|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Дед, видимо, настроил на мою ауру свой портал, потому что, как только я подошел к условленному месту, вход в жилище Саныча проявился, и дверь сама собой открылась.
Я пробормотал "Спасибо" и зашел в комнату. Степан уже спешил навстречу и проводил меня в предбанник. Саныч полулежал в мягком кресле, весь распаренный и завернутый в большое полотенце.
— Игореша, наконец-то! А я уже собирался посылать за тобой. В баньку пойдешь?
В баньку? Отчего ж не пойти, день выдался хлопотным и грязным, ну, вы понимаете.
— С удовольствием, Сан Саныч.
Часа через полтора, избитый веником и до блеска отмытый, я вывалился в предбанник. Дед, такое впечатление, так и не двигался.
После первой чашки травяного взвара, когда я потянулся за баранкой, Саныч лениво спросил:
— Иваныч, ты где так в крови измазался? Пришлось твою одежду в стирку отправить. Как будто порося неудачно зарезал. Но это не порось...
Может и к лучшему, чего кота за ... это тянуть.
— Я, Александр Александрович, гвардейцу кардинала башку оторвал.
— Кому?? Какого кардинала? — Саныч аж привстал.
— Прошу прощения, Сан Саныч, шучу я так неудачно. На самом деле сегодня днем пришлось убить гвардейца из дворцовой стражи, отрубил ему голову.
Дед плюхнулся обратно в кресло.
— Шутник, коромыслом тебя через колено... Игореша, это не совсем хорошо, скажу я тебе. Это совсем нехорошо. И кто это видел?
— Трое его дружков, тоже гвардейцев. Они упились в кабаке и решили повеселиться.
— Совсем плохо. Сейчас они побегут к первому министру, он у нас ведает дворцовой стражей, и такого нарасскажут... А тот к Арнольду. Надо что-то придумать...
— Не побегут, Сан Саныч, они в тюрьме.
— Где?! Опять шутишь?!
— Вовсе нет. Их Клеменс арестовал и в тюрьму сопроводил. Они туда же тело с отдельной головой сами унесли.
— Какой Клеменс? Это тот негодяй, что для твой поимки нейтрализатор приволок?
— Именно так.
— Так ты же сам хотел ему голову потихоньку оторвать, или я что-то неправильно понял? Вот ему бы и отрывал, если так крови захотелось, а не с гвардейцами связываться.
Я набычился. Понятное дело, что за смерть гвардейца меня не похвалят, но меня же вроде назначили главным шутом, по чину приравненному к герцогу. Не хрен было нарываться.
— Я с Клеменсом договорился и взял в свои помощники. Эти четыре придурка вывалились из кабака и перекрыли нам дорогу. Я их честно просил разойтись миром, даже представился, но один особо упертый начал оскорблять меня, а потом ударил своим мечом.
— Так, так, так, — оживился Саныч, — уже лучше. Кто-нибудь сможет это подтвердить, кроме тебя? Этот Клеменс не в счет, его никто слушать не будет.
— С нами еще был дон Олиер Дега-младший, но он даже...
— Опа! Дон! Распрекрасно! Попалась птичка! Если дон Дега подтвердит твои слова...
— Сан Саныч! — я возмущенно вскочил, — неужели вы думаете...
— Да сядь ты, не кипятись, — махнул рукой дед, — дон — это распрекрасно, слова дона в любом разбирательстве сомнению не подвергаются. И знаешь почему?
— ?
— За лжесвидетельство наказывается весь род, его имя должно быть стерто из всех книг, как родословных, так и исторических. Виновник и его семья лишаются благородства и изгоняются из империи.
Круто. Нам бы так, пришлось бы значительную часть народа из истории вычеркивать.
— И сколько таких случаев описано в истории, Сан Саныч?
— Ни одного.
Еще круче.
— Так, собирайся, потом продолжим, — дед подскочил с кресла и крикнул Степану, чтобы тот нес одежду. — для пущей верности скатаемся на место происшествия, я посмотрю своими глазами.
С трудом, но все же через некоторое время мне удалось найти тот самый злосчастный переулок. Уже стемнело и практически ничего видно не было.
— Для меня это не помеха, — опять угадал мои мысли дед.
Он встал немного в стороне от входа в трактир и замер. Минут пять-шесть он стоял неподвижно, потом отмер и сказал:
— Согласен, натуральная скотина.
Я обалдел.
— Сан Саныч, вы и звук слышите?
— Нет, Иваныч, — дед усмехнулся, — пришлось научиться читать по губам. Все, ты оправдан.
