Ваше Величество?! 3. Анремар

Ваше Величество?!

Часть 3. Когда работать-то?

Звон мечей отвлёк Криса де Вена от неспешной прогулки по утреннему парку. Мужчина прислушался. Звук доносился со стороны плаца, где обычно тренировались гвардейцы. Но для них было слишком рано, да и услышал он только одну пару оружия. По ритму больше походит на выяснение отношений, а не на дуэль или тренировку. Заинтересовавшись, Крис направился в ту сторону.

— Зараза, — услышал он тихое восклицание, когда звон резко прервался. Этот голос он бы узнал из сотен. Судя по всему, у Её величества выбили из рук меч, и она сейчас идёт его подбирать. Так и есть.

— Продолжим, — донеслось через несколько секунд, и поединок возобновился.

— Доброе утро, господин де Вен, — князя приветствовал де Шпиц, императорский целитель.

— Доброе утро, — де Вен вернул приветствие. — А разве ей уже можно тренироваться?

— О, не волнуйтесь, здоровье Её Величества быстро идёт на поправку. Я сам попросил господина Торнгейма провести с ней бой. Хочу оценить состояние после серьёзных нагрузок.

На плаце, тем временем, события явно развивались. Темп боя увеличился и снова резко замер.

— Убил, — со смешинкой в голосе прокомментировал Эрик. — Почти две минуты.

— А ты не поддавайся, — чуть обиженно и запыхавшись ответила девушка. Всё же долгая болезнь дала о себе знать, ей снова надо приходить в хорошую физическую форму.

— Тогда убил бы за половину минуты, — ответил Эрик. — Вы попросите де Вена с вами позаниматься.

— Ага, и он меня за десять секунд раскатает.

— Вы так себе не доверяете? — звук поединка возобновился.

— Нет, я так в него верю, — несмотря на отвлечение на разговор, девушка явно не забывала о возможности атаки и попыталась сделать выпад. Крис улыбнулся. Приятно, когда о тебе такого хорошего мнения. Конечно, после потери зрения его возможности значительно сократились, но силуэты он всё же различает, и со средним воином, может быть, ещё справится.

* * *

Я откинулась на спинку кресла и потянулась. По мышцам растекалась приятная усталость, завтра они начнут болеть, но пока только напоминали о своём существовании. Меня хватило всего на четверть часа боя. Очень мало для прежних времён, но весьма заметно для того скелетика, что чуть меньше года назад привезли из Ютона. Тогда даже без поддержки ходила с трудом.

Всё же де Шпиц своё дело знает. И зря он боялся, что, став личным императорским целителем, растеряет знания и умения, занимаясь в основном расстройствами желудка. Со мной, почему-то, постоянно происходят всякие гадости и неприятности. Стоит только немного встать на ноги, как жизнь опять бросает с размаху о землю. И, если физическую форму мне возвращают в рекордные сроки, то психологическая восстанавливается заметно медленнее.

Я окинула взглядом предстоящую работу. Не так уж и много, до обеда должна закончить с бумагами. Отчёты о финансах, о строительстве новых объектов и формальные регулярные доклады послов просмотрела мельком. Это же самое услышала на еженедельном собрании совета министров, теперь только представили в письменном виде. Остальная стопка чуть побольше. Приятно, что лорд-защитник всё же ввёл единую форму для заявлений, времени на разбор прошений много меньше уходит, чем раньше. А продажа гербовой бумаги и бланков, к тому же, приносит какой-никакой, но доход государству.

Вот и сейчас в руках прошение о помиловании! Я не ярый сторонник смертной казни, но в этом случае казнь показательная и по политическим мотивам. Глава недавно появившегося объединения ночного мира Анремара взял себе титул "Император". Император Ночи, ни больше, ни меньше. Вовремя помешать созданию организованной преступности не удалось, но указать, что не всё дозволено, необходимо. Его честно три раза предупредили и просили сменить именование. Вместо четвёртого банально арестовали во время глобального шмона рынка, куда он неосторожно вышел. Ловкие карманники умеют не только вытаскивать вещи, но и незаметно их подкладывать, особенно после обещания полной амнистии и официальных бумаг на другое имя, поэтому отвертеться от найденной при обыске табакерки с синей пылью, глава преступности не смог.

"В прошении отказать. В Империи может быть только один Император", — я вывела слегка неровным почерком внизу страницы и поставила печать.

Опять отчёты. На этот раз вполне позитивные. Там что-то достроили, здесь налоги собрали почти полностью, тут тоже жители просят построить мост для улучшения торговли.

Очередная бумага с хорошо знакомым ровным и чётким почерком. Странно, что де Графу могло потребоваться такого, о чём он не может сказать лично? Я прочла прошение. Настроение резко упало куда-то на пол разглядывать плинтус. Я перечитала бумагу, но смысл не поменялся — лорд-защитник, князь Гвенио де Граф просит дозволения сочетаться браком с леди Адальмирой де Фронте, дочери маркиза де Фронте, девицей сорока семи лет.

— Ничего не понимаю! — календарь показывал обычную, ничем не примечательную дату. Про день дурака здесь не знают, и вряд ли всегда серьёзный князь станет так шутить. Я дёрнула шнурок вызова слуги. Пока болела, приходилось часто им пользоваться, а потом, к радости Криса, и скрытому удовлетворению обоих де Графов, привыкла вызывать слуг, а не самой бегать по замку.

— Это отнести в канцелярию, — я указала на подписанные бумаги явившемуся лакею. — И попросите господина де Графа зайти, когда освободится.

— Это ваше? — я протянула прошение подошедшему через четверть часа де Графу. Он мельком взглянул на него.

— Да, тено, — и подтвердил ответ лёгким кивком.

— И какое решение вы хотите?

— Простите? — казалось, он искренне не понял смысла вопроса.

— Я хочу знать, вы сами, по собственному желанию, без принуждения и в полном понимании написали это, или же нет? Может быть, хотите получить отказ и со спокойной совестью избежать брака? — я внимательно смотрела в лицо князя, но ничего не выдавало правоту предположения.

— Нет, тено, это написано добровольно и осознанно, — он спокойно ответил, и даже ухом не повёл. — Решение полностью на ваше усмотрение.

— Мне бы хотелось сначала поговорить с леди де Фронте, — прошение легло на стол к бумагам, требующим отдельного, более тщательного рассмотрения. Де Граф проводил его глазами.

— Как пожелаете. Она сейчас гостит в моём столичном особняке. Что-нибудь ещё?

— Нет, можете идти.

Дверь закрылась за привычно невозмутимым князем. Зараза! И ведь, казалось, что начала его понимать! Я расстегнула правый рукав. Браслет-татуировка всё также чернел на светлой коже, и за прошедшие годы ничуть не изменился. Первое время, пока не научились блокироваться, чужие чувства доставляли некоторые неудобства, но сейчас мне не удалось ничего уловить.

— Ваше величество, леди де Фронте, — с поклоном представил лакей молодую девушку и удалился, выполнив свою миссию. Я с любопытством и ревностью смотрела на присевшую в реверансе гостью. Не красавица, но весьма симпатичная, с достойными формами. Хотя, вряд ли де Граф повёлся на фигуру, но его предпочтения в женщинах мне неизвестны, может, и в его вкусе.

— Присаживайтесь, — я указала на лавочку рядом. У пруда они стояли немного под углом друг к другу, и собеседники не находились ни на одной линии, ни напротив друг друга, что позволяло вести более свободную беседу.

— Вы знаете, о чём я хочу с вами поговорить? — спросила у робко пристроившейся на самом краю сидения девушки.

— Да, Ваше величество, — и голос у неё приятный. Не то, что мой, дважды сорванный. А вот скромно потупленными глазками всё же рассматривает через опущенные ресницы.

— И вы действительно хотите выйти за господина де Графа замуж?

— Да, Ваше величество.

И ведь, не врёт. Явно не договаривает, желанием не горит, но и не похоже на согласие под принуждением. А что, жених видный, богатый и влиятельный. Не старик и не урод. Если нет других претендентов, то почему бы и не согласится? Даже если и есть, в любом случае ему проигрывают. Ну, и что мне с ними делать?

— Вы давно знакомы?

— Третий день, как в столицу приехали, — девушка покраснела. Ну да, о неземной любви в таком случае можно говорить только к деньгам и власти. Прошение-то подано немного раньше, ещё до знакомства. Но какой тогда повод у князя?

— И как вам город? — а, ну их, пусть сами разбираются. Попробую подружиться с ней, если всё же поженятся, то в будущем часто придётся общаться. Даже если не поженятся, должен же быть в окружении хоть кто-нибудь женского пола, кроме служанок.

— Не могу сказать, Ваше величество. Я его не успела увидеть. Без приличного надлежащего сопровождения меня не отпускали.

— Так пойдёмте, погуляем! — мне тоже надоело сидеть в четырёх стенах. — Хотя, если верить некоторым, моё общество можно назвать приличным только с натяжкой, — я встала с лавки, собеседница тоже сразу же поднялась, смущённо улыбаясь такому заявлению. А что, не будь я Императором, мой вид вызвал бы явное осуждение блюстителей приличий и вековых традиций. Вместо платья — мужской костюм, короткая причёска, больше подходящая мальчикам, на руках с аккуратным маникюром опять начали появляться неподобающие леди мозоли от меча.

— Как-то неудобно...

— Неудобно на потолке спать, одеяло сваливается. А там сейчас ярмарка, ещё пара дней, и закроется, — на эту ярмарку я давно хотела сходить просто посмотреть. Но то одно, то другое, то дела мешают, так за месяц и не выбралась.

Уговаривать девушку не пришлось, и вскоре лёгкий фаэтон высадил нас неподалёку от ярморочной площади. Два сопровождающих гвардейца спешились и привязали лошадей к задку повозки. Верхом или на любом транспортном средстве на ярмарку вход и въезд был закрыт из соображений безопасности, так что разница между простолюдинами и забредшими туда из старших сословий заключалась в том, что с последними ходили слуги или охрана.

Адальмира сначала стеснялась меня, и робела в толпе, заполонившей площадь. Несмотря на последние дни работы, посетителей всё равно оказалось много. Но девушка быстро освоилась и, словно забыв, с кем сюда прибыла, ринулась, как все нормальные молодые люди из провинции, рассматривать диковинки.

— Ой, какая прелесть! — Адальмира остановилась у палатки с тряпичными куклами. На мой взгляд, привлёкшая её внимание кукла была слишком девчачья — золотистые локоны и поросяче-розовое платье сразу скинули её вниз моего рейтинга привлекательности.

— Ничего так, симпатичная, — я скупо похвалила выбор. Вкусы у всех разные, не виноваты остальные, что я предпочитаю какой-нибудь практично-смертельный клинок или хорошую книгу подобным куклам.

— Берите, молодые люди, их немного осталось, — сразу нарисовался продавец, почуяв богатых клиентов.

— Спасибо, но меня такие куклы не интересуют, — вежливо отказалась от приобретения. Адальмире пусть жених покупает, если упросит, а мой взгляд привлёк шерстяной медвежонок, очень похожий на плюшевого, одиноко сидящий в дальнем углу.

— Вот был бы он с меня ростом...

Продавец разочарованно развёл руками, а я рассталась с несколькими монетами, всё же приобретя игрушку. Моя спутница торговца не обрадовала, перейдя к соседней кукле, такой же, что и первая, только брюнетке.

— Мне Леон обещал такую подарить, когда вернётся, — сообщила девушка.

— А Леон, это кто? — накануне я просмотрела семейное древо леди де Фронте, и никого с таким именем там не было

— Жених, — не задумываясь ответила Адальмира. — Мы хотели пожениться через три года. Хотя, наверно, теперь он уже бывший жених.

Она вернула куклу, и мы отошли, уступив место у прилавка женщине с совсем маленькой девочкой.

— А кто-то говорил, что нет причин для отказа в прошении, — я проворчала нарочито громко. — А тут, вдруг, жених появился.

— Вы не понимаете, — начала возражать девушка. — Да, мы с Леоном любим друг друга, но моя семья... У нас давний брачный договор с семьёй господина де Графа. Извините, подробностей не знаю, — она окончательно смутилась.

Что ж, хотя бы стало понятно, откуда ноги растут. Этот договор о брачном союзе явно только прикрытие, но истинную причину леди де Фронте сама не знает, а де Граф объяснять не намерен.

Разговаривая, мы вышли к краю площади, где собралась большая толпа смотреть на выступление бродячего цирка. Мне стало интересно, намного ли изменилось цирковое искусство со времени собственных представлений, потому остановились в тени одного из навесов.

Представление только начиналось. Клоун, разогревающий публику, сыпал остротами на грани приличия. Уверена, в городе поменьше у него давно бы уже свалились штаны, но здесь столица, центр культуры и заповедник аристократии. Не поймут.

Клоун скрылся за ширмой. Ему на смену вышел дрессировщик. У нас такого не было, мы без животных работали. Маленькие собачки прыгали через всё, на что указывал хозяин, ходили на задних и передних лапах и по команде "умирали". Публика увлечённо смотрела выступление, Адальмира восторженно хлопала и умильно что-то восклицала. Мне же этот номер показался скучным, и я чаще смотрела по сторонам, чем на сцену.

Один человек не сразу, но привлёк к себе внимание. Его тоже мало интересовало выступление, но он не спешил покидать площадь, как некоторые, пришедшие в одиночку. Наоборот, он, казалось, выбирал место, где людей побольше, и к тому же, нервничал.

Я подозвала одного из гвардейцев охраны и указала на подозрительного мужчину. Понимающе кивнув, охранник двинулся в его сторону. Но опоздал. Маор, я смогла рассмотреть лицо, резко поднял руки. С многочисленных перстней сорвались разноцветные лучи. Встречаясь с препятствием они с громким хлопком взрывались, убивая и калеча тех, на кого попали. Поднялся крик, кто-то завизжал. Цирковые, ещё не понимая, и не видя за первыми рядами зрителей, что происходит, продолжали играть весёлую мелодию. Второй гвардеец метнулся в мою сторону. Маор сразу же после первой атаки подкинул вверх какой-то шар. Я схватила Адальмиру и повалила на землю.

Внезапная яркая вспышка ослепила, следом почти сразу же грянул взрыв. Сверху, больно ударяя по телу, посыпались обломки навеса, какие-то палки, камни. На несколько мгновений установилась звенящая тишина, а потом окружение вновь разразилось криками, плачем и плохо опознаваемыми звуками.

Продолжения взрывов не последовало, и я, скатившись с Адальмиры, позволила себе оглядеться. Площадь выглядела как поле боя. Ближе к центру, там, где стоял маор, лежали искорёженные, разорванные тела. Чем дальше от эпицентра, тем пострадавших меньше, но всё равно слишком много для обычного ярмарочного дня. Недалеко от нас лежал гвардеец охраны, он не добежал всего два или три шага, когда его проткнуло сорванным взрывом шестом. Гвардеец был жив и даже в сознании. Я подошла к нему.

— Ваше величество, вы целы? — слова давались ему с трудом.

— Я в порядке, синяки будут, но это не страшно. Не шевелитесь, — я сняла у него с пояса кинжал и отрезала кусок от навеса, что упал рядом. Этой тряпкой зажала рану. — Держитесь, скоро придёт помощь.

— Что случилось? — это Аделаида привстала и начала недоумённо оглядываться. Зрачки расширились на побледневшем лице, когда увидела раненого гвардейца. Девушка медленно стала поворачиваться в сторону, где было больше всего пострадавших. Я подскочила к ней и перекрыла обзор.

— Не смотрите туда. Вот, прижмите ткань и держите так, — я за руку подвела её к гвардейцу. Необходимости в такой помощи я не видела, но надо чем-то занять леди и отвлечь от происходящего. У благородных, как правило, очень нежная психика. Сама же направилась к пострадавшим. Пока не прибыли медики, надо оказать первую помощь, кому можно. Стража тоже ещё не появилась — слишком мало времени прошло.

— Мама, мама! — испуганно оглядываясь кричал мальчишка с большой ссадиной на лбу. Его крик может легко спровоцировать панику, поэтому я быстро подошла к нему.

— Привет! Чего кричишь? — словно ничего не произошло и в десятке шагов от нас не лежат окровавленные тела.

— Вы маму мою не видели? — он поднял на меня испуганные глаза. Ну, хотя бы кричать перестал.

— Нет, но обязательно найдём. А у меня пока есть для тебя просьба. Ты ведь уже большой? — нерешительный кивок показал, что мальчишка не в глубоком шоке, и вроде даже адекватно реагирует. — Видишь этого медведя? Ему очень страшно, помоги ему, успокой, а я поищу твою маму, — я всучила ему плюшевую игрушку, которую, почему-то до сих пор держала в руке, и слегка подтолкнула мальчика в сторону Аделаиды. Понятия не имею, как его мама выглядит, и искать тоже не собираюсь, сейчас главное, чтобы не кричал и не плакал, и без него найдётся, кому психовать и истерить. Мальчик послушно схватил плюшевого медвежонка и, что-то ему рассказывая, отошёл в указанную сторону.

* * *

Де Шпиц с интересом осматривался. Если бы не предложение господина де Вена несколько лет назад стать личным Императорским целителем, он вполне мог бы сейчас работать в подобном месте. В Императорском городском госпитале трудились в основном врачи и лекари, обладающие весьма слабыми целительскими способностями. Из более-менее сильных целителей здесь можно встретить либо идейных, либо тех, кто по каким-то причинам не смог привлечь клиентов. Де Шпиц принадлежал как раз ко второй категории. Несмотря на его высокий уровень владения целительским даром, благородные не спешили пользоваться услугами сына кровельщика, а простой люд предпочитал кого попроще, опасаясь высокой стоимости. Другие целители видели в нём конкурента и всячески вставляли палки в колёса, при каждом удобном случае напоминая, что дворянство он получил не за заслуги, а просто за обладание даром. Тех немногих пациентов, что всё-таки приходили к нему, едва хватало на жизнь и выплаты процентов по долгу за обучение. Сильно мешало налаживанию связей среди богачей неумение подстилаться под клиента и нежелание обманывать в погоне за прибылью.

Последней такой клиенткой стала леди де Вен, страдающая ожирением в такой степени, что уже почти не выходила из дома. Не найдя никаких серьёзных причин, кроме излишнего потребления мучного и сладкого, де Шпиц прописал диету и физическую активность, прямо сказав, что даже если каким-то чудом удалить весь жир, он весьма скоро вернётся, если сохранить прежний образ жизни. Леди, ожидаемо, обиделась, и слуги вышвырнули целителя за ворота.

После такого позора де Шпиц всерьёз раздумывал о переезде в глухую провинцию, когда к нему приехал князь с предложением. Посчитав это глупой шуткой дворянства, целитель всё же рискнул принять его, и не прогадал. Кроме Императора, оказавшейся весьма юной девушкой с мальчишескими замашками, его услугами стало пользоваться всё немногочисленное население замка, увеличивая опыт во всех сферах, касающихся здоровья. Городская больница могла бы дать почти то же самое, но при нищенской оплате и отсутствием каких-либо перспектив и возможностей исследований.

В этом де Шпиц окончательно уверился, когда вслед за управляющим и де Графом, шёл сначала по коридору, потом по большой общей палате. Сюда свезли многих пострадавших на ярмарочной площади, медсёстры и врачебный персонал едва справлялся, кто-то спорил по расходу медикаментов, жалуясь, что скоро многие закончатся, а финансирование на покупку будет только через половину месяца.

Они пересекли палату и остановились у последней койки, как и все остальные, отгороженной льняными занавесками, создающими своеобразную индивидуальную комнатку. Управляющий отодвинул полог, пропуская господ внутрь.

Её величество полулежала на узкой кровати и разглядывала потолок. При виде лорда-защитника она смутилась и отвела глаза, уставившись теперь в тощее одеяло. Де Шпиц быстро провёл общее сканирование.

— Ничего серьёзного, — вынес он вердикт через пару минут тишины. — Наложилась физическая и психологическая усталость, травм нет. — По негласному соглашению с Императором, он не обращал внимания на мелкие ссадины и царапины, если они не мешали движениям и не влияли на внешний вид.

Около трёх часов назад

Во двор замка примчался молодой человек на взмыленной лошади. Охрана сразу же наставила на него пики, готовая в любой момент проткнуть нарушителя. Породистая лошадь, судя по амуниции, принадлежала замковой конюшне, но юноша явно был здесь впервые. Медленно стараясь не спровоцировать охрану, он спешился и протянул мятый кусок бумаги, оторванный от какой-то афиши, на котором карандашом торопливо нацарапано несколько фраз.

— Вот, просили передать...

Один из солдат взял бумагу, быстро пробежал глазами скрылся за тяжёлой дверью. Через несколько минут гарнизон замка зашевелился растревоженным муравейником. Передвигаясь на первый взгляд хаотично, гвардейцы, тем не менее, споро выстроились и, не прошло и четверти часа, выдвинулись в город. В самом замке тоже в это время происходило непривычное оживление.

— Господин де Шпиц, собирайте самое необходимое для первой помощи при ранениях. У вас десять минут, — в кабинет целителя стремительно зашёл лорд-защитник и с порога выдал указания.

— Что-то случилось? — целитель торопливо начал складывать в саквояж нужные предметы из обширного арсенала не магической практики.

— На ярмарке в городе произошёл какой-то теракт с пострадавшими, — пояснил де Граф, наблюдая за сборами. — Посланник ничего внятного рассказать не может, но Её величество просит прислать людей на охрану и оказание медицинской помощи.

Карета уже ждала у выхода и вскоре последовала за недавно выехавшим отрядом гвардейцев.

Площадь, совсем недавно наполненная разноцветной весёлой толпой, сейчас была полна скорби и разрухи. Место происшествие угадывалось сразу — там было больше всего крови и поломанные торговые лавки словно лучами расходились от центра. Городская стража еле справлялась с наведением порядка, и появление подмоги в лице гвардейского императорского отряда восприняла со смесью облегчения и неудовольствия. Опять элита будет командовать, все успехи себе припишет, но, при них вездесущие мародёры хотя бы перестанут наглеть.

За почти час, что прошёл с момента происшествия, уже навели какой-никакой порядок. Тела погибших снесли в сторону и сложили рядами. Пострадавшим оказывали помощь на месте и тут же опрашивали, если человек был в состоянии адекватно отвечать на вопросы. Серьёзно пострадавших отвозили в лечебницы, записав их приметы и имена, если могли установить сразу же. Но, всё равно, работы ещё предстояло много.

Леди де Фронте с одним из гвардейцев, что отправились сопровождать девушек, нашли быстро, но ничего полезного о местонахождении Её величества от них узнать не вышло. Второго гвардейца спросить тоже не представлялось возможным — он погиб во время взрыва, едва успев поставить защиту, он спас тем самым десятки людей позади себя. Найти Императора внутри оцеплённой территории тоже не удалось, возможно, она покинула площадь до того, как стража получила приказ никого не впускать и не выпускать.

— Нет, не помню такую девушку, — выслушав описание, наморщил лоб сержант городской стражи, что руководил охраной площади. — Может, в госпиталь увезли, я ж не всех видел.

Другой стражник, молодой, зашелестел страницами грубой тетради, куда записывали имена и приметы пострадавших.

— Нет, нет такой, — подтвердил он отсутствие Императора в списках.

Де Граф нахмурился, что-то обдумывая. Целитель тоже встревоженно перебирал варианты. Сопровождающие сказали, что Её величество не выглядела пострадавшей, да и гонца с посланием она как-то ведь отправила. Какие-нибудь внутренние травмы, что дали знать спустя несколько минут после их получения? Сильная травма головы, что сознание путалось?

— А молодого человека, такого же вида? — де Граф сообразил, что это для них давно привычно видеть Императора в мужской одежде, а остальные при этом часто путают её с парнем.

— Был такой, — согласился сержант, а его подручный снова зашелестел тетрадью. — Бойкий парень, мы ещё не поняли, что тут случилось, а он уже распоряжения раздал. Даже не будь у него кольца благородного, всё равно бы послушали, — чуть смущённо пояснил он. — Мы ж с таким впервые, а он будто знал, что делать.

— И где он? — нетерпеливо перебил князь сержанта.

— Так это, он указания раздал, сам побегал, проследил, как выполняем, потом сел и приснул вроде. Мы это, разбудить не смогли, так в госпиталь отправили, — оправдываясь зачастил сержант. Подручный уже нашёл нужную запись и сообщил название больницы, куда увезли Императора, так и не соизволившую представиться.

* * *

Из глубины парка доносилась красивая, но грустная мелодия. Удивительно, на первый взгляд простой инструмент, всего шесть струн, мог отображать широкий диапазон чувств и настроений. Сейчас Её величество явно расстроена — ни одной весёлой мелодии, только какие-то тоскливые напевы и романы. Де Вен даже не пытался угадывать причину подобного настроения — она стояла рядом, тоже слушая грустные напевы.

— Ну что, это того стоило?

— О чём ты?

— Не делай вид, что не понимаешь, — князь отошёл от окна и взял со стола чашку. Сейчас бы принять что покрепче, но целитель настоятельно рекомендовал отказаться от крепких напитков. Алкоголь плохо влияет на восстановление зрения, и, несмотря на то, что за пять лет улучшения произошли совсем мизерные, рисковать де Вен не желал.

— Что случилось? Я давно не видел её такой расстроенной, и в последнее время вы друг друга, кажется, избегаете. Не мог же так повлиять тот взрыв на ярмарке?

— Я подал прошение разрешить брак, — со вздохом ответил де Граф, по опыту зная, что без ответа друг его не отпустит.

— А она?

— Подписала.

— Поздравляю, — формально отреагировал де Вен. — За кого? — на его памяти у лорда-защитника не было дамы сердца, и ни за кем он не ухаживал ни сейчас, ни в последний десяток лет.

— Леди де Фронте.

— Погоди, — имя показалось знакомым. — Это не та, на которой должен был жениться ещё лет пятьдесят назад? Она же умерла, если не ошибаюсь.

— Не ошибаешься. Это её сестра. Ей сейчас то ли сорок семь, то ли сорок восемь...

— Ты её хоть видел? — Крис разлил чай по чашкам и протянул одну собеседнику.

— Видел. Вроде симпатичная.

— Так, — Крис сделал глоток и решительно поставил свою чашку на стол. — А теперь рассказывай, с чего вдруг заговорили о свадьбе, да ещё так скоропалительно?

— Не поверишь, сам не знаю, — де Граф тоже отставил свой чай, так и не прикоснувшись к нему. — Две недели назад пришёл отец со старым брачным договором, и потребовал его исполнения. Мол, это спасёт и поможет достойным людям, а подробности потом.

— И ты согласился?! — де Вен аж вскочил с кресла, куда недавно удобно пристроился. — Он тебя постоянно подставляет, а ты всё равно его слушаешься?

— Крис, ты же знаешь, я не могу иначе, — де Граф вздохнул. — Пусть он уже не глава рода, пусть я выше по статусу, но он всё равно мой отец! И я просто обязан его слушать. Тем более, тут ещё этот договор...

— И когда ты собираешься всё рассказать Её величеству?

Звуки из окна сменились с заунывно-скорбящих на просто грустно-лирические.

— Как только узнаю подробности. Отец сейчас уехал в имение, уладить какие-то дела. Как вернётся, всё точно разузнаю, и расскажу ей.

* * *

— Она не придёт, — де Вен подошёл к стоящему у большого окна де Графу. Большинство гостей уже собрались в бальной зале, заполняя помещение гулом голосов. Ненавязчиво играл небольшой оркестр, укрывшись за лёгкими драпировками. По залу сновали слуги, предлагая гостям бокалы с вином и канапе. Шёл обычный светский приём, только благородные господа несколько удивлённо перешёптывались, поглядывая на князей. Строились предположения, одно другого невероятней, почему они, слывшие затворниками, вдруг решили почтить своим присутствием, в общем ничем не примечательный приём. При этом де Граф ещё надел парадный мундир.

— Откуда ты знаешь? — немного нервно спросил де Граф друга. С ним он мог себе позволить приоткрыть чувства.

— Она утром покинула город в компании молодых людей. Просила поздравить с помолвкой и принести за неё извинения. Её величество сказала, что, — де Вен чуть изменил тональность голоса, показывая, что сейчас цитирует слова, — "лучше побыть несколько дней подальше, чем наделать необдуманных глупостей".

— Что ж, этого следовало ожидать, — с непонятной интонацией ответил де Граф. — Пожалуй, тогда пора начинать. Негоже столько времени держать господ в неведении.

* * *

Весёлая компания со смехом вывалилась из дверей постоялого двора. Всего шестеро молодых парней, а шуму от них, как от пары десятков. Я натянула тощую подушку на голову. Скорей бы они уже разобрали коней и уехали, хоть попробую выспаться.

Официально они, вместе со мной, отправились на охоту в Полосатый лес. Забавное, но точное название. Когда-то давно потребовалось неимоверное количество древесины для восстановления города после пожара. Лендлорд озаботился, чтобы лес не вырубили под корень, и распорядился рубить полосами. Естественно, лесовосстановлением никто не занимался, и на этих вырубках выросло что попало. Вчера, подъезжая к постоялому двору, немного полюбовались получившейся расцветке, пока спускались с холма. Лес и вправду был полосатый, летом, может, не так заметно, но осень добавила цветов, превратив зелёное море в лоскутное одеяло. Грязно-жёлтая полоса каких-то тополей сменялась тёмно-зелёной, за ней огнём горели клёны. Опять зелень старого леса и более светлый молодой. Дальше провал в кронах — вырубку оккупировали невысокие кустарники. И снова полосы леса разных оттенков.

В глубине, подальше от дороги, полосы сливались в один пятнистый массив нетронутого леса. Где-то там, согласно легенде, мы должны сейчас гонять то ли зайцев, то ли глухарей, я не вдавалась в детали. Все и без объяснений понимали, что такая компания едет не зверя добывать, а на охоту. И город, которому лес обязан названием, охотно предоставит и топливо, и курочек-хохотушек пощипать.

Меня, ничуть этого не скрывая, взяли "отмазкой" и гарантом хотя бы видимости приличий. Мол, при столь молодом человеке с такими хорошими манерами, совсем до непотребств не дойдёт. В чём-то это утверждение правдиво — мне сугубо мужские забавы неинтересны, поэтому парни рано утром, не желая терять ни минуты, отправились в город. Я тоже туда подъеду, но не торопясь и позавтракав. Встретиться договорились через четыре дня в городской гостинице.

Парни уехали, а я, проворочавшись на жёсткой неудобной кровати около часу, всё же спустилась в обеденный зал. Жизнерадостная официантка, непонятно как выглядевшая бодрой и выспавшейся, хотя вчера допоздна обслуживала столики, да и утром подхватилась очень рано, принесла пышный омлет и свежие, ещё горячие булочки на завтрак. Эти примирило меня с ранней побудкой и постоялый двор покидала если не в хорошем, то хотя бы не в ужасном настроении. Всё же жизнь Императора несколько разбаловала и приучила к мягкой перине.

Лошадь неторопливо перебирала ногами по дороге, а я наслаждалась непривычными ощущениями. Уже давно не оставалась одна надолго, и уж тем более, никуда не ездила без сопровождения. До города тоже собирались поехать все вместе, но у парней зудело. Дорога, хоть и не сильно наезженная, но опасаться на ней нечего. Серьёзные хищники из леса давно не выходили, а разбойников повывел ещё де Граф, в чьём домене сейчас находились. Хозяин постоялого двора, к тому же, заверял, что служанки не боятся в одиночку ходить до города, без опаски возвращаясь поздно ночью.

Когда впереди показалось несколько фургонов, почти полностью перегородивших дорогу, я только удивилась, почему они встали в таком неудобном месте. Подъехав поближе, поняла причину — у одного из них соскочило колесо и несколько мужиков бестолково ходили вокруг, обсуждая, как сподручней его вернуть на место.

Неожиданно один из них схватил мою лошадь под уздцы.

— Владо де Самон? — полуутвердительно спросил он.

— Да. С кем имею честь? — хоть никого из людей я не узнавала, но не исключено, что могла забыть за давностью лет и событий.

— Ха! Честь он имеет! — усмехнулся молодой мужчина. Всё же я его где-то видела. Остальные тоже бросили рассматривать колесо и окружили нас. У одного заметила готовый к выстрелу арбалет, ещё пара недвусмысленно достала длинные ножи.

— Повезло, что без охраны, — продолжил говорить тот, что держал лошадь. — Обойдётся без лишних жертв. Слезай!

Я ещё раз огляделась и подчинилась приказу. Прорваться и убежать не представлялось возможным даже не держи он лошадь — слишком узкая дорога, успеют и ножами полоснуть, и из арбалета выстрелить. Не думаю, что с такого расстояния промахнутся.

— Вот и молодец.

Меня споро обыскали, забрав меч и всё более-менее ценное.

— Что вам от меня надо? — то, что это простые грабители, отвергал факт знания моего имени.

— От тебя? Просто быть паинькой, — усмехнулся мужчина и указал на впередистоящий фургон. — Полезай внутрь.

В нос ударил резкий животный запах. На входе в фургон стояла клетка с некрупными обезьянами, встретившими открытие полога противными криками. Между клеткой и толстой войлочной стеной оставался узкий проход, по которому меня подталкивали идти дальше вглубь фургона. Через несколько шагов втолкнули в другую, пустую клетку, и заперли на тяжёлый висячий замок.

Похититель ушёл, тщательно закрыв полог, и я начала осматриваться. Толстый войлок почти не пропускал света, так что изучение обстановки проводила больше на ощупь. Пол из толстых деревянных досок. Сама клетка и потолок из металлических прутьев едва ли не в руку толщиной и расположены часто, не пролезть между ними. В углу ведро понятного предназначения. Сама клетка примерно полтора метра, едва хватит лечь.

Постепенно обезьяны успокоились. Пол слегка дёрнулся и начал неравномерно подрагивать — караван фургонов пришёл в движение.

— Ты кто? — спросил кто-то детским голосом. Там, судя по размеру фургона, должна поместиться третья клетка.

— Владо, а ты?

— Сильв. Тебя тоже украли?

— Похоже на то, — я села на пол у той стороны, где находился собеседник. — Ты здесь давно?

— Не знаю, — мальчик сидел в дальнем углу и не собирался приближаться. — Меня отсюда только раз вывели, — он всхлипнул. — Папа не смог собрать столько денег, тогда они... чтобы поторопить... — всхлипы грозились перейти в полноценный плач. Что же сделали с этим ребёнком, что он так реагирует?

— Владо, мне страшно!

— Не бойся, родители умные, что-нибудь придумают. Сильв, тебя полностью Сильвер зовут?

— Да, Сильвестр де Лач. Папа Асторий де Лач, главный винодел Империи!

Помню такого. Не лично, по документам. Первый поставщик вина в императорский замок. Вино у него хорошее, на любой вкус и крепость. Только похитители, похоже, просчитались. Он недавно заложил новые виноградники, вряд ли осталось достаточно свободных денег на выкуп, и быстро продать землю тоже проблемно. В охрану правопорядка он не обращался, иначе мне бы стало известно — Сильв тут явно не первый день, а донесение о таком событии, как похищение ребёнка влиятельного лица, незамеченным не прошло бы.

Долго поговорить не смогли — полог фургона на мгновение откинулся, впуская внутрь нестерпимо яркий свет и какого-то мужчину. В руке он нёс тусклый светильник, сверкающий после почти полной темноты.

— А ну, тихо тут! — мужчина стукнул палкой по прутьям первой клетки, в которой начали орать обезьяны. Животные ещё пару раз что-то возмущённо крикнули, но послушно замолчали.

— Вы тоже, поговорите мне ещё!

При свете лампы я увидела, что мальчик, прижимая замотанную тряпкой кисть к животу, испуганно сжался в углу.

— Послушайте, — я сделала шаг к проходу, но ничего больше сказать не успела — мужчина просунул между прутьев палку с утолщением на конце и ткнул ею в меня. Словно ударили электрошокером, все мышцы разом свело, и всего через мгновение я уже лежала на полу не в силах пошевелиться, а по телу расползаются неприятные ощущения. Неудивительно, что остальные, даже обезьяны, сразу выполнили требования, я тоже не хочу испытать такое второй раз.

Удовлетворившись реакцией, тюремщик присел на какой-то тюк в конце прохода, повесил лампу рядом на стену и задремал. Наверно, остался контролировать, чтобы не шумели.

Так, в относительной тишине, прошло какое-то время. Фургон остановился, обезьянам на пол высыпали груду порченых овощей и фруктов, нам с пацаном сунули по большому ломтю хлеба и кружке воды. Судя по изменившемуся свету, изредка проникающему в фургон, когда кто-нибудь входил или выходил, наступил вечер. Надсмотрщик на ночь ушёл, позволив пообщаться с Сильвом, но мальчик знал о похитителях не больше меня, и все закончилось тем, что я стала рассказывать ему сказки, чтобы отвлечь от ситуации и боли в отрезанном пальце. Похитители на третий или четвёртый день, не дождавшись затребованной суммы, пошли стандартным путём.

Утро встретило хлебом с водой и вынесенным и даже ополоснутым помойным ведром. Учитывая, что за обезьянами так не следили, и их клетку просто окатили водой, смывая отходы и недоеденные продукты, на тяжёлый запах чистые вёдра почти не влияли. Вскоре тюремщик занял своё место, демонстративно положив шоковую палку под руку, и фургон снова пришёл в движение.

