Глава 12

Глава-12

С отбытием поисковой группы красноармейцев, выделенных из взвода охранения, суета в роще вовсе не спала. Наоборот, движение будто усилилось. Командиры звучно командуя собирали личный состав и отводили куда-то. Забегали посыльные и ординарцы. Послышалось звучание работающих двигателей. Явился водитель полуторки, козырнул отдыхающим командирам, раскрыл моторный отсек и стал в нем что-то делать.

— Нет, ну какие сволочи! — сказал Головатый, потирая раненую ногу. — Расстреливать летчика на парашюте!

Жуков согласно кивнул. То, что наши пилоты будут действовать так же, умолчал, ибо для наших летчиков, имеется разница, и существенная. Если немцы уничтожают подготовленного вражеского пилота, то наши врагов напавших на страну. И что делают пилоты Люфтваффе, когда видят колонны беженцев, Сергей уже знал. Сам не видел, но правнук рассказал. Причем в красках. Рука нервно дернулась — строчка сползла...

— Поймать, эту суку, повесить и расстрелять! — не унимался лейтенант, очевидно имея ввиду сбитого немца.

— А потом сжечь? — покосился на Головатого Сергей. — Остынь, мешаешь...

Тихо подошел Ким, следом за ним Зарубин с Березиным. Расположились рядом. Подразделение, так сказать, за исключением двоих, в полном сборе — горько подумалось капитану. Батальон, етить!

— Что там Крамаренко?

— Отошел, майор, — ответил Ким, и тут же добавил, — то-есть успокоился. С ним товарищ комиссар долго говорил. Да и я потом немного. Про сестру... — Сержант тяжело вздохнул и задумался. Больше ничего уточнять Сергей не стал. Тут уже каждый хлебнул горя, а сколько еще будет...

Внезапно, в какофонию звуков вплелось рычание работающего двигателя. Причем капитану показалось, что это рычание отличается от привычной работы двигателей, но смутно знакомое, и сопровождавшееся гусеничным лязгом. Но это не тягач, и не танк. Что-то другое. Но что? Головатый тоже насторожился, прислушиваясь. Закрутили головами бойцы. И вдруг лейтенант вскинулся.

— Ганномаг!

— Точно! — Жуков тоже вскочил, выхватывая пистолет.

Ким, Зарубин Березин уже перехватили оружие по-боевому, и теперь настороженно озирались. Как не забыть этот звук немецкого бронетранспортера, когда бойцы разведбата сталкивались с мобильной разведкой немцев черт знает сколько раз. Мысль сразу выхватила вопрос — почему всполошились только они? Другие красноармейцы, что находились поблизости, лишь заинтересованно поглядывают. Никакой суеты, ни криков — к бою. Рычание стало громче, и из-за деревьев показался именно Sd.Kfz.251. На бортах кресты. У пулемета с щитком боец в камуфляже. Однако рядом с ним торчит пара красноармеецев.

— Наши вроде... — прищурился Головатый. — Да это наши бойцы.

Жуков тоже узнал сержанта Кравцова и красноармейца Федорова. Именно они находились рядом с пулеметчиком. Значит, в бронике наши, а какие наши, сейчас выяснится. Не зря сержант, что командовал охранением с юго-восточной стороны, сопровождает бронетранспортер. Ганномаг остановился у штабной палатки. И с него бодро выпрыгнул человек в маск-комбинезоне "амеба".

— Это что за хрен с горы? — спросил Головатый.

Громко спросил, так как неизвестный оглянулся, поморщился, но как раз из палатки вышел Скоробогатов. Неизвестный шагнул к нему, козырнул и представился:

— Капитан госбезопасности Лукин.

— Полковник Скоробогатов, — представился комдив. — Документы имеются?

— Имеются, — кивнул капитан. — Пройдемте в палатку, товарищ полковник. Документы и полномочия я предъявлю там.

Они направились в палатку. Из ганномага вышел боец, что за пулеметом стоял. Закурил. Федоров остался в кузове, а Кравцов, спрыгнув, отошел чуть в сторону, зыркнув при этом в сторону бойцов, что двинулись было стрельнуть курева у гостя. С куревом было туго. Но красноармейцы все поняли правильно...

То, что его подчиненные грамотно взяли под охрану, капитана порадовало. Потому что, пока не подтвердились личности неизвестных, доверия нет. Что там они бы про себя не говорили.

— Ждите тут, — буркнул Жуков, направляясь в палатку, но на пути свернул к бронетранспортеру, знаком подозвал сержанта, и спросил:

— Откуда пришли?

— На юго-восточное охранение выскочили, — сообщил Кравцов. — Сказали — столкнулась с немецким дозором. Приняли бой, захватили броник и на нем от погони ушли...

Ясно, что у этой группы имеется конкретное задание, которое встречным озвучивать не будут. Но цель важная, иначе зачем направлять группу бойцов из госбезопасности? Жуков кивнул и вошел в палатку. Скоробогатов, Колышкин и Воеводин стояли у стола и слушали Лукина, который им что-то рассказывал, показывая на карте. Значит документы проверены и в порядке — об признаках немецких подделок Жуков командирам говорил. Капитан при появлении Сергея умолк, на миг глянув на вошедшего, затем вопросительно посмотрел на Скоробогатова.

— Это командир развед-батальона капитан Жуков. При нем можно.

Лукин кивнул и продолжил. Из его рассказа стало ясно — выполняя приказ, они двигались вдоль железнодорожной ветки и переезда наткнулись на немцев. В ходе боя удалось захватить бронетранспортер и отойти на север. Оторвались от преследования чудом. Но в бою потеряли четверых. Теперь для выполнения приказа сил группы недостаточно.

