Между Сциллой и Харибдой. Глава 9. Разрыв шаблонов: бетонное станкостроение, деревянное машиностроение и "из-органическая" химия

К лету 1924 года, практически весь запас эвакуированного в 1918 году из Питера и затем "прихватизированного" мной добра — как-то слишком "неожиданно" подошёл к концу.

Конечно, многое из оборудования не могли идентифицировать и законсервировав отложили на потом. Но всё, что опознав можно было "подшаматив" пустить в ход — уже выдавало "на гора" продукцию в многочисленных артелях кооператива "Красный рассвет", на "Ульяновском автомобильном заводе" (три раза "хахаха!") — размещённого в корпусах бывшего чугунолитейного, или же в опытно-экспериментальном цехе "Особого проектно-технического бюро Љ 007" (ОСТБ-007).

Короче, во всех предприятиях создаваемой мной подспудно и подпольно "промышленной империи"!

Напомню, что к весне 1924 года, ульяновская кооперативная промышленность производила, в основном методом горячей и холодной штамповки и с применением электросварки — комплекты гаечных ключей в специальных "кейсах", 5-ти, 10-ти и 20-ти литровые канистры, штыковые и совковые лопаты, штампованно-сварные детали к тракторам "Мужик", полноприводные мототелеги "УАЗ-404" — идущие буквально нарасхват, минеральную краску.

Развивался и свой легкопром: в артели "Красная игла", кроме работы на заказ, рабочих рукавиц и прочей мелочи — шили рабочую одежду (разгрузки) и "парадно-комсомольскую" — супермоднючие костюмы "пролетарки", куртки "камчатки". В обувной артели Чеботарёва "Красный Лабутен" тачали мечту любого советского пижона — ботинки "берцы". Артель "Стандарт-ойл" наращивала производство "американского белого керосина" и осваивала в производстве трансмиссионное масло "негр-ойл"...

Отдельно и особо надо упомянуть наше совместное с Ксавером производство сборных "ульяновских" домиков на "Домостроительном комбинате".

Чуть было не забыл всевозможные значки и воинскую фурнитуру: знаки различия, форменные пуговицы, пряжки ремней и так далее и тому подобное.

* * *

— Остатки, как говорится, "роскоши былой"...

Вернувшись из Москвы в мае 1924 года, я довольно долго бродил по месту складирования в Ульяновском ИТЛ, остановившись перед какой-то грудой начинающего кое-где ржаветь металлолома:

— Что это?

Бывший со мной в обходе зэка с очень длинной и незапоминающейся фамилией, но по имени-отчеству зовущейся — Эмиль Осипович, с вожделением как мне показалось, облизнул губы:

— Это уникальнейший американский универсальный станок для строгания, долбежки и протяжки. Таких, в России буквально по пальцам можно пересчитать (я, по крайней мере — за всю жизнь всего один экземпляр видел!), а может и вообще ни одного не осталось.

— Вот, как?

— Совершенно верно! Причём, обратите внимание: он уже изначально изготовлен с электроприводом и совершенно новый...

Абсолютно подавляющее большинство металлорежущих станков в те времена — были с ременным приводом от парового двигателя и, нам приходилось их основательно переделывать — хотя имелся и, паровой котёл, компаунд-машина двойного расширения к нему, валы с приводными ремнями и прочая тряхомундия. Однако, такая схема передачи крутящего момента требует мощных заводских фундаментов и стен — а у нас они отсутствуют даже в проекте нового корпуса цеха.

Приглядываюсь: действительно явственно видны следы консервационной смазки — необходимой при транспортировке через океан.

— ...Думаю, он поступил в самый последний момент — когда уже было не до станков.

— Ну что ж? Было "время разбрасывать камни"... Бывает!

Так, так, так...

Обхожу "металлолом" ещё раз, а Эмиль Осипович идя следом:

— Его раскурочили ради ценнейших подшипников — разбив кувалдой чугунную станину... Варвары!

В те времена в России обыкновенный новенький шарикоподшипник был редок — как какая-нибудь внесённая в "Красную книгу" чудная зверюшка и, стоил — если и не как слиток золота, то тоже — целое состояние.

Поэтому, легко с ним соглашаюсь:

— СВОЛОЧИ!!!

— Ещё какие! Если бы нам удалось восстановить этот станок, Серафим Фёдорович — возможности нашего опытно-экспериментального цеха возросли бы на порядок.

По должности Эмиль Осипович — Главный инженер "ОПТБ-007", отвечающий за оборудование опытно-экспериментального цеха.

Этого инженера-зэка я назначил "главным", перебрав прежде с десяток кандидатов. Конечно, звёзд с неба он не хватает и велосипед изобрести — не способен априори...

Но этого от него и других и, не требуется — от слова "совсем"!

На этом пятачке Русской Земли — "изобретаю" я и мой "роялистый" компьютер с четырёх— ядерным процессором. А все остальные — лишь дымовая завеса и приводные ремни моего прогрессорства.

Зато, у этого человека душа болит за всё на свете!

Ну а то, что он убил там кого-то — так с кем не бывает? Время ныне на дворе такое и эпоха соответсвующая.

Почувствовав досаду, как после сошествия с крючка рекордной рыбины размером с "Титаник", плюнув слюной на кучу железяк и чугуняк, разворачиваюсь и бурча себе под нос разворачиваюсь на выход:

— Если бы, да кабы... Если бы "прачка" из хозотряда, была бы не просто прачкой — а главным инженером и, имела меж ног — не вагину, а пенис — размером с оглоблю...

Забегает передо мной и остановившись напротив, смотрит в глаза:

— А если попробовать соединить обломки станины электросваркой?

— Не стоит даже пытаться, Эмиль Осипович.

Пробую его обойти, но он снова становится на моём пути:

— Почему? Ведь, один раз же у Вас получилось заварить чугун?

— Несравнимый объём работ, — пинаю ногой один из чугунных обломков станины, — тот раз был всего лишь один сравнительно короткий шов, здесь же — едва ли не с версту корячиться надо.

Сказать по правде, я сварщик — так себе. И уверен, что в тот раз когда я, по когда-то очень давно в будущем виденной "инструкции" с Ютуба — заварил трещину в чугуне самодельным электродом с намотанной на него медной проволокой, мне просто повезло — как некому сказочному персонажу.

Однако, тот не успокаивается:

— Ведь, сварщиков теперь у нас много!

Криво ухмыляюсь:

— Увы... Те славные ребята и девчата, про которых Вы говорите — это ещё не сварщики. Им ещё года два-три надо, чтоб ими стать! Ваш же покорный слуга — слишком занят, чтоб убить уйму времени на совершенно бессмысленное занятие.

— Ну, почему же "бессмысленное"?

Он мне уже изрядно надоел, поэтому довольно резко:

— Да потому что от нагрева при сварке, Эмиль Осипович, станину так поведёт — что на этом "уникальнейшем" американском станке можно будет только колесо для телеги "строгать"!

Да то навряд ли, ибо изготовление стандартизированного деревянного колеса для "УАЗика", уже требовало — чуть ли не прецизионной точности.

— Как жаль, — он достаёт и папки чертёжик и показывает, — а мы ведь на него рассчитывали и, даже фундамент в новом цехе — уже под него рассчитали. Думали — вернётесь и... Как жаль, а!

"Опытно-экспериментальный цех" нашей — первой в СССР "шарашки", на сей момент — представлял собой несколько бывших бараков и даже землянок, где на наскоро и впопыхах отлитых из бетона фундаментах — устанавливались станки и другое заводское оборудование.

Однако, уже этим летом планируется возвести ультрасовременное капитальное здание нового цеха — "краеугольного камня" моего прогрессорства в будущем. Проект с техобоснованием, генпланом, сметой и прочим — уже составлен, произведена привязка на местности и даже уже начато рытьё котлована силами зэков-рабочих и вольнонаёмных.

Собравшись уже было на выход, хмыкаю иронически на ходу:

— "Фундамент"... Если б я немного задержался в Москве, вы б наверное от большого ума — уже бы отлили его из бетона... Из бетона... Из бетона...

Резко оборачиваюсь и:

— ИЗ БЕТОНА!!!

Испуганно отшатывается:

— Что с Вами, Серафим Фёдорович?

— Да, ничего, — хлопаю его по плечу и радостно, — "время собирать камни", говорю! Свистать всех наверх — заседание продолжается, граждане мокрушники, бандиты, жулики и прочие осужденные.

Немножко успокоившись — подойдя вплотную, смотря в глаза и тыча пальцем в грудь, я:

— Всю документацию по фундаменту этого станка в частности и цеха в общем — мне! СРОЧНО!!! Этот "металлолом" разобрать, почистить, смазать, инвентаризировать, детализировать, разложить по полочкам и главное... ИЗМЕРИТЬ!!! Измерить как можно точнее посадочные места под органы управления, передаточные устройства, электропривод и исполнительные механизмы.

Он потихоньку отступал, пока я не прижал его стене пакгауза:

— Мои контрольно-измерительные инструменты ещё никуда не "ушли"?

Выпучил глаза и предельно возмущённо:

— Да, как можно?!

— Всей бандой уедете на заполярный остров Шпицберген — шерсть пингвинов заготавливать, если хоть один пропадёт!

Это была моя ещё прошлогодне-осенняя "страшилка" — когда "контингент" стал несколько борзеть. Для пущей убедительности, даже пришлось пойти на фабрикацию приказа по НКВД от самого "Железного Феликса" и напечатать на принтере целый номер газеты "Правда" с соответствующей статьёй.

Угрюмо-обиженно:

— Вы уже предупреждали...

— В этот раз предупреждаю персонально Вас, Эмиль Осипович: уедите далеко на север — белых медведиц вместо прачек "любить", если напортачите мне с измерениями! Задача ясна?

— Ясна...

— Не слышу?

— ТАК ТОЧНО!!! Так точно, гражданин начальник: задача ясна.

— Тогда — выполнять.

* * *

Когда ещё рыли-копали котлован под новый цех, на отведённом под американский станок месте — сколотили небольшую избушку из деревянных брусьев, необрезной доски и горбыля. В ней, в свою очередь был выкопан отдельный котлованчик под станок, сложены кучи прутьев арматуры, мотки проволоки, подведёно электроосвящение и электросварочный пост.

Днём, я с чьей-нибудь помощью горбатился над каркасом фундамента. Чаще всего, в помошниках у меня был вездесущий Домовёнок со товарищи — чисто в целях общего развития, его дядька и одновремённо Председатель кооператива "Красный рассвет" — чисто от любопытства от новой затеи "Контуженного", или кто-нибудь из зэков — чисто по обязанности мне помогать.

Ну и Эмиль Осипович, куда без него!

По всем вышеприведённым обстоятельствам — совокупно и, кроме этого — из-за того, что ему "больше всех" надо было.

Мы, предварительно тщательно выверив положение моим "роялистым" теодолитом — сваривали единый каркас для станка и его фундамента из предварительно растянутой и скрученной вдоль оси винтовыми домкратами стальной арматуры.

