Пороги-16

Глава шестнадцатая

"Будни... — думала Зоя. — Теперь у нас такие будни. А если о праздниках говорить... и думать страшно..." Это она стояла на первом же этаже и ждала всю группу, к которой присоединились ещё несколько человек, потому что предстояло вытаскивать в последнем подъезде трупы и уносить их к мосту над городской речушкой. Сначала она думала — её не возьмут. Ночь. Устали. Она женщина. Но военная жизнь начала сказываться и далее: её, как снайпера, воспринимали как полноправного члена группы. Тех двух женщин, с химикатами, как раз отпустили. С другой стороны, Зоя даже выиграла, получив в своё распоряжение слегка отощавший рюкзак одной из них. Саша не желал, чтобы снайперша была отягощена грузом, пусть и необходимым в их положении.

Потом она и ещё несколько человек ждали на лестничной площадке последнего подъезда, пока трупы завернут в покрывала или во что-то ещё и завяжут для удобства поноски. Вот тут её Андрей и спросил:

— Пока я ехал сюда, заметил, что от перекрёстка дорога чуть пологая. Но овраг?

Она объяснила, что овраг прячет в самом низу городскую речку, а потом рассеянно добавила, втихаря радуясь, что не ей готовить трупы к сожжению:

— У нас вообще весь город на холмах.

— И перекрёсток — на вершине одного из них, — то ли спросил, то ли уточнил Андрей. Поскольку сразу после реплики он сразу обернулся к входной двери в квартиру, то Зоя отвечать не стала.

Пока, выйдя из подъезда (переходить по подвальному окну не стали — темно же), ждали остальных, одновременно присматриваясь к обстановке, Андрей как-то весь ушёл в себя, хотя и обследовал вместе с Зоей дорогу перед домом. Но, когда мужчины вышли из подъезда с печальным грузом, он не отказался подменить одного из них через полчаса. Для "грузчиков" дорога оказалось очень сложной: приходилось тащить неудобный груз, а через дорогу переходили — тащили трупы уже вдвоём, перенося их через корпусы машин там, где машины стояли плотно или проходы между ними были слишком узкими.

Добравшись до места, где был наиболее крутой склон оврага, трупы скатили вниз — не до самой речушки, она пряталась в темноте ещё дальше, а на первую ложбину, ниже которой ещё одна дорога микрорайона, ближайшего к речке. Возле моста домов не было.

Саша ещё посмотрел на сам мост, до которого надо было добираться по крутой насыпи, и вздохнул. Зоя подумала, что поняла его: вот они — машины, близко. А обойти, прошарить машины — вроде как не за тем пришли. И время... После случившегося в последнем подъезде страшновато оставлять своих без своего пригляда, хоть и сидели в подъездах наготове мужчины с оружием, "подаренным" бандитами.

— Или сходить до них?

Видимо, Саша сам не заметил, как, сомневаясь, высказал вслух своё желание. Поскольку он в это время смотрел на мост и дорогу, Зоя переспрашивать, что он имеет в виду, не стала. И так ясно.

Внизу — там, куда скатили, а потом сложили в кучу трупы, заметались огни: погребальный костёр принялся за предложенную ему пищу. Саша покосился на пламя и вновь уставился на мост. Андрей, ходивший вниз укладывать трупы, поднялся первым. В ночной тишине из глубины оврага, от невидимой в темноте речушки, звенел, отщёлкивая свои трели, соловей. К его страстному пению (у Зои сердце сжалось от тревоги: пусть, пусть мертвяки пренебрегут звонкоголосой птицей) прибавился треск огня... Чем-то этот треск напоминал о будущих весенних грозах. Тем ли, что с каждым треском взвивались, тут же рассыпаясь, искры... Или потому что соловей...

— Или не стоит?.. — вполголоса продолжал свои раздумья Саша, не глядя ни на кого, но явно напрашиваясь, чтобы хоть кто-то уговорил его на нужный результат этих дум. Он так пристально изучал дорогу, что Зоя мысленно про себя решила: он уже всё для себя сообразил и сейчас скомандует идти туда.

— Мне кажется, стоит, — внезапно сказал Андрей, проследив его взгляд на мост, на неровные очертания застывших машин. — Причём не просто добежать и проверить парочку-тройку машин, а дойти до перекрёстка.

Зоя тоже, как и Саша, уставилась на него в недоумении: и чего он так прицепился к этим перекрёсткам?

