| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Рембатовцы действительно подошли к полуночи, часть помогали 'тридцатьчетвёркам' дозора, благо машины и экипажи целые, такое редкость, сапёры там уже поработили, поставив флажки, поэтому танки вытянули наверх на тросах, потом гусеницы и принялись за ремонт. Вот со мной пришлось повозится, два дня ждали целый шкворень и ленивец. А чтобы на дороге не маячить, оттащи на окраину городка. Наконец доставили, установили, и натянули гусеницы. За это время рембатовцы провели полное обслуживание и кое-где ремонт танка. Даже покрасили заново. А всё равно делать нечего было. При танке моём двух ремонтников с 'полуторкой' оставили, остальные дальше за дивизией ушли, а когда отремонтировали, вшестером работали, я с экипажем активно помогал, время было два часа дня, мы сразу и тронулись в путь, нагоняя дивизию. Шли одни, мастера на 'полуторке' присоединились к тыловой колонне нашей дивизии. Да и смысл им тащится с нашей сокрытью? Быстро умчались. А так баки полные, боекомплект тоже, бойцы сытые, нас кормили с кухни тыловой части, что в городке расположилась, чего не радоваться? Сухпай на три дня выдали, всем доволен. Город проехали насквозь, и вот так на тридцати километрах в час, это крейсерская скорость дал танка, двигались за наступающим фронтом. Тот за двое суток километров на шестьдесят от нас удрал. Проехали мы где-то километров двенадцать, когда я скомандовал мехводу:
— Старшина, сверни к обочине. Отдохнём.
Тот удивился конечно, не так и много проехали, чтобы устать, но свернул, пропуская нагонявшую нас с кормы автоколонну. По обочинам шла пехота колоннами, сами мы следовали за артиллерийской частью где матчасть буксировали лошади.
— Экипаж, можете размять ноги и сходить до ветру.
Сам я, отключив штекер провода шлемофона, ловко скользнул с брони танка и направился в сторону леска, у которого виднелось несколько советских разбитых танков. Три 'Т-70', две 'тридцатьчетвёрки', и самоходка. 'СУ-76'. Быстро осмотрев технику, понял, что тут механиков ещё не было, не сняты ценные детали и вооружение, а вот тела экипажей, где они погибли, достали. Я забрался в 'тридцатьчетвёрки' и прибрал боеприпасы, сто шестнадцать снарядов и около сотни дисков к пулемётам. Брал и полные, и пустые. К 'семидесяткам' не подходил, они горели. Подойдя к братской могиле, снял шлемофон, недолго постояв, жаль ребят, и надев шлемофон, отдав честь, побежал к танку. Парни меня встретили смурными взглядами, думали я мародёр, объяснил, хотел узнать похоронили ли экипажи или нет? Успокоились. И вскоре наш тяж двинул дальше. Скорость не больше двадцати, впереди колонна, а перед ней ещё что-то. В общем, скорость не высокая. Мы втроём на башне сидели, внутри душегубка, старшине особенно тяжело, я его пару раз подменял по часу. Один раз я приметил на карте группу немцев, хотя с дороги их не видно, но не обстрелял, у меня не миномёт. Сообщил пехотному командиру, что вёл батальон по обочине, и тот кивнул, отправив к немцам роту бойцов. Немцев с полсотни было. Пару раз под налёты попадали, три раза видели воздушный бой. Немцы ещё зимой потеряли господство в воздухе, дважды пытались его вернуть, но не получилось, так что я часто видел над дорогой патрулирующие советские истребители.
