|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
ТЕТРАДЬ СТО ВОСЬМАЯ
Проснувшись, Женя не сразу сообразила, почему она одета и рядом спит Алиса, а, вспомнив, тихонько рассмеялась и встала. Удивительно, но туфли стояли так, что она сразу, едва спустив ноги, попала в них. Ну, это только Эркин мог. Она огладила себя ладонями, на ощупь проверяя, не сильно ли помялось платье, и бесшумно вышла из детской. Из дальней комнаты донёсся взрыв мужского хохота, и Женя, очень довольная тем, что её отсутствие, кажется, прошло незамеченным, юркнула в спальню, чтобы быстренько привести себя в порядок.
К счастью, всё оказалось не так страшно, как думалось спросонья. Женя быстренько заново переколола волосы, ещё раз оглядела себя в зеркальном коридоре и побежала на кухню.
За разговорами и смехом Эркин расслышал быстрые и лёгкие шаги и незаметно вышел из комнаты.
— Мы тебя разбудили?
— Нет, что ты. Давай на чай накрывать.
— Чайник уже кипел. И самовар готов.
— Ага. Ну, ты молодец. Сейчас накроем, и я Алиску подниму. На сладкое. А не проснётся, так пусть спит, уложу тогда по-настоящему.
— Ага, Женя, я вот подумал, что кофе...
— Какой кофе, Эркин, откуда?
Эркин покраснел и признался:
— Я купил. Ну, в Сосняках. И всё к нему, что положено. Женя...
Но Женя, восхищённо тихонько взвизгнув, уже упоённо целовала его.
— Эркин, ты гений, какой же ты молодец, я даже не подумала, конечно, возьмём новый сервиз, ну, как же здорово... Ой, Эркин, а вина хватит?
— К кофе коньяк, Женя, я взял.
— Ой, ну, какой ты молодец.
Они ещё раз поцеловались, и Эркин понёс в столовую поднос с самоваром, а Женя стала раскутывать из-под груды полотенец сладкие пирожки.
Вышел из маленькой комнаты Андрей, критически оглядел уже почти накрытый стол и авторитетно высказался:
— Классно, братик! Люкс-экстра!
— Угу, — кивнул Эркин. — Удлинитель принеси.
— Сей-секунд, в момент налажу.
Оставив Андрея налаживать бесперебойную работу самовара, Эркин пош1л на кухню.
— Женя...
— Ага-ага, Эркин, я за Алиской, ты тут...
— Тут-тут, — он быстро чмокнул её в висок. — Всё хорошо, Женя.
Женя убежала, а он уже спокойно оглядел пирожковую гору. Конечно, для переноса лучше бы несколько поменьше, но не такая уж и сложность, сделаем.
Его появление с блюдом пирожков вызвало восторженный вопль Андрея и появление остальных.
— Ого! — восхитился Фредди. — Это я понимаю. Как это ты не разронял?
— А я ж грузчик, рассмеялся Эркин. — Мне чего ни дай, до места донесу.
— Пирожки и я донесу, — сразу влез Андрей.
— Ну да, в животе, — закончил Фредди. — И не разроняешь.
— А что? — принял вызов Андрей. — Самый надёжный транспорт.
— Кто спорит, — улыбнулся Эркин.
Вошла Женя, ведя за руку Алису, заново причёсанную, румяную от умывания холодной водой. Их появление вызвало новый град восторгов и комплиментов.
Наконец расселись за столом и приступили к ритуалу чаепития. Бурлаков опять разъяснял, объяснял и рассказывал. Шоколадные бутылочки, рожки, конфеты, конфеты, фрукты, клубника, пирожки, варенье и чай... горячий, ароматный, прямо из самовара.
— Никогда такого не пил! — выдохнул Андрей.
Бурлаков молча кивнул: конечно, Серёжа бы слишком мал и не может помнить, да и вообще "академические" чаепития кончились ещё в начале войны.
Женя гордо оглядывала стол. Конец — делу венец. Завершение вполне достойное.
Глядя, с каким удовольствием Эркин пьёт чай, Фредди еле заметно улыбнулся: совсем парень русским стал. Хотя... лучше, чем здесь, ему нигде не будет, а где живёшь, живи как все. А чай, и в самом деле, неплохой, кофе, конечно, привычнее, но здорово нам нос утёрли, никак такого не ожидал.
Алисе Женя положила по одной конфете из каждой коробочки, и рожков, и по пирожку с грецкими орехами и изюмом, и с яблочным вареньем, и клубники, целых две большие ягоды, так что жаловаться не на что, и Андрюха далеко сидит, не дотянется, и она спокойно и вдумчиво занялась своим богатством.
— Джен, пирожки чудесные.
— Спасибо, берите ещё. Фредди, ещё чаю?
— Спасибо.
— Так это и есть samovar?
— Да, чай из самовара — русская национальная традиция.
— Неплохо, очень даже неплохо, спасибо, Джен.
— Рада, что вам понравилось, — счастливо улыбалась Женя.
Как всё-таки хорошо, что она предусмотрительно отказалась от торта, так даже лучше получилось. Нет, ничего нет лучше чаепития, настоящего, по всем правилам, из самовара.
Как-то очень незаметно Эркин вышел из-за стола и сходил на кухню за чайником, чтобы долить самовар.
— Джонни, ещё?
— Значит, чай по-русски — это вот так, из самовара? — на этот раз у него совсем чисто получилось.
— Да. Вам нравится?
— Очень. Больше, чем по-английски.
— Это пятичасовой? — уточнил Фредди и высказался: — Нудьга страшная.
— Ну, это смотря по компании, — возразил Джонатан. — Хотя, в основном, согласен.
— Английский чай существует в двух традиционных вариантах, — вступил Бурлаков. — Пятичасовой, или чай по-джентельменски, и чай по-фермерски. Тот и в другое время, и часто заменяет ужин, и стол совсем по-другому накрывают.
— А по-ковбойски чай пьют? — спросил Андрей.
— Нет, — в один голос ответили Джонатан и Фредди и рассмеялись.
— Только кофе, — отсмеялся Фредди. — Ну, и грог ещё. И любое спиртное, какое найдётся.
— А просто воду? — спросил Эркин.
— Когда больше нечего, — фыркнул Фредди.
— Но никогда в этом не признаются, — засмеялся Джонатан.
Женя поглядела на Алису и кивнула ей.
Алиса вздохнула и подчинилась, хотя на её тарелке ещё конфеты есть и от пирожков кончики, но и спать чего-то хочется. Она ещё раз вздохнула и посмотрела на Эркина.
Эркин поймал её взгляд и, всё сразу поняв, улыбнулся и кивнул.
Алиса, успокоившись, что Эрик сохрани её остатки на завтра, слезла со стула.
— Большое спасибо, очень вкусно, спокойной ночи, — и, выслушав ответные пожелания, вышла из комнаты.
Выждав несколько минут, Женя извинилась улыбкой и пошла проверить, как Алиса справилась с вечерним ритуалом. На её уход внимания не обратили: так интересно рассказывал Бурлаков, что чаепитие пришло в Англию из Индии, а в Россию из Китая, чем во многом объясняются различия и в сервировке, и в сортах, и в заедках.
Убедившись, что всё в порядке и поцеловав уже спавшую Алису, Женя вернулась в большую комнату, но не села за стол, а подошла к маленькому столику у дивана и стала перебирать лежавшие там фотографии.
Фредди, продолжая, как ни в чём ни бывало, поддерживать общий разговор, искоса следил за ней.
И всё-таки её возглас прозвучал для него неожиданно.
— Ой, Джонни! — Женя удивлённо смотрела на Джонатана, держа в руках несколько фотографий. — Как же вы похожи на Алису!
Наступила мгновенная тишина.
— Что и требовалось доказать, — совсем тихо выдохнул Фредди.
Но его услышали, хотя никак это не показали.
Андрей встал и подошёл к Жене, взял у неё фотографии, быстро, тасуя, как карточную колоду, просмотрел и явно вынужденно согласился:
— Точно, на одно лицо.
Джонатан метнул на Фредди бешеный взгляд, но теперь тот сделал вид, что не заметил. Сейчас ему важнее Эркин. Как он поймёт? Если всерьёз и приревнует Джонни, то придётся гасить в самом начале.
Эркин тоже встал и подошёл к Жене и Андрею, взял у них фотографии, внимательно просмотрел.
— Да, очень похожи.
Андрей оторопело переводил взгляд с него на Женю и обратно. Эркин посмотрел на Женю. Она улыбнулась ему, и, как всегда, её улыбка сразу отразилась на его лице. Он положил фотографии на столик.
— Да, в самом деле.
Фредди незаметно перевёл дыхание: он опасался худшего, но, кажется, обошлось.
Чаепитие закончилось вполне благодушно в общем согласии и удовольствии. Сходство Алисы и Джонатана не обсуждалось, и о нём даже не вспоминали, но Джонатан, сталкиваясь взглядом с Эркином, понимала, что объясняться придётся. Вот втравил его ковбой. И непонятно — зачем? Столкнуть его с Эркином? Зачем?! Бессмыслица какая-то. Ковбой он, конечно, ковбой, но дураком никогда не был. Ну, сходство, сходством их ещё тогда в Джексонвилле тыкали, так если по делу, то надо на тормозах спускать, а ковбой прямо из штанов выпрыгивает, чтоб все заметили. "Что и требовалось доказать". Кому? И опять же — зачем?
Допив чай, встали из-за стола. Началась уже обычная суета с уборкой. Решив, что раз будет кофе, Женя оставила фрукты, вино и конфеты, убрав чашки, самовар и варенье с пирожками: к кофе они никак не идут. Как-то незаметно ушёл в маленькую комнату Андрей, и, заглянув туда и увидев его спящим на диване, Эркин тихо прикрыл дверь. Никто вроде не обратил внимания, но все остались в гостиной. Общи1 разговор шёл легко и весело. Фотографии по-прежнему лежали на столике, и, перебирая их, Женя вспомнила и рассказала, как они в первый раз сфотографировались, в Гатрингсе, в комендатуре.
— И свадьба была?
— Почти, — рассмеялась Женя. — Погуляли в каком-то заброшенном парке и поехали домой порознь.