Мужчины, поднявшись к Саше, столпились вокруг него. Саша, наверное, выждал именно этого момента, и чтобы спросить, и чтобы ответ услышали все.

— А зачем — до перекрёстка?

Помолчав, будто собираясь с мыслями, Андрей сказал:

— Навязчивая идея, что пена в основном собирается на перекрёстках, но только на тех, что стоят на вершине холмов. Но без доказательств, поскольку других перекрёстков на холмах не знаю и не могу гарантировать, что прав.

— Это на холмах, потому как звать удобней? — медленно уточнил Саша. — Ну, чтоб народу побольше созвать?

— Ближайшие два перекрёстка, — неуверенно сказал Кирилл, — в двух остановках отсюда, если что... В нашем же микрорайоне.

— Это в сторону частной школы, — специально объяснила Зоя Андрею. — Когда мы туда за Валерой ехали, буквально одного дома не доехали до нижнего перекрёстка. А если бы от школы вышли бы не просто на улицу, а чуть выше, у нас за спиной оставался бы верхний перекрёсток.

— То есть, — раздумывал Андрей, — если от моста подняться до перекрёстка, который мы обработали бензином, а потом по верхней улице дойти двумя остановками до верхнего перекрёстка, то легко спуститься от него к нижнему, чтобы проверить мою теорию?

— Легко, — без насмешки, бесстрастно согласился Саша.

И все замолчали.

Понятно, что легко. Если просто идти и идти по ночным дорогам, как в мирное время, ничего не опасаясь.

Но нынешняя ночная тьма такова, что многим из вышедших невольных могильщиков хочется побыстрей вернуться за надежные стены дома... Саша, кажется, крепко обдумал возникшую проблему и рассудил:

— Так. Чем меньше группа, тем безопасней передвигаться. Кто добровольно хочет пойти на мост, а потом обойти перекрёстки? Остальные пойдут до дому, но обязательно под охраной тех, кто с ружьями. И ещё. Будете проходить мимо соседей, стукните им насчёт бандюганов.

Его первая фраза успокоила сомневающихся и побаивающихся, как бы не посчитали трусами. Когда к Саше примкнули Кирилл со своим "телохранителем", Мишаней (по-дворовому, хотя на это имя, мягкое и округлое, Мишаня не походил — был тощим, даже костлявым), Саша сразу сказал, что группа путников готова — имея в виду и Зою с Андреем. Тогда остальные сразу загомонили, что можно прямо сейчас подняться по насыпи, обшарить на скорости ту самую пару-тройку машин, чтобы уж сразу унести найденное добро в дом. Суть гомона посчитали справедливой и практичной и начали осторожно подниматься к мосту.

— Будьте внимательны, — напомнил Саша.

— Да чего... — легкомысленно сказал Кирилл. — Все ж отсюда в пену ушли — ну, в ту, которую мы бензином... Мы ж видели там и мертвяков, которые туда...

— А если кто-то не добежал и им на зуб попал? — сощурился на него Саша.

Кирилл притих и вздохнул. Насколько успела узнать его Зоя, был он какой-то... по настроению и по характеру неустойчивый. То сторожится всего, то прёт напролом там, где не надо бы... Добрались до первой машины, вздыбившейся передними колёсами на бордюр. Андрей и Зоя обошли её со стороны пешеходной дорожки моста, другие трое охотников — со стороны других машин. Тихо. Ни в машине, ни вокруг — никого. Встали в четырёх точках машины, а остальным Саша тихонько скомандовал обыск.

— Откуда у бандитов оружие? — тихо спросил Андрей, оглядывая окрестности. — Оружие не полицейское.

— Если они здешние, есть два места, — отозвалась Зоя. — Клуб охотников — он располагается в старинном купеческом доме — это по ту сторону перекрёстка. И в отделе "Охота и рыбалка" — в торговом центре, который находится двумя остановками дальше частной школы.

— Откуда ты знаешь про клуб и торговый центр?

— Помнишь, я рассказывала про прогулки с мужем через весь город пешком? Он мне тогда и показал клуб — здание ветхое, чуть ли не середины девятнадцатого века, а расположено чуть ниже основной улицы, по которой мы гуляли. А в торговом центре отдел я запомнила, когда муж покупал там всякие рыболовные принадлежности, чтобы на выходных ездить к моим родителям в деревню и рыбачить с отцом.

— Ездил? — внезапно спросил Андрей о постороннем.

— Ездил.

