Четвертый

Пэйринг и персонажи: ОМП!Энакин Скайуокер, Оби-Ван Кеноби, Квай-Гон Джинн

Размер:мини

Жанры: AU, Драма, Попаданчество, Психология, Фантастика

Предупреждения: ОМП, ООС, Отклонения от канона

Описание: Маленький Энакин мог стать очередным, четвертым учеником. Но решил быть первым. Но не единственным.

Посвящение: Вам

Публикация на других ресурсах: Разрешено только в виде ссылки

Видели ли вы хотя бы во сне, что значит быть рабом?*

Эту фразу, высказанную в сердцах любимым книжным героем, теперь уже Энакин вспоминал постоянно. Странно... Многое в памяти размывалось, но некоторые вещи только стали отчетливее, помогая не сойти с ума в новой, гораздо более кошмарной, чем прежняя, жизни, непонятно как закончившейся и перетекшей в нынешнее существование.

Он не знал, каким образом попал в мелкого раба, ставшего собственностью жадного тойдарианца, одержимого пороком азартной игры. Только знал — теперь уже на своей шкуре, — насколько недружелюбной является эта воплотившаяся в жизнь кинематографическая сказка.

Энакин был рабом. Родился рабом — не иначе как по настоянию Силы, потому что Шми, сама прожившая в рабстве практически всю сознательную жизнь, пыталась избавиться от плода, чтобы ее сын не унаследовал этот позорный статус, но у нее ничего не вышло. Не помогли ни сомнительное варево повитухи-недоучки, ни жизнь впроголодь, ни даже порка кнутом от Гардуллы, разгневанной на еле шевелящуюся, плохо выполняющую свои обязанности собственность. Впрочем, Энакин сомневался, что у Шми что-то вышло бы, даже если б она нажралась от души ядреной химии, на которую богата эта галактика.

Насчет непорочности матери у Энакина тоже были сомнения, и вполне обоснованные. Хватило некоторых оговорок, да и где вы видели рабыню — двуногий говорящий скот, — которую ни разу никто не зажимал в углу с или без ее одобрения? Это даже не смешно.

Впрочем, мистики в его появлении на свет хватало: в тот период Шми действительно любых особей мужского или среднего пола видела только издали, а кошмаров, в которых она плавала во тьме, дышащей и разумной, хватало: удивительно однообразных, повторяющихся как по расписанию. И закончившихся так же неожиданно, как и начавшихся.

Может, теперь уже Энакин, ставший таковым через пару лет после попадания к Уотто в результате идиотизма и удивительной инфантильности рожденного в рабстве ребенка, и возомнил бы себя Избранным, вот только жизнь выбивала из него эти мысли с настойчивостью и терпением.

Если честно, то мужчина, так неожиданно занявший освободившееся от бракованной личности тело, оригинальным Энакином был раздражен. Попаданец вообще не понимал, как можно расти в таких условиях и быть настолько возвышенно наивным? Как? Вот честно? Мальчишка был соткан из противоречий, и воспитание Шми абсолютно не помогало: она была в рабстве с шести лет и просто давно забыла, что такое нормальная жизнь, здоровые взаимоотношения и личная свобода. Женщина пыталась прививать ребенку положительные качества, воспитывать в том числе и своим примером, но только делала еще хуже.

И это аукалось попаданцу, помнящему и знающему, что значит свобода, со страшной силой.

Энакин рос, впитывая постулаты, что он должен подчиняться хозяину. Что он — собственность. В своей голове он может мечтать о чем угодно, но в реальности обязан склонять голову и молчать в тряпочку. Хозяев следовало жалеть, ведь они не понимали, что поступают неправильно, ослеплённые богами. При этом Шми учила его быть добрым, прощающим, готовым делиться всем, что у него есть, буквально последним куском хлеба, бескорыстно надеясь на то, что добрый поступок воздастся сторицей. Да, среди рабов была распространена взаимовыручка, Энакин готов был делиться, но только с условием, что ему вернут долг многократно и непременно. Обязательно — и это было ключевое условие. Язык у мальчишки был без костей и полностью отсутствовали тормоза и фильтр между мозгом и ртом, что и приводило к множеству неприятностей. Сколько раз его и Шми секли и наказывали за ляпнутое не вовремя! Но он же правдоруб, а ещё высказывал всё, что хочет, не думая, в какой форме это подает. Скайуокер постоянно обижался, ему все были должны по умолчанию, при этом он был достаточно добрым, чтобы оказать помощь, — но с этой своей помощью он зачастую лез, когда и куда не просят, и огребал, естественно. Шми с ног сбивалась, пытаясь хоть как-то держать в рамках этот безмозглый ураган, начавший вполне осознанно манипулировать окружающими, но что она могла поделать? Почти ничего.

