История одного человека 2 (часть 3)

Часть — 3

Глава — 21

Пелена кошмара тянулась, казалось, бесконечно. Не было конца ярким танцующим перед глазами образам, что хаотично смешивались и перемешивались в голове. Они сплетались и расплетались, формируя иногда целую, будто бы, имеющую какой-то глубинный смысл историю. А иногда обращались потоком бессмысленных фрагментов, следующих один за другим без какой-либо логичной последовательности.

Большинство образов и красок, из которых эти образы были созданы, были приятны глазу. И отдельные фрагменты сплошного хаоса в сознании, находили порой, живой отклик. Чувства, рожденные где-то глубоко внутри, заставляли вздрагивать, отчего по самому потоку хаоса проносились волны, меняя его. И выбрасывая на поверхность какие-то новые образы, вызывая другие чувства. Но сам он, этот хаос, эта одна сплошная пелена, казалась непроницаемым Нечто, которое невозможно понять и постичь. А раз это невозможно постичь, то и вырваться из нее не представляется возможным. Вот и тянулось это все нескончаемым маревом, притупляющим чувство пространства и времени, но очень часто вызывающие затаенные где-то в глубинах подсознания эмоции.

В какой-то момент кажущийся бесконечным поток хаоса на жалкое мгновение будто бы истончился. А до сих пор пребывавшее в состоянии туповатого созерцания сознание, словно клещ вцепилось за те чувства, что вызвало это явление. Яркие, красочные образы внезапно обрели пронзительную, чрезвычайно неестественную для этой странной реальности четкость, чтобы уже через мгновение в него ворвалось чувство реальности. Вместе с осознанием того, что все это лишь сон.

Я очнулся в своей собственной постели. Глаза привычно выхватили на фоне стены циферблат часов, определяя время. Половина третьего. Еще через мгновение левая рука приподнялась и протерла веки, чтобы потом вновь бросить взгляд в сторону. На этот раз в окно, сквозь которое в комнату заглядывала полная Луна.

На то, чтобы окончательно прийти в себя, ушли дополнительные секунд пять-десять. И только после этого я приподнялся и сел на кровати, задумчиво перебирая в голове факты того, с какими мыслями ложился спать, и того, во что это все вылилось.

— Мда.... — прочистил я горло, еще некоторое время, поглядывая в не зашторенное окно. Лунный свет заливал не только большую часть комнаты, но и весь двор моего дома, выхватывая из тьмы весь тот дикий бурьян, что остался с момента строительства. В очередной раз укорив себя за то, что до сих пор не привел двор в приличный вид, тут же предпочел об этом забыть.

— Как-нибудь потом, — озвучил свою же мысль, чтобы просто убедиться, что с голосом все в порядке.

Зевая, накинул на себя одежду и, потянувшись, направился к выходу из комнаты. Открыв дверь, очутился в коридоре, где немедленно зашагал в сторону кухни. Преодолев короткий коридор и спустившись по лестнице на первый этаж, наконец, очутился в помещении с холодильником.

Ярко горела лампочка, освещавшая не самую маленькую кухню. Буквально под ней, склонившись над обеденным столом, сидела человеческая фигура, мало чем отличающаяся от того, что я привык наблюдать в зеркале. Такая же заросшая неопрятной щетиной физиономия, те же красноватые глаза, окруженные темноватыми пятнами, и вся та же мешковатая одежда, точная копия которой висела на мне.

Моего прихода сюда ждали. Копия, до сих пор увлеченно что-то строчившая в объемном журнале для записей, немедленно оживилась, смерив мое все еще сонное лицо, и даже соизволила подняться навстречу.

— Ну как самочувствие? — прозвучал немедленно вопрос. В глазах застыла готовность немедленно воспользоваться всем арсеналом медицинских дзюцу, чтобы провести необходимую диагностику и помощь. Я отмахнулся.

— Не так хорошо, как могло бы быть, — ответил я, открывая холодильник и выискивая внутри что-то съедобное.

— Что, совсем никаких подвижек? — поинтересовался он.

Я отрицательно покачал головой.

— Кажется, так только хуже.... Не знаю, в общем. Неприятно, непонятно, запутанно.

Обнаружив-таки в недрах холодильного агрегата закупленную когда-то в одной забегаловке закуску, сел за стол и принялся ее поглощать. В голове вновь пронеслись мысли о том, что предшествовало сну, и то, какие цели я преследовал, устраивая очередной своеобразный эксперимент.

— Значит, сон клонов не помогает разгрузить мозг оригинала при отмене, — сделал между тем вывод из моих реплик двойник, задумчиво изучая мое лицо. В ответ я одновременно пожал плечами и кивнул головой, выдавая все свое отношение к результатам проведенного опыта.

— Делать окончательные выводы преждевременно, но ощущения именно такие, — вздохнул я, когда с закуской было покончено и появившееся за время сна чувство голода отступило, — Раньше, когда происходила резкая отмена до десяти клонов после продолжительного срока их активности, ощущения тоже были не сахар. Но этот раз отличается. По-моему в худшую сторону.... Это как будто пытаться переварить что-то полупереваренное, смешавшееся с чем-то свежим. Получается какая-то каша.

Клон, послушав меня, откинулся на спинку стула и постучал кончиком карандаша по своим губам.

— Это осложняет дело, — выдал он свое мнение, задумчиво изучая плиту для варки пищи, — Нужно тогда искать другие варианты решения проблемы. Тут либо тогда уменьшить продолжительность активности, либо рассеивать малыми группами. А может и то и другое сразу. Ну, или пойти на радикальные меры и вернуться к старой оптимальной численности.

Я промолчал, размышляя над этим, уже некоторое время мучающим вопросом. Рассуждения двойника звучали логично (что не удивительно, ведь мы один и тот же человек, ну или бывшие такими некоторое время назад). Решить вопрос со снижением нагрузки при рассеивании техники после продолжительной активности большого количества клонов на данный момент вышел на передний план. И требовал разрешения как можно скорее, если я хочу продолжать делать массу дел одновременно, успевая тем самым максимально хорошо подготовиться к будущим событиям.

— Ладно, мы еще подумаем об этом, — сказал я, бросив взгляд на часы, что висели на стене. Несмотря на то, что все еще была глубокая ночь, заснуть снова вряд ли удастся. Да и не хочется, если честно, после всей этой хаотичной пелены кошмара, — Пойду немного подвигаюсь, потом снова за работу.

Я встал, немедленно столкнувшись вопросительным взглядом двойника.

— А я? — прозвучал его голос.

— Не сегодня, — ответил ему, посмотрев на исписанные страницы журнала, — Пока продолжай.

Клон кивнул. Когда я выходил из кухни, за спиной уже слышалось то, как карандаш стремительно бегает по бумаге, оставляя за собой столбцы иероглифов.

Я направился во двор. Хотелось подышать свежим ночным воздухом, немного размыться, чтобы окончательно прогнать неприятную одеревенелость с тела и затуманенность с разума. Минутой позже я уже стоял на протоптанной дорожке, что разделял бурьян напополам. Лунный свет ударил в глаза, а кожа ощутила прикосновение прохлады.

Постояв немного, наполняя легкие свежестью, направился за дом, где находилась небольшая площадка, которую я привык использовать в качестве небольшой тренировочной площадки. На вид ничего особенного. Торчащая из земли старая коряга, используемая мной как мишень для метания острозаточенного железа, и пространство, где можно немного поразмахивать руками и ногами. Чем, собственно, сейчас и занялся.

К концу не самой продолжительной разминки, несмотря на всю ее простоту, чувствовал я себя куда лучше, чем до нее. Вся та каша в голове окончательно утряслась. Стало легче дышать, двигаться. По-настоящему хорошо стало чувствоваться тело. Отличное состояние! Приправь все это глотком природной энергии, и превосходная форма обеспечены на целый день вперед. И не только для меня одного.

Вернувшись в дом, и таки погрузившись на короткое время в лоно океана силы природы, вскоре окончательно достиг идеального состояния. А мгновениями позже руки самостоятельно сложили печати.

Появились клоны. Пятнадцать точных моих копий с присутствующей во взгляде красных глаз энергией и свежестью. Здоровые, крепкие, готовые и дальше продолжать вывозить на себе весь тот ворох задач и проблем, которыми я был озадачен вот уже несколько месяцев. С того момента, как из деревни 'исчез' Учиха Саске, и на поиски приключений с новым наставником отправился Узумаки Наруто.

— Задачи прежние, — коротко сказал я скорее для приличия, нежели из необходимости. Уж кто-кто, а мои клоны не нуждались в командах, способные самостоятельно распределить между собой обязанности и выполнять возложенные на них функции.

Они почти сразу же разошлись по разным комнатам, попутно разделяясь на группы. Ну а я остался стоять, вновь задумавшись над особенностями применения клонов. Стоило ли сократить их количество? Повысить частотность рассеивания и, следовательно, усваивания накопленной ими информации моим бедным мозгом? Или ломать голову над очередным финтом ушами, который мог бы помочь разрешить поставленную задачу?

Увы, но мысли как-то быстро ускакали в совершенно другие области бытия, так что, проторчав несколько долгих минут на одном месте, пошел в свое излюбленное помещение — кабинет. Уже там, оказавшись среди нескольких клонов, уселся за любимый стол и, взявшись за один из объемных журналов, погрузился в чтение.

То, что было у меня в руках, являлось результатом труда все тех же двойников. Из-за этого же я был вынужден ежедневно создавать их в таких количествах и старательно поддерживать длительное время. Из-за чего потом сам же и страдал. Огромная исследовательская программа, запущенная мной с памятного разговора с самими собой (насколько обыденная для пользователя теневыми клонами фраза, однако!) и условия моего проживания буквально не оставили мне иных вариантов. Я нуждался в планомерном и полном изучении того огромного континента, что именовался Миром Шиноби, чтобы построить наиболее четкую картину окружающей действительности. Этого требовало все: уже выбранный предполагаемый вариант развития событий, те меры, которые требовалось предпринять, чтобы удалось пройти по этому пути и что самое главное, дойти до нужной цели. К этому нельзя было отнестись легкомысленно. Слишком многое стояло на кону. И потому, приходилось расплачиваться за это всеми переживаемыми мной неудобствами.

Клоны занимались этим исследованием. Они работали со всеми доступными источниками информации, до которых можно было дотянуться. Сюда входило все: литература из разных корпусов Госпиталя, свитки, что нередко удавалось выпросить у АНБУ, тома, раздобытые в библиотеке для шиноби, доступ в которую, у меня, как оказалось, был. Кое-что удавалось подцепить в книжных лавках, изредка нечто полезное мелькало на страницах брошюр и журналов. Помимо этого свою роль играли слухи, которыми полнилась земля, и которые всегда были излить все, от мала до велика, стоило лишь рядом оказаться свободным ушам. Особняком стояли пророчества Мисаки, что также требовалось расшифровать и верно интерпретировать. Про огромную и планомерную работу с разросшейся змеиной сетью и говорить не стоило.

В итоге, объемы поступающей информации оказывались неимоверными. И только для их обработки и анализа требовались серьезные 'мощности'. Что заставляло увеличивать количество клонов, которые возились с этой работой, пока оригинал в моем лице 'демонстрировал флаг' то в корпусах Госпиталя, то в лаборатории АНБУ. Специфика моего распорядка дня, занятость, и количество возложенных на меня обязанностей вынуждало поддерживать двойников дольше обычного. Из-за чего приходилось часто страдать после необходимой отмены техники от чудовищного прилива информации. До сих пор меня спасала только бешеная выносливость, значительно усиленная природной энергией, да и ставшие частыми вылазки в Рьючидо. Древо все также эффективно снимало часть напряжения и помогало пережить трудные моменты.

Я ненавидел это. То, как отражается на мне отмена дзюцу. То, как раз за разом проваливались мои попытки придумать способ обойти препятствие. То, как плохо помогли мне советы Дайчи, с которым я обсуждал эту проблему. И то, что до сих пор не удавалось заставить себя брать кусок поменьше, чтобы снизить риски. Увы и ах, но сделать этого я просто не мог. И на то были серьезные причины.

Отвлекшись на мгновение на клона, что в этот момент прощупывал стену своей чакрой, я обнаружил, что просто сижу, уткнувшись в текст. Глаз зацепился за одно слово, после прочтения которого не смог двигаться дальше, погрузившись в мысли, к которым оно привело. Да, причины....

Коноха и Страна Огня отошли от той грани, что разделяла их и бойню одновременно со всеми прочими Великими странами. После заключения мира с Песком, ситуация стабилизировалась. Шиноби вернулись к выполнению миссий и теперь носились как угорелые из одной в другую. Гражданские тоже успокоились после того, как по улицам деревни пронеслась война. Шрамы, нанесенные лику Скрытого Листа вторжением, постепенно затирались, и на нее опускалась атмосфера той идиллии, которая была до злополучного экзамена. Казалось бы....

Волей тех условий, которые сложились для меня к моменту возвращения Саске в лоно родного клана, я не стал привычно отбрасывать все в сторону и погружаться в свою старую добрую колею отстранения. Наоборот, так пристально за событиями в мире я не следил никогда. Моя сеть теперь постоянно следила за всем, что творилось на границах, в сопредельных малых странах, в приграничных районах владений Конохи. И оттого от меня не укрылось то, насколько часто сталкивались между собой вроде бы не воюющие между собой ниндзя Листа и Скалы. Как упорно стараются они подпортить друг другу жизнь. Как неистово они боролись между собой на территории Травы за заказы, распространяли слухи о конкурентах и очерняли их перед местными. Я наблюдал за тем, как подозрительно поглядывали друг на друга ребята из Листа и Облака на северо-западе. Как росла их активность на границах Страны Рисовых полей.

Война, что готова была вспыхнуть полгода назад, на деле не делась никуда. Просто стала не такой явной, как было прежде. Я отчетливо видел, как медленно тлеют ее угольки. Да, страны не демонстрировали острого желания вцепиться в глотки соперников. Но мирного настроя не было ни у кого. Скорее каждый присматривался к соседу, примерял расстояние для прыжка и гадал, с какой позиции удар получится лучше всего. И, несмотря на все мое осознание, что это естественная позиция для воинственных государств и ее военных деревень, страх будущей кровавой войны никуда не девался. Ведь это были не пустые теоретизирования. Все знали, что бойня случится. И потому внимательно изучали доску, на которой предстоит играть и старались занять удобные позиции.

Это была одной из главных причин, по которой я не мог дать себе поблажку. Война дышала в затылок и казалась слишком реальной, чтобы просто так от нее отмахнуться. Малейший просчет, и ситуация начнет развиваться по неблагоприятному сценарию. И прощай тогда мои мечты и планы. Прощай тот мир, который я с недавних пор вознамерился построить. Нельзя было допустить провала. А для этого требовалось изрядно потрудиться. Подготовиться. Направить события, если нужно, в правильное русло. Встретить угрозу лицом к лицу и выстоять в этой схватке.

Изучив написанное слово 'эскалация', ставшее причиной моего полета мысли в сторону, протер глаза и вновь бросил взгляд на клона, что стоял у стены. Я чувствовал, как он тонкими потоками своей чакры аккуратно воздействует на основной материал дома. Как эта сила плавно проникает сквозь древесные волокна внутрь, и вливались в те каналы, по которым текла природная энергия. Как она же воздействует на структуру вплетенную в эти же стены барьерной техники, которая защищала помещение от любых любопытных глаз и ушей. Несмотря на свое твердое намерение продолжить чтение подготовленного материала для наилучшего закрепления, снова отвлекся. И соскользнул в медитативное состояние.

Усилив собственное восприятие, я сосредоточился на том, что творил двойник, и то, как его чакра аккуратно проносилась по всему дому. Внимательно следил за тем, как реагирует древесина, как меняются внутренние каналы. Ощутил в другой части дома другого клона, что занимался тем же самым, только оперируя с другими элементами конструкции. Потянувшись собственными чувствами вглубь, обнаружил, как третья моя копия работает с корнями, старательно удлиняя и развивая их.

Потратив несколько десятков минут на наблюдение, снова вернулся к исписанным страницам журнала. Мысли некоторое время еще бродили вокруг все дальше развивавшейся идеи трансформации моего дома сначала в подобие Древ, переросшей в нечто более амбициозное. Шутка ли, превратить эти стены во что-то такое, что могло бы не просто собирать природную энергию, но и улавливать ауру упомянутых уже особых растений. А потом объединять их в новый уникальный коктейль. Не знаю, что получится в итоге, но выглядела задумка очень интересной. И как показывала практика, полезной, если удастся реализовать все то, что было задумано.

Силой воли все-таки смог заставить себя вернуться к работе. Несколько мгновений внутренней борьбы, и потоки информации снова принялись обновлять картину реальности в моей голове. Еще десяток минут вдумчивого чтения, и наконец, внутри что-то щелкнуло и поглощенные воспоминания клонов начали ускорять процесс. Отлично! Если так пойдет, то к рассвету процесс укладывания знаний более чем десятка моих двойников будет завершен. И со значительно расширившимся представлением об окружающей меня реальности я отправлюсь в Основной Корпус....

— Тут есть кое-что интересное, — услышал я голос одного из клонов, что вошел в кабинет, прерывая уже почти завершенное чтение/освоение/воспоминание. С некоторым недовольством бросил взгляд на часы. До рассвета оставалось совсем немного времени, и если бы не вмешательство, я бы успел закончить к этому времени.

— Что там? — спросил у нарушителя спокойствия, стараясь не выдать своих никому ненужных эмоций. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Самого себя?

— Активность у Рисовых полей, — прозвучал ответ, моментально заставив забыть о недовольстве. Клон был прав. Это действительно интересно.

— Кто? — оживился я.

— Облачники, — ответил тот, усаживаясь за стол, — Две команды обнаружилась куда дальше, чем им обычно позволяли соваться. Встретиться с шиноби Звука пока не встретились, но очень скоро они окажутся у одной из 'белых пятен' для наших разведчиков.

— А наблюдение за ними ощущается? — поинтересовался у него.

— Разведчики ничего явного не заметили, но сами облачники не скрываются и игнорируют местных крестьян...

— ...среди которых полно осведомителей, — закончил я за него, откидываясь на спинку стула, — Интересно!

Все, что касалось блудного родственника, не могло меня не интересовать. Хотя бы потому, что это именно-таки родственник, с которым у меня не сказать что радужные, но все же деловые отношения. А если учитывать и прочие факты, вроде интересов этого человека, которые пересекались местами с моими и его возможной роли в предполагаемом будущем, интерес этот только возрастал. Был еще один немаловажный момент. Орочимару был главным подозреваемым в 'похищении' Саске, что учитывая серьезное отношение к остатку клана Учиха, также играло свою роль. Пусть он свой трофей и не получил.

Активность вокруг Рисовых полей развивалась еще до того, как исчез Саске. После нападения Звука и Песка на Лист, внимание персоне змеиного саннина повысилось многократно. Ситуация же с наследником клана Учиха только подстегнула это. И моя сеть начала выявлять то, как увеличилось количество команд Облака, выполняющих миссии в том районе. Как туда пытались просочиться редкие ниндзя Скалы. Как рыщут в тех же краях ребята из Конохи. Орочимару был той фигурой, которая интересна всем. И я всеми силами пытался понять, в качестве кого. Союзника? Потенциального обладателя носителя особо ценного генома и целого клана таковых в будущем? Вероятного противника? Кого-то ни было еще?

— Это пока все? — уточнил у двойника, когда ворох мыслей пронесся в моей голове.

— Да. Облачники двигаются дальше, их пока никто не встретил.

Отпустив оператора змеиной сети, некоторое время размышлял обо всей этой ситуации вокруг родственника. Интересно, получилось ли у него провернуть опыт с перерождением? А если да, то удалось ли избавиться от проблемы с руками? Что от него ждать в таком случае?

Бросил взгляд на часы. Рассвет. Проклятье! Немного не успел закончить с освоением готового материала. Вздохнув, закрыл журнал и направился в душевую приводить себя в порядок и готовиться к работе....

Перед отправлением в Госпиталь, столкнулся с тем двойником, что оставался единственным не развеянным с прошлой 'партии'. Он сунул мне в руки очередной исписанный журнал.

— Если будет время, озадачишься на пару с Ясуо, — сказал он, воскрешая в моей памяти необходимость сегодня поработать с парнем. Кивнув ему в ответ, вышел из дома, чтобы через мгновения уже на полной скорости мчаться на место работы. Несмотря на ранее утро, дел хватало с избытком. И еще до завтрака стоило очень многое успеть сделать...

Такой темп успел стать для меня привычным. Компенсируя недостаток сна серьезными вливаниями природной энергии, я выполнял массу обязательств, часть которых придумал себе сам. Те же тренировки с Ясуо, например, что изо дня в день отнимали все больше и больше времени. И давно уже переросшие из обычного освоения природной энергии в серьезную работу по грамотному ее применению в разных ситуациях. Были еще медленно развивавшиеся опыты по изучению влияния ян-чакры и той же силы природы на растения. И не Ясуо единым, стоило сказать. Та же Карин навещала меня раз в несколько дней, чтобы поработать вместе со мной над теорией и практикой ирьениндзюцу. Ради этого тоже приходилось корпеть над книжками, чтобы преподнести материал максимально доступно и понятно. А это не просто, учитывая мои, как выяснилось уже давно, не самые развитые навыки педагога. Не хотелось упасть в глазах ребенка, не говоря уже о своих.

Оказавшись в своем кабинете, я быстро погрузился в чтение заранее заготовленного свитка. Если повезет, то удастся получить требуемую информацию до завтрака в столовой, с которого обычно и начинался официальный рабочий день. Но, как и в случае с журналом до рассвета сделать этого не успел.

В дверь твердо постучали, а через мгновение она открылась, впуская внутрь незнакомца.

— Харада-сан, — склонил он голову в знак приветствия и немедленно протянул сложенный лист бумаги, — Прошу срочно ознакомиться.

— Эм, спасибо, — только и успел я ответить, как тот уже успел закрыть за собой дверь.

Раскрыв лист, обнаружил девственно чистую поверхность. Секундой позже, вспомнив о существующих мерах конспирации, пустил по ней чакру. В глаза тут же бросились малозаметные иероглифы, складывающиеся в строки приказа, заверенного знакомой подписью и печатью. Хм, я внезапно срочно пригодился друзьям в масках в обход оговоренного графика.

Начальник Корпуса, которого я навестил сразу после этого, сунул мне в руку другую бумажку. С примерно таким же содержанием.

— На сегодня вы свободны, Харада-сан, — сказал он, — Не беспокойтесь, Ямада-сан с радостью возьмет на себя ваших пациентов...

В объекте АНБУ встретили меня доброжелательно. Быстро нашелся провожатый, что сопроводил до кабинета высокого начальства. В самом кабинете предложили удобный мягкий стул. Предложили даже позавтракать вместе с указанным начальством. От чего, кстати, отказываться я не стал.

— Вы простите за такую срочность, Харада-сан, — сказал офицер со знакомым лицом, — но неожиданно возникла серьезная задача, в решении которой, я надеюсь, вы примете самое активное участие.

— Опять работа по 'Каталогу'? — спросил я, отпивая приятный напиток с цветочным ароматом.

— В каком-то роде да, — кивнул тот, — В наши базы объект попал уже давно, но, к сожалению, успел затеряться во всей суматохе последних месяцев. Только недавно он был обнаружен и сегодня доставлен в вашу лабораторию. Карп уже должен внести его в списки.

— Это настолько срочно, если объект пролежал неизвестно где столько времени? — выразил я скепсис.

— К счастью, это один из тех случаев, когда временная утрата не стала критической проблемой. А такое счастливое обнаружение оказалось очень кстати. Особенно на фоне всего того, что происходит там, на поле.

Я пожал плечами. Объяснение, не сказать, что удовлетворило, но ничего против возразить было нельзя. Хотя мне все равно было что сказать.

— Если случай серьезный, то не думаю, что сегодня я смогу взяться за него в полной мере. Мне потребуется время на подготовку.

Да, любая работа такой высокой сложности как возвращение человека из грани между жизнью и смертью при активных шестнадцати клонах не самая разумная мысль. Нужно было большую их часть развеять, тех, кто остался проинструктировать, самому пережить приток лишней информации и прийти в себя.

— Операцию не требуется проводить немедленно, Харада-сан, — успокоил меня АНБУ, — Но уже сегодня необходимо ознакомиться с объектом, характером полученных повреждений и наметить путь решения проблемы.

Он на несколько мгновений задумался.

— И быть готовым, в случае несоответствия объекта стандартам одной программы, реализовать другую. Я думаю, вы понимаете, о чем я говорю.

Эти дополнительные слова все меняли. Значит, случай как минимум очень сложный, раз есть готовность рассматривать его в рамках программы 'Хаку'. Вот только интересно, с кем хотят провернуть такую работу?

— Объект...наш? — спросил я. В ответ получил многозначительный взгляд.

— Изначально нет, — подкрепил он словами то, что говорили его глаза, — Но его ценность от этого не меньше.

— Понятно.

Сразу после разговора, я отправился в лабораторию. Уже там меня встретил Карп, который дал всю доступную на данный момент информацию по объекту. И написанное на нескольких страницах в тоненькой папке заставило еще более серьезно отнестись к тому, с чем предстояло поработать. Это даже без учета информации о повреждениях, времени и условиях запечатывания, примерных мерах для подготовки операции.

'...пол: женский. Статус: один из телохранителей Орочимару. Имя: неизвестно. Особые приметы: наличие проклятой печати...'

Это было во всех смыслах интересной задачкой. С какой бы стороны к ней не подступаешься, обязательно вскрываются факторы. Причем один другого занятнее.

Пожалуй, самыми прозаичными во всей этой истории были причины. Они на самом-то деле, предельно ясны. Орочимару — главный отступник Листа. Предатель с большой буквы. Можно даже сказать, один из опаснейших врагов, который доказал эту свою сущность недавним вторжением двух военных селений и убийством Хокаге. Чтобы усмирить такого хитроумного, опытного и смертоносного шиноби не хватило даже самого Бога Смерти. А это, знаете ли, уровень. Из-за этого им же наверняка интересуются облачники, которые сейчас прыгают вокруг Страны Рисовых полей. Пусть он пока ослаблен, но в союзе с Райкаге бед может наворотить достаточно. В таких условиях столь удачно подвернувшийся его телохранитель, можно сказать, член личной гвардии — это невероятная удача. Ценнейший источник информации, от которого можно заполучить нужные сведения и использовать их, чтобы придушить змеюку в его же логове. Ну, или хотя бы попытаться, тут уж как повезет. Я поразмыслил над этими фактами немного, и быстро предпочел от них отмахнуться. Уверен, тот знает, как себя защитить (при условии, конечно, что он все еще жив, а не отбросил копыта в попытках преодолеть следы близкого знакомства с Шинигами).

Куда более интересным моментом являлось то, при каких условиях упомянутый телохранитель женского пола был обнаружен. Прочитав о них в скудной информационной справке об объекте, я сразу отмел те робкие надежды, что работать придется по программе 'Каталог'. Нет и еще раз нет. Не может человек, труп которого обнаружили только через несколько дней после получения им смертельного ранения, проходить по этой программе. Просто не может. После того, как мы с Карпом распечатали его (тьфу ты, ее), эта мысль нашла свое абсолютное подтверждение. Здесь требовались методы куда серьезнее.

Дальше — больше. У нее была проклятая печать. И не просто печать, подобные которой я наблюдал у Анко и Саске. Штука на теле этой девушки была чем-то куда более неприятным. Она никуда не исчезла после смерти, так еще и до сих пор фонила чакрой, а при моей первичной проверке активно реагировала на манипуляции, вызывая когнитивный диссонанс. Тело телохранителя было мертво. В нем не было ничего живого. Но печать казалась таковой. Более того, я был уверен, что чувствую жизнь. И не я один. Когда после проверки, мои глаза поймали взгляд Карпа, в них отчетливо отражались мои же мысли и чувства.

— Мда... — только и смог сказать он, когда наши гляделки продолжились больше половины минуты. Я был с ним солидарен.

Вообще, факторов, как и сказано выше, было много. Тут и количество полученных девушкой в столкновении с АНБУ ран, и ясные наметки на регенерацию, что пыталась с ними справиться, прервав кровотечение. Здесь же время, что она пролежала в открытом воздухе посреди дикой природы и удивительная сохранность при этом. Никаких следов разложения, попыток насекомых или прочей живности устроить пиршество. Имело место быть окоченение тела, но кровь внутри не свернулась. Чем больше я вместе с Карпом изучал и анализировал, тем больше этих факторов вскрывалось. Произведенное мной экспериментальное вливание ян-чакры в клетки привело к совсем не той реакции, которой я ожидал. Энергия сохранилась внутри недолго, исчезнув буквально несколькими секундами позже. Этот факт, и небольшой ее след, который удалось отследить, заставил еще более внимательно всмотреться в проклятую печать.

— Эта штука пожирает чакру, — высказал я свое наблюдение. Мой ассистент, также внимательно следивший за процессом, посмотрел на меня.

— Это усложняет дело, — ответил он, делая пометку в журнале.

Карп был прав. Это и в самом деле резко усложняло дело. Хотя бы потому, что прежде чем взяться за работу над телом, требовалось сначала разобраться с печатью. Ведь она мало того, что оказалась до сих пор активной, так еще и была способна мешать проводить необходимые процедуры. Как пытаться провернуть процесс начала возрождения и деления клеток, если энергия, затрачиваемая на это, будет поглощаться этой ненасытной штуковиной?

— С этим придется повозиться, — почесал я затылок, неотрывно смотря на то место, где бесследно испарились несколько процентов моей чакры.

Я погрузился в исследование печати. И хотя в отличие от варианта Саске, здесь не было другой запечатывающей техники, которая служила барьером, имелись иные проблемы. Данный образец, несмотря ни на что, упорно поглощал любую энергию, которая на нее воздействовала. Мои стандартные диагностические техники либо не работали, либо работали очень плохо, поскольку вкладываемая в них сила усваивалась изучаемым объектом.

Помучавшись почти целый день, и прибегнув ко всему доступному арсеналу, включая природную энергию, удалось выцедить лишь немного информации. А потом, опираясь на нее, и свои собственные умозаключения, ощущения и знания, попытаться выстроить шаткую теорию.

Согласно ей, проклятая печать, которая была установлена на тело этой девушки, была на совершенно ином уровне, нежели печати Саске или Анко. И дело тут не столько в разновидности (отметины отличались от вариантов тех двоих), сколько в уровне развития. Слишком велика была разница в мощности, в энергетике и содержимом, при том, что общая суть и структура первых изученных мной печатей здесь вроде бы повторялась.

Другой особенностью, на мой взгляд, являлось то, что печать эта была активна. Это не сумевшая каким-то образом развиться во что-то серьезное метка Анко, или подавленное другой печатью клеймо Саске. Здесь ситуация была прямо противоположной. Эта штука, даже после смерти носителя сохраняла несопоставимую с прочими вариантами мощь. И возможно она же до сих пор предохраняла тело от постепенного разложения...