— Просишь людей, капитан? А их нет у меня, понимаешь? — зло сказал Скоробогатов. — Дивизия в полтора батальона. Командиров кот наплакал. У капитана вон, только пять человек из списочного осталось. Кого я тебе дам? У меня каждый боец на счету!

— У меня приказ особой важности, — веско сказал Лукин. — Нужны полномочия? Обождите минутку...

Капитан быстро скинул верхнюю часть "амебы" и выпростал полу гимнастерки. Вынул нож и принялся распарывать шов. Скоробогатов, Колышкин и Воеводин с интересом наблюдали. Странно, что гимнастерка имеет двойную ткань, и не жарко капитану в ней? Наконец пола распорота, и в руках капитана появился кусок белой ткани.

— Вот мои полномочия, — сказал Лукин, протягивая ее Скоробогатову.

Комдив развернул ткань и пригляделся. Брови его поползли вверх.

— Сам Меркулов подписал?

— Так точно, — подтвердил Лукин.

— Что ж... — задумался комдив. — Раз так, придется выделить.

— Мне нужны люди капитана Жукова, — требовательно сказал Лукин.

Скоробогатов побагровел, но ничего не сказал. Жуков решил вмешаться:

— Готов к выполнению приказа. Докладную записку составил, товарищ полковник. Считаю необходимым передать карту и докладную товарищу капитану госбезопасности. Так вернее будет.

После недолгих препираний, полковник уступил капитану. Ему не хотелось лишаться разведчиков, но документ с подписью комиссара госбезопасности, перевешивал все доводы комдива. Лукину надо было минимум четверо, а лучше шестеро бойцов в группу. Больше не требуется. Жуков мысленно отобрал Кравцова, Федорова, Березина, Зарубина и Кима. Головатого оставлял — ранен. Внезапно с ними попросился Крамаренко. Он явился в штабную палатку в момент "торгов" комдива с капитаном. Быстро вникнув в суть споров попросился в группу. Командиры переглянулись, но решение было за Лукиным. Переговорив с комдивом, капитан принял решение майора взять, а что там с ним было — не важно. Раз майор сказал — перегорело, значит так и есть.

Когда определился состав группы, Лукин довел собственно саму задачу. Необходимо найти товарный состав. Точнее найти вагон, что был добавлен в товарняк специально. То, что находится в нем, не должно попасть в руки врага. Товарняк вышел из Белостока три дня назад, но к месту назначения не прибыл. Точно известно, что состав миновал Волковыск и пропал. Выяснить где он находится, и какие разъезды и станции состав миновал, не вышло — связь по железной дороге была нарушена. Группа капитана Лукина имела иное задание, но по выходу была перехвачена посыльным с приказом связаться с Москвой. По связи капитан и получил задачу найти пропавший состав, обеспечить его прохождение по лидеру, при невозможности вагон уничтожить. Для привлечения подразделений Красной Армии использовать полномочия полученные ранее.

— Вопросы?

Вопросы конечно имелись. Лукин ответил на каждый. Вагон товарный, обычный закрытого типа. Да, опечатанный вагон сопровождали, но вследствие неудобства охраны, вооруженного сотрудника НКВД ввели в бригаду машинистов. И нет, вагон специально к уничтожению не готовили. Вагон прицеплен четвертым от тендера...

Шум у палатки привлек наше внимание. Оказалось, вернулась поисковая группа. Привезли двух наших летчиков и немца. Немец, правда, в виде трупа. Отстреливался, сволочь. Одного нашего летчика сразу утащили в санбат, ибо был ранен, второй пилот хоть и хромал, но от помощи отказался. В штабной палатке он представился:

— Старший лейтенант Терещенко. Энский истребительный.

Далее старший лейтенант рассказал, что вылетали на перехват бомбардировщиков, но их прикрывали истребители. Месеров было много...

— Скажите, старший лейтенант, — перебил Лукин Терещенко, — а вы не вдоль железной дороги летели?

— Да, товарищ капитан. Железка хороший ориентир, летели по ней, — ответил летчик. — В районе разъезда на север ушли.

— А вы не помните, стояли ли составы на перегоне, или на разъезде?

— Меж станциями составов не было, — уверенно ответил Терещенко. — А на разъезде два состава стояло.

— Это точно? Подумайте, очень важно.

— Обижаете, товарищ капитан. Для летчика наблюдательность, одно из важных качеств! Я еще заметил, что оба паровоза и пути со стрелками повреждены. Видно авианалет был. Но сами составы целы. Еще заметил, что в составах цистерн много. Сколько топлива впустую пропадает, когда на аэродромах нехватка.

Командиры переглянулись. Если нужный вагон в тех товарных составах, то задача несколько упрощается.

Ветки хлестнули по бортам и затрещали, ломаясь — ганомаг протискивался меж двух сосен. Это не дорога, а больше тропа. Правда имелась колея. Чуть видимая, узкая, тележная, но пока по этой лесной тропе-дороге ехать удавалось.

Сосновый лес почти без подлеска. Видимость хорошая. Бойцы из кузова торчат намеренно, лишь при проезде меж стволов и через кусты прячась за броню. Пулеметчик тоже бдит. Не немцев опасаемся, а своих. И бойцы вдоль бортов принадлежность к Красной Армии обозначают, если вдруг попадется группа окруженцев. Черт его знает — сколько красноармейцев сейчас бродит в лесах, выходя из окружения. Злые, голодные, а тут техника вражеская, с крестами на бортах. Пальнут, не разбирая. Как выразился правнук, когда советовал поступить так — по закону подлости ведь попадут, и не дай бог как со случаем недавней бомбардировки. Ведь сорвут задание.