— А эти трое, с ними что будет?
— Да ничего не будет, получат по двадцать палок для памяти и все. Они же тебе ни слова не сказали. А отец виновника должен будет выплатить компенсацию за оскорбление имперского чиновника.
За герцога полагается сто золотых, насколько я помню, но так как часть удовлетворения ты уже получил в виде смерти обидчика, значит остается пятьдесят. Тоже сумма немаленькая. И внести их требуется в течение трех дней, а где он их возьмет — это его проблемы, надо было сына лучше воспитывать. Поехали домой.
Уже сидя за столом, пропустив по паре рюмок, Саныч с усмешкой спросил, намазывая черную икру на хлебушек:
— А откуда у этого твоего Клеменса личный знак СБ, его же должны были забрать в первую очередь?
Вот же волчья натура!
— Какой знак, Сан Саныч?
— Тот самый, золотой, Игореша, которым он размазал этих недорослей.
— Не было никакого знака, Сан Саныч, — я твердо посмотрел в глаза деду.
Тот спокойно выдержал мой взгляд, опять усмехнулся, пожал плечами:
— Ну, не было так не было, показалось, значит.
— Спасибо, Сан Саныч. Он мне нужен, этот Клеменс, без него тяжело будет.
— Не стоит благодарности, тебе видней, Иваныч. Наливай.
В этот раз мы прошли по малому кругу, мне удалось уговорить деда ограничиться посиделками в домашней обстановке. Поэтому, отлично поужинав, не сильно пьяные и не сильно поздно мы разошлись. Мне была подготовлена огромная кровать под балдахином, которой я с благодарностью и воспользовался.
Отступление
Дон Ферон Бреми сидел за большим обеденным столом в центральном зале и смотрел невидящим взглядом в одну точку. Когда-то за этим столом собиралась вся большая семья рода Бреми, но годы идут, и старшее поколение покинуло дом навсегда. Это было очень грустно, но неизбежно, сердце потихоньку смирилось с этими потерями.
А вчера жизнь рода закончилась. В дом пришла страшная весть: всеобщий любимчик, красавчик Пэт, наследник знатного рода, берущего свое начало от соратников Изначальных..., погиб. Не в лихой атаке в первом ряду самых бесстрашных, не на дуэли с благородным доном, нет. Зарезан как баран, обезглавлен каким-то проходимцем без роду и племени, шутом, как говорят, любимчиком императора.
Где это видано, чтобы главный шут империи шатался по темным закоулкам столицы в одежде простолюдина и приставал к благородным господам. Каким мерзавцем надо быть, чтобы за невинную шутку убить благородного дона?! Куда смотрит император?!
Но и это еще не все. Мало того, что сына отняли, так еще на столе лежит эдикт императора о возмещении нанесенного урона шуту в размере пятидесяти золотых. Боже правый, где взять такие деньги, это же почти годовой доход от всех их загородных имений. Это просто отсроченный смертный приговор всему роду.
Сердце дона болело все сильнее, наверное, он скоро увидит своего Пэта там, на благодатных лугах под сенью Светозарного. В дверях возник слуга.
— Ваша милость, там брат Голим, хочет вас видеть.
Дон Бреми несколько удивился. Главного настоятеля империи и хранителя веры он, конечно, знал, но никогда близко с ним не общался. Дона немного отпугивал фанатичный огонь в глазах настоятеля. В последнее время дон Бреми достаточно редко посещал храм веры Светозарного и ему было заранее неловко перед братом Голимом.
— Проси.
Брат Голим ворвался в зал, белая накидка с восходящим солнцем на груди не успевала за хозяином, как флаг развеваясь за спиной. Подлетев к столу, сильной жилистой рукой настоятель передвинул тяжеленный стул поближе к хозяину дома, упал на краешек, накрыв ладонью руку дона.
— Братство скорбит вместе с вами, уважаемый дон. Какая потеря... Ваш сын был одним из лучших, надежда и опора.
Скупая слеза скатилась по лицу дона.
Священник посмотрел на свернутый пергамент на столе.
— И эдикт императора вдогонку, я прав?
Дон закивал головой, вытирая глаза белоснежным платком.
— Темные времена настали для благородных родов, уважаемый дон. Какой-то выскочка, чужак, безнаказанно убивает юную поросль, самый цвет благородства империи. Неужели вы это оставите просто так?! — воскликнул брат Голим.
Дон Бреми несколько озадаченно посмотрел на настоятеля.