— Парке? — удивился Джонатан. — Я не помню парка в Гатрингсе.
— Ну, это не совсем парк, — стал объяснять Эркин. — Мне просто сказали, что туда никто не ходит, а вокруг забор, но есть проломы, я и решил, что мы там сможем погулять.
-Чтоб нас никто не увидел, — подхватила Женя. — Эркин купил сэндвичи, шоколад и яблоко, и у нас был свадебный пир прямо в лесу.
— Лес? — удивился теперь Фредди. — Так парк или лес, Джен?
— В городе и за забором, значит, парк, — засмеялся Эркин. — Но ни людей, ни дорог, ни скамеек, значит, лес.
На мгновение он помрачнел, вспомнив ту сволочь, Рассела, что выследил их тогда, и как он лопухнулся, не придавив гниду, но тут же улыбнулся. Его заминку если и заметили, то не обратили на неё внимания.
— У нас и кольца были, — смеялась Женя. — Из шоколадной фольги.
— Правильно, — одобрил Фредди. — Всё в дело, а то лежит и пользы не приносит.
Джонатан так хохотал, что и остальные, не понимая, правда, в чём тут соль и смысл, смеялись вместе с ним. Фредди скромно улыбался, как человек, отмочивший особо удачную шутку.
Отсмеявшись, Джонатан вытер глаза.
— Всё правильно.
Эркин, улыбаясь, кивнул.
— Да, иногда и не знаешь, как оно пригодится.
Кивнули Бурлаков.
— Бесполезных знаний нет.
— Да, — Эркин охотно поддержал разговор, в котором чувствовал себя уверенно. — Нам так по истории учительница всё время говорит.
— Хорошо учишься? — с мягкой, еле заметной и необидной насмешкой спросил Фредди.
— На одни пятёрки, — гордо ответила Женя. — Они с Андрюшей первые в классе.
— А потом что? — спросил Фредди. — В колледж пойдёшь?
— В России нет колледжей, — мягко объяснил Бурлаков. — Техникумы и институты. Среднее специальное и высшее образование.
— А университет? — с интересом спросил Джонатан.
— Тоже высшее, но намного престижнее. И сложнее.
— Так что, Эркин? — подмигнул Фредди. — В университет?
Эркин с улыбкой покачал головой.
— Не потяну. Да и сначала школу надо закончить. А там... видно будет, — и, отвечая явно не на вопрос, а на свои мысли, закончил: — Не один год впереди, успею решить.
Фредди вспомнил, как Эркин говорил о двадцати пяти годах жизни, данных рабу хозяином, и тоже кивнул. Да, у Эркина теперь много времени в запасе, а что намного вперёд не планирует, так тоже правильно: кто знает, что и как в жизни повернётся. Ведь никак не думал, что Эркин именно к заводу прибьётся, вкалывать от звонка до звонка по чужой команде... Сам бы он такого в жизни не выдержал бы. Ковбой у стада сам себе хозяин. А всё же из Эркина ладный бы ковбой вышел, скотину он чувствует, с лошадьми ладит и с людьми по-глупому не задирается.
— Никак не думал, что ты к заводу прилепишься, — сказал он вслух. — На перегоне ты здорово держался.
— В деревне для Жени работы нет, — серьёзно ответил Эркин. — А мне батраком столько не заработать.
— Зачем же батраком? — спросил Джонатан. — С такими деньгами мог и своё хозяйство завести.
Эркин несколько смущённо улыбнулся.
— Ну, тогда мы про ссуды, ну, что такие деньги дадут, — он улыбнулся Бурлакову, — не верили, да и школу Алисе выбирали, а в городе школы же лучше.
— И кем вы работаете, Джен? — спросил Джонатан.
— Я тоже на заводе, — улыбнулась Женя. — Машинистка и чертёжница.
— Да, — согласился Джонатан. — Специальность не для деревни. Не тяжело, Джен?
— Мне нравится, — засмеялась Женя.
Бурлаков, устроившись в кресле так, чтобы видеть сидящих на диване Эркина, Женю, Фредди и Джонатана, сидящего в другом кресле, искренне наслаждался, любуясь молодожёнами, весёлыми, нарядными и откровенно влюблёнными друг в друга.
Время за весёлой болтовнёй шло незаметно. Когда Женя в первый раз упомянула о Джексонвилле, Эркин напрягся, но, увидев её улыбку, успокоился. И ведь не только Хэллоуин — будь он проклят — был в Джексонвилле, и с Андреем он там встретился, и плохо ему там не было, нет, об этом можно говорить.
Оказалось, что Джонатан тоже учился в Крейгеровском колледже, и они с Женей пустились в воспоминания о нравах и порядках студенческого городка. Фредди слушал со снисходительной, но не обидной усмешкой, подкидывая реплики о ковбойской школе в Аризоне, Бурлаков также охотно поддержал тему воспоминаниями о царьградском студенчестве, а Эркин молча слушал, наслаждаясь оживлением и весельем Жени. Так хорошо ему ещё никогда не было. А что ему про свою учёбу вспоминать не хочется, так и Фредди заметно, что о многом умалчивает, у каждого своё, и мало никому не было. И, пожалуй, пора кофе готовить.
Он мягко убрал руку, свободно лежавшую за Женей на спинке дивана, и встал.
— Пойду кофе делать.
— Да, — встрепенулась Женя. — Ой, давай новый сервиз, это же кофейный, да?
— Да, — улыбаясь, кивнул Джонатан.
Конечно, ведь даже не раскрыли коробку, не посмотрели, и не из пренебрежения, а ставить было некуда, зато теперь совсем другое дело. И комбайн заодно достать и посмотреть, там же кофемолка есть. Есть? Ну вот! И для сливок взбивалка. Миксер? Ой, здорово как!
Женя быстро чмокнула Фредди в щёку и убежала следом за Эркином на кухню. Джонатан негромко рассмеялся.
— Что, ковбой, перепало?
— Не завидуй, Джонни, — спокойно ответил Фредди. — Ты своё уже взял и получил.
Джонатан открыл рот и промолчал, остановленный предупреждающим взглядом Фредди. От него требовали продолжать игру. Не будь рядом профессора, он бы потребовал ясности, нельзя играть втёмную, проигрыш обеспечен, какого чёрта?!
Бурлаков вежливо не заметил мгновенного поединка. Хотя... хотя, похоже, что Фредди работает именно на него, на свидетеля. Зачем? Так напоказ... легенда? Да, скорее всего отцовство Джонатана — легенда, Женечка явно видит его впервые, у Эркина ни малейших признаков ревности... Да, легенда. Но зачем? Что или кого должна прикрывать эта легенда?
Фредди перехватил понимающий взгляд Бурлакова, максимально обаятельно улыбнулся и пружинисто встал.
-Пойдём, Джонни, поможем с техникой разобраться.
Помедлив с секунду, Джонатан кивнул.
В принципе, на кухне управились бы и без них: инструкция к комбайну была рассчитана на домохозяек без технического образования и почти целиком состояла из картинок, а с сервизом и подавно никаких проблем быть не могло. Но Фредди и Джонатану обрадовались.
— Как хорошо! Фредди, мы всё правильно сделали? Джонни, большое спасибо, — и он тут же получил поцелуй в щёку. — Я такой красоты никогда не видела.
— Рад, что доставил удовольствие, — Джонатан с чуть-чуть преувеличенной галантностью, чтобы со стороны смотрелось шуткой, но и в то же время достаточно серьёзно поцеловал Жене руку и стал распоряжаться.
Легко, без малейшего нажима он нагрузил Женю и Фредди посудой и отправил их накрывать на стол, оставшись наедине с Эркином. Надо расставить всё по местам, ковбою за игру без предупреждения он вломит полной мерой, но уже дома, и не в Колумбии, а в имении, а с Эркином надо решать сейчас. Индейцы вообще чувством юмора никогда не отличались, а насколько серьёзно Эркин относится к Джен видно сразу, Ему только разборок с ревнивым мужем не хватает, да ещё и на пустом месте.
— Эркин...
Эркин оглядел собранную наконец кофемолку и обернулся к Джонатану.
— Да?
— Я... — Джонатан вдруг растерялся. — Я... если ты думаешь, что у нас, меня и... Джен, что-то было... ну, тогда... и что я отец Элис...
— Я знаю, что это не ты, — перебил его Эркин и улыбнулся. — Женя говорила, тот был сволочь, охранюга, — и замолчал, считая объяснение законченным.
Джонатан перевёл дыхание.
— Спасибо, — но решил закончить. — Зачем это Фредди? — и сделал выразительную паузу: вдруг ковбой как-то предупредил парня.
Но Эркин озадаченно покачал головой.
— Не знаю, — улыбнулся. — А вы и в самом деле здорово похожи, — и философском тоном поставил точку в теме: — Бывает.
Джонатан согласно кивнул. Большего он от Эркина не получит, но большего ему и не надо. Теперь ковбой может изгаляться как хочет, но этой проблемы уже нет. Об Эркине всякое можно сказать, но слово парень всегда держал, и не в индейских правилах крутить и перекручивать каждую минуту.
Эркин принёс из кладовки пакеты с кофе, коньяком, бисквитами и шоколадом, достал и поставил рядом с комбайном мельничку для кофе, маленькую и не особо броскую, но... ему тогда так хорошо объяснили, как засыпать и молоть, нет, лучше он вручную...
— А варить в чём будешь? — спросил Джонатан, с интересом наблюдая за его манипуляциями.
— А вот, — Эркин показал небольшую кастрюлю с длинной ручкой, вздохнул и пояснил: — Я не видел здесь кофейников. А потом в фарфоровый, из сервиза, перелью, ну, чтоб на стол поставить.
Джонатан хотел заметить, что при таком способе пропадёт гуща, но промолчал.
В кухне тонко, но ощутимо запахло свежемолотым кофе. И будто на этот запах вошёл Фредди. Повёл носом, внимательно оглядывая их: занятого варкой Эркина и наблюдающего за процессом Джонатана. Так, личико у подпаска чистое, не навесил ему Эркин, значит, обошлось, ну, Джонни и не из таких передряг выскакивал, вот и отлично.
— И впрямь кофе, — нейтрально, но чуть-чуть удивлённо заметил Фредди.
