|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
После завершения проектирования массового "универсального" двухэтажного кирпичного здания (могущего в случае нужды переформатироваться из четырёх— квартирного жилого — в общественное здание соцкультбыта: в предприятия общепита и торговли, в объекты здравоохранения и образования и так далее...), мною планировалось их строительство для "обкатки" в Ульяновске. Вследствие этого произошло расширение Проспекта Мира близ "Домостроительного комбината" и превращение его в Ильичевский микрорайон. Строительный отдел "ОПТБ-007" с моей и божьей помощью спроектировал его комплексно: широкие прямые улицы, площадь Ильича с райкомом, сквер Труда с фонтаном, начальная школа, детский сад-ясли, районная больница, стадион, двухэтажный Инженерный городок... Ну и "жилой массив" из деревянных "ульяновских" домиков.
Прошлой зимой у нас появился наконец-то настоящий строитель, мало того — целый архитектор из самого Ленинграда(!!!), Александр Александрович Прасолов... В отличии от нашего "главного энергетика" — убившего любовника сексуально неудовлетворённой им супруги, питерец зверски убил жену-изменщицу и пришёл к нам с пятью годами за плечами. Правда, молодой — тридцати лет нет ещё и, неопытный... Но это к лучшему: больше будет поддаваться стимулированию дневной творческой деятельности с помощью "банно-прачечных" ночей.
— "Город-сад"? — вопросил он увидев мои наброски-эскизики.
У меня на будущее советской архитектуры было своё собственное мнение, основанное на имеющемся "послезнание":
— Отставить "город-сад", как устаревшее буржуазное планирование! Мы здесь строим "социалистический город". За Вами — генеральный план развития Ульяновска, Александр Александрович.
"Социалистический город", "город социалистического типа", или просто "соцгород" — это направление в архитектуре массовой застройки будет "бзыком" архитектурно-планировочных, научно-исследовательских, плановых органов и советской общественности с начала 1929 года — с момента начала осуществления Первого пятилетнего плана социалистической индустриализации СССР.
В первоначальном стадии проблема массового строительства и изменения облика бурнорастущих городов, почему-то виделась преимущественно в направлении создания в новых городах полного обобществления бытового обслуживания. Некоторые, самые "радикалистые", даже высказывался за немедленную и радикальную ломку домашнего хозяйства — уничтожение отдельных кухонь, расселение детей отдельно от родителей. Были вполне серьёзные предложения о постройке в соцгородах больших "домов-коммун" только для взрослых с предоставлением каждому человеку отдельных комнат только для сна, другие же хозяйственно-бытовые процессы — приготовление и прием пищи, дефекализация, активный или пассивный отдых, половое совокупление с партнёром, чтение и прочее — должны происходить в специальных помещений в таких домах.
Как и, другие подобные прожекты — подобные "заскоки" остались на бумаге и, возможно это к лучшему. Народ во время Первых и последующих пятилеток, преимущественно жил в бараках и в землянках — да ещё и радовался, что хоть там им "жизненное пространство" досталось. Ибо, на практике индустриализацию производили люди — которым приходилось выбирать между "Сциллой и Харибдой" желаемого в мечтах и реализуемого в бетоне и стали.
Я же, строя свой Ульяновск, не впадая в крайности — хотел подать пример такого социалистического города — какой по моим убеждениям должен и возможен быть в существующих на тот исторический момент условиях.
Кроме того, я предоставил Прасолову всю документацию по зданиям-павильонам прошедшей в августе прошлого года "Всероссийской выставки":
— Центр города изобразите вот так... В виде и духе "конструктивизма". Знакомо Вам сие современное архитектурное веяние?
— Конечно, Серафим Фёдорович!
— Только вместо временных деревянных павильонов, должны быть капитальные здания — построенные на века! Срок — три месяца.
— "Три месяца"? — тот в панике, — я не могу так быстро...
— Или не хотите?
— НЕ МОГУ!!!
Набычив брови:
— Не можете — научим, не хотите — заставим! У нас здесь трактор буквально за месяц спроектировали и воплотили в металле... А он, видите ли — "не может" генеральный план социалистического города составить. Прикрепляю к Вам трёх чертёжников из местной молодёжи — и вперёд!
Чертёжников-зэка, тех — кто мог перенести мою компьютерную графику на обычный хроноаборигентский ватман, остро не хватало и, за вполне конкретные дополнительные "плюшки" — имеющиеся обучали ульяновцев. По большей части, они набирали себе в ученики юных художников из школьной изостудии — те обучались черчению несравнимо быстрее, чем просто ребятишки "с улицы".
Тоже, такая же история: незаметно помогал питерцу-ревнивцу-мокрушнику с расчётами, а так — тот творил вполне самостоятельно.
Чуть позже, увидев, что тот справляется обвыкнув — даю нагрузку:
— За Вами ещё здание Ульяновского железнодорожного вокзала, Сан Саныч.
— Уууу...
Ишь, как обрадовался! Того и гляди в обморок хлопнется.
— Можете не торопиться — в этом году всё равно его строить не начнём. Но следующей осенью, проект чтоб был готов.
Что-то ещё... Ах, да!
— Сан Саныч!
— Да, да...?
— Вы в курсе, что в следующем 1925 году, у городе у Паридже, откроется "Международная выставка современных декоративных и промышленных искусств"...
Выпадает в осадок:
— Да, откуда?
— Так знайте! Так вот... Я Вас, как архитектор архитектора спрашиваю — Вы бы не хотели участвовать в конкурсе на проект советского павильона для Париджской выставки?
Действительно, мне из "послезнания" известно, что летом 1925 года в Париже будет происходить "Международная выставка декоративного искусства и художественной промышленности", на которую пригласили Советский Союз. Кроме этого, это даёт мне возможность побывать в столице Франции.
Для чего спросите?
Да, есть у меня одна интересная задумка...
— Кто? Я?!
— И Вы тоже. Так что через недельку жду от Вас первые эскизики павильона.
Ишь, как обрадовался! Того и гляди — "Кондратий" его обнимет.
— 18 ноября 1924 года будет объявлен конкурс среди архитекторов СССР и, нам с вами надо, чтоб к этому времени — был готов лучший проект.
Выпячиваю грудь:
— Ведь мы ж — НКВД!
Впрочем у Александра Александровича Прасолова вскоре появились помощники.
Осенью 1924 года, как кажется уже рассказывал, к нам совершенно случайно "залетел" и надолго обосновался инженер-строитель из Германии. Вот он и разработал проект супермодерногого ульяновского железнодорожного вокзала и нового здания артели "Красный трактир", получивший новый брэнд — АО "Ульяновский гостиничный комплекс" состоящего из ресторана "Red tavern" и пятиэтажного отеля "Five red stars".
