Vacuum Horrendum. Не будет мира в Карфагене

Vacuum Horrendum. Не будет мира в Карфагене

Annotation

Рим и Карфаген встречаются в очередной битве — далеко от родных берегов! Начинается Десятая Пуническая Война...

Пролог. Карма легионера

I. Личинки грядущего зла

II. Неприятные повороты

III. Punica Fides

IV. Будет страшно

V. Темная сторона силы

VI. Memento servitudinem

VII. Так пали гиганты

VIII. Гекатомба

IX. Исполнение желаний

ЭПИЛОГ

Vacuum Horrendum. Не будет мира в Карфагене

Пролог. Карма легионера

— Вставай, солдат, нас ждут великие дела, — сказал центурион Корнелий по прозвищу Тигробой и легко пнул своего легионера сапогом.

— Не могу, — простонал Марк Туллий. — Оставь меня в покое…

Центурион со вздохом воткнул в песок шест с Орлом Легиона, который до этого момента он держал на своем плече. Посмотрел по сторонам. Пустыня. Кругом одна сплошная и бесконечная пустыня. Вплоть до линии горизонта. И за горизонтом тоже пустыня, центуриону это было прекрасно известно.

— Вставай, солдат, — повторил Тигробой, обращаясь к Марку.

— Не могу, — повторил в свою очередь легионер и добавил, — лучше просто добей меня.

Корнелий машинально потащил из ножен гладиус. Лезвие меча успело обнажиться наполовину, когда центурион передумал и загнал его (меч) обратно в ножны.

— Вставай, сынок, — в голосе присевшего на корточки центуриона появилось что-то домашнее и настолько необычное, что Марк Туллий перестал стонать и с удивлением уставился на своего командира. — Не время распускать сопли. Мы не имеем права. Да, мы проиграли сражение. Да, почти все ребята остались в той проклятой долине, а вокруг рыщут персидские дозоры. Но нам нельзя сдаваться. Мы обязаны вернуться в крепость и предупредить гарнизон. Наши товарищи ждут вестей. Мы обязаны спасти Орла. Мы не можем допустить, чтобы он попал в руки к проклятым персам. Выше голову. Это далеко не первое наше поражение. Мы проиграли Канны, мы проиграли Каррскую битву, мы потеряли три легиона в Тевтобургском лесу. И что потом? Мы подсчитали потери и пошли дальше. Именно поэтому наша империя стоит до сих пор. Именно поэтому Рим называют Вечным Городом. Вставай, — уже в сотый раз за этот день повторил Тигробой.

Марк вцепился в плечо командира и с трудом встал на ноги (одна из которых была в очень плохом состоянии). Центурион взвалил легионного Орла на другое плечо, и они побрели на запад.

На пустыню опустилась ночь, а над горизонтом взошли Фобос и Деймос.

— Мы дойдем, мы обязательно дойдем, — приговаривал Тигробой, поправляя на поясе скафандра «парабеллум». — Марс поможет нам. Мы, римляне, дети Марса. Это наша планета.

И в его голосе было столько веры, что Марку сразу стало как-то хорошо и тепло на душе.

I. Личинки грядущего зла

— Что они собираются делать? — поинтересовался трибун Клавдий Аттилий, наблюдая за странными маневрами карфагенской биремы. — А, они собираются атаковать!!!

— Они не посмеют, — осторожно заметил оптион Сильвий. — У нас мир с пунами…

— Очнись, оптион! — воскликнул Аттилий. — На горизонте ни одного паруса! Если они уничтожат «Гнев Юпитера», никто ничего не узнает и не расскажет!

— Если только мы не уничтожим их раньше, — немного невпопад заметил его помощник.

— Готовьте корабль к бою, — уже совсем другим голосом продолжил трибун. — Зарядить все баллисты и катапульты. Сообщите декуриону Луперку, пусть готовит своих легионеров к абордажу. Рулевой, приготовиться к повороту на правый борт по моей команде.

— Вряд ли у них получится, — заметил Сильвий несколько минут спустя, когда все необходимые приготовления были сделаны. Конечно, он имел в виду абордаж.

— Попробовать-то можно, — пробормотал Аттилий. — Пленные нам не помешают. Разумеется, от пунического корабля придется в любом случае избавиться. Мы не сможем привести такой великолепный трофей в порт, где полным-полно торговцев и нейтралов. Не сейчас. Ты прав, у нас мир с Карфа… ПРАВЫЙ БОРТ, ЗАЛП!!! — не своим голосом заорал трибун.

Коварные пуны успели выстрелить на какую-то секунду раньше. Казалось, огненные шары баллистических снарядов устремились прямо в капитанский мостик «Гнева Юпитера».

* * *

Лазурные волны зеленого моря лениво разбивались о песчаный берег. Лень их была столь заразительна, что даже невооруженный глаз мог разглядеть в прозрачной глубине медленно плывущих рыб всех цветов и окрасок. Но даже им было далеко до почтенного сенатора Мезона и его достойной супруги Квинтилии Младшей, абсолютно без всякого движения лежавших на берегу в тени развесистой пальмы.

Ко всеобщему великому сожалению, идиллия эта продолжалась недолго и была нарушена самым бесцеремонным и традиционным способом.

— Доминус, доминус!!! — закричал с порога виллы старый вольноотпущенник, верно служивший уже третьему поколению Мезонов и Квинтилиев. — Посланник из столицы! Он желает немедленно вас видеть!

— Ммм, — призвав на помощь все внутренние силы отвечал сенатор, что должно было означать «Пусть выйдет сюда».

Молодому легионеру, несмотря на его молодость, было не впервой вручать специальные послания Сената его (Сената) ленивым членам. Явившись к пальме, он быстро, но учтиво поклонился и протянул Мезону длинный узкий цилиндр. Сенатор ухитрился сломать Большую Красную Печать всего лишь со второй попытки. Содержание послания естественным образом прогнало остатки лени и навеяло печальные мысли. На горизонте заклубились серые тучи грядущих событий.

— Они просили передать что-нибудь на словах? — поинтересовался Мезон.

— Республика в опасности. Полагаю, они собираются предложить вам диктатуру, — с подкупающей наивностью добавил легионер.

— Ха! Диктатуру! — сенатор заставил себя усмехнуться два раза подряд. — Пока жив этот старый мерзавец Постумиан…

— Он умер сегодня утром, — поведал легионер. — Ходят слухи, что по естественным причинам, но мы оба знаем, что это не так.

Мезон взглянул на специального посланника сената под другим углом.

— Послушайте, центурион…

— Я всего лишь оптион, мой господин…

— …центурион, не смейте более перебивать старших по званию и возрасту. Немедленно возвращайтесь назад в столицу. Я отправлю с вами два… нет, три письма.

Новоявленный центурион уже было собирался спросить «Как же «немедленно», если письма наверняка не готовы», но памятуя о уже полученном замечании, счел за благо промолчать.

* * *

С палубы «Гнева Юпитера» быстро вынесли еще один труп, на сей раз без головы. Впрочем, карфагенскому кораблю, судя по его внешнему виду, пришлось гораздо хуже. «Многочисленные пробоины и языки пламени…» — мысленно составлял донесение Сенату военный трибун Аттилий. В душе он всегда был поэтом.

Корабль содрогнулся одновременно от попадания очередного пунического снаряда и залпа всех римских катапульт левого борта. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Римляне перезаряжали метательные машины, а пуны и вовсе перестали стрелять.

— Командир, — поведал удивленный Сильвий, — они хотят говорить с вами.

— Не сейчас, — отмахнулся трибун. — Левый борт, ЗАЛП!

«Гнев Юпитера» вздрогнул.

— А вот теперь можно и поговорить, — удовлетворенно заметил Аттилий, поворачиваясь к старшему помощнику. — Ну, что там?

Сильвий молча придвинул к капитану штатив со своим тактическим экраном. Трибун узрел залитое кровью лицо, черную бороду и горбатый нос потомственного пунического аристократа.

— Говорит саран Замабал Карка, капитан КФК «Лоно Астарты». С кем имею честь?