— А-аа что я могу сделать, уважаемый брат Голим, — неуверенно произнес хозяин дома, — говорят, что шут — весьма сильный маг. Моему мальчику просто не повезло.
— Мое сердце не может оставаться спокойным при виде подобного непотребства, — настоятель смотрел тем самым жутким взглядом, что так пугал дона, — я хочу помочь вам отомстить за смерть сына. Встряхнитесь, дон Бреми, вспомните, ваш род один из самых старинных в империи, вы не должны сидеть вот так и умирать за этим столом. Еще не время!
Энергия настоятеля завораживала, проникала внутрь сердца и разжигала безжалостное пламя ненависти к убийце сына.
— Вы правы, брат Голим, сын не простит, если я не покараю убийцу. Что я должен делать? Правда после уплаты штрафа мои возможности будут крайне ограничены...
— Братство внесет за вас деньги, — с этими словами настоятель вынул из глубин рясы тяжелый кошель и аккуратно положил на стол перед доном. — Вам не придется второпях, за бесценок распродавать имущество. За это я прошу вас подготовить небольшой отряд, человек пять-шесть, я знаю, у вас есть такие люди. Император посылает своего шута с заданием куда-то на край империи, чуть позже мы узнаем, куда и зачем. Дорога туда ох какая длинная, в пути может произойти все, что угодно, вы понимаете, уважаемый дон?
Дон Бреми продолжал вытирать глаза, при этом лихорадочно анализируя ситуацию.
"Ах, святоша, ну, и пройдоха. Чужими руками убрать любимца императора. Эти самые руки могут ведь и оторвать, вместе с головой. Но и пятьдесят золотых — вот они, на столе лежат, сейчас это просто спасение рода. Придется соглашаться".
— Не знаю, брат Голим, почему вы решили, что у меня есть требуемые люди, но ради отмщения я постараюсь их найти. Только проблему это никак не решит, шут — маг, даже самые толковые... помощники, скажем так, будут бессильны против магистра.
— Конечно же, вы правы, дорогой дон, но мы предусмотрели этот вопрос, — настоятель осторожно добыл в своей одежде темный стеклянный шар размером с крупное яблоко и еще более осторожно поставил на стол. — Достаточно разбить этот шар метрах в двух-трех от нашего замечательного шута, и дело сделано. Только одно условие — как можно дальше от столицы, тогда никто не свяжет его смерть с вами.
Насчет шара пусть ваши люди не беспокоятся, действует только на магов. Но, вы понимаете, дон Бреми, — голос настоятеля заледенел, — одно лишнее слово и о простой смерти вы будете только мечтать. У дона Себасто есть свои умельцы.
Дон Бреми тоскливо посмотрел на зловещий шар. "Поздно, поздно отказываться, святоша сам меня сдаст Службе безопасности, если что. Какой кошмар..."
Брат Голим опять накрыл руку дона своей ладонью и мягко улыбнулся.
— Все будет хорошо, уважаемый дон. Держитесь, дополнительную информацию вам будут передавать мои люди. Да не оставит нас Светозарный, да осветит своей милостью.
Дон еще долго сидел за столом после ухода настоятеля, глядя в никуда и изредка покачивая головой.
С утра я успел съездить в наш трактир, выслушать доклад каждого члена команды, раздать дополнительные указания и вернуться назад, а Саныч все еще беззастенчиво дрых. С трудом уговорил Степана разбудить хозяина, мне обязательно надо выяснить несколько важных вопросов, прежде чем покинуть гостеприимный дом.
Минут через пятнадцать Саныч выполз из своей спальни, и, зевая и потягиваясь, плюхнулся в соседнее кресло.
-Ну, что ты за неугомонная птица, Игореша? Спал бы и спал бы. Нет, сам не спит и другим не дает. Что у тебя такого сверхсрочного?
— Сан Саныч, извини ради бога, но дела не ждут, дела неотложные и насквозь прозаичные. Первое — у кого поинтересоваться финансами на экспедицию, надеюсь, они мне положены. Второе — карта, куда идти-то?
При упоминании карты дед как-то смутился, начал протирать свои очечки, зачем-то переставил вазочку с цветами, потом откашлялся и сел поровнее.
— Иваныч, ты только не смейся. Тут такое дело — на сегодняшний день известно только приблизительное местонахождение крепости.
Я, конечно, не ожидал от местных подробной военной трехверстки с лесными тропами, но чтоб такое...
— Судя по твоему лицу, Александр Александрович, ты не шутишь. Тогда как такое может быть?
— Арнольд тогда тебе не все рассказал. У магов, которым удалось вернуться оттуда, напрочь стерты все воспоминания о дороге туда. И вообще, после похода бедные люди восстанавливались очень тяжело, поэтому по своей воле туда идти никто не хочет.
— А меня, значит, можно в это дерьмо засунуть и посмотреть, может и не утонет. Да, Саныч?
— Во-первых, ты сам подставился, нечего было обещать все, что ни попадя. А во-вторых... Да, так и есть. Пока ты все равно чужак, и тебя не так жалко, как своих. Император вынужден в первую очередь блюсти интересы государства, а уж потом думать об отдельных людях. Извини, но я даже не стал пытаться заступаться за тебя, все равно бесполезно.
Дед с вызовом посмотрел на меня.
— Сан Саныч, господь с вами, я сам эту кашу заварил, сам и расхлебывать буду, и так я у вас в долгу за вашу доброту и заботу.
Дед опять смутился и замахал руками.
— Но крепость — не сарай, кто-то же ее строил. Это сотни, если не тысячи людей! Как так-то?!
— Крепость, Иваныч, построили, насколько я знаю, около четырехсот лет тому назад, существует описание крепости того времени. Крепость построили грамотно, она перекрывает единственный проход в скальном массиве, который отделяет от империи дикие северные территории. Также есть карта, на которой нарисована крепость на севере. Представляешь, Иваныч?! Просто — на севере! Ищи, как хочешь.
Там располагался небольшой гарнизон, человек пятьдесят, двое магов обеспечивали защиту от возможных враждебных магических сил. Редкие нападения воинственных аборигенов с легкостью отбивались, а про враждебную магию никто и слыхом не слыхивал. В положенное время приходила смена с обозом, завозили провиант, необходимые материалы, все, как обычно. И вот, лет сто пятьдесят назад смена пришла, а в крепости ни одного солдата, только два гарнизонных мага в крайней степени истощения. Одного из них спасти не удалось, далеко все-таки.
Опрос выжившего мага ничего не дал. Просто в один далеко не прекрасный день на людей накинулось безумие. Маги смогли закрыть свой мозг, а все остальные погибли, перебив друг друга. После этого в крепость ворвались северные варвары и унесли все, что можно было унести.
Пришедшая смена тоже не вернулась, никто не выжил. Спаслись несколько человек, которые увезли на лечение в ближайший город найденных магов. Ближайший — это Горск, небольшой городок пятой провинции, от него до крепости около тысячи километров, плюс-минус лапоть.
Тогдашний император, отец Арнольда, сильно осерчал и снарядил серьезную экспедицию, человек в пятьсот с приданными шестью магами второго уровня.
Я слушал, затаив дыхание.
— Надо сказать, Игорь Иваныч, шесть магов второго уровня — это сила. Так вот, все пятьсот человек в крепости поместиться не могли, поэтому командир отряда, честно говоря, не помню уже, как звали, половину людей отправил на десять километров назад с указанием обустроить временный полевой лагерь для размещения солдат. Это их и спасло.
Через неделю к временному лагерю вышли, поддерживая друг друга, все шесть магов, сильно потрепанные и в полубезумном состоянии. Опять все то же самое: внезапное помутнение рассудка у солдат, выстроенная магическая сфера смогла спасти только магов. Причем у каждого из них в голове бился чужой голос, требуя немедленно убраться и не приходить больше.
Вот и получилось, что простые люди, которые когда-то служили в крепости, уже давно умерли, а у четырех еще живых магов информации о крепости просто нет, ее кто-то стер.
Больше попыток вернуться в крепость не предпринимали. По большому счету, так-то она никому особо и не нужна была бы, если бы в последнее время не произошло резкого увеличения поставок северной дури в столицу. По просьбе Арнольда я там был два года назад — гиблое место. Но красивое. Если сумеешь добраться — оценишь. Все разбито, разграблено, ни души вокруг. Мой особый взгляд тоже ничего не дал, слишком много времени прошло, даже теней не осталось.
Мы помолчали. Пока я с трудом представляю, как мне искать не такую уж большую крепость где-то там, на севере.
— Да, Сан Саныч, но вы же как-то попали в крепость? Так же, как в трактир, по воздуху?
— Там все сложно, Игорь Иваныч. Это даже не по воздуху, это просто раз — и ты в нужной точке. Ну, или где-то рядом.
— А я могу так же? — спросил я с некоторым волнением.
— Сейчас точно нет, — усмехнулся дед, — ты же не хочешь учиться в академии. Это очень сложное заклинание, состоит из пяти блоков, и если ошибешься хоть в одном, то... Даже думать не хочу, что будет. Плюс огромный расход энергии. Такой выброс может пережить только маг первого уровня. И в дополнение: после перехода состояние организма, как после жуткой пьянки. Но нам-то не привыкать, — Саныч подмигнул мне, — тем более, что у меня есть волшебные пилюльки.
Я уже не говорю, что после переноса происходит резкое возмущение магического поля и заклинания вблизи точки исхода где-то еще день работают неустойчиво.
Я мысленно почесал репу. Даже если бы у меня была возможность переноса из точки в точку, одному мне там точно делать нечего, а простой здешний человек, как я понимаю, перенос просто не переживет.
— Сан Саныч, и все же, вы там были. А как место нашли, если не секрет, конечно?
— Да какой тут секрет — методом тыка, замучался прыгать туда-сюда, как кузнечик, не поверишь, месяц после этого пластом лежал.
Понятно, что ни хрена не понятно, будем искать эту замечательную крепость методом опроса местного населения, отталкиваясь от того самого Горска.
Дед погрузился в свои воспоминания, так не хочется его дергать, но без его помощи мне здесь не обойтись.
— Сан Саныч, не гневайся, последний вопрос, без тебя никак: где здесь самая лучшая кузня?
— А кузня тебе по какой надобности?
— Нужны топоры, пилы, стамески, гвозди. Уходим надолго, много чего придется своими руками мастерить. А без инструмента в дороге никак невозможно, вы же понимаете, Сан Саныч. Плюс есть у меня еще одна задумка.
— Расскажи-ка, Иваныч, о своей задумке, а я пока подумаю, куда тебя направить.
— Нужна походная кухня, великая вещь на самом деле. Не знаю, застали вы уже такое новшество, Сан Саныч, но потом, в следующем веке во всех войнах без нее уже и не мыслили солдатский быт.
— Видишь ли, дружок, к сожалению, здешние мастера по железу слабоваты, многого не знают, а Арнольд, как ты слышал, запретил предлагать какие-либо улучшения. Представляешь, как я ни объяснял, так ведь и не смог добиться от этих мастеров, тьфу, одно название, приличного самовара. Все какое-то убожество выходит. А самовар что должен делать в первую очередь, а?
— Что? Воду кипятить, я думаю.
— Глаз радовать, Игореша, глаз радовать, а воду при необходимости я и в котле вскипячу. Так что на многое не рассчитывай, красивую кованую решетку пару человек во всей империи осилить могут.
Так что там про походную кухню? Испокон веков один котел на артель — вот и вся походная кухня.
— Так и я об этом же. Отряд идет весь день, на ходу сухари жует, к вечеру на привале готовит что-то горячее. Люди нормально едят один раз в сутки — куда это годится? В тех кухнях, о которых я знаю, кашевары обед готовят прямо на ходу, и к середине дня обед готов. Перекур на полчаса, поели горячего и бодро, с песней почапали дальше. А вечером, к примеру, проливной дождь, или какая другая непогода? Так что, голодными ложиться? Нет, накрой кухню палаткой и готовь сколько угодно.
Сан Саныч покачал головой.
— Красиво рассказываешь, Иваныч. Да только кто ж тебе здесь подобное смастерить-то сможет? То то и оно, что никто.
— Да все я понимаю, поэтому и хочу попробовать изготовить самое простое. Мне нужен железный ящик с дверцей, куда дрова закладывать, в верхней крышке отверстия под трубу и большой котел вырезать, да подставку с ножками под этот ящик смастерить. На ходу, понятное дело, готовить не удастся, но хотя бы от капризов природы убережемся. А если тот самый ящик затащить в землянку, так вот тебе и обогрев жилья дополнительно.
— Угу... Ну, мысль понятна. Небольшие листы железа тебе подготовят, это не так уж и долго, но их потом склепать надо будет, здесь времени уйдет поболе.
— Сан Саныч, в том то и дело, что не нужно, мы этот ящик сборно-разборным сделаем, скреплять будем отдельными полосами металла, все давно придумано. Поехали!
— Даже не думай, Игорь Иваныч, пока по-человечески не поедим, никуда не тронемся.
В итоге выехали часа через полтора. Заехали в Имперский банк, где я под пристальным надзором служащих получил на расходы аж целых восемьдесят золотых, за что и расписался в толстенной книге.
Зря Саныч ругал здешних мастеров, по крайней мере тот мужик, к которому он меня привез, мою задумку понял с полтыка.
— Не извольте беспокоиться, Ваша милость, все сделаем в лучшем виде.
— Когда?