Вечером, после скудного ужина, меня вывели наружу.

— Что, парень, думаешь, отпустим тебя сейчас? — глумливо спросил один из похитителей. В стороне у костра разглядела с пяток фигур. Значит, их около десятка, ведь ещё двое ведут меня, крепко держа за плечи, а третий контролирует сзади с шокером. Не убежать, даже если вырваться.

— Скажи спасибо папаше, он на меня чуть собак не спустил, решил, что шутка такая, — продолжал говорить мужчина, ставя на попа колоду. — Ничего, мы ему тоже пошутим. Мы тоже умеем.

— Пожалуйста, не надо! — я задёргалась в держащих меня руках, поняв, что мизинцем не отделаюсь — рядом с колодой поставили тяжёлый топор. Но все попытки были тщетными. Да, здесь я всё же набрала мускулатуру, и в родном мире, может даже удалось бы отбиться. Но не здесь, когда каждый первый на голову выше и в два раза тяжелее. Словно пятнадцатилетний подросток против взрослых бугаёв под тридцатку. Левую руку, несмотря на сопротивление, положили на колоду и плотно прижали.

— Прошу вас, не надо!

Топор с размаху опустился, и негромкий чавкающий звук заглушил дикий крик боли. Незамедлительно кто-то приложил к обрубку раскалённый кусок металла. Ещё одна волна боли прошла по руке, в носу противно запахло горелым мясом.

— Вот и всё, — палач отставил топор и поднял отрубленную кисть, рассматривая перстень на среднем пальце. — Теперь точно не отвертится.

Уже снова сидя в клетке, чуть отошла от боли и попыталась рассмотреть повреждение в тусклом свете лампы. Нет, это был не классический колун, у которых лезвия почти нет, им бы кости на мелкие осколки раздробило. А так получился почти ровный срез на пару пальцев выше запястья. Несмотря на то, что рану сразу прижгли, она всё равно кровавила. Как смогла, замотала руку шейным платком. Не бинт, и далёк от стерильности, но всё же лучше, чем оставить как есть.

* * *

Де Граф отложил в сторону перо. Кажется, у него наметился план, требуется только время на его проработку и детализацию. Время ему уже обеспечили, помолвка лорда-защитника и леди де Фронте позволила выгадать не менее месяца. Повезло, что сын не стал проявлять характер и согласился узнать причину столь поспешного действия немного позже.

Рука потянулась за нужным документом, но наткнулась на свиток из паршивой бумаги. Вчера де Граф решил его не выбрасывать, а сохранить как пример неудачной шутки. Подумать только, человек в плаще с капюшоном, скрывая лицо, перехватил его перед домом и вручил это послание. В наглой цидульке требовали выдать триста золотых монет выкупа, утверждая, что его сына держат в заложниках. Де Граф тогда пообещал посланцу спустить на него собак, если увидит снова. Потом чуть поостыл, на всякий случай послал почтовую птицу в императорский замок и окончательно успокоился, получив ответ.

— Или всё-таки, отдать своему отделу, пусть потренируются в поисках? — пробормотал глава тайной и сыскной службы, откладывая письмо на край стола.

В кабинет чинно вошёл старый дворецкий с подносом для корреспонденции.

— Что там? — заинтересованно спросил де Граф, в это время почту обычно уже не приносили.

— Пакет и письмо, господин, — дворецкий переложил указанные предметы на рабочий стол. — Подложили на крыльцо, — добавил с явным неодобрением. Послания положено передавать через привратника, а не бросать, как попало.

Князь дождался, пока дворецкий выйдет, и сначала развернул письмо, пробежал его глазами, совсем не вчитываясь. Почерк тот же, что и в том, которое только что отложил. Содержание схожее, но уже требуют полтысячи монет и упоминают про доказательство. Де Граф покосился на пакет и аккуратно его развернул.

Перед ним на столе в окровавленой тряпице и обрывках упаковочной бумаги лежала человеческая кисть. Небольшая. Или женская, или детская. На среднем пальце светлел металл кольца. Брезгливо, через платок, мужчина поднял это "доказательство" и поднёс поближе к уже не таким зорким, как в прежние годы, глазам. Герба на кольце не было, металл похож на золото, попытка снять с пальца ничего не дала — кольцо словно вросло в палец. Значит, владелец из высшей знати. Аккуратный маникюр ничего не прояснил, такой могли носить как мужчины, так и женщины. А вот характерные мозоли на ладони склоняли к версии о молодом юноше, девушки почти не занимались с мечами, и уж тем более, не доводили руки до мозолей. На кончиках пальцев, кроме большого, тоже мозоли. Де Граф некоторое время смотрел на них, пытаясь понять, от чего они могут образоваться. Память подсказывала, что у музыкантов на лютнях бывают подобные, но знать таким народным инструментом брезговала. Разве что его сын Гвенио всерьёз увлёкся гитарой и долго с ней не расставался, получив в подарок от её величества.

Рука дрогнула от ужасной догадки, и глава тайной службы вновь уставился на кисть, будто не её только что рассматривал. Всё сходится. И размеры — Её величеству всего тридцать три, и мозоли от меча на левой руке — она использует обычный полуторник как двуручник. Даже то, что в послании упоминается сын де Графа, и то объяснимо — несколько лет назад её выдавали за бастарда для сохранения анонимности. Видимо, кто-то её узнал, с кем она тогда общалась.

Мужчина внимательно перечитал послание. На этот раз требовали полтысячи монет, и отдать он их должен был лично, завтра в полдень в глубине Полосатого леса. Подробные инструкции, как найти место встречи, прилагались. Де Граф посмотрел на часы. С учётом времени на дорогу, осталось около полусуток. Если он не придёт или опоздает, вымогатели обещали прислать ещё что-нибудь.

Старый князь торопливо достал из сейфа несколько тяжёлых мешочков, подготовленных к отправке в столицу. Чуть больше трёхсот золотых, ежегодный налог с домена. Ничего страшного, если в этом году уплатой будет задержка. Остальную сумму де Граф добрал, забрав средства на содержание дома, добавил свои собственные сбережения, и, без колебаний выпотрошил тайник-копилку сына. Жизнь и здоровье Её величества важнее всего этого.

Наутро он приказал заложить коляску и, отказавшись от кучера, в одиночку отправился на место встречи. Инструкции, как добраться, оказались весьма точны. Сразу после развилки на город свернуть в еловую полосу. Проехать с полчаса до ручья, вдоль него ещё четверть часа и, у расщеплённого дерева повернуть направо. А там, чуть дальше, будет ждать посланник. Всего до полудня, потому следует поспешить. Даже несмотря на почти отсутствующую способность ориентироваться в пространстве, де Граф прибыл намного раньше.

Его уже ждали. Мужчина с полностью замотанным платком лицом неторопливо поднялся с поваленного дерева и требовательно остановился перед коляской. Де Граф, скрывая волнение, подошёл к нему и протянул тяжёлый саквояж с золотом.

— Где? — спросил он, так как кроме встречающего, никого не было видно. Тот, даже не открыв саквояж, чем продемонстрировал знание репутации княжеского рода, как предельно честных в выполнении обязательств, махнул рукой в лес.

— Там. За вон той большой сосной, — произнёс, явно искажая голос, и пронзительно свистнул. Получив ответный свист с указанного направления, скрылся в лесу в другую сторону от сосны.

Князь вздохнул и тоже поспешил в лес, оставив коляску на узкой, редко используемой дороге. Сосна возвышалась над остальными деревьями чуть ли не вдвое и являлась хорошим ориентиром.

Минут через десять продирания сквозь кусты и густую траву, мужчина выбрался на прогалину. Похитители не обманули, у сосны, привалившись к стволу спиной и свесив голову, сидела небольшая фигурка. Князь поспешил к ней, преодолев последние шаги едва ли не бегом.

— О, это вы, добрый день, — девушка подняла голову и радостно улыбнулась. Де Граф принялся торопливо отвязывать её от дерева. Неожиданно из подлеска вылетел арбалетный болт и ударил Её величество в левую сторону груди. Князь, не раздмывая, бросился в лес, но стрелок уже успел скрыться, только мятая трава выдавала, где он стоял. Назад князь возвращался медленно и потерянно, ожидая увидеть остывающее тело, но девушка удивила его.

— Он ушёл? — утвердительно спросила она, перестав изображать убиенную, стоило только князю подойти поближе.

— Да, убежал, — ответил мужчина с облегчением. Крови вокруг стрелы нет, и Её величество слишком спокойна для того, кто только что получил ранение.

— Он промахнулся, — пояснила девушка, отодвигаясь в сторону. Болт вошёл в ствол дерева между рукой и телом так, что казалось, что ранение произошло в область сердца. Рука у девушки даже на вид была короче и обмотана шёлковой тряпкой в бурых разводах.

— Вы как? — спросил де Граф, поняв, что самое ужасное не произошло.

— Бывало и хуже, жить буду, — улыбнулась девушка, вставая. — Пойдёмте отсюда, не думаю, что они вернутся проверить, но всё же...

— Да, вы правы, — ответил де Граф и растерянно огляделся. Деревья казались все одинаковыми, и, с какой стороны он вышел на поляну, с уверенностью не мог сказать. Трава тоже примята в нескольких местах, а примет он не запомнил.

* * *

Появление де Графа-старшего я встретила с огромным облегчением. Когда через день после ампутации меня вытащили из клетки и погнали в лес, я уж решила, что всё, отбегалась тушёнка. Родни у меня нет, так что тот "папаша", которому отправляли требования выкупа, мог на них наплевать с высокой колокольни. Здесь они тоже водились, только выполняли в основном роль часовых и сигнальных башен на случай нападения или пожара. На все попытки объяснить похитителям, куда надо слать требования, ответом был болезненный удар шоковой палкой. Подозреваю, на меня извели не менее четверти заряда питающего её сорса, а сказать успела всего слова три. Смущало только, что при первой встрече ко мне обратились по имени.

С появлением старого князя пришёл и ответ — кто-то из похитителей узнал меня либо по военной кампании, либо по Академии, но до выпуска в ней не дотянул.

Меня привели на поляну и привязали к высокой сосне, росшей в центре. Со мной остался только один, он от скуки ожидания вытоптал половину травы. Когда из леса донёсся свист, он покинул поляну, скрывшись как раз за теми кустами, откуда потом прилетела стрела. Оставлять меня в живых похитители не хотели, наверно, опасаясь, что я кого-то из них узнала или смогу подробно их описать.

Заверив де Графа, что я вполне в состоянии передвигаться самостоятельно, направилась вслед за ним в лесную чащобу. Направление никак не отслеживала, положившись на мужчину. Идти оказалось сложно. Высокая трава цеплялась за ноги, кусты норовили ударить по глазам, руку нарывало и, кажется, поднялась температура.

Через некоторое время проводник замер перед совсем уж непроходимым буреломом. Растеряно огляделся.

— Ваше величество, прошу меня простить, но мы, кажется, заблудились, — он виновато повернулся ко мне.

— Бывает, — я вздохнула. Не то, чтобы ждала, но что-то подобное обязательно должно было произойти. Не может быть, чтобы всё прошло гладко. — До той поляны вернуться сможем?

Де Граф отрицательно покачал головой.

— Понятно... А сколько времени вы тогда шли до меня?

Совместными усилиями выяснили, что идти до тракта надо примерно на запад, часа четыре минимум. С учётом моего состояния, может ещё дольше. Скорректировав направление, снова отправились в путь.

Перебрели заболоченную поляну, вымокнув почти по пояс, нацепляли репейника, пробираясь через густые заросли. Запах травы приятен и свеж когда лежишь в гамаке на краю свежескошенного луга, но не когда продираешься через заросли выше тебя жарким душным днём. Пахнет цветами, травяным соком, испуганным клопом. Лицо заливает пот, рубаха липнет к распаренному телу, и всё время кажется, что по коже ползёт какое-то насекомое. Если прибавить к этому мелких мушек, что упорно лезут в глаза и нос, несмотря на то, что в Анремаре насекомых совсем мало, то можно понять часть ощущений невольных путников.

Добравшись до более-менее чистого леса, я рухнула на поваленное дерево.

— Всё, привал. Дальше без отдыха я не сдвинусь!

Де Граф, сильно хромая, подковылял поближе и тоже опустился на ствол. Он шёл позади, поэтому я не заметила проблему раньше. А просить остановиться и передохнуть он, почему-то не стал. И я тоже хороша. Не учла, что это я — молодой, относительно здоровый и тренированный организм. И то, идти тяжело. А он, можно сказать, кабинетный работник, вплотную подошедший к определению пожилого человека.

— Снимите обувь, дайте ногам отдохнуть, — посоветовала я мужчине, и едва удержалась от неподобающих воспитанному человеку выражений. Лёгкие ботинки, не предназначенные для долгих пеших прогулок по пересечённой местности, в насквозь промокшем виде натёрли ноги до кровавых мозолей.

— Подлечить можете?

Князь отрицательно покачал головой.

— Нашему роду целительская магия почти не даётся.

— Ну, это дело практики. Кен де Граф тоже сначала еле синяки сводил, потом до сращивания рёбер добрался. Правда, переделывать пришлось, но тут уж не его вина.

— У Гвенио целительство легче выходило, — кивнул князь. — Не поделитесь, когда он вас так лечил?

— В армии. Я тогда с каким-то гадёнышем столкнулась, он и поломал. Де Старли, кажется. Его потом забрали ментальной магии обучать.

— Помню такого. Хорошие способности, но ужасный избалованный характер.

Я встала.

— Вы сидите, — остановила подскочившего было следом мужчину. — Подождите здесь, я скоро вернусь.

Примерно через четверть часа вывалила на ствол охапку растений, отобрала большой пучок и протянула де Графу.

— Разомните, чтобы сок дали, и на мозоли положите, потом вот этими сверху прикройте.

Сама села рядом и принялась жевать горькую кору осины.

— Это что? — спросил князь, послушно выполняя указания.

— Живка и повязочник. Способствует заживлению мелких ран, а повязочник удерживает на месте. Через час должно полегчать, хотя лучше сегодня уже никуда не идти.

Сама тоже размотала повязку на руке и принялась обрабатывать рану, но уже другим набором трав.

— Позвольте полюбопытствовать, где вы научились разбираться в лекарственных травах?

— Де Шпиц рассказывал. В лазарете лежать скучно, времени я там проводила много, вот он и просвещал о народной медицине. Вы же знаете, целительская магия использует в основном ресурсы организма пациента, так что ему приходилось изворачиваться, чтобы не добить лечением.

При свете дня рука выглядела намного страшнее, чем при тусклой лампе. Покрасневшая кожа на половин ладони от места среза на ощупь чуть ли не горела. Сама рана неприятно пульсировала болью в такт току крови. Коросты оторвались с повязкой и на их месте выступила где сукровица, а где даже что-то похожее на гной. Жаль, что травками такое повреждение не вылечить, а до целителя когда ещё доберёмся. В средние века, насколько помню, большинство военных потерь приходилось на неделю-две после боя. Большинство умирало не столько от ран, сколько от заражения крови и развившейся гангрены. Всё равно, травы хотя бы облегчат боль, и позволят продержаться на пару-тройку дней дольше, а к тому времени, надеюсь, уже выберемся из леса.

Утро встретило нас холодной росой, густо выступившей на каждом листочке и хвоинке. Она добралась и до пихты, под чьей кроной мы устроились на ночлег. Низкие лапы сформировали небольшой шалаш вокруг ствола, земля в котором к тому же была выстлана толстым слоем опавшей хвои. Пусть и не матрас, но она смягчила неудобства ночёвки на голой земле.

Умывшись и заглушив голод водой из крохотного ручейка, вновь побрели на запад.

* * *

Де Граф в последних лучах солнца, пробивающихся через густую крону какого-то дерева, под чьими ветвями они устроились на ночлег, смотрел на спящую девушку.

Весь день она шла, скрывая усталость. Даже наоборот, делала иной раз петли по лесу, выбирая более ровную и удобную дорогу, или сворачивая к кусту собрать ягод. После привала, перевязав натёртые ноги, князь с восторгом отметил, что народные средства работают весьма действенно, но Её величество всё же сбавила темп передвижения. И на ней сказался этот переход — девушка заснула сразу же, как только прилегла на опавшую хвою. Жар, успешно сбитый днём, вернулся с новой силой, и князь уже второй раз менял ей влажный компресс, ополаскивая платок в мелком прохладном ручье. Ей бы сейчас лежать под присмотром целителя, а не на голой земле, за весь день съев лишь горсть ягод и зажевав их травой.

Утром де Граф встал, чувствуя каждую мышцу. Столь долгих пеших прогулок он не совершал уже давно. Болели и скрипели суставы, возмущённые холодной ночёвкой на жёстком и неудобном ложе. Давно пора сходить к целителю, но постоянно нет либо времени, либо денег. Даже тот брачный договор на Гвенио, и тот был когда-то составлен для улучшения финансового положения. Де Графы получали солидное приданое, маркизы — родню в лице княжеского рода. Но в тот раз не дошло даже до помолвки, будущая невеста подхватила огнёвку и всего через неделю покинула мир.

— Нет, надо идти, — отвлёк от воспоминаний тихий голос Императора. Девушка тяжело и устало поднялась.

Каким-то образом сориентировавшись, она уверенно направилась в лес.

— Ваше величество! — часа через три де Граф окликнул идущую впереди девушку. Она резко, как по команде, остановилась.

— Лес изменился, — мужчина выполнил просьбу сообщать о подобном или других примечательных местах. Сначала старый князь удивился, но вскоре понял, что девушка идёт почти механически, переставляя ноги, выбирая путь и придерживаясь определённого направления, ни на что другое не обращая внимания. В таком состоянии она вполне может пересечь дорогу и не заметить этого.

— Давно? — с некоторой задержкой последовал вопрос. — И как?

— Уже третий раз. Сначала стал молодым, теперь вот, жёлтый стал, — подробней де Граф объяснить не мог. Для него все деревья были одинаковые.

Ещё несколько секунд молчания.

— Вы понимаете, что это значит? — в голосе Императора показались восторженно-радостные нотки, и сразу, не дожидаясь реакции, она сама ответила. — Мы вышли в Полосатый лес!

Девушка скинула с себя отрешённость и бодро прошлась в разные стороны, осматриваясь, затем решительно зашагала чуть под углом к первоначальному направлению. Де Граф так и не понял, как она его определяет и как ориентируется в лесу, но без возражений и вопросов последовал за ней.

* * *

Таверна стояла возле самой дороги. За ней, шагах в пятиста, растянулась небольшая деревушка домов на двадцать.

Тавернщик, вопреки стереотипу, бокалы не протирал, наверно, за неимением у него этой стеклянной тары. Всё же дорого для третьесортной харчевни держать такую хрупкую посуду. Вместо этого он сидел за стойкой и увлечённо водил пальцем по страницам толстой книги, беззвучно шевеля губами. Судя по оформлению, книга была сборником детских сказок из серии "учимся читать". Программа повышения грамотности населения в действии. Наверно, ещё и ходит в воскресную школу для взрослых в ближайшем городе.

Де Граф усадил меня за столик, а сам отошёл к стойке, переговорить с тавернщиком, проявившем при нашем появлении удивительное равнодушие. Возможно, принял за прогулявших всё в городе. Но уже через минуту разговора он подскочил и засуетился. Я завистливо вздохнула. У меня, почему-то, командовать так, чтобы все забегали, не получается. Только с хорошо меня знающими вроде гвардейского отряда и десятка слуг в замке. А сейчас тавернщик, скорее, вынес бы из жалости миску собачьих объедков, чем горячее жаркое.

Сытно поев впервые за несколько дней, и почувствовав себя в безопасности, я расслабилась и задремала, машинально кивнув на сообщение де Графа, что он уходит искать какую-нибудь повозку. Комнат на сдачу в этой таверне не было, поэтому осталась сидеть там же, в углу за столиком. Снилась всякая чушь, закончившаяся тем, что в таверну пришли орангутаны в малиновых штанах и, размахивая палками сырокопчёной колбасы, требовали налить им пиво, одновременно на разные голоса посылая друг друга прочь.

Я разлепила глаза. Орангутаны исчезли, но сон продолжался — какой-то человек выставлял на улицу изрядно подвыпившего забулдыгу. Бухарик больше возмущался, чем сопротивлялся, и вскоре оказался за дверью. Тавернщик на такое самоуправство отреагировал только осуждающим взглядом. Я тоже не стала встревать в чужие разборки, и налила себе кваса из большого кувшина. Остальную посуду уже убрали, так что проснуться лицом в салате риска не было.

Оглядев пустой зал таверны, вышибала решительно направился ко мне. Тавернщик, почувствовав неладное, деловито скрылся на кухне. Небось, обещал де Графу, что со мной тут ничего не случится, а возражать этому мужчине, почему-то не желал.

Пока этот тип подходил, я успела более подробно его рассмотреть. Одет в среднего пошиба камзол с потугами на богатство в представлении недавно выбившихся "в люди". Слишком много позолоченных висюлек и пуговиц, слишком пышные банты и большие, также позолоченные пряжки. Пошит по фигуре, но заметно, что подобное мужчина носить не умеет. Можно сказать, "новый русский" на анремарский манер. Только этот ещё не босс, а приподнявшаяся шестёрка, спешившая выслужиться.

— Ты, пшёл отсюда! — без предисловий приказным тоном он указал мне на выход.

Я оценивающе оглядела его с ног до головы и перевела взгляд на кувшин. Разговаривать с таким — ниже моего достоинства. Такое поведение смутило нахала, но, к сожалению, ненадолго. Такой тип людей не рискует связываться с теми, кто ведёт себя и выглядит значимей им самих. Будь у меня вид поприличней, а не мятый камзол, который несколько дней не снимали, и в котором спали на голой земле, он бы отстал.

— Глухой? — он встал напротив, угрожающе нависая над столом. Я также невозмутимо подняла на него глаза.

— А ты кто? — в голосе почти отсутствовали интонации. Выглядело так, будто мне неинтересен ни ответ, ни сам человек, и спрашиваю только для того, чтобы он это понял и удалился. Я не играла. За последние дни так устала, что мне в самом деле было всё равно, кто он и что ему надо.

— Сюда уважаемый человек обедать едет, нехорошо, чтобы такие, как ты тут ошивались, — мужчина неожиданно прижал мою раненую руку к столу. Острая боль пронзила от локтя до лопатки.

— Убери руку!

— Ну, и что ты будешь делать? — он продолжил вжимать руку в столешницу. Схватить и вышвырнуть меня из-за стола, как недавнего пьяницу, он не мог — я сидела в углу, очень мешал тяжёлый стол. Оставалось заставить покинуть место самостоятельно.

С тихим стуком тяжёлая глиняная кружка опустилась на немытый затылок. Никакого звона и разлёта осколков, только треск лопнувшей посуды, и у меня осталась ручка с куском донышка. Пострадавший также не спешил отправиться в глубокий нокаут, но глаза расфокусировал и осел на пол, отпустив, наконец, исходящую болью культю.

Тяжело поднявшись, мужчина помотал головой, словно отгоняя мушек, мельтешащих перед глазами. Немного придя в себя, зарылся левой рукой в мокрую от вылившегося из кружки кваса шевелюру в поисках повреждений, и явно вознамерился перейти к более серьёзным действиям силового характера. Я решила защищаться до последнего и изготовилась ударить вторым предметом, попавшим под руку, на этот раз кувшином.

— А ну, прекратили! — пока мы вдвоём разбирались, кто круче, в таверну зашло трое. Окрик принадлежал плотному, уже не молодому, но ещё не старому мужчине. Вот по нему было видно — деньги есть, но он ими не кичится, хотя тоже не особо привычен к одежде высших слоёв населения. Двое с ним, то ли телохранители, то ли ближние подручные.

— Шнурок! Тебя зачем вперёд послали? Чтобы драку затеять?

— Но, Лоцман, он сам...

— Что, подозвал тебя к столику, чтобы по бестолковке огреть? Иди на улицу, поможешь Сиплому с лошадьми.

— Понял, — понуро ответил Шнурок и обиженно поплёлся на выход. Прозвище ему шло, действительно, шнурок — куда пошлют, туда и метнётся. А я пыталась вспомнить, откуда мне знаком отдавший приказ. Тем более, что он подошёл к моему столику с извинениями за подчинённого, и тоже несколько неуверенно всматривался в моё лицо.

— Лоцман? — я повторила кличку, которой Шнурок его назвал, и, наконец, вспомнила. В глазах мужчины тоже появилось узнавание.

— Вашество?

— Я думала, ты в Дарсии. Всё же держать город столь дальние поездки не предполагает, — несмотря на то, что со времени знакомства мы больше ни разу не встречались, всё равно иногда узнавала новости о неформальном главе преступных группировок, а то и подкидывала сведения о некоторых делах, чаще всего передавая в его руки расправу с наркоторговцами. У Императора власть абсолютная, но злоупотреблять ей не спешила, предпочитая работать в правовом поле, или не марать руки о всякую мелочь.

— Я бы и не уезжал, да в столице дела появились, — Лоцман присел напротив, и тавернщик торопливо заменил разбитую кружку и принёс свежего кваса. — Может, ты знаешь, был там один, взял кличку "Император" и объявил себя главой всех честных воров в Анремаре.

— Знаю такого, — я насторожилась. Всё же Лоцман не из последних в теневом мире, вдруг, мстить будет. — Его недели полторы назад повесили.

— Да, слышал уже. Только не понял, за что. Он ведь всегда осторожным был.

— Официально, — я чуть выделила слово, — за хранение синей пыли в крупном размере. Попался случайно при общей облаве рынка, а в кармане мешочек с кулак.

— Неплохо, неплохо, — Лоцман одобрительно закивал. — Нам меньше проблем.

— Нам?

— Да, из других городов тоже едут на сходку. Мало кому понравилось, что он присвоил себе звание. А сама здесь что делаешь?

— Тоже в столицу возвращаюсь.

— Пешком? Я не видел ни лошадей, ни кареты.

— Так вышло. Немного заплутали в лесу, спутник сейчас в деревне, хочет повозку какую найти.

— Бесполезно, — Лоцман откинулся на спинку лавки. — Это земли эрла де Мслана, а он своим крепостным разрешил только одну телегу на десять дворов. Боится, что разбегутся все после императорского указа. Скарб бросать-то не захотят, а свободным на своей земле он не даёт селиться.

Да, был такой указ о раскрепощении крестьянского населения. Пока только методом выкупа по фиксированным ценам, но многие семьи им уже воспользовались.

— А тут ещё и ярмарка, — добил Лоцман. — Все в город уехали. Кстати, если не против, у меня в карете места хватит и тебе, и твоему спутнику.

— Сомневаюсь, что вы будете рады обществу друг друга. Хотя, кто вас знает...

Когда де Граф вернулся, он застал нас с Лоцманом увлечённо играющими в башни. Памятуя о том, что нас могут прервать в любой момент, мы разыгрывали блиц-партию, отводя на обдумывание хода всего несколько секунд, что придало вдумчивой и серьёзной игре элемент рискованного азарта. Сколько вариантов комбинаций и удачных ходов прошло мимо только потому, что не успели просчитать результативность в угоду скорости. Не раз то я, то Лоцман, досадливо ругались, проворонив очередной шанс обставить противника. А помощники моего противника сбивали с мысли, хором отсчитывая оставшиеся на раздумье секунды, и шумно радовались успехам, не делая различий между игроками.

Устало присев за соседний столик, де Граф с любопытством рассматривал игровую доску. Вариант скоростной игры в башни, игры, в которой подразумевается продумывание тактики и стратегии на несколько ходов вперёд, его заинтересовал. Чуть заметно улыбаясь, от отметил, как я нейтрализовала группу противника в тылу, потеряв при этом конницу в противоположном углу поля. Мне бы ещё секунд десять подумать, и потерь можно было бы избежать. Но и Лоцман находился в таком же положении, в основном тактически реагируя на непосредственные изменения на поле, забывая про долговременную стратегию.

— Как поиски? — я позволила себе отвлечься, за что поплатилась прорехой в обороне.

— Плохо, — сообщил князь, наблюдая, как я спешно латаю дыру и формирую атакующий кулак. — У них даже лошадей нет.

— Моё предложение всё ещё в силе, — теперь Лоцман получил от меня ответку. Ещё по паре ходов, и мы всей толпой, неверя глазам, уставились на почти невозможный в башнях финал.

— Кажется, патовая ничья, — озвучил результат почти часового боя де Граф.

— Я схожу, немного прогуляюсь, — я поднялась с лавки. — Вы пока обсудите, что надо.

Судя по тому, как эти двое глядели друг на друга, представлять их не имело смысла.

* * *

В довольно просторной карете мы ехали втроём. Мне выделили целую лавку, на которой и проспала почти все сутки движения. Там же, в дороге, подробно описала всех, кого запомнила из похитителей. К сожалению, что-то более-менее внятное удалось сообщить только про дежурившего в фургоне, остальных видела мельком и когда было не до рассматривания окружения. Особое внимание уделила наличию второго похищенного, ведь я только по невероятному везению не получила стрелу в сердце. Сомневаюсь, что стрелок промахнётся второй раз.

Замок принял спокойно, без суеты. Де Граф, выполняя требования похитителей, никому не сообщил о случившемся, поэтому все считали, что я до сих пор на охоте в компании молодёжи.

Распорядившись расплатиться с кучером (до замка ехала уже одна — Лоцман со своими людьми покинул нас почти сразу по прибытию в столицу, а де Граф вышел у управы, чтобы, не теряя времени, начать розыск преступников), я поторопилась в лазарет.

Де Шпиц, покусывая кончик пера, что-то увлечённо переписывал в тетрадь с разных листов. Наверно, трудится над книгой об использовании лекарственных трав в дополнение к магическим методам исцеления. Практического материала ему в замке хватало с лихвой. Меня исключительно магией лечить нельзя — организм никак не успевал восстановиться до получения очередной травмы. Другие обитатели замка тоже не отказывались побыть подопытными кроликами. Если сам Император не брезгует "плебейским" лечением, то чем они хуже?

— Ваше величество, — де Шпиц сразу встал, как только я переступила порог. Опытным взглядом оценил скованность движений, явную бледность и усталость. — Что беспокоит? — перевязанная рука, пусть и прикрытая снятым кафтаном, не избежала внимания.

— Рука болит, — я села за стол и начала разматывать повязку. Через несколько секунд целитель сам взял этот процесс в свои руки. На столе выросла горка грязных тряпок, венчали которую высохшие листья живицы. Не увядшие, а именно высохшие, отдавшие всю влагу воспалённым тканям вокруг раны. Некоторое время де Шпиц изучал повреждение.

— Ваше величество, сейчас Клавдия поможет вам вымыться, я к тому времени подготовлю всё для обработки.

Я согласно кивнула. За неделю, проведённую в каких попало условиях, грязи накопилось предостаточно, и пахну далеко не фиалками. Какое же наслаждение почувствовать себя чистым, свежим и благоухающим ароматным кремом! Ещё лучше быть одетым в мягкую пижаму и завёрнутым в пушистое полотенце. После стольких напряжённых дней я расслабилась и придремала в кресле, пока де Шпиц обрабатывал пострадавшую конечность.

Резкая боль раскалённым штырём пронзила руку. Рефлекторно, не успев встать, отскочила от источника боли. Стул с грохотом перевернулся, а я же стояла в нескольких шагах от целителя, стремительно просыпаясь и пытаясь понять, что произошло.

— Прошу прощения, ваше величество, — напуганный такой реакцией извинялся де Шпиц. — Наверно, задел нерв, обезболивающее не справилось. Обещаю, я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось!

С недоверием я вернула стул на место, и протянула руку целителю. На этот раз его манипуляции чувствовались, и, хоть такой резкой боли не повторялось, желание отдёрнуть руку стало появляться всё чаще.

Дверь распахнулась, на пороге возник встревоженный лорд-защитник. При виде меня волнение слегка улеглось, но он поспешил отвести глаза, едва встретившись взглядом.

— Прошу прощения. Мне, видимо, показалось, — он неосознанно потёр левую руку.

— Господин де Граф, позвольте отвлечь вас на несколько минут, — целитель воспользовался моментом, пока лорд-защитник не ушёл. — Вы можете подержать Её величество, чтобы не дёргалась? Излишнее обезболивающее негативно влияет на организм.

Немного поколебавшись, де Граф обнял меня сзади и крепко прижал руку к столу. Целитель сразу продолжил свои манипуляции. После того, как очередная попытка дёрнуться была успешно пресечена, он заговорил, не отвлекаясь от процесса.

— Ваше величество, у вас в кости слишком много трещин и осколков со смещением, часть из них задевает нервы. Если оставить, как есть, в будущем они могут вызвать осложнения. Я могу дать дополнительное обезболивающее, но оно будет на основе синей пыли.

— Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается, — перебила его, устраиваясь поудобнее в объятиях лорда-защитника. Очень не хочу снова подсесть на наркотик. — Продолжайте.

— Тено, как... Что произошло? — подал голос де Граф. Мне не видно его лица, но по интонации догадалась, что он шокирован моей травмой.

— Как как. Обычным топором, что дрова колют. Повезло, не тупой был, с первого раза оттяпали.

* * *

На шестой день явился де Граф-старший с докладом. Банду похитителей взяли в полном составе при передаче выкупа за Сильвестра. Понимая, что им светит только смертная казнь, преступники чуть ли не наперебой признавались в совершённых деяниях в надежде избежать пыток и получить быструю казнь. Следствие получило информацию почти по двум десяткам эпизодов по всей стране. Действовала банда по одной схеме. Особо не выбирая, похищали ребёнка или подростка из зажиточной семьи купцов, землевладельцев или младшего дворянства. Семье выставляли требование о выкупе, при задержке или упрямстве посылали отрезанные пальцы. Сами в это время продолжали колесить по округе. Получив выкуп, с жертвой работал маг-менталист, блокируя воспоминания так, чтобы дети ничего конкретного о похитителях рассказать не могли.

Мне же, как обычно, "повезло". Магом был давний знакомый де Старли. Проходя обучение пользоваться своим даром, парень решил заработать. Именно он собрал группу и придумал схему, ни разу не давшую сбой. Но, случайно увидев и узнав меня в придорожной таверне, вспомнил давнюю обиду и разбитую мечту о военной карьере. Потому меня и пытались убить при передаче — я не поддаюсь ментальному воздействию, и банда решила не рисковать. Они бы совсем со мной не стали бы связываться, шутка ли — сын главы тайной полиции и брат лорда-защитника, но сумма выкупа затмила глаза.

Де Граф признался, что не будь у них в то время второго пленника, банду могли искать много дольше. Описание похитителей слишком общее, а передвижных зверинцев по стране ходит предостаточно.

Я выслушала доклад, с облегчением узнав, что Сильвестр жив. Мне понравился этот мальчишка, особенно то, как он держался без нытья и плача, уверенный, что отец обязательно его спасёт.

— Ваше величество, — де Граф прервал воспоминания. — Вы уже думали, как их казнить?

— Да, — я согласно кивнула. Ещё с первого дня, как лишилась кисти, представляла казни и пытки, которым подвергну похитителей. В фантазиях они были одна другой страшнее, но, чуть остыв, и получив время всё спокойно обдумать, остановилась на всем понятной классике.

— Четвертовать, оставшееся повесить. Казнь публичная, но, что я в числе пострадавших, не упоминать, — публичные казни в Империи в последнее время практиковались редко. И то, преимущественно пороли, но всё необходимое на площади имели. Хотя, потребуется ещё несколько виселиц, банда не маленькая.

— Хорошо, — де Граф одобрительно кивнул. — Тогда подпишите указ, а дату, смею предложить, назначить через семь дней.

Я быстро написала соответствующий текст на гербовой бумаге, поставила подпись и автоматически поднесла руку для печати.

— Простите, — я растерянно посмотрела на мужчину. — Печать...

Смертную казнь имел право назначать только Император. И столь важный документ, в отличие от множества остальных, требовал полной подписи. Но перстня у меня сейчас нет.

— Понимаю, Ваше величество. Я принёс вашу руку, — де Граф указал на тщательно замотанный пакет. — Возможно, удастся как-нибудь снять или использовать перстень.

Я поморщилась, представляя, во что могла превратиться отрубленная конечность за столько времени без холодильника. Но князь прав, перстень надо как-то достать. Впрочем, у меня есть ещё вариант для постановки печати.

— Спасибо. Оставьте это здесь, думаю, к вечеру проблема решится.

В кабинет тихой тенью прошёл лакей. С тех пор, как начала активно работать, исполняя обязанности Императора, штат прислуги значительно увеличился по сравнению с первыми днями моего появления в Анремаре. Привыкнув, я оценила их наличие, хотя до того многолюдства, что сновало в домах благородных особ, замок всё равно не дотягивал.

— Ваше величество, — слуга низко поклонился мне, — ваша светлость, — поклон чуть ниже князю, — герцог де Старли просит аудиенции.

О как. Лично явился просить за сыночка, не стал дожидаться приёмного дня или строчить прошения.

— Веди, — время у меня сейчас есть, подмога в лице де Графа-старшего тоже. Без него, боюсь, сможет разжалобить.

Через несколько минут, совершив все положенные приветственные ритуалы, тучный мужчина бухнулся на колени. В гражданской одежде он выглядел ещё толще, чем я помнила, или же ещё больше набрал веса теперь напоминая не колобка, а тесто, убежавшее из невысокой кадки.