— Ладно, давай запечатывай, — сказал я, когда количество тезисов подобралось к десятку, а анализ был далек от завершения.

Карп кивнул и через несколько минут на столе лежал лишь свиток. Я обратил внимание на то, как себя чувствует мой ассистент после произведенного запечатывания. Да, эта зараза и на запечатывающих техниках сказывается, делая процесс значительно сложнее.

— Как будем решать вопрос? — поинтересовался тот некоторое время спустя.

— Пока никак. Необходимо продолжить исследования. Мы даже работу с клеточным материалом не начинали, а система циркуляции чакры объекта не изучена до конца.... Короче, сначала доведем исследование до конца, а уже потом будем разбираться.

— Будут какие-то распоряжения?

— Пока никаких.... Хотя на всякий случай, заряди пару накопителей. Чтобы все было готово, если удастся придумать путь решения.

— Понял.

Я вышел из лаборатории и, постояв несколько минут в коридоре, зашагал к знакомому кабинету. Скоро меня уже встречал дежурный офицер, уточняя мое направление.

— Срочный разговор, — объяснил я, — Секретно.

Еще через несколько минут меня уже сопроводили к искомой личности.

— Какие новости? — поинтересовался командир, внимательно осмотрев меня с ног до головы.

— Задачка оказалась сложнее, чем предполагалось. Мне нужно разрешение привлечь к этому делу Дайчи-сана в качестве дополнительного специалиста.

Офицер несколько мгновений думал, не сводя с меня своего пристального взгляда.

— Уровень допуска Дайчи-сана позволяет ему поучаствовать в работе, — сказал он после паузы, — Хотя мы и хотели бы, чтобы количество осведомленных конкретно этим случаем было минимальным.

— Я вполне могу разобраться и сам. Но пока мне удастся это сделать, уйдет много времени. А вы говорили о срочности. Привлечение Дайчи-сана многократно ускорит процесс.

Мой собеседник все еще демонстрировал сомнение.

— Что конкретно вызывает у вас вопросы, Широ-сан? — спросил он.

— На теле объекта есть такая штука, как проклятая печать. Если быть точнее, то действующая и серьезно мешающая исследованиям проклятая печать. Я один буду долго с ней возиться.

Снова образовалась пауза. Командир принимал решение.

— Хорошо, — прозвучал его ответ, — Я рассчитываю, что получу интересующий объект как можно скорее.

Оказавшись на улицах Конохи, которые заливало предзакатное солнце, я завернул в Госпиталь. С десяток минут быстрой ходьбы, плавно перешедшей в бег, и вскоре меня уже проверял дежурный на посту в Корпусе АНБУ.

— Проходите, Широ-сан, — кивнул мне оперативник, когда с проверкой было закончено, — Дайчи-сан должен быть у себя.

Поблагодарив, я вскоре оказался у до боли знакомой двери в кабинет своего наставника.

— Интересная история, ничего не скажешь, — сказал Дайчи, выслушав мою просьбу и короткое пояснение к ней, — Было сразу ясно, что все эти поделки Орочимару — штука непростая. Но то, что она сохраняет свои свойства и после смерти носителя — весьма занимательно.... Просто не терпится на такое посмотреть.

— Очень рад, что вы заинтересованы, Дайчи-сан.

На мои слова исследователь лишь усмехнулся.

— Ты меня немного неправильно понял, — сказал он, увидев мое недоумение, — Проклятая печать и в самом деле штука интересная, но куда больше меня интересует не она, а то, как ты будешь с ней справляться.

— Это что, какой-то очередной тест? — поморщился я, видя широкую улыбку наставника, — А я-то уже думал, что мне уже нечего доказывать.

Ответом мне стал смех. Благо недолгий, он не успел меня сильно раздражить.

— Тут дело не в доказательстве чего-то, а желании учителя посмотреть на очередной бенефис своего ученика. Считай, что я подписался на все твои операции с той четверкой АНБУ и бедолагой Хаято только по той причине, что мне хотелось посмотреть на нечто равнозначную твоему первому прорыву. Я имею в виду того паренька, именем которого названа программа. Этот случай как нельзя кстати соотносится с ним.

Глядя на довольное лицо Дайчи, я только покачал головой. Мало ли какие у этого человека тараканы в голове, не так ли? Особенно если он согласился уже помочь, что играло куда большую роль, нежели его специфическое чувство юмора.

— Ладно, а если отбросить шуточки, то что собираешься делать, Широ? Чисто теоретически, тебе нет никакой необходимости возиться с этой печатью. Будет достаточно нескольких образцов клеток объекта и одной вместительной емкости, если ты понимаешь о чем я.

Глаза Дайчи уже смотрели со всей возможной серьезностью. Я вновь покачал головой.

— Если говорить о теории, то чисто теоретически можно было бы просто попытаться вытащить мозг и его реанимировать. А уже потом копошиться внутри него, чтобы извлечь информацию, если она там сохранилась, — ответил я.

— Но ведь тебе такой подход не нравиться, не так ли?

Я задумался. А через несколько секунд кивнул.

— Наверное, потому, что чисто теоретически, у меня есть просьба выполнить полное восстановление.

Мои слова вызвали усмешку, не ответить на которую точно такой же было нельзя.

— Если же говорить о попытке воссоздания человека из его генетического материала, то велик риск того, что мы просто получим точную копию, которая будет лишена каких-либо знаний и навыков, — сказал я.

— Такой риск присутствует во всех случаях, даже самых простых, — отмахнулся от моих слов Дайчи. Его довод я принял и согласно кивнул.

— Да, это так.... Но если предположить, что проклятая печать действительно предохраняет тело от серьезных разрушений, то обойдя ее недостатки, удастся применить уже давно опробованные решения. Конечный результат в таком случае, будет максимальным, если мои знания меня не подводят. Вроде бы никто из возвращенных к жизни АНБУ, прошедших такую практику, не стал овощем.

— Логично, — кивнул наставник, не сводя с меня глаз, — Значит, ты ставишь на то, что удастся каким-то образом разобраться с печатью и тем самым получить относительно целый труп, с которым уже можно работать.... Насколько говоришь, печать предохраняет тело от разложения?

— Трудно сказать наверняка, но почему-то есть у меня какая-то уверенность, что пока внутри печати есть чакра, ничего с телом не случится непоправимого. А чакры внутри достаточно, чтобы долго отгонять мух и личинок. Ну и всякую живность.

— Что же. Раз так, то пусть будет по-твоему. Но думаю, будет разумно предусмотреть и иные варианты решения.

— Я подумаю над этим....

Следующий мой визит в лабораторию состоялся в сопровождении Дайчи. Тот, несмотря на демонстрируемое свое желание просто понаблюдать за моими действиями, устоять перед соблазном покопаться во вражеской игрушке самостоятельно, конечно же, не смог. Исследование проклятой печати, таким образом, быстро превратилось в наши совместные попытки выудить из этой метки какую-никакую, но информацию.

Привлечение моего наставника к работе положительно сказалось на деле. Хотя бы потому, что он, как только приступил к работе, немедленно начал пользоваться методиками, которые явно лежали за пределами области медицины. На мой вопрос, последовало краткое пояснение.

— Для более глубокого понимания этой штуки недостаточно изучать ее с медицинской точки зрения. Здесь требуется системный подход. Вот я и применяю то немногое, что мне известно о фуиндзюцу.

Мы с Карпом только переглянулись после такого заявления. Мой ассистент, который впервые работал вместе с Дайчи, также как и я, явно пребывал под некоторым впечатлением от применяемого подхода.

Полученные результаты скоро были отражены на страницах журнала. Действуя в традиционной для себя манере работы исследователя, мой наставник одной рукой проводил диагностику, а другой старательно записывал все, что ему становилось известно. Как-то устно комментировать свои заключения он не слишком торопился.

— До получения полных данных по этим методикам, лучше не соваться ему под руку, — сказал я Карпу, после того, как прошелся глазами по быстро записываемым иероглифам. Тот, покосившись на погруженного в работу ученого, лишь пожал плечами.

Я отошел в сторону и взялся за подготовленные образцы клеток. Готовить полноценный препарат на их основе было пока рано. Особенно до завершения исследования и выбора пути восстановления. Но мне было нужно чем-то себя занять, чтобы отвлечься от нахлынувших неприятных мыслей о недостатках собственного образования и подготовки. Дайчи получал сведения в масштабах, многократно превосходящих то, что удалось добиться мне в прошлый свой визит сюда. На фоне его работы, мои методы казались какими-то примитивными и топорными. И это удручало.

Дайчи возился с печатью почти целый день. Исписал при этом чуть ли не половину журнала. И только после того, как Карп отметил, что мы торчим в лаборатории добрых десять часов, его руки опустили карандаш, а глаза поймали мой взгляд.

— Да, занятная штука, — сказал он, протягивая мне журнал, — То, что я видел до этого жалкая пародия на это.

— Вы об образцах Учиха Саске и Митараши Анко? — поинтересовался я, беря его записи, но не торопясь их читать.

— Почти, — немного уклончиво ответил наставник, бросив взгляд на пробирки, с которыми я работал, — В общем, ты был прав, говоря, что эта штука намного мощнее прочих образцов. Судя по всему, это дальнейшее их развитие. Более совершенная модель.... Посмотри мои записи. Там все есть. А пока мне надо подумать. Слишком многое во всем этом не ясно.

Дайчи оставил нас. Запечатав тело обратно в свиток, и убрав результаты уже моего труда, я принялся изучать то, что смог обнаружить Дайчи. И объемное чтиво поглотило меня на всю ночь....

Лучший известный мне исследователь, как и ожидалось, нашел многое. Проклятая печать, которую он исследовал комплексно, по его мнению, представляла собой сложнейший энергетический конструкт, срощенный с человеческим телом. Крайне запутанная и не до конца ясная даже Дайчи внутренняя структура, пронизывала весь организм бывшего телохранителя Орочимару. Важнейшие органы, железы, артерии, каналы чакры, костный мозг — все эти компоненты оказывались, так или иначе, взаимосвязаны с печатью. В районе шеи, практически под самими метками, располагалось ядро — то, от чего ко всему организму тянулись бесчисленные корни, обеспечивающие ту самую взаимосвязь.

Пожалуй, самым впечатляющим моментом являлось то, что печать Орочимару была, как бы сказать, независима от состояния носителя. Жив ли он, или мертв, энергетическая конструкция оставалась целой и невредимой. Чакра, что была внутри нее, предохраняла конструкцию от разрушения. И любое дополнительное вливание ее добавляло прочность и долготу ее существования. Что только вызывало дополнительные вопросы. Ведь если печать — это средство контроля и усиления носителя, то зачем делать ее настолько долгоживущей, если свою основную функцию она после смерти того выполнять не сможет? А может у печати есть и какое-то иное предназначение? Если да, то какое?

На следующий день мы снова собрались втроем, чтобы обсудить полученные результаты. Дайчи, который по своим словам, провел всю ночь в размышлениях о возможности снятия печати, прямо заявил, что вряд ли получится сделать такое.

— Структура слишком сложна, многомерна и запутанна. Потребуется долгие исследования только для того, чтобы составить полную картину тех связей, которые образуют конструкцию. Для этого нужны специалисты высшего уровня. А про полноценное распутывание и говорить нечего. Результат не то, что не гарантирован. Он на грани невозможного.

— Без снятия печати произвести стандартную операцию не получится, — сказал на это я, — Она активна. Любое вливание чакры приведет лишь к одному результату — мы сделаем конструкцию сильнее. Вариант, который мы провернули с самым первым парнем, тоже не сработает. Причины, в общем-то, те же.

Мы немного помолчали, каждый думая о своем.

— Тогда.... Если у нас нет иных вариантов, то следовало бы внимательнее рассмотреть вопрос с клеточным материалом и большой емкостью, — сказал Дайчи, отвлекшись от своих мыслей.

— Вырастить тело из препарата? — встрепенулся Карп, — Мы сможем такое провернуть?

Вопрос был обращен мне, но я лишь отмахнулся от него. Несмотря на то, что уже подумывал об этом, все же браться за такой вариант не хотелось. Мои помыслы никак не хотели отходить от проклятой печати. Было в ней что-то, что никак не отпускало мое внимание.

— Я не понимаю основное предназначение печати, — решил я вернуться к старой теме, — В нее заложены функции разной степени контроля носителя, а также усиления, наделения более мощной чакрой. Это если мои выводы верны.... Но такое странное поведение уже после того, как носитель мертв, вызывает у меня полное непонимание.

Дайчи смотрел на меня несколько секунд, после чего лишь пожал плечами.

— Возможно, это лишь побочный эффект, — сказал он, явно не собираясь сейчас активно дискутировать по этому вопросу, — В любом случае, сдается мне, что для решения нашей задачи ответ на этот вопрос уже не настолько принципиален.

Карп бросил взгляд сначала на моего наставника, после уже на меня.

— Так, насколько реален вариант выращивания тела из препарата — живой культуры клеток? — поинтересовался он у меня.

— Настолько же, насколько возможно вырастить тело внутри другого тела, — ответил я, продолжая сверлить глазами Дайчи. Мысль о проклятой печати продолжала крепко сидеть в моей голове. Думать о ранее озвученном методе не хотелось.

Наши переглядывания длились некоторое время, пока исследователь не прикрыл глаза и протер лицо ладонью.

— Ты не считаешь, что мы закончили с печатью, — понял он меня, — Хочешь продолжить изучение? Учти, это только растянет время с мизерными шансами получить какой-то приемлемый результат.

— Я хочу знать об этой штуке больше. Это может быть полезным с точки зрения решения нашей задачи.

Карп был явно склонен поддержать Дайчи в этом разговоре. Его напоминание рекомендаций и предпочтений руководства АНБУ были неспроста. Но я был настроен серьезно.

— Я помню о времени. И я готов, если его станет мало, отбросить все ненужное и взяться за предлагаемый вариант. Но пока нужно изучить эту проклятую печать подробнее. Возможно, в ней можно будет отыскать ключ к успешному решению.

— Что же, руководитель проекта ты, — склонил голову Дайчи, — Тебе и решать. Но будет лучше сначала подготовить все необходимое к варианту Б, прежде чем браться за вариант А.

Я согласился. И остаток дня был нами потрачен на основательную работу над клеточным материалом, составление списка необходимых компонентов будущей операции и настройка оборудования. Только после этого я оказался готов взяться за творение Орочимару всерьез. И попытаться обеспечить максимальный контакт с его ядром для получения полной информации.

После размышлений, продлившихся почти всю ночь, у меня, наконец, появились первые наметки на план. Идея пусть и была рискованной, учитывая свойства печати, я не видел иного выхода. Потому утром был готов приступать.

— Проследите за тем, чтобы я случайно не подошел к грани истощения, — сказал я своему ассистенту. Дайчи в этот день отсутствовал, поскольку его непосредственного присутствия на данный момент не требовалось. А у него имелось немало своих не менее важных дел.

— Если что я разорву контакт, — ответил мне Карп, которому я вкратце рассказал свою идею.

Кивнув, я глубоко вздохнул и положил руку на метку, и тут же принялся интенсивно вливать в нее чакру. Требовалось сделать все возможное для того, чтобы как можно больше моей силы оказалось внутри печати, чтобы можно было протянуть нить вглубь. Рискованная затея, учитывая невероятную прожорливость самого конструкта. Объемы чакры здесь требовались внушительные.

Проделать то, что требовалось, с первой попытки не получилось. Моя сила, оказавшись внутри печати, словно проваливалась в черную дыру. И какого-либо отклика от нее ожидать не приходилось. Потратив почти половину доступного резерва, я прервался и принялся сканировать тело телохранителя своими старыми методами. Каких-либо изменений засечь не удалось, хотя и чувствовалось что-то неуловимое где-то на периферии восприятия. Но распознать это 'что-то' не удалось.

— Попробую еще раз, — сказал я Карпу, который внимательно наблюдал за моими манипуляциями, — Чего-то не хватает.

— Условия прежние? — уточнил он.

— Да.

Я вновь принялся вливать в метку свою чакру, совершенно ее не жалея. Требовалось пробиться вглубь, забросить туда крючок и выудить информацию. Не может же эта штука быть бездонной и впитывать силу без какого-либо шанса повлиять на нее потом.

Только-только восстановленный резерв снова будто улетел в трубу. У меня оставалась жалкая ее четвертая часть, когда я решил снова прерваться и отдохнуть. Пока я восстанавливал свои силы, Карп пытался проводить анализ сам. Его окутанные зеленым свечением руки проходили над всем телом, подолгу задерживаясь над отдельными участками.

— Тут что-то есть, — поднял он на меня взгляд. Я тотчас встрепенулся и подошел к нему.

— Что такое?

— Не могу определить. Но что-то точно есть.

Я кивнул и также активировал мистическую руку. Принялся осторожно изучать ткани и клетки, стараясь удерживать собственную чакру от попадания в элементы конструкции печати, дабы и она не была впитана этой 'губкой'. Смутное ощущение снова дало о себе знать. Только на этот раз ее контуры были куда отчетливее.

— Точность техник возросла, — несколько минут спустя сказал я, сообразив, что вижу куда больше, чем первых попытках исследования, — Печать меньше мешает использовать мистическую руку.

Я поднял глаза на Карпа. Его ответный взгляд вскоре отразил понимание.

— Это штука начала насыщаться? — предположил он, вызвав мое пожатие плеч. Хотя мои мысли недалеко ушли от него.

— Нужно попробовать еще разок, — сказал я, вновь взглянув на метку.

Третья попытка была самой долгой. Мной был влит огромный объем чакры, которую прожорливая штуковина поглотила до последней капельки. И пусть даже на этот раз какого-либо отклика ее в глубине ядра добиться не удалось, во мне зрела уверенность, что это все не напрасно. Короткое исследование Карпа лишь укрепило ее. Его слова: 'Точность техники растет' отлично служили этому процессу.

После восстановления моего резерва, я решил попробовать в четвертый раз. Снова положил руку на метку и принялся вливать громадные объемы собственной чакры в нее. Вновь проклятая печать подобно 'губке' впитывала ее.

Мои попытки что-то прочувствовать внутри ядра впервые дали кое-какое смутное ощущение. Я будто бы почувствовал, как на другом конце потока что-то шевельнулось. Шевельнулось и замерло, лишив меня возможности ухватиться за что-либо. Но это небольшое ощутимое движение говорило, насколько я близок к какому-никакому, но прогрессу.

Карп в очередной раз провел анализ. Его вердикт был куда оптимистичнее предыдущих наблюдений.

— Поглощение чакры с разных частей тела уменьшилось, — сказал он, — Техника теперь работает намного лучше прежнего.

Я кивнул и задумался. Это была хорошая новость. Она говорила, что при продолжении попыток, я скоро должен нащупать путь вглубь. И мне удастся проникнуть туда своим сознанием. Но вместе с тем имелись и сомнения. В печать уже были вложены неимоверные объемы чакры. Чакры, которая попав внутри переставала быть моей, а следовательно становилась частью этого конструкта. Конструкта, внутри которого должны были таиться сюрпризы.

— Произведем запечатывание, — сказал я, — Мне нужно отдохнуть. Продолжим завтра.

Ночь я посвятил подготовке к новому этапу проникновения. Было создано два клона, которые должны были контролировать мое состояние и при необходимости поддержать меня чакрой через сеть. Мне требовалась куча сил для установления и дальнейшего поддержания контакта.

Пятая попытка оказалась-таки той, что позволила мне осуществить желаемое. В процессе вливания моей чакры, сдобренной долей природной энергии, мне удалось вновь прочувствовать некое шевеление в глубине ядра печати. И направив всю свою волю и навыки, ухватиться за него. Следуя давно отработанным движениям, начала формироваться нить. И в какой-то счастливый момент она, наконец, связала меня снаружи, и то, что таилось внутри.

— Что же... — сказал я себе, делая глубокий вдох. И через мгновение я соскользнул в медитативное состояние, устанавливая связь с одним из клонов. Подал условный сигнал. И скоро перед моими глазами сформировался его призрачный образ.

'Готов!' — просигналил он. Мысленно кивнув ему, прикрепил к нему новые нити, которые должны были обеспечить максимально качественную связь.

'Действуй!' — приказал ему, и проекция сознания моего двойника устремилась по нити в глубины темного творения моего родича. Разведчик -камикадзе отправился выполнять смертельно опасную миссию, где было нечего делать моему уязвимому сознанию.

Потребовались минуты, прежде чем удалось получить первые смутные образы. Еще десять, чтобы навелась резкость, и то темное несуразное нечто обзавелось вполне отчетливыми контурами. А когда внутренние часы отчитали полчаса, разведчик наконец-то смог ощутить что-то, в чем чувствовалась жизнь.

Недра ядра творения Орочимару представляли собой лабиринт. Темный и страшный, он состоял из многочисленных кривых тоннелей, каждый из которых постоянно то раздваивался, то соединялся с другими, то резко менял направление, не ограничиваясь горизонтальной плоскостью. Иллюзия сырости не покидала моего клона ни на мгновение. Стены, будто высеченные из камня, периодически оборачивались какой-то мягкой и склизкой поверхностью, малейшее прикосновение к которым вызывало чувство отвращения. А еще здесь был запах.

Иллюзорный воздух был пропитан такой смесью ароматов, что порой даже неуязвимой проекции сознания становилось не по себе. То отвратительная вонь, то приторная сладость, то нечто острое, выжигающее0 несуществующие легкие.... Присутствие тех или иных запахов зависело от каждого поворота. Каждый новый шаг приводил к смене атмосферы. Любой 'аромат' нес в себе какой-то сигнал, какое-то послание. Каждая его смена заставляла роиться мысли в голове, меняя представление об окружающем пространстве. Один и тот же тоннель порой казался шире, порой уже, хотя зрительно никакой разницы не существовало.

Клон старался игнорировать неприятные ощущения. Он шел, старательно отслеживая поток моей чакры, что подобно сквознячку, устремлялся куда-то вперед, периодически меняя направление. Куда бы эта энергия не направлялась, наверняка именно там и должна была находиться цель нашего исследования. Изначально это было делать нетрудно. Поток было отслеживать легко. Даже в царящем полумраке он словно подсвечивался изнутри зеленоватым светом, который радовал глаз в этом обиталище ужаса. Но чем дальше продолжалось движение, тем сложнее это становилось делать.

В глуби коридоры были пропитаны значительно более сильными запахами, которые давили на сознание. Идти по омерзительно чавкающей поверхности было тошно. А глаза постоянно отвлекало грязно-фиолетовое свечение, что подобно туману загораживала путь и поглощала свет моей чакры.

Несколько тоннелей внезапно соединились в один, образовав чрезвычайно широкий проход. Фиолетовый туман здесь изрядно поредел, отчего удалось лучше разглядеть поток моей чакры, что устремлялся вдаль. А еще глазам разведчика открылась небольшой светящийся тем же фиолетовым цветом ручеек, что бесшумно нес свои 'воды' туда же вперед.

Стоило сделать шаг в том же направлении и ступить под своды этого широкого прохода, как в жизнь разведчика ворвалось новое ощущение. Присутствие чужого внимания. И витавшие здесь запахи как нельзя лучше передавали это чувство, ведь то был неуловимый запах крови.

Идти вдоль ручейка было неуютно. Постоянное невидимое чужое присутствие давило на мозг столь же сильно, как и вся окружающая атмосфера. А случайно подсмотренное зрелище фиолетового тумана, к которому поднимались и с которым смешивались едва заметные потоки собственной чакры со своего же тела только подкрепляло это чувство. Окружающий мир старательно выжимал из разведчика его силы. Природа вокруг была враждебной, и впервые это нашло столь явное свое подтверждение.

Дальнейший путь по проходу все меньше вызывал ассоциации с пещерой. Существовавшая доселе иллюзия каменных стен, пола и свода окончательно рассеялась. То противно-склизкое окончательно вышло на передний план. Теперь из этого странного и смутно знакомого материала состояло все вокруг. Ноги, что ступали по непонятному полу, слегка проваливались под тяжестью тела. А стоило им оторваться от него, как ровная поверхность тут же восстанавливала свой прежний вид. Разве что на месте недавнего провала оставался едва заметный след голубоватого свечения. Кажется, не один туман поглощал силы.

Зародившиеся некоторое время назад и зревшие весь путь по этому проходу подозрения окончательно окрепли тогда, когда ручей, до этого текший вперед, внезапно расширился. И в какой-то момент перед клоном появилось целое озеро той же странной фиолетовой воды. Витавший над ней туман был куда плотнее, чем во всем преодоленном пространстве. Но он слабо мешал рассмотреть то, что находилось на другом берегу озера и по совместительству, конце этого тоннеля,

Перед взором разведчика предстала внушительная стена, часть которой занимало небольшое по сравнению с ней отверстие, через которую воды озера покидали эту 'пещеру', а сюда проникали новые облачка тумана. Вот только здесь вся не 'каменность' материала играла совсем иными красками. Отверстие слишком сильно напоминало сфинктер. Что быстро создавала ассоциацию этого тоннеля с кишкой. А материал стенок только подкреплял это. Омерзительное открытие в этом омерзительном мире.

Чужое внимание казалось, здесь только окрепло. Но это были цветочки, ведь шло это ощущение из-за пределов этого тоннеля. Оттуда, куда требовалось идти дальше. А значит, что бы ни ждало клона дальше, оно находилось там — за этим отверстием.

Осторожно обойдя озеро, от которого разведчик не ожидал ничего хорошего, он вплотную подошел к отверстию. Запах, вопреки ожиданиям, был не таким отвратительным, каким мог бы быть. Но здесь его поджидало нечто иное. То, что должно было существовать и ранее, но ворвалось в жизнь с ошеломляющей внезапностью. Холод и тепло.

Воздух из отверстия дышал теплом. Преодоленный же огромный тоннель был холоден до окоченения. Клон, до сих пор испытывая изумление от столь неожиданно проснувшегося ощущения температуры, невольно оглянулся. Затем присел, чтобы потрогать пол. После провел рукой по стене рядом с отверстием. В конце концов, осторожно глянул в само отверстие, попутно проведя пальцами по самому его краешку. Даже без четкого обзора того, что находилось в глубине, из-за недостатка света, было ясно, что здесь буквально пролегала граница между жизнью и смертью.

Проход, образованный этим отверстием, был достаточно широким, чтобы мой разведчик мог пройти. Он и пошел. Стараясь не наступать на воду, которая не вызывала ничего кроме чувства опасности, осторожно двинулся вперед. Единственным источником света здесь служила все та же вода. Этого было достаточно для того, чтобы определить длину этого нового коридора, но совершенно недостаточно для того, чтобы выяснить, что лежит за ним.

Тоннель был не сказать что длинным. Через пару минут медленного и осторожного шага, клон очутился у выхода из него. Среди кромешной тьмы вода внезапно разливалась вширь и образовывала другое озеро. Только его можно было различить. Все же остальное было погружено в непроницаемый мрак. Здесь же обрывалась та нить, что тянулась вглубь ядра в виде тонкого потока моей зеленоватой чакры.

Клон достаточно долго изучал окружающую тьму и озеро, не рискуя делать шаг вперед. Слишком явно чувствовалась вокруг опасность. Чужое внимание теперь казалось давило со всех сторон. Было невыносимо жарко, влажно. Запахи вдруг начали передавать отчетливые сигналы и дополнять картину реальности. Тут тебе и кровь, и пот, и ароматы, что отчетливо ассоциировались с жертвой охотника. В какой-то момент разведчик даже ощутил дуновение знакомой чакры одного саннина.

Для придания уверенности, я отправил по связующим нитям немало чакры. И свою мысль-приказ, что хочу видеть, что лежит за этим озером. Через пару минут клон начал двигаться, старательно обходя водную гладь. Я же немедленно почувствовал возросшую силу чужого внимания. То, что пряталось во мраке, этот шаг восприняло настороженно.

Когда озеро удалось обойти и отойти от него на некоторое расстояние, клон окончательно был поглощен мраком. Здесь не было никакого света. Только запах, тепло, влажность и чужая воля. Пока он, как и я, ломали голову, что же стоит сделать для того, чтобы разогнать эту все поглощающую тьму, обрел особую четкость звук. Та тишина, нарушаемая лишь редкими звуками чавкающих когда-то шагов, вдруг стала невыносимо звенящей. Словно мой разведчик оказался на грани очередного какого-то барьера.

Ведомый собственными инстинктами, двойник сделал еще несколько шагов и всем телом почувствовал отдаленные едва уловимые раскаты. Мгновения потребовались ему, а затем и мне услышать в них биение сердца. То живое, что скрывалось во тьме, впервые оказалось на грани слышимости. И внимание этого чужого резко усилилось, породив сильнейшее чувство опасности.

Нужно было как можно скорее разогнать эту тьму, чтобы увидеть то, что она скрывала. Решение было найдено быстро. Клон выпустил свою чакру и закружил ее в привычном вихре. Вся его была вложена в смертоносный шар, чтобы сделать его максимально ярким. Через секунды горящим голубым огнем расенган превратился в ярчайший маяк, что вырвал из мрака значительное пространство.

Открывшаяся картина была одновременно и странной (как и все в этом мире), и жуткой, и поражающей. Глаза немедленно ухватились за огромное полупрозрачное овальное нечто с чем-то темным внутри. В памяти быстро вспыхнули смутные ассоциации с чем-то виденным во время моего обучения на ирьенина. Но достигнуть полного осознания, равно как и в полной мере рассмотреть таинственное образование не было никакой возможности. Ведь в тот же миг пол под ногами пошел волной, а через секунды все внимание клона занимала жуткий оскал на безумном лице с не менее безумными глазами. Инстинкты завопили, рука с расенганом устремилась на несущееся с неимоверной скоростью чудовище. Готовая поразить страшное существо техника уже почти настигает свою цель. Но немыслимым движением оно уклоняется, и последнее, что увидел разведчик — это разинутая пасть и раздвоенный змеиный язык....

От внезапности я не удержался на ногах и умудрился упасть на ноги. Потребовалось несколько долгих секунд, прежде чем мне удалось осознать себя в лаборатории рядом с операционным столом и суетящимся вокруг меня Карпом.

— Вы в порядке, Широ-сан? — допытывался ассистент, водя надо мной светящимися руками, — Вы меня слышите? Широ-сан!

Протерев глаза подрагивающими руками, я, наконец, смог отойти от столь резкого разрыва контакта. И сделав глубокий вдох, окончательно убедить себя, что вокруг не странный и страшный полуживой лабиринт, а холодная и светлая лаборатория. Здесь не было ни огромного нечто. Не было стремительного и смертоносного монстра с безумными, но пронзительно знакомыми глазами. Только лишь я, Карп и тело...

— Все в порядке, — ответил коллеге, поднимаясь. Чувствовалась слабость. Кажется, обеспечение контакта стоило куда больше сил, чем ожидалось в начале.

— Что случилось? Есть результаты? — спросил Карп, убедившись, что со мной все в порядке и падать во второй раз не собираюсь.

