Экономическая история Голландии

Предисловие.

Это НЕ МОЕ произведение. Я взял его с канала Яндекс Дзен, автор — George Rooke

Ссылка: https://zen.yandex.ru/id/5abc934c9e29a229f18dbd4a

Я всего лишь позволил объединить те статьи в единый текст, для удобства чтения (сохранив названиями глав — имена статей).

Мне показалось важным — как тот общий факт, что знакомая нам история (политика, войны, революции) часто есть лишь следствие, отражение истории экономической — которую, однако, не изучают на уроках!

Так и конкретно в применении к голландцам. Как вышло что эта страна лишилась места мировой державы? Не хватило ресурсов — но ведь Англия в этом смысле была не в лучшем положении? Причина была иной!

И совершенно идиотская налоговая политика — когда спекулировать было ВЫГОДНЕЕ чем производить.

И позиция элиты (задолго до того, что мы зовем "глобализацией") — что "наш бизнес там, где ему выгоднее — а отечество, это лишь место, где толпа неудачников оплачивает наши счета".

Короче — читайте!

Мне этот материал показался — очень интересным!

Экономическая история Голландии.

Глава Первая. История рантье.

Перед тем как начнем, хочу сказать сразу — я не экономист, да и проблема в том, что падению Голландии как супердержавы посвящены горы трудов, в которых подчас выдвигаются прямо противоположные версии произошедшего. К тому же, перефразируя старую советскую шутку, три экономиста в запертой комнате способны выдвинуть пять экономических теорий, и по шесть опровержений на каждую из них. Поэтому я, как тот акын, буду описывать то, что я прочитал, и как я это понял.

Если кому-то что-то не нравится — могут обращаться к Гуглю, забивать фразу "Netherlands economic decline XVIII century", выбирать вкладку "Книги"и наслаждаться по полной.

Начнем с того, что большинство мурзилок утверждают — падение Голландии началось в войну Аугсбургской лиги (1688), а к концу войны за Испанское наследство стало очевидным. Наш "пи-ар менеджер" Карл Маркс вообще категоричен: "История упадка Голландии как господствующей торговой нации есть история подчинения торгового капитала промышленному капиталу". И хотя кто я такой, чтобы спорить с Карлом Марксом, я лишь скромно замечу, что в период с 1714 по 1740 год экспорт из Нидерландов составлял 12 млн. фунтов стерлингов ежегодно. Англии (по мнению многих ученых, флагману капиталистического развития того времени) удалось превзойти эту цифру только в 1742-м году. Согласитесь, неплохо было бы каждому так позагнивать.

Так в чем же проблема? В записке Микаэля ван дер Бийла своему французскому резиденту (1705 год) сообщается: "Голландия чрезвычайно обременена внешним долгом, который составляет 420 миллионов гульденов в приносящих проценты облигациях, и чтобы выполнить обязательства по выплатам у них есть всего два средства — либо новые налоги, либо новые долги".

Собственно, наверное, голландцы были первыми, кто понял, что своим долгом оказывается можно торговать, и торговать с прибылью. И поэтому структура экономики после войны за Испанское наследство у них стала очень интересной — есть куча косвенных налогов ("Сотый пенни", "Восьмой пенни", налог на свадьбы, на похороны, на сделки, на лошадей, на роскошь, на алкоголь, в общем — на все, на что можно, в среднем сумма налогов с прибыли 58%, но это в среднем, у некоторых было и больше), более половины которых уходит на уплату внешнего долга, и 10% населения, инвестирующих деньги заграницу под процент, и торгующих облигациями внешнего долга. По сути эти 10% и имели реальную власть с Голландии, именно поэтому она удостоилась издевательского прозвища "республика рантье".

Почему-то считается (для нас, для России, это сейчас звучит актуально, как никогда), что промышленный или технологический прорыв привлечет кучу инвестиций, и вот после этого мы, как Скрудж МакДак, будем просто купаться в деньгах, и прожигать их с блэкджеком и женщинами с низкой социальной ответственностью. Так вот в Голландии промышленный прорыв и экономический рост привел только к росту спекулянтов, введению новых налогов, торговому (не промышленному!) протекционизму, созданию государственных монополий, которые часто поступали с бюджетом и доходами Нидерландов хуже, чем грабители и мародеры.

Более того, тот же прорыв в судостроении не привел к появлению сопутствующей науки "кораблестроение". Первая государственная голландская верфь появилась в... 1848 году, вывести голландское судостроение из кризиса 1780-90-х смогли только их завоеватели, французы, которые к чертям разрушили все гильдии и корпорации и просто заставили голландцев строить корабли по французским лекалам и технологиям.

Говорят, что все, что произошло с Голландией — есть следствие закона Кардвелла, который гласит, что государство может быть на подъеме — творческом, техническом, моральном — только небольшое количество времени. Далее однозначно следует спад.

Но как быть с Англией? Экономисты (вспоминаем мою фразу про трех экономистов) и тут нашли объяснение. Знаете, оказывается, в чем проблема? В том, что Англия практически не вылазила из войн, тогда как Голландия с 1714 по 1781 войн не вела. Мол, война заставила Англию модернизировать и оптимизировать промышленность, и подчинить финансовый капитал государству, в отличие от Голландии, где он из национального стал транснациональным.

В общем, столько ереси, что иногда глаза залипают. Опять-таки, я буду высказывать только свой собственный взгляд, исходя из собственных представлений и знаний. Тем, тому не нравится "перепев Битлз Рабиновичем" — в самом начале поста я уже сказал что делать.

На мой взгляд проблемы Голландии второй половины XVIII века — это в известной степени проблемы России начала XXI века.

Глава вторая. "Я хочу быть акционером "ОАО "Газпром" (с)

Начнем мы наверное с величайшего дипломата и проходимца Джулио Мазарини.

Итак, что делать, если денег у государства нет, а они очень нужны? Выход один — занимать. Но как занять на выгодных условиях?

Мазарини, став первым министром, привез из Италии финансистов, одним из которых был Лоренцо Тонти. Как вы помните, в 1650-х в стране была полная финансовая задница, налоги были большие, а денег все так и не хватало. Одно слово — Фронда. "Слышен ветра шепот, слышен крик порой — это Фронды ропот: "Мазарини долой!" И вот в 1653 году Лоренцо вышел к Мазарини с предложением — давайте организуем банк, который будет действовать следующим образом: банк принимает вклады, выдает заемщикам облигации, и выплачивает проценты, скажем 6% в год. Ежегодно заемщики собираются, и получают процент в течение всей жизни. Если кто-то из них умер — то его доля делится между оставшимися в живых. Кредит считается погашенным после смерти последнего заемщика. Сумма займа не возвращается.

То есть Тонти предложил нечто среднее между банковским вкладом, страхованием жизни, рентой и лотереей. К несчастью (или счастью?) в благословенной Франции такие финансовые прожекты требовали не только одобрения короля, но и Парижского Парламента, который, усмотрев в этом методе спекуляцию, нововведение запретил. В Парламенте сказали "что это смертельно опасная игра, и кончится все тем, что заемщики будут убивать друг друга, чтобы сорвать банк".

В 1668-м Тонти за свои финансовые махинации времен Мазарини загремел в Бастилию, где просидел до 1684 года, но метод этот очень прижился в Голландии. В 1670-м первым его опробовал банк голландского города Кампена, ну а далее тонтина (так назвали эту финансовую операцию) стала в Нидерландах повсеместной.

И деньги в банки Голландии потекли рекой. От иностранцев. От своих граждан. От военных. От священников (отцы католической церкви также не брезговали увеличением капитала). Кстати, именно эту схему Вильгельм Оранский заложил при основании Банка Англии в 1693 году (правда там ставка была 8%), и эти деньги позволили покрыть чудовищный долг и оплатить военные расходы Британии в войне.

Весь цимес в том, что каждый год достаточно иметь 6-процентное резервирование по выплате всего долга, а остальные деньги можно пускать на свои цели. То есть если вам в банк принесли 1 000 000 фунтов, то вам каждый год достаточно иметь 60 000 фунтов на счетах, а 940 000 фунтов вы можете пускать в дело, выдавать под кредиты, проценты и т.д.

С другой стороны, если вы внесли 1000 фунтов в такой банк, вы гарантированно получаете 60 фунтов в год до самой смерти. То есть вы становитесь держателем ренты.

А теперь вспомним предыдущую часть — про производство. Допустим у вас есть 1000 фунтов и есть выбор — вложить деньги в производство, либо вложить деньги в подобную ренту. Стоит понимать, что вы будете вкладывать в таком случае только в те предприятия, которые приносят 100 или более процентов прибыли (мы помним про примерно 58% налогов с прибыли, плюс и предпринимателю ведь что-нибудь хочется заработать), но, как вы сами понимаете

а) таких видов бизнеса мало

б) Бизнес с наценкой более 100% обычно очень рискованное предприятие, где вероятность прогореть и потерять деньги на несколько порядков выше, чем в обычном бизнесе с 20-30% наценки.

Соответственно инвестиционный капитал Голландии ломанулся за рентой. Там ты стабильно получаешь процент, причем если живешь достаточно долго — то все возрастающий, и плюс ко всему на старости лет, если повезет, можешь сорвать куш.

Но тут было еще интереснее. Провинциальные банки, получая средства от тонтин, вкладывали их в государственные облигации — по сути те же самые ренты, то есть это долговое обязательство, по которому должник платит тебе процент. Таким образом тонтины финансировали само государство. А чем государство гасило облигации? Правильно — поступлениями от налогов и сборов.

Таким образом создавался замкнутый круг — банки вкладывали деньги в облигации, для выплат по процентам по облигациям государству требовалось больше денег, и оно вводило новые налоги.

Такая ситуация прежде всего ударила по, как сейчас говорят, среднему и малому бизнесу. Производством постепенно становилось заниматься просто невыгодно. И хотя государство раз за разом заявляло, что Голландия стоит на трех столпах — это крестьянин, ремесленник и купец, постепенно главным столпом государства становился рентодержатель и спекулянт.

Как обеспокоено писал штатгальтер в 1740-м: "купец для государства гораздо выгоднее спекулянта, ибо купец приносит прибыль в виде налогов в само государство, тогда как спекулянт просто вывозит голландские деньги из страны и финансирует чужие экономики".

В общем, проблема на самом верху осознавалась.

Прежде чем закончить эту часть, заострим внимание еще вот на чем.

Развитие промышленности и технологии неотделимо от развития науки. Голландия в 17-18 веках имела великих ученых, тот же Гюйгенс к примеру. Но наука "страшно далека была от народа". Как писала голландская ученая Маргарет Якоб (1977), Голландия попала в некое среднее значение между Францией и Англией. В Англии и промышленники, и предприниматели и сельские элиты постоянно интересовались новыми открытиями, и были способны самостоятельно производить технологические прорывы. Весь 18-й век в Англии шел поток изобретений, усовершенствований, новых производств, которые увеличивали производительность и маржу коммерсантов и промышленников. Во Франции частные предприниматели были более слабыми, и там государство взяло на себя роль технологического и промышленного локомотива, иногда даже директивно заставляя частников выходить на новый промышленный уровень.