— И коньяк, — улыбнулся Эркин. — И всё остальное.
— Толково, — кивнул Фредди. — Что нести? — и сам ответил: — Джонни, я — коньяк, ты — всё остальное.
Конечно, у Джонни хватит ума не вмешиваться, но лучше из кухни его убрать, пусть Эркин спокойно готовит. Что сварит, то и выпьем.
Если Джонатан и догадался о причине, по которой его выгоняют из кухни, то промолчал.
Эркин, словно не заметил их ухода, а тут к тому же прибежала Женя.
— Эркин, ну как? Ой, пахнет... просто чудесно. Ты вручную молол? Прелесть-мельничка.
Она попробовала оттеснить его от плиты, но Эркин не уступил.
— Нет, Женя, это я умею.
— Откуда? — удивилась Женя.
Эркин улыбнулся.
— В питомнике выучили.
Ладонь Жени мягко легла на его плечо, и он, склонив набок голову, прижался к ней щекой. И постоял так, пока кофе не вскипел пышной пеной. Эркин оторвался от Жени, быстро поднял кастрюлю и подержал на весу. Пена опала, и он вернул её на огонь.
— Сейчас будет готов.
— Да, — кивнула Женя.
Но не ушла, а осталась стоять рядом с ним.
Когда кофе вскипел в третий раз, Эркин выключил огонь и перелил кипящий чёрный напиток в новенький кофейник из сервиза.
— А на гуще новую порцию сварим, — сказала Женя.
Эркин неуверенно кивнул, поставил кофейник на поднос, когда-то подаренный им Филиппычем, и понёс в гостиную.
Его появление встретили негромким, но весёлым и очень искренним восторгом. Эркин поставил кофейник на стол и внимательно осмотрел получившуюся картину. Конечно, коньячные рюмки смотрятся слишком просто, но это сервиз такой, что рядом с ним... мало что смотреться будет. Но... ладно. Что сделано, то сделано, и переделывать не будем.
Бурлаков с удовольствием оглядел стол. Не хуже чайного. И дело не только в сервизе. Шоколад, бисквиты, лимон, коньяк... нет, всё на уровне. И коньяк... что за марка? Ого! Со знанием дела подобрано. Как говаривал дед Егор — концептуально. И оставшиеся от чайного стола сласти и фрукты концепцию не портят.
Как-то само собой получилось, что командовать столом стал Эркин. Открыл и разлил по рюмкам коньяк, налил всем кофе.
Джонатан бережно обхватив рюмку, чтобы тёмно-янтарная жидкость согревалась ладонью, поднёс её к лицу и вдохнул запах.
— Однако! — вырвалось у него. — Что за марка, Эркин?
— Не знаю, — улыбнулся Эркин. — Я не смог прочитать.
— Как же покупал? — спросил Фредди, разглядывая этикетку. Н-да, странно. Картинка — орёл, распростёрший крылья над горными вершинами, и рамка из виноградных гроздьев — понятна, а вместо букв какие-то странно-смешные закорючки. Он повторил движение Джонатана и с таким же удовольствием вдохнул запах.
— Попросил самый лучший, — рассмеялся Эркин.
Бурлаков отпил и удовлетворённо кивнул.
— "Орлиное гнездо". И выдержка хорошая. Отлично, Эркин.
Эркин признательно улыбнулся и посмотрел на Женю. Она с улыбкой покачала головой, отказываясь от коньяка. Фредди, насладившись запахом, поднёс рюмку к губам и замер, остановленный пристальным, в упор взглядом Джонатана.
— И в чём проблема? — очень спокойно спросил Фредди.
— Не хочу упустить зрелища, — так же спокойно и очень серьёзно ответил Джонатан.
И, так как все удивлённо смотрели на него, пояснил:
— Ну, как ты коньяком плеваться будешь, — и предупреждая возможные возражения: — Слово леди — закон для ковбоя.
Звонко ахнув, всплеснула руками Женя, засмеялся Бурлаков.
— Ну, Фредди, — слегка поддразнил он его, — есть проблема?
— У ковбоя проблем не бывает, — ответил Фредди по-ковбойски. — Бывает мало патронов.
Словно не замечая общего внимания, он, продолжая держать в одной руке рюмку с коньяком, взял чашечку с кофе, отпил, похвалил кофе, отпил ещё, побольше, ополовинив чашку, поднёс ко рту рюмку, почти коснувшись её губами, и вдруг неуловимо быстрым движением выплеснул коньяк в чашку, торжественно поставил пустую рюмку на стол,с явным смаком выпил кофе и победно посмотрел на Джонатана.
— А кофе плеваться я не обещал!
Женя взвизгнула и захлопала в ладоши. Джонатан комично развёл руками.
— Умыл так умыл, — сказал он по-ковбойски.
Его замечание вызвало новый взрыв общего смеха. И они ещё смеялись, когда прозвучало по-детски обиженное:
— Меня, значит, спать, а сами шоколад трескают?!
В дверях маленькой комнаты стоял Андрей, взлохмаченный, без жилета и галстука, в рубашке навыпуск с расстёгнутыми и свободно болтающимися вокруг кистей манжетами.
Какое-то время все молча смотрели на него. Нарушил молчание Эркин.
— Иди умойся. Я сейчас тебе налью.
Андрей по-детски протёр кулаками глаза и улыбнулся.
— Замётано, брат.
Он оттолкнулся от косяка, пересёк, ни на кого не глядя, комнату и вышел.
Накрывая на стол, Эркин поставил прибор и для Андрея, так что никаких лишних хлопот не оказалось. И, когда Андрей вернулся, его уже ждали и кофе, и коньяк.
— Во! — обрадовался Андрей, садясь за стол. — Совсем другое дело. Спасибо, брат. За что пьём?
— За всё хорошее, — улыбнулся Бурлаков.
— Согласен! — кивнул Андрей и взял рюмку. — Ну...
— Залпом не пей, — предостерёг его Эркин. — Закосеешь.
— Не боись, — тряхнул шевелюрой Андрей. — Помню, — и неожиданно уверенно повторил движение Джонатана, обхватив рюмку снизу, так что она почти утонула в его костистой ладони, поднёс к губам, глотнул. И причмокнул с видом знатока. — Отлично, брат. Во коньяк!
— В который раз пьёшь, что оценить можешь, — насмешливо хмыкнул Фредди.
— В четвёртый, — честно ответил Андрей. — На выпасе, на ковбойском ужине, на королевском и вот сейчас, — он с шутливой старательностью загибал пальцы. — Да, Фредди, тут и разбираться нечего, всё ж ясно.
— Тебе всё всегда ясно, — Фредди допил чашку и кивком поблагодарил потянувшуюся к кофейнику Женю. — Спасибо. Впервые в России такой кофе пью. Где покупали, здесь?
— Нет, улыбнулся Эркин. — В Сосняках. Магазин Шмица. И мельничку там же. Ну, а как молоть и варить именно этот мне бесплатно объяснили.
Лёгкий свободный разговор, вкусная еда... Женя, не особенно вслушиваясь в мужскую болтовню о винах, лакомилась то одним, то другим, то третьим, благо на столе всего навалом, но лучше всего, конечно, клубника, и как хорошо, что у неё нашлись сливки, жирные, на холоде постояли и прямо отлично взбились. Женя брала клубничку за черешок, окунала во взбитые сливки и отправляла в рот. Странно, но летом клубника не была такой вкусной.
Перехватив взгляд Фредди, Женя улыбнулась ему и слегка пододвинула фарфоровый салатник со сливками. Фредди кивнул и, протянув руку, взял, как и она, за черешок клубничку. Но окунать в сливки не стал. Он давно хотел попробовать её саму по себе. А вторую обмакнул. Да, в самом деле, весьма и даже очень. Стоит своих денег.
Остальные съели по паре ягод и словно забыли о них, даже Андрей, хотя тот больше налегал на шоколад и, может, поэтому предоставил клубнику полностью в распоряжение Жене и Фредди.
От общего благодушия никто не обратил внимания, как в глубине квартиры открылась дверь, и появление Алисы застало всех врасплох.
— А где торт?!
Все замолчали и обернулись к двери. Алиса, в длинной до пят белой ночной рубашке в голубых незабудках, румяная и растрёпанная, стояла в дверном проёме, как в раме. Все молча смотрели на неё, а она требовательно продолжила:
— Андрюха! Это ты его опять съел!
— Опять, — хмыкнул Андрей, засовывая в рот очередной кусок шоколада. — И было-то всего... — он стал демонстративно загибать пальцы, якобы считая.
— Отдай! — потребовала Алиса. — У меня самый большой кусок был. С розой! Розу отдай!
— Из себя выну? — хладнокровно поинтересовался Андрей.
Говорили они по-английски, и Джонатан с Фредди улыбались всё шире, явно наслаждаясь этой перепалкой. Растерянная и возмущённая Женя — что о ней подумают?! Девчонка совершенно не воспитана! — молчала от переполнявших её чувств. Эркин спокойно ждал продолжения, он к таким маленьким и весёлым скандальчикам давно привык: Алиса вечно из-за чего-нибудь "вкусненького" цапалась с Андреем, и знал, что это не всерьёз, еды всегда всем хватает, но вот чего она про торт говорит, торт Женя не пекла и не покупала. А Бурлаков смотрел на Алису так, словно не мог поверить своим глазам: настолько эта девочка была сейчас похожа на ту, из его собственного детства, когда у них в Царьграде гостили какие-то дальние родственники, и он — семилетний шкет — влюбился в шестилетнюю гостью, и они, возмущённые тем, что взрослые отправили их спать, а сами веселятся, пошли к ёлке, да, правильно, как раз в новогоднюю ночь, за конфетами и мандаринками прямо с веток, как были, в пижамках...
— Какой торт? — спросил Эркин. — Не было никакого торта.
— Был! — упрямо возразила Алиса. — Я его только что во сне видела! Андрюха, отдай немедленно!
Первым не выдержал и захохотал Фредди, за ним рассмеялся и Джонатан. Засмеялся и Эркин. И под этот смех Бурлаков протянул к ней руки.
— Иди сюда, Алечка. Мы сейчас кое-что и получше торта найдём.
Алиса, не колеблясь и путаясь в длинном подоле, пошла к нему.
Бурлаков посадил её к себе на колени, и, оглядев открывшееся перед ней великолепие, Алиса восторженно завопила:
— Бутылочки!!
И, едва не перевернув чашку и рюмку Бурлакова, легла грудью на стол, запустив обе руки в блюдо с шоколадными бутылочками, которое ещё раньше Андрей переставил поближе к себе, когда Женя с Фредди занялись клубникой.
— Алиса!!! — ахнула Женя.
— Ай да племяшка! — радостно заржал Андрей и немедленно накрыл обеими растопыренными пятернями бутылочки. — А вот и не дам! Ишь губы раскатала!
— Отдай, Андрюха! — Алиса тщетно старалась оттолкнуть его руки. — Жадина! Я все твои тайники Эрику покажу!
— А стучать западло!
— А ты... ты...
Джонатан упоённо хохотал, запрокидывая голову. Фредди — и когда только успел достать и настроить — с ухватками заправского репортёра щёлкал затвором фотоаппарата, торопясь запечатлеть все нюансы драки. Хохотал не в силах говорить Бурлаков. Смеялся и Эркин, обнимая и прижимая к себе смеющуюся разгневанную Женю.
Но тут Алиса, возмущённая Андрюхиной вредностью, лапами его загребущими и общим смехом, пустила в ход усвоенный в лагере запас сразу на двух языках, создавая невероятные для понимающего человека конструкции. И Фредди отложил фотоаппарат, чтобы от смеха не стукнуть его случайно.
— Ну, племяшка, ну, ты даёшь, — хохотал Андрей, ловко отбивая все её попытки завладеть конфетами.
После очередной Алискиной тирады Эркин решил, что пора этот бой заканчивать, и, отпустив Женю, решительно накрыл их переплетённые в борьбе пальцы своей ладонью.
— Уймись, Андрей, — сказал он по-русски и продолжил уже по-английски: — И чего ссориться, на всех хватит.
Высвободив из-под их рук блюдо, он стал раздавать конфеты сидящим за столом, читая вслух и тут же переводя надписи.
— С водкой... Фредди, тебе... Шерри? А, знаю, Женя, это сладкое... С коньяком... Держи, Джонни... С ликёром...
— Мне вот эту, большую, — попросила Алиса.
— Эркин кивнул.
— Тогда её одну.
— Ла-адно, — согласилась Алиса с такой характерно-алабамской оттяжкой в голосе, что Фредди заржал в полном упоении.
Раздав всем так, чтобы у каждого получился практически полный комплект из бутылочек с разными напитками, Эркин — он всё-таки немного, но захмелел — поставил блюдо с остатками рядом со своей чашкой и объяснил:
— А мне двойная пайка, потому что я хороший.
И сам себя погладил по голове. Взвизгнув от восторга, Женя обняла его и поцеловала в щёку.
— Вот это правильно, — одобрил Фредди.
Алиса, сосредоточенно надув губы и забыв обо всём, разворачивала конфету. И Бурлаков так же внимательно следил за ней.
— Аккуратней, Алечка, не облейся, — тихо сказал он по-русски.
Алиса кивнула, старательно засунула бутылочку целиком в рот и даже ладошками зажала губы, чтобы не брызнуло наружу. И, увидев её раздутые щёки и строго насупленные брови, все опять рассмеялись. Справившись наконец с конфетой, Алиса вздохнула и прислонилась головой к плечу Бурлакова. Глаза у неё как сами собой закрылись. Она по-кошачьи облизнула испачканные шоколадом губы и объявила в пространство:
— А я уже пьяная, вот.
И заснула.
Женя привстала, но Бурлаков покачал головой.
— Нет, Женечка, не беспокойтесь, я сам её уложу.
И вышел из гостиной, неся на руках... да, конечно же, внучку. Странно, но ему совсем не тяжело, хотя худенькой Алечку не назовёшь, нормальный здоровый ребёнок.
В детской он уложил свою... спящую красавицу в постель, укрыл одеялом и немного постоял над ней. Как когда-то... нет! То не повторится, никогда! Войны не будет, не может быть! Алечке ничего не грозит, она будет расти, учиться в школе, потом в университете, выйдет замуж, а если вдруг, не дай бог, то Загорье слишком далеко от любых границ, ни бомбёжек, ни оккупации...
Бурлаков сглотнул, справляясь с взявшимся откуда-то шершавым комком в горле, поправил Алисе одеяло и вышел, мягко прикрыв за собой дверь.
В гостиной Фредди демонстрировал свои достижения в фоторепортаже. Кое-что вышло весьма наглядно.
Снова перешли к маленькому столику у дивана, перебирали и рассматривали фотографии. Не привлекая особого внимания, но и не прячась, Фредди отобрал несколько снимков и убрал их во внутренний карман пиджака.
Ночь незаметно, но неизбежно катилась к концу. И не только Эркин, с его чутьём спальника, но и остальные ощущали это. Завершение праздника не менее важно, чем начало. И невольно зашла речь о новых встречах. Когда ещё выпадет собраться вот так, всем вместе.
— На Рождество никак не получится?
— Нет, Эндрю, — покачал головой Джонатан.
— Дела, — немного комично вздохнул Фредди. У Андрея завертелось на языке, что какие могут быть дела в праздник, Рождество — оно везде Рождество, но всё-таки промолчал, увидев серьёзные глаза Фредди, и ограничился кратким и искренним:
— Жаль.
— Да, — кивнула Женя. — Очень жаль.
— А что, Джен, — вдруг предложил Фредди. — Может, приедете к нам летом.
Женя рассмеялась, явно посчитав приглашение шуткой. И Фредди не стал ни опровергать, ни настаивать. Это надо как следует подготовить, дело не одного дня, но идею он подкинул, и потом можно будет к ней вернуться уже всерьёз. А пока не будем нажимать.
Не стал говорить о Рождестве и Бурлаков. Просто потому, что никакой проблемы для него тут нет. Разумеется, он приедет. Иного варианта и быть не может.
На часы никто не смотрел, но как-то само собой получилось, что все встали и перешли в прихожую. Джонатан и Фредди стали одеваться, решительно отказавшись от провожатых, и, когда в дверь позвонили, они были уже готовы.
Эркин открыл дверь и вошёл Тим. Джонатан приветствовал его улыбчивым кивком и повернулся к жене. Прощальные церемонно-дружеские слова, поцелуй руки, рукопожатия с мужчинами. Фредди повторил церемонию, заменяя поцелуй руки поцелуем в щёку. Одновременно надеты шляпы. Стук закрывшейся двери. И внезапно затихшая и даже как-то опустевшая квартира.
— Классные мужики, а? — нарушил молчание Андрей, сразу перейдя на русский.
Эркин кивнул и озабоченно посмотрел на Женю.
— Ты устала, Женя...
— Нет, — перебила она его и обняла. — Ой, Эркин, я такая счастливая!
Бурлаков мягко тронул Андрея за плечо. Тот вздрогнул и отвёл глаза от застывших в объятии Жени и Эркина.
— Да, — тихо ответил он. — Идём.
И, когда они вернулись в гостиную, посмотрел на Бурлакова.
— Устал?
— От счастья не устают, — так же тихо и серьёзно ответил бурлаков.
Андрей кивнул и подошёл к столу, рассеянно оглядел остатки пиршества. Бурлаков с мягкой улыбкой наблюдал за ним. На языке вертелось; "Глазами бы съел, да утроба мала", — но промолчал.
Вошёл Эркин, уже в домашнем костюме, и озабоченно сказал Бурлакову:
— Вы ложитесь, мы сами уберём. Андрей, очнись.
— А?! — вздрогнул Андрей. — Да, давай.
Вдвоём они быстро стали убирать со стола. Вынося стопку тарелок, Андрей бросил через плечо:
— А ты ложись. Мы сами.
Бурлаков кивнул. Да, по-студенчески: ночь напролёт и с утра на лекции — уже не получится. Против времени не попрёшь. Хотя от счастья и не устают.
От снега светло, и луна, хоть и узкий серпик, а подсвечивает. Дорога укатана, шины зимние. Ни встречных, ни поперечных, ни вдогон — глухое время. И Тим легко, играючи гнал машину, со свистом пролетая сквозь деревни так, что местные собаки не то что гавкнуть, проснуться не успевали.
Удовольствие от быстрой плавной езды захватило и Джонатана с Фредди.
— Хорошо идёт.
— Да, сэр, — сразу откликнулся на замечание Фредди Тим и решил воспользоваться моментом, хотя сначала откладывал разговор до аэропорта, но раз они сейчас такие... в полном благодушии, то стоит попробовать.
— Могу ли я попросить вас, сэр?
— О чём? — удивился Джонатан.
— Давай, — сразу заинтересовался Фредди.
— Вы сказали, что у вас работает Чак, — Тим говорил спокойно, глядя перед собой, будто его этот разговор особо не задевает и не волнует, так, дорожная болтовня, не больше.
— Ну да, — согласился Фредди.
— Не могли бы вы, если это вас не затруднит, сэр, передать ему письмо?
Этого они не ждали. А Тим, спокойно придерживая руль левой рукой, правой потянулся к бардачку, достал простой белый конверт и положил его на сиденье между собой и Фредди. Промедлив с секунду, не больше, Фредди взял конверт. Адреса не было, внутри прощупывалась плотная картонка. Конверт вежливо не заклеен.
— Обратный адрес указал?
— Внутри, сэр.
— Увижу, передам, — Фредди убрал конверт во внутренний карман.
— Благодарю вас, сэр.
Джонатан кивнул. Всё правильно, отказ неразумен, а в будущем могут возникнуть весьма интересные комбинации.
О письме Тим сначала не думал: слишком ошеломило его то, что Чак выжил, на свободе и работает шофёром. Кое-что о "Колумбийском палаче" он слышал, майор намекнул, ну... и понял, и догадался. И не дружили они с Чаком, а... а просто отъехал от "Корабля", его окликнули, на Ижорск, к поезду, понёсся на всех парах, успел, получил по счётчику и щедро на чай, и... и зашёл на почту, на вокзале она круглосуточно. И написал. Всё же... всё же их всего двое и осталось. Из всей десятки. А начинали двадцать три. И Грин хвалил их десятку, что мало отходов. Погибших больше, чем выживших, а он... для белого цветной, что тряпка под ногами, вытер подошвы и дальше пошёл. Только... только на иной тряпке и поскользнуться недолго. Чак потому, видно, и любил убивать. Крепко ж его прижало, что в шофёры пошёл. Хотя... у таких акул шофёром..., пожалуй, не многое у Чака изменилось.
До Сосняков доехали быстро. Площадь пуста: прилётов нет, так что, кого надо подвезли, высадили и до свиданья, ждать да ловить пока нечего. Тим шикарным разворотом притёр машину точно у входа.
— Приехали, сэр.
Он был уверен, что тогда, у Морозов, с ним расплатились за оба конца, и растерянно заморгал, увидев пятидесятирублёвую купюру.
— Держи, парень, — улыбнулся Фредди. — Отлично довёз.
— Благодарю вас, сэр, — пришёл в себя Тим и вышел распахнуть перед такими пассажирами дверцы. Ну, пофартило, так пофартило, и какие же у них деньги, если так шикуют. Полина Степановна им рассказывала о купеческих загулах, когда они Островского разбирали, но то давно было, не то что до войны, а до революции, а эти...
Но все мысли и соображения он благоразумно держал при себе, а на его лице ничего не было, кроме вежливой — не больше — улыбки.
— Приятной дороги, джентльмены, — пожелал он им уже в спины, захлопывая дверцы и садясь на своё место.
— Благодарю, — бросил, не оборачиваясь, Джонатан.
Слова без веса, просто так положено, ни к чему не обязывают и никого не обижают.
Тим сорвал машину с места, глянул на часы. Есть смысл заглянуть на местный вокзал. Фарт фартом, а работать надо, смена до восьми, так что не халтурь, а вперёд...
Джонатан думал, что Фредди достанет письмо сразу, как отъедет машина, но тот словно забыл о нём. Билеты, регистрация, то да сё, спешить некуда и мешкать незачем.
— Выдержанный ты, ковбой, — усмехнулся Джонатан, когда они уже сидели в самолёте.
— А чего трепыхаться, — отозвался по-ковбойски Фредди.
— Отдашь, не читая? — удивился Джонатан.
— Не держи за фраера. Как думаешь, от себя или по службе?
Джонатан задумчиво пожал плечами.
— На погонника не похож, но я местных жаб не знаю.
— Тут их, — усмехнулся Фредди, — ментами зовут.
— Так что тебе виднее. И не дураки же русские, чтобы такое добро лежало и пользы не приносило. Но подставой это не было.
— Случайное совпадение, — задумчиво кивнул Фредди и закончил ковбойским выдохом: — Бывает.
— Бывает, — согласился Джонатан.
Соседние кресла оказались пустыми, и говорили они хоть и тихо, но не опасаясь.
Эркин оглядел кухню, вытер руки кухонным полотенцем и повесил его на место. Ну вот, можно и спать. Андрея он погнал сразу, как они перенесли посуду, это ему можно дрыхнуть до упора, а Андрею на работу, хорошо хоть, что во вторую смену.
В квартире тихо особой сонной тишиной, все спят, и Эркин, невольно подчиняясь этой тишине, в ванной вместо душа просто обтёрся мокрым полотенцем, повесил его на сушку и пошёл в спальню.
Женя спала. Привычно закрыв дверь на задвижку, Эркин быстро разделся и нырнул под одеяло, на прохладные простыни в тёплую темноту. Женя вздохнула и, не просыпаясь, обняла его. Эркин счастливо вытянулся, чуть подвинулся, чтобы Жене было удобнее, и наконец заснул. А то до утра совсем немного осталось.
...Алиса твёрдо помнила, что вчера было воскресенье, а, значит, сегодня надо идти в школу, и потому совсем не спешила просыпаться. В школу всегда разбудят. Но сон почему-то тускнел и рассыпался. Она старалась снова заснуть, лежала, зажмурившись, а сна уже совсем не было. Ну, ни в одном глазу, ни в правом, ни в левом. Алиса горестно вздохнула, открыла глаза и села.
Шторы задёрнуты, но и настоящей темноты уже нет. Так что, в самом деле, утро? Алиса вылезла из кровати и пошла к окну. Дёрнув за шнур, отодвинула штору. Утро! А как же школа?!
Алиса недоумевающе поглядела на сидевших и лежавших на столе кукол: вчера она их так спать и не уложила — и взяла в руки новенький будильник, который ей подарили на первое сентября, убедилась, что точно девять часов пятнадцать минут, и вздохнула: первый урок закончился. Она поставила будильник на место и пошла посмотреть, где и что делается.
К её возмущению, на кухне дедушка и Андрюха пили чай. С конфетами! И шоколадом! А её не позвали, не разбудили!
Её возмущение и обида были настолько велики, что она даже заплакать не могла. Стояла в дверях кухни и молча смотрела на них.
Бурлаков и Андрей не замечали её. Почему-то они проснулись одновременно и столкнулись в ванной.
— Ты чего так рано вскочил? — поинтересовался брившийся Андрей, заметив в зеркале вошедшего Бурлакова.
Тот неопределённо повёл плечом в ответ, но Андрей понимающе кивнул. Вроде и легли поздно, а сна — ну, ни в одном глазу. И он молча подвинулся, освобождая Бурлакову место у зеркала. Удивительно, но они не мешали друг другу, стоя рядом и бреясь. И так же молча пошли потом на кухню сооружать себе ранний чай из остатков вчерашнего пиршества.
— Кофе хочешь? Осталось ещё.
— Нет, чаю.
— Тебе крепче?
— Хорош...
Самые обычные отрывистые слова. Будто это каждый день так. Ели молча, изредка спокойно поглядывая друг на друга.
Первым почувствовал на себе взгляд Алисы Андрей и обернулся.
— Алиска? Ты чего? А мы уже всё съели.
Глаза Алисы наполнились слезами, губы дрожали, не в силах выговорить ни слова.
— А... а меня не разбудили... — наконец прорыдала она.
Андрей уже открыл рот для надлежащей отповеди, что кто жратву проспал, то так тому и надо, и Бурлаков на мгновение нахмурился, догадываясь о характере очередной шуточки, но Андрей, даже не заметив его неудовольствия, вдруг сорвался со стула и подхватил Алису на руки.
— Да ты что, племяшка? Столько вкусноты, а ты реветь вздумала. А, ну-ка, налетай.
Он сел к столу, по-прежнему держа Алису на руках.
— Ну же, смотри, ветчина вот, конфеты, и рожков навалом.
Всё ещё всхлипывая, Алиса послушно жевала всё, что ей подсовывал Андрей, пила из его чашки и постепенно успокаивалась.
— А... а мама? — прожевав очередную конфету, спросила Алиса. — И Эрик...?
— Они ещё спят, — улыбнулся Бурлаков.
— У них свадебная ночь, да? — очень серьёзно уточнила Алиса и вздохнула. — Тогда мешать нельзя.
И тут Андрей заржал уже по-настоящему.
— Это уж точно!
Рассмеялся и Бурлаков: слава богу, всё обошлось.
Отсмеявшись, Андрей ссадил Алису с колен.
— Ну, племяшка, школа накрылась, что будешь делать?
— Ну-у... — задумчиво протянула Алиса, покосилась на Бурлакова и честно призналась: — Не знаю.
И тут в кухню вошла Женя, совсем по-простому, в халатике, а не в купленном специально к этим дням домашнем платье.
— Мама?! — удивилась Алиса. — А Эрик где?
— Спит, — улыбнулась Женя. — А ты чего в одной ночнушке бегаешь, а ну быстренько одевайся.
— Я к Эрику!
Алиса ловко вывернулась из рук Андрея и выбежала из кухни.
— Женя, чаю, — вскочил Андрей.
— Ага, спасибо, доброе утро, а чего вы всухомятку, Игорь Александрович, давайте яичницу, я сейчас... — заторопилась Женя.
— Доброе утро, Женечка, — вклинился в её скороговорку Бурлаков. — Всё отлично. Садитесь, выпейте чаю.
— Точно, Женя, — Андрей "под локоток" провёл Женю к её стулу. — Разрешите за вами поухаживать. С лимоном прикажете? Винца могу предложить.
Женя и Бурлаков с удовольствием хохотали над его ухватками заправского полового.
В разгар веселья в дверях появился Эркин. Рядом, держась за его руку, вертелась уже совсем успокоившаяся весёлая Алиса.
— Так, — очень спокойно, только глаза смеялись, сказал Эркин. — Значит, пока я спал, тут вон что делалось, — и, чтобы Женя не подумала чего, улыбнулся своей "настоящей" улыбкой.
Завтрак продолжался в общем веселье. И уже под конец, когда Алису удалось всё-таки отправить приводить себя, свою комнату и кукол в порядок, разговор стал серьёзнее. Праздник — праздником, но ведь как ни крути, а время не остановишь. Андрею на работу, Бурлакову в Царьград...
— Вместе и пойдём, посажу тебя на попутку до Ижорска. Ты же через Ижорск?
— Да, — кивнул Бурлаков. — Спасибо.
Кивнул и Эркин. Конечно, всё так, и, что Андрею хочется побыть... с отцом, тоже понятно.
— На Рождество когда приедешь?
— Бурлаков задумался, прикидывая числа.
— Двадцать четвёртого точно, а раньше... не знаю. Как сессия пройдёт.
Эркин быстро удивлённо посмотрел на Женю, она ответила ему успокаивающим, но не слишком уверенным взглядом. Заметил Бурлаков эту переглядку или нет, но он спокойно, будто продолжая фразу, объяснил.
— Расписания экзаменов раньше начала декабря не будет.
— У тебя экзамены? — удивился Андрей.
— Целых три, — рассмеялся бурлаков. — Только я экзаменатор.
— Понятно, — кивнул Андрей. — Ну, и на все святки, замётано?
— Конечно, — энергично кивнул Бурлаков.
Уладит он это, ну, возьмёт за свой счёт, тут и сомнений никаких быть не может.
Кивнула и Женя.
— Конечно, на святки на заводе всем дают отпуск. Десять дней.
— Да, — кивнул Эркин. — С двадцать четвёртого и до третьего. Андрей, а у тебя как?