— Ваше величество! Молю о снисхождении!

— О снисхождении? Его уже раз прощали, но он пошёл ещё дальше, не ради карьеры, не ради амбиций, а из-за банального золота!

Это раздражало больше всего. Семья богатая, магический дар тоже позволял не бедствовать, маги менталисты всегда хорошо оплачивались. Но нет, захотелось быстрых лёгких денег.

— Да я бы его собственными руками! — вскричал толстяк. — Не за него прошу, за старшего сына. Это же такой позор на всю семью! Я уже стар, Ваше величество, уйду в отставку, уеду в дальнее имение, а ему ещё служить!

Генерал попытался на коленях подползти поближе. Я брезгливо отошла и вопросительно посмотрела на равнодушно взирающего де Графа.

— Старший сын, Артур де Старли, служит в армии в чине младшего офицера. Звёзд с неба не хватает, но вполне успешен. Для него публичная казнь брата станет концом карьеры.

Я отошла к окну и, раздумывая, барабанила пальцем по косяку. Наконец, приняла решение и повернулась к терпеливо ожидающим мужчинам.

— Отец в ответе за сына, но не брат. Его не повесят, — в глазах напряжённо застывшего толстяка появилось изумление, но, пока он не успел обрадоваться, я продолжила. — Его казнят отсечением головы на тюремном эшафоте и под тем именем, которым звался в банде. Тело можете сразу забрать и хоронить, как пожелаете. А теперь идите. Мне больше нечего вам сказать.

— Спасибо, Ваше величество, вы так добры, ваше величество.

Не переставая кланяться, де Старли тяжело поднялся и, пятясь, покинул кабинет. Его радость можно понять — такое решение уводило от семьи позор, к тому же позволяло объяснить смерть молодого человека любой причиной, не только казнью.

— Не стоит ещё больше портить отношения с дворянством, — тихо объяснила я де Графу причину такой милости. После недавних зачисток от последователей Властелина, слишком много семей лишилось титулов.

* * *

Закончив со срочными делами, я отправилась решать важную проблему. Приветливо кивнув вставшей на караул при моём приближении страже, спустилась в сокровищницу. В отличие от казны, она больше походила на склад забытых вещей в крупном международном порту и, одновременно, на музейное хранилище. Это в казне все драгоценности аккуратно разложено по сейфам-сундукам, монеты тщательно пересчитаны, векселя и расписки учтены. Здесь же царила анархия. Многочисленные подарки и подношения к праздникам, положенным этикетом поводам и просто, преподнесённые в виде взяток, сносили сюда и хорошо, если отмечали в тетради учёта.

Перешагивая через рулон дико вычурного ковра, в который раз напомнила себе провести здесь ревизию. На моей памяти она была всего однажды, когда срочно нуждались в средствах и решали, что можно безболезненно продать. Смахнув пыль со столика, добавила заметку загнать сюда пару-тройку слуг с пипидастрами. Или как там правильно называются метёлки для пыли?

Положив на столик свёрток с рукой, я постучала по небольшому матовому шарику, возлежавшему на бархатной подушечке.

— Тук-тук! Товарищ Первый, хватит подглядывать за служанками в купальне, дело есть!

Первый появился через несколько секунд в своём обычном виде человечка в половину локтя ростом.

— Привет! Я не подглядывал, — сразу заявил он и покраснел. — Что за дело?

Я молча подняла укороченную левую руку.

— Ого! Как ты так? — Первый впечатлился.

— Не важно. Виновные пойманы и будут покарАты... ПокАраты... Тьфу ты, понесут заслуженное наказание. Ты мне вот что скажи, как печать ставить?

— А что, на правой кольца не появилось? — удивился Первый и растерянно почесал затылок, когда я продемонстрировала отсутствие каких-либо колец на здоровой руке.

— Странно, обычно день на третий должно появиться, — Первый снова почесал затылок. — Но, были случаи, если клятва верности принесена давно, то приходилось приносить её снова.

— А ничего, что никакой клятвы я не приносила. Да и кому, тебе, что ли?

— Да, проблема, ты же Император, второй раз не коронуешь... Слушай! — он оживился от пришедшей на ум идеи. — А если старое кольцо использовать? Я могу их снимать, сам ведь разрабатывал принцип их работы. Не знаешь, где оно?

— Знаю, — подобное предложение я ожидала, поэтому и пришла со свёртком. — Здесь оно должно быть. На руке, — я пододвинула свёрток Первому.

— Ну, так разворачивай.

— Может, ты сам, а? Уже дней десять прошло. Тебе-то что, ты дух бестелесный, запахов не чуешь, — я недоверчиво покосилась на свёрток и, на всякий случай, чуть отстранилась.

— Вот именно, дух! — парировал Первый, и тоже отодвинулся. — Мне предметы тяжело передвигать, а тут столько наверчено.

Попрепиравшись немного, всё же сдалась и вскоре в подвале появился неприятный запах. Вроде и размеры небольшие, но для вони оказалось достаточно. Брезгливо придержала уже покрытую пятнами руку через платок, и Первый быстро стянул кольцо с пальца.

— Ну что, закончим со всем этим? — Первый попытался надеть его мне на средний палец правой руки, но кольцо никак не хотело налезать. Словно залито чем-то прозрачным и упругим.

— Что за? — вторая попытка такая же безуспешная. И на другие пальцы кольцо тоже не лезло, сколько не пытался Первый его надеть.

— Вот и всё, отцарствовала, — я грустно вздохнула. К тому всё и шло: сначала перестал принимать камень души без регулярного вмешательства Первого, затем повалили неприятности и проблемы, стоило только назвать титул. И вот, апогеем всего, потеря символа власти и удостоверения личности.

— Влада, ты чего? — Первый отреагировал на изменившееся настроение. — Опять расстроилась, что императорские регалии работают не так, как положено?

— Нет, я уже приняла и смирилась с тем, что занимаю чужое место. Обидно, что об этом постоянно напоминают.

— Сколько раз тебе говорить? — Первый постучал себе по лбу. — Ты не виновата, что я плохой артефактор. Ну, не предусмотрел все возможные варианты, а сейчас, вообще, слишком грубо поменял направление удерживающих сил в кольце, иначе оно не снялось бы.

— Наладить можешь? Мне документы заверять надо.

— Ну... — Первый замялся. — Пока нет. В нём сейчас излишек энергии, начну менять снова, доломаю окончательно. Месяца через три оно само должно наладиться. А печать и сейчас ставить можешь, эта функция не задета.

Я недоверчиво взяла кольцо. Как и чуть ранее, оно не позволяло себя надеть, но в руки брать не сопротивлялось. Представив, как я ставлю печать, я прижала его к куску упаковочной бумаги. На грубом материале появился хорошо знакомый оттиск императорского герба. Хоть эта проблема решилась.

Первый тем временем пробежался по сокровищнице и вытащил откуда-то аляповатый кулон на длинной цепочке. В отличие от кулона она смотрелась вполне прилично и нейтрально. Кулон покатился по полу, небрежно отброшенный за ненадобностью, а на цепочке повисло кольцо.

* * *

— Тено, — отвлёк от десерта голос лорда-защитника. — Мне необходимо отлучиться по личным делам недели на две или три. Вы не будете против?

Странно, с чего это он спрашивает? Обычно просто ставили перед фактом — я поехал, вернусь когда-нибудь. Затем мозг вычленил ещё одно несоответствие во фразе. Де Граф сказал "по личным делам". С каких пор у него появились личные дела, которые он может поставить выше службы? Разве что это связано с леди де Фронте. В последнее время я часто видела их вместе то в парке, то в музыкальной гостиной, несмотря на то, что Адальвира поселилась в городском доме жениха, а не в замке. Им хорошо, а то, что Император разве что не на стенку лезет от ревности, никто будто и не замечает. Я даже из кабинета почти перестала выходить, чтобы случайно их не встретить и не сказать что-нибудь излишне резко.

— Раз надо, то не стану препятствовать, — во время блуждания по лесу и возвращения домой, де Граф-старший рассказал о проблеме у рода де Фронте. Помолвка только отсрочила неприятности, и сейчас, видимо, настало время активных действий.

— Надеюсь, до бала успеете вернуться? Впрочем, — добавила без какой-либо задней мысли, — можете не торопиться, используйте всё время, что необходимо.

Потянулись унылые дни, заполненные бумагами, прошениями, встречами. Лорд-защитник всё же серьёзно разгружал работу, но сейчас горы дел не страшили, как раньше, скорее, навевали тоску и желание выкинуть всё в окно.

— Ваше величество, — в кабинете появился слуга. — Господин де Шпиц нижайше просит вас подойти в лазарет, — слуга низко поклонился. Я удивлённо взглянула на него. Последний осмотр был вчера, да и целитель никогда раньше не вызывал, всегда либо я сама являлась к нему, либо он лично приходил с напоминанием. А тут такая, можно сказать, дерзость, коей разве что советники с Эриком обычно грешили.

В лазарете кроме целителя меня ждали де Вен и незнакомый мужчина профессорского вида. Для завершения образа ему не хватало только очков или, ещё лучше, пенсне. Его мне представили, как целителя, барона де Айдо.

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась я, протянув руку для осмотра. — Вы же говорили, что заживление идёт, как положено. Смысл ей любоваться, всё равно не отрастёт.

— Вы что, не сказали? — не дав ответить, сам задал вопрос Крис.

— Не хотел заранее обнадёживать, — ничуть не смутившись ответил де Шпиц, пока второй целитель тщательно, едва не обнюхивая, осматривал культю.

— Чем обнадёживать? — казалось, только я не понимала, о чём они говорят. Даже третий и тот был в теме.

— Тем, что руку вам вырастить сможем, — объявил де Айдо с воодушевлённым видом. — Травма свежая, обработана правильно, организм, конечно, не в лучшей форме, но большой нагрузки на него не будет. Через год уже забудете, что её какое-то время не было.

— Да, тено, господин де Айдо — лучший специалист по восстановлению конечностей, — пояснил Крис, глядя на меня. Наверно, на мне было написано недоверие с надеждой, что он решил объяснить чуть подробней. Де Айдо, между тем, уже достал какие-то инструменты и выставлял на стол ряды баночек.

— Процесс состоит из нескольких этапов, — начал он рассказывать, пока быстро и уверенно замешивал порошки в небольшой мисочке. — Сначала подготовка, освобождение конечности от рубцовой ткани. У вас её пока почти нет, поэтому этот этап займёт совсем немного. Часто при старых травмах даже приходиться дополнительно удалять часть...

В мисочку добавил немного жидкости из тёмного флакончика. Запахло камфорой и немного мёдом. Густую кашицу де Айдо стеклянной лопаточкой равномерно нанёс на заживающую руку.

— Будет сильно зудеть и чесаться, постарайтесь этого не делать, — предупредил он. — На втором этапе происходит формирование зародыша руки. Проходит быстро и незаметно. На третьем этапе рука начнёт расти. Наступает он примерно на третьем-четвёртом месяце после начала терапии. В это время крайне необходимо не допускать травмирования и избегать попадания солнечного света. Ваше Величество, вы меня слушаете?

— Нет, — я отвлеклась от радостных мыслей "Ура! Я не буду инвалидом!" и честно призналась, что речь целителя прошла мимо ушей.

— Не беспокойтесь и прошу простить невнимательность Её Величества, — Крис перехватил инициативу, почувствовав, что де Айдо недоволен ответом. — Все ваши указания и рекомендации будут исполнены в точности.

В какой-то мере он прав, принося извинения. Целитель с такой редкой и полезной специализацией может и отказать лечить даже Императора.

В конце концов я получила кучу наставлений по лечению и диете. С меня сняли мерки для специального полого протеза. Первые два этапа мне предстояло привыкать к нему, так как на третьем почти полгода его необходимо носить не снимая, чтобы не повредить растущую руку.

Изготовили и доставили его как раз ко второму этапу, всего через неделю. Покрытый кожей и с подвижными шарнирами пальцев, он очень походил на настоящую руку, особенно, если не приглядываться. А система регулируемых ремешков позволял снимать и надевать его самостоятельно, без посторонней помощи.

* * *

Я вошла в зал, не утруждая себя придержать за собой тяжёлую дверь, и она с громким стуком захлопнулась. Министры, словно школьники, застуканные директрисой, торопливо побросали недокуренные сигареты в окно и разбежались по своим местам за длинным столом. Запомнили всё-таки, что я не люблю, когда в помещении накурено, а выйти на улицу, то ли не сообразили, то ли не рискнули опоздать к началу совещания.

Не торопясь заняла место во главе стола. Слева сел де Вен, советник по общим вопросам. Стул справа пустовал. Лорд-защитник ещё не вернулся со своих "личных дел". Я невольно нахмурилась, вспомнив о его симпатичной невесте. Министры приняли это на свой счёт и зашуршали бумагами. Кто изображал бурную деятельность, кто в самом деле освежал в памяти некоторые моменты своего доклада.

— Начнём, пожалуй. Кто хочет взять слово первым? — я оглядела разом притихших министров. Ну, точно картина "к доске пойдёт..., к доске пойдёт..."

Слегка поколебавшись, поднялся генерал. Правильно, военные не трусят, грудью на амбразуру, принять первый удар и прощупать, так сказать, настроение Императора.

— Ваше Величество, — произнёс он густым басом, старательно следя, чтобы не сорваться на командный тон. — Реформа идёт по плану, переход на всеобщую воинскую повинность внедрён во всех доменах. Но армия нуждается в дополнительном финансировании, — генерал разгладил пышные усы и вопросительно на меня уставился. Чуть прищурившись и склонив голову к плечу, я с половину минуты задумчиво рассматривала мужчину. Пожалуй, стоит потом немного изменить форму, а то смотрятся яркими попугаями, а не строгими военными.

— Хорошо. Казначей, — я обратилась к незаметному человеку на дальнем конце стола. — Выпишите необходимую сумму.

Генерал ошарашенно сел. Впервые за всё время я так легко согласилась выполнить просьбу о финансировании. Даже не попросила, по обыкновению, предоставить обоснование и расчёты. Остальные министры обрадованно стали переглядываться, в надежде, что и им тоже повезёт.

— Господин де Вен, — я продолжила, сделав вид, что не заметила их реакцию. — Организуйте внеплановую проверку десяти, нет, пятнадцати случайных гарнизонов. Полную проверку.

— Но зачем, Ваше Величество? — не выдержал генерал.

— Затем, что вы постоянно просите дополнительных денег. Значит, либо не умеете определить, сколько нужно, либо они не доходят до адресата. Вот это и выясним.

Проверку планировала устроить ещё давно, но сейчас подвернулся удобный случай ещё и щёлкнуть по носу растратчиков.

— Кто следующий? Давайте вы, господин де Ноонс. Как проходит сбор урожая?

— В целом неплохо, — поднялся начавший полнеть мужчина. А ведь всего пару лет назад был намного стройнее. Ещё немного, и наест на второй подбородок. Что-то вольготно живут министры. Кроме генерала, все поправились. — Но в Полесье ранние дожди начались, собрали не больше четверти, остальное сгнить может.

— Понятно, — против стихии не попрёшь. Комбайнов нет, всё вручную. И сорта специально не выводили, селекцией только последние годы занимаются. — На всякий случай приготовьте в соседних регионах, где нет проблем с урожаем, зерно и овощи к отправке в Полесье. Не стоит доводить до голода.

— Ваше Величество, — министр как-то виновато засуетился. — Это будет проблемно. У нас нет столько зерна.

— И почему же? — я хищно улыбнулась, зная ответ, и вкрадчиво поинтересовалась: — не вы ли совсем недавно сообщали об огромных урожаях хлеба?

— Понимаете, Ваше Величество, — министр расслабил воротничок, словно он его душил. — Излишки уже продали, осталось как раз до следующей жатвы и на посадку.

— Продали, значит? Излишки? — я подпустила яда в голос. Министр покрылся испариной. — Урожай ещё не весь собрали, а у него уже излишки появились. Слушай сюда. Если где даже намёк на голод появится, сам, лично, из своего кармана будешь еду закупать и привозить. А иначе...

— Да, Ваше Величество, я понял, Ваше Величество!

Незадачливый коммерсант сел на место, наивно радуясь, что легко отделался. Я же повернулась к Крису.

— Господин де Вен, организуйте также проверку зерно— и овощехранилищ. Сдаётся мне, там необходимо провести массовую чистку от паразитов.

Причём не только от мышей, но и от двуногих крыс. И министр сельского хозяйства вряд ли удержится в кресле по окончанию проверки. Но это я уже не стала говорить вслух.

В остальных областях серьёзных проблем не нашлось. Министры, по прошлому опыту, как своему, так и предшественников, знали, что утаивать проблемы не стоит. Последним встал министр иностранных дел. Он, как и генерал, за фигурой следил, всё же с послами общаться лучше представительно выглядящему человеку, чем рыхлому куску теста.

— Ваше Величество, достигнута договорённость с Андчей. Их посольство ожидается к прибытию примерно через полгода. Будут ли дополнительные распоряжения?

Я чуть задумалась. Первая встреча с представителями этой далёкой страны привела к дополнительному месяцу постельного режима. Берсеркеры, чтоб их. Но товары у них хорошие, и сами они весьма честны и по-своему благородны. Да и закрепиться на дальнем континенте не мешает.

— Особняк для посольства уже подготовлен?

— Нет, Ваше Величество. Так как не было уверенности в результатах переговоров, ремонт ещё не начинали.

— Так начинайте. Средства возьмите у казначея. Ещё вопросы, проблемы, пожелания? — я обвела министров требовательным взглядом. Если у кого и были какие прошения перед заседанием, то сейчас никто не хотел рисковать. Просьбу, может, и удовлетворю, но следом обязательно какую-нибудь пакость вроде проверки деятельности устрою. — Нет? Тогда до следующего раза.

— Тено, — ко мне обратился Крис, когда все разошлись. — Вы уверены насчёт столь массовых проверок? Боюсь, у нас не найдётся необходимого числа доверенных людей.

— Можно и поменьше послать, но, чтобы по каждому ведомству, — я вздохнула. — Как мне это всё надоело! Стараешься, делаешь что-нибудь с расчётом на будущее, а какой-нибудь умник ради сиюминутной личной выгоды всё коту под хвост спускает! И рожи нажрали, шире жопы!

— Тено! — укоризненно воскликнул Крис. Он столько лет борется за чистоту и правильность моей речи, но всё равно проскакивает что-нибудь этакое.

— Извините. Лица шире седалищ. Но, ведь, вы сами слышали — как деньги получать, так они первые, а как работать, да за дело ответ держать, так всё помощники виноваты. Может, сменить их всех на помощников. Те хотя бы работают...

— Вы просто устали. Дней через десять вернётся Гвен, разгрузит вас, — Крис попробовал меня подбодрить. Он прав, пока де Граф отсутствовал, большинство его дел я взяла на себя, и на отдых времени почти не оставалось. Кто там говорил, что жизнь правителя — сказка и безделие?

— Да ну его в пень, я совсем не об этом, — всё же проворчала, больше из чувства противоречия.

— А я об этом, — парировал Крис. — Вам надо съездить куда-нибудь, отдохнуть от дел, забыть об ответственности за страну на время.

— Съездила уже. Теперь год лечиться надо.

Разговаривая, мы прошли через коридор, и вышли к рабочим кабинетам. У двери к де Вену терпеливо ждал де Граф-старший.

— О, кажется, у вас посетитель. Если что, я у себя, — я распрощалась с советником и ушла работать.

* * *

— Тено, у нас к вам есть одна просьба. Вернее, предложение, — через пару часов де Вен и де Граф-старший вдвоём явились в мой кабинет. Я отложила бумаги и заинтересованно посмотрела на мужчин. Интересно, что им двоим надо?

— Присаживайтесь и рассказывайте, что за просьба-предложение?

— Наверно, стоит начать с начала, — де Вен передал слово главе службы безопасности.

— Ваше Величество, — де Граф сел в предложенное кресло и приступил к рассказу. — Недалеко в горах есть пансион "Золотая птица" для благородных девиц. Там живут те, кого не могут или не хотят обучать на дому.

— Но, больше похоже, — почти перебил его Крис, воспользовавшись небольшой паузой, — что он для тех, кого в доме не хотят видеть. Например, девушки от предыдущего брака супруга или те, кого подозревают родившимися от измены.

— И что с этим пансионом не так?

— Понимаете, Ваше Величество, — де Граф покосился с неодобрением на де Вена, — не все девушки из него выпускаются.

— Может, просто уходят? Перестали платить, обстоятельства изменились, и их забрали домой. Мало ли что.

— Простите, не так выразился. Девушки просто пропадают. Есть подозрения, что их продают в другие страны. К тому же, там возможно, применяют воздействия на разум. Некоторые люди, что видели девушек из этого пансионата после выпуска, говорят, будто они стали другими людьми.

— Так проведите расследование.

— Пытались. К сожалению, ничего не вышло, никаких нарушений не нашли.

— И что вы от меня хотите? Закрыть этот пансионат? Так ведь откроют в другом месте под другим названием.

— Нет, Ваше Величество, — заговорил де Граф-старший, кажется, автор идеи, с которой они пришли ко мне. — Мы хотели предложить вам поступить туда, как остальные девушки и выяснить всё, так сказать, изнутри.

Де Вен согласно кивнул, но по нему я не поняла, насколько он поддерживает идею. Но звучала она авантюрно и глупо.

— Вы, вообще, понимаете, что предлагаете? У вас своих агентов нет, что ли? — всё-таки добровольно лезть в такое место желания нет. Придумали тоже — женский пансионат для благородных девиц. У меня дел по горло, некогда в детектива играть.

— К сожалению, нет, — де Граф вздохнул. — Либо по возрасту не подходят, либо не походят на благородных, а слуг туда подослать не вышло.

— Тено, мы понимаем, это серьёзное решение, поэтому, пожалуйста, не торопитесь с отказом, — взял слово де Вен. — Если был бы другой вариант, мы бы им воспользовались. Но, к сожалению, единственным подходящим кандидатом остаётесь только вы. И по возрасту, и по виду. И, что самое важное, у вас есть иммунитет к магии разума. Не будем вас больше отвлекать, — мужчины поднялись. — Подумайте, пожалуйста, над предложением.

* * *

Прошло несколько дней. Я давно выбросила разговор о пансионате из головы и погрузилась в дела. Отложив в сторону карту западных территорий, отошла к окну. Надо отдохнуть, а то голова уже пухнет от возможных вариантов освоения земель. При дарственных надо, чтобы и по площади соответствовала, и по плодородности не проседала. А то получится вместо награды землями — наказание. Хотя, одного можно так одарить. Формально заслуживает награды, вот пусть и получает Чернокамье. Сможет освоить и поднять — честь и хвала. Нет — сам виноват, дворянский титул не за красивые глаза даётся.

За окном во дворе шла обычная жизнь. Служанка пронесла полную корзину белья. Дворник размеренно подметает чистую мостовую. Карета прибыла. Не к парадному входу, значит, кто-то из своих. И точно, из кареты вышел лорд-защитник. Всё же я по нему соскучилась! Всего месяц не видела и старалась не думать и не вспоминать о нём, а сейчас сразу поняла — мне не хватало его ироничных и чуть издевательских взглядов и полунамёков. Но де Граф не прошёл сразу в замок. Вместо этого он остался у кареты и протянул руку кому-то внутри. Тонкая рука опустилась на его, а на мощёный двор вышла девушка. Адальвира де Фронте. Я расстроенно прижалась лбом к оконной раме, наблюдая, как эта пара входит в здание. Обида снова всколыхнулась — ну почему он не мог сначала приехать один, рассказать, как прошла поездка, принять обратно дела, и только потом приводить сюда невесту? И зачем она здесь? Неужели, разговоры о долге и обязательствах неправда и между ними есть чувства? Получается, я совсем не знаю своего первого советника и заместителя.

Карета уже уехала со двора, когда я, наконец, отошла от окна. Первый порыв пойти встречать князя угас, сменившись противоположным желанием не видеть его как можно дольше.

Крис де Вен только тихо вздохнул, когда я отправила погулять на полчасика его секретаря. Ничего не спрашивая, Крис достал кувшин с травяным настоем и налил мне чашку. Знаю, держит его специально для меня, запах и вкус успокаивают и помогают расслабиться. Наверно, я уже в печёнках сижу у этого вежливого и предупредительного блондина, но ничего не могу поделать — он единственный, к кому могу прийти даже не поговорить, просто помолчать в понимающей тишине. Но сейчас я пришла всё же по делу.

— Крис, ваше предложение о пансионе всё ещё в силе? — взяв чашку и наплевав на этикет, с ногами устроилась в углу дивана.

— Да, тено. Господин де Граф продолжает поиски подходящего человека, но безрезультатно.

— Считайте, вы его нашли. Когда отправляться, с какой легендой, и что там делать? — может, смена обстановки и рода деятельности пойдёт на пользу и получится спокойно пересмотреть отношение к лорду-защитнику.

— Как много вопросов, и все в спешке, — Крис сел напротив и с улыбкой смотрел на меня. Знаю, он видит только размытую фигуру, сам говорил как-то, но казалось, что видит насквозь.

— Выехать можно через три-четыре дня. Мы давно ведём переписку с владелицей "Золотой птицы", и она ждёт новую постоялицу. Что же касается легенды. Мы предполагали представить вас как баронессу из отдалённой приграничной провинции. Подробности расскажу позже, пока только спрошу, вы сможете изображать несколько... — Крис на мгновение запнулся, подбирая слова, — забитую провинциалку, всё же получившую образование? Именно такие составляют большинство воспитанниц пансиона.

Пришло моё время взять паузу на обдумывание.

— Образование и воспитание сильно скрыть не удастся, — честно призналась, всё же манеры хорошо в меня вбили, пусть иногда я их и игнорирую. — Но провинциалку изобразить смогу. Что касается второго... — я вспомнила далёкое детство. — мне надо несколько дней, желательно в подходящей обстановке.

— Тогда я распоряжусь подготовить охотничий домик и дам слугам соответствующие указания. Тено, я не одобряю этот план, и, будь у нас другой выход, или если вам при этом могла грозить реальная опасность, никогда бы не согласился предложить такое.

— Я знаю, — я улыбнулась и положила руку поверх его. — Поэтому и согласилась.

* * *

Через десять дней к ажурным кованым воротам особняка, затерянного в лесной чаще, подъехал тарантас. Привратник неодобрительно посмотрел на неказистое средство передвижения, густо покрытое дорожной пылью и заляпанное просёлочной грязью, но пропустил внутрь, прочитав предъявленное возницей письмо. Тарантас, немелодично скрипя колёсами, подкатил к широкому крыльцу. Возница спустился на землю и облегчённо потянулся, разминая уставшую спину, прежде, чем открыть дверцу транспортного средства. Привратник тихо фыркнул про себя, наблюдая за приезжими. Типичная провинция, что пытается выглядеть не так провинциально, но тем самым только подчёркивает свою ущербность. За долгую службу в пансионе он видел немало таких, все, как под копирку.

Подтверждая мысли привратника, из тарантаса, опираясь на протянутую руку уже не кучера, а лакея, вышла крупная дама. Платье глубокого сиреневого цвета и фасона едва ли не двадцатилетней давности придавало фарфоровой коже болезненный оттенок. Нет, у провинциалок крайне редко находился хороший вкус, а не бездумное следование моде, пришедшей в их края с огромным опозданием.

Следом за дамой из тарантаса вышла юная девушка, ещё подросток. Лакей даже не дёрнулся подать ей руку или забрать саквояж. Тоже обычное дело для обитателей пансионата. Ненужные и неудобные дети. Эта ещё держится, видать, не так давно "любимая" родня взялась за воспитание. Интересно, эта дама — тётка или мачеха? Впрочем, какая разница?

Привратник проследил, как все трое скрылись в здании. Жаль, ему нельзя разговаривать с воспитанницами, столько интересного и полезного мог бы узнать. С каждой семьи по монетке, на безбедную старость хватило бы.

Через полчаса тарантас, всё также скрипя колесом и оставляя на тщательно подметённой дорожке куски отвалившейся грязи, покинул пансионат. Увозил он только одну даму, девушка с саквояжем осталась на воспитание.

* * *

Едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос, выстояла у стенки всю процедуру передачи меня с рук на руки на воспитание в пансионат. Конспираторы, не желая посвящать в операцию лишних людей, лично приняли участие в представлении. Де Вен откопал с какого-то бабушкиного чердака платье, устаревшее ещё в прошлом веке. Яркий вырвиглазный макияж пришлось делать мне, как и причёску, призванную скрыть длину и характерный цвет волос. Результатом вышла дворянка, второй раз в жизни покинувшая родную деревню, но твёрдо знающая, как правильно надо одеваться, чтобы в ней эту деревню не признали. Именно на такой эффект де Вен и рассчитывал, когда объяснял план действий.

Заботливая мачеха в его лице после смерти мужа понимает, что не справится на достойном уровне с падчерицей, поэтому вверяет её персоналу "Золотой птицы" на неопределённое время. Всю неделю подготовки я провела в охотничьем домике, больше похожем на загородное имение, вживаясь в роль. Вытащила на свет похороненные детские воспоминания, добавила новые обиды и увлечённо занималась самозакапыванием. Немногочисленные слуги оказывали в этом посильную помощь, выполняя странное и противоречивое указание "К этой девушке относиться с уважением, но ни во что не ставить". Не знаю, где Крис таких нашёл, но задание они выполнили на отлично. Тут были и презрительные взгляды свысока, когда я их едва могла заметить, и шепотки за спиной, и выполнение просьб "через губу". Даже еду подавали с видом "жри скорее, нам ещё убирать". Когда всё закончится, обязательно попрошу Криса их премировать и перевезти в столицу для организации приёма особо неважных гостей.

Самая лёгкая роль досталась де Графу-старшему. Ему не пришлось ни переодеваться, ни менять отношение к миру. Он выступил кучером и лакеем в одном лице. Привёз нас в пансионат, отвёл де Вена под ручку в кабинет директрисы, скромно постоял в сторонке и увёз князя обратно. Что бы Крис не говорил, что уже более-менее нормально видит, но в незнакомых местах ему всё же нужна помощь, чтобы не запнуться или не упасть на лестнице.

Директриса получила пачку ассигнаций и меня, Крис — заверения, что из непутёвой девицы обязательно сделают приличную леди. Естественно, за такую-то сумму! Бумажные деньги только начали вводить в виде банковских ассигнаций на большие суммы. Выпускались на шёлковой бумаге и сами по себе стоили немало. Действительно, золотые птички тут обитают.

Директриса позвонила в колокольчик и, пока никто не пришёл, рассматривала своё приобретение. Чувствуя себя гусеницей под микроскопом от этого оценивающего взгляда, подавила желание поёжиться и сильнее сжала ручку саквояжа. Поднимать глаза не рискнула, слишком дерзкий взгляд могла выдать и поставить под сомнение легенду.

— Принимай новенькую, — с этими словами меня передали бабище. Высокая, широкоплечая, накачанная, словно регулярно ходит на силовые тренажёры, она больше походила на мужчину. Платье на ней смотрелось несколько инородно. Ей бы солдатскую форму. Нет, не солдатскую. Младшего командного состава — капрала или сержанта.

— За мной, — скомандовала она неожиданно приятным голосу. К её образу больше подошёл бы прокуренный и чуть басовитый.

Мы прошли длинный коридор и свернули в пристройку.

— Я здесь заведую всем хозяйством, — заговорила женщина, отпирая массивную дверь. — По всем вопросам, где что взять или починить, обращайся ко мне.

Значит, прапорщик, если продолжать военные ассоциации.

— Давай свой багаж, — женщина указала на стол в нескольких шагах от входа. — Наши воспитанницы получают всё необходимое, от ручек, до нижнего белья.

Я послушно поставила саквояж на указанное место. Так даже лучше, никому не бросится в глаза плохо подобранный гардероб. Его собирали в последний момент, почти перед самым отъездом вспомнив про него.

А пансионат явно не бедствует. И дело не в полном обеспечении девушек, в этом складе-каптёрке стояли дорогие лампы на водяных жучках. В замке и то в подобных местах использовались более тусклые и опасные газовые, а то и масляные лампы.

— Переоденься, — мне в руки сунули стопку сероватого белья и тёмно-серое платье. Пока я за ширмой возилась с одеждой, саквояж перекочевал на полку, и вместо него на столе появилась ещё одна стопка такой же серой одежды. Глаз у завхоза оказался намётанным — одежда почти подошла по размеру, некоторые излишки в интересных местах легко убрались шнуровкой. Фасон и цвет формы выбирали явно не из соображений красоты. Серое платье, серые чулки над серыми туфлями. Даже природной красавице придётся постараться не выглядеть в этом невзрачным чучелом.

Не теряя времени, женщина рассказывала основные правила поведения в пансионате. То нельзя, это запрещено или крайне не рекомендуется. Легче сказать, что можно: слушаться воспитателей и сидеть тихо, как мышка, благо форма навевает ассоциации.

Выдав ещё смену белья, полотенца и постельное, и увенчав объёмную стопку несессером с полезными мелочами, кастелянша отвела в спальню. Отдельной комнатой здесь и не пахло. Вдоль стены, перемежаясь тумбочками, стоял ряд кроватей. Все идеально ровно заправлены, куцые подушки как по линейке выровнены. Перед каждой кроватью — небольшой сундук. Ни одной безделушки, книги или тетрадки, всё убрано с глаз. Казарма курсантов и то обжитей выглядит, приезжали как-то с проверкой-инспекцией. А тут и не скажешь, что живёт полтора десятка девушек.

— Оставь пока вещи так. Урок недавно начался, не стоит опаздывать ещё больше. Девочки помогут потом всё правильно разложить.

Мне досталось место посередине, на одной из сдвоенных кроватей. Я бы предпочла одиночную, но она только одна, угловая, и наверняка занята.

— Позвольте представить вам нашу новую воспитанницу Владу де Самон, — преподаватель литературы и словесности приняла меня с рук на руки от кастелянши. Дюжина девушек разных возрастов, одетые в одинаковые серые платья, встали и почти синхронно сделали реверанс. Чуть замешкавшись, ответила им тем же. Мой вышел кривоватым — сказалось отсутствие практики, ведь большую часть времени носила одежду мужского покроя, и реверансы от меня не требовались, обычно достаточно вежливо кивнуть в ответ.

— Присаживайтесь, — леди де Мара махнула в сторону диванчика. Парт или ученических лавок в классе не было, урок шёл в обставленной под будуар комнате, и ученицы расположились кто где — в креслах, на софе, на невысоких пуфиках. Но все сидели чинно и ровно, не позволяя себе расслабиться. Я тоже устроилась согласно строгого этикета — ноги вместе, прямая спина, руки на коленях. Раз все так, то лучше соответствовать и не настраивать против себя учителей, сразу выдав неподобающее поведение.

— Мы как раз начали читать бессмертное произведение Орено де Бортака "Летняя ночь", — заговорила преподаватель, когда все затихли. — Клара, продолжайте.

Хм... Значит, здесь к ученицам-воспитанницам обращаются просто по имени. Названная девушка взяла книгу и начала читать ровным голосом почти без интонаций. Я знала это произведение — нравоучительный роман о девушке, что выдали замуж по желанию родителей, не считаясь с её мнением. За два дня и ночь между ними героиня проходит от неприятия до смирения. Так как этот роман я знала, то отстранённо следила за монотонным чтением, погрузившись в свои мысли.

— Влада! Облака в окне никуда не денутся! — в мысли ворвался голос преподавательницы. — Что только что прочитали?

Переключиться на тему урока заняло не более секунды, сказались долгие тренировки на заседаниях совета министров.

— Героиня, леди Оста, получило письмо от возлюбленного с просьбой о встрече, и раздумывает, идти ли на неё.

— Хорошо, всё же вы слушали, — недовольно поджала губы леди де Мара. — Тогда продолжите чтение.

Девушка, кажется, Клара, передала раскрытую на нужном месте книгу. Не старясь придать выразительности занудному тексту, я приступила к чтению.

— Леди де Мара, — пришлось прерваться уже через минуту. — Тут нескольких страниц не хватает.

Предложение обрывалось на полуслове и продолжалось совсем иначе. В переплёте, если присмотреться, можно заметить остатки тщательно вырезанных страниц.

— Что? — наставница выхватила книгу и всмотрелась в разворот, словно пытаясь восстановить текст.

— Всё верно, — успокоившись, она вернула произведение. — Там был неподобающий для приличных девушек текст. Продолжайте читать.

Оставшиеся полчаса все в классе слушали, как эта девушка вышла замуж, во всём слушалась мужа и с другими мужчинами даже не разговаривала. За это стихии подарили ей аж девятерых детей и смерть от радости, когда старший сын привёл в дом жену.

* * *

— Влада, а ты откуда?

— А сколько тебе лет?

— Что у тебя с рукой?

— А что там, в мире, сейчас происходит?

Эти и множество других вопросов девушки вывалили на меня, как только урок закончился, и на получасовую перемену перешли в спальню. Вне свободного времени перед сном здесь находиться не рекомендовалось (то есть запрещалось), но сейчас мне помогали правильно разложить немногочисленные вещи, заодно и знакомились.

Долго поговорить не дал громкий гулкий колокол, звук которого, казалось, проникал во все уголки.

— Урок начинается, — с потаённой ненавистью произнесла самая старшая, Самина. Из того, что успела услышать за полчаса перемены, я поняла, что она здесь чуть ли не двадцать лет. Неудивительно, что так ненавидит уроки — столько времени слушать одно и то же.