Мастер почесал бороду, задумчиво посмотрел в закопченный потолок кузни.
— Подгоним помощников, светильников побольше... Думаю, суток за трое управимся. Но и вы, ваша милость, с расчетом не обидьте.
Слышали? За трое суток! Могут же, когда захотят!
— Уважаемый мастер, поберегите себя и людей, я приду за заказом через неделю. Вот задаток.
— Все будет сделано в лучшем виде. А теперь, господа хорошие, прошу покинуть кузню, нам начинать надо.
Честно говоря, я сильно переживал именно за этот пункт нашей подготовки к походу, Сан Саныч прав, все-таки работа с железом здесь еще развита не очень.
Как ни зазывал меня Саныч к себе прямо сейчас, я не поддался, договорились, что вечером буду у него, как штык. А сейчас мне нужно в тюрьму, знакомиться с личным составом.
Начальник тюрьмы начал жаловаться, как только увидел меня на своей территории.
— Ваше магичество, ну, разве так можно?! Зачем вы ко мне труп отправили? Вы знаете, кто это был?
— Не знаю, милейший, и знать не хочу.
— Это же...
— Отставить! Участников похода вывести на плац!
— Меня начальник дворцовой стражи чуть не убил на месте! — взвизгнул начальник тюрьмы.
— Ну, насколько я вижу, все же не убил. Пожалуйтесь императору.
— Но он меня не примет!
— Тогда пожалуйтесь своему заместителю. Достаточно разговоров, выводите людей.
Поняв бесполезность общения со мной, тюремщик поник головой и поплелся выполнять указание.
Двадцать один человек кое-как выстроились в две шеренги. Грустное зрелище. Но ничего, дней десять у меня есть, за это время даже из обезьяны можно выстрогать подобие солдата.
— Внимание, господа солдаты, слушайте внимательно, повторять не стану. Кто еще не понял — нас посылают выполнить задание нашего императора. Значит, я приложу все силы, чтобы это задание выполнить. Но, — я обвел взглядом строй, — при этом также приложу все усилия, чтобы через год мы все вернулись живыми.
От вас требуется беспрекословное подчинение и железная дисциплина. В моем отряде действует правило одного замечания. Каждый из вас имеет право на одну ошибку, второго замечания не будет.
"Ну, давайте, давайте, кто-то просто обязан задать этот вопрос. Ай, умница, шило тебе в задницу".
Молодой вор не выдержал и спросил:
— А что будет, ваша милость?
— Как зовут?
— Чикер я. Так кличут.
— Ничего не будет. За вторую ошибку — смерть. Я не могу рисковать жизнями остальных из-за тупости или нерадивости одного негодяя.
— Это что ж получается, — загундосил крупный обросший мужик с мутными глазами, — споткнешься пару раз и все? Башку с плеч? Не, так не пойдет, в таком разе я лучше на каторгу.
Еще один красавчик, очень нужный для дальнейшего укрепления дисциплины в отряде.
— Тебе что-то не нравится, солдат?
— Да кому ж такое понравится? И так на смерть отправляют, а при таких раскладах и дойти туда не успеешь.
— Будешь вести себя нормально — дойдешь. Но лично тебе это уже не грозит.
— Варя, забери себе этого товарища, только как-нибудь поэффектнее, пожалуйста, чтоб другим неповадно было.
Зеркальная змея с громким шипением вырвалась из-под камзола, оторвав пуговицу на груди. Стремительным прыжком преодолела расстояние до обреченного и обвила ему ноги. Затем медленно, по спирали стала подниматься вверх, покрывая беднягу блестящей изолентой.
Люди в ужасе застыли, наблюдая за невиданным зрелищем. Змея поднималась все выше, человек хотел что-то крикнуть, но уже не смог. Наконец, жертва оказалась обмотанной полностью, блестящий кокон стал волнообразно сминаться, как бы переваривая содержимое. Внезапно змея кольцами упала на землю и поползла к хозяину, оставив на месте казни лишь пустую одежду бывшего заключенного. Кто-то ахнул. Медленно поднявшись по моей ноге, змея утекла за пазуху камзола. Занавес.
Народ застыл в безмолвии, стараясь не дышать, чтобы прямо сейчас не стать следующим.
Дав минуту на размышление будущим покорителям севера, я поднял руку, привлекая внимание членов отряда.
— Вопросы есть? Чикер, кстати, тебя в первую очередь спрашиваю. Подумай, никому никаких поблажек не будет.
— А что я? — парень нервно сглотнул, — я ничего, проблем не будет.
Ну, давай, скажи еще: "Зуб даю". Нет, не сказал, это все же другой мир.
— Нет вопросов? Тогда слушай мою команду:
— На первый-второй-третий рассчитайсь!
Увы, несмотря на то, что подавляющее большинство моих новых подопечных были служивыми, они не знали самых элементарных вещей.
Пришлось начинать буквально с азов. Рассчитал отряд на три отделения, назначил командиров отделений, и понеслась! Хорошо хоть левую ногу с правой не путали.
Выданный моим людям обед инспектировал сам. Что сказать, не то чтобы ах, но, судя по довольным рожам, раньше они и на такое не рассчитывали. Отпустил бойцов уже под вечер, умаявшись сам. Прогресс есть, есть. Мне очень нужно нормальное, насколько это возможно, подразделение, а не сброд обреченных каторжников.
В нашем трактире, где меня уже дожидались соратники, попросил Клеменса завтра прямо с утра получить на весь отряд обычную форму и сразу же привезти ее в тюрьму. Пусть люди начинают носить, пооботрутся, попривыкнут. Недостающего человека вместо показательно убиенного я у начальника тюрьмы сам добуду.
Чего еще нам не хватает, чтобы считаться полноценным воинским подразделением? Я так думаю — знамени и строевой песни. Если со знаменем все было понятно — в пошивочной мастерской я заказал уменьшенную копию официального имперского флага, то с песней все оказалось непросто. В моем взводе строевой песней была "Десятый наш десантный батальон". Отличная песня, хорошо ложится на темп движения, но совершенно не подходит для тех реалий, в которых я оказался. Там почти каждое слово непонятно для средневекового воина.
Долго ломал голову, вспоминая разные тексты. Сначала хотел остановиться на гимне Российской империи. Ну, а что? Заменить в строчке: "Как ныне взбирается вещий Олег" Олега на Арнольда, а в припеве царя на императора — и вот вам готовый гимн империи Арания. Но для моего небольшого отряда это уж слишком помпезно.
А потом вспомнил песню из своей комсомольской юности: "Дан приказ ему на запад...". Замечательная песня, прямо про нас. Немного поправил первый куплет, да простит меня автор песни, и вот она готова, наша походно-строевая.
Занятия по строевой подготовке проходили все так же во дворе тюрьмы, но люди, одетые в военную форму, в кольчугах и шлемах, с небольшими щитами производили уже совсем другое впечатление. Взвод, шагающий в ногу и четко выполняющий команды, смотрелся инородным телом внутри этих хмурых стен.
Все упражнения заставлял отрабатывать многократно, чтобы довести их выполнение до автоматизма. Особо тщательно мы отрабатывали построение "черепаха". Я не знаю, какие опасности будут поджидать нас во время долгого пути, но абсолютно уверен, что нанести урон закрытому строю, ощетинившемуся мечами, достаточно сложно. На ходу, на бегу, лежа на привале, по команде взвод должен был упаковаться в коробочку за минимально возможное время. У каждого было строго определенное место, и каждый боец старался изо всех сил, чтобы не подводить остальных.
Правда, пока на тренировках вместо мечей у бойцов были простые палки, но тут уж ничего не поделаешь. По согласованию с начальством мечи личному составу будут выданы в день выхода в поход уже за пределами тюрьмы. Во избежание, так сказать.
Раз в час отряд строился в походную колонну по три и, бодро маршируя, разучивал песню. Сначала орали кто во что горазд, но потом пришло чувство ритма, понимание, что с песней в строю идти легче, и дело пошло намного лучше.
Девять дней пролетели в заботах намного быстрее, чем я думал. Каждое утро начиналось с планерки (стройка — жизнь моя, никуда не денешься). Ребята поочередно докладывали, как идут дела. Клеменс преобразился и стал почти похож на прежнего третьего заместителя. В его жизни появилась надежда, какой-то просвет, а добросовестно выполнять команды старших по званию ему не привыкать.
Лошади и повозки уже стояли во дворе трактира, каждый день приезжали подводы, привозили продукты, которые сгружали пока в подвал для сохранности.
На час в день обязательно заезжал в кузню, осматривал заготовки, подсказывал, куда зацепы приварить, а где нужные отверстия пробить, да и просто смотрел за работой кузнецов. Мастер только хмыкал, качал головой, но не спорил, за что ему отдельное спасибо. По моему указанию выковали необходимые детали, из которых склепали раму-подставку под саму кухню.
