|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Снежка умирала. Он сразу это понял по неестественно теплому цвету лица внучки. Отбросил ружье и побежал к ней. Побежал к девочке, а она теряла кровь, как зима теряет снег весной.
Нет! Нет!
Хотелось пафосно закричать, но дед не кричал, жизнь научила его держать эмоции при себе. Внучка таяла как снежинка и сделать уже ничего было нельзя. Дед схватил ее на руки и потащил на кроватку, там за занавеской у печки, был ее уголок со всеми этими девчачьми штуками. Рисунки на стене — она очень любила рисовать деревья, заваленные снегом, любила рисовать детей и их родителей, как фотографии они запечатлели лучшие моменты ее жизни. Стараясь не поддаваться панике Дед одной рукой отшвырнул одеяло и уложил девочку. Как красная роза на белом снегу она лежала еле дыша а по простыне неумолимо тянулись в разные стороны щупальца кровавых ручьев.
Дед встал над ней и замычал бессильно, как глухонемой, и Снежка вдруг открыла глаза. Посмотрела осмысленно и улыбнулась через силу, красный ручеек покатился вниз по подбородку и на грудь. Он проследил за ним и слеза неосторожно показалась, пугая ребенка.
— Не плачь, — еле слышно сказала Снежка, — найди другую.
— Нет, — затряс дед непокорной головой, борода красным поленом как маятник качалась вправо-влево. — Нет. Мне не нужна другая. Мне нужна ты, родная Снежка. Все будет хорошо.
Она слабо улыбнулась и покачала головой, не отрываясь от него взгляда. Если бы он мог накормить ее жизнью, если бы мог передать жизненную энергию взглядом и умереть сам, он бы сделал это. Но он не мог. И она это знала.
— Что они сделали с тобой?
Она не боялась умереть, уже не боялась. Когда осознаешь, что всё, конец, — страх уходит. Наверное. Но говорить она еще могла. Тихо, еле слышно, хрипя, но могла. Дед наклонился, выставив правое ухо из копны седых волос — слушал её и кивал, соглашаясь. Она права, она всегда права его малышка.Несмотря на свою юность Снежка всегда говорила мудро и Дед ее внимательно слушал.
* * *
Когда она ушла дедушка еще долго сидел у кровати, на которой уже не было тела и только красное пятно напоминало о той, кто здесь умирал. А еще синий полушубок и шапочка, на крючках. Они все еще ждали своего часа и свою хозяйку, которая больше не придет. Никто больше не наполнит самовар щепками и водой, никто не заварит трав, никто не поддержит его, когда темной пургой накатывает депрессия и хочется идти наверх и убивать все что движется. Никто не будет идти с ним сквозь любую непогоду в час Х и хватать смеющихся детишек. Подсказывать ему нужные слова и помогать водить хороводы вокруг Елки. Сам. Теперь все сам. Но она ведь и это предусмотрела, верно? Маленькая холодная хозяйка. Никто в шутку не назовет его "ватным" и не будет хохотать, пока дед багровеет от злости.
— Я — Лютый, — сказал он вслух, так чтобы голос гремел как гром во время ливня, но вышло жалкое блеяние в пустом доме. Дед встал посреди опустевшего дома и зарычал во всю мощь, подняв голову и сжимая пудовые кулаки. Мускулы на руках налились и взбугрились как большие мясные шары. Лицо покраснело от притока крови. Окровавленная борода дрожала. Если бы его дети увидели сейчас доброго дедушку, то испугались и не узнали бы того, кто приходит раз в году.
— Куру-курру-куру! — кричал Дед и на этот раз его голос гремел, как тому и положено, даже сильнее. "Куру-курру-куру!" — боевой клич наполнил дом от донышка до самого горла. Пора было собираться в дорогу.
* * *
"Ты помнишь, где все лежит, ватный маразматик?! — спросила она, отхаркивая кровь и он улыбнулся. Конечно, он помнил. Наклонился и сорвал в сторону квадратный индийский ковер с зимней картинкой, открывая крышку люка. Ручка лежала в углублении, не выделяясь и не выдавая себя, даже если гость стоял прямо на ней. Дед наклонился, ухватился за нее и поднял крышку, открывая черное зево подвала. Совсем не тайного, но и чужим знать о нем не нужно. "Там ведь закруточки", — говорила Снежка и смеялась,чуть не плача, размахивая кухонным ножом, — Ты ведь не хочешь ими делиться, старичок?"
Конечно он не хотел делиться малиновым вареньем, которое очень любил, консервированными огурчиками, помидорчиками, грибочками (которыми он всегда боялся отравиться, а внучка смеялась над ним) и его баклажанчиками.
Теперь все это было уже не важно. Больше никто не сделает новых запасов, баночки будут уменьшаться и уменьшаться пока не исчезнут совсем.
Дед встал на одно колено и нащупав выключатель, нажал на него — не хотелось расшибиться когда никто не поможет. Загорелась лампочка, качающаяся на проводе ("лампочка Ильича", — говорила Снежка)и осветила бетонные, холодные как могильные плиты ступеньки.
Дедушка поежился предчувствуя и подумал сходить за шубой, но махнул рукой и медленно пошел вниз. "Закрыл ли я двери? — вдруг подумал он, — А если сейчас придет подкрепление к безголовым и закроет крышку над головой, как крышку гроба? Так и умереть здесь не отомстив?"
Он уже по грудь погрузился в черную дыру подвала и остановился, оглядываясь. Заметил посох, лежащий одним концом под столом и протянул руку. Пошевелил пальцами и посох дернулся. Дед улыбнулся в бороду. Есть еще порох в пороховницах и ягоды в ягодицах. Задергал пальцами агрессивнее, как будто перебирая струны на арфе и посох задергался, попытался обернуться кругом вокруг своей оси и уперся одним концом в ножку стола, продолжая шевелиться, как отрубленный палец. Дед улыбнулся и поманил его — посох, как змея, шурша остатками конфетти на навершии пополз к нему, пока не коснулся указательного пальца. Дед ловко схватил его и подтащил к себе.
— Этого должно хватить! — привычка говорить с самим собой опять возвращалась. Спустя столько лет. "Всегда", — подумал дед и посмотрел на дверь. Она была приоткрыта и еле заметно покачивалась взад-вперед. Дед направил посох как указательный перст в ее сторону и что-то прошептал. Дверь с грохотом захлопнулась и крючок наскочил на задвижку
— Этого должно хватить, — пробормотал Дед и указал посохом на дробовик. Голова кружилась, но сейчас он не думал об этом. Ружье лежало неаккуратно брошенное на полу и Дед заставил его подняться и встать у стены по стойке смирно. Посмотрел на рассыпанные патроны и решил хоть на это силы не тратить. Кому нужны эти понты и фокусы? Все равно нет возбужденных, счастливых зрителей только разбросанные одежды умирающих, которые скоро исчезнут вслед за ними.
"Не трать энергию зря", — говорила она ему, — Ты знаешь как она восстанавливается".
Он обещал Снежке и собирался выполнить свое обещание.
* * *
Осторожно стараясь не подскользнуться и пригнувшись в три погибели он спустился вниз и наконец с облегчением выпрямился, потолок в погребе высокий, хоть и постоянно влажный.
Банки были везде, на полу, вдоль стен, кучками и пирамидками. Расставленные по видам, по сортам, по размерам — тут как говорится и "черт ногу сломит", но внучка управлялась на отлично, но сейчас его интересовала не еда. Вдоль правой стены шли ряды полок и верхнюю Снежка отдала ему, понадобилось ругаться, скандалить и доказывать но на этот раз он победил. Ему тоже нужно было место для хранения штучек — дрючек. Не одними же консервами в этом мире наслаждаться.
Табуретка стояла на своем месте в правом углу, тот что ближе ко входу и ждала хозяина, крепко стоя ножками на земле. Осторожно ступая между трехлитровыми, двухлитровыми и литровыми банками Мороз как всегда еле сдерживался, чтобы не пнуть одну из них, так чтобы она полетела, врезалась в следующую и устроила тут парад ложащихся косточек домино, но как всегда сдержался — Снежке бы не понравилось и взяв табурет понес его к полкам. Поставил, пошатал проверяя устойчивость и удовлетворенно залез обоими ногами, как ребенок на празднике.
"Не обещай мне, что не будешь мстить, — опять появилась Снежка и Дед затряс головой, отгоняя воспоминания, но внучка еще была жива, еще не растворилась в туннеле прожитых лет и выгнать ее сейчас было невозможно. — Я ведь знаю, что ты пойдешь. Только послушай меня, как всегда слушал и хорошо подготовься".
— Хорошо! — сказал Дед вслух и ударил кулаком по полке, а потом им же утирал слезы, — Я обещаю!
Так он и тогда сказал.
Коробка с патронами стояла рядом, он совсем недавно тянулся за ней, доставал ружье для чистки и так и оставил здесь открытую, развернутую наискосок, полную круглых солдатиков с серебром внутри. Готовые убивать своих и не только. Когда-то ему их очень много сделали по специально заказу, пришлось повоевать, но эти времена давно ушли.
— Похоже вернулись, — сказал дед и подвинул коробку. Погладил бороду и пересчитал патроны. Сто штук, все на месте, — Я обещаю, — повторил дед.
"Обещай не высовываться. Это опасно для нас, ты же знаешь!"
— Обещаю, — сказал дед и между транспортной сумкой и тактическим рюкзаком выбрал первую. Конечно она тоже выглядела круто (основное грузовое отделение закрывается на пластиковую молнию с двойным замком, двумя карманами на молниях и маленьким фронтальным карманом на молнии, на котором нашит карманчик для идентификатора. Днище сумки усилено прорезиненной тканью), но с ней он мог сойти за путешественника, бывшего военного, с рюкзаком так не получится.
Дед взял сумку, спрыгнул на пол и открыл замок, сразу уложил там коробку, предварительно закрыв и полез назад. Что там еще говорила Снежка? Увидел тельняшку, зимнюю, утепленную, заботливо сложенную на стопке других его старых вещей и кинул в сумку тоже. Пригодится — зима близко.
Подумал и забрал старую коричневую кепку с ушами, он в ней выглядел как Кощей на паперти, но тут бы уши не отморозить. Что тут еще осталось из прошлой жизни? Кросовки, тапочки — брать не стоит, разве что белые. Куртки теплой тоже нет или завалявшегося пуховика. Зимой он ходил в шубе и это было принципиально, теперь это казалось ошибкой. Синяя шуба выдавала его. Дед опять врезал кулаком по полке и выругался.
— Нет времени прятаться, Снежка! — провозгласил он молчаливым стенам и бас гулко разнесся по подвалу, — Уйдут, гады! Что ты там еще говорила? А... точно... Коробочка для непослушных.
Коробка стояла не прячась и дед улыбнулся воспоминаниям. Сколько раз внучка угрожала наказать его за непослушание. За то, что сапоги не снимает у порога, а шагает смело по комнате. За то, что валенки разбрасывает где попало и посуду плохо моет. За то что бороду забывает вычесать и химией на себя попшикать, для запаху. Она угрожала применить коробочку и никогда её не открывала. Дед ее открыл и помрачнел. Улыбка долой.
В коробочке лежала опасная бритва Parker — пластиковая черная ручка и лезвие из нержавеющей стали спряталось внутри. Дед достал ее и открыл, затаив дыхание. Как можно этим пользоваться и не перерезать себе глотку? Хотя Снежка говорила, что легко. Дед осторожно закрыл опасный инструмент и поежившись положил его на место, рядом с флакончиком пенки для бритья, после бритья, помазком, расческой и ножницами. В качестве альтернативы лежала бритва МАК 3 вроде бы как безопасная и упаковка влажных салфеток "Алые паруса". Дед вздохнул и спустившись положил коробочку в сумку. Нужно было торопиться, а он все прыгал сверху вниз, как заяц. Что еще?
— Одежда есть.
— Патроны — есть.
— Гигиена — есть.
Еще добавил швейцарский нож с кучей ненужных лезвий, зубную щетку и зубную пасту "Ну погоди!", аптечку, которую он еще ни разу не открывал и почесал голову. Что еще нужно? Что там наверху? Чем они пользуются? Ничего в голову не пришло и дед кинул пару туристических консерв. Война войной, а обед по расписанию.
Окинул еще раз взглядом свою полку и пожав плечами спустился, не обратив внимание на бумажник. Застегнул сумку и закинув ее на плечо отнес стул на место. Еще раз осмотрелся, морща лоб, но Снежка больше не появлялась, чтобы помочь а он так и не вспомнил. Бумажник набитый купюрами, карточками, визитками остался лежать в подвале и погрузился в темноту когда старик выключил свет и захлопнул крышку.
* * *
Одежды Снежки на кровати уже не было, как и следов крови. "Наши пропадают навсегда", — подумал Лютый и присел на стул отдохнуть, от безликих тоже ничего не осталось. Интересно двое ушли туда же где сейчас его внучка? Если так, то это хорошо. Снежка быстро с ними разберется, она будет готова на этот раз.
"Обещай не высовываться. Это опасно для нас, ты же знаешь! Ты знаешь, что делать!"
— Опять ты? Вот настырная, как и при жизни!
Дед разделся по пояс и повел мощными плечами по кругу, разминаясь — в одну сторону в другую. Борода смешно щекотала грудь и он засмеялся, но осекся.
— Нехорошо. Внучка совсем недавно ушла, а ты веселишься. Лучше разогрейся, сейчас наверх пойдем.
— Хорошо, — ответил Мороз сам себе, — Только не тошни.
Он помахал руками, поскакал как горный козел (сказала бы внучка) и занялся отжиманиями. Ухал, пыхтел, покрикивал на себя и хлопал в ладоши, поднимаясь. Приседал и бился с тенью.
— Ты говорила, следить за своим здоровьем. Я слежу. Мне понадобится много сил, чтобы найти того, кто приказал это сделать и убить.
* * *
Сверху свисало три веревочные лестницы. Именно по ним спустились вторгнувшиеся в его жизнь преступники. Дед посмотрел на веревки и вернулся за топориком (не забыть бы и его взять в дорогу). С водой у них проблем не было — жили ведь на дне колодца, но он предпочитал выходить за натуральной, природной — в лесу был неплохой родничок.
Чужие не могли попасть в его дом просто так, потому что сверху видно воду, черные стены и бесконечную глубину но ни как ни вход в чужое жилище. Старик встал в центре круглой прихожей и плотно закрыл дверь. Бывало, что вода каким то чудом пробиралась сверху вниз и приходилось бегать с тряпкой собирая маленький потоп в ведро. Его он тоже с собой захватил.
— Хоп!
Необязательно было что-то кричать, колодец сам догадывался когда выкидывать гостя как пробку из бутылки, но Деду нравились эти странные возгласы типа "Опа" или "Хоп Хей Ла ла Лей" и он использовал их при любом удобном случае.
Прихожая пропала и на секунду стало темно, а потом Дед уже сидел на краю колодца, свесив ноги наружу. Голый по пояс, в красных семейных трусах и все еще окровавленной бородой. Колодец старый, заброшенный и даже ведра нет на цепи, чтобы не было соблазна пытаться что-то из него выудить. Хотя тут в дремучей чаще люди бывают очень редко. Погода оставляла желать лучшего. Снег был но из-за перепадов температуры большими кусками, наполовину камень — наполовину грязь. Никакой чистой зимней красоты. Дед покачал головой и почувствовав, что начинает мерзнуть оставил топорик на краю колодца и побежал натираться снегом. Удовольствия от такой ванны мало, но выбирать не приходилось. Скоро он вернулся и заглянул вниз. Три веревочные лестницы все еще напоминали о том, что произошло и цеплялись крюками за отворот колодца. Дед скривился и покрепче взял топорик. Чтобы веревки полетели вниз понадобилось шесть ударов. Одна за одной лестницы падали в воду и навсегда растворялись в темноте.
Если бы люди знали, что то что падает в колодец пропадает навсегда сюда бы выстроилась очередь из киллеров. То, что летело вниз не прилетало к нему в гостинную, но и на этой стороне не плавало. Дед проводил взглядом последнюю лестницу и горько улыбнулся:
— Я приведу его сюда, Снежка. И сброшу в колодец. Чтобы наверняка. Я обещаю. Слово Лютого.
Дед схватил ведро и побежал к роднику. Тот был совсем рядом и журчание кристально чистой воды иногда он слышал в ночной тишине и слюной наполнялся рот. Первым делом он напился, схватив кружку, которую оставила предусмотрительная Снежка. Посмотрел на свое отражение и увидел старика. Уставшие глаза с морщинами под ними, спрятанный в грязной бороде рот, впалые щеки. "Наша жизнь написана на нашем лице",— любила говорить Снежка. "Я похож на старого отшельника, сожравшего летучую мышь", — подумал Дед и грустно подмигнул своему изображение. Быстро умылся, особенно тщательно прополоскал бороду, но ниже головы мыть не решился — как-то неудобно в роднике. Люди же пьют. Потом наполнил ведро и пошел назад.
Огляделся по сторонам, четкая выработанная годами привычка и не стесняясь прыгнул бомбочкой вниз, обняв ведро с водой как ребенка. Он не пропадал между мирами — колодец принимал его, как и Снежку, теперь он остался один.
* * *
"Ты знаешь, что делать!" — громко повторила Снежка и он сморщился. Неужели она так громко говорила перед смертью или это его память так разыгралась? Не так ведь много прошло времени после случившегося, а он путается в воспоминаниях.
— Хорошо! Только не кричи!
Он достал из коробочки непослушания ножницы, маленькое зеркало и вздохнул. Это нужно было сделать, но у него не поднималась рука.
"Тебя будут искать! За тобой будут охотиться! Ты должен измениться, пойми это дедушка Лютик".
Она придумывала тысячу прозвищ для своего дедушки. Так было интереснее жить. Теперь ему жить будет скучно.
— Ничего! Я придумаю как развлечься! — объявил в тишине дома старик и щелкнул ножницами. Первый клок волос мягко упал ему на грудь и оставив пару волосин слетел к босым ногам. Борода практически не изменилась после ампутации только немного деформировалась внизу. Работы еще предстояло очень много.
Через полчаса борода Деда лежала белым ковром у его ног а он заканчивал бриться, поглядывая в зеркальце. Умылся, еще раз прошелся по торчащим остаткам роскоши то там то там и тщательно осмотрел подбородок, который уже не казался таким волевым, как раньше — борода придавала ему солидности. Налил в ладонь средства после бритья и завершил процедуру потрескивая от удовольствия.
— Теперь все? — спросил он у Снежки, засевшей в его голове.
— Нет, — сказала она, — Ты знаешь...
— Я не хочу настолько меняться, — сказал дед, осматривая седую шевелюру, — мне через пару месяцев на работу. Как я к детям пойду?
— Наденешь бороду из ваты. Как твои подражатели и помощники. А на голову шапку.
" Я наверно схожу с ума", — подумал дед. Он видел Снежку, она стояла у него за спиной и тоже смотрелась в зеркальце. Он обернулся и конечно там никого не было. Но в зеркале она была и улыбалась ему. Запустила руки ему в шевелюру и он почувствовал холод пальчиков. Снежка улыбнулась ему, печально, совсем не похоже на её обычную улыбку.
— Помочь?
— Нет, — сказал он и взялся за ножницы, — Я призраков к своим патлам не подпущу.
Снежка засмеялась.
Еще через сорок минут стрижка была закончена. Дед не только постриг сам себя так коротко, как мог, но и наголо выбрил черепушку умудрившись порезаться только в двух местах, за обоими ушами — там где тонкая кожа. Теперь он был похож на персонажа из американского сериала, которые так любила Снежка — что-то про наркотики и мексиканцев. Сказки из Голливуда переместились на телевидение. Чтобы идеально соответствовать образу можно было еще натянуть некрасивые здоровенные роговые очки, но Мороз на зрение пока не жаловался и такого добра в доме не водилось, хотя дети часто изображали его у камина и в очках. Или это не его? Сейчас, с этими переменами легко можно запутаться.
Дед заметал волосы на кучу, собрал их совком в ведро и отставил его под стол (не забыть бы забрать). Пора отправляться в путь. Он почти готов. Снежка дала ему много советов перед тем как уйти и он собирался послушаться большинства из них.
"Я знаю, что ты пойдешь мстить. Я не хочу тебе запрещать, потому что ты все равно не послушаешься. Поэтому я напомню о том, о чем ты можешь забыть. Слушай внимательно!"
— Я слушаю, внучка. Слушаю тебя.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