Выстроившись попарно, скромно опустив глаза вниз, воспитанницы серым ручейком переместились в учебный класс.

На этот раз класс действительно был классом, с индивидуальными партами-конторками и большой чёрной доской во всю стену. Девушки разошлись по местам, я тоже заняла парту в любимом месте — дальнем углу. В классе, рассчитанном на два десятка человек мне оставался выбор места. Надеюсь, не станут пересаживать.

Колокол снова зазвучал. Едва звук стих, в класс зашла учительница. Язык не поворачивался назвать преподавателем, слишком характерное выражение лица и общее восприятие этой женщины. Девушки приветственно вскочили и замерли у парт. Не обращая на них внимания, учительница заперла дверь и прошла к своему столу. Только тогда небрежно бросила "Садитесь". Через несколько секунд шум стих, наступила тишина, не нарушаемая даже мухой.

— Достаём бумагу и пишем диктант, — распорядилась женщина, открывая принесённую с собой книгу. Бумага лежала наготове внутри парт. Чернильница и перья тоже ждали применения. Я повертела перо в руке. Обычное птичье, хорошо заточено. Странно, что не металлическое, они хоть и дороже, но служат дольше, и писать ими легче. О, сколько бумаги я извела, пока приспособилась к перьевым ручкам, и перестала ставить по три кляксы на странице! Ещё больше чернил ушло, пока почерк не стал ровным и аккуратным, почти каллиграфическим. Да, на императора работает множество писарей и переписчиков. Можно самой в руки перо не брать, только надиктовывать необходимое. Но я считала, что лучше, чтобы почерк главы государства легко читался, потому часами проводила за столом, расписывая варианты реформ, тренируясь в письме.

Диктант начался. Перья застучали по бумаге, иногда тихо поскрипывая. Текст звучал не менее нудно, чем произведение на предыдущем уроке. По смыслу тоже недалеко ушёл — я узнала философский трактат о послушании старшим. Мне его давали читать для общего развития в первый год жизни в замке. Крис отзывался о нём, как о весьма устаревшем, со спорными утверждениями, но консервативное общество ещё ценило этот труд.

После урока такой же организованной неровной колонной прошли на ужин. Накрытые столы уже ждали, и весьма скоро слышался только резкий стук столовых приборов по тарелкам. Ни разговоров, ни других шумов, почти идеальная тишина. Кормили вкусно, качественно, но крайне малыми порциями. Если завтрак с обедом такого же объёма, то ходить мне полуголодной.

— А добавку тут дают? — не спросишь — не узнаешь. И вообще, нельзя сразу быть идеальной и послушной.

— Не положено! — немедленно отозвалась воспитательница, что дежурила, стоя у стены. — И разговоры за едой тоже. Вам, на первый раз прощается, но, на будущее, имейте в виду, что приличной воспитанной леди это непозволительно.

— За приличную, конечно, спасибо, — тихо пробормотала себе под нос, ярко представив, как я выгляжу со стороны. Мускулистая, загорелая, с короткой стрижкой и протезом. И это они ещё шрамы и браслет-татуировку не видели.

— Это наша задача — сделать из вас приличную леди, — хоть я и говорила тихо, но за неимением других шумов, меня услышали.

* * *

Весь вечер отвечала на многочисленные вопросы. Изголодавшиеся по новостям и какому-либо разнообразию, воспитанницы терзали меня несколько часов после отбоя. Не понимаю, кого из них воспитывают, полностью ограничив контакты с внешним миром. Из пансионата не выпускают, свидания разрешены только с ближайшими родственницами, недолго и под надзором. Газеты не привозят, новости узнать не откуда. И вся жизнь подчинена строгому распорядку и регулируется множеством запретов. В тюрьме и то свободы больше. Что же касается обучения, то и с этим не всё гладко. Если пробыл в пансионате год, можешь считать, что прошёл весь курс, и воспитанницы по кругу повторяли одно и то же с небольшими вариациями.

Спать разошлись глубокой ночью, когда сложно стало держать глаза открытыми. За день настолько устала, что не обратила внимания ни на жёсткую кровать, ни на весьма прохладную спальню.

После скудного завтрака, едва хватившего утолить голод, я поняла — не зря согласилась на авантюру. Даже если нет никаких других проблем, то всё равно деньги отмывают весьма в больших объёмах. И болезненная бледность девушек — не последствия какой-нибудь недавней эпидемии, как решила изначально, а результат ужасного отношения.

После завтрака прошёл урок чтения вслух, почему-то называемый уроком литературы. После краткого перерыва — музыкальный час.

Преподаватели в пансионате словно вышли из-под одного печатного станка. Все словно палку проглотили, настолько неестественно прямая осанка. Платье немногим более весёлой расцветки, чем ученическая серость, не менее строгие и закрытые. И выражение лица словно съели ложку горчицы и закусили лимоном.

— Новенькая. Влада, если не ошибаюсь? — женщина оценивающе смотрела на меня с высоты двухметрового роста. Ну, не виновата я, что никак не могу подрасти. Хоть и преодолела рубеж метр-с-кепкой-в-прыжке на целых две ладони, но до взрослого роста ещё минимум полторы головы. Надеюсь, к пятидесятилетнему юбилею, организму всё же удастся накопить достаточно ресурсов на второй период роста. И то, при условии, что не буду влипать в серьёзные неприятности.

— Вы абсолютно правы, — я сделала вежливый реверанс.

— На каком-нибудь инструменте раньше играла?

— На гитаре, — я сразу же прикусила язык. Пока гитары не распространились достаточно широко для того, чтобы девушка с моей легендой о происхождении могла на ней играть.

— Гитара? — леди приподняла бровь. — Это не тот новомодный инструмент сродни лютни?

— Он. Только у лютни диапазон меньше.

— Не важно. Не дамский инструмент. На клавесине, флейте или арфе можешь сыграть?

— Боюсь, только на армейском горне, — я непроизвольно улыбнулась и подняла левую руку с протезом. — Всё остальное требует двух рук.

— Петь ты, очевидно, тоже не сможешь.

Я виновато развела руками на это утверждение. Сорванный несколько лет назад голос звучал совсем не по-женски, но постепенно восстанавливался, и уже не походил на хрипы заядлого астматика и курильщика. Для песен под гитару вокруг костра в полупьяной компании не критично, но на что-либо более серьёзное уже не подходит.

— Я подумаю, что с тобой можно сделать. Пока садись там и слушай других, — взмах рукой указал на кресло в углу комнаты.

— Так, девочки! — леди несколько раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание. — Разобрали инструменты и приступили к вариациям на тему "Маленькой пастушки".

Вскоре помещение заполнилось звуками музыки. Кто-то взял высокий темп, кто-то, наоборот, низкий, тональность тоже разнилась. По одиночке играли неплохо, но все вместе создавали непередаваемую какофонию. Я сидела и тихо радовалась, что избавлена от звукоизвлечения. Музицирование тоже входило в культурно-образовательную программу обучения императора, но, как ни бились, мне оно не давалось. Поэтому ограничились знанием классических произведений и некоторых основ, чтобы могла без подсказки оценить исполнение. Среди воспитанниц, как я могла судить, никто не блистал. Кто постарше исполняли технично, но не более того. Голая формалистика — сказали играть, вот и играют.

Едва дождавшись обеда, я быстро расправилась с крем-супом и нетерпеливо отправила котлету из второго блюда в рот. Настигшее разочарование столь явственно отобразилось на лице, что дежурная воспитатель не преминула сделать замечание, переложив объяснения на ученицу.

— Клара, поясни.

— Мясо вызывает движение крови и душевные томления. Приличным воспитанным леди это вредно, поэтому мясное полностью исключено из рациона.

"Ну да, на одной вегетарианской диете, к тому же с такими порциями, не до томления духа. Как бы этот дух не испустить от голода!" Зря я, конечно, так. Не думаю, что подобное допустят, но, когда все мысли о еде, на другие времени не остаётся. "Сами, небось, стейками обедают", — я обиженно покосилась в сторону воспитательницы. Они принимали пищу в другое время, не пересекаясь с девушками. Но увериться в предположении получилось буквально на следующем уроке.

Домоводство. В белых фартуках воспитанницы смотрелись не просто серыми мышками, а мышками-горничными. В специально оборудованной кухне нас ждали корзины с овощами и зеленью, а на столе на разделочной доске возлежал большой кусок мяса.

— Итак, — леди Сесилия прошлась перед замершим строем. — Ваша экономка сходила на рынок и принесла свежую телятину. Что вы будете делать? Влада? — правильно, надо прощупать новенькую, что знает и умеет.

— Прикажу выпороть экономку на конюшне и выгоню с работы без рекомендаций.

Кажется, мой ответ удивил не только соратниц по учёбе. Воспитательница тоже ожидала совсем другое.

— Не поясните столь странное решение?

— Экономка либо не соответствует должности, либо наивная доверчивая дурочка, либо наглая врунья, раз выдаёт лежалую свинину за парную телятину. В любом случае, ей не место на этой должности.

— Хорошо, мы её уволили. Что дальше?

— Дальше? — я потыкала вилкой в мясо. — Сменить мясника.

— Думаете, он с экономкой в сговоре?

— Может быть. Но мясо вымоченное.

— Простите?

— Ну, вымоченное. В воду положили перед продажей, чтобы вес больше был.

— Допустим, — леди Сесилия как-то странно на меня посмотрела. Не верит, её проблемы. Знала бы, сколько я с мясниками нервов попортила, пока ресторан на Ютоне на ноги ставила. И не только с мясниками, но и с зеленщиками и прочими поставщиками продуктов. Потому надуть с некачественным или поддельным товаром меня теперь сложно.

— Неплохо. Но я от вас хочу услышать, какое блюдо вы будете готовить на ужин.

Я ещё раз посмотрела на бледный кусок на столе.

— Простите, я не знаю, что сказать.

— Такие познания в мясе, и ни одного блюда из него?

— Блюд много, но... — я вспомнила, что надо быть скромной и чуток подзабитой, поэтому срочно потупилась, хорошо, что вопрос задан с подходящей чуть презрительной интонацией. — Надо знать, кто будет на ужине, сколько человек, что ещё есть из продуктов.

По мере ответа старалась говорить всё тише, словно испугавшись своей изначальной дерзости. Уловка, кажется, сработало, и напряжение ушло из взгляда воспитательницы.

— Вы слышали? — она оглядела строй замерших девушек. Дождавшись от них подтверждения, она продолжила. — Именно этому я вас столько лет учу и буду учить дальше. Сначала определитесь, для чего что-либо делать. А теперь запоминайте, мы будем его тушить с овощами.

Надо ли говорить, что готовое блюдо на ужин мы не увидели и даже во время готовки не дали попробовать, что получается?

День, наконец, закончился. Расстилая перед сном кровать, я тихо хихикнула, как по завершении шпионской деятельности, снова буду ходить по замку в тяжёлой кольчуге. Но, если раньше носила её для безопасности от покушений, то после — чтобы ветром не снесло. Точно ведь опять потеряю с таким трудом набранный вес.

— Что смеёшься? — соседка по койке заметила мой тихий смех.

— Да так, я здесь всего второй день. А уже чувствую, что стремительно худею. Представила, как приедут меня домой забирать, а их встретит скелетик на тоненьких ножках.

И без того негромкие разговоры в спальне разом прекратились.

— Я что-то не то сказала? — спросила в никуда.

— Отсюда домой не возвращаются, — в тишине слова самой старшей воспитанницы прозвучали пугающе.

— Как так? — удивление не пришлось разыгрывать. Ведь, если из пансионата никто на выпускался, им бы заинтересовались намного раньше. — Мне сказали, что отучат, как быть настоящей леди, и тогда заберут обратно, чтобы не стыдно было перед людьми.

— И на леди здесь не учат, — также угрюмо ответила Дилара. — Из нас делают во всём послушных овец, чтобы продать за границу или замуж какому-нибудь извращенцу.

— Не слушай ты её! — это вмешалась Клара. — Уезжают отсюда домой. Чаще, конечно, сразу замуж выходят, и уже с мужем...

— Ну да, из десяти одна! — к разговору подключились остальные. — Других мужья забирают. Выбирают, как на базаре и всё. Вчера была дева, завтра стала замужняя леди.

— А как же... За первого встречного что ли? — не то, чтобы не поверила, но звучит в самом деле странно. Без согласия, пусть и формального, обеих сторон, брак не заключался. Что-то связанное с магической клятвой. Хотя, сейчас всё чаще свадьбы играют без этой клятвы, не хотят обязательств.

— Именно! Но тут за несколько лет "обучения" сама вперёд тени побежишь, лишь бы убраться отсюда.

— А кто всё же упрямится, для тех есть чёрная комната!

В спальне снова будто выключили звук. Но теперь тишина не казалась неловкой из-за больной темы, а наоборот, преисполненной таинственностью.

— Что за комната? — поинтересовалась шёпотом, чтобы не спугнуть момент.

Дилара вместо ответа потушила свет. Девушки сразу собрались в тесный кружок посреди спальни. Казалось, они боятся, что слова разлетятся по пансионату.

— У старшей воспитательницы в кабинете есть потайная дверь, — громким шёпотом начала рассказ Дилара. Девушки, хоть и слышали эту историю не в первый раз, тоже внимательно слушали. — Ключ от неё леди де Фархан всегда носит с собой. Когда кому-нибудь из воспитанниц подходит срок, а она до сих пор недостаточно послушна, то её уводят за эту дверь. За дверью вырыт глубокий подвал, лестница крутая, а на ней три сотни ступенек. А в подвале — чёрная комната. Солнечный свет никогда не касался её стен, и зажги в ней хоть тысячу свечей, всё равно в ней будет темно, как непроглядной безлунной ночью. Девушку оставляют там на ночь. Чёрная комната за это время поглотит всё светлое, что ещё осталось, оставляя лишь послушную оболочку!

Слушательницы громко ахнули от восторженного испуга. Да уж, у нас в школе тоже ходили байки про чулан, в нём директриса запирает двоечников и тех, кто курит на перемене за школой. Жил там злобный монстр, который питался исключительно школьниками, а всем говорили, что они перевелись в другую школу. Класса до пятого этим байкам верили, а потом сами рассказывали первоклашкам с таинственным видом.

Разговор плавно перешёл на другие страшилки, но у девушек не хватало ни фантазии, ни мастерства рассказчика, чтобы стало по-настоящему страшно. Я присмотрелась к бледным лицам, внимательно, с расширившимися глазами слушающими очередную историю. Нет, им действительно хватает и такого примитива чтобы пощекотать нервы. Это я уже старый циник, многое повидавший.

— Как-то раз девочка шла мимо заброшенного поля, — кто-то начал новый рассказ. — Вдруг она увидела большое безголовое чучело, которое шевелилось, но ветра не было. Девочка испугалась и побежала. Чучело сорвалось с места, догнало и ударило косой, отрубив голову. На следующий день на поле стояло уже два безголовых чучела!

Несмотря на то, что девушки слышат эту страшилку не в первые, раздались испуганные ахи и нервные выдохи.

* * *

В это же время в малой гостиной на первом этаже собрался почти весь воспитательский состав. Откусив кусочек от воздушного пирожного, горкой лежащего в корзине на столе, старшая воспитательница, она же директриса пансионата, положила остаток на блюдце.

— Кто что думает о новенькой?

— Тяжёлый случай, — учитель этикета поддела пирожное маленькой вилочкой. — Её тётка вовремя отдала нам, — второй кусочек пирожного аккуратно отделился вилкой и отправился в рот. — У Влады проявляются задатки неявного лидера, сама бы она не справилась.

— Девушка достаточно образована, — леди де Мара подлила себе чаю. — Её явно готовили к чему-то большему, чем обычный договорной брак.

— Полностью с вами согласна, — закивала леди Сесилия. — Она сама призналась, что иногда помогала управляющему.

Остальные дамы тоже согласились, что с новенькой придётся много возиться, прежде, чем она станет соответствовать стандартам пансионата.

— Дамы! — леди де Фархан привлекла к себе внимание слегка постучав ложечкой о чашку. — Не забывайте, что через месяц может явиться хозяин.

— И что? Будто в первый раз. Запрём в карцере.

— Мы в прошлый раз доложили, что у нас полтора десятка готовых девочек на выбор. А сейчас троих не хватает. Одну-две ещё простит, но три! Надо постараться.

— За месяц? Это нереально, не тот материал, — леди де Мара высказала общее мнение. — Или вы предлагаете... — она покосилась куда-то вниз.

— Это на крайний случай. Пока просто всем поднять к ней требования. Чтобы даже времени на посторонние мысли не оставалось.

— Можно попробовать, — чуть задумчиво произнесла учитель этикета. — Интенсивный курс воспитания. Должно быть интересно.

— Раз с этим вопросом закончили, перейдём к следующим.

Неожиданно в открытое окно донёсся дружный девичий визг. Недолгий, но достаточный для того, чтобы старшая воспитатель недовольно поморщилась.

— Леди де Мара, кажется, вы сегодня дежурите? Сходите, разберитесь и накажите, кого следует, вы понимаете, что я имею в виду.

Женщина вернулась минут через двадцать чрезвычайно довольная.

— Девочки рассказывали страшилки. Даже придумывать ничего не понадобились, Влада сама призналась, что это её история вызвала такую реакцию. Я отвела её в карцер, чтобы не мешала остальным отдыхать.

* * *

Все карцеры, которые я когда-либо видела, созданы по одному образцу. Этот тоже не был исключением. Тесное полуподвальное помещение с узкой лавкой. В маленькое окошко под потолком свет почти не проникал, зато воздух свободно гулял сквозняком между ним и большой щелью под дверью. Сквозняки вовсю посвистывали и в спальне, и температура что там, что здесь, мало отличалась. Но в спальне можно хотя бы укрыться одеялом, и тощий матрас немного, но защищал снизу.

Кажется, я поставила новый личный рекорд, отхватив серьёзное наказание в первые же дни. А на следующий день учителя словно получили команду "фас" и сорвались с цепи.

Леди де Мара потребовала не просто читать очередной нравоучительный опус, но читать с выражением, а потом ещё и пересказать прочитанное.

Леди Сесилия захотела узнать не менее двадцати рецептов с каким-то экзотическим овощем. Овощ этот ели только для демонстрации статуса, как дорогой деликатес, и количество рецептов с ним можно пересчитать на пальцах одной руки. Но нет, вынь да положь. И неважно, что я, теоретически, даже могла не знать про этот овощ. В другой раз она придралась не к идеально почищенным фруктам. Потом к тому, что картошку порезала кубиками, а не соломкой, при том, что её всё равно варили для пюре.

Особо отличились учителя этикета и правописания. Первая придралась к тому, что за обедом я не использую столовые приборы как положено — вилка в левой, а нож в правой. "Это крайне невоспитанно держать вилку правой рукой и постоянно менять приборы". Придирка была столь наглой и неприкрытой, что даже уже ко всему привычные девушки возмутились несправедливостью.

Но в пансионате всем заправляют воспитательницы, и чаще кнутом, чем пряником. Робкий бунт подавили в самом начале, отправив наиболее громких кого в карцер, кого на внеочередное дежурство. А к вечеру и я сама присоединилась к наказанным.

— За что они на тебя так взъелись? — спросила Клара, оттирая пол вокруг унитаза. Служанки работали исключительно в воспитательском крыле, чистоту и порядок в остальных местах поддерживали либо назначенные дежурные, либо наказанные.

— Понятия не имею, какая муха их укусила! — я возилась в соседней кабинке. — Может, они поначалу со всеми так?

— Нет, — Клара провела здесь уже несколько лет, и имела возможность сравнивать. — Раньше даже послабление давали, чтобы привыкли. Хотя...

Она замолчала, обдумывая пришедшую в голову мысль.

— Примерно раз в год-полтора, приезжает сюда... они его хозяином называют. Тогда также всё здание требуют драить, и за учёбой пристальней следят. А потом кто-нибудь из девушек замуж выходит.

— Думаешь, выбирает себе кого-нибудь? — я скептически хмыкнула, но в голове отметила возможную зацепку к расследованию.

— Я не думаю. Я просто не знаю, что думать, — Клара вздохнула и перешла отмывать другой участок. Я тоже быстро закончила свою часть.

— Куда ты так торопишься? — девушка с любопытством смотрела, как я работаю.

— Мне ещё диктант три раза переписать до завтра, — ответила возмущённо и пояснила. — Не понравился почерк. Видите ли, слишком чёткий и ровный, благовоспитанной и приличной леди он не к лицу. Завитушки с нечитаемой вязью ей подавай!

— Ого, серьёзно за тебя взялись.

— Это точно. Как будто я им в суп дохлую крысу подложила!

— А ты подложила? — глаза Клары загорелись от восторга.

— Нет, конечно! — я постучала по голове, показывая глупость предположения. — Где я, по-твоему, крысу могу взять?

Так, перешучиваясь, мы всё же закончили уборку немного пораньше. Клара ушла отдыхать, а я взялась за перо. Пусть придираются, но лишнего повода не хочу давать. Надо же ещё и делом, ради которого сюда приехала, заниматься. На бумагу ложились ровные строчки воздушных летящих букв. Почерк второго князя тоже представлял из себя образец каллиграфии, но если у де Графа это были строгие солдаты на параде, то у де Вена — танцовщицы в лёгких платьях. Сейчас я пыталась переодеть своих солдат в платья. Получалось не очень хорошо, завитушки цеплялись друг за друга, теряя лёгкость и роняя весь ряд.

Когда я закончила писанину, все девушки уже крепко спали. Шёл второй час ночи, глаза слипались, рука побаливала от долгой однообразной работы, но я всё же вышла в уборную, привести себя в порядок перед сном. Вернее, напиться воды, чтобы желудок, успевший переварить ужин, не возмущался.

Окно выходило на внутренний дворик, в ночную пору освещаемый лишь бледным серпом луны. И в этом слабом свете какие-то подозрительные личности сновали от здания к небольшой повозке. Старшая воспитательница, леди де Фархан, стояла у открытой двери и следила за разгрузкой. Обычная мирная картина, что повторяется каждые три дня — крестьяне привезли продукты. Но почему ночью? И повозка крытая, а не простая телега.

Я прислонилась к косяку окна, сливаясь со стеной, и превратилась в одно внимание. В ночной тишине звуки, казалось, усилились, и можно было различить стук сапог по мощёному двору.

— Всё, это последний, — произнёс мужской голос с сильным акцентом уроженца степи.

— Как и договаривались, забирайте свою оплату, — леди де Фархана махнула внутрь здания.

Двое из трёх мужчин скрылись в нём и вскоре вышли каждый со свёртком. В отличие от тех мешков, что заносили внутрь, эти свёртки выглядели намного тяжелее. Старший отвернул ткань на одном из них и, удовлетворённый увиденным, разрешил сложить в повозку.

— С вами приятно иметь дело, леди де Фархан.

Женщина в ответ слегка фыркнула.

— Когда ждать следующую поставку?

— Второй сбор уже в пути. Пять-семь дней, и вы сможете насладиться чудесными ароматами, — мужчина чуть издевательски поклонился, но директриса это проигнорировала.

— Хорошо. Потом сделаем паузу. Мне надо ещё увезти товар. Хранить его весь здесь... опрометчиво.

Ворота за повозкой закрылись, двор опустел, я тоже поспешила в спальню. Старая добрая контрабанда! Как ни боремся с этой заразой, всё равно появляются лазейки для провоза наркотических трав в обмен на оружие. Одно радует — синяя пыль в степи не растёт, а зависимость от всего остального анремарские целители более-менее лечат. Надо сообщить Крису об увиденном.

К сожалению, связной ещё не объявился, либо не получил возможности привлечь внимание. На прогулку выводили ежедневно, если не было дождя. При этом гуляли строем и под конвоем строго по дорожкам. Чинно и благопристойно. Но погода последнее время не баловала, и прогулки уже несколько дней заменяли на занятия рукоделием. Шить я худо-бедно умела, что-то могла и нарисовать вполне узнаваемо, но от будущих леди требовали непременно вышивку. Гладью. Да ещё чтобы с обратной стороны тоже выходило красиво. Оценки по этому предмету по высоте ниже плинтуса опережали даже музыку. Наверно, только учительнице по рукоделию не было нужды искать придирки.

— Значит, так тебе спать холодно? — я переоделась в ночное и с раздражением смотрела на соседку по кровати. Для экономии места, кровати стояли парами, без промежутков, и Алина почти каждую ночь умудрялась ко мне прижиматься. На просьбы этого не делать, девушка строила невинные глазки, мол, это она неосознанно, во сне к теплу стремится. Но сейчас ночь даже чуть холоднее предыдущих, а она спокойно спит, раскинув конечности и с наполовину сползшим одеялом. В позе нет и намёка на то, что ей холодно спать одной.

Утром проснулась незадолго до подъёма. Чужая рука обнимала за талию, а в шею сопел нос. По опыту зная, что разговаривать бесполезно, я вывернулась из объятий и ушла в умывальню. Пока остальные проснутся, соберутся, успею помыться. Душ и умывальники были общими, даже без перегородок в отличие от уборной, а я всё же стеснялась своего тела. Многочисленные шрамы и браслет-татуировка обязательно привлекут ненужное внимание. Хорошо, что даже спальное платье в пансионате представляло гипертрофированный эталон скромности и обладало длинными рукавами. "Тело приличной леди дозволено видеть только мужу!" и никто не видел противоречий с обстановкой в душевой. Как они ещё до паранджи не додумались, не представляю.

Солнце, наконец, соизволило порадовать своим вниманием, и нам позволили пройтись по дорожкам сада. Из окружающего пансионат леса то и дело доносилось весёлое чириканье. Одна птица даже завела песню, но быстро замолчала, испугавшись своей храбрости. Через минуту птица снова повторила трель. Я чуть отстала от группы, якобы поправить сползший чулок. Связной объявился! Когда-то Эрик рассказал, как разведчики передают сигналы при риске быть обнаруженными, и это птичье пенье было одним из таких способов. Зная, что повторить трели, и уж тем более, переговорить со связным прямо сейчас у меня не получится, я и отстала. Группа отошла достаточно далеко, и я чётко и внятно произнесла за забор в сторону леса: "ночью". Птица ответила громким перепевом. Я никогда не знала этот тайный язык, но смогла понять, что меня услышали. Днём, находясь под непрестанным надзором и в окружении других людей, переговорить со связным никто не даст. Зато ночью, если не шуметь, можно вполне свободно ходить по пансиону. За почти две недели проверка спящих прошла всего раз, и то незадолго до полуночи. В этом я была уверена, так как каждый день засиживалась допоздна, выполняя придирки воспитательниц или заканчивая дежурство. Всё, что мне оставалось сейчас делать, так дождаться ночи и не угодить в карцер.

* * *

— Влада, а ты откуда так много знаешь? — спросила Клара, отложив перо и разминая руку. Сегодня переписывание великих цитат о послушании схлопотало сразу несколько учениц, и в комнате для выполнения домашних заданий стало чуть оживлённей. Чем переписывать скучное одно и то же, лучше поболтать.

— Читала много, — немного подумав, решила врать как можно меньше и ближе к правде. Всё равно образ провинциальной простушки удалось продержать всего несколько дней. А сегодня ещё и в спор с преподавательницей литературы ввязалась.

— Ты же говорила, что из провинции. Неужели смогли держать большую библиотеку?

— Прямо огромную! — я не удержалась от сарказма, вспомнив книжный шкаф в квартире ещё в том мире. — Там были букварь, поваренная книга, и ещё одна, красненькая.

Книги пару сотен лет с изобретением печатного станка уже не являлись неприлично дорогими, но немногие спешили ими обзавестись. В отдалённых районах часто считали их блажью и пустой тратой денег. Многие дворяне, особенно из низших и жалованных, подбирали книги по наличию богатого и красивого переплёта, совсем не интересуясь содержимым. Да и читали многие с трудом, поэтому моё высказывание никого не удивило. Напротив, многие захихикали, вспомнив своих близких или соседей.

— Тогда как? — всё же не унималась Клара.

— У нас сосед был, имение совсем рядом стояло. Вот к нему и бегала. Он и читать научил, и этикету, и вообще... Заботился, когда у меня здесь никого не было.

— Ой, как романтично! Ты его, наверно, любишь? И почему он тогда позволил тебя сюда послать?

— Клара, ты думай, что говоришь! — вмешались другие девушки. — Как, по-твоему, он мог помешать? Это же сосед, а не родственник. Вот, если бы успели обручиться...

Множество глаз вперились в меня, излучая нетерпеливое любопытство. Я страдальчески закатила глаза. Сама виновата, не надо было болтать. С другой стороны, если совсем молчать, будет втройне подозрительней и впятеро больше сплетен и фантазий.

— Он женат. И вообще, Крису больше двухсот, — сразу после сказанного прикусила язык. Ещё и имя выдала, хорошо, что не фамилию. Не быть мне Штирлицем, хотя и непонятно, с чего разболтала, никогда такого за собой не замечала, тем более, с малознакомыми. Но девушки зацепились совсем за другое.

— Двести? Фу, он же совсем старый!

— Не говори так, моему отцу было двести пятьдесят, и ни одного седого волоса!

— Как ты можешь знать, считать-то тебя только здесь научили!

— Да я тебя!

— Тихо! — пришлось громко хлопнуть по столу, привлекая внимание. — Вы что, хотите, чтобы на шум воспитательницы сбежались?

Зарождающаяся ссора потухла, так и не разгоревшись. Девушки снова расселись по местам и взялись за перья.

С нетерпением дождалась полуночи, когда в спальне все крепко заснули и дежурная воспитательница проверила подопечных, чтобы самой заснуть до утра. Быстро накинула мышастое платье и подошла к окну в уборной. Серая одежда должна хорошо просматриваться в ночи, но в ней всё же лучше и теплее, чем в белом ночном платье. Жаль, тёмные прогулочные плащи хранятся на складе и выдаются только на прогулки.

Окно бесшумно отворилось. Обычно на ночь все двери запирают, поэтому выход через окно оставался единственным вариантом. До земли невысоко, до сада отсюда всего пара десятков шагов. Там, прячась за кустами от возможных взглядов, добралась до забора. Ожидание не превысило и минуты. С другой стороны из леса приблизилась высокая фигура, также пригибаясь на открытых участках.

— Эрик? — я узнала связного. — Я думала, будет кто-нибудь из людей Криса.

— А меня де Вен и послал. Всё-таки, до сих пор числюсь вашим телохранителем.

— Ладно, тогда слушай...

Я собралась начать рассказывать, но живот успел первым, выдав громкое урчание. Наверно, мои горящие уши засветились в ночной темноте. Эрик улыбнулся и достал из-за пазухи большой кусок ветчины и хлеб.

— Берите. Я не знал, когда вы придёте, приготовился всю ночь ждать. Вас здесь что, не кормят?

— На каторге и то сытнее кормили, — я вцепилась зубами в мясо и в промежутках между укусами рассказала об отношении к воспитанницам и о подсмотренной недавно контрабанде.

— Я буду здесь каждую ночь, — сказал Эрик при расставании.

— Возможно, я не смогу приходить так часто. Это может вызвать подозрения, — на всякий случай предупредила его и ушла обратно.

Утром опять проснулась очень рано от того, что шаловливые ручки соседки снова обняли меня за талию. Я возмущённо вскочила. Нет, понятно, что в исключительно женском окружении, где только старый привратник и дворник мужчины, начнутся всякие извращения. Вон, Дила с Аннет чуть ли не прилюдно целуются. Но почему ко мне приставать-то? Я тут без году неделя, и ещё не прониклась всеобщей любовью. Недолго думая, отодвинула свою кровать на шаг в сторону, пока позволял проход, хотя бы так обезопасив себя от поползновений.

В этот день девушки проснулись до гонга от громкой ругани. Такие слова и в гвардейской казарме не часто услышишь, не то, чтобы от скромной леди. Уже привычно потянувшись ко мне Алина вместо второй кровати обнаружила пустоту и, не удержавшись, упала на пол. Всё бы ничего, но локтем она задела ножку, метко попав прямо по нерву.

На шум прибежала воспитательница и, не вникая в суть, влепила по дежурству. Алине за шум и ругань, мне за самовольную перестановку мебели и неучтивость к подругам. Видите ли, девушка ночью замёрзла, а я, такая нехорошая, не хочу войти в положение.

На следующую ночь, вернувшись от Эрика, я накрыла Алину своим одеялом и, для верности, покрывалом со свободной кровати. Утром девушка очень долго не могла выпутаться из этого нагромождения ткани. Крику в этот раз было меньше, наказание строже. Настроение поднял Эрик, выдав не обычный бутерброд с ветчиной, а полноценный котелок мясного рагу, даже почти не остывший.

Так прошло ещё дней десять. Кроме той, случайно замеченной контрабанды, ничего криминального не смогла обнаружить. Да я дважды забиралась в директорский кабинет и изучала бухгалтерские книги, но ничего предосудительного там тоже не нашлось. Удивительно, при всей строгости дисциплины, никто особо не следил, что происходит после полуночи до рассвета, что позволяло выполнять шпионскую деятельность.

С Алиной отношения перешли в позиционную войну. Я каждую ночь делала что-нибудь против поползновений к моему телу. После того, как ножки кроватей связали вместе, чтобы я их не двигала, в ход пошли другие средства. Воспользовавшись тем, что девушки спали крепко, пару раз заматывала Алину одеялом как в кокон так, что поутру она долго из него выпутывалась, кроя меня почём зря. Как-то сделал куклу в рост и подложила вместо себя, но получила наказание за порчу имущества и неподобающее поведение. Наконец, плюнула на всё, и просто легла спать на пол. По жёсткости и теплу он не особо отличался от карцера, так что я стала чуть хуже высыпаться, особенно с учётом регулярных ночных свиданий с Эриком. Почти ежедневные ночные прогулки и поиск "чего-нибудь не такого" всё же отнимали порядочно времени. Придираться ко мне не перестали, я уже больше половины месяца работала бессменной уборщицей пансионата, что тоже не прибавляло бодрости. В результате на занятиях я откровенно клевала носом, не высовывалась, ни с кем не препиралась, но всё равно вызывала неудовольствие преподавательниц уже невнимательностью.

Поздний вечер. Девушки заканчивают домашнее задание и готовятся ко сну. Я ухожу в учебное крыло, домывать коридор. Ума не приложу, как воспитательницы узнают о том, что дежурные где-то что-то не домыли, если не проверяют процесс, а грязи за день набраться не успевает? Попытки схалявить только привели к усилению наказания и лишению ужина, так что бегать сегодня с вёдрами допоздна.

У приоткрытой двери учительской гостиной остановилась и прислушалась. Вдруг, что полезное скажут, а если меня заметят, то я тут пол мою!

— Я вижу, интенсивное обучение приносит свои плоды, — я узнала голос леди де Фархан.

— Да, оно оказалось весьма эффективным, — отозвалась преподаватель этикета. — Влада сегодня удивительно внимательно слушала и тихо себя вела.

Неудивительно. Я просто задремала с открытыми глазами.

— Да-да, и на рукоделии тоже стала стараться и вышивать, хотя с её рукой это всё же неудобно.

— Тогда закрепим успех до приезда Хозяина, и постепенно ослабим нагрузку, — распорядилась старшая воспитательница. — Леди де Мара, у вас есть что-то новое?

— Да, вот, послушайте: "Дилара опять пролила чернила на ковёр. Скоро не останется мебели, чтобы прикрывать на нём пятна", — леди де Мара произнесла явно не по памяти, а словно читала откуда-то. А ведь она права. Сегодня вечером Дилара заправляла чернильницу, и несколько капель упало на ковёр. Его сразу же замыли, но простой воды недостаточно, чтобы полностью убрать пятно, и пострадавший угол подсунули под стол.

— Так, дальше неинтересно... — пробормотала леди де Мара. — А, вот. "Влада опять стучит. Мы с девчонками решили её проучить. Сегодня дождёмся ночи и устроим ей тёмную".

Вот собаки сутулые! Всё никак не успокоятся. Хорошо, что подслушала, выход к Эрику сегодня не состоится, мало ли что ещё подумают, если меня в спальне не будет.

— Сегодня? Что ж, подождём, пока они не закончат, и только тогда вмешаемся, — распорядилась леди де Фархан. — Непринятие коллективом тоже хорошо воспитывает послушание. Леди де Мара, не забудьте положить это на место.

Я торопливо отошла от двери и принялась натирать пол в десятке шагов от гостиной. Оттуда начали выходить воспитательницы, не удостаивая меня взглядом. В руках леди де Мара я увидела пухлую тетрадку. Наверно, это и есть источник информации. Но кто его пишет? Сделав вид, что мне нужно поменять воду, я проследовала за воспитательницей в некотором отдалении.

Женщина, не скрываясь, подошла к кадке с каким-то деревом и оглянулась, проверяя, нет ли кого из учениц рядом. Я подглядывала из-за угла, поэтому, никого не обнаружив, она положила тетрадь в щель между кадкой и стеной.

Когда все окончательно разошлись, я осторожно забрала тетрадь и скрылась в уборной. Там точно никто внезапно не потревожит.