Когда начало темнеть, дивизию мы так не нагнали, та тоже не стояла на месте. Трижды я ещё останавливал танк и осматривал разбитые танки и самоходки. Не все, у некоторых дожидались выжившие члены экипажей, ожидая ремонтников. Или ремонт уже шёл. Теперь для 'тридцатьчетвёрок' у меня снарядов за четыре сотни, а вот к 'ИС' и самоходке почти нет. Не было тут такого калибра в наступлении, кроме обычных гаубиц. А вот посещать разбитые танки я перестал под вечер, а то косятся как-то не хорошо. Больше не буду так делать при свидетелях. На ночь мы встали на луг у местного села, на город тот не тянул по размерам. Внутри не разместится, всё занято до нас, кто быстрее тот и успел, но мы и на поле встали неплохо, натянули масксеть, поужинали, разогрели на костре, вокруг хватало разной техники, сделали лежанку, но часового я выставил, по три часа дежурство, мехвод не входит в их число. К слову, наручные часты только у двоих были, у меня и у Зайцева. Ему отец подарил, когда того призвали. Я первым на часах стоял, а там и остальные. Вообще меток рубинового цвета хватало, но в основном в городе. Бегать к каждой я посчитал лишним, так что поглядывал чтобы рядом с нами врага не было, но и только. А бойцов вовремя ужина застращал, как поляки нас ненавидят, и желают убить. Как их молодчики ночами целые подразделения вырезали. В общем, высокомотивировал не спать ночью на часах. А когда сдал дежурство Зайцеву и лёг на нагретое место, тренькнул колокольчиками входящий вызов. Ну чего же они именно в это время засылают письма? Как будто ждут, что я спать лягу. А может и ждут. Открыв письмо, прочитал:
'Игрок, внимание. Вам предлагается квест. Награда в трёх вариантах. Первый, пятнадцать тысяч баллов на личный счёт и опция 'Тактическая карта. Расширенная'. Второе, сорок баллов на личный счёт, и опция 'Глаз Пророка'. Третье, сто пятьдесят тысяч баллов и возможность управлять двумя машинами одной ветки. Принять, 'да-нет''.
Я выбрал второй вариант и принял квест. Да, третья награда — это как будто меня хотят отвлечь от первых двух. Насчёт первой награды думал, она меня тоже ой как заинтересовала, надеюсь она ещё будет, но вторая мне интересна своей необычностью. Хочу знать, что это такое. Тут же вскоре пришло сообщение о задании, прочитав которое я сел в волнении. Там было вот что написано:
'Игрок, внимание. Вас скоро арестует Особый отдел корпуса, куда входит ваша дивизия. Не допустите этого и верните себе доброе имя. Найдите предателя, что о вас сообщил. Принять, 'да-нет''.
Понятие 'скоро', довольно размыто. Арестуют, это когда, этой ночью или утром? По какой причине? Я везде аккуратно работал. Может ночные отлучки виноваты? Так я там всегда говорил, что по бабам хожу, за что меня стали считать ходоком и бабником. Однако ничего такого, я вообще считаю, что админы игры отключили мне желание и тягу к противоположному полу. Я это ещё в первой игре заметил. Ещё подумал, это для того чтобы я только на игре сосредоточился. Нет, ночные отлучки — это не то. Изучение разбитых танков? А что, вполне может быть. Как мародёра могут взять. Правда, я с пустыми руками возвращался, экипажу ещё слил информацию, что собираю хронику повреждений, чтобы разработать тактику ведения боя и не подставить нашу машину. Вроде прошло. Что же могло быть? Самому любопытно. А ведь кто-то из экипажа меня сдал. На этой мысли я и уснул.
Глава 10.
'Один не разберёт, чем пахнут розы. Другой из горьких трав добудет мед. Кому-то мелочь дашь, навек запомнит. Кому-то жизнь отдашь, а он и не поймёт'.
Омар Хайям
Утром туман опустился на поле, прохладно было, дежурил последним Соловьев, они костерок развёл, так что позавтракали кашей, концентраты, сдобрили её тушёнкой из одной банки на четверых, и чаёк. После этого начали собираться, когда к нам подошло трое. Лейтенант и два бойца с 'ППШ'. Позади них мялся танкист, в комбезе и шлемофоне, звания только не видел.
— Лейтенант Кириллов? — уточнил лейтенант.
— Гвардии старший лейтенант, — поправил я того. — Кириллов это я.
— Особый отдел управления отдельного танкового добровольческого корпуса. Оперуполномоченный лейтенант Орехов. Вы должны проехать с нами.
— Всем кому я должен, прощаю долг. Ещё аргументы есть?
— У меня приказ!
— Ну так показывайте.
Изучив приказ, я задал вопрос:
— Это вообще нормально, забирать командира танка во время наступления, лишая фронт боевой единицы?
— Вопрос решён штабом вашей дивизии. Прислана замена, младший лейтенант Кролев.
— Приказ, — протянул я требовательно руку.