— Старший военный трибун Клавдий Аттилий Паролон, командир КРФ «Гнев Юпитера», — отвечал римлянин. — С кем имею честь?

— Позвольте, я только что представился, — коварный пуниец говорил с прекрасным аттическим акцентом, и невозможно было понять, удивлен он или возмущен.

— Разумеется, я просто хочу вас запутать и вывести из равновесия, — кивнул потомок волчицы. — Это стандартная республиканская процедура.

— Вы понимаете, что вы только что натворили? — карфагенский капитан решил не следовать процедуре.

— Я понял! — радостно воскликнул Аттилий. — Вы тянете время! Ваше положение настолько тяжело, что вы не можете продолжать бой, но и убежать от нас вы тоже не можете! Признайтесь, мы прикончили ваши двигатели?! Капитан Замабал Карка, — торжественным голосом продолжил военный трибун, — предлагаю вам сложить оружие и считать себя пленником Универсального Флота Республики.

— Ваша наглость, трибун… — начал было пунический аристократ.

— Пожалуй, мы вернем вас домой, но перед этим как следует раздуем этот инцидент, — не обратил на него никакого внимания Аттилий. — Карфагенский офицер-авантюрист самовольно атакует римский корабль в нейтральной солнечной системе…

— Это система вовсе не… — но карфагенскому командиру снова не дали договорить.

— ПРОКОЛ! — закричал оптион Сильвий. — Три… нет, пять сигналов! Расстояние до целей тридцать тысяч миль — и сокращается!

— Ваши друзья, саран? — Аттилий временно отказался от восторженного тона.

Замабал откинулся назад и скрестил руки на груди.

— Никак нет, трибун. Как я только что собирался сказать, эта система уже давно не считается нейтральной.

— Они вызывают нас, — доложил Сильвий.

— И нас тоже, — откликнулся пуниец, покосившись направо. — Полагаю, мы все сможем принять участие в этом разговоре.

На экранах появился новый персонаж. Он находился в некотором удалении от объектива, поэтому уже знакомые нам участники драмы смогли рассмотреть его мундир и знаки различия.

— Внимание, всем римским и карфагенским кораблям в системе Альфы Базилеуса. Говорит антинаварх Ипсилантиус. Именем Его Величества Космократора приказываю вам немедленно отключить все двигатели и оружейные системы. Неподчинение приведет к немедленному возмездию. Повторяю…

— Пять македонских децирем… — задумчиво пробормотал Аттилий.

— У вас нет ни единого шанса, трибун, — заметил Замабал. — Даже в союзе со мной… ха-ха-ха! в союзе со мной… ХА-ХА-ХА!!!

Все еще смеясь, коварный пуниец оборвал связь.

В пробоинах звездолета по-прежнему свистел ветер.

* * *

Военный трибун Клавдий Аттилий Паролон и саран Замабал Карка стояли перед антинавархом Ипсилантиусом, вытянувшись по стойке «смирно», и чувствовали себя провинившимися школьниками.

— Вольно, — скомандовал македонец, оценив их выправку. — Что вы можете сказать в свое оправдание?

— Он первый начал, — похоже, коварный пуниец решил и вести себя как школьник.

Аттилий счел ниже своего достоинства реагировать на подобную наглую и бессовестную ложь.

— Трибун?

Аттилий продолжал гордо молчать. Если понадобится, он засунет в реактор свою левую руку… нет, правую… или даже обе, но этот македонский мерзавец ничего от него не добьется!

— Еще двое классических суток назад вы могли бы поставить меня в неудобное положение, — заявил Ипсилантиус, — но вчера я получил специальное послание из Дельты Пиреуса. Господа, имею честь сообщить вам, что в настоящее время Великая Македонская Космократия находится в состоянии войны с Универсальной Римской Республикой.

— А… — заикнулся карфагенский капитан.

— Суффеты Нового Города уже объявили, что вступают в войну на нашей стороне, — сообщил македонец. — Поэтому в официальном докладе Космократору я сообщу, что римский агрессор вторгся в наше пространство, а наши доблестные карфагенские союзники храбро вступили на защиту… — Ипсилантиус в душе тоже был поэтом. Впрочем, как и большинство его современников-космонавтов, к какой бы из великих человеческих империй они не принадлежали.

— Таким образом…

— Саран Замабал, вы наш гость; трибун Аттилий, вы наш пленник. К сожалению, «Лоно Астарты» получила слишком тяжелые повреждения. Мы не сможет ее отремонтировать или отбуксировать в ближайший порт. Бирему придется взорвать.

Карфагенский капитан всхлипнул.

— «Гнев Юпитера» в лучшем состоянии, но…

— Позвольте мне остаться на моем корабле, — внезапно заговорил Аттилий.

— Ах, эти римляне, — покачал головой Ипсилантиус. — Смерть или слава, честь или жизнь, плен или позор… — македонец запутался и остановился. — Да будет так, трибун. Извините, но ваш экипаж останется у нас. Даже если они пожелают последовать за вами, я не разрешу. Мы не варвары, мы не позволяем нашим пленникам предаваться массовому самоубийству. Я достаточно насмотрелся на это безумие во время последней войны с нипонтийцами.

— Нипонтийцы выиграли эту войну, — между прочим заметил Аттилий.

— Нипонтийцы проиграли, что бы там не утверждала ваша республиканская пропаганда.

— Они выиграли! — гордо вскинулся трибун. — Они потерпели поражение на поле битвы и потеряли независимость, но сохранили культуру и традиции! Они сохранили честь! Так будет и с Римом! Вам никогда его не сломить! Миллионы граждан Республики…

Антинаварх изобразил на лице страдальческое выражение и закрыл уши; пуниец Замабал последовал его примеру.

«А ведь я честно выиграл это сражение», — подумал Аттилий, когда его трирема покинула орбиту и принялась разгоняться в направлении Альфы Базилеуса. — «Я разбил пунийцев и заставил их капитана признать поражение. Если бы не македонцы… Тупые македонцы».

Тупые македонцы приняли «Гнев Юпитера» за обычный космический корабль римской постройки. Они подумали, что трирема с Аттилием на борту без остатка сгорит в хромосфере оранжевой звезды.

Как бы не так.

II. Неприятные повороты

Древние эллины знали только шесть планет Солнечной системы, получивших имена величайших греческих богов. Александрийские астрономы позднейших времен добавили к ним еще две. Поскольку их религия к тому времени претерпела целый ряд значительных трансформаций, эти новые миры были названы в честь людей, пусть и божественного происхождения. Седьмой планете придворные льстецы дали имя Антиоха (тринадцатого или четырнадцатого по счету). И как угадали! Подобно своему царственному тезке, зеленый газовый гигант проводил все свое время, лежа на боку. Восьмая планета была названа Александром, а ее спутники — именами друзей и полководцев Александра. Самый большой спутник, как и в жизни, получил имя Гефестиона. Впрочем, возведенный на нем город (если можно назвать городом военную крепость на десять тысяч человек) был снова назван в честь великого македонца — Александрия Космическая.

Среди высших офицеров Космократии пост гефестионского сатрапа считался чем-то средним между ссылкой и синекурой. С одной стороны, пребывание на одной из многочисленных кислородных планет Галактики считалось более престижным. С другой стороны, любой пост в Солнечной системе позволял находиться в двух шагах от Колыбели и влиять на События и Решения. Как бы то ни было, стратег Гераклий, теперешний сатрап Гефестиона, был доволен своим назначением. Он любил тишину, покой и планетки с невысокой гравитацией. Невысокая гравитация помогала ему легче переносить полученные в прежних битвах раны и плести интриги. Как и сейчас.

Война шла третий месяц подряд, и из глубин Галактики приходили страшные сообщения о колоссальных битвах и огромных потерях, но в Солнечной системе царило удивительное спокойствие. Время от времени на экранах радаров мелькали дипломатические и госпитальные корабли, а ближайший сосед, римский проконсул системы Антиоха, даже имел наглость раз в две недели заявляться в гости. Так повелось еще с Четвертой Маркоманнской войны, отгремевшей две сотни лет назад. Колыбель неприкосновенна. Ну и прочие планеты Солнца. От греха подальше. Во всех смыслах.

