Ниндзя-маг. Опередить и уничтожить

Ниндзя-маг

Автор: E ea I

Бета: Nevan_Braut, технарь

Фэндом: Neverwinter Nights, Naruto (кроссовер)

Персонажи: Неджи Хьюга, Эйноли Фриэст (ожп), Кевэ Арвэ (омп), Боддинок Глинкл и другие

Рейтинг: NC-17

Жанры: Гет, Повседневность, POV, AU, Фэнтези

Предупреждения: OOC, ОЖП, ОМП, MC (Марти Стью)

Статус: 3 части тома 1 завершены, черновик бечен по главу 39/39, 24/24, 0/19.

Примечание: Фанфик про попаданца из аниме Наруто в РПГ-игру Neverwinter Nights (ДнД-мир Forgotten Realms). Приветствуются конструктивные и вежливые комментарии. Учтите, что это скучная жизнеописующая сказка с заумными описаниями и мудреными размышлениями по мотивам игрового мира.

Часть 3 — Опередить и уничтожить

Аннотация: Время — главный союзник и главный враг. Противник известен — Матриарх Мораг из древней расы ящеров-поработителей теплокровных. Ее ближайшие цели выявлены — отыскать все четыре Слова Власти и вместе со своим народом саррухов возродиться из схрона под городом Невервинтер. Во исполнение миссии и обеспечение победы с минимальными жертвами Неджи Хьюга должен опередить и уничтожить врага.

Глава 1.

— Каждые сутки калейдоскопа воспоминаний древнего мага поистине бесценны, союзник, — благоговейно прошептал архимаг, в полулежащем состоянии утопая в мягком кресле и теребя мои чётки. — Конечно, трудна для понимания логика и образ мыслей ящеров, но на то они и рептилии, — ухмыльнулся гном себе под длинный крючковатый нос. Глаза его слепо смотрели куда-то в потолок.

— Считающие, что теплокровные рождены их рабами, — неприязненно добавил я. — Группа клириков вчера в усыпальнице саррухов отпела всех принесенных там в жертву теплокровных рабов. В эту ночь новолуния Лину проспит крепко и долго. Утром она встретится с приглашенными Нашером эльфами, после чего мы направимся в Мунвуд, — я прозрачно намекнул союзнику, что отбуду примерно через девять часов. От Колодца Беорунны по торговой дороге до края Лунного Леса миль восемьдесят, судя по масштабу карты, хранящейся в моей памяти. В форме оленя-друида я покрою это расстояние часа за два, максимум три непрерывного бега. Плюс надо учесть путь по самому лесу, а это еще столько же. — Надеюсь, завтра к ночи мы прибудем к храму Кореллона. Он заинтересован во встрече с тобой, союзник.

— Да?! — Встрепенулся Амарж, подскочив в кресле как ужаленный. — Что же ты молчал?

— Вот, сказал, — отвечаю, недоуменно глядя на гнома, занервничавшего, словно неуспевающий ученик перед неожиданным вызовом к директору — на выволочку вместе с родителями.

— С этого надо было начинать, — укорил меня архимаг, вернув подобающее лицо. И невозмутимо плюхнулся обратно в мягкое кресло. Растерев переносицу и собравшись с мыслями, он поинтересовался: — Тебе нужна помощь с бумерангом, Неджи? Хочешь сделать его более интеллектуальным и передающимся по наследству рода подобно эльфийским лунным клинкам?

— Нужно сделать его псевдо-разум лояльным к теплокровным. Или лучше полностью нейтральным.

— Зачем? Тебе как полубогу надо озаботиться собственным оружием, которое будет ассоциироваться с тобой...

— Я уже экзарх, — мягко перебиваю. Я пристально проследил за реакцией на то, что мною выбран путь божества-эмиссара, находящегося вне пантеона и без собственных верующих, наделяющих божественным статусом имеющего божественный ранг.

— Твой выбор... — гном неодобрительно поводил носом и даже как-то разочарованно скривил губы. — Значит, Неджи, информация касательно восхождения на Пантеон для тебя неактуальна. Пока, — выделил он, потерев лоб, за которым скрывался прижившийся ёжик кристалла киира. Мне было интересно наблюдать, как в данном состоянии камня памяти в него стекаются сведения-воспоминания для передачи уже в мой камень памяти. Но теперь процесс прекратился. Стоило позвать, как мой артефакт с двумя нанизанными киира мгновенно вернулся обратно в мои руки. — Мне надо несколько часов на осмысление этапов создания Пискли. Но помощи в его корректировке мало для оплаты предоставленного тобой. У меня не должно быть долгов, Неджи. Если тебя устроит, то у гильдии магов есть много фолиантов с ценными знаниями. У меня полный доступ и привилегии, хотя даже мне запрещено выносить книги за пределы здания.

— За собрание томов из кабинета Маугрима, — между прочим, целиком мною пролистанного перед сдачей вместе с журналом главы и гроссбухом всего культа Мораг, — мне уже обещали разовый пропуск в вашу библиотеку, Амарж, включая приватное хранилище. Боддинок получит постоянный абонемент магистра Многозвездной Плащаницы.

— Совсем я погряз в строительстве храма Латандеру и самому себе, — сокрушился молодой архимаг-клирик, в корне изменивший поведение со мной по сравнению с личиной мастера Джару из Академии стражей Невервинтера. — Хорошо, мое "Подобие" побудет твоим персональным библиотекарем. К нашей следующей встрече я наведу подробные справки по экзархам.

— И предтечам со смесками.

— Что-то одно, — покачал головой гном, чуть прищурившись.

— Общее по экзархам я знаю. Узнай, пожалуйста, по предтечам и совмещении ими божественного ранга и статуса, Амарж.

— Хорошо. Я сам о них практически ничего не знаю. Ты не в обиде? — Амарж заставил себя спросить. Я его уже немного выучил.

— Нет, — ответил я, вздрогнув от воспоминаний об изначальном пламени Коссута, который нанес мне смертельный удар — как ему тогда показалось.

— Помни, Неджи, осталось пять дней, десятого я начну вознесение на Пантеон Гномов. Год Дикой Магии — високосный. После летнего Солнцеворота будет вставлен День Щитового Схода, — напомнил мне гном. — До него я буду полностью недоступен, Неджи.

В этот день заключают и продлевают союзы, подтверждают старые клятвы и договоры. А еще проводят турниры, состязания и испытания для тех, кто жаждет прославиться. Для амбициозного Амаржа нет лучшего времени, чтобы засиять богом на Пантеоне Гномов. Возможно, это даст полубогу еще одну Сферу влияния на смертных. Возможно, для него уготовано свое испытание.

— Ясно.

Я хотел обсудить еще другие темы, включая увиденное мной немногим более пары часов назад в Ведущей Башне Тайных Знаний, но архимаг неожиданно вернулся к первому вопросу по корректировке строптивого волшебного бумеранга, требующего от пользователя не-ящера чрезмерного волевого контроля.

— Я для тебя все же обобщу о разуме артефактов, Неджи. Сам я не работал и не создавал такие, но поверхностно представляю, что к чему. В Пискле сидит дух сауроида из невылупившегося яйца. Перевоспитывать его уже бесполезно, только вытравить, ну, или пригласить, ха-ха, лояльного иллитида — они отличные мозговые инженеры... Ты с Писклей справляешься, у Боддинока получится, а у меня без серьезного баффа не хватает силы воли подчинить его, — признался Амарж. Он действительно почти сразу же скривился и отдернул руку от бумеранга о пяти лучах с высовывающимися лезвиями-когтями. — И у подавляющего большинства других тоже не хватит. Если твой враг во время боя решит перехватить это оружие, то у тебя появится время, пока он будет ошеломлен или невменяем. Да, я согласен, можно и нужно заменить разумную начинку. Если бы ты уже умел вызывать элементалов и взаимодействовать с ними, имел бы контакты с конкретными особями, то засунули бы в артефакт зрелую огненную сущность. Но против стихиала или родственных существ Писклю уже не применить из-за риска успешного перехвата и переподчинения. Если одухотворить плазменным родичем твоего фамильяра, то потребуется время на перевоспитание. Ха-ха, в первую очередь, прилежание от чрезмерной инициативности! Можно поместить внутрь оружия магического лакея, однако он вовсе безынициативен, хотя будет копить опыт применения и следовать логике выстраиваемой модели поведения. И он телепатически подчинится фактически любому, взявшему его в руки. Вот такие предварительные перспективы я вижу, союзник. Что думаешь?

— Теперь думаю озаботиться собственным оружием, которое будет инструментом, без которого я не останусь как без рук, — немного сумбурно ответил я. Амарж кивнул, уловив суть.

— Тогда оставь мне Писклю на несколько часов. Я его первично исследую, начерно набросаю инструкцию и подберу для тебя материалы. Тебе ведь, верно, нравится сама концепция подобного бумеранга, просто не устраивает кровожадная агрессивность и всепоглощающая ненависть к теплокровным?

— Да. Я оставлю его тебе на это утро.

— Договорились.

Вскоре волшебное "Подобие" Амаржа, превосходящее по характеристикам теневого клона "Каге Буншин", вместе со мной телепортировалось в башню мага, а оттуда в гильдейскую библиотеку, глубокой ночью практически никем не посещаемую. Самому мне не шибко хотелось общаться с представительными эльфами, что обязательно затронут скользкие темы, на которые я не готов разговаривать. Потому отговорился от участия в утреннем приеме, вместо говорильни выбрав ознакомление со знаниями, собранными гильдией магов Многозвездная Плащаница.

Первым делом я ознакомился с картами Серебряных Маршей, но вопреки ожиданиям важные для магов пометки оказались наперечет. (иллюстрация 002) Интернациональная гильдия магов хранила разные приемы волшебства: южных народов, островных, северных, срединных и даже сказки-заметки о магии на материках Кара-Тура и Закхара. К слову, по приложенным рисункам расположенные там государства очень близки с моей первой родиной в мире шиноби и чакры. Помимо общеупотребимого искусства, собрание сочинений разных изгнанников и отщепенцев включало начальные знания и представления по арканной магии людей, гномов, эльфов, дварфов и даже орков. Ничего сверх заумного или секретного, но мне того и не требовалось. Самый примитив и характерные расовые особенности — вот что я искал для сопоставления и анализа. Раз уж подвернулась возможность, мне следовало ею воспользоваться по полной программе, как полиморфу — чтобы в будущем не попасть впросак. Так же уход с головой в работу позволял мне не думать о забавах напарника в Маске Лунного Камня, не думать о моем монашеском обете целомудрия ради быстро вспыхнувшей любви к Эйноли.

Основательно пропылившись и наморщив мозги за пролистыванием с ускоренным запоминанием тысяч и тысяч страниц и десятков свитков, я около часа стоял овощем у парапета, встречая рассвет на макушке башни Амаржа Мадура, магистра и члена триумвирата Многозвездной Плащаницы, магической гильдии города Невервинтер. Запоминание не изучение, тем более не заявленное ознакомление — но это секрет. Благодаря Великой Киира, у меня теперь есть целое утро на другие дела.

Инкогнито позавтракав в принадлежащем мне трактире Голая Доска, я в кабинетике управляющего поздравил Рубена с хорошей работой, выписав половину своей накопившейся доли от прибыли в качестве премиальных для него и работников. Подмахнув хозяйской подписью ожидавшие этого документы, пустил остаток своей доли и сверху пяток излюбленных ящерами сапфиров на магическое укрепление стен, окон и дверей, а главное на восстановление и улучшение экранирования тренировочной площадки в "подвале" с закупкой тренажеров — в срочном порядке. Впрочем, оставшееся в башне жадное "Подобие" Амаржа, с которым я проконсультировался перед уходом в город, взялось бесплатно улучшить два из оставшихся у меня трех зачарованных саррухами истинных тигровых глаза. Чтобы потом установить их для защиты главного и служебного входов Голой Доски применяемым для ловушек заклятьем "Каменные колья" — в преддверии военных действий это будет хорошим подспорьем в деле защиты трактира.

После улаживания дел в таверне я под невидимостью спокойно прогулялся по Невервинтеру. Город напоминал разворошенный муравейник. Ну, еще бы!

Маги гильдии перенесли вместе со своим башенным комплексом: библиотеку, святилища Огмы и Мистры. Удивительно, но сила Престола Тира помогла вместо обмена с пластом земли воссоздать на новом месте подземные части перемещаемых сооружений — и не только у перенесенного храма. Так что на старых местах присутствовали все подвальные этажи и коммуникации. На ранее занимаемое магами место претендовала купеческая гильдия, насколько я понял, под землей будут устроены новые товарные склады. На месте Здания Суда возведут городскую ратушу.

Маги гильдии сегодня на рассвете прямо посередине Центральной площади установи сферу портала в усыпальницу саррухов. Конечно, за ночь стража через телепорт в замке уже повынесла оттуда все сундуки и мало-мальски ценные статуи и отделку. Но еще осталось много чего. Форменное разграбление жрецы не одобрили, так что "набегом" руководил, разумеется, граф Веллгард. Десница лорда Нашера, поправляющий городской (и не только) бюджет, плевал на нужды и чаяния археологов. Благо Лину была занята, а то бы, наверное, пришла в бешенство.

Маги гильдии на все лады так и полоскались языками, понимаемыми мною — бурно обсуждали последние события и перестановки в руководстве. Дварф в кузнечной лавке Сияющие Доспехи и Оружие Рыцаря мгновенно навострил бороду, едва только я дал ему снять мерки с Резака, уменьшенного мною до размеров бедренного кинжала. Древнее оружие тут же определили в качестве наилучшего средства для устранения зарвавшихся магов, ни черта не сделавших для города в час острой нужды. В общем, город бурлил, под руководством лорда Нашера открыто готовясь к обороне — вопреки разногласиям внутри и между общественными слоями.

Снимая необходимые мерки, мастер Маррок не переставал восхищаться артефактом. Он легко сумел вернуть уменьшенному клинку истинный, двуручный размер. Взяв мелкий бриллиант и в оплату срочного заказа драгоценный сапфир, он пообещал к полудню изготовить удобное крепление на бедро с силовыми ножнами на манер непрозрачных колдовских перчаток — масштабирующимися вместе с клинком. Я хотел и трофейный ледяной нож прикрепить к бедру, но единственный умелец по таким делам в лавке просто не успел бы к означенному сроку — имеющиеся в наличии образцы из кожи и легких сплавов не справлялись с эффектом "Морозного оружия" и за считанные минуты разрушались от переохлаждения. Дварфского партнера по бизнесу у меня тоже нашлось, чем загрузить — символикой клана Хьюга на отличительных пряжках и фибулах.

Замок Невер, возвышавшийся на холме и теперь в гордом одиночестве довлеющий над всем остальным городом, защищала сильная магия, вплетенная в кольцо стен и непроницаемая для первой формы бьякугана. Где-то под ним расположен тайник саррухов. Я рассудил — пока нет особого смысла в его поисках. Ну, увижу и что? Много ли я уразумел из происходящего в башне магов Лускана? То-то и оно. Без понимания, без Слов Власти все равно не попаду внутрь и ничего толком не добьюсь.

Я обогнул гильдию наемников и свернул на мост Спящего Дракона. Здание Суда, куда я направлялся, размешалось теперь сразу справа за фортификационной башней. Его уже переделывали в Кафедральный Собор, который начал обзаводиться вытянутой прямо к дороге пристройкой, куда позднее вынесут судебное делопроизводство. Вроде подготовка к войне идет полным ходом, но вместе с этим начался и бум строительства, особенно церковного. Та же Академия после последнего выпуска будет совмещена с полноценным храмом Огмы, который тут некогда и размещался, пока все не подмяли под себя, цитата, "ублюдочные маги".

— Позвольте выразить Вам благодарность, милорд Неджи, от имени всей церкви Тира Справедливого, — перешел к делу пастор Сергол, когда мы поприветствовали друг друга в свете косых лучей позднего солнечного утра. — Вы как-то желали выучиться у нас, милорд мастер, изготовлению чаш Домашнего Очага и волшебных фонарей, — деликатно напомнил мне седовласый епископ.

— Простите, пастор Сергол. Не сочтите за обиду, но как сказал бы один мой знакомый — сопливых вовремя целуют. В том разговоре велась речь и про святые свечи. Теперь для меня нет секретов и сложностей в изготовлении этих предметов. Я вполне представляю и понимаю возможные причины задержки с решением.

— Мне поистине неудобно перед Вами за проволочки, милорд Неджи. Наш грандмастер-артефактор только вчера смог прибыть из Дома Руки Тира в Теске... — извиняющимся тоном произнес епископ, шествующий в лазурно-синей мантии с имитацией золотых клепок на окантовке стального цвета — под символический щит Тира. Кажется, мое последнее высказывание его уязвило, но Сергол постарался не подать виду. — Мы не можем игнорировать Ваш вклад в развитие и благополучие нашей церкви, многоуважаемый милорд Неджи, — значительно сказал седоусый епископ.

Я не мог сказать, чувствовал ли он скрытую во мне силу, уважая право не выказывать ее. Или причины его подчеркнутой вежливости и тактичности в чем-то еще крылись. Определенно, верховный священнослужитель Тира в Невервинтере прекрасно помнил, как я появился в его храме, каким был и каким стал, ступая сейчас рядом с ним. Окружающие священнослужители и рабочие редко заглядывали в мои благородные глаза без зрачков и частью не испытывали, частью просто не выказывали особого трепета. Однако младшие за глаза богохульно перешептывались, называя богоизбранным эльфом и споря о том, кто больше меня "пометил": Тир или Кореллон. Сам я старался не производить впечатления сноба или владыки, рядящегося в простые дорожные одежды и почему-то обходящегося без свиты. Но поневоле в голову лезли мысли, как изменились бы реакции окружающих, предстань я перед ними в истинном облике тулани — квази-божественной подрасы эладринов. Или без слоя божественно щита, являющегося внешней частью моего текущего метаморфичного облика лунного эльфа.

— Простите, если мои слова прозвучали как-то не так, — сказал я, поняв, в чем моя ошибка. Долгоживущий эльф попенял короткоживущего человека о задержках... — Думаю, у меня найдутся интересные задачи для вашего артефактора, епископ Сергол, — подумав, отвечаю на незаданный напрямую вопрос. — Я буду признателен, увидев этот нож очищенным и в набедренных ножнах, а это перо облагороженным.

Я достал и передал сановнику Ледового Чернителя и Ледниковую Отрыжку, желая сделать приятное искуснику, который всяко оценит эти уникальные древности и возможность поработать с ними. Мне так же будет интересно оценить конечный результат его труда. Клирик крайне деликатно принял артефакты сауроидов.

— Теперь я прекрасно понимаю Лину Ла-Нерал, — жестким тоном изрек высший священник. — Я лично отслужу над ними очищающий молебен, милорд Неджи. Первый с ножнами будет готов в полдень, к моменту Вашего путешествия в Колодец Беорунны. Когда будет готов второй предмет, прошу, не обессудьте, зависит от вдохновения грандмастера, — мудро заметил клирик. — Вы желаете познакомиться с нашим мастером, милорд Неджи?

— Простите, епископ Сергол. Принесите ему извинения от моего имени. У меня выдалось время до полудня, которое я намеревался посвятить уединенной медитативной практике. Я шел к вам с просьбой выделить мне келью для этих целей. Пожалуйста, — учтиво прошу, подкрепляя подобающим обращению полупоклоном.

Сергол тепло улыбнулся, сдерживая радость и, как мне показалось, облегчение (собственно, как позже выяснилось, это из-за трудного характера полуэльфа, профессионально занимающегося и зарабатывающего отнюдь не магическими церковными принадлежностями). Естественно, епископ дал разрешение и лично сопроводил в индивидуальную молельню для высоких особ. На самом деле я так позорно сбегал от встречи с надменно манерными и напыщенными эльфами в вычурных одеждах, которых издали заприметил бьякуганом. И уже второстепенно желал поразмыслить о том, о сём, набраться сил рядом с мощным Источником, мангекё бьякуганом в режиме мудреца пристально рассмотреть Престол Тира... Замечательно, что помимо прочего удастся запечатлеть обряд очистки артефакта от отрицательных энергий и некротических наслоений. Я бы сам хотел обработать двуручный меч Резак и потом бумеранг Писклю, а с топором Кровопийцей еще надо подумать, как лучше поступить. Не хочу зарекаться, но пока я приемлемо не освою гендзюцу и чары, пыточный инструмент подобного рода может понадобиться в самый неожиданный момент — ведь Боддинок не всегда будет рядом. Впрочем, едва устроившись в выделенной комнатке, я перво-наперво воспользовался имевшимся здесь молитвенником и обратился к Тиру с благодарностью...

— Пообедаем в местном трактире и вперед, Лину? — Спросил я, выходя из приземистого здания суда в Колодце Беорунны. Уточнил из желания попробовать на вкус северную кухню и согласно обязанности сопровождающего. Обед упомянул с учетом невервинтеровского времени, тогда как здесь солнце клонилось к вечеру.

— Милорд, плохая примета начинать что-либо в троицу новолуния, — вяло ответила эльфийка, со встречи с сородичами пришедшая усталой и нерадостной. Она хотела что-то еще добавить, но передумала.

— Тогда заночуем здесь и отправимся перед рассветом? — Лину рассеянно кивнула в ответ, среди построек безошибочно отыскав взглядом лазарет — он был по другую сторону от местной церкви Триады и напротив солдатских бараков. — Значит, после обеда, Лину, ты отправишься врачевать, а ты, Боддинок, по торговцам?

— Пожалуй, я сразу пройдусь по лавкам, Неджи. Здесь где-то должна быть оборудованная лаборатория для магов, до ночи я там проведу время, — произнес гном, вопросительно глядя снизу вверх под мой капюшон.

— Мне тоже сейчас не очень хочется кушать, — несколько извиняющимся тоном добавила от себя эльфийка.

— Тогда я сниму нам смежные комнаты и осмотрю окрестности, — с невозмутимым видом чуть пожимаю плечами. Косметическое изменение моего внешнего вида не затрагивает полубожественный метаболизм, так что, раз нет хорошей компании для трапезы, то и ну ее.

— Ты не обижаешься, Неджи? — Полуобернулась Лину.

— Нет. Просто помни, Лину, что время ограничено и послезавтра я вернусь к выполнению миссии.

— Да, она важна, — со вздохом ответила женщина в клепаной кожаной жилетке поверх светло-бежевой рубахи свободного кроя и завязочками бантиком, что стягивали манжеты, искусно и тонко вышитые серебром.

Развернувшись и сделав всего шаг в сторону оплота местной медицины, неуклюжая эльфийка едва не ударила гнома кончиком длинного меча, пристроенного на поясе. (иллюстрация 003) Волшебная серьга в ухе предупредила Боддинока, вовремя отпрянувшего от будущего фингала и с пониманием отнесшегося к случайности. К слову, притороченный за спину лук у эльфийки был самым обычным, что могло свидетельствовать о его частых поломках — из-за неуклюжести по вине витающей вокруг нее мельчайшей частицы хаоса.

На меня хмуро оборачивались, когда я прогулочным шагом двигался по улице, плоские камни которой уложили совсем недавно. Неспешный анализ фотографии, сделанной додзюцу по прибытии, позволил сделать некоторые выводы. Например, я примерно сосчитал местное население, почти целиком состоящее из утгардского племени Черных Львов — порядка двух тысяч человек. Еще около полутысячи составляли расквартированные здесь солдаты Союза Лордов, судя по тут и там встречающейся эмблеме в виде золотой короны с пятью зубцами-персонами. (иллюстрация 004) Обученные воины были хорошо экипированы: все оружие и доспехи со щитами имели минимальной силы и удовлетворительного качества волшебный наговор. Если брать розничные цены Невервинтера, то на каждом солдате одето порядка шести тысяч злотых. Офицерский состав отличался немногим лучшей магией. В численность батальона входил десяток волшебников и колдунов, уверенно владеющих четвертым арканным кругом заклинаний. Клириков же на каждую роту приходилось по пять — почитали Торма или Хелма. От меня пока что укрывалась цель пребывания подобного войска на этой окраине цивилизованных земель.

Не успел оглянуться, как дошел до солдатского трактира. Судя по планировке второго этажа с алтарем и Купелью Сияния, держателем выступала церковь Триады. Самым вероятным назначением здания является церковная школа, а вовсе не наспех устроенный в этих стенах трактир. Нынешним постояльцам предлагались лишь тесные кельи с сундуком-столом и тремя семифутовыми лежанками вдоль стен. Почти все места занимали клирики, как и на втором этаже здания суда, где расквартировали офицеров.

Меня в эту деревенскую столовую привлекли не продовольственные скидки для военных, а запасы зерна. Здесь всего в двух-трех сотнях миль юго-восточнее начиналась пустыня Анароч и предгорья с легкой супесью, на которой обычно произрастает гречиха, собственно, мешки коей я заприметил в местном амбаре. Расплатившись невервинтерскими монетами, скупил всю крупу и наконец-то заказал для себя собу. Удивленный трактирщик за дополнительную плату всё-таки пообещал изготовить для меня к утру несколько фунтов длинной коричнево-серой лапши из гречневой муки — продуктовый свиток обеспечит сохранность. Относительно свободных мест для ночевки даже спрашивать не стал, видя свободные и просторные комнаты в другом заведении.

— Простите, любезный, эта пивная только для Черных Львов, — вежливо обратился ко мне вышедший из-за стойки рослый и плечистый утгардец.

Черные как смоль волосы были заплетены в боевую косу, которая и под шлем сгодится, и в холода защитит. Ледяной взгляд синих глаз выдавал неприветливость. Точно так же на меня посмотрели обедающие простолюдины. Зато группа музыкантов стала старательней наяривать веселенький мотивчик. (иллюстрация 005)

— Меня интересует не только ночлег до завтра. Любезный. Сейчас я пришел в крышующуюся у вас лавку, — спокойно отвечаю, про себя отмечая следы вчерашней потасовки. Строгие меры, узник и труп...

— Криливин! К тебе, — кликнул трактирщик продавца специзделий. К стойке тут же дернулось несколько посетительских взоров. — Солдаты и наемники Союза Лордов не найдут у меня пристанища...

— Иду! — Тонким голосом откликнулась бойкая женщина из расы хафлингов.

— Значит, моя госпожа не будет исцелять безглазых и хромых калек вашего племени, — говорю прохладно, на ходу сообразив обоюдное занятие для меня с Линой на предстоящий длинный вечер. — А назначенную здесь встречу с Даеланом Красным Тигром придется перенести в офицерский кабак.

В этот момент из боковой дверцы у барменской стойки появилась круглолицая черноволосая пигалица в облегающей кожаной броне, которая легально торговала в этом трактире всевозможными спецсредствами, в частности, для установки ловушек — не только и не сколько на обычного лесного зверя.

От меня не укрылась реакция на имя полуорка — его тут не привечали. Жаль, здесь как раз есть подходящий свободный номер, но не судьба, видимо, в нем остановиться. Настаивать, тем более уговаривать или торговаться я не хотел.

— Вы похожи на эльфа, который знает, как жить в тенях, — с прищуром произнесла плутовка, снабжающая охотников ловушками на всякую разную дичь. Видимо, она заранее сделала заключение о расовой принадлежности по моему мелодичному голосу и безупречному выговору на общем наречии. Я сделал пару шагов в ее сторону и отгородился волшебной пеленой для ведения приватных бесед:

— И имеет на обмен уникальные диковинки из усыпальницы расы создателей. Пройдем в укромный уголок, мисс Криливин?

— На осмотр вашего товара, сэр... — быстро выдохнула она, склонив на бок голову с прелестным носиком-пуговкой и разлетевшимися бровями. Кукольная ручка приглашающе указала на дверь под лестницей на второй этаж, а каблучок чуть сильней надавил на неприметную шляпку якобы гвоздика, тем самым призывая к бдительности незримую охрану.

— Неджи Мягкий Кулак, — представляюсь с легким поклоном.

Она своим цепким взглядом уже оценила приблизительную стоимость моей экипировки и, наверняка, не могла взять в толк, с чего бы именно ей оказана честь, а не именитым торговцам Амна, Калимпорта или Уотердипа. Но я и не собирался продавать полностью работающие техномагические устройства ловушек и запоров. Просто захотел избавиться от накопившегося хлама, обменяв на катушки тончайших сигналок, леску, иглометы, крючки, держатели, кварцевые камешки со скрывающими плетениями одноразового действия и тому подобную мелочь. Хотя реально ловушки мне пригодились всего один раз (против нежити в Чарвуде), да и то я их использовал по-варварски, но все равно каждый приличный шиноби должен иметь при себе подобные вещи.

По праву и умениям воспользовался секретным ходом для вип-клиентов. Покидал довольную плутовку, сожалея о том, что плаваю в ценах и не умею толком торговаться — Кевэ нет рядом. После того, как заглянул в заведение тирцев, воспользовался зарядом плаща и бусины, чтобы безопасно укрыться в невидимости и совершить трудно засекаемый короткий телепорт к кучевому облачку, над которым дополнительно применил "Сферу невидимости".

Воспарив еще выше и найдя спокойную лакуну, я вдалеке ото всех с облегчением снял удушающий покров божественного щита с личиной лунного эльфа. Расслабленно наслаждаясь парением в небесах, долго не активировал додзюцу, барражируя вместе с теплым любимцем и просто так взирая сверху на живописную панораму дикого северного края с приютившимся прямо подо мной древним поселением варваров.

Центром культуры местных утгардов служила относительно глубокая яма с мистическим колодцем, давшим название всей деревне. Четыре мегалитических громады образовывали ромб: в восточном треугольнике — яма, в западном — возвышенность с рощей их друидов. Именно на стратегической высоте я заметил мужчину, по метафизическому развитию не уступавшего верховному друиду Аавилу. Человек средних лет проводил обряд единения с природой, что давало ему представление о значительных и экстраординарных событиях, которые сейчас творятся в окрестностях на расстоянии во многие мили — куда больше радиуса моего бьякугана. Я намеренно ускользнул из-под внимания именно этого друида.

Обосновавшееся вокруг Колодца Беорунны племя Черных Львов выживало фермерскими хозяйствами, торгующимися с охотниками из племени Красного Тигра. Каменистая почва плохо подходила для возделывания, положение усугублял суровый климат и древние эльфийские вотчины, неохотно отступающие перед сельскими жителями. В нескольких милях севернее Колодца Беорунны начинались предгорья с низкими пиками — порядка трех фарлонгов в высоту. Эта горная полоса ширилась всего на пару лиг и отделяла Друарвуд с юга. Потаенный средь гор лес раскинулся по всей громадной долине — бывшее лежбище давным-давно растаявшего ледника. На востоке от поселка стоял еловый частокол Колдвуда. На западе высились темные громады Найтвуда, караванным трактом разрезанного почти пополам.

Краски северной зелени по-своему завораживали. Густые лесные ковры, бурлящие пернатой жизнью, обрамляла кайма редколесья, быстро переходящего в лысое и обветренное гористое всхолмье. (иллюстрация 006) Громады древесных исполинов слишком хорошо прятались, чтобы попасться мне на глаза. Пейзаж зауряден, но по-своему прекрасен, спору нет. Однако, честно говоря, я не любитель зеленых иголок и каменисто-травянистых гор. Мою родную Коноху окружал вечнозеленый широколиственный лес, в меру влажный и светлый, с отвесными кручами, лентой реки и горячими источниками. Посему мне так приглянулся Незамерзающий Лес вокруг двуглавой сопки вулкана Хоутенау. Доминион демипланом, но мне очень хочется обосноваться в понравившемся Невервинтервуде. Однако поселиться там — это все равно что начать учиться высвобождать стихийный огонь в комнате, сплошь оклеенной взрыв-тегами.

При помощи бьякугана без труда отыскал леер, гиперболой уходящий в мистический "курган предков". Подлетев к манаводу и дав потоку магии пройти сквозь себя, под напором энергии легко перешел в Сеннин Модо. Зеркальные глаза подернулись радужной пленкой Мангекё. Воспользовавшись телескопической способностью додзюцу, я ничуть не удивился, распознав в священном Колодце Беорунны признаки портала на демиплан "тех самых предков".

Раскочегарив свою СЦ и под завязку наполнив амулет, я оторвался от жилы воздушной магии и нехотя потренировался в использовании "Нинпо Кеккай: Хенге но Дзюцу", в конце концов, возвратив себе этим ниндзюцу защищенный облик лунного эльфа, коим запомнился Эйноли. Эх... Отправившись в свободный полет, сумел справиться с ранее казавшимся непреодолимым препятствием для "Широкого шага": опираясь на врожденную у эладринов тулани способность к полету, я создал сокращающую путь червоточину без необходимого условия твердой опоры под ногами. Часам к пяти вечера, дико устав от прыганья сусликом в распадках меж низких вершин, приноровился комбинировать технику мерцания тела и широкий шаг, что позволяло за считанные мгновения перемещаться аж на пару лиг по пересеченной местности. Правда, зря я под финал решил ради эксперимента прихватить с собой мишку, мирно догрызающего орка-подростка. Тысяча с лишним фунтов пассажирского веса через сотню ярдов живо доказали мне, что гораздо экономичнее, проще и познавательней будет преодолеть путь до Мунвайнс за семь-восемь часов вольной скачки в оленьей форме.

Перекатившись по обмелевшему руслу речки, ушел от мощного удара взревевшего медведя, оторванного от приема пищи. Залившаяся за шиворот холодная вода, сбегавшая с заснеженной кручи неподалеку, придала мне прыти выскочить на отмель. (иллюстрация 007) Впрочем, это хорошо, что из-за "недолета" мы с косолапым плюхнулись в реку. Легко ускользая от черно-бурой туши, нитями маначакры выудил первую рыбку... Вскоре я уже чесал умиротворенного мишку за круглым ушком. К сожалению, не успокоенного и довольного, а насилу усыпленного. Принципиально хотел добиться того же, что мог в форме оленя-друида. Но по-быстрому не прокатило: налаживать дружбу с животными — это не кунаи в них метать.

Усталость и назначенная встреча взяли свое. Десятки миль обратного пути я сократил тирским амулетом, перенастроенным на портал в церквушке при Колодце Беорунны.

— Подытожим, — сказал я, доев голубец, поданный вместе с моей любимой собу под соусом из свежих томатов со сладкими перцами и базиликом с укропом. Сваренный в листе капусты фарш низкосортного мяса горного козла как тонкий намек от утгардского шеф-повара. Только не ясно, кому из нас: мне, Даелану, навернувшему целых две штуки, или всем армейским согласно сегодняшнему меню. — Черные Львы — земледельцы. Красные Тигры — охотники-собиратели, рассеянные по всему Холодному Лесу, — повторяю за собеседником расхожий перевод названия на всеобщий язык. — Несмотря на артефакт, освященный Духом-тотемом племени и самим Утгаром, никто из Красных Тигров не признал вождя в полукровке. Долг неоспорим. Уже набралось около трех десятков сорвиголов, но воевать в незнакомом лесу у моря никто не хочет. И один из этих бездельников, оставленных тобой без присмотра, в пьяной драке уже прикончил солдата в пивной на другом краю деревни. Все верно?

— Угум, — с полным ртом кивнул полуорк, заедающий расстройство третьим голубцом в остром горчичном соусе. Он сам всего полчаса назад узнал эту ужасную новость, когда по моему зову через возвращенный лордом Нашером переговорный камень экстренно вернулся в Колодец Беорунны.

Я отодвинул пустую тарелку и отхлебнул из дубовой чашки местного мёда, посмаковав приятный вкус. Раньше я совсем не являлся любителем пчелиных выделений. Даже какое-то время, когда в отрочестве подробно разглядел жизнь улья, испытывал определенное отвращение к этому продукту. Но теперь мой организм находил мёд величайшим лакомством...

— В соседнем лесу есть аномальная поляна с выступающими из земли ребрами доисторического колосса. Примерно в трех-четырех лигах от форта Илкард, вглубь Ночного Леса на юго-юго-восток, — сообщил я месторасположение объекта Империи Исстоссеффифил, о котором упоминалось в журнале Маугрима. С вышины облаков мне не удалось пристально разглядеть перевалочно-портальную площадку, сильные помехи над той обширной территорией напрочь застилали взгляд додзюцу. Пока я не задавался целью что-то там немедля высматривать, честно признаться, опасаясь, что могу выяснить нечто такое, что потребует кардинальной смены планов. — Где-то в радиусе трех лиг от этого места рыщет группа культистов, — прикинул я, ориентируясь на аналогичное расстояние между холмом Мажичей в Порте Лласт и Котлованом, система пещер которого имеет путь к усыпальнице саррухов. — Я сочту долг оплаченным, если вы найдете их всех, обезвредите и, по возможности, сдадите главаря тирцам.

— Проще пареной репы! — Обрадовался мордастый воин, не признающий столовых приборов. Но смурное выражение его лица выдало крутую озабоченность утгардца, не понаслышке знающего о мрачной славе Ночного Леса. Даелан украдкой обернулся на соседний столик, словно заподозрил посетителей в подслушивании секретных сведений, хотя нас защищали чары бусины приватных разговоров. — Красный Тигр и Утгард с нами. Мы справимся, сэр Неджи, — твердо заявил он. — Восславим Улыбающуюся Леди — за Удачу! — Варвар поднял кружку.

— За Удачу, — повторил я тост и щедрый глоток.

Лину так и не покидала лазарет, напарник крутился вокруг котла, так что ужинал я в компании мало знакомого Даелана с не шибко приятными манерами. К слову, во всем трапезном зале утгардцем был только Даелан, которого здесь из-за выступающих орочьих клыков не держали за человека даже оседлые варвары. Хорошо, что я звонкой уотердипской монетой заранее договорился с ушлым трактирщиком о резервировании столика в уголочке.

Уладив дела и уговорившись прямо во время трапезы оформить договор с тут же приглашенным служителем церкви Тира, мы заказали добавку. Хоть гречневая лапша не отличалась качеством, я по ней слишком соскучился, чтобы придираться к каждому оттенку вкуса. Неспешно вкушая пищу, я вынужденно слушал неустанно жующего варвара, все же имея с этого определенную пользу: короткими наводящими вопросами выяснял местный политико-экономический расклад, как его видел и понимал Даелан. Бывший наемник без затей вываливал на меня кучу новостей, которые сам недавно узнал, вернувшись из многолетней отлучки. К этому времени я снял прикрывающие чары, поэтому наша мирная беседа стала достоянием нескольких соседних столиков, нервничавших из-за приватности двух незнакомцев. Мои ставшие более чуткими уши ловили все застольные разговоры, по большей части сводящиеся у потчевавшейся тут солдатни к тому, кто, с кем и когда помахался, подрался или перепихнулся. Но попадались и крупицы важных сведений. Например: про владельца уже слышанного мной имени Обальд; про организованное в Серебряных Маршах и недавно признанное орочье королевство Черных Стрел; про засилье в округе бандитов из утгардского племени Лося, недавно перекочевавшего с обычных мест; про отгремевшую в прошлом году битву за небольшой городок Несме, на который сплоченно напали полчища троллей, разогнанных распрекраснейшей на свете человеческой волшебницей Алустриэль Серебряные Руки, одной из Семи Сестер, рассекающей по небу на огненной колеснице и властвующей несколько людских поколений — сколько точно никто не знал. Я навострил уши, когда от приближенного к капитану капрала услышал отражение данных своей воздушной разведки: в последние дни в горах активизировались великаны. Упоминался всё тот же орочий король Обальд Многострельный, который, якобы, в союзе с предводительницей снежных великанов Герти Орелсдоттр. Но снежные вроде как цивилизованные, а виденные мною и здешними разведчиками пятнадцатифутовые гиганты напоминали огров, окультурившихся лишь до прикрывающих гениталии повязок из медвежьих шкур.

— Сэр Неджи, — замялся перед уходом Даелан. — Помогите решить сложный вопрос с участью Ролгана. Я в долгу не останусь.

— Проще всего подойти к магам и обратиться к мастеру Боддиноку. Возможно, он при судьях сумеет поворожить на прошлое трупа и прольет свет на конкретные обстоятельства. А иначе потребуется опрос свидетелей и знакомых с обоих сторон. Вот, — я достал кольцо правды, — оно поможет тебе установить истину.

— Благодарю, сэр Неджи, — воссиял удрученный было варвар, довольный даже простыми советами и одолженным артефактом. Я так и не понял, принял ли он ответственность командира или с такой же радостью самоустранился бы, предложи я заняться этим делом лично.

— Потом через тирцев мне вернешь.

— Конечно же, сэр! Еще раз спасибо и да хранит вас Бог!

Ловко и умело миновав пару подножек, варвар поспешил прочь из трактира. Мне ничего не стоило метко высвободить из голени две сине-голубых иглы, предупреждающе болезненно кольнувших задир за попытку повалить высокого и широкоплечего полуорка, внесшего посильную лепту в дело избавления Невервинтера от саррухской чумы. Оставив на своем месте специально завязшего в Паутине Мистры иллюзорного клона "Буншин но Дзюцу", я искусством мерцания тела "Шуншин но Дзюцу" мгновенно и незаметно покинул заведение — вслед за Даеланом.

Делу время, а потехе час. То, чего боялся в начале трапезы, само меня нашло. Я трезво оценил свои актерские таланты и количество претендентов на согревание постели некой Лилиан Кембридж, в крайне расстроенном виде завалившейся в трактир с полчаса назад и сразу начавшей заливать крепленым вином свою горестную потерю. На эту запылённую женщину и внимания бы не обратил никакого, если бы не пару раз оброненное ею Слово — с большой буквы. По здравым размышлениям мне следовало бы заявиться к ней ночью в компании напарника-чароплета и спокойно, а главное незаметно всё выяснить. Но Боддинок и один в состоянии справиться. Поэтому, позвав друга посредством кольца, поставил ему задачу по выуживанию сведений из стремительно пьянеющей дамочки. Затем собрал клубок маны, сплел заготовку, подгадал момент и совершил "Малую телепортацию", с учетом пределов моей видимости и мощи маначакры позволяющей прыгать на расстояние до шести фарлонгов.

— Ой!

— Это Неджи, — шепчу в ухо Лину, которую я мягко пленил со спины. — Пора сделать перерыв, — говорю непререкаемым тоном. Мне хотелось женского общества, хотелось поухаживать... и заодно попытаться привлечь к решению своих проблем.

Мгновенный прыжок вертикально вверх и успешное развертывание прямо по границе невидимости сферы божественного щита, незримого для обычного эльфийского глаза и защищавшего от жестких порывов ветра. Заклинание "Полета", заранее подготовленное в моей ауре, аккуратно опутало лунную эльфийку, топящую горечь супружеской потери в работе на износ. Смещаюсь из-за спины вбок и ловлю ее за левую руку — ведь мы не любовники.

— Н-но... Ооо...

Слова излишни перед неописуемым закатом, который мы успели еще застать — над облаками. Расцвеченный красным златом горизонт с кругляшом светила, словно укрывающегося одеялом из кучерявых облаков. (иллюстрация 009)

Я страстно хотел разделить сей момент с Эйноли, укутаться в лунное серебро ее волос, прикусить губами мочку уха и накрыть ее упругие груди своими ладонями... Но пришлось поступиться своими романтичными желаниями. Для вдовы этот чарующий миг небесной красоты был как лучик света в темном царстве расстройства. Лину крепко сжала мою руку, а на ее щеках заблестели мокрые дорожки. Я тоже не стал стесняться и сдерживаться, навсегда провожая старую жизнь...

Проза жизни быстро напомнила о себе ярым ветром, только и ждавшим, чтобы растерзать слезинки, выпавшие за границы почти истаявшей сферы, ограждающей нас от агрессивной среды. Я не успел подобрать нюни и собраться до того, как на меня невыразимым взглядом посмотрела Лину, но сумел предотвратить катастрофу и удержать по-ученически неумело поставленный щит. Улыбнувшись сквозь слезы, я телепортировал нас еще выше — над всеми облаками!

— А-ахх... — Не нашедшая слов Лину благодарно и со смесью страха прижалась к моему плечу.

На новой высоте светило еще целиком не закатилось за горизонт. (иллюстрация 010) И можно было вновь любоваться чудесной прелестью небесного заката, как бы уже совсем другого. Любоваться причудливыми волнами из пурпурных и сизых облаков. Любоваться на фоне поразительно глубокого неба, усеянного ничем не зашторенными звездами. Благоговеть перед живописными красотами Торила.

Темная блямба Селуне отчетливо выделялась... Слезы уже высохли и солнце закатилось, а мы все еще дрейфовали в воздушных течениях, наслаждаясь незабываемыми и умиротворяющими видами, едва умещающимися в сознании.

— Это чудеснейшие мгновения в моей жизни, — с трепетом произнесла Лину, ласково огладив мою руку.

— У тебя плетение кольчуги отпечаталось на ухе, — ляпнул я, смутившись своего возбуждения...

— Мужчины... — глубокомысленно заметила она и хихикнула. — Спасибо тебе, Неджи Хьюга. Я никогда этого не забуду... Скажи, ты ведь грезил об Эйноли, да?

— Да, — глухо отвечаю.

— Я знаю, как отблагодарить тебя, герой. Похороню мужа в родовом склепе в Эвереске и отправлюсь на Эвермит выяснять, что к чему и почему.

— Спасибо. Я не смел просить...

— Пустое, — ее ладошка коснулась моего лица, а большой палец накрыл губы. — За твоей внешней холодностью и рассудительностью сокрыто пылкое сердце и ранимая душа. Не дай себе засохнуть... — грудным голосом произнесла избранная Сеханин, проведя подушечкой пальца по моим губам. — Нам пора возвращаться, милорд, — смущенно отстранилась и отвернулась женщина, желавшая интимных ласк, но с другим и тоже сдерживавшаяся. — Я освободила одну из палат. В смысле...

— Я понял. Не впервой ночевать в госпитале. Сам хотел предложить. И помочь, — отвечаю простыми предложениями. Сейчас мне стало уютно с Лину. Возможно, будь у меня старшая сестра, она была бы такой...

— Помочь? — Растерялась жрица.

— Не здесь, — тепло и смущенно улыбаюсь. — Возвращаемся?

— Эх... Давай, — согласилась она, на прощанье окинув восторженно-мечтательным взглядом все небо.

Я сжал в руке ободок амулета возвратной телепортации, перенесшего нас на площадку в храме Тира. Прямо в этом же зале в уголочке сидела компания офицеров, естественно, поголовно обернувшихся — а капюшон-то я забыл натянуть.

— Приятого аппетита, — киваю им головой. И тут же обращаюсь к тезке невервинтерского епископа: — Пастор Сергол. Завтра поутру отряд Даелана Красного Тигра отправляется по моему приказу ловить ящеропоклонников. Я прошу вас выдать ему одноразовый камень возвратной телепортации и приготовить запасной.

— Хорошо, милорд, — уважительно поклонился мне священник, ответственный за портальную установку.

— Эй! А мы тогда какого х**, ик, торчим в этой дыре?! — Возмущенно подал голос хмельной сержантик, подначенный старшим по званию собутыльником.

С тяжким вздохом Сергол прищелкнул, наказывая сквернословца "Слепотой" и "Немотой":

— Простите, уважаемые, — ниже поклонился старый человек. — Если желаете остаться на ночь, у нас только что освободилась комната.

Смуглый лейтенант обескураженно побледнел.

— Спасибо, но мы уже присмотрели себе комнаты в здании слева. Сейчас освободим и там отдохнем, — намеренно говорю двусмысленно.

Офицеры возмущенно покраснели. Но нас уже и след простыл — во всех смыслах.

— Зачем ты их спровоцировал, Неджи? — Упрекнула меня Лину, узнав лаборантскую, откуда я ее и забрал на "перерыв".

— Чтобы выставить идиотами, — спокойно отвечаю, готовясь создать минимум два божественных щита в виде плоских силовых барьеров, которые буду перемещать по периметру здания. Я при жрице уже не прятал белые глаза. — Вместо расследования убийства своего солдата, они тут пивко попивают, а напрягает мозги и суетится — Даелан.

— Ты еще иллюзиониста позовешь, — констатировала жрица, предугадавшая мои намерения. — Не позволю, — уперла она в меня палец. — Я не дам вам превратить лечебницу в дурдом.

— Ты... хочешь посмотреть мордобой? Или поможешь набрать пациентов...

— Нет, нет и нет. Этим не шутят, Неджи, я не пущу тебя к людям. Тренируйся врачевать на рыбках и лягушках, — безапелляционно отказала жрица. — А тех дураков вразумит пастор Сергол.

Ага, я вижу, как: фонарь под глаз и молитвенным кулаком в челюсть. Настоящий мужик разговаривает по-мужски. Я бы тоже был не прочь бесхитростно подраться.

Я умею подстегивать у себя регенерацию и могу высвобождать лечебную силу, но иногда этого мало. У некоторых есть неправильно сросшиеся переломы, для меня пара пустяков заново сломать кость, но... Лину, в целом, права. Методики ирьёнинов и клириков разнятся. Пытаться комбинировать лучше на рыбках да лягушках. Даже если я просто дам ей пряжу для плетения с последующим оказанием лечебного воздействия, то вовсе не известно, как поведет себя заклинание на этой нестандартной основе.

— Несомненно, — соглашаюсь. — Однако я намеревался предложить тебе ассистировать мне в природной форме оленя-друида.

— Ты... Ты поглотил Духа Леса?.. — Сипло ужаснулась эльфийка. Ее ноги подкосились. Я поддержал.

— Я помог ему избавиться от высасывающего силы спрута-паразита саррухов, помог израненной душе древнего животного наконец-то перейти на следующую ступень эволюции, помог переродиться в антропоморфном разумном водном элементале, помог ему поглотить древние остатки сил и знаний, благодаря коим он при мне повысил свой божественный ранг и достиг статуса полубога... — тихо закончил я длинное и быстрое пояснение, только сейчас кое-что уразумев.

Бывший Дух-олень ведь сперва стал стихийным существом, изначальным, а потом взял божественные поводья над немногочисленными верующими. Наверняка новое существо уже встало под защиту Волны, присягнув Водному Лорду — великому стихийному божеству Истишиа. Если, конечно, элементал-олень выжил после направленной вверх атаки Коссута, вполне способного тем свои вертикальным ударом не только и не сколько спалить ураган, но и уничтожить мешающийся огрызок демиплана, связанного с вулканом Хоутенау, или сгоряча пережечь якорь, отправив в свободное плавание...

— Ох, да сокроет эти тайны Светящееся Облако! — Тихо воскликнула жрица, стиснув священный символ своей богини.

— Я вполне успешно вылечил гоблиншу, — решил добавить я аргумент в свою пользу.

— Дурак! — Она меня несильно ткнула в бок кулачком. — Животным нечего делать в стерильных помещениях, — но она и сама поняла, сколь жалок сей довод. — Особенно таким крупным и рогатым.

— Всё будет хорошо, Лину. Я полон сил. Всех усыпим и залечим, начиная с простых случаев. Уже завтра все они вернутся в строй.

Лину все-таки решилась, но только после гадания на сухом листе почти в точности, как делала Эйноли — результат положительный. Сообщив Боддиноку о свободной комнате для отдыха после допроса, я отправился в общую палату и применил на всех свою классовую способность "Усыпление". Так обошел все здание в ожидании, пока Лину заранее приготовится к финальному посещению одного паренька, критично пострадавшего на сегодняшних жестких тренировках. К слову, соотношение ветеранов и новичков в батальоне — один к трем.

Всего в лазарете находилось одиннадцать выздоравливающих солдат-мужчин и четыре женщины-воительницы — все с переломами, колотыми или резанными ранами от спаррингов в полный контакт. Им всем была оказана квалифицированная первая помощь, так что всего-то и требовалось, что в нужное русло правильно направить лечебную магию, чтобы ускорить регенерацию тканей для завтрашнего возвращения в строй. В общем, олень смотрел белыми глазами и получал ману из мета-чёток путем преобразования, за которое отвечало мое высшее над-сознание. За счет этого незаметность и эффективность профилактического лечения была на высоте. Главное, что я подтвердил для себя ранее уже известную и весьма важную вещь: как яд в микроскопических дозах служит лекарством, так и магия в избытке вредна. Так например, регенерация может повлечь мутацию. Поэтому я цедил и осторожничал — при участии опытной врачевательницы этого вполне хватало. Мы с Лину всего за полчаса обошли всех и соблюли первейший постулат — не навредить.

Глава 2.

Мы с Лину прекрасно выспались в медитативном сне, а вот чуточку раньше нас прилегший Боддинок вовсю зевал, что выглядело смешно — гном параллельно жевал изюм с кедровыми орешками. Селение мы покинули в утренних сумерках и коротким телепортом на полмили — из натопленного лазарета в точку росы. Лину и я захрустели грушевидными яблоками, извлеченными из чудесной съестной сумки. Такой вот завтрак на ходу. Влага, кстати, никому из нас не доставила неудобств, наоборот, радуя женщину.

Найтвуд подавлял и пугал своей близостью с Планом Тени. Любое неосторожное волшебство тут обязательно привлечет какое-нибудь местное животное, голодное и охочее до поживы, или потревожит кошмарного обитателя Плана Тени. Вопреки названию, утренний туман здесь светился зловеще зеленоватым сиянием, затруднявшим обзор далеких перспектив. Но двойной фокус внимания бьякугана все же рассмотрел в тысяче шагов от дороги группку маленьких беззаботных феек, занятых своими делами. (иллюстрация 011) Эти чудесные создания казались лишними в зловещей чащобе.

— Боддинок, что рассказала Лилиан? — Телепатически спрашиваю я, когда напарник утолил первый голод. Никто из моих спутников так и не обратил внимания, что на влажной от выпавшей росы почве только они оставляют следы от рифленых подошв своей необычной обуви, а я только капельки, порой, с травинок сшибаю. То не магия, а искусство и смекалка шиноби, ну, и чуточку врожденных способностей, присущих эладринам тулани.

— Много всего, — ответил он по организованной мной "Арканной телепатии". Собравшись с мыслями, он стал докладывать. И я не был уверен, намеренно ли он вместе с мысленной речью отправлял ко мне всплывающие из воспоминаний образы, моя ли неумелость в обращении с данного рода магией или это проявление совокупности факторов.

Молоденькая девушка была допущена к тайнам Башни Герольда — величайшему на сегодня хранилищу знаний в Серебряных Маршах об истории региона. Там Лилиан Кембридж заинтересовалась описанием древнего артефакта — Снежная Сфера, Снежный Шар, Зимняя Игрушка, в самом деле похожая на игрушку из наполненной водой стеклянной полусферы и кружащихся снежных хлопьев внутри. Начинающая искательница и археолог сопоставила мифы и легенды с упоминаниями о некоем белом драконе, известном среди людей седой древности под именем Зимний Клык. Установила связь с еще более древним артефактом — Словом Власти, которое вроде как спрятано внутри Снежной Сферы и охраняется драконом.

Замок Лилиан Кембридж покинула этим летом — уже женщиной. К ней сразу присоединился молодой волшебник и пройдоха Накс. Втерся в доверие. Стал любовником. А когда они с таким трудом добыли Снежную Сферу, показавшуюся ему совершенно бесполезной и жалкой безделицей, он раскрутил Лилиан на сведения о расположенной в том же Лесу Стужи (именование на варварский манер) лаборатории древнего волшебника Сирила Лирикуса. А на следующий же день разругался со "снулой рыбой", унизил, ограбил и был таков. Не оправдавшую ожиданий Снежную Сферу он тоже прихватил с собой, когда в одиночку подался за более существенными трофеями. Лаборатория внезапно пропавшего волшебника, как было известно Лилиан, полнилась хитроумными ловушками, о которых любительница выпить не успела рассказать любовничку: "Да любой солдат лучший еб

* * *

, чем этот скорострел! Гнида паскудная,

* * *

, чтоб зубастые черви его яйца сожрали..." Умений брошенной и обманутой женщины хватило, чтобы воссоздать дубликат ключа для телепорта внутрь подземной лаборатории. Умная Лилиан побоялась туда лезть в одиночку и, не солоно хлебавши, вернулась в Колодец Беорунны — запивать свое горе. Боддинок "позаимствовал" оный свиток-пропуск, подложив женскую сережку в кисет бедного парня, целый час "изгалявшегося" внутри одной из келий трактира.

Дорога вилась средь непроходимой чащобы, темной и мрачной. Кем-то издревле поставленные столбики-вехи защищали ее и путников, отвращая зло. Мне шагалось легко и совсем не хотелось нестись куда-то вскачь — давящее соседство с Найтвудом на меня не действовало — ерунда по сравнению с Лесом Смерти близь Конохи. За ночь распогодилось, и солнце за нашими спинами уже показалось, ощетинившись косыми лучами, на некоторых участках пробивающимися сквозь густые кроны. (иллюстрация 012) Но очень скоро дорога, согласно карте, пойдет строго на юго-юго-запад.

— Мальчики, вы долго там еще будете шушукаться? — Лину с нервным смешком разорвала дорожную тишину. — Мне бы хотелось скорее миновать Ночной Лес.

— Извини, — мы оба смутились прозорливости жрицы. Между прочим, она только что сама шла вся задумчивая и тихая.

— Извиняю, — тут же ответила она. Со вздохом набравшись решительности, Лину продолжила: — Мне сегодня был вещий сон, Неджи. Вулканический дуб на утесе южнее Лласта. (иллюстрация 014) Там еще рядом руины древнего эльфийского маяка.

— Вулканический дуб? — Уточнил Боддинок, потрогав мочку уха с сережкой-гвоздиком — именно в это превращался его рабочий журнал, зачем-то понадобившийся ученому колдуну.

— Я знаю, они давно вымерли, — чуть смутилась Лину. — Но ты нашел призматические семена, милорд. Возможно, тебе на глаза попадутся и лавово-рыжие желуди вулканического дуба. Прошу, милорд Неджи, передай их мне. Синт не хочет быть в склепе — это дерево прорастает в пепле, — довольно спокойно произнесла вдова. — У меня найдется...

— Не надо, — теперь уже я позволил себе прикоснуться к ней, поправив прядку и коснувшись бархатистой кожи, почти уже ставшего привычным лунного оттенка. — У меня в этом мире на так много друзей, чтобы портить отношения товарно-денежными операциями.

— Прости... И не печалься, Неджи, — взяла она мою руку в свои нежные ладони. — Мне... Это моя первая... ощутимая потеря. Я справлюсь... Я отправлюсь в Высокий Лес — колыбель многих государств, включая Иэрлэнн. Множество эльфов покинуло Высокий Лес еще до Летоисчисления Долин и переселилось на Эвермит. Или в Долины, откуда ушли совсем недавно. Я знаю, пространственные переходы сохранились — мои братья и сестры по вере укрывали их пологами высоких тайн. Во имя добродетели Леди Грез, обещаю, Неджи, я найду действующий портал на Эвермит.

— Спасибо, — отвечаю с полуулыбкой. Ей не удалось меня растрогать столь обтекаемой клятвой, но и совсем без эмоционально отвечать было нельзя ей.

Обернувшись оленем-друидом, принял ездоков на спину и неспешно тронулся с места, давая прослойке животного сознания приспособиться к весу и лошадиным копытам, чтобы осторожно перейти к плавному, стелящемуся бегу галопом. Как и при пересечении Горелого Леса, я межевал скорости скачки, эксплуатируя удивительную выносливость и способность энергетического ядра в животном теле поглощать природную энергию, растворять ее в сердце и через кровь питать мышцы магией — весь комплекс мышц, тканей, органов. Потом моему истинному облику, естественно, достанутся блуждающие по телу фантомные боли и усталость, однако я намерен из дикой формы оленя перейти в разумную форму гнома, человека или простого эльфа, минуя истинную. Это единственный выход: вряд ли мне удастся уединиться и скрыть всплеск при появлении эладрина тулани, а надежной и умелой формы лунного эльфа у меня пока не было.

Утро разгоралось, а дорога все пустовала — это странно. Трактирщик ждал западный обоз с солдатской провизией. Через час скачки с карьера на галоп и обратно мой бьякуган заметил вдали разнополую пару лосей, стоящих за парой елок у почти стофутового водопада на окраине Найтвуда. Матерый самец сразу мне бросился в глаза неожиданной схожестью с Духом-оленем, когда тот гулял по северным просторам Незамерзающего Леса. Гон еще не начался, но сомнений не оставалось... Лось всхрапнул, почуяв наше приближение, однако не прекратил покрывать самку. И тому было объяснение.

Торговый тракт спускался в Редранскую долину вдоль восточного притока одноименной реки. По правую сторону от накатанной колеи еще высился непроглядный лес, а по левую открывалась просторная площадка с единственным пологим спуском с лесистого и обрывистого плато. На этом месте стоял форт Илкард, пристанище для караванов и защита речной долины от набегов сумеречных монстров из леса. От торговой дороги к нему вело ответвление, проходящее через арочный каменный мост, перекинутый чуть дальше по течению и паре десятков футах ниже, чем занятый лосями уступчик, с которого открывался отличный обзор и который сам хорошо просматривался. (иллюстрация 015)

Собственно, Тотем утгардского племени Лося в зрении на мгновение активированного Мангекё выглядел разительно иначе. (иллюстрация 016) И Он собственной персоной недвусмысленно показывал своим людям, как им надо поступать с врагами из Союза Лордов. По неизвестной мне причине это племя осадило форт Илкард со стороны речной долины, поскольку с севера отвесные скалы и бурный поток не давали подступиться. Само по себе деревянное укрепление занимало выгодную позицию, сохранявшую им мост на тракт. Второй выход тоже вел к мосту через ров, в роли которого служило углубленное русло речки, вытекавшей из озерца, что рябило южнее. Вот этот второй вход и смогло осадить племя Лося, соорудившее катапульты, которые периодически ухали, стучали и скрежетали, отправляя просмоленные и подожженные ядра из глины с соломой. К слову, мост у водопада отлично простреливался отрядом лучников и одной катапультой, судя по пятнам, уже пристрелявшейся к этому месту.

— "Сферу Невидимости", напарник, — приказал я, подбегая к месту, откуда моим спутникам откроется вид на битву.

— О, Темпус, отврати свой лик, — эдак поругалась Лину, увидев нападение.

— Хаос подери... Мы не будем вмешиваться, сэр? — Боддинок чуть нажал на мои рога, за которые держался.

— Как так не будем? — Ахнула клирик.

— Катапульты не за одну ночь собираются и пристреливаются. Командование батальона в Колодце Беорунны явно в курсе происходящего и не спешит выдвигать роты на подавление агрессии со стороны племени Лося, — спокойно поясняю, пройдя мимо кустов, скрывающих совокупляющуюся парочку лосей, но открывающих моим седокам картину осажденного форта Илкард. — Гляньте налево. Это тотемное животное, в которое верует племя внизу. Полубожественное существо явно поддерживает и подбадривает атакующих, потому не стоит судить поспешно. Ни племя, ни солдат Союза Лордов. Если опрометчиво вмешаемся, точно наживем непримиримого врага. А времени разбираться нет.

Я не стал сообщать о своих подозрениях, хотя Аарин точно знает о содержимом журнала Маугрима. Там чернилами по пергаменту написано, что племя Лося выполнило свою главную задачу по поиску ориентира и начат следующий этап их "применения".

— Но что-то же надо делать, Неджи. Мы не можем просто взять и проехать мимо... такого безобразия!

— Надо, — соглашаюсь, лукавя. За ночь мало что изменилось. Надеюсь, у предупреждённого вчера Даелана хватит ума в точности исполнить поручение и не вмешиваться в скользь упомянутый конфликт у форта Илкард. — Боддинок, ты связывался с гильдией?

— Да, вчера. Сегодня в Колодец Беорунны от Многозвездной Плащаницы будет делегирована Эльтура с оговоренным перечнем товаров.

— Можешь сейчас еще раз связаться и попросить заодно прихватить Шервин, если она свободна? Менестрелю проще прояснить ситуацию и уладить конфликт.

— Сейчас свяжусь.

— И это всё, Лину, — опережаю мысленной репликой жрицу, тревожившуюся за совершенно незнакомых личностей.

— Я... понимаю, — медленно сказала она, поджав посветлевшие губы и стиснув шершавые кончики моих рогов, за которые держалась, как за поводья.

Дождавшись окончания обнадеживающего разговора Боддинока, я пристроился на северную, травянистую обочину и, не поднимая клубов дорожной пыли, побежал дальше, постепенно разгоняясь до скорости выше десяти лиг в час. Перерыв плохо сказался на самочувствии моего оленьего тела, планомерно настраивавшегося на длительный марафон.

Повсюду на горизонте виднелись поля и большие фермерские хозяйства на пять-десять строений — почти селения с несколькими семьями. В непосредственной близи за большим бугром я заметил вход в пещеру, замаскированный под старую землянку. Внутри обосновалась банда орков, пирующая с захваченного недавно фуража. Нагло действуют, ведь лента дороги отлично просматривается из форта Илкард. Любопытно, что в этой укрытии прятаться оркам помогает простенький амулет отвода глаз — знакомый неряшливый почерк плетения внутри обычного кварцита сразу выдал мне, чьи уши торчат за орками. Однако, на мой взгляд, слишком тонкая игра для Маугрима. Кто-то искушенный в интригах пособничает здесь культистам, дискредитируя вождя орков, вроде как, по слухам и солдатской болтовне, недавно объявившего себя королем и признанного соседями. Логово банды осталось позади.

Пользуясь телескопическим зрением, я одним из фокусов внимания рассмотрел на одной из северных ферм вожака табуна лошадей необычной масти — благородно-красного с великолепными белыми чулками. (иллюстрация 018) Оказалось — еще один астральный гость. Даелан не упоминал утгардского племени Красного Коня, но вот он — тотем. И вытекающая из Друарвуда река, кстати, с "красным" названием — Редран. Уже у самой реки, в этот летний день шириной всего порядка двадцати ярдов, я заметил высоко в небе прекрасного Золотого Орла, хищно пролетающего в восходящем потоке теплого воздуха. (иллюстрация 019) Еще один забытый тотемный дух. Естественно, популяция этих птиц процветала в Редранской долине.

Итого, получается, изначально тотемов Утгара и поклоняющихся ему племен было двенадцать, что вполне символично — по числу месяцев в году. Хотя я могу ошибаться, судя по рисункам на куске кожи в жилище друида Черных Львов — там изображалось одиннадцать Тотемов с перечеркнутым Синим Медведем. (иллюстрации 020 и 021) Если я правильно понимаю, где-то в этом районе должен находиться так называемый курган предков, где обитают оба виденных мною тотемных духа, покой которых потревожил приход третьего — Лося. За ним, вероятно, они издали наблюдают — а может и крошки со стола подбирают. Собственно, Красный Конь и Золотой Орел, видимо, после утраты шаманов и племен опустились до квази-божественного ранга... С нынешними знаниями я затруднился определить положение и статус этих существ согласно небесной канцелярии.

Погожий летний день превратился для меня-оленя в адское пекло. Пришлось сразу после монументального каменного моста зубила того же мастера, что и у форта Илкард, устроить перерыв и окунуть взмыленное тело в прохладные речные воды. Рядом как раз имелась часто используемая стоянка и песочный пляж. Повыше, за кустами, располагался удобный спуск к реке для людей, а почти сразу за мостом с обрывистого западного берега караванщики обустроили сглаженный сход, удобный для верховых животных — напоить и помыть. У самой стойки под мостом находился хитрый закуток, служивший проточным сортиром. Нам повезло — мы уже проскакали ночевавший тут караван, оставивший после себя чистоту и поленницу — чисто для розжига костра. Я тогда, при его встрече, не стал задерживаться, но сильно притормозил, чтобы седоки предупредили рыжебородого квадратнобокого купчину об осаде форта Илкард и промышляющей неподалеку банде орков, имеющих при себе артефакты. Ответа мы не расслышали и по губам я не разобрал дварвишь, но предположил, что бородачи на разные лады призвали Морадина на головы и иные части тела хряков. Кто предупрежден — тот вооружен.

— Какие вы оба молчуны, — недовольно сообщила нам Лину, искупнувшаяся в запруде за кустами. Боддинок вместе со мной освежился в большой речке, вода которой отдавала железом.

Там выше по течению Редран была кем-то когда-то обустроенная песчаная заводь, в которую впадала спокойная и питьевая речушка — из Лунного Леса. Впрочем, для меня не стало секретом стройное и соблазнительное тело Лину, более женственное и оформленное, чем у Эйноли. Под ее неброским черным сарафаном с завышенной талией ничего не было. (иллюстрация 022) Если бы я не был в форме оленя, то не сдержал бы реакцию... Ну что за мысли лезут? Или это олень так завидует лосю?.. Эх...

— О чем говорить с оленем? — Философски поддел меня напарник, с важным видом захрустевший жареным арахисом. Но его выдали улыбающиеся глаза. И заурчавший живот.

— Выбрить щетину, заплести косички — и вылитая роженица, — не остался я в долгу, пошутив на тему слишком круглого живота гнома, мало уделяющего времени физподготовке. Боддинок тут же втянул пузо, отчего свалилась его мокрая набедренная повязка.

— Хи-хи, — в ладошку засмеялась эльфийка, деликатно отвернувшись от пунцового мужчины в самом расцвете сил.

— А вот не буду теперь варить твою лапшу на обед, — с набитым ртом прошамкал гном, возвращая набедренник на место.

— Она ж не для оленя покупалась, — удивляюсь.

— Не волнуйтесь, ребята, у меня свежих морковок уйма, — участливо улыбнулась Лину, подмигнув сразу обоим и сунув руку в предусмотрительно прихваченную сумочку.

— Потом всех разморит и потянет загорать... — подвигала челюстью оленья морда, что несколько умилило улыбнувшуюся лунную эльфийку, полезшую за добавкой. — А если серьезно, друзья, то в той стороне птицы потревожены.

— Бой на окраине Леса? — Устремив взор в указанном направлении, воскликнули они одновременно, но с разными интонациями. Оба были достаточно опытны для верных умозаключений.

— Судя по всему. Собираемся и вперед.

— Некоторые слишком велики для простых птиц, — заметил внимательный ученый, без былого стеснения сбросивший мокрую тряпку для переодевания в сухое.

Лину тут же засуетилась, умудрившись о камешек порезать палец и вместо морковки для меня достать из своей волшебной продовольственной сумки детеныша моржа, естественно, обратно лезть не захотевшего и в итоге с виноватым охом выпущенного в запруду. Ее торопливость привела к тому, что Лину плохо закрыла свой волшебный термос с витаминизированным и быстро утоляющим голод овощным бульоном и напрочь забыла про "Невидимых слуг", которых с легкостью умела клепать и которые могли прекрасно помочь ей управиться с ремешками брони. Я подсказал. Боддинок в итоге снарядился первым, приготовив палочки с жезлами для быстрого выхватывания и коснувшись контейнеров с заклятьями — оставшиеся в память о приключениях в Чарвуде кольцо лучшего заклинания и амулет мощи. Обернув нас троих в "Каменную шкуру", он посетовал на долгое применение магических улучшений тела, даруемых носимыми вещами, снятыми на время купания. Ничто не предвещало участия в драке — вот оба "недопровидца" и расслабились. А ведь я, как командир, мог предусмотреть, но тоже непозволительно расслабился и уговорился на перерыв — ехавшая на мне медик прекрасно диагностировала загнанное состояние оленя.

— А почему, милорд, ты не позовешь к нам пасущихся в долине коней и не превратишься обратно? — Поинтересовалась Лину, с опорой на серванта запрыгивавшая на мой круп. Мне пришлось сдать назад, чтоб она не промахнулась.

— Усталость не позволит вернуться обратно в резвый облик, — лукавлю я. — Сферу, напарник, — командую. Боддинок активировал волшебное кольцо, одно из многих, нанизанных на крохотные пальцы гнома.

Обернуться получится, но в измученную форму, а не в полную сил. Такая вот особенность. Хотя вполне могу стать быстрым леопардом, но потом кошка и далее мышка, а следом лишь предметы. Это слегка утрировано, однако все равно много раз поменять форму за день не получится, если не отдыхать или специально не восстанавливаться. Со временем, конечно, я научусь экономить и правильно расходовать свои силы.

Отвлечь себя сторонними мыслями не получилось. Несмотря на нешуточную опасность, изголодавшееся по женской ласке сознание заметило вдали на лугу за холмом черноволосую наездницу на гнедом пегасе и прочно зафиксировало ее в полуобнаженном виде. (иллюстрация 023) Человеческая женщина, возвращавшаяся с дальнего перелета и давшая загнанной кобылке поесть и попить, тоже явно заметила неладное над стойбищем — своего племени! — и натянула поводья загарцевавшей лошади, замахавшей росшими у крупа куцыми крыльями. Она поступила неразумно и полетела не за подмогой, а напрямик да так низко, что копыта сшибали высокие колосья. Я предпочел не заявлять о нас безрассудно героической атакой в лоб да через густой и замедляющий бег травостой. Вместо этого дал дугу, чтобы забежать с фланга, держась тени пролеска между холмистыми лугами и собственно Мунвудом, со стороны которого, на мой взгляд, сам путь и подход к селению были лучшими. Заряды короткого телепорта я тоже решил придержать — для схватки.

— Пегасы! — С тревожно-восхищенным узнаванием воскликнула Лину, всей грудью навалившаяся на впереди сидящего гнома.

— Утгардцы, — следом вслух прикинул хорошо устроившийся маленький колдун, грустно вздохнувший по магическому орбу, утраченному в бою с аллипом-некромантом.

Определенно, летающее в десятке с лишним милях вдали существо являлось пегасом. Я ожидал увидеть еще один Тотем, но долгими минутами позже при приближении и внимательном рассмотрении это оказался просто мощный зверь — очень ладно сложенный и явно породистый. Рыжеусый шаман в зеленом камзоле восседал на великолепном коне белой масти с росшими от основания шеи орлиными крыльями, перья которых имели у корней насыщенный синий цвет магии, отчего снизу получалась маскировка под голубой небосвод. (иллюстрация 024) Наездник явно руководил обороной, но то ли из-за спешки не захватил метательное оружие, то ли уже всё растратил. Однако вот он подгадал выгодный момент и впервые за бой шмальнул заметной издалека магией, низвергнув с небес высокий "Столп пламени", отчего вскоре повалил дым пожара. (иллюстрация 025)

Прежде, чем добраться до поля битвы, мы проскочили потрясающе великолепную поляну, на которой солнце и природная магия леса, порой называемого Мерцающим, сотворили арфу из радужного света. Чуть дальше, благодаря бьякугану, я разглядел круглую беседку-часовенку, посвященную Эльдат, судя по боевой сети в руках высматривающей путников женской статуи и символу с водопадом. Закрытая лампада в виде шара на ножке курилась рядом с плоским наклонным камнем, исписанным строчками витиеватых символов старого алфавита, с расстояния в пять фарлонгов мне не понятного. За этим камнем бил источник чистейшей питьевой воды, которая почти сразу сбегала по живописным ступенькам водопада. В образованном глубоком пруду водились причудливые крылатые моллюски, полные замысловатой магии. К сожалению, я загодя перепрыгнул берущую там начало речушку и все эти волшебные красоты пролетели мимо. (иллюстрации 026-030)

Когда оставалось примерно три мили, нам открылся хороший обзор на место подходящей к финалу быстротечной трагедии. Селение пристроилось в ложбинке у искусственно измененного русла ручья и холма, защищавшего от северного ветра. Коннозаводческую деревню в полтора десятка домов атаковала группа волколаков, гонимых истинными оборотнями, в наименьшей степени зависящими от циклов Селуне. (иллюстрации 031 и 032) Впрочем, и модифицированные культистами твари совершенно игнорировали новолуние. От укусов и царапин этих зараженных волколаков изменения у пораженных людей наступали всего за минуту. Метафизическое тело жертв зверски морфировало, навсегда превращая их в зверолюдей, обреченных на скорую смерть.

На наших глазах медведеподобный татуированный оборотень метко зашвырнул свой чудовищный топор — из истошно заржавшего пегаса под шаманом вывалилась требуха. Я видел, усач не мог спасти ездовое животное. Человек не растерялся, спрыгнул с тут же выдранным пером и развернул под собой стофутовую сферу "Тьмы". В нее попал его бывший соплеменник, менее чем за минуту с криками боли обратившийся в волколака и обезумевший: разорванная рубаха была испачкана кровью его третьей жертвы — вроде как жены... Сфокусировавшись, я увидел, как плавно левитирующий шаман создал во тьме сгусток "Палящего света". (иллюстрация 033) Он подпалил уродца, предельно разозлив его. Больше рыжеусый ничего сделать не успел. Сразу двое его бывших соплеменников почуяли запах и накинулись с разных сторон. Первым ударил тот, что подпрыгнул со спины, и еще не успевший приземлиться человек с распоротой спиной от чудовищно сильного удара куклой отлетел прочь. Стремительно распространяющийся магический вирус с когтей зараженного существа моментально отшиб весь интерес к еще живой жертве, начавшей корчиться в муках уродливого физического перевоплощения. Меж тем, два случайно врезавшихся друг в друга волколака намертво сцепились, разрывая брыкающуюся пищу когтями и клыками вырывая куски мяса, тут же жадно глотаемого.

В это же время у самой кромки леса храбро и одиноко бился черноволосый полуэльф. (иллюстрация 034) Он сдерживал сразу двух грозных татуированных противников: оборотня-волка и оборотня-кабана. Под толстой кожей наполовину людей, а наполовину зверей перекатывались мощные мускулы, свисавшие с накаченных прессов длинные лоскуты шерсти как цивилизованный штрих — помимо тяжелого двуручного оружия в руках. Но рейнджер-шаман раз от раза оказывался чуточку ловчее и быстрее своих врагов. И мотив у него имелся — красавица дочка за спиной. Ее мать, с горечью в глазах облетевшая по краю разоренное и умирающее селение, не смогла приблизиться незамеченной — в нее полетела горсть щебня и быстро летающий топор, уже не раз испивший кровь пегасов. Наездница сумела совершить маневр уклонения, вынужденно взмыв вверх и открывшись для других атак, но преображенные разумные оказались слишком тупы и голодны для метания камней — и не допрыгнуть.

Когда нам оставалось бежать менее пары миль, я заметил на скалистом пригорке новое действующее лицо, как-то незаметно для всех подобравшееся со стороны Мунвуда. Лунный эльф, чертами лица отдаленно похожий на полуэльфа, со злой усмешкой прицелился и выпустил сразу пару зачарованных стрел. (иллюстрация 035) Обе по самое оперение воткнулись в полуволка и полукабана. Тут же растерявшие весь задор и на миг парализованные оборотни бросили свое оружие в остроухого утгардца с татуированным лицом и полностью перекинулись в зверей, одновременно избавившись от засевших в их телах волшебных стрел. Остроухий рейнджер-шаман воспользовался подаренным моментом, чтобы вызвать совсем-совсем не удивившее меня — воплощение Тотема Пегаса. Девчонка лет одиннадцати без споров запрыгнула на плотного духа, и он в красивом прыжке взвился от оборотней и упорхнул через созданную прореху в Астрал. (иллюстрация 036) Муж повелительно махнул ятаганом — следом в планарную прореху спикировала его жена на своем гнедом пегасе. Оборотням сигануть туда не дал эльфийский стрелок, за пару секунд выпустивший шестерку стрел: волк ото всех уклонился, а менее ловкий кабан получил по волшебному гостинцу в загривок и бок — секущий удар слабо светящегося заговоренного меча снес ему голову.

Лучник с вершины прекратил стрельбу лишь через еще четыре пары трассирующих стрел, метко пролетевших более четырехсот ярдов: пригвоздил почти завершившего метаморфозу рыжего шамана, пару позарившихся на смертельно раненного вожака табуна и еще двух лишенных инстинкта самосохранения и напрямик бросившихся в сторону полуэльфа. Не убил, но парализовал.

Оставшийся в живых волчара рыкнул и со всех лап припустил в Лунный Лес. Двуногий полумедведь тоже бросил всё и всех, со всей прытью помчавшись прочь и забирая не юго-западнее, а севернее. Утгардец рукой с ятаганом накрыл крылатую фигурку собственноручно вырезанного тотема и надрывным голосом гаркнул ключ-фразу, выбросив левую руку вперед и растопырив пальцы. Собирающая информацию магическая сеть волной накрыла загорающееся селение, и через три секунды пронзительные вайдовые глаза полуэльфа прослезились. Отчаянно тоскливый взгляд переметнулся вверх и назад — переглянулись отец и сын, которых связывали показавшиеся мне странными отношения (но мне ли судить?!). За двуногим помчался двуногий, а отлично экипированный лунный эльф свистнул и прыгнул с уступа прямо в седло воспарившего пегаса, сделавшего крутой вираж и скрывшегося в погоне за волком.

С бегством вожаков разросшаяся и худо контролируемая стая оборотней окончательно свихнулась и распалась. Десятки инициированных сегодня ликантропов мигом нашли себе доступные кормушки. Однако... Зараженное мясо годилось набить брюхо, но не утоляло нестерпимый голод и не усваивалось. Хваленая регенерация отсутствовала и многие зараженные истекали кровью от полученных ран — от павших защитников или в ходе припадка собственного безумства. Я видел, как у еще большего числа (особенно у зараженных местных жителей) уже начали отказывать внутренние органы: у кого сердце не выдержало нагрузки, у других почки, а некоторых страшно перекосило из-за местами полопавшихся мышц. Их жизненные силы сгорали спичками. Они так и так были обречены умереть под лучами палящего солнца и от полного истощения с мутациями, вызванными нестабильной версией волшебной заразы, модифицированной культистами. Такой вот ужасный привет от заклятых друзей Алхеора Черного Волка...

— Почему?! Почему они в погоню!.. — Сбивчиво вопросила Лину, неосознанно дергая меня за рога, типа подгоняя. Я тоже задавался вопросом — почему они разделились и направились прямиком в ловушки?

— Прекрати, Лину! Мои рога — это не поводья! — Возмущаюсь, отчего сбилась дыхалка и я-олень едва не покатился по земле. От встряски клирик звучно щелкнула челюстью, прикусив язык. — Я спешу, как могу, Лину, — хотя из-за нее пришлось резко замедлиться, — не дергай мою голову. Лучше приготовь лук, Лину, вон Боддинок уже щелкнул взведенным арбалетом.

— Это была челюсть Лину, — педантично заметил гном.

— Их мона спаси, — протестующе прошепелявила клирик, намереваясь вернуть еще живым пострадавшим человеческий облик.

— Сомневаюсь, — возражаю я, приказывая оленю применить на себя друидическое заклятье "Улучшенный волшебный клык".

Селение уже попало в радиус действия моего додзюцу. И вид был удручающим. Почти все дома занялись пламенем и лишь вопрос времени, когда оно перекинется на некогда стоящие вокруг, а теперь сплошь поваленные конусные шатры, а потом на травостой пастбища. Слава их богу Утгару, кочевая часть племени не успела подойти и заселиться. Осёдлые готовились к вечернему приему...

— Действуя слаженно, сумеем кое-кого спасти, — говорю, расшибая зачарованным лошадиным копытом клыкастую пасть метнувшегося полукабана, недобитого лучницей. Неловко повернувшаяся при выстреле Лину удержалась на спине оленя лишь благодаря действию собранной мною в шкуре чакры-липучки.

— Дивного пегаса, — по направлению моего движения догадалась жрица, сама себя уже подлечившая. Еще раз у меня над ухом тренькнула тетива, выпуская вторую стрелу в тварь, уже поверженную взрывным болтом Боддинока. Если бы не моя внимательность, нить из жил зацепилась за мой рог и лопнула.

Издыхающий самец с поломанным крылом, подрубленной ногой и вскрытым брюхом, из которого все вывалилось еще в воздухе, никак не выглядел сейчас дивным — он держался в живых на одной магии.

— Я применю "Регенерацию". Лину — "Цикл энергий". Боддинок — пои его зельем исцеления критических ран.

— Исцеляющим! — Поправила клирик.

— Без пререканий, — возражаю, отчего оленья прослойка сознания опасно мотнула рогами. Впрочем, это я так задумался, а животное атаковало врагов за покосившимся плетнем, метнув с короны рогов отравленные костяные иглы — заклятье "Метание игл". Излишнее действие, они бы не наскребли сил доползти, только скалиться могли да рычать утробно.

— Я здесь опытный медик...

— Сколько там округленно, триста лет против тридцати тысяч? — Едко бросил я, не придумав ничего лучше, чтобы повысить свой статус до командира команды. Перегнул. Слишком огромная и не умащающаяся в сознании цифра, чтобы безоговорочно поверить в нее. — Время уходит. Доверяешь командиру или нет? — Говорю просительно извиняющимся тоном.

Боддинок уже вливал зелья в рот, не давая волшебному животному захлебнуться. Сорвавшая перчатки Лину оставила протест при себе и тихим речитативом взмолилась Сеханин, приложив обе руки к опавшему боку умирающего пегаса.

— Применяй по моей команде, — сразу предупреждаю. — И не трать силы на поддержание. Исключительно контролируй первоначальное вложение.

Оная команда последовала спустя минуту, когда я смог дать сознанию оленя-друида виртуозно применить "Регенерацию", направленную на восстановление утраченных внутренних органов. Через шесть секунд подействовала божественная магия, вызванная мольбами эльфийки. Действие зелья и первого заклятья кратно усилилось вторым. Бьякуган видел, как разные виды магии смешались и причудливо переплелись, на пустом месте из белого света выращивая новые органы. (иллюстрация 037)

Для Боддинока инструкции не потребовались. Он дважды применил жезл Огня, выпустив серии "Огненных стрел" по сумасшедшим недобиткам, учуявшим свежую добычу, что была им не по зубам. Арус тоже действовал, нехотя следуя моему мысленному приказу. Он уже точно знал, что значит тушение огоньков жизни. И ему не нравилось летать приманкой и дразнить помирающих хищников, отвлекая их на себя. Ему хотелось сильно жалить плохих монстров, а не болтаться без активных действий и внимательно наблюдать, как конкретно влияет на существ сильное поле статического электричества, естественным образом существующего вокруг воплощенного духа шаровой молнии. Впрочем, фамильяр не жаловался, так же учась впитывать в себя пламя и гасить огонь. Но какой такой пожарник из поджигателя по самой своей природной сути?

— Достаточно. Идемте, — приказываю, спустя минуту действия друидического заклинания.

— Он еще не совсем исцелен, — из женской вредности и попранной гордости сухо заметила жрица, отрывая руки от ровнее задышавшего пегаса и поднимаясь. Глубокого сине-лилового цвета глаз небесного коня осмысленно обвел нас.

— Лину, готовься по приказу применить "Великое восстановление" на его законного наездника, — приказом говорю ей в ответ. — Боддинок, начинаешь с "Великого пробивания заклинаний" и затем оплетешь "Удержанием монстра". После меня обольешь подростка зельем исцеления.

— Сделаю, сэр.

— Но сперва опробуем обереги тирцев.

Пожар разгорался. Раненный пегас спланировал по ветру, так что ни огонь, ни дым не грозили ему — пока что. А вот утгардская деревня, несомненно, сгорит дотла. Конечно же, местные жители отчаянно защищались, но куда им тягаться против усиленных зверолюдей? Которые без проблем продрались через живую изгородь, защищавшую селение со стороны леса. Которые легко перескакивали ограды и голыми руками проламывали кирпичные стены и укрепленные листовым железом щиты. Которые бесстрашно бросались в огонь. Подчинившему их магическому вирусу достаточно одной царапины, чтобы захватить новый организм. Судя по габаритам и другим косвенным признакам, все нападавшие — это выходцы из рас гоблинов или орков. Всех их заразили и погнали в атаку. Все они смертники, поскольку это неминуемая расплата за супер мощь и абсолютное игнорирование боли. При столь подавляющем преимуществе неожиданный и дерзкий набег в считанные минуты принес плоды победы — их поводырям.

Мы скорым шагом подошли к окраине села и леса, где поодаль от остальных расположился некогда самый богатый и добротный дом из всех. (иллюстрация 038) Повсюду виднелись следы ожесточенной борьбы. А главное тут сипло дышал волчонок в разодранных штанах и зеленой шелковой рубахе — по крою как у шамана. Ему мастерски вскрыли живот и перерезали икроножные мышцы у задних лап и на запястьях. Отец не смог проявить истинное милосердие и убить оцарапанного, видоизменившегося и напавшего на него сына, но грамотно обезвредил и обездвижил — бросил. Были еще домочадцы, но либо полукровка их всех зарубил, либо внезапно атаковавшие оборотни нанесли единственные и смертельные удары.

Излечивающие ликантропию тирские обереги, извлеченные из подсумка в вызванном мною секретном сундуке, ожидаемо оказались бессильны обороть мутировавшую версию заразы. Но это смотря с какой стороны поглядеть. Несомненный толк от них просматривался.

— Мы поможем тебе, парень. Твой отец, мать и сестренка — живы. Верь и борись! — Глаза в глаза пафосно изрек я с надеждой, что это поможет, хотя животное сознание явно затмевало человеческий рассудок, если таковой еще сохранился где-нибудь внутри паренька.

Мне не потребовалось приказывать срезать мешающиеся остатки шмоток. И я применил "Опутывание", чтобы распять его на земле, ранее распаханной массовой версией того же заклинания. После меня сработал колдун, а затем Лину быстро, но аккуратно заложила уцелевшую требуху обратно внутрь — брошенный умирать зверь дотянулся мордой и сожрал часть своих же кишок. То последствия, возникшие из-за перестройки организма: голод сводил с ума, а боли никто из зараженных не ощущал.

— Боддинок, второй оберег вот сюда положи, над сердцем, — командую, ткнув краешком копыта в желанное место. — Треугольник вокруг солнечного сплетения. В пасть и под желудок.

Еще бы в несколько мест хотелось, но остальные амулеты хранились в "бардачке", использовать который я не спешил — напряжно. Быстро тратящиеся чары лечебных амулетиков заставляли магию заразы мелко дрожать, но та стойко держалась, не поддаваясь. Пока расшатывались основные и самые уязвимые места, я по-особому вытянул рога, сформировав иглы для точечной доставки заклятья.

В этот момент громыхнула молния, выпущенная моим фамильяром по волколаку, направившемуся в сторону пегаса. Потом еще одна. Сработал стадный инстинкт. Я вынужденно отдал Арусу распоряжение испробовать в бою весь свой электрический арсенал способностей, чтобы не дать прытким и сверхсильным зараженным угробить с таким трудом исцеленного пегаса, сдуру решившего подняться и направиться к нам сюда. Естественно, только-только магически зажившие кости подломились, и он с жалобным ржанием повалился обратно на землю, чем и привлек к себе внимание. Кстати, все нападавшие из первой волны к этому времени уже валялись на последнем издыхании, а хаос разрушения сеяли новообращенные жители самого атакованного поселения.

Не теряя времени даром, я приказал животной прослойке сознания готовить друидическую версию плетения "Возвращение облика". Пару минут делал прикидки и терпеливо ждал, пока стягиваемая из Плетения Мистры пряжа соткется между рогов заданным кружевом. В нужный момент самостоятельно, с силой и без промаха я опустил рогатую голову. Сверкнуло магией. Обездвиженный полузверь "поплыл" и натужно обернулся человеческим подростком лет тринадцати. Рога, все еще вынужденно воткнутые в жизненно важные органы, умертвили тело. Когда я поднял голову и отшагнул назад, напарники не мешкали: зельевар плеснул из бутылочки светящейся целебной магией жидкостью и вторую сунул в рот; шептавшая загодя приготавливаемую молитву клирик применила мощное божественное заклинание, исцелившее организм и очистившее метафизическое тело от пакости. Душа подростка сразу не отлетела и достаточно задержалась, чтобы в глазах судорожно вздохнувшего тела отразился перепуганный мальчишеский разум.

— Все хорошо, малыш, — тут же успокаивающим тоном залепетала склонившаяся над ним эльфийская женщина. — Твой отец, мать и сестренка — живы, — повторила она с дюжей верой и убедительностью в голосе.

Синие глаза незряче вылупились еще больше, и лицо пришедшего в себя парня дико перекосилось, и он разразился безудержным ревом, с крупной дрожью забившись в истерике. Эльфийка поспешно притянула его и крепко обняла, прижав к бронированной груди и начав покачиваться, успокоительно поглаживая вороновы вихры истощенного отрока. Видимо, оленья морда выразительно отразила миг моего замешательства, раз Боддинок дернул уголком рта и на гномьем озвучил мою догадку:

— Вероятно, сэр, бедняге досталась вся память облика зверя.

Сказав это, грандмаг приставил навершие посоха к затылку спасенного и умело применил магию очарования.

— Ясно, — сдержанно ответил я, постаравшись сделать это на том же наречии. Спасение жизни этого мальчугана показалось мне неимоверной жестокостью по сравнению с даром быстрой смерти. У него определенно повредился рассудок от воспоминаний о том, как он-зверь напал на отца и потом жрал собственную требуху. — Пойдем за его одеждой, личными вещами и семейными ценностями. На твоей магической летающей платформе доставим обоих в Мунвайнс. Там о них позаботятся специалисты.

Лину, немного понимавшая наречие гномов, благодарно кивнула мне. Вроде долговязый паренек излечен, но внутренние органы плохо уложились в тощем животе и остались ясные следы от моих рогов. Ему и пегасу предстоит долгий период реабилитации, прежде чем организм каждого заработает в нормальном режиме. А сколько времени уйдет на лечение у подростка психического расстройства... Быть может умельцы смогут просто вычеркнуть сегодняшний день из его памяти.

В доме мы без труда узнали имена хозяев: Найджел, его жена Рекила, сын Киджер и дочка Айджис. Боддинок из указанного мною тайника для экстренных случаев извлек несколько одноразовых жемчужин-амулетов и подвеску — в виде двух бутонов орхидеи. (иллюстрация 039) Колдовская идентификация определила пропуск от Хралайна, эльфийского лорда всего Лунного Леса.

Когда мы покидали дом, Киджер был одет в переданное посредством "Невидимого слуги" и усыплен — от греха подальше. Наколдованный сервант вполне справился с его весом и отнес в дом, а Лину, потратившись на создание галлонов воды для безуспешного тушения огня, вновь занялась пегасом. Арус выдохся, но в итоге его ум и магия победили туповатых и чересчур агрессивных хищников, впрочем, сказался их короткий срок жизни. Как ни прискорбно...

Пока спутники занимались уходом за раненными, я пробежался перед пламенем. В этой форме я не мог его поглотить, но воспользовался доступной во всех формах божественной способностью и растянул тонкий и невысокий щит, чтобы воспрепятствовать дальнейшему распространению огня. Несколько загоревшихся деревьев пришлось повалить, воспользовавшись возможностями и силой оленя-друида.

— Мы остальных так и бросим разлагаться на солнце? — Напряженно спросила Лину, оторвавшаяся от созерцания лежащего на силовом поле коня, узнавшего уложенного к нему спящего пацана и прикрывшего его передней ногой и здоровым крылом. Умное животное.

— К вечеру придет кочующая часть племени Пегаса и займется положенными обрядами. Боддинок для них и Найджела оставил записку, — пояснил я, хотя мои слова прозвучали как дешевое оправдание.

Лину хотела задать множество неудобных для меня вопросов, но лишь глубоко вздохнула и не нарочно стиснула сидящего впереди гнома, ничего против не имеющего.

— Неджи, ты хочешь показать нам святилище Эльдат? — Все же задала она вопрос, поняв, куда я направлюсь. Меня не сильно удивило, что лунная эльфийка уже знакома с этой "достопримечательностью".

— В том числе. Там удобная старая тайная дорога тянется в Мунвуд.

Я не был склонен дальше пояснять ей, что мне, лично мне требуется время, чтобы освоиться в лесу. Разглядеть особенности. Прочувствовать окружающую природу. Только тогда я-друид-олень смогу нормально договориться с деревьями. Их надо уметь слышать и уметь разговаривать с ними, чтобы при помощи сакральной природной магии в быстром темпе двигаться в нужную сторону. Именно в этом для меня состоит проблема — это все лично для меня в новинку. Самое просто тут — это выделять достаточное количество природной магии, чтобы вместе со всеми спутниками воспользоваться друидическими "Древесными прыжками". Данная магия позволяет за считанные секунды перемещаться между деревьями, отстоящими друг от друга на тысячи футов, а главное — совершать непрерывную серию прыжков. Самые "транспортные" в этом плане дуб, ясень и тис, которых в этой части Леса полно росло. Основываясь на знании и опыте от невервинтерского Духа Леса, я таким образом за минуту и серию из пятнадцати прыжков преодолею расстояние почти в три лиги или, если точнее, в системе счисления моего прежнего мира получится более тринадцати с половиной километров по лесу. На один раз меня точно хватит, а там посмотрим, как будет проще и быстрее двигаться. Но в начале следует обвыкнуться, сродниться...

Глава 3.

Лину не ведала о той мистически сокрытой дороге, на которую я ступил, видя сквозь иллюзии. Однако она узнала характер сокрытия и порыв с вопросом погряз в ворохе женских мыслей о прошлом и настоящем. Зрачки расширились, выдавая вероятные грезы наяву. Я быстро убедился, что видения касались жрицы, накладывались поверх, не пленяя.

Мерцающий Лес более чем оправдывал свое название. Для моего зрения это имя подходило столь же превосходно, как и Мунвуд — Лунный Лес в переводе на общий язык. Все из-за легкой туманной дымки, мистически укутывающей деревья и затрудняющей обзор дальше пары сотен футов. Но не для бьякугана, различающего большую неравномерность в по большей части влажных испарениях. Ездоки на мне-олене тоже во все глаза завороженно любовались всевозможными блуждающими огоньками — в основном игрой света и магии в капельках смолы или все еще удерживаемых некоторыми листьями росинках. На избранных деревьях имелись блуждающие магические знаки, неразличимые ни очами не совсем обычной Tel-quessir, ни вооруженными линзами истинного зрения глазами гнома, тоже искушенного в магии школы Прорицания и Ясновидения. (иллюстрации 040-042)

Некоторые грибные виды-эндемики показали свои шляпки. Поражало изобилие цветущих растений и всяких ягод, тут и там встречались посадки виноградных лоз: темных, светлых, широколистных — всюду разные сорта. Первое впечатление прошло и вскоре выяснилось, что природа этого Леса не отличалась большим разнообразием видов, подобно Невервинтервуду. Мунвуд жил и здравствовал всем бедам назло.

Пригодных для верхних путей высоких деревьев и просторных крон в Мерцающем Лесу хватало, чтобы пошатнуть мое казавшееся непоколебимым желание свить гнездо в опасном Незамерзающем Лесу. Особой пикантности добавляло знание того, что этот лес очень переменчив и опадает на зиму, в отличие от Невервинтервуда, практически одинакового круглый год. И вот, выключив бьякуган и на свой манер оценив и полюбив Лунный Лес, я смог без переводчика-оленя почти в полной мере понимать, о чем шепчется и чем чает окружающая природа.

Молчащие спутники, проникшиеся красотой и таинственностью, определенно догадались о чем-то, когда я-олень остановился и уперся рогами в дуб, помеченный солнышком с дюжиной лучиков. Боддинок и Лину крепче вцепились в веревки, соединяющие воедино меня, их и пегаса с ребенком.

Приятно, когда ожидания оправдываются. Благодаря опыту оленя, стремительное путешествие между деревьями прошло комфортно и захватывающе. В сознание проникали самые разные образы, как будто взгляд из дупла того или иного ствола, по корням которого мы перемещались, то ухая вниз, то взлетая, то делая вираж или петлю. Накопленная в мета-чётках энергия стремительно таяла...

— Фрр!.. Вах!.. Хаос, подфартило, слава Тиморе!..

Так мы одновременно среагировали на конечную остановку, прибыв в покинутый эльфийский город. (иллюстрация 043) Широченные деревья с обхватом под сотни футов были превращены в многоэтажные дома со стрельчатыми окнами и многочисленными балконами. Все помещения в основном располагались в толстой, пробковой коре и увеличивались соответствующей магией, завязанной на деревья и действующей поныне. Всюду разросшиеся лианы, мох, обвалившиеся крыши, дырявые полы, покосившиеся или вовсе отсутствующие ступеньки, обвисшие канатные мосты, утонувшие в одичавшей зелени террасы, дорожки, сады, клумбы. Лунная дымка и блуждающие огоньки (к которым Арус тотчас же отправился приставать) тоже вносили свою лепту, скрадывая былое величие и краски. Город из домов-деревьев оставлял гнетущее впечатление, особенно для бьякугана, прозревающего редкие следы мародерства и царящей кое-где форменной разрухи — из-за случавшихся боёв. И полное отсутствие, казалось бы, вездесущей паутины! А еще имелись птичьи насесты: обветшавшие тории встречались тут и там, маленькие и большие, созданные на земле и выращенные на деревьях, для птиц и не совсем...

На мой взгляд, прошло не менее полувека, но из-за особенностей охранной магии с равным успехом могли миновать века и тысячелетия — я не заметил здесь ни одного уже почти привычного и родного календаря с Летоисчислением Долин. Однако, несмотря на заброшенность, запустение и забвение, у меня прямо глаза разбегались — столько всего тут имелось примечательного...

— Да настанет здесь новый цикл жизни и да будет до того сокрыт город от врагов и напастей, во имя, по слову и во славу Дочери Ночных Небес, — коротко помолилась клирик, между прочим, не пользующаяся посохом, одобренным богиней для своего жречества, если судить по разбросанным в городе многочисленным святилищам Сеханин. Видимо, местные чары узнали и пропустили высокую жрицу, иначе бы не видать нам и намека на некогда великий и величавый город...

Я выдержал переход, но чего мне это стоило знает лишь Арус. Поэтому я предложил наиболее рациональный вариант:

— Давайте на часок разделимся, друзья. Боддинок посторожит раненных вон на той площади у людного дерева, а мы с тобой Лину наведаемся каждый в оплот своей веры.

— Милорд Неджи. Никогда больше не называй ассамблею "людным деревом" или местом, — строго и понимающе заметила взрослая лунная эльфийка. И в двадцать третий раз уже мельком глянула на буксируемую пару из уничтоженного селения утгардского племени, где вместе с людьми погибло много чудесных крылатых скакунов. — Я поддерживаю твое предложение. Ой... — Она только сейчас обратила внимание, кого всю дорогу тискала. Женщина залилась краской смущения от самой шеи.

— Ничего, Лину, мне было приятно, — сказал задравший нос гном. — И будет интересно побывать в ассамблее этого города...

— Я... не знаю его названия, — растерялась вдова археолога. — Луруар всегда оставался тихим и холодным местом, о котором не слагали песен и не воспевали в мифах или легендах за дивную природу, за подвиги или достижения выдающихся деятелей, за победы или поражения в войнах...

Ясно. Философия под девизом — моя хата с краю?.. Культура разобщенных групп отщепенцев, тихо живущих в суровых условиях и не афиширующих себя на страницах истории? Вероятно, вот почему, по словам допрошенного Терари, в Друарвуде и Найтвуде вовсе нет Элдрет Велуутра, ячейка в Лунном Лесе считается полумифической, а сота Зимнего Леса почти полностью состоит из недисциплинированных зеленых эльфов и вообще считается отрезанным ломтем... А может все дело в могущественной высшей магии, предавшей забвению всю память...

— Лину, город погружен в чары забвения? — Задаю вопрос, передвигаясь рысью к ассамблее.

— Да, Неджи, Светящееся Облако укрывает это место, — уверенно сообщила клирик Сеханин. — Но время не пощадило...

Теперь понятно, почему я не могу распознать смысл прочитанного послания на камнях мостовой под ярдовым слоем наросшей почвы. Неприятно, но вполне прогнозируемо, что некая магия может блокировать доступ к эгрегору со знаниями данного конкретного языка. Между прочим, здешняя письменность очень похожа на встреченную у святилища Эльдат.

— Лину, тебя тянет к какому-нибудь конкретному месту поклонения Сеханин? — Насущный вопрос, между прочим. Лепестки обращенного в цветок кулона мета-чёток явно выступали для меня частью компаса.

— Эммм... Да, — сконфуженно ответила клирик, до моего предусмотрительного обращения с любопытством любовавшаяся видами и не задумывавшаяся об ином.

Ссадив сперва Боддинока с парящим обозом из пострадавших, довез Лину до главного храма Сеханин Лунный Лук, некогда почитаемой здесь поболее других богов из Селдарин. (иллюстрация 044)

Громада здания впечатлила нас обоих. Кольцо стен удерживало купол в четыреста футов диаметром, причем, строго выдерживались пропорции: высота обода стен — меньшая часть золотой пропорции от радиуса, высота в самом центре — большая. Вдоль стен шла двухуровневая терраса по тому же соотношению. В середине размещалась чуть утопленная вниз квадратная площадь, углами ориентированная по сторонам света. У двух южных граней возвышались обелиски с большими отверстиями, в определенные дни ловящими лучи солнца и луны. Внутри квадрата находился круглый пруд, обрамленный двенадцатью рунными камнями, обозначающими месяца. В самом центре высилась великолепная статуя богини, держащей прозрачную чашу, похожую на выпуклый дисковидный щит. Мощная магия била там ключом, порождая светящуюся святую воду, ниспадающую парой удивительно ровных колонн воды по бокам от фигуры, причем каждая обозначала на горизонте точки лунного восхода и заката. Сама статуя мирной ипостаси Сеханин была обращена на юг, лицом на сорок пять градусов в небо. Перед прудом размещался сам престол в виде большого и неровного валуна неизвестной породы камня, испещренного узором бесконечного самоподобия. (иллюстрация 045) Вокруг центральной площади храма росли толстые и невысокие деревья, кое-где из земли эдакими невысокими пьедесталами виднелись гладкие кольчатые срубы. Живые и мертвые деревья повторяли два разных небесных созвездия, одно из которых я не помню, чтобы видел в ночном небе.

Я реально не смог понять, показалось ли мне, что статуя пристально посмотрела на посетителей, или это фортель моего сознания — моя Великая Киира испытывала те же затруднения. Оставив трепещущую жрицу наедине с ее божеством, пробежал с четверть пути и короткой телепортацией переместился сразу в церковь Кореллона. Маленький шедевр зодческого искусства, без статуй и огромных пространств.

Вернувшись в истинный облик, я нагим припал на левое колено, склонив голову и молитвенно сложив руки перед алтарем Кореллона Ларетиана. Подобающая случаю поза была неудобной для сбора сен-чакры и генерации собственной. Кратко помолился и, не считая за святотатство, забрался на гладкую и ровную поверхность беломраморной тумбы престола, устроившись в позу лотоса и сложив особую ручную печать.

Полчаса отдохновения пролетели незаметно. На меня сильно влияла беззаботная радость Аруса, нашедшего себе развлечение по душе — в игре со всплесками магии: он возбуждал узлы Плетения одетого на город эдакого свитера, которые разбрасывали волшебные искорки подобно праздничному салюту или фейерверкам. Я бы еще так просидел — долго, однако, приспособленная под будильник Великая Киира не дала этого сделать.

Следующие четверть часа я целенаправленно генерировал энергию, плавно и уверенно открывая внутренние врата СЦ — с первых по шестые. Одновременно молился Кореллону. Так и застал меня Амарж, явившийся на сигнал подпитываемого кольца-маячка, хотя ранее мы ориентировались на вечер-ночь, но судьба, в который раз, переиначила мои планы. Архимаг еще не видел моего изменившегося истинного облика и потому на секунду некультурно выпучил глаза и отвесил челюсть, непроизвольно приняв коленопреклоненную позу перед светозарным небожителем. Через несколько секунд его разум омыла магия, Амарж сконфуженно и с неудовольствием собою взял себя в руки, порывисто поднялся и осмотрелся, с удивлением задержавшись на панораме из витражного окна. Вскоре он собрался с мыслями и, не считая зазорным для себя, осознанно встал на колени перед престолом Корелона Ларетина. Возложив обе руки на боковую стенку, приглашенный полубог что-то тихонько и неразборчиво зашептал в ожидании назначенной встречи.

Когда я понял, что накопил достаточно сенчакры, то всю её пожертвовал небесному покровителю. Алтарь Кореллона пробудился, осияв божественным светом сравнительно небольшой церковный зал. Готовый к подобному повороту событий гном-полубог кувыркнулся прямо в каменную тумбу. После исчезновения союзника, на меня снизошла божественная благодать. Усталости как не бывало, а опустошенность обернулась воздушной легкостью и плавным воспарением над алтарем, от которого в меня начала вливаться восхитительная сила, дарящая наслаждение.

Кореллон ответил мне на молитву и дал добро. Полубога Амаржа теперь можно не ждать, посему я не мешкал, хотя очень хотелось расслабиться и предаться неге. Встал на переливающийся магией престол, без проблем вытянул из него измененную субстанцию собственной маначакры и укутался в нее. Алтарь вновь погрузился в сон, а я легко нырнул в стоящую поодаль Купель Сияния. Неприятные ощущения рыбки, плавающей в магазинном пакетике, таяли по мере растворения божественной силы, восстанавливавшей и укреплявшей связь артефакта высокой эльфийской магии с другими таким же, состоящими в церковной сети. Мне потребовалось срочно вертать Аруса, напрячь всю свою волю и высвободить все накопления из кулона, чтобы перенести действующую и подключенную Купель Сияния в свой Доминион. Поместил волшебный пруд по диагонали с портальной сферой, ведь сей многофункциональный артефакт тоже своеобразный переход — для тех, кому дозволено и кто умеет пользоваться. Сосуд выключенного артефакта-лазейки я запечатал на время своего отсутствия и не использования. На старом месте в храме я установил подаренную Личем Купель Сияния, куда вылил освященную клириками Кореллона воду более чем двухтысячелетней выдержки. В лоно церковной сети подключит какой-нибудь клирик, которому придет пора пройти испытание и в качестве награды посетить сей таинственный город.