Я бросил взгляд на тело и невольно сглотнул. Память на мгновение подсунула несколько образов, что успели отпечататься в моей голове. Ни один из них не мог оставить меня равнодушным. Ассоциативная цепочка-таки образовалась, и теперь я имел некоторое представление о том, что видели глаза сгинувшего разведчика.

— Мне нужно отдохнуть и подумать, — я вновь протер глаза, — Про результаты выскажусь потом, Карп. Пока в голове сплошной сумбур....

Ассистент смотрел на меня испытывающим взглядом. Он многое хотел сказать в ответ, но ограничился лишь одним вопросом, за что я был ему благодарен.

— Что мне сказать, если от меня потребуют отчет? Вы знаете, время идет.

— Скажи, что мы близки к принятию решения. Если я смогу осмыслить все, что обнаружил, то очень скоро окончательно определимся с путем, по которому пойдем дальше.

Мои слова были слишком общими, но они были приняты. Карп более не мучая меня вопросами, запечатал тело, а я отправился домой, чтобы сначала создать парочку клонов для мозгового штурма, а потом хорошенько выспаться. Правда ситуация внесла свои коррективы, стоило мне переступить порог собственного дома. Там меня ждал очередной сюрприз в виде воистину абсурдного явления — мертвого теневого клона....

Овощ. Так порой называют людей, чье сознание покинуло их навсегда, оставив после себя лишь неспособное поддерживать собственное существование тело. Оно конечно, будет еще жить, пока кто-то рядом присматривает за ним. Следит за тем, чтобы вовремя подавалась инъекция с внутривенным питанием. Чтобы воздух поступал в легкие в достаточном объеме. Чтобы поддерживалась чистота. А как можно назвать теневого клона, которого постигла похожая участь?

На том месте, где мой клон-разведчик вышел со мной на связь, теперь лежала пустая его оболочка. Да, она была тех же размеров, что и я — оригинал. Имела ту же внешность и одежду. И при первом непритязательном взгляде создавалось ощущение, что разницы никакой нет. Но стоило приглядеться получше, как сразу становилось понятно, что это не так. И клон признаков жизни не подает....

Двойник напоминал куклу. Неподвижное бездыханное тело, застывшее подобно маске выражение лица и что самое главное, полное отсутствие малейших признаков течения внутри него чакры. Все это создавало слишком качественную иллюзию марионетки, которой оборвали все нити и бросили здесь. Неприятное зрелище, особенно если учесть, что второе пришедшее в голову после 'кукла' слово было 'труп'. Труп теневого клона.

— Когда оборвался контакт, он просто упал и все, — доложил второй двойник, что работал с ним в паре и следил за сетью, — Я просканировал его. Такое чувство, что изучал какой-то неживой объект.

Я продолжал смотреть на собственное застывшее лицо и пытался разобраться с мучавшими меня вопросами. Что произошло? Почему он не рассеялся, как это обычно бывает? Какое влияние на все это оказала та тварь внутри проклятой печати? Что случилось с его сознанием?

Опустившись на колени рядом с ним, я также просканировал его тело. Ощущения отлично описывали слова моего собеседника. Я словно работал с каким-то неживым объектом. Не с чакрой. Не каким-то конструктом из нее. Именно с неживой материей.

Почесав затылок, я посмотрел на живого клона.

— Такого я не ожидал, — сказал ему, поднимаясь, — Кто бы мог подумать, что при применении клонирования есть риски такого феномена.

Тот лишь кивнул.

— Я же правильно понял, что его сознание сожрал Орочимару? — спросил он меня.

Перед моими глазами мгновенно выскочил образ широко раскрытых челюстей и безумных змеиных глаз. Волевое усилие, и эти безумные глаза заняли свое привычное место на лице змеиного саннина в моем воображении. Картина получилась не сказать что приятная, ведь такого сумасшедшего взгляда у родича мне видеть еще не приходилось. Но эти глаза определенно принадлежали ему и никому иному.

— Подобие его... — ответил я, некоторое время спустя, — Осколок его сознания, что сохранился внутри печати, судя по всему....

Думать сейчас об этом не хотелось. Особенно сейчас, когда вопрос с клоном до сих пор не решен.

— Как-то не хочется даже отменять технику и посмотреть, что выйдет, — сказал я, во второй раз просканировав двойника. Чего-то нового разузнать не получилось.

— И не нужно, — быстро ответил мой собеседник, — Лучше не рисковать в лишний раз пока все не прояснится.

Мое собственное настроение после увиденного за день и убежденность моего второго 'Я' сыграли решающую роль. Вместо того, чтобы рассеять клона, я укрыл его барьером и убрал куда подальше. Даже если он в конечном счете и обратится в облачко дыма, то все, что от него осталось сохранится внутри пузыря не попав в мое тело.

Странное зрелище, тем не менее, оказалось слишком удручающим. Потому, вместо того, чтобы создать новые собственные копии и отрядить их на анализ произошедшего, я просто пошел спать. Помучавшись с десяток минут в постели от нагнетенных собственным сознанием образов, провалился в беспокойный сон. Помучавшись с десяток минут в постели от нагнетенных собственным сознанием образов, провалился в беспокойный сон.

Несмотря ни на что, я проснулся бодрым и полным сил. Посвятив время небольшой разминке, и разогнав собственный очаг, скоро был полностью готов вернуться к работе. Благо, дел было много, а в моей голове наконец-то начало многое проясняться относительно чрезвычайно сложного случая с проклятой печатью и мертвым ее носителем.

Чтобы не терять время, первым делом я воспользовался техникой теневого клонирования. А через несколько минут в давно уже приспособленном для этого кабинете уже собрался 'консилиум' для обсуждения и анализа. Созданные уже после того, как я переспал со всеми пережитыми впечатлениями и свежими мыслями, они были идеально приспособлены для решения нашего первостепенного вопроса.

Следуя давно установившейся привычке, я взял на себя роль 'говорящей головы', который будет регулировать ход нашего обсуждения. Один из двойников между тем обзавелся записной книжкой и карандашом. Ему предстояло сыграть роль нашего секретаря. Ну а остальные расположились кто где, готовые принять непосредственное участие в диалоге (или как там называется общение шести человек?).

— Начну с главного, — сказал я, расположившись за своим любимым столом. Пока мысли спешно выстраивались в стройные ряды для дальнейшего изложения, мелькнула еще одна шальная, что говорить из-за большого стола удивительно приятно. Сразу начинаешь чувствовать себя более важным, чем раньше, — То, что увидел в глубинах ядра проклятой печати наш собрат, натолкнуло меня на интересную мысль. И вы все знаете, что это за мысль....

Двойники почти синхронно кивнули. Да, до появления некоторой разности мышления требовалось чуть больше времени чем жалкие минуты.

— Конечно, обнаружение там действующего осколка сознания Орочимару сильно влияет на восприятие увиденного, но главное внутри все же не он. Главное — это та огромная штуковина из полупрозрачного материала.

— Эмбрион, — вставил слово 'секретарь', быстро сделав пометку и уже позже обведя нас взглядом. Теперь вместе с остальными кивнул и я. Да, то темное нечто внутри полупрозрачной овальной штуки уж слишком сильно напоминало человеческий зародыш.

— Да, эмбрион. Тут или глаза нас обманули, или что-то еще, но не думаю, что мы столкнулись с чем-то иным. Уж слишком сильно на это нечто похоже.... А если увиденное разведчиком — это действительно готовый зародыш, то выходит, что то последнее помещение, до которого он сумел добраться играет роль громадной матки. И вся чакра, которую поглощает печать, устремляется туда, чтобы развивать плод дальше. Думаю, когда я старался создать связующую нить, в немалой степени поспособствовал этому....

Пока я осмысливал дальнейшую свою речь, секретарь быстро писал. А остальные клоны внимательно смотрели на меня и слушали.

— Ключевой вопрос во всем этом деле — что именно это за эмбрион? Кто должен получиться в недрах проклятой печати на теле мертвой девушки? Кого формирует любая вливаемая в нее чакра? И какова роль во всем этом того, что осталось от Орочимару?

Я замолчал, обведя взглядом свои копии. Несмотря на то, что еще было что сказать и начать спешно выстраивать теории, хотелось, чтобы это за меня сделали другие. Быть может услышанное со стороны как-то позволит мне лучше разглядеть ситуацию. Увидеть это с несколько иного угла.

— Ну, у нас у всех уже есть предполагаемый ответ на этот вопрос, — подал голос один из них, — Хотя никто из нас не видел этот процесс со стороны и никогда не имел возможности вникнуть в механику самого действия в полном смысле, все мы понимаем, что эмбрион — это заготовка для перерождения. То, что мы неоднократно проделывали в былые дни. И то, чему Орочимару тоже успел в свое время научиться.... По всей видимости именно так оно и выглядит. Создаваемый внутри зародыш, который после своего созревания выходит из мертвого тела как змея, сбросившая кожу.... Здесь, мне кажется, уместен другой вопрос. А собственно, кто внутри плаценты формируется? Чье именно тело? Той девицы, которая была носителем печати? Или быть может, уже самого Орочимару?

Клоны переглянулись, между тем секретарь продолжал строчить. Его взгляд лишь раз мельком прошелся по всем присутствующим, после чего вновь сосредоточился на записной книжке.

— Правильный вопрос, — после некоторой паузы высказался сосед предыдущего оратора, — Впрочем, если следовать логике, то не думаю, что он особенно сложный.

— Ну, это как сказать, — хмыкнул секретарь, на мгновение отвлекшись от письма, — При следовании логике как раз довольно сложная схема выстраивается.

— Согласен. Но сложность здесь все равно лишь видимость. На деле, все куда проще.

— Истолкуй, — попросил я, на что тот кивнул.

— Способность сбрасывать старую поврежденную и не годную оболочку вряд ли сегодня доступна кому-либо кроме Орочимару. По крайней мере, из числа тех людей, которых мы знаем лично. Даже 'мы' ее утратили в свое время, потеряв силы Ямато.... Так что будет логичным предположить, что за формирование эмбриона и его развитие ответственен именно он. Ну, или то, что его заменяет внутри проклятой печати. Возможно, осколок его сознания после смерти носителя собрал всю чакру внутри ядра и начал процесс подготовки....

Он ненадолго прервался, явно обдумывая какую-то мысль, но очень скоро продолжил.

— Если я правильно все помню, сброс оболочки обычно длится недолго. Может и не минуты, но уж точно не дни. Мне кажется, это явно свидетельствует, что Орочимару не хватило чакры на технику, и поэтому девчонка так и осталась мертвой.... Это кстати, логично. Она ведь сражалась с АНБУ, получила серьезные ранения, а потом попыталась регенерировать. Такое требует немало сил.

Клон посмотрел на секретаря и окликнул его, попросив попутно подрисовать излагаемую им схему. После продолжил излагать свои мысли.

— Если следовать логике и дальше, то я сильно сомневаюсь, что Орочимару стал бы пытаться вернуть к жизни девчонку, насколько бы сильной и полезной она не была. Скорее наоборот. Он попытался бы вылезти из ее тела сам, воспользовавшись этой способностью....

— А это, по-твоему, укладывается в логику оригинального Орочимару, кто эти печати устанавливал? — встрял другой клон, до этого не бравший слова, — Я не думаю, что змеиный саннин предусмотрел возможность того, что из умирающих его подчиненных с печатями начнут вылезать его полноценные клоны.... Ну, я имею в виду, что это же нелогично. Одно дело, если у него припасена запасная карта на случай смерти оригинального тела, а совсем другая — получить еще одну версию себя, которую не развеешь как простого теневого клона.

— Разумно, — поддакнул ему я, — Орочимару не казался тем, кто рассматривал вариант своего перерождения из печати во время нашей беседы... Хотя тут можно предположить всякое. Возможных ситуаций много.

— Да, это все можно оспаривать, но мне кажется, здесь все кроется в другом. И это другое объясняется очень легко, — вернул себе слово говоривший до того двойник, — Мы все помним встречу с этим осколком его сознания. И ни один из нас не может вспомнить настолько безумный взгляд в его глазах.... Мне кажется, Орочимару, что затаился там, внутри, далеко не тот наш родич, с которым мы привыкли иметь дело. Может он изначально был ущербен, что впрочем, тоже можно оспорить. Но скорее всего во всем виновата пережитая смерть носителя. Мы не понаслышке знаем, насколько сильным бывает инстинкт самосохранения вне зависимости от того, к какой роли тебя готовили изначально. Может оригинальный Орочимару и не собирался воспользоваться такой картой, он мог даже ее не предусматривать. Но осколок его сознания, его сущности внутри печати начал яростно цепляться за жизнь и решил провернуть перерождение.... Это его инициатива, которую он пытается реализовать даже несмотря на то, что находится на грани безумия.

После этих слов, я невольно хмыкнул. Не сказать, что эти мысли смутными тенями не витали где-то в подсознании. Но озвученные двойником, они произвели на меня свое впечатление.

— Это может быть лишь имитация безумия, — как-то не слишком убедительно предположил еще один из клонов. Впрочем, эта его реплика была лишь попыткой вставить слово и преподнести и несколько отличную версию. Так, как это предполагали правила наших 'дискуссий' с самим собой.

— Может и так, — согласился секретарь, — Но я за безумие.

— Ладно, я продолжу свою линию, — между тем сказал наш главный оратор, — Итак, по моей логике, осколок сознания Орочимару запустил процесс перерождения внутри проклятой печати. Он подготовил зародыш, который должен стать новым телом и использовал для этого всю доступную чакру. Но что же сам зародыш? Кто же на самом деле формируется?

Он усмехнулся, выдерживая паузу. На этот раз это уже была чисто игра, а не попытка собраться с мыслями.

— Отталкиваясь от нашего опыта использования этой способности и того, что мы видели во время схватки Орочимару с Третьим, перерождается, как правило, тот же самый индивид, которого до этого попытались прикончить. Внутри меня не станет формироваться кто-то другой, также как и внутри Орочимару не формировался какой-нибудь Четвертый Хокаге. А поскольку эмбрион сейчас растет внутри проклятой печати одной девушки, то более чем логично предположить, что развиться он должен в нее же.

— Это не доказательство, — вставил секретарь, на что заработал пожатие плеч оратора.

— Согласен. Но это аргумент. И есть еще. Наш собрат пал от рук осколка Орочимару. Было бы разумно предположить, что если бы внутри плаценты создавалось его тело, то этого столкновения не было.... Или то, что мы увидели там его, а не сущность той девчонки.

— Девчонки уже может и не существовать, — снова заметил секретарь, — Или ее просто не успели разглядеть. Разведчик увидел там далеко не все.

— Логично, — признал собеседник, — но позвольте я закончу свою линию. В общем, если смотреть на ситуацию под таким углом, все выходит логично. Орочимару запустил перерождение: собрал чакру, сформировал эмбрион, контролирует процесс и защищает его. Но оно пошло по несколько иному варианту. Зародышем должна стать носитель проклятой печати и хозяйка тела. Это логика данной способности. Предусмотрел ли это изначально организатор этого действа или нет, не ясно. Но он в любом случае должен в дальнейшем исправить это. И по той же самой логике, самым вероятным шагом для этого станет захват эмбриона в дальнейшем. Замена его сознания на свое собственное.... Как он провернет такое, неизвестно. Но он просто обязан постараться сделать это.

Мысли, озвученные клоном, были логичны и понятны. Пусть в его логике имелись свои огрехи. Я сам, не сильно напрягаясь, быстро нашел несколько таковых. Но все же как основная рабочая гипотеза данный вариант работал хорошо. Требовалось лишь развить ее. Тщательно изучить составляющие. И если она действительно соотносится с реальностью, попытаться ею воспользоваться.

Я попросил записную книжку у секретаря, после чего пробежался по схематичным наброскам глазами. Несколько минут в почти полной тишине изучал происходящее, укрепляясь в своем решении попробовать пройти этот открывшийся путь...

— А что если на самом деле внутри плаценты развивается тело Орочимару, а то, что погубило разведчика всего лишь какой-то защитный механизм? — спросил очередной участник нашей дискуссии, — Или, даже если ранее описывавшаяся логика действий правдива, то быть может, процесс слияния с эмбрионом уже начался. И пока мы обсуждаем все это, Орочимару уже старательно захватывает развивающееся тело, чтобы переродиться в новом качестве?

— Такое тоже возможно, — кивнул секретарь, получив от меня книжку обратно и принявшись делать в ней новые пометки.

— Может и так. Но я буду стоять на своей точке зрения, — вставил главный оратор, взглянув на меня, — Она наиболее полно отражает суть нашей ситуации. И если подтвердится, то может стать идеальным средством осуществления цели всей этой возни с этим телом и печатью. Если мы нейтрализуем сущность Орочимару и доведем процесс развития эмбриона до логического завершения, то получим в итоге нужный результат.

— Сложно бороться с безумной тварью там, где она безраздельно правит, — засомневался недавний скептик, — Да и результат может получиться не самым хорошим, если окажется так, что внутри зародыша припрятано немного от нашего родича. Девчонку-то потом наверняка прогонят через мозголомов. А это не есть хорошо....

Я вздохнул, принимая и эту точку зрения. Операция обещала стать не менее простой, нежели выращивание полноценного тела из образца клеточного материала. Тут требовалось играть по совершенно иным правилам. И играть в условиях, когда помощи со стороны ожидать не приходилось.... Хотя у меня скоро появились идеи и на этот счет.

— Ладно, — сказал я после продолжительных раздумий, — Надо будет организовать вторую вылазку в ядро печати. Но потребуется большая подготовка.... Если все подтвердится, то нужно сделать все, чтобы завершить операцию быстро и без лишних потерь. А для этого попробуем использовать новые методы.

— Придумал способ, говоришь?

Дайчи оглядел меня хмурым взглядом. Хотя причиной его хмурости были не мои слова. Он выглядел так еще в тот момент, когда я решил навестить его в его же кабинете. Видимо опять какие-то дела в исследованиях не заладились.

— В каком-то роде. Не знаю точно, но у меня такое ощущение, что мне удалось нащупать нужный способ. Нужно проверить.

Я сидел на своем привычном месте напротив, внимательно наблюдая за тем, как его рука методично что-то чиркает на страницах журнала.

— Понятно. И ты хочешь, чтобы я присутствовал, верно?

— Отчасти. Я уверен, что справлюсь и сам, но все же страховка не помешает. К тому же, в мою голову пришла одна занимательная мысль, касаемо того, как проводить проверку, и если получится, грамотно перевести ее в решение проблемы. В общем, новая методика, и было бы очень хорошо, если вы поприсутствуете и понаблюдаете.

Дайчи некоторое время молчал. Его взгляд, не сумев задержаться на мне, прошелся почти по всему помещению, потом коснулся журнала, нескольких объемных свитков на столе. И лишь после этого, вновь вернулся ко мне. Учитель вздохнул и покачал головой.

— Ну, ничего не поделаешь...

Он посмотрел на свой злосчастный журнал с сомнением, после чего закрыл и убрал в ящик стола.

— ...все равно пока я сам зашел в тупик, — сказал он, прокомментировав собственную работу, вызвав мое небольшое любопытство.

— Над чем работаете?

— Да так.... Потом объясню, если будет время. Сейчас одна мысль об этой чертовщине вызывает раздражение, — с этими словами он указал на мусорное ведро, доверху набитое изорванными кусочками бумаги. Видимо да, исследование действительно зашло в тупик.

Не став расспрашивать дальше, я пригласил ученого в свою лабораторию.

— Я уже пару дней повозился. Поломал голову над приготовлениями и обдумыванием всех аспектов. Большая часть необходимого в принципе готова. Так что самое время приступать. Не хватает только вас.

— Хорошо. Давай, выкладывай суть нового метода.

— При всем уважении Дайчи-сан, не здесь и не сейчас. В лаборатории.

Мой наставник бросил на меня испытывающий взгляд, после чего его лицо скривилось в усмешке.

— Отличное соблюдение режима секретности. Молодец!

Его похвала была обернута в иронию, на что просто нельзя было не дать соответствующий ответ.

— Да, режим секретности — главнее всего.... А еще в той лаборатории главный я, и там у вас будет куда меньше шансов отругать и отговорить меня от моих безумных затей!

Усмешка Дайчи стала куда шире и он поднялся со стола.

— Что же, звучит интригующе. Давай, веди!

Скоро мы уже находились в лаборатории, где нас поджидал Карп, целая куча заготовленных заранее и полностью заряженных накопителей чакры, множество необходимых или кажущихся таковыми материалов и главный объект всего этого затянувшегося эксперимента. Собственно только там я и рискнул рассказать им обоим свой план, который прорабатывал пару дней с несколькими своими клонами. И ожидаемо заработал полный осуждения взгляд исследователя.

— Нет, ну это безумие! — не замедлил он с критикой, — Применять теневых клонов-ассистентов при такой операции — это больше чем глупость! Это вещь на грани предательства. Я же объяснял тебе опасность клонирования при подобных условиях. И ты обещал мне не рисковать.

— Я знаю, что это небезопасно. Но если судить здраво, то каждая операция такого рода есть большой риск, сопряженный с возможным пересечением грани, — парировал я его замечание, — Я не просто так собираюсь воспользоваться клоном. Просто это единственный способ успешно провернуть подобную операцию. Если все пройдет удачно, то по завершению мы получим гарантированный результат.

Дайчи мои слова не убедили.

— Ты прекрасно знаешь, что есть и другие способы. Как минимум один, — он ткнул пальцем в заготовленный препарат живых клеток девчонки, готовый к началу воспроизводства нового тела, — А применение клона — это сумасшествие. Это гарантированное удваивание рисков. Ты сам прекрасно понимаешь, что это даже не вполовину не может сравниться с прошлыми сложностями в операциях.

— Этот способ мы оставим на крайний случай, поскольку он самый ненадежный и не гарантирует того результата, который требуется. Придуманный мной способ просто обязан дать мне его, дать результат.

Пока между нами шел спор на словах, совсем иное творилось на более глубинном уровне. Используя существующую связь между нами, я напомнил наставнику о своей сети. О возможности черпать из нее силы, как это уже случалось однажды. Убеждал его, что при помощи клона я лишь увеличиваю собственные шансы воспользоваться всеми этими инструментами. Дайчи продолжал сомневаться, но аргументы действовали. И после нескольких уточнений, он все же сдался. Что было им озвучено после нескольких дополнительных выпадов, которые я успешно отбил.

— Хорошо. Как ты и сказал, ты здесь начальник.

Карп в спор не лез, хотя в какой-то момент и поддержал меня, напомнив, что клонов во время операций в качестве ассистента я уже использовал.

— Думаю, все будет хорошо, Дайчи-сан, — сказал он, бросив на меня короткий взгляд, — Особенно если мы не в состоянии помочь с самым главным.

Наконец, придя к общему мнению, мы могли сосредоточиться на выполнении поставленной задачи. Я начал озвучивать главные составляющие собственного плана.

— Наша сейчас главная цель — это обеспечить повторный контакт с ядром проклятой печати. Я волью вовнутрь достаточно своей чакры, чтобы сформировать связующую нить. После того, как это произойдет, я и мой клон попытаемся обеспечить исследование. А затем, по возможности, провести операцию.

Я бросил взгляд на накопители и указал на них пальцем.

— Ваша задача будет заключаться, помимо наблюдения за мной и своевременного обрывания контакта, если что-то пойдет не так, в обеспечении активации накопителей. В случае начала операции потребуется много чакры.

— Я так понимаю, вы предусмотрели способ обеспечения связи между вами и нами, — сказал Карп. Его намек был понятен. В прошлый раз я полностью погрузился в процесс и ушел из реальности.

— Да, — кивнул ему, — мой клон будет играть соответствующую роль.

После этих слов я создал сразу три двойника, мгновенно вызвав недоуменный взгляд обоих товарищей. Да, похоже, никто из них не ожидал, что планировалось создание больше одного дополнительного ассистента. Это хорошо, что им неизвестно, сколько на самом деле таких ребят примет участие во всем предстоящем веселье удаленно, через сеть. Иначе не миновать мне расправы со стороны нахмурившегося наставника. Исключительно из благих побуждений.

— Работа с ядром требует много сил и внимания. Один я не справлюсь, — постарался я объяснить собственные действия, — Помимо этого нужно следить за ситуацией и контролировать ее со стороны. Ну и обеспечивать связь с вами. Так что три — это пока оптимальное количество.

Дайчи мои слова не стал комментировать. Лишь его взгляд говорил мне, что меня ждет серьезный разговор относительно моего безрассудства. Потом. Сейчас, после того, как он уже дал свое согласие, спорить дальше явно не собирался.

Мой план был одновременно и прост и сложен. Вновь протянуть нить вглубь печати. Отправить очередного разведчика. Вместе с ним протянуть новые нити для максимального усиления контакта и скорости передачи сигналов и энергии. Провести проверку доставки и того и другого, чтобы в дальнейшем не возникали проблемы. И это первый этап.

— Распечатывай, — дал я команду Карпу, на что тот лишь кивнул. Скоро на операционном столе вновь заняла свое место бывший телохранитель Орочимару.

— Готово, — отрапортовал ассистент, посмотрев на меня и моих клонов.

— Хорошо. Я приступаю к первой части.

С этими словами я снова начал вливать в печать чакру, пытаясь воспроизвести былой опыт. Прежде чем я успел хоть что-то прочувствовать, природа печати незамедлительно дала о себе знать. Моя энергия впиталась в нее как губка, а потом будто испарилась. Невероятная ее прожорливость резко контрастировала с тем состоянием, что она демонстрировала после прошлых вливаний силы.

— Печать успела переработать то, что мы вложили до этого, — прокомментировал я свои наблюдения. Взгляд мой на мгновение задержался на помрачневшем собственном клоне, который как нельзя лучше понимал, что это могло означать.

— Стоит поторопиться, — сказал он, подняв на меня глаза.

Я начал интенсивно наращивать объемы вливаемой силы, попутно делая все возможное, чтобы зацепиться за что-то в глубине. То, как плохо это получалось ничего, кроме глухого раздражения не вызывало. Любая лишняя кроха энергии, полученная осколком Орочимару, могла стать той каплей, что запустит перемещение остатков его разума в создаваемый сосуд. Или сделает уже идущий процесс необратимым. Об этой вероятности раньше я как-то не задумывался.

Кое-какой контакт образовался со второй попытки. В первые мгновения я не был уверен, что его удастся сохранить. Слишком уж нестабильным он казался. Словно готовый оборваться в любую секунду. Но секунды плавно переросли в минуту, и нить под неустанным контролем моей воли смогла окрепнуть достаточно. Можно было отправлять разведчика.

Переведя дух, я бросил взгляд на свой небольшой собравшийся коллектив.

— Есть контакт, — сказал я, комментируя свой успех, — Первый этап почти осуществлен.

Не дождавшись какой-либо существенной реакции, прикрыл глаза и подал сигнал по сети. Скоро перед моим мысленным взором уже находилась проекция сознания одного из двойников, что остались дома. Он был полностью готов к уготованной для него роли.

— Вперед, — дал я ему команду, и тот немедленно устремился в глубины ядра печати, протягивая за собой десятки новых каналов для передачи энергии.

Далее последовали несколько десятков долгих минут, пока разведчик пробирался сквозь лабиринт, пока не очутился в том самом широком коридоре, где брала начало странная мелкая речушка. То самое место, в котором мы должны были начать осуществлять второй этап нашей операции.

— Готово! — передал я ему сообщение, сам при этом сосредотачиваясь для усиленной передачи по протянутым им каналам чакру. Разведчик, достигнув нужной точки, теперь обязан был стать концентратором нашей общей силы. Для осуществления дальнейшей задумки ее требовалось много.

Последовали еще несколько десятков минут, прежде чем я не был удовлетворен результатами. Настало время выполнения нового этапа.

— Теперь переходим ко второй части, — сказал я, выйдя из состояния транса и обращаясь ко всей команде, — Я и один из моих клонов будем заняты работой непосредственно с печатью. Всю необходимую информацию будете получать от него.

Я указал на третьего своего двойника и посмотрел прямо на Дайчи. Тот встретил мои пояснения кивком головы и горящими глазами. Мой наставник был полностью поглощен тем, что уже происходило между мной и телом бывшего телохранителя.

— Какие-то дополнительные действия с нашей стороны еще предполагаются? — спросил он, бросив короткий взгляд в сторону контейнера с готовыми живыми клетками нашего подопытного.

— На данном этапе нет, Дайчи-сан. И если все пойдет так, как запланировано, ничего кроме накопителей возможно не потребуется.

— Хорошо.

Удостоверившись, что все идет так, как надо, я кивнул своему двойнику и погрузился в транс. Буквально через несколько секунд перед собой я почувствовал то, как рядом со мной появилась проекция уже его сознания. Мы собирались спуститься в ядро вдвоем.

— Поехали. Делаем все по плану, — сказал я ему и получил условный кивок головы. Сразу после этого мы оба устремились по связующему каналу, при этом протягивая за собой новые нити. Очередная мера предосторожности перед достижением опаснейшего места и столкновением с притаившейся внутри угрозой.

Вскоре лабиринт со всеми его прелестями был преодолен. Мы оказались лицом к лицу с пышущим силу разведчиком.

— Что же, — сказал я, окинув взглядом поток фиолетовой воды и широкий тоннель перед собой, — Давайте взглянем на нашего дорогого друга поближе. Все помнят свою роль?

Получив согласные кивки и едкие усмешки, я шагнул вперед. За мной последовали остальные. Так мы и шагали, периодически меняя свое построение. Поначалу я шел впереди. Потом меня обогнал спустившийся вместе со мной клон. А потом на первое место вышел разведчик. И все это под неприятным ощущением чужого присутствия и пристального внимания. Да, однозначно Орочимару (точнее, то, что осталось от него внутри этой печати) прекрасно знал о нашем присутствии и наверняка поджидал с засадой. Впрочем, на этот раз хотелось надеяться, что и мы готовы встретиться с ним.

Когда мы очутились у стены со сфинктером, пришлось остановиться. Проход, через который в прошлый раз пробрался наш собрат, сейчас оказался закрыт. А озеро из фиолетовой воды было заполнено лишь на четверть.

— М-да, — прокомментировал я, почесав затылок, — Об этом я как-то не подумал.

Мои клоны были со мной солидарны. Засада, которую мы ждали, оказалась куда более оригинальна, чем предполагалась. Мы остановились перед запертой 'дверью', которую каким-то образом нужно было открыть.

— Может попробуем расенганом бахнуть? — предложил разведчик, внимательно осмотрев стену и запертый проход, — Или чем-нибудь помощнее. Пробить проход может, и не пробьем, но хотя бы эффективность техник в этих условиях проверим?

Несмотря на всю соблазнительность этого варианта, я его отверг. Глядя на стену, столь сильно напоминающую живую ткань, мне не хотелось даже думать о том, к каким последствиям могло привести столкновение ее с дзюцу.

— Должен быть какой-то другой способ, — ответил я, бросив взгляд на озеро, уровень воды в котором был слишком мал, чтобы достигнуть прохода. Хм... А ведь в этом фиолетовом водоеме явно что-то есть. Такое чувство, что секрет закрытого прохода именно в нем и заключается....

— А почему воды на этот раз так мало? — словно прочитав мои мысли, спросил клон, что спустился сюда со мной, — В прошлый раз ее было куда больше.... Достаточно для того, чтобы она вытекала из озера через проход.

Мы переглянулись друг с другом. Глядя на мелькнувший огонек в одной паре глаз и как медленно он разгорается в другой, я немедленно почувствовал озарение. Да, однозначно! Это не бесхитростная задумка Орочимару перегородила нам путь. Все куда прозаичнее.

— Кажется, пора просить добавки, — сказал я, собираясь передать сигнал оставшемуся клону-ассистенту, — Используем один накопитель. Посмотрим, сколько потребуется чакры, чтобы заполнить это озеро и открыть нам проход.

Сообщение было отправлено незамедлительно. Скоро был получен ответ с подтверждением. Оставалось лишь ждать.

Уровень воды озера начал подниматься очень нескоро. Мы просидели не один час в полной тишине, прежде чем фиолетовая вода начала подниматься, а туман над нашими головами загустел. Тогда же внезапно появилось ощущение холода, и резко контрастирующего ему тепла, исходящего из района прохода, который чуть приоткрылся.

— Хм.... Гипотеза оказалась верной, — прокомментировал успех разведчик, стараясь держаться к сфинктеру как можно ближе. Холод, появившийся будто из неоткуда, заставлял себя чувствовать крайне неуютно.

— Да, — согласился с ним второй двойник, протирая руки, — Вот только поразительно, насколько много чакры требуется для того, чтобы заставить это озеро наполниться. Один полный накопитель.... Я почему-то был уверен, что парочки таких хватило бы на полноценное исполнение самой техники. А тут...

Ощущение чужого присутствия и внимания заставило меня промолчать о своих выводах и предположениях. Потому, вместо того, чтобы теоретизировать об изначальных условиях, при которых шла вся эта игра на выживание внутри мертвого тела, я сосредоточился на своих чувствах. И принялся перебирать в голове все те способы, при помощи которых можно было успешно противостоять осколку сущности Орочимару. Если клоны не справятся с ним, придется мне одному. А это неприятная перспектива, учитывая цели этой миссии.

Между тем уровень воды плавно достиг того момента, когда ей уже требовался проход достаточной для нас ширины. И этот таинственный исполинский 'организм' отреагировал на это правильно. Перед нами появился путь к 'матке'.

— Пора, — сказал я, и получил решительные кивки головой двойников.

Вперед шагнул разведчик. Освещая свой путь расенганом, он пересек тоннель и застыл по ту сторону, ожидая второго клона. Тот сразу же последовал за ним, правда, в отличие от собрата, без активной техники.

Последним под своды мрачного 'подземелья' ступил я. Вдыхая теплый влажный воздух, чувствуя пронизывающее враждебное внимание, остановился за спинами двойников и огляделся.

Все вокруг было погружено в мрак, лишь слегка рассеянное свечением фиолетовой реки и расенгана в руках разведчика. От этого края огромного пространства наших источников света было совершенно недостаточно для того, чтобы удалось разглядеть зародыш. Для этого требовалось пройти некоторое расстояние.

— Вперед, — скомандовал я, и обладатель активного дзюцу направился вперед, освещая путь, в то время как другой клон вместе со мной двинулись следом.

Между нами быстро образовалась старательно удерживаемая дистанция в несколько шагов. Каждый был готов к неожиданному нападению осколка сознания Орочимару и собирался в случае чего немедленно прийти на помощь друг-другу. Нейтрализация этой сущности входила в число основополагающих задач нашей операции.

Когда, наконец, нашему взору открылась громада плаценты, присутствие чужого внимания стало настолько отчетливым, что казалось, будто враг стоит буквально между нами. Эта пропитанная жаждой крови враждебная воля обрела нестерпимую тяжесть, давя надвигающимся ощущением неминуемой смерти. Атака не могла не произойти здесь и сейчас. Просто не могла!

Но нападения не было. Было лишь давление, которое лишь нарастало с каждым сделанным шагом. Жажда крови, свирепая воля и холодное дыхание смерти в этом чрезвычайно теплом и влажном месте продолжало высасывать из нас нашу же решимость идти дальше. Орочимару не торопился бить, то ли предпочитая выжидать и не рисковать нападать на одновременно трех противников. То ли он просто не мог этого сделать, заведя процесс перерождения слишком далеко, и теперь лишь пытался удержать нас вдали, не имея возможности физического воздействия. Искренне хотелось верить, что мы имеем дело не с вторым вариантом.

Предположения худшего только укрепились, когда свет смог разогнать завесу темноты, что скрывала плод и нашим глазам открылись произошедшие ним изменения. Несмотря на то, что ни я, ни один из моих двойников не имел какую-либо уверенность в том, что эти метаморфозы серьезны, появился страх. Казалось, что мы опоздали.

Инстинкты завопили в тот самый миг, когда я уже бросился к зародышу разгребать последствия. Все мое нутро кричало мне, что впереди меня ждет смертельная угроза в виде сотканных из тьмы челюстей. А чужая смертоносная воля, вобравшая в себя все неистовое давление своей жажды, уже материализовала это видение в реальность, дополняя эту картину страшными деталями змееподобной сущности родича.

— Берегись! — закричал один из клонов, а разведчик уже готовил бросок со своим расенганом. В голосе кричавшего я уловил отчетливый ужас. Перед глазами каждого из нас в этот миг стояла картина нашей прошлой встречи с этим хищником.

Сердце пропустило удар. Я уже несся вперед, а противник на еще большей скорости летел на меня, поблескивая безумными глазами на матово черном лице. Вся моя суть кричала о необходимости уклониться, попытаться выбросить вперед чакру, сформировать расенган для защиты. Но вместо этого я лишь влил лишнюю силу в собственные ноги. И максимально ускорившись, совершенно безоружным врезался в жуткую фигуру с широко раскрытыми челюстями. И...просто прошел ее насквозь, не ощутив ни малейшего препятствия.

— Сзади! — услышал я крик, который прервало громкое пронизывающее плоть шипение. И оглушительный и знакомый хлопок лопнувшего расенгана.

Я развернулся на ходу и только тогда смог разглядеть настоящую угрозу. Ту, что под прикрытием сотворенного ее волей и моими страхами фантома попыталась атаковать сзади. Это была сгорбившаяся после брошенной прямо на нее техники Четвертого Хокаге фигура, наполовину змеиная, наполовину человеческая, с жуткими и искаженными чертами змеиного саннина. Безумный взгляд янтарных глаз, лицо, покрытое постепенно осыпающейся чешуей, путаные черные как смоль длинные волосы. Эта страшная тварь выползла прямо из 'земли' (на месте осталась наполняющаяся фиолетовым свечением дыра) в миг моего отчаянного броска вперед и наверняка зацепила бы меня, не ускорься я в тот момент.

Подобие Орочимару недолго переживало неприятный шок от прилетевшего расенгана. Уже через мгновение хвост этого существа молниеносно извивался, сам он уподобился сжатой пружине, а безумные глаза без малейших признаков разума, нацелились на меня. Его нестерпимая жажда крови и смерти заполонило воздух. Миг, а эта стрела летела в мою сторону с монструозной скоростью, прямо на ходу окутываясь тьмой.

Впрочем, эффект внезапности с его стороны уже был утерян. В эту стремительнейшую стрелу на лету врезался корпус моего двойника, окутанного голубым свечением высвобождаемой чакры. Траектория была сбита. Монстр шипя и извиваясь рухнул где-то в стороне, куда немедленно прилетел разведчик, со смертоносным вихрем в руках. Разделся грохот, душераздирающий вопль и влажное чавканье раздираемой в клочья плоти. Поднялся кровавый туман. В стороны полетели кровавые ошметки.

Покрытый чужой кровью разведчик немедленно разорвал дистанцию и очутился рядом со мной. Мимолетный взгляд, брошенный на него, отметил, как подрагивают его руки, а глаза неотрывно смотрят на место недавнего удара его техники.

Второй клон тоже оказался рядом с нами, держа в руке очередную активную технику, которая освещала поле нашего боя. Благодаря тому, что он приблизился достаточно, нам открылись последствия недавнего применения расенгана на местном воплощении Орочимару.

Судя по страшной кровоточащей дыре, разведчику повезло попасть прямо по груди чуть ниже левого плеча. Любое другое живое существо после того, как вихрь чакры изодрал в ошметки немало жизненно важной плоти и оторвал руку, вряд ли смогло бы выжить. Но это чудовище было живее всех живых. И хуже того, оно стремительно регенерировало, впитывая в себя материал 'пола' под нами всеми.

— Эту тварь не убить, — сказал разведчик, широко раскрытыми глазами на зрелище врага, — Не здесь.

Мы переглянулись с клоном, что спустился со мной.

— Значит, план Б. Нужно его каким-то образом сковать. Справитесь?

Двойник кивнул. Все еще остававшийся под впечатлением недавнего столкновения и результата его разведчик чуть замешкался, но тоже кивнул.

— Если сможем заарканить и ограничить его барьером, его регенерация ему не поможет, — сказал клон. Между его пальцами я разглядел тонкие нити, — Но этот гад слишком безумен. В нем нет разума. Он может оказаться не настоящим Орочимару. Скорее средством отвлечения. Где-то может скрываться еще один.

— Я учту. Постараюсь быть осторож....

Не успев закончить собственное восстановление, монстр внезапно исчез, словно растворившись в той плоти, что заменяла пол. Чувство угрозы моментально подскочило до небес и мы оказались в воздухе. Действуя на инстинктах, клон бросил расенган прямо нам под ноги, тут же формируя второй. Мгновением позже стремительно теряющий стабильность шар влетел в образовавшуюся дыру, где немедленно лопнул с оглушительным хлопком. Воздух дрогнул от неистового шипения.

Мы приземлились чуть дальше от того места, где дыра уже стремительно затянулась обратно, оставив лишь небольшой след. И застыли, поскольку противник перестал торопиться нас атаковать. Окружающая среда вновь пропиталась ощущением чужого присутствия и его жаждой крови. Так, как это случилось до начала нашей схватки. Но и только.

— Хм.... Что теперь? — поинтересовался разведчик, также формируя светящийся шар.

Пользуясь свечением сразу двух дзюцу, я внимательно осмотрел пол. На всякий случай влив в ноги достаточно для сильного прыжка или же мощного удара чакры, далее обвел взглядом большую часть освещенного пространства. И лишь затем мои глаза застыли на громаде зародыша, что возвышалась вдали.

— Сдается мне, не настолько он безумен, — заметил я, не чувствуя ни малейших колебаний под ногами, продолжая между тем чувствовать холодок между лопатками от якобы направленного туда взгляда. Враг играл со своим талантом обозначать собственного присутствия, открывая новые стороны этой способности. Судя по нервному подергиванию спутника-клона, воздействовал он на каждого индивидуально.

— Ты прав. Не стоит обсуждать наши действия настолько безалаберно, — высказался он, на всякий случай, оглянувшись, — Несмотря на кажущееся безумие, он может отлично понимать наши слова и реагировать на них.

— Тогда у нас не остается иного выбора..., — сказал разведчик и сделал многозначительную паузу. Я, надеясь, что правильно его понял, дополнил его.

— ...кроме как воспользоваться тем, что мы один и тот же человек.

С этими словами мы синхронно кивнули и сделали максимально мощный прыжок в сторону плаценты с эмбрионом. И немедленно ощутили чудовищный удар жажды убийства вместе с пошедшей волной поверхностью. Существо не осталось довольным таким сильным сближением нас с главным содержимым этого места.

Наш прыжок был достаточно сильным, чтобы преодолеть внушительное расстояние и оказаться на дистанции всего пары подобных бросков до цели. Дальнейшее наше продвижение враг воспринял как нечто, абсолютно недопустимое. Потому вскоре перед нами выросла огромная волна плоти, обернувшаяся огромным разверзшейся глоткой, что собиралась нас поглотить.

Мы немедленно снова очутились в воздухе, попутно побросав в бездонную дыру наши расенганы на всякий случай. Судя по отсутствию прежней реакции, это оказалось напрасной тратой чакры. Техники нисколько не повредили волне, что пронеслась под нами. А вот противник временно получил преимущество в виде почти полного мрака. И также успел очутиться в воздухе.

Как и в прошлый раз, я оказался главной целью летевшего подобно стреле чудовища со скрюченными пальцами, метившими в мое горло. Но меня спас собственный мощнейший выброс чакры и сильный удар разведчика, который в воздухе сумел задеть противника окутанным чакрой кулаком. Вместо смертельного попадания, произошло столкновение по касательной, сильно смягченного и частично отраженного импровизированным экраном.

Скрюченные пальцы до моего горла не добрались, весьма неприятный взмах извивающегося хвоста не стал чем-то смертельным. Потому мы и рухнули обратно на поверхность втроем, в то время как никак не вовлеченный в столкновение двойник продолжил лететь дальше. Он не мог как-то поменять траекторию собственного движения, потому был вынужден сначала достигнуть нужной точки, а потом прыгнуть обратно в нашу сторону.

Собственно, пока клон совершал свой круг, между мной, разведчиком и рухнувшим не так далеко монстром состоялся очередной раунд нашего ожесточенного столкновения. Наш противник применил невероятно изощренный и пугающий прием, когда его тело внезапно обернулось быстро исчезающим в общей массе сгустком плоти. А его точная копия образовалась из 'почвы' под моими ногами, молнией выстрелившая и обвившая меня. Секунда, и все должно было закончиться. Я уже видел раскрывшуюся пасть с острыми зубами и длинный раздвоенный язык. В ноздри ударил смрад.

На то, чтобы не быть съеденным я потратил большую часть доступных сил. Высвободив их в один момент и придав им уже свою жажду смерти, которую до этого опасался применять, мне удалось замелить поглощение и даже ослабить вражескую хватку. А затем по замешавшемуся врагу ударил подоспевший разведчик. Чудовищный вопль существа в тот момент, когда твоя голова практически у него во рту.... Первые несколько секунд я был убежден, что мой череп лопнул. Звук резонировал в моих несуществующих костях, ослаблял иллюзорные мышцы и наносил страшнейший удар по восприятию реальности. Наверняка, будь в этот момент здесь не проекция сознания, а реальный я, то шинигами определенно явился бы по мою душу.

Тварь барахталась, извивалась, ее конечности отчаянно тормошили меня, но ей никак не удавалось отцепиться от меня. Действуя скорее на одних инстинктах, нежели полагаясь на здравый смысл, я продолжал давить ее своей чакрой, смешивая ее с ки. Какая-то часть меня, между тем отчаянно хотела, чтобы собратья клоны уже сделали что-нибудь, и я оказался на свободе.

Наконец, кажется, это что-то было сделано. Железная хватка вокруг моего тела исчезла. Монстр, что рвал и метал, и одновременно, пытался высвободиться, теперь делал это где-то в стороне. Я же оказался на земле, перестав подавать чакру, и теперь пытался отдышаться.

Не сразу мне удалось расслышать громкие крики. Колокола, бившие в моей голове, на какое-то время превратили окружающий мир в оркестровый зал, где не было места ни для чего иного. Лишь позже, после того, как по каналам в меня пришло немного сил, мне удалось взять себя в руки и силой воли подавить собственную слабость.

— ...действуй! Вставай! Действуй! — между тем кричал разведчик где-то в стороне. Так как вокруг не осталось источников света, я не сразу смог понять, что собственно происходит. Лишь спустя тянущиеся подобно жесткой резине секунды, мои глаза немного сфокусировались. И поймали призрачный огонь бесчисленного множества мелких змеек, что сковали отчаянно шипящую и пытающуюся биться в конвульсиях тварь. Разведчик, кто был создателем этих рептилий, одновременно удерживал тварь вдали от поверхности, в то время как второй клон упорно формировал барьер.

— Действуй! — повторил свой крик разведчик, и я не мог не подчиниться. Двойники выполняли свою задачу. Я должен был выполнить свою.

Я совершил прыжок в сторону зародыша, чувствуя отчаянную попытку позади себя вырваться из пут. На мгновение возникшая было опаска того, что команда сдерживания не справиться скоро пропала. Я приземлился и снова оказался в воздухе. Громада плаценты стремительно приближалась, а чувство угрозы так и осталось позади вместе с криками и шипением.

И вот, наконец, цель! Придя-таки в себя во время моего 'полета', я отправил сигнал 'оператору' в реальном мире с просьбой подпитать мое тело. Перед работой с этой штукой требовалось быть в лучшей форме. Сам немедленно начал восполнять утраченную чакру, стараясь как можно скорее быть полностью готовым приступить к работе.

Почувствовав, как через протянутый канал до меня доходит нужный объем сил, перевел дух. Чтобы через секунды прикоснуться к прозрачным стенкам и запустить технику сканирования. Пора выяснить, что это за штуковина.

Сюрпризы поджидали буквально тут же. Поскольку вместо ожидаемого зародыша я столкнулся с двойней. Уж не знаю, то ли местный осколок сущности Орочимару оказался куда гениальнее, чем ожидалось, то ли здесь сказался какой-то неизвестный подобный эффект перерождения. Но вместо одного плода медленно, но верно формировалось два. Причем на данном этапе своего развития они были соединены в один с явными тенденциями на дальнейшее разъединение. Сейчас существовало одно начавшее делиться на две туловище, две головы, две полноценные и две не совсем руки и две ноги.

Невольно оторвавшись от созерцания этого явления, я постарался уместить данный факт в голове. Это оказалось непросто, учитывая существующие различия между двумя составными частями пока еще целого организма. Ведь тут, словно кто-то или что-то пыталось отделить зерна от плевел. Один из зародышей в дальнейшем должен был вобрать в себя все самое лучшее, в то время как второй худшее.

— Неужели..., — подумал я, услышав далекий вопль. Как бы защитник этого места не высвободился.

Напряженное вглядывание в темноту не дало ничего. Крики и вопли так и остались вдали и не приближались. Кажется, клоны пока хорошо справлялись со своей задачей.

Еще немного постояв и поразмышляв о сущности осколка Орочимару в этом мире, и о том, насколько продуманным выглядит его план, я почувствовал, как сердце начинает учащенно биться. Снова бросил взгляд на прозрачные стенки. Провел рукой по теплой поверхности. Обернулся в сторону, где вдали клоны сдерживали безумную тварь.

— Ну конечно! — сказал я, принявшись огораживать собственное тело барьером на случай непредвиденной атаки. Лишь когда это было сделано, я высунул руку и начал вливать в плаценту собственную чакру, намереваясь протянуть нить, подобную той, что я протянул вглубь этого мира.

Потребовалось почти десяток минут, прежде чем у меня получился очередной связующий канал. После этого я начал всеми правдами и неправдами его расширять, пока не получилось нечто удовлетворяющее мои запросы. А потом, слабо понимая, что же собираюсь сделать, закрыл глаза и попытался погрузиться в транс.

Конечно, это было чистой воды безумием. Попытаться устроить медитацию внутри другой медитации. И в этом был огромный риск. Но мне нужно было попытаться проникнуть вглубь этого плода и постараться не только изучить процессы, происходящие внутри. Но и возможно, направить их по нужному мне направлению. Потому я решил, что риск оправдан.

— Хе-хе... Этого следовало ожидать от тебя.

Знакомый голос, прозвучавший прямо в моей голове был настолько неожиданным, что я едва не потерял всю свою концентрацию и не подпрыгнул на месте.

В этот раз моя медитация протекала иначе. Вместо создаваемого мысленного взора с формированием перед ним картины иллюзорной реальности, вокруг царила абсолютная тьма. И я сидел посреди этой темноты, в которой теперь присутствовал еще один человек. Именно человек, судя по произнесенным сейчас словам. Тот, кто обладал разумом, которого так не хватало той твари, что осталась где-то снаружи. Тот, кто, судя по всему, был ответственен за то, как протекал процесс перерождения. Истинная сущность осколка Орочимару, по ошибке принятая мной за обезумевшего от пережитого чудовища. Его разумное начало.

— Я боялся, что так оно все и обернется, — сказал я после минутного молчания, когда табун мурашек пронесся по моей спине, а мысли в голове начали понемногу успокаиваться.

— Да, ты на редкость сообразительный. Никому другому не пришла бы в голову такая мысль как проникновение внутрь проклятой печати.

Определить где в этой кромешной тьме находиться змеиный саннин было решительно невозможно. Его голос звучал будто бы в моей голове. Словно здесь не было рта, что произносил слова. А те, что я слышу, не воспринимаются моими ушами. Я на всякий случай попробовал сделать шаг. Странно, но ощущения движения не появилось. Воздух остался неподвижен.

— Впрочем, я должен поблагодарить тебя. Если бы не твои щедрые вливания, мне не удалось бы зайти так далеко.... По крайне мере, настолько быстро.

Прозвучал смешок. Я снова попробовал определить местонахождение источника голоса, но потерпел неудачу.

— Знаешь, на мой взгляд, ты все-таки спятил. Только задолго до того, как эту девчонку убили.... Это надо же додуматься засунуть внутрь печати частичку собственного разума. А потом пережить все такое.

Я говорил эти слова, и шагал вперед, по-прежнему не чувствуя того, что двигаюсь. Решив проверить собственное подозрение, опустился на колени и дотронулся до поверхности рукой. С ужасом ощутил, как рука провалилась в пустоту.

— Ты не лучше. Сунуться настолько глубоко мог только безумец.

Орочимару рассмеялся, ну а внутри меня что-то дрогнуло. Странное пространство, где я мог стоять, ходить, сидеть или лежать, при этом оставаясь подвешенным посреди пустоты начало воздействовать на меня пугающе.

— Ты еще скажи, что и выхода отсюда нет.

Я невольно начал чаще дышать, и немедленно с ужасом обнаружил, что на самом деле здесь нет воздуха. И мое дыхание — лишь имитация. Стало по-настоящему страшно.

— Отчего же.... Выход отсюда есть. И он только один.

— Может быть для тебя? Ты ведь загнал себя в это место только для того, чтобы взять тело под контроль в тот миг, когда оно родиться заново. Не так ли?

— Ну а ты попробуй выбраться.

В его голосе отчетливо звучала издевка. Да, я мог бы попытаться разорвать соединение, тем более во мне чувствовалась та связующая нить, что мною создавалась. Но все же не стоило торопиться, поддаваясь на провокацию. Вместо этого следовало попытаться сделать что-то иное.

Я сосредоточился, старательно прощупывая внутри себя ту нить, что должна была связывать меня с менее глубинным уровнем этой реальности. Долгие минуты протекли в абсолютной пугающей тишине. Голос Орочимару не пытался что-то говорить. Здесь даже не чувствовалось его присутствия. А потом мне удалось....

В моей руке вспыхнуло голубое пламя, сотворенное силой воли из моей же чакры. Яркое зарево немедленно ударило по глазам и разогнало вечный мрак, открывая новую реальность, до сих пор неведомую мне.

Я обнаружил себя висящим прямо в воздухе внутри большого пузыря со знакомой текстурой. Точно также обычно создавались мои барьеры. Сам же этот пузырь находился внутри другого такого же. Только в отличие от моего, воистину громадного. Рядом с моим по воздуху плавало множество точно таких же, каждый из которых был заполнен что чем. И в самом центре всего этого очередной зародыш, только начавший обретать человеческие черты. Каждый пузырь был соединен с ним несколькими трубочками, по которым циркулировала разноцветная жидкость.

— А ты догадлив, — произнес голос саннина, только на этот раз мне удалось определить, откуда на самом деле он исходит. Если я не ошибся, то разум местной версии Орочимару находился внутри одного из пузырей, окутанного фиолетовым свечением.

— Интересно... — только и смог я произнести, внимательно всматриваясь в каждый пузырь, что окружал зародыш.

Внутри каждого из них было что-то свое, особенное. Можно сказать, уникальное. Если в одном находился тот же змеиный саннин, пусть и лишенный какой-либо человеческой формы (он напоминал лишь тень себя с яркими янтарными глазами), то внутри другого обнаружилось рогатое чудовище с коричневой кожей и золотыми глазами. Еще один пузырь содержал в себя зеленое пламя. В другом обнаружилась чистая вода. В третьем мои глаза разобрали уже пламя голубого цвета, собравшуюся в какую-то человекоподобную кляксу. В одном из самых отдаленных и мелких мне показалось, что я увидел призрачного себя. Только потом до меня дошло, что таковой оказалась участь бедолаги разведчика под номером один, что стал жертвой во время прошлого исследования.

Вдумчивый осмотр занял время. Не меньше времени потребовалось для того, чтобы, в конечном счете, придумать теорию того, что собственно, здесь происходит. И только после этого я снизошел до похвалы родичу.

— Знаешь, а ведь это гениально! Собрать все, что есть только внутри этой девчонки, твоей проклятой печати и в самом тебе, и на их основе попытаться сформировать нечто принципиально новое. Мало того, что ты сможешь обойти принцип действия способности перерождения, так еще и создашь для себя идеальное тело, о котором можно мечтать в данных условиях.

— О, благодарю за столь высокую оценку!

Несмотря на произнесенные слова, тон их не выражал какой-либо радости. И на то были веские причины. Это стало очевидно в тот самый момент, когда я начал рассеивать свой собственный пузырь, чтобы очутиться у зародыша.

— Вот только ты ведь понимаешь, что у меня нет ни малейшего желания позволить тебе получить желаемое.... Даже если тебе улыбнется удача, и ты осуществишь свой план, ты немедленно окажешься в объекте АНБУ со всеми средствами защиты. Ты, конечно, парень..., — я с сомнением посмотрел на зародыш, пытаясь определить его пол, — крепкий, но не думаю, что возродишься в отличной форме. Так что тебя наверняка смогут повязать.... В общем, мне не хотелось бы подвергать себя такой угрозе.

Мой пузырь лопнул, и я легко очутился у самого эмбриона.

— Да и не хотелось бы мне провалить задание....

— Не нужно этого делать, — произнес голос Орочимару ледяным тоном. Я даже на миг почувствовал, как его слова обернулись реальной силой. Вот только, то был лишь эффект, навеянный моей памятью. Разум саннина организовал все это, да. Но он, будучи включенным в процесс перерождения и отделенным от своего тела, не обладал силой, способной мне помешать здесь и сейчас.

— Возможно, — ответил я на его слова, добравшись до того пузыря, внутри которого медленно таял мой попавший в плен разведчик, чья сила должна была стать частью будущего тела, — Но у каждого из нас свои интересы. И ни один из нас не станет ради интересов другого жертвовать своими.... Я не планировал оставлять нынешнего тебя в живых также, как и ты не планировал спасать моего клона....

Далее, игнорируя все увещевания Орочимару, я принялся перенастраивать систему на свой лад. Разобравшись в каждом из компонентов, которые должны были стать частью будущего тела саннина, я перекрыл те из них, что, на мой взгляд, помешали бы мне получить ту самую девушку. Если моя теория верна, то эти отсеянные элементы в дальнейшем должны были стать частью второго, дефектного зародыша. А первый обязан вобрать в себя все лучшее, и переродиться тем самым телохранителем саннина, которого я должен был вернуть.

Когда с этим было покончено, я подключился напрямую и принялся осторожно вливать собственную силу для контроля над процессом и его ускорением. Процесс сразу же пошел куда бодрее предыдущего, пока, наконец, внутри центрального пузыря не сформировалась та самая девушка.

— Постой.... — в очередной раз обратился мне впавший в отчаяние заключенный беспомощный разум осколка змеиного саннина, видя, как я собираюсь покинуть данное пространство.

— Прощай. Уверен, мы еще встретимся, когда ты будешь в ином качестве....

— Дайчи-сан! Время пришло! Подключайте накопители.

Безмолвствовавший более суток теневой клон, служивший координатором всей операции, внезапно ожил и переполошил тем самым обоих сторонних участников операции. Наставник главного специалиста в этом деле, до этого занятый исключительно слежкой за состоянием оригинала, отреагировал мгновенно.

— Сколько нужно? — спросил он быстро.

— Все шесть. Срочно!

И Дайчи, и Карп бросились подсоединять громоздкие устройства к телу. Скоро все необходимые провода заняли свое место, а ассистенты были готовы осуществить запуск.

— Готово! Включать?

— Да. Немедленно!

Последовали щелчки переключателей. И огромные объемы запасенной энергии устремились в мертвое тело в том самом месте, над которым светились зеленым свечением руки теневого клона — ассистента. Исследователь сразу заметил, как тот напрягся, беря под контроль столь мощный поток. Увидел он и то, как одновременно поморщились и стоявшие неподвижно и другие безмолвные участники операции.

И он, и Карп напряглись, прекрасно понимая, что операция перешла-таки в заключительную стадию. Теперь могла потребоваться любая помощь, чтобы перевести дело в правильное русло и запустить...

Раздавшийся треск ломающихся ребер объекта операции стал самым неожиданным звуком с момента начала всего этого. Не менее неожиданным оказалась и внезапно вздувшаяся шея. То, как широко раскрылся рот и оттуда вырвался целый поток слизи и вовсе был самым жутким, что видели профессиональные медики за многие годы....

А потом изо рта мертвого тела показалась сначала голова с рыжими волосами и морщащимся от яркого света лицом. После, спустя какие-то секунды, не давая ирьенинам прийти в себя, оттуда выскользнуло уже все здоровое обнаженное женское тело. Если бы не вовремя спохватившийся в последний момент Карп, то оно неизбежно рухнуло бы на пол с высоты операционного стола вниз головой.

В этот момент ожил Широ. Пошатнувшись на мгновение, он ухватился за край стола, сохраняя равновесие. Его красноватые глаза очень скоро сфокусировались на только что появившемся живом теле девушки.

— Состояние? — хриплым голосом спросил он, не сводя взгляда с нее.

Карп, уже запустивший сканирование, вскоре выдал вердикт.

— Стабильное! Она жива и полностью здорова...

Его голос звучал несколько пришибленно. Да и глаза его до сих пор были широко раскрыты. И Дайчи не мог его винить. Также как и не мог остаться в стороне от сканирования. Лишь после того, как он убедился, что выводы Карпа верны, он поднял взгляд на ученика.

— Нам определенно нужно о многом поговорить.... — сказал он, чувствуя, как губы сами собой расплываются в улыбке.

Глава — 22

В кабинете царила полная тишина. Несмотря на то, что до этого здесь были произнесены слова, способные вызвать самую бурную реакцию, находящиеся в помещении люди сохраняли полное спокойствие. Или возможно, то была лишь искусная имитация, которая достигалась, в том числе благодаря великолепной подготовке.

Их было двое. Гость, что прибежал со срочным докладом, стоял в самом центре помещения. Он был куратором самого амбициозного и ответственного исследовательского проекта и сейчас терпеливо ждал ответную реакцию на сказанные им же самим слова. С другой стороны, здесь находился хозяин кабинета — уподобившийся каменной статуе человек с ледяным взглядом единственного левого глаза. Лидер организации под названием Корень, он же главное заинтересованное лицо того самого особо важного проекта. Сейчас этот человек в свойственной ему невозмутимой манере с кажущимся равнодушием переваривал сказанное.

— Самоубийство говоришь.