— В цеху говорили, что так же, — улыбнулся Андрей и повторил: — Замётано.
— Вот и отлично, — улыбнулась женя. — Игорь Александрович, я вам загорышей заверну, и пирожков. Приедете, в фольге в духовке разогреете, будут, как только что.
И вскочила, захлопотала с такой энергией, что Бурлакова и Андрея вынесло из кухни в маленькую комнату.
Бурлаков не спеша собирал и укладывал вещи, а Андрей сидел верхом на стуле и курил, молча наблюдая за ним. Заглядывали и уходили Эркин с Алисой, забежала и тут же исчезла Женя с криком:
— Алиса! Не смей!
Но вся эта суета шала как-то мимо них, в стороне.
— Слушай, — Андрей откашлялся, словно поперхнувшись дымом, — Эркин говорил, у тебя фотки есть, старые.
— Да, — кивнул Бурлаков так сосредоточенно укладывая в портплед пиджак, будто это было сейчас самым важным делом.
— И... мамина? — с трудом натужно выговорил андрей.
Бурлаков молча кивнул.
— Привези на Рождество.
— Хорошо.
Андрей удовлетворённо кивнул. Праздник праздником, но он найдёт, кто ему переснимет. На стенку вешать не станет, вложит в альбом. В гостиной на столике альбом с фотографиями, шик-блеск, прима-класс! Фредди же отобрал себе, тоже наверняка понимает в этом.
— Да, а вчерашние... ну, чего наснимали, возьмёшь чего с собой?
— Конечно, — даже удивился его вопросу Бурлаков. — Сейчас уложу всё, и посмотрим.
— Ладно.
Бурлаков кивнул. Так, портплед он собрал, теперь... да, лучше заняться фотографиями прямо сейчас. Он отставил портплед и выпрямился.
— Пошли, посмотрим.
— Ага, — легко встал Андрей, мимоходом загасив в пепельнице окурок.
Они вышли в гостиную, и Андрей громко позвал:
— Эркин, Женя, где вы?
— А чего?! — влетела в комнату Алиса. — Ты чего, Андрюха?
— А твой номер восемь, — весело ответил Андрей.
Продолжения фразы не последовало, так как вошли Женя и Эркин.
Фотографии с ночи так и лежали на столике у дивана. Расселись вокруг и стали перебирать жёсткие блестящие картонки, заново рассматривая и уже решая, какие Бурлаков возьмёт себе, а какие останутся у Эркина и Жени в их альбоме. Снова смеялись над снимками с дракой, но для альбома они, по мнению Жени, совсем не годились, и их все забрал бурлаков со словами:
— А мне нравятся.
Так что пачка вышла внушительной. Но и осталось немало.
Пока посмотрели, обсудили, посмеялись, незаметно подошло время обеда. Ойкнув, Женя побежала на кухню.
До Скопина Джонатан и Фредди спали, хотя пьяными не были. В Скопине на пересадку пятнадцать минут, не то что разгуляться, даже проснуться некогда. И, едва оказавшись в креслах, они снова заснули, да и перегон здесь небольшой, а вот в Корчеве у них полтора часа перерыв и четыре часа лёта до Колумбии, там всё и утрясётся.
На подлёте к Корчеву Фредди проснулся окончательно, попросил у стюардессы горячего чая: вряд ли кофе в самолёте будет как у Эркина, и, получив чашку и пакетик сахара, покосился на спящего Джонатана.
— Хлебай, ковбой, — сказал тот, не открывая глаз.
Фредди спокойно допил чай и полез во внутренний карман пиджака. Сначала письмо. Ну-ка, что один гриновский пишет другому?
В конверте открытка: зимний русский пейзаж: заснеженные ели и дорога среди сугробов. А на обороте... чёткие, почти каллиграфические строки. "Чак. Узнал, что ты выжил. Я в России, работаю шофёром и автомехаником. У меня жена, трое детей. Если хочешь, напиши. Тим." И внизу после подписи адрес на двух языках.
Прочитав текст, Фредди усмехнулся и вложил открытку обратно в конверт.
— Не жадничай, — по-прежнему не открывая глаз, джонатан требовательно протянул руку.
Продолжая улыбаться, Фредди отдал ему конверт. Джонатан открыл глаза и сел поудобнее. Достал открытку. Быстро, одним взглядом охватил текст, а затем перечитал уже медленно, вдумываясь в каждое слово. Усмехнувшись, покачал головой.
— Краткость — сестра таланта.
Фредди кивнул.
— Всё ясно, и придраться не к чему.
— Отдашь?
— А почему нет?
— Думаешь повторить визит? — хмыкнул Джонатан.
— А что? — равнодушно спросил Фредди. — Здешние точки ликвидируем?
Джонатан озадаченно посмотрел на него.
— Резонно.
Фредди удовлетворённо кивнул, забрал у Джонатана конверт и убрал на прежнее место.
— Подлетаем, Джонни. Остальное на последнем перегоне.
Джонатан подозрительно посмотрел на него и кивнул. Явно у ковбоя что-то ещё в заседельной сумке, мало ему, ну, что ж, ждать уже недолго, не будем портить ему игру.
Всё собрано, упаковано, уложено. И время... как раз неспешно дойти до автокомбината. Андрей, уже одетый, в сбитой на затылок и чуть набекрень шапке, стоя у дверей, смотрел, как бурлаков целуется с Женей и Алисой и обменивается рукопожатием с Эркином.
— И пишите, Женечка, обязательно.
— Ну, конечно, Игорь Александрович, и вы нам.
— До свидания.
— До свиданья. Дедушка, а...
— Всё, Алиса, успокойся. До свидания.
И наконец Бурлаков и Андрей вышли в коридор. Андрей молча отобрал портплед и понёс.
На улице светило по-зимнему холодное солнце, под ногами скрипел снег. Бурлаков, не замечая щипавшего за уши мороза, с наслаждением дышал чистым холодным воздухом. Андрей искоса поглядывал на него. Смотри-ка, и мороз нипочём. Мёрзнет, а фасон давит.
До комбината дошли до обидного быстро. И такси как раз из ворот выезжает. Ну, вот и всё.
— Ну, вот и всё, — повторил Андрей вслух и, шагнув вперёд, взмахом руки остановил машину.
— И куда тебе перед сменой приспичило? — вышел из машины шофёр.
— Привет, Анисыч, — улыбнулся Андрей. — Вот, — кивком головы показал Бурлакова, — подбрось до Ижорска. На поезд человеку надо.
— За так? — хмыкнул Анисыч.
— Почему же за так, — подошёл к ним Бурлаков и улыбнулся. — За спасибо.
Анисыч кивнул.
— Ну, тогда другое дело. Багаж есть?
Пока он укладывал в багажник портплед и раздутый до шарообразности портфель, Бурлаков обнял Андрея. Дрогнув, Андрей ответил на объятие.
— Всё, я поехал.
— Да, на Рождество, да?
— Конечно. Звони. И пиши.
— Ладно.
Первым разжал объятия Бурлаков. Анисыч уже ждал за рулём. Бурлаков сел рядом, захлопнул дверцу, и машина тронулась с места. Андрей сорвал с головы ушанку и махнул ею вслед машине.
— Ну что, Андрюха, проводил родича?
Андрей, словно только проснувшись, обернулся к Максимычу и кивнул.
— Да, Максимыч.
— Ну, и с богом, на смену беги, без пяти уже.
— Хорошему совету грех не последовать, — рассмеялся Андрей.
Максимыч удовлетворённо кивнул, пропуская его в ворота.
Когда Бурлаков и Андрей ушли, Женя невольно облегчённо вздохнула и обняла Эркина.
— Вот и всё, да?
— Да, — кивнул Эркин, обнимая её и целуя в висок.
В квартире было тихо и пусто. И хорошо.
— Всё хорошо, Женя?
— Ну, конечно, милый.
Женя поцеловала его в щёку и мягко высвободилась. Эркин понимающе кивнул. Конечно, надо наводить порядок, всё разобрать, разложить...
— Мам, а я гулять пойду?
— Ой, да, — встрепенулась Женя.
Конечно, мороз небольшой, пусть погуляет, а уроки на завтра... Она быстро посмотрела на часы.
— Алиса, одевайся, пойдём к Черновым, спишешь задание на завтра.
— Ладно, — без особого энтузиазма согласилась Алиса.
Женя быстро собрала коробочку из разных конфет, рожков и бутылочек, добавила яблок и апельсинов. И в этот момент позвонили в дверь. Алиса успела раньше всех и открыла дверь.
— Ой, тётя Зина! Здравствуйте!
Женя побежала в прихожую. Как удачно! Зина пришла с Димом и Катей. Дим сразу приступил к делу.
— А чего тебя в школе не было?
— Свадьба была, — веско ответила Алиса.
Зина ойкнула, а Женя рассмеялась.
— Мы с Эркином годовщину отмечали, легли поздно, ну и...
— Ну да, ну да, — закивала Зина. — А мне Дима сказал, я уж думала, не заболела ли, упаси, господи...
Вышел поздороваться с Зиной Эркин. Дима отправили к Алисе, чтобы он растолковал ей, что сегодня задали. И, судя по его торжествующему виду — не часто он мог командовать при полной поддержке взрослых, — Алиса получит полное, а то и увеличенное задание. Алиса тоже это понимала, но для протеста ситуация была явно неподходящей, и, скрыв вздох — а то Димка совсем загордится, — она повела его в свою комнату. А Зина с Катей пошли смотреть подарки.
Зина только ахала и восхищалась. Это ж надо ж! Сколько всего! И вещи-то все какие дорогие. Подаренная Андреем картина ей не очень глянулась: ну, нарисовано, ну, цветы, но бледное какое-то, бумага аж просвечивает, но она и её похвалила. А вот комбайн её на самом деле потряс. Она о таком и не слышала никогда, чтоб одна машина и столько делала! А удобно-то как. Розы, конечно, тоже, и угощение, клубника в октябре, шутка ли, каких денег стоит, и сервиз богатейший, и самовар, и бельё постельное, но комбайн... правда, о клубнике и розах, она уже знала. От Тима...