Он больше не спрашивал, да и к лучшему: пока мужчины обыскивали машину, передавая по цепочке найденное в багажнике и в салоне, надо бы не только осматриваться, но и прислушиваться... Зоя и занялась делом, хотя воспоминания вдруг нахлынули волной, пробирающей так, что из холода в жар — и наоборот бросало... Ведь совсем недавно это было — те самые ранние летние утра, когда рассвет только-только намечается, а они семьёй идут по росным лугам — оба с рюкзаками, у мужа на руках спящая Аниска, а Зоя держит за руку спотыкающегося на ходу сонного Илюшку, а в другой руке у неё котелок для будущей ухи, которую будет варить на костре. И догонять деревенских мужиков, среди которых и её отец, так не хочется. И муж тогда понимал её без слов, не пытаясь нагнать компанию рыбаков из соседей и родственников... А потом, когда солнце уже поднялось, когда вместительный котелок был опустошён и вымыт с помощью прибрежного песка, а рыба, оставленная для дома, сонно подрагивала, плотной низкой подвешенная на куканах, а дети спали на захваченных фуфайках, подбитых ватой, Зоя смеялась и ахала от страха, когда мужчины бродили по воде, выискивая в обрывистом береге, под водой же, раков... Когда, в какое время было утрачено то ощущение обоюдного понимания без слов? Когда можно было взглядывать друг на друга — и вдруг улыбаться, потому что неожиданно понимали, что хотели сказать друг другу, но не успели?.. И сияющая солнцем вода, и её всплеск — "рыба играет", им маслянисто-золотистое волнение на ней, когда мужчины тянут бредень в мелком месте рядом с берегом... "Золото на голубом..." — вспомнилось ей откуда-то...

— ... Следующая! — шёпотом скомандовал Саша, пробираясь мимо Андрея и Зои.

От следующей машины шарахнулись, едва только попытались открыть дверь со стороны водителя. Машина вздрогнула, когда внутри кто-то резко переместился — точней, свалился с пассажирского сиденья на сиденье водителя. С оханьем и приглушённой руганью мужчины отпрянули от машины, а потом чуть ли не впялились в боковое окно, по стеклу которого лихорадочно зашарили слишком худые, а потому зрительно слишком длинные пальцы. Впрочем, Зоя сначала, как и все, страшно перепуганная, из-за спин мужчин всё-таки разглядела, почему мертвяк в машине слишком громко скрежетал ногтями по стеклу...

Протиснувшись между мужчинами, которые успокоились и теперь недовольно обговаривали, как ликвидировать мертвяка, Зоя некоторое время следила за агрессивно хаотичным движением пальцев по стеклу, слыша приглушённое помыкивание мертвяка — и наконец уверилась:

— Это таракан.

Мужчины замолкли и снова придвинулись к двери машины, изо всех сил всматриваясь в чёрное, чуть отбликивающее их самих окно, с прижимающимися к стеклу и мгновенно пропадающими в темноте смутными пальцами.

— Ни хрена ж не видать... — прошептал Саша, явно уставший напрягать глаза. — Как же ты разглядела таракана, если — говорила же — у них одна отличка, что насекомое по бельмам бегает?

— Не только это, — сумрачно ответила Зоя. — Теперь есть ещё одна, как ты сказал, отличка. Слышишь, как стекло у него под пальцами визжит? У него на пальцах каким-то образом появляется то ли коготь, то ли фиг знает что... Он им и скрежещет.

Мужчины снова потратили ещё несколько минут, стараясь — обязательно каждый! — высмотреть те самые когти. Уверились, что "данная мутация и впрямь имеет место быть", и опять взялись планировать, каким образом убить тварь, беснующуюся в машине. Уговаривались, лишь время от времени оглядываясь на стекло и морщась, когда таракан когтями слишком сильно проводил по стеклу.

Зоя не вслушивалась в обсуждение. Топорик Жанны был при ней, но сама она предпочитала быть в огнестрельном резерве. Впрочем, то же предпочитали и мужчины. Её как-то незаметно оттеснили от машины подальше, оставив на попечение Андрею.

Как уж они там договорились, неизвестно, но вскоре Андрей и Зоя услышали стук машинной двери и с секундной задержкой влажное чавканье топором. Ещё секунда — и мягкое падение обозначило полную смерть таракана... Благо ночь, его оттащили к пешеходной дорожке, металлическим перилам моста, и тут подожгли, справедливо полагая, что дым от мертвяка издалека трудно разглядеть, а огня обычно мало бывало.