К 1927 году они были построены, а затем началось их "клонирование" по всей стране — за что "ОПТБ-007", имел весомую "копеечку" для своего развития и дальнейшего прогрессорства.
* * *
Новый, с 1924 по 1925 Год — прошёл для меня как-то чересчур суетливо. По причине предельной запарки — на "Голубом огоньке" побывать не пришлось и, Певницкий Аристарх Христофорович — даже на меня кратковременно обиделся. Большей частью я занимался выставочным макетом "Социалистический Ульяновск-32". Спроектированный по моим хотелкам архитектурным отделом "ОПТБ-007" по руководством Александра Александровича Прасолова (не без активнейшего участия моего "роялистого" компа, конечно), изготовленный зэками-рабочими "Опытно-экспериментального цеха — он был так огромен, что не помещался ни в одно здание Ульяновска — кроме...
Правильно: кроме Благовещенского Храма!
На все робкие возражения иерея Свешникова Фёдора — приходящегося мне названным отцом, я не терпящим возражения тоном отвечал:
— Так угодно Господу!
Позже, он смирился и даже сам придумал оправдание для нас обоих:
— А как ещё этих безбожников в церковь Божью затащить? А там глядишь — лоб по привычке перекрестят, положив начало к спасению своих грешных душ...
Действительно, в эти Новогодние дни, желающие посетить Храм Божий — выстраивались с утра в огромные очереди, настолько я это дело распиарил. Сам я тоже почитай — три дня из церкви не вылезал, "работая" на общественных началах (бесплатно, то есть) гидом.
Пока "в реале" в Ульяновске, по большому счёту существует только "Исторический центр" — который по задумке будет отреставрирован и оставлен в том состоянии как есть и, окраина будущего мегаполиса — жилой Ильичевский микрорайон.
Далее, я показывая на макете, объясняю уже слегка охрипшим голосом:
— Административно-деловой центр, Северная промышленная зона, Западная промышленная зона, Инженерный городок, Академ-городок, Агропромышленный комплекс, Парк культуры и отдыха, Спортивный городок, Авиационный...
Грожу пальцем:
— ТЮРЬМА!!!
Народ, понимающе:
— Как же такому большому городу, да без тюрьмы?
Аппетит приходит во время еды и, к нам с Александром Александровичем — это относится в полной мере!
— Обратите внимание, товарищи земляки — три спальных микрорайона. В каждом будет своя площадь Ильича с райкомом, сквер Труда с фонтаном, кинотеатр, заведения торговли и общепита, начальная школа, детский сад-ясли, районная поликлиника и больница, стадион...
Конечно, главной "изюминкой" генерального плана Ульяновска, был Административно-деловой центр — творчески "запиленный" с плана Первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, прошедшей в августе 1923 года. Как уже говорил, с помощью Елизаветы мне удалось выцыганить полный комплект чертежей — как всей Выставки, так и каждого из её отдельных зданий-павильонов.
Вот на их основе и был запроектирован наш "Ред сити"!
Только вместо временных деревянных павильонов, планируется построить капитальные каменные здания и сооружения — на века, так сказать. Волостной (районный — надеюсь, к тому времени!) Совет, Исполком ВКП(б), Исполком РКСМ (за генеральный план без последних двух — меня просто не поймут!), местное отделение НКВД, народный суд, почта и телеграф.
Здесь же — гостиничный комплекс, отделения государственного и коммерческих банков, центральный универмаг, центральный офис торгово-промышленного кооператива "Красный рассвет", офисы крупнейших государственных, кооперативных и частных предприятий.
Даже возможно — товарно-сырьевая биржа...
ТЬФУ, ТЬФУ, ТЬФУ!!!
Три раза постучим по дереву и сплюнем через левое плечо.
Действительно, многие крестились, когда до них доходило моих планов громадьё. Часто задавались вопросы и, чаще частого:
— И сколько будет народу жить в твоём городе, Серафим?
— В НАШЕМ С ВАМИ(!!!) Ульяновске будет проживать триста тысяч человек.
— "Триста тысяч"?! ФАНТАСТИКА!!! СКАЗКА!!!
Отвечаю с серьёзностью камикадзе — идущего на таран:
— Мы с вами, товарищи, рождены — чтоб сказку сделать былью.
Возгласы впрочем — были гораздо чаще восторженными, чем скептическими.
Ибо, на последнем в 1924 году собрании волостной ячейки ВКП(б), я мог не читая по бумажке отчитаться об наших достижениях за год и уверено сказать:
— Население нашего с вами города, товарищи, за второй год "Первой пятилетки" возросло с неполных пяти тысяч — до десяти тысяч человек. Таким образом, друзья и соратники, выполнение "Первого пятилетнего плана развития Ульяновска и волости" — происходит успешно. Ура, товарищи!
"Кричали граждане:
— УРРРААА!!!
И в воздух автора бросали".
Все видели, что всё задуманное мной — реализовывается, жить становится — "всё лучше, всё веселей" и мне верили. А генеральный план "Ульяновск-32", по сути — был смелой заявкой на "Второй пятилетний план" построения социализма в отдельно взятой волости.
В ответной речи, товарищ Анисимов всего где-то за полчаса обрисовав международное положение Страны Советов, асфальтовым катком пройдясь по коварным империалистам — чинящих ей козни и, красиво завершив её о "вот-вот" грядущей Мировой революции, обратил свой орлиный взор на вашего покорного слугу:
— ...Товарищи! Я думаю, что Свешников Серафим Фёдорович, так сказать — вполне успешно завершил кандидатский стаж и вполне достоин стать членом нашей с вами, так сказать — Всесоюзной Коммунистической Партии большевиков...
— УРА!!!
Бурные продолжительные аплодисменты, все встают и... И снова садятся, когда надоело хлопать в ладоши. Даже, не глянув в зал на количество и взаимоотношение поднятых рук, Анисимов Фрол Изотович — секретарю Конофальскому Борис Александрович:
— Пиши: принято единогласно.
Мда... Так я стал коммунистом-большевиком.
Кто-то из задних рядов выкрикнул:
— Так он же из поповичей!
И тут же в зале заседаний неясно "зашумело".
Однако, стоило лишь Анисимову поднять голову, "шум" мгновенно стих.
Из-за так называемого "ленинского призыва" — наша ячейка ВКП(б), за год увеличилась — как бы не в три раза. Причём, да: "контингент" попёр вполне определённый — из самых, что ни на есть "низов" и, пары ношенных лаптей за душой порой не имеющий.
Самый, что ни на есть "гегемон"!
Я чувствовал на себе злые, завистливые взгляды и невольно поёжился:
"Кажется, у меня будут проблемы!".
