Без жалости

От автора:

Данное произведение относится к жанру фантастики. Многие события плод фантазии автора или намеренно им искажены. Фамилии и имена большинства героев книги выдуманы.

'Кто из вас без греха, пусть первый бросит в меня камень'(с) Евангелии от Иоанна (гл. 8, ст. 7) (искаж).

Предисловие.

-Семён, ты идёшь? — окликнула меня лаборантка, надевая модную курточку, одновременно прихорашиваясь перед зеркалом.

-Нет, Наташ, иди, я пока задержусь. Поработать надо, — отозвался я, шлёпнув Наташку по пышному заду.

-Вот, кобель старый, — фыркнула она возмущённо напоследок и ушла, демонстративно покачивая бёдрами. Знает, зараза такая, что я смотрю ей вслед. Не такой уж я и старый, я ещё могу!

Спешить мне было некуда, да и не к кому. Небольшая квартирка, оставшаяся мне после смерти родителей, как-то не очень сильно располагала к тому, чтобы туда торопиться. Тут всё-таки, уютнее. Обжитая лаборатория и персональный кабинет начальника исследовательской лаборатории при комбинате по производству пищевых добавок. Это то, во что превратилось ОКБ при институте атомной энергетики. Мирный атом сейчас никому не интересен — пищевые добавки гораздо выгоднее. Вот и тружусь в меру своих способностей. Не знаю, каким чудом, но большинству сотрудников удалось удержаться на прежних рабочих местах и перепрофилироваться. Даже аппаратуру, имевшуюся на балансе ОКБ, удалось приспособить к делу.

И вот теперь, бывший студент медицинского университета, бывший сотрудник института атомной энергетики, а ныне сотрудник лаборатории в одной из многих ООО 'Рога и Копыта'' — занимается исследованием различной химии. На предмет — как засунуть её в сою, или еще в какую-нибудь дешёвую кормовую культуру. Чтобы получился продукт, который население будет покупать, просить добавки и при этом не помрёт. Ну, или, во всяком случае, помрёт не очень быстро. Не профильная работа? А кого это сейчас интересует. Результат выдаю, работа движется, а что ещё нужно хозяевам, которые перекупили всё что можно и нельзя?

Мучает ли меня совесть из-за того, чем я занимаюсь? Сначала что-то такое меня терзало, теперь уже нет. Когда нечего жрать, нечем платить за жильё и просыпаясь, думаешь только о том — вот выпрут тебя сегодня с работы или нет? А если выпрут, то, на что потом буду жить? Я давно уже не маленький мальчик и моя совесть давно уже замолчала, придавленная жизненной необходимостью. Всё происходящее вокруг меня, я воспринимал с огромным цинизмом. Круговорот пищи в природе — или ты съешь, или тебя съедят.

Зябко передёрнув плечами, решил прикрыть форточку. Здание было ещё старой постройки, с большими окнами и широкими подоконниками. Новые хозяева, действовали эффективно и экономно. Всё что нужно для производства имелось, а вот бытовые условия не особо радовали. Поэтому, окна были не из новомодного пластика, а остались старые — деревянные. Рассохшиеся и с большими щелями, которые мы каждую весну и осень, то затыкали, то наоборот — выковыривали килограммы ваты. Пока ранняя осень, днём жарко — форточки открытые, а вот к вечеру потянуло холодом, выстуживая помещения.

Подставив стул и приподнявшись на цыпочки, я потянулся к форточке. Широкий подоконник упирался в колени, и не хватало буквально нескольких сантиметров, что бы захлопнуть чёртову форточку. Запоздало подумал, что можно было не извращаться, а воспользоваться шваброй, которую обычно использовали для этого дела наши лаборантки. Ну, или встать на подоконник, раз уж на стул залез. Ну, да ладно и так дотянусь.

Неожиданно, под моим совсем не маленьким весом, металлические ножки лёгкого стула поехали назад и я, пытаясь удержаться, рефлекторно упёрся в оконное стекло. Не выдержав нагрузки, стекло лопнуло. Подавшись вперёд, я продавил второе стекло наружной рамы и окружённый кусками стеклянных осколков вывалился на улицу.

Четвёртый этаж, это кажется, что невысоко. Но как в замедленном фильме, глядя на приближающуюся ограду старого металлического забора, выставившего свои острые копья в небо, я подумал — какая нелепая смерть для старого дурака. Зачем жил? Что успел полезного совершить, за свои чуть более пятьдесят лет? Мысль проскочила и сменилась другой. На мгновение стало любопытно, когда я представил, а как моё тело будут снимать с острой арматуры? Автовышку вызовут или стремянками обойдутся? И даже пожалел дворника Вовку, который с матами, завтра будет отмывать асфальт от натекшей крови. Ну, ничего, пусть трудится скотина, он мне уже второй месяц долг не возвращает.

А потом на меня рухнула темнота.

Глава 1

-Осторожно! Говорю, осторожно тут порожек, — раздался чей-то голос, меня ощутимо тряхнуло и тело пронзило болью.

Жив? Я жив — пронзила меня мысль. В очередной раз меня тряхнуло и, не выдержав, я захрипел от боли. Тут же послышался чей-то голос, судя по всему женский:

-Да что же вы такие не аккуратные, вот тут поворот, носилки не переверните, косолапые!

Ага, носилки! Больница, что ли? Так там давно уже каталки. Или меня к машине несут? Ничего не понимаю, но главное я ещё живой. Судя по моему ощущению, ещё какое-то время потрепыхаюсь. Боль притихла, попробовал открыть глаза. С трудом, но мне это удалось. Само лицо тупо ныло, такое впечатление, что занемело. Видимо, опухло. Интересно, я и лицом, что ли приложился? Как только умудрился? Хотя, сам момент падения я не помню. Приближающийся забор и сразу темнота. Может я мимо пролетел? Хотя, вряд ли. Ладно, главное я жив и судя по всему, меня везут в больницу. Или уже привезли, а теперь несут. Надеюсь, хирург тут нормальный попадётся, а не новомодный 'врач с дипломом', которому место за прилавком магазина, а не в больнице.

Сквозь еле раскрывшиеся веки, как в тумане проплывали размытые пятна чего-то там — по сути ничего толком не видел.

— Куди його зараз? — раздался мужской голос.

-Вот сюда, — отозвалась неизвестная женщина, — Сразу в операционную. Его сам Матвей Семёнович будет оперировать. Это же надо, как мальчика избили, изверги.

Это про кого сейчас? Ещё и мальчика какого-то привезли. Да ещё и говор у мужика украинский, насколько я понял. Хотя, чего удивляться. Город у нас интернациональный, всех хватает, и все нормально уживаемся. За последний год с юго-востока Украины, много народа к нам приехало, так что, украинский говор уже не в диковинку.

Носилки тряхнуло, но в этот раз не сильно, в глаза ударил яркий свет и я снова прищурился. Снова качнуло, потом чьи-то руки подхватили моё тело и переложили на что-то твёрдое. Я снова попробовал открыть глаза, но вынужден был их зажмурить. Всё-таки, свет слишком яркий для моего зрения. Ладно, полежим в темноте, не страшно.

— Начебто прокинувся, — прозвучал мужской голос, — Очi вiдкривав.

-Правда? — обрадованно проговорила женщина, — Это очень хорошо. Надеюсь, Матвей Семёнович его вытащит, он настоящий волшебник. Это, какие же сволочи, посмели руку поднять на сына самого товарища Онищенко. Надеюсь, милиция найдет, кто это сделал.

Не понял? Нет, конечно, я ничего не вижу и возможно ошибаюсь, но такое впечатление, что говорят всё-таки про меня. Раздался какой-то шум, взволнованные голоса мужчины и женщины, которые требовали срочно допустить их к 'сыну Володе' и увещевающий их голос, что — 'никак нельзя, его готовят к операции'. В этот момент, с меня очень аккуратно срезали одежду. А я лежал и думал — я сплю, я сплю... И потом вырубился.

* * *

Мне снился интересный сон. На удивление, мысли были чёткими и ясными. Настроение сказочным — я готов был обнять весь мир и любить всех женщин одновременно. А вот окружающая меня реальность, которая мне снилась, была странной. Перед глазами, клубился туман, принимая причудливые формы. Некоторое время я их разглядывал с увлечением, а потом раздался голос:

-Здравствуйте. Не нужно мне отвечать, данная запись транслируется вам в автоматическом режиме. Ваше сознание, в настоящий момент находится в режиме глубокого сна. Эмоции принудительно искажены, во избежание стресса. Все эти меры вынужденные и приняты только для того, чтобы в определённой мере, обезопасить вашу психику от информационного шока. Так же, мы готовы компенсировать тот ущерб, который вам неумышленно причинили. Сразу предупреждаю, в силу своего морально-этического мировоззрения, мы признаём, что виноваты, хотя и косвенно.

Не знаю, про что бормочет этот голос, но звучит всё как-то неправдоподобно. Какой интересный сон, приснится же такое. Говорить и о чём-то спрашивать, я не пытался. Меня больше всего интересовал туман. Я обнаружил, что усилием мысли, могу лепить из него всё, что мне в голову взбредёт. А взбрело мне вылепить голую бабу с большими сиськами. Ну, очень большими — как у Анны Семенович. Красота!

-Теперь о том, что произошло с вами и в чём заключается наша вина. Мы, представители цивилизации, которая значительно превосходит вашу в технологическом отношении. Но наша цивилизация находится не в вашей вселенной и даже не в вашем времени. Наверняка, в вашем мире уже известна теория параллельных миров. Так вот, мы — группа исследователей, из одной такой реальности. Сравнительно недавно, мы открыли ваш мир, и вели наблюдение при помощи имеющихся у нас технических средств. Чтобы вас успокоить, сразу информирую — нам от вашего мира ничего не надо. Мы просто исследуем миры, мы по своей природе учёные — нам это доставляет удовольствие и в этом наш смысл жизни. Теперь то, что касается вас...

Сиськи! Больше сисек! Нет, шесть сисек, это уже перебор. Это не баба, это свинья какая-то получилась. Так... Лишнее убираем. Теперь, поработаем над задницей.

-Один из наших наблюдательных приборов, находясь в режиме невидимости, двигался по определённому маршруту, когда ваше тело с ним соприкоснулось. Согласно заложенной в аппарат программе, сработала его активная защита, и ваше тело было уничтожено — как реакция на внезапную атаку. Разумеется, искусственный интеллект сразу разобрался в ситуации и не дал погибнуть вашему сознанию, сохранив его в своих файлах. После чего, вернулся в нашу реальность, для доклада о нештатной ситуации. Прочтя вашу память, мы поняли, что произошла досадная случайность. Невольно, мы вмешались в вашу судьбу — захватив ваше сознание, хотя и не намеренно. За это, мы приносим вам свои извинения. По объективным причинам, мы не можем вернуть вас обратно — ваше тело уничтожено. Кроме этого, по техническим причинам, вернуть вас в ваше время мы тоже не могли. Но так-как решение нужно было принимать экстренно. Посредством аналитического Искина — искусственного интеллекта, было принято решение вселить вас, в тело подходящего реципиента, находящегося в любом доступном для нас мире. В результате, было выбрано тело подростка, который в этот момент умер и его мозг был свободен для вашего сознания.

=Ы? — отвлёкся я от созерцания хоровода белоснежных красоток, которые в количестве пяти штук, танцевали для меня тверк. Я умер? Подросток? Новая жизнь? Да зашибись!

-Имевшимися средствами, тело реанимировали, ваше сознание перенесли. В качестве дополнительного бонуса, в мозг реципиента, была внедрена нейросеть, с определённой информацией — в виде баз знаний, которые помогут вам адаптироваться в новом для вас мире. Нейросеть, это продукт нано и биотехнологий, дающий огромные возможности вашему мозгу и вашему телу. Более подробно, вы узнаете это, изучив соответствующую базу знаний. Надеюсь, это станет достаточной компенсацией за вмешательство в вашу судьбу. На этом, мы с вами прощаемся. Удачи в новом мире!

=Ы? — снова подумал я и отключился.

* * *

-Вовочка, скажи — Ааааа!

-Ааааа... — послушно приоткрыл я рот, куда моя 'мамочка', аккуратно выгрузила чайную ложечку жидкой каши.

Жевать я пока не мог, челюсть была качественно сломана. Ну, это официально, на самом деле, всё обстоит немного по-другому. Поэтому, мне приходится давиться жидкой, пресной, противной овсянкой. Не знаю, почему во всех больницах любого из миров, так издеваются над больными? Вот помню, лежал я в военном госпитале — кормили овсянкой. Потом как-то в гражданской больнице валялся — тоже овсянка. И тут теперь лежу — снова овсянка. Я понял одно, что это всемирный сговор медиков и их цель — покорить весь мир при помощи овсянки! Шучу, конечно, но рациональное зерно в моих рассуждениях всё-таки есть.

А пичкает меня сейчас овсянкой, моя мама. Вернее, мама этого тела. Но, разумеется, она не знает, что в этом теле не её сын. Да и кто ей об этом скажет? Точно не я, меня пока всё устраивает. Маму зовут Оксана Викторовна, и ещё есть у меня 'папа', который тоже ежедневно меня навещает. И зовут его Григорий Яковлевич. Ну и у нас троих, звучная, украинская фамилии — Онищенко. Потому что мы натуральные хохлы. Это я с юмором, прикалываюсь. С семьёй мне повезло, на самом деле. Мама-папа в комплекте, я у них старший сын, мне сейчас пятнадцать лет. Есть ещё 'сестрёнка' Маринка, которой одиннадцать лет. Непоседливая тарахтелка. Ни минуты не молчит и не может усидеть на месте. Первые два дня, после того как очнулся в палате, я просто тупо вырубал себе слух, чтобы спасти мозг от перегруза. Потом подумал, а какого собственно хрена? Мне сейчас любая информация нужна как воздух. Я же вообще не знаю, что там за пределами моей палаты в мире твориться. Не важно, что я не знаю никаких Мишек, Ванек, Дусек и кошек Марусек, про которых она мне рассказывает. Главное, чтобы я по выходе из больницы их 'узнал', ну или 'вспомнил'. Я тут решил, немного прикинуться потерявшим память. Ну, типа — 'тут помню, а тут не помню...'. А что делать? Как-то надо выкручиваться.

Так вот, сейчас глотаю кашу, которую в меня впихивает моя мама, и слушаю сестрёнку. А сестрёнка мне повествует про то, как они с пацанами и девчонками ходили на поле, смотрели, как трактор пашет. Столько восторгов! Ещё бы... На дворе сейчас весна. Весна тысяча девятьсот тридцать седьмого года.

* * *

Моё пробуждение после операции было банальным. Я просто проснулся. И что хорошо, в момент, когда я проснулся, сразу вспомнил тот сон, где неизвестный голос рассказывал мне про параллельные миры, про мою смерть... Поэтому, придя в себя, я не торопился обнародовать это радостное событие. Приоткрыв глаза, я осторожно осмотрелся. Кроме меня, в палате было ещё трое мужчин, разной степени травмированности. Ну, а кроватей было больше, палата на восьмерых. Странно, обычно больных больше чем кроватей, а тут наоборот.

В этот момент. Активировалась моя нейросеть. Активировалась тихо и незаметно. Просто в тот момент, когда я подглядывал за своими коллегами по несчастью, обратил внимание на какую-то фигню, которая загораживала мне обзор. Как только я сосредоточил внимание на этом факте, вот тут и развернулся сам интерфейс нейросети. Сказать, что я подскочил или вскрикнул от неожиданности... Ничего такого не было. Да неожиданно, слегка вздрогнул. Но воспринял всё достаточно спокойно. Ну и увлёкся изучением этого гаджета. Полезная вещь оказалась. Мониторинг моего состояния, я просмотрел достаточно внимательно. На текущий момент, я находился в состоянии, между хреново и очень хреново. Нейросеть блокировала болевые ощущения перед моим пробуждением и своей активацией, но самого моего состояния никто не отменял. Просмотрел список повреждений. Что сказать? Впечатляло. С такими травмами не живут. Но я-то жив! Понятное дело, что меня прооперировали, но и того, что осталось, хватало, чтобы обычного человека в гроб загнать. Если вспомнить разговор какой-то медички с каким-то мужиком, кто-то очень постарался меня на тот свет загнать. Вернее не меня, а того пацана, который в этом теле квартировал.

Вот так я и развлекался, изучая свою нейросеть. Покопался в функциях, настройках, всё мне очень понравилось. Нашёл базы знаний, про которые мне говорил инопланетянин и сразу загрузил себе ту, которая называлась просто и незамысловато — 'Нейросети'. Как оказалось, тут не всё так просто. Базы имеют определённый объём и находятся в упакованном виде. Так что, по мере распаковки и загрузки в мозг, происходит её изучение. Короче, время на это надо. Чем больше объём базы, тем дольше изучение. Ну, тут и волу понятно, что на обучение время нужно. Но в отличие от простого чтения и других процедур получения знаний, привычных в моей реальности, тут этот процесс упрощён до невозможности. Я даже на какое-то время впал в лёгкую панку, замешанную на здравой доле юмора — 'Я киборг. Я терминатор!'. В общем, поржал.

База 'Нейросети' изучилась быстро, судя по отчёту всего за две минуты. Как только я задумался, а чего я там изучил, как тут же всплыло понимание сути впихнутого в меня гаджета. Вопросы сразу отпали, всё понятно — что это, для чего это и как этим пользоваться. Хотя, я и так слегка разобрался, не совсем дурак. Но порадовало понимание, что нейросеть, это не просто штуковина для получения знаний, но и такая штука, которая теперь будет заботиться о моём здоровье. Благодаря ей, я получил такие возможности — как ускоренная регенерация, укрепление костей скелета, повышение силы, скорости реакции, повышение интеллекта и улучшение памяти, ну и так по мелочи много чего. Плюс, сами база знаний, которые добавят не только сами знания, но и умения, завязанные на рефлексы и мышечную память. Кстати, надо запустить очередную базу, пусть учится. Только вот какую? Смотрю, мои неизвестные благодетели, загрузили базы в меру своей фантазии. Да и количественно зажопились. Жиденько как-то с базами.

База 'Учёный', соседствует с базой 'Специализированный бой', тут же непонятная по названию база 'Энергетик'. Электрик, что ли? Не понял я. Ну и нафиг она мне? Лучше бы ещё чего-нибудь залили. Всего четыре базы, если считать вместе с изученной уже 'Нейросетью'. Ладно, посмотрим по объёму, что полегче — с той и начнём. Самая лёгкая по весу, база 'Специализированный бой', затем идёт база 'Учёный', а вот которая для электриков, почему-то весит больше всех. Может, я чего-то путаю и электрики тут не причём? Ладно, потом разберёмся, когда выучу. А пока, запущу выбранную.

Выскочил отчёт о начале загрузки базы и примерное время для изучения — почти неделя. Нихрена себе! Хотя, чему я удивляюсь? Люди годами тренируются, учатся, а тут всего неделя. Зажрался я уже, что ли?

* * *

Потом пришла мама, вздыхала, плакала, сюсюкала со мной, а я смотрел на эту чужую для меня женщину и размышлял. Вот что делать? Не воспринимаю я её как мать. Для меня она молодая, красивая женщина. Да чего там — я бы её трахнул с удовольствием. В другое время и в другой ситуации. Но и время не то и ситуация не та... Придётся вживаться, привыкать, мамой называть. Ах да! Теперь зовут меня Владимир Григорьевич Онищенко. Пятнадцатилетний оболтус, избитый неизвестно кем до смерти и обнаруженный рыболовами в лесу, недалеко от речки. Милиция, не смотря на все старания, не смогла пока обнаружить, кто это так постарался. То ли сам на кого-то прыгнул — кто выше ростом, то ли из-за отца меня так изломали — он секретарь райкома, не всем это нравится. Или просто трагическая случайность — встретил не того, кого надо.

Потом приходил доктор — хирург, который меня оперировал. Осматривал, цокал языком изумлённо. Всё-то его удивляло. И что раны неестественно быстро стягиваются и что опухоли, видите ли, нет. И воспаление, понимаешь ли, отсутствует. Ну, хоть похвалил, что сердце у меня сильное. А то всё ворчит и ворчит. Радоваться должен, что пациент жив. Потом ушёл. А меня снова атаковала мама, а потом пришедший навестить меня новый 'папа'. Но недолго они пробыли со мной, время позднее, домой ушли.

* * *

Через пару дней, моё состояние улучшилось на столько, что у врачей глаза на лоб лезли. А я в панике искал функцию в нейросети, как снизить скорость своего восстановления. Это же реальное палево! Наконец, нашёл в настройках, где можно принудительно выключить любую функцию нейросети и снизил скорость регенерации до более приемлемого уровня. А то местные врачи, тут уже целый консилиум собирали, решали, кому из них диссертацию писать и на какую тему. Даже решали, какие опыты будут проводить надо мной, садисты. Но потом, вроде притихло всё. Через неделю, я уже мог сам жевать лёгкую пищу, без помощи моей маман. К этому времени я проучил базу со 'Специализированным боем' и запустил базу 'Учёный'. На эту базу, нейросеть мне отвела чуть более двух недель. Что я получил из новой базы, я сам не знаю пока, но нейросеть дала рекомендацию, при первой возможности начать физические нагрузки и тренировки. Ладно, как только — так сразу. Не видишь, я болею?

Так и потянулись, дни за днями. Пялился в потолок, ел то, что давали, болтал с мужиками на разные темы. Когда приходила родня, трепался с ними. Пока, вроде не сильно палился по поводу незнания современных реалий — чудачества списывали на потерю памяти. Врачи немного меня помучали, потом развели руками — амнезия. Бывает, смиритесь. Может быть, когда-нибудь... В общем, откосил.

А память у меня реально улучшилась. Вспоминал то, что казалось, натурально забыл. Мог по памяти рассказать целые страницы когда-то прочитанных книг и сюжеты просмотренных фильмов. И как я понимаю, это только начало.

* * *

Всё когда-нибудь заканчивается и вот закончилась моя 'болезнь'. Чувствовал я себя великолепно. По отчёту нейросети, все повреждения были устранены, костная и мышечная ткани полностью восстановлены, врождённые и генетические дефекты тоже ликвидированы. Сейчас шла комплексная перестройка организма, по каким-то там стандартам — для максимальной его эффективности. А что, хочу-хочу! Один раз молодым я уже был, потом был старым. Ну, почти старым... А теперь, вторая молодость, да ещё с таким крутым бонусом! Эх, жаль я не в своём мире, там бы я развернулся. А тут мне реально не хватает телевизора, компьютера, нормальной музыки. Информационный голод меня конкретно душит. Хрен бы с ним с прогрессом — туалет на улице, одежда примитивная, но вот мозги занять нечем. Да ещё эта база 'Учёный'. В ней содержалось, мда... Мда, это не печатное и нецензурное слово. Потому что, в ней были математика, химия, физика, биология — на уровне хорошего, специализированного ВУЗа моего мира. Только вот простой вопрос, мне это зачем надо? Нет, не спорю, пригодится где-то и когда-то. Но почему нет, например — литературы? Или истории? История, очень бы мне пригодилась. Ладно, дарёному коню в зубы не смотрят. Сейчас учить поставил последнюю базу — 'Энергетика'. Хе-хе, электриком буду. Может быть. Но учиться она у меня будет больше месяца, объёмная зараза.

* * *

-Вовка! — раздался голос с улицы.

-Чего орём? — поинтересовался я, выходя из-за дома и перебрасывая из руки в руку топор. Потом, резко метнул его в столб, на котором уже имелись многочисленные зарубки, от моих упражнений. Неплохо, в принципе. Чётко попал, куда хотел с примерно двадцати метров. Я супермен, мать его!

-Ух, ты! — восхищённо выдохнул Федька, мой однокашник. Мы с ним в этом году закончили семилетку и планировали куда-нибудь поступать. Он собрался в местную бурсу, на механизатора, а я вот не определился пока. Вернее, до моего вселения, владелец этого тела хотел в Богучарский педагогический технарь поступить, а вот я пока не знаю. С моими знаниями, я хоть куда пролезу.

А собственно, чего я с топором-то хожу? А вот такая фигня странная с моим сознанием происходит, что характер меняется кардинально. Я и так-то по натуре живчиком был всю жизнь, но чисто городским живчиком. А тут, мне неожиданно понравилось аграрием быть. На огороде ковыряться, чинить чего-нибудь, стругать. Вот и сейчас, подгнившие доски в стайке менял. Не знаю, нравится мне это, сам не знаю почему. Да и вообще, резкий я какой-то стал. Пошли на реку, а там Зареченские плещутся. Нас трое, а их девять рыл. Ну, естественно, они все из себя такие смелые сразу, бычиться начали. Да только не долго. Не знаю, что на меня накатило, только я не размышляя, шагнул к ним, ну и... Хорошо, никого не убил. Меня потом несколько минут потряхивало слегка. Народ был в восторге. Теперь сплетни ползут по Кантемировке, где с каждым разом Зареченских всё больше и больше. Последнюю версию, мне Федька вчера пересказывал — Зареченских было тридцать, все с палками и свинчатками, половина из них взрослые мужики и шёпотом добавляют — 'у одного был пистолет'.... Но я был нереально крут, что всех победил. Вот так-то вот, это вам не хрен собачий. Я слушал и ржал, прикольно же.

-Ты чего Федь, заходи, — махнул я ему, — Сейчас ополоснусь, а то в стайке был, навозом пропах. Простоквашу будешь? Вон, наливай. Из погреба достал, холодненькая.

Ну, Федьку уговаривать долго не надо. Это ещё тот любитель простокваши. Впрочем, как и я. Никогда не думал, что простокваша может быть такой изумительно вкусной. Холодненькая, густая, аж во рту тает. А вкус.... Списфиский(!!!) — как говорил незабвенный Аркадий Райкин.

Стесняться было некого, поэтому я разделся догола и спокойно опрокинул на себя ведро колодезной воды, с удовольствием заухав. По-собачьи отряхнулся и насухо вытерся рушником. Федька глядя на меня, только головой покачал.

-Чего головой трясёшь? — поинтересовался я.

-Изменился ты сильно, Вовчик, — задумчиво сказал он в ответ.

-Чего изменился-то? Какой был, такой и остался.

-Ну да, рассказывай мне сказки. А то я не знаю, какой ты был раньше и каким стал.

-Ну и какой я был раньше? — заинтересовался я, как-то эту тему мы не подымали раньше.

-Ну, тихий ты был раньше. Я бы сказал даже, робкий, — неопределённо протянул Федька, — Нет, не трус, чего глазами сразу сверкаешь? Просто, весь такой скромняга неуверенный. А сейчас совсем другой стал, резкий, уверенный. Ты по улице, когда идёшь, пацаны, с которыми наш угол не в ладах, на другую сторону переходит. Или вообще прячутся, боятся тебя. Зареченских тогда, помнишь, даже слушать не стал, сразу снёс их как битой в городки. Водой из колодца обливаешься, а раньше только бы в лицо слегка побрызгал — мерзляком был. Да и топор вон как кинул, да ещё и воткнулся. В общем, другой совсем.

-Вот ты заладил, такой-не такой. Ясное дело, что не такой. Я можно сказать, заново родился. Меня хирург по частям складывал, все кости были переломаны. Думаешь, легко прежним остаться, после такого? Вот и я про тоже.

Разговор мы вели на местном суржике. Это помесь украинского и русского языков. Тут девяносто процентов населения хохлы. Живут ещё с тысяча семьсот лохматого года. Тут сначала когда-то казаки осели, станицы свои образовали, потом другой народ подтянулся. Ну и язык соответственно, свой сложился. Хотя, они уверены, что говорят на украинском языке. Да мне это и не важно, освоил я его на удивление быстро, ещё лёжа в больнице. Мама и сестрёнка на нём разговаривали, а я вот раз.... И тоже заговорил. Сам от себя не ожидал как. Видимо, это из-за улучшенной памяти и повысившегося интеллекта.

Живём мы нашей небольшой, но дружной семьёй в собственном доме, переходящем по наследству по мужской линии. Дом большой, добротный, приусадебное хозяйство тоже солидное. Вернее, сараев много, а вот живность подсократилась. Отцу некогда, он всё по колхозам и совхозам мотается, то в своём райкоме заседает. У мамы работы меньше, она библиотекарем работает, но тоже жалко её — на хозяйстве здоровье убивать. Вот и осталось у нас, корова — для молока, две хрюшки — на мясо и курей-уток полсотни штук — на любой случай. Кажется, что вроде и не много, а всё равно, заботы дохрена и больше. А ведь считается, что это небольшое хозяйство. У других и коров несколько и свиней штук по пять и курей с утками по сотни и больше. Зажиточные хозяйства, что тут скажешь. Не у всех, разумеется, но у тех, кто не ленится, всего в достатке. А я был раньше уверен, что в это время в СССР все от голода пухли, а оно вон как. Врали значит, либерасты хреновы.

Сами мы из Кантемировки, что в двух с половиной сотнях километров от Воронежа. Посёлок небольшой, весь утопает в садах. Яблони, груши, черешня... Всего хватает. Жаль не сезон пока. Черешня уже опала, а яблоки и груши ещё не скоро поспеют. А какие тут девки красивые! Ладно, что-то я замечтался...

-Чего говоришь, Федь? Что-то я задумался.

-Да, говорю, надумал, куда поступать будешь?

-Нет пока, время пока ещё есть, лето только началось, — покачал я головой, — Сам знаешь, хотел в Богучар двинуть, а сейчас меня что-то не тянет туда. С батей поговорю, может в Москву поехать? Там выбор большой.

-В Москвуу-ууу... — протянул Федька и заржал, — Ну ты сказал. Ладно, в Воронеж, я бы ещё понял. Но в Москву! Кто тебя там ждёт? Ты москвичей-то видел?

-Видел и что? — вопросительно поднял я бровь.

-Где ты их видел? — тут же заинтересовался Федька.

-Где видел, где видел, — пробурчал я, мысленно отвесив себе подзатыльник, — Где надо, там и видел. И что у твоих москвичей не так, жопа поперёк?

-Чего жопа? — удивился Федька, — Жопа поперёк?

И заржал как конь с яйцами, когда допёр в шутку юмора. Вот чего смешного? Хотя, тут народ шутками и анекдотами не избалован. С моими запасами, тут народным артистом можно стать. Если НКВД раньше не повяжет, как иностранного шпиона, с них станется.

-Ладно, хорош ржать, — прихлопнул я ладонями по столу, — Пошли на реку, бредышок протянем, рыбы домой принесём. Что-то жарёхи захотелось.

-О! Вот это дело, — обрадовался Федька, моментом забыв и о своих подозрениях — о моём характере, и Москве с её жопопоперечными москвичами.

Глава 2

-Присаживайся сынок, поговорить хочу с тобой, — это мой батя, решил политбеседу со мной повести и наставить на путь истинный.

-О чём, пап? — я уселся за стол, напротив отца и смотрел на него 'честными' глазами.

-Знаешь, мне тут люди нашептали, я сначала даже не поверил, думал, что про кого-то другого говорят. Оказалось, что нет — про тебя, — задумчиво проговорил он, сложив перед собой мощные руки.

Папа мне достался колоритный. Про таких говорят обычно — богатырь. Всё своё, всё от природы и без всяких анаболиков. Вот сидит такой дядя и не знает, что пацану сказать, ибо это его сын. Забавная ситуация, но обижать не хочется. Как бы то ни было, но отец, мать и сестрёнка — самые родные для меня люди в этой реальности. Пусть не по рождению, но я их принял своей душой и обязан уважать и считаться с их чувствами. Так судьба сложилась.

-Пап, ну чего ты? Говори как есть, чего там люди про меня нашептали?

-Да, понимаешь, ерунда какая-то. Вроде, зареченских ты обидел сильно, чуть ли не полсотни мужиков там избил. Я поинтересовался, никто в больницу не поступал, в милицию сигналов тоже не поступало. Но слышал уже не от одного человека. Ты, так почти у каждого на слуху. С бабами тоже странность получается, какую не встретишь, всё про тебя разговор заводят — 'Ах, ваш Володенька то-то т то-то...' или 'Ах, ваш Вовочка, так моей Глашеньке нравится...', — изобразил папа чей-то говор.

-Ну, пап, я тут не виноват, — рассмеялся я, вот что родителя беспокоит, — С зареченскими там всё просто было, батя. Про пятьдесят или сто мужиков, это уже бабы трепятся. Их девять было и все наши сверстники, никаких мужиков. Мы втроём на речку пошли искупаться, ну я Федька и ещё один из наших. Только подошли, они на нас сразу и попёрли, видят же что их больше. Ну а нам что, бежать что ли? Я вот не хочу, чтобы кто-то сказал, что Владимир Онищенко трус. Ну и пошёл кулаками махать. Да так ловко получилось, что никого не обделил, каждому досталось. В тебя силой пошёл, да в деда нашего.

-Хех! — хмыкнул от удовольствия отец и, протянув руку, хлопнул меня по плечу, — Молодец, сынку, что честь фамилии не уронил. Я вот в молодости помню...

И закатил речь минут на сорок, предаваясь воспоминаниям о молодости и драках, с теми же зареченскими. Хотя, слушать было интересно. Вот бы ещё грамм по сто пятьдесят водочки, да под селёдочку, вообще бы душевно пообщались. Но пока мне нельзя — мал ещё, не поймут.

-Ну, а девки чего, поглядывают? — хитро прищурился отец, поглаживая усы.

-Да не без этого, батя, — отмахнулся я, — Поглядывают. Только я не поглядываю. Ровесницы мне не интересны, а те, что постарше, на меня сами пока не смотрят.

-Ну, ты это... Осторожней будь, а то бабы, они знаешь какие? Если что — миг оженят, — поделился батя со мной житейским наблюдением.

-Ну, так, ты чего бать? Если что — осторожен буду. Ясное дело, бабы они такие... Хитрые, — успокоил я его, как мог.

-Ну, ладно, — закончил разговор отец, — Порадовал ты меня. Повзрослел, вижу. Беги уже, куда там собирался, я сейчас тоже по делам пойду.

На том и расстались. Но не успел я заняться хозяйством, как прибежала Маринка и начала вываливать на меня свои новости, так что ещё минут двадцать кивал и делал 'умное' лицо, выслушивая её детские новости. Под конец, она меня смогла удивить.

-Вовочка, ты самый лучший брат в мире, я тебя очень сильно люблю, — и обняла.

А я машинально обнял её и затих, не зная, что ответить. Сердце кольнуло какой-то грустью. Не было у меня никогда сестрёнки, а вот теперь появилась. Потом, всё-таки сказал:

-Я тоже тебя люблю, сестрёнка. И любого за тебя порву в клочья, только пальцем покажи. И за отца с матерью порву, вы у меня все, что есть самое дорогое в этом мире.

* * *

Широко известна народная мудрость, если жопа ищет приключений — она их себе найдёт. Так оно и получилось. Лето, тепло, деревья шелестят, птички чирикают... Коровки мумукают и срут где попала. Да так часто. Снова влип, суки позорные, консервы ходячие.

Иду по посёлку, никого не трогаю, но по сторонам смотрю, ищу, чем бы заняться и куда себя приложить. Куда приложить свои нерастраченные силы и чувства? Я по жизни ловелас был, если по-простому — блядун и бабник. А тут уже, сколько времени прошло, а ни с кем, ни разу не шиши. Целый месяц в молодом, здоровом организме и ни одной женщины не повалял. Непорядок.

И вот я иду, а тут вдруг слышу, мужской хохот девичьи рыдания и крики из проулка. Всё по шаблону, всё так, как неоднократно описано в популярных романах. Это же просто подарок, какой-то. Нашёл, то, что искал!

И я как истинный рыцарь, правда, пешком, сворачиваю к источнику шума и что я вижу? Всё как всегда. Злые бандиты обижают невинную девушку и хотят её лишить... Не знаю, чего они могли её лишить в их возрасте, но в первый момент, увиденная картинка вызвала у меня смех. Местная шпана забрасывала девчонку, конскими котыхами. Ну, а невинная девица, доблестно принимала их своим телом и громко возмущалась.

Расставив пошире руки, и изобразив 'страшную' косолапую походку, я с грозной рожей направился в сторону пацанов. Не ожидая такой падлянки, те не сразу заметили моё появление, а когда заметили, бежать было поздно. Сблизившись с ними, я не разбирая, кто есть кто, отвесил каждому звучные подзатыльники, а особо понравившимся, даже пендаля не пожалел. Через десяток секунд упорного труда, я всецело сумел овладеть их вниманием.

-Вы чего оборзели тут совсем? Чего к Соньке пристали, уроды? Узнаю, что вы её снова тронули, я вас в бараний рог согну, — и показал жестами, как я их гнуть буду, — Поняли? Всё, свалили отсюда быстро, ушлёпки.

Их как ветром сдуло. А я смотрел на спасённую красавицу, а она смотрела на меня. А я смотрел на неё, а она на меня... Не выдержал, заржал. А она стояла, вся перемазанная в навозе и изображала горе Монны Лизы.

-Сонька, хватит суслика изображать, пошли до речки, отмоешься. Только давай, я впереди пойду, а то смотреть на тебя страшно, как из выгребной ямы вылезла.

Спасённая девица, была печально известно Сонькой-жидовкой. Не знаю, за что её невзлюбили, как по мне, вполне нормальная девчонка, можно сказать красивая. Но вот невзлюбили её и всё тут. Сложилось так, видимо. Отец у неё местный сапожник, к нему весь посёлок ходит, дядя Яков его зовут. Мама — тётя Роза, работает в местной пекарне, тоже вполне уважаемая женщина. А вот Соньке везёт как утопленнику, над ней молодняк издевается, как хочет. Эдакая, местная достопримечательность образовалась — человек для битья и злых шуток.

Дошли до речки, Сонька принялась за чистку. Я некоторое время наблюдал за ней, потом не вытерпел.

-Сонь, ну чего мучаешься? Я тебя специально в тихое место привёл. Раздевайся и лезь в воду, сама помоешься, заодно и одежду простирнёшь. Потом на кусты развесь, на солнышке быстро высохнет.

Ха! Ишь, как покраснела, стесняется меня. 'А девочка созрела' — замурлыкал я мысленно. Ну, а что? Ей лет шестнадцать примерно. Сиси есть, попа в наличие, гормоны проснулись. Ну а тут я ей делаю непристойные предложения, раздеться и искупаться. Ай, как неприлично. Тут в этом времени, вообще странные нравы. Замуж девственницами выходят, охренеть не встать.

-Ну и чего смотрим? — равнодушным тоном спросил я, — Невинность я твою красть я пока не собираюсь. Так что, лезь в воду и отмывайся нормально. Сонька, прекращай дурочку из себя изображать! Куда тебе в таком виде, по посёлку идти? Хочешь, чтобы все смеялись над тобой — что Соньку опять пацанята говном измазали?

Та усиленно замотала головой, всем видом убеждая, что не хочет этого. Но раздеваться она не хочет. Ну, не хочет, значит поможем. Быстро подхватываю её за более чистые места и закидываю в воду, раздаётся визг. Ну и моё ржание.

Она, оказывается, ругаться может. А то всю дорогу молчала как партизан. Но культурно ругается. Отведя душу, Сонька наконец принялась за водные процедуры. Понаблюдав некоторое время за её мучениями, я не выдержал снова. Быстро разделся до трусов и полез в воду. Сообразив, что это моё действие, ничем хорошим для неё не закончится, Сонька попыталась от меня убежать. Именно убежать, потому что плавать она как оказалось, совсем не умеет. И попав в первую же ямку, тут же начала судорожно хлопать руками по воде и пускать пузыри.

Хрюкая от смеха, я добрёл до 'утопленницы' и тут же попал в её цепкие объятия. Попытался от себя отцепить, но куда там, вцепилась как клещ, обхватив руками и ногами.

-Ага, обнимаешься, — победно произнёс я, на что Сонька отрицательно помотала головой, но объятий не разжала. Подхватив её под упругую попку, понёс её на мелководье. Вот там она от меня отлепилась и с чувством сказала:

-Дурак!

-Знаю, что дурак, — хмыкнул я, — А ты грязнуля и умываться не хочешь.

-Я не грязнуля! — возмутилась она, — Ты что, не понимаешь?

-Что ты не грязнуля? — продолжал я балдеть, — Нет, не понимаю. Как я могу понимать, что ты не грязнуля, если ты грязнуля?

-Ты шутишь? Ты просто специально так говоришь? — осенило её, — Я не могу при тебе раздеться, понял?

-Вот теперь я тебя понял, — примирительно ответил я и, ударив по воде, окатил её брызгами. Сонька взвизгнула и начала со скоростью бешеного кролика, молотить руками по воде, поливая меня в ответ. Минут пять, я от неё убегал, а потом поднырнул и подхватил её на руки.

-Ой, ты чего? — растерялась она, ухватив меня за шею обеими руками.

-Соня, ты хочешь большой и чистой любви? — сказал я серьёзным голосом и посмотрел ей в глаза. Некоторое время она соображала, про что я ей намекаю, потом наступило очередное озарение. Она сначала отрицательно помотала головой, потом вроде согласилась и снова возразила.

-Я не понял, так хочешь или не хочешь? — уточнил я, — А то головой киваешь, то так — то эдак. Вот как тебя понять?

Сонька на мгновение задумалась, потом ответила:

-Нельзя, тятя с мамой заругают.

Нет, ну вот надо же — тятя с мамой заругают. Я к ней можно сказать, с самыми чистыми намереньями, про чувства, а она мне про тятю с мамой. Нет, милая, так дело не пойдёт.

-Сонька, ты замуж когда пойдёшь, тятя с мамой тоже будут в твоей спальне со свечкой стоять?

-Зачем? — спросила она, немного повозившись у меня на руках, устраиваясь поудобнее.

-Как зачем? Подсвечивать, чтобы видеть, что вы с мужем там делать будете и советы давать, — радостно ответил я, глядя за её реакцией, озарение — вот оно! Очередное озарение! Гы-гы!

-Дурак! — возмутилась Сонька и задёргалась у меня на руках, в попытке освободиться. Ну, я что, я не против. Плыви рыбка, плыви. Плюх...

Ладно, первый раунд за мной, можно сказать. Намёк толстый сделан, пусть теперь думает. Если честно, нравится мне Сонька, есть в ней что-то такое, что цепляет. Ну вот, на голову мне полезла, утопить хочет, что ли? Или это она так домогается, пока не знает, как надо правильно? Ничего, научим постепенно, какие наши годы.

Опачки! А мы тут уже оказывается не одни. Вот я так и знал, что день сегодня будет удачным. Если Сонька мне не даст, значит с зареченскими пересекусь. И как только они меня нашли? Случайно или проследил кто? И что интересное, в этот раз парни взрослые пришли, в количестве пяти штук.

-Ну что, малой, выходи, погутарим? — оскалились, козлы.

-Да не, — отказался я, — Давайте вы сюда, водичка тёплая. Заодно и помоетесь, а то от вас дерьмом воняет.

Сзади меня хрюкнула Сонька. То ли себя вспомнила, то ли от смеха. Оборачиваться я не стал, мало ли что эти ушлёпки придумают, пока я на них не смотрю.

-Да ты совсем оборзел, малой, — завёл волынку один, как их всех по именам, я не знаю. Знаю, что зареченские, не наши.

-Какой есть, — брызнул я в их сторону водой, жаль не достало, — Ты свою рожу не видел, вот где природа посмеялась.

-Чё?

-Чё — по-китайски жопа, — прикололся я, — Морда, говорю у тебя страшная. Поэтому девки не любят.

-Да ты... Да я... — закипел тот, которого я обидел и полез в воду, остальные разошлись чуть в стороны. А мне это и было нужно.

Со скоростью торпедного катера, я рванул на встречу 'водолазу', срубая его ударом в живот, да так, что его выбросило обратно на берег. НУ и то радует, хоть не утонет. Следующего встретил ударом другой руки в челюсть, тоже не боец, несколько секунд будет в нокдауне валяться. Третьего встретил ударом ноги в грудь, тоже любитель полетать — только низко. Четвёртого срубил 'вертушкой' — круговой удар ногой, ну а пятому досталось ребром ладони в шею. Хорошо придержал силу удара, а то точно бы убил. Затем подошёл ко второму, как наименее пострадавшему, пнул его по яйцам — легонько, придавил его корчащееся тело ногой, ласково спросил:

-Чего надо?

-Ничего! — ответил этот кастрат, снимая претензии.

-Раз ничего, тогда приводи дружков в порядок, и валите на свой берег. Ещё раз дорогу перейдёте, руки-ноги переломаю, жалеть не стану. Понял?

-Понял. Уй! Да понял, я понял! — взвыл он, когда мне не понравился его первый ответ. Когда стоят на яйцах, это же, наверное, больно?

-Сонька, хватит плескаться, вылезай. Дома, наверное, уже заждались, — сказал я, поманив её на берег.

Опасливо обходя стороной зареченских, Сонька вылезла из воды и на ходу отжимая подол платья, пошлёпала ко-мне. Подхватив её обувку, подумал — сапожник без сапог. Вроде её батя обувку тачает, а у дочки не обувь, а какое-то убожество. Руки не доходят, что ли? Да и одета она как шарамыга, какая-то. Надо будет с ней или её родителями на эту тему поговорить.

Оставив на берегу зареченских неудачников, мы отправились в посёлок, в сторону Сонькиного дома. Провожу на всякий случай, мало ли что. Правда теперь сплетни начнутся... Ну и насрать, лично мне пофиг. Вякнет кто чего поперёк, быстро будет своей головой мои ноги пинать. Я и раньше был не подарок, а сейчас с моей силой и навыками, мне вообще море по колени. Нет, я себя суперменом не считал, разумеется. Сила силу ломит. Но наши поселковые проблемы, я не считал чем-то не решаемым. Силу везде уважает. А я тут вроде как в авторитет вхожу. Ага, а вот и Сонькин дом. Дойдя до своей калитки, Сонька на мгновение остановилась и шепнула — спасибо, улыбнулась и исчезла. Эх, огонь девка...

* * *

Следующий день принёс сразу несколько событий. Всё началось с утра, когда прилетел восхищённый Федька:

-Вовка, ты говорят опять зареченских побил!

-Кто говорит? — спросил я, разливая из корчаги пенистый квас, который только что достал из погреба.

-Да все говорят! У них там вчера сходка у парней была, так они решали, когда толпу собрать, что бы берег на берег сойтись. Да о тебе разговор был, расклад не в их пользу получается. Там тебе прозвище дали, знаешь какое?

-Ну и какое? — напрягся я, прозвище — если плохое, это не айс. Это очень даже не айс!

-Змей! — восхищённо выдохнул Федька.

-Тфу! — сплюнул я, в сердцах, не ума не фантазии, — С чего это они меня так?

-Да те парни говорили, быстрый ты как змея, они вроде как ничего сделать не успели, как все попадали. А ещё один из них сказал, что у тебя глаза как у змеи были, холодные. Он думал ты его там и убьёшь. А что там, было? Вов, расскажи! Ну, расскажи, Вов! О, а правда говорят, ты там был с Сонькой-жидовкой?

Тут меня перемкнуло. Не заметил, как взметнулся и вздёрнул Федьку в воздух, ухватив за грудки. Потом, спохватился и отпустил.

-Ты Федя, меня прости, — похлопал я по плечу, сильно побледневшего товарища, — Но никогда, слышишь, никогда не говори на Соню — жидовка. Иначе, друга Фёдора у меня больше не будет. Поссоримся. Договорились?

-Договорились, — сглотнул Федька, вставший поперёк горла комок, — Ну ты бешенный, Вов. Я и не ожидал. Правильно тебя зареченские назвали Змеем. Я даже и не понял, как в воздухе повис. Вот у тебя силища!

-Да какая у меня силища, я ещё росту, — отмахнулся я, снова усаживаясь за стол, — Вот у бати — да, силища. Он подковы руками гнёт. А дед, так тот подковы рвал и коня на себе мог нести. Вот там была силища. Посмотрим, в кого силой пойду, в отца или в деда. А то может в обоих сразу. Буду ходить с конём на шее, и мять в руках подковы, хе-хе!

-Да уж, — поёжился Федька, — Ты за Соньку извини, это я по привычке ляпнул. Не знал, что у тебя с ней серьёзно. Я думал просто трёп.

-Да не было ничего такого, — фыркнул я, — Пацанва опять к ней прицепилась, катыхами забросала. Навешал им пенделей, отвёл Соньку на речку, ополоснуться, а тут эти крендели заречные подвалили. Ну и закрутилось у нас. Потом домой её отвёл, вот в принципе и всё. Но что есть, то есть, понравилась она мне. Когда отмылась.

Федька хрюкнул, потом не выдержал и заржал, с опаской глядя на меня. Я тоже рассмеялся. Да и кто не смеялся, когда видел Соньку, в очередной раз извозюканную в дерьме? Я же говорю — местная достопримечательность и любимая забава для пацанов. Но так было, а сейчас я за неё головы пооткручиваю, о чём Федьку и проинформировал.

-Понимаешь, Федь. Повзрослел я, что ли? Короче, за Соньку головы отрывать буду.

-Ладно, понятно. Влюбился ты в Соньку, так и скажи!

-Не скажу, — отрезал я, — Сам ещё не знаю. Время покажет. Да и сколько таких ещё Сонек мне за жизнь встретится — никто не знает. Но обижать её не позволю.

Потом мы с Федькой отправились по посёлку полазить. Дома всё переделали, скучно, вот и отправились побродить. И вот о ком говорили, нарисовалась не сотрёшь. Не идёт, а пишет.

-О, твоя идёт, — тычет меня локтем в бок Федька и заговорчески помигивает, придурок.

-Заткнись, Федька, — предупредил я, — Ляпнешь чего при ней, в ухо дам, не посмотрю, что друг.

Федька со всем тщанием изобразил, что он — никогда и вообще могила. Ага, так я и поверил. Болтун, первый на деревне.

-Привет, Сонь! — поздоровался я первым, а она покраснела как помидор. От ушей, прикуривать можно. Ну, хоть чистенькая сегодня, видимо без эксцессов обошлось.

-Здравствуй, Володя, — пролепетала она, а Федька превратился в соляной столб.

-Никто не обижал тебя сегодня?

-Нет, — так же тихо ответила она, теребя какой-то узелок в руках.

-Далеко собралась?

-Маменька к тёте Мане отправила, гостинца передать. Пирогов вот напекла.

-А, вот что! — обрадовался я, — Ты туда-обратно или задержишься у неё?

-Нет, маменька сказала не задерживаться, — ответила она, и кинула на меня хитрый взгляд. Ну, мы намёки понимаем.

-Так давай, мы тебя проводим, да Федь, ты же очень хочешь Соню проводить, — повернулся я к Федьке и ткнул его легонько кулаком в живот.

-Уве-к! — издал интересный звук Федька и с энтузиазмом изобразил согласие с моим вопросом. Ну и то хлеб. Судя по нему, он сегодня решил устроить мне праздник — молчать целый день. Хотя, целый день не получится, полдня уже прошло. И мы не спеша пошли по улице, здороваясь с редкими прохожими. До дома бабы Мани дошли спокойно, дождались, пока Сонька отдаст гостинец, а потом пошли обратно.

-Аы, чёрт! — невнятно ругнулся Федька, когда шли уже по центру Кантемировки.

-Ты чего? — спросил я.

-Да вон, смотри, Гриня с парнями идёт, — кивнул он в сторону.

Я посмотрел, куда он показывал и увидел, что откуда-то из кустов, через изгородь, перемахнули трое парней. Двое лет по двадцать, один лет двадцать пяти. Насколько я знал, это великовозрастный оболтус по имени Григорий, или как все привыкли говорить — Гриня. До сих пор не женат, вечно встревает в какие-то истории и очень любит драться. Вот и сейчас, ещё не вечер, а уже пьян и ищет приключений.

-О! Кого я вижу! Вованя! — заорал он на всю улицу, — А кто это с тобой? Твой хвост Федька и наша замарашка Сонька-жидовка!

Не знаю, что он там ещё хотел сказать и зачем вообще подошёл, но меня снова климануло. Я взвился в воздух, и влепил ему смачный удар в голову. Не успев приземлиться, почувствовал движение сбоку, и присев и крутнул ногами бабочку. Рядом рухнуло, подсечённое ударом по ногам тело. Вскочив, пробил любимый удар Ван Дама высоким подъёмом ноги в голову. Показушно, но смотрится красиво. Вот и третий улетел. Тут начал подыматься Гриня, здоровый бугай, зараза. Или он под анестезией или у него нет мозга. Поэтому, я пнул его по рёбрам, а когда он завалился на спину, сделал то, что сделал зареченскому. Наступил на его совесть — то есть, на яйца. Вы слыхали, как поют дрозды? Я не слышал, но Гриня голосил как натуральная свинья.

-Ну и чего орёшь, козёл? — поинтересовался я, — Слушай меня внимательно. Ещё назовёшь Соньку жидовкой, или не дай Бог тронешь её или Федьку, я тебе яйца оторву и сожрать заставлю. Понял-нет?

-Ну всё, тебе пи

* * *

, — проинформировал он меня.

-Видимо ты не понял, — ответил я, — Тогда, чтобы ты меня понял, я сделаю так...

И каблуком врезал по его руке, ломая кости. Так всё-таки надёжней, чем просто мораль читать. Как говорил Александр Македонский, ударами палкой по спине, можно добиться значительных результатов, чем обычными словами. Мудрый был человек!

Как только Гриня разинул рот, чтобы снова заорать, я пнул его в голову, отправляя в царство Морфея. Да и надоел он мне уже, шумный такой. Потом, повернулся к Федьке с Сонькой. Как всё запущено...

Сонька изображала анимашного суслика — стояла столбиком и с большими глазами. А Федька просто стоял, разинув рот. Решив не оставить товарища в беде, я хлопнул Федьку ладонью по подбородку, рот с лязгом закрылся, а Федька очнулся.

-Вот это да! — выразил он всю глубину восхищения, увиденным им зрелищем, -Ты самого Гриню вырубил!

-Мне что, на него смотреть надо было, — проворчал я, подхватывая под локоток Соньку и подпихивая в спину Федьку.

-Вовка, ты самого Гриню вырубил! — снова проинформировал меня Федька.

-Да, я знаю, ты уже говорил.

-Вова, ты не понял! Ты самого... — я заткнул ему рот ладонью.

-Федь, задолбал уже. Да, я вырубил Гриню. И что?

-Так это же Гриня! Он самый сильный в Кантемировке!

-Да мне наплевать, Федь. Был самый сильный, теперь я самый сильный. Всё? Пошли, а то Соня волнуется.

Ну, это я погорячился, конечно. Соньку сейчас, наверное, ничего не волновало. Она как зависла, так и продолжала витать где-то в облаках. Тут мы как раз к её дому подошли. Решив излечить её от этой странной болезни, я её обнял и осчастливил поцелуем в засос.

Спустя минуту, она начала приходить в себя и затрепыхалась. Решив, что лечение прошло успешно, я её выпустил и успешно ушёл от нокаутирующей пощёчины. Брякнула захлопнувшаяся калитка.

-Дурак! — сообщили мне, уже откуда-то из глубины дома.

-Я знаю, — негромко отозвался я.

-Вовка, ты поцеловал Соньку! — сообщил мне Федька.

-Да я как-то в курсе, и что?

-Ты не понял, ты поцеловал Соньку!

-Ещё раз скажешь это, и я поцелую тебя, — проинформировал я Федьку.

-Ы-ы?!

-Ага...

Глава 3

-Алексей Макарович, я уважаю нашу милицию и очень уважаю вас лично. Но хватит читать мне мораль, как и что мне делать, когда мне или моим друзьям хотят набить морду, — ответил я нашему участковому, когда он пришёл к нам в гости, для проведения профилактической беседы со мной, — Вот знаете, очень категорически возражаю. Мне что, надо стоять и ждать, когда меня изобьют? Нет у меня такого желания. Милицию звать на помощь? Да меня в землю по уши вобьют, за это время раз пятьсот, пока вы прибежите. Нет, я буду делать то, что умею — качественно бить на опережение, как завещает товарищ Сталин.

-Это когда он такое говорил? — поперхнулся наш участковый.

-Тогда, когда сказал, что врага надо бить малой кровью и на его территории, — проинформировал я.

-А зареченские или тот же Савченко Григорий — тебе враги?

-Конечно враги, — подтвердил я, — Как-то сложно назвать их друзьями. И не надо называть их 'заблуждающимися элементами', которых нужно перевоспитывать. Воспитанием пусть государственные органы занимаются, а я простой подросток, который очень дорожит своей жизнью и здоровьем. Так что, это не наш метод — как говорил, товарищ Ленин.

-Ты вот товарищей Сталина и Ленина цитируешь, — раздражённо проговорил Алексей Макарович, — А между тем, ты один из немногих комсомольцев нашего района и сын секретаря парткома. Ты не подумал о том, что твоё поведение, как-то не вяжется с моральным обликом члена ВЛКСМ?