Но, главная моя работа была по ночам: оставшись совершенно наедине и даже выставив "часового" за внешним периметром цеха — чтоб никто не подсмотрел, я с помощью лазерного дальномера устанавливал и выверял закладные под посадочные места подвижных агрегатов и механизмов станка... Ибо происхождение "американских" или "немецких" контрольно-измерительных приборов и, даже теодолита — я вполне мог объяснить их покупкой на "блошином" рынке у незнакомых лиц. Это всего лишь оптика и механика — пусть и более совершенная, чем уже давно известная хроноаборигеннам.

А как объяснить наличие у меня "марсианского" лазера? Моим инопланетным происхождением?!

Хотя, абсолютное большинство специалистов и людей, хоть что-то понимающих в станках — весело крутили пальцами у виска за моей спиной, я знал что делал!

Я вовсе не словил "шизу" и даже не открыл ещё раз Америку: станки со станиной из железобетона известны не только в "моё" время — но и ещё с середины-конца 19 века. Как в технически передовых странах — так и в лапотно-отсталой России. В частности во время Германской войны, такие станки для обточки турбин — изготавливали на Курагинском машиностроительном заводе.

Правда, из специалистов это мало кто знает...

Сказать по правде, не владею информацией — известна ли уже хроноаборигенам эта технология, но я решил применить ещё одно "ноу-хау" — предварительно напряжённую арматуру. Суть заключается в том, что стальная арматура перед бетонированием натягивается электротермическим способом или специальными домкратами. Такие железобетонные конструкции по сравнению с обычными могут выдерживать более значительные нагрузки, что позволяет в свою очередь уменьшить сечение самой конструкции, а следовательно — сократить расход арматуры и бетона. Еще больший эффект получается при использовании объемного (трехосного) предварительного напряжения — исключающего возможность появления трещин в бетоне в условиях эксплуатации конструкции.

Что ещё немаловажно: вторую половину сознательной жизни "там" — я был строителем и причём довольно успешным. Поэтому, технологию изготовления железобетона — знаю как "Отче наш" и, имею все основания рассчитывать на успех в изготовлении железобетонной станины станка.

* * *

Наконец всё было готово — стальной каркас с тщательно изолированными от воздействия бетона закладными, опалубка, самодельные бетономешалка и вибраторы для уплотнения бетонной смеси и, все ингредиенты для её приготовления — складированные в складе неподалёку.

Я сильно торопился — других дел было невпроворот и, поэтому — "фундамент-станину" американского универсального станка отливали прежде фундамента самого "опытно-экспериментального цеха".

Разумеется, для бетона я использовал свой цемент — полученный в результате переработки шлака из отвалов Ульяновского чугунолитейного завода. Он был марки "800": неимоверная круть по нынешним временам — доступная в эти времена лишь высокотехнологичным немцам. Разбавив его на треть хорошо промытым водой, крупным кварцевым песком, размолотым в пыль на шаровой мельнице — я получил вдобавок значительное уплотнение получаемого в результате бетона и, увеличение его прочности — как минимум процентов на двадцать.

После отливки, длившейся около двух часов, завалили фундамент-станок опилками и подключили к напряжению предварительно вставленные электроды для пропарки бетона. Я лично присутствовал при отливке от начала до конца и, подобно зэку — ещё трое суток жил в "ИТЛ", питаясь из одного с зэками "котла" и контролируя процесс затвердевания.

После двух суток отдыха, как раз на выходные совпало, по моему распоряжению — зэки-рабочие разгребли опилки, сняли опалубку и глушки с места расположения посадочных мест. Сперва внимательно и дотошно внешне осмотрев бетон на наличие трещин, пор и раковин, я приступил к его внутреннему обследованию с помощью "роялистого" строительного ультразвукового дефектоскопа.

Эмиль Осипович присутствующий при сем действе, долго сдерживал присущее всем сапиенсам любопытство, затем всё же спросил:

— Извините, Серафим Фёдорович...

— Да, да...?

— А что это Вы делаете? И что это за прибор такой? Если не секрет, конечно.

Сделав самые страшные глаза из тех, что сумел когда-либо изобразить:

— "Секрет", да ещё какой! Так что считайте, что я просто колдую — если не хотите лицезреть меня на соседних с вами нарах и в очереди в "прачечную".

Тот, аж отпрянул перепугано:

— Вот даже, как? Ладно, тогда — "колдуйте" себе на здоровье.

Не обнаружив внутренних дефектов, уже вдвоём с ним тщательнейшим образом измерили закладные под посадочные места моими же контрольно-измерительными инструментами с предварительно удалёнными "компрометирующими" надписями и рисунками.

После многочасовой довольно изнурительной работы, я смог облегчённо выдохнуть:

— Идеально! Пускай пока чуток на ветерке обсохнет, а затем загрунтовать, покрасить на три раза и через недельку — начинаем собирать станок, Эмиль Осипович.

Того тоже — на радостях, чуть ли не на слезу пробило:

— Я верил в Вас, Серафим Фёдорович!

— А как — я в себя "верил", Эмиль Осипович... Вы не поверите!

Затем, вдоволь налюбовавшись на плод трудов своих, я невольно перевёл взгляд от только что отлитой фундамента-станины станка — на весь, только-только строящийся "Опытно-экспериментальный цех"... И тут меня посетила очередная "заклёпко-маньяческая" паранойя:

"А, что если и всё остальное отлить так же? Весь цех со всеми фундаментами и станинами станков — одним монолитом?!".

Помотав головой, как конь после влёта в ухо овода:

"Да, нет — бред всё это...".

Восстановленный уникальнейший американский строгально— долбежно— протяжный станок — действительно открыл перед нами совершенно новые технологические горизонты. Хотя подыскать обслуживающий персонал к нему — оказалось делом довольно долгим, хлопотным и затратным.

Но, про "кадровый вопрос" в славную эпоху НЭПа и его возможные решения — у нас будет отдельная песТня.

* * *

Как говорится: "аппетит приходит во время еды"!

Успех изготовления станины из железобетона окрылил — если не весь дружный коллектив "ОПТБ-007", то по крайней мере — наиболее его активную часть, требующую "продолжения банкета". На опустевшем складе холявного хабара — кучами металлолома валялось ещё несколько станков с разбитыми чугунными станинами, но осмотрев их, я решительно отрезал:

— "Не в коня корм" будет! Эти "девайсы" — морально и физически устарели, ещё до эпохи исторического материализма.

Однако, самому-то загорелось!

Несколько опережая события...

Вспомнив кое-что читанное "там" и, кое-что своими ушами-глазами услышанное-увиденное — уже здесь, я принялся действовать. От имени грозного НКВД (к которому имел кое-какое отношение и, следовательно — вполне имел право от него говорить), я разослал по крупнейшим заводам и стройкам запрос на информацию по порче импортного оборудования. "Имидж" грозного учреждения подействовал и, вопреки обычной бюрократической волоките — ответы пришли практически незамедлительно.

Однако, да!

Купленное за границей за золото и валюту оборудование, зачастую приходит к заказчику разукомплектованным по дороге, а то и вовсе — в виде бесполезного железного хлама, годного разве что в переплавку.

Последовали ещё более грозные телеграммы:

— Никаких "переплавок" вплоть до обследования станков выездной комиссией от "Особого проектно-технического бюро Љ 007"!

"Выездная комиссия" состояла из трёх инженеров, недавно "откинувшихся по звонку" и бывших не прочь подзаработать — уже вольнонаёмными, трудясь на "ОПТБ-007". Они приезжали на соответствующий завод, обследовали "останки" и, если станок или какое другое оборудование — подлежал "реанимации" методом отливки железобетонной станины, он приобретался "по остаточной" стоимости Ульяновским волостным Советом.

Чаще всего, эта "стоимость" соответствовала стоимости металлического лома или даже чуть меньше.

Конечно, какого-то особо фантастического прорыва в техническом оснащении создаваемой мной промышленной "империи" не произошло, но опытно-экспериментальный цех "ОПТБ-007", я буквально за год-полтора — переоснастил таким образом, по последнему слову западной техники — новейшими образцами импортных металлорежущих станков.

Переоснастив, я задумался: а что дальше?

Но, о том что было дальше — будет рассказано позже... Значительно позже и не в этот раз.

* * *

У моего современника из 21 века, привыкшего ездить на "Мерседесе" с электроподогревом жоп...пы — словосочетание "деревянная крестьянская мототелега" почему-то очень часто вызывает гомерический хохот — нередко, переходящий в какие-то истерические всхлипывания.

А вот у среднестатистического немца периода Второй мировой войны, словосочетание "деревянный самолёт" — вызывало обильное слёзовыделение и желание куда-нибудь подальше и поглубже спрятаться.

Ну дык, как доказано британскими учёными: русскоязычные диванные "эксперты", особенно из "в/на" — покруче экспертов Люфтваффе будут, с несколькими сотнями заявленных побед!

Нет, я не про наш, целиком деревянный "лакированный гроб" — "ЛАГГ -3". Нет, не про наши — всего лишь "по пояс деревянные" (с деревянными крыльями и хвостами, то есть) "Ла-пятые", "Яки" первых нумераций или "Илы-вторые" военного выпуска...

Даже, не про фанерно-перкалевые "У-двасы" — с "ночными ведьмами" за рулём!

И, не про в целом — "деревянную" советскую авиацию, которая как бы там не было, навалясь гурьбой — загнала в конце концов Люфтваффе с его "экспертами" в петушиный угол и там кончила.

Я про "De Havilland DH.98 Mosquito" (Де Хэвилленд DH.98 "Москито") — британский двухмоторный многоцелевой самолёт, состоящий всё Вторую мировую войну на вооружение "Royal Air Force" (RAF).

Его корпус, британским пролетариатом был "сколочен" из двух слоёв фанеры с прослойкой бальсы (это тоже такое, хоть и тропическое, но всё равно — дерево) и укреплён еловыми балками в особо напряжённых местах. Всё "это" оклеивалось снаружи тем же перкалем (полотном) — что и на "У-двасе" и отличалось малым весом, высокой прочностью и идеальной аэродинамической формой.

"Москито" выпускался в варианте разведчика, ночного истребителя, истребителя-бомбардировщика, торпедоносца, бомбардировщика-целеуказателя... В качестве последнего, он сбрасывал точечно сигнальные бомбы на немецкие города и, идущие следом армады "Ланкастеров" — сносили их до уровня подвалов и ниже.

Потери этой продукции британской "авиа-деревообрабатывающей" промышленности — были самыми низкими из реально воевавших во Вторую мировую войну самолётов: шестнадцать единиц на тысячу боевых вылетов — несмотря на отсутствие брони и даже оборонительного вооружения.

Предвижу, некоторые, "шибко продвинутые" мне скажут: это всё — благодаря двигателям "Merlin" фирмы "Rolls-Royce Limited"... Оснасти, мол, свой "УАЗ-404" двигуном от шестисотого "Мерина" — чтоб он шибчее бегал и будет тебе и нашим славным предкам, счастье.

Нет, не будет!