По вечерам с дедом пили чай и играли в шашки. Саныч, большой любитель и виртуоз этого дела, радовался, как ребенок, раз за разом обыгрывая меня в эти идиотские шашки. Никогда их не любил, но это лучше, чем нажираться каждый вечер. Грандиозный запой с посещением мадам Лизы мы устроили лишь однажды, и то я халявил как мог. Это деду с утра никуда не нужно, а у меня планерка.
Саныч подробно рассказывал о своей жизни, упоминая различные мелочи и тонкости быта, которые ни в каких книгах о том времени даже не упоминались. Взять хотя бы покупку дров на зиму. Оказывается, в Петербурге того времени дрова стоили очень дорого, а измерялись в саженях. Кто сейчас с ходу скажет, сколько это, а? И как торговаться с поставщиками, и какие дрова горят лучше, а какие хуже, и где хранить, чтоб не сгнили и чтоб не сперли? Целая наука.
На все его просьбы рассказать о судьбе России я сначала отнекивался, а потом, поразмыслив, решил рассказывать ему несколько измененный вариант истории государства российского, чтобы сильно не травмировать психику этого замечательного человека.
Настал день "Ч", который, по-хорошему, должен был состояться еще позавчера, но мастер по пошиву одежды все же подвел. Теперь я понял, почему первые арктические экспедиции готовились по нескольку лет. Уму непостижимо, сколько всего надо с собой взять, и трех повозок не хватит, а у нас их всего две. Всех поднял ранним утром грузить повозки и готовиться к отъезду.
С Санычем договорился, что он постарается ровно в двенадцать подвести Арнольда к окну, выходящему на въездные ворота в дворцовый парк: хочу устроить ему показательное выступление. Даже если он сам это не увидит, то увидят другие и всенепременно императору доложат.
За полчаса до нашего выхода в трактир прибежал посыльный с запиской от Саныча с просьбой срочно прибыть к нему, а выход отряда перенести на три часа пополудни. Черт, как некстати, все уже настроились: лошади запряжены, подготовительные хлопоты забыты, и разумом ты уже там, в дороге. Но делать нечего, надо идти, да и вчера мы как-то скомкано с дедом попрощались.
Саныч ждал меня на парадных ступенях дворца, молча обнял и повел в уже знакомый кабинет. Все члены "Круга", кроме Арнольда, были в сборе. Каждый подходил, обнимал, что-то желал. Я чувствовал себя жутко неудобно. В конце концов я не выдержал:
— Люди добрые, не надо меня хоронить раньше времени. Я вернусь, обязательно вернусь.
— Мы надеемся, — проговорил Марис, — ты там сильно не геройствуй. Это Арнольду надо задачи государства решать, а мы хотим, чтобы ты вернулся и, желательно, в нормальном состоянии.
— Кто там поминает меня нехорошим словом? — в кабинет быстрым шагом вошел император, — все собрались? Отлично.
Гор, ты все же решил выходить? Если ты торопишься из-за данного слова, считай, что я оценил и от данного слова тебя освобождаю. Пойдете весной, мне кажется, так будет полегче.
— Уважаемый Арнольд, друзья, я искренне благодарен вам за беспокойство. Но я считаю, что мы достаточно хорошо подготовились к походу и уйдем сегодня. По дороге зайдем в Ланов, я лично хочу передать местным распоряжения императора.
— Через Ланов? — спросил Гай, — это ж какой крюк получается.
— Что ж, тебе видней, — император положил мне руку на плечо, — да, и я поддерживаю Мариса, держи там ухо востро, если запахнет жареным — сматывайся немедленно. Дьявол с ней, с этой крепостью, сто лет стояла пустой, еще постоит. В случае неудачи разместим три-четыре гарнизона южнее, перекроем все тропы, но поток дури остановим.
Только у меня одна просьба, дорогой друг, — Арнольд повернулся к остальным и подмигнул, — не убивай больше дворцовых гвардейцев, хорошо? При желании можешь выпороть их всех до крови, но убивать не надо. Понятно, что там через одного спесивые индюки и идиоты, но все же у меня их не так много.
Все засмеялись. Честно говоря, я несколько переживал за исход дела, но за все время меня так никто и не потревожил из-за смерти гвардейца. Санычу бы хороший коньяк поставить, да где ж его здесь найдешь.
— У секретаря возьмешь карту, толку от нее, правда, никакого, но хоть что-то. Бонис, выдай человеку связь.
Дон Коррель, помедлив, что-то вынул из кармана и положил на стол. Я сделал шаг вперед, и ... сердце пропустило такт, кровь прилила к голове. На столе лежал мобильный телефон.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