Космические путешествия позволили грекам, римлянам и другим и наследникам древних героев вблизи посмотреть на Марс, Юпитер и Сатурн (сатрап Гераклий провел много лет посланником в одной из римских систем и привык называть планеты латинскими именами). Потрясенные их мощью и величием, они принялись возводить на орбитах и малых спутниках новые храмы своим богам. Вот они, боги, гигантские шары из камня и газа, льда и огня, жидкого металла и бешеных энергий. Теперь в этом мало кто сомневался. Разумеется, были всякие еретики, но их обычно приносили в жертву, сбрасывая на поверхность Юпитера или другого бога. Иногда даже Солнца.

А другие звезды и планеты? А им пусть поклоняются инопланетяне.

Обо всем этом размышлял сатрап Гераклий, стоя у обзорного экрана в своем кабинете, на вершине одной из циклопических башен, окружавших Александрию Космическую. Половину черного неба, как и всегда, занимал голубой диск Александра. Если напрячь глаза, справа от него можно было увидеть Кратер. И даже кратеры на его поверхности.

В дверь постучали. Те же и…

— Сатрап, мне показалось, что вас это заинтересует.

Сменарх Аристид, капитан приписанной к базе квинкиремы «Дар Посейдона», патрулировал окрестности Солнечной системы. Шпионил за соседями и следил за дальними подступами. Это было скучно, но иногда приносило те самые плоды.

— Мы обнаружили еще один планетоид, не помеченный на картах.

Гераклий кивнул. За орбитой Александра хватало космического мусора. Первую из открытых малых планет даже собирались причислить к сонму олимпийских богов. Но очень скоро обнаружилось, что ледяных шаров и каменных обломков на границах Солнечной системы куда больше, чем в самом Фаэтонском поясе. Эти миры никого не интересовали. Человечеству вполне хватало кислородных планет в глубинах Галактики.

— Диаметр — полторы тысячи стадий. Базальт и гранит. Висит высоко над плоскостью эклиптики. Полный оборот вокруг Солнца — не менее 400 лет, мы еще не рассчитали все параметры орбиты. Ничего особенного, если бы не это.

Капитан выложил на стол стопку цветных стереофотографий.

* * *

Военный трибун Аттилий был весьма доволен собой. Тупые македонцы.

Еще древние афинские философы говорили, что скорость света не является границей, за которую невозможно переступить. И действительно, их потомкам удалось обнаружить немало обходных путей, позволивших преодолеть световой барьер и покорить Галактику. Незадолго до войны римские инженеры обнаружили еще один.

Любая звезда, говорили они, есть скопление высоких температур и точка искажения на карте гравитационных потоков. Как «черная дыра». Только другого цвета. И если «черные дыры» часто связаны между собой, то и звезды тоже. Если использовать их мощь… Они научились это делать. Все гениальное просто. Космический корабль погружался в звезду, «нащупывает» гравитационный колодец — одно ничтожное мгновение — и вот он уже в другой звезде, за многие световые года от места старта! Разумеется, остается проблема высоких температур. Но здесь на выручку приходило старое доброе силовое поле. Конечно, чтобы защититься от невыносимого жара звезды требовалось колоссальное количество энергии — которое сама звезда охотно и предоставляла.

Аппарат, отвечавший за это чудесное путешествие и носивший гордое имя «Астроплан», занимал совсем немного места и скрывался не где-нибудь, а в самом реакторе звездолета. Именно поэтому тупые македонцы, сломавшие обычный гипердвигатель и разбившие почти все навигационное и электронное оборудование на борту корабля, его не обнаружили. Если бы они вздумали вскрывать реактор… три раза «ха».

Маршевые реактивные двигатели разогнали «Гнев Юпитера» и погрузили его в корону оранжевой звезды. К сожалению, Аттилий не мог управлять процессом, но когда температура за бортом превысила все мыслимые нормы, «Астроплан» включился автоматически. Несколько секунд спустя «Гнев Юпитера» вынырнул в космическую пустоту из короны совсем другого солнца, неизвестно где, но за много световых лет от флотилии антинаварха Ипсилантиуса. И теперь медленно удалялся от звезды.

Аттилий устроился поудобнее в ближайшем антиперегрузочном кресле и рассмотрел актив и пассив.

В активе:

Он жив, здоров и на свободе. Он спас корабль и уникальный «Астроплан». Он был единственным человеком на борту, кто знал секрет нового двигателя; его оставшийся в плену экипаж ничего не расскажет македонцам. Враги не посчитали нужным испортить гибернатор с годовым запасом продуктов. Кислорода хватит еще на несколько лет. Пуны наделали в обшивке звездолета множество дырок, но Аттилию удалось герметизировать среднюю палубу. Он не знал, в какую систему привел его звездолет, но желтая звезда солнечного класса давала надежду на планеты земного типа и обитаемость. Его увидят, его спасут.

В пассиве:

Двигателей нет, связи нет, оружия нет. Починить никакой возможности. Система может быть необитаема, принадлежать врагам или каким-нибудь инопланетным варварам. Тогда он снова окажется в плену, или погибнет, или умрет через год от скуки и голода.

Ему повезло, его обнаружили на четвертый день.

* * *

Звездолет работал в режиме «парашюта». Он удалился от звезды на разумное расстояние (так, чтобы окончательно не поджариться), лег на стабильную орбиту и принялся посылать сигнал бедствия на двух частотах одновременно — стандартной межпланетной и римской военной. Разумеется, стандартный сигнал могли принимать враги — оставалось надеяться, что они соблюдают международные соглашения о космонавтике.

Скучающий Аттилий разглядывал окрестности в обычный телескоп (электронный был разбит македонцами), закрепленный в одной из наблюдательных башен. Дважды ему показалось, что он видит планету, но расстояние было слишком велико, предполагаемая планета не отличалась по размеру от прочих звезд, а приборов для анализа не хватало. Как и астрономического образования. На четвертые сутки он увидел нечто, что уже никак не могло быть планетой. И это «нечто» стремительно приближалось.

— Корабль, космический корабль, — пробормотал себе под нос удовлетворенный Аттилий несколько часов спустя. — Построенный человеческими руками… Жаль, я не узнаю эту модель. Не римский, это точно. — Его настроение упало на несколько градусов.

Македонец? Нейтрал? А может и римлянин. Капер или разведчик, построенный по «частному» заказу в нейтральной системе. Или местные пограничники?

Командир неизвестного корабля, кем бы он ни был, явно не торопился сближаться с «Гневом Юпитера», и Аттилий понимал его сомнения. Увы, за последние столетия слишком многие и слишком часто использовали сигнал бедствия не по назначению.

В конце концов неизвестный капитан принял решение. Корабль завис в космосе на расстоянии в какую-нибудь милю от борта римской триремы. Теперь старший трибун мог рассмотреть его во всех детялях, и увиденное ему не понравилось. Явно военный корабль. Четыре палубы… — квадрирема? — башни с баллистами и катапультами, абордажные мостики… Многовато абордажных мостиков, в ущерб огневой мощи. Хмм. Аттилий не мог с ходу припомнить современный ему галактический флот, который бы баловался подобными концепциями.

От борта незнакомца отделился небольшой челнок и направился к римскому кораблю. Несколько минут спустя Аттилий услышал гудение кормовых шлюзов на средней палубе и поспешил в том направлении.

Македонцы очистили арсенал «Гнева Юпитера» от всего полезного, но Аттилию удалось отыскать небольшой атомный баллистер одного из легионеров. Теперь он покоился в потайном кармане скафандра. Из него не подбить четырехпалубный корабль, но если таинственные пришельцы окажутся совсем мерзкими врагами, можно будет подороже продать собственную жизнь.

Аттилий встал посреди камеры, примыкавшей к шлюзам и скрестил руки на груди. Не успел он это сделать, как загудела гидравлическая машина, открывавшая последний внутренний люк, и в камеру буквально ворвались семь-восемь человекообразных существ в скафандрах свинцового цвета. Зеркальные забрала шлемов были непрозрачны. Завидев Аттилия, они замерли на месте.