Больше чем наполовину исписанная тетрадь оказалась дневником, а не докладным воспитателям. Кто-то аккуратно вёл его почти год, записывая мысли о произошедшем дне и некоторые важные или интересные события. Я быстро пролистала его ближе к концу. Ага, вот оно: "Аннет сегодня опять не домыла уборную. И как только ей совсем не позволяет, ведь если воспиталки узнают, влетит всем дежурным". Но в тот день на утренней линейке влетело только виновнице. Что там ещё? "Алина на домоводстве стащила большое яблоко, но ни с кем не поделилась". Девушка тогда получила задание переписать сто раз фразу "я не буду больше красть" и лишилась ужина. Я пролистнула несколько страниц. Вот и дата, когда я сюда приехала. "Сегодня у нас появилась новенькая. Какая-то она маленькая, боюсь, долго не выдержит. Кстати, надо перепрятать дневник, список воспитанниц будут дополнять, тайник обязательно обнаружат".

Вот оно, значит, как. Список воспитанниц висел на стене в толстой раме, наверно, за ним сначала автор держала дневник. Новое место оказалось не таким надёжным, и воспитательницы его обнаружили. Повышенная осведомлённость совпала с моим прибытием, поэтому девушки решили, что это я стучу. А я ещё думала, почему они почти все настороженно ко мне относятся.

Пролистав дневник, сумела всё же выяснить, кому он принадлежит. Вернувшись в спальню, где девушки уже готовились отойти ко сну, бросила тетрадь на кровать к Ране. Та с изумлением подняла на меня глаза.

— Откуда?

— Прятать надо лучше. А то у воспиталок по вечерам кружок занимательного чтения.

Ничего больше не сказав и не объяснив, прошла на своё место. Всю ночь проведу в спальне. Тёмная всё равно не отменяется, ведь Рана может и не рассказать остальным. Да и воспиталки точно будут дежурить.

Ночь прошла спокойно, хотя девушки и отходили в сторону грозной толпой. О чём-то возбуждённо говорили, махали руками, но всё же разошлись спать. Извинений я не дождалась ни на следующий день, ни позже.

* * *

Воспитательницы в самом деле чуть снизили уровень придирок через несколько дней. Это не могло не радовать, но мне оставалось не более месяца, чтобы найти настоящий секрет пансионата. Дольше отсутствовать нельзя, может вызвать подозрение, и близился день большого бала, без уважительной причины его лучше не пропускать. Я тихо вздохнула про себя. Зря создала репутацию ответственного правителя, если бы считали взбалмошной эгоисткой, многое можно было бы переложить на других. Вон, Сорок Первый совсем не утруждал себя государственными делами. Люди, конечно, роптали, ног что поделать, Император вправе делать, что хочет. А я вообще несовершеннолетняя, мне положено развлекаться и игнорировать часть обязанностей.

Вместо очередного урока нас неожиданно выстроили в гостиной. Судя по недоумённым взглядам, никто не понимал причину. Серьёзных нарушений в последнее время не совершали, а о редких праздниках сообщали на утренней проверке. Моё удивление выросло ещё больше, когда напротив нашей шеренги точно также выстроились воспитательницы. Но девушки от этого сразу напряглись и замерли неподвижно, вперив взгляды в пол перед собой. Спрашивать, что это значит, я не решилась — в помещении стало слишком тихо и серьёзно.

В гостиную зашли люди, и обе шеренги согнулись в реверансе. Идеальный и глубокий у девушек и выполненный как попало у воспитательниц. Конечно, их не гоняют через день по два часа на выполнение всевозможных вежливых приветствий. Мы ещё и кланяться умеем!

— Я вижу, ваш цветник становится только краше, — заметил крупный мужчина, что шёл впереди.

— Спасибо, господин, — леди де Фархана подобострастно улыбнулась, семеня следом. — Однако у нас так редко бывает пополнение.

— Поговорим об этом позже, — мужчина отступил чуть в сторону. Директриса сделала знак, и оба ряда, наконец, выпрямились. Но, если воспитательницы встали свободно и расслабленно, то девушки всё равно замерли в позе вежливого внимания.

— Выбирайте, — мужчина махнул рукой в нашу сторону. Где-то я его уже видела. Кажется, на балу или приёме. Должен быть из дворянства не ниже среднего. А вот второй, вышедший вперёд после приглашения, точно не знаком. Толстенький, лысенький, потненький. Купец или барон из скупных. До меня баронства вовсю продавались, сейчас это дело прикрыли, и даже безтитульное ненаследное официально только за заслуги. Толстяк основательно прошёл перед нашим рядом, внимательно осматривая выстроившихся девушек.

— Вот! Её беру! — он ткнул пухлой рукой в меня. Инстинктивно отшатнувшись, я отбила её в сторону.

— Вы говорили, они послушные! — толстяк обиженно посмотрел в сторону леди де Фархан и второго мужчины.

— Разумеется, — поспешно заверила его женщина. — Завтра до обеда заберёте свою идеальную куколку.

Они втроём покинули гостиную. Воспитательницы тоже ушли, отправив нас в комнату для самоподготовки и домашних заданий.

— Что это было? — я спросила, как только в комнате остались только девушки.

— Жених свататься приехал, — раздражённо ответила Дилара. — Всё время такие уроды приезжают!

— Больше похоже на покупку коровы на рынке.

— А так и есть. Они заплатят леди де Фархан, та с прискорбием сообщит твоей родне, что ты скоропостижно скончалась от какой-нибудь инфекции. Те сделают вид, что скорбят, всем хорошо, сделка состоялась.

— Но ведь без разрешения суверена несовершеннолетним нельзя вступать в брак, — надо выяснить всё подробнее, пока есть возможность. И почему раньше не настаивала на разговоре о том, куда деваются "выпускницы"?

— Не знаю, как они это обходят, может брак и не заключают. Никого здесь это не волнует, — Дилара, как самая старшая, отвечала за всех, стыдливо отводя глаза. Да, здесь многие мечтают поскорее выйти замуж и уехать, но толстяк мог понравиться только совсем непритязательной особе.

Пожалуй, пора делать ноги. Мне очень не понравилось, что не отдали "жениху" сразу, а взяли время до утра и заверили, что к этому времени стану идеально послушной. Я только взялась за ручку двери, как дверь открыли с другой стороны.

— Куда это ты собралась? — вкрадчивым голосом, не сулящим ничего хорошего, спросила завхоз. Она у нас ничего не вела и редко появлялась в учебном крыле. Её явно послали за мной, как наиболее физически сильную.

— В уборную, — я отступила на шаг. — От такого внезапного счастья прохватило чуток.

— Ну, пошли, — женщина схватила меня за руку. — Заодно и умоешься, и причешешься, и приоденешься приличней.

* * *

— Эй, ты здесь? — Клара, настороженно озираясь, звала кого-то у забора. — Если ты Владу в самом деле любишь, то беги её спасай!

Девушка ещё раз оглянулась, не видит ли кто, и позвала снова. Не получив ответа, она достала смятый лист бумаги. Клара и не надеялась, что парень, к которому Влада бегала едва ли не каждую ночь, постоянно ждёт у забора. Записку она подготовила заранее, надо только разместить её так, чтобы с той стороны сразу заметили.

— Повтори, что ты только что сказала?

За забором неожиданно появился молодой человек. Клара восторженно ойкнула. Везёт же некоторым, такого парня отхватила!

— Если её любишь, то беги спасай. К утру будет поздно! — повторила Клара. — её наставницы в чёрную комнату повели, оттуда нормальными не возвращаются!

— Зачем? — короткий быстрый вопрос требовал такого же краткого ответа.

— Её замуж выдают, а она строптивая очень. Завтра жених уже заберёт, и ты её больше не увидишь.

Парень сжал кулаки, его глаза сверкнули.

— Ты всё слышал? — обратился, почему-то к кусту неподалёку. — Бегом за князем!

Из куста вышел мужчина, поклонился и скрылся в лесу. Парень ловко преодолел забор.

— Показывай, где эта ваша чёрная комната.

Клара озадаченно кивнула и заторопилась обратно в пансионат. Сейчас она совсем не понимала происходившее. Если этот молодой человек — любимый Влады, то почему в кустах прятался второй? И причём тут князь?

Эрик же не заморачивался подобными вопросами. Девушку он не раз видел на прогулках, а о том, что он здесь встречается с Её Величеством, она могла подсмотреть, или узнать от Императора. Если говорит правду, надо торопиться, и подмогу вызвал правильно. Если её подослали, раскрыв, что Влада шпионит, то всё равно нужно посылать за де Веном. Но он сам видел, как в пансионат приехала коляска с двумя мужчинами, и они до сих пор не покинули территорию. Возможно, один из них и есть упомянутый жених.

Вслед за девушкой Эрик прошёл в здание. Клара провела через коридор и указала на дверь.

— Вон там они все.

Эрик быстро и настороженно вошёл в кабинет, но внутри было пусто. Он вопросительно посмотрел на вставшую в дверях Клару.

— Но они все сюда входили, и никто ещё не вышел, — растерянно ответила девушка, тоже осматривая кабинет. Неожиданно, откуда-то донёсся приглушённый женский визг, полный страха. Эрик мгновенно сориентировался, выхватил меч и распахнул створку шкафа. За ней оказалась крутая лестница вниз. Визг прекратился, но ему на смену пришли крики сразу нескольких женских голосов.

Эрик торопливо спустился вниз.

* * *

Лежать было неприятно. Эти скоты раздели до нижнего белья, оставив только сорочку и панталоны до середины бедра. Каменный пол вытягивал тепло, под лопатку, кажется, попал камешек и немилосердно давил на кожу. Но повернуться или сдвинуться от него не давали верёвки. Ими крепко и умело привязали к кольцам в полу, растянув в позе морской звезды. Вокруг в камне пола вырезаны какие-то символы и геометрические фигуры. Всё основательное, заметно, что не новое, а уже многократно и давно используемое.

Весь преподавательский состав выстроился полукругом, оставив место в ногах. Я опять попыталась воззвать к голосу разума, раз физически ничего не могу противопоставить взрослым каор.

— Господа, в смысле, дамы! Если вы хотите возродить Властелина или как там его, то вы, наверно, не знаете, что его Первый кучу лет назад окончательно добил? — кроме как жертвоприношение всемирному злу, мне в голову ничего не приходило. Для обычного ментального воздействия обстановка не та. Не получив реакции, решила зайти с другой стороны, всё равно уже можно не изображать провинциалку.

— Смею вам напомнить, что ваши действия попадают сразу под несколько преступлений. К тому же за мной присматривают. И, если что-либо случится, или начну вести себя неадекватно, весьма скоро в вашу богадельню заявится толпа злых солдат.

Мне и на это не ответили и не дали договорить, заткнув рот платком.

Избавившись от моего вмешательства, женщины начали ритуал. Леди де Фархан стояла в голове и читала длинный текст на незнакомом для себя языке. По крайней мере мне так показалось, когда она произнесла несколько слов, явно не понимая, что говорит, словно когда-то просто заучила произношение. Мне этот язык был знаком, спасибо наследству от души Первого. И мне не нравилось содержимое текста. Словно вырвали пафосный кусок из какого-то произведения и по нему призывают кого-то или что-то, что должно выполнять желания.

Страшно стало, когда на свободном пространстве стала сгущаться темнота. Потом там появилось что-то вроде тонкой плёнки. За ней что-то билось и рвалось к нам, выпячивая эту плёнку. Подобное, кажется, не входило в сценарий. Женщины побледнели и со страхом смотрели в ту сторону. Леди де Фархан несколько раз сбилась, и продолжала читать с другого места, иной раз начиная с середины слова, подтверждая, что читает заученные звуки, а не по написанному.

Плёнка всё же не выдержала натиска и порвалась, вывалив на пол двух существ. Мне их разглядеть не получалось из-за неудобного положения на полу, но они показались смутно знакомыми. Небольшие, покрытые чёрно-коричневой шерстью, на ногах вроде копыт, и рожи страшные. То ли бесы, то ли черти бесхвостые и безрогие. Эти двое катались по полу, осыпая друг друга тумаками и вырывая клоки шерсти.

— Куда ты лезешь, урод, это наш призыв! — орал один, колотя противника по туловищу.

— Сам урод, он не именной, кто успел, тот явился! — отвечал второй, не оставаясь в долгу. Всем остальным их крики должны казаться непонятными воплями.

Их драку прекратил третий визитёр. Этот был вполне человекообразный, несколько небрежно одет и с роскошными, круто завёрнутыми бараньими рогами. Он походя пнул драчунов, отчего те разлетелись в стороны, что-то невнятно пробормотав, и сбежали обратно через плёнку портала, забыв о разногласиях.

— А, какая тут вкуснятина, — рогатый плотоядно облизнулся, глядя на меня. Я возмущённо запротестовала, но из-за кляпа вышло только мычание.

Тут опомнилась леди де Фархан. Она откашлялась, прочищая горло, и с неуверенной интонацией распорядилась:

— Договор. Вот эту, — мне не видно, но должна указать на меня. — Сделать во всём послушной. Плата половина её души и десять лет жизни от неё, — наверно, теперь она указала на леди де Мара, так как женщина согласно кивнула.

Рогатый расхохотался.

— Теперь понимаю, чего низшие так сюда рвались! — произнёс он ещё на своём языке. — Мало того, что половину души дарят, так ещё энергии жизни добавляют, — он закончил уже на языке Анремара. — Я согласен.

— А я — нет!

Мне всё же удалось выплюнуть кляп. Вот ещё, мною торгуют, а меня не спросили. — Дырку от бублика тебе, а не душу!

Рогатый опустил взгляд на меня и раздражённо топнул ногой.

— Ну что за люди! С явным отказом не могу забрать. Разве что убить и поймать, пока не сбежала? — добавил задумчиво.

— Нет! Она нужна живой! — возразила леди де Фархан. — Выполняй договор или убирайся, другого призовём.

— Ты мне ещё будешь указывать? — рогатый мигом взъярился. Он перешагнул через меня и встал вплотную к старшей воспитательнице. Даже запрокинув голову, я видела только его массивный зад, туго обтянутый кожаными штанами, из которых высовывался хвост с кисточкой на конце. Хвост метался из стороны в сторону, показывая злость и раздражение хозяина.

— Да кто вы такие? У вас даже с низшими сил не хватит бодаться!

Леди де Фархана завизжала. Послышался странный противный влажный хруст. Мне на лицо упали тёплые капли.

— Ну, кто следующий? — спросил рогатый. Тело женщины пролетело через комнату и упало у стены. Вместо головы у неё было кровавое месиво. Воспитательницы, что слушали их диалог не вмешиваясь, разом бросились в россыпную, громко и истошно крича от страха.

Ну всё, передавит их, как курей, потом и до меня доберётся. Незавидная перспектива. Только де Вена жалко, он же уверял, что никакой серьёзной опасности нет. Вряд ли переживёт такой финал.

Неожиданно в женский ор ворвался мужской голос.

— А ну, руки прочь, сдавайся по-хорошему!

Непонятно откуда, в подвале появился Эрик. Как он узнал о том, что тут происходит, и где меня искать, ума не приложу. Но его появлению обрадовалась, даже не знаю, до какой степени. Ведь, если он здесь, значит, скоро подоспеет тяжёлая кавалерия в лице князя и его дружины.

Рогатый не подчинился, но вытащил откуда-то меч и молча напал на парня. Воспитательницы, избежав смерти, торопливо, по стеночке, перебежали к выходу, и вскоре в подвале остались только мы втроём. Я бы последовала их примеру, всё равно оружия нет, помочь Эрику не могу, а случайно огрести не хочется. Но никто не озаботился развязать верёвки, и мне оставалось только лежать в неудобной позе и уповать на то, что поединщики не станут по мне топтаться.

Бой серьёзно затянулся. По ощущениям, прошло не менее получаса, прежде, чем рогатый начал потихоньку сдавать позиции. Но и Эрик заметно устал, всё чаще открываясь. Перелом случился, когда рогатый, уворачиваясь от удара, подставился, и половина его хвоста упала на землю.

— Я вас запомнил! — яростно выкрикнул рогатый и прыгнул в плёнку портала. Почти сразу после этого она скукожилась и черными, быстро исчезающими хлопьями, опала на пол.

* * *

Крис де Вен с дружиной расположился в охотничьем домике неподалёку от пансионата. Он давно корил себя за то, что позволил уговорить Её Величество на авантюру с расследованием. Эрик ежевечерне ходил к забору и по возвращению рассказывал всё, что узнавал от Влады или что видел.

Когда наблюдатели доложили, что в "Золотую птицу" приехала коляска с двумя незнакомцами, Эрик поспешил к пансионату, не дождавшись времени свидания. И вскоре от него прибежал посыльный с просьбой о подкреплении.

По дороге в пансионат дружина перехватила нескольких в панике удирающих женщин. Что произошло, она наотрез отказались отвечать. Часть отряда осталась снаружи, охранять территорию и предотвращать возможные побеги, остальные действовали в здании. Всех обнаруженных собрали в большой гостиной.

Воспитанницы жались друг к другу, напуганные большим количеством незнакомых людей. Воспитательницы стояли обособленно, не зная, радоваться спасению, или же паниковать из-за неясного будущего. Некоторые уже прикидывали, как бы половчее уйти от ответственности, свалив всё на погибшую леди де Фархан. Единственным, кто громко возмущался и протестовал, был толстяк-жених, но и он обиженно замолчал, чувствительно получив по почкам. Его спутник угрюмо молчал, понимая, что раз в дело вмешался князь де Вен лично, то единственной милостью может быть только выбор вида казни.

— Где она? — холодно спросил де Вен, когда ему доложили, что все люди в доме собраны в гостиной. Дружинники не обыскивали помещения с пристрастием, а только заглядывали в комнаты и кабинеты, выводя всех, кого увидели. Поэтому они пропустили потайную дверь в шкафу.

Воспитательницы переглянулись и уставились в пол. Они сразу поняли, о ком спрашивают, но не смели признаться, что Влада наверняка уже мертва. Им и в голову не приходило, что кто-то может противостоять вызванному существу, и считали Эрика тоже погибшим.

Девушки же не понимали, о ком спрашивают. Вернее, догадывались, что речь либо о Владе, либо о старшей воспитательнице, которой, почему-то не было. Но хорошо выдрессированные за годы своего пребывания в пансионате, они не смели заговорить первыми. Только Клара собралась с духом и вытянула руку в сторону коридора.

— Должна быть там.

Девушка не ожидала подобного развития событий. Она думала, что парень Влады устроит нет, не скандал, какой-нибудь героический бой, и уведёт любимую с собой. Но никак не то, что в это женское царство ворвётся отряд мужчин и начнёт тут распоряжаться.

— Где, там? — требовательно переспросил князь. Он не видел, куда показывала девушка, иначе сразу же сорвался на поиски Императора.

— Крис! — от выхода в коридор раздался радостный крик, затем топот босых ног, и князя крепко обняла невысокая фигура, почти полностью утопающая в кожаной мужской куртке.

— Тено? Вы в порядке? — де Вен без колебаний подхватил девушку на руки.

— Вполне! Эрик вовремя явился. Вы представляете, они тут демонов вызывали. Я думала, это исключительно выдумка христианства, а они в самом деле существуют! — в голосе звучал неподдельный восторг. Воспитательницы даже переглянулись. Её только что пытались сделать послушной куклой, принеся в жертву, затем бросили на погибель, а она ещё чему-то радуется. Может, от переживаний того, разумом немного подвинулась? Но девушка уже добавила чуть обиженным голосом, уткнувшись носом в шею князя.

— Крис, я домой хочу!

— Обязательно! — мужчина погладил её по спине. — Сейчас здесь закончим, и сразу же поедем.

— Крис, — теперь интонации стали вопросительно-застенчивыми. — У вас, случайно, штанов лишних нет?

— Будут, — со смешинкой в голосе ответил де Вен, поставил девушку на пол и завернул в свой плащ. Теперь уже только голова высовывалась из-под одежды. Девушка отошла в сторону и с ногами забралась на софу, вызвав недовольное фырканье со стороны преподавательницы этикета.

Пока взрослые занимались своими делами, то есть раздавали указания, опрашивали воспитательниц, слушали доклады вернувшихся с обходов дружинников и так далее, предоставленные сами себе девушки перебрались к софе.

— Влада, что происходит?

— Кто все эти люди?

— Влада, что с тобой делали?

Вопросы адресовались к девушке, чьё появление так обрадовало начальника вооружённых мужчин, захвативших пансионат. Она казалась единственным человеком, способным удовлетворить любопытство.

— Пансионат закрывают из-за многочисленных криминальных действий его руководства, — терпеливо отвечала Влада.

— А что с нами будет?

— Сами что хотите?

На этот вопрос не нашлось ответа. Девушки не ожидали, что "обучение" закончится так быстро и внезапно, что все желания были не больше, чем разговорами.

— Значит, поселят пока где-нибудь, пока не определится, — Влада понимающе кивнула.

— Влада, а этот, Крис, это тот самый, про кого рассказывала? — не сдержала любопытство Алина. — Не такой он и старый.

Все девушки, как по команде, повернулись по смотреть на де Вена.

— Красивый... Я бы не отказалась от такого.

— Отказалась? В него руками и ногами вцепляться надо!

— Слюни подберите, — со смехом посоветовала Влада. — Он женат.

— И что, уже и помечтать нельзя? Сама-то, небось, тоже о нём думала?

— Нет, у меня другой есть, — чуть обиженно ответила девушка. Она и в самом деле никогда не рассматривала де Вена в этом ключе. Он ассоциировался исключительно как любимый дядя.

— Тот рыжий, что ли? — сразу же подхватили любопытные сплетницы. — Он тоже неплох, но, кажется, бабник.

— Нет, не он, — Влада решительно попыталась сменить неловкую тему. — И вообще, почему я всё это вам рассказываю?

— Наверно, из-за этого, — каким-то образом никем не замеченный Эрик протянул пучок высушенной травы с приятным, слегка отдающим горечью ароматом. Также пах чай, всё время подаваемый на стол.

— Это один из основных компонентов прямослова. Подозреваю, вас им постоянно пичкали, успел накопиться, а сейчас вы устали и расслабились, потому и поддались его эффекту.

— Тено, — это уже подошёл де Вен. — Мы здесь скоро закончим. Будут ли дополнительные распоряжения?

— Да. Персонал под стражу, не давать между собой общаться. Необходимо выяснить, откуда знают ритуал призыва, и кто ещё может им владеть, — голос девушки сразу стал серьёзным.

Эрик отошёл отдать распоряжение, а к ним приблизился дружинник с большим свёртком в руках.

— Ваше Величество, — небольшой поклон Владе, — Ваша светлость, — поклон де Вену. — Ваше указание выполнено, — он протянул свёрток князю.

Под изумлённое молчание де Вен передал его Владе. Та радостно схватила, торопливо отошла за портьеру и через несколько минут вернулась, уже переодетая в мужское платье, сшитое по её размеру. Обиженно оттянула пояс штанов.

— Ну вот, опять похудела...

Прошло почти два года с возвращения из Ютона и чуть меньше года от потери руки. Как и обещал целитель, новая выросла быстро и, кроме чуть меньшей силы, ничем не отличалась от прежней. Но с тренировками и это различие должно уйти. За прошедшее время меня серьёзно подлечили, даже свели большинство рубцов и шрамов. Но вес упорно не хотел возвращаться, оставаясь на уровне бараньего. И, если со здоровьем более-менее справились, пусть и оставив строгую диету и обязательные физические тренировки, то с психикой дело обстояло не так радужно.

Даже понимание мной проблемы не помогало. Мозг уверился, что проблемы и неприятности случаются тогда, когда меня представляют императором или я публично предстаю в этом статусе. Многочисленные опровержения, как водится, игнорировались, зато в памяти оставались только подтверждения.

Четыре идеально прошедших бала? Ни за что! Зато единственный, где поскользнулась на оброненном кем-то бутерброде и потянула связки — вот оно, подтверждение! Десяток заседаний кабинета министров не перевесили одного, когда стрельнувший уголёк из камина подпалил старый ковёр, и едва не угорели от начавшегося пожара.

К тому же повылазили многочисленные комплексы, успешно привитые мачехой. Думала, после института от них избавилась, но нет, они только затаились на время, и всего месяц в пансионате "Золотая птица" свёл на нет мои усилия.

Обеспокоенные советники подсуетились и привезли трёх светил местной психиатрии. Те недолго обследовали, попытались меня разговорить (ага, так вот сразу и выложила кому попало то, что и себе-то не говорю), потерпели неудачу и в области ментальной магии и развели руками. Анремарская медицина без магии бессильна. Дальше всех продвинулся четвёртый специалист. Не целитель, даже наоборот, один из лучших дознавателей Анремара, от того и более опытный в ментале. Но и он признал, что, с моим иммунитетом, максимум, что может сделать — окончательно загнать личность вглубь, оставив что-то вроде разумной марионетки наподобие тех, кого создавали в пансионате. И то, это будет не его достижением, а ответной реакцией на попытку вторжения.

Так и жила, как можно реже появляясь на публике, и зарывшись с головой в бумаги. Недавно закончился огромный полугодовой труд целой армии народа и результат в толстой папке на столе так и просил внимательно его изучить. До меня императоры хоть и задавались вопросом, но перепись населения не проводили, довольствуясь размытыми сведениями от герцогов и князей.

Аналитики ещё обрабатывали многочисленные листы, предоставив мне пока только основные результаты. Но и по ним явственно заметно неравномерное расселение. Причём, если верить картам, иной раз люди массово селились в не лучших местах для земледелия и скотоводства, и далеко от торговых путей, а плодородные земли или выгодные для торговли места пустовали.

С такими странными на первый взгляд вопросами, я всегда шла к Крису. Советник внимательно выслушал и задумался. Он тоже с ходу не нашёл объективной причины, ведь игнорировались иной раз большие регионы. Даже в его домене много полей отвели под вольное пастбище, хотя земля там — метровый чернозём.

— Кажется, понял! — Крис остановился у окна. Если не знать, что он до сих пор только различает контуры в нескольких шагах от себя, даже мысль о проблеме со зрением не появится, настолько хорошо он ориентировался как в собственном кабинете, так и во всём замке.

— Скажите, вот в этих районах, — он перечислил пять или шесть названий, — люди охотно селятся?

Я зашуршала бумагами, выискивая нужное.

— Да, вы правы, здесь есть крупные деревни, пара вот-вот может получить статус города.

— А в этих, — ещё названия из разных мест страны, — людей мало?

— Опять угадали! — я снова сверилась с записями.

— В этих местах разный магический фон, — пояснил свою догадку Крис. — Где он низкий, там избегают надолго селиться. В высоком, наоборот, жить лучше. Я, в своё время, пытался его изучать, даже набросал карту, но уже не помню, почему забросил.

— А как определяют уровень фона? Есть какие-то критерии, признаки, датчики, наконец?

— Ничего такого, — ответ выдан без раздумий и колебаний. — Это на уровне ощущений.

— То есть, люди приходят на место и такие "о, здесь хорошо, будем жить". Или наоборот, "что-то тут не очень, наверно, фон понижен, поселимся лучше в другом месте"?

— Если опустить детали, то примерно так, — Крис улыбнулся. — Но, не забывайте, магический фон могут чувствовать только владеющие стихиями. Остальные поймут только по косвенным признакам, и то. Чаще всего через несколько лет.

Теперь настала моя очередь задуматься.

— Тогда, получается, что простые люди могут много лет жить в опасном пониженном фоне, и забить тревогу только когда дети или даже внуки начнут показывать признаки деградации? Неудивительно, что владеющих стихиями становится всё меньше, и крайне трудно найти семьи на освоение новых земель. Благородные маги не станут проверять возможные места поселений ради простых крестьян. Кстати, а этот фон стабилен, или со временем может измениться?

— С этой стороны, кажется, ещё никто на фон не смотрел. Но я не понимаю проблему. Живут же люди.

— Крис, попробуй представить будущее. Если ничего не изменится, то каор ждёт изоляция на территории Империи. Даже сейчас во многих деревнях, судя по переписи, сильное перенаселение. И, в то же время, огромные пустующие площади. После войны мы получили значительную часть Хайняня, но каор туда не едут селиться, так как там никто не знает, какой магический фон. Да что говорить! В вашем же домене заливные луга в лучшем случае под пастбища приспособили. И это в Империи, где фон крайне редко встречается ниже среднего!

Это я помнила ещё с первых объяснений про магию, и даже чуть раньше, когда только появилась в Анремаре и у меня нашли синдром кого-то там, связанный с долгим пребыванием в месте с очень низким фоном. Целитель ещё удивлялся, где я могла жить, ведь в Империи таких мест по пальцам можно пересчитать.

В тот день мы договорились до необходимости проехать по новым землям с инспекцией. Проверить, как там дела, и определить уровень фона. Последнее Крис обещал взять на себя, вновь загоревшись идеей составить карту фона и изобретением какого-нибудь универсального метода измерения.

В путь выехали через полмесяца, наметив первыми остановками полупустыню на бывшей границе, как зону "нулевого" фона, и долину, где сектанты пытались призвать душу Первого, как с аномально высоким фоном. Эти две точки решили сделать базовыми для сравнения.

Эксперименты по замеру вышли совсем не зрелищные. Экспериментатор брал сорс и силой магии сдвигал по разлинованной бумаге тяжёлую медную монету на определённое расстояние. Маленький, меньше булавочной головки, камешек даже от такого небольшого воздействия менял цвет. В дальнейшем планировали построить шкалу насыщенности цвета в зависимости от уровня магического фона. Чем фон ниже, тем больше усилий надо приложить, тем темнее становился сорс. В "нулевой" зоне камень сразу чернел. В замке, где проверяли возможность подобной индикации, и где магический фон всегда был повышен, преобладали оттенки розового в зависимости от расстояния, на которое двигали монету. В долине, где сектанты проводили призыв, ожидали такого же результата.

Долина мне понравилась. Отгородившись пологими холмами от сурового степного ветра, и не выпуская тепло и влагу наружу, она казалась плодородным оазисом. Неудивительно, что долина много лет являлась спорной территорией. Небольшая, чуть вытянутая вдоль широкого ручья, она была слишком маленькой для развязывания ради неё войны, и слишком большой, чтобы уступить её соседу.

Кроме необычной красоты ничего особенного не почувствовала, но все, владеющие стихиями, в голос утверждали, что здесь даже дышится легче, чем в степи.

За несколько лет, что прошло с зачистки долины от сектантов, растительность уверенно отвоёвывала территорию. Большая площадь в извилине ручья покрылась густым и высоким бурьяном. Проплешины и линии почти голой земли указывали на места, где проходили дороги. Всё же сектанты провели здесь достаточно времени, чтобы оставить заметные, долго не исчезающие следы. Пока остальные разбрелись по округе, Эрик рассказывал, где что было, когда они с отрядом прибыли для карательной миссии.

— Вот здесь, — он указал на место, где бурьян был особо высок, — стояли дома. Не такие, как в деревнях, а похожие на кочевые. Кто-то успел предупредить, и часть из них уже была собрана. Вон там, — мах рукой в сторону почти не заросшей площадки, — и было место призыва. Мы его тогда, как могли, перекопали, чтобы и следа от рисунка не осталось.

На площадку, будто прислушиваясь к чему-то, медленно вышел Крис. Как наиболее сильный маг, он лучше остальных чувствовал изменения магического фона, и сейчас искал самое сильное место. Что-то мелькнуло на земле, но так быстро, что даже не успела осознать, что же привлекло внимание. Прошло несколько секунд, и опять мгновенная вспышка пробежала от краёв в центр площадки.

— Ты видел? — не отводя взгляда, спросила у Эрика.

— Что?

— Там, на площадке. Мелькает что-то.

Эрик вгляделся в указанное место.

— Не вижу. Только де Вен ходит.

— Не нравится мне это... Что-то случится.

В подтверждение слов снова что-то ярко мелькнуло. Вокруг Криса собралось облачко золотистых искр, не предвещавших ничего хорошего.

— Крис! Назад! Бегом!

Мужчина растерялся. Он тоже чувствовал, что что-то происходит, но быстро покинуть опасную зону не мог, зрение не позволяло. Быстрее всех сориентировался де Граф. Услышав мой крик и увидя свечение вокруг де Вена, он, не раздумывая, бросился вперёд, выталкивая друга с площадки. Им оставался всего шаг, когда золотистое облачко полностью окутало обе фигуры и растаяло вместе с ними.

— Что это было? — я перевела ошарашенный взгляд на Эрика. Тот выглядел не менее потрясённым.

— Похожее свечение появлялось, когда вы переносились в свой мир, — произнёс он, не отводя глаз от места, откуда исчезли оба мои советника. — Но почему они, и сейчас?

Я вспомнила первые вспышки, предшествующие переносу.

— Площадку оцепить! Никого на неё не пускать! — распоряжения, казалось, сами появлялись в голове. Видимо, сказался шок и долгие ненавязчивые тренировки по управлению. — Эрик, недалеко от входа в долину есть какое-то поселение. Пошли людей узнать, не пропадал ли кто в долине в последние годы. И приготовь птицу-посланника в замок.

— Будет сделано, — Эрик поспешил передать приказы исполнителям. Я подозвала к себе помощника Криса. Молодой человек робко подошёл, прижимая к груди тубус с "магомером".

— Вы здесь уже делали замеры?

— Да, Ваше Величество, — он поклонился, не отпуская тубус, от того, поклон вышел неловким, что ещё больше смутило парня.

— Крис... э... господин де Вен говорил, зачем он пошёл на площадку?

— Да, Ваше Величество. Он сказал, что ему кажется, что там фон пульсирует.

— Интересно. Больше ничего не говорил?

— Нет, Ваше Величество.

Я отпустила парня, поспешившего отойти в сторону, как только нужда в нём отпала. Вокруг площадки уже выстроились солдаты. Ещё несколько человек подтаскивали наспех обтёсанные колья для ограды. Оперативно работают.

Подошёл Эрик. Сзади него на почтительном расстоянии остановился птичник с почтовым ястребом, или как там его, на плече. Кто-то поставил походный стул и столик, на котором уже лежала бумага с приготовленной чернильницей. Написать письмо заняло всего пару-тройку минут. Ещё немного потребовалось для составления инструкции, как это письмо передать. Первый не афишировал своё существование, и о том, что в замке живёт приведение в самом расцвете сил, в смысле, в полуматериальном виде легендарный обожествляемый Император, знали немногие.

Наконец, с посланием было покончено. Бумагу поместили в специальный чехол и прикрепили к почтовой птице. Ястреб выслушал указания птичника и стремительно сорвался в небо, быстро став тёмной точной на голубом небе. Удивительные создания, когда-то выведенные из обычных птиц с помощью магии, они не просто летели домой, как почтовые голуби, но могли доставить корреспонденцию по нескольким адресам, если правильно объяснить, куда и как лететь.

Да, когда-то магией пользовались не в пример чаще и разнообразней. Создав на неё монополию, дворяне почти уничтожили магическое искусство, сведя его к двум ветвям — боевым стихиям и целительству. Ментал и раньше стоял обособленно из-за необходимости иметь к нему дополнительную склонность.

Я проводила взглядом птицу, посмотрела на суету вокруг площадки, обвела взглядом долину и задержалась на свободных от дел дружинниках. Инспектировать земли ехали большим отрядом.

— Эрик, распорядись разбить лагерь где-нибудь неподалёку. Мы здесь задержимся на неопределённое время.

Большой шатёр пресекала высокая ширма, деля его на две неравномерные части. Дальняя, жилая, вмещала в себя походную кровать, умывальник и лёгкий кофр со сменой одежды. Вторая часть шатра, первая от входа, предназначалась для работы и приёма посетителей. Столик и стулья, хоть и походные, но не лишены изящества, и приятно сочетались с циновкой, прикрывающей землю. В жилой части пол устлали ковром.

Закрывшись в шатре позволила себе немного попаниковать. Делать это перед подчинёнными ни в коем случае нельзя. И без того ситуация непонятная, от того и страшная. Пусть думают, что всё под контролем.

Через некоторое время вернулся посыльный из селения. Я приняла его в рабочей части шатра, успев привести себя в порядок и немного успокоиться. Гвардеец чётко и без лишних слов доложил полученные сведения.

— За время, прошедшее после зачистки долины от сектантов, из поселения пропали двое. Из них один, предположительно, сбежал в город. Также из долины пришло трое незнакомцев через неравные периоды. В живых на данные момент осталась только женщина.

— Хотелось бы с ней переговорить, — ни к кому не обращаясь, произнесла я. Трое пришли, один ушёл. Может, попало сюда и больше, но не все дошли до посёлка.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — напомнил о себе гвардеец, всё также стоящий в метре от входа. — Но я взял на себя смелость привести сюда старосту поселения и эту женщину.

— Благодарю, — я оживилась. Одно дело просто узнать, что площадка переноса активна в обе стороны, и совсем другое — получить об этом подробности из первых рук. — Приведите, пожалуйста, пока только старосту.

Суетность и нервозность крупного для степной жизни мужчины не вязалась с его внешностью. На лицо он смесок, как многие в приграничной и степной зоне, фигура выдавала основательность крепко стоящего на ногах человека. Наверняка, имеет большое хозяйство. Староста стоял перед столом и мял в руках конец широкого вышитого шарфа, повязанного вокруг талии. Добротная и чистая одежда явно не для ежедневной носки. Не похож староста на любящего пускать пыль в глаза, значит, оделся в парадное перед отъездом.

— Рассказывай, — мой требовательный голос нарушил сопящую тишину.