Жуков переключился на вторую передачу и прибавил газу. Прямой участок дороги короток, особо не разгонишься. Впереди опять меж стволов придется маневрировать. Если попадется ствол поваленный, то на этот случай имелась пила-двуручка и пара топоров. Или мешающий проезду ствол спилить...

Руль у ганомага тугой. Прямо ехать еще ничего, а как дорога начинает петлять, нарулишься. Жуков уже километров десять ведет броник. Руки с непривычки отяжелели, пора у Лукина смену просить. Он сидит рядом, тетрадь изучает, иногда поглядывая на немецкую карту. Хмурится, но молчит. Не прост этот гэбэшный капитан. Сложившуюся обстановку изучает вдумчиво, сравнивая прочитанное, то что сам знал, и что летчик рассказал. Явно не боевик, но стрелковая подготовка на высоте. Аналитик, из следователей. Это мнение сложилось из двух — самого Сергея и правнука, после наблюдений за Лукиным. Это и манера держаться, говорить, моторика... и еще навык вождения. Но не как показатель. Просто оказалось, что в собранной группе водить умеют только двое — Жуков и Лукин. Ибо свой водитель из группы погиб. Правда Жуков не стал уточнять, что водитель он не ахти, но правнук, уверил, что поможет, так как он водит все что двигается.

"То есть все-все-все? — уточнил Сергей". "Все, кроме самолетов и вертолетов, — ответил правнук". "И танк?" "Современный мне без проблем. Но с профи даже рядом не стоял. С нынешними — разберусь, но времени больше потрачу". "Серьезно вас там учат! — подумал Жуков". "А то!"

Еще в расположении Лукину под роспись вручили трофейный немецкий планшет с картой и пояснительной запиской. Капитан госбезопасности с минуту изучал карту, потом бегло просмотрев записи, посмотрел на Жукова. Сергей почувствовал себя неуютно.

"Оттиск ОГВ у себя на лбу не ощущаешь? — Сострил правнук".

Какие бы мысли не шевелились в голове Лукина, но ничего менять не стал. Наверно решил, пусть этот комбат будет рядом. Только уточнил — может ли капитан водить бронетранспортёр? Именно это и стало решающим...

К выезду приготовились быстро. Вопрос встал в заправке. Промер бака показал — чуть менее половины, а это литров шестьдесят-семьдесят, на восемьдесят километров должно хватить. Но это по хорошей дороге. Сколько придется плутать по буеракам — не известно. В дивизии горючим помочь естественно не смогли, самим было мало. Предложили только канистру авиационного, но было сомнительно — прожует немецкий мотор этот бензин, или нет. Канистру естественно взяли.

Впереди показалась развилка. Судя по солнцу, правый съезд имел южное направление, а левый по дуге уходил на восток. Что в правом направлении, что в левом далее виднелись просветы. Лес заканчивался, начинались поля. И виднелись крыши домов.

— Останови-ка, — сказал Лукин, поднимаясь.

Жуков остановил ганомаг и выключил скорость. Обернулся и мотнул головой. Бойцы поняли без слов. Зарубин и Березин выскользнули из кузова и выдвинулись по дорогам вперед. Ким занял позицию в тылу. Тем временем капитан развернул свою карту. Хмыкнул. Сунул планшет Жукову.

— Что думаешь?

Сергей посмотрел — этой развилки, как и самой дороги на карте не было. Как не были обозначены те селения, что виднелись впереди.

— Чудесное вредительство, — ответил Сергей. — Дрянь, а не карты. А на трофейной?

Лукин поджал губы. Ага, развел тут секретность...

— Хорошо, — сказал капитан госбезопасности, и достал немецкую карту.

На трофейной, в отличие от имеющейся, все обозначения селений имелись. Надписи на немецком конечно, но привязаться к нахождению не проблема. Через плечо заглянул Крамаренко.

— Думаю нам налево, — сказал он.

— Да, налево, — согласился Жуков.

— Почему? — спросил Лукин.

— Мы больше на запад сместились, — ответил Жуков. — Вот тут ехали...

— А нам восточнее надо, — добавил майор. — Вам несподручно было, а я на компас смотрел и азимуты брал. Мы тут. — И Крамаренко ткнул в карту.

— Ага... — сказал Лукин, присмотревшись, — выходит, что правая дорога на Волковыск ведет, и там Задворье виднеется. А если налево, то впереди Ляховичи. Но в Ляховичах через речку моста нет. Может и есть, но сомневаюсь, что на бронетранспортере проедем. Нужно еще правее брать, и через Самаровичи ехать, а там, через Конно до Зельвы восемь километров.

— И вопрос в том, есть ли тут немцы? — сказал Крамаренко.

— Еще вчера через Зельву части четвертой армии проходили... — задумчиво сказал Лукин. — Почему летчик про мост ничего не сказал? А немцы ударили... — и вопросительно взглянул на Жукова.

— Насколько я понял, Гудериан чуть южнее прошел. Вот, — и Сергей показал на карте, — через Ружаны на Слоним. Часть дивизий после окружения десятой армии под Белостоком, ударили на Волковыск. Тут рядом почти. Так что шоссе и железку через Зельву, немцы вниманием не обойдут.

— Считаешь, на этом берегу Зельвянки наших не осталось?

— Не знаю, товарищ капитан госбезопасности. Надеюсь в Зельве наши. Но буду исходить от худшего.