Военный трибун бросил беглый взгляд на украшавшие стены камеры индикаторы — все в порядке, внешний люк закрыт, атмосферное давление в норме. Тогда он откинул забрало шлема и шагнул вперед. Левая рука свободно висела вдоль тела (и неподалеку от оружия), правую он поднял над головой в приветственном жесте. На суровом и обветренном лице (так римлянин любил думать о своей физиономии) нарисовалась радушная улыбка. Скрепя сердце, Аттилий заговорил по-гречески. Это был язык врага, но при этом один из самых популярных языков в галактике.

— Приветствую вас на борту «Гнева Юпитера», корабля Римской Республики. Я военный трибун Аттилий. Назовите себя.

Незнакомцы ответили не сразу. Судя по их телодвижениям, они внимательно рассматривали добродушного хозяина и обменивались между собой репликами на собственной радиочастоте. Аттилий тем временем разглядывал их скафандры. Снова незнакомая модель, без единого намека на знаки различия и национальную принадлежность. Так продолжалось с минуту; потом один из пришельцев в свою очередь шагнул навстречу римлянину и снял шлем.

Аттилий увидел перед собой несомненно человеческое лицо, жителя Терры Матер или его потомка. Обладатель лица был коротко стриженным чернокожим нубийцем, примерно одного с Аттилием тридцатилетнего возраста, и этот факт сам по себе не сообщал никакой полезной информации. Этот парень мог быть с одинаковой вероятностью римским гражданином, карфагенским наемником, македонским гоплитом, гесперийцем, ибарзельцем и представителем еще полудюжины больших и маленьких галактических империй. Нубиец еще раз окинул римлянина быстрым взглядом и заговорил на приличной латыни. Конечно, с абсолютно незнакомым акцентом. Аттилий уже не ждал ничего другого.

— Я командир Бомба («Ну и имечко», — подумал римлянин) с корабля «Непреклонный» («Ну и название»). Мы вам не враги, трибун Аттилий («Внушающее оптимизм заявление»).

— Корабль «Непреклонный»… какого флота? — мягко уточнил трибун.

— Боюсь, мы не служим никакому из известных государств, — отвечал Бомба.

«Час от часу не легче. Допустим, частная лавочка, но кто они? Вольные торговцы, контрабандисты, пираты, молодая колония?»

Бомба склонил голову набок, как будто к чему-то прислушивался. Все ясно, встроенный передатчик. «Дилетант», — усмехнулся про себя Аттилий.

— Ваш экипаж?.. — поинтересовался нубиец.

— Я один на корабле, — сообщил римлянин.

— Вы не будете возражать, если мы проверим? — вежливо спросил Бомба.

— Я ваш пленник? Мой корабль захвачен? — уточнил Аттилий, понижая температуру звуковых колебаний.

— Вы наш гость. Ваш корабль находится под нашим покровительством, — судя по скорости ответа, нубийский космонавт давно подготовился к подобному разговору… или вел его не в первый раз.

Римлянин нахмурился. Ответ ему не понравился.

— Я вижу, вы нам не доверяете, — с подкупающей откровенностью продолжил Бомба, — поэтому можете свое оружие оставить при себе.

«Не вижу логики», — собирался ответить Аттилий, но передумал.

— Имейте в виду, верхняя и нижняя палубы разгерметизированы, — сказал он вместо этого.

Бомба кивнул.

— Мои люди останутся на вашем корабле и будут охранять его. Следуйте за мной. С вами хочет говорить наш капитан.

Аттилий пожал плечами и подчинился.

— Ваш скафандр исправен? — участливо спросил нубиец, прежде чем повернуть запирающий рычаг шлюза.

Транспортный челнок не понравился римскому капитану. Он был слишком просторный и вонючий. Совершенно пустой, если не считать пульта управления. Космонавт в свинцовом скафандре управлял челноком стоя, вцепившись в рычаги. Ах, да, с потолка свисали кольца, как в допотопном электрическом вагоне. За одно из них Аттилий уцепился. Какой-то ферросплав, изрядно покрытый царапинами.

Запахи, царившие на борту «Непреклонного», были не менее отвратительны. В мозгу трибуна стала оформляться какая-то смутная догадка.

У шлюза «Непреклонного» их ожидал почетный караул (или просто караул). Едва закрылся внутренний люк, космонавты поснимали шлемы и привели Аттилия в состояние полного удивление. Такого смешения народов он уже давно не видел. Здесь были и нубийцы, соплеменники Бомбы; и несколько белых европейцев, и смуглые индийцы, и африканские пуны, и даже парочка узкоглазых желтокожих восточников.

«Неужели вавилонцы?» — подумал римлянин. Из всех флотов известных ему великих держав, только на борту вавилонского корабля мог служить подобный интернационал. Это внушало надежду — ведь вавилонцы были давними и заклятыми врагами Македонской Космократии. Хотя и с Римом они не водили особой дружбы.

— Хороший сегодня день, — как бы невзначай обронил Аттилий. Его познаний в вавилонском языке хватало, чтобы составить такую фразу. Отреагировал только один европеец, поднявший на римлянина удивленные глаза. Это снова ничего не доказывало и не опровергало.

Судя по многочисленным шрамам на лицах, Аттилия окружали бывалые бойцы; вот только непонятно, где они нашли столько врагов, вооруженных холодным оружием?..

Аттилий, Бомба и молчаливые сопровождающие прошли по пустым коридорам («Откуда этот запах?!») и поднялись на верхнюю палубу, где располагался капитанский мостик. Хм… Какие странные кресла. Огромные, явно неудобные… и зачем эта дырка? А пульт управления? Громоздкие металлические рычаги, большие, нелепые металлические кнопки… А вот из этой стены несомненно что-то торчало… стержни? штыри? крюки?! но кто-то, совсем недавно, прошелся по ним электронапильником.

Крюки?!

Последняя деталь мозаики встала на свое место.

ТАРБОЗАВРЫ!

Лицо Аттилия исказилось от переполнявших его чувств — и трудно сказать, чего там было больше — страха, ненависти или удивления.

* * *

— Вы предпочитаете архаичные носители информации? — задумчиво поинтересовался сатрап Гераклий, любуясь очередной фотографией.

Капитан Аристид никак не отреагировал на это замечание.

— Итак, капитан… Что мы обнаружили?

— Видите этот текст? — Аристид ткнул пальцем в одну из фотографий.

— Латинский алфавит, — уверенно отвечал Гераклий. — Но шрифт экзотический и я не понимаю не слова.

— Это маркоманнский, — столь же уверенно заявил капитан. — За последние двести лет язык почти не изменился. Здесь написано «Запасной выход». Здесь — «Офицерское общежитие». Здесь — «Госпиталь». И так далее.

— Двести лет? — переспросил сатрап Гефестиона.

— Секретная маркоманнская база времен Четвертой войны, — подытожил Аристид и откинулся в кресле. — Возможно, двести лет назад эта маскировка была последним словом военной техники, но она не смогла обмануть наши современные локаторы. Мы засекли вход на втором витке.

— И?..

— Мы обнаружили минимум пять подземных этажей, и это далеко не все. Я поспешил к вам с докладом.

— Почему ко мне, а не в ближайшую Академию археологов? — спросил сатрап. — Война кончилась двести лет назад…

— На базе были люди, они стреляли в нас, — доложил командир «Дара Посейдона».

— Если вы попадете в плен к противнику, это будет одна из самых больших наших побед, — заметил Гераклий. — Враги умрут от старости, прежде чем вы им что-нибудь расскажете. Дальше, дальше!

— Их было трое. Они успели уложить одного из наших, прежде чем мои гоплиты их застрелили. Жаль, пленных взять не удалось, — со скоростью хорошего полибола принялся рассказывать капитан. — Современная маркоманнская форма и оружие. На поверхности планетоида — следы недавней посадки ракетного корабля, две недели максимум. Мне пришлось принимать решение быстро. Мы успели обыскать пять этажей, и я убрал оттуда звездолет, прежде чем его кто-нибудь заметит. Мы и так наломали дров. Хотя не думаю, что погибшие успели поднять тревогу — мы не перехватывали никаких сообщений. На базе остался отряд гоплитов, пятьдесят человек. Они поддерживают связь и продолжают осмотр.

