Христианский век в Японии (1549-1650). Перевод книги Ч.Р. Боксера. Глава 5. Христианская культура и миссионерская жизнь

Глава V

Христианская культура и миссионерская жизнь

Говоря в целом, можно утверждать, что нация, которая достигла высокой степени собственной культуры, не может быть глубоко подвержена влиянию культуры другого народа, если не представится ??возможность для обмена (или, по крайней мере, заимствования) идеями в течение значительного периода времени. Коммерческие и политические отношения сами по себе недостаточны для того, чтобы вызвать далеко идущие изменения в национальном образе жизни или мировоззрении, хотя торговля или дипломатия могут выступать в качестве средства для импорта идей, религии или философии. Так, буддизм был первоначально введен в Японию через посредство корейских дипломатических миссий; и распространение ислама по всей Индонезии, от Малайи до Минданао, по-видимому, изначально было, скорее, делом арабских и гуджаратских торговцев, чем целенаправленной религиозной пропаганды миссионерской касты, известной как хадрамаутские сейиды (Сейиды — потомки пророка Мухаммеда; Хадрамаут — область в южной Аравии, в настоящее время входит в состав Йемена. — Aspar). К тому времени, когда португальцы достигли Японии, островная империя уже создала собственную глубоко укоренившуюся культуру и впитала в себя ту, что изначально происходила из Китая и Кореи.

Несмотря на ранние оптимистические прогнозы иезуитов, очевидно, что они могли надеяться на длительный успех только в том случае, если смогли бы продолжать свою религиозную пропаганду в течение достаточного периода времени, чтобы донести свои идеи и позволить им проникнуть вглубь японского общества. Их малочисленность с самого начала сделала эту задачу крайне сложной, поскольку они вряд ли могли рассчитывать на то, что их миряне и единоверцы будут оказывать какое-либо большое влияние на японскую жизнь и общественные умонастроения. Валиньяно описал ситуацию со своей обычной точностью, указав в 1583 году, что из-за географической и политической изоляции Японии только иезуиты могли привнести туда новые идеи. Он объяснил, что среднестатистический японец не испытывает тяги к зарубежным поездкам ("ni ellos son curiosos de salir de su tierra para yr ver otras"), а испанцам запрещали приезжать в Японию как папа римский, так и король. Торговцы из Макао не пытались проникнуть вглубь страны дальше портов Кюсю, "и из-за большой разницы в языке, манерах и обычаях японцы очень мало думают о них, а они — еще меньше о японцах". Поэтому их взаимные контакты ограничивались необходимыми коммерческими переговорами, и даже в этих вопросах им часто приходилось прибегать к помощи иезуитов-переводчиков. Из всего этого следовало, что иезуиты были единственными европейцами, способными начать обмен идеями, касающимися религии, философии, литературы и искусства (1).

Печатное слово, конечно же, является одним из наиболее мощных факторов распространения идей, и японцы были знакомы с гравюрой на дереве или ксилографическими досками на протяжении веков до прибытия иезуитов. Как ни странно, последние, кажется, не использовали эту технику в какой-либо значительной степени. Это тем более удивительно, поскольку их коллеги из соседней китайской миссии широко применяли этот способ; первым из их многочисленной ксилографической продукции был китайский катехизис, напечатанный отцами Руджиери и Риччи в Кантоне в 1584 году. В противоположность этому японские иезуиты широко использовали печатный станок с подвижными металлическими литерами с 1590 по 1614 год, тогда как их коллеги в Китае не использовали этот метод, но упорно сохраняли приверженность к своим деревянным печатным доскам даже для работ, издававшихся в Кантоне, Пекине и Хуншане на европейских языках.

Еще в 1549 году Франциск Ксаверий пытался составить религиозные трактаты на японском языке для распространения среди потенциальных неофитов, но эти работы, как и словарь и грамматика, приписываемые отцу Дуарте де Сильва (который работал в Японии в 1552-1564 гг.) в 1564 году, явно циркулировали в рукописном виде. Копирование и распространение этих религиозных и лингвистических трактатов было обременительным и медленным, как часто жаловались пожилые миссионеры; но, похоже, ничего не было сделано для улучшения ситуации, пока не появился неутомимый Валиньяно, который вскоре занялся схемами внедрения более современных методов. Происхождение знаменитой иезуитской миссионерской типографии в Японии можно найти в письме, написанном отцом-визитатором в Гоа и адресованном Теотониу де Браганса, архиепископу Эворы, 1 декабря 1587 года, в котором также освещается интересная методика образовательных методов иезуитов. Валиньяно писал:

"Что касается мнения Вашей Светлости о том, что в Японию не следует завозить еретические книги, равно как и те, которые содержат языческую мифологию, то оно настолько уместно и правильно, что было бы большой ошибкой поступать иначе. Вот почему мы не только запретили такие действия, но и, более того, предписали, что молодежь во всех семинариях должна изучать только воистину богоугодные и католические труды, откуда они будут учить латынь таким образом, чтобы впитывать одновременно христианские заповеди и добродетели и ненавидеть пороки. Даже в отношении философии и теологии, которые мы им преподаем, мы не должны упоминать о различиях во мнениях, ошибочных точках зрения и спорных темах, по крайней мере, в течение длительного времени, и ограничиваться обучением их только проверенной и испытанной католической доктрине. Даже наши священные книги не следует завозить в Японию без разбора, особенно те, которые опровергают ереси и другие заблуждения, которые иногда распространены в европейском христианском мире. По этой причине я заказал и беру с собой в Японию печатный станок, чтобы мы могли печатать там такие книги, которые подходят для распространения в Японии после предварительной цензуры и очистки".