Но пока "призывники" будут сидеть на попе ровно и товарищу Анисимову в рот заглядывать — нежданно-негаданно для них самих, попав на столь высокий уровень. Лишь потом, годика через три — когда обвыкнутся да нахватаются, могут и "в зубы" нам с ним заглянуть!
Оглядев президиум со старыми кадрами, усмехнувшись, говорю:
— Хорошо понимаю, что дело не во мне. Некоторым товарищам, которые ещё под стол пешком ходили — когда товарищи Анисимов, Кац и Взнуздаев кровь буржуйскую проливали за Советскую власть... Или же, вообще — мутной каплей висевшие на "концах" своих папаш, в то время как товарищ Конофальский — по царским тюрьмам и каторгам гробил своё здоровье... Я очень хорошо понимаю — этим "молодым да ранним" не терпится усесться на их места.
У Фрола Изотоповича при этих словах, заиграли желваки...
— Однако, им не следует торопиться — своё от них никуда не уйдёт! Этим товарищем следует сперва подучиться, чтоб хотя бы в теории — знать то, что их старшие товарищи постигли на практике.
После этого, я с полчаса тёр про важность образования для каждого активного комсомольца и молодого коммуниста.
— Товарищ Свешников, — сквозь гул голосов прокартавил от волнения Абрам Израилевич, — говори прямо — что ты хочешь?
— Предлагаю ходатайствовать перед вышестоящими инстанциями, об открытии в Ульяновке рабочего факультета. "Рабфака", стало быть.
Предложение понравилось обеим сторонам, прошло "на ура" и было принято единогласно.
Впрочем, про то — как я решил эту проблему с гиперактивными "ленинскими призывниками", я уже рассказывал.
* * *
С Горьковским автозаводом (до 33-го года "Нижегородским — "НАЗ"), я и Ксавер начали сотрудничать — когда его ещё в проекте не было. Ещё задолго до принятия решения об его строительстве, то бишь. Близ площадки, где в 1929 году начнётся возведение этого гигантского предприятия, недалеко возле деревни Монастырка — где было слияние рек Ока и Волга, на пять лет раньше началось возведение рабочего посёлка "Комсомольский" из комплектов быстросборных домиков "Ульяновского домостроительного комбината". Члены бригад артелей АО "Жилстрой", набившие руку в прошлом году на строительстве Проспекта Мира и здесь не оплошали — за весенне-летне-осенний сезон успев собрать и довести до ума около сотни таких нехитрых строений. Хотя до самого Нижнего Новгорода — этот посёлок находился довольно далеко и, Ксавер постоянно бухтел по этому поводу:
— Глаза твои где были, когда площадку выбирал?
— Там же где и твои — в смете! Если бы я в черте города выбрал — ты б, без штанов своих фильдеперсовых остался.
Но пустовать они не остались: жилищный кризис в столице губернии — свирепствовал не хуже чем в самой Белокаменной и, горожане были даже готовы к каждодневным довольно продолжительным пешим прогулкам — лишь бы потом выспаться в человеческих условиях. Да оно и для здоровья очень полезно — об чём регулярно и очень назойливо подчёркивалось в газетной и уличной рекламе "Жилстроя" на афишах и билдбордах.
Так что мой деловой партнёр скулил недолго: через созданный на подставные лица жилищно-коммунальный кооператив, он сдавал "ульяновские домики" нуждающимся в жилье поквартирно, но гораздо чаще — покомнатно (в первый год в основном рабочим завода "Двигатель Революции", находящегося ближе всего) и имел с этого неплохой навар — которым со мной по справедливости делился.
— Одно не понимаю, Серафим, почему такое название — "Комсомольский"? — недоумевал тот, — по-человечьи нельзя было наречь, что ль?!
— В следующем году узнаешь, Ксавер, имей терпение.
На следующий год — планов громадьё!
Что, в пока ещё волостном Ульяновске — что в губернском Нижнем Новгороде... Да ещё этот "полу-мафиози", "полу-подпольный миллионер", войдя во вкус — решил начать собирать ульяновские домики в Москве и Питере. Где он доставал кирпич на печи, стекло для окон, железо для металлических элементов и прочий дефицит — самому Господу только известно, а я боюсь даже предположить.
Ибо тогда придётся, закинув за спину "тревожный сидор" — в НКВД топать!
Я, впрочем не против сдаться — так ведь это придётся собственноручно "явку с повинной" писать... А это мне совершенно в лом. Ибо руки привыкшие к "клаве", глаза к монитору компа, а мозги к "Ворду" — решительно отказываются писать на бумаге стальным пером что-то-нибудь длиннее собственной подписи. С самого момента "попадалова", в случае крайней нужды — я кому-нибудь надиктовывал текст...
Такая вот фигня!
Однако, я не про то.
Летом 1925 года наметился дефицит рабочей силы.
Нет, безработица никуда не делась!
Просто с тогдашним "гегемоном", частнику или даже кооператору — возни и хлопот было через край. Основной "кадровый" состав бригад АО "Жилстроя" — профессиональные строители из староверов, но их мало. В Ульяновске особых проблем насчёт этого нет: нанимаемые сезонные рабочие — все из местных и особо они не борзеют.
В Нижнем же — всё по-другому!
Свободная рабсила "с бору по сосенке": "права" свои знают "на зубок" — среди ночи разбуди и спроси — ответят так, что "от зубов будет отскакивать". Но про обязанности вспоминать не любят и, чуть-что не по-ихнему — волынят и бузят.
"Сверхурочные? Сдельщина? Увольнение за опоздание? За пьянку на рабочем месте?!
ЗА ПРОГУЛ???
Да, это же — эксплуатация пролетариата! Зачем мы революцию делали и за что кровь вашу проливали? Даёшь "повремянку", право свободного посещения места работы и право не отвечать штрафами за дела кривых рук своих!".
Вру, скажите?
Да, чтоб я сдох!
Трудовое законодательство на стороне рабочего класса. Советская власть, средства массовой информации, общественное мнение, все как один — рвут за пролетариат хрип. Стоит только хоть одному — самому захудалому люмпену пожаловаться, что его права ущемляют — как тут же у работодателя начинаются конкретные проблемы со всеми соответствующими инстанциями и со всеми вытекающими последствиями...
Чаще всего печальными.
Столкнувшись с этим явлением Ксавер запаниковал и спустил было на меня "Полкана". После длительной гневной тирады, он с полной безнадёгой махнув рукой, от меня отвернулся:
— Зря я тебя послушал!
— Не кипишуй, партнёр! Найду я тебе мотивированных строителей: работать будут практически бесплатно и причём — с песнями!
Буквально в двух словах и на пальцах объясняю свою задумку и, тот хватается за голову:
— Ох, чую подведёшь ты меня под цугундер...