По словам, сорвавшимся с губ Данзо, было решительно невозможно определить его отношение к тому инциденту, о чем только что докладывал Куратор. Словно речь шла о чем-то малозначимом, особенно для него. Но гость имел все основания предполагать, что это не так. Хотя бы потому, что глава Корня обратил внимание именно на этот факт. А не на то, что последовало за этим.

— Да, господин. Объект 1А попытался покончить с собой.

Снова воцарилось молчание. Данзо, словно услышав то, что хотел, вновь погрузился в раздумья, не торопясь как-либо комментировать все остальное, что не так давно говорил Куратор. А доложил он многое. Очень многое. Ведь когда ученый примчался в этот кабинет посреди ночи, его в самую последнюю очередь волновала попытка испытуемого убить себя. Куда более важным и ценным являлись последствия данного поступка.

— Я думал, что мы ограничиваем доступ к оружию для объекта, — между тем задумчиво высказался хозяин, продолжая игнорировать главный факт доклада, — Скажи мне, как так вышло, что ему удалось скрыть целый кунай от твоих людей?

Акцент на неприятной детали несколько смутил ученого. Даже несмотря на то, что формально он к ней какого-либо отношения не имел. Тренировками испытуемого занимались другие люди. Да, под руководством его подчиненных. Да, для того, чтобы собрать сведения для него и его проекта. Но оружием, снаряжением и обучением занимались специалисты иного профиля.... Хотя все же было кое-что, что могли вменять ему в вину.

— Полагаю, это результат пробуждения его навыков. Способ, который он избрал, наглядно свидетельствует об этом.

Это короткое объяснение не вызвало ни малейших изменений в мимике лица хозяина. Глава Корня остался столь же бесстрастен.

— Получается, вы это проморгали, — столь же равнодушно сделал он вывод, заставив Куратора внутренне поморщиться. В этом простом обвинении, содержалась небольшое, но неприятное замечание.

'Что вы еще могли упустить из-за своей невнимательности?' — как бы говорил этот голос. И ученый хорошо понимал, что стояло за сказанными словами.

— К моему сожалению, да, — посчитал правильным признать ошибку гость, — Мы слишком увлеклись другими сторонами данного вопроса.

Хозяин кабинета не стал демонстрировать своего отношения к сказанному. Даже если он остался удовлетворенным признанием, от собеседника это скрыл.

— Очень жаль, что мы едва не лишились столь ценного экземпляра, — выдал он между тем дежурную фразу, — Но на наше счастье, кое-что помогло нам обойтись без потерь.

В фигуре Данзо что-то неуловимо изменилось. Он по-прежнему остался сидеть на своем месте, его лицо оставалось почти неподвижным, а взгляд продолжал излучать холод. Но Куратор отлично понимал то, что недовольство начальства фактом возможной потери сменилось интересом к главной составляющей всего инцидента. Обстоятельствам выживания самоубийцы.

— Я ведь правильно понимаю? Это оно? — спросил Шимура, и даже сквозь лед в единственном его глазе ученый разглядел, наконец, неподдельную заинтересованность.

— Да, господин. Объект 1А нанес себе смертельную рану. В любых других обстоятельствах он был бы гарантированно мертв. И никакая медицина не смогла бы его спасти... — Куратор на мгновение замешкался, и в глазах его собеседника мелькнуло понимание. Они оба прекрасно знали, какая медицина и какие техники могли вытащить человека буквально с того света, — Но вместо этого, он выжил. Пусть мы еще не провели полную проверку, но я уверен, что он смог бы выкарабкаться даже без медицинской помощи.

Замолчав, ученый обратился в слух. Многое из того, что он только что сказал, уже было озвучено еще в первый раз, в момент доклада. Тогда его слова остались без соответствующей реакции. Сейчас же он надеялся ее дождаться. Ведь хозяин кабинета был не тем человеком, который не понимал бы значения сказанных им слов.

— Значит, именно этого мы и ждали. Наконец-то проявились те особенности, которые в него, сам того не ведая, вложил Харада Широ. И это то, что должно стать важнейшим компонентом нашего исследования.

Данзо пристально посмотрел на гостя. Его лицо снова начало излучать полное равнодушие, словно он говорил о каких-то посторонних и малозначимых вещах. И даже привыкший к подобной манере общения начальства подчиненный остался несколько озадаченным. Ему, например, во время доклада с трудом удалось удержать себя в руках. Слишком серьезными были полученные открытия.

— Да, господин Данзо. Все то, что мы надеялись найти, найдено. Конечно, требуются испытания, дальнейшее изучение крови объекта, его чакры, но даже то, что мы уже обнаружили, дает нам очень многое. Мы почти подобрали ключ!

От проскочившего в голос энтузиазма, Данзо поморщился. Но какой-либо критики за излишний оптимизм не последовало. Вместо этого он извлек из папки на столе сложенный пополам лист и аккуратно развернул его. Пробежавшись взглядом и кивнув, протянул документ гостю.

Куратор взял лист, быстро прочитал несколько столбцов текста и поднял озадаченный взгляд на начальство.

— Что думаешь? — прозвучал вопрос упомянутого начальства.

— Это.... — не нашелся сразу с ответом ученый, на мгновение замешкавшись. Информация, изложенная на бумаге, заставляла задаться некоторыми вопросами, — Это нужно проверить. Я имею в виду, изучить степень влияния.... Возможно, есть какая-то связь. Хотя без подробной информации от Дайчи-сана нельзя сделать полноценные выводы.

— Значит, мои подозрения имеют под собой некоторое основание, — удовлетворенно сказал Данзо.

— Безусловно, господин. Новая операция Харада Широ подобного уровня вполне могла бы оказать влияние на Объект 1А. Но без надлежащей проверки сказать ничего нельзя.

Глава Корня кивнул, согласившись со сказанным. А затем его взгляд изменился. Простой лед сделался колючим.

— Дайчи-сан непременно сделает все нужные тесты нового объекта нашего интереса. И как только все необходимые данные будут собраны, он непременно передаст их нам. Тогда в распоряжении твоей группы будет полный объем исследовательского материала.... Ты выражал большой оптимизм, Нобуо. Я искренне надеюсь на то, что он окажется оправдан.

В тоне Данзо отчетливо прозвучало недовольство темпами проводимой работы. Но Куратора не требовалось подгонять. Он был увлечен проектом не меньше хозяина кабинета. И столь же страстно жаждал получить результаты своего исследования.

— Я постараюсь оправдать ваше доверие, господин Данзо, — сказал он, склонив голову, — С вашего позволения, я готов немедленно приступить к работе.

— Хорошо. Можешь приступать. Инструкции те же. Я жду от тебя полный отчет и готовые материалы.

— Слушаюсь!

Куратор уже собрался было уходить, как вдруг он вновь услышал голос Данзо.

— Как только Объект 1А будет в состоянии вести диалог, сообщи мне. Пожалуй, самое время переговорить с бедным наследником клана Юки.

Помещение, в которое поместили больного, мало походило на больничную палату. Здесь было тесно, мало света, и чувствовалась некоторая духота, несмотря на работающую вентиляцию. Это место походило скорее на одиночную камеру, лишь по причине острой необходимости превращенную во временное обиталище вчерашнего самоубийцы. Серые стены, ровный пол, покрытый местами потрескавшимися плитами и белый побеленный когда-то потолок. Прочная дверь, окованная железом, имела открывающееся оконце, через которую тюремщики за ней могли бы передавать миску с едой. Настоящего же окна, открывающую доступ к свежему воздуху и солнечному свету здесь не имелось.

Мебели тоже было самый минимум. Кровать, занимавшая почти половину всего свободного пространства. Тумбочка, на которой оставили маленькую флягу с водой и крошечную пиалу для удобства питья. Стул, приставленный к стене недалеко от двери. И все. Никакими другими удобствами создатели этого места утруждать себя не стали. Хотя возможно, для настоящих заключенных они и не были предусмотрены. Кто знает.

Источником света в помещении служила потрепанная и видавшая виды лампа, подвешенная над дверью. Тусклое свечение, что от нее исходило, не было способно в полной мере разогнать мрак. Возможно, причина кроилась в слое не то краски, не то побелки, которую когда-то умудрились нанести на стекло фонаря. А возможно сама лампа была такой.

Для любого слабо подготовленного человека заключение в таком помещении быстро стало бы причиной развития клаустрофобии. Эти стены, эта темная дверь, этот белый когда-то, но давно успевший посереть потолок и этот полумрак вместе с затхлым воздухом... Каменная ловушка давила, будто высасывала жизнь из своих пленников.

Впрочем, для нынешнего обитателя камеры тире палаты, неприятное воздействие ее пока еще не затронуло. С момента доставки сюда и до сих пор, он оставался под воздействием техники, что удерживала его в состоянии сна. И техника эта должна была действовать еще долго. Пусть и острой необходимости в ней уже не было. Большая часть работы ирьенинов давно закончена, а со всеми остальными последствиями собственного опрометчивого поступка должен был справиться собственный организм. Благо, он был очень крепким, и как показала практика, не так просто этот орешек можно было разгрызть. Даже если очень постараться.

С того самого момента, как человек, известный в этих подземельях под кодовым обозначением Объект 1А, попытался окончить свой путь стремительным ударом куная в сердце, прошло несколько дней. И большую часть этого времени он провел на операционном столе. За это время с ним успели поработать почти все, кто был так или иначе заинтересован в исследовании его феномена. Ученые-исследователи и ирьенины провозились с ним, практически не отходя от него. Они старательно изучали рану, брали анализы крови с разных частей тела и даже внутренних органов, собирали образцы эпителия, костного мозга. Были измерены частоты колебаний чакры, ее мощность, зафиксированы изменения объема. И только после того, как данная работа была в общих чертах, завершена, его отправили сюда, дожидаться того момента, когда ему хватит сил встретиться с главным заинтересованным лицом.

Данзо пришел в палату до того, как действие техники прекратилось. Он был прекрасно осведомлен о состоянии больного, и о ходе проводимых работ, потому ему было известно, что тот готов к диалогу. Если не морально, то хотя бы физически. А это было то, что нужно. Глава Корня не собирался дожидаться того момента, когда его собеседник проведет немного время наедине с самим собой и успеет осмыслить произошедшее. Нужно было действовать сейчас. На полностью своих условиях, когда тот еще не готов. И не ожидает контакта.

Боец, отвечавший за охрану палаты, склонил голову перед высоким начальством и, услышав короткий пароль, немедленно отворил дверь. Старый разведчик прошел внутрь, шаркая ногами и постукивая тростью, после чего остановился. Только после того, как тяжелая дверь вернулась на свое место, и щелкнул замок, он уселся на стул. Несколько минут пролетели в полной тишине. Данзо не торопился что-либо делать. Вместо этого он задумчиво осмотрел помещение, бросив придирчивый взгляд на вентиляцию, тусклую лампу, низкую тумбу. После свободной от повязок рукой осторожно провел рукой по стене у самой двери, нащупывая встроенные печати. А когда проверка была завершена, обратил свой взор на заключенного больного.

С того дня, как АНБУ передали его на попечение Корня, Шимура видел его лишь один раз. Юноша был интересен ему исключительно как материал для исследований, который был так нужен для завершения важнейшего проекта в его жизни. Именно поэтому все эти месяцы с ним работали только люди Куратора. Вся жизнь этого бедолаги была подчинена их работе и требованиям их исследования. Пока им был необходим источник крови и образцов чакры, парня держали в его комнате, недалеко от лабораторий. Когда первичные статичные данные перестали отвечать их нуждам, ему начали устраивать тренировки, чтобы изучить организм в движении. Данзо же всегда оставался в стороне, терпеливо дожидаясь результатов и не задумываясь о том, что нужно будет делать с объектом после завершения испытаний. Но этот поступок. Эта совершенная попытка привлекли его внимание к себе.

Время, проведенное на подземной базе Корня, внешне не сильно отразилось на юноше. Да, он был бледен, худощав, в целом имел немного болезненный вид. Но вся группа исследователей еще до какого-либо интереса со стороны начальства предупредила его, что та же сильная худоба и болезненность связаны в первую очередь с раной. Ученые уверяли, что вскоре после выздоровления, парень обязательно вернется в надлежащую форму. Данзо не видел причин сомневаться в их словах. Он задумчиво изучал лицо будущего собеседника. В процессе в голову пришла мысль, что присущая этому парню женственность сильно сгладилась под натиском того же болезненного вида. А немного отросшие, но все равно короткие волосы только усиливали этот эффект.

Потратив на изучение внешней стороны вопроса время, глава Корня был готов взяться за внутреннюю. Пальцы его левой руки сложили печать. Взвихрилась идеально отмеренная порция чакры. Сработала техника. И те путы, что удерживали сознание юноши в состоянии беспамятства, растворились в воздухе.

Лицо объекта сразу же пришло в движение. Парень поморщился, его брови сдвинулись. Он сделал один глубокий вдох, после чего последовал долгий выдох. Потом был второй вдох, и снова выдох, только побыстрее. И наконец, третий, на выдохе которого карие глаза резко открылись и невольно отразили тусклое свечение лампы.

Секунду взгляд больного фокусировался, а после он уже смотрел прямо в единственный левый глаз Данзо. На его лицо легла тень невидимой маски. Болезненно-бледное худощавое лицо с синяками под глазами и сдвинутыми бровями, что создавал удивительный контраст с тем, как выглядел парень раньше. Любые эмоции, которые прорывались в ту самую первую секунду наружу, словно замерли и немедленно исчезли под той самой маской, оставив лишь равнодушное внимание.

Глядя на эту мимику, Шимура слегка вытянул бровь. Не признак удивления. Скорее, небольшая ее демонстрация собеседнику, воспринявшему его таким образом.

— Юки Хаку, — ровным голосом сказал он, глядя во все те же карие глаза. И мгновением позже он имел возможность наблюдать то, как маска дрогнула. Пусть она быстро вернулась к прежнему состоянию. Однако было нетрудно заметить, что маска эта не настолько прочна и крепка, какой хотят ее выставить.

— Да, — прозвучало ответное высказывание, — Это мое имя.

Голос юноши звучал тихо. Подавленно. В тоне его чувствовались те чувства, что бурлили у него внутри, но упорно сдерживались. Данзо быстро представил себе то, что должен ощущать человек, решившийся на поступок, но после пробуждения, осознавший свое полное поражение. Часть его даже восхитилась тем, как хорошо держался этот парень. Как легко ему удалось взять под контроль внешние проявления своих мыслей и эмоций. В воображаемом списке одним пунктом стало больше.

— Ты пытался убить себя, — сказал глава Корня все тем же ровным голосом.

— Да, — было ему ответом все тем же тихим голосом. Взгляд карих глаз к тому моменту уперся куда-то на повязку на голове его собеседника, — Пытался.

— В качестве средства исполнения этого действия, ты выбрал кунай. Ты смог скрыть один такой после тренировки, — вновь констатировал факты Данзо, наблюдая за тем, как маска немного изменила свои очертания. Бывшая немного неопределенной, с легкой примесью злости, она теперь больше демонстрировала пустоту. Хотя наблюдатель и сомневался в том, что она имеет место быть на самом деле.

— Да, — в третий раз повторил это слово юноша, — Скрыл.

— Те, кто отвечает за оружие во время твоих тренировок, являются достаточно хорошими специалистами. Так легко украсть кунай невозможно. Недостача должна была обнаружиться очень быстро, — продолжил говорить старый шиноби, — Но как оказывается, изобретательность позволяет искусно создать подмену оружия из грязи, ржавчины, железной пыли и стружек, скрепив это все ледяной чакрой. Подделку смогли обнаружить только после того, как эти люди перерыли свои запасы повторно.

— Да. Нельзя просто украсть. Нужно обмануть их глаза.

— Очень хорошее качество — изобретательность. Находчивость, достойная лучших шиноби не только нашей деревни, но и всего мира.... Но странно наблюдать такие усилия от того, кто смог бы создать оружие не хуже. Изо льда.

— Да. Но для создания оружия изо льда нужно использовать чакру. Я под надзором.

— Логично. Поэтому лучше создать подделку во время тренировки, когда колебания чакры не привлекут излишнего внимания. Но все равно, можно нанести сильнейший урон и за то время, пока группа наблюдения реагирует. Особенно учитывая другие обстоятельства нанесенного ранения.

Ответ от парня пришел не сразу. Он пролежал почти целую минуту, пока его глаза смотрели куда-то на потолок. Данзо не торопил его.

— Я боялся, что не все получится, — наконец сказал он. Карие глаза закрылись на долгие пять или шесть секунд, — Я мог не суметь заморозить свое сердце.

— Да, способ самоубийства ты выбрал изощренный, — отметил Шимура, кивнув, — Собрать чакру стихии льда и ударить по сердцу, чтобы заморозить его и разбить одновременным ударом. Неработающее сердце — гарантированная смерть. Замороженное сердце — гарантия того, что его не смогут запустить. Разбитое сердце — гарантия того, что его не смогут вылечить. Изобретательно.

Голос Данзо оставался ровным и бесстрастным, как и было изначально. Но вот уголки губ все же приподнялись в подобии улыбки. Это была демонстрация того небольшого удовлетворения от наблюдения за методичной работой с мелочным учетом всех деталей. Юноша постарался на славу. Показал те качества и черты, которые были полезны в работе любого шиноби. А глава Корня это уважал.

Хаку, на короткое мгновение посмотревший на собеседника, увидел изменение в выражении лица. Его маска снова дрогнула. Привычная реакция большинства людей, которым когда-либо посчастливилось наблюдать зрелище улыбающегося старейшины.

— Твои навыки, мастерство использования чакры стихии льда и сам твой поступок, которые ты продемонстрировал, вызывают у меня вопрос. И я надеюсь, ты на него ответишь, Хаку.

Данзо сделал короткую паузу, наблюдая за тем, как его собеседник пытается взять под контроль свою мимику. Да, улыбка сыграла предназначенную для нее роль.

— Твои воспоминания сохранились, и это факт, который выяснили сразу. Но не все из них были тебе доступны изначально. Следует ли из твоих действий то, что они, наконец, пробудились? Техники стихии льда, то, чему тебя учили, а также память о чем-то личном, важном, дорогом.... Как иначе объяснить эту попытку убить себя, даже с учетом понимания тобой же обстоятельств твоего предыдущего возвращения к жизни.

Под ледяным взглядом Хаку не смог сразу собраться. Та неопределенность в себе и своих мыслях, на которую изначально ставил Данзо, теперь играла свою роль. И пока юноша мучился с нахлынувшими чувствами, думами и прочим, что клокотало у него внутри, старейшина невольно вспомнил о том образе, что пришла в его голову. В глазах главы Корня, этот парень, погибший когда-то в Стране Волн от рук Хатаке Какаши и возвращенный к жизни Харада Широ, напоминал книгу. Книгу, что содержала в себе когда-то историю жизни Юки Хаку, и которую переработали обратно в бумагу, чтобы изготовить новый том. Но так вышло, что иероглифы не стерлись в полной мере. Они побледнели, некоторые исчезли. Любой разбирающийся человек, был способен прочитать эту книгу. Узнать историю Юки Хаку. Но при этом это уже не была его история. При желании ее можно было переписать. Бледные иероглифы изменить, белые пятна заполнить своим текстом. Однако сейчас, сидя с ним и наблюдая за тем, как он пытается приподняться для удобства, глава Корня АНБУ не был уже уверен в том, что это положение дел сохраняется до сих пор. Что кровь Харада Широ каким-то образом не проявила старую историю. А может даже....

— Я помню, кем был раньше, — сказал Хаку, наконец, усевшись в кровати и смотря прямо на Данзо. Его слова и тон емко давали понять, что он вкладывает в них.

— Хорошо, — кивнул Шимура удовлетворенный полученным ответом, — Полагаю, твоя память просыпалась постепенно, а старые навыки плавно оттачивались во время тренировок. Ты не демонстрировал их ранее, потому что не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Поэтому твои действия возымели успех. Никто этого не ожидал.

Глаза Хаку ненадолго забегали под испытывающим взглядом старейшины. Слова Данзо были проверкой. Ловушкой, на которую молодой и еще неопытный во многих вещах юноша должен попасться. Любая его ложь будет раскрыта не тогда, когда она вылетит из его рта. Опытный шиноби, всю свою жизнь учившийся читать людей, поймет это в процессе ее подготовки.

— Да, — сказал больной, и неуверенность проскочила в его голосе, — И нет, — добавил он некоторое время спустя.

— Память просыпалась постепенно, но в какой-то момент случилось так, что она проснулась очень резко, — немедленно пошел в атаку его собеседник.

Хаку встретился взглядом с глазом Данзо. Старейшина уже был готов услышать заветное 'да'. Но вместо этого увидел неуверенное пожатие плеч.

— Все сложно. Память просыпалась постепенно, но я не чувствовал себя...собой.... А потом я проснулся собой.

Сказанное юношей говорило в пользу теории, придуманную главой Корня. Пусть и не в том виде, какой она выглядела в своем первозданном виде. Операция по возрождению бывшего телохранителя Орочимару, проводимая Харада Широ, каким-то образом смогла оказать влияние на первого человека, прошедшего через подобное.

Не успел поток мыслей зайти слишком далеко, как Шимура железной рукой направил их в нужное русло. И его взгляд немедленно впился в сидящего на кровати больного. Нужно было решить ту задачу, которую он возложил на себя перед тем, как прийти сюда.

— Скажи мне, Хаку-кун, — начал он, продолжая неотрывно наблюдать за парнем перед собой, — Что значит для тебя Момочи Забуза, раз ты решил, что твоя собственная жизнь настолько пуста и бессмысленна?

Услышав имя, Юки вздрогнул. Его глаза расширились. А дыхание участилось. Взгляд медленно устремился на Данзо и скоро его карие глаза смотрели на лед в глазу старейшины.

— Он был тебе отцом? — между тем продолжил его собеседник. Голос его казался иссушающим ветром пустыни. Сухое 'отец' хлестнуло юношу подобно бичу. Старый шиноби даже предположил, что тот за свою жизнь даже не осмеливался применить к нукенину Скрытого Тумана это слово.

Хаку не решался сказать что-либо, а глава Корня между тем продолжил свой натиск.

— Он тот, кто подобрал тебя, сироту, лишившегося семьи. Он тот, кто повел тебя за собой, обучил всему тому, что ты знаешь, и дал тебе смысл для существования. Большую часть своей жизни ты провел вместе с ним, всегда следуя его воле, служа ему, исполняя его приказы. Ты был инструментом для него, не видел иной жизни кроме той, что дал тебе он. Тебя не волновало то, ради чего живет он, какие у него цели и на какие преступления готов пойти, ведь он — все для тебя. Я ведь прав, Хаку-кун? Не так ли? Ведь ради него ты пожертвовал собой, спасая от удара Хатаке Какаши. И нечто подобное вырисовывается из твоих слов Узумаки Наруто.

Данзо наносил удар по самому уязвимому месту этого мальчика. Он видел, как ломается его защита. Как маска, которую тот держал, превращается в ничто. Несмотря на все — на силу воли, не простой опыт жизни и что главное, смерти, убеждения и стремления. И Шимура был намерен продолжать. Для достижения теперь уже главной цели.

— Неужели потеря Момочи Забузы, твоего спасителя, хозяина, отца превратила твою жизнь в черную трясину, из которой нет спасения? У тебя нет смысла жить дальше? Нет надежды на радость? Нет надежды на дружбу? Нет надежды ни на что.

Старейшины замолчал и принялся ждать. Ему было важно дождаться ответа. Тех слов, которые должен был произнести этот потерянный мальчишка.

— Забуза-сан был всем для меня.... — сказал Хаку упавшим голосом, — Я... я должен был быть его инструментом.... Его оружием.... Он тот смысл, что наполнял мою жизнь.

Он замолчал, а слушавший его слова Данзо кивнул.

— А если бы тебе снова подвернулся случай сделать то, что сделал недавно, но с 'удачным' результатом. Ты бы пошел на это?

Взгляд Юки застыл на месте. А затем его глаза посмотрели в глаз главы Корня. В этом взгляде было все. Противоречивые чувства и запутанные мысли потерянного человека.

— А что если бы я предложил убить тебя? Моей рукой? — левая рука Шимуры сделала легкое движение и вскоре она сжимала черную при таком освещении сталь.

Глаза Хаку уставились на острозаточенный кунай, острие которого было направлено прямо на него. Его брови поползли вверх, а мгновением позже он встретился взглядом со старейшиной.

— Я могу убить тебя. Тебе стоит только попросить, и твое сердце остановится навсегда, — равнодушно сказал Данзо. На заточенном лезвии клинка блеснул свет лампы, — И я обещаю тебе, никто не попытается вернуть тебя к жизни снова. Твое тело снова окажется в могиле, из которой его откопали....

Юноша слушал его слова, не отрывая своего взгляда с глаза Данзо. В этот миг казалось, в комнате не существовало ничего, кроме глаз. Карие зеркала души мальчика, что отражали все то смятение, что царило в его сердце. И застывший лед в глазнице старика, ждущего свой ответ и играющего в важную игру.

— Решайся. Другого шанса у тебя не будет.

Последовала пауза. Неизвестно, сколько она длилась, но уже ближе к ее концу старый шиноби понимал, что он победил. Сыграла его ставка. Какой бы беспросветной не казалась жизнь Юки Хаку до того, как он наносил себе тот удар, сейчас его рука не была готова сделать этого снова. А из его рта не могла вырваться просьба оборвать его собственную жизнь. Кровь Харада Широ не просто пробудилась внутри него и собрала убитое сердце заново. Она пробудила тот инстинкт, что заставлял сжимать зубы и цепляться за жизнь, какой бы бессмысленной она не казалась.

— Что же, Хаку-кун. Раз это твой выбор, и жизнь все же имеет для тебя значение, то позволь наполнить ее смыслом. Добро пожаловать домой! Добро пожаловать в Корень!

'...и я готов сделать это ради тебя, Миюки! Тебе нужно только сказать свое слово, и я клянусь всеми богами, всеми духами, что непременно сделаю это! Скажи это слово!

— Но я не могу, Тао.... Это неправильно!

— Разве то, что ты делала до этого правильно? Разве тот путь, которым тебя заставили идти, верен? Неужели будет справедливым, если все продолжиться в подобном духе? Миюки, я...'

— Готово! Спускайся сюда!

Очередной поворот в приключениях одного чрезмерно хитроумного плута, пусть и не лишенного благородства, успела изрядно вовлечь меня в себя. И потому громкий крик, донесшийся из полуприкрытой двери, оказался по-настоящему неожиданным. Он вырвал меня из состояния полнейшей умиротворенности, в котором я пребывал, заставив осознать себя лежащим в собственной постели, уткнувшись на страницы одной неприметной с виду книжки в мягкой обложке.

Пропечатанные иероглифы манили к себе и призывали продолжить чтение, проигнорировав столь дерзкое нарушение моего спокойствия. Глаза вновь поймали те самые заветные слова в той самой заветной строчке, которые я читал до этого, но уши слишком уж быстро уловили этот неприятный повторный крик.

— Спускайся, давай! Я тебя вечно ждать не буду! Дел и без этого полно!

Невольно отвлекшись от страницы, я скосил глаза в сторону двери. Судя по громкости и отдаленности крика, голос доносился откуда-то со стороны кухни. Расстояние более чем приличное. Потому возникшее у меня желание крикнуть в ответ пропало. Так громко кричать мне не хотелось. Потому проглотив так и не произнесенные слова о собственном не самом хорошем самочувствии и о необходимом сострадании к больным, был вынужден отложить книгу в сторону. А потом с тоской оторваться уже от мягкого и теплого спального места, чтобы опустить босые ноги на деревянный пол.

Потребовалось чуть больше минуты, чтобы сначала дошлёпать до ванной комнаты, где ополоснул лицо и прополоскал рот. И еще примерно столько же, чтобы добраться до кухни и уже на подходах к ней унюхать аромат свежеприготовленного обеда.

Желание высказать все, что я думаю о всяких нарушителях спокойствия своими громкими криками исчезло также, как и предыдущее желание кричать в ответ. Человек, накрывший только для тебя богатый стол, заслуживал куда более теплого отношения. Даже если этот человек, человеком являлся чисто условно.

— Знаешь, в моей комнате тоже есть стол, — все же не смог я отказаться от реплики сразу по пересечению границы кухни. Хлопотавший у мойки двойник в ответ смерил меня взглядом.

— Я знаю, — бросил он, продолжая уверенными движениями отмывать кастрюлю. Больше он ничего не сказал, полностью проигнорировав мой прозрачный намек.

Продолжать разговор я не хотел. Мое внимание привлекли стоящие на гладкой поверхности стола объемные тарелки, испускающие приятный аромат. В животе заурчало, а проблемы, витавшие в книжных страницах, как-то слишком быстро перестали меня волновать. Я принялся за дело.

Между тем клон закончил свое работу и с невозмутимым видом уселся на другую сторону стола. Полностью игнорируя его пристальный взгляд, я продолжал набивать свой желудок, попутно давая себе обещание непременно поблагодарить того за столь восхитительную трапезу.

Скоро с едой было покончено. Я съел все до последней крошки, запив это несколькими пиалами свежезаваренного чая. И только после этого откинулся на спинку стула и поймал-таки взгляд заботливого двойника.

— Спасибо! Было очень вкусно! — сказал я, пребывая в отличном расположении духа. В голову быстро пришли несколько противоречивые мысли. Часть меня говорила, что неплохо бы сейчас выглянуть во двор и подышать свежим воздухом. Возможно, немного размяться. Другая часть намекала на недочитанную книжку и тоскливо взывающую постель. Поскольку мысли оказались на удивление равноценными, я даже несколько замешкался, решая, которую следовало бы выбрать.

— Что же, очень приятно, что мои старания оценены по заслугам. И раз так, то я вернусь к делам. А ты давай, разберись с посудой. А потом советую прогуляться до Госпиталя. Уверен что Дайчи-сенсей изнывает от нетерпения встретиться с тобой.

Свои слова клон произнес с самым серьезным выражением лица, которое я только мог представить. Хотя у меня была полная уверенность в том, что на самом деле серьезность эта наигранная. А за этой маской скрывается то еще ехидство. Пусть мной и не в полной мере расшифрованное. Что уж тут поделаешь, если этот образец просуществовал уже почти целую неделю. А за это время он мог всякого нахвататься.

— У меня больничный отпуск! — честно попытался я возмутиться, пусть и понимал, что продолжение отпуска накрывается медным тазом.

— Если мое чутье не подводит меня, твое самочувствие вернулось в норму. И ты должен быть первым, кто заметил это, — с просочившейся в голос иронией заметила моя копия, — Так что хватит симулировать. Дел невпроворот.

С этими словами клон встал и ушел из кухни, оставив меня наедине с собственными мыслями. И несколько последующих минут я потратил на то, что разобраться немного с ними. Скоро мозг, проанализировав большую часть этого добра, постановил, что лень-матушка уж слишком сильно захватила мое сознание. И из-за этого короткий отдых после проведенной серьезной операции внезапно рисковал разрастись во что-то этакое.