— Ещё одну машину — и пойдёте домой, — велел Саша.

Следующая машина, "лада", оказалась без сюрпризов, а внутри нашли рюкзаки и сумки, набитые консервами и хлебом. Хлеб — пять буханок и три батона — пришлось выбросить: заплесневел. Зато в багажнике нашлись не только две канистры с бензином, но и канистра с керосином.

— Дачники, — определил Саша, разглядывая кожаную сумку, толстую из-за помидорных кустиков и с небольшими пакетиками семян в боковом кармашке. И вздохнул. — Взять? Выбросить? Не, оставим. Вдруг пригодится? Дома у всех горшки с цветами есть. Если что — выращивать будем. Хм... Да хоть на крыше. Мелочь, а сердцу радость... Всё, мы идём к перекрёстку, а вы — домой. Не забудьте к соседям забежать. Связь связью, а пока есть возможность...

— Поняли-поняли, — откликнулись из группы уходящих.

И тут вдруг Кирилла вроде как прозрение осенило.

— Вы уходить — уходите, но, пока нас видно, поглядывайте назад, ага? — попросил он. — Мало ли тут по дороге...

Ему ухмыльнулись на это и пообещали оборачиваться на экспериментаторов (а как же иначе обозвать людей, идущих узнавать неведомое?) каждые десять метров. Им помогли цепочкой спуститься с насыпи, поддерживая за руки, а потом с минуту следили за уходящими, которые и в самом деле добросовестно оглядывались на них каждые несколько шагов. Когда те снова поднялись к дороге после поворота с моста, группа из семи человек (с Сашей решились идти ещё двое с оружием) направилась к перекрёстку.

Шли, беседуя вполголоса и привычно простукивая дорогу: Саша впереди — остальные наизготовку за ним. Группа добытчиков, отправленных домой, уже переходила дорогу, когда Саша, только что прошедший простуканную машину, чуть не подпрыгнул, оборачиваясь... Мужчины замерли, обшаривая глазами то, что вызвало тревогу. Зоя внезапно поняла, что в момент тревоги Андрей, молчаливо следовавший за нею, резко встал так близко, что она теперь упиралась спиной в его куртку. Секунда, другая... Слабый стук из пройденной Сашей машины повторился.

Саша осторожно подошёл к подозрительной машине, на расстоянии склонился к ней — близко к боковому стеклу рядом с водителем. А стекло неожиданно начало спускаться — вместе с торопливым, но невнятным шёпотом, перемежаемым то ли поскуливанием, то ли постаныванием. Народ бросился к машине, поскольку этот звук не был похож на привычное помыкивание мертвяков.

Зоя первой уловила в неразборчивом звуке женские интонации и протиснулась к машине сразу, как только Саша выпрямился и начал искать её среди других. Уверившись, что она рядом, освободил ей место возле двери и зашипел кому-то:

— Эти ещё не ушли! Машите руками! Машите им, чтобы вернулись!

Дверь тем временем открылась. Некоторые, не ожидая такого, отшатнулись: мощно пахнуло мочой и смрадом неопознанных жутких запахов.

Заслонённые телами мужчин, вспыхнули две зажигалки, осветив бледное исхудалое лицо молодой женщины, сидевшей на месте водителя, а потом... На заднем сидении подрагивающее пламя осветило трёх детишек, примерно одного возраста — лет им восемь-девять, если не старше — ошалело решила Зоя, мысленно чуть не рухнувшая — так вздрогнули ноги.

Детей быстро вынули из машины — те спали, непонятно — от усталости ли, от недоедания ли. Два мальчика и девочка. Молодая женщина, тощая до такой степени, что плащ на ней болтался, как на вешалке, безостановочно плакала и пыталась обнимать своих спасителей. Пока пятеро добытчиков из только было ушедшей группы бежали назад, уже не напрямик — не спускаясь в овраг, а огибая тот самый довольно большой поворот дороги к мосту, охотники успели выслушать историю бедняги, которую та поведала, заикаясь от слёз и не веря в своё счастье.

Зоя тоже не поверила ушам, как и остальные. Дети — не её!

Ольге поручили следить за детьми в дороге такие же беженцы, как она. Она всего лишь проголосовала в день ужаса, чтобы её взяли с собой за город. Две объединившиеся семьи согласились взять её с условием, что она поможет с детьми. В первый день катастрофы они все были наивны. Едва только отъехали от перекрёстка одной остановки, как родители остановили машину, попав в пробку, и бросились назад, в первый попавшийся продуктовый, вспомнив, что хотели закупиться ещё чем-то. То есть думали использовать время в пробке во благо. И пропали.