— Что там?

— Оружие, скафандры, пусковые установки ракет, челноки, галеры. Все двухсотлетней давности, тогдашние маркоманнские, римские, даже наши модели, но в прекрасном состоянии. Это то, что удалось обнаружить до сих пор. Кто знает, что на нижних этажах…

Сатрап уставился на обзорный экран и задумался.

Маркоманны всегда были варварским народом, и оставались такими даже после глубокого знакомства с цивилизацией. Впрочем, им не повезло, они имели дело в первую очередь с римлянами — а эти потомки волчицы, по убеждению македонских консерваторов, сами недалеко ушли от варваров.

Еще в Эпоху Черной Пудры маркоманнам удалось объединить под своей властью все родственные им племена. После Атомной Революции они замахнулись на большее. В первых трех войнах они сражались только против римлян. В Четвертую войну против них объединились все человеческие империи, даже вечно нейтральные ибарзелиты. Немногим удавалось подняться на такую вершину…

Эта была последняя атомная война на Земле и последняя война в Солнечной системе. Человечество уменьшилось на девяносто миллионов, и в лице своих лучших умов решило, что легко отделалось. Маркоманния осталась без армии, космических кораблей, промышленности и независимости на целых полтора века. Совсем недавно маркоманны получили равные права с другими землянами, и некоторые потомки тех лучших умов считали, что слишком рано. Похоже, что они не ошиблись.

— Они должны были сдать планетоид союзникам по условиям мирного договора еще два века назад, — озвучил очевидную истину сатрап.

— Крепость могла быть известна только немногим высшим офицерам, погибшим или казненным в конце войны, — пожал плечами Аристид. — После их смерти секрет мог быть похоронен…

— Недостаточно надежно, если сегодня на том планетоиде ошиваются люди в современной маркоманнской форме, — резко ответил Гераклий. — Кстати, как вы его назвали?

— Судя по целому ряду надписей, маркоманны называли… называют его Локишальт.

— И что это значит, Тартар меня побери? — нахмурился сатрап.

— «Убежище Локи», — пояснил Аристид. — Локи — маркоманнский бог хитрости.

— Мне не нравится это название, — покачал головой сатрап Гефестиона.

— Обязуюсь придумать новое, — охотно согласился капитан.

— Есть войны, которые никогда не кончаются, — задумчиво пробормотал Гераклий и снова посмотрел на голубой диск Александра.

— Не знаю, я никогда не был в ладах с философией, — равнодушно ответил Аристид. — Это вредное афинское наследие. Нам, настоящим македонцам, оно ни к чему.

«Расист приапов», — беззлобно подумал Гераклий, ведущий свой род от карийских династов.

— Ваши дальнейшие приказы, сатрап? — Аристид покинул кресло и вытянулся по стойке «смирно».

— Поддерживайте связь с отрядом на планетоиде и держите корабль в полной готов… нет, всю флотилию. О новых открытиях и любых неожиданностях докладывайте немедленно. Сохраняйте секретность. Это слишком серьезное дело. Я должен доложить базилевсу Филиппу, и не удивлюсь, если им заинтересуется сам Космократор. — Сатрап Гераклий усмехнулся. — И не забудьте придумать планетоиду новое название.

* * *

Вальке, королева маркоманнская, сидела за столом и делала вид, что ужинает. Поскольку аппетит покоился где-то в далеком прошлом, она действительно делала вид. Орудуя ножом и вилкой, королева превратила лежащий на тарелке кусок телятины в аккуратный равнобедренный треугольник. Сумма квадратов гипотенузы… Вальке нахмурилась. Треугольник — Пифагор — греки — македонцы… Очевидная ассоциативная цепочка ей совсем не понравилась. «А в это время на далеких планетах дети голодают», — некстати подумала она. Королева тяжело вздохнула, резко отодвинула тарелку, встала из-за стола и подошла к окну. Пришло время полюбоваться на свои владения с высоты птичьего полета. Так поступали все великие мира всего перед Принятием Решений. Вальке читала об этом у кого-то из античных авторов.

Нет, это не птичий полет. Если только не считать птицей летучую рыбу.

Королевский замок был построен в незапамятные времена, многократно переходил из рук в руки, пять раз горел, восемь раз перестраивался, был свидетелем кровопролитий и кровосмешений, а кроме всего этого, имел богатую и длинную историю. Вальке до сих пор не могла понять, почему покойный прадед сделал его королевской резиденцией, но догадывалась, что это как-то связано с ностальгией, героической традицией и духами предков. Пейзаж здесь явно не при чем. Из окна третьего этажа открывался наводящий тоску вид на зимнее Северное море. Волны, буруны, нечто льдинообразное на горизонте, серые тучи…

— Ваше Величество? — вопрос прозвучал вовремя, ибо королева начала подумывать о самоубийстве. Разумеется, с чисто гипотетической точки зрения.

— Да?

— Вас ожидает ханьский посол, — доложил преданный секретарь.

— Который из них? — нахмурилась королева.

Секретарь заглянул в блокнот.

— Фуджин Тао из династии Джин. Ему было назначено…

— Да, я помню, — кивнула Вальке. — Пригласи его.

Ханьцы получили доступ к космическим кораблям в один из тяжелых периодов своей истории. Страна в очередной раз была расколота на добрую дюжину враждующих царств и княжеств. Раскол продлился недолго, всего лишь через одно поколение молодой энергичный император объединил страну, но было уже поздно. Объединить несколько десятков звездных миров владыка Поднебесной уже не смог. И сегодня в клуб галактических держав входили как минимум пятнадцать ханьских империй разного размера и могущества. А через три века Срединное Государство на Земле снова распалось — и не объединилось уже никогда. Державы Ханьского Космоса поддерживали свои родовые княжества и такое положение вещей.

— Моя королева, — посол Фуджин Тао слишком хорошо говорил по-маркоманнски, и уже за это ему можно было многое простить. Прочие посланники не утруждали себя изучением языка разбитых и униженных варваров. — Мой господин Сын Неба шлет вам пожелания продолжительного благополучия и ожидает, что вы будете править десять тысяч лет…

— Передайте императору мою благодарность и… ну, вы и сами знаете.

Посланник династии Джин улыбнулся. Королева не была сильна в протоколе, но он был снисходителен, потому что так приказал император. Династия Джин имела большие и далеко идущие планы, связанные с этой неотесанной северянкой.

Королева в свою очередь разглядывала посла. Черный мундир, золотые звезды. Не такой желтолицый и узкоглазый, как большинство представителей многомиллиардного ханьского народа, но кто знает, с кем они смешались там, среди звезд. Вальке представила себе — С КЕМ — и ее передернуло от ужаса.

— Кроме того, мой император велел передать вам это, — посланник поклонился и протянул королеве нечто, напоминавшее золотое кольцо с печаткой. Вальке машинально приняла подарок и поднесла его к глазам. «Жениться предлагает?!» — мелькнула сумасшедшая мысль. — «Такой огромный бриллиант, что за варварский вкус…»

— Он ждет вас в одном из космических ибарзельских портов, — тем временем добавил Фуджин Тао.

* * *

На этот раз силы были равны. По крайней мере так хотелось думать легату Гортензию, стоявшему на капитанском мостике «Ромула Братобойцы». Он имел четыре дециремы против трех македонских дромонов. В паре с «Ромулом» на македонскую флотилию заходил «Нума Помпилий»; на левом фланге римлян наблюдались «Великая Этрурия» и «Месть Илиона». Конечно, это была не самая удачная идея — свести в одну оперативную группу корабли трех разных классов, но выбирать не приходилось.

— Похоже, у македонцев тоже сборная солянка, — озвучил мысли командира старший помощник, центурион Сатурнин. — Я вижу «Молот Гефеста», «Аминту Благородного» и «Фиванского победителя».