-Вот не надо мне на совесть давить и комсомол цеплять. Товарищ Ленин говорил по этому поводу, что в сердце каждого комсомольца, должен гореть яростный огонь, который подвигнет его на подвиг в борьбе с несправедливостью. Вот я борюсь, по мере своих возможностей. Кстати, чего это мы обо мне, да обо мне? Давайте о вас поговорим?

-Не понял? И чего это ты собрался говорить обо мне?

-Не конкретно о вас, хотя и о вас тоже. Давайте поговорим о работе милиции? Вы нашли тех, кто меня едва не убил? Нет. Где у нас милиция и чем она занята, когда почти ежедневно происходят драки между нашим берегом и зареченскими? В кабинетах сидит. А то, что Гриня посёлок терроризирует, тунеядничает и ведёт асоциальный образ жизни, вам тоже не известно? Сомневаюсь. Вот смотрите, сколько всего я влёт наковырял и это только начало. Хотите я по кражам пройдусь? Кто погреб обворовал у тётки Глафиры из Слепого переулка? Кто корову увёл у дядьки Никиты с Заречной? Кто порося стащил у Стеценко с Плахотного? Что скажете, товарищ участковый?

-Но, но! Ты чего взъерепенился? — возмутился Алексей Макарович, — Вообще-то, это я пришёл к тебе, чтобы вопросы задавать, а не ты ко мне. Мал ещё, меня учить!

-Да ладно? Ответить вам нечего, так и скажите. Нет, я понимаю, у вас всего два десятка милиционеров на райцентр, за всем не поспеваете. Но чего вы тогда от меня хотите? Ждать и терпеть, когда у вас до меня дойдёт очередь по оказанию помощи, в решении моих проблем? Нет, спасибо. Я уж как-то сам себе помогу.

-Ладно, вижу, мои слова до тебя не доходят, Володя. Мало отец тебя сёк, не дал ума, — собрался уходить участковый.

-А это не вам судить, Алексей Макарович, мало или много. Вас как я вижу, тоже не сильно розгами баловали в детстве. Вы так и не поняли, о чём я вам тут говорил.

-Да и о чём же?

-О том, что в своей работе нужно опираться на население, а вы от населения стеной отгородились. Все про всё знают, только вы — власть, ничего не замечаете, и замечать не хотите. Ходите по дворам, беседуйте с людьми — это ваша работа. Вы ко мне, зачем приходили? Мораль читать? А зачем? Жалобы на меня были? Нет. Я веду антиобщественный образ жизни? Нет. Замечен в противозаконных действиях? Тоже нет. Вы мне должны руку пожать и поблагодарить, что зареченские перестали на наш берег шастать и пацанов наших обижать. Да и Гриня притих, даже пить говорят, бросил. А вы меня воспитывать пришли и стыдить, за то, что я вашу работу выполнил.

-Вот ты, значит, как всё повернул? Может тебе и медаль за это дать? — хмыкнул участковый.

-Не доросли вы ещё, что бы медали раздавать, Алексей Макарович, — ответил я, — Вот станете генералом, тогда и поговорим. У вас всё? Вопросы ко мне есть ещё? А то, мне надо стайку чистить, да по делам пробежаться.

-Ладно, будем считать, что я тебя предупредил, — с лёгким раздражением сказал участковый и, попрощавшись, ушёл. А из-за дома, выскочила Маринка с хитрой рожицей — подслушивала, егоза мелкая.

-Ой, Вов, а ты не боишься Алексея Макаровича, он же милиционер!

-Ну, так он милиционер, а не пугало огородное, что бы его бояться, — усмехнулся я, ухватив сестру и усаживая её себе на колени. Она обняла меня за шею и доверчиво прижалась.

-Ты такой сильный и храбрый. Ты никого не боишься?

-Ну как не боюсь, — проговорил я, — Маму вот боюсь, когда она сердится. Вдруг возьмёт скалку, да полбу даст. Страшно. Отца тоже опасаюсь, ремня всыплет, а мне как-то не хочется. Тебя вот тоже боюсь...

-А меня чего боишься? — удивилась Маринка.

-Так ты тоже когда-то вырастешь, и у тебя тоже будут муж и дети. Вдруг на родном брате решишь потренироваться и за скалку возьмёшься? Ну, или за ухват. Тоже опасная штука, — задумчиво проговорил я.

Некоторое время Маринка соображала, потом звонко рассмеялась. Повозилась у меня на коленях, удобнее устраиваясь.

-Вов, ну я серьёзно!

-А если серьёзно, то не знаю. Не успеваю я как-то испугаться, — сказал я правду, — У меня в моменты опасности, в голове что-то щёлкает, и я вообще ничего не чувствую. Это потом, начинаю размышлять, плохо это или хорошо. А вот страха или ещё чего-то, вообще не чувствую.

-Я всегда знала, что у меня самый храбрый брат на свете, — счастливым голосом проговорил сестрёнка, — Вов, а ты правда на Соньке женишься?

-???!!!

* * *

Мама тоже не осталась в стороне, прибежала на обед, сходу наехала на меня как танк на лягушку — шумно и эмоционально, как это умеют делать все хохлушки. Для начала, огрела меня полотенцем — для завязки разговора, одновременно потрепала по голове — как ты вырос сынок. А потом перешла к сути вопроса — за Соньку зацепилась, это тема для неё была самой животрепещущей. 'Доброжелательные' знакомые, ей во всей красе расписали, как мы с Сонькой гуляем по посёлку за ручку, что целуемся с ней без устали и что вообще, Сонька от меня беременная.

-Сынок, как ты мог? — вопрошала она, заламывая руки, — Ты же ещё такой молодой!

-Да дурное дело не хитрое, мама, — покаянно ответил я.

-Так это правда?! — застыла мать в шоке.

-Чего, правда? — сделал я честные глаза.

-Что Сонька от тебя брюхатая!

-С чего ты взяла? — возмутился я.

-Так ты сам сейчас сказал!

-Когда я такое говорил? Не говорил я такого, — открестился я.

-Как не говорил? Только сказал, что дурное дело не хитрое, — уличила меня мать.

-Это говорил. А то, что брюхатая, не говорил. Да и как она может от меня забеременеть, ясли я её только за руку держал, — возмутился я.

Мать зависла, обдумывая, кто что сказал, потом помотала головой, приводя мысли в порядок.

-Запутал ты меня совсем. Значит, Сонька не брюхатая?

-Нет ещё.

-Как это нет ещё?! — снова взвилась мама, — Я тебе сейчас дам — нет ещё!

-Мам, ты чего, — опасливо отошёл я в сторону, — Ей теперь что, ни за кого замуж не выходить, что ли? Так это вы с тётей Розой и самой Сонькой решайте, я-то тут причём?

-Как не причём? — снова подзависла мать, — Я тебе сейчас дам, не причём! И вообще, ты чего меня путаешь?!

-Мам, я тебя не путаю, ты сама запуталась, — ответил я, прячась от неё по другую сторону стола. А то размахалась полотенцем как Чапаев шашкой.

-Вовка, ну-ка говори честно матери — с Сонькой гулял по посёлку? — поставила мать вопрос ребром.

-Гулял.

-За руки держались?

-Держались.

-До дому провожал?

-Провожал.

-Целовались?

-Нет.

-Как это нет?! — снова взвилась мать, — Половина посёлка видела, как вы с Сонькой миловались возле её дома.

-Так мы не целовались, это я её поцеловал. Разок, — ответил я, сделав мечтательное выражение лица.

-Ах ты, кобель! — мать снова подняла ветер своим оружием массового поражения, я специально дал себя догнать и несколько раз, получил честно заработанное. Для полного взаимопонимания, мать меня ещё за чуб дёрнула, — Разок значит? Это вчера разок, сегодня два разка, а потом Сонька придёт домой и скажет — мама, меня Вовка Онищенко обрюхатил?

-Да я откуда знаю, мам, чего она там скажет! — возмутился я.

-Ах, ты не знаешь? — и снова начала выбивать пыль. Наконец, утомившись гоняться за мной по дому, мать присела и снова спросила, — Так Сонька не брюхатая?

-Да я откуда знаю?! — возмутился я.

-Вова, не путай меня! — снова привстала мать, — Честно скажи!

-Да я откуда могу знать, мам? Если и брюхатая, то я тут не причём.

-Ага, значит вы с ней не...— мать с намёком посмотрела на меня.

-Нет мам, мы с Сонькой 'не', — сознался я.

-Я этой Филимонихе, все космы выдеру за её язык, — мечтательно проговорила мама, — А ты смотри у меня! Чтобы не шалил с Сонькой, а то знаю я вас — молодых, да ранних. Вам только дай волю!

Спрашивать, откуда она знает про 'молодых, да ранних', я не стал. А то опять на полчаса скандал закатит. Она это любит. Наконец, мать собралась обратно в клуб, дёрнув напоследок меня за чуб, в воспитательных целях. На лысо обриться, что ли?

* * *

Подхватив бредень и заскочив за Федькой, отправились на плёс, порыбачить. Надо маме отомстить, подкинуть ей заботы — рыбу чистить. Ну, это я шучу, рыбу я сам почищу, мне не сложно.

-Вов, к тебе участковый заходил? — спросил Федька, бредя по пояс в воде, заворачивая бредень к берегу.

-Заходил, — ответил я, занимаясь тем же самым, только с другой стороны бредня.

-И чего?

-Чего, чего. Да ничего. Поговорили, мораль он мне читал, на тему, что драться не хорошо.

-Гы! — отозвался Федька, — А что, надо ждать, когда по шее дадут?

-Вот и я его про это спросил.

-А он чего?

-А он мне говорит, надо милицию звать.

-Ага, на всю Кантемировку орать — помогите, спасите!

-Ага. Я точно так же сказал. Пока до них докричишься, пока прибегут...

-Во-во, — поддержал Федька, — Ты Вова, всё правильно сделал. Здорово Гриню с дружками осадил. Даже руку ему сломал. Он теперь дома сидит, никуда не выходит, боится, что засмеют.

-Ничего, глядишь, на пользу пойдёт. У тебя-то как дела? Никто не цепляет? А то мало ли, сам знаешь, народ у нас не шибко умный. Решат вместо меня на тебе отыграться.

-Не! Ты что. Даже уважительнее стали, — заулыбался Федька, — Те, кто раньше в упор не замечал, сейчас за руку здороваются.

-Ты Федь, всё равно, осторожней будь, — предупредил я его, — С оглядкой ходи, бережёного Бог бережёт.

-О! Вов, чего спросить хотел. Ты же комсомолец, а бога поминаешь? — слегка смущённо спросил Федька, выбираясь на берег и затягивая бредень.

-Ну и что? — хмыкнул я, — Мне это не мешает. Сам подумай, если кто-то сказал, что Бога нет — Бог исчезнет?

Федька задумался, почесал шевелюру под кепкой, потом отрицательно мотнул головой:

-Нет, наверное. А Бог есть? Ну, сам как думаешь?

-На счёт Бога не знаю, есть он или нет, — пожал я плечами, выгребая мелкую рыбёшку и выбрасывая её обратно в реку, — Но Вера, должна быть. Без Веры, жить сложно, да чего там — невозможно. По сути, люди сами себе Бога создают. Кто-то верит в высшее существо, которое сотворило все, что мы видим и знаем, а кто-то сотворил себе Бога на земле, веря в какую-то идею. Например, в построение Светлого будущего — коммунизма. Тоже неплохо, на мой взгляд. Главное верить в это и стремиться к этому. Для меня, главное не Бог, главное то, во что я верю. А верю я в себя, в своих близких, в дружбу, любовь... Понимаешь? А то, что я Бога поминаю, это так — привычка.

-Значит, ты считаешь, что коммунизм мы так же не увидим, как и православные Бога? — помолчав некоторое время, спросил Федька.

-Хех! — хмыкнул я, — Глубоко копаешь, Фёдор, не ожидал. Но, по сути, я с тобой согласен. Здравая мысль в твоём вопросе есть. Но опять-таки повторюсь, главное верить в идею. Верить в людей, в правительство, в партию, в себя. И будет тебе счастье. Только ты Федь, не ляпни где, про то, что мы тут говорили. А то не поймёт тебя, проблемы появятся. А оно нам надо?

-Да не дурак я, — насупился Федька, — Понимаю всё.

-Вот и хорошо. Давай ещё пару раз протянем, чуть в стороне, тут уже всю рыбу распугали.

* * *

Посмотрел, сколько мне ещё базу учить осталось. Осталось, двадцать процентов. Большая зараза. Я пока так и не понял, что она мне даст, знания развернутся только после завершения обучения. Но мне уже любопытно. А пока, решил прогуляться в библиотеку. Спрашивается — зачем? А вот, решил повысить свой уровень образования. Нейросеть и мой улучшенный мозг, имели такую способность, как мгновенно запоминать и обрабатывать любую информацию. Вот и буду листать книги, а нейросеть пусть запоминает, и формирует базы знаний. Так что, пойдём в гости к моей маме, в клубную, поселковую библиотеку.

Библиотека меня откровенно разочаровала. Полсотни книг и большая часть из них, это политическая литература. Зато, подшивок газет, было много. Вот я и занялся, пролистыванием всего подряд. Минут через сорок, мать не выдержала:

-Сынок, ты чего балуешься?

-Не балуюсь я, — недоумённо ответил я, — С чего ты взяла?

-Да ты даже не читаешь, просто листаешь. Картинки смотришь, что ли?

-А... Нет, мам. Просто, у меня метод чтения такой, не обращай внимание.

-Метод, говоришь, — недоверчиво протянула мать, — Ну, ну... Дома расскажешь, что вычитал.

-А чего дома? Тут проверь. Бери любую книгу или газету, что я прочёл и назови страницу. А я тебе по памяти расскажу.

-Да ну? Ой, хвастун, — рассмеялась мать, — А ну, давай!

Схватив недавно возвращённую на своё место книгу 'Десятый съезд РКП(б)', наугад открыла её и с ехидцей сказала:

-Страница пятьсот пятьдесят один. Ну что?

-Ага, интересное место. Там товарищ Киселёв возмущается словами Ленина. Чуть ниже смотри, речь Киселёва, цитирую: 'Я не знаю, что я — на крестьянском съезде, что ли, где меня крестьяне за полу тащили? Надеюсь, что съезд примет во внимание подобное заявление но, несмотря на его постановление, он не заставит меня стрелять в своих товарищей из пулемёта'.

Мама большими глазами смотрела то в книгу, то на меня, а я продолжил:

-Председатель: 'Для добавления имеет слова товарищ Ленин'. Ленин: 'Товарищи, я очень сожалею, что употребил слово 'пулемёт', и даю торжественное обещание, впредь и образно, таких слов не употреблять, ибо они зря людей пугают, и после этого нельзя понять, чего они хотят. Никто не из какого пулемёта ни в кого стрелять не собирается, и мы абсолютно уверены, что ни товарищу Киселёву, никому другому стрелять не придётся'. Дальше читать? Мам, ты чего?

Мама составила жёсткую конкуренцию Сонькиному суслику и уверенно лидировала по ширине глаз.

-Вова, но как??? — потрясённо ткнула она в меня книгой, стиснутой обеими руками.

-Ну, вот так, — пожал я руками, — После больницы у меня память улучшилась. Теперь всё запоминаю сразу. Даже читать не надо, просто глянул и всё запомнил. Потому и листаю, не вчитываясь.

-Сыночка, а ты себя хорошо чувствуешь? — захлопотала она, подскочив и прикасаясь губами ко лбу, проверяя наличие жара.

-Нормально всё, — стал отпихиваться я от неё, — Радоваться надо, что сын гений, а ты у меня лоб щупаешь.

Еле отбился. Забота матери о своём ребёнке, это нечто нереальное. Я её на голову выше, а она квохчет надо мной, как курица над яйцом. Потом ещё под её неусыпным контролем, листал книги, наконец, мне это надоело. Столько времени ушло, а пролистал всего десяток. Муторное дело, надо сказать. Но, надо! А то, я во всех этих партийных делах, не в зуб ногой. Октябрёнком, пионером, комсомольцем был в своё время, но это всё поверхностно. А тут мне, чувствую, углубленные знания потребуются. А теперь, гулять! Может, Соньку встречу? Пообщаемся, может чего и выгорит.

* * *

Выгорело. А ведь ничего не делал, только у калитки посвистел. Вышла тётя Роза и на мой невинный вопрос — 'можно Соню?', такое выдала. Короче, я понял — Соню, нельзя! Отошёл в глубоких раздумьях немного подальше, размышляя на тему — кому на Руси жить хорошо и является ли полено в руках тёти Розы оружием пролетариата.

Но минут через пять, был вознаграждён за своё ожидание. Неожиданно, из калитки выплыла нарядная Сонька и не спеша, степенно направилась по улице, держа в руках узелок. Чего это она так вырядилась? Для меня что ли , или праздник какой? Красивая чертовка!

-Привет, Сонь! — поздоровался я.

-Здравствуй Владимир, — кивнула она и пошла дальше по дорожке. Ну, а я рядом пристроился.

-Ух, ты! А чего так серьёзно? А я тут, с твоей мамой познакомился. И с поленом познакомился. Очень близко, мда...

-Да, я слышала, как вы знакомились, — всё так же степенно ответила она и неожиданно остановилась, прикрыв лицо руками, начала подвывать и издавать всхлипывающие звуки, — Иии-ииии...

-Сонь, ты чего? — растерялся я и засуетился, не зная, что предпринять, — От мамки влетело, да? Прости дурака, не ожидал я, что так получится. Сонь, ну, Сонь, прости, да?

Кое-как, оторвал Сонькины руки от лица и увидел, что она откровенно ржёт. Не понял? А где тут смеяться?

-Сонь, ты чего? — слегка обескуражено спросил я её, — Не понять, то ли плачешь, то ли смеёшься? А хочешь, я тебя поцелую?

От такого резкого перехода, Сонька задумалась, потом сунула мне фигу в нос и снова рассмеялась.

-Пошли уже, целовальщик, — хихикая, сказала она, подхватив меня под руку, — Взялся провожать, так провожай.

Ну, надо же. Вот тебе и тихоня! То слова не выдавишь, а тут целая речь, да ещё командным тоном. Женщины — коварство, имя вам. Ну, или — в тихом омуте, черти водятся.

-Сонь, так чего тётя Роза-то? Сильно ругалась?

-Да не! Не сильно. Наоборот, обрадовалась, что хоть кто-то на меня посмотрел.

-Но, но! Я не 'хоть кто-то', я самый лучший, — с этими словами я гордо стукнул себя в грудь.

-Лучший, лучший, — снова хихикнула Сонька, кокетливо стрельнула глазками, и на мгновение, прижалась грудью к моей руке, — Я так маме и сказала. Но она тебя похвалила. Сказала, быстро бегаешь.

-Ну, так, попробуй тут не побегай, когда твоя мама с поленом в руке встречает. Хорошо, что она бегает медленно, — буркнул я, — Вот чего теперь делать? Я же к вам теперь ходить боюсь, пришибёт ещё ненароком.

-Иии-иии, — снова закатилась смехом Сонька, уткнувшись мне в плечо. Ну, хоть повеселил, девицу, не зря день прожил.

-Чего рыгочешь, сена хочешь? — поинтересовался я, незаметно приобняв её и, погладил по заднице, за что был немедленно жестоко избит кулачком по груди и меня забодали головой. Какое-то время, мы шли, шутливо толкались и переругивались, потом Сонька сказала:

-Ты приходи, мама больше не будет ругаться. Это она так... Для знакомства.

-А, вон что! — допёр я, — Будущего зятя сразу в стойло ставит? Чтобы боялся и уважал?

-Ну, чего ты сразу... — засмущалась Сонька, опустив смущённо голову и чуть ли ножкой не шаркая.

-Ты ей скажи, я продамся только за вкусные булочки и пироги. На меньшее не согласен!

Сонька снова напала на меня, но была захвачена в плен и поцелована в засос. В этот раз наш поцелуй длился дольше, чем в первый раз. Наконец, она отпихнула меня и вся пунцовая от смущения, сверкая повлажневшими глазами, сказала:

-Ну, ты чего делаешь, бесстыдник, люди же смотрят!

-Ну, ясен перец, что смотрят, — согласился я, — Им же завидно.

-Ну тебя, дурак! — Сонька замахнулась узелком, потом передумала и снова ухватила меня под руку, крепко прижимая к себе. Наверное, боялась что убегу, — Признавайся, где так целоваться научился?

-В книжках вычитал.

-Врёшь!

-Вру, — согласился я, — Бабушки научили.

-Это как? — недоумённо спросила Сонька, широко распахнув глаза.

-Ну, так сама подумай. Старушки, они же опытные во всех делах. Поэтому, когда опытом делятся, отдаются — как в последний раз.

Сонька некоторое время шла, усиленно обдумывая, о чём я ей говорю. И вот он, Сонькин момент озарения! Да я её люблю уже только за один этот незабываемый и неповторимый эффект. Как лампочка в тёмной комнате — щёлк. Озарило! Вот и тут — щёлк, пролетела рука над головой. Щёлк — узелок просвистел мимо физиономии. Эдак, она все пирожки помнёт, надо спасать провиант.

-Но, но, гражданочка, прекратите нарушать безобразия! — строго предупредил я, снова захватывая её в кольцо рук.

-Пусти меня, дурак! — возмущалась Сонька, пытаясь вырваться, — Иди к своим старухам, бабушколюб!

-Гы! — ржал я, прижимая её к себе, — Я не только старушек люблю, я молодых и невинных девиц тоже обожаю.

Видя, что Сонька не успокаивается, подхватил её на руки и понёс в сторону дома бабы Мани. Сонька, пискнув, тут же ухватилась за самое удобное место — за мою шею.

-Поставь меня на землю! — потребовала она, устраивая поудобнее и положив узелок себе на живот. А вкусно пахнет!

-Только не говори — отпусти меня. А то возьму и отпущу, — предупредил я, не спеша, шагая по улице, — Представляешь, как ты на задницу шмякнешься?

-Не отпустишь, — категорично заявила Сонька.

-Почему?

-Тебе меня жалко будет.

-Это да, тут ты права. Такую красоту нельзя портить, — согласился я, — Твою попку беречь надо, она мне ещё пригодится. Попка, это одна из самых важных частей женского организма. Самая заметная и самая прекрасная. Её беречь надо!

-Фу, Вова, какой ты пошлый! — зафыркала Сонька, щёлкнув меня по носу. Ага, пользуется моментом, что у меня руки заняты. Быстро, она из гадкого утёнка превратилась в прекрасного лебедя. А всего пару дней назад, я её от навоза в речке отмывал. Вот скажи мне кто раньше про такое, не поверил бы. Но вот оно доказательство, на моих руках лежит, попкой елозит, с мысли сбивает.

-Вов, ты не устал? — спросила она через какое-то время, — Сколько уже несёшь меня. Я же тяжёлая.

-Ты-то тяжёлая? — хмыкнул я, — Да лёгкая как пушинка. Нет, я не устал.

А я и в правду не устал. Судя по информации нейросети, моя сила и выносливость уже возросли более чем в два раза от моего прежнего состояния. Это тело и так было не слабым, а тут вообще монстр растёт, процесс перестройки организма по факту — только начался. Хорошо, всё это постепенно делается, физически и психологически привыкнуть успеваю.

Вот мы и дошли, до бабы Мани. Я снова пристроился у забора для недолгого ожидания, но тут появилась сама хозяйка дома и пригласила меня почаёвничать. Ну, почему бы и нет. Любое знакомство полезно, а баба Маня, весьма уважаемая женщина у нас в посёлке и далеко за его пределами. Она знахарка — травница, на вид лет семидесяти. Активная, подвижная. Всегда что-то делает, то на огороде, то во дворе. Умудряется народной медициной спасать там, где врачи пасуют. Во всяком случае, из того что я слышал, большинство слухов звучат на уровне фантастики.

Вежливо поздоровался, прошёл в хату. В углу икона висит с лампадою. Чистенько везде, травами пахнет. Не богато, так скажем. Стол, лавки, за шторой кровать железная. Да и сам домик не большой, всего на одно помещение. Вот так и живут, народные целители.

Бабушка Маня, оказалась очень приветливой женщиной. Усадила за стол, Сонькины пироги выставила, мёд, печенья с конфетами — типа 'дунькиной радости'. Вот так и сидели, разговаривали ни о чём и обо всём сразу. А потом она мне заявила:

-Помру я скоро, Володенька. А знания мне передать некому. Пойдёшь ко мне в ученики?

Я даже как-то растерялся на мгновение. Вот-так вот сидели, беседовали и вдруг — помру.

-Баб Мань, вы чего? Не надо помирать. А на счёт учёбы, так я только рад буду. А почему я, а не Соня? Вроде бы, знания только через женщин передаются.

-Кто тебе такую глупость сказал? — удивилась она, — Знания тому передаются, кто способен их принять. Софья не способна, не о том у неё голова болит. Хотя, девица хорошая. Так что, береги её.

-Ну, так берегу, как могу, — ответил я, косясь на Соньку. Которая притихла широко расставив уши, изображая Чебурашку, — А я, получается, способен знания принять?

-Получается, что способен, — ответила баба Маня, — Тут желание нужно, а оно у тебя есть, как я вижу. Всё расскажу, покажу, научу. Да потом и помру со спокойной совестью.

-Да чего вы всё, помру, да помру, — поморщился я, — Рано вам о смерти говорить. Вы, помоложе многих будете, судя по виду.

Баба маня, рассмеялась, прикрыв рот ладонью, а рядом заливисто хохотала Сонька.

-Ну и чего я смешного сказал? — поинтересовался я.

-Ой, насмешил, — отмахнулась от меня баба Маня, вытирая уголками платка выступившие от смеха слёзы, — Давно так не смеялась. Володенька, мне в этом году уже сто двадцать годков стукнуло. Я тут всех старух девицами помню, а ты говоришь — помоложе многих.

-Ну, ничего себе! — изумился я, — А я и не знал. Сонька, а ты чего — знала и не сказала?

-А ты и не спрашивал, — хихикала она, — Да про бабу Маню, все знают, что она тут старше всех. Ты чего, не знал?

-Неа. Я серьёзно, не знал, — покаялся я, — Как-то даже не интересовался.

-Вот я про это и говорю, — сказала баба Маня, прихлёбывая травяной чай, — Сейчас у людей совсем другие интересы, другие заботы. Народная мудрость, передаваемая из рода в род, из поколения в поколение — никому не интересна. Хорошо, тебя увидела. В груди как что-то толкнуло — вот он, ученик твой. Потому и позвала. Так что? Согласен?

-Согласен, бабушка, — подтвердил я, — Учите. Знания никогда лишними не будут.

* * *

Так и побежали день за днём. Дом — работа по хозяйству, потом к бабе Мане — слушать лекции по травоведенью и методам изготовления разных настоек и притираний. Так же, хоть я и имел медицинское образование, для меня было большим откровением, как можно в домашних условиях, вправлять грыжи или излечивать от опущения желудка или матки — без хирургического вмешательства. Вскоре, по Кантемировке поползли слухи, что баба Маня себе ученика нашла. Сплетни росли, множились, обрастали 'подробностями'. Не удивлюсь, когда начнут рассказывать, как мы с ней на двухместной метле по ночам летаем. У народа фантазия богатая.

С Сонькой отношения становились всё ближе и ближе. Целовались уже на полном серьёзе. Ей это дело очень даже понравилось. Да и руками я исследовал практически всё её тело, неоднократно вызывая оргазмы, от чего вводил её в нешуточное смущение. Очень она легковозбудимая оказалась. Но вот до близости пока дело не дошло — присутствовал, определённый психический барьер. Преодолеть его было легко, но я не торопился, даже сам себя не узнаю. Может действительно влюбился? Но я чувствую, скоро... Как говорят на Востоке, недозрелый плод надо срывать, перезрелый плод падает сам.

Куда поступать, я пока не придумал, хотя надо уже решать. Если в какой ВУЗ, то доучиться не успеваю — война через четыре года. А корочки об образовании нужны, хоть как. Да и сидеть в деревне мне уже надоело откровенно, даже из-за Соньки не смогу, свалю куда-нибудь. Разве что в училище какое-нибудь? Это стоит обдумать. Выбрать — куда и на кого. В военное училище поступать, я точно не имею желания, хотя перспектив много. Силён, умён, политически подкован. Хотя, посмотрим, ещё месяц на раздумья есть. Но тут меня возраст смущает. Шестнадцать мне осенью исполняется, а со скольких туда берут? Надо будет выяснить.

С родителями ещё раз имел серьёзный разговор. В этот раз меня и за Соньку зацепили и за бабу Маню. Но ничего, отбился вроде. Отца заткнул только тогда, когда напомнил, кто его во время родов принимал. А то начал мне разъяснять про 'пережитки прошлого' и 'несознательные элементы'. Я не выдержал, так прямо и спросил, как согласуется его политическая позиция коммуниста с тем фактом, что из пи

* * *

ы его вытаскивала политически несознательная баба Маня? Я думал, он меня убивать начнёт. А он только на меня посмотрел молча и ушёл, громко хлопнув дверью.

Мать, конечно, сначала орала, потом надулась как мышь на крупу. Дня два не разговаривала. Потом вроде отошла. Одна Маришка переживала за меня и поддерживала по всем фронтам. За что я её баловал, чем только мог.

Тем временем, чем ближе становились отношения с Сонькой, тем чаще наш дом стали навещать разные тётки — мамы великовозрастных дочек. То-то им надо, то это. То просто в гости заглянули. Иногда, вместе с дочерями приходят — 'товар' показать. Я в такие моменты старался из дома слинять, но не всегда получалось. Приходилось присутствовать, разговоры разговаривать. Мама всему этому так радовалась! Чего я такого плохого ей сделал? Кстати, сама мама против Соньки ничего не имела, с тётей Розой они были хорошими знакомыми. Но вот в 'смотринах' она получала какое-то удовольствие. Или ей просто нравилось, смотреть на мою кислую рожу. Хотя да, тоже вариант. А вот отец, при любом упоминании Соньки или её семьи, еле заметно морщился — евреи, почему-то были не в почёте. Или была ещё какая-то причина, я пока не понял. Но при случае поинтересуюсь.

А ещё, у нас недавно в речке — ниже по течению, нашли несколько трупов. Один был Гриня, двое тоже с нашего берега и четверо зареченских. Их просто забили до смерти. Какая, ужасная трагедия.

Глава 4

Наконец, проучилась база знаний 'Энергетика'. Не было никаких спецэффектов, просто в один момент, поступил доклад нейросети об окончании обучения и развёртывании базы знаний. И в этот момент, я стал самым настоящим, но достаточно обычным магом. Ну, это я так себя назвал, я же скромный. А как ещё назвать человека, который стал обладать способностями, которые до этого видел на экране компьютера — в играх, в кинофильмах или читал об этом в фентезийной литературе? Не было ничего такого, как у Гарри Потного, типа истеричных выкриков — 'Эмпирио сифилис!' и размахивания волшебной палочкой. Всё было просто и одновременно сложно. Я стал обладать возможностями оперирования энергией. Какой? Да любой.

Хорошо Соньке, дрыхнет без задних ног, пока я тут в раздумьях мучаюсь. Да, моя Сонька... Сонька — засонька. Любит она поспать, этого у неё отнять. Ласковая как кошечка, нежная как цветок, желанная как... Как — кто? Желанная, как Сонька. Правильно я делал, что не торопил события, 'зрелый плод' сам в руки упал. Да какой там упал — напал, блин. Я понимаешь, не слухом — не духом, зашёл к Соньке, свистнул как всегда, ну, вроде как погулять пойти, а она меня за руку и в дом. Сразу применила удушающие приёмы, путём повисания на шее и поцелуя в засос. Потом, потащила в свою спаленку и начала всячески домогаться.

Я, конечно, долго сопротивлялся. Память об атакующей тёте Розе с берёзовым поленом в руках, оставила глубокую рану, в моей нежной и ранимой душе. Но через минуту сопротивления, я сдался. Как оказалось, 'тятя и мама к родне в Колещатовку уехали', вот дочка и сорвалась. Как она мне сказала, отдалась бы и раньше, но любовь под кустом, её не сильно прельщала — попку колоть будет и комары закусают. Вот такая чистюля и привереда мне досталась. Но было хорошо, однозначно. Родители её завтра приедут, так что с утра пораньше, надо будет сваливать, а то застукают, опять тётя Роза будет показывать мастерство женского, бытового рукопашного боя. Мы их потом, постепенно в курс введём. Я теперь Соньку не брошу ни за что. Видимо созрел психически для семейных отношений, хоть и во второй своей жизни.

Так вот, на счёт моих новых способностей — управление энергиями. От того и название у базы знаний было 'Энергетика'. Состояла эта база из нескольких разделов — вводная, теоретическая часть, методики управления энергетическими полями, преобразование материи и интегрированная минибаза или можно сказать — патч, по преобразованию тела. Вот это преобразование, сейчас тоже запущено нейросетью. Их у меня теперь два проводится, параллельно. Как оказалось, те чудики инопланетные, всё грамотно мне залили и эти преобразования с базами знаний, прекрасно сочетаются. Ну, например, сама нейросеть по сути — лечит, улучшает, наблюдает, контролирует, ну и всё такое. Это здорово, но не всё. Изученная база 'Специализированный бой', в себе содержала тоже встроенный патч, который запускал определённые преобразования тела, для подтягивания его на такой уровень, чтобы выдержать те нагрузки, которые предполагаются в этой базе знаний.

Ну, а теперь, проучилась 'Энергетика', которая тоже имеет определённые требования к тому, кто её проучил. Теперь вот, нейросеть перестраивает мой любимый организм, повышая физические и энергетические кондиции. Нет, я и сейчас кое-что могу. Например, костёр разжечь от пальца, воздух в комнате остудить, стать незаметным для окружающих, удар нанести мощный — с выбросом энергии, хоть ногой, хоть рукой. Даже защитное поле вокруг себя могу создать. Из базы понял, что его отражающая способность будет расти с повышением энергетической мощи моего тела. Не знаю, насколько оно эффективно, но есть такая плюшка в базе. И не одна, там таких полей несколько из разных видов энергий. Но, как и в случае со специализированным боем, я сейчас обладаю только теми методами и умениями, которые могу уверенно использовать. Поэтому, всё раскрывается поэтапно, по мере готовности моего организма.

Вот эта хитрая база и дала мне понимание, насколько моя родная реальность, про нынешнюю молчу, отстаём в развитие от тех мимопланетян, которые меня запендюрили в это тело. Правильно они сказали — ничего им от нас не надо. Что может быть нужно тем, кто может зажигать и гасить звёзды? И я не шучу. Пусть я не могу этого делать, но полученные мной знания, об этом чётко говорят — всё возможно, потому что нет предела в развитии этой области науки. Что такое — управление энергией? Наука чистейшей воды, хоть я и назвал её магией. Энергия есть во всём и везде. Разгони молекулы — получишь тепло, замедли их — получишь холод. Электричество? Фигня! Вызови локально в двух точках пространства разность потенциалов — вот тебе и электричество и лепи из него что хочешь. А если копнуть глубже? На атомарном уровне? Разорви атомарные связи в веществе — вот тебе и атомный взрыв. Сейчас этого не умею, но потом — кто его знает?

Гравитация... Она есть, и я ею могу управлять. Вернее, смогу чуть позже. Но уже знаю, что смогу — знания об этом тоже есть. А управление гравитацией, даёт мне возможность летать или наносить удары. Ведь чего проще, резко увеличить силу тяжести в определённой точке пространства и всё — нет твоего противника или противников, кости у него сломаются или размажет по земле. Ну, или можно разрушить чего-то, дом например — в труху. Вариантов применения масса.

Так же, в перспективе, мгновенное перемещение в пространстве. Как в пределах видимости, так и по определённым точкам пространства. Но это тоже, не очень скоро. Энергетически не готов. Но и то, что я уже умею, вселяет самый позитивный взгляд на своё будущее. И не только на моё будущее, но и на будущее моей семьи. При любом раскладе, всю мою семью надо вытаскивать вглубь России. Когда грянет война, я однозначно спокойно не усижу, полезу немцев давить. А как можно спокойно заниматься этим полезным делом, когда, дорогие тебе люди, могут находиться в опасности? Лично меня это не устраивает.

Сейчас, нужно придумать, под каким предлогом зацепиться в Москве. Сидя на периферии, ничего грандиозного не сделаешь. Нет, сделаешь, конечно. Вернее — сделаю, если прижмёт. Но опять-таки, я не юноша давно и прекрасно понимаю, что один в поле не воин. Взваливать на себя ответственность за судьбу целой страны, я не готов. Пусть этим занимаются те, кто на это способен.

Я через четыре года смогу один раскатать в тонкий блин любые армии мира, но зачем? Могу и одну Германию уничтожить, но тоже — зачем? Что бы предотвратить десятки миллионов смертей? Историю я хорошо изучал в школе, да и потом, после развала СССР, много размышлял на эту тему. Чуть позже, с появлением компьютеров и интернета, постоянно засиживался на разных форумах и согласен с теми, кто говорил — война, двигатель прогресса. Так что, войну предотвращать я не буду. А вот уменьшить потери и сделать СССР самой сильной державой мира, это мне вполне по силам. Вопрос — как это сделать, не ввязываясь напрямую в политику?

Вариантов вагон и маленькая телега. Проникнуть как Вольф Мессинг к Сталину и покурить с ним 'Герцеговину Флор'. Прийти на Лубянку к Берии... Блин, какой нафиг Берия, на улице тридцать седьмой год. Сейчас только Ежов педик в силу входит и начнёт гнобить собственный аппарат НКВД, придурок. Нормальных профессионалов расстреляют, а разных уродов — садистов, наплодит столько, что потом вся страна долго кровью кашлять будет. Вот, кстати, одна из моих задач — Ежова удавить, это действительно стране на пользу пойдёт. И не затягивать с этим. Про репрессии пока ничего не слышно, тишь да гладь кругом, но чувствую — скоро начнётся.

Что там ещё, можно полезное сделать, раз к Берии я пойти не могу, а Ежова удавлю? Ага! Отправить письма Сталину. Ну, не знаю... Как-то меня это всё смущает сильно. Дойдут — не дойдут? Хорошо, если дойдут, а ели нет? Не надёжно всё это. Хотя, как вариант — проникаю к Сталину(как Вольф Мессинг) и кладу ему письма на стол. Сталин читает и умиляется. Хех! А что, вполне реально. Делаем себе заметочку на память.

Что ещё? Становлюсь врачом и создаю пенициллин. Да нафиг! Я в прежней жизни, врачом наработался по горло! Пусть не долго, но мне хватило — это не моё. Значит тоже, пишем формулу, технологию производства и тоже в конверт. Что ещё? Ага — атомная бомба. Ну, дурное дело не хитрое — могу. Знаю весь технологический процесс по созданию оружейного плутония и атомной бомбы — как отче наш. Попробуй его не выучи, когда столько лет в институте проработал, хоть и не на профильной работе. Вариант? Неа. Мне откровенно лень. Я хочу жить так, как мне хочется, а не работать. Эх, много писать придётся, чувствую.

Химия? Пищевые добавки? А кому они тут нужны? Тут везде натуральное хозяйство с натуральными продуктами. Хотя, пищевая химия добавками не ограничивается, есть там полезные идеи. Надо этот вопрос обдумать. А вообще, химия на сегодняшний день, очень перспективная и востребованная наука. В моей памяти, одних видов взрывчатых веществ десятки, как и областей их применения. По оружию и технике, к сожалению знаний мало. Но то, что знаю, и самое главное — концепция, тоже будет востребовано.

Как идеальный вариант, надо собрать всю полезную информацию и доставить на стол Сталину. А вот он пусть дальше сам разбирается, на то он и руководитель. А я займусь добыванием денег, вывозом семьи в зону безопасности и устройством личной жизни. В принципе и всё.

* * *

-Ты куда? — обхватили меня цепкие руки, стоило мне шевельнуться. А для гарантии, меня придавили ногой, чтобы не сбежал.

-Сонь, светает уже, — ответил я и погладил её по кучеряшкам волос. Сонька кудрявая, на самом деле. А я как-то даже внимания раньше на это не обращал. И волос длинный у неё, вся красота под платком пряталась. Тут сейчас принято так ходить — женщины в платках, а мужики в кепках. Я некоторое время никак не мог привыкнуть, всё без кепки ходил.

-Ммм... — Сонька сладко потянулась, — Вов, что теперь будет?

-Да что будет? Всё хорошо у нас с тобой будет, — хмыкнул я, — Я в Москву планирую ехать, тебя с собой заберу. Так что, готовься милая, скоро станешь записной москвичкой.

-В Москвуу-ууу? — протянула она, совсем как Федька когда-то, — Ну, не знаю, Вов...

-Так я и не спрашиваю, знаешь ты или не знаешь. Я сказал — с собой заберу. Или тут в деревне остаться хочешь — коров за сиськи дёргать?

-Коров не хочу, — подумав, ответила Сонька и сунула руку под одеяло, — А вот тебя сейчас за что-то дёрну.

-Ну-ка прекращай, — попробовал я пресечь её поползновения, но тут же сдался.

Спустя некоторое время, пока Сонька млела на моей груди, подумал — жизнь хороша и жить хорошо. А хорошо жить — ещё лучше. И вспомнился мне вчерашний день, такой богатый на события...

* * *

Был ясный, солнечный день. Я шёл на реку и никого не трогал. Да чего там, просто решил ополоснуться, да поплавать. Жарища стояла, пока по хозяйству возился, совсем упрел. Пришёл на своё излюбленное место, разделся и залез в воду. Только начал во вкус входить, а тут, откуда не возьмись — появились не сотрёшь. Гриня скотина с дружками, да ещё с зареченской гопотой. Надо же, те самые обиженные, которым я морды бил на этом самом месте.

-Что Вовчик, не ждал? — с ходу заявил Гриня.

-Ну почему, не ждал? — ответил я, рассматривая их компанию, — Очень даже ждал. Ты же Гриня, не успокоишься, пока ещё раз в лоб не получишь. Большой, но дурной.

-Ну, каким мама уродила, такой и есть, — ответил он.

-О, Григорий! — умилился я, — Ты ещё и философ?

-Чо? — прищурился он.

-Понятно, поторопился я с выводами. Не тянешь ты на философа.

-Ты давай вылезай, пообщаемя, — влез в разговор один из зареченских, по прозвищу Дылда. Как раз тот, которому я по яйцам топтался.

-А чего мне выходить, мне и тут хорошо, — ответил я, — Прохладно и комары не кусают. Ты мне вот что скажи, Дылда, доктор что сказал — дети-то будут или уже всё?

-Ты! Козёл! Вылезай, а то там же и утопим! — вызверился он.

-Тихо, тихо! — начал я его уговаривать, — Успокойся. Чего ты сразу распетушился? Я же просто спросил. Я можно сказать, ночей не сплю, за твоё здоровье переживаю. А ты сразу орать начал, обзываешься. Да и на счёт козла ты не прав. Ты вон на своего дружка Панаса посмотри, вот у кого морда козья. Да ты посмотри, посмотри на него внимательно — натуральный козёл.

Невольно, все посмотрели на Панаса, одного из зареченских, а тот тоже не выдержал, начал верещать в мой адрес, что он сделает, когда доберётся до меня. А чего тут добираться — лезь в воду, вот он я.

-Ну, чо, зассал, а? Вовчик? — снова заговорил Гриня, — Или прошлый раз вспомнил?

-Какой это — прошлый раз, Гриня? — поинтересовался я, — Когда ты спиной пыль в посёлке собирал? Или когда твою руку в больничке лечили?

-Да нет, тот раз, когда мы тебя здесь уму-разуму учили, или забыл уже? Тебе, конечно, уважуха, что не сдал легавым, но ты снова приборзел, а за это снова ответ держать придётся.

Я на мгновение замер. Опачки! Так это значит, Гриня был с дружками? Вот кто бывшего владельца этого тела на тот свет отправил. Ну, вот и хорошо, сейчас я вас благодарить буду. Со всей пролетарской ненавистью.

-Ну что ты, Гриня, всё я хорошо помню, — ответил я, — Только не пойму, где все остальные, кто тогда меня запинывал?

-Какие остальные? — удивился он, — Все тут. И Сика и Тимоха. Ты слепой или память отшибло?

-Нет, Гриня, я не слепой, — обрадовался я, — Мне просто нужно было знать, нужно ли будет, ещё кого-то искать или я вас всех тут разом похороню.

-Ты, хватит болтать, — видимо Дылде надоело нас слушать. Сунув руку под рубаху, он выдернул из-за пояса пистолет и направил на меня, — Вылезай или я тебя прямо там кончу.

Вот как, да? Значит, слухи про пистолет у зареченских, не совсем беспочвенны. Надо же — 'вооружён и очень опасен'. Интересно, откуда у него ТТ? На сколько я помню, в это время, ТТ на дороге не валялись. Даже милиционеры с наганами ходили. Впрочем, это уже не важно. Задача номер один — нейтрализация Дылды, остальное по обстоятельствам. Внимание — старт! Шучу. Надо ещё из воды вылезти.

-Ладно, ладно, выхожу! — сказал я, поднял руки, и неторопливо побрёл к берегу. По мере моего выхода, противники расступались, беря меня в полукольцо и держась на расстоянии — боятся, суки. Но вообще-то, уже поздно бояться. Изученная база мне чётко давала понять, что минимальное безопасное расстояние в рукопашном бое, это шесть метров. А тут меньше двух. А вот теперь — атака!

Крутнувшись на пятке, круговым ударом ноги, я выбил направленный на меня пистолет из руки Дылды и тут же — используя инерцию тела, другой ногой прямым ударом в грудь, врезал стоящему рядом с Дылдой Панасу. Удар вышел сильный, да такой что, Панас сложился вдвое и задницей вперёд, улетел в кусты. Этот уже не игрок. Да и не жилец, проскочила где-то на краю сознания мысль. Жалеть я никого не собирался, они мне пришли не морду бить, они пришли меня убивать.

Время как будто застыло, события двигались рывками, вычленяя значимые для меня моменты. Щёлк — смена кадра, удар пальцами в гортань одному, щёлк — нога врезается в пах и ребро ладони ударяет по шее склонившегося противника ломая позвонки. Щёлк — локоть на развороте бьёт в горло Гришки, сминая хрящи гортани, а нога в это время подсекает его ноги. Щёлк — кулак на противоходе бьёт в висок, щёлк... Я застыл в низкой стойке, у моих ног на земле хрипело и билось в агонии несколько тел. Больше никого не осталось, бой окончен.

Некоторое время, я сидел на берегу, прижавшись спиной к дереву, поджав ноги и уткнув голову в колени. Я убийца. Я стал убийцей! Меня ощутимо потряхивало. Но вдруг в голове посветлело, трясти перестало и где-то внутри сознания, кто-то шепнул:

=Психическая нестабильность. Производится коррекция самосознания. Эмоциональный фон завышен. Принудительное снижение повышенной возбудимости. Психокоррекция проведена успешно. Эмоциональный фон в норме.

Не понял, это что сейчас было? Быстро заглянул в логи нейросети... Уфф-ф, всё нормально. Я думал, глюки начались, а это сработала функция голосового оповещения. Она у меня по умолчанию стоит, включается только в критических ситуациях. А чего она мне там откорректировала? Ну-ка, ну-ка? Ага, вижу — повысила самооценку, чувство собственной правоты и убеждение в правильности собственных поступков. Короче, я теперь эгоист. Не совсем, разумеется, это я так прикалываюсь. Подняла-то незначительно, там пару процентов, тут на несколько пунктов. Ну и эмоциональность придавила, хорошо хоть выборочно, а не совсем — только в случае возникновения негативных эмоций влияющих на установленные психические параметры. Теперь, вот так как сейчас, меня колбасить не будет. Во всяком случае, на лежащие рядом трупы, я смотрю уже спокойно и даже с определённым чувством удовлетворения — как победитель, это не я там лежу — это мои враги там валяются. И это правильно.

Полазив по кустам, я нашёл улетевший туда пистолет. Выщелкнул обойму, пересчитал патроны. Малова-то будет, всего четыре штучки осталось. А если в карманах поискать у Дылды? Пусто. В смысле, патронов нет, очень жаль. Пошарил у всех остальных, выгреб наличность, которой было не так уж и много. Потом, закинул все трупы в воду и пустил их плыть по течению. Ну а сам, отправился домой. Скоро к Соньке идти, надо бы рубаху свежую надеть.

И вот тут, я получил сообщение, об окончании изучения базы 'Энергетика'. Нейросеть тут же разродилась целой кучей сообщений и требованием на выполнение некоторых условий. Пока шёл домой, знакомился, соглашался. Ну, а дома, тайком экспериментировал, чего я там приобрёл. Правда, не долго, энергии нет.

* * *

Вот так вот, было семь человек, превратились в семь кусков дохлого мяса. С одной стороны, жаль идиотов, а с другой стороны — лучше они, чем я. Валяйся, не валяйся, а идти надо.

-Сонечка, солнышко, отпусти меня, а? — попросил я, целуя свою ненаглядную, — А то тётя Роза меня с поленом снова познакомит.

-Иди уже, трусишка, — захихикала Сонька, — А тятю, значит, ты не боишься? У него молоток есть!

-С тятей проще, — ответил я, натягивая штаны, — Мы мужики — как-нибудь договоримся. А вот погибнуть от руки женщины, да ещё от полена, это меня как-то не радует. Поэтому, надо быстро линять отсюда, пока не нагрянули.

-Ага, боишься! — злорадно сказала Сонька, улёгшись на живот и болтая ногами в воздухе. Соблазнительное зрелище, надо сказать. Я на мгновение, даже застыл в раздумьях, стоит ли рубашку надевать или нужно снова штаны снимать? Вот, чертовка, что делает.

-Сонька, прекращай! — попросил я, усилием воли, давя инстинкты и напяливая рубаху, — Бежать надо, а ты играешься. Я и так от тебя оторваться не могу, а ты издеваешься.

Сонька снова захихикала, протянула руку и неторопливо накинула на себя одеяло, при этом, хитро на меня поглядывая, положив голову на подушку. Только получилось ещё хуже. Или наоборот лучше — это как посмотреть. Одеяло она накинула на часть спины и попку, а болтающиеся в воздухе ноги и всё остальное осталось на виду — заставив включиться фантазию. Вот как у женщин это получается? Ей всего шестнадцать лет, ещё недавно была тихой, скромной девочкой, которую обижали поселковые пацаны. А сейчас? Вот откуда из неё это всё прёт? Наверное, природой заложено на уровне инстинктов, не иначе. Я тяжело вздохнул, затянул пояс, поцеловал Соньку на прощание и слинял.

На выходе из дверей, накинул на себя невидимость, опробовав новую плюшку. Кстати, надо придумать названия всему тому, что я делаю или буду делать. А то в самой базе нет никакого определения навыкам. Даётся способ применения и разъясняется эффект и всё.

Так вот, что такое эта самая невидимость? Любой предмет обладает цветом, объёмом, издаёт шум, запах, преломляет свет, и вообще, создаёт массу факторов, влияющих на окружающую среду. Поэтому, его видят, слышат, чувствуют, воспринимают и на него как-то реагируют. А эта самая 'невидимость', она все эти факторы 'размывает'. Именно размывает, по пространству. И объект вроде есть, но на него не реагируют. Для окружающих, он просто исчезает. Вот и я, накинул этот полог невидимости, кстати, хорошее название придумал, исчез из поля зрения, для всевидящих соседей. И спокойно пошёл домой.

Дома, чтобы не разбудить родню, забрался на сеновал, а там, занялся тем, что и планировал — начал сочинять названия, для своих новых способностей.

* * *

-Где был? — это мой папа, допрос устроил.

-У Соньки ночевал, — откровенно ответил я. Ну, а чего скрывать? Всё равно ведь надо сознаваться, почему бы это не сделать сразу.

-Хм? — удивился отец, — И ты так спокойно об этом говоришь?

-А чего волноваться, батя? — тут уже удивился я, — Ты человек вразумительный, сам должен всё понимать. Мама тоже у нас женщина умная, покричит, поругается и смирится. Да и не вижу я ничего такого, чтобы было чего стыдиться.

-Ну... Не рано?

-Нормально, батя, нормально. Сам знаешь, любовь она не спрашивает, когда нагрянуть.

-Любовь ли, сынок?

-Любовь, батя, однозначно, — уверенно ответил я, — Я теперь Соньку никому не отдам и обидеть не позволю.

-Хм, — поморщился отец, — Эх, не пара она тебе, сынок. Не пара. Ты молодой ещё, тебе жить, да жить. А ты в такое дерьмо умудрился вляпаться.

-Ну и в какое это я дерьмо вляпался? — заинтересовался я, — А то смотрю, ты всё время морщишься при упоминании Соньки или её семьи.

-Отец её, Яков, в гражданскую у Петлюры служил, хоть и не долго. Говорят, еле ноги потом от них унёс. Но как бы то ни было, неблагонадёжным он у нас числится, хоть и не опасным. А тут ты, со своей любовью...

-Тю... — протянул я, — Да плевать, где он служил. В то время, брат на брата шёл, сын на отца. На то она и гражданская война. Сейчас он простой сапожник и вреда от него нет. Да и служба у Петлюры... Я не знаю, какая там у него служба была, он же националист ярый, как туда еврей затесался? Впрочем, уже не важно — дети за отца не в ответе. Причём тут моя Сонька? К ней претензий нет? Да и уедем мы скоро.

-Куда это ты собрался? — удивился отец, сбитый с мысли резким переходом темы.

-Поступать поеду, в Москву, ну и Соньку с собой заберу.

-В Москвуу-ууу... — протянул отец, ток же, как недавно это делали Федька и Сонька. Вот чего так удивляются? Город как город, большая деревня.

-В неё самую, — коротко ответил я.

-Ну, ну. И на кого? Ты же вроде в Богучар собирался, учителем хотел стать?

-Не хочу я в Богучар и не хочу учителем. А на кого и куда, в Москве разберусь на месте, там выбор шире. Главное, сейчас ехать, не затягивать. Пока освоюсь, пока определюсь с выбором. А времечко идёт.

-Ну, хорошо. Приехал ты туда и что? Где жить, на что жить? Об этом подумал?

-Да за это ты не волнуйся, батя, — усмехнулся я, — Будь уверен, не пропаду. Мне главное туда доехать, а там уже определюсь.

-Определиться он, — проворчал отец, — Ты сам подумай, у нас с матерью не великие зарплаты, что-то конечно дадим, но на многое не рассчитывай.

Потом махнул рукой, поднялся и пошёл в дом. Утро было ещё раннее, так что пошел, наверное, мать 'радовать'. Уу-у, сейчас начнётся. Свалить что ли, пока не поздно? Поздно.

Из дома как снаряд из пушки, вылетела мама и сходу атаковала:

-Ты куда это собрался? А?! Я вот тебе дам Москву! Отвечай!

-Чего отвечать?

-Я тебя спрашиваю, куда ты собрался, паршивец?! Я тебе весь чуб повыдергаю, поганец такой!

-Так это... Может на речку или ещё куда схожу, — включил я дурака.

-Какую речку! Что отец про Москву говорит?

-Да я откуда знаю, мам, чего тебе батя про Москву говорит. Я же не слышал.

-Ах, вот ты, значит как! — мать завладела моим многострадальным чубом и некоторое время с удовольствием его дёргала, — А ну говори, за каким бесом тебя туда потащило?

-Так, на учёбу, мам, — решил я сознаться, — Там перспектив больше.

-Надо же, слова-то, какие умные знаешь — перспектив. А жить где будешь? А на что жить? Ты думаешь, у нас карманы бездонные? Ты хоть знаешь, сколько мы с отцом получаем?

-Да знаю мам...

-Чего ты знаешь? Думаешь легко вас с Маринкой одевать-обувать? А покушать тоже надо! И Сонечку с собой замыслил тащить, изверг?

-Мам, да всё нормально будет, чего ты...

-Я тебе дам, всё нормально!

И так, ещё минут сорок она меня терроризировала. Но я упёрся — поедем и всё. Наконец, мама ушла на работу, отец тоже, а им на смену вышла Маринка.

-Вов, мама с папой ушли? — громким шёпотом спросила она, выглядывая из дверей дома.

-Ушли, ушли, — усмехнулся я, — Вылезай, не бойся.

-А я и не боюсь, — ответила сестрёнка, и гордо задрала нос, при этом едва не навернулась с крыльца.

Подхватив её, я не смог удержаться от смеха, она такая забавная была.

-Ой, Маришка, чудо ты расчудесное!

-Чего это я чудо? Просто тут ступенька шатается!

-Ага, ступенька шатается. Под ноги надо смотреть, а не нос задирать выше крыши.

-И нечего не выше крыши, врёшь ты всё! Вот тебе — мммм! — Маринка показала мне язык, снова задрала нос и направилась в сторону туалета типа 'скворечник'.

Ну и по пути, споткнулась об курицу, гулявшую по двору. Обе с воплями разлетелись в разные стороны, а я от души рассмеялся. Вот кто-кто, а Маринка умеет поднять настроение. Сестрёнка у меня просто замечательный, маленький человечек.

Глава 5

-Вот и всё Володенька, — баба Маня поджала губы и продолжила, — Всё что могла, всё тебе рассказала, ничего не утаила. Память у тебя замечательная, всё запомнил. Вот практики у тебя нет, негде было на личном опыте опробовать полученные знания. Про травки тоже молодец, надеюсь пригодиться, если нужда возникнет. Знаю, уедешь скоро, и больше мы не увидимся с тобой...

-Бабушка, чего вы такое говорите! — возмутился я, но она меня прервала.

-Не перебивай, а то дам сейчас клюкой по голове бестолковой, — строго сказала она, погрозив пальцев, — Умру я скоро, чувствую, время моё подходит. Есть у меня к тебе просьба. Когда будет возможность, передай мои знания дальше — своему ученику или ученицы. Жаль будет, если всё накопленное в могилу уйдёт. Обещаешь?

-Обещаю, бабушка, — вздохнул я тяжело. Баба Маня была замечательным человеком. Как не жаль, но не мог я ей ничем помочь. В моей базе были практические навыки по излечению живых организмов, но вот они ещё не развернулись — тело было не подготовлено, для таких тонких воздействий. Это же не молнией шарахнуть, это гораздо сложнее.

-Вот и хорошо, — одобрительно кивнула она, — Помни о моей просьбе. А сейчас иди, нечему мне больше тебя учить. И не думай обо мне, не переживай. Вышли мы все из земли, в неё и уйдём.

Я встал, некоторое время смотрел в спокойные и добрые глаза этой святой женщины, потом поклонился и, не прощаясь, вышел. Глаза защипало, невольно навернулись слёзы. Я сохраню в своём сердце память о бабе Мане и исполню её завет. И когда подходил к дому, я понял, мы действительно больше не увидимся.

* * *

-Так, где ты находился в момент убийства?

-Какого убийства, — поинтересовался я, — Вы уточните, Алексей Макарович.

-А что, у нас разве много убийств, случается? — спросил участковый уполномоченный, терзая меня по поводу обнаружения семерых трупов, в разной степени целостности. Рыбы и раки их за несколько суток хорошо обглодали.

-А я что — доктор? — я сделал удивлённое лицо, — Я откуда могу знать, много или мало? И сколько для вас много и сколько мало.

-Ты от ответа не увиливай, — строгим голосом сказал Алексей Макарович, — Уже весь посёлок в курсе, что нашли семь трупов ниже по реке и кому они принадлежат.

-Да вы что! — ужаснулся я, — Эти трупы ещё кому-то и принадлежали? И кто это у нас такой богатый?

Некоторое время участковый соображал, потом до него, видимо дошло. Лицо налилось краской, он вскочил и, грохнув по столу кулаком, заорал:

-Ты что себе позволяешь, сопляк! Отвечай, когда тебя спрашивают!

-Ага, разбежался, — я демонстративно поковырял пальцем в ухе, типа меня оглушило его криком, — Вы ещё забыли добавить — встать, когда с тобой разговаривает старший по званию!

Некоторое время, он буравил меня взглядом, потом снова уселся и тяжело вздохнув, сказал:

-Если бы ты не был сыном секретаря райкома, я бы...

-Что — вы бы? Ну, продолжайте, не стеснитесь, — ободряюще проговорил я, — А хотите, я за вас скажу? Если бы я не был сыном секретаря райкома, вы бы меня избили, потом закинули в подвал этого милого здания, под названием — Милиция. Да? И держали бы несколько дней, не давая ни еды, ни воды и периодически избивали. А потом, я бы написал вам чистосердечное признание, где подробно — под вашу диктовку, сознался бы во всём, что вам нужно. Милиция — она же народная. Вам же для народа, ничего не жалко. Ни побоев, ни камер. Но вот то, что я сын секретаря райкома, вас останавливает. Да? Где я ошибся?

-Пошёл вон!!! — снова заорал участковый, вскочил и пальцем указал на дверь.

-И вам до свидания, Алексей Макарович, — вежливо попрощался я и вышел из его кабинета.

Вот так и закончилось, тщательное расследование убийства семерых жителей посёлка Кантемировка.

* * *

-Ну, куды, куды! — завопил проводник, когда мы с Сонькой попытались залезть на высокую подножку вагона, — Нет у меня мест, в другой идите!

-Какой другой? У нас билеты в этот вагон! — возмутился я, держа в руках свой чемодан и Сонькин узелок. Сама Сонька стояла рядом и растерянно смотрела на проводника.

-Нету мест я сказал! — проорал проводник и снова повторил, — В другой вагон идите, может там возьмут.

Ах, так? Я метнул Сонькин узел со шмотками в проводника и того унесло вместе с ним в глубину тамбура. После чего, быстро закинул туда Соньку и заскочил сам, закрыв за собой дверь. На полу копошился, силясь подняться, офигевший от происходящего проводник. Как добрый самаритянин, оказывающий помощь людям, попавшим в беду, я тут же ухватил его за шиворот и поднял с пола. Нежно встряхнув его несколько раз, ласково попросил:

-Чего пялишься? Веди места показывай!

Видимо мозги в его голове всё-таки имелись. Не раздувая конфликт, он повёл нас вглубь вагона. Да, это не СВ и даже не купе. Да чего там, это даже плацкарт моей прошлой жизни не напоминало. Деревянные зашарпанные полки, всё прокурено и заплёвано. Дым стоял столбом, не смотря на открытые настежь окна. А народу было набито раза в два больше, чем было мест. Это видимо проводник себе маленький гешефт делает. Ну, я его хорошо понимаю, сам бы так поступал на его месте. Но вот вагон бы у меня блестел, ненавижу грязь.

-Вот ваши места, — сказал проводник, приведя в центр вагона и ткнув на два нижних места быстро слинял.

Вот засранец. Это он слинял, чтобы не отхватить по морде, если не от меня, так от пассажиров, которые там сидели. Тут было относительно свободно. На нижних местах вольготно расположились четверо здоровых и наглых мужиков, которые увлечённо резались в карты. На столе присутствовал живописный беспорядок, в виде нескольких бутылок водки и различной закуски. Коротко глянув на нас, они ухмыльнулись и продолжили игру, не обращая на нас внимания.

-Граждане, это наши места, — приговорил я, понимая, что добром мы сюда не заселимся. В соседних купе, тут же наступила тишина, пассажиры ждали, чем закончится назревающий конфликт. В этот момент поезд тронулся и начал набирать ход.

-Сеня, ты не слышал, где-то что-то жужжало? — деланно обратился один мужик к другому, поковыряв в ухе.

-Нет, Вова, шось я не слышал, — отозвался тот, — Мобудь, это у тебя, как его глюц... глуц...

-Галлюцинация, — ответил я за него, — Не ломай язык, болезный. Не с твоим интеллектом такие сложные слова проговаривать.

-И хто это у нас тут такой умный? — манерно развернулся к нам тот, который заговорил первым, — О, хлопцы, гляньте, интелихент тут к нам пришёл! А кто это с ним? Смотрите, какая цыпа к нам в гости пожаловала! Цыпа, иди к нам, посидим, выпьем, о житье поговорим. Мы парни добрые, не обидим. Если ты нас не обидишь.

И они дружно заржали. А я подумал, сколько слышал про подобные случаи, никогда не понимал, неужели найдётся хоть одна дурочка, которая соблазнится подобным предложением и, бросив своего парня, отправится в такую компанию? Хотя, кто его знает, может и найдётся. Но не нашем случае. Сонька спряталась за меня, вцепившись мёртвой хваткой в мою руку.

-Сонечка, иди вот тут постой, я сейчас, — подтолкнул я Соньку в сторону соседнего купе, бросил на пол вещи и вернулся обратно.

Не успели исчезнуть улыбки с лиц вагонной гопоты, как я пробил каждому по удару в голову, отправив их в нокаут. Тут же, не особо стесняясь посторонних зрителей, обшарил их карманы, не глядя, бросая на сидение то, что в них находил. А находил я много чего интересного.

Затем, быстро подхватив два тела за вороты, выволок в тамбур и, открыв дверь, выбросил с поезда. Скорость была невысокой, как у беременной улитки, километров сорок в час. Так что, кому-то, возможно, повезёт и он не убьётся. Лично мне на них было насрать абсолютно. Затем, я вернулся за второй партией гопников и проделал такую же операцию, по избавлению от нежелательных попутчиков. Всё это время, в вагоне по пути моего передвижения, стояла мёртвая тишина.

-Всё, Сонь, заселяйся, — сказал я, подхватив вещи, и забрасывая их на полку так, что бы прикрыть вещи, извлечённые их карманов бандюков. Именно бандюков, потому что у двоих я обнаружил револьверы, и у каждого из них было по ножу. И кто мне скажет, что это простые работяги, тому я плюну в глаз. Кроме этого, у каждого из них, я выгреб значительные суммы денег. Да мне батя с мамой дали меньше, чем у любого из них! Короче, вовремя они мне попались.

-Володенька, а они больше не вернуться? — с опаской глядя в сторону тамбура, спросила Соня.

-Нет, милая, не вернуться. Я с ними серьёзно поговорил и отпустил.

-Правда? — успокаиваясь, переспросила Соня.

-Конечно, правда. И поговорил серьёзно и отпустил тоже... Серьёзно, — подтвердил я и ведь даже не соврал.

Сонечка скромно уселась на топчан, без всякой истерики и, больше не задавала лишние вопросы. Только постреливала любопытными глазами в мою сторону. А я развил бурную деятельность, выбрасывая в окно ту хрень, которая оставалась на столе. Правда, не всю. Водка? Пригодится, бутылки запечатанные, а не опивки. Опивки за борт. Объедки туда же. Что тут ещё полезного? Впрочем, уже ничего. Так, посмотрим, что осталось из ручной клади. Так, а из ручной клади, всего один, небольшой чемоданчик. Заперт, зараза, но открыть его не проблема. Хрусть... Вот и всё, открываем. Нет, закрываем! Снова открываем... Вот это рояль, мать его!

Небольшой чемоданчик, размером с системный блок компьютера, был битком набит пачками денег. Я даже не знаю, сколько здесь, но могу точно сказать, что это дох

* * *

. Нет, это я удачно зашёл. Быстро спрятав оружие в свой чемодан где уже лежал тщательно вычищенный пистолет ТТ, и распихав деньги по карманам, громко проорал на весь вагон:

-Проводник! — посмотрел в проход, не видно его что-то, может громче позвать, — Проводник! Если я тебя сейчас не увижу в своём купе, я тебе яйца на шее узлом завяжу!

Вот, главное громче крикнуть. Он, наверное, просто не слышал. Прибежал, глазами хлопает.

-Чего таращишься? — вежливо поинтересовался я, — Если ты имеешь претензии на освободившиеся места — забудь, я их честно отвоевал. А будешь настаивать, пешком за поездом побежишь. Тебе ясно?

-Яснее ясного, — нехотя кивнул проводник.

-Тогда осталось ещё два вопроса решить, — приободрил я его, — Первое, это предупреждение. Решишь милицию позвать, тебе же будет хуже, поверь. Ты тогда не только пешком побежишь, я тебе ещё и зубы вышибу. Уловил? Надеюсь, проверять не станешь. Хотя, можешь попробовать. Второе. Вода есть? Хорошо. Тогда берёшь тряпку, швабру и моешь весь пол в вагоне, так что бы блестел. Чего? Быстро, я сказал! Тебе полчаса времени, время пошло!

Ну вот, теперь можно и размещаться. Наступила тишина и спокойствие. Тут я обратил внимание на жалобный взгляд одной девицы, которая сидела на краю одного из нижних сидений в соседнем купе. Мда, тесно у них там. Повернувшись к ней, спросил:

-Далеко едешь?

-До Воронежа.

-Заселяйся к нам, у нас места есть.

-Я не одна, я с бабушкой, — ответила она, глядя на меня с надеждой.

-Не проблема, — подмигнул с улыбкой я, — Где твоя бабушка, её нижняя полка ждёт.

Девушка обрадованно подскочила и как ветер кинулась в другую часть вагона. Через какое-то время, она появилась ведя под руку, полненькую, опрятную старушку с небольшим узелком. Помог им разместиться, пресёк их изъявления благодарности, потом поинтересовался:

-Кушать хотите? — на что, обе начали отнекиваться, убеждая, что сытые по самое не могу. Врут ведь. Подмигнул Соньке и та начала потрошить свои запасы, выкладывая на стол домашнюю снедь, при виде которой, у наших попутчиков началось обильное слюноотделение. Я же говорил, что врут. Наверняка, сутки, а то и двое ничего не ели.

Накормили их, сами слегка поклевали и завалились на выбранные места. Сонька с девицей залезли на верхние полки, а мы с бабушкой разместились на нижних. Сонька не хотела наверх лезть — упасть боялась, но я убедил, что там лучше и мешать никто не будет. Теперь вот она умильно щурилась от ветра и таращилась в окно. Это её первая поездка в поезде, так что, сейчас она получает приятные впечатления от новизны. Какое-то время, они со своей новой знакомой болтали на разные темы, а потом обе утомлённые уснули. Сонька, перенервничав во время нашего заселения, а девица от хронического недосыпа и усталости. Двое суток на ногах, голодные... Тяжело.

Ночью я проснулся от того, что кто-то сильно навалился мне на ногу. Не разбирая, кто это и почему, я пнул его свободной ногой, после чего раздался 'шмяк', шум упавшего тела и громкий вопль. После чего, я вскочил, в полной готовности разносить всё и вся. И только потом, окончательно проснулся. В проходе постанывая возилось какое-то тело, держась за бок. Меня прошиб холодный пот, от запоздалой мысли — хорошо, это не Сонька! Кто знает, встала бы она вот так мне на ногу случайно, собравшись по нужде, а я её... Ужас, я бы себе этого никогда не простил. Ладно, хорошо, что обошлось. Но этому-то чего надо было?

-Эй, тело, ты кто? — спросил я.

-Да я только присел, — прохрипел мужик, силясь подняться с пола.

-А ты разрешение у меня спросил? Кто тебе разрешал присесть на мою постель?

-Так меня проводник сюда отправил, сказал, что тут свободно!

-Проводник, говоришь? — оскалил я зубы, — Ну пойдём, поговорим с проводником.

И подхватив мужика, я пошёл в гости к проводнику. Судя по его роже, гостям он был не рад. Только он открыл рот, как я пробил ему в живот, а когда он согнулся, легонько ударил коленом в лицо. Разумеется, аргумент моей будущей правоты, был сногсшибательным.

-Вопросы? — спросил я у валявшегося на полу проводника.

-Нет, нет вопросов! — ответил проводник, размазывая кровь по лицу.

-Это хорошо, — похвалил я его, — Ты, козёл, мне уже надоел. Ещё раз попытаешься устроить подлянку, пожалеешь. Набрал скотина безбилетников вчетверо больше чем мест и решил выкрутиться за мой счёт? Смотри, жадность фраера губит, сучара.

До утра нас больше никто не беспокоил. А потом, мы прибыли в Воронеж. Тут нам надо будет пересесть на другой поезд, который следует до Москвы. На выходе из вагона, на меня злобно покосился проводник, но тут же согнулся от лёгкого тычка пальцем под рёбра. Нехрен на меня зыркать, сам себе виноват, злобный Буратино.

Приобретя билеты, мы полдня потратили на осмотр местных достопримечательностей, а потом без проблем погрузились на нужный нам поезд. Что сказать? Земля и небо, по сравнению с предыдущей поездкой. Экономить я не стал, средств было более чем достаточно, поэтому взял билеты в СВ. По сравнению с предыдущим поездом — земля и небо. Двухместное купе, мягкие диваны, санузел свой, зеркало... А проводник какой вежливый! Сонька визжала от восторга. Я тоже радовался, глядя на неё, как мало для радости человеку надо. И даже немного завидовал, для Соньки сейчас всё новое, неизвестное, загадочное. Целый, новый мир для неё открылся. Эх...

* * *

А я иду, шагаю по Москве! Я же говорил — большая деревня. Это в будущем она превратится в гигантский мегаполис, а сейчас это просто большой город. Но да — столица! Тут даже машины ездят иногда, и трамваи ходят изредка. Народа немного, по проезжей части люди ходят как по тротуару, так как автомобили ездят с периодичностью, в лучшем случае — один в минуту. Вот и мы, выйдя из вокзала, неторопливо пошли по дороге. Я смотрел по сторонам, высматривая листки с объявлениями о сдаче квартиры, а Сонька просто шла и восторженно созерцала окрестности.

-Молодых людей что-то интересует? — негромко поинтересовался мужчина лет тридцати, прилично — по местным меркам, одетый.

-Большая квартира, с обстановкой, домработницей, на длительный срок, недалеко от центра, — моментально ответил я, повернувшись к нему.

Тот осмотрел меня с ног до головы, некоторое время молчал, потом осторожно ответил:

-Это... будет дорого. Возможно, интересуют другие варианты?

-Если есть те варианты, отвечающие требованиям, которые я озвучил, то давайте рассмотрим их, — усмехнулся я. Разумеется, в его глазах, мы деревня сиволапая. Кстати, после заселения, надо будет переодеться. А то действительно, не солидно.

-Они у нас есть, — хмыкнул тот в ответ и протянул руку, — Виктор.

-Владимир, — представился я, пожимая ему ладонь, — Так что там с квартирой, Вить?

-Есть два варианта, — деловито начал он, — Один тут рядом. Две комнаты, обстановка, вода только холодная. Удобства на улице. Цена доступная. Интересует?

-Дальше, — коротко ответил я.

-Понял, отстал, — кивнул Виктор, — Ещё один вариант, ближе к центру. Бывшая профессорская, три комнаты, высокие потолки, обстановка вся целая, есть библиотека, камин, вода горячая-холодная, телефон, все удобства. Но... дорого, сам понимаешь.

-Цена вопроса?

-Цена вопроса, говоришь? Интересное выражение, — он с любопытством посмотрел на меня и назвал сумму.

-Устраивает, — не торгуясь, ответил я, — Твой интерес?

-Десять процентов? — с вопросительной интонацией спросил он.

-Не вопрос, — я кивнул и тут же поинтересовался, — Как на счёт оформления и всего остального?

-Ну, тут всё просто, — начал он просвещать, — Домоуправ подойдет, и решите любые проблемы. Она в теме, так что заинтересована. На счёт домработницы тоже, если так надо.

-Хорошо, поехали? Есть на чём?

-Конечно, — ответил Виктор и махнул кому-то рукой. Через какое-то время, к нам подъехала тарахтящая колёсами повозка и, погрузившись, мы отправились по новому месту жительства. По пути, Виктор пытался расспросить меня — откуда мы, да зачем, но я отделывался короткими ответами, уклоняясь от разговора. В конце концов, он отстал.

* * *

Что сказать? Квартира была суперская. Виктор разыскал домоуправа, ею оказалась страшненькая на лицо, женщина лет пятидесяти, с явными еврейскими чертами лица. Она сразу внимательно и с любопытством посмотрела на Соньку. Переведя на меня взгляд, удивлённо приподняла бровь. Я слегка усмехнулся и кивнул. С этого момента, всё пошло как по маслу. Быстро решили все организационные вопросы, и мы вселились в новую квартиру.

Янина Александровна, оказалась женщиной деловой и практичной. И тут же взяла Соньку под свою плотную опеку. Не знаю, в чём была причина. То ли из-за её еврейской национальности, то ли материнский инстинкт взыграл — Янина была бездетной вдовой, то ли всё вместе взятое. Выяснив, что проблем с деньгами у нас нет, взялась оформить над нами опекунство и закрепить жилплощадь за нами на законных основаниях. Не бесплатно, конечно. На мой вопрос, а где хозяева квартиры, вдруг вернутся? Коротко ответила — не вернутся. И я понял — началось! Ежов, скотина.

Отдав столько денег, сколько запросила Янина Александровна за свои услуги, мы с Сонькой отправились по адресу, который нам рекомендовала Янина. Как она интересно сказала:

-Володенька, я вижу, вы обладаете достаточными средствами. И ваша прямая обязанность позаботится о красоте вашей невесты. Ваша девочка должна быть куколкой!

А я что? А я ничего. Я полностью поддерживаю это предложение. Поэтому, мы пошли к одному 'хорошему человеку', который сошьёт нам 'достойную нас' одежду. Идти было недалеко, поэтому, добрались быстро. 'Хорошим человеком', оказался мужчина, с такой же характерной внешностью, как и Сонька с Яниной, то есть еврей.

Узнав, что мы от Янины, он сразу провёл нас в комнату где, не интересуясь, зачем мы пришли, тут же принялся нас обмерять, делая пометки в своём блокноте. Через какое-то время, окончив свои вычисления, спросил:

-Ну и что? Вы, так и будете молчать?

-Две повседневки, неброские, качественная ткань. Под мастерового, но с достатком. Две повседневки с теми же требованиями — под студента ВУЗа. Два костюма на выход — под обеспеченного студента ВУЗа. Девушке — повседневные платья на каждый день, нижнее бельё, желательно что-то гораздо короче общепринятых панталон, хотя и они нужны, зимой пригодятся. Так же, три платья на выход, в ресторан, театр, торжественное мероприятие. Разумеется, всё самое лучшее. Кроме этого, нужна дамская сумочка, даже желательно две или три разных фасонов. Ну и всякая другая мелочь, вроде носовых платков и тому подобного. Вы человек опытный, вам лучше знать.

-Вы сумели меня удивить, юноша! — помахал передо мной карандашом портной, — В ваши годы и такие запросы? Но о чём это я? Конечно же, о деньгах. Они у вас есть? Поймите правильно мой вопрос то, что вы хотите иметь, будет стоить очень дорого.

-Не надо взрывать мой мозг, Карл Иванович, — в тон ему отозвался я, — Мы будем говорить о деле или разойдёмся как в море корабли?

-Так что же вы молчали, юноша? Оказывается, мы прекрасно друг друга понимаем! — ответил старый еврей и назвал сумму, которую я тут же срезал наполовину. Большой у него рот. Большой и сильно голодный.

Какое-то время, мы с ним поперепирались, потом ударили по рукам. Карл Иванович выглядел довольным, видимо гешефт его устроил:

-Юноша, на вас очень благоприятно влияет общество вашей очаровательной спутницы. Обычный человек, просто бы согласился с суммой, которую я назвал. Или отказался от моих услуг. Но вы, доставили мне истинное удовольствие, вступив со мной в торг. За это, я окажу вам услугу, рекомендовав вам хорошего сапожника, где вы закажите достойную вас обувь.

Еврей, он и в Африке еврей, подумал я, получая у него новый адрес. Обувь нам тоже нужна.

Глава 6

Видимо, для разнообразия, новый 'хороший человек' оказался армянином. Работал он вполне легально, занимая под квартиру и мастерскую помещение на первом этаже дома, так же неподалёку от нас. Кроме самого дяди Арама, в мастерской работал парень, примерно моих лет, видимо сын, судя по родственным чертам лица.

-Здравствуйте, нас к вам Карл Иванович отправил, — поздоровался я, — Говорит, вы хорошую обувь делаете, для хороших людей.

-Да? — саркастически приподнял бровь сапожник, — Неужели, эта старая еврейская морда так и сказал?

Сонька тут же спряталась за мою спину, насторожённо выглядывая из-за моего плеча.

-Барев, кянкс! — сказал дядя Арам, насмешливо поглядывая на неё, — Не пугайся, ты так. Это наши старые шутки. Мы с Карлом уже лет тридцать друг друга знаем, ещё с тех времён, когда я задницу этого еврея, во время беспорядков от обезумевшей толпы спас. Тут спрятал, под шкурами, вот в этой же самой мастерской. Меня-то не тронули, многие меня знают. С тех пор и дружим.

-Поздоровайся с дядей Арамом, Сонечка, — потянул я её из-за своей спины и подтолкнул вперёд, — Он сказал тебе — Привет красавица! И он не кусается, я тебе точно говорю.

Соня пискнула — 'Здрасть...' и снова нырнула мне за спину. Дядя Арам усмехнулся и приветливо кивнул.

-Невеста? — вопросительно взглянул он на меня.

-Угу, — кивнул я.

-Хорошая девушка, — одобрительно проворчал он, — Откуда армянский знаешь?

-Не знаю я армянский, дядя Арам. Десятка два слов запомнил, друзья были из Еревана, вот от них и нахватался. Хорошие люди, жаль больше не увижусь с ними.

-Эх, Ереван... — погрустнел он, но тут же переключился на другую тему, — Как тебя зовут, девушка? Соня? Иди сюда, Соня, с тебя начнём. С твоим мужчиной будет проще.

И началась замерка, обсуждение самой обуви, какую и сколько пар. Через какое-то время, дядя Арам занялся и мной. Когда всё было закончено, обсудили размер суммы и сроки изготовления. Под конец, дядя Арам сказал:

-Ты уверен, что русский? Торгуешься как еврей, а в обуви разбираешься как армянин.

-Самый натуральный, дядя Арам. Хочешь, побожусь?

-Ты ещё скажи — честное пионерское, как сейчас принято говорить среди молодёжи, — ухмыльнулся он, — Ладно, обо всём мы с тобой договорились, как я сказал, через неделю приходи за своей обувкой. И береги свою красавицу, чтобы никто не украл. Повезло тебе, где такую нашёл? Может там ещё такая есть, моему оболтусу тоже скоро жениться надо будет.

-Где нашёл, там больше нет, — рассмеялся я. Пошутив ещё на эту тему, мы распрощались и пошли дальше по своим делам.

* * *

От портного, мы уходили не совсем пустыми. Покопавшись среди своих запасов, он нашёл нам готовую одежду на первое время, так чтобы мы не выделялись своим внешним видом среди городского населения. А то от нас за километр деревней несло. Поэтому, переодевшись, мы свободно шли по улице, ничем не выделяясь среди прохожих. Сонька висела на моей руке, смотрела по сторонам, высказывала свои восторги и трещала без умолка. И периодически тормошила меня, требуя разъяснить непонятную для неё вещь.

-Сонь, — перебил я её, — А ты кем хочешь стать? Я вот к чему это спрашиваю. Я буду поступать в какое-нибудь училище или институт. Тебе же скучно будет целыми днями дома сидеть одной. Можно, конечно и работать пойти, но оно тебе надо?

-Ну, не знаю, — задумалась она, — Я в школе хорошо училась. А вот о дальнейшей учёбе не задумывалась. Сам знаешь, как к нам в Кантемировке относились. Вов, я вот спросить хотела. Почему ты меня выбрал? Ведь столько девчонок в посёлке красивых было, а ты меня выбрал.

-Не знаю, Сонька, — задумался я, — Помнишь, когда я от тебя пацанов отогнал? Так вот, смотрю, стоит девчонка, вся в дерьме перемазанная, а изнутри как что-то толкнуло и я под слоем грязи, увидел красивую и умную девушку, которая мне очень понравилась. Ну, а потом оно как-то само получилось. Каждую свободную минуту о тебе вспоминал, и увидеть хотел. Федька надо мной смеялся — влюбился типа. А ведь прав оказался, засранец.

-Я тебя тоже очень сильно люблю, Володенька, — сказала Сонька, сильнее прижимаясь и стискивая мою руку, — Вов, а на что мы будем жить, если учиться пойдём?

-Да денег хватает. Видела чемоданчик, который остался от тех придурков в поезде? Так в нём деньги лежали. На какое-то время нам хватит, а там я ещё чего придумаю. За это не волнуйся. Ты сейчас определись, куда и на кого учится, хочешь пойти. Поверь, без образования сейчас ничего не добьёшься. А диплом, он в любую организацию и на любую должность тебе дверь откроет.

-Хорошо, Володенька, я подумаю. А где узнать, куда можно поступить?

-Газеты купим, да и у людей узнаем. О! Янину Александровну расспросим, она наверняка всё знает. У них тут между вашими единоплеменниками, связи хорошо налажены, так что, за определённую сумму денег, сделают много для нас полезного.

-Вов, я еще, что хотела спросить, — она слегка смущённо заморгала глазами, — А то, что я еврейка, тебя не смущает?

-А что в тебе не так? Я тебя всю внимательно осмотрел, ничего у тебя не поперёк.

-Дурак! — моментально среагировала Сонька и стукнула меня по плечу, — Я же серьёзно спрашиваю!

-А я тебе серьёзно отвечаю. Мне лично пофиг, еврейка ты или нет. Главное для меня, чтобы человек был хороший, а всё остальное, меня не волнует.

-А я хороший человек? — кокетливо поинтересовалась Сонька, игриво стрельнув глазками из-под ресниц.

-Самый лучший! — с готовностью подтвердил я и, наклонившись, быстро поцеловал её в губы.

-Люди смотрят, — смущённо сказала она довольным голосом, слегка покраснев.

-Завидуют! — громким голосом проинформировал я и снова поцеловал Соньку.

* * *

-Что молодые люди желают? — поинтересовался официант, в идеально отглаженном костюме с полотенцем и блокнотом в руке.

Это мы сейчас в ресторан 'Метрополь' пришли. Москву я знаю плохо, а Москву этого времени — совсем не знаю. Оказывается, дом, в котором мы теперь живём, находится совсем недалеко от Красной площади. Вот и вынесло нас, во время нашей прогулки, к этому самому 'Метрополю'. Честно сказать, я обрадовался. В силу своего характера я раньше очень любил заведения подобного рода. Не кафе, не бары, а именно рестораны. Там, где присутствуют определённый шарм и какой-то особый дух, присущий именно для таких мест, как рестораны или театры.

А ещё, я очень хотел Соньку удивить. Меня умиляла её детская восторженность, и очень хотелось сделать ей приятно. К сожалению, одеты мы были не для посещения подобных мест. Надеюсь, фейс-контроля тут нет? А то пристанут — почему не в костюме, а где галстук?

Фейс-контроль тут был, в виде бородатого швейцара в ливрее, героических габаритов. Такому бурлаком на Волге работать, а не двери открывать. Хотя, как я понимаю, швейцары тут выполняли функции охраны и вышибал, а не просто калитку открывали. Вот этот самый швейцар, сейчас нас насмешливо рассматривал, когда мы целеустремлённо направились к дверям этого монструозного великолепия. Большое здание в шесть этажей высотой, квадратных очертаний, тем не менее, производило приятное впечатление.

И вот, мы, значит, идём к дверям, швейцар таращит на нас глаза и не спешит открывать перед нами двери. Я уже напрягся, думаю, сейчас скотина ты у меня выхватишь. И пофиг на проблемы. Но видимо, он всё сам понял, поэтому, быстро распахнул свои ворота и слегка поклонился. Ну, я тоже не стал быковать, молча сунул ему в карман рубль. Зато я понял, зачем у швейцаров, на ливреях, такие огромные карманы. Для денег!

Зашли в вестибюль, тут же к нам метнулся метрдотель, на которого я уставился с прищуром. Почему-то меня всё напрягало, скорее бы одежду нормальную сшили. Да ещё Сонька немного доковыряла своим нытьём — 'Ой, боюсь, ой вдруг не пустят, а давай не пойдём...'. Сказал — в ресторан хочу, значит идём!

Возраст мой меня не смущал, выглядел я гораздо старше своих лет. Если не на все двадцать, то лет восемнадцать мне можно смело было давать. Вот Сонька, да, та выглядит как малолетка, на все свои шестнадцать лет.

-Здравствуйте, чем можем быть полезны? — запел метрдотель, — Вы отобедать, или...?

-'Или' — мы можем и дома сделать, — насмешливо ответил я, — А пока, не отказались бы от обеда. Народа много в зале?

-Не много, — метр остро взглянул на меня, — Время ещё ранне-с...

-Ясно. Усадите нас, где-нибудь в углу, чтобы мы всё видели, а нас не особо. Мы сегодня не при параде, — попросил я.

-Не извольте беспокоиться, — слегка поклонился метрдотель и, сделав приглашающий жест следовать за ним, неторопливо направился в сторону зала.

* * *

Ресторан мне понравился. Да, всё старинное, архаичное, но вот само настроение, который он мне оставил, было самым радужным. Но я там не только праздник души и живота устроил, я там ещё и за посетителями наблюдал. Публика собирается, по моему мнению, специфичная. Условно, её можно поделить на четыре части. Это криминалитет высокого полёта, разношёрстные партийные функционеры, и те, которых можно условно назвать — бизнесмены. Разумеется, частного бизнеса в ССР быть не может, но теневой наверняка процветает, давая тем, кто этим делом занимается, возможность кушать булку с маслом. Ну и четвёртая часть, это собственно — обыватели, обычные посетители.

Сонька постепенно освоилась, перестала бояться и с увлечением уплетала принесённые блюда. Впрочем, наелась она быстро и сейчас с умилительным выражением неземного счастья на лице, лакомилась сладостями. Особо, ей восхитило мороженное, в форме разноцветных шариков, уложенных горкой в вазочку. Она сначала с опаской попробовала это непонятное блюдо, а потом с реакцией голодного хищника, набросилась на это беззащитное мороженное. Пришлось, её притормозить, а то горло простудит.

Но всё хорошее, когда-нибудь заканчивается. Поэтому, оставив щедрые чаевые, мы отправились домой, по пути прихватив продуктов у лоточников. Ну и сладостей, для Соньки.

-Володенька, я такая счастливая, — были последние слова Соньки, перед тем, как она вечером уснула, утомлённая дневными впечатлениями и моими ласками.

А уж, какой я счастливый, подумал я, осторожно укрывая её одеялом.

* * *

Наконец-то я добрался до библиотеки, которая осталась мне в наследство от прежнего хозяина. Не знаю, что он совершил такого, чтобы прогневить НКВД но, на мой взгляд, он был абсолютно безвредным человеком. Он был филологом. Библиотека была не сказать, что бы большой, но пара сотен книг в ней имелось. В основном, это всевозможные словари и справочники. Для меня, в плане образования и получения каких-то знаний, вещь бесполезная. К сожалению...

* * *

-Солнышко, просыпайся, — осторожно пощекотал я Соньку за розовую пятку, — Заенька, вставай...

Сонька дрыгнула ногой и утянула ей под одеяло. Но я был настойчив и продолжил над ней издеваться.

-Ягодка сладенькая, если не встанешь, я тебя съем, — пригрозил я, приподняв одеяло, и снова добрался до её ноги.

В ответ на мою угрозу, Сонька развернулась ко мне задом и подтянула ноги к животу. Думает, я отстану? А вот ничего подобного. Улёгшись рядом, я начал целовать её шею, плечи, одновременно поглаживая рукой соблазнительную попку и наконец, запустил пальцы промеж её ног и глубже. Этого издевательства, засоня уже не выдержала. Развернувшись ко мне, обхватила руками, и повалила на себя...

Спустя получас, Сонька ускользнула в ванную, принимать утренние процедуры, а я занялся приготовлением завтрака. Кухня тут была простая, с самой простой печью. Но, особых проблем мне это не доставило. Быстро растопил, поставил сковороду, нарезал туда сала, а когда зажарил до состояния шкварок, залил яйцами. Завтрак нехитрый, простой и сытный. Мы не привередливые.

Так что, когда Сонька соизволила выплыть из ванной, её на столе ждала яичница с салом, ржаной хлеб, горки конфет и печенье. Это те продукты, что мы вчера по дороге купили.

-Володенька, какой ты заботливый, — обняла меня Сонька и сладко потянулась в моих руках, — Я бы сама всё приготовила.

-Да мне не трудно, — пожал я плечами, — Специально тебя не будил, а то ты вчера умоталась, пока я тебя по улицам таскал.

-А сегодня пойдём гулять? — сразу подпрыгнула Сонька, восторженно глядя на меня.

-Конечно, пойдём, — усмехнулся я, — Чем ещё нам заниматься? Походим, посмотрим, на Красную площадь сходим. Вчера просто недошли, поздно уже было. Она тут недалеко, кстати.

-Ура!!! — восторженно закричала Сонька, захлопала в ладоши и запрыгнула на меня, обхватив руками и ногами. А потом крепко и сладко поцеловала.

-Да, я тебя чего разбудил-то. Сегодня с утра, должна подойти Янина Александровна, домработницу приведёт.

-А зачем? — удивилась Сонька.

-Ну, как зачем? Или ты сама хочешь в доме прибираться, бельё стирать, печь топить, кушать готовить, за продуктами ходить... Да мало ли чего? Вот это всё и будет делать женщина, которую приведёт Янина.

-Ну... — неопределённо протянулся Сонька, — Раньше же сами всё делали? Это же не трудно.

-Это было раньше, — щёлкнул я её по носу, — А это сейчас. Денег хватает, возможностей тоже. Так что, получай удовольствие.

-Ладно, Володенька, всё будет, как ты скажешь, — Сонька доверчиво прижалась ко мне, положив голову на грудь, — Ты умный и заботливый.

-Вот и не забывай об этом, — нравоучительно сказал я, — А то вчера, перед рестораном, заладила — 'Давай не пойдём, а может не надо...'.

-Ну, Володенька, я так напугалась, — смутилась Сонька, — Там такой огромный и сердитый дяденька стоял. У него такая большая борода...

-Ага, а знаешь, что должен делать этот сердитый дяденька со страшной бородой? — насмешливо спросил я.

-Что?

-Двери прохожим открывать! — расхохотался я.

-Врёшь?

-Не вру, — посмеиваясь, ответил я, — Тебе нечего бояться, когда я рядом. И вообще, давай есть, а то всё остынет.

-Ой, давай. Я такая голодная! — и Сонька наконец-таки отлепившись от меня, уселась за стол.

* * *

Домработница мне понравилась. Женщина внешне лет на сорок пять, выглядит опрятно и миловидно. Янина Александровна, на ухо мне её отрекомендовала как потомственную прислугу. Что уже хрен знает, в каком поколении, занимается именно этой деятельностью. Задав несколько уточняющих вопросов я, наконец, принял решение и определил круг её обязанностей:

-Нина Васильевна, вы нас устраиваете. На вас дом и всё, что с этим связано. Уборка, стирка, печь, готовка, прислуживание за столом. Всё что вы узнаете о нашей семье, о наших привычках и интересах все, что услышите от нас — не должно покинуть стен нашего дома. Последствия... Лучше этого вам не знать. К нам обращаться по именам, я — Владимир, моя невеста — Софья, или можно по-простому — Соня. Затраты на хозяйство определите сами, но сразу говорю — нас не должно волновать, где и как вы что-то приобретаете. Это просто должно быть. Вот что меня в первую очередь интересует, это уют и отсутствие любых хлопот по дому. Не передумали?

-Нет, Владимир, не передумала, — спокойно ответила она.

-Хорошо, — кивнул я, — Теперь о зарплате. Ваши условия?

-

* * *

, — озвучила она сумму. А я подумал — я, швыряюсь деньгами, не особо задумываясь об их стоимости. А люди тут за такие крохи работают. Хотя, если вспомнить, сколько получает мой отец и тем более мать... Копейки. Я вчера в ресторане оставил больше, чем запросила эта женщина.

-Нина Васильевна, меня это не устраивает, — категорически заявил я.

-Но, может..., — начала она растерянно, но я её перебил.

-Не может! — обрезал я её речь, — Вы абсолютно не цените свою работу. Поэтому, озвученную вами сумму, я удваиваю. От вас всего лишь требуется неукоснительно соблюдать то, что я уже говорил. Приступить к своим обязанностям можете прямо сейчас. Но если вы заняты, то с завтрашнего утра. Вторые ключи, возьмёте у Янины Александровны. Вопросы?

-Спасибо, Владимир, — обрадованно произнесла Нина Васильевна, — Если вы не против я-бы приступила к работе с завтрашнего дня. И у меня вопрос, вы не будете возражать, если мне в моей работе будет помогать моя дочь? Хотя бы иногда, уверяю, она вас не побеспокоит.

-Сколько лет дочери?

-Десять. Поздний ребёнок, — слегка печально ответила она. Видимо, не радовала жизнь её. Ну, в душу лезть не буду.

-Меня устраивает, — кивнул я, — Привлекайте к работе как вам угодно. И вы правы, нас она не побеспокоит. У меня сестрёнке одиннадцать лет, так что, я привычный.

-Благодарю, — присела она в реверансе.

-Английская школа? — удивился я. Я не дока во всех этих традициях, но хотя бы поверхностное понятие у меня имеется.

-Yes of course. Would you mind? — отозвалась она.

— No I do not mind. On the contrary, i'm pleasantly surprised, — абсолютно не задумываясь, ответил я. И тут же немерено удивился. Я никогда не был знатоком английского. Вершками нахватался, то в школе, то в институте, то ещё где. А тут, смотрите-ка что выдал! Вот что, прочищенная память вытворяет.

— Thank you, — снова присела она в реверансе.

-Давненько я такого не видела, — удивлённо произнесла присутствующая при разговоре Янина Александровна, — Даже за душу тронуло. Вы не устаёте меня удивлять, Владимир. Впрочем, как и наших общих знакомых. Такое поведение и знание определённых традиций... Из какой, вы говорите деревни приехали?

-Да ладно вам, Янина Александровна, — усмехнулся я, — Успеете мне ещё косточки помыть. Такая вот у нас деревня. Продвинутая. Давайте отпустим Нину Васильевну, а потом попьём чаю со сладостями, если вы не торопитесь. Разумеется, если их Соня не успела слопать. Она ещё та сластёна.

Сонька побагровела от возмущения и от души стукнула меня по спине ладонью. Раздался громкий хлопок и дружный смех Янины и нашей домработницы. Сонька фыркнула и гордо удалилась в сторону кухни, покачивая бёдрами, и всем своим видом демонстрируя степень своего презрения и неодобрения. Но перед тем, как завернуть за угол, обернулась — смотрю я или нет?

-Эх, дружно живёте, — одобрительно заметила Янина, вытирая выступившие от смеха слёзы, а потом легонько ткнула Нину Васильевну локтем в бок, — Вот, цени Нинка, каких людей для тебя нашла. Молодые, образованные и без лишних тараканов в голове. Это тебе, не за прошлым твоим хозяином — 'анжинером', блевотину подтирать.

-Уже оценила, — улыбнулась Нина Васильевна, — Кстати, если позволите, Владимир. Можно осмотрю помещения, пока не ушла. Хотя бы прикину, что потребуется и что нужно будет приобрести. Немного времени у меня есть.

-Да, Бога ради, — сделал я приглашающий жест, — И вообще, чего мы тут стоим, пойдёмте в гостиную. Простите, сразу не сообразил, держу вас у порога. Там-то всяко удобнее было бы разговаривать.

-Да ничего, всё в порядке, — усмехнулась Янина Александровна, проходя в комнату, — Владимир, скажите, вы не состоите в комсомоле? Бога поминаете, уже не в первый раз от вас слышу.

-Да, я член ВЛКСМ, даже более того, мой отец секретарь райкома партии, — хмыкнул я.

-И? — вопросительно протянула Янина, а ушки Нины Васильевны увеличились вдвое, когда она лазила по шкафам, заглядывая внутрь, но даже движения рук не замедлила — вот что значит, воспитание.

-Мне это не мешает, — пожал я плечами, — Я без предубеждений. На Востоке говорят — 'Сколько не кричи — халва, халва! Во рту слаще не станет'. В моём случае всё наоборот. Сколько бы, не говорили, что Бога нет — он не исчезнет.

-Значит, вы уверены, что Бог есть? — хитрым голосом спросила Янина Александровна.

-Я есть, вы есть, небо и земля есть, солнце и звёзды есть, а Бога нет? Не логично. Пусть тот, кто говорит, что Бога нет — докажет мне это. И тогда я с ним соглашусь. А просто отрицать, глупо.

-А не боитесь, что кому-то не понравятся ваши речи и на вас, как это сейчас принято говорить — настучат?

-Так я при этих 'кому-то' и разговариваю по-другому, — ответил я, — Это только при хороших людях я веду себя нормально.

-Значит, мы хорошие люди? — усмехнувшись, спросила Янина.

-Конечно, — кивнул я и с усмешкой подмигнул, — И вы хорошая и друзья у вас хорошие. И мы ещё неоднократно сможем друг другу сделать много хорошего.

-Ах, вы хитрец! — рассмеялась Янина, — Как вы всё повернули ловко. Но вы правы, хорошие люди должны иметь и определённую степень доверия. Но всё-таки, будьте осторожны, Володенька. Речи у вас опасные, а время сейчас очень смутное.

-Разумеется, Янина Александровна, — кивнул я и повернулся к Нине Васильевне, которая закончила осмотр своего хозяйства, — Ну, что скажете?

-Всё более чем хорошо, Владимир. Нужно закупить продуктов, так же потребуются деньги на покупку скоропортящихся продуктов — на каждый день. Заказать дрова для печи, ну и так по мелочи...

-Понял вас, одну минуту, — кивнул я, соглашаясь, и вышел в другую комнату, к своему заветному чемоданчику — за деньгами. Надо его перепрятать понадёжнее, домработнице его видеть не нужно, — Вот возьмите. Тут немного больше чем вы насчитали. По себе знаю, что когда начинаешь тратить, денег обычно не хватает. И вот ваш аванс, тут половина обещанной мной зарплаты.

-Ой, спасибо! — рассыпалась в благодарностях Нина Васильевна, — Это так вовремя.

-Не стоит благодарить, — отмахнулся я, — Любое доверие строится на неукоснительном выполнении взятых на себя обязательств. Вот я и следую им.

После чего, я всё-таки усадил Нину Васильевну попить чаю. Посидев с нами полчаса, она ушла, вскоре ушла и Янина Александровна, а мы с Сонькой отправились на прогулку.

Глава 7

Проблему с деньгами и оружием, я решил просто. Можно сказать, повезло. Стукнула мне в голову мысль, ну не может быть такого, чтобы прежний хозяин квартиры — целый профессор, не имел 'в тёмном шкафу скелетов'. Вот я и начал, всё тщательно осматривать и обстукивать. И ведь, нашёл!

В библиотеке, она же по совместительству — кабинет, в углу был оборудован тайник. В принципе, ничего сложного. Аккуратно выпиленная половица, прижатая плотно прилегающим плинтусом. Выдёргиваешь плинтус, вытаскиваешь половицу и получаешь достаточно большое пространство для того, что бы что-то спрятать от лишних глаз. Вот в этом тайнике я и обнаружил запасы 'на чёрный день', сделанные бывшим хозяином этого богатства. Правда, сначала я задумчиво почесал голову, размышляя, что мне делать с этими запасами. В тайнике я обнаружил двести семьдесят червонцев царской чеканки. Как я понимаю, сумма более чем солидная. Потом подумал, пусть лежат, есть-пить не просят. А если что, 'хорошие люди' найдут куда пристроить, наверняка у них есть выходы на людей, кого это богатство заинтересует. Мне лично, сейчас не горит, денег пока хватает.

Вот я в этот тайник и запихал все, что нужно было спрятать от лишних глаз, оставив деньги только на текущие расходы.

* * *

Пробежало ещё несколько дней, портной и сапожник закончили делать наши заказы и мы, наконец, оделись как нормальные люди. Сонька была безумно счастлива, перебирая свои наряды, и смотрела на меня влюблённым взглядом. Немного поразмышляв, я поймал Янину Александровну и поинтересовался, нет ли среди 'хороших людей' ювелира? Разумеется, такой был и, отправившись по адресу, мы приобрели несколько украшений. Ничего сверхдорогого не брали. Цепочка с кулоном, браслет на руку, серёжек две пары. И в деньгах я не потратился, предложив рассчитаться профессорским золотом. Ювелира это более чем устроило, так что, я оказался ещё и в прибыли. Но без торга я не обошёлся, потратив на это благое дело, пять минут, но отыграл один червонец обратно. Расстались мы с 'хорошим человеком' довольные друг другом. И в надежде на дальнейшее сотрудничество, судя по его намёку — 'Будет нужда, милости просим. И червонцы меня вполне устраивают'. Ну, а чего? Почему бы и нет.

Поговорил с Яниной Александровной на счёт нашей учёбы. К сожалению, нужных знакомств у неё не было. Обещала поспрашивать знакомых, но не гарантировала положительно результата. Жаль...

Решив отметить наши покупки, вечером при полном параде, направились в знакомый нам по прошлому посещению 'Метрополь'. Швейцар в этот раз был другой, но такой же могучий и с бородой. В этот раз, он распахнул перед нами двери, как только мы вступили на первую ступеньку крыльца. Поблагодарив его рублём, прошли в вестибюль, и отдались в руки знакомого нам метрдотелю. Как не удивительно, но тот нас моментально узнал и с уважением в голосе, поприветствовал. Вот что значит — профессионал, уважаю.

-Ваш прошлый столик свободен, — проинформировал он, — Желаете туда или ближе к обществу?

-Нет, на прежнем месте, нам будет вполне уютно, благодарю. Если кого заинтересуют наши персоны, сам подойдёт.

-Разумеется, как скажете-с, — снова поклонился он и провёл нас к нашему столу.

Публики в этот раз было много. Зал блистал в свете многочисленных огней, сверкали люстры, раздавался негромкий гул разговоров. Чопорный официант мгновенно подскочил, принял заказ и убежал, обещав подать напитки сразу. От спиртного я отказался. Раньше не сильно на него налегал, а Соньке ещё рано. Кто знает, как на неё алкоголь подействует? Тащить на себе по тёмным улицам пьяную и блюющую девицу, меня как-то не прельщало. Так что, пить будем только соки.

Разумеется, наше появление сразу привлекло внимание местных завсегдатаев. Тому было несколько причин. Во-первых, мы были молоды, во-вторых, Сонька была ослепительно прекрасна в своём наряде, в третьих, ресторан такого уровня, абы кто не посещает. Мы были 'тёмной лошадкой' и вызывали нешуточный интерес у окружающих.

Впрочем, интерес был не только у них, интерес был и у меня. Незаметно, я осматривал зал, приглядываясь к посетителям. В принципе, род деятельности каждого, несложно было угадать. Вон за столиком по-барски расселись партийные бонзы или какие-то чиновники, что в принципе одно и то же. За другим столом, пристроились какие-то дельцы. Был бы сейчас НЭП, я бы так и сказал — нэпманы или торгаши. А вот от одного столика, так и тянет нехорошим интересом, судя по рожам, там гуляет современная 'братва', местный криминалитет. Демонстрируя, что заметил их интерес, я сделал каменную рожу и посмотрел в их сторону, крио усмехнувшись. И отвернулся. Надеюсь, намёк поняли правильно, хотя не уверен. Такой контингент понимает только силу, и пока не пнёшь им по яйцам, никакие намёки их не остановят. Очень не хотелось портить Соньке праздник. Купаясь в лучах внимания окружающих, пребывая в своеобразной сказке, она распустилась подобно цветку, даря окружающим возможность полюбоваться своей красотой.

Принесли наш заказ, мы неторопливо кушали, так же разговаривали на различные темы, Соньке всё было интересы, и она то задавала вопросы, то сама трещала без остановки. Затем, на небольшую сцену вышли музыканты и начали что-то наигрывать. Вот тут вот всё и началось.

Из-за столика местных бандюганов, поднялся какой-то слащавый субъект с мордой хорька и направился к нам. Я тяжело вздохнул, ну нахрена? Подойдя к нам, он обратился ко мне:

-Вы не будете возражать против, если я приглашу вашу даму на танец? — причём, это было произнесено вроде как вежливо, но с отчётливой угрозой в голосе, типа — попробуй отказать!

-Буду, — коротко ответил я, — И возражаю. И передайте вашим друзьям, если им так хочется со мной пообщаться в приватной обстановке, так вы только скажите. И мы с вами пообщаемся. Договорились?

-Вы в себе так уверены, молодой человек? — спросил, криво усмехаясь, хорёк.

-Более чем, — подтвердил я, — А сейчас, оставьте нас, не мешайте нам наслаждаться этим прекрасным золотым карпом. Он сегодня, чудо как хорош.

Хорёк вернулся на своё место, какое-то время они, склонив головы над столом что-то обсуждали, потом дружно посмотрели на нас. А я им улыбнулся во все свои двадцать восемь зубов и подмигнул. А чего уж теперь, всё равно не отстанут. Зато продемонстрировать всем присутствующим в зале, что я никого не боюсь — необходимо. Компания была местной, и всем окружающим было понятно, что между нами происходит. Так что, я работал на свою репутацию в местном обществе, что бы потом, репутация работала на меня.

Разумеется, Сонька прекрасно поняла, что происходит что-то идущее в разрез с её понятиями о прекрасной сказке. Успокоив её, что нет ничего страшного, снова повернулся к своим оппонентам. Один из них, видимо, главный в их компании, поймав мой взгляд, показал в сторону выхода. Поняв намёк, я кивнул и, подозвав официанта, сказал:

-Я отойду минут на десять, барышня меня тут обождёт.

-Простите, что даю советы, но возможно не следует... У вас могут возникнуть неприятности, — тихо проговорил официант.

-Не беспокойтесь, всё будет хорошо, — ответил я, благодарно взглянув на него. Не сыкло, не испугался предупредить.

-Вам решать, — кинул он, — За барышню не беспокойтесь, присмотрим и при необходимости доставим, куда она скажет.

-О, вот это замечательно, — сказал я, подумав, тут же типа такси есть наверняка, для припозднившихся клиентов.

Ещё раз, успокоив Соньку, я поднялся и, подмигнув бандюгаям, направился на выход. На какое-то время, разговоры в зале притихли, меня провожали взглядами, как идущего на эшафот. Выйдя на улицу, я не торопясь направился к ближайшему повороту, сзади раздались голоса и вслед за мной, двинулись четверо моих потенциальных противников. Вот так, не спеша, друг за другом, мы свернули за угол. Решив не уходить далеко, я остановился и дождался моих попутчиков.

-Какая неожиданная встреча, — начал стебаться хорёк, радостно расставив руки, вроде как для объятий.

-Да ладно? Так уж и неожиданная? Отвали, не с тобой будем разговоры разговаривать, — сплюнул я ему под ноги, обломав всю комедию.

-Ты чё сказал! — моментально взвился он.

-Помолчи, — осадил его их старший, придержав рукой, готового броситься на меня хорька, — Ты паренёк, виддимо не совсем понял, в какую ситуацию попал.

-Всё я прекрасно понял, — ответил я, глядя ему в глаза, — Мне вот что интересно, чего это вы гоп-стопом занялись? Да ещё и на клиентов 'Метрополя'. Нужда замучала?

-А что, есть возражения? — усмехнулся старший, — Или за тебя есть кому слово сказать? Для начала, обзовись. Ты, чьих будешь?

-Папы с мамой я буду, — я снова сплюнул, теперь уже ему под ноги, — Зови меня Студент, если тебе так удобно. А если хочешь по понятиям поговорить, так уважаемые люди, сначала сами представляются, а потом у других именем интересуются. Я понятно объясняю?

-Понятно, понятно, — задумчиво протянул он, — Студент, говоришь? Не слышал, хотя мир большой. А ты не подумал, Студент, что ты нам просто не нравишься? Человек ты чужой, для нас тёмный. Слово за тебя никто не сказал, чтобы к тебе стали относиться по-другому. Ходишь в ресторан, девочка при тебе дорогая, прикид, рыжьё, все дела... Деньгами соришь. Может ты по жизни никто, а нам тут пыль в глаза пускаешь, чтобы не обидели, а за тебя и слово сказать некому?

-Так какие проблемы, друг, — оскалился я, — Ты проверь, а не гони пургу на ровном месте. Я же не возражаю.

-На понт берёшь? — оскалился он в ответ, — Как фраер дешёвый?

-Зубы не жмут? За фраера ответить можешь, — ответил я, прикидывая, как им навалять, но так чтобы не убить и не покалечить.

-Ну, чего ты с ним базаришь, — снова задёргался хорёк, но в этот раз его придержал другой мужик, не давая вылезти вперёд.

-Я сказал — помолчи, — отозвался главный, покосившись назад, — Ты смотрю, пацан не робкий и с правильными людьми общался. Где научили?

-С правильными людьми жизнь сводила, вот ума и набрался, — ответил я, — Так что там, по нашим делам? Будем тёрки тереть или мирно бортами расходимся?

-Ну... — сделал вид, что задумался, старший ответил, — С тебя стол в 'Метрополе' и мирно расходимся. Идёт?

-Ха! — заржал я, — Ну ты деловой. Нет, не так. Закончим то, зачем пришли, потом общая поляна в 'Метрополе', потом расходимся. Ну, а потом, всегда мирно встречаемся. Идёт?

-Не понял тебя, — помотал он головой, посмотрев удивлённо, — Чего закончим?

-Да чего тут понимать, — ответил я, вьюном ввинтился между них, ткнул каждому пальцем — кому в живот, кому под рёбра. Затем, снова приблизился к их главному и присев так, чтобы видеть лицо согнувшегося от боли собеседника, проинформировал:

-Вот теперь всё, если у тебя вдруг планы не поменялись. Что решил, 'Метрополь' или попробуете отыграться?

-Не правильное у тебя погоняло Студент. Тебя надо было Придурком назвать или Отморозком, — с чувством произнес, отдышавшись главный бандюгай и обернулся к своим, — Ша! Договорились. 'Метрополь', Студент, и будем считать, прописка состоялась.

* * *

Этот вечер был долгим. Стол мы накрыли хороший, братва хорошо набралась и была довольна. Даже тот, которого я хорьком называл. Никакие это не воры оказались, хотя и криминалитет. Занимались они тем, что в наше время принято называть — рэкет. Сила есть — ума не надо. Щипали дельцов, занимались скупкой и перепродажей краденого. Короче, поговорили, познакомились поближе и оставили друг о друге, вполне нормальное впечатление. Мужики были вполне вменяемые и незлобивые. Хоть и невысокого полёта птицы, но при делах. Говоря современным языком будущего — бригада. Естественно, ходили под кем-то, там у них своя иерархия, я в неё не стал вдаваться — не моё это.

Блатного я из себя не стал лепить. Проинформировал, что да — общался, но не учувствую, у меня своя дорога — учиться пойду, потому и Студентом назвался. Удивились, что так легко их нейтрализовал. Не обиделись, но впечатление я на них произвёл. Отмазался, сказал, что дед был казаком, вот и учил хитрым штучкам, ничего — проглотили. Тем более, Сонькина речь подтверждала сказанное, по-русски она разговаривала плохо, поэтому сыпала суржиком, слушая который, парни тихо сползали под стол. Ну да, непривычно и забавно звучит, для тех, кто его никогда не слышал. Сама Сонька быстро перестала бояться и охотно общалась, часто звеня своим смехом.

Наше дружное появление в ресторане, вызвало дружное оживление. Кто-то смотрел разочарованно, кто-то удивлённо, а кто-то заинтересованно. Равнодушными были только те, кто уже был не в состояние воспринимать реальность трезво и те, кто не относился ни как каким группировкам по интересам, то есть, случайные люди. Метрдотель сделал каменное лицо, но глянул на меня удивлённо. Видимо, уже не ждал меня в целом виде.

Спустя какое-то время, мы дружно сидели за одним столом и трепались за жизнь. Хорёк попробовал распушить перья перед Сонькой, но увидев мой кулак, многозначительно показанный из-под стола, сразу унялся. Официант, подойдя к нашему столу, тоже вопросительно поднял бровь, но увидев моё безмятежное лицо, промолчал и принял заказ. А потом, начался гудёж.

В какой-то момент, прислушиваясь к тому, что там играли музыканты, потянуло меня повыпендриваться. В детстве, когда каждая семья, считала дать своему чаду хорошее образование, многих отдавали в различные музыкальные школы. Мне ещё повезло, онанировать скрипку мне не посчастливилось. Поэтому, учился я по классу фортепиано. Не сказать, что стал крутым музыкантом, но играть умел. Поэтому, поднявшись из-за стола, направился к сцене, где сверкал лакировкой рояль.

-Дружище, дай-ка я сыграю, — обратился я к пианисту, кладя на клавиатуру рубль. Деньги моментально исчезли, а пианист уступил мне место.

Пробежавшись по клавишам пальцами, сыграв длинный перебор, прислушался к себе. Замечательно. Я так и в школе не чувствовал себя уверенно за клавишами пианино. В зале, заметив моё присутствие на сцене, притихли в ожидании. Сонька сверкала глазами, а братки таращились удивлённо и с любопытством. И я сыграл. Сыграл и спел:

Весна опять пришла и лучики тепла,

Доверчиво глядят в моё окно

Опять защемит грудь и в душу влезет грусть

По памяти пойдёт со мной.

Пойдёт разворошит и вместе согрешит

С той девочкой что так давно любил.

С той девочкой ушла, с той девочкой пришла

Забыть её не хватит сил

/Фрагмент песни Михаил Круг — Владимирский централ/

http://www.youtube.com/watch?v=tgxoRRo-2KI

Где-то с середины песни, мою игру подхватили остальные музыканты, добавив музыке сочности и звучания. Конечно, было совсем не то, как в оригинале — Михаила Круга не перепеть, но зрителям хватило и этого. Раздались аплодисменты, я поклонился и вернулся на своё место.

-Ну, ты Студент даёшь! — восторженно хлопали меня по плечам мои новые знакомые, — Откуда такая песня?

-Оттуда, — отозвался я, а потом подумал — какого чёрта? Всё равно, вряд ли она теперь будет написана, после того как я её исполнил, поэтому, нехрен стесняться, — Моя песня.

-Да ты что! — восхитился Василь, которого я про себя называл главным бандитом, — Да тебя за эту песню, братва на руках носить будет! Слушай, потом ещё сыграешь? Песня уж больно душевная.

В это время, подошёл какой-то солидный дядя, извинился за беспокойство и, поблагодарив за прекрасную песню, попросил отойти для приватного разговора. А я размышлял, может зря понтанулся? Вот как сейчас повяжет меня 'кровавая гэбня'. Василь перехватил мой насторожённый взгляд и ободряюще кивнул, типа, всё в норме. Ладно, доверимся.

Зайдя в один из кабинетов, мужик представился директором 'Метрополя' и поинтересовался, кто я и откуда и моим музыкальным образованием. Всё это было задано очень вежливо и тактично, так что, я не строил из себя Павлика Морозова, а представился как есть, что — студент будущий, живу в Москве, песни пишу и музыку, играю на фортепиано и гитаре. Он становился всё более довольным, а потом предложил мне небольшой контракт. Я иногда исполняю в их ресторане свои песни, а ресторан предоставляет для меня и моей подруги бесплатное обслуживание и рекламу, что они исполняют песни самого Владимира Онищенко. Я подумал и отказался. Нахрен мне за стол тут работать и тем более, брать на себя какие-то обязательства. Я к нему сюда отдыхать пришёл, а не работать. Вот это я ему и изложил.

Директор сразу погрустнел и поинтересовался, чем он тогда может меня заинтересовать? Я предложил свой вариант, никаких обязательств — выступаю, когда захочу. Естественно, если в ресторан зайду. Не надо для меня никаких 'бесплатных столов', я человек состоятельный и платить за такую малость, вполне способен. Если его музыканты будут потом исполнять мои песни, пусть говорят прямо, кому эти песни принадлежат.

Его это полностью устроило, и он меня горячо поблагодарил. Поинтересовался моими планами на завтрашний вечер и уговорил обязательно быть. Ну, почему бы и нет, всё равно пока вечерами делать нечего, а так хоть скуку развеем. Когда учёба начнётся, не до ресторанов будет. Наверное. Не знаю, какая у них тут нагрузка. Мне-то всё просто, а вот Соньке придётся учиться с полной нагрузкой. Так что...

Когда я снова вернулся в зал, меня встретили аплодисментами, я удивился. А когда посмотрел на стол, то вообще охренел — откуда столько спиртного?! Оказалось, пока меня не было, каждый столик в зале посчитал нужным проставиться. Ну и отправили нам на стол, свою благодарность в виде вина, шампанского или водки. Даже Соньке перепало внимания, в виде сладостей.

Так вот, аплодируя, зрители начали кричать — 'Просим! Бис!'. Не став ломаться, снова вернулся к роялю. Но тут на сцену вышел сам директор ресторана и обратился к публике:

-Минуточку внимания, товарищи! — попросил он, — Позвольте вам представить, поэта и композитора — Владимира Онищенко. Вы уже слышали его выступление и, судя по аплодисментам, песня вам понравилась. Владимир, как вы уже слышали, не смотря на свою юность, очень талантливый человек и обладает прекрасным голосом. Мне стоило больших трудов, уговорить его иногда вечерами, когда он будет здесь, исполнять свои замечательные песни. И вы знаете, он согласился! Завтра, кто желает послушать его великолепное исполнение, приглашаю в наш ресторан. А сейчас, Владимир, прошу вас! Удивите нас ещё раз.

Директор сделал жест в сторону рояля, приглашая усаживаться и 'удивить', и зааплодировал. Зал тут же подхватил его аплодисменты, а я уселся и снова прошёлся по клавишам... А чего тут думать, сыграю вот эту — душещипательную, про любовь:

Над землёй летели лебеди

Солнечным днём,

Было им светло и радостно

В небе вдвоём.

И земля казалась ласковой

И в этот миг,

Вдруг по птицам кто-то выстрелил

И вырвался крик.

/фрагмент песни Крох Сергей — Лебединая верность/

К моему сожалению, клипа к этой замечательной песни не существует, только нарезка.

http://www.youtube.com/watch?v=lmxA56ygFnQ

Музыканты в этот раз тоже подхватили со второго куплета, чутко уловив настроение этой песни. Когда мы закончили, некоторое время в зале царила тишина, а потом раздался гром аплодисментов. Никогда не думал, что сотня человек, может издавать столько шума. Снова встал, поклонился и свалил на своё место. Перетерпел хлопки по спине и плечам, посмотрел на вытиравшую слёзы расчувствовавшуюся Соньку и подумал — на сегодня хватит ей впечатлений, пора баеньки.

К сожалению, а может к счастью, сразу свалить не получилось. Опять подкатил директор ресторана, объявил, что сегодня мой стол — за счёт заведения. Потом стали подходить разные люди, представляться, жать руку, поздравлять, хотя я так и не понял с чем. Наконец, страсти поутихли, и я собрался прощаться, но тут снова подошёл очередной 'поклонник'.

-Здравствуйте, молодой человек, — начал он, — Позвольте представиться, Севастьянов Олег Дмитриевич, декан историко-филологического отделения МГУ. Не мог удержаться, чтобы не подойти к вам и выразить своё восхищение вашим талантом. Великолепные и очень грамотные тексты. Это вы писали сами, как я понял?

-Вы правы, это мои тексты, Олег Дмитриевич, — не стал я скромничать и пригласил его за стол.

-Тогда позвольте вас спросить, где вы учитесь? — снова спросил он, усаживаясь на тут же поданный официантом стул.

-Нет тут никакого секрета, пока нигде. Вот, приехал поступать, а куда — пока не решил.

-Так это же великолепно! — обрадовался он, — Тогда, от лица нашего университета, приглашаю вас к нам. Уверен, с вашими талантами, вы станете настоящей жемчужиной нашего университета.

-Лестное предложение, Олег Дмитриевич, — задумался я. Это что, судьба такая? Квартира профессора филологии с его библиотекой. А теперь ещё и зовут на отделение филологии. Может и правда, не испытывать судьбу, а пойти туда, куда она меня ведёт?

-Ну, надумали? — поторопил меня декан.

-Надумал, но есть одно маленькое препятствие, для принятия уверенного решения, — начал я торг.

-И какое же это препятствие, — поинтересовался декан, и усмехнулся, — Возможно, если оно такое маленькое, мы его легко преодолеем?

-От вас зависит, Олег Дмитриевич. Видите ли, я поступать приехал не один, а со своей невестой. И, разумеется, мы планировали поступать вместе. Нам не хотелось бы расставаться.

-Нет не решаемых вопросов, Владимир, — рассмеялся декан, — Наоборот, это даже прекрасно! Университет приобретёт не одну, а целых две жемчужины. Значит договорились?

-Договорились, — улыбнулся я этому пробивному человеку.

-Тогда, если вы завтра вместе с невестой найдёте свободное время, добро пожаловать к нам на Моховую. Найдёте меня, и мы с вами всё на месте решим, — подмигнул он Соне, а та скромно опустила ресницы, смутилась, — В час, вас устроит?

-Разумеется, Олег Дмитриевич, — ответил я.

-Тогда, позвольте откланяться, товарищи, — поднялся декан, пожал мне руку и, кивнув остальным, ушёл за свой стол.

Спустя какое-то время, ушли и мы с Сонькой. День прошёл насыщенно и плодотворно.

Глава 8

-Ой, я боюсь... — снова тянула свою привычную песню Сонька, пока мы шли к зданию МГУ на Моховой.

-Сонь, успокойся, — терпеливо уговаривал я, — Ты всегда чего-то боишься, и всегда всё хорошо заканчивается.

-Тебе хорошо говорить, — буркнула она, — Ты вот ничего не боишься.

-Кто тебе такое сказал? И я боюсь иногда. Только ломаю свой страх и двигаюсь вперёд. Ты знаешь такого зверя — носорог?

-Большой такой?

-Да, — кивнул я, — Большой и плохо видит. Так вот, есть такая шутка про него. У носорога плохое зрение, но при его размерах — это не его проблема.

-Почему? — не поняла она.

-Потому что, затопчет всех нафиг!

-А! — дошло до Соньки, и она рассмеялась. Ну, хоть о своих страхах забыла.

Наконец мы дошли до корпусов МГУ и начали искать нашего знакомого декана. Сами корпуса, как и их внутренняя отделка, мне очень понравились. Всё старинное, потолки под золото расписаны, перила белые, стены зелёные, лестницы широкие. Красота! Как Сонька сказала — во дворец попали.

Методом тыка, добрались до нужного места, где его и обнаружили в обществе ещё двух каких-то мужчин. Заметив нас, ещё на подходе, Олег Дмитриевич заулыбался, поздоровался со мной за руку и приветливо кивнул Соньке. Затем обратился к присутствующим:

-Вот, товарищи, позвольте представить вам того, о ком я вам говорил. Владимир Онищенко, поэт и композитор, весьма талантливый, не смотря на юные годы. В Москве недавно, по его словам, но уже успел блеснуть перед публикой в 'Метрополе' своими талантами. Владимир, это ректор нашего университета Герасимов Виктор Петрович и проректор Замятин Сергей Васильевич, они очень заинтересовались твоим творчеством, и у них имеется к тебе разговор.

-Я весь во внимании, товарищи, — кивнул я и замер в ожидании. Сонька, как всегда, нырнула мне за спину.

-Ну, предлагаю пройти к вам в кабинет, Олег Дмитриевич. Не в коридоре же нам разговаривать? — предложил ректор университета.

-Разумеется, важные вопросы решаются только в прохладной тени кабинетов, — пошутил декан и пригласил всех в кабинет. Что сказать — уютно. Мягкая, но строгая мебель, тёмные тона. Всё серьёзно и настрой даёт на серьёзные разговоры.

-Расскажите о себе, Владимир, — попросил ректор.

Я начал рассказывать, кто, откуда, зачем. Затем ответил на несколько дополнительных вопросов. Задали пару вопросов и Соньке, но так — несерьёзно. Её личность их не интересовала, она шла довеском ко мне. А затем, зашёл разговор, об их интересе ко мне. Им требовалась своеобразная звезда института. Такая, о которой бы говорили, сплетничали и соответственно, при этом везде — в приложении к МГУ. И как им показалось, они такую звезду нашли.

-Как говориться, мы свои карты раскрыли, молодой человек, теперь дело за вами, — сказал ректор, — Справитесь?

-Нет проблем, — кивнул я.

-Тогда я не вижу препятствий для вашего поступления. Документы отдадите вашему — теперь уже вашему декану. Но цените наше отношение, Владимир. И постарайтесь оправдать наше доверие.

После чего, ректор и проректор попрощались и ушли. А мы остались решать наши вопросы с Олегом Дмитриевичем.

* * *

-Ну вот, а ты боялась, даже юбка не помялась, — подколол я Соньку, когда мы уже возвращались обратно домой.

-Ну тебя, — ткнула меня в бок Сонька, рассмеялась и неожиданно крутнулась вокруг себя, так, что юбка поднялась и показала всем желающим стройные и крепкие ноги на всю их длину.

-Ну, покрасовалась? — хмыкнул я, угорая над тем, как она тут же вцепилась мне в руку, когда послышался чей-то одобрительный возглас.

-Ну тебя, — снова ответила она, опять ткнула меня в бок, а потом подумала и ткнула ещё раз.

-А второй раз за что? — поинтересовался я.

-На всякий случай, — проинформировала Сонька и гордо задрала нос.

-Смотри, сейчас птичка в глаз какнет, — предупредил я.

-Фу, дурак! — ругнулась Сонька и тут же предложила, — Пошли мороженого поедим?

-Ну, не вопрос, давай в 'Метрополь' зайдём, как раз недалеко. А то пока найдёшь лоточницу, пока очередь отстоишь. А потом ещё идти и тающим мороженым пачкаться. Не люблю.

Уже привычно зашли в ресторан, поздоровались с метрдотелем и прошли за наш столик. Посидели в прохладе, пообедали слегка, полакомились вкуснейшим мороженым и отправились домой. На выходе, нас перехватил метрдотель и поинтересовался, не изменились ли мои планы на вечер? Ответил, что всё по распорядку, непременно буду вечером.

* * *

Дома всё сияло свежестью и чистотой. Нина Васильевна развила бурную деятельность, всё вычистив, выстирав и выгладив. Посмотрел на её дочку. Серьёзная такая, чопорная. Нина Васильевна смогла меня удивить ещё раз, одев себя и дочь, в униформу английских горничных. Только не такую, какую привыкли видеть у нас в будущем на порносайтах, а в нормальную. Никаких миниюбок и декольте до пупа. Всё строго — длинное, глухое платье, подобранные волосы. Так же, присутствовал передник и чепчик. Смотрелось мило и прикольно.

Ещё интересно было наблюдать, как мама обучает дочь премудростям своей работы. Учила сервировке, передвижению, когда в какой момент подавать блюда и какие. Не выдержав, поинтересовался, зачем ей это нужно.

-Понимаете Владимир, это сложно объяснить. Моя прапрапрабабка, когда-то приехала из Англии, сопровождая своего господина. Потом, по трагической случайности, хозяин погиб, а она осталась тут одна. Домой, вернуться у неё возможности не было, пришлось устраивать свою жизнь тут. Пошла в услужение в один из дворянских домов. Затем — любовь, замужество, рождение дочери... Дочь пошла по стопам матери, так же стала прислугой. И так, несколько поколений. Я не знаю, кем захочет стать моя дочь, когда вырастет. Но я хочу передать ей то, благодаря чему выживали несколько поколений женщин нашего рода.

-Благое дело, — согласился я, — Любой труд благороден. И английскому учите?

-Разумеется, — кивнула она.

-Немецким случайно не владеете? — поинтересовался я.

-Случайно владею, — улыбнулась она, — Английский, немецкий, французский.

-Да вы просто кладезь достоинств! — восхитился я, — Возьметесь меня обучать? Поверьте, я буду очень прилежным учеником.

-Если вы пожелаете...

-Пожелаю, ещё как пожелаю! — обрадовался я, такой удаче. Где бы я ещё себе нашёл репетитора, да ещё прямо на дому.

* * *

Потом, я зарылся в библиотеку, решил более внимательно просмотреть наследство, оставленное прежним хозяином. Библиотека была специфичной, с уклоном в языковедение, но и историческая литература тоже имелась. Поэтому, я принялся листать книги, забивая себе в память всё что видел. Нейросеть потом сама всё обработает и разложит по полочкам. Покопавшись в настройках, нашёл функцию формирования баз знаний из полученных материалов. Включил её и запустил обработку всего накопленного ещё у матери в библиотеке, чувствую, что пригодится.

Таким вот образом, я просидел в библиотеке почти до самого вечера, листая книги, пока меня оттуда не вытащила Сонька, ей скучно стало. А потом, мы отправились в ресторан.

* * *

Заняв привычный для нас столик, я оглядел посетителей, которых сегодня было значительно больше чем вчера. Тут же подвалил Василь, поздоровался. Шепнул, что сегодня пришли серьёзные люди, специально послушать меня. Поинтересовался, прозвучит ли 'Владимирский централ'. Уверил, что для хороших людей, обязательно прозвучит. Василь пригласил присоединиться к их столу, но я отказался, сославшись на желание посидеть с подругой отдельно. Василь ушёл.

Затем, подошёл декан, оказывается, сегодня тут присутствовали и ректор и все остальные значимые люди МГУ. Потом подходили ещё люди, из тех, кто представлялся вчера, и все интересовались, буду ли я петь. Отвечал, что естественно буду и непременно для них.

Посидев некоторое время, и помучав ожиданием зрителей, не торопясь направился к роялю. Люди жаждут песен, они у меня есть. Перед тем, как начать играть, я обернулся и сказал в притихший зал:

-Эта песня звучит для моей невесты Софьи. Сонечка, это для тебя...

Песни у людей разные

А моя одна на века

Звездочка моя ясная

Как ты от меня далека...

/фрагмент песни Алексей Гоман — Звездочка моя ясная/

http://www.youtube.com/watch?v=X5O3AUVnLr4

Зрители расчувствовались, Сонька сияла от всеобщего внимания и смотрела на меня влюблёнными глазами. Все были довольны. Решив не дробить своё выступление, следом исполнил 'Владимирский централ', объявив его исполнение — настоятельной просьбой хороших людей. Потом исполнил 'Лебединую верность'.

Закончив играть, поклонился зрителям и вернулся на своё место. В течение часа, периодически подходили разные люди благодарили, высказывали свои восторги или просто просили исполнить ту или иную песню, но таким я вежливо, а иногда и не очень отказывал. Нанялся я им, что ли. Подходил Василь, познакомил со своим боссом, тот прямо и без излишней скромности сказал — будут проблемы, обращайся, всё решим. Пожал руку и вернулся за свой стол.

Вот так мы и провели вечер, засидевшись допоздна. Когда возвращались домой, Сонька резвилась как ребёнок, непрерывно подпрыгивая и кружась от переполнявших её эмоций. Дома, сразу потащила меня в спальню, еле успел обувь снять. Ну, а там отблагодарила, как могла, за мою песню. Эх, Сонька... Если бы ты знала, кому были действительно посвящены строки этой замечательной песни. Но ты этого, никогда не узнаешь. В этом мире и в этом времени, она звучала именно для тебя.

* * *

С библиотекой я, наконец, закончил. Муторное это дело, тупо листать книги, но сидеть и зубрить, намного хуже. Вон, Сонька, сидит, мучается и с ненавистью смотрит в какой-то справочник. Временами делает перерывы и ноет, умоляющим взглядам глядя на меня, но я был стоек и непреклонен. Почти. Экзамены для нас никто не отменял. Декан намекнул, что всё будет нормально при любом результате, но готовиться всё равно надо.

Вечерами гуляли, изредка ходили в 'Метрополь', где я исполнял несколько песен, чаще всего из тех, которые пел до этого. Людям они нравились. Как-то незаметно росла моя популярность, тексты песен расползались по Москве, моё имя упоминали в разговорах как имя состоявшегося поэта, певца и композитора. Особая популярность ко мне пришла, после моего разговора с корреспондентом газеты 'Комсомольская правда', который поймал меня в здании МГУ, куда мы с Сонькой зашли по своим делам. Специально поджидал меня, гад.

Так этот корреспондент на меня сначала набросился, выпытывая мою биографию, потом спросил, как я докатился до жизни такой, а потом доскрёбся к песне 'Владимирский централ'. Ну, типа, как я — член ВЛКСМ, сын целого секретаря райкома, посмел написать и тем более исполнить публично песню на блатную тематику. Ну, тут я ему и выдал вариацию на тему — сам дурак, если не интересуешься тем, кто когда-то там содержался. И поинтересовался, действительно ли корреспондент считает товарищей Килинина, Андроникова, Фрунзе и других, не менее уважаемых революционеров — блатными? Ведь этим, великим людям, не посчастливилось в своё время там пребывать. Он попытался возмутиться, но сдулся, признав, что определённая логика в моих словах присутствует. Ну, а я добил его ещё одним аргументом, напомнив, что в СССР все равны. И даже те, кто совершает преступления, являются для нас — социально близкими элементами. Они всего лишь оступились, и возможно именно моя песня поможет им вернуться к полноценной жизни, на благо построения Светлого — коммунистического будущего. Против такого довода, он вообще ничего не смог возразить, но напоследок ещё раз уточнил, кто из 'великих людей' содержался во Владимирском централе и сделал моё фото, на страшного вида фотоаппарат с огнеопасной фотовспышкой. Сразу видно, явно не цифровой, хе-хе!

А через два дня, 'Комсомольская правда', выдала большую статью, посвящённую деятельности, молодого и подающего большие надежды комсомольца — студента МГУ. Ну и там, он пафосно излагал, как комсомол продвигает в массы свою идеологию, борется с политической несознательностью по всем фронтам и даже на ниве песен. Сообщал, что мои песни, затрагивают такие отрасли как — забота о природе, о чём поётся в песне 'Лебединая верность'. Не забыты подвиги истинных революционеров, таких как тов. Калинин, Фрунзе, и другие — о тяжкой доле которых, говорится в песне 'Владимирский централ', куда их упрятал кровавый, царский режим. Чтобы они не творили 'доброе и светлое'. Ну и всё такое, в том же роде. Я бы этот материал подал более сжато, а этот писака растянул на почти половину страницы. А фотка ничего так получилась, симпатичная.

Сонька была безумно счастлива, что мордаха её любимого появилась в газете и она её долгое время не выпускала из рук, читая-перечитывая всё что там про меня написано. Когда я попробовал постебаться над текстом, строго на меня посмотрела, да так, что я все слова проглотил, которые хотел сказать. А она снова с умилением таращилась в газету. Блин, ну не понимаю я этого. Вот он я — живой, рядом сижу, а она в газету пялится. Ну, не понимаю!

После выхода этой статьи, каждая вторая сволочь, спешила меня поздравить, руку пожать, спросить какую-нибудь хрень. Надоело до тошноты. Да ещё и на улице начали узнавать и пальцем тыкать — смотри, это же товарищ Онищенко, поэт и композитор!

Некоторое время я злился, а потом махнул рукой, не обращая внимания на восторженных идиотов. Наш декан, тоже номер отколол. Откуда-то притащил рояль и установил его в одном из лекционных залов, сказал — это для тебя Володя. Ну, спасибо, хотя порадовало. Играть мне начало нравится. Я мог часами наигрывать всевозможные партии фортепиано, когда-то мной сыгранные или просто мною слышанные. Память работала великолепно, руки слушались, пальцы сами порхали по клавиатуре, выдавая чарующие звуки всевозможных музыкальных произведений. На мои импровизированные концерты в университете, собиралось много народа, посидеть, послушать... Да мне и самому это было в удовольствие. Мозг, как будто отключался, оставляя меня наедине с музыкой. Странный эффект.

* * *

Беда пришла, откуда её не ждали. Пусть, это не касалось меня напрямую, но задевало интересы знакомых мне людей, которых я уже привык считать если не друзьями, то хорошими знакомыми. Арестовали портного Карла Ивановича.

Это печальное известие, мне сообщила плачущая управдом, Янина Александровна, пока Нина Васильевна отпаивала её чаем. Поразмыслив, я принял решение вмешаться. Мало ли какие 'признания' из него выбьют? Возьмёт и обо мне упомянет, и за мной приедут. Я-то чёрт с ним, свалю в любой момент. А Сонька? А родители? Да и другим общим знакомым не поздоровиться, под пытками расскажешь даже то, чего не знаешь.

-Куда его увезли? — спросил я.

-На Лубянку, сейчас всех туда свозят, — вытирая слёзы, ответила Янина.

-Ясно, — кивнул я, — Если у меня получится его выдернуть, его есть куда спрятать?

-Володенька, что ты можешь сделать, — отмахнулась управдом, — Подвалы Лубянки глубокие. Туда таких людей забирают, что...

-Янина Александровна, — прервал я её, — Я просто спросил — ему есть, куда скрыться? Так, что бы не нашли при всём желании.

-На определённое время есть, — хлюпнула она носом и снова взялась за свой огромный платок, — А потом... Впрочем, это невозможно.

-Я знаю точно, невозможное — возможно, — хмыкнул я.

-Стихи? — подняла глаза Янина.

-Песня. Хорошая песня, — кивнул я, — К ночи подготовьте всё возможное, чтобы надёжно спрятать Карла Ивановича. Ну, а я приму меры, чтобы доставить его к вам.

-Ой, не знаю, почему я вам верю, Владимир, — согласно кивнула Янина и ушла. Сонька встревоженно смотрела на меня и молчала.

-Всё будет хорошо, малыш, — вздохнул я и пошёл искать тёмную ткань, мне нужна была маска, чтобы рожу прикрыть. Нечего своей физиономией сверкать, где не надо.

* * *

И вот наступила долгожданная ночь. Лето, зараза, темнеет очень поздно. Накинув на себя Невидимость, на пределе скорости направился на эту хренову Лубянку, проскользнул мимо часовых, через вестибюль и пошёл искать, где тут камеры заключённых. Разумеется, по всей логике, они должны быть в подвалах, куда я и направился в первую очередь. Мда... Не смотря на свою чёрствость и цинизм, многое виденное даже меня пробрало до костей. Лубянка не спала, Лубянка работала.

Было несколько допросных комнат, где из арестованного люда добывали показания экспресс способом. Просто прессовали. Раздавались крики боли, ударов, маты палачей. И это всё гулко разносилось по коридорам, заставляя в страхе сжиматься остальных заключённых. Скоро наступит и их очередь.

Наконец, я нашёл и Карла Ивановича. Старик был сильно избит, но вроде транспортабелен. Синяк под глазом и губы вареником, ещё никому не мешали быстро бегать. Ладно, надо расчистить путь, не одного же его отсюда вытаскивать. Это будет подозрительно. Ну и накажу палачей доморощенных. Я понимаю, что с преступностью бороться нужно, но вот превращаться в палачей собственного народа, это уже перебор. Так что, резать эту раковую опухоль, будем без наркоза.

Вихрем промчался по первому этажу, вырубая охрану, и быстро перетаскал всех бойцов в одно из помещений, так, чтобы пока не мешались под ногами. Вырубал качественно, не сильно жалея, но не убивая. А потом пошёл по кабинетам других этажей, повторяя тот процесс, которому подверг население первого этажа. Хотя, в некоторых не удержался и свернул челюсти присутствующим, качественно ломая рёбра и конечности. Снова — никого не убивал, но превращал в инвалидов. И таких, надралось много. Эпидемия у них, что ли? Чего как с цепи сорвались, издеваясь над людьми?

Самих людей извещал коротко — свободны! И выпроваживал из здания. Некоторые не понимали, что происходит и не желали уходить. Ну, это уже их право. А вот большинство, помчались от здания Лубянки быстрей собственного визга. Видимо, гостеприимство им не понравилось.

Ежова, к великому моему сожалению, я не встретил. Видимо, не привык человек ночами работать. Но узнал, где он живёт. Как тут закончу, навещу его, это уже вопрос решённый. Наконец, добрался до подвала и выгнал от туда остальных арестантов. Некоторых, сокамерники несли на руках, до такой степени они были избиты. Незаметно от всех, отделил Карла Ивановича и отправил его по данному Яниной адресу. Он был сильно в шоке, мало чего соображал. Молча взял деньги и отправился в указанном направлении. Надеюсь дойдёт.

Хотел я поджечь кабинеты, но потом подумал, а нахрена? Пусть начинают расследование, пусть в это дело вовлекается как можно больше людей, пусть информация множится и расползается по народу. Надеюсь, эффект будет громкий от этого наглого разгрома местного 'дома ужасов'. Всё равно, при любом раскладе, дело будет резонансным. Для полной картины понимания, кровью одного из пострадавших бойцов, написал на стене — 'Палач должен быть наказан!'. И скромная подпись — 'Зорро'. Пусть теперь головы ломают и Зорро ищут.

А потом, я помчался к Ежову. Далековато жил, зараза, минут сорок бежать пришлось. Но, добежал без проблем. Осмотрел со стороны его жилище, тихо, темно — человек, не обогащённый совестью, мирно смотрел сны. Заметив открытое окно и цепляясь за кирпичную кладку, полез по стене, изображая из себя Человека-Паука. В прежней жизни, я бы и на метр не поднялся таким способом, а тут — пожалуйста, нет проблем. Только кирпичи под пальцами раскрошиться норовят, не выдерживают нагрузки, несколько раз, чудом удержался от падения. Вот до чего противный человек? Мало того, что живёт далеко, так ещё и квартира высоко. Можно, конечно и по лестнице, но дверь ломать... Вот я олень! Что мешало, спокойно подняться по лестнице и разрушить замок магией? Вот оно, влияние стереотипов, всё решать голой силой. Вот так, тяжело вздохнув, я запрыгнул в окно четвёртого этажа, надеюсь, в квартиру Ежова.

Хм... Если чудить по моим воспоминаниям, то Ежов был небольшого роста и он был педик. Глядя на открывшееся мне зрелище, квартирой я не ошибся. В спальне, в одной постели спали два голых мужика. Вот чёрт, даже смотреть противно.

Судя по тому, что один был высокий, а второй мелкий, то недомерок и был 'грозным' наркомом внутренних дел. Хотя, мне их что, сортировать? Я просто обоим свернул шеи. Педиком больше, педиком меньше — кто их считает? После чего, я начал искать, чем бы поживиться на предмет денег и другого ценного имущества. Деньги у Ежова были, но не сказать, чтобы много. По сравнению со мной, так и вообще скромно. Хотя, чего я придираюсь? Нормально. Хватит для того, чтобы Соньку по ресторанам водить и сладостями кормить на год как минимум. А пистолет 'великого и ужасного', пошёл довеском. Хотя, не понимаю — нахрена мне оружие? Но забрал. А больше, ничего ценного у него не было. Святой человек был Ежов, почти неимущий. Козёл...

* * *

На следующий день, утром столкнулся с Яниной Александровной, которая куда-то спешила, ничего не видя перед собой. Увидев перед собой препятствие, некоторое время недоумённо смотрела на меня.

-Всё в порядке? — поинтересовался я, — Карл Иванович нормально добрался до места?

Янина испуганно вздрогнула, потом в её глазах появился луч разума и масса вопросов, но я приложил палец к её губам и сказал:

-Тсс-с! Не надо вопросов, на которые не услышите ответов. Просто скажите, с Карлом Ивановичем всё в порядке?

-Да! — с чувством выдохнула она и недоумённо посмотрела на меня.

-Вот и прекрасно, — кивнул я и добавил, — Вы ничего не знаете, я тут вообще не причём. Хорошо?

-Володя...

-Не надо. Вы меня поняли?

-Да!

-Тогда до вечера, мы в университет, — попрощался я и, подхватив Соньку под руку, направился в храм знаний. Приближались экзамены.

А в газетах была тишина. О ночном разгроме здания на Лубянке, не было почти ни какой информации. Циркулировали какие-то невнятные слухи, но ничего конкретного. Я задумчиво почесал голову, неужели всё зря? Ясное дело, всё сразу засекретили. Но хоть какой-то результат должен быть? Хотя бы поиск сбежавших арестантов? Но в городе было тихо. Странно...

А через несколько дней, в газетах появился некролог, посвящённый 'безвременной кончине' наркома внутренних дел, тов. Ежова, скончавшегося от инфаркта. И совсем короткое сообщение, о смерти какого-то директора Военторга, умершего от отравления. Ну, если свёрнутые шеи можно считать инфарктом и отравлением, таки да. Это они и есть.

И следом, появилось сообщение о назначении товарища Берии, на пост народного комиссара внутренних дел СССР, срочно вызванного из Грузии. История повторялась, но с разницей — на год раньше и на десятки тысяч смертей меньше. А по стране прошёл траур по умершему наркому. Люди откровенно сожалели, о смерти человека, который 'крепкой рукой' боролся с врагами нашей Великой Родины.

На похороны пришли тысячи людей, которые несли многочисленные портреты Ежова. Начались выступления активистов, о том, какой Ежов был 'непримиримый борец' и сколько хорошего он совершил за время своего руководства. А я смотрел на это дело, и размышлял — какие иногда интересные фортели выписывает история. Жил человек как говно, умер как говно, а хоронят его как героя.

А вскоре, после прибытия и вступления в должность Лаврентия Павловича Берии, началось какое-то непонятное шевеление в различных кругах общества. Появлялись какие-то незнакомые люди, задавали странные вопросы. Но никого не задерживали и вообще, внезапные аресты прекратились. Не знаю, как в других местах, но в Москве было тихо и мирно. И это хорошо.

Глава 9

Кремль. Кабинет Сталина И.В.

-Разрешите, товарищ Сталин? — в дверь проскользнула сухощавая фигура нового наркома внутренних дел, Берии Лаврентия Павловича.

-А, Лаврентий, проходи, — Сталин ткнул мундштуком в сторону стула, приглашая присаживаться, — Я тебя, вот что позвал, Лаврентий, что у тебя с этим делом, на Лубянке и убийством Ежова?

-Следственными действиями удалось установить примерную картину происходящего, — начал доклад Берия, — Неизвестный, ночью, проник внутрь здания, нейтрализовал охрану. Затем, нейтрализовал охрану внешнюю, затащил все тела в одно из помещений первого этажа.

— Нейтрализовал — это убил? — поинтересовался Сталин.

-Нет, не убил. Качественно вырубил, если можно так сказать. Повреждения минимальные. Шишки, сотрясение мозга, вывихи, но всех вырубал до потери сознания.

-И сколько там было охраны?

-Девятнадцать человек.

-Хм... И никто, ничего не видел?

-Видели, товарищ Сталин. Но ничего конкретного. Кроме одного, нападавший был одет в чёрное и очень быстро двигался.

-Хорошо, продолжай.

-Затем, неизвестный отправился на другие этажи здания, где прошёл по всем кабинетам и продолжил нейтрализацию сотрудников комиссариата. Вот здесь, он действовал жёстко. Переломы, порывы связок, так же два смертельных случая. По заключению врачей, смерть наступила от внутренних кровоизлияний и болевого шока.

-Почему он так поступил? Выяснил?

-Да, — кивнул Берия, — Согласно докладу, в тех кабинетах, где проводились допросы в жёсткой форме, неизвестный поступал соответственно — не жалел сотрудников. Там же, где проводились обычные допросы, без применения жёсткого воздействия, он поступал более мягко.

-Как интересно... Продолжай.

-Слушаюсь. Затем, неизвестный проник в подвальные помещения, где располагались камеры с арестованными и допросными комнатами. Там неизвестный, искалечил практически всех сотрудников. Пять с летальным исходом, ещё несколько могут умереть в ближайшие дни, слишком тяжёлые травмы.

-Дальше...

-После того, как все сотрудники в здании были нейтрализованы тем или иным образом, неизвестный выпустил всех заключённых. Нужно отметить, что не все ушли, некоторые остались дожидаться приезда сотрудников.

-Почему?

-Они не считали себя виновными и были уверены в справедливом решении следователей. Сразу уточню, к этим людям не применялись методы силового воздействия. Их ещё не вызывали на допрос.

-Интересно... Продолжай.

-Неизвестное лицо, выпустив арестованных, сделал надпись кровью — 'Палач должен быть наказан!' и подпись 'Зорро', после чего покинул здание. По словам очевидцев, он использовал кровь одного из сотрудников, тело которого затем бросил там же. Лица этого Зорро никто не видел, он ни с кем не разговаривал. Кроме слова 'Свободны!', никто больше ничего от него не слышал, хотя пытались с ним заговорить, но он игнорировал любые вопросы. По описанию — рост средний, телосложение плотное, очень сильный и быстрый. Лицо закрыто тёмной тканью, одет так же — во всё тёмное.

-Выяснили, кто такой этот Зорро?

-И, да и нет, товарищ Сталин. Искусствоведы дали справку по этому Зорро. На самом деле, Зорро — это вымышленный персонаж, прообраз Робин Гуда, только не английский, а Испанский. Образ благородного разбойника, одетого во всё чёрное и скрывающего лицо под чёрной маской, который защищает людей и земли от произвола властей и других злодеев. А вот кто решил использовать имя этого персонажа, мы пока не знаем.

-Робин Гуд, значит... Дальше.

-Дальше, самое интересное. Этот Зорро, отправился к Ежову. По стене дома добрался до его окна, что само по себе вызывает удивление. Квартира Ежова расположена на четвёртом этаже. Неизвестный смог забраться к ней, по кирпичной стене. Наши сотрудники попытались повторить его путь, но выше своего роста не смоги подняться, зацепиться просто не за что. Так вот, неизвестный поднялся по стене, проник внутрь квартиры, где убил Ежова и его... друга, директора Военторга Константинова.

-Как они умерли?

-Неизвестный свернул им шеи.

-Они не сопротивлялись?

-Эм... Они спали в это время.

-Лаврентий, что ты тянешь кота за яйца? Говори внятно.

-Они спали в одной постели, голые.

-???

-Ежов был гомосексуалистом, как и его друг Константинов.

-Ты хочешь сказать, что нарком внутренних дел Ежов, был пидарасом?

-Именно это я и сказал, — тяжело вздохнул Берия, — И это установлено совершенно точно.

-Мда... Докатились, — Сталин нервно начал выбивать погасшую трубку о край пепельницы, — Давай, уже, дальше рассказывай.

-Неизвестный провёл поверхностный обыск, в квартире Ежова. Что он искал, установить не удалось. Но отсутствуют какие-либо деньги и пистолет самого Ежова. Так что, однозначно сказать ничего нельзя.

-Ещё что-то есть?

-По самому расследованию, добавить нечего. Только выводы.

-Давай свои выводы, — сказал Сталин, наконец, справившись с выбиванием трубки.

-На основании установленных данных, можно сделать определённые выводы, что Зорро, прибыл на Лубянку с определённой целью. Наверняка, для того, чтобы освободить кого-то, кто был в числе арестованных. Все последующие его действия, по освобождению остальных арестованных, это своеобразная маскировка, для установления личности того, кто был ему нужен. Но сюда не укладывается жёсткость или мягкость по отношению к сотрудникам комиссариата. Возможно, предположить месть с его стороны за кого-то ранее пострадавшего от рук сотрудников комиссариата. Тогда сюда укладывается и смерть Ежова.

-Почему?

-30 июля 1937 года им был подписан приказ НКВД ? 00447 'Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов'. Я дал команду, временно приостановить действие этого приказа. А так же, отменить действие 'Комиссий НКВД СССР и прокурора Союза ССР' и 'тройки НКВД СССР', это внесудебные репрессивные органы, которые созданы для ускоренного рассмотрения той огромной массы заявлений и сообщений граждан, которые множатся тысячами ежедневно.

-Так много? — удивился Сталин.

-Не то слово, товарищ Сталин, — поморщился Берия, — Я бы выразился на много крепче.

-Откуда столько?

-В своей массе, это бдительные граждане, которые используют представившуюся возможность и решают свои личные вопросы.

-Это как?

-Сосед пишет на соседа, потом вселяется в его квартиру. Рабочий пишет на мастера, мастер на рабочего, и всё в таком вот духе. Полезной информации крупицы. Да и то, она теряется из-за торопливости сотрудников проводящих дознание.

-Какие хоть результаты дали меры принятые Ежовым, в соответствии с выпущенным им приказом?

-Если честно, то никаких, — поморщился Берия, — За очень короткое время, по приговору его 'особых троек', были расстреляны несколько тысяч человек. Берётся человек, не важно, по какому обвинению, подвергается пыткам, на которых он даст любые признательные показания. И ему тут же объявляется приговор — расстрел. Приговорённый тут же выводится на внутренний двор, где этот приговор приводится в исполнение.

-И что, ни одного серьёзного обвинения?

-Почему же не одного? Все обвинения серьёзные. И признательные показания дают арестованные тоже... серьёзные. Все они как один — шпионы и покушались на жизнь товарища Сталина. И через одного, являются агентами английской, немецкой или японской разведок.

-Бред, — недоверчиво проговорил Сталин.

-Вот и я говорю — бред. Но люди арестовывались, проводилось ускоренное дознание, затем приговор и расстрел. Каждое утро, к тюрьмам подгоняли автомобиль, и в места захоронения вывозился полный кузов трупов. Представляете масштаб? Мои люди до сих пор не могут установить точное количество расстрелянных в Москве и области. А что творится по стране, пока вообще неизвестно.

-Вот чёртов пидарас! — выругался Сталин, — Ладно, своим приказом прикажи отменить все, что накрутил Ежов. Нам порядок в стране нужен, а не восстание пролетариата. И разберись с теми, кто проводил эти допросы с выбиванием признаний. Не нравится мне, что сотрудники используют моё имя, для вынесения приговора невиновным людям. В общем, не мне тебя учить, сам разберёшься. И с этим Зорро решай. Он конечно полезное дело сделал, но мне не нравится, когда по улице ходит человек, который способен в одиночку штурмовать целое управление НКВД. Такого человека нужно или уничтожить, или привлечь его на службу государства. Понял, Лаврентий?

-Понял, товарищ Сталин.

-Иди, работай. Я тоже буду работать. Отдыхать нам некогда, Лаврентий...

-Кстати, на счёт отдыха. Говорят, в 'Метрополе' объявился велколепный певец и музыкант. Молодой парнишка, приехал из Воронежской области, сын парторга. Очень талантливый, судя по отзывам. Знающие люди, очень рекомендуют.

-'Метрополь', говоришь? Давно я там не был. Иногда и отдыхать надо, как думаешь, Лаврентий? Кухня там хорошая. Заодно и хорошую музыку послушаем. Узнай, когда он там будет, послушаем твоего талантливого певца. И обеспечь, что там надо.

* * *

Владимир.

Экзамены прошли... легко. Я был готов к вопросам, готовил ответы, а на самом деле получилось всё не так. Зашёл, назвал фамилию, а мне говорят, свободен — сдал. И у Соньки так же. Даже как-то обидно. Но наконец-то я выполнил сыновий долг — отправил домой письмо. Написал родителям о наших успехах и вложил в конверт вырезанную статью из газеты. Заодно, предложил забрать к себе сестрёнку, чего ей там скучать? А тут всё-таки, круче.

Янина Александровна, наконец, решила все вопросы по квартире, и теперь она полностью — на законных основаниях принадлежит нам с Сонькой. Я был рад и горд собой. Ещё бы, отхватить такую квартиру, да ещё и задаром. Янина не взяла денег, сказала, это их общая благодарность, за Карла Ивановича. На душе стало тепло, давно я не видел такой признательности от людей. Всё как-то наоборот обычно было, стараются тебя использовать и даже спасибо не скажут.

Вчера, когда мы ходили с Сонькой в ресторан, к нам подвалил какой-то мужик с очень противным взглядом и сходу потребовал, обязательно быть сегодня вечером в 'Метрополе'. Я сначала вежливо, потом не очень, пояснил, что я хожу в ресторан тогда, когда я этого хочу. Он мне начал какие-то корочки под нос пихать, а я начал заводиться. На шум, прибежал потеющий от волнения директор ресторана, и чуть ли не падая на колени, стал меня умолять обязательно прийти. Только из уважения к нему, согласился. А этот мудак с корочками, уходя, ещё что-то там шипел сквозь зубы и смотрел с угрозой. Поэтому, я ему показал интернациональный жест — согнул правую руку и левой хлопнул по бицепсу. Хотел фак показать, да вдруг бы он не понял, а тут всё нормально. Он побагровел и его как ветром сдуло. Я даже в логах нейросети посмотрел, может я какой-то волшебный жест применил, оказалось самый обычный. Наверное, он просто обиделся.

Вот сегодня, мы Сонькой сходили в универ, потом погуляли, потом домой пошли. Ну а вечером, как я и обещал, пришли в 'Метрополь'. Что удивило, на входе кроме швейцара, стояли два вооружённых офицера. Или как сейчас принято говорить — красных командира. Ну, я, не торопясь, с Сонькой под ручку, идём ко-входу, а нам сразу:

-Куда?

-Туда, — отвечаю.

-Не положено, — это мне офицер, говорит.

-Ладно, — отвечаю, — Не положено, так не положено. Зайдём завтра.

Только я повернулся, что бы уйти, как швейцар шепнул ему что-то. И тот тут же даёт мне новую команду:

-Вернитесь!

-Что ещё? — слегка раздражённо, поинтересовался я.

-Вы Онищенко?

-Для вас, я Владимир Григорьевич. Я спросил вас — что ещё?

-Вы можете пройти.

-Вот вы достали уже. То не положено, то можно пройти, — пробурчал я, — Вы хоть определитесь.

Только я шагнул ко-входу, опять началась хрень:

-Вы можете пройти, но ваша спутница — нет.

-Вы что, совсем тут ох*и? — чувствуя, как моя крыша, медленно, но верно съезжает с положенного ей места, — То есть, я иду в ресторан, а моя невеста пусть валит на все четыре стороны? Слышь, ты, мудила с Нижнего Тагила, сам-то понял, что сказал?!

Только этот нехороший человек собрался мне достойно ответить, как на крыльцо вышел новый персонаж. Тот, который вчера подходил со странными намереньями к нашему столику и которого я оскорбил жестом. Увидел меня, он снова покраснел, зубы стиснул, но при этом очень вежливо спрашивает:

-Что вы застыли на пороге, товарищ Онищенко? Проходите, пожалуйста.

-А не хочу, — ответил я ему, — Передумал.

-Позвольте поинтересоваться, чем вызван ваш отказ?

-Хамством ваших сотрудников. Сначала нас не пускали вообще, потом разрешили пройти мне, но отказались пропускать мою невесту. У вас что, сегодня, дружная диарея мозга?

-Прошу у вас и вашей невесты прощения, за моего сотрудника, проходите, пожалуйста, — произнёс он, покосившись на своего подчинённого, а тот превратился в изваяние. Стоявший рядом швейцар, так и вообще ужался в два раза. Да что тут происходит? Ничего не понимаю.

-А можно, я ему по яйцам пну? — поинтересовался я на всякий случай, показывая на его сотрудника.

-Извините, но вынужден отказать, — терпеливо ответил его начальник.

-Жаль... — пробормотал я и потащил Соньку мимо охраны.

В самом ресторане ничего не изменилось, за исключением того, что там почти все столики были свободны. Ну, судя по мордам, это точно были военные, одетые в костюмы. Были там и обычные посетители, но таких было совсем мало. Видимо, это были особо привилегированные люди, раз их сюда запустили. До меня медленно начало доходить, что сегодня тут будет гулять, какая-то особенная персона. Но я даже мысли не допускал, насколько эта персона особенная.

* * *

-Вы позволите? — вежливо поинтересовался, подошедший к нашему столику вчерашне-сегодняшний мужик.

-Что, простите? — я до сих пор был под впечатлением — на первом столике, самом ближнем к сцене, сидел сам Сталин!

-Товарищ Сталин интересуется, он может, надеяться услышать сегодня ваши песни?

-О, извините, немного задумался. Разумеется, я сегодня буду исполнять песни. Буквально через несколько минут.

-Благодарю, — вежливо ответил он и ушёл к столику Сталина. Кхм... И Берии, который тоже там сидел.

-Ладно, Сонька, отомри, — приободрил я свою невесту, — Всё будет хорошо.

А потом поднялся и пошёл к роялю. Начал я с душещипательных Лебедей, продолжил Звёздочкой, потом, когда я пережидал аплодисменты, неожиданно раздался голос Сталина:

-Владимир, я могу пригласить вас и вашу очаровательную невесту за наш стол?

-Разумеется, товарищ Сталин, — кивнул я, — Мы с удовольствием к вам присоединимся.

Подошёл Соньку забрать, а эта зараза, вцепилась в стул мёртвой хваткой и вставать не хочет.

-Сонька, отпусти стул сейчас же, — прошептал я ей, — Отпусти, говорю, Сталин ждёт.

-Иии-ии... — на грани слышимости пищала Сонька, не желая подыматься, — Боюю-юююсь!

-Ты всегда боишься, трусиха, — делая очередную попытку, оторвать её от стула, но так чтобы это было незаметно со стороны, — Вставай, говорю, а то он сам сейчас за тобой придёт!

О, оторвал, наконец! Угроза сработала. Беру под руку, веду к столику Сталина, там уже два стула поставили, Сонька идёт как на ходулях, не сгибая ноги. Подошли, представился сам, представил Соньку. Получили приглашение присаживаться...

-Скажите, Владимир, — обратился ко-мне Сталин, — Где вы научились так играть?

-Я самоучка, товарищ Сталин. У нас в клубе было пианино, вот я и стал на нём в свободно время мелодии подбирать. Вот так, постепенно и вошёл во вкус. Оказалось, у меня к этому делу талант. Ну и песни начал сочинять, на свою же музыку. Тоже вроде неплохо получилось, людям нравится.

-Вы очень талантливы, Владимир, — ответил Сталин, а я всё ждал, когда он достанет свою знаменитую трубку, но он неожиданно раскурил папиросу, — Даже я, человек далёкий от музыки, это ощутил. Ваши песни проникнуты чувствами, которые так нужны нашему народу. Любовь, нежность, верность... Хорошие песни, нужные. Как вы смотрите на то, чтобы ваши песни услышали все люди нашей страны?

-Неожиданное предложение, — задумался я над последствиями, а потом подумал, а что я теряю, — Но смотрю я на это, очень положительно.

-Это хорошо, — одобрительно кивнул Сталин, — С вами свяжутся люди по этому предложению, с ними и решите все организационные вопросы. У вас есть ещё песни?

-У меня есть очень много песен, товарищ Сталин, — скромно ответил я.

-Вот как? Очень хорошо, Владимир. Тогда, сыграйте нам ещё что-нибудь из вашего репертуара. А мы постараемся немного развлечь вашу невесту, а то она слишком смущена нашим присутствием.

Я отправился обратно к роялю, размышляя — сто процентов, они сейчас начнут Соньку вопросами бомбить. А что она знает? Да ничего. Да и не дурочка она, лишнее говорить. А мы пока сыграем.

Все пройдет и печаль и радость

Все пройдет, так устроен свет

Все пройдет только верить надо

Что любовь не проходит, нет...

/фрагмент песни Михаил Боярский — Все пройдет/

http://www.youtube.com/watch?v=USZTenZqS_8

Эта песня тоже пришлась по душе Вождю. Когда я вернулся к ним за столик, он одобрительно похлопал меня по плечу. Чёрт, я теперь неделю мыться не буду, меня сам Сталин по плечу похлопал! Сонька вроде отморозилась, даже что-то щебетала улыбавшемуся Берии. Затем, они засобирались уезжать. Сталин вздохнул:

-Хорошо тут. Жаль, редко получается вот так посидеть.

-Так вы чаще сюда приходите, товарищ Сталин. Тут от Кремля полчаса, пешком — не спеша, на машине, так за пять минут доедете, — пожал я плечами.

-Эх, это вам молодым хорошо. Время не считаете, — проворчал Вождь, — Нам, старикам с этим вопросом сложно.

-Отдыхать нужно обязательно, — возразил я, — Накапливается усталость, начинает изнашиваться сердце, работа начинает вызывать быструю усталость и отвращение. Это вам любой врач скажет. Отдыхайте хоть иногда, товарищ Сталин. Вы нужны стране, вы нужны нам — её гражданам.

-Эх, ладно! — снова похлопал он меня по плечу и улыбнулся, — Пойдём мы. Нам старикам и правда, нужно отдыхать, да, Лаврентий? Вот мы и пойдём отдыхать.

Они поднялись, кивнули нам, прощаясь и ушли. Следом слиняло две трети присутствующих. Зрители, мать вашу. Охраны полсотни человек только в зале, я фигею.

Тут же нарисовался директор ресторана. Поставил на стол два чистых стакана, налил в них водки и пододвинул один мне. Мы с ним чокнулись и выпили. Через какое-то время он сказал:

-Вот так и живём.

-Угу, — согласился я, — От менструации, до менструации.

-Что? — удивлённо переспросил он, а потом до него дошло, и он рассмеялся, — Метко сказано! Действительно, от менструации, до менструации...

-Вов, пошли домой? — попросила Сонька, зевая, прикрыв ротик ладошкой, — Что-то я устала.

-Пойдём солнышко, — согласился я и, подхватив Соньку под руку, направился на выход. Да, нервный выдался вечерок. И не забыть — не мыться две недели, меня Сталин похлопал по плечу два раза!

Глава 10

И вот началась учёба, дело насквозь знакомое, хотя и имелись существенные отличия. Слишком всё было упрощено и политизировано. Да к тому же, спустя определённое время, я обнаружил, что не всё так просто в среде студентов и преподавательского состава. МГУ жил своей, со стороны незаметной но, тем не менее, бурной, общественной жизнью. Я даже через какое-то время, задумчиво размышлял, а куда наши органы смотрят? Тут же рассадник потенциальных врагов народа. Собираются кружками, обсуждают деятельность правительства. Да не просто обсуждают, а со ссылками на 'прогрессивные цивилизованные страны'. Нет, таких было не много, я имею в виду 'активистов', но они были и к ним прислушивались. Да и речи они вели достаточно осторожно, вроде как — 'а вот в Англии, это делается так-то, а у нас, фуу-у, серость и отсталость...'. Блин, как это всё знакомо, так и прёт хорошо знакомой по прошлой жизни либерастнёй. Не ожидал, что и тут с этим столкнусь. Бороться с этим я не собирался, для этого есть компетентные органы, вот пусть и выпалывают этот сорняк. Как я узнал, профессор, в квартире которого я сейчас живу, преподавал именно здесь. Но потом, таинственно исчез. Видимо, ляпнул где-то лишнее и не по делу, вот и загребли. Ну, пока эти идиоты, толкают речи на тему — кому на Руси жить хорошо и как с этим бороться, я лучше полезным делом займусь.

Уже много дней, я усиленно печатал материалы на различные темы, для отправки Сталину. С печатной машинкой мне помогла Янина Александровна, тайными путями достав допотопный "Ундервуд". Это для меня допотопный, а тут это редкость и передовая технология. Кроме того, что я печатал тексты, где давал концепции развития вооружения и области его применения, занимался художественной деятельностью, рисовал танки, самолёты, стрелковое и артиллерийское вооружение. Сам я не в зуб ногой был в этих темах. Не специалист. Тут даже идеальная память не поможет. Сложно вспомнить то, чего никогда не знал. Но вот нарисовать, с этим проблем не было.

В прошлой жизни, мне пришлось послужить в армии, в самом обычном, мотострелковом батальоне и самым обычным пехотинцем. Но уставы мне читать приходилось. Поэтому, начав с техники и вооружений, я продолжил Уставами вооружённых сил. Боевой устав, Общевойсковой, Внутренней службы, Караульной... Разумеется, кое где, пришлось текст поправить, в приложении к реальности. Иначе попалят. Сонька сначала заинтересовалась моей деятельностью — чего это я там долблю целыми вечерами, но быстро отстала, не интересно её было вникать, а я сделал всё, чтобы лишить её этого, не нужного интереса. Мирными путями.

Так же, по памяти нарисовал карту месторождений полезных ископаемых. Разумеется, с развёрнутыми комментариями о тех месторождениях, о которых хоть что-то знал. Думаю, в преддверии войны, СССР всё это будет совсем не лишним. Особенно нефть в европейской части и бокситы — для добычи алюминия. Когда большая часть задуманного была изложена на бумаге, с тоской посмотрел на получившийся груз — как я это всё понесу? Тут несколько десятков килограмм будет по весу, что не проблема, но вот по объёму — вообще полная жопа... Придётся частями доставлять, в два — три захода.

* * *

Было ещё нечто новенькое, нейросеть отчиталась о завершение очередного этапа изменений. Как я понял, изменения проходят поэтапно, по десять процентов в месяц. Так что, физическое преобразования на сегодняшний день проведены на тридцать процентов, а энергетические всего на двадцать. Соответственно, я стал сильнее физически в три раза от стандарта и энергетически получил возможность использовать гораздо большее количество способностей к оперированию энергией.

Ради этого, я даже выбрался на природу, в глухое место. Для надёжности, даже нашёл глубокий овраг и перепахал его, испытывая то, что умел. Пришлось его, потом закопать, чтобы не сильно заинтересовались, почему тут земля, как после извержения вулкана. Да, открылась одна интересная способность — виденье аур на достаточно большом расстоянии. Утром проснулся, а вокруг всё плывёт, переливается. Пока мозг приспособился, голова кругом шла. Удобно, на самом деле. На расстоянии ста метров, видно кто и где находится. Аура у каждого индивидуальная, так что сразу понятно, кто идёт, куда идёт. А мысленно, рисуется объёмная карта местности. Так что, находясь в универе, я точно знал, где сейчас Сонька шляется и с кем она опять языками зацепилась поговорить о вечном — женском.

Да, о женском. Меня тут девицы осаждают, я бы и рад бы с ними поближе пообщаться, но... Сонька жутко ревнивая оказывается. Шипит как змея, на любую девчонку, которая ближе метра ко-мне подойдёт. Остаётся только терпеть и на расстоянии женские красоты рассматривать. И тяжело вздыхать. Жаль, столько женщин рядом ходит и не мои.

С руководством МГУ у меня полный ажур. Просят выступить — выступаю, просят поприсутствовать — присутствую. На комсомольском собрании речь толкнуть? Да не проблема. Я тут политически грамотнее любого самого прожжённого партийца. Такими тезисами и такими ссылками сыплю, что партработники за голову хватаются и судорожно листают книги, в поисках — откуда я это выдернул. Так что, у нас с ними полное взаимопонимание. Ну и популярность моя до небес. Как обещал товарищ Сталин, люди заинтересованные моими песнями подошли в МГУ и мы с ними тоже нашли почти полное понимание в интересующем нас вопросе. Хотя и ругались постоянно. Но это так, производственные издержки.

* * *

-Товарищ Онищенко, как вы не понимаете... — это на меня главреж наезжает. И не просто главреж, а главреж Всесоюзного комиссариата по радиофикации и радиовещанию при Совете Народных Комиссаров СССР (ВРК). Во как! Хорошо, что аббревиатура есть, а то язык сломаешь, пока выговоришь.

-Я — вас? Нет, не понимаю и понимать не хочу. Товарищ Сталин как сказал? Вся страна должна услышать. А вы что предлагаете? Одно выступление в прямом эфире? А вы уверены, что все люди в СССР именно в это время будут слушать трансляцию моего выступления? Я не уверен. Поэтому, крутитесь как хотите, но ищите возможности для качественной записи моего выступления. Я могу дать одно выступление в прямой эфир, но не собираюсь постоянно тут у вас торчать. Делайте запись и крутите песни сколько хотите. Погодите... Судя по вашему лицу, подобная мысль вашу голову не посещала? Ну, вы даёте, уважаемый...

Как всё запущено, это просто полный песец. Они тут, оказывается, концерты в прямой эфир дают и всё! А додуматься записать и крутить песни, до их голов не дошло. Я понимаю, с магнитофонами тут напряг хотя и не факт, но грампластинку записать, это же не проблема? Или я чего-то не знаю или не понимаю? Может быть, может быть. Я тут вообще впервой.

-Идея хорошая, товарищ Онищенко, — кивнул главреж, — Вот технологически, возникает множество нюансов.

-Да чего вы заладили, 'товарищ Онищенко, товарищ Онищенко...', — поморщился я, — Давайте без официоза? Зовите меня Владимир, можно Володя. А я вас тоже буду звать по имени-отчеству, а не товарищ Коробейников. Не возражаете, Виталий Сергеевич?

-Нисколько, Владимир, — улыбнулся он. Бородка у него прикольная, кстати. Тут почему-то у многих, типа интеллигентов, бородки козлиные — клинышком. Забавно смотрится.

-Так вот, я что хотел сказать, — продолжил я, — У вас возможностей несоизмеримо больше, поэтому и вопрос вы можете решить просто и эффективно. Я вижу два варианта решения нашего вопроса — технологически. Это, купить у немцев аппарат для звукозаписи, называется он 'Магнетофон-К1'. Они у себя, насколько я знаю, именно так подают музыку и выступления своего правительства в эфир. И второй, но тут звук сильно пострадает, делать запись на граммофонные пластинки.

-Интересно, интересно, — задумался главреж, — Откуда у вас данные по немецкому аппарату? Мы у себя используем шоринофоны, но только для записи голоса. Для записи музыки, они, к сожалению не годятся. Качество звука получается ужасное.

-Шоринофоны? Нет, они нам не помогут. А про магнитофон, писали в какой-то газете. Да и среди студентов этой темы касались, вот и запомнил. И говорят, качество звука у него хорошее.

-Хорошо, Владимир, я сделаю всё, что в моих силах, но несколько песен, мы выпустим в эфир как есть. Так что, готовьтесь, требуемых музыкантов мы для вас пригласили.

-Да не вопрос, — ответил я, подняв руки, сдаваясь, — Я же всё понимаю прекрасно. Руководство требует, наше дело исполнять.

-Как это прекрасно, что наша молодёжь понимает, что такое чувство долга, — одобрительно кивнул Виталий Сергеевич.

Ну, дык, не лаптем щи хлебаем, подумал я, надо же соответствовать. И мы договорились. Провели репетицию с музыкантами, и вот, я в прямом эфире...

* * *

После моего представления, краткого обзора моей биографии, я исполнил 'Лебединую песню', начались вопросы:

-Скажите, Володя, ваша песня пронизана чувствами точки и безысходности. Почему?

-Скажем так, слова этой песни, у меня сложились под влиянием чувств к моей подруге. Да, в силу возраста я ещё не женат, но невеста у меня есть, зовут её Софья. И вот, под влиянием моих чувств и появилась эта песня.

-То есть, вы хотите сказать, что не сможете жить без своей невесты?

-Не знаю, смогу или нет, проверять как-то не хочется. Но я верю в любовь. Она есть, и она способна сильно изменить судьбу любого человека. Многие мои песни посвящены именно моей любимой девушке.

-У вас есть песня, похожая на ту, которую вы только что исполняли?

-Разумеется, есть. Она тоже посвящена Софье, называется — 'Звёздочка моя ясная'.

-Давайте послушаем её...

Исполнили Звёздочку, и снова начался разговор:

-Володя, вы комсомолец, как про вас говорят в Московском государственном университете, вы активист, отличник и политически грамотный человек. Как это всё сочетается?

-Тут всё очень просто. Нужно учесть влияние родителей, которые являются патриотами нашей Родины и партии. Отец — секретарь Кантемировского райкома партии, мать работает в поселковой библиотеке, даря знания населению. Так что, рос я в атмосфере служения нашему государству и партии.

-Что же, можно только похвалить ваших родителей, за правильное воспитание своего сына. А вот скажите, что вы думаете о политической обстановке. Не для кого не секрет, что СССР окружено государствами, которым не нравится наша политическая система.

-Разумеется, это им не нравится. Я бы сказал, само существование СССР, для капиталистических стран — как кость в горле. Если вы не против, я поясню моё отношение к этим странам на аналогиях.

-Пожалуйста, это будет очень интересно.

-Представьте, на лугу пасётся бык. Огромный, здоровый, мощный... И вдруг, к нему подбегает заяц и начинает злобно ругаться. Ну, вроде как — это мой луг, это моя трава и солнце в небе тоже моё. Бык молча и совершенно спокойно продолжает жевать траву, отгоняя мух хвостом. А заяц, всё больше бесится, скачет перед мордой быка и грозится. — вили отсюда, а то я тебе пасть порву, рога переломаю... Надоел быку заяц. Повернулся он к нему задом, поднял хвост и вывалил на зайца большую кучу... простите за подробности — большую кучу дерьма. И не спеша пошёл по своим делам. Заяц, из последних сил, вынырнул на поверхность, отплевался и, увидев, что бык уходит, закричал ему вслед — 'Что, обосрался?!'.

Студия вздрогнула от хохота. Ведущий уткнулся лицом в ладони, пытался унять свой смех, музыканты, не стесняясь, ржали в полный голос, такой же ржач доносился из-за дверей из других помещений. Как их пробило, однако. Кстати, что я заметил, в этом времени, анекдоты совсем не распространены. Нет, они есть, но как-то всё это бледно и не смешно. Это даже не анекдоты, а короткие истории, на определённую тему.

-Простите нас, уважаемые радиослушатели, — сказал ведущий, наконец-то справившись со смехом и показавший кулак музыкантам, — И так, напомню, в прямом эфире с нами, студент МГУ, поэт и композитор Владимир Онищенко. Как оказалось, Владимир талантлив не только в музыке и поэзии, но и в искусстве рассказчика. Владимир, у меня к вам такой вопрос. Ваши аналогии понятны. Бык, большой и мощный — это СССР. А мухи и злобный маленький кролик — капиталистические страны. Но не кажется ли вам, что позиция быка, несколько пассивна. В отличие от позиции СССР, которое позиционирует себя на мировом уровне, достаточно активно.

-Вы не поняли. Позиция быка совсем не пассивна, — усмехнулся я, — Очень даже активна, спросите у кролика. Зачем ему кого-то топтать, бодать и грозно рыть копытами землю, если достаточно повернуться к нему задом и утопить противника в... ну, вы поняли.

-Спасибо, Владимир, я вас понял, — снова захрюкал от смеха ведущий, — Но давайте вернёмся к вашему творчеству. В вашем репертуаре есть песни, посвящённые Родине, армии, патриотизму?

-Разумеется, есть. У меня много песен на разные темы и надеюсь, граждане нашей страны они понравятся, и они их когда-нибудь услышат.

-Так давайте же дадим людям эту возможность!

-Мы с музыкантами готовили несколько другую тематику, но наш с вами разговор как-то свернул в другое русло. Поэтому, ту песню, которую я решил сейчас исполнить, мы не готовили. Так что, я исполню её только под аккомпанемент пианино сам. Надеюсь, мне удастся передать то настроение, которое я в неё вложил.

-Хм, — слегка недовольно хмыкнул ведущий, я ему план ломал, но деваться некуда, — Давайте послушаем эту песню. Как она называется?

-Песня называется — 'Флаг моего Государства'.

Моя страна, моя судьба, моя мечта, моя война,

Моя любовь, моя весна и я — стена.

Отчизны сын, страны солдат — так было сто веков назад.

За друга друг, за брата брат — мир этим свят!

И каждый свой зажигает очаг,

И каждый свой поднимает флаг;

И наших душ и сердец костры,

Как во тьме маяк!

/Денис Майданов — Флаг моего Государства/

https://www.youtube.com/watch?v=xIT5PgIaM40

-Однако... — протянул ведущий, глядя на меня, — Не ожидал я от вас такого исполнения. Такой резкий переход, от спокойных, лирических песен, к абсолютно непривычному звучанию музыки и накалу боевой ярости в словах.

-Что поделать. Такой вот я — неоднозначный. Могу быть и мягким, белым и пушистым. Но могу быть и жёстким и принципиальным.

-Не удивительно. Вы очень взросло выглядите, для своих лет. Скажите, как вы относитесь к физкультуре?

* * *

А на следующий день, я задолбался отбиваться от поклонников и поклонниц. Особенно поклонниц, потому что Сонькино шипение лишило меня слуха на оба уха. Она шипела то в одно, то в другое. В зависимости от направления, с которого приближалась неведомая конкурентка. Слова и уговоры на неё не действовали. Поэтому, я смирился и ласково называл её — 'моя Змейка'. А она в ответ, шипела ещё громче.

Но не обошлось и без неприятностей. Хотя, какие это неприятности? Вызвали меня на комсомольское собрание и пропесочили за использование в тексте песни слова — 'флаг моего государства' применительно к слову 'Россия'. То есть, наехали за то, что у нас государство СССР, а не Россия как в песне поётся.

Но я был упрям и аргументы у меня были железобетонные. СССР — это союз республик, то есть государств. Значит, моя песня о каждой республике, так как поётся о каждом — своём флаге. И тут же обвинил их в отрицании государственности флагов союзных республик. Что? Россия не имеет своего флага? Россия уже для вас не государство? Опасные речи говорите, граждане... Сдулись моментально. В конце концов, кто-то робко предложил объявить мне благодарность. И мне её тут же объявили и радостные разбежались, лишь бы со мной не пересечься на выходе. Узнаю, кто инициатор этого собрания, порву жопу на британский флаг. Я сказал.

* * *

Затем, были ещё два выступления в ВРК с моими песнями. В этот раз ведущий был более осторожен в своих вопросах и не касался политики, поэтому всё прошло по плану. Но песню 'Флаг моего Государства' приходилось петь на каждой передаче, очень она по душе высшему руководству пришлась. Патриотичная. Во как! А кто-то меня на комсомольское собрание пистона вставлять притащил. Мои песни начали петь на улицах, одно спасало, мою рожу кроме как в универе никто не знает, так что, хожу спокойно. А то бы не знал, куда прятаться. Хотя, в ресторане, при моём появлении, завсегдатаи встречали меня аплодисментами, вставали и приветствовали как какого-то героя. С одной стороны приятно, а с другой, ну бы его нафиг. Не люблю быть в центре внимания, не так воспитан.

Из Кремля тоже весточку передали. На словах сказали, что моя деятельность оценена положительно. И всё. Вот и понимай, как хочешь. То ли всё совсем хорошо, то ли — мы за тобой следим. Хотя, и так понятно, что следят, засветился перед Вождём, так что, интерес будет долгим и самым пристальным. И тут мне в голову стукнуло, а почему бы не предложить СССР, новый гимн? Сейчас в место него исполняется Интернационал, а это всё-таки не гимн государства. Надо этот вопрос провентилировать, а то вылезу со своей инициативой и отправят меня на Север оленей пасти и ягель косить.

* * *

Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать. Вернее, доставить некоторое количество документов в кабинет Сталина. То есть, всё по плану, как я и хотел. Для первой посылки, я отобрал габаритную карту с месторождениями полезных ископаемых, подробное описание и комментарии к ней. Производственный процесс по созданию некоторых медицинских препаратов — пенициллин, тетрациклин, тримеперидин — он же промедол и новокаин — которым немцы делиться ни с кем не хотят. Это всё, я отдавал Сталину, с прицелом на будущие боевые действия. Естественно, всё это было с подробным описанием области применения и со своими рекомендациями. Медик я всё-таки по образованию, а не хухры-мухры.

Больше мне в руки ничего не помещалось. Не полезешь же на режимный объект, груженный как самосвал. И так нелегко придётся. И вот, наступил час 'Хэ'. Подхватив заготовленное имущество, отправился в гости к Вождю. На саму территорию, прошёл легко, а вот потом встал как кол. Куда тут идти?! Мысленно дал себе леща, что не озаботился такой простой вещью, как разведка территории. Но делать нечего. Пошёл бродить, хорошо хоть ауры видел, и план здания автоматом рисовался. Охраны тут, просто полный звездец.

Наконец, нашёл я кабинет Сталина. Подошёл к дверям и чуть не постучался — по привычке. Волновался, конечно. Где-то на подсознательном уровне, Сталин у меня дрожь вызывал. Энергетика от него мощная прёт и воля сильная. Опасен, очень опасен. И очень умён. Уважаю.

На шум открывающейся двери, Сталин поднял голову и недоумённо посмотрел, нахмурился. А потом спокойно спросил:

-Кто здесь?

Вот и думай, то ли видит, то ли слышит, то ли на понт берёт? И как ответить — 'Это мы — мыши', 'сквозняк', или скромно промолчать? Плюнул на всё и просто положил ему свой груз на стол. Сталин отшатнулся, откинувшись на спинку стула и напряжённо замер. Спустя десяток секунд нервного и напряжённого озирания окрестностей кабинета, соизволил посмотреть на мою посылку.

-Не знаю, кто ты и что ты тут делаешь, может, поговорим?

Я молча подвинул ему одну из пачек бумаги. Там прямо сверху было письмо для него. Он осторожно разорвал верёвку, которой я перетянул пачку и начал читать... А я тихонько покинул кабинет, ожидая в спину окрик или поднятие тревоги. Но Сталин промолчал.

Прочтя несколько всего пару страниц моего послания, в самом конце, Сталин обнаружит и мою скромную подпись — 'С уважением, Зорро'. Хотелось посмотреть на его лицо в этот момент, но я почему-то не стал. Устал морально, что ли? Всё-таки, я не боевик.

Глава 11

-А, Лаврентий! Проходи, дорогой, — приветствовал Сталин Берию, сидя за столом, склонившись над какой-то картой с красными от недосыпания глазами.

-Что-то случилось, товарищ Сталин? — осторожно поинтересовался Берия, пятой точкой предчувствуя какие-то неприятности. Слишком непривычное приветствие. У Вождя разговор короткий. Одно нажатие кнопки под крышкой стола и через минуту из этого кабинета вынесут его голову отдельно от тела. Поэтому, Лаврентий Павлович, судорожно перебирал все события, за последнюю неделю, где и что он мог упустить.

-Да не напрягайся ты так, Лаврентий, — наконец Сталин поднял голову от карты, — Нет пока за тобой никаких серьёзных нарушений. Пока нет! Почитай вот это интересное письмо и скажи, что ты думаешь по этому поводу.

Сталин подал Берии два скреплённых между собой листка и снова склонился над картой, периодически делая какие-то отметки у себя в блокноте. Берия, взял листки и углубился в чтение. С каждой прочитанной строкой, его брови подымались всё выше и выше от удивления. Дочитав текст до конца, он всё-таки не выдержал и на последних строках потёр глаза, не веря тому, что видел. Зорро? Зоррро??!!

-Откуда это, товарищ Сталин? — он недоумённо протянул Сталину листки бумаги.

-Как откуда? — преувеличенно удивился Сталин, — Он сам принёс. И вот это принёс.

С этими словами, Сталин поманил Берию к себе и ткнул в карту. А потом продолжил:

-Смотри, Лаврентий. Это одна из твоих задач, проверить достоверность сведений содержащихся на этой карте. И секретность. Повышенная секретность всего, что ты сегодня узнаешь и увидишь.

А Берия смотрел в карту и снова потёр глаза. То, что он сейчас видел, просто не могло существовать. На самой обычной, типографским способом отпечатанной карте СССР, стояли метки месторождений полезных ископаемых. Только суть была в том, что в некоторых местах, эти ископаемые не добывали никогда. О них, даже не знали. Если сведенья на этой карте верны, то... Берия не успел додумать свою мысль, так как получил чувствительный тычок в бок от Сталина.

-Лаврентий, ты уснул?

-Простите, нет, товарищ Сталин, но это всё... как-то неожиданно.

-Неожиданно, да, — кивнул Сталин, — Но какие перспективы, понимаешь? Если это правда. Хорошо, если это будет правда!

С силой в голосе, добавил Сталин, и громко ударил кулаком по столу. Потом, успокоился и, отхлебнув из кружки чаю, поморщился — уже остыл.

-Всю ночь не спал, изучал и думал. Нефть, алюминий, цинк, олово — алмазы в Якутии! Про алмазы, сам знаешь, наши геологи со стопроцентной гарантией заявили — в СССР алмазов нет. Но, не хочется верить геологам, хочется верить этому Зорро.

-Да, странно звучит, но мне тоже хочется верить в то, что я вижу на этой карте, — ответил Берия.

-Это ещё не всё, — сказал Сталин, показав на солидную пачку бумаг, лежащих на краю стола, — Там химический состав нужных СССР лекарств и полный технологический цикл их производства. Судя по приложенному описанию, мы сможем победить такие болезни как пневмония, сифилис, сибирскую язву, холеру и многие другие инфекционные заболевания. Сможем спасти многих, от заражения крови, если применять их в полевой хирургии. Так же, там сильные обезболивающие. Многие операции можно проводить, не накачивая людей морфием. Представляешь? Зорро особенно подробно прописывает области применения этих препаратов. Что скажешь?

Берия задумался. Всё это так сильно похоже на профанацию. Но, возникает вопрос — зачем?

-Товарищ Сталин, как к вам попали эти бумаги?

-Хм, я думал, ты уже не спросишь, — хмыкнул Вождь, — Ты сейчас выглядишь как я, когда ознакомился с этими документами. Ладно, слушай.

Сталин подробно рассказал, как ночью, открылась дверь, и он ощутил чей-то взгляд. Привыкнув доверять своей интуиции и своим чувствам, он спросил — кто здесь и неожиданно, перед ним прямо из воздуха, появились эти бумаги. Значит, чувства его не обманывали. Решив не подымать тревогу, снова поинтересовался вслух — что нужно тому, кто здесь сейчас присутствует. Но вместо ответа, одна из пачек бумаг, слегка придвинулась к нему. Порвав верёвку на упаковке, Сталин углубился в чтение. Первые же строки послания, убедили его, что вреда ему никто не желает. А как ещё можно трактовать строки письма, которые начинаются со строк — 'Здравствуйте, уважаемый товарищ Сталин!'. Нет, это писал не враг. Поэтому, когда снова открылась и закрылась дверь, Сталин не стал подымать шум. И до самого утра, литрами пил чай и читал, читал, читал...

-Вот значит как, — пробормотал Берия, — Странный поступок. Если это тот же Зорро, который разнёс нам комиссариат на Лубянке, то зачем он принёс всё это сюда? Следует два вывода. Он нам не враг — он нам друг, но со своими понятиями о законности, который считает себя самостоятельной фигурой. Тут тоже есть варианты, он одиночка или он представитель какой-то организации. Второе, он нам враг, который хочет использовать нас, для реализации каких-то своих планов. Хотя, многое говорит против этой версии, но со счетов её скидывать тоже не нужно. И эта его невидимость... Как у Герберта Уэллса в его книге — 'Человек Невидимка'. Если бы это не вы мне рассказали, я бы не поверил. Кстати, товарищ Сталин, по Зорро у нас ничего нет. Делаем, всё что можем, но пока ничего не нарыли.

-Теперь это не принципиально, — отмахнулся он, — Сам же читал, он обещает ещё подбросить сведений по вооружению и в области химической промышленности. Мне уже интересно, что он нам принесёт. А ты, займись нашими недрами и медициной. И что бы самый высокий уровень секретности! Понял, Лаврентий?

-Понял, всё сделаю, — кивнул Берия, — Вашу охрану усилить?

-Зачем? — удивился Вождь, — Пусть всё остаётся так, как есть. Не нужно пугать нашего гостя. Если то, что установили твои специалисты про его силу и скорость, прибавь сюда умение быть невидимым, то он мог меня убить и спокойно уйти отсюда. Но он этого не сделал. Путь приходит и уходит спокойно.

-Можно попытаться его поискать аккуратно, — Берия рассматривал один из листов бумаги.

-Каким образом?

-Можно установить хозяина машинки, на которой печатался текст. Их не так много по Москве. Отдам специалистам, они точнее скажут. Тип машинки, износ. Они все имеют индивидуальные отличия. Можно поискать, кто и когда закупал большое количество бумаги для печати на машинке. Бумага тоже имеет различия, производители разные и магазины для сбыта у каждого свои.

-Если это можно сделать, то делай. Но очень аккуратно. Не нужно пугать и раздражать этого Зорро. Я не хочу, что бы он обиделся. Пока он приносит нам пользу, он нам нужен.

-Хорошо...

* * *

Владимир.

-Люблю я летом с удочкой... Шлёп! Над речкою сидеть... Шлёп! Бутылку водки с рюмочкой... Шлёп! В запас с собой иметь... Шлёп!

Шлёп — это Сонькина импровизация. Она так комаров плющит, между фразами. Чтобы гармонию песни не нарушать. Только вот плющит она их у меня на спине и иногда на голове, зараза такая. Сама в покрывало укуталась, только нос торчит.

Не знаю, раньше со мной такого не было в прошлой жизни, никогда от рыбалки не фанател. А тут, ещё в Кантемировке, да за милую душу — с бреднем или на удочку порыбачить. Каждый день мотался. А тут, в первый раз выбрался. Вот теперь сидим с Сонькой, я рыбу тягаю, она на комаров охотится. Количественно она меня давно уже обогнала, но мои рыбёхи крупнее. Всего час тут сижу, но уже штук двадцать окуней и плотвичек натаскал. Будет Нине Васильевне работёнка.

-Привет, как клюёт? — это ещё один любитель появился.

-Нормально. За час два десятка.

-О, отлично, — обрадовался мужик, — На что ловишь?

-На червя.

-Я тоже. Не против, я тут недалеко пристроюсь?

-Да на здоровье.

-Вот и ладно. Давай, хорошей поклёвки.

-Тебе тоже.

Мужик ушёл выше по течению, закинул удочку и тоже затих. Сонька продолжала шлёпать. У неё тоже сегодня хороший улов.

* * *

-Владимир, тот аппарат для записи, что вы говорили, мы пока не смогли достать. Немцы почему-то не желают с нами разговаривать на счёт его продажи. Но я договорился о записи ваших песен на студии Апрелевского завода грампластинок. Вы можете съездить туда? — это мне главреж ВРК говорит.

-Надо, значит, съездим, — ответил я, — Только организуйте всё нормально. Чтобы туда-обратно без проблем съездили. Да на счёт обеда и всего такого, тоже позаботились. Это дело долгое. И сразу говорю, я не один поеду. Мы с моей Сонечкой пара неразлучная.

-Знаю, знаю. Эту вашу, не побоюсь этого слова — семейную черту, уже все отметили. Так что, естественно она едет тоже.

-Вот и прекрасно. Тогда, организовывайте и в путь.

-Договорились.

* * *

И вот он, Апрелевский завод грампластинок. Конечно, не Рио де Жанейро, но тоже ничего. Студия — одно название. Шумоизоляция хреновая, так кто-то там ещё в коридоре матом орёт. И так, аппаратура допотопная, а ещё и посторонние шумы. Через полчаса издевательства, я сорвался. Вышел и зарядил в ухо крикуну, потом ещё двоим прибежавшим защитникам. Скандал получился хороший, но я всех переорал. А потом на пальцах пояснил, что от них требуется и что нужно в первую очередь для студии — полнейшая тишина! Вроде поняли. Наконец, началась репетиция и потом, сама запись. И что для меня ещё было откровением, на каждую пластинку писалась всего одна песня! Это просто полная жопа. Но десяток песен записали. И особо подчеркнули, что я них первый такой 'звездун' с таким количеством песен за раз. Ладно, ладно, я горжусь.

А потом, меня потащили выступить перед рабочими завода. Вот не понимаю я нынешнее время. Чуть что — выступление, чуть что — митинг. Заняться больше нечем, что ли? А им нормально, типа так и надо. Слушают мой бред, хлопают, одобряют.

Когда возвращались обратно в Москву из Апрелевки, я решился спросить:

— Виталий Сергеевич, а не будет нагло с моей стороны...

-Ну, ну, Володя, смелее — приободрил меня главреж.

-Да я тут песню написал, вот и подумал, возможно ли предложить её в качестве гимна СССР. Но вот как-то не решался. Нет, если нельзя, то вы только скажите.

-Гимна? — задумался главреж, — Вы в курсе, вообще, что в СССР достаточно давно проводится конкурс на написание гимна Советского Союза?

-Мде? — я почесал голову, — Не знал.

-Вот, теперь знаете, — ткнул в мою сторону пальцем главреж, — Так что, встречаемся... А давайте завтра?

-Ну, я не против.

-Отлично. Тогда завтра вы и продемонстрируете своё произведение. Да, кстати. Каждому композитору за участие в конкурсе выплачивалась премия 100 тысяч рублей, плюс дополнительно 4 тысячи за каждый вариант.

-Ого! — удивился я, — Такие огромные деньги!

-Ну, так это же гимн СССР. Так что и награда соответствующая. Но там и конкурсанты маститые. Тяжело вам придётся.

-Ну, главное не победа, а участие.

-Мне нравится ваше настроение. Другой бы переживал, волновался. А вы так спокойны. Эх, молодость, молодость, — вздохнул Виталий Сергеевич.

* * *

На другой день, я встретился с главрежем, притащил текст гимна СССР, в том виде, в котором он был принят в 1943-м году. Но на всякий случай у меня был припасён и его поздний вариант, мало ли что. Затащив в студию, где стоял рояль, попросил исполнить. Ну, я и сыграл:

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!

/Фрагмент гимна СССР муз. А. В. Александрова, сл. С. В. Михалковым и Г. А. Эль-Регистаном/

http://www.youtube.com/watch?v=2P5Fbh80eGw

Я старался. Я очень старался! Да так, что у Виталия Сергеевича от восторга из ушей чуть не брызнуло. Он меня тискать начал, обниматься полез. Нет, ну я понимаю, что понравилось, но всё никак не привыкну, что в этой эпохе народ более откровенен на эмоции. А потом, завертелось... Музыканты, репетиция, поиск мужского хора для исполнения, заявка на конкурс. И так несколько дней к ряду, пока гимн не начал звучать так, как он должен звучать — гимном могучей страны. Потом снова дорога на Апрелевский завод, снова запись. Решили подстраховаться и показать товар лицом, если будет желание прослушать в записи. Ну и на всякий случай, у нас был хор, знавший песню как Отче наш.

К тому времени налепили пластинок с прошлого раза, одарили меня этим драгоценным грузом. Домой привёз, а слушать не на чем. Сонька расстроилась, а я тоже переживать начал из-за неё. Эх... Хорошо, Нина Васильевна быстро сбегала и притащила Янину Александровну вместе с патефоном. А потом они дружно сидели, слушали пластинки и тихо ревели в душещипательных местах. Нет, ну вот дуры бабы. Тут живой певец стоит, а они в его присутствие над шипящей пластинкой ревут. Хотя, кто этих женщин поймёт.

А через несколько дней, меня вызвали в инстанцию, куда подавал заявку. А там собрались несколько мужиков разного возраста и начали мне нервы мотать. Их больше интересовало, кто я, откуда, где учился, какое образование. Я не выдержал и спросил прямо — чего надо? Поморщились, на мордах недовольство. Один начал:

-Понимаете, юноша, текст конечно неплох для новичка. Но вот рифма хромает, и ритм не совпадает. Понимаете?

-Не понимаю, — отрицательно мотнул головой, — Что у вас хромает?

-Не у нас, а у вас, — поправил он меня, с отческой улыбкой на хитрой роже.

-А вы саму песню слышали? — поинтересовался я.

-Нет, разумеется. Но мне и слышать не нужно, я и так всё вижу.

-О, да вы великий критик. Не слышал — но осуждаю, — усмехнулся я.

-Вот хамить нам тут не нужно, юноша, — вклинился другой мужик, — Вам же ясно сказали, ваш текст комиссию не устраивает.

-Ну, этого я пока не слышал, — возразил я, — Пока что, неизвестный гражданин сказал, что хромает рифма, и ритм не совпадает. А вот саму песню он не слышал. Не так, разве?

-Да так, но я же вам сказал...

-Ничего вы не сказали, и я вообще не с вами разговаривал, — оборвал я его резко, — Я вот с умным человеком сейчас разговариваю, а вы нам мешаете.

-Ах, ты! — взвился он сразу, но его тут же успокоил первый мой собеседник.

-Тише, тише, не надо так горячиться, Дмитрий Васильевич, — затем, снова повернулся ко-мне, — Молодой человек, я сожалею, но...

-Но песню вы послушать в состоянии? Я вижу, у вас патефон стоит. Вот пластинка, поставьте и послушайте.

-Пластинка? — удивился он, — Откуда у вас запись?

-Откуда и все записи, с Апрелевского завода. Да вы ставьте, не стесняйтесь.

Удивлённо крутя диск в руках, он всё-таки поставил его на патефон, покрутил ручку и опустил иглу. Несколько секунд шипения и вот по помещению разлился звук музыки и могучий хор мужских голосов. Все присутствующие в помещении сидели, вслушиваясь в песню. И даже и некоторое время спустя, по окончании музыки, не шевелились.

-Говорите, рифма хромает? — поинтересовался я, — Ритм не совпадает? Что сейчас скажете, товарищи?

-Простите, а кто композитор? — спросил третий мужчина.

-Я композитор и я поэт.

-Простите, но... Погодите, так вы тот самый Онищенко?! — хлопнул он себя по лбу.

-Не знаю, какой тот самый, но я Онищенко, — пожал я плечами.

-Но, позвольте, это же ваши песни — Лебеди, Звёздочка моя, песня о флаге и другие?

-Да, это мои песни, — кивнул я.

-Так это совсем другое дело! — тут же подхватился первый, — Присаживайтесь, пожалуйста! Позвольте представиться, председатель комиссии — Тимошкин Иван Петрович. Знаете, не смотря на незначительные недостатки, ваш вариант гимна, очень интересен и перспективен. Признаться, мы не ожидали, что именно вы подадите заявку на конкурс. Да ещё придёте с готовой песней и уже в записи. Как вам это удалось?

-Мир не без добрых людей, — пояснил я, мысленно прикалываясь, как они засуетились и изменили тон разговора, — Доброе слово и кошке приятно. Мне достаточно было попросить, и люди отозвались. Разве это не священный долг каждого советского человека помогать другому советскому человеку?

-Да, да, конечно, — поскучнело лицо председателя, а другие члены комиссии, вообще самоустранились от беседы.

-Вот я и говорю, мир не без добрых людей, — нажал я, — Так что вы скажете, о моём варианте гимна?

-Вы знаете, лично мне он очень понравился, но... — он замялся, — Нужно дать послушать ещё некоторым людям. Ну, вы понимаете?

-Разумеется, я вас понимаю, — улыбнулся я, — Возьмите пластинку, дадите послушать этим уважаемым людям. Когда к вам подойти?

-Мы с вами свяжемся, товарищ Онищенко, — обрадовался председатель, протянув руку прощаясь.

-Ну, тогда до встречи? — я пожал ему руку и приветливо кивнул остальным.

-До свидания, товарищ Онищенко, — раздался нестройных хор голосов.

Вот так-то, а то — рифма хромает, ритм не совпадает. Мозги у вас не совпадают, но я вам их на место поставлю. Что-то в сон потянуло, пойти подремать, минут шестьсот, что ли? А то, ночью опять к товарищу Сталину идти на свиданье. Интересно, они на меня там засаду устроили или нет? Хотя пофиг — Зорро не ищет лёгких путей!

Глава 12

Сегодня меня вызывали в деканат и вставляли пистон. И ведь было бы за что. Но я теперь точно знаю, что не зря люди негров не любят.

Сидели мы с парнями на перемене, балдели. Девочек разглядывали, обсуждали особенности их физиологии, пристрастий и умственное развитие. Как всегда, чуть сзади-сбоку, стояла Сонька, державшая меня за ремень брюк. Есть у неё такая милая привычка, видимо чтобы не сбежал или для собственной устойчивости. И тут идёт он — Лумумба цвета спелого баклажана. Таких баклажанов у нас на курсе штук пять учится. Не знаю, кем они у себя в Африке были, когда на пальмах сидели, но у нас в МГУ они в почёте у руководства и определённой части учащихся. Носятся с ними как со стеклотарой, в рот заглядывают, на все общественные мероприятия приглашают. Ну как же — угнетаемый народ, потенциальные коммунисты и строители Светлого будущего в африканских джунглях. Не знаю, что они там строить могут, но вот пожрать и дурака валять, они могут великолепно. И вот идёт этот баклажан, а тут я решил ему сделать приятно и пропел, нежным, хриплым голосом:

Ай-я-я-яй! Убили негра

Убили негра. Убили

Ай-я-я-яй! Ни за что ни про что, суки, замочили

/фрагмент песни Запрещенные барабанщики — Убили негра/

https://www.youtube.com/watch?v=bGhGDaQxm5Y

И вот этот потомок обезьян, услышал моё душевное исполнение, и с криком 'Банзай!' или ещё как-то так, кинулся в нашу сторону. Я не знаю, что он хотел сделать. Может время узнать или дорогу в библиотеку спросить, но морда у него была серьёзная. Впрочем, это уже было неважно. Когда он попал в зону поражения моего кулака, произошло столкновение наших интересов. Народ заинтересованно смотрел на близкого родственника шимпанзе, который лежал у наших ног. А тот, невозмутимо смотрел в потолок, собрав глаза к переносице.

-Чего это с ним? — обеспокоенно спросила Сонька.

-Наверное, отравился, — пожал я плечами.

-Чем?

-А что обычно негры жрут? Бананами, наверное.

-В прошлый раз ты говорил, что кокосами.

-А какая разница? Может, у них кокосы закончились?

Не успели мы обсудить эту очень важную для любого студента тему — польза правильного и сбалансированного питания, как зашевелился негр. Приняв сидячее положение, он какое-то время хлопал глазами, потряс головой, потом поднялся на ноги и, не оглядываясь, пошёл по каким-то своим негритянским делам. Я всегда знал, что негры странные. Чего он ожидал, когда на электричку с кулаками бросался? Если песня не понравилась, ты нормально скажи, а не возмущайся.

А потом меня вызвали на разбор в деканат.

* * *

-Володя, у тебя совесть есть? — поинтересовался мой декан Севастьянов Олег Дмитриевич.

-Конечно, есть, Олег Дмитриевич, а зачем спрашиваете?

-Ты почему ведёшь себя так неуважительно к представителям дружественного нам Африканского народа, который идёт по пути социалистического развития?

-А... Так вот в чём дело! — догадался я, — Маугли настучал. Понятно, дятел он и в Африке дятел.

-Причём тут дятел? — нахмурился Олег Дмитриевич.

-С дятлом всё просто, — начал я объяснять, — Видели, как радист ключом стучит? Так вот, радист стучит как дятел. Радиограммы шлёт, кому-то что-то докладывает. Вот так оно и получается, что негр пришёл и настучал вам на меня — доложил, стало быть. Значит он дятел.

-Ах, вот оно что — вздохнул тяжело Севастьянов и сокрушённо покачал головой, — Никакого у тебя уважения к своим товарищам по университету. Вот взял бы и повинился, сказал бы, что да, виноват, исправлюсь. Так нет же, споришь, упираешься...

-Вот не надо на меня наговаривать, — возмутился я, — Я всех уважаю, кого-то больше, кого-то меньше. А вот конкретно этих не уважаю совсем.

-И за что это ты их не уважаешь? — заинтересованно спросил Севастьянов.

-А вы сами подумайте, какая возможность попасть в МГУ у простого человека, африканской страны? Насколько я знаю, практически в каждой из них, понятие границ государства, сильно размыты. Там и понятия государства, как такового нет ещё. Всё время бегают, воюют, власть меняется чуть ли не ежедневно. Деление идёт по племенам, условия жизни на уровне первобытнообщинного строя. И тут, раз — чернокожий парнишка в Москве, за тысячи километров, да ещё и в престижном универе. Волшебство? Уверен, что нет. Наверняка, папа каждого из них, как минимум вождь племени, или местный царёк в одном из небольших городков. Социальную близость я даже не рассматриваю. Скорее рак на горе свистнет, чем эти царьки станут истинными коммунистами или социалистами. Вот деньги из СССР качать, это они будут с удовольствием. Отдариваясь обещаниями в ближайшем времени, непременно построить социализм. Я их всех насквозь вижу!

-Тихо, тихо, — шикнул декан, — Смотри не брякни это при посторонних. Опасные речи, Володя. Ладно, я — я промолчу. Скажу больше, я даже с тобой согласен. Но официальная политика партии, диктует нам совсем иной взгляд на эти взаимоотношения. Так что, рекомендую придерживаться именно этой версии. Негры для нас — социально близкие люди и ускоренным темпом движутся по пути построения социализма. Понял?

-Да понял я всё, — буркнул я, — Я же только вам это сказал.

-Ладно, всё, эту тему прикроем. Теперь, вернёмся к твоему отношению к неграм. Перестань дразнить их своей глупой песенкой.

— Олег Дмитриевич! Да я же только один раз!

-Да ну? — усмехнулся Олег Дмитриевич.

-Ну, ладно, не один. Два...

-Да ну?! — рассмеялся декан.

-Ну, может три разочка...

-Володя, даже я выучил наизусть текст, этого твоего 'Убили негра'. А студенты вообще забыли имена африканцев и зовут только по тем прозвищам, которые ты им навесил. Как же там? Ага! Лумумба, рубероид, баклажан, гудрон-батыр, Маугли... Видишь, даже я запомнил. Кстати, почему Лумумба?

-Да там у них в Африке, этих Лумумб как собак нерезаных. Каждый второй Лумумба, плюнь — не промахнёшься. Вот и назвал. Им всё равно, а мне приятно.

-Понятно. Только ты в это имя, вкладываешь негативный смысл. Не хорошо звучит, оскорбительно. Так что, прекращай их донимать. Ты меня понял?

-Понял, понял, — поднял я руки, сдаваясь, — Виноват, дурак, исправлюсь!

-И почему я тебе не верю? — вздохнул Олег Дмитриевич, — Ладно, будем считать, профилактику я тебе провёл и ты проникся серьёзностью момента. Всё, иди на занятия.

* * *

Недавно отнёс Сталину очередную посылку. Операция прошла как-то буднично. Дорога знакомая, расположение охраны тоже известно. Невидимость работает, что ещё надо для проникновения в кабинет, самого могущественного человека в мире? Правильно — повод! А повод у меня был. Сегодня я нёс ему зарисовки танков, самолётов и бронемашин — БМП и БТР. В технике я натуральный дуб, но вот нарисовать, описать ТТХ и дать концепцию, это мне вполне по силам. Что я и сделал. Единственное, достаточно подробно нарисовал наш легендарный АКМ под патрон калибра 7,62 мм. Сложно забыть то, с чем два года бегал и неоднократно разбирал и чистил. Тем более, с моей идеальной памятью. По нему, я тоже изложил всё что помнил, только аббревиатуру указал 'АК' и перевёл как — 'Автоматический карабин' и изобразил его различные вариации.

Хотел захватить Уставы, но не стал. Решил по частям заносить всё то, что написал. Да и рук не хватает. Подумал, что материал надо подавать не спеша, чтобы переварить успели. Была мысль соорудить тайник, закинуть Сталину записку с его местонахождением, но тоже не стал этого делать. Во-первых, какая я говорил, материал надо подавать постепенно. Во-вторых, возиться с тайником лень. В третьих, мне самому в кайф прогуляться, всё равно опасности-то нет никакой. Скучно мне.

Вот я, прокрался по коридору, зашёл в приёмную, потом к нему в кабинет, а он голову поднял и говорит:

-Здравствуйте товарищ Зорро, проходите, пожалуйста, не стесняйтесь.

Я чуть бумаги из рук не выронил, так неожиданно было. Проверил, нет — невидимость на месте. Но ведь как-то почуял? А может, просто на понт взял, увидев, что дверь сама по себе открылась. Значит ждал. Но ведь хитрый, ага? Ладно, купился я. Счёт 2/1 в его пользу. Одно очко мне, за нежданную посылку в первый раз.

Я, как и в прошлый визит сложил всё на его стол и сразу придвинул ему чертежи АКМ. Постоял немного, наблюдая, как Сталин копается в бумагах, а потом так же тихо покинул кабинет. Можно домой топать, программа минимум на сегодня выполнена.

* * *

Кремль. Кабинет Сталина.

-Можно войти, товарищ Сталин? — поинтересовался Берия, заглянув в кабинет.

-Да, заходи, Лаврентий, — ответил Сталин, подняв голову от вороха бумаг, Присаживайся.

-Снова посылка от Зорро?

-Она самая, — хмыкнул Вождь, — Очень интересного содержания, должен отметить.

-Оружие?

-Из оружия, только автоматический карабин. Технологии производства нет, но все детали прорисованы очень качественно. Наши оружейники разберутся без труда, по словам Зорро. С техникой всё гораздо хуже. Есть рисунки танков с чудовищными характеристиками. Но обоснования он даёт весомые. Надо будет поинтересоваться возможностью применения против танков зенитных орудий. О такой возможности их использования я даже не слышал в разговорах наших военных специалистов. Кстати, этот танк отдалённо похож на новую разработку ОКБ завода ?138. Вот им эти чертежи и отправим, пусть думают. Жаль, нет самой технологии производства для этой машины. Но она мне уже нравится. Нужно как-то аккуратно преподнести всё это нашим конструкторам, причину придумать, иначе всерьёз не воспримут. Начнутся отговорки и волокита. Пусть проникнутся серьёзностью проекта. Обдумай, это Лаврентий.

-Обязательно, у меня уже есть идеи, как это всё аргументировать, — кивнул Берия, разглядывая эскиз танка, грозная мощь которого, поражала даже на рисунке.

-Что там с твоими поисками Зорро?

-К сожалению, докладывать не о чем, — поморщился Берия, — Хозяина машинки, вернее — бывшего хозяина машинки, установили достаточно быстро. К сожалению, он попал в руки людей Ежова, был осужден и расстрелян.

-Что-то серьёзное?

-Нет. Самый обычный бухгалтер в одном из домоуправлений. Попал под арест по доносу одного из своих коллег, вроде как тот слышал, что бухгалтер разговаривал с кем-то на немецком языке и что-то передавал. Под пытками, тот признался в работе на немецкую и английскую разведки и был расстрелян. Затем, были арестованы его жена и мать, так же сознались в пособничестве и тоже были расстреляны.

-Так это правда?

-Нет, конечно. Мы перепроверили — навет. Тот, кто написал этот донос, до недавнего времени работал на месте расстрелянного. Он, таким образом, карьеру себе сделал.

-И где сейчас этот... нехороший человек?

-Был нами арестован. После допроса и суда, осужденный отправлен в один из особых лагерей. Мне он не понравился. Очень гнилой человек.

-Хорошо. На такие случаи, нельзя закрывать глаза. Правосудие должно быть справедливым. Что дальше по Зорро?

-Так вот, после ареста бухгалтера, его имущество было распродано и растащено по разным людям. Часть мы установили, часть нет. Установить, к кому попала его пишущая машинка, не удалось. С бумагой, к сожалению, тоже ничего не удалось установить. Слишком много фигурантов приходится отрабатывать. Услугами магазинов пользуется очень много организаций и простых людей. Но работа продолжается, наблюдение не снимаем, хотя пока ничего интересного для себя не выявили.

-Не перестарайся, Лаврентий. Нам не выгодно ссорится с Зорро.

-Я понимаю, товарищ Сталин, — кивнул Берия.

* * *

Владимир.

Сегодня пришло письмо из дома. Написанное тремя разными почерками — мамы, папы и Маринки. Пишут, что всё хорошо, все живы, здоровы. Поздравляют с успехами. Песни мои слышали, очень удивляются, где я свой талант прятал. Мда... косяк. Надеюсь, меня не будут по месту жительства проверять, а то ведь вскроется, что я там не играл и не пел и посыплется моя легенда. Надо бы маме написать, предупредить, что я в клубе на пианино учился играть чуть ли не с пелёнок. Надеюсь, намёк поймут правильно, а то неприятности гарантированы. И не откладывать это дело.

В общем, писали, что у всех — всё хорошо. Про Сонькиных родителей тоже пишут, что общаются, дружить стали как родственники. От них нам тоже привет передают. А в конце небольшая новость — за Кантемировкой, возле железной дороги, нашли мужских четыре тела. Двое мёртвые, а двое сильно покалеченные. Кто-то их из поезда выкинул на ходу, как раз из того, на котором мы уехали. Спрашивает, может я чего-то видел или слышал? Странный интерес. Видимо, участковый любопытствует, не иначе. Тех, кто сильно побитые, положили их в больницу. Один умер не приходя в сознание, а вот второй — шедший на поправку, неожиданно умер от проникающего ранения ножом в сердце. Мама за меня беспокоилась, вот и сообщила.

Я хмыкнул, вот он — привет из прошлого. Двое самоубились, один помер, а одного прирезали. Кто это мог сделать, да ещё в больнице? Только свои — за утерю ценного багажа. Значит, не простили. Так что, всё нормально, хрен теперь меня кто найдёт. Все ниточки оборваны. Хотя, я тоже сглупил, надо было им сразу шеи свернуть. Хотя, я на тот момент не знал о деньгах, а так можно сказать пожалел. Всё, забыли. Проблемы больше нет.

На счёт Маринки, мама ответила, что отправить её ко-мне пока не рискует. Вроде как, пусть дома доучится, а потом решат, да и сама Маринка к тому времени подрастёт. В принципе, это логично. Спрашивает, когда домой появлюсь. Когда, когда... Недавно же только уехал, и уже соскучились, что ли? Маринка пишет про разные свои мелкие проблемки, скучает по мне. Я тоже скучаю, по тебе, сестрёнка... Ладно, напишу письмо и отнесу на почту, заодно надо Соньку выгулять. И портного поискать, а то осень на носу, а там и зима нагрянет незаметно. Одежда нужна новая на все сезоны. Да и растём мы, старую тоже нужно обновить.

* * *

Эх, хорошо в стране Советской жить! Подумал я, ломая руку одному из неудачливых грабителей и перебивая ногу, второму. Способностями я не пользовался, только навыками рукопашного боя. Да и зачем? Весь интерес потеряется. А так, всё в полном порядке — Сонька сзади попискивает, я в её глазах героем выгляжу, гопники будут наказаны за свою наглость и мир станет чище и светлее. Короче, кругом я в выигрыше.

Это нас с Сонькой перехватили в одной из подворотен, старой улочки Москвы. От моего дома далековато, но поездка того стоила. Ехали мы к Иванову Петру Ивановичу, бывшему Карлу Ивановичу. Это он теперь так назывался, сделав себе новые документы. И вот, идём мы, никого не трогаем, а тут — гоп-стоп, мы подошли из-за угла... Выруливаю трое ухарей и сходу — гони бабло, снимай шузы, киска остаётся тут, а ты вали куда шёл. Я так представил себя со стороны — крепкий парнишка, видно, что уверен в себе и без боя не сдастся, а ему такое предложение выкатывают. Примитивная психология — без боя я не сдамся, тогда откуда такая уверенность?

Банг! Банг! И боль в груди... Вот я олень, надо же так подставиться. Покачнувшись, я ударил гравитацией и третий противник с влажным чавком и хрустом, просто растёкся по асфальту. Впрочем, все трое растеклись, первые два тоже попали в зону действия повышенной гравитации. Пока я стоял и недоумённо смотрел на две дырки — в груди и животе, Сонька тоже не теряла даром время. Она блевала.

Наконец, в голове прояснилось, и нейросеть доложила о купировании повреждений, об устранении инородных тел и выдала рекомендацию, о приёме необходимых материалов для укрепления тела, иными способами, например — проглатывать их. Вот блин, мне теперь пули зубами ловить, что ли? Хотя, сам дурак. Пока красовался перед Сонькой, прозевал, как третий гопник револьвер выхватил из под полы пиджака. Надо о защите своей подумать, а то сомневаюсь, что переживу попадание пули в голову. Мозг, он структура нежная, его беречь нужно.

Сонька вроде проблевалась и теперь, отплёвывалась. Если бы не нейросеть, экстренно заблокировавшая определённые чувства, я бы тоже к ней присоединился. Зрелище не для слабонервных. Небольшая кучка окровавленного тряпья вперемежку с костями и фаршем, три черепа и огромное пятно крови. Валить надо отсюда, пока не поздно. Объясняться с кем-то из органов, мне очень не хотелось. Поэтому, подхватив Соньку, потащил её в нужном направлении. Отказываться от посещения портного из-за каких-то мелочей я не собирался.

* * *

Пройдя ещё несколько улочек и переулочков, наконец, добрались до квартиры Карла Ивановича. Тфу! Петра Ивановича. Сонька вроде пришла в себя, попыталась у меня раскрутить на откровения, что это было, да почему. Но я не из тех мужиков, которые ведутся на бабские слёзы и умоляющие взгляды. Я и сам так могу морды корчить. Поэтому, я пучил глаза, делал удивлённое лицо и разводил руками — ничего не знаю, ничего не понимаю. Ну и мысль ей вбил в голову, что молчать об этом нужно, а то неприятности нам будут. Сонька умница, на самом деле. Всё она понимает и мне доверяет. Но любопытнаяя-я сталаа-а! И ещё она тролль. Меня троллить у неё плохо получается, так она на других отрывается. Кончено, когда я рядом, чтобы если что, защитил от разгневанных жертв.

Пётр Иванович нас встретил с распростёртыми объятиями. Мне так и вообще руку долго жал и благодарил. Пришлось немного на него шикнуть — хорошего понемногу. Потом перешли к конструктивному разговору. Инструмент у него был, материал тоже, так что, оговорили заказ и его стоимость. Дорого получилось, но в качестве его работы я уже убедился — он мастер. И особо оговорил, доставку готовой одежды мне домой. Мне нафиг не сдалось сюда ездить. Я по натуре ленивый, чтобы в такую даль переться. А потом, мы поехали обратно, только уже по другой дороге.

* * *

Кремль. Кабинет Сталина И.В.

На небольшом столике, стоял патефон, крутилась пластинка, а из широкого раструба раздавались звуки могучего марша, который пели мужские голоса. Кроме Сталина, в кабинете присутствовало несколько мужчин, чьи лица были знакомы любому жителю СССР. Все они внимательно вслушивались в музыку и слова звучащей из патефона песни. Наконец, пластинка закончилась.

-Ну, что скажете, товарищи? — спросил Сталин, обращаясь к присутствующим.

-Что-то в ней есть, — задумчиво проговорил Ворошилов, поглаживая усы, — Напоминает песню уважаемого товарища Лебедева-Кумача 'Жить стало веселей', но на много серьёзней звучит. У меня даже мурашки по телу побежали, когда её слушал.

-Да, сильная песня, — поддержал его Калинин, — Лично мне нравится. И музыка сильная и текст соответствующий. Достойная песня.

-Есть ещё мнения, товарищи? — поинтересовался Сталин.

-Может, не будем спешить, товарищ Сталин? — спросил Мехлис, — Ещё не все предоставленные варианты рассмотрели.

-И сколько времени мы их будем рассматривать? — хмыкнул Калинин, — Я прошу обратить внимание, товарищи, на тот факт, что товарищ Онищенко, единственный, кто не только написал текст и музыку, но и подготовил само произведение, проведя репетиции хора и музыкантов. И более того, не поленился договориться о записи песни на грампластинку. Что называется — товар лицом.

-Поддерживаю мнение товарища Калинина, — раздался голос Молотова, который до этого тихо сидел в стороне, — Достойный вариант песни, для того, чтобы она стала гимном СССР.

-У меня есть небольшое замечание, — проговорил Сталин, — В тексте используется моё имя. Может, рекомендуем товарищу Онищенко слегка изменить текст? Так, чтобы имя товарища Сталина там не звучало?

-А зачем, товарищ Сталин? — слегка возмущённо спросил Калинин, — Ваше имя там звучит очень к месту. Ни в коем случае не нужно это делать! И процитировал: 'И Ленин великий нам путь озарил: Нас вырастил Сталин — на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил!'. Замечательные слова, правда, товарищи?

Товарищи дружно прогудели, что да — правильные и нужные. На что Сталин слегка улыбнулся и сказал:

-Ну что же, раз возражений нет, принимаем песню товарища Онищенко, в качестве гимна СССР. Указ об этом событии выйдет немного позже. И есть мнение, наградить товарища Онищенко, достойной наградой, за его ценный вклад в укрепление государственности СССР. Есть возражения? Нет возражений. Товарищ Калинин, свяжитесь с товарищем Онищенко, нужно позаботиться об идеальном звучании нового гимна СССР. Поэтому, примите меры, найдите для нашего молодого поэта и композитора, профессиональный хор и оркестр. И вообще, решите все организационные вопросы.