Девушка осталась с тремя чужими детьми. Сумела завесить окна машины всем тряпьём, что нашла в сумках, когда поняла, что на белом свете творится мертвенный мрак. Но дети маленькие! Первые дни наедине с ними она вспоминает как кошмарный сон. Наконец они поняли, что родители не вернутся, и вцепились в неожиданную няньку мёртвой хваткой, страшась отпускать её из машины даже по нужде. Вместе с ними она пережила ужасы, когда мимо машины бродили и бегали мертвяки, когда вокруг машины раздавались жуткие вопли умирающих...

Ольга решила, что им всем придётся умереть. В сумках нашлись продукты, но большинство из них не было предназначено для употребления в том виде, в котором они были. Под конец и дети, и она всухую ели макароны и крупу, запивая их остатками минералки. Хоть чем-то отяжелить желудки. Потом настал час "икс", когда позвала пена. Про пену Ольга не знала, но, проснувшись среди ночи от странного движения в машине, оцепенела от ужаса: дети сумели открыть двери машины и выскочили на дорогу.

Пробежали половину моста... Сумасшедшая ночь погони закончилась тем, что она сумела догнать одного — буквально забросила его в пустую машину, где он не сумел открыть дверь, которой она всего лишь хлопнула. Бросилась за следующими, умудрилась поймать сразу двоих за руки. Кричала на них, плакала, тащила назад, умирала в душе, оттого что вот-вот её сейчас услышат, увидят — и конец им всем. А двое тянули её вперёд, выворачивая руки ей и себе, злились, рычали, подвывали. Из их несвязных воплей она поняла, что они увидели сон, в котором их звали к себе родители.

Она так отчаялась, что в какой-то момент решила: всё, отпускаю! Иначе смерть не только им, но и ей, и мальчику, который стучит в окна чужой машины где-то позади. Хотя что уж тут говорить: она не верила, что сумеет добежать до той машины, где оставила первого беглеца... И только, плача и даже рыдая в голос, хотела разжать руки, как дети перестали рваться вперёд. Остановились, окаменев, а потом медленно, опустив плечи, обернулись к ней. Они молчали, и Ольга решила, что они проснулись наконец-то и поняли, что видели всего лишь желанный сон. Всё ещё умирая от страха, что они ей не подчинятся, она осторожно потянула их за собой. Дети послушно поплелись за ней, даже подгонять не пришлось. Нисколько не удивившись, словно совершенно обессиленные, сели, по её приказу, в чужую машину.

Она себе-то поразилась, что нашла нужную, в которой сидел первый мальчик, тоже странно успокоенный и больше не пытавшийся рваться куда-то по мосту. Потом она поняла, что в этой машине, наверное, кто-то очень долго сидел, почти не выходя из неё: вонь была страшная. А потом то ли вышел, то ли случилось что ещё, если учесть, что дверь была открыта...

И вот девушка сидела в машине, уложив пойманных беглецов на заднем сиденье, и пыталась понять, что делать дальше. Машина с продуктами, какими-никакими, осталась где-то позади. Ольга прекрасно понимала, что вернуться и найти её в темноте среди остальных после бешеного бега просто невозможно.

И внезапно услышала тихие шаги нескольких человек. Услышала постукивание по корпусу машины. Сначала испугалась, потом вникла в шумок, издаваемый людьми, услышала женский голос. И, когда группа людей начала удаляться, не выдержала, стукнула в окно сама.

... Девушку вели, а детей медленно несли к повороту, чтобы добытчикам навстречу бежать меньше. Когда Ольга выдохлась и снова начала плакать от радости, успокаивать её не стали, а сразу объяснили, что тут собрались жильцы ближайшего дома, куда её с детьми и отведут. Согласия спрашивать не стали: девушка сейчас принимала всё, что ей не скажут — главное, что рядом были живые.

Когда добытчики взяли на руки детей, а один предложил руку Ольге, когда увеличившаяся группа заторопилась соединиться с теми, кто остался сторожить груз, Кирилл покачал головой и сказал:

— А я-то думал...

Зоя усмехнулась: вспомнил своё легкомысленное предположение, что на мосту совершенно пусто?