— Да, ты не очкуй! Я уже сто раз так делал.
* * *
Если уже писал — то повторю вновь: проблема жилья в описываемую мной эпоху НЭПа — была куда более острая, чем продовольственная или положим — финансовая. Крестьянин воспользовавшись предоставленной возможностью — более-менее накормил страну, а привлечённые еще Лениным ещё старые царские специалисты — кое-как, но укрепили рубль.
Особенно сильно жилищная проблема била по детям и молодёжи.
Средняя площадь составляла немногим более четырёх "квадратов" на одного человека, что было вдвое ниже минимальной советской нормы. Три четверти семей проживало в одной комнате, в которой не было ничего, кроме одной кровати на всех и стола с парой лавок. Поэтому в отличии от моих современников — дети 20-х годов не имели не только отдельной комнаты — но и собственного угла, или даже кровати.
Только треть советских школьников спала на кроватях — хотя бы вместе с двумя-тремя родственниками, остальные примащивались на ночлег на сундуках, на стульях или лавках, на полу или даже...
На кухонной плите!
Более половины учащихся жили в тесном, душном, тёмном и нередко сыром помещении. Спали вместе с родителями, братьями и сёстрами или другими разнополыми родственниками. Все "житейские" действия (в том числе и сексуального характера) происходили открыто и на глазах друг друга...
УЖАС!!!
У рабочей или студенческой молодёжи дела обстояли, как бы не ещё хуже.
Общежития (которые тоже — далеко не "айс") в большинстве случаев — доставались не всем, а снять свой угол — было не по карману.
В половине всех случав, советскому студенту приходилось жить-обитать на городских окраинах или за городской чертой, ночевать в учебных аудиториях, в университетских библиотеках. Некоторые студенты-медики на ночь занимали места на препараторских столах в анатомических кабинетах...
И это ещё счастливчики.
Спящих студентов нередко можно было встретить на вокзалах, в вагонах поездов, на скамейках в скверах, на чердаках и в подвалах домов и даже...
В ночлежках среди преступников!
Этот веселый и находчивый контингент, прям как в одном из рассказов О. Генри, шёл на лёгкие правонарушения — чтоб выспаться "по-человечьи".
Наиболее тяжко приходилось семейным студентам. Даже в общежитиях, отдельных комнат — практически ни у кого из них не было. Наиболее относительно благоприятный вариант — когда несколько семейных пар проживали вместе в одной комнате. Гораздо чаще же, это когда супругам приходилось либо проживать раздельно в мужских и женских комнатах, либо совместно, но с другими студентами "в нагрузку".
Разумеется, ни о какой нормальной семейной жизни в таких условиях речи быть не могло.
В результате страдали все: супруги — не имевшие возможности уединиться и вести автономное хозяйство, их соседи по комнате — ощущавшие свою "вину" за создание женатым неудобств, родившиеся дети — которые с ранних лет ежедневно слышали нецензурную лексику и видели откровенные сцены взаимоотношений между полами.
Если молодому человеку после окончания школы "повезло" попасть не в ВУЗ, а в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию или точно такой Флот — то это не означает, что он очутился в неких "райских кущах", о чём трубила официальная пропаганда.
Вооружённые силы любой страны — сколок общества со всеми его проблемами и, РККА — одна из опор установившегося режима, не являлась в этом ряду каким-то счастливым исключением.
Кроме неизбежных моральных и физиологических лишений, на новобранца в большинстве случаев — обрушивались бытовые проблемы и, жилищная — одна из самых острейших.
Кубатура доставшихся от Русской Императорской Армии казарм не дотягивала и до половины нормы на человека. Сами помещения, порой "времён Потёмкина и покоренья Крыма" — морально устарели, обветшали и не ремонтируемые длительное время — находились в аварийном состоянии.
Однако и тех не хватало!
Многие части и подразделения РККА размещались в случайных, не предназначенных для проживания и абсолютно не пригодных для этого зданиях. Сырость, холод, стеснённость — когда на одних нарах спали по двое — по трое, приводила к вспышкам инфекционных заболеваний. Тиф, менингит, туберкулёз, дизентерия или на худой конец — обыкновенная вшивость.
Добавьте сюда извечный для русской армии недостаток питания красноармейцев, проблему с их обувью и обмундированием, медобслуживание — уровня ветеринарного...
Если же выпускнику школы не повезло от слова "вообще" и, он всего лишь сумел устроиться на завод или фабрику, то... Про условия жизни рабочей молодёжи в общежитиях и говорить не хочется.
Ибо, кроме матерных — иных слов не будет.
Невыносимо было наблюдать всё это, поймите!
Возможно я — слишком впечатлительный, возможно — мне "больше всех надо", или же я — "слишком много на себя беру", но я решил вмешаться в подобную ситуацию и, по мере своих возможностей и удаче — решительно переломить её.
Не получится?
Ну, что ж: на смертном одре, перед тем как покинуть сей говённый мир, я скажу:
— Я сделал всё, что смог!
И со спокойной совестью испущу дух...
"Мертвіи бо срама не имуть"!
* * *
Прихожу в Губком РКСМ, где уже плотно обосновались наши ульяновские ребята и, где был также главный штаб "Ударных комсомольских отрядов по борьбе с хулиганством" (УКО) и, с ходу им:
— Забронзовели вы, ребятишки — расслабились на высокие места забравшись! Однако, как быстро вы забыли опыт своих предшественников! А меж тем, я вас учил учиться — не на своих, а на чужих ошибках. И этот опыт должен был вам подсказать: расслабишь "булки" — отымеют, как ту сучку!
Закон работы с подчинёнными: прежде чем что-то объяснять — надо предварительно хорошенько вздючить, для улучшения восприимчивости.
Те переглядываются как громом поражённые, недоумевая — что, мол, на него нашло.
— Боюсь, что борясь с хулиганством, товарищи, мы лечили не саму болезнь — а её симптомы. И вместо того, чтоб уничтожить это позорное для социализма явление — загнали его "в подполье"! На бытовой уровень, то есть.
Немой вопрос в глазах: "Что на него нашло?", сменился другим: "Что он там опять затеял?".
— Да, в чём же дело? Объясни, Серафим!
— А давайте мы с вами завтра с утра (как раз выходной день — суббота) пройдёмся по рабочим и студенческим общежитиям — глядишь и, сами всё поймёте.
Ефим Анисимов заметно оживившись — наконец то появилось новое "живое" дело, поднял руку вверх:
— Ну что, товарищи? Создаём комиссию Губисполкома РСКМ? Кто "за"? ...Принято единогласно, Елизавета, запиши в протокол!
Чувствуется отцовский стиль — "яблочко от яблони", как говорится...