...Она ждала его к полуночи. Смена до одиннадцати, ну, пока выручку сдаст, машину обиходит, ну, в полпервого-то уж точно будет, да так и заснула, не дождавшись. И утром она и Димочку в школу проводила, и с Машенькой управилась, и только в магазин собралась, как Тимочка пришёл. И какой уж тут магазин. Катю она быстренько играть отправила и бросилась мужа кормить-ублажать. Шутка ли, двойную смену отпахал. И зачем? Всех денег всё равно не заработаешь, а здоровье загубишь если... Но Тимочка был хоть и усталым, но весёлым. Вымылся в душе, зашёл к спящей Машеньке и сел за стол. И, когда он доел щи, она положила ему жаркого и спросила:
— Чего так долго, Тимочка?
— Заказы шли, — весело ответил он. — Один за другим. И чаевые хорошие.
— Ну, и слава богу.
Тим вдруг попросил неожиданного.
— Сходи сегодня к Морозам.
— Зачем? — удивилась она.
Тим помолчал, сосредоточенно доедая жаркое. Она ждала, ничего не понимая. И наконец он объяснил.
— У них вчера праздник был. Гости были. Двоих я привёз, из Сосняков, прмо с самолёта. Богатеи, во "Флору" заехали, так цветов и клубники на сотню накупили.
Она ахнула, и Тим кивнул.
— И ещё в двух коробках подарки. Еле дотащил им, — опять помолчал. — С той стороны гости. Так что, сходи.
Тимочка спать лёг, а она закрутилась было, и тут Димочку соседка привела — они договорились детей забирать из школы по очереди. И от сына услышала, что Алиски в школе не было. Лучше предлога и не найти, а то всё-таки как-то неловко ни с того, ни с сего заявиться, ещё подумают чего, это ж не то, чтоб они рядом жили и по-соседски каждый день за солью забегали. Она быстренько накормила детей, перепеленала Машеньку и пошла...
...Чай решили пить в гостиной, а пока Зина смотрела фотографии, ахала и расспрашивала.
— Ой, а это кто ж такой?
— Это Джонатан с Алисой. А вот мы все вместе. Это Фредди снимал, — объясняла Женя.
Зина то и дело путалась, и Женя снова и снова, не замечая этого, повторяла, что это Джонни, Джонатан, лендлорд, Эркин с Андрюшей у него летом работали, бычков пасли, а это Фредди, старший ковбой, он тоже у Джонатана работает по контракту, но они и дружат, а это Игорь Александрович, отец Андрюши, а Алиска так и заявила, что раз Андрюша ей дядя, то он ей дедушка.
— Ой, и он чего?
— Смеётся, — рассмеялась Женя. — Говорит, что всегда мечтал о такой внучке.
— Ага-ага, — закивала Зина и, будто только сейчас узнав, ахнула: — Ой, Жень, а в лагере-то у нас выступал тогда...
— Он и есть, — кивнула Женя. — Председатель Комитета. А так он профессор, доктор наук.
Зина понимающе кивала, перебирая фотографии. Снова взяла ту, где смеющаяся Алиса сидит на коленях у Джонатана.
— И до чего же похожи, — вздохнула она.
— Алиска и Джонни? Да, — кивнула с улыбкой Женя. — Все заметили.
Зина быстро искоса посмотрела на сидящего рядом с Женей Эркина и воздержалась от дальнейших вопросов.
К тому же пришли Дим с Алисой, что они всё сделали, и чайник как раз вскипел. Так что все сели пить чай с необыкновенными цареградскими вкусностями.
Как Фредди и рассчитывал, в Корчеве они привели себя в порядок, перекусили в буфете и в самолёт сели уже не в послепраздничном, а предрабочем состоянии. И опять удачно: соседние кресла пусты. Видимо, уик-энд в России ещё не вошёл в моду.
Удобно устроившись, Фредди опять полез во внутренний карман и на этот раз вытащил фотографии. Еле слышно напевая старинную песенку про ковбоя, у которого на каждом водопое по милашке, а на перегоне по две, он перебирал фотографии. Джонатан спокойно, но готовясь к любому повороту событий, ждал. Наконец, Фредди закончил сортировку и протянул ему три фотографии.
— Держи, Джонни. Эту будешь носить в бумажнике, эту поставишь в рамочке на стол в офисе, а эту вложишь в альбом.
— Какой ещё альбом?!
— Семейный, — голос Фредди исполнен "учительского" терпения. — Каждый законопослушный налогоплательщик имеет альбом с семейными фотографиями. Каждый носит в кармане и держит перед глазами фотографии своих близких. Тех, для кого он зашибает деньгу, — закончил Фредди по-ковбойски.
Джонатан ошарашенно смотрел на него.
— Ну же, Джонни. Включи мозги. Айртон показывал тебе своих внуков?
— Каждый раз в Экономическом Клубе.
— А что стояло на столе у той жабы, помнишь, ну, был у Ночного Ездока на подкормке. Любил ещё, чтобы ему конвертик на стол клали.
— Помню, — кивнул джонатан. — Две фотографии. Его жена и дети, двое, вроде у ёлки.
— Молодец, Джонни, — кивнул Фредди. — Памятливый. Но непонятливый.
Джонатан перевёл взгляд на фотографии. Смеющаяся голубоглазая белокурая девочка в синем платье с большим кружевным воротником-пелериной и белыми бантами у висков. Немного старомодно, но очень трогательно. Она же у него на коленях. Чёрт, а ведь и в самом деле... как отштамповано. И опять они вдвоём. Чёртов ковбой, это же...
— Крыша, — закончил он вслух.
— Обоснование, — поправил его Фредди. -Всем нашим русским точкам, счетам и поездкам. И не на год, а на десяток лет вперёд.
— Но ездишь-то ты!
— По твоим поручениям, — Фредди флегматично вздохнул. — Я ж на контракте.
— Так, это резонно, — согласился Джонатан. — А почему в России?
— В лоб не спросят, а так... — Фредди пожал плечами.
— Так уж получилось, — понимающе кивнул Джонатан. — Отличная работа, ковбой, но одних фоток для обоснования мало.
Фредди кивнул.
— Живой погляд надёжнее. Вот летом на недельку и привезёшь её в имение. На свежий воздух и фрукты с дерева. А дальше трёп сам пойдёт.
— Резонно, — повторил джонатан. — Но одну её не отпустят.
— Само собой.
— Значит, ещё Джен и Эркин, — Джонатан ненадолго задумался и решительно кивнул. — Да, больше никто не нужен. И Эндрю лучше не соваться, у Бульдога ещё слюна с клыков капает.
— Резонно, — передразнил его Фредди.
— Детали обсудим, но с Эркином и Джен объясняться будешь ты. Понял, ковбой?
— Ладно уж, прикрою тебя. Папашу новоиспечённого.
— Заткнись, — Джонатан убрал фотографии и с интересом посмотрел на оставшиеся у Фредди карточки. — А эти куда?
— В другой альбом, — фыркнул Фредди. — Неофициальный. Запасная пуля карман не дырявит.
Джонатан откинулся на спинку кресла. Ч ртов ковбой, ведь переиграл его на этот раз вчистую. Но обоснование железное, и профессор им ещё пригодится. Да хотя бы с этими автоответчиками. Заказ такой плывёт, что процент с него многое из их запасов прикроет.
— О профессоре ты тоже знал?
— Нет, — покачал головой Фредди. — Эндрю мне говорил тогда, что родня отыскалась, но чтоб так колода сошлась... Не ждал, Джонни. Удача — великое дело.
— Заткнись, пока не сглазил.
— Понял, — покладисто согласился Фредди. — Значит, вычета два, а премий сколько?
— Одна и по итогам года. Если память слабая, контракт перечитай.
-А вычеты, значит, сразу?
А ты как думал?
Фредди шёпотом обругал по-ковбойски жлобов-лендлордов, что за стёртый цент человека голыми руками удавят, лишь бы на патронах сэкономить. Джонатан самодовольно ухмыльнулся и ответил не менее забористо про работников-лодырей, что впустую тратят своё время и деньги лендлорда. И оба негромко рассмеялись.
К возвращению Зины Тим не только выспался, но и напился чаю и устроился в спальне рядом с кроваткой Машеньки с учебником географии. Уроки учить всё равно надо, а если заплачет или проснётся, так он рядом. А что надо будет сделать... так он и на специальные лекции в Культурном Центре ходил, и за Зиной не раз наблюдал, так что справится. Машенька спала крепко, иногда причмокивая во сне. Видно, сны съедобные — усмехнулся, не отрываясь от учебника, Тим. О диковинных пассажирах он не забыл, но сейчас не думал. Послушаем, что Морозы Зине наврут, и тогда будем думать дальше. Акулы они, конечно, акулы и есть, и, если повадятся сюда ездить... лучше быть наготове. А пока займёмся тропическим океаном. Интересно, как это смотрится, когда вода до горизонта и берега не видно...
Машенька не просыпалась, и Тим так зачитался, что чуть не пропустил возвращения Зины с детьми. После шумного и бестолкового рассказа Дима и Кати, какими вкусностями их угощали, Дима отправили готовить уроки, Катю играть в свою комнату, а Зина в спальне рассказывала Тиму о последних новостях.
Тим терпеливо выслушал описания комбайна, сервиза, самовара и белья.
— А фоток наснимали... Не знаю, что за аппарат такой, говорили, что карточка сразу вылезает, готовая. Разве такое бывает?
— Бывает, — кивнул Тим. — Видел я такое. А про гостей что говорили?
— Завралась Женька, — фыркнула Зина. — И чего врать по-глупому? Сразу ж видно, а она... — и стала передразнивать Женю. — Это Джонни, Эркин с Андрюшей у него летом бычков пасли... -и уже своим голосом. — Ага, так ей и поверили, чтоб это лендлорд к пастуху на свадьбу, да ещё с такими подарками. Ты вот, не пастухом, шофёром был, много к тебе твои хозяева ездят?
— Не дай бог, — очень серьёзно ответил Тим. — А второй?
— Фредди? — Зина пожала плечами. — Сказали, что старший ковбой, на контракте у этого... Джонатана работает. Только ежели он работник, то с какой стати такие подарки делает? Комбайн-то он подарил, а машина не дешевле сервиза будет. Что-то здесь нечисто, Тимочка.
Тим согласно кивнул.
— И дочке никаких подарков не привёз, — продолжала рассуждать Зина. — Фредди так куклу деревянную подарил, клоуна, а он, отец, ведь, и ничего.
— А... третий? — Тим помнил, что в прихожей видел ещё человека, но как-то не разглядел его.
— Ой, Тимочка, главное-то я и забыла. К ним Бурлаков, ну, председатель Комитету, помнишь, в лагере у нас выступал, — Тим настороженно кивнул. — Так он к ним приехал. Женька говорит, — Зина округлила глаза и заговорщицки понизила голос. — Он Андрею отец.
Тим даже присвистнул от удивления, и Машенька закряхтела и заворочалась. Зина вскочила её перепеленать, а Тим погрузился в раздумья. Эта информация меняла весь расклад с Морозами. То за Андреем стоял только Эркин, сила физическая, но в принципе они равны, а теперь... теперь всё получается иначе. Если
Это правда, то Андрей должен уехать к отцу. Это хорошо. Русские говорят: с глаз долой, из сердца вон. Всё так. Чего не видишь, о том и не думаешь. И если с Андреем уедет и Эркин, будет совсем хорошо. Ну, а если нет?
Уложив Машеньку, Зина села на кровать рядом с Тимом и вздохнула.
— Бывает же такое.
— Бывает, — кивнул Тим.
— Интересно, Андрей-то к нему теперь, наверное, уедет.
— Вполне возможно, — согласился Тим.
— Ну, Эркина-то он не заберёт, — рассуждала Зина. — Братья-то они по записи, а Андрею-то он родной. Знаешь, они похожи как. Ну, не так, как Алиска со своим, те так совсем на одно лицо, но тоже видно, что родные.
Тим слушал внимательно, кивал, где надо, но думал уже о своём. Что ж, посмотрим. Если будет, как Зина говорит: Андрея заберут, а Эркина оставят, то, значит, кровь выше записи. И тогда... тогда хорошо, что ни у Дима, ни у Кати кровных не осталось, можно спать спокойно. А у остальных... ну, остальные пусть сами и думают.
Только ушла Зина с детьми, как опять раздался звонок. На этот раз... Норма! Женя решила, что она пришла за вазой, и смутилась. Ведь переставить розы не во что. Но не менее смущённой была и Норма...
...Вчера, когда пришла из кино, Джинни встретила её ошеломляющим известием:
— Мамочка что тут было!
В первый момент она испугалась, что громовой Камень, ведь индеец же... но Джинни уже выпалила следующую фразу, и у неё отлегло от сердца.
— За Элис приехал отец!
Она сначала даже не поняла, но, когда Джинни наконец рассказала всё по порядку, согласилась с дочерью. Да, вполне возможно. Но ведь такое в один день не сделаешь. Собрать вещи, оформить документы... на это нужно время. Так они с Джинни и решили. Джинни была настолько встревожена будущим Элис, что ничего не рассказала ей о громовом камне, но она и не расспрашивала. Её девочка достаточно большая, чтобы иметь личную жизнь, а громовой камень... не самый худший — скажем так — вариант из возможных. И заснула она совсем успокоенной. И утро прошло как обычно. Джинни убежала на работу, а её ждали всевозможные домашние дела. И вс1 шло заведённым порядком. Пока не вернулась с работы Джинни. И не сказала, что Элис не было в школе. Джинни была так взволнована, что она решительно сказала:
— Садись и ешь. А я пойду и всё узнаю.
Конечно, неприлично вторгаться в чужую жизнь, да ещё с такими... неделикатными вопросами, но здоровье Джинни важнее любых приличий...
...Справившись со смущением, женя пригласила норму.
— Ой, здравствуйте, заходите. Вы за вазой, да?
— Здравствуйте, — совсем растерялась Норма.
Нет, отсутствие вазы она заметила, и Джинни ей что-то вроде сказала, но... но это же предлог. Как удачно!
— Нет, что вы, я... она вам подошла?
— Да, большое спасибо, — просияла Женя. — Идёмте, я покажу.
Тут в прихожей появилась Алиса, и Норма перевела дыхание: ну, теперь всё в порядке. И она уже спокойно пошла с Женей в гостиную, где восхитилась букетом, и, конечно, пусть ваза остаётся, сколько нужно, о чём тут говорить, и... боже, какой сервиз!
Женя быстро усадила норму смотреть фотографии и шепнула Эркину:
— Пойди, пригласи Джинни. А я поставлю кофе.
Эркин кивнул.
— Хорошо.
Алиса тут же уцепилась за его руку.
— Я с Эриком.
— Идите-идите, — махнула рукой Женя и побежала на кухню.
Норма ещё не досмотрела фотографии, как пришла Джинни.
И снова начались восторги, демонстрация подарков и фотографий. Потом пили кофе с цареградскими деликатесами. Ни Норма, ни Джинни, рассматривая фотографии, ни словом не обмолвились о сходстве Джонатана и Алисы.
* * *
Русская осень своими холодными дождями и ветром неприятно напоминала алабамскую зиму. Но парни заставляли себя об этом не думать. Да и всё остальное совсем другое: одежда, язык, да... да всё. Уроки в школе, работа, тренажёрный и массажный залы, и ещё... так что времени на то, чтобы думать, вспоминать и переживать, не было.
Каждый находил, чем забить себе голову. И Ден не был исключением. Его спасением стал Царьград. В каждый выходной он с утра уезжал туда и часами без устали ходил, прочёсывая квартал за кварталом. Будто искал кого-то. Или что-то. Хотя искать ему нечего, некого и незачем. Но... но ведь может... Майкл тоже вот так ездил, шлялся и глазел. И выглядел ведь, к рождеству он с Марией точно поженится. И станет как все. И чем он хуже? Он-то такой же и тоже джи. К сожалению, Ден знал, что не такой, не совсем такой. И иногда, да что там, часто жалел, что ухитрился сохранить память, не всю, обрывками, но смог притвориться и спрятать то, что и отличало его от других. Тогда это помогало выжить, ненависть — она силу даёт, чтоб выжить, найти и отомстить той женщине, никогда даже в мыслях он её матерью с того дня не назвал, что ради денег продала его ублюдке, гадине, и уже тот, чтоб не прижучили за педофильство сдал его в питомник, выдав за цветного, за раба-то ничего не будет, гад, сволочь, до него бы тоже добраться, тогда в заваруху удалось посчитаться с... беляками и беляшками, ну да, раз он им раб, цветной, то они ему кто, вот то-то, немного, до кого смог дотянуться, но... от души. Никто об этом не знает, даже от доктора Вани удалось скрыть, а теперь... Выжил как все и дальше живи... как все. А сейчас... Женщин он и сейчас ненавидит, почти всех, но... старается не выделяться, быть как все. Царьград велик и... и, вдруг даст ему шанс.
Сегодня как раз воскресенье, а у него рабочая смена, и завтра тоже, а во вторник выходной, но там школа, тоже не поедешь. Ладно, значит в следующее воскресенье. А то, за чем он ездит, от него не уйдёт.
Дежурство спокойное, ничего такого не предвидится, тяжёлых в его отсеке нет, все спят, так что можно сидеть в дежурке и читать. К школе или так, для себя.
В дежурке уютно булькает кипящий чайник, на диване, свернувшись калачиком, спит Веруня, Вера Андреевна, дежурный врач, в кресле у стола с чаем вяжет, шёпотом считая петли, медсестра, Ангелина Степановна.
— Всё в порядке, спросила она, не отрываясь от вязания. — Как в пятой?
— Заснули, — Ден подошёл к столу и налил себе чаю.
— Ну, и слава богу. Подогрел бы, чего холодный хлебать.
— Сойдёт, — беззаботно отмахнулся Ден, усаживаясь за стол. — И что это будет Ангелина Степановна?
— Это? — она перевернула вязание на другую сторону. — Свитер будет, меньшенькому. Зимой-то как хорошо. Себе-то купил тёплого?
Ден кивнул.
— Да. А зимой очень холодно?
— Да по-всякому, всё ж таки Царьград, не Петрополь. Там и холоднее, и ночи длинные. А уж Поморье... там зимой и солнца-то не всегда увидишь. Нет уж, здесь куда лучше, — она ублаготворённо вздохнула и снова углубилась в счёт петель.
Ден откинулся на спинку стула, держа обеими руками чашку. Отхлебнул. Да, остывший чай совсем другой на вкус, но тоже... приятный. И его можно пить без сахара и вообще без всего, а от горячего часто потом саднит язык и нёбо.
Вздохнула, не просыпаясь, Веруня, повернулась на другой бок и снова затихла.
— Умаялась, — сочувственно качнула головой Ангелина Степановна. — Ну, разве это дело по две смены пахать, не война же.
Ден кивнул, соглашаясь, хотя если бы не школа, он бы тоже двойные смены брал: когда работаешь, то всякая дрянь в голову не лезет. Он допил чай и встал. Не спеша тщательно вымыл свою чашку и поставил её на чайный столик. Теперь что? Только читать. Книга у него с собой. Так же не спеша он достал томик рассказов и сел поближе к лампе. По литературе задавали прочитать Чехова, любой рассказ по своему выбору. Обычно выбирают, какой покороче, чтоб на страничку, ну, на две, и попроще, попонятнее. Хотя редко бывает, чтоб так совпало: коротко и понятно. Скажем, вот этот: "Письмо к учёному соседу". Вроде все слова по словарю проверил и вроде всё понял, а что же тут смешного? Что глупостей много? Ден старательно перечитал рассказ, уже запоминая, а следующий — "Что чаще всего встречается в романах" — пропустил, там совсем ни хрена не понятно, и углубился в "Хамелеона", может, про ящерицу — видел её в учебнике биологии — полегче будет.
Не отрываясь от вязания, Ангелина Степановна поглядела на него. До чего ж старается парень, ни минуты без дела не сидит. А ведь самое ему время гулять, а не над книгой глаза портить. Ну... ах ты, господи, опять сдвоенную пропустила, придётся распускать. Ну, дай бог, чтоб ночь спокойной выдалась, она тогда хоть до проймы довяжет.
* * *
2000; 5.05.2015
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