В Голландии это было неинтересно ни частному сектору, ни государству. Частники выжимали из устаревших технологий все, что возможно, а государство спекулировало ценными бумагами и занималось товарным протекционизмом. Например, в 1711 году из Голландии, "чтобы сохранить рыболовную промышленность", запретили экспорт сетей. В результате просто убили этот сегмент своей промышленности, а французы, англичане, немцы просто перешли на использование своих сетей, ибо технология их создания, как все понимают, не составляет труда даже для племени чумба-юмба.

Но о мерах, принимаемых правительством, об ошибках, и борьбе с экспортом капитала и спекулянтами потом уже.

Глава 3. "Кому живется весело, вольготно на Руси?"

Или чудеса эквилибристики.

В середине XVII века, "как говорят" (тм) в Голландии был самый высокий уровень жизни. В среднем доходы на душу населения составляли 60 гульденов в год, при этом налоговая нагрузка на человека 26%, то есть из 60 гульденов на жизнь и собственные нужды после выплаты налогов оставалось 44 гульдена и 8 стейверов. Гульден — это 9.65 грамм серебра, такое положение сохранялось до 1810 года. Фунт в 1670 году стал весить 44.5 тройских фунта, или 373,24 грамма. То есть 44,4 гульдена равны 1,15 фунтов.

В Англии в это же время доход на душу населения в среднем составлял от 1-2 фунтов в год, при этом налоговая нагрузка была минимальной — 2.9%, таким образом на прожитье оставалось после выплаты налогов почти вся сумма — 1.9 фунтов или 73 гульдена.

К 1740-м доход на душу населения в Голландии вырос вдвое — до 120 гульденов в год, при этом налоги в пересчете на одного человека составляли 34%, таким образом после выплаты налогов оставалось на руках 79 гульденов. В Британии доходы также выросли, с 1-2 до 4-6 фунтов в год на человека в среднем, но и налоги повысились, до 13.2%. После их выплаты человек мог тратить на себя 4,3 фунта стерлингов. Но к 1720-м соотношение гульдена и фунта изменилось. Фунт стерлингов -стал гораздо легче, 120 грамм серебра, а гульден оставался стабильным. То есть в гульденах у англичанина на руках оставалось 53 гульдена 10 стейверов.

Но это только вопрос конвертации и соотношения валют. Тогда бабки, продавая семечки на рынке, руководствовались не тем, "шо нефть рухнула, а бакс вырос", а своими понятиями о стоимости продукта. И вот здесь самое время поговорить о налогообложении.

Дело в том, что Голландии львиную долю собираемых налогов составляли косвенные налоги (до 44 процентов). Из прямых налогов было всего три — это подоходный налог (так называемый "сотый пенни"), составлявший 1% с дохода за год. Это налог на домовладение ("восьмой пенни") — 12.5 в год. И налог на слуг (5,25 флоринов за одного человека, но там была градация от количества работников, налог был прогрессивным) — в среднем 10%. Плюс farmed duties (налог на владение землей, так вроде?) — с 1700-го 10-10.5%, к 1748-му — 18%. Итого мы получаем в виде прямых налогов те самые упоминавшиеся 33.5-34%.

Однако фискальная и налоговая системы Голландии формировались во время Голландской Революции и войн с Испанией, Англией и Францией, и чтобы собрать денег на экстраординарные расходы, начали облагать внутренними налогами товары. Генеральные Штаты собирались, и часами обсуждали: "Братки, на что налог введем? Так, на соль есть, на вино есть, на кружева — есть, на лошадей — есть. Блин, что еще придумать-то?... О! А давайте введем налог на кирпичи! 2% от стоимости с каждой сделки! Профит!".

Те, кто занимаются бизнесом, понимают — никогда ни один предприниматель или купец не будет платить эти деньги из своего кармана, он включит этот налог в цену товара. Поэтому цены в Голландии росли там как на дрожжах, и высокий доход голландцев был на самом деле эфемерным понятием. Количество косвенных налогов с 1670 по 1714 годы возросло ровно в 5 раз! Можете себе представить рост цен? Тем, кто сомневается — советую почитать Марка Твена "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура", главу "Политическая экономия в шестом веке".

В то же самое время, если доходы от таможни в Англии выросли за указанный период с 0.1% до 4.6%, то в Голландии они выросли с 0.1% до 0.2%. Это великолепная история на самом деле. В Голландии купец, ввозивший товар, сам объявлял стоимость груза, и соответственно платил с него пошлину. Ну вы поняли, да? "Мы тут все джентльмены, и друг другу на слово верим. Вот тут мне так карта поперла!" То есть процесс контроля отсутствовал как класс. "Пиши: шашлык. Выбросила в пропасть.".

Отдельно стоит упомянуть очень неуместное в ряде случаев фритрейдерство, или идиотскую систему обложения импорта. Был момент, с 1712 по 1725 годы, когда ввозные ткани облагались 3-процентной пошлиной, а свои, вывозные — 5-процентной. Слава богу опомнились, когда отрасль уже была на издыхании.

Резюмируя. Так что же произошло? А произошло ровно следующее — Голландии до конца XVIII века так и не удалось создать общую систему налогообложения. Вернее даже не так. Судя по налогообложению Голландии самым привилегированным человеком там был или безработный (человек, имевший доход ниже 70 гульденов в год, налогами не облагался), либо иностранец. Вспоминая известный анекдот — "быть геем, безработным или черным стало выгодно". Налоговая система Голландии в какой-то момент застыла на половинчатом уровне, и англичане сначала переняли прогрессивные черты у голландцев, а потом создали более эффективную налоговую систему, распределив налоги между разными группами подданных более эффективно.

То есть в Голландии сложилась ситуация, когда налогообложение в ряде случаев не помогало купцам и предпринимателям, а мешало им. Именно поэтому бизнес и инвестиционный капитал пытались выноситься за пределы республики. Ибо там дышалось вольготнее. Ну а накопив побольше денег, можно было вернуться в Голландию, и вложиться в ренту — либо в государственные облигации по внутреннему долгу (6% выплаты ежегодно), либо в ту же тонтину. Ну а после 1694 года выгоднее стало вкладываться в Банк Англии, там платили 8% ежегодно, а это в любом случае профит.

А то, что голландские инженеры умели работать за границей — это факт неоспоримый. Голландские инженеры разрабатывали и строили судоходные каналы в России, Швеции, Англии, Франции, США, Венеции, Неаполе и т.д. Методом определения широты Доувеса (Douwes) из-за его простоты и математического подхода стали пользоваться англичане и французы. Голландские кораблестроители оказали значительнейшее влияние на кораблестроение в Швеции, Англии, Франции, России, Дании, Германии. Кстати, французский кораблестроитель Блаз Оливье, создатель перового в мире "истинного фрегата", учился в Амстердаме. Царя Петра и так все помним.

Голландские металлурги нашли решение, имевшее важнейшее значение для французской металлургии — они нашли и реализовали способ очистки пикардийской и лотарингской руды от примесей серы, что позволило французам совершить технологический рывок.

Голландские текстильщики поднимали текстильную промышленность в Дании, Франции, Англии, Испании. Наша текстильная промышленность "Золотого Кольца" и Ярославля началась тоже с голландцев.

Голландские технологии по производству сахара в колониях повсеместно перенимались всеми странами, имеющими земли в Карибском море.

Голландские инженеры даже при Екатерине II в России руководили реконструкциями гаваней Роггервика, Таллина, Риги, голландцы научили англичан, и даже шведов в их широтах выращивать табак. Прусское сельское хозяйство Фридриха II было перестроено по голландскому образцу и с помощью голландских агрономов.

В общем, за пределами страны голландский финансовый, предпринимательский и новаторский гений развернулся в XVIII веке не меньше, чем в самой Голландии веком раньше. И Голландия эти кадры воспитала, а потом про... Ну вы поняли.

Глава 4. Кризис духа

У всех великих держав бывают переломные моменты, до которых у них даже поражения выглядят как победы, а вот после — "крокодил не ловится, не растет кокос", и неудачи во внешней и внутренней политике сталкиваются с апатией и политического руководства, и населения.

Например, можно вспомнить такие переломные точки, как Рокруа для Испании, Крымская война для России, Первая Мировая для Франции. Период с 1672 по 1714 годы в Нидерландах называют одной большой войной за Фламандское наследство. Эту войну Голландцы в общем-то выиграли, но именно она стала для Голландии неким переломным моментом, той точкой, после которой захотелось удариться в пацифизм и сугубый нейтралитет.

Кроме того, Вильгельм Оранский, сев на трон Англии, и создав по сути единое англо-голландское государство, разделил обязанности, отдав Англии преимущественно силовую и промышленную роль, а Голландии — экономическую и финансовую. Нет, голландцы в войнах 1689-1697 и 1701-1714 годов поставляли в союзные войска и свои сухопутные контингенты, и флотские эскадры, но каждый раз этот вклад был все меньше и меньше.

И вот к 1740-м созрел новый конфликт. Если Англия вступила в войну еще в 1739-м (для англичан война из-за уха Дженкинса плавно перешла в войну за Австрийское наследство), то Голландия начала воевать позже всех — в 1745 году, войдя в военный союз Англии, Саксонии и Австрии. Началось все в 1744 году, когда до голландцев дошла новость, что Мориц Саксонский готов вторгнуться с 80-тысячным войском в Австрийские Нидерланды, которые были буфером между Францией и Голландией. Сразу же началась мобилизация армии и флота. С 1714 года прошло 30 лет, и тогда голландцы могли вывести в поле не менее 120 тысяч человек, а в море до 40 кораблей. А сейчас принц Мориц Нассау-Оуверкерк с грехом пополам смог навербовать 20 тыс. солдат, а с флотом дела обстояли просто катастрофически. Адмиралтействам (для тех, кто не помнит, в Голландии их было 5, и все друг от друга независимые) было спущено предписание вооружить 20 кораблей, но оказалось, что в наличии их всего 16, при этом в море могут выйти только 8! Адмиралом был назначен Граве, 73 лет от роду, который уже 15 лет прозябал в отставке! И выбрали его по одной простой причине — это был единственный адмирал, который имел опыт не только боев, но и проведения военных учений и эволюций, ибо после 1714 года на это забили большой и толстый болт!

Тем временем французы вошли во Фландрию, и барьерные крепости падали одна за другой, как спелые яблоки. Голландцы с удовольствием посылали австрийцам финансовую помощь, но и только. Вообще до января 1745 года Голландия делала вид, что она не воюет с Францией. И при этом усердно вкладывалась во французские акции и облигации, кредитовала французскую промышленность, поставляла французам военное и флотское имущество.

Прибывший во Фландрию германско-британский контингент герцога Камберленда буквально втянул голландские войска принца Вальдека в войну. Камберленд приказал распределить голландские части между своими, "чтобы не разбежались". При Фонтенуа голландские потери составили более четверти от общего количества (6 тыс. из 20 тыс.) и это в разгар боя привело чуть ли не к бегству голландцев. Из-за отступления голландско-австрийского левого фланга британский правый фланг прогнув оборону французов попал в полуокружение, и понеся большие потери, еле унес ноги.

Кампания 1745 года закончилась для союзников катастрофически — пали крепости Брюгге, Ауденарде, Дендермонде, Остенде, Ньивпорт, Аф (Ath). Уже в ноябре 1745 года, видя, что французы вплотную подходят к голландским границам, министр иностранных дел Голландии ван дер Хейм вел с врагом сепаратные переговоры о мире, но французы просто отказались от каких-либо условий, ответив посланникам Вассенару и Жилю, что собираются захватить всю Голландию целиком! Эти слова произвели ужас и панику в правительстве Голландии. Вы думаете, они мобилизовали силы и начали воевать? Как бы не так! Правительство Голландии начало готовиться к бегству из страны, в Батавию! При этом продолжая торговать с Францией, в том числе и "заповедными товарами".

В феврале-сентябре 1746 года пали Антверпен, Лувен, Малин, Монс, Шарлеруа, Гуй, и наконец — Намюр. Под конец года французы разгромили голландско-австрийские войска у Рокруа, и пал Льеж. Франция стала полной хозяйкой Бельгии. Голландцы еще раз пошли на переговоры, и им опять сказали, что не рассматривают их, как дееспособную силу. И тут в Амстердам ворвался герцог Камберленд и Карл Лотарингский. Генеральные Штаты были оцеплены войсками, в стране было введено внешнее правление. Была объявлена мобилизация, которая дала 90 тысяч бойцов. Под угрозой полной конфискации имущества иностранные полководцы заставили сильно раскошелиться нидерландских толстосумов, и армия была полностью вооружена и укомплектована. В этот момент французы уже перешли Шельду и вторглись в Голландию Уже пали Слюйс, Кадсанд и Аксель. Эти новости попали на благодатную почву, и также как в 1672-м, в Амстердаме вспыхнуло восстание, в результате которого режим Пенсионариев был свергнут, а штатгальтером провозгласили Вильгельма IV Оранского.

Камберленд и Вальдек в отчаянной атаке постарались остановить Саксонского у Лауфельдта, однако были отбиты, и французский маршал осадил Маастрихт. 16 сентября пал Берген-Ап-Зоом, и теперь Франция владела Брабантом. Эти новости привели голландцев к решению отойти от чисто республиканской формы правления, и теперь звание штатгальтера стало наследственным. При этом в руки штатгальтера была отдана не только вся военная власть (как это было ранее), но и внешняя политика и даже некоторые экономические вопросы.

Вильгельм IV, первым делом обследовавший казну государства, увидел, что она пуста. Внешний долг Голландии огромен, и выплаты по нему не позволяют содержать большую армию. Чтобы попытаться разбить этот порочный круг — он организовал "займ победы", в котором могли участвовать только голландцы. Это была та же "тонтина" со следующими условиями. Внесший сумму в 1000 флоринов получал 1 процент от суммы ежегодно. 2000 флоринов — 2% на тех же условиях. Далее по возрастающей, до 10 тыс. флоринов. Внесший эту или большую сумму получал 10% ежегодно. Такими мерами ему удалось собрать 50 миллионов фунтов стерлингов (500 млн. флоринов). Но этого было мало для содержания 70-тысчной армии, и принц был принужден идти на поклон к Британии, просить денег взаймы. Британцы предложили кредит в 100 млн. фунтов под грабительские 13% годовых на 6 лет (Господи, вложи эти слова в уши нашим банкам и ипотечникам!).

Вильгельм отказался, и горько сетовал на совершенно ужасное экономическое положение Голландии. Эти данные оказались для англичан холодным душем, они-то думали, что у этой ростовщической нации денег куры не клюют, и во многом именно поэтому они пошли на переговоры с французами, и 30 апреля 1748 года были подписаны прелиминарные условия Аахенского мира. При этом, словно в насмешку, и французский, и английский посланник отказались обсуждать условия с голландскими поверенными Бентинком и ван Хареном, и пригласили их только на подписание соглашений.

Вильгельм IV получил мирную передышку, и попытался реорганизовать страну, но на многие напрашивающиеся решения у него просто не хватило духу.

Глава 5.

После 1748 года общество ждало кардинальных реформ. Однако Вильгельм IV допустил в управление фризских банкиров, в частности Онно Цвиера ван Харена, представителя так называемой Fries Cabaal, которые не нашли ничего лучше, как наделать новых долгов и заимствований. Кстати, в 1760-м ван Харена осудили за инцест со своими дочерьми — Марианой-Эллеонорой и Каролиной, что немного говорит о...

Вильгельм умер в 1751-м, на этот год только одна провинция Голландия имеля долг в 70 млн. флоринов, и годовой дефицит в 28 млн. флоринов. Власть перешла к вдове штатгальтера, Анне Браунгшвейской, которую признали регентом и опекуном маленького штатгальтера Виллема, позже — Вильгельма V. Генерал-пенсионарием был назначен Стейн, Ян Нор занял пост генерального казначея, а дворянское собрание возглавил Уильям Бентинк. Собственно все трое пришли к выводу, что надо ввести режим жесткой экономии и урезать расходы.

Вообще было два варианта развития событий. Или срезать расходы в области обслуживания внешнего долга (для тех времен это было нормально, но об этом позже), увеличить налогообложение (особенно налог на роскошь и банковские услуги, чтобы срезать паразитов-спекулянтов), ну или отыграться на производстве и государственных службах.

Как вы думаете, какой вариант выбрали? Правильно — последний! Прежде всего сократили армию. С 60 тысяч до 6 тысяч. В 10 раз. Потом распустили часть флота, распродав корабли. Далее снизили жалования на государственной службе. Но дефицит уменьшили с помощью этих мер ровно на 20 процентов.

А 1 мая 1756 года грянул гром. Австрия и Франция заключили договор о союзе, и разом Бельгия из барьера между Францией и Голландией превратилась в возможный плацдарм для нападения на Соединенные Провинции! При этом Англия согласно договору потребовала от Голландии примкнуть к ней, и выставить в поле 6000 солдат и 20 кораблей в море. Это был нокаут.

Голландия понимала, что если она примкнет к Англии, то жизнь ее будет яркой, но не долгой, ибо тогдашние французы действительно могли занять Голландию "одним воздушно-десантным драгунским полком за три часа". Если она поддержит Францию и Австрию — то ее морской торговле придет полный и беспросветный каюк. Поэтому Голландия объявила о своем нейтралитете. Она не собирается поддерживать ни Англию в ее амбициях, ни Францию.

И с этого момента английский нейтралитет сменился с благожелательного на неблагожелательный. Англичане развязали каперскую войну против голландских кораблей, захватывая их без разбору. Анну Браунгшвейскую осаждали делегации купцов, призывая ее оказать влияние на Британию и не рубить на корню морскую торговлю. Голландцы выполнили все требования англичан, прекратив торговлю с Францией в Вест-Индии и в Европе, было объявлено, что купцы, торгующие с Францией, делают это на свой страх и риск. Четыре депутации Амстердама призывали принцессу резко увеличить флот и, если будет нужно, даже схлестнуться в Англией, однако лечь таким образом под Францию было страшно, ибо барьер теперь был во французских руках. Все-таки в конце концов согласились на увеличение флота, но без увеличения армии (чтобы не дай бог французы забеспокоились). Однако Генеральные Штаты заблокировали эту инициативу, оправдываясь, что из-за гигантского госдолга невозможно выделить необходимые средства.

Из-за всех треволнений и тревог Анна заболела, и 11 декабря 1758 года пришла самолично на заседания Парламента "пошатываясь, и со смертельной бледностью на лице". Но обращение регентши так и не возымело действия. Чувствуя, что умирает, она отдала бразды правления герцогу Браунгшвейскому, поскольку принцу Оранскому было еще 12 лет. Этот кризис власти сделал Голландию совершенно беспомощной. Морская торговля практически прекратилась. Десятки, а то и стони голландских судов стояли в английских портах в качестве призов. При этом Голландия не могла набрать даже 10 кораблей сопровождения торговых конвоев!

Французы, видя такое положение соседей, попытались привлечь их на свою сторону, Шуазель предлагал создать Нейтральную Лигу Северного моря, и вывести в море соединенные эскадры для защиты торговых судов, однако правительство Брауншвейгского было абсолютно импотентным. Вместо этого перепродавцы и спекулянты занимались поставками и страховками поставок в воюющие армии. При этом на 1 флорин, вложенный в покупку собственно товара, накручивалось 10-20 флоринов процентов по страховкам, страховкам на страховку, облигациям и т.д., раздувая сектор реальной экономики.

В 1763 году произошел финансовый кризис, который великолепно описал камрад mos-art. "Готовясь к поставкам фуража и продовольствия для очередной военной кампании, 1763 года, голландский рынок накалился добела. Все кредитнулись, перекредитнулись, купили опционы на муку, хлеб, сено, овёс, затем купили фьючерсы на опционы, затем кредитнулись под залог фьючерсных контрактов, которые должны были принести прибыль, застраховали риски, перепродали страховки, вложив все деньги в профильные фирмы, выпустили акции, продали их, взяли кредит под грядущий рост этих бумаг и снова его вложили в дело. Расселись кружочком и стали ждать."

Только между воюющими сторонами были заключены перемирия, и они отказались оплачивать поставки голландских товаров. И в результате кризиса неплатежей спекулятивная экономика рухнула с диким грохотом и треском.

В добавок к финансовому кризису пришел и кризис политический. Соединенные Провинции попробовали играть роль посредников при заключении общего мира, однако голландских дипломатов не то что не выслушали, их даже не пустили в Париж на мирный конгресс. Причем французы объяснили это тем, что "Голландия — страна со слишком маленьким весом в политике, чтобы регулировать споры действительно крупных держав". Контрольный выстрел в голову произвела Англия, которая отказалась возмещать убытки за неправомерные захваты голландских кораблей и судов. Голландцев изгнали с Хугли (Бенгалия) и Коромандельского берега. Их суда с удовольствием захватывали алжирские и марроканские пираты. И у страны осталась единственная надежда — 8 марта 1766 года на престол наконец-таки взошел достигший совершеннолетия Вильгельм V. Если и он не выведет страну из кризиса — то можно сливать воду, сушить весла.

При этом уже хотели не торгового или военного господства в мире, а обычной, кондовой стабильности. Которая хотя бы поможет свести концы с концами.

Глава 6. Гнев и бессилие.

Следующие пара частей будет основана на книгах Джонатана Израэля "The Dutch Republic. Its Rise, Greatness, and Fall 1477-1806", Георга Эдмундсона "History of Holland" и Яна ван Зандена "The Rise and Decline of Holland's Economy: Merchant Capitalism and the Labour Market". Ну и историческое эссе профессора Клейна "Patriots Republikanisme".

Но начнем мы наверное с далекой России, куда после смерти Анны Иоанновны занесло одного из главных героев этой части — Людвига Эрнста Брауншвейг-Вольфенбюттельского, которому дали вторую фамилию, чтобы отличить его от его дяди, тоже герцога, и тоже Брауншвейгского. Миних совершил дворцовый переворот, выкинув Бирона из дворца как осыпавшуюся новогоднюю елку в начале лета, в результате которого бывший герцог Курляндский лишился и звания регента и своей вотчины, а правительницей при своем малолетнем сыне Иване была объявлена Анна Леопольдовна. И вот Людвига Эрнеста племянница позвала в Петербург, дабы тот помог ей в управлении делами. За это герцогу была предложена корона Курляндии, а также рука дочери Петра Великого — Елизаветы. Герцогом Курляндским он стал достаточно скоро, выиграв, между прочим, гонку за корону у Морица Саксонского. В июле Людвиг приехал в Петербург, где оставил в принципе неплохие воспоминания (если верить мемуарам Манштейна). Однако в женихах Елизаветы Брауншвейгский проходил меньше полугода — 26 ноября 1741 года в России произошел новый дворцовый переворот, и герцог загремел под арест. Курляндию у него вскоре отобрали, а их России выпинули. Так вот, именно он, Людвиг Эрнст Брауншвейг-Вольфенбюттель, в 1751 году стал капитан-генералом Нидерландов, а чуть позже — фактическим ее правителем. Но давайте обо всем по порядку. Поскольку у нас не детектив и нагнетать интригу нет смысла, сразу скажем, что надежды голландцев на нового штатгальтера не оправдались. Полностью. Если его и сравнивать с кем-то — так это с королем, блистательно сыгранным Евгением Леоновым в фильме "Обыкновенное чудо". вроде есть что-то похожее и внешне

Собственно править и заниматься делами он совершенно не хотел, поэтому отдал управление страной на откуп своему "министру-администратору", коим оказался этот самый герцог Брауншвейгский. Тот был и рад стараться, издав 3 мая 1766 года манифест, согласно которому любые законы в прекрасной Голландии могли приниматься только с его одобрения.

Естественно, Брауншвейгский начал тащить в управление республикой своих родственников, самого штатгальтера женил на принцессе Вильгельмине, тоже из рода Брауншвейгских, чем вызвал неистовый батхерт голландцев, ибо принцесса была английской подданной, а в Голландии с некоторого времени чувство враждебности к Англии было очень сильным.

Естественно, никаких реформ не производилось. И нация начала обогащаться как умела — с помощью спекуляций и инвестиций. Естественно — инвестиций в чужие экономики, прежде всего — в английскую (причем чаще всего — вкладывали деньги в североамериканские колонии, давая ссуды на расчистку плантаций под сахар, хлопок и табак).

Что касается вооруженных сил — было понятно, что на данный момент Голландия окружена сильными в военном плане соседями, и ей нужны для отстаивания своих интересов сильные армия и флот. Однако решить, что укреплять в первую очередь, так и не смогли. Приморские провинции (Голландия, Зеландия и Фрисландия) требовали строительства мощного и современного флота. Утрехт, Гельдерланд, Оверисейлл (Овернь) и Гроннинген настаивали на перевооружении и создании сильной армии. Споры шли годами, но ничего не делалось. В конце концов возобладала третья концепция — ежели кто на нас войной пойдет — откупимся и будем жить дальше, как жили.

Американская революция вызвала бешеную симпатию голландского общества. Мало того, что Америку с Голландией связывали финансовые и торговые интересы (голландские Вест-Индские острова были основой американского торгового треугольника), голландцы восприняли американцев как своего союзника в борьбе с английским гегемоном. Эта позиция сблизила все голландское общество с французами, прежде всего с идеями просветителей, все три бургомистра Амстердама были явно проамерикански настроены, в стране велась антианглийская пропаганда — и во главе всего этого штатгальтер-англофил Вильгельм V и "министр-администратор" (тоже англофил) герцог Брауншвейгский. Чего хотели голландцы от революции? Чем она их привлекла?

Прежде всего — декларацией о "свободной торговле". Голландцы, теснимые отовсюду протекционистскими тарифами, увидели в США спасение для своей экономики. Без сильной армии и флота они уже не могли отстаивать свое торговое и конкурентное преимущество, и теперь умами завладела идея хотя бы экономического и торгового равенства.

Голландские острова Курасао и Сент-Эстатиус стали центрами контрабандной торговли с повстанцами (впрочем, мы уже писали об этом в теме об американской революции). Естественно, что голландские порты постоянно обыскивались английскими крейсерами в погоне за контрабандой. Амстердам стал главным страдальцем. Очень часто британские фрегаты приходили в нидерландские порты, просто захватывали суда и вели их в Англию на призовой суд. При этом и Вильгельм и Брауншвейгский молчали. Общество трясло. А они молчали. Голландцы требовали войны. А они молчали.

Понимая, что Голландия на грани и вот-вот взорвется, в Гаагу прибыли французский посол Вагуйон и английский посол Йорк. Первый склонял голландцев к союзу с Францией, Испанией и восставшей Америкой, второй монотонно бубнил: "Бог терпел, и вам велел. Голландия и Англия уже век как союзники, не стоит нарушать традиции". Йорк потребовал отстранить от обязанностей губернатора Сент-Эстатиуса ван Гейлера за торговлю с восставшими колониями и укрывательство их каперских судов. Его отстранили. Но прибывший на остров де Графф продолжил политику предшественника. Йорк угрожал. Вильгельм запрещал. Брауншвейгский грозил карами. А Сент-Эстатиус поставлял колониям продукты питания, порох, ружья, пушки, ЗИПы для кораблей, обмундирование и т.д. Продавая на европейском рынке американские товары под своим лейблом. Голландцы развернулись во всю. Наконец-то появился ШАНС. То, что в торговле они лучшие — жители Нидерландов никогда не сомневались.

6 февраля 1778 года Франция объявила Англии войну. И теперь Голландия оказалась между молотом и наковальней. От нее усиленно требовали принять либо одну, либо другую сторону. И цимес был в том, что у голландцев не было флота, чтобы защититься от Англии. И не было армии, чтобы защититься от Франции. И теперь на голландские порты начали делать набеги и французы. Почти по Чапаеву: "Белые придут — грабють. Красные придут — грабють. Куды бедному крестьянину податься?".

Наконец штатгальтер все же издал указ о строительстве флота. Но флот не может быть построен за пять минут. На 1777 год у Голландцев боеспособными было всего 5 кораблей (эскадра адмирала Биланда). Англичане, напуганные проблеском решительности у Вильгельма, начали новый раунд переговоров, и в конце года пришли к согласию, что голландцы имеют право сопровождать и защищать свои корабли "ограниченным конвоем". Казалось бы, проблема решена. Но тут решила обострить дело Франция, сообщив, что в случае подписания соглашения с Англией голландцы лишатся всех торговых привилегий с королевством Людовика XVI. В конце концов Генеральные Штаты отменили соглашение с Англией об "ограниченном конвое".

Ответ Англии был резким и жестким — эскадра адмирала Биланда из 5 кораблей, сопровождавшая большой торговый караван из Вест-Индии, была перехвачена английским флотом у Портсмута, и вместе с торговыми судами приведена в английские порты. При этом Англия выставила ультиматум — согласно договору 1678 года Голландия обязана оказать Англии помощь кораблями и армией, выставив 14 линкоров и 40 тыс. человек в поле против Франции. Иначе все голландские торговые привилегии и льготы Англией отменяются. Срок на обдумывание — 3 дня.

Заседание Генеральных Штатов в это раз было похоже на сходку болельщиков ЦСКА после поражения от Спартака. В зале гремели обвинительные речи, депутаты требовали крови. 17 апреля 1779 года союз с Англией (плод трудов Вильгельма III Оранского) был разорван, а 24 апреля был утвержден закон о "неограниченном конвое", согласно которому Голландия намеревалась вывести в море как можно большее количество кораблей и в случае нападения английских крейсеров топить их без жалости и сострадания. Вильгельм и Брауншвейгский были по сути отстранены от управления государством, и на заседание Генеральных Штатов был приглашен русский посол, который рассказал о задумке Екатерины Великой провозгласить Лигу "вооруженного нейтралитета", согласно которой все нейтральные страны сообща будут защищать свою торговлю от воюющих сторон объединенными эскадрами. К Лиге уже присоединились Швеция и Дания, и таким образом, вместе с Россией и Голландией эти страны могли вывести в море 60-70 кораблей.

До войны с Англией остался один шаг.

Глава 7. Дела внутренние, дела внешние

Сказать, что Брауншвейгского в Голландии не любили — это не сказать ничего. Bulky Duke ("Толстый герцог", второе нелестное прозвище Людвига Эрнста — Fat Louis, Жирный Луи) вызывал всеобщую ненависть, общественное мнение считало, что он предает интересы страны. В 1771 году в Гааге на "Толстого Герцога" было совершено покушение, но пуля попала, пардон, в попу, и значимого ущерба не нанесла. Это дало повод острословам говорить, лучшая защита нынешней власти — это сиятельный зад герцога Браунгшвейгского, который может прикрыть собой все правительство, и поглотит все пули, в него выпущенные.

Уже в 1773 году начало набирать силу движение "патриотов", которое выступало за очередную смену власти — замену штатгальтера на власть Генеральных Штатов и возрождение института пенсионариев. Однако вернемся в 1779 год.

Примерно в это время англичанам стало известно о переговорах между лидерами мятежных колоний и Голландцами. Чуть ранее, 1778 году, английский крейсер захватил голландское судно, на котором в Гаагу следовал представитель Конгресса Генри Лоуренс. Там же была обнаружена кипа бумаг, которая вполне освещала весь ход переговоров и соглашений между нидерладцами и колонистами. Лоуренса прпроводили в Англию, а голландских граждан вернули в Голландию, с требованием жестоко судить их. Однако суд в конце 1779 года вынес оправдательный вердикт.

И вот, осенью 1780 года, посол Йорк потребовал наказания причастных к переговорам голландцев. Голландского посла ван Вальдерена вызвали в Парламент Англии, где потребовали от него удовлетворения всех британских требований, включая сюда безоговорочное согласие на досмотр всех голландских судов на предмет контрабанды; безоговорочную выдачу Англии голландских граждан, ведущих переговоры с мятежниками; выставление в море 14 кораблей и 40 тыс. пехоты на суше на стороне Англии согласно договору 1678 года.

Напрасно посол просил ему дать время, чтобы связаться с правительством и передать английский ультиматум. Напрасно говорил, что Голландия хочет остаться нейтральной в этом конфликте. Лорд Дерби прямо в лицо рубанул послу: "Время бездействия и обтекаемых фраз прошло! Либо вы с нами, либо вы против нас!" Посла просто не стали слушать. 20 декабря 1780 года Англия объявила войну Голландии.

К этому времени голландцы успели оснастить и подготовить 20 линейных кораблей. Сила, конечно невелика, однако у британцев в родных водах не было и того, все их эскадры были раскиданы по свету — у Уэссана, в Индии и Вест-Индии, в Средиземном море и у побережья Африки.

В сонме этих плохих новостей хоть одна новость была хорошей. Наконец-таки разрешились давние споры, на что пустить деньги — на флот, или на армию. Теперь строительство флота было объявлено приоритетным. Однако, как мы уже говорили, флот не строится за 5 минут. Спасибо лейтенант-адмиралам Амстердамского и Зеландского адмиралтейств, которые с 1776 года смогли привести в удобоваримое состояние хотя бы 20 кораблей, но этого было мало. Тем временем, уже в первый месяц войны англичане открыли неограниченную охоту на торговые голландские суда. Результат — захвачено 200 голландских кораблей с грузом на 15 миллионов флоринов. Это привело к резкому сокращению голландской торговли.

В навигацию 1780 года более 2000 голландских судов проходило Зунды, в 1781-м — всего 11. 3 февраля 1781 года адмирал Родни высадил десант на Сент-Эстатиусе и захватил его вместе со 130 торговыми судами и огромными запасами продовольствия и вооружения. В Суринам и Кюрасао успели послать помощь, плюс — помогли французы и испанцы, поэтому их удалось удержать. Были захвачены голландские колонии Демарара, Бербиче и Эссекибо (ныне британская Гайана), острова Синкт-Мартин, Саба и голландская Гвинея. В Бенгалии Негапатам. В Индийском океане были готовы пасть англичанам в руки острова Ява, Цейлон. В Африке — Капштадт. Спасибо Сюффрену, который просто спас своими действиями эти владения голландцев.

Неудачное течение войны усилило партию патриотов. В Амстердаме уже открыто требовали выгнать Брауншвейгского и отстранить от главного командования штатгальтера Вильгельма. Летом произошло сражение при Доггер-Банке. По сути это была битва двух эскортов конвоев. Голландцы сопровождали 72 торговых корабля на Балтику. Англичане (Паркер) ждали свои корабли из Балтики. Бой 5 августа был очень упорным, и по сути стал ничьей. Голландцы отвели свои корабли и суда к Текселю, но прежде Паркер был принужден отступить к устью Темзы. Голландия ликовала. Первый серьезный бой на море с англичанами после англо-голландских войн, и моряки показали, что воевать умеют не хуже британцев. И моряки и адмиралы требовали вывести отремонтированный флот в море и дать генеральный бой. У Голландии — 20 кораблей. У Англичан на лето 1781 года в Домашних водах — 16. Однако Вильгельм и Брауншвейгский запретили выходить в море. Британцы же, сильно напуганные после Доггер-Банки, довели эскадры Нора и Дувра сначала до 22, а потом и до 27 кораблей. Момент был упущен.

При этом в стране начались раздоры. Сторонники штатгальтера ссорились с патриотами. Сторонники союза с Францией — со сторонниками союза с Англией. Очень сильно раздражались на Екатерину II и Лигу вооруженного нейтралитета, которая не взяла под охрану голландские суда даже в Северном море, не говоря уж о водах Большой Атлантики и Индийского океана. При этом голландцы говорили — и французы, и русские, и англичане нашего штатгальтера просто перехитрили. Они сделали его — и заодно нас — козлом отпущения. Тем временем 30 ноября 1782 года Англия и США заключили предварительное мирное соглашение. Перемирие между Англией и Францией последовало в январе 1783. С Голландией же Британия заключила мир только 20 мая 1784 года. Голландцы были вынуждены оставить Негапатам, и разрешить свободную торговлю англичан с Моллукскими островами.

Но это был еще не удар поддых. Удар поддых — это решение австрийского императора Иосифа II о демонтаже крепостей Пояса. Иосиф рассуждал просто — поскольку мы с Францией союзники — значит никакие крепости нам в Бельгии не нужны. Голландские гарнизоны, расквартированные в крепостях, попросили уйти к себе на родину, что они и вынуждены были сделать в январе 1782 года. Кроме того — голландцы были вынуждены уступить Австрии устье Шельды — а это было краеугольным камнем упадка Антверпена и расцвета Амстердама и Роттердама. Соглашение об устье Шельды было заключено в далеком 1648 году, и вот теперь, в 1782-м, их попросили уйти. Когда голландские войска попробовали сопротивляться — австрийцы просто захватили Слюйс, и тем самым обеспечили себе свободный вход в Шельду. Далее Иосиф потребовал от голландцев возврата Маастрихта (захваченного голландцами в 1697 году),свободной навигации по Шельде и свободной торговли Бельгии с голландской Ост-Индией. Одновременно сосредотачивая войска на голландских границах. Война казалась неизбежной.

И вот тут к власти пришли патриоты. Штатгальтера вторично устранили от власти. Герцога Брауншвейгского выгнали в Германию. Бургомистр Амстердама призвал народ вступать в армию. Чтобы показать, что грядет вторая война за независимость, он сдал деньги со всех своих счетов и все свое столовое серебро на закупки для армии. Был введен 112%-й налог на банковскую деятельность, из-за чего сильно заверещали голландские банкиры, которых так давно не прижимали. Объявлен краткострочный отказ от выплат по иностранным займам. И к октябрю 1784 года Голландия выставила современнейцшую, сверкающую новейшим оружием армию в 160 тысяч человек. При этом платили голландцы очень хорошо, поэтому со всего света, прежде всего из Франции и Германии, к ним стекались полки, готовые встать под голландские знамена.

Иосиф спасовал и обратился за помощью к Франции. Однако Людовик XVI только что закончил тяжелую войну и влезать в новую у него никакого желания не было. Поэтому Иосифу пришлось договариваться при посредничестве Франции.

В конце концов, 8 ноября 1785 года было заключено соглашение, согласно которому устье Шельды оставалось в руках Голландии, однако те были должны демонтировать укрепление Слюйсе и Флиссингена. Спорным вопросом оставался Маастрихт, который голландцам предлагали продать сначала за 9.5 млн флоринов, а потом, угрожая войной одновременно с Францией и Австрией — за 4.5 млн флоринов. Вся Голландия была против, но штатгальтер, который после войны вернулся к своим обязанностям, это предложение подписал. И конечно же по совету Брауншвейгского. Ибо никто "Консультационный Акт" не отменял.

И стало ясно, что ситуация во внешней политике сейчас сильно отразится на политике внутренней. Оказалось, что все траты и вооружения были сделаны зря. Из-за глупости и мягкотелости двух политиков. В стране назревала гражданская война. Между сторонниками штатгальтера и патриотами-республиканцами. Страна разделилась надвое. Приморские провинции поддерживали патриотов. Сухопутные — оранжистов. В этих условиях флот и армия опять были развалены. Генеральные Штаты не выделяли денег, штатгальтер и капитан-генерал вводили новые налоги, которые большей частью не платили.

На улицах начались беспорядки и стычки. Стороны стягивали свои вооруженные отряды к границам Утрехта, который стал центром противостояния. И в этот момент последовал ультиматум от Англии и Пруссии. Признать власть Вильгельма и Брауншвейга. И одновременно с этим требованием 20 тысяч пруссаков под началом Георга Брауншвейгского (родственника Людвига) вторглись в августе 1787 года в Голландию. 7000 патриотов в страхе бежали, Горкум, Дордрехт, Кампен и другие города сдались без сопротивления. Только Амстредам готовился к защите, надеясь на помощь Франции. Но "подмога не пришла, подкрепленья не прислали", Франции было немного не до Голландии. Поэтому 3 октября город сдался и тем закончилась вторая Голландская революция.

В Голландии осталось вместе с верными частями голландской армии до 4000 пруссаков, поддерживать порядок. Брауншвейгский был оттеснен на второй план, теперь главными советниками шатгальтера стали английский посол Гаррис и голландский ястреб Ван дер Шпигель. Начались репрессии, и страну покинули 40 тысяч патриотов. В основном они выехали во Францию и США.

А Голландия опять вернулась к своему патриархальному существованию. Последний шанс был упущен.

Глава 8. Голландия и еврейский вопрос

Я очень не хотел писать на эту тему, но для полноты картины все же придется затронуть и пресловутый "еврейский вопрос" Сразу скажу, я не являюсь антисемитом или юдофобом, впрочем — и юдофилом тоже не стал. Я уважаю еврейский народ, и считаю, что его история ангажирована в ту или иную сторону. А вот обычного, фактологического описания бытия этого народа в изгнании не было и пока нет.

На 1785 год в Голландии проживало около 25 тысяч евреев. Из них примерно 5000 занималось банковским бизнесом и инвестиционной деятельностью. Из этих 5000 примерно 500 — это крупнейшие банковские воротилы не только Голландии, но и мира.

Евреи в Голландии делились на две неравномерные группы. Это сефарды и ашкеназы. Сефарды — выходцы из Испании, Португалии, Италии, приехали либо во время либо сразу после испанского владычества. По сути это были марраны, которые пошли на сделку с государством и приняли католическую, либо протестантскую религию. Это были высококультурные, образованные люди, отличные банкиры, развившие в Голландии банковское дело и кредит до неимоверных высот. Большой минус их был в том, что они были мультикультурны и космополитичны. Это не значит, что они не признавали голландскую государственность или еще что, это значит, что сеферды соглашались ровно на те законы, которые им были выгодны.

Второй исход евреев в Голландию начался во время Тридцатилетней войны. Это были иудеи из Германии, Чехии, Польши, России, то есть стран Центральной и Восточной Европы. С образованием и кругозором у этих товарищей было похуже, но тем не менее это были очень инициативные и умеющие рисковать люди. Чтобы было понятно, они не только были ростовщиками в своих странах, или менялами, некоторые (Боруховичи, Магеровские, Герцыки, Крыжановские, Марковичи, Перехристы) уходили в запорожские казаки, и даже становились старшиной, а то и атаманами. Бежали они в Голландию от погромов, поскольку Европа, разоренная Тридцатилеткой, тужилась найти крайних в той ситуации, которая сложилась, и конечно же звезды сошлись на том, что надо "бить жидов, спасать... (вставить нужную страну)".

Ашкеназы (такое самоназвание было у выходцев и Центральной и Восточной Европы) в Голландии занялись предпринимательской деятельностью, промышленностью, и торговлей. Изначально они были в подчиненном относительно сефардов положении, однако вскоре культуры в известной степени перемешались. Ашкеназы жили по принципу гетто (так как сейчас живут китайцы в чужих странах, или японцы — отдельным мирком, не смешиваясь с основным населением), имели свой язык (идиш), и большей частью не принимали законы тех стран, в которых живут. Кстати, именно ашкеназы стояли у истоков широчайшего развития голландской работорговли и торговли сахаром (я немножко затрагивал этот вопрос, когда писал о Голландской Бразилии) и специями. При этом ашкеназы селились компактными полунезависимыми поселениями, в которых действовал свой суд, свои законы, свои обязанности. То есть все проблемы в общине решались внутри общины, если, конечно, они не касались других жителей. В случае же конфликта с другим конфессиями или проблем между общиной и государством проблемы решались между выборными старейшинами (парнассизмами) и представителями власти.

Как я уже говорил, на 1785 год в Голландии было 25000 евреев, из них 3000 сефардов и 22000 ашкеназов. Первые проблемы начались чуть раньше — в 1784 году. Как помнят те, кто читал предыдущую часть, перед угрозой вторжения австрийцев патриоты провели обширнейшие конфискации собственности — в частности из Амстердамского банка были изъяты 75% резервов (а это был банк со 100-процентным резервированием), были введены большие налоги на роскошь и банковское дело, объявлен временный мораторий на выплаты по государственному долгу и т.д. Что в итоге получилось?

Сефарды, сливки банковского сообщества, уже давно зарабатывали на фактически безрисковых операциях. Например вкладывали деньги в облигации национального долга Англии под 8% годовых, и под это выпускали облигации национального долга Голландии под 4% годовых. После всех манипуляций в кармане кошерно оставалось свои 4 процента прибыли.

И сефарды и ашкеназы давали в долг под государственные налоги таким странам как Св. Римская империя (особо были знамениты займы под будущую добычу ртути, необходимой для очистки серебра), Франции (под поземельный налог), Данцигу (под зерно), России (под пеньку и древесину) и т.д. Особенно стоит выделить займы новосозданым США под урожай хлопка, ибо этот рынок рос бешеными темпами.

Что получалось? Займ выдавался под определенный объем товара по зафиксированной цене. При этом тот же хлопок выкупался государством по фиксированной цене и далее право на его реализацию отдавалось заимодавцу. А заимодавец уже мог продать этот хлопок как выше фиксированной цены, заработав на этом иногда в 2-3 раза больше вложенного, так и ниже фиксированной цены (так к примеру случилось с австрийской ртутью, когда англичане выбросили на рынок ост-индскую ртуть по бросовым ценам, тем самым сбив весь рынок ртути).

И вот после событий 1784 года и сефарды и ашкеназы почувствовали себя неуверенно.

Первыми начали действовать сефарды, поскольку накоплений у них было гораздо больше и им было, что терять. Постепенно капиталы начали выводиться в свои филиалы в других странах. Например в виде займа. То есть, к примеру, Амстердамский Банк дает Банку Англии займ в 10 млн. флоринов. В свою очередь в Англии открывается филиал Банка Амстердама, и Банк Англии просят пересылать выплаты по займу не в центральный банк, а в филиал. Далее заимодавец переезжает в Англию и ведет бизнес там. Все в плюсе, кроме собственно Голландии. Ведь изначально это были ее оборотные средства, ее деньги.

Не стоит забывать, что сефарды были космополитами, им было плевать на такие вещи, как патриотизм или любовь к Родине, для них мир был обычной счетной доской — профит-дебет. Плюс-минус. Сефарды следовали за деньгами, а не деньги за сефардами.

Ашкеназы под конец XVIII века больше имели свой бизнес с Францией и Германией, сефарды — с Англией и США. Хотя были и обратные примеры, например тот же Майер Амшиль Ротшильд, который, будучи немецким евреем, был управляющим у Вильгельма Гессен-Кассельского и занимался продажей солдат англичанам во время Французской Революции и премиями за убитых. То есть исключения были, мы ведем речь о "среднем значении по больнице".

Соответственно с началом Революции сефарды В ОСНОВНОМ поддержали Оранского и контрреволюционеров, а ашкеназы В ОСНОВНОМ — францию и революционеров.

Примерно с 1785 года Банк Амстердама отходит от принципа 100-процентного резервирования, которое на протяжении двух веков делало его надежнейшим банком мира, и переходит сначала к 25-, а потом и к 10-процентному резервированию. В то же самое время в разы возрастают Голландские вложения в заграничные банки и производства. Капитал начинает бежать из Голландии.

Ну и кроме описанного — еще одна причина бегства капитала из Голландии в Англию, США или Францию. Там были безопаснее торговые пути. Например, во время англо-французских войн 1689-1783 годов Ла-Манш был под постоянным ударом французских корсаров. И англичане перенесли торговые пути севернее — к Ливерпулю и Глазго. Это города поднялись именно на корсарской угрозе с юга. Ливерпуль занимался хлопком и рабами. Глазго — полотном и шерстью.

У Голландии такой роскоши не было. В случае войны ВСЁ побережье оказывалось под ударом.

Глава 9. Разгром

Итак, штатгальтер вернулся.

Проблемой последующих 7 лет было с одной стороны понимание, что так жить нельзя, в с другой — мощнейшее желание законсервировать ситуацию на том уровне, который был. Штатгальтер был слаб, министерства абсолютно пассивны, при дворе шла драчка за влияние на штатгальтера между принцессой Вильгельминой Прусской и патрициями-регентами. Существующее положение дел удерживалось прусскими штыками и английской дипломатией. Голландия более не была независимой республикой. Голландию втащили в союз с Англией, Швецией и Пруссией, антагонистом которого служил союз Франции, Австрии, Испании и России. Роль Голландии с альянсе была чисто представительской, штатгальтер взял под козырек и ждал, что прикажут.

Смерть австрийского императора Иосифа II 24 февраля 1790 года заставила голландцев вздохнуть спокойно, ибо тот все носился с проектом объединения обеих Фландрий и создания "Соединенных Штатов Бельгии". Сменивший его Леопольд II предложил голландцам восстановить статус-кво, включая и голландские гарнизоны в крепостях пояса. Однако голландцы не смогли это сделать — денег в казне не было вообще. Судя по всему 1784 год был последним всплеском голландской государственности и самосознания. Настоял на финансировании гарнизонов штатгальтер, считавший, что имея союз против Франции весьма неразумно отказываться от гарнизонов в крепостях. Для этого заставили потрясти мошной, Вест— и Ост-Индские компании. Правда те уже сами смотрели на ладан, будучи совершенно убыточными.

Ответ на вопрос "почему?" будет и смешным, и простым одновременно. Компании погрязли в коррупции, их верхушки срослись с банковским и правительственным аппаратом, в свое время обе "ОАО" набрали долгов и теперь выплачивали гигантские проценты и большие дивиденды. В 1790 году задоженность ОИК перед банками и вкладчиками составляла 85 миллионов флоринов. Ван дер Шпигель был убежден что единственный выход — это банкротство ОИК и национализация ее остаточного имущества, в том числе и в Индиях. Собственно это и произошло в 1791 году, ОИК просто не продлили лицензию, и она перешла в ведение государства.

В этом же году Голландия чуть-чуть не ввязалась в ненужную для себя войну. Грянул Очаковский кризис, и Питт очень хотел повоевать с Россией. Правда, чужими руками. Однако любимые европейские партнеры в решающий момент решили кинуть Англию. Из записки британского министра иностранных дел Лидса: "В то время как Пруссия деятельно готовится к войне, голландцы под разными предлогами отказываются от участия в коалиции. Более того, все страны — Голландия, Пруссия, Швеция — требуют субсидии. Испанцы говорят, что вступят в коалицию только если в нее войдут и австрийцы, а австрийцы соглашаются начать войну с Россией только тогда, когда Англия и Пруссия добьются какого-либо решительного успеха.". Голландию можно было понять — какие войны, тут бы просто в государстве жизнь наладить.

Ну а далее грянула Французская революция. 10 августа 1792 года "гражданин Капет"был лишен власти и загремел под арест. 20 сентября последовало сражение при Вальми, а к 6 ноября к французским ногам пала австрийская Бельгия. В этой ситуации Голландия,вертясь как уж на сковородке, воздерживалась от любой поддержки эмигрантов и врагом французской республики. В подобной ситуации голову подняли патриоты, требующие разорвать союз с Пруссией и Англией, и объявить последней войну. В свою очередь штатгальтер, опасаясь Прусии и Англии, наоборот поддержал их. Этим самым Голландия была обречена, "из-за рабской покорности штатгальтера к английскому и прусскому дворам".

Дюмурье в 1793-м решил вторгаться в Голландию двумя колоннами. Главные силы под его собственным командованием, должны были прорвать оборону от Мурдийка к Дордрехту, а затем идти на Роттердам, Гаагу, Лейден и Харлем. В эту армию входил так называемый Батавский корпус из эммигрантов-голландцев под командованием полковника Дандельса. В свою очередь вторая колонна должна была взять Маастрихт, продвинуться к Ниймвингену, Венлоо и Утрехту. Далее войска объединялись и следовал финальный рывок на Амстердам. В общем, "идти врозь — бить вместе".

Однако если силам Дюмурье удалось быстро взять Бреду и продвинуться далее, то вот вторую армию принц Кобург смог разбить у Маастрихта. Дюмурье был вынужден отступить, и 18 марта 1793 года потерпел поражение у Неервиндена. Казалось, что угроза предотвращена. К тому же вскоре Дюмурье, спасая свою жизнь от Конвента, перешел на сторону контрреволюции и бежал в Англию. В 1793 году в Голландии высадилась английская армия Йорка (того самого, бывшего посла в Голландии) и соединилась с войсками Кобурга. Эти силы были поддержаны 22 000 голландских войск.

Однако гений Карно сформировал новую армию, которую возглавил Журдан, и тот 26 июня 1794 года размазал Кобурга при Флерюсе, австрийцы были выбиты из Фландрии. Йорк и штатгальтер отступили на свою территорию, за ними по пятам следовали Пишегрю и Моро. Моро стремительной контр-атакой взял Слюйс и отвоевал Фландрию. Пишегрю взял Маастрихт, и французские войска вновь оказались на границах Соединенных Провинций. 1794 год заканчивался, англичане и голландцы не думали, что зимой французы продолжат наступление, и англичане увели свои войска в Англию. Тем временем грянули морозы, и Пишегрю пошел в наступление, беря голландские крепости одну за другой. Атакой кавалерии взяли вмерзший во льды голландский флот. Из-за сильных морозов реки перемерзли и французы с Батавским легионом имели свободу маневра и сами выбирали, где, когда, и куда наносить удары. 19 января 1795 года французы и патриоты вступили в Амстердам. 18 января 1795 года штатгальтер на английском корабле смог покинуть страну.

Глава 10.

Информация к размышлению.

На 1790 год иностранные инвестиции в Голландию составили 800 миллионов гульденов. Национальный же доход колебался в районе 400-440 миллионов гульденов.

Норма прибыли по иностранным инвестициям составила 4 процента. Иностранным кредиторам было выплачено 30 миллионов гульденов. Но самое смешное в другом. Инвестиции в иностранную промышленность и банки принесли в этом году Голландии на 8 процентов больше, чем собственно доходы государства. Норма прибыли по вкладам в чужую промышленность колебалась от 8 до 12, а в редких случаях и до 18 процентов. Вкладывать деньги в английские, французские, русские, прусские, шведские и другие предприятия оказалось выгоднее, чем в свои.

При этом 90 процентов доходов Голландии сосредоточились в руках 8 процентов людей. Вся страна работала, чтобы эти 8 процентов набили карманы и стали еще богаче. Народ же беднел. Беднели не только рабочие и фермеры, беднели купцы, ибо со становлением национальных торговых флотов голландские услуги по перевозкам товаров стали банально не нужны. Там где оставалась возможность заработать на логистике — голландцев вышибали англичане. Флота у Голландии уже не было, и свои права отстоять она не могла.

Ну и напоследок. Те 8 процентов супербогатых, про которых мы говорили, ни о каких интересах Голландии не заботились. Это по факту были космополиты, которым было отлично и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и в Париже. Голландию они рассматривали как место, где куча нищих оплачивает налогами их выплаты по внешним долгам.

Глава 11. Батавская республика.

Итак, 19 января 1795 года французские войска вошли в Амстердам. Дандельс, вступив в город, объявил, что "французы желали бы, чтобы голландская нация сбросила свои оковы и сделала себя свободной". Французы не желают угнетать голландцев, он хотят быть в дружбе с ними, как со свободными людьми.

Эти высокопарные слова сопровождались контрибуцией, которую наложили на Амстердамский банк победители — 100 миллионов гульденов. Институты штатгальтерства и пенсионария были отменены. Разогнали коллегии, королевский совет, Совет Адмиралтейства, Счетную палату. Теперь были организованы Комитеты: комитет по Всеобщему благосостоянию, военный комитет, морской комитет, финансовый комитет и т.д. Отличие их от прежних структур состояло в более жесткой централизации, и как следствие — в большей эффективности в решении проблем.

3 марта в Париж прибыли голландские представители Ван Бло и Мейер, которые чтобы договориться о выплате выкупа французам. Те поставили тяжелые условия — еще 100 млн. флоринов наличными в течение трех месяцев. Этот выкуп был оформлен как ссуда — под 3 процента годовых. Так же Голландия понесла и территориальные потери — к бывшей Фландрии (теперь французской) перешли Вааль, Вальхерен и Южный Бевеланд. Генеральные Штаты (оставленные на переходный период) сначала отвергли эти предложения, однако страх перед новой оккупацией сыграл свою роль — 11 мая было приняты условия мира с Францией. Они оказались еще тяжелее, чем первоначальные. Голландцы помимо 100 миллионов и вышеупомянутых территорий теряли Маастрихт, Венлоо и голландскую Фландрию. Кроме того, в стране размещался 25-тысячный французский корпус "во избежание всяких эксцессов".

А далее при полно поддержке французских ашкеназов-банкиров произошло следующее — было объявлено о замене всей золотой и серебряной монеты на ассигнации французского банка. Естественно, сефарды с этим не согласились, и массово стали покидать страну, естественно вместе с капиталами (по самым осторожным оценкам было вывезено из страны около 1 миллиарда флоринов, причем в золоте и серебре в большинстве своем), чаще всего выезжая либо в Британию, либо в США. Те, что остались, поменяли драгметаллы на цветные бумажки французских ассигнаций.

Голландское побережье было сразу же заблокировано кораблями Роял Неви. Голландская торговля остановилась. Одна за другой британцы захватили все голландские колонии в Вест— и Ост-Индии. Мыс Доброй Надежды сдался адмиралу Родни. Контр-адмирал Лукас захватил Цейлон, Молуккские острова и Малакку. Демерара, Эссекибо и Бербике пали весной 1796-го года. Суринам — в 1799-м. Ява — в 1801-м. Голландия перестала существовать как колониальная держава. Флот был насквозь оранжистским, поэтому все высшие морские офицеры сбежали в Британию. Пришедшие вместо них на командные посты младшие офицеры и капитаны торговых кораблей, были храбрыми, но безграмотными в военном смысле моряками. В 1797 году у Кампердауна британский адмирал Дункан разгромил эскадру де Винтера, что еще более ослабило голландский флот. Из 16 кораблей англичане захватили 9.

1 марта 1796 года в Голландии состоялись первые выборы президента так называемой Батавской республики. Им стал Питер Паулюс, однако президентство его продлилось ровно 17 дней, ибо 17 марта 1796 года он умер. Эта смерть оказалась очень некстати — Голландию опять начали раздирать смуты, страна разделилась на три лагеря — юнионисты, умеренные и федералисты. Юнионисты выступали за объединение всей страны под одним правительством. Федералисты считали, что каждой из провинций должно править свое правительство, а для вопросов внешней политики вполне достаточно Генерального Совета, куда войдут представители всех территорий. Умеренные говорили о некоем смешении одно и второго подхода.

На Учредительном Собрании в 1797 году победили юнионисты — за создание единого правительства проголосовало 136 716 избирателей, против — всего 27 955 человек. Сразу же после победы на выборах лидеры федералистов — 22 человека — были объявлены шпионами, врагами отечества, тайными оранжистами и агентами аристократов, и брошены в тюрьму. Главными теперь в Голландии являлись французы и французский опыт. Законодательный Парламент был сделан двухпалатным. Верхняя Палата занималась законотворческой деятельностью. Нижняя Палата — контролем деятельности Управления, в которое входили министерство по иностранным делам, морское министерство, а так же министерства образования, финансов, правосудия, полиции, образования и экономики. Церковь была отделена от государства, ее земли конфискованы.

В августе 1798 года у берегов Голландии появилась русско-английская эскадра адмиралов Макарова и Дункана. 26-го числа англичане высадились на острове Каллантроог, голландцы вскоре оставили Хельдер. Голландский флот был захвачен англичанами и русскими на своих якорных стоянках. Ну а потом была высадка русского-английских войск под командованием Йорка (бывшего посла, нашего старого знакомого) и русского генерала Германа фон Ферзена. Йорк, как обычно, не дождавшись русских, атаковал французов и голландцев, и был разбит. Ничего не зная о неудаче Йорка русские продвинулись к Бергену и атаковали его, однако были атакованы с двух сторон и разбиты, поскольку Йорк наше наступление не поддержал. Русские потеряли до 3 тысяч человек, генерала Жеребцова убитым, генерала Германа — пленным. Далее шли позиционные бои, которые при командовании Йорка не могли кончиться хорошо — большие потери заставили англичан эвакуировать десант на острова Джернси и Гернси.

Конституция 1801 года (проголосованная просто отлично — 52 279 человек проголосовали против, 16 771 — за, а 350 тысяч — воздержались. Так вот, по приказанию первого консула Бонапарта всех воздержавшихся просто приплюсовали к проголосовавшим за) сосредоточила власть в руках 12 Представителей, которые составили Исполнительный Совет. Новая система власти была жестко централизована, но часть коммунальных и социальных вопросов была отдана на откуп местным советам.

27 марта 1802 года был заключен Амьенский мир. Перед подписанием соглашения Англия подложила Голландцам здоровенную свинью — она согласилась передать голландские колонии обратно, но только... Вильгельму V Оранскому. Тот на старости лет порадовался — теперь было на что жить, и что тратить. Естественно ни в какую Голландию Вильгельм не поехал, а укатил в свое Нассау, где и тихо помер в 1806-м. Наполеон поставил новые правила для голландских вооруженных сил. Армия теперь должна была состоять из 18 тыс. французов и 16 тыс. голландцев. Голландский флот должен был иметь 10 ЛК, и 350 мелких канонерок и прамов, которые предполагалось построить для перевозки десанта в Англию.

Естественно, это потребовало усиления налогообложения, что местные, мягко сказать, не приветствовали. На флот в принудительно-добровольном порядке Голландию вынудили раскошелиться на 40 миллионов флоринов. Французский финансист Гогель (Gogel), назначенный министром финансов, отлично вывернулся из трудной ситуации, довольно эффективно распределив налоги и обеспечив их собираемость. Однако в 1805-м Наполеон решил, что хватит на границе с Францией республик, и в 1806-м преобразовал Голландию в королевство, куда посадил царствовать своего брата — Луи. Это было сделано на заседании Совета 10 апреля 1806 года. По сути Наполеон просто поставил голландцам ультиматум. В случае отказа в Голландию на постой должна была быть введена Мозельская армия, а Совет упразднялся.

Естественно, что спорить с Бонапартом голландцы не имели сил и средств, именно поэтому 23 мая 1806 года Батавская республика стала Голландским королевством, а 15 июня в Гаагу прибыл новоиспечённый монарх — Луи Наполеон.

Глава 12. От королевства к провинции

Возглавившему Голландию Луи Бонапарту было всего лишь 28 лет. Он обладал в отличие от своего брата доброжелательным, робким характером, имел не особо хорошее здоровье, что делало его время от времени очень капризным. Он привлек сердца голландцев тем, что в манифесте по поводу "вступления в должность короля" написал: "как только я пересек границу, я стал голландцем". Бывшие госсекретари стали министрами, число депутатов Законодательного собрания снизилось до 39 человек. У короля Луи была возможность заключать соглашения с иностранными государствами без консультаций с Законодательным собранием, а так же вводить новые тарифы, акцизы, сборы.

Сразу же по приходу к власти Луи Бонпарт провел административную реформу. Голландия была разделена на две провинции — Амстелланд и Маасланд, однако вскоре добавили территорию Дренте, а с 1807 года еще Восточную Фрисландию и Жевер. При этом Флиссинген был отдан Франции, как "компенсация".

Окунувшись в финансы Голландии Луи Бонапарт резко поседел. Из совокупного дохода в 50 миллионов флоринов на обслуживание государственного долга тратилось 35, то есть 70% доходов. Несмотря на все усилия министра финансов Гогеля уменьшить расходы и увеличить доходы не получилось.

При Луи Бонапарте начинаются масштабные стройки. Старый Лейден через канал Кавийк был связан с морем, причем там была сделана отличная искусственная гавань. Построены отличные шоссе от гаги до Лейдена, от Утрехта до Хет Лу. В 1808 году был основан Королевский институт Науки, Языка и Искусств Голландии, введен в действие Кодекс Наполеона, который заменил местные весьма устаревшие законы. Но все нововведения меркли перед финансовыми проблемами.

Согласно требованию Наполеона Голландия должна была содержать корпус в 40 тысяч штыков, а так же построить и вооружить флот не менее 16 кораблей, однако, как мы помним, на это оставалось только 30% от доходов. С введением в 1806 году режима Континентальной Блокады сборы и доходы еще и упали. Приходилось идти на поклон к Франции с просьбой денег. Деньги эти выделялись — после Тильзита Наполеон хотел вернуться к своей заветной мечте — высадке в Англии, для этих целей в устье Шельды строился и оснащался большой флот вторжения. Антверпен был полностью перестроен и превращен в настоящую военно-морскую базу с припасами на целую эскадру.

Британцы были в курсе этих приготовлений, лорд Чатэм вообще называл голландское побережье "пистолетом, приставленным к груди Англии", и в 1809 году большой флот из 100 британских кораблей высадил десант на Вальхерене и Веере. 15 августа был захвачен Миддльбург, через пару дней пал Флиссинген. Наполеон приказал открыть плотины, и острова Схоутен, Дийвеленд и Зюйд-Бевеленд были затоплены полностью. Британское движение к Антверпену остановилось. Тем временем путем немыслимых усилий, потратив почти все свои личные деньги Луи Бонапарт смог собрать и укомплектовать только 20 тысяч штыков для защиты ВМБ. Это было очень мало, но помогла эпидемия малярии в десантном корпусе британцев — они понесли большие потери и были вынуждены в конце года вернуться в Англию.

В Голландию был перебазирован корпус Удино, были директивно введены и жесточайше исполняемы требования по пресечению контрабанды, введена всеобщая воинская повинность, в части госдолга Наполеон отказался от выплат английским подданным и тем, кто сотрудничал с Англией. После этих мер из 50 миллионов флоринов дохода на обслуживание госдолга тратилось только 3 миллиона флоринов, таким образом госдолг был сокращен в 11.5 раз. Французские чиновники были размещены во всех портах Голландии, в устье Рейна и Шельды на высвободившиеся деньги было начато строительство 15 линейных кораблей и 100 канонерских лодок.

Ну а 1 июля 1810 года, так и неудовлетворенный образом правления Луи Бонапарта Наполеон подписал указ, согласно которому сам становился консортом над Голландией до совершеннолетия своего старшего сына. 10 июля имперский декрет включил Голландию во французскую империю. Как в нем писалось: "Голландия — есть территория, сформированная устьями трех французских рек: Шельды, Мааса и Рейна. По природе своей была и остается частью исконных французских земель". Губернатором был назначен Ле Брюн, Амстердаму было дано положение третьего города Империи (первый — Париж, второй — Лион). Страна была поделена на 9 провинций, каждую из которых возглавил префект. Собственно голландцев из префектов было всего двое, остальные — французы.

Своим указом Наполеон списал внешний долг Голландии в 40 миллионов флоринов ("кому я должен — я всем прощаю"), что самым жесточайшим образом ударило по ашкеназам, паразитировавшим на торговле долговыми бумагами. Обслуживание по собственно долгам перед Францией было приостановлено, а долги 1808 и 1809 годов руструктурированы по меньшей процентной ставке.

Согласно закону о воинской повинности голландцы по достижении 18-летнего возраста были обязаны отслужить 5 лет либо на суше, либо на море. Голландские контингенты принимали участие в походе на Россию в 1812-м, и из 15 тысяч штыков домой вернулось только несколько сотен. Строжайший запрет на торговлю с Англией был в известной степени компенсирован отменой таможенных барьеров с Францией. Да, предприятия, завязанные на английский экспорт или импорт разорились, но те, что были ориентированы на континент — процветали.

В прессе Голландии, когда-то самой свободной страны мира, была введена жесточайшая цензура, теперь даже рекламные объявления не могли публиковать без разрешения цензоров. Были введены должности французских участковых, которые в своих районах постоянно посещали каждое предприятие или контору, искали нарушения, или помогали в хозяйственных спорах или уголовных делах.

Как ни странно, именно период с 1810 по 1813 годы создал из Голландии единую нацию. Народ теперь реально интересовался жизнью страны, политикой, финансовыми проблемами, реформами и т.д. Если раньше большинство страны жило по принципу "моя хата с краю", то теперь во главу угла ставилась ответственность перед властью, или наоборот — ответственность перед народом. Да, я понимаю, что мои слова сейчас прозвучат глупо, но Наполеон смог сделать главное — пришедшие во власть теперь ОТЧИТЫВАЛИСЬ перед разного рода собраниями за свою деятельность. Моральный фон -он тоже очень много значит.

И при этом всегда была возможность пожаловаться на неправомерность тех или иных действий в высшие инстанции, вплоть до императора. И самое смешное — императору было не в лом в чем-то разобраться, решить проблему, так еще и отчитаться об этом решении, объяснив причины, почему сделано так, а не иначе. Разгром Наполеона в России в Голландии встретили осторожно. Как ни странно, к тому времени большинство жителей в принципе устраивала и французская власть, и сам император. Конечно, существовали сторонники принца Оранского, но их количество было довольно мало.

Тем не менее, оранжисты надеялись, что "Голландия освободит сама себя", ибо стоит только как следует дунуть — и из искры возгорится пламя, поэтому было решено провести переворот.

Глава 13. Освобождение

Пора уже заканчивать наш сильно затянувшийся сериал про Голландию.

Принц Оранский прибыл в Лондон в апреле 1812 года. Но освобождение Голландии связано не с ним, и не с англичанами или пруссаками. Эта страница почему-то полностью вымарана из из той же "Истории Голландии" Эдмундсона, но мы то знаем, что и как.)

Как бы ни было обидно господам англичанам, но Голландию освободил... Александр Христофорович Бенкендорф. Да-да, тот самый, "и вы, мундиры голубые, и ты, им проклятый народ". Правда тогда было еще далеко до "синих мундиров", Бенкендорф был в 1813-м бравым кавалерийским генералом-партизаном, организатором партизанского движения в России, и в Европе.

Чтобы было понятно, что это был за человек — цитата: Из Петербурга пришло требование, которое можно было бы назвать в создавшихся условиях нелепым, если бы оно не исходило от Комитета министров. Там разбирали дело о якобы взбунтовавшихся крестьянах Волоколамского уезда и об одном священнике, который "соучаствовал с ними". Злоумышленники, как сообщалось, "вышли из повиновения" и, говоря, "что они теперь французские", "разграбили имение Алябьева, хлеб, скот, лошадей, убили крестьянина деревни Петраковой из пистолета, хлеб и вина отдали священнику, который, не довольствуясь этим, свёл со двора последнюю лошадь"19. В результате якобы взволновалась вся волоколамская округа. Комитет министров через тверского губернатора приказал: "Барону Винцингероде предписать, чтобы он на место к взбунтовавшимся крестьянам отрядил достаточную команду и, изыскав начинщиков возмущения, в страх других велел их повесить". Винцингероде "отрядил" для решения дела воевавшего в тех местах Бенкендорфа.

Вот как писал об этом в мемуарах сам Александр Христофорович: "На основании ложных донесений и низкой клеветы я получил приказание обезоружить крестьян и расстреливать тех, кто будет уличён в возмущении. Удивлённый приказанием, столь не отвечавшим великодушному и преданному поведению крестьян, я отвечал, что не могу обезоружить руки, которые сам вооружил и которые служили к уничтожению врагов отечества, и называть мятежниками тех, которые жертвовали своею жизнью для защиты своих церквей, независимости, жён и жилищ, но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается клеветать на самых её усердных и верных защитников".

Так вот, в 1813 году Бенкендероф вторгся в Голландию вопреки приказы своего непосредственного начальника Винцингероде, имея 4819 человек с 10 пушками. Ему противостоял французский генерал Мелитор, располагавший 4000 французских солдат и 400 жандармов, 2200 швейцарцев и 1500 ненадёжных испанцев , кроме того — голландскую Национальную Гвардию, и опиравшийся на самые мощные крепости в Европе.

На самом деле, силы французов превосходили русские более чем в два раза, а по качеству — преимущество было еще более сильным — Бенкендорф располагал лишь одним Тульским пехотным полком и батальоном егерей, остальные — гусары и казаки.

Но тактику Александр Христофорович избрал зачетную — казаки и гусары подъезжали к крепости в качестве застрельщиков, раззадоривали очередной гарнизон, вызывая его на бой. Когда французы делали вылазку — казаки и гусары обращались в бегство, гарнизон выходил уже большими силами, и попадал под фланговый удар пехоты и артиллерии, а далее казаки и солдат на плечах отступающих врывались в крепость. Так были захвачены Девентер, Зволле и т.д. В результате французы, напуганные слухами, начали отходить к Амстердаму и Утрехту. Повсюду разносилось "Russians are coming!", говорили о 14-15 тыс. русских солдат, хотя их было в 3 раза меньше. Павлоградские гусары и чугуевские казаки перекрыли выход в море голландскому флоту Вергуэля и заставили его капитулировать. 24 ноября русские вошли в Амстердам.

Далее была атака сильнейших крепостей — Мюйдена и Гальдвига, которые после непродолжительного боя французы оставили. 30 ноября казаки сопровождали в Амстердам Оранского. Ну а далее был Kozakkendag и оборона Бреды в исполнении русских. 27 ноября Бенкендорф без боя вошел в Бреду. Сменивший робкого Мелитора Лазар Карно подвел к городу 8-тыс. корпус, тогда как русские располагали 2.5 тыс. человек, плюс голландский батальон Национальной Гвардии, плюс рота бывших у французов в плену англичан, плюс прусские партизаны. Всего при 8 орудиях. Главным было выиграть время, ибо англичане уже готовили десантную операцию, пруссаки Блюхера рвались на помощь Бенкендорфу. С помощью голландцев удалось перекинуть в город тяжелую артиллерию буквально в последний момент, но не хватало людей — гусарам даже приказали спешиться, и занять свое место у крепостных орудий на стене. Город держался с 9 до 12 декабря, имея вдвое меньше людей, чем у французов. 12-го французы ушли, потому что показались передовые отряды англичан и пруссаков.

После освобождения Голландии союзники договорились, что "нужен новый, более эффективный барьер, чем был ранее", поэтому Бельгия, как древняя голландская земля, отдается Голландии. После войны Голландии возвращаются ее колонии в сроки и порядки, определенные Великобританией. Должна быть реставрирована донаполеоновская система правления.

2 декабря, еще до полного освобождения Голландии, Оранский был провозглашен Вильгельмом I, принцем-совереном Нидерландов. Он отказался от титула короля, тем самым показывая, что готов быть конституционным монархом. Согласно Лондонской конвенции 1814 года Голландии возвращались почти все колонии, кроме мыса Доброй Надежды, Гвианы и нескольких островов. За это Британия заплатила Голландии 2 миллиона фунтов, которые пошли на возведение крепостей вдоль французской границы. 1 миллион фунтов был заплачен Англией от имени Голландии Швеции, чтобы удовлетворить ее требования по поводу острова Гваделупа. Еще 3 миллиона фунтов было заплачено России, как покрытие 50% долга Голландии перед нашей страной.

Но восстановив власть восстановили и систему долга. Согласно подсчетам на 1814 год Голландия была должна 1.2 млрд. флоринов ""отсроченного долга", который требовалось погасить в 40-летний срок и 600 млн. флоринов "рабочего долга", который нужно было погасить за 5-7 лет. Кампания 1815 года добавила к этой сумме еще 40 млн. флоринов. В результате в стране снова были резко подняты налоги, что привело в 1830-х к Бельгийской войне за Независимость.

Голландия с этого времени не входило в число великих держав Европы.

Голландский бизнес благополучно эвакуировался в Англию и США, оставив своей бывшей родине лишь долги и налоги.