Ибо, до автобанов — даже в Веймарской республике (в Германии) ещё не додумались, а в России 20-х годов — дороги напоминают полосу препятствий на суровом реалити-шоу. К примеру, я на свой "машине для неудачников" (американском "Форде-Т", то есть) — редко когда разгоняюсь до скорости выше сорока километров в час. Чаще всего же, средняя скорость — около двадцати, да и то — смотря по времени года. После хороших летних ливней, в весенне-осеннею распутицу и по зимним морозам-сугробам — предпочитаю двигаться не на личном автотранспорте, а на взятой на прокат (вместе с возницей) в артели "Красный путь" бричке (санях), или же...

На "УАЗике"!

Чем дальше, тем всё больше и больше убеждаюсь, что тысячу раз был прав — когда подбил Кузьку Домовёнка и двух его корешков замутить этот славный девайс. Проходимость — не хуже гужевой подводы с хорошо отдохнувшей и сытой лошадью, грузоподъёмность и скорость — раза в полтора-два её превышающей и, практически неограниченным "запасом хода".

На "УАЗиках" можно ездить, а можно пахать однолемешным плугом, "переобув" на специальные — усиленные, широкие колёса с выступающими "грунтозацепами", продающиеся отдельно. "Жрёт", почти всё — что горит, хоть и много, но в отличии от лошади — только тогда, когда работает. Дрова с осени запасены, рожь в амбаре в сусеки сложена, мужику всю зиму двигаться никуда не надо и он полгода валяется на печи, чешет сытое пузо и попёрдывает... Значит и, "мотыга" — заботливо накрытая брезентом, полгода стоит под навесом и жрать не просит.

Мечта крестьянина-середняка, одним словом!

* * *

Надомной-кустарной промышленности я уделяю большое — хотя и не решающее значение, в своих планах. Поэтому зимой 1923-1924 года, руководимый мной непосредственно "Отдел технического консультанта" промышленно-торгового кооператива "Красный рассвет", находящийся если кто забыл — на втором этаже "Красного трактира", расширился. Кроме моего кабинета, отдела кадров, архива и технической библиотеки, он теперь стал включать в себя "Отдел надомной-кустарной промышленности". Трое молодых людей работающих там — два парня и девушка, должны собирать и анализировать информацию о текущем положении и, о тенденциях в развитии это отрасли.

Потихонечку обюрокрачиваемся!

В идеале, сей отдел — должен взять на себя всё по этой теме: каждого кустаря на учёт, его личностные характеристики, производственные и жилые помещения — где он трудится и проживает, оборудование и инструменты — которые он использует в своей трудовой деятельности. Особое внимание, опять же — уделяется молодёжи. Среди неё по специальным психологическим тестам выискиваются врождённые лидеры — способные руководить отдельными подразделениями-звеньями моей сетевой "подпольной империей".

"Процесс", как говорится, пошёл!

Уже с прошлой осени наши ульяновские артельщики и кустари-единоличники, которые привлечены к производство деревянных деталей от мототелеги "УАЗ-404" — работают именно по плазово-шаблонный методу. Им выдаётся в лизинг инструмент и комплект шаблонов, скопированных с плазов — чертежей в натуральную величину. По ним то, в точном соответствии они и должны изготовлять детали — которые потом в основном цехе "Ульяновского автомобильного завода" собираются в узлы, затем на самом примитивном конвейере — в готовое изделие.

Примерно такая же бодяга и двигателями — собираемыми на отдельном "конвейере", но это будет отдельная песТня.

Производство мототелег, называемых в обиходе "мотыгами" росло не по дням, а по часам. Как и положено при крупносерийном выпуске — качество их росло, а себестоимость падала. Вроде бы — радоваться и радоваться, но появились первые проблемы...

Как же и, куда же без них?

Главная из них: спрос на "УАЗ-404" — на подъёме, рынок — огромен, но цена — всё ещё "кусается", отпугивая потенциальных покупателей. Решение продавать мототелеги в рассрочку, в лизинг и прочие фокусы современного мне маркетинга — лишь полумера. Автозаводу нужно резкое увеличение выпуска продукции — хотя бы пары тысяч мототелег в месяц.

И вдруг, процесс пошёл вспять: на определённом этапе расширения производства, вместо дальнейшего увеличения выпуска "УАЗиков" — произошёл его спад.

Я столкнулся с проблемой нехватки... Вот бы никогда не подумал...

Дерева!

* * *

Признаться, до "попадоса", я в лесной и деревообрабатывающей промышленности — разбирался плохо.

Очень плохо!

Можно сказать — вообще не разбирался.

Знал, например, что в деревьях изредка белки живут, снизу зайчики шишки грызут, а сверху на них вороны сидят — каркают и вниз какают. Берёза — белая, ёлка — хвойная, вокруг сосны — на Новый Год пляшут, а "дубов" — больше всего в армии.

Любой палкой получить в лоб — очень больно!

Но мокрая палка, почему-то горит в костре плохо — с дымом, а сухая — очень хорошо, с потрескиванием и искрами... Хотя на вид (вот же парадокс !) — обе примерно одинаковые.

Я, всю "ту" жизнь работал почти исключительно с металлами и пластмассами и, даже имея свою строительную фирму — предпочитал с древесиной не связываться.

Но, после попадалова — мои хотелки при выборе материала для творческого запила заклёпок (как впрочем и для любого хроноаборигена-конструктора) — оказались вторичны!

Металла в Советской России 20-х годов выпускается критически мало — значительно меньше, чем в пресловутом "1913 году" и он довольно дорог. Советская сталь, к примеру — значительно дороже, чем европейская, не говоря уже про американскую. Алюминий в СССР не производится, об пластмассах — большинство из его граждан и, не слышали вовсе...

Да! Моя "дружба" с Ксавером — основанная на взаимном меркантильном интересе, приносит свои плоды. Этот жулик, оказался отличным снабженцем и (не совсем законными способами) снабжает ульяновскую кооперативную промышленность чугуном, железом, сталью — как из вторсырья, так и из поставляемых на государственные заводы и оттуда "прихватизированным".

Однако, ниже себестоимости плюс "маржу" себе лично — он металл мне поставлять не может!

В славном городе Выксе — столице АО "Россредмаш", в обмен на штампованные части к трактору "Мужик", совсем недавно стали катать прокат для "Красного рассвета". В частности — старые, списанные железнодорожниками рельсы — для штамповки из полученной "лопатной стали" знаменитых ульяновских лопат... Однако, Председатель Совета директоров этого акционерного общества — мой "выдвиженец" Дыренков Николай Иванович, тоже — не на благотворительность мной же и товарищем Бухариным поставлен.

Так что, пока металла мне хватает — но только в обрез и только на то, что в принципе — не может, не быть металлическим.

Ну и что мне прикажите делать?

Кричать "ВСЁПРОПАЛО!!!" и сдаваться реально существующим обстоятельствам? Так, ведь:

РУССКИЕ НЕ СДАЮТСЯ!!!

А я себя к ним, некоторым образом, отношу...

Вот почему первая моя "заклёпка" оказалась деревянной — а вовсе не потому, что мне — этого с какого-то там бодуна захотелось.

* * *

В принципе то, ничего страшного.

Качественное(!) дерево — ни в чём ни хуже по своим прочностным характеристикам дюралюминия и уступает только сплавам на основе титана и легированным сталям. Но только "качественное" — не зря же я там восклицательный знак поставил. А вот здесь, оказывается — начинаются свои заморочки...

Работать с деревом невероятно сложно!

Его надо вовремя заготовить, правильно высушить, по всем правилам хранить.

Почему, в Сибири избы по триста лет стоят?

Лес для их строительства заготавливали заранее. Зима — самое "правильное" время для лесоповала. Зимой канальцы в древесине сужаются, удар топора их забивает. Место сруба (не спила!) влагу из окружающей среды не тянет — бревно лежит дольше, не гниёт.

Так, кто ж в наше время — деревья рубит при массовой заготовке древесины?!

Сталь одного сорта и есть сталь — с заранее известными свойствами. Рассчитал из неё, положим, балку и катай их хоть миллионами штук — каждая из них будет одинакова, как наши вояки-близнецы — Ванька да Санька...

Мать родная не различит!

То же самое с алюминием и пластмассами.

Двух же одинаковых деревьев не бывает — даже если они одной породы и росли рядом в "одном огороде". Поэтому каждый кусок дерева — строго индивидуален и невозможно более-менее точно рассчитать, когда и при какой нагрузке он сломается.

При работе с деревом — надо учесть его породу, место произрастания, направление волокон... Кроме естественных сучков, гнили, повреждения насекомыми и трещин — могучих образоваться при заготовке и транспортировке, уметь не проворонить пороки древесины — один перечь которых мог бы заполнить целую страницу, а то и главу этой книги.

Кроме того, падайте в обморок: в собственно(!) России качественного(!) дерева — нет, от слова "вообще".

Британский дуб, ливанский кедр, карпатский граб — у нас в средней полосе не произрастают. "Наше всё" — малоценные сорта дерева, как-то — берёза, сосна, ель, ольха и прочие осины. И даже те, из-за особенностей нашего сурового климата — не вызревают и уступают своим зарубежным "аналогам". Высококачественные музыкальные инструменты, например, делаются из "муры" — болгарской сосны, с несколько неблагозвучно для нашего уха звучащим названием. Из нашей же среднерусской сосёнки — только двухструнные балалайки, для услаждения тонкого слуха домашнего медведя.

Следовательно, чтобы выкрутиться из этого "неудобного" положения, приходится делать деревянные элементы той же мототелеги с изрядным запасом прочности, что утяжеляет её конструкцию как бы не на треть. А это, как минимум — снижение полезной нагрузки и лишний расход топлива.

Или же, приходится каждый кусок дерева для частей мототелеги тщательно отбирать-выбирать — а это ставит крест на конвейерной сборке, а следовательно — на низкой себестоимости при массовом выпуске "УАЗиков".

В принципе, более-менее качественный лес можно закупать на Северном Кавказе. Одна тогда, мототелеги "УАЗ-404" — нашим крестьянам по цене встанут немногим дешевле изготовленных из стали.

И кому они тогда будут нужны?!

* * *

Когда я всерьёз взялся за эту проблему, то конечно же — первым делом мне вспомнилась фанера, тем более что среди эвакуированного из Петрограда и затем присвоенного мной заводского оборудования — оказалась линия по её производству, хотя и сильно разукомплектованная. Сперва, я её предназначение не опознал, затем — не до неё было...

Но, наконец руки дошли и уже этим летом — при "ДОКе" начнёт строиться соответствующий цех. На следующий год, не позднее осени — прошедшая капитальный ремонт и мой "прогрессорский" апгрейд, линия по производству фанеры — будет введена в эксплуатацию.

Не токмо — крестьянских "мотыг" ради, кстати!

Затем, я вспомнил про так называемую "дельта-древесину" — из которой, у нас перед самой войной сперва хотели изготовить мебель для "Дворца Советов", а потом — из неё стали "запиливать" первые "ЛаГГи", ставшие более актуальными. Однако, эту технологию оставил "на сладкое": в этом случае — нужна хорошо развитая химия, производство токсичного фенола и смол на его основе.