У танкиста, что стоял в стороне, действительно такой приказ был, из штаба нашей дивизии. Всё честь по чести. Так что я пожал плечами, забрал личные вещи из танка, а именно, вещмешок и шинель, больше ничего не было, а оружие пришлось сдать, после чего меня посадили в 'ГАЗ-64', открытый внедорожник, похожий на 'Виллис'. Причём повезли меня, бойцы стиснули по бокам на заднем сиденье, как раз в ту сторону, куда я сам на тяже двигался. Видимо и штаб был там. Так и оказалось, уже через три часа мы были на месте. Особый отдел штаба корпуса располагался не в населённом пункте, а в дольно большой роще, на берегу реки. Стояли палатки, бегали люди, чуть дальше сам штаб корпуса находился, там две батареи зениток. Да, ещё одна мысль была, не опознали ли во мне Шестакова? Всё же став молодым, я сбрил этот позор под носом. Ну редкие волоски только ухмылку вызывали, возраста не прибавляли. В общем, такая маскировка мне не нужна, я хоть и похож на более старшего Шестакова, но всё же возрастом не вышел, так что надеялся не признают.
Меня высадили, машина уехал, и пока я в тени дожидался, лейтенант куда-то ходил, видимо докладывал, что меня доставили. Тянуть не стали, вещи мои забрали, уверен, проверят все, ну и завели в палатку, где сидел уставший капитан, с красными набухшими веками. Явно давно не спал.
— Следователь Особого отдела отдельного добровольческого корпуса, капитан Жаров.
— Гвардии старший лейтенант Кириллов. До недавнего времени командовал тяжёлым танком 'ИС-два'. И вряд ли мне его вернут, значит вернусь к 'тридцатьчетвёркам'.
— Бодрость духа — это похвально, но я не уверен, что вы вернётесь.
Тут зашёл в палатку ещё один офицер, майор, и дальше началась классическая игра в хорошего и плохого полицейского. Видно, что у них всё отработано. Я с лёгкой улыбкой наблюдал за этой игрой. Наслаждаясь театром. Ну а что, телевизора нет, радио не доступно, а тут хоть какое-то развлечение. Так и узнал в чём меня обвиняют. В мародёрстве, причём майор, что играл злого полицейского, потрясал листами, что это якобы свидетельские показания, описывающие, как я носил от разбитых машин целые узлы добра. Кстати, обвинение действительно очень серьёзное. Тут с мародёрами боролись, к стенке ставили.
— Говори, или к стенке поставим! — рявкнул майор, вторя моим мыслям.
Я лишь улыбнулся и стал беззвучно аплодировать. Оба офицера с недоумением на меня посмотрели, переглянувшись.
— Знаете, как-то я читал зарубежный детектив, хороший перевод был, интересно читать. И там описывался допрос, где один полицейский играл злого, другой доброго, и выходил на контакт с задержанным. Я поначалу не понял вашу игру, а сейчас готов аплодировать. Во играли, — показал я большой палец одному, потом второму. — Что по поводу ваших обвинений, то хрень это полная. Я изучал танки по повреждениям, собирал статистику. Все бумаги поэтому, у меня в планшетке, что вы забрали. Также изучал степень повреждения боевых отделений танков и экипажей. А то что на меня поклёп написали, так это от завести, как я понимаю. Больше как-то причин не вижу. И меня удивляет, что вы не верите боевому офицеру, который не раз был в бою, а какому-то типу, что смеет писать такие цидульки, верите.
— А то, что старшину своего по поддельной увольнительной отправил к родным. Тоже поклёп? — с интересом спросил капитан.
— Во-первых, не докажите. Во-вторых, если потребуется, снова отправлю кого из экипажа. Мне душевное равновесие у бойцов, от которых зависит моя жизнь, очень важна. Мы вместе в бой идём. И старшина был рад, посетив семью, и я доволен, тот выполнял мои приказы в бою беспрекословно. Так что тут нажать вам не получится. Буду говорить, что это поклёп. Это всё, или Зайцев ещё что настрочил?
— Почему вы считаете, что на вас писал Зайцев?
— Да как-то больше не кому. Меня женщины любят, и я их люблю, часто посещаю незамужних дам, что хотят мужской ласки. Из всех завидовал только Зайцев, хотя и старался это скрыть, но я заметил. Да и замашки его были странные, подхалимские, вот только наводчик тот исключительный, потому и терпел.
Больше я ничего говорить не стал, сообщив что и так лишнего сказал. Заява на меня поклёп, и ничего более. А листы с рисунками разбитых танков и с их повреждениями, те изучили не без интереса. Видно, что я действительно статистку вёл. Поэтому мне сообщили что я арестован, будет решатся вопрос со мной, и меня отправили в землянку для содержания таких задержанных. Сырая ещё, видно, что только что выкопали, но стенки укреплены досками, один накат брёвен, и часовой снаружи. Это была землянка для офицеров, и нас в ней было трое. А нары на четверых. Так что устроившись на верхней, двое других травили анаконды внизу, капитан пропойного вида, и мичман моряк. Откуда он взялся, не знаю, но был. Три дня меня в землянке продержали, капитана забрали, расстреляли после суда, но его за дело, морячок тоже отбыл куда-то, увели и не вернулся, потом ещё три офицера побывало в землянке. Кого отправили в часть, разобравшись, кто под следствием. Так и до меня время дошло. Вот что сообщил тот майор, что играл злого полицейского.