— Идём дальше, — как-то тускло сказал Саша, а потом резко обернулся: — Зоя, помнишь? Когда твой вернулся?

— Помню, — глухо сказала она.

— Помнишь, как тебе рассказывал — своих до школы провожал?

— Помню.

Больше он ничего не сказал, так же резко отвернулся и пошёл по пешеходной дорожке дальше, продолжая выстукивать пустые машины... А Зоя вдруг спокойно подумала, что это происшествие с чужими детьми как подсказка ей: её собственные дети не просто живы. Они под чьей-то защитой. Они под чьей-то заботой.

... До перекрёстка больше никаких происшествий не было. Притихшие охотники насторожённо шли за ним, ощетинившись оружием и жёстко реагируя на каждый шорох или скрежет машины... Ближе к перекрёстку Зоя обратила внимание, что они идут, шурша странными листьями под ногами.

— Саша, подожди...

Она присела на корточки, присматриваясь к чему-то очень знакомому. Другие — кто нагнулся, кто тоже присел. Мишаня хотел дотронуться до этих странных сухих листьев, обесцвеченных и непонятной формы, но Андрей, кажется сообразивший, что это, успел перехватить его руку.

— Не трогай! Это пена!

— Что? — удивились все.

Пришлось ещё раз рассказать о той пене, которую Андрей и Зоя в путешествии за её детьми увидели подсохшей, после того как попробовали плеснуть на неё бензином на одном из этажей дома. Зоя пожала плечами:

— В обычную пену бросали сучья и видели, что с ними бывает. В той же пене видели, как умирают живые. Но что будет, если коснуться сухой — не знаем. Так что лучше не трогать её, пока не поэкспериментируем с ней на досуге.

— Согласен, — покивал Саша и зашагал, стараясь не наступать на разлетающиеся от их движения сухие ошметья.

Пришлось наступать. Иначе не подойти к перекрёстку. Так и шли, время от времени поднимая ноги и глядя на подошвы обуви.

Тут было тихо. Сгоревшие остовы машин и съеденные биопеной кости всё ещё виднелись, но никакой "жизнедеятельности" чужеродной жизни не наблюдалось. Зоя немного поёжилась: достаточно пустое пространство, проглядываемое издалека, начинало её пугать, несмотря на личное оружие...

Тем не менее, Андрей вдруг предложил:

— Может, потратим немного бензину — плеснём для надёжности?

— Куда? — воззвал к его рационализму практичный Саша. — Посмотри — мы даже не знаем, куда плескать, где здесь... ну, этот — центр был.

Андрей нехотя согласился и посмотрел вдаль той дороги, по которой им предстояло пройти дальше. Уже привычно дорога эта была забита машинами. По обеим сторонам жилые дома... Зоя поторопила своих:

— Давайте не будем задерживаться. У нас впереди две остановки и ещё спуститься вниз придётся. Как пойдём: по дороге — или по обочине?

— Обочина — сплошные кусты, — покачал головой Саша. — Легче шагать между машинами, чем выслеживать прячущихся в кустах мертвяков.

Но, рассмотрев будущий путь, договорились идти ближе к обочине. Здесь машины не успели полностью заполонить дорогу, так что возле бордюров ещё оставалось небольшое пространство, чтобы отслеживать любое постороннее движение что с дороги, что с пешеходной дорожки... Обе остановки прошли без приключений. Лишь раз Зоя тронула Андрея за рукав и кивнула на один из домов справа:

— За ним — частная школа.

Она не столько увидела его понимающую улыбку, сколько услышала небольшое пофыркивание... Осталось сделать ещё один поворот — небольшой, его скрывали густые кустарники, давно здесь не стриженные. Но, походя к нему, охотники замедлили шаг: даже сквозь эти кустарники виднелось что-то необычное. Точней, не виднелось, а смутно светилось... Просвечивало. А когда начали обходить этот участок, не дошли, замерев: на этом перекрёстке биопена высилась уже не просто над машинами. И тускло сияла уже не мутными желатиновыми струйками, а прозрачными и толстыми... шлангами?! Которые ко всему прочему уже не шевелились от любого ветерка, а лежали добротными брёвнами. Какими-то самодовольными — решила испуганная Зоя. А потом напугалась ещё больше: а если бензин не подействует?!

И кто-то зачарованно повторил её мысли:

— А если бензин?.. Если он... это?.. Ну... Не возьмёт?!

Следующая глава в субботу.

Выкладка ближе к девяти вечера

Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.