Конечно, я не придумал ничего нового и ранее подобные "комиссии" время от времени тоже создавались и совершали проверки в...
В "образцово-показательных" общежитиях!
Например — завода "Красное Сормово", находившемся в привилегированном положении — из-за своего революционного прошлого во времена Самодержавия. Но заводов в Нижнем Новгороде — сотни, далеко не все они считались "колыбелью стачечного движения" и, не все из битком набитых бараков при них — могли считаться "образцово-показательными".
И я повёл своих ребят именно туда!
В субботу вечером в Губисполкоме, Ефим Анисимов, приложив к подбитому глазу холодную мокрую тряпочку, угрюмо резюмировал:
— Хорошо, что ты взял с собой "наган", Серафим...
Я, хоть слегка побаливала нижняя челюсть, в правом ухе до сих пор звон, а левое колено конкретно опухло, весело процитировал какого-то великого русского классика:
— Плохо жить в деревне без "нагана", а с "наганом" — хорошо!
Растрёпанная и расхристанная Елизавета Молчанова, выглядевшая как Медуза Горгона — после проведённой бурной ночи на колхозном сеновале с царём Леонидом и его тридцатью тремя спартанцами, крайне возмущённо:
— Нет, ну какая сучка — та пьяная стерва! Я ей про воспитание её же детей, а она мне... Вот, смотрите — "пролетарку" порвала!
В ответ, несколько философски:
— Нарожаешь своих — поймёшь её, "воспитательница".
— Да, я лучше...
Глаза в глаза:
— Утопишь их как котят?
Покраснев, та смущённо умолкает.
Кондрат Конофальский — большое горячее и болящее сердце, близоруко щурясь — ибо очки потерял в недавней потасовке, когда он пытался толкнуть в бараке речь — а в него запустили деревянной табуреткой:
— Товарищи! Так жить нельзя! Не им — нельзя жить в таких диких условиях, ни нам — равнодушно наблюдая, как живёт простая советская рабочая молодёжь!
"Там", мне приходилось читать — как жила "советская рабочая молодёжь" на великих стройках Первой пятилетки и я железно решил: хоть здесь — на строительстве нижегородского автогиганта, но эту ситуацию исправить.
Поэтому перестав массировать болевшую челюсть (зубы, вроде все целы), я встав, одёрнул свою кожанку и со всей решительностью заявил:
— И МЫ ТАК ЖИТЬ НЕ БУДЕМ!!!
* * *
Далее, всё уже по давно накатанной колее — как в прежней истории с операцией "Хулиганов нет": пропагандистская пиар-компания в печатных СМИ, письма читателей, срач в комментариях, митинги на предприятиях, демонстрации на улицах... Наконец письма во все инстанции и после того, как "старшие товарищи" дали добро (а куда они денутся?) при Нижегородском Губкоме РКСМ был создан штаб движения, а затем первые "Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды" (УКМСО). Чаще, с моей лёгкой руки их стали называть "Красные бригады".
Посёлок Комсомольский же — был объявлен комсомольской и, само собой разумеется — ударной коммунистической стройкой губернского значения. Первая улица, строящаяся бойцами стройотрядов — была названа "имени Жданова".
Это Ефим Анисимов — хорошенько "лизнул" своей "крыше"!
Подхалимаж?
Конечно!
Если ради дела, то почему бы и нет? Тем более — не натурально же в самом деле — а говоря образно. Осудит только тот конченный лузер, хронический неудачник — который всю жизнь на диване провалялся, палец о палец не ударив — лишь "мрия" о каких-то "великих" свершениях. В реале же — а не "в виртуале": если хочешь чего-то достичь, приходится кроме всего прочего — прибегать и использованию человеческих слабостей. В том числе и теша тщеславие — исподволь присущее людям "власть предержащих".
Это того стоило: 1-й (ответственный) секретарь Нижегородского Губкома ВКП(б) оказал как движению, так и самому строительству — просто бесценную поддержку!
Мало того, через него же и через Сергея Кирова — движение ударных молодёжно-комсомольских строительных отрядов стало общесоюзным. В разных регионах, конечно, по-разному — где-то густо, где-то пусто... Всё очень сильно от руководителей на местах зависит — а там были разные люди, разные их типы.
Но в целом моя задумка удалась и даже сверх ожидания: АО "Жилстрой" получило вполне достаточное количество рабочих рук — чтоб выполнить почти всё мной задуманное, а Ксаверу — принести контроль над значительной частью рынка малоэтажного строительства в России.
Подпольный мафиози не забывал со мной делиться, я — вкладывать денежки в свою растущую "подпольную империю".
Худо ли?!
Бойцом, или чаще — "коммунаром", таких "Красных бригад" — можно было стать лицам обоего пола, достигшим 14 лет и, что весьма не маловажно — только предварительно подав заявление о вступление в комсомол. Таким образом, число членов этой молодёжной организации в Нижегородской губернии — за год возросло как бы на порядок.
Это было замечено в самом "верху" и значительно добавило авторитету Ефиму Анисимову, теперь считающимся всесоюзным лидером и этого движения — наряду с "антихулиганским".
Прибавило авторитета и невесть откуда взявшемуся...
Гонору!
Это, меня начинало не в шутку беспокоить:
— Ефим! Только не заносись. Запомни: ты всего лишь — "кадровый резерв партии", а не польский шляхтич. Поэтому не надо так разговаривать со Ждановым.
Товарищ, явно не понимает:
— Как "так", Серафим?
— Так, как — ты! Не глупый — сам поймёшь.
Призадумывается, затем:
— Согласен, меня частенько заносит... А как надо?
Подыскиваю подходящие слова и, найдя их:
— Когда в следующий раз будешь общаться с вышестоящими товарищами из ВКП(б), напряги воображение и представь на их месте... Меня!
Представьте: школа с математическим уклоном, ученики всерьёз увлечённые "царицей наук" и учитель — умеющий увлекательно и внятно всё объяснить по теме урока. Вот стиль моего общения с ульяновскими ребятами.
— И ещё... Ефим, откуда это "барство" из тебя попёрло, скажи? Ты почему с комсомольцами таким тоном разговариваешь? Ты кто? Великий князь Владимир Андреевич?!
— Нет, не...
— А они тебе кто? Шлюхи из Мариинского театра оперы и балета?! Лакеи, подносящие тебе в "Метрополе" ананасы и рябчиков?
— Серафим...!
— А глядя на тебя со стороны — можно так подумать!
Конечно, я несколько преувеличиваю, но тенденция есть. В общении с нижестоящими, того тоже "заносит" — чем невыгоднейшим образом отличает он отца. Фрол Изотович никогда себе не позволяет "барственные нотки" в голосе — даже во время разносов подчинённых за проступки, которые у его сына — лидера нижегородских комсомольцев, нет-нет — да проскакивают.