Вздохнув с тоской, я быстро перемыл посуду, после чего направился приводить себя в порядок. По мере того, как совершались эти действия, часть меня упорно сопротивлялась нарушению установившегося щадящего режима. Когда я переодевался в своей комнате, это состояние достигло своего пика. Мимолетно брошенный взгляд на оставленную прямо на кровати открытую книгу едва не заставил отложить поход за пределы дома назавтра. Но благо, мне удалось пересилить себя.

— Ладно, пойду прогуляюсь до Госпиталя и обратно, изверг, — сказал я напоследок разложившемуся с открытым объемным журналом собеседнику.

— Скатертью дорога! — напутствовал он мне вслед. Кажется, в его голосе прозвучала издевка...

Свет солнца, легкий ветерок и шум большого селения быстро стерли с меня налет меланхолии. Уже через десяток минут, когда впереди показались стены Основного Корпуса Госпиталя я чувствовал себя уже совершенно другим человеком. Дышалось свободно, все мое нутро радовалось прекрасному солнечному дню, а внутри так и бурлила энергия. Глядя на проходящих мимо людей в форме ирьенинов, возникло даже желание поскорее вернуться за работу. Окунуться в кипящую бурную жизнь нашего учреждения.

Однако ноги привели меня не в мой родной кабинет, который я не видел уже недели две, а к дверям Корпуса АНБУ. Где, после короткого разговора с дежурным оперативников, отправился к дверям другого кабинета. Не менее родного и в данном случае, даже более нужного для посещения. Короткий стук и скоро я имел удовольствие наблюдать как озаряется лицо наставника.

— О-хо-хо! — заулыбался Дайчи, вставая мне навстречу, — Смотрите, кто решил выбраться из дому! Никак сам легендарный Харада Широ, знаменитый своей удивительной склонностью отправлять себя в больничный после любой мало-мальски серьезной операции!

— Хватит вам, Дайчи-сан, — вздохнул я, пожимая поданную руку и будучи насильно усаживаемый на старое доброе мое место, — Вы же знаете, что это не так. Это всего второй или третий раз всего.

— Ага, — усмехнулся мой друг, усаживаясь за своим столом, — Каждый не каждый, но скоро можно будет составлять целую коллекцию твоих случаев. Знаешь, даже не терпится посмотреть, что дальше-то будет. Особенно после сильных болей в сердце при идеальном его состоянии и работе.

Я отмахнулся и немного поерзав в давно уже установленном для меня кресле, уселся поудобнее.

— Оставьте, Дайчи-сан. Мне меньше всего сейчас хотелось бы выслушивать все это.

Дайчи мое отсутствие энтузиазма не оценил, продолжая улыбаться зубастой улыбкой.

— Да что ты говоришь! Где твое научное любопытство? Такие удивительные события происходят, знаешь ли, в твоей собственной жизни, а ты не проявляешь к ним должного интереса. Это настоящее преступление!

— Сдались они мне, — вздохнул я. Отчего-то захотелось зевнуть.

— Хм, сдается мне, что ты не в настроении, друг мой, — покачал головой наставник, — Хотя я слышал, что твое самочувствие уже должно было выправиться. Да и то, что я наблюдаю своими собственными глазами, говорит о том же....

Последнее предложение он произнес с другой интонацией. Не уловить прозвучавший намек было невозможно. В моем мозгу кое-что щелкнуло.

— Ладно, выкладывайте, Дайчи-сан, — сказал я, несколько подавшись вперед. При моем не до конца прояснившемся сознании и чересполосице возможных планов и действий мысли исследователя напротив могли быть очень важны.

Дайчи изменение моего отношения обрадовало. Он улыбнулся уже другой улыбкой. А потом он стал серьезен.

— Ты проявляешь удивительную беспечность на фоне того, что с тобой приключилось на этот раз. Мало того, что после операции уже на следующий день тебя свалил этот странный недуг, так ты еще и не проявляешь нужного рвения в исследовании данного феномена. А ведь все говорит о том, что случай здесь немного-немало, уникальный.

— Мне было немного не до того, — ответил я.

— Знаю. Реальные боли в районе сердца, общая слабость, резкая потеря аппетита и нарушения сна. Хороший букет, учитывая то, что сам твой организм тогда был если не в отличном то, как минимум в хорошем состоянии. Не говоря уже о динамике протекавшего заболевания.

— А вы неплохо продвинулись в работе с нитями, — заметил я, припоминая, что Дайчи во время моего больничного отпуска видел меня всего два раза. Все остальное время моим лечением занимался тот самый клон, что выгнал сегодня меня из дому.

— Люблю исследовать феномены, знаешь ли, — коротко отреагировал на мою реплику наставник, тут же вернувшись к прежней теме разговора, — Этот случай оказался опаснее, чем могло показаться на первый взгляд, несмотря на вроде бы положительные полученные результаты. А ты даже не стараешься как-то вникнуть в суть дела. Мы с тобой говорили по поводу ненужных рисков во время разных операцией.

Он замолчал, а я задумался. Да, мой учитель, коллега и друг в одном лице был прав. Этот случай, в самом деле, оказался странным и даже опасным, чем все остальное до этого. В первую очередь из-за неочевидности рисков и последствий. Мной была проведена сложная и трудоемкая операция по проникновению в проклятую печать Орочимару. Она закончилась успешно. Мне удалось отсечь сущность змеиного саннина, и правильно настроив его способность к самовосстановлению, вернуть к жизни ту девчонку. При этом мое состояние было отличным. Да, немного устал, но во всем остальном все было просто замечательно. Но через сутки мне резко поплохело. Появилась слабость и очень сильно закололо сердце. Конечно, я сразу же провел весь набор необходимых исследований. А когда вместо четкого ответа, получил странно-обнадеживающие результаты, попросил заняться этим делом последнему оставшемуся тогда клону. Тот тоже диагностировал, что мое здоровье очень близко к идеальному. Что уровень чакры стабилен, сердце работает как часы. Пищеварительная система функционирует исправно. А самочувствие мое с этим в корне не вязалось.

Тогда я испугался. Вызвал Дайчи на дом через клона, поскольку сам не мог встать с постели из-за сильных болей. И к нашему общему удивлению, он тоже ничего не нашел, и это при моем состоянии. Все, что мы тогда сделали — это решили положиться на мощный организм и его способности к регенерации, поскольку ничто другое помочь мне не смогло. Это, в общем-то, и сработало. Через несколько дней мне стало лучше, а последующие дни слабость постепенно отступала, пока не пропала вовсе. Примерно тогда же мной была предпринята еще одна попытка отыскать причины столь странного состояния. На этот раз, на более глубинном уровне, что включало в себя полный анализ огромной сети связующих нитей. И вновь полное фиаско. Я не смог обнаружить ничего конкретного. Разве что....

— Я не думаю, что причина могла быть связана с той девицей, Дайчи-сан, — ответил учителю, вспоминая все, что смог найти во время своих поисков, — Я проверял.

Взгляд Дайчи стал цепким. Он просто не мог не понять мои слова правильно.

— Не мне вам рассказывать о некоторых особенностях. Это вы и сами прекрасно смогли когда-то обнаружить.

Тот кивнул. Мы только что уже говорили о его достижениях в области освоения нитей.

— Разумеется, я первым делом подумал, что дело в ней и изучил все, что меня с ней связывает или может связывать.... Знаете, с иными пользователями сыворотки у меня больший контакт, нежели с ней.

— Ты уверен?

— Да.... Конечно, тогда я ощущал, что не все так просто с ней. Некоторый отток сил в ее направлении был. Но это могло стать проблемой, только если бы я уже был при смерти.

Дайчи задумался. Несколько секунд его карандаш барабанил о страницу какой-то записной книги.

— А ты не обнаружил другое использование состава из твоей крови? — спросил он некоторое время спустя.

— Нет. В том-то и дело....

Больше раскрывать карты я не торопился. При всей откровенности, существующей между нами, мне не хотелось доверять своему другу излишнюю информацию.

— М-да.... Не самая приятная ситуация вся эта история с твоей болезнью. Это первое проявление подобного недуга за всю историю наблюдений. Тут, знаешь ли, теперь страшно представить, что такое может повториться еще раз. И не просто повториться, а проявиться вдвое сильнее, например.... Искренне хочу надеяться, что это все лишь удачная симуляция, вызванная какими-то своими причинами.

В глазах наставника мелькнула искорка, и я был вынужден усмехнуться. В симуляцию болезни он явно не верил. Я скорее был готов поклясться в том, что пытливый исследователь уже дошел до сути и выяснил источник проблему. И теперь лишь пытается заставить меня самого пройти нужным путем. Найти реальную причину. Так это или нет, понятное дело, никто выяснять не собирался.

— Впрочем, ладно, — решил сменить тему Дайчи, просматривая смутно знакомый журнал, — Из-за этого случая у нас встало производство сыворотки. Пока вышестоящее начальство не нервничает, но сам понимаешь, не нужно сильно тормозить это дело.

Я кивнул. Да, из-за этого недуга застопорилась не только сдача крови, но и большинство прочих моих проектов и дел. Даже слегка окинув взглядом воображаемый список, невольно испытал легкий стыд из-за двух последних потраченных дней. Тогда я больше валялся без дела, нежели реально восстанавливал силы. Теперь предстояло многое наверстывать.

— Это без проблем, но давайте не сегодня, Дайчи-сан. Обещаю, с завтрашнего дня я обязательно буду посещать вас каждый день. Недельку уж точно.

— Хорошо, как скажешь.... Тогда, может быть, воспользуемся случаем и поговорим про ту операцию? И чтобы немного подсластить эту беседу для тебя, сразу признаю, что ты утер мне нос своим новым подходом. Я был впечатлен.

— Ну....

Несмотря на исповедуемый мной принцип не сильно лезть в дебри проекта 'Хаку' и 'Каталог' (после завершения операций над очередными объектами уж точно), на этот раз просто так обойти эту тему было невозможно. Так что следующие полчаса мы с Дайчи активно обсуждали то, что тогда произошло. Ближе к концу нашей беседы мой наставник уже не стесняясь стремительно записывал за мной, вызывая у меня смешанное чувство гордости и смущения.

— Очень остроумный подход, должен сказать, — сказал он, когда я закончил излагать свою версию событий, описав в общих чертах примененные мной методики, — Знаешь, Широ.... То, что ты рассказал, вызывает с одной стороны настоящий восторг, а с другой, ужас. Сомневаюсь, что кто-то додумался бы до такого необычного решения проблемы. Уж не за такой короткий срок, это точно! Но сам подход.... Ты ведь понимаешь, что есть в этом что-то такое... примечательное, я бы сказал.

Я пожал плечами.

— Не вижу в этом проблему, Дайчи-сан. Особенно после того, что АНБУ начали рассматривать меня в качестве этакого эксперта в вопросах, связанных с проклятыми печатями Орочимару.

— Да, это так. И это тот фиговый листок, который пока надежно прикрывает тебя от излишнего любопытства.... — Дайчи сделал паузу, — Но да ладно. Никаких вопросов ни от кого не последовало, значит пока все тихо и спокойно. Впрочем, есть еще кое-что, что я хотел бы тебе сказать.

Мой наставник несколько подался вперед. Он бросил мимолетный взгляд в сторону закрытой двери и несколько притихшим голосом, заговорил.

— Знаешь, у некоторых людей сложилось мнение, что твоя главная сила заключается в крови. Особая кровь, уникальная чакра, сильный организм с редкой способностью. Грамотно используй этот дар и получишь того самого ирьенина, о котором впору начать слагать легенды.... Это мнение, несмотря на то, что я косвенно являлся его автором, невольно раздражает. Думаю, ты прекрасно понимаешь из-за чего.

Я, сообразив, что имеет в виду Дайчи, хмыкнул. Сказанное звучало неприятно, несмотря на то, что это была чистая правда.

— Но во время этой операции ты не использовал ни свою кровь, ни способности своего организма. Вопрос был даже не в чакре, вернее, не в ее качестве, а лишь в количестве. Как же приятно осознавать, что этот случай стал отличным доказательством того, что мнение ошибочно. И что ты, мой ученик, настоящий гений медицины, а не просто прожигатель имеющегося дара.

Слово 'гений', несмотря на всю его привлекательность, показалось неуместным. Что я и высказал наставнику.

— Давайте не будем бросаться в крайности, Дайчи-сан. Гениальностью, боюсь, тут и не пахнет. Скорее, удачное стечение обстоятельств.

В ответ исследователь только усмехнулся.

— Хорошо сказано. Хотя не даешь ты мне потешить свое собственное эго. Не очень-то солидно быть учителем какого-то простого везунчика. А вот наставник гения.... Звучит куда складнее и приятнее.

Попрощавшись на сегодня с Дайчи, я вышел и направился в Основной Корпус. Нужно было предупредить начальника о завершении моего отпуска, на который пришлась миссия АНБУ и последовавший за ней больничный.

За все время пути от Корпуса АНБУ до здания Основного, однако, голову занимали мысли совершенно другого характера, нежели предстоящий разговор. Слова Дайчи сильно запали в душу. Конечно, тешащее самолюбие слово 'гений' немного погрело мне сердце. Но скоро оно отступило на второй план. А на первое место выскочила причина, побудившая моего наставника так меня назвать. Операция с особым подходом и не менее особыми результатами...

— О, Широ-сан, вы вернулись! — поприветствовала меня знакомая медсестра в регистратуре, когда я проходил мимо. Отвлекшись от собственных мыслей, кивнул ей.

— Да, вот освободился, наконец. Думаю, завтра уже буду в строю, — улыбнулся в ответ, — Кстати, а Мураками-сан у себя?

Девушка на мгновение задумалась.

— Должен быть. По крайней мере, никуда не уходил.

— Спасибо!

Я направился в сторону кабинета начальства. И пока ноги несли меня на нужный этаж и по нужному коридору, мысль вновь коснулась все той же операции. Благо, только идти было недолго. Излишне далеко они ускакать не успели.

Разговор выдался коротким. Начальник Госпиталя встретил меня равнодушным и немного усталым взглядом. После нескольких сухих реплик сделал пару пометок в своих рабочих материалах и подписал нужные бумаги. Одна справка с печатью даже была передана лично мне.

— Многовато всего вы пропускаете, Харада-сан с этими миссиями в стороне, — заметил он, когда деловая часть разговора в общем-то сошла на нет.

— Ничего не могу поделать, Мураками-сан. Моя работа в АНБУ изначально рассматривалась как более приоритетная, — ответил ему, на что заработал короткий вздох.

— Жаль.

На этом наша беседа окончательно увяла. Пообещав начальнику завтра с утра явиться на работу, оставил его одного. И буквально сразу же попался на глаза Ямада Ясуо, который немедленно увел меня в свой кабинет. От него-то, спустя некоторое время, узнал, что оказывается, за эти прошедшие две недели тут случилась целая серия неприятных инцидентов, которые чудом обошлись без жертв. Благо, профессионализма коллег оказалось достаточно, чтобы избежать потерь. Но грань была слишком близка. Не справься ирьенины тогда, Госпиталь мог столкнуться с серьезными проблемами. И все из-за того, что пострадавшими оказались весьма влиятельные люди, очень крепко связанные с двором дайме Страны Огня.

— Да, паршиво могло все закончиться, — сказал Ямада, ненадолго прервавшись от своих поисков чего-то важного на страницах своего рабочего журнала, — Но к счастью, обошлось.

— М-да! А я ничего не слышал.

— Что же, повезло. Нас тут мурыжили только так.... Нашел!

Разговор с Ясуо закончился уже после ознакомления с результатами его тренировок и экспериментов с природной энергией, которые он тщательно фиксировал. Обещав обдумать изученный материал и непременно разобраться с ним опять же, на следующий день, направился к себе домой.

Пока я шел, часть пути меня занимала полученная новая информация. Ситуация вокруг Госпиталя, гипотетические проблемы в случае провала. Возможное отношение коллег ко мне, которым я не смог помочь в силу своего отсутствия. Но уже на выходе из территории, мой взгляд зацепился за знакомую мордашку. Ноги сами понесли меня в том направлении. Прошло меньше минуты, и я оказался рядом с девчонкой, что увлеченно что-то читала на скамеечке. Она еще не успела обратить на меня внимание, как я уже разглядел некоторые изменения, что успели с ней произойти за время моего отсутствия.

— Я надеюсь, ты не забыла, как пользоваться краской для волос, — сказал я вместо приветствия. От моего голоса она вздрогнула и подняла взгляд, — Не хотелось бы, чтобы ты раскрыла себя раньше времени.

— Широ-сенсей! Вы вернулись!

Мелькнувшая в ее глазах радость оказалась настолько неожиданной, что я даже невольно смутился.

— Да-да, как видишь. Так что с волосами, Карин? У тебя корни покраснели.

Девчонка потупилась.

— Сегодня же исправлюсь, — сказала она, — Я немного позабыла про это...

— Ох уж эта наша память! — покачал я головой, — Как у тебя дела? Я надеюсь, Ямада-сан не слишком сильно тебя гонял в мое отсутствие.

— Пфф... — фыркнула та, — Тоже мне, гонял! Он вечно где-то витает, Широ-сан. Бывает, начнет что-то рассказывать, а потом замирает, стоит минуту-другую, и обо всем забыв, принимается что-то строчить. У меня так несколько занятий пропали.

— Да, Ямада-сан человек увлеченный. С него такое станется.... Надеюсь, ты успела вдоволь воспользоваться такими перерывами. С завтрашнего дня мы возвращаемся к полному рабочему графику.

— Ну.... — протянула она, — Можно было бы еще немного отдохнуть, конечно.

На ее губах появилась усмешка, которую я поддержал своей улыбкой.

— Ладно, не буду тебя отвлекать. Читай свою книжку. Завтра будет не до нее.

— До завтра, Широ-сан!

Прежде чем уйти, мне на глаза невольно попал корешок читаемой Карин книжки. Хм, а это издание определенно популярно! Ведь это ее точная книга сиротливо ожидала меня на моей кровати....

Я уже почти доходил до дома, снова вернувшись к своим мыслям о приключениях героев читаемой книги, как часть меня вытащила из глубин подсознания ассоциативную цепочку. Книжка, которую читает Карин — Карин — не подкрашенные корни волос Карин — красный цвет волос — похожий красноватый цвет волос девчонки телохранителя Орочимару — неприятная болезнь после операции по ее возрождению — слабая активность организма девчонки-телохранителя, наблюдаемая через нити — нити, связывающие меня с ней. И я застыл как вкопанный. Откуда вообще взялась такая прочная связь? Ведь сыворотка на этот раз не использовалась, а нити, протянутые вглубь проклятой печати, должны были оборваться сразу после использования перерождения....

— Только не говори мне, что ты уже занялся проблемой изучения связи между мной и той девчонкой, а мне ничего не сказал? — спросил я у своего клона почти сразу же, как переступил порог дома.

Двойник поднял на меня взгляд и вздохнул.

— Что называется, с добрым утром, — сказал он, бросив мне объемный журнал, который он до этого момента читал, делая пометки карандашом, — Полюбопытствуй.

На исписанных страницах я нашел как недавно прозвучавший в собственной голове вопрос, так и подробно описанные попытки найти ответ.

— Это все, что мне удалось сделать самостоятельно, без риска упустить и прочие направления деятельности. Нити здесь не такие крепкие, как в случае с сывороткой. Так что проводить исследование не так просто. Но думаю, у тебя должно получиться лучше, раз уж ты оригинал и связь тянется к тебе.... В общем, сам разберешься. Не буду загружать своим видением.

Взяв журнал, я направился в свою комнату, где усевшись за стол, принялся увлеченно изучать проведенное клоном исследование. Было не сказать что много ясных выводов, но и этого более чем хватало, чтобы начать не с нуля. И не наделать ненужных ошибок при проведении собственного исследования. А потом, спустя где-то часа полтора, когда за окном уже вечерело, я отложил материал и, усевшись на пол, решил попытаться наладить с девчонкой надлежащую связь.

Еще через час, вдоволь полазив по огромной паутине бесчисленных связующих нитей, пытаясь найти подход к интересующему меня каналу, я выскользнул из состояния транса. Встал. Подхватил журнал и бросил задумчивый взгляд на полностью утратившее былую привлекательность чтиво, направился обратно в кабинет. Туда, где обитал двойник.

— Быстро ты, — сказал он, оторвавшись от очередного журнала, — Есть результаты?

— Нет, — я уселся на стул и протер лицо, — Но такое ощущение, что что-то тут все же есть.

Клон хмыкнул в ответ на мои формулировки.

— Это и так было понятно.

— Я говорю про что-то кроме наличия странной связи.

— Поясни.

— Пока не могу. Слишком все туманно и запутанно. Я не смог ухватиться за что-то конкретное. Но ощущение очень знакомое.

— Хм. Что собираешься делать? Пытаться дальше? Или собирать консилиум?

— Пытаться однозначно. И консилиум может потребуется. Но это потом. Что-то мне подсказывает, что надо эту девчонку изучить куда подробнее. А для этого следовало бы познакомиться с ней поближе.

Мой собеседник изогнул бровь.

— Ты собрался просить АНБУ позволить изучить ее?

Я кивнул.

— В некотором роде. Думаю, для начала надо будет посмотреть на нее с более близкого расстояния. А там будет видно.

— Весьма неожиданная просьба, Харада-сан. Откуда такая заинтересованность этим объектом?

— Назовем это научным интересом. Полагаю, вы осведомлены о некоторых итогах операции, связанных с конкретно этим объектом.

— Осведомлен. И я искренне рад, что вы целы и невредимы, а болезнь отступила. Но все равно, ваша просьба остается крайне неожиданной. А также не самой простой для исполнения.

— Я нисколько не сомневаюсь в этом. Нам еще не приходилось обговаривать подобные вопросы, связанные с программой 'Хаку'. И прецедентов не было. Но я искренне надеюсь, что нам не составит труда договориться. Тем более, что моя дополнительная работа с объектом может только улучшить мое понимание некоторых процессов. Что, думаю, благотворно отразиться на дальнейших операциях.

— Звучит весьма логично, Харада-сан.

— Так мы договорились?

— Боюсь что нет. Не подумайте ничего такого. Я прекрасно к вам отношусь, да и вся наша структура многим вам обязана. Но просто так предоставить вам доступ к объекту, который, на минуту, проходит по целому ряду очень важных категорий невозможно. Это очень серьезный вопрос, находящийся, в том числе, на контроле у аппарата Хокаге.

— Тем не менее я настаиваю на своей просьбе. Надеюсь на то, что она будет удовлетворена в ближайшее время, пока я могу собрать необходимый материал по горячим следам. И замечу, что своевременно проведенное данное исследование также является очень серьезным вопросом, напрямую влияющую на успешность дальнейшего существования программы 'Хаку'. Думаю, вы отлично понимаете, что это все означает.

Диалог этот протекал в кабинете на объекте АНБУ. За низким столом сидели я, играющий роль просителя и гостя, и хозяин помещения, игравший роль командира всей той структуре, к которой мы оба имели честь принадлежать. Перед нами, на лакированной поверхности стола дымились чашки с горячим чаем и легкая закуска. У моего дорого и уважаемого собеседника было что-то вроде завтрака, и мне очень сильно повезло составить ему компанию. Когда еще удастся выловить такого занятого человека, как он, да еще и в хорошем расположении духа?

— Вы чрезвычайно настойчивы, Харада-сан, — спокойно отметил командир, пригубив горячий напиток, — Хорошее качество, достойное такого человека, как вы. Но в данном случае, оно мало влияет на ситуацию в общем. Объект представляет пристальный интерес для многих специалистов самого разного профиля и работа с ним расписана на несколько недель вперед. Дело настолько важное и серьезное. Поэтому все, что я могу посоветовать вам, это набраться терпения. Как только появиться возможность, мы немедленно сообщим вам. И вы получите необходимый доступ....

Он ненадолго задумался, и отпив очередные несколько глотков, продолжил.

— Я конечно, мог бы обеспечить вам небольшое окно, чтобы вы поработали с объектом пару часов. Но исходя из моего пусть и не самого богатого опыта наблюдений, полагаю, что вам объект нужен на куда более продолжительный срок. Я ведь прав?

Теперь уже задумался я. Логика командира АНБУ была безупречной. Для меня, конечно, было бы на первое время достаточно этих самых пары часов. Думаю, за это время удалось бы получить какие-никакие, но сведения. Но даже я сомневался в том, что этого хватит даже на начальные этапы исследования. А ведь еще не было в полной мере ясно, что именно стоило искать.

— Вы правы. Объект мне был бы полезнее при более длительном доступе к нему.

— В таком случае, полагаю, вопрос снят? Я обещаю, что запишу вас в очередь и как только представится возможность, вы получите объект для своих исследований.

Я задумался вновь. Мои доводы касательно 'горячих следов' были не только для красного словца. Исследование было лучше провести сейчас, пока наша с девчонкой связь была максимально активной. И от нее в мою сторону продолжали приходить малопонятные, но вполне ощутимые колебания и сигналы. Кто знает, как будут развиваться события после. Может и связь разорвется. Прощай тогда, обнаружение феноменов, которые могли бы объяснить мои смутные ощущения и подозрения.

— Позвольте задать один вопрос.

— Прошу вас, Харада-сан. Как видите, я открыт для диалога.

— Спасибо. Скажите, а насколько быстро объект адаптировался к окружающим условиям после операции? Не было ли каких-либо постэффектов? Не требуется ли серьезная реабилитация психологического характера?

В глазах АНБУ мелькнула холодная искра. Его взгляд неуловимо изменился, пусть маска оставалась прежней.

— Насколько я могу судить, объект в хорошем состоянии.

— Все объекты, прошедшие программу 'Хаку' были в хорошем состоянии. Это я могу заявить со всей ответственностью, как профессиональный ирьенин. У них был хороший сердечный ритм, выработка чакры проходила стабильно, температура тела находилась в пределах нормы. Но вы же сами когда-то говорили мне про реабилитацию, которую им требуется пройти для полного излечения. А это, как вы понимаете, трудно назвать хорошим состоянием, если за идеал мы берем здорового человека.

— С точки зрения профессионального оперативника АНБУ, хорошее состояние для пленного — это возможность быть подвергнутым всем необходимым процедурам допроса, Харада-сан. Так что, полагаю, вы должны понимать, в каком состоянии объект.

Я усмехнулся. Тоже сделав несколько глотков, продолжил гнуть свою линию.

— Значит, состояние объекта действительно хорошее. Что качественно отличает этот случай от остальных. В положительном, между прочим ключе. Отличные результаты, которые очень хотелось бы распространить и на следующие операции. Полагаю, в таком случае можно было бы сэкономить время на восстановлении. И возвращать ценных бойцов в строй значительно быстрее.

— Интересные выводы, Харада-сан. Вы так тонко намекаете, что для повышения качества программы 'Хаку' необходимо пройти по...как вы там сказали?...горячим следам?

Я почувствовал, как мои губы расплылись в улыбке. Мне потребовалось усилие воли, чтобы она расползлась не слишком широко.

— Вы рассказали об очень важных исследованиях разных специалистов. Не хочу ставить под сомнение необходимость соблюдения ранее составленного графика их работы. Но от своих слов о желательности более скорого изучения объекта отказаться не могу.

Офицер пожевал закуску, отпил немного чаю, и после задумчиво растер каплю воды по гладкой поверхности стола.

— Вы почти меня убедили. Возросшая эффективность программы 'Хаку' была бы весьма к месту. С этим просто невозможно не согласиться.... Но вам будет недостаточно небольшого окна. Правильно ведь я понимаю?

— Безусловно, желательно проведение длительного исследования с постоянным контактом с объектом. Это повысит результативность и скорость. Но почему бы для первого раза все же не провести короткое обследование. Полагаю, после этого мне было бы проще определиться с направлением исследования, и требуемым временем.

Мои слова АНБУ встретил одобрительным кивком головы.

— В таком случае, я постараюсь в ближайшее время организовать вам такую возможность. Мы постараемся предупредить вас заранее, но все же, будьте готовы оперативно прибыть на место. Будем потом ориентироваться по полученным результатам.... Но я сразу предупреждаю, Харада-сан. Выкраивание времени даже для такой важной работы, как улучшение программы 'Хаку' требует невероятных усилий. И я бы даже сказал, жертв. Не мне вам рассказывать об угрозе со стороны этого недобитка Орочимару. Особенно в нынешних условиях.

— Благодарю за понимание. Я ценю, что вы уделили мне свое время.

— Всего хорошего, Харада-сан. Ждите вестей.

Обговоренная возможность представилась скоро. Прошло меньше недели, прежде чем меня посетил посыльный, который сообщил время и место, куда я должен был явиться. И уже на следующий день после этого я имел честь разговаривать с офицером, дававшим мне подробную инструкцию о том, как следовало себя вести с объектом. Заключенная девчонка-телохранитель Орочимару представляла собой ценнейший источник информации и рассматривалась как один из потенциально опаснейших шиноби в руках Конохи. Потому при работе с ней предстояло проявлять большую осторожность.

— Мне сообщили, что решение о доставке объекта в лабораторию будет приниматься исходя из вашего первичного исследования, Харада-сан, — сказал мне АНБУ, — Думаю, вы тоже должны быть в курсе.

— Да, я предупрежден. Для первого раза мне будет достаточно того, что у меня есть с собой.

— Отлично. В таком случае, прошу.

Работать мне предстояло в какой-то не самой приметной камере. Не слишком богатый интерьер, включавший в себя лишь железный стол, крепко ввинченный прямо в пол, прочное кресло с ремнями, которыми предстояло прикрепить объект к нему. Довеском к этому служил стул, также прикрепленный к полу. Освещение оставляло желать лучшего, а царящий запах сырости создавал далеко не радужное настроение. Оказавшись в этом помещении, я на некоторое мгновение даже испытал чувство дежавю. Чем-то это место напоминало большинство тех казематов, в которых когда-то содержался я сам.

Пленницу доставили только после того, как мне дали возможность тщательно исследовать будущее место работы.

— Не лучшее подобие лаборатории или самого задрипанного больничного кабинета, но боюсь, выбор ограничен по ряду причин. Думаю, вы отнесетесь к этому с пониманием, — сказал мне офицер, после того, как мы вышли оттуда в ожидании объекта моего интереса.

— Это как-то связано с атмосферой для допросов? — поинтересовался я. Ответом стал взгляд из под маски и неопределенное пожатие плеча.

— В некотором роде.

— Не хочу быть критиком, но разумно ли держать ее при таких условиях, учитывая то, откуда она у нас тут взялась?

— Потому и было сказано, что только в некотором роде, Харада-сан. Это не все причины.

— Что же. Не мне судить ваши методы.

На этом разговор между нами прекратился, а через минут пять оперативники доложили, что объект полностью подготовлен к работе.

— Помните инструкции, Харада-сан.

Мне предстояло работать в маске. Не знаю, с чем это было связано, но пришлось напялить на себя не только ее, но и для пущего эффекта часть собственной боевой экипировки. Потому, когда я входил в камеру, я мало чем отличался от тех АНБУ, что обеспечивали охрану и сопровождение заключенной во время процедуры.

Девчонка встретила меня тяжелым затравленным взглядом. Она сидела будучи прикованной к креслу, не имея ни малейшей возможности свободно пошевелить хоть какой-то частью своего тела. Глядя на то, как ремень даже фиксировал ее голову, я даже невольно поблагодарил собственных тюремщиков из Корня. Их методы были менее суровыми, чем здесь.

Я разложил на столе сумку с необходимыми инструментами, которые могли пригодиться во время работы. Во мне крепко сидела уверенность, что вряд ли это все пригодиться. Но все же я не мог не потратить несколько минут внимательному и вдумчивому изучению подготовленного добра.

Пока мои руки раскладывали многочисленные иголки, колбы и ампулы с необходимыми веществами, сам поглядывал в сторону заключенной, вспоминая все, что мне о ней известно. АНБУ уже должны были выяснить о ней куда больше, нежели было известно до операции. Но та информация была наверняка секретной и посвящать меня никто не стал. Потому я перебирал в голове информацию, лежащую далеко от ее имени, возраста, происхождения и подготовки. Мне вспомнились особенности той чакры, что когда-то сосредотачивались в глубинах ее печати. Результаты проведенных некогда исследований ее крови. Свойства печати, оказывавшие влияние на организм.

Когда работа над подготовкой инструментов была завершена, я позволил себе внимательно рассмотреть пленницу. В глаза немедленно бросилось то, что выглядит она куда лучше, чем запомнилось мне с момента ее возрождения. Кожа бледная, конечно, но не болезненно бледная. Не было пугающей худобы, каких-то признаков заболеваний или даже видимых следов серьезной усталости от всего происходящего. Лицо свежее, в глазах, несмотря на затравленный взгляд, горит сильный внутренний огонь. Ее бы вымыть, да приодеть в нормальную одежку, и если выпустить наружу, она будет мало чем отличаться от обычных людей. Чакра ее подавлялась печатями, нанесенными на сдерживающие ремни. Так что оценить этот параметр было пока труднее. Но даже так я был уверен, что девчонка не просто здорова, но и достаточной степени сильна.

Мой взгляд вряд ли ей понравился. Судя по тому, как сжались ее зубы, она была бы не прочь высказаться. Уверен, подобранные формулировки отличались бы изобретательностью. Но слов все же не последовало. Девушка молчала¸ смотря на меня своим тяжелым взглядом. И я решил приступить к делу.

Исследование обязано было протекать в нескольких этапах. Первым делом мне хотелось осуществить просто анализ ее общего состояния. Потому я подошел к ней вплотную, под пристальным взглядом карих глаз. Несколько секунд размышлял, с какой части тела начинать осмотр. А потом моя рука сама собой потянулась к шее.

Ее глаза расширились, как только мои пальцы коснулись ее кожи у самой грани, где ее тело соприкасалось с прочной спинкой кресла. Я своим нутром ощутил не прозвучавшее шипение. Активировалась мистическая рука.

Это было максимально близкое доступное место к бывшей на ней когда-то проклятой печати. Потому оно было наиболее интересным. Я принялся осторожно исследовать ее кожу. Затем постепенно анализирующая техника начала давать информацию о более глубоких тканях. Зона обхвата все росла и ширилась, а информация стекалась ко мне полноводным ручьем. Я рассматривал все это и сравнивал со своими прежними наблюдениями до операции. Комплекс подавления мешал проводить исследование, но что поделать.

— Хм... — сказал я, убирая руку. Отсутствие печати заставляло воспринимать ее тело совершенно иначе, чем прежде. Слишком много изменений. Слишком много новых особенностей, которые требовалось изучить. С наскока такую работу не провести.

Мой взгляд устремился в сторону подготовленных инструментов. С учетом всех изменений, было бы разумно взять новые образцы крови и тканей. Их анализ мог дать пищу для размышлений. И возможное понимание многих составляющих. Но меня мучило нетерпение. Я долго ждал, изнывая от неопределенности и непонимания своей связи с этой особой. Так почему бы просто не взять и не попытаться найти ответ на главный интересующий меня вопрос? Причем сделать это сразу на уровне нитей.

Я отбросил все сомнения. Ограничение времени ограничением, но я должен успеть хотя бы найти нужный путь. А там, поди, можно будет провести работу и дистанционно. Моя правая рука опустилась на красную голову. Вновь наблюдаю расширившиеся глаза со всей гаммой отрицательных эмоций и мое сознание уплывает в транс.

Перед моим взором немедленно предстала огромная паутина бесчисленных нитей. И среди них особенно отчетливо теперь виднелась та группа, что обеспечивала связь с этой девчонкой. Такое сильное сокращение расстояния между нами хорошо повлияло на качество контакта. Теперь мне даже удалось различить поступающие посредством его сигналы. Целая комбинация бесконечных колебаний чакры, внезапно обретших определенную последовательность и четкость.

Сигналы эти находили свой отклик внутри меня. Я чувствовал, что в них есть что-то, что мне давно знакомо. И не просто знакомо. Это было частью меня. Некой ее составляющей, пусть и спрятанной где-то глубоко-глубоко внутри. Я смотрел на эти колебания, на эту последовательность сигналов, слушал их, ощущал всем своим нутром. И с каждой новой секундой понимал их все лучше. Это словно кто-то пытался заговорить со мной на знакомом, но давно забытом языке.

Попытки понять что к чему не приносили успеха. Я все слушал и смотрел, но никак не мог расшифровать этот код. Сигналы откликались во мне, сами при этом оставаясь сокрытыми в тумане. Мое сознание пыталось развеять этот туман или углубиться в него, дабы поскорее воссоединиться со странным источником. Чтобы наконец, услышать то, что мне хочет сказать возрожденный организм девчонки. Но каждый мой шаг, каждое неловкое устремление выцепить из зоны неопределенности нужную мне ассоциацию или звено цепи оборачивались неудачей. Туман лишь сгущался, а сигналы продолжали звучать где-то под его пеленой.

— Нужен более глубокий контакт, — сказал себе, продолжая оставаться в состоянии транса. Я потянулся к нитям. После тщательного их анализа, начал осторожно расширять и укреплять их, вливая немало собственной чакры. Мне казалось, что чем лучше будут они проводить сигналы, тем скорее у меня получится получить ответ на свой вопрос.

Однако укрепление системы нитей оказалось делом непростым. И очень трудоемким. Эти образцы сильно отличались от тех, что я обычно формировал сам при попытке создать связь, или от тех, которые появлялись при использовании сыворотки. Они были какими-то странными. Слишком тонкие, неподатливые и своенравные. Попытки изменить их структуру непременно натыкалось на их сопротивление. Чакра проходила сквозь них хорошо, но только в строго обозначенном объеме. Попытка усилить нити наращиванием дополнительных слоев также почти полностью провалилась. Все, за исключением одной выскользнули из созданной 'шелухи' и разрушили тщательно создаваемую конструкцию. В конце концов, я не удержался, и просто создал свою нить, которую протянул до пленницы. Сильно сомневаюсь, что ее удастся сохранить после завершения нашего 'общения', но если повезет, потом она не потребуется вовсе.

Получив более или менее крепкую связь, я попытался разобраться в поступающих сигналах. Но по ощущениям ничего не изменилось. Ровно та же последовательность, пусть теперь и воспринимая чуточку лучше. Колебания все те же. Вызываемые ощущения также остались прежними. Все, что изменилось — это уже упомянутое улучшение восприятие. Но должного понимания достичь не удалось. Все то, что пытался сказать мне организм девчонки, так и оставалось смутным посланием на позабытом 'языке', который никак не удавалось вспомнить.

Отстранившись от поступающих сигналов, я задумался. Стараясь абстрагировать от неудачи, принялся рассматривать всю остальную паутину. Изучал те многочисленные, уходящие от меня в разные стороны связующие каналы. Потом рассеянно дотронулся до некоторых, прислушиваясь к собственным ощущениям. С обратной стороны незамедлительно донеслись иные сигналы. Уже от тех, кто был по ту сторону контакта. Убрал руку. Поток сигналов прекратился.... Нет, не прекратился. Колебания чужой чакры всегда доносятся до меня, пока действует нить. Вот и сейчас я отчетливо видел, как каждая нить так или иначе подрагивает, демонстрируя это. Просто когда я отстраняюсь, мне они не слышны и не видны.

А если посмотреть немного с другой стороны, эта связь двусторонняя. Часть колебаний, что проносятся по нитям, идут в обратном от меня направлении. Я снова дотронулся до связующего канала. Небольшое усилие воли, и ощутил те крохи чакры, что уходили от меня в ту сторону. Даже стало интересно, а какие неосознанные сигналы посылает мой организм. Всем этим многочисленным людям, змеям, животным и даже растениям?

Я взглянул на все те же нити, что связывали меня с девчонкой. Внимательно всмотрелся в них, в то, как они подрагивают. А после коснулся рукой. Голову снова заполнили 'слова' неизвестного языка. Я потратил почти целую минуту, заслушавшись ими, снова и снова угрожая потеряться в тумане и потратить на бессмысленное дело уйму времени. Заставив себя оторваться от приема сигналов, я сосредоточился на передаче. Какие же колебания шлет мое тело. Ведь несмотря ни на что, отток чакры по этому каналу до сих пор оставался стабильным.

Первое время я не видел и не ощущал ничего, кроме чакры, что капля за каплей уходила по нитям. Обычный процесс донорства на чрезвычайно ничтожном уровне. Если какие-то колебания с моей стороны и были, то их забивали сигналы с обратной стороны. Но потом, по мере того, как я все сильнее приноравливался к анализу, мои чувства становились острее. И мне удалось услышать первые 'слова', произносимые уже мной.

Волнение охватило меня, когда появились первые осмысленные результаты. Ничтожные, не несущие никакого серьезного значения, но это все же были результаты. Я четко уловил контраст между сигналами, словно различил разные голоса говоривших. Это значило, что я не перепутал. И действительно услышал то, что говорил я сам. Захотелось как-то ускорить процесс. Усилить восприятие собственного 'голоса'. Я хотел услышать себя и понять, о чем вещает мой организм.

Решение пришло в голову быстрее, чем даже успел как-то сообразить. Это было даже как-то слишком просто. Я просто создал еще одну нить, которую соединил одним концом с той, что недавно усиливал. А другой конец оставил в своих руках. Теперь, вместо того, чтобы достичь девушки на другом конце, колебания должны были добраться и до меня.

Прислушался. Ощущая, как стучит сердце в груди, сосредоточил все свое внимание на анализе. И в какой-то миг до моих ушей и глаз добрались первые последовательные колебания. Я услышал то, что я же говорил. На все том же незнакомом забытом языке. Но на этот раз, чувствуя, как его 'слова' резонируют в глубинах моего же подсознания, он казался куда более понятным. Это как все то же нечто, сокрытое в тумане. Но то ли туман стал менее плотным и густым, то ли само нечто стало более заметным и ощутимым, но я будто различил его контуры. Оставалось сделать всего один шаг, и понимание достигло бы меня....

Несмотря на все мое волнение и погруженность в транс, я почувствовал, как в камеру зашли люди. Это могло означать только одно: мое время вышло. С тихим сожалением я разорвал контакт и оказался в реальности. АНБУ, что стоял в камере, молча смотрел на меня, таким образом давая понять, что мне пора освободить помещение. Также молча кивнув ему, отошел от пленницы и начал собираться. Я все еще пребывал под впечатлением. Сердце громко билось о стенки грудной клетки, а мои пальцы слегка дрожали, пока укладывали инструменты обратно в сумку. Перед глазами так и стоял тот туманный, не до конца расшифрованный образ, и я всеми своими силами пытался унять свое волнение, думая об этом.

Наконец, мои сборы были завершены и можно было уходить. Я взял в руки свою сумку и повернулся в сторону входной двери. Почувствовав взгляд, несмотря на свое желание не делать этого, посмотрел на девушку. И увидел в ее некогда затравленном тяжелом взгляде что-то еще. Куда более противоречивое, чем раньше. Я ушел до того, как успел сообразить, что же это было.

— Что скажете, Харада-сан? — спросил меня офицер уже после того, как дверь камеры закрылась за моей спиной, — Все вышло удачно?

— Более чем, — ответил я, бросив взгляд себе за спину, — Но я слишком многого не успел. Как видите, даже анализы не удалось взять. Целая куча всего, чем нужно заниматься.

— Я доложу об этом командиру. Если будут какие-то новости, мы обязательно вам сообщим.

— Благодарю!

АНБУ от меня отстал, а я быстро переодевшись, ринулся в сторону дома. Имевшие место быть планы забежать после этой работенки в Госпиталь быстро отошли на второй план. Уверен, замена в лице клона справиться отлично. Ну а мне нужно было успокоиться. И очень детально все обдумать....

— Уже вернулся? — вместо приветствия выдал один из команды двойников, когда я пришел домой, — Как успехи?

Я рухнул в кресло и выдохнул, глядя в потолок. Сжал пальцами подлокотники и застыл, старательно унимая бурю, что поднялась в моей душе. Те десятки минут пути домой были совершенно недостаточны для того, чтобы проанализировать даже часть полученных сведений. Но их хватило для того, чтобы мой мозг вытащил-таки из тумана ассоциацию. И картина начала приобретать ясность.

— Что молчишь? — спросил клон, потеряв терпение.

— Мне нужна эта девчонка! — сказал я в ответ, продолжая изучать потолок. И попутно пытался сделать все возможное, чтобы не выскочить с кресла и не начать бегать по комнате, — Мне нужна эта девчонка!

— Какая муха тебя покусала? — иронично бросил мой собеседник.

Я опустил взгляд на него. Хотел было сказать, как услышал шаги. В комнату вошел еще один двойник, держа в руках объемный журнал.

— Зачем? — спросил он равнодушным голосом, подбирая себе место для сидения, — Только не говори, что влюбился. Если это так, то дело наверняка в каком-то подоге. Вряд ли девочка в клетке так сильно похорошела.

Шутник уселся на диване и облокотился на спинку. Его красноватые глаза оставались серьезны, идеально контрастируя с произнесенными словами. Не будь я столь сильно увлечен сделанными открытиями, начал бы задаваться вопросами о прогрессирующем раздвоении личности. Больно эти клоны отличаются от оригинального меня.

— Просто у нее богатый внутренний мир, — возразил первый клон.

— Ну, богатства-то там поубавилось после известных событий. По крайней мере, должны были.... Печати же у нее теперь нет, правильно, Оригинал?

— Нормально-нормально. Приплюсуй к оставшемуся богатству оригинальную личность и получишь прекрасное сочетание. Только насколько я знаю, она относится к категории ценных военных трофеев и пленных. Не думаю, что вам дадут быть вместе.

— Так я о том же. Подлог. Нужно быть осторожнее со всем этим.

— Вы закончили? — спросил я, медленно офигевая от разворачивающегося диалога. Даже недавнее волнение немного отступило под натиском такого чуда.

— Если хочешь, можем продолжить, — все также ровно выдал второй присоединившийся клон, — Но ты давай, колись. Неужели девица и в самом деле так похорошела?

Пропустив эту странную шутку мимо ушей, я протер лоб и взглянул поочередно на двойников.

— Я могу быть не прав. Но такое чувство, что мне почудился Ямато.

Я провел бессонную ночь. Внезапно сделанное открытие накрыло меня, что называется, с головой. Подобно тому, как огонь стремительно распространяется по кронам деревьев при лесном пожаре, так и слово 'Ямато' захватило все мои мысли.

Почти сразу после возвращения домой, я закрылся в кабинете и засел за бумаги. Белые страницы нового журнала немедленно начали покрываться нестройными столбцами иероглифов. Писалось быстро. Буря, охватившая мою душу сама собой рождала целый ворох беспокойных мыслей, которые одна за другой отпечатывались на бумаге. Я оперировал всем, до чего мог дотянуться. То были и твердые факты, в которых не было никаких сомнений. То были и ассоциации, вызванные этими самыми фактами. Воспоминания, воображаемые картины, сомнения, надежды и опасения — вся эта куча пополняла абзац за абзацем.

Через несколько часов мои записи уже занимали десятки страниц. Я начал вчитываться в этот огромный свежий черновик. Немедленно появились зачеркнутые слова и целые предложения. Многое из написанного вызывало большие сомнения. Кое-что казалось бессмысленным, а некоторые моменты и вовсе отдавали бредом сумасшедшего. Но как бы сильно я не старался, сколь бы глубоко не копал и не пытался анализировать, почему-то у меня не вызывал сомнения лишь один факт. Ямато-но-Орочи — эта жуткая и могущественная сущность, пугающая во многих отношениях страница моего прошлого, внезапно щелкнула меня по носу. Тихим шепотком демон-дракон словно говорил мне на ушко: 'Я здесь.... я вернулся....давно не виделись'.

Конечно, наверняка все это дело, весь этот факт мог бы обойтись и без столь эмоциональной реакции с моей стороны. Как бы там ни было, вся эпопея с древней гидрой осталась в прошлом. Пусть она до сих пор оставалась частью меня в том или ином виде. Пусть из ее влияния выросли мои нынешние способности. Но прошлое прошло. И я самолично потратил огромные усилия на то, чтобы оно было вытеснено настоящим. Меня не прельщала идея вновь становиться демоном. Не привлекали те силы, которыми обладал эта могущественная сущность. Так почему бы просто не оставить это в стороне? Забыть о ней. Просто продолжить смотреть вперед.

Увы, но Ямато появился оттуда, откуда не ждали. Он проявился не просто в моей нынешней жизни, но и в той деятельности, в которую я вкладывал большие усилия. В том, в чем я преуспел. Внезапно показалось, что мои грандиозные начинания и большие достижения стали оборачиваться огромными чешуйчатыми головами демона-дракона. И я устрашился этого.

Вся моя ночь бессонной деятельности имела за собой лишь один мотив — выяснить, действительно я почувствовал то, что почувствовал. Правда ли, что за туманом бесконечной последовательности сигналов, поступающих от девчонки-телохранителя Орочимару прячется громада древнего монстра. Я искренне надеялся на то, что это не так. Что Ямато-но-Орочи мне лишь привиделся. Что это все лишь иллюзия, случайно сформированная моим подсознанием. Дальнейшее исследование этой особы должно было лишь подтвердить этот факт.... Хотя внутри меня зрели и иные желания и надежды. Некоторое время с утра, можно сказать, уже ближе к утру, меня пронзила мысль. Она породила целую лавину вопросов. Как так вышло, что мой брат одолел Ямато? Как он лишил меня его силы? Что приключилось с моим телом после того, как у меня пропала демоническая суть? И если это суть демона впервые дала о себе знать за все это время, то что стало причиной этого? Техника брата начала давать сбой? Силы Ямато до конца не потеряны и могут вернуться?

Я встретил утро, обуреваемый противоречивыми чувствами и одолеваемый сомнениями. К этому моменту весь сложный процесс анализа имеющихся данных превратился в переливание из пустого в порожнее. Новых фактов не было и не предвиделось в ближайшее время. Лишенный их мозг начал оперировать уже скорее с вымышленными категориями, нежели реальными. И результаты подобный 'анализ' выдавал соответствующие.

— Хватит! — сказал я себе в тот миг, когда в третий или уже в четвертый раз перечитывал все, что успел написать за ночь. В глаза уже двоилось от этих бесконечных 'Ямато', 'гидра', 'пробуждение демона'. Усилием воли я заставил себя закрыть журнал, отбросить карандаш и направиться в ванную. Где проторчал почти час, старательно смывая грязь, усталость и лишние мысли. С последним, к сожалению, получалось не очень.

Уходя на работу, я испытал сильнейшее искушение продолжить свое исследование силами клонов. Даже в какой-то момент печати сложил, намереваясь осуществить свою задумку. Но после мучительных нескольких минут размышлений и самобичеваний, технику использовать не стал. И оставил дежурное наблюдение функционирующей вторые сутки двойке двойников.

Зная себя, я мог с уверенностью заявить, что скорее всего день станет очередным сумбуром. Моя реальная жизнь, взаимодействие как с пациентами, так и с коллегами, непременно должны смешиваться позывами моего разума заняться поисками ответов. Оставалось только мысленно вздыхать, поскольку несмотря на все мои старания отвлечься от ненужных мыслей не получится. По пути в Госпиталь я даже мысленно взмолился всем высшим сущностям устроить мне какой-нибудь аврал, чтобы деятельность захватила меня.

Рабочий день начинался не сказать, что слишком активно. Первые часа два пролетели тихо-мирно. Несколько вялых визитов пациентов, с которыми и возиться-то особо не пришлось, работа с некоторым количеством поднакопившихся бумаг и последовавший вызов к начальству. Состоялось небольшое совещание с привлечением всех действующих ирьенинов ранга А с обсуждением рутинных вопросов. Ничего особенного, разве что это заняло время и мое внимание.

Я заметил Карин уже потом, по пути обратно в свой кабинет. Она куда-то тащила объемную казенную сумку. Глядя на ее раскрасневшееся лицо и блестящие бисеринки пота, поклажа оказалась весьма тяжелой, а цель назначения находилась довольно далеко.

Девчонка заметила меня не сразу. Она бы наверное, даже мимо меня прошла, 'увлеченная' своим нелегким занятием, не окликни я ее.

— Здравствуй, Карин!

— О, Широ-сенсей! Здравствуйте! — выпалила она, пытаясь не сорвать дыхание.

— Может тебе помочь? Выглядит эта штука тяжело.

— Я справлюсь, сенсей! Немного осталось.

Я с сомнением взглянул на ее тонкие руки и ноги, после покачал головой.

— Не сомневаюсь. Давай сюда.

— Не нужно, сенсей....

— Давай, говорю!

После еще нескольких возражений девчонка все-таки протянула мне свою сумку.

— Ничего себе тебя нагрузили! — присвистнул я, оценивая массу ее груза. Эта штука была тяжела даже для меня, не говоря об этой худющей девчонке, — Кто это догадался использовать тебя в роли вьючного животного?

— Никто! Я сама захотела помочь!

— Точно?

Судя по искренним красноватым глазам, мои сомнения здесь были излишни.

— Да! Просто тут занятия организуют для новой группы новичков. А класс оказался готов не до конца. Поэтому девчонки не могут заниматься. Вот я и решила немного им помочь.

Я покачал головой.

— Очень интересная история! Мне одно только не понятно. Кто же тебя от твоих утренних занятий-то освободил?

Девчонка посмотрела на меня с самым серьезным взглядом.

— А все утренние занятия уже прошли, — сказала она, а потом добавила с гордо поднятой головой, — И у меня перерыв. Вот и помогаю девчонкам.

— Прошли, говоришь? А я всегда думал, что они занимают немного больше времени. Через сколько обычно, ты должна быть у меня?

На лице идущей рядом девчонки отразилась абсолютная невинность.

— Хе, а Ямада-сана все равно не было!

Я посмотрел на нее и покачал головой.

— Скажи, а перед тем как снова сбежать он тебе не оставлял никаких заданий?

— А я их уже сделала!

— Точно?

— Ну да.

Мы встретились взглядами и смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Несмотря на чувствующуюся некоторую долю фальши, держалась она достойно, признаю.

— Ладно, сделаю вид, что я тебе верю.

— Спасибо, сенсей! — улыбнулась она, оказавшись чуть-чуть впереди, чтобы было удобнее играть роль проводника.

По мере того, как двигались по коридорам все дальше и дальше, я оценил скромность своей ученицы, вспоминая ее 'немного осталось'. Пришлось тащить эту гребаную сумку почти через весь корпус, прежде чем впереди наконец-то показалась заветная дверь.

— Здесь! — встрепенулась девочка, чуть не сорвавшись в бег, — Сюда, сенсей!

— О, Харада-сан! — удивился моему появлению смутно знакомый ирьенин, который появился в тот момент около двери. Как бы я не старался, вспомнить его имя с ходу почему-то не получилось.

— Я так понимаю, это ваше, — сказал я, протягивая сумку.

— Да, большое спасибо за помощь! Тут как раз решили восстановить учебный класс для обучения новых студентов, а выяснилось, что нет ни оборудования, ни инструментов, ни справочных материалов. Вот, пытаемся наверстать упущенное. Сам уже вымотался. Бегаю все утро.

— Вижу, дела пошли на лад, раз потребовался целый новый кабинет. У нас же вроде всегда с новыми студентами были проблемы.

— Да... Есть тут причины.

Ирьенин прервался, занося свою сумку в кабинет и ставя ее на массивный деревянный стол. Рядом обнаружилась целая гора разнообразных коробок и объемных мешков, заполненных упомянутым багажом. Карин, воспользовавшись этим моментом, ловко прошмыгнула внутрь и немедленно отправилась в сторону кучки своих одногодок. Те что-то обсуждали, стоя у одной из учебных парт, заваленном многочисленными плакатами.

— Не хочется сильно распространяться, но эта группа настоящая головная боль, — между тем тихо проговорил мой собеседник, оглядев своих подопечных быстрым взглядом.

— Возится с детворой всегда нелегко, — пожал я плечами, вспоминая свой недолгий опыт работы с одной такой особой.

— Просто с детворой я бы повозился без проблем. Но тут немного деликатный случай.

Так мной и не узнанный коллега еще сильнее принизил свой голос и чуть наклонился в мою сторону.

— Тут сама Цунаде-сама захотела тряхнуть стариной и заняться подготовкой будущих ирьенинов. Я не в курсе всех деталей, но вроде бы из-за того, что какой-то из этих девчонок взбрело в голову пойти к ней и попроситься в ученики.

Я немедленно представил себе ситуацию, когда к Хокаге приходит генин и просит поработать ее тренером. Оценив всю эпичность этой картины, не смог удержать свою усмешку.

— Да, мне тоже было смешно поначалу. Лично я бы до такого не додумался при существовании всего остального Госпиталя. Но эта дурочка не только это сделала, так еще и не получила отказа. Но вы ведь понимаете, что Цунаде-сама просто не будет уделять ей должного времени и возиться с ней так, как это сделал бы полноценный наставник. Уж точно ее при ее должности и обязанностях. Ну вот она и придумала направить девчонку к нам. Получилось что-то вроде первичной подготовки и своеобразного испытательного срока. Пройдет эту подготовку и не бросит — прекрасно, значит добро пожаловать в ученицы самой легендарной Цунаде. Нет? Ну тогда извините, дверь вон там, и запишите свое имя в Книгу позора перед уходом, пожалуйста.

— Да, интересное решение, — кивнул я.

— Но это еще не все, — продолжил собеседник, покачав головой, — Я не знаю как, но эта дурочка умудрилась растрепать о своем достижении везде, где только можно. В итоге поползли слухи, что эти курсы первичной подготовки на самом деле конкурс. Что ученицей Цунаде-сама становиться не тот, для кого они были изначально организованы, а тот, кто достигнет лучших результатов. Ии-и, вот у нас целая группа новых добровольцев, мечтающих приблизиться к вечной славе уважаемой всеми Цунаде-сама Сенджу! Самое забавное-то в том, что никто их не торопится обламывать. Все молчат. Администрация Госпиталя молчит. В башню Хокаге никаких новостей никто не шлет. Оттуда тоже вопросом не интересуются. Чем вся эта шутка закончиться представить страшно.

— Однако! — восхитился я заваренной кашей и снова невольно оглядев толпу новичков. Тут же немедленно в глаза бросилась знакомая розовая шевелюра. Быстро вспомнилось, что обладательница подобных волос вроде как была частью команды Саске и Наруто, и звали такую, кажется, Сакура, — Ладно, что переживать-то. Уверен, ничего страшного из этого не выйдет. Обломаются некоторые и обломаются. В первый раз, что ли.

— Ага, как же, — фыркнул ирьенин, — А что нам Цунаде-сама скажет, когда выяснится, что тут целый подпольный конкурс получился? Да что там нам. Мне! Меня поставили заведовать этой кухней. Ох, как же не хочется огребать по шее, как не хочется! Фух....

— А вы поступите хитрее. Сделайте вид, что все именно так, как они думают. Используйте эту ситуацию в обучении. Они же сейчас мотивированы как никто другой. Уверен, результаты получите соответствующие. Кого-то отсеете, это само собой. А кто-то, быть может, окажется достоин того, чтобы ей занималась сама Цунаде-сама. Уверен, на инициаторе всей этой пляски свет клином не сошелся.

Будущий руководитель группы энтузиасток посмотрел на меня задумчивым взглядом, но убежденности в его взгляде я не увидел. Кажется мои слова его не убедили.

— В любом случае, я уверен, что не будет ничего страшного.

— Эх.... Мне бы такую уверенность, Харада-сан, — вновь покачал он головой, — А еще....

Он явно хотел сказать что-то еще, но замолчал. По его взгляду мне не удалось понять, что именно его тревожило.

— Ну, что я могу сказать, — пожал я плечами, — Удачи вам в вашем нелегком деле. Надеюсь эти ребята способные и не придется из-за них потом краснеть.

Моя последняя реплика была этаким крючком. Быть может специалиста пугает реакция высокого начальства на возможные огрехи его работы. Ну да, это серьезный повод для беспокойства. Не каждый день результаты твоей работы будет оценивать мировое светило в данной области.

— Спасибо! — вздохнул ирьенин, снова бросив взгляд в сторону своих подопечных, — Буду надеяться, что мне не снесут голову.

Пессимизм его был настолько силен, что я просто не удержался от следующей реплики.

— В любом случае, вы можете обратиться за помощью мне. По возможности, постараюсь вам помочь. Или подобрать человека, кто смог бы это сделать.

Мое предложение было не более чем проявлением вежливости. Я слабо представлял, чем мог помочь бедолаге и искренне надеялся, что тот справиться как-нибудь сам. Ну а мне не помешало бы заняться своими делами. Кстати о них.

— Эй, Карин! — крикнул я в сторону девчонок, — Перерыв окончен. Идем!

Уже моя подопечная посмотрела на меня, резко погрустнела и направилась в мою сторону опустив плечи. Подруги проводили ее такими сочувствующими взглядами, что даже мне пришлось проникнуться ее тяжелой судьбой в лице такого чудовища как я! Впрочем, как только мы оказались в коридоре всей этой сцены проводов на казнь как будто и не было. Карин шла рядом со мной, беззаботно покачивая руками и с легкой улыбкой на губах.

— И что это было?

Она невинно посмотрела на меня.

— Это те девчонки, о которых я говорила, — начала пояснять моя ученица, — Они тут только начали заниматься, ну а я знакомлю их с Госпиталем и здешними законами.

Я приподнял бровь.

— Хм... Молодец, что решила заняться этим делом.

— А-то! Знаете, как мне было трудно в самом начале? Ничего не понятно, все такое большое, незнакомое, странное! Если бы не мой куратор, то было бы прям очень сложно! Вот и я решила, что им нужно помогать. Ну, знаете, чтобы им было легче.

— Да, повезло им, ничего не скажешь. Во всей этой красивой истории непонятно только одно: зачем меня-то в монстра превращать?

— О чем вы говорите, Широ-сенсей? — невинно захлопала она ресницами, — Я всегда всем говорю, что у меня лучший учитель!

— Да? А я там в глазах твоих подружек прочитал настоящий ужас. Как они тебе сочувствовали.... Мм! Уверен, они будут теперь обходить меня в коридорах.

— А... А, это... Ну, должны же они кого-то бояться! Правильно, сенсей? И вообще, что это за жизнь, если новичков нельзя дружески разыграть?

Мы снова обменялись взглядами. Карин стойко выдерживала мой взгляд секунд три-четыре, после чего спохватилась.

— Ой, а я же свои вещи забыла! Вы пока идите, сенсей, а я вас догоню.

С этими словами она ускакала дальше по коридору в сторону лестницы. Мне ничего не оставалось как направиться обратно в сторону своего кабинета, едва сдерживая улыбку. Было приятно, что девчонка наконец-то начала раскрываться и вести себя естественно в моем присутствии.

В тот день мы провели с ней довольно много времени. Занятие получилось серьезным, довольно сложным и требующим больших усилий. Причем как со стороны моей ученицы, которая пыталась понять изучаемый материал, так с моей, как учителя, что должен этот материал преподнести. Ведь мы подошли к освоению такого важнейшего аспекта, как техника мистической руки, понимание и владение которой имело решающее значение. Не знаю, кто в итоге устал больше. Карин, для которой тема почему-то оказалась невероятно трудной. Или же я, для которого оказалось не менее трудным подобрать нужные фразы и формулировки, чтобы в должной степени данный материал объяснить. Честно говоря, у меня были сильные сомнения в том, что от этого занятия вообще был какой-то толк. Но я был рад, что вся эта возня сильно отвлекла меня от всей той истории с Ямато. И этот вопрос не возвращался в мою голову ровно до тех пор, пока меня не отпустил уже Дайчи после процедуры сдачи крови.

— Не хило ты тут набросал!

Именно этими словами меня встретил дома клон, держа в руках тот самый журнал с исписанными страницами.

— Изучил, значит, — сказал я, усаживаясь в кресло, — Ну, что скажешь?

— Что скажу? А что тут можно сказать, Оригинал? Вопросы поставлены верные и они требуют самого внимательного рассмотрения. Ну а само дело.... Тут, мне кажется, не может быть разногласий. Все слишком серьезно, чтобы пускать это на самотек.

— Да это и дураку понятно, — махнул я рукой, — Что насчет моих выкладок? Есть какие-то дельные замечания? Выводы? Может какие-то свои идеи?

Клон пожал плечами.

— Можно не согласиться с некоторыми моментами, но в целом все вроде бы грамотно изложено. Тут надо продолжать исследование, а не сидеть и ковыряться в тех фактах, что удалось выявить.

— До получения разрешения на работу с объектом на постоянной основе о полноценном исследовании и речи быть не может. Есть, конечно, дистанционный вариант, но особенность нитей создает серьезные ограничения.

— Да, я знаю. Но раз иного выхода нет, то надо пытаться именно в дистанционный вариант. Вот я тут, с твоего позволения, немного повозился с сетью. Кое-что, кстати, вроде бы нащупал.

Слова клона немедленно подогрели мой интерес.

— Давай, поконкретней!

— Я пытался слушать те сигналы, о которых ты написал. С расстояния действительно слышимость серьезно падает. Мне было трудно что-то разобрать.... В общем, у меня ничего с теми конкретными нитями не получилось.

— Так...

— Но просто так бросить нити не получилось. Я ведь был еще дежурным по сети. Потому вся паутина была перед глазами. Я и возвращался к ним раз за разом. Никаких результатов, но потом снова лезу, и снова, и снова.

— Увлекательная история. Давай уже быстрее к сути!

— Я же к этому и веду! В общем, после каждой попытки я работал с другими нитями. Просматривал то, что видели наши разведчики. Опять попытка, и снова изучаю змей...

— Слушай, давай все-таки к сути!

— Да потерпи ты! Я же почти уже дошел.

— Неужели я и в самом деле такой...

— Так вот, чередовался я так целый день. И знаешь к чему пришел в конце?

В качестве ответа на этот риторический вопрос я лишь бросил на него свой взгляд. Хотелось надеяться, что он был достаточно красноречив.

— В общем, у меня возникло ощущение, что те не совсем ясные сигналы, которые передаются по нитям от девчонки-телохранителя, имеют общую частоту с сигналами от других нитей.

Я застыл, переваривая информацию, а после посмотрел на двойника пристальным взглядом.

— Поясни.

— Некоторые нити передают колебания идентичные тем, что и каналы от объекта нашей последней операции. Разумеется, это все только мои наблюдения, которые никак точно не подтверждены и могут быть ошибочными. Но это то, что я сегодня обнаружил.

— Хм... Я вчера обращал внимание на колебания других нитей, но не стал соотносить их с сигналами от объекта.... Как ты говоришь дошел до своего наблюдения?

Клон победоносно усмехнулся и подался вперед.

— О, это целая история!

— Подожди! То, что ты очень любишь шутить мы выяснили еще вчера. Давай сегодня постараемся без энтузиазма! Итак... В общем, ты пытался расшифровать сигнал от объекта, но по причине неудач постоянно прерывался на просмотр информации от змеиной сети. Дальше....

Я покрутил рукой, призывая собрата коротко и емко дать мне пояснение. Если мне хочется сегодня ночью провести свой анализ, стоит знать что делать.

— А дальше я сообразил, что поступаю неверно. И мне нужно перестать оценивать ситуацию с центральных позиций.

— Что это значит?

— У тебя же есть понимание того, что центром всей паутины, всей сети, являешься ты, Оригинал. Мы, клоны, при погружении в транс, обычно всегда представляем себя на твоем месте. Будто это от нас тянутся все нити и мы можем их все просматривать. Но на самом деле, это не так. Немного концентрации, и обнаруживается то, что я нахожусь в стороне от центра. И могу наблюдать за нитями с несколько иного ракурса.... Я сделал именно это. Начал исследовать нити со стороны.

— Возможно, зря я спрашиваю, но зачем? Какой в этом смысл? Мне просто интересно, что натолкнуло тебя на такую мысль.

— Да так.... В общем-то, все просто. У меня ничего не получалось при использовании твоего метода. Я решил попытаться изменить подход. Почему-то такая идея пришла мне в голову первой.

— А как ты выбрал нити для сравнивания? Не так же много нитей передают схожие сигналы? Или нет?

Клон улыбнулся.

— Не знаю, может и много. Я, честно говоря, не проверял. Просто нашел один такой образец и постарался изучить по мере возможности. Ну а какую нить выбрал для сравнения.... Тут все логично. Ты можешь угадать.

— Давай ты мне просто расскажешь. Я не хочу играть в твои игры.

— Раз не хочешь играть, то ладно.... Логика на самом деле была простая. Эта операция дала такой странный и своеобразный результат, в то время как в предыдущих случаях такого не было. Вот я и решил провести сравнительный анализ. Отыскал в паутине связующие каналы с одним таким случаем и взялся за дело.

— Тааак....

Двойник продолжал улыбаться, глядя на меня. Он так и ждал того момента, когда я догадаюсь.

— Давай, договаривай сам, — сказал ему, подавшись максимально вперед.

— Ну, ты же понял! Я же говорю о самом примечательном случае. Та самая операция! Именем того парня еще программу назвали...

Зевота замучила. Я сидел за своим рабочим столом и каждые несколько минут обязательно испытывал острое желание зевнуть от души. И нет бы просто сделать это один или два раза и работать дальше. Нет! Я зевал и зевал, а потом еще раз зевал с того самого момента, как меня занесло в кабинет. Но желание никак не угасало. Мое тело настойчиво намекало на то, что пора бы уже поспать. И в своей настойчивости оно походило на дятла, долбящего дерево. Также методично и целеустремленно.

Да, эти несколько ночей без сна все-таки начали на мне сказываться. Если изначально я вдоволь пользовался преимуществами мощного организма, то теперь приходилось признавать, что мои методы перестали работать. А ведь мной только за сегодня было перепробовано буквально все: и поглощение чакры через систему нитей, и природная энергия. Да даже медицинские техники пошли в ход. Но особого результата они уже не давали.... Сдается мне, сегодня ночью придется все-таки отправиться поспать, вместо моих бесплодных попыток найти ответы на злосчастные вопросы.

— Вот так? — услышал я рядом с собой вопрос. С большим трудом подавив зевок, был вынужден 'вспомнить' о существовании здесь и сейчас еще одного человека.

— Подожди.... — замялся я, с трудом пытаясь определить, чем она собственно занимается. Потребовалось время, прежде чем до меня дошло, что девчонка пытается практиковать технику мистической руки на бедной рыбешке. И еще примерно столько же, чтобы понять, каких успехов она успела достичь.

— Мне кажется, так правильно, но я не уверена, сенсей, — между тем продолжила девочка. Ее руки были окутаны зеленым свечением. Она водила ими над рыбешкой, пытаясь вернуть ту к жизни, — Я стараюсь-стараюсь, а ничего не выходит!

В этот момент мне вроде бы удалось снова сфокусироваться на деятельности ученицы. Проведя над ее руками своей, быстро проанализировал то, насколько хорошо работает ее техника, и примерно через сколько времени ее чакре потребуется решение поставленной задачи. Судя по всему, не мало.

— Что-то не то, — прокомментировал я, покачав головой, — Уровень концентрации ян-чакры слишком незначительна, Карин. Ты должна увеличить ее, если хочешь, чтобы эта рыбка вернулась в пруд.

— Тц! Но у меня не получается! Эта ян-чакра мне дается, сенсей!

Концентрация Карин, и до того не слишком хорошая, практически полностью исчезла. Свечение стало едва заметным, а я вовсе перестал ощущать какое-либо полезное влияние на клетки рыбешки.

— Ничего, поначалу всегда так. Вспомни уроки. Мы же обсуждали это, помнишь? Сосредоточься. Направь всю свою волю на преобразование. Тебе нужно много ян для того, чтобы техника сработала.

— Да я уже не один час только это и делаю.

Девчонка надулась, а я почувствовал внутри все нарастающее раздражение. Блеск! Только поднимающего голову зверя мне для полного счастья не хватало. А я только начал думать, что благодаря тренировкам и усиленным вливаниям природной энергии научился держать эту часть своей натуры в узде. Да, моя искусственная бессонница, кажется, оказалась более вредной, чем ожидалось.

— Успокойся! — постарался я взять под контроль искорки злости внутри. Да, спокойно девочка. Не нужно раздувать это пламя внутри меня. Никому не понравиться то, чем все может закончиться, — Давай, как учили. Концентрация, воля и цель! Ты же помнишь уроки?

— Помню — оборвала она и ее руки снова начали покрываться зеленоватым сиянием.

— Хорошо. Продолжай. Забудь о времени. Сосредоточься на задаче. Все остальное пока лишнее.

Карин закусив губу, сосредоточенно пыталась выдать работоспособное дзюцу. Ну а я, сидя рядом, с облегчением обнаружил, что искры внутри вроде начали угасать. Отлично! На всякий случай стоит немного повысить уровень природной энергии внутри. Это должно успокоить меня и быть может... по крайней мере очень на это надеюсь... мне даже перестанет так сильно хотеться спать.

Девочка продолжала стараться выполнить кажущееся ей невыполнимым задание. В то время я отмечал про себя то, что вливание природной энергии начало помогать. Та неуловимая фантомная боль в районе глаз и висках вроде отступила. И странный мерещащийся запах тоже... Подумать только, как сильно на мне отражается почти целая неделя проведенная без сна!

— Не получается! — прошипела моя ученица, ну а я имел сомнительное удовольствие наблюдать, как в уголках ее глаз появилась влага. Покачал головой.

— Я же сказал, успокойся! Помни уроки. Действуй по инструкции. Если тебе нужно повторить, я сделаю это.

— Не нужно!

Упрямство и злость проскользнули в ее голосе. Я чувствовал, как сильно она не верит в то, что барьер будет взят. И в то же время понимал, что просто так она не позволит себе выслушивать мои объяснения еще раз. Ох уж этот характер....

— Тогда еще раз.

Она снова погрузилась в свои безуспешные попытки. Но, а я продолжил смотреть на нее задумчивым взглядом со стороны.

Честно говоря, стоило прямо признать, что Карин оказалась безнадежно далека от техники мистической руки. Нет, понятное дело, что это ее только третий по счету практический урок. Я сам постигал эту науку долгие месяцы, прежде чем у меня вышло хоть что-то удобоваримое. Но то, что девочка, обладая идеальной чакрой для лечения в сыром виде, так тяжело преобразовывала ее для техники, вызывала удивление. Она пыталась, проводила очень много времени за работой, но заветная манипуляция еще ни разу не оборачивалась положительным результатом.

В какой-то момент я почувствовал очередной позыв к зевоте. Подавить его на этот раз не успел. Хорошо хоть успел прикрыть рот рукой. А когда легкие наполнил живительный воздух, заметил, что мое действие не осталось без внимания. Выражение лица девчонки изменилось. Проклятье! Как бы это не навело ее на ненужные мысли.

Карин замешкалась, а свечение в ее руках чуть померкло. Но скоро оно восстановилось, хотя о каком-то улучшении ситуации не приходилось. Я смотрел на этот почти состоявшийся срыв и мысленно покачал головой. В голову пришла уже успевшая давно поселить там мысль о моей собственной некомпетентности как учителя. Может проблема ученицы не в том, что она не способна, а потому что мне не удается правильно ее учить? Да, я старался делать так, как когда-то делал Дайчи при моем обучении. Говорил вроде бы понятным языком. Пытался показать все на собственном примере. Работал с теми же учебными пособиями. Но ощущение того, что мои слова доходят до целевой аудитории не появлялось. И это расстраивало.

— Широ-сенсей... Вы не могли бы снова показать мне...технику, — неожиданно прозвучал голос ученицы. Я вынырнул из собственных мыслей и поймал ее подавленный взгляд.

— Конечно!

Я протянул свою руку, и через секунду она окуталась свечением. Потребовалось несколько секунд, прежде чем мое дзюцу сделало свое дело. Рыбешка забилась на столе, хватая ртом воздух. Буквально в тот же миг до меня дошло, что кажется, мне следовало сделать все медленнее. Так, чтобы Карин не только разглядела процесс, но и не почувствовала себя ущербной. Продемонстрированная мной скорость вовсе могла убить в ней всякую надежду. Идиот!

Пойманный мной взгляд свидетельствовал о моей правоте. Девочка и в самом деле восприняла демонстрацию далеко не в положительном ключе. Зараза! Ну почему я соображаю так медленно?

— Подожди...

Я хлопнул по лбу и протер глаза. Между тем моя рука уже окуталась голубым свечением скальпеля чакры. Секундой позже рыбешка снова была мертва. Все это сопровождалось тяжелым взглядом моей ученицы. Блин, я что специально все порчу?

— Давай попробуем еще раз. Я сделал это неправильно...

— Можно я попробую сама, сенсей?

Она спросила тихим голосом. Возражать мне не захотелось. Скоро руки девочки вновь опустились над рыбой. Появилось слабое зеленое свечение.

Я облокотился о спинку стула и принялся наблюдать за ней. Но буквально сразу же мне пришлось бороться с очередным приступом зевоты. А потом мысли снова устремились куда-то в сторону. К первопричине моего не очень хорошего состояния, до которого я довел себя сам. Ох уж эти дурацкие поиски проявления Ямато-но-Орочи в сети.... Как же они меня достали!

Мысли, подобно огромному облаку висевшие надо мной, разразились бурей в тот же миг, как я подумал об этом. Перед глазами опять появилась картина бесконечно сложной паутины бесчисленных нитей, устремляющихся от меня в самые разные стороны. Я будто видел эти нескончаемые колебания эти нитей. Слышал передаваемые через них сигналы. Словно наяву предстали перед моим взором сравниваемые мной образцы, за которыми я следил несколько ночей подряд. А образы, что вырисовывались где-то там, за туманом.... Мне потребовалось немалое усилие воли, чтобы осознать, что я улетаю. И еще одно, чтобы заставить себя видеть технику Карин, а не свои грезы.

А наяву меня ждал очередной провал. Видимо отвлекался я куда дольше, чем думал. Девочка не просто заметила то, что мне как-то не до ее стараний. Она успела еще сильнее упасть духом. Взгляд ее отстраненным, свечения вокруг ее рук почти не осталось. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы прочувствовать то отчаяние и грусть, что сейчас владели ей.

Почти угасшие искры пламени внутри меня вспыхнули с новой силой. Я почувствовал такой стыд и злость на себя, что не смог усидеть на месте. Резко встал, невольно вызвав возвращение угасшей уже фантомной боли в голове. Бросив короткое 'сейчас', направился к раковине и, включив воду, с силой ополоснул лицо. Протерев влагу полотенцем, бросил то на кушетку и вернулся за стол под несколько испуганным взглядом красных глаз.

— Прости, Карин, но в твоей неудаче нет твоей вины. Это я все делал неправильно. Давай попробуем снова. Только на этот раз сделаем все правильно.

Я постарался придать себе максимально дружелюбное выражение лица. Получилось это или нет, судить не мне. Но ученица не поспешила куда-либо сбегать, что уже радовало.

— Итак, снова. Сосредоточься! Собери всю свою волю и постарайся собрать ян. Действуй осторожно, но не бойся.

Видимо заряда моего ободрения оказалось недостаточным для того, чтобы смотивировать ее. Особого энтузиазма в ее глазах не появилось, зеленое свечение также не сильно радовало. Я смотрел на нее, на то, как вяло она пытается проделать нужный трюк и видел тот барьер, который ей не пробить. И дело явно не в личных способностях.

Внезапно в мою голову пришла мысль, которая стремительно развилась до полноценной идеи. Возможно, не самой удачной или разумной, но в тот момент она показалась мне хорошей. И я не стал как-то препятствовать ей. Моя ладонь потянулась к миниатюрным рукам девочки и мгновением позже накрыла их. Я ощутил прикосновение ее кожи, маленьких костяшек. Кончики моих пальцев уловили отголоски стремительно угасающего незавершенного дзюцу.

Не чувствовать испуг ученицы было невозможно. Карин застыла подобно изваянию. Она словно утратила возможность дышать. Ее глаза смотрели прямо перед собой, словно боясь посмотреть в мою сторону. Между тем я встал со своего места и оказался за ее спиной. Другая моя рука опустилась ей на плечо.

— Не бойся, — услышал я собственный голос, — Я покажу тебе то, как эта техника работает. Постарайся отследить каждое мое движение и каждую мою манипуляцию. Если заметишь что-то непонятное, спрашивай. Если что-то покажется тебе странным, спрашивай. А если почувствуешь, что все поняла, действуй.

Я не стал задавать уточняющих вопросов, дошла до нее суть задания или нет. Вместо этого просто активировал свою технику. Причем на этот раз я действовал медленно, тщательно придерживаясь всех стандартных канонов и правил. Никаких отклонений от стандартного исполнения. Ничего лишнего. Только последовательное выполнение всех этапов с максимально осторожным и медленным преобразованием чакры.

Мне не было видно лица Карин. Потому мог только догадываться о том, какова ее реакция. Но мне в тот момент было вовсе не до этого. Я просто делал свое дело, пытаясь таким вот специфичным образом сделать свое дело. И, кажется, что-то начало получаться. Появилось стойкое ощущение, что к моей чакре добавилась преобразованная ян девочки. Поначалу очень слабая, едва уловимая на моем фоне. Но по мере того, как мы продолжали, так и ощущение это становилось сильнее. Скоро у меня уже не оставалось никаких сомнений. Она уже демонстрировала свой самый лучший уровень за день. И это не отнимает у нее так много сил и нервов, как обычно.

К тому моменту, когда на поверхности стола затрепетала рыба, Карин уже оперировала своей чакрой намного увереннее. Будто не было тех неудачных проб, бесконечных срывов и нарушений концентрации. Простое и чистое исполнение дзюцу. Да, неуверенное. Да, очень далекое от идеала. Но это во много раз лучше демонстрируемых до того успехов.

Я отнял свою руку и сделал шаг в сторону. Скоро мои глаза видели весь спектр эмоций на лице только что сделавшей большой шаг вперед девочки. Она стояла с широко и во все глаза смотрела на хватающую воздух ртом рыбу.

— Брось в воду, — сказал я, кивнув на оживленное существо, — Бедолага настрадался за сегодня.

Она заторможенно кивнула и скоро рыба нарезала круги в емкости с водой. А у нас установилась странная тишина, которую никто не хотел нарушать. Что Карин, до сих пор не сумевшая отойти от неожиданного успеха и пребывавшая в некой прострации. Что я, наблюдающий за этим и чувствующий приближающийся новый приступ зевоты.

— Сенсей... — прозвучал ее голос в тот самый миг, когда мне вроде удалось справиться с позывом открыть рот.

— Да, — едва не зевнул я, из-за чего собственный голос послышался немного странно и нелепо.

— Можно я попробую еще раз?

Глаза Карин обратились ко мне. Они переполнены целой гаммой всевозможных чувств, львиную долю которых мне было не дано прочитать. Если мое мнение о том, что в них отразилось немного надежды правда, то это воистину великое достижение.

— Хорошо. Даже очень хорошо, — ответил я, бросив взгляд в сторону успокоившейся в воде рыбки, — Хм... Надо только подопытного поймать.

— Нет...

Теперь в ее взгляде читалось нечто, что кажется, называется неуверенностью. Она замялась, немного покраснела, глаза забегали.

— Что значит, нет? — удивился я.

— Не с рыбой. С вами...

Эти ее слова вогнали меня в состояние, близкое к ступору. Я даже озадаченно почесал затылок и как-то забыл про очередной позыв к зевоте.

— О чем ты говоришь, Карин?

— С вами что-то не так.... Я чувствую. Можно мне попробовать помочь вам?

Причина ее смущения и неуверенности стала ясна. Это была далеко не стандартная просьба. Уж точно ее не ждешь от человека, у которого только что получилось слабое подобие дзюцу мистической руки, и то при активной поддержке со стороны наставника. С такими результатами до прямой работы с живым человеком было очень и очень далеко. По всем правилам я должен был сейчас одернуть ее, прочитав необходимые в такой ситуации поучения. Но что-то удерживало меня от этого. Уж не появившийся, пусть еще не слишком явный, но энтузиазм? Какой учитель может просто взять и удержать такой порыв?

— Что ты подразумеваешь под словами 'что-то не так', Карин? Опиши свои чувства, — сказал я, решив, что стоит поддержать желание ученицы.

Она продолжала демонстрировать охватившую ее неуверенность. И потому первые слова прозвучали слишком боязливо и нетвердо.

— С вашей чакрой что-то не так... Она нормальная... но...она не нормальная. Вы кажетесь бодрым...но...вы усталый.

Девочка подняла на меня взгляд. Скрытая где-то в глубине твердость медленно начинала отражаться в ее глазах.

— Когда вы прикоснулись ко мне, я поняла, что вам нужно помочь... Можно я попробую это сделать? Пожалуйста!

Увы, но до полной твердости было еще далеко. Однако ее пусть и несколько сумбурное описание моего состояния меня порадовало. Также как и не до конца проявившийся энтузиазм.

— Мы изучаем медицинские техники в первую очередь для того, чтобы быстро проанализировать больного и выдать диагноз. Диагноз должен быть максимально точным, потому что от него зависит то, какой способ ты будешь подбирать для проведения лечения. В твоем нынешнем случае, диагноз поставлен очень неточно.

Карин чуть нахмурила брови. В ее лице отразилась задумчивость от услышанных слов.

— Но если ты не можешь в полной мере определить то, что же все-таки с больным не так, не стоит пренебрегать своими ощущениями и инстинктами. Нужно сделать все возможное для того, чтобы обеспечить полноценное исследование. А для того, чтобы провернуть его, требуется, чтобы больной тебе подчинялся. Это достигается твердыми и уверенными командами, ну или в нашем случае, просьбами.

Брови девчонки поползли вверх.

— Ты почувствовала что-то неладное с человеком, который находится в непосредственной близости и проверить которого, в общем-то, можно. Прояви твердость и постарайся объяснить ситуацию так, чтобы он быстро сообразил, в чем проблема. Понимаешь?

Она озадаченно кивнула.

— Хорошо. Я дам тебе возможность попробовать применить твою технику на мне. Даже интересно, что из этого выйдет. А вот про твою чувствительность мы обсудим позже.

С этими словами я направился в сторону кушетки. Убрав валявшееся там полотенце, разлегся там под взглядом широко раскрытых глаз до сих пор не верящей в случившееся ученицы.

— Давай, Карин. Раз уж ты захотела поработать с человеком, то приступай. Но на всякий случай, сразу предупреждаю. Это в первый и пока в последний раз до завершения твоей подготовки.

Она кивнула, но спешить не торопилась. Пришлось ее поторопить.

— Не стой. Время не ждет!

Только после этих слов она решилась направиться ко мне. После остановилась и долго определялась с тем, как собственно, к пациенту подступиться. В ее глазах читалась все та же неуверенность, которую я видел раньше, разве что по немного другому поводу. Давать советы ей поостерегся. Раз уж это ее идея, то пусть решает сама. И она решила.

Ее руки боязливо потянулись к моей голове. Потом остановились где-то в полуметре от нее, словно боясь рисковать и двигаться дальше. Потребовалась почти что целая минута, прежде чем ее подрагивающие ладони оказались у моих висков.

— Я начинаю... — тихо сказала Карин и сглотнула. Ее глаза при этом смотрели куда-то в сторону невидящим взглядом. Я лишь кивнул, что вряд ли осталось ею замеченным.

Несмотря на предупреждение, какого-либо действия не последовало. Миниатюрные девичьи руки как висели в сантиметрах от моей головы, так и остались там. Никакого зеленого свечения, никаких признаков концентрации и преобразования чакры. Была только не уверенная девочка, которая о чем-то думала. Я скользнул взглядом по ее лицу. Красноватые глаза все также смотрели в сторону, кожа казалась отчего-то бледнее обычной, а на лбу выступила испарина. От этого зрелища внутри меня шевельнулась жалость, и появилось желание дать ей подсказку. Но открыть рот я не успел.

Изменение ауры вокруг своей головы начало ощущаться. Словно легкое теплое дуновение ветерка коснулось моей кожи и скользнуло после по волосам. А потом он становился все сильнее и сильнее. Тепло медленно растекалось по вискам, по лбу, по щекам и подбородку. В такое же приятное тепло окунулись темя и затылок. Им же повеяло шею и горло. И только тогда в мои глаза ударил мягкое зеленое свечение активированной техники...

Техника Карин была очень слабой. Не доставало еще концентрации чакры. Имелись проблемы с ее контролем, из-за чего часть силы расходовалась напрасно. Да и с последовательностью действий при активации и работе дзюцу, мягко говоря, было не все в порядке. Девочка возилась с моей головой долго, периодически 'спотыкаясь' на ровном месте. Пару раз даже пришлось начинать все сначала, потому что в какой-то миг зеленое свечение пропадало, а тепло перестало ласкать мою кожу. Однако все это было неважно на фоне того, что она сделала.

Чрез час такого воздействия, я более не ощущал позывы к зевоте. Не было более странных фантомных болей в районе глаз и висков. Погасли искорки в моей внутренней темноте, не угрожая впредь раздуванием в дикое пламя. Я чувствовал себя легче. Будто не было всех этих дней с искусственной бессонницей. Не было подавленной усталости. Только спокойствие. Только чувство полнейшего удовлетворения. Я словно стал самим собой.

— Можешь прекратить, — сказал я. Полуприкрытые красные глаза широко раскрылись и немного испуганно осмотрели меня.

— Я... — ответила было она, но прервалась, прислушиваясь к своим чувствам.

— Ты сделала все, что нужно, Карин, — продолжил я, — Я чувствую себя хорошо. Намного лучше, чем до начала....

— Я не уверена... сенсей.

Она словно не услышала мои слова и теперь пыталась вспомнить то, что я сказал. Пришлось повторить.

— Ты сделала достаточно, Карин. Самое время остановиться.

— Но я не уверена в том, что вы в полном порядке. Все еще чувствую что-то внутри.

Я взял ее за руки и осторожно отвел в сторону от своей головы. Поднялся. После потянулся к полотенцу и протер лицо.

— Ты должна запомнить еще одно важное правило. Настоящий ирьенин всегда должен знать, когда нужно остановиться. Не обязательно делать все и сразу. Нет нужды зарастить все раны и удалить все шрамы. Твоя первостепенная задача отвести от него угрозу гибели. Если вопрос не настолько серьезный, то от угрозы его здоровью. Ты делаешь только самую важную часть работы, а все остальное твои пациенты проделают самостоятельно. Понимаешь, о чем я говорю, Карин?

Она кивнула. В ее взгляде все еще проглядывалось сомнение.

— В моем случае, ты сделала все, что было нужно. Настолько хорошо я себя не чувствовал давно. А то, что могло остаться там, внутри меня, пусть решает хорошая еда и крепкий сон.

Я встал и вдохнул полной грудью. Да, для первого учебного лечения мистической рукой у девочки получилось все очень даже хорошо. При желании, можно было продолжить ночные бдения дальше. Как минимум еще сутки или две. Пусть делать этого я уже не собирался. Это неприятное состояние меня успело доконать.

— У меня странное чувство, сенсей, — заговорила ученица, смотря в пол.

— Надеюсь это снова не поводу меня?

Она чуть покраснела, но покачала головой.

— Мне было очень трудно работать с рыбой.... Я не чувствовала ее. А при работе с вами...это было что-то другое. Все было так легко.... Не легко... Проще.

Карин подняла на меня взгляд, я же не нашелся сразу что сказать. А вот улыбка как-то сама заползла на мое лицо. И стоя сейчас перед ней, смотря на нее сверху вниз, вдруг понял, что в этот момент мне было нужно что-то сказать. Что угодно для того, чтобы она почувствовала уверенность, воспылала тем энтузиазмом, который до сих пор не мог ею овладеть до конца. Моя ученица должна была перестать чувствовать себя так, словно она сделала что-то не то.

Я поднял руки и опустил ей на плечи. Возможно, следовало бы попытаться еще опуститься на один с ней уровень, но до этого додумался уже после того, как начал говорить...

— То, что тебе не даются пока рыбы, это ничего. Ты учишься. Рано или поздно у тебя все получится. Со мной когда-то было почти также.... А то, что ты сделала со мной и моими проблемами.... Карин, это замечательно! У тебя есть талант, и ты только начала открывать его для себя. То ли еще будет!

Мы смотрели друг на друга долгие секунды. Может мои слова прозвучали не слишком убедительно, ведь первые мгновения я не чувствовал какого-либо отклика. Но потом в глубинах ее взгляда мелькнуло что-то, что пробудило тепло внутри меня.

— Ты хорошо справилась сегодня, Карин! Уверен, дальше будет только лучше! Так что не беспокойся ни о чем. У тебя все получится.

Когда девочка покидала мой кабинет, улыбка играла на ее лице. Улыбался и я. Достигнутое единение грело душу, заставляя чувствовать себя еще лучше. Если так пойдет дальше, то безумное предприятие 'учитель' быть может, окажется не настолько провальным, как стало недавно казаться...