— Хорошо, — кивнул Лукин, — выдвигаемся к Зельве, а там по обстоятельствам. И еще, обращаться ко мне — товарищ капитан. И все! Ясно? Товарищ Жуков, заводите, нет, стоп, давайте сменю...

Лукин сел за руль, а Жуков высунулся и негромко свистнул. Бойцы охранения заскочили в кузов.

— Разговорным немецким кто владеет? — спросил Лукин.

Жуков отрицательно помотал головой. Его бойцы тоже.

— Ясно, Якимов! Возьми каску немецкую и плащ под сиденьем. Если что, будешь немца изображать.

И капитан включил передачу...

К Зельве группа подошла к вечеру. Пешком. Бронетранспортер оставили в паре километров в небольшой рощице, тщательно замаскировав. Причины просты — лес практически закончился и в районе городка слышались выстрелы и что-то горело. Дым поднимался высоко.

Жукову было тяжело осознавать то что он узнал от правнука. Не верилось, но он не возражал. Не будет гость зря наговаривать. Мимику капитана заметил Лукин. На вопрос — в чем дело ответил — нехорошее предчувствие.

И вот группа на месте. С небольшого холмика, поросшего молодым березняком они рассматривают маленький городок. Даже не городок, а большое село с церквями и железнодорожной станцией. Она имела четыре линии путей, большие угольные склады и гидроколонки для заправки паровозов водой. От станции отходило на восток ветка к какому-то зданию, стоящему прямо на реке, очевидно мельнице. Но особо рассмотреть, что там не удалось — вдоль ветки кустов наросло. В городке ничего не дымило. Дымные столбы стояло левее, как раз в стороне обоих мостов — автомобильного и железнодорожного. Зато постреливали именно в городе. Немцы. Были бы в Зельве наши, то был бы полноценный бой...

На станции стоит два товарных состава. От локомотивов осталась груды железа. Очевидно попали под авиаудар. Немецкий летчик положил свои бомбы ювелирно — по паровозам, зацепив кроме них весь пучок стрелочных переводов. Взрывы бомб и котлов разметали котельное железо в хлам. Досталось тендерам и первым вагонам. Последующие стояли почти целые, посеченные осколками.

Лукин и Крамаренко в бинокли осмотрели окрестности и переключились на станцию. Свою оптику Жуков потерял, когда дивизия выходила из боя, теперь Сергей сожалел — пригодилась бы. В принципе до станции чуть менее двухсот метров, но рассмотреть номер вагона просто не реально.

— Так, вот наш вагон, — сказал Лукин.

— Какой?

— Ближний состав, крытый перед цистерной.

Командиры какое-то время разглядывают вагон, потом переключаются на цистерну.

— Она с бензином, — пробормотал Крамаренко и подал бинокль Жукову. — Посмотри.

— С бензином, — подтвердил Сергей, приглядываясь. — Похоже полная. Вон как парит над крышкой. Цистерну специально прицепили за спец-вагоном?

— Не в курсе, — ответил Лукин. — Мне только описание с номером вагона дали.

И капитан госбезопасности задумался. Крамаренко с Жуковым переглянулись, сразу поняв. Не велика задача — в городке точно немцы. Пока у них интерес с южной стороны и в районе мостов, но скоро они доберутся до станции и выполнить задачу будет проблемно. Между ними и станцией выкошенный луг — незаметно приблизиться не выйдет. Единственный выход сместиться к той железнодорожной ветке, что ведет к мельнице и пройти к составам, прикрываясь насыпью.

— Якимов, — обернулся Лукин к своему бойцу, — пулемет тут установи. Лучше места не найти.

Сказал невольно покосился на Жукова и Крамаренко. Оба кивнули, подтвердив правильность выбора позиции.

— Еще пару направо, метров на сто, фланг прикрыть, — сказал майор.

— И на ветке пару оставим, когда к составам крюк дадим, — добавил Жуков.

Кравцов и Федоров отправились прикрывать справа, Ким оставался вторым номером с Якимовым. Зарубин и Березин двинулись вслед командирам. Приблизились к насыпи, миновали канаву с водой и поднялись к полотну. Выглянули...

Волковыск — Зельва — Слоним. Дорога жизни. Дорога смерти. Полки, дивизии, корпуса армий двигались по шоссе растянувшись на десятки километров. Грузовики и танки, санитарные фургоны и телеги, кавалерия и стада, тягачи и толпы беженцев. Сотни тысяч людей стремились уйти от надвигающегося врага. И это великий исход уперся в небольшую речушку с болотистыми берегами.

Зельва. Маленький древний городок стал свидетелем великой трагедии. Свидетелем беды. Кровавых боев и бесконечного горя.

Маленькая речка Зельвянка для техники и сотен тысяч людей превратилась в большое препятствие, так как автомобильный мост был подорван диверсантами. Целым остался только железнодорожный. Его немцы не бомбили, имея на него виды, хотя авианалетов было не счесть. Пилотам люфтваффе не надо было прицеливаться — стреляй и сбрасывай бомбы всегда попадешь. Налет-налет-налет. И люди под бомбами шли на другой берег. По мосту. Вброд...

Этот рубеж символ смерти и мужества. Символ сказочной реки Смородины и Калинова моста. Кто прошел, тот спасся? Что ждало людей на восточном берегу Зельвянки?

Немецкое командование, решило во что бы то ни стало уничтожить выходящие из котла части Красной Армии. У Зельвянки Федор фон Бок сосредоточил внушительные силы вермахта.

И грянула битва. Первым на прорыв пошел сводный отряд под командованием комбрига Бельченко. Следом атаковал немецкую линию обороны сводный батальон полковника Смолякова. Вместе с батальоном из кола пытались выйти и остатки штаба 10-й армии, в том числе генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Утром 27 июня полковник Молев предпринял последнюю атаку. Вперед пошли остатки стрелковых батальонов, артиллерии, танки, что смогли форсировать Зельвянку, часть кавалерийского полка и даже бронепоезд...

Красноармейцы дрались не на жизнь, а на смерть. Местные жители потом долго хоронили павших. Так много их было...

Мрачный пейзаж с застрявшей в реке техникой. Десяток танков в Зельвянке меж мостами, вокруг мельницы из воды торчат башни с распахнутыми люками — два БТ-7. На этом и том берегу остовы БТ-шек, сгоревших и без башен. Два полупонтона колыхаются на течении, а третий лежит на том берегу. На плотине брошенная полуторка с каким-то грузом в кузове. Еще одна уткнулась в БТ без башни. Трактор с мертвым мехводом, все еще державшимся за рычаги. Почти рядом с путями сгоревший остов Т-26 с конической башней и телами угольного цвета вокруг.

Тела... тела... тела...

Везде. На берегу, меж путями, на мосту, в воде. Распластанные. Целые и частями. И кровь...

Почти на путях в нескольких метрах от внушительной воронки лежит бесформенный кровавый шмат. На миг подкатила тошнота. Краем глаза Жуков заметил, как Лукин стал бледно-зеленым, но своё внимание Сергей переключил на фигуры в форме мышиного цвета, которые цепями двигались со стороны шоссе. Немцы деловито обходили брошенную технику, останавливались около тел и стреляли в трупы. Зло так, стреляли.

В душе будто вулкан взорвался. Лава ярости чуть наружу не выплеснулась. Что-то ледяное и такое же яростное вдруг воспротивилось извержению. Руки дрожали от напряжения. Борьба сознаний длилась казалось целую вечность. На самом деле какой-то миг. И ярость капитана одолевала. Тогда в голове запульсировал отчаянный крик — "Мать твою, капитан, через коромысло, лох йоп-та, ты чего творишь?". Наваждение чуть схлынуло. "Голову включи, дед, мля! — продолжал отповедь правнук. — Смотри вон, бойцы сейчас тоже огонь откроют!". Отхлынуло, и включился рассудок. Действительно, Зарубин и Березин уже вскинули автоматы, вот-вот стрелять начнут. Но ждут приказа, и если приказ не отдать, то откроют огонь сами. По перекошенным лицам видно.

— Не стрелять, мать вашу! — зашипел Жуков, кося одним глазом на немцев. — Отставить! Отставить, я сказал!

Бойцы нехотя подчинились. Позади началась какая-то возня, и капитан развернулся к новой напасти. Оказалось Крамаренко, приглушенно матерясь, пытается удержать Лукина. Автомат капитана в стороне, а он пытается достать пистолет из кобуры. Лице Лукина перекошено, глаза бешено сверкают. Майор удерживает руку с трудом, но отобрать пистолет ему несподручно.

Сергей скользнул к ним и вывернул ТТ из кисти. Затем уже вдвоем прижали капитана к насыпи.

— Ты что творишь, мать твою! — зашипел Жуков. — Задание провалить решил?

В голове хмыкнул правнук "Сам-то минуту назад...", но был мгновенно послан. "А майор-то красава!" Смысл этой мысли дошел не сразу — выходит только Крамаренко смог свои эмоции сдержать? Даже стыдно стало.

Лукин попыток вырваться больше не предпринимал.

— Суки! Твари! Нелюди! — Тяжело дыша, выдавил капитан.

И из его глаз потекли слезы. Жуков с Крамаренко переглянулись. Видеть зверства врага это не просто видеть смерть. Тут порой и стальные нервы не помогут. Для Лукина похоже тот встречный бой был вообще первым, а тут...

Ужасами войны за неделю боев Жуков пропитался по самое не могу. Крови и разорванных тел повидал... Оторванную ногу оберст-лейтенанта без эмоций рассматривал, лишь сожалея о гибели врага как языка. Но все же...

Майор вон тоже хватанул, до нервного срыва, чуть пулю себе в лоб не пустил. Черт его знает — где находится предел нервного напряжения. В какой момент ярость выплеснется и затмит разум? Ведь хотелось добраться до врага, вцепиться зубами, и рвать, рвать, рвать...

Еще когда по лесу шел, правнук много чего рассказал, что сначала не верилось, а теперь...

— Ничего, — процедил Крамаренко, — все воздастся. Ничего не забудем.

— Ты-то сам как? — спросил Жуков.

— Как-как... — пожал плечами майор. — Выгорел. Но острое желание зубами их грызть имеется...

— Я тоже в порядке... — спокойно сказал Лукин. — Отпустите.

Капитан сел. Бледен, руки и ноги дрожат. "От Лукина сейчас толку не будет. И его амеба не в струю...". Эту мысль правнука Сергей понял сразу. Хотя вновь странно выразился. Жуков взглянул на майора, тот понимающе кивнул. А чего тут понимать, ясно, что придется действовать самим.

Жуков выглянул. Немцы подтянулись ближе к домам, и уже орудуют в городке. Иногда слышатся крики и стрельба. Действительно времени в обрез. Станцию наверняка проверят, если не уже. Там топлива в цистернах хоть залейся и всякого добра в вагонах и на складах. Ушибленные своим орднунгом применение всему найдут. Даже танки восстановят, чтобы на них воевать.

— Тол где? В мешке? Снимай, капитан. Без возражений! Фрицы ждать не будут.

— Фрицы?

— Фрицы, Гансы, Михели, чтоб им гореть, мля, какая разница.

— Ясно, — кивнул Лукин, явно собираясь идти к вагону. — Вперед!

— Нет, товарищ капитан госбезопасности, — покачал головой Жуков. — Мы все сами сделаем.

— Стрелять и рвать врага — наше дело, — добавил Крамаренко. — А твое — шпионов да предателей выявлять. Ты, капитан, лучше нас прикрой. И не сомневайся, приказ выполним.

Лукин было вскинулся, но сник, поняв, что оба правы. Скинул мешок и передал майору.

— Удачи, мужики. И не смейте погибнуть, особенно ты, — и Лукин толкнул кулаком Жукова.

— Это как выйдет, капитан...

Пробрались вдоль насыпи до развороченных стрелок. Скатились в воронку, прислушались. Где-то слышались голоса, их заглушали частые выстрелы, но говорили явно на немецком.

До нужного вагона пришлось ползти, ибо тут высота насыпи уменьшалась, а канава что шла вдоль, была мелковата. Если бы не выкосили бы подчистую всю траву, то подобраться было бы легче.

Жуков глянул назад. Бойцы с Лукиным уже оттянулись к кустам. Капитана еще можно было заметить, если приглядеться, то Березина с Зарубиным уже с трудом, и то, зная, что они рядом с капитаном находятся. Кравцова и Федорова тоже только по невнятным кочкам найти можно, а пулеметчика и сержанта Кима кусты маскируют.

Это благодаря предложению Сергея, по совету правнука, на скорую руку изготовили лохматку из мешковины, распустив её длинными лоскутами. Крамаренко, кстати, предложение с энтузиазмом поддержал, сказав, что видел такие в финскую. Теперь эта маскировка хорошо помогала. При передвижении мешковина цепляла мусор, высохшие травинки, листву, что только добавляла себе незаметности. А капитанская "амеба" тут выделялась бы словно красный круг на японском флаге.

У нужного вагона замерли прислушиваясь. Где-то совсем рядом говорили. Толи чуть дальше, толи с той стороны составов.

Крамаренко знаками показал — смотри и скользнул под вагон. Выглянул из-под колесной пары и сразу обратно. Вновь знаки — два немца, идут сюда. Затем майор зацепился за что-то вверху и повис под вагоном, а Жуков распластался без движения у насыпи.

— Noch eine zisterne! — сказали по-немецки. И Сергей удивился — он понимает! Как? Внезапно дошло — это правнук помогает.

— Смотри-ка, Клаус, — послышался из-за состава, и Жуков прислушался, — сколько всего тут большевики бросили. Вон вагон впереди. О, и пломба имеется! Может ценное что?

— Хочешь поживиться? Придержи свои желания! Приказ помнишь? Сначала проверить цистерны... — послышалась возня и стук по железу, второй немец полез на цистерну. — В тех бензин был, а в этой? Дитрих, затуши сигарету, или ты всеобщее аутодафе задумал?

— Яволь, герр обергефрайтер! — захрустел галечник, немец ногой растирал окурок. — Я понимаю твою заботу. А верно ли, что все механики доброму пиву предпочитают бензин?

— От пива я никогда не откажусь, — возразил поднимающийся танкист. — Это всего лишь забота о нашей прожорливой и очень привередливой "Дритте"*. Ей пенного предлагать бесполезно. Чистый октан, и только он!

Бумкнуло железо — это нижний немец попытался сорвать пломбу и открыть вагон, но не преуспел. Заворчал сердито. Ноги его приплясывали под вагоном, хрустя галечником. Второго пока не видно, но он вот-вот на цистерну поднимется. Мохнатка конечно хорошо маскирует, но вовсе не шапка невидимка. Немец обязательно на окрестности полюбуется, а тут хрень какая-то на самом виду...

Жуков выбрал момент, когда немец у вагона шагнет ближе к сцепке, и одним прыжком метнулся к вагонам. Приземлился тихо на шпалы, ибо галечник мог своим хрустом выдать его движение. Прижался к колесу. Из-под вагона выглянул Крамаренко, движением головы показал вверх. Сергей кивнул и, прижимаясь к буксам, посмотрел через сцепку. Немец в черном комбезе стоял боком, задрав голову вверх. Загремело железо — второй танкист видимо возился с фиксаторами, чтобы поднять крышку. Успешно, судя по клацанью.

— Полная! — радостно сообщили сверху. — Большевики очень щедры, Дитрих, ты не находишь? Сколько топлива нам в подарок оставили, на всю кампфгруппу хватит!

В этот момент Жуков проскочил к колесной оси цистерны. Краем глаза заметил движение под соседним вагоном — майор бесшумно переместился к колесу.

Сверху начали спускаться, и капитан переметнулся ближе.

Панцершутце оглянулся на вагон, подумав, что надо бы отыскать лом или лопату на крайний случай, чтобы вскрыть дверь. Наверняка там много чего интересного найдется, не зря опломбирован. Клаус уже начал спускаться, смешно отклячивая задницу, и Дитрих уже собрался сострить по этому поводу, как заметил нечто, выглянувшее из-за колеса. Косматое чудовище, именем которого муттер при непослушании пугала его в детстве, холодно посмотрело ему в глаза.

— Доннерветтер, — успел выдохнуть он, как что-то залепило рот, в горле вспыхнула боль, забулькала кровь. Его кровь. Последнее что панцершутце увидел, это как Клаус спрыгнул с лестницы, и к нему протянулась мохнатая лапа...

Жуков принял немца на приседании. Клинок вошел под подбородок и пронзил мозг. Немец конвульсивно дернулся и завалился набок. Капитан придержал убитого за голову, затем выдернул нож и обтер его об комбинезон. Крамаренко уже оттащил убитого под вагон. Сергей тоже подхватил своего мод мышки. Уложив тело вдоль рельсы, развернулся и больно треснулся головой об вентиль. Тихо матерясь, потер ушиб, рассматривая сливную горловину. А что если открыть? Пусть бензин на пути льется. Как подорвем заряд, тут такое пекло будет! Вентиль был законтрен куском проволоки, но снять ее не проблема. Пара секунд возни и проволока откинута. Вентиль заскрипел, туго проворачиваясь, и тонкая струйка бензина потекла на галечник...

Тем временем майор распутал ремни мешка и вытряхнул из него четыре толовых бруска, коробушку с детонаторами и бикфордовым шнуром.

— Лихо ты его на приседании подловил, — сказал Крамаренко, стягивая тол бичевой.

Сергей хмыкнул, но промолчал. Он заметил — с каким большим сожалением майор резал глотку танкисту. В смысле — сожалел, что всего одному "фрицу", а не всему вермахту.

Крамаренко забрал у Жукова детонатор с присоединенным шнуром и вставил в проделанное заранее отверстие в брусках. Связку он пристроил на полке колесной оси.

— Хватит, чтобы разнести в щепу весь вагон со всем содержимым.

— А я сливной кран открыл.

— Дельно, — кивнул майор, — хотя все равно цистерны детонировали бы. Спички-то есть?

Капитан с майором посмотрели друг на друга.

Жуков не курил, но спички имелись — в планшетке, а её он Киму оставил. По взгляду майора понял — он тоже не курит. И ни зажигалки, ни спичек тоже нет. "Ну, вы блин, даете! — восхитился правнук. — Просто супер диверсанты!".

— Танкисты! — воскликнули оба и кинулись каждый к своему.

Сергей обхлопал карманы убитого. Аусвайс, расческа, платок, колода карт, открытка с порно-картинкой. Капитан сплюнул от досады и отвращения. Лучше бы ты Фриц, курил... так, а второй-то...

Крамаренко шикнул из-за колес и Жуков переместился к нему. Майор продемонстрировал коробок и мятую пачку сигарет. Но все в крови. Сдвинул коробочку, с надеждой заглянул, досадливо ругнулся и отшвырнул спички. Майор и капитан вновь смотрят друг на друга.

Понятно, что времени нет за спичками бежать. Расстрелять цистерну издалека? Не факт, что загорится. А стрельбой внимание немцев привлечешь сразу. Бензин парит изрядно, достаточно искры, просто выстрелить рядом с цистерной. Тогда инициатор потенциальный смертник. Найти ведро и пролить дорожку? Где искать это ведро...

"Гранаты, дед, — подсказал правнук".

— Эфки есть?

— Только РГД, — покачал головой Крамаренко. — Гранатами? Что ж, как вариант...

"Черт, — выругался правнук, — с феньками проще бы было". Сергей припомнил, что когда еще в расположении экипировались, правнук посетовал, что выдали только РГД-33. Ф-1 не нашлось. Крамаренко только патронами пополнялся, гранаты не брал.

Особенность в том, что у Ф-1 инициация взрывателя происходит в следствии накола ударником, который удерживается предохранительной шпилькой с кольцом и скобой. А РГД-33, после взвода ударника, инерцией броска. Как эту инерцию обеспечить? Как изготовить достаточное замедление и наверняка обеспечить подрыв? Из сподручных средств ничего подходящего. И времени в обрез.

Тем временем, Крамаренко выложил две гранаты, Жуков прибавил две своих. Четыре РГД-шки.

— Пару тут на полку положим, — сказал Сергей, ставя гранату на боевой взвод, — пару от воронки метнем. Если тол не детонирует, то взрывом РГД сбросит и...

Что дальше "и" — додумали сами. Тут взрывчатки заложили восемьсот грамм, плюс триста грамм в обоих гранатах, и топливо в цистернах, а их в обоих составах много. Достаточно детонировать одной, а там эффект домино... такой Армагеддон на станции начнется, что предполагать о выживании двух гранатометчиков неуместно...

На каждой РГД капитан сдвигал заглушку на боевой части и заглядывал в отверстие, проверяя — вставлен ли запал. Потом тянул внешнюю трубку рукоятки на себя и поворачивал, взводя ударник. С двух РГД-33 он снял осколочную рубашку и пристроил на рессоры, две гранаты поставил на предохранитель.

Послышался звук работающего двигателя с западной стороны и звук усиливался. Осторожно высунулись и тихо матюгнулись — Sd.Kfz. 251 медленно ехал вдоль полотна. Пулеметчик за пулеметом, и в кузове имеются солдаты. Не сосчитать, но с дюжину будет. Со стороны мостов пока никого. Жуков скользнул взглядом по опушке, и только зная куда смотреть, понял, что готовы открыть огонь. Эх, жаль, раций нет, сообщить бы...

Сергей передал знаками Федорову и Кравцову — огонь открывать только в крайнем случае. Приняли или нет, не проверить. Бойцы слились с пейзажем и не шевелятся. Капитан повернулся к тем кустам, в которых находился Лукин. Тут с привычными жестами похуже. Движение имитирующее зажигание спички и отрицательное движение головы — спичек нет, демонстрация РГД и имитация броска — подрывать будем гранатами. Ветка качнулась. Значит эта пантомима понята.

— Порядок, отходим.

Выглянули в проход — чисто. Крамаренко двинулся первым, Жуков за ним.

— Halt! — крикнули позади.

В проход неожиданно высыпала дюжина немцев. Из-за рева движка подход такой толпы не услышали. Майор тут же прыгнул за сцепку, Сергей упал и ушел перекатом к рельсе. Автоматная очередь выбила рикошеты от гальки и колес. Пули бились об рельсы, с визгом уходя вдоль путей. Крик "Alarm!" потонул в трескотне выстрелов. Как-то внезапно разгорелся бой. С опушки ударили автоматные и пулеметные очереди. Немцы в проходе стреляли по опушке, не забывая про двух диверсантов. Отстреливался только Крамаренко. Кто-то давно что-то орал, но Жуков не слышал — в голове гудело. Что это, ударился? Почему тогда руками не двинуть? Майор дал короткую очередь, и как-то странно посмотрел на Сергея.

"Де-е-ед! — прорвался голос правнука. — Де-е-ед!".

— Чт-то?.. — выдохнул Сергей, морщась. Почему-то голова тяжелая.

А правнук почти ревел. Мысли его рваные, нечленораздельные. Отвлекают, не дают сосредоточиться. Крамаренко не ответил — отвлекся еще на три выстрела.

— Ранило тебя, Сергей Петрович...

— Да? — и Жуков удивленно посмотрел на свои руки, которые он наконец почувствовал. В крови.

— В живот тебя ранило, — добавил майор, дал очередь, и сплюнул зло. — Вот невезение! Уже две минуты перестрелка, а бензин не загорелся.

Пришла боль. Скрутила. Рот мгновенно высох. Хреново дело — подумалось.

"Дед, как же так!". "Молчи! — потребовал Сергей. — Теперь молчи. Не мешай!".

— Слушай меня внимательно, Валерий Павлович! — морщась выдавил Жуков. — Выход один — я остаюсь. Забирай одну гранату и отходи к воронке. Не возражай!

Крамаренко скрипнул зубами. Встряхнул головой и дал длинную очередь в проход.

— Если подрыва не будет, кинешь гранату, — продолжил наставлять Сергей. — А там как карта ляжет. Отходите к бронику, если дорогу перекроют уходите к пойме и вдоль реки, немцы туда не сунутся. Уйдете легко. Лукину передашь — феникс возродится. И извинись за меня. Все, иди! Иди, мля!

— Бывай, Петрович... — выдавил из себя майор.

Крепко пожал руку, и дав короткую очередь напоследок, уполз вдоль путей. Перестрелка разгоралась. Бил с опушки пулемет. Пулемет "Ганомага" замолчал. Но долго ли немцам силы подтянуть, их тут батальон минимум. И пока подрыва не будет, Лукин не отойдет.

Жуков повернулся на бок. Боль вспыхнула с особой силой. "Сейчас... — натужно подумал правнук". И боль медленно отступила, но жажда наоборот обострилась. Фляжка имеется, но капитан подавил желание. Нащупал гранату. Снял её с предохранителя. Повернул голову, посмотрел вдоль путей. Немцы подобрались все ближе и ближе. Меж составов ползли, постреливая. За вторым тоже виднелась группа. Они перебегали от сцепки до сцепки, укрываясь за колесами. Много же желающих захватить диверсантов и заработать железные кресты. Хрена вам, а не кресты. Не будет ни железных, ни березовых...

— Nicht schießen! — внезапно заорали немцы на разные голоса. — Nicht schießen!

Видать учуяли резкий запах бензина. Пора, рядом уже. Взмах, удар о шпалу. В РГД-33 пальнул капсюль взрывателя.

Четыре секунды жизни...

"Дед, я горжусь тобой..."

"Командиру 167-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Г. Шёнгерль, от майора Хютнера, начальника штаба 331-го пехотного полка.

Сообщаю, что сегодня на железнодорожной станции Зельва при прочесывании складов и товарных составов произошло столкновение с подразделением противника. По оценке обер-лейтенанта Липке не менее батальона. В начале боя произошла серия взрывов. В результате этих взрывов было разрушено большое количество железнодорожных цистерн с топливом. Начался пожар. Противник после этого начал отход. Преследование противника было организованно сразу.

Из-за быстрого распространения огня и угрозы взрывов борьба с пожаром на станции не представлялась возможной. По предварительной оценке, на станции находилось свыше двух десятков цистерн с топливом. Полностью оценить пока невозможно, пожар еще продолжается.

Кроме того, группа лейтенанта Нойбауэра, преследующая русских, попала в засаду с применением минирования и понесла потери. Убиты унтер-офицер и семь нижних чинов. Ранено одиннадцать нижних чинов. Дальнейшее преследование прекращено из-за местных условий и недостаточностью сил.

Потери противника составили — 18 человек.

Наши общие потери:

Техника — два бронетранспортера Sd.Kfz. 251 — сгорели и восстановлению не подлежат.

Младший офицерский состав — один убит, трое ранено.

Унтер-офицеры — один убит, трое ранено.

Рядовой состав — 37 убито. Тринадцать ранено.

Исходя из опросов очевидцев, хронологии столкновения с противником, и засады с минированием, считаю, что на станции Зельва была совершена диверсия подразделением из состава НКВД, целью которого было уничтожение подвижного состава и моста через реку Zelvanka. В результате диверсии железнодорожный мост поврежден частично, ремонт — 24 часа. Железнодорожная станция не работоспособна полностью. Подвижной состав уничтожен. Все полотно и стрелочные переводы подлежат замене.

Майор Хютнер, начальник штаба 331-й пехотного полка."

*"Дритта" — шутливое название среднего танка Pz.Kpfw.III Ausf...