Верховный бог Селдарин разрешил мне забрать содержимое тайников у его местных алтарей. Одевшись, но пока не став ограничиваться и метаморфировать в лунного эльфа, я посетил некоторые из них — не наглея и беря по потребностям. Моим достоянием стала пара фласок со святой водой и жезл Воскрешения. В подарок для Эйноли я взял святую регалию высокой жрицы Кореллона в виде лунного серпа и лунного цвета бриллианта, подвешенного к верхнему кончику мифрилового кулона. (иллюстрации 046 и 047)

Отведенный час уже истек, однако я не сомневался, что и Лину, и Боддинок сейчас не заметят задержки и потом будут рады ей. Поэтому, для порядку предупредив Боддинока по кольцу многих посланий, я переместился во дворец правителя всея Мунвуда, подобно амебе со временем меняющего очертания. Едва я переместился, как Магия вылилась на меня словно ушат студеной воды после жаркой баньки...

В холле приветственно зажглись причудливые лампы и фонарики, в основном, растительного происхождения. Они в выгодном свете выставили красоту и блеск убранства дивных дворцовых палат, поражающих воображение умеющего видеть. Переливающиеся гобелены, живописные и словно живые картины, благоухание впервые за долгие века раскрывшихся бутонов орхидей и еще более прекрасных неведомых цветов, услаждающих взор тех, кто прозревал тайны мира. Зеркальная гладь древесины, порой совершенно не отличимой от самоцветных камней, тоже в достаточной мере представленных в дворцовых интерьерах. Ни пылинки, ни соринки.

Я целенаправленно отправился в тронный зал, подчеркнуто скромной и одновременно грандиозной роскошью убранства призванный демонстрировать величие и богатство государства, мастерство и знатность его населения. Одно дело — видеть издалека, совсем иное — присутствовать лично. Меня впечатлило настолько, что я с ошарашенным видом несколько минут бродил по тронному залу, привлекаемый шедеврами, которые хотелось не только видеть, но и ощущать — аурой. У тронного возвышения наваждение постепенно спало и я перестал потрясенно пялиться по сторонам, завороженно не только видя, но и ощущая символ власти Лорда. Возвышение напоминало склонившийся к земле лист, а стоящий на нем трон — распустившийся лунный цветок. Гипнотическая мощь магии слепила. Страшно даже подумать, однако, я без ложной скромности взошел и примерил свой зад на трон Лорда древнего города.

— Владыка, Луна Севера приветствует Вас, — в раздавшемся малиновом перезвоне послышалась мне мысль-послание. Кольнувшее в ягодицу магическое жало исчезло так же внезапно и бесследно, как появилось. Интересно, все же, каковы истинные корни выражения "сидеть как на иголках"? — Инициировать процесс, предваряющий процедуру наследования или передачи властных полномочий новому роду?

— Приветствую Луну Севера, — отвечаю, едва не подскочив от неожиданного укола с беспардонным взятием проб крови и магии. — Я не собираюсь восходить на Трон. Мне сейчас необходимо воспользоваться только ментальными функциями трона.

— По праву крови эладрина тулани предоставляю.

Проблеск надежды полностью оправдался. Приспособленная для правителя высокая эльфийская магия очень облегчила аналитическое мышление и направила интуицию в русло логики.

Очистив разум, в первую очередь тщательно осмыслил всё, что касалось непосредственно моей божественной миссии. Потом целый ряд тем и вопросов охватил за полчаса, что я сам себе отвел. Последнюю треть активной мыслительной деятельности посвятил сему городу и тому, что разглядел мангекё бьякуган во время молитвы.

Возможно, Город переживал упадок, перед тем, как оказался насовсем покинутым. Я мало повидал в жизни и не искушен в стилистике и дизайне, чтобы судить точно, но в паре личных жилищ заметил, что оформление комнат мозаично — это говорит о смене хозяев. Какие-то дома оставлены, чтобы когда-нибудь вернуться, но были и полностью пустые, лишенные всей мебели и многих декоративных элементов.

Особое внимание я уделил казавшимся неуместными пенькам-стойкам. Перед моим внутренним взором, наслоившись на вид додзюцу, пронеслось расплывчатое видение о том, как молодое деревце на определенной высоте срубалось, а его тонкая сеточка СЦ помещалась в кристалл, устанавливаемый на этот своеобразный и нетипичный постамент. Грани магических камней излучали мистический свет и порождали так завлекавшие моего фамильяра искорки. (иллюстрация 048) Однако какая-нибудь особая витиеватая магия в них напрочь отсутствовала. Всё вложено на стадии выращивании. Подобно тому, как призма разлагает свет на составляющую радугу или очки исправляют дефекты зрения, так и эти кристаллы действовали — просто изменяли метафизические свойства текущей сквозь них магии. Поразительное изобретение! Имелись и другого рода постаменты — расставленные по определенной схеме каменные обелиски с качественно иным уровнем магических кристаллов: не выращенных, а выточенных. (иллюстрация 049) От вложенных в них ажурных плетений остались сущие обрывки. Судя по всему, когда Мистра переродилась из-за арканиста Карсуса и порвалась тонкая паутина сокрытия, об этом городе еще помнили, но уже не населяли.

Из сохранившего свое великолепие и величие тронного зала я отправился в вояж по городу, используя искусство мерцания тела и способность широко шагать — мгновенное перемещался сразу в нужное место. Первым делом я посетил кабинет правителя, собрав настольные книги и несколько охапок карт.

Во вторую очередь снял действующий кристалл с одного из деревянных постаментов в центре города, при этом, критично не повредив всю систему. Подобрал и нерабочий кристалл прежней системы защиты.

Все ремесленники концентрировались вокруг мест поклонения Кореллону, покровительствующего магии и ремеслам. В одной из окружавших церковь мастерских я прихватил кристалл магии. Не созданный при помощи магии камень, а сотворенный из самой магии подобно тому, как из стихийной чакры земли сотворятся стены. К слову, Хината-химэ как-то была на миссии и повстречала владелицу Кеккей Генкай высвобождения кристаллов. Вот свидетельство нечто подобного я и нашел. Правда, не установленное изделие содержало дефект, со временем увеличившийся. (иллюстрация 050) Самое то для будущих опытов.

Посетил некогда популярную ремонтную мастерскую, где присвоил перстень мультипосланий: тридцать пять бриллиантов только по ободу вокруг центра, и гораздо больше в отделке. Меня не смутило отсутствие примерно пятой части кристалликов, отчего-то рассыпавшихся в пыль, что и послужило основанием для обращения к магу-ювелиру. Как-нибудь найду замену, сам вставлю и починю — крайне нужная вещь.

Далее наведался в женские покои. Здесь сохранилось замеченное мною украшение в виде звездочки из пяти шпилек с голубыми бриллиантами — каждая могла увеличиваться до средней силы зачарованного метательного дротика, кинжала или рапиры. Так же я уже в другом будуаре присвоил ажурную диадему, как мечтала Эйноли — красота и защита стального шлема. (иллюстрации 052 и 053)

В законсервированной лаборатории волшебника я для напарника реквизировал резидуумный орб — магический шар держало три дракона со спирально подкрученными хвостами-ножками. Прорицательский артефакт не только превосходил утраченный колдовской инструмент по качеству, но и по возможностям покрывал все прежние и давал новые: красный кристалл обеспечивал улучшенный дальний поиск по крови, синий — по магии, зеленый — по ориентиру на местность. Здесь же забрал три уникальнейших амулета, главную роль в которых играли не плетения, а — зелья! (иллюстрации 054 и 055) Я представлял, какой прорыв в магологии дадут эти забытые знания даже без рецепта, записанного убористым и непонятным мне почерком во множестве манускриптов. Себе не оставил причудливые колбы с волшебной жидкостью — зачем? Пусть мастер-алхимик разбирается и потом, согласно договору, все в доработанном и осовремененном виде придет в Дом Хьюга. Кстати, в этой лаборатории меня поджидали самые хитроумные ловушки из всех встреченных. Огненную составляющую я, к своему удовлетворению, едва увидел — сразу распознал. Об электрической магии, к сожалению, догадался лишь по иглам, являющимся неотъемлемой частью декора: они были призваны растянуть молнию по всему помещению в трехмерную сеть, огибающую стеллажи и ножки столов так, чтобы сохранить ценности, а воров прошить насквозь. Сидя на троне правителя, для меня стало парой пустяков смоделировать вероятные пути распространения волшебного электричества и вычленить иглы, которые следует немного отклонить, чтобы создать свободную область. Полное обезвреживание было выше моего понимания.

Еще в двух местах, обойдя несложные (после обдумывания на троне) ловушки, я порадовался тому, что своим умом и додзюцу верно определил назначение плетений внутри приглянувшихся артефактов. Подвеска в виде синего цветка с пятью лепестками внахлест являлась гипнотическим амулетом — по желанию хозяйки притягивала к себе взгляд. Мило и красиво. Но в итоге в подарок для Лину подошел кулон из лунного камня. (иллюстрации 056 и 057) Он обострял ночное зрение, постоянно давал носителю "Мистическую невидимость" и суммарно на несколько часов в сутки позволял использовать старый эльфийский аналог современного заклинания призрачного образа, но из школы Изменения — "Призрачный облик" делал существо вместе с его амуницией похожим на призрака с его отвратительной чувствительностью к не заговоренному оружию.

В еще одной мастерской волшебных изделий я взял замечательное иллюстрированное пособие по созданию магических колец. В том же тайнике нашел три кольца, готовых чисто физически — в них еще не вложили никакую магию. (иллюстрации 058-061) Просто красивые образцы незамысловатого ювелирного искусства для небогатой прослойки общества.

Эта ремесленная мастерская выходила фасадом на площадь с портальной площадкой, ныне непригодной для путешествий. В древности какой-то дварф попал в крутую передрягу и по старой памяти или артефакту перенесся в этот город, но он уже был покинут и раненный воин не нашел здесь приюта, в итоге скончавшись от полученных ран. Перед смертью дварф умудрился разрушить площадку, чтобы никто более не попал в ловушку и не питал ложных надежд на это место. Когда смертельно раненный воин привалился к стене специально на земле построенного дома, то в сердцах, видимо, вдарил по ней окровавленным кулаком, да так, что опора подломилась и строение рухнуло, бесследно погребя дварфа.

На одной из фаланг обнаруженного мною скелета имелось кольцо дружбы народов — рука эльфа жмет руку дварфа. Рядом лежал заинтересовавший меня нож, в рукояти которого был встроен кристаллизованный синий огонь магии. Чары артефакта по силе равнялись ножам, найденным мной в усыпальнице мужей саррухских королев. И возможности им подстать — можно вложить заклятье первого круга, которое будет срабатывать каждый раз при ранении врага. Более сложные и энергоемкие плетения уменьшали вероятность срабатывания на двадцать процентов. Можно было поместить одно плетение из седьмого круга, чтобы потом применить в бою подобно заклятью со свитка, но с той разницей, что многоразовый кристалл не разрушится после использования. Еще у этого дварфа имелось сильное кольцо Мельфа. А так же щитовой браслет, который носился на щитоносной руке и не давал ей сломаться во время отражения могучих ударов. А еще у скелета на шее висел священный амулет паладина Морадина — главного бога Пантеона Дварфов, с символом в виде молота и наковальни. Воин был одет в примечательный комплект брони на основе драконьих чешуек — антрацит с багряным отливом. У него имелась секира с обломанным лезвием, но еще вполне восстанавливаемой мощной огненной магией. (иллюстрации 062-070)

Освободив скелет дварфа от всего, я бережно перенес останки в единственную на весь эльфийский город часовню Морадина. К слову, других пантеонов, кроме эльфийского и дварфского, в городе не было представлено.

Как ни цинично, но в преддверии предполагаемой мною церемонии с мужем Лину я провел репетицию на этом древнем дварфе, возложенном на алтарь его бога. Конечно же, я сперва провел тренировку на поставленных по углам свечках, в дварфском приходе окаменевших от течения времени. Белое пламя ниндзюцу "Аматерасу" мне долго не давалось, но все же я в достаточной мере сумел проявить к погибшему воину сострадание и тем самым на свой манер отдать почести воителю.

Вскоре первая свеча неуверенно зажглась. Белое пламя на ян-основе тоже бесследно поедало материю, как и черное на инь, но по иному принципу. В помещении быстро потеплело от огня, что был жарче солнца и оставлял следы как от загара. На четвертой свечке при полной концентрации и фокусировке мангекё бьякуганом на пламени "Аматерасу" я пришел к выводу, что на текущем уровне моего им владения оно не подходит для кремации. Поэтому я, как клирик строя звезду Кореллона, выставил ромбом еще четыре свечки, которые уже через пять минут сумел поджечь синим пламенем магии. Единовременно отправив все свое снаряжение в Доминион, принял форму элементала и в сине-рыжим пламени над алтарем торжественно кремировал дварфа. Едва последняя крупица праха упала на горку, мощно вспыхнули синие свечи, за миг выгорев дотла — уже почти доеденные белые тоже полыхнули и погасли безвредно для базальтового монолита с жилками мифрила. Верховный Бог Дварфов принял мою службу и забрал прах своего воина. Кроме доброго к себе отношения Морадина, я ничего не хотел взамен — и не получил.

Низко поклонившись вновь засыпающему престолу, я покинул святилище двафрского пантеона и посетил предпоследнее место из намеченных. Не стойла конюшен и не насесты-гнездовья, но тоже площадку для крылатых животных. Каких — свидетельствовала мозаика на стене. Она потускнела еще в те времена, когда город жил и процветал. Два крылатых волка выли на луну. (иллюстрация 071) Мифические симураны, надо полагать, были истреблены поселившимися в горах орками и гоблинами. Здесь, в запасниках псарни, имелся подарок для Киджера и, надеюсь, теперь его преданного пегаса. По-эльфийски изящный всепогодный амулет, защищающий наездника и верховое животное от небесной стужи, ветра и осадков: мифрил в форме контура, напоминающего каплю и клык, с загогулиной внутри, к которой пристроено три голубых бриллиантина и один крупный синий сапфир. (иллюстрация 072) Если парень и пегас подружиться на почве пережитого нападения, то этот волшебный предмет им сильно пригодится по жизни.

Естественно, моя казна к концу чрезвычайно короткого рейда по необычайно красивому и все еще полному сокровищ и загадок городу пополнилась десятками тысяч монет разного достоинства и производства нескольких эльфийских государств, включая деньги дварфской чеканки. А так же теперь в моем в спецкошеле "ютились" несколько сотен мелких драгоценных камней, использующихся в торговых сделках в качестве ходовой валюты.

К этому момент еще не истек второй час, отведенный мною для встречи Лину с Сеханин и осторожного любопытства Боддинока. Поэтому я решился, напоследок, посетить главную сокровищницу, расположенную в корнях Королевского Дуба. Не ради надежно укрытого там добра, а ради более близкого изучения самой заинтриговавшей меня системы защиты, в которой я увидел сочетание минимум пяти внешне различимых элементов: барьерные печати, руны, магические схемы силовых полей и пленок, включая божественный щит (он препятствовал зрению мангекё бьякугана в сеннин модо!).

— "Стужа Молний", — на великолепном музыкальном высокоэльфийском наречии сходу бросила мистресс. От взмаха посоха внезапно появившейся в глубокой пещере сексапильной дамочки с сияющими однородно льдистыми глазами в мою сторону разошлась парная дуга морозной молнии, по ходу обросшей ворохом мелких сосулек. (иллюстрация 073)

"Шестой круг, не менее!" — мельком пронеслось у меня в голове, когда я практически выдернул себя из-под удара. Сразу следом сообразил, кто это: эладрин гаэли — арканный иерофант эпохи до падения Нетерила! Не ячейки друида и гирлянды колдуна, но самолично собранные гроздья с плодами-заклятьями.

Волна магии снесла пяток сталагмитов и, ударившись о стену и раздробив пласт породы, вморозила все в голубоватый лед. Тем временем:

— "Полярная ночь", — вербально помогая себе, с секундной паузой выдала искушенная в магии мистресс, легко воткнувшая пятку копья в камень. (иллюстрация 074).

При помощи своего волшебного оружия она выпустила волну другого рода — опять в меня. Вроде девятый круг, но эффект совершенно несопоставим с ближайшим и уже виденным мною аналогом — "Вспышкой Ледяного Гнева". Половина пещеры перед ней погрузилась в Морозную Тьму, с большой буквы. Все поверхности покрылись льдом и в студеном воздухе закружились острые снежинки. Но во мне Пылает Огонь и на высоте в несколько лиг тоже чудовищно холодно, а наколдованная тьма не помеха додзюцу!

Я смог чуть сместиться, но в области действия тормозящего все движения холода друид-маг без труда ощутила мой огонь и тут же направила в цель острие копья. К этому моменту я уже успел раскрыть ладони, выпуская желтую молнию ниндзюцу "Дабо: Кирай". Женщина слишком долго плела очередное свое заклятье, а попытка принять мою атаку на закаленный кончик копья закончилась взрывом моей желтой молнии. Выбитое из руки оружие воткнулось пяткой в камень, звучно изогнулось и пружинисто улетело в потолок, полностью застряв в толще камня.

— Ах ты х** маларов! Сдохни, клятый шифтер, — изощренно ругнулась раненная мистресс, с потрясающей скоростью сплетая меж рук мощное заклятье да так ловко, как если бы складывала серию таких привычных мне ручных печатей.

"Паутина ледяных молний" хаотично разрослась ажурным стеклянным узором, осветив тьму бегущими внутри льда молниями. Но когда она еще только завершала плетение, я уже применил короткую телепортацию на несколько ярдов за спину мистресс. И все равно попал под замораживающее действие скачком расширившейся ауры дамочки — при переносе впритык я мгновенно угодил бы под еще более пагубное действие какого-нибудь из изощренных защитных слоев магии, окружающих ее сексапильную фигурку, тоже являющуюся своего рода оружием против мужчин. Хрустя заиндевевшей кольчугой, я на полную мощность применил Резак: огонек на кончике рукояти древнего меча погас, а саррухское рассеивание магии лишило мою противницу всех навешенных чар. Вспышка распущенной маны на миг ослепила и дезориентировала резвую дамочку, не ожидавшую подобного финта от задохлика. Сейчас бы самое время для фуин-генома Хьюга, но я еще не восстановил эту способность! Я не хотел её убивать, потому из призванного арбалета выстрелил болтом с огненной кислотой — в открытый бок. Однако подол ее откровенного платья, похожего на пристегнутую к поясу накидку, лихо взметнулся вверх, едва болт покинул ложбинку самострела. Складки сильно зачарованной ткани успешно приняли бронебойный выстрел.

В следующий миг разошедшаяся от мистресс волна яростно дикого холода заморозила горящую кислоту в ледышку. Ее ледовитая магия наткнулась на мою едва не забытую способность — божественный ореол. Волны огня, электричества и холода встретились феерично — и мои жалкие потуги бесславно подавил тысячелетний опыт и мастерство квази-божества! Заиндевевшая в полярной тьме кольчуга на сей раз заледенела, сковав мои движения — каких трат мне стоило самому не замерзнуть до костей!

Ловкая воительница, магически призвавшая свое оружие обратно в руку, успела грациозно обернуться и в отверстие на острие копья поймать луч Пискли, щупом из маначакры выхваченного мною из-за спины и брошенного в нее. Я навсегда запомнил выражение обиженного недоумения, когда раскаленный и вибрирующий бумеранг производства саррухов диссонансным ударом не только сломал наконечник эладринского оружия, но и повторно вышиб волшебное копье из женских рук — обеими держала и все равно оно улетело прочь! Сломанные кисти окрасились цветом крови и прорезавших кожу обломков костей. Бумеранг вернулся в мою скованную обледенелой кольчугой левую руку, запылав и завибрировав прямо в ней, чтобы расколоть и растопить обледенение, попутно даря живительное тепло — и травмируя кисть. До его следующего взрывного срабатывания — пять минут. До окончания резервов маначакры во мне — еще меньше.

— Хватит. Разуй глаза, женщина, и узри на мне освященный символ Кореллона, — изрек я, не желая показывать всю плачевность своего состояния. Писклю пришлось "выключить".

— Ты поплатишься за все убийства, лживый высерок Малара, — "изрыгнула" она, прищурившись и активно исцеляясь — медленней меня. Синевато-льдистый кристалл на ее пряжке призывно загорелся узнанной мной модификацией межуровневого маячка.

Не понимай я смысла ее речи, то прекрасные созвучия ее голоса навели бы на мысли о дивной песне. Заслушаться можно...

— Прошу, небесный отец, ниспошли сыну свое "Благословение", — вслух кратко взмолился я, по памяти и наитию представляя, что и как нужно делать.

Кулон на шее мягко засветился — и вокруг меня разросся магический символ божественного благословения Кореллона Ларетиана. Наполненные магией светящиеся глаза эладрина гаэли широко распахнулись — брови вразлет и прыгнули на затылок миловидные остренькие ушки под распущенными волосами платиновой блондинки. Благословение помогло мне расковать разум от порожденных нестерпимым холодом страхов и смелее взглянуть в её льдистые очи.

— Ты шифтер и тулани этот поддельный! — Не захотела она сдаваться и признавать свою ошибку.

— Почему? — Спрашиваю я, тоже пользуя время для приготовлений и генерации маначакры.

— Ха! Ты двигаешься как человек в эльфийской шкуре, обезьяний вые

* * *

, — брезгливо бросила она, разминая исцеленные кисти. — И с зенками, лордик-подражатель, ты славно выпендрился, — с уничижительным смешком сделала она замечание моим обведенным белым томоэ глазницам, в которых красовалось зеркало радужного калейдоскопа.

Я проигнорировал неприкрытое оскорбление, обратив внимание на подлинное отношение к полиморфам... данной конкретной представительницы народа эладринов гаэли. К тому же, связываться с группой поддержки мне категорически нельзя, ведь задержание до выяснения всех обстоятельств означает потерю драгоценного времени. Этой упорной дамочке палец в рот не клади, она веками, видимо, защищала город от поселившихся по соседству прихвостней бога Малара. Возможно вся злость от того, что она появилась у сокровищницы, а не на подходах или окраинах города — второе перерождение богини магии повредило сигнальные чары.

Побег — признание вины. Убийство — отягчающее обстоятельство и повод объявить охоту. Пропуск от Хралайна остался у Боддинока, но втягивать в эти разборки я не хочу ни его, ни Лину, общающуюся со своей богиней после недавно завершенного полноценного обряд отпевания над свертком с останками мужа (остался обряд сожжения и погребения под руководством клирика церкви Кореллона, прихожанином которой являлся Синт Ла-Нерал). И этой мистресс определенно известен способ, примененный Амаржем для того, чтобы являться для всех мастером Джару.

— Разубеждать бесполезно? — Тяну время в экстренном поиске вариантов решения проблемы.

— Верно! — Хмыкнула она, атаковав с призванным в руки испорченным копьем, без наконечника ставшим магическим посохом.

Божественный щит принял удар и лопнул, выгадав мне время. Брошенный бумеранг она изящно отбила, но то был обманный маневр: пущенная в Резак маначакра молниеносно вырастила меч на несколько ярдов. Грацильная воительница легко подпрыгнула, приняв в воздухе шпагат, чтобы пропустить под собой выпад мечом. Одновременно она наколдовала у ног две шипастые глыбы слоистого льда со сверкающими внутри шаровыми молниями, но они полетели слишком медленно... Мне же оставалось лишь согнуть и сдвинуть указательный и средний пальцы левой руки, прицельно выпустив молниеносный залп желтого излучения в пряжку ремня. Ниндзюцу "Дабо: Кикохо" сработало как надо. Ледяная паутина не успела прикрыть ее и не смогла остановить, разрушаясь со звоном битого стекла и стрекотом тока. В полярной тьме яркие осколки потрескавшегося от взрыва кристалла осыпались с пояса на ледяной пол, звонко ударяясь о стеклянные нити паутины электрического льда, над которым повелительница быстро вернула контроль, оказавшись посреди мастерски подготовленного поля битвы.

Как ни погано я себя ощутил за постыдное решение, но не придумал ничего лучше, чем прикрыться богиней Сеханин.

Только применив бусину Ансронал и вырвавшись из удушливо замороженного подземелья, я, зябко вздохнув полной грудью, смог нормально стянуть к себе ману из Плетения Мистры, поспешно и щедро — не таясь. На миг полыхнув в воздухе огненным ореолом, напрочь стершим все следы магии ледовитой мистресс, широко шагнул на ветхий балкончик в полумиле на север и сложил ручную печать концентрации, применив "Нинпо Кеккай: Хенге но Дзюцу". За долю секунды до того, как меня накрыла туча сосулек, я в облике благородного лунного эльфа потратил второй заряд бусины Ансронал, переместившись к храму Сеханин.

— Пади ниц и умри, поганый шифтер! — Воскликнула блондинка, через шесть секунд вбежавшая в храм вслед за мной. У обернувшейся на крик Лину расширились зрачки и тонкие брови чайками вспорхнули на лоб, а молитвенно сложенные руки еще плотнее сжались. Обретавшийся здесь гном тоже широко раскрыл глаза — аж линзы выпали.

Но ни один из сорока одного кончика плети из ледяной ветвистой молнии так до меня и не дотянулся:

— Угомонись, страж Клэрлиа, — отовсюду раздался повелительный глас богини, обратившейся к мистресс Зимней Розе. — Вокруг твоей зоны ответственности бесчинствуют оскверненные саррухами оборотни, а ты и ухом не ведешь, вместо выполнения своих обязанностей бодаясь с недавним избранником нашего божественного Коронала. Стыдись своего ребячества, страж Клэрлиа.

— Нижайше прошу прощения, повелительница Сеханин, — она грацильно припала на одно колено и отдала поклон статуе, обратившей на нас свой невыразительный лик. Меня Клэрлиа поставила в полный игнор.

— Довольно предаваться праздной лености, страж Клэрлиа. Собирай своих мальчиков и девочек, я поручаю вам немедля заняться улучшением безопасности и обороноспособности Лафсимдаара от всяких расхитителей и расплодившихся врагов, — божественное сопрано сделало грозный и недвусмысленный акцент. Ясно, не один я решил прикарманить кое-что из достояния Луны Севера, способное качественно сослужить живым вместо прозябания в светящемся облаке. Зимняя Роза этому поручению чуть улыбнулась, одновременно хищно и кисло.

— Сейчас же будет исполнено, повелительница, — музыкально отчеканила отчитанная Клэрлиа. С идеальной осанкой и гордо поднятой головой она элегантно и в то же время по-военному продефилировала на выход. Качественная иллюзия прикрывала ее подпорченную сильной кислотой юбку и отсутствие пряжки у ремня. К оракулу не ходи — мстя мне будет жестокой и как бы не вечной. Угораздило же меня потревожить охранный контур, генерирующий чувствительное поле вместо нити.

— Вам пора в Мунвайнс, моя избранная Лину. Мальчика и пегаса оставьте здесь. Пусть на время забудутся в исцеляющих грезах — их спасение в крепкой дружбе. Клэрлиа воссоединит семью.

— Моя богиня... — только и смогла выговорить высокая жрица, обмахнувшая волосами камень под своими ногами. — Да славится имя твое во веки веков, Сеханин... — с придыханием и еле слышным шепотом дополнила она свою фразу.

— Благодарю за заботу, о прекраснейшая Сеханин Лафаш, — я повторил поклон за обласканной жрицей, интуитивно правильно переведя прозвище Лунный Лук на высокоэльфийский манер. Помимо моей воли, тщедушное тело экзарха благоговело перед силой, явленной богиней.

Оправдывая свое имя — Мягкий Создатель, — Сеханин произнесла:

— Мое прощение и благословение с вами со всеми. Короткий лесной путь в Мунвайнс открыт, ступайте с миром и помните о циклах жизни: по мере того, как дух превозмогает свои смертные границы, раскрываются новые тайны, достигается более высокий уровень развития личности, — произнеся это, гигантская статуя вновь замерла в прежней позе. Пропало давящее ощущение божественного присутствия.

Не меньше всех впечатленный Боддинок пару минут приходил в себя, пока я его не растормошил, чтобы выложить все вещи, взятые для Киджера из отчего дома. Уходя, не забыл одеть на шею подростка приготовленный презент. По проложенной от самого входа мистической тропке покидая храм Сеханин и город Лафсимдаар, каждый из мужчин думал о напутствии и небесно-величественной красоте богини — а Лину шла безмятежно счастливой сомнамбулой.

Глава 4.

Шаг за сотню. И никакой морозной магии!..

Тот же лес, благообразная тропинка меж деревьями. Через четверть часа я достаточно энергетически восстановился, чтобы рефлекторно активированный бьякуган различил четкие границы мистического лесного коридора, проложенного богиней. В чем-то похожее на червоточину "Широкого шага" заклятье "Лесная тропа" из восьмого сакрального круга, доступного архидруидам даже без познания местности. Сам я в форме оленя-друида не решился открывать путь подобной сложности, хотя Дух Леса в свое время часто использовал более трудный и опасный стелющийся вариант, но он из века в век бродил по своей вотчине, а не по впервые увиденному древнему лесу.

Мистическая тропинка петляла. Намеренно. Она пробежала мимо Одного Камня — одного из примечательных мест Мунвуда. Без всякого додзюцу мы все увидели мать, все еще утешавшую дочку, и пегаса, совершенно спокойно пасущегося рядом... со своим домом? Бьякуган различил признаки межпространственного перехода, запертого этим самым рунным обелиском. Мудрые глаза посмотрели в нашу сторону и проводили несколько шагов — никаких признаков волнения.

Еще один изгиб сокращающей расстояния дорожки дал обозреть лысый холм. При помощи бьякугана я разглядел по-воински расслабленного дроу: беловолосого чернокожего эльфа с голым торсом и любопытной глефой на плечах. Брутальный паладин находился в храме, посвященном Эйлистри — доброй богини дроу. Он стоял и смотрел в сторону проходящей неподалеку тропинки, готовый, казалось, к любому финту судьбы. (иллюстрация 075)

— Устье Песни, — почему-то шепотом произнесла шедшая за мной Лину и вцепилась в мою руку, задержав нас у этого примечательного холма.

— Все указывает на священное место, — произнес Боддинок, тоже немного оживший после сравнительно недолгой ходьбы в полном молчании среди очаровывающих красот северного Леса.

— Для дроу, — еще тише добавила жрица, все еще не пришедшая в себя после инициации от самой богиней, сделавшей ее иерофантом с доступом к девятому кругу заклинаний и без моего вмешательства удалившей крупицу хаоса. Боддинок в развитии ядра стоял всего на ступеньку выше нее, а невервинтерский епископ Сергол при последней нашей встрече — вровень.

— Доброго мировоззрения, — говорю успокаивающе. Вот он — подходящий момент: — Если что, этот кулон поможет тебе защититься, Лину, — и я спокойно застегиваю у нее за на шее амулет из лунного камня. — Богиня не возражала, — кисло пояснил я мудрой жрице.

— Но дарованное ею прощение не отменяет факта хищения, — осуждающе нахмурилась клирик, взявшись за подарок. Вероятно, женское начало и тяга к прекрасному взяли верх, тем более, кулон отлично смотрелся на Лину. А может все дело в эмоциональной усталости и нежелании спорить, ведь явления богов — событие экстраординарное. Одни спорят о небожителях и даруемых ими откровениях, другие с ними всамделишно встречаются... И путешествуют вместе. Хотя какой я бог? Так, божок и подворотни, которого сильный покровитель за уши тянет в высшее общество.

— Не отменяет, — киваю с чувством легкого стыда за инерцию мышления. Я ведь молился Кореллону о том, чтобы взять старинные предметы из его церкви, но не подумал о масштабе всего города, когда брал чужую собственность. — Следовало испросить разрешения.

— Да, — непонятно чему согласно кивнула женщина с вновь потеплевшим выражением лица.

— Нам лучше пойти дальше, — из осторожности заметил гном, наморщив нос и сведя брови — в траве неподалеку от тропки мелькнула крупная ящерица.

Как галантный кавалер, я молча взял и повел Лину под ручку. Но уже на следующем шаге вдова мягко высвободилась.

— Извини, Неджи. Сама не знаю, почему вдруг на тебя повесилась, — смущенно произнесла Лину, закусив губу и потупив взгляд.

Кивнув, я молчаливо и неторопливо побрел дальше. Судя по солнцу, наступил пятый час дня. Без всякого напряжения и в прогулочном темпе мы вполне уложимся в прикинутый еще утром жесткий график.

Удаляясь от дроу, размышлял о его зрелости. Если я верно рассмотрел признаки возраста, то ему около сорока, а он уже вполне сформированный мужчина. Тогда как отсчитавший век Кеве едва-едва расстался с подростковым возрастом и вступил в пору юношества. А еще дроу отлично тренирован. По сравнению с ним я со своим истинным рельефом мышц — хлюпик подзаборный. Череда кардинальных изменений СЦ и ненадлежащее поддерживание чакро-физической формы пагубно на мне отразились. Так недалеко до комплекса неполноценности или самообмана на почве полиморфизма, позволяющего сформировать любую фигуру, за которой, на самом деле, не окажется реальной мощи. Вот как ярчайший сегодняшний провал с эладрином тулани. То, что форма не соответствует содержанию, сразу было замечено истинной представительницей расы эладринов и интерпретировано не в мою пользу. И ведь для полноценного использования полиморфизма нужно обладать актерским талантом и обширными знаниями, а так же богатым жизненным опытом. Все это у меня отсутствует — все это приобретается со временем. Сам факт столь мощной божественной поддержки по отношению ко мне говорит о том, что некоему Неджи Хьюга пророчат стезю идеального шпиона, который, притворяясь своим, будет проникать в чужие цитадели и всё там тщательно рассматривать. Рискованная работа, требующая хладнокровия и преданности...

Я потискал кулон на шее. Жаль, что нет рядом Аруса, из-за помощи с перемещением Купели Сияния вынужденно отправившегося на свою родную окраину Плана Огня. Минимум до завтра он будет восстанавливать потраченные духовные силы и отдыхать от пережитого перенапряжения — это мой просчет.

Тем временем, безопасный путь, проложенный богиней, почти на каждом шагу открывал взору одну живописную поляну за другой. Дикая лоза, милование пятнистой кошки с одномесячными котятами, волшебный танец сверкающих фей в окружении бабочек чудесных расцветок. Это все помогало отрешиться от мирских проблем и настраивало на любование природой. Моим спутникам полезно, а вот я не мог надолго позволить себе подобную роскошь — не думать. Мысленно вернулся назад, при помощи Великой Киира восстановив в памяти недавнее "бодание".

Вот область пространства подернулась рябью и помутнела подобно воде — "Экстрапланарный переход". Вот атакующая волна, распространявшаяся параллельно полу, взмывает вверх и обрушивает пласт камней, заваливших и так запертый вход в сокровищницу и ощетинившихся острыми краями. Вот паутина ледяных молний растет по самым толстым нитям Плетения, тем самым морозно влияя на всю магию в объеме, на порядок большем огромной области распространения сети заклятья. Использовать ресурсы Плетения для меня становится практически невозможным, более того, тормозящие свойства магического холода замедляют меня, несмотря на бусину свободы движения. Страж в итоге добивается своей цели и выгоняет вторженца из зоны перед заваленным входом в охраняемую сокровищницу — особо следует проанализировать реакцию магической защиты хранилища. Вот в месте моей телепортации появляется прокол пространства и расширяется до овала "Планарной двери", ведущей из подземелья. Первым делом хлынувший оттуда холод запорашивает всю видимость хлопьями пушистого и ослепительно искрящегося снега.

Мысли все время возвращались к моей беспомощности перед Клэрлиа и зависимости от мощных артефактов. Вроде энергетические резервы значительно подросли по сравнению с тем джонином, что пал на поле битвы в Четвертой Мировой Войне Шиноби, но филигранность контроля скатилась до уровня чюнина и нивелировала это преимущество. А еще ослабляли и мешали существенные утечки из СЦ на поддержку демиплана. Мне крайне желательна передышка и полное отрешение от нависших проблем, но каждый день заминки грозит жертвами и моим проигрышем...

Сам не заметил, как снял освященный артефакт с шеи и воспользовался чётками по назначению. Механический перебор бусин улучшал моторику пальцев и отлично помогал очистить разум, чтобы позже на свежую голову вернуться к проблемам.

Отметив, как Лину и Боддинок зачарованно встречают мистические поляны, поджидающие за каждым деревцем или кустом, я еще позволил сильнее замедлиться, не став лишать их и себя столь чудесных панорам. Пусть Великая Киира сохранит всю память об этом, но то уже будут всего лишь воспоминания о бальзаме встреч с прекрасным. Кому как не Хьюга оценить всю сказочную прелесть подаренных Сеханин пейзажей?..

Последние сотни коротких шагов постепенно выявляли следы культурной деятельности. Ухоженные виноградники, лозы огурцов, помидоров и другие, укрепленный дерн тропок, фруктово-ягодные поляны, почти столь же естественно выглядящие небольшие луга с зерновыми колосьями между других полезных трав и кореньев. Олень-друид одобрил бы подобное гармоничное сочетание разнотравья при ведении сельского хозяйства.

Бьякуган на последних десятках ярдов лесной тропы разглядел само эльфийское поселение. На первый взгляд Мунвайнс представлял собой более десятка дубов с шатровой кроной. На каждом дереве-доме имелись опоясывающие ствол площадки и лежащие на ветвях огороженные платформы, служащие отдельными помещениями. Ни о каком компактном расположении людских коробок речи не шло и в помине. Ни о каком постоянстве, как невервитерское жилье друида Ниатара Лоу-Ясемина. Поселение раскинулось у озерца, которое огибала дорожка стоптанного дерна. Рядом из-под земли бил фонтан. Его облагороженную чашу украшали большие кварцевые и соляные кристаллы, а сверху его словно укрывало деревце, увешенное переливчатыми фонариками — словно слезками. Компания детей игралась у воды, еще одна занималась учебным творчеством. На вершине близлежащего к водоему холма росло самое больше шатровое дерево — общественное. Под его корнями прятался большой винный погреб. Еще два, расположенных в стороне, отмечали места винокурен при лесных плантациях винограда. (иллюстрация 076)

Божественная магия мягко совместила две тропы, выведя нас в фарлонге от озерца с кувшинками. Позади меж кустов и ветвей неприметно затаилось почти два десятка лучников, большая половина — женская. При нашем появлении они слаженно и почти беззвучно натянули длинные или короткие композитные луки. Впереди же нас давно ожидала делегация встречающих... дам, успевших сильно заскучать за время нашей прогулки.

Темно пурпурное платье первой из леди оставляло шею и плечи открытыми, а юбка представляла собой два слоя лент длиной до соблазнительных лодыжек: нижний с рисунком лозы, верхний с вышивкой в виде листвы. На босу ногу сандалии с завязками по колено. Ногти, торчащие из прически кончики ушей и прядка с мнимой небрежностью уложенных волос были выкрашены под цвет платья. В руках он держала посох, овитый лозой и с крупным лунным камнем наверху. Несколько украшений как виноградные гроздья из речных жемчужин. Эта леди с домашней прической улыбалась внешне приветливо и проявляла легкое любопытно. Рядом с ней нетерпеливо переминалась и строго вглядывалась вдаль еще одна черноволосая лунная эльфийка. Пирсинг на кончиках бровей с идущими к нему тонкими косичками, на которых были нанизаны мелкие лунные камешки в виде капелек. Брючный костюм цвета дубовой коры с органично вписывающимися наручами и поножами из заговоренных натуральных материалов. В руках древесное копье с двумя перьями, переливающимися магией. (иллюстрации 077-080)

На последнем ярде лесной тропы я достаточно всего рассмотрел, потому предусмотрительно деактивировал додзюцу.

— Приветствую Вас в Хмельной Луне, дорогие гости, — пройдя с десяток шагов, без особой теплоты в голосе чуть поклонилась эльфийка, единственная благородная из встречающих. Я удостоился от нее лишь беглого взгляда с очень тщательно скрытым интересом и толикой враждебности, как мне на миг почудилось. — Я Тхамилитаэ, хранительница домашнего очага лорда Хралайна, — представилась Бдящая Связь Любимого, что означало ее имя в переводе на всеобщий. — Моя спутница — Эйлафлюф, — элегантный жест кистью указал на Воительницу с Копьем, что подтверждалось характерной родинкой под правой грудью сравнительно молодой женщины — не более двухсот зим.

Настала моя очередь. Меня еще раз неприятно укололо, что имя Эйноли Фриэст построено на общем диалекте. А вот Кевэ означало Шепот Ветра, фамилия Арвэ — Шепот Золота. Лину, кстати, означало Бриллиантовая Волчица. И я не впервые задумался о том, как же переводится мое имя. Получалось, что Неджи может быть уменьшительно-ласкательным от Найджела, Дубовый Грифон, а Хьюга — Старая Лошадь или попросту Кляча. Набор звуков Джукен труден для произношения и не переводится, а вот его значение Мягкий Кулак — Сесфаа. Но кроме взятого прозвища я не собирался делать перевод с родного языка на эльфийский ни своего имени, ни фамилии.

— Приятно познакомиться. Я — Неджи Хьюга. Мой друг и напарник мастер Боддинок Глинкл. Моя попутчица иерофант Лину Ла-Нерал, — представил я своих спутников, указав и новый статус жрицы, стоявшей за моим правым плечом и обрадованно улыбающейся обеим знакомым. Мои слова она пропустила мимо ушей и потому неверно истолковала удивление на их лицах:

— Здравствуйте, миледи Тхамилитаэ. Эйлафлюф... Ваш храм Кореллону последний, который мы посещали вдвоем с Синтом. Я согласилась, что именно здесь следует провести обряд Очищающего Огня... — с ходу вывалила она цель визита, скромно и грустно улыбнувшись.

— Ах, дорогая Лину, какая неприятная новость. Мы все скорбим о твоей потере, — Тхамилитаэ первой оправилась от новостей, и по желанию носительницы до того свободные ленты нижней юбки сцепились в целомудренный узор гармошкой. Она легко подошла протокольно обняться к вышедшей ей навстречу вдове. Сделанный при этом незамысловатый взмах посохом стал сигналом лучникам ослабить натяжку тетивы.

— Ваш выбор — это большая честь для нашего прихода, преподобная Лину, — церемониально поклонилась напряженная Эйлафлюф, кусавшая щеку.

— Не страшись, Эйлафлюф, вместе с нами у тебя все получится, — мудро и грустно улыбнулась высокая клирик, поняв затруднения молодой священнослужительницы, видимо, после гибели Инновиндиль оставшейся в приходе за старшего клирика. Ей, преимущественно воину, доступен всего лишь второй сакральный круг заклинаний.

— Милая Лину, лорд Хралайн вернется к концу этой ивы. У нас для каждого гостя найдется приют, — не очень любезно сказала заместительница лорда, бросив неодобрительный взгляд в сторону гнома — лишнего и незваного в чисто эльфийском селении.

— К сожалению, миледи Тхамилитаэ, моя миссия не терпит многодневных отлагательств, — вставил я, не скрывая эмоций в голосе. Вот только сожаление касалось того, что клирик Кореллона второй ступени не сможет ни научить меня работать с Купелью Сияния, ни отправить послание, письмо или тем паче свиток с запечатанными подарками моим родным, вывезенным на Эвермит. Хотя стоит внимательнее присмотреться к жителям — вдруг есть кто постарше и посильнее? — Вероятно, после завтрашней церемонии я с грандмагом покину ваше дружелюбное селение, — извещаю представительницу власти. Как бы мне не хотелось остаться здесь и отдохнуть, но за это время след Накса с предполагаемым Словом Власти совсем остынет.

Гном чуть поморщился, ведь грандмаг, пока что, это его потенциал и титул без реально стоящего за ним опыта, мощи и знаний. Как и в случае иерофанта для Лину — пока просто сан, еще даже официально не подтверждённый церковной иерархией. На меня как на торопливого юнца снисходительно и грозно взглянули темно-синие омуты благородных глаз лунной эльфийки, совсем не такой простой, какой она стремится казаться. Хранительница домашнего очага владела собой куда лучше своей относительно юной спутницы, у которой я смог различить подозрительность, переросшую в тревожность. Не одна Эйлафлюф сейчас мучилась от противоречивого впечатления обо мне.

— Извини нас, миледи Тхамилитаэ, — со смирением в голосе мягко улыбнулась Лину, чья мудрость и уровень пророческого дара возросли, можно сказать, лишь формально. На меня она бросила осуждающий взгляд. — Чтобы никого не смущать и не тревожить, я прошу твоего разрешения, почтенная Тхамилитаэ. Позволь нам уединенно разместиться в покоях близь вашего храма, посвященного Луноликому Кореллону.

— Это никуда не годится, моя дорогая. Милая Эйлафлюф не справиться со всеми обязанностями хозяйки домашнего очага нашего лорда, — чуть улыбнулась леди, бросив лукавый взгляд на подопечную. Девушка вспыхнула до самых кончиков роскошных черных волос. Лину тоже поняла, о чем речь, и смутилась.

— Эй! — Раздался вдруг недовольный крик спешно подходящего к нам мужчины. Он был в фартуке мастерового и нелепо выглядящим на голове эльфа гномьем приспособлении с несколькими увеличительными стеклами для глаз. — Где моя заготовка? — Требовательно спросил спешно явившийся мастер.

— Мастер Дурифибраа, — мягко и в тоже время властно обратилась она. Девушка с копьем пристрастно закатила глаза. — Имейте уважение к нашим гостям.

— А они разве к нам его поимеют? — Скептически приподнял бровь воин, колдун и клирик Кореллона, в три раза более высокий, чем его служащая в церкви внучка, и во столько же раз более эксцентричный — если не больше. — Молодой, я все еще жду ледяной нож, — протянул руку тот, кто отмерил четыре века и, когда хотел, плевал на сословия. — Дремление принесло мне образ будущей реликвии, миледи, — снизошел он до пояснения строгой хранительнице домашнего очага, на привлекательном бюсте которой его взгляд чуть задержался и смягчился.

— Простите, мастер Дурифибраа, достаточно ли вашей компетенции для отправки и получения посланий посредством Купели Сияния? — Вежливо спрашиваю, не спеша доставать к моему удивлению затребованный саррухский артефакт.

— Вот не надо на до мной издеваться! — Ткнул он указательным пальцем требовательно протянутой руки и поторопил ладонью.

— Я прошу вас...

— Здесь я ставлю условия, малой, — эльф начал выходить из себя. — Гони нож или катись отсюда ко всем своим чертовым демонам.

Находился в положении просителя, потому стерпел оскорбительную бесцеремонность. Молча и не меняя лица, я извлек очищенный на престоле Тира трофей — Ледовый Чернитель сверкнул кромкой в косых вечерних лучах. Мастер судорожно вздохнул и бережно забрал большую ценность, тут же забыв об окружающих и повернув в держателе хитрых очков одну из зачарованных линз. Магия дорожки плавно понесла его обратно в мастерскую, устроенную в доме среди корней одного из домашних деревьев.

— Прошу, уважаемые гости, простите мастера Дурифибраа, — протокольно извинилась леди. — Вы твердо намерены устроиться в стороне, милорд Неджи?

— Да, миледи Тхамилитаэ, — утвердительно киваю. Ни к чему позориться незнанием положенных благородному эльфу манер в частности и культуры народа в целом. Несмотря на всю выдержку, мне не удалось скрыть свой мандраж от проницательных взглядов, пристально следящих за мной. И страх, и трепет — все-таки это первое эльфийское селение, которое я посещаю, из-за неблагоприятных обстоятельств — наскоком.

— Я провожу вас, — произнесла она, вложив в голос чуточку магии, чтобы он, не меняя громкости, разнесся дальше обычного и гарантированно достиг всех ушей. — Эйлафлюф, оповести распорядителей о погребальном обряде Очищающего Огня и попроси приготовить гостевые покои, где останавливались родители Лину.

— До встречи.

Уменьшив свое оружие до дротика с локоть, воительница учтиво поклонилась и скорым нервным шагом отправилась в сторону ассамблеи. Там на одной из больших обзорных площадок ждали накрытые столы с изысканными яствами, а на других в густой листве кроны собрались зоркие селяне при параде — в основном дамы. То ли просто так совпало, то ли принято проводить вечера нарядно, то ли предусмотрительно приготовились к визиту кого-то представительного, способного прокладывать длинные "Лесные тропы", например, неожиданное возвращение лорда Хралайна. Мы двинулись перпендикулярно направлению на торжественный прием. Листовидное навершие посоха миледи слегка засветилось, окутав нас мягким световым шаром чар для приватных разговоров, много более совершенных, чем я видел доселе, исключая комплексы стационарных заклинаний.

— Зачем вам этот маскарад, Неджи Хьюга? — Испытующе спросила леди. Я слышал и видел, что Лину и Боддиноку заданы свои вопросы. Такое ведение дел меня покоробило, но уже через секунду я смекнул, что тем самым она симметрично ответила на мою торопливость и неучтивость.

— Я рано вырос и хорошо умею лишь сражаться, — сообщил я проницательной "домоправительнице". Кажется, несмотря на маскировку, меня легко просчитали. Врать и отпираться себе дороже, но и всю правду раскрывать глупо. Жаль, что не оправдался расчет на символизм налобной татуировки, специально не прикрытой протектором. И эти эльфы мне совершенно ничем не обязаны и вообще впервые видят — в отличие от тирцев. Первый шаг за мной.

— Ясно, что все запутано, — отмерено более теплым голосом проговорила леди, из-за своей культивируемой грациозности почти парящая рядом со мной — по правую руку. Двигаться у нее получалось легко и естественно, не то, что мои напряженные подражания эльфийской элегантности и с рождения отрабатываемой пластике. — Опытные друиды чутки к фальши, вам следует лучше маскироваться и не смущать окружающих благородными признаками.

Понятно. Заявись я без знакомой им Лину, то получил бы совсем иной прием. Или дело в другом? Дядя бы лучше просек ситуацию, но я не Хиаши-доно... Некоторое время мы с ней шли в молчании.

— Пожалуйста, гости, насладитесь красотами Мунвайнс, — с гордостью и торжественностью в голосе произнесла Тхамилитаэ, обращаясь сразу ко всем нам.

Она завела нас в беседку с ажурным плетением крыши и двумя ступенями, ведущими к маленькой запруде. Водоем обрамляли цветущие кусты, затейливо перекликающиеся с пестрыми рыбешками, обитавшими в неглубокой воде. (иллюстрация 081)

Чары ее посоха по-прежнему действовали. Затухшие, было, беседы разгорелись заново. Она с каждым развернула свой диалог, стремясь в сжатые сроки выяснить подноготную и потянуть время до завершения спешных приготовлений. Причем каждому ее собеседнику представлялось, что говорят персонально с ним.

Лину сдержанно рассказывала о нашем с ней знакомстве. Боддинок договаривался о торговле и встрече с сельским зельеваром для возможного обмена рецептами и опытом. Собравшись с мыслями, я неохотно и кратко поделился с незнакомой леди своими насущными проблемами:

— Меня к вам привели три вещи. Мое сердце томится от разлуки и неизвестности вокруг возлюбленной. Я бы хотел научиться связываться для общения и передавать послания посредством Купели Сияния, и буду счастлив, если мне просто помогут отсюда отправить письма и посылку в храм на Эвермите. Я обещал оказать Лину ответную помощь. И моя миссия связана с древними ящерами — саррухами. Пробудившаяся Матриарх этой расы создателей ищет реликвии своей империи — Слова Власти. Одно из четырех найдено и возвращено. Нити к еще двум тянутся в Колдвуд и Найтвуд. Следы четвертого культисты несколькими группами ищут в районе Хребта Мира. Горные экспедиции снаряжены ими куда-то за Мирабар, северо-северо-восточнее отсюда и северо-западнее. От достоверных первоисточников я знаю о том, что саррухи обращали в рабство все другие формы разумных. А кого не могли, как драконов, то успешно уничтожали или прогоняли. Это саррухи некогда погребли фаэриммов в Подземье, но те не остались в долгу и поспособствовали приходу морозного ледникового периода. Матриарх Мораг тогда спасла нацию. Сейчас она стремится пробудить всех ящеров-участников тех событий и вернуть свое владычество. Если ей это удастся, мир ждет очередной катаклизм в виде таяния полярных шапок и катастрофичного подъема уровня вод. Я буду рад любой помощи с вашей стороны, миледи Тхамилитаэ.

Имелись у меня и второстепенные цели, первая из которых заключалась в необходимости познакомиться хотя бы с одним днем жизни чисто эльфийской общины. Все же оба моих новых родственника получили лишь базовое воспитание в рамках культуры эльфийской нации в начальном периоде становления личности, дальше они росли в людском обществе.

Внимательно выслушавшая меня благородная лунная эльфийка была крайне скупа на демонстрацию эмоций касательно излагаемого. Держа волшебный посох между мной и собой, она непринужденно болтала, больше всего уделяя внимания общению с Лину. Через минут пять щебетания в одни уши Тхамилитаэ снизошла до параллельного ответа мне:

— Жизнь и память некоторых драконов длиннее наших, Неджи Хьюга. У самых старых из них спрашивайте о тех временах и реликвиях. Полагаю, упомянутые культисты ищут в горах конкретные драконьи логова. Согласно известным мне изустным историям, где-то за Хребтом Мира в стороне Мирабара и Долины Ледяного Ветра обитает красный дракон Клаус. В северо-западной стороне отсюда живет золотая драконица Горготта. На юге Друарвуда гнездится зеленая драконица Акулатраксас, дальше на самом севере Колдвуда поселился зеленый дракон Фойлсундер. Вам следует учитывать, что металлические драконы наиболее лояльны к меньшим расам. Завтра я составлю карту с отметками.

"Биджу, все же на поверхности лежало!" — про себя ругнулся я. Дракон Зимний Клык из Снежного Шара, исходя из показаний искательницы Лилиан, владеет одним из Слов Власти, значит, ему многое известно, а с учетом его потенциально многотысячелетней древности — явно больше всех остальных драконов. В свое оправдание скажу, что для верных суждений мне недоставало малости — сведений о драконьих логовах. Маугрим считал всё это настолько очевидным, что не записал в журнал.

— Касательно остального... Центральнофаэрунский собор Светозарного Коронала в Эвереске старается поддерживать связь со всеми церковными приходами Кореллона Ларетиана. Лорд Хралайн после возвращения и отдыха может организовать внеочередной сеанс связи с высокими иерархами. Но вы нетерпеливы. Мне надо подумать и посовещаться. В любом случае я считаю, что наша услуга с учетом завтрашнего обряда должна погасить все ваши с Лину взаимные обязательства. Если вы согласны со мной, то я постараюсь, чтобы вы не задерживались здесь дольше необходимого.

"А вот и последствия созвучия имён", — кисло подумал я про себя. Она не желала лишний раз обращаться по имени к кляче дубового грифона. Тхамилитаэ вроде как чтила отображенный на лбу выбор бога и уважала мнение известной ей жрицы, что не мешало ей в душе презирать меня — наверняка из-за натуры перевертыша. Друидесса сама, между прочим, обладала несколькими дикими формами и одной стихийной — мною чувствовалась суть Ветра. Но, видимо, оборотни из народа черной крови нанесли ей глубокие душевные раны, и ее к ним ненависть распространилась и на меня тоже, вероятно, из-за невозможности досконально просканировать — фуин на лбу бдит.

Тхамилитаэ... отчасти права. Лину слишком добра и не думала о себе, давая мне клятву с обещанием лично найти Эйноли и помочь ей. Однако все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

— Вам стоит знать, миледи Тхамилитаэ, что едва Лунный Лебедь отплыл из гавани Невервинтера вместе со спящими лунными эльфами Эйноли Фриэст и Кевэ Арвэ, как на корабле начала глушиться моя с ними связь через кольца посланий. Знакомая с моими друзьями высокая жрица обещала разыскать прямой портал на остров и лично прибыть на Эвермит, чтобы разобраться во всем происходящем. Это не обязательство, а добрая воля самой Лину, предчувствовавшей скорое посвящение в иерофанты и необходимость последующего обучения в высшей духовной академии. И я полагал встретить в Мунвуде достаточно опытных клириков, которые бы могли помочь посредством Купели Сияния... — Произнес я, недоговорив "проложить связь между кольцами по иному маршруту или как-то иначе обойти злонамеренную блокаду, чтобы в дальнейшем я мог самостоятельно пользоваться этим способом".

К моему неудовольствию, чересчур откровенным получался наш диалог. Слишком доверяться — глупо. Если Терари прав и Селдарин отказывает в милости клирикам из Элдрет Велуутра, то Тхамилитаэ, имеющая святой символ покровителя рейнджеров и друидов — Солонора Теландриа, — не является непосредственной активисткой этой террористической организации. Многосотлетняя и высокопоставленная эльфийка должна знать о ячейке этой организации. Тайно покрывает — вероятнее всего.

Представительница власти не соизволила дать мне ответ.

Вскоре Боддинок явно заскучал и загрустил по семье, что не укрылось от Лину. И проводница неторопливо продолжила путь, условленным движением посоха давая сигнал белкам-дозорным, чтобы приживалы передали хозяевам — надо бы поторопиться.

— Прошу вас, гости, пройдемте. Пожалуйста, насладитесь бесподобным звучанием Леса, — с напускной вежливостью произнесла хозяйка, на мой взгляд, старавшаяся ради спокойствия Лину.

Лину шла завороженной, а вот Боддинок не шибко оценил переливы ветреного шороха в древесных кронах. Примерно четверть часа прошла без каких бы то ни было разговоров, не считая певческого щебета соловьев и других мелких птиц с красивыми голосами, воспевающими Природу. Где-то вдали дятлы посылали шифрованные сигналы. Всхрапывали рогатые олени и блеяли ездовые животные, похожие на крайне длинношерстных баранов... Мелодия ухоженного леса разительно отличалась от диких и хаотичных звуков Невервинтервуда.

Старинная дорожка вилась между пожилых и более не обитаемых деревьев, густо увитых виноградными лианами. По пути иногда встречались стелы и очень изящные мраморные, малахитовые, яшмовые статуи в натуральную величину, запечатлевшие роскошные формы красавиц и выдающихся воинов или композиции с растениями, птицами или животными. С первого взгляда обычный человек большинство произведений искусства даже бы не заметил. Проводница вскользь рассказывала о самых заметных скульптурах и древесных кронах, сотканных в сложный узор с привлекающими взгляд эффектами оптических иллюзий.

Вскоре пейзаж плавно переменился. Нижний ярус леса с его низкой травой, почти отсутствующим кустарником и подлеском стал напоминать прогулочный парк. Деревья не отличались поразительной высотой и толщиной стволов, едва хватало, чтобы стволы самых раскидистых дубов служили опорой компактным двух, реже трехэтажным домикам. (иллюстрация 082) Большинство эльфийского жилья находилось практически в разобранном виде, тем самым давая деревьям необходимый отдых и время для набора сил.

Искомый храм Кореллона уединено располагался у отвесной скальной стены. Его стрельчатая архитектура солнечных эльфов прослеживалась почти в каждом элементе четырех восьмигранных башен — апофеозом была первая и главная. (иллюстрация 083) Вопреки моим ожиданиям, на ночлег мы направились в другое место, а именно в самое сердце Мунвайнс — на то самое небольшое скальное плато.

Прошло более часа от схода с лесной тропы и до подъема на искусственно созданное гранитное плато. Возможно, корни некогда возведенной здесь каменной цитадели уходили на глубину эпохи Воин Короны. С тех пор гранитный утес пережил не одну перестройку. Сейчас тут стояли просторные усадьбы. Некоторые из них основательно заросли, другие всего пару другую десятилетий стоят законсервированными.

Нас провели в стрельчатый дом для магов. На первом этаже холл и приемный зал с кухней, на втором общая зала с балконом и пара взрослых спален, между которыми располагалась светлая детская — тоже со своей ванной комнатой и гардеробной. Сейчас убранство спальных комнат спешно переиначили под нас троих. Большой озелененный балкон выходил на север — с видом на похожий на древние развалины каменный город и внутренний дворик с фонтаном. Несколько причудливых башенок служили световодами для подземных: лаборатории, заклинательного зала, кабинета и справочного характера библиотеки под чашей пруда с прозрачным дном. В открытой беседке, уютно оформленной и утопающей в зелени, нас ожидал скромный стол. (иллюстрация 084) Рядом с ним находился расторопный и умелый магический официант, созданный заклятьем "Идеальный лакей" из третьего круга и внешне похожий на призрачного человека в строгих брюках и рубашке.

Без всякого додзюцу заприметил минимум трех наблюдателей, потому предварительно активировал бусину приватных разговоров:

— Я надеялся на более теплый прием, — поделился я, когда миледи покинула нас, почти прямо попросив не шататься по Мунвайнс без сопровождения.

Эльфийка со вздохом поставила бокал из красного хрусталя с недопитым слабым белым вином. Лину заговорила, когда отломила веточку от виноградной грозди и прислонилась спиной к мягкой подушке:

— Для тебя это первая подобная встреча, Неджи. А я... я просто растерялась. И поддержала тебя, отказавшись принять участие в торжественной встрече — визит новых лиц всегда событие для удаленных клановых общин. Вот и вышло, что мы пренебрегли радушием, нарушили этикет и проявили неуважение, если не сказать больше, — доверительно сообщила нахмурившаяся Лину. — Миледи Тхамилитаэ скоро минет шесть веков — это почтенный возраст. Она не ровня ни тебе, ни мне.

— Ясно, спасибо, — я повторил вслед за ней, взяв веточку и откинувшись на спинку быстро устанавливаемого дивана на плетеной основе. Я слегка смежил веки, глядя на вечернее солнце, которое догорит через несколько часов. — Возможно, следовало провести деловое общение в более подходящей обстановке.

— Тхамилитаэ стала благосклоннее после окончания разговора в беседке у речки, — заметила Лину, съев несколько сочных ягод без косточек.

— Она вела речи с каждым из нас по отдельности, — включился в разговор Боддинок. Он сидел сбоку, смакуя орешки в разноцветной фруктовой глазури. — Неджи, я договорился о торговле. Если нет особых планов, то после заката желающих будут ждать в торговом квартале.

— Особых планов нет. Я не хочу еще больше позориться и побуду здесь, пока не прояснится вопрос с Купелью Сияния и моей ролью в обряде.

— Ох, Неджи. Ну, зачем так обижаться и запираться ото всех в раковину? Я только тебе доверю провести процедуру сожжения... — мягко улыбнулась она, повернув ко мне немного грустное лицо.

— Чтобы я всем испортил впечатление?..

— Это не обсуждается, милорд Неджи, — заупрямилась клирик, оборвав меня. — Ваше пламя породит самый лучший пепел для вулканического дуба. Или... ты не хочешь считаться...

— При подготовке надо многое учесть. Например, пламя мне проще выдувать. Левитацию останков мне лучше взять на себя, если она вообще предусматривается и можно обойтись без поленницы.

Лину смиренно вздохнула и выдохнула, подсластив трудную жизнь виноградинкой.

— Неджи, огненный обряд будет проходить внутри главной башни храма. Купол направит полуденный свет вертикально вниз, оставив в тени ярусы балкона для пришедших проститься. Обряд подразумевает, что бездымный столб огня от погребального костра поднимется до самого верху, символизируя уход души на небеса, и что потом он должен опасть и прогореть к тому времени, когда я допою песнь Очищающего Огня.

— Лину, мне нужно заранее знать таймлайн. В форме огненного элементала мне будет проще. Но... — передо мной во всей красе встал вопрос сокрытия истинной сущности при смене форм. — Я ведь не смогу прибыть точно к нужному моменту и телепортироваться сразу, как погребальный костер прогорит? — Жующая Лину жестом подтвердила, что, естественно, не смогу. — Тогда мне потребуется предварительный персональный урок у друида со стихийной формой и нерушимая клятва от учителя о сохранении тайны. Одного занятия может оказаться недостаточно.

— Я... я постараюсь уговорить миледи Тхамилитаэ, — в натянутом голосе расстроенной Лину отчетливо слышались сомнения. — И мы можем не успеть уложиться в столь сжатые сроки, Неджи...

— Друзья, первый голод утолен. Предлагаю пойти смыть дорожную пыль и переодеться в цивильное, — дипломатично произнес гном. — Потом мы мирно пообщаемся с местными жителями и хаос упорядочится.

С предложением трудно было не согласиться. Комнаты за нас уже распределили и подготовили скромно, но со вкусом, как в какой-нибудь столичной гостинице.

— Хорошее предложение. Однако у меня осталась еще одна тема, которую я долго откладывал из-за разного рода обстоятельств и которую хотел бы наконец-то прояснить. Лину, вы общались с экипажем Лунного Лебедя. Поделитесь впечатлениями о них? — Я наконец-то узнаю другое мнение и свяжу мельком виденные образы с украдкой слышанными именами.

Ахнувшая Лину без вопросов согласилась затронуть больную для меня тему, отодвинув понравившееся ей предложение Боддинока, тоже навострившего уши, при этом, хрустя своим любимым лакомством. Солнечная эльфийка с медными волосами и зеленом платье, которую я увидел в числе первых, являлась женой посла — Инрара из Дома Мэйраш. С ней плыли две фрейлины: солнечная эльфийка Садове, принятая в низшую ветвь дома Эалоэт посредством брака; лунная эльфийка Юсдидель из низшей ветви дома Юртуры. Сам посол — видный солнечный эльф и могучий архимаг, Ройлио из старшего рода Дома Махаон. Пшеничноволосая и вызывающе одевающаяся сексапильная солнечная эльфийка — капитан корабля Камойта, третий ребенок из правящей семьи старшего рода Дома Мэйраш. Слащавый медный эльф — старпом Улайгил из дома Фаланэ. Кукольного вида опаснейшая особа — секретарь посольства, лунная эльфийка Бриуин, третий ребенок из правящей семьи старшего рода Дома Торнглар. Едва я сопоставил образ с именем, как моментально понял, что лорд Нашер, когда для демонстрации мне Лунного Лебедя воспользовался в своем кабинете зеркалом, нарушил, сам того не ведая, тайну нашей встречи — такова эльфийская магия Дома Торгнлар. Эта секретарша определенно услышала мою реплику: "Для меня пока не пришло время выходить на политическую арену". Эта определенно подслушанная ею фраза вкупе с девичьим языком, так или иначе разболтавшем о том, что Неджи Хьюга является принцем крови, предрешила судьбу Эйноли и Кевэ. Теперь уж однозначно — они похищены по политическим мотивам.

Выходя из-за стола, я помог даме и пропустил ее вперед, по "Арканной телепатии" попросив Боддинока задержаться и пройти со мной.

— Вот, — я достал резидуумный орб и все три подвески с амулетными зельями. Глаза гнома расширились и неожиданно для него самого увлажнились. — Это выбранные мною подарки для тебя от богини Сеханин, — особо поясняю. После слов Сеханин о прощении я не чувствовал в себе права выдвигать какие-либо условия для Боддинока. Пусть свободно владеет. И помнит благодетелей. Предотвращая вероятный отказ от щедрот, я вытащил булку хлеба и протянул ему со словами: — Эйноли и Кевэ испекли его вместе, с использованием магии. Возможно, Боддинок, этого хватит для данного поисково-гадательного орба.

— Я... хаос, я не знаю...

— Бери, друг, это всё твоё. Просто возьми и попробуй, Боддинок. Хотя бы определи удаленность и часовой пояс, где находятся оба наших напарника.

— Спасибо, — расчувствовавшийся гном отдал земной поклон. Крепко прижимая к груди четыре сокровища, он в смятении покинул выделенную мне комнату.

От чужой радости мне на сердце сделалось тоскливее. Я не делал ставку на кого-то или что-то одно. В любом случае будет полезно узнать разницу во времени между материком и островом — чтобы заранее продумать, когда лучше условиться с Эйноли о встречах у Купелей Сияния.

Витраж в мужской ванной комнате обеспечивал достаточно света и уединенности. Сантехника комфортабельного помещения отличалась эльфийской утонченностью и искушенностью в магии. Я не с первого раза разобрался, как наполнять пузырящуюся ванну. Из частично пройденного и более не требующегося лечебного курса мне кое-что понравилось — растворил в булькающей воде рекомендованные доли веществ. Не то, чтобы добро не пропадало, просто они дарили приятные ощущения. Сам перед собою оправдался отладкой проницаемости кожного покрова с внедренной в него оболочкой божественного щита.

Положив на лоб прохладную тряпку, я блаженно разлегся, расслабившись и понадеявшись на порядочность принимающей стороны — предназначение некоторых магических плетений так и осталось для меня загадкой. Закрыв глаза, стал погружаться в тонкие ощущения, специально не пытаясь ничего анализировать. Минут через пять открыл врата начала. Потом распахнул шлюз СЦ в правом полушарии, затем в костном мозгу позвоночника. Энергетические коктейли снаружи и внутри побуждали полностью раскрыться, избавиться от оков метаморфичного облика лунного эльфа. По вине того, что умудрялось просачиваться, мне вскоре пришлось закрывать врата и забирать из вскипевшей воды лишнюю огненную маначакру. Исправив огрехи, приступил ко второму циклу повторения. После открытия третьих врат я вместо четвертых активировал бьякуган. Благодаря распахнутым Сеймон он развернулся сразу на семь миль, из которых только три четверти первой мили совмещались с улучшенным магическим зрением. Я начал совмещать приятное с полезным и необходимым.

Три пары лунных эльфов "пасли" гостевую усадьбу, где нас разместили. Необычная четырехцветная кошка-фамильяр вылизывала заднюю лапу прямо на том месте, где я недавно сидел. Несколько прирученных животных ошивалось поблизости, вынюхивая, но не входя непосредственно в дом.

Двигая оба фокуса внимания по раскручивающимся в разные стороны спиралям, соотносящимся со структурой Очага, я открыл для себя любопытный эффект в местах пересечения: проявлялось пограничье с Планом Тени и отчетливо становилось видным Теневое Плетение богини Шар. Но весь рабочий настрой смазался, когда я зацепился взглядом за парочку влюбленных — и похотливая зависть заела меня.

Милая беседка у водопада. Словно игрушечные стены с квадратными окошками с вертикально-горизонтальными перекрестиями. Выращенный плотными комочками мох на стенах и верхних балках, между плит на полу и на клумбах создавал интересный рельеф зеленой палитры. Миниатюрный бонсай в горшках и сочетание папоротника с другими формами листьев придавали изысканности. Посередине дизайнерский столик, из центра которого росла разновидность камыша. (иллюстрация 085)

Влюбленные эльфы, прекратив долгий шоколадный поцелуй, оставили невидимого помощника убирать початую бутылку красного вина с недоеденной закуской. Сами они, смеясь и чуточку дурачась, покинули беседку и побежали к краю дворика с живописной панорамой. Влюбленные вместе спрыгнули со скильного уступа, начав целоваться прямо во время левитации в мшистый сад. (иллюстрация 086) Я не мог оторваться от их веселых заигрываний, грезя наяву о себе и Эйноли, точно так же выбегающих на маленький полуостров с толстой подстилкой из мягчайшего мха. Представлял, как целую, шаря руками в поисках застежек и завязочек легкого платья, в итоге спадающего вниз...

Игриво разоблачившись, обнаженные парень и девушка, которым было уже под триста, взялись за руки и снова вместе прыгнули в глубокие воды медленной речки. И на этом, казалось, все их заигрывания оборвались. Окунувшись, они быстро вышли и встали спина к спине, начав синхронизировать пульс и магию. Добившись желаемой степени соответствия, красивая пара принялась медленно танцевать, совершая зеркально-симметричные движения так неторопливо и грациозно, словно оба исполнителя находились под водой. Но они двигались не друг напротив друга, а словно бы образуя собой прямой угл юг-восток.

Явный ритуальный характер действий почти погасил возникшие во мне негативные эмоции. Одним из фокусов внимания я продолжал неотрывно следить за ними, второй часто перемещал вертикально вверх на всю высоту. Подспудно окунался с головой, подогревал воду, обновлял прохладное полотенчико на голове, продолжая наслаждаться ароматной пеной пузырящейся ванны.

Пластика танца двух влюбленных напоминала мне воздушные ветра и потоки. Они находились от меня слишком далеко, чтобы я полноценно видел магию. Это лишало меня возможности в полной мере оценить музыку сфер — игру на Арфе из Пряжи Мистры. Прямо над собой в небе я частично видел результат сообща творимой ими погодной магии, но большая часть внимания доставалась зажигательному танцу.

Вскоре теплые южные и влажные восточные ветры начали образовывать над Мунвайнс циклон, скручивавшийся соответственно кружащейся паре эльфов. Их движения ускорялись, стали резче и требовательнее — страстнее. Через треть часа от начала танца над их головами разрослись темные тучи, словно губки вбиравшие в себя всю влагу из южной части леса. Еще через пять минут заморосил дождь.

С первыми каплями теплого летнего дождя, исполосовавшими разгоряченные тела мокрыми дорожками, в чудесный танец стали гораздо чаще привноситься все более похотливые элементы эротики. То партнер закрутит поднявшую ногу девушку, одной рукой накрыв ее пах, то партнерша потискает его за ягодицу или мошонку. Возбудились все — и я в том числе.

Вот девушка садиться на эрегированный член, охватывая пояс закружившегося парня ногами и соблазнительно выгибаясь, длинными волосами касаясь пружинящего мха и при этом плавными пассами все еще творя погодную магию. Вот кружение партнера прекращается, она касается ладонями подстилки и слезает с парня, вставая на руки и делая на них разворот на сто восемьдесят. Вот вечно юный эльф проводит руками от пяточек до половых губ и разводит ноги в шпагат. Он приседает и целует ее, делает шаловливым язычком дорожку к пуку. Она же играется с его бубенцами и проводит языком от яичек до уздечки. Когда она заглатывает головку, он начинает страстно вылизывать ее половые губы. Через несколько секунд юноша, снизу поддерживающий разведенные ноги, резко распрямляется и подбрасывает вверх партнершу, напоследок игриво оттолкнувшуюся язычком от его члена, ударившегося о пресс. Встав ему на плечи, она приседает пред его лицом, все продолжая плести магию, а он, умудряясь начать вращаться, вновь приникает к заветному бутону, обеими руками тиская ее за поддерживаемые ягодицы. Потом парень чуть прогибается назад, сводит руки лодочкой и поднимает вверх, чтобы добраться и пощупать налитые груди с возбужденно торчащими сосцами. Всего миг, и она интимным местом съезжает по рельефной груди гармонично накаченного воина, чтобы точно насадиться — быть вовремя пойманной за упругую попку. Стройные женские ножки обвиваются вокруг парня, спешащего сделать быстрые ритмичные движения вверх-вниз и потискать ягодицы, пока лицо упирается в упругие тити. В это время ловкие пальчики девушки, попутно лаская чувствительные уши любовника, собирают и откидывают его мокрые волосы за спину, чтобы потом поднять лицо для страстного, но быстротечного поцелуя под струями теплого дождя.

Спровоцировавший ливень сексуальный танец длился около часа, несказанно обогатив меня множеством экзотических поз для соития. Краем сознания я все еще следил за тем, как закипавшие внизу страсти досуха выжимают небеса, чтобы всю ближайшую ночь ни единое облачко не закрывало сияющую красоту звездного купола.

И вот накал любви завершился кульминацией...

Тяжело дыша и с разогнавшимся сердцем я далеко не сразу подумал о том, что сумел выдержать неожиданное испытание и каким-то чудом сохранил облик лунного эльфа — избежал бесконтрольного энергетического всплеска.

Минут через десять пережившая экстаз парочка уже вновь вовсю миловалась, лежа на мокром мху для более естественного и продолжительного горизонтального захода. К этому моменту нахмурившееся небо полностью очистилось, чтобы с верхних площадок шатровых дубов можно было начать любование живописным солнечным закатом, а потом еще и лунным — серп едва народился и прекрасно был виден на небосводе.

Ах, какое же это потрясающей красоты зрелище, когда лучи садящегося солнца сверкают и переливаются в тысячах капель на листьях деревьев и лепестках цветов. Словно боги просыпали на лесной ковер алмазную крошку. Некоторые эльфы взлетали над кронами, явно кружась под музыку флейт и малиновый звон ярдовых колоколов с наперсточными колокольчиками и бубенчиками.

С трудом отошел от зрелища. Вскоре под жесткими струями холодного душа несвойственная мне щенячья восторженность прелестями природы сменилась философской флегматичностью... и недоумением со злым оттенком. Я совсем упустил из виду то обстоятельство, как Тхамилитаэ цинично воспользовалась заготовленной заранее программой мероприятия: плач небес случился по горю Лину — весь коллектив клана скорбел вместе с шапочно знакомой лунной эльфийкой.

Благодаря Великой Киира, я подметил и другой неожиданный факт: оба любовника, не догадывавшиеся о смене роли вызванного ими дождя, имели от других эльфов отроков, возрастом младше полусотни лет. Заинтересовавшись, я наконец-то сосредоточился на ассамблее Мунвайнса и обнаружил много нового для себя. Особенно о том, что многие взрослые эльфы — яркие индивидуалисты, придерживающиеся достаточно свободных отношений с полным признанием родственных связей — по людским меркам это распутство чистой воды. Если судить по людскому шаблону поведения, то в привычном понимании семей эльфы не образуют. Люди объединяются в пары и рода, потому что вместе легче жить, растить потомство и защищаться. У эльфов иная логика межличностных и родственных отношений, связанная с потенциально вечной жизнью — полигамность. Безусловно, родители в первое десятилетие жизни ребенка стараются держаться вместе, обеспечивая начальное гендерное воспитание и прививая определенные семейные ценности. Им и тем, кто решился на брачные узы с планами деторождения, предоставляют лучшие места для жизни, им чаще дарят подарки и уделяют больше внимания и заботы — всячески поощряют. Например, во время общественных мероприятий, как сейчас, побуждают обниматься и целоваться на виду у всех — делиться счастьем. А вот те, кто не выделяет свое "парное состояние", кажется, вовсе полов не различают, подчеркивая царство равноправия.

Все просто — такая культура позволяет избежать проблем опреснения супружеских отношений. Даже среди людей редкостью считаются счастливые браки, длящиеся по тридцать-пятьдесят лет. В малых эльфийских общинах, подобной этому клану, к общественному строю относятся проще. В городах же следует придерживаться более строгой иерархии и дисциплины, чтобы удерживать порядок и власть. Вероятно, простой народ там оттягивается в храмах богини любви Ханали Селанил, а у представительных глав эльфийских Домов появляются наложницы. Ха! Сам Кореллон Ларетиан знатно отличился на семейном поприще и всех верующих перещеголял! Его первая жена, нынешняя злая богиня дроу Лолс, на заре времен предала его и ушла вместе с детьми (наверняка любовник уничтожен, а память о нем навеки стерта). Вторая королева Арвандора — нынешняя Триединая Богиня. Ангаррадх — единый лик великого божества, в которое объединяются все три оставшиеся в Селдарин богини: Аэрдри Фэйниа, Ханали Селанил и Сеханин Лафаш. Главы эльфийских Домов и лорды равняются на своего небесного владыку...

Мои ноздри и кончики ушей непроизвольно затрепетали, когда наблюдающий разум вычислил психическо-возрастные взаимосвязи там, где виделись аномалии. Не только дроу могли физически рано взрослеть, достигая половой зрелости в сравнимые с людскими сроки. Эльфийский ребенок под давлением неблагоприятных внешних обстоятельств мог подсознательно (вероятно) запускать ускоренное созревание, либо наоборот — поддерживались естественные сроки, как в случае с Эйноли, Кевэ и пугливым сиротой из местных (по крайней мере, я не разглядел родителей шестидесятиоднолетнего мальчугана, выглядящего на двенадцать человеческих лет). Живущие в счастье родители обычно растят дитя так, судя по мною увиденному за столь короткое время, чтоб тому хотелось продлить детство. Полагаю, за отпущенный природой век ребенок учится переживать потери питомцев, познает окружающую природу, овладевает начальными знаниями и умениями множества профессий, а главное становится способен жить в темпе веков, находя себе занятия и не скучая. Вот таки вот мысли навевались мне во время отрешенного и отчасти бесстрастного наблюдения...

Еще я отметил иероглифичную письменность — эльфам в целом присуща витиеватость графических знаков. Один и тот же иероглиф в разном контексте читался по-разному, даже обозначение могло меняться: звук, слог, слово, идеограмма. Подобная сверхсложность письма позволяла вкладывать в текст всё богатство палитры эмоций и смыслов — эдакое отражение тональности и тембра голоса. К сожалению, это искусство письма находилось в глубоком упадке. Я сделал зарубку в памяти, что как-нибудь на досуге стоит поискать и обдумать причины...

Примечательным мне показался тот факт, как легко и свободно эльфы парят, элегантно и непринужденно перемещаясь в кроне дерева. Те, кто не обладал соответствующими магическими умениями, обязательно имели в качестве украшения птичье перо. У верных последователей воинского искусства эти ажурные артефакты были долговечны — многие бойцы сами их делали для себя из лунного серебра.

От рассматривания полнящегося народом общественного дерева меня окончательно отвратила одна из площадок, посещаемая всеми без разбору. Там росли огромные вьющиеся мешковидные цветы со слегка влажными мохнатыми листьями с ладошку размером. Я как-то слышал о насекомоядных видах и счел эти растения за сорт непентас. (иллюстрации 087-089) А это оказались живые туалетные горшки, оттенками обозначавшие степень полноты.

Лину уже давно ушла, а раньше всех стремглав помывшийся Боддинок все еще зависал над шаром в лаборатории — ворожил для меня. Одев шорты длинною по колено и запахнувшись в короткое домашнее кимоно, я босиком ступил на подогретый магией пол, выложенный полудрагоценными плитами из поделочного камня. Неторопливо спустился на просторную кухню, где имелась печь для топки каменным углем — запас оного прилагался. Под полкой с хрустальным сервизом, представленным в беседке, красовался золотой ковш с драгоценностями и яркой эмалью — мини-котелок для зелий. Чеканная чаша домашнего очага с огненной спиралью. Самоварный котелок из серебра, глиняная посуда для готовки в жаре от укладываемого на дно огненного агата, заряжаемого маной на определенный срок и температуру, а при умении с графиком смены тепловых режимов. (иллюстрации 090-094) "Наконец-то смогу сделать себе гречневую лапшу по рецепту, максимально приближенному к оригинальному способу приготовления!" — подумал я, выбрав глиняный горшочек и положив в него нагревательный элемент. По запаху и вкусу подобрал специи из богатого собрания баночек. Все еще действующее лакейское заклятье по устному приказу накрыло мне стол с видом на угасший закат в прохладе ночных сумерек. Ммм, бывают в жизни минуты незамысловатого счастья...

Устроившись в кресле-качалке, устремил свой взор и думы с балкона на простирающийся передо мной город, заставляющий трепетать от осознания его бородатой древности и чуждости культуры, породившей здешнюю эльфийскую цивилизацию.

Общая площадь утеса-основания была меньше моего демиплана. Много ли надо для цитадели? Пусть высоких башен и толстых стен не осталось, кроме как у одинокого замка лорда, все еще держащего оборонительные. Но все равно вознесенная к небу на несколько сотен футов площадка с усадьбами наводила мысли на удобство ведения обороны.

Некогда эта крепость Мунвайнс разрослась до большого города. Вокруг каменного сердца вырос район индивидуальной застройки, где обосновались ремесленники и зажиточный класс трудяг. От водопада родилась речная аллея для крова знатных семейств с большим достатком. С третьей стороны появился густонаселенный район деревьев-общаг для нижних слоев общества. Ныне от населения в десятки тысяч остались сотни луноликих.

Какое-то время я получал огромное эстетическое наслаждение, просто рассматривая приятные глазу труды поколений эльфов, имеющих желание и в избытке времени, чтобы доводить свое творчество до совершенства. В итоге опыт даже простого эльфа возрастает настолько, что самые простые изготовленные им вещи становятся шедеврами. Лично для меня и как члена клана Хьюга красота зрительного восприятия — это фундамент и благодатная почва для возникновения чувства счастья. Если бы не зов миссии, я бы днями бродил по залам дворца покинутой столицы, чтобы пребывать в экстазе, воочию, без додзюцу, любуясь изяществом линий, гармонией композиций и мастерством эльфов, для внимательного взгляда выразивших во внешне простых вещах глубокий смысл. Честно говоря, неряшливая Коноха с ее суетливой жизнью от войны до войны, от одного кризиса к другому — это оплот несовершенства. Но с другой стороны во всех смыслах горячий темперамент и наблюдаемая изменчивость притягивают взгляд. В Мунвайнс воплощен практически идеал для рядового члена клана Хьюга: внешняя красота форм и раскрасок окружающей обстановки в сочетании с размеренной жизнью общества. Я бы хотел здесь гостить время от времени.

Я бы так и сидел ночь напролет, завороженный высеченным или выращенным узором на стенах и арках, сюжетом пейзажей на гобеленах и полотнах, оптическими иллюзиями паркетных орнаментов, мозаик или витражей, но привыкший к рассуждениям ум защекотали вопросы: а так ли близок мне здешний уклад жизни? Есть ли доля фальши и неприглядных истин? Действительно ли рафинирован Мунвайнс? Это всё пыль в глаза и праздничная мишура, призванная сокрыть заурядность и проблемы существования народности в самоизоляции?

Клан Люнавайн ведет самодостаточный образ жизни. С учетом непредставимой для человека продолжительности жизни, они избрали любопытную стратегию борьбы со скукой. Клан кочует по городским районам, вероятно, за столетие проходя полный цикл. За четверть века обрыдло возиться в земле? Становись каменщиком и обновляй фасады да брусчатку мостовых. Приглянулось зубило? А если опробовать долото? Достало? Тогда уди рыбу и не гунди — вдруг именно это твое призвание? А потянуло на приключения, то кинжал за пояс, стрелу в зубы и вперед — выслеживать косуль да кроликов, и не кручинься так — как-нибудь через век и орков постреляешь, малой... Вилрах.

Палец Зверя? У меня имечко не лучше звучит на эльфийском. Стоп.

Носящий кружевное белье субъект моего внимания, загодя убравшийся с моего предполагаемого поля зрения, сделал очередное замечание заерзавшему напарнику, который прятался за стволом северной яблони. Через пару секунд до меня дошло, в чем дело. Виновато носимое подтянутой воительницей ожерелье. (иллюстрация 096) Волшебная вещь походила на корабельный штурвал с прикрепленной лодочкой белого листика, устроившегося в ложбинке меж притягательных сисек — со слегка вздернутыми сосцами. Драгоценные камни оплетала разновидность магии "Опознания" с возможностью фокусировки на удаленном объекте исследования. Поскольку парень оказался позади голубоглазой лунной девы, то любопытный эффект преломления визуальной магии дал мне представление о вехах его жизни, укладывающихся в канву моих размышлений.

"Очень любопытная сила взгляда", — подумал я про себя, по-прежнему держа открытыми первую троицу внутренних врат и стараясь прекратить исподтишка пялиться на женские прелести. Через пяток минут целенаправленного анализа с полной нагрузкой на Великую Киира выяснил принцип действия амулета и построил правдоподобную теорию, объясняющую столь странную реакцию на центры средоточия внимания моего додзюцу.

Оторвав сосредоточенный взгляд от сисек, недоступных для ласк из-за скоропостижного обета целибата, я намотал на руку достаточно много маны из Пряжи Мистры и подал сей спутанный клубок в бусину. Магия перенесла меня прямо в турбулентный поток у границы тропосферы, где температура была градусов на семьдесят ниже, чем у самой поверхности. Я едва успел поставить божественный щит по границе мгновенно созданной сферы невидимости, как облик лунного эльфа лопнул и меня объял ореол согревающего, родного пламени. Концентрации вполне хватило, чтобы без напряга сохранить одежку в целости и сохранности. А потом я перестал волноваться о пустяках, расслабился и попытался блаженно вздохнуть полной грудью, чтобы перевести дух после удушья в защищенном облике лунного эльфа. Однако... Все же из-за жесткости внешних условий пришлось убрать шмотье, намотать мета-чётки на руку и зажать светящийся кулон в кулаке, погасить ореол и укрыться дополнительным, облегающим слоем чар невидимости. Только после этого убрал сферу барьера и свободно развернул свою ауру.

Дующие на высоте ураганные ветра стремительно сносили меня к обряженным в снежные шапки кручам на северо-западе. Это не входило в мои текущие планы. И через полчаса я уже вполне успешно боролся с воздушными течениями и нырял из одного потока в другой, не улетая от Мунвайнс дальше, чем на сотню миль. Наплававшись и более-менее разработав каналы СЦ, подлетел к примеченному лееру. Поток воздушной магии тем замечателен, что легко усваивается и подобно кузнечным мехам распаляет огонь в моем внутреннем Очаге.

Бусина Ансронал порядком съела и скудные накопления в кулоне, когда я прыгнул вертикально вверх на семь миль. Не переживал ни об этом, ни о запоздало пришедшей светлой мысли применить ее во время активного бьякугана с открытыми третьими вратами СЦ. Только учел на будущее, что в следующий раз предоставлять ману следует примерно в том же объеме, какой требуется на "Великую телепортацию" из седьмого круга, иначе могу влипнуть в опасную ситуацию. Для выяснения точных затрат сделал с десяток прыжков в сторону Мунвайнс.

Спустившись с заоблачной высоты и пока что не выходя из режима мудреца, подобрался елико возможно и в дополнение ко всему укутался в плащ-невидимку. Возведя мысленную ось в центре плато с эльфийским городком, я неспешно совершил круг на высоте восьмисот ярдов, тщательно запечатлевая в памяти все места, показавшиеся мне особыми.

Подавив мысль вернуться во всей мощи магии эладрина тулани, нехотя принял облик лунного эльфа. Запоздало смекнул, что же мне стоит приобрести у эльфов — носкую одежку из заговоренного паучьего шелка да по нынешней моде. Нет, лучше пусть заказ будет погрубее и менее презентабельный, зато из собственных волос — уж они меня не подведут. Вернувшись на вышину и отлетев подальше, уплотнил силу, подзавязку напитав ею шевелюру и отрастив лишний ярд. Пока занимался, понял, что вполне сам могу спрясть себе шмотки из волос, особенно армированную тельняшку и трусы — заодно классная тренировка в филигранности контроля.

В конце экспериментального полета я чисто из вредности по отношению к миледи телепортировался к Боддиноку. Торгующийся гном ни разу не вздрогнул, в отличие от миловидной покупательницы, вздохнувшей слишком много из пробника и чихнувшей.

— Извините, прекрасная госпожа, — произнес я и сделал позволенный галантный жест, взяв бархатную ручку и поцеловав — честно подсмотрел этот знак внимания. — Я прошу позволения украсть моего друга.

— Ах, что вы, милорд, конечно... — мило захлопала она ресницами, уже более полчаса мурыжившими продавца ароматных духов. А он и рад, поскольку прелестница, магически выкрасившая волосы в сочно льдисто-голубой цвет, сама продавала парфюм, а так же любопытные ювелирные изделия, с чарами и без оных. (иллюстрация 097) Искусный и красивый товар ею предлагался, но цены кусались, как биджу! И на поверку эльфам тоже не чуждо жульничество. Крупные и чистейшие лунные алмазы баснословно дороги, однако, как я видел, среди всего предлагаемого товара лишь один камень был природным и реально добытым в шахте. Остальные синтезировали при помощи магии для одурачивания простачков, поскольку подобное изделие преимущественно ювелирного предназначения и простеньких чар, не базирующихся на природных метафизических свойствах камней, искусственное повторение которых по стоимости и трудозатратам либо сопоставимо с естественным сырьем, либо практически неосуществимо — согласно моим предварительным выводам, сделанным после осмотра соответствующей мастерской в Лафсимдааре.

Я немедля воспользовался моментом и для пущего отвлечения внимания применил бусину приватных разговоров, хотя уже установил связь посредством "Арканной телепатии". Боддинок сообщил результаты ворожбы. Колдун не смог пробиться сквозь пелену, защищающую Эвермит, однако выяснил разницу во времени с погрешностью в получас и приблизительное расстояние — с вероятностью ошибки в пределах сотни миль. Не бог весть какие ориентиры, конечно... Однако я вполне способен, используя воздушные течения и семимильную телепортацию, добраться от Невервинтера до означенного района поисков где-то за полсуток. Еще сутки на поиск острова и высматривание своих родных — домочадцев в Доминион и ходу обратно. А как на счет поджидающих трудностей? Невервинтеру грозит битва на улицах. На Мунвайнс могут напасть зараженные оборотни. Мир вообще не безопасен... Продолжив поиски вместе с Эйноли и Кевэ, потеряю мобильность и свободу действий, но уж лучше так, чем терзаться в неизвестности. И эта логика человека...

— Неджи, прикидываешь способы добраться самостоятельно? — Вовремя поинтересовался Боддинок, вместо торговли ждавший, когда я перестану "мечтать".

— По оптимистичному варианту уложусь в пару суток. Заполучим Снежный Шар, обыщем руины, и я направлюсь на Эвермит, если ничего нового не откроется по четвертому Слову Власти и не удастся иными способами связаться с Эйноли или Кевэ. В это время ты при помощи прихваченных перьев призовешь пегаса. Пока я отсутствую, с Шервин и Томми доберешься до зеленой драконицы в Друарвуде. Миледи подарила подсказку о связи групп культистов и драконов, завтра обещала дать карту с точным указанием обиталищ.

— На Эвермите тебя ждут непредвиденные сложности, Неджи, — предупредил колдун-предсказатель. — С вероятностью сто процентов.

— Это сдерживающий фактор и одна из причин, почему я ищу ультимативные преимущества... Прости, я тебя отвлекаю. Пойду, тоже сделаю заказ.

— Все в порядке, Неджи. Я не раз сталкивался с эльфами, которые получают море удовольствия от хаоса процесса выбора товара. Пусть Тимора улыбнется нам.

— И подмигнет, — добавил я уже известную мне расхожую присказку.

Снятие мерок и подгонка готовых вещей несколько затянулись. Я не стал прибегать к демонстрации при помощи "Хенге" желанных мне фасонов, решив обзавестись классической эльфийской одеждой — по нынешней моде Мунвайнса. Мастер готов был к завтрашнему дню расстараться с целым гардеробом ради подарка своей новой зазнобе — за прихваченной мною безделушку в виде гипнотического цветка, ценного старостью и местом находки. Я не торопился, поскольку прекрасно видел, что возвращение в гостевые апартаменты не сулило радости, но и специально не затягивал пребывание в лавке, открытой внеурочно — ради удовлетворения потребностей гостей.

— Я просила вас не покидать усадьбу без проводника. Древние чары опасны и непредсказуемы... — Миледи начала с высказывания претензий. И вновь без употребления моего имени.

Я еще сомневался в своих намерениях, но это стало последней каплей. Хотя рассудок склонял не поступать ребячливо, я в оправдание нашел контраргументы и неучтиво оборвал миловидную девушку пятисот с лишним лет отроду:

— Я понимаю, что для вас нет дружбы без доверия, а доверия без постоянства. С моей стороны было ошибкой надеяться на плодотворное сотрудничество с пленницей миражей.

На последнем слове я сжал обод амулета возвратной телепортации, чтобы транзитом через Колодец Беорунны оказаться в Невервинтере. Меня ждал частично оборудованный спортзал под моей Голой Доской. Поставив в известность работающего на меня трактирщика Рубена и по кольцу посланий предупредив напарника о времени возвращения в Мунвайнс, я засел за фуиндзюцу. А потом каллиграфичным почерком набело приготовил письмо похищенным родственникам, черновой текст которого давно уже был готов и не один десяток раз правился в уме. В подобранную в Лафсимдааре искусно вышитую сумку вкладов я вложил подарочные артефакты и кошель с монетами разных достоинств и чеканки нескольких эльфийских государств на сумму в тысячу злотых, а так же заряженный мною прямо от леера десяток драгоценных камней холодных расцветок и странной огранки — из обысканного комплекса саррухов. Я не надеялся особо на крепкость своих ученических чар, когда запирал посылку магией так, чтобы в качестве ключа подошло подаренное Кевэ кольцо (некогда снятое с убитого культиста в Академии кольцо здоровья, улучшенное мною до кольца жизни с личной привязкой). Эйноли получит — Кевэ откроет. Не шибко мудреная предосторожность, но с фуиндзюцу ни им не справиться, ни мне не хватит умений.

Дополнительно огородившись божественным щитом, в итоге все же ушел в Доминион и несколько часов кряду вовсю эксплуатировал Великую Киира, трудясь над своей мужской формой лунного эльфа с метафизическим ядром арканного иерофанта. Старался ради обещания Лину и участия в обряде. Намучился вдосталь, но связал-таки ядро "себя" по образу и подобию Клэрлиа и Тхамилитаэ, совмещавших друида и волшебника, что давало поразительный арсенал заклятий. Установить связь с природным эгрегором у меня не вышло, но с памятью оленьего Духа Леса я не сетовал на эту неудачу. Обладая полноценной эльфийской формой, я теперь без зазрения совести мог достаточно безопасно тасовать облики: пребывание в роли высшего эго природной формы (животной, стихийной или гуманоидной) дарит совсем другой набор ощущений и степень скрытности. Да, в этом состоянии я слабее и уязвимее, лишен классовых способностей и возможностей ниндзя монаха, однако при этом нет того раздражающего удушения из-за божественного щита, прячущего мощь необученного экзарха и лишающего остроты чувств. И я прекрасно помнил о рогах, появившихся у формы тени при разборках с элитным отрядом орков. Проверил — ситуация повторилась. Это означало, что при одной лишней смене форм я добьюсь желанной степени маскировки от всяких "чутких друидов", ощущающих мир глубже обычного. Для одного обряда этих мер хватит, а дальше посмотрим. Сильно хотелось бы узнать мнение стороннего наблюдателя, чтобы оптимизировать процесс полиморфизма: устранить издержки, уменьшить время дезориентации, снизить откат усталости. Но, увы, Тхамилитаэ я не могу доверять...

А вообще, чего это я с ритуалом заморачиваюсь, когда один Арус с моей поддержкой прекрасно справится и со столбом пламени, и с тайным поддержанием огня? Недолго думая, позвал только что вернувшегося Аруса и проверил рациональную идею на состоятельность. Уровень нашего с ним взаимодействия оставлял желать лучшего, и ветреному дитя природы сложно приходилось оставаться на одном месте более пяти минут. Так что бездвижный час церемонии — пока недостижимый предел. Нужен еще один запасной вариант.

С Аруса мысленный взор обратился на чуть не позабытую пару истинных огненных опала. Биджу! Что ж я сразу не подумал? Надо только как-то переиначить магию метания огненных шаров, заложенную в эти мизерные источники...

Сперва обложился всеми образцами имеющихся у меня необычных кристаллов и тщательно припомнил суть процессов во время первой стадии лического ритуала создания Источников на краю вулкана. Открыл шесть внутренних врат в СЦ. Кропотливо, но без особых проблем скруглил опал до идеального шара. Помолившись небесному отцу и настроившись на творческий лад, я намотал на левую руку мета-чётки и сжал кулон. Используя доступное мне преобразование арканной энергии в сакральную, принялся вытягивать из накопителя и протягивать через него божественный огонь Кореллона, над правой ладонью скручивая его в маленький "Расенган" — прямо внутри кристалла. Фамильяр помогал мне стабилизировать и удерживать форму спирального шара. Нам потребовалось напряжение всех сил, чтобы достичь необходимой и достаточной плотности энергий и запустить цепную реакцию получения резидуума. И всей воли, чтобы магия благополучно кристаллизовалась под экстренно наброшенным божественным щитом! (иллюстрации 098 и 099)

Результат внешне напоминал пойманный в стеклянную сферу мизерный огненный шар. Внутри пламя непрестанно клубилось под ставшим перманентным барьером, ограждавшим мощь источника. Он получился кратно слабее того, утраченного мною во время призыва Коссута, и на порядок сильнее оставшегося нетронутым истинного огненного опала из усыпальницы ящеров. Все его преимущество крылось в свойствах призматической линзы: поступающая в артефакт мана становилась топливом для огненной топки в самом центре — усилитель и преобразователь в одном артефакте. Правда, требовалась высокая, колдовская воля, чтобы управлять получившейся пограничной оболочкой.

После метафизических нагрузок и болезненного отката из-за захлопнувшихся врат, я немного помедитировал, после чего наконец-то смог провести полноценную тренировку Джукена. Пустив всю вырабатываемую энергию из Очага прямо в подаренное Кореллоном Ларетианом фуиндзюцу-накопитель в виде моего символа-глаза на груди, я обеспечил себе качественную, чисто силовую нагрузку в стиле Рока Ли, что загудели от напряжения мышцы, лишенные магической подпитки. Варварский способ, зато действенный. А какое блаженство наступило, когда вернул поток маначакры в естественное русло...

Напоследок посредством медитативного транса нагрузил мозги, дав организму отдых. Классифицировал и систематизировал увиденное в Мунвайнс, сделал обобщающие выводы, обдумал результаты тренировочных экспериментов в ванной, на небе и здесь. Заодно впитал обратно всю свою энергию, пролившуюся по подземному залу во время занятий. Когда до полудня по времени Мунвайнс оставалось три с четвертью часа, я собрался и серией телепортов (с семиминутной задержкой в строящемся соборе Тира и расставанием с дварфским браслетом для щитоносца — в оплату) пунктуально явился обратно в холл гостевого домика.

— Доброе утро, Лину. Боддинок, — я вежливо поприветствовал уже ждавших меня напарников, сдерживая раздражение в адрес держательницы посоха и животных с птицами, "оживлявших" холл. Последнее настораживало.

— Здравствуй, милорд Неджи, — произнесла клирик, осуждающе наклонив голову и поджав губы. Левая рука стала быстрее перебирать золотистые чётки. В образовавшейся тиши гостиной залы деревяшки стучались ускоренным метрономом.

— Привет, — немного угрюмо сказал гном, предпочтя вновь уткнуть нос в волшебный свиток, порядком истлевший от времени. Будучи в природной форме, я не мог судить о заключенной в нем мощи.

— Моё почтение, — сухо и с приторной полуулыбочкой изрекла старуха, опирающаяся на клюку. Именно такое невербальное впечатление произвела на меня Тхамилитаэ, крепче стиснувшая посох и уставившаяся на меня цепким взглядом. Возможно, будь у нее нормальный зрачок, он бы расширился, а так мне оставалось лишь по уникальной радужке гадать о произведенном впечатлении. В новорожденной форме лунного эльфа да без работающего додзюцу я не уловил даже косвенных признаков удивления, наоборот — предвкушение.

— Прости, Лину, время поджимает. Когда мне можно ознакомиться с касающейся меня частью?

— Ты не явился на репетиционный прогон, — выразила она недовольство, переглянувшись со старшей эльфийкой. Она не являлась авторитетом для Ла-Нерал, но пользовалась уважением. Лину, на мой взгляд, ощущала себя не в своей тарелке и была возмущена моим поведением. Вероятно, обе хотят преподать мне урок хороших манер. Стоило бы, не отрицаю, чтобы сбить градус эгоистичности и повысить степень рассудительности.

— Готовился к отводимой мне роли, — оправдываюсь, признавая очевидную вину. Сам ведь просил Лину договориться о занятия с друидессой — и сам же сбежал еще до их начала, разглядев первый попавшийся предлог, пусть и самый важный. Не стоило таким образом идти на эскалацию конфликта, но с другой стороны, именно эта тактика могла вскрыть истинное лицо Тхамилитаэ.

— В этом свитке подробный сценарий. В этом фолианте свод правил этикета. И сегодня мы уже не успеем заняться Купелью Сияния, Неджи, — огорчила меня Лину, наверняка "науськанная" миледи. — Нам обоим сегодня следует отдохнуть и дать клану Люнавайн хорошо подготовиться к траурным мероприятиям.

Безумно хочется передохнуть, но уж точно теперь не здесь и не сейчас. Моя решимость поскорее устранить ящеров окрепла. Чем быстрее будет покончено с Мораг и всеми ее подчиненными, тем меньше жертв среди мирного населения и тем раньше я смогу где-то осесть и получить столь важное и необходимое гуманитарное образование. Хотя я до сих пор не определился со степенью своей ассимиляции...

Я вместо пожатия плечами отдал полупоклон. Епископ Сергол сговорчиво согласился, и к раннему утру его клирики вместе с грандмастером-артефактором составили для меня справочное руководство. Естественно, пользователям далеко до уровня создателей-эльфов, производящих Купели Сияния и им подобные чудесные пруды. Но я могу через киира в мета-чётках за минуту передать Боддиноку весь текст и часть моего понимания, дабы потом, проявляя доверие, пригласить его в Доминион и там объединиться с ним в круг. Мастеру школы Ясновидения-Прорицания не составит большого труда сориентироваться с поисковыми действиями прямо на месте. Уловив координаты, воспользуемся свитком телепортации объекта, купленным мною через тирцев за мелкий граненый рубин из покинутого эльфийского города.

— Я тут делал заказ. Его должны были уже доставить сюда. Не в курсе, Боддинок?

— Всё доставлено, Неджи. Свертки ожидают в выделенной тебе комнате, — ответил гном, мельком глянув на меня. В его песчаных глазах отразилась сильнейшая нервозность и предостережение.

Что ж, не тяни кота за хвост, как говорится. Холодная рассудительность требовала проявить выдержку, вручить необходимый для обряда артефакт и спокойно уйти, пусть и расставшись на минорной ноте. Честно, как и всех, меня волнует страх — а что обо мне подумают окружающие?..

— Спасибо. Разрешите откланяться...

— Неджи! В конце концов, это просто неприлично так поступать по отношению ко мне и миледи Тхамилитаэ! — Осуждающе воскликнула Лину, не обращавшая должного внимания на зверинец в холле. — Я прошу тебя, милорд Неджи, объяснись и попроси прощения. Не веди себя подобно подростку... — в конце отповеди она смущенно отвела взгляд от моих спокойных и немигающих глаз в сторону живописной картины с туманной поляной Мунвуда.

Действительно, сейчас мои поступки попахивают поведением недоучки Наруто, не кичащегося происхождением и предпочитающего всего добиваться самостоятельно. Со стороны должно казаться, что мое поведение безрассудно и продиктовано эмоциями.

Если бы я сразу хотел явиться в статусе экзарха, то с самого выхода с лесной тропы не пытался сохранить инкогнито. Я только час назад думал о том, может, раз мою личность и статус тут разве что под микроскопом не рассматривают, стоит раскрыться сейчас и за счет права крови и, так сказать, ранга служебной должности без лишних хлопот добиться своего? Это предательство самой сути звания шиноби — скрывающегося. Ломаный медяк цена тому ниндзя, кто не сумел справиться с заданием в узких рамках и раскрылся. Применительно к данной ситуации, правда, эта аналогия не шибко уместна.

— Лину, я тронут твоей заботой, но тебе известны причины...

— Неджи, — одернула меня Лину, закусив губу и с трудом удержавшись от того, чтобы поерзать. А кому уютно в гнетущей атмосфере раздора? Тхамилитаэ умело вбила клинышек в наши с Лину дружеские отношения. Я еще раз убедился, что мне этой миледи не следует доверять и волоса, не то, что кунай.

Взятые перед богом обязательства велели рвать когти отсюда, не тратя драгоценные часы (тем более дни!) на словесные дуэли или пустое времяпрепровождение, непосредственно никак не связанное с миссией. Если уходить, то, желательно, хлопнув дверью да погромче — за неуважение к вполне явственным знакам божественной сопричастности. Если же расставаться разумно:

— Лину, в Колодце Беорунны изменились обстоятельства. Я сам собирался попросить отложить церемонию, — завершил я на выдохе. Но продолжить говорить после вздоха мне не дали:

— Не учтиво игнорировать старших, птенец, особенно будучи у них в гостях, — нейтральным тоном заметила долго молчавшая миледи.

Прежде чем соответствующе ответить, я внутренне подобрался и расфокусировал взгляд.

— Первое. Она не просто наплевательски отнеслась к выбору своего верховного бога, но и усомнилась в нем. Второе. Она лгунья. Древняя магия первой цитадели осталась только глубоко в центральном замке лорда. На этом плато, последний раз кардинально перестроенном еще до вызванной арканистом Карсусом катастрофы, все последствия перерождений богини магии: залатали, обновили, расплели или оплели. Третье. Лорд Хралайн не носит с собой переговорные средства, стратегически важные для селения. Они хранятся в его доме. Четвертое. У Эйлафлюф есть наставник, сведущий поболе ее отца и с набором соответствующей церковной литературы, включая учебники, молитвенники и святые писания. Пятое. Под замком лорда находится такой же исправный стационарный портал с межконтинентальной и межпланарной дальнобойностью, как и в законсервированном дворце Лафсимдаара, — привел аргументы с ледяным спокойствием и уверенностью. Я достаточно видел портальных установок, чтобы провести хотя бы поверхностное сравнение. — К ней нет доверия.

Миледи Тхамилитаэ несколько раз не удержала свои эмоции, тенями проливавшимися на безукоризненно вежливое лицо. Не дав паузе затянуться дольше трех ударов сердца, я договорил:

— Если хочешь, чтобы работа была сделана хорошо — сделай ее сам. Я уже приступил к детальной проработке запасных вариантов. Печально, что возмездную помощь я нахожу не в лоне своей церкви и не у видовых сородичей. Собирайся, напарник. Ты забыл завязать язык обратно, Боддинок, в путь успело уйти несколько поисковых партий. Боюсь, каждый час может стать роковыми. Прости меня, Лину. Я уверен, что репетиция прошла на отлично. Вот, эта сфера святого огня Кореллона подойдет лучше способного напортачить невежды. Без расчета на меня тебе можно более не торопиться. Прошу прощения, что не смогу лично почтить память Синта Ла-Нерал. Надеюсь, мой подарок сгладит вину и погасит все обоюдные долги, Лину Ла-Нерал. Мне было приятно наше знакомство. Прощай, — я отдал ей церемониальный поклон в традициях клана Хьюга.

Я не стал зазря отказываться от предложенного неотесанному чурбану собрания на тему этикета, хотя подозревал подставу. Хотел на месте фолианта оставить шарик, загадочно пламенеющий изнутри, но подкинул его прямо в руки хотевшей что-то сказать Лину, ахнувшей при неожиданно для нее самой ловкой поимке удивительного кристалл. Второй рукой с намотанными на запястье мета-чётками я сделал призывное движение, одновременно возвращая освященному кулону и бусинам их истинный вид. Крепко сжал телепортированный нож, к этому моменту уже почти переделанный в церемониальный. Арус немедля направил в него мощную божественную силу из регалии коронала, пристойной для главы всей церкви Кореллона Ларетиана. Кристаллический лед ножа, изумив всех в холле, ярко засветился серебристо-лунным мистическим светом: что не успел доплести мастер Дурифибраа, то связалось по воле бога, проводником которого я был — как Его экзарх.