Читая без всякой жлобской экономии выписываемые научные журналы, узнал что — не я один такой вумный и, вопросами повышения свойств древесины — уже давненько занимаются, как в нашей стране — так и в "дальнем забугорье". Направления развития технологии всего два: нагрев исходного материала под высоким давлением и его пропитка теми же искусственными смолами после гидролизации кислотой.

Однако, хотя и были получены материалы типа "лигностон" — себестоимость их оказалась достаточно высокой, а качество не таким — каким хотелось бы.

Затем, разгребая залежи своего "послезнания" на компе, набрёл на неизвестно где скопированную короткую заметку, об производящихся в Советской Латвии опытах по "пластификации" малоценных пород дерева аммиаком. Технология не получила широкого применения из-за того, что в эпоху пластмасс — оказалась несколько запоздалой, да и скорый распад СССР в том "времени" — уверен, сыграл свою роль в её забвении.

Как сами понимаете: прогрессор без прорывных технологий — что свадьба без невесты... Видно, что происходит какая-то тусовка: водку пьют и морды друг другу бьют — а ради чего, непонятно.

И, ВОТ — ОНО!!!

В двадцатые годы и, я уверен — все тридцатые и сороковые, эта технология будет именно такой — ПРОРЫВНОЙ!!!

В отличии от других подобных технологий, здесь не надо идеально сушить дерево, что является сущим геморром в моём "деревянном машиностроении". Этот процесс растягивается порой на долгие месяцы — ведь специальные сушилки с СВЧ-печами, мне пока недоступны. Наоборот, процесс химической пластификации может производится — не только на сухую газообразным, но и водным раствором аммиака — при атмосферном давлении и комнатной температуре...

Но при нагреве всего лишь до ста градусов и повышения давления до "паровозного", продолжительность процесса — сокращается более чем в десять раз!

А можно, на выбор, обрабатывать древесину естественной влажности газообразным аммиаком — при тех же условиях и с теми же результатами.

После процесса химической пластификации, плотность берёзы увеличиваться с 600 до 800 килограмм на сантиметр кубический, осины — с 480 до 750. То есть, превосходящую обычный дуб. Точно так же — увеличивается твёрдость, прочность и износостойкость деревянных изделий, а себестоимость при этом — по сравнению с тем же дубом, остаётся меньшей — как бы не наполовину.

Этот способ не зря был назван химическим "пластифицированием": при нём, довольно массированные деревянные изделия — можно гнуть для изменения их формы. Причём, в последующем — они её будут сохранять, даже после пропарки.

Латыши пробовали делать лыжи из пластифицированной аммиаком обычной берёзы и, они — оказались не хуже изготовленных из дорогущей импортной древесины гикори.

Ещё одна многообещающая технология, вытекающая из этой — "материнской".

При пластифицировании аммиаком древесных стружек или опилок, а затем их смешивании с фенолоспиртами (всего полтора десятка процентов от общей массы) — первичными продуктами конденсации фенолформальдегидных смол, получается ещё один замечательные материал — "деревопластик", плотностью — без малого полторы тысячи килограмм на сантиметр кубический. Из него затем можно прессовать всё что угодно: от древесноопилочных плит для изготовления мебели — до дешёвых электроустановочных деталей (изоляторов), производимых сейчас из дорогого фарфора или дефицитного в СССР бакелита.

По моим самым скромным прикидкам, этот рынок — стоит не менее ста тысяч рублей в год и, по мере роста электрификации страны — будет с каждым годом увеличиваться.

* * *

Однако, из формулы "e=mc в квадрате" — атомная бомба сама собой не сделается и не взорвется!

Чтоб реализовать любую прорывную технологию — нужны грамотные специалисты, подходящее оборудование и требуемое сырьё.

Первых, я нашёл достаточно легко — читая научно-технические журналы и давая объявления в газеты. Таким образом, с целью устройства на "интересную и высокооплачиваемую работу" в Ульяновск приехали "два горца" — Баркалая Гиви Онисеевич и Гордон Лев Владимирович. Первый был мегрелом по национальности и, за "грузина" — вполне мог заехать по физиономии. Второй — потомок шотландца перебравшегося в Россию (если не при Горохе, то при Петре — это точно) и, очень обижался — когда случайно или преднамеренно изменяли третью букву в его фамилию.

Уже вместе с ними, из неведомого предназначения химического оборудования — "прихватизированного" мной ещё осенью 1922 года, подобрали более-менее подходящее для наших целей, отремонтировали и апгрейдили его — прикупив или изготовив заново недостающее. Главное было добиться герметичности автоклава — где происходил сам процесс пластификации. Ведь, аммиак — довольно едкое и ядовитое вещество. Но с помощью нашей комсомольско-молодёжной артели девушек-сварщиц под началом Сашки...

Ой, извиняюсь!

Александры Макаровны — девушка Кузьки-Домовёнка, нам это удалось в полной мере и, к осени 1924 года — всё было готово для проведения первых смелых экспериментов.

Теперь дело осталось за малым — сырьём, то есть.

Хоть и малоценного, но дерева было — хоть завались, а вот с аммиаком возникло — казалось бы непреодолимое препятствие: кроме как в виде нашатырного спирта (10 % водный раствор) в аптеках или на аптечных складах — достать его было невозможно. Концентрация меня на первое время вполне устраивала: она и должна была быть — от одного, до тридцати процентов.

Но, цена!

Цена нашатыря была довольно впечатляющей, ибо как и продающийся там же кокаин — товар был импортным и зачастую контрабандным. Да и практически все лекарства в тогдашней России — имели буржуазные "корни", кроме конечно "дёгтя берёзового" — от лишая чешуйчатого и чесотки и, продающегося строго по рецепту врача медицинского спирта — на все случаи жизни.

Даже, прикиньте — какой-то грёбаный йод!

Какой, как вспомню своё "детство золотое" при "бровеносном застое", моя матушка на меня — буквально литрами выливала из-за каждой царапины.

В России, которую мы — с там трудом "потеряли", первый цех по добыче аммиака из дымовых газов коксохимических предприятий — был построен в 1916 году, в городе Юзовка (Донецк). Из этого аммиака, по методу Андреева — производилось до 8 тысяч тонн азотной кислоты в год, целиком шедшей на военные нужды — для производства взрывчатых веществ.

Всю документацию Временное правительство бесплатно передало союзникам из Антанты (узнаю наших демократов-рыночников!), сам завод в Юзовке — был разрушен во время гражданской войны и, после этого про производство аммиака в стране — не вспоминали целых десять лет.

Видимо ждали пришествия Мировой революции!

Лишь в 1928 году в Березниках и в 1931 году на Чернореченском химзаводе, начнут работать цеха азотной кислоты по технологии и на оборудовании купленных за границей. Затем, уже по своим проектам — начинается строительство цехов по производству азотной кислоты из синтетического аммиака — в Горловке, Березниках и Новомосковске. Примерно тогда же, создаются "Государственный научно-исследовательский институт азота" (ГИА) и "Проектный институт азотной промышленности" (ПИАП) и, к началу Великой Отечественной войны — наша страна по производству синтетического аммиака вышла на третье место в мире.

Вот это понимаю — государственный подход!

Но, у нас-то в Ульяновске — не государственный "подход", а частно-артельно-кооперативный. Мы не можем, не имеем возможности строить гигантские химкомбинаты и по методу фрица Габера производить аммиак, на тонну которого при этой технологии — уходит не многим менее десяти тонн каменного угля.

* * *

В принципе на первые, довольно обнадёживающие опыты по пластификиции древесины — скупленного по всем аптекам Нижегородской губернии нашатыря, нам с "горцами" вполне хватило.

Как раз к тому времени, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 12 сентября 1924 года, возобновилась патентная охрана изобретений. Я этим делом тут же воспользовался, все необходимые бумаги были заранее готовы и через Василия Васильевича Путина — подал заявку на лицензирование стержневой радиолампы, через Игоря Станиславовича Лемке — на универсальную жидкость "стандарт-ойл" и трансмиссионное масло "негр-ойл", через... На быстросборный ульяновский домик, на трактор "Мужик", на мототелеги "УАЗ-404"... На ульяновские канистры, на штампованные лопаты, на "разгрузки", "пролетарки", "берцы", "красовки", "камчатки"...

И даже на брезентовые рабочие рукавицы!

Не минула участь сия и "Метод химической пластификации дерева по методу — Баркалая Г. О. и Гордона Л. В.. Патент Љ ...".

Но, моим то — двум "горцам", что?

Взяли "привилегию" на технологию в целом, на пластифицированную по ней древесину и на "Пласствуд" — новый искусственный материал из пластифицированного аммиаком дерева, в частности... Образовали "Лабораторию экспериментальной деревообработки" и сидят собой довольные, мол:

"Кроме, как в дереве — мы ни бум-бум! Тем более, мы к тебе в снабженцы не подписывались. Крутись как хочешь, короче, если хочешь — чтоб мы тебе бабло по "договорняку" отстёгивали".

А мне думай-соображай, где взять этот чёртов аммиак, или хотя бы десятипроцентной водный раствор его? Причём, аммиака должно быть много и он должен быть дёшев — иначе, не стоило и огород городить.

Ксавер, несмотря на всю свою неимоверную круть и умение достать, казалось бы — даже птичье молоко в разгар эпидемии птичьего гриппа, только в бессилии разводил руками, мол: "Я всего лишь — жулик, ловкий пройдоха и теневой делец, а не Гарри Поппер из Магической академии — с волшебной палочкой в заднем проходе!".

Спрашивал у Клима Крынкина, так и тому исполняющая желания золотая рыбка — на мои "американские" крючки, до сих пор ещё не попадалась... Лишь "небольшие" волжские осетры — всего по полцентнера весом.

Перебираю варианты и с каждым разом всё более мрачнею: метод фрица Габера, мне однозначно не светит так же — как многоразовый корабль "Буран", с вертикальным взлётом и посадкой.

Коксохимического производства поблизости нет, поэтому и на способе отечественного химика Андреева можно поставить жирный — "Андреевский" же, крест...

Более "древняя" и наиболее простая — технология синтеза окислов азота непосредственно из воздуха с помощью электрической дуги, по методу норвежца Биркеланда, требует просто уймищу дармовой электроэнергии. До Саяно-Шушенской ГЭС — мне немногим ближе, чем до Луны на четвереньках...

Да и, не построили её ещё!

От полной безнадёги, опускаюсь всё ниже и ниже по исторической технологической цепочке.

До фрица Габера и ему подобных, азотная кислота производилась из чилийской селитры.

Мда... До Чили мне ещё дальше, чем до недостроенной большевиками Саяно-Шушенской ГЭС. Да и запасы её уже давно кончились, оказывается.

От радости хлопаю себя по лбу: селитру для изготовления чёрного пороха — ещё до начала её добычи в Чили, добывали прямо у себя под боком — в обычных деревенских сортирах.

Я вполне серьёзно!

Всю несъедобную или малосъедобную органику: навоз, дерьмо, растительные остатки и животные останки (и даже человеческие трупы — среди которых предпочитали павших на поле боя солдат!), древние химики трудящиеся на ниве военпрома — складывали в кучи, так называемые "селитряницы". Всё это дело пересыпали известью и поташом, поливали мочой (особенно ценилась моча пьяниц из кабаков) и, периодически перелопачивали.

При естественном гниении вышеперечисленных ингредиентов и выделялся потребный мне аммиак — превращающийся сперва в азотную кислоту, а потом в нитраты — кальциевую, натриевую и калиевую селитру. На производство чёрного пороха шла именно последняя — калиевая селитра, которой в общей массе не более нескольких процентов... В зависимости от исходного сырья, конечно.

Перед средневековыми алхимиками-пороходелами — я ещё и в немалом бонусе: мне любая селитра пойдёт!

Однако, затем я вновь помрачнел и потемнел ликом, аки первый в истории США президент негро-американец...

Конечно, дерьма — скотского и людского, вокруг — полным-полно. Известь, поташ — всё в наличии. Коль потребуется и "бесхозные" трупы найдём — за нами не заржавеет, если на благое дело.

Но в условиях средней полосы России — где полгода отрицательная температура, селитряницы будут "зреть" непозволительно много — три, а то и все четыре года.

Увы, но "генерал Зима" — не всегда воюет на нашей стороне!

Да и сам процесс превращения селитры в азотную кислоту а затем — в аммиак, достаточно затратен. Для него необходима серная кислота, а она — хоть и производится в России и, даже имеется на свободном рынке — но, цена её...

Дешевле будет мототелеги целиком из ульяновского чугуния отливать и не париться.

Отчаявшись, я залез в дебри своего "послезнания" и обратился уже к технологиям не прошлого, не настоящего, а будущего... "Моего" будущего.

В начале 21 века, метод фрица Габера — усовершенствовали уже дальше некуда и, стали думать что делать дальше. Он и, изначально не был безупречен — требовал дорогущих катализаторов из платины и громадного количества природного газа, а человечеству хотелось бы — напрямую синтезировать аммиак из атмосферного азота.

Здесь наметилось два пути: холодно-плазменный синтез и повторение искусственно естественных биологических процессов — идущих в микроорганизмах при связывании азота.

Второе направление, я даже не стал рассматривать, так как — это работа на десятилетия для целого Научно-исследовательского института, причём — с непредсказуемым результатом.

Первое направление подразумевает создание плазмотрона, в струе которого (при температуре "всего лишь" в пять тысяч градусов — отчего процесс и назван "холодно— плазменным) и происходит распад молекул воздуха на отдельные атомы, а затем — соединения их в окислы азота.

В принципе, в устройстве "плазмотрона" — ничего особо хитрого нет и, это — одна из моих прорывных технологий с весьма широким спектром практического применения.

Но в будущем!

Хотя, надеюсь — в не очень далёком.

А мне нужен дешёвый аммиак хотя бы через год и причём — достаточно много.

* * *

Начиная впадать в отчаяние и спустившись по "лесенке технологий" вниз — до примерно времени в котором нахожусь, вспоминаю "Эффект Юткина". Про него я достаточно хорошо знал, но в прорывных технологиях до сих пор — в силу ряда причин не числил.

Для тех, кто "шёл в комнату, попал в другую" — перепутал "производственно-заклёпкотворческий" роман с крутым славянским фэнтази, объясняю прямо в тексте, чтоб не утруждать их сносками и листанием Википедии:

"Выдающийся советский физик и изобретатель Лев Александрович Юткин родился 5-го августа 1911 года в городе Белозерск, Вологодской области. Поступил в университет только в 1930-м году, после двух лет принудительной отработки на заводе токарем "из-за классовой ненадежности". На четвертом курсе университета, в 1933-м году, Лев Юткин получил первые серьезные результаты по электрогидравлическому эффекту. Вскоре после своего открытия, в том же 33-м году, был посажен по 58-й статье (измена родине). Обвинение в попытке с помощью своего ЭГЭ, взорвать мост! Сформировалось мнение о том, что Юткин изобрел свой ЭГЭ только лишь в 1950-м году, так как именно в этом году эффект был запатентован, но это не так! Абсолютное большинство исследований на тему электрогидравлического эффекта были им проведены и завершены еще в 30-е годы и по его же словам, полную теорию о электрогидродинамическом эффекте он сформировал еще в 1938-м году".

"Эффект Юткина или электрогидравлический эффект (ЭГЭ) представляет собой высоковольтный электрический разряд в жидкой среде. Он вызывает различные физические явления, такие как, появление сверхвысоких импульсных гидравлических давлений (мощнейший гидроудар с локальным давлением выше ста тысяч атмосфер), электромагнитное излучение в широком спектре частот вплоть, при определенных условиях, до рентгеновского, кавитационные явления".

Про этот "Эффект" и его изобретателя — непризнанного гения Льва Александровича Юткина, довелось в своё время достаточно много почитать в "срачах" на различных форумах, вдоволь самому в них поучаствовать и, даже попытаться воплотить саму конструкцию "в металле" — чтоб подтвердить или напротив опровергнуть приписываемые ему "чудеса". Да не нашёл нужного конденсатора (возможно плохо искал, согласен!) и позже забросил эту мысль...

"Эффект Юткина", если верить его восторженным сторонникам-энтузиастам — способен буквально перевернуть всю традиционную технологию. С помощью его, якобы — можно штамповать и сваривать металлы, бурить скважины, очищать внутренние поверхности трубопроводов, измельчать породу и обогащать руду, обеззараживать сточные воды...

И так далее, вплоть до того — что это источник "дармовой" энергии!

"Perpetuum Mobile", мля...

Мне же в данный момент наиболее интересна "электрогидравлическая обработка торфа методом Юткина", заключающийся в том, что внутри пульпы из воды и торфа через доли секунды происходят повторяющиеся импульсные электрические разряды большой мощности. При этом образуются кавитационные процессы — сопровождающиеся мощными "гидроударами" и прочими физико-химическими явлениями — приводящие к измельчению торфа и разрыву связей в молекулах содержащегося в нём веществ.

Если верить когда-то читанному-виданному, таким образом — после дальнейшей несложной переработки, с кубического метра торфа — можно получить 9 килограмм азотных удобрений, плюс там — сколько-то фосфорных и калийных, в качестве дополнительных "плюшек"...

Я, по образу мышления — человек сугубо рациональный и в чудеса не верю!

Вернее, не верил до поры до времени — пока не "попал"...

Хахаха!

Однако даже с "верой в чудеса", я остаюсь твёрдым приверженцем того, что если вам рассказывают про лёгкое решение трудных научно-технических задач, значит одно из двух: или вы имеете дело с дилетантом или вас хотят "развести". Ещё более я настораживаюсь — когда натыкаюсь на "теорию заговора". Мол, как это очень часто бывает данное гениальное изобретение — перешло кому-то дорогу, ибо предполагало иной путь развития техники и технологии:

"Как только человек изобретает то, что изобретать не положено, на него часто начинаются гонения. В СССР ведь многих талантливых изобретателей сажали в психушки, государство боролось с нетрадиционно мыслящими...".

Бла, бла, бла! Кругом враги!

Практически такие же легенды, на Западе ходят о Николи Тесла. Там то, этих "нетрадиционналов" (что мыслящих, что "спящих") — кто и когда гонял-гнобил?!

Конечно, практическая польза от "Эффекта Юткина" имеется — я не спорю. Но это, всего лишь очередная технология — со всеми её достоинствами и недостатками, а не средство на все случаи жизни и не панацея от всех проблем. Где-то "ЭГЭ", возможно просто жизненно необходим — без него никуда, а где-то (в большинстве случаев) — он просто не нужен, попросту экономически нецелесообразен, а то и вреден.

По крайней мере один недостаток виден невооружённым глазом: эта технология небезопасно и с ней могут работать только специально обученные люди. То есть в каждый ЖЭК с персоналом из "Афонь", для очистки теплообменников от накипи — такой аппарат не поставишь.

* * *

На этом все возможные научно-технические варианты добычи столь мне нужного аммиака кончились, а так как магией — я так и не овладел, то от полной безнадёги — решил попробовать реализовать последний, действуя по принципу:

— Хуже не будет!

Да и, что немаловажно — из всех выше перечисленных способов добычи аммиака, он показался мне наиболее реально выполнимым в существующих условиях.

Осенью того же 1924 года, был получен доступ к практически холявному торфу, о чём расскажу как-нибудь отдельно, дело осталось "за малым" — приобрести где-то оборудование для создания электрогидравлического эффекта в жидкости (ЭГЭ). Причём, меня не интересовали эксперименты: я на них уже вдоволь насмотрелся в своё время — смотря видео на "Ютубе".

— Или пан или пропан!

Оборудование, должно быть — именно промышленным.

В "Нижегородской радиолаборатории" (НРЛ), где мастерской по изготовлению радиоламп — уже заведовал мой друг, товарищ и верный соратник — Василий Васильевич Путин, мне ничем помочь не могли. Еще прошлой осенью в составе "Государственного треста заводов слабого тока" в, без пяти минут Ленинграде, была создана "Центральная радиолаборатория" и, центр советской радиопромышленности переместился из города на Волге в город на Неве. Туда уехали многие ведущие специалисты, в том числе — Вологдин Валентин Петрович, задолжавший мне за ртутные выпрямители и, начав потихонечку хиреть — в "НРЛ" занимались сторонними "леваками" в области электропромышленности, чтоб элементарно выжить.

Сам, этим на всю катушку пользуюсь и, хотя мною предпринимаются усиленные меры по обеспечению "автокефальности" — все мои движняки по электричеству, завязаны именно на "Нижегородскую радиолабораторию".

Согласно "послезнанию", в следующем — 1925 году, Правительством будет признано целесообразным передать "НРЛ" из подчинения Радиоотдела Народного комиссариата почты и телеграфа (НКПиТ) Научно-техническому отделу ВСНХ — для нужд проводной правительственной связи.

Ещё вот одна проблемка нарисовывается, которую придётся как-то решать!

Мой друг и сподвижник Василий Васильевич Путин, которого я — в моменты особого расположения духа называю по-простецки кратко "ВВП", запатентовав стерневую радиолампу — тотчас знаменитым на весь мир не стал. Удивительно, но этого эпохального в истории отечественной и мировой радиопромышленности события — никто как будто не заметил, хотя в соответствующих журналах "Радиотехник" и "Телеграфия и телефония без проводов" — были опубликованы краткие статейки с фотографиями.

Достаточно хорошо его изучив, не сомневаюсь: внутренне — Василий просто на овно исходит от такого наглого игнора, но внешне — он и виду не подаёт. Насупившись, набычившись, сделавшись ещё более угрюмым и злым, он не бегает по кабинетам — как это принято у хроноаборигенов и, не строчит заявления в ОГПУ — о "засилье буржуазных спецов", по заданию иностранных разведок — щемящих его, великого изобретателя. Он, послушавшись моих мудрых рекомендаций — денно и, даже нощно (о чём мне уже нажаловалась Аннушка — его законная "половина") — работает над усовершенствованием нашего совместного детища. И уже есть первые — достаточно впечатляющие результаты: его стержневые пентоды — напоминают формой уже не идеально прямой огурец только что с грядки, как это было с первым образцом — а прозрачную стеариновую свечку.

Ваще, наш Василий — молодец!

С одной стороны... А с другой стороны — он какой-то "односторонний" молодец. Подкинул ему тщательно разжевав, идейку об селеновых выпрямителях и, даже — сам селен вместе с кадмием, для первых опытов — с трудами тяжкими, но приобрёл... Вот только, уж — как бы не год с тех пор прошёл, а воз и ныне там. Короче оказалось, что наш Вася молодец только в том, что касается радиоламп — очень узкой специализации "молодец", то есть.

Тем более, нечего ему поручать и лишний геморр по поводу оборудования для "ЭДЭ".

Тогда кому?

В "Нижегородской радиолаборатории" были ликвидированы лаборатории Вологдина и Шорина, а их сотрудники вместе с руководителями перебрались в Северную столицу — поближе к европейскому комфорту.

Осталась только лаборатория Владимира Васильевича Татаринова, заодно преподающего физику в Нижегородском университете. Но в ней работали над усовершенствованием передающих и принимающих антенн и, ничем не могли мне помочь. С Михаилом Александровичем Бонч-Бруевичем же, я несмотря на все старания — за всё время моего сотрудничества с учреждением им возглавляемым, никак встретиться не смог. Очень занятой товарищ: то в командировках, то на симпозиумах, а то и на правительственных совещаниях.

Ну, что ж... Когда гора не идёт к Пифагору... Или как там?

Короче, надо ехать в Питер!

* * *

В принципе, схему устройства для получения "ЭГЭ" достаточно проста: повышающим трансформатором, напряжение переменного тока увеличивается до нескольких киловольт. Далее он выпрямляется и подается на конденсатор, где накапливается до нужного значения. После этого, между размещенными в жидкости электродами возникает высоковольтный пробой — порождающий возникновение электрогидравлического удара, проявляющегося в виде громкого хлопка с локальным повышением давления в несколько десятков тысяч атмосфер.

Но, как это осуществить на практике?

К зиме 1924-1925 годов, я уже разок в Ленинграде побывал. Это, когда встречал и затем с отрядом вневедомственной охраны — сопровождал до места немецкое оборудование для "Завода контрольно-измерительных инструментов имени Кулибина", что в одноимённой "Воспитательно-трудовой колонии (ВТК) для несовершеннолетних".

Вот и в этот раз, случилась примерно такая же оказия и, я ей воспользовался для "ловли" сразу двух "зайцев".

Специалисты "Центральной радиолаборатории" в Ленинграде (ЦРЛ), с которыми мне довелось побеседовать — видимо не совсем понимали, чего мне от них надо — зато сразу сообразили, что мне "деньги ляжку жгут"...

Поэтому, "грузили" меня по полной!

Последний с кем я беседовал, был Валентин Петрович Вологдин. Хотя, из всех мне известных к тому времени "мастистых" советских радиотехников — с ним я наиболее был близко знаком, но в конце концов — он меня конкретно "кинул" с ртутными выпрямителями и, поэтому сперва — вообще хотел было его обойти стороной. Лишь, в самый последний момент — когда уже собирался выложить "лавы", дай думаю зайду к старому знакомцу...

И зашёл!

Валентин Петрович, сперва встретил меня довольно настороженно, но когда под самовар поболтав об чём угодно — только не о полученных от него "ништяках", я изложил суть моей проблемы, он оттаяв душой:

— Говоря своими словами, Серафим Фёдорович, Вам нужен стабильный, регулируемый высоковольтный электрический разрядник?

— Эээ... Ну, да!

Получилось несколько жизнерадостно, как у последнего лабуха.

— Ну, так купите списанный корабельный искровой передатчик и не мучайтесь! А я Вам подскажу, как его переделать, чтоб разряд происходил в жидкости.

От простоты решения проблемы, у меня аж дух перехватило...

А, ВЕДЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО!!!

Первые радиопередатчики были "искровыми": в их колебательном контуре с помощью искрового разряда (практически — короткое замыкание) возбуждались затухающие колебания, а модулятором являлся телеграфный ключ радиста — он замыкал и размыкал цепь питания катушки Румкорфа. Мощность искровых передатчиков доходила до сотен киловатт, дальность передачи длинными волнами — до нескольких сотен километров и, кроме мощности — зависела от высоты антенны. Строительство искровых передатчиков прекратилось около 1916 года, но они ещё очень долго находились в эксплуатации.

Само время мне весьма и весьма благоприятствует!

С 1918 года, Балтийский флот носил гордое наименование "Морских сил Балтийского моря" и, хотя бы номинально — представлял собой внушительную силу, имея следующий корабельный состав: 7 линейных кораблей (из них 4 новейших типа "Гангут"), 8 крейсеров, 9 эсминцев типа "Новик", 20 старых эсминцев, 9 новых подводных лодок (типа "Барс"), 2 канонерские лодки, а также минные заградители, тральщики и великое множество вспомогательных судов. Вся эта великая, но совершенно бесполезная "Армада" — насчитывала 121 боевой корабль и 121 вспомогательное судно, общим водоизмещением в 350 тысяч тонн.

Такую мощь, Советскому Союзу содержать было весьма накладно и с 1921 года производилось её "оптимизация". К 1924 году на Балтике в строю осталось лишь 2 линкора, 1 крейсер, 8 эсминцев, 9 подлодок, 2 канонерские лодки, 12 тральщиков и 3 вспомогательных судна. Остальное всё было списано, разобрано и сдано на металлолом — в том числе и за границу.

* * *

За дело, с Богом!

Ксавер, к которому я предусмотрительно обратился перед поездкой, дал мне координаты пары питерских жуликов и к одному из них я обратился. Увы, но я подоспел к "шапочному разбору" и, с разбираемых на лом линкоров и крейсеров мне достался лишь железнодорожный состав с ижорской корабельной бронёй. Да и то, перехваченный и перенаправленный в Ульяновск в самый последний момент. Порядком трёхсот тонн листовой, высококачественной хромо-никелевой стали — хотя и "бывшей в употреблении", толщиной от 1/3 дюйма (8,46 мм) до трёхдюймовой (76, 2 мм).

На что-нибудь, да когда-нибудь сгодится

На всякой же "водоплавающей мелочи", из радиоаппаратуры — был такой откровенный отстой и хлам, что решил не связываться.

Увидев, всю степень моего крайнего огорчения, питерский пройдоха участливо спросил:

— Может, Вам "Новая Голландия" подойдёт? Вот-вот на торги выставят.

Про такой корабль никогда не слышал и, уже махнув рукой на все свои начинания, я с нескрываемым пренебрежением поинтересовался:

— "Новая Голландия"?! Это, что ещё за плавающая лохань, такая?

"Пройдоха", видно когда-то имевший непосредственное отношение к флоту (а таких в Питере, едва ль не все) — несколько высокомерно-презрительно, меня поправил:

— Хм... Она не "плавающая", а сухопутная.

Эге!

Внутренний голос проснулся и, задавив внутреннюю же "жабу", повелительно скомандовал мне:

"Взять, взять!".

— Ну раз — "сухопутная", давайте съездим и посмотрим. Чем Каутский не шутит, когда Энгельс спит!

..."Новую Голландию" я застал ещё действующей.

Это оказалась 25-ти ваттная стационарная искровая радиостанция — построенная в 1916 году российской фирмой "РОБТиТ", для Морского штаба в Петрограде. Она имела мощность порядка 100 кВт и передавала информацию на радиоволнах 7000, 9000 и 11000 метров. "Длинноволновая" радиостанция, стало быть.

Схема этой и думаю — других подобных радиостанций, содержала последовательный контур — который заряжался от источника питания через дроссель, а затем замыкался накоротко в момент пробоя вращающегося искрового разрядника. Возникающие при этом затухающие колебания высокой частоты передавались в антенну — излучающую радиоволны.

Передатчик "Новой Голландии" был приспособлен для работы, как телеграфным ключом — так и машинным автоматом (трансмиттер Уинстона), допускающим скорость передачи 70 "групп" (сочетаний из пяти знаков) в минуту.

Мне, человеку 21 века, особенно было забавно смотреть на искровой разрядник, выполненный в виде медного диска диаметром около полуметра, с массивными медными зубцами. Мне объяснили, что весил он полтонны и вращался со скоростью 1200 оборотов в минуту.

При работе передатчика радиостанции, между зубцами разрядника проскакивали ослепляющие искры как от сварки, сопровождаемые хлопками — подобным очереди из крупнокалиберного пулемёта и, слышимыми по моим личным ощущениям, не менее чем на пять вёрст.

Меня особо радовало, что к радиостанции прилагался дизель с динамо-машиной, выдающий почти 300 киловатт при напряжении 12 тысяч вольт. В качестве резервного питания, ко всему этому "великолепию" — прилагалась целая батарея аккумуляторов, ёмкостью 54 ампер/час каждый.

Кстати, радиостанция "Новая Голландия" — оказалась с весьма богатой биографией, несмотря на столь короткое существование!

Это с неё с первой был передан "Манифест об отречении" Николая II. Отсюда же, уже большевики — передали сообщение о падении Временного правительства и переходе власти в их руки.

Скорое закрытие этой — последней искровой радиостанции в стране, ознаменовало наступление новой эры в радиопромышленности страны.

Вскоре после моего посещения "Новая Голландия" была закрыта, в освободившихся зданиях разместили склады, а её имущество выставлено на торги в виде лома. Позволить частному лицу купить хоть и устаревшую, но действующую радиостанцию с передатчиком — никто бы из власть предержащих не позволил.

Избавившись от ненужного мне приёмника, я с помощью Вологдина наскоро переделал передатчик для своих нужд и вернулся в Ульяновск.

* * *

Гладко было на бумаге!

Снова опыт за опытом, одна конструкция экспериментальной установки сменяет другую... Я уж было и, "сопло Лаваля" пробовал и, рабочую камеру в виде параболистического "зеркала" делал — для отражения и концентрации ударной волны в одной точке...

"Кумулятивный пузырь", сам придумал-изобрёл — своим "роялистым" дефектоскопом клянусь!

Не то, чтобы вообще безрезультатно, нет. В саду Отца Фёдора тем летом — яблоки выросли с мелкий арбуз и переломали все ветки — за что мне хорошенько досталось, несмотря на "ангельский чин". Ботва картохи в огородах по соседству — была мне по пояс и в ней постоянно кто-то ползал, заблукав. Соседи, чуть ли не в ноги мне кланялись, за "утилизацию" на их приусадебных участках — неудачных результатов моих экспериментов.

Но из тонны водно-торфяной пульпы, выходило не более шестисот грамм аммиака — стоит ли тратить уйму дорогой и пока ещё дефицитной электроэнергии на эту затею?!

Раз за разом, настойчиво будирую своих химиков:

— Ради Маркса, придумайте что-нибудь! Именем всех жертв царского произвола прошу.