— А почему они выкрасились в красный цвет? — поинтересовался Гортензий, уставившись на тактический экран.

Старший помощник пожал плечами.

— В моем накопителе об этом ни слова. Кто их знает, какой-нибудь «священный отряд», «гвардия космократора», «знак доблести» и прочая македонская дребедень.

— Кто ими командует? — последовал куда более важный вопрос.

— Скорей всего, стратег Мемнон, старший офицер «Аминты». Мы о нем почти ничего не знаем.

Легат рассеянно кивнул.

— Хорошо, продолжим.

Отряд легата Гортензия совершенно случайно заглянул в эту систему. Строго говоря, она была нейтральной. Но нейтралитет, не подкрепленный мощным флотом и атомными катапультами, в настоящее время ничего не стоил. Как и в этом случае. Единственная обитаемая планета синей звезды была заселена бедными африканскими колонистами, прибывшими на борту транспортных кораблей, нанятых на таланты какого-то благотворительного общества из Аурентины. Транспортники тут же вернулись на Терру. Планетка пробивалась сельским хозяйством; весь ее флот состоял из одной патрульной либурны. Легат Гортензий вежливо поприветствовал ее при входе в систему. Аурентинский капитан (женщина) что-то пробурчала в ответ и оборвала связь. Римский офицер подозревал, что еще до этого она имела серьезный разговор с македонскими дромонами и твердо решил как следует допросить мерзавку… как только с гречишками будет покончено.

— Двести тысяч миль, — доложил центурион.

— Пора их пощупать, — объявил Гортензий. — Носовые катапульты. все, кроме «Этрурии»… приготовиться… ЗАЛП!

«Великая Этрурия», новейшая децирема класса «Провинция», несла новое оружие, и легат не хотел раньше времени подставлять ее под удар. Кроме того, на этой орбите главный калибр «Этрурии» будет бесполезен…

— Контакт, — кисло сообщил Сатурнин несколько минут спустя. — Слишком большое расстояние, их защита отразила все снаряды.

Гортензий кивнул, он и не ожидал другого ответа. На такой дистанции справились бы даже македонские растяпы.

— Подойдем поближе.

Сражение разворачивалось на орбите четвертой планеты системы, в 350 миллионах миль от горячей синей звезды. Жаль, планета и ее три сателлита остались позади. Гортензий обожал такие системы, идеальное поле для засад и сложных маневров. Ничего не поделаешь, придется сражаться в полной пустоте.

— Они разделились, — внезапно доложил центурион. — «Молот Гефеста» отвернул направо.

— «Месть», «Этрурия», займитесь им, — мгновенно принял решение легат.

— Вас понял… понял… — отозвались капитаны названных кораблей.

— Вы уверены, командир? — шепотом спросил Сатурнин.

Гортензий кивнул.

— Что бы не стояло за этим маневром — бегство лидера, хитрость, ловушка, отвлечение внимания. Они должны справиться.

— Остальные два дромона также меняют курс, — подтвердил свои подозрения старший помощник.

— Предложить им сдачу? — вслух подумал Гортензий. — Греки обожают капитулировать…

— «Молот Гефеста» снова изменил курс. Сближается с «Илионом» и «Этрурией».

— Кончайте его, ребята, — хладнокровно уронил Гортензий.

— Залп! — прокомментировал Сатурнин. — Сейчас…

— Какого Орка?.. — прошептал ошеломленный Гортензий.

Его широкий тактический экран принимал сразу несколько картинок. Сейчас он уставился на одну из них, транслировавшуюся с борта «Илиона». «Этрурия» была ближе к одиночному македонскому кораблю, и первой приняла удар. Вражеский дромон выстрелил только один раз… если это можно было назвать выстрелом. Невероятно яркая вспышка едва не ослепила экраны и смотревших на них людей. Одно ничтожное мгновение — и «Этрурия» просто исчезла. Словно испарилась.

— Нет, не может быть! — внезапно закричал обычно хладнокровный командир «Мести Илиона». Секунду спустя его корабль тоже исчез. Вспышка — и больше ничего. Пустой космос.

— Что это было? — легату потребовалось три секунды, чтобы вернуть себе дар речи. Его старший офицер лихорадочно прокручивал запись.

— От них ничего не осталось. Ни обломков, ничего. Я не вижу ни единого сигнала. Они даже не успели сбросить «завещание».

«Завещание» — в других мирах его называли «черным ящиком».

Легат и его старший помощник переглянулись.

— «Греческий огонь», — прошептал Сатурнин. — Так это не просто слухи… — Он откашлялся и снова уставился на экран. — Македонцам тоже досталось, последний залп повредил «Молот Гефеста». Но он на ходу.

— Это не имеет значения, — покачал головой легат. — Мы даже не поняли, как ЭТО действует. Ваши предложения, центурион?

— Драпать, — озвучил кощунственную мысль Сатурнин. — Раньше у нас не было вообще ничего, кроме слухов. Теперь записи, показания приборов, датчиков и накопителей. В порту разберутся. Это слишком важная информация, нужно доставить ее домой.

— Согласен, — кивнул Гортензий. Он не боялся умереть, но сейчас это было бессмысленно и невыгодно. Решение принято. Он посмотрел на экран. Теперь все три македонских корабля заходили на уцелевшую двойку римлян. Что делать? Оставить здесь «Нуму», пусть прикроет…

— «Нума», внимание.

— Слушаю, — загробным голосом отозвался капитан «Нумы». Очевидно, его одолевали те же мысли, но он был подчиненным.

— «Каждый сам за себя», — озвучил легат один из самых кощунственных приказов, тем не менее предусмотренный Римским Военным Кодексом. — Вернуться в порт любой ценой. Доставить информациюю. Как поняли?

— Вас понял, выполняю.

— Конец связи.

Несколько последующих минут прошли в гробовом молчании, нарушаемом лишь щелчками кнопок и шепотом младших офицеров.

— «Молот Гефеста» потерял ход, но «Нуме» не уйти. Они достанут его, — дрожащим голосом сообщил Сатурнин. Он даже не успел договорить, как «Нума» исчез с экранов. «Фиванский победитель» и «Аминта» выстрелили почти одновременно. Двойная вспышка в очередной раз ослепила римскимх офицеров.

— Мы продолжаем набирать скорость, прокол пространства возможен через шесть минут, — доложил до сих пор молчавший старший инженер.

Гортензий кивнул.

— Должны успеть, — сказал он, но в голосе не слышалось облегчения.

— Легат, нас вызывают, — заявил удивленный Сатурнин.

— Македонцы?

— Нет, местные! Эта патрульная либурна… А вот и она, — теперь и Гортензий увидел маленький корабль прямо по курсу.

— Легат Гортензий? — прохрипела в динамике аурентинка. — Стратег Мемнон просил передать вам привет.

Македонцы всегда были склонны к драматическим эффектам. Специалисты видели в этом слишком большое влияние афинской театральной школы.

— Прокля… — только и успел произнести римский офицер. На борту либурны тоже был «Греческий огонь».

«Надо было прикончить эту суку в ту самую секунду, как мы появились в системе», — тоскливо подумал легат минуту спустя, спускаясь в подземное царство Аида вслед за торопливым Меркурием.

* * *

«Тарбозавры», ящеры-разбойники, так назвали их римские космонавты, первыми посетившие эту планету. Забавно, многочисленные ксенобиологи уже за многие века до этой встречи предсказывали, что инопланетные разумные существа могут являться вершиной эволюции рептилий. На одной из кислородных планет это и произошло.

Вначале их приняли за обычных животных, ибо никаких признаков цивилизации вроде строений или орудий космонавтам обнаружить не удалось. Тот факт, что тарбозавры сбивались в стаи, участвовали в коллективных охотах и воевали друг с другом, не говорил ничего. И только долгие годы исследований доказали разумность этих существ.

В строениях они не нуждались, им было достаточно пещер и открытого неба; в орудиях тоже — тарбозаврам хватало того, чем их наделила природа. Когтей, зубов и хвостов. Казалось бы, они не нуждались и в разуме. Но природе виднее. Эволюция, мутации, конвергенции… и вот он, завр сапиенс.