— Поспеши, напарник, — напоследок бросил я в сторону гнома и воспользовался бусиной Ансронал, коротким телепортом переместившись на межэтажную лестничную площадку.

— Я уже собран, Неджи, — донесся до меня ответ Боддинока, соскочившего с кресла по его размеру и прошуршавшего пергаментом свитка по полированному дереву стола. — Только переоденусь.

— В храме Тира снарядишься, — поправляю его.

— Я еще не успела нанести метки на карту, — услышал я сдержанную реплику миледи, якобы ни к кому конкретно не обращавшейся.

— Хаос, не беспокойтесь. С орбом, подаренным мне богиней Сеханин, я разыщу драконов в два счета. Прощайте, — уже у самой лестницы простился обычно более дипломатичный Боддинок, которому оказанное гостеприимство тоже показалось недобрым.

За его спиной я перегородил лестницу божественным щитом, чтобы ничего не успело повернуться вспять. Плохое расставание сулило проблемы в будущем и натянутые отношения с этим кланом лунных эльфов. Однако мне стоит, несмотря на риск, воспользоваться шансом и еще раз привлечь Амаржа, пока у него не наступил цейтнот и хватает времени на девочек. Ему я доверяю.

Вопреки всем моим чаяниям, чисто эльфийское общество мне пришлось совершенно не по вкусу и желанного отдыха в Мунвайнс у меня не получится — к сожалению! Тотальная неполноценность, начиная с манеры двигаться и говорить, заканчивая складом ума и умениями. Учтивость и внимательность — лоск и рафинированность. Уважение индивидуума, доведенное до лицемерия. Меня отвратило наблюдение всего одного эльфийского вечера — в сравнении с шумной суетой Невервинтера, тоже, к слову, далеко не идеального города. В ущерб себе, полностью расхотелось не просто чего-то просить у жителей Хмельной Луны, а вообще общаться с ними и находится "в гостях". Интриги, игра на эмоциях — борьба с однообразием долгой жизни в тесном и приевшемся кругу лиц. Кстати, Лину, как мне кажется, тоже чувствовала себя тут несмышленым подростком и тоже тяготилась пристальным вниманием, правда, иного рода, чем по отношению ко мне. А может, всё дело в противоречивом бунтарском духе и неприятии оков традиций?..

По губам мне удалось прочитать, как сучья миледи не вняла намекам и осадила Лину тем, что я — втершийся в доверие человек-шифтер, осквернивший и обокравший много склепов эльфийских иерархов и лордов. Что при помощи гнома-иллюзиониста я все это время обманывал добрую эльфийку, втершись к ней в доверие. Мне стоило усилий, чтобы на этих горьких, но частью справедливых догадках подхватить ошалелого напарника под мышку. Проигнорировав выпущенный в меня магический обрубок руки со "Сжатым Кулаком Бигби", оказался вне "Поля антителепортации", правильно применив "Каварими но Дзюцу". Я заменился на часть ствола и ветку прямо под миг назад выстрелившим лучником, который вместе с другими превратил в ежа — полено, которое упало в круг из нескольких стрел, остановленных сферическим божественным щитом. А миледи, меж тем, все говорила, химеризацией огульно объясняя на самом деле имевшее место перекладывание моего возраста на эльфийский — за сотню с лишним лет. Биджу, совершенно не подумал, что в переводе на местный календарь второго флеймрула мне бы стукнуло девятнадцать человеческих лет, а с учетом високосного года, то, получается, третьего числа — и в этот же день я переродился в эладрина тулани!..

Я не смог сдержаться, выставил руку с мета-чётками коронала в сторону основного места поселения и грудным голосом мощно выкрикнул рвавшиеся наружу слова:

— В Мунвайнс свит оплот Элдрет Велуутра! Именем и властью Коронала Арвандора да будут отлучены от Селдарин все вероотступники и прокляты все предатели!

Накопитель моментально опустел, призвав еще большую силу, искажающей пространство волной разошедшуюся от меня — преимущественно в указанную рукой сторону. Распахнув трое врат, я увидел, как на гребне звучащей моим гласом волны вспыхивают искорки истинной веры, обугливаются ядра лжецов и сгорает долголетие верующих в богов людского пантеона — а таких десятки высветилось! Видел, как ядовитым пламенем вспыхнул волшебный лист на посохе одного из эльфов, а сам он за считанные мгновения превратился в морщинистого и высохшего старика. (иллюстрация 100) Та же участь постигла Тхамилитаэ и некоторых других жителей Хмельной Луны, так или иначе причастных к террору Элдрет Велуутра. Я обратил внимание и на то, что творилось у меня прямо под боком. Боддинока Глинкла тоже коснулась волна преображения, он сделал выбор и стал первым полноценным неофитом полубога Амаржа Мадура.

Оставалось уповать, что этого сигнала хватит остальным ячейкам организации, чтобы они зареклись лезть ко мне и моим родным. Оставалось молиться, чтобы нигде более не встретить такого приема. Оставалось радоваться, что я создал для себя новую природную форму, а для Лину и всей церкви Кореллона — малый священный источник божественного огня. Оставалось надеяться, что Ла-Нерал меня поймет и простит, выполняя в забывшем истоки Мунвайнсе предначертанное свыше миссионерское предназначение...

Высвободив резервы нагрудного фуиндзюцу и грубо соскребя с ближайшей округи сен-чакру, я из вынужденно принятого облика эладрина тулани метаморфировал обратно в лунного эльфа. Сжав ободок амулета, телепортом покинул место провальной засады с нежеланием терять время и разбираться с заварившейся кашей.

Они не сочли меня за своего. Не приняли. Не признали. Она не захотела помогать мне и победила — я позорно проиграл, сбежав не солоно хлебавши и не получив желанной поддержки и помощи. А Корелон Ларетиан при любом раскладе явил бы свою волю в Мунвайнсе, примерно наградив и покарав, чтобы раз и навсегда выкорчевать заразу Элдрет Велуутра из Мунвуда — всё к его выгоде.

Глава 5.

— ...Для этого она предлагала воплотить сложнейшее заклятье "Ограниченного желания" из седьмого круга, — отчитывался передо мной Боддинок по завершению завтрака в офицерской столовой при здании суда.

Пока повара готовили на мясном бульоне мою гречневую лапшу, Боддинок успел сходить на второй этаж и облачиться в дорожно-боевое, а я вдумчиво прочитал всё подготовленное тирцами по работе с Купелью Сияния. Кушали мы молча и никем не отвлекаемые: вояки уже давно мяли грязь на полигоне, а клирики занимались делопроизводством.

— Но ты не уверен, что в предложенном свитке не вкралась ошибка, так?

— Все доказательства налицо, — клюнул крючковатым носом гном, более-менее отошедший от недавних впечатлений. Живот, набитый вареной куриной грудкой, способствовал еще большему довольству жизнью. — Сама идея и колдовское заклятье заслуживают внимания. Есть более простой волшебный аналог из школы Призыва, Неджи, этот спелл вызывает исполняющего желания джинна. Хаос, я знаю очень много поучительных историй о вольных трактовках формулировок высказанных магами желаний. Поэтому не рекомендую к исопльзованию.

— Спасибо, — коротко кивнул я, чувствуя, что переел собы. Всё от жадности. Хотя вот свертки с перешитым по мне эльфийским шмотьем так и остались лежать в комнате ставшего ловушкой гостевого домика. Значит, всё от нервов. — У меня была другая идея... — И я поделился своими соображениями. Колдун-прорицатель одобрил концепцию:

— Это должно обязательно сработать, Неджи. Но во избежание хаоса надо заранее тщательно подготовиться, — заметил осторожный напарник.

Я согласно кивнул, все еще ощущая в каналах СЦ воздушную пустоту. Арус так уже свалил на родной План и не скоро вернется. Мелькнула и отозвалась болью мысль подключиться к магическому лееру — еще несколько часов метафизические нагрузки чреваты осложнениями. Проведенное через меня мощное и масштабное божественное заклятье не прошло даром, особенно в свете тяжелых ночных занятий. Но я не жаловался Кореллону, вместо этого в молитве поблагодарив.

Глянув лицом на тикающие на видном месте напольные ходики, я повернулся обратно к напарнику:

— Боддинок, нам пора выдвигаться, но я пока не в состоянии. Удобно тебе будет объединиться в круг с Эльтурой и вызвать нам двоим пегаса?

— Так призыв точно должен получиться... Уа-ах... — гном заразительно зевнул. — Я пойду? — Неожиданно моргнув, закруглился колдун.

— Да, иди. И на всякий случай возьми у Лилиан второй свиток в лабу.

Через пару минут, как Боддинок вышел из здания, в него зашел Аарин Генд, слегка удивив меня скоростью отклика на приглашение. Первым делом он поставил на стол смешную статуэтку гоблина с зашитым серебряной проволокой носом, ртом, веками и ушами.

— Приветствую, сэр Неджи, — приглушенно поздоровался здоровяк.

— Приветствую, сэр Аарин, — привстал я, пожав темно-шоколадного цвета ручищу.

— Зря вы не проконтролировали допрос Лилиан Кембридж.

— Я здесь, — просто и спокойно отвечаю на такой же тон собеседника.

— Я сопоставил координаты, по которым Культ Змеи выслал свои группы.

— Знаю — драконы.

— Есть карта?

— Колдовской орб.

Темнокожий человек положил оба локтя на чуть скрипнувший стол, развернув пару клочков выцветших карт. Верхняя обозначала логово Клауса Северного Дракона, по мнению главы невервинтерской разведки, основного подозреваемого во владении Словом Власти. (иллюстрация 101)

— Клаус — один из самых больших и страшных красных драконов, когда-либо известных Фаэруну. Говорят, он часто проводит время, наблюдая за поверхностью с помощью заклинаний. Вероятно, Клаус знает о состоянии дел на Севере Побережья Меча больше, чем любой другой из ныне живущих. Знания, полученные таким образом — самое серьезное оружие. Непосредственно в бою он применяет разные выбросы огня и лучи магии, исходящие от крыльев. Обычно в ближний бой он вступает после того, как разрядит жезлы, кольца, браслеты и прочие артефакты. Он прекрасно умеет управлять своими крыльевыми когтями. Он иногда использует свои знания, чтобы заключать сделки с противниками, которым он предпочел бы не бросать вызов. Говорят, Клаус охотится и пожирает все яйца и выводки всех драконов — кроме красных. Старый Клубок умеет хитро выманивать драконов из их логовищ, после чего спокойно прокрадываться и захватывает неохраняемые яйца и сокровища. Его появление заставляет других драконов искать укрытие настолько быстро и отчаянно, насколько возможно. Говорят, Старый Клубок иногда повинуется странным прихотям, исполняя добрые действия для существ, которых считает безвредными для себя. Однако, поскольку его репутация становится все более темной, он может скоро стать предметом Большой Охоты. Это когда все архимаги региона объединяются, чтобы выследить и уничтожить общую угрозу.

— Благодарю за справку, сэр Аарин. Вы исходите из еще каких-то обстоятельств?

— Есть слухи, что вместе с остальными гигантами в горах активизировались огненные великаны. Я полагаю, аномалия над вулканом Хоутенау стала сигналом к действию для многих существ, так или иначе связанных с огненной стихией. Даже если у Клауса нет Слова Власти, у культистов есть, что предложить Старому Клубку и чем надавить на других, чтобы привлечь на свою сторону. Но в первую очередь, Мораг нужен именно крайне старый и сильный красный дракон, которому абсолютно не страшен огонь из башен гильдии Многозвездная Плащаница.

— Ясно. Всех надо посетить, — говорю, сворачивая верхнюю карту.

— Именно, — подтвердил Аарин.

Когда я неспешно запомнил все карты, он их свернул и убрал обратно в небольшой волшебный тубус.

— Две оркские банды промышляют на западной и восточной дорогах к Колодцу Беорунны, безнаказанно совершая провокации. Вмешательство солдатов Союза Лордов, как ни парадоксально прозвучит, неминуемо вызовет вооруженный конфликт с недавно признанным орочьим царством. Я рекомендую навести на эти банды отряд Даелана Красного Тигра. Переговорщики легко замнут схватку с местными жителями.

— Когда они выполнят первичную миссию, — соглашаюсь я. Заодно прояснилась цель пребывания здесь бригады Союза Лордов — фактор сдерживания. Не все доверяют хрупкому миру, не всем он вообще нужен, но главенствующая в Серебряных Маршах политическая сила "за" и не считается с расходами на гарнизоны — за счет партии войны, как водится.

— Безусловно, — чуть кивнул Аарин, сидевший за столом под углом ко мне, а не напротив. Так он своей широкой спиной дополнительно закрывал обзор из зала, одновременно показывая доверие клирикам и мне.

Затянувшуюся паузу я расценил за передачу инициативы. Что ж...

— Культисты активно экспериментируют с ликантропами из Лунного Леса. Вчера около полудня разорили поселение племени Пегасов, используя необратимо зараженных гоблинов с орками, обреченных на скорую смерть. Выжила только семья полуэльфа Найджела — бастарда лорда Хралайна. Нам с Лину Ла-Нерал удалось спасти его сына Киджера и бело-голубого пегаса, сегодня служительница Сеханин воссоединит семью. Есть подозрения, что конкретно эльфы из расположившейся в Мунвайнсе ячейки Элдрет Велуутра навели на это окраинное людское поселение измененных оборотней из народа черной крови. Вчерашним вечером намечалась встреча с кочующей частью племени Пегасов.

Я сделал паузу, отхлебнув ягодного морса. Аарин в это время морщил лоб, задумчиво теребя спутанный дредлок, кажется, так называются части этого гнезда на голове.

— В долине реки Редран ждут своих утгардцев духи Красного Коня и Золотого Орла. Местные почему-то их не замечают и у местных шаманов нет их изображений в числе тотемов Утгара.

— Черные Львы отказались от веры предков. Возможно, с этими так же. Я подумаю над этой темой, сэр Неджи.

— И еще кое-что, сэр Аарин. Алтарь Морадина принял прах древнего воина времен предыдущего перерождения Мистры. У меня остался его полный комплект брони из чешуек красного дракона и огненная секира. Мы с Амаржем в состоянии починить и, возможно, улучшить. Я думаю, амуниция прекрасно подойдет для какого-нибудь нашего выдающегося дварфа либо в качестве платы за отряды дварфов для обороны или строительства.

— Возможность найма дварфов я провентилирую, но в связи с царящей вокруг Мифрил Халла напряженностью крайне маловероятно, что получится нанять даже взвод. Естественное состояние амуниции может оказаться более ценным, чем после вашего реставрационного вмешательства. Будут вещи — будет предметный разговор.

— Забирайте хоть сейчас. Но в этом случае не рассчитывайте на мое участие в ремонте.

— Сейчас мне достаточно кратко изучить их. Пусть пока хранятся у вас, сэр Неджи. Пройдемте, посмотрим?

— Да, конечно... — Соглашаюсь, вставая вслед за Аарином, без проблем договорившимся о выделении переговорной комнаты судей. Там он профессионально, на мой взгляд, осмотрел все дварфские вещи, от которых я планировал избавиться с выгодой для Невервинтера — использовать для личного обогащения не позволяло прощение Сеханин. Только монеты и драгоценные камни. Сомнительная торговая операция с гардеробом не в счет, по крайней мере, так я себя успокаивал.

— Уровень командира роты. Дрался против кого-то выше себя, владеющего мечом и магией, — сделал заключение Аарин. — Если на этом все, то до встречи, сэр.

— До встречи, — я пожимаю поданную на прощанье руку.

К этому времени меня уже ждал Боддинок, у входа в здание водивший пегаса под уздцы и комично смотревшийся из-за разницы размеров, что ничуть не смущало гнома с ярд в шляпе. Несмотря на позднее утро, зевак собралось за два десятка. Под восхищенное улюлюканье величавый сородич излеченного белого пегаса с голубыми крылами разогнался по освобожденной улочке. На скаку расправив крылья, он мощно оттолкнулся, воспарив. Взмахнув волшебными конечностями в дюжину футов, пегас поднялся сразу ярдов на семь. Потом еще раз. Так он и набрал высоту, полетев чуть выше древесных крон. При этом он продолжал перебирать ногами, едва слышно цокая по воздуху волшебными копытами. Я еще в прошлое знакомство понял, что пегасы используют крылья с магическими перьями не для махов ввиду несуразности скелетно-мышечного аппарата, а больше для планирования, при этом, в полете двигаются вперед аллюрами, естественными для бескрылых лошадей.

Боддинок деловито уткнулся в свой шар, зажатый между его ног, вытянутых вперед и лежащих на основании крыльев. Он высматривал безопасный путь и одновременно легко правил призванным животным, а я сцепил руки у него на груди, придерживая напарника. Пегас мерно бежал по воздуху рысью, прохладный северный ветер трепал волосы, в нос забивался смолистый аромат хвои. Повсюду виднелись стремящиеся проткнуть небо игольчатые пики. Я наслаждался верховым полетом, но быстро понял, что самый кайф — это когда сам несешься меж ветвей или свободно летишь по дорогам облаков...

По прямой вышло бы порядка семидесяти миль, но мы делали небольшие зигзаги, чтобы пролетать над городищами или вблизи руин, оккупированных диким зверьем или не менее опасной магией — душа наемника просила легкой наживы. Пешим егерям минимум два перехода надо будет сделать для прибытия на нужное место, что уж говорить об ушедших в самоволку солдатах? Простым верховым в любом случае пришлось бы делать ночевку и тратить время на поиски моста или брода через реку, неровной лентой с севера на юг делящую Колдвуд почти пополам. Даже если какие вышедшие вчера заклинатели уже добрались при помощи телепортов или полета, то пока они занимаются "обыском"... Главное постараться их не вспугнуть и не дать сбежать телепортом вместе со Снежным Шаром. Хорошо, что Лилиан не смогла предоставить координаты обратного телепорта сразу ко входу в лабораторию Сирила — использованный ею свиток безвозвратно разрушился.

— Достаточно, друг, — обращаюсь к колдуну через час полета. — Оставшиеся два-три часа я сам буду направлять пегаса.

— Я не устал, — педантично заметил колдун, отрывая нос от магического шара.

— Зато я достаточно отдохнул и набрался сил. Древесный ковер укрывает слишком много следов прежних цивилизаций, чтобы позволять себе роскошь беглого взгляда, — поясняю, глядя на мир абсолютно белыми глазами и не держась за поводья по причине успешно установленной с пегасом "Арканной телепатии". Обладая опытом "верхнего сознания", я легко контактировал с животным, весьма послушным благодаря чарам подчинения, наложенным во время призыва.

— Тебе виднее, — согласился Боддинок, подавив завистливый вздох-выдох. И устроился поудобнее, взявшись за хвосты-ножки и накрыв шар правой ладонью, начавшей делать поглаживающие движения ворожбы. Гном так и не захотел полюбоваться красотами, предпочтя еще пристальнее пялиться через орб на всякие развалины или охотничьи стоянки, между прочим, за пределами радиуса в милю — дальше моего бьякугана без открытых врат Сеймон. — Но осторожность не повредит.

Я чуть хмыкнул. И один из фокусов внимания бьякугана приклеил к магическому орбу, заранее отрабатывая взаимодействие перед поиском Эйноли.

— Ты что-то обнаружил? — Беспокойно заерзал гном, когда пегас сделал крутой вираж и центробежная сила вжала нас в наколдованные седла.

— Одержимость. Ты разве что не целуешься с новой цацкой.

Гном смутился укоризне, но мне пришлось пустить пегаса на второй круг и с силой вырвать орб из его руки, погасив магию артефакта.

— Ты должен лучше меня знать, что мощные артефакты — коварны. Этот буквально затягивает взор, приковывает к себе...

— Я... я знаю, — проблеял он, волевым усилием прекратив тянуться к отобранной игрушке. — Не устоял, вот ё

* * *

хаос!.. — И расстроенный Боддинок битком набил рот горько-солеными орешками.

— Впредь будешь осторожнее с ним. Подержи пока поводья, Боддинок.

Он что-то промычал, когда я вылетел из седла.

— Ка-арр!

Умная ворона моментально поняла мою цель и вылетела защищать от вора свое гнездо, устроенное в лишенном крыше дупле старой сосны, у которой чахла последняя зеленая веточка. Я не стал тягаться в ловкости с клювом, а ради теста ткнул в несчастную птицу церемониальным ножом — та обкаркала меня почем свет стоит и пошла на новый заход. Заменил один нож на другой. Из раскрывшейся пасти облагороженной головы дракона высунулся ледяной язык. Стоило кончику коснуться воровки-рецидивистки, как сосулька сломалась и осыпалась быстро таящими осколками, а обессиленная ворона впала в кому. Поймав птицу, одним небесным касанием нарушил работу мозга — убил. Ледовый Скульптор сработал только после смерти вороны: хладный труп при касании этого церемониального эльфийского ножа оброс ледяной глыбой хрустально прозрачного льда. Напоследок я подтолкнул замороженное тело, но от удара о выступающий из-под корня камень волшебный лед даже не оцарапался. Едва прикоснувшись к гладкому куску просто так не тающего льда, я сразу понял: замороженная внутри птица мертва окончательно и бесповоротно, никакими чарами некромантии ее не поднять. Для меня стало ясным, что предназначение церемониального ножа перекликалось с бедой Лину — сохранение тела для отпевания или похорон. А энергию из меня вытянуло при ударе потому, что ворона к эльфам не имеет никакого отношения. А вот Стило Ледового Судии не потратило ни единой капли моей силы, наказывая преступницу. Этот человеческий церемониальный нож предназначался для задержания или усмирения буянов во время заседания суда. Как и все церемониальные ножи, оба не предназначались для убийства. Даже те саррухские, что я пожертвовал церкви Тира: Милость Матриарха оставляла жить ящера в виде овоща, Токсин Ренегата лишал сауроида магии или плодовитости.

Напоследок коснулся Ледовым Скульптором куска льда, быстро сумев уяснить, как аккуратно сложить птице крылья и подправить форму льда. Спрятав нож, я подлетел к гнезду старой вороны и оставил загадочную скульптуру сторожить свое бывшее жилище. На дне старого дупла, ставшего ее гнездом, было несколько блестящих камешков, пуговиц, чешуек от доспехов, брошек и колец, одно из которых некогда было прихвачено вместе с обжимаемой фалангой указательного пальца — главная моя цель. Искусное кольцо из живущего металла в виде стилизованной совы, обнимающей палец вывернутыми назад крыльями, в глазницах вживлена пара граненых изумрудов. (иллюстрация 102) Уллю. Фигурка-якорь для астрального фамильяра — духа совы. При ношении особо заговоренное кольцо делает зрение круговым и защищает глаза зримой в магическом спектре зеленоватой пленкой. Лучшая легенда для бьякугана! Правда, это и отличная примета — сгодится только для одного облика. Собственно, пока оставлю для своего лунного эльфа, а позже передам Эйноли — подарок при личной встрече. Не стал сразу одевать на палец — позже познакомлюсь с птицей с именем Уллю.

— Хаос, Неджи, неужели кольцо из гнезда возведенной в куб вороны ценнее кладов в пропущенных развалинах и могильнике, от которого смердит могучей нежитью и тащит сильными демонами с богатыми трофеями? — С любопытством в голосе спросил оживившийся друг, над сосной гарцуя на пегасе.

— Порой самое ценное лежит в самых неожиданных местах, Боддинок. Тебе ли не знать эту прописную истину? А склеп как-нибудь позже очистим.

— Вернешь? — Насупился напарник, с которым я не поделился добычей. На оную он и не посмел претендовать после всех благ, что уже просыпались на него за время наших совместных приключений.

— Обращайся осторожнее.

— Обязательно, хаос подери. Благодарю за предупреждение, друг, теперь я знаю про тончайшее наваждение и смогу противостоять ему, — заявил колдун, веря в собственные слова. Тем не менее, заветный орб остался в руке. Пока Глинкл под моим наблюдением — не страшно.

Подлетая к реке, я на всякий случай попросил применить кольцо одержимого невидимостью. Из-за размаха крыльев целесообразнее оказалось воспользоваться "Массовой невидимостью". Несколько минут пришлось успокаивать заволновавшегося пегаса, переставшего видеть собственные крылья и слышать свист ветра. Из-за этого он в итоге снизил скорость полета, упорно боясь разгоняться.

Следующий час полета прошел в разговорах. В основном гном рассказывал о себе. Поведал детали истории обучения, когда мастер искушал его доступными свитками и как бы невзначай оставленными компонентами для зелий. Я узнал больше о ссоре в семье Глинклов и роли призматических семян, которые сын хотел в качестве извинений подарить занимающемуся растениеводством отцу на его ближайший день рождения — зимой. Боддинок поделился и своими чаяниями ученого. Он увлекся драконьей кровью, готовя для меня тушь под Фуин. Ему захотелось так же тщательно изучить чешую, когти, клыки, кости. Однако части тела не должны быть добыты в бою, ведь тогда магия особенно активна и некоторые свойства веществ существенно изменяются под ее воздействием.

— Можно прямо в полете отозвать пегаса обратно? — Сбылись одни из худших опасений.

— Да. Хаос, давно я так языком не молол, — с юмором хмыкнул гном. — Сейчас только горло прополощу, а то высохло совсем. Ты пока повыше его подними и подожди, пока я скастую "Полет" и осмотрюсь.

Искомая группа рунных камней легко обнаружилась, но вокруг рыскали — оборотни. Основное их внимание было приковано к юго-западному направлению. Трое смельчаков уже были разодраны стайными — полукошками. Среди еще не совсем затоптанных следов на поляне я заметил специфические отпечатки ног грифонов, появившихся здесь раньше оборотней. Значит, кто-то уже внутри.

Воспользовавшись собственной "Сферой невидимости", я на миг активировал мангекё бьякуган — наложенные кольцом чары предсказуемо распались и втянулись в мой Очаг. Подлетев к Боддиноку, я спросил:

— Ты сможешь прочитать следы магии перемещений?

— Да, но до начала хаоса боя. Мне потребуется быть не дальше ста футов и понадобится не менее четверти часа.

— А если схватка будет дальше сотни футов?

— Смотря по магической активности, — задумчиво почесал переносицу гном.

— Тогда создай вон там иллюзию сработавшей телепортации. Пусть во всполохах и шуме появится команда из батальонного мага и четверых солдат. Надо, чтобы как можно больше оборотней сгрудилось в одном месте. Потом я их отведу в гущу леса, а ты ворожи, — говорю я, одновременно натягивая монашеские перчатки желтой Розы, которые при касании дополнительно причиняют урон электричеством.

— Минутку...

Дернув ухом с досады на самого себя за едва не пропущенного умельца скрывать свою силу, я поспешил зарядить свой арбалет вслед за напарником.

— Рряувуав!!!

Матерый оборотень, двинув усами, по запаху догадался об иллюзии и успел совершить дикий прыжок в сторону. Девять его сородичей не успели. Пролетев дюжину футов вниз, мощный "Огненный шар", выпущенный из оставшегося у меня саррухского камня огня, испепелил четверых в самом центре, опалил и ударной волной раскидал еще пятерых. Я нажал на курок, выпустив самонаводящийся болт в прыгнувшего вожака. Он взъерошил шерсть, но магия в задубевшей шкуре сыграла в мою пользу, задержав идущий навылет снаряд. Задымившийся изнутри поджарый кошак "поплыл" и жалобно завыл, не сумев толком перекинуться и тем самым спастись от жгущей нутро огненно-кислотной магии.

Отправив пылающий арбалет Мельфа обратно в Доминион, сунул саррухский камень в подсумок, достав оттуда метательные ножи — четыре матовых лезвия пробили косые лучи солнца и поразили пару врагов: в загривок, бок, один срезал ухо, другой скользнул по шкуре и подрезал слишком длинный хвост.

На меня обрушилась наводящая страх звуковая атака ужаснейшим кошачьим мявом, заставившим поморщиться: "Эфирный образ" отвратил от моих ушей и разума пагубную магию, но сам звук — прескверный. "Хиен" — два куная, неровно светящихся голубовато-синим, идеально вошли в раззявленные пасти и проткнули остриями затылки. Упор спиной в березу и пружинистые удары ботинками по клыкастым мордасам: лошадиный удар "Умашо" с громким хрустом сломал челюсти обоим напавшим. Грозные когти отлетевшего первым кота успели преодолеть защитный покров, но лишь высекли магические искры из надетой на мне эльфийской кольчуги Аслиферунда. Метательные ножи, остановленные шкурой, вошли всего на четверть дюйма в подставленные ими пуза.

Сделав колесо после мощного удара в бок, подпрыгнул на десять футов, воткнув Ледяной Коготь в горло пролетевшего подо мной оборотня, сумевшего при помощи хвоста извернуться прямо в полете. Я еле успел подправить полет и оттолкнуться ногой от этой массивной и опасной пятнистой туши. Сработавшая магия поножей силы дракона отбросила его на десятки футов, переломив хребет о встретившуюся на пути сосну. Я в полете сложил ручную печать "Каварими но Дзюцу", и сверкнувшие ядом когтистые лапы двух слишком ловких оборотней, вовремя вставших на задние лапы-ноги, в щепы разнесли подгнивший чурбачок. Простые ножи бы вновь бесславно кольнули напряженные прессы и упали под мускулистые лапы, поэтому я, экономя силы, метнул пару зачарованных засапожных ножей, купленных еще Кевэ. Полностью увернуться прыткие оборотни не успели, но я промазал по жизненно важным точкам, слабо ранив обоих.

Оборотни постепенно "плавились" в полузверей-полулюдей, чтобы получить все видовые преимущества для скоротечного боя. Я рисково кинулся в рукопашную схватку. Прикрыв спину первым "Щитом" с наручей, принялся активно применять клановый стиль тайдзюцу, мелочно цедя силы на разряды тока — хотелось бы разрывать внутренние каналы магии впрыскиваемым электричеством.

О своем решении я пожалел спустя две секунды боя, когда поджарый увалень с неожиданно не скрутившимся, а расслабившимися в животе мышцами оскалился, продолжив драться с гнусным намерением обоссать меня. Я не пожалел чакры и вывернулся из-под брызг, применив "Шуншин но Дзюцу" ему за спину. Спустя полсекунды провел чуть выше хвоста касание перстом судьбы "Джухо Унмей-но-Юби". Двух его сородичей, до того сдернувших с меня один "Щит" и почти сорвавших второй, буквально снес мощный визг адской боли, прострелившей позвоночник полуобернувшегося зассанца. Идеальное время для нижней ладони "Шукукен" — надолго парализованная туша рухнула мордой о корень, зубодробительно клацнув пастью.

Пока отброшенная пара котов трясла оглушенными башками, я с пары толчков подпрыгнул к левому, выставив ногу: любимое Рок Ли тайдзюцу "Динамик Энтри" вышибло весь воздух из могучих легких и подбросило перевертыша на два ярда вверх. Второго жилистого верзилу, не сходя с места, лягнул под ребра: тайдзюцу "Умашо" да вкупе с магией поножей отбросило его футов на тридцать с гаком, заставив еще одного противника резко отскочить вбок.

Во время схватки меня больно поразила горькая мысль: какой прок в прорве потенциальных возможностей, если я не выделяю время не то что на развитие — на поддержание забиваю хвост биджу?! Меня, бывшего джонина, напрягают всего каких-то три плешивых кошатины! Заторможенное и непослушное тело не успевало за мыслью, требуя задействовать жирные козыри там, где я мог бы экономно и успешно обойтись лучшей тренированностью.

Несмотря ни на что, я умело сохранял самообладание, самому себе сдавая экзамен.

Когда растратился умозрительный лимит маначакры, завершилось и экстренное ускорение. Природной скорости вместе с магической добавкой от бусины движения мета-чёток стало не хватать против нескольких вёртких противников. Физические силы стремительно таяли на избегание атак, один мой ответ приходился на три вражеских выпада — кошмар! Понимая, что без генома проиграю людям, умеющим оборачиваться тиграми и пантерами, я из набедренных ножен нехотя извлек и увеличил Резак. Присев, первым же неумелым взмахом волнистого двуручного меча разрезал вдоль прыгнувшую на меня молодую пуму, бежавшую на звуки драки со всех лап. Уже после понял, что эффективнее был бы финт кистью и рубящий удар поперек туловища, а еще лучше было бы точно попасть по шее. Но одно дело подкрадываться и бить наверняка, другое — вертеться в самой гуще жаждущих крови врагов, пойлом лишенных чувства самосохранения.

Уклонившись от стремительного выпада с зажатым в звериной руке подобранным Ледяным Когтем, я специально подставился и позволил выдернуть у себя из-за пояса Писклю, успев выпустить накопившуюся в оружии магию. Сделал так, чтобы вживую пронаблюдать за тем, как заключенный в сердце бумеранга злобный дух рептилии высасывает ману из кота-оборотня, принуждая атаковать недоумка, опрометчиво схватившего чужой артефакт. Едва когтистая лапа схватилась за зубец и выпустила у бумеранга черные когти, как я воспользовался заменой тела, чтобы ближайшей целью одержимого оборотня оказался его же сородич с другим моим же оружием. Без промедленья сделал с дерева широкий шаг и выставленным вперед Резаком врезался в самого хитрого кошака, никак не успевшего среагировать на внезапную атаку с неожиданного направления. После удара я отпустил рукоять, дабы оборотень от импульса моего толчка насадил на лезвие еще одну жертву. На свет появились Милость Селуне и Черная Роза, но плохая аэродинамика кинжалов помешала мне точно попасть по целям: один вовсе умудрился увернуться, второму чуть не проткнуло селезенку — сонные чары не сработали. Не мешкая, я резко, с разворотом и далеко отскочил назад, давая поджопник еще одному умнику, наклонившемуся за призывно светящейся рукоятью Резака. Наложенная на поножи магия придала оборотню дополнительный импульс, от которого кошачья морда наелась почвы, сосчитав все бугорки, коренья и камешки на дюжине футов — на земле осталась бороздка.

Вскоре стая растаяла. Трусливых и шибко умных ловкачей я догнал и обезглавил, используя идеальную для леса комбинацию искусства мерцания тела и магических широких шагов. Себя я уже оценил на паршивого чюнина, а враги: отчаянно смелые, сильные, чрезвычайно ловкие и хитрые, умелые со своим природным оружием. Побеждают количеством и выносливостью. Лишь один из них мог бы сравниться с Алхеором Черным Волком. Но он не обладал внутренним карманом для извлечения артефактов и успел отдать копыта до того, как я вознамерился вызнать нанимателя и место его ухоронки со шмотьем: то ли мук не стерпел, то ли от допроса героически сбежал в смерть.

После разборок первым делом переместился к замеченному неподалеку ручью. С презрением бросил кровавое оружие, без которого в этом ужасном мире, к сожалению, мне пока не обойтись. Надеюсь, еще пара или тройка полноценных тренировок с нормальной физической нагрузкой и я нащупаю новые нити активации генома, а там и уровень контроля восстановлю. Кстати, о тренировках. Несмотря на истощенность, собрал крохи сил и на личном опыте убедился, что вместо выплевывания ведра воды проще растворить в этом объеме горсть стихийной чакры — для мытья наскоро моего невеликого контроля над Мизу вполне хватило. Мне даже на ум пришла любопытная мысль, а что было бы, умей Тен-тен так мыться — и мыть других?.. Мы с ней вдвоем в свое время страдали от запаха вечно потного напарника и сэнсэя.

К тому времени, как я вернулся чистым, собрав и почистив свое оружие, Боддинок завершил ворожбу и доложил:

— Плохо, сэр, кто-то уже пробрался туда. Последний раз телепорт отсюда совершался вчера днем, предыдущий — в конце дня пятого флеймрула.

— Отлично, — ёмко хвалю, оценив умение концентрироваться, когда надо не отвлекаясь на жуткий вой и скулёж. Первую часть ответа я и так уже знал.

— Неджи, здесь используется круг телепортации, без колец. Ступишь в него и сразу окажешься в другом таком же. Свиток временно достраивает конкретные части — поврежденные. Запасной свиток от Лилиан вряд ли нам понадобится.

— Ясно. Как считаешь, лаборатория Сирила Лирикуса под землей или где-то в другом месте?

— Магия прорицания говорит — неподалеку.

— Хорошо. Мне потребуется часа два на медитацию. Пожалуйста, отправь магических слуг собрать трупы в кучу для уничтожающей следы кремации, — одновременно вложил в руку гнома камень Огня. — Готовься к этому сроку благословиться и применить "Тринтет". Я буду неподалеку и сразу приду на помощь, если кто-то телепортируется или как-то иначе появится.

— А тебя не баффать?

— Нет. Все не моё расплетется, стоит мне отвлечься или разжечь Очаг.

Я хотел продолжить, но передумал. Развернулся и, пробежавшись трусцой с десяток ярдов, подпрыгнул, с удовольствием полетев к удобному местечку в трех фарлонгах вглубь чащи. Устроившись в позу лотоса, я собрался с мыслями. Для меня моление все еще не являлось обыденностью. Надо бы обо всем случившимся поведать небесному отцу. Без таких вот молитв от верующих, кстати говоря, откуда у бога взяться всезнанию? Но сперва дела земные.

— Привет, Амарж.

— Привет, Неджи, — ответила в кристалле кольца носатая рожа раздраженного Амаржа, за ушами которого виднелся разгар стройки. — У меня мало времени, — изрек "шибко" занятой гном-полубог.

— По всем прикидкам, культисты отправились к следующим драконам: Клаус, Горготта, Акулатраксас, Фойлсундер. Но я связался с тобой, чтобы договориться на сегодняшний вечер о баньке в замке Глинкла. И массажистке для меня...

— Обойдешься невидимкой, — скабрезно хохотнул сощурившийся Амарж, догадывавшийся или от Боддинока узнавший о моем обете. Он уловил подтекст и сходу согласился на встречу.

— Вероятнее всего, через несколько часов я активирую маячок или свяжусь с тобой как с членом триумвирата Многозвездной Плащаницы. На этом все.

— Учту. Пока.

— Пока.

Убрав кольцо, принялся перебирать четки, как мантру повторяя слова обращения к божественному Кореллону. Уловив ощущение, что ко мне обратилась толка внимания всевышнего, я, дисциплинируя ум, стал совершать мысленный доклад, как если бы строчил отчет по миссии для Хокаге. И только после этого позволил себя проявить эмоции, с болью в сердце делясь неудачей в Мунвайнсе. Когда я выговорился и выплеснул чувства молчаливому, но участливому слушателю, то мне ощутимо полегчало. Просто от самого факта, что кто-то еще разделил со мной беды. Не зря религии процветают...

— О-ох! — Едва третий лишний совершил телепорт, оригинал и оставшийся дубликат Боддинока разом покачнулись, выронив из рук оружие и схватившись за голову.

— В чем состоит ловушка? — Я за плечо поддержал оригинала, слепящего бьякуган защитной и благотворной магией. Несмотря на раскалывающую голову боль, он связно произнес, медленно цедя слова:

— Хаос, ментальная дубинка по затылку, тотальное рассеивание магии, отбирание всего волшебного и бросание в тюремную клетку с жаркими и вонючими огненными жуками по соседству. В камере рядом, кажется, Накс. Больше не удалось рассмотреть, магия отрезала контакт...

— Вектор? Время до перезарядки? — Продолжаю требовательно спрашивать напарника, подавая прямо в руки упавшие посох и орб.

— Нижнее Подземье. Со мной сейчас, — бросил колдун, как-то узрев подсказку на ответ в клубящемся мареве магического шара.

Не пришлось прятать снаряжение и хитрить. Я с оригиналом напарника ступил в еще мерцающий магией глиф. Мы оказались в очень теплой и просторной квадратной зале, вытесанной из каверны c уже знакомым мне земляным узлом под приподнятой шестигранной площадкой. Только эта природная тенкецу была куда менее мощной по сравнению с теми, что использовали саррухи. Действительно, чуть за две мили — это неподалеку. Правда, отсчет вглубь...

— Сходим, — потянул меня за руку гном, стремившийся скорее покинуть площадку для телепортации — от греха подальше. Она напоминала таковую в башне Ванева и храме Тира в Колодце Беорунны, но вся магическая структура закрывалась плитами и наружу никаких предупреждающих колец не вздымалось. — Я... мы блокируем этот портал на сутки с двух сторон. Хаос, вот только приду в себя...

— Давай, — соглашаюсь. Перед телепортом сделал круг, убедившись, что никто не приближается к телепорту-входу в лабораторию.

Бьякуган без проблем обозрел плоский лабораторный комплекс с единственным выходом — кругом телепортации над земляным узлом. Коробка комплекса защищалась знакомыми мне чарами, блокирующими школу Прорицания и Ясновидения. По некоторым частям кружева узнал магию, запрещающую телепортации, но блокировка была явно выборочной — наворочено дай боже. Я так же узнал элементы магии в паре действующих сигилов, судя по всему, призывавших существ с Планов Стихий. Они размещались в углах по диагонали: вечно пылающая жаровня и крест с пьедесталами, в пирамидальных макушках которых спрятаны истинные камни, символизирующие четыре стихии и по мощности сравнимые с саррухским камнем огня. Раз в час каждый пьедестал способен был испускать сгенерированную ману одним импульсом, тем самым активируя призыв с конкретного плана одного из четырех обитающих там типов существ, выгравированных на боковых гранях. Мастерски сделано. Сейчас оба детально продуманных сигила находились в режиме ожидания.

По коридорам просторной и многокомнатной лаборатории бесцельно бродили элементали и элементалы. В комнате на семь часов вокруг Колодца Призыва с водой заперлись водные элементалы — четыре мужские особи трех категорий силы. Они легко различались по размерам: порядка четырех футов, восьми и шестнадцати. По плитам пола в коридорах ездили туда-сюда земляные элементалы, самые крупные и неповоротливые напрочь перегораживали собой коридоры. Среди воздушных встречались женские особи. Доминировали, кто бы сомневался, огненные элементалы, среди которых больше половины составляли очень сильные особи с магматическими элементами на телах. Среди них выделялся великий, с мощной броней на туловище и громадными каменными перчатками — круче кулаков земляных монстров. Эта броня сжимала его размеры в несколько раз, делая компактным и оттого еще более опасным. (иллюстрации 104-108)

Я не удержался от вздрагивания. Дважды. От вида чьего-то подручного, ставшего напоминанием о Коссуте. Непонятно кем посланный или кем призванный великий элементал, разительно отличающийся от остальных, обладал свободой воли, не замутненной чарами принуждения и подчинения, накладываемыми во время призыва. Он проник и заперся в особом зале. В его центре находился пьедестал, словно нарочно рассчитанный чётко под работу с конкретным волшебным изделием. На этом крепком столбике стояла натуральная игрушка, по виду — безделушка. Снежный Шар. Он служил ключом для входа в демиплан. И непонятно чья огненная креатура методично долбила кулаком по стеклу, за которым меж облаков я рассмотрел огромного белого дракона, забравшегося на самый пик горы и агрессивно рычащего в защиту своего жилища. (иллюстрации 109 и 110) При каждом ударе в стороны разлетались искры и снежинки. Огненное существо всего лишь злило белого дракона своими попытками то ли проникнуть внутрь, то ли разрушить просто так неразрушимое, то ли оно в ожидании кого-то или чего-то банально глумилось над древним и могущественным драконом, связанным с противоположной огню магией холода. Хозяин горы был почему-то не способен выйти и ответить на подначки. К сожалению, сейфовый зал надежно экранировался от телепортации. Единственный путь лежал через комнату с четырьмя гонгами. Здесь был весьма незамысловатый кодовый замок, своими магическими звуками привлекающий охрану комплекса и стимулирующий призыв новых существ со стихийных Планов — судя по проложенным в полу связующим нитям.

Видимо, нестандартный огненный эмиссар явился со вчерашней группой наших конкурентов, пополнивших ряды местных фантомов и призраков. Не относящиеся к Культу Змеи профи как-то вычислили самый короткий путь, вскрыли вызывающе железную дверь из трех деревянных и незамеченными прошли по коридору мимо высвечивающих простую "Невидимость" волшебных факелов. Но вместо левого помещения с сейфом и магическим ключом-загадкой повернули направо, укрывшись в пустом хранилище ингредиентов с выходом в алхимическую лабораторию. Тут-то их и накрыла, нет, не толпа бестелесной нежити — смерть от предательства.

Видимо, партию воров вел колдун, который не распознал подставу с огненным элементалом в команде и которому "хватило" ума сунуться первым в ловушку. Попав в клетку по соседству с авантюристом Наксом, дурак выпустил по решетке молнию, та отскочила и заметалась меж зачарованных стен, попутно поджарив своего неумного творца. Чистящая магия отправила труп к сидящей по соседству всеядной разновидности огненных жуков, в клетке с которыми валялись огрызки мечей и кости предыдущих неудачников. Очередное срабатывание этого плетения-уборщика, надо полагать, наступит через сутки: чтобы убрать еще три человеческих трупа и остатки мефитов, послуживших закуской для пары химер, напоминающих идеал клана Кагуя — ходячие кучи торчащих мечевидных костей.

Магия лабораторного комплекса хранила не только чистоту, но и сами вещи, как если бы хозяин ушел только вчера. Волшебник Сирил еще при жизни конвертировал свое "барахло" во что-то крайне насущное. Он оставил в лаборатории лишь две небольшие библиотеки. Одна из них целиком состояла из его трудов, порядком растащенных, во второй тоже было полно просветов — как у зека выбитых зубов. Впрочем, вещей тут хватало. Хитроумная магия юморного мастера мага отбирала у первой попавшей в портальную ловушку жертвы всю ее волшебную амуницию и распихивала вещи по сундукам, разбросанным по всему комплексу. Судя по их наполненности, раз в поколение людей сюда кто-то да наведывался. Умные тырили знания, глупым доставались шмотки неудачников. Между прочим, многие кольца и ожерелья, среди коих имелись богатые золотые изделия, быстро утрачивали здесь халтурно наложенную магию — не выдержавшую ценз богини. Сирил точно не являлся нетерезом и поклонялся богине магии Мистре. В его кабинете стояла каменная глыба, высотой мне по пояс и с гладко отшлифованной плоскостью столешницы. Этот божественный престол Мистры явно служил эдаким верстаком для волшебных дел мастера и поддерживал в рабочем состоянии всю магию лаборатории с функциями тайного убежища мага.

— Готово, — доложил напарник, привлекая к себе мое внимание, а то "засмотрелся" что-то, в одну точку.

— Хорошо. Есть мысли, как пленить и допросить огненного элементала? — Наудачу спрашиваю я. К сожалению (и к счастью), связь посредством амулетных модификаций заклятья "Послание" тут ограничена.

— Если он сильный, то спалит чары. Хаос... Я когда-то слышал то ли о камнях, то ли о сферах душ, — потер переносицу гном. Великая Киира среагировала на ассоциацию, указав на еще не распакованный ею архив пролистанных книг из библиотеки гильдии магов. — А на восточном юге джинов в лампы сажают, — добавил он.

— А если я применю твой посох?

— Всё указывает на то, Неджи, что ты его безрезультатно испортишь. Без обид...

Я только кивнул, сложил печать концентрации и закрыл глаза, нагнетая чакру к голове для составления плана.

— Без порчи имущества не обойтись. У тебя была по-ученически небрежно зачарованная палочка молний, компенсируешь чем-нибудь из добычи в сундуках.

— Бери, — протянул он упомянутое оружие, которое держал наготове.

Объяснив план напарнику, минут десять аккуратно пропитывал маначакрой изделие криворучки, готовя его к единственному убойному выстрелу, который станет последним в ее жизни и, надеюсь, в жизни великого по силе огненного элементала. Еще через пару минут осторожных манипуляций, ярко светящуюся палочку и мою кисть по самое запястье опутали крохотные разряды тока.

Как только я скормил бусине Ансронал достаточно маны, так сразу телепортировался вместе с напарником в помещение с гонгами. Колдун сделал всего пару шагов и стал немедля ссыпать золотой песок тонкой линией, дополнительно запирая ведущую в коридор дверь "Тайным блоком" — потом усиление "Силовым барьером". Пока Боддинок ставил защиту от материальных сущностей, я отошел и врубил божественный ореол — огня, чтобы молниями случайно не детонировать палочку. Поджидавшие здесь призраки, попытавшиеся порвать силовое поле моего "Эфирного образа" — испарились.

Не обратив внимания на слабую для меня магию нежити, которая испытывала смертоносные муки просто находясь вблизи, я костяшками правой кисти ударил в ближайший гонг. Высвобожденная толика моей силы разошлась пронзительным собачьим лаем. Радужно-зеркальные глаза уловили срабатывание плетений. Не мешкая, приступил к последовательному перебору. За собакой последовал гонг с изображением дракона — его рык тоже раскатился по всей лаборатории, созывая охрану. Зарычавший медведь — снова не то! При ударе в четвертый изображение пумы ожило и шипяще оскалилось — впрыснутая сила утекла к центру плетения магического замка. Сигнального звука не последовало. Теперь я четко видел правильную последовательность, но был вынужден подождать напарника. Чтобы не терять время зазря, Резаком с одного маха рассек живучую тень, потом призрака, просачивавшегося сквозь тонкую стену с коридором, идущим по периметру лаборатории. Магия и потусторонний голод гнали их на живых.

Когда Боддинок под "Улучшенной невидимостью" притаился у дверей в смежное хранилище, я ударил в гонг с мордой собаки. Медведь. Дракон. Дверь деблокировалась, и наколдованный заклятьем лакей-конструкт услужливо распахнул металлическую створку. Тотчас же вырвавшаяся оттуда струя огня мгновенно уничтожила магического прислужника, пройдя в паре футов от гнома, вжавшегося в стену у притолока.

— Вам не заполучить!..

...Снежный Шар. Я не стал ждать уже "увиденное" окончание реплики и сменил тип ореола на электрический. Огонь еще оседал на пол, как поверх язычков пламени шарахнула толстенная молния, усиленная моей стихийной маной с чакрой и кристаллизованной квинтэссенцией в мета-чётках. Элементал не просто так владел своей мощью. Он инстинктивно успел подставить под удар свой кулачище: было и не стало. Молния снесла руку по самое основание вместе с шиповидным наплечником и как пушинку отбросила огненное существо в противоположную стену.

— Боддинок! — Сигнализировал я по "Арканной телепатии", видя, что напарник тормозит. Гном вздрогнул и поспешно юркнул в смежный зал, где ему сразу в глаза, усиленные линзами, должен был броситься сбитый с пьедестала Снежный Шар. Но гном вместо спуска на пол наоборот — забился за каменный выступ фигурной опоры.

Едва напарник освободил проход, через него молниеносно просвистел арбалетный болт. Окруженный снежными искрами, он проник в дырку лат в области пояса — ужаленный элементал подскочил укушенным зверем. Хлещущее из обрубка жидкое пламя обратилось в толстое щупальце-бич.

— Спалю-у!.. — Взревело пламя, оказавшееся слишком жирным для какой-то там худосочной молнии.

Я стремительно перезарядил арбалет, следующий болт вопреки ожиданиям элементала оказался бронебойным. Чересчур прыткий враг не смог увернуться от ускоренного самонаводящегося снаряда. К этому моменту в дверь забарабанили мощные кулаки земляных элементалов, уже снесших и "Божественный щит", и "Силовой барьер", и "Тайный блок". Моя маленькая хитрость удалась: укрепленные маленькими божественными барьерами петли и замок стойко держались, вынуждая тратить время еще и на переламывание полотна двери.

— Сож-жгу-у-у...

Протяжное "у" сопровождало полет раскаленного добела шара огня. Я же махнул рукой, отправляя в цель рой игольчатых молний, чтобы противник сместился и увидел, как я зеркально повторил его маневр, тем самым оказываясь у дверей в коридор. Взметнувшийся до потолка шквал огня был встречен мною толкающим высвобождением маначакры: "Джукенпо Оши" остановило огонь и с хрустом вправило назад выламываемые элементы коридорной двери. Распространяющийся от меня ореол молний ужалил собравшихся в коридоре охранников, скорее растравливая их, чем ощутимо раня.

Без сноровки, но все же под ускорением я за полторы секунды перезарядил арбалет болтом — наконечник с электрическим зарядом. Чтобы там не помышлял могущественный элементал, еще один самонаводящийся огненно-кислотный снаряд с маленькой молнией внутри, заставил его броситься ко мне в лобовую атаку.

Все еще стоя у дверей и сквозь проломы в ней призывно маня элементалов своей обманчиво открытой спиной, я поспешил отправить в Доминион более не нужный арбалет, не имевший желанной защиты от огня. Затем сложил кисти рупором. Можно сказать, на виду у несущегося на огненной струе врага я исполнил технику дыхания огненного дракона. За счет мощи чакры, ниндзюцу "Катон: Карью Ибуки" погнало вражеское пламя в обратную сторону, к моей досаде, не сумев нейтрализовать.

— Ничтож-жество! Тебе не достанется Снежный Шар! — Пророкотал быстро приближающийся враг, естественно, к моему сожалению, полностью проигнорировавший встречную атаку.

Взмахнув рукой-бичом, он, к своей радости, поймал меня и стал надувать белеющие щеки, готовясь испепелить. Я специально подставился и обманул зазнайку, якобы готовясь повторить тот же прием, только мощнее. Находясь в Сеннин Модо и предвидя будущие действия, смекнул рискованную импровизацию. Я легко вписался в единственно нужный момент, метко плюнув "Аматерасу". Харчок черного пламени красиво влепился в лобешник любезно застывшего элементала. И бурдюк с живым огнем буквально лопнул. И тугая струя неимоверно раскаленного солнечного огня снесла раскуроченную дверь и выжгла столпившихся там охранников.

В последний момент я успел сделать мысленное усилие, чтобы выдернуть себя из-под чудовищно горячего огня — потратил второй заряд телепортации. Но не к напарнику, а прямо за спину лишенного разума тела. Я поддержал падающую броню, прицельно направив струю пламени, бьющую из головогруди лавовых доспехов. Поудобнее перехватив живой огнемет, поспешил в коридор, чтобы смертельно опалить всех, кто там собрался меня убивать. Конечно же, благодаря мангекё бьякугану в сеннинке, я сумел присовокупить к топке в буквальном смысле безумного элементала свою собственную маначакру, тем самым кратно увеличив совокупную мощь извергающегося огня, пожирающего всех, включая других огненных элементалов.

— Неджи? — Взволновано позвал Боддинок по двусторонней "Арканной телепатии", когда я вовремя не оказался в безопасности, чтобы он мог закупорить проход "Кипящим шаром" кислоты.

— Отбой, — бросил я, концентрируясь на стабилизации реактивной струи, бьющей из шейного отверстия тяжеленых доспехов.

Тугоплавкая броня в считанные секунды раскалилась до состояния податливой глины. Напружив мускулы и напичкав их маной с чакрой, я с трудом откинул труп в сторону призывающего сигила и поспешно юркнул обратно. На приличной скорости без особых проблем пробежал залу, где вовсю еще пылало магическое "Обжигающее облако". С трудом подкинутые доспехи пролетели сущую пару десятков футов и шлепнулись на пол. Последовавший взрыв ликвидировал всех пылающих недобитков. Слава богу, основная ударно-магическая волна ушла по направлению броска: докатилась до эдакого тамбура, снесла обе двери и повредила находящийся вдалеке сигил — вместо более близкой библиотеки в противоположном углу по левую руку. По несчастью, огненный пьедестал не просто уцелел, а высвободил собранную силу, призвавшую свежего большого огненного элементала, не растерявшегося и тут же начавшего впитывать чужой огонь, распаляя свой до уровня заполнения неистовым пламенем всего зала — шестнадцать футов его роста скоро стали двадцатью.

Второй божественный щит закрыл за мной второй проход. Боддинок, несмотря на амулеты, тяжело дышал и вытирал платочком градом катившийся пот: открытый огонь в замкнутом пространстве крайне опасен — магическая вентиляция не справлялась с экстремально возросшей нагрузкой. Вместо немедленных пояснений я прикрыл веки и потратил четверть минуты, чтобы детально воспроизвести в памяти события в Снежном Шаре. А поглядеть было на что. Судя по всему, Зимний Клык имел возможность видеть происходящее вокруг его "игрушки". Боддинок еще не успел сунуть Снежный Шар к себе в бардачок, когда я проявил смекалку и применил импровизированный огнемет. И белый дракон расхохотался, заметив участь "раздражителя". Да так мощно засмеялся, что прерывисто вырывавшаяся из его гогочущей пасти магия быстро и плотно запорошила снегом все небеса внутреннего измерения.

Не дожидаясь критической ситуации с температурой и недостатком кислорода, я устроился в позу лотоса, сложил особую ручную печать и стал собирать в себя сен-чакру, заодно затягивая флюиды чужой магии. Это большая нагрузка на СЦ: собирать, трансформировать и переправлять на демиплан. Пошел на нее, более не предполагая на сегодня серьезных схваток.

Боддинок тоже не сидел без дела. Применил отпирающее замки заклятье и, когда огненный жар спал, отправил свои шарики исследовать лабораторию.

— Сэр, с севера со скоростью пешего движется непознаваемое пятно, — напарник внезапно нарушил получасовую тишину. — Оно примерно в лиге от поляны с кругом телепортации.

— Культисты вновь запаздывают, — спокойно замечаю, вставая. Доля удовлетворения от действенности избранной стратегии погасилась долей недовольства прерыванием медитации, на такой большой глубине под поверхностью имеющей интересные особенности. Я бы не стал тут жить или работать — толща породы слишком давит и душит.

Первоначальные планы по телепортации всей лаборатории не выдержали столкновения с реальностью. Колодец призыва, отдаленно похожий на Купель Сияния, встроен в комплекс и не подлежит отдельному перемещению — проще когда-нибудь потом при острой надобности воспроизвести его строение. Многозвездную Плащаницу в любом случае стоит пригласить сюда, но после нас. А все еще сидящий в плену Накс сам себя наказал. Как ни цинично, но пусть другие о нем хлопочут и решают его судьбу, а я не намерен тратить время на будущего "добровольца" в рядах армии Невервинтера.

— Идем, напарник, поработаем в паре. Сперва зачистим от монстров, потом от вещей. Наверху пока скрытно наблюдай.

— Если мы будем захватывать их всех живьем, я могу приготовить колбы с сонным зельем и сотворить на поляне качественный "Мираж Аркана", например, в виде "мистической" дымки.

— Ясная погода не благоприятствует туманам, не свойственным Колдвуду. Пусть дубль просто наблюдает. Перед нашим выходом собери их вместе иллюзией и склей "Паутиной". Как только появишься на поверхности, дополнительно опутай "Массовым удержанием гуманоидов". Дальше дело техники.

— Буду придерживаться этой тактики, — кивнул наемник. — И... я бы хотел, Неджи, перенести в свой замок всю здешнюю мебель, — осторожно высказался хозяйственный напарник. — Мою время не пощадило, — собственнически дополнил Боддинок. — Завтра поставщики гильдии обещали исполнить мой крупный заказ на драконью кровь, сделаю галлон или два туши для фуиндзюцу.

Я молча кивнул, понятливо соглашаясь.

Мы с Боддиноком по-настоящему никогда не дрались в паре, да и сейчас ситуация не располагала к проявлению всего потенциала нашей связки в бою на ближних дистанциях. Клановый стиль Джукен в прямом смысле ориентирован на рукопашный бой — ноги практически не используются. Этот недостаток с лихвой мог восполниться гномом — он как раз в силу своего роста орудует в нижнем регистре. Однако эта тактика не применима против разновеликих и разномастных врагов с магией наперевес.

Кляксы разлетевшейся брони все еще дышали жаром, делая закопченный коридор выгодным местом схватки для огненных существ, пришедших из других коридоров. И вот две иллюзорные копии Боддинока, выскочившие из дверного проема, защищенного мастерским "Отводом глаз", перебежали потемневший зал с целехонькими гонгами и бросились в разные стороны коридора, разводя врагов. Следом летел я под "Улучшенной невидимостью".

— Кислотный шар!.. — Сквозь особым составом смоченную лицевую повязку выкрикнул тираду Боддинок, вкладываясь в заклятье, перегородившее левый рукав коридора. Призванная жидкость закипела от собственного жара элементалов, испарения мгновенно стали затягивать потолок, нанося дополнительный вред самой высокой особи, наступавшей со стороны библиотеки, противопожарные чары которой трещали по швам.

Я уже оценил ловкость противников и вместо водяного плевка или выстрелов синевато-голубыми дротиками молний высвободил взрыв — "Дабо: Сокацуй". Поток сокрушающего синего огня хлынул в правую сторону, оглушая множественными микровзрывами и яростным ревом элементалов. Но случилось грандиозное фиаско! Мое не натренированное ниндзюцу возымело обратный эффект — усиливающий врага. Вышибленные из стен каменные песчинки мигом расплавились при соприкосновении с телами элементалов — и покрыли их тонким слоем облегающей брони, улучшающей защиту против основного и самого действенного оружия — кислоты.

Под предводительством огромного элементала, проплавившего две дверные арки, разъяренные твари атаковали меня с двух сторон. Я дернулся вбок, в считанных дюймах разминувшись со струями огня и парой огненных шаров, чьи взрывные волны лизнули стены аж на три ярда в высоту. Расплескавшийся кислотный шар прикончил двух мелких, что были почти на фут выше самого гнома, и серьезно ранил одного среднего, окислив ему рогатую лавовую маску, возвышавшуюся над моей макушкой.

Тем временем Боддинок, юркнувший обратно в дверной проем, согласно плану забежал на стену и стал там готовить другое заклятье.

Я привлек к себе внимание левой группы, совершив прицельный залп желтого излучения по оплавленной кислотой рогатой маске подранка: "Дабо: Кикохо" сработало как должно, взорвав плотное лицо восьмифутового огненного элементала. Другой рукой истратил заряд одолженной у напарника палочки — буря пурпурных зарядов Исаака ужалила ораву, несущуюся ко мне справа.

Через несколько секунд колдун закончил делать пассы и высунул голову из верхнего угла дверного проема: клубящееся "Кислотное дыхание Местила" легло поверх направленного в меня огненного потока с "Пылающих рук" элементалов. Оставшимся двум рогатым и шипастому досталось по полной программе, плюс снизу испарялась кипящая кислота — к концу зеленоватого выдоха левая часть коридора была очищена от врагов.

В это время я в окружении трескучего ореола из молний вертелся среди врагов, чье пламя не опаляло даже кончиков моих волос. Ни огненные когти, ни магмовые, с поразительной ловкостью попадавшие по мне, не смогли преодолеть ни мои классовые способности, ни заговоренную эльфийскую кольчугу тончайшего плетения. Случайно созданную на врагах броню я обернул к своей выгоде: тонкий слой тягучего камня стабилизировал пылкую структуру элементалов и сдерживал их проворство, даже в таком состоянии превосходящее таковое у кошек-оборотней. Но с пятью открытыми вратами я худо-бедно справлялся с натиском. Сберегая голову от прямых попаданий, методично впрыскивал вредоносную силу, наблюдая за результатом дзюцу в полевых условиях. Раз удар тайдзюцу в центр огненного естества — мелкий лопается и тухнет, два и три — средний разлетается разворошенным костром, четыре и пять — большой рассыпается по полу тлеющими угольками. Можно было потратить на порядок меньше сил и завалить их за четыре, восемь и шестнадцать небесных касаний соответственно, но из-за врат предела чакра слишком быстро циркулировала для филигранного контроля Джукена.

Напарнику не понадобилось кричать: "Уходи". Я прекрасно видел и вполне успел выпрыгнуть из огненного кольца. Мой артефакт требовал весьма скромного волевого усилия — на прощанье в упор поразил второго рогатого противника кислотной стрелой из бусины Мельфа. Элементала весьма эффектно расперло образовавшимся внутри него паром — уничтожен. На остальных обрушились ядовито-зеленые клубы колдовского "Кислотного дыхания Местила". Однако громадный командир отвратил беду: пламя, что служило ему ногами, стеной метнулось вперед, пересилив колдовство. Дружественный элементалам огонь не только поглотил кислоту, но и поправил здоровье низкоранговым бойцам, которые пострадали от моего ореола молний.

Великан недолго ревел пастью, что дымилась пониже уровня плеч. Моя вытянутая вперед нога в тайдзюцу "Динамик Энтри" заткнула рот, спустя миг последовал очень быстрый и сильный удар второй — "Коноха Сенпу". "Шукукен" мне не исполнить, потому применил атаку смерти, совместив классовую способность с кулачным тайдзюцу "Окашо". Из-за порожденных энергетическим выбросом волн все лавовые шипы на плечах моего противника вылетели с мест, а его тяжелые когтистые руки так дернулись, что чувствительно зацепили своих. Задумка удалась — раненного элементала парализовало. Однако он не лишился ни плеч, ни рук, ни башки. Враг не остался в долгу — расшибленная "голова" превратилась в сверхмощный факел. Памятуя о прошлом опыте, я в полете успел сгруппироваться и выставить позади барьер под углом к потолку так, чтобы направить поток пламени в одну сторону — обратную моему движению.

Оказавшись за спиной врага, я приступил к следующему этапу плана проверок. Пока обманутые элементалы гонялись за множественным "Зеркальным образом" мастера иллюзий, а напрочь перегораживающий коридор великан парализовано стоял, я предельно концентрировался, скручивая над правой ладонью спиральный шар. Когда верзила отмер и лихо развернулся ко мне лицом и с еще более устрашающими шипами на плечах, я бросил стабилизированный маной "Расенган" — промахнуться было невозможно. Сразу следом сделал финт ушами: задом наперед воспользовался "Широким шагом". Оставив на стене сеточку трещин болезненного удара спиной, лихо скакнул под потолок над проплавленной аркой. Напарник манипулировал своими иллюзорными копиями из укрытия, поэтому пронесшийся шквал огня его не задел. В этом коридоре боеспособных врагов не осталось. К счастью, в библиотеку пламя не прорвалось. На месте вспухшего монстра остался оплавленный камень и поплывшие стены. Я видел, что раздувшийся крученый огонь вполне мог сточить угол и стену лаборатории до самого пещерного камня, если бы я привнес в ниндзюцу стихию ветра, а уж с элементом Каминари...

— Добей их, — передаю напарнику. В последний момент вместо спрыгивания я мягко слетел к пьедесталу, отвечающему за призыв с Плана Огня.

Тяжело дышащий гном без опаски, но с осторожностью высунулся в несчастный коридор. Оценив положение, колдун применил простейшее заклятье из нулевого круга — от его кисти с кажущейся небрежностью разлетелся веер "Кислотных брызг". Потом наемник с привычной сноровкой бросил с ладоней пару "Кислотных бомб", добивая огненных существ.

— Как-то все слишком... феерично опять получилось, — решил заметить гном, благодаря магии зелья теперь спокойнее переносящий жару и спертость удушающего воздуха.

Я мельком подумал, но не стал вслух шутить о том, что отрываюсь за годы лишений, когда овладение стихиями для Хьюга сопрягалось с титаническим трудом.

— Расширившиеся возможности требуют пересмотра стиля и тактики. Пользуясь случаем, я собираю опытный материал для будущего анализа.

— С хаосом надо бороться, — убежденно сказал колдун, готовя арбалет для боя с крылатыми существами, засевшими в библиотеке.

Неспешно прошептав заклятье "Точного удара", Боддинок сбил первую тварь. За счет скорости полета болта я тоже попал в ловкача, вспоров бок зазубренным наконечником. А дальше достаточно было ловить мелкие молнии из ореола и облекать их в электрический сенбон, комбинируя "Магический болт" с "Чакра но Хари". Прицельно метнув две заготовленные по пути спицы, я стал в полете учиться бороться с летающими врагами. Мефиты — неудобные противники, особенно для прямо в бою обучающегося неумехи. Без изыска рукопашным ударом парализовал кожистое крыло, по-простому сбросив первое существо на пол, чтобы Боддинок позже восстановился при помощи трофейного кинжала — Ворюги. Крылатые твари размером с гнома тут же скопом набросились на меня, схватив за волосы и ноги и пытаясь схватить руки, дабы сковать любые движения. Собрав их всех в кучу вокруг себя, я щедро влил маначакру в жемчужину божественного ореола, окутавшись мелкими молниевидными разрядами: не смертельный удар, зато шокирующий. Следом сам схватил двух задергавшихся мефитов и резко согнулся пополам, ударяя их о пару, державшую меня ноги — два комка из тел рухнули на пол и покатились, надежно запутываясь в наколдованной напарником "Паутине". Еще одного я связал проволокой при помощи ниндзюцу "Аятсуито но Дзюцу" и убедился в отличной проводимости металла — практически всё витавшее вокруг меня электричество устремилось к жертве по проводнику. В идеале последний летающий мефит должен был упасть на пол спекшимся, но я еще плохо высвобождал молнии и божественный ореол подчинялся моей воле хуже божественного щита, занимающего в Очаге особое положение — на перекрестье спиралей.

С промелькнувшими на напряженном лице тенями удовлетворения и удовольствия, Боддинок зачарованным саррухами кинжалом убил всю оказавшуюся на полу охрану, призванную защищать книжные полки от грабителей. За сим эта дурацкая схватка завершилась — позор мне.

— Волшебные цветы тоже надо забрать, — поспешил заметить гном, глядя на кадки с декоративными растениями, химические процессы в которых поддерживала магия. И смутился: — Отцу раздарю на праздники.

Я слегка пожал плечами. Отцу так отцу, хотя я знавал одного молодого семьянина, каждую миссию выискивавшего диковинки и тащившего всю живую зелень в дом — баловать жену, занимавшуюся одной из многочисленных оранжереей клана Яманака... При наличии собственного замка самое время остепениться, эх...

Приготовившись, мы двинулись в следующий коридор. Здесь была очередная сборная солянка из трех видов элементалов. Я первым ударил, соединив средний и указательные пальцы сперва на левой руке, потом на правой. Два желтых луча поразили воздушных существ. Мелкий вихрь не смог уклониться и его смертельно разметало. А вот восьмифутовый монстр почти пропустил сквозь себя залп желтого излучения, после взрыва его расперло, однако же он вместо гибели обратил силу взрыва себе на пользу и загудел торнадо от пола до потолка.

Ветер распалил огонь. Он же и погубил его, когда не зевавший Боддинок, благодаря магии, уловил момент и вовремя выпустил заранее приготовленное "Кислотное дыхание Местила". Вихрь мгновенно окрасился в ядовито-зеленый цвет и через секунду начал распадаться на лоскуты, эффективно поражая окружающих плотными кислотными порывами.

Следующей была группа из шестнадцатифутовой громады земляного элементала в окружении огненной и воздушной мелочи. Обмениваясь короткими фразами с напарником, я вновь атаковал первым. На одной ладони у меня затанцевал язычок пламени, а на другой заплясала электрическая дуга. Свел параллельно, смешивая элементы, и соединил кисти в запястьях, нацеливая и выпуская желтую молнию. "Дабо: Кирай" выгрызло футовое углубление в мощной грудине неповоротливого земляного элементала — в это же место от напарника прилетела и въелась "Кислотная стрела Мельфа".

Магия защитила нас обоих от несерьезных атак мелких элементалей. Боддинок в упор выстрелил с ладони "Лучом холода", с первого удара успешно погасив одну из огненных фигур, антропоморфных повыше пояса. А я из низкой стойки Джукена одним ударом левой успешно развеял живого воздушного вихря, правой рукой точным попаданием в метафизическое средоточие уничтожил огненного мальца. Два выпада и две осечки — активировать фуин-часть генома Хьюга опять не получилось. С разворота обрушил небесную ногу на подползшего элементала, визуально словно бы взламывающего на пути плиты пола. Вся фишка коронного удара Сакуры и ее страшного сэнсэя заключалась в предельно точном и мощном высвобождении чакры: в моем нынешнем исполнении тайдзюцу "Тсутен Кьяку" вкупе с магией поножей всего лишь опрокинуло ожившую кучу камней. Две замахнувшиеся толстые руки с грохотом обрушились на пол, вынудив огненных элементалов порскнуть в стороны.

Вот оно всё преимущество ниндзя перед магом: бормочущий Боддинок все еще сплетал очередной кислотный выдох, а я без затей сложил руки рупором и выдохнул "Дабо: Сокацуй". Сокрушительный синий огонь шкуркой облизал опрокинутого навзничь врага, состоявшего из состыкованных камней. Обеспечивающее подвижность строение подвело "земляка" — микровзрывы и порождаемая ими вибрация разъединили составные части. Огненные элементалы ожидаемо облачились в тонкую лавовую броню. Мелких воздушных элементалов буквально порвало на лоскуты, каменная крошка и взрывы убили и среднего по размеру. А вот идущий позади шестнадцати футовый грозовой вихрь догадался превратиться в мощный смерч, стреляющийся молниями. Вот только, в первую очередь, он дружественным огнем, так сказать, ликвидировал всех окружавших его призывников.

— Придержи, — командую напарнику, выпуская из мета-чёток пылающую "Кислотную стрелу Мельфа".

Враг позеленел и воспылал. Съеденный пламенем воздух образовал вакуум — я за плечи придержал гнома.

— Давай! — Даю команду применить заклятье.

Наколдованные Боддиноком ядовито-зеленые клубы рвануло вперед — в сторону наших покачнувшихся врагов, последних в этом коридоре. Естественно, каменюки выжили — пока их там кислота разъест.

Прицельно выпущенное ниндзюцу "Дабо: Кирай" насмерть разорвало каменный торс четырехфутовой фигуры, а вот восьмифутового земляного элементала вторая моя толком не разработанная желтая молния всего лишь критически ранила и с грохотом отбросила назад на жалкие четыре с лишним ярда. Добил его еще одним залпом желтого излучения, произведенным в точку предыдущего попадания. В этот момент Боддинок перезарядил арбалет и выстрелил молниеносным болтом: мелкие разряды врассыпную разбежались по насмерть пробитой груди третьего земляного мальца, осыпавшегося безвредной кучкой камней.

Вскоре останки элементалов исчезли — это сработавшая магия призыва отправила их обратно на родной план, тем самым лишний раз подтверждая вахтенный способ несения охранной службы, организованной мастером Сирилом. Но философствовать было особо некогда. На звуки битвы вышли постоянные и кажущиеся бессмертными жители лаборатории — созданные из колдующих эльфов боевые химеры. "Малая мантия заклинаний" у Боддинока поглотила вражеское заклятье, а я после самонаводящегося выстрела из Пылающего Арбалета Мельфа еле успел выставить перед собой божественный щит — столь резвым и нечувствительным к боли оказалось омерзительное создание.

Прячась за улучшенной сферой невидимости, так же отсекающей запахи и звуки, вторая химера начала меж когтистых лап с кинжальными выростами плести следующее смертоносное заклятье из школы Некромантии. Не переставая творить магию, она легко увернулась от арбалетного болта Боддинока. К тому моменту, когда мой противник успел нанести по барьеру пяток физических ударов и порвал его, я уже раскрыл ладони, выпустив в него желтую молнию: ниндзюцу "Дабо: Кирай" вскрыло грудную клетку и отбросило врага назад, подставив его под некротическое "Бессилие" соратника.

Разъедаемая кислотой живучая тварь дергалась еще с четверть минуты, умирая в адских муках. За это время мы с Боддиноком разделались со второй химерой: веер метательных ножей и залп желтого излучения под ногу — враг рухнул прямо в наколдованный "Кипящий шар" кислоты.

— Хаос, они были эльфами?! — Мрачно удивился Боддинок, когда я применил на останках церемониальный нож.

Я не ответил, начав шептать молитву, обращенную к Ларетиану. Ощутив милостивый отклик в виде задрожавших и засветившихся ладоней, рассоединил их и одновременно коснулся ледяных глыб. С мелодичным хрустальным звоном обе глыбы льда искрошились в стеклянную пыль вместе с вмороженными останками химер. В жизни их превратили в оружие — и в смерти их постигла та же участь.

— Боддинок, собери, пожалуйста. Используется в качестве легирующего элемента для сталей под холодное оружие. Лезвия обычным образом выкованных клинков следует подвергать легкому поверхностному ржавлению, опускать в емкость с этим порошком и закреплять результат плетением "Морозного оружия" — эффект продержится восемь суток, — поделился я рецептом, явленным мне божественным откровением.

Гном подвигал ушами, поводил губами и родил мысль торговца:

— Нам по десятой доле, половину городу, остаток передадим гильдии в расплату за нужные магические ингредиенты. Сэр, это приемлемый расклад?

— Мерь на глазок, напарник, времени мало.

После моих слов Боддинок извлек алхимический инструментарий и приступил к наполнению чистых колб под сильные зелья. Пока напарник возился с опасным порошком, я вернулся в полуразрушенную залу призыва и отделил от пьедестала единственную уцелевшую пирамидку — огненную. Вставленную в пол магическую жаровню тоже изъял — когда-нибудь пригодится для занятий магией.

В одиночку успешно расправившись с элементалами в зале второго призывающего сигила, оставил нетронутыми жаровню и все четыре верхушки. Боддиноку нужнее и полезнее. Он явно захочет изменить имеющийся в замке магический круг призыва огненных существ до уровня здешнего сигила, чтобы обзавестись охранниками. Когда дотошный ученый осмотрит и запомнит — тогда аккуратно изымем ключевые элементы.

Не задерживаясь в призывном зале, я при помощи того же оружия успешно зачистил следующее коридор — нижнее ребро квадратного комплекса. Пискля замечательно дробил каменюк, Резак превосходно рассекал пламя и воздух. С мефитами во второй библиотечной зале я тоже легко и быстро справился, зажав шесть кунаев между пальцами обеих рук и немного напитав их маначакрой, чтобы быстрее летели и глубже втыкались. Два взмаха — и все противники сверзились на пол. Добил небесными касаниями. Всего три секунды боя и никакой глупой возни.

В нижнем коридоре с правой стороны располагался вход в тюремный отсек. Слева находилась зала с колодцем призыва. Бьякуган видел там нечто, что я интерпретировал как связь с высшим водным существом. Я зашел, вернее, вплыл туда по воздуху, чтобы испытать свой огонь на не особо разумных и разговорчивых особях. Залп желтого излучения смертельно расплескал одного из мелких элементалов, но самому крупному был что осиный укус. Сокрушающий синий огонь лишил мелкого и среднего поверхностной пленки: оба мигом потеряли антропоморфную форму — но не жизнь. А самый крупный монстр от него лишь частично оплыл. Запечатлев все, что хотел, я метнул бумеранг, который крайне неохотно уничтожил водных существ. Вся жидкость, что составляла тела убитых водных элементалей, исчезла бесследно — пара полок с книгами остались стоять совершенно сухими.

При помощи саррухских артефактов быстро и без затей ликвидировал всю оставшуюся охрану лаборатории волшебника Сирила. Пока напарник изучал сигил призыва, я обошел сундуки во всем подземном комплексе, не имевшим никаких тайников. Где-то удавалось понять и расплести магические ловушки, где-то перегружал плетения, где-то с безопасного расстояния нитью маначакры вызывал срабатывание, а кое-где чиркал Резаком, обладающим способностью при ударе "Рассеивать магию".

Среди хлама я нашел для себя стихийный жезл Сирила, щедро и с кажущейся хаотичностью инкрустированный драгоценными каменьями. Он служил для "Призыва элементалов" с любого из стихийных планов. Он позволял применять в сутки либо одно заклятье из девятого круга, либо два из восьмого, либо четыре из седьмого и так аж до тридцати двух из третьего круга, достаточного для призыва низших и самых маленьких стихийных существ бойцовского класса, имеющих рост в один ярд. Примечательно, что волшебное изделие замысловатым образом вернулось туда, где его когда-то создали. Боддиноку, согласившемуся с распределением артефактов, досталась эльфийская палочка Распутывания. Простая полированная деревяшка, в навершии деревянные же лепестки обнимали пурпурно-фиолетовый огонек, очень похожий на таковой на кончике рукояти Резака. Функции примерно совпадали, но сила палочки соответствовала всего ишь шестому кругу заклинаний. Раз в сутки можно было применить одну из трех возможностей: создать аналог "Антимагического поля" вокруг держателя, нацелить "Великое пробивание заклинаний" на субъект или "Великое рассеивание магии" на область или объект. Бывший владелец эльфийской палочки Распутывания носил эльфийскую кольчужную рубаху офицера. Тонко выделанная кожаная основа, широко распространенное плетение из мифрила, короткий рукав, подвижные и отстегивающиеся наплечники, узорчатая полоса от ворота до пупка. По защитным характеристикам она не уступала подаренной мне Амаржем эльфийской кольчуге Аслиферунда, но вместо поглощения урона и самовосстановления обладала чарами пятикратного уменьшения веса и бесшумности, а так же позволяла владельцу падать с большой высоты аки перышко. (иллюстрации 111-114) Если подобрать штаны, поножи, наплечники и наручи, то для Кевэ в самый раз. Я понадеялся, что к моменту личной встречи соберу другу в подарок приличный воинский комплект.

В отличие от башен магистров гильдии Многозвездная Плащаница, в лаборатории Сирила отсутствовали причудливые изделия непонятного назначения. Никаких хаотично меняющих цвет пузырящихся жидкостей, странных устройств с движущимися кольцами и фигурными стрелками, вылитых в сверкающем металле глифов и прочих присущих кабинетным волшебникам странностей. Даже в башне у Ванева было больше диковинок, чем осталось в рабочем комплексе мага Лирикуса.

Пока Боддинок определял всякие кольца невидимости, ловкости, ясности ума или ночного зрения, я сгибал страницы книг, быстро пролистывая их на память Великой Киира. Отметил несколько важных для себя томов с заметками по призыву разных стихийных существ, а так же разрозненный и далеко не полный бестиарий времен Сирила. Попадались давние исторические хроники крайнего Севера, летописные рассказы, очерки о культуре давно сгинувших народов или волшебных рас. "Невидимый слуга" и "Подобие" Боддинока подавали и принимали у меня фолианты, соответственно, сортируя их по сундукам. А пара наколдованных "Идеальных лакеев" в это время стаскивала ящики и кадки с растениями в одно место, чтобы мне потом легче и быстрее было временно складировать их у себя на демиплане. Напоследок я применил "Хиен" на уменьшенный до кинжала Резак и срезал со стен все вделанные в камень волшебные факелы, высвечивавшие невидимок. По просьбе Боддинока и гонги прихватил...

Захват культистов прошел как по нотам. К сожалению, ничего путного выудить из них не удалось. Зеленый дракон отказался с ними сотрудничать. В ожидании поддержки группа культистов мелко досаждала ему, например, совершая налеты на драконью темницу, где он держал живые консервы. Люди и лесные эльфы ради спасения были согласны служить или воевать за ящеров, не подозревая, что все они, так или иначе, отправляются на заклание — во имя Матриарха Мораг и благополучия ее пресмыкающегося народа.

На активированный Боддиноком маячок из гильдии телепортировался пузатенький кучерявый маг в звездном плаще. Важно обозрев нас в свой волшебный золотой монокль, он с гладко выбритым каменным лицом принял свиток Лилиан — вот и пригодилась запаска. Под оценивающе-цепким взором мага, предвкушавшего карьерный рост, и под взглядом четырех без стеснения пялящихся сероглазых наемников, охранявших волшебника и предвкушающих богатую долю с волшебной добычи, я сжал ободок амулета возвратной телепортации, предвкушая запланированную на вечер баньку.

Глава 6.

Три часа, что выделил Амарж на улаживание текущих вопросов, Боддинок решил потратить на то, чтобы справить в городе собственные дела. Я же сдал пленных культистов вместе с их имуществом и несколькими старинными книгами о том, как Паларандаск Солнечный Дракон помогал Невервинтеру пережить нападение орков Вечноорды, сорвавшихся с Хребта Мира и обративших в руины Иллуск и Иарлит. Затем дельно пообщался с епископом Серголом. "Досадная оплошность" была исправлена — меня ждал десяток тодовых мешков с разными сортами отборного риса. На пробу. А так же мне подарили пару хороших наборов для каллиграфии — с пером и кисточками "из дальних стран". (иллюстрации 115 и 116) Справившись с неловкостью, я договорился о присутствии во время молитвы у Купели Сияния, когда церковные служители обмениваются письмами. Епископ ради укрепления наших взаимоотношений согласился инициировать эту службу раньше срока и вызвался лично провести ее. Что ж, познавательно и поучительно оказалось...

После того, как немного потосковал и полюбовался видами с искусно сделанного моста Крылатой Выверны, я посетил свое доходное недвижимое имущество — трактир Голую Доску. Спокойно оставил на реализацию кольцо невидимости и еще несколько волшебных изделий по типу поношенного вельможным вором термобелья и складной опасной бритвы, при двойном кручении кистью превращающейся в заговоренный палаш — интересная вещица тянула на десяток тысяч злотых. В памятной комнатке над входом в заведение, где мы втроем с Кевэ и Эйноли провели нашу первую командную ночевку, я записал "видеообращение". Вместо не существующих видеокамер вполне подошло додзюцу и магия простого камня памяти — киира в мета-чётках. И вместо фотокамеры: во вторую бусину киира скинул удачный образ из воспоминания об утре новорожденного эльфийского Дома, когда мы вчетвером собрались, но еще не покинули древние руины храмового комплекса в живописной горной долинке. Собственно, носатому архимагу потом не составило труда при помощи магии "напечатать" этот снимок на свиток, вырезать по формату и вставить под стекло в простую рамочку из серебристой древесины чинары. Обработанный фрагмент с моей иллюзией, обращавшейся с довольно личным посланием к членам Дома Хьюга, Амарж поместил в одноразовый кварцевый кристалл и настроил его на три разнесенных по времени попытки передать "живое" сообщение на кольца посланий Кевэ и Эйноли.

Так же я заглядывал к стекольных дел мастеру, который сделал для меня прозрачную коробочку. Туда я потом вложил, собственно, подарочную посылку, прилепил фоторамку и обращение к случайным и добрым почтальонам, которые после доставки за свои труды получат маленький саррухский лазурит с пуговичку размером — это несколько тысяч злотых за пустяковую работу. Архимаг вложил внутрь кварцит, помог советами, как гладко запаять края стекла и провести инкрустацию доступного всем для считывания дымчатого хрусталя, хранящего визуальный образ и магические метрики адресата — Эйноли. Вокруг кристалла на крышке я поместил восьмилучевую звезду Кореллона из серебряной фольги, уменьшенный вариант впаял на дно и соединил лучи, как бы перевязав подарочной лентой. Потратив время на молитву, вытянул из накопителя ману и под присмотром архимага наложил на стеклянную коробку "Силовой барьер" и сакральный аналог "Тайного блока". Зачарованное стекло начало переливаться золотистыми и серебряно-лавандовыми красками.

И вот настал долгожданный момент, от приближения которого мое сердце неровно билось и мне никак не удавалось вернуть себе невозмутимость, приличествующую в будущем признанному лорду Хьюга. Я и оба гнома собрались у меня в Доминионе вокруг шедевра высшего артефакторного искусства.

Наша формация прекрасно справилась с поставленной задачей. Я служил поставщиком энергии и проводником для работы с архисложным изделием, освященным силой бога. Глинкл погрузил свой орб в мою Купель Сияния и установил его на ножках-распорках, чтобы в этих крайне необычных условиях вести колдовской поиск. К синему камню подаренного ему магического шара я прикасался бриллиантом своего кольца посланий, тем самым, что хранил привязку с кольцом посланий у Эйноли. Ведущим в нашем магическом объединении выступал Амарж, ответственный еще и за телепортацию посылки по установленному адресу.

Для моего абстрактного мышления церковная сеть представилась в виде эдакого дерева, где ветви — регионы, а листья, цветы, желуди — конкретные приходы, часовенки, храмы. В этом представлении ясновидческая магия Боддинока словно бы подкрасила часть древесных соков, постепенно все уверенней и уверенней распространявшихся от фаэрунской ветви до ствола на острове Эвермит. Видимо, по интенсивности "свечения" Боддинок точно определил точку выхода, ближайшую к "искомому субъекту". Когда магический усик-антенна слепо ткнулся по проложенному маршруту, Амарж придал импульс заранее созданному "Тайному глазу" и применил свою коронную "Остановку времени". Выскочив из Купели Сияния в каком-то из храмов на Эвермите, глаз с ошеломляющей скоростью двинулся вперед, неустанно дергаясь в "застывшем городе", на великолепие которого я не обратил ни малейшего внимания, сосредотачиваясь на чувстве направления к родичу. Мне казалось, рыскающий "Тайный глаз" летел целую вечность, пока со всего маху неожиданно не вмазался в стрельчатое окно. Эйноли и Кевэ сидели в аудитории...

— Эйноли... — увидев свою возлюбленную, выдохнул я с отчаянно застучавшим сердцем. Ее чарующие серебряные волосы прижимались простой лентой с ее ручной вышивкой в виде символа дома Хьюга. Минимум украшений, простая "ученическая" туника, по бугорку которой я догадался, что подвешенное на тонкую цепочку и отчего-то не отзывающееся кольцо посланий покоилось в ложбинке меж ее грудей. Моя ненаглядная до сего момента нервно теребила ленточку, слушая вполуха.

Из-за созданной мной помехи изображение в магическом шаре ожило. Солнечный эльф с седой прядкой продолжил вести историю, пытаясь увлечь акселератов, судя по неусидчивости и невниманию большинства слушателей. Понятно, почему сточетырндацатилетняя девушка и стооднолетний парень ощущали себя не в своей тарелке с четырнадцатилетними оболтусами, собранными со всех "пыльных мест" материка, включая тех, кого я видел через зеркало в кабинете лорда Нашера. Собственно, по понятным причинам все "великовозрастные подростки" — кучковались. Всемером из трех с лишним десятков.

Как только время пошло, Эйноли в ту же секунду ощутила долгожданный родственный взгляд: ее стеклянистые светло-небесные очи мигом ожили, а рука молниеносно метнулась к молчащему кольцу. Не одна только она быстро среагировала. Священники храма оперативно заблокировали внезапно и не по протоколу активировавшуюся Купель Сияния.

— Неджи! — Мысленно одернул меня архимаг.

Амарж все же успел определить координаты, но телепортация "прямо в руки" ожидаемо не сработала. Потребовалось мое срочное участие для переправки посылки, покоившейся на дне Купели Сияния. Хотя бы из моей доставить в храмовую, где ее появление теперь уж точно не прозевают и без внимания никак не оставят. Без магического круга с парой опытных магов я бы один определенно не справился — плетения для разрушения гораздо примитивнее кружев той же телепортации.

Мои пальцы побелели, вцепившись в край погасшего мистического колодца. Боддинок утер выступивший от напряжения пот и захрустел жареным арахисом. Амарж остался невозмутимым:

— Как видишь, ничего криминального. Я ранее тебе прогнозировал, что они на время адаптации попадут в интернат. Чтобы ученики не пользовались шпаргалками, на здании или классе лежат соответствующие чары.

— Спасибо, — тихо благодарю за его дружескую помощь, за его уверенный и спокойный тон.

Гномы переглянулись, и мой напарник молча собрался и ушел через сферу портала, вернувшись в свой замок готовиться к запоздалой банной пирушке.

— На них двоих шарфы с бабочкой и лбы с тату закрыты.

— Не сопи ты так, Неджи, — терпеливо произнес сверкающий амулетами союзник, которого заботили совершенно другие мысли. — Если хочешь получить от меня качественную аналитику или чтобы я поймал для тебя витающую рядом мысль, то поторопись. Я тоже хочу расслабиться, а не компилировать изложенные факты по не своей проблеме. Мне после общения с тобой предстоит еще рыскать по Фаэруну, к оракулу не ходи, ха-ха, — попытался улыбнуться мой маленький корыстный друг.

У меня с губ едва не сорвалась грубость про решения по пьяни. Нет, выслушает и даст подсознанию уложить все по полочкам, чтобы завтра взглянуть под иным углом. Магия поможет опохмелиться...

— Утешься точной разницей во времени и ориентирами в Льютильспаре. Неджи, твои новые родичи не обездолены и не в частном пансионе, как можно было опасаться. Посылка отправлена, в доставке не приходится сомневаться.

— Если мы сейчас уйдем в загул, то завтра я наверняка пропущу первое дежурство у Купели Сияния. Даелан докладывал, что его охотники выследили культистов, ведущих раскопки. На днях накроют и повяжут. А это...

— С одной стороны у тебя в Доминионе были выше шансы на успех, с другой переправка с демиплана на Прайм и обратно чересчур энергозатратна. Если ты выслал достаточно ценностей, то им хватит оплатить услуги высокопреосвященства за доставку письма по обратному адресу.

— Я не предполагал столь высокие траты... Боюсь, Эйноли предпочтет сохранить мои подарки в свете просьб не предпринимать резких движений и ждать налаживания даль-связи. Ладно, к делу.

Оторвавшись от края гипнотически мерцающей Купели Сияния, я присел на еще не переправленные в замок Глинкла библиотечные кресла, изъятые из лабораторного комплекса волшебника Сирила. Мы сейчас находились внутри непроницаемого каменного купола, накрывавшего так же и светящуюся сферу портала с моего демиплана на Прайм. Так, просто паранойя разыгралась... Откровенничать, честно говоря, совершенно не хотелось. Однако...

Изложив собранные на данный момент сведения по ходу моей первичной миссии, я поделился с союзником своей неудачей в Мунвайнсе.

— Типичная ошибка, — сразу выдал гном, придержав менторский тон. — У тебя нет опыта внедрения, Неджи. Сообщества, ведущие изоляционный образ жизни, подозрительны и чутко реагируют на неверные речевые акценты и прочие просчеты. Либо доскональное знание культурного слоя, либо следование дипломатическому аспекту собственной, устоявшейся модели поведения. Порой даже не обязательно знание общих расовых ценностей ввиду многомерности бытия. Помни, это для разношерстного Невервинтера характерна некоторая пестрота вкусов и толерантность к чужим загибонам, а так же свойственно городам-миллионщикам. Другие сообщества мнительны и менее терпимы к чужакам.

— Здесь колоссальная раздробленность... Буквально десяток лиг и уже другой уклад жизни, внешность, говор, — несколько рассеянно отвечаю.

— Имей ввиду. Основа — мировоззрение, — степенно изрек мой полубожественный собеседник. — Схожесть взглядов способствует взаимопониманию и помогает ужиться. Но в рассказанном тобой случае совершенно прозрачны божественные намерения. Ему было угодно упрочить веру. Конфликтная ситуация и тебе послужила уроком, — разжевывал для меня полубог, готовящийся к скорому вознесению на небесный Пантеон. — Неджи, ты переродился эльфом из человека с долькой эльфийской крови?

Я кивнул, опустив лицо.

— Значит, тебе стократ труднее... — потер он подбородок, довольно сверкая глазенками. — Ты утратил корни и мечешься — жизнь перекати-поля не твой удел. Из-за волатильности твоей сути и полиморфизма у тебя зреет проблема самоидентификации, растет тяга к скрытничеству и расцветает нездоровая паранойя. По-хорошему, тебе следовало бы сейчас смиренно сидеть на скамье рядом с близкими и слушать мировую историю с эльфийской позиции. Тебе надо найти точку опоры... Всё, хватит политесов по мудрёной психологии. Если тебя что-то еще гнетет — делись. Но учти, мудрости жизни мне самому не хватает, а умом, так и быть, поделюсь, ха-ха!

Конечно, чего языком не помолоть бы за собственный демиплан и шанс задарма еще раз повысить божественный ранг?

— Я еще в твоей Академии решил освоить ремесло в Невервинтере. Стать "своим". Потому жопу рву, а ты ржешь...

— Не срывай на мне свои невзгоды, — жестко пресек Амарж. — Я авантюрный книжный червь, — самокритично обозвал себя гном, — а не лекарь душ. За последним обращайся к своему богу. А моя задача сейчас — это учесть интересы нас обоих и найти логически обоснованное и оптимальное решение вопроса со Снежным Шаром.

Но да, я познал горести одиночества и радости обретаемой дружбы и уважения, чтобы не ценить...

— Извини. Помимо миссии одна из главных забот — едва образованный эльфийский Дом. Все слишком быстротечно и зыбко, чтобы строить далеко идущие планы и осмысленно делать себе имя.

— Славу ищейки ты уже себе снискал, — беспощадно заметил Амарж. — Ну, так есть еще волнующие тебя темы?

— Лёд. Я при неблагоприятных обстоятельствах столкнулся с повелевающим льдом экзархом Сеханин. Стерва при свидетелях получила выволочку от начальства и не спустит мне подобного унижения. Мой Огонь что свечка против ее опыта и тысячи лет пестуемого мастерства.

— Ясно... — напряженно уронил гном, поморщив нос.

— И у меня сохранился человеческий геном, который я не могу активировать после перерождения эладрином тулани.

— Вот как...

— И этот демиплан высасывает из меня энергию, неимоверно ослабляя, но и спасая СЦ от возможных перегрузок.

— Хм. Я заметил здесь некоторый дисбаланс энергий, дисгармонию. Магия действует, но сложно дышать, гравитация шалит... Уравновесь, найди золотую середину. И обрати внимание на то, что ты вроде совершал экстрапланарный переход, когда повел нас сюда, однако мы появились через этот сферический портал. Я не закладывал в том своем глифе телепорта ничего лишнего и слабо представляю, как он так трансформировался и к чему это в итоге привело. Требуется тщательное изучение...

Поговорив еще некоторое время, я с носатым коротышкой вернулся-таки в замок Глинкла, где две моложавые солнечно-кудрявые гномессы вовсю стряпали для нас закуски к медовухе да что посытнее. Додзюцу сразу отметило перемигивание узелков чароплета, создавшего на женщинах паутину снижения критического мышления и защиту от вспышек религиозности, чтобы нам с Амаржем не приходилось сдерживаться ради сохранения здравого рассудка нанятой "деликатной" обслуги — все их воспоминания затуманятся, если не сказать большего. Разумеется, цены за услуги в подобных условиях — кусачи.

Меня с Амаржем алкоголь почти не брал, а распаренного Боддинока быстро развезло до состояния не стояния, правда, его мелкий дружок торчал копьем, едва только многоопытные женщины гномов принялись доставлять наслаждение, начав с растираний масел в предбаннике и махания вениками в парилке. Глупо хихикающий и раскрасневшийся напарник быстро удалился в область хозяйской спальни, после второго захода выбыв из нашей компании, пытающейся расслабиться и развеселиться пантомимами, частушками и задорными песенками на взрослые темы пониже пояса.

Искушенный Амарж за приятный вечер и часть ночи еще много раз и подолгу отдавал свою тушку на разминания и растирания самых разных частей мужского тела самыми разными частями женского тела... А я был вынужден под свето-музыкальные композиции из волшебных шкатулок и курящиеся благовония с дурманящим эффектом довольствоваться наколдованными со свитков магическими слугами — на каждый вид массажа своя модификация. Мышцы знатно расслабляет, конечно, но без женского тепла и ласк всё фальшиво — только сердечную рану разбередил!..

Хотя меня приобщили к самой малости, одно могу сказать: индустрия изысканных развлечений на основе магии гораздо более богата выдумщиками и разработками, чем таковая у пользователей чакры, специализирующихся на войне.

Выдав Великой Киира небольшую работенку и на всякий случай наказав ей разбудить меня, если сам не встану до означенного срока, я углубился в сон. Решил впервые выспаться и впервые в Доминионе. Думал, обойдется без сновидений, но я отлично запомнил каждый свой красочный сон...

Эйноли. Она мне снилась в легкой блузе и юбке по колено с кружевными оборками, со сложной прической из подаренных мною волшебных спиц. И почему-то с подсумками на поясе и кобурой с кунаями и сюрикэнами на бедрах. Мы вдвоем, никого не замечая вокруг, гуляли по Конохе, запомненной мной перед уходом на фронт. Вот следующий эпизод, связанный с Монументом Хокаге. Мы безнаказанно посидели и поболтали, в том числе и ногами, на лбу каждого каменного лика, покричали что-то сверху и полазили во внутренних помещениях. Вот черный Памятный Камень. Здесь каждый из нас почтил своих родителей, друзей и знакомых, оставшихся в детской памяти неясными фигурами. Вот ресторан Данго, где я угощал любимую сластями, чтобы заесть грусть-печаль. Вот трансформаторная будка, возле которой я старательно пытался понятливо объяснить принципы ее работы и предназначение, а Эйноли старательно кивала головой с распущенными волосами, пытаясь понять электрофизику и не засмеяться. Вот общественный парк Конохи, где мы ходили в обнимку и часто целовались. Вот Академия Ниндзя, где я отбывал положенный срок, бездарно теряя время на всякую чепуху. Вот стадион, где обычно проводятся финальные бои на звание чюнина и где первый мой экзамен перевернул всю мою жизнь. Вот эпизод в ресторане Амагуриама, где я знакомил свою нареченную с национальной кухней Конохи. Вот река Нака, на берегу которой мы считали облака, и моя рука почему-то часто оказывалась у нее под юбкой. Вот знаменитые горячие источники Конохи. Весь онсэн был снят исключительно для нас двоих...

Глава 7.

Как давно я не просыпался — мокрым? Смыв в пруду следы ночного конфуза, высушился у огненного источника. Из отведенной самим себе дюжины часов я благополучно проспал полных восемь. Как давно я не чувствовал себя словно заново рожденным? И Доминион стал куда роднее — ощущался глубже и полнее. Кушать совершенно не хотелось. И работать тоже. Однако леность — это черта Шикамару и его родни. Кстати...

Великая Киира обработала часть пролистанных на память книг, но не просто сделала подборку всего о телепортации, а провела ассоциативные связи. Весь ее труд оставался не более чем заученным материалом. Поэтому я после укороченной разминки выделил примерно час на транс, чтобы, в том числе, осмыслить эти собранные по закоулкам сведения. Вдруг при следующем сеансе связи с Эйноли потребуется совершать телепортацию между Купелями Сияния? Но это еще не всё.

Я уже знал, что причина уловленной Амаржем дисгармонии энергий моего демиплана заключается в следующем: сформированным астральным образам не хватает витальной энергии для материального воплощения. Естественно, ранее от меня не укрылось и то обстоятельство, что часть силы демипана стекается к сфере портала, действующего непрерывно. Но обдумывание проблемы я все откладывал. На сегодня.

Мозголомная теория и практика телепортаций была скомпонована из разных источников, которые, зачастую, противоречили друг другу, не видя целостной картины. Я не прозрел, но приблизился к пониманию сути телепортации, экстрапланарных переходов и призывов. Выделив главное и родив гениально рискованную мыль, смело ступил на ноги, когда по завершении транса обнаружил себя в позе лотоса парящим над татами. Нет времени на сомнения, как нет возможности заранее перепроверить и просчитать все последствия — жизнь мчалась вперед семимильными шагами.

Бьякуган.

Сеннин Модо.

Мангекё Бьякуган.

Каймон, Кьюмон, Сеймон, Шомон, Томон, Кеймон...

Все, можно приступать к небольшой перепланировке.

Купель Сияния поместил точно в центр реверсной стороны тверди демиплана — точно на Оси вращения. Гости, выходящие из обращенной в портал водной глади, будут ощущать за спиной силу Прайма или иного покидаемого ими места, а центр моего мироздания останется в тени вместе со всем аверсом — моим личным альковом и местом отдохновения.

В самой середине каменного пласта сделал яму с замысловатым радиусом — сферическая выемка на другой стороне земной тверди получалась меньшей частью золотого сечения. Диаметр вышел почти тринадцать футов, а в пересчете на родные метры — три и восемьдесят четыре. Кое-как решив нетривиальную задачу искривления пространства, в созданное углубление поместил увеличенную до размеров пруда Купель Сияния с горлышком, расширенным под радиус полусферической ямы. От души заполнив древний сосуд своей силой и волей и затем объяв ими портал, я мгновенно утопил сферу в кувшине, что стала представлять собой Купель Сияния. В следующий миг потратил огромную долю энергии, чтобы запечатать результат в фуиндзюцу, отрезая от всего и вся.

Пока настоящая Купель Сияния находилась внутри печати, я воссоздал внешний вид развернутого артефакта. От самого дна пустил корни-трубочки к внутренним мини-порталам, ведущим к пруду под водным источником и к платформе под огненным. Таким замысловатым образом и температура будет регулироваться, и вода станет циркулировать, и питающий канал окажется более-менее замаскированным. Сверху накрыл площадку каменным куполом, просто передвинув в центр ранее созданный.

С сожалением стерев из алькова все призрачные сады и строения, включая успевшую получить материальное воплощение лужайку, я вобрал в себя высвободившуюся силу. Убрав затычки в капиллярах своей СЦ и поднапрягшись, приложил руки к недавно созданному фуиндзюцу. Стал силой воли и мысли влиять на внутреннее подпространство печати, вливая свою силу и ускоряя там ток времени, чтобы устаканились происходящие внутри артефакта процессы, плохо контролируемые и слишком поверхностно мною понимаемые. С меня семь потов сошло, прежде чем среди соображений рассудка я различил тоненький голосок иррациональной интуиции. К сожалению, пришлось снова по полной задействовать едва-едва восстановившегося Аруса и спустить все-все накопления в кулоне мета-чёток, чтобы стабилизировать Доминион после распечатывания Моей Купели Сияния.

Зеркальная гладь серебристого сине-голубого пруда бесстрастно, чисто и четко отразила всполохи неба моего Доминиона, несмотря на каменный купол. Опустившись у края на колени, я опустил руку в приятную, родную воду. Вызов по кольцу послания не прошел — даже не покинул пределов пруда. Я не смутился и предпринял вторую попытку. Взял кольцо в правую руку, а мета-чётки в левую и, затаив дыхание, опустил обе руки в пруд. Золотистая рябь пробежалась по поверхности — получено подтверждение подключения к сети церкви Кореллона Ларетиана. Моя "прививка" к этому дереву не первая — и не последняя. Опустошенный и радостный, я кое-как задвинул подальше идею немедля броситься на Эвермит. В зародыше задушил мысль о том, чтобы открыть все тенкецу разом и с головой нырнуть в пруд, начав плавать в живительной воде, восстанавливающей силы — вдруг испорчу?.. Вернув арканно-сакральное ожерелье на шею, закрыв внутренние врата, деактивировав додзюцу, выйдя из режима мудреца и оголившись, я чётко представил в воображении пещерку с горячим источником в банях замка Глинкла. Не получилось — представил свои ощущения от этого места. Не получилось — представил себя уже там. Не получилось — на четвертый раз с бортика Купели Сияния ярко представил, как ныряю от входа в пещерку горячего источника и выныриваю у ранее мною насиженного уступчика. И на самом деле нырнул в воду, потратив энергию Купели Сияния. Без всяких световых всполохов на сей раз вынырнул там, где и желал оказаться.

Ох, горячая минеральная вода — сплошное блаженство!..

Справился с соблазном немедля напиться маны из Пряжи и горячего источника. Оборов страх захлебнуться, закрыл глаза, с головой погрузился в воду и носом сделал, в общем-то, не требующийся вздох. Жидкость проникла в легкие, к которым мигом стянулась маначакра из СЦ. Я забулькал, но продолжил — и вскоре задышал минеральной водой. Новые впечатления взбудоражили сознание и организм. Легкие приняли на себя не свойственные им функцию, включая являющееся прерогативой пищеварительного тракта — извлечение питательных элементов. Несмотря на многократную тяжесть и слабость соответствующих мышц, я часто-часто задышал, работая легочными мешками. Потом сделал полуоткрытыми оба горла, тем самым прогоняя через себя галлоны минеральной воды с огненной добавкой. Экстремальное познание Мизу и рефлекторный суитон благоприятно сказались на моем изнуренном Очаге. Складывалось ощущение, словно трубочист отскабливает с меня копоть и нагар.

Амаржа пока не было. Вылезать из воды не хотелось, а лениться натура не позволяла. Действуя на интуиции и по памяти от Духа Леса, я открыл все свои тенкецу для связи с окружающим Плетением. Переключенный организм не стал оголтело тянуть ману. Поэтому я спокойно напрягся по другому поводу — сконцентрировался на сенсорных ощущениях, минующих разработанный канал додзюцу.

Вибрации. Топ, бум, топ-топ, бах, вжиххх, кряпхш... Сгустки стихийной маны и чакры Тсучи. Да, определенно стихия земли. Нетрудно было догадаться, что дубль Глинкла строит сейчас третью башню-шпиль, используя труд земляных элементалов — я еще вчера одолжил ему под это дело трофейный стихийный жезл Сирила. Самостоятельное "Подобие" Боддинока в это же время корпело в зале призыва огненных существ, по сделанным Амаржем расчетам завершая установку новой жаровни и пьедестала с пирамидкой из обчищенной лаборатории волшебника Лирикуса. Я продал их, хотя вряд ли это можно назвать продажей, ведь этот огненный сигил призыва находится в приобретенной мною башне. Широкий жест Боддинока закреплял за мной место, где мне всегда будут рады, где я могу спокойно приютиться с несколькими родичами, особо не стесняя хозяина замка, где я могу вести себя достаточно раскованно. Земляные элементалы довольно шумно выгрызали в скале третью башню, где вскоре будет освящена часовня, посвященная гномьему богу магии — Амаржу Мадуру. Судя по ощущениям, я через четверть часа сделал осторожный вывод, второй дубль Боддинока так же участвовал в строительных работах, повелевая воздушными элементалами, стесывающими или обтесывающими камень стен и колонн разрастающихся внутренних помещений башни.

Естественно, для хозяина замка мое появление не осталось незамеченным. Вскоре один из наколдованных слуг спустился в подвальный банный комплекс с волшебным факелом в одной руке и с большим подносом в другой. На сгибе левой висело идеально перекинуто белое полотенце, на сгибе правой руки — вручную постиранная и выглаженная женщинами белая юката. Наколдованный лакей остановился у стола, оставил поднос и подошел к пещерному алькову с бассейном горячего источника, принявшись терпеливо ожидать, когда я изволю накупаться и обрядиться к поданному завтраку. Энергетическое опустошение и последовавшая за ним внутренняя прочистка организма пробудили зверский голод. Я не заставил себя долго ждать, чтобы отведать рисовый пудинг и сдобные пирожки с начинкой на основе риса. Мои вчерашние воспоминания о национальной кухне учли, подав на полуденный завтрак вместо сладкого медового напитка — зеленый чай без подсластителей. Неумело заваренный, конечно, но я оценил заботу о моих вкусах.

Последствия моих преобразований в Доминионе не замедлили сказаться. Вызвав труселя, я чуть не надорвался на переправке кольчуги. Да, чакра и мана все еще утекали через капилляры СЦ, но в гораздо меньших объемах и наметилась явная тенденция к нормальному, циркуляционному обмену энергиями. Однако появились и серьезные затруднения: переброска вещей туда-сюда стала втридорога дороже. А если вызываемый предмет зачарован, то отныне требуется потратить целую прорву сил. И чем круче вложенная магия, тем больше необходимо энергии для телепортации с демиплана мне в руки. А раньше всё давалось дешево и отсутствовала разница, простая вещица или заговоренная.

Отправив юкату на демиплан, с трудом оделся в простые домашние шорты и рубаху серо-коричневого цвета, пошитые специально для меня в Маске Лунного Камня по заказу моего управляющего Рубена. Обулся в тапки на пробковой основе — оттуда же. Еще вчера во время банных процедур я исподволь потренировался на забавных куртизанках и подобрал степень и спектр затенения ауры классовой способностью и божественным ореолом, чтобы женщины нормально воспринимали мою неземную красоту эладрина и мощную энергетику тулани. Осталось провести целенаправленные испытания и отрегулировать, но уже сейчас я в своем истинном обличье стал спокойно подниматься к волевому и харизматичному напарнику, из-под носа своего босса уведшему вчера лучшую из сестричек.

— Привет, Боддинок. Партия драконьей крови еще не прибыла?

— Привет, Неджи, — пробубнил гном себе под нос, ставший слегка пунцовым. Он явно освежил в памяти свои нетрезвые подвиги. Маги вообще редко потребляют спиртное или дурман, если он не предписан ритуалом. — Жду с минуты на минуту. Это... ты прости за вчерашний хаос...

— Все нормально, — я похлопал его по плечу, сверху заглядывая в котелок с фиолетово-черной смесью, булькающей светло-лиловыми пузырьками, пар из которых после осаждения в дистилляте становился едко-синим с индиговым отливом. От прикосновения полубога смертный колдун дернулся, его коленки и уши дрогнули. — Амарж не говорил, когда вернется сюда?

— К закату... — выдавил немного съежившийся гном. Все же мне еще надо калибровать и калибровать умение сдерживаться, а потом еще долго обращать это в навык...

— Тогда работай в своем ритме, мастер, я не буду участвовать в приготовлении туши и прокатывании подложек для печатей. До шести-семи вечера займусь восстановлением начальных навыков каллиграфии. Потом час вместе порисуем фуиндзюцу. И, пожалуйста, закажи у кухарок для меня на ужин что-нибудь рыбно-рисовое и пару плошек вкусовых вариаций расстегаев — это отличный дорожный перекус.

— Х-хорошо, я их вновь оплачу, — сглотнул бережливый мужчина в самом рассвете сил.

— Сомневаюсь, что ближайшей ночью им найдется занятие.

— Хаос, в смысле, пирожки оплачу, — смущенно буркнул гном, стыдившийся своих вчерашних выкрутасов.

— Да, мне завидно, — честно признаюсь, еще ни с кем не ведя себя столь открыто, но после вчерашней хмельной болтовни о пристрастиях к женским прелестям да после интимного допроса Терари у дриады Эгетуа... — Пирожки у них на диво округлые, — подначиваю друга.

— Прошу, я ведь не истукан! Эротические темы отвлекают меня от работы, а дел невпроворот, — взмолился пунцовый ученый.

— Я тоже, — тонко намекаю на толстые обстоятельства, порядком испортившие мне вчера праздничное настроение. Я тоже очень хотел и хочу потр

* * *

, но обет сковывает. — Рекомендую перед занятием фуин-каллиграфией завершить все работы и заклинания.

Скорым шагом покинув алхимическую лабораторию, я по-простому вышел из замка — ножками да через парадный вход. Направился к развалинам деревни. Обогнув сгнивший дом, вскоре вышел на знакомую поляну, пышущую жизнью, несмотря на то, что некогда именно здесь я после энергетического заражения тенью и смертью впитывал природную энергию. Или, наоборот, благодаря тому, что здесь я раскрылся, тут все зеленело и цвело огненно-оранжевыми и фиолетовыми красками. Не суть важно. Главное, это место манило меня, обещая приятный получас медитации и единения с природой. Передохну от напряжения, заодно пища переварится — ускоренными темпами из-за энергетического голода, подхлестывающего обмен веществ.

Каллиграфия — это не просто искусство красивого письма. Это целая философия. Церемониальный обряд, в котором окружающая обстановка и набор инструментов важны не менее внутреннего настроя и внешнего вида. Некоторые рисуют стоя, другие предпочитают сидя на пятках — я в том числе. Призвав низкий резной столик, изготовленный невервинтерским ремесленником для обихода гномов, выложил на него пачку бумаги и оба набора, некогда заказанных и вчера подаренных мне тирцами. После проверки выяснил, что писчее перо одного из наборов обладало свойством стирать чернила из особо зачарованной непроливайки — словно веник сметало неугодные строчки. Специальная прокатная печать скрепляла магию — либо это автоматически делал час времени. Очень удобно для соблюдения идеальной грамотности и аккуратности письма. Обнаружив эту особенность, я не стал разводить тушь для тонких кистей из второго набора.

Разложившись, выполнил дыхательную гимнастику и очистил ум от всех досужих мыслей. Только после соблюдения всех ритуальных формальностей я принялся перекладывать чистые листы и макать кистью — творя.

Твердая вертикальная черточка. Четкая горизонталь, переходящая в дугу, под острым углом уходящую обратно влево и вниз. От нее два твердых штриха строго вниз и под тем же острым углом, но вправо. Рядом еще одна дуга — плавный росчерк. Два мягких и тонких штришка у верхнего края. Пара твердых черточек — словно вертикальные глаза хмыкнувшей мордочки. Кана — Неджи. (??) Лист в сторону. Четкие прямые углы и маленькие хвостики на кончиках прямых линий. На новом кана — Хьюга. (??) Именно так — эгоцентрично. В первую очередь я воспринимал себя сейчас как Неджи. На Ториле и вообще в этой грозди миров нет клана Хьюга — здесь это пока только фамилия без сокрытой за ней мощи эльфийской общности рода или Дома.

Третий лист. Вместо пары крупных иероглифов уместил сразу все свое имя в традициях моего первого мира — Хьюга Неджи. На четвертом листе нарисовал много изящных линий, отражающих правильное произношение имени клана и собственного. (???????)

Во второй час, когда я исписал своим именем всю пачку листов и стер каракули, принялся рисовать кандзи пяти стихий — по отдельности и в круге старшинства. Затем отработал составляющие элементы фуиндзюцу продовольственных и вещевых свитков, а так же взрывных тегов. Весь седьмой час вечера, сидя все на той же прекрасной полянке, я изображал цельные печати. К началу восьмого ко мне присоединился устало осунувшийся Боддинок, последовавший моему совету и отменивший клона и дубликатов перед приходом ко мне. Нельзя относиться к Фуин как к отписке — чревато инвалидностью или смертью.

Закат восьмого флеймрула я встречал неподалеку от Порта Лласт, рядом с бухтой и водопадом, где, кажется, целую вечность назад игрался с Арусом. Тучи загородили солнце, но все равно вид на морскую гладь догорающего дня изумлял сочными красками и перспективами, дарил умиротворение и вселял надежду. (иллюстрация 117) Нехотя покидал берег, чтобы до начала утренних сумерек медитировать в кратере вулкана, наполняя арканной и сакральной силой природы себя и накопитель в мета-чётках. Хоутенау храпел, оправляясь после визита обожествленного предтечи Коссута.

Размышляя об итогах дня, в очередной раз отметил сходство фуиндзюцу и заклинаний: в обоих случаях контроль передается к ним, частично или полностью снимаясь с творца или пользователя. Но ниндзя из моего прежнего мира и маги из здешнего следуют двум разным парадигмам. Одни ратуют за скорость, простоту исполнения и убойность, другие пестуют изощренность, эффективность и повторяемость. К примеру, если взять связывание. У ниндзя это "D"-ранговое "Аятсуито но Дзюцу". Надо контролировать чакру в веревке, чтобы быстро оплести ею пленника и завязать крепкие узлы. Сперва веревка, потом проволока. Это ниндзюцу — азы, необходимые для освоения более сложной техники по укреплению, заострению или временному удлинению кунаев. У волшебников это "Паутина" из первого круга. Маг тратит контроль не на связывание, а на создание кружев магии, которые и будут опутывать жертв — во множественном числе и на большой площади. Это может быть невнятный липкий узор на полу или клейстер ровным слоем подобно повидлу на хлебе. Это может быть желеобразный ком, который липкой паутинообразной кляксой пригвоздит жертву к стене или оплетет клейкой массой в кокон. Опытный волшебник может потратить чуть больше времени на чтение и плетение, тогда он бросит на пол мелкоячеистую сеть с поднимающимися травой незримыми лианами, только и ждущими, чтобы зацепиться за жертву и свить вокруг нее кокон из липкой паутины. И все эти модификации заклятья "Паутина" относятся к классу сложности первого арканного круга. Артефакт, конечно, выдаст что-то одно, а вот искушенный в боях волшебник, выучив одно заклятье "Паутина", может выдать любую его вариацию — наиболее подходящую к конкретному случаю. Естественно, чем более развито ядро мага, тем больше петелек он сделает и тем более неотвратимым, более массовым, крепким или избирательным получится у него заклинание.

Меня никто из местных обитателей так и не потревожил. Даже когда я трижды совершал экстремальные ныряния в вяло булькающую лаву, полностью открывая себя для лучшего познания Тсучи и дотона. А так же для сбора и передачи в свой Доминион собственно лавы и силы земли — для заделывания образовавшихся полостей в тверди демиплана и утолщения "монеты" каменного основания. Заодно я убедился, что Домой попасть гораздо легче! В первый раз так вовсе без каких бы то ни было энергетических трат получилось — совершил подлинный экстрапланарный переход в свои Владения. Во второй раз не экономично представил нырок в портал прямо на поверхности озера лавы — вынырнул из водной глади родной Купели Сияния.

В прежнем объеме тратя силы на поддержание портала, принялся черпать кровь земли, преобразовывать её и запускать в выращиваемые в тверди демиплана жилы и сосуды. В самом центре я создал толстый магматический слой, чтобы отчасти воспроизвести в нем структуру своего Очага. Спирально вращающаяся и расходящаяся сила стихии Земли — ей в противофазу вихрь силы стихии Огня. Вечным двигателем для этих шестерней послужили саррухские истинные огненный опал и тигровый глаз, средоточия хи и тсучи. В своем Доминионе я без помощи фамильяра вполне справился и с созданием магических стихийных "Мини-расенганов", но и с совмещением в одной точке пространства и в одном кристалле обоих новорожденных источников. Полученный шарик поместил в середину каменного пласта-монеты, служащего двухсторонней твердью моего Доминиона.

Задерживавшийся Амарж объявился только на рассвете последнего дня перед своим вознесением на божественные небеса гномов — Золотые Холмы...

Глава 8.

— Судя по структурным изменениям здесь, ты обдумал ситуацию и заранее подготовился, союзник, — констатировал Амарж, когда после приветствий в замке Глинкла я по просьбе Мадура переместил нас обоих ко мне на демиплан.

Я кивком подтвердил его правоту.

— Когда завершишь строительство Доминиона, Одухотвори собой и Нареки его. Это навечно утвердит твою власть, сделает демиплан энергетически самостоятельным и пригодным для обычной жизни обычных рас, — с менторскими нотками в голосе произнес бывший преподаватель "поневоле".

— Спасибо, учту.

— Ха, учтет он! — Смешно всплеснул руками гном. И тут же навострил нос на мою Купель Сияния. — Позволишь?

Я нехотя разрешил.

— Хм. Колдовской Колодец. Двеомер из мыслеформ, скрепленных волей на плетеном каркасе... Как твой первый преподаватель колдовства, Неджи, я горжусь тобой.

Подумал бы на лесть, но в своем Доминионе я знал — Амарж искренен. Чуть улыбнулся ему, зная, который из артефактов дает ему круговое зрение. И про себя отметил, что из уст архимага впервые слетел термин "двеомер", включающий в себя и нетереский "спелл", как замысловатое переплетение нитей маны, и мое "дзюцу", как некую метафизического рода энергию с заданной формой или свойствами.

— Это всё упрощает, — чуть погодя кивнул он своим мыслям. — Разливая воду из этого пруда, ты сможешь задешево создать долговременный портал. Думаю, хватит бочковой фляги... — растер он переносицу.

— Запечатаю объем в свитке. Ты зафиксируешь его?

— Я бы предпочел двусторонний портал. И пока не ясно, как поведет себя эта жидкость, когда ты закроешь межуровневый переход.

— Проверим. Поделишься умозаключениями?

— Верно. Пора утвердить окончательный план наших действий, — сказал гном, плюхнувшись в кресло под свой размер.

Первое вероятностное дерево. Мне — демиплан, тебе — дракон. Вероятнее всего, Зимний Клык сам создал местность под себя. Либо присвоил чужое. В Снежном Шаре он живет с незапамятных времен, значит, ему вполне хватает места и еды. Не с моей куцей харизмой удержать демиплан подобных размеров, а Слово Власти, если оно действительно внутри, ты заберешь. Поэтому мне подобный расклад не выгоден. Тебе, Неджи, тоже будет мало пользы. Магия огня и льда взаимно погасят друг друга или ослабят. Можно попытаться заручиться поддержкой кого-нибудь свыше, но третий — лишний. Можно провести расчеты, но кто ж даст произвести необходимые замеры и где взять время?

Второе вероятностное дерево. Мне — драконью искру и демиплан, тебе — драконья туша. Я абсорбирую Искру Жизни дракона и тогда, став обладателем драконьей магии, смогу удержать демиплан. Окончательно и целиком присвою его себе во время вознесения на Пантеон Гномов. С моей ветвью всё. У тебя веер возможностей. Если станешь действовать полностью как с Духом Леса, то Зимний Клык будет отчаянно бороться за свое существование. С молодым драконом у тебя бы не возникло проблем. Древний либо задавит тебя и погребет в ворохе воспоминаний, либо получишь раздвоение личности, либо вы оба сольетесь в кого-то третьего. Знания и опыт ценны, но не настолько, чтоб терять себя. Можно отрезать голову, вовремя вставив в основание рога селу-киира, чтобы кристалл памяти притянул разум к себе — потом можно было бы читать его воспоминания как открытую книгу. Но ты и я будем слишком заняты, чтобы одновременно создавать артефакт такого сорта, а Боддинок не потянет, тем более, смертный точно лишний — просто не выживет. Помимо памяти, Неджи, тебе вредно пытаться абсорбировать и духовную оболочку. В этом случае ты обретешь половинчатую суть. Оно тебе надо?

— Нет, — твердо отвечаю я.

— Верно, не надо. Как не нужна тебе и простая дикая форма белого дракона — твоему истинному облику эладрина тулани от этого ничего не перепадет. Можно просто искупаться в свежей драконьей крови и приобрести значительную сопротивляемость к холоду, но тебе нужен иммунитет. Есть рецепты зелий. Мастерства Боддинока хватит, чтобы препарировать свежую тушу и приготовить эликсир. Полного иммунитета он не даст — половинный или около того. Есть рецепт для инициации на ледяного мага. Если подключить гильдию, то можно наготовить сотни, если не тысячи порций. Что с ними делать — вопрос отдельный. Но лично я считаю, что это варварски непрактичный путь в плане наращивая личной силы. Есть способ заполучить полный иммунитет против холода, стихийное и кровное сродство с магией и элементом холода, драконью магию и форму, подобную имеющейся у тебя оленьей, однако это сопряжено с вписыванием драконов в твою родословную. От квартерона и по убывающей, смотря сколько ты сможешь или решишь присвоить себе. Начнешь ритуал там, завершишь здесь, заодно можешь попытаться переписать свой возраст, ха-ха, добавив в конец пару ноликов! Или сравняешь возраст тела с истинным возрастом души. Или психики. Ну, что скажешь?

— Со временем я наберусь опыта и буду соответствовать возрасту и расе, а отношение к грязнокровке никакая репутация не исправит — этот пунктик всегда будет маячить рядом с моим именем. И я еще не сталкивался с драконьей магией и не могу оценить ее преимущества, Амарж, — отвечаю через минуту раздумий.

— Поверь, друг, драконы отвратно вяжут. Драконы — родственны предтечам. А это — воля и мыслеформы, но не простые инвокации — двеомеры. Как ты привык и подобно профессиональным колдунам. Если тебе удастся породниться с драконами, то это усилит и залегендирует твои способности. Ты ведь и так имеешь двуединую суть: Божественные Огонь и Молния, Изначальное Пламя. Подумай, полубог Неджи Хьюга, принимаешь ли ты всю свою половинчатую суть или отказываешься?

Я невольно распахнул глаза — Амарж почти слово в слово повторил вопрос Кореллона Ларетиана. На мою несдержанную мимику гном вопросительно выгнул бровь.

— Верно, в твоих силах сделать так, что будет Изначальное Пламя и Холод. Две противоположности, объединенные подобно гербу Хьюга, — довольно осклабился Амарж.

— А... сам не хочешь Лёд? — Я вернул себе самообладание. Вроде хотел завязать со всякого рода модернизациями, каждый раз вроде бы укладывавшихся в канву, но... Всегда отыщется "но", а у меня их целая гроздь, впрочем, как повелось...

— Ни в коем случае! Мне будет куда проще справиться с Искрой Жизни, если ты заберешь ее аспект себе. Я повышу свой божественный ранг, а ты модернизируешь свой Очаг до объемной структуры. Например, в сферу ядра, похожего на драконье яйцо. И яйцо саррухов... — архимаг подвесил веский аргумент.

— Поясни.

— Сейчас у тебя одна точка генерации. Выгни спирали Очага полусферой и отзеркаль. На дополнительные витки нанижешь новые жемчужины. Навесь на копию связь с Доминионом — получится контролируемый прямой обмен. Разнеси изначальное и божественное — внутри фигуры начнет генерироваться особое энергетическое поле с синтезом новой силы, — с азартом в глазах вещал Великий Экспериментатор.

Я ушел в себя. Заманчивое предложение, но... Но я не хочу лишаться преимуществ капилляров в СЦ. Например, если бы в меня неминуемо летела молния, какую я метнул в огненного элементала, то весь заряд уйдет водою из решета — рука останется целой. И Джукен против меня сейчас бесполезен — весь впрыск рассосется. Не атрофируются ли эти завитки от бездействия? Я уже хотел устроить мозговой штурм, когда меня осенило гениальной идеей...

— Допустим. Если нам удастся одолеть Зимнего Клыка в его же доме, куда потом денется дух и разум дракона?

— Ха! Одолеем! Скажешь мне тоже. Заболел болезнью силачей, Неджи? Хитрость на что? — Гном эмоционально заерзал в кресле. — Мне пришлось выложить несговорчивому Келбену Арунсуну все три кристалла, взятых тобой из Лафсимдаара.

И гном поделился своими соображениями относительно боя... Да какого там боя? Подлый выпад и дело в шляпе. И первый этап на мне одном, чтобы иметь шанс побеседовать, поскольку у драконов особая чувствительность и на двух полубогов, вероятнее всего, он сразу набросится.

— И последнее. Ты говорил о горе, на верхушке которой видел дракона. Когда завершишь начатое, вернись и забери гору, а лучше сразу прихвати с собой.

— Как и зачем? — Мои брови поползли вверх, а уши едва не встретились на затылке.

— Ха-ха, водрузишь ее вместо этого никчемного купола!

— Боишься не сдюжить?

— Верно. Серьёзно, мне драконья гора абсолютно не нужна. У меня будет Холм! По поводу — как. Ты не понаслышке знаешь о разных видах памяти. Воспользуешься телесной и попробуешь по горячим следам применить Слово Власти. При успехе тебе выгода — увеличишь демиплан и защищенность гостиной, ха-ха. Для миссии в любом случае польза: воспользовавшись артефактом, истощишь его — я верю в твою силу воли и способность не допустить краха. На перезарядку может уйти очень много времени, что явно испортит или отсрочит планы Мораг. Этот пункт последний, потому что я сам вполне могу избавиться от лишнего "груза", просто мне искренне жаль отрезать кусок и подобно мусору выкидывать все те сокровища, которые могут оказаться в горе. Если в чём-то засомневаешься, то просто ничего не делай, — тоном обывателя добавил архимаг, как если бы ему реально не было дела до вероятных драконьих богатств. Лукавил.

— Ясно. Посмотрим.

Завершив вскоре планирование и подготовку к операции, я подошел к наспех возведенному постаменту, будучи в недавно сконструированной форме лунного эльфа, внешний вид которого уже засветился перед драконьим взором. На "заднем фоне" была форма огненного элементала, а в глазах стеклянно сверкали возвращенные напарником линзы истинного зрения. Постоял немного, без активации додзюцу рассматривая древнюю игрушку. Внутри шел нескончаемый снегопад — снаружи прохладное горное утро смягчали ласковые лучи летнего солнца. Я положил ладонь на Снежный Шар. Поверхность неразрушимого стекла холодила. Разница температур помогала настроиться на экстрапланарный переход. И вот меня туда пропихнули, когда Боддинок из своей арканабулы дочитал заклятье, вписанное в рабочий журнал колдуна рукой Амаржа.

Я очутился на подножье скалы. Не гора, широкая у основания. Скала. Крутой башенный шпиль. Если представить, что гора — это где-то на три четверти или две трети раскрытый веер, то данная скала — примерно одна пятая часть полукруга раскрытого веера. У меня сразу создалось впечатление, словно кто-то ужал настоящую гору, размещая ее на этом демиплане.

Визуально, сам островок реальности внутри Снежного Шара своими размерами не сильно отличался от того обиталища Духа Леса, которое я застал. Здесь тоже присутствовали прогалины, однако, раздробление тверди — явно искусственного происхождения. Хозяин разделил каменный пласт основания, разбив на множество островков, разведенных по плоскости. Рукотворные мосты соединяли части воедино, но любая подвижка "суши" вновь вызовет изоляцию. Поэтому демиплан внутри Снежного Шара на самом деле по изначальной территории в разы уступал оккупированному Духом-Оленем божественному демиплану.

Толстый слой облаков укутывал Скалу, доминирующую над местностью и своей макушкой возвышающейся над клубящейся снежной хмарью. Низкая пелена свинцовых туч сыпала бесконечным снегом. Он кружился в безветрии и обращался в дождь почти у самой зеленой травы. Здесь царила вечная осень — на плодородную землю падали вечно первые снежинки.

Плетение Магии здесь имело... иной формат. Старый? Переиначенный? Вероятно, в своем истинном облике и с по максимуму задействованным додзюцу я бы на оба вопроса ответил — да. А под маскировкой мне сходу даже не удалось понять, а есть ли центр у здешней магической Паутины? Я мог бы применить что-нибудь из арсенала друида, например, осуществить "Единение с природой" для сбора более полной информации, но не стал тратить строго лимитированное время — это непозволительная роскошь — из-за сроков у Амаржа. Радиуса действующего бьякугана в шесть фарлонгов вполне хватило, чтобы различить где-то в центре скалы колоссальную пещеру, своим зевом обращенную как раз к тому узкому подножью, где я появился. Несколько огромных сталагнатов и магия держали свод скальной каверны, казавшийся раскрытой пастью бога всех мировых скал. Ледовое логово поражало обилием бриллиантово сверкающего льда, изумительно чистого и кристально прозрачного. Благодаря этому выгодно подчеркивалась фактура камня и рудоносные прожилки — серебро. А так же весь вмороженный в лед зверинец казался еще живым — коллекция консервов насчитывала сотни и сотни самых разнообразных тварей. Столовая выделялась стройными рядами замороженных овец, свиней да коров с жирными индюшками, всякими страусами и другими "припасами".

Арканный иерофант мог бы извлечь орлиное перо, несколько минут вдумчивого волшебства — и тело воспарит в "Полете". Следом мог бы достать клейкую паутину скального паука, Боддиноком собранную в выработках, занятых воинственными племенами гоблиноидов. Однако предусмотрительный архимаг позаботился, в том числе, и о "Паучьей походке" — на моих драконьих ботинках. Поэтому уже через четверть часа я без лишнего колдовства заявился в гости к Зимнему Клыку.

Белый дракон в несколько раз превышал размеры, о которых мне талдычил союзник. Он лежал мордой к порошащим тучам и созерцал снегопад, но стоило мне появиться, как он вздрогнул всем телом и с места взвился в воздух — свободно взлетел в своем колоссальном логове. Стоило мне начать бег по скале, как Зимний Клык, хищно клацнув, изящно приземлился, приняв сидячую величественно-устрашающую позу с вытянутым назад хвостом с двойным пилообразным гребнем и кожистыми крыльями, уложенными на манер развевающегося на ветру плаща. (иллюстрация 118) Его огромная голова возвышалась над ледовым полом на восемь с лишним моих ростов. Вопреки и другим словам Амаржа, этот конкретный дракон прекрасно умел заклинать Пряжу Мистры. Поверх чешуи лежала почти прозрачная "Каменная шкура", под чешуей "Каменная кожа". Вместе с защитой от добра и огня это делало из белого дракона — каменно-серого с серебристо-багряным отливом.

— Ты не мой раб, маленький эльф. Мне странно видеть кого-то, кто не хоронится или не мчится прочь в моем присутствии. Я нахожу эту храбрость... интригующей.

Я правильно сделал, что приказал нижнему слою сознания плыть по воздуху и в вертикальном положении. Чем ближе, тем страшнее становилось, а в ста двадцати футах из-за его ужасного присутствия у моей формы вовсе начало потряхивать поджилки и вовсю топтались мурашки. Пока тело телилось, пытаясь вымолвить мой ответ, кошмарная аура слегка сбавила напряженность, а басовитый дракон милостиво заговорил на каком-то очень старом диалекте общего языка:

— Я — Хозяин. Посетители очень интересуются моим миром, так что я прощаю твое вторжение, малыш. Скажи мне, блошка, зачем ты явилась в мое царство?

Брр!.. За одной из намороженных стен находилась зала с многими десятками посетителей, замерших в самых разных позах и у всех — предсмертный ужас на лицах.

— Я — Сесфаа, — представляюсь именем в переводе на эльфийский. Вполне себе псевдоним по случаю. Кончик драконьего хвоста подрагивал от нетерпения, и по вине испуганной формы я не успел ответить:

— Твое имя ничего не значит для меня, мальчик. Я слишком долго отсутствую на Ториле... Так чего тебе тут понадобилось? — Непочтительно рыкнул дракон, выпустив из ноздрей морозные струи. Хозяина раздражало мое парение на уровне его глаз.

— Разыскиваю Слова Власти.

— Было время, когда б я немедля прекратил твое существование просто за то, что ты упомянул Слово Власти в моем присутствии. Но столетия одиночества убрали огонь из моей крови, — пафосно продекламировал дракон, на что-то пытаясь намекнуть. Понятное дело, вся аура арканного друида была забита огненными заклятьями: "Пылающие руки", "Огненные стрелы", "Огненные шары" и другие — вплоть до восьмого круга. — Я могу рассказать тебе про мое Слово Власти, если захочешь, хотя его магия намного больше того, что может охватить твой куций мозг, путешественник.

Фыркающий дракон не только явственно глумился, но и явно тестировал мою защиту, прогибая своим морозным дыханием и насылающим страх драконьим ореолом.

— Будьте любезны, — нашелся я. Зимний Клык, судя по прерывистому дыханию и блеску в пронзительных глазах, сдержал ядовитый смешок. Он научился терпению.

— Слово — это древняя магия, сформированная Создателем Рас, который правил Севером до появления людей. Даже я еще не вылупился, когда он ушел из этого мира, — вешал он мне лапшу на уши. — Я был способен использовать магию Слова Власти. Я использовал его для изменения формы моего царства, я дал вечную жизнь моим рабам, я сделал себя бессмертным, — перечислял дракон обыденным тоном. А кончик хвоста всё подрагивал, исподволь насыщаясь убойной магией.

Я бы еще продолжил, например, белый дракон умеет принимать антропоморфный облик, хотя по словам все того же Амаржа это прерогатива металлических драконов, а не хроматических и самоцветных. В скале устроен целый комплекс в дворцовом стиле — под кого-то с ростом человека. Но я пока так и не понял, где же спрятано Слово Власти? Или просто не хватает детализации обычного бьякугана, потому я просто не представляю, что является, собственно, Словом Власти?

— Рабов? — Переспросил я, выцепив самое главное. По характерным элементам и декору дворца и мостов я уже мог с высокой долей достоверности предположить расы: — Вы дрессируете дриад и дварфов? — Подобрал я слово.

— Это мои создания, мои слуги, мои рабы. — Дракон ничуть не удивился моей осведомленности, хотя я даже не приближался к местным обитателям. Да — видел. Они дрались между собой. — Они служат каждой моей прихоти, — объяснил он странное, не свойственное для дварфов и дриад поведение. — Но мне мало нужно, я редко принуждаю этих созданий служить мне. Прошло много столетий, когда я последний раз говорил с ними. Теперь они просто бегут в панике при моем появлении.

— И дерутся между собой, — заметил я. Лишь мысль осталась укоризненной. Моя форма лунного эльфа с трудом сумела выговорить слова без заикания — о каком тут контроле интонации может идти речь?

— У рабов должен быть общий Враг. Если его нет, то они восстанут против своего Хозяина. Я понял это однажды. Давным-давно. Карлики и бабы объединились против меня. Я дал им существование и вечную жизнь. И они осмелились объединиться в борьбе против меня?! — Дракон выдохнул целое морозное облачко, которое вопреки законам физики осталось не у пола, а стало расширяться во все стороны, в том числе, вверх. — Я мог уничтожить их, — продолжил якающий белый дракон, — но они мои слуги. Я бы просто уничтожил свою собственность...

Мы предприняли шаги одновременно. Он выдохнул плотные клубы мороза, а я телепортировался к нему под брюхо. Стихийный жезл Сирила был заткнут за пояс, но чисто для отвлечения внимания — имелись сомнения в работоспособности призывающей магии. Я выхватил артефакты из двух поясных "бардачков". Как и ожидалось, оружие саррухских драконоборцев повело себя ожидаемо. Извлеченный первым Резак глубоко вошел меж чешуек под грудную пластину и напрочь снес всю защитную магию на драконе, знатно понизив его сопротивляемость. Псевдоразум Пискли моментально распознал не просто дракона — белого, противоположного его огненной сути! Бумеранг сам вырвался из моей руки с кошмарно противным и писклявым звуком, из-за которого у моей формы лопнули барабанные перепонки — от этой прыти мою кисть снесло по запястье.

От природы ловкий дракон успешно увернулся от неистового налета Пискли, метившего в ненавистную морду. Вместе с этим Зимний Клык своей громадной передней лапой, что толще огрского торса, ударил по моей пробздевшейся от страха, оглушенной и шокированной болью форме, которая сломанной и насквозь когтями проткнутой куклой отлетела вдаль. Однако вместо того, чтобы покувыркаться, я задействовал полиморфизм и вернулся в свой истинный облик — досадный период дезориентации при смене полиформы!

Хозяин мира своим длинным и подвижным хвостом легко и, не поранившись, выдернул Резак из своей побелевшей грудины и вышвырнул меч со скалы. Одновременно он так затейливо мотнул головой, что студеное дыхание укутало его защищающим от нападок морозным облаком, которое только пуще разъярило Писклю. Псевдоразумное пламенное оружие изначально создавалось для уничтожения драконов и рьяно взялось исполнять свое предназначение, отнимая все внимание на себя.

Держа в руках оба предмета, что имелись при мне во время смены формы, я за несколько секунд достаточно оклемался, чтобы начать действовать. Легко справился не только с насылаемым драконом животным ужасом, но и передал Пискле чёткий Приказ. Зимний Клык к этому времени почуял мою нескрываемую истинную суть и резко затормозил. Вокруг него тут же разошлась волна образовавшегося "Поля антителепортации", после чего монстр принялся спешно стягивать в пасть всю свою энергию для решительного удара по опасному врагу — шутки кончились.

Саррухский бумеранг на сей раз охотно подчинился мне и без проблем попал под кровоточащую чешуйку и край грудной пластины. Дракон к этому моменту сосредоточил в себе такой объем магии, что сама его кровь стыла — и обращалась в тягучие резиново-стальные нити, в которых вязло пылающее и вибрирующее оружие саррухов, не сумевшее продвинуться вглубь дальше Резака. Но этого и не требовалось. Диссонансный взрыв в достаточной мере разворотил драконью грудину. Мгновением позже я скомбинировал искусство мерцания тела и широкий шаг и сбежал из-под божественного щита, на миг сдержавшего сокрушительную драконью атаку. До костей оцарапался, сломал о драконью шкуру нос и челюсть, потерял уши и оскальпировался, разодрал зачарованную эльфийскую кольчугу об острые ледяные лезвия, насыщенную магией чешую и обломки костей. Однако, благодаря развитой скорости, я успешно и глубоко врезался в грудь, чтобы кончиком церемониального кинжала Йордиея Каини Гетафикса Третьего в вытянутой руке достать до бьющегося драконьего сердца. Магия сработала на отлично, мгновенно изменив бодро-боевое состояние дракона на неподвижно-коматозное. Протиснутая рядом с кинжалом в грудную клетку сфера драконов притянула душу и пленила ее. Древний ящер был слишком силен для артефакта и не был убит, потому застрял в сём пограничном состоянии — "встрял по-крупному". Хитроумный план Амаржа сработал!

— Браво! — Поздравил меня союзник, при помощи созданного в замке Глинкла сигила телепортировавшийся на маячок в моем кольце, одетом прямо на окровавленный палец. — "Временная реверсия", — произнес гном на родном наречии, применив амулетное заклятье, мгновенно вернувшее целостность мне и моей амуниции.

— Спасибо, — благодарю за избавление от мучений при длительной регенерации и самолечении.

— Ха!.. — Поспешная радость авантюриста вмиг слетела, стоило ему метнуться к поваленной туше и коснуться белоснежно искрящейся глобулы, еще видневшейся в быстро обледеневающей грудине.

Гном мгновенно извлек свиток "Остановки времени". Прочитал "Подобие" и затем оба раздвоились "Дуэтом". Я тоже без суеты спокойно установил "Арканную телепатию".

— Безумец Урдлен, почти семнадцать тысяч!.. Чересчур сильный и старый! У нас менее часа прежде, чем он сломает темницу и вырвется, — забеспокоился Амарж по скоростной мысленной связи. — Ты нашел Слово Власти?

— В процессе. Тут живут драконьи рабы, как минимум дриады и дварфы.

— Избавься от лишних душ, Неджи! — Воскликнул нервничавший оригинал в повелительном тоне. — Иначе он может вселиться в другого.

— Разлей вон там воду из портального пруда! Мне некогда готовить глиф под нее, — вторил его клон, вытрясающий содержимое брошенной ему оригиналом второй безразмерной сумки.

— Не суетись, — одергиваю союзника, доставая флягу, благодаря чарам вмещающую в себя целую бочку. Нет, благодаря защите выпитых зелий он не подвергался влиянию все еще распространяющегося от полуживой туши ореола драконьего страха. Просто испугался чужой мощи, когда коснулся сферы драконов, и стал сильнее бояться не справиться и потерять себя при поглощении этой силы.

Опорожнив наспех купленную ёмкость, выплеснув жидкость в виде яйцевидной кляксы, я уселся на дракона и потратил аж десять минут, целенаправленно стягивая в себя и преобразовывая его ледяную энергию. Переход в режим мудреца туго давался и меня жутко холодило, но так было надо. Когда покинул главную пещеру и вышел из прямой видимости жутко занятого Амаржа, я позволил себе согреться, спустя шесть минут последовательно открыв шесть внутренних врат.

Спектральное зеркало додзюцу отразило в моем сознании магическую и электромагнитную суть демиплана. Целых пять минут у меня ушло на разбор и хотя бы минимальное вникание в калейдоскоп зримого. Среди всей мешанины сводящих с ума многомерных образов мне удалось выявить особую аномалию, крывшуюся внутри неприметного сундука рядом с аскетичной походной подстилкой с аккуратным валиком одеяла. Дракону удалось меня одурачить, ведь я, ориентируясь на слова книжного знатока Амаржа, думал, что ящер спрячет Слово Власти на виду, например, среди множества вмороженных в лед драгоценных кристаллов, имитирующих небесные созвездия времен молодости Зимнего Клыка (или времен и памяти мастеров, создавших шедевр для Хозяина).

Умная мысля приходит опосля!

— Спокойно, Амарж, у меня появилась идея.

— Как скрестить ужа с ежом? Излагай, — ответил архимаг, не отрывавшийся от вычерчивания магической схемы. Рисовал ее подушечкой пальца, объятого серебряным пламенем.

— Посажу птицу в клетку. Мне потребуется полное сосредоточение и ноль помех, а лучше временно перенести его ко мне в Доминион.

— Ему нельзя покидать этот демиплан, я тебе уже говорил. И поясни детальнее, что значит "посажу птицу в клетку".

— Налобное джуиндзюцу. Я схожее накладывал на фамильяра из обсидиановой фигурки. С Ирвэс и ритуалом помогал небесный отец, но теперь я сам способен справиться. Это займет время. У тебя большой запас свитков?

— Свитками тут не обойтись. Нужно строить глиф и вливать в него прорву маны, пока ты будешь внутри работать с тушей, а, собственно, сознание дракона будет вне ускоренного течения времени. Каков функционал твоей чудо-печати?

— Причинение нестерпимой и смертельной боли, откачка внутренних сил, — сообщаю, по себе точно зная о тех муках, что причиняет проклятая печать побочной ветви клана Хьюга. Благодаря Тиру, мне стал известен и другой функционал, о котором то ли позабыли в клане Хьюга, то ли главы и патриархи никогда не допускали утечек этих сведений. — Эта скала насквозь пропитана ледяной силой дракона и сама сродни артефакту. Мне в Доминионе она повредит. Подчинив дракона, заставим его самого изменить демиплан под твои нужды, Амарж.

— И куда ты хочешь сбагрить скалу?

— Котлован близь Лласта.

— Кха!.. Какое дерзкое ограбление, — ехидно заулыбался гном. — А еще заставим дракона внушить своим рабам, чтобы те служили Невервинтеру. Или возьмем с них клятву защищать город и прикажем дракону не препятствовать их уходу. Да, так будет вернее...

— Так как?

— Без гарантий успеха?

— Без, — вынужденно соглашаюсь.

— Хорошо. Я... позову Боддинока. Мы поддержим твой успех спеллом "Желание". Но даже девятый круг с оговорками подействует на такое сильное существо... Я сформулирую "Желание" так, что предоставлю ему возможность сбросить оковы после третьего приказа.

— Освободить рабов, переместить скалу и уйти в сферу драконов?

— Не верно. В любом случае надо успеть, пока сохраняется текущее шаткое положение. Откачаешь магию — выгадаешь время нам обоим. Первый приказ — передать знания в твои киира о Слове Власти и драконьей магии. Второй — показать самые ценные и мощные артефакты в коллекции. Третьим приказом отправим рабов вместе со скалой. Сокровища для дракона ценнее жизни — именно в этот момент наступит кульминация. Хм, он так сильно запудрил мозги рабам, Неджи?

— И дал бессмертие с нескончаемой магией воскрешения.

Усиленный интеллект гнома сам достроил картину. Я же видел. Некогда к Зимнему Клыку наведывались большие отряды вооруженных лиц. Развлекающемуся хозяину Снежного Шара достаточно было укрыться в пелене туч и науськать своих рабов на вторженцев, в отличие от драконьих защитников, мгновенно не восстающих из мертвых. Так он и побеждал, обогащаясь.

— Значит, надо постараться турнуть их отсюда до прекращения коматозного состояния. Неджи, пока я тут все переиначиваю, явись рабам дракона. Пусть уже собираются. У тебя есть минут десять.

Договорившись, я покинул логово дракона по запасной, "рабской" дороге, выводящей к подножью скалы. По пути прихватил обнаруженные дневники дварфа Ходда и дриады Арвиль. Я начал знакомиться с конца дварфского и не прогадал. (иллюстрация 119) Он упоминал Амулет Веков, который дварфы и дриады сделали вместе ради победы над общим врагом и прекращения своего бессмысленного существования. По особенностям отпечатков расовой магии я довольно быстро нашел его: дракон сломал и упрятал ожерелье, не сумев пойти против своей природы и уничтожить амулет строгой красоты. (иллюстрация 120) На первых же страницах еще более древнего магического фолианта, содержащего рукописных листов на еще одну порядочную библиотеку имени Ходда, упоминался горный хребет Йехимал и проклятья по поводу того, что организованное там поселение оказалось под боком белого дракона и рядом с волшебным лесом, кишащим тупорылыми дриадами. Листать от корки до корки я не собирался — по нескольким соображениям. Только сверил даты: всего через сотню лет после похищения дварфы и дриады напрочь забыли свое прошлое, начав поклоняться дракону как своему Создателю, через какой-то промежуток времени вновь ставшему для них деспотичным Хозяином.

Первым делом я решил удовлетворить свои подавленные мужские интересы и разыскал дриад. Женщины в полных латных доспехах выглядели интригующе грозно и экстравагантно. Не мой типаж, но любопытство стоило удовлетворения. О, да! Особенно пригожа была Арвиль: ярко красные локоны, по-человечески розовая и по-эльфийски нежная кожа. Правда, глаза выцвели от нескончаемых и бессмысленных сражений... (иллюстрация 121)

По прихоти Зимнего Клыка, жестко предотвращающего следующее восстание, рабы поменялись ролями, воюя нетипичным для себя образом. За века это дало с какой-то стороны примечательные плоды. Поначалу казавшаяся мне глупой затея обрела сугубо меркантильный смысл, стоило мне посмотреть на нее с калькой своих поступков и из-под контекста текущей операции. От догадки стало муторно на душе. Рабы за тысячи лет набирались опыта, но вот уже не осталось новых и неизведанных опасностей на изолированном демиплане. Рост личной силы застопорился, как у самого Зинего Клыка, так и у его слуг. Хозяин смекнул хитроумный план: заставил дварфов вести жизнь дриад — и наоборот. Теперь лидерам рабов осталось всего несколько ступеней силы до уровня квази-божеств — вот тогда дракону можно будет жрать их!

Не вступая в контакт, направился к оплоту дварфов, исходя из логики, что сперва надо починить Амулет Веков физически, а потом восстанавливать магическую начинку. Если я окажусь прав и он предназначен для защиты от драконьего ледяного дыхания, то мне такой точно понадобится. Заодно обследовал территорию и убедился, что иных разумных нет, да и самих зверей раз-два и обчелся.

— Ба, иной, — с неприкрытым облегчением вздохнул дварф, тискавший толстенный дрын с трудолюбиво вырезанной птицей, сидящей на верхушке. (иллюстрация 122) Лучший воин, которого я когда-либо видел, и начинающий друид, способный применять заклятья из четвертого круга. Дварф, напрочь забывший о доблестном воинском прошлом. — Меня Ходд зовут, — представился он лунному эльфу, в которого я морфировал, сокрыв божественную суть. — Я в нашем клане главный. Тут у нас такие, как вы, редко бывают. Но, по крайней мере, вы не нападаете на нас сразу, как эти сумасшедшие дриады!

— Я Неджи Хьюга. И я могу вас освободить...

— Ба! Сколько раз я уже слышал об этом? Уши уже завяли... Бааа...

Бритый дварф выпучил глаза на свой дневник и даже выронил палку, одновременно потянувшись рукой к сверкающему ожерелью.

— ...от Хозяина, с некоторыми условиями.

— Это же... это мой первый и потерянный дневник!!! Верните его мне немедля!

— Я думал, вы за века набрались ума и терпения, Ходд из клана Молота.

— Вы... вы не понимаете! Дневники — единственное, что помогает сохранять память!.. Извините. Я починю эту хорошенькую вещицу. Она мне кажется... знакомой. Как если бы я знал ее много лет назад. Разрешите? — Я протянул ожерелье, вовремя убрав вожделенный дневник. — Видите старую надпись по звеньям? Древний язык... "Древо и Кузня объединились для победы над Хозяином". Он был выкован как вместилище великой магии. Мне... я и без кузни просто вызову на поломку зашптопывающую магию. И вы вернете мне мой дневник, мистер Неджи Хьюга.

— Я верну дневник непосредственно перед вашим освобождением, Ходд. Я не вправе принуждать, но имею полномочия вербовать солдат. Город Невервинтер готовится к жестокой осаде. Вам предоставят отличное жилье и жалованье, пустят в лучшую кузню и выполнят прочие разумные условия. За три года службы вы немного освоитесь в давно изменившемся без вас мире и дальше будете вольны сами решать свою судьбу, заниматься поиском смысла жизни. Три года не тысячи лет...

— А если нет, вербовщик? — Спросил внимательно слушавший глава клана, сохранявший определенную здравость суждений, несмотря на помутнение памяти. Отличный вопрос. Я отдал собеседнику знак уважения.

— Тогда я сам предложу вам смысл жизни и сразу заплачу за защиту города Невервинтера от армии хладнокровных ящеролюдей. Вот, — я достал комплект доспехов из шкуры красного дракона и сломанное оружие, вызвавшее живейший интерес у Ходда. Не забыл и кольцо в виде дружеского рукопожатия эльфа и дварфа. — Это принадлежало убийце драконов из вашего рода племени. Я случайно нашел его тело и на алтаре бога предал останки огню. Я получил одобрение от Морадина — это верховный бог Пантеона Дварфов.

— Кузнец Душ... — вспомнил Ходд, с перекошенным лицом и слезами рухнув на колени и зажав голову в тисках своих ручищ.

— Решай скорее, Ходд. Собираться надо в темпе.

— Я согласен... Я согласен от имени всего клана Молотов!..

— Каждый принесет клятву лорду Нашеру в мом лице, Ходд, и поставит подпись под контрактом наемника из отряда Молотов или как вы сами решите. Собирай здесь весь свой клан. Ждите меня, насколько получится, привлеките своих бывших союзников — дриад. Лучше прямо сейчас отреставрируете всё, — киваю на амулет и обломанное лезвие. — Во имя Морадина, — счел нужным добавить я, подбросив ему в руки амулет того самого кремированного мною дварфа-паладина из клана Делзун. — До скорой встречи, Ходд.

Отведенное Амаржем время истекало. Пронаблюдав издали за тем, как магия грандмастера Ходда ремонтирует повреждения Амулета Веков, я поспешил вернуться в драконье логово, с сожалением оставив общение с дриадами напоследок.

Меня уже ждал сложный глиф времени в виде многолучевого построения со сложной вложенностью элементов. (иллюстрация 123) Рядом уже действовал упрощенный сигил, начертанный Боддиноком под приготовленное, но пока не спущенное заклинание "Желание". Напряженность вложенной магии создавала красивое свечение в магическом спектре. (иллюстрация 124) Еще я отметил, что все кусочки плоти и кровавые брызги, оставшиеся после скоротечной схватки, уже прибраны хозяйственными гномами.

Встав, куда положено, я сосредоточился и дал отмашку. С небольшой задержкой вокруг лежащего дракона красочно сплелась магия девятого круга, и затем нас с ним накрыл купол еще одного столь же сложного и мощного заклятья.

Интон. Одиночное высвобождение Инь-чакры. Черное пламя "Аматерсу" не получить без совмещения Интона и Катона. И по моему личному мнению его проще высвободить, чем отдельно Инь. Нинфуиндзюцу, такое как джикукан ниндзюцу "Кучиёсе но Дзюцу", используют высокоочищенную Инь-чакру с заполнением почти чистой Ян-чакрой. Чем выше степень очистки или больше объем, тем сильнее техника и лучше результат. То же искусство призыва оформляет черную Инь в виде особой восьми лучевой печати с формулой из символов, а потом заполняет ее Ян, приводящей технику в действие. Стандартная работа с любым запечатывающим тегом в том и состоит, чтобы сперва создать образ вокруг нужного объекта или субъекта, а потом вывернуть пространство наизнанку и зафиксировать. Вот и моя задача сейчас состояла в том, чтобы сформировать из негативной энергии образ кланового джуиндзюцу, наложить на голову коматозного дракона и высвободить достаточно чакры для закрепления с последующей корректной активацией. "A"-ранг это вам не в носу поковыряться...

Стенки окружавшего меня и дракона пространственно-временного и силового барьеров достаточно "туго проглядывались", чтобы волей уменьшенный радиус додзюцу постоянно не выпрыгивал за рамки. Однако я все же вынужденно распределил обязанности. Когда высвободил достаточный объем силы, Великая Киира вытолкнула тот самый полный образ изначально стоявшей на мне проклятой печати, что некогда передал Тир. На драконе проявился черное перекрестие, разрывающее черный обод вокруг головы. Вот линии ушли под чешую и кожу, охватывая череп и потом мозг на затылке. Я заранее заполнил накопитель, и сейчас усилием мысли высвобождал заранее заготовленную чакру — это проще, чем из себя. В самый ответственный момент аура дракона радужно полыхнула наложенной магией — и следом "Птица в клетке" ярко зажглась монохромно циановым светом, обозначая готовый результат.

Получилось!..

Не время радоваться. Дух моего фамильяра гулял на родном Плане Огня, потому я без опасений потянул ледяную драконью чакру, со снежно-ледовым хрустом начав заполнять ею опустевший резервуар кулона мета-чёток. Воспользовался бы свитками хранения, но, к сожалению, по вине моего непрофессионализма они не способны вместить хоть сколько-нибудь значимый объем — и в себя я совершенно не умею запечатать. Хех, стать джинчурики белого дракона? Заманчиво, но упаси Кореллон от такой кошмарной участи. Поэтому я направил необработанные излишки прямо под себя — в глиф времени. Внезапно поток силы резко переформатировался и усилился. Амарж не успел среагировать, и граница действия плетения покрылась коркой мутного льда.

Пат.

Ледяной саркофаг. Зимний Клык сумел подгадить... Дальнейшая откачка его магии и чакры будет постоянно продлевать действие заклятья, а прекращение гарантированно выведет систему из равновесного положения — дракон вырвется из коматозного состояния. Мне придется форсировать события с недопустимым для себя итогом?.. Как бы не так!

Изменения в потоке реально внезапными лично для меня не являлись — действующее на полную катушку додзюцу уловило зарождение и разглядело перспективу развития. Я надеялся на подобное стечение обстоятельств и не прозевал нужный момент. Извлек и активировал Стило Ледяного Судии, пропустив только малую часть в глиф под собой, а остальное направив в церемониальное оружие Справедливого Бога. Звериная морда изрыгнула многофутовую сосульку, вонзившуюся в ледовый панцирь на месте раны в груди. По мере усиления стремительного потока от дракона сосулька из церемониального ножа утолщалась и врастала в лед. Стило Ледяного Судии разворачивало свою магию, ввергая выныривающего Зимнего Клыка обратно в пучины комы и резонируя с другим церемониальным оружием схожего действия. В итоге все, чего добился белый дракон — это упрочнения собственных тенет. Впрочем, ледяной саркофаг все равно сохранился.

Смекалка, конечно, подсказала возможный выход: достать запасную флягу и плеснуть на ледяной купол, создавая проход к себе в Доминион. Прагматизм возобладал. Свободного времени появилось кратно больше — стоило воспользоваться им. Вскоре я перестал мерзнуть. Еще через сколько-то минут сосредоточения разложил ранее виденный поток драконьей силы на составляющие, вычленил ледяной аспект и заменил его огненным. Спустя еще долгие минуты концентрированного транса я сумел высвободить годную сенчакру. И принялся в прямом смысле слова прожигать время. Вскоре и глиф времени оттаял, и ледяную корку саркофага растопило.

— У меня нет слов. Кроме матерных, — "радостно" встретил меня кипятившийся Амарж.

— Благодари старого пройдоху, — чуть киваю в сторону сковавшего тушу дракона мутного льда с торчащим обломком толстой сосульки.

— Почему не втянул все в себя? — Гном попробовал то ли придавить меня своим носярой, то ли проткнуть им... мой пупок.

— Я собираюсь остаться чистокровным эладрином тулани, каким меня сделал небесный отец. После удачного для меня "содействия" Зимнего Клыка мои надежды сбылись, решимость окрепла.

— Рад за тебя, — сфальшивил Амарж, заполучивший новый головняк и критические проволочки. — Теперь тушу не отодрать от пола и велик риск, что он скроется во льдах своей скалы, — с тихим бешенством процедил архимаг, по стройному плану которого потоптался биджу. Однако в его глазах лихорадочно горел авантюрный вызов внезапным обстоятельствам. Огонь приключений пылал...

— Резак, — извлек я из ножен первым делом подобранный со склона могущественный меч, не собираясь пока вызволять Писклю. Разъяренный дракон успел вморозить этот строптивый бумеранг в глыбу льда. Если освободить, то будет крайне трудно совладать с псевдоразумом древнего оружия, рвущегося кромсать дракона. Как бы после обретения мною драконьей формы этот саррухский убийца драконов бескомпромиссно не обернулся против меня. — Сейчас выкорчую.

Я эффективно применил "Хиен", кратно увеличив длину клинка. Объема и мощи сенчакры более чем хватило на вырезание, причем, камень резать не пришлось благодаря толстому слою льда, служившего в громадной пещере эдаким глянцевым паркетным покрытием. Дальше уже Амарж сообразил домкрат, а Боддинок подсунул усиленную "Мобильную платформу", превышающую грузоподъемностью заклятье "Летающий диск" из первого круга. Нервничая, я подумал разрядить напряженную атмосферу шуткой про Золотые Холмы и ямки, но этот юмор получался слишком двусмысленным и оттого неуместным. Поступил рассудительнее:

— Местные неминуемо накинутся на Хозяина, если увидят его в таком состоянии. Я могу попробовать пережечь их привязь. Нужно организовать портал наружу.

— Намекаешь, чтобы я еще влез в долги, отправив клона к престолу в храм Триады или начал договариваться с Мельданеном?

— И его женой-нимфой, — спокойно отвечаю сопящему гному, сходу разгадавшему мою мысль. — С боевым пополнением они быстро вырастят рощи, далее отряд дриад пойдет очищать Невервинтер, а дварфы...

— Ха, верно! Транспортные услуги приглашенным наемникам, — Амарж первее меня поймал витавшую рядом мысль. — Я отыщу себя, а сила Тира пробьется к своему отпечатку.

— Боддинок, идем. Моя копия доставит Снежный Шар в Котлован, а тебе сейчас для прикрытия следует подрядиться на создание коррозийного масла нужной силы и консистенции, — деловито заговорил клон архимага.

— Да, мастер, — почтительно ответил зельевар на родном для гномов наречии. От меня не укрылся алчный огонек в его глазах. Как говорится, аппетит приходит во время еды. К чести моего наемника, он сдержался, доверяя прежнему опыту о том, что командир его не обидит, замылив долю фартовых сокровищ.

— Его долю я распихаю по своим нычкам, Неджи, — хмуро заметил союзник, едва Глинкл скрылся. — Драконьи богатства тянут приключенцев подобно магниту. Боддинок уже сейчас сказочно разбогател. Гильдия его прикроет и защитит, но только если не пройдет слух о его участии в нашей операции. Всё-таки скала Зимний Клык при Порте Лласт станет знаменитым, ха-ха, ориентиром.

— Мне тоже кое-что надо подтасовать...

Вскоре тема беседы переключилась сугубо в деловое русло — текст контрактов. Более меня сведущий в законах и крючкотворстве, Амарж помог составить и размножил договор, который согласился завизировать в качестве члена правящего триумвирата гильдии магов Многозвездная Плащаница.

Скорым шагом спустившись к подножию, я оставил Амаржа готовить площадку для телепортации лишних свидетелей. Его дубль принялся сторожить белого дракона, скованного собственной магией. Это кромешный ужас, когда собственную магию оборачивают против тебя же. Я уверен, если у Зимнего Клыка будет достаточно времени, он успешно выберется из ловушки. Но кто ж ему даст?

Прошло всего-то ничего с обезвреживания Хозяина демиплана, а снегопад прекратился и тучи разошлись к горизонту, открыв потрясающее астральное небо с гигантскими призраками солнца со стороны дриад и холодно-лунного Торила со стороны дварфов. Очертания материков повторяли глобус, найденный в кабинете главного культиста Маугрима, из-под носа подручных которого Лилиан Кембридж удачно вовремя увела Снежный Шар. На этом фоне удивительно символично стояло главное дерево-дом рабынь-дриад. (иллюстрация 125) Я даже на краткий миг засомневался в успехе своего предприятия. С одной стороны — им все обрыдло за тысячи лет, с другой — они не мыслят жизни в ином месте. Рабы зациклены на автономном мирке Зимнего Клыка.

— Прошу прощения, леди. Здравствуйте, я Неджи Хьюга, — следую традиционному этикету и кланяюсь под еле слышное шуршание вынимаемых из ножен мечей, свиста наставляемого копья и щелчка взведенного арбалета.

— Я Арвил, лидер дриад, — жестко и по-мужски представилась красноволосая дама в дивно украшенном нагруднике и шлемом под мышкой. Гравированный лианами меч дриады бесшумно вернулся обратно в ножны, давая знак всем остальным поступить так же. — Рада видеть эльфийского принца крови, а то кругом одни свирепые морды карликов. Вы хотите просить меня об услуге?.. — Дриада томно улыбнулась, заигрывая со мной. Женская суть и тоска по мужским ласкам взяли свое. Мне даже страшно стало — вдруг весь цветник прямо сейчас как набросится на одного меня, да как...

— Найм. Прошу прощения, я вербую солдат для битвы с хладнокровными ящеролюдьми.

— Я вынуждена отказать. У нас своя война...

— Простите, она ложна, — перебиваю Арвиль под осуждающие шепотки трех ее воинственных соплеменниц и еще одной, пять минут назад появившейся в точке воскрешения целой и невредимой (после того, как ее пополам разрубила огненная секира производства дварфского клана Делзун из Гонтлгрима). — Это ваше? Концовку прочтите, пожалуйста...

Я достал второй дневник Арвиль и передал ей. Быстро извлек целую стопку драконьего чтива. Загалдевшие дриады споро расхватали своё. Родной предмет, куда вместе с чернилами изливали душу, вызвал нарушения в работе великого заклятья, наложенного на разумы лесных нимф. Спустя непродолжительную лавину воспоминаний, лица девушек, с трудом мысль проворачивается так называть пятнадцати тысячелетних особ, одинаково искривились. Охи, ахи и звон срываемых с себя лат. Еле удержал в узде свое восстающее естество, не выдерживающее вида практически голых и чудо каких сексапильных красоток, по пластике и элегантности заткнувших бы за пояс приснопамятную миледи Тхамилитаэ и всех ее горожанок.

С превеликим трудом удержал благодарных женщин на расстоянии, играя холодного и грубоватого недотрогу, хотя мог раскрыться и приказать. Была даже мысль отправить их в Мунвайнс, чтобы забеременели там и после решения проблем с саррухами вернулись обратно растить детей и освобождать Лес от народа черной крови. Но подлая хитрожопость не красит — свобода воли важнее. И сауроиды. Кое-как уговорил Арвиль и двух ее напарниц взять сорванную амуницию, чтобы вместе со мной прибыть в лагерь дварфов и показать добрые намерения и мой статус общего нанимателя. Дриады морщились, конечно, и под действием зловредной магии по-мужски плевались, но, при этом, очень сноровисто и компактно складывали свои доспехи в удобные для переноски тюки.

Признаться, у меня имелся и корыстный интерес в сведении двух лидеров и самых опытных представителей двух групп. Они успешно, буквально походя справились с починкой перстня мультипосланий, взятого мной в Лафсимдааре, а так же с перенесли контакты с прежнего артефакта и даже в целом улучшили чары: им когда-то, судя по дневникам, которыми они активно и радостно пользовались, удалось достучаться до внешнего мира, но они дорого заплатили, лишь послужив целям обогащения Хозяина. Еще я настоял и предоставил им материал для связывающих двух лидеров колец посланий: из рук великих мастеров вышла идентичная пара серебряных ободков с сапфиром и двумя бриллиантами по его бокам для организации связи между собой и со мной. (иллюстрация 126) К слову, когда Арвиль восстанавливала чары Амулета Веков, я предоставил ей собранную магию самого белого дракона: это значительно усилило чары, в дополнение дав четверть уменьшения вредоносной силы заклятий холода, направленных на владельца, и четверть усиления магии холода у самого носителя. Кстати, остальные дварфы и дриады без дела не сидели, под моим строгим надзором меняясь амуницией и возвращая оной первоначальный вид. Пришлось даже ослабить свой сдерживающий барьер, чтобы давить эдаким "мистическим присутствием", так сказать, иначе все острословы передрались бы тут же вместо ожесточенных огрызаний и озлобленно осторожного, но все же сотрудничества. Помогал пример лидеров, благодаря медальону Морадина и работе по вкладыванию драконьей магии внутрь Амулета Веков вернувших себе куда больший объем памяти, чем их соплеменники и соплеменницы, гнусным драконьим заклятьем сталкиваемые лбами (я не рискнул вмешиваться и снимать охватывавшие мозг чары при помощи Резака).

Да, мне пришлось видоизменить планы и вернуть дварфские дневники истинным владельцам — частичное возвращение памяти благотворно сказалось на всеобщей рассудительности и терпимости. И по совету Амаржа мне пришлось деликатно переиначить уже произведенную предоплату, осуществив личный найм бригады строителей для ускоренного доделывания храма Латандеру и укрепления моей Голой Доски с ее расширением вверх и вниз. То же касалось и лесных нимф, желания которых были более чем естественны и прогнозируемы: удовлетворить похоть, собрать свиту из мужчин, отыскать дуб для нового дома и продлить род. Я сам озвучил им этот смысл жизни, кратко рассказав о своей лесной знакомой Эгетуа Пигалле. Думаю, мне удалось внушить им не просто необходимость, а обязанность хотя бы родить сильных и талантливых детей перед тем, как наконец-то отыскать долгожданную смерть. Пожалуй, всей честной компании нимф вместе с Акаоной и Мельданеном стоит сразу из храма Тира перенестись к лесному дому Огненной Розы, внезапно нагрянув в гости к хозяйке обширной области — заодно исправят шрам на месте прорыва Теней. Приняв, согласовал решение с Амаржем, всем своим длинным носом поддержавшим мою инициативу, а так же нехотя снявшим с себя бирюльки чистого разума, чтобы расплатиться с отрядом Древо за не связанный с саррухами найм. На вторую мою иницативу он лишь молча поджал губ и поморщился, оставив возражения при себе.

А все дело в том, что одного Амулета Веков, разумеется, мало для битвы с Хозяином. Кузня и Древо основательно подготовились к восстанию. Бригада дварфов выковала для своего лидера Моргенштерн Возмездия. Это чудо оружие не уступало по мощи саррухскому мечу, уничтоженному мной по настоянию доброй жрицы Лину Ла-Нерал. Висящий на цепи шипастый шар пламенел подобно куску лавы, сохраняющему форму по воле мастера и силой его магии. В это оружие дварфы вложили все свои умения и знания металлов и огня. Зимнему Клыку, коллекционирующему "огненные безделицы", даже пришлось придумывать специальный крюк для подвешивания и сооружать ограждающий круг — столь мощным получилось оружие. Умеющий перевоплощаться дракон сохранил и шедевр дриад — короткий дубовый Лук Мутагена. Понятное дело, что это дело рук доведенных до ручки лесных нимф. Оружие позволяло раз в секунду материализовывать удивительную бронебойную стрелу, изощренная магия которой подвергала стремительной мутации клетки тканей, включая костную, а так же рога, когти, клыки и чешую! (иллюстрации 127 и 128) Этот грозный лук так никогда и не выстрелил по Хозяину... Мне оставалось надеяться, что Ходд и Арвиль сумеют наилучшим образом распорядиться своим уникальным оружием, что Моргенштерн Возмездия и Лук Мутагена соберут богатую жатву среди сауроидов.

Одного освобождения оказалось мало, чтобы привлечь дварфов и дриад к моей войне с саррухами, поскольку и те, и другие жаждали лишь окончательной смерти. Лорд Нашер сам бы, конечно, вряд ли изыскал средства для найма обоих отрядов родом из глубокого прошлого. Мне пришлось выкручиваться — хватило визуальной информации. Скупердяй поморщился, но согласился, что вместо пожертвований тирцам гор драконьих сокровищ гораздо лучше пригласить и оплатить пару ладных элитных отрядов — в противовес пробужденным ящерам из основанного королевой Лагосрой генофонда. В оплату ушла жемчужина сокровищницы: хозяйская коллекция прекрасных диадем и замечательный цветной набор эпических доспехов дракона. Зеленый, синий, красный, черный — бывшие недруги Зимнего Клыка. Хех, не хватало лишь доспеха из белого дракона. (иллюстрации 129 и 130) Диадемы — дриадам, доспехи — дварфам.

Когда высшие невервинтерские маги наконец-то возвели межуровневые "Врата", собравшимся в дорогу к свободе рабам дракона представился шанс воочию убедиться, что мир Снежного Шара просто так не отпускает их. Амарж к этому времени придумал для этой проблемы изящное решение, смахивающее на цирковой номер с тигром, прыгающим сквозь горящий обруч. Четырехярдовый диск его серебряного пламени с втихаря наложенной каймой из моего черного пламени. Каждый раб разбегался и прыгал с трамплина. Пока они находились в полете, диск совершал оборот, делая рабам двойную очистку серебряной магией архимага-полубога и сжигание черным пламенем всех незримых магических Нитей. Естественно, что белый дракон ощутил кражу его пестуемой тысячелетиями еды-собственности, поэтому я находился рядом с его тушей и держал джуиндзюцу в активном состоянии, чтобы Зимний Клык, не дай биджу, не вырвался из плена.

— Фуух, ужасно напористые и голосистые кремень-бабы.

— Верно, прямо мужики с сиськами, — вторил клон оригиналу, когда всех лишних спровадили с демиплана.

— Отходняк?

— Верно, — на два голоса ответил Амарж и криво усмехнулся самому себе.

— Спешить уже не нужно? — Спросил я, намекая на крепкую ловушку, в которую был загнан Зимний Клык.

— Не верно. Я не рассчитывал на возню с лишними душами. Их своевременная помощь отнюдь не лишня, но совсем не критична.

— Сейчас примерно одиннадцать дня, Неджи, надо успеть обернуться к полудню, — сам себе поставил задачу клон Амаржа, практически исчерпавший свой ресурс. Оригинал согласно клюнул носом:

— Пора пробуждать подчиненного и собирать дань, — хищно хмыкнул гном, охочий до чужого добра. — Я подготовлюсь к съему мерок.

— Он сразу поймет, что его готовят к закланию, — заметил я, все еще удерживая ручную печать концентрации. Дракон представлялся мне никак не ниже уровня Каге-джинчурики, без дополнительного магического ограничителя он бы моментально преодолел мое неумело наложенное проклятое фуиндзюцу. — Будет активно сопротивляться.

— Свиток "Подчинение монстра", девятый круг, — прокомментировал архимаг, извлекая пергаментный рулон, простеганный мифриловой леской.

— Примени это заклятье Боддинок, поднялся бы выше в уровне своего мастерства.

— Жизнь ценнее. Предложи способ отвратить от моего клирика охотников за сокровищами.

— Они в любом случае будут лезть к нему в замок и пробовать на зуб. От дриад остался Дом-Дерево, от дварфов оборудованный под землей Дом-Кузня. Разумно сбросить этот балласт на замок Глинкла и под него, сохранив непримиримым врагам памятное им жилье и воспользовавшись сенью их защиты: они друг другу порядком надоели, но возможно, что кто-то из них решится покинуть группу и остаться сторожить вроде как общий дом, служивший таковым многие тысячи лет. Еще предоставь своему избранному доступ на демиплан...

Последняя мысль отразилась на лице Амаржа сродни кислому яблоку. Все мы — собственники.

— Подумаю, когда вознесусь. Замок Глинкла на отшибе, как бы культисты или саррухи не надумали посетить его и уничтожить из опасений удара в спину.

— Идем собирать, что приглянется. По пути обсудим. Время не ждет.

— Да-да, лучше синица в руках, чем журавль в небе, — проворчал архимаг, боявшийся остаться обделенным или упустить крутую цацку, как потом оказалось бы, лежавшую под самым его носом, но впопыхах не замеченную. Следующей фразой Амарж обрушил мое самомнение, приветливо улыбнувшись: — Я рад, что у моего клирика такой командир.

Сокровища поражали воображение. Золото и серебро разных эпох. За тысячи лет собранные или созданные здесь кубки с чашами, на загляденье украшенные каменьями или великолепно расписанные. Необработанные кристаллы и удивительные друзы. Россыпь уникальных необработанных звездных камней. Крупные ограненные драгоценные кристаллы. Восхитительный цветок лотоса, сделанный из голубоватого алмаза в два моих кулака и предназначенный для глубоких медитаций и трансов, а так же двукратного сокращения эльфийского дремления, требующегося для морального и телесного отдыха с восполнением сил. Горсти всевозможных сережек и колец с перстнями из эпох до предыдущего перерождения богини магии Мистры, а значит вполне годных и для меня. Сделанная самим Хозяином подборка качественно зачарованных мечей. В мою коллекцию так же ушла гонтлгримская алебарда огненного сердца, так и не сумевшая поразить ледяное сердце белого дракона. (иллюстрации 131 и 140) Амарж в этой авантюре вкладывался в себя, потому его клон, сопровождавший меня, лишь причмокивал да вздыхал, не претендуя на материальные ценности — из такой вот мелочевки.

На мой взгляд, подлинный венец коллекции Зимнего Клыка — трофеи с Асимана, амбициозного солнечного эльфа и могучего огненного стихиала, тем не менее, побежденного и съеденного Зимним Клыком. Богоравного архимага, судя по всему, подвела обувь и бижутерия, то ли не удостоенная внимания дракона, то ли переваренная им. Всё остальное из комплекта одноименной амуниции Асимана рабы Хозяина скрупулезно реставрировали. (иллюстрации 141-146) Красный архимагистерский балахон со стилизованным огненным узором по краям — значительно улучшает владение стихией. Огненная мантия с живо пламенеющей подкладкой — порождает огненную ауру и надежно защищает от стихии. Златопламенный посох со стилизованным красным солнцем и овальным кристаллом из сердца огненной твари — сосуд и усилитель для заклятий из высших кругов арканной магии. Драконий амулет пламенного стража в виде двух золотых ящеров и огненной полусферы в центре — узилище сильного и ловкого раба с Плана Огня — похожего на льва химерического элементала. Зря я его рискнул вызвать и посмотреть — из-за нанесенных Льдом избирательных повреждений вместилища огненное чудище было слепо агрессивным. Но самое главное! Все эти части объединял воедино краснодраконий шлем с шипами и перепончатыми крыльями. Шедевр, позволяющий оборачиваться красным драконом со всеми преимуществами амуниции! Само собой, я выкроил минутку и опробовал превращение в красного дракона. (иллюстрация 147) Взрослая особь раза в четыре крупнее белого — в высоту составляет пять-шесть моих роста. Однако весь комплект из-за повреждения я не рискнул применять, а магия одного только шлема превратила меня в красного дракона, размерами уступающего Зимнему Клыку. Первое впечатление — непередаваемо быть в драконьей шкуре! Но... Ощущение клокочущего в груди пламени и разливающейся по телу магии — это так мне знакомо!.. Дух захватывает. Но я вскоре справился с первыми впечатлениями и целеустремленно несколько минут осваивался и приноравливался, готовясь к обретению собственной драконьей формы, в которой очень легко и просто покрывать колоссальные расстояния, летя высоко над облаками, а так же внушать трепет... Форма дракона позволит мне сравниться с биджу.

Обход логова продолжился. "В гости" к белому дракону кто только не ломился за прошедшие тысячелетия. Облаченный в примечательные доспехи огненный элементал, убитый мною в лаборатории Сирила, не был первым среди себе подобных. Мне откровенно повезло в прошлый раз, когда побежденный высший элементал-воин, ставшей моей стихийной формой, имел при себе классные доспехи. И вот теперь в логове Зимнего Клыка мне посчастливилось отыскать первоклассное оружие для своей огненной формы — меч изначального пламени. (иллюстрация 148) К сожалению, что те доспехи, что этот клинок, подходят исключительно существам чисто огненной природы — предназначены конкретно элементалам.

Прозапас я взял золотой скимитар солнечного пламени, созданный эльфийским друидом. Красивое изделие, разворачивающееся из ременной бляхи-лампочки. Конечно, куда ж без кинжала: Кнекс — плененное сердце неведомой Фаэрунским бестиариям огненной твари в гарде и ядовитое зеленое лезвие. Разумное оружие, силой и хитростью порабощающее слабовольных. Еще одно экзотическое оружие, которое я, посомневавшись, все же взял, это посох пламени преисподней. С виду палка из огня в шелухе темных корочек породы, на деле оказывающихся неведомо как плавающими на поверхности огня каменными "айсбергами": при ударе они прилеплялись к месту касания и расплывались крупной лавовой кляксой, плавящей доспехи или шкуру. (иллюстрации 149-151)

Полезнейшим моим приобретением, определенно, является широкий пояс цитадели феникса. Как и пояс путеводного света, этот артефакт предоставляет иммунитет к некромантии и обеспечивает освещение, помимо этого улучшает регенерацию и сопротивляемость огню с холодом. Главное его достоинство — неразрушимый красный кристалл в виде треугольника со скругленными углами. Вместилище экзотического фамильяра — редкой птицы феникса с Плана Огня. Из другой эпохи и другого материка в коллекцию Зимнего Клыка попал таосский посох феникса. Двухъярдовой длины чистое золото узорчатого древка, неведомый яйцевидный кристалл красного цвета, словно сжимаемый в лапках, и неизвестный конусовидный кристалл со светящейся голубоватой чакрой внутри, играющий роль насеста для обнимающей его фигурки из пламени в виде феникса — визуализированная часть магии призыва оной огненной птицы. (иллюстрации 152 и 153)

Насколько я понял по экзотическому собранию, Снежный Шар какое-то время совершал "тур-вояж" по Закхаре — Пылающий мир соседнего материка. Зимний Клык на собственном опыте доказал существование связи между соседним материком из множества песчаных островов и многострадальной пустыней Анароч, что раскинулась восточнее Серебряных Маршей. Судя по малочисленности этой секции собрания, белый дракон был в шоке от того, куда и как попал. И он, сверкая нерушимым стеклом слишком диковинной и чересчур желанной игрушки, поспешно "удирал" с Земли судьбы обратно на Фаэрун. Но не морским путешествием через Великое море из-за боязни потонуть, а по суше — через материк Кара-тур, шелковые тряпки и прелестные безделицы которого обжились дриадами.

Еще я обзавелся превосходной статусной мужской мифриловой диадемой вельможи, родной, так сказать, эльфийской работы. Она представляла собой скромное волнистое переплетение, создающее вокруг владельца "Великий доспех мага" (в три раза превосходящий обычный "Доспех мага" из первого арканного круга). В комплекте к нему шло кольцо, способное увеличиваться до браслета и к эффекту заклятья из шестого круга прибавлявшее "Улучшенный доспех мага" из третьего круга. Из практических соображений нехотя спрятал протектор, одев кольцо и диадему, не сочетающуюся с татуировкой, но более явственно для жителей Фаэруна сообщавших о моем благородном и вельможном статусе. Клон Амаржа предлагал сплавить комплект воедино, приделать основу из выделанной кожи хамелеона и залить все стальным бронестеклом, но тогда весь символизм пойдет биджу под хвост — как протектора, так и диадемы. Помимо распространенного комплекта эльфийского вельможи времен Войн Короны, соблюдая осторожность, я взял себе найденное на отдельном пьедестале женское зеркальце. Прекрасно помнил эльфийские Дома, входящие в состав дипломатической миссии Лунного Лебедя. Поэтому я очень, очень обрадовался, когда идентификация подтвердила, что какой-то авантюрист пытался зачаровать дракона зеркальцем принцесс Торнглар. В изолированном мирке сей артефакт работал лишь частично. (иллюстрация 154-157)

Несмотря на обилие разнообразных сокровищ дракона, даже в какой-то период своего долгого существования ведшего по-человечески разгульный образ жизни, я более не нашел для себя ничего действительно стоящего. Был бы рад вскользь упомянутой Амаржем перевязи бесконечных метательных ножей, но ничего подобного здесь не оказалось. Еще архимаг упоминал наручи, способные хранить в себе разные предметы, в частности, волшебные кинжалы да мечи, однако мне удобнее будет пользоваться отлично запомненными оружейными печатями Тентен. Как только оптимизирую фуиндзюцу для работы с магическими изделиями и научусь обходиться без специальной туши, так сразу нанесу фуиндзюцу на щитки или браслеты.

Из коллекции книг и манускриптов я сразу выделил свиток изготовления кристаллического огненного ножа с расположенным в центре желобком для яда. (иллюстрация 157) У Зимнего Дракона имелось много книг по магии, но больше всего — развлекательного чтива, способного убить скуку. Все без разбору стало основой моей собственной библиотеки.

Из всяких палочек, скипетров и жезлов парализации, страха, магических ракет да всяких лучей и повелений, я в свой подсумок на поясе выбрал всего один подобный артефакт — вполне мирно выглядящий жезл пленяющих лиан льда. (иллюстрация 158) Высвобождаемый двеомер напоминал действие заклинания "Черные щупальца Эварда", но кругом выше. Область воздействия покрывалась коркой льда: неловкие на нем оскальзывались, а слишком ловкие — примерзали. Из этого катка вырастали ледяные щупальца, которые целенаправленно ловили и скручивали жертв, прижимая их к ледовой корке. Это заклятье малоэффективно в жарких песках днем, но в самые холодные ночные часы оно крайне действенно — а в снегах тем более! Вот только белый дракон легко оборол самоусиливающуюся магию — или переподчинил на горе мага и его компаньонов. Клон Амаржа для пользования Боддинока отобрал тоже всего один жезл, с виду неказистый, но знакомой школы артефакторов — конфискованный у агента ЭВ великий жезл Исаака имеет схожую ручку с наглядным отражением уровня заряда. Волшебная палочка призматического спрея наколдовывает из мутного хрустального навершия одноименное заклинание седьмого круга из школы иллюзий, ввергая жертв в хаос случайного поражения. В руках мастера-иллюзиониста это грозное оружие с более высоким шансом двойного и даже тройного губительного влияния. (иллюстрация 159)

Для Боддинока, как начинающему жрецу, были выужены изо льда бирюзовые чётки с дюжиной крупных бусин: удача, успех, примирение, храбрость, лидерство, аура доброты. Тринадцатый камень был оправлен в золото и повышал общий иммунитет владельца. Я разглядел для напарника иподходящую фигурку фамильяра на кольце — добродушная златошерстная тигрица. Какой-то не умный эльфийский ребенок назло вельможным родителям презрел запреты и сунулся в Снежный Шар... Стал ледяной статуей с кольцом, служащим якорем для астрального духа тигриц. Нежданными гостями к Зимнему Клыку проникали и воры. Один такой носил мышиный плащ. С виду простецкий, но каждая его ниточка была пронизана мощной магией, дававшей не только защиту и маскировку в тенях. Отныне Боддинок, призывающий в качестве фамильяра летучую мышь, сам сможет оборачиваться летучей мышью! Отыскался для него и монструозный ремень взамен поношенного трофея многолетней давности. Пояс демонического колосса обладал весьма и весьма могущественной магией. Обеспечивал носителю постоянное действие "Улучшенных доспехов мага" и "Малой сферы неуязвимости", защищающей ото всех заклятий ниже третьего круга. Мало того, он добавлял силы, как прежний, и выносливости — в равной степени. А еще раз в сутки можно было выстрелить изо рта демонической морды "Дезинтеграцией", из каждого глаза направить струю "Прожигающего луча", изо лба неограниченное число раз стрельнуть красным "Лучом ослабления". На этом фоне прихваченный сильный содалитовый талисман вообще не смотрелся, однако, для ипостаси ученого подходил замечательно. Голубовато-синий камень с белыми прожилками улучшал концентрацию и способность сосредотачиваться, помогал привести мысли в порядок и уловить идеи, витавшие вокруг. И последнее из прихваченного, что Боддинок тоже точно оденет и будет использовать, это пара браслетов из молочного цвета лунного камня в золотой оправе. Они побуждали к творческим порывам, приносили удачу, помогали познавать магию. Главное их качество — каждый повышал силу заклинаний, как если бы их колдовал маг более высокого уровня. (иллюстрации 160-165)

Для себя Амарж ничего не взял. Не считать же, что ему реально понадобится демонически-колдовской посох с оскаленной мордой демона и чьим-то глазом? Ни к чему ему и золотой двадцатигранный кубик демонической удачи — азартные игры не привлекают архимага. Тем более он не будет носить балахон лича льдистой тени. Наверняка, всё для обмена взял — пусть. Еще архимаг для гильдии прихватил громадный пироп — кристалл размером с голову ребенка. Кто-то шибко вумный решил банально взорвать белого дракона в собственном логове. Не поскупился на уникальной величины кристалл и чары уровня девятого круга. Но, увы, план провалился. Однако магия по-прежнему взведена и бомба боеготовая — хоть прям сейчас катапультируй в самую гущу вражеской армии. Ну, и Амарж не был бы Амаржем, если бы в подарок магессам Многозвездной Плащаницы не прихватил незнамо как очутившиеся у дракона ушные украшения по стародавней моде, когда человеческие женщины повсеместно подражали господствующим на Фаэруне эльфам, делая свои уши визуально остроконечными — и заостряя свой слух. (иллюстрации 167-172)

Впрочем, я ошибся. Клон Амаржа, сверкая наполненными "Истинным зрением" зрачками, отыскал то единственное сокровище, за которым пускался со мной в путь по многочисленным замороженным покоям логова дракона-оборотня. Королевский венец убеждения стал его желанной добычей! И весь резидуум — сугробы и барханы снежно сверкающей волшебной пыли в считанные минуты собрались в целую гору из бочек ценнейшего магического сырья.

К моменту нашего с клоном спешного возвращения, Боддинок еще не вернулся в эту снежную сказку, а вот Амарж в оригинале завершил сложное начертательное построение. Желая отвлечься, архимаг уговорил-таки меня. Пока его клон свежим взглядом, так сказать, перепроверял сложный сигил, мы занялись созданием артефакта — полубогу требовалось переключить внимание и разогреться. Первый слой-основа — это змеиный ремень, способный растягиваться в двадцать раз и самостоятельно закрепляться, выдерживая груз до тысячи фунтов. Второй слой-ресурс — это ювелирные пластинки лунного серебра с унцию весом, щедро осыпанные порошком резидуума — наилучшим из найденного в сокровищнице. Третий слой-каркас — это ранее взятый мной мифриловый комплект из диадемы и сплавленного в прямоугольную пластинку кольца вельможи. Четвертый слой-ресурс — это алмазная крошка, припорошенная резидуумом. Пятый слой-покрытие — это видоизмененная в полоску лицевая часть шлема из стального бронестекла. Моя самая плотная чакра, на которую я был способен, плюс навыки Амаржа и его серебряное пламя истинной магии, плюс дюжая воля и острый ум. В результате все элементы сверхнадежно спаяны воедино. На моих глазах в муках и зверском напряжении родился мощный артефакт, содержащий постоянное заклинание "Доспех архимага" из десятого круга и способный видоизменяться в широком диапазоне: от изящно гравированного обруча до удивительной прочности прозрачного шлема на фигурном мифриловом каркасе. Плетеный венец-протектор вельможи объединял все достоинства статусной диадемы, воинского шлема и протектора шиноби. Я с Амаржем старался не сколько ради собственно артефакта, сколько для разогрева его метафизических мускулов, так сказать, чтобы уменьшить болезненный откат и повысить его шансы на успех.

Пока творился великий артефакт, клон Амаржа произвел рихтование магической схемы и вернулся Боддинок, на непокрытую голову которого временно нахлобучили волшебный венец. Вскоре началось финальное действо, ради которого все и затевалось.

Если не обладать продвинутым зрением, то процесс сотворения магии казался нелепым размахиванием руками и чтением не всегда связных четверостиший. В случае Амаржа, выпившего зелья для улучшения работы голосовых связок, так и вовсе был набор звуков, то мелодичных и плавных, то каркающих и резких, больше подходящих крикливым птицам. Когда колдун и ученик архимага завершил читать заклятье "Подчинение монстра", Посох Повеления в его руках стал слепить бьякуган пропускаемой через артефакт силой. После ослабления драконьего сопротивления Резаком и вкупе с моей уздечкой, сковывающей волю Зимнего Клыка, сотворенная гномом магия отлично легла на едва пришедшего в сознание белого дракона и сделала его — шелковым рабом. Всего на двадцать с крошкой минут, но этого времени нам хватит за глаза!

Пот градом катился с сосредоточенного лица и по напряженной шее Боддинока, когда чароплет убеждал своего "лучшего друга" совершить противоестественное. Я видел, как сработал магический триггер на первое "желание" — заполнить знаниями-воспоминаниями киира в моих мета-чётках. У меня тоже от напряжения вздулись вены, когда в голове мельтешили образы считываемой памяти, а перед глазами разворачивалось грандиозное действо по сращиванию островов и "выносу мусора" за "неблагодарными" рабами — второе "желание". Самое сложное на этом этапе состояло в том, чтобы за один раз объяснить бывшему хозяину необходимость заодно совместить точки возрождения рабов с областью входа на демиплан. Я ведь тоже собирался отхапать себе кусочек здешнего мира — для устроения внутри Снежного Шара тренировочного полигона.

Слово Власти — Пространство. Умопомрачительной сложности магия осколка каменного колеса, действуя через портальные кольца к замку Глинкла, переместила в его новые глубокие подвалы обитель дварфов — Кузню. А между теперь уже тремя вырезанными в камне башнями, раздвинутыми шире друг от друга саррухской магией, разместилась площадка с Древом — волшебным домом дриад. Через наведенный на замок резидуумный орб Тюрафа, которым воспользовался подчиненный дракон, я видел, как гигантские корни волшебного дуба-дома раздвигали камни, словно воду, и оплетали "снаружи" все внутренние помещения, углубляясь к самым горячим источникам минеральных вод.

В конце настал самый ответственный момент — "выгодное переселение". Здесь Боддинок вновь "уговаривал", давя интеллектом с подсказки Амаржа. Белый дракон согласился перестать быть отшельником и вернуться в большой мир, где ему нет — и не будет равных. Передние лапы сидящего Зимнего Клыка еще крепче сжали артефакт эпохи ящеровидной расы создателей — предалеких родственников драконов.

Амарж вынужденно пропустил действо по отделению махины замороженной драконьей скалы, выдворению ее из Снежного Шара и водружению в Котловане. Легко представить, что творилось поблизости от Порта Лласт... Вес высокой и узкой у основания горы плющил землю, обрушивая своды пещер Подземья и спрессовывая некогда дырявый камень в монолит — с последующим вымораживанием. Масштабное осаждение и подвижки пород сопровождались легкими землетрясениями. И древесным треском — рушились столбовидные утесы и падали многие древние деревья-исполины северного Невервинтервуда. Оставалось надеяться, что дриады из Снежного Шара успели предупредить всех лесных нимф и вместе с ними подготовились к бедствию, чтобы совместно смягчить последствия локальной катастрофы.

Боддинок справился лучше всяческих похвал: несмотря на истекшие чары заклятья "Желание", белый дракон остался в подчинении! Поэтому не я, а сам марионеточный дракон слепил круглый полигон и отделил от демиплана островок. (иллюстрации 173 и 174) Вот тут-то Зимний Клык и сбросил подчиняющие чары! Но поздно дрыгаться.

Боддинок поспешно смотался к кольцам портала, готовый убраться в любой момент. Клон Амаржа вместе со сферой драконов сам сунулся в раззявленную клыкастую пасть. Созданный архимагом сигил вспыхнул серебром пламени истинной магии. Двеомер Амаржа сковал жертву изнутри и снаружи. Сам бестелесный архимаг, применивший "Эфирный облик", проник в самое сердце белого дракона и зажегся там, словно серебряный уголек, испаряющий стылую кровь. Сгруппировавшись, гном-полубог целиком уместился в сердечной мышце и материализовался, выхватывая с собой часть драконьего духа — чтобы банально схарчить чужую Искру Жизни.

Я тоже дождался своего звездного мгновения. Одним большим и долгим глотком выдул пинту крови серебряного дракона, так же добровольно отдавшего какому-то просителю напоенную магией чешуйку и коготь — их я зажимал в кулаках. Если бы дракон вздумал лечь — раздавил бы меня.

Истерзанный Зимний Клык не успел предпринять — ни-че-го!

Поглотив желанное, архимаг-полубог энергетически раздулся. С опозданием в мимолетный миг сработали предусмотрительно сплетенные чары — в груди белого дракона произошла "Великая огненная вспышка", разнесшая по всем жилам твари серебряное пламя истинной магии. Гном, корчащийся в судорогах революционных изменений, почти вывалился мне под ноги, когда сработал следующий магический триггер — "Воздушный удар" метко пнул тельце Амаржа в силовую ловушку в центре сложного магического круга. (иллюстрация 175) Пока он летел, я дополнительно активировал убийственную функцию у фуиндзюцу на драконьем лбу, умершвляя с гарантией. Сразу же при этом активировалась находящаяся в пасти монстра сфера драконов, начавшая засасывать разум и душу убитого Зимнего Клыка. Одновременно сработал магический глиф подо мной, тот же самый, как и во время поглощения Духа Оленя по видоизмененному архимагом друидическому ритуалу. Благодаря предыдущему опыту, я хорошо представлял, как мне следует действовать. Мое нутро стыло от выпитой чужеродной крови, пришлось даже выкинуть из головы мысль, что перемещаюсь не в разорванную грудину, а в ледяной гроб. Как только моя маначакра пронизала тушу, а магия глифа установила магическую взаимосвязь между бездушной оболочкой и мной, я выплюнул "ледяную пилюлю" — сферу дракона прямо в ловчую сеть Боддинока, мигом совершившего телепорт в свой замок. По данному условию сработал следующий магический триггер — повязанного серебряной паутиной дракона прицельно кинуло в лужу-портал на мой Доминион.

Амарж по большей части спалил кровь белого дракона, что облегчало мне труд. По имеющемуся во мне шаблону я без спешки, основательно строил форму серебряной рептилии. Вся суть заключалась в чутком и чётком следовании интуитивным порывам. Я ведь вживую никогда не видел серебряного дракона, только по воспоминаниям Амаржа, переданным посредством полезнейших киира. Не представлю, как бы я справился без удачного опыта обращения в красного дракона!

Полуразумная Великая Киира отработала свою часть ритуала выше всяческих похвал. Вместе с моей маначакрой она распространилась по миг назад опустевшей оболочке белого дракона и целиком сохранила драгоценную телесную память, успешно дополненную ранее переданными воспоминаниями. Оправдывая свою полезность, отождествляющий себя с женщиной эльфийский артефакт реконструировал многие жизненные эпизоды, касающиеся овладения драконьей магией. Радуясь успеху, я благоразумно дал время Великой Киира, чтобы извлечь максимум пользы — наконец-то при смене формы получилось переместить полуразумную жемчужину памяти из старой личины в новую.

Самый ответственный этап — правильное возвращение в истинный облик. То, ради чего все затевалось! Пусть Великой Киира не было со мной, когда Кореллон Ларетиан совершал акт божественного творения, общую суть работы над собой я уяснил еще на ритуале Лича.

Чуть недокрутил назад формулу генов, пробуждая и сохраняя Кеккей Генкай Кори, а так же... вернул лавандовый оттенок в ставший чисто серебряным цвет глаз, но не стал исправлять малость осеребрившуюся кожу и металлический отлив волос. Еще раз повертел в голове вопрос: стоит ли как-нибудь отредактировать возраст на полных девятнадцать лет и шесть дней? По датам как раз выходит, что потеря семьи выпадает на Год Теней — Смутное Время и Кризис Аватаров, когда боги топтали одну землю со смертными. Нет, овчинка выделки не стоит. Слишком юного никто не станет воспринимать всерьез, как бы я себя не подавал, поработав над пластикой движений и знаниями культурно-исторических пластов. Бог не зря, так сказать, перевел стрелки моих часов на сто десять лет вперед.

От дракона мне перешло достаточно много мощной маны и чакры, чтобы продвинуть ступенчатое развитие Очага на единичку выше. Я продолжил структурирование системы циркуляции, разъединяя каналы чакры и струны маны на две — с единым центром. По сверхплотной мане, как по проводам, и так бежит чакра, а вот каналы чистой чакры не могут функционировать в прежнем режиме, с малолетства тренируемом мною. У меня имелось два очень близких слоя ауры — по ним и разделил, совершив фазовый сдвиг СЦМ. Исправлять разветвленность СЧ не стал: уже привык; помогает концентрировать в теле больше чакры; упрощает целенаправленную концентрацию энергии в разных частях тела. Покумекав, обеспечил циркуляционный характер обеих систем. И самое главное. Я потянул за кольцо Очага, создав конус, упиравшийся верхушкой в так желанную мною простую спираль — проекцию одной из двух, согласно завитушке на макушке головы. Вытягивая фигуру, вместо трех витков скрутил — пять. На шестой хватало сил и воли, однако ни к чему было так предельно напрягаться. Я и не рассчитывал на шесть, ведь пять витков — пять основных природных свойств чакры, пять точек пересечения — пять жемчужин божественных способностей. Из верхушки к круглому основанию опустил луч-высоту и с трудом туда вытолкнул классовую жемчужину нинсо — скрывающегося монаха. Затем спроецировал "на дно" обе вытянутые в конус спирали — без отражения узелков на пересечениях. Ядрышко самой сердцевины Очага нуждалось в стабилизации — для равновесия системы и каркаса под будущие жемчужины. По наитию чувствовал, как напрашивался еще один конус — отражение по другую сторону от возвращенной основной спирали, какая имелась до перерождения на Ториле. Исполнил...

Сделав рихтование прогонкой чакры и маны во всех четырех комбинациях, перекинулся обратно в новую драконью форму — завершающая стадия фиксации структурного облика серебряного красавца с гребнем от макушки до кончика хвоста и двумя рогами, от висков залихватски направленными назад. (иллюстрации 176 и 177). Усвоил всю энергию из накопителя мета-чёток. После возвращения в обновленный истинный облик прошелся по всем особо продуманным и качественным формам по порядку, увсех обновляя уровень ядра: Олень, архидруид; Гном, колдун; Человек, монах с престиж-классом асассин; Высший огненный элементал, воин; Лунный эльф, арканный иерофант на основе волшебника и друида; Серебряный дракон, колдующий чародей. Таким образом, надлежаще закрепил совершенные изменения.

Вусмерть устал...

Я чувствовал всеми фибрами души — из-за характера последних моих изменений Доминион стал более пластичен. А в Слове Власти "Пространство" накопившиеся за тысячи лет энергетические запасы еще не израсходованы. Я проявил рассудительность, решив действовать без надрыва и устранять огрехи на свежую голову и силы — пара Слов Власти лучше одного.

Был соблазн поместить осколок древнего толстого обода от каменного колеса саррухов в один из секретных сундуков, невесть где болтающихся в Эфирном Плане. Но я высоко оценил риск быть обворованным. Запечатывание тоже не вариант — как с пластилином работающее с пространством Слово Власти определенно внесет хаос в работу фуиндзюцу, даже "S"-ранг, вероятно, не сможет сдержать проявления неведомой древней силы. Для проверки влияния пока что засунул артефакт в подсумок с самыми простыми и кажущимися надежными чарами расширения пространства и снижения веса — пока буду носить с собой.

Я испытал глубокое чувство удовлетворения от проделанной работы, повлекшей за собой успешную активацию Шишо (начальной стадии проявления секретнейшего фуин-генома клана Хьюга). Следующую тройку часов, счастливый и опустошенный, я блаженно медитировал с кристальным лотосом в руках. Равносильное человеческому сну эльфийское дремление гораздо быстрее восстанавливало моральные и физические силы.

Глава 9.

Я опустил руку в воды пруда. Грани льдистого алмаза починенного перстня мультипосланий преломили вспыхнувшую внутри кристалла искорку волшебного света. Повинующаяся моей божественной воле магия Купели Сияния откликнулась и послушно показала мне Боддинока, отчаянно цеплявшегося за ветку дерева, столь же безнадежно противостоящего потоку камней. Прямо на моих глазах валун, переваливающийся посередь движущегося курума, подпрыгнул и покатым краем врезался в ствол. Молодой вековой дуб повалился, а крупная летучая мышь вынужденно взлетела, меняя диспозицию.

Изображение в водной глади постоянно теряло резкость и плавало, раздражая меня, в столь ответственный момент путающегося в слоях ауры и системах циркуляции внутренней силы, выходящей наружу через одни и те же тенкецу. Благодаря полету мыши-Боддинока я ухватил момент и догадался о месте и причинах происходящего. К скале Зимнего Клыка прилетел Клаус Северный Дракон. И он пытался проникнуть в логово соперника, зев колоссальной пещеры которого предусмотрительно сомкнулся еще до выдворения скалы с демиплана. Претворяя в жизнь худшие прогнозы, красный хозяин севера появился раньше ожидаемого, наложив свою лапу на главный приз.

Действовать надлежало быстро и решительно. Я отбросил прежние намерения воспользоваться лужей из вод моей Купели Сияния, застывших внутри драконьей пещеры. Прыгать в нестабильный портал к напарнику чревато. Мой взор вновь обратился к Слову Власти. За прошедшие часы его магия усилила чары снижения веса с двадцати до ста процентов и увеличила расширение с двадцати кубических футов до ста. Изъяв саррухский камень из подсумка, сильно сконцентрировался и сунул его в пруд, пытаясь стабилизировать канал связи.

Не знаю, как проявилась точка выхода моего неуклюжего телепорта, но обращенный в летучую мышь Боддинок суматошно дернулся прочь от внезапной угрозы. Стоило мне опрокинуться в пруд и появиться прямо в воздухе, как на меня обратили внимание.

— Боддинок! Где сфера? — Глядя на приближающегося Клауса, воскликнул я вдогонку закувыркавшейся летучей мыши, запутавшейся в своих кожистых крыльях.

С писком существо шлепнулось о камни, нашедшие шаткое равновесие в тот момент, когда огромный ящер, сверкающий в лучах солнца обжигающе красной чешуей, прекратил теребить насквозь промерзшую скалу, превратившую Котлован в целую долину просевшего пласта. К слову, надеждам на превращение местности в озеро не суждено сбыться — подвижки пород изменили русла рек. И надежной закупорки пещер тоже не случилось: как по вине "переезжающего" белого дракона, так и по причине мгновенного образования крепчайшего льда, закупорившего водные артерии.

Я не стал пробовать классовые способности, опасаясь случайного сбоя. Присущая эладрину тулани возможность к полету сохранилась — иначе и быть не могло. Этим и воспользовался, стремительно бросившись к напарнику, которому мешали подняться толком не уменьшившиеся полы оборотнического плаща. К тому же, правой рукой неловкий колдун крепко держал посох, к которому аппендиксом крепилась силовая барсетка, удерживавшаяся ледяной булыжник, внутри которого скрывалась сфера драконов с пленным Зимним Клыком, до сих пор неистовствовавшим по поводу...

— Слово Власти... Пространство! — Громогласно изверг подлетающий Клаус, узнавший сжимаемый мной артефакт.

— Слово Власти... Сила! — Вторил я ему, узнав не только из отклика в своем куске, но и по предположениям белого дракона, опознавшего миньона Клауса — того самого великого огненного элементала в крутой броне. Да и просто видел весьма острым и дальнозорким драконьим взглядом.

Был уверен в том, что меня расслышали и поняли — я ведь успел обратиться в дракона-подростка. Взрослый серебряный дракон не уступает в росте красному, во многом благодаря вытянутой шее. Однако мое поджарое серебряное тело кратно уступало габаритам хроматического сородича, одна голова которого была в три с лишним человеческих роста.

Клаус все же взревел и, пролетая надо мной, выдохнул сверху мощнейшую струю пламени. (иллюстрация 178) Я не стал рисковать, приказав телу тоже применить зажатое меж двух когтей крыла Слово Власти, чтобы слегка искривить пространство и направить драконий огонь по касательной — подальше от меня и притворившегося камнем напарника под моим крылом.

— Приветствую Клауса Дракона Севера. Я Неджи Мягкий Кулак, — подчиняясь моей воле, изрекла драконья пасть на чистом и древнем драконике. Я использовал сокращение, хотя знал подлинное и полное имя Старого Клубка, слишком сложное для глотки антропоморфного существа. Все же Зимний Клык держал руку на пульсе и отслеживал своих сородичей, особенно способных бросить ему вызов, посягнув на сокровища.

— Впервые слышу, детеныш. Отдай Старшему свою игрушку! — Потребовал Клаус, сделавший вираж и приземлившийся так, что вздрогнула земля. Я едва не потерял равновесие, стоя на вновь потекшем куруме. Слава моей предусмотрительности и ловкости доставшегося тела: сам устоял и хвостом подкинул дрожащий теневой камень-гнома, поймав парой когтей другого крыла, спасая напарника от погребения. Сам тембр драконьего голоса заставлял трястись поджилки, сам его вид пленял взор — это воздействие мало касалось драконьих сородичей. (иллюстрации 179 и 180)

— Сделка, почтенный Клаус. Сокровища в том логове Ме-фел-но-сей-кедер-нара плюс душа и память дракона, прожившего почти семнадцать тысяч лет. За Слово Власти "Сила" и ненападение...

— Ты не Дракон Металла, лгун!!! — Взревел настороженный Клаус, чуть поводивший мордой — почти как пес. Первее атакующего пламени из пасти он при помощи зубной коронки сотворил заклинание из восьмого круга — "Слово силы: Ослепление".

— Я победил Дракона, — спокойно отвечаю, благодаря вовремя активированному додзюцу преодолев очень могущественную магию, прекрасно разглядев и вновь отклонив убийственное пламя, легко плавящее камни. — Конструктивная сделка или битва насмерть, Клаус?

— Блефуешь или бравируешь, дер-рзкий иер-рофант, — с расстояния в одну свою длину заключил догадливый Клаус, сохраняющий трезвость ума и осторожность. От резкости издаваемых им звуков перетекала каменная река, в русло которой мы невзначай расположились. — Как смеешь Ты принимать форму такого как Я?!

Оппонент был неуклюж, потому вовсю старался подавить меня, возвышаясь на одном месте. Повадки разумных драконов отчасти напоминали животные. Нахохлиться, внушительно расправить крылья, изготовиться к тому, чтобы боднуть или укусить. Судя по мелкому дрожанию теневого камня, пристроенного мною на голове между рогом и гребнем, у меня плохо получалось подавить злую ауру старого красного дракона.

Возможности и способности серебряного дракона еще не освоены толком — даже не опробованы! Перекидывание в столь громадную форму сожрало прорву маначакры. Вопреки ожиданиям, я ощутил себя реально слабым и беспомощным, хотя стал велик размерами и выгляжу внушительно, позволяя телу инстинктивно реагировать и вполне успешно противостоять внешнему давлению ауры страха хроматического сородича. Древний красный дракон сам, кстати, сбит с толку. Не даром же со всех крыльев метнулся к месту моего экстрапланарного перехода: почуял нечто заслуживающее самого пристального внимания и сейчас пытается удостовериться. Вероятно, попадись мне молодой представитель красных драконов, то природная антипатия к противоположной стихии серебряного дракона возобладала бы над голосом разума — началась бы схватка. Определенно, если бы я хоть сколько-нибудь освоился с этой новой формой серебряного дракона, то сейчас чувствовал бы себя и вел гораздо уверенней. Однако, завоевав эту личину, я не стал ни драконом, ни полудраконом. Вообще, находясь в любой из форм, ощущаю себя менее полноценным и сильным, чем в истинном облике эладрина тулани. А в не гуманоидной форме присутствуют еще и дополнительные трудности, связанные с иной логикой поведения и мироощущения. Видимо, скука богоподобного Зимнего Клыка была поистине всеобъемлюща, раз он надолго принимал форму мелкого и слабого существа, выстроив для себя и обжив человеческие хоромы. Поистине, становится ясна вражда между хроматическими и металлическими драконами, многие из которых оборотнями живут среди людей или эльфов.

— Цена растет, почтенный Клаус. Подумайте. Обладая Этим, зачем бы мне выставлять пятнадцати тысячелетнюю сокровищницу вам на обозрение? Общаться... с вами... мирно?.. — Я постарался паузами и тональностью голоса расставить акценты, не рискуя двигать хвостом, водить головой, наклонять и качать её или как-то иначе выражаться на невербальном языке. Я боялся сфальшивить, несмотря на заполученную память тела. Игра слов и тембра — это все, что мне оставалось, что имелось против могучего Клауса, у которого под когтями крошился гранит.

— Неслыханное нахальство! И от кого? Ничтожного подражателя, возомнившего себя ровней Драконам! Я думаю, а не загрызть ли мне идиота-кривляку?.. — Настоящий дракон очень выразительно "задумался", подключив к процессу амулетную магию удаленного опознания, схожую с той, что была в артефакте одной эльфийки, следившей за мной в Мунвайнс.

Я тоже предпринял меры, изменив белые глаза — покрыл радужной пленкой Мангекё. Из-за особенностей чисто драконьих глазных яблок, сильно утопленных в черепной коробке, мое додзюцу давало зрению потрясающую чёткость и детализированность, а так же обращенные вовнутрь свойства досатсугана, в истинном облике доступного лишь в режиме мудреца и обращенного вовне. Из-за расположенных под сердцем ценнейших желез "Draconis Fundamentum", ответственных за сродство со стихийным элементом и являющихся материальным сосудом метафизического ядра, я словно бы одел ледовые очки, акцентирующие внимание на проявлениях стихии холода. А благодаря самому своему положению в драконьей форме, я легко абстрагировался, выделяя среди всего калейдоскопичного изображения известные и понятные мне величины и оставляя животной прослойке сознания разбираться со всем остальным, нагружая подсердечные железы и поистине гигантский мозг. Я даже затруднился бы чётко разделить позвоночный раздел ЦНС и головной — из-за длинного шейного отдела. Помимо прочего заметил, естественно, что в трех костях крыльев и хвосте Клауса спрятаны волшебные жезлы. Так же я отметил, что не могу в точности определить возраст стоящего передо мной красного дракона. Что в нем слишком много теневых и некротических энергий, слишком изощренно и подозрительно согласующихся меж собой и стихийным центром с душой Клауса. Что в нем есть некая неполноценность и двойственность, связанная с кровью и второстепенным стихийным сродством — схожие косвенные признаки имелись у ниндзя с переливанием донорской крови или пересаженными органами.

— Цена растет, почтенный Клаус, — стоял я на своем. — Сдается мне, проще обратиться к другим драконам. Не торгуясь, Фойлсундер удавится за богатства этой скалы. А Горготта бесплатно окажет услугу и отвалит не меньшую гору сокровищ за артефакт с плененным цветным драконом-полубогом...

— Фр-р-р, бездарные уловки сосунка, едва выползшего из муравейника и якшающегося с тлей, — красный дракон презрительно фыркнул, походя раскалив докрасна несколько валунов, вместо плавления громко лопнувших от внезапного перепада температур. Осколки оцарапали серебристую чешую.

— Я восстановлю поломанную форму. А сможет ли Клаус вновь разжечь простуженную печку?.. Драконий Огонь осушит болота, облюбованные саррухами. Драконий Огонь расчистит землю, оздоровит и удобрит ее для роста обновленного Леса, — рассуждая так, я в первую очередь уговаривал себя. По Долине Завершения в родном мире вполне имел представление, сколь масштабными и разрушительными для местности будут последствия атак древнего красного дракона, определенно превосходящего однохвостого биджу, если не сопоставимого с самим девятихвостым Кьюби. — С комплектом снаряжения Асимана я сам вполне справлюсь, — произнес я, разглядев момент узнавания собеседником имени упомянутого архимага эпохи эльфийских Войн Короны. — И потом обзаведусь репутацией и множеством должников, подарив магам опыт, удовольствие и щедрую добычу от Большой Охоты на покалеченного Клауса, по своей упертой глупости переставшего быть настоящим драконом и упустившего шанс узнать, как обрести божественное бессмертие...

— Какой прок Тебе предлагать стать богом Мне? — Пророкотал Клаус, разжигая огонь в своей фундаментальной подсердечной железе. Он еще не принимал меня всерьез, но то ли болезнь высокомерия еще не развилась до той же пагубной стадии, как у Зимнего Клыка, то ли ему просто было сверхлюбопытно, то ли еще что-то...

— Мне нужен учитель, — забрасываю удочку. Еще бы союзник, ведь оба Лорда Пламени вынесли мне смертный приговор, но сама мысль заполучить в таковые Клауса — смехотворна.

— Прфхррыр-ыр! — С грохотом осыпающихся камней засмеялся дракон, за каждым сокращением мышц прячущий усиление внутреннего огня. Зато смех прекратил целенаправленное воздействие страхом — Боддинок смог взять себя в руки.

— Можете не хитрить, Клаус, эти приготовления помогут вернее уничтожить "Draconis Fundamentum", — открыто угрожаю. При себе оставил мысль о том, что камни лопаются от перепада температур, но мечи — закаляются. Он знает это, живя на крайнем севере и сейчас готовясь к молниеносному сражению со мной. — Побрякушками осуществлю задел к будущей личной силе. Такой силе, что позволит и старому красному дракону Клаусу перебраться в рай Плана Огня, где сама Стихия питает и продлевает жизнь своим детям.

— Повторяю для "особенных" — зачем? — Настоял дракон, кажется, лишь недавно завладевший Словом Власти и потому не пользующийся заключенными в него силами. Как бы не после визита Коссута и не из недр Хоутенау...

Если не союзник, то отвлекающий фактор, дестабилизирующий обстановку на Плане Огня. Цинично — скот на убой. Версия вслух:

— Шанс как специя для смакования эпизодов из жизни Зимнего Клыка, заточенного в предлагаемой хрупкой сфере драконов. Сам я по причине малолетства потеряю себя при попытке пролистывания чуждых воспоминаний за срок в сотни своих жизней, — спокойно признаюсь в очевидном. — И Цена вновь подросла, почтенный Клаус. Теперь вам определенно дешевле станет ограбить других, но когда еще удастся с выгодой для себя размяться в полную силу...

Красный дракон гневно запыхтел, злобно пламенея угольками глаз. На солнце угрожающе блеснуло кольцо, одетое на единственный когтистый палец-отросток крыла — внутри горящего камня был заточен порабощенный огненный дух золотого дракона. На левом крыле, кстати, докрасна раскалилось второе кольцо, центром которого служило окаменелое и магически уплощенное сердце красного дракончика — типа отменяющий смерть второй шанс?.. (иллюстрации 181 и 182)

Внезапно пришедший образ дракона на цепи в качестве охранника позволил мне ухватить идею и смекнуть, как обескуражить Клауса:

— Правильный вопрос — почему. Почему я все эти блага предлагаю Старому Клубку? Потому что он самый известный и сильный на Севере — сторож. К тому времени, когда через век-другой мне могут понадобится крупные средства, красный старик Клаус созреет для переселения на План Огня, где все торильские безделушки потеряют в силе или необратимо испортятся. Вот и верну все обратно себе, с набежавшими процентами и бонусами. Через посредников — рискованно, а без улучшения репутации "банка" велика опасность стать ограбленным. Поэтому не стоит обольщаться, Клаус, ничего личного — я просто делаю выгодное вложение капитала.

Несколько раз несуразно булькнувший дракон искренне заржал. Аж земля ходуном заходила. Язык финансов он понял — более чем. А ведь мог обидеться на сравнение. Наверняка запомнил и обязательно припомнит. Главное, смех вновь сделал свое дело, смерив желание убить и подвигнув к обоюдовыгодной сделке.

— Что ж, делец... Перед дальнейшим обсуждением покажи свой товар, — просмеявшись, снизошел Клаус.

— Боддинок Глинкл, яви почтенному Клаусу сферу драконов с захваченным мною и подчиненного тобой Зимнего Клыка, — обращаюсь на всеобщем.

Напарник проявил всю свою силу воли, когда с трепещущими ушами и дрожащими (но сухими!) коленками предстал без теневых иллюзий пред испытующими очами Старого Клубка, вновь применившего шарманку животного ужаса. В руке гнома подрагивал посох Повелителя, магия которого, чаяниями клирика и стараниями его божества, лишь окрепла после выдавшихся испытаний — инструмент обзавелся четвертым вложенным заклинанием аж из девятого круга. Волевой колдун буквально онемел от страха перед столь огромным монстром, игольчатые зрачки которого были едва ли не больше его роста. С великанами Боддинок был бы храбр, но перед громадой дракона фобия целиком овладела сознанием маленького существа.

— И какую же ты цену теперь с меня хочешь, Неджи Хьюга? Как видишь обмен?

— Мой напарник — смелый малый. Но я не отдам друга в заложники даже на минуту. Вам придется поверить моему честному слову, а мне придется поверить вашему благоразумию на то время, пока я уменьшаю скалу до размеров умещающегося в вашей лапе валуна, почтенный Клаус. Потом мы вместе летим к болотам, где обосновались саррухи. Вы сеете масштабные разрушения, я по мере сил помогаю и даю наводку на цель. После вы указываете место установки скалы и насовсем передаете мне Слово Власти. Я возвращаю размер логова Зимнего Клыка и позволяю вам бегло осмотреть нутро, чтобы все было честно. Потом я из вашего собрания выбираю приглянувшиеся мне три артефакта, включая одетое сейчас кольцо с духом золотого дракона. А вы сохраняете в киира сведения о создании огненных элементалов...

— Осыпешься, — презрительно остановил меня Клаус, имея ввиду "облезешь" применительно к чешуе. — Никаких своих воспоминаний я не намерен передавать ни за какую плату. В перстне огненного дракона содержится Драконья Книга Огня — хватит с тебя — это стоит всех мыслимых тобой артефактов, — резкой речью пророкотал Клаус. (иллюстрация 183) Скупердяй похлеще Амаржа явно не собирался мне и кольцо-то отдавать, древний мошенник рассчитывал развлечься и разжиться за чужой счет.

Пока мы общались, громогласно для ушей гнома, Боддинок непослушной рукой нашаривал в своем подсумке бутылочки и, обливаясь, осушил парочку, предугадывая не просто быстрый полет, а очень быстрый и ужасно холодный.

— Девять артефактов, — непререкаемо загнул я свое, не поддаваясь. — Включая выбор из трофеев с базы саррухов. Согласен без киира, но тогда во время налета необходима демонстрация созданных элементалов с градацией согласно заклятьям их призыва с третьего по девятый круги. Их имеет смысл натравить на элиту, чтобы испытать и уберечь трофеи от вашего всепожирающего пламени.

Благодаря нижней прослойке сознания, я интерпретировал выражение "морды лица" Клауса. Говоря по-простому, капитан чуял, что салага его в чём-то наё

* * *

, но не мог понять — где именно. Жадность и ум рождают коварство. Я более чем осознавал, что на своей территории Клаус проявит "забывчивость".

Утвердив детали, мы приступили к исполнению плана. Мне потребовалось минут пять, чтобы без соприкосновения артефактов кое-как совместить их древнюю магию, составив ключевую фразу — Сила Пространства. Клаус почти потерял терпение, когда мне все же удалось обратить ранее виденный процесс вспять и зафиксировать в каком-то шаге от возвращения скалы обратно в Снежный Шар, преспокойно лежавший на глубоком дне образовавшейся долины с замороженными зевами пещер (мы с Амаржем рассчитывали на куда более грандиозный эффект, но уцелевшая древняя магия и арочные своды большинства подземных залов огромного комплекса, покрывшегося толстыми минеральными отложениями, сдюжили те несколько жалких часов стояния ледяной скалы).

— Напарник, предупреди гильдию, что это ты на драконе и Клаус за нас, а то собьют ненароком, — прошу Боддинока на всеобщем, когда красный дракон согласился на предложенный мною маневр. Я бы предпочел лететь невидимым и напасть неожиданно, но складывающаяся ситуация и ясная погода на побережье не располагали, да и Старый Клубок нипочем не согласился бы скрываться и атаковать исподтишка — он же работал на свою репутацию!

Я взлетел вслед за Клаусом, двигавшегося быстрее меня за счет махов своих огромных крыльев — растекшаяся по туше магия кратно уменьшила вес. Мой полет поначалу был столь же неуклюж, как у Старого Клубка. Но я приноровился к магическим тратам в нескольких лигах после Порта Лласт, где мы одним своим появлением в небе насмерть ужаснули нескольких впечатлительных горожан, и так перепуганных нежданным-негаданным появлением и таким же внезапным исчезновением обледенелой скалы и некоторое время назад отчетливо кружащегося вокруг этого пика красного дракона. Город в устье незамерзающей реки с взгляда дракона еще сильнее напоминал растревоженный муравейник. Злобный Клаус, бросивший тень на весь Невервинтер, намеренно заделал крутой вираж прямо вокруг холма с замком Невер, потехи ради усугубив посеянную панику не долетевшим до строений росчерком жаркого огненного дыхания. Я не мешал ему по двум причинам: явная провокация со стороны временного крылатого компаньона и отличная репетиция для корпуса стражей с учетом возможности участия гигантских летающих рептилий в осаде Невервинтера. Внезапная проверка на вшивость облегчит множество кошельков расслабившихся стражников и станет отличным стимулом к скачку количества рекрутов и тренировочных показателей — или наоборот...

Глава 10.

Деревья южного Невервинтервуда не отличались гигантизмом, хотя и среди них встречались вейа — возвышавшиеся над всеми дома дриад. Безусловно, их размеры превышали обычные десятки футов и охватную толщину, подходя для строительства в кронах эльфийских домов и застав. Безусловно, древняя эльфийская магия насыщала этот Лес мистической силой и укрывала заповедные места искусными и плотными магическими завесами. Безусловно, малочисленные исконные обитатели не справлялись с наплывом людей, чьи поселки росли под сенью старых дубов и по берегам малых проточных озер и не менее рыбных речек.

После сегодняшнего совершенствования Очага в два раза увеличился радиус моего бьякугана — с шести фарлонгов до дюжины, почти два с половиной километра в системе моего прежнего мира шиноби. Телескопическая способность додзюцу позволяла рассматривать всё, что в десять раз дальше — на расстоянии в пять лиг. Поэтому я издали заметил оборонительные приготовления предупрежденных и тоже засекших нас саррухов. Отметил, что магическое драконье зрение с двойной линзой и внутренним зеркальным покрытием не уступало моему по обозреваемым расстояниям и не сильно проигрывало "Истинному зрению" магов. Мой красный компаньон тоже за несколько лиг вдали различил защитную магию и, применив усиливающее зрение заклинание, преодолел саррухский тайный покров. Или нет...

Клаус в полете начал вращать самым кончиком хвоста, накручивая на нем семь тонких огненных обручей, искрящихся и сверкающих на манер праздничных шутих. Словно заправский игрок, подлетающий дракон резко махнул окольцованным хвостом, метко сбросив с него, как потом выяснилось, "Кольца феерического огня" из шестого арканного круга. (иллюстрация 184) Каждое такое вращающееся нечто раскрылось почти четырехсот футовым радиусом, прицельно накрыв странные агрегаты, генерирующие магическую завесу. Три пущенных вдаль гады успели распутать и нейтрализовать в воздухе, зато остальные огненные кольца удачно приземлились и знатно полыхнули. Ушедшая во вне огненная волна быстро затухла, а вот направившийся к центру вал огня усилился и взорвался мощным "Огненным шаром", повторно накрывшим область стеной огня, расходящейся круговой волной. Из четырех мест повалили клубы пара и дыма. Паре бездельничавших групп эльфийских наблюдателей открылись четыре обугленных проплешины. "Сволочи!" — подумал я о так и не начавших партизанить эльфийских кланах и передумал предупреждать их о шадоварах, которые вскоре начнут рыскать здесь в поисках своего упавшего летающего города Ксинленал, если уже не отправили агентов по зову Лича — сына Карсуса и родича вернувшегося из теней принца.

Огромный красный дракон — хорошая мишень. Несколько брошенных в ответ прямолинейных "Молний" и целый рой самонаводящихся аналогов зарядов из заклинания "Великая буря зарядов Исаака" высветили радужную пленку "Великой мантии заклинаний", загодя наложенной на себя опытнейшим Старым Клубком. Большую часть физических зарядов уничтожила струя драконьего пламени, по воле Клауса осевшая "Обжигающим облаком" на мелких ящериц и их старших наставников, выбравших недостаточно надежные укрытия. С десяток мощных "Прожигающих лучей" бесславно стекли по моей серебряной чешуе.

Гигантский ящер летал достаточно низко, чтобы множество сверкающих, визжащих, трассирующих стрел, болтов и других снарядов могли достать его. Шквал ответного огня быстро истощил магическую защиту Клауса. Но и без нее драконья доля атак отскакивала от уникальных свойств чешуи величайшего змея, часть ненадолго дырявила наполненные магией крылья, лишь единицы выбивали элементы брони или оставляли на шкуре черные или кислотного вида — пятнышки. Быстро и умело подавляемая Клаусом оборона не рассчитывалась на прилет столь грандиозного летающего монстра. А главное я видел, как драконий огонь преодолевает защитные плетения против обычного арканного пламени, что обнадеживало: не имея своих ресурсов и времени в достатке, саррухи в основной своей массе пользовались современной продукцией мастеров-артефакторов.

Клаус не растрачивался зазря, обдавая всё и вся своим огненным дыханием или высокотемпературной горючей слюной. Пролетев поперек болота и огненной струей возведя "Великую Стену Огня", взметнувшуюся выше крон, красный дракон сделал вираж и метко выплюнул "Огненное отрицание": спрятанное в жидком пламени колдовское заклятье рассеяло магию термоконтроля и защитный силовой купол над выставленной напоказ кладкой и на целые сутки в колоссальной области подняло температуру выше точки кипения забурлившей болотной воды. Торфяник начал бесконтрольно разгораться во множестве мест.

Я увидел. Тело вспомнило. Из пасти серебряного дракона, ужаленного удачливой парочкой шустрых и дальнобойных "Молний", вырвалось "Ледяное отрицание". (иллюстрация 185) Но в этот жаркий день я не смог охладить болотную жижу даже до ледяной корки! Зато саррухам стало невыносимо холодно находится в той области — никто не стал спасать обреченные яйца в количестве пары дюжин. Глупым эльфам, поди, и в голову не пришло, что на самом деле эти кладки — обманные приманки с отбракованными жертвами. Тем не менее, ликвидация этих мнимых гнезд сильно ослабит защиту настоящего инкубатора, в частности, его вентиляцию.

Боддинок был не в том состоянии, чтобы успешно колдовать самому, но участие он попытался принять самое активное. Благодаря своей эльфийской обуви держась на моей голове между рогом и гребнем, грандмаг использовал волшебные палочки и жезлы. Эльфийская палочка Распутывания сняла покров с очередного обжитого островка средь болот. В тамошнюю кладку с жезла Огня сорвался взрывоопасный шар пламени, но его легко успели расплести на подлете. Великий жезл Исаака тоже оказался не у дел — насланную им магию в другом месте столь же умело обезвредили контратакой. Эти две попытки сопровождались моим морозным дыханием, серьезно повредившим здоровье двум пробужденным мужьям матриархов и шестерым их подчиненным из современной расы — чудовищным юань-ти с мускулистыми человеческими плечами и руками под уродливой головой на змеином теле. Они успели натянуть свои луки и наказать меня стрелами, метко попавшими меж чешуек и застрявшими подобно пчелиным жалам. Мизерная доля убийственного яда неимоверно раздражала, и при каждом моем движении стрелы-занозы проникали глубже. Мне стоило труда применить подсмотренный у Зимнего Клыка фокус и заморозить раны.

Поднимавшиеся клубы дыма и гари все успешнее скрывали налеты гигантского красного дракона, азартно наслаждающегося битвой и применяющего не только пагубную магию вживленных в тело или надетых артефактов и пламенное дыхание, но еще и убивающего таранными ударами хвоста, а так же давящего избранных жертв задними лапами. Наиболее экипированные неудачники с неожиданной ловкостью отправлялись Клаусу в рот.

Взлетев под редкие облака, еле вышмыгнув из-под брошенной в меня магической сети, я видел, как Клаус в очередной раз умно спикировал и на огромной скорости с рокотом пронесся над макушками деревьев, своим дыханием поджигая болотную растительность, а магией возводя за собой очередную "Великую Стену Огня", вставшую под углом к предыдущей, чтобы разделить организующих оборону сауроидов, на удивление плохо поддающихся пугающей драконьей ауре. На пике виража высоко взлетевший и глубоко вздохнувший красный дракон прицельно выплюнул "Метеор". (иллюстрация 186) Смертоносный снаряд презрел обращенную против него расплетающую магию и метко ударил в пещерный зев, спешно закрытый каменной плитой. Мощный взрыв пробил хлипкую защиту. Стена пламени с головешками, каменными осколками и запекшимися кусками земли покатилась ударной волной, сметающей все на своем пути и оставляющей позади себя клубы обжигающего облака, смешанного с пеплом жертв и раскаленным паром мгновенно испаренной воды. Мощное чародейство красного дракона прогнало смертельный вал от эпицентра аж почти на четыре сотни ярдов! Считанные единицы выжили — исключительно из числа взрослых особей древних саррухов, очень опытных и прытких. В большинстве своем накапливающаяся тут армия не была готова к воздушному налету столь ужасного дракона, усеянного застарелыми следами былой закалки. Множество ледяных копий, морозных вихрей и прочих заклятий безвредно стекали, ломались, крошились и прочее о великолепную броню из красных чешуй, не сравнимых с хрупкими серебряными, напоминающими ломкую корочку льда осенних луж — это я крупно лажанулся, переборщив с заморозкой мест ранений и став уязвимым.

Я увидел. Тело вспомнило. Пасть высоко взлетевшего серебряного дракона изрыгнула "Комету". (иллюстрация 187) Жалкое ледяное подобие огненного болида не сумело вызвать сколь-нибудь значимый разрушительный вал — скорбная сотня футов! Впрочем, "Вспышка ледяного гнева" исправно сковала льдом саррухские ясли, губя вчера только вылупившихся детенышей, а разразившийся следом слабенький "Ледяной шторм" всё-таки наморозил наледь, пленившую десяток ящериц-подростков и обсуживающих их юань-ти. Лишенные доспехов места посекло острым снежным крошевом, к моему неудовольствию, не сумевшим оставить на их толстых и прочных шкурах ничего глубже слегка кровоточащих царапин.

Саррухи устроились на обширной территории. И пока мы летали над одним из раскинувшихся болот, с других уже взлетали призванные птеродактили, перед атакой сбивавшиеся в несколько стай. (иллюстрация 188) Они плевались желчью по сторонам и секли кроны своими бритвенно острыми крыльями.

— Главные инкубаторы под болотом! — Громогласно прокричал я мимо пронесшемуся Клаусу.

— Наморозь облако!.. — Гневно ответил компаньон, вместо матерного проклятья в мою сторону выдохнувший очередное облако пламени, пожравшее чужие атакующие заклятья в виде огромных желеобразных комков паутинных ловушек, следом пламя с горящей липучкой накрыло еще неповрежденный участок болота.

На пару секунд на крыльях рыкнувшего Клауса вновь вспыхнул огненный рисунок из жилок. Это аналогичное "Улучшенному доспеху магов" и "Огненной ауре" силовое поле вокруг них не справлялось с арбалетной стрельбой хитро кручеными болтами-винтами, зато пущенная по жилам огненная магия выжигала и губительную начинку попавших по нему снарядов, и пережигала застрявшие в крыльях хитро устроенные прутья. Амулетная регенерация сразу бросилась затягивать дырки в кожных мембранах. Причиняемая Клаусу боль лишь распаляла огненную топку красного дракона.

Я уловил задумку Клауса, способную обернуться против нас самих. Но не стал возражать, крутой спиралью ввинтившись в небо на уровень образования низкой облачности. "Морозное облако" мне удалось наколдовать. Получившуюся тучку размером с небольшой замок я крутыми виражами и драконьим дыханием принялся стремительно растягивать, закручивая по ветру вихрь будущего смерча.

Тем временем Клаус, в пылу сражения не упускавший меня из виду и далеко не удалявшийся, яростно накинулся на карикатурных пародий величавых драконов. Стрекозы вознамерились убить орла? Естественное оружие птеродактилей не брало его чешуйчатую шкуру, а наносимые крыльям повреждения успевали зарастать благодаря вовсю используемым красным драконом "Касаниям вампира" — при каждом ударе он выпивал жизни мерзких доисторических тварей, самые слабые из которых развеивались прахом. В затягиваемом тучами небе разразилась красивая и яростная битва, приносившая рокочуще ревущему Старому Клубку сплошное наслаждение. Каждый удар его лапы, крыла или когтя на сгибе был смертельным: разрывал пополам или прямо в воздухе размазывал всмятку — такова была его драконья сила. В центр очередной стаи из более чем трех десятков особей Клаус вместо огненной струи, с которой начал в предыдущий раз, направил с жезлов в крыльях мощную "Цепную молнию", максимизированную метамагией. На фоне сизых туч на несколько мгновений засияла причудливая электрическая паутина — и вся стая птеродактилей целиком рухнула в бушующий на земле пожар. В гущу следующего скопления летающих уродцев величественный красный дракон сам спикировал — смертью воплоти. Исполненный им в лучших традициях "Рев дракона" буквально в клочья порвал ближайших к нему летающих ящериц, не успевших вырулить прочь, акустический удар и по поверхности земли прошелся: разнесенная в щепы древесина полыхнула гигантским облаком, породившим смертоносный вакуумный взрыв. У шестерых птеродактилей чуть подальше и сбоку кроваво лопнули барабанные перепонки, в лохмотья превратились мембраны крыльев и взорвались глаза. Остальные же из стаи без оглядки ударились в панику, разлетевшись причудливыми маршрутами — в итоге вакуумный взрыв сбил в кучу всех оглушенных или тяжело раненных доисторических монстров. Девятеро смекалистых и прытких счастливчиков избежали звуковой атаки, молниями взрезав воздух в направлении облаков, а затем они хищно спикировали на Клауса, напав сзади. Ха! Драконий хвост словно бабочек наколол сразу троих из них, еще пару сшиб, рассекая острым гребнем. Остальные сумели вцепиться и начали сечь и рвать кожу гигантских крыльев. Клаус приземлился грузно и неуклюже прямо у кривого зева на месте падения "Метеорита". Искушенный в огненной магии великий змей встрепенулся, засиял нестерпимо жарким алым блеском и взорвался, таким вполне обыденным для себя образом очистившись от лобызающих его врагов аналогом "Великой огненной вспышки", в исполнении Клауса тянувшей на величайшую — из какого-нибудь девятого круга магии. Шквал огня испепелил саррухов, защищавших вход, куда красный дракон глумливо помочился. Однако дракон не обладал силой прозревать сквозь толщу земли и болотной жижи — яйца сауроидов вызревали в другом месте.

Я мог себе позволить с высоты следить за боем, пока животная часть сознания в десятки раз увеличивала тучу, начавшую порошить градом с куриное яйцо. Но когда магия сметливых саррухов чересчур быстро принялась с потрясающей скоростью расширять мою тучку до размеров настоящего грозового фронта, перехватывая контроль, я бросил заранее обреченную на провал борьбу за тучу и приказал телу серебряного дракона спикировать вниз:

— Клаус! Летим к следующему! — Перекрикиваю поднявшийся ветер, крепкими порывами сдувающий маскирующий воздушные атаки дым грандиозного пожарища. Лично для меня настала нелетная погода, и благодаря додзюцу я прогнозировал очень скорое возрастание силы хаотично гуляющего ветра до ураганно жесткого — на земле мы станем легкой добычей. На наше счастье, нагнетаемая древними саррухскими магами непогода носила отчетливый локальный характер.

Красный дракон злобно фыркнул на мой окрик. Взлетев, после особенно сильного порыва ветра он сформировал практически классическое стихийное ниндзюцу клана Учиха — "Катон: Горьюка но Дзюцу". Разумеется, выпущенный из могучих легких дракона мощный поток жидкого пламени в форме драконьей головы превышал размер башки и толщину шеи самого красного дракона! Утробно ревя, пылающая морда полетела к ранее раскуроченному моей "Кометой" туннелю. Выжившие и вылезшие защитники создали на пути огненного заклинания мыльную пленку конуса силового барьера. Подобно змеиной, драконья голова неимоверно раззявила пасть и заглотила препятствие, но утробного урчания не последовало. Искусные саррухские маги раскрыли защитный зонтик, вставший поперек глотки и отрезавший три четверти пламенного чешуйчатого тела. Клаус тоже оказался не так прост. Частица разума в выпушенной им пылающей голове скрутила магию отчекрыженной башки — и живой огонь змеиным штопором вгрызся в пещерную дырку. Правда, толку — чуть. Защитные перекрытия удержали жидкое пламя от основных секций с вызревающими яйцами — весь пагубный эффект от перегрева проявится чуть позже. Зато разбрызганное силовым зонтом драконье пламя мощным "Огненным дождем" с градом из чешуй накрыло колоссальную площадь в половину квадратной мили, немедля сводя на нет все попытки спастись от пожарища, в котором сама земля горела! Восходящий поток раскаленного воздуха нарушил погодную магию саррухов.

— Вектор на главный инкубатор! — Примерно через лигу с лишним юго-восточнее от черты пожара я дал предупреждающий рык, спикировав вниз и приказав телу изрыгнуть из пасти струю холода, биджу ее дери, так и не сформировавшуюся в гигантскую сосульку, но с поправкой на ветер прочертившую ясный след к залысине островка, надежно скрытого магией даже от драконьих глаз — но не от моего додзюцу!

Бедного Боддинока перегрузки обратного подъема на воздушную горку вдавили в мою чешую. Колдун надрывался, изо всех сил пользуя магию прорицаний, чтобы провидеть как можно больше — и как следует запомнить это свое грандиозное приключение.

Момент истины. Не надо было иметь восьми рогов во лбу, чтобы догадаться бить по живой стрелке. И Клаус, поражая меня знанием высших заклятий на драконике, ударил по-императорски, кое-как сумев присовокупить мощь зажатого в передней лапе Слова Власти "Сила". Я добавил со своего, отправив в разросшееся на много миль грозовое облако импульс расширения пространства, благодаря чему магически инициированный сбор электричества в один пучок затронул и оставшуюся позади нас чудовищную тучу-наковальню.

С ужасным грохотом атмосферное электричество гигантскими ветками стеклось в ствол дерева-титана в несколько человеческих обхватов. Вся эта колоссальная мощь низверглась точно в область уязвимого свода инкубатора, укрытого под слоем болотной воды с ряской — в многих сотнях футов от защищенного островного входа-приманки. Толстенный столб молнии в мгновение ока испарил всю воду и разодрал землю, запекая глинистую почву под болотами. Благодаря действию магии драконьего заклятья, множественные разряды молний разбежались под поверхностью и по ней на целые фарлонги, насмерть выжигая все живое и в щепки круша деревья. Клаус должен был прекрасно видеть, как разошедшаяся под землей молния высветила всю структуру туннелей инкубатора. (иллюстрация 189) Через несколько ударов сердца болото вспухло лабиринтом подземного комплекса и буквально взлетело на воздух, потушив значительную часть очагов возгорания. С тем учетом, что мы напали со стороны вулканического хребта и первое болото из каскада было практически осушено, то затопление не грозило вскрывшейся базе.

Чудовищный громовой раскат сшиб нас обоих на землю. У обоих драконов в ушах лопнули барабанные перепонки, но у нас обоих имелась регенерация. Однако если старший "собрат" неуклюже, но спланировал и более-менее удачно приземлился на задние лапы и хвост, то оглушенный серебряный дракон падал кувырками — мой промах! Удержанному на драконьей голове Боддиноку потребовалась срочная медицинская помощь: зажмуриться он успел, но язык, зубы и уши не уберег, плюс получил обморожение из-за бесконтрольного выброса льдистой маны серебряного дракона.

— Вставай и собирай трофеи, ублюдок! — Раздался грозный рык Клауса, уже через пол минуты после удара молнии врывшегося в демаскированный и вскрытый подземный комплекс. — И запускай своего гнома вовнутрь!

Одним ухом я его расслышал...

Я ловко сохранил жизнь напарника, удержав голову и поплатившись за это: правое крыло в лохмотья и сломано в шести местах, не считая раздробленного сустава с двумя когтями. Пока шипящее от боли тело, сходя с поврежденной конечности, послушно принимало сидячее положение, Боддинок оклемался. Колдун сам себе оказал первую помощь, почти сразу после моего весьма позорного, с позволения сказать, приземления сумев извлечь фласку с зельем исцеления критических ран. Обезболив полость рта и сплюнув первый глоток в плошку, зельевар выдул всю фласку. Потом спешно засунул в рот белесые окатыши, зажевал зубными обломками тянучки и активировал снадобьем, начав бороться с глотательным рефлексом в процессе ускоренной и очень дорогой реставрации зубов. Я тоже начал заботиться о своих ранах, про себя ужасаясь — мана с чакрой уходили как в клоаку какую-то. С такой-то гигантской тушей немудрено! Жалкая пародия на биджу!..

— Ты в порядке, Боддинок? Пора в темпе собирать трофеи, — я постарался говорить тихо, но все равно гном болезненно схватился за уши с еще не вытертой кровью.

— Х... хаос, — выдавил гном. И это его "хаос" чудно как походило на "ху

* * *

".

Я опустил голову на запекшуюся грязь. Более-менее понимавший ситуацию Боддинок, прилепив на драконий гребень "Тайный глаз", наколдованный с серьги в виде невервинтерского герба, осторожно спустился вниз, вместо оставленного на моей голове посоха тиская Ворюгу — экзотический кинжал делал его всклокоченный вид еще более аляповатым и подчеркивал, как говорится, собранное с миру по нитке. Я отметил, что если бы не нейтральное мировоззрение гнома, высокая харизма и особые свойства, которые престижная надстройка класса грандмаг придавала циркулирующей по СЦМ энергии, то элементы его "карнавального" наряда определенно бы начали конфликтовать друг с другом.

В это время деловитый Старый Клубок буквально глотал попадавшиеся ему или выкапываемые трупы качественно и богато обмундированных взрослых сауроидов и юань-ти. Вместо желудка или легких они попадали прямиком в пазуху, похожую на птичий зоб и плотно опутанную чарами — на манер безвременья сумки бесконечных вкладов. Некоторых особо живучих гадов ему приходилось — дожаривать в пасти. Высшая рептилия при помощи магии отделяла зерна от плевел — амуницию от носителя, а также потребляла и переваривала не только тело, но и душу...

Красный дракон старался не рушить вспухшие потолки, раскрывшиеся пластами затвердевшей земли, образовавшей валы выше уровня возмущенных вод. К тому же, огромные объемы болотной жидкости попросту испарились от удара супер-молнии, часть выплеснулось на сушу, часть прорвало плотины — некоторые бобровые запруды казались надежными и потому не были укреплены поселенцами. Раненный и потративший много сил Клаус хотел максимально поживиться здесь и сейчас, определенно представляя себе всю ожесточенность сопротивления на остальных участках с саррухскими инкубаторами. Слишком опасно ввязываться в новое сражение у поверхности — из-за отличной организованности и ума с достатком времени для подготовки смертельной ловушки на драконов. Все же налет на первую базу был весьма неожиданным, хотя дозорные-прорицатели и разведчики доложили о подлете двух драконов, с одним из которых ранее уже велись переговоры о присоединении к армии Мораг. Я бы от себя еще добавил к этим аргументам и то, что от проклятых местных эльфов не приходится ждать огневой поддержки — даже наоборот стоит опасаться их подлых атак против чешуйчатых поджигателей-святотатцев.

Шмыгнувшему во вскрытые туннели Боддиноку потребовалась пара минут, чтобы сообразить перецепить "Тайный глаз" на магический орб и понять, что я двигаю его заклятьем на манер стрелки компаса, указывая направление на лучшие осколки кристаллов и наименее пострадавшие волшебные изделия. Согласно уговору с красным жадюгой, все не-магическое отходит моему напарнику только в том случае, если процент интересного и магического в собранных им трофеях превысит половину. Собственно, экипировку гнома мало чем можно было улучшить с ящеров, внимание стоило обращать на различные маго-технологичные штучки, но тут все (ну, почти все) основательно выведены из строя и представляют теперь хлам на слом под высококачественный резидуум.

Пока я сидел и ждал схода напарника, в конечном итоге наладил стабильный канал поступления энергии из Очага истинного облика и спихнув на животную прослойку сознания заботу о регенерации крыла. Потом мангекё бьякуганом выцепил самые яркие магические огоньки и составил примерный маршрут, чтобы не вызывать особых подозрений у красного компаньона. Моей единственной находкой, что-то реально стоящей и полезной, стал кристаллический меч. (иллюстрация 191) Супертвердый и неразрушимый. Ему все нипочем, кроме звукового резонанса. Я долго раздумывал — глотать или не глотать. Заодно прикинул, против кого меч делали. Против каменных элементалов? Определенно хорош. Против панцирных монстров? А что, вполне было вероятным когда-то нашествие черепашек-убийц. Я даже сквозь боль улыбнулся, представив полчища нингаме, которых призывал Гай-сэнсэй — от таких стоит защищаться! Может, этот меч делали против металлических големов, броню которых он вскрывает словно нож консервную банку? Неужели какой-то муж одной из королев заслужил увековечивания тем, что подавил восстание машин? Перестав бояться, я приказал подлечившемуся телу проглотить добычу в зоб. Вроде провалилось куда надо и пазуху не порвало, а вот нервно дернувшийся язык до крови порезало — и так еще крыло до конца не зажило! Не став дожидаться очередного справедливого окрика Клауса, я принялся изображать верность уговору, перебегая от места к месту и вместе с ценной добычей глотая во внутреннюю сумку всякую дрянь. На ум пришло сравнение величавого дракона с человеческими карапузами, без разбора тянущими в рот всякую каку. По крайней мере, эти мысли помогали отвлечься от вида устроенной катастрофы и дум о некромантии, что способна будет поднять погребенных и поставить в ряды гадской армии. Не проникнут ли мелкие ящерки-зомби через городскую канализацию, как некогда прыткие зеленые гоблины, проскользнувшие по водопроводным трубам в Академию стражей Невервинтера? Искушенные в сакральной магии дриады Арвиль должны будут сильно постараться, предотвращая подобное, когда будут тут наводить порядок за нами. Я сделал зарубку в памяти, чтобы, как только представиться возможность, связаться и с ней, и с Ходдом.

Ящеролюди сами создали себе проблемы, накрыв всю занимаемую ими область пяти озер "Полем антителепортации". Устрашающей мощи разряд молнии вывел из строя портальную установку второго инкубатора, так что пока немногочисленные солдаты, возможно, преодолевают разделяющие нас мили изувеченных болот, пройдет от получаса до часа. Грабеж средь бела дня постепенно набирал обороты.

Краем сознания я заметил, как какой-то умелый эльфийский управленец погодой перехватил у истощенной ящерицы поводья от зарожденной мною тучи и принялся выжимать небо ради тушения эпичного пожара, тем самым заодно принося облегчение поджаренным саррухам! Хаос среди конвекционных потоков породил причудливое вымяобразное облако. (иллюстрация 190) Но вскоре силы эльфийского заклинателя захлебнулись в потоке от подоспевшей к саррухам подмоги, решившей наоборот — раздуть пожарище во все стороны и в назидание спалить весь предательский Лес Невервинтер — на поживу призванным демонам и поднятой нежити. Впрочем, я лишь мельком обращал внимание на окружающую природу и погоду, одним фокусом внимания сканируя круговой периметр на предмет передовых отрядов, а вторым выискивая уцелевшие и самые сильные артефакты, еще никем не замеченные. Следовало поторопиться, невзирая на эмоции. Поделом эльфам, пусть дерутся с прицельно насланными на них демонами и нежитью, раз пустили в свой дом и не захотели своевременно атаковать пришельцев из прошлого.

Через минут сорок после призыва усиленной драконьей магией и Словами Власти "Карающей Молнии" из девятого араканного круга Клаус отдал команду на взлет. Мы спирально взмыли за облака — сразу на недосягаемую высоту в милю.

— Показывай следующий инкубатор! — Пророкотал красный дракон в мою сторону.

— Почтенный Клаус, пожалуйста, примените куда-нибудь вниз "Прожигающий луч", — вежливо прошу в ответ, догадываясь, как это злит компаньона. Мы оба друг дружку сильно раздражали, вынужденно мирясь — апогей выльется в схватку.

Красный дракон злобно фыркнул, но оставил оскорбления при себе, выплеснув ярость в запрошенную атаку. Нижняя прослойка моего сознания, непосредственно управляющая телом серебряного дракона, послушно исполнила волю, послав волну направленного голосового сообщение — без всенаправленного рева:

— Прошу, бейте по направлению моего луча, — говорю на древнем драконике, как я понял, тоже уязвляющем Клауса возрастом как бы не более двух тысяч лет.

Я видел. Тело вспомнило. Из пасти серебряного дракона вырвался "Морозный луч", даже не долетевший до поверхности — в отличие от царапнувшего землю и поджегшего деревья мощного "Прожигающего луча" Клауса. Красному дракону хватило моего ориентира.

Клаус заложил в небе крутой вираж. Его багрово-красная броня завораживающе запылала от собранной в теле огненной магии. Первый виток. Второй. Через несколько минут от начала смертоносного танца огромная туша дракона практически встала на крыло. На последнем и самом маленьком витке сжимавшейся спирали из устрашающей пасти вырвалось яркое огненное дыхание. Рыже-золотистое Пламя образовало ровный пылающий слой — мембрану. И словно бог воспользовался предоставленной ему палочкой для выдувания мыльных пузырей: круг огня параболической ямой прогнулся вниз. И ткань реальности лопнула, выпустив в фаэрунское небо над Лесом Невервинтер призванный драконом "Метеор" из десятого круга. В отличие от аналога из школы воплощения, этот космический зверь вызвал нешуточное землетрясение, на место которого явилась разъяренная толпа земляных элементалей, главный из которых поднял гору своей туши из самого эпицентра аж на сорок футов ввысь! Зеленые деревья в полумиле от точки удара загорелись словно облитые горючим маслом. И к компании земляных присоединились десятки мелких с несколькими средними и парой больших огненных элементалов — ведь стекающая с вулкана огненная магия в той или иной мере пропитывала все в Незамерзающем Лесу, особенно в южной части. Клаус, с громоподобным утробным ревом совершив круг победителя над уродливым кратером-проплешиной внизу, заскользил в потоке северного ветряного течения дальше на юг.

Четвертый инкубатор уничтожили аналогично — призванный "Метеор", но на сей раз по моей просьбе усиленный магией Слова Власти. Космический монстр вдребезги разбил выставленный саррухами щит, но и сам раскололся, что уменьшило силу столкновения, но вызвало широко разошедшуюся ударную волну, которая спалила зеленые листья аки сухую бумагу. Древние ящеры успели подготовиться и смогли предотвратить появления элементалей, но подземные кладки это не спасло — от сотрясения потолки лабиринта коридоров и своды залов обрушились во многих местах. Технологический процесс проращивания яиц необратимо нарушился.

Во время следующего перелета я и компаньон ощутили Зов, брошенный аватарой Мораг в сторону имеющихся у каждого из нас Слова Власти. Не сговариваясь, мы оба сунули артефакт под языки, своим телом и магией ограждая от телепортации. Драконья смекалка и сила воли обороли чужую магию.

На последнем, пятом, мстительный Клаус, закусивший удила сверх могущества, потребовал использования моей части саррухского артефакта. Мы поднялись вверх на целых три мили над поверхностью земли. Красный дракон целых пять минут вырисовывал собой на куполе неба огромную огненную спираль, а я пытался провести плоскость сквозь нее и нарисовать в нужном месте нужный круг. Совершенно нетривиальная задача удалась благодаря умению рожденного летать планировать в воздушных потоках, барражируя над определенным местом, а так же по той причине, что созданный рептилиями артефакт, в котором что-то пробудилось от зова, теперь сам отзывался на нужды управляющей им высшей рептилии — коими являлись драконы. И при всем при этом артефакт оставался маняще непостижимым...

Прорвавшийся сквозь пленку "Императорский Метеор" длинным грозным огненным росчерком распорол небо, ежесекундно при падении теряя в массе ради набора поистине катастрофичной силы. Метеор смял и не заметил экстренно организованную многослойную оборону. Но саррухам буквально в фарлонге от поверхности болот удалось-таки слаженным выстрелом десятков перевитых зеленых лучей "Дезинтегрировать" громадный кусок звездного странника — в следующим миг докрасна раскаленная космическая скала сама раздробилась на сотни мелких осколков. Защитники серьезно уменьшили возможный урон для местности при столкновении с болидом, но, как и в прошлый раз, не сумели спасти ни ясельных особей, ни подземную базу от разрушения и затопления. Крупный метеоритный град, породивший вакуумный взрыв и двойную волну огненного разрушения, достаточно сильно поколебал верхние пласты породы, чтобы лопнули временные стены и смялись потолки последнего болотного инкубатора саррухской армии.

Лучшие смогли спастись, хитрейшие успели удрать, многих еще стоило бы добить, а очаги пожарищ потушить. Но главное дело сделано. Оплот саррухов в Лесу Невервинтер фактически уничтожен. Самому древнему лесу тоже нанесен колоссальный урон — обратить во благо помогут освобожденные из Снежного Шара лесные нимфы, наверняка уже спешащие к месту трагедии. И это правильно, это прекрасно: для тех, кто тысячелетиями воевал и не помнит иной жизни крайне полезно будет трансформировать свою ярость и злость в созидательное русло; для тех, кто саботировал участие в войне и всячески потакал геноциду ненавистного человечества. Надеюсь, здешние эльфы учтут и не забудут жестокий урок, уничтоживший не одну святыню прежних империй и впечатляющую часть лесного массива, служащего домом для кочевых и оседлых кланов. Надеюсь, древние дриады вспомнят свою истинную природу, по-изуверски тщательно искореняемую Зимним Клыком — хранительницы Природы. Вспомнят свою богиню и обретут смысл жизни...

Довольный собой, произведенным опустошением и устроенным Лесным Пожарищем, Клаус лег на крыло. Многосотлетний асс пилотирования повернул к своему логову, умело нырнув в воздушное течение: он неуклюже махал крыльями, но планировал легко и грациозно. Мне стоило колоссального труда и усилий, чтобы угнаться за ним и не потерять крохотного гнома-напарника. Поэтому, к сожалению, я не мог с точностью сказать, присутствовал ли на пятом болоте Маугрим или сама Мораг: мы слишком высоко летали, и беглый осмотр телескопической способностью додзюцу не выявил их явного присутствия в центре магических объединений саррухских магов, а потом дым быстро все заволок. На момент ориентировки на уязвимую точку — они стопроцентно отсутствовали внутри. Хотя на четвертом бывшем озере Маугрим точно присутствовал, потому я и попросил Клауса усилить свою магию Словом Власти. Видимо, Мораг сберегла свои магические силы, ограничившись ментальной координацией обороны и отступлением.

Я со смешанными чувствами пролетал над северной оконечностью Леса Невервинтер и покрытыми им холмами Крагс, волосатыми бородавками усеявшими местность сразу после тянущегося от вулкана хребта. Например, среди сожалений о шансах, упущенных из-за недопустимой и недостойной джонина и Хьюга спешки и практически лебезения перед большой чешуйчатой тварью, имелось одно, касающееся затерянной то ли крепости, то ли цитадели Шерандар — ключ и компас оказались недоступными да и не до них было. Нашелся и спорный повод к странной радости. Сулившая неудачи магия каскада озер, повторяющих печально известное созвездие Слезы Кореллона, оказалась, на горе проживавшим там эльфам, осквернена ящерами, а потом сожжена драконьим огнем, на беду все тех же ненавидящих людей остроухих обитателей леса, впустивших в свой дом всеобщую угрозу и слишком долго телящихся с созданием партизанских групп налетчиков.

Пролетая над Мирабаром, Клаус напомнил о себе всем обитателям этой горной крепости людей и дварфов. Слетевшие с его хвоста "Кольца феерического огня" образовали сотовый рисунок из шести колец вокруг одного. Не долетев до крыш фарлонга, расширившееся центральное кольцо взорвалось, спровоцировав детонацию остальных. Ослепительное огненное зарево оглушительно зажглось под пасмурным небом...

Хоть я и подумал о дани, которой, вероятно, обложен город металлургов, мне было бы интересно узнать, как быстро до Мирабара доберутся новости из Невервинтера и насколько быстро охладят пыл местных драконоборцев?

Если верить карте от Аарина Генда, то Клаус сделал крюк, по широкой дуге обогнув свое логово и зайдя к нему со стороны огромного Ледника Регед, что диктовал погоду западней Великого Ледника. По моим прикидкам, от двух до пяти лиг мы не долетели до отмеченного на карте и считающегося истинным логова красного дракона. Остановились у его, так сказать, летней дачи с живописной панорамой и прямо у порога пасущимися стадами диких оленей. Ночные сумерки летней ночи приполярья раскрашивались полощущими у горизонта полотнами потрясающего северного сияния, отражающегося в кажущихся бескрайними снегах Ледника Регед. Хлеб и зрелище, одним словом — лепота для ленивца.

Мы приземлились на явно искусственного происхождения плато — словно выдвинутый язык из пасти вольготной для дракона пещеры, козырек которой давал достаточно тени в солнечный день. Ха, крышей защищенного от телепортации лежбища служила лавовая пробка над скромным жерлом потухшего сотни тысяч лет назад вулкана, тем не менее, до сих пор истекающего горячими источниками, вонь которых для обоняния красного дракона была, мне кажется, весьма приятна. Теплые воды не грызли ледник, порождая реки, которые низвергались в зёв расщелины, уводящей горячие воды куда-то западнее под Хребет Мира.

— Предоставляй собранное, компаньон, — желчно рыкнул Клаус, когда приземлился и отрыгнул всю добычу из зоба, оказывается, еще и вырабатывавшего особую кислоту, очищавшую и полировавшую даже кожаные изделия — а уж как сверкали драгоценные камни!

Я и Боддинок образовали еще две кучки, даже в сумме не сравнимые с клаусовской, однако, не по количеству качественных и уцелевших изделий. Мы не старались угодить или потешить жадность красного дракона: чем меньше артефактов останется у саррухов, тем с худшей экипировкой они нападут на город Невервинтер.

— Я забираю себе только этот кристаллический меч, почтенный Клаус...

Дальше начались подсчеты и споры об элементах и целых предметах с поврежденными молнией внутренними плетениями — считать их артефактами или только драгоценностями? Я прекрасно ощущал, что сея дележка добычи была призвана как можно сильнее ослабить меня, ведь мана из окружающей горной Пряжи Мистры раскалилась и стекалась практически к одному только Клаусу. Через полчаса я устал "бодаться" по самым мелким поводам и решил "польстить" ему:

— Почтенный Клаус, я полагаю, сейчас самое время показать ваши умения по созданию огненных элементалей. Они окончательно очистят трофеи от грязи и помогут нам с вами избавиться от засевших в шкурах ядовитых заноз.

Деликатно огрызнувшийся Клаус подозрительно прищурился, но в итоге согласился с последним доводом — самому дракону, мягко говоря, неудобно избавляться от глубоко впившихся стрел. В этом вполне усматривался подтекст: ради истощения, чтобы побольнее уколоть меня огненными руками своих миньонов и чтобы получить численное преимущество, дабы последним посмеяться над воспетой в народных баснях драконьей самоуверенностью. К чести сделавшего последнюю уступку Клауса, он реально сам создавал огненных элементалей — без помощи кольца с порабощенным духом золотого дракона, хранящего некую Драконью Книгу Огня. Додзюцу запечатлело всё от и до.

Только после сильно болезненного избавления от застрявших стрел и когда огненные элементали сложили не подлежащую сомнениям кучку осколков драгоценных камней, я рискнул завести речь об установке скалы Зимнего Клыка. Клаус милостиво создал сильную воздушную элементаль, которая отнесла обледенелую глыбу, водрузив ее посреди гористого распадка, где в пещерах обитали гоблины и огры, видимо, когда-то чем-то прогневившие или попросту за что-то исчерпавшие чашу драконьего терпения.

Кульминация настала, когда коварная ловушка захлопнулась. Я потратил остатки сил драконьего тела, чтобы восстановить замороженную скалу в прежнем размере. Ее вес сплющил горную породу, вызвал многочисленные обвалы и сходы лавин, а главное надавил на русла простых и магматических рек и резервуары с водою и кровью земли — всё из всех дырок брызнуло так, словно кто-то сделал клизму и с размаху ударил в живот...

С минуту загораживавший проход Старый Клубок созерцал феерию разрушения — накалял атмосферу. Чувствовавший страх и испытывавший предвкушение Клаус с полным превосходством потребовал оба Слова Власти и все наличные артефакты, даже не вспомнив про экскурсию в только что явленное логово Зимнего Клыка.

Красный дракон недооценил ярость древнего белого собрата, у которого из души вырвали живительный кусок с сердцем, а саму поработившую его сферу приволокли не просто в жерло зарокотавшего вулкана, а прямиком в лапы ненавистного антагониста. Вся злоба многотысячелетнего сознания одномоментно обрушилась и пошатнула рассудок высокомерного Клауса, опрометчиво поймавшего брошенную ему первой сферу драконов.

Наши с напарником жизни напрямую зависели от слаженности заранее детально не обсужденных действий. Боддинок применил иллюзию, отвлекая на себя горяченьких дев, созданных Клаусом. В этом ему помогла коренная смена моей ипостаси: с существа родственного Холоду в воплощение огня и пламени. Из-за смены формы я не уследил, на что же среагировала охрана "дачной пещеры", но со всех сторон стали выбираться огненные молодчики, набравшиеся сил из брызжущей лавы, за могучей спиной красного дракона затапливающей его летнее лежбище. Элементы дварфской брони из Гонтлгрима, шипастые булавы с горящими глазами чьих-то черепов — прекрасно снаряженные и отлично затаившиеся грозные защитники-элементалы должны были стать смертельным сюрпризом для любого. (иллюстрации 192-195) Своей трансформацией я им всем сбил прицел, переведя стрелки на гнома. Иллюзионист совершил давно взлелеянную в мечтах рокировку, запрудив пещеру — собой. "Тринтет" вкупе с тройным "Зеркальным образом" создал двадцать четыре вполне самостоятельных копии под предводительством двух дублей. Сам оригинал скрылся под "Улучшенной невидимостью" и применил магию мокасин из кожи дракона, затаившись на крутом обрыве. Нам некуда было деваться с пятачка — оплота спокойствия средь оползней и раскаленных гейзеров, неровно бьющих на стофутовую и больше длину. А улетать и телепортироваться пока было рано.

Дезориентация и навалившаяся слабость наложились друг на друга, на долгую четверть минуты выбив меня из активных участников. Даже осознание страшного риска, выплеск в кровь адреналина и сбор стихийной маны не помогли справиться быстрее. Мне удалось главное — никакой агрессии, злобы и убийственных помыслов, способных направить на меня "доблестных" драконьих защитников. Когда я сфокусировал взгляд, Клаус так и стоял на трех лапах, упершись пылающим взглядом в сыплющую снегом сферу драконов, удерживаемую в когтях левой передней. Кольцо на когте крыла не спешило помогать хозяину, зато все ярче разгоралось другое кольцо, пылающее сине-голубым пламенем высокой температуры. (иллюстрация 196) Доселе оно пребывало в неактивном состоянии, являя собой внешне холодный ободок якобы защиты от холода, но на самом деле я сразу узрел его истинную суть — разжигать пламя до неимоверных температур молний! Все еще могущественная душа мертвого белого дракона существенно подавляла и ослабляла огненную магию красного собрата. У меня мелькнула мысль просто подождать финала незримой борьбы драконов и потом добить Клауса или вселившегося в него Зимнего Клыка. Но я не стал делать культистам такого щедрого подарка, как пара драконьих сокровищниц или время добраться до Слова Власти в Найтвуде.

Фатальному для меня выдоху сверх раскаленного драконьего пламени не суждено более случиться. Под брюхом гиганта сделав широкий шаг к бьющей позади него лаве и потратив долгих пять секунд на открытие трех внутренних врат в СЦ и экстренный переход в Сеннин Модо, я с Резаком в руке переместился к основанию когтистого пальца, что был больше моего торса. Плененный Зимний Клык мигом ощутил первого обидчика и еще пуще разъярился. Всего миг промедлив на подтверждение реакции, я смело срезал окольцованный палец Клауса, заодно сдергивая с него всю защитную магию и уменьшая драконью сопротивляемость к ней. Миг боли ухудшился потерей положительных свойств кольца, а дальше я выплеснул на рану драгоценное зелье исцеления, обезболивая. Сделал так, чтобы, не дай биджу, Клаус не вырвался из тисков бешенной ярости Зимнего Клыка или плененная душа мертвеца не одержала верх над живым. Всякие метания отсутствовали: после манипуляций с обледенелой скалой я успешно справился с уменьшением отрезанного пальца, чтобы без подставы своего демиплана себя или замка Боддинока сунуть добычу в опустевшую фласку, а ее в "бардачок". Ненадолго оставил незримо борющихся драконов.

Прицельно ткнув Резаком в колонну, на которой держались запрещающие телепортацию чары, я вернулся к награбленному добру и одним взмахом рассек пополам огненную элементаль, охранявшую эти драконьи ценности. Спешно сделав глоток из запасной фляги с водой из собственной Купели Сияния, выпрыснул на спорную кучку поломанных предметов — потом на котелок с драгоценными обломками Боддинока. Напарник, кстати, неподвижно сидя на практически отвесной стене уступа-порога, своими иллюзиями все еще обмишуривал огненных элементалей. Когда последние ценности отправились ко мне в Доминион, я подлетел вверх и вертикально вниз выдохнул язык сокрушающего синего огня — ниндзюцу "Дабо: Сокацуй" эффективно стерло следы экстрапланарной телепортации и ошеломило пару прибежавших охранников.

Это стало ошибкой! Затаившийся в кольце золотой раб проявил интерес к необычному виду пламени. Ментально атакованный Клаус моментально вспомнил о заключённом в амулете духе золотого дракона и нашел в нем свое спасение, в итоге сделав то, что изначально намеревался — выдохнул на ледяную сферу драконов тугую струю пламени, тем самым усмиряя пленника, желающего жить и мстить.

Едва красный дракон начал выдыхать пламя, я уже нацепил Резак на его дергающийся коготь. Чик — и еще один окольцованный палец отсечен у основания. Красный дракон от всплеска боли потерял контроль над изрыгаемым пламенем. Я предвидел последствия и в мои планы не входила потеря Зимнего Клыка с дальнейшими сомнениями в чистоте соблюдаемого мной устного договора, ранее заключенного с коварным Клаусом. От моих сведенных пальцев на правой кисти вылетел желтый луч — ниндзюцу "Дабо: Кикохо" небольшим взрывом у клыка слегка отвернуло пасть чуть в сторону от лапы со значительно поумерившей амбиции сферой драконов.

Клаус маятником качнул голову. Когда меня накрыло драконье пламя и следом посыпались атаки огненных элементалей, я даже не шелохнулся, спокойно уменьшив гигантский отчекрыженный коготь. Собственный иммунитет, мета-четки коронала, вечногорящая мантия Асимана и пояс цитадели феникса защитили меня от стихии, а плетеный венец-протектор и эльфийская кольчуга Аслиферунда уберегли от физического аспекта.

Клаус не медлил. Вместо обкладывания этажами мата и выплевывания оскорблений он двинул крылом и начал готовить "Рев дракона". В этом он дал маху. Пока время отмеряло вдох и удар его сердца, я успел ловко запрыгнуть и легко удержался на его раненном крыле, одновременно засунув добычу в ту же склянку с предыдущим пальцем и спрятав ее в подсумок. Дракон сопроводил звуковую атаку грузным ударом передней лапой и резким движением пострадавшего крыла. Но я уже вспомнил о божественном щите. Клаус явно видел, как я совершал двойной широкий шаг, очутившись у падающего обломка скального уступа, к которому прилип панически испуганный гном — ему некуда было деваться. Схватив в охапку Боддинока, вцепившегося в вылетевшую из мусорной кучи камней непримечательную красную чешуйку с него самого размером, я стремительно полетел прочь, свободной рукой наматывая потребный объем маны из пересекаемой Пряжи Мистры.

Клаус разбушевался. Засияв пламенем на красной чешуе, великий змей стремительно сорвался с обрушающегося порога своего "летнего домика", сотрясаемого всхрапывающим вулканом. Поздно. Я успел собрать в руку достаточно силы, чтобы направить ее в бусину Ансронал и почти прямо из-под носа дракона прыгнуть сразу на семь миль вперед: шесть предельный радиус додзюцу с тремя вратами СЦ и одна благодаря божественному рангу.

— Сумеешь отсюда телепортироваться к тому мосту через реку Редран? — Мысленно спрашиваю напарника по только что установленной "Арканной телепатии".

— Да, хаос дери! — В ответ яро бросил мысль разгоряченный колдун, только что лишившийся своих дублей и испытавший самый ужасный, наверное, момент в своей жизни. И нашедший мечту — чешую для опытов.

— По речушке доберись до святилища Эльдат и там жди меня. Действуй, я попробую забрать оговоренную долю, — убежденно говорю я, прекрасно видя, что нельзя покидать Боддинока до тех пор, пока он не прочтет заклинание телепорта — пока взбурлившая кровь не отразилась на моторике.

— Сумасшествие Хаоса! — Выдал Боддинок. — На, положи пальцы сюда, Неджи, — Зельевар извлек специальный контейнер для подобных компонентов к колдовству.

— Спасибо, — все так же мысленно отвечаю, принимая своевременную помощь.

И тут до меня дошло...

— Достань лучше игрушку-полигон, друг, внутри переведешь дух. Вместе прибудем...

— Хаос подери! Удачи, друг, — вслух перебил меня Боддинок, немедля доставая бывшую Снежную Сферу, ставшую великолепным учебным полигоном с чарами автоматического воскрешения, накладываемыми на всяк входящего.

Сунув ее мне в ладонь, напарник положил свою руку сверху на прозрачное и незамутненное стекло, под колпаком которого виднелся каменистый островок редколесья. Еще секунда и вот фигурка дрожащего гнома появляется в центре тренировочного полигона радиусом в три фарлонга, насквозь пропитанного и насыщенного духовной и телесной энергией почти неисчислимых возрождений дварфов и дриад. Судя по рассмотренной мною реакции Боддинока, астральное небо над тем островком реальности навсегда сменилось игрушечным куполом с видом на окружающим мир. Я поспешил в подсумок убрать волшебную игрушку-полигон.

Собрав ману из окружающего пространства, чем тут же выдал себя, я применил способности, защитившись в невидимости. Комбинируя мерцание тела и широкий шаг, менее чем за пол минуты добрался до Клаутен Вейл. Это узкая долина, вьющаяся в горах к северо-западу от Мирабара и заполненная продовольствием красного дракона: отары овец с козами и разумные, захваченные со всего Севера. Ее стены, как сыр, усеяны многочисленными пещерами, две из которых были достаточно велики, чтобы гигантский даже для своего рода Старый Клубок мог в них защищаться. Жадюга держал свои легендарные сокровища в сети туннелей под одной из пещер, вход в которую может быть открыт только поднятием огромной каменной плиты — задача, посильная только существам столь же большим и сильным, как драконы. Сильная драконья магия защищала от проникновения с использованием телепортации, она же дала знать суматошно летящему домой хозяину, что незваный гость пожаловал к двери в его святая святых.

Два огненных гиганта, охранявших вход в сокровищницу, тоже всполошились, когда сработала сигнализация, по принципу действия напоминавшая ту же, что установлена перед входом в сокровищницу под дворцом Лафсимдаара в Мунвуде. Но великаны не смогли заметить меня, аккуратно пристроившегося на самом верху покатого бока драконьей двери.

К сожалению, клановый прием горного разрушителя мне все еще не под силу применить — "Хакке Хасангеки" отпадает. Оставалось уповать на безудержную мощь шести открытых врат. Клаус изо всех сил спешил домой, но все равно катастрофично опаздывал. Высмотрев физическую уязвимость, в подражание Сакуре-сан я исполнил удар расцветающей вишни. Глыба содрогнулась от кулачного тайдзюцу, но пронизывающее ее плетение магии удержало камень от раскола.

Вообще отвратно вышел удар, в основном из-за слишком большой концентрации на моменте высвобождения чакры и потери контроля над фазированной системой циркуляции из струн маны. Насторожив охрану, убрался прочь, спрятавшись в одной из пещер. Тут их множество имелось. Часть приглашающе разевало драконью пасть, другие выделялись фигурами драконов. (иллюстрации 197 и 198) Естественно, я выбрал непримечательную пещерку и более не обращал внимание на огненных великанов, не способных ни подобраться ко мне, ни прицельно метнуть камни — это только драконье пламя способно разом проникнуть во все многочисленные пещерные рты Клаутен Вейл. В этом спокойном местечке я уделил драгоценную минуту на обдумывание и выбор самого слабого места у валуна из высветившихся в момент удара. Потом потратил еще время и открыл шестые врата в СЦ. Без влияния маны, текущей внутри каналов чакры, расположенные внутри меня врата между душой и телом открылись легче и быстрее обычного. Из-за большой ветвистости СЦ плотность чакры упала — зато скакнули ее объемы и повысилась управляемость. Дополнительно открытые врата лучше зафиксировали в моем сознании воссозданную кейракукей.

Секрет "Окашо" заключается в точном высвобождении силы при ударе, а не могущественном сокращении мышц. Мне его теперь однозначно не повторить. Зато в самый раз подойдет арсенал прежнего напарника и друга Рок Ли — идеальный вариант для использования с вратами Хачимон. Разбежавшись и подпрыгнув, я с первого раза сосредоточенно провел мощное тайдзюцу "Коноха Раикен" — кулак грома Конохи врезался в еле различимую трещинку, тупо высвободив в нее огромный объем разрывной маны и чакры. Костяшки хрустнули — закрывающий вход кусок скалы с оглушительным треском на все ущелье развалился на крупные обломки. Огненные великаны весьма проворно отскочили, а я под самым потолком прошмыгнул внутрь.

Вереница невиданных мною прежде рун опоясывала туннель, делая пространственный переход практически незаметным даже для бьякугана. Несколько раз перейдя границу туда-сюда, я попытался сориентироваться по положению Селуне. Но по крови уже не лунный эльф, а других методов не знал и соответствующей магической аппаратуры не имел — потому для меня осталось загадкой истинное месторасположение вулканического логова красного дракона.

Клаус здорово постарался, наводя лоск на паразитический отводок к центральному подводящему каналу вулкана, не понять когда потухшего. Красный дракон во многих местах оплавил тоннель, расплавленной породой закрывая бреши. Благополучно проникнув внутрь, я быстро достиг места, где Клаус натренировался вставать на крыло. Гигантская шахта в сотни футов диаметром уходила вертикально вниз почти на пять миль. Помимо потеков "заштукатуренных" дыр стенки на всю высоту пылали громадными рунами, грубо выплавленными в камне насыщенными магией струями драконьей слюны.

Бросив вниз наполненный чакрой кунай, я проследил, как уже через фарлонг он испарился, спровоцировав срабатывание ловушек: сперва силовую сетку с частотой мучного сита, потом кольцо феерического огня, видимо, очень давно копившего энергию, превратившую металлическую крошку в газ. Эхо слепяще-оглушающего взрыва еще долго гуляло, а я рассматривал пропасть под ногами и пытался понять, как быть, если ниже встретится сплошной силовой барьер или какая-нибудь пространственно-телепортирующая ловушка, способная отправить в Ад, Абисс или в какое иное смрадное место.

Я видел слабые места плетений. Видел служащее дракону племя огненных великанов, что означало существование других туннелей, ведущих в подземелье с сокровищами, помимо толстостенной шахты из жерла вулкана. Однако мне требовался скоростной спуск. Время сжималось с каждым взмахом крыльев Клауса, быстро летящего, несмотря на серьезную слабость из-за вытягивания и вымораживания большого объема его внутренних сил, до того истощенных сражением в Лесу Невервинтер. Красный дракон сейчас был легкой добычей, но и я вскоре свалюсь от измождения.

— Что... Хаос!.. — Воскликнул Боддинок, полностью еще не отошедший от перипетий дня и инстинктивно присевший, когда игрушка-полигон начала свободное падение в середине центрального подводящего канала вулкана, усмирено бездействующего.

Гравитация на полигоне оставалась нормальной, но из-за хаотичного вращения "изображения неба" у гнома позеленело лицо. Однако Боддинок многое пережил, летая у меня за спиной, его не согнуло в рвотном спазме.

Я не мог тратить время и концентрацию на ответ, напряженно держа в руках оба Слова Власти и спокойно воспринимая все кульбиты. Опасения подтвердились — надежды оправдались. Благодаря силе божественной воли и простоте команд, я: удержал импровизированную лифтовую кабину, предотвратив телепортацию; выпил силу из преградившего путь сплошного барьера, когда проскакавшая по нему полусфера наконец-то остановилась. Несколько раз был на гране, чтобы покинуть пространственный карман, но удача благоволила — липкие массы не клеились к стеклу или ячейки натуральных сетей оказывались достаточно крупными для мелкой вещицы.

— Хаос, сколько же мы пролетели вглубь земли?.. — Спустя несколько минут пораженно спросил Боддинок, когда игрушка-полигон наконец-то прекратила прыгать по камню натоптанного пола и замерла, приняв нормальное стоячее положение.

— Двадцать четыре тысячи шестьсот семнадцать футов. Подожди немого, Боддинок, к утру точно будем в твоем замке и отдохнем.

— Пусть хаос упорядочиться, — сглотнул гном, чувствовавший себя вошью, глядя на чудовищные подземные залы, освещенные укрощенными лавовыми реками, у которых селились огненные великаны. (иллюстрации 199 и 200)

Оные гиганты, сбежавшиеся на грохот, ожидали кого угодно, только не жалкую стекляшку. Двенадцать футов, темно-коричневая кожа, рыжие волосы — доспехи и кованное оружие. Пользуясь замешательством, я покинул мирок игрушки-полигона, схватил ее и применил только сегодня распустившуюся классовую способность — скрылся у всех на виду. "Смещающая улучшенная невидимость" помогла избежать мне ненужных проблем и задержек.

Одна вытянутая пещера привела меня в другую, размеры которой так же измерялись в длинах Клауса. Помимо огненных гигантов я обнаружил слаадов и серых дварфов — низкорослые серокожие дуэргары подобны проклятым дроу среди эльфов. Казалось, что именно поклоняющиеся злу дварфы, используя могущественные руны и свое мастерство, обуздывали магму, что это они построили и до сих пор поддерживали подземную крепость внутри колоссальных полостей, сильно напоминавших — пену в базальте. А может, сей комплекс гораздо древнее и это не натуральная копия с коррекцией размеров под габариты драконов, а реликтовая база времен саррухов, которую Клаус нашел, оккупировал и перестроил под себя и своих слуг, заодно завладев и некогда спрятанным здесь Словом Власти?

Пройдя еще один стационарный пояс телепортации, я быстро нашел искомое. Большое озеро проточной лавы — не меньше квадратной мили. У дальней стены текущий откуда-то справа лавовый водопад, за которым успешно прятался вход в загибающийся налево коридор, истертый боками с годами жиреющего дракона. Что-то мне показалось странным, но я поторопился сфокусироваться на сокровищнице. И обомлел.

Пол, на многие ярды усыпанный монетами, в количестве и не снившемся Зимнему Клыку. Ломящиеся от амулетов каменные этажерки, тумбы со всякими статуями из мрамора и других материалов, стойки с оружием, забитые книжные полки, витрины с простыми и волшебными изделиями... Сотни каменных статуй некогда живых существ, увешанных разнообразными доспехами, оружием и амулетами. Изюминками коллекции служили те, у кого вместо гримас ужаса и боли лица выражали счастье и экстаз в момент оргазма или иного удовольствия. Еще имелись многочисленные сферы с ликами заживо заточенных в них людей, эльфов, дварфов и представителей прочих рас из разных эпох.

От немыслимых богатств дух захватывало, реально — легендарные драконьи сокровища! И какой же огромный соблазн своровать чуток... Но кодекс шиноби...

Еще несколько минут я мог себе позволить посидеть в позе лотоса — это и отдых, и беглый анализ сокровищницы. Клаус собрал множество артефактов и гримуаров, в основном занимаясь грабежами кладовых менее сильных сородичей. Но и у него самого имелась замечательная коллекция, пополняемая страждущими прикончить с жизнью Старого Клубка. Ею я заинтересовался, желая обрести оружие, заговоренное магией Льда — супротив огненной у охотников на белого дракона.

Мне повезло. Полярный клеймор обладал потенциально огромной мощью, но в ходе схватки сильно пострадал — больше нет большого каплевидного кристалла у гарды и утерян камень яблока — осталась обломанная дужка. Замену первому я нашел, по постеснялся претендовать на него. Зато обладающего естественной магией кандидата в рукоять разглядел — прекрасный и подходяще ограненный голубоватый алмаз, поражающий своей чистотой и завораживающий льдистым блеском. Для меча маловат в истинном размере, но это сущий пустяк — исправимо. Еще меня привлек эльфийский комплект Даэлаэра, с которым не стыдно идти драться против богов вне их мест силы. Имя эладрина-создателя наиболее полно отражало суть вещей — Белая Гармония Зимы. Колчан Даэлаэра, бесконечно поставляющий стрелы из алхимического серебра с магией холода и видоизменяющимся кристаллическим наконечником. Каждая стрела так же сама по себе обладала чарами "Магического оружия". Две волны плеч изящно изогнутого лука Даэлаэра в четыре фута в натянутом состоянии: чары повторяли свойства Лесного Снайпера, который Мельданен подарил Кевэ, но отличались большой искусностью исполнения, поправкой на слепящие снега и наложением на стрелы не трех кратного "Магического оружия", а заклятья четырехкратной силы. Совня Даэлаэра с рукоятью по длине лезвия — идеально белого. Четырехкратно усиленные чары "Магического оружия", поверх них перманентное заклинание "Морозного оружие", отчего клинок мог заморозить кипящую воду за считанные секунды — его опасно вынимать из ножен. Белый цвет превалировал в оформлении комплекта, а еще присутствовали небольшие декоративные элементы из белого золота и серебра. Еще я просто не мог не заметить Сердце Океана — довольно большой глубоко синий бриллиант в сверкающем ожерелье. Мощно зачарованный амулет являлся источником стихийной энергии воды. Один сломанный артефакт и один комплект из трех предметов. Соблюдая договоренность, играющую на деловую репутацию наемника, я к голубому бриллианту подобрал столь же не зачарованные украшения. Один золотой кулон с удивительными сине-фиолетовыми камнями и комплект из двух серебряных сережек и кольца с теми же восхитительно и тонко изменчивыми сапфирами хаоса. А за спорные трофеи с саррухов я выбрал для Боддинока жезл межуровневой сферы - раз в сутки позволял выпускать двеомер "Сфера межуровневого портала" и четырежды "Безошибочный телепорт". Не жалкие плетенки современных заклятий, а надежные и кажущиеся незыблемыми двеомеры! (иллюстрации 201-207) Осталось все это забрать по праву заключенной сделки, не дожидаясь любезности от хозяина сокровищницы и не создавая почву для будущих претензий. Собственно, проникнуть путем прохождения через жидкую магму труда мне не составило.

Быстро обернувшись, помчался обратно. И только тогда обратил внимание на свербящую Великую Киира — толщина боков протискивающегося через извилистый туннель дракона превышала размер "тушки" Клауса...

Наплевав на лимит времени, я устроился за магмападом, снял все барьеры и принялся проверенным образом экстренно пополнять энергетические запасы, вытягивая щедро разлитую вокруг стихийную энергию и не забывая пополнять резервуар в мета-чётках. На удивление, меня никто не тревожил. Через полчаса транса красный дракон так и не появился. Зато я ощутил в себе достаточно сил, чтобы заглянуть в Доминион и открыть седьмые врата чуда, одновременно расслоив ауру и закрепив новый слой на Кьёмон.

Благодаря разветвленной СЦ я действительно ощущал себя — чудесно!

Красный дракон так и не появился. Ни он, ни огненные элементали, ни другие обитатели подземной крепости немыслимо глубокого залегания. Нет, не крепости — форпоста. В предыдущей части имелся еще один пояс телепортации для пользования драконом. Тут и там имелись разбросанные глифы в виде рунных кругов, одинаково пригодных как для карликов, так и для гигантов — умеющих ими пользоваться. Жаль, что через пространственные смычки додзюцу не работало.

Дело сделано. Давно пора было валить. Но я теперь был уверен, что встреченный мною Клаус — фальшивка. Сочетание биологического клонирования и вариации магического заклятья "Подобие". Мой холодный рассудок выводил одно предположение страшнее другого. По сути получалось, что меня богато одарили, не взяв ничего взамен. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Я не хотел, чтобы счет был выставлен Кореллону Ларетиану, потому осторожно двинулся искать истинного Клауса.

— Итак, вы все же явились, — отовсюду и ниоткуда раздался глас драконий. — Приблизьтесь, юный экзарх. Я не причиню вам вреда, Неджи Хьюга. Последние тысячелетия моей жизни текут медленно. Я с удовольствием поговорю с вами, чтобы избавиться от этой монотонности моего существования.

Подлинный Клаус сидел посреди залы, отделанной гигантами. Размерами она превосходила площадь города Невервинтера, а высотой превышала шпиль замка Невер на холме, считая от уровня моря. Древнейший красный дракон Торила раза в полтора-два превышал своего глуповатого двойника. Шкура его носила значительно более многочисленные свидетельства бурной жизни, а вместо многих костей находились адамантовые протезы, представлявшие целый патронташ для жезлов, не то что жалкая тройка в каждом крыле двойника.

— Приветствую, сир Клаус, — с должным благоговением перед внушительной мощью обращаюсь на всеобщем, как к королю, соблюдая соответствующие традиции клана Хьюга для протокольной встречи с Даймё. Уже не биджу — еще не джуби.

— Я не ожидал вновь встретить смертоносное оружие, убившее моих кровных родственников. Не самые приятные воспоминания, но спасибо вам за них.

— Вы из доледниковой эпохи? — Осмелился я спросить.

— Я старейший из драконов, величайшее из смертных существ, когда-либо обитавших в королевствах Торила. Моей силе и моим познаниям завидуют боги! Полагаю, вас интересуют Слова Власти?

— Да, сир, — коротко отвечаю с невербальным выражением благодарности. Нет зазорного в том, чтобы уважить силу, исподволь рассматривая...

— Они придуманы расой безжалостных хладнокровных ящеров, когда я еще был молод. Эта земля не всегда была покрыта льдом и снегом. Когда-то тут росли буйные джунгли. Саррухи сам себя уничтожили, вызвав изменение климата на всем Ториле. Они вымерли и забылись в тумане времен. Но так только казалось... Я слишком многое могу потерять, если Матриарх Мораг возродится. Приспешники Маугрима и возрождающиеся сауроиды собрали слишком много сил, чтобы представлять для меня определенную опасность. Я помог вам уменьшить общую угрозу, Неджи Хьюга.

— Сам Маугрим приходил к вам? — Спрашиваю, предпочтя не заметить намек. Будь я менее честным, мены бы ждал иной прием.

— Маугрим — глупый слепец, одержимый безумной жаждой власти. Я не пожелал иметь дело с безумцем и его сектой.

— Спасибо. Могу я задать вам еще несколько вопросов?

— Задавайте и я отвечу, если они понравятся мне.

— Вам известно о том, чего достиг Зимний Клык, — утверждал, не вопрошал.

— Мне известно многое, что сокрыто. Я знаю, через кого вы получили изготовленную мною сферу сущности и что вы сотворили с Зимним Клыком. Белый дракон по моему негласному наущению создал Снежную Сферу. Я знаю о его успехе. К сожалению, этот путь для меня закрыт.

— Темные ритуалы?

— Вы видите, — по-человечески кивнул дракон монструозной головой с приличный особняк. Сводчатый потолок над его логовой терялся в тенях. — Моя единственная забота — это мое существование. Я слишком давно провожу темные ритуалы, чтобы продлевать жизнь моей сущности яйцами драконов. Благодаря успеху Зимнего Клыка я стал требовать поклонения от слуг, чтобы очищаться от скверны некромантии. Я повидал многих драколичей и не желаю для себя такой участи. Но нужны тысячи верующих и слишком много времени, чтобы вернуть моей Искре Жизни способность перейти в квази-божественное состояние и дальше... Что вы во мне видите, юный экзарх?

Я задумался над тем, как бы облечь в слова то, что сам понимал лишь поверхностно. И стоит ли вообще сообщать что-либо, раскрывая силу и глубину своего взгляда?

— Я давно избыл алчность и тягу к бессмысленным материальным сокровищам, — произнесло древнее существо, списывая регулярное пополнение сокровищницы на своего алчного двойника. — Если вам мало, выбирайте еще на обмен и забирайте, когда сможете мне ответить.

— Я прибыл сказать, что не принимаю аванс. Но беру плату. У вас, сир Клаус, я вижу слияние Огня и Смерти — это наиболее вероятная интерпретация. Вам знаком Лич, сын Карсуса, арканист с обсерватории над Хоутенау, ныне отправившийся на луну? — Клаус неопределенно фыркнул, тем самым подтверждая. — Он для меня планировал совмещение Огня с Тенями. Он говорил о балансе между элементами — вы стремитесь соблюдать золотую пропорцию. Сир Клаус, вы хотите понять, почему поглощение чужих Искр не дает положительного результата, раз от раза повторяемого другими?

— Это знание стоит половины моих материальных богатств, Неджи Хьюга. Вторая вы понимаете, за что, — согласился со мной мудрый дракон, стремящийся к истинному бессмертию, несмотря на прорву прожитых эпох. К бессмертию с телесными усладами и прочими радостями драконьей жизни. — Не считайте плату авансом, Неджи Хьюга. Ничего личного, юный экзарх, я просто делаю выгодное вложение капитала на век-другой. — Клаус вернул мне фразу, услышанную им через двойника. — Прогорит — я постоянно ищу возможности. Выгорит — я навсегда запомню...

Хаотично злые личности бесчестны. Не стоит уповать на то, будто я столь незначителен, что ниже его достоинства предавать или обманывать. Силе Клауса вполне возможно могут позавидовать боги, даже джуби... О, биджу! Клаус мог бы стать монстром из чакры... Мда, Клаус и Орочимару точно спелись бы друг с другом — оба искали бессмертия. И, кажется, если верить слухам и обнародованным, так сказать, фактам о змеином саннине, то заполучили они его схожим образом.

— Драконье Гнездо?.. — Наконец-то я разрушил долгую минуту тишины. И сразу понял, что упоминанием расового пантеона богов надавил на больную мозоль.

— Гррр... Все они пришлые, юный экзарх. Всего двадцать восемь столетий прошло с Падения империи саррухов Исстоссеффифил, как империя батрачи тоже наступила на свой хвост. В войне амфибий с пришлым родом Аннама-гиганта батрачи освободили некоторых предтеч, заточенных богами. Разразилась очередная война между изначальными и богами. Одна из предвечных, Асгарот, в приступе ярости и гнева призвала на непокоренный мир комету. Ею оказался драконий ковчег с десятками тысяч яиц. Все они только и годны, что мне в пищу.

Дракону было привычно взирать на всех и вся сверху вниз. Мне было привычно не крутить зазря головой. Оба с пониманием относились к особенностям друг друга.

— Драконий огонь у креатуры Асимана — это смесь магического пламени и обычного с уклоном в физико-химические процессы. В выдыхаемой вашим двойником смеси над другими долями превалирует внутренняя стихийная энергия. Суть пламени внутри вас, сир Клаус, очень схожа с таковой сутью у Коссута. Вам это тоже должно быть давно известно.

— Безусловно. Всевышний бог Лорд Ао предотвратил уничтожение мира и остановил извечную войну путем клонирования яблока раздора. Торил остался богам, предтечам достался Абейр. На Ториле растут боги, на Абейре — предвечные. Я нашел дорогу на планету-близнеца через План Огня. Там тоже все давно поделено, юный экзарх.

С напряженными мозгами я вроде уловил посыл, что Старый Клубок по какой-то причине стал на Абейре персоной нон-грата и без перехода на следующий этап эволюции ему там небезопасно, скажем так. Но только там такие как он способны свободно прогрессировать. Еще просматривался намек на вражду Клауса с обоими Лордами Пламени. Видимо, на зло им меня одарили, как чуть позже выяснил, перстнем Риикано, где содержится порабощенный дух-хранитель Драконьей Книги Огня и ее вечный писарь — слепок пламенной души золотого дракона Риикано. А так же Клаус был не против отдать мне остальные артефакты своего двойника, включая кольцо небесного огня Ио, помогающего раскалять огонь до уровня молнии, но и смертельно поражающего носителя при активации, подобно предназначенному для элементалов мечу изначального пламени и схоже с совней Даэлаэра, при извлечении из ножен на многие футы остужающей всё вокруг себя.

— Там, откуда я родом, есть монстры из энергии. Сир Клаус, вы думали над переходом в энергетическое существование? — Я осторожно прощупываю почву, уже сильно тяготясь длительностью информативного разговора и обществом столь подавляюще могущественного существа. Сегодня слишком много повидал, нужно время все обдумать и усвоить.

— Я участвовал в экспериментах Тиамат по созданию спектральных драконов. Ублюдки, — ёмко охарактеризовал их Клаус. И сообщил мне имя той богини, что прокляла конкурента, закрыв ему путь на Пантеон Драконов. Нет сомнений, что при вознесении на небеса Старый Клубок заберет всю свою сокровищницу с собой — это заложено в природе драконов на уровне инстинктов. Так что мне следует восемь раз подумать, прежде чем ополчать против себя пятиглавую драконицу Тиамат или уничтожать Клауса, хранящего десятки ужаснейших и опаснейших артефактов со множеством тайн, только чтобы занять его место Сторожа...

— Прошу прощения, сир Клаус, в следующий раунд я вновь буду платно рассказывать вам известные вещи?.. — Задавая этот дерзкий вопрос, я знал, как порой важно получить подтверждение своих умозаключений от стороннего прохожего или корыстного наблюдателя, не имеющего злонамеренных или бесчестных мотивов.

— Вероятно, Неджи Хьюга, в будущем я найму вас. Пока вы ничтожны, — изрек царственный Клаус, завершая аудиенцию. Мы оба в накладе не остались...

Старый Клубок был настолько любезен, что своим когтем порвал ткань реальности, открыв щель, похожую на вертикальный драконий зрачок — прямо к порогу замка Глинкл, где заканчивались чары мистической невидимости.

Глава 11.

— Неджи, почему ты не убил эту ослабленную злобную тварь? — Боддинок задал вопрос, мучивший его все утро — спал он тоже плохо. Его "Подобие" уже шустрило за спинкой кресла, накладывая на хозяина слои защитной магии.

— Хаос, — просто отвечаю, прилагая усилия к рисованию иероглифов, поскольку мышцы дрожали из-за замечательной трехчасовой разминки внутри полусферы-полигона, некогда бывшей Снежным Шаром. У меня на уме крутилась дилемма с вновь нарастающим количеством колец, при моем нынешнем смешанном стиле боя сильно мешающихся на пальцах. А наручи хорошо и плотно облегают предплечья и прикрывают локти с запястьями, чтобы под них одевать браслеты. Оставались плечи и потребность в изучении магии каучуковых растяжений... Просто мне не хотелось думать о тоске и пропуске очередного сеанса связи с Эйноли, глубоко запавшей мне в сердце и ради безопасности должной находиться на далеком от всяких ящериц чисто эльфийском острове. О том, что мои родные не остались бы в замке и я уже не смог так легко пожертвовать отрядом варваров...

— Хаос? — Гном наморщил лоб, не понимая. Я сосредоточенно пододвинул чистый листок для нанесения очередной взрывной печати, одновременно поясняя:

— Сам я не готов и не намерен становиться Сторожем. На бесхозные легендарные богатства хлынет множество авантюристов и снаряженных партий, чтобы урвать свой кусок. Ордена, секты, гильдии, церкви, королевства — все позарятся на несметные сокровища: знания, оружие и прочие предметы. У Клауса достаточно денег, чтобы обрушить экономику не одного региона. Достаточно могущественных волшебных предметов, чтоб соседи возжелали ими обладать, перераспределив сокровища в свою пользу, чтоб новые владельцы захотели править миром, устраняя любую опасность. Даже боги считаются с этой угрозой миропорядку.

— Теперь мне понятны причины. Спасибо, Неджи, — гном важно кивнул мне длинным носом и вновь навострил его на свой треногий орб, стоявший перед нами.

Когда Даелан ответил мне четверть часа назад, я положил камень-близнец на магический шар. Дальше специализирующийся на прорицаниях колдун нашел второй источник и вывел подернутое шумом изображение внутрь резидуумного орба Тюрафа. Сильно поредевший отряд варваров пробирался через непроходимую чащобу Ночного Леса. Быстрее было дождаться, когда они покинут область помех и воспользоваться обменянным у старейшего дракона жезлом межуровневой сферы, чем мчаться от Колодца Беорунны или даже форта Илкард и потом искать группу подранков. Честно говоря, я опасался худшего и потому счел разумным энергетической вспышкой отвлечь какое-то количество врагов на варваров Красного Тигра.

— Неджи, какими иллюзиями мне лучше отвлекать врагов, пока ты обезвреживаешь алтарь Мораг? — Озадачился осторожный напарник, отдавший Даелану команду двигаться еще дальше, к следующей полянке.

— "Зеркальными образами", — сразу ответил я, уже прикинув тактику по весьма скудным сведениям. Последний штрих кисти — четырнадцатая кибакуфуда готова. — Передай дубликатам все заклинания. У тебя достаточно более быстро применяемых артефактов, — я полез в подсумок.

— Хорошо, — неуверенно согласился напарник, терявшийся с тактикой против целого войска и склонявшийся к проверенным решениям типа отвлечения внимания миражами и затуманиванием разума. — Амарж оставил запас свитков "Остановки времени"... Хаос, разрази, мифическое Сердце Океана! — Очумел коротышка, не спеша брать в руки артефакт огромной силы.

— Это для твоего подобия, Боддинок. Для него самое важное задание. Эй, возьми и сосредоточься, напарник!

— Хаос, какая потрясающая сила... Я... я не могу такое доверить спеллу, — сморгнул Боддинок. Дубликат скис.

— Если саррухи с разгромленных баз решили занять свой старый комплекс, Боддинок, то больше никто не справится. По прибытию на место не будет времени объяснять суть.

Колдун нехотя передал амулет творению теневой магии. Едва взяв в руки, дубликат затрепетал, а еще промок до нитки и сделал под собой лужу — морской воды. На взгляд бьякугана структура "Подобия" вроде бы выдерживала силу магии чистой водной стихии — изначальной воды.

Вскоре изображение в шаре стабилизировалось. Я дорисовал взрыв-тег для скудного арсенала взрывающихся колб с разными смертоносными зельями. Вскоре мы отправились в Найтвуд.

Пока хозяйственный напарник выгружал аптечки и склянки с лекарственными снадобьями, тут же пряча опустевшие, я слушал рапорт от Даелана и благодаря трем заранее открытым вратам рассматривал диспозицию противника на самом краю радиуса видимости.

— Боддинок, импровизация по варианту четыре, — специально сообщаю вслух, а не по установленной еще в замке "Арканной телепатии". — Даелан, у вас будет шанс поквитаться с культистами.

— Ситуация безнадежна, сэр! — Подал отчаянный голос кучерявый варвар со следами горя на лице. Ему хватило ума проявить уважение.

— Заткнись, Соколик, потеря птицы... — развернулся к нему командир отряда.

— Да что ты знаешь, полуорк?! У тебя никогда в жизни не было питомца, — сквозь зубы закипел еще один егерь с пробитым на вылет плечом.

— Хватит, — спокойно говорю я, стоя сложив специальную печать. Всех придавила мощь силы, хлынувшей в Плетение. И слова застряли в глотках. Но скорее всего из-за птицы, немного увеличившейся и раскрывшей огненные крылья на макушке золотого посоха, силой магии притороченного за моей спиной.

Раньше я вовсе не мечтал о становлении сеннином, как Узумаки Наруто, тем более о том, что буду способен общаться во время сбора сен-чакры, чего мой желтоволосый друг не достиг за месяцы самозабвенных тренировок. Но вот выходящий из центра Очага конус из спиралей превратился в воронку, начавшую стягивать в себя природную энергию. Слишком медленно и неровно...

— Даелан, ящерицы уже турнули культистов — за вами. Пленные теперь не нужны. Боддинок, готовься на моем месте создать долговременный портал на людное место Колодца Беорунны — для желающих отступить за подмогой. А пока всем прочь с поляны — готовьте врагам ловушки. Живо.

Я постарался придать спокойному голосу властность, но все разрешилось стекающейся ко мне энергией и странной манипуляцией опытного иллюзиониста, который применил на варваров отложенную "Массовую невидимость" со своего кольца одержимого незримостью. Привычная к лесу молодежь сразу уяснила, что гавкать не стоит и лучше подобру-поздорову убраться подальше от типа в затененном капюшоне — подчинившись. После этого я смог отрешиться от всего, чтобы начать собирать и преобразовывать сен-чакру, переводя организм в Сеннин Модо. Хотя из-за всепроникающей Пряжи Мистры сбор давался весьма легко, темная энергия Найтвуда отвратно переваривалась. И четверти часа не прошло, как я стал по одним в минуту плавно открывать четвертые, пятые, шестые и седьмые внутренние врата.

Стоило мне активировать классовую способность и скрыться у всех на виду, как Боддинок направил магический жезл точно туда, где я стоял — секунду назад. Зажатый в четырех держателях шарик мигнул, выпустив нестерпимо яркий снаряд, развернувшийся в пятифутовую радиусом сферу телепорта с радужным ореолом света. Я последовательно задействовал "Левитацию", "Эфирный образ", "Теневую ауру" и "Божественный щит", наблюдая за поднявшейся на площади суетой и несмелым выходом из-за кустов Соколика с его защитником. Оба страшились и благоговели перед столь чудодейственным волшебством.

Подхватив подмышки обоих гномов, я стремительно и громоподобно понесся прямо по воздуху, став резвее звука и оставляя за собой летящие вниз огненные сгустки из плотно сжатого воздуха. Добежав до большой поляны, где суетливо копошились переезжающие саррухи, я затормозил коротким телепортом, который скрыл фениксом из пояса, впервые мною выпущенным и как раз там, где кончалась огненная дорожка. С боевым клекотом птица с подобной дракону огненной природой по-боевому развернула крылья, сразу сбрасывая с них смертоносные огненные звездочки и готовясь с хвоста пустить по ветру огненные ленты-перья, вместо взрывов возводящие недолговечные огненные заборчики. (иллюстрация 208) Готовые к жесткому броску и тормозам гномы слаженно перевели дух, но уже в следующий миг разлетелись — каждого толкнул в свою сторону.

Не мешкая, я с силой оттолкнулся от воздуха, послав снаряд загоревшегося сжатого воздуха в птеродактиля — ловкач в последний момент увернулся. Но не он был моей целью. С вытянутой ногой я совершил простое тайдзюцу "D"-ранга, однако под седьмыми вратами да мощью сеннинки "Динамик Энтри" сработало на весь "A"-ранг — черный престол Мораг раскололся. Не обращая внимания на острую боль в сломанной ноге, я метнул два единственных своих флакона со святой водой Кореллона Ларетиана, взятых в Лафсимдааре. Три из трех престолов повержены. Портальная арка зарябила, мигнула — и вопреки всему продолжила работать, целиком поддерживаемая с "той стороны". Биджу...

Я выхватил из-за спины посох и с силой воткнул его пяткой в уцелевшее каменное основание древней площадки на костяке колоссального динозавра — или сопоставимого с Клаусом дракона... Мышцы руки подбросили тело строго вверх, выводя меня из-под взрыва, магических лучей и града арбалетных болтов. Стрелы полетели со всех сторон — навесом! Понадеявшись на защитную божественную оболочку, я высвободил в посох дополнительный объем энергии, словно пробку от шипучки вышибая заклятье из красного яйца в пятке. От меня в четыре стороны стремительно потекли "Лавовые ручьи": через десять футов дорожка расплавленной породы разделилась пополам, чуть с меньшим течением, но благодаря вложенной мною мощи такой же ширины в ярд, а потом еще и еще пополам, пленяя проход в Лес Невервинтер бинарным деревом о шестнадцати ветвях. Вся площадка оказалась в лабиринте лавовых ручьев и реющих над ними огненных стен в полтора моих роста. К этому моменту посох до самой моей хватки ушел в яму с лавой, отмечавшей центр заклятья высоким столбом пламени, придавшим сил и дополнительно защитившим меня от всяких нападок.

Рывком выдернув таосский посох, перехватил его у основания, высвобождая в него новую порцию силы. Ткнув наконечником в небо, вызвал феникса размером в треть Клауса. Над огненными стенами появилась гигантская огненная птица. Она тут же взмыла вверх. Призванная и подчинившаяся моей воле тварь взмахами крыльев сожгла вторую тучу стрел, а созданные хвостом пламенные завихрения поглотили вражеские заклятья. (иллюстрации 209 и 210) Еще не набравшая высоту, но уже раненная феникс отправила в нападавших ворох свих длинных перьев с крыльев — с меня ростом! Птичий клекот оглушающей волной сорвал листья с деревьев в сотне ярдов от нее — с призванным фениксом спелся боевым дуэтом выпущенный из пояса фамильяр. Отпевший свое таосский посох отправился в "бардачок".

Тем временем Боддинок и его "Подобие" применили полубожественные свитки "Остановки времени". Каждый из них первым делом сплел "Тринтет", потом выложил для дублей заранее собранные подсумки с взрывчатыми колбами, дальше действия разнились.

Боддинок взмахнул жезлом огня, отгородившись от основного скопления гадин "Огненной стеной", накрывшей трех их магов и одного воина, еще вчера пострадавшего в огне лесного пожарища, дымы которого все еще виднелись даже из замка Глинкл, когда мы покидали его сегодня днем. Вслед за "украшенной" взрыв-тегом бутылкой алхимического огня из кольца лучшего заклинания вылетели восемнадцать маленьких огненных шариков — днями ранее подготовленное плетение "Мелких метеоров Мельфа". Подбежав к границе купола остановки времени, гном поочередно направил в скопление врагов эльфийскую палочку распутывания и великий жезл Исаака. Из посоха Повелителя в ближайшего птеродактиля вылетела сеть "Подчинения монстра". С кольца второй руки, напоследок бросившей взрывающуюся склянку с зельем ядовитого облака, сорвалось заклятье "Сферы невидимости". И еще на поляне применивший "Полет" гном со звоном в ушах от бешено стучащей крови направился прятаться под толстую ветку могучего дуба, откуда он начал успешно командовать двумя своими дублями. Контроля ему не хватало, потому переподчиненной марионетке подпаленного саррухского мага был отдан простой приказ — со стороны леса спикировать и с раскрытыми крыльями пробежаться по развернутому палаточному лагерю, устраивая кучу-малу.

"Протекающий" клон Боддинока применил на показывающих спины врагов свитки "Черных щупалец Эварда" и "Кислотного тумана". При помощи третьего свитка, тоже с этой весны ждавшего своего звездного часа в тубусе осторожного наемника, он тщательно выстроил перед зевом раскопок "Галлюцинаторное окружение". Затем перед продолжением течения времени на его шее засияло темно-синим Сердце Океана — гном ростом с ярд призвал "Цунами". Стартовавшая от ног пенящаяся морская волна в тринадцать ярдов высотой гулко прокатилась вдоль бока холма, слизывая многочисленные ящики, отвалы камней, тележки — и десятки ящериц всех мастей. Вознеся их всех вверх, прокатившийся четыреста футов гребень сотряс землю, с размаху обрушив свою ношу вниз. Если бы не подхваченные камни, водоплавающим пришлось проще, а так кому-то размозжило голову, кому-то расплющило руку, сломало ногу или хребет — уцелевших не нашлось. Издохшее "Цунами" породило тринадцатифутовый "Удар волны", протащившей грязь и камни подобно оползню, а тела словно по наждачке. Большинство тяжело раненных в этот момент наглоталось грязной воды и захлебнулось. Напоследок, пока еще действовала остановка времени, все копии Боддинока, похватав заготовки, применили "Смещение" и "Зеркальные образы", подхватившись занимать выгодные позиции для метания колб и заклятий.

Благодаря одновременным, массированным и неожиданным ударам с тыла на стоянке с сотнями саррухов и всяких юань-ти разразился форменный хаос.

Вместо убранного посоха я извлек стихийный жезл Сирила, а другой рукой достал драконий амулет пламенного стража Асимана. Как только на волю вырвалась агрессивная огненная бестия, я с силой оттолкнулся от поверхности ямы с лавой, пустив по ручьям гребешок волны. Взмыв вверх, вызвал из центра огненного лабиринта сорокафутового монстра — древнего огненного элементала. Сперва огненные стены уменьшились, волнами влившись в гигантскую тушу, а потом из-за присутствия элемента громадной силы взметнулись в высь аж по пояс фигуры — и лавовые ручьи стали в полтора раза шире и длиннее.

Этого магическая защита смельчаков выдержать не смогла — от жара у гадских магов лопнули глаза, вспузырилась и потрескалась толстая кожа. Пять саррухских магов пали замертво, но древняя площадка для телепортаций пережила потерю обслуги и вливание новых стихийных сил, продолжив функционировать, но с той стороны никто пока не рискнул сунуться в неистово бушевавший огонь.

Увернувшись от горящего, но все еще острого крыла птеродактиля, которого после столкновения с призванным фениксом призыватель направил в самоубийственную атаку на сорокафутового огненного элементала, я заткнул за пояс отслуживший свое жезл, который еще обязательно пригодится. Ударив парой ног о воздух, выстрелил собой в сторону саррухского стихийника, сражавшегося магией холода. На моем месте остался фамильяр, немедля окруживший себя "Великим статическим полем" — вызванный током мышечный спазм отправил пролетевшего мимо и тяжелого раненного птеродактиля-снаряд на группу лучников. Мой замечательный Арус, начавший виться вокруг могущественного призванного элемента, из-под его прикрытия умно шарахнул "Молнией", удачно попав в голову другого призванного птеродактиля, готовящегося из зубастой пасти выплюнуть наполненную магией желчную слюну.

Вокруг сильного мага собрались воины из поваленных палаток, в разрухе которых рыскали выжившие подростки, оказывая помощь или собирая оружие для старших. Десяток ловкачей вразнобой отправили в полет свои смертоносные стрелы с замораживающей начинкой, наколдованной магом. Видя траектории, я успешно сшиб парочку — остальные улетели в призванную птицу феникс, разбрасывавшейся огненными перьями, усеявшими практически все поле боя. Отработавший жезл пленяющих лиан льда отправился в подсумок — внизу на месте применения разросся ледяной каток. "Пленяющие лианы льда" из пятого круга сильно обрадовались магии холода. Опытный ящер-колдун, прервал свое заклятье и успешно контратаковал, нейтрализуя опасное заклятье до того, как тонкие хлысты, обвившие его и еще дюжину дальнобойщиков, успели кого-либо повалить на образовавшуюся у них под ногами корку льда и заковать в глыбу льда. Эта моя атака выгадала жалкие секунды, но в этом бою каждая была на вес золота.

Уловившие момент дубли Боддинока атаковали замороженную группу — плотнячком вылезли толстые бичи двух заклятий "Черные щупальца Эварда". Я видел, кто среагировал на появление гномов — два веера по три раскаленных куная со свистом нашли своих жертв. Потом еще и еще раз метал, метеором мотаясь по полю и ликвидируя опасных одиночек и лидеров, организовывающих оборону — в основном юань-ти. На всякий случай готовясь к худшему сценарию развития событий, я за метанием кунаев спрятал приготовления — вогнал глубоко в землю четыре трехгранных кинжала, рукояти которых обертывали составляющие элементы фуиндзюцу "C"-ранга.

Я видел, как по мне производили выстрел из какой-то трубки, и успел поставить божественный щит, достаточно задержавший начавшую разворачиваться огромную сеть из тонких мифриловых тросиков, способных спеленать самого крупного дракона, не то, что меня или феникса. В итоге громадная сеть накрыла поле со своими же, ярким разрядом тока превратив в обугленные трупы шестерых саррухов, трех антропоморфных юань-ти и двух змеинотелых, не успевших удрать. (иллюстрация 211)

В момент падения сетки на другом конце поля оглушительно сверкнула толстая молния, насмерть поразившая огромного феникса — птица к этому моменту израсходовала две трети своего пламени вследствие наколдовываемых прямо перед ее клювом "Ледяных штормов", "Кислотных облаков" и прочей нераспознанной мною хрени. Эта Молния — неудача Аруса. Он летал в собирающихся ураганных облаках, сбрасывая ветвистые молнии на кучки магов, что вредили фениксам. В лес вместе с трусливыми воинами так же целенаправленно удрала большая группа сильных магов, которые при моем появлении предпочли организованно шмыгнуть под сень Найтвуда. В той стороне отряд ящериц-воинов как раз наводил шороху среди тварей тени. Бежавшие маги собрались в круг и стали застилать небо грозными иссиня-фиолетовыми тучами. Как только с неба стал опускаться хобот смерча, хозяйствовавший в туче молниеносный Арус пустил в них разряд электричества толщиной с себя. Сектора магического построения саррухов мгновенно сменили роли, перенаправив мега-молнию в призванного феникса, по моей мысленной команде летящего прямо к ним — грозная птица несла самые масштабные разрушения и порождала лесной пожар лучше красного дракона. Феникс-фамильяр болезненно воспринял потерю большой соратницы — отвлекшегося Пинигсеу подстрелили сразу тремя стрелами и парой разноцветных лучей, превратив в облачко пепла. Кстати, прыгавшую внизу рабскую огненную бестию саррухи, понеся девять потерь, к этому моменту тоже убили, дематериализовав злобного огненного духа.

Тем временем черные щупальца разметали кипящие "Кислотные шары", ошпарившие ледяного мага-ящера, в критический момент потерявшего концентрацию от сильного удара черным щупальцем по затылку. Пара других дублей Боддинока, смело ринувшаяся в зев туннеля к почти откопанному входу в удивительно странное место, победно пала со склянками в руках, подорвав остатки в подсумках — ядовитое пламя заполонило туннель к древней базе. Они выгадали достаточно времени, чтобы оберегаемое моими кунаями подобие Боддинока наконец-то собралось с магией и мыслями и при помощи Сердца Океана благополучно вызвало — древнюю водную элементаль!

Две сорокафутовых фигуры напряженно застыли друг напротив друга, казалось, само время остановилось на всем поле боя. Я предполагал эту реакцию и в срочном порядке вернулся к огненному духу, принуждая при помощи призвавшего его стихийного жезла Сирила метнуть еще парочку гигантских огненных шаров в саррухов — вместо исконного врага. Он не смог воспротивиться моей воле и подорвал деревья вокруг поляны с колдующим над погодой кругом ящериц, к моему сожалению, успешно защитившимся от мощного огня силовым куполом. Подобие гнома тоже общалось со своим Элементом Воды. По моему наущению призвавший гигантское водное существо пребывал внутри жидкого тела — в самом сердце — подобно тому, как обладатели Мангекё Шарингана из клана Учиха облачались в доспехи могучего воина из чакры. Но это не возымело должный эффект, пока я хорошенько не напугал водную элементаль — и всех вокруг истинно зрячих саррухских магов.

Опустившись в пламенное сердце вызванного гиганта, я перекинулся в высшего огненного элементала с мечом изначального пламени. Прогнозируя три варианта развития событий, приготовился в любом случае расширить сознание, используя опыт с формами драконов. С простейшим путем обломилось: пока длились мгновения дезориентации, меч в моей руке поразил сердце-средоточие древнего огненного элементала. Через пару секунд я достаточно оклемался, чтобы активировать заранее одетое в Доминионе кольцо небесного огня Ио. Нутро туши ослепительно зажглось бело-голубым цветом молнии, заполнившим гаснувшее сердце. Для умирающего тела словно открылось второе дыхание — пламя нескольких солнц молниеносно разнеслось по артериям-каналам внутри гигантского существа. Волевым усилием я раздул свое сознание, растянув и прослойку на бесхозное тело. Хоть и огромный, но простой и малоразумный огненный элементал постройнел и облачился в броню высшего. Увеличившиеся меч и кольцо перекочевали в конкретнее оформившиеся кисти гигантских рук. Несмотря на это, мощи волшебного ободка на пальце не хватило: только система циркуляции внутренней энергии осталась просвечивать цветом яркой молнии внутри полыхающего солнечно-рыжего огня — я уже видел подобное в жерле вулкана Хоутенау...

Ужаснувшаяся явленной огненной мощи Водный Элемент мгновенно подчинилась призвавшему ее теневому конструкту, с трусливой радостью ввинтившись в дырку под холм. Вскоре там образовалась воронка-миксер, начавшая издавать ужасающие звуки и выплевывать стесанные камни с остатками земляных элементалов и перемолотыми ошметками находившихся в раскопе рабочих и солдат.

Я-Элемент, ощущая в своих жилах практически первородный огонь, просто постоял немного, давая жару банально растопить камень и спалить древний костяк, служащий основой для телепортационной установки, на которую возлагалось столько надежд: замыслы транспортного канала к Порту Лласт канули в лету, помимо прочего сгорели затесавшиеся у фундамента желуди вулканического дуба. Первым действием меня-элемента стал взмах клинка. Огромный огненный серп пронесся вдаль и начисто испепелил подожженные фениксами верхушки деревьев с тремя подраненными птеродактилями, включая того, что был над головой напарника. Второй край серпа, срезавшего деревья на многие и многие фарлонги, врезался краем и взорвал землю, попутно превратив в пепел группу саррухов, "удачно" решивших обойти позиции варваров, отчаянно воевавших с разношерстными культистами, на хвосте привезших ящеров-рейнджеров.

Осторожный Боддинок, все же раньше времени утративший своих дублей, хотел было свалить, благодаря трофейному плащу превратившись в летучую мышь. Лучше бы он так и сделал, но на одернувшей полу плаща руке блеснуло потеплевшее золотое кольцо. И в следующий миг на поле боя явилась златошерстная тигрица, сразу почуявшая родственную огненную мощь. Боддинок, окруженный побежавшими от нестерпимого жара ящерицами, воспрял духом и хищно стрельнул глазками, вслед за которыми из области его живота вырвался зеленый луч "Дезинтеграции". Ранее пострадавший от огненного пера саррухский заклинатель-командир осыпался горсткой пепла. А через секунду организованно отступавший отряд накрыл цилиндр "Призматического шторма" — вернувшиеся от дублей силы грандмаг-иллюзионист направил в новый выстрел волшебной палочкой, совершенный уже в полете к другому дереву с жарко горящей кроной. Благодаря "Смещению", Боддинок избежал смертельных выстрелов. Я направил к напарнику духа шаровых молний, чтобы Арус погнал его подальше от меня — из-за смены формы "Арканная телепатия" прекратилась, только с фамильяром сохранилась надежная связь.

Тем временем одно магическое построение объединилось с еще тремя кругами магов, умно удравших в лес. И вот, едва Арус вовремя сбежал из тучи к Боддиноку, как там один за другим проявились лики четырех древних воздушных элементалов, призванных саррухами. (иллюстрация 212) Четыре торнадо объединили силы в один колоссальный Смерч. Небо надо Мной-Элементом за секунды набухло, жадно всасывая поднимающийся от меня столб раскаленного воздуха — от этого объединенное тело воздушников расперло разрядами молний, тоже закрученных в вихрь — между прочим!

Пока колоссальный хобот смерча с неумолимой неспешностью вытягивался вниз, сильнейшими ветрами раздувая пламя далеких и не очень пожаров, охвативших поле битвы огненным кольцом, Я-Элемент вытянул всю огненную силу из лавы под собой и призвал миньонов: тридцать два больших, восемь огромных и двух великих огненных элементалов. На что мне ответили немногим большим числом воздушных вихрей: четырьмя великими, восемью огромными, двадцатью большими и четырьмя десятками обычных элементалов. От этого затратного действа громада тучи резко ужалась до полумили в поперечнике, рассыпав десант вокруг меня узким и плотным кольцом. Объемным кольцом! Это снижало эффективность круговых атак меча в ответ на секущие ветра, паровые серпы и жалящие молнии. Они смело напали всем скопом на меня еще и потому, что одна из спешно объединившихся групп саррухов и юань-ти нанесла подлый удар, разорвав контролирующую связь с призванными мной на подмогу огненными элементами.

К этому времени еще одно объединение магов направило на чавкающую и булькающую водную воронку проникающий звуковой удар. Уязвимая к такими атакам древняя водная элементаль наверняка справилась бы со слабой волной, не будь она нацелена на нестабильное существо в самом ее сердце. С уничтожением призвавшего ее заклинательного конструкта магия призыва отменилась и принуждаемое мокрое существо поспешило убраться восвояси.

К этому времени бригада Союза Лордов уже не могла игнорировать издалека видимый в небе гигантский смерч, грохочущий ветвистыми молниями. Угрозу саррухов нельзя было более игнорировать — не когда они заявились прямо к армейским казармам перед готовящимся к телепортации строем. Через портал вслед за остатками вспугнутых варваров под предводительством замыкавшего группу и серьезно раненного Даелана проник взвод ящериц-смертников, чтобы с двух сторон слаженно лопнуть стойкую сферу телепорта и, наплевав на жиденький строй экипированных и готовых к бою солдат из числа патрульных и тренирующихся в полный контакт, начать с бессмысленной жестокостью злобно сеять разрушения в городской черте — мстя безвинным за инкубаторы и детенышей. Не следовало забывать и про обитателей Найтвуда, с насиженных мест согнанных пожарищем и столкновением стихий. Форту Илкард предстояло первому столкнуться с полчищами лесных монстров...

Несмотря на колоссальную температуру, у Меня-Элемента оставалось мало энергии на удар. Биться с секущими и задувавшими пламя объединенными Элементами Воздуха? Подобные вихревые столпы я видел на границе Плана Огня во время ритуала обретения фамильяра. Один силовой взмах меча изначального пламени рассечет их всех пополам. Но я решил действовать иначе — отрезать змее голову и выпустить яростный призыв на самих призвавших. С замахом со спины я обманул приготовившихся защищаться в небе. Вильнув, ударил вбок, опустив сияющий белым солнцем меч изначального пламени до самой земли. Стофутовая полоса изначального пламени оставила шрам длинною в милю, испарив центральное звено в магическом построении саррухов. Окруживший меня рой воздушных элементалов тут же брызнул во все стороны, однако питаемый, но неуправляемый более колосс смерча не собирался отступать куда бы то ни было, наоборот — остатки тучи накрутились на вертел подобно воздушной вате.

Я видел, как затаившийся в лесу взвод саррухов молниеносно выдвинулся в подходящий момент и организованно нырнул в затопленную пещеру, желая воспользоваться плодами чужих трудов. Они проникли в широко и гладко расчищенный туннель, направившись к самому входу в свой древний комплекс, находящийся в странном пространственно-временном пузыре, кажется, созданном по уже дважды виденной мной методике, но на месте какого-то феномена, а не пересечения артерий Пряжи Мистры со стихийной маной земли. Я предполагал подобный исход дела — не самый худший. Просто слишком много сильных и опытных старых саррухов совершило тактический маневр, сообразив о численности нападавших и организованно отступив малыми группам, посмевшими выжить в хаосе — боёв.

Сорокафутовая огненная фигура, оставляя шлейф пламени, сделала неожиданный для всех гигантский прыжок, выведший Меня-Элемента из-под небесного удара, с гулким ревом врывшегося в остывающую лужу расплавленных с камнем и землей останков древнего ящера. Используя преимущества в скорости, Я-Элемент добрался до пробуренного тоннеля и успел вовремя сунуть меч в затопленную нору. Все излишки огня, составляющие громадное огненное тело, направились в удар удлиненным оружием. Мгновенное испарение масс морской воды буквально взорвало холм, на миг обнажив ничем не примечательный порог и часть капитальной кладки куполообразной стены древнего комплекса. Слишком огромны были приподнятые массы камня, чтобы по вине пара и ураганного ветра разлететься во все стороны — самая крупная часть хаотично рухнула обратно. Меня же от всех напастей спасли вновь вернувшийся к норме рост и огненный щит, по неопытности раскрывшийся корявым зонтиком от гарды меча изначального пламени.

Поймав левой рукой крупный обломок гранита, тут же начавший даже не плавиться — испаряться, успел кончиком этой своеобразной перчатки подхватить Сердце Океана и метнуть драгоценный улов в сторону входа, угодив в небольшой тамбур и метко размозжив голову тяжело ошпаренному ящеру, слишком спешившему проникнуть дальше в нутро комплекса. Температура нескольких солнц с кольца небесного огня Ио давала и цвет молнии, и скорость молнии, и потрясающий жар молнии. До оседания вздыбленных паром масс я в форме изначального элемента огня успел добраться и занять позицию перед порогом, излучаемым пылом спекая вокруг себя куполообразную толстую корку из падающих обломков кургана. Напоследок, когда вся порода рухнула обратно, применил "Пылающие руки" по направлению к горизонтальной поверхности, благодаря мечу, расплавив все на глубину в полутораста футов. Почти кипящий и очень текучий расплав хлынул в только что сделанную дырку в "пластилиновой" корке, а я стремглав метнулся в тамбур с трупом, деактивировав кольцо небесного огня Ио и захлопнув за собой прочную дверь, дополнительно прикрытую мной божественным щитом.

Через несколько секунд чихнув и придя в себя после перехода в истинный облик, я собрал волю в кулак и устало установил новый божественный щит, укрепивший породу точно за докрасна раскалившейся дверью. Постоянно подновляя щит, я извлеченной из "раздутого" Словами Власти подсумка и вынутой из ножен совней Даэлаэра быстро остудил помещение, а главное — открытую дверную створку. Налепив на внешнюю поверхность замыкающую пятую печать, захлопнул дверь обратно и при помощи фуиндзюцу "Гофу Кеккай" опечатал замурованный вход. Никому теперь не войти — никуда мне теперь не деться...

Глава 12.

Арус сам догадался вернуться во вместилище, чувствуя ситуацию. И вот мой замечательный фамильяр по собственной воле вышел из кулона мета-чёток — на радость другу-хозяину. Я ласково и поощрительно огладил упругий шарик, успокаивая и обнадеживая — Воля Огня с нами. Но все же еще минут десять тупо сидел, привалившись к стене и неспособный собраться даже на генерацию чакры. Быстротечная и напряженная битва выпила все соки — слишком много объектов внимания держал в голове.

Казалось, время застыло. В чувство меня привел животворный импульс любопытства и радости Аруса. Оказывается, в кристалле пояса цитадели феникса, словно вмороженные в лед, содержались крупицы пепла возрождающейся из него огненной птицы. Пинигсеу уже воскрес, но шевелиться и пылать не поспешил, кажется, огорчаясь из-за чего-то. Проявить признаки жизни его заставил интерес моего фамильяра.

— Выходи, птенчик, — я постучал подушечкой пальца по сосуду. Пояс позволял воспользоваться накопленной в нем силой и дать фамильяру большие размеры, сравнимые с пегасом. Однако я ощущал желание шаровидной части своей души и выпустил феникса без "таблетки роста".

— Я давно не птенец! — Так можно было интерпретировать возмущенный клекот выпорхнувшего Пинигсеу, не успевшего толком восстановиться и потому не превосходившего габаритами — воробья!

Оставил его без ответа, скупо улыбнувшись. Арус хотел получить шефство по праву силы, большей сообразительности и дара речи, но его поведение соответствовало подростку, а опытная птица сменила многих хозяев и действительно отсчитала не одно тысячелетие, потому могла по праву важничать и не желать играться со всякими молодыми духами шаровых молний. У меня защемило сердце, когда я догадался о причине плохого настроения Пинигсеу и разделил с ним грусть-печаль по самке — Арусу нас было не понять пока что.

— Арус, прекрати его сжигать.

— Но вы из-за него такие тоскливые. Я хочу играть! Ну, пожалуйста, давайте выйдем наружу — тут тесно!

Один фамильяр не преминул показать свое превосходство над забившемся в угол другим и заодно получить дружескую похвальбу за языковую практику.

— Птенчик, — уничижительно проклекотал Пинигсеу, тем самым выразив новому хозяину пояса свое негативное отношение. Дескать, первым делом вызвал на битву, подразнил сексом с призванной красавицей и теперь вот вызвал в качестве игрушки для своего умственно отсталого малыша-акселерата.

— Полегче, приятель, — осадил я его. — Мы теперь надолго вместе. И спасибо вам обоим за бой. Недочеты были у каждого, но в целом я доволен вами.

— Недочеты?! — Всклокочил хохолок Пинигсеу.

— Да. Птица, мне припомнить каждый твой промах, отвлекавший гномов-дублей моего напарника Боддинока? Скрываясь от дружественного огня, они утратили плотность своих атак и в итоге оказались уничтожены раньше времени. Молча негодуй, Пинигсеу, — приказал я силой его имени. Феникс фыркнул и гордо замолк.

— Извини, Пинигсеу. Я правда не хотел! Я целился в кучку желавших нам зла магов, — озвучил Арус свои чувства. Я только подсказал причину по нашей крепкой эмфатической связи, остальное дух сам. — Это они перехватили...

— Ты все правильно сделал, Арус. Молодец. Я тоже не ожидал от ящериц подобного рода мастерства, — говорю, активируя бьякуган. — Собирайтесь с силами, фамильяры, впереди нас ждет загадочный древний комплекс.

Я сумел собраться с силами и прозреть сквозь остывающую пробку и толщу упавшей сверху породы. Неуправляемый Смерч занимался благим делом — с ненавистью тушил огонь. Попутно вырывал деревья с корнями и перепахивал землю, уничтожая подземные норы и гнездовья всяких пораженных тенью местных тварей. Проследив направление движения, я заметил в дыму призванного большого земляного элементала. (иллюстрация 214) Он пытался, используя себя, как на наживку, подманить объединение четырех Элементов Воздуха к вновь насыпанному кургану, но прожорливый вихрь с трудом отвлекался от огня, по пути поглощая своих более мелких собратьев — кстати. Если союз разбушевавшихся воздушных элементалей вовремя не остановить, то они накрутят на себя слишком много Теней и мутируют во что-то крайне опасное. Но это всяко будет уже после того, как саррухи с его помощью разметают-таки камни и вскроют мою остывающую пломбу. Ни на чью помощь рассчитывать не приходится — только на себя.

Поднявшись, я подобрал и чакрой очистил Сердце Океана, вызвавшее резкое отторжение у обоих фамильяров. Еще меня привлек надетый на трупе саррухский амулет в виде сжатой в шарик охапки хвороста — лучше хворост, чем клубок червей. Внутри же внешне безобразно выглядящего вешающегося на шею медальона находилось математически выверенное плетение с красивой стереометрической формой переплетающихся фигур. (иллюстрация 215) Если судить по отсутствию такого рода артефактов в доставшемся мне от мастера Амаржа перечне, то пришедший из прошлого саррухский амулет перевода — ценная находка.

— "Кай"! — Я едва оставил тамбур позади, едва сумев прорваться сквозь незримую и непознаваемую границу, как из-за острого приступа головокружения и нарушения циркуляции рухнул на ступени и неловко скатился пол, гася додзюцу и ток энергий. Арус тут же забеспокоился, а "гордый птиц" смерил слабака презрительным рубиновым глазом.

Фантомы заполонили всё. Повсюду миллионы миллионов фантомов, наслаивающихся друг на дружку. Придя в себя и просто открыв глаза, увидел пару призрачных человеческих фигур и одного ящера — все те же фантомы, только наиболее ярко проявленные и зримые невооруженным глазом. Арус их вовсе не видел, зато птичье зрение оказалось подвержено этим странного рода иллюзиям, словно бы присущим этому месту.

Жжение из Очага словно бы перекинулось в сердце, быстро охватывая всю кровь. Энергетические флуктуации аномальной зоны будоражили мою СЦ. Раньше я бы спутал симптомы с отравлением — очень похоже. Но не теперь.

Разряды тока и клекот свидетельствовали о сражении, но у меня все перемешалось и не факт, что это не галлюцинации...

— Арус, извини, мне нужна вся сила, — скорее прошу, чем приказываю.

Через какое-то очень долгое время фамильяр безрадостно, но с пониманием и послушно шмыгнул во вместилище. Пошатнувшись, но, все же, сумев принять стойку активации фуин-генома клана Хьюга, я до капли вычерпал резервы мета-чёток. Пробуждение! Шишо! Хакке!.. (иллюстрация 216) Бурление продолжалось. Великая Киира в спешном порядке вытаскивала из памяти все фрагменты, касающиеся Багуа.

Восемь триграмм. Преднебесный порядок. Посленебесный порядок. Приземленный порядок. Семейный порядок. Порядок в идеологии клановой ширмы. Порядок восьми триграмм для базисных дзюцу: ладони воздуха, горного разрушителя, воздушной стены, шестьдесят четыре ладони, ладони небесного вращения. Порядок расположения и порядок прохождения-чтения. Символическая система обозначений триграмм. (иллюстрация 217) Все это всплыло для сублимации нового знания — потребного здесь и сейчас!

Я лихорадочно перебирал мысли, даже самые бредовые — это куда безопаснее слепого подбора нужного расположения элементов геномного фуиндзюцу. Похоже на игру в рулетку, но недаром я — признанный гений клана Хьюга, в ранге генина подобравший ключ к секретному небесному вихрю "Кайтен" и осиливший удар в шестьдесят четыре ладони. Нащупав — рискнул.

У-цзи. Чистый круг — отсутствие предела. Отсутствие бытия. Тай-цзи. Волнистая линия — высший предел. Разделение мира на прошлое и будущее с образованием пространства-времени. Инь-ян. Черное и белое томоэ — два начала. Тело и дух. А теперь Шишо: четыре диграммы — четыре свойства-правила для взаимодействия Инь и Ян. А теперь я пошел на нарушение канона, согласно которому для построения Хакке надо четыре диграммы преобразовать в восемь триграмм, сохранив круговое расположение вокруг символа Инь-Ян. Что если не стоит нарушать родственную связь, не трансформируя, а продолжая строить? Что если нет никого набора тетраграмм, над которым я столько ломал голову, продолжая логику: два — три — четыре? Что если дальше должны идти именно те два как бы оставшихся не у дел порядка триграмм, которые не порождают дзюцу и считаются в клане философскими? Следующим кругом за четырьмя диграммами — восемь триграмм в преднебесном порядке. За ними посленебесный порядок!

На меня снизошло озаряющее облегчение!

Вот оно — базис Багуа! (иллюстрация 218) Ицзин — шесть черт образуют гексаграмму — это только по виду удвоенная триграмма. Их в клановых дзюцу чётко разделяют круговым фуин-элементом. Скрываемое главной ветвью строение геномного фуиндзюцу Багуа!? Нет, не скрываемое — утерянное вследствие когда-то в истории произошедшего обрыва линии наследования. А я-то все думал, что же так ущербен удар шестидесяти четырех ладоней, не говоря о ста двадцати восьми?! А это дзюцу, оказывается, на основе гексаграмм выполняется — как раз всего шестьдесят четыре графические комбинации! Это удел побочной ветви довольствоваться Шишо и синтезированным Хакке, а главная владела полным и подлинным базисным фуиндзюцу — Багуа. Шестьдесят четыре ицзин иллюстрируют универсальный круговорот космоса и в то же время указывают нормы поведения...

Пробудившаяся во мне третья фундаментальная фуин успокоила кровь и чакру, сила в каналах перестала дребезжать и убывать со страшной скоростью. Все практически успокоилось. Перед моим внутренним взором зашелестели страницы сакральной книги Канона Перемен...

Вторичная оценка подтвердилась — аномалия зоны связана с течением времени. Оно здесь словно падало — Темпоральная Яма ёмко отражало суть. Да, таково название этого феномена... Поток времени течет реверсивно — из будущего в прошлое. Само пребывание здесь меня, фамильяра или других существ, живущих из прошлого в будущее — парадоксально. Мы — сами здесь феномены, рождающие флуктуации, проявляющиеся в виде наблюдаемых нами фантомов из прошлых времен. Однако я поостерегся еще больше рисковать, подбирая комбинацию из ицзин, чтобы синхронизироваться с аномальным потоком времени. Пока вполне достаточно того, что родной геном из тянущего на дно якоря превратился в буек и в додзюцу запечатленные события прошлого перестали наслаиваться. Если бы не тревожная усталость после пережитого преображения стихийной формы огня в нечто уму невообразимое и пока непостижимое и если бы не связанная с этим опустошенность... Да даже и тогда я бы не рискнул так сразу кидать кунаи с закрытыми глазами: если с самим собой с таким трудом удалось совладать, то что уж говорить о полном загадок внешнем мире? То-то и оно.

Удерживая геномное фуиндзюцу Багуа, я еще раз активировал бьякуган. Миллионных наслоений как ни бывало, но устойчивые фантомы продолжали наблюдаться... Стоило отозвать пернатого гордеца, как не осталось подводных камней, порождающих флуктуации — размеренное течение времени успокоилось. Я наконец-то смог различить — Сигил. С первых очертаний узнал знакомый стиль построения магических схем. Волшебный чертеж напоминал ключ с конфигурируемыми ригелями. (иллюстрация 219). Но сейчас не только это — важное открытие.

Во-первых, бой мне не показался. Арус и Пинигсеу здорово выручили меня, победив зомби и скелетов, восставших из некогда убитых здесь авантюристов. Получается, для сведущих и страждущих проходимцев месторасположение входа в эти "руины расы создателей" не являлось полным секретом. Свободный вход сюда не расчищали специально: магия дает достаточно способов проникнуть сквозь землю, не потревожив целостность пород. Во-вторых, сундуки. Я видел прототип хитроумной магии, распределявшей волшебное имущество убитых здесь существ. Маг Сирил явно посещал это место и в своей лаборатории творчески переработал чары. Но у саррухов была сооружена куда более интеллектуальная система, следившая за наполнением — ветхое отправлялось в укрощенную магму. Прямо на моих глазах прожаренные молнией останки нежити вместе с обносками и поломанными доспехами отправились, вероятно, куда-то в утиль. В-третьих, Клаус действительно заселил подобный комплекс, действительно построенный ящерицами — действительно для драконов. Несомненно, слуги красного дракона и он сам многое усовершенствовали... В-четвертых, шесть ступенек лестницы после входного тамбура привели меня на шесть миль под поверхность земли. В-пятых, холл служил центром, отделенным от остальных частей комплекса. Но если в логове Клауса переходы между разнесенными в пространстве частями комплекса соединяли арки с непроницаемыми клубами серебристого тумана, то здесь пространство сшивалось молниевидной пряжей. Визуально все располагалось компактно и в единой плоскости, но на самом деле — нет. Всего четыре прошитые молниями прохода и пятая непрозрачная стена, которая при опускании замкнет рунный пояс телепорта, надо полагать, в помещение со Словом Власти. Я затруднялся сказать, здесь оно или нет, но три механизированных охранника сторожили глифы, настраивающие сигил для пропуска в хранилище, которое, вероятно, никто не потревожил со времени запечатывания.

Я осторожно сунулся в один из проемов, где расхаживал механоид — очевидно более новая модель, чем его собратья в усыпальнице мужей матриархов. Молниевидный шов элегантно выполнял функцию сепаратора по силе существа: телесной и духовной. При недостатке упорства стегающие каменный настил электрические разряды магической энергии отбрасывали слабака назад. Вызванный из пояса "гордый птиц" тоже сумел пройти сквозь энергетическое препятствие, скрыв радость за высокомерием. Хотя феникс огненной природы, расплавленная порода для него губительна, но летать над жаркой магмой — сплошная приятность, похожая на посещение горячих источников...

Сойдя с моста на поверхность булькающей магмы, я ощутил щедро разлитую вокруг сен-чакру, преимущественно огненного свойства — ввиду полного отсутствия Пряжи Мистры. Но хоть видит око, да зуб неймет: с активным фуин-геномом мне никак не восстановиться, а без него швах — полное расстройство систем циркуляции и весь комплект сопутствующих проблем.

Осмотрелся внимательнее. По нервному поведению монстров и нежити сделал вывод, что мой переход снял с них чары стазиса. Или окаменения. Или еще чего-то, поскольку если они тут от самого основания торчат, то безумие — их диагноз. Так же оглядел обстановку: какой-то мольберт, краски — элементы загадки на случай утери "мастер-ключа"?.. Если такой и был у торопившегося сюда ящера, которому я размозжил голову, то он был запечатан и самоуничтожился с отлетом души — додзюцу не засекло ни его, ни магии вызова. Рассмотрел я и механоида. Его окружало некое смещенное во времени (или пространстве) поле на подобии "Доспехов мага". Ни оружие, ни обычная магия против него не помогут. На первый взгляд защита кажется абсолютной, но стоит пораскинуть мозгами... Вот только в данный момент у меня с этим проблемы из-за поддержки Багуа. Механизированный тип очень подвижен, с искусственным интеллектом на кристаллах и ключом-пропуском через мост к помещению с ритуальной загадкой. (иллюстрация 220) Для меня сей ключ чисто символический — для данного помещения с загадкой, по крайней мере. В строго заданной устроителями последовательности действий, способных показаться бессмыслицей, зашифровано эдакое настроечное заклинание. Умно. Вот только период обновления исходников не известен — пока все на месте.

На площади, по которой вышагивал страж-механоид, имелись еще две пространственные стяжки, но с обычными дверьми — без светопреставленья. Подгадав момент, когда стражник зашел на второй мост к площадке с загадкой, я прокрался посмотреть. Первое помещение — усыпальница какого-то ящера, давно утащенного из саркофага. Вместо спящего сауроида здесь обреталось несколько человеческих скелетов авантюристов, решивших спрятаться от стражника и в итоге поубивавших здесь друг друга — у одного так и торчала в грудине стрела, застрявшая в кости. Мне пришлось полностью пересечь черту порога, чтобы додзюцу просветило все помещение. "Сфотографировав", быстро закрыл дверь и метнулся ко второй. Предназначение этой просторной комнаты осталось для меня загадкой. И здесь тоже находилась тупая нежить, сильная и резвая, но бестолковая. Мне пришлось принять меры: извлек трофейную бляху и на деле опробовал золотой скимитар солнечного пламени. Просто направив руку со свернутым артефактом, активировал всестороннее испускание жреческого "Палящего света": набегавшая нежить шарахнулась от меня, отступив примерно на тридцать футов — излучение жгло их. Быстро загнав в угол, сжал чуть сплющенный золотой шарик — прямо в руке развернулся одноручный меч. Будь я злым или причастным к Холоду, не обладай возможностью обращаться с сакральной магией и огнем, то объявшее эльфийский скимитар друида священное пламя навредило бы мне самому — в первую очередь. А так я, даже не владея кендзюцу, простыми взмахами без особых усилий мог бы легко разделаться с нежитью. Аравел Шаят — очень эффективное оружие против такого рода монстров. Но вопреки антипатии к нежити, я не стал ее уничтожать, вернул мечу прежнее состояние и стал мигать "Палящим светом". Отпугивая тупорылых созданий некромантии, заглянул в еще одну арку-смычку. По изменению силы тяжести отметил поверхностное расположение укромной комнатки с солнечными часами. Безусловно — серьезнейший и очень загадочный артефакт, которому пристало находиться при храме — на открытом воздухе и свету.

Запечатлев все в памяти, напрягся и прошмыгнул мимо стражника обратно в холл, оставив Пинигсеу нежиться в тепле.

— Что за задница Биджу!.. Вот же ж потроха биджу!.. — Не сумел я сдержаться, матюгнувшись сквозь зубы.

Я выяснил, что не могу переместиться из этой Темпоральной Ямы в Доминион! Даже призыв секретных сундуков не пашет... Это почти что ка-та-стро-фа... Нет, можно решить проблему, если настроить геномную печать и синхронизироваться с местным реверсивным потоком времени...

Увидев подвох, быстро покинул аномалию, вернувшись к опечатанной двери. И позволил себе обессиленно сползти по стене. Оказалось, что я еще легко вышел из зоны — почти в тот же момент, как проник туда. Пинигсеу не отозвался, к слову.

Дилемма. Я очень устал и на мели, так сказать. Внутри комплекса саррухов есть возможность легко восполнить энергетические ресурсы, но не смогу ею воспользоваться из-за жизненной необходимости поддержания обретенного геномного фуиндзюцу Багуа — иначе будет плющить не по детски и рассудок повредится. Внутри парадокса времени я, по всей видимости, могу находиться неограниченно долго, но отдохнуть и восстановиться есть шанс лишь тут — на пороге аномалии, где время откровенно поджимает. Парадокс...

Я принял превентивные меры, переламывая тенденцию к полному истощению и ошибкам из-за усталости. Перешел в Доминион, взбодрился под душем водного источника и освежился в пламени огненного. Перебрал вещи, акцентируя внимание на снедь — в нынешних условиях мое спасение в обильной еде и питье. В общем, тщательно подготовился.

Вернуться в Темпоральную Яму смог лишь после отмены божественного щита и обесточивания фазированной части своей системы циркуляции, в которой практически не было энергии при первом преодолении границы зоны парадоксального времени.

Странно, но для Пинигсеу, по его односложному ответу, прошло всего несколько минут, на которые я его оставил. Приглашенный разделить трапезу феникс не отказался поклевать рисовые зерна. А после приема "сухой сауны" его настроение улучшилось настолько, чтобы еще и вынести свой вердикт для каждого сорта из десяти. Рассматривание кушающего феникса не дало нужного мне ответа на вопрос, как мне быть. Даже если выйду из этой аномалии в тот же момент, что вошел, то здесь я продержусь от силы дней пять кряду.

В Темпоральной Яме, само собой разумеется, трудно, если вообще возможно, ориентироваться во времени. Но если не брать под сомнение частоту сердцебиения, то через час я уже обследовал все четыре доступных пространственных смычки, отыскав рядом с лавой еще одни солнечные часы, расположенные в специально для них предназначенном помещении. В трех шагах от магического инструмента находился примечательный источник дикой энергии. Мне оставалось только гадать: так задумано или это непредусмотренная создателями помеха?

В бессистемно расставленных повсюду сундуках валялось всякое барахло предыдущих гостей этого комплекса, по той или иной причине нашедших здесь свою смерть. Конечно, попадались некоторые волшебные вещи, которые будут полезны для будущих членов моего Дома. Например, ботинки горгульи отлично подойдут воину — как скарабей защиты и удобные доспехи: облегченные, очень просто подстраивающиеся под размер и усиливающие целебную магию. Или вот кольцо ментальных посланий, более качественное, чем аналог, имеющийся у Офалы — хозяйки Маски Лунного Камня. В отличие от кольца тайных посланий, это действует на псионических силах, легко преодолевающих магические барьеры, но не обладающих дальнодействием. Я собирался вынести отсюда Слово Власти, потому без колебаний обобрал все сундуки — даже самые простые наделенные магией предметы сгодятся на какие-нибудь "подарочные взятки" чиновникам, к примеру.

Крадучись, отправился в последний и пока еще не разведанный вход, который вел наверх. Почему сразу не проверил? Потому что убитые моими фамильярами восставшие мертвецы были недавней свежести, так сказать, но не культисты однозначно — эти не обладали достаточной квалификацией, чтобы обойтись без прорытия тоннеля. Потому что ловушки на части наиболее доступных сундуках кто-то искусно снял, оставив там валяться испорченные напитки, зелья, деньги и никчемные безделушки. Вредоносные плетения сняли искусно, а механические замки открыли просто изумительным образом. Я даже на целую минуту Мангекё активировал там, где больше всего было образцов для сличения. Я даже извлек гримуар и убедился, что это не известное Амаржу заклятье "Стук" для открывания простых замков из второго круга школы Изменения, суть действия которого отражена в названии. Додзюцу разглядело совершенно иной принцип — из школы Отрицания. Я даже удивился и не сразу поверил, что хитроумное заклятье отрицало сам факт закрытости замка!

Поэтому я дал время пище перевариться, справил нужды в лаву, с трудом изменил внешний вид на лунного эльфа, реконфигурировал налобную печать, отозвал феникса в пояс и укутался в плащ-невидимку, тем самым хоть немного повысив уровень моей скрытности и боеспособности перед встречей с неведомым конкурентом, вероятно, пожертвовавшим своей командой и до сих пор остающимся здесь за каким-то лядом. Хотя был шанс, что впереди меня будет ждать просто-напросто второй вход, расположенный где-то у биджу на хвосте.

Конкурентка.

Обворожительная человеческая магесса, словно только что пришедшая со званого ужина. Белая воздушная откровенно полупрозрачная блуза, корундового цвета длиннополое платье со шнуровкой на груди, золотой оторочкой и вырезом до золотого пояса с сапфиром в центре композиции. На точеных ножках до колен шнурованные сапожки на высоком каблуке, гармонирующие с платьем. Три сапфира переливались на золотом колье, серьги с ними же и золотая диадема-цепочка. Синие очи. Иссиня-черная копна волос, кончики которых отражали розовато-лиловую силу магического орба, зажатого на верхушке золотого посоха. (иллюстрация 221) Всё на ней — волшебное, причем, её собственного производства. Разве что некоторые чары она не сама создавала, а мастерски скопировала. Например, из саррухского амулета перевода.

Сад.

Эффектная молодая женщина внимательнейшим образом вглядывалась во флуктуации магии рунического круга поверх травостоя. Зря я пригляделся туда же — в энергетическую воронку через орб ее посоха. Мне вновь потребовалось экстренно останавливать ток энергии в СЦ, чтобы прекратить умозрительное падение в бездонный колодец, составленный из множества меняющих цвета сфер, в свою очередь, являющихся такими же колодцами. (иллюстрации 222-224)

С трудом оторвавшись от не заметившей меня девицы с дивно как привлекательным бюстом и попкой, я обомлел вторично, обозрев сам ночной сад, разбитый в кальдере потухшего вулкана... южного полушария! Это Великая Киира извлекла из памяти ключевое созвездие, указанное в каком-то из навигационных свитков гильдии магов Невервинтера — одного из посещаемых портов Побережья Мечей. Островок зелени накрывала мерцающая полусфера пузыря, четко обозначавшего и закрывавшего границы аномальной зоны, за пределы которой додзюцу не пробивало, но обычный глаз видел ночное небо. А жаль, поскольку мне не удавалось рассмотреть местность вокруг вулкана. По первому заключению, птицы тут не редкость, климат не по-зимнему теплый...

Все встало на свои места.

Женщина являлась посвященной стихии воды (что объясняло ее малую активность в недрах земли), специализировалась на школе Отрицания (что подтверждалось стертыми ловушками и преодолением защитного барьера), профессионально занималась созданием артефактов (лучшие образцы на ней самой). А главное, судя по почерку и стилю плетения, велика вероятность, что магесса родом из южного полушария! Важным является ее потенциал, соответствующий уровню Амаржа — без учета его божественности. Интереса заслуживает время, проведенное ею в Темпоральной Яме. Чистоплотная женщина вполне могла использовать лаву аналогично мне, отправляя в нее весь мусор и нечистоты. В укромном месте у самой стенки кратера лежал расстеленный под спальное место плетеный коврик с аккуратно свернутым покрывалом. Аккуратно сложенная рядом с костром поленница примечательна тем, что создана из щепки одного из местных плодовых деревьев с экзотическими фруктами, никогда ранее мною не виданными — огромные плоды в толстой пупырчатой кожуре цвета лайм и коричневатого оттенка. В котле над углями вываривалась забытая вода из местного глубокого водоема, еще до строительства комплекса разделившего территорию на две неравные части. На маленьком островке в северо-восточном углу стояла неровно обтесанная или с временем стесавшаяся глыба обелиска, видимого исключительно истинным зрением, и пара облагороженных фонтанирующих волшебных омутов — памяти и пророчеств — оксюморон в парадоксе времени Темпоральной Ямы.

Главное в другом! Здесь, в наивысшей точке над "дырой", я мог перестать напрягаться и поддерживать в активности геномное фуиндзюцу Багуа — тут отсутствовали сводящие с ума призрачные наслоения. Можно было полноценно отдохнуть...

Прояснив обстановку и спланировав несколько линий поведения с женщиной, я аккуратно спустился по лестнице, прикрыл додзюцу вставкой линз и вновь поднялся в райское место, уже особо не скрываясь, но проявляя разумную осторожность.

— Ах, вы не помните меня? — Женщина картинно приложила ручку к бюсту, сверкнув бриллиантовой крошкой на рубиновом лаке ногтей. Она умело скрыла свои истинные эмоции за удивленным радушием. — Ох, подождите... Возможно мы еще не встречались. Трудно думать прямо без линии временных ссылок в потоке времени. Не волнуйтесь. Я — Сапфира Дикий Маг, — представилась она прозвищем на родном языке. Я видел сквозь наведенную иллюзию — артикуляционный аппарат двигался вне соответствия со звуками общефаэрунского наречия. Кстати, кличка ей полностью подходила: Сапфира — отражение специализаций и внешности, Дикий Маг, надо полагать, это темперамент и ее сложносоставной класс ядра.

— Неджи Мягкий Кулак. Почему я должен вас помнить, миледи? — Осторожно спрашиваю, выказывая вежливый интерес без тени агрессии. Она не показалась мне злой, что улучшало шансы на плодотворную беседу и сотрудничество без насилия.

— Думаю, мне нужно начать с начала. Ха-ха! Послушайте: начало?! Немного времени путешествует, шутка, — изрекла она, кося под свихнувшуюся. — В рекурсивно доступном временном потоке начало, по определению, не может существовать! Теперь вы понимаете, что так смешно? Нет? Ничего страшного, — она изящно отмахнулась ручкой, как от чего-то несущественного, на самом деле вспомнив о воде и отправив незримый импульс для пополнения котелка. Я чуть ухом повел на это ее волшебное действие, подтверждая, что не зря ношу линзы и заметил применение невраждебной ко мне магии.

— Давайте перейдем к менее абстрактным вещам, любезная Сапфира.

— Простите, почтенный Неджи. Я иногда забываю, что временное смещение — запутанная штука, — произнесла талантливая актриса, не чуждая светскому этикету. — Позвольте объяснить. Я попробую рассказать просто и кратко, — она вновь вернулась к насущной и знакомой для нее теме. — Я — исследовательница жидкого времени... путешествий во времени, если желаете. Поэтому я здесь. Этот комплекс построен во времена падения уровня вод.

Странно. При таянии снегов наоборот уровень повышается. Хотя туплю — ящерицы не первооткрыватели Темпоральной Ямы. Хм, ее изъяснения запутывают из-за толики магии голоса, формирующегося в гортани. Некая форма гипноза на манер эльфийского природного очарования.

— Поделитесь тем, что выяснили о Темпоральной Яме, Сапфира? — Стартую с места в карьер. Ее глаза заблестели. Чуть-чуть жалостливости, чуть-чуть магии на манер моих линз истинного зрения. Разлет ее бровей выразил фальшивую радость согласия, когда она определила чары плаща, оценила мужскую диадему вельможного эльфа и бляху Аравел Шаят с тыльной стороны левого наруча. Остальное скрывал ворот открытого капюшона и полы плаща.

— Темпоральная Яма — это место, где возможно попасть в поток времени и совершить путешествие назад... не вперед, пока вы не вернетесь в то время, с которого начали, Неджи. Конечно, такое нелегко выполнить. Требуется древняя и мощная магия. К счастью, Раса Создателей многое облегчила, построив солнечные диски.

Очевидно, путешествие в прошлое должно вызывать определенные коллизии. Но попробую сыграть простачка:

— Время путешествовать, правильно... — мне не пришлось играть задумчивость.

— Вы насмехаетесь, — нервное напряжение вылилось в раздражение. Колдунья не увидела вполне ясный подтекст. В моей реплике насмешка отсутствовала. — Субъективный характер времени — это факт. Перемещаться во времени сложно. Назад намного проще, чем вперед. Особенно в Темпоральной Яме и через солнечные диски.

— Вы умеете их использовать, Сапфира? — Спрашиваю, поняв причину, по которой колдунья устранила своих компаньонов — их сознания баламутили поток времени.

— Я могу научить вас, Неджи, — лихорадочно соображала изворотливая женщина, полагавшаяся на интуицию и опыт, — как попасть в прошлое, когда Раса Создателей еще строила здешние подземные здания. Но вы должны будете кое-что сделать для меня, — она переступила с ноги на ногу, чтобы разрез платья показывал еще больше, мило закусила губку и сделала большие просительные глазки.

— Подробности? — На шаг приблизившись, скупо и деловито спрашиваю ее, подмечая все детали и намеренно фокусирую на ее великолепных грудях иллюзорное изображение радужки и зрачка, созданное в линзах. Надо полагать, генерируемая капюшоном тень на мое лицо не смогла затуманить ее взор. Потому, прекратил неприличие и снял его, предоставляя ей признак доверия, чтобы вызвать на большую откровенность.

— Мне нужен фрукт редкого дерева Ултарг. У меня есть семена. Загвоздка в том, что дерево приносит плоды приблизительно каждые десять тысяч лет... — Я не смог скрыть ошарашенного вида. Это ведь так перекликалось с легендами о Мировом Древе моего первого мира!.. — Всё, что вам необходимо сделать, это вернуться в прошлое и посадить для меня это дерево, — произнесла Сапфира, еще сильнее разнервничавшись, но не показывая мне этого. Она, конечно, волевая особа, но по сравнению с Боддиноком — так себе. — Согласно моим исследованиям, единственное подходящее место для высаживания, чтобы благополучно посадить семена и получить плодоносящее дерево — это под этим глифом. Всего-то и требуется, что посадить дерево, а я подожду тут, в настоящем, чтобы собрать плоды.

Понятно, давит на жалость. Привыкла и повелевать, и крутить исподволь.

— У вас самой, Сапфира, какие возникли затруднения с этим вопросом?

— Мне хватило схваток с этим ящероподобным Родом Создателей, чтобы насытить вечность! Ха! Вечность! Понимаете? Это маленькая шутка во времени! О, не обращайте внимания. Дело в том, что там, в прошлом, опасно. Для меня слишком рискованно, но если бы храбрый путешественник сделал бы это за меня...

Ну да, ну да, невинная овечка, хорошо так приподнявшая свой потенциал за счет неограниченного времени прошлого. Вот только она вполне могла навести там такого шороху, что биджу раздолье. Или же поступила куда умнее — постоянно переписывала "будущее прошлое", перенося себя еще чуточку дальше и стирая ту себя, что чуточку поближе. Класс, голова варит без постоянного напряжения с Багуа, что внизу спасает от миллионных наслоений образов из прошлого — в которых стоит покопаться получше! Или это все бред и я тоже схожу с ума...

— Возмездно?..

— Не беспокойтесь, вы останетесь довольны ожидающим вас вознаграждением, Неджи... — молоденькая женщина соблазнительно облизнула томные губки и еще сильнее выпятила гипнотически привлекательную грудь. — На протяжении лет я сколотила состояние на азартных играх. Вдобавок, используя солнечные диски для путешествия во времена строительства комплекса, вы застанете момент, когда металлические големы еще не были созданы. В прошлом можно найти способ как-то ослабить их, так, чтобы найти Слово Власти, о котором ты упоминал во время нашей прошлой встречи... или, возможно, ты расскажешь об этом при нашей следующей встрече... Трудно все удерживать в памяти, — почти извиняющимся тоном пролепетала Сапфира, начавшая грубо импровизировать. Не победить — ослабить. Это о многом говорит. Ну, лиса...

— Позвольте уточнить, Сапфира, упомянутые солнечные диски до сих пор нормально работают и просты в обращении? — Я постарался спросить со скепсисом, в уме думая о ее щедрости и конечной выгоде. Простой, собственно, прием — она им тоже вовсю пользуется. Параллели с легендами прошлого мира я постарался отодвинуть поглубже в память, не думая о них сейчас.

— У меня в поклаже есть записная книжка, в которой все доступно рассказывается. А еще понадобится кристалл времени. Кристаллы времени — это специальные изделия со специальным назначением.

— Можно в двух словах об этом? — Вставил я, останавливая её порыв немедля пройти к месту стоянки.

— Они просто используются и на солнечном диске получается результат — вас засосет назад во времени, когда эти руины еще строились. Как только захотите вернуться, надо просто снова так же воспользоваться кристаллом времени на солнечном диске, и вы перенесетесь в настоящее время.

— Есть ли какие-то подводные камни? — Спросил я, представив на ее милом личике кислую улыбочку, так и не появившуюся у отличной притворщицы. Обоюдно намерение использовать друг друга в тёмную...

— Просто запомните правила. Все они записаны, если что. Первое. Область Темпоральной Ямы распространяется лишь на длину руин. Вы не сможете покинуть систему, пока находитесь в прошлом. Второе. Вы не сможете забрать с собой ничего из прошлого. Как только вы двинетесь вперед, это останется позади. Только воспоминания. И оставляйте лишь следы, хорошо? Это маленькая шутка во времени. Понятно? Ах, не обращайте внимания...

Я слегка покивал головой, якобы со всем соглашаясь. На да, ну да, а как же архиважное правило о переносе из будущего в прошлое? Продолжим косить под чурбана неотёсанного, надеясь на сумбур в ее голове.

— Я постараюсь оказать вам эту услугу, Сапфира. Только прошу вас в точности показать мне, куда и как следует посадить семена, чтобы все правильно получилось.

— Конечно, Неджи. Вы пока попробуйте, как намереваетесь, а я вернусь и поправлю, если что. Хорошо? — Женщина ухватилась за протянутую соломинку.

— Хорошо, Сапфира, — отвечаю, с преувеличенным вниманием потыкав носком драконьих ботинок в кустик травы, росший прямо под глифом, светящимся сочно красным светом. Через три шага от бедра, она полуобернулась, спохватившись:

— Ах, как сложно все держать в голове. Неджи, у вас ведь найдется походная лопатка или самый обычный кинжал для срезания дерна под костер? Я боюсь, что-то магическое может повредить волшебные руны.

— Конечно, найдется, — киваю. Я действительно из Доминиона и секретных сундуков повыскреб все запасы кунаев и метательных ножей, десятками оставшихся на спешно покинутом поле боя.

Вероятно, подсказка в самом задании — некая лакуна прямо под глифом. Или дело в том, что живое, собственно, и не станет покидать прошлое, а проживет весь отрезок времени до настоящего? Как и не живое. Только покинуть Темпоральную Яму оно будет не в состоянии... Парадоксальная какая-то логика, иррациональная.

Опустившись на одно колено и склонив голову во внимательном сосредоточении на умной работе, я отдал тело мышечной памяти, основательно вдолбленной по излюбленной методике Гая-сэнсэя. Столь же привычно сосредоточил мангекё бьякуган на действиях Сапфиры. Крайне бы пригодился режим мудреца, но слишком мало сил для перехода в него! Но все равно я в подробностях зафиксировал факт мошенничества — настройку кристалла времени в виде знакомой формы шестигранного стержня — бериллиевая группа. Но размеры отнюдь не мизинчиковые — с локоть длиной и у меня едва пальцы сойдутся для обхвата.

Дневник, с которым так легко рассталась Сапфира, был написан на древнем языке, который я не распознал. Зато поля содержали вполне читабельные заметки — после манипуляций колдуньи. Нотабене описывали уже озвученные женщиной принципы путешествий во времени — от мужского лица.

Ох, как же эротично она двигала ножкой, соблазнительно мелькающей в разрезе платья, чтобы присыпать слишком глубокую ямку. А как наклонялась, дразня ложбинкой между сиськами, едва ли не выпрыгивающими из блузки и платья с плетенкой под корсет! И какое элегантное оправдание придумала в ответ на мой дотошный вопрос о том, почему она дает мне целых три похожих на желуди нормальных семечка дерева Ултарг: не уверена, видите ли, в особенностях защитной руны и потому указала три места. Ну, да, как раз там, где они могут прорасти по очереди.

Я не рискнул быть столь галантным мужланом, чтобы принять и поцеловать женскую ручку — колдуньи. Но не по-эльфийски было бы просто сграбастать семена и чеканным шагом протопать прочь из сада — я очень постарался быть гибким и плавным, соответственно расе лунных эльфов. Мы расстались с обоюдным чувством, что конкурент раскушен и одурачен.

Глава 13.

Я не стал пользоваться прямо напрашивающимися на то солнечными часами, что неподалеку от подъема в сад. Знала ли Сапфира о вторых? Она старалась не оставлять следов своих посещений. Но я бы все равно не рискнул поставить на то, что эксперт, если не мастер в магии стихии воды, не смогла себя заставить пройти по мосту через булькающую лаву, разве что подойти и быстренько мусор выкинуть, хотя могла ведь и не заморачиваться так, а растворять в озерце сада...

— Биджевы потроха!.. — Сквозь зубы ругнулся я, когда понял, что вернулся в злосчастный тамбур не в тот же момент, когда покинул, а за вычетом времени неактивного геномного фуиндзюцу Багуа!

Хобот Смерча из четырех объединившихся воздушных элементалов уже вгрызался в нагромождение камней. Впрочем, нет места унынию — с предельной высоты я заметил на горизонте приближение огненной колесницы знаменитой волшебницы леди Алустриэль, о которой судачилась солдатня в таверне Колодца Беорунны. Мельком оглядевшись, отказался от потребности восстановить энергетические резервы и вернулся к более насущным проблемам.

Коснувшись кончиком Резака тех плетений, что соткала Сапфира, я смог прочесть древний трактат саррухов о Темпоральной Яме, возникшей на месте гибели примордиала, как ящеры называли изначальных. Эта сильно упрощенная версия помогла мне оформить в слова те эмоции, что вызывал рунный круг: бог начертил проклятье кровью и силой поверженного врага, отправив изначального — в начало!.. Древний, но прекрасно сохранившийся печатный том так же содержал сведения о Торильском Гномоне, который имперцы сами сочинили, вонзив жала своей магии в самое сердце временной неопределенности. Говорилось о том, что этот недоступный богам комплекс являлся залогом всемогущества цивилизации саррухов, секретом невиданного взлета и всех успехов ящеров. Трактат предназначался для младшего обслуживающего персонала и главных надсмотрщиков за рабами и не содержал конкретики, известной лишь узкому кругу посвященных власть имущих. Книга была найдена кем-то, когда-то и где-то на Фаэруне, сложным путем добралась до жителя соседнего континента, который владел саррухской письменностью и заинтересовался новым переводом. Главное — это краткие расчеты на полях для настройки кристалла времени и солнечных часов для переноса на нужный срок. Размер камня имел значение — решающее значение для глубины прыжка в прошлое. Но не зря Сапфира оговорилась — рекурсивно доступный поток времени. Иначе говоря, можно двигаться назад шагом хоть в один год — сколько позволяли масштабы кристалла времени. Собственно, в трактате упоминалась особо охраняемая кимберлитовая трубка, где росли-зрели темпоральные медиаторы — саррухское определение кристаллов времени.

Повторив подвиг проникновения в аномальную зону вместе с пучившей глаза призванной с кольца совой-фамильяром, слишком изумленной для адекватных реакций, я убедился, что дверь в сад не открывалась и что теперь мне будет с кем коротать время помимо помещенных во вместилища-кристаллы феникса и Аруса. Сняв с двери свою незамысловатую сигналку, устремился в маленькую комнатку. При взгляде додзюцу Торильский Гномон рядом с бликами от темпорального медиатора выделывал кренделя, несказанно похожие на то, как Амарж по наставлениям Лича вставлял некий магический ключ в волшебную скважину во время ритуала создания огненного мифаллара на вулкане Хоутенау. (иллюстрация 225)

Благодаря своим уникальным глазам, я быстро разобрался в переменных и после короткого разбора недавних воспоминаний уяснил, как задавать срок вплоть до минут. Однако мне было совсем не ясно, настроила ли Сапфира дату до начала своих собственных изысканий, так сказать, или мы с ней встретимся. Исходя из имеющихся сведений, я сделал предположение, почему ящерицы не могли предсказать появление Сапфиры. Только самки могли не рехнуться здесь, но даже ментально развитые особи сходили с ума через десяток лет жизни внутри парадокса времени. Однако, согласно трактату, только рожденные непосредственно в Темпоральной Яме и ни разу не покидавшие ее могли не просто сохранять рассудок и жить по здешним законам, но и без опаски в виде прозрений и пророчеств передавать память "из будущего" себе и своим сородичам "из настоящего" — остальные по возвращении обратно из прошлого в будущее сходили с ума от наложения двух реальностей: существовавшей до передачи ценных сведений и после внесения поправок, меняющих узор на Ткани Мира. Саррухи не просто обхитрили здешнюю систему, они подстроились под нее: пожертвовали многими десятками лет своей жизни, но потом на протяжении многих поколений путем целенаправленной селекции пытались по годам отвоевывать прежнее долголетие хладнокровных существ. Еще мне никто не объяснял термин — рекурсия. Оставалось надеяться, что толкование о шажках назад — верное. Исходя из этого я на свой листок и память Великой Киира набросал последовательность и глубину нырков в прошлое, сделал расчеты и отбросил медиатором тень — Торильский Гномон показал первую дату и время...

Зашуршали страницы Книги Перемен, отражая обратный отсчет времени. Дух Аруса не покидал кулон-вместилище, потому меня буквально спасла своевременная инъекция маны, ранее сброшенной в накопитель ради возвращения в аномальную зону. Сделав еще один шаг вперед в прошлое, активировал свет Аравел Шаят и отпугнул ту же нежить, кроме пока еще не пришедшей и не умершей в холле команды самой Сапфиры. Еле убежал от стража!

Са-а-ад... Какое блаженство спокойствия и безмятежности! С трудом добравшись до поросшего травой уступа на отвесной стене, вытащил лотос зимнего транса, найденный в сокровищнице Зимнего Клыка. Кристаллический цветок помог войти в медитативное состояние и начать эльфийское дремление, равнозначное полноценному человеческому сну.

Вместо двух или даже обычных для эльфа четырех часов, я просидел в позе лотоса с цветком в ногах целые сутки. Честно говоря, после знатного отдыха и плотного, сытного завтрака мне было совершенно чхать на причины столь долгого эльфийского сна. Главное — я вновь бодр и полон сил.

Организм требовал действия. С удовольствием приступил к тренировке в полевых условиях. Одновременно задействовал классовую способность — смещавшую улучшенную невидимость. Когда как не сейчас начать учиться одновременному использованию навыков джонина и определяемых классовой жемчужиной способностей? Когда как не сейчас по-новому воспринимать и подстраивать комплекс плавных движений, отражающих все шестьдесят четыре комбинации двух начал в шести позициях, образующих ицзин?

Когда сверху спрыгнул в озеро и десяток раз пересек его из конца в конец, когда с гудящими мышцами вылез погреться на райское солнышко, меня озарило очевидностью — времени более чем хватало на все про всё! На всё!!! Все эоны прошлого в моем распоряжении! Я уже видел результат той же логики у Сапфиры, непомерно раздувшей свое внутреннее энергетическое ядро.

Внеся важные поправки в прежние расчеты, я...

Устроил себе каникулы на целую неделю — такую родную семидневку. Настоящий отдых с ничегонеделаньем и щеголяньем в неглиже: солнечные ванны и купание вдосталь, дурашливые игры с первым и самым любимым фамильяром, лежание на мягкой травке в мечтаниях об Эйноли или ленивом любовании облаками и клочком звездного неба, когда его не заволакивал очередной шквал или буря.

Устроил себе ад на целый месяц — в стиле уважаемого Гай-сэнсэя. Нагрузки изо дня в день — круглые сутки. Тренировка на измор — до упаду. Ныряя в глубокое озеро, заполнившее лавовые каналы, я разглядел труднодоступный и прекрасный грот — девственный. (иллюстрация 226) Здесь устроил тренировочный марафон, без сожалений используя сталагнаты, сталактиты и сталагмиты в своих целях. Здесь отсутствовали призраки прошлого, но избежать влияния Темпоральной Ямы не удалось: все расплывалось, ведь пещера со временем претерпевала естественные изменения — от этого голова тоже раскалывалась.

Первый тренировочный заход на измор вверг меня в полное уныние — я сдулся уже через полсуток. Всё из-за постоянной поддержки активного генома и божественного щита, который ради конспирации впитывал щедро высвобождаемую мною силу. Я не мог начать дремление прямо в гроте из-за активного геномного фуиндзюцу Багуа. Зато благодаря обильной еде и кристаллическому лотосу удалось войти в транс и по большей части восстановить силы. Второй подход получился еще меньше.

Примерно на двадцатые с лишним сутки упорных самоистязаний случился долгожданный переломный момент — катарсис. Организм наконец-то подстроился под реалии аномалии. У меня наконец-то получилось создать и держать барьер так, чтобы не думать о нем — как о ходьбе во время беседы на ходу, как о дыхании. Но это касалось только одного типа божественного щита — не пропускающего наружу мою силу.

Закрепляя достигнутый результат, я последние дни так же исследовал доступные через озеро глубины. В толще земной коры южного полушария Саррухи либо ничего не построили кроме лестницы в сад, либо я просто не смог отыскать. Зато нашел упомянутую в книге кимберлитовую трубку. Она меня впечатлила. Торчащими в разные стороны карандашами кристаллов времени. От маленьких с зуб до крупных с меня ростом. Я всяких себе осторожно собрал — для некоторых пришлось потрудиться над запечатывающим свитком под их свойства. Отыскал и несколько вариантов для замены инструмента от Сапфиры, но не рискнул пользоваться самопалом. В этой кимберлитовой трубке находилась каменная арка телепортера саррухов, однако скоба была разомкнута — магия перемещений отключена.

В следующем прыжке назад в прошлое, я семь дней провел в медитациях, собирая местную природную энергию и отрабатывая способности к невидимости — до уровня привычных навыков. Потом с твердолобым упорством, как поступал бы Рок Ли, я с открытыми внутренними вратами тренировался в размашистом тайдзюцу, разнося грот по камешкам ради обуздания чакры и возможности цедить ее, как того требует Джукен. Благодаря регенерации, мне не приходилось постоянно ходить в бинтах и тратиться на заживляющие мази. Отрабатывая приемы, уделал каверну в хлам — до лысого состояния. (иллюстрация 227)

В третий раз по счету я вместо очередного прыжка вглубь решительно отправился назад. Парадокс времени проявил себя во всей красе, подтвердив мои смелые домыслы: в будущем сохранились те разрушения, что я учинил именно в прошлом времени, а не перед путешествием в это самое прошлое. У меня остались все воспоминания — сохранились все отработанные навыки. Выставил время прыжка на час дальше предыдущей даты. Скрытно обежал важные места, убедившись, что вся нежить бродит — что на месте еще в будущем изъятых мною кристаллов времени остались пустые места, а все остальные камни самую чуточку меньше тех, что я видел в будущем. Вернулся на шаг обратно в будущее — нежить все так же бродит. И теория подтвердилась практикой — ни следа некогда произведенных мною разрушений! Вернувшись, сделав шаг подальше в прошлое и вновь возвратившись, я затер результаты предыдущего перехода. Действительно, после таких открытий легко понять талантливую актрису Сапфиру, очень жизненно "запутавшуюся" в линиях времени.

Далее я еще раз стер все следы и отпрыгнул в настоящее. Подправил время первого шага на час глубже и вновь смело стер все свои следы — на всякий случай. Более я не соблюдал конспирацию, вместо этого стирая все свои художества, отпрыгивая на шаг назад и делая вперед чуточку больший шажок. Сделав временную веху, прыгал на следующую запланированную отметку в прошлое, где снова без оглядки на дотла уничтожаемый сад возвращал себе навыки джонина.

Каждый раз при очередном переходе я стал держать в руках кристалл времени от Сапфиры и лучший аналог со своей копией энергетической начинки. Применял одолженный — совершенствовал копию.

В каждую следующую остановку я применял сбалансированный тридцатидневный распорядок, чередуя дни расслабляющей халявы с праздными размышлениями на всевозможные темы и периоды неустанных умственных и телесных нагрузок с думами лишь о повышении эффективности дзюцу. Магию почти не трогал — заклятья слишком медлительны. Рациональнее сперва восстановить и улучшить прежнюю форму, чем сразу прокладывать дорогу и путаться в незнакомых дебрях.

Помимо прочего я разрабатывал ниндзюцу, которым в итоге перед очередным прыжком уничтожал какой-нибудь грот или образованный лавой зал. Лучше всего для разрушения подходила крученая форма "Расенгана". После нескольких отращиваний рук я смог воспользоваться своим преимуществом двойной СЦ: не просто сделал ниндзюцу на стихии огня, но и вплел туда огненную ману, превращая в натуральную бомбу, которую затем инкапсулировал в сферу божественного щита. Барьер давал возможность метнуть ее — или подложить в качестве мины. (иллюстрация 228) Не Бомба Биджу, но где-то рядом — если вложить соответствующий объем энергии. Ближе к концу путешествия в прошлое и сотни сожженных в пепел кистей рук и пальцев, я без всякого кольца небесного огня Ио научился трансформировать огонь в супер жаркий и сумел создать над ладонью сгусток этого высокотемпературного огня цвета и силы молнии. (иллюстрация 229) Я, следуя творческому порыву, даже изваял в гроте колонну с чашей домашнего очага, в которой зажег сине-голубой огонь, над пламенем которого плавился камень потолка. (иллюстрация 230) Вечностью тут и не пахло — через сутки без пригляда колонна оплавилась и огонь потух. Подобного цвета пламя освещало и сами руины, но оно было чисто волшебным из школы Иллюзий: ни тепла, ни холода не давало, а просто свет, приятный для глаз ящеров — наверное.

К сожалению, базисные геномные фуиндзюцу Шишо, Хакке и Багуа годились лишь для тайдзюцу — никакие стихийные преобразования у меня не получались. Магия работала, если сосредоточиться, а вот со стихийной чакрой облом. Поэтому высвобождение взрыва я тренировал в самом конце тренировочных месяцев. Придумал ниндзюцу желтых вспышек огня, с уклоном во взрывной характер повторив тот самый серп, что я-элемент выпустил с меча изначального пламени. Усовершенствовал желтую молнию до воя огненной молнии, с громадной силой взрывающейся при попадании в цель. С синим сокрушающим огнем тоже вдосталь натренировался, придумав использовать его с обеих рук: получал две молнии, скручивал их в шар на манер "Расенгана" и высвобождал полученный бур. Скалу я легко подорвал, сработав не менее эффективно, чем клон Боддинока внутри гигантской водной элементали. Но мне не удалось пробурить защитный экран Темпоральной Ямы. Так что у меня теперь стало шесть базовых ниндзюцу для утилизации взрывных возможностей Кеккей Генкай Дабо. Учитывая мое прохладное отношение к подобному стилю боя, я счел, что этого разнообразия более чем достаточно.

На магию я не делал особой ставки. Однако разумно совмещал, следуя методикам арканиста по тренировке разделенной на слои ауры. Так же научился создавать огненных элементалов — своих огненных клонов. (иллюстрация 231) Неказистые всполохи свирепого огня: не похожие на ранее мною виденных и ни в какую не желающие облачаться в лавовые причиндалы. Я считал их своей подлинной победой! Неудачи с непохожестью на себя списывал на влияние полиморфизма внутри Темпоральной Ямы.

Собственно, я много дней и ночей посвятил постижению всех своих новоприобретенных на Ториле способностей. Одна из них — удивительный полиморфизм. Я учился сочетать разные формы, перекидываясь частями подобно Алхеору Черному Волку или отряду из оборотней-кошек. Желая улучшить своих стихийных клонов огня, я видоизменял собственные части тела. Добился хороших успехов на этом поприще. (иллюстрация 232) Но — не мое. Идеально для силового стиля Тай, что проповедовал Майто Гай и его личный ученик Рок Ли. Но, повторюсь, не мое — дикость. Впрочем, я не прекращал попыток встроить, приспособить и даже скомпоновать новый стиль. При должном упорстве я смогу сойти за своего на Плане Огня — за ифрита или высшего элемента с даром речи.

За прошедшее множество месяцев занятий и отдыха я, нуждаясь в общении, лучше узнал Пинигсеу, целыми днями исследовавшего магматические гроты — в свое удовольствие и мне на пользу. Высокомерный феникс, судя по тону курлыканья и послушанию, вскоре счел меня достаточно сносным господином, продолжая относиться снисходительно и неустанно напоминать про обстоятельства первого вызова и свое превосходство во владении огненной стихией.

Естественно, я регулярно спускался в само хранилище Слова Власти и наблюдал за активностью авантюристов. Никого живьем не застал, к сожалению. Ничего ценного, чтобы перепрятать для будущего, не углядел — да и не захотел я оставлять какие бы то ни было следы своего пребывания и самого факта посещения. Естественно, высмотрел детали одежки и лица рабов. Конечно же, я еще после первого такого спуска вниз поменял форму на свою прежнюю человеческую — с огромным моральным облегчением. Кровь не бурлила, но все равно каждая активация додзюцу сопровождалась резкой болью нутра и спонтанной сменой облика на истинный. Я был вынужден научиться справляться и без Аруса — и времени себе отвел предостаточно для этого. Целыми часами я ради достоверности представлял себя рабом саррухов, вживаясь в роль серого, непримечательного человека, назубок знающего лабиринты, где жили трудившиеся на стройке рабы. Там даже не стали не то что убираться — при финальном "сшивании" комплекса там оставили умирать сотни мужчин, женщин и детей, оказавшихся не нужными хладнокровным Госпожам. Их души остались в ловушке Темпоральной Ямы. Все они стали безумной нежитью. Всех их я уничтожал сотнями — десятками способов в поисках самого оптимального. Как ни печально, но именно смерть этих несчастных рабов помогла мне хорошо освоить оба аспекта "Аматерасу". Я бы с радостью и саму нежить так сжигал, но приходилось ваять статуи и камень палить черным или белым пламенем "Аматерасу", способным уничтожить саму душу.

Нас с Пинигсеу постигла неудача с поисками сейфовой комнаты, где должно было храниться Слово Власти. Саррухские архитекторы предусмотрели столь очевидную лазейку, как ныряние и плавание в реках и озерах магмы.

Обмануть металлических стражей, выдав себя за раба саррухов, мне удалось далеко не сразу, к сожалению, зато пополнил знания об их арсенале и стиле боя. Благодаря ранее произведенной с Очагом модернизации, в конце концов, я научился в природной форме пользоваться всеми жемчужинами, включая классовые способности нинсо: становился полностью невидимым и неприметным для металлических големов и нежити, перевоплощался в раба, обеспечивавшего обслуживание металлических конструктов. Естественно, я воспользовался обнаруженной уязвимостью, возникающей в момент атаки металлического голема силовым ударом или кислотным дыханием. Тогда была моя первая настоящая победа — пару других механоидов я быстро научился сваливать в лаву, предварительно сделав дырку в бортике — нарушив магический контур. Наконец-то было собрано три ключа, использование которых по назначению чётко фиксировалось магией центрального сигила. Оставались загадки.

После начала разгадывания последней загадки, связанной с гонгами, я отыскал для себя — отраду. Ею стала — фея Априсана. Мне стоило усилий и множество попыток, чтобы научиться снимать с нее оковы принуждения. К сожалению, полностью освободить ее от рабства я не сумел, хотя чего только не пробовал. Фея — чудное создание, умещающееся на моей ладони. На последних шагах назад во времени я первым делом выпускал Априсану, каждый раз заново знакомясь с прелестной девушкой. Ммм, я мог часами наблюдать за тем, как она беззаботно резвится в саду. (иллюстрация 233) То с Арусом, то с Пинигсеу — фея замечательно разбавила наш сугубо мужской коллективчик. Однажды, я даже принял форму фей-расы. В следующий раз мы вместе так озорно веселились, до упаду кружились, танцевали и хохотали, но... Но я не осмелился преступить через обет, свидетелем которого призвал Кореллона Ларетиана. Я не влюбился в Априсану, нет, просто жаждал сексуального удовлетворения. Конечно, Темпоральная Яма открывала лазейку в клятве — в прошлом я мог бы спокойно блудить, формально соблюдая обет целибата. Но мне приходилось воспитывать в себе монашескую выдержку — шутка юмора такая. Сказался кунаем — полезай в подсумок. Признал себя монахом — соответствуй.

Не скажу, что прожитые годы были самыми радостными в моей жизни — но и не самыми мрачными или одинокими. Я находил удовольствие и получал удовлетворение от ночных медитаций с созерцанием звезд, пусть и прикрытых пленкой барьерного пузыря, обозначавшего границу Темпоральной Ямы. К сожалению, чем дальше погружался в прошлое — тем дальше отодвигался от Эйноли. Слишком сильная тоска и невозможность встречи неожиданно быстро и неотвратимо охладили мои любовные чувства к ней, оставив лишь память — с памятью я тоже учился работать, беря уроки у Великой Киира, плохо воспринимавшей делегирование своих функций. Я знал Эйноли всего ничего — и пары месяцев не будет. Чем больше думал о ней, тем больше стал находить — видеть — недостатков. Она — милая девочка. Поток времени смыл мою подростковую увлеченность ею. Раз от раза на разные лады повторяющиеся интрижки с феей — тому доказательство.

Регулярные и комплексные тренировки доказали — я могу развиваться поступательно! Было радостно открыть в себе способность распахивать "Планарную дверь". К сожалению, временной парадокс ограничил меня здесь и сейчас — областью аномалии, а магия саррухов напрочь запрещала свободную телепортацию — благо лишь непосредственно внутри комплекса.

Я стал старше. Я стал опытнее. Я стал готов к состязаниям с ящерицами, к схваткам с самой Мораг, которая просто обязана все знать: как о строительстве, так и о функционировании комплекса Темпоральной Ямы. Принцесса или королева должны регулярно посещать столп своего самодержавия, чтобы в своем настоящем времени снимать сливки с будущих промахов — своих и вражеских. Мораг без интриг в Темпоральной Яме никогда не смогла бы перехитрить и свергнуть владычество своей сен-матери.

В последний раз полюбовавшись на вымерзший сад, обледенелый по самую макушку аномальной зоны, я спустился в большой зал для перемещений, где все так же красовался след дикой магии Сапфиры. В последнем своем прыжке назад в прошлое выставил время позже того, что настроила для меня заказчица в одолженном темпоральном медиаторе. Пришла пора отработки приемов и тактики на настоящем противнике.

Глава 14.

Здесь уже была метка Сапфиры — источник дикой магии. Ожидаемо, магический колокол известил всех в помещении о моем появлении: пара рабов, ящер-смотритель и три ящера-охранника. Чтобы не случилось коллизий во время прибытия гостей из будущего, все они были за пределами декоративной решетки, ограждавшей похожий на солнечные часы Тольский Гномон. Я был полон сил, находился в своем истинном облике и совсем не скрывался. Даже без разогнанного мышления и только при активном базисном геномном фуиндзюцу Багуа будущие мертвецы двигались медленно — словно я попал в подводное царство. Стоило мне активировать бьякуган, как зловещая ухмылочка едва сама собой не наползла на мое ушастое лицо — это работа — и только.

Исчезла проблема с миллионными наслоениями временных слоев, и разрешился взаимосвязанный щекотливый вопрос с десятью тысячами лет для созревания плода дерева Ултарг и тремя его семечками. Эту часть комплекса уже "пришили" к холлу. Но Слово Власти еще не поместили в хранилище. Семена могли прижиться, сродниться с местностью лишь при отсутствии помех и влияния, порождаемых в Темпоральной Яме помещенным в нее на хранение Словом Власти "Время" — несомненно "Время". Первое проросшее семечко должно было замерзнуть. Второе не должно было пережить фундаментальных изменений — появления у Торила планеты-клона Абейр. И только третье семечко имело все шансы прорасти. Я проверял — семена как-то чувствуют друг дружку — проклюнуться должно лишь одно из нескольких. Правда, все равно этому единственному проклюнувшемуся отводилось более тридцати тысяч лет жизни, причем, где-то в серединке рослое дерево должно еще пережить волну искажений времени, вызванную каким-то неведомым мне глобальным событием, произошедшим за пределами Темпоральной Ямы, но тесно связанным со Временем.

В результативности боевого кланового стиля Хьюга я был абсолютно уверен, потом, когда в огороженный периметр вбежал ящер-охранник с мечом наголо и заклятьем в руке, над моей ладонью уже горел шарик желтого света. Желтая молния с громом сорвалась, смяв крепкий нагрудник до самого позвоночника и с грохотом отбросив тело в сторону лавы. Вспышка "Дабо: Кирай" ослепила всех, я не стал ждать, пока кто-то проморгается. Мгновенно совершил ниндзцюцу замены тела на воздух и применил на втором охраннике усиленный вариант, "Дабо: Райкохо" и тоже из сенчакры. Чиркнул ладонью о ладонь, как кремнём о кресало. Огненная молния с гулким воем и дрожанием пространства сорвалась с рук и порвала его в клочья, несмотря на защитную магию амулетов и заговоренные мифриловые доспехи. Смотритель и заклинатель успели сделать по шагу, но я соединил указательный и средний пальцы на обеих кистях. Парный залп желтого излучения швырнул ящеров к лаве: в еще пока не покинутом комплексе работали экраны безопасности, один такой мыльно расцветился и прогнулся при попадании в него двух живых снарядов. Два щелчка — два огненных сенбона со слепяще солнечной струной в центре — два взорвавшихся глаза и спекшихся мозга. Я пронаблюдал за животным состоянием саррухов, вполне себе способных существовать без головы: "убитая" башка сама свалилась с плеч — в основании шеи начала формироваться уродливая пасть.

— Господи!.. Спаси-и-иии!

— Спаси Господи, ты откликнулся на наши молитвы!

Оба испуганных раба, оказавшись тронутыми моей никак не сдерживаемой божественной аурой, тут же просветлели лицами и пали ниц. Я ожидал чего-то подобного и убедился, что с павшими в религиозный экстаз бесполезно разговаривать. Убеждаясь в правоте своей теории, целенаправленно сжег рабов в белом пламени "Аматерасу", давая их искоркам жизни возможность покинуть ловушку времени и начать новую спираль реинкарнаций.

Вернувшись, на шаг в будущее, добавил минуту к диапазону назад в прошлое. Вышел из режима мудреца. Тренировано свернул божественную ауру до уровня кожи. Пусть натянутой на голову капюшон затенял лицо, я все равно изменил внешний вид с эладрина тулани на лунного эльфа. Вместо плаща прикрыл амуницию иллюзией "Хенге". Только после этих приготовлений снова переместился во времени. Тестовый кристалл доставил меня по назначению, едва не превратившись в пыль.

Я так и не осмелился отпустить фею Априсану посредством сжигания в "Аматерасу" — она стала для меня много значить. Как, например, изъятие кристаллов времени из кимберлитовой трубки, так и отпускание искр жизни рабов было из разряда тех действий, что отражаются во всей парадоксальной Темпоральной Яме. Я не стал смущать умы рабов крутыми выкрутасами. У меня с графского ассасина сохранилась пара катан ниндзя. Их и вытащил, желая смахнуться и проверить, чего реально стоили мои потуги на поприще кендзюцу. Самой первой атакой одной из катан ткнул в глаз ящера-мага, не желая пока проверять действие его заклятий. Заблокировав дверь барьером, высек искры из гребней на наручах воина, почти столь же гибкого, как я. Пришлось под шипящий смех разразиться вертушкой, не подпускающей вертлявого ящера ближе, чем на ярд.

За минуту троица растоптала и высмеяла мои жалкие потуги в махании катаной. Выигрывал только за счет скорости реакций и мышления. Вторая минута истекала, когда — свершилось. Внезапно встревоженные лица людей озарились божественной благодатью — и они пали замертво. Опытные ящеры не позволили себе потерять бдительность, о чем-то начав подозревать. Ни один не успел отпрыгнуть от меня. Вращение с катанами в руках позволяло комбинировать "Хаккешо Кайтен" с "Иссен" до получения дзюцу "S"-ранга. Вокруг меня пружинисто вспухла голубая сфера, а с клинков слетели серпы из маначакры, образовавшие расширяющееся кольцо. Один успел поднырнуть, второй взвился в воздух, а третьего я подловил. Круговой удар заранее проигрывал в силе — серп пробил защиту из зачарованного мифрила, но лишь оцарапал запястья и бока, иссякнув. Толкнув от себя сферу так, чтобы враги отлетели от меня на несколько ярдов, я испробовал классический "Иссен" — двойной удар крест-накрест. (иллюстрация 234) Отсек незащищенные в плечах руки, а самая убойная крестовина разрубила на четыре дольки так тщательно охраняемый мозг-яйцо на месте солнечного сплетения, как у людей и эльфов. К сожалению, рассекло и аорты — смерть. При следующем замахе "Катон: Хадан" — по огненному серпу сорвалось с лезвий катан в двух других ящеров, не успевших от них увернуться. И последние две мои и еще более слабые разработки "C"-ранга. "Дабо: Хиен" — обе катаны окутались пламенем, особенно сильным у кромки. (иллюстрация 235) Ящер попытался парировать, но один направленный взрыв вышиб оружие из его рук, второй раздробил череп закувыркавшегося тела. "Райтон: Хиен" — обе катаны окутались электрическими разрядами. При ударе молнии соскочили с клинков, вцепившись в свою жертву, надеявшуюся спастись амулетами, против чакры плохо работающих. Секундная потеря в скорости стоила ему проткнутой головы. Добил животных, убедившись, что для улучшения проникающих свойств надо освоить покров из стихийной чакры молнии — им славился четвертый правитель селения, скрытого в облаках.

Мне не удалось повторить силу Сапфиры, которой она когда-то (еще до меня) облучила кристалл времени. Из-за потрескавшегося медиатора мне пришлось воспользоваться ее инструментом, благодаря которому — между прочим! — не срабатывала сигнализация, извещающая о госте из будущего. И почему ее отключили после достройки хранилища под Слово Власти?

Еще на минуту назад. Отработал коронный и знаменитейший удар клана Хьюга в шестьдесят четыре ладони. Но на ядре Багуа — "Багуа Рокуджуйон Шо". Йондайме Хокаге Намиказе Минато прославился своим искусством летающего бога грома. Ха! Хьюга тоже могут мгновенно перемещаться в рамках действия своего геномного фуиндзюцу! Расширение радиуса для охвата всех в помещении стоило мне десятой доли всех энергетических запасов, но я не пожалел! За секунду совершил шестьдесят четыре мгновенных перемещения, сайгаком прыгая между рабами и их мучителями. Одетому в тряпье человеку хватило небесного касания в солнечное сплетение и под сердце, второму привилегированному повышибал все внутренние органы — по одному за удар. Думал, придется повозиться с ящерами — ан-нет! Новый фундамент для хидзюцу позволил полностью игнорировать внешнюю броню, фокусируя чакру точно в желанные тенкецу с расстояния в длину ладони от оных. Более того, я мог отныне полностью игнорировать хитиновый панцирь пауков и даже чешую драконов — высвобожденная мною чакра при впрыске все равно соберется в фокусе удара. Новое ядро в полной мере раскрывает старинные названия — Мягкий Кулак и удары Ладонями! Более нет нужды концентрировать чакру при помощи пальцев — это пройденный этап. Высший уровень мастерства Джукен — задание точки схода. Это достигается филигранным управлением направления выброса из тенкецу и еще большей концентрацией на чакре в самый момент ее высвобождения, чтобы придать нужные свойства проникания и самоуплотнения в выбранной точке для последующего поражения внутреннего органа. Древние мастера даже не касались противников, как бы обозначая сам удар. К слову, сконцентрированная в кулаке сенчакра тоже позволяет провести удар по касательной, как бы промахиваясь, в то время как противник огребет как при прямом попадании. Для Джукена не важна сила — главное точность поражения.

Отметелив всех в мгновение ока, я минуту изучал действующие ошейники и татуировки на лбах парализованных и умирающих рабов. Тату — клеймо обыкновенное. Ошейники же заслуживали отдельного разговора — массово изготавливаемые шедевры! Они обладали искусственным био-интеллектом, мозговые клетки которого находились в запаянной капсуле из бронестекла. Вместе с ними плавали крошечные песчинки, очень напоминающие призматические семена, так пришедшиеся по нраву Боддиноку, решившему подарить их отцу в знак примирения. Живые мозги очень легко приспосабливались под нового владельца, вроде бы даже могли передаваться в семье рабов из поколения в поколение. Система обладала любопытной защитой. Если ошейник пытались взломать псионически (я попытался связать один с кольцом ментальных посланий), то песчинки вызывали спонтанную кристаллизацию — следом каменело тело раба. Дальше решала воля хозяина-ящера, способного запустить обратный процесс оживления. Если мозговые клетки не могли справиться с арканного рода взломом, то вновь окаменение — или иной способ, в зависимости от нужности и провинности раба. Для снятия следовало комбинировать оба воздействия — магическое и ментальное, — с чем ящерицы-самки прекрасно справлялись. До истечения срока одну из получившихся статуй я разбил, в итоге так и не поняв, что сталось с искрой жизни. Камень внешне цельной фигуры второго обреченного раба стал безжизненным, когда подошел срок — отлет искры жизни стал неизбежной и ни от чего не зависимой вехой в течении потока времени.

Потратив секунды и став ящером в облачении заклинателя, прямо через дверь легко выбрался в набивший оскомину холл. Беспрепятственно прошел мимо стражников в соседнюю секцию, а оттуда дальше. В загадочной комнате у второго Торильского Гномона, оказывается, жил и работал привилегированный раб: с волосами и жирком — без следов насилия. Он с парой напарников обслуживал ящера-командующего комплексом, который был приставлен к изолированной комнатке с солнечными часами — сейчас она открывалась лишь изнутри. Передав старику просьбу прислать полотеров, ушел. Конечно, при первом знакомстве накликал подозрения, но — не критично.

На обратном пути я украдкой попробовал выйти из холла, хотя бы на лестничную площадку к тамбуру, потом попробовал нырнуть в лаву и вплавь с короткими телепортациями добраться до Верхнего Подземья с лабиринтами жилья рабов и поверхностных строений громадного комплекса. Облом. Единственное разумное объяснение этому — саррухи ради создания Слова Власти уже "откусили" часть Темпоральной Ямы, выходившую к небу северного полушария Торила. Ведь в южном полушарии есть выход к самой поверхности и спокойная зона над пропастью времени, а в северном — нет. Когда положат Артефакт на хранение — зона вновь расширится, почти до прежних размеров. И с возникновением эффекта расслоений, столь неприятных для бьякугана, но и оказавшихся чрезвычайно полезными — для пробуждения фуин-генома Хьюга!

Вернувшись обратно к трупам, я попробовал прыгнуть на десяток лет назад в прошлое и... тоже обломался. Для объяснения неудачи у меня была уже готовая теория. Одна игла Торильского Гномона со стороны южного полушария, одна — с северного. Когда их обе пришили к фундаменту строящегося хранилища, то создали для них новое будущее — старая конфигурация стала недоступной. Иными словами, появился новый объект, у которого отсутствовало прошлое, куда можно переместиться. Если и есть способ как-то обойти переломный момент, то в нем нет никакого практического смысла — для меня и моей миссии.

Витками спиралей спускаясь в прошлое, я целыми днями думал на эту тему, анализировал. Мне не удалось измылить какую-либо разумную идею, почему саррухи решились на слом старой системы и столь глобальную перестройку под хранилище Слова Власти? По отсутствию долгожданных сородичей из будущего местные ящерицы должны были всё прекрасно осознавать. Как и я осознаю тот факт, что сей комплекс должен превратиться в настоящие руины или быть перестроен так, чтобы никто из уже моего будущего не смог воспользоваться саррухским Торильским Гномоном и попасть в данный промежуток времени. Как у тех двух сожженных мною рабов вдруг перестало существовать будущее, так и с объектом саррухов должно произойти нечто схожее — иначе возродившаяся Мораг обо всем предупредила бы себя-прошлую. Ум за разум заходит от подобных мыслей, но определенную логику можно выстроить...

Еще дюжину раз я уходил в будущее и повторял возвращение в прошлое, наращивая промежуток мелкими шажочками — убивая одних и тех же. Размазывал горным разрушителем и болезненной небесной ногой, подобрал для ящеров развилку чести и нижнюю ладонь для парализации, убивал с одного касания дрожащей ладонью монаха, разрывал броню чакральными зубами львиных кулаков, перемалывал спиральными шарами, поджаривал, испепелял, натравливал своих неказистых огненных клонов, при помощи ледяных сенбонов превращал ящеров в ежей. Но потерпел фиаско с нитями чакры, отлично превращающими в марионеток всякую нежить — живые активно сопротивлялись подобного рода манипулированию. В итоге я не нашел ничего более эффективного, наименее кровавого и разрушительного, чем подлинный удар шестидесяти четырех ладоней — "Багуа Рокуджуйон Шо". Быстро, тихо, в моем излюбленном стиле Джукен родного клана Хьюга. А если сочетать небесный стиль с монашеской дрожащей ладонью, когда энергия начинает высокочастотную вибрацию на манер звуковых волн, то один удар — одна смерть. И если припомнить сказания родного клана, то кое-кто из моих выдающихся предков додумался придавать высвобождаемой чакре вибрирующую форму — придуманный им удар "Хасангеки" поистине разрушал горы! Вся соль дзюцу в вибрирующей форме, оказывается, а не в импульсном способе высвобождения — жалкой пародии на высокочастотные колебания. Это уже потом кто-то прижал к ногтю клан Хьюга, истребив весь цвет и сделав чистоплюями, скрывающими последствия своих убийственных техник, а до того удар боевика главной ветви буквально в клочья разрывал тело врага, вызывая в нем резонансные колебания чакры...

Неожиданным результатом для меня явилось то обстоятельство, что рабы и ящерицы с каждым разом стали все более дергано и опасливо реагировать на мое появление. Кто-то раньше, кто-то позже. Так и знал, что пригодится пыточный топор Кровопийца — для допроса ящеров. В итоге выяснил, что всем в последнюю ночь (а магу и привилегированному рабу — три и две последние, соответственно) начали сниться кошмары об их убийстве. С феей ничего подобного не происходило — никаких снов обо мне. Получалось, дело в концентрированном воздействии, когда в ближайшем будущем почти гарантированно воплотится гипотетически крайне маловероятное и угрожающее жизни событие. Тревожный сигнал. Такие гранды, как Мораг, куда более чувствительны к подобным вещам. Одна схватка — и баста. Хотя сомневаюсь, что она здесь ночует — сны сводят с ума. Без ментального пригляда со стороны самок, воины бы перестали отличать, где сновидения, а где явь.

Завершив свои изыскания, несколько дней потратил на отдых и анализ собранных данных. Всё сводилось к Канону Перемен. Впрыскивание своей чакры в СЦЧ противника ради разрушений — вульгарная банальность! Смысл шестидесяти четырех небесных ладоней заключается в том, чтобы подобрать код к чакре противника и переподчинить ее себе, сделать противника живой марионеткой — а не ущербной куклой, какие умеют делать ниндзя из Сунагакуре. Даже не так, не марионеткой — частью себя, как знаменитые шесть тел Пейна, которыми Нагато Узумаки управлял посредством додзюцу Риннеган и проводников чакры. Эдакий аналог порабощающих иллюзий клана Учиха с их гипнотическим додзюцу Шаринган. Остается только гадать, кто же в прошлом смог окоротить клан Хьюга?..

Появившись сразу после пересменки, я рассчитывал, что смогу остаться незамеченным. Заказчица Сапфира очень постаралась избавить меня от лишних проблем. Гости из будущего еще на стали докучать — меры безопасности в настроенном Сапфирой времени еще не стали проблемными. Работавшие без пригляда потные низкостатусные рабы в одних набедренных повязках дружно гнули исполосованные спины, отмывая темно-серый камень и не интересуясь ничем, кроме своей тяжелой и монотонной работы по созданию чистой и влажной среды, приятной для хозяев. Ящер-надзиратель менее минуты назад закрыл дверь, оставив их одних. Хитро.

— О, нет! Тебе нельзя тут находиться! Если моя Госпожа поймает лишнего раба в комнате голема — она уничтожит его! А всех остальных побьют и наказание... или еще хуже! — Безволосый мужчина крепкого телосложения в легком комбезе из конопляных штанов и майки передернул плечами. У ящериц не растут волосы — вот и уподобляют слуг себе.

— Не волнуйся, приятель, — приветливо улыбнулась ему моя субтильная человеческая форма в схожей одежке и внешне похожем ошейнике, вызвавшим живейший интерес у раба-мага. Только у меня на лысом черепе стояло клеймо другого клана ящериц, представленного в меньшинстве на стройке. Я сделал себе заметку устранить недочет, но потом засомневался в целесообразности и отменил.

— Мне запрещено иметь контакты с другими рабами под страхом боли и смерти. Вот почему тебе не следует быть здесь, уходи скорее! — У человека появился шипящий тон — в подражание ящерицам.

— Хочешь освободиться из рабства?..

— Куда мне пойти? — Под гул выбросов лавы горько воскликнул отшатнувшийся мужчина лет тридцати. — Саррухи правят всем миром! Я стану вечным беглецом, знающим, какая ужасная участь ждет меня в случае поимки. А я раб высокого ранга. Мне дана собственная квартира под солнцем, щедрая еда. Мне разрешено выбирать напарников и любовниц. Меня редко бьют. Если Госпожа будет довольная моей работой, мне разрешат носить волосы. Мой род войдет в касту привилегированных рабов...

— Ты один занимаешься големом-стражником? — Меняю тему, пытаясь настроить божественный ореол, повышающий степень доверия. Пока что получалось лишь уменьшать тревожность. Я специально встал спиной к рунному кругу телепортации, чтобы мастер ощущал себя спокойнее, надеясь на шанс отбрехаться или первым убить меня в случае внезапного проведения инспекции — частое явление.

— Да, я работаю над ним.

— Это очень квалифицированная и ответственная работа. Ты прошел инициацию у Госпожи?

— Я заслужил это право. Тебе лучше уйти, приятель. Не подставляй меня! Если я не успею закончить в срок, хозяйки будут пытать меня до тех пор, пока я не стану умолять о смерти... и они ее предоставят в ужасной форме!..

— Не трусь, мужик. Когда ты планируешь начать этап создания иммунитетов к физическим и магическим атакам?

— Примерно через год, — соврал мастер, облизнувший пересохшие губы. — Я сильно рискую! Скоро придут полотеры и за ними саррухские маги.

Для местных точная дата финального колдунства чётко не определена. "Сейчас" еще не было восстания Мораг и захвата власти. Потом еще пройдут годы ее владычества перед, собственно, падением Империи Исстоссеффифил. Мастер действительно может вести свою работу всего год, пока Темпоральная Яма не подточит его психику парадоксальными вывертами и не настанет время заменить раба, перекинув поднабравшегося опыта работника на другой фронт. Я "в будущем" видел на этом участке работ другого мастера.

— Год житья на этом самом месте и без всяких контактов? — С грустью усмехаюсь. Мужчина смутился и с понимающей жалостью ко мне ответил:

— Наши госпожи любят наблюдать, когда рабы сношаются.

— А у вас есть длинноухие красавицы? — Я спросил с искренним интересом.

— А то ж! — Пошло лыбясь, мужик почесал пах. — Наша Госпожа — сама принцесса Мораг... — шепотом сообщил раб, искренне гордясь этим фактом.

— Ты хоть что-нибудь знаешь о работе саррухских магов? — Вновь перепрыгнул я с темы на тему, с высокой степенью вероятности полагая, что раб обречен — во время эротического сеанса менталистки заметят нервозность и вместе с чужим наслаждением считают и всю память о нашей встрече. Если ее намеренно не погрести под рутиной и потерпеть с сексом до окончания работ — или наоборот потопить, страстно отдаваясь всепоглощающей похоти. Данный раб просто не смог бы так высоко подняться без соответствующего знания и умения.

— Нам тут всем запрещено совать х** не в свое дело, приятель. Знаю, что и другие. Когда склеп завершат, его будут охранять три магические опеки: дыма, света и звука. Эту работу хозяева никому не доверяют.

— Ладно, приятель, не серчай за допрос, но мне нужны точные и правдивые ответы, — я создал антизвуковой барьер и вынужденно прибегнул к персту судьбы, коснувшись его копчика. Как было бы все проще и чище, умей я исполнять гендзюцу или знай Канон Перемен.

Переработанное под новую основу ниндзюцу "Джухо Унмей-но-Юби" вышибло из глаз мастера-раба искры негативной чакры — каждый нерв ЦНС отправил сигнал о боли, но впрыснутая в позвоночник чакра не дала потерять ему сознание от болевого шока. Пока искусственные мозги напрягались, классифицируя источник и причины ощущений, я отстегнул рабский ошейник.

Выяснил многое, касательно общественного устройства и организации жизни и труда рабов. Прояснил для себя и кое-какие профессиональные вопросы. А вот упрашивать или заставлять ослабить големов — даже не помышлял. Зачем? Мне не нужен этот мастер-раб и его помощь. Мне ни к чему ослабление големов — я нашел способ расправляться с ними. Мне не требуются подсказки для загадок — было интересно их разгадать. Я задумал нечто иное.

Если просто своровать ключи, которые поместят внутрь големов, то замок без раздумий изменят. Я уже пробовал их скопировать, но без умения хитро изменять свойства материала все мои попытки оказались никчемными. Был еще четвертый ключ — последний и самый главный. Его хранит демон, призываемый алтарем. Зная от Тира о всяких Договорах, я не стал спешить с вызовом — из-за выживших анклавов саррухов чревато с ним связываться до того, как Лорд Ао создаст Абейр.

Логично предположить, что комплекс завершат раньше судьбоносного для всего Торила события. Сперва спрячут готовое Слово Власти. Закроют замки. Активируют ловушки. Приведут в действие и протестируют все механизмы и магические системы на случай утери мастер-ключа. Потом, если все же грянет гром и разверзнуться небеса глобальным похолоданием, то за Артефактом придут и заберут для использования по прямому назначению. Разумно, что мастер-ключ останется у Матриарха, а возвращать Слово Власти в тайник придут слуги, которые водрузят сокровище на положенное место и совершат процедуру закрытия. У меня много сомнений на этот счет. Я бы не доверил слугам тайну замков — это слишком рискованно. Доверенная "морда лица", вероятно, войдет в еще пока опущенную перегородку и положит Слово Власти в открытый сейф, ключ от которого уже отдан, затем обе двери захлопываются и взведенный техномагический комплекс полностью активируется.

Идеальная кража — когда вся охрана бдит пустоту. Я уверен, здесь будет храниться — Слово Власти "Время". Это означало реальный шанс забрать его, несмотря на парадокс, запрещающий проносить что-либо с собой из прошлого — проверено на личном опыте. Зачем? На то есть две причины. Первая — это сила. Я хочу не просто изучить артефакт, а попробовать научиться им пользоваться для улучшения своего Доминиона. Хех, нужно Время для изучения Времени. Ну вот, уже думаю шутками подобно Сапфире. Я также хочу снять с дерева Ултарг целый урожай плодов. Вторая — это страх. Он вытекает из первой. Я боюсь, если вскрою имперский сейф раньше времени, то будет непонятно, что произойдет при возвращении в мое собственное настоящее? По факту оно должно измениться, и я гарантированно сойду с ума из-за кардинального расслоения реальностей... В общем, я разобрался с комплексом, но не берусь ничего предполагать по Сапфире — женщины сами по себе непредсказуемы. Вдруг она тоже пришла к тем же выводам?

На всякий случай, предварительно убедившись, что Локар не один, я, снова затерев свое предыдущее посещение, направился прямиком к лидеру рабов, чье имя только что узнал — без всяких кровавых пыток.

— Привет, Локар. Мне нужна твоя помощь, — бросаюсь сходу в карьер.

— Ты должен быть осторожен, парень! Я помогу тебе, чем смогу, но если хозяева увидят меня, разговаривающим с тобой здесь, они отрежут мне язык.

— Нам надо серьезно поговорить, Локар, — сообщаю ему, простыми ударами вырубив двух его помощников. — Без свидетелей. — Я понадеялся на пришедшие из моего настоящего чары из бусины приватных бесед.

Ага, как же, оставят ящерицы комплекс без надзора! Хотя до тотальной слежки с аналогами "Тайных глаз" еще не дошло, но Хозяйкам многое становится известным. Судьба всех беглых рабов со столь важного и секретного объекта — стать добычей охотников и быть в назидание публично замученными. Еще и тренировка ментальных способностей по выуживанию рабских секретов — не удивлюсь тотализатору. Это элементарная логика на основании огромного числа нежити в жилом комплексе — всех причастных уничтожат ради сохранения статуса секретности.

— Лучше бы ты так с ящерами разбирался, парень, — подначил лидер, играющий на "камеру" и кичащийся своей волосатой грудью — отличительным знаком его привилегированного положения. Он не разбирался в магии и не видел ее.

— Эта легкая сфера искажений вокруг нас делает содержание беседы недоступным для ящериц. Давай начистоту, Локар. Я знаю, что строителей хранилища в конце заживо замуруют, ввергнув души в ловушку времени Темпоральной Ямы. Я знаю, что хозяйки перетаскивают строптивых рабов из будущего в прошлое и зверски пытают на их собственных глазах. Я знаю, что в преддверии адских мук снятся сводящие с ума кошмары. Я о многом знаю, включая реальное положение дел с теми, кому ты "помогаешь" бежать, Локар, и о том, что беглецы в прошлое не способны покинуть пределов Темпоральной Ямы. Подумай Локар, сколько у меня уже было таких разговоров, сколько еще будет, и стоит ли тебе сейчас кочевряжиться?

Я расставил акценты, пристально глядя глаза в глаза, что облегчало мои потуги с гендзюцу.

— Конечно, я понимаю, ты потерял свой рассудок от избиений твоей жестокой Госпожи... — включил несознанку вышколенный Локар, за привилегии всецело преданный хозяйкам.

Досадуя на свои никчемные умения в гендзюцу, я пустил в дело способное "Очаровывать персон" зеркальце принцесс Торнглар. За все приключения вместе с Боддиноком я уже научился укреплять подобные чары своей маначакрой.

Статуя. Как я и предполагал, сработала мозговая начинка ошейника, превратившая себя и раба в камень.

Достав ленту с фуиндзюцу, что некогда создал специально для снятия с Эйноли ошейника Ока Невервинтера, я запечатал саррухское изделие с вырубленного тела помощника Локара. Пробудил. Применил зеркальце и вернул ошейник на место. Не сработало. Пораскинув мозгами, вместе с вырубленным вторым помощником смотался на несколько минут в прошлое. Прокатило! Имитация посредством запечатывания в фуиндзюцу помогла обмануть допотопный интеллект, к этому моменту уже получивший опыт временного сдвига.

Второй заход с Локаром...

— Итак, Локар, подумай и ответь своему лучшему другу на жизненно важный вопрос. Как организовать побег похожих на меня эльфов, считающихся прекрасными длинноухими людьми?

— Никак, друг, — искренне сокрушился очарованный Локар.

— Одень эти кольца и возьми обеими руками лотос, Локар. Подумай крепче. Должен быть хоть какой-то способ вытащить моих соплеменников из Темпоральной Ямы.

— Знаю, дружище! — Просветлел шатен. — Беременность!

— Поясни.

— Если длинноухим куколкам удается забеременеть, их переводят куда-то в другое место.

— Куда?

— Я не знаю...

— На твоей памяти были такие случаи в Темпоральной Яме?

— Нет, прости дружище...

— Локар, длинноухие входят в эскорт Госпожи Мораг? — Привилегированный раб согласно кивнул — с пошленькими зенками. Не раз, подикась, ублажал взор принцессы, тра

* * *

длинноухих. — Есть способ оставить всех ушастых здесь, чтобы их замуровали вместе со всеми строителями хранилища?

— Друг... Это должна быть очень тяжкая провинность. Длинноухие люди долго живут, они крайне редкие и невероятно ценные рабы.

— Они когда-нибудь спускаются на стройплощадку?

— Бывает, что Госпожа приводит их в Сад.

— Локар, вспомни для своего лучшего друга. Вспомни точно. Когда Мораг или длинноухие "люди" посещали Сад? Каждый случай, Локар. Это жизненно важно, Локар.

Потребовалось несколько заходов, чтобы прояснить имевшееся множество вопросов и все новые, возникающие по ходу допроса. Зная о тысячелетиях эльфийского правления на Фаэруне, я просто не мог не предупредить эльфов о падении ига ящериц и надвигающемся ледниковом периоде — само знание "из будущего" толкало меня на этот поступок.

Затерев "следы", я прыгнул всего на год назад в прошлое и по привычному распорядку провел во льдах Морозного Периода тридцать дней, отдыхая, размышляя и тренируясь. Занимался не самоедством — но самокопанием. Первые месяцы жизни в Темпоральной Яме я скучал по нормальному общению, однако теперь эдакое добровольное отшельничество "в прошлом" стало привычным времяпрепровождением. Настолько, что я без зазрения совести и каких бы то ни было эмоций спокойно применял пытки и провел жестокие испытания дзюцу на живых тварях, чтобы теперь вот устранять огрехи, внося поправки на доспехи, защитную магию и развитость внутренней силы противника.

Глава 15.

Сделав промежуточный прыжок за шесть часов до нужного момента времени, я успешно проскользнул мимо патрульных охранников — как раз за несколько минут до появления телохранителей принцессы Мораг. Спрятавшись в глубине озера, около часа наблюдал за наполненными внутреннего трагизма танцами лебедя и уток — медной эльфийки и ее протеже из людей. (иллюстрация 236) Ленты и нагие гимнастки порхали бабочками, кружась с ветром и легкими касаниями доводя до исступления возбужденных работников, рядком выстроенных в постройке смирно с выбыванием скорострелов — девушек в разы меньше желающих их мужчин.

Оргия устраивалась для самой Мораг и пяти ее подельниц, с упоением ловивших ментальные волны чужих удовольствий — чтобы разделить с рабами сладостные экстазы.

Бусина Ансронал — телепортация. Внезапно появившись в момент разбивки на пары, левой рукой кидаю россыпь драгоценных камней, лично зачарованных на генерацию "Поля антителепортации". Вместе с ними вылетел обычный камешек, ударивший эльфийку в затылок, вырубая сознание. С обдуваемой правой руки срывается веер объятых пламенем самопальных каменных сюрикэнов с овеществленным огненным кристаллом — "Катон: Хосенка Тсумабени". (иллюстрации 237 и 238) Я мысленно выпустил Аруса и сложил ручную печать как раз вовремя — на всех слаженно обрушились взаимно усилившиеся ментальные удары человекоподобных ящериц. Все любовники разом рухнули овощами — я тоже скрючился и заорал, а фамильяр вовсе болезненно лопнул.

— Я предупреждал тебя, Неджи, такой примитив не поможет, — в моей ушастой голове прозудел сидящий в кольце слепок души золотого дракона Риикано, накопившего гигантскую библиотеку и в какой-то момент решившего обзавестись надежными библиотекарями. Одушевленный артефакт помог смягчить силу удара по мне гораздо профессиональнее, чем мой павший фамильяр Арус. — Псионик использует силу своей Инь-чакры для воздействия на природную энергию, через нее или вместе с нею. Ты сам мне говорил о неких высших гендзюцу...

Мне было нечем крыть. Мало того, что у человеческой формы от направленного пси-удара лопнули глаза и потекли мозги, так еще принцесса Мораг сумела блокировать смену облика, на миг зафиксировав частицу моего высшего Я в умирающей оболочке. Но стоило метательным звездочкам вонзиться под ноги хладнокровным самкам и взорваться "Огненными шарами", как сразу прекратилась их сфокусированная ментальная атака, так не похожая на простое гендзюцу. Болезненные ранения всех шести ящериц разбили их ментальное объединение, к сожалению, из-за большого опыта так и не обернувшись боком им самим — боль не стала общей и не преумножилась до умопомрачающей.

— Спасибо, Риикано, но уже мешаешь! — Гаркнул я мысленно, заставив умолкнуть сидящего в кольце болтливого фантома — большого любителя занудно поучать.

Натренированное возвращение в истинный облик все равно, что отмена "Хенге". С секундной задержкой с моих рук срываются шесть сюрикэнов из камня, но теперь с кристаллом золотого огня. Взрывы вместе с "Огненным шаром" породили "Картечь" и — клонов моей формы огненного элементала. Каждое мое пылкое создание набросилось на ближайшую ящерицу.

Опаленные, посеченные и разъяренные самки из высшего общества саррухов в считанные секунды расправились со жгучими конструктами из чакры и маны. Выгаданного клонами времени мне хватило для перехода в Сеннин Модо. И новая ментальная атака ящериц на типа в затененном капюшоне потерпела фиаско, однако я с трудом выдержал их напор. Видя, что это уже не работает, саррухи сменили тактику.

Продолжая экспериментальный бой, я первым успел: сложил ручные печати и применил свою уникальную разработку "A"-ранга, над которой бился не один месяц — "Хьётон сенпо: Коригагами Макьё Буншин". Передо мной образовалось ледяное зеркало — половину моих резервов как биджу хвостом смахнул! Зато несколько метательных снарядов и заклятий отразились обратно, а следом выскочили демонические клоны отразившихся в зеркале ящериц — моей щедрости и умелости хватило всего по три на каждую.

Стоя за непробиваемым ледяным зеркалом, исправно отправлявшим назад все отражающиеся в нем атаки, я пристально всматривался в ход поединков, оценивая мастерство человекоподобных пресмыкающихся, которым первым повезло натолкнуться на аномалию и по полной программе воспользоваться преимуществами, даримыми этой Темпоральной Ямой. О, да, каждая ящерица не раз и не два тренировала саму себя. Демонические клоны обладали лишь частью сил и даже втроем не смогли смертельно поразить своих оригиналов.

Видя повсеместное поражение демонических клонов, я, тем не менее, вышел из режима мудреца и стал как можно более быстро складывать одинаковые серии печатей "B"-рангового "Хьётон: Хьёкью но Дзюцу". Одна за одной ящерицы заключались в создаваемые мной ледяные гробы — их отрицательные копии бросались на соседок. Но не успел я создать шестую фигуру во льду, как ослабленная и дрожащая от холода Мораг разбила свою гробницу изнутри и наскребла силы на атаку по все еще закрывавшему меня зеркалу — и оно потрескалось! Мне хватило времени сложить другую серию печатей и выдохнуть "Хьётон: Гохьё Месшитсу". Великий лед уничтожения подхватил летящие в меня осколки и толстым слоем покрыл огромную территорию передо мной, вморозив в себя демонических клонов (опасных и для меня), почти добивших пятую товарку принцессы. Это ниндзюцу отличалось масштабами, но не силой заморозки: полумертвой хватило и этого, хватка в разной степени потрескавшихся четырех ледяных гробов усилилась, но Мораг вновь выбралась. Я уже был рядом — "Хьётон Кеккай: Хьёро Дому". Простуженную принцессу накрыл купол ледяной темницы, с великим трудом воспроизведенной мною с аналогичного стихийного ниндзюцу высвобождения земли. Сложно пробиваемый барьер стал стремительно поглощать чакру Мораг, укрепляясь и восстанавливаюсь за ее же счет. Вскоре образовавшийся внутри холод окончательно сломил сопротивление ящерицы. Мораг впала в похожий на спячку летаргический сон — к этой защитной реакции прибегли все саррухи.

— Шшш, красавица. Не пугайся. Как тебя зовут? — Мягко спрашиваю эльфийку, которую разбудил после того, как залечил ей синяк и укутал в эльфийский плащ, купленный еще в Невервинтере у друида Ниатара.

— В-владыка... — пролепетала задрожавшая девушка. Мои ладони уже обнимали ее подбородок — я утер потекшие слезы. — Огневушка-поскакушка... — еле слышным шепотом быстро добавила эльфийка, за многие-многие годы привыкшая все прятать в себе, угождая хозяевам.

Что спрашивал — то и получил. Хорошо еще догадался не светить своим истинным лицом.

— Прозвище оставь для пресмыкающихся, Tel-quessir. Каково твое имя?

— Халасвиа... — девушка широко распахнула омуты зеленых очей, вспоминая ментально подавленное, но окончательно не стертое прошлое — и саму себя.

Халасвиа — Свобода Дикой Удачи. Имя очень подходило лесной эльфийке с чудо как выразительными изумрудными глазами, медной кожей и жгуче-рыжей копной пышных и свободолюбивых волос. Я поспешил сунуть ей в руки полезный кристаллический лотос.

— Оставь переживания, Халасвиа. Соберись и сосредоточься. Ты ведь хочешь помочь освободить Tel-quessir из саррухского рабства?

— Г-госпо-одиии-и... — надрывно и с бурей эмоций.

— Спасение в руках твоих, — глубокомысленно изрек я.

Лишь где-то через четверть часа мне удалось начать предметный диалог. Например, я выяснил, что эльфийки — признанные ткачихи, что эльфов в основном используют в качестве первоклассных певцов и музыкантов, живописцев и скульпторов. Еще через четверть часа наметился прогресс по основной проблематике.

— Допустим я помогу тебе забеременеть и потом превращу тебя в ящерицу, а эту Сшаску-как-то-там в тебя. Обман раскроется едва ли не быстрее, чем спадут чары. Сомневаюсь, что это перевоплощение сохранится при выходе из Темпоральной Ямы.

— Лорд, тогда научите меня этой магии превращений.

— Допустим. Но подлог раскроется до того, как ты сможешь далеко уйти. Или ты серьезно предлагаешь мне осеменить ящерицу, Халасвиа?

— Простите, лорд, конечно нет... — почти двух вековая девушка мило закусила нижнюю губку. Конечно, она хотела меня, жаждала...

— Во-вторых, саррухские заклинатели снимут чары или определят расу по заключенной в тело душе. Это будет только твоя провинность. Я сомневаюсь, что других Tel-quessir обрекут за это на смерть и замуруют со строителями.

— А... а если ящерицей буду я... — на меня просительно уставились колдовские зеленые очи. — А ее того...

— Яйцу тоже нужно время. Не говоря о ментальных способностях самок, саррухские заклинатели умеют обращаться с душами — они определят расу по заключенной в тело душе, — повторил я. — Есть другие поводы или способы, которые позволят невозбранно покинуть территорию?

— Я... я не знаю, лорд, простите...

— К сожалению, времени не осталось. Я подумаю и вернусь снова, Халасвиа. Вот, эта бусина — киира. Сожми ее пальцами и пожелай, чтобы в камне памяти сохранились воспоминания о нашей сегодняшней встрече. Первой из... Ты понимаешь, меня?

— Да, Владыка, я не подведу вас!

— Славно. Сохраняй память, Халасвиа. Спасение в твоих руках.

Потребовалось еще два свидания, чтобы проработать план и напугать ящериц наступающим ледниковым периодом. На втором я передал Халасвиа её же память, а через минуту передал специфические знания по полиморфизму, доставшиеся мне от Мельданена и давно мною переработанные. В это свидание я с трудом удержался от того, чтобы вдосталь нащупаться ее прелестных грудей и ушек, помогая ей осваивать азы заклинания "Альтер" по косметическим изменениям собственного внешнего вида. Вместо этого вставил ей линзы истинного зрения, вручил зеркальце принцесс Торнглар и жестко подстегивал, благодаря додзюцу видя ошибки и сразу же поправляя. По понятным причинам Халасвиа не роптала, отдавая занятию всю себя: как же можно оплошать перед богом, явив ему ассиметричную грудь или несуразно огромное коровье вымя? Уходя, попросил ее заполнить и вторую киира — ее же собственными достижениями. Позже я при помощи своей Великой Киира переработал оба кристалла и скомпилировал один информационный пакет: из ее знаний и небольших моих наложений для ускорения обучения. В третье "свидание" я легко парализовал кучу мужиков и группку женщин, после чего дал медной эльфийке вспомнить всё. Ради достойной цели и практичного закрепления переданных знаний мне пришлось часа два заниматься непотребством, вместе с вооруженной линзами и зеркальцем эльфийкой трогая женские груди и мужские органы, подвергавшиеся увеличению. И вновь Халасвиа использовала обе киира в моих мета-чётках коронала — я предпочел не заметить ее догадку про Кореллона Ларетиана. А еще я произвел настройку на нее кольца ментальных посланий.

Оба раза я не показывался на глаза своим врагам, начиная с того, что сковывал их во льды "Хьётон: Гохьё Месшитсу". Оба раза совершенствовал ледяного голема "Хьетон: Горему но Дзюцу", неказистого увальня с грубой физической силой и мощной защитой, изначально придуманного шиноби Страны Земли и создающегося ими из камня. (иллюстрация 239) Оба раза я применял "Хьётон нинпо: Коригагами Макьё Буншин". Сотворяемый этим ниндзюцу демонический клон был всего один и уничтожался только лишь при разрушении его хрупкого ледяного зеркала. Оба раза я из укрытия в Саду складывал длинные серии из полусотни печатей, чтобы успеть воплотить големов. Хотелось делать их по образу и подобию своей формы серебряного дракона — ниндзюцу "Хьетон: Хьёрью Буншин". (иллюстрация 240) Прыткий и крепкий конструкт здорово и быстро бы скользил по намороженному мною льду и даже смог бы применять дыхание холода помимо острых когтей, крыльев и хвоста, правда, летать этот мой клон не сумел бы от природы. Однако у меня это ниндзюцу все никак не получалось — хотя огненный аналог вполне удавался — благодаря помощи Риикано.

Конечно же, помимо сугубо деловой стороны встреч, я кое-что узнал о внешнем мироустройстве и прошлом эльфийки. Халасвия очутилась на Ториле по вине блуждающего портала из Фейвилда, ее родного мира. Большинство не-людей так попадали на Прайм — Первичный Материальный План данной грозди миров. Еще не началась экспансия эльфов на Торил. Еще не пришел вслед за ними божественный Селдарин. Однако единожды посеянный и дважды политый росток веры дал плоды — много плодов. Несколько червивых — бывает...

Четвертый, пятый и шестой разы я уже не показывался — отнюдь. Подбирал нужный момент и содержание информационного пакета, чтобы результат максимально походил на спонтанное озарение и не вызвал настороженность матрон.

Получив требуемое, я стер свои "следы" во времени. Отшагнул во льды и после оттачивания ледяных ниндзюцу вернулся ближе к самому завершению строительства. Похитив ту самую непутевую ящерицу Сшаску-как-то-там, я вместе с ней вернулся в прошлое и спрятал ее в незабвенном гроте глубоко под озером. В Саду росло достаточно фруктов, чтобы я из шкурок и огрызков в форме оленя-друида создавал из них полноценную еду для себя и захваченной пленницы.

У меня оставалась склянка, куда я поместил когда-то отходы, собранные кругом рунных камней после моего допроса Алхеора Черного Волка. Активировавшаяся магическая система собрала тогда весь мусор, включая эманации от многолетних куриных жертв — ради процветания птицеводства Порта Лласт. Я вспомнил об этой склянке благодаря Великой Киира, сопоставившей ряд: фамильяр для успешного побега — крылатые псы симураны в Лафсимдааре — крылья курицы — волчье тело — запечатанная фласка с кровью и энергией куриц и одного истинного волка-оборотня. Какого же было мое удивление, когда "забродившая" магия запаяла бутылку, начав формировать нечто особенное прямо внутри фуиндзюцу? Я принял посильное участие, придав емкости форму яйца, ставшего напоминать агатовый камень. (иллюстрация 241) Но для оформления магической причуды и вынашивания полноценного существа требовалась утроба. Ею и стала яйцекладущая ящерица, за которой требовался постоянный присмотр и уход — а так же поддержание скрывающих барьеров.

Для обезглавленного инкубатора требовался белок. Мне пришлось начать разводить в гроте рыбок. От скуки я тщательно рассмотрел рыбину посредством додзюцу. Теперь я уже легко абстрагировался от обилия ненужной информации, поэтому простая лупоглазая рыба выглядела очень красиво. Рыбная ферма помогла мне попрактиковаться в ирьёниндзюцу и даже вывести свою породу рыбок с огненными плавниками, кипятящими воду для убийства планктона и мелких рачков. (иллюстрации 242 и 243)

Пока зрело яйцо с первым симураном, как я смел надеяться, мне приходилось бороться со скукой и заниматься чем-то полезным — помимо наблюдений за распорядком на стройке и ходом создания непрошибаемых големов с загадками дыма, звука и света.

Я совершенствовал владение Мизу по методике кузины. Стихия воды уже была мною освоена на минимальном уровне, необходимом для развития Кори — свойства льда на основе объединения элементов воды и ветра. Теперь же я вместо огромных волн добивался миниатюрных — полезно для контроля и просто завораживающе на вид. В итоге я достиг таких высот, что смог Воде придать форму Огня. (иллюстрации 244-246) Трюк мне показался бесполезным — фокус для впечатлительной публики. В тот момент меня озарило — цветы! Что любят женщины больше всего — цветы! Я уже создавал для Эйноли огненный цветок. Теперь же занялся созданием целого букета — живого букета из огня для первой жрицы дома Хьюга. (иллюстрации 247-249) Когда-то огненные цветы выросли у выходящей на склоне Хоутенау лавовой трубки, у которой я валялся отравленным. Теперь подобные цветы стали целыми клумбами появляться в никем не посещаемых отмелях магматических рек и гротов, неподалеку от тех мест да и потом прямо там, откуда я наблюдал за саррухами. Но вскоре мне надоели цветочки, и во время шпионажа часть концентрации я принялся тратить на улучшение владения стихией Огня, поступал следующим образом: создавал томоэ из обычного рыжего огня и из высокотемпературного сине-голубого, а потом по-всякому их крутил, постепенно выделив в отдельные элементы точки в центрах пламенных запятых. Все четыре элемента у меня вскоре танцевали по замысловатым траекториям — одновременно с наблюдением. Я на этом не успокоился. Декады манипуляций дали положительный результат: свечка из черного пламени "Аматерсу" в ореоле из синего пламени магии. (иллюстрация 251) Получился превосходный инструмент для очистки вещественного материала от любых внутренних плетений...

Баловство да с умыслом. Я учился Интону и Йотону — раздельному обращению с чистой Инь-чакрой и Ян-чакрой. Первое — создание мысленных форм. Второе — заполнение готовых форм. Всё это нужно и полезно, но главная цель — овладение "Шишо Фуин" — печатью четырех символов. Клан Узумаки изобрел эту печать, он вообще славился своими разнообразными фуиндзюцу — благодаря соответствующему геному. Проблема в том, что у меня в крови вшиты диграммы, триграммы и гексограммы, а для "Шишо Фуин" можно использовать разную символику — в зависимости от целей. Всю тушь и листы от Боддинока я извел еще по пути в прошлое, совершенствуя печати для хранения простых и зачарованных предметов. Но тушь — мертвая. Чтобы запечатать нечто живое, нечто одушевленное — требуется чистая Инь и желательна кровь. Чем чище — тем потенциально более могущественный дух может быть запечатан. Такой, как биджу в животе джинчурики Узумаки Наруто — его печать как раз построена на основе "Шишо Фуин". В принципе, я мог бы запечатать яйцо с симураном и без подобных заморочек, но для моего плана требовалась именно нательная печать — из-за некоторых ее важных особенностей. К тому же, я более не хотел быть зависимым от чьей бы то ни было крови и редких компонентов для варки туши и производства подложек для фуиндзюцу. Поэтому я терпеливо шел своей дорогой, стараясь не сойти с ума...

И вот после долгих часов наблюдений изнутри, к сожалению, лишившегося огненных цветов магматического канала во второй раз настали ответственные сутки. Я пробрался к спящему Локару и коснулся его бусиной киира, передавая "ранее в будущем" стребованные с него сексуальные фантазии в Саду. В течение его сна трижды подходил к нему с ментальными посланиями, спровоцировав поллюцию и крепко-накрепко посадив идею. Хозяйки уже дали пряник всем рабочим, отпраздновав формирование сигила фундаментальной плоскости возводимого хранилища, и пока еще они пребывали весьма в благодушном настроении, а Локару снился слишком яркий и такой живой сон...

"Озарение" накрыло Халасвию во время оргазма верхом на Локсаре. Спонтанное применение "возвращенной" магии сделало лидера рабов половым гигантом. Хозяйки тоже остались довольными чрезвычайным блеском чужой эйфории, хотя и сделали заметку. Через еще два подобных мероприятия, когда в оргии участвовало три эльфийских рабыни, я передал через кольцо следующее объемистое послание — увеличение женской груди. Всё. Дальше само завертелось. Вскоре каждая эльфийка могла награждать или наказывать мужчин, изменяя размер их достоинства или своей груди. Новые, сказочные эмоции понравились Госпожам...

Естественно, сильные подозрения блуждали среди хозяек, обладающих умом и сообразительностью — положение обязывало. Поэтому только на одиннадцатой встрече Локара и Халасвии в комнате престарелого коменданта стройки, теперь уже устраиваемой, чтобы позлить и раззадорить оного, я передал очередное послание. Начались самостоятельные и не афишируемые эксперименты девушек с размером и формой ушей, носа, скул, губ и подбородка, цветом кожи, волос и глаз. А главное в том, что эльфов-мужчин привлекли для оформления некоторых элементов декора, главным образом, в дивном Саду. Я смог заняться их тайным обучением, а так же с их прикрытием спрятать под рунный глиф в Саду булыжник с двумя вмурованными в него семечками дерева Ултарг, внешне походившими на ничем не примечательную речную гальку. Влияя на одного из лесных мастеров, я поспособствовал высаживанию в Саду — вулканического дуба. Разрастись ему не суждено, но его желуди я заполучу. Еще эльф-друид по моему наущению привел в Сад арахора — древний вид треантов, судя по всему, не переживший ледникового периода. Опять же с моей подачи, саррух-надсмотрщик приказал предотвратить схождение дерева с ума из-за пагубного влияния парадоксе времени и заодно привить ему абсолютную покорность и преданность месту. Я воочию наблюдал, как лесной эльф вынужденно подчинился, ритуально убив приведенную тварь и взрастив нового садовника.

Благодаря "общению" с привлеченными к работе над Садом лесными эльфами, выяснилось, что прототипом изобретенной в будущем эльфийской Купели Сияния являлись саррухские омуты памяти и пророчеств. Перед тем, как сломать свою прежнюю систему, действующую в Темпоральной Яме, ученые ящерицы изобрели инструмент, совершеннее и практичнее солнечных дисков Торильского Гномона, сохраненных в целости из-за структурных особенностей. Оба омута напоминали ванны, дно и стенки которых хитрым образом выложены расслоенными и особо обработанными темпоральными медиаторами. Самки целиком погружались в эти омуты и на ментальном уровне своего уникального ядра взаимодействовали с кристаллами времени. В омут памяти они сбрасывали свои воспоминания, отправляя предостерегающие послания в прошлое — эти сообщения получали в омуте пророчеств. Легко контролировать, легко использовать...

Первый этап для Халасвии длился несколько лет. В итоге зараза метаморфизма поразила всё немногочисленное эльфийское сообщество рабов, причем, включая приезжих, считай сосланных в Темпоральную Яму. Всё достаточно невинно и с ощутимо подросшей мотивацией мужчин-рабов. За это время состав "подружек" Халасвиа несколько раз полностью менялся. Но лесная эльфийка осталась, поскольку была личной рабыней принцессы Мораг, с рождения обладающей незаурядным умом. Будущая Матриарх, конечно же, едва ли не в первый же день после регистрации экстраординарного события просчитала перспективу развития опаснейшего умения частичного изменения облика. Мораг создала вне Темпоральной Ямы условия для выявления опасности метаморфизма, а так же, естественно, использовала в своих целях предательство элитных рабов у конкурирующих с ее родом саррухских кланов и семейств.

Ставшая матриархом Мораг готовилась к подвоху. С предвкушением ждала бунта, чтобы угодить партии жестокосердных товарок и лизоблюдов-советников, жаждущих в корне истребить заразу метаморфизма. Выбор свелся к двум чашам весов. С одной стороны, это достойный платеж Демонам — принести всех остроухих умельцев в жертву на алтаре для оплаты услуги по хранению и защите четвертого ключа от сейфа со Словом Власти. С другой стороны... О нужном мне выборе я позаботился заранее. Тут укол человеческой зависти, здесь укол человеческой ревности, там злая мысль-пожелание вечного рабства, а в ответ смертным — высокомерие долгоживущих, очень устойчивых к сводящим с ума парадоксам времени. Поэтому на другой чаше весов Мораг имела замечательных вечно живущих рабов, способных приспособиться к жестким условиям ледникового периода, способных затеряться среди аборигенов — способных отслужить весь срок до возвращения Империи.

И вот настал критический момент...

Ритуал был из разряда судьбоносных вех, потому я тщательно готовился — слишком много трудов, усилий и нервов ставилось на карту — слишком много моего личного времени. А еще на моей совести были сотни, что в будущем не станут нежитью — их сейчас едят демоны. Души и мясо — все им шло впрок. Но эта судьба лучше — искорки жизней уже сейчас отправлялись на новые спирали перерождений.

Вереница рабов на заклание казалась бесконечной. Бессердечный демон-мясник резал скотину — ненасытный алтарь жадно забирал жертвы. Тела, неподвластные с рождения обитавшему в них сознанию, сами ложились на демонический престол, полностью осознавая весь ужас происходящего — даже забытье обморока у них забрали и продали. Будущих рабов Слова Власти не просто заставляли смотреть на кровавый ритуал — остаточными энергиями их привязывали к артефакту, заполняемому тем самым временем, что не дожили толпы людей, гномов, орков, дварфов, фей и прочих экзотических рас. У некоторых эльфов в ожидании своей очереди не выдерживала психика — сломавшихся на алтарь под злорадный нож.

После эльфов, поставленных ниже всех в иерархии рабов Слова Власти, последовали мастера, что доделывали големов и что по задумке будут вечно их обслуживать. Незнакомые мне каменщики, рудознатцы, кузнецы, швеи, повара — полноценный штат лакеев, в общем. Лидер рабов остался прежним...

Последней рабыней и повелительницей над всеми остальными стала высокопоставленная ящерица, очарованная эльфами — одна из бывших приспешниц самой принцессы и товарка погибшей в перевороте Сшаски. Некая Хедралин при помощи рабыни отрастила себе красную шевелюру пышнее гребня и дерзкие ресницы, ящерица красилась и все больше уподоблялась "низшим теплокровным" расам. За что и поплатилась — вместе с другими саррухами, порабощенными перед ней за те или иные прегрешения перед деспотичной Властью...

...Мне пришлось очень тонко и всегда косвенно влиять на Хедралин, изменяя ее нравы и прививая моду на "рабские" атрибуты. Но в итоге все прошло как по маслу. В одну из очередных встреч, примерно за декаду до ритуала, я похитил Халасвию и по пути заменил собою, превратившись в женщину. За первые же минуты своим божественным ореолом и привлекательностью очаровал всех — и погрузил в крепкий сон. Подождав, пока Халасвия вспомнит наши с ней занятия, я совершил две рокировки. Одной из выбранных мною человеческих девушек эльфийка сменила облик на свой — из-за женского волнения только с третьей попытки вышла точная копия. Я уже научился запечатывать только лишь при помощи чакры, что позволило снимать ошейники без лишних заморочек. Немного чакры самой эльфийки, вытянутой печатью, и вуаля — после распечатывания эксклюзивный ошейник нормально приживается на шее человека. Затем я применил весь свой опыт для развития ядра и СЦ у Халасвии, до краев наполнил ее своей маной и чакрой, чтобы много занимавшаяся магией эльфийка сама смогла применить сохраненное в моей киира заклинание "Смена Формы" — превратиться в Хедралин. Для стабилизации получившейся формы ящерицы Хеласвии я незамедлительно поместил в ее утробу яйцо с крохотным симураном и потом запечатал его при помощи "Шишо Фуин". Пара штришков для имитации недавно забеременевшей самки и финальный акт пьесы побега...

— Г-господин... кому... нам... молиться?.. — Заикаясь, задала сакраментальный вопрос Халасвия, освоившаяся в новом теле — смогла поменять характерные внешние черты особи.

— Богу, — отвечаю, залечивая бессознательное тело Хедралин, плоть и кровь которой использовалась для точного соответствия. Я так и не представился девушке.

— П-простите, Г-господин... Как ва-ас в-величать?

— Соберись, Халасвия-Хедралин, тебе нельзя заикаться или мямлить.

— П-простите... — Она пала ниц, настойчиво желая поклоняться — как верная жрица...

— В каждом существе есть частица бога — Искра Жизни. Молитесь Лорду Ао. Он Всевышний Бог над Пантеонами всех рас и народов во всех мирах. Молитесь Ему о том, чтобы явил вам на Ториле Вашего Бога, который примет божественные привилегии и ответственность в вашем настоящем времени, который будет непосредственно отвечать на ваши молитвы и защищать. Но сперва выберись на свободу, Халасвия, чтобы спасти как можно больше Tel-quessir и предупредить как можно больше иных рабов.

...бесчувственную ящерицу на дно озера. К сохраненному мною стручку от арахора прибавился пепел из догоревшего костра, сложенного из частей тела несговорчивого арахора, сожженного уникальной магией феникса. Напоследок я сам сменил форму и претворился девушкой, умершей во время секса по причине чрезмерного накала страстей — шею сломали, частое явление... Сколько прибыло в Сад — столько и убыло. Труп "дуры-человечки" Хедралин-Халасвия пожелала сжечь в магме. Актрисе пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы сыграть достоверно: на ее сознание давили знания о войне с фаэриммами и о ледниковом периоде, давила миссия о тайном распространении этих сведений для того, чтобы рабы готовились к холодам, давили заклинания по обезвреживанию рабских ошейников, давило оставшееся в запасе время — душила совесть за бросаемых соплеменников. Немыслимо дерзкий побег накануне важнейшего мероприятия стоил судьбы всем ящерам-охранникам — устроенная Мораг провокация обернулась против самих саррухов. Главное заключалось в порче омута памяти: после долгих наблюдений я вывел из строя ключевой элемент, обеспечивавший вневременную передачу информации в находящийся в прошлом времени омут пророчеств. Мораг не могла отложить церемонию ради разбирательств и починки, а после — поздно метаться.

...Слово Власти в первую очередь создавалось для ведения войн. Долгое время оно находилось вне построенного под него хранилища. Все эти годы я перепрыгнул, через несколько дней после грандиозного ритуала вернувшись ко времени за месяц до расчетной даты эпохальной катастрофы. Ожидания оправдались, когда Слова Власти применили на полную силу. Мне многое дали встряски, последовавшие как от атаки по фаэриммам, так и во время заточения: пока поклонявшиеся Исконным саррухи бились в войне, почитаемый ими предтеча Маэгера был схвачен богами и пленен, что стало одним из факторов глобального похолодания на Ториле и появления на северной равнине всхолмья Крагсов и хребта с двуглавой сопкой Хоутенау. Однако еще больше я получил, когда саррухами, выжившими в схавтке с фаэриммами, создавался демиплан для избранной части обреченной Империи пресмыкающихся.

Имевшиеся у меня Слова Власти "Сила" и "Пространство" живо реагировали. При первом разе я пристально наблюдал за ними обоими. На втором — применил эти резонирующие Артефакты. Решительно и с расчетливой смелостью распахнул все восемь врат Хачимон — даже Шимон. За вратами смерти я четко различил врата души — Синмон находились в самом Очаге, что вполне логично. Необузданную мощь я пустил на смену формы в серебряного дракона — ради природной магии Холода. Лед не равно Холод. А мне требовалось именно что заморозить саррухов в их новосозданном логове. Резонаторы в лапах ретранслировали свою силу в пару других Слов Власти — из настоящего времени. Один за одним вокруг Меня-Серебряного-Дракона рассыпались на резидуум драгоценные камни, в которых я месяцами запасал излишнюю ману и чакру. Расставался не без сожаления, но с большим умыслом. Бедный многострадальный грот трещал от буйства трескучего космического мороза, голубоватой дымкой растекающегося от светящейся серебряной шкуры. Драконья морозилка функционировала на износ, обрабатывая и трансформируя сотни энергетических резервов эладрина тулани. Я не пожалел и тот дивный голубой бриллиант, который изначально хотел вставить в рукоять полярного клеймора. Он был в числе последних — подзавязку набитый ледяной чакрой хьетон.

Главное для меня заключалось в том, чтобы подобрать — углядеть — момент для вклинивания. Матриарх Мораг почти завершила дело, перенеся себя и весь свой императорский двор внутрь демиплана. После восхождения на трон Империи ее мощь возросла едва ли не до уровня среднего божества — а то и высшего. Чтобы окончательно изнурить ее, я дистрофично похудел и сам заработал энергетическое истощение, но таки добился поставленных целей — создания многотысячелетней криогенной тюрьмы. (иллюстрации 252-254)

Я предусмотрел плачевные последствия, наступившие для меня после подлянки для Мораг. Когда серебряный дракон спонтанно обернулся эладрином тулани, в меня заструился живительный ручеек огня от Аруса из нетронутых мета-чёток и хлынул бурный поток маначакры из хранилища нагрудного фуиндзюцу в виде глазика со спиралью — многие месяцы заполняемого подарка Кореллона Ларетиана. Казавшаяся неминуемой смерть разжала свои холодные когти. А уж когда моей воли хватило на открытие прямо под собой "Планарной двери" в магматическую каверну, так купание в поистине горячем источнике в считанные минуты привело меня в относительно бодрое состояние. В чем я и убедился, без особых проблем выдув изо рта ледяного дракона и потом приняв свою драконью ипостась. Не какую-то там форму, а именно ипостась — по счету третий истинный облик. Как у жидкости есть газообразное, жидкое и твердое состояния, так и у меня отныне три ипостаси-состояния: элемент огня, эладрин тулани, серебряный дракон.

— Вы!!! — Прошипела Хедралин, как я и думал, лично пришедшая выполнять последнее распоряжение Матриарха. Она опешила, встретив знакомого незнакомца в алтарной комнате, и потому промедлила с немедленной атакой.

— Свобода? — Я задал простой вопрос спокойным тоном, тем не менее, не ощущая уверенности в том, что смогу справиться со всеми рабами-охранниками Слова Власти "Время", если их лидер и управляющая призовет на помощь.

Время войн не прошло бесследно:

— Вы — Бог! — Обвинительно зашипела Хедралин, угрожающе приближаясь. Слово Власти в ее когтистой лапе засветилось — тускло-тускло.

— Из будущего, — соглашаюсь, снимая непроницаемый божественный щит со своей пары Артефактов, — где рабы — свободны.

Сказав это, доверительно подбросил ей оба куска из будущего — она все равно не сможет их унести из этой аномальной зоны.

— Сссвободны, — эхом прошипела ящерица, рефлекторно поймавшая величайшие артефакты "древности", для охраны и заботы о которых ее поработили.

— Хедралин, соедини их правильно в порядке Пространство Силы Времени и отдай мне рунный обод. Для вас пройдет всего миг, как завершится ледниковый период и я помогу освободиться рабам Слова Власти "Время" — остальные в вашей власти.

— С чего мне доверять вам, эльфийский бог? — Через пару минут заговорила ящерица, наверняка увидевшая ключевой элемент для своего освобождения из рабства и взявшая себя в руки.

— Почему нет?

— И вы еще смеете спрашивать?! — Разозлилась ящерица.

— Я — непосвященный в тайны новобранец. Иной бы не смог проникнуть в Темпоральную Яму. Как ни крути, Хедралин, вы сами знаете, что не сможете вынести мои Слова Власти из зоны парадокса времени. Объясните мне свое недоверие к богам?

— Это боги дали нам знания для создания Слов Власти. Это боги спровоцировали войну с фаэриммами. Это боги воспользовались смутой для убийства почитаемого нами примордиала Маэгеру Адского! Ледниковый Период наступил по вине Богов! И вы — бог!

— Рад, что вы осознаете это, Хедралин. Это моя Зима охладила имперский демиплан... Соедините Пространство Силы Времени, чтобы ослабить силу довлеющего приказа. Отдайте мне рунный обод, чтобы освободиться вовремя. Активируйте хранилище, чтобы запутать следы и формально выполнить давящее на мозги Повеление, — непререкаемым тоном произнес я, даже не думая вкладывать силу Инь-чакры в гендзюцу против псионика.

— А не превратиться ли мне еще в красавицу-эльфийку?.. — Клыкастая пасть приоткрылась, показав заметавшейся в ней змееподобный язык.

— Догадались. Я думал, вы сразу узнали меня. Или вам не по нраву быть живой и вскоре свободной?

— Чтобы потом вновь сдохнуть в каком-нибудь катаклизме, да, хитрец? — Прошипела ящерица, остановившаяся в трех шагах от меня, находившегося в ярде перед демоническим престолом.

Я вполне понимал, что неплохо отработал пластику движений, но все еще отвратно умею держаться и подавать себя, создавая и поддерживая свой авторитет, ранее в основном державшийся на принадлежности к известному всем клану Хьюга. Определенно, мне еще учиться и учиться выглядеть представительно — от взгляда некоторых никакой магией это не замажешь.

— Потомки саррухов остались на Ториле. Однако Всевышний Творец Лорд Ао оставил Торил — богам, для примордиалов с их почитателями он создал планету-близнец — Абейр. Поэтому, Хедралин, теплокровные освобождаются с нашей помощью в начале оттепели, а сауроиды лет за десять перед переселением в новый мир.

— Я сама смогу справиться, — заявила ящерица, шипя мне в лицо и крепко сжимая рунный обод, так похожий на колесо от коляски или каталки в госпитале Конохи. Она дразнила доступностью — проверяла.

— Хедралин, выбор предрешен. Я не позволю пропасть своим трудам и переиначить будущее, — лукавлю со спокойным видом.

— Вам более нельзя возвращаться в прошлое, не так ли? — Умная аристократка выделила главное — в контексте своих задач.

— Я понимаю, магия свежа и вынуждает вас подчиняться. Вам станет легче, Хедралин, если дадите мне просто взяться за оба моих Слова Власти. Вы понимаете?

— Вы нуждаетесь во мне, — прошипела ящериа мне в лицо. Она не считала теплокровных ровней себе, но была вынуждена считаться с моим рангом и силой божества. А еще в ней клекотал гнев и ярость за подставу — по моей вине угодила в рабство.

— Обоюдно, — парирую я, принимая не высказанное приглашение взяться за стык двух Слов Власти, принесенных мною из будущего.

Недавно опустошенные артефакты стали пожирать энергию как не в себя. У инициировавшей процесс Хедралин имелся рабский ресурс, пущенный ею в ход. А я обладал опытом синхронизации бусин мета-чёток, потому помимо простого вливания дефицитной маначакры прилагал все усилия для придания движущейся силе огромных плотностей и центробежных ускорений. Нагрудное фуиндзюцу полностью опустошил и на треть потратил конечные резервы мета-чёток, когда хитрый прием сработал-таки. Магия Артефактов сомкнулась в единое целое, покорившись — свободному. И вертикальные зрачки дышащей мне в лицо ящерицы расширились в круг. Раздираемая противоречиями Хедралин неверяще сжимала свою часть, хотя сама же спровоцировала заранее известный результат.

— Источник Власти над Силой Пространства и Времени, — мы одновременно произнесли ключевую Фразу, составленную из всех созданных саррухами Слов. Золотистая магия на несколько мгновений окутала наши фигуры, прополоскав одежду и взметнувшиеся вверх волосы.

Раба Слова Власти "Время" медленно отступила, из-за ослабшего поводка так и не приняв положенную позу повиновения, а я еще пока не умел толком управляться с Артефактом, да и не хотел подобного развития отношений. Тем самым я надеялся свести к минимуму риск подлянки, поскольку прямо рабы не смогут причинить вред владельцу поработившей их вещи, но косвенно...

— Вы не понимаете, что натворили, — своим шипящим голосом прошелестела ящерица, ставшая более лояльной и вменяемой.

— Создал баранку для альтернативных путешествий внутри Темпоральной Ямы, — уверенно отвечаю. Прекратились безумные наслоения времени, порождаемые диссонансом между силами Слова Власти "Время" и Темпоральной Ямой. Не представляю, как пользоваться только что созданным аналогом солнечных дисков Торильского Гномона, но теперь я могу нормально унести рунный обод с собой в будущее.

— Уж будьте уверены, — выдавила из себя ящерица, знавшая и понимавшая несравнимо больше меня, несмотря на сонмы часов моих наблюдений за работой рунных глифов систем хранилища. Пользоваться я научился, но повторить не возьмусь.

— Запускайте системы Хранилища, Хедралин.

— Сперва договоримся, бог, — прервала меня ящерица.

— Я не дам вам гарантий из-за опасности моего опознания с непредсказуемыми последствиями. Достаточно принесенной из будущего пары Слов Власти без рабских ниточек.

— Без гарантий, — мельком и противно облизнулось пресмыкающееся, — когда ваша судьба столь зависима... — привыкшая интриговать и повелевать Госпожа еще не успела отучиться.

— И ваша, Хедралин, не застрахована от ошибок. Всё относительно. Факт в том, что Артефакт и компания эльфов вернули вам былое долголетие, — я видел и прекрасно различал этот факт, — которое сохранится после освобождения из рабства. Растратите ли вы срок свободной жизни на Ториле или останетесь в тени и сбережете для процветания на Абейре? Конкретно вы, Хедралин, без конкуренток от рабских команд обслуги других Слов Власти.

— Боги умеют соблазнять, — заметила лихорадочно соображавшая рабыня.

В сущности, я бы сам справился и с активацией маго-механических систем, и с распутыванием клубка рабских привязей. Но предстоит вызов высшего демона, с которым еще надо будет заключать свою сделку с расплатой все теми же рабами...

— Я не понимаю ваш интерес во всем этом, — наконец разродилась собеседница, неопределенно взмахнув конечностями. Манера ящериц облизываться меня раздражала, хотя я имел представление об этом их способе коммуникации, сильно дополняющем обоняние.

Гегемонии возносятся и рушатся, чтобы кто-нибудь другой реализовал желание предельно расширить свой ареал. Лес растет и пожарами обновляется. Мир полицентричен. Разнообразие интригует и способствует самовыражению — развитию. Я мог привести ей кучу интересных тезисов.

— Мой интерес в собственной душевной гармонии и уверенности в будущем.

Я вновь лукавил. Дело не в том, что я задумался о геноциде и засомневался в желании уничтожить Мораг и цвет ее жестокосердной нации рабовладельцев. И не в том, что мотивы и поступки определяют мое мировоззрение, формализованное магией девятью значениями. Дело в Инь, в отличии от Ян, имеющий всего пару свойств. Позитив и негатив, как: свет и тьма, добро и зло, альтруизм и эгоизм. Негатив прерогатива шарингана: демоническое додзюцу становится тем сильнее, чем острее душевная боль носителя, вызванная потерей близких или иными терзаниями. Для активации Мангекё Шарингана требуются внутренние изменения — это и проще, и сложнее. Позитив для бьякугана: ангельское додзюцу становится тем сильнее, чем больше благодарностей и счастья возвращается или передается носителю от других, желательно вовсе незнакомых, к которым нет привычки. Для активации Мангекё Бьякугана требуется внешний толчок. Концепция разделения клана Хьюга на главную и побочную ветвь кажется верной, ведь меченные родичи своей жизнью спасают старших родственников. Но и мой отец, и я — мы оба преследовали эгоистичную цель — вырваться на свободу. Не ради брата-близнеца или кузины — ради себя. Вот и не передалось ни капли правильной чакры от нас к активным бьякуганам родственников из главной ветви. В этом плане повезло старейшине клана Хьюга, предыдущему главе и моему деду. Мне тоже — Дух Леса пожертвовал собой ради меня. И если мои выводы верны, то высшая форма развития шарингана — это Риннеган. Для злыдня нереально увидеть жертвенность во имя него, зато можно заменить мощной сенчакрой — переработанной внешней природной силой. О высшей форме бьякугана неизвестно ничего, даже названия... Обо всем этом я давно уже размышлял, но при встрече с псиоником вообще не вспоминал — без дисциплины ума легко ненароком выдать менталисту свои секреты. И моя Великая Киира всего лишь полуразумный банк памяти, надеюсь, необученный отражать пси-атаки.

— Моя выгода в овладении знаниями по развитию пси-сил и аурных слоев, по созданию собственных аналогов Слов Власти и монументальных цитаделей. А ваш интерес в сохранении и процветании популяции. Ваша выгода в личностно-нравственном развитии, в поиске оптимального общественного строя и наращивании опыта руководства для обретения знаний и возможностей основания устойчивого государства сауроидов. Вам хватит времени на подготовку, чтобы успеть занять и суметь удержать удобные территории Абейра, когда Лорд Ао предоставит всем шанс.

Хедралин долго смеялась.

— Ваше наивное простодушие и бесхитростная прямолинейность умиляют, — отсмеявшись, заметила она.

— Всё гениальное — просто, — спокойно отвечаю, чуть пожав плечами. Но сколько же дней и сил я потратил, чтобы сейчас всем вариантам предпочесть этот. — Здесь и сейчас я разговариваю с вами.

Веселость Хедралин мигом улетучилась. Она догадалась, скольких трудов мне стоило выявление переломных моментов и корректировка их с учетом просочившихся в омуты данных. Игра на грани фола. План с самого начала содержал множество переменных, неразрешимых без парадокса времени внутри Темпоральной Ямы. В иных условиях я не то, чтобы никогда не взялся его реализовывать — даже не измыслил бы сию головоломку.

— Скрывающийся в парадоксе времени, — понимающе прошипела Хедралин, потеряв задиристый настрой.

— Кроме вас, Хедралин, обо мне никто не должен ведать, даже подозревать. Активируйте хранилище, Хедралин, и воспользуйтесь рунным телепортом в отведенные рабам помещения. Через сутки приходите в обледенелый Сад, — говорю приказным тоном. Поддавки закончились. Не мытьем, так катаньем...

— Да, Господин, — нехотя повиновалась мелко задрожавшая ящерица.

Глава 16.

Суммарно год я провел в обществе ящерицы, никогда мне не язвившей, но и особого пиетета не питавшей. Саррухи достигли огромных высот в псионике, но использовали эту науку однобоко и в спайке с магией. Причина проста — физиологические особенности. Выраженными псионическими силами с уклоном в телепатию обладал лишь яйцевидный мозг в солнечном сплетении ящериц женского пола. Но в процессе исследований я убедился, что псионика — это сила разума, а не его сосуда. Мозг — это всего лишь инструмент, подобный мускулам. Поэтому львиная доля моего времени уходила на переложение навыков с формы ящерицы (да-да, пришлось разжиться и такой оболочкой) на любой вид мозгов, будь я в фейском облике или в формах человека, гнома, оленя, дракона или элемента.

К сожалению, вместе со мной телекинез осваивала и преподавательница Хедралин, естественно, в мое отсутствие отрабатывавшая и подлинную пси-телепортацию, столь похожую на искусство замены тела "Каварими но Дзюцу" в связке с искусством мерцания тела "Шуншин но Дзюцу". Впрочем, компенсация была более чем щедрая. Государство саррухов возродилось на руинах прежней столицы — Ореме. Хедралин организовала секретную организацию — Ба-элиф. Она продолжила заниматься сбором Арканных сил и знаний других рас и народов, сводя все воедино для обеспечения превосходства саррухов. Фундаментальные исследования Магии позволили обнаружить так называемые эгрегоры — сущностные энерго-информационные структуры, возникающие из сонаправленных эмоций и мыслей группы индивидуумов, объединённой общей идеей, верованиями, культурой. Религиозные, философские, расовые, родоплеменные, городские, клановые, орденские, государственные, территориальные — всякого рода, размеров, силы или качества. Самые секретные исследования Ба-элиф касались источника мощи богов — подконтрольных им аспектов смертного существования. Осторожные эксперименты даже позволили помещать в эти эгрегоры наборы заклинаний, которые становились легкодоступными членам сообщества, облегчая им жизнь и тем способствуя остановке прогресса. Зачем что-то изобретать и вести научные изыскания, если всё необходимое почти за так дается — только помолись или приобщись?

Жрецы-пресмыкающиеся вымолили у извечного Уробороса множество его чешуй, на них и запечатлели все Тайны, открытые в Ба-элиф. Это позволило сменить общественный строй и снизить роль самок как исключительных источников, накопителей и передатчиков всех знаний, умений и навыков. С Чешуй Исконного делали золотые дубликаты, с которых уже снимались платиновые копии, расходящиеся по различным институтам. Естественно, я скрупулезно сличил свой золотой дубликат с эталонным оригиналом, конечно же, в итоге отправившимся на Абейр. Естественно, хищная ящерица не стала приверженкой мультикультурализма, когда усвоила понятия культуры и цивилизации и некоторые принципы управления народонаселением с разными расово-видовыми особенностями, определяющими быт, строй, характерные взаимосвязи и взаимодействия с окружающей средой. Естественно, за тысячи лет она не стала мудрейшей или умнейшей на свете. Естественно, я ждал вероломства и перестраховался: изучил ритуал превращения в лича, чья филактерия так похожа на крестраж; из некогда взятого от Хедралин клеточного материала и образцов чакры с отдельно взятыми Инь и Ян создал ее точную копию и запечатал, тем самым разработав свой аналог "Эдо Тенсей" и ловушку для ее души, ведь тысячи лет прожившая за счет Слова Власти ящерица вполне могла захотеть обмануть время и стать бессмертной. Естественно, я применял к рабыне не только пряник, но и кнут, едва ли не с первых дней организовав переливание сути ящерицы в сосуд, запечатанный в моем огненном клоне-элементале, отправленном существовать в глубинные слои мантии земли. Поступил так, чтобы ее постоянно терзали страхи сжигания, чтобы как в омуте памяти читать все помыслы Хедралин, чтобы в момент освобождения из рабства украсть ее искру жизни. Теперь, когда через отмеренную пару веков умрет носитель ее клона и почти ста процентов сущности — душа и личность Хедралин сгорят, а искра жизни отправится на перерождение. Впрочем, как показало скорое будущее, Хедралин не вняла моим предупреждениям, не вытерпев. Примерно за год до переселения на Абейр она решила избавиться от моего "огненного проклятья" — закономерным финалом стала ее смерть и перерождение квази-божественной искры жизни в огненном элементале. Хищническая натура, конкуренция за лидерство и отсутствие доверенного преемника или преемницы, которые бы обладали всей полнотой информации, сделали свое подлое дело...

Со смешанными чувствами я встретил новость о судьбе Хедралин, когда с полугодовым запасом времени остановился в ожидании эпохального события — клонирования миров. Честно говоря, я надеялся на подобный исход событий и был удовлетворен тем, что за пределами демиплана Камень Ресурсов не осталось живых имперцев: оставшиеся без лидера сауроиды из бывших рабов перегрызлись меж собой, а выживших добили их же ученики и последователи, тяготившиеся неусыпным надзором и беспредельной властью древних предков, лишь казавшихся бессмертными. Как бы то ни было, оставался еще один хвост-задел, которым я и занялся — с неприязнью и гадливостью.

— Х-хозяйка, — вымолвил распластавшийся у моих ног Локар, призванный Словом Власти "Время". Вместе с ним бухнулись на пол и стали пресмыкаться передо мной-ящерицей оба его подельника, таких же потных и разгоряченных, но не имевших права слова.

За их лицемерие и лизоблюдство, с которым они отправляли беглых рабов на потеху саррухским охотникам, я не счел их за людей и не освободил, как всех вместе с эльфами после завершения ледникового периода. Эти трое тысячи лет находились на побегушках у ящериц Хедралин, выполняли самую чёрную работу. Я наблюдал за ключевыми этапами их ломки и перевоспитания. Хотя основное время их школили без меня, ментальные способности самки сауроида позволили убедиться в том, что работа проведена на совесть — все госпожи в этом большие мастерицы.

— Докладывай, раб, — прошипел я-саррух, ясно видя и ощущая следы оргии.

— Три племени объединены, Хозяйка. Празднества в самом разгаре, Хозяйка. Все как тебе нравится, Хозяйка, — проблеял Локар в холод каменного пола.

— Общие цифры.

— Тридцать тысяч мужчин и женщин от четырнадцати до сорока, Хозяйка, — вымолвил раб, не смея гордиться, не смея надеяться на поощрение.

Хедралин действительно нравилось образовывать большие общины путем насильственного сбора населения разобщенных поселков в половозрелом и детородном возрасте. Далее устраивалась массовая попойка давно разработанными составами, снимающими все тормоза и способствующими перекрестному зачатию. В первые десятилетия после ледникового периода даже зародился культ, ежегодно устраивавший оргии для гарантированного прибавления человеческого рода в диких северных племенах. Потом ящерицы отступили перед богиней любви Суной, милостиво обратившей свой взор на потуги выживающих людей. Уцелевшим сауроидам боги зачли прогиб. И вот, спустя сотни лет, грандиозное воскрешение прошлой практики...

— Какова твоя следующая задача, раб?

— Служивать вам, Хозяйка!

— Послезавтра объявишь людям, чтобы вдесятеро усерднее собирали и охотились. Приказываю заготовить впрок снеди и одежд.

— Будет исполнено, Хозяйка!

— А теперь слушай внимательно и запоминай, раб. Империя батрачи обречена. Они сами призовут свою погибель. Когда небеса развернутся, раб, ты отправишь по четверти мужчин племени на запад и восток. Пусть ищут драконьи яйца. Ты знаешь, куда их сносить и на что менять. Чем меньше останется драконов на Севере, тем безопаснее. Повтори задание, раб!

— Отправить на запад четверть мужчин племени под командованием Левого, Хозяйка. Отправить на восток четверть мужчин племени под командованием Правого, Хозяйка. Они должны будут собирать драконьи яйца и относить их мне, Хозяйка. Я со жрецами и старейшинами племени буду менять их у красного дракона Клауса на золото и драгоценности, Хозяйка.

— Главная цель поисков племени — это куски кометы. Чем больше — тем лучше. Складируй их здесь, под охраной ледяного голема. Повтори приоритетную задачу!

— Искать всем племенем куски кометы и складировать их здесь, Хозяйка!!! — Проорал в пол человек, которого в свое время застращали за непослушание годами колких ледяных объятий — рабы Слов Власти не могли умереть или сойти с ума. С тех пор и длился эксперимент — магия стационарного морозильника поддерживала жизнь моего голема из стихийной чакры льда.

— Используй для этого любые средства, все ресурсы племени и все богатства, выменянные у Клауса. Ищите, выкупайте, отбирайте, крадите части кометы, что скоро разорвет небеса. Повтори, раб!

Используя власть артефакта и развитые ментальные способности, им вдолбили беспрекословное подчинение, но без фанатизма тупоголового исполнителя. Я лишь с тщательно скрываемым омерзением убеждался в правильности понимания возлагаемых на Локара задач. Локару и его подручным уже давали поручения, длившиеся по веку и дольше. Он провалил первое задание и провел в непрерывных муках весь тот срок, что его ранее не беспокоили. Следующие разы рабы проявляли максимальное рвение и усердие.

По возвращению с отвратительной, но необходимой миссии я целые сутки отходил, прежде чем окунуться, как показало будущее, в самые мои счастливые месяцы жизни в Темпоральной Яме...

Я до кишок биджу устал тренироваться в разрушении. Несколько дней я практиковался в выращивании цветов для охмурения несговорчивых дам из светского общества, куда я неизбежно войду. Удовлетворился, лишь когда создал свой собственный вид. (иллюстрация 255) Только после этого я счел себя готовым и воспользовался загодя приготовленной отдушиной, как ни цинично, но тоже призванной к делу — подготовить меня. К роли отца, что породит доверенное лицо, которое подготовит плацдарм за пределами Торила...

Собственно, с накаченными аурными слоями я в форме оленя-архидруида решился на сложный ритуал рождения арахора — уже была подходящая искра жизни, очищенная и закаленная огнем. Подготовил навоз, не постеснявшись перемешать собственные отходы: эладрина, эльфа, человека, гнома. Добавил сохраненный пепел некогда сожженного арахора и на этой основе сделал гумус для проращивания стручка этого древнего вида треантов. Родившийся результат соответствовал ожиданиям: малыш-арахор напоминал бесполого древесного клона гнома или эльфийского ребенка ростом с ярд — похожего на меня. Я намеренно миновал стадию младенчества и остановил ритуал роста за несколько лет до наступления пубертатного возраста.

Я предрекал себе боль от конфликта интересов и неизбежной разлуки с выросшим чадом, но сознательно привязался к Арахору... Чудесный ребенок во мне души не чаял. Еще бы... Он быстро подружился с совой Уллю, а особенно с парой других моих фамильяров, которые не причиняли ему вред и не вызвали отторжение на почве инстинктивного страха — огненная природа Аруса и Пинигсеу находила отклик в самой сути Арахора, "в прошлой жизни" бывшего огненным элементом. Еще один повод считать живое дерево моим ребенком. Я даже в какой-то момент приревновал и более не вызывал поиграть ни Аруса, ни Пинигсеу.

Отец и сын, райский Сад под куполом, идиллия... Мы вместе учились друг у друга лесной магии. Ребенок-треант обладал большой любознательностью и схватывал все на лету — понятное дело!

— Пап, а почему эти растения такие, э, неправильные? — Спросил однажды малыш десяти дней отроду, идентифицировавший себя по подобию отца — мужского пола.

Вот так вот все мои потуги в сакральной магии природы опустили ниже плинтуса. Со смешком я любяще взъерошил сыновью шевелюру, живую и зеленую — почти точь-в-точь как у нимфы Акаоны, вышедшей замуж за полуэльфа Мельданена.

— Чтобы посмотреть, как скоро ты это увидишь, сынок, — отвечаю. К этому времени мне уже не стоило никаких усилий, чтобы обращение получилось естественным — искренним. Я неожиданно быстро привык к "папе" и "сыну", начав испытывать неприятные чувства от того, что строго настрого запретил себе и фамильярам использовать наши подлинные имена — во избежание будущих проблем.

— Гн! Да я сразу понял, что эти цветочки неправильные. Просто... просто...

— Просто пару дней подумай, сын, как их лучше всего сделать правильными.

— А я уже знаю, пап, можно сейчас? Па-ап, ну, можно?..

Уже через месяц совместной жизни я был вынужден учить его в форме оленя-архидруида. И с удовольствием катал беззаботно резвящегося отпрыска на спине, позволяя ему играться со своими рогами. Арахор их причудливо и легко сплетал подобно древесным корням, даже в цветущие ветви трансформировал, радуясь очередному на отлично выполненному заданию.

Хотя я часто повторял, как люблю ребенка и насколько мне нравится его детский возраст, мне не удалось желанным образом замедлить взросление Арахора. За полгода он с десятилетнего отрока вырос в четырнадцатилетнего подростка с зеленеющими зонами по образцу человеческого тела. (иллюстрация 256) Видимо, я слишком часто потакал ему, позволяя подолгу купаться.

Все изменилось, когда юный треант оказался на грани гибели. Явление силы Лорда Ао застало нашу дружную компанию врасплох. Прошедшая по Темпоральной Яме рябь парадоксальных помех остановила взросление Арахора, едва не повернув время вспять. Я хотел сунуть ему в руку обруч из трех Слов Власти, но интуиция заорала громче биджу — необузданная мощь расщепила бы половину его тела и повредила хрупкий рассудок. Момент оказался упущен. Арахор потерял с таким трудом организованную мной антропоморфную форму, превратившись в уродское ходячее дерево родоначальника, а его разум уснул.

Сильный удар заставил мне вспомнить, что значит плакать... Я около месяца разговаривал с деревом, осторожно пробуя добудиться сознания Арахора и в своей форме оленя-архидруида, и в оболочке саррухской самки с ее ментальными возможностями. Еще столько же я приводил его в чувство, буквально по веточке возвращая антропоморфный облик юного эльфа.

— Пап, зачем ты со мной возишься? Я ведь теперь уродлив и больше уже не нравлюсь тебе, — спросило деревянное лицо, которое мы только что почти восстановили до прежнего вида, способного живо улыбаться...

— Я тебя люблю, сынок, — без раздумий крепко обнимаю живое дерево.

— Но... но ведь я тебя подвел, — прошептал он мне в плечо.

— С каждым может приключиться беда, Арахор, — я попытался добавить в голос строгости, обратившись по имени, каким нарек чадо. Но не вышло. — Чувствуешь, как неровно бьется мое сердце в тревоге за тебя?

— Слышу, пап... Ты меня никогда не оставишь?.. — С боязливым шелестом тихо-тихо спросил мелко задрожавший треант.

Мои ноги подкосились. Здорово, что ниже его пояса все еще был ствол с корнями, крепко вонзившимися в почву, а то бы вместе упали. Я готовился рассказать о предназначенной ему миссии, но с каждым днем становилось все труднее признаться — и расстаться... Теперь стала понятна первопричина недуга — Арахор увидел отражение будущих тысячелетий одиночества.

— Это... испытание... оно нужно... нам обоим... Ты навсегда останешься в моем сердце...

Спустя какое-то время Арахор несмело обнял меня, горько проскрежетав:

— Пап, а почему ты меня сделал бессердечным?

Наивный вопрос вновь выбил меня из колеи. Совсем я расклеился что-то от накативших переживаний. Рассудок не был готов к таким последствиям решения, некогда казавшегося разумным и полезным — почему-то слишком больно... Мне трудно далось объяснение:

— Сердце — это телесный орган. Сердце отражает душевное состояние. Чтобы переживать, плакать, радоваться или смеяться, в первую очередь, нужна душа. У тебя она есть, сынок, даже не сомневайся: ты испытывал любопытство и счастье — ты испытал горечь. Эмоции — часть души, свойство души. А еще у тебя есть память...

— Я не хочу проходить это испытание, — упрямо заявил он.

— Сердитость тебе не к лицу, — отвечаю я, чуть отодвинувшись, но не спеша выпутываться из мягких древесных объятий. Проведя пальцем, собрал янтарную смолу, текущую из глаз треанта, и отправил в рот так же, как он впитал в себя мои слезы. — Ты познал горечь слез, сынок, — говорю, вымученно улыбнувшись. — Это часть взросления. Я не хотел приближать этот срок, но он был неизбежен.

— Пап...

— Молчи, — я размазал смолку по его собственным губам. — Некоторые вопросы лучше не озвучивать. На некоторые вопросы лучше не искать ответы... Это урок нам обоим. Понимаешь меня, Арахор?

— Я... я запомню, пап, — ответил треант, впитавший обратно все свои соки.

— Нам обоим будет трудно проходить это испытание. Для тебя минут годы и потом сотни лет до очередной нашей встречи, а для меня пройдет всего лишь миг с момента каждого расставания.

— Я не хочу! — Взбрыкнул треант, вновь обратившийся в ветвистое деревце с наброском лица из жесткой и твердой коры.

— Наши желания иногда разбиваются о реальность, Арахор, — сокрушенно отвечаю упрямцу.

Больше не сказав ни слова, я, раздираемый противоречиями, прошелся до кроваво-красного рунного глифа, под которым хранились два семечка дерева Ултарг. Обратившись в оленя и осторожно протянув к одному из них энергетическую нить, я расколол часть камня и подал пробуждающий импульс. Проклюнувшееся семечко за декаду проросло мне по щиколотку и на этом резко замедлилось, хотя внутри полнилось живительной силой. (иллюстрация 257)

Все это время я провел в медитативном созерцании рядом с ростком Ултарг, а злящийся и упрямящийся Арахор так простоял на том же самом месте, став низким уродливо-узловатым деревцем, огородившимся от "неудобной" реальности частоколом стволов. (иллюстрация 258) Игра в молчанку тяготила нас обоих — никто не хотел уступать.

Я не смог объясниться... Оправдался перед собой тем, что треант не услышит — не захочет слышать.

Трусливо отшагнул примерно на десять лет назад в будущее. Я сумел удержать лицо, когда прямо у Торильского Гномона встретил перед собой сына — каким запомнил его до трагедии. А вот Арахор — нет. Сперва он просиял, открыв рот, потом гневно сузил глаза, резко поджав губы и сжав кулаки, так и не тронувшись с места.

По вентиляции и трещинам по наизусть заученному маршруту я одним фокусом внимания проник на площадь опеки Дыма. Юнец вымещал злость на механических стражах, в данный момент один из них был полностью блокирован терновым кустом, устойчивым к кислоте. И время блокировки неумолимо сокращалось. Юный треант первым не выдержал, и, спустя час игры в гляделки, сдался, воскликнув:

— Ты меня создал ухаживать за тем деревцем, отец?!

— Ты нарушил запрет, Арахор, спустившись вниз, — спокойно осудил его, к этому моменту полностью владея собой и примерно выстроив нить болезненно неприятного разговора.

— Ты сам меня пригласил, — ответил малец. В чем-то он был прав, поскольку я не отряхивался от цветочной пыльцы, невзначай отметившей мой путь до Торильского Гномона. На будущее учту.

— Гнев управляет тобой, сын, заставляя дерзить и нарушать запреты.

— Пускай! — Проорал он, удлинив ноги так, чтобы наши лица были на одном уровне. — Я выкорчевал Ултарг и сжег в лаве вместе со вторым семечком, — солгал он, напрашиваясь на наказание. На драку.

Я не мог проверить его слова, фактически находясь в другом земном полушарии. Однако давно стал чувствителен, много времени пробыв в Темпоральной Яме и держа в руке обруч из трех Слов Власти. Росток Ултарг определенно был жив и развивался.

— У меня есть запасное семечко.

— Я и его изничтожу! — Еще пуще рассердился подросток.

— Дерево Ултарг может расти и без всякого ухода, — отвечаю с долей сожаления.

— Оно для тебя важнее меня?.. — Скрипуче прохрипел Арахор, помнивший все наши уроки по развитию мимики.

— Я взял почку и сжег предыдущего арахора, — сухо отвечаю, не стремясь показывать, насколько больно даются мне эти пугающие слова. — Своему творению я бы мог отмерить ровно столько воли, ума и мудрости, чтобы хватило лишь на верное служение.

Треант не сдержался и задеревенел, пустив ветви и корни, безуспешно попытавшиеся взломать каменный пол.

— Да, Арахор, одна из причин твоего рождения — желанность наблюдения и ухода за деревом Ултарг. Я рад, что ты не умеешь лгать и хоть чуточку чтишь, не смея поднять ветвь на отца... Надеюсь, ты меня когда-нибудь поймешь и простишь, сын. До встречи через век...

Я не собирался так глупо поступать, но уж больно щемило сердце...

Пусто... Никто не встречал, никаких посланий и намеков.

Сутки приходил в себя и отвлекался, откровенно боясь наведываться в Сад. Вместо встречи с неведомым сыном, для которого прошла сотня лет, я инспектировал результаты деятельности Локара. Космического металла набрались многие тысячи фунтов. В основном старые метеориты. Квинтэссенции Льда, что представляла собой космическая странница с яйцами драконов, набралось всего лишь считанные сотни фунтов — все в первый год после падения. Венцом удачи были кристаллы: один величиной с человеческую голову, два с кулак размером все еще оставались скрытыми внутри каменной породы, горсть мелких, габаритами от пальца до зуба.

— Х-хозяйка, — вымолвил распластавшийся у моих ног Локар, призванный Словом Власти "Время". Вместе с ним бухнулись на пол и стали пресмыкаться передо мной-ящерицей оба его подельника, таких же потных и разгоряченных, но не имевших права слова.

Мне стало донельзя противно, хотя я прекрасно знал, что прелюбодейство в них когда-то особо культивировали. Мне стоило великих усилий удостоить рабов чести быть у ног моего истинного облика, а потом отрешиться от взбудораженных людей и зажечь пламя Молний и пламя Аматерасу.

— С вас достаточно страданий рабского существования. Это — ваши Огни Искупления. Они сжигают мгновенно. Пламя Молний просто уничтожит тело и душу, отправив девственный дух на новую спираль перерождений где-то и когда-то на Ториле. Пламя Аматерасу двойственно. Если вы искренне раскаетесь, оно останется белым, а ваша Искра Жизни вспыхнет звездочкой и отправится на небеса. Если вы будете кривить, оно станет черным и начисто сотрет вас из мироздания. Горение продолжится ровно сутки. Кто решит остаться рабом — тот будет продан знакомому вам демону.

Вынеся вердикт, телепортировался из комнаты: дотондзюцу опустило скалу входа, фуиндзюцу дополнительно запечатало, трехсоставной обод Слов Власти увеличился до кольца и вывел получившийся пузырь из парадокса времени. Намеренно дал им ощутить магию рабского ошейника и общее число рабов — трое. Долго ждать не пришлось. Продажная душонка цинично пихнула одного подельника в Пламя Молний, удостоверившись, что я не врал. Оборвавшийся вскрик стал спусковым крючком катарсиса у второго, как я и предполагал, поглощенного белым Аматерасу. Семя сомнений расцвело внутри Локара, до того решившего податься в услужение демону. В итоге раб, рожденный от раба для рабства, не сумел обмануть сам себя — исчез в черном пламени.

Грустно всё это...

Подчистив хвосты, я напоследок взял из руки своего двухтысячелетнего голема понравившийся ему неровный кристалл кометного льда, размером немногим более детского кулака. Создав ледяную перчатку, сунул правую руку в центр могучей грудины. Обратившись в серебряного дракона, принялся утрамбовывать голема самого в себя. Высвобождая накопившуюся ярость и гнев на себя и сына, последним усилием сжал челюсти и впихнул остатки своего ледяного конструкта внутрь деформированного до правильной формы космического кристалла, засиявшего бледным светом, от холода которого с треском стал прирастать лед там, куда падали лучи — даже чешуя и крылья дракона быстро покрылись инеем.

Изможденным, но с легкостью на душе покинул морозильник — самое время было нырнуть в бездонный океан магмы и проверить состояние других заготовок. Сутки я собирался с мыслями, набирался смелости, расслаблялся и нежился в гроте с горячими источниками, некогда любезно отделанными и выпестованными не одним поколением саррухов, рождавшихся и умиравших в никогда не покидаемой ими Темпоральной Яме — пока не изобрели омуты памяти и пророчеств.

Сад встретил меня благоуханием, ровной разметкой клумб. Замком и огромными фигурами сов, выражавших то, как Арахор жаждет домашнего уюта и как он соскучился по другу Уллю. (иллюстрации 259 и 260) Девяносто девять лет Сад был полностью заброшен. Лишь одно место несло в себе вековой отпечаток — рядом с ростком Ултарг. Благодаря смекалке треанта, оно имело потенциал гигантского роста, не сдерживаемого узостью рунного глифа. Он насыпал холмик, оставив в центре лишь главный корень, а все прочие пустив поверх в разные стороны.

— Здравствуй, папа, — поклонился ребенок, изображавший тот возраст, что "нравился" мне.

— Здравствуй, сын. Красиво у тебя получилось, — вполне искренне хвалю.

— Я угодил тебе? — Кротко спросил он. Я тяжело вздохнул.

— До тебя я делал только своих клонов. Ты мое первое разумное творение. Я пытался воспитывать тебя как родного сына, но по крови и видовой принадлежности ты другой — из расы треантов. Эльфы могут повзрослеть до репродуктивного возраста за дюжину лет, а могут зреть почти век — это зависит от многих факторов, прежде всего воспитание. Я пытался представить тебя эльфом, сын, но ты — треант. Поэтому не надо пытаться мне угождать, претворяясь маленьким.

Он смиренно скрипнул и подрос до уровня, когда случилась трагедия:

— Больше я не расту, папа, — пожал он плечами, отвернувшись, но продолжая искоса следить за моим лицом.

— Ты нашел ответ?..

— Судя по тебе, пап, я не справился с задачей.

— Чем ты занимался?..

— Спал, — прямо и честно ответил треант, правильно поняв, о чем мой вопрос.

— Знай, сын, предназначение треантов — это Лес. Забота и защита.

— Ты не обучал меня защите, папа, — сдержанно произнес пацан.

— Ты неплохо обезвредил голема.

— Пап, ты не рассказывал мне о других. О таких, как я... Почему? Ты не успел, да?

— И да, и нет... Первый треант, которого я видел в своей жизни, являлся созданным друидом конструктом на подобии тех бездушных големов внизу. Второй — твой прямой предок. Я чуть-чуть знаю о треантах от Духа Леса и книг. Я тебя вырастил другим — похожим на себя. Извини, сын, я только сегодня понял, что в угоду своим желаниям сделав тебя отличным от других, невольно передал свое проклятье — проблему расовой самоидентификации.

— А... тогда почему...

— Это приятно, когда тебе угождают, сынок, — я верно истолковал его затруднения. — Это моя вина, сын, что ты не мыслишь свою жизнь без меня. Но смысл твоей жизни не сводится к одному лишь служению мне.

Слова застряли в горле. Не смог признаться, что перед осуществлением ритуала думал о тысячелетних деревьях и поиске подсказки, как мне самому справляться с такой прорвой лет — помимо забвения. Одну нашел — спячка, но не для этого ответа я давал своей твари живой и пытливый ум, а главное — память. Это дар и проклятье — вечно помнить всё.

— У меня впереди девять тысяч восемьсот девяносто лет для поиска ответа для тебя, отец... — горько проскрипел Арахор, прослезившись и с деревянным скрежетом сжав кулачки. Он понял природу дерева Ултарг и страшился...

— Рассудком я понимаю, что мы оба должны пройти через все эти душевные муки, чтобы окрепнуть... Но как же это — больно!

— Зачем нам страдать, папа? Почему... почему мы не можем вновь жить вместе? Как раньше...

— Потому что я боюсь тех изменений, что вызывает во мне течение времени. Потому что я существо социальное и стал очень тяготиться слишком затянувшимся отшельничеством, начал сомневаться в здравости ума и правильности целей...

— А... а как далеко твое настоящее время, папа? — С ужасом спросил треант.

— Почти в тридцати четырех тысячах...

— Н-ненавижу тебя! — Вскричал Арахор и стремглав метнулся в самый дальний угол.

Я опередил его и подхватил под мышки.

Быть раздавленным в объятьях дерева — не самая приятная участь. Зато я дал ему высвободить гнев и заодно выяснил, насколько бывают целебны янтарные слезы треанта. Порой во взаимоотношениях сам биджу хвост сломит — сколько же иногда возникает сложностей на пустом месте!..

— Живи, сын, — окрикиваю глупца, сбросившего стручок и решившего свести счеты со своей жизнью. — Хочешь свободы — сам вырасти своего преемника.

— За что ты меня мучишь!? — В сердцах воскликнул зареванный мальчик.

— А ты? Я не идеальный отец.

— Я не идеальный сын, — спустя очень долгое время откликнулся все еще всхлипывавший мальчик.

— Но мы оба стремимся стать лучше, — с нажимом говорю утверждение. — Я останусь обучать тебя защите. Будем проводить спарринги...

— Папочка... умоляю, просто останься со мной навсегда, папа! — Воскликнул треант, подбежавший ко мне и рухнувший у ног, не смея коснуться.

И тут его по-настоящему прорвало. Он на разные лады каялся и клялся, что больше ни за что и никогда не поднимет на меня руку, не причинит вреда и все такое прочее. Он говорил-говорил-говорил, не осознавая, в какую пропасть понимания меня ввергает. Темпоральная Яма — изолированный мирок. Только он и я — его создатель. Редко залетают глупые птицы из необъятно большого мира по ту сторону — все чаще гадят сверху. И вход запечатан мною — от нежданных и нежеланных гостей. Лишь безмозглые насекомые могут — и не боятся — пересекать границу аномальной зоны. Я — неотъемлемая часть его мира, слишком тесного для его широкой души, слишком скучного для его любознательного ума. Я обрек его на две чудовищные пытки, дважды фактически бросив — жестоко предав его беззаветную сыновью любовь. И что же? Он сейчас корит себя за недостаточную любовь ко мне и не смеет молить о прощении у сгорающего со стыда горе-папани, с дуру решившего выступить макиварой для битья. "Мы в ответе за тех, кого приручили... или взрастили", — бичом палача пульсировала мысль в моей голове, определенно, с тронувшимся умом. Адекватный бы ничего подобного не сделал.

Не знаю, как бы мы пережили накал страстей, не приди мне светлая мысль убаюкать Арахора. Сон лечит. Я и сам провалился в дрёму, вновь трусливо сбегая от действительности.

Мой долг перед собственным творением многократно вырос: в глубоком сне я наконец-то отыскал путь домой — в Доминион. Сотни раз пробовал выйти через астрал, как когда-то, разве что церемониальный кинжал не втыкал в сердце — из боязни непредвиденных последствий. Зря.

Практически ничего не изменилось с моего последнего посещения демиплана. Маняще светилась поверхность Купели Сияния, соблазняя мгновенным переходом в "настоящее" — застывшее время сокровищницы Зимнего Клыка. Душа увидела и тело в состоянии, не отличимом от дерева, клубочком свернувшегося на кренделе из ног.

Был соблазн наклониться и подхватить трепещущую душу Арахора, но я сумел не пойти по легкому пути решения проблем. Вместо этого поспешил обратно и стал греть треанта, став маяком для его души, по моей вине погрузившейся в кошмары теней...

— Это меньшее, что я могу для тебя сделать, папа, — просительно сказал мальчик, поднося мне выращенный стакан свежевыжатого сока по окончанию моей разминки с экзотичным тренировочным оружием в виде двух специфичных кунаев, связанных цепью. (иллюстрация 261) — Не лишай меня... — слова застряли в дупле его рта.

— Спасибо, — все, что я из себя выдавить. Ощущал себя последним засранцем, сделавшим из формально приемного сына — добровольно покорного слугу, чей смысл жизни — в господине. Все ли боги проходят через это?..

Никакой радости и веселья всю декаду кряду — лишь вымученные улыбки и внутренние терзания из разряда если бы да кабы. Фамильяры тоже ощущали тягостно подавленную атмосферу и старались вести себя тише воды, ниже травы.

Я перебрал в уме кучу вариантов. Со всех сторон рассмотрел и все же отмел первым напрашивавшийся вариант с древесными клонами. Треанту достаточно посадить свой стручок. Достаточно вырастить палец или сделать прививку, чтобы получился слуга для спарринга с моим ледяным големом. Смерть куклы омрачит — жизнь породит ревность. Я думал предложить поиграть в го или шахматы, но живо представил, что Арахор не подумает пытаться победить меня даже в интеллектуальной игре. Разве может быть творческий задор или игры с таким пасмурным настроением? Вместо учебы — заучивание и заискивание с фальшивой улыбкой до ушей.

— Так больше не может продолжаться, — какой-то там по счету круг вдруг стал озвученным.

— Пап, я сломался? — У меня едва не возник когнитивный диссонанс.

Деревянный стакан в моей руке с хрустом лопнул, расплескав сок из трав и фруктов с мякотью.

— Время залечит...

— Или покалечит, — веско и довольно пессимистично вставил чересчур смелый и вспомнивший о язвительности феникс, не дав мне договорить "душевные раны".

Уллю согласно ухнул — в тоске по мышам-полевкам. Мыслящее растение вздрогнуло, явно вспомнив мои опрометчиво сказанные слова о страхе изменений. "Как же много я наломал дров..." — от этой мысли я сам передернул плечами, ужаснувшись. Но... но я не жалел о своем решении начать этот извращенный опыт даже с тем учетом, что не представляю, закалиться ли мое открытое и пораненное сердце или зачерствеет, о чем когда давным-давно предупреждала богиня устами своей жрицы Лину. Но раз уж я божество, то надо смириться и принимать за данность, что кто-то целиком и полностью посвящает свою жизнь мне. Смекнул отвлечься и отвлечь от черной меланхолии:

— Крупы, пряности, сухофрукты, сухпайки... — начал перечислять я по мере извлечения остатков снеди. Не сдерживал эмоции и сглотнул слюну по вкуснятине, что годы не ел уже, обходясь энергетическим пайком сен-чакры. — Тебе будет интересно восстановить исходные растения, сынок.

— Это приказ? — Смиренно опошлил он всю мою блестящую идею.

— Я давно не кушал обыденной еды, сынок. Мне будет приятно, если ты снимешь несколько мешков урожаев злаковых и заполнишь емкости с пряностями.

— Сделаю, папа, — покорно кивнул он своей потускневшей и выцветшей зеленоватой шевелюрой.

Мне было не занимать терпения, не отказал себе в возможности потрепать мальчугана, возвращая краски жизни его растениям-симбионтам. Он угодливо подставил голову, едва не шмыгнув от накатившей памяти.

К биджу!

Я извлек и завертел перстень, разбрасывая горячие лучики отраженного солнца. Слепок пламенной души золотого дракона Риикано дал мне мудрый совет постичь эмоциональный огонь. Предотвратить обледенение души от холода рассудка? Овладеть изначальным пламенем и божественным огнем на ином уровне? "Познать себя", — так он сказал мне однажды давно.

— Он не стал мне ни другом, ни врагом. Он блюдет бесстрастность архивариуса. Арахор, познавая врага — познаешь себя. Лови, — я подбросил его треанту.

Даже простое прикосновение оставляло черные следы ожогов на древесном теле. Арахор стоически терпел, одев на палец и став наблюдать, как кисть горит и обугливается. Уллю заухал и закружил вокруг струйки дыма. Пинигсеу поцокал, но произнести колкость не успел — я отозвал фамильяров.

— Без борьбы отдашься ему на растерзание? — Строгости да побольше.

— Я не стану драться, папа.

— Лечи себя, сынок.

— Это приказ?

Дерево под ободком прогорело, и артефакт под собственной тяжестью упал в траву, разбросав искры и угольки.

— Ты остался жить, Арахор. Помни об этом, когда будешь в следующий раз пытаться выстоять против перстня Риикано.

— Это приказ?

— Упрямец, — вздохнул я, подхватив его на руки и прижав спиной к своей груди. — Весь в меня.

Я впервые принял при нем истинный облик, более не скрывал свою суть и никак не сдерживался. Вокруг взметнулось огненное зарево слоеной ауры бога. Растения горели — и не сгорали.

Воспользовался божественным аспектом и дарил жизнь, высвобождая свою внутреннюю силу. Ожоги и горелая рука исцелились, а копна волос разрослась до нескольких ярдов, щекоча мое левое ухо. Вокруг поднялся травостой с мой рост. Живительный огонь — пламя жизни...

Пусть, пусть любовь к Эйноли угасла, но как феникс возрождается из пепла, так и я могу воскресить к ней свои чувства и вновь полюбить, открывая заново ту, что и не знал вовсе. Я зашептал в деревянное ушко Арахора:

— Вера. Надежда. Любовь. Береги эти огни, сынок. Я дарю их тебе, как некогда мне их подарил мой небесный отец. Они теперь навсегда с тобой, сынок. Они согреют тебя в час кручины, как дают тепло мне. Верь, надейся, люби — и жизнь наполнится смыслом и радостями.

Оказывается, нет ничего такого страшного в том, чтобы стать для кого-то — настоящим богом. Сплошная приязнь...

Поставив на землю пьяного счастьем треанта, который тут же подрос, я нехотя отстранился. Как когда-то поступили со мной, так и мой черед пришел погрузить неофита в умиротворенный сон, чтобы сила сакральных мгновений пропитала насквозь и сгладилась подсознаньем, пустив в нем корни. Плавно сведя воздействие на ноль и вновь закрывшись, я вскоре покинул умиротворенно спящего Арахора, не став травить свою душу и сразу шагнув назад в будущее.

Я ощутил его — он ощутил меня. Сакральный миг и толика блаженства для обоих.

Меня ждала тенистая рощица с густой травой мне по пояс, в которой невысокому треанту легко было спрятаться. Меня ждала ажурная беседка из живого дерева. (иллюстрация 262) Меня ждал богатый урожай, а так же невесть как раздобытые и совсем упущенные из вида такие ингредиенты, как яйца и соль. Даже не представляю, что в себе удавил Арахор, когда развел приятно щебечущих птиц и потом стал собирать и хранить их яйца — для меня.

— Здравствуй, папа. Ты вернулся...

— Здравствуй, сынок. Ты победил...

Я присел, позволяя ему подбежать и обняться.

— Я скучал по тебе, папа! Очень-очень скучал... — слышалось сквозь всхлипы.

— Ты ни разу не впадал в спячку.

— Ни разу, — твердо и радостно подтвердил он, не способный мне лгать и ощущавший мою гордость.

— Покормишь папу?

— А то! — С радостью согласился треант, вновь улыбчивый и веселый. Но в нем уже не былого того задора и милой наивности, как в наши первые месяцы жизни.

Я объелся и в удовольствие подремал.

Он хотел общаться, но терпеливо не нарушал святое молчание во время трапезы и сна.

— Ну, хвастайся.

Несколько дней Арахор выговаривался, без ложной скромности показывая и рассказывая о своих успехах и достижениях на ниве "культурного садоводства" — отец не стеснялся перенимать опыт и лишь подстегивал сына своими каверзными вопросами. Он победил огонь перстня с золотым драконом, но по-прежнему твердо стоял за пацифизм. Я не стал настаивать на поединках, осознавая, что путь ниндзя — не его.

Еще несколько дней я совершал почти что кощунство, знакомя дитя природы с разными кушаньями — питающими огонь. Умный треант сам дошел до этой мысли, хотя ему все еще сложно было мириться с тем, как я питаюсь и что я — огненное божество. У него в деревянном мозгу не укладывалось, что бог огня и пламени может в качестве сына вырастить треанта — дерево? Арахор просто принял это за данность. Он не хотел вновь расставаться и не сдерживался, когда провожал меня к выходу из Сада.

Век сменялся веком.

Миновали тысячелетия.

Роща заматерела и постепенно состарилась. Обделяемые вниманием дубы опустили кривые ветви до самой земли. Вскоре они и дикоросы покрылись слоями мха, паразитирующего на загнивающей и давно не знающей ухода древесине. (иллюстрации 262-265) Признаки возвращающейся меланхолии становились все явственней. Сам того не подозревая, Арахор открыл Ящик Пандоры, когда понял природу буханки хлеба и умудрился не просто приманить птицу, а считать ее память. С тех пор вестники Большого Мира травили его душу россказнями о недоступной жизни там, за границей тесного мирка треанта, словно бы в насмешку приставленного огненным богом холить и лелеять дерево Ултарг, которое высадили в кратере потухшего с незапамятных времен вулкана и которое плодоносит лишь раз в десять тысяч лет. А еще у арахора развился комплекс неполноценности из-за его мизерного роста и прочих отличий по сравнению с его родичами, которых где-то когда-то встречали перелетные птицы, которым не посчастливилось пролететь мимо купола над Темпоральной Ямой.

Каждый из нас до конца тянул свою лямку. По молчаливому согласию мы с ним не касались темы боев и свободы уйти. Исключением можно считать удовлетворение любопытства — а что такое снег и зима? Я насытил его интерес, зарядив пару из кристалликов с кометы, чтобы имитировать смену сезонов: один на десять лет кряду, второй на оставшиеся девяносто. Через век я ощутил себя круглым болваном и беспросветным тупицей! Рецепт от меланхолии оказался прост как дважды два — естественный природный цикл смены времен года. Но шло уже девятое тысячелетие... Все крепки задним умом. Парадокс времени позволял исправить эту, мягко говоря, оплошность, однако я счел святотатством нарушать непрерывность и бесконфликтность течения времени сына — Арахор ощутит фальшь от не состыковки времени. Строго заданная периодичность прыжков в этом временном отрезке сыграла со мной злую шутку. Впрочем, последний прыжок выбивался из ряда — по понятным причинам.

Наконец-то дерево Ултарг разродилось плодом, ярко горевшим золотом в середине кроны. Я не застал цветение и то, как единственный плод рос до размеров мандарина. Однако три месяца его окончательного созревания застал во всей красе. (иллюстрация 267)

Бок о бок с треантом я сидел и днями медитировал, созерцая и познавая уникальное чудо природы. Вообще-то дереву полагалось принести более одного плода. В каждый из них удивительное растение вложило бы накопленную за тысячелетие Силу Жизни и Долголетие. Каждый смертный, съевший такой чудесный плод, превратится в бессмертное существо. Но Арахор решил иначе. Он всю силу свел в один единственный плод — для любимого отца-творца. С одним единственным семечком, которое я сумел разглядеть и даже понять, что за сюрприз приготовило мне мое жизнерадостное творение, с каждым днем до финала проявляющее все больше нетерпения. Понять и приготовить ответный ход.

Арахор от многотысячелетнего общения с Риикано научился покрываться пламенем, поэтому совсем не в фигуральном выражении сгорал от нетерпения, когда я отправился срывать созревший плод Бога.

Я ожидал второго по счету повышения божественного ранга внутри Темпоральной Ямы и второй превосходной, но не шибко желанной формы, которая будет не заполучена, а выращена с примитива — яйца и семечка соответственно.

Он ожидал зрелища.

Субъективные сутки стремительного роста семечка в зрелое дерево я ужал в секунду при помощи обруча из трех Слов Власти. Почти рутинное дело: с восемью открытыми вратами Хачимон и в Сеннин Модо умело справиться с колоссальными объемами энергии, частично перебросив в Доминион, частью переработать их и сродниться с новой формой, обладающей уровнем развитости моего центрального Очага.

Арахор предвкушал... Взметнулись бровки и открылся рот от немого удивления обманутых ожиданий. Он упростил мне дело с ответным сюрпризом-подарком. За долю секунды: я схватил фигурное полено; перенесся обратно к плодовой ветке; молниеносно обкромсал ее, сохранив на кончике плодовую ножку, на которой еще поблескивала золотая капелька; насадил широко раскрывшее рот чадо на черенок — сам он не cмог решиться совершить подобное. Перед тем, как началось долгожданное слияние, я едва успел телепатически отправить благодарственное напутствие:

— Сынок, это мой тебе подарок за твои Великие труды. Прояви смекалку и поглоти дерево Ултарг. Стань сильнее. Стань взрослее. Стань равным. Я люблю тебя, Арахор! Я верю в тебя, Арахор! Я надеюсь...

Дерево Ултарг не обладало самосознанием, но отчаянно боролось за свое существование, обладая уникальными силами и могуществом делать божеств. Аппендикс в виде деревянного эльфийского юноши за минуту оказался преобразован в крупную ветвь — лишь в развилках угадывались руки да ноги. Я четко видел сущность Арахора, мечущегося внутри высокого и толстого ствола в десятки охватов. Он боролся за жизнь и судорожно искал средоточие, которого не было.

Кеккей Генкай Ки. Во мне еще бурлила остаточная энергия, чтобы суметь по горячим следам применить легендарный Мокутон, доставшийся в придачу к повышению божественных сил и становлению божественным друидом. Я поторапливался неспешно. Сел на корни, свел ладони и вытянул их вперед, прикоснувшись к шершавой коре Ултарг. Сосредоточился, потянул на себя природную энергию и вновь перешел в режим мудреца. Очень аккуратно и старательно принялся вытягивать сен-чакру, захватывая с собой удивительную магию самого дерева Ултарг. Накопив достаточно, высвободил слоем поперек всего ствола — и толкнул вверх. Еще раз — вниз. Еще раз — вверх. Повторял итерации снова и снова, пока моя чакра со стихийным свойством Дерева не рассредоточилась более-менее равномерно по всему дереву — от корней до листьев. Я превращал почку потенциала в полноценную жемчужину божественной способности: второй, обретенной мною в Темпоральной Яме, и седьмой по счету. Я съел плод — я был родственен. Дерево Ултарг меня не отвергало — в отличие от арахора.

Истратил резервы нагрудной печати, резервы кулона мета-чёток, внутренние резервы и через сутки поддержки заработал настоящее истощение. Я уже не застал момента, когда Арахор понял замысел, преодолел себя и сумел расширить свое сознание на всё Дерево Ултарг, чтобы воспользоваться созданным мною мостиком из чакры и завершить обожествляющее слияние...

Глава 17.

— Здравствуй... — первое, что услышал я, очнувшись меж корней большого дерева. На меня сверху смотрело рельефное лицо, не знающее, как теперь ко мне обращаться.

— Ну, здравствуй, — телепатически отвечаю, будучи слишком слабым для иного действия. Здравствуйте и вы, последствия чакроистощения.

— Месяц прошел, — у меня в голове произнес чуткий Арус, запарившийся вливать в меня свои хилые силенки. — И ты умирал, — добавил он, прекрасно зная о моей радости и благодарности. Он понятливо отнесся, удовлетворившись эмоциями на свой счет — и высвобождающим его мысленным усилием.

Действительно, при чакроистощении любое движение причиняет боль, схожую с ужасом самоуничтожения тела, работающего на полный износ при восьми открытых вратах Хачимон. А тут только крайнее истощение всех сил. И проблемы с памятью...

— Прости...

— Не казни себя, Арахор.

— Буду. Я утратил веру в тебя, Тулани, — ответил он с двусмысленной шпилькой.

— Главное, что в себя верил до конца. Сомнения в порядке вещей. Не поколебался бы ты — не стал независимым полубожеством.

— Я утомляю тебя. Отдыхай, — твердо произнес Арахор, переведя тему. Теперь он действительно Арахор — с большой буквы. Бог всех арахоров — народности треантов — разумных растений.

— Как только сойдешь с насеста и приготовишь для меня кипящий пруд.

— Сваришься и облезешь, — пошутил он, тем не менее, со скрежетом понимаясь вместе с частью мшистого дерна и мною на нем. (иллюстрация 268)

— Мне приятнее общаться с себе подобными, — заметил я, наскребя еще чуток умственных сил.

— Наобщался. Привыкай, — отрезал божественный Арахор. Недостаточно уверенно.

— Злой ты, — бросаю, шутя.

— Кто бы говорил, — дружелюбно буркнул ходячий ствол, споро организовавший удобное ложе и превративший один из своих бородатых корней в кипятильник. — Спасибо, папа, за подаренную жизнь.

— Спасибо не пахнет. Будешь должен серию спаррингов — когда сможешь.

— Куда я денусь? — Сговорчиво задал он риторически вопрос. И очень по-философски вздохнул, прежде чем ползучей лозой дотянуться до бережно хранившегося стручка, некогда сброшенного в порыве чувств. Через несколько минут выросший маленький мальчик округлил зенки, отдал два земных поклона и побежал кашеварить — стряпать мою любимую лапшу из гречневой муки. — А не сделать ли мне наваристый суп?

Я лишь криво улыбнулся, отрубаясь от бессилия.

Лишь благодаря божественной способности я не скопытился, более того, очнулся там, где хотел, проведя внутри Доминиона рекордно длинную медитацию. Восстановление шло медленно и со скрипом — во всех смыслах.

Супчик он все-таки сварганил, порывшись в моем "бардачке" и надолго увлекшись богатым набором противоожоговых и общеукрепляющих лекарственных средств, собранных для меня еще клириком Лину Ла-Нерал. Благоухало наваристое месиво тем еще амбре, однако эффект не замедлил сказаться. Шли дни. Вскоре я начал гулять по парку, бегать, заниматься гимнастикой и постепенно передавать знания размашистого конохского стиля тайдзюцу деревяшке, якобы чисто для удобства сподобившейся стать моего роста и комплекции.

— Я согласен остаться еще на десять тысяч лет, — огорошил меня треант, как когда-то подавший мне сок из трав и фруктов по окончанию моей напряженной тренировки с разновидностью манрики-кусари. Пара кунаев на длинной цепи напоминала нунчаки Гай-сэнсэя, искусно блокировавшего ими принципиальную возможность использования мною рукопашного стиля Джукен — движения слишком быстры и труднопредсказуемы.

— Спасибо. Дольше трех не потребуется. И за напиток тоже спасибо, — с благодарностью отхлебываю теплый тонизирующий нектар — мёд тоже присутствовал. — Что планируешь делать потом?

— Буду собирать своих собратьев, чтобы обучать и учиться. По твоему примеру, — счел нужным заметить Арахор.

— Правильно, каждый мир — кладезь, — одобрительно киваю и еще раз поднимаю стакан с отличной оценкой вкуса и барельефов в виде лозы. Не важно, когда именно он додумался до верного ответа.

— Думаешь, пап, мне хватит трех тысяч лет обучиться скрыту?

— Ты способный, — уверенно отвечаю похвалой. Мне не трудно. И не так уж важно, хотел он утвердить статус или услышать ласковое слово и тон. — Я еще месяц буду возвращаться к форме, еще столько же осваиваться с новой, попутно восстанавливая резервы. В общем, до осени ты от меня так просто не отделаешься, сын.

— Спасибо... Моя признательность велика, Тулани.

— Не безгранична.

— Разумеется.

— Разумеется, — подтверждаю, поскольку мне послышалась неуверенность. — Надеюсь, ты после странствий по мирам застолбишь наилучшее место для дома...

— Надеюсь... — настолько же глубокомысленно недоговорил он, не зарекаясь и не обещая наперед. Хотя хотел навалить гору клятв. Поняв, что я тоже вспомнил тот эпизод, Арахор смутился, сконфуженно забрал опустевший деревянный стакан и ушел к маленькому поваренку. Я не стал шутить про эксплуатацию клонов — неразумно.

Время шло своим чередом. Между собой мы никогда не устраивали смертельные схватки — на выживание бились наши креатуры: треанты против моих стихийных клонов и големов. Было интересно и местами весело. Мы хорошо проводили время. Но я все чаще и чаще отлучался, спускаясь все глубже и глубже в земную мантию. Там, в бездонном океане магмы, я рассылал в разные стороны своих огненных элементалов собирать огненную магию. А сам втягивал сен-чакру, чтобы потом посредством меча изначального пламени и кольца небесного огня Ио преумножать труды своих миньонов, преобразовывать в лишенную свойств сенчакру и пополнять нагрудное фуиндзюцу. Чем больше туда вкладывалось, тем сильнее становилась печать. В точности, как ромбик "Инфуин" на лбу Годайме Хокаге Сенджу Тсунаде и ее персональной ученицы Харуно Сакуры.

В обещанный срок мы тепло простились, и я шагнул назад в будущее. Сад встретил меня филиалом густой чащобы с философствовавшим старцем. (иллюстрация 269) Его ограниченные детки невинно баловались, резвясь в озерце с пестрыми рыбинами, стоически принимавшими все прихоти деревянных извилин.

— Здравствуй, Арахор. Что-то ты бледен нынче, — замечаю бьякуганом опустошенность треанта.

— Здравствуй, Тулани. Взращенный на твоей мощной чакре росток Ултарг жаден до пищи. У меня не остается сил на тренировки и поддержание формы, — пожаловался он.

— Со спины тебя не отличить: дуб дубом.

— Спасибо, — дружелюбно скрипнул треант, уловив юморной подтекст, вложенный мною в признание результата его усердия.

— Насколько хватило запасов, запечатанных мною в твоих древесных клонах?

— Порядка года, трех, четырех, семи и десяти. Последнего растянул до твоего прихода. Росток Ултарга пора кормить, Тулани. Учти, он долго сидел на диете. Сразу много нельзя, — сообщило разумное дерево. Он так и продолжал величать меня Тулани, что в переводе с высокоэльфийского означало — Повелитель.

— Ясно. Как сказал бы один мой ленивый друг — проблемно.

— Ему как вода нужен мировой простор, папа. Здесь — катастрофически тесно. Поэтому он вечно голоден. — Древесное лицо открыло свои насыщенно радужные глаза и пристально глянуло на меня: — Я начинаю опасаться того, что вырастит в конце эксперимента.

— Монстр. Под бдительным присмотром на голодном пайке и за срок в пару тысяч лет для нас угрозы не вырастит.

— Но ты замахнулся на три, — веско заметил треант, скрипнув массивным стволом.

— Один плод с мякотью. Второй — семенная коробка. Я изучу твоих клонов. К концу первого тысячелетия отработаю фуиндзюцу настолько, чтобы применять на тебе. Биджу запечатаем внутри. За третье тысячелетие ты его постепенно переваришь. Меньшим божеством не станешь, но силушки богатырской заимеешь.

— А надо ли, пап?

— Тебе решать. От тебя зависит, приручишь ли ты его, приготовишь для поглощения или заберешь с собой, чтобы успешно сбагрить проблему на какой-нибудь лысой равнине, являющейся проклятым местом древнего побоища вымершего мира, которому пора воскресать.

— Я не стану делать рассадник дикого безумия, — скрипуче поморщился треант.

— Семена дерева Ултарг попали ко мне из рук представительницы южного полушария, Арахор. Вдруг ужасы каких-нибудь наводненных нежитью проклятых пустошей кошмарнее дикого лесочка с продуманной тобой флорой и фауной?

— Нежить?

— Предпочту, чтобы ты познакомился с этой противной мерзостью вне пределов Темпоральной Ямы. Не стоит ожесточаться.

— Хм...

— Идем, Арахор, следует сразу и точно интерпретировать наглядные результаты кормления разными смесями. Попробуем за декаду-другую подобрать несколько сортов, чтобы обороть у ростка синдромы похмелья и наркозависимости.

— Ничего общего с поведением тех рыбок, — припомнил треант опыты по выделению алкоголя.

— К наркотикам мы не переходили. А то, что я сейчас вижу, отдаленно напоминает ломку по дозе...

И вновь череда тренировок, перемежавшихся осторожными сборами сен-чакры и утомительными часами генерации собственной. Мы много и обстоятельно общались, по-прежнему не используя киира и прочие средства для мгновенной передачи огромных массивов информации — оба ценили приятно долгие беседы с их оттенками завуалированных смыслов. Интеллектуальные игры и общение практически на равных доставляло удовольствие не меньше, а то и больше, чем когда-то детская возня и совместное постижение маленького мирка под куполом аномальной зоны. Хех, дети выросли, перейдя на взрослые темы и совместное познание сакральных тайн магии...

В этот раз я задержался более чем на полгода, все ближе подбираясь к десятилетней отметке.

Сотрудничество принесло замечательные плоды.

Первый плод. Вариация на тему незабвенного кеккай ниндзюцу "Дотон Кеккай: Доро Дому". Внутри него я однажды оказался на миссии по возвращению предателя Учиха Саске. Это дотондзюцу я смог восстановить и даже переделать под высвобождение ледяного элемента. Вместе с Арахором мы быстро переработали эту полезную барьерную технику под Мокутон. Схема применения проста: мои огненные элементали ловились в деревянную тюрьму; группа треантов посредством особого рода барьера выкачивала всю энергию; одновременно огонь сжигал постоянно нарастающую древесину. От подобной трансформации энергий была двойная польза, поскольку получающийся в результате пепел и уголь — прекрасная подкормка для чакра-дерева Ултарг. Но этого оказалось недостаточно для поддержания более-менее здорового развития ненасытного монстрика.

Второй плод. Сплав хранящихся в моей памяти знаний из разных эонов и миров, свежего и незамутненного взгляда Арахора, дельных советов Риикано, опыта естествоиспытателя Пинигсеу и поддержки от Уллю с Арусом. Совместными усилиями мы переработали принципы функционирования шлемных ужасов и големов-стражей, осмыслили повторяющиеся элементы самоподобия, присовокупили запечатывающие характеристики фуиндзюцу и накопительные свойства древесины Ултарг. Мы создали независимый теоретически бездонный аккумулятор — продуманно причудливой формы кристалл живого ядра. (иллюстрация 270) Это и сердце для моего огненного элементаля — сборщика дармовых подземных энергий. И сепаратор, отделяющий сырую магию и чакру от субстанции стихийного огня, поддерживающего существование моего огненного клона. Несколько подобных челноков должны будут теперь целенаправленно рыскать в магме, аккумулируя планетарную энергию. Сборщики с заданной периодичностью станут подниматься в Сад, чтобы сдать треантам накопленное и одновременно помочь нажечь углей. Затем псевдоразумный конструкт подобно фениксу восстанет из пепла вокруг опустошенного ядра и отправится в очередное плавание. Эдакая мобильная энергетическая станция, в мое отсутствие генерирующая для себя ману с чакрой путем трансформации подземного жара и давления, поскольку природная энергия в гигантских объемах поглощалась самим деревом Ултарг.

Третий плод, изначально бывший под номером один, так и остался на стадии цветка. Расчетные показатели характеристик взрослого плодоносящего Ултарг наголову превосходили мои умения и возможности по запечатыванию. Требовалась качественно более сильная чакра и значительно более продвинутые знания законов Фуин, чтобы замахиваться на создание аналога джинчурики Джуби. Того самого монстра, в которое превратилось оказавшееся вовсе не мифическим божественное Мировое Дерево, в моем первом родном мире дававшее Плод Чакры раз в тысячелетие. Я еще определенно не дорос до уровня Учиха Обито, не говоря уже о легендарном Учиха Мадаре, которые развязали Четвертую Мировую Войну Шиноби, воскресив и обуздав Джуби. Но у нас и не мировые масштабы будут, тем более...

— Папа, прошедшая тысяча лет стоила всех перипетий предыдущих десяти, — после взаимных приветствий заявил Арахор после следующего моего обратного шага в будущее.

— Я тоже доволен, сынок. Сопоставь разницу — с момента твоего рождения для меня прошло менее трех лет. Я планировал уложиться в пятерку от начала моего путешествия в прошлое, но едва-едва попадаю в десятку.

— Едва-едва — это грустно, — опечалился треант, каждый раз встречавший меня в своем естественном видовом облике большого дерева с антропоморфным лицом — чисто для комфортного общения.

— Для меня и это огромное достижение, давшееся с нестерпимым скрипом. Открою тебе секрет, сын. Я воспитывался в среде, где из-за перманентных конфликтов и напряженности редко кто доживал до двадцати-тридцати лет, не говоря уже о пятидесяти и старше. В итоге я вырвался из клетки тем способом, к которому меня всю сознательную жизнь готовили и подталкивали — умер в бою, спасая лучшего друга и кузину из главной ветви клана. Боги из этого мира меня воскресили, но я попал из огня да в полымя. Обстоятельства настолько скверно складывались, что мне в отчаянии пришлось пойти на крайние меры — вновь пойти в кабалу и начать вот здесь растягивать субъективное время. И декады не прошло после моего фактического девятнадцатилетия, как я начал этот затяжной прыжок в прошлое. Я стал отшельником с тремя фамильярами и умным архивариусом, которые скрашивали, подчас, невыносимое одиночество и приступы клаустрофобии... Оглядываясь назад, хочу заметить — я больше не страшусь изменений, происходящих с течением времени. Это естественный процесс, который следует оседлать. Я родился человеком, а люди — социальные создания. А в столь долгой изоляции теряются ориентиры на общество — это сбивает столку и пугает.

— У нас обоих жизненного опыта с гулькин нос, — когда-то мною оброненной поговоркой треант философски подытожил мою краткую исповедь. — Но мы оба пережили трудный период. — От его ободряюще дружелюбного тона мне стало тепло и приятно на душе.

Некоторое время мы медленно шли в молчании, ценя общество друг друга.

— Тулани, меня ужасает аккумулированная в плоде мощь, непредсказуемость его поведения и последствий, — поделился своей тревогой могучий древень.

— Считаешь, Арахор, что Ултарг почует более сильную чакру и набросится? — Спрашиваю телепатически посредством касания к коре, поскольку взращиваемое чакра-дерево обладало определенного рода самосознанием — сложнее насекомого.

— Вероятнее твое с ним слияние, Тулани. Энергетического выброса ты не допустишь, поэтому я предполагаю, что вихрь твоего перехода на следующую стадию эволюции засосет из округи всю родственную чакру, а за ней и местного узника... — подвесил он мысль об Исконном, заточенном богами. Вся Темпоральная Яма — последствия заключения сверхмогучей сущности, повелевающей самим Временем.

— Поместим внутрь кольца из Слов Власти и остановим для Ултарг мгновение времени. Выброс вероятен, разве ты не продумал барьерную тюрьму?

— Продумал и вырастил достаточно помощников для объединения в магический круг. Но разве ты не видишь, что бескосточковый плод — это сосуд для концентрированной Инь, а вся энергия Ян содержится в самом дереве? Как ты планируешь уравновесить дисбаланс?

— Никак. Хочу пробить потолок, — выражаюсь иносказательно. — А возможные излишки ты впитаешь. Поделишься своими размышлениями о развитии ситуации, когда плод никто не трогает? — Меняю тему. Треант надтреснуто скрипнул, но не стал перечить, ответив на поставленный в прошлую встречу вопрос:

— Возьмем исходное дерево Ултарг, семена которого достались тебе, Тулани.

Как-то раз спускаясь вниз, почувствовал крупное семечко. Оно в защитной форме кристалла источало холод вокруг себя. Я вспомнил свое детство и сопоставил рассказы птиц. По всему выходит, что оно прилетело на комете вместе с яйцами драконов. Судя по размерам переданных тебе семечек, некто, как и я, пропорционально уменьшил фрукты, приспособив Ултарг под расу великанов — людей ростом примерно в дюжину футов. Ты описывал их разные народности. Размер семечек рассчитан на не травмирующее глотание, почти без пережевывания — тут показателен твой пример. Цель дерева — размножение. Пока оно растет, жизнь вокруг него подавлена и скудна, процветать может лишь конкретный вид, но и тот вынужден кормиться вдали. Когда плод созревает, округа оживает, появляется крупная дичь и охотники на нее. Съевший фрукт великан становится значительно сильнее и умнее сородичей. Поскольку семена чувствительны друг к дружке и деревья Ултарг не могут расти рядом, проглоченное семя погонит великана прочь — в далекие земли. Там семечко Ултарг либо выйдет естественным путем, либо прорастет из трупа. Если правильно не ухаживать за культурой, то в итоге она либо заполонит мир, либо иссушит его. В любом случае популяция-распространитель под лидерством очередного едока будет вынуждена отправляться в другой мир. То же касается и драконов. Тот ледяной кристалл, что запрограммирован тобой на смену времен года, является, насколько я проник в его неочевидную суть, осколком кости белого дракона, съевшего плод Ултарг и с потомством целой планеты драконов полетевшего искать новый мир. Полагаю, в их старом Измерении росло одно единственное священное дерево, которое в какой-то момент заматерело настолько, что весь мир оказался обреченным: рухнула некая метафизическая плотина, порвалась межмировая пленка или произошло нечто другое в этом роде.

Возьмем дерево Ултарг, проросшее из модифицированного чакрой семечка. Дерево Ултарг само по себе обладает высокой стрессоустойчивостью, а после обработки чакрой оно стало питаться ускоренными темпами и теперь способно выдержать экстремальные условия.

Если зафиксировать отсутствие косточки. Вероятные прогнозы таковы.

Один плод. Если мир девственен, аберрации при его развитии породят примитивную жизнь. Неблагоприятные условия скажутся на сроке жизни и к тому времени, когда оно состарится и умрет, в мире будет царство Природы. Если Природа уже зародилась, при очередной итерации давление собранной Инь одушевит мир, чтобы это ни значило. Если мир зрел, вероятно, что родится новый мир, отчасти копирующий материнский. Планета-спутник или параллельный. Если мир стар, дерево Ултарг в конечном счете может как излечить и обновить, так и убить его подобно паразиту или описанному тобой вампиру.

Несколько плодов. Каждый будет порождать разумную жизнь — это будет колыбель какой-то одной расы или фабрика дарования разумности случайному животному, растению, физическому явлению. Рассуждения о мире сходны предыдущим с поправкой на масштабы.

Нормальный плод — с косточкой.

Если такой фрукт будет один, то дерево-родитель отомрет и сменится деревом-потомком — тем или иным способом. Без стороннего вмешательства процесс самовоспроизводства станет протекать до тех пор, пока мир будет кормить или зачаток самосознания не кристаллизуется в личность, дальнейшее развитие которой зависит от факторов внешней среды.

Если плодов будет много, то наиболее вероятен самый первый описанный мною сценарий с поправкой на полноценную божественность, так сказать. И боги вряд ли согласятся делить власть со следующим поколением или оставят без внимания тот факт, что дерево Ултарг узурпирует природную энергию, поглощая ее в неимоверных количествах с угрозой гибели мира и подавляя всякую жизнь вокруг себя.

— Благодарю, Арахор, — слегка кланяюсь в признательность, когда он завершил излагать свои размышления. — Рассуждения схожи с моими мыслями, но есть изъян. Ты не учел, что плод исходного дерева Ултарг не содержит ни капли чакры — собственной энергии дерева. Не энтропии, а сгенерированной сознательным усилием. Будучи съеденным, этот плод выращивает внутри пожирателя древовидную структуру метафизических каналов системы циркуляции тонких энергий, чтобы существо осознанно продуцировало чакру, и помогает его Искре Жизни засиять как минимум с квази-божественной силой. Ты не учел принцип фуиндзюцу применительно к чакре — смеси Инь-Ян. Плод не может считаться зрелым, если в нем есть только мякоть Инь без косточки Ян. Мякоть — астральный образ, косточка — эфирное наполнение. Вместе — Фрукт Чакры, содержащий в себе божественную мощь.

— Тулани, как же с этим сочетается твое намерение вырастить семенную коробку?

— Ошибочно. Я понял это, придя сегодня и разглядев недозрелый плод. Для исходного дерева Ултарг получилось бы, а с этим — нет.

— Хм.

Треант надолго замолчал, разогнав сок по жилам. Я не мешал — самому было, над чем подумать. Например, о новом видении основ фуиндзюцу, о способе и необходимости запечатывать чакра-дерево Ултарг, чтобы мне самому не стать кем-то вроде Джуби.

— Выходит, в какой-то момент один из упавших плодов прорастает прямо внутри дерева-родителя подобно тому, как это сделал я при перерождении внутри Ултарг. Результат истинно-нейтральный. Сокращение сроков плодоношения происходит за счет собственной чакры. Но я не понимаю, что будет, если плод никто не тронет?

— О чем я и спрашивал тебя. Ты не забыл, что сам дерево от дерева Ултарг?

— Никаких позывов к плодоношению, — тут же открестился Арахор.

— Ты не копил силы, а расходовал. В новом свете предстает необходимость запечатывания Ултарг после данного плодоношения, поскольку очевидно — Чакра но Ми всегда будет порождаться в единственном экземпляре. Лишившись репродукции, являющейся смыслом жизни, чакра-дерево проявит агрессию. Что думаешь?

— Мне без надобности. А сам ты боишься, потому что погиб в бою с треантом-монстром? — Проницательно спросил Арахор.

В моем родном мире это был самый кошмарный монстр, которым пугали взрослых. С еще одним деревом, но другого сорта, я боролся на демиплане Духа Леса, подарившего мне форму оленя и вторую форму бьякугана. Между ними бездна разницы, хотя кое в чём они схожи. Например, это колоссальный объем энергии. Я ответил только на первую часть вопроса:

— Боюсь потерять контроль. В прошлый раз я чуть не лишился памяти, когда Великую Киира внутри меня постиг коллапс. Растворенный во мне полуразумный артефакт тоже попал под действие плода и не выдержал конструктивных изменений. До наступления критического момента я успел перенаправить энергию и перекинуться в зачаток формы дерева, потому от разрушения великого камня памяти пострадала лишь ментальный слой семечка дерева Ултарг.

— Тебе дважды повезло, папа, — осторожно заметил божественный треант.

— Трезвый расчет, сынок. Мне чуточку не хватило контроля.

— Со стороны складывается ощущение, что ты поторопился с приобретением новой формы или пожадничал, — тем же тоном выдал он.

— Не я. Артефакт Памяти сделал эльф-недруг Ульэйр. Для удаленного мониторинга и контроля ничего не подозревающей жертвы, коими числятся все не из эльфийского Дома Старим. В определенный момент золотая жемчужина Великой Киира осознала себя частично разумной и одурачила меня, подсунув лживый ошейник, который я одел на купленный для меня родовой артефакт. Вместе со мной симбионт разучил азы псионики. Она захотела большего, поэтому перехватывала и скрывала от меня некоторые мысли, диктовала нуное ей поведение. Я кое-что заподозрил и смог подстроить ситуацию, выгодную мне при любом раскладе. Будь Великая Киира мне подконтрольна, то я бы просто вынул ее перед съедением плода Ултарг, поскольку Кореллон Ларетиан помогал мне с гармониками при отсутствии симбионта.

— Ты вновь затеял одновременно несколько задач, Тулани, раз боишься потери контроля и хочешь моего прикрытия? — Проницательно осведомился собеседник.

— Затеял, — соглашаюсь. — Без Великой Киира мне сейчас очень сложно — сила привычки не отпускает... Я хочу увеличить число витков у спиралей Очага до восьми и заполучить лучшую альтернативу камню памяти — жемчужину способности "божественная память", — поделился я частью планов. — Но корень моего страха в другом, Арахор. Животные отличаются от растений качеством развития, но бывают исключения — треанты, — когда высокоразвитая душа одухотворяет сложное растение и через его примитивную структуру как-то хитро умудряется проводить высшие функции сознания. Чакра подняла растительную душу дерева Ултарг до животной стадии эволюции. У меня уже есть фамильяр. Я дорожу им. В моей сущности уже выросла часть, символизирующая аналогичное дерево. Поэтому захватнический способ боевых друидов теперь не сработает. Но у меня был прецедент, когда два огненных артефакта ненароком поспособствовали прогрессу моей формы огненного элемента. А можно пойти по твоим стопам — одному дереву прорасти в другом. Однако моя сущность — это огонь и пламя. Семечко получилось прокалить, но взрослое дерево попросту сгорит. Результат в обоих случаях — это бестолковое уничтожение, как если бы я съел простое яблоко или в простой огонь подкинул простое полешко... У меня был печальный опыт, когда меня отравили и я некоторое время пробыл энергетическим вампиром. Я боюсь, что раз испробовав, Огонь начнет требовать Дрова. Я дорожу тобой, сынок...

— Искушение будет вечно преследовать тебя, папа, — мудро заметил треант спустя минуту раздумий. — Надо решить эту задачку, а не пытаться избавиться от нее.

— Я готов выслушать любые советы.

— Чтобы советовать, надо знать, а ты скрытен...

— Пожурил сынуля папочку, — шучу, пытаясь юмором перекрасить траурные тона беседы.

— Знай наших, — в том же духе поддержало инициативу улыбнувшееся деревянное лицо. — Идем, как ты говорил, утро вечера мудренее. Не так-то просто ворочать извилистыми корнями.

— Перебор, — улыбаюсь шире.

— На то и расчет, — не остался он в долгу.

И сутки не прошли, как родилась концептуальная идея, принятая нами в разработку. Следовало действовать быстро, пока не начала оформляться сердцевина Фрукта Чакры.

Собрав достаточно много сенчакры, я залез в дупло особо крепкой деревянной тюрьмы прямо внутри Арахора. Когда контур замкнулся, достал заветную флягу и выпил драгоценную кварту субстанции из Купели Сияния моего Доминиона. Затем... Ушла подсознательная регуляция мышц. Еще пинту выпил — прилив сил принес эйфорию. Еще пинту выпил — от напора потока хлынувшей информации нервы завибрировали подобно трубам. Еще пинту выпил — жар в легких потянул из воздуха весь доступный кислород. Еще пинту выпил — желудок схарчил все галеты и фаршированную укропом лапшу, широко раскрылись тенкецу. Еще пинту выпил — истаял жирок ленивого чревоугодника. Еще пинту выпил — зеленая аура испаряющегося пота осветила стенки тюремной камеры, покрывшиеся зеркальными бисеренками. Допил весь запас — я стал похож на ртуть. Открытие восьмых врат Хачимон ознаменовало мой полноценный переход в Доминион.

Предаваться щенячьему восторгу и радости возвращения Домой момент не позволял — неодушевленный демиплан бы все равно не оценил. Пока что...

Призвал секретные сундуки со шкафом. Достал гримуар. Очистил обе киира. Разрядил все бусины. Опустошил резервуар. Обнялся с Арусом...

Я вполне осознавал свои действия, когда одевал мета-чётки коронала на ядро демиплана — изумрудный шар с "Расенганом" внутри. Отречение или предательство? Разрушение святого символа Кореллона Ларетиана без последствий не останется, хотя я не отказывался от долга и служения. Вера — она внутри. Но я посвятил вещь не себе, после посвящения она как бы уже не моя. Плавание во всех этих тонкостях выйдет боком.

Какова цена истинной свободы? Уплачу всю.

Бусины мета-чёток коронала запели от разогнанной магии в унисон с кулоном. Пора. Я совершил небесное касание ладонью по центральному алмазному шарику. Круг не свернулся мгновенно в спираль. Однако выбитое зерно духа шаровой молнии проникло через границу изумруда и по спиральной траектории попало точно в центр. Потянувшийся шлейф маначакры тут же стал наматываться на хаотичный клубок "Расенгана". Таким образом вся синхронизированная со мной суть мета-чёток коронала затянулась внутрь зеленого кристалла, налившегося золотом. Кулон, бусины и нить — всё обратилось в прах. Я не замедлил выдохнуть облачный поток маначакры, сдув пыль и зафиксировав сияющие крупицы резудиуума. "Багуа Рокуджуйон Шо". Всего возможно шестьдесят четыре гексаграммы — всего потребовалось шестьдесят четыре удара небесными ладонями, хотя крупиц было значительно больше. Весь уникальный резидуум образовал цельное ядрышко божественной магии внутри ядра, кристаллизуя новое вместилище для Аруса — духа всего Доминиона.

— Тебе там уютно, Арус? — Не найдя ничего более подходящего, робко спрашиваю его, еле запечатав ядро обратно в гигантское фуиндзюцу в центре тверди демиплана.

— Пусто, — последовал ненужный ответ от давно сроднившейся части моей души. — Хочу обратно.

Донельзя странные ощущения двойственности, незавершенности и неправильности. Нестерпимо хотелось воссоединиться. По-настоящему. Восполнить чувство пустоты там, где недавно что-то было, а потом словно кусок выдрали. Не представляю, как же я раньше обходился без фамильяра? А ведь жил, порой счастливо...

— Придется потерпеть, — шевелю окровавленными губами в тягостном ожидании. Регенерация скоро восстановит все повреждения после открытия Врат Смерти.

Нестерпимо хотелось распечатать частицу души, но нельзя — так надо для полноценного одушевления Доминиона, о котором как-то говорил архимаг Амарж-ака-Джару...

Я терпел.

Арахор через несколько быстротечных суток после моего возвращения из Доминиона вырастил специальный деревянный таз, в центре которого плоский круг дна обрамляла вставка из особого корня, испещренного пророщенными рунами. Двойник этого кольца был с великим трудом и осторожностью размещен в той самой лакуне под руническим кругом, откуда начался рост семян Ултарг. Достав флягу, я вылил в деревянную емкость галлон субстанции из Купели Сияния моего одушевленного Доминиона. Приложив руки к зеркальной поверхности, долго настраивался и звал, прежде чем объем жидкости стал прирастать — за счет поступлений из Доминиона.

Едва магия рун открыла маленький односторонний портал, насос сработал как должно. Были опасения, что дерево Ултарг отвергнет питье, но Арахор был начеку. Распробовав похожую на ртуть плотную энергетическую массу, корень начал всасывать все поступления как н в себя — моя маначакра стала стремительно убывать. Успех очевиден. Десяток галлонов для первого раза Арахор счел достаточным, хотя зашелестевший листьями Ултарг явно хотел еще, еще и еще...

Не откладывая, таз увеличили до бочки. Неудачно испарив несколько пинт, я просчитал способ и сумел под завязку напитать эту зеркальную жидкость огненной силой — на манер воды в реке Невервинтер или в горячих источниках под замком Глинкла. Обработав баррель субстанции, я "вытащил пробку" и пустил на раздачу "огненную воду". Благодаря усилиям Арахора и девятисотлетним особенностям подкормки, дерево Ултарг употребило и этот коктейль, причудливо подсветивший изнутри ствол и ветви с листьями.

Бочка стала бассейном емкостью в сотни бат. Все оставшееся время я, как проклятый, батрачил на заполнение этой кормушки, казалось, эссенцией из крови Аруса, служившего умным приемником маначакры, идущей на генерацию все новых и новых порций воды в Купели Сияния. Мне более не требовалось столь экзотических мер для перехода на свой демиплан, но даже там еле выкраиваемая часовая медитация в сутки не приносила мне удовлетворения и желанного отдыха. Часть души томилась взаперти — и этим все сказано.

Время для Ултарг шло своим чередом. Новый способ кормления вызвал непредвиденную годовую отсрочку созревания плода. Все эти дни смазались для меня в одну нескончаемую пытку.

Всё имеет свою цену...

Чакра но Ми. (иллюстрация 271)

Не передать те чувства, с которыми я с Фруктом Чакры в руках переместился в Доминион.

Нет слов описать вкус амброзии...

Я разом съел весь плод...

Как бабочка зарождается в куколке, так и моя сущность обновлялась в центре золотого бутона. (иллюстрация 272) Белое? Радужное? Пробудившийся аналог Риннегана своим внешним видом напоминал самый обычный глаз с лавандово-голубой радужкой и яркими серебристыми прожилками, походящими на солнечную корону. Тенсеиган — глаз небесной реинкарнации. (иллюстрация 273) Он включил в себя возможности обеих предыдущих форм, включая модификации при трех открытых вратах и режиме мудреца. Он сам по себе объединял в себе потенциал способностей: читать чужие эмоции и мысли, призывать кого или что-либо, поглощать техники и плетения, менять законы целого Плана Бытия и свободно перемещаться по Вселенной, манипулировать силами гравитации и электромагнетизмом, как угодно видоизменять свое тело. Тенсеиган давал подлинное сродство со всеми пятью природными свойствами, инь, ян и онмьё. Он прозревал на всю глубину, не взирая на препятствия, кроме созданных силой, схожей с Тенсеиган Чакра. Он видел волны и энергетические всполохи, на которых дребезжали корпускулы, соединяющие Астрал и Эфир — точки схождения информации и энергии. Кванты информации и энергии, определяющие элементарные частицы материи, подобно пыльце резидуума удерживали глобальную иллюзию мира вокруг смертных существ. Благодаря действующему в Очаге источнику магии и дающей зеркальную склеру щелке Сеннин Модо, Тенсеиган заглянул в самые основы мироздания, доподлинно выяснив, что материя — это всего лишь завихрения, по сравнению с информацией и энергией составляющие мизерную часть многомерной вселенной. Без магии я бы не смог заглянуть прямо из дома столь глубоко и далеко...

Самопроизвольно вырывавшаяся Чакра тут же притягивалась обратно — этот эффект породил вокруг меня покров. Режим Тенсейган Чакра Модо не включает в себя Сеннин Модо, порождаемая им бирюзовая мантия взаимодействовала, но сама по себе не поглощала природную энергию — и магию. Мне хватило контроля, смекалки и знаний, чтобы в какой-то момент времени стабилизировать непредставимые объемы колоссально плотной чакры и закрепить эффект покрва посредством особых фуиндзюцу — необходимо и достаточно шести магатам. Но для учета Сеннин Модо, выкрашивавшего бирюзу в чисто белый, понадобилось еще три завитушки — итого покров Тенсейган Сеннин Модо требовал девять магатам. Еще столько же на тело, что позволило выглядеть не целиком светящейся белой фигурой, а просто одетым в белое с черной подкладкой эладрином тулани. Схоже изображали легендарного Бога Ниндзя — Рикудо Сеннина.

Обладая Чакрой Бога, я изменил свою информационную структуру. Восемь триграмм. Восемь базовых свойств чакры. Восемь витков у спиралей Очага. Восемь врат Хачимон. Сформировав правильные врата души, я открыл девятые — Синмон, пробившись к Арусу и одновременно превратившись в сгусток первородной чакры. И за девятыми вратами увидел Сенмон — врата природы, открывающие существо миру подобно супер-тенкецу — для единовременного высвобождения сразу всех сил. Согласно Канону Перемен, десятые врата должны будут увести меня куда-то к изначальному единству, которое было до разделения на Астрал и Эфир, на Инь и Ян, на прошлое и будущее, на пространство и время. Открывший весь Джимон станет Создателем уже не Миров, а Вселенных.

Пока я размышлял о сути мироздания, катастрофично распиравшая меня Чакра стремительно утекала через другую сознательную часть меня, делавшую дело. Арус сам поправил запирающее его фуиндзюцу и стал подлинной душой мира — душой моего Доминиона. Радиус сферы "Хаккешо Кайтен" с шести фарлонгов вырос сперва до шести миль, а потом еще на пять — за каждый божественный ранг. На этом моменте я включился в помощь, закрутив высвобождаемую Тенсейган Чакра по-новому — по Багуа. Пришлось хитро вывернуться извилинами, чтобы по самой границе видимости и контроля приспособить еще и божественный щит, спрятавший мое домашнее измерение.

Однако вся эта высвобожденная энергия воспринималась как кровь, вытекающая из меня, как плоть, отбираемая у меня, как часть души, переходящая во владение Аруса, внутри модифицированного под Тенсейган Чакра фуиндзюцу остающегося недостижимым сердцем и очагом Доминиона... Год не прошел даром, а сомнения в Арусе означали сомнения в самом себе — может ли правая рука не доверять левой?

После пропорционального увеличения блина земной тверди в длину и ширину я разбил срединный крест. Две площадки с воплощениями Огня и Воды отодвинулись, дополнившись еще тремя — под воплощенные элементы Ветра, Молнии и Земли. Оставшаяся пара стала олицетворять Интон и Йотон, а самый центр — Оньмётон. Центральный столп вновь забил светом, на сей раз цвета Тенсейган Сенчакры — белый с серебристо-золотистым ореолом.

После всех изменений у меня осталась примерно осьмушка от объемов, данных Фруктом Чакры. Сохраняя Тенсейган Сеннин Модо, я совершил экстрапланарный переход на ярчайший маяк, пропитанный субстанцией из моей Купели Сияния и безуспешно рвавшийся на демиплан вопреки персональной остановке времени. Темпоральная Яма затрещала по швам, едва не обвалившись — я успел подстроиться и предотвратить крах тюрьмы Изначального узника Богов.

Запечатлев в божественной памяти подлинный вид остававшихся тут Слов Власти, соединенных во фразу "Пространство Силы Времени", я наконец-то сумел пробиться взглядом додзюцу сквозь границу аномальной зоны парадокса времени. Одинокий потухший вулкан с дурной славой высился в окружении острых пиков и лакун с водоворотами — кладбище погибших кораблей. Но больше всего внимания я уделил завораживающей Пряже Мистры — системе циркуляции энергии целого мира. Подобно проклятой печати, в тени исходной растянулась сеть Плетения богини Шар. Однако видеть — еще не значит понимать...

Так же я наконец-то смог целиком обозреть гениальный сигил, созданный саррухами — увидел все части мозаики разом. Поднялся и к границе Темпоральной Ямы северного полушария Торила. Найтвуд в незапамятные времена, оказывается, был холоднее, страшнее и темнее — по вине варварского сбора природной энергии, моего и пяти моих огненных конструктов. Забрал сборщиков и сливки Огня, томившиеся в глубинах океана магмы, забрал космическую руду — не пожалел Тенсейган Сенчакры для пропитки ею заготовок своего будущего персонального оружия.

Я вернулся в Доминион вместе с Арахором верхом на брыкающемся чакра-дереве Ултарг.

Помня о много раз виденном искусстве бонсай, я первым делом у кое-как сдерживаемой древесной громадины напрочь сжег центральный корень, протянувшийся через воды Купели Сияния к прежнему месту произрастания. Я, Арус и Арахор совместными усилиями переформатировали и перепрограммировали дерево Ултарг — теперь это Шинджу, Страж Доминиона, поставленный над Купелью Сияния — входом и выходом на демиплан. Выделенные у него пять корней пригвоздили пятью сердцами огненных конструктов: теперь они будут напрямую потреблять чакру и магию из Шинджу, дабы Арус использовал именно эту силу для охраны границ и поддержания жизни Доминиона, а не тянул без конца энергию из меня.

Вокруг Шинджу, неимоверно вымахавшего стараниями Арахора, я распылил оставшиеся проценты Тенсейган Сенчакры, превратив их в доступную энергию, чтобы с ее помощью и на ее основе божество треантов вырастило лес. Древесный ковер с жилками рек и веснушками озер не блистал разнообразием видов, но всё, что когда-либо росло в Саду до настоящего момента — всё это было нами гармонично вписано в долину вокруг Стража Шинджу. (иллюстрация 274)

В конце у меня остался всего один процент, несравнимый по плотности и мощи, но вполне сопоставимый с моими прежними предельными объемами чакры при восьми открытых вратах Хачимон. Когда из Тенсейган Сеннин Модо я вернулся в обычное состояние, то ощутил апатичную моральную усталость и упадок сил, как после напряженной тренировки — гудело все тело вместе с СЦ. Нехотя покидал свой родимый Доминион, оставляя дежурить Стража Шинджу, сроднившегося с демипланом. Я ушел вслед за Арахором, при переходе ориентировавшегося на своих древесных клонов, оставшихся эдакими якорями в аномальной зоне парадокса времени.

— Поздравляю, Тулани, — проскрипела натруженная деревяшка, блаженно пустившая корни в озеро после завершения в Саду полной реставрации и генеральной уборки. За всеми этими перипетиями мы не отпраздновали мое десятилетие...

— Благодарю, Арахор, — я наскреб в себе силы на вежливость, признавая блестяще сданный экзамен по созданию с нуля изолированной экосистемы.

— Не старайся. Мне тоже это место обрыдло до невозможности. Нет мочи оставаться...

— Прощаемся?..

— Выспись, папа, я оберегу твой покой.

— Заодно напьешься солнц иных миров...

— Ну, зачем все так опошлять? — Недовольно скрипнул Арахор, выхлебавший несколько ярдов глубины довольно обширного озера, чтобы с тихим шелестом взметнуться ветвями ввысь и раскрыть гигантскую крону. Сам того не ведая, он, закрепляясь корнями, образовал тот казавшийся загадочным рельеф дна, что я запомнил по своему будущему настоящему. — Отдыхай...

Глава 18.

Я достиг могущества, которое и не снилось ни одному Хьюга. Обесценило ли это все мои прежние чаяния и устремления? Я постоянно думал об этом: и когда спускался в прошлое Торила, и по мере подъема оттуда. И сейчас вот думаю. Есть две большие разницы — до и после. Практически два разных существа с преемственностью воспоминаний. Фрукт Чакры смыл цепи всех ранее взятых и закрепленных магией обязательств, растворил все нательные фуиндзюцу. И если налобную и нагрудную печати я реконструировал, добавив на верхнюю часть спины по три магатама слева и справа, то как восстановить свой статус экзарха Кореллона Ларетиана? Самостоятельно невозможно — надо вновь давать присягу. Становиться подневольным... Немыслимо.

— О, а вот и Лорд Ао... — вслух подумал я, ощутив и разглядев, как само мироздание тряхнуло мой демиплан, словно солонку.

Несмотря на парадокс времени, это событие окончательно оторвало мой зрелый Доминион от церковной сети Купелей Сияния Кореллона Ларетиана — и от перехода в скальное логово белого дракона, побежденного Зимнего Клыка. Я принял к сведению дарованную мне свыше подсказку, как исключить мой демиплан из плеяды измерений Астрала, имеющих свой адрес, к которому вела бы тропка, ответвляющаяся от общей Небесной Лестницы, соединяющей все безграничные небесные миры и полумиры, являвшиеся домом божеств и просто сильных бессмертных сущностей. (иллюстрация 275) Я ее изучил в достаточной мере, чтобы попробовать самому научиться создавать в случае необходимости. К сожалению, воспользоваться этим я смогу только будучи внутри Доминиона — мой выход из демиплана или портал из него куда-либо в другое место автоматически создает соответствующий участок Небесной Лестницы — эдакое олицетворение информации об установленной связи. И сейчас мне было лестно за то, что Лорд Ао и меня причислил к сильным мира сего, раз включил мою струну к Арусу в общий пучок, когда, разозлившись на богов, низверг их всех в смертный облик. Все небесные дороги сведены к одной и охранять ее поставлен Бог Хелм, ставший доступным для моего додзюцу, стоило только из Слов Власти собрать Фразу "Время Силы Пространства", чтобы прозревать вдаль, исподволь глазея на соратника человеческого Бога Тира, который через десяток с лишним лет выудит мою душу и на пару с эльфийским Богом Кореллоном воскресит на Ториле. Умышленно в предсмертном состоянии, чтобы дальше моя судьба решалась волей смертных.

Сам собой подтвердился тезис — Всевышний Бог Ао может не просто захлопывать Врата Души, но переписать закон своего мироздания о самом их наличии! Соответственно, само собой прояснилось принципиальное различие в строении изначальных и божественных сущностей — у предтеч Сенмон предшествуют Синмон. Оно и понятно, ведь предвечные олицетворяют природную силу и должны быть открыты ей, а боги воплощают духовную силу.

Сам собой отпал вопрос о Фрукте Чакры. Он интересен лишь смертным и полукровкам, а для чистых предвечных и богов — яд. И те, и другие, выражаясь метафорически, представляют собой плотины: первые на потоке энергии — аспекте движущих природой сил, вторые на потоке информации — аспекте смертного существования. Источник власти обоих — способность открывать сторонние "дверцы". Проще всего иллюстрируются боги, входящие в людские души на гребне информационного потока: раса, занятие ремеслом, путешествия, торговля и прочее. На этом зиждется их власть, оттуда они черпают свою силу. Конечно же, с ростом числа дверок, куда вхож Бог, растет и его собственное могущество. Однако Фрукт Чакры ориентирует Бога на его внутренние резервы — на свои собственные Врата Души или Врата Природы. Поэтому мне никогда не суметь научиться управлять огнем костра, чьей-то печки, кузни и так далее — только через инструментарий магии смогу разом тушить или зажигать свечи в зале. Тоже самое касается и верующих — внедрением чакры я могу наделать лишь марионеток, как намеревались поступить Учиха, развязывая Четвертую Мировую Войну, чтобы отразить могучую сверхсилу от луны и погрузить весь мир в глобальное гендзюцу.

Странно осознавать, что достиг планки в рангах, вплотную подойдя к уровню меньшего божества и навсегда застряв в этом положении полубога-полуизначального. Хотя формально мне все еще можно будет сравнивать свою силу по определенным критериям с силой богов и предвечных. Впрочем, если уж сравнивать, то боги — интон, изначальные — йотон, а я — онмьётон. И Лорд Ао — тоже, что свидетельствует об искусственном разделении путей развития и слиянии как условии дальнейшего прогресса. Собственно, это ярче всего видно по Коссуту. Тела состоят из твердых частиц и жидкости, дышат газами и живут огнем химических реакций. Четыре первостихии — четыре их Плана Бытия. Слишком тесно переплетены основы мира, потому четыре изначальных властелина этих стихий столь могущественны и обладают статусом богов, с которыми другие предпочитают не связываться — из обоих противоборствующих лагерей. Как говорится, третий — лишний...

Вопрос — какова моя отдаленная перспектива? Как не стоит открывать восьмые внутренние врата без должной подготовленности и знания способа пережить смертоносные нагрузки, так глупо распахивать и десятые врата: Бог рискует раствориться в мире без остатка, Изначальный рискует свалиться в сингулярность, а моя участь вовсе неизвестна. Поэтому мне следует сосредоточить внимание на познании себя и мира вокруг, отложив в долгий ящик любые мысли о дальнейшем прогрессе с риском привлечь внимание и быть сожранным кем-то более могущественным. Возможно, стоит попытаться начать наслаждаться жизнью, которой у и не было, можно прямо заявить — жалкие девятнадцать лет! И уж точно надо сберечь свою Свободу, не ликвидировав, но замуровав всякие оконца, калитки и прочие щели, через которые проникают всякие посторонние сущности. Нет, замуровываться не вариант — решетки...

— Убита, — констатировал я смерть великой богини магии Мистры от руки Хелма, сторожащего Небесную Лестницу. Это произошло в Смутное Время Года Теней, тысяча триста пятьдесят восьмой по распространенному среди торговцев Летоисчислению Долин. Я продолжил созерцать происходящее, размышляя.

Пряжа Мистры очень замечательна. Если внимательно присмотреться, то даже из самого маленького кусочка можно восстановить все плетение целиком, что и происходит, когда маги колдуют на поврежденных участках, тем самым реконструируя Мировое Плетение. Фрактальная структура Пряжи Мистры очень прекрасна, но в данном случае — конечна. Изъян — Сердце Двеомера. Конечная точка рекурсии. Источник порядка Пряжи Мистры. Схожее средоточие есть и у Шар. Стоит их уничтожить — и все развяжется... Как если бы свитер вновь стал овечьей шерстью или шелковый отрез спутался обратно в коконы тутового шелкопряда. Стоит убрать одну единственную шпильку — и вся сложная прическа гейши распадется. Да, хорошие сравнения, подходящие. Гениальный арканист Карсус из Империи Нетерил, нашедшей те самые золотые свитки от саррухской организации Ба-элиф, долго жил, много наблюдал и сделал соответствующий вывод, создав свое ультимативное заклинание, подменяющее Сердце Двеомера — как если бы он решил вынуть единственную спицу из прически и быстренько воткнуть новую. Теперь я уяснил его хитрый замысел, провалившийся от недопонимания и переоценки собственных сил и возможностей. Как если бы он открыл Врата Смерти без подготовки — его ждала неминуемая кончина — и Мировой Порядка вместе с ним.

Я много дней напролет всматривался в Мировое Плетение, пытаясь понять, пытаясь увидеть изменения, которые бы внесла высокая эльфийская магия — или какая другая, так всполошившая прежнюю Мистру, насильно вселенную в смертное тело и глупо погибшую в попытке пробраться в свой Доминион — Сердце Двеомера. Но не судьба. Зато застал момент, когда Лорд Ао счел себя ответственным за устроенный переполох и не допустил коллапса мировой системы, сделав смертную сущность некой Миднайт новой реинкарнацией бессмертной сути богини магии Мистрил.

Если я что и уяснил из всей этой катавасии Смутного Времени, так это нецелесообразность ковать оружие, способное убить меня самого. Поэтому планы о соединенных цепью куная Огня и куная Льда ушли в архив. А вот идея бумеранга, объединяющего в себе пять основных природных элементов, была переосмыслена в ниндзюцу "Чакра но Джузу". Чётки Чакры, каждая Бусина которых состоит из основополагающего свойства чакры и пяти основных природных. Главное создать чакру с этой уникальной комбинацией свойств, а уж форму ей потом можно придать, какую вздумается. Доселе я только упражнялся в катоне, футоне, райтоне, дотоне, суитоне, интоне, йотоне и онмьётоне, на деле никогда не соединяя больше двух элементов, тем более не являющихся Кеккей Генкай. Подсказка пришла от Аруса, собственно, она и отразилась в названии ниндзюцу уровня Рикудо Сеннина, на которого я теперь равнялся, дотошно вспоминая любые упоминания о нем.

Около месяца я тренировался в создании хотя бы одной бусины Чёток Чакры. Алгоритм таков: сперва на ладони одной руки высвободить чакру с первичным свойством Онмьё, потом на пальцах другой руки поочередно высвободить единичные элементы и все это объединить. Однако только лишь при активации Тенсеигана в режиме мудреца чакра приобретала необходимое качество, и у меня стал получаться абсолютно черный шарик размером с глазное яблоко и весом с целого меня. Если делать с добавлением магии, то цвет белый, а масса и время создания кратно возрастали. Дольше нескольких минут на их изготовление — непосредственно в бою не применимо. На родном демиплане и благодаря покрову в Тенсейган Чакра Модо я сумел создать и одновременно удерживать рядом целых девять черных бусин "Чакра но Джузу" — каждая размером с двойной кулак. А вот в Тенсейган Сеннин Модо — всего три белых шара, два в руках и один за спиной. И только черные шары я мог делать по одному в несколько секунд — для боя приемлемо. Пробовал решить проблему, заготавливая прозапас, однако: запечатать их невозможно, в безразмерный подсумок не лезут, божественный щит вокруг них требует постоянной подпитки, вне особого режима менять форму готовых шаров сверхтрудно, а главное при деактивации додзюцу и следующим за этим уменьшением качества чакры внутри меня дестабилизируется и "Чакра но Джузу". Обычное оружие лишено этих недостатков, когда понадобилось — вынул и применил. Или обнаружил, что украли, а могут и отобрать, поскольку любой маг издали определит столь мощный артефакт.

Все-таки без Великой Киира как-то грустно — никто вовремя не подскажет. Пусть идея и не выгорела. Хотел сохранить надолго и скрыть истинную мощь орудий из чакры, переложив умение кристаллизовать магию на сенчакру. Достаточно было бы материализовать оболочку, толщиной с ноготь, проложить внутри нее перманентный божественный щит, а сверху начертить магические руны. Но все равно мне не удалось совсем скрыть ауру силы — от недостатка опыта работал на уровне талисманов гоблинов-шаманов, убитых в шахтах близь порта Лласт. Я сделал пару — белый баклер и черный кунай. Белое лучше подходило для защиты, поскольку включало в себя природную энергию — основу магии. Черное для нападения, ведь все привыкли защищаться от магических атак. Все мои действия способствовали улучшению контроля, но и только — по выходу из особого режима "Чакра но Джузу" в лучшем случае истаивали.

Пришло время делать последний шаг — вернуться в настоящее. Мое влияние на события далекого прошлого непонятно как отразились на настоящем. Но, по крайней мере, все барахло в сундуках и растения в Саду были теми же самыми, что и при моем спуске в прошлое время. Я все равно привычно подготовился к подвоху: спрятал божественную силу, сменил серию форм, последним шагом став из человека гномом, и применил "Трансформацию Тенсера" обратно в воина-человека, нормально снаряженного — в зачарованных доспехах и при оружии. К сожалению, я слишком поздно выяснил, что нормально вернуться обратно можно было только через те солнечные диски и тот кристалл времени, которые применялись для прыжка в прошлое...

Кр-Хрясь!

Медиатор с лиловым оттенком взорвался в самом финале перехода, сорвав заклинание перевоплощения. Одновременно детонировал лиловый источник дикой магии у второго Торильского Гномона. Оба саррухских устройства оказались уничтожены в один момент Времени.

— Аха-ха-ха! Я — Свободно!!! — Прогремело оглушительное ликование.

И я понял, что — перебдел! Порожденные парадоксальные искажения пространства-времени в узел перекрутили форму гнома вместе со всеми одетыми артефактами. Я потерял драгоценные мгновения на отбрасывание комка плоти и материи, чтобы вернуться в предыдущий облик человека с находящимся у него обручем из трех Слов Власти. Импровизированный спасательный круг вынес меня на самый гребень волны парадокса, отправив в будущее!..

Несмотря на всю свою сверъсилу, в воцарившемся хаосе я ничего толком поделать не мог, лишь видел додзюцу, как корежило сигил, как перемалывало саррухский комплекс и перемешивало пласты земной коры, как вытягиваются из начала времен телеса узника. Мне почти удалось совладать с обручем из Слов Власти, чтобы вернуться в зафиксированный момент настоящего и отработать по наброскам парадоксальный сценарий перезаключения пленника в новую тюрьму. Однако и с этим опоздал — из-за внешнего фактора!..

Кто-то забросил в эту кашу "удочку", поймал мое естество на непонятный крюк и подсёк — рвануло совершенно неожиданно и со страшной силой, прострелившей болью каждый атом материального тела. Верхним краем сознания я видел, как со всего маху вляпался в фиолетовую паутину, как нерадивого кутенка спеленавшую меня так крепко и надежно, что не дернуться, даже в Доминион — особенно в Доминион!

Мораг!!!

Чья-то божественная сила бросила меня прямо на свой алтарь, у которого крутилась аватара этой пресмыкающейся твари. Ни рыпнуться! Но даже если бы захотел, то не до того — дикая боль разрывала изнутри, помутняя рассудок. Непонятный крюк из квинтэссенции боли впивался все глубже и глубже, добираясь до самой сути моей сокрытой сущности. Напор ослаб, когда лазутчик добрался до тела формы лунного эльфа, следовавшего перед человеческим. Крюк превратился в проклятого паука, тут же впрыснувшего что-то мерзкое и ядовитое, усилившее страдания, хотя, куда уж больше!..

Сквозь боль, туманящую все уровни сознания и лишающую какой-либо инициативы, в божественной памяти откладывались кусочки фактов. На диву профессиональные ловчие паучьи путы не помешали ящерицам-служительницам сноровисто оголить меня, лишив комплекта монаха, а главное — вырвать обруч, составленный из трех Слов Власти! Спеленавшая меня божественная сила блокировала всю магию с псионикой и отчасти чакру. Черные пауки, созданные чудовищно злой божьей волей и куда большей силой, активно лазили под кожей и во внутренних органах распятого на черном алтаре человека, бившегося в смертельных конвульсиях. Один магический голем-паук сразу же захватил солнечное плетение человеческой формы, второй — затылок, третий — сердце, все воткнули жвалы и лапки-иглы в тенкецу акупунктуры, напрочь заблокировав смену облика и любую активность — человеческих сил. Эти инструменты собственно персоной нацеливала аватара Мораг, усвоившая урок и устранившая пробелы в знаниях об уязвимостях перевертышей, когда усердно потрошила оборотней народа черной крови в Мунвуде.

Еще одна подсечка, на сей раз выворачивающая наизнанку — вытягивавшая облик лунного эльфа. Отрешиться от профессионально навязанной всепоглощающей боли никак не получалось, инстинктивное стремление избавиться от нее помогло пленителям. Сбегая от боли, я сам подался вперед и принял истинный облик, оставленный без магических артефактов, портящихся от слишком мощной чакры.

В следующий миг всё встало на свои места — источником нестерпимой боли служило налобное фуиндзюцу. Меня в клане Хьюга наказывали посредством активации джуиндзюцу. Как же я тогда мечтал стереть со лба понукающее клеймо!..

Исполнение детской мечты одарило меня новой гаммой мучительных страданий, приглушенных наведенной извне болью, но определение источника помогло вспомнить старые приемы и частично купировать страдания. Окунувшись в такую родную боль, я со всей очевидностью и по милости мучителей понял, что именно зло наведенной — в страшной беде мои родственники по эльфийскому Дому! И сам я по-крупному влип: восседавший на лбу паук только того и ждал, чтобы болезненно воткнуть все свои восемь игольчатых лапок в попытке достать до киира — до Великой Киира! Одновременно толпа пауков протискивалась в меня через рот, ноздри, уши, через анальное отверстие и член, а так же множество ритуальных надрезов, ведущих в полость живота и под ребра. Два паука уже облапали мои глазные яблоки и дернувшая их за ниточки Мораг выдрала самое святое для Хьюга — очи. Еще один жирный паук с мою голову размером целенаправленно долбился жалом в символ глаза на моей груди, но фуиндзюцу пока не поддавалось, защищая ядро-Очаг от вторжения. Множество иглоногих вцепилось в меня по всему телу, блокируя все тенкецу и СЦ — на основе струн магии! Вокруг овитого фиолетовой паутиной обсидианового алтаря творилась какофония отвратительных звуков и запахов. Важно, что теперь это всё моя боль, собственная, подлежащая секвестрованию...

Я смог в достаточной мере абстрагироваться от страданий. Подавленная и выкачиваемая магия подвела меня, изменив, в памяти сразу всплыли соответствующие думы о дублировании способностей Тенсеиганом и план соответствующих мер. По мысленной команде, облеченной в послушную чакру, мой символ бога на груди высвободил половину накопленного резерва. Половина половины тут же впиталась алтарем и пауками из числа по-настоящему живых особей. Оставшаяся доля пошла на активацию высшей формы додзюцу — Тенсеигана.

Вокруг меня царили мысли о казни, духи мести, корыстной наживы и жажды абсолютной власти...

Неожиданно зрение обрело третий фукус внимания — удаленный. Высосанная из меня Тенсеиган Чакра через кровную связь пробудила у Эйноли бьякуган. (иллюстрация 276)

Лолс. Королеву Пауков нельзя было не узнать. Она через своего клирика-женщину проводила смертоносный ритуал где-то под Уотердипом или в том направлении, а ее аватара-дроу с паутиной и пауком в глазах помогала Мораг у наспех организованного алтаря здесь, неподалеку от месторасположения входа в древний саррухский комплекс, искаженный флуктуациями пространства-времени вырвавшегося из заточения предтечи. (иллюстрации 277-280)

Обрядовая пещера с Лолс была сплошь и хаотично затянута пульсирующей фиолетово-пурпурной паутиной, соединявшей два измерения — Прайм и логово Паучихи. Памятные вещи, добытые командой трофеи и последние мои подарки лежали жертвами в ритуальной паутине, опрысканные и оскверненные ядом Лолс. В самом центре наломанный на мелкие кусочки полумесяц святого символа жрицы Кореллона Ларетиана, особое место так же отводилось незнакомой мне паре сережек-гвоздиков с льдисто-лунными бриллиантами и ошейнику с двумя раскрошившимися кристаллами, уцелевшие грани которых светились знакомыми письменами на селдруине — у меня добыто три таких.

Богиня в облике торса дроу на паучьем теле сноровисто прядала, используя серебристую нить, которую ее высшая жрица вытягивала из сердца Сейны, распятой рядом с Эйноли, из сердца которой дроу-посредницей выдергивалась — золотистая нить. Обе Пряжи разделялись, тончайшими лучиками вливаясь в демоническое тело Лолс и кристаллы на ее лбу, груди, мече, посохе...

Над Сейной под углом была распята на паутине большая кошка — Ирвэс. Грудина ритуально вскрыта, от сердца вниз тянулась пульсирующая кровавая паутина, вытягивавшая саму душу. Над Эйноли точно так же был распят и вскрыт Кевэ, из которого тоже высасывали суть. На двух белых и одном черном налобном фуиндзюцу перемигивались тела паучков, взломавших печати в тех самых местах, что некогда изменялись Кореллоном Ларетианом. Утробы обеих моих любовниц, обезумевших от долгих и мучительных истязаний, были профессионально вскрыты с хирургической точностью. Внутри утроб отвратительно булькало и бились в смертельных конвульсиях комки примерно двух-трех месячных зародышей, в которых и вливались остатки сущностей Ирвэс и Кевэ. Мои кровные дети!..

— Плохой мальчик прозрел, — донесся до меня томно-глумящийся голос темной эльфийки-демона, пребывавшей в полнейшем экстазе от украденных сил. Ее круглые рубиновые глаза сверкали алчно и хищно, подавляя волю к сопротивлению, запутывая в демоническую паутину — вознаграждая кроваво взмокшую последовательницу, нагой исполнявшей высший ритуал в присутствии и при непосредственной поддержке своего безумного божества-полудемона.

Изящный взмах мечом — клириком отсечены головы в миг, когда опустели оболочки обоих младших членов Дома Хьюга. Два невозможных тычка — оба народившихся бьякугана Эйноли на истончившимся жале Паучихи. Один верный прокол — мое нагрудное фуиндзюцу распечатывается, высвобождая все запасы энергии и открывая доступ к вожделенному Очагу.

— Разъярись, мои милый... — сладострастный посыл достиг моего воспламенившегося сознания.

Магия меня предала, но я все равно превратился в неистовое пламя — под злорадный смех Лолс. Моя мощь с новой силой хлынула к коварной богине: через связь с душами членов моего эльфийского Дома — через кровь и души моих детей. Все пауки в моем теле и на нем превратились в пепел, тут же втянувшийся в алтарь — под раззадоривающие ярость стоны наслаждения Королевы Пауков и одобрительное шипение Мораг, легко переподчиненными Словами Власти подавляющей проявления моих изначальных и божественных сил.

Ярость распаляла огонь — ярость затмевала разум. Чакра!!!

Вместо напрашивающегося превращения в огненного элемента, чтобы мечом изначального пламени проткнуть такую манящую уязвимость алтаря, как каменная голова паучихи с женским лицом дроу, чтобы кольцом небесного огня Ио спалить все еще нерушимые оковы фиолетовой паутины... Вместо этого я обратился к Кеккей Генкай Кори и превратил свое тело-чакру в Лёд. Ликование Мораг застряло у нее в горле, а далекий хохот Лолс наполнился упоением безумством.

Отток сил и боль заморозились, но не прекратились совсем. Холодная ярость и маятник короткого облегчения от адских мук способствовали высвобождению наичернейшего пламени "Аматерасу". Прошипевшая Мораг что-то вспомнила и успела сбежать со своей добычей — единственная. Дроу-аватара Лолс с прислужницами, паутинные путы, алтарь, магия — все стало уничтожаться худшим образом, чем колдовская "Дезинтеграция". Часть "Аматерасу" по протянутым нитям засосало и к Лолс... через созданные ею инструменты. Черное пламя втуне погубило зародыш моего эльфийского Дома, необратимо потушив Искры Жизни Эйноли Фриест, Кевэ Арвэ, Ирвэс, моего не рожденного сына и дочь от скрывшей беременность проститутки Сейны...

Доминион-Арус, когда исчезло подавление, отозвался немедленной передачей порции сил. Освободившийся Лёд вырос в огромную глыбу, внутри которой я восстановил свой истинный облик. Спущенные с поводков разнообразные монстры уже крушили крепкую защиту, по повелению укрывшихся вдалеке ящериц бросаясь в смертельную атаку. Когти, клыки, жала, стрекала, жвала, копыта — весь арсенал бестий.

Не было мочи держать внутри самоуничтожающие чувства. Выплеснул всё в "Хаккешо Кайтен Тсуки". Закрутившийся вокруг меня вихрь абсолютной защиты перемолол и лед, и тварей, объятых не сбиваемым черным пламенем. Холодная ярость и душевная боль породили выдох громадного облака чернильного "Аматерасу", затянувшегося в вихрь и вырезавшего из мироздания сферу со мной внутри. Толчок — убийственная тьма огромными кусками расплескивается в объеме на мили вокруг. Даже воздух загорелся — завитушки черного пламени надежно пристали к Пряже Мистры. Споро уничтожались труды отряда Арвиль, тщательно прибравшегося за мной и саррухами после предыдущей разрушительной битвы на этом же самом месте. Даже Шрам от меча изначального пламени они залечили. И теперь вот само мироздание здесь горит, отправляясь во тьму небытия.

Внутри меня что-то надломилось, что-то оборвалось, что-то осело пеплом... Я не стал никуда телепортироваться и рыпаться. Глупо начинать преследование, не приняв Тенсеиган Сеннин Модо и не создав бусин "Чакра но Джузу", безрассудно делать это открыто — неразумно задерживаться. Как запрограммированный автоматон саррухов, я гениально воспользовался преимуществом времени геномного фуиндзюцу Багуа...

Все время помня о предательстве переподчиненной магии, я доделывал девятый черный шар Чёток Чакры, когда отчасти знакомый купол начал изоляцию места катастрофы, худшей, чем прорыв с Плана Тени. Три Бога снизошли во плоти, чтобы подобно паукам начать из пока целой Пряжи Мистры плести радужный кокон, препятствующий распространению моего всепожирающего черного пламени "Аматерасу". Трое всевышних, спустившись и огрубев вещественной плотью, приняли правила и законы Прайма — ослабли. И хотя каждый из трех был мощью сопоставим с многохвостым биджу, я тоже развил навыки и обрел могущество в достаточной мере, чтоб здесь успеть бросить вызов на равных тем, кто нападет или учинит мне препятствия...

Формирующийся у меня в руках шар превратился в громадную тончайшую булавку, пришпилившую исторгаемую область бытия Прайма, пока сдвиг не достиг критической отметки. Во гневе я бы сдернул покрывало тьмы "Аматерасу", сформировав отвлекающий снаряд, но это катастрофичная потеря времени и сил: ловушка стремительно захлопывалась. Дотронувшись до своей вытянувшейся черной струны, в уязвимом месте раздвинувшей нити Плетения, я оказался на мизерном булавочном шарике в милях над поверхностью, полыхающей тьмой за близким витражом какого-то почти завершенного заклинания из божественного пятнадцатого круга школы Ограждения-Отрицания.

Естественно, мой прорыв первым заметил ближайший ко мне и слабейший из троицы полубог, один глаз которого служил яблоком кинжала, а второй плавал внутри кристаллического шара прорицаний — вместе с десятками других разномастных органов зрения. (иллюстрация 281) Саврас указал своим орбом прямо на меня, хотя в этом не имелось нужды ни у кого: враждебная ко мне аура Мистры перекрывала радиус додзюцу, почти в два раза уменьшившегося после грабежа Лолс при поддержке Мораг. Богиня Магии, конечно же, тоже заметила, что я выскользнул из сети, и мгновенно растрезвонила об этом своим союзникам, одновременно полностью отлучив меня от пользования Её Плетением и сделав его цепко вязким.

К сожалению, выбор уязвимостей оказался мал, и меня все же атаковали — со всех сторон. Глаза из орба Савраса, словно державшего в руке компактную стаю бихолдеров, первыми выстрелили мощью десятков тонких разноцветных лучей: ослабления, замедления, дезинтеграции, страха, окаменения, поджигания, прожигания и прочих "радостей смерти". Сама Мистра, находившаяся дальше всех от меня, метнула устрашающей мощи сюрикэн в виде своего божественного герба. (иллюстрация 282) И не поскупилась на опередивший его серебристый луч божественного взрыва, что позволит мне в будущем после анализа усилить свой Кеккей Генкай Дабо. Последним разразился молнией Азут. (иллюстрация 283) Запоздало выстрелил из-за посоха, через который он пустил электрический разряд, чтобы граненый кристалл в навершии разветвил ее тысячей смертоносных змей — силе каждой Амарж позавидовал бы.

Расквитаться с Магией? Первично вывести из строя сыщика-провидца, способного выследить и разобраться в моих приемах. С ним на хвосте далеко не убежать: когда меня преследуют с целью убить, ни о каком уничтожении Мораг или поисках Лолс речи быть не может — надо устранить помехи.

Тенсеиган видел Савраса расплывчатым пятном, тоже видящим будущее развитие событий и соответственно реагирующим на перспективу. Однако мой геном с привычно уже активной печатью Багуа реверсировал время, поэтому стоит отдать должное богу — он предсказывал поведение окружающего меня...

За неимением лучшего — проверка боем.

Отвлек его, придав восьмому черному шару форму выстрелившей пули, с красным хвостом понесшейся не ниже скорости лучей — имелось сразу несколько просветов между опасной зеленью дезинтеграции. Предусмотрительно заведенный за спину кинжал Савраса увидел мое мгновенное перемещение. Его божественный щит со скоростью мысли замкнулся пузырем, который я лопнул седьмым шаром-копьем. Рефлексы спасли Савраса, крутанувшегося со смещением вбок так, что кинжал парировал мое черное оружие — орб оказался вновь нацелен в меня. И я сам в ходе маневра очутился на траектории полета собственной ранее выпущенной пули. Но не Саврас являлся моей истинной целью, и не страшился я принять заряды в общем-то слабой магии, добившейся лишь прорех в моем сенчакра-покрове. В пределах своей ауры я по мановению воли вернул пуле форму шара и отклонил: взрыв буквально аннигилировал божественный прорицательский орб и порвал все защитные мантии бога, чья реакция уступила моей, а магия пала перед чакрой. Одновременно я сделал ловкое движение кистью, и лишенный пророческого инструмента Саврас силой взрыва сам насадился животом на мое копье. В следующую долю мгновения оно обрело форму ветви, разросшейся внутри тела бога и разом пронзившей все точки акупунктуры, грудные органы и важные узлы СЦ, включая энергетическое ядро, изнутри более доступное. Бог сам себя ослабил, облачив душу уязвимой материальной оболочкой.

Тем временем Азут дернул посохом, умело перенаправляя всех змей-молний, частично простреленных глазными лучами. Божественный взрыв Мистры придал току ускорение до уровня самого света. Но они оба не ожидали столь быстрого проигрыша Савраса, ставшего моим живым щитом. И если с трехсторонней атакой я бы не совладал, то с удовольствием поглотил стихию Молний! Заодно из парализованного Савраса, бьющегося в порожденных божественным электричеством конвульсиях, через свою черную ветвь-передатчик я вытянул всю предавшую его чакру и даже половинную часть чудесной божественной эссенции, тем самым восстанавливая свой собственный полубожественный ранг. Большего сделать я не успевал.

Мистра решила поймать меня в западню, используя мою же тактику, когда ее сюрикэн сделал крутой вираж, целясь в меня спереди, а сама богиня телепортировалась на шестьдесят футов ко мне за спину. Исходная ее точка была в радиусе двух лиг, поэтому я загодя увидел ее маневр и прочитал, благодаря особенностям поглощаемой чакры Савраса разглядев удивительный способ единения с миром для моментального перемещения в его пределах. Потому Мистра застала лишь летящий в себя кинжал и взрывным образом расширяющееся облако кровавых ошметков развоплощенного союзника, израненной душой бежавшего на домашний план — в Сердце Двеомера.

Бодрый старикан к этому моменту успел применить усиленные "Смещение", "Эпический доспех мага" и другие заклинание-подобные способности, построенные на основе досконально изученных мною трудов секретной саррухской организации Ба-элиф, изучавшей магию других рас, включая самих богов. Азут оказался отчасти шокирован похожим на убийство падением Савраса и не смог успеть противопоставить мне ничего путного. Он лишь разрядил по межуровневой щели хитрый двеомер, придуманный каким-то арканистом Нетерила и сделавший одновременный залп высших заклятий аж из пяти его колец. И следом бог раздул из своего Старого Посоха десятифутовую полусферу стены силы, защитившей его со спины, где открылась межуровневая дверь. Выпустив превращенный в пулю шестой шар "Чакра но Джузу", моя рука убралась из щели — я целиком воспользовался дверью, благодаря украденной и переподчиненной магии Савраса, запитавшей мои классовые способности. Магия что проститутка, абсолютно не чета преданной Леди Чакра.

Пришло время ультимативного козыря. Я принял стойку Джукена и на самом краю поймал бога в геномное фуиндзюцу — "Багуа Хьяку Ниджухачи Шо". Свободно и в тот же миг переместился на расстояние вытянутой руки к застигнутому врасплох и принудительно заторможенному врагу, презрев его защитно-атакующую магию, каркас которой мне был прекрасно известен. Одновременно с перемещением одна из бусин "Чакра но Джузу" приняла форму циркулярной пилы и перед первым моим небесным ударом, проникнув через на излете проколотую пулей сферу защитного барьера, срезала пятую часть посоха со срывающимся заклятьем и опасной макушкой, напоминающей улучшенную тюрьму сферы драконов. Главная угроза устранена — феерично. Старый Посох ожидаемо высвободил всю накопленную в себе колоссальную мощь, которая лопнула слоеную защиту Бога и скомкала саму Ткань Мира, в первую очередь потрепав владельца волшебного оружия, за спиной которого я укрылся, болезненно морщась на более упорядоченные атаки его активной защиты, по счастью для меня, включающейся последовательно.

Бог Заклинаний не висел, сложа руки, позволяя себя выпотрошить. Он зачастил своими заклинание-подобными способностями, не тратя драгоценное время на слова, жесты и материальные компоненты.

Целенаправленно брошенная Азутом дизъюнкция из девятого круга зацепилась за примесь магии и сорвала с меня покров, подставив под синий огонь заклятий, который пламенным ореолом заплясал вокруг породившего его Азута, опаляя исключительно меня. Магической природы сокрушительное отчаяние предприняло безуспешную попытку вернуть мне эмоции, превозмогая последствия недавней предательской казни. Появившиеся вокруг кислотные струи ужалили десятками струн-шпаг, образовывавших плотные защитные ножны вокруг Бога Заклинаний. Рой кинжалов зашуршал вокруг божественной фигуры старика, сверкая и путая гипнотически зеркальными гранями. Зрение устремились запорошить мириады заостренных снежинок лютого мороза, а в ноздри и поверхностные раны начали проникать ужасно ядовитые, болезнетворные, паралитические газы. Попытки телепортации я пресекал.

Проходили ничтожные доли мгновения обмена ударами, и моя сверх быстрая регенерация полиморфа не поспевала возмещать причиняемый ущерб. Однако Время играло в мою пользу — и еще глупость Азута. Он понадеялся на свой безупречный посох-ловушку и нерушимость некогда впитавшихся мощных чар, срабатывающих по заранее заданным обстоятельствам. Но и эти чары имели структуру — которую я видел и прицельно разрушал. Я разогнался до такой степени, что у меня успела мелькнуть совершенно посторонняя мысль о том, что если бы этот бог завладел глазами Савраса, то стал носителем аналога Мангекё Шарингана — как минимум...

Болезненный снос защитных слоев я завершил за шестнадцать небесных ударов из ста двадцати восьми. Последовательно, не отвлекаясь на боль, ничтожную после испытанного на жертвенном алтаре, и не снижая скорости нейтрализовал амулеты Азута — еще шестнадцать ударов. Преодолевая практически молниеносно направляемые в меня заклятье подобные способности, вскрыл защитную татуировку Азута, заблокировал несколько попыток телепортации и призыв — еще минус тридцать два. Остальными шестьюдесятью четырьмя небесными касаниями я за оставшиеся доли мгновения поразил все его внутренние органы, конечности и систему циркуляции с энергетическим ядром, полностью выводя организм из строя — вместе с соответствующими аналогами в духовном теле. Я поставил финальную точку в схватке с Азутом, прямо в тенкецу его пупка воткнув чернильное копье из преображенного пятого шара, а правой рукой пробив грудину и сжав божественное сердце, дабы покалеченной душою не сбежал на домашний план. Лорд Заклинаний слишком поздно попытался обратить ситуацию в выгодную для себя иллюзию: Тенсеиган, усиленный магией Савраса, прозрел сквозь наваждение, и черная ветвь-передатчик проникла в самую суть, минуя аналог великого гендзюцу клана Учиха. Особенности пожираемой чакры Азута и его божественной квинтэссенции приобщили меня к заклинательному Домену Иллюзий...

Я бы не сдюжил бой, если этот бог имел обо мне лучшее представление и вся цепь его скоростной магии более грамотно ополчилась против меня. У меня принципиально отсутствовало желание потешить себя мыслью, что впрок пошло сделанное в Темпоральной Яме восстановление навыков и скорости джонина, а главное их рост минимум до уровня Каге — в этом смысле полную дюжину лет не зря потратил, сидя в Темпоральной Яме.

Подло, но прагматично: на сей раз я имел больше времени в запасе и добрался до ментальной оболочки заложника, вместе с энергией успев похитить десятую долю высоченных интеллектуальных сил и три божественных ранга Азута, тем самым полностью восстановив отобранное Лолс и еще оставшись в прибыли. Зря они напали — я бы их не тронул, пустившись следом за коварной богиней Лолс, предавшей мужа Ларетиана и "помилованной" им путем сбрасывания в Абисс — Бездну Демонов.

— Отпусти Азута, — умудрилась просительно потребовать женщина. Из ее поверхностных мыслей и чувств я заключил, что с высокой вероятностью захватил любовника богини, которой то ли изменило самообладание, то ли нечто иное поколебало ее и сделало нерешительной — уязвимой к шантажу. Убей она меня — с гарантией умер бы конечной смертью и Азут.

Мистра переоценила угрозу черного пламени чакры, недооценив его создателя — или обознавшись. Она с союзниками примчалась стремглав, вместо появления во всеоружии. Тогда бы у меня не появилось ни шансов, ни поводов атаковать. А так мое высшее додзюцу увидело одну сплошную уязвимость, а разум посчитал целесообразным не только вернуть украденное Лолс за счет агрессивно ко мне настроенных особей, но и преумножить — ради дополнительной гарантии исполнения опостылевшей Миссии, бросить которую не позволяют убеждения, за которые и цеплялось сознание, измученное казнью и грабежом.

Мистра оказалась пленницей собственных законов магии — и убеждений. Я отвлек ее толчком в ее сторону заминированного тела любовника, благодаря чему сумел с натугой совершить "Каварими но Дзюцу" с самим пространством рядом с ней. Ошеломив леди феерично кровавым взрывом парализованного Азута, вновь принял Небесную стойку, на сущую, но абсолютно всё решающую долю мгновения опередившую ее "Остановки времени". Благодаря способности Тенсеигана, я целиком поглотил это угрожающее мне усиленное заклинание. Видел убийственные искорки, затаившиеся в ее тенкецу, и разумно не стал атаковать Мистру тем же способом, что и Азута. Вместо серии небесных касаний — Резак в женский бок: наряд из звездной ночи проткнуть не вышло, но мною усиленный заряд древней магии саррухов ободрал с малоопытной реинкарнации богини всю ее наложенную многослойную защиту и порвал втихаря подготавливаемое плетение, начавшее стремительно разворачиваться против меня взамен предыдущего поглощенного.

Два черных кола, проводящих чакру, со всей внезапностью и одновременно пришпилили ладони Леди Тайн, парализуя божественно сверкающую глазами — помеху. Подавляющая мощь ее ауры и наблюдение умопомрачительного и всеобъемлющего могущества Великой Богини не смутили меня, лишенного эмоций и с искаженным чувством самосохранения. Я был готов к предательству Магии.

Мне пришла гениальная мысль. Я не стал показывать, как создается всепожирающий черный огонь "Аматерасу", чтобы им обезвредить богиню. Вместо этого воспользовался все еще целой струнной шпилькой: через этот проводник почти мгновенно призвал "Аматерасу", пожертвовав им самим и частью объема двух бусин "Чакра но Джузу" рядом с собой. По пути ко мне часть черного пламени перекинулась на недоплетенный божествами кокон, что вызвало коллапс великого заклинания и в колоссальной области всколыхнуло всю Пряжу — над южной частью Найтвуда и за его пределами, а главное — это породило помехи для телепортации союзников. Не церемонясь, я направил призванный поток "Аматерасу" на Мистру, обдав ее ужасом небытия, предсмертно испытанным предыдущим воплощением в схватки с Хелмом, и повредив или стерев все артефакты на ней — с татуированной частью кожного покрова. Два уполовиненных черных шара сенбонами впились в ее бедра, усиливая эффект паралича. Так испугавшее Мистру "Аматерасу" сделало свое абсолютно черное дело. Я бесчувственно воспользовался мгновением женской слабости и наконец-то преодолел божественную силу воли, запустив болезненный процесс роста ветвей-проводников внутри ее тела — прямо по каналам системы циркуляции.

Подгаав момент, я взвихрился, начав кружиться в небесном танце и высвобождать сырец чакры. "Багуашо Кайтен Аматерасу". Черная сфера на основе онмьётона и "Аматерасу" вырезала выпучившую очи богиню из ее же Пряжи — и самой Ткани Прайма. Я видел, что Миру бояться особо нечего: Сердце Двеомера цело и сама Богиня Магии пусть шокирована, но жива, как и Саврас с Азутом, развоплощенные и отпущенные на домашний план. Черное пламя до основания стесало наконец-то подоспевший божественный сюрикэн Мистры, обладавший разумом и в отчаянии попытавшийся прорваться и помочь своей богине. Благодаря особенностям Доминиона и связи с Арусом, вихревая сфера теперь стоила мне контроля даже менее, чем ниндзюцу "D"-ранга, но я не перестал обманно кружиться вокруг добычи, когда мысленно обратился к пленнице:

— Хватит мне мешать, реинкарнация Матери Магии-Предательницы. Лолс наверняка уже успела скрыться и замести следы. Мораг заполучила все четыре Слова Власти, созданные по инструкциям, в том числе, и предыдущей реинкарнации Богини Магии. Божественная Матриарх Империи Исстоссеффифил определенно инициировала ритуал возвращения на континент саррухского владычества и прежнего, доледникового климата. За отнятое у меня время, Миднайт, с вас вира — отмена всех ранее введенных ограничений на рождаемость и продолжительность жизни фей-существ, — начал я мысленный диалог с ней, пытаясь имитировать эмоции, вводящие в очередное заблуждение. Впрочем, ненадолго.

— За меня вступятся Все Боги, пособник изначальных, — презрительно бросила в ответ гордая женщина, пытавшаяся воспрепятствовать прорастанию в ней черных чакра-передатчиков. Ну как бросила в ответ — очень громко подумала. Все же она напрочь парализована ветвящимися внутри нее колами, крайне болезненно пытающимися добраться до ее Икры Жизни. И ей не чуждо было умение думать и делать несколько вещей одновременно.

Она бы осеклась, не упорствуй так рьяно в отрицании очевидного. Шар. Богиня Тьмы не могла не откликнуться на невольное, с моей стороны, воплощение ее символа — черного круга с ободом. (иллюстрации 284 и 285) Эта Древняя Богиня повелевала силами Мрака. Она помогла мне отсечь Мистру, лишив ее всякой коммуникации с союзниками, сторонниками и почитателями — всеми вне моего ниндзюцу. Во плоти Шар не вмешивалась, предпочитая влиять издали, исподволь действуя через свое Теневое Плетение, усиливавшее мое черное пламя "Аматерасу" — вот чего испугалась Мистра с присными: захватнической атаки Шар на Мировое Плетение. Но и для Богини Тьмы обвинение в пособничестве изначальным абсолютно серьезно и бескомпромиссно — своя же коалиция первой набросится на предательницу всего божественного племени. Она, вероятно, не упустила бы шанс и каким-нибудь образом проникла внутрь, не препятствуй ей в этом моя чакра и вплетенный в крученую сферу божественный щит, между прочим, экранировавший налет теневой магии Шар от Мистры, почти целиком сосредоточенной на мне и считающей меня черти кем. Долг платежом красен...

— Раздавите второй глаз Савраса, Леди Тайн. Щеколду с тюрьмы предтечи сорвала некая Сапфира из южного полушария. Она взорвала темпоральный медиатор у меня в руках и тем самым разрушила оба Торильских Гномона, впивавшихся в саму суть Темпоральной Ямы. В результате этого действия пала кровавая печать темницы предтечи, — передал я очередной мыслеобраз с учетом подслушивания со стороны Тьмы, принадлежащей Шар, чего-то выжидающей где-то поодаль и пока пассивно наблюдающей.

Среди детских мыслей Миднайт-Мистры о том, что оправдываются виноватые, превалировал спектральный зов союзных богов магии, а среди эмоций над тревогой довлели обида и яростный гнев. К этому моменту я успел и смог заполучить от родительницы самой Магии полностью развитую классовую жемчужину архимага, что теперь позволит мне держать всю свою магию в узде и иметь возможность перетягивать вожжи, сопротивляясь воздействиям более сильных и могущественных существ. Но лучше бы повелевать маной подобно собственной чакре...

Я понимал, что Лолс могла разыграть свою козырную карту лишь раз и что ей самой выгодна перепись правил, касающихся рождаемости и долгожительства фей-существ, к коим относились и ее подопечные дроу. Она ждала того единственного мига, того самого момента — для победоносного удара. У меня мало времени. Мне нужно больше сведений.

Пришлось дальше провоцировать бурю громких мыслей, которые бы мой Тенсеиган смог высмотреть с безопасного положения и удачного состояния:

— Богиня Мистра, не мешайте мне выполнять Миссию, авансом оплаченную Кореллоном Ларетианом. И отмените ограничения, которыми воспользовалась Лолс, чтобы вытянуть из меня эссенцию божественной силы через беременных от меня матерей и зародышей в их чревах.

— Эра эльфов прошла... — нашелся у нее аргумент, весомый в ее глазах. И жалкий — она ужаснулась варианту использования "прорехи в законодательстве". Эта громкая мысль заглушила мелкие мыслишки о шантажисте и грабителе, которому так и надо...

Закон суров и для всех един, доминирование эльфов завершилось уступками на самом верху...

В этот момент с Небесной Лестницы кубарем скатился Амарж Мадур, естественно, сообразивший, кто противник его личной наставницы.

— Мне предпочтительней Шерсть, но это означает вредоносный Хаос, что будет для Торила похуже возвращения Империи Исстоссеффифил. Вместо подтачивания основ мира я укреплю их — ограничения для фей-существ распространю на всех и сделаю бесконечной повторяемость Узора Плетения.

Скованную Мистру проняло. Она точно знала особенности заключения сбежавшего предтечи. Она живо представила последствия реализации моей угрозы, выводящей Всю Магию из-под божественной прерогативы в исконную епархию. И я мигом отреагировал, присовокупив к дополнительно воткнутым в нее черным колам пару своих рук. Чистый рассудок выдержал испытание непознаваемым, сохранив видение цели:

— Благодарю за Ключ, богиня Магии, — бесстрастно констатирую результат. В руках у меня посреди вскрытой женской груди из переплетения четырех веток родился легендарный "Нунобоко но Кен", но не черный, а белый да с серебряно-золотым фрактальным Узором Магии, копирующим суть Истинного Заклинания. Похожий на цепь спиралей ДНК громадный меч через сердце пронзал само естество богини. Испытывай я чувства, был бы реально признателен Мистре за понимание того, что сендзюцу можно перевести как магическое искусство, и особенно за недостающую "детальку", подходящую к базису фундаментальных саррухских изысканий на Золотой Чешуе Мирового Змея так же, как Инь к Ян. Все ж было на поверхности... Но испытывай я чувства, ни за что бы не совершил подобное надругательство. — Это будет нашей общей Тайной, Леди Тайн. Живите и здравствуйте — и дайте другим жить и здравствовать.

Я отшагнул и уменьшил "Нунобоко но Кен", сам собою покинувший божественную сущность. Конечно, неразумно при помощи неизученного и плохо понимаемого инструмента самому ковыряться в неизведанном, но иначе упрямая законница Мистра палец о палец не ударит. Опять придется всё самому...

— Я это так просто не оставлю, — процедила разгневанная Мать Магии, у которой украли ребенка — так она мыслила и чувствовала.

Она намеренно не закрывала ужасные последствия моих действий в духе змеиного саннина Орочимару. Но при активном Тенсеигане меня ничуть не смущала раскуроченная грудная клетка — я всё видел совсем иначе. Дикая ползучая ярость охватывала всю сущность передо мной. "Нунобоко но Кен" вошел в самый центр ярости, превращая ее во всеохватный ужас небытия.

— Для всех будет лучше, если вы перестанете отрицать часть себя, богиня Магии. Если верить легендам, вы родились в битве между Селунэ и Шар — из сущности обеих богинь-сестер. Как Астрал и Эфир рождают Прайм, так и вы объединяете в себе два начала. Очевидно, единолично созданное Шар Плетение по определению ущербно и вынуждено паразитировать в тени. Но вы ревностно бережете золотую пропорцию и рьяно боретесь с предтечами, хотя Магия по сути своей — изначальна. Ваша чакра оказалась инициированной родившимся мечом, теперь в ваших возможностях стать реальной Третьей Силой, исправив недочет и поставив Магию и магов между непримиримыми богами и предвечными. Это равноценный обмен.

— Неужели? — Скептически спросила богиня, совладавшая со своими эмоциями. Я не раскрыл ей глаза, естественно, но вынудил задуматься. На самую малость задуматься, поскольку глубоко шокированная Мистра была поглощена невозможно кощунственным святотатством — разрушающим ее властную монополию копированием кодового ключа для привилегированного доступа к Пряже на уровне прядильщицы-творца. И скормила мне очередную порцию мыслей-знаний.

Боги ошиблись, сняв в Найтвуде наблюдательный пост. Этим воспользовались скооперировавшиеся заговорщицы Мораг и Лолс, знавшие о том, кто внутри, и положившиеся не только и не сколько на удачу, безусловно, сыгравшую огромную роль, ведь я замешкался, задержавшись и еще более приподнявшись на гребне временного парадокса, уже начавшего обрушиваться обратно — из будущего в прошлое-настоящее. Стопроцентно, хотя главные вехи соблюдены, мое влияние на события из прошлого каким-то неуловимым образом аукнулось на покинутое мной время настоящее.

— Вы не разобрались в ситуации и сочли себя в праве сразу напасть — я дал отпор. Мне нет резона вас уничтожать — это неразумно и контрпродуктивно для меня и мира в целом. Я по натуре одиночка, причитающееся вашей божественной власти бремя ответственности не по мне. И под вашим крылом мой союзник, один из трех, кого я могу называть другом. Он здесь, но я не готов с ним общаться. Раздам старые долги, осознаю потери и решу, как дальше быть.

— Вы атаковали Меня первым, — в конструктивном ключе ответила Мистра, сделавшая над собой грандиозное усилие и собравшаяся.

Она все вспоминала и вспоминала тот самый предсмертный ужас, что внушил ей бог Хелм перед убийством предыдущей реинкарнации за ослушание приказа Лорда Ао. Перед этой перспективой мерк мой проступок — грабеж средь черной ночи. Ее приоритетом сейчас стало — выживание.

Мысли и эмоции великой богини отгораживала от моего взора непроницаемая стена, воздвигнутая ею — и почти не преодолимая. Ее предала Чакра, уступавшая моей и вливавшаяся в меня сладостным потоком амброзии. При помощи "Нунобоко но Кен" за каждый ее великий ранг мой повышался на два, по факту делая из полубога — младшего бога, всего на ранг уступающего Азуту до начала схватки. Я не побоялся при ней частично перенять ее же структуру ауры. Направил божественную энергию на расслоение своей аж до тридцати, не считая начальной: отдельно десять самых внутренних, уже закрепленных на каждые врата Джимон (пока восемь из десяти), и двадцать внешних на магию, за счет чего получил доступ к девятнадцатому кругу заклинаний, как имел Азут, заполнявший соответствующие места совмещенной метамагией. Бог Волшебников пожертвовал радиусом своей ауры в счет ее плотности и слоистости, вместо десяти миль получив тысячу футов, только это не спасло его от моего геномного фуиндзюцу и высокоскоростных высокоточных ударов Джукена, сделанных в Тенсеиган Сеннин Модо.

— Я отдал под покровительство небесного отца свою первую любовь, своего первого друга и своего первого вассала едва созданного эльфийского Дома. Кореллона Ларетиан знал про беременности, но не счел нужным сообщать. Он много сделал для меня, кроме главного — не сохранил доверенное. И теперь все они безвозвратно уничтожены моим же пламенем. Мне пришлось выбирать...

— Миссия по уничтожению Мораг перепоручена Боддиноку Глинклу, — холодно ударила меня богиня, определенно, ранее показывавшая на поверхности лишь часть своих эмоций и мыслей. — А вам на Трибунале Богов был заочно вынесен смертный приговор, Неджи Хьюга. Есть неопровержимые доказательства вашего участия в освобождении дитя исконного Уробороса — это ваш прогресс. Время дало вам силы...

— Игра Словами. Но спасибо за извещение о моем нелегальном положении. Я чту заключенные договоры и вопреки форс-мажору все равно намерен расплатиться по ранним счетам. Просто не мешайте мне.

— Поздно, — несговорчиво ответила богиня, солгавшая про неоспоримое доказательство. Если и был какой "конклав" богов, устроивший заочный суд надо мной, то на нем приводились другие аргументы.

Мгновениями ранее появился эльфийский Лорд Континуума. Среброволосый эльф с одним глазом, прозревающим время. Лабелас Энорет, в чьей сфере влияния: время, история, долговечность и момент выбора. (иллюстрация 286) Прямо как по заказу...

— Вот, — с угрожающе долгой секундной задержкой на обдумывание, я вытащил из прорехи в пространстве-времени свою искореженную форму гнома, болтавшуюся в хаосе саррухского комплекса в обвалившейся Темпоральной Яме. Тычок "Нунобоко но Кен" — вполне правдоподобный труп готов. — Жертва времени, не справившаяся с управлением полученными силами — действительно не удержал заклинание.

— Я не занимаюсь подлогами, — категорично отрезала Мистра, тем не менее, согласившаяся провести разговор, чтобы потянуть Время. Я диктовал правила, и она принимала их, намеренно выгадывая Время для прибытия своих союзников и поклонников, которые сейчас активно пытались вскрыть всеядный вихрь черной сферы. Мысленный "разговор" длился всего считанные секунды, но Саврас и Азут уже активно действовали из Сердца Двеомера — как и Мораг в своем демиплане. — И вы недопоняли. Не важно, как...

— Сам или сделкой с узником, но этим способствовал. Я знаю, — с этой логикой бесполезно спорить. Но я все еще собирал сведения, продолжая бесед: — Пока подчиненные мне Слова Власти оставались у меня в руках, а я пребывал на территории Темпоральной Ямы, то парадоксальный гребень в будущее еще мог быть усмирен, а изначальный узник заточен "до конца времен". Но мне отказали в кредите доверия и не дали замкнуть петлю. Вы знаете, саррухи поклонялись Мировому Змею и другим примордиалам. Матриарх Мораг одержала величайшую победу для всех рептилий, освободив отпрыска Уробороса.

— Уберите "это", — меняя тему, строго произнесла Леди Тайн, брезгливо и гневно кивнув на муляж моего трупа, между прочим, соизволив исцелиться и даже поправить новое платье после того, как я вытащил белый меч сенчакры.

Мистра думала, я теперь не увижу глубинных слоев ее ауры и сущности, где она втихаря плела нечто умопомрачительное — в прямом и переносном смыслах. К сожалению, Тенсеиган не обладает взглядом гипноза, иначе бы всё неимоверно облегчилось. Рассудок искал возможности мирно разрешить конфликтную ситуацию, не сулившую жизнь, но попытки провалились одна за другой. А мне нужно Время: наперекор всему честно доделать оплаченную миссию и раздать накопившиеся долги, пусть меня и списали в утиль все, кому не лень. Если не цепляться за принципы, то зачем вообще стоило сопротивляться Лолс и стремиться остаться в живых ценой самого существования смертных родственников, за которых некогда брал ответственность перед небом и землей?

— Это мой выбор, моя цена Свободы, — сообщаю, не собираясь раскрывать детали. Подобно фениксу из пепла, возродилась надежда их праха былых чувств. — Неджи Хьюга умер, — утверждаю, не собираясь прибегать к заступничеству Арахора, неожиданно и в нарушении договоренностей ощущаемого не где-то на краю Вселенной, а примерно в двухстах пятидесяти милях южнее места схватки. У меня еще есть шанс отомстить предателям и спасти тех, кто доверился мне, войдя в Дом Хьюга. Я не отвернусь, подобно Кореллону Ларетиану или Арахору. Теперь у меня есть один инструмент. Осталось добыть детали и собрать второй.

Терпение иссякло — доводы кончились.

Используя тенсеиган сенчакру и задав первоначальное свойство онмьё, выполнил "Хьётон: Хьёкью но Дзюцу", вновь опережая Мистру. Экстремально усиленный Ледяной Гроб в мгновение ока поглотил богиню. Шестьдесят четыре небесных ладони — ледяные сосульки протыкают ее платье и тело. Поверх натягиваю непроницаемый божественный щит, блокируя всю ее божественную чувствительность. "Таджу Мокутон Буншин". Несколько десятков крепких древесных клонов, превосходящих пресловутых теневых клонов, появляются вокруг меня и скукоживаются в семена, кроме одного, врастающего в ранее созданный муляж трупа. Умная деревяшка с частью моих сил в точности воспроизводит внешний вид и заглатывает без одного все семена, чтобы как можно дольше сохранять целостность и боеспособность. Последнее зернышко я черным прутом пропихиваю внутрь тела Мистры, чтобы дерево, поглощая чужую силу, проросло по внутренним каналам одной из дубликатов систем, расположенных в каждом ее аурном слое — я до такого уровня владения собой еще не дорос. Наивно полагать, что "Шишо Фуин", даже будучи созданным в режиме мудреца додзюцу реинкарнации, удержит великую богиню, однако это фуиндзюцу выгадает — Время. Всучил деревяшке, применившей "Трансформацию Тенсера", ненужный более посох пламени преисподней и бесяво разумный кинжал Кнекс, которые Амарж должен помнить по логову Зимнего Клыка. Далее я силой чакры раздвинул ранее открываемую щель в искореженное пространство-время на месте бывшей Темпоральной Ямы. Всесторонне толкнул вихрь абсолютно черного пламени и скрылся через область дикой магии, отлично путающей все следы и не представлявшей для меня опасности — в покрове чакры да при наличии узорчато-белого "Нунобоко но Кен". Рассудку пришлось признать факт дикого везения: божества зазнались и без своих исконных врагов заржавели, не приняли всерьез "недоказненного" выскочку.

Глава 19.

В недрах хаоса подземелий царил сюрреализм: из ниоткуда коровьими лепешками вываливались лавовые кучки или внезапной шрапнелью разлетался накрапывающий раскаленный дождь, плоскости камней исходили кривыми стереометрическими примитивами и несуразицами из них, калейдоскопичным образом складывались уступы пола, то и дело исчезающего, произвольно продырявливающегося или причудливо вспучивающегося. Я являл собой крохотный островок спокойствия, защищенного от агрессивной внешней среды. Приняв элементарные меры скрыта, из хаоса подземелий Найтвуда переместился.

На Побережье Мечей штормило. Знакомое место оказалось занято — картинный пейзаж не в меру популярен. Вдоль берега величаво летел на волшебных крыльях белый тигр — в обнимку с миловидной фейей, прижавшейся к теплой шерсти большой кошки, шею которой девчушка не могла полностью охватить. (иллюстрация 287) Тигр напрягся, зарыскал глазами и зашевелил усами, но всего через один удар его сердца Моку Буншин уже находился в нескольких милях в стороне.

— Уллю, — позвал мой голос астральное воплощение совиных душ. — На подставленном локте из мистической дымки беззвучно сформировалась крупная птица. Охотник, шпион и отличный сыщик, ориентирующийся по зрению и слуху, способному услышать нужное слово на другом краю планеты. — Цель поиска — Лину Ла-Нерал. Бросишь ей под ноги пару желудей вулканического дуба и сразу ныряй обратно в Астральный Океан.

— Угу, — тревожно ухнул фамильяр на ухо деревянному клону. Его голос потонул в грохоте бушующего моря.

Движение локтем — подбрасывание обещанных семян.

Сообщив мне, что объект в стороне Мунвуда, Моку Буншин вернул якорное кольцо-сову и прекратил свое существование.

Тем временем сам я парил в небесах над затянутым тучами Невервинтером, для которого с момента моего последнего посещения прошло сорок девять дней... Собранная Мораг армия под предводительством Арибет атаковала город — под покровом наколдованного ночного шторма. (иллюстрация 288) Катапульты надсадно перекрикивали гром, в обе стороны швыряя просмоленные снаряды или взрывчатую картечь. Но для нападавших они всего лишь отвлекающий маневр: городские укрепления захватывались изнутри периметра стен, а боевые расчеты амфибий расстреливали военный лагерь, дабы сражением сковать эти силы.

Приснопамятный по Темпоральной Яме великанский балор с двумя собратьями и ротой разномастных демонов наступал на Башню Магов, тесня гильдейцев из Многозвездной Плащаницы. Командующее исчадье лишилось крыльев и рога, когда недавно сразило архимага Мельданена. Судя по всему, магическую гильдию Многозвездная Плащаница предал ее бывший глава, слинявший с выпестованной Амаржем Мадуром огненной установкой и всеми кристаллами, кроме бомбового. Этот громадный пироп был катапультирован в своих же: фееричный взрыв в щепы уничтожил Великое Древо вместе с охранной рощей, где собрали лютых зверей, вместе с Акаоной и примкнувшими к ней лесными нимфами из Невервинтервуда. Вторую заградительную рощу периодически поливали кислотным дождем оба зеленых дракона, когда-то заинтересовавших культистов. Акулатраксас и Фойлсундер дополнительно сеяли панику в рядах простых вояк. Батальон амфибий, для отвлечения внимания телепортированный в районе Хелмс-холда и еще днем напавший на город с юга, игнорировал драконье дыхание, окислявшее деревья, зверей и людей вместе с их латами и щитами. Эти же гигантские рептилии играючи сбивали наездников на грифонах и гиппогрифах, способных телепортироваться под облака, где не доставало запретное поле. Что могли мошки, хуже драконов защищенные от ураганных ветров и частых грозовых разрядов, провоцируемых магами саррухов и шаманами юань-ти?

Создавший экстрапланарный плацдарм Маугрим поступил хитро. Используя сведения от предателя Дестера, получившего ключи от охранной системы замка Невер, волшебник во который раз тайно проник в подземелья и загодя стартовал процесс пробуждения саррухов всего с одним, но главным Словом Власти "Власть" — процесс шел медленно, но верно. Далее первый и верховный культист установил и перед самой атакой запустил древнюю саррухскую глушилку, запрещающую телепортацию из всех мест Торила в Невервинтер с окрестностями и обратно, оставив разрешенными лиьшь частные призывы и межуровневые переходы. Завершив приготовления накануне, он по команде Мораг начал внезапное широкомасштабное вторжение. Не было маршей по раскисшим дорогам, никаких лагерей осаждающей армии. Войска благополучно прятались в межпространственном убежище, избегая атак диверсантов и подспудных неприятностей. С этого же плацдарма осуществлялась телепортация военизированных подразделений в магические круги, заранее подготовленные предателями внутри стен Невервинтера. В сегодняшний решающий штурм отправлены все наличествующие силы, которые удалось наскрести — слишком высоки ставки.

Сотни древних саррухов командовали тысячами своих современников — разномастных союзных юань-ти. Ударный кулак рептилий бился о стены замка Невер и укрепленное здание невервинтерской гильдии наемников Торговцы Клинками. Они уже захватили контроль над всеми тремя мостами через реку и отрезали сообщение между половинами города. Отдельно действовала бригада разношерстных наемников, рассыпавшихся по району Чернозерья с целью грабежей и поджогов. Вместе с ними наступали обученные или очарованные хищники — уродливые, но сильные монстры. Таверна Голая Доска пока еще успешно сдерживала натиск — как и графский манор с бежавшим туда Десницей. Недоделанная канализация и водопроводы левобережья стали уязвимым местом, через которое вылезли орды кобольдов, наводнивших Гнездо Нищего вместе с ротами около часа назад прорвавшихся амфибий.

Я безразлично отметил тот факт, что Тир лишил Невервинтер своего крестража, переместив созданный из моей чакры престол-источник куда-то в другое место. Взамен рота его паладинов защищала район левобережья, в данный момент жавшись спинами к излучающему божественную силу Зданию Суда. Построенный Амаржем храм Латандера тоже еще пока держался.

Химера Мельданена успела потопить десятки кораблей, но везде не могла побывать: гигантские наколдованные волны вновь и вновь забрасывали шхуны прямо на высокие уступы берега. Эти тараны снесли множество стен и зданий, включая Маску Лунного Камня, чудом успевшую перебраться вместе со многими знатными горожанами и знаменитыми ремесленниками. Прорицатели смогли прозреть атаку лишь за несколько часов до нее, инициировав экстренную эвакуацию на летающий остров, некогда бывший городской тюрьмой. Эту воздушную крепость до сих пор оборонял подранный химерический кит, десятками пожиравший рептилий, лезших в порт и доки, используя силу неукротимого океана. Зачарованные созданным мной порошком ледяные копья и стрелы, то и дело вылетающие из онагров и многозарядных стрелометов, пока что удерживали зеленых драконов от налетов на замок Невер и островное убежище гражданских лиц, организованное благодаря бдительности и мастерству оракулов, чувствовавших напряжение перед смертоносной бурей. Однако ресурсы не безграничны, тем более, после смерти Мельданена распались некоторые чары на его химерической твари, в данный момент подвергшейся успешной атаке стаей акул и больших водных элементалей, буквально рвавших скверного гиганта на куски.

Со стен замка горстку супер защитников на центральной площади поддерживали клирики Триады. Отряд Арвиль успешно прикрывал спины кубически сложенных дварфов Ходда, которые крушили наступавший строй магических големов. Бородатые бойцы бесстрашно бились вместе с рослыми бугаями-полуорками под командованием заматеревшего в сражениях Врарка. Но не все им было под силу. Пара шестнадцати футовых металлических механоидов, произведенных мастерами Лускана, проделала от мест телепортации настоящие просеки к Сердцу города, на площадях которого сейчас и воевал Ходд с соратниками, в своих превосходных доспехах спокойно переносящими урон от массовых заклинаний. Там же и в то же время Боддинок в нескольких экземплярах успешно обменивался заклятьями с самим Маугримом, принявшим личное участие. Этот первейший приспешник рептилий уже перегорел от пропущенной через него мощи Мораг, но его еще вела сила и воля Мораг — жалкий человек сражался в своей последней битве.

Арибет при всех имеющихся преимуществах проводила блистательный захват одним наскоком, заодно потворствуя своей жажде мести — личной вендетте жителям Невервинтера за казнь любимого ею Фентика Мосса. Мне были ясны и понятны мотивы и желания военачальницы-ренегата, оттягивавшей все силы города на оборону, пока магия саррухов просачивается через щель "Источника Власти", затягивая вовнутрь демиплана сонмы некротических энергий, щедро расплескиваемых боями и порождаемых ими страданиями. Энергия шла на восполнение силы пока недостающих Слов Власти. Стратегия блицкрига гарантировала невмешательство Союза Лордов, сильных личностей и высших сил, к тому же, отвлеченных ужасным событием в Найтвуде.

Лорд Нашер де Алагондар и руководящий обороной Аарин Генд не лыком шиты. Отток некротической энергии уже установили. Направление определили. Тайный ход отыскали. Экстрапланарные переходы в замке Невер вовремя запретили и обнаруженные лазейки ликвидировали, занимаясь установленным каналом из Камня Ресурсов, поглощающего магию — пока закрыть не удалось и вряд ли вообще удастся — не тот уровень знаний. Защитники добились главного: вместо простого телепорта из убежища Маугрима аватара Мораг с тремя Словами Власти была вынуждена сейчас следовать в кильватере древних големов с повешенным на них землепроходческим заклинанием. В пылу схватки никто не заметил, как пара металлических стражей из усыпальницы мужей матриархов заделалась кротами и проделывала ход там, где ранее пролегал корень Великого Дерева, тянувшегося к древнему саррухскому схрону под скалистым холмом с замком Невер.

Мораг не успевала да и не стремилась захватить успешно оборонявшийся оплот теплокровных, откуда имелся нормальный секретный проход. Сейчас аватара божественной ящерицы еще только пробиралась к месту, ей предстояло реконфигурировать и заново синхронизировать Слова Власти, вставив в центр отнятого у меня обода главное Слово Власти "Власть" и надеть колесо на ось — Камень Источник, от которого шла пуповина в древнее измерение, названное Камень Ресурсов. Элементы похожего на огромный медальон артефакта-сигила должны составить ключевую фразу: Источник Власти над Силой Пространства-Времени. Куда более сложная вариация уже знакомого мне магического контура. (иллюстрация 289) Впрочем, для создания канала и начала пробуждения саррухов хватило первого и главного Слова Власти, добытого культистами на демиплане Духа Леса, где саррухский артефакт отменно зарядился. Мне хватило этого протянувшегося проводка, проводящего некротическую энергию, чтобы точно установить координаты пространственного пузыря, где укрылся высший свет саррухской нации.

Первым делом мне надо уничтожить истинную сущность Мораг, до которой следует еще как-то добраться. Хедралин когда-то рассудила, что мне стоит дождаться, когда Мораг сама активирует древнюю магию Слов Власти и первой вырвется на свободу, чтобы предстать во всей своей силе, хилой после спешного пробуждения. Ее планы будто бы прозрачны: запустить процесс распаковки и сковать меня боем. По словам Хедралин, Королева должна пробудить всех спящих прежде, чем демиплан с имперцами будет вывернут наизнанку. Некогда украденный с Фаэруна колоссальный пласт земли образует огромный полуостров, который своим весом надавит на поверхность этой части материка так здорово, что заточенного предтечу огня и камня словно пробку вышибет из тюрьмы под вулканом Хоутенау. Маэгера освободится и поможет изменить климат Севера на тропический. Но верить этим поверхностным измышлениям — глупый риск. Мораг может с равным успехом дожидаться внутри принадлежащего ей защищенного демиплана. Будет пробуждать и выпускать свои элитные имперские войска партиями, чтобы самой изнутри и в полной безопасности контролировать ритуал по воцарению пресмыкающихся.

Если сознание Мораг активно, то логично предположить, что какой-то частью и другие имперцы в демиплане так или иначе уже бодрствуют, а значит, вероятнее всего их ритуальная магия уже сплетается, готовя триумфальный возврат. Главный вопрос — почему не провернули все тихо от начала и до конца? Зачем войско и сражение? Отвлечение внимания? Логично, если это требуется на длительный период. Естественно, что создаваемое внутри заклинание надо связать с Пряжей Мистры снаружи, чтобы в изменившихся за тридцать с лишним тысяч лет условиях и законах магии корректно "вывернуться наизнанку". Определенно есть неизвестные мне нюансы, играющие существенную роль в планах Мораг, взять хотя бы мое неучтенное и непросчитанное влияние на прошлое Фаэруна. Общаясь с Хедралин в Темпоральной Яме, я много думал на эту тему, и сейчас увидел практическое подтверждение некоторых гипотез и теорий.

Надо полагать, у Мораг возобладала жажда триумфа, ей надоела затяжная компания или произошло что-то еще, мною не замечаемое и не рассмотренное. Вследствие этого матриарх решила всем рискнуть, пойдя на сделку с Лолс, чтобы достать оставшиеся три Слова Власти. Если марионетка Мораг или ее аватара преуспеют и распахнут врата в Камень Ресурсов, то пиши пропало.

Несмотря на стойку Джукена с активным геномным фуиндзюцу Багуа, драгоценные секунды сверхбыстрого анализа сложившейся в городе напряженной ситуации обернулись резкой головной болью с лопнувшими в головном мозге сосудами и каналами. Как в битве с богами, моя регенерация по большей части справлялась. Пора было вмешаться в битву.

Имитируя Клауса Северного Дракона, я отправил двум зеленым гадинам "Послание":

— Какие жалкие сокровища...

Рыкнув, два огромных ящера суматошно скрылись в радужных всполохах "Телепортации". Вот что значит репутация, подтвержденная эпичным налетом древнего красного дракона на Лес Невервинтер.

Требовало действий — неумолимо текущее время. Требовала действий — похищенная мощь, от которой трещали скобы "Шишо Фуин". Требовалось — дробление и делегирование контроля.

"Мокутон Буншин". Один тут же рухнул вниз, приняв форму быстроного таракана для проникновения к камню саррухских ресурсов через секретный ход в замке Невер. Второй полез в мой подсумок, извлекая Сердце Океана и стихийный жезл Сирила, чтобы вместо двух вызвать за раз целых шесть сорокафутовых элементов воды для успокоения и расчистки городской гавани. Я же сам лично сразу следом высвободил бесформенное желтое облако, передав контроль над ним объединению из оставшихся восьми деревянных клонов.

"Дабо: Сорен Сокацуй". На третьей секунде от моего появления в небе над городом Невервинтер с моих рук сорвался двойной лотос в стене синего пламени. Закрученный столб молний жуткой карой рухнул с небес на землю. Правый берег содрогнулся и битва на миг замерла, когда мой бур с грохотом просверлил дыру под холм с замком Невер. Двух големов и аватара Мораг уничтожило в пыль, а обод из трех Слов Власти ожидаемо уцелел — к нему поспешил быстроногий древесный клон-таракан.

"Дабо: Таджу Кикохо". Древесные клоны придали форму взрывной энергии на основе онмьё, огня и молнии — ярко светящееся облако разбилось ими на сотни снарядов. Я воспользовался благодатным шансом и сам прицельно совершил множественный залп желтого излучения на скорости сто двадцать восемь выстрелов в секунду — "Багуа Хьяку Ниджухачи Шо". Усиленное ниндзюцу пронзило штормовые тучи взрывоопасным желтым светом, с заоблачной высоты карающими иглами вонзившимся во всех саррухов — исключительно в саррухов. Самых сильных — самыми первыми. Некоторые успели начать прыжок или выставить волшебный щит, но их все равно серьезно контузило сильными взрывами и вывело из строя.

Я когда-то жопу рвал за положение в городе Невервинтер, спасая его от чумы и войны. Не удалось. Не осталось и резонов обустраиваться здесь жить или просто иметь недвижимость на всякий случай. Взамен двух стихийных артефактов, призвавших многосильных элементов воды, я передал Моку Буншин желудь и амулет владельца Голой Доски со всеми документами, вклюячая менее чем за за секунду настроченной дарственной на имя Боддинока Глинкла. Клон телепортировался к замку в горах, чтобы доставить посылку и потом на крыше меж трех башен тайно изучать и охранять древнее Дерево-Дом дриад. Оставшиеся восемь древесных клонов сразу слились с еще одним желудем с того же дерева. Немедля телепортировал их в дырищу, дабы Моку Буншин отдали все свои живительные силы на взрывной рост вулканического дуба, который за считанные секунды закрыл гигантскую нору, выгадывая мне дополнительное время. Более не искушая засаду, устроенную на меня заинтересованными богами близь узилища Маэгеры Адского, я с демаскированной позиции транзитом через горы между Друарвудом и Колдвудом переместился на полярный круг — еще не все мои земные долги взысканы и розданы.

Скала Зимний Клык так и стояла на том месте, куда ее водрузили. Естественно, обчищенная Клаусом до нитки, до последней крохи драгоценной руды. Углубившись на территорию ледника Регед, я решил удостовериться во внезапно пришедшей догадке. Полюс. Северный полюс вращения Торила и магнитная ось не совпадали... Свято место пусто не бывает, но мне и не нужна была поверхность — для конспирации сгодится и глубокая каверна.

Однако сперва есть дело важнее намеченного ответа за похищение средь бела дня. Несмотря на минуты теряемого времени, сгонял в Доминион и сделал архиважную, напряженную и очень деликатную работу по пристраиванию к делу божественных сил. Вот лишь некоторые аргументы в пользу преобразований: вечно хранить бдительность слишком утомительно и напряжно — невозможно; деревянный муляж надолго не задержит столько выдающихся умов и сил, что вышли на охоту за ним над Найтвудом; не обладая божественном статусом, мне без дополнительных хитроумных мер не удержать всю только что отобранную божественную силу. Уже через четверть минуты, как я ушел в надежный и безопасный Доминион, оставшиеся снаружи деревяшки ощутили знакомые тянущие нутро позывы — боги магии закономерно попытались вернуть утраченное.

Во-первых, находясь Дома, оформил и закрепил за своими формами по одному слою ауры, чтобы смена облика происходила мгновенно и без затрат, а супернатуральные способности каждой формы были доступны в любой момент. Заодно сделал себе девятую по счету продвинутую форму — облик элемента молнии. Обладай я им раньше, придал бы ему свойства тени и моментально скрылся бы от божеств магии. Начальный слой и первый под временные облики, затем лунный эльф, человек, олень, гном, саррух, разумное дерево, элемент молнии, элемент огня, серебряный дракон. Последний достаточно огромен, чтобы за ним скрыть истинный облик эладрина тулани с десятью аурными слоями — по одному на каждый заклинательный круг из десяти доступных "смертным", не считая нулевой, присущий всем — в той или иной мере. Имей я такую организацию раньше, то на алтаре Лолс поступил бы подобно Мистре — попытался запереть вторженцев во внешнем слое, соответствовавшем текущей форме. Без этого Мораг и Лолс слишком легко удалось проникнуть сквозь облик человека к лунному эльфу, образцы силы и крови которого они захватили.

Во-вторых, я спрятал отобранную — и переваренную! — божественную эссенцию в глубинных слоях ауры — за вратами Джимон. Девять открываю — суммарно на девять рангов изъял божественной силы. Девять Врат — девять препятствий — девять запоров. Самый глубинный слой ауры с трудом удалось повесить на десятые врата чуть приоткрывающиеся в режиме мудреца. А квази-божественность нулевого ранга достаточно распространена и не вызывает срабатывание всех законов бытия и Пряжи, по которым меня могли бы сравнительно легко вычислить. Итого заякорены все тридцать слоев, отдельно считая начальный и всему присущий — самый внешний.

Завершив жизненно необходимые изменения, переместился в подходящее место на магнитной оси планеты и достал — зеркальце. Я долго и тщательно изучал этот предмет женского обихода с его накрученным ажурным плетением волшебства, чтобы уверенно применить вложенную в него магию, столь помогшую мне в разработке ледяных ниндзюцу. Приняв облик лунного эльфа с линзами в глазах и напитав артефакт мощной энергией:

— Торнглар, — позвал я.

Мигнул чудесный узор на причудливо крученом белом мече во второй руке. Отозвались тысячи всевозможных зеркал и зеркальных поверхностей, заговоренных родовой магией эльфийского Дома Торнглар — со дня его основания.

— Бриуин, — изрек я имя секретаря посольства, что под прикрытием благих целей похитило моих родных у меня из-под носа и на корабле Лунный Лебедь увезло на остров Эвермит.

Заговоренная поверхность зеркальца принцесс Торнглар отобразила званый ужин в какой-то роскошной бальной зале с видом на живописный морской закат. Там холеные эльфы в сверкающих нарядах элегантно кружились в общем танце — кроме внезапно застывших представителей и представительниц задолжавшего мне рода.

В иных обстоятельствах я бы никогда не совершил подобный поступок. Но сейчас — да. Узрев нужную связь, коснулся ниточки, пуская по ней чакру и превращая в трос. Призывно потянул, насильно выдернув кукольную милашку из рук обеспокоенного солнечного эльфа — партнера по танцу и постели.

Эльфийская женщина двухсот семидесяти восьми лет отроду и пискнуть не успела, как была парализована и черный шип проткнул ей лоб. Это мой первый опыт подобного рода, но я не собирался жалеть: с моей стороны вынесен смертный приговор ей, послу и капитану корабля Лунный Лебедь. Гендзюцу — пробел в моих навыках. Я неумело проник в чужое сознание — как биджу в посудную лавку. Рассудок отстраненно отметил полезность бесчувственного состояния моего голого разума, иначе бы ужаснулся вскрывшейся мерзости, считающейся нормой в том обществе эльфов, где вращалась Бриуин. А так просто добыты важные сведения.

Формально посол и капитан не причем — вся вина на Бриуин. Хотя вся верхушка посольства знала или догадывалась о судьбе похищаемых. Дом Махаон, хоть и организовал глушилку моей даль-связи с новыми родичами, в лице посла Эвермита постарался максимально отвратить от себя вероятное возмездие, определив Эйноли и Кевэ в интернат, ассимилирующий детей с материка. А вот Сейна ввиду своей разлагающей деятельности куртизанки была принята в Дом Торнглар, убийственной красотой своих членов совращавший людскую знать многих стран. Несмотря на распределение в закрытое учреждение, Эйноли тоже кормили особыми составами, намереваясь потом мерзким заклинанием похитить ее беременность. Так Дом Торнглар и еще какой-то (затерявшийся в распадающемся сознании кукольной дряни) хотели насильно и при этом на всех законных основаниях породниться с зарождающимся домом Хьюга — раскусили налобную метку чуть ли не с первого взгляда. Сейна ввиду рода деятельности, отнимающей тонкие энергии эльфийской жизни, точно бы не смогла доносить дитя от благородного эльфа, тем более сильного мага. Эйноли наверняка бы умерла при родах или ее ребенок родился недоношенным и слабым, поэтому и ей исподволь капали на мозги, чтобы склонить к "добровольной" "передаче" дитя. Мне не удалось выяснить, как моим родным и Сейне удалось вместе бежать с Эвермита в Уотердип и кто им помог, несмотря на риск потери плодов. Осталось неясным, сопровождался ли перехват той моей радостной и единственной посылки ее вскрытием и прочтением, либо все было доставлено в целости и сохранности. По итогам: Камойта оправдана в моих глазах — изворотливый Ройлио взят на заметку.

Я не стал декламировать патетичные и прочие пафосные речи в назидание или с другими целями. Сделал разрез в животе Бриуин и сунул теда зеркальце, бесстрастно и без всякого отвращения расположив у позвоночника — напротив ее энергетического ядра. Точно в энергетическое сплетение воткнул "Нунобоко но Кен", самым кончиком едва коснувшись зеркальной поверхности. Целую минуту я осторожно ковырялся в сплетении магии и генах Торнглар. Целую минуту адская боль Бриуин отражалась всем, кто являлся ее родственником или опрометчиво заглянул в заговоренное зеркало, потеряв рассудок.

Отыскав струны магии, звучащие знакомо, я подал всю свою мощь в божественную способность менять действительность по собственному желанию, в обычных случаях дававшую временный эффект. Благодаря узорчато белому "Нунобоко но Кен" я снял натяжку и потом совсем выплел из Пряжи ограничения, грозившие гибелью моим нежданным-негаданным отпрыскам и за которые меня самого обуздали на алтаре Лолс. И только после этого я отныне и навсегда лишил Дом Торнглар их родовой магии. Тысячи заговоренных ими зеркал и зеркальных поверхностей разом потрескались и начали истекать кровью — кровью третьего ребенка правящей семьи Торнглар.

По окончанию операции на крови я поменял фрактальный узор Ключа, скопированного у Матери Магии. Всего одна поправка, касающаяся сопряжения Магии и Чакры, а как разительно изменился повторяющий сам себя рисунок! Обновилось и мое понимание Чакры в контексте Магии. Инь и Ян, Духовная и Телесная — энергии. Обе несут в себе информацию — формы и свойства. Золотая пропорция — слишком простая гармоничная симметрия, различия куда более существенны — как между прямым и круглым. Посему формулу гармонизации элементов следует искать в другом — в соотношении радиуса или диаметра окружности к ее длине. Рикудо Сеннин — мудрец шести путей. И если отбросить доли, то именно в шесть раз длина окружности большее ее радиуса. Именно шесть свойств в каждой бусине Чёток Чакры, причем, объем Онмётона в каждой из бусин Чёток Чакры почти на треть больше отдельно взятых единичных Катона, Футона, Райтона, Дотона, Суитона...

До высвобождения нынешней реинкарнации Мистры, кстати, осталась всего пара еще пока живых древесных клонов, собирающих для меня архиважные сведения о боевых приемах богов, союзных Леди Тайн и обрекших Неджи Хьюга и весь его род на столь жуткую казнь. Вместе с ними единым фронтом против моих почти слившихся Моку Буншин выступала "светлая" клика "добрых и пушистых", куда входили: неотразимая и грозная красавица Алустриэль, хмурый Келбен и другие видные маги со жрецами, призванными остановить презлющего похитителя Матери Магии, орудующего первобытными силами стихии Земли и адски злого артефактного Огня.

Напоследок убедившись, что черно-белое пламя "Аматерасу" отправило в небытие все следы, тем самым закрепляя достигнутый результат, прагматик покинул область магнитной оси Торила, в метафизическом плане ведущей прямиком в Сердце Двеомера. Из-за этого у сотен заклинателей в эти мгновения провалились их ритуалы и порвались их плетения, оправдывая название — Года Дикой Магии. А моему последнему Моку Буншин над Найтвудом удалось вырубить ценного гнома-союзника, разрывавшегося в преданности мне и Магии с Пантеоном Гномов. Выгадывая для меня драгоценное время, злостный "Похититель Магии" сбежал внутрь образовавшейся в Подземье зоны хаоса и безмагии, где мог дать достойный отпор.

Одна из заповедей ниндзя гласит о том, что надлежит действовать решительно быстро и скрытно. Однако у меня остался еще один долг — еще один пункт в обязательном для исполнения списке, составленном до... казни Дома Хьюга. Первичная миссия пока еще терпит.

Арибет.

Вновь паря над Невервинтером, я потратил несколько драгоценных секунд на вникание в изменившуюся обстановку и прокручивание разговора с Тильмаранд при учете возникшего понимания ее выбора. После предательской казни Фентика одинокая женщина какое-то время двигалась и жила по инерции — как я сейчас. Арибет встала на путь мести всему городу — как и я только что отомстил всему роду Торнглар без разбора на стар и млад. Я вижу, командующая армией тоже прекрасно осознает свой выбор и его последствия. Она знает, что ее личность неотвратимо изменилась: нет больше той милой и доброй Арибет, которую любил Фентик. Какую альтернативу я могу ей предложить, кроме желанной ею смерти за всё содеянное? Какая жизненная цель удовлетворит ее и станет путеводной звездой? Может, мои ответы и ей сгодятся? Беда в том, что у меня ответ есть всего на один вопрос.

"Мокутон Буншин". Прицельно брошенное деревянное копье вонзилось прямо за спиной Арибет. Моку Буншин за пару секунд разросся толстым кленом, ствол которого пленил в себя медную эльфийку, от несправедливости павшую во зло. Едва слой коры сомкнулся, как Арибет была перемещена в мой Доминион, а на ее месте осталось простое дерево, тут же подвергшееся увенчавшейся успехом атаке.

— Мгм!

Пленница что-то протестующе замычала, не узнав меня. Естественно...

— Я отдаю долг. У тебя Фентик — у меня беременная Эйноли. Душа твоего жива — у моих уничтожена сама искра жизни. Ты обратилась не к тому богу, пойдя дорогой справедливости, верной для людей, а не эльфов. И я признал не того бога за своего. У меня мало времени, Арибет. Сеханин — эльфийская богиня смерти. Служа ей — искупишь грехи. Служба ей — это общение с Фентиком. У тебя хранятся его волосы. Есть шанс вернуть его к жизни. Но ты не в праве решать за Фентика. За службу Сеханин, возможно, позволит душе Фентика вселиться в твоего будущего сына, Арибет, или он вырастет в другой семье, чтобы стать тебе молодым мужем. Смерть — не лучший вариант, поверь мне, погибшему в бою в другом мире. Я не вижу других альтернатив для тебя, Арибет, но искала ли ты их сама? Ты когда-то приютила меня в своей Академии, без особых компромиссов дав билет в новую жизнь. Я возвращаю долг. Живи, Арибет де Тильмаранд, как я намереваюсь жить вопреки всему, — твердо, но бесстрастно заявил я. Подсев к зеркальной водной глади, представил место назначения, которое должно помнить мою силу. — Луруар. Лафсимдаар. Храм Коронала. Купель Сияния от Лича.

Я шлепнул ладонью по воде, разрывая связь, когда увидел, что рефлексы воина возобладали над женским потрясением и перевесили тяжелое одоспешенное тело паладина через бортик по месту назначения. Примет ли Сеханин дважды отступницу? Захочет ли Арибет продолжать жить, служа очередному божеству? Если оба раза "да", то Арибет точно не уживется с приснопамятной Клэрлиа.

Изъяв почти всю чакру у Шинджу, я поспешил вернуться в небо над Невервинтером. У обезглавленной атакующей армии появился зародыш второй головы — элита, пробужденная и высвобожденная из имперского демиплана. Ящеры, на треть более рослые, чем служили охранниками в хранилище внутри Темпоральной Ямы. Они еще только появились, не выбили древесную пробку из созданного мной туннеля и не захватили замок Невер изнутри. Убили ученых-археологов, но пока не начали рыскать в подземельях, ища моего древесного клона, успевшего зашхериться с артефактным обручем из трех Слов Власти. Если не принять мер, три дюжины могучих воинов вновь перевесят чашу весов, пролив бочки крови защитников города, воспрявших духом, когда Боддинок одолел Маугрима, а могучие дварфы и дриады совместной атакой уничтожили металлических големов.

Я предельно сосредоточился и устремился к месту назначения — "Каварими но Дзюцу". Заменившись со своим Моку Буншин, подхватил объединенные Слова Власти и на когда-то запредельной для себя скорости звука расшвырял кегли из ящериц. Три секунды и по четыре небесных удара в каждое сердце рептилий. Мечом сковырнул "Власть", но это Слово было уже выдоено досуха и отработало свое. Камень Источник, служивший материальным якорем эсктрапланарного Камня Ресурсов, уже служил устойчивым и широким проходом, уже раскалился, накопив первородный Огонь для смены климата на Фаэруне, а за ним и всем Ториле.

— Власть Силы Пространства Времени, — вслух произнес я активационную Фразу из Слов Власти, когда соединил все четыре и в качестве Источника воткнул в центр "Нунобоко но Кен".

Получившийся медальон словно колодезной крышкой заслонил путь к Камню Ресурсов — время там остановилось. Я стремительно проник внутрь демиплана.

Нижний ярус имел активные переходы в другие миры. Водный, лесной, технологический, иной. Все они сильно уступали Прайму, все они поставляли ресурсы — из всех чешуйчатыми захватчиками вытягивался первородный Огонь и духовные силы населяющих эти миры рас разумных существ. Все-таки плутовка Хедралин успела кому-то что-то рассказать и поручить — на всякий случай...

Второй ярус — логово медного и серебряного драконов, подчиненных саррухами. Они сторожили окаменелую пасть доисторической рептилии — переход вел на минус первый ярус. Там, в освобожденной ото льда воде плотными штабелями дремали сотни и сотни тысяч саррухов, а на алтарном уступчике колдовал жреческий круг с Мораг в центре. Пара ее мужей, в прямом смысле вооруженных до зубов, готова была порвать любого неприятеля. Третий и минус второй ярусы — это громадные запасы сырья, продовольствия, инструментов и прочего, потребного для возрождения с нуля целой и могущественной Империи. Обозрев пространство, я заключил, что придется бежать, преодолевая большие расстояния и другим путем непреступные преграды на пути к алтарному сердцу Камня Ресурсов — гадской берлоги. Имей я время и умей менять законы чужого демиплана, то с легкостью бы захватил, а так...

Я видел. О, да! Я видел, как высшая магия жрецов делала их и обожествляемую Мораг иммунными для любых атак. Я помнил, как создавались тоже казавшиеся неуязвимыми големы-Старжи в Темпоральной Яме.

— Я разорву твою плоть и буду пировать твоей душой!!! — Яростно проорала богоравная матриарх, как хозяйка демиплана сбросившая наведенные извне силы и начавшая выуживать из них весь свой полуплан бытия. Этот крик застал меня за выниманием нужных ключей из грудин застывших во времени драконов-стражей.

Пока я преодолевал последний участок пути, она успела вызволить из ловушки времени молящихся в ее защиту и обоих своих мужей, возвышающихся над ней самой на несколько футов. Ворвавшись, я двинул вперед двумя ладонями воздушную стену — совершенный аналог "Хакке Кухекишо" раскидал все три движущиеся цели.

— Тир!!! Вершу Твою Справедливость во Имя Твоё и Орудием Твоим! Услышь Меня и Прими Жертву в Оплату Всех Моих Долгов пред Тобою!

Мораг все силы смогла предусмотреть, когда создавала круг из своих клириков — кроме изначальных и божественных, недоступных простым смертным существам, поклоняющимся ей. Тайдзюцу "Коноха Раикен" в Тенсеиган Сеннин Модо: удар кулака из арсенала Рока Ли не смог с корнем вывернуть челюсть, но открыл легкий путь к мозгу. Прицельно воткнул освященное тирцами церемониальное Стило Ледяного Судии, присовокупив свой усиленный Кеккей Генкай Кори. Бог Тир услышал и ответил на мой призыв. Церемониальный нож ярко вспыхнул. Хлынувшая из него сила Великого Бога при моей поддержке преодолела более слабую защиту Мораг. Двинул ударную руку обратно, отламывая от туловища обледеневшую голову ящерицы с застрявшим в горле церемониальном ножом, после моего отпускания завибрировавшим и во вспышке ослепительного света исчезнувшего — вместе со льдом и вмороженной в него черепушкой.

Божественный щит лопнул, но сдержал ответный удар Мораг по мне. Не мешкая, я применил усиленный аналог "Джукенпо Ичигекишин" — сильнейший толчок мощнейшей чакры, направленной во все стороны из всех тенкецу. Ниндзюцу отбросило от меня продолжающее смертоносно атаковать безголовое тело и обоих его озверевших защитников, понявших бесполезность осыпания меня заклятьями: я все их частично поглощал — частично игнорировал наносимый ими урон.

Я извлек Полярный Клеймор. В памяти сразу всплыли месяцы, что я упорно ковал хладную вставку в дырку у гарды, перемешивая слои кометной руды с освященной Кореллоном ледяной крошкой от химер из лаборатории Сирила. Эти же частицы кропотливо, по одной внедрял в структуру самого клинка, предварительно закаленного в хьётоне для того, чтобы чары "Морозного оружия" всегда выдавали удвоенный максимальный урон. В рукоять двуручного меча вставил кристалл космического льда, зачаровав на "Обледенение" по удару и стопроцентную защиту владельца от магии холода. Как определил бы Боддинок, Полярный Клеймор с третьей степени сложности перешел в шестую. Много дней я втыкал этот меч в своих клонов, приспосабливаясь противостоять его силе — игнорировать ее — сходу переподчинять.

Пара взмахов со всей мускульной силой — оба разрезанных пополам мужа становятся глыбами льда.

— Кореллон!!! Услышь Хьюга Неджи! Прошу, Прими Эту Жертву в Счет Исполнения Порученной Миссии и Погашения Моих Обязательств!

Я вложил силу и скорость в двойной удар могущественным мечом, с жутким скрежетом преодолевшим доспехи Мораг. Поразив оба сердца чешуйчатой пресмыкающейся, третьим взмахом вскрыл грудину в самом центре. Крепко сжимая рукоять освященного мною же церемониального ножа, ударил Ледовым Скульптором в яйцевидное солнечное сплетение обезглавленной Мораг, при этом повторив "громче":

— Кореллон Ларетиан!!! Услышь и Прими Жертву во Исполнение Предначертанного!

На сей раз был отклик. Как только церемониальный нож засветился литым золотом, я совершил экстрапланарный переход.

— Кореллон Ларетиан!!! Услышь Хьюга Неджи!!! В оплату всех Моих долгов и обязательств пред Короналом Арвандора Я Жертвую Тебе Камень Ресурсов!..

И прямо через Словесную крышку-медальон продавил спирали "Нунобоко но Кен" внутрь ресурсного демиплана, который всё равно был обречен из-за окончательной гибели его ящерицы-создательницы.

Бог Эльфов уже начал принимать первую жертву и на этой первой волне просто не мог отказаться от накатившей на ее плечах второй. Случился резонанс, достаточный, чтобы поднять божественный ранг Великого Бога до предельного — двадцатого.

Были бы живы мои эмоции, позлорадствовал бы в духе — пусть подавится и лопнет. Разгневался бы или даже разбушевался за несправедливость, постигшую борца за жизни ничего не значащих для него горожан в виде лишения единственно значащих для него эльфов, соединенных с ним дружбой и обрядом кровных уз. Разъярился бы или даже пришел в бешенство за гнилую награду, всученную по исполнении порученной Миссии, даже сознавая, что, по сути, всё вручено авансом. По долгожданному достижению столь всеобъемлющей цели должно бы испытывать сладостное облегчение и, возможно, тоску по пройденному этапу жизненного пути с интригующим предвкушением следующего. Приличествует воздать хвалу и восславить бога... Положено плавать в глубоком море эмоций... А вместо Бездна опустошенности, увлекающей в небытие.

Поспешил подхватить блин из четырех размягченных Слов Власти да вспороть ладонь ногтями. Я отшагнул и приложил кровавую пятерню к Камню Источнику, вкладывая в него половину оставшихся сил и затем спихивая в образовавшуюся из портала воронку. Если не удастся сымитировать свою смерть, так хоть замаскирую следы своей противозаконной деятельности: Миссия выполнена и мой исключительный статус соответственно изменился.

Я крепко встал на ноги спиной к воронке-порталу, игнорируя распространяющиеся оттуда искажения магии и завихрения пространства. Мгновенно залечив руку, принялся целеустремленно комкать Слова Власти, лепя персональный Торильский Гномон. (иллюстрация 290) Отрываемые отовсюду вокруг куски каменной породы облетали меня стороной...

Готово!

Последний штрих. Пользуясь своим рукотворным хаосом, я хотел было сдуру вытолкнуть свой Доминион из Хрустальной Сферы с планетой Торил в поток Флогистона, омывающего все мировые сферы, чтобы тем самым вывести свой дом из-под "местной" юрисдикции, замаскировать и пока что пристроить шар демиплана в кильватер данной солнечной системы. Но в итоге, отчасти повторяя пузырчатый трюк наблюдательной станции Лича, я, опасно обескровив себя и Аруса, вытолкнул свой домашний пузырь, замаскировав под комету. Тайком вытащил на самую окраину Прайма — на широкий и почти необитаемый пояс астероидов за дальней планетой системы. Напоследок, дабы в прошлом не возникло коллизий, переместил астральный дом духа совы, сделав из кольца Уллю нечто большее.

Переместившись в каверну Нижнего Подземья, расположившуюся на оси под портальной воронкой в Камень Ресурсов, все еще чавкающей и затягивающий в себя мировую ткань Прайма, я отдал "похитителю" Матери Магии телепатическую команду предсмертно воплотить святой символ богини Шар для организации ее перехода к ослабленной сопернице с выплатой таким образом образовавшегося долга пред ней за покрывало ночи. А еще для заметания своих следов. Затем максимально экранировался и применил только что сконструированный Артефакт...

Эпилог.

Ночь.

Первая минута первого часа первого дня — Года Ненастроенной Арфы.

Тучи порошили над городом Невервинтер. Для меня теперь очевидно влияние Камня Источника, из-за которого ни одна снежинка не коснется даже шпиля замка Невер. Так было эоны лет. И злая сила в камене всё еще дремлет, пока рабочие особи пытаются ее разбудить, прорубаясь сквозь врата из отсталых миров. Но я знаю факт: для незамерзающего города эта бесснежная зима — предпоследняя в его истории.

Отправив персональный Торильский Гномон в свой Доминион вместе с краткой инструкцией для Аруса, из разумной необходимости принял жалкую и неприметную форму жучка. В таком виде я телепортировался в Высокий Лес, прямо к Дереву-Прародителю, которому, как с прискорбием выяснилось, издревле поклонялись многие эльфы и племена людей — Торила.

— Папочка! Здравствуй!.. — С теплом, тревогой, радостью... С бурей эмоций, присущих мальчишке, изрек вымахавший под тысячу ярдов задубевший древний треант, застолбивший любопытное место для дома — предательски в мире Торил...

— Здравствуй, сын, — бесчувственно обращаюсь к Арахору, используя контактную телепатию. — Приютишь?

— Проходи, — в коре уже образовывалась щелка. — Как же я тебе рад! Но ты рано! Что случилось? Как мне тебе помочь? — Приняв облик похожего на меня деревянного эльфа, зачастил он вопросами, когда я оказался в безопасности закрывшегося дупла главного тела.

Я заставил себя-прагматика-параноика выйти из Тенсеиган Сеннин Модо, вернуться в обычное состояние истинного облика. Если и сын предатель, то в жизни нет смысла...

— Дом Хьюга — казнен. Я приказал Арусу держать меня на голодном пайке. Настрой барьер на вытяжку негатива. Попробуй зарубцевать мою душевную рану. Мне надо жить полно. Я должен спасти их. — Иначе всё впустую...

От пережитого и задавленного стресса, от испытанного перенапряжения вкупе с истощением мой организм не выдержал и, когда пропал диктат железной воли, выключил сознание, не желавшее существовать в безумстве и заключившее, что практичнее пасть в утробе предателя, хотя бы в смерти загладив перед ним вину и принеся пользу любимому, первому и единственному сыну...

Однако...

Дни сменялись днями, сливаясь в один нескончаемый. Приступы меланхолии хаотично межевались плачем, смехом, отрицанием, агрессией или состояниями овоща с остекленевшим взглядом. Постепенно мудрое божество разумных деревьев экстремально экстраординарной терапией из воспоминаний и отваров, взваров, собы, настоев, рисовых пирожков, чая и прочих придумок возвращало мне эмоциональную чувствительность, стойко и с пониманием снося махания руками, потоки многоэтажных оскорблений и слез в три ручья с извинениями и пламенем стыда за неверие.

Сын сохранил верность Отцу...

К концу первой декады возвращения психического здоровья я уже почти адекватно воспринимал себя и реальность, лелея План, с большой буквы. Жесткий, в чём-то жестокий, но не злобный. Последнее бессмысленно при желании вернуть беременную Эйноли ради счастливой с ней жизни, ведь светлая жрица никогда не примет озлобленного мстителя. Вот только исполнение Плана потребует довольно грязных шагов, которые она не одобрит. Не знаю, как быть с ее верой в бога-предателя... Не знаю, стоит ли вообще связывать свою дальнейшую жизнь со ставшим болезненно тесным Праймом, ведь и так еще будучи в Темпоральной Яме я намеревался найти себе в бесконечности Вселенной тихий уголок... Не знаю, смогу ли выдержать полуторогодовалое пребывание в хрупком, слабом и ограниченном теле...

— Думаешь, Коррелон предал своего шиноби? — Осторожно задал вопрос Арахор, когда я с ним прощался, желая побыть наедине и еще раз всё осмыслить вне смущающей компании Пращура Деревьев, как местные величали Арахора. Меня все еще терзал червь сомнений — почему сын бездействовал?..

— Имел право, — отвечаю, зажмурившись и сжав кулаки. Память цела и всё еще нарывает, но шквал острых чувств как накатил, так и спал. С тлеющими углями в душе Арахор не выпустил бы меня из своего целебного нутра. Только когда он убедился, что я, наконец-то, пропустил все через себя, пережил и могу двигаться вперед — какой бы исход не ожидал. Лишь через секунду до меня дошел сделанный акцент, и я прищурился. Тут же последовало пояснение:

— По-моему, ты упустил один момент, папа. Я запомнил твои бредовые рассказы о жрице Эйноли, инициировавшейся клириком много лет назад. По ним выходит, что у нее с момента посвящения служению Богу Эльфов открылся доступ к заклинательному Домену Знаний. Ну да, папа, не смотри так хмуро, признаюсь, от верховного божества мне не удалось утаиться и я не единожды общался с Короналом Арвандора... Слушай, что я хочу сказать тебе! Пока ты выздоравливал, я исподволь навел справки. Вдумайся, папа, согласно догматам Его церкви, историческим летописям и на моей долгой памяти это единственный клирик, кому Коррелон Ларетиан когда-либо предоставлял заклинания из Домена Знаний...