Игорь Станиславович Лемке — химик-органик по специальности, лишь мог сказать:

— Могу лишь посоветовать поднять содержание азотистых соединений в исходном сырье... Больше, увы — ничем помочь не могу.

С последней надеждой, к нему взываю:

— Как поднять содержание азотистых соединений в торфе?

Но тот, лишь разводит руками:

— А вот этого, увы, я подсказать не могу...

Ну, спасибо — помог, называется. Напоминает старый "бородатый" анекдот про мышей и мудрого филина:

"Я, ребята, не тактик — а стратег! Поэтому не грузите меня всякой фигнёй".

* * *

Раз за разом перечитываю всю имеющуюся инфу по "Эффекту Юткина". Глаз, неожиданно цепляется за уже — как бы не в сотый раз читанное и до боли знакомое:

"ЭГЭ нашел свое применение в медицине. Например, для дробления камней в почках".

"До боли знакомое" — это буквально, потому что и мне дробили камни. Только не в почках, а в мочевом пузыре. На рыбалке дело было и, до сих пор помню ту дикую боль — когда меня "прихватило"...

Уж и забылось вроде, как страшный сон — а вот теперь всплыли "приятные" воспоминания!

Скрюченного и "шипящего" благим матом от рези, меня на "скорой помощи" привезли в клинику и, когда аппаратом (по-моему — с помощью ультразвука, всё же) раздробили камень — с меня, аки с кашалота — излился фонтан мочи.

Фонтан мочи... Мочи...

И тут, как живой прямо, пред мной предстаёт старый Сапрыкин — прежний заведующий "Керосиновым складом", а ныне покойный (к чему тоже приложил руку) и, ехидно ухмыляется — поблёскивая красной потной лысиной:

"Керосин, что тебе продаём — мочой "бодяжим". Для чего ты думаешь, собственный обоз — в два десятка с лишним лошадей завели?".

До того это видение было явственно, что я ответил вслух:

— Как там — на "том свете", Панкрат Лукич? Черти, Вас — на сухую дрючат, или — используя технический вазелин?

Но он, ещё раз повторив: "Мочой бодяжим... Мочой!", — исчезает как Чеширский кот перед Алисой на Поле чудес.

Тут же, слышу голос — до сих пор ещё живого Лемке, после анализа сапрыкинского керосина продающегося в Ульяновске:

"Кроме того, из-за плохой очистки — в нём много сернистых, азотистых(!!!) или кислородных соединений и, даже механические примеси и вода...".

Давняя, почти забытая уже история.

Какое-то время я провёл в размышлениях.

Конечно, по любому, концентрация азотистых соединений в моче — не в пример выше чем в торфе. Может, в самом деле попробовать?

Вспомнил "до кучи" технологию приготовления селитры для изготовления пороха средневековыми "тружениками тыла":

— Ну, что? Объединим древние технологии с ультра-современными?

А меня есть другой выход?

Посомневавшись ещё, я решительно поднялся с места:

— Поехали!

Наутро, я поставил в нашем домашнем туалете типа "сортир" отдельное "поганое" ведро:

— Отец! Отныне "по маленькому" ходим только туда.

— Объясни зачем, сынок?

Не пытаясь донести до служителя культа все технологические тонкости, я безапелляционно:

— Ради прогресса!

— Ну, раз надо...

Однако, "двое в поле не воины". Надо всем миром, всем народом навалиться...

"И СИМ ПОБЕДИША"!!!

Поэтому:

— И, это... Как бы паству на это богоугодное дело сповадить?

Тот, поглаживая бороду:

— Так, на что бы хорошее, а то... Тьфу!

Отца Фёдора, ещё никто и никогда — не обвинял в пустом голословии, авторитетом среди верующей братвы — он пользовался непререкаемым, поэтому я был железно уверен, что православная паства даст мне столько мочи — сколько сможет и даже чуть более того.

Однако, человеческий организм — малопроизводителен и, в сутки даёт не более полутора литров этого ценного технологического сырья. Хорошо это понимая, я в тот же день посетил "Керосиновый склад" и имел беседу с его заведующим:

— Слушай, Охрим... Я вот одного до сих пор, всё не пойму: твой бывший тесть, чтоб его на том свете почаще жарили, лошадиную мочу как собирал? С "уткой" что ли, возле каждой кобылы — сутки на пролёт стоял, или их так выдрессировал — что они сами в лохань какую мочились?

Усмехнувшись кривой улыбкой, тот с готовностью:

— Зачем с "уткой"? Пойдём покажу тебе "сбрую"...

После того, как он возглавил отделение "Нефтесиндиката" в Ульяновске, Охрим Косой избавился от всего сапрыкинского табуна, передав его в артель "Красный путь" — где и арендовал транспорт в случае нужды. Так оказалось выгоднее и рентабельнее.

Впрочем, в волости происходит медленное сокращение конского поголовья — из-за всё увеличившегося парка тракторов и, особенно мототелег.

Но, на мой век хватит!

Заведя в бывшую конюшню, с ещё не выветрившимся своеобразным "амбре", заведующий показал на некие приспособы — довольно хитромудрые по устройству, но не шибко хитрые с вида:

— Вот эти штуки вешали и за сутки — получали около ведра мочи с каждой лошади.

Нет, ну до чего богата талантами земля Русская!

Даже, как-то стало совестно перед покойником — да упокоится душа его с миром, да пусть будет земля ему пухом...Хм, гкхм...

Пером самопишущим.

Охрим тоже — молоток, что не выкинул до сих пор. "Хомячило", ещё тот видно — навроде меня. Обращаюсь к родственной душе:

— Если тебе она ни к чему, Охрим, не подгонишь ли мне по-дружески эту "сбрую" — "за просто так" и "насовсем"?

Хлопает недоумённо единственным глазом:

— Тебе то, на что?

Суеверно сплёвываю через плечо:

— Ой, пока не скажу! Боюсь сглазить...

Почесав подбородок и пожав плечами, тот:

— Да забирай, мне она действительно ни к чему — "до ветру" я хожу самостоятельно.

С Ефимом Михайловичем Фирстовым, прежде — владельцем "почтовой станции", затем — нэпманом промышляющем извозом и, наконец ныне — с Председателем лже-кооператива "Красный путь", мне тоже — удалось легко и без особых расспросов, договориться о сборе и поставках лошадиной мочи.

Так, "с миру по нитке", с лошадки "по струйке" и, уже буквально через неделю — у меня было вполне достаточно "сырья" для произведения первых смелых экспериментов.

Успех превзошёл все мои ожидания!

Хоть в процессе воняло так, что глаза резало, но почти сразу удалось получить достаточно дешёвый 30-ти процентный аммиачный водный раствор, спустя какое-то время — повысить до 40-ти процентного, а затем из установки пошёл и газообразный аммиак.

Наш "горец" — Баркалая Гиви Онисеевич, несколько неважно владел русским языком и как-то под общий хохот — назвал этот процесс "из-органической химией", имея в виду "организм" — источник "сырья". С его лёгкой руки это название закрепилось и стало практически официальным.

* * *

Однако, после смелых экспериментов — требовалось дальнейшее расширение "сырьевой базы" и, с этой целью я решил задействовать "административный ресурс".

Председатель Ульяновского волостного исполнительного комитета "ВКП(б)" — Фрол Изотович Анисимов всё чаще и чаще находился в состоянии глубокой печали. Его, бывший когда штабным — пятиместный кабриолет "Renault" 1917 года, в котором ещё сохранился раскладной столик для карт и корзина для офицерских шашек — всё чаще и чаще "сыпался".

Да вообще, по современным меркам, он уже давно устарел!

Я, до сих пор числюсь Начальником гаража при Ульяновском Совете народных депутатов, поэтому всё своё плохое настроение, его глава так же — всё чаще и чаще вымещает на мне, хотя в глаза и не говорит причину.

Но, как говорится, "именно таким" — именно в таком состоянии, я и "люблю" товарища Анисимова!

Впустую и понапрасну не рассусоливая — показал ему цветную фотку, не так давно отпечатанную на своём "роялистом" лазерном принтере.

— Что это? — спрашивает с дрожью в голосе.

Красноречиво смотря в глаза:

— Это, Фрол Изотопович — "Сильвер Гоуст" британской фирмы "Роллс-Ройс". "Серебряный призрак", по нашему... Нравится?

Такой автомобиль типа "кабриолет", оснащённый 48-ти сильным 6-цилиндровым двигателем объемом 7 литров, закупался "Внешторгом" для высших государственных деятелей Советской России в период с 1922 по 1925 год. Всего, из Англии было импортировано свыше семидесяти машин этой марки. После прекращения закупок, когда в страну потоком хлынули более современные "Бьюики", "Линкольны", "Кадиллаки" и наконец — любимые Сталиным "Паккарды", "Серебряных призраков" — решено было передать "вождям" на местах.

Напоминаю: как раз и шёл — 1925 год!

Товарищ Анисимов за время нашего с ним знакомства — изучил меня как облупленного, как впрочем и я его. Поэтому, без всяких лишних и ненужных "прелюдий", он подняв на меня горевшие по-вурдалачьи глаза, по-деловому кратко спросил:

— Что хочешь?

В ответ, расцветшись в улыбке — сизым голубем воркую:

— Я хочу лишь процветания для нашего Ульяновска, счастья для его жителей и должного почёта для его руководителей, товарищ Анисимов! А для этого, кроме тех — про которые ты уже знаешь, надо произвести следующие мероприятия.

И подсовываю ему под нос план организационных мероприятий по сбору...

На первой же странице, ошеломлённо бучит на бумагу свои ошалевшие буркалы:

— ..."Урины"? Что за "урина" такая, почему не знаю?!

Эх, темнота ты наша, российская...

— Это научное название обычной мочи, товарищ Председатель Волисполкома.

Пристально смотрит на меня, как царский фельдфебель на бледную платяную моль:

— Ты это серьёзно, товарищ Свешников?!

— Как на докладе Председателя Совнаркома на партийном съезде, товарищ Анисимов.

Ещё раз прочитав "план мероприятий", он:

— Так бы и писал по-человечьи: "Сбор сцак у народа..."

И заржал конём:

— Бугагага!!!

После посерьёзнев, берётся за телефонную трубку:

— Абрам Израилевич, ты? Срочно собирай всех наших и...

Слышу из трубки, как издалёка — хорошо мне знакомый слегка картавый говорок:

— Что опять выдумал этот придурок?

— Через час, чтоб все были у меня, — рявкнул перебивая его Председатель волисполкома, — там всё и узнаешь!

В ответ из трубки слышится непереводимый, еврейский народный фольклор:

— А вэйхэр балкон дир ин коп! А мэшугенэм зол мэн ойсмэкн ун дих арайншрайбм ...

Положив трубку, Председатель Волисполкома буркнул:

— Полайся мне ещё, жидовская морда.

Скажу, как на духу перед последним вздохом и выдохом: эти двое были — моим самым важным "роялем". Без своего четырёх— ядерного компа, "послезнания" на его "жестяке" и программ автоматического программирования, я возможно — хоть что-нибудь, да всё же — смог бы сотворить на удивление предкам.

