — несгораемый шкаф ещё есть.
— Вот, как? — "сейф", если перевести на мне современный, — продолжай.
— Небольшой правда, но тяжёлый. Что в нем находится не знаю — так как он заперт, а ключ я не нашёл. Не рискнул его с собой сразу взять — прикопал на месте в снегу. Надо будет через месяц съездить и забрать... Если не опередит кто, конечно.
Блин, когда только он всё успевает?!
Забегая несколько вперёд, скажу: почти ничего представляющего для меня интерес в том сейфе не оказалось — не считая всевозможных постановлений, приказов, уже заполненных документов, чистых бланков документов, печатей... Несколько дел по обвинению в контреволюционных заговорах и прочая — тому подобная хрень. Бандиты, в соседнем уезде захватили и обчистили некоторые советские учреждения, в том числе и управление НКВД.
Кое-что в дальнейшем мне сгодилось...
Спохватываюсь:
— Миша, а как там раненые бандиты? Те, которых ты в Сельсовет вёз?
— Померли все как один по дороге, — отвечает, весело скаля зубы, — тяжёлые уж больно были. Там, возле "разведки" и выбросил их из саней.
Ну, что ж... Такое иногда бывает.
* * *
Трофейный пулемёт, после удаления из него ударника, стал "учебным пособием" для нашей комсомольской ячейки в деле изучения стрелкового оружия. Как и предполагалось, наибольший интерес к этому позору французского военпрома проявили Санька да Ванька и наш Домовёнок Кузя
Последний пристал ко мне:
— Можно, я попробую его отремонтировать, Серафим?
— А зачем тебе это надо? Стрелять из него — патроны специальные нужны, такие у нас довольно большая редкость.
Тот, задумчиво рассматривая разобранные части, ощупывая каждую деталь руками и внимательно изучая глазами:
— Слышал я, что пулемёт — это "тонкая штука", не для наших крестьянских рук, а здесь всё — как будто топором всё рублено... Почему так?
Кузьма поднял на меня пытливый взгляд. Как не ответить ребёнку, верно?
— Согласен, у нашего "Максима" всё тонко — допуски в сотые доли дюйма. Но его изобрели ещё до войны, когда потребность всей армии в пулемётах исчислялась в сотнях штук. А здесь другая история: уже во время войны, терпящим поражения за поражением французским генералам срочно понадобился массовый ручной пулемёт — десятками тысяч штук. Вот тогда полковник Шоша и изобрёл такой пулемёт — который можно выпускать в любой мастерской...
— Даже, в такой — как у дяди Клима?
— Ээээ... Навряд ли! Всё же требуется кой-какое специальное оборудование. Кажется, основным производителем этой "хрени" во Франции был велосипедный завод. Твой дядя Клим сможет выпускать велосипеды?
— Конечно, нет — у него резины для колёс нетути!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