Едва римляне покинули планету, биологи из Боспорской Академии с превеликим энтузиазмом взялись за установление дружеских и других отношений с тарбозаврами. Их можно было понять, ведь это была еще одна разновидность разумных инопланетян, из очень немногочисленной группы, обнаруженной в Галактике человечеством. Ящеры на всякий случай скушали несколько академиков, но настоящих ученых это не остановило.

Они так и не научились говорить на земных языках, их голосовой аппарат не был к этому приспособлен. Но ящеры прекрасно выучились читать и писать. Разумеется, не от руки. Их снабжали специальными печатными устройствами — с большими металлическими кнопками. Пластик и кристалл острые когти тарбозавров рвали в клочья.

Они оценили все прелести земной цивилизации, покорившей звезды. Космические корабли, орбитальные крепости, атомное оружие. Они потратили не один год, чтобы заполучить эти прекрасные вещи. А потом началось.

Строительством новых кораблей ящеры не заморачивались. Для этого были предназначены человекообразные рабы на покоренных планетах.

Огнестрельное оружие они недолюбливали, предпочитали рукопашный бой. Поэтому на их кораблях было столько абордажных мостиков. А еще они очень любили кушать свежее мясо кислорододышащих теплокровных млекопитающих. Чем больше жертва сопротивлялась, тем вкуснее она была.

В каком-то смысле тарбозавры повторили подвиг маркоманнов — им удалось ненадолго сплотить против себя все галактические империи землян. Их флот был разбит в кровопролитной битве, захваченные планеты освобождены, а родной мир подвергнут атомной бомбардировке. Раздавались призывы к геноциду, но гуманисты опять взяли верх. На планете тарбозавров были уничтожены все следы машинной цивилизации. Всех (очень немногочисленных) пленных ящеров из других миров вернули домой. А на тарбостационарных орбитах повисли орбитальные крепости, призванные следить за тем, чтобы ящеры уже никогда не вернулись в космос. Первые годы гарнизоны были международными, но потом началась очередная война между Римом и Карфагеном. Поэтому охрану системы спихнули на вечно нейтральных ибарзелитов, чем они добросовестно и занимались последние пятьдесят лет.

Но и об этой войне сатрап Гераклий мог сказать: «Она еще не закончилась».

Ящеры построили слишком много кораблей и захватили слишком много планет. Не все удалось найти, уничтожить или освободить. Время от времени они давали о себе знать…

— Мы были пленниками на этом корабле, — сказал капитан Дамба («Ну и имечко!!!»). — Нам удалось восстать, перебить ящеров и захватить звездолет. В наши руки попали оринентиры их планет и тайных укрытий. И с тех пор мы скитаемся по галактике и уничтожаем этих чудовищ везде, где только встретим!

— Все это очень трогательно, — перебил его Аттилий, — но почему бы вам не обратиться к тому… хм… или другому правительству? К чему это свободное плавание?

— Мы не можем доверять ни одному из галактических правительств, — с печалью в голосе отвечал капитан «Непреклонного». — Они все в сговоре с тарбозаврами.

Аттилий посмотрел на него с сочувствием.

— Я понимаю, вы были в плену у этих существ, вам пришлось нелегко, столько всего увидеть и пережить…

— Я знал, что вы мне не поверите и примете за безумца, — грустно улыбнулся Дамба. — Так или иначе, трибун, нам нужен ваш корабль. Он увеличит нашу огневую мощь в…

— …два раза? — подхватил римлянин. — Полтора? Неужели в три?.. — в его голосе появилось сомнение. — Боюсь, я ничего не понимаю в четырехмерной математике и поэтому не смогу быть вам полезен…

— Боюсь, что мне придется настоять на своем.

У Аттилия появилось нехорошее предчувствие.

«Сейчас меня ударят по голове, и я потеряю сознание», — подумал он.

И ведь как угадал!!!

III. Punica Fides

В прежние времена планета скромно называлась Теренция, в честь первооткрывателя. Когда Римская Республика стала Универсальной, и на Теренцию переехало правительство, этот мир получил гордое имя Нова Рома. Прошло еще несколько веков, и его стали называть просто Римом. Что же касается того древнего города на Терре Матер, то он теперь был известен как Старый Рим.

В Центральном Океане планеты, чуть выше экватора, лежал остров под названием Италия. Остров Италия был в два раза больше оригинального полуострова. Его географический центр украшала шестимильная гора Везувий. Этот Везувий вулканом не был. Стекавшие с его склонов ручейки и водопады давали начало могучей реке, в дельте которой, на южном берегу Италии, раскинулся город сотен дворцов, парков и храмов, столица Универсальной Римской Республики, владычицы сотен миров и миллиардов разумных существ. А сегодня на вершине всего этого могущества и великолепия находился Публий Валерий Мезон, диктатор.

За него отказались проголосовать только пять или шесть человек. Тут же, не сходя с места, новоиспеченный диктатор приказал казнить упрямцев. И даже язык не дрогнул, когда он сопровождал приговор короткой, но прочувственной речью о необходимости тотального единства перед лицом врага. Никто и не подумал возражать. В конце концов, диктатор имел полное право, согласно всем законам и обычаям, казнить и весь остальной Сенат. Просто так, потому что он диктатор.

В любом случае, от Сената осталось немного. Почти все его члены были немедленно отправлены в действующую армию. Отрабатывать народное доверие. Некоторые уже никогда не вернутся в столицу. Кажется, война удалась.

Личный геликоптер диктатора приземлился прямо на Форуме, перед храмом Беллоны. Согласно обычаю, Военный Совет Республики должен был собираться в храме Марса, но Публий Валерий предпочитал именно эту богиню. До сих пор она приносила ему удачу.

Легионеры у входа в храм, облаченные в парадную форму (кольчуга и туника времен Первой Испанской войны), взяли оружие на караул. Диктатор поднялся по ступеням и вошел в святилище.

Все уже собрались. Легаты, проконсулы, императоры, высшие офицеры и лучшие полководцы Республики. Они сидели за большим круглым столом, но встали, едва завидев диктатора. Мезон даже не посмотрел в их сторону и направился к алтарю. Совершил приношение и прошептал короткую молитву, и только после этого повернулся к присутствующим.

— Приветствую вас, товарищи. Прошу всех садиться. — И тут же, без перехода. — Война затянулась. Я намерен покончить с ней в самое ближайшее время. Мы нанесем удар в самое сердце Космократии!

Над столом загорелся электронный глобус, объемная карта известной человечеству Галактики. Римские владения, слегка искаженный цилиндр, были помечены красным цветом. К небу примыкали бирюзовый македонский конус и желтая карфагенская клякса. Прочие империи были окрашены в нейтральный серый цвет.

— Мы соберем все наши корабли, — палец диктатора протыкал глобус и раздвигал звезды, — отсюда, отсюда и отсюда. А потом объединенный флот вторгнется прямо в столичную македонскую систему. Главное условие успеха — быстрота и внезапность. Мы должны атаковать, прежде чем греки что-нибудь заподозрят.

— Все флоты? — уточнил один из легатов. — И оставить Рим без защиты?

— Ну и что? — пожал плечами Мезон. — Македонцам и в голову не придет, что мы решимся на такое безумие. Они не решаются приблизиться к Риму. С самого начала войны здесь не появлялись даже сателлиты-разведчики. И даже если несколько македонских кораблей прорвутся к столице, что с того? Какой ущерб они способны нанести? Мне думается, сенат и римский народ без труда заплатят эту цену.

— Мы атакуем македонскую столицу, легко уничтожим их гвардию; возможно, уроним несколько снарядов на дворец самого Космократора… — начал другой военачальник.

— Верно, — кивнул диктатор.

— И что потом?

Впервые за все время пребывания на верховном посту Мезон растерялся. Подобного вопроса он не ожидал. Хотя именно от этого человека стоило ожидать неприятностей. В конце концов, он был старшим братом его жены.

— О чем ты говоришь, Квинтилий? — поинтересовался диктатор, покосившись на беспокойного родственника.