А вот с компом, но без товарищей Анисимова и Каца — навряд ли!

Фрол Изотович брал своей русской твёрдолобостью и упёртостью, Абрам Изральевич — еврейской настырностью и хитрожоп...постью. Когда на это всё, кем-то из "высших сил", было наложено моё "послезнайство" — вот тогда и произошёл резкий скачок историко-диалектической бифуркации в материализме текущего бытия.

Вот и весь секрет!

Поэтому, все мои успехи на ниве прогрессорства, надо сперва — разделить на четыре части и, три из них — отдать удачному географическому месторасположению и историческому времени точки "попадания". Оставшуюся же четверть "прухи" — равномерно разделить между этой "сладкой парочкой" и вашим покорным слугой — с доставшимися ему "роялями"...

* * *

"Административный ресурс" в лице нас троих — взялся за дело сбора урины (сцак) так, как привык браться за все без исключения дела: по-русски решительно и нахраписто, по-жидовски коварно и последовательно и, по-попаданчески изобретательно и находчиво.

Домашнюю, дикую и перелётную птицу мы не трогали — совесть имели, также как — мелкий домашний скот, собак и котов. А вот все граждане от мала до велика, лошади и коровы — были поставлены на особый учёт и обложены своеобразным налогом. Каждый внесённый в специальный "реестр" биологический объект-субъект, за сутки в зависимости от пола и возраста — должен был сдать определённое количество жидких выделений с продуктами распада жизнедеятельности организма. "Суточную норму" же, определили строго по науке — в соответствии с рекомендациями доктора Ракушкина Михаила Ефремовича, главного врача волостной больницы и самого опытного в волости коновала.

Наша волостная партячейка, в которой было уже достаточно много "ленинских призывников", в порыве классовой ненависти проголосовала было за то, чтоб — обложить нетрудовое население двойным налогом по сбору урины. Но, в ходе ожесточённой дискуссии, я отстоял равноправие в вопросе сбора сцак и, товарищ Анисимов всецело поддержал меня.

К процессу сбора урины, были без малейшего промедления подключены все советские, партийные и государственные органы, исправительно-трудовая и детская воспитательно-трудовая колонии, Отряд вневедомственной охраны, "Полицейская академия" (школа милиции), учебные и медицинские заведения, учреждения общепита и обе пивнушки, трудовые коллективы предприятий всех видов, нэпманы, кустари-частники, единоличники-крестьяне, многодетные вдовы, пенсионеры, инвалиды войны и труда... И, все прочие граждане — постоянно проживающие, приехавшие на заработки или случайно забредшие на подотчётную Фролу Изотовичу территорию.

Я только диву давался: так над своим народом — ещё ни один тиран-диктатор не измывался!

Однако, если на это дело непредвзято посмотреть: с момента начала выполнения "Первого пятилетнего плана" в отдельно взятой волости — "жить стало лучше, жить стало веселей".

И это без всякого стэба!

Конечно, в том — не токмо лишь моя, товарищей Анисимова и Каца заслуга: политика "НЭПа" — даёт свои зримые плоды и, жизнь народа действительно улучшается.

Но у простых граждан, это улучшение их бытия — ассоциировалась именно с нашей "троицей", поэтому они стойко терпели все, по их мнению — "выдумки этого Контуженного", в исполнении местных властей.

Проблемы, возникающие по мере реализации плана по тотальному сбору урины с населения — решались быстро и оперативно. Когда вдруг не стало хватать ёмкостей под сырьё, тут же в село Казариново Больше-Болдинского уезда Нижегородской губернии — отправилась большая, представительная делегация во главе с самим Председателем кооператива "Красный путь" Климом Крынкиным. В отличии от ульяновского деревообрабатывающего, так называемого — "кустарного гнезда", эта местность славилась "казариновской чернолощеной керамикой".

Нам, ничего "чернолощеного" не надо — нам и простые керамические сосуды по сбору и хранению урины, сойдут!

Был подписан соответствующий договор и, вскоре на улицах Ульяновска — через определённые расстояния, а также в местах массового скопления людей — были поставлены деревянные кабинки с керамическими писсуарами. Чтоб страждущий, которому остро "приспичило" прямо на свежем воздухе — "отливал" ценное сырьё туда, а не под ближайший забор или по-собачьи на столб. В административном порядке, на определённое количество дворов и "душ" — были назначены специальные старосты, следящие за сбором мочи из писсуаров в специальные "амфоры" и наделённые полномочиями наказывать филонящих. Наказание, практически одно и тоже: из простого "налогоплательщика" — поставщика "сырья", саботажник — на определённый срок становился работником этой "отрасли" промышленности.

Такая же история, но в несколько меньше степени из-за трудностей контроля — в сёлах и деревнях волости...

После первых же случаев "саботажа и вредительства" — когда урину разбавляли мочой... Извиняюсь — водой, в "ОПТБ-007" был оперативно изобретён и запущен в производстве одной из артелей "Красного рассвета" специальный прибор — "уринометр", показывающий плотность сцак...

"Жидкости", извиняюсь.

* * *

Что больше не возвращаться к этой — весьма специфически "благоухающей" теме, забегу очень далеко вперёд...

Из пластифицированной аммиаком древесины изготавливалась не только модернизированная крестьянская мототелега "УАЗ-404М" с повышенной в полтора раза скоростью и грузоподъёмностью, "УАЗ-404В" военного образца и, в значительной степени — уже полуметаллический автокар "УАЗ-09-11". Таков был следующий наш "авто-концепт" — про который расскажу как-нибудь в другой раз... Точно так же — пока промолчу про авиапромышленность.

Но и пользующаяся бешенным спросом "ульяновская мебель" артели "Красный интерьер", затем — АО "Ульяновская мебельная фабрика", с одноимённым брэндом. А так же: корпуса радиоаппаратуры и приборов, паркет, стеновые панели, лыжи, деревянная посуда с росписью и прочее... Наконец, когда руки дошли до фенола и производных из него, на рынок пошли и товары из "пласствуда" — изоляторы, корпуса выключателей, розеток, предохранителей...

"И несть им числа"!

Кроме того, наши химики вдоволь "поколдовали" над процессом и получающимися в его результате продуктами и, кроме удобрения для сельского хозяйства — получили кучу других весьма интересных ингредиентов. В частности, удалось изготовить дешёвый и в тоже время — достаточно качественный клей для фанеры. А также добавку в бензин — повышающую его октановое число, не хуже дефицитного бензола...

Вскоре буквально через год-полтора, урины — сдаваемой в Ульяновской волости населением в виде трудовой и гражданской повинности, стало остро не хватать. Тем более, что мной был придуман способ её непрерывной переработки с помощью "Эффекта Юткина", а количество установок по добычи аммиака и сопутствующих — удваивалась каждый год.

Но к тому времени — сама технология самого сбора, концентрации, хранения и транспортировки — была отработана и усовершенствована так, что позволила перейти на коммерческие заготовки. Конечно, "разовая порция" урины — стоила до смешного мало. Однако, сдавая в специальные приёмные пункты накопленное за неделю сырьё, можно было иметь достаточно весомую добавку к семейному бюджету. Поэтому, возле них с утра выстраивались очереди — не меньшие, чем в "Перестройку" — возле пунктов продажи разливного пива.

Сперва, добровольно-коммерческий способ заготовки урины был с успехом опробован в самой Ульяновской волости — увеличив сбор сырья на треть, по сравнению с прежним — с принудительным. Затем — в уездном Ардатове, где пока ещё народу побольше. В других уездах и волостях губернии...

В конце концов, ближе к знаковому 1927 году, сбор сырья для производства аммиака — был последовательно налажен в губернском центре, в обоих столицах и прочих крупнейших городах страны.

Конечно, на взгляд человека начала двадцатого века, это звучит смешно. Вряд ли, кто-нибудь из моих современников, взялся бы за такой "бизнес".

Однако, не забываем: у хроноаборигенов — менталитет совершенно другой!

Во-первых — абсолютное отсутствие какой-либо брезгливости к самому "предмету": моча и прочие "фекалии" — основа средневековой "химии", до сих пор ещё широко применяющейся в местной кустарной промышленности, например — для выделки кож.

Во-вторых — отношение к "вторичному сырью": мои современники слишком расточительны. Сломалась, порвалась или вышла из моды вещь — выкинул её и купил другую. Воспользовался бумажкой — выбросил её без всякого сожаления.

Здесь, в деревнях — всё используется до буквального сноса в "дырку от бублика"!

И даже сношенное до дыр, умудряются ещё долго и с пользой использовать в таких областях, что и в голову не придёт человеку 21 века.

По улицам городов ходят старьёвщики, скупающие за копейки всё — что горожанам жалко просто так выбросить: тряпьё, бумага, голые кости животных из кастрюлей... По тем же улицам, да ещё по загородным свалкам и помойкам — бродят так называемые "мусорщики" или "тряпочники" и, подбирают то — что всё же выкинули или потеряли. Небольшие железки вроде ржавых и сломанных подков и гвоздей, битое стекло, клочки ткани и бумаги, кости...

По отдельности, все эти вещи конечно же — ничего не стоили, но сложенные в мешки — превращались в значительный капитал, наглядно демонстрируя закон гегелевской диалектики "о превращении количества в качество". За пуд костей, например — трест "Жиркость" платил восемьдесят копеек.

Совокупно по стране за год, эти труженики реализовывали отбросов на несколько миллионов рублей!

Про одного из таких "ударников помоечного труда", некого москвича Ивана Морозова — даже писали в ту пору газеты. Этот, весьма предприимчивый (и по всей видимости — не шибко брезгливый деятель), начав заниматься этой "профессией" ещё до Революции — сколотил кругленький капитал и, даже обладал "доходной" недвижимостью в Первопрестольной .

Так что, со сбором урины в масштабах всей страны особых проблем не было и, требовало моего самого минимального вмешательства. Наглядное действие законов рынка: есть спрос — значит, будет и предложение.

В общем, "из-органическая химия" — позволила моей "подпольной промышленной империи" дожить процветая и развиваясь до появления в стране "большой химии" в ходе Первой общесоюзной пятилетки.

Насчёт "Эффекта Юткина" же...

С ним я особо не заморачился — и без него головняка и геморра хватает, хотя и использовал "ЭГЭ" кое-где ещё. Устал уже удивляться, но этой технологий — никто из корифеев отечественной науки, почему-то не заинтересовался. Прослышав что-то, из столицы разок приезжала научная делегация — но издалека посмотрев и покрутив носом, тотчас уехала.

Процесс добычи "ништяков" из сцак — весьма вонюч!

Потому-то, производство было вынесено далеко за городскую черту и причём — с наветренной стороны.

И патент на него я не брал: подрастёт сам изобретатель, отучится и вот тогда — найду его, подтяну, подскажу и назначу собственное же изобретение — исследовать, развивать и внедрять.

Когда есть возможность делать что-нибудь по-человечески — надо ею пользоваться!