Действуя по этому принципу, иезуиты перед публикацией в Японии переделали не только "Басни" язычника Эзопа, но даже "Путеводитель для грешника" (Guia do Pecador) великого испанского религиозного писателя фрая Луиса де Гранады, О.П. (Луис де Гранада (собственное имя Луис де Сарриа, 1504-1588) — испанский богослов, монах-доминиканец, автор ряда богословских трудов. — Aspar) (2).

Следует отметить, что в своем письме от 1587 года Валиньяно говорит только об одном печатном станке, который (как видно из его предыдущих писем) был снабжен шрифтом подвижного латинского типа, и на котором было напечатано несколько произведений в Гоа и Макао в 1588-1590 гг., до того, как Валиньяно привез этот станок в Японию в июле этого года. Из переписки Валиньяно и некоторых довольно неоднозначных записей в протоколе миссионерской конференции в Казусе в августе 1590 года представляется вероятным, что визитатор привез с собой несколько металлических матриц для слоговой азбуки катакана, помимо других для самых распространенных китайско-японских иероглифов, которые он ранее предполагал заказать из Италии или Фландрии. Как бы там ни было, они, по-видимому, не использовались, поскольку самая ранняя зарегистрированная продукция иезуитской миссионерской типографии была напечатана на латинице. Правда, станок вскоре был модифицирован с той целью, чтобы иметь возможность выпускать труды на кана (главным образом хирагана) и иероглифами, но они были отлиты сначала с деревянных, а затем с металлических типов. С 1591 по 1614 год из-под этого печатного станка вышла замечательная серия религиозных и лингвистических работ на латыни и японском языке. В наши дни они стали библиографической редкостью и представляют такой же интерес, как Библия Гутенберга или Первое фолио Шекспира.

Работы, опубликованные иезуитской миссионерской типографией в период ее расцвета, примерно совпадающий с периодом Кэйтё (1596-1614), можно разделить на три основные группы. Во-первых, произведения, которые переведены с европейского языка на японский. За единственным исключением "Басен" Эзопа, все они, похоже, были благочестивой литературой или религиозными катехизисами, календарями и тому подобное. Во-вторых, произведения, адаптированные с японских оригиналов, таких как "Хэйке-моногатари". В-третьих, и наиболее интересными для современных ученых были лингвистические труды, грамматики и словари, которые отражают величайший авторитет их авторов и ознаменовали начало серьезного изучения японского языка. Поскольку названия работ, опубликованных иезуитской миссионерской типографией в Японии, легко доступны заинтересованному читателю в стандартных библиографиях Сатоу, Кордье, Коды и Лораса (если упомянуть лишь нескольких авторов, писавших на эту тему), я ограничусь кратким рассмотрением некоторых типичных примеров каждой группы (3).

Самая ранняя известная книга, "Sanctos no Gosagyo", напечатанная в Казусе в 1591 году, представляет собой сборник житий святых, переработанный из "Flos Sanctorum" и других источников. Он включает в себя раздел о мученичестве, в котором рассматриваются примеры, взятые из времен Римской империи, и перевод части трактата о мученичестве фрая Луиса де Гранады. Эти переводы выполнили Пауло Йохо и его сын Висенте, по словам профессора М. Анесаки. Тот же автор утверждает, что стиль и качество киришитан ("христианской") литературы периода Кэйтё, о чем свидетельствуют эти версии на ромадзи (Ромадзи — латинская транскрипция японского текста. — Aspar) и более поздние версии на хирагана (Хирагана — наряду с катаканой одна из двух форм японской слоговой азбуки — каны. — Aspar), составленные японскими додзюку и "братьями", не уступают стандартам лучшей буддийской литературы предыдущего века и намного превосходят стандарты эпохи Кэйтё. Фрай Луис де Гранада, очевидно, был популярным писателем среди иезуитов, утверждавших, что он, в отличие от большинства других доминиканцев, проявлял симпатию к ордену. Так, его версия "Imitatio Christi" Фомы Кемпийского (Фома Кемпийский (1379 — 1471) — немецкий католический монах, писатель и мистик, автор трактата "О подражании Христу". — Aspar) использовалась ими при подготовке японского издания, опубликованного под названием "Contempus Mundi" в Амакусе в 1596 году. "Fides no doxi", напечатанный в том же месте и сокращенный в 1592 году, также является переводом "Sumario de la Introduccion del Simbolo de la Fe" Луиса де Гранады (Саламанка, 1582), с некоторыми опущенными разделами, такими как раздел о мученической смерти отца Кэмпиона в Англии (Эдмунд Кэмпион (1540 — 1581) — английский священник-иезуит, арестованный и казненный за ведение подпольной католической проповеди. — Aspar). Это, по-видимому, соответствовало политике Валиньяно от 1587 года, стремившегося исключить все упоминания о современной ереси, чтобы избежать появления "опасных мыслей" у японских неофитов. Возможно, наиболее известная литературная продукция этой типографии, "Guia do Pecador" или "Путеводитель для грешников", напечатанный в двух томах в Нагасаки в 1599-1600 годах, также является сокращенным переводом одного из самых популярных шедевров брата Луиса де Гранады, который часто переводился на большинство европейских языков. Второе издание было предпринято в 1606 году.

Я не стану перечислять церковные календари, инструкции и катехизисы, которые не представляют особого интереса для светского читателя, но завершу первый раздел упоминанием "Esopu no Fabulas" или "Басен Эзопа", напечатанных в Амакусе в 1593 году, вместе с сокращенной версией "Хэйкэ-моногатари". Этот перевод "Басен" интересен тем, что является (насколько мне известно) единственным сохранившимся нерелигиозным литературным произведением, переведенным или адаптированным иезуитами на японский язык. Вероятно, это была работа Фабиана Фукансаи, долгое время являвшегося столпом Церкви, а в последующие годы — отрекшегося от христианства и ставшего одним из ее самых грозных противников. "Речи" Цицерона (на латыни) были напечатаны в период между 1590 и 1593 годами, но до сих пор не обнаружено ни одного их экземпляра.

Предисловие к "Хэйкэ-моногатари" датировано 10 декабря 1593 года и подписано Фуканом Фабианом. Он объясняет, что его написанная на ромадзи версия этой феодальной японской классики была составлена ??ради блага европейских иезуитов, которые изучали японский язык, и поэтому он ее несколько сократил и упростил по сравнению с многословным оригиналом. Хотя это единственное сохранившееся в своем роде произведение (оно было напечатано в Амакусе в 1592-1593 гг. вместе с "Esopu no Fabulas"), из "Грамматики" падре Жуана Родригеса известно, что для нужд европейцев, изучавших японский язык, были изданы многие другие моногатари и маи на смеси классического и разговорного стилей. Были ли они все напечатаны в иезуитской типографии или распространялись в рукописной или ксилографической форме, — неизвестно; но кажется вероятным, что другие, кроме "Хэйкэ", были напечатаны с помощью шрифтов из подвижных литер, поскольку Родригес упоминает их в маргинальных ссылках к его "Arte" 1604-1608 гг. так же, как цитируются басни Эзопа. Их названия включают "Kurofune no Monogatari", которая, судя по кратким извлечениям из нее, рассказывает, по-видимому, о прибытии португальцев в Японию, "Bungo no Monogatari" и пьес на религиозную тематику или маи, фрагменты которых были идентифицированы падре Гумбертклаудом в 1941 году (4).

Третья и последняя категория иезуитских печатных изданий — это лингвистические и грамматические труды, которые здесь, как и в Бразилии, Парагвае, Анголе, на Филиппинах и в других местах, проливают яркий свет на труды ордена. Даже злейшие критики иезуитов никогда не осмеливались отрицать ценность их подвижнических работ в этой области, и многие студенты-филологи находятся перед ними в неоплатном долгу.

В ранних иезуитских письмах ярко освещены лингвистические достижения брата Хуана Эрнандеса, одного из компаньонов Ксавье. Падре Луиш Фроиш говорит в письме 1564 года, что его испанский коллега составил японскую грамматику, "с ее спряжениями, синтаксисом и другими необходимыми правилами, вместе с двумя словарями в алфавитном порядке, одним — на португальском, а другим — на японском". Поскольку, однако, тот же информатор добавляет, что Эрнандес потратил всего шесть или семь месяцев на составление этих произведений, "не отнимая времени от своих обычных молитв и религиозных упражнений", должно быть, это были довольно грубые и "скороспелые" произведения, если не сказать больше. Немногое может указывать на то, что либо эти черновики, либо предыдущий словарь и грамматика, составленные падре Дуарте де Сильва, когда-либо печатались ксилографическим способом, хотя такую возможность нельзя полностью исключать. Во всяком случае, когда испанские монахи с Филиппин обосновались в Киото в 1593 году, Валиньяно категорически заявлял, что местные иезуиты дали своим нежеланным коллегам печатную грамматику и словарь, чтобы они могли выучить японский язык. Он также жаловался на то, что монахи проявили вопиющую неблагодарность, утверждая, что эти работы были настолько поверхностными, что фактически оказались бесполезны; но если они действительно были основаны на трудах, составленных Эрнандесом в 1564 году, следует опасаться, что яростная критика со стороны монахов, вероятно, не была полностью необоснованной.