Неведение Джоан Роулинг

Неведение Джоан Роулинг

Сентябрь.

Заботы.

Слова-синонимы, по крайней мере, для директора Хогвартса. А вы как думали — занял высокий пост и сиди себе там, высоко, да лимонные дольки трескай, а вопросы управления сами собой разрешатся магически? Ага, как же. Уйма проблем, тьма затыков, бесконечные списки дел, нуждающихся в разрешении, и всё это требует директорского пригляда, за всё ответственнен он, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, Верховный Чародей Визенгамота, кавалер ордена Мерлина первой степени, председатель Международной Конфедерации Магов, директор лучшей в Европе Школы Чародейства и Волшебства "Хогвартс", будь она неладна от подвалов до шпилей.

Ну, мелочь можно переложить-таки на замов да на тех невезучих, попавших под руку учителей, и забыть. Часть серьёзных дел можно тоже скинуть, но контролировать. И есть вопросы, решение которых никому не доверить, и приходиться, заткнув бороду за бояс, крутиться, вертеться, успевать, спорить, доказывать, подписывать, договариваться, давить авторитетом, умасливать, чуть ли не шантажировать и давать взятки.

Вот что такое управлять огромным неуклюжим механизмом под названием "Школа чародейства и волшебства".

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет проклинать "тот день, когда я впервые сел за баранку этого пылесоса", и с ностальгией вспоминать время, когда он насмерть дрался с бывшим приятелем на смертном поле, где по обе стороны сошлись в жестоком бою маги и магглы. Как хорошо тогда было, как просто и понятно, там плохие, мы хорошие, вперёд, за Магическую Британию и маггловскую королеву...

В общем, сентябрь — морока и суета. Нечасто в начале осени директору выпадает возможность героическим усилием одолеть назначенные на сегодня сонмы управленческо-бюрократических вопросов и просто передохнуть с книгой в руках, прикусывая чай с толикой огневиски тем самым маггловским мармеладом, ставшим притчей во языцех.

И, разумеется, не могло не случиться...

По обеим сторонам Статута о Секретности этот закон известен под разными именами, и сформулирован по-разному, но постулирует одно и то же. Если неприятность может случиться, она случается. Редкий отдых непременно испортят. Кайф обязательно обломают.

Нет, в кабинет не ломились бестолковые замы с никчемушной проблемой наперевес, не рвались завхозы, размахивая квитками насчёт отгрузки угля, даже лесник не выломал случайно дубовую дверь, робко постучав насчёт поставок драконьего навоза. На сей раз кайфоломом выступил сам Хогвартс.

— Значит... всё же случилось, осознавая то, что происходило со дня основания Хогвартса не чаще чем раз в полусотню лет. Он начал уже глупо надеяться, что во время его директорствования (повторите быстро трижды: директорствование, директорствование...) этого не произойдёт.

И — пожалуйста вам, не миновала чаша сия. Двадцать шестого сентября сего года, под самый вечер, феникс встрепенулся на своём насесте, тихо завёл скорбящую песнь. На высоком шкафу старая потрёпанная Шляпа шевельнулась, от неё послышалось покашливание и бормотание. Изображённые на портретах спящие люди зевали, встряхивались, приветствовали друг друга и обращали взор на старого человека, сидящего в кресле за директорским столом.

— Директор, — позвала Шляпа скрипучим голосом.

— Школьный голова, — окликнул один из изображённых на портрете.

Феникс пропел длинную вопросительную фразу.

— Я знаю, — отозвался Дамблдор сразу всем.

— Мне жаль, мальчик мой, — промолвил портрет. — Нам всем жаль.

— А уж мне-то как жаль, — директор медленно кивнул. Выдохнул, заложил вульгарный маггловский детективчик пером феникса и отложил книгу, откинулся на спинку высокого кресла и сплёл пальцы, прикрыв глаза.

Говори со мной, Замок Вепря!..