— Так это, господин, — сразу же заговорил мужчина, сильнее вцепившись в шарф. Вернётся домой, жена за измочаленный конец много интересного выскажет. — Ежели вы про долину, то и не знаю толком ничего. Выходили из неё люди странные, вот, как имперцы порядок навели, так и началось. Раньше, небось, их те перехватывали, — он замолчал, не зная, что ещё сказать.

— Что за люди, когда, куда делись? — чую, без наводящих вопросов, сам ни о чём не скажет.

— Первым, значится, пришёл чёрный человек, — староста сразу сменил тон, уловив в моём голосе нетерпение. И, хотя мочалить шарф не перестал, рассказывал без отступлений. — Вышел к забору уже под вечер, мы тогда уже и ворота заперли. Кричал что-то на незнакомом языке. Ну, а тут война только кончилась, мало ли каких ходит? Мы ему раз сказали пойти прочь. И по нашенски, и по маорски, даже степное наречие вспомнили, а толку? Только сильнее ломиться стал. Ну, вышли с вилами. Постращать, вы не подумайте чего. Будь он нормальный, пустили бы, мы же не изверги, — повинился староста. — Но он-то чёрный весь, и на роже губы пухлые какие-то. Спужались, мало ли, заразу какую принесёт. У нас целителя-то нет, знахарь токма. Так этот чем-то громко так хлопнул, Фрол и упал сразу. Потом ещё пару раз хлопнул. У Клима из руки будто кусок вырвали. В общем, этого чёрного там и сожгли, не рискнули на кладбище уносить.

Староста рухнул на колени.

— Вы это, господин, деревню, прошу, не наказывайте! Всё на себя беру, с меня и спрос, — теперь мужчина лбом касался циновки на полу.

Я грустно посмотрела на него. Пусть и послевоенное время, пусть опасаясь заразы, но они совершили убийство. Когда де Граф выносил меня из степи, нас тоже гнали со всех поселений, и вполне могли также прибить на всякий случай.

— После в траве нашли, — староста, не вставая с колен, протянул завёрнутый в ткань предмет. Эрик, всё время стоящий рядом, перехватил подношение, и сам аккуратно положил на стол и развернул. Я почти не удивилась, увидев пистолет. На военной кафедре учили разбирать-собирать, так что вытащила обойму и выщелкнула патрон из ствола. Не хватало пяти снарядов. Староста говорил о трёх выстрелах, но мог и ошибаться.

Ненавижу расизм и негров. Первый же сюда попавший пытался качать права оружием и огрёб за цвет кожи.

— С этим потом решил, — перебила излияния старосты. Он всё умолял наказывать только его, как несущего ответственность за деревню. — Дальше что?

— Дальше? — мужик растерялся, словно ожидал, что его прямо здесь и казнят, а не продолжат разговор. — Так потом, ещё через полгода, один вышел. Вроде нормальный, но тоже ничего не понимал и всему удивлялся. Месяца два прожил и преставился — на гнездо земляных пчёл наступил, весь опух, так, опухшим и схоронили.

— А что целитель? — от укусов этих пчёл, даже если весь улей ополчится, не помирают. Болеют долго, этого не отнять. Разве что это аллергик был. С аллергией я в этом мире не сталкивалась, даже не знаю, есть ли она здесь вообще.

— Не успел он. Пока до дома донесли, пока то, сё, и преставился. Да и какой у нас целитель? Травник простой, так, ранку затянуть, зуб вылечить.

Я ещё немного порасспрашивала старосту о втором пришельце, но определить, откуда он прибыл, не вышло. Особых примет не нашлось, чудную речь не запомнили, сам он не успел выучить язык и рассказать о себе. О третьем иномирце, явившемуся в посёлок, я старосту не спрашивала, предпочтя узнать всё из первых рук.

Хохлушка Галя, узнав о причине интереса, сразу пошла в атаку. Нет, не с просьбой вернуть домой, а, наоборот, оставить здесь. Она успела обзавестись хозяйством и прибрать к рукам приличного мужчину. Как она сама выразилась, таких надо хватать и любить, пока другие не успели. Попала сюда просто — шла по лесу в родное село, а пришла в призывный круг, будто леший поводил. И рядом никого не было, никто ритуал не проводил. По старой дороге вышла к людям, да прижилась.

Ничего нового и полезного. Разве что подтвердилось, что круг работает сам по себе, и примерно через равное время, если считать исчезнувшего селянина.

На четвёртый день взмыленный конь принёс пыльного, усталого курьера из замка. Небось, гнал всю дорогу, останавливаясь лишь совсем на краткий отдых. Животное сразу увели выхаживать, надеюсь, не запалил, всё-таки породистая, из лучших табунов де Вена. И с хорошим потенциалом — сюда неделю ехать обычным темпом, а курьер за три дня управился. Я непроизвольно посмотрела в сторону призывной площадки. Вокруг неё возвели приличный забор, чтобы никто случайно не мог зайти.

Курьер отдал мне пакет и отправился отсыпаться. Сгорая от нетерпения, вернулась в шатёр. Мне тоже выспаться не мешает, но сон очень долго не приходит и легко прерывается от малейшего шума. Нервничаю.

В пакете ни письма, ни записки. Только шкатулка с кулоном внутри. Матовый шарик размером как для настольного тенниса, поместили в изящную оправу, что позволяла носить его с собой на цепочке. Я сжала шарик в руке, посылая ему тепла и силы. Обычно хватало просто постучать по нему, но сейчас решила проявить вежливость. Почти сразу же рядом появилась мужская полупрозрачная фигура в полный рост. Первый огляделся, потянулся и принял более плотный, непрозрачный вид. Если не тыкать пальцем, от живого отличить сложно.

— Из письма я понял, что здесь сработал перенос в другой мир без сопутствующих ритуалов, — сразу перешёл к делу Первый. Показывай место. И нужны подробности.

Пока шли к площадке, рассказала всё, что удалось узнать. Встречные гвардейцы слегка косились на Первого, не понимая, как он смог проникнуть в лагерь никем не замеченный, но моё присутствие ограждало его от вопросов. Первый сначала слегка нервничал, боясь, что его узнают, и начнут оказывать почести, но его внешность знали только высшая знать, и то по приукрашенным портретам.

На саму площадку я заходить не стала, остановившись у забора. Первый долго бродил по безжизненной земле, иногда останавливаясь и что-то рассматривая под ногами. Без подсказок нашёл точку, откуда исчезли советники, и постоял там, закрыв глаза и раскинув руки, будто прислушиваясь к чему-то, что слышно ему одному.

— Они оба в том, твоём, мире, — наконец, вынес вердикт. — Портал на него настроен.

— Но мы же тогда всё здесь перекопали, — растерянно произнёс Эрик. — Зря, получается?

— Вы всё сделали верно, — успокоил Первый. — С обычным кругом призыва сработало бы, но этот слишком часто использовали и принесли очень много жертв, чтобы его напитать. Боюсь, этот портал уже не закрыть, он перешёл на самоподпитку, и будет либо выхватывать людей из того мира, либо отправлять их туда по мере накопления энергии.

— И что, ничего нельзя сделать? — перспектива иметь непредсказуемую "дырку" не радовала. Связь между мирами, конечно, интересна, но очень не хочу пускать сюда людей из своего мира. Начнут ведь прогресс толкать, ресурсы качать. С современной техникой захватить этот мир — раз плюнуть, даже несмотря на то, что электрические приборы сложнее лампочки, почему-то здесь не работают. И что, что проход пока мал и работает чуть чаще, чем раз в году. Кто знает, вдруг, разрастётся при частом использовании?

— Закрыть полностью? — уточнил Первый. — Вряд ли. Но можно попробовать отводить от него энергию, за счёт которой работает.

— Хорошо. Эта проблема решаема. А что с возвратом де Вена и де Графа?

— С этим сложнее. Пойдём в шатёр.

Правильно, нечего при посторонних много болтать. Охрана-то тоже слышит разговор. В шатре мы с Эриком уселись на стулья, а Первый, заложив руки за спину, прохаживался перед нами, объясняя проблему.

— Чтобы их вернуть, мне нужна энергия. С этим проблемы не вижу — в той пещере, куда тебя в первый раз призвали, есть и источник, и печать, чтобы призываемый в нужном месте появился. Здесь условия хуже, переход может быть нестабильным. Но я не могу их призвать без привязки. С тобой всё просто было — настраивался на часть своей души. А выискивать двоих из сотни миллионов людей слишком затратно и долго.

— Шести миллиардов, — задумавшись, поправила Первого.

— Сс-сколько? — у Первого даже дар речи пропал.

— Может, уже и семь наберётся.

— Тогда без привязки даже пытаться бесполезно, — по глазам видно, такое количество населения слабо представляет.

— У де Вена маячок должен быть. Он его не снимает, хоть Её Величество, — Эрик слегка поклонился, как бы извиняясь, что говорит обо мне в третьем лице, — перестало кидать между мирами.

— Маячок, это хорошо. Может, ещё что вспомните?

— Эрик, выйди, пожалуйста, — на всякий случай попросила, вспомнив о давнем ритуале, проведённом шаманом. Тайны из этого не делали, но сомневаюсь, что де Граф хоть кому-то рассказал. Я тоже не демонстрировала татуировку, скрывая её рукавами. Обиженно вздохнув, парень покинул шатёр. Под заинтригованным взглядом Первого, я закатала правый рукав. За прошедшее время браслет-татуировка ничуть не изменился и не потускнел. Саралы говорил, что связь исчезнет сама лет через десять, половина срока уже прошла.

— Поздравляю, — Первый сразу узнал рисунок. В его времена этот ритуал был много распространённей.

— Не с чем, это не то, что ты думаешь, — объясняться не хотела, пусть и перед местным объектом едва ли не божественного поклонения.

— Ну, не то, так не то, — покладисто согласился Первый. — С этим точно сможем вытащить. Но, всё равно, понадобится подготовка. Минимум месяца три. Одно дело, часть себя призывать...

* * *

Приготовления заняли почти четыре месяца. Первый постоянно что-то чертил и считал. Ему даже удалось как-то связаться с нашей пропажей и скоординировать возвращение, чтобы те двое тоже были готовы и содействовали со своей стороны. Сеансы связи были слишком короткие, но всё же они несколько меня успокоили — оба советника живы, здоровы, и, хоть нормально устроились, рвутся домой.

В час хы мы втроём — я, Эрик и Первый, стояли в той самой пещере, где я появилась в Анремаре в первый раз. Первый уверял, что это место — лучшее для призыва, и всё будет в порядке. Я его оптимизм не разделяла, но очень надеялась, что он не ошибается. Гвардейцы остались снаружи, следить, чтобы никто не помешал. О пропаже советников знали только мы и небольшой отряд, на чьих глазах всё произошло. Остальным скормили сказку про необходимость их срочного отъезда.

На этот раз пещеру освещали лампы, выхватывавшие из темноты неровный пол и потемневшие от сырости стены. Яркий свет отбрасывал чёрные ломаные тени. С факелами было бы атмосферней, но свет был нужен для построения правильной печати. Её расчётом Первый и занимался все месяцы подготовки.

Наконец, приступили к главному. Эрика поставили в стороне страховать, меня — на один из узлов рисунка. По задумке, я должна служить маячком и батарейкой — Первый в призрачном виде не мог собрать достаточно энергии, и собирался получать её через меня, как простые люди через сорсы.

Догадываясь, чем это грозит, сразу села на пол. Падать из сидячего положения всё же приятней, чем из стоячего.

Предосторожность оказалось не лишней. Стоило Первому начать ритуал, как мне поплохело, стены заплясали и закружились перед глазами. Чтобы совсем не упасть, опёрлась руками о землю. Из носа закапала кровь. Первый, зараза, он мне магическое истощение устроить хочет? Свет мигнул раз, второй и погас.

Очнулась от осторожного похлопывания по щекам. Ощущения ещё те. Под спиной жёсткий холодный пол. Общее состояние будто пробежала марафон и следом отработала смену на руднике.

— Господин де Вен, вы в порядке? — по щекам опять похлопали. Я открыла глаза и уставилась на чуть размытое лицо, всё же признав в нём Эрика. Сфокусироваться не получалось.

— Господин де Вен?

— У него и спрашивай, я-то тут причём?

— Господин де Вен? — теперь в голосе не столько забота, сколько непонимание. Я с трудом села. Вот честно, не ругаюсь почти. А сейчас самое время начать. На мне каким-то образом оказались надеты светлые джинсы и коричневые кожаные сапоги сорок последнего размера. Посмотрела чуть выше. Рубаха-ковбойка и свободная толстовка. Уже догадываясь, что к чему, но не желая признаваться, подняла руку и перекинула вперёд толстую белую косу.

— Нет, не де Вен... — убитым голосом огорчила парня.

— А кто? — Эрик тоже отметил странность поведения и ответы на вопросы.

— Конь в кожаном пальто! — огрызнулась на парня, не сдержавшись.

— А там тогда кто? — Эрик не обиделся и посмотрел куда-то в сторону. В нескольких шагах от нас с ошарашенным видом сидела я и также удивлённо осматривалась. А в зеркале по-другому выгляжу. Всегда считала, что я немного солидней, чем этот тощий шкет.

— Крис? — и голос у меня совсем не такой, который сама слышу. Тоньше, что ли.

— Нет, не Крис, — уже разозлившись, начала едва ли не рычать. Ну, хоть стало понятно, кто место занял. А вот его самого рядом что-то не видно. — Первый, зараза, а ну вертай взад!

Первый всё же появился, но в весьма ослабленном виде. То есть полупрозрачным и ростом не больше ладони. Старательно изучая потолок, этот гад заявил, что ничего поделать не может. Мол, энергии не хватило до конца довести ритуал, я раньше вырубилась. Ещё и на меня стрелки переводит!

Наш ор с выяснением отношений мог бы длиться ещё долго, но нас прервал командный окрик.

— А ну, молчать! Оба!

От неожиданности замолчали и уставились на источник крика. Я, вернее, уже не я, а де Граф с рассерженным видом умудрился возвышаться над нами. Ладно, над Первым сейчас любая собака возвысится, но Крис-то по росту не маленький, но ведь как-то смог.

— Учись, Влада, как надо командовать, — нарушил тишину Первый.

— Сгинь, — я не осталась в долгу.

— Я сказал, хватит! Что прошло не так, и где де Вен? — это он уже к Первому.

— Что произошло? — переспросил тот. — Во время переноса случилось резкое падение энергии, мне едва хватило сил вас удержать, а де Вена, видимо, утянуло в сторону. И перемешались все, мне было не до контроля, лишь бы не потерять в межмировом пространстве. Прямо сейчас исправить не могу, — он предвосхитил следующий вопрос. — Сил нет, и надо всё снова рассчитать, и чтобы присутствовали все трое.

— В таком случае, господа, предлагаю вернуться в замок и обсудить всё в более удобной обстановке, — в разговор вмешался Эрик, помогая де Графу встать. Я тоже поднялась на ноги, сразу почувствовав особенности чужого тела.

Высокий рост и более длинные руки несколько дезориентировали. В этом им способствовало и размытое зрение. В пещере оно не сильно мешало, но, когда мы вышли наружу, то всё, дальше десяти-пятнадцати шагов расплывалась в большие цветастые пятна.

С потаённым злорадством я поглядывала в сторону де Графа, желая посмотреть, как он будет забираться на лошадь. Я-то уже приспособилась запрыгивать на этих монстров, пусть и совсем не грациозно, на что лорд-защитник всегда улыбался краем губ. Пусть теперь сам прочувствует прелесть небольшого роста, не всё ему надо мной смеяться. Вот, уже стоит, и растерянно примеривается к животному. Весь интерес испортил Эрик, банально подсадив его на седло. Обиженно фыркнув, сама села верхом. Движения далеки от грациозности, но всё же лучше, чем прыгать на две головы выше себя.

Некоторое время ехали молча. От пещеры до замка верхом чуть меньше пяти часов, если не гнать, так что времени подумать было предостаточно. Окрестности узнавала с трудом, привычные ориентиры расплывались вдали, но и подъехав ближе, приходилось всматриваться и прищуриваться. Хоть бы очки носил, что ли. Стоп. Крис же вообще почти ничего не видел, когда перенёсся. За разъяснениями подъехала к де Графу. Тот откровенно клевал носом, угрожая в любую минуту заснуть и упасть на землю. Да, елы-пала! У нас всех что, вместе со сменой тел ещё и мозги отключились?

— Эрик! — я подозвала парня, едущего в авангарде, и указала на де Графа. Он как раз в этот момент почти коснулся лбом передней луки. — Забери к себе, пока не навернулся.

Понятливо кивнув, Эрик, не слушая слабых возражений, пересадил князя впереди себя, где он уже спокойно и крепко заснул. Первый при переносе тянул энергию из меня, и теперь то тело будет отсыпаться едва ли не сутки. Но и я не чувствовала себя бодрячком — Первый и из де Вена взял порядочно, так что к концу поездки я завидовала спящему лорду-защитнику.

В замке, куда добрались к вечеру, произошла заминка. На перекрёстке коридоров Эрик в нерешительности замер.

— Неси ко мне, — через минутное размышление распорядилась, поняв причину задержки. — В смысле, к себе. Тфу ты, в императорские покои.

Выгнав Эрика, переодела сонного князя в пижаму, и сама ушла в комнаты де Вена. Нечего давать слухи, что верхушка страны спит где попало. Там я скинула туфли и толстовку и прилегла на минуточку отдохнуть.

Проснулась уже утром и непонимающе смотрела в голубой балдахин. Точно помню, у меня он зелёный! И внизу живота какое-то странное ощущение. Я чуть приподнялась и уставилась на бугорок в штанах. Выругалась, вспомнив вчерашнее происшествие. И что мне с этим теперь делать-то? Позориться и Эрика звать, как специалиста по мужской физиологии? Вздохнув, отправилась в ванную.

Насколько помню из подслушанных разговоров, разных баек и анекдотов, холодный душ должен помочь. Всё равно, вымыться с дороги надо, вот и совмещу полезное с экспериментом. Раздевалась старательно отворачиваясь от зеркала. Чужое тело, к тому же мужское... Только когда прохладные струи покатились по телу, а голова стала норовить запрокинуться назад, поняла, как я ступила, позабыв о роскошной косе. Расплести длинные мокрые волосы заняло приличное время, за которое утренняя проблема отпала сама собой, позволив совершить утренние процедуры без членовредительства и гимнастических увёрток.

Завтрак прошёл в неловком молчании. Мы с де Графом избегали даже смотреть друг на друга, а Эрик откровенно потешался, глядя на нас. Нет, он пытался сдерживаться, но это оказалось сложно, когда один норовит сшибить локтем посуду, а другой — залезть этим локтем в тарелку. Как оказалось, разница в росте серьёзно влияет на координацию, а мы, по привычке, ориентировались на прежние размеры. Хорошо хоть есть память тела, не завязанная на душу, а то учиться с нуля ходить и разговаривать была бы проблема. Интересно, а боевые навыки чьи остались?

После завтрака перешли в императорский рабочий кабинет. Сразу же появился Первый. Всё такой же маленький и полупрозрачный, слишком много силы потратил и не успел за день восстановится.

— Прежде, чем начнём, позвольте вопрос, — Первый оглядел нашу компанию. — Покажите, в какой стороне де Вен.

Почти не задумываясь, вытянула руку в сторону. Де Граф, задержавшись всего на мгновение, повторил жест в том же направлении.

— Так я и думал, удовлетворённо кивнул Первый. У меня для вас хорошая новость. Я смог вычислить место, где появился де Вен, — обрадовал Первый. — Это на северо-восточной границе Мирады.

Де Граф чуть поморщился. Мирада была небольшим государством с сильной феодальной раздробленностью, похожей на Империю в первые годы моего правления. Придётся выложить пару тысяч золотых за выкуп — там не любят людей без подорожных, зато, как и везде, ценили жёлтый металл. А сумма такая большая от того, что взятки придётся давать едва ли не каждому более-менее значимому человеку. Но Мирада всё же лучше, чем Великая степь, Халифат или остатки Хайняня.

— Уточнить место можно? Иначе разоримся на взятках каждому царьку, — Эрик озвучил мои мысли.

— К сожалению, у меня нет с ним связи, а искать каор в этом мире... — Первый развёл руками.

— А... — я легонько прикоснулась к предплечью. Брачный браслет ведь должен остаться.

— Нет, сейчас это связь между телами, и я дольше буду заклинание поиска перестраивать, чем за ним пешком сходить, — расстроил Первый, но сразу исправился. — Зато вы сами можете его найти. Тело чувствует свою душу, а душа — тело. Поэтому я и спросил сначала, где де Вен. Направление вы оба указали правильно.

Мы с де Графом переглянулись. Интересно, когда я управляю своим телом, я также хмурюсь при просчёте вариантов действий?

— Эрик, собери человек пять в сопровождение, — я всего на мгновение опередила князя. — Завтра утром выезжаем в Мираду.

На девичьем лице промелькнула гамма эмоций. Морду кирпичом делать сложнее — опыта не так много, маска невозмутимости только-только появилась и ещё не приросла. Я успела распознать разочарование, встревоженность и, кажется, обиду.

— Тено! — чуть запнувшись, произнёс де Граф. Ему сложнее принять, что в стоящем напротив де Вене сейчас я. Ведь я гляжу на себя, и это напоминает об обмене душ. — Вы что, решили сами ехать?

— А больше некому. Или оставить Криса на полгода, пока не обойдём все городки в Мираде, или пока Первый не уточнит место?

— Но...

— А вы сейчас Император, — я его перебила. — И в ближайшее время лучше далеко от столицы не уезжать. Через две недели бал, там присутствие желательно, потом квартальные отчёты министров, да и лорды что-то притихли, как бы не задумали чего.

— Но...

На этот раз его перебил Первый.

— Вы двое, — он посмотрел на меня с Эриком, — идите собираться. Нам, — он усмехнулся, с и.о. императора поговорить надо.

Мы, без возражений, покинули кабинет. Пожелание было высказано в приказном тоне, а Первый находился выше всех в Империи по статусу и имел полное право приказывать любому.

* * *

Когда они остались вдвоём, Первый указал на рабочий стул императора.

— Садитесь, — и сам пристроился на столе напротив. Дождавшись, пока собеседник, чувствуя себя неловко, занял место, он заговорил.

— Господин де Граф, Влада права. Если кому из вас и ехать, то только ей. Во-первых, она сейчас мужчина. Это лучше, чем объяснять присутствие в отряде молодой девушки.

Де Граф чуть смутился и покраснел.

— Вижу, понимаете, — Первый правильно понял реакцию. — Во-вторых, Император действительно нужен сейчас здесь, и её поспешный отъезд вызовет множество вопросов. И, в-третьих, — он потёр лицо. — Опасности почти никакой, в Мираде тоже всё спокойно. Пусть съездит, хоть развеется.

— Вы на себя в зеркало-то смотрели? Хотя бы сейчас осмотритесь, — предложил Первый в ответ на удивлённый взгляд. Де Граф снова покраснел и отрицательно мотнул головой. Утром он стыдливо избегал смотреть в зеркало в ванной, и теперь, под насмешливым взглядом, начал осмотр доставшегося тела.

Руки с аккуратным маникюром излишне бледные, словно их обладатель редко выходил под солнечный свет. Но характерные мозоли от меча на ладонях говорили, что Её Величество старательно разрабатывает новую руку, и тренировки отнюдь не заброшены. Скорее всего, они проводились или рано утром, или поздно вечером. А вот ноготь на большом пальце левой руки, несмотря на маникюр, слегка обкусан. И ранка от заусенца тоже не просто так появилась — хозяйка явно нервничала. Быстрый взгляд на стол подтвердил предположение — большинство карандашей изгрызено, одно перо основательно общипано. Де Граф припомнил, что несколько лет назад Влада также нервно ощипывала перо, когда докладывали по делу малолетнего сына барона, подвергшегося домашнему насилию.

Дальнейший осмотр был бесполезен — де Граф и так знал, во что одет, а раздеваться сейчас... Это явно не то, что ожидал от него Первый.

— Зеркальце в столе есть, — подсказал тот, поняв причину задержки.

В небольшом стекле отразилось одновременно знакомое и незнакомое лицо. Оно выглядело сильно уставшим, с синяками под покрасневшими глазами. Казалось, Император не оставляла себе ни одной лишней минут на отдых.

— Но разве никто не распознает подмену? Мы могли бы выехать вместе, — де Граф привычным движением поправил чёлку.

— Император нужен здесь, а про подмену... Вы с ней очень похожи в манерах. К тому же тех, кто хорошо знает Владу, всего трое: вы, де Вен и Торнгейм. С почерком справится механическая память тела, печать разве что проверить. Она к душе привязана, но с вашей связью всё может быть. С делами я помогу.

С печатью сначала ничего не выходило — перстень упорно ставил герб князя. Но Первый не унимался и требовал сосредоточиться на нужном гербе и пробовать снова и снова. Попытке на двадцатой неожиданно вместо оскалившегося пса на бумаге появился императорский дракон. Де Граф с изумлением на него уставился.

— Как? Перстень же к душе привязан, — он изначально не верил Первому, что постановка печати удастся, но послушно терзал бумагу.

— Привязан, — согласился Первый. — Но он также отражает принадлежность к роду, что ваша связь как раз и делает. К тому же вы находитесь в теле Влады, печати легче принять смену души.

* * *

Погода стояла идеальная для путешествия. Ярко светило солнце, но не жарило, иногда на него набегали пушистые облачка. Мощёный имперский тракт широкой лентой ложился под копыта восьмёрки лошадей. Два благородных господина (и пусть Эрик упорно не хотел себя таковым признавать, документы давно выписаны) в сопровождении пятёрки воинов направлялись к восточной границе Империи. Восьмая лошадь тоже шла под седлом, предназначенная для де Вена.

Тысячу золотых монет на выкуп небольшими партиями разложили по укромным местам в моём и Эрика багаже. На всякий случай прихватили с собой и несколько незаполненных векселей на гербовой бумаге. После введения банковской системы, подобные векселя стали постепенно занимать место обычных долговых расписок. Эксперименты в замке показали, что родовое кольцо на моей руке ставит только императорский герб, упорно не желая показывать рисунок рода де Вен. Я даже попробовала поставить герб де Графа, у него же получилось, но и тут облом. Наверно, нужно ещё и подходящее тело, на нём ведь татуировка связи душ.

Ехали споро, но сильно не гнали. Если верить карте, нам два дня ехать по Имперскому тракту, потом ещё два по второстепенным дорогам и дня три по просёлкам до самой границы. Можно было выбрать более комфортный путь, без просёлочного бездорожья, но он добавлял несколько лишних дней, обходя малонаселённые районы. Но леса будут потом, а пока деревеньки попадались каждые час-полтора скачки.

Тракт радовал свежеуложенной, местами ещё не окончательно осевшей брусчаткой. После того, как основательно взялись за растратчиков, и провели реформу налогообложения, смогли выделить средства на приведение в порядок основных торговых путей. Затраты окупились уже через пару лет, даже несмотря на то, что плату через мосты не вводили, заметно возросшим товарооборотом и, соответственно, торговых пошлин.

Предвидя большой транспортный поток, тракт сразу запланировали достаточно широким, чтобы спокойно могли разъехаться две повозки. Люди удобство оценили ещё во время первой осенней распутицы, когда на простых дорогах творилось невообразимое свинство. Тракт же, хоть в нескольких местах тоже "поплыл", но в целом оставался всё такой же твёрдой дорогой. И теперь наш отряд постоянно либо с кем-то встречался, либо кого-то обгонял. Крестьянские подводы по привычке жались к обочине, заслышав топот копыт или заметив всадников. Пешие тоже отходили в сторону, но всё же это доставляло обгоняемым гораздо меньше неудобств, чем раньше.

Каждые часа полтора-два вдоль дороги встречались постоялые дворы с деревушкой при них. То, что поселения образовались именно при трактирах, можно догадаться по расположению домов и весьма малым полям, больше похожих на огороды. Те же деревни, что изначально стояли у тракта, отличались большей основательностью и распаханными лугами.

Вечерело. Пора бы встать где-нибудь на ночь, и дать лошадям отдохнуть. Тело, отвыкшее от подобных нагрузок, тоже просило ужин и мягкую постель.

"Тернов, 6 км", — я прочитала на указующей стрелке, прибитой к полосатому придорожному столбу. Столб недавно подкрасили, и чёрно-белые полосы хорошо виднелись издалека, давая уверенность, что поворот путники не пропустят. Метрическую систему ввели недавно взамен многочисленным и разнообразным локтям, шагам, перестрелам и прочим единицам измерения. К тому же эти локти и так далее могли значительно различаться в каждом княжестве, и даже в его пределах.

Эрик, естественно, заметил мой интерес, ведь из-за слабого зрения пришлось подъехать почти вплотную.

— Вы хотите заехать на ночь в город? Так мы потеряем часа три и завтра тоже.

— Нет, — я подстегнула лошадь, проезжая мимо перекрёстка. — Столб новый заинтересовал.

— Из сейчас по всему тракту сменили, — пояснил Эрик. — В императорском домене, насколько знаю, тоже.

Спустя около получаса, остановились, наконец, на постоялом дворе. Лошадей споро увели в конюшню, заверив, что о транспортных средствах достойно позаботятся. Глядя, как молодые парни уверенно и не грубо вели их под уздцы, я поверила заявлению.

Светлые, ещё не успевшие потемнеть брёвна стен и едва заметный запах свежего дерева подсказывал, что постоялый двор не так давно перестраивали. Скорее всего, расширяли в связи с увеличением количества клиентов.

Обо всех бытовых вопросах договаривался Эрик, и, после сытного ужина, молодая служанка проводила на второй этаж в снятую комнату. Старательно не замечая её намёков на скрашивание ночного одиночества, я выпроводила её за дверь и завалилась спать. Девушка не расстроилась, и, судя по звукам, всё же проникающей тихой ночью сквозь не очень толстые стены, нашла другого желающего. Из-за этих звуков, несмотря на мягкую чистую кровать и усталость, я не выспалась. Воображение живо дорисовывало картинки из серии 18+ и, если заснуть кое-как всё же удалось, то утром организм отомстил так, что на завтрак вышла, прикрываясь длинной полой кафтана. Как хорошо, что Крис предпочитал свободный крой и даже в обычного время часто носил лёгкий плащ-пелерину, в который можно завернуться! Будь тело незнакомым, не первого советника и близкого друга, проблема решилась бы быстро, а так стеснялась лишний раз в туалет сходить. (Хотя на кровати честно попрыгала без штанов. Забавные ощущения.) Солдаты подобным не терзались, к ночным звукам привыкли или же сами были их источником, но выглядели довольными и выспавшимися.

В дороге прошло ещё две подобных ночёвки, отличающиеся разве что количеством других постояльцев. Мимо одного постоялого двора пришлось проехать — там встал на ночь торговый караван, заняв все комнаты. С большими обозами часто встречались, их охрана несколько настороженно глядела на наш отряд, но оружие не доставала.

— На тракте постоянно разъезжает стража, — пояснил Эрик такое спокойствие торговцев при встрече с вооружённым отрядом. — Серьёзно уже давно никто не промышляет.

В начале третьего дня свернули с тракта на обычную грунтовую дорогу. Она постепенно становилась всё хуже и менее наезженной, а после четвёртой деревни совсем испортилась. Трава выросла выше колена, а в глубоких лужах на месте колеи вызревала на солнце зелёная пена лягушачей икры.

— Может, не там свернули? — с сомнением произнёс Эрик, доставая карту. — Нет, всё верно. Огнёвка, Бобровка, Моховая — он перечислил деревни, мимо которых проезжали. — Проедем ещё немного, скоро мост через реку должен быть.

Мост и вправду был, причём в прошедшем времени. На противоположной стороне пяток рабочих обедали на свежесрубленных брёвнах. На этой, на уцелевшем быке пролёта, сидел заросший бородой по самые уши мужичок и рыбачил.

Эрик осмотрел открывшуюся картину и выругался. Мост смыло не день и не два назад.

— Эй, ты, — парень окликнул рыбака. — Где тут переправа есть?

Мужик вскочил и подобострастно поклонился.

— Ежели вверх пойти, — выпрямившись, он махнул рукой вверх по течению, — то через пару часов брод будет. Токма сюда, господа, ещё день возвращаться надоть, лес там шибко поганый.

— Ещё есть?

— Конечно, господин, как не быть? Вниз в полудне, мост стоит. Аккурат у княжеского имения. И дорога там добрая, но сюда тож не вертается, через день целый выходит на енту дорогу.

— А сами к соседям как ходите?

— Так это, лодки есть. Но на них лошадок не переправить.

Эрик почесал затылок, как-то странно покосился на меня.

— Надеюсь, за ночь ничего не случится, — тихо проворчал и уже громко спросил у мужика, как добраться до имения.

— Так, енто, вертайтесь в Моховку, там тропка налево отходит. Вот по ней и идите. Как на дорогу выйдете, опять на лево сворачивайте, а тама уже не блуданёте.

Кинув рыбаку монетку, Эрик развернул коня и повёл отряд обратно. Мужик не соврал. Почти в сумерках мы пересекли каменный мост возле богатой усадьбы. Вздохнув, Эрик свернул в её сторону и поравнялся со мной.

— Тено, это поместье де Вена, — тихо, чтобы не услышали сопровождающие солдаты, сообщил он, указывая на здание, к которому приближались. — Он не был здесь лет десять, наверно. Но, всё равно, прошу сильно не рассматривать окружение.

— Спасибо за предупреждение, — также тихо ответила. — С моим зрением это не проблема. Лучше скажи, кого там можем встретить, чтобы ещё амнезию не изображать.

— Насколько я знаю, из слуг там только пожилой дворецкий остался, кого господин де Вен знал. Кажется, Бертрамом зовут. И ваша жена. В смысле, де Вена. Леди Игнора де Вен, урождённая маркиза де Фотей.

— Жена?! — этого ещё не хватало! Нет, я знала, что Крис женат, но это воспринималось естественным фоном, а тут предстоит встретиться лицом к лицу.

— Не волнуйтесь, она весьма недалёкого ума, с господином де Веном видится крайне редко, подмены не признает, — Эрик явно не понял мою реакцию. Впрочем, если они почти не видятся, может, зря паникую?

Пока мы неспешно приближались к имению, нас успели заметить, узнать и подготовить встречающую команду. Солдат охраны сразу повели куда-то в сторону. Эрик, под каким-то благовидным и убедительным предлогом, последовал за ними, оставив меня на растерзании слуг.

Всё оказалось не так страшно, как представляла. Меня провели в скромно обставленную спальню, не слушая слабых возражений помогли раздеться, помыться и промыть длиннющие волосы. Сама я с ними в первый и пока единственный раз возилась часа полтора, если не два. Здесь же вместе с сушкой заняло от силы полчаса. После также ненавязчиво помогли переодеться в чистое и проводили на ужин.

Как я смогла разглядеть, здесь, как и в замке, служили только пожилые женщины и мужчины. Интересно, с чего бы так? В замке понятно — сложилась традиция при излишне распутном Сорок Первом императоре. А здесь-то зачем? Хозяин дома раз в несколько лет появляется, и не замечен в недостойном поведении.

Ответ появился в голове, как только приступили к ужину. Стол, судя по количеству блюд, готовили человек на пять, но накрыт только на двоих. Напротив меня села необъятных габаритов бабища и принялась методично уничтожать явства. Так как нас никто не представил, я поняла, что это и есть жена Криса. Да, от такой я бы тоже держалась подальше и прописалась в замке, постаравшись забыть супругу, как страшный сон. И слуг она подобрала таких, чтобы не мозолили глаза приятными формами и красивым видом.

Слуги незримо подкладывали блюда и подливали вино в бокал. Мне оно показалось слегка крепковатым, а вскоре поняла, что не показалось. К десерту подобралась основательно захмелев.

Перемежая поедание многочисленных пирожных попытками светского разговора, супруга жаловалась на столь редкое появление де Вена в своей вотчине. Попутно помыла кости соседям (на серьёзное перемывание не было времени) и, под самый конец ужина, почти в ультимативной форме, потребовала бросить службу и посвятить себя семье. Не перевезти её в столицу, не вывести в свет, а самому осесть в имении.

Каким-то образом отбрехавшись от немедленного принятия решения, я сбежала. Проследив, чтобы я по дороге спьяну не заблудилась, слуги проводили до спальни и оставили меня в одиночестве. Выпитое вино расслабляло, так что я, недолго думая, легла спать.

Снился странный сон. Тихо, словно от сквозняка, открылась дверь. В проём, освещаемое лампой из коридора, вплыло огромное облако. Оно чуть задержалась у входа, тихо щёлкнул замок, облако чуть сместилось в мою сторону. В тишине комнаты что-то металлически стукнуло по прикроватной тумбочке. Я прищурилась. В сумерках с моим ужасным зрением и после выпитого алкоголя смогла разобрать, что облако-посетитель имеет вполне человеческие очертания, только излишне раздутые.

"Дожили, уже чужие жёны снятся", — вяло подумала, признавая по габаритам единственного знакомого человека подходящих объёмов.

Женщина тяжело опустилась на кровать со своей стороны. Деревянная конструкция жалобно скрипнула, но устояла. А я ведь была уверена, что спальня личная, не семейная. Когда впервые сюда пришла, не заметила ни следа чьего-нибудь проживания, кроме Криса. И тот весьма давно здесь не появлялся.

Вблизи, буквально на расстоянии меньше вытянутой руки, я смогла немного рассмотреть визитёршу. Она надела кружевной пеньюар, но он на ней смотрелся чехлом от рояля. Лицо могло бы быть симпатичным, скинь она килограмм сто, и, возможно, красивым, если убрать ещё половину центнера. А так глазки заплыли и прятались за щёками, тройной подбородок колыхался в такт дыханию.

Нет, такой сон мне не нравился, решила я и перевернулась с бока на спину. Нет, чтобы приснился атлетически сложенный молодой человек, а не эта бабища. Словно прочитав мысли, женщина схватила меня за промежность и деловито пожамкала.

Остатки сна испарились вместе с алкоголем. Это не сон! И меня сейчас явно хочет изнасиловать эта бегемотина. Кажется, Крис столь долго избегал исполнения супружеского долга (и я его прекрасно понимаю!), что его жена решила взять его самостоятельно. Мозг лихорадочно работал в поисках путей отступления. Убежать не выйдет — дверь заперта, а ключ на тумбочке, мне не позволят до него добраться. — Не сбежишь, — подтвердила мои мысли визитёрша. — Дверь заперта, я учла прошлый раз.

Толстуха самодовольно улыбнулась. Ничего, мы тоже умные, найдём выход. Изобразить импотента, вдруг, отстанет? Но это тело возбуждается иногда абсолютно самостоятельно на что попало. Подозреваю, от того, что душа подростка вызвала гомональный взрыв. Вдруг, подведёт? Да я и близко не хочу находиться рядом с этой... женой.

Сделав вид, что сдаюсь на милость победителя, горестно вздохнула.

— Хорошо. Сейчас, в туалет схожу.

Выгадав несколько минут, заметалась по маленькой комнате. Здесь отсидеться не удастся — дверь не запирается и открывается в спальню, так что подпирать бесполезно, да и нечем. Выход только один. Хотя, нет! Окно! Я высунулась из него. Третий этаж, внизу какие-то кусты, на стене небольшой карниз, лепнина, чуть в стороне полуколонна.

Как говориться, жить захочешь, и не так раскорячишься. Лепнина всё же оказалось декоративной, и, вместо помощи сбегающему из хозяйской спальни самозванцу, всячески препятствовала движению, в основном рассыпаясь в руках и отламываясь от стены. Карниз повёл себя не в пример лучше. Но его ширина позволяла либо выворачивать ноги в первой балетной позиции, либо балансировать на самом кончике босой ступни.

Плотно прижимаясь к стене, я медленно продвигалась в сторону полуколонны. К моей большой радости, Крис, несмотря на проблемы со зрением, не запустил тело, что позволило спуститься вниз не под воздействием гравитации. Колонна закончилась большой тумбой, с которой пришлось спрыгивать на посыпанную гравием отмостку здания. Бегать в ночи в одних портках и нижней рубахе по незнакомому имению я не рискнула и отправилась в единственное известное мне место — конюшню. Её расположение успела заметить, когда уводили отряд на постой.

Ожидаемо, дежурный конюх спал в пустом деннике у выхода. Я не стала его будить и прошла дальше мимо сонных лошадей. У второго выхода забралась на копну ароматного сена и почти сразу уснула.

— Ваша светлость, — вежливый голос выдернул из сна, в котором я сражалась с какими-то ёжиками. Тело ужасно чесалось. Сено, хоть и вкусно пахло и, в целом, казалось мягкой периной, всё же раздражало кожу и кололось. В следующий раз надо что-нибудь подстилать.

— Ваша светлость, — снова повторил голос, заметив, что я проснулась. — Ваш отряд уже готов выехать.

Я с некоторым трудом села. Всё же сено — субстанция рыхлая, опору почти не даёт. Говорящий стоял рядом и держал в руках стопку одежду. Сверху аккуратно лежали сапоги.

— Бернард? — я с трудом вспомнила имя старого дворецкого. — Который сейчас час?

В конюшне уже было светло, но определить время не получалось.

— Рассвет был полчаса назад, — невозмутимо ответил пожилой мужчина. — Я счёл за лучшее, если вы с вашей супругой не столкнётесь перед отъездом, — говоря, Бернард помогал одеться.

— Она сильно?.. — я неопределённо покрутила рукой, не зная, как лучше сформулировать, но меня поняли.

— В прошлый раз было хуже, ваша светлость, — всё также невозмутимо ответил Бернард. Мы вышли из конюшни и проходили мимо той самой стены, по которой я не так давно героически спасалась бегством. При свете дня, да с очками, что Бернард принёс вместе с одеждой, она смотрелась высокой и неприступной. Как хорошо, что вчера не было времени и возможности её рассмотреть, иначе из окна я бы не вылезла.

— Ваша светлость, — дворецкий тоже посмотрел на стену и окно на третьем этаже. — Прошу простить моё любопытство, но почему вы не ушли в коридор? Левон вас там ждал.

— Она дверь заперла, — буркнула я, поняв, что ночное происшествие ни для кого не секрет, и что побеги князя от супружеского долга здесь в норме вещей. Иначе слуги не стали бы ждать хозяина в коридоре.

Отряд и правда, уже выстроился за воротами, и мы, не теряя больше времени, поскакали прочь. Я только успела ещё раз поблагодарить верного слугу и попрощаться.

Без разговоров наш отряд почти полтора часа поднимал дорожную пыль. Потом солнце окончательно встало, люди сбросили остатки сна, взбодрились, и до обеда со стороны солдат периодически доносился весёлый смех. Наконец, Эрик свернул на песчаную косу на реке, вдоль которой двигались последнее время. Из большого мешка сразу достали скатёрку и разную снедь, явно взятую из имения. Бернард позаботился и о еде.

Пока готовили обед, я отошла чуть в сторону, переплести косу. Утром, собираясь второпях, просто скидала волосы в кучку, а теперь вытряхивала из них дорожную пыль и мелкие соломинки, оставшиеся после ночёвки.

— Слышь, а кто-нибудь знает, что ночью произошло-то? — солдатам было скучно сидеть без разговоров, а то, что начальство в лице меня и Эрика, находилось в отдалении, позволило перейти на более неформальные темы.

— Ха! Да ты всё самое интересное проспал! Вчера ночью кто-то в господское крыло к горничной пробрался. Хотя, не представляю, кто на таких позарится. А хозяйка-то возьми, и заметь! Ну, этот храбрец, в чём был, в том из окна и сиганул.

— Я бы, наверно, тоже предпочёл прыгнуть с третьего этажа в терновый куст, — добавил другой солдат. — Шансов выжить больше.

— Это не я! — торопливо воскликнул Эрик, тоже прислушиваясь к разговору. Я как-то его серьёзно отчитала за кобелирование, вроде успокоился на время.

— Знаю, — я вздохнула, и взяла у него мою порцию обеда. — Это я была.

— Прошу меня простить! — Эрик даже переменился в лице, сразу поняв, что случилось. — Я никак не мог подумать, что она придёт в первую же ночь. Раньше давала отдохнуть с дороги.

— Раньше, наверно, заезжали на дольше, чем переночевать, — я почесала подбородок, на котором уже начала чувствоваться щетина. — Так что думай, что скажешь Крису по поводу столь доблестного побега.

Больше мы к этой теме не возвращались, а ещё через день ступили на землю Мирады. Граница без особых фантазий традиционно проходила по руслу реки, и на мосту между таможнями скопились торговые обозы в ожидании осмотра.

Из Анремара нас выпустили без задержек. Откормленный таможенник, заполняющий толстую тетрадь учёта передвижения населения, здорово струсил, всё порывался вскочить и постоянно лебезил, угодливо повторяя "да, ваша светлость", "конечно, ваша милость". Однако, быстро успокоился, как только понял, что мы здесь проездом.

— Вернёмся, надо будет послать проверку, — тихо заметила, как только вышли на мост. Эрик согласно кивнул. Так как мы не везли товара, то сразу прошли к зданию на другом берегу реки, провожаемые завистливыми взглядами обозников. Им, если не повезёт, стоять на мосту до вечера.

— Как-то непродуманно это, — проворчал один из солдат и с силой хлопнул по щеке, убивая обнаглевшего овода. — Почему не дожидаться таможенной проверки где-нибудь в лесочке?

— Наоборот, всё продуманно, — ответила я, аккуратно объезжая воз, гружёный чем-то объёмным. — Надоесть торговцам стоять на продуваемом месте, да на солнцепёке или под дождём, сами подойдут к таможне с предложением. Есть разница, сам взятку просишь, или берёшь, когда принесли исключительно добровольно.

Второй таможенный пункт тоже миновали быстро, задержавшись всего на несколько минут, пока не выпишут подорожную. Цель приезда честно указали — забрать соотечественника. В Мираде подобное было обычным. В каждом городе процветали игорные дома и бордели на любой вкус и кошелёк, поэтому проигравшихся в пух и прах или сильно увлёкшихся имперцев регулярно забирала родня или друзья. Частенько наведывались и кредиторы, забрать должника, рискнувшего испытать удачу в исправлении финансового положения. Поэтому никто не удивился нашему отряду и весьма примерному знанию, где нам искать товарища. Наоборот, даже подсказали более короткую дорогу в ту отдалённую провинцию.

Мирада почти не отличалась от Империи, хотя никогда не была её частью. Такие же дома, одежда, язык отличались только в мелочах, сразу не заметных, но не дающих спутать эти два государства. Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях.

Мы без проблем добрались до последнего городка, но чувство направления на Криса упорно указывало дальше, к границе.

Пока я отдыхала в гостинице, Эрик оббегал городок и свёл знакомство с местными представителями власти. Завалившись глубокой ночью, даже, скорее, ранним утром, в сильном подпитии, парень поведал грустную историю взаимоотношений Мирады и диких племён, живущих по соседству.

С восточными соседями небольшому государству не повезло. Мягкий климат и покрытые густым тропическим лесом высокие горы позволили жить и процветать нескольким диким племенам. Попытки принести им цивилизацию или, хотя бы, штаны, неизбежно разбивались о труднодоступность поселений и воинственность племён.

Набеги дикарей нечасто оказывались успешными, из карательных отрядов тоже возвращалась едва ли половина. Ситуацию усугубляли гастрономические пристрастия жителей джунглей — они все поголовно уважали человечину и предпочитали её другому мясу.

Вырезав под корень по десятку поселений с каждой стороны, противники задумались "а оно нам надо?". Тем более, что к тому времени миридинцы научились защищаться от набегов, а дикари, в свою очередь, хорошо прятаться. Но, всё равно, периодически, особенно перед большими праздниками, дикари наведывались за деликатесом. Особенно у них ценились каор. То ли размер привлекал, то ли вкус лучше казался, но в приграничные районы нашей расе соваться не рекомендовалось. И, надо же было так случиться, что Крис объявился аккурат во время "рисковой недели" перед праздниками. И, когда его перевозили из деревни в город, дикари совершили налёт.

От щедрот душевных, вызванных не очень большим, но весомым денежным подкреплением, мающийся похмельем начальник гарнизона с утра выделил нам проводника. На некоторых дикарей всё же удалось натянуть штаны и приобщить пару-тройку деревень к цивилизации. И яркий образец приобщения в лице невысокого смуглого и морщинистого дедка коротал время в местной тюрьме за нарушение общественного порядка. И просидел бы ещё с полгода, отрабатывая штраф, но тут подвернулись мы и сделали всем хорошо. Начальник гарнизона, по совместительству мэр города, получил живые деньги, мы — проводника, а дедок — возможность пораньше вернуться домой.

Лошадей пришлось оставить, заменив их невысокими длинноухими мулами. В гористых джунглях эти животные чувствовали себя не в пример лучше, и не требовали ухода, добывая еду самостоятельно. С лошадьми остался и один из солдат. Мы планировали вернуться этим же путём, потому оставили сторожить животных, не надеясь на местных.

— Да, большой господин, я знаю, куда увели твой друг, — проводник, назвавшийся Акуном, сразу понял, что от него хотят. — Далеко увели, к Звериной стене. Пир большой будет, праздник. Чёрная ночь, надо зверя уважить.

— Что за зверь? — лениво спросил Эрик. Про то, что Криса увели в качестве главного блюда, мы от Акуна уже слышали не раз. Но только сейчас старик упомянул какого-то зверя.

— Большой зверь. Страшный! — дед сделал круглые глаза, показывая, как его боится. — Рычит громко, убить нет. Шкура крепкая, сам сильный, страшный. Если в чёрную ночь хороший пир будет, зверь не тронет, порадуется.

— Понятно, тотемное животное.

— К звериным стенам все семьи пойдут, — продолжал дед. — Все пир хотят. Плен много взяли, хороший пир будет. Моя семья нет, не пойдёт, — он поспешил откреститься от каннибалов. — Людей не едим больше. Нет. Плохо.

По его речи и интонации я не поняла, сожалеет он об отказе от древних традиций или нет. Но остальные никак не отреагировали, и я решила не уточнять. Не нравится мне наш проводник, какой-то он мутный. Сам боится остальные семьи-племена, что остались верны заветам предков, но согласился привести к ним. И глазки так и бегают. Явно присматривает, что можно прибрать к рукам, пока большие господа не видят. Но дорогу знает, ведёт, вроде, правильно.

Поселение вынырнуло неожиданно, словно стыдливо пряталось в траве и между деревьями. Стыдиться было чего. С пяток убогих хижин построены из чего попало и как попало. Тут же валяется мусор и даже объедки. Чёрно-белые щетинистые свиньи деловито копались в них вместе с маленькими детьми. По тому, как спокойно одна из хрюшек стояла в проходе низкой хижины, из домов их не спешили выгонять. О том, что это жилые дома, а не хлев, можно догадаться по струйкам дыма, протекающим через крышу. О дымоходах здесь либо не знали, либо решили не утруждать себя строительством.

— Моя дом! — заявил проводник, гордо оглядывая это убожество. — Ночевать надо. Жена ужин делать, утром дальше идти.

Небо и в самом деле наливалось вечерними сумерками. Двигаться по джунглям в темноте глупо, но и ночевать в этих домах желания нет. Готова поспорить, блох и прочих насекомых там кишмя кишит. Из одной из хижин на голоса вышла пожилая женщина. Проводник ей что-то сказал на щёлкающем языке, женщина скрылась обратно в хижине, но почти сразу вышла с большим тазом. Раздав подзатыльники подвернувшейся малышне, она прошлась по соседям, наполняя таз разнообразным съестным. Остальные в этом маленьком поселении в стороне не остались, тоже подключившись к готовке совместного ужина.

Нам, как почётным гостям, поспешно освободили одну из хижин. Из любопытства я заглянула в неё и сразу выскочила. Такой вони и антисанитарии я даже представить не могла. Воняло там всё — и плохо выделанные шкуры, покрывающие часть пола, сам пол, густо усыпанный жухлой подгнивающей травой. Кажется, где-то там опорожнились свиньи. Дым, не полностью ушедший через дыру в потолке, мог бы быть приятным, если бы не смешивался с запахом горелого сала.

— Вы, как хотите, а я ночую на улице! — заявила своим спутникам, вытерев выступившие слёзы.

Ужином я тоже побрезговала. Мало ли как отреагирует организм на жареное мясо неизвестного происхождения и состояния, приготовленного грязными руками. В своём теле я была уверена — переварит и не пискнет. Но получить пищевое отравление в теле де Вена, да во время спасательной операции, никакого желания не наблюдалось. Остальные такую предусмотрительность не проявили, и я полночи просыпалась от того, что, то один, то другой, торопливо бегал до ближайшей помойной ямы. В доме спать никто не рискнул.

Наконец, засранцы угомонились, и мне удалось уснуть. Но, словно ожидая этого момента, громкий крик "Нападение! Подъём!" вырвал из сна. Пока сообразила, что делать, пока выбралась из-под плаща, выполнявшего роль одеяла, почти всё закончилось. Успела только приголубить кулаком по голове дикаря, что неосторожно прыгнул на меня с ножом. То ли дикарь слишком хлипкий попался, то ли я с перепугу не рассчитала силу, но желание размахивать ножом у мужика пропало, и он опустился на землю, смешно хлопая глазами, а затем завалился на бок, окончательно потеряв сознание.

Я огляделась. Мои спутники тоже закончили отбиваться и оценивали потери и повреждения. Один солдат убит, на остальных только небольшие порезы. И почти десяток дикарей лишились жизни, или готовились с ней расстаться из-за полученных ран.

— Тварь, — Эрик ногой перевернул один из трупов. Наш проводник вряд ли успел понять, что умирает. — Хотели спящих перерезать, да поторопились, Родий успел проснуться.

Мы подошли к телу солдата. Дикари сильно просчитались, готовя нападение. Мало того, поторопились, и начали не одновременно, так ещё и ударили в грудь, дав солдату одну-две секунды на поднятие тревоги.

— Командир, что делать будем? — к нам подошёл один из солдат. — Родия похоронить бы...

Мы с сомнением огляделись. В отдалении безмолвной толпой стояли оставшиеся жители деревни. Женщины и дети.

— Сожрут ведь, — Эрик вспомнил слова командующего гарнизоном, что каор для этих людоедов редкий деликатес. — Выкопают и сожрут.

— С собой тело не унесём, — я высказала очевидную мысль. — Соберите большой костёр, устроим ему огненное погребение.

Пока оставшиеся три солдата пинками и угрозами организовали сбор дров силами оставшегося местного населения, мы с Эриком устроили совещание.

— Брать проводника после случившегося будет слишком опрометчиво, — заметил Эрик.

— Направление я знаю, — я посмотрела в ту сторону, в которой ощущала присутствие де Вена. — Остальные племена в этой местности сейчас должны быть на празднике, так что идти немного безопасней.

— Если даже эти, цивилизованные, не устояли, то вряд ли мы сможем его выкупить, — прежде, чем отправиться в путь, проводник нас клятвенно заверял, что любого пленника можно выкупить. Сейчас такое заявление казалось весьма сомнительным. Самих же и повяжут.

— Значит, попробуем отбить!

— Тено! Это слишком опасно. Нас всего пятеро.

— Эрик, я не прощу себе, если даже не попытаюсь что-либо сделать. Возвращаться за подмогой некогда, до праздника всего двое суток осталось.

— Тено, но что будет, если вы погибнете?

— Тогда мои сочувствия де Графу, — я ответила, не глядя на парня. — Ему тяжело придётся. Ещё и объяснять, почему и как два древних рода прервались. Всё. Хватит разговоров! — я твёрдо посмотрела в глаза Эрику. — Мы идём дальше! А пока, подожги костёр, уже всё приготовили.

Дикари хорошо потрудились и в кратчайшие сроки сложили большой настил и обложили его сухими ветвями. Тело погибшего солдата уже поместили сверху и ждали нас для завершения похорон.

Эрик прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Затем протянул руку в сторону настила. Из ладони вырвалась струя огня, словно он прятал в рукаве огнемёт. Сложенные дрова разом запылали, вынуждая всех отступить дальше от сильного жара. Над деревьями поднялся густой столб дыма. Поддержав пламя некоторое время, пока не убедился, что огонь уже не погаснет, Эрик опустил руку. Местные, что перед началось толпились поодаль, как попадали на землю ниц при розжиге, так и остались в таком положении, боясь даже поднять головы.

— Все готовы? — спросил Эрик у подошедших и вставших чуть позади солдат. Костёр уже пылал не так ярко, и сквозь пламя и дым темнели останки сгоревшего тела. Когда прогорит окончательно, возможно, даже костей не останется.

— Да, командир.

— Тогда поторопимся. У нас очень мало времени.

Как мы ни торопились, всё равно, почти опоздали. Перевалив через низкий холмик, торопливо укрылись за кустами. Перед нами раскинулось большое поле, с одной стороны густо усеянное палатками, шалашами и просто примитивными навесами. В этом бывший проводник не соврал, сюда прибыло, кажется, всё взрослое население долины. И оно, возбуждённо крича, собралось на другой, ближней к нам, стороне поля.

В нескольких местах проходило что-то вроде соревнований — там боролись, кидали копья в мишень, стреляли из луков. Немного хаотично разбросанные костры выдавали похлёбки из больших чанов всем желающим. Там же, в свободном доступе были и кувшины, к которым постоянно присасывался то один, то другой. Отдельно выделался помост из шкур, на котором восседали ярко раскрашенные и разодетые мужчины, наверно, вожди племён. Ещё чуть в стороне, совсем близко к тому месту, где мы залегли, виднелись какие-то низкие клетки, но кто или что в них, разглядеть не получалось. Не помогли даже очки, детали всё равно сливались.

Среди дикарей произошло оживление. Из клетки вывели безобразно толстого человека. Про таких говорят "если на бок положить, то легче обойти, чем перепрыгнуть". Хотя жена Криса давала ему неплохую фору. Далеко его не увели, сразу подбежали женщины с котелками. Толстяка поставили на колени и, нагнув над корытом, одним движением перерезали горло. Дав кров стечь в корыто, умело и деловито, как какого-нибудь барана, разделали на куски. Женщины их разобрали и разошлись по своим кострам.

Кого-то рядом стошнило. Я же либо не настолько впечатлительная, либо из-за плохого зрения не восприняла реальностью.

— Фу, гадость какая, — прокомментировал Эрик, присев слева от меня. — Надеюсь, он ещё жив.

— Жив, — я кивнула. Чувство направления уверенно указывало на поле в сторону клеток.

— Так, слушайте меня, ждать некогда, — принялся вполголоса командовать Эрик. — Они уже сейчас все упившиеся. Часовых я не вижу. Наша задача — тихо пробраться к тем клеткам и вытащить оттуда господина де Графа. Вы с мулами будете ждать нас здесь, — Эрик указал мне место и распределил роли остальным.

Между тем дикари вытащили из клетки очередную жертву. Его специально не откармливали, и, по сравнению с предыдущим, он выглядел тощим дохляком. Более светлая кожа говорила, что он из другого племени, или, вообще не дикарь. Я вгляделась до рези в глазах. Не он. Хоть и выше многих дикарей, но недостаточно для взрослого каор. Остальные тоже чуть заметно выдохнули с облегчением.

На этот раз женщин с котелками не было. Жертву грубо поставили на колени, задрали голову, всунули в рот что-то вроде воронки и вылили в неё целый кувшин.

Эрик с солдатами уже ушёл. Я отвязала мулов и приготовилась в любой момент уносить ноги. Но, пока есть время, продолжала наблюдать.

Жертва уже перестала сопротивляться. Его подвели к помосту вождей, усадили перед ними на землю и поместили в особый столик-колодку, удерживающий руки и голову. Мужчину успели налысо обрить и один из дикарей сноровисто отпилил верхнюю часть черепа. Несчастный был ещё жив, когда вожди приступили к поеданию мозга. Тут я уже не выдержала и уставилась на пустое пространство перед клетками, глубоко дыша и успокаиваясь.

— Только бы успели, только бы успели, — как заклинание тихо шептала себе под нос. Такой конец даже злейшему врагу не пожелаю.

Вожди, тем временем, закончили первую трапезу. Тело унесли разделать для готовки, а из клетки вытащили следующую жертву. Сердце пропустило удар. Ошибки нет, это точно де Вен в теле де Графа. Сопротивление быстро подавили, грубо всунули в глотку воронку и залили содержимое кувшина. Ещё минут десять, и некого будет спасать.

Это понимал и Эрик. С выводом де Вена из клетки план его тихого похищения, пока никто не смотрит за пленными, провалился. Небольшой отряд, стараясь не делать шума и не привлекать внимания, быстро преодолел несколько метров пространства между лесом и клеткой. Двое охранников, даже не пискнув, опустились на землю, с быстро и аккуратно перерезанными горлами. Эрик схватил де Вена полу-повёл, полу-потащил к лесу. Содержимое кувшина уже подействовало, и князя необходимо было поддерживать и направлять. Трое солдат с оружием наизготовку прикрывали отход.

Всё же при таком количестве дикарей и их интереса к редкому деликатесу, незаметно уйти не удалось. Слишком многие поглядывали в ту сторону, в надежде, что, когда вожди полакомятся, им тоже перепадёт немого. Прозвучал крик тревоги, и толпа ринулась в атаку. Эрик со своей ношей ускорился, солдаты чуть задержались, сдерживая разозлившихся дикарей. Хорошо вооружённые и тренированные люди легко справлялись с голой и пьяной толпой.

Дальше я не смотрела, вернувшись к мулам, и удерживая их в полной готовности принять всадников. Вскоре затрещали ветки кустов. Торопливо, но аккуратно, Эрик перекинул де Вена через спину одного из животных, сам сел позади. Солдаты тоже не заставили себя ждать и мы, нещадно понукая ленивых четвероногих, поскакали прочь от толпы преследователей. Уйти тем же путём не вышло. Кто-то из дикарей сообразил броситься не вдогонку, а наперерез, вынуждая свернуть на едва заметную тропку, уходящую вверх по склону горы.

Редкий лес быстро закончился, сменившись низким кустарником. Склон становился всё круче, камни на неё — все больше, тропа скорее угадывалась, чем виднелась. Преследователи долго не отставали, топая босыми ногами по земле. Иногда кто-нибудь вырывался вперёд, и тогда я прижималась ниже к мохнатой шее мула. На бегу, и на большом расстоянии меткость дикарей сильно упала, но получить случайную стрелу или копьё желание не возникало.

Расстояние до преследователей увеличивалось, но я видела, как скачущий впереди Эрик тревожно посматривает наверх, куда вела тропа. Как долго она будет нам помогать? Не приведёт ли в тупик, не придётся ли спешиваться и уходить дальше пешком? Но дикари, всё же, сдались первыми. Они остановились у большого красного валуна и возмущённо кричали, потрясая оружием, словно боялись пересекать границу, отмеченную камнем. Мы же двигались ещё с четверть часа, пока тропа не вышла на небольшую площадку перед пещерой.

Всё. Дальше идти некуда, только лезть по скалам, подобно горным баранам. Наверно, и дикари это поняли, раз не стали преследовать дальше. Солнце уже склонилось к земле, почти касаясь гор своим диском. Ночью они не рискнут нападать. Пусть нас мало, но площадка идеальна для обороны.

Усталые мулы обиженно фыркали, освобождённые от ноши. Идеально приспособленные для долгих неторопливых переходов с грузом, они не годились для быстрой скачки. Привязывать или стреноживать их не стали, незачем. Уйти им отсюда некуда, и нам их помощь уже не нужна. По скалам не проедешь, за собой не утащишь, а снизу дикари только и ждут нашего возвращения.

Двое солдат сняли с мула третьего. Ему не повезло — кто-то смог попасть в спину стрелой и до площадки мул добежал уже сам, держась товарищей. Помочь солдату было уже поздно, и я поспешила к Эрику. Он уже снял де Вена с животного и, заметно волнуясь, осматривал, аккуратно усадив на землю.

С почётным блюдом людоеды не особо церемонились. Всё тело покрывали синяки и ссадины. Заметно выделались следы от верёвок, глубоко врезавшиеся в кожу, но незаметно, чтобы похудел. Наверно, кормили тем же способом, как с полчаса назад готовили к подаче на стол. Хотя, без одежды я это тело видела не в лучшей кондиции, так что могу ошибаться. Странно, но дикари из всей одежды оставили ему только трусы-боксёры с симпатичными рисунками дракончиков.

Де Вен икнул, открыл глаза, попытался сфокусироваться, и как-то особо, но весьма понятно задвигался. Ещё даже мысленно не сформулировав догадку, я схватила его в охапку и подтащила к краю площадки. Почти сразу из него полился поток мутной жидкости с характерным запахом плохой бражки.

— Что с ним? — чуть задержался Эрик.

— Напоили его, сволочи, — я помогла де Вену избавиться ещё от одной порции отравы. — На пустой желудок, да в таком количестве... До утра минимум будет не с нами.

— Я уж испугался, что всё совсем серьёзно, — Эрик скривился, тоже почуяв запах. — Вы ему кровь почистить не сможете? Меня ведь как-то лечили после пьянки.

— Эрик! Я не умею! — я покосилась на солдат, что рассёдлывали мулов. Всё же ситуацию с обменом телами не афишировали.

Парень досадливо скривился.

— Простите, не могу привыкнуть. Смотрю на вас и вижу де Вена.

Наконец, Крис успокоился, и мы уложили его отсыпаться. Площадка с одной стороны выходила на низкий грот, почти пещеру, вот там у стенки и уложили страдальца. До заката оставалось немного времени, и его потратили на изучение окружения. Место казалось идеальным для сдерживания осады. Тропа только одна, узкая настолько, что идти по ней возможно только по одному. По краям обрывы, неустойчивые камни и коварные колючие кусты, скрывающие эти камни. К тому же последнюю часть тропа шла прямо под площадкой, позволяя обороняющимся безнаказанно кидать что-нибудь сверху. Большой валун неподалёку представлял идеальный наблюдательный пункт. Туда послали одного из оставшихся солдат.

Небольшой ледяной ручеёк снимал вопрос водоснабжения. Еды у нас примерно недели на две, а если забить мула, то намного дольше. Но вечно на этой горе не просидишь, а площадка оказалась также и идеальной ловушкой. Либо уходить по единственной тропе, где поджидают людоеды, либо, изображая горных баранов, рисковать переломать ноги и другие кости на крутом склоне.

Небольшой костерок почти не виден за огораживающими его камнями. Вокруг не так много топлива, чтобы разбрасываться теплом. На этих камнях стоит котелок с кашей. Ещё несколько минут, и она дойдёт до готовности.

Я подложила в огонь пучок сухих веток и плотнее закуталась в плащ. Ночи в горах холодные, солнце встаёт поздно, и, несмотря на то, что уже светло, тепла от этого не прибавилось. Где-то в стороне обиженно фыркали мулы. Их не стали привязывать, и они, в меру своих возможностей, разбрелись по склону в поисках еды. Далеко не ушли. Хоть и животные, но тоже понимают, чем чревато падение на таких камнях.

В гроте кто-то всхрапнул и заворочался. Дежурного не назначали, только Пияле отослали к наблюдательному камню следить за дикарями. Это мне что-то не спится, вот и подхватилась ни свет, ни заря.

Ещё один взгляд на высокое холодное небо. Сможем ли выйти отсюда выход? В любом случае, живьём людоедам не дамся! Взгляд плавно перешёл на большую кучу камней. Под ней похоронили погибшего. Костёр здесь не сделать, могилу не вырыть, хоть так, но защитили тело от падальщиков.

Пожалуй, пора.

— Эй, подъём, — я аккуратно потрясла за плечо второго оставшегося солдата. Что поделать, ехали с пятью, а теперь их всего два. Знали бы, что так обернётся, взяли бы целый отряд. Кармин сразу открыл глаза, будто и не спал вовсе.

— Поешь и смени Пияле, — тихо, чтобы не разбудить остальных, распорядилась и указала на котелок. Часов шесть точно прошло, как назначили первого караульного.

Через четверть часа вернулся Пияле, быстро поел и лёг спать. Кажется, заснул, едва закрыв глаза. Понимаю, сложно всю ночь бдеть, да не просто так, а вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Зная Эрика, уверена, даже в такую изначально несложную поездку, он взял не кого попало. Эти не будут работать только когда их контролируют и изображать рвение.

Вскоре проснулся Эрик и тоже оценил готовый завтрак.

— Какие-нибудь новости? — поев, он кивком указал на отдыхающего солдата. Я покачала головой.

— Ничего. Даже не представляю, что делать.

Мы некоторое время любовались горными видами. Не знаю, что видел Эрик, а я смотрела на высокую серо-зелёную массу на фоне синего неба. Что-то решив, Эрик поднялся.

— Пойду, посмотрю, может, найдётся отсюда выход.

Парень скрылся на склоне, и я снова осталась бдеть в одиночестве. Вернулся он ближе к обеду, словно почувствовав, что еда готова. Крис ещё спал, а я раздумывала, не пришло ли время для смены караула.

— Бесполезно, — ответил Эрик на вопросительный взгляд. — Пройти можно только вниз и назад. Вокруг все камни ненадёжные, несколько раз чуть лавину не устроил. А там, — он махнул рукой вперёд, куда уходил изначально, — вообще обрыв. Разве что ночью попробовать обойти по верху, над дикарями, вдруг, не заметят.

Опять наступила тишина. Помощи нам ждать неоткуда, послать за ней тоже нет возможности. Долго вдвоём не просидели. Из глубины грота к нам вышел помятый, всё ещё зеленоватый Крис. Как был в одних трусах, так и вышел. Хоть бы одеялом прикрылся.

Вчера, когда его укладывали спать, реакция на такой вид была одна — "прикольные плавки". Сейчас же почувствовала, что штаны становятся немного тесноваты. Уши сразу вспыхнули. Жар перешёл на щёки и шею. Я метнулась к сложенным в стороне сумкам, схватила нужную и буквально всунула её в руки мужчины.

Зная, что оба советника вернулись в этот мир в той одежде, что носили в моём, я захватила дорожный костюм де Графа. В любом случае лишняя смена не помешает. И вот, пригодилось.

— Оденьтесь, пожалуйста, — едва выговорила, и торопливо убежала за камни к ледяному ручейку.

— Что это с ним? — расстояние совсем небольшое, и недоумённый голос был хорошо слышен.

— Не с ним. С ней, — поправил Эрик. — Стесняется.

— ... Эм...

Вслед за неразборчивым бормотанием послышался шорох надеваемой одежды. Я присела у ручейка и зачерпнула ледяную воду умыть лицо и охладить пылающие щёки. Помогало медленно, но я всё же потихоньку успокаивалась. Ещё один наклон к воде, и с тихим "плюх" толстая коса соскользнула со спины и упала в ручей, мгновенно промокнув. Крис отрастил длинные шикарные волосы, которые требовали постоянного внимания. А я постоянно забывала про них. Теперь это богатство необходимо долго сушить и расчёсывать.

— Позвольте, — у меня мягко, но настойчиво, забрали косу из рук. Я обернулась. Хозяин тела, в котором я находилась, аккуратно отжимал воду из волос.

— Простите, — мне стало неловко, и я снова потупилась. — Я их запустила.

— Ничего страшного, у вас просто нет опыта, — успокоил Крис, распуская косу. Мягко и уверенно он сушил гриву, помогая магией. Хорошо ему, я так не умею.

— Тено? — неуверенно произнёс он через какое-то время.

— Да?

— А Гвен?..

— Думаю, сейчас тренируется не наступать на подол платья, — я прикинула, сколько прошло дней. Как раз бал должен завтра пройти. — Не волнуйтесь, это всё временно, Первый обещал исправить.

— Сначала надо выбраться отсюда, — мягко возразил Крис и решительно добавил: — я к ним не вернусь! Лучше с обрыва спрыгну!

Прекрасно его понимаю. Наблюдать со стороны, и то ужасно, а самому быть участником и ждать... Брр...

— Вот и всё, — Крис закончил причёску, заново переплетя косу и подвязав её аккуратной петлёй. К костру вернулись почти одновременно с Кармином. Солдат оставил наблюдательный пост, чтобы доложить об изменении в поведении дикарей.

— Они не пытаются подняться. Но подошло ещё несколько шаманов и начали дудеть в какие-то рога.

Мы переглянулись. Так вот, откуда идёт низкий гул, что почувствовали с десяток минут назад.

— Не нравится мне это, — заметил Эрик. — Кармин, Пияле, собирайте вещи. Будем готовы в любой момент уйти.

Сборы не заняли много времени, и вскоре все снова стояли на площадке перед гротом, вслушиваясь в низкое гудение шаманских рогов.

— Такой звук в горах издалека слышен, — заметил Пияле. — может, вызывают кого?

— Большого зверя, — не раздумывая, ответил Эрик. — Тот проводник говорил, что праздник в его честь, и горы эти священные потому, что Зверь в них живёт.

— Что-то мне подсказывает, что этот Зверь не простой пещерный лев или медведь. Сомневаюсь, что такие хищники станут жить в скалах с ненадёжным камнем под ногами, — я пнула камень на краю площадки. Он с тихим шумом скатился вниз, увлекая за собой соседние, но лавину они не создали, остановившись в трёх метрах ниже.

— Конечно, это ведь дракон, — небрежно согласился де Вен.

— Дракон? Они разве существуют?

— Один точно, — он указал рукой куда-то в небо. Все повернулись в том направлении. Что-то большое летело прямо на нас. И уйти, как назло, некуда — тропа уходила как раз в его направлении, а других путей отхода нет.

— Оружие к бою, — распорядился Эрик. — Все в грот, там ему места мало, легче будет обороняться.

Вся пятёрка торопливо скрылась под скалой. Меня и Криса ненавязчиво затолкали во вторую линию и приготовились отражать нападение.

— Не шуметь. Если повезёт, сожрёт мулов и улетит, — предупредил Эрик. Через несколько секунд услышали крики оставленных на произвол судьбы непарнокопытных, какой-то невнятный шум, и на площадку перед гротом упала туша мула. Следом в поле видимости появился и сам дракон, похожий на того, которого изображают на гербе Императора. Четыре лапы, два кожистых крыла. Тело размером с лошадиное, такой же длины шея и уравновешивающий её хвост. Безухая тупая крокодилья морда острыми зубами принялась рвать добычу. Никаких рогов, шипов и прочих устрашательств, что так любят рисовать фантазёры-иллюстраторы. И цвет банальный серо-зелёный. Вот только мне не видно, шкура чешуйчатая, или как у крокодила, кожаная в наростах.

Мы замерли, не желая привлекать внимание твари. Кажется, даже дышали через раз. И у всех на лице написана одна мысль: "чего тебе приспичило жрать прямо здесь? Забирай добычу и лети к себе, откуда явился". Но дракон нас пока не заметил. А если бы и заметил, то он всё равно читать не умеет.

Гул вызова от шаманов прекратился. Они выполнили свою миссию, большой зверь прилетел и покарает беглецов. Судя по скорости его появления, место прикормленное. Теперь понятно, почему сюда вела тропа — по ней приносили дары Зверю. И дикари не поднимались по этой же причине — священное место кормёжки, вдруг, Зверь их самих схомячит?

Но в этих горах жил не один дракон. Несмотря на то, что шаманы прекратили призыв, через две или три минуты на площадку приземлился второй. Он был чуть меньше и зеленее первого, но и более наглым. Первый встретил его рокочущим низким рыком. Даже нам понятно по позе, что он предупредил не лезть, но зелёный проигнорировал рык и попытался укусить тушу мула. Болотный метнулся к нему и тяпнул за плечо. Не сильно для сородича, но человеку руку бы откусил. Зелёному не понравилось, что его прогоняют, он ответил рыком, и два монстра начали выяснение отношений. Всё бы ничего, но они сместились внутрь грота, угрожая в пылу драки задеть и нас.

— Тут есть пещера, — сообщил де Вен. Мы не осматривали грот тщательно, поэтому небольшая дыра в стене, к тому же частично прикрытая валуном, не привлекла внимания. Теперь же стал вопрос выживания. Первым в дыру пролез Пияле. Секунд через десять услышали его голос.

— Места много, все поместимся.

Торопливо последовали его примеру. Дыра низкая и узкая, пришлось встать на четвереньки. Драконы разошлись уже не на шутку. Болотный оттолкнул зелёного, и тот впечатался в стену грота с глухим стуком. Казалось, от удара затрясся пол. Взмах хвостом выбил из стены несколько камней.

Мы поторопились скрыться в дыре. Попасть под случайный удар никто не желал. В пещере, слабо освещённой толстой свечой, всем хватило места, как и сказал Пияле. Посередине даже можно стоять во весь рост. Далеко от входа не ушли, ожидая окончания драки. Когда звери закончат, наедятся и улетят, тогда выйдем. Дикари, скорее всего, уже не станут нас ждать, так что, если двигаться ночью с предосторожностями, можем уйти без проблем.

Но не с нашей удачей. Всем известно, что, когда прячешься в месте с единственным входом, этот вход обязательно перекроют. Горы в этой местности не были цельным монолитом, а состояли как бы из нагромождения камней разной формы. Снаружи они, ничем между собой не скреплённые, легко сходили с места лавинами. Драконы в пылу драки сдвинули несколько таки камней, и небольшой лаз стал ещё меньше. Теперь через него пролезет разве что юркая белка.

Пияле попробовал откатить один из камней, но сверху свалилось ещё несколько. Эрик поспешно схватил солдата и оттащил прочь, выдав замечательную трёхэтажную тираду, весьма метко и точно описывающую наше положение и его отношение к нему.

Драконы, кажется, не заметили, что часть стены обвалилась, и продолжили бесноваться. От очередного удара сверху что-то зашуршало. Мы едва успели отойти ещё дальше вглубь пещеры, когда сошла вторая волна камней, теперь окончательно отрезая нас от внешнего мира. Даже без угрозы очередного обрушения, разбирать завал своими силами займёт неприлично много времени.

— А вот теперь можно паниковать, — тихо произнесла я, вцепившись в руку Криса. Темноты не боюсь, клаустрофобией не страдаю, но всё равно неуютно.

— Отставить панику! — Эрик взялся командовать.

— Кармин, посвети здесь, — он указал на более-менее ровное место подальше от завала. — Достаём всё, что есть полезного, и складываем сюда.

Он первым пода пример, отцепив неизменную фляжку с пояса. Следом вывернули содержимое карманов оба солдата. Де Вен развёл руками.

— У меня ничего нет. Только меч.

Действительно, он же только успел одеться.

Сумки остались в гроте. Когда ждали нападения дракона, их скинули у стены, а потом забрать не было времени и возможности. Кучка получилась маленькой до безобразия. Три фляжки, три зажигалки, кисет с куревом, два ножа, два набора для шитья — иголки и нитки, и маленькая походная аптечка, в основном с перевязочными средствами. Наступила моя очередь.

Я начала выворачивать карманы. Толстый блокнот, карандаш, очки в футляре, яблоко, поясная сумка с мылом, гребнем и маникюрным набором. Зажигалка из одного кармана, спички из другого. В нём же лежал фонарик "на рачках". Должно хватить дней на пять беспрерывного света, потом рачков надо менять. Светит ярко, ровно, не пожароопасен. Но стоит, зараза, весьма дорого. Кусок верёвки примерно в два локтя, ей сумки к упряжи подвязывала. Шёлковая лента для волос метра два длиной. А я-то её в сумке искала! Опять яблоко. Не себе брала, мулов задабривать.

— Это всё? — с какой-то странной интонацией спросил Эрик. Я немного подумала. Следом в кучу отправился тонкий кинжал из голенища сапога. На всякий случай охлопала одежду ещё раз и вытащила завалившийся за подклад кусок сахара. Он здесь не прессованными кубиками, а цельнолитым куском, потому и не рассыпался пылью.

Всё же довольно жалок наш арсенал. Все молча оглядели эту небольшую кучку вещей.

— Дня три, может, продержимся, — выдал заключение Эрик. На пятерых мужчин только три фляги, хорошо хоть, полные. С едой тоже швах. Крис взял фонарик, включил его и обвёл широким световым лучом вокруг.

— Яркий.

— Перед отъездом свежих рачков засыпали.

— А вон там, — он посветил в сторону, — кажется, проход продолжается.

— Вы предлагаете уйти вглубь горы?

— Откапать проход не сможем, и нас никто не станет здесь искать, — ответил Крис. — Так, почему бы и нет? Вдруг, эта пещера сквозная.

— Я за проход, — присоединилась к предложению. — Всё лучше, чем сидеть и ждать, непонятно чего.

Обсуждение не потребовалось. Все единогласно высказались за исследование недр.

Проход вёл себя не очень прилично. Он постоянно извивался, то поднимался, то опускался. В иных местах можно верхом проехать, а в других чуть ли не ползком пробирались. Но, хотя бы он не ветвился. Разбираться ещё с лабиринтом удовольствие ниже среднего.

Через какое-то время встали перед препятствием. Гладкий ледяной поток круто поднимался роста на три, а проход дальше виднелся только там, почти под потолком. Кроме того, в этом месте было ещё и сильно холодно.

— С чего это тут здесь? — проворчал Пияле, попытавшись подняться, но сразу скатившись вниз. — Скользкий какой.

— Наверно, к поверхности близко, — авторитетно заявил Килин. — Мы высоко в горах, за зиму промерзает, а солнце летом не достаёт, вот и накопился ледник.

— Неважно, как оно образовалось, — перебил его Эрик. — Сейчас важно забраться наверх.

Он тоже попытался преодолеть ледник, но потерял неудачу. Затем начался цирк. Нас с Крисом, как господ благородных, к этому действу не привлекали, и мы, стоя в стороне и подсвечивая фонариком, тихо потешались над разнообразными попытками.

Пытались забраться с разбегу. Но места мало, ледник крутой, обувь скользкая. Отполировав животами склон, снова попытались забраться, но теперь медленно и вдумчиво. Не помогло. Наконец, додумались подсадить кого-нибудь. Один упирался в ледник, второй вставал ему на плечи и пытался дотянуться до верха. Там виднелся какой-то нарост, за который мужчины пытались ухватиться. Но им не хватало всего ничего.

Всё же активная тройка устала и присела у стенки, с ненавистью глядя на ледник. Их можно понять, столько бились, а без толку. Но подняться как-то надо. Единственный путь там, сверху, такой близкий, но недостижимый.

— Поддержку сможете? — я тихо спросила у Криса. Дотянуться до выступа можно и с плеч — что де Граф, что де Вен, оба на полголовы выше остальных, но надо не только дотянуться, но и зацепится.

— Да, смогу, — подтвердил Крис, прикинув возможности чужого тела и вес собственного. На счёт три он поднял меня над собой. Не сказать, что с лёгкостью, всё же де Вен мужчина хоть и тощий, но мускулистый. Длинные руки, на которых я стояла, дали ещё немного высоты, и я с первой попытки под завистливые взгляды, забралась наверх. На выступе пристроила верёвку из связанных между собой ремней перевязи. Первым поднялся Пияле, и сразу же скрылся в лазе с разведкой.

— Всё в порядке, проходимо, — успокоил остальных, вернувшись через несколько минут.

И снова продолжился путь через узкие щели. Но сейчас пол состоял не из камня или щебёнки, а из льда. Под теплом тел он подтаивал и неприятно мочил и холодил одежду, когда пробирались по нему ползком. Холод сковывал и руки, забираясь к телу.

Скорость передвижения заметно упала. Люди устали, проголодались и замёрзли. Отойдя подальше от морозящего ледника, и не заметив выхода наружу, устроились на привал в первом же ровном и сухом месте. Несколько глотков воды и чуть меньше половинки яблока — вот и весь обед или ужин. Время в подземной пещере никак не ощущалось.

Краткий привал перешёл в полноценный отдых. Спали вповалку, прижавшись друг к другу, невзирая на чины и происхождение. Для тепла неважно, солдат или князь.

И снова шли вперёд в темноте, разгоняемой одним фонариком. Иногда подсвечивали зажигалками, но чаще хватало одного источника света. Ход всё не кончался, но стал ветвиться, загоняя в тупики. Один раз встретили подземный ручей, напились от пуза и наполнили фляжки свежей холодной водой. Разговоров почти не было, но чувствовалось, что надежда выбраться на поверхность постепенно исчезает.

Подъём после очередной ночёвки показался особенно тяжёлым. Накопилась усталость, физическая и моральная. От голода кружилась голова, заметно даже в полной темноте. Какой день мы здесь уже бродим? Четвёртый? Пятый? Когда-нибудь просто не проснёмся или залезем в такой тупик, откуда не выбраться. Но об этом нельзя думать. Только надежда найти выход заставляет двигаться в свете единственного фонарика. Мне показалось, или он светит тусклей, чем в первый день? Глаза привыкли к темноте, и даже если он постепенно гаснет, ещё долго не заметим изменений.

Постепенно все встали и размяли одеревеневшие за время отдыха конечности. Завтракать нечем, умыться со сна нечем. Хватило бы воды до встречи с каким-нибудь ручьём или ледником.

Оставляя на стенах прохода лоскуты одежды, вывалились в широкую пещеру. Если она тупиковая, назад вряд ли сможем вернуться. Выход из лаза чуть выше роста, и никакой площадки перед ним.

Краткий привал. Я взяла зажигалку и отошла в сторону. Есть уже давно не едим, а воду всё же употребляем. Отступить на шаг от группы и отвернуться не позволяли приличия, но и далеко нельзя уходить, есть возможность потерять направление.

Под ногами что-то хрустнуло. Я присела, подсвечивая крохотным язычком пламени. На каменном полу пещеры лежали какие-то черепки. Кажется, раньше они составляли несколько сфер размером с баскетбольный мяч.

— Кто-нибудь знает, что это такое? — я принесла самый большой осколок к отдыхающей группе. Он был лёгок и на ощупь похож на затвердевшую кожу. Цвет тоже нельзя точно определить, то ли зелёный, то ли коричневый. А, может, вообще синий.

— Где вы это нашли? — на мой взгляд, излишне радостно спросил де Вен, забрав у меня находку.

— Там, — я указала в сторону. — Там ещё куча таких.

— Вы знаете, что это значит? Это значит, что отсюда есть выход наружу, и он близок!

Не выразившие большой заинтересованности в моей находке мужчины сразу оживились.

— Как это?

— Почему?

— Это осколок скорлупы от драконьего яйца, — объяснил де Вен. — Они откладывают яйца в пещерах, но им самим тоже как-то надо добираться до кладки.

— Драконьи яйца? — все, не сговариваясь, проверили оружие. Как и где бы мы не ползали, но мечи никто не бросил. Воодушевление немного спало, всё же слишком свежи в памяти воспоминания о тех двух монстрах, из-за которых мы оказались в подземелье.

Кладку внимательно осмотрели. Повезло, свежих яиц нет, только скорлупа. И, чуть в отдалении, явно рукотворный тоннель. Мы вышли в старую шахту. Штольня вихляла, как пьяный на автопилоте, но нам это было уже не важно. Выход рядом!

— Не пойму, что здесь добывали, что так виляет, — произнёс Кармин после очередного поворота.

— Жилу какого-нибудь металла разрабатывали, — я ответила с умным видом. — Вдоль неё и шли.

Наконец, всего через несколько минут, мы уже стояли перед залитым солнечным светом выходом. Глаза, привыкнув к темноте, отчаянно слезились и болели. Де Вен отвёл меня чуть дальше в темноту шахты и, смущаясь, спросил.

— Тено, у вас ещё осталась та лента? Вы не могли бы завязать глаза, слишком резкий перепад освещения...

— Я понимаю, — успокоила его, доставая широкую ленту для волос. Он только восстановил зрение, и терять его снова по банальной неосторожности очень не хочется.

— Слишком ярко, — пояснили мы остальным, вернувшись. Никто не удивился, все присутствующие знали о проблеме де Вена с глазами. Выждав достаточно долго, чтобы вернуть нормальное восприятие солнечного света, вышли из шахты по старой, ещё сохранившейся дороге.

Солдаты взяли часть денег из моей заначки, что рассовала по укромным местам ещё в Мириде, и отправились вперёд, договариваться с местными. Подземными ходами мы пересекли горный хребет, а единственная страна в этом месте — Анремар. Мы втроём двинулись следом по старой дороге. Предосторожность Криса оказалось не лишней. Даже через несколько слоёв шёлковой ленты свет всё же доставлял дискомфорт. Ленту я не снимала, и де Вен вёл под руку.

— Крис, а как долго вы там были. С де Графом?

Без посторонних можно поговорить открыто. Про пропажу советников знало очень мало людей, и ещё меньше, только непосредственные участники, про обмен душ. Все остальные считали, что князья уехали по срочному делу.

— Чуть больше двух лет. Вам что, Гвенио не рассказывал?

— Не до разговоров было. Мы сразу за вами выехали. А зрение как так быстро восстановили? Ведь целители руками разводили, а там фон магический почти отсутствует.

— Две операции. Что-то с сетчаткой. Вернёмся в замок, всё расскажем.

Вскоре дошли до заброшенного шахтёрского посёлка. Когда-то процветающий, с закрытием рудника зачах и обезлюдел. Сейчас в нём жила всего одна семья стариков.

Поначалу нас приняли очень настороженно. Грязные, голодные. У всех ободраны ладони и колени о шершавые камни. Одежда тоже в полном беспорядке с многочисленными прорехами. Не всегда удавалось протиснуться через узкую щель без потерь. Но щедрая оплата за съеденный всего за полчаса месячный запас провианта (много ли двум старикам надо по сравнению с пятёркой не евших несколько дней здоровых мужчин), улучшили отношение, и мы получили подробное описание дороги до большого посёлка, где можно разжиться транспортом и нормально отдохнуть.

Слуги с ног сбились, меняя воду в купальне для странных посетителей. Хозяин гостиницы сначала хотел выставить взашей пятёрку оборванцев, но его остановили мечи на поясах. А затем блеск презренного металл заставил пересмотреть отношение к этим людям.

Прачки тоже не сидели без дела, отстирывая изгаженные одежды, и спешно их латая. И откуда эти постояльцы вылезли?

Я даже задремала в большой лохани, расслабившись в горячей воде. Это не столица, где в каждом доме водопровод, и слуги набегались по коридорам с вёдрами. Воду пришлом менять дважды, прежде, чем я отмылась, столько грязи налипло всего за несколько дней. Стук в дверь вырвал из неги.

— Тено, вы позволите? — стук сопроводился голосом де Графа. Интересно, что Крису от меня надо? Я вылезла из лохани и завернулась в простыню. Дверь закрыта на засов, пришлось вставать. Служанки откровенно игнорировали замок, отпирая его своим ключом.

— Господин, я принесла свежие полотенца.

— Господин, можно забрать в стирку грязную одежду?

— Господин, не хотите, я вам помогу помыться?

Каждый раз, когда они заходили в комнату, мне хотелось утопиться. Потому и закрылась на засов.

— Что-то случилось? — я пропустила Криса внутрь. Он уже успел отмыться, и был одет в предоставленный гостиницей халат.

— Простите, я думал, вы уже закончили, — мужчина смущённо перевёл взгляд на мокрые следы на полу. Торопясь открыть ему дверь, я толком не вытерлась, к тому же с волос тоже натекло порядочно воды.

— Я задремала, — смущённо призналась. Вода почти остыла, когда я из неё выходила. — А что вы хотели?

— Помочь с волосами, если вы не против.

* * *

До замка добрались ещё дней через пять. А там нас встретил бледный и крайне взволнованный де Граф-старший. В таком состоянии я его видела только раз, когда он отвязывал меня от дерева после похищения полтора года назад. К тому же он последнее время нечасто появлялся в замке, руководя службами из городской управы.

— Как вы вовремя вернулись! Пройдёмте, скорее, в замок. Прошу прощения, что не даю отдохнуть с дороги, но в последние две недели тут столько произошло. Господин де Вен, Гвенио, боюсь, сейчас только вы сможете хоть на что-то повлиять.

— Вы что, ему не сказали? — шёпотом спросил Крис, когда шли по коридору в кабинет.

— Нет, — также шёпотом ответила. — Об обмене только мы знаем.

В кабинете де Граф первым делом разлил по бокалам крепкого конвина и залпом осушил свой. Я повертела бокал в руках и, не притронувшись, поставила обратно.

— Так всё же, что случилось?

— Её Величество пропала!

Мы с Крисом переглянулись.

— Как пропала? Когда?

— Даже не пропала, сбежала, — де Граф налил ещё бокал. Я накрыла его рукой, не давая выпить.

— Расскажите всё подробно и с самого начала.

— Вас здесь полгода не было, и лорды, чтоб их, опять принялись за старое.

Мужчина сгорбился в кресле и потёр виски. Что лорды что-то задумали, я знала. Мы усилили охрану, расширили шпионскую сеть, но ничего не узнали. И вот, стоило только ненадолго отлучиться, они сделали ход. Наверно, их поторопило возвращение де Вена, ведь в замке тогда не скрывались.

Испугавшись, что оба советника смогут помешать их планам, лорды пошли сразу с козырей.

По законам Анремара, совершеннолетие наступает в пятьдесят лет. Исключения нигде не прописаны, так что действующий Император тоже не может считаться взрослым. Мне ведь чуть больше тридцати. Далее, все решения несовершеннолетних могут быть отменены родителями или официальными опекунами. Они также вправе распоряжаться всем от его имени.

Я здесь официально сирота без единого родственника, поэтому лорды создали опекунский совет. Тоже вполне законно. Но этот совет смог бы действовать только до достижения мною пятидесяти лет, что показалось им мало. Либо я могла потребовать смены опекуна, и им мог стать кто-нибудь нежелательный лордам. Де Вен или де Граф, например. Поэтому они пошли ещё дальше.

Подозреваю, до этого времени лорды не утруждали себя изучением законодательства. Но сейчас они добрались до раздела о семье и браке, по которому жена полностью переходила в распоряжение мужа. Он мог от её имени делать всё, что захочет, а жена не вправе ему возразить. До этих томов законов руки никак не доходили, а этот пункт, к тому же давно никто не применял. Но, тем не менее, он был и действовал.

Лорды ухватились за лазейку и, от имени опекунского совета, решили выдать Императора замуж за нужного человека. Разрешение на брак Императора от имени Императора подписал совет, и, три дня назад, Её Величество повезли в храм стихий его заверить. С принесением клятвы стихиям, чтобы потом не было проблем с требованием развода.

Казалось, они предусмотрели всё. И скорость создания опекунского совета, и внезапность решения, и законные лазейки, и время подобрали так, чтобы некому было помочь. Но они не учли личность того, за кого всё решили. Де Граф банально сделал ноги из кареты, когда ехали в храм. Я бы сбежала раньше, ещё из своих покоев, но князь не знал о потайном ходе. И вот, уже четвёртый день, о нём ни слуху, ни духу.

— И что, он..а, — я вовремя поправилась. — Никак не даёт о себе знать?

— В том-то и дело, что нет! Я могу понять, почему не возвращается в замок. Здесь всё же есть слуги лордов. Второй раз побег может не удастся. Но почему она не связывается с другими? Можно же в управу ко мне прийти...

Де Граф всё же осушил бокал с конвином, и вознамерился наполнить его в третий раз. Крис забрал бутылку у него из рук и поставил в шкаф подальше. Де Граф проводил её взглядом.

— Зря ты так, Гвенио. Напиться, это всё, что мне сейчас осталось. Какой я глава службы безопасности, если такое пропустил? Её Величество, конечно, ещё тот человек, обязательно выкрутится. Но какой ценой? Не стоит доводить до крайностей.

Мы ещё немного порасспрашивали де Графа, но ничего существенного не узнали. О том, что Её Величество пропала, стало известно только через день, так как лорды сначала искали сами, желая скрыть свою схему. Но Император не пришла на ужин, затем пропустила завтрак. Пока всполошились, пока опросили слуг, время шло. О несостоявшейся свадьбе узнали совсем недавно, выясняя причину, по которой Её Величество в женском платье куда-то поехала.

— Так, — я решительно поднялась. — Мне надо кое с кем поговорить. Вы, — я посмотрела на Криса. — Сообщите Эрику, что скоро опять отправляемся. А вы, — перевела взгляд на уже пьяного де Графа. Кажется, пить хотел начать ещё до нашего приезда, но держался. — Всё же поищите ещё раз способ противостоять этим уродам в пределах правового поля.

Я прямиком направилась в рабочий кабинет Императора. Шарик Первого ожидаемо лежал на бархатной подставке на столе.

— Эй, ты здесь? — щелчок по шарику, как обычно, сработал вызовом. И, через секунду Первый уже стоял на столе передо мной.

— О, уже вернулись? — человечек обрадованно потёр руки. — Когда меняться будем? У меня всё готово!

— Друг мой любезный, — я села на стул, оперлась локтями на стол и положила подбородок на руки. — Скажи, ты хоть иногда интересуешься происходящим, если это не голые бабы?

— За кого ты меня принимаешь? — демонстративно обиделся Первый и даже отвернулся. Но через секунду снова повернулся. — Между прочим, я всё время провёл, считая и проверяя схему обратного обмена. Чтобы без проблем всё провести. Так что, когда?

— Когда де Графа найдём.

— А вы что, его не нашли?

— Мы нашли де Вена в его теле. А теперь нужен де Граф в моём. Значит, ты всё же не знаешь, что произошло?

— Нет, — Первый развёл руками. — Я же говорю, всецело был занят расчётами, как всех вас по местам вернуть. А что случилось?

Я вкратце пересказала события.

— И теперь вопрос. Тебе для обратного переноса нужно какое-то особое место?

— Нет, хватит присутствия всех вас. Даже энергии не так много потребуется, любое место, кроме совсем пустого подойдёт.

— Тогда поедешь на поиски с нами.

— Я всегда готов!

Шарик, когда-то помещённый в оправу, чтобы его можно было носить на цепочке, переместился с подушечки мне на шею. Следующие полчаса провела в спальнях. Своей и де Вена, собирая вещи для очередной поездки. И, через час, успев только пообедать, снова выехали в путь, на этот раз даже без сопровождения.

У нашего весьма скромного поискового отряда было одно маленькое, но существенное преимущество перед другими. Мы точно знали направление, где находится пропажа. Потому не тратили время на опрос местных жителей, и сразу направили коней в нужную сторону. Странно, но де Граф, сбежав из кареты, не вернулся в столицу, или не свернул в свой домен, а наоборот, удалился подальше от обжитых мест. В том направлении даже деревень немного. Он мог бы заблудиться в лесу, но отошёл слишком далеко, чтобы идти пешком.

Только через два дня непрерывной скачки мы приблизились к цели. Дорога стала малоезженой и полузаросшей. Луга вдоль неё никто не косил, и сначала мы проехали мимо хутора. Но чувство направления, которому следовали, круто развернулось, указывая на скромный дом с сараем.

Мы подъехали к дому. Перед старым сараем стояла обычная телега, рыжая кобыла на длинной верёвке лениво махала хвостом чуть в стороне. Возле дома за покосившимся и полуразвалившимся забором густо зарос бурьяном бывший огород. Но под навесом блестели свежей смазкой капканы и на рамах сушились шкуры. Поленница недалеко от крыльца полнилась дровами. Когда-то это был крестьянский хутор, но, не так давно, может года три назад, стал охотничьей заимкой.

Лошадей привязывать не стали. Обученные скакуны из императорской конюшни не уйдут никуда, пока их не расседлают. Мы с Крисом переглянулись и кивнули друг другу, соглашаясь, что наши чувства указывают внутрь дома.

Эрик подошёл к двум молодым мужчинам, что пилили дрова у сарая, а теперь настороженно смотрели на нас.

— Хозяева! Есть в доме ещё кто?

— Чего надо?

Всем своим видом и поведением похожие друг на друга, словно братья, мужчины сообщали нам "в доме полно всякого подозрительного и запретного". Эрик решил сначала поговорить вежливо.

— Я спрашиваю, ещё в доме кто-нибудь есть?

— Нет никого, идите, куда шли, — грубо ответил старший. Младший, немного нервничая, сжимал в руках топор. Они не могли не заметить мечей, и не оценить пусть пыльную, но дорогую одежду и породистых лошадей. И всё же решили лезть на рожон, стараясь нас прогнать.

— И всё же, я настаиваю, — Эрик держался уверенно и сделал шаг вперёд. Братья не выдержали. Младший поднял топор, старший схватил длинное полено. Оставив их на Криса с Эриком, я торопливо вошла в дом. Что-то подсказывало поторопиться.

В первой комнате, служащей одновременно сенями, кухней и гостиной, никого не было. Но из второй комнаты, отделённой вместо двери старой занавеской, донеслись звуки какой-то возни. Я откинула занавеску.

Это была спальня. Нары возле стены, с наваленными на них шкурами и тряпками, интереса не представляли. Взгляд же сразу упёрся на противоположную входу стену. Там, на таких же широких нарах, отчаянно сопротивлялась девушка. Но силы явно были неравны. Заросший бородой мужчина прижимал её к смятой постели, одной рукой удерживая руки девушки за головой, а другой пытался раздвинуть ей ноги. Он уже задрал ей платье и спустил до колен свои штаны. Мужчина уже был готов одержать победу, когда я, так не вовремя для него, появилась.

— Ты кто? — он замер, уставившись на меня, и добавил несколько нецензурных слов.

— Крис?! — девушка тоже повернула голову.

Полсекунды на два шага подойти к ним. Ещё полсекунды — схватить мужчину за шиворот и скинуть на пол. Пнуть, поднять за шкирку, ударить, снова швырнуть на пол... Когда я его таким образом допинала до двери и выбросила с крыльца, это был уже не человек, а скулящее избитое существо. Крис, несмотря на внешнюю изящность, отличался недюжинной силой, а я, рассвирепев, даже не пыталась сдерживаться.

— Повесить! — короткий приказ неожиданно успокоил, и я смогла взять себя в руки. Отвязав седельную сумку, вернулась в дом. Де Граф сидел в углу полатей, сжавшись в комок и уткнувшись лицом в колени. Не имея ни малейшего представления, что можно сказать в такой ситуации, я нерешительно потопталась в дверях. Потом поставила сумку на ближайшие нары.

— Вот... переоденьтесь...

И торопливо вышла в первую комнату, тщательно занавесив проход.

В дом зашли Крис с Эриком, вопросительно посмотрели на занавеску. Я кивнула, подтверждая, что де Граф там, но перегородила проход рукой. Все трое сели на стулья перед столом в ожидании, когда он сам выйдет.

— Мы их пока связали, — сообщил Эрик. — За что вы его так?

— За дело, — не хочу давать подробности и говорить о том, что увидела. Хватит и того, что сами догадаются по состоянию одежды мужика.

Вскоре вышел де Граф, чуть ссутулившись и опустив голову, стыдясь и стесняясь одновременно. Губа разбита, на скуле ссадина, одно уход покраснело и опухло.

— Гвен... — заговорил Крис. Сопоставив его вид и вышвырнутого мной мужика, он раньше Эрика понял, что могло произойти в доме. — Ты... как?

Он тоже не знал, что сказать и спросить. Всё же ситуация крайне нестандартная.

— Он не успел, — успокоил де Граф, одной фразой прояснив ситуацию, и замолчал, садясь на стул.

— Когда меняться будем? — я отвлекла всех от грустных мыслей. — Мне кажется, это лучше сделать до возвращения в замок.

— Вы правы, но как же Первый? — спросил де Вен, радостно ухватившись за смену темы. Он не знал, что я взяла шарик-кулон Первого с собой.

— А что я? — человечек сразу же появился, стоило только достать кулон. — Я хоть здесь и сейчас. Всё рассчитано, место тоже по фону подходит. Времени займёт с четверть часа. Так что?

Мужчины начали готовить комнату к ритуалу, убрали мебель, освобождая пол. И на нём, под руководством Первого, рисовали нужные символы. Меня вежливо выставили прочь. Без очков я там только мешала, а их я забыла в замке. Через минуту ко мне на крыльцо подсел де Граф. Его тоже выпроводили, чтобы не смущал императорским видом.

— Тено, — слегка неуверенно заговорил де Граф. — С вами также было? Я про то, что слушают через раз.

— А ещё не принимают всерьёз, даже если десяток раз доказать обратное, — я вздохнула. — Думаете, почему многие переговоры на вас скинула?

Про то, что поначалу он сам считал меня неразумной деточкой и только прямые приказы могли подвигнуть его что-то сделать, из того, что он не считал нужным, я вежливо умолчала.

— Лорды там уже всем заправляют? — спросил де Граф через какое-то время молчания.

— Не знаю. Мы в столице всего часа два провели. Как узнали, что случилось, сразу выехали. Ваш отец, кажется, запил.

— Сдаёт старик. Он ещё в том году, когда вам руку... думал подать в отставку, решил, что не справляется.

— Неудивительно. На нём три ведомства. И все требуют очень сильного внимания. Замену искать замучаемся.

Де Граф кивнул, соглашаясь. Его отец был уже в том возрасте, когда не справляются с постоянно и быстро меняющейся ситуацией.

— Вы поговорите с ним, — посоветовала я. — Пусть выберет, что оставит себе. Внутреннюю разведку, внешнюю или же тайную службу. И остальные пусть не бросает, а курирует.

Мы ещё немного поговорили. Де Граф рассказал, как он оказался на этой лесной заимке. Всё произошло быстро и неожиданно. Утром явились лорды, под благовидным предлогом посадили в карету и повезли жениться. Про реальную цель де Граф узнал позже, когда проехали мимо особняка, куда направлялись, как ему сказали, выманивая из замка.

Лорд, с которым де Граф ехал в карете, на вопрос, что происходит, сделал удивлённый вид и поведал про создание опекунского совета и предстоящей свадьбе. Императора увозили далеко за город, чтобы в столице он не смог сорвать церемонию какой-нибудь выходкой. Храмов стихий не так много, поэтому ехали долго. Дождавшись удобного момента, де Граф выскочил из движущейся кареты и скрылся в лесу. Там, естественно, заблудился. Хоть топографическим кретинизм отца он не унаследовал, но сориентироваться в незнакомом лесу сразу не смог. Сутки проблуждал по буреломам, пока не выбрался на дорогу. Там повстречал двух братьев охотников. Они честно предупредили, что едут на заимку, забрать шкуры, что добыл их отец, но через два-три дня будут возвращаться, и подбросят до города. Сам не зная, почему, де Граф согласился поехать с ними.

Сначала всё шло неплохо. Он познакомился с третьим охотником. Мужик даже посочувствовал дуре-девке, что, испугавшись лесных зверей побежала от перевернувшейся брички в лес. Именно так де Граф объяснил своё блуждание по лесу.

Два дня прошло мирно, но сегодня с утра старший охотник начал отмечать какой-то праздник. Сыновья пытались урезонить, но, всё же махнули рукой и ушли, чтобы не мешать и не слышать творимого непотребства. А тут и мы подоспели.

* * *

Я открыла глаза. Всё вокруг уже непривычно резко и чётко. Саднит губа, зудит ухо, на руках тоже ощущаются следы от грубого обращения. Но это мои руки! Я осторожно села. Голова слегка закружилась, но сразу прошла. На полу неподалёку также приходили в себя де Вен и де Граф, осматривались.

— Я на месте, — сообщила, когда начали переглядываться.

— Я тоже, — отозвался де Граф.

— Значит, получилось, — заключил де Вен и встал. Мне помог встать Эрик. Он сторожил нас, чтобы никто случайно не вмешался в ритуал. Ох, какая же я низенькая! Уже успела немного отвыкнуть.

Приведя себя в порядок, поспешили домой. С лордами надо разобраться, как можно скорее. И не так мягко, как в прошлый раз. Пожалела, бедненьких...

Мы с Эриком поехали вперёд. Князья немного задержались, закончить дела с охотниками, и обещали скоро нагнать. Мы свернули на более наезженную дорогу, проехали до деревни и остановились в закусочной. Отдохнём немного, перекусим, и снова в путь. В это же время с другой стороны в деревню въехал небольшой отряд и тоже решил задержаться на отдых.

Я встретилась взглядом с лидером этого отряда, как только они вошли в чайную.

— Какая встреча! — лорд де Грислинд расплылся в фальшивой улыбке. — Мы её по всему домену ищем, а она прямо здесь. Вот так удача. И жених с нами, как чувствовал.

Он встал в проходе, перегораживая дверь.

— Держите её, чтобы опять не убежала, — скомандовал своим спутникам.

Да, Эрик хороший воин, и смог серьёзно ранить часть нападавших. Но от приёма "скамейкой сзади по голове нна!" никто не застрахован. И что, что не скамейкой, а стулом, результат всё равно один. Больше никуда без десятка гвардейцев охраны не выйду!

Моё сопротивление не продлилось и минуты. Меня банально перекинули через плечо и понесли. Болтаться мешком пришлось недолго, в деревне был свой храм стихий, куда лорд де Грислинд поторопился заявиться.

Естественно, подобное шоу с дракой и похищением то ли жениха, то ли невесты, местные не смогли определиться, привлекло много внимания. Но дюжие дружинники лорда столь многозначительно держались за рукояти мечей, что никто не рискнул не то, чтобы вмешаться, просто спросить, что происходит.

У алтаря для приношений меня, наконец, поставили на землю и сунули в руки каменный цветок. Его стебель казался отполированным сотнями рук невест, что выходили замуж в этом храме. Такой же цветок держал и предполагаемый жених. Ну, хоть тут узнаю, кто он.

Не узнала. Этого мужчину видела впервые. Лет не больше ста. Капризное лицо, не обезображенное присутствием интеллекта. Намечающееся брюшко в его возрасте — признак любителя праздной жизни. Идеальный вариант для ширмы правления от имени мужа Императора. Цветок в его руке налился красным, мой же приобрёл чистый нежный белый цвет.

— Мы пришли засвидетельствовать брак перед стихиями Влады де Самон и Сандра де Оринго, — заговорил лорд де Грислинд. Судя по реакции зрителей из числа любопытствующих местных, он изрядно сократил принятую церемонию. Но для заключения брака достаточно внятного однозначного согласия, поэтому лорд ничем не рисковал.

— Протестую! Я против! — громко выкрикнула я, чтобы услышало как можно больше народу.

— А это неважно, — лорд ухмыльнулся. — Как представитель опекунского совета, я выражаю согласие на брак.

— Обойдётесь! Я уже замужем! — наша связь с де Графом считалась брачной, так что ни капли не врала. Лорд на мгновение смутился, но быстро нашёл ответ.

— Ваш "брак" нигде не отмечен, к тому же не был подтверждён, — он указал на белый бутон у меня в руке. — Или же вы врёте, выгадывая время. В любом случае, это не является препятствием. Продолжим.

Он повернулся к жениху.

— Сандр де Оринго, согласен ли ты сочетаться браком с Владой де Самон и поклясться в этом перед стихиями?

— Да, согласен, — небрежно ответил мужчина таким тоном, будто все эти свадьбы ему давно надоели.

— От имени невесты... — начал лорд, но в храм вбежали ещё двое, весьма активно раскидывая в стороны мешающих проходу зевак. Но дальше уже стояли вооружённые люди лорда, и де Вену с де Графом пришлось остановится.

— От имени невесты... — лорд снова начал говорить прерванную клятву, но его опять прервали.

— Тено! — крикнул де Граф и что-то с силой бросил в мою сторону. Я поймала это и удивлённо поняла, что он бросил мне шарик Первого. Не понимая, зачем, подняла взгляд на своих князей. Люди лорда уверенно теснили их к выходу, не давая дальше срывать церемонию. Но дальнейшее уже не зависело от их присутствия. Первый не стал появляться и пытаться переубедить лорда. Вместо этого вокруг меня появилось знакомое золотистое свечение переноса. Шарик упал на пол. Вслед за ним о доски пола стукнулась и каменная роза, медленно теряя цвет. Голова закружилась. Наступила краткая тьма.