Энакин рос, сочувствуя рабам, страстно ненавидя рабовладельцев и не менее страстно им завидуя. Он хотел вырваться на свободу, стать сильным, могущественным, освободить порабощенных, а лучше, если прилетит добрый волшебник на голубом звездолете и освободит всех сразу и даром.

Энакин имел крайне смутное понятие о личных границах и о том, что такое дружба. Скайуокер считал тех, кто проявлял к нему добросердечность, друзьями, но по сути воспринимал своей личной собственностью. Его друзья должны были принадлежать только ему, никому больше, сосредотачивать на нем все свои силы и внимание и не глазеть по сторонам.

Маленький раб всегда был настороже: он буквально клещами вытягивал из окружающих любые сведения об их личной и общественной жизни, но свое утаивал и перевирал, чтобы на него не могли воздействовать. Он с легкостью врал, воровал все, что только мог, содержимое лавки Уотто медленно перекочевывало в сарай, служащий жильем ему и Шми, совершенно без разрешения тойдарианца.

В общем, противоречивый клубок, которому требовалась долгая и квалифицированная помощь мозгоправа, но где ж его взять? К моменту попадания в его тушку чужака Энакин уже был полностью сформировавшейся личностью, и попаданец потом не раз себя ловил на том, что или раскрывает пасть не по делу, или руки сами чистят чужие карманы и припрятывают понравившиеся детали, или с ненавистью сопит в спину хозяина, вполне натурально мечтая оторвать ему голову и устроить революцию.

Этот бессознательный кошмар почти задавил ошалевший от попадания в чужой мир разум, но попаданец, забывший свое имя, заставлял себя действовать как нормальный человек и постепенно привел себя в норму. Для этого понадобилось два года.

А ещё была Сила, которая прорывалась кратко, но вполне разрушительно. Чтобы укротить эти всплески и не попасть под подозрение — одаренные рабы стоили очень дорого, очень, — пришлось учиться медитировать.

Как каждый современный человек, мужчина слышал, видел да и читал о разной эзотерике, и теперь эти крохи пригодились. Пусть чуточку, но пригодились, и Энакин считал это своей оплаченной кровью победой, когда смог сдержать дурной нрав и промолчать, не вспыхивая факелом.

Встреча с джедаем и остальной гоп-компанией произошла неожиданно, в круговерти дней он о них просто забыл, не до того было. Визитёры производили впечатление и, к разочарованию Энакина, отнюдь не положительное.

Дебильное земноводное шаталось по лавке, как пьяный грузовой дроид, сбивая детали. В настолько расшатанную координацию просто не верилось, значит, это делалось специально, но с какой целью? Этого Энакин, у которого от разворачивающегося бедлама начала ехать крыша, понять не мог, только предположил отвлечение или что-то подобное.

Юная королева, которую на улице уже успели узнать, вела себя совсем неподобающе для служанки, под которую маскировалась. Она взирала на окружающее, как на смесь цирка и помойки, брезгливо отодвигаясь от подходящих ближе, чем она считала позволительным, разумных. Фраза про раба тоже прозвучала, хотя Энакин до последнего не верил, что можно вот такое ляпнуть в лицо. На самого Энакина девочка смотрела как на неведомую заразную зверушку, никакой доброты или сострадания от нее не ощущалось, абсолютно, только брезгливое любопытство и ощущение собственного превосходства.

Королева-беженка чувствовала себя королевой, находящейся на неизмеримо более высокой ступени, чем окружающий ее плебс, и надменно ждала, что джедай решит все ее проблемы.

Джедай был отдельной песней, полностью матерной. Во-первых, снять с себя плащ, нацепить сверху на остальное, отменно узнаваемое храмовое одеяние-униформу, пончо, еле прикрывающее свисающий с пояса сейбер, и думать, что никто не догадается и не поймет? Они только прошли, а уже вся улица шепталась о джедае!

Во-вторых, мужчина даже не подумал обратиться к меняле в лавку, а она располагалась напротив лавки Уотто. Да, процент за обмен грабительский, но вполне подъемный. Однако мужчина даже не повернул туда голову, хотя вывеску видел, в этом Энакин готов был поклясться. А через минут десять понял почему: на кой черт менять кредиты на вупиупи или пеггаты, если можно получить нужное бесплатно? С помощью Силы?

Да, джедай, на глазах охреневшей общественности в лице Энакина, занявшего стратегическое место возле двери, сделал попытку внушения, потом вторую... И только откровенная насмешка тойдарианца остановила его от третьей. И стыдно ему не было, это Энакин и видел, и ощущал отчётливо.

Решив, что гулять так гулять, Энакин потащил их домой, желая наблюдать цирк из первого ряда, и не зря. Гости званные жрали фрукты, пили драгоценную воду, и им даже в голову не пришло помочь приютившим их хозяевам. Они даже не поблагодарили за роскошный по меркам рабов ужин, и это окончательно убедило Энакина, что иметь дело с такими особями нельзя, их можно только использовать.

Королева воротила нос, взирая на убогую спальню, — она попытки ее устроить с удобством, отдавая последнее, восприняла как должное. И на этом рафинированном образчике набуанского снобизма оригинальный Энакин хотел жениться? А потом и женился? Упаси Сила!

Джинн тоже доставлял радости. Джедай взял пробу на мидихлорианы, даже не пояснив, что делает, получил результат и тут же воспарил в эмпиреи, отключившись от реальности. В своих мечтах Джинн уже распланировал будущую учебу Избранного — об этом заявили как о непреложной истине, — и плевать ему было на планы самого Энакина, а в особенности на его мать. Отношение к женщине тут же переменилось, если до этого Джинн воспринимал ее как хозяйку, оказывающую положенную помощь попавшему в затруднительное положение джедаю, то теперь она стала лишней деталью — Энакин буквально ощущал это всем собой. Его мать стала лишней, не вписывающейся в распланированное будущее, деталью, которую следует отбросить, как и рабское прошлое.

И да, фраза про то, что джедаи не освобождают рабов, прозвучала.

На самого Энакина Джинн смотрел как на личную собственность, личного, принадлежащего только ему Избранного.

Голова трещала от планов и решений, Энакин плюнул на все, думая плыть по течению, но с оговорками.

На следующий день он с трудом выгнал наглых гостей из дома и отправился в лавку, как и Шми, — работу никто не отменял. Уотто злорадно захлопнул дверь перед кривым носом джедая, повесив табличку "Переучет", и только тогда вся эта компания вернулась к своей сверкающей набуанской яхте, на которой разве что транспарант не болтался с гербами и надписями с фамилией владельца.

Разговор с Уотто прошел тяжело, но закончился успехом. Энакин давно уже собрал необходимую для выкупа себя и матери сумму, причем с хорошим запасом, а теперь подвернулась возможность совершить сделку. Тойдарианец как раз наделал долгов, огромная сумма здесь и сейчас, прямо на руки, была для него манной небесной. Он, конечно, покочевряжился, но угроза попасть в черные списки к хатту сделала свое дело, и через час торга, взаимообвинений и попыток надавить на наглых рабов Уотто сдался. Пригласили нотариуса, хирурга, и в подсобке, без анестезии и прочих извращений цивилизованных миров, дроид вынул чипы и импланты, были отключены и разбиты контроллеры, и бывшие рабы получили официальные бумаги о том, что свободны.

Естественно, Уотто сделал это не по доброте душевной: Энакин поделился планами на гонку, сообщив, что джедай поставит на него. Так как уверен в победе.

К предчувствиям одаренных в галактике относились серьезно, и Уотто сделал стойку. Да, он потерял полезных рабов, пусть и получил за них отменный выкуп, но тут подвернулась возможность хорошенько заработать. Да и сам Энакин ставил на свою победу оставшиеся после выплаты выкупа деньги.

Конечно, Джинну и прочим он и не подумал дать хоть что-то. У них есть кредиты? Пусть их и ставят, он им сказал про гонку, этого достаточно. Джинн тут же развернул бурную деятельность, помчавшись делать ставку, правда, предложил поговорить с Уотто насчёт рабского контракта. Энакин пожал плечами, не сообщая, что этот вопрос уже решен. Что там Джинн думал, его теперь не интересовало.

Гонка закончилась предсказуемо: Энакин знал, что теперь он свободен, и пилотировал развалюху как в последний раз. Сила кружилась и пела, неся его на невидимых крыльях, единственное — попытка Себульбы выиграть, бортанув Энакина, закончилась для него плачевно. Толчок Силы, и даг задел краем гоночного пода стенку каньона. Он справился с управлением, даже долетел до финиша, но получил травмы, и его тут же отволокли в больничку.

Сам Энакин был счастлив: теперь у него на руках есть сумма, достаточная, чтобы начать новую жизнь, а дальше он заработает сколько нужно.

Джинн вернулся подозрительно довольным, сообщив, что решил проблему с выкупом. Офигевший Энакин навестил Уотто, и тот, довольно потирающий лапки, со смехом сообщил, что сказал джедаю, что подарил Энакину свободу. Мальчик только в затылке поскрёб от такой... наглости. Что показательно, про Шми джедай даже не заикался.

Как следует проинструктировав мать, Энакин собрал скудные вещички и пошел с нетерпеливо переминающимся джедаем в светлое будущее.

По дороге к яхте на них напали — одетый в пафосные черные тряпки и кожу рогатый забрак. Удрать они смогли, и теперь Энакина ждало новое испытание: знакомство с Кеноби.

Будущий легендарный джедай воспринял разговоры своего мастера без особого энтузиазма. Энакин смотрел, наблюдал, и чем дальше, тем меньше ему нравилось то, что он видит.

Джинн про своего падавана не говорил, так, один раз упомянул, что он есть. Сейчас... Он не трудился ничего объяснять, поставил Оби-Вана перед фактом, что вот это вот — Избранный и Джинн будет его учить. От боли, плещущейся в глазах рыжика, комок стоял в горле. Дальше — больше. Джинн требовал к себе уважения, а от мнения ученика отмахивался. От только и звучащих: "Здесь и сейчас", "Следи за языком, падаван!" и прочего вяли уши. Кеноби попытался о чем-то предупредить, и Джинн самоуверенно отмахнулся — это вообще ни в какие ворота не лезло, по мнению Энакина. Отмахнуться от предостережения одаренного? Да что с Джинном не так?

Этот мучительный полет казался бесконечным, а когда он закончился, то начались следующие мучения — визит в Храм. Джинн с ходу поволок его и падавана в Совет, отчитываться, и тут начался такой цирк с конями, что Энакин просто охренел.

Поначалу Джинн бодро отчитался о миссии, высказав свое мнение. Советники покивали. Кеноби молчал, уйдя в себя. Потом Квай-Гон вытолкнул вперёд кутающегося в курточку Энакина, заявив, что это — Избранный и он будет его падаваном. Советники просто пялились с отвисшими челюстями. На резонный вопрос, а что же с Кеноби, Джинн только отмахнулся, сказав, что тот готов к испытаниям. Кто-то из советников напомнил, что ещё две недели назад, перед миссией на Набу, сам же Джинн сообщал, что его падавана ещё есть чему поучить. Бесполезно. Джинн отмахнулся, заявил, что передумал, и начал упирать на избранность найденыша. У стоящего рядом Кеноби мелко подрагивали пальцы рук.