-Хорошо, товарищ Сталин, — кивнул всесоюзный староста, — Мне эта задача будет в удовольствие. Давно хотел познакомиться с товарищем Онищенко.

-И чем же ваш интерес был вызван, товарищ Калинин? — прищурился Сталин.

-Только его творчеством, товарищ Сталин, — отозвался Калинин, почувствовав нотки неудовольствия в интонациях Вождя, — Говорят, очень талантливый молодой человек. Хотелось бы послушать песни в его исполнении.

-Я знаком лично с этим молодым человеком и согласен с вами, он очень талантлив и его песни вызывают массу положительных чувств, которых нам так иногда не хватает в нашей работе. Товарищ Онищенко, часто исполняет свои песни в ресторане 'Метрополь'. Что же, я уверен, он нам не откажет в таком удовольствии. Мы попросим его устроить для нас небольшой концерт, в ближайшее время. Так что, я приглашаю вас всех, товарищи, на это небольшое, но приятное мероприятие.

Глава 13

Наступила дождливая, промозглая московская осень. Изредка выглядывало солнышко, но небо опять затягивало тучами, и снова начиналась морось. Хорошо мы с Сонькой позаботились об одежде и обуви. Дядя Арам постарался, сделал нам хорошую обувь, правда, через скандал. Я ему эскизы обувки притащил, а он упёрся, начал мне доказывать, что так не делается. Себе я сделал высокие ботинки, на толстой подошве. Что-то, вроде армейских берцев. А Соньке, удобные полусапожки на высоком каблучке и зауженным носком и ещё одни сапожки, на платформе немного другого фасона, для разнообразия. На зиму ещё закажем, утеплённую, а пока в этой походим, морозы ещё не скоро. И ещё тапочки нам сделали, неуютно я себя без них чувствовал. Это у меня привычка из прежней жизни осталась. Привык я в тапочках по дому ходить.

Сонька была довольна, как мамонт, попавший на огород с капустой. Вроде всего две пары сапожек, а такое впечатление, как будто их десять. То одну пару наденет, покрасуется перед зеркалом, то другую, потом юбку сменит, и снова сапожки меряет. А я должен хвалить и одобрять. Хотя, для меня Сонька в любом виде лучше всех. Но правы были те, кто говорит, что женщина любит ушами. Поэтому, хвалил, хвалю и буду хвалить, хоть по тысяче раз на дню.

Благодаря Нине Васильевне, за прошедшие пару месяцев, я на достаточно высоком уровне освоил немецкий и французский языки. И значительно подтянул английский. Нина Васильевна поражалась моей скорости запоминания, но я как всегда отделался пояснением о своей феноменальной памяти. Единственное, с чем долго боролась моя домработница, это с обилием американизмов в моём разговорном английском и неправильным произношению слов. Я-то знал и помнил лексику будущего, а в этом времени говорят немного не так. Но ничего, благодаря её стараниям, этот недостаток тоже исправили.

Её дочка, Наталья, оказалась очень интересной девицей. Не смотря на кажущуюся чопорность и серьёзность, была контактной, любознательной и очень смешливой. Мне она была симпатична и достаточно скоро, я стал относиться к ней как к своей младшей сестрёнке. Баловал её, делал небольшие подарки, кормил сладостями. Иногда, мы с Сонькой брали её на прогулки. Забавно было смотреть, как эта пигалица гордо вышагивает рядом с нами, красуясь платьицем и туфельками перед окружающими. И поправляя модную шляпку, незаметно поглядывает по сторонам — смотрят на неё прохожие или нет. Об одежде для неё позаботилась Сонька, внушая мысль, что девушка должна выглядеть красиво и привлекательно. Очень часто Нина Васильевна с дочерью оставались ночевать у нас, располагаясь на диване в гостиной. Нам они не мешали.

Периодически нас навещала и Янина Александровна. Видно было, что ей нелегко в одиночестве. А тут и пообщаться есть с кем. Нина Васильевна её давняя знакомая, росли на глазах друг у друга. Подругами не были, но часто пересекались. А тут, так сложилось, что Янине кроме нас и пообщаться нормально не с кем. Вот и забегала наша домоуправ, чаи погонять или новостями поделиться чуть ли не ежедневно. Я не препятствовал, сидят они всем женским коллективом, ну и пусть сидят. Даже как-то приятно, когда в доме так оживлённо. Тем более, к Соньке она явно неровно дышала, сюсюкалась как с дочерью. Вот так мы и жили, уютно, дружно и в полном взаимопонимании между собой. Вспоминая прошлую жизнь, я могу с уверенностью сказать, что сейчас живу полнее, интересней и комфортней. А что ещё нужно человеку?

* * *

-Онищенко, там к тебе пришли, — сообщил мне сокурсник, поймав меня на перемене.

-Там — это где? — хмыкнул я.

-К ректору зайди, — ответил он и, наклонившись, шепнул, — Там какой-то здоровенный военный из НКВД. Не знаешь, зачем тебя вызывают?

-Да я откуда знать могу? — удивился я, — Вот схожу, тогда и узнаю.

-Тогда ладно, я пошёл, — слегка расстроился он, тем, что я не поделился поводом для сплетен.

-Давай, иди, — хмыкнул я ему вслед.

Сейчас всё равно по универу понесётся новость, что за мной приехал 'чёрный воронок' с десятью бойцами осназа и с пушкой на прицепе. А потом, количество осназовцев стремительно увеличится до сотни, появятся подробности, как все они крутили мне руки, как я от них отбивался и отстреливался из маузера и бросал гранаты. А то, что никто не слышал выстрелов и взрывов, это не важно. Это уже мелочи жизни, которые никому не интересны.

-Ну что, пошли? — сказал я Соньке и потащил её по коридору в сторону кабинета ректора. Сонька в МГУ стала своеобразной родоначальницей моды. Эта её привычка держать меня за ремень, сначала вызывала смешки окружающих, потом заинтересованность. А теперь, как я уже неоднократно замечал, некоторые девушки, у которых есть свои парни среди студентов, тоже держат их за ремни брюк. Дурной пример заразителен. Вот я и тащил сейчас Соньку на буксире и у меня даже мысли не возникало оставить её где-то меня обождать. Мы уже давно для всех в универе и за его пределами, являлись чем-то неразлучным и неразделимым. Так что, я шёл к ректору с уверенностью, что он, скорее всего, удивится, если я приду без Соньки, чем с ней.

-Разрешите? — спросил я, заглядывая в кабинет нашего ректора, Герасимова Виктора Петровича.

-Да, заходи, Володя, вот к тебе товарищ пришёл из органов, говорит по очень важному вопросу, — ответил Виктор Петрович и рукой показал на сидевшего за столом мужчину.

Ну, этого военного мы знаем. Этот тот мужик, которому я интересный жест в ресторане показал и который оказался охранником у Сталина. И чего ему тут надо? Хм...

-Здравствуйте, Владимир, здравствуйте Софья, — приветливо кивнул он.

-Здравствуйте, — ответил я, а Сонька просто кивнула, — Каким вас ветром занесло в храм науки?

-Да вот, выполняю поручение, нашего с вами общего знакомого, — усмехнулся он и предостерегающе стрельнул глазами в сторону ректора. Понятно, значит, лишнего не говорить и фамилии не называть.

-И какие у нашего общего знакомого пожелания?

-Вы сегодня вечером свободны? — спросил он, — Часов в восемь вечера?

-Для нашего общего знакомого, я свободен в любое время суток, — улыбнулся я.

-Это очень хорошо, Владимир, что вы проявляете полное взаимопонимание в серьёзных вопросах, — одобрительно кивнул он, — Я так и передам это нашему общему знакомому.

-Да это не важно, — пожал я плечами, — Я человек не амбициозный. Скажите, что я свободен в восемь и достаточно. Кстати зачем? А то мы с вами разводим политесы, а конкретики нет.

-Действительно, что же это мы? — ухмыльнулся он, ехидно прищурившись, — Наш общий знакомый, в означенное время, будет присутствовать там же, где вы встречались в прошлый раз.

-А, вон что! — дошло до меня, — Да нет проблем. Кстати, вы меня знаете, а я вас нет. А то корочками своими так грозно махали, я даже прочесть не успел.

-Да, действительно, это непорядок. Но сейчас мы никуда не торопимся, поэтому можете ознакомиться с ними более подробно, — всё так же ехидно проговорил он и, достав из нагрудного кармана удостоверение, подал мне.

Я раскрыл удостоверение и прочёл — 'Главное управление государственной безопасности НКВД СССР. Начальник отделения 1-го отдела, Власик Николай Сидорович'. Твоюж дивизию. А ему грубил и посылал. Хотя, он сам виноват, ибо нефиг.

-Однако... — протягивая обратно удостоверение, неопределённо промычал я.

-Что? — насмешливо спросил он.

-Большой дядя, — оскалился я, возвращаясь к своей обычной манере общения.

-Да ладно?

-Ну, не надо скромничать, Николай Сидорович, вам это не идёт, — прикололся я, — Кстати, ребятам скажите, что бы препятствий нам не чинили на входе и вообще. И да, я как всегда не один.

-Не вижу проблем, проинструктируем, — кивнул он, и, посмотрев в сторону Соньки, сказал, — И о ваших некоторых привычках, нас тоже просветили. Так что, тоже не вижу проблем.

-Вот и замечательно, — подвёл я итог, — Больше ко-мне вопросов нет? Тогда до вечера. И да, Николай Сидорович, помните, как мы с вами познакомились? Прошу прощения, был не прав.

Власик откинулся на спинку стула и запрокинул голову и расхохотался. Вот чего я смешного сейчас сказал? Отсмеявшись, он насмешливо посмотрел на меня и ответил:

-Знаешь, почему сюда пришёл я, а не кто-то другой? Мне просто понравилась твоя здоровая наглость. Есть в тебе что-то, что привлекает. Но это и настораживает. Поэтому тут я, а не кто-то другой. Имей это в виду, понял?

-Понял, — медленно кивнул я, — Ладно, жизнь всё расставит по своим местам, говорить что-то сейчас бесполезно. Ну что, да вечера?

-Давай, увидимся ещё, — усмехнулся Власик, — И смотри, не опаздывай.

-Чего? — обернулся я уже от дверей, — Мне сейчас что, снова что-то показать?

-Не надо! — быстро ответил Власик и покосился на ректора, который сидел молча, но с широко раскрытыми ушами.

-Ладно, не буду, — пожалел я его и, подмигнув, вышел за дверь, утаскивая за собой Соньку.

А в коридоре, недалеко от дверей приёмной ректора, стояла солидная кучка студентов и жадно пучила глаза, в ожидании того, когда меня в наручниках поведут на выход. Ага, обломайтесь, несчастные! Сегодня не ваш праздник.

* * *

-Ааа-а, я не знаю что надеть! Ааа-а, я не знаю что обуть! — это Сонька как всегда истерит и выплёскивает свои страхи перед посещением ресторана, где будет присутствовать Сталин.

-Сонечка, ну чего ты волнуешься? Ты и так самая прекрасная девушка на планете. Одевайся и готовься спокойно, время ещё есть, — успокаивал я её как всегда и косил глазом на часы. Интересно, двух часов ей хватит собраться?

-Ты ничего не понимаешь! — обвинила она меня и снова зарылась в шкаф.

Ну, ясное дело — я ничего не понимаю. Потому что, понимать нечего. Тот, кто скажет, что он понимает женщин, тот или нагло врёт или сам не мужик. Поэтому, я скромно промолчал и свалил в библиотеку. Там хоть посижу в тишине, подумаю о чём-то простом и низменном, а не о том, что надеть на выход. Кстати, надо Соньке шубку заказать, а то что-то мне её модное пальтишко не нравится. Мода модой, но здоровье надо беречь, не май месяц. Да и шубка короткая на ней наверняка не хуже будет смотреться. Надо подкинуть идею Карлу... тфу, Петру Ивановичу, не нравятся мне фасоны местной одежды. Эх, забот сколько. Но все приятные.

Как не удивительно, но Сонька уложилась в эти два часа. Не сама, конечно, с помощью Нины Васильевны и Янины Александровны. Всё было отглажено, накрахмалено, макияж в меру нанесён. Причёска, это вообще отдельная тема. Шляпка с вуалью, сапожки, аромат духов, короче — выглядела на все сто процентов. Но всё равно, недовольно морщила носик и жаловалась, что времени мало было на подготовку. Мда, уж.

При всей своей женской капризности, Сонька чётко знала, когда можно ныть, а когда нельзя. И вообще, у неё был очень жёсткий характер и сильная воля, когда это надо. Она может стонать, ныть, жаловаться, но стоило только чуть обозначить своё недовольство, как её поведение круто менялось в зависимости от ситуации. Актриса экстра-класса. И вот сейчас, только я слегка нахмурился, тут же улыбнулась, прижалась и доложилась:

-Володенька, я готова. Я не сильно долго? Володенька, а ты меня любишь?

Я рассмеялся и хлопнул её легонько по заднице, от чего она взвизгнула, ткнула меня в бок и, подхватив под локоть, потащила на выход, крикнув:

-Нина Васильевна, мы ушли!

-Да, да! Я закрою, — отозвалась домработница.

* * *

В виду сезона, на улице уже стемнело. Фонари в нашем переулке отсутствовали как класс, поэтому, темно было как у Лумумбы в заднем проходе. Хорошо хоть, для меня темнота не являлась помехой, видел я практически во всех диапазонах при желании. Вот и шёл как по Бродвею и тащил на прицепе Соньку, осторожно обходя любые препятствия, но, не смотря на это, Сонька то и дело спотыкалась и ойкала. Наконец, вышли на улицу и в свете редких фонарей, пошли дальше без Сонькиного голосового сопровождения. На входе в ресторан стояло двое военных и швейцар, а вдоль дороги выстроилась целая кавалькада автомобилей. Что-то я не понял, в прошлый раз этого не было. Что-то новенькое.

При нашем неспешном приближении, швейцар что-то шепнул военным и когда мы поднялись на крыльцо, тут же предупредительно распахнул двери. Я усмехнулся и подмигнул ему, швейцар был тот же, что стоял в прошлое посещение Сталина, когда я тут с охраной бодался. Сейчас охранники даже не шелохнулись. Как будто меня с Сонькой тут вообще не было.

В вестибюле нас встретил вездесущий метрдотель, обождал, пока мы снимем верхнюю одежду, провёл нас в зал. Только повёл нас не к нашему месту, а туда, где сейчас сидел Сталин со своими товарищами. Да и стол был не тот, что в прошлый раз. В этот раз, тут стоял не обычный на четырёх человек, а в несколько раз больше — персон на десять. Судя по набитому залу, сегодня не обычный визит Вождя, а совмещение чего-то с чем-то. Вон сколько местных боссов собралось, многих я знал по фотографиям из прошлой жизни. Нас подвели к свободным местам и я слегка наклонив голову поздоровался:

-Здравствуйте товарищ Сталин, здравствуйте товарищи. Позвольте представиться — Онищенко Владимир Григорьевич, это моя невеста — Софья.

-Здравствуйте, Владимир, — поздоровался Сталин, остальные тоже достаточно дружно поздоровались, — Не откажите присесть к нам за стол, мы сегодня празднуем знаменательное событие в масштабах СССР, но об этом чуть позже. А пока, просто посидим, поговорим, покушаем.

Мы не стали изображать скромников и усадив Соньку, я тоже взгромоздился на стул. Как ни странно, усадили нас рядом с самим Вождём. То ли в статусе я вырос, то ли для удобства, чтобы Сталин горло не надрывал, общаясь со мной. Шустрые официанты начали таскать разные блюда и закуски и некоторое время мы насыщались. Я особым стеснением не страдал, а Соньку отучил. Дают — бери, бьют — беги. Аксиома простая и верная на все случаи жизни.

Пока все насыщались, неторопливо обмениваясь малозначительными фразами и комментариями, обратил внимание, как Сталин, незаметно подглядывает за людьми. Мы с Сонькой тоже удостаивались самого пристального внимания. Особенно я. Ну, это и понятно. Не зря же он меня сюда затащил. Интересно, что ему надо? Ладно, просто музыку послушать, но тут что-то более серьёзное. Хотя, как вариант — Вождю просто стало скучно. Наконец, я наелся и, попивая сок, откинулся на спинку стула.

-Скажите, Владимир, — неожиданно спросил Сталин, — Где вы воспитывались?

-Простите, не понял вопроса, товарищ Сталин, — удивился я, — Я могу ответить — мама с папой воспитали, но вы вероятно имели в виду что-то другое?

Сталин улыбнулся, а присутствующие сдержано рассмеялись.

-Воспитание родителей, фактор не маловажный, но вы правы. Я имею в виду, ваше поведение за столом. Я обратил внимание, что когда вы сели за стол, то сразу поменяли местами столовые приборы, разложив их в каком-то своём порядке. Я такой порядок расположения видел только на дипломатическом приёме делегации из Великобритании. У нас обычно, столовые приборы раскладывают немного иначе.

Присутствующие затихли, пристально рассматривая меня. Берия невозмутимо ковырялся в каком-то блюде, а Сталин спокойно ждал ответа.

-А, вот вы про что, — кивнул я, — У меня домработница есть. Так она просто помешана на этикете. Ну, знаете, это что бы кушать не на кухне, а непременно в гостиной. На обед, обязательно одеваться как на праздник, ну и со столовыми приборами всё точно так же. Если вдруг вилку или ложку не там положишь или не той рукой возьмёшь, она так посмотрит... Лучше делать, как говорит, а то ужасно стыдно становится. Под её взглядом начинаешь себя чувствовать каким-то не отёсанным бревном. Поэтому, что-то у меня вошло в привычку на уровне рефлексов.

-Вот оно как! — усмехнулся Сталин, — Значит, у вас дома домработница командует?

-Ну, командует, это сильно сказано. Но в сферу её интересов лучше не залезать, — согласился я, — При приёме её на работу, я чётко обозначил границы её обязанностей. Поэтому, не считаю правильным мешать ей, выполнять её работу.

-Понятно, — кивнул Сталин, — Что же, могу сказать, что это правильное решение. Каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужие. Некоторым товарищам, стоило бы поучиться такому взаимоотношению между трудящимися. Правда, товарищи?

Товарищи, которые внимательно прислушивались к нашему разговору, что-то одобрительно прогудели. А Сонька в это время рассматривала целиком запечённого поросёнка, блюдо с которым поставили на стол. Интересно было наблюдать за сменой выражений на лице. Эмоции как открытая книга. Вот сейчас, она наверняка думает, какую ногу ему оторвать первой.

-Вов, оторви ему ногу, — попросила она.

-Какую?

-Заднюю.

-Заднюю правую, или заднюю левую? — уточнил я.

-А они что, разные? — удивлённо спросила Сонька и захлопала ресницами.

Присутствующие за столом люди, рассмеялись, Сонька мило покраснела от смущения, а я невозмутимо отрезал ногу поросёнку и положил на тарелку перед Сонькой. Я же говорил, она тролль. Она великая мастерица откалывать такие номера, изображая глупую блондинку. Наконец, все отсмеялись и Сталин, улыбаясь, сказал:

-Не могу не сделать вам комплемент, Владимир. Вам и вашей невесте. Она очаровательная девушка, живая и непосредственная. И очень хитрая.

-Спасибо, товарищ Сталин, я знаю, — кивнул я, и легонько толкнув Соньку под локоть громким шёпотом сказал, — Сонька, сдавайся, тебя раскрыли!

-Ой! — напугано вскрикнула Сонька, вскинув руки к лицу и предложила, — Бежим?

Народ снова закатился от смеха, а я горестно уткнув лицо в ладони, проговорил:

-Поздно, Сонька. Мы под прицелом Лаврентия Павловича, а люди Власика перекрыли все выходы. Остаётся только сдаться, написать чистосердечное признание и сушить сухари.

Весь ресторан с изумлением наблюдал невиданное зрелище, как первые люди государства, непонятно почему, громко ржут за столом.

-Ай, хватит, — вытирая выступившие от смеха слёзы, сказал Сталин, — Нельзя так смешить старых людей, сердце может не выдержать. И вообще, что люди подумают, глядя на нас? Скажут, товарищ Сталин и другие товарищи, неприлично себя ведут.

-Если и скажут, то только от зависти, — пожал я плечами, — У них за столом нет Соньки. Поэтому им скучно.

-Нет, Владимир, вашу невесту, мы им не отдадим, — снова заулыбался Сталин, — Такая драгоценность нам самим нужна. Да, не успел вам сказать. Большинство присутствующих здесь товарищей, очень хотели послушать ваши песни. Не откажите им в этом, пожалуйста.

-Нет проблем, товарищ Сталин, — кивнул я, — Первой, я хочу исполнить песню, посвящённую моей Родине.

Подойдя к роялю, провёл пальцами по клавишам, настраиваясь на песню и освежая в памяти слова и музыку к этой песне. Повернувшись к притихшему залу, сказал:

-Это песня о моей Родине — России. Называется 'Берёзы'.

Отчего так в России берёзы шумят

Отчего белоствольные всё понимают

У дорог, прислонившись, по ветру стоят

И листву так печально кидают...

/фрагмент песни Любэ — Берёзы/

https://www.youtube.com/watch?v=zQyYidgk-0Y

После того, как затихли последние аккорды рояля, в зале некоторое время стояла тишина. Потом, раздалось несколько робких хлопков, и тут же грянул гром аплодисментов. Привстав, я поклонился и поблагодарил. И снова сел обратно. Мне сегодня предстоит много играть. Хотя, это ожидаемо.

Во время моего перерыва, когда я сидел и расслаблялся за столом со стаканом сока, Сталин сказал:

-Видимо, именно для таких случаев, мне придётся учредить особый вид награды — для гениальных людей, которые приносят большую пользу государству. Особую премию.

-Особую премию? — переспросил Калинин, — И как вы её назовёте?

-Как? — усмехнулся Сталин, — Конечно, Сталинской премией!

Глава 14

Как сказал когда-то товарищ Сталин — жить стало лучше, жить стало веселей. Да нихрена подобного. Не лучше и не веселей. Я уже становлюсь параноиком, мне всюду мерещатся разные секретари комсомольских организаций и всевозможные партийные руководители каких-то ячеек. Которые дни и ночи не спят, а вынашивают злобные планы — как бы затащить меня на какое-нибудь собрание или митинг, где я буду обязан выступить и произнести пламенную речь. Нет, ну реальные маньяки!

Седьмого ноября, на двадцатую годовщину, посвящённую Великой Октябрьской социалистической революции, произошло несколько знаменательных событий. Объявили указ, о принятии Гимна СССР и объявили его автора — Онищенко В.Г. После чего, впервые прозвучал сам гимн. Затем, зачитали указ Совета Народных Комиссаров СССР, об учреждении премии и стипендии имени Сталина, первым лауреатом которой, объявили тов. Онищенко В.Г., за достижения в области музыки. В связи с чем, меня чуть ли не волоком притащили в Кремль, на церемонию награждения. Где товарищ Сталин, лично вручил мне медаль лауреата, почётную грамоту, пожал руку и пожелал успехов в творчестве.

Газеты широко растиражировали мою физиономию по всему Союзу, а по радио и без этого, постоянно звучали песни в моём исполнении, так что, личностью я стал очень известной и хорошо узнаваемой.

И всё это, доставило мне массу как приятных, так и не очень приятных последствий...

* * *

-У вас совесть есть? — спросил я очередного 'ходока', отправленного очередным деятелем очередной организации для приглашения меня на очередную массовку.

-Но вы поймите нас правильно, товарищ Онищенко. Комитетом нашей организации, утверждён план мероприятий, в котором единогласно принято решение о вашем участии в нашем мероприятии, — убеждал меня мужик, грозно сверкая глазами.

-Вы в своём уме, гражданин? — не выдержал я такого издевательства, — Какой комитет, какой план, какое такое решение? Каким боком я отношусь к вашему комитету, мероприятию и каким образом, вы умудрились за меня решить, где и как я буду выступать? И почему вы решили, что я обязан выступить именно на вашем мероприятии и именно на вашей фабрике?

-Вы не понимаете! Вы обязаны...

-Я обязан только своим родителям, университету, Родине и правительству СССР! — повысил я голос, — Вам я ничего не обязан!

Ещё какое-то время, этот делегат пробовал настаивать, но я закусился и только отрицательно мотал головой. Наконец, обозвав меня 'безответственным', он гордо удалился, а я устало посмотрел на моего декана, в кабинете которого происходил этот разговор.

-Володя, ты не прав, — попробовал меня вразумить Олег Дмитриевич, — Иногда необходимо поступиться со своими интересами и желаниями. Неужели тебе так трудно съездить к ним и выступить?

-Честно? Очень трудно. Это же не первый и даже не десятый деятель, который приходит с подобной просьбой. Да блин, какая нафиг просьба? Они не просят, они ставят перед фактом и требуют! Я старался, шёл людям навстречу, ездил, выступал, но мне это всё обрыдло до тошноты. Ладно, один раз, два, но не каждый день и не по несколько раз в день. У меня не остаётся никакого времени на учёбу, на личную жизнь. Я уже дёргаюсь от любого шороха. Моя невеста вздрагивает, при приближении любого незнакомого человека. Меня подстерегают на выходе из МГУ, по дороге к дому, у подъезда, у дверей квартиры. Мне всё это надоело.

-Пойми, люди хотят...

-Не люди! Это — не люди. Это популисты и конъюнктурщики, которые за чужой счёт подымают свой авторитет и в отчётах гордо козыряют известной фамилией. Я терпел. Я очень долго терпел. Но сегодня, моё терпение закончилось. Больше, никаких выступлений, так и передайте всем, кто придёт по мою душу. А тем, кто снова приблизится ко-мне с подобными предложениями, я буду челюсти набок сворачивать.

Вот на такой, позитивной ноте и закончился наш разговор. Спустя какое-то время в народе пошёл слух, что я очень злобный и неконтактный монстр, который очень болезненно реагирует на 'совершенно не в чём неповинных людей', не считаясь с их возрастом и положением. Да и наплевать.

* * *

Из дома пришло сразу несколько писем, которые я с некоторым трудом выкопал из той массы макулатуры, которую начали таскать на мой адрес почтальоны. В основном это были письма от всевозможных поклонников и различные приглашения 'прийти и выступить'. Но как же их было много! Но приходилось скрупулёзно рассматривать каждое письмо, прежде чем откинуть в сторону, вдруг оно от родни.

Мама сообщала новости из Кантемировки, кто с кем, кто кого, радовалась моим успехам. Ехидно поинтересовалась, как это она не смогла заметить моего увлечения музыкой и игру на в хлам убитом пианино в клубе. Но тут же подчёркивала, что рада моим успехам и что это увлечение пошло мне на пользу. Ну и хорошо, значит, мои намёки не пропали зря, и всё было понято правильно.

Федька отписался своим корявым почерком. Пишет, что скучает, новостями делится. Может его сюда выдернуть? Если честно, не знаю, куда его тут определить. Вернее, пристроить его есть куда, но брать на себя хлопоты ещё о ком-то, я пока морально не готов. Это же и жилье, и содержание и многое-многое другое. Вот родню, не помешало бы сюда забрать, но пока не нашёл весомого повода и чтобы инициатива не от меня исходила. С мамой всё просто, а отец? Как его-то выдернуть? Не поймут партийные товарищи, если вдруг всё бросит и в Москву рванёт.

Сам отец тоже отписался, пишет, как гордится, как переживает за меня. Удивляется тому, что как раньше не обращал своего внимания, на мою увлечённость музыкой и поэзией. Ну, это намёк на то, что и у мамы, тоже человек в теме. Просит фотографии выслать. А то, те, которые из газет, не со всем то, что надо. Кстати да, надо бы нам с Сонькой пощёлкаться, что-то я упустил этот момент.

Соньке её мама письмо прислала. Что там пишет, я не читал, там Сонька слёзы лила. Когда проплакалась, зачитала. Тётя Роза сообщила грустное известие — умерла баба Маня. Ушла легко. За день до смерти, обошла всех родных и знакомых, со всеми попрощалась, а вечером спокойно легла спать полностью одетой и во всём чистом. И не проснулась. Этот вечер был самым грустным в нашей совместной с Сонькой жизни, бабу Маню было очень жаль, она была великой женщиной.

* * *

Кремль. Кабинет Сталина И.В.

-Ну, что скажешь Лаврентий? — спросил Сталин, показывая на несколько пачек бумаги, аккуратно уложенных в папки.

-Специалисты ознакомились с содержимым, — задумчиво произнёс Берия, — Выводы далеко не однозначные. Эти так называемые 'Уставы', прямо противоречат основным тезисам, проводимым партией в массы — 'война малой кровью на чужой территории' и 'не шагу назад'.

-Война, дело не простое, — хмыкнул Сталин, — Война диктует собственные законы. Тезис... это всего лишь тезис. Иногда, нужны другие тезисы. Своевременные... Что скажешь по самим уставам?

-Высокая мобильность самих войск, высокая мобильность служб тылового обеспечения, короткие сроки боевого развёртывания, высокая маневренность при выполнении задач. Строгая вертикаль власти, простое и эффективное управление. Новая система званий, примерно такая, какая была принята в царской армии. Но с определёнными отличиями согласно специфике боевых подразделений. Так же, Зорро предоставил эскизы знаков родов войск и знаков различия для бойцов и командиров Красной армии. Только у него они называются — солдаты и офицеры Советской армии. Какое бы не было отношение наших специалистов к некоторой информации, содержащейся в этих документах, все они отмечают высокую эффективность подобных подразделений. Но у всех у них простой вопрос — зачем всё это нужно?

-С чем связано возникновение такого вопроса?

-Внедрение этих уставов, влечёт за собой кардинальные изменения не только в структуре подразделений, но и оснащения армии. В свою очередь, это отразиться и на увеличении нагрузки на производство и на многие отрасли науки. Перепрофилирование, полная или частичная замена оборудования. Кроме того, потребуется открыть ряд новых производств. Это большие затраты для государства. Так же, урезание полномочий политруков, вызвало негативную реакцию у определённой части ознакомившихся с документацией специалистов.

-Разумеется, ничего просто так не появляется на ровном месте. Давно пора обратить наше внимание на армию. Время не стоит на месте. И мы не должны стоять на месте. Недовольные всегда были, есть и будут. Главное, чтобы их недовольство, не мешало выполнению поставленных перед ними задач. А если их недовольство, мешает их работе... Значит, на их место нужно назначить другого работника. Которому, ничто не будет мешать выполнять его обязанности. Незаменимых у нас нет! Так что, займись проработкой вопросов, связанных с реорганизацией армии и внедрению новых Уставов и выполнения их требований. И ты ошибаешься, если думаешь, что я не прочёл эти документы перед тем, как их тебе отдать. Товарищ Сталин, всегда внимательно читает всё, что ему приносят. Но товарищ Сталин, очень хочет знать, правильно ли некоторые товарищи понимают то, что им поручает правительство? По глазам вижу, ты всё прекрасно понял, Лаврентий. Иди и не затягивай с подготовкой. Нам нужна именно такая армия, как написано в этих бумагах. И что касается вопроса — зачем всё это. Всё очень просто. Мне кажется, это неизвестный Зорро, намекает на возможность скорой войны, к которой нам нужно готовиться. Я тоже так думаю, что к войне надо готовиться. Неизвестно, когда она будет и будет ли вообще, но мы должны встретить её максимально подготовленными.

* * *

Наконец-то я снова забросил к Сталину очередную порцию бумаг. В этот раз, я отдал ему Уставы. Была у меня сначала мысль, по мере написания, вместо слово солдат, писать — красноармеец, вместо офицер — красный командир. Потом плюнул и стал писать так, как помнил. Нарисовал погоны, знаки родов войск, солдатскую форму — в профиль и анфас. А чего? Менять, так менять. Да воинские звания нормальные предложил, а то с теми рангами и званиями, которые сейчас в армии применяют, можно мозги сломать.

Судя по слухам, какое-то шевеление всё-таки началось в стране. Разговоры о каком-то невиданном грозном танке и новом оружии, которые скоро появится в нашей армии. Про самолёты новые начали говорить, даже в газете появилось фото экспериментального образца, похожего на Ла-5Ф.

Когда я рисовал самолёты, в которых я разбираюсь точно так же, Сонька в архитектуре, то просто по памяти — в разных ракурсах, изобразил те модели, которые помнил из прошлой жизни, когда я засиживался часами, уничтожая 'врагов' в игре 'War Thunder'. За образцы взял модель истребителя ЛА-5Ф, из тяжёлой авиации — бомбардировщик ТУ-2 и штурмовик ИЛ-10. Это те самолёты, которые я считал лучшими — если ориентироваться на конец войны. Поэтому, как выглядят эти самолёты, я прекрасно знал. Ну и технические требования указал — скорость, время виража, огневая мощь, рекомендуемое вооружение. Так же, просил обратить особое внимание на управление самолётом, вставив фразу, которая появилась бы намного позже — 'Лётчик вынужден сражаться с управлением самолёта, а не с противником'. И в качестве живого примера приводил управление немецкими и американскими самолётами. Так же, как я помнил, были массовые жалобы наших пилотов на задний обзор. Про это тоже написал.

В прилагаемой справке особо указывал — пулемёты калибром не менее 12 мм и количеством не менее четырёх, а лучше пушки с пулемётами, но пушек не менее двух. И рекомендовал всех, кто будет рассуждать об 'избыточности вооружения', дружной толпой отправлять лес валить, как вредителей и саботажников. Тот же совет, я давал по отношению к любой технике, неважно какого она будет назначения, танк или бронеавтомобиль. Не знаю, воспримут ли мои советы всерьёз, но хоть что-то, но применят. Убеждать и настаивать, я не собирался. Я дам рекомендации, а там пусть сами решают, на то они и правители государства. А у меня и своих забот хватает. Например, Соньку выгулять, чтобы она шубкой своей похвасталась. Тоже ведь, вроде всегда на глазах, а умудряется знакомыми обрастать, да так незаметно.

Сонька вообще стала общепринятой модницей. Я нашим мастерам, дяде Араму и Карлу... тфу, Петру Ивановичу, постоянно подкидываю эскизы обуви и одежды, а они всё это реализуют материально. Так что, Сонька моя, стала законодателем женской моды. Вот и сейчас, на месте подпрыгивает, ждет, когда гулять пойдём, чтобы форсануть новенькой шубейкой перед знакомыми. Правда, к шубе прилагается и юбка с сапожками, но это уже мелочи жизни.

* * *

С деньгами у меня теперь вообще проблем нет. Сто тысяч за гимн, сто тысяч Сталинской премии, итого двести тысяч. Да я охренительно богат! Только один минус, слишком много народа об этом знает. А некоторым, в голову может прийти мысль, как бы отжать у меня кусочек моего благосостояния. Но пока, особого интереса к себе с этой стороны не чувствовал. Но кто его знает? Поэтому, помня тот случай, когда меня подстрелили, где я откровенно лажанулся понадеявшись на свою крутизну, всегда держал подготовленный к активации защитный полог. Мне для науки хватило одного раза. Как-то оно очень неприятно, когда твоё тело рвут пули. Очень неприятно.

Сегодня мы с Сонькой просто гуляли. Прошлись по Красной площади, прогулялись по Моховой, дошли до ресторана 'Националь'. Оценили по достоинству их фирменного золотого карпа, познакомились с директором ресторана, который высказал своё уважение мне, поцеловал Соньке ручку и приглашал бывать у них почаще. Мы обещали. А почему бы и нет?

А потом, когда мы решили сократить дорогу через дворы, снова нарвались на приключения. Неожиданно, раздались хлопки выстрелов, трели милицейских свистков и крики. Сонька тихонько пискнула и тут же храбро спряталась мне за спину. Судя по шуму, и по аурной засветке, в нашу сторону бежало двое, а их преследовал всего один. На мгновение я задумался, может невидимость накинуть? А потом плюнул на всё и не стал. Окружил нас с Сонькой защитным пологом и спокойно стоял у стеночки дома.

Встреча была интересной. Двое мужиков, лет 25-30, оба с револьверами и оба очень торопятся. Пробегая мимо, непонятно зачем, оба несколько раз по нам выстрелили. С перепугу что ли? Или на всякий случай? Вот тут я и увидел, как работает этот вид защиты. Их у меня несколько было, основанных на разных видах энергии. Тот, который я сейчас использовал, работал по типу молекулярного дезинтегратора. Даже не знаю, как правильно его назвать. В общем, все, что попадало в поле его действия, разрушалось до размера молекул. И чем быстрее двигался объект, тем быстрее происходило разрушение. Пули слабо мигнули и исчезли, пыхнув маленькими облачками пыли. Невольно, я посмотрел под ноги. Хм... Надо поработать с радиусом действия. Ботинки уже по щиколотку утопали в мелкой взвеси, которая до этого была брусчаткой. Но это уже потом. А пока...

А пока, я злобно уставился на этих двух уродов. Вот зачем стреляли? Мы стоим в сторонке, никого не трогаем, бегите себе ну и бегите дальше. Но нет же, им пострелять захотелось. Что за дурацкая привычка?

-Стой тут, ничего не бойся, — сказал я Соньке и, укутав её в защитный полог, прыгнул к стрелкам, которые собрались бежать дальше.

На бегу, по привычке качнулся из стороны в сторону, уходя с линии возможных выстрелов, стукнул одного в локтевой сустав, выбивая оружие и одновременно ломая руку. Скользнул ко второму, схватив за кисть руки, в которой он держал револьвер и дёрнул её под углом, уловив хруст ломаемых костей, коленом засадил ему в бок — ломая рёбра. Проскочила мысль — не справедливо. Поэтому, снова метнулся к первому, который только сейчас ощутил боль в повреждённой конечности и открывал рот, что бы заорать. Но заткнулся, когда получил ногой по рёбрам. Ну вот, две секунды — два инвалида. Может им ещё чего сломать? А, нет... Мент бежит. Надо делать растерянную и возмущённую рожу.

-Бросай оружие! Руки вверх! — крикнул молодой парень, в милицейской форме размахивая револьвером, и зачем-то просвистел в свисток.

-Стою. Оружия нет, — предупредил я, подняв руки и показав пустые ладони.

-А у неё? — милиционер направил в Сонькину сторону оружие, и я почувствовал, как снова начинаю звереть.

-Командир, если ты не успокоишься и не отвернёшь ствол от моей невесты, я очень сильно обижусь, — негромко произнёс я.

-И что будет? Поговори мне ещё! — оскалился он и приказал, — Лечь на землю! Я сказал — всем лечь на землю, а то ноги прострелю!

-Вот ты козёл, — сплюнул я и скользнул к нему.

Ударил по руке, выбивая оружие и с удовольствием дал ладонью по морде. Калечить не хотел, но вот наказать за хамство стоило. Револьвер улетел в одну сторону, мент в другую, а шапка улетела в третью. Оглядев получившийся натюрморт из двух бандитов и одного милиционера, снова сплюнул и сказал:

-Сонька, можно глаза открывать. И пошли отсюда, что-то тут намусорено, — и хмыкнул, получившемуся каламбуру, мусор — намусорено. Вот спрашивается, чего им всем от нас надо было? Два придурка стрелять начали, ну это ладно — криминалитет, чего там у них в мозгах, одному Богу известно. А мент чего вызверился? Наверное, тоже придурок. Интересно, они тут медкомиссию проходят или это только в будущем такая мода в органах есть? Хотя и в будущем, медкомиссия от придурков в МВД не очень спасает. Через одного козлы.

Подхватив Соньку под руку, отправились в сторону дома. Вечерком, надо будет в ресторан сходить, любимую сладким накормить, для поправки нервов. Вот до чего идеальная у меня девушка. На её глазах, жених троих отпинал, а ей пофиг. Идёт, уже что-то о своём, о женском щебечет. Другой бы посмотрел и подумал — дура дурой, но я-то знаю, что это не так. Таких умниц ещё поискать. Просто характер у неё такой, пофигисткий. Как у меня. Вот почему мне в прошлой жизни такая половинка не встретилась? Или это дефицит?

* * *

-Привет Студент!

-Здорово, Василь, — хлопнул я по подставленной ладони, своего давнего знакомца, страшного и ужасного рэкетира Василия, — Падай к нам или ты только поздороваться?

-И поздороваться и поговорить, — Василь уселся напротив и задумчиво смотрел, как Сонька поглощает пирожное.

Делала она это со вкусом и очень сексуально, особенно, когда слизывала нежный крем с ложечки. Есть у неё такой талант — производить впечатление на мужское окружение. Вот не специально, а умеет. Оно само по себе так получается. Да и вообще, она за время проживания в Москве значительно лучше стала выглядеть. Слегка пополнела, округлилась в самых нужных местах. Короче, выглядит на все 100500+.

-Так о чём поговорить-то? — отвлёк я его от увлекательного зрелища, — сразу говорю, Сонька с тобой пирожным делиться не будет. Ей самой его вечно мало.

-Да ну тебя, — ухмыльнулся он, — Тут дело серьёзное и насквозь непонятное. Сегодня, тут неподалёку, двоих наших ребят покалечили. История мутная, сразу скажу. Но такая вот штука, что там срисовали твою фотокарточку. Твою и твоей подруги. Ты нечего об этом не знаешь?

-Хм... Давай-ка определимся, Василь, — ответил я, разглядывая на просвет, хрустальный фужер с лёгким, красным вином. Выпивать я не выпивал, но вот так, лёгкое вино любил продегустировать. А мог бы и водку пить, всё равно мог почти моментально протрезветь в любой момент. Нейросеть рулит!

-С чем определимся?

-Например, с тем, кто я для тебя. Друг или просто знакомый?

-К чему спрашиваешь? — нахмурился он, — Конечно друг. Просто знакомому, я бы уже предъяву кинул или вообще бы другие люди разговор повели. А так, все знают, что мы с тобой корешимся, потому и попросили вежливо поинтересоваться. Без обид, Студент, сам знаешь, мы по понятиям живём. А ты человек правильный, законы чтишь.

-Так вот, к чему я спросил, Василь. Другу — я расскажу всё, как было. А если у кого-то потом возникнут вопросы, готов встретиться и ответить.

-Годится, — кивнул он, — Так что там было? Если знаешь, конечно.

-Гуляли мы сегодня с Сонькой, решили сократить дорогу через дворы, вдруг слышим — стрельба, свисток ментовской, топот... — как можно подробнее, я изложил Василию сегодняшнее приключение, естественно не упоминая о своих способностях. Сказал, что в нас стреляли, но промахнулись.

-Вот оно как значит, — хмыкнул Василь, — Да, бывают в жизни огорчения. Пробежали бы мимо, глядишь и обошлось бы всё.

-Что они сами-то рассказывают? — спросил я.

-Не сами. Это по тюремному телеграфу передали, — кивнул Василь, — Они сейчас в больничке лежат. Но весточку про тебя на волю закинули.

-Да, умом ребята не блещут, — поморщился я, — Если они меня узнали, зачем стреляли? Мы-то чем им помешали? Ладно, хрен с ними, дело прошлое. В изолятор они как попали? Там с ними ещё мент валялся, когда мы уходили. Тоже без сознания.

-Это не ребята тебя опознали, — мотнул головой Василь, — Это им уже мусора сказали. Как раз тот мент, которому ты зубы вышиб. Вот он тебя как раз таки и узнал. Парни и так покалеченные были, так он им ещё добавил, сволочь. Всё требовал, чтобы они явку с повинной написали, где тебя и твою подругу указали соучастниками. Улавливаешь?

-Вот, гнида! — изумился я, — Это что за ментяра такой?

-Уполномоченный Степанов Вадим Сергеевич, — хмыкнул Василь, — Личность известная в определённых кругах. Очень жадный до денег. Поэтому, является одним из самых вредных наших конкурентов. Папа у него в руководстве служит, при большой должности, вот и не убрать его никак. Прикрывает плотно грешки своего сына. Они с нашими как раз и столкнулись на одной из точек. Куда тот пришёл со своим напарником, сделать предложение, от которого невозможно отказаться. А тут наши ребята за своей долей пришли. Слово за слово, ну и понеслось. Его кореша ранили, а он погнался следом. Хоть и гнида Степанов, но храбрый. Другой-бы побоялся, а этот нет.

-Хреново, — задумался я, — Он же теперь под меня копать начнёт, не успокоится.

-Это да, — согласился Василь, — Степанов злопамятный. Наши тронуть его опасаются. Всё равно дознаются рано или поздно, кто его... Папашка не простит, такую чистку организует, что мама не горюй.

-Ты вот что, Василь. Дай мне полный расклад на Степанова, — решил я, — Где живёт, где бывает, когда... Если на стороне ночует, у любовницы, то и этот адресок тоже дай. Наверняка вы его пробивали?

-Зачем тебе это? — удивился Василь.

-Ты просто сделай, — улыбнулся я, — И пусть это останется между нами. Хорошо? Никто кроме тебя не должен знать мой интерес.

-Ты хочешь его...? — хмыкнул Василь.

-Не важно, Василь. Просто сделай. И да, по поводу твоего вопроса, моё предложение в силе. Если кто решит предъяву кинуть — я отвечу.

-Да нее, — отмахнулся он, — Какие предъявы? Ты в своём праве был, так что, у людей никаких вопросов. Сами по дурости стрелять начали, сами и попали. Мы чисто провентилировать некоторые моменты, тем более, тебя упомянули. Сам знаешь, ты хоть и не в деле, но в авторитете. Если кто и решит отомстить, то сами такого на место поставим. А от случайности, никто не застрахован, сам понимаешь.

-Да не вопрос, — хмыкнул я, вспомнив, как словил две пули в подворотне, — Я учёный теперь. Хожу с оглядкой.

-Ладно, пойду к своим, расскажу, как и что. Да по твоему интересу, поспрашиваю.

-Давай, — кивнул я, — Только осторожней интерес проявляй. Чтобы я там никаким боком не мелькал, и тобой не заинтересовались.

-Не учи учёного, Студент, — оскалился Василь.

-Иди уже, учёный, — заржал я, — А то водка прокиснет.

-Но-но! Не шути так, — шутливо изобразив испуг, проговорил он, — Водка — это святое!

-О! — хлопнул я себя по лбу, — Держи карточку.

-Чего это? — он удивлённо смотрел на буквы и цифры.

-Ты чего, не русский? Там же написано — приглашаю на мой день рождения. Число, время и место. Короче, шестнадцать лет мне исполняется, гулять будем тут. Так что, не опаздывать. Братве тоже скажи — приглашаю.

-О! Поздравляю!

-Рано ещё, — отмахнулся я, — Вот как наступит, тогда и поздравишь.

-Договорились.

Ну вот, с непонятками разобрались. Осталось решить вопрос со Степановым и с меню. Днюха через три дня, надо директора напрячь, да народ известить. Декана, ректора, главрежа с ВРК, ребят и девчат из числа студентов позвать, с которыми общаемся. Ну и так, по мелочи, ещё пара десятков знакомых наберётся. Думаю, малый зал полностью арендовать. В копеечку влетит, конечно, но шестнадцать лет один раз в жизни бывает, хе-хе! Да и вообще, это мой первый день рождения в этом мире. Надо отметить широко и шумно.

Глава 15

-Поздравляем! Поздравляем! — скандировали гости, хлопали и выкрикивали разные здравницы.

Днюха удалась на славу. Директор 'Метрополя' как только узнал, для чего я хочу арендовать зал, ухватился за это обеими руками. На удивление, гостей собралось гораздо больше, чем мог вместить малый зал, поэтому, пришлось переместиться в большой. Подарков надарили вагон и маленькую тележку. Не смотря на конец ноября, цветов тоже натащили большую охапку. Я и не ожидал, что так популярен и любим у народа. Приятно, чёрт побери...

Пришли все, кого я приглашал. Пришли с жёнами, привели великовозрастных дочек. Ну, понятное дело, я не женат, Соньку некоторые всерьёз не воспринимают. А если и воспринимают, то думают — а вдруг прокатит? Ну, ну... Сонька со мной навсегда. Она мой идеал. Вон, сидит, глазки как звёздочки горят. Нарядная, красивая, довольная. Смотрю на нее, и налюбоваться не могу. Кстати, надо узнать, можно ли брак в шестнадцать лет зарегистрировать. Надо узаконить наши отношения, хотя её и так устраивает всё, но меня это не устраивает. Вот только как со свадьбой быть? Тут отгуляем, это обязательно. А как с родителями? Хотя, можно будет вторую свадьбу отгулять дома. Тут немного не так как в будущем. Обычно гуляют не в день регистрации, а тогда, когда это удобно. Суть в самой гулянке, а не во времени постановки печати в паспорт. О! Паспорт! Вот же блин. Надо ещё и паспорта нам с Сонькой сделать, а то ходим с бумажками, как бомжи. Ладно, это всё потом.

-Слушай, а ты слышал — Степанов умер, — улучшив момент, сообщил Василь.

-Да ты что? — сделал я большие глаза, — Ну, надо же! Такой человек был, такой человек... А кто это вообще?

-Эм? — Василь потряс головой и подозрительно посмотрел на меня, — Ты чего? Это же мент, который...

-Василь, да помню я кто это такой, — рассмеялся я, — Ну помер Максим, да и хрен с ним.

-Какой Максим? — не въехал Василь, но потом видимо дошло, — А! Вон ты про что. Ну, так-то да. Но помер он странно, не слышал?

-Да откуда, — пожал я плечами, — Так что там с ним приключилось?

— Говорят, застрял головой в ограде и шею себе свернул, пытаясь вылезти. Так и нашли его окоченевшим под утро.

-Ты смотри-ка, милиционер, а через ограды лазает как шпана дворовая, — неодобрительно покачал я головой, — Это до добра не доводит. Какой он пример детям подаёт?

-Хм... — Василь подозрительно на меня посмотрел, — Только вот, чтобы его оттуда вынуть, пришлось решётку пилить. Прутья очень толстые, такие, что толпой разжать не могли. Да и те, кто там был, никак не могут понять, как он умудрился туда голову засунуть, слишком уж щель узкая.

-Ну, все знают, что Степанов был скользкий тип, — оскалился я в усмешке, настроение было хорошее.

-Значит, ничего не слышал про это? — снова переспросил Василь.

-Вот теперь услышал от тебя.

-Ну, так ты же у меня для чего-то адрес его брал и...

-И... Ничего я не брал, ничего не спрашивал и никакого Степанова не знал, и знать не желаю. Ты меня понял, Василь? — по-прежнему улыбаясь, я пристально посмотрел ему в глаза.

-Ладно, понял, — ответил он и неожиданно ухмыльнулся, — Я так и думал, что ты не простой Студент.

-Да что ты! Я самый простой из самых простых студентов. И это, Василь... Если нездоровый интерес кто-то будет проявлять в мой адрес, свиснешь?

-Не вопрос, — кивнул он, — Сам знаешь, как только — так сразу.

-Ну и добро, — хлопнул я его по плечу и гулянка продолжилась.

* * *

Отгуляли мою днюху весело и шумно. Погода тоже не подвела, было безветренно, ударил лёгкий морозец и пошёл снег. Сонька слегка пьяная от вина и переполнявших её эмоций, кружилась под фонарями и заливалась смехом. На душе было так хорошо...

Тут же, под фонарём, в вихре кружащихся снежинок, я сделал Соньке предложение — выйти за меня замуж. Она обещала подумать и тут же согласилась. Но с условием, что домой я её понесу на руках. Пришлось нести. Правда, через какое-то время потребовала поставить её на землю и снова начала прыгать и кружиться.

Как-то совершенно незаметно, пролетел ноябрь, а за ним и декабрь. От всех общественных мероприятий я отпинывался всеми конечностями, пока не отвязались. Изредка выступал в 'Метрополе', примерно по одной песне в месяц, записывали с моим главрежем ВРК на грампластинку и потом в записи выдавали в эфир. В политику я не лез, хотя попытки вовлечь меня в это дело были и не прекращаются до сих пор. В богему местную я тоже не лезу, мне они не интересны. Есть мой дом, есть моя Сонька, есть определённый круг друзей и знакомых. Что мне ещё надо? Да ничего.

Тридцатого декабря, в 'День образования СССР', в эфир вышла очередная песня, которая практически сразу стала популярной у народа:

С чего начинается Родина?

С картинки в твоём букваре,

С хороших и верных товарищей,

Живущих в соседнем дворе.

А может, она начинается

С той песни, что пела нам мать,

С того, что в любых испытаниях

У нас никому не отнять.

/фрагмент песни Марк Бернес — С чего начинается Родина/

http://www.youtube.com/watch?v=fXwUPXY9eaY

А на следующий день, тридцать первого декабря, меня чуть ли не под конвоем, отвезли на новогодний концерт в Кремль, перед которым была церемония награждения. Естественно, поехал я туда не один, а с Сонькой. Вопрос поставил ребром — или с Сонькой или вообще не поеду. Выслушав меня, военные переглянулись и заржали. После чего сказали, что их командир — Власик, примерно так ситуацию и описал. Что без Соньки не поеду, как бы меня они не пугали. Так они ещё с ним поспорили, типа, никуда я не денусь, хвост подожму и побегу. Но обломались. Ничего, я им всем припомню, как на меня спорить. При удобном случае.

В Кремле, при свете, мне понравилось больше чем ночью. Красиво, ярко, торжественно. Сонька восторженно и испуганно жалась ко мне и таращилась на всё подряд. Как так можно смотреть — восторженно и испуганно одновременно, я не знаю. Но у неё это получалось замечательно. По этому случаю, она надела шикарное длинное платье немного в средневековом стиле, уложила красивую причёску и на фоне всяких пионерок-комсомолок в белых блузках и строгих юбках, смотрелась как королева. Да и взрослые тётки на её фоне тоже выглядели бледно. Поэтому, смотрели с плохо скрываемой завистью и кривили губки.

На церемонии награждения, на которую мы умудрились не опоздать, меня осчастливили званием 'Народный артист СССР', вручили грамоту Президиума Верховного Совета СССР, прицепили на левую сторону пиджака нагрудный знак и сунули в руку удостоверение к нему. Вручал не сам Сталин, а наш Всесоюзный староста, но Сталина я тоже видел. Какой-то он сильно усталый был. Не высыпается, что ли?

Власика я тоже видел. Он специально встал так, чтобы я его увидел, и ехидно улыбался. А я посмотрел на него задумчиво и положил левую руку на сгиб правой. Он улыбаться перестал и показал мне кулак. Ага, реакция есть! Я тут же радостно оскалился. Власик хотел сплюнуть, но передумал. Кругом ковры, да и неприлично. Махнул рукой и куда-то свалил. Снова обиделся, что ли? А вот не всё коту масленица.

Потом, мы смотрели концерт. Интересно было слушать, если честно. Старые, знакомые и незнакомые песни. Некоторые исполнялись таким тембром голоса, от которого начинали ныть зубы, и мучительно сильно хотелось дать в зубы певцу. Очень уж по пидорски они пели. Но название стиля я запомнил — либретто. Теперь хоть знать буду, куда ходить не надо, а то вдруг там услышу такое блеянье и не сдержусь.

Посмотрел и послушал хор грузинов. 'Сулико' пели, ещё какую-то песню. Красиво исполнили, этого не отнять. Да и сами грузины сильно отличались от тех, которых я помнил из моего времени. Эти нормальные, без дешёвых понтов и лица умные. Или они деградируют со временем или это не обычные грузины, а отборные. Эксклюзив, мать их.

Школьники пели что-то патриотическое, потом товарищу Сталину зачитывали поздравление от людей из разных уголков СССР, потом снова пели. А потом, Сталин показал лицо истинного 'кровавого тирана и деспота'. Он поднял руку, прося слова и когда все затихли, повернулся ко мне и сказал:

-А что это у нас товарищ Онищенко так скромно молчит? Товарищ Онищенко как-то сказал, что у него есть много хороших песен. Я правильно помню?

-Вы всегда всё правильно помните, товарищ Сталин, — слегка прогнулся я перед Вождём и, добавив немного одесского акцента, сказал, — Вам нужны песни? Их есть у меня.

-Это очень хорошо, товарищ Онищенко, — одобрительно кивнул Сталин, слегка улыбнувшись, — Ваши песни нравятся людям. Мне они тоже нравятся. Так пусть в этот последний день уходящего года, прозвучит ваша новая песня.

Ишь, как заливает. В последний день уходящего года, но песня должна быть новая...

-Я найду, чем порадовать гостей этого прекрасного праздника, — кивнул я и только собрался идти к роялю, как Сталин снова заговорил:

-А пока вы исполняете песню, мы постараемся, чтобы ваша прекрасная невеста не скучала. Софья, идите сюда, вот тут есть свободный стул.

О, я понял! Это он меня так троллит. А на Соньку опять напал ступор и припадок зомби-походки. Тащить её волоком как-то было стрёмно, поэтому, я подхватил её на руки и понёс к Сталину под крылышко. Увидев такой номер, Сталин только одобрительно хрюкнул.

-Присмотрите за моей невестой, товарищ Сталин, чтобы не украли, — попросил я, — А то тут столько джигитов.

-Ха! — уже открыто потешаясь, усмехнулся Сталин и шутливо-грозно насупился, — Как вы могли такое подумать, товарищ Онищенко? У нас здесь не воруют!

-Да? — сделал вид, что задумался, — Простите, значит, я ошибся. Но товарищ Власик так подозрительно смотрел на Соню...

А Сонька тяжело и шумно вздохнула. Сталин рассмеялся, смех тут же подхватили все остальные, даже те, кто ничего не понял. Но раз Вождь смеётся, значит было что-то смешное.

-У товарища Власика работа такая — подозрительно смотреть. Но мы присмотрим за Софьей, чтобы товарищ Власик её не похитил.

А я подумал. Вот теперь сидите с Сонькой и тролльте друг друга. А я лучше чего-нибудь забацаю на рояле. Только вот что? А хотя...

— Сегодня, наступит Новый год. Новый, 1938-й год, — обратился я к зрителям, усаживаясь за рояль, — Скоро пробьют куранты. Сколько там осталось? Впрочем, это не важно. Песенка про 'Пять минут':

Я вам песенку спою про пять минут,

Эту песенку мою пускай поют,

Пусть летит она по свету,

Я дарю вам песню эту,

Эту песенку про пять минут.

/ Фрагмент песни 'Пять минут' — Гурченко Людмила, из к/ф "Карнавальная ночь"/

http://rutube.ru/video/0f95e8b35dac02772277e24db6bd95b5/

Сталин захлопал первым. Когда отзвучали аплодисменты, он сказал:

-Спасибо, Владимир, хорошая песня. До Нового Года, не пять минут, немного больше. Но вы правы, это не принципиально. Принципиально то, что вы умеете спеть нужную песню, в нужное время. Это замечательное качество вашего таланта. Но давайте, мы дадим возможность показать своё искусство и другим гостям нашего вечера. А вы пока присядьте вот сюда.

Как по волшебству, рядом с Сонькой появился ещё один стул, на который я и уселся. Сонька сразу воспользовалась моментом и крепко вцепилась в мою руку. Наверное, чтобы я не упал. Заботливая.

* * *

Высочайшим повелением, прямо с утра, меня и чуть трезвых главрежа и наших неизменных музыкантов, увезли на Апрелевский завод писать новую песню, которая так понравилась Сталину. Брыкаться было бесполезно, да и не поняли бы меня. Поэтому, ехал, ворчал про себя и с завистью смотрел на нашу компанию — им было на всё похрен. Откуда-то как по волшебству появились стаканы, закуска, бутылка. Начались здравницы и разговоры ни о чём. Интересно, играть-то они смогут? Но боялся я зря, отыграли ребята нормально. Работники студии тоже были навеселе, но тоже всё сделали как надо. Сразу видно — профессионалы. И все они дружно смотрели на меня как на идиота, потому что я был отвратительно трезв.

Рекордными темпами, записав пластинку, мы поехали обратно. Вождь был категоричен — песня сегодня же должна быть в эфире. Я же говорю, тиран и сатрап. И Сонька тиран. Полночи меня тиранила в разных позициях, а теперь дрыхнет. А я тут страдаю.

Но это я так, от скуки ною. На самом деле, не всё так плохо. И народ относительно пьян. И опохмелились они тоже символически, грамм по пятьдесят от силы. На удивление, в этом времени, народ мало пьющий. Или воспитание другое или экология виновата, что пьянеют не так сильно или настоящая водка виновата, что ложиться как надо. Или всё вместе взятое. Но вот до поросячьего визга ужратых, я тут встречаю очень редко.

Забросив меня по дороге домой, главреж с командой поехал дальше, а я поплёлся домой. Подняли меня с раннего утра, пока репетировали, пока писали, пока обратно ехали, вот оно уже и дело к вечеру. Спать я уже не хочу, а вот есть очень даже. Пойду Соньку пытать. Вернее, Нину Васильевну, чем она меня там порадует. Я тут себя на мысли поймал, что невольно на её дочку поглядываю. Да и как не поглядывать? Пусть даже без сексуальной подоплёки, а чисто эстетически? Сама Нина весьма аппетитная женщина, а тут дочка её подрастает красавица. Недавно одиннадцать лет справили. Вроде молоденькая девчонка, но симпатяжка. А когда подрастёт, так вообще будет смерть парням. А это будет скоро. Ещё года два, три и всё, потянется хвост ухажёров. Может полигамию развести в будущем? Страшно. Сонька ночью придушит. Она собственница и ужасно ревнивая. Тфу, какие мысли в голову лезут. Не пойду сегодня никуда, никаких прогулок, никаких ресторанов. Дома вечер проведём, отдыхать буду. Устал за эти дни морально.

* * *

-Виииии-иии!!! — это Сонька на санках едет.

Не может она тихо свои восторги выражать. Да их тут таких визгливых, несколько десятков наберётся. Но Сонька громче всех — талант не пропьёшь. Хотя, чего там пить? Взял бутылочку лёгкого вина, новогодние праздники всё-таки, и отправились с Сонькой на горку. Я санки на горку таскаю, а Сонька на них съезжает. Из-под платка выбилась курчавая чёлка, лицо раскраснелось, глаза сияют. Красотища!

Тут таких ездунов-саночников много. И контингент разного возраста, не только дети. Пару раз мы делали перерыв, выпивали по рюмашке вина, закусывали шоколадом и снова я тащил санки в горку. Как правило, вместе с Сонькой. Да и то верно, чего мучиться? Это мне силы не занимать, а ей-то зачем. Да на счёт силы. Нейросеть снова уведомила меня об очередном этапе преобразования. Физическое преобразование завершено полностью, а энергетическое на девяносто процентов. Теперь я могу выдавать десятикратное усиление своих физических возможностей. Хотя, это чисто условное определение. Там всё кратно может возрастать, смотря, с чем сравнивать и как применять.

Например, тот случай, когда я шею Степанова между прутьев забора зажал. Не знаю, сколько там народа было, но даже толпой они не смогли их разжать. А для меня это не составило труда. Или по выносливости. Могу бежать с очень высокой скоростью неделю, без перерыва на сон и еду. Правда потом жрать буду в три горла и спать сутки минимум, но это фигня. Или другое сравнение, могу с места подпрыгнуть метров на шесть, а с разбегу и на все десять. Короче, сложно тут сказать, по каким критериям оценивается моё усиление, но в среднем это в десять раз.

Энергетически, тоже прошёл очередной левел-ап, открылась способность проводить лечение, как себя, так и других. Стал лучше видеть энергетику и влиять на неё. Увеличилось расстояние моего воздействия. Сейчас, я могу воздействовать на что угодно, в пределах своей чувствительности. А это более десятка километров. Правда есть существенный минус. Когда перехожу на пространственное виденье, то спустя пару минут, начинает дико болеть голова. Эту способность надо развивать. Поэтому, ежедневно, пару-тройку раз, разворачиваю свою сенсорную сеть на полную мощность. И отключаю, только когда уже совсем начинаю сознание терять. Больно очень, всего шатает, кровь из носа начинает идти. Но другого выхода нет, приходится терпеть. Сонька в первый раз увидела такое моё состояние, перепугалась. Успокоил, сказал, что давление повышенное, в связи с переходным возрастом. Посмотрела как на дурака, но успокоилась. Теперь, тренируюсь тайком от неё, запираясь в кабинете. Прибавка есть, хотя не очень быстрая. Добавляется секунд по пять, после каждого тренинга. Но радует сама возможность влиять, на что угодно и как угодно в пределах своей чувствительности.

Но такие проблемы возникают только при напряжении чувствительности на полную силу. Если зону уменьшить, то и время воздействия увеличивается. На расстоянии ста метров я могу держать пространственное восприятие бесконечно долго. А на расстоянии километра, уже всего час. Почему так, не знаю. Но при определённых размышлениях, понимаю, что нет предела совершенству и нужно всего лишь терпеть и тренироваться.

С лечением пока опасаюсь экспериментировать. Вроде знания есть, но боязно. На Соньке боюсь, хотя и надо бы, вижу, что не всё у неё в порядке. На себе смысла пока не вижу и так здоров как бык. Поэтому, пока не найду жертву для экспериментов, в этом направлении ничего делать не буду. Там до того всё сложно...

Ещё, открылась способность телепортации. Пока в пределах видимости, но это так здорово! Посмотрел куда надо, сосредоточился и ты уже там. Не хлопков воздуха, не каких-то визуальных эффектов. Тихое мгновенное перемещение. Что меня порадовало, так это возможность использования телепортации с другими навыками. Навесил на себя защитные пологи, врубил невидимость и прыгаешь куда тебе надо. Первоначально, для активации телепортации, мне нужно было почти пять секунд. По мере тренировки, время сократилось уже до двух секунд. Буду тренироваться, достигну мгновенного результата. Пробовал прыгать, используя пространственное восприятие, но не получилось. Думаю, эта плюшка откроется при окончании преобразования. А пока что, мне хватает и прыжков в пределах своей видимости. Но тут мне тоже бонус выпал. Могу прыгать не один, а с грузом. Естественно, Соньку не использовал, пробовал с другими предметами. Сонька-то вообще не в курсе моих возможностей. Так вот, экспериментальным путём я выяснил, что я точно могу прыгать с грузом примерно моего веса. Может быть и большим, но пока, не нашёл ничего тяжёлого, но достаточно компактного для переноса. Хотя есть минусы — возрастают энергозатраты при переносе. Как сильно, не выяснил пока. Но как понимаю, это всё тоже нужно развивать.

Вот поэтому, я и не берусь за лечебные воздействия, так как все — абсолютно все способности, нужно развивать и тренировать.

-Мужчина, угостите даму папиросой! — раздался над ухом, низкий и хриплый голос, отрывая меня от моих размышлений. Надо же так задумался, что прозевал постороннего человека рядом с собой.

-Извините, не курю, — улыбнулся я вежливо женщине, ждущую моего ответа. Красоткой её никак не назовёшь. Лет под тридцать пять, лицо потасканной шалавы, килограмм пудры на лице и перегаром разит за километр. Как я говорил раньше — я столько не выпью, чтобы на неё залезть. Неприятное зрелище.

-А-аа... Да ты молодой сосунок ещё, — скривила она губы, — А это что за сыкуха, подруга твоя что ли?

И совсем не вежливо, ткнула пальцем в Сонькину сторону. Вот сучка, специально грубит. Думает, я не заметил, что она не одна, а с компанией мужиков пришла. Пьяные, шумные, агрессивные. Пять мужиков и две бабы. Приключений ищут, видимо просто так бухать им скучно. Вот почему так — когда всё хорошо, обязательно найдутся уроды, которые это 'хорошо' испортят?

Ничего не ответив, я подхватил напрягшуюся Соньку по локоть и утащил немного в сторону. Настроение стремительно падало вниз. Почувствовав приближение источника агрессии, обернулся к двум мужикам вместе с этой бабёнкой. Ну, так и знал, что сами не отвяжутся. Вот что интересно, неужели я выгляжу так беззащитно на фоне остальных отдыхающих, что им нужно ко мне прикопаться? Или это потому, что у других компании больше, а я фактически один, не считая Соньки?

-Слышь, малой, — начал один из мужиков, — Ты чего девушке грубишь?

-Какой девушке? — поинтересовался я и, плюнув на приличия, решил разобраться с ними по-своему.

-Вот этой девушке, слепой что ли? — показал он пальцем в стоящую рядом с ним шалаву, которая предвкушая потасовку, аж губу закусила от возбуждения, — Ты, короче малой, если не хочешь что бы дяди тебя обидели, должен извиниться перед ней. И это, гони полтинник!

-Девушкой она была, ещё до моего рождения. Понял, дядя? — уведомил я его, провоцируя их на драку.

-Чего сказал? Ах ты, скотина! — выпучила глаза девка и, растопырив пальцы, попыталась вцепиться мне в лицо.

Так как я был уже слегка на взводе, то жалеть её не стал, ткнув кулаком в зубы. Всё равно они ей не нужны. Говорливому мужику, пнул по ноге, ломая коленную чашечку. Молчуну сломал ключицу. На всё про всё ушло две секунды от силы. А у моих ног, орали и визжали три тела. Ну вот, подмога к ним бежит, оставшиеся три мужика, а вот вторая бабёнка не торопится. Так и стоит на месте, смотрит удивлённо. Хм... А эта симпатичная. Как она к этим идиотам в компанию попала?

Первого встретил ударом ноги в грудь — низко пошёл, к дождю, наверное. Второго встретил подсечкой, одновременно ударив кулаком в рёбра. Парочка точно треснула. Третьего бить не потребовалось. Вот только что он на всех порах бежал ко мне, а вот он не сбавив скорости, уже бежит в противоположном направлении. Быстро бегает — спортсмен, наверное.

Сонька с любопытством смотрела на лежащих у наших ног орущих и матерящихся существ. Я всё никак не могу угадать её реакцию на различные ситуации. То она пугается того, чего пугаться, по моему мнению, нельзя. То совершенно спокойно воспринимает то, чего бояться можно и даже нужно. Вот сейчас смотрит на окровавленное лицо потерявшей зубы халды и на стонущих, на земле мужиков и ни один мускул на лице не дрогнул. Ей просто было любопытно.

-Пойдём домой? — спросила Сонька.

-Пойдём, солнышко. А то тут хрень разная под ногами валяется, людям отдыхать мешает.

Выслушав вслед порцию разных угроз — поймать, отомстить, разобраться... Мы сели на санки и под Сонькин визг спустились вниз. И чего я расстраивался? Всё хорошо! Настроение стремительно пошло вверх.

Глава 16

-Скажите, гражданин Онищенко, разве нельзя было обойтись без членовредительства? — строго вопрошал меня участковый уполномоченный Тихомиров, елозя задом на своём скрипучем стуле, — Сломанная нога, сломанная ключица, многочисленные синяки и ушибы. А у гражданки Николаевой, так и вообще выбиты четыре передних зуба. Как у вас рука на женщину поднялась?

-Очень даже легко поднялась, — ответил я, разглядывая участкового, которому поручили расследовать это дело, по поводу избиения четверых мужчин и одной женщины, — Не знаю, что вам наплели ваши потерпевшие, наверняка, что-то вроде — они мирно отдыхали, я к ним пристал, а потом полез на них в драку. Ах, да — был пьян как свинья. Да? А свидетелей вы не опрашивали?

-Вы не указывайте мне, как проводить дознание, гражданин Онищенко, — скривился он, — Вы обязаны отвечать на вопросы. Когда ваша вина будет установлена, то вы понесёте всю полноту наказания за своё преступление.

-Даже так? — рассмеялся я, — Вы потом не забудьте ваши слова, хорошо? А я обещаю вам их напомнить. И про преступление и про ответственность и про вину. А теперь, что касается моих обязанностей отвечать на ваши вопросы — я сейчас здесь в качестве кого?

-Что значит кого? — сбился с мысли, от моего наезда Тихомиров.

-Подозреваемый, обвиняемый?

-Пока я только провожу проверку, по поступившему на вас заявлению от пострадавших граждан, — нехотя ответил он и надулся. Видимо, ожидал, что я начну оправдываться, но не прокатило.

-Так вот, гражданин Тихомиров, — сказал я, делая акцент на слове 'гражданин', — Если проводится проверка, значит, нет никакого уголовного дела. Значит я не подозреваемый и не обвиняемый. И тем более, я не обязан отвечать на ваши вопросы. Если вы забыли советское законодательство, то я вам его напомню — я имею право давать объяснения. Уловили разницу? Имею право! А не обязан. Так что, если у вас больше нет вопросов, я пошёл домой.

-Никуда вы не пойдёте! — подскочил он, — Если вы отказываетесь от дачи показаний, то я буду вынужден вас задержать до выяснения.

-Да? — хмыкнул я, — Барабан тебе на шею и свисток в задницу. И дуди в него сколько влезет. Оформляй меня в камеру, но разговаривать я с тобой больше не хочу. Зови адвоката, вот тогда и пообщаемся.

-Ах, так! Тогда...! — не найдя слов, он неожиданно выбежал из кабинета. Посмотрев ему в след, я только пожал плечами. Куда это он? За подмогой, что ли? На ровном месте раздул конфликтную ситуацию и психует. Я не против разобраться, но не в таком же тоне? Как-то раньше я с органами не сталкивался, поэтому в специфику их работы не вникал. Но то, что я сейчас вижу, меня откровенно удивляет. Эдак, он сейчас ещё и по печени решит мне настучать.

-Вот, он! — влетев обратно в кабинет, Тихомиров торжественно ткнул в мою сторону пальцем, показывая на меня, вошедшему следом милиционеру. Можно подумать, тут ещё кто-то есть.

-Здравствуйте, — достаточно доброжелательно поздоровался тот и присел за стол участкового, — Онищенко Владимир Григорьевич?

-Он самый, — кивнул я.

-Скажите, Владимир Григорьевич, почему вы не хотите отвечать на вопросы участкового Тихомирова?

-Простите, не знаю, как вас звать...

-Это вы меня извините, замотался совсем, — устало потёр лицо ладонями, — Старший уполномоченный УР, Столыпин Илья Николаевич.

-Столыпин? — переспросил я и невольно улыбнулся.

-Столыпин, — кивнул он, ухмыльнулся, но тут же снова спросил серьёзным тоном, — Так в чём причина вашего отказа от дачи объяснений?

-Извините, Илья Николаевич. Но я не слышал никаких вопросов, — ответил я, как можно более искренне, — Ваш участковый сходу заявил, что его не интересует моё мнение, назвал меня преступником, искалечившим невинных людей. Что я пьяный пристал к ним, потом избил. И потребовал меня признать свою вину в совершённом преступлении. Я с этим как-то не согласен, поэтому и отказался разговаривать без адвоката. Я даже согласился, тихо, мирно дождаться его в камере. Но без адвоката, я с ним разговаривать, не намерен.

-Вот как? — покосился Столыпин на участкового, а тот слегка порозовел и возмущённо сказал:

-Не так всё было! Я не говорил такого!

-Минутку, — перебил я его, — Вы в самом начале разговора, перечислили травмы подавших на меня заявление и заявили, цитирую дословно — 'Вы обязаны отвечать на вопросы. Когда ваша вина будет установлена, то вы понесёте всю полноту наказания за своё преступление'. Всё верно? У меня очень хорошая память. А на мой вопрос об опросе свидетелей, вы меня вообще заткнули, сказав, чтобы я вам не указывал. Я нигде не ошибся? Так о чём мне разговаривать с участковым, который всё уже для себя решил? Вот моя причина отказа от любых объяснений и требование предоставить адвоката.

-Ясно, — Столыпин нервно пробарабанил пальцами по столу и снова покосился на Тихомирова, — Ладно, оставим это. В адвокате нет необходимости, вы приглашены для выяснения обстоятельств, в связи с поданными на вас заявлениями граждан. Вы можете ответить на несколько вопросов?

-Нет проблем, Илья Николаевич, — ответил я, — Спрашивайте...

* * *

Из отделения милиции, я шёл в слегка приподнятом настроении. Оказывается не все в милиции козлы, есть и достойные люди. Спокойно, деловито Столыпин меня опросил, выяснил кто, как и чего, попутно тыкая носом Тихомирова в некоторые нюансы дела. Потом вынес резолюцию — хулиганские действия и попытка вымогательства со стороны так называемых потерпевших. Поинтересовался, буду ли я подавать на них заявление — я отказался. Нафиг оно мне надо? После чего, пожал мне руку и распрощался.

Сделав ручкой Тихомирову, я ехидно поинтересовался, как там моя камера — готова или ещё нет? Когда мне с повинной приходить? Он что-то невнятно прогудел себе под нос и сделал вид, что чрезвычайно занят. Ну и хрен на него, меня дома Сонька ждёт, волнуется.

* * *

Проскочило ещё несколько недель, справили шумно и весело Сонькин день рождения. Она теперь почти взрослая девушка, семнадцать лет. Гуляли так же, в 'Метрополе'. На удивление, народа припёрлось ещё больше чем ко мне. То ли им халява понравилась, то ли Сонька популярнее, чем я, но людей набилось битком, что персоналу пришлось перетаскивать дополнительные столы из малого зала в большой. Гудели всю ночь, да так, что Соньку пришлось на руках до машины нести, а потом от машины до кровати. Не выдержала душа праздника, наклюкалась как поросёнок. Хотя, сколько ей там надо было? Три фужера вина и отъехала. Всё рвалась танцевать, петь песни, а потом тихо уснула у меня на плече. Впрочем, фигня, с кем не бывало? А вот за подарками, пришлось ехать на следующий день. Надарили столько, что ездил дважды — одним рейсом не смог увезти. Чего там только не было — книги, шмотки, игрушки, посуда... Много чего. Я и не ожидал, что у Соньки столько знакомых. Вот тебе и тихоня, всё время на глазах.

А потом, мне позвонил главреж ВРК Коробейников Виталий Сергеевич. И волнуясь, сообщил, что с льдины забрали 'папанинцев' и нужно как-то освятить это грандиозное событие мирового масштаба. Я подумал и согласился.

А событие было действительно грандиозным. В течение целого года, всю страну держали в напряжении, рассказами о первой в мире советской полярной научно-исследовательской дрейфующей станции — 'Северный полюс-1'. Героической четвёрке полярников, под командой Ивана Дмитриевича Папанина.

Сейчас на всю страну шло сообщение о том, как ледокольные пароходы 'Таймыр' и 'Мурман' сняли четвёрку зимовщиков 19 февраля 1938 года за 70-й широтой, в нескольких десятках километров от берегов Гренландии. Честно говоря, геройские мужики. Я бы не смог жить 274 дня среди торосов, на диком холоде и постоянном страхе провалиться под лёд. Я бы скорей всего сам от тоски утопился в ближайшей проруби, чем так мучиться. Ну, не герой я, не герой.

Вот и просил главреж, исполнить что-то, соответствующее этому событию. Думал я не долго, какую песню исполнить. И снова мы закрутились по многократно известному маршруту — ВРК, Апрелевский завод грампластинок. И вот, спустя два дня, на всю страну прозвучала моя поздравительная речь в адрес героических полярников и песня, посвящённая их подвигу:

Светит незнакомая звезда

Снова мы оторваны от дома

Снова между нами города

Взлетные огни аэродрома

/фрагмент песни Анна Герман — Надежда/

http://www.youtube.com/watch?v=uW5iXq3uUak

Немного позже, один из партийных деятелей среднего пошиба поинтересовался, почему именно эта песня, была посвящена 'папанинцам'? Где в ней воспевание подвига, где громкие фамилии, где слова о партии — которая 'ведёт и направляет'? Честно скажу, я посмотрел на него как на больного. Интересно, он хотя бы представляет, о чём можно думать, прожив почти год среди белых медведей и с полуторакилометровой бездной под ногами? Тут радоваться надо, что вообще живой остался. Но я был скромнее, поэтому не спросил его об этом, всё равно не поймёт. Просто посоветовал ему самому начать писать музыку и тексты. Отвязался.

* * *

Берия Л.П.

Лаврентий размышлял. С удобством разместившись на мягком, венском стуле, разложив в одном ему понятном порядке бумаги, он подводил итог длительному, но мало результативному розыску неведомого Зорро. Руководствуясь приказом Сталина, всё делалось скрытно и по возможности незаметно. Если бы была отдана команда найти Зорро любыми способами, он бы всю Москву перевернул, но нашёл. Фигурантов было в достатке. Всех взять, допросить как следует и Зорро нашёлся бы. Но, приказ был дан чёткий и ясный — действовать тихо и незаметно.

Вот и сейчас, Лаврентий чертил графики, вписывал фамилии, рисовал стрелочки, плетя одному ему известные логические цепочки. Вот знакомая фамилия — Онищенко. Дважды он попал на глаза его оперативникам в магазине, где продавалась бумага того типа, на которой были отпечатаны материалы принесённые Зорро. В первый раз Онищенко купил небольшое количество бумаги и поинтересовался нотными листами. Во второй раз, он не покупал ничего, но так же поинтересовался нотными листами. Ничего нет удивительного, он композитор и поэт. Хотя, очень интересный персонаж. Было несколько докладов, о его мастерстве рукопашного боя. Но там всё объяснялось просто — казачий род. Казаки всегда славились пристрастием к кулачному мастерству. Да и парнишка не по годам развит, сила в его теле имеется немалая.

Но в любом случае, его тщательно проверили. Чувствовалась определённая афера с квартирой, в которой он сейчас проживал. Квартира ранее принадлежала, теперь уже покойному профессору из МГУ, где сейчас учился Онищенко. Кстати, тоже интересное совпадение, хотя и не принципиальное. Профессор попал по ложному доносу в руки людей Ежова и скончался в подвалах Лубянки во время допроса — сердце не выдержало. Так вот, каким-то образом, Онищенко не только заселился в эту квартиру, но и смог оформить её на себя. Всё законно, насколько это возможно. Видно, что ему помогали со стороны. Но, к данному случаю это не имеет никакого отношения. Да и парень очень талантлив и очень энергичен. И не считается с авторитетом людей, с которыми сталкивается. Эту черту его характера отмечают многие. Да что далеко ходить, сам Берия неоднократно это замечал. Нет в Онищенко привычного страха перед высшими государственными людьми. Все их боятся, абсолютно все. Кто-то больше, кто-то меньше, но страх присутствует у всех. Но в этом молодом парне, этого страха нет совсем. Шутит, смеётся, устраивает откровенную клоунаду в присутствии самого Сталина и ещё умудряется вовлекать в неё присутствующих. Николай Власик, при упоминании Онищенко морщится, хмыкает, но как человек прямой и откровенный, охарактеризовал его коротко — наглая сволочь, но с понятиями. И сказано это было с достаточной долей уважения. Такая характеристика от Власика говорит о многом. Особенно о том, что такая личность как Онищенко, молодой, увлекающийся и немного конфликтный, который постоянно на виду — не может быть Зорро. Зорро скрывается, а Онищенко весь на виду, он публичный человек. Он весь как на ладони — со всеми его достоинствами и недостатками. Так что, Онищенко вычёркиваем из фигурантов.

Что мы имеем по самому Зорро? То, что он обладает выходящими за рамки обычного человека способностями. Пока не ясно, откуда эти способности, и каким способом они получены. Природные это качества или полученные при помощи технических средств? Ставим напротив этой графы прочерк. Итак, это невидимость, высокая скорость и большая физическая сила. Прибавить сюда определённые моральные качества и чувство справедливости. Ещё в плюс пойдёт то, что Зорро определённым способом помогает СССР, предоставляя полезную информацию в целом ряде производств и таких системах, как оборонная промышленность и армия. Хотя, при изучении предоставленных ими материалов, возникло стойкое чувство, что Зорро многого сам не знает. Или специально недоговаривает. Эскизы самолётов, танков, бронированных машин произвели сильное впечатление на конструкторов. Как и ТТХ предъявляемые Зорро для этой техники. Но все они столкнулись с тем, что у СССР сейчас нет возможностей производить подобную технику массово. Для этого нужно полностью переоборудовать заводы и создавать новые производства. Те же самые самолёты. Мало иметь сам самолёт, нужно иметь к нему ещё и двигатель. Над этим уже работают и обещают в течение этого года создать наиболее приемлемый вариант.

С автоматическим карабином получилось всё великолепно. Уже переоборудован один из уральских заводов, под его производство. Конечно, пришлось поработать над требуемыми сплавами, но всё оказалось решаемо. Военспецы уже в очередь выстроились на получение этого вида оружия для своих подразделений. И если честно, Берия постреляв из этого карабина, сам был сильно впечатлён его изумительными боевыми качествами.

Что касается других материалов, касающиеся медицины и химической промышленности, то только за это, Зорро можно памятник из золота в полный рост отлить. Проведённые испытания медпрепаратов, дали потрясающие результаты. И первые партии антибиотиков и обезболивающего, уже пошли в советские больницы. Пока малыми партиями, но производство набирает обороты.

А Уставы? Откуда такая тщательная проработка армейских Уставов? Кто-то в шутку сказал после ознакомления с этими документами — 'армия будущего'. Сказал и сказал, но Берия ухватился за эту фразу и подумал, а может быть действительно, это....!!!

* * *

Владимир.

-Сонь...

-Ыыыы...

-Ну, Сонь...

-Ыыыы...!

-Сонь, ну не плачь...

-Ыыыыы!!!

-Сонь, гулять пойдём?

-Ага!

Вот и закончилась большое Сонькино горе, связанное с её будущей профессиональной деятельностью. Главное, вовремя подать хорошую идею.

Решил я её припахать к своему хобби — исполнению песен. Ну, а чего? Я пою, а она сидит в зале и кайф ловит. Я тут подумал, а чего собственно думать? Песен я дофига помню, со своей-то памятью. Среди них и женских много, да и на два голоса тоже хватает. Жаль, большинство сейчас не исполнишь, слишком уж они резкие для этого времени. Тут люди пока к такому звучанию не привычные. Попса или рок, ну никак не попрёт. Хотя, можно адаптировать, но тогда мне самому будет слух резать. Я-то их помню совсем в другом исполнении. Вот и подал идею, а Сонька в слёзы. Как всегда, завела пластинку на тему — 'Ой, боюсь, ой, не надо...'. Но я уже к этому делу привык. Тут главное не торопиться и не уступать. Но мягонько, мягонько... Я под это дело, даже пианино купил. Правда, настройщика с инструментом искать задолбался. Спасибо Янине, как всегда выручила через своих хороших знакомых. Никогда не думал, что эта профессия в дефиците. Но ничего, справились. Вот стоит сейчас, сверкает лаком, а звук какой? Симфония!

За прошедшее время ничего нового не случилось. Кроме покупки пианино. Никто меня не беспокоил, я никого не обижал. Учёба шла тоже нормально. Разных деятелей, периодически пристававших ко мне с предложениями на тему — 'Вы обязаны выступить у нас на ...' — я отправлял на хутор ловить бабочек.

Частенько звонил главреж или ещё кто-то из творческой братии с предложениями выступить где-то с концертом или написать песню к какому-то событию, но я пока отказываюсь. Во-первых, не было никаких знаменательных событий, во-вторых я не выступаю на концертах просто так — по заказу. Пою только по необходимости или по собственному хотению. Да и вообще, не имею я желания лезть на большую сцену. А в третьих, не хочу приучать людей, что меня можно к чему-то принудить. Я лучше с кем-то поссорюсь и поконфликтую один раз, чем потом буду должен горбатиться постоянно.

Но это так, мелочи жизни, рутина можно сказать. Вечерами гуляли с Сонькой, часто брали с собой Наташку, Нины Васильевны дочку. За этот год, да при нормальном питании, она подросла, вытянулась и стала похожа на гусёнка. А важная стала-аа! Ну, не перед нами, а вообще. Возраст такой у девчат, странный. Она тут как-то попыталась перед матерью повыделываться, но Нина Васильевна женщина старой закалки. Выдернула из веника прут, задрала Наташке юбку и всыпала ей розг по мягкому месту. Ух, визгу-то сколько было! Я не вмешивался, ушёл к себе в кабинет и не высовывался, пока они не затихли. Нина потом извинялась за шум и поведение Наташки, но я отмахнулся — воспитание детей, это проблема и забота родителя. На этом и закончили разговор. Но Наташке экзекуция пошла на пользу, гонору значительно убавилось.

Изредка, ходили в ресторан. Пробовал для разнообразия ходить в 'Националь', но что-то душа к нему не лежала. Я человек такой по характеру, что мне роднее там, где привык. Вот и ходили мы в привычный нам 'Метрополь' примерно раз в неделю. Во-первых, ресторан для меня, это что-то вроде посещения театра, есть какая-то общая атмосфера у них. Ну и во-вторых, всё-таки, дорогое это удовольствие, не смотря на мои запасы денег. Тут даже не в деньгах проблема, а в том, что это реальное палево, если я там с Сонькой буду ежедневно заседать. И так, я тут определённое шевеление на уровне интуиции ощутил. Ходил как-то бумагу покупать, но вот почувствовал что-то нехорошее. Никого подозрительного не увидел, но планы пришлось поменять. И вместо большой партии бумаги, купил всего пачку листов. Ну и для маскировки, поинтересовался наличием нотной бумаги. Сказали, что нет в наличии. Потом снова туда пошёл, та же история, чувства вопят — палево! А я никого не вижу. Ничего не купил. Покрутился, спросил нотную бумагу, получил ответ — не имеется, и ушёл. Больше туда не хожу, ну их нафиг.

От скуки, затеял я новый прикол над неграми в универе. Вспомнил я тут одну историю, рассказанную моим давним приятелем из прошлой жизни. Он когда студентом был, с ним на курсе, тоже училось несколько африканцев. Так вот, они прямо жутко ухохатывались, когда звучала детская песенка 'Чунга-Чанга'. Как оказалось, секрет их смеха был прост. На одном из наиболее распространённых африканских языков, Чунга-Чанга переводились как — 'Я трахаю обезьяну', только у них оно звучало немного иначе — 'чунга чонга'.

Вот я и решил потроллить их с этой чунга-чонгой. Может, это и было смешно неграм из будущего, но главное как преподнести эту песню неграм настоящего. И вот, наступил новый учебный день. Предвкушая развлечение, я зашёл в аудиторию, где у нас стоял рояль и начал наяривать 'Чунга-Чангу'. Народу песня понравилась. Слова быстро запомнили, мотив тоже и понеслась песня по просторам университета. Я издали наблюдал за неграми — есть попадание! Сначала были в лёгком шоке, потом начали хихикать, а потом начали откровенно ржать.

Чунга-чанга! Синий небосвод!

Чунга-чанга! Лето — круглый год!

Чунга-чанга! Весело живем!

Чунга-чанга! Песенку поем!

/фрагмент песни Чунга-Чанга из м/ф 'Катерок'/

http://www.youtube.com/watch?v=tSq9jJwi7rM

Ну а тут я нарисовался в поле их зрения и начал корчить похотливые рожи, с придыханием повторяя — чунга чонга! И через какое-то время их осенило, что эта песенка про них. И они озверели.

Я трахаю обезьяну! Синий небосвод!

Я трахаю обезьяну! Лето — круглый год!

Я трахаю обезьяну! Весело живем!

Я трахаю обезьяну! Песенку поем!

Мы с Сонькой стояли в кругу сокурсников и обсуждали последние события, связанные с внезапным припадком бешенства у африканского населения, когда прибежал один из студентов:

-Онищенко, к декану зайди срочно!

-А он где сейчас?

-У себя.

-Ладно, понял...

Мне кажется, или это уже было когда-то? Блин, дежавю какое-то.

Глава 17

Опять весна, опять грачи, опять не даст, опять др... Ну, это я поторопился. Не так всё плохо. Месячные у женщин не вечные, да и Сонька у меня девушка универсальная, не даст засохнуть на корню. Так что, проблемы не было, и нет.

Но весна уже есть, и она наступает широкими шагами, налипая килограммами грязи на ботинки. На мои ботинки. А Сонькины туфельки, как были чистыми, так и остаются. Ей вообще нравится на мне кататься. Разместилась со всеми удобствами у меня на руках, что-то щебечет весело, а я продираюсь сквозь слякоть и шлёпаю по лужам. Это мы так с ней в ВРК идём, где нам предстоит выступать. Сегодня Сонькин дебют, впервые её голос услышат в эфире. Кто бы знал, сколько трудов было приложено, чтобы её замотивировать и настроить на такой ответственный шаг. Ужас! Но вроде удалось.

Вот не понимаю. Вроде как центр города, Кремль рядом, а во дворах грязи по уши. Почему так? Уф... Вышли на нормальную дорогу, дальше сухо. Надеюсь, всё у нас пройдёт хорошо. Всё-таки, я за Соньку волнуюсь. Она когда растеряется, на неё ступор нападает. Застынет как изваяние и дрожит. Хотя, дома достаточно быстро освоилась с исполнением песен под аккомпанемент на пианино. Голос у неё сильный, сочный. Мне понравилось. А если понравилось мне, то другим понравится тем более. Нина Васильевна и Янина Александровна так и вообще от Сонькиного пения чуть ли не в оргазм впадают. А Наташка, так кипятком писает, тоже прётся её от песнопения. Ну, тут всё понятно. Это не наше избалованное будущее, где с музыкой и другими развлечениями проблем нет. Тут, чтобы послушать музыку, надо иметь патефон. А этот агрегат, стоит достаточно дорого и они пока ещё в жутком дефиците. Как вариант, пойти в клуб — послушать гармониста. Ну, или дождаться, когда по тарелке что-то музыкальное прокрутят. В общем, тут музыка и песни в почёте. Петь любят, поют с удовольствием и как это ни странно, петь умеют многие.

-Вов, смотри — самолёты! — Сонька показала куда-то вверх.

Остановившись, я посмотрел в небо и рассмотрел две тройки самолётов. Включил 'зум' и силуэты пролетавших в вышине самолётов рывком приблизились, так, что можно было их рассмотреть в мельчайших деталях. Ага, значит, Ла-5ФН пошли в серию. Визуально в том виде, как я нарисовал. Разумеется, тут они не Ла-5ФН, а совсем по-другому называются, но внешне очень похожи. Я ни разу не механик, поэтому не знаю, какие они там двигатели поставили. Но тут люди тоже не идиоты, наверняка поймут, что к чему. А вот то, что летают тройками — мой косяк. Боевые Уставы я скинул Сталину, а там только пехота и танки. Про тактику действий авиации я ничего не давал, потому что сам нихрена не знаю. Нет, что-то наковыряю по памяти из прочитанных когда-то книг на военную тематику, но фрагментарно. Всё-таки, не мой профиль был. А в компьютерной игрушке, там тактика была простая — летишь толпой и сбиваешь все, что в прицел попадает.

-Красиво, — прошептала заворожённо Сонька, — Вов, а ты хочешь на самолёте полетать?

-Не знаю, Сонь, — задумчиво ответил я, — Не думал об этом.

-А я бы хотела, — мечтательно сказала она, — Летишь как птица, кругом небо, солнце, и ты как стрела облака пронзаешь! Это так здорово!

-Ага, как же, как же, — захрюкал я от смеха, — Летишь ты в самолёте, а он трясётся как тарантас на брусчатке, и двигатель ревет, так что уши закладывает. И из всех щелей воздух холодный свищет, до самых костей пробирает. А если дождь, так вообще сидишь мокрый и от холода синий. Нафиг такое счастье.

-Ты откуда знаешь? — возмутилась Сонька и дёрнула меня за нос, — Ты же не летал никогда?!

-Не летал, но знаю, — я аккуратно поставил Соньку на брусчатку и легонько щёлкнул её по кончику носа в ответ.

-Ой! — схватилась она за пострадавший орган и обиженно на меня посмотрела, — Ну вот, всю романтику поломал. А я уже в лётчицы записаться собралась!

-Забудь, — отрицательно мотнул я головой, — Делать там тебе нехрен. Тоже мне, Икар водоплавающий. Узнаю, кто тебе такую идею подал, яйца ему оторву. Хочешь летать? Нет проблем, договорюсь с кем надо, полетаешь. Есть у меня знакомые, устроят тебе полёты. Если хорошо попрошу, то и порулить дадут.

-Аа-ааа!!! — провизжала Сонька в ухо, восторженно повиснув у меня на шее и болтая ногами в воздухе, — Вовочка, я тебя так сильно люблю!

-Да ладно, чего там, — слегка смутился я, прижав её к себе, — Сама знаешь, я твои любые желания исполню, если они не во вред. Так что, если хочешь в небо подняться — нет проблем. Но чтобы никаких глупых идей на счёт стать лётчицей.

-Вов, но почему? Разве это плохо? — заинтересованно спросила Сонька через какое-то время, — Девушки же летают на самолётах, почему мне нельзя?

-Летают, — кивнул я, — Только тебе это зачем? Учишься в престижном университете, у тебя хорошее жильё. Хочешь известности и славы? Так тебя и так многие знают. Сам товарищ Сталин тебя ласково — Соня и Сонечка, называет. Ты о таком и мечтать не могла. А когда начнёшь выступать, тебя вообще во всём мире узнают, от поклонников отбиваться устанешь.

-Не нужны мне никакие поклонники! — возмутилась Сонька, — Я тебе говорю, что сама летать хочу! А не про известность или славу.

-Так я к этому и веду, — кивнул я, — Какой смысл тебе летать самой? Чего добиться хочешь? А если война? Тебя сразу как специалиста на фронт заберут. Ну, пусть не сразу, а немного позже, но заберут обязательно. И что? Всё ради того, чтобы тебя сбил какой-то немецкий пилот?

-Почему немецкий?

-А с остальными у нас отношения более или менее нормальные. А про Германию ты сама слышала — фашисты там, хотят весь мир захватить. Сейчас они в Испании, потом на другие страны нападут. А там и с нами сцепятся. Так что, никаких 'лётчиц'.

-Ну, Вов! — заныла Сонька, но я, зная её характер, пресёк её нытьё проверенным способом:

— Будешь вредничать — сладкого лишу.

-Вот ты как! — надулась она, — Я тебе свою душу открыла, детской мечтой поделилась, а ты... Как ты мог!

-Сонька! — рассмеялся я, — Хоть меня не тролль. Я тебя как облупленную знаю. Душу ты мне открыла... Шило у тебя в заднице, а не мечта. Я же сказал, хочешь на самолёте полетать — полетаешь, не проблема. А вот романтики ты там не найдёшь. Холодно, грязно, тяжело. Про риск даже не говорю, лётчики всегда рискуют, подымаясь в небо. Да и народ там простой, все бухают и пристают — под юбку лезут. Не дашь — быстро станешь плохой, и появится куча проблем от твоих же сослуживцев. Вот тебе проза жизни.

-Тфу на тебя, — фыркнула Сонька, — А я уже размечталась — кожаный реглан, шлемофон и орден на груди. Я стою на крыле своего самолёта и гордо смотрю на толпу рукоплещущих поклонников и поклонниц, которые бросают мне цветы.

-Ага, ага, — согласился я, — Веником по морде, это же так здорово!

-Вот я и говорю, растоптал мою мечту, — грустно сказала Сонька и огрела меня ладонью по спине.

* * *

-Наше вам с кисточкой! — приветствовал я главрежа ВРК Коробейникова и помахал ему рукой.

-Ага, молодая чета Онищенко пожаловала, не запылилась, — не остался он в долгу.

Виталий Сергеевич натура деятельная, всегда в движении, всегда чем-то занят. Вот и сейчас, на бегу отвешивал комплименты женщинам, отдавал распоряжения, кого-то и куда-то посылал матом. Очень интеллигентный человек, особенно когда граммов двести водки накатит. Кстати, решил я Соньку везде представлять под своей фамилией. На перспективу, так сказать, всё равно поженимся. Сейчас меня тупо послали, когда я поинтересовался на счёт регистрации брака. Сказали, что маленький ещё. Козлы. Ладно, потерпим, не фатально. Хотя, Сонька расстроилась. У неё даже 'синдром невесты' начался. Ну и закончился. Поревела немного, для успокоения души и успокоилась.

-Ну и чего стоим? Кого ждём? — подскочил к нам Виталий Сергеевич, — Особое приглашение нужно? Давайте быстро в студию, вам в эфир через пятнадцать минут.

-Эм... А прослушивать не будете? — удивился я, — Вдруг чего не то исполним? Не узнаю я вас, Виталий Сергеевич.

-Считайте, что вы перешли на определённый уровень доверия, Володя, — нравоучительно поднял Коробейников палец вверх, — Цените это! Ну и соответствуйте. Да и проверены вы уже временем и качеством своего творчества. Так что, пусть ваша песня будет для всех сюрпризом.

-Ха! — хмыкнул я, — Тогда точно будет сюрприз. Не буду я сегодня петь, Виталий Сергеевич.

-Как так?! — подпрыгнул он от возмущения, — Володя, вы или шутите или я вас не понимаю! Извольте объясниться!

-Да чего вы так сразу. Успокойтесь Виталий Сергеевич, — похлопал я его по плечу, — Соня сегодня будет петь. Сегодня её праздник.

-Да уж, — проворчал он и оценивающе посмотрел на Соньку, — Действительно сюрприз. Справится?

-Она-то? — я тоже посмотрел на Соньку, а та смущённо покраснела, — Да справится она. Дома тысячу раз репетировали. Уверен, песня по душе всем придётся. Под неё писал.

-Да? Тогда ладно, — кивнул главреж, — Надеюсь, всё пройдёт как надо. Ну, всё, время!

В студии, мы поздоровались с ведущим, я сел за рояль, а Сонька устроилась у микрофона. В это время, в эфир давали что-то в записи, так что, нашуметь не боялись. Наконец, ведущий дал сигнал, мы притихли, а он начал вещать о достижениях науки в области тракторостроения, потом плавно перешёл к событиям в мире и виртуозно перешёл к нашим персонам.

-И так, сегодня у нас в гостях, юный композитор и поэт — Онищенко Владимир Григорьевич. Но что я вижу? Он пришёл не один, а с очаровательной спутницей. Владимир, здравствуйте. Не представите нам нашу гостью?

-Здравствуйте, — ответил я, — С удовольствием представлю, это моя невеста Софья. К нашему великому сожалению, в силу нашего возраста, в регистрации брака нам отказали. Но так как наше будущее бракосочетание дело для нас решённое, то представляю её как Софью Онищенко, мою землячку и студентку того же отделения МГУ где я учусь.

Вот так вот вам, мстительно подумал я. Побольше инфы, побольше! Практически всё выдал, что хотел. И про брак и про место учёбы. Есть у меня мысль, для чего я всё это делаю. Самый безопасный человек для органов, это человек который 'на виду'. Вот и будем оба на виду.

-Вот как? — воскликнул ведущий, прикидываясь — 'как будто он ничего не знал' о нашей неразлучной парочке, — Вы знаете, это удивительно! И очень интересно для наших уважаемых радиослушателей. Но раз Софья у нас здесь в студии, значит, всех нас ожидает какой-то приятный сюрприз. Мы услышим вашу новую песню в исполнении вашей прекрасной невесты?

Ух, как троллит Соньку! Профессионал, мать его. А та ёрзает на стуле, красная от смущения. Тоже мне скромница. Назвали красавицей, тут же надо срочно смутиться и покраснеть. Я показал кулак ведущему и Соньке, оба посмотрели на него внимательно и понятливо кивнули. Сонька вернула нормальный цвет лица и перестала ёрзать, а ведущий переключился на меня.

-И так, уважаемые радиослушатели, сегодня в эфире молодая чета Онищенко — Владимира и Софьи. Владимир, что вы будете исполнять?

-Сегодня я здесь только в качестве музыканта и аккомпаниатора. А вот Софья, исполнит написанную мной песню. И так, песня — 'Синий платочек'...

Синенький, скромный платочек

Падал с опущенных плеч.

Ты провожала

И обещала

Синий платочек сберечь.

/фрагмент песни Клавдия Шульженко — Синий Платочек/

http://www.youtube.com/watch?v=VWSlJwP_xaE

Сонька спела отлично. Даже глаза прикрыла, всей душой отдавшись исполнению. А на выходе из студии нас перехватил неугомонный Виталий Сергеевич, вклинился между мной и Сонькой, подхватил под руки и как бульдозер потащил к себе в кабинет.

-И так! — начал он, — Сегодня уже некогда, а вот завтра, повторяю — завтра! В срочном порядке едем в Апрелевскую студию на запись. Вы меня поняли, Владимир? Софья, поздравляю вас — прекрасный дебют. Слушали вас с огромным удовольствием, честно скажу — слезы вышибает ваша песня. Спасибо.

Поговорив ещё какое-то время, мы отправились в университет. Занятия для нас никто не отменял.

* * *

На Апрелевском заводе, записали не только Соньку, но и меня с моей 'Чунга-Чангой'. Я её для прикола исполнил, негров потроллить, а смотрика — прижилась. Так что, записали и её, как детскую. Мы с Сонькой пели её на два голоса, хорошо получилось, почти как в оригинале.

Я был доволен, Сонька была довольна, главреж был счастлив. Всё-таки, ему падали большие бонусы в виде почёта и уважения — ведь именно он нашёл такого самородка как я. Ну и финансово наверняка не обижали, как я думаю. Так что, в нашем коллективе царило праздничное настроение. Как-то само собой, подобрался состав ансамбля, который играл только со мной. Это тоже Виталий Сергеевич постарался. Они себя так и профилировали — музыкальный коллектив товарища Онищенко.

Я робко поинтересовался, а ничего, что ребята большей частью бездельничают? Выступаю-то я редко, ну два, ну три раза в месяц? Коробейников только отмахнулся, сказал, что их задача быть всегда наготове и под рукой. За это и получают зарплату. И вообще — не забивай себе голову. Я только плечами пожал, не забивать голову? Ну, ладно — уговорил.

Сонькина звезда ярко вспыхнула на небосклоне. Как я ей и обещал, у неё появились поклонники и поклонницы. Их и так хватало, всё-таки она у нас прославленная модница и душа женского коллектива. А тут оказывается она ещё и песни поёт и по радио выступает. В общем, она ходила как сомнамбула от 'всеобщей любви и поклонения'. Пришлось в определённый момент её по заднице шлёпнуть — на грешную землю спустить, чтобы не зазвезделась. Она взвизгнула, обругала меня и стала более или менее адекватно воспринимать реальность. А то ходила, нос задрав.

Глядя на Сонькину радость, подумал — я обворовал легендарную Клавдию Шульженко. Вот такая я сволочь и плагиатор. Я даже скорчил страшную рожу, растопырил пальцы как маньяк и злобно рассмеялся — 'Мху-ха-ха!'. Да пофиг мне на всё это. Кто первый встал — того и тапки. И тут же оглянулся по сторонам — никто не заметил, чего я тут изобразил? А то поймут неправильно. Не, вроде всё нормально.

* * *

Вспомнилась моя очередная проделка в отношении негров. Декан меня за них не сильно песочил. Честно говоря, они ему даже внятно не смогли объяснить, в чём их проблема и чем им не нравится песня 'Чунга-Чанга'. А я не стал его просвещать, оно мне не надо. Делал изумлённое и обиженное лицо, пока он мне читал нотации. Хватило его минут пятнадцать. Потом декан махнул на меня рукой и отпустил, взяв очередное обещание оставить негров в покое. А то они как-то странно на меня реагируют. Посоветовал отправить их к ветеринару, а то кто знает, вдруг у них африканское бешенство, ещё покусают кого. Обещал подумать.

А я снова задумался, чтобы мне ещё такое устроить этим африканским Маугли? Я не расист, но негров с детства не люблю.

* * *

Спустя несколько дней, прекрасным воскресным утром, поднял Соньку и потащил на аэродром. О своём обещании я не забыл и, используя свои знакомства, устроил ей полёт на самолёте. Оказалось, что устроить это не так уж и сложно. В СССР вовсю действовала такая организация как ОСОАВИАХИМ, на базе которой без особых проблем можно было воспользоваться помощью инструктора и подняться в воздух на новеньком самолёте УТ-2, которые только-только начали поставляться как в ОСОАВИАХИМ, так и в лётные училища РККА.

Впечатлений получили море. Глядя на Соньку, что-то и меня в небо потянуло, так что, тоже разок слетал. Ну, что сказать? Очко сжимается, тут дело привычки. Кабина открытая, самолёт трясётся как припадочный, земля мелькает внизу. В общем, потребовалось какое-то время, чтобы приспособиться. Да ещё и ветер ледяной в харю хлещет, да так что слёзы вышибает. Пока не сообразил использовать свои способности и не врубил защиту от ветра. Вот тогда начал получать хоть какое-то удовольствие. Ну, главное Сонька довольна. Если бы не знал, что она так выражает свой восторг, подумал бы, что её прямо в воздухе пилот насилует. И откуда столько сил берётся так громко и душераздирающе визжать? Не понимаю.

Налетались, нагулялись и вернулись домой. А там Наташка надутая сидит, обиженная на весь свет, что её с собой не взяли. Пришлось пообещать, что в другой раз с нами поедет. Нина Васильевна посмотрела, как Натаха мне обиды высказывает, фыркнула и, отвесив дочке шлепка по заднице, отправила её мыть посуду. Вот такое у неё незамысловатое воспитание. Замысловатое, это когда она её розгами хлещет. Бывает и такое. Я в эти моменты к себе в кабинет линяю. Воспитание детей — это право их родителей. Посторонним там делать нечего.

* * *

Мои успехи в магии тоже продвигаются вперёд. Медленно, не спеша, но продвигаются. Главная проблема состоит в скорости каста. А чтобы скорость увеличилась, одно и то же умение, нужно кастовать как можно чаще. Если с какими-то безопасными или более или менее безопасными, проблем нет. То, как быть с их боевым применением? Пока, выкручиваюсь тем, что прыгаю как можно дальше от Москвы в глухие места и творю там безобразия. Сейчас, моё чувство пространственного восприятия и чувство живого примерно одинаково, зависло где-то на двенадцати километрах. Не знаю, может это максимум, или ещё можно развить как-то? Не с чем сравнить. Но и этого вполне достаточно. Вот на это расстояние я и телепортируюсь. Потом делаю ещё прыжок и ещё... Ну и в облюбованном месте начинаю свои тренировки. Посторонних тут нет, да и восприятие для тренировки я не выключаю. Так что, приближение чужого всегда почувствую и скроюсь.

Сегодня отрабатывал комплекс разноплановых умений, которые могу использовать одновременно. Это защитный полог, полог восприятия пространства, полог невидимости и сразу несколько атакующих — молния, гравитационный удар, стена огня и лазер.

С молнией всё просто — я минус, где-то там — плюс, вот и полетел заряд в заданном направлении. Гравитационный удар, это резкое повышение силы тяжести на заданном участке. Неважно где, на земле, на воде или в воздухе. Хотя, с водой и воздухом интересно всё получается, зрелищно. Создаётся такой туннель до поверхности земли повышенной гравитации. В воде сразу образуется воронка, в которую устремляются тонны воды, которые освобождаются только у самого дна и с огромной скоростью устремляется в стороны. Я когда в реке это умение использовал, чуть не обосрался от неожиданности. Был мощный 'бабах!' с выбросом воды и грязи на берег, откуда меня смыло в реку. Мне понравилось и я ещё несколько раз 'бабахнул'. Ну и рыбы домой принёс пару мешков.

В воздухе тоже зачётно получается. Воздух с рёвом устремляется вниз, внизу ударяется о поверхность земли — выбивая воронку, и разлетается в стороны, порождая ударную волну, начинённую поражающими элементами в виде земли, песка и камней. Несколько раз использовал эту плюшку, сбивая птичек. Грохот был сильный, а вот птичек не нашёл. Слабоватый у них организм, не выдерживает моего внимания.

Стена огня, тоже получалась легко. Гонишь вперёд раскалённую волну воздуха, горит органика, получается огонь. Со стороны, кажется, что движется огненная стена. Красиво...

С лазером всё было сложнее. Такого умения в моей базе не было, но очень хотелось что-то подобное изобразить. Поэтому я извратился, создавая луч раскалённого воздуха, задавая ему определённое направление движения. Конечно, получился не совсем лазер, а скорее всего плазма, но каменную глыбу прожгло и разорвало мгновенно. Хорошо грохнуло, как мощный фугас. Мне понравилось. Правда, место пришлось искать потом другое, слишком сильно я там всё разворотил. Мало ли кто забредёт, потом любопытные появятся.

Вот сегодня я и тренировался в меру своего извращённого разума, то сжигая, то взрывая, то замораживая. Да, наконец-то научился лечить. Тихой, тёмной ночью, наведывался в больницу к тяжело больным людям и ставил на них свои злодейские эксперименты. К счастью, всё обошлось хорошо. Умения действовали, как им и положено.

Если объяснять примитивно и на пальцах, суть этих воздействий, сводилась к тому, что здоровый орган имел определённое, аурное значение. Ну и светился в определённом диапазоне. Если орган был не здоров, то и излучать начинал в совершенно другом диапазоне. Но всё это было верно и в обратную сторону. Если больной орган окружить излучением как у здорового органа, то орган начнёт быстро возвращаться к нормальному состоянию. Ну, это если совсем упростить саму суть процесса. На самом деле, всё это достаточно сложно. Первым делом, необходимо было собрать определённую базу данных — аурные значения здоровых органов у различных людей, а потом действовать согласно накопленной информации. И что я выяснил, одни и те же органы у мужчин и женщин имеют разные значения.

Вот так я и тренировался какое-то время, в течение недели, лишил одну из больниц всех больных. Шум был сильный по этому поводу. Начались перешёптывания среди людей о 'чуде', какая-то религиозная хрень полезла, вроде посещения больницы ангелом, которого видела ночная сиделка. Да уж... Видел я ту сиделку, храпит как трактор без глушителя. Так хоть заорись, не проснётся. Даже слышал разговор, о возвращении какого-то 'мессии'. Ну, я только посмеялся, прислушиваясь к этим шёпоткам.

А вот потом я взялся за Соньку. Усыплял её и исправлял её органы, убирая врождённые патологии и внося положительные изменения. Для неё, для моей любимой, я разработал особенные изменения, взяв за пример, свой собственный организм. Естественно, точно так же я её организм изменить не смогу, тут нужна нейросеть с её круглосуточным мониторингом, но результат моего воздействия, был замечен не только самой Сонькой, но и нашими знакомыми.

Изменилась осанка, кожа лица и тела стала ровной и чистой. Повысилась работоспособность, память улучшилась на столько, что увиденное или услышанное Сонька запоминала с первого раза. Естественно, это моментально отразилось на её учёбе. Да и удовольствия от процесса получения знаний у Соньки значительно прибавилось.

Физически она тоже стала намного сильнее. Подковы пока не гнула, но по моей просьбе легко согнула большой гвоздь, который потом долго и с искренним изумлением рассматривала.

Разумеется, то, что её сказочное состояние, это дело моих рук, я ей не говорил. Делал восхищённые глаза, удивлённую морду лица, охал и ахал, но молчал. Не тянет меня как-то на такую откровенность. Как там в нашей народной хохляцкой поговорке? Что знают двое — знает и свинья? Вот то-то и оно.

С Соньки переключился и на наших близких знакомых. Нину Васильевну с Наташкой и Янину Александровну. Они для меня не чужие люди. Удивительно, но в мире оказывается много хороших людей. Пусть они не заметны на первый взгляд, но они есть. Я наверное везунчик. Что в прошлой жизни мне часто встречались хорошие люди, что в этой жизни. Так что, отблагодарить их хоть как-то за то тепло, которое они мне дарят, моя святая обязанность. Вот и помог, чем смог. Не сразу, а постепенно, растянув это благое дело на пару месяцев.

Наташка девчонка молодая и так была непоседой, а теперь стала шустрой как электровеник. Полностью исправный электровеник, хе-хе. Нина Васильевна и до этого, очень привлекательная женщина, так и вообще помолодела и расцвела. Выглядит теперь, максимум на тридцать лет при её сорока шести. При этом — свежа и очень сексуальна. Честно скажу, я её хочу теперь со страшной силой. Судя по проявленному ею вниманию и взглядам, она тоже чего-то хочет. И явно, не хлеба с маслом.

Янина, которой я постарался исправить определённые черты лица, теперь смотрит на себя в зеркало и не может налюбоваться. До этого времени явно выраженные, грубые семитские черты лица, стали тоньше, привлекательнее. Главное, убрал то, что меня в ней раздражало — огромный нос 'картошкой'. Уууу, как он меня бесил! Теперь, всё нормалёк, смотрю — и глаз радуется. Ну и вообще, к ней вернулось здоровье, проявился эффект омоложения. Раньше она выглядела как старуха при своих пятидесяти с лишним лет, а теперь выглядит лет на сорок. Да и внешне, ушла излишняя полнота, походка стала плавной, попкой виляет, как положено симпатичной женщине. Чувствую, скоро появится у неё ухажёр. Возможно и не один. Короче, все вокруг меня здоровы и счастливы. Ну и я — тоже счастлив.

Глава 18

Кремль. Кабинет Сталина.

-Что у нас в Испании, Лаврентий? — поинтересовался Сталин, одновременно просматривая ежедневные оперативные сводки, по международной обстановке.

-Там у нас всё стабильно, — уклончиво ответил Берия, прекрасно понимая, что такой ответ Сталина никак не устроит. Да и вообще, в последнее время, состояние здоровья Вождя, вызывало нешуточное удивление у наркома НКВД. Такое впечатление, что Вождь выздоровел и помолодел. Был подтянут и бодр, заражая своей энергией окружающих и заставляя работать их ещё больше. Но Берия был подозрителен. Если что-то происходит — значит, это кому-то выгодно. А всё необъяснимое, Берия относил к проделкам неуловимого Зорро. Впрочем, всё это шло на пользу стране, значит — всё в порядке.

-Вот как? — Сталин насмешливо посмотрел на Берию, — Стабильно хорошо или стабильно плохо? Давай, рассказывай.

-Благодаря нашей помощи, войска Франко несут ощутимые потери. Но в целом, по фронтам пока никаких изменений нет. У немцев там сейчас проходят обкатку новые самолёты, нам удалось захватить несколько в достаточно хорошем состоянии и в срочном порядке переправить в Союз. Наши конструктора их сейчас изучают. Если со старыми He.51 наши И-16 справляются вполне уверено, с итальянским Fiat CR.32 почти на равных, то новым немецким самолётам они уступают практически во всём.

-Что там за самолёты у немцев? Насколько они превосходят нашу технику?

-На сегодняшний день, в Испании проходит испытания новая модификация самолётов И-16 тип 6, с форсированным двигателем М-25А и открытой кабиной. По отзывам лётчиков, самолёт получился хорошим, в сравнении с предыдущими моделями. Благодаря им они и получили преимущество над немецкими и итальянскими самолётами. Но в настоящее время, немцы пригнали туда на испытания истребители Bf.109B произведённый на заводах Мессершмитт. Как заявляют немцы — 'этот самолёт не имеет себе равных'. Хотя, это и спорно. Так же, отмечены другие модификации этого самолёта. Немцы, как и мы в Испании занимаются обкаткой нового вооружения. Сейчас решается вопрос, о поставке в Испанию наших самолётов И-16 тип 10, усиленных четырьмя пулемётами ШКАС и более мощным двигателем М-25В. По мнению специалистов, это позволит нам занять господствующее положение в небе Испании.

-Хм... Нам не нужно господствующее положение, — усмехнулся Сталин, — Нам необходимо обкатать в боевых условиях как можно большее количество наших лётчиков. Боевой опыт — бесценен. Согласно посланиям нашего неведомого друга Зорро, самолёт И-16, это вчерашний день. И именно он указывал нам на недостаток вооружения нашей техники. Как показывает война в Испании — он был прав. Но мы не приняли во внимание его информацию и снова послушали заявления наших авторитетных товарищей об избыточности вооружения. И что мы теперь имеем? А мы имеем десятки сгоревших самолётов и потери среди лётного состава. Понимаешь, о чём я говорю, Лаврентий?

-Понимаю, товарищ Сталин, — кивнул Берия, — Виновных выявим и строго накажем.

-Ничего ты не понимаешь, Лаврентий, — покачал головой Вождь, — Наказывать, конечно, нужно. Но в первую очередь нужно понять, виновен ли человек или просто заблуждается? Может он просто не понимает всю серьёзность положения, в котором сейчас находится наше государство и весь советский народ? Значит, нужно найти серьёзные аргументы, что бы убедить таких товарищей, что мыслить старыми категориями сейчас смертельно и преступно. Учти Лаврентий, сейчас мы не в том положение, чтобы разбрасываться хорошими специалистами. Нужно щадящими методами направить их конструкторские мысли в нужном нам направлении. Я ознакомился с техническими характеристиками истребителя И-16 тип 10. Мощный двигатель и четыре пулемёта, это уже достаточно близко к тем требованиям, которые выдвигает Зоррро к авиационной технике. Но недостаточно. Какие есть предложения?

-Может отправим в Испанию наши новые самолёты, сделанные по эскизам Зорро?

-Однозначно нет, — покачал отрицательно головой Сталин, — Я держу на контроле все новые проекты. Самолёт получился великолепный. Единственный его недостаток — откровенно слабый двигатель. Пока на него ставим М-105П от ЛаГГ-3, машины конструктивно похожи. Но конструктора работают над этим, обещают в течение этого года создать принципиально новый двигатель. Кроме истребителя, ведутся работы над штурмовиком и бомбардировщиком, которые так же нуждаются в новых двигателях. Пока, строятся сами самолёты и складируются на секретных аэродромах. Будут двигатели, установить их будет дело времени. Так что, Лаврентий, отправлять новые самолёты со слабыми двигателями — это необдуманное предложение.

-Извините, товарищ Сталин, — покаялся Берия.

-Не извиняйся, Лаврентий. Я знал, что ты предложишь этот вариант. Но в этом деле, нам нужна повышенная секретность. Как по самолётам, так и по другой технике. Я хочу, чтобы в тот момент, когда немцы решат на нас напасть, они получили неприятный сюрприз. Очень неприятный. Я сожалею только об одном, что в силу необходимости, нам пришлось раньше времени перевооружать армию новым стрелковым оружием. Но этого требовали новые Уставы. Старое вооружение, для них никак не годилось. Зарубежные специалисты наверняка разработают на основе нашего АК что-то своё, это предсказуемо. В какой-то степени, время играет сейчас против нас. Что касается Испании, действуй по старому плану. Отказываться совсем от И-16 мы не будем. Нашим лётчикам тоже надо на чём-то тренироваться. А вот тех, кто получит боевой опыт, по прибытии отправляй в наши специализированные заведения, для обучения на новых самолётах. Что качается новейших танков и другой техники, приказ прежний — полная секретность. Что там знают за рубежом, что они видели, какая информация к ним могла попасть, это уже не важно. Главное, не напугать их раньше времени. Понял, меня Лаврентий?

-Понял, товарищ Сталин...

* * *

-Вов, а Вов, а народа там много будет? — ныла под ухом Сонька, как всегда включив свой режим 'боюсь-боюсь'.

-Я откуда знаю? Наверное много.

-Вов, а Вов, а может...

-Не может! — обрезал я, — Пойдёшь и споёшь им так, как пела на репетициях. Когда просит товарищ Сталин, нужно исполнять — бегом и со всем прилежанием.

-Вов, а Вов, ну он же добрый, может я сегодня...

-Кто — добрый?! — изумился я, — Иосиф Виссарионович? Ну, ты Сонька совсем обнаглела. Если он к нам хорошо относится, это совсем не значит, что так будет всегда. Если он внёс нас в какие-то свои планы, значит так надо, и он не потерпит их изменения, только из-за твоих капризов. И хватит меня тролить, а то по заднице получишь.

-Вов, ну почему ты такой злой и жестокий... — печально и со слезами в голосе пролепетала Сонька и, взвизгнув, ловко увернулась от моего шлепка. А потом бодро отбежала в сторону и показала мне язык. Ну, вот, вроде успокоилась. А то всё — боюсь, да боюсь...

Сейчас мы идём на Красную площадь, на парад, посвящённый Первому мая. Не знаю, откуда такая мысль в голову пришла Вождю, но решил он, что мы там непременно должны выступить и исполнить новые песни. Я себе плохо представляю, как это будет всё звучать на открытом пространстве, да ещё под духовой оркестр, но если товарищ Сталин сказал прыгать... будем прыгать. Хотя, мне это совсем не в радость.

* * *

Народа на площади было дох... офигеть сколько. Честно сказать, я столько никогда не видел. Во-первых, жил не в Москве, во-вторых — жил гораздо позже, чем сейчас. Тут, праздник воспринимают от всей широты советской души. Люди на него идут с радостью, сами в колонны выстраиваются, флагами машут, кричат что-то восторженно. Я сначала думал, что нас хрен куда пропустят, а если и пропустят, то хорошенько помурыжат в оцеплении или что там ещё для безопасности придумают. Оказалось, всё просто. Оцепление было — одно название по меркам будущего. Через каждый десяток метров, стояло по милиционеру в белой парадной форме, второй шеренгой стояли военные из НКВД. Вот в принципе и всё. Никакого ОМОНа с дубинками, никаких заборов и растянутых цепей. Да и народ себя ведёт не как стадо баранов. Да — восторженные, праздничные, но как-то всё культурно и пристойно. Подошли мы к милиционеру, тот вежливо предупредил, что дальше прохода нет. Мы представились, сообщили, что по приглашению. Тот кому-то махнул, подошёл сотрудник НКВД, выслушал нас, проверил документы и спокойно провёл за линию оцепления в нужное для нас место. Вот в принципе и всё.

Там мы увидели своих музыкантов, поздоровались, уточнили некоторые детали, согласно обстановке, ну и начали ждать, когда дадут команду выступать. Сначала должны пройти колонны, потом будут поздравления, а потом начнутся выступления всевозможных коллективов. Вот среди их выступлений, объявят и нас. А пока, выйдя на исходную позицию, мы получали удовольствие от лицезрения колонн трудящихся всевозможных заводов и фабрик. Военные колонны тоже были, как без этого. Народ должен был видеть своих защитников. Армией гордились, армию любили и уважали.

Вот прошла колонна, продемонстрировав автоматическую винтовку системы Симонова АВС-36. Принятую на вооружение РККА двумя годами ранее, это новейшее, как принято говорить сейчас — 'самострельное' оружие, гордо пронесли в парадном строю бойцы 'придворной' 1-й Московской Пролетарской дивизии. Слово 'автоматический', пока в обиход не вошло, вот и извращаются предки по старинке — 'самострельное'. Прикольно на слух, хотя я уже и привык.

Кстати, парад проходил не только на площади. Вдоль стен кремля, по Москве-реке парадом прошла Волжская флотилия. Первым шёл, не знаю, как его правильно назвать — пароход или теплоход с названием 'Иосиф Сталин'. Гудели громко. Любят у нас Вождя.

Тем временем, по площади ехали военные на велосипедах и тащили на поводках собак. Если честно, я еле сдержался, чтобы не заржать. Какой осёл это придумал??? Нет, ну ладно военные с собаками. Но нахрена их усадили на велосипеды? Да ещё и в бушлатах и с винтовками?! Для понимания, можно представить, что ощущает боец 1-го мая, в ватном бушлате с каской на голове, крутя педали велосипеда по брусчатке, с длинной и тяжёлой винтовкой за спиной и собакой привязанной к рулю. Собакой, у которой имеется собственное мнение на счёт того, куда и с какой скоростью бежать. Я 'плакаль'...

Видимо, заметив моё состояние, Сонька обеспокоенно подёргала меня за рукав и спросила:

-Вов, что-то случилось?

Я шёпотом на ушко объяснил причину моих 'страданий', Сонька снова повернулась к площади и внимательно посмотрела на велосипедистов. Через несколько секунд она уткнулась мне в грудь и тоже начала 'страдать', хотя её 'горе', судя по звукам, было больше похоже на откровенный ржачь. Ладно, надеюсь, что никто не воспримет это в свой адрес.

Потом по той же самой брусчатке бодро пролязгала техника. Страшненькие лёгкие танки, ещё более страшненькие броневики Л-1. Хотя, я сразу заметил, что пулемёты на них стояли уже вполне узнаваемые ПКМ, что не могло не радовать. Нового ничего не показали, хотя АКМ и ПКМ я заметил. Да и звания командиров подразделений звучали новые — привычные для меня. Вообще, если вникать в частности, изменений было много, хоть они и не бросались в глаза. И это хорошо.

Наконец, колонны прошли, на трибуну вышли первые лица государства и начали толкать речь, на тему — 'Счастья вам, люди!'. Товарищ Сталин тоже отметился, закатив речь минут на пять. А вот потом объявили выступления коллективов. До меня не сразу дошло, почему был именно такой регламент. Оказывается, это было сделано намеренно. Проходят колонны трудящихся — затем они вливаются в толпу и получают удовольствие от лицезрения советской армии и вооружения. Потом выступают члены правительства и разные деятели — техника тем временем уходит куда подальше и не мешает своим грохотом людям, созерцать выступления коллективов и слушать песни. В принципе, толково придумано. Хотя, может, я ошибаюсь и не всё так просто.

Вот дошла очередь и до нас с Сонькой. На удивление, акустика была неплохая. Пусть и примитивная, но звук выдавала громкий и чёткий. А огромное количество трубачей духового оркестра, тоже выдавали громкую музыку. Первым решил выступить я, о чём и сообщил по матюкальнику комментатор, делавший объявления на параде. Представил слегка помпезно, типа, сейчас выступит Народный артист, знаменитый певец и композитор, создатель самого Гимна, и.т.д... В общем, представил. Народ обрадованно заорал, зааплодировал, а я выйдя к микрофону, толкнул короткую речь, поздравив народ с праздником. Ну а потом исполнил подготовленную песню:

Позови меня тихо по имени,

Ключевой водой напои меня.

Отзовётся ли сердце безбрежное,

Несказанное, глупое, нежное?..

Снова сумерки входят бессонные,

Снова застят мне стёкла оконные..

Там кивает сирень и смородина,

Позови меня, тихая родина..

/фрагмент песни Любэ — Позови меня тихо по имени/

https://www.youtube.com/watch?v=54ZLP-wDgRI

Я почему-то был уверен, что песню будут слушать невнимательно. Всё-таки, открытая площадь, такая огромная масса народа. Это же не ресторан и не концертный зал. Но я ошибся. Я же говорил, народ здесь неизбалованный музыкой. Весь шум мгновенно стих, осталась только музыка, песня и хлопанье флагов и транспарантов на ветру. А вот когда отзвучали последние звуки оркестра, вся площадь вздрогнула от криков и аплодисментов. Приятно, чёрт побери.

Следом выступала Сонька. Видя, что она снова впадает в лёгкую панику, я её взбодрил шлепком ниже спины, на что она ожидаемо, среагировала шипением рассерженной кошки. Зато к микрофону подошла уже в нормальном состоянии. У Соньки была песня, которую я очень любил в прошлой жизни, и которую исполняла гениальная певица моего времени Валентина Толкунова. Мне с Сонькой пришлось слегка помучиться, пока я добился именно такого исполнения, которое хотел. Всё-таки, каждый певец, в песню вкладывает что-то своё. Вот и мучился, добиваясь то, что слышал в голосе Толкуновой. Вроде бы получилось.

-А сейчас перед вами выступит, замечательная певица — Софья Онищенко, юная, но уже покорившая сердца миллионов... — дальше ведущий пел дифирамбы Соньке и её таланту, не забыв упомянуть, что она моя невеста. Ну, это правильно — моя, чья же ещё.

Нет без тревог ни сна, ни дня

Где-то жалейка плачет

Ты за любовь прости меня

Я не могу иначе.

/фрагмент песни Валентина Толкунова — Я не могу иначе/

https://www.youtube.com/watch?v=WKe6S60Tux4

Не знаю, может мне и показалось, но Соньке хлопали громче, чем мне. Хотя, чему удивляться. Во-первых, она девушка, во-вторых, песня красивая, в третьих — она здорово поёт. Краем глаза, я следил за трибуной Вождя. Судя по всему, он был доволен. И это хорошо.

После парада, когда объявили о его завершении, мы с Сонькой тихо слиняли, решив не оставаться на маёвку с нашими музыкантами. Побухать мы и так найдём где, а вот просто погулять по праздничной Москве, не всегда удаётся. Погодка, правда, подкачала, ветерок достаточно прохладный. Хотя, лично мне это не мешает, а на Соньку я накинул лёгкий защитный полог, окружив соответствующей температурой воздуха. Мы в своё удовольствие прогулялись по улицам, а потом, заскочили домой, забрали Нину и Наташку и отправились в ресторан.

* * *

Хоть и давали указание ждать нас в полной боевой готовности, но как это всегда происходит у женщин, из дома выходили ещё целый час. То они одно забыли, то другое, но наконец-то мы вышли. Какое-то время, мама с дочкой боролись за мою правую руку, в конце концов, победа осталась за матерью. Обиженная Наташка переместилась к Соньке и направились в сторону 'Метрополя'. Одеты мои женщины были очень хорошо, чем вызывали восхищение у встречных мужчин и зависть у женщин. Ну, тут заслуга Соньки. Она переодела как Наташку, так и Нину в новомодные образцы одежды, сделанные по моим эскизам. Единственное, что мне нравилось в современной одежде, это шляпки. Не знаю почему, но меня прёт от женских шляпок. Поэтому, мои модницы всегда ходили в шляпках, которых дома было вагон и маленькая тележка. Иногда, глядя на этот женский рай я думал — 'У женщин со шмотками бывает два состояния. Или нечего выбрать, или больше некуда складывать'. К сожалению, это правда.

К тому времени, когда мы дошли до ресторана, Наташка уже забыла про свои обиды и весело о чём-то рассказывала Соньке, Нина невозмутимо шла рядом, взяв меня под руку и вроде как случайно, прижималась ко мне грудью. Ну, я не дурак, намёк понимаю. Я же не против, только вот как потом быть? Сонька как трамвай, переедет и не заметит. И терять её из-за минутного удовольствия я не хочу.

Ресторан нас встретил привычным шумом, блеском и знакомыми лицами.

-О, здравствуйте, товарищ Онищенко. Уважаемая Софья, дамы... Прошу сюда... Вашу одежду, пожалуйста... Ваш столик как всегда свободен, прикажете подать закуски? — это метрдотель.

-Володя, здравствуйте, мы вас так ждали! Уже наслышаны, ваша песня и песня несравненной Сонечки — это было что-то! Да, да, мы вышли на улицу и слушали. Я смею надеется, что вы исполните эти песни сегодня здесь? О, благодарю! — это нас сам директор ресторана почтил своим присутствием.

Он всё настаивает на бесплатном обслуживании, но я отказываюсь. Не люблю быть должным. Съешь на рубль, а задолжаешь на червонец. Так что, если гуляем — то на свои. Вот, подали закуски, напитки, всё привычно, персонал в курсе моих требований и привычек. Нина ведёт себя безупречно, но видно, что слегка растеряна и напряжена.. Я протянул руку, накрыл своей ладонью её ладонь. Потом налил бокал вина:

-Нина, выпейте немного, вы слишком напряжены. Поверьте, не стоит это того. Чувствуйте себя здесь как дома. Чтобы вы не сделали, как бы себя не вели, вам не удастся эпатировать публику больше, чем это делаем мы с Соней. И как видите, нас здесь ценят и уважают.

Нина благодарно на меня посмотрела, отпила пару глотков вина. Наташка тут уже бывала и теперь с любопытством высматривала знакомые лица. Соня как всегда ко всему относилась пофигистки и включила режим 'блондинки', тоже постреливая глазками по сторонам. Народа в зале было много, вот кто-то знакомый помахал рукой, я кивнул в ответ. Музыканты наигрывали что-то простое и ненавязчивое. Всё было как всегда.

-Василь с друзьями идёт, — сказала Соня.

-Да вижу я их, — кивнул я, — Я их ещё от входа заметил. Что-то у них морды хитрые.

-Да? — наклонила голову Соня, пристально разглядывая идущую по залу компанию, — А мне кажется, что у них морды не хитрые, а наглые.

-Ну и это тоже верно, — хмыкнул я.

-А кто это? — поинтересовалась Нина, — С виду, приличные люди. Ваши друзья?

-Ну, друзьями их назвать сложно, — ответил я, — Скорее, хорошие знакомые. Ну а поводу вашего вопроса — кто они? Бандиты они. Самые обыкновенные бандиты.

-Как бандиты? — сделала большие глаза, — Вы так спокойно об этом говорите?!

-А чего мне нервничать? — удивился я, — Ну, бандиты и что? Они тоже люди. Да и отношения у нас нормальные.

-Володя их побил, теперь они его уважают, — настучала на меня Сонька. Нина зависла от такого сообщения, а Наташка захихикала.

-Нина, успокойтесь, всё нормально, — не удержался я от смешка, — Считайте, что я пошутил.

-С этим нельзя шутить, Владимир, — отвисла Нина, а потом переспросила, — А вы правда пошутили, или...

Но тут подвалил Василь с компанией:

-Владимир, приветствую, дамы... Сонечка, позвольте вашу ручку, — Василь как всегда развёл церемонии, его братва тоже дружно поздоровалась, — Я смотрю, ты обрастаешь красавицами, одна другой лучше?

-Ну, каждому своё Василь, — ехидно улыбнулся я, — Я обрастаю дамами, ты мужиками.

-Мля... Студент, если бы не дамы...

-То ты бы уже на полу валялся, — заржал я, — Ладно, считай, поздоровались. У нас тут спор возник с Сонькой. Я говорю, что у вас морды хитрые, а Сонька говорит, что у вас морды наглые. Кто из нас прав?

-Да ну тебя, с твоими шуточками, — нахмурился Василь, но потом не выдержал и рассмеялся, — Ты не меняешься, всё такой же наглый и отмороженный. Надо тебе другое погоняло давать, Студент — уже не катит.

-Раньше меня Змей называли, — ухмыльнулся я, — Так что, выбирай.

-Не-е... — отказался он, — Какой ты Змей? Больше на Танк похож, переедешь и не заметишь. Ладно, пошли мы за стол. Будет скучно, переселяйтесь к нам.

-Замётано, — кивнул я, — Как только, так сразу.

-Ты сегодня выступаешь?

-Как всегда.

-Отлично, — обрадовался Василь, — Сегодня наши старшие должны подвались. Слух пошёл, что вы с Сонечкой на параде новые песни исполняли. Тоже хотят послушать.

-Да не вопрос, — кивнул я, — Если и опоздают, специально для них на бис исполню.

-Правильный ты человек, Володя, — серьёзно кивнул Василь, — За что и уважаем.

Василь с мужиками свалил за другой стол, а я, улыбаясь, смотрел на Нину. Она была такая забавная. Большие глаза, удивлённо приоткрытый ротик. И на лице было написано выражение — 'Так значит, это правда?'.

-Нина, ну что вас так удивляет? Нормальные ребята.

-Я совсем не бывала в обществе, — Нина опустила глаза в стол, от смущения, — Я ещё многое не знаю. Всё так непривычно.

-Ну вот, попрактикуетесь с нами, — успокоил я её, — Берите пример с Соньки. Ей вообще пофиг кто перед ней. Вот и вы так поступайте. И ничему не удивляйтесь.

-Я постараюсь, — несмело улыбнулась Нина.

Вечер прошёл в спокойной и дружественной обстановке. Как Василь и говорил, пришло его высокое 'начальство', специально для которых мы с Сонькой исполнили наши песни. Вообще, петь сегодня пришлось много. То и дело подходили разные знакомые и незнакомые люди, здоровались, поздравляли. Если честно, я так и не понял, с чем нас поздравляют. Типа, исполнить песню на параде на Красной площади — это почётно? Ну, я фиг его знает, кому как. Я как-то, не ощущаю особого счастья. Лишняя для меня суета и не более того.

Выходили из ресторана большой и дружной компанией. Не одни мы собрались домой. Остановившись у входа, я почувствовал ветерок опасности. Но не успел среагировать, как из припаркованного напротив входа в ресторан, легкового автомобиля, раздались выстрелы. Прикрыв собой Соньку, которая шла под руку с Наташкой, я совсем упустил из виду Нину, которая от испуга побежала куда-то в сторону. Об защитный полог, ударилось несколько пуль, упало несколько человек, кругом была паника, крики и стоны. Обратив внимание на уезжающий автомобиль с убийцами, и не рассуждая о последствиях своего поступка, применил на нём один из приёмов своего арсенала, под названием 'Облако света'. Это когда в определённой части пространства, молекулы резко увеличивают скорость своего движения. Короче, резко повышается температура с выделением световой и тепловой энергии. Автомобиль, ярко вспыхнув, взорвался, разлетевшись на куски меньше чем в полусотне метров от нас. И только сейчас, ощутив отсутствие опасности, я переключил своё внимание на окружающих.

Прошло меньше десятка секунд с момента выстрелов, а сколько всего произошло. По угасающим аурам было видно, что четверо лежащих людей перед входом 'Метрополя' уже навсегда вычеркнуты из списка живых. И среди этих четверых была Нина.

-Мама! — раздался Наташкин крик, — Мамочка!!!

Глава 19

Упёршись руками в стену и постукивая об неё лбом, я размышлял. Сонька терпеливо стояла рядом, тяжело вздыхала и всеми силами делала вид, что это для неё в порядке вещей. Хотя да, на мои чудачества она уже насмотрелась, и определённый иммунитет выработала, но я всё равно, периодически умудрялся её удивлять. И, наверное, это хорошо. Когда мужчина перестаёт удивлять свою женщину, он очень быстро становится ей неинтересен. Ну, нам это пока не грозит. Происходило это странное для окружающих действо, во время перемены, прямо посреди коридора нашего факультета. Не выдержав, подошёл один из парней нашей группы:

-Сонь, чего это с ним? Может, доктора позвать?

-Не надо к доктору, — флегматично ответила Сонька, — Сам справится. Не мешай, не видишь — рожает он.

-Эм.. Чего? — офигел одногруппник, — В каком смысле — рожает?!

-Чего, чего... — пробурчала Сонька, — Музу свою он рожает. Концерт скоро, а ему надо песни новые написать и музыку к ним. Вот он и стучит головой, говорит, что ему так рожать легче.

-Во, как, ну надо же! — восхищённо, проговорил собеседник и задумчиво пробормотал, — Может и мне башкой об стену приложиться, тоже гением стану?

-Нее-е, не поможет, — категорически ответила Сонька, — Это только Володе помогает, остальным противопоказанно. Это его собственный, эксклюзивный метод.

-Экс... склиз...— запнулся на полуслове парень, — Чего сказала-то?

-Вот бестолочь, — Сонька всплеснула руками и сокрушённо потрясла своими кудряшками, — Вот чего пристал? Иди, давай, куда шёл, а то сейчас дам тебе сумочкой по голове, никакой стены не потребуется, сразу дураком станешь.

-Гы-ы... — заржал парень и свалил подальше, зная Сонькин отходчивый характер. Она девушка простая, так отходит, что мало не покажется. Вклинившись в толпу сокурсников, он стал делиться новостью, о моих душевных родах. Судя по одобрительному гудению голосов, народу мой метод пришёлся по душе. Вот, сволочи, нет чтобы пожалеть и посочувствовать.

-Уф... — вздохнул я, оторвавшись от бедной стены, — Жрать хочу.

-Ну, что? — полюбопытствовала Сонька, — Придумал чего?

-Придумал, — подтвердил я и снова повторил, — Жрать хочу!

-Да ты всегда жрать хочешь, — захихикала она и шутливо ткнула меня в бок, — Может с уроков слиняем? Пообедаем, заодно расскажешь, чего там придумал.

-Так... Впереди ещё две пары, но если что, отбазаримся. Ладно, пошли на обед, да и вообще, хватит на сегодня учёбы, у меня и так голова от всего пухнет. Отдохнуть надо.

-Бедненький ты мой, — пожалела меня Сонька, погладила по голове и предложила, — А ты ещё постучи головой об стену, может полегчает.

-Да ну тебя нафиг, — возмутился я и шлепком по попке, придал ей ускорение в нужную сторону. Соньку это ни капли не расстроило. Слегка возмущённо пискнув, она ехидно и злорадно захихикала. Идя впереди меня, демонстративно рисовала восьмёрки своими идеальными бёдрами, прекрасно зная, что я на неё смотрю. И ведь не зря я её учил походке дефиле. Они дома с Наташкой много времени на это дело убили, вышагивая из угла в угол по квартире. Да и судя по глазам мужского контингента нашего факультета, Сонькина походка поразила их в самую глубину души. Ишь, какая тишина наступила. Завтра девчата из Соньки все соки выжмут, выбивая секреты обольщения. Ну, это она любит — поумничать и похвастаться, так что, скучно ей не будет.

* * *

-Понимаешь, Сонь, — уже после сытного обеда, сидя за столом в своём любимом ресторане, я объяснял подруге свою точку зрения на происходящее, — Я не хочу окунаться в рутину и попадать в зависимость от прихотей и желаний посторонних для нас людей. Сейчас меня из всех сил тянут на сцену, а я этого не хочу.

-Почему? — спросила Сонька, — Что в этом плохого? Ты пишешь песни, исполняешь их, людям всё это нравится. Володенька, я не понимаю тебя. Где ты видишь тут рутину и зависимость от кого-то?

-Не понимаешь, — покачал я головой, — Попробую объяснить. Вот смотри, что мы имеем на сегодняшний день и от кого мы зависим. Как ты говоришь — я пишу песни, музыку и благодаря определённым усилиям и знакомствам, исполняю их или в прямом эфире на радио или в студии — для записи. От всех предложений выступить 'где-то' я просто уклоняюсь или посылаю прямым текстом по всем известному адресу. Так?

-Ну, так, — кивнула Сонька.

-Деньги у нас есть? Их хватает на всё что нам надо? Жильё есть? Что одеть-обуть, у нас в достатке? Мы от кого-то зависим? Нам кто-то указывает — как жить, когда выступать, что петь и петь ли вообще? Попросить могут, да. Но я всегда строю взаимоотношения так, чтобы нас об этом сильно попросили, и чтобы это было оплачено. Всё верно говорю?

-Ну, да, Володенька, — согласилась Сонька, — Но я всё равно не понимаю пока. Что изменится, если ты согласишься выступать со сцены?

-Вот смотри, — начал я разжёвывать свою мысль, — Сейчас мы учимся — мы студенты. Отучимся, пойдём работать — будем получать зарплату. От нас будут требовать — что? Работу. Ту, где мы будем работать или служить. Верно? Музыка и песни для нас по прежнему останутся нашим хобби — увлечением. А теперь смотри, что будет, если я соглашусь на то, на что меня сейчас усиленно подбивают. И да, тебя тоже подбивают, чтобы ты на меня воздействовала, уговаривала. Перспективы расписывают да? Великую славу, известность пророчат. Глазки-то не прячь, коза. Что, думаешь, я не вижу ничего и не понимаю, с чего ты эту тему уже в который раз подымаешь? Я не тупой и не слепой.

-Вов, ну чего ты? — Сонька сделала 'большие и очень обиженные' глаза, — Ну, был разговор как-то промежду прочим на эту тему с одним дядечкой из филармонии. Ну, это же один раз! Ой, ну два раза, чего ты на меня как на дуру смотришь? Ну, три раза, три! Но так то другой дядечка уже был, не поняла откуда, но тоже говорил, что нам надо больше выступать, что это нужно для народа и нельзя прятать свои таланты.

-Что я и говорил, — хмыкнул я, — Вот на такое разводилово, лохов и ловят. Должен, обязан... Никому мы не должны и ничего не обязаны. Так вот, милая моя, слушай меня внимательно и думай, в какое болото нас хотят затащить. Представь, дал я согласие выступить 'где-то'. Комсомольский это будет праздник, или посвящённый какому-нибудь великому событию, неважно какому. Второй раз согласился, третий раз... Денег за это никто нам не даст — сразу говорю. Это же общественное мероприятие, правильно? К этому прибавь, потеря нашего личного времени, наш труд — сколько репетировать придётся. Прибавь сюда, что нам придётся таскать тот ансамбль, который за нами сейчас закреплён. А ведь он официально числится за ВГТРК, значит что? Нам САМИМ(!!!) придётся с ними договариваться и с руководством ВГТРК. Оно мне надо? А тебе? Один раз нам пойдут на встречу, второй, а потом скажут — вы обнаглели. И что? Где мы будем искать музыкантов? Ладно, найдём, но — сколько времени уйдёт, чтобы их обучить? Ладно, это мелочь, это решаемо, в конце концов. Допустим, нет у нас проблем с музыкантами, начали мы выступать. Раз, другой, третий... Ты думаешь, мы сами будем решать, где будем выступать? Нет, Сонечка, будет с нами работать дяденька из серьёзной организации, который начнёт составлять нам план — где и как выступать. И не вздумай заболеть перед концертом. График будет насыщенный. Вся твоя жизнь сольётся в сплошные репетиции и концерты. Твоё личное мнение перестанет кого-либо интересовать. Потому что, ты будешь должна и обязана. Потому что, именно в этом будет заключаться твоя работа, за которую тебе будут платить зарплату. И придётся тебе забыть о доме, семье и личном времени. Хотя да, твои знакомые 'дядечки', тебе не врут. Будет у тебя и почёт и слава и уважение — пока ты поёшь и делаешь все, что тебе говорят. Поняла?

-Жуть какая, — передёрнула Сонька плечами, — Как-то всё не радостно.

-Ну, для кого как, — хмыкнул я, — Кого-то это устраивает и они довольны. Но тут есть одни очень неприятный момент. Снова повторюсь — почет, и слава у тебя будут только до тех пор, пока ты делаешь то, что тебе говорят. Но как только ты попробуешь вырваться из этих рамок и проявишь излишнюю в чьём-то понимании самостоятельность, для тебя наступит чёрное время. Сначала тебя просто поругают, постыдят. Если не одумаешься, то последует наказание, какое — не знаю, вариантов очень много. К примеру, создадут неприятную атмосферу в коллективе, накажут на деньги, лишат жилья, появятся компрометирующие тебя статьи в газетах. Какие? Да любые. Что ты любвеобильная женщина и тебя неоднократно видели в компаниях разных мужчин. Что ты злоупотребляешь алкоголем. Что ты не посещаешь комсомольские собрания и вообще, смеешь негативно отзываться о Советской власти. И вообще, живёшь на широкую ногу, жируешь в ресторанах, в то время, когда в Поволжье от голода умирают дети. Ещё или достаточно?

Сонька сидела, опустив голову, надувшись как мышь на крупу. Наконец, подняв голову, пробурчала обиженно:

-Я не такая, чего ты на меня наговариваешь?

-А я и не наговариваю, Сонь. Я всего лишь объясняю, куда нас с тобой толкают и чем это грозит. Я просто хочу, чтобы ты понимала всю сложность той жизни, на которую ты едва не согласилась. Сонь, не прячь глазки. Ты же этим дяденькам не сказала твёрдое — нет? Не сказала. Ты обещала подумать и ответить позже. А ведь я тебе сколько раз говорил — без меня ни с кем, никаких разговоров не веди. А если случилось так, что меня рядом нет, либо отказывайся обсуждать подобные темы, либо требуй моего присутствия, либо вежливо выслушай и прямо скажи — посоветуюсь с мужем. То есть, со мной. Замуж-то за меня выходить не передумала? Нет? Ну и хорошо. А со свадьбой я уже всё решил. Это тут нам жениться не дают, а дома распишут без проблем. Так что, свадьба летом.

-Ии-иии! — пропищала Сонька и мухой вылетела из-за стола, придушила меня своей, уже совсем не маленькой грудью, — Володенька, я тебя так сильно люблю!

-Я тоже тебя сильно люблю, малыш, — придушенно ответил я, обнимая свою ненаглядную.

* * *

После обеда, мы с Сонькой немного погуляли, потом ещё погуляли, а потом пошли домой. Где нас ждали Нина Васильевна и Наташка. Нина же совсем оправилась после того неприятного случая у входа в ресторан. Ей тогда сказочно повезло, что стрелки всё-таки были опытные и то, что я был рядом. Стрелки стреляли именно в определённых людей, в несколько стволов положили всю семью известного в узком кругу антиквара, а Нина, в панике бросившись в сторону, совершенно случайно попала под один из выстрелов. Пуля вскользь ударила по голове. Хотя, не будь меня, она умерла бы прямо там на крыльце. Да она и так, была практически мертва, когда я, придя в себя от неожиданности, оказал ей помощь — напитав энергией тающую ауру и залечив черепно-мозговую рану. Сколько я в своё время видел фильмов про войну, в которых показывали массу бойцов с перевязанной головой и которые — о, чудо(!!!), ходили на своих двоих. Брехня всё это. Если пуля или осколок прилетят в голову и не убьют, то это как минимум тяжёлое сотрясение и прямая дорога в надолго госпиталь. Так вот, залечив Нину, я подхватил её на руки и, придав ускорения Соньке с Наташкой в сторону нашего дома, быстро слинял с места событий. Оно мне надо, разговаривать с нашими органами, после того, что там произошло? Нет, потом можно будет, если спросят. Но вот прям сейчас — нафиг не надо. Они же сначала всех загребут, потом начнут выяснять — кто и где был, кто и чего видел, о чём говорили, ну и всё такое.

Вот я и слинял оттуда побыстрее. Хорошо, Сонька умная девочка, вопросов не задаёт ненужных, а Наташке не до этого было. Главное, она сразу поняла, что маме ничего не грозит. Про Нину говорить нечего, жива и здорова — я её вообще усыпил, чтобы не паниковала. Так и добрались до дома, быстрым шагом и без проблем. Дома Нину разбудил, отправил голову от крови мыть, да переодеться, после чего, они все трое поистерили, поплакали. Пожаловались на испорченный вечер, испорченное платье и вообще на уличный бандитизм. После чего, напились чаю и легли спать. Про своё ранение Нина ничего не помнит. Выстрелы, паника, темнота — очнулась дома. Ну и хорошо, мне меньше проблем.

А тех уродов... Вернее, тех уродов, которые отправили этих уродов стрелять в антиквара, я нашёл и наказал. Ну и Василю с его пацанами помог. Они мне ещё пригодятся, да и сами по себе ребята неплохие, хоть и бандиты.

* * *

На следующий день, после происшествия, я отправился искать Василя. Кто ещё может знать хоть что-то об этом, как не бандит, да не рядовой? Вот я и пошёл добывать из него... вернее от него, информацию. И какое было моё удивление, когда я не нашёл его ни в одном известном мне месте? Пол дня угробил, пока добился, где его можно поймать. Нашёл его, на окраине Москвы, в какой-то зачуханной конуре, где он в одиночку накачивался водярой. Я его в таком состоянии в первый раз видел. Естественно, заинтересовался таким времяпровождением и усиленно стал расспрашивать, пока клиент в кондиции — как он докатился до жизни такой. И какое было моё удивление, когда я узнал, что это напрямую связанно с тем, что случилось с нами возле ресторана.

Оказалось, что Василь со своими ребятами, крышевали несколько антикваров. Ну, прикрывали от наездов других любителей поживиться, решали проблемы с его клиентурой — не всегда она была довольна, с ментами контактировали, если у тех возникал закономерный вопрос — на какие шиши жирует антиквар. Ну и вообще, сотрудничали с антикваром, если появлялось что-то, представляющее антикварный интерес. Так вот, неожиданно, вышли на одного из антикваров люди из органов, которые поставили вопрос ребром — или ты отдаёшь нам всё нечестно тобой заработанное или тебе кирдык. Да, именно так и сказали — гони бабло или замочим и тебя и твою семью. Когда Василь попробовал решить вопрос по понятиям, то парней его повязали, а он сам в последний момент сумел сбежать. Быстро навёл справки, кто это такой борзый на них наехал и что теперь делать, а когда узнал — сильно загрустил. Спрятался как только мог и грустил, заливаясь по самые зенки водкой. В возращение парней он не верил. По городу много пропал за последнее время. В основном, антиквары и скупщики краденого, зачастую вместе с семьями. Ну и братву — подобную Василю, тоже заметали, если они пытались влезть в такие дела.

Вот я его послушал, похмыкал, потом посоветовал посидеть в этой конуре ещё пару дней, пока всё не уляжется. Сказал, что через пару дней, Василь наши органы интересовать уже не будет. Ну и пообещал, что если парни его живые ещё, то вернутся. Не знаю, что он там понял на тот момент но, по-моему, он уже был в том состоянии, что ничего не соображал. Да оно и к лучшему, меньше знаешь — крепче спишь и дольше живёшь.

А как стемнело, я отправился творить добро и насаждать справедливость. Естественно, в обитель Зла — снова на Лубянку.

* * *

А всё началось с того, что несколько недель назад, в Белокаменную, приехал Питерский главный НКВДешник Горгадзе. Вот, казалось бы, есть у тебя город, немногим меньше Москвы. Живи там, работай, но нет же — столицу ему подавай. Вот он и приехал со своей командой, таких же отмороженных придурков как и он сам и начал 'творить добро' — самым натуральным образом, грабить антикваров, скупщиков краденного и вообще богатых людей. Грабил открыто, и почти не стесняясь местных правоохранителей. А чего ему бояться, если он в друзьях у самого товарища Берии? Засел нигде ни будь, а сразу на Лубянке. Народ к нему таскали на допросы пачками выбивая информацию о тех, с кого можно что-то поиметь, разумеется, часть из них оседала в подвалах здания. Что с ними, живы ли — никто не знает. В общем, всё как при Ежове, хотя и есть отличия. В основном он всё таки работал по криминалитету и людьми, хоть как-то связанным с теневой стороной жизни столицы.

Но пока, из тех, кто попал к нему в подвал, никого не видели на свободе. Действовали они в самых лучших традициях рекета. Сначала человеку поступало предложение, от которого он не должен был отказываться. Но если он отказывался — пропадал кто-то из его семьи или случалось что-то нехорошее с его родными — например, умирали от пули в голову. Или инвалидом становился, попав в руки 'неизвестных бандитов'. Могли дом поджечь, жену или дочь изнасиловать. Этого грузина интересовали только деньги, драгоценности и дорогие предметы старины, например оружие. Всё остальное, его почти не интересовало. Широко развернулся генецвале и это, всего за каких-то пару-тройку недель. А шороху-то сколько навёл...

Вот я и собрался, как стемнело и телепортировался в хорошо знакомое мне по прошлому посещению место. В этот раз я сделал всё точно так же, как и тогда. Вихрем промчался по всему зданию, невиновных — по моему мнению, просто вырубал или калечил. А вот тех, чьи рожи мне не понравились — валил наглухо. Во всяком случае, в нескольких кабинетах, в которых встретил явно кавказские физиономии, живых не оставил. Они мне попались в тот момент, когда над какой-то девчонкой издевались. Мало того, что на ней живого места от побоев не было, так эти суки, пока один ей истязал, винишко попивали, развлекаясь как в кинотеатре. Вот я их и порвал, как Тузик грелку. Девчонку жалко стало, поэтому, быстренько её подлатал. Видимо, здорово они её достали. Как только она очухалась, тут же начала остервенело пиннать их трупы. Я некоторое время с любопытством понаблюдал за этим делом, а потом поинтересовался:

-Слушай, извини, что отвлекаю. Ты тут местная, не знаешь, кто из них Горгадзе? А то я что-то поторопился, спросить у них забыл.

-А ты кто, вообще? — она пнула ещё раз ближайший труп по вывернутой под неестественным углом голове и повернулась ко-мне.

-Волшебник я. Зорро меня зовут, — я для правдоподобности, даже ножкой шаркнул. А красивая чертовка. Хоть и одежда на ней изорвана и вся в грязи, и волосы как пакля слиплись. А видно, красивая очень.

-Волшебник? — она на мгновение задумалась, — Очень похоже. Влетел как вихрь, всех убил, да и меня вылечил, судя по всему. Давно себя так хорошо не чувствовала.

-Так что там, на счёт моего вопроса? Напомнил я.

-А, ты про Горгадзе? Вот он лежит, — она снова пнула лежащий у ей ног труп, и плюнула в него, — Скотина...

-А... Ну тогда нормально, — удовлетворённо сказал я, — Ты если не сильно торопишься, побудь тут. Я быстренько пробегусь тут, надо кое-что доделать. А потом выведу тебя отсюда.

-Это было бы очень хорошо, — обрадовалась она и тут же погрустнела, — Только толку-то, всё равно найдут.

-Кто? Эти, что ли? Так искать некому — все тут лежат. Кстати, за что тебя сюда забрали?

-А вот этому козлу не дала, — она снова злобно пнула труп Горгадзе, — Оскорбила я его отказом, понимаешь ли...

-А... Ну, понятно. Ладно, сиди тут, я скоро, — пообещал я и понёсся дальше по зданию. Добравшись до подвала, вырубил охрану, убивать никого не потребовалось, все вели себя прилично. Населения камер, на удивление было мало. Парней Василя, тоже нашёл. Морды были разбитые, но вроде не сильно. Главное, все живые. Подлечил их слегка, подтолкнул на выход и пожелал счастливого пути. Затем, портанулся обратно в кабинет к своей прекрасной незнакомке. В этот раз, я её застал сидящей на стуле и со стаканом вина в руке.

-Ну, подруга, ты даёшь! — восхитился я, — Сидит среди трупов и вино распивает.

-А чего делать? Нервы как-то надо лечить? — спокойно ответила она, — Я сейчас, наверное, вообще сплю, и мне всё снится. Я себя уже похоронить успела, думала всё — в этот раз убьют уроды. Знаешь, как они надо мной издевались? Хочешь, расскажу?

-Не-не-не! Не надо, — отказался я, — Я человек тонкой конструкции, со слабой психикой. Мне нельзя страшные рассказы слушать на ночь. Я потом ворочаюсь и храплю.

-Да? — усмехнулась она, — А по тебе и не скажешь. Так вот, я уже с жизнью распрощалась, а тут ты появился, всех этих уродов придавил и меня от мучений избавил. Откуда ты вообще взялся-то?

-Да так, мимо проходил. О, мне мысля в голову пришла, — с этими словами, я начал копаться в столе, выгребая бумаги, мимолётно их просматривая. Потом, вскрыл сейф, просто уничтожив дверцу энергией — ускорив коррозию металла. Вот из сейфа я и достал пачку дел, которые собрала эта шайка кавказских гопников. Среди них были материалы на ребят Василя и папочка моей таинственной незнакомки.

-Ага, вот и тебя нашёл, — обрадовал я её, — Берггольц Ольга Фёдоровна. Ну вот, а то я представился, а ты промолчала. Невоспитанная ты, фу такой быть.

-Извини, не до этого было, — ответила она, насторожённо глядя на папку в моих руках, — Что теперь с этим делать будешь?

-Да ничего особенного, — фыркнул я, — Уничтожим всё и, нет проблем.

Кинув папку в общую кучу бумаг, я разложил всю эту макулатуру до состояния молекул, и демонстративно оттряхнул руки. Ну да, рисуюсь перед понравившейся мне женщиной. Видимо, она этот посыл поняла, усмехнулась. Нет, я понимаю, мужским вниманием её тут не обделяли, оторвались над беззащитной девушкой по полной программе. Но женщина всегда остаётся женщиной. Особенно, когда перед ней такой неотразимый герой как я. И да... я очень скромный.

-Оль, тебе куда сейчас лучше? Домой?

-Не знаю, есть ли у меня сейчас дом, — покачала она головой, — Мужа расстреляли, потом меня арестовали. Жила-то я в Ленинграде, а этот... сюда поехал и меня привёз. Нравилось ему надо мной издеваться.

-Мда... Ситуация, — задумался я, — И к себе я тебя не могу забрать, конспирация, понимаешь.

-Да, чёрный костюм, чёрная маска, весь такой загадочный, — сказала она, глядя на меня странным взглядом, — Кстати, не боишься, что охрана сюда набежит? А то, разговариваем, вроде никуда не торопимся.

-О, спасибо, что напомнила, — хлопнул я себя по лбу, — Надо память о себе оставить, не желаешь присоединиться?

Подхватив дохлого Горгадзе за воротник, потащил его в фойе первого этажа, туда, где в прошлый раз своё послание оставил. Ольга заинтересованно шла за мной следом. Дойдя до нужного места, у ближайшего бойца, находящегося в глубокой отключке, снял с винтовки штык. И приподняв Горгадзе повыше, пригвоздил его к стене. Вот, теперь полный порядок — увидят, обрадуются... Может быть. А может и не очень. Ах да, напоминание! Напишем коротко — 'Здесь был Зорро'.

-Скромненько, — подытожила Ольга и тут её организм не выдержал психической нагрузки и она упала в обморок.

Ну, следовало ожидать. Тюрьма, издевательства, потом куча трупов, потом поход по коридору Лубянки — везде тела валяются. Напоследок — труп главного истязателя, пришпиленный к стене и дурацкая надпись. Ну а самая главная изюминка вечера — я весь такой из себя брутальный в чёрном костюме и в маске. Ладно, пора линять отсюда, приехал кто-то вроде. Судя по сканеру, все кто хотел сбежать — уже сбежали. Значит можно и нам сваливать. Подхватив Ольгу, я портанулся в одно из моих убежищ, заранее подготовленных на всякий случай. У меня там были продукты, одежда, ну и так по мелочи — на всякие случаи жизни. Вот на этот всякой случай у меня там даже женская одежда была. Ну, мало чего, вот как сейчас, например. Местечки я себе оборудовал классные. Несколько входов-выходов, вентиляция, помещения сухие — всё обработал как надо. Вот в одно из таких укрытий, я Ольгу и притащил, а потом привёл в сознание, подпитав энергией.

-Что случилось, мы где? — запаниковала она.

-Не боись, подруга, мы в одном из моих укрытий. Сейчас одёжку тебе возьмём, покушать и на природу поедем.

-Зачем на природу? — помотала она головой ничего не понимая.

-Искупаться тебе надо, — вздохнул я, — Извини, но несёт от тебя так, что глаза режет. Вот искупаешься, переоденешься в чистое, покушаешь, тогда и разговор будет нормальный. Ну, всё, хватит болтать.

Подхватив тючок с женской одеждой и приобняв Ольгу, портанулся к одному из прудов, на котором изредка бывал. Место безлюдное, небольшой пруд. Погода тёплая, за день водичка прогрелась, так что не замёрзнет. Ну, а замёрзнет — обогрею. Ну, я в прямом смысле, ей сейчас не до интима.

Ага, испугалась. В этот раз телепортировалась в полном сознании. Так что, переход из тесного помещения под лунный свет на берег пруда, заставил её вскрикнуть и сильнее ко-мне прижаться. А то ишь, сначала даже отпихнуть меня попыталась. Думала, ещё один домогаться её решил. Неее, я не извращенец. Вот отмоется, тогда я ещё подумаю.

Достаточно быстро придя в себя, Ольга попросила меня отвернуться, пока она не разденется и не залезет в воду. Покрутив пальцем у виска, я распылил на ней одежду и закинул Ольгу в воду. Вот придумала — стесняться.

Издав истощённый визг, Ольга высказала всё, что она обо мне думает, не особо стесняясь в выражениях. Но через минуты две выдохлась. И начала остервенело полоскать волосы в воде и тереть кожу.

-Эй, чудо! — насмешливо крикнул я ей, — Мыло надо?

-А чего сразу не дал, — отозвалась она и снова обозвала нехорошими словами.

-Оль, вот мыло лежит, подойди и возьми, — негромко сказал я, лёжа на земле и покусывая травинку, — Если ещё раз услышу от тебя в свой адрес такие выражения, встану и уйду. А ты останешься здесь.

Ольга замерла потом, тихо проговорила:

-Извини, я просто вся на эмоциях, нервничаю... вот и...

-Я понимаю, — ответил я, — Но хочу чтобы ты уяснила, те кто мне не приятен — долго не живут. Или живут, но недолго. Как минимум, я держусь в стороне от таких людей. Один раз я позволил тебе высказаться в свой адрес, вроде как заслуженно — в холодную воду тебя бросил. Но второй раз — это уже было лишним.

-Я поняла, прости...

-Ладно, забыли, — согласился я, — Хватит рефлексировать и стесняться, я давно не девственник, всяких женщин видел. Так что, бери мыло, вымойся, пока совсем не околела. От простуды я тебя вылечу, от холода на воздухе тоже прикрою. А вот в воде — извини, слишком объём воды большой. Могу не рассчитать сил и вскипячу его. Так что, потерпи.

-Ладно... — отозвалась Ольга и уже не особо стесняясь, вышла на берег за мылом.

Ну, надо же. Не смотря на ситуацию и обстановку, не смотря на то, что только что получила от меня выволочку и замёрзла, двигаться начала в определённом режиме — как это умеют женщины, когда хотят понравиться мужчине. Природа, мать её... Основной инстинкт. Ну, от холода мы её спасём, обещал.

-Ой, как тепло, — обрадовалась она, — Это ты греешь?

-Я, грею, — усмехнулся я.

-Я постою так немного, а то вода совсем ледяная.

-Да на здоровье, мне не сложно.

Отогревшись, Ольга в темпе стала мыться, изредка издавая звуки на вроде — 'ды-ды-ды' и 'уууууу!'. Наконец, чуть ли не вприпрыжку выскочила на берег. В этот раз без всякой грации. Окутав её облаком тёплого воздуха, насмешливо смотрел, как она расслабилась, облегчённо издав возглас — 'Ооооо!'. Обсохнув и отогревшись, наконец-таки решила одеться. Развязав узел с одеждой, и покопавшись в нём, стала по отдельности рассматривать каждую деталь одежды.

-Откуда у тебя всё это? — удивлённо спросила она.

-Что не так? — поинтересовался я, — Одежда не твоего размера? Ну, извини, взял, что было. Вроде должно налезть, ты миниатюрная девушка.

-Я не про размер, — она неопределённо махнула рукой, — Просто тут одежда вся такая... модная. И у нас такую не делают, я бы знала.

-Ну, в Питере не делают, а в Москве давно уже делают. Все эти ваши трусики, бюстгальтеры и прочие загадочные женские штучки. Просто ты отстала от жизни. Ничего, наверстаешь.

Начав одеваться, через какое-то время, Ольга прижала край кофточки к лицу и с силой вдохнула воздух.

-Хм... И парфюм дорогой, — в полголоса проговорила она.

-Только не говори, что в Питере такого нет, — усмехнулся я.

-Есть, — согласилась она, — Но всё равно странно. Одежда дорогая и сшитая на заказ, а возможно заграничная, в темноте не разглядеть. И парфюм дорогой, тоже импортный — у нас в стране такого нет, это я точно знаю. Кого раздел?

-Ладно, юная разведчица, в женской одежде и парфюме ты разбираешься, убедила. В кустики не хочешь? Если что, в убежище есть удобства, даже благоустроенные. Только ходить туда придётся со свечкой или лампой. Не хочешь? Тогда полетели.

Прижав Ольгу к себе, я портанулся в убежище. Накормить, напоить, спать уложить. Что потом с ней делать, подумаю позже. Утро вечера мудренее.