— Я говорю о тотальной войне. О полном уничтожении Космократии и Карфагена.

В храме наступила полная тишина.

— Да, господа, о полном уничтожении! — продолжил воодушевленный Квинтилий. — Мы воевали с ними еще во времена Филиппа и Сципиона, а ведь это было много тысяч лет назад. С тех пор, как наши державы перенеслись в космос, все стало еще скучнее. Кто-нибудь помнит, что послужило поводом к теперешней войне?

Никто не ответил, ибо не хотел лгать, а честный ответ был за пределами добра, зла и дурного вкуса.

— А к предыдущей? А перед этим? А как они велись и чем закончились? Мы теряли по несколько сотен тысяч, иногда миллионов солдат и граждан, две-три планеты переходили из рук в руки, после чего следовал мирный договор. Проходило несколько десятков лет, а потом все начиналось сначала!

— Довольно, проконсул Квинтилий. Я не думаю, что твои банальности здесь кого-то интересуют, — нахмурился Публий Валерий.

— Банальности? Ну, конечно, кое-кто предпочитает проливать кровь, но только не слышать правду!

— Сколько пафоса, в арсенале его почти не осталось, — диктатор попробовал сменить тон и тактику. — Но я так и не понял, что ты предлагаешь.

— Повторяю. Я предлагаю полностью уничтожить Карфаген и Македонию. Свергнуть их правителей и убить их царей. Завладеть их звездами и планетами. Сделать их рабов нашими союзниками, их граждан нашими рабами, и их союзников нашими гражданами. Заставить их народы говорить по-латински и приносить жертвы нашим богам!

Квинтилий остановился, чтобы перевести дыхание. За сим вновь наступила тишина, и было слышно, как под потолком храма гудит местное насекомое, дальний родственник земной мухи.

«Конкурент», — подумал Мезон. — «Почему я его не убил, пока он был маленький?»

* * *

Другой город сотен дворцов, садов и храмов находился в доброй сотне световых лет от храма Беллоны, где заседали римские полководцы. Жители города на своем родном языке называли его просто — «Новый Город».

Сейчас над городом опустилась ночь, но Картхадаш и не думал засыпать. И особенно далеки от сна были гости одного из великолепных дворцов на берегу океана. В огромном зале на двадцатом этаже сверкали аргоновые огни и играла музыка.

Равсаран Замабал Карка, сжимая бокал с каким-то экзотическим напитком, выбрался на балкон и упал на ближайшую кушетку, предназначенную как раз для этой цели. Дворец представлял из себя сложный многогранный цилиндр. Балкон изгибался и с него можно было одновременно наблюдать город и океан. Прямо под балконом, выходившая из моря и убегавшая в город, начиналась Аллея Великих Героев, где в два ряда выстроились монументальные, в камне и металле, изображения пунических титанов далекого и не очень прошлого. В античной броне, верхом на слонах и лошадях, с огнестрельным оружием Атомной Революции, в скафандрах и шлемах Галактической Эры… Два Гамилькара, четыре Ганнибала, восемь Ганнонов, два Бомилькара… Замабалы там тоже были, но не представители семейства Карка, что одновременно печалило карфагенского офицера и внушало надежду. Он мог стать первым.

Великодушные македонские союзники не только доставили его домой, но и подарили все римских пленных. Римляне были тут же проданы с большой выгодой на ближайшей бирже работорговцев. Разумеется, капитан честно поделился выручкой со своей командой, а бОльшая часть денег досталась близким погибших космонавтов.

Строгие карфагенские адмиралы ознакомились с рапортами о сражении в системе Альфы Базилеуса, показаниями пленников и сопроводительной запиской македонского флотоводца, после чего повысили Замабала в звании и выдали новенькую квинкирему, только что вышедшую из дока. Если посмотреть в телескоп, корабль можно было увидеть с балкона. По правую руку раскинулась морская гавань Картхадашта, усеянная сотнями кораблей. Морская и космическая одновременно — абсолютное большинство военных и торговых звездолетов было проще всего садить на воду — и оттуда же стартовать.

Звездолет получил гордое имя своей достойной предшественницы, погибшей в битве с «Гневом Юпитера», а старая команда Замабала заняла добрую половину постов на новом корабле. На ближайший месяц «Лоно Астарты» приписали к Священному Отряду, охранявшему столичную планету. Жизнь удалась.

— Хорошая сегодня погода, не правда ли? — сказал кто-то над ухом Замабала.

Офицер поморщился. Прозвучавший вопрос ему решительно не понравился, но он сделал над собой усилие и повернулся на источник звука. И тут же понял, что даже такой вопрос иногда заслуживает ответа.

— Вне всякого сомнения, госпожа.

Его собеседница совершила посадку на соседнюю кушетку.

— Ты знаешь, кто я?

У капитана Замабала была прекрасная память на лицо, профессиональная, хотя от людей его нынешней профессии это не требовалось. Эти серые глаза, темные волосы и вздернутый нос были ему прекрасно знакомы.

— Да, госпожа.

— Перестань называть меня «госпожа», — потребовала Гафни бат Магон.

— Хорошо… ваше высочество.

— Я не шучу, — она нахмурилась. — Меня зовут Гафни.

— Как скажешь, Гафни, — согласился капитан. — Чем могу служить?

— Я окончательно испорченная сука и подлая ведьма, но ничего такого от тебя не потребую, — пообещала карфагенская принцесса.

— Верю немедленно и до скончания веков, — пробормотал ошеломленный офицер.

— Моя подруга хочет побывать на борту карфагенского военного корабля, — продолжала обладательница серых глаз.

— Это можно легко устроить, если только она не римская волчица, — попробовал пошутить Замабал и остался очень недоволен собой.

— Нет, всего лишь дочь ибарзельского адмирала.

Ах уж эти вечно нейтральные ибарзелиты.

* * *

Республиканская Военная Академия располагалась на том же острове, на западном ее берегу. Разумеется, были еще филиалы и полигоны, но сердце Академии старалось не удаляться от столицы Республики. На площади в несколько квадратных миль были разбросаны строения в обычном римском стиле, лес мраморных колонн и портиков. В одном из корпусов шла очередная лекция.

— Сегодня мы поговорим о спироксенах, — начал магистр Тарквиний, обращаясь к аудитории. — Как вам должно быть известно, за все годы, проведенные в открытом космосе, человечеству удалось обнаружить только шесть видов инопланетных существ, достойных называться разумными — в той или иной степени. Что ж, Галактика велика, мы исследовали едва ли сотую ее часть. Вселенная еще больше, и кто знает, что — или кто — ждет нас впереди… — магистр на секунду запнулся, ему стало немного стыдно перед студентами за эту ассовую философию. — Начнем, пожалуй, с тарбозавров…

— Этого еще не хватало, — послышался голос из зала.

Магистр вздохнул и одновременно навострил уши. Ох уж эти молодые аристократы… Но Тарквиний обожал спорщиков.

— Назовите себя и объяснитесь, кандидат.

— Цезарь. Гай Юлий Цезарь, — представился будущий офицер.

— Из венерианских Юлиев? — поинтересовался Тарквиний.

— Да, магистр.

— Хорошо, продолжайте.

— Я не считаю, что тарбозавров можно отнести к разумным существам. Это просто животные, — уверенно заявил студент.

— Надеюсь, это не личное? — поднял брови наставник.

— Нет, ни в коем случае. Я могу позволить себе объективность, — скромно улыбнулся Цезарь.

— Тогда почему? Только потому, что они не похожи на гомо сапиенс?

— Это только одна из многих причин. Они даже огонь не умели добывать, когда мы их обнаружили. Я читал последний ежегодный отчет ибарзельских патрулей. Они и после изоляции его не добывают.

— Что ж, зато они управляли звездолетами… — осторожно заметил Тарквиний.

— Я видел в земном цирке дрессированного медведя. Он управлял велосипедом. Является ли медведь разумным существом? — парировал Цезарь.

— Они умели писать и считать…

— …в том же цирке была маленькая собачка. Ее спрашивали сