И опять Пожарский 4

И опять Пожарский 4

Книга четвёртая

Событие первое

Как в кино, подумал князь Пётр Дмитриевич Пожарский меньшой, на ходу надевая сапоги. Их флот причалил к пристани Вершилова только шесть часов назад. Пока обнимались с соратниками, пока с женой целовались, пока до дому добрались, на ходу обещая высыпавшим на улицы учёным, что завтра непременно их посетит, ну, куда же без них. Пока Пётр баньку принимал, а потом обедал, как тут примчался стрелец и доложил, что к пристани подходит второй флот, с Миасса вернулся княжич Фёдор Дмитриевич. Уже вечерело. Всё-таки конец сентября, день заметно сократился.

Пётр чмокнул в лоб проснувшегося сынишку, Димку, и, разведя руками, на недовольный взгляд жены, выкатился через три ступеньки со второго этажа терема на улицу. Его кохейлана "Рыжика" уже подводили. А пристань опять была полна народу, многие родственников после пятимесячной разлуки встречали, но большая часть пришла полюбопытствовать, да новости с Урала послушать.

Фёдора и не узнать. В Вершилово год назад приехал пацан, правда, гонору, хоть на хлеб намазывай. Как же — княжич Пожарский. На Урал отправлялся юноша, но всё ещё княжич Пожарский. А обнял Петра на пристани рослый детина и уже не пацан, а управляющий, вон взгляд какой хваткий, да и не княжич уже, нужно будет царя батюшку попросить титул маркиза дать Федьке, пусть порадуется. Пётр за эти четыре с лишним года сам вытянулся на тридцать с лишним сантиметров и росту был по меркам семнадцатого века очень высокого — метр восемьдесят шесть сантиметров. Батянька — Дмитрий Михайлович, тоже был богатырь, и сыну было в кого расти, но сейчас Пётр был уже выше отца сантиметров на десять, Фёдор за год тоже вымахал, плечи ещё жидковаты будут и шея тонкая, но для своих неполных пятнадцати годков был высок, с отца ростом. Что значит физическая культура и правильное питание. Это монахи пусть постятся, а всех воинов отец Матвей от поста освобождал, людям тренироваться надо, а на постной каше мазохизм выходит, а не тренировка.

— Рад, что вернулись, — очередной раз, обнимая брата, — улыбнулся Пётр, — Потерь нет?

— Слава богу, все живы и здоровы, да никто на нас и не нападал, даже обидно, — хохотнул младший Пожарский.

— Ладно, навоюемся ещё. Поехали домой, тут без тебя разберутся, — видя, что Фёдор по привычке собирается покомандовать, остановил его Пётр, — Я ведь только сегодня сам приехал, там гости собираются, Машка ругается. Ленка твоя тоже будет, — усмехнулся на невысказанный вопрос брата Пожарский.

Пока добирались до терема, удалось переброситься парою фраз. Фёдор привёз с собою восемьдесят шесть тонн чугунных рельс, значит можно начинать строить конку до промзоны. Конечно, чугун это не марганцовистая сталь, из которой делают рельсы в двадцать первом веке, он и хрупкий и стираться будет быстрее, но ведь ни марганца, ни прокатного стана нет, обойдёмся пока чугунными. Ещё брат обрадовал тем, что, несмотря на кучу проблем, во всех трёх городах народ будет зимовать в новых домах, даже в Михайловске успели, вовремя привезли почти пять десятков плотников из Уфы и окрестных деревенек. Потратили, конечно, кучу денег, но ведь и положительный момент был, теперь эти пять десятков мужиков захотят, скорее всего, и себе такие дома построить, а глядя на них и соседи потянутся. По крайней мере, Пётр на это надеялся.

А ещё Афанасий Иванович Афанасьев заметил в себе странную перемену. Он ведь ни коим боком Фёдору Пожарскому ни родственник. Пётр Пожарский был отравлен и оставил в наследство бывшему генералу только знание языка, да воспоминания разрозненные. А сейчас Афанасий Иванович искренне радовался возвращению младшего брата, а утром даже кружил упирающегося Ванятку и подбрасывал его над головою. Самый младший Пожарский стеснялся, что его такого взрослого кидают в небо, но по довольной улыбке, Пётр видел, что и Ванятка ему ужасно рад. А ещё Пётр сознавал и причастность к клану Пожарских. Есть отец, на которого всегда можно положиться, есть дядька Роман Петрович, ну пусть, не совсем "дядька", но тоже Пожарский и родственник. Ещё сидит воеводой на Двине его родной брат Пожарский Дмитрий Петрович Лопата, который во всём помогал отцу Петра во время смуты. Роман Петрович недавно письмо прислал, хочет на следующий год сына своего Семёна отправить в Вершилово к Петру, учиться. Он не один на этом свете, у него есть семья. А теперь вот ещё Мария и сын Дмитрий Петрович, названный в честь деда. Чем не клан? По родовитости и отсутствию представителей в Боярской Думе Пожарские сильно уступали, каким ни будь Милославским или Шуйским, а вот по влиянию на Государя и государственные дела. Ничего, сделаем батяньку боярином, если он сильно возражать не станет. Самому некогда в Москве на жёсткой лавке штаны протирать, работать надо, Русь матушку вперёд толкать.

В просторной зале, специально пристроенном к терему, было не протолкнуться. Одних князей почти десяток. Правил балом, переехавший в Вершилово Владимир Тимофеевич Долгоруков. Вторым по старшинству был боярин Иван Иванович Пуговка Шуйский, который управлял Московским Судным приказом, а в Вершилово оказался, приехав на свадьбу сына Романа Ивановича Шуйского, который всего неделю как сочетался законным браком с Марфой Долгорукой. Новобрачные, понятно, тоже места в горнице заняли. Роман по примеру тестя в Вершилово прижился, он перенимал воинскую науку у воеводы Заброжского и Пётр этому только рад был, иметь среди князей адекватного полководца для Руси большая удача. Третьим по знатности был бывший воевода Уфы князь Григорий Григорьевич Пушкин. Царь на его прошение провести последние годы жизни в Вершилово, заодно за княжичами, присланными на учёбу присматривая, ответил грамоткой дарующей князю освобождение ото всех налогов до конца жизни и просьбою в обучение княжат вникать и быть им за место отца. Ещё был князь Фёдор Фёдорович Пронин — воевода Нижнего Новгорода, и его товарищ князь Иван Андреевич Ростов. А ещё было три княжича, что приехали по велению Государя перенимать воинскую науку у воеводы Заброжского. Роду княжичи были не последнего, правильно, царь первых отправлял в Вершилово сыновей бояр. Учиться у Заброжского приехали: Алексей Иванович Воротынский, Алексей Иванович Буйносов-Ростовский и Фёдор Фёдорович Куракин. Если к этому списку добавить Петра с Фёдором, а потом ещё княгинь с княжнами, то прямо дворянское собрание получается. Вообще-то женщин на Руси на такие мероприятия не допускали, но Мария Владимировна, пообщавшись с мужем и жёнами немцев, решила у себя в дому новые порядки заводить, а боярин Долгоруков, имеющий ещё двух незамужних дочерей, всячески старшую дочь поддерживал. Иван Иванович Шуйский несколько раз глянул на это нарушение традиций исподлобья, но замечательные напитки, выдаваемые вершиловским спиртовым заводиком, через десяток минут сделали своё дело, боярин махнул рукой и расслабился. Да так расслабился, что даже песни запел. Оно и понятно, к сорокоградусным напиткам подходить нужно осторожно, это не шестиградусная медовуха.

А в целом пир, по поводу возвращения хозяев домой, прошёл весело. Далеко ещё конечно до Петровских Ассамблей с танцами и разными куртуазностями. Только, может и не сильно надо. У нас фантазия-то чуть лучше работает, у нас театры будут, консерватории, цирки. Ну, а сильно надо будет, то и танцы организуем, но не из-под палки же.

Событие второе

Королевич Владислав встречал в Риге будущую Российскую императрицу Доротею Августу, племянницу датского короля Кристиана. Владислав люто ненавидел всё, что связано с Московией. Он ведь даже успел в Московии царём посидеть. "Посидеть" за стенами смоленского кремля. Всё было почти хорошо до гибели Яна Пётра Сапе́ги. Королевич всегда с красной пеленою перед глазами вспоминал те месяцы. Поляки сидели в Москве окружённые восками князя Трубецкого. Люди Станислава Жолкевского сначала съели всех лошадей, потом всех собак и ворон, а в конце дошло дело и до мертвечины. Взявший на себя после гибели Сапеги обязанности по снабжению продовольствие осаждённых в Москве поляков Ян Кароль Ходкевич, великий гетман литовский, с этой задачей не справился, а пробившиеся в Москву венгерские пехотинцы Феликса Невяровского без продовольствия только усугубили ситуацию. А ведь русские сами избрали его царём и пригласили в Москву. Хорошо же он "поцарствовал". Ничего, когда-нибудь он вернётся на московский трон, и этот шутовской "Император" Михаил Романов сначала будет целовать у него сапоги, а потом издохнет на колу.

Четыре года назад Владислав со своими войсками стоял уже у стен Москвы и почти все города были взяты. Они даже дошли до Арбатских ворот. Но. Всегда есть это "но". Шведы и османы, воспользовавшись длительной войной с Московией, напали на Речь Посполитую. Сейм отказывался дальше финансировать компанию, близилась зима, русские тянули с переговорами, войск было недостаточно для планомерной осады... Что говорить, если даже лестницы у поляков оказались короче, чем нужно: по ним было не взобраться на крепостные стены. Пришлось заключать мир с Михаилом и перебрасывать войска. Тогда от Швеции и Османской Империи удалось отбиться, правда, с потерями. Нет, ни с территориальными. Мир заключили со шведами на два года, по прежним границам. Воинов много полегло. Хороших воинов, закалённых в боях. Сейчас набрали наёмников, но разве наёмники будут так же воевать как шляхтичи. Проклятый же Адольф за эти два года снюхался с московитами, и эти дети собаки ударили с двух сторон. Воспользовались сволочи сокрушительным поражением польской армии от турок под Цецорой. В результате Лифляндию удалось отстоять, правда, с огромными потерями и разрушением Риги, да и то благодаря предательству этого князя Пожарского меньшого. Только тот же Пожарский, да его отец, откусили от Княжества Литовского огромный кусок, чтоб им подавиться. Речь Посполитая лишилась Смоленска, Витебска, Полоцка, Чернигова и ещё десятка мелких городков и десятка крепостей на границе, в наведение порядка в которых были вложены огромные деньги. Московиты же крепости не разрушили, они захватывали их обманом. В результате получается, что Польша затратила четыре года и десятки тысяч злотых на то, чтобы русским крепостные стены починить и сами эти крепости обустроить. Пся крев.

Сейчас Лев Сапега в Москве заключил договор с Михаилом о совместной войне со шведами. Да тут ещё так удачно датчане согласились отдать этим варварам свою принцессу в обмен на помощь в войне со Швецией, монетный двор и мастерские по литью колоколов и пушек. Втроём они раздавят Адольфишку через год, тут даже сомнений нет. Только договор какой-то странный Сапега заключил. Речь Посполитая настаивала, что Эстляндия полностью достанется ей. А эти проклятые византийцы и тут выкрутили всё по-своему. Когда обсуждали эту войну в сейме, решили что коронные войска начнут боевые действия последними, пусть начинают датчане и московиты. Они оттянут на себя основные войска, и Речи Посполитой будут противостоять только ослабленные гарнизоны крепостей. Серьёзных крепостей там всего две Нарва и Ревель. За зиму бы справились с обеими. Но! Опять это "но". Русские настояли, что после победы над Шведским королевством каждому достанутся те земли, которые они захватили в ходе войны и удержали до победы за собою. Одно слово — "византийцы". Понятно, на Нарву нацелились клятые схизматики. Она им нужна как воздух. Это и выход к Балтийскому морю и одновременно непреступная твердыня на северо-западной границе. Льву Сапеге пришлось уступить под нажимом сразу и данов и русских, спелись дети собаки. Ничего, ещё посмотрим, чья возьмёт. Эту Нарву ещё ведь и захватить нужно. От Дерпта до Нарвы ближе, чем от Новгорода или Пскова. Теперь, правда, не получится отсидеться и воевать нужно начинать даже первыми, но если очистить Эстляндию от шведов, то вся Прибалтика, кроме Герцогства Прусского, которое всё больше зависит от Бранденбурга, будет у Речи Посполитой, есть за что воевать. А вот когда эта война закончится и исчезнет угроза с севера для Речи Посполитой, можно будет попробовать замириться с османами или даже договориться с ними о совместной войне с Московией, с Российской империей, пся крев.

Эти варвары вон каждый год союзников меняют, сначала бились с Речью Посполитою вместе со Шведским королевством, а теперь будет наоборот. Захочет ли с таким правителем кто-то иметь дела? Владислав усмехнулся. Конечно, захотят. Плевать, кто твой союзник, лишь бы он воевал на твоей стороне. У Московии по сути всего три противника. С севера Швеция. С запада Речь Посполитая. С юго-запада крымчаки и стоящая за ними Османская империя.

Эти "византийцы" сначала с помощью шведов откусили кусок Княжества Литовского, в следующем году откусят кусок Швеции, эти варвары ведь не остановятся на тех границах, что отошли шведам по Столбовому договору, дальше попрут, там есть Выборг, Нарва, Нишлот. Чтобы им подавиться. А потом что? Крымское ханство? Азов? Вот на этом и надо будет сыграть. Заслать посольство к султану и помаячить перед ним Пурецкой волостью. В мире нет ни одного монарха, который бы не захотел эту волость иметь у себя.

Ладно. Сначала Швеция. А вот и корабль с датским флагом. Стоявший рядом с Владиславом ратман Риги уверенно определил, что это трёхмачтовый хольк.

— Когги они по-другому устроены, у холька мачты составные и штурвал, а не румпель. Нет, это точно хольк, — ратман был стар, ему, наверное, было не меньше семи десятков, но дедок ещё крепок и Ригу вон, почти уже поднял из руин.

— А который лучше? — чтобы поддержать разговор спросил королевич.

— Понятно, хольк, у него манёвренность лучше и скорость повыше. Я ещё застал времена, когда в этих водах свирепствовал пиратский флот Карстена Роде. Так тот всегда свой флаг на хольке держал. Названия уже не упомню, но никто от него уйти не мог.

— Карстен Роде? — заинтересовался Владислав.

— Был на службе у Московского царя Ивана четвёртого такой датчанин, целый пиратский флот у него был. Всё Балтийское море в страхе держали! — ратман, судя по тону, гордился тем пиратом, может, служил в его флоте.

Владислав продолжал вполуха слушать старичка про подвиги великого Роде, а сам вспомнил, что и ещё одним человеком Дания связана с Московией. Свататься к Ксении Годуновой приезжал их принц Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский, которого на Руси прозвали Иоганн Королевич, но заболел внезапно датский принц и умер. Датчане обвинили тогда Годунова в том, что Иоганна отравили. Королевич слышал, что Кристиан IV долго отказывался отдавать свою племянницу за русского царя из-за этого случая. Но. Опять "но" и опять Пурецкая волость. Нет в мире монархов, которые могут устоять перед подарками оттуда. Вот и Кристиан не устоял. Потребовал, конечно, не мало: и монетный двор и мастерские по литью пушек и колоколов.

Корабль медленно подходил к причалу. Что ж, посмотрим на будущую "императрицу".

Событие третье

Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович Романов отложил указ, который должен был подписать и, ткнув в него пальцем, зло крикнул стоящему рядом дьяку Фёдору Борисову: