|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Дело было в славном городе Днепропетровске. Гриша и Саша работали в полиции, когда она еще называлась милицией. Это было тяжелое время, когда Советского Союза уже не было, а было непонятно что. То есть, вместо развитого социализма стали строить недоразвитый капитализм. Поэтому всё вокруг было таким же недоразвитым и, прямо скажем, идиотским. Понятное дело, это так и выглядело внешне — нелепая яркая реклама на серых мрачных грязных улицах, торговля с рук, разные товары, лежащие на каких-то картонках прямо в грязи, яркие иностранные автомобили, внезапно появившиеся среди замызганных отечественных "жигулей" и "москвичёнков". Ну и, конечно же, внутренние органы страны, которая даже внешне выглядела больной и сошедшей с ума, не могли по определению быть в нормальном состоянии.
Милицию лихорадило. Зарплату, которая и так была очень и очень скромной, постоянно задерживали. Перестали выдавать пайковые деньги. Постоянные усиления и ненормированный рабочий день стали нормой. Кстати, нормой стало и то, что раньше рассматривали, как ЧП. Ведь ещё совсем недавно выстрел даже на окраине любого города из какого-то там захудалого пистолетика становился предметом для вмешательства прокуратуры! И брался на контроль не только прокуратурой, но и становился предметом всесоюзного контроля. На уровне министерства внутренних дел!
А теперь даже в столицах нового государства, то есть, в Петербурге и Москве, среди бела дня шмаляли из автоматов и даже гранатомётов — и никто особо не чесался. То есть, конечно, милиция выезжала на место происшествия, разбирались, но прокуратура всего лишь фиксировала факт "огневого контакта", а наверху просто принимали к сведению. Потому что такое теперь было сплошь и рядом. И каждый день. И даже несколько раз на дню. Раз капитализм — значит, должны быть и гангстеры. Потому что появились банки, которые эти гангстеры должны были грабить. И воевать с другими гангстерами. В общем, все у нас стало, как у людей.
Работы у милиции существенно прибавилось. Но на зарплате это не отразилось. И только участковые инспекторы, которые были раньше самыми последними в табели о рангах каждого райотдела милиции, теперь внезапно, как говорится, из грязи поднялись в князи. Самая захудалая должность в РОВД внезапно стала самой значимой. Потому что у любого участкового на "земле" пышным цветом расцветал "бизнес" — внезапно выросли, как грибы после дождя, коммерческие ларьки, появились первые "фирмы" по перепродаже какого-то импортного барахла, да и с уличных торговцев можно было ежедневно собирать мзду.
Правда, у милиционеров быстро появились конкуренты — бандиты. Ну, не бандиты, а так — местная гопота, которых раньше называли хулиганами. Теперь эти бывшие двоечники и ПТУшники внезапно стали называть себя братвой. И, одевшись, как близнецы, в китайские кожаные курточки поверх китайских псевдо-адидассовских спортивных костюмов, стали заниматься вымогательством, собирая дань с тех же торговцев и мелких бизнесменов. Это преступление, четко зафиксированное в уголовном кодексе, обозвали модным словом "рэкет". Так что участковые инспекторы и рэкетиры постоянно воевали между собой, так сказать, за сферы влияния. За рынки. Это называлось — "страна вступила в рыночные отношения".
Еще неплохо приподнялись бывшие ОБХССники. То есть, сотрудники отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Ведь собственность теперь в основном стала капиталистической. А бывшее государственное имущество, которое раньше эти отделы защищали, теперь за бесценок "прихватизировали" бывшие государственные служащие и бывшие партийные функционеры. Которые стали настоящими акулами капитализма. Этим акулам и нужны были профессионалы. Профессионалы должны были охранять теперь уже капиталистическую собственность. Вот новоявленные капиталисты и нанимали на службу бывших полковников и даже генералов милиции и комитета госбезопасности. И делали их начальниками своей охраны.
Впрочем, и те, кто остался служить в органах внутренних дел, не прогадали. Потому что стали предоставлять различные услуги внезапно появившимся капиталистам. Это называлось "предоставить крышу". То есть, защитить от бандитских "наездов". Проще говоря, выполнять свою работу — охранять покой мирных граждан. За дополнительные деньги. Которые шли уже в их личный бюджет, а не в бюджет государства, от имени которого сотрудники внутренних органов защищали своих "клиентов". Правда, не всех, а только тех, кто за это мог заплатить. Ну, рыночные отношения же!
А вот операм уголовного розыска никто не платил. Потому что они охраняли как раз покой тех граждан, которые не были платёжеспособными. Но преступления совершались везде, в том числе, и там, где не люди могли оплатить законность. Чаще всего нарушают закон именно самые бедные и незащищенные этим самым законом граждане. Потому что именно этих людей и грабило то самое государство, которое они, эти люди, столько лет строили.
И вот теперь, когда то, что они много лет строили, внезапно развалилось, то и законы, на которых стояло то государство, перестали защищать этих людей. Появились многочисленные мошеннические схемы по сравнительно честному — на первый взгляд — отбору денег у бедных в пользу богатых. Так появились первые люди без определенного места жительства. Потому что их квартиры внезапно стали принадлежать другим людям. И закон был на стороне новых владельцев. В общем, как и положено по теории первоначального накопления капитала, бедные становились ещё беднее, а богатые — ещё богаче. А когда бедному человеку нечего терять, кроме своих цепей, то он готов на всё. В том числе и на то, на что раньше не был готов.
Так что преступлений стало намного больше. Причём, не таких как раньше — хулиганка, пьяный дебош, мелкая кража. Нет, теперь в ходу были разбои, грабежи, вымогательства, вооружённые нападения. Ну и, конечно же, убийства. Убивали теперь практически ни за что — за кошелёк с мелочью, за дешёвенькие часы, за старое пальто. Убивали и просто так — за косой взгляд, за небрежно сказанное слово. За сигарету, которой не поделился с одиноким прохожим!
Операм угрозыска приходилось таскать трупы практически каждый день. Одних они утром просто подбирали на улице. Других находили в квартирах. Ну, бухали вечером мужики, слово за слово, один схватил нож и зарезал собутыльника. И тут же рядом с ним уснул. Только собутыльник утром не проснулся.
Саша и Гриша уже практически не бывали дома. Гриша развёлся со своей женой, которая очень быстро вышла замуж за новоявленного коммерсанта — соседа Гриши. Сосед возил из Польши какие-то компьютеры, которые перепродавал за бешенные деньги всяким фирмам. Бизнес процветал и бывший радиоинженер, получавший 200 рэ, внезапно разбогател и стал главой совместного российско-немецкого предприятия. Хотя "предприятие" — это было громко сказано. Просто обычная "левая" контора, которая спекулировала оргтехникой.
Саша пока ещё был женат, но частые семейные скандалы на фоне хронической нехватки денег вынуждали его постоянно задерживаться на работе. Впрочем, задерживаться приходилось почти всегда. Преступлений было море. Надо было уже не то, что расследовать — хотя бы отписываться начальству и делать видимость работы. На саму работу почти не хватало времени. А вечером, натаскавшись трупов, насмотревшись на массу смертей, на всё то дерьмо, в которое приходилось каждый день окунаться, оперы закрывались у себя в кабинете и тупо бухали. Пили водку. Курили. И снова пили. Заливали ту безысходность, которая их окружала. И так день за днём.
И вот именно Саша придумал схему, как заработать деньги.
В очередной раз они утром выехали "на труп". По наколке информатора, труп находился в собственной квартире, где вечером шла игра в карты. Хозяину не повезло — он выиграл. И выиграл настолько неприлично много, что его партнёры по игре решили нарушить правила приличия. То есть, просто дали своему корешу по голове и, забрав выигрыш, скрылись в неизвестном направлении.
Труп выглядел, как живой. Глаза, правда, у него были закрыты. Такое впечатление — устал мужик, лёг подремать и уснул. Причём, одет он был вполне прилично — костюм, рубашка с галстуком. Ни дать ни взять — приличный человек.
Надо отметить, что труповозка не приехала. Райотделовский УАЗ типа "буханка" был в разъездах, а "буханка" из морга, как потом выяснилось, поломалась. А труп надо было описать и доставить в морг, где судмедэксперт должен был сделать заключение. Обычно "на труп" выезжал судмедэксперт из угрозыска, но только, если труп был криминальный. А в данном случае Виталик побрезговал и отписал трупак в разряд естественной смерти. Ну, чтоб не мараться. Потому что криминальных было и так выше крыши.
В общем, как всегда, крайними оказались опера.
— Чё делать будем, Гриша? Такси вызывать? — мрачно пошутил Саша.
— Не, на трамвае трупак повезём! — отпасовал шутку Гриша.
— Не, не вариант. У меня нет денег на проезд, — не остался в долгу Саша.
— Я заплачу. Только ты несёшь, договорились? — Гриша продолжал стебаться.
И вот тут Саше в голову пришла мысль, которая впоследствии преобразила жизнь двоих оперуполномоченных уголовного розыска. И даже жизнь их подопечного трупа. Точнее, не жизнь трупа, а его, так сказать, дальнейшее существование.
— Гриша, у меня появилась идея. Сейчас у нас с тобой появятся не только бабки на проезд, но и на хавчик. А, может, и на что-то большее, — у Саши загорелись глаза.
А надо отметить, что, когда у Саши загорались глаза, это означало, что он что-то придумал. Причём, мысли у капитана милиции Солодовника появлялись всегда исключительно криминального характера. После появления таких мыслей Саша становился обладателем, как раньше было принято говорить, нетрудовых доходов. То есть, приходили ему в голову мысли, после которых приходили деньги. И так как Саша был не жадным, то поступление мыслей в его голову обеспечивало поступление денежных средств в их отдел.
— Короче, Гриша, берём трупак сейчас вдвоём и тащим его в отдел через Озёрку.
Григорий недоумённо посмотрел на коллегу.
— Саша, ты сдурел? На хрена такой крюк делать? Наша Красногвардейка совсем в другой стороне. А там не наша "земля", чего мы туда попрёмся? Ты что, хочешь нашим коллегам трупак подбросить? Типа, нате вам, пацаны, висяк новый? Это ж западло — своим такую лажу кидать!
Саша с сожалением посмотрел на своего напарника. Так обычно смотрит доктор на пациента, причем, на безнадёжно больного пациента.
— Эх, Гриша, здоровый ты лоб, но, видимо, всё в мышцы ушло. На мозги ничего не осталось. Слушай внематочно, и, если что не поймёшь — просто кивай. Смотри, на нашей земле нас каждая собака знает. И вымутить у местных торгашей мы по дефолту ничего не сможем — уже всё давно поделено. Ну, шаурму у Рашида или, там, пачку сигарет отжать — это нам по плечу. А бабло идет к Шурику-участковому, это его "земля". Мы на подсосе постоянно сидим, никого не крышуем, только вон трупы таскаем. Тебя такая ситуация не напрягает?
Гриша кивнул.
— То есть, напрягает?
Гриша снова кивнул. Саша удовлетворённо улыбнулся.
— Тогда делаем так. Сейчас берём трупак и волочим его на Озёрку. Я понимаю, что это Кировский РОВД, но он вон — рукой подать. А до нашей Красногвардейки его тащить — задолбаемся.
— Ты хочешь у кировских труповозку взять напрокат? — начал догадываться Гриша.
Паша хитро улыбнулся.
— Не совсем. Нет, мой друг, Озёрка ещё ближе. А перед рынком куча всяких магазинчиков нарисовалась. Сейчас раннее утро, они как раз открываются. И в меня есть план. Пошли, по дороге растолкую. Только ты пока понесешь этого... кстати, как его зовут-то?
Гриша достал из внутреннего кармана пиджака документы, открыл, посмотрел.
— Его зовут... звали.. надо же, его звали Виталик. Как нашего эксперта. Сука такая...
Саша посмотрел на Гришу.
— Кто сука? Трупак этот?
— Виталик наш сука. Скинул криминальный труп на нас, а сам умотал на блядки свои.
Паша похлопал снисходительно товарища по плечу.
— Наш Виталик, сам того не зная, пролетел мимо классного источника бабла. Всё, бери трупак, точнее, Виталика, понесли.
...В это утро Рафик был слишком нервным. Снова мясо подорожало, надо было ужимать нормы, менять расценки. И подгонять нормы. Получается, шашлык совсем урезать, а оставить те же цены, типа, порции по 200 грамм. А ведь уже увидят... Нет, спьяну пропустят и даже сто грамм... Хотя, нет, это уже слишком... короче, анам сыгим, снова надо выкручиваться, мясо у цыган закупать...
В это время в дверь его кафешки кто-то постучал.
— Закрыто! Чего стучишь, э? — рявкнул Рафик.
Но в дверь постучали уже сильнее.
— Ээээ, гёт вэран, я тэбе счас стукну!
Рафик подорвался и кинулся к двери. Распахнув дверь, он только хотел было со всей силы заехать ногой в рожу стучавшего мордоворота с наглой мордой, как тот вытащил милицейскую ксиву и ткнул её прямо в глаза Рафику.
— Ну, и что? Ти кто, я тебя не знаю! — Рафик всмотрелся в ксиву. — Ааа, ти не наша земля, ти из Красногвардейки. И что ти тут забыл, да?
Мордоворот закрыл удостоверение и спрятал во внутренний карман пиджака.
— Ты, ара, не борзей, я могу и коллег из Кировки позвать. Ты же им отстёгиваешь, да? Ты это — шашлычка нам организуй, мы потом сочтёмся. Утром не успели пожрать!
— Чтёооо? — Рафик даже взвизгнул от злости и негодования. — Ти иди отсюда, сыч дыр, я тэбе сеэйчас такой шашлик сдэлаю — будэш своему начальству патом доказивать!
Рафик захлопнул дверь и было направился к своему столу, где подсчитывал убытки. Но дверь снова затряслась под мощными ударами.
— Ну, гидждыллах, я тыбе сэйчас угощу шашлык-машлык! — заорал Рафик и схватил свою биту.
Он распахнул дверь, замахнулся, но наглый мордоворот отбежал от двери.
— Тихо-тихо, ара, чего ты завёлся. Я ж по-братски попросил, не в напряг. Ты же с ментами в корешах, разве нет? Вот и мне бы...
— Пошёл ти на хер, мусор, ныкаких карэшей у мыня у ваших нэт, толко ходытэ, доите мыня как дойный карова! — завизжал Рафик. — Ещё раз сунэшься — убю!
Но когда он закрыл дверь и отошёл к своему столу, снова раздался стук в дверь кафе. Рафик моментально выскочил, распахнув дверь и сразу, не раздумывая, изо всех сил стукнул своей битой по голове того, кто стоял рядом с дверью. Хотя тот наглый мордоворот стоял чуть поодаль и... улыбался.
— Ты, гидждыллах, чэго скалышся?! — завизжал Рафик.
Но тут его чуйка моментально подсказала ему, что он, Рафик, явно зарвался. Он ударил мента, который явно "при исполнении" и теперь одним шашлыком уже не отделается.
— Ты правильно понял, ара. Ты ударил оперуполномоченного уголовного розыска. А это наверняка тяжкие телесные. Так что сядешь. А твоё вот это кубло придётся продать, чтобы "греть" тебя на "зоне".
Откуда появился второй "мусор", Рафик так и не понял. Но зато он отчётливо понял, что не просто ударил опера — а отправил его к праотцам. Потому что тот, кого он ударил битой по голове, явно был неживой. У Рафика ещё с войны в Карабахе был опыт — навидался он тогда трупов.
Саша — а это был он — склонился над "оперуполномоченным". К нему присоединился и Гриша, который перед этим выводил из себя незадачливого азербайджанского бизнесмена.
— Бляяя, Гриша, этот говнюк грязножопый нашего Виталика завалил! — вдруг заорал Саша и моментально обернулся к Рафику. — Ты что ж, морда ты азербутская, что творишь?! Урод, да мы тебя сейчас по асфальту тут размажем!!
В руке у Саши моментально появился пистолет, достал ствол и Гриша.
Рафик был в ужасе. Он понимал, что ему конец, что от такого не отмажет ни Назим, ни Махмуд, ни даже Тариэл Ашотович. Если бы это был не мент, если бы просто дал по голове какому-то русскому... еще бы отмазали. А теперь всё, тюрьма, менты своего не простят...
— Так, ара, а ну, заходи в свой гадюшник, мы сейчас Виталика пока занесём вовнутрь, может, откачаем ещё...
Рафик юркнул в своё кафе, следом оперы внесли тело своего друга. Склонившись над ним, они о чём-то поговорили между собой, потом повернулись к нему.
— Ну, ара, ты попал. Виталика ты завалил наглухо. Так что вышак тебе светит. Ну, может, от вышки тебя свои отмажут, но за убийство мента сядешь надолго...
— Ээээ...вавава...— Рафик не мог ничего произнести, его руки и губы тряслись.
— Короче, ара, есть вариант...
С этими словами один из оперов посмотрел Рафику прямо в глаза. И тут внезапно чуйка подсказала Рафику, что не всё ещё потеряно...
...Оперативный отдел уголовного розыска, что называется, колбасило. В эту субботу опера "гудели". Причём, не только опера, но и следаки, участковые и даже ГАИшники — гудел весь Красногвардейский райотдел милиции. Ну, начальство, конечно, выпивало у себя в кабинетах, хотя, конечно, традиционно зашло и рюмочку за коллектив выкушало. А потом ушло жёстко бухать к себе. И ведь было, бля, на что.
Проставлялся опер Саша. Он же капитан Солодовник. Причём в то, что у капитана появилось наследство, начальство не поверило — Саша славился на всё РОВД умением сочинять самые невероятные истории появления в своих карманах некоторого количества денег, которые он никак не мог заработать на своей оперской должности, даже если бы работал день и ночь. Но время было суровое, каждый крутился, как мог, поэтому если на опера никто не жаловался, и он явно не нарушал законы и служебные инструкции, то про источники его обогащения никто не спрашивал. Так что все восприняли Сашину "поляну", как само собой разумеющееся. Впрочем, позже он всё же раскололся и весь райотдел долго смеялся над этой историей.
— Короче, самое интересное началось после того, как этот Рафик отдал нам свою новенькую "девятку". Кроме бабла и бумаги, которую он подписал, что, типа, башляет нам ежемесячно, типа, в фонд погибших ментов, мы скачали с него и тачку. Но вот когда упаковали "тело нашего погибшего товарища" и повезли в морг, по дороге нас подрезал один крутой браток на "бимере". Причём, сука, так нагло, что мы на своей "девятке" влетели в столб А этот обсос недотраханый вылез из своего "бумера" и давай права качать. Ну, Гриша не растерялся, а нашего Виталика за руль перекинул, типа, он водила. Ну, типа голова на руль, в отключке. И тот мудак распахивает дверь водительскую и нашему Виталику — бац — в торец! Тот — брык — на землю. А тут я ксиву тому под нос — и понеслась п...да по кочкам. Сказка по новой пошла! И Гриша орёт — мента завалил, сука! Тот натурально обосрался! Кстати, оказался сыном крутого криминального босса. Тот примчался на разборки, видит — реально трупак лежит. Ну а дальше уже дело техники...
Опера угорали, а вместе с ними — все, кто находился в тесной комнате ОУР Красногвардейки. Единственный, кто грустно улыбался — это был тот самый судмедэксперт Виталик, который в то утро не явился на вызов по оформлению трупа. Когда смех немного стих, он подошёл к паше и спросил:
— Ладно, Саша, я понимаю, что теперь вы с Гришей можете за зарплатой даже не заходить, но мне-то бумаги оформлять, вы куда бедного нашего Виталика дели? В морг отвезли?
Улыбка сползла с Сашиного лица.
— Бля, Гриша, мы ж трупак в багажнике забыли! Мать твою, он там провоняет весь салон!
Опера кинулись из отдела. Но на стоянке неподалёку от райотдела новенькой "девятки" уже не было. В то время угоняли даже старенькие "копейки", причём, даже от горисполкома, так что никто не удивился, что местное ворьё сразу же положило глаз на "девятку". На ней же не написано было, что она — ментовская.
Однако самое смешное началось после того, как воры открыли багажник...
На следующий день опера принимали и свою "девятку", и явку с повинной, и "чистуху", то есть, чистосердечное признание. А, главное — многострадальный труп по имени Виталик, наконец-то оказался в морге. Это имя еще много лет будоражило умы оперов и стало нарицательным. И даже спустя много лет, если полицейский внезапно получал повышение по службе или прибавку к зарплате, его коллеги спрашивали:
— Что, получил наследство от Виталика?
И все его товарищи громко смеялись.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