Он отозвался не сразу, но скоро возникло ощущение присутствия огромной равнодушной силы. Ещё немного, и директор увидел. Сияющие нити Сил сплетались, пылали, образовывали причудливые узоры, постоянно меняющиеся. Стихийные энергии — вечная пляска ветров над черепичными крышами, мятущееся пламя в каминах, голубые потоки вод озера, мощь камней в основании древнего строения. Дальше, дальше... Отсветы магии бежали по рунам, защитные чары смыкали кольца вокруг замка, озера, леса, всей долины. Ещё дальше, ещё подробнее... Нейтральная мана бежала по энергопроводам, электрические элементали питали замок током, в подвале сонно ворочался демон, свернувший чешуйчатое тело внутри уранового котла.

Наконец невероятный узор детализировался в достаточной степени, чтобы директор увидел и людей. Преподаватели и старшекурсники стараются быть степенными и неторопливыми. Ровный мягкий свет Белых магов и муаровая сияющая тьма некромантов и демонологов, "шерстинки" и "пёрышки" в аурах анимагов и оборотней, запах листвы от друидов. Младшие ученики мерцают, носятся из стороны в сторону и в физическом смысле, и в магическом. Бросаются из крайности в крайность, искры их то разгораются звездой, то инвертируются в чёрные дыры, выдают поочерёдно все символы, аж в глазах рябит — хотя директор, конечно, видит их сейчас не глазами. Очень немногие в этом возрасте определились с полюсом силы, и не надо говорить нам о врождённых склонностях, о семейных предназначениях, Хогвартсу лучше знать...

Вот оно.

Теперь он знал, где.

В том самом месте фрагмент узора замка был неподвижен, оплетая тёмную, будто ржавчиной тронутую искру.

Директор открыл глаза, выходя из транса. Феникс порхнул на плечо, песня волной бодрости прокатилась по старым жилам. Директор пошевелился, разминая затекшее тело, встал и вышел из своего кабинета.

Ну что ж, осталось выяснить, кто.

На первую часть ответа он наткнулся прямо за углом. Профессор маггловедения, вчерашняя практикантка, шла по коридору и недоуменно крутила головой, разве что рот не открывала и, конечно, среагировать не успела. Отскочила, извинилась, смутилась, покраснела, попыталась спросить, где находится, снова смутилась, извинилась...

— Нет, вы правильно шли, — сказал директор, спокойно подождав, пока у девушки кончился "завод". Значит, это она? Выбор Хогвартса поставил его в тупик. Из магглов, не слишком сильна, что в ней такого особенного? — Просто замок перебросил вас прямо сюда... профессор Роулинг.

Бывшая практикантка закрыла рот, поморгала и выдала:

— А зачем я... понадобилась замку... или вам... здесь?.. Директор Дамблдор, — торопливо добавила.

— Следуйте за мной, профессор Роулинг, — сказал директор, вспоминая. Тогда была самая середина его учительского срока (повторите быстро трижды: учительствование, учительствование...). Наверное, он так же удивлённо крутил головой, открыв дверь своей комнаты и вдруг оказавшись под горгульей. Из ниши которой через минуту показался высокий, лысоватый директор Диппет и велел молодому (ну, относительно) Альбусу следовать за ним. И так же они спускались вниз, не встретив никого, хотя недалеко то и дело слышались звонкие детские голоса и солидные речи старшекурсников.

Впрочем, сейчас директор и учитель пошли в другую сторону. Бывшая практикантка пыталась смотреть во все стороны, как будто никогда здесь не была. Может, и вправду не случалось — года не хватит, чтобы целиком изучить Хогвартс.

Но почему же замок пожелал, чтобы это была она?

— Директор, а они не слишком... шалят? — спросила Джоан, когда из соседнего коридора рванулся треск заклинаний. Аж подскочила от переливчатого вопля диких комманчей и звуков, напоминающих выстрелы. — Как-то это даже черезчур.

— Ничего, пусть их, — сказал директор. Девушка вздрогнула, когда переливчатые вопли диких комманчей и звуки, напоминающие пальбу из револьверов.

— Но всё-таки...

— Всё в порядке, пусть сбросят напряжение первого учебного месяца. Завтра, конечно, мы их приструним, но сейчас пусть себе дурят, бесятся и ходят на ушах. Замок за ними присмотрит.

— А?!. — девушка заморгала, ошарашенная то ли маггловскими идиомами из уст директора, то ли идеей замка, который "присматривает" за детьми.

— Ну конечно, из молодых мало кто даёт труд себе задуматься, — директор поймал себя на том, что ворчит, как старый дед. — Хогвартс лучшая школа чародейства и волшебства. Во время упадка в нём на всех курсах набиралось не более сотни учеников, а сейчас сколько? Обретённые и древнеродные, белые и цветные, европейцы, азиаты, американцы, африканцы. Выходцы из разных стран, с разным строем, от демократических до тоталитарных (что суть одно и то же), из всех слоёв общества, от аристократии до трущоб (в принципе, почти одинаковые гадюшники), у всех — разные характеры и привычки, среды обитания, магические практики. Языки — ерунда, на то есть магия, но говорящие на одном языке не поймут друг друга, если их миры раньше не пересекались никогда.

Задумывались ли вы, отчего при всём этом... Вавилоне, ни одному ученику не случалось серьёзно пострадать в Хогвартсе? Школа известна своей совершенной безопасностью. Да, дело именно в том, что сам замок присматривает за детьми... — директор осёкся. По-прежнему не встречая никого на своём пути, они вошли на технический этаж, прошли мимо расставленных в коридоре древних еврейских големов-слуг.

— Основатели проделали невероятную работу, — тихо проговорила Джоан. — Этот замок, он почти живой.

— Без "почти", — вздохнул директор. Они миновали ряд современных японских роботов-пылесосов и остановились напротив двери. — В самом деле живой.

Тяжёлая дверь открылась без скрипа. Внутри было пыльно и сумрачно. Директор пошёл вперёд, маневрируя среди мебельных завалов.

— Директор, а зачем мы здесь? — робко спросила Джоан.

— Вот зачем.

Обогнув очередную деревянную гору, самый старый чародей Хогвартса и самая молодая профессор остановились. В пыльном углу стояло ростовое зеркало в вычурной раме. По серебряной поверхности бежали сполохи, их пульсация казалась неестественной, безумной, гипнотизировала и манила.

Девушка судорожно вздохнула и попятилась.

— Это ведь Зеркало...

— Ага, оно самое, — буркнул директор, подходя и вынимая палочку. — Не бойтесь, оно безопасно... сейчас.

— Но что такая вещь делает тут? — поколебавшись, девушка приблизилась. — Конечно, самые задворки замка... но и сюда может забрести какой-нибудь первокурсник и заглянуть в него.

— Это уже случилось, — сказал директор, поводя палочкой. Туман рассеялся, и перед ним предстала вторая часть ответа.

...Радужные пряди обвивали его, то пряча целиком, то вновь открывая взорам людей. Он стоял по ту сторону серебряной глади, вытянув руку — тощий мальчишка в мантии не по росту, со встрёпанными чёрными волосами. На лице его было написано удивление, восхищение, в глазах плыли радужные огни. Что-то он видит?

Джоан вскрикнула.

— А... как?!. Но ведь... если Хогвартс защищает, как же тогда?!. Надо... надо помочь ему!.. — она уставилась на директора так, словно ожидала, что величайший волшебник столетия сейчас невозмутимо запустит руку в Зеркало и вытащит ученика к себе, погрозит магическому артефакту пальцем и изречёт какую-нибудь высокомудрую сентенцию.

— В этом нет смысла, — тихо сказал Дамблдор.

— Если попробовать... а?.. — девушка ошарашенно уставилась на него. — Но ведь нельзя оставить его там, как же так... Позвать на помощь, может быть, все вместе... Собрать самых сильных магов...

Директор покачал головой.

— Окажите любезность, — протянул планшет, который прихватил из своего кабинета, девушка машинально взяла. — Эта современная техника... Найдите мне его. Он первокурсник.

— Да, я его помню, шрам приметный, а имя... какое-то простое, незапоминающееся. Но директор, как... и что... что вообще происходит?!.

Дамблдор нетерпеливо кивнул на планшет, и девушка со сноровкой непостижимой для кого-то из старших поколений принялась пролистывать дела.

— Эм... вот он, я нашла. Действительно, как я могла забыть, Га... ха... кха... кех... х-х-ха?!.

Она изумлённо уставилась на директора. Тот кривовато усмехнулся и взял планшет.

Хмурый лохматый мальчишка ответил ему взглядом маленького озлобленного волчонка из-под низкой чёлки. Худое лицо — никогда не ел как следует, жёстко сжатые губы: "я не жду от мира ничего хорошего". Улыбался ли он когда-нибудь в жизни так, как улыбается сейчас, чисто, открыто и радостно? Строчки досье скупы. Директор провёл по экрану корявым пальцем. Родители погибли в автокатастрофе, разбились спьяну, ребёнок был с ними, спасся чудом, лишь немного поранился... чудо именуется "непроизвольное проявление детской магии", вот откуда этот уродливый шрам. Приют... Приёмная семья, возвращение в приют через три месяца, другая, с тем же результатом и тем же сроком... да, малолетний нервный волшебник — не то, что магглы легко примут.

И жутковато становится от странного совпадения с историей пятидесятилетней давности. Вновь круглый сирота из приюта, обладающий сильным и своеобразным талантом... и смертоносным, потому ему не дали раскрыться — тут, в реальном мире. Того мальчика звали Том. Сейчас лишь сам директор помнит его.

Он повернул планшет.

— Что это? — прошептала девушка, глядя, как буквы досье заплясали, исчезая. — Директор... почему я не могу назвать его имя?

— Потому что это имя не должно быть произнесено.

Мальчишка следил исподлобья. Фотография пропала последней.

— Зеркало стирает из реальности того, кто отразился в нём. Скоро все связанные с ним воспоминания исчезнут — нет, все события его жизни окажутся неслучившимися.

— И это... необратимо? Зеркало его убило? Но вы, вы же говорили, что Хогвартс... — шептала профессор, на глазах которой рушилась прекрасная сказка.

— Хогвартс защищает учеников, — тяжёло сказал директор.

— Так-то он их защищает?!. — заорала девушка, указывая на Зеркало.

— Именно так. Замок опекает даже тех, кто уже закончил учёбу. Разумеется, в большом мире Хогвартс не может прикрыть всех, и предотвращает лишь самые серьёзные случаи. С помощью вот этого.

Он указал на Зеркало, повторяя её жест.

— Инструмент древних магов, обладающий собственной волей, способностью принимать решения, оно видит грядущие величайшие бедствия... и предотвращает. Начисто отсекая ветвь будущего, ведущего к ним.

Джоан, уже шагнувшая к Зеркалу с палочкой наперевес — истиный паладин Света, — в недоумении остановилась.

— При чём здесь возможное будущее?!. Оно сожрало мальчишку, а вы мне про какое-то...

В зеркале замерцали радуги, изображение мальчика подёрнулось пеленой. Возникли картины — торжественные шествия, восторженные толпы на улицах, скандирующие в едином порыве то ли кличи, то ли имена, флаги, хоругви, летящие из окон цветы. И — костры на площадях, плахи, виселицы, рвы с убитыми, пылающие дома, полчища крыс в мёртвых городах. Танк, проезжающий сквозь дом, голем, взламывающий защиту древнего замка, идущая в атаку немо вопящая пехота, всполохи боевых чар, зарево над мёртвым городом. И лица людей, мужчин и женщин, величественные, одухотворённые, страстные.