|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Лето прошло и, вспомнить особенно то нечего!
А там наступила осень и, на полях разом отцвела капуста...
Отдыхал между "подходами" в кроватке Софьи Николаевны, когда после "этого" — приобняв меня сбоку, жарко дыша в подмышку и болтая всякие женские глупости, она как бы между прочим сказала:
— А Аннушка, видать — скоро от нас уедет...
Анна Ивановна Паршина — Председатель швейной артели "Красная игла", которая шила "пролетарки", разгрузки, рабочие рукавицы, автомобильные чехлы и многое другое и теперь ударно осваивало куртки типа "Камчатка". Её частное предприятие — замаскированное по моей подсказке под производственную артель, было весьма успешным и процветало месяц от месяца. От заказов только отбиваться успевали, производство росло, производственные помещения расширялись, число дольщиков и кандидатов в дольщики множилось.
Её и их (и мои, тоже) доходы растут как грибы на дрожжах, местная Советская Власть не щемит — а лишь благоволит...
Так, с чего бы вдруг?!
— С чего вдруг? — спрашиваю вслух, — ей, что? Птичьего молока для счастья не хватает?!
— А к ней с самой Москвы какие-то иноземцы (говорят — америкаецы!) приехали — предлагают к ним в столицу перебраться...
— А она что?
Софья Николаевна была лучше подругой Анны Ивановны и никаких секретов между ними быть не должно.
— Ой, даже не знаю! И, хочется ей в столицу перебраться и колется...
— Последней дурой будет — если согласится!
— Почему?
Лихорадочно соображаю и первое, что на ум пришло:
— Она забыла, как с одной швейной машинкой к нам "из столицы" прибежала? Хочется ещё разок попробовать?! Ну-ну...
Действительно: Анна Ивановна Паршина — швея-белошвейка из самого Санкт-Петербурга, "прибежала" к нам с тремя детьми и швейной машинкой "Зингер" и здесь осела — зарабатывая на хлеб насущный своим ремеслом. После завершения эпохи Военного коммунизма она попробовала себя как нэпманша — чтоб к хлебу было мясло, а затем после моей подсказки — преобразовала своё частное предприятие в одну из артелей местного производственно-торгового кооператива "Красный рассвет".
И, вот когда к хлебу с мяслом пошла икорка удоистых волжских осетров...
Столько было сил и нервов потрачено и всё в впустую? А я ведь даже патентов на стильную одежду не оформил ещё — из-за отсутствия пока законодательной базы.
Софья Николаевна, охнула и прикрыла рот ладошкой:
— Неужель, опять...?
— А ты не слышала разве, как большевики в "верхах" собачатся? Троцкий с Зиновьевым — того и гляди друг другу в рожи вцепяться и бельма обоюдно повыцарапывают. Вот-вот... И, того!
— Ох, божечка ж ты мой...
Блин, я кажется несколько погорячился:
— Ты только это... Помалкивай, слышишь?
— Слышу...
Блин, "звону" теперь будет!
Полежали ещё, помолчали.
Чую — щупает самую свою самую любимую "часть" во мне:
— Что-то "он" у тебя совсем мягкий...
Повернувшись с стенке передом, а к Софьюшке задом, раздражённо говорю:
— Так думать прежде надо — что мужику в постели говорить!
Нежно гладит, ласково и жарко шепча в самое ушко:
— Ну прости, Серафимушка, глупую бабу... Прости...
Чую, моё поникшее было "естество" — зашевелилось воспрянув и, довольно бодро!
Довольно резко крутнув "против резьбы", я аж охнул, она воркующе вопрошает:
— "Он" уже простил меня, а ты...?
Переворачиваюсь на спину:
— Прощаю, конечно — куда от вас "двоих" деваться? Но тебе придётся отработать: сегодня и всю эту неделю... Ээээ... И всю следующую неделю — ты будешь сверху! Ну? Поскакали!
Перекидывает через меня ногу и "оседлав", откидывает рукой назад густую копну шевелюры:
— Вечно что-нибудь выдумываешь, охальник... Ооо... Ой, как хорошо!
Прощаясь утром, говорю Софье Николаевне:
— Передай Аннушке, чтоб без меня ни на что не подписывалась.
Вытаращив по беспределу очи — чуть из орбит не выскочили, та аж отшатнулась в испуге:
— ЧРЕВАТО!!!
* * *
— Почему, я как неверный муж — последним замечаю "рога" на своей голове? — грозно вопрошаю Мишку, вызвав его на "тайную вечерю", — почему у меня хотят увести из-под носа одно из самых лучших предприятий, а я про то не знаю и узнаю только случайно от случайного источника? Где твоя "внутренняя разведка", так её и тебя — перетак и разэтак...!
"За кадром" остался немой мишкин вопрос: как же так — о предстоящей смерти Ленина за месяц знал, а о том — что твориться под самым носом — не ведаешь?!
Мол, что это за "ангел" такой?!
Однако, я сделал вид — что так оно и должно быть. Пусть голову свою поломает в догадках — ему это полезно для развития. Поэтому продолжаю разнос:
— ...Не хрен тебе в Ленинграде делать. Всю жизнь будешь в Ульяновске жить и следить: на каком сеновале и с какой целью — жениться или просто "побаловаться", Ванька Маньке сиськи мнёт!
Ответ Мишки меня просто убил:
— Серафим! Ты давно "почтовый ящик" смотрел? Я тебе ещё три дня назад сообщил о приезде американца из какой-то "Русско-американской индустриальной корпорации ".
Так, так, так...
Мучительно соображаю, что это за "зверь" такой забрёл в наши северные широты. Так и не вспомнив ничего:
— Любая "корпорация" — это очень серьёзно, Миша! Поэтому такое событие — относится к разряду чрезвычайных и неотложных и, ты должен был мне не записочки писать — а сообщить мне лично, срочно и немедля.
— Попробуй тебе "сообщить", коль ты носишься по всей округе — подобно лосю с наскипидаренным хвостом! Ты ж только вчерась от нашего "Пассажира" приехал.
Побывал ингогнито с трёхдневной инспекцией у Дыренкова в АО "Россредмаш", проверил как у него идут дела по перенастройке производства к скачкообразному увеличению выпуска тракторов "Мужик" — запланированному на следующий год. Пока всё нормально, Николай Иванович — всё делает "по чертежу. Всё же имеются взятые на карандаш "отдельные недостатки" — над которыми я покорплю на компьютере, найду способы их исправления и, от имени "конторы" — в письменном виде ему подскажу.
Пока всё идёт по плану!
Несколько успокаиваюсь, ибо он со всех сторон прав и:
— Ладно извини, Миша: я действительно запарился — с меня литр парного молока со свежими огурцами... Рассказывай, что знаешь.
— А что рассказывать? Я эту жид... Американскую рожу ещё в прошлом году на Всероссийской Выставке в Москве заприметил — очень он интересовался нашим шитьём. Так думал — чисто из присущего этому племени любопытству.
Да, точно — было такое. Мы тогда с этой Выставки довольно быстро слиняли: иначе думаю — предложение Аннушке последовало бы гораздо раньше...
Мишка развёл руками, с не деланым возмущением:
— А тут — вон оно, что! Теперь приехал с переводчиком, разнюхал всё и предложил Анне Павловне оформить привилегии на Корпорацию, а ей самой — посулил ателье в Москве...
Интересное кино!
— Вот что, Миша... Напрасно ты так про человека: ведь он мог просто украсть модели и всё — пишите письма! И, фиг бы мы что сделали: с патентным правом у нас пока — полная шняга. На родное государство то, конечно — вполне можно оформить... Да нам с того, ничего не обломится.
Как известно, все изобретения в Советском Союзе до сих пор принадлежат трудовому народу — государству то бишь. Лишь 12 сентября этого — 1924-го года, ЦИК СССР примет "Положение о патентах на изобретения" — хоть и с оговорками, возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей, сходных с общемировыми.
Барон, остался при своей — антисемитской точке зрения:
— Больше всего эти... Американцы еврейского происхождения — любят и умеют прикидываться честными. Если не украл — значит, ещё что более коварное затеял.
Впрочем, по интонации — Мишка уже откровенно стебался.
Многозначительно прищурившись:
— Я знаю. Однако, евреи — тоже люди, а вовсе не черти из Преисподней с рогами и копытами. Значит — их можно точно так же обдурить, став ещё более коварным чем они. А самый высший пилотаж, Миша — заставить врага работать на себя...
Тот, просто охренев от изумления, с неподдельным уважением:
— Ну надеюсь — ты такое сможешь провернуть... Как-никак — ангел!
— Ладно, Миша, иди и держи этого пинд... Американца, под плотным "колпаком".
Сам же доделав неотложные дела того дня, нырнул в схрон с компом: посмотреть — что это за "Русско-американская корпорация" такая, нарисовалась на нашем горизонте?
* * *
Информации было практически ноль!
В нескольких книгах про эпоху НЭПа, которые я скачал в Инете — но не успел "там" прочесть, вскользь упоминалась эта созданная выходцами из России (по большей части — евреями) коммерческая организация возглавляемая неким Сидни Хилменом — уроженцем нынешней Литвы.
Проведя в 1921 году больше месяца в России и тщательно изучив воистину катастрофическую ситуацию — сложившуюся в нашей текстильной промышленности, тот предложил Ленину организацию совместного предприятия. Ильич разумеется, был совсем не против нежданно-негаданно подвернувшейся сладкой холяве и, вскоре был подписан официальный договор об организации РАИК и передаче ей девяти профильных заводов: шесть в Петрограде и трёх в Москве — при условии инвестиции не менее одного миллиона долларов.
Проведя успешную пиар-компанию в Штатах, Сидни Хилмен распространил акции РАИК ценой по 10 долларов каждая, быстро сколотив и застраховав в Лондоне уставной капитал в договорном размере — таким образом, выполнив условие Ленина. Уже в августе 1922 года начались поставки станков, машин и оборудования в Россию на сумму более 200 тысяч долларов.
После первых же успехов, число российских предприятий РАИК выросло — сперва до пятнадцати, а затем до тридцати четырех — с общей капитализацией в два миллиона долларов. На них работало около полутора десятков тысяч рабочих и служащих (как из местных, так и американцев по большей части — эмигрантов из Российской Империи), производящих двадцать процентов всей советской номенклатуры изделий из ткани — от нижнего белья, до верхней одежды.
В этом месте мой кадык дёрнулся туда-сюда, сглатывая выделившуюся слюну:
"Двадцать процентов"!
Во главе РАИК стоял Контрольный Совет из семи советских представителей и двух американских, на местах же — предприятиями управляли квалифицированные специалисты заокеанского происхождения, внедряя передовые методы производства и управления в нашу отсталую лёгкую промышленность. Траты по управлению корпорацией были сравнительно невелики, наибольшие расходы были связаны именно с выплатой процентов по акциям.
"Русско-американская индустриальная корпорация", отнюдь не была благотворительной богадельней, а акционерным, следовательно — коммерческим предприятием, с числом дольщиков порядка шести тысяч. В июле 1923 года Корпорация получила первую прибыль в сумме около 8 миллионов долларов и её акционерам были исправно выплачены соответствующие дивиденды.
Вылезшая из самых глубоких омутов моего подсознания "жаба" — легонько взяв за кадык, принялась меня душить:
— Восемь миллионов баксов! Охренеть...
Расстегнув ворот рубахи, роюсь в завала инфы дальше.
Так, так, так...
А вот это уже ДЮЖЕ(!!!) очень интересно.
Деятельность РАИК будет прекращена в конце 1925 года и, причём в этот раз — не по вине советской стороны. Касса американских профсоюзов швейников — основных держателей акций, сдуется после продолжительной всеобщей забастовки и, они не смогут выполнять свои финансовые обязательства перед Советским правительством.
Предприятия же отойдут могущественному "Всесоюзному текстильному синдикату" — куда РАИК изначально входила на правах треста.
Дальше, сколь не рылся в "послезнании" — всё, больше ничего!
А если по персоналиям?
Ага, вот ещё есть.
Этот же Сидни Хилман, на поверку оказался непростым чувачком. Он станет советником Рузвельта в Комитете национальной обороны и директором Офиса по управлению производством во время Второй мировой войны...
Вот тебе и "профсоюзный" деятель!
Если это он к нашей Анне Ивановне приехал, то в любом случае — знакомство с ним в преддверии той самой Второй мировой, окажется совсем нелишним. От блестящих "бриллиантовым дымом" перспектив перехватило дух, но взяв себя в руки (и "жаба" в этом помогла) я стал думать более приземлённо.
Так, так, так...
Очень интересная складывается ситуация. Как из такой ситуации срубить "трохи" бабла? Как говорил один мой хорошо знакомый прапорщик в армейке: "особисто для сэбе"?
Есть одна интересная идейка...
* * *
— Harry! Ask who this person is and what the hell does he want here.
Переводчик, тут же, помогая своей довольно корявой разговорной речи, неким подобием энергичного "сурдоперевода" для плохо слышащих:
— Мистер Гейдлих спрашивает кто Вы такой и, какого...
— Их хайзе — местный шериф и я требую чтоб вы оба предъявили свои аусвайсы... Ферштейн, зи, камрад?
Оба довольно скептически оглядывают меня с ног до головы: ведь я в "европейском" — а не в будёновке при шпорах и при "Маузере", но при виде "корочки" — законопослушно достают соответствующие документы с гордым орланом (или кто у них там, у американцев?) на обложке.
Пришлось прям тут же и при них, слегка "закатить" обратно губу:
Нет, это не Сидни Хилман!
Личности столь крупного "водоизмещения", видать, в столь мелководную гавань — как наш Ульяновск, пока не заплывают. Этого типа, средних до неопределённости лет — звали Иохель Гейдлих и, по ходу, хотя он один из ведущих специалистов в РАИК — в данный момент — решил срубить свой собственный гешефт.
Чуйка у меня такая имеется...
— Я тут у вас посижу, послушаю, — внимательно проверив документы и учтиво поклонившись хозяйке, усаживаюсь на одно из кресел в гостиной, — если Анна Ивановна не возражает, конечно.
Имея точь такое же желание, как и пришелец из-за "большой лужи" — прикинувшись "ветошью", чуть ли не пальцем в носу не ковыряясь — я довольно долго, не так следил за ходом переговоров — как изучал повадки диковинного заморского "зверя". Анне Ивановне сулились всевозможные блага, если она переедет в Москву, передаст права на модели одежды Корпорации и согласится стать ведущим дизайнером (модельером) одежды.
Та, неуверенно-испуганно отнекивалась — поминутно поглядывая на меня, да отмалчивалась. Американец, тоже довольно недружелюбно зыркал в мою сторону — видать недоумевая, при каких я здесь делах.
Наконец, я обратился непосредственно к переговорщику:
— Мистер! С Вами можно поговорить с глазу на глаз — как джентльмен с джентльменом?
— Вы разговариваете на английском? — поинтересовался переводчик.
— Оф кос, — отвечаю, — хотя и хреново.
Переглянулись и после едва заметного "маяка", толмач покинул переговорный процесс — а за ним чуть помедлив и, Анна Ивановна.
— Послушай, — усевшись в кресло напротив, говорю на "великом и могучем", — что за цирк? В том, что ты работаешь в РАИК сомнений нет... Но где официальное поручение от Контрольного Совета? Думаешь, нам в провинции неизвестно мудрое изречение Ленина: "На слово верят лишь идиоты"?
В английском языке нет обращения во множественном числе к одной личности, как в русском. Поэтому ему можно спокойно "тыкать" — он не обидится.
— У нас в Амэрике нет такой бюрократии — как у вас.
На нашенском шпрехает вполне внятно, хотя и с хорошо заметным пиндосовским акцентом. Видать, сын евреев-эмигрантов в первом или втором поколении.
— И, что? Раз в вашей "Амэрике" нет бюрократии, любой ваш самый зачуханный коп может спокойно заявиться к американцу домой и произвести обыск без ордера — на предмет наличия нелегального виски и самогонного аппарата? Американские банки выдают любой кредит под честное слово ковбоя и, даже не требует у него предъявить хотя бы "кольт"? Ой, как интересно...
— Это — совсем другое дело!
— ЭТО — ВОПРОС ДЕНЕГ!!!
При упоминании про "святое", лицо американца вытянулось и стало слегка напоминать лошадиное — с гривой вороной масти... Кстати, чем-то на нашего Лёву Троцкого похож и не только внешностью. По-американски энергичен, в соответствии с происхождением — весьма предприимчив, без всякого сомнения — зело умён и с хорошо подвешенным языком.
Отстранившись несколько назад, а затем наклонившись из стороны в сторону — рассматривая его в нескольких ракурсах, я подумал:
"Эге... Фотогеничный фейс тоже в наличии. Недостаёт только моего послезнания — чтобы "сделать Америку"!".
Мистер Гейдлих вынул портмоне, с отчётливо видной брезгливостью ко мне — отчитал несколько зелёных "шелестелок" и положил на стол. Видя, что я не реагирую — он добавил ещё...
Ну-ка, ну-ка...
Было очень интересно посмотреть на довольно невзрачные "баксы" двадцатых годов, однако удовлетворив любопытство, я эффектно припечатав сверху ладонью — положил их на место. Фильм "Белое Солнцу пустыни" ещё не сняли, про честного таможенника и его пулемёт — знать не знали, поэтому никто не обвинит меня в плагиате:
— Я мзду не беру, американец. Мне за державу обидно!
Тот подумал-подумал и добавил ещё. Потом ещё... Потом ещё...
Проникновенно — ничем не хуже героя "Брат-2", говорю:
— Ты думаешь, американец — сила в деньгах? Нет, не в деньгах... Сила в правде!
Тот, густо покраснев от злости:
— Каковы твои условия?
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся...
— Во-первых: ты расскажешь мне всю правду. Для чего тебе Анна Ивановна?
Поменжевавшись, тот процедил сквозь зубы:
— Ваши военные рассматривают принятие её... Ээээ... "Пролэтарки" — как полевой формы для армии.
Я чуть в осадок не выпал...
"ВЫСТРЕЛИЛО"!!!
Первая моя "прогрессорская заклёпка" выстрелила!
Однако и вида не подав:
— А ты здесь при каких делах?
Молчит, затем довольно нехотя:
— Через... Ээээ... Через нужных людей я могу сделать так, что ваш стиль примут. Заказы, как сами понимаете — достанутся нашей Корпорации.
Интересно, интересно... Или как говорила попавшая в Страну Чудес Алиса: "Всё страньше и страньше". Приходилось читать конспирологические теории о многочисленных "агентах влияния" в большевистской верхушке.
Правда или нет?
Увы, нет у меня "методов" проверить такое предположение... А дедукцией Шерлока Холмса я к сожалению не обладаю. Так что будем считать, что на лицо — всего лишь готовящийся коррупционный сговор.
— Почему бы вашей Корпорации просто не "скопиратить"?
— ...Что?
— Украсть идею — ведь, патента на этот стиль нет.
Энергично машет головой:
— Будь мы в Амэрике, я бы так и сделал. Но там этот стиль не пойдёт. У вас же... Очень специфические условия для бизнеса! Эта леди может поднять ненужный шум и...
Понятно: в России, без всяких юридически-правовых заморочек — могут просто "послать" правообладателя по "горящей путёвке". Впрочем — он мне до конца не откроется, чувствую. Нашёл способ как подоить наш Наркомат обороны, но сцука — ни с кем делиться не торопится.
Ладно, не очень то и хотелось — не иголки же ему под ногти загонять?
* * *
Встав, походив и затем усевшись вновь на своё место, прямо глядя в глаза нагло заявляю:
— У меня встречное предложение, мистер Гейдлих: за право правообладания — мне требуется контроль над "Русско-американской индустриальной корпорацией". Тебя не напрягает моя тавтология, Иохель?
Реакция была вполне предсказуемой:
— Ты — сумасшедший?
Прозвучало, скорее — как утверждение или приговор, а не вопрос:
— Напротив: я нахожусь настолько в здравом уме — что даже сам иногда удивляюсь.
Прозвучало библейской истинной — изрекаемой самим Иисусом... Что перевесит?
Кажется, эту битву я проиграл — подрывается и направляясь к двери:
— Наш разговор окончен, мистер Свешникоу!
Ну, что ж... Не фортануло у меня с ним — да фиг с ним. Вдогонку, как бы рассуждая вслух:
— Ты — первый американец, с которым общаюсь. И первое же моё разочарование в американцах в целом, мистер...
Останавливается, впрочем не оборачиваясь:
— Почему?
Продолжаю рассуждать вслух:
— ...А может и не американец ты, а самозванец с украденными или поддельными документами.
Хватается за ручку двери:
— Всё! Хватит с мэня этого брэда. Я уезжаю...
С отчётливо слышимой ноткой неподдельного восхищения, как тинэйджер об любимом супергерое:
— Настоящий — "стопроцентный" американец, обязательно спросил бы — что я предлагаю ему взамен "РАИК", а потом — торговался бы за каждый цент.
Чуть спустя, с нескрываемом пренебрежением добавляю:
— А ты — не американец, а фуфло! Даже, если у тебя документы правильные.
Видно, его это хорошо "зацепило" — покраснел коренным жителем САСШ из резервации и набычился — ещё не до конца истреблённым ковбоями бизоном...
Хорошо ещё, в драку не полез!
Возвращается и вновь усаживается за стол переговоров. Смотрю — лезет к себе в карман: думал, сча достанет большую кнопку с надписью "перезагрузка", но это всего лишь карманные часы:
— Хорошо. Говори, что предлагаешь мне за "Корпорацию". Но у тебя ровно одна минута!
Без всякой ненужной прелюдии — партнёры и так уже достаточно возбуждены, начинаю:
— Я тебе предлагаю самое дорогое на этом свете — информацию.
Заметно напрягается:
— Например?
— Например, на ваших президентских выборах 4 ноября — победу одержит Калвин Кулидж.
Кстати, этот обессмертит своё имя тем, что даст американское гражданство вышеупомянутым индейцам.
Не моргнув глазом, тот:
— Это очевидно: ведь он был вице-президентом при Уоорене Гардинге и после его смерти выполняет президентские обязанности. У тебя — всё?
Чертыхнувшись в душе, продолжаю:
— Погодь ещё минутку... Наш стиль, говоришь у вас в Америке "не пойдёт"? Спорное утверждение, конечно, ну да ладно.
Захожу с главного" козыря" — раскрываю перед ним принесённый с собой альбомчик:
— А вот такой стиль в Америке "пойдёт"?
Глаза на лоб, челюсть об колено:
— Что это?
— Это то, что будут носить в следующем... Или возможно, даже уже в этом году.
Всю ночь корпел, глаза красные — как у кролика-блондина... Ведь, у меня имеется и программа по компьютерному моделирования одежды. Плюс нашлось достаточно старых фотографий, чтобы с них нарисовать множество эскизов и рисунков моды 1925 года. Конечно, компьютерная графика отксеренная на лазерном принтере — по сравнению с "хроноаборигентской"...
ЭТО — ПРОСТО АБЗАЦ!!!
— Нравится?
Разглядывая, спрашивает деловито:
— Чья работа?
Лыблюсь, на все тридцать два:
— Если скажу — моя, ты поверишь?
Осматривает меня с ног до головы, как будто видя в первый раз:
— С большим трудом...
— Ну, а тогда зачем тебе знать?
И тут мистер Гейдлих конкретно завис... Согласен, ему надо подумать. Однако, мыслительный процесс нельзя оставлять без присмотра — иначе партнёр по переговорам может додуматься до чего-нибудь нехорошего:
— Иохель! Кстати, а не пойти ли нам с тобой пообедать? А потом продолжим наши переговоры в более подобающем месте — в моём офисе.
Это произвело нужное впечатление:
— У тебя есть свой офис?
Вероятно, сперва он решил что я — просто ловкий и наглый пройдоха. Однако, пройдоха с офисом — это уже ловкий делец, а это меняет весь расклад.
— А по мне, это разве не видно? Хахаха!
— Хахаха!
— Ты где остановился?
А где он может остановиться? Конечно же:
— В "Красном трактире"...
Мой кабинет "Технического консультанта" торгово-промышленного кооператива "Красный рассвет", как известно — находился там же.
— Вот там и перекусим, а после поговорим, — встаю и не давая опомниться, беру его под локоток, — как тебе наша — русская кухня, партнёр...?
* * *
Об человеке судят по одёжке, верно?
Об бизнесмене судят по его офису!
Мой рабочий кабинет выглядел не особо роскошно — но по-деловому и слегка "роялисто".
Попав в него, держащийся несколько скованно-настороженно мистер Гейдлих — сперва соляным столбом окаменел, затем произнёс протяжное "Вааууу" и его разом отпустило.
— Присаживайся, Иохель! Чувствуй себя как дома, но не забывай что ты в гостях.
Зря сказал!
Проигнорировав вторую половину фразы, не спросив разрешения, тот достаёт толстую сигару и аккуратно обрезав её кончик специальными ножницами и, чиркнув об столешницу — закуривает от длинной спички.
Ну, сейчас он ещё и ноги на стол закинет!
Не имея привычки уступать инициативу — первым закидываю ноги в берцах на стол, выставив на всеобщее обозрение подошву:
— Ну, что? Начнём?
На мгновенье изумлённо расширив свои карие семитские очи, мистер Гейдлих напустив облако ароматного дыма, внимательно-изумлённо рассмотрев мою топовую обувь, последовав моему примеру и, лишь тогда — слегка жуликовато прищурившись, спросил:
— Предлагаешь партнёрство?
Отвечаю "по-одесски":
— Я разве похож на негро-американца — бесплатно на тебя пахать, Иохель?
— Ты хочешь какой-то процент, эээ...?
— Моё имя Серафим... Нет, я по мелочи не тырю, американец! Мне нужна ваша Корпорация — вся целиком и, желательно — на блюдечке с голубой каёмочкой.
На секунду скосив глаз на лежащий на столе альбом:
— Думаешь, оно того стоит, Серафим?
— "Думаю"? Думают лузеры, Иохель! А я уверен: если вовремя запатентовать — это будет стоить тех старых жалких русских фабрик, которые вы на гроши профсоюзов швейников — напичкали купленным на рождественской распродаже оборудованием...
А то я поверю, что американцы — благодетели куевы, привезли в Россию суперсовременное швейное оборудование!
Не возмущается, значит — это действительно так.
Смотря Змеем-искусителем, продолжаю:
— ...И даже, ещё останется значительная сумма — для реализации следующих наших с тобой проектов.
Тот, захлопав ресницами, растерянно смотрит на альбом и забыв про свою сигару, разевает рот:
— Wow! У тебя ещё что-то для меня есть?!
Сигара выпадает, но я будучи начеку — успеваю её поймать и вставить обратно в открытый рот, не перепутав концы.
Апосля всплёскиваю руками:
— Святая простота! Он, считает что после этой пустячной сделки — которую можно рассматривать лишь как "меморандум о намерениях", мы с ним расстанемся даже не попрощавшись...
Горестно от него отвернувшись, причитаю:
— Да с таким менталитетом — тебе бы на Привозе, даже б не доверили точёными из полена членами... Хм, гкхм... Буратинами торговать!
Тот сперва, как в первый раз осмотрев мой кабинет и особенно — "роялистые" офисные принадлежности под "крокодила" на столе, слегка склонив голову на бок:
— У тебя, ещё есть что-то предложить мне, Серафим? Что именно?
* * *
К сожалению, инфа по Соединённым Штатам — у меня случайно-фрагментальная, а правдоподобность её в ряде случаев — весьма сомнительная. В частности, есть пара книжек по "Великой депрессии", но сведения в обеих разнятся — зачастую прямо диаметрально противоположным образом.
Зато, я вовремя догадался скачать книгу Харфорда Тима "50 изобретений, которые создали современную экономику". Конечно, большинство "ништяков" из это списка уже реализованы — такие, как книгопечатание, компас, глобус и тому подобное. Другие пока нереальны — типа поиска в "Гугл" или видеоигр, или непонятны для меня — как компилятор...
Особенно было жаль изобретения этилированного бензина — запатентованного буквально вчера!
Прям, буквально волоса на... Угадайте где — голова то у меня лысая! ...Рвал, когда узнал, что опоздал на этот праздник жизни.
Но с пяток, или даже с десяток изобретений, причём таких — какие однозначно не пригодятся в условиях Советской России ещё добрых семь десятков лет, вполне можно застолбить. Если начинать с самых простейших — это не потребует больших первоначальных инвестиций.
Другой, более интересный и злободневный вопрос: а не "кинет" ли меня этот американец "одесского" происхождения?
Прекрасно осознаю, что вполне может быть!
Да, даже если "кинет", то что?
Эти изобретения всё равно — рано или поздно, кем-нибудь — да будут сделаны. Дам я этому американцу во втором поколению на них наводку и он меня надует — или не дам и, их изобретут в своё время те — кто и должен это сделать...
Что совой об пень, что пнём об сову — примерно одно и то же!
Было с десяток миллионеров в Штатах — теперь вместо них будет один-единственный мультимиллионер...
Какая мне или моей стране, разница?
Я абсолютно ничем не рискую, играя в эту "русскую рулетку"!
А вот если у меня с ним получится более-мерее взаимовыгодные отношения, если он будет со мной делиться хотя бы жалкими десятью процентами от полученной прибыли...
Просто голова кружится от перспектив!
* * *
Глаза в глаза:
— Иохель! Я хочу тебе предложить... АМЕРИКУ!!!
— "Амэрыку"? — от волнения его акцент стал просто зашкаливать, — ты прэдлагаешь мне поиметь Амэрыку?!
"Поиметь"...
Ржу, не могу!
С самым серьёзным видом:
— О, ЙЕС!!! Её самую. Стать самым влиятельным, самым богатым, самым успешным бизнесменом в Америке — это на мой взгляд и, есть — "поиметь" Америку.
— "Самым богатым"?!
— Ну хорошо — в первой десятке, я несколько погорячился.
Готов биться об заклад — как триста еврейцев на Синае, я купил его с потрохами!
Весь осыпавшись пеплом, докурив сигару, за неимением пепельницы, мистер Гейдлих затушил окурок в любезно подставленном мною горшке с фикусом и, вернувшись с небес на обетованную землю:
— Скажи ещё — я стану первым президентом-евреем...
Пальцем в него, как с плаката:
— ТЫ СКАЗАЛ!!!
А, что? Если правильно воспользуется моей инфой о "Великом депрессняке" — то запросто!
— Ещё скажу, что я стану первым человеком — поставившим на это деньги. Хахаха!
— Хахаха!
Посмеявшись, Иохель Гейдлих посерьёзнел:
— Давай не будем забегать так далеко вперед, Серафим.
— Не вопрос, Иохель! Сперва реализуем наш "меморандум о намерениях", а потом видно будет.
Переговоры шли в тот день долго, до самого ужина — после которого, мы с ним расползлись по своим "норам" — как дождевые червяки после марафонской дистанции.
Этот ж... Этот американец жид... Еврейского происхождения, с меня буквально — все жилы вытянул!
Я ему тоже вдоволь мозги "полюбил" — доведя чуть ли не до геморроидального припадка с попыткой суицида в особо извращённой форме. Но на следующий день к обеду — когда я пошёл на значительные уступки (хахаха!), мы пришли к взаимно приемлемому консенсусу.
Затем ещё через полтора дня, после затянувшегося весьма и весьма конструктивного срача, мы с ним набросали приблизительный план по переходу "Русско-американской индустриальной корпорации" под контроль "группы российских акционеров-инвесторов". Конечно, это "группой" буду я и мои "виртуальные клоны". Как это сделать — ещё думать и думать надо , но железобетонно уверен — у меня получится.
Мистер Гейдлих, оправдания мои не обманул: он сумел составить и затем навязать мне свой план так, что кроме альбома с моделями одежды — срубить себе хорошенький гешефт за мой счёт. Когда я под это дело подписался — он враз пришёл в хорошенькое расположение духа и расслабился, считая, что надул меня. Однако, мысленно рисую ему народную индейскую избу и про себя жизнерадостно похохатываю:
ФИГВАМ!!!
Конечно же, я деликатно промолчал об "лохматом тазе" — которым накроется его "РАИК" в конце следующего года. Поэтому имею все основания считать, что мистер Гейдлих в этой истории — будет выглядеть полным лабухом.
Ну, что ж...
Бизнес, есть бизнес!
Когда перед его отъездом уже прощались, мне в голову пришла ещё одна идейка:
— Иохель, дружище, послушай... Чтоб нам с тобой почаще встречаться и общаться — не вызывая ничьих подозрений, я хочу — чтобы "РАИК" построила в Ульяновске фабрику готового платья "под ключ". Скажем так... Ээээ... На пятьсот швейных машинок.
Взяв его за пуговицу:
— Только, уже никакого оборудования с пунктов сбора вторсырья! Всё должно быть самое современное и новейшее. Это можно оформить как концессию — чтоб обойти государственную монополию на внешнюю торговлю. Расходы фифти-фифти: ваше оборудование, наши — коммуникации и производственные здания.
В это время в архитектурно-строительном отделе "ОПТБ-007" уже перешли на проектирование промышленных зданий.
Затем, до чего-нибудь докопавшись — концессию можно будет расторгнуть, как это неоднократно делалось "в реале". Что например, мне будет стоить организовать забастовку в Ульяновске?
Раз плюнуть!
А вполне возможно — концессию можно будет использовать и использовать, для дел — довольно далёких от нужд швейной промышленности.
Надолго зависает, но хорошенько подумав — говорит уклончиво:
— Я не обладаю полномочиями решать такие вопросы. Но я могу внести твоё предложение в Контрольном Совете и его... Как это по-русски?
— "Пролоббировать"?
— О, йес!
— Йес, йес... ОБХСС!
— Эскюз ми, не понял...?
— Непереводимый местный фольклор, Иохель... Не парься особо.
Аппетит, как говорится приходит во время еды и меня вновь осеняет:
— ...А небольшую, но высокопроизводительную обувную фабрику? Скажем так... Ээээ... Полмиллиона пар обуви в год?
Через секунду урезал осетра: в Советской России — дефицит обувной кожи. Животноводство ещё не восстановилось после двух войн подряд и произойдёт это не скоро, даже если мне удастся отменить (тьфу, тьфу, тьфу!) сплошную коллективизацию.
Уточняю:
— Обувной цех на сто тысяч пар обуви в год.
Нижегородскую губернию обую — и то ладно.
Хотя, имеется в задумках — пораньше познакомить хроноаборигеннов с знаменитой кирзой. Население, до сих пор рассекает в каких-то опорках — порою проявляя удивительную находчивость и изобретательность в деле самообеспечения обувью.
Тот, пальцы веером:
— Хотя, "РАИК" не имеет никакого отношения к обувной промышленности...
Пусть не имеет отношение, но через концессию на швейную фабрику — можно привести оборудование хоть для атомной электростанции, главное — табличку правильную на нём повесить и в "сопроводиловке" нужные буквы написать. Если таковое в Америке уже имеется, конечно.
— ...Но если ты найдёшь "мани", всё будет о"кей, партнёр:
Что он сказал?
"Мани"?
МАНИ!!!
"Money, money, money
Must be funny
In the rich man's world
Money, money, money
Always sunny
In the rich man's world! ".
Тексты самых популярных песен всех годов у меня есть. Надо найти того, кто смог бы переложить их на ноты, а потом...
Это Клондайк!
— Иохель! А нет ли у тебя на примете толкового продюсера в области эстрадной музыки?
— Мюзикл?
— Он самый.
— В Америке всё есть.
Бодренько так:
— Тогда деньги найдём, партнёр.
Хорошо знакомы ещё по "лихим девяностым" русский бизнес: договариваются о сделке, потом один ищет товар — а другой деньги.
Не привыкать!
После этого, ваще: из самых тёмных подземелий души — вылезла уже знакомая "жаба" и стала вместо меня квакать:
— Иохель, дружище... Хочу вот наладить производство в СССР канцелярских принадлежностей: копировальной бумаги, скоросшивателей, дыроколов, анилиновых чернил, стальных перьев, скрепок, кнопок.
Всё это добро в Советской России — славной своей раздутой бюрократией, в данный момент не производилось — а импортировалось на сумму в пять миллионов золотых рублей в год.
Ещё не успел американец ответить, как я несколько заискивающе, предъявляю следующую хотелку:
— Иохель, друг! Небольшую производственную линию по туалетной бумаге, а...? СРОЧНО!!!
Весь многонациональный Советский народ, в том числе и ваш покорный слуга — в лучшем случае вытирает жоп...пу газетами с портретами вождей, а в худшем — ходит в обосранных сзади подштанниках.
И будет ходить в таком состоянии — ещё очень долго!
Человек в таком состоянии, чувствует себя обосранным и очень собой недоволен. Недовольный же человек, как правило — своё недовольство вымещает на других и государство среди "претендентов" — на первом месте.
Тот, с понимающей улыбкой:
— Сделаем, партнёр!
В обоих случаях, это подрывает идеологические основы государства — не хуже, чем все вражеские "радиоголоса" вместе взятые. Так до сих пор, я не пойму: почему на это — до самого 1991 года, никто не обратил внимание ?
Не иначе, как в политическом руководстве СССР — затаился не разоблачённый вовремя троцкист!
Мистер Гейдлих, достав блокнот и карандаш, перекатывая сигару из одного кончика рта в другой:
— Пожалуй, я буду записывать... Что ещё?
— Ээээ... Мне нужно купить несколько недорогих, но обладающих бойким пером журналистов в американских англоязычных газетах, которые читают эмигранты из России.
Покрутив головой, как будто ему вдруг стал тесен воротничок:
— Это будет проще всего.
— И первым делом, Иохель, найди мне хорошего букмекера.
— Зачем?
Мне нечего скрывать от своего американского партнёра:
— Чтоб, сперва поставить на Калвина Кулиджа... А потом на тебя.
— ХАХАХА!!!
Присоединяясь к его жеребячьему ржачу и отвезя на полустанок его и переводчика на полустанок, расстаёмся... Надеюсь друзьями и, надеюсь — ненадолго.
* * *
"Деньги-деньги дребеденьги
Позабыв покой и лень
Делай деньги! Делай деньги!
А остальное все дребедень!" .
Деньги, деньги... Дребеденьги. Постоянно над головой висит угроза финансового банкротства...
Идея насчёт инфы про крах РАИК — шаг за шагом выкристаллизовывалась в моей голове, а затем через компьютер материализовывалась в чёткий план действий на бумаге.
Да, что там "РАИК" — мелочь пузатая!
По малому замахиваться — только ладонь отшибёшь.
"На бумаге" всё вырисовывается довольно классно, но конечно — даже при помощи Иохель Гейдлиха, такое мне без денег не поднять, не осилить...
НЕ ПРОВЕРНУТЬ!!!
А ведь кроме того — мне швейную фабрику, обувной цех, цех туалетной бумаги, канцелярских принадлежностей... На заокеанского партнёра надейся — а сам не плошай.
Наконец, мне — мой "завод-заводов" и ещё много чего надо строить!
Попаданец без денег, это не прогрессор вовсе — а как паровоз без воды: жалкая, никчемная, бесполезная личность — годная только на лесоповале топором махать.
В поиске заветных бабосиков я пошёл уже знакомым путём — обратившись к старому, хорошо мне известному "инвестору". Политика большевиков в части валютных операций была крайне не последовательной. Осенью 1923 года спекулянтов валютой стали зажимать, а весной 1924 — вновь расслабили гайки и, в обоих случаях — я заранее предупредив Ксавера, получил свою долю.
Однако опять, сцуко, мало!
Разговор, скажем честно — не из лёгких, состоялся в доме Ксавера, за столом в той же комнате где мы с ним познакомились. Правда, в этот раз мы были с ним наедине — никто над моей душой не стоял и ножиком со скуки не поигрывал...
Ксавер, ознакомившись с моим проектом, чуть с дуба не рухнул:
— "Корпорация"?
— "Русско-американская индустриальная корпорация" — мне лишь для розжига аппетита, партнёр. "Всесоюзный текстильный синдикат" — вот достойная цель!
— Не сходи с ума, Серафим!
— А, что не так? Я тебе здесь всё по полочкам разложил, Ксавер: если найдёшь какой сомнительный момент — скажи, я над ним ещё поработаю.
Тот, ещё раз бегло пробежавшись по краткому "дайджесту" плана:
— ...Нет, по деловой части — у тебя всё схвачено, комар хобот не подточит. Но потом с твоей корпорацией или синдикатом, что прикажешь делать?
Принимаю невинно-недоумённый вид:
— С восемью миллионами прибыли в баксах, только от "РАИК"? "Прикажу" тебе деньги грести лопатою... Кстати — могу подсказать, где её приобрести!
Наши штампованные ульяновские лопаты уже успели прославиться по всей округе.
Мой собеседник только рычит:
— Тебя ею зарыть, разве что? Ты только посмотри на их трудовое законодательство!
— Частенько смотрю и, что?
— Как можно промышленнику-частнику работать в таких условиях? Со своими-то деловыми да артельными — я всегда найду общий язык, а эти...
Замолкнув, Ксавер только досадливо крякнул.
Сперва соглашаюсь:
— Я знаю, что по нашему трудовому законодательству — пролетарию можно вообще не работать, числясь на предприятии и, при этом весьма кучеряво жить...
По современным для хроноаборигенов меркам — "кучеряво", уточню. Ибо, будь ты даже ударником труда — ходить тебе в тех же обносках и кушать через раз: на государственных предприятиях действует реликт Военного коммунизма — "уравниловка", считающаяся принципиальным моментом для сидящей на "кремлёвской пайке" партноменклатуры.
Затем, сделав донельзя умное лицо, слегка приоткрываю занавес над будущим:
— Но, времена меняются — меняется и трудовое законодательство, Ксавер! Не за горами то время, когда предприятия переведут на хозрасчёт, на них будет введена сдельная оплата, а за опоздание на пятнадцать минут и за тунеядство — "гегемонов" будут отлавливать, как негров в Африке в своё время и, отправлять заготавливать лес на дальнюю делянку...
Моё пророчество впрочем, не произвело должного впечатления:
— Да, когда это будет... Мне уже кажется, что коммунисты — это навсегда.
— Согласен, это будет ещё не скоро. Однако..., — несколько примиряющим тоном, сделав паузу, — в наших силах, годков скажем на десять — этот момент приблизить.
В сердцах хлопает ладонью об стол:
— Нет, денег я тебе не дам!
С металлом в голосе в полголоса говорю, аки траками лязгаю:
— Однако, ты меня неправильно понял, Ксавер: я к тебе — не побираться пришёл. А за своей — обусловленной при первом знакомстве, "мздой".
Он, подняв на меня изумлённые глаза и схватив мои финансовые расчёты, стал яростно тыкать в них пальцем:
— Ты издеваешься?! Какая, на хер "мзда"?! От твоего "Жилстроя" пока одни убытки!
Жёстко прерываю поток его красноречия:
— Возможно, ты просто — плохой менеджер, Ксавер? Возможно, ты следовал не всем рекомендациям — что я тебе дал?
То горячится:
— "Рекомендациям"?! Да, чтоб ты понимал — я бы вообще разорился, если бы твои рекомендации выслушивал!
Привстав, нависаю над ним и обличительно:
— Ой, ли? Вот я рекомендовал тебе скупать облигации обязательных и добровольных государственных займов... Ты прислушался к моим словам? Ты скупаешь облигации у нэпманов?
— Да, чтоб я..., — задыхается от возмущения, — да, ты — вообще!
— И, затем снова будешь меня упрекать, что моя инфа приносит тебе недостаточно бабла?!
У Ксавера несомненно "на подходе" приступ истерии... Глаза округлились и расширились, зрачки наоборот сузились, усы ощетинились — а в уголках искажённого бешенством рта появляется пена... Он всё сильней и сильней начинает напоминать мне Петра Великого в приступе неконтролируемой ярости. По крайней мере таким — каким я его себе представляю.
Глаза в глаза, даю "весь расклад" — хоть и несколько громче обычного, но спокойно:
— С началом следующего — 1925 года, Наркомфин отменит обязательные займы, а уже выпущенные облигации будет усиленно выкупать с доходностью 36 процентов в год...
Задыхаясь, тот жёстко приземлившись обратно на стул:
— Охуе... СКОЛЬКО?!
* * *
Некоторые читанные мной "там" историки, называют внутренние займы — едва ли не самой удачной госинвестицией в СССР. Как бы там не было, но в период с 1923 по 1957 годы — советское государство получало от займов доход примерно такой же, какой приносили все другие налоги и сборы. Только за период до 1925 года, в принудительные займы было вложено чистоганом — не менее 14 миллионов рублей частного капитала.
В 1925 году советские руководители финансами решили, что народ-де "созрел" и пришла пора размещать государственные займы только на добровольной основе. Чтоб стимулировать интерес нэпманов — владельцев частных капиталов, купленные ранее ими облигации принудительных займов — разрешалось продавать без ограничений.
Однако, "гладко было на бумаге"!
В ответку, никто добровольно деньги государству не нёс и, когда выкупать займы стало обходиться слишком дорого — подобная практика прекратилась.
* * *
— Столько, сколько слышал! Следующий год — вообще будет наиболее благоприятным для людей умеющих делать деньги.
Выражение лица моего собеседника начало меняться: круглые глаза меньше не стали — но уже от удивления, усы обвисли, а разинутая "варежка" захлопнулась. Вдосталь насладившись произведённым эффектом, продолжаю:
— Особенно выгодными будут облигации 2-го крестьянского займа — с доходностью десять процентов (внимание!) в месяц. Кроме того, будет введена практика выдачи частнику займа государственной ссуды — под покупаемый им билет в семьдесят процентов от его цены...
Подмигнув, заговорщически:
— ...Как там твой московский трест "Госжилпромстрой" поживает? В ссуде, случайно не нуждается?
Наконец, Ксавер как будто в изнеможении — аж испарина на лбу выступила, откинулся назад в кресле. Не садясь, я уставил в него указательный палец:
— На руках у населения находится облигации госзаймов на 126 миллионов рублей. Вот и посчитай сам: на какую сумму ты принесёшь мне ущерб — если не воспользуешься моими рекомендациями. Ты сможешь его возместить мне, Ксавер?
Последнее, прозвучало даже несколько угрожающе... Впрочем, тот не обиделся.
Минут через десять придя в себя, подпольный миллионер облизнул губы и хриплым голосом спросил:
— Твоя инфа верная?
— Как любимая жена из сераля Эмира бухарского!
В его глазах появляется суеверный страх, но тем не менее пытается хорохориться:
— Почему ты не сказал мне раньше?
"А попробуй сам разгреби завалы информации на моём компе и отдели в них зёрна от плевел, — мысленно ответил, — сам до сих пор парюсь, но выхода нет — придётся нам с тобой рискнуть...".
Но вслух — с видимым разочарованием, ответил:
— За всего четверть от навара, я должен тебе ещё и разжёвывать? В рот разжёванное класть? Увы... Я был более высокого мнения о твоей деловой чуйке, партнёр.
За этим стояло: "Не оправдавшему надежд ищут замену".
Ксавер это прекрасно понял и внутренне запаниковал:
— Сколько у меня будет времени?
— Ну... Не уверен, но почитай весь следующий — 1925 год. Хотя, наиболее выгодными для тебя будут первые его три месяца... Затем, комиссары начнут "сдавать назад".
Тот, снова зависнув:
— Не пойму, зачем они это делают? Ведь, это — явно себе в убыток?!
Объясню "на пальцах", причём — чуть ли не буквально:
— Нарком финансов СССР Сокольников — возможно, когда-то был классным революционером и очень грамотно разрушал Самодержавие... Но, как финансист он — полное гов...но! Решив отказаться от какого-либо принуждения бизнеса и повысив доходность облигаций госзаймов до немыслимых высот, сей деятель — со всей присущей этой категории граждан наивностью решил, что частный капитал с радостью кинется кредитовать российскую государственную промышленность.
— Идиот...
— Это ещё мягко сказано!
Увы... Но российский капитал испокон веков — был скорее спекулятивным, чем инвестиционным. Ещё Пётр Первый своими указами насильно сгонял купцов в "кумпанства" и заставлял их строить заводы и фабрики. Без него, они бы так и торговали досель — мёдом, пенькой да кое-как обработанными сырыми шкурами полярных пестцов.
Наконец, полностью овладев собой, Ксавер — с аппетитом изрядно проголодавшийся акулы капитализма, плотоядно поинтересовался:
— "Восемь миллионов — американскими долларами", говоришь?
— Если тот пиндос продавит "Пролетарку" на обмундирование РККА — то возможно и больше. Если же нам удастся взять под контроль "Всесоюзный текстильный синдикат", то...
Я закатил глаза к потолку, в притворно ужасе:
— ...Боюсь даже предположить, сколько бабла нам обломиться! Конечно, Ксавьер — кое с кем придётся "делиться", сам понимаешь.
— Как не понять...
— Заодно, будем иметь дополнительные преференции от государства.
Если частника доят и кошмарят, то так называемые "социалистические" предприятия, наоборот — субсидируют.
— Главное, не жадничать, — подмигиваю и снизив голос до шёпота, — чем быстрее комиссары скурвятся — тем для нас с тобой лучше... Понял?
Того, вдруг осеняет — как Ньютона яблоком по кумполу:
— ПОНЯЛ!!!
"Жулик, — подумал я, — но всякий успешный предприниматель — по определению жулик. Это надо осознавать чётко — чтоб потом не испытывать горьких разочарований".
"Жулик" посмотрел на меня и с изрядной долей неподдельного восхищения:
— Ну ты и аферист, Серафим!
Я, скромненько так потупил глазки— мы с ним отлично друг друга дополняем.
* * *
Чтоб больше не возвращаться к "швейной теме" — других хватает, вкратце расскажу про связанные с ней события до 1927 года.
Ксавер, последовав моему совету и скупив за бесценок большое число облигации обязательных и добровольных государственных займов у своих простоватых коллег-нэпманов, в первом полугодии 1925 года — слил их государству, сказочно при этом наварившись.
Мне с этого навара досталось всего лишь пять лямов "налом" — моя обусловленная первоначальным договором доля... Но навряд ли, этот пройдоха заработал всего двадцать миллионов на этой афере.
Однако, пойди теперь — проверь!
Так или иначе, я был на него не в обиде — став рублёвым миллионером.
Дальше — больше!
Всего в СССР в эпоху НЭПа насчитывалось свыше трёхсот пятидесяти промышленных и торговых иностранных концессий и, образованное весной 1925 года в Ульяновске Советско-американское инвестиционно-технологическое общество со скромным брэндом "Red Fannie Mae" просто среди них затерялось — как "золотая карта Виза" (Visa Gold) среди опавших листьев в осеннем лесу.
Мой партнёр Иохель Гейдлих, конечно же не понял — что я его конкретно кинул... Ведь, про забастовку американских швейников — разорившую РАИК, я по его мнению — никак не мог знать. Ну а если и понял — то сделал вид, что всё "о"кей" и, наше с ним сотрудничество плодотворно продолжалось.
Он хорошо потрудился, естественно — имея меркантильный интерес и, встав во главе "Red Fannie Mae" — заключил несколько индивидуальных контрактов с западными фирмами и отдельными специалистами. Была построена современная швейная — АО "Ульяновская фабрика готового платья "Красная игла"", АО "Обувная фабрика "Красный Лабутен", АО "Ульяновская мебельная фабрика" "Красный интерьер", Завод канцелярско-офисных принадлежностей АО "Красный планктон" и даже завод немецкой фирмы "Leo Werke" (случай счастливый подвернулся) по производство зубоврачебных товаров.
Завод же производящий туалетную бумагу, пришлось строить поближе к источнику сырья — бумажной макулатуре, то бишь.
А где макулатуры больше, как ни в Москве?
Вот там его и построили — по экономическим соображениям. Потом, подобные цеха-заводы появились и в других крупных городах России.
Надо сказать, сперва туалетная бумага (кстати, выпускаемая в виде листов, а не рулонов) Советском Союзе особой популярностью не пользовалась.
Видимо, велика в нас сила привычки — ходить обосранным, чтоб иметь повод бухтеть на власть!
Однако, затем мною был придуман смело-инновационный маркетинговый ход и, вытирать задницу туалетной бумагой — а не зараженным энцефалитным клещом лопухом, трудящимся очень даже понравилось.
Ведь, на ней были отпечатаны морды классовых врагов и причём — на любой вкус!
Часто, в магазине можно было услышать:
— Продавец! Мне с Лордом Керзоном!
Или:
— Дайте мне Муссолини, да побольше! Мне доктор прописал слабительное.
Служащий "ненавязчивого" сервиса в ответ:
— Извините, но у нас из современных политиков — только Даладье и Чемберлен остались. Хотя, могу предложить Вам подтереться бароном Врангелем или последним Самодержцем.
Да! Хотя я постарался через СМИ раздуть важность наличия туалетной бумаги для воспитания советского человека в нужном идеологическом духе и, руководство СССР — меня всячески поддерживало в деле увеличения её производства и расширения номенклатуры...
Однако, дефицит остался!
Официальной целью создания "Red Fannie Mae" было строительство предприятий "под ключ" — так в соглашении с Советским правительством было записано. Поэтому, она в отличии от других концессий-"однодневок" просуществовала достаточно долго, строя небольшие предприятия не только в Ульяновске — но и по всей стране.
Впрочем, про "Red Fannie Mae" и её главу — Иохеля Гейдлиха, будет упомянуто ещё не раз и даже не два.
* * *
Не всё было гладко да ровно, конечно.
У этого американского еврея что-то не срослось, или он с самого начала нам с Аннушкой "в уши дул" — желая преувеличить своё влияние среди "комиссаров", прежде чем надуть... Теперь, уж не узнаешь, хотя почему-то думаю — это связано со снятием Троцкого с поста Председателя Реввоенсовета.
Так или иначе, но в тот раз — "Пролетарка" не была введена полевой военной формой для РККА.
Зато, ею заинтересовались в Наркомхозе в качестве рабочей спецодежды — обязательной для всех государственных и частных предприятий. Но опять же, это будет ещё не скоро — а ближе к 1927 году.
После выхода закона СССР "Положение о патентах на изобретения", по моему настоянию — все модели одежды были оформлены на Паршину Анну Ивановну.
Так, как порядочный человек, сперва кочевряжилась:
— Серафим Фёдорович! Я так не могу... Это же Вы всё придумали!
Как маленькой девочке объясняю прописные истины:
— Придумать любой сможет — а вот воплотить задумку в жизнь... Я бы, например, не смог! Поэтому, это изобретение надо как минимум разделить надвое.
— Так, давайте оформим патент на двоих.
Отрицающее качаю головой и, сделав таинственный вид, шепчу:
— Не могу! А почему "не могу" — не скажу. Однако поверьте, Анна Ивановна — причина весьма уважительная.
У той глаза расширились по полтиннику — будет о чём посплетничать с моей Софьей Павловной:
— Тогда, если позволите, я как честный человек буду выплачивать Вам половину прибыли...
А вот это — другое дело!
Приобнимаю её за плечи и ласково так:
— Аннушка, дорогая! Вы — честный человек, иначе бы я и не подошёл к Вам. Вот счёт в "Красной взаимопомощи"...
Примерно такая же история была с "Красным Лабутеном".
Производственная артель "Красная игла", трансформировавшись в АО "Ульяновская фабрика готового платья "Красная игла"", не вошла ни в "Российскую швейную корпорацию" (РШК) — в которую в свою очередь была преобразована РАИК, ни во "Всероссийский швейный синдикат" — в который та входила на правах треста. Это было самостоятельное предприятие — поднадзорное волостным и уездным органам власти.
Не раз повторялся и ещё раз повторюсь: дикое нагромождение советских бюрократических структур (при известной "ловкости рук" конечно) — позволяло ещё и не такие "кренделя" выписывать!
Высокая стоимость конечной продукции — являлась "визитной карточкой" российской промышленности всю эпоху НЭПа. Она же, была основным сдерживающим фактором наращивания производства. Конечно, советские правители это прекрасно понимали и принимали кое-какие меры — в частности добиваясь снижения цены на сырьё... Но это были всего лишь полумеры — к тому же в основном бившие по крестьянам, по поставщикам этого самого сырья.
Получался какой-то "заколдованный круг" — как "Гордиев узел" решительно разрубленный товарищем Сталиным в ходе коллективизации и первых пятилеток.
Однако, в своих "промышленных образованиях" я пытаюсь идти своим путём — снижая цены на выпускаемую продукцию.
Но...
К великому моему прискорбию — пока это приводит лишь к увеличению спекулятивных структур в самом Ульяновске и вокруг него: до 75 процентов всей нашей продукции до потребителя доходит через перекупщиков — через "левые" торговые кооперативы и оптовиков-частников. Я бьюсь над этой проблемой — о чём будет рассказано ниже: в частности пытаясь настолько нарастить выпуск товаров — что спекулировать ими потеряет всякий смысл. Однако, до этого пока бесконечно далеко и самым приемлемым решением на данном этапе является прямые поставки — эдакий "Али Экспресс" в стиле "стимпанк"!
Выбрав в рассылаемом бесплатно по почте каталоге требуемый товар, потребитель в ближайшем отделении "Красного экспресса" заключает договор, платит 25 процентов залоговой суммы и вскоре получает вещь — за которую может расплатиться в кредит на срок от трёх до шести месяцев.
Конечно, "сразу" только прыщ выскакивает — а такая система продаж развивалась достаточно медленно и, в полную силу заработала лишь к знаковому 1927 году — принося в бюджет Общества взаимного кредита "Красная взаимопомощь" — (общую касса частных и кооперативно-артельных кредитных учреждений Ульяновска) порядком 675 тысяч золотых рублей в год.
* * *
Наша с Иохелем Гейдлихом деятельность по скупке акций "РАИК", имела кроме установления контроля над этой корпорацией и, несколько отдалённые последствия. Были установлены финансовые связи между "Промбанком" Москвы (где у моего партнёра видимо, имелись свои люди) и банками САСШ — принадлежащими "Объединённому союзу работников швейной промышленности Америки": "Объединенным трастовым", "Сберегательным банком Чикаго" и "Объединённым банком Нью-Йорка".
Здесь, фишка в чём?
Пытаясь помочь своим родственникам в Советском Союзе, эмигранты (в большинстве своём евреи) — переводили им средства через эти структуры и, мы с мистером Гейдлихом сумели "присосаться" к этим финансовым потокам... Эээ... Возможно, ему помогли кое-какие мои подсказки из проделок российских воров-олигархов начала 21 века?
Не знаю!
Тот, ни разу ни в чём подобном не признался — хотя всегда их с готовностью и, со всей внимательностью про них у меня выслушивал.
До 1927 года американскими родственниками было перечислено в СССР свыше 9 миллионов долларов. Сколько с этого поимел мой "компаньон" — я без понятия, да и не привык считать деньги в чужом кармане... Но мне он исправно перечислял порядком ста тысяч долларов в год — в виде различного промышленного и лабораторного оборудования, услуг специалистов или поставками редкого в России сырья — типа селена и кадмия для выпрямителей.
Теперь, насчёт обещанной компаньону инфы...
Не однозначно, весьма неоднозначно!
Инфа по "пискам" моды "выстрелила" в 1925 году — принеся Иохелю Гейдлиху кругленькую сумму, мне — контрольный пакет акций РАИК и, одну надежду на двоих — что так будет продолжаться и впредь. В следующем же, в 1926 году — сумма была уже не такой уж "кругленькой". А вот в 1927 году — такой фокус не удался, принеся лишь убытки.
Видать, в связи с моим вмешательством — история начала меняться и, моё послезнание — стало обесцениваться как прошлогодний снег.
Примерно такая же история произошла и с "мюзиклом".
Видать, время её не пришло, или продюсер оказался не таким, или тот не таких голосистых певцов подобрал... Но особой популярности они не получили и навара не принесли. Мда... К сожалению — "пар получился в свисток".
Насчёт изобретений.
"В реале" изобретённый в 1972 году, запатентованный Иохелем Гейдлихом чемодан на колёсиках "Rollaboard" — пока "не пошёл", хотя я сразу оснастил его не четырьмя снизу — а двумя колёсиками сбоку на жёсткой раме. Не учёл видать, что на железнодорожных станциях и портах в ту пору — было полным-полно носильщиков из негро-американцев, которые за сущие центы — отнесут ручную кладь пассажира куда угодно.
Кондиционеры в САСШ был известны с начала века, получили самое широкое применение — но в качестве хладагента в них использовался ядовитый аммиак, что неоднократно приводило к несчастным случаям. К тому же, они получались излишне громоздкими, состоящими из двух блоков — с компрессором и конденсатором, расположенными обязательно вне помещения.
В "реальной" истории, лишь в 1928 году — американской компании "Дженерал Моторс" удалось получить хлорфторуглеродное химическое соединение, позднее названное "фреоном". Это позволило несколько позже создать компактные, моноблочные конструкции кондиционеров — могущие разместиться даже в форточке окна, вполне доступные в цене для массового потребителя, сравнительно простые в монтаже и обслуживании.
И самое главное — безопасные в эксплуатации!
Я дал своему компаньону наводку и тот запатентовал сразу несколько известных мне составов фреонов на два года раньше. Однако, видимо работы по этому хладагенту в "Дженерал Моторс" — начались гораздо раньше 1928 года как написано в моей инфе на компе и, та сразу же подала в суд.
Короче, чем в конце концов кончится эта мутная история — не вполне понятно.
Ну и немножко мне удалось заработать — делая ставки у букмекера и там же давая прогнозы.
Сравнительно "немножко".
Немножко на победе на президентских выборах в САСШ Калвина Кулиджа, немножко на самом разрушительном в истории страны торнадо — пронёсшимся по трём штатам 18 марта 1925 года, совсем немножко на вооружённом перевороте 16 января 1926 года в Никарагуа и на "ответной" интервенции 23 декабря САСШ в эту страну Ну и, совсем чуток — на событиях в Китае в 1927 году: Нанкинском инциденте и Шанхайской резне.
Так ведь, птичка по зёрнышку клюёт и сыта бывает!
Главная же моя надежда на "Великую Депрессию" — мировой экономический кризис, который начнётся 24 октября 1929 года крахом на Нью-Йоркской бирже и продлится до 1939 года...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