Тот, в большом недоумении и даже в обалдении — поэтому начинает мямлить:
— Ну... Не знаю... Сам не замечаю, как... Научи, Серафим!
— Хорошо, давай потренируемся! Позови-ка к себе в кабинет какого-нибудь рядового комсомольца.
Того осенило пониманием моего замысла:
— Как на репетиции в театре?
Согласно киваю:
— Как в нём самом! Давай зови и начинай об чём-нибудь разговор... Только, не об шибко отвлечённом. Если будет что-то не так, я буду покашливать.
"Случайная жертва" — серо и блёкло даже в "пролетарке" выглядевшая юная комсомолочка, недоумённо поочерёдно посматривала на нас обоих: один — несёт какую-то несусветно-дикую пургу, другой — как чахоточный кашляет. Но где-то через полчаса "репетиции" — произошли серьёзные подвижки, я сказал "верю" и, после пары чашек чая с сахаром и бубликами, горячего рукопожатия и слов благодарности напоследок — она была отпущена восвояси.
— Ефим! Напоминаю тебе ещё раз: ты — лидер группы наших "альпинистов". Ты — должен быть очень осторожным, рассчитывать каждый свой шаг. Иначе, нам своей цели — "сияющей вершины власти", не видать как собственных ушей!
— Да, я всё понимаю, Серафим. Да, я никогда про это не забываю.
Однако, что-то в его голосе и взгляде, мне начинает не нравиться... По-моему, он начинает терять свой первоначальный азарт спортсмена — идущего на покорение недосягаемой горной вершины.
Невольно вспоминается из советского мультика про попугая Кешу:
"Таити, Таити... НАФИГ!!! Нас и здесь хорошо кормят".
Поэтому, я не прекращал его воспитывать и, при каждом мной замеченным "косяке":
— Ты что думаешь? На высокое место забрался и теперь в безопасности? Не угадал: теперь на твоё место — десять таких же как ты! На ступеньку выше поднимешься — сто человек будет. Ещё выше — уже тысяча!
* * *
Перво-наперво, при посёлке Комсомольский — был построен свой "Домостроительный комбинат" и, как сказал один сказочный долбо... Хм, гкхм — персонаж: "Процесс пошёл!".
При изготовлении отдельных элементов, или при сборке "Ульяновских домиков" — особой квалификации не требуется. Месяц-другой под присмотром опытного мастера занимаясь одной и той же операцией, любой человек — обладающий двумя руками и одной головой на плечах, научится её выполнять достаточно профессионально. Так называемое "разделение труда" — знакомое ещё со времён Адама Смита.
На том и строился весь мой расчёт!
Тем более — были организованы многочисленные "учкомбинаты", в которых по специально составленным мной программам — учили строительным профессиям. И не только им. Коммунаров, имеющих выявленные по психологическим тестам задатки лидеров и организаторов — наскоро обучали по методичкам менеджменту, маркетингу и прочим необходимым для руководителя премудростям. Только основное, только самое главное — остальное на практике своим собственным умом постигнут.
Таким образом, ковался кадровый резерв для моей сетевой подпольной промышленной "империи".
Народу через "Красные бригады" проходило очень много, конкурс был — пять претендентов на одно место и, создав простейшую систему отбора — я мог отбирать лучших.
Постоянный состав "Жилстроя" — учил, наблюдал и контролировал. Трудовые конфликты конечно были — но довольно редко. Ибо каждый комсомолец-коммунар знал, ради чего он работает — ради построения светлого, прекрасного и, обязательно — коммунистического будущего... Для себя лично.
За своё собственное жильё!
Ибо, кто б там и что из кабинетных теоретиков не говорил — человек произошёл вовсе не от древней эфиопской обезьяны, а от самой обыкновенной домашней курицы: хорошо работает — только когда гребёт "под себя". Во имя всеобщего блага, конечно — он тоже может "рвануть"...
Но лишь на очень короткую дистанцию.
* * *
Быстросборный "ульяновский домик" отнюдь не был мной позабыт и заброшен, а почивать на лаврах — не входит в число моих многочисленных пороков: постоянно шёл процесс оптимизации его конструкции и усовершенствования технологии производства отдельных элементов и возведения из них всего здания целиком. С развитием "Ульяновского Домостроительного комбината" (ДСК), уже в начале 1926 года, вместо шпал — его стали собирать из так называемых "сандвичей". Это такие панели из двух слоёв фанеры со слоем утеплителя из прессованной древесной стружки между ними. Всё, как и первоначально планировал — пропитано специальными фосфоросодержащими антипиреновыми составами для придания огнестойкости. Поэтому пожары были довольно редки и, если даже случались — не приносили особо великого ущерба или массовых человеческих жертв.
Причём, удалось уйти от скучного однообразия, присущего "реальному" социалистическому строительству: такие "панельные" дома были пяти основных типов и множество подтипов — в том числе и сельского варианта, с подсобными сооружениями.
К 1927 году, в Ульяновске освоили и, самый настоящий строительный конвейер и как на эстафете передали эту технологию дальше — на другие домостроительные комбинаты треста "Жилстой".
В длинном, отапливаемом отходами производства ангаре, модернизированные "ульяновские домики" круглогодично (иногда круглосуточно) собирали и сразу отделывали — невзирая на погоду. По мере готовности, их тракторами, на специальном поддоне-волокуше — тащили на место и затем домкратами устанавливали на заранее возведённый фундамент.
Такую технологию, врать не буду — я не придумал сам, а ещё "там" — видел на канале "Дискавери".
Пусть коммунисты-догматики или марксисты-идеалисты — как хочешь их называй, как маньяк-импотент об изнасиловании Анджелине Джоли — мечтают в далёкой Москве о вселении всех жителей этой страны в казармы-общежитии-коммуналки с фабриками-кухнями и инкубаторами для разведения детей...
Возможностей для осуществления их влажных мрий — у них всё равно нет!
Простой народ, слушая эту бесконечную болтологию самовлюблённых болванов — ютится где придётся, всяк по своему собственному разумению. К массовому жилищному строительству в СССР приступят лишь после войну — наводнив города серыми коробками пятиэтажных "хрущёвок". Ну, а пока власти смотрят сквозь пальцы на частное малоэтажное строительство — я буду делать всё от меня зависящее, чтоб мой народ жил, отдыхал, питался и размножался — в более-менее сносных человеческих условиях.
Так называемым "коммунарам" — членам "УКМСО", сразу же после вступления в отряд предоставлялось общежитие (те же "ульяновские домики" с предельно допустимым "уплотнением"), рабочая одежда и трёхразовое питание.
И ВСЁ!!!
Каждый комсомолец из "Красных бригад", считал себя как бы мобилизованным на действующий фронт и подписал соответствующий договор. Небольшие, очень небольшие "карманные" деньги боец отряда получал, но лишь как поощрение — когда выполнял план (перевыполнение считалось очень серьёзным проступком, за которое "стахановца" могли выгнать взашей из отряда!) и не имел дисциплинарного взыскания. Зато отработавшим год предоставлялась своя комната, два года — двухкомнатная квартира, половинка ульяновского домика, то есть. Отработавшие же три года, получившие подтверждённую квалификацию строителя и влившиеся в "постоянный" (кадровый) состав "Жилстроя" — вселялись в целый дом. Правда, ещё для этого дополнительно требовалось наличия семьи, с не менее чем тремя детьми.
Причём, официально — никакой "частной собственности"!
Нет, я вовсе не против частной собственности на недвижимость. Но она, хоть и не запрещается — не особо приветствуется в среде, к помощи которой пришлось прибегнуть — поэтому приходится как-то вертеться-выкручиваться.
Хотя с Ксавером было немало "копий" в спорах сломано — но я сумел настоять на своём: каждая улица в посёлке "Комсомольский" была по бумагам предоставлена как "кооператив собственников жилья" (КСЖ) — с переизбираемым каждый год руководством.
Конечно, это всё была чистейшей воды фикция!
Я владел "технологией", а мой деловой партнёр возможностями — сделать так, чтоб как в странах истинной демократии — выбирали того, кого надо, а не — кого попало. Конечно из-за пресловутого "человеческого фактора" — изредка случались кое-какие "накладки", в том числе и с соответствующими — "недремлюще-бдящими" органами... Но не так часто — чтоб они стали критически-угрожающими нашему проекту.
По условиям, чтоб не было никакой спекуляции жильём (хотя бы заметной невооружённым взглядом), продать "право на недвижимость" — было официально введено такое юридическое понятие, можно было только через пять лет после приобретения — с согласия соседей и при отсутствии задолженности перед "КСЖ".
Год на год не приходится, а в каждом регионе по-разному — но где-то каждая десятая часть возведённого таким образом жилья отдавалась строителям в качестве своеобразной платы за труд. Остальное считалось собственностью многочисленных "КСЖ" — создаваемых и контролируемых Ксавером и сдавались в аренду по договору — на год, на полгода, на квартал или на месяц.
Бывало и, на сутки или даже на часы: командировочным, просто приезжим — но чаще всего "жрицам любви" для их профессиональной деятельности, или влюблённым парочкам — просто перепихнуться наедине.
Цена аренды, спросите? В зависимости от рыночного спроса.
Увы, но я — не Карл Маркс и даже не Карл Бернгардович Крадек и, единого рецепта — как всех сделать всех до одного людей счастливыми, не знаю. Многим и такая цена была не по карману и, вопрос жилья — продолжал оставаться чрезвычайно острым.
* * *
Таким макаром, к моменту начала строительства первого в России автогиганта — рядом с ним уже был готов довольно крупный посёлок на 25 тысяч человек, с подведённой к нему городской трамвайной линией, улучшенным грунтовым шоссе, водоснабжением, собственным пожарным депо... Кроме жилых одноэтажных деревянных строений, имелись двухэтажные кирпичные — административные учреждения, медицинские и учебные заведения, частные, кооперативные и государственные магазины, склады, мельница, хлебопекарня, скотобойня с ледником, несколько мини-заводов ульяновского производства... Ну и так далее.
Коммуникации и административные здания принадлежали поселковому Совету. Всё остальное — кооперативно-частное.
Большинство "Красных бригад", большинство их бывших или "действующих" комсомольцев-стройотрядовцев — продолжили свою строительную карьеру при возведении цехов "Нижегородского автомобильного завода", благоустроенного "Инженерного городка" при нём — с отдельными квартирами для американских инженеров при нём и...
Правильно!
"Соцгорода" — по проекту ульяновского "Особого проектно-технического бюро Љ 007", который я презентовал Наркому финансов РСФСР Николаю Милютину (входящему в моё "лобби") и получил от него полную поддержку. Вслед за Ульяновском, неподалёку от Заречной части Нижнего Новгорода — был возведен "Автозаводской массив" с пятью строго зонированными по назначению районами. Хотя в его четырёхэтажных жилых домах не предусматривалось отдельных квартир, но всё же — какие-никакие условия для существования по-человечьи были. Кроме "красных уголков для совместного отдыха" и, общих — уже, в притчах во языцех навязших коммунальных кухонь — имелись общие же туалеты и ванны.
Скромненько, довольно скромненько конечно и, даже с точки зрения начала 21 века — откровенно убогенько...
Но большинство жителей России только мечтает об таком!
В планах имелось строительство такого "соцгорода" и на месте посёлка Комсомольского — который предполагалось снести. Однако высокопоставленный коммунист — предполагает, сидучи в кремлёвском кабинете, а Господь Бог на небесах — ему рогов не даёт!
Видимо из-за недостатка средств, это решение несколько раз откладывали в "дальний ящик" — а после про него вообще забыли. Проектная смета оказалась более скромной, чем ожидалось, а трудовой энтузиазм строителей завода — удивительным образом сочетался с разгильдяйством и несогласованностью действий многочисленных управленческих структур.
На строительстве автозавода мы с Ксавером, просто сказочно обогатились!
Упавшая было до "исторического минимума" цена за аренду жилья (из-за банальнейшего перепроизводства жилья и последующего кризиса сбыта — всё, прямо-таки по Марксу!), после объявления о строительстве завод — подскочила сразу в два с половиной раза. И всё равное, его в первое время не хватало и даже пришлось продолжить расширение посёлка Комсомольский, ибо спрос стал опережать предложение.
Огромной была косвенная прибыль ульяновских кооператоров "Красного рассвета" (а стало быть и, моя) от поставок комплектующих для строительства: начиная от штампованных лопат до мототелег "УАЗ-404" — без которых не обходилась ни одна из первичных структур "Красных бригад". АО "Жилстрой" очень активно брало в лизинг тракторы "Мужик", что в наиболее острый момент — в значительной мере предотвратило кризис перепроизводства АО "Россреднемаш", рассказ о котором ещё впереди.
Но ещё большую прибыль, мне и ульяновским кооператорам — принесло сотрудничество с уже действующим автомобильным заводом.
Но об этом тоже — как-нибудь в следующий раз...
* * *
К счастью или наоборот — к несчастью, кому как, но "соцгородов" было построено всего два — по одному в Ульяновске и Нижнем Новгороде, незадолго после завершения — переименованного в "Горький". С приходом к власти Сталина — у "кремлёвских" появились другие приоритеты, а количество "мечтателей" — резко сократилось. Так что, я считаю это скорее — смелым экспериментом и заодно уроком для "смелых экспериментаторов", наконец-то осознавших: всё же народ — предпочитает селиться в собственных деревянных домиках, чем в железобетонных "человеческих ульях".
Конечно, для этого пришлось ещё и хорошенько поработать с общественным мнением...
Но, мне этого удалось!
К знаковому 1927 году, одно-двухэтажные "комсомольские посёлки" — как грибы на поляне после тёплого дождика, выросли во многих городах Центральной России, в основном в Поволжье. В крупных городах, в обеих столицах их появилось по нескольку, что заметно облегчило жилищную проблему — словами Ильфа и Петрова "испортившую" москвичей.
Кроме "Ульяновского домика", наши с Ксавером "ДСК" стали массово выпускать бытовые вагончики — "вахтовки" и так называемые "ракушки". С первыми понятно — передвижное жильё для строителей, что в преддверие великих строек коммунизма будет не лишним.
"Ракушки" же — типа "нашего" автотрейлера на деревянных колёсах от мототелеги, могущего буксироваться ею же или простой упряжкой лошадей. Внутри, она представляла собой как бы четырёхместное железнодорожное купе с одним окном и дверью напротив, со столиком, откидными полками для сна и печкой-буржуйкой в небольшом тамбуре.
Такая "яранга" предполагалась для геологов и им подобным "кочевникам", но первыми заценили новинку бездомные горожане — которые нередко покупали или арендовали её вскладчину. Цыгане, закупали их целыми таборами — для чего, их бароны приезжали — аж из самой Румынии, где по горам — до сих пор бродит неприкаянный дух пана Дрякулы и, сажает на свой кол заблудившихся западноевропейских туристов...
Таким образом, ульяновские "Ракушки" под брендом "Shell" и легкоузнаваемым логотипом устрицы на стенах, пошли на экспорт — пополняя вечно пустую государственную казну. Особый спрос на них был в САСШ во времена их "Великого депресняка" — у безработных и прочего депрессированного американского люда. Правда, пришлось их поставить на колёса от "Форда" — коим эти домики и буксировались.
Очень удобно, переезжая из города в город в поисках работы!
Сам видел кино-хронику с "загнивающего Запада": целые стада "Ракушек", огромными толпами двигаются по Прериям вслед за слухами о свободных вакансиях...
Апокалиптическое зрелище!
Председатель Советско-американское инвестиционно-технологическое общество "Red Fannie Mae" Иохель Гейдлих — запатентовал конструкцию "Ракушки", выпускал их в Штатах миллионами и продавал в рассрочку, сдавал в аренду. Пиндосы-нищеброды получили хоть какую-то крышу над головой и мало-мальский комфорт, мой американский партнёр — деньги, известность, популярность и всенародную любовь. Что и позволило ему выдвинуть себя кандидатом на пост президента от Республиканской партии и, в 1933 году — соперничать на выборах с самим(!) Франклином Рузвельтом. Так, что я сдержал своё слово.
А, что он ему продул — так Иохель сам виноват!
Ведь, предлагал же ему бесшумный "Винторез" и услуги человека — умеющего с ним работать... Чёрт, проговорился...
ХАХАХА!!!
Мал-мал армянский пошутилка, не берите в голову и давайте срочно вернёмся под сень отеческих крыш — пока я ещё что-нибудь не ляпнул.
Конечно, были и проблемы...
Уже в середине 30-х годов, в ряде городов были изданы "антиракушечные" постановления местных Советов — призванные бороться с их неправильной "парковкой".
Затем, "ракушку" оценили товарищи военные — как передвижной командный пункт.
Впрочем, для последних — архитектурный отдел "ОПТБ-007" спроектировал несколько видов типовых казарм, а АО "Жилстрой" их быстро и качественно возводил.
* * *
Архитектурный отдел "ОПТБ-007", активно навязывая навязчивой рекламой свои услуги — выполнял заказы частных лиц, организаций и предприятий на проектирование каких угодно зданий и сооружения. К 1927 году, там всерьёз взялись за промышленные предприятия.
Я это для чего, вообще?
Первые пятилетки — неизбежны как дембель для призывника, это надо отчётливо понимать. С конца 1929 года, в СССР разворачивается интенсивное конкурсное и заказное проектирование целого ряда гигантов индустрии — в Магнитогорске, Сталинграде, Нижнем Новгороде, Кузнецке и так далее.
Однако, в "реальной истории" — ни один из отечественных проектов не был реализован!
Архитектором "великих строек коммунизма" стал американец Роберт Кан — до этого выстроивший Детройт для Генри Форда. В "реальной" истории, за период с 1929 по 1932 год, он и его специалисты — спроектировали и организовали строительство в общей сложности 571-го промышленного объекта по всей стране. Всего, услуги этого американца обошлись Советскому Союзу в два миллиарда ТЕХ(!!!) долларов.
Только подумать — какие это сумасшедшие деньги!
Ну, а что прикажите делать? Индустриализацию надо проводить, чтоб нас не схарчили "акулы капитализма" и не превратили в какой-нибудь "жовто-блакыдный" Гондурас — поставляющий на международный рынок гастеров и путан, а наши "западные партнёры" — за "идею" работать не привыкли.
"Демократия начинается с 2,5 долларов в час", — сказал Генри Форд и был абсолютно прав...
Нет, этот американец — молодец, уважаю... Но не слишком ли будет жирно, два миллиарда баксов (тех баксов!) — даже для "молодца"?! Ведь, сколько русских детей недоело, недоучилось — а то и умерло с голоду, чтоб заплатить за услуги его фирмы?!
Исходя из этих соображений, мной планировалось кроме "Жилстроя" — создать ещё и АО "Промстой", чтоб отжать у Роберта Кана изрядную долю этого "пирога".
Мда, уж... "Нашему бы теляти — да волку вдуть".
Однако, не срослось к великому сожалению!
Нет, не удалось мне серьёзно "пощипать" Роберта Кана. Кроме Ульяновска, да в значительной степени Нижегородской губернии — практически все промышленные гиганты СССР в тридцатых годах строились по его проектам. Мне и "ОПТБ-007" достались лишь второстепенные и даже третьестепенные объекты — вроде заводов, фабрик и комбинатов лёгкой и пищевой промышленности. Конечно, тоже "мясо" на "безрыбье", но...
Но ничего не поделаешь — видимо, этот пиндос имел более плотную "крышу", чем я!
Однако, почти при каждой великой стройке коммунизма — строящихся по его проектам, своевременно возник мой "комсомольский посёлок" из быстросборных ульяновских домиков — обеспечивающий строителям более сносные условия проживания, чем в "реальной" истории.
Чем смог — тем помог, уважаемые предки!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