— Свидетелей нет, танк твой вчера на фугасе подорвался. Никто не выжил. Провели следственные мероприятия, не подтвердилось заявление на тебя. Насчёт увольнительной... Вопрос решали в верхах. Решили забыть. Так что свободен, получи вещи и оружие.
Вот так получив своё, я и покинул штаб корпуса. Что интересно, где моя дивизия, и за какое время я должен прибыть в часть, не сообщалось. Это... радовало. Мне было куда пустить время. Тут и награда нашла меня. Сработала опция Пророка, я её на ручную поставил. Чёрт, да это такая вещь, как же я раньше-то без неё был? По сути это миноискатель, я видел каждую вещь, потерянную в траве, монету, гранату без запала, над каждой вещью надпись что это и на какой глубине. Проверил дальность, на семьдесят метров вокруг, глубина не больше метра. Чёрт, мешает, тут на квадратный метро по пять-шесть потерянных вещей, и всё перед глазами надписями рябит. Что ж, теперь я увижу фугасы на дальности семидесяти метров, и это отличная штука. Да я по минному полю могу ходить как по лужайке. Порадовали админы, как есть порадовали. Вот так сидор за спину, на нём скаткой комбез, внутри шлемофон, сам я в офицерской форме, в пилотке, на сгибе локтя шинелька. Сам потом пропах, искупаться бы, и направился к дороге, проигнорировав землянки штаба корпуса. Что-то не двигаются следом за фронтом, неужто встал? В общем, направился к дороге. Однако уйти не удалась, сначала окликнули, потом догнали. Молодой лейтенант с повязкой помощника дежурного.
— Вы Кириллов?
— Кириллов, это я, — спокойно ответил тому.
— Так куда вы пошли? Кто вам направление выдаст?
— А зачем оно мне? Язык до Киева доведёт, найду свою дивизию. Тем более особисты сказали нагонять дивизию, про штаб корпуса ничего не говорили.
— Да вы без бумаги и шагу не ступите, любой пост остановит.
— Не факт.
Всё же пришлось прогуляться. Выдали бумагу, сообщив, где дивизия стоит, время на дорогу — двое суток. Да тут и за сутки добраться можно, меньше сорока километров, так что вскоре на попутной машине я покатил к передовой. А сошел километров через пять, через поле дошёл до леса и углубился в него. Через час, раздетый до кальсон, я старательно водил кисточкой по лобовой броне башни 'ИС-2', крася его в зелёный цвет. Рядом стоял 'СУ-152'. Думаю, успею обоих покрасить. Этим и занимался до вечера. По два часа на машину, ещё 'Т-40' успел, но покрасил всех троих. Пока стояли, сохли. Спереди у двух машин траки подвешены, я их чёрным покрасил. Да, 'Татру' также достал и залил в котлы походной кухни воду, чтобы отмокали, помою их утром. Заодно глянул, что за припасы в кузове грузовика, ничего так, консервы, но немного, крупа, горох, мука, специи. Переночевал тут же, всю ночь танки сохли, а утром аккуратно вырезанным трафаретом нарисовал звёзды. После этого отмыл кухню, судя по вареву, немецкий повар кормил своих гуляшом, с рисом, и рыбный суп, на двух духовках пёк хлеб. Три котла и две духовки были у кухни. Потом залил котлы чистой водой до полного, искупался в озере, форму в магазине себе новую купил, нашивка за ранение и гвардейский значок на месте, убрал все машины в хранилище, и поспешил в сторону дороги. Да, все семь снарядов для самоходки я убрал внутрь боевой машины. Треть боекомплекта есть. Один снаряд в стволе. А бронебойные в 'ИС'. Я на своём мотоцикле добрался до дивизии, там убрал его в хранилище, перед этим спустившись в овраг, где свидетелей нет, и пешком дошёл до штаба дивизии, тут с полкилометра идти было. Штаб в лесу расположился. Хм, а до Варшавы около пятидесяти километров осталось. Чего встали? Там же вроде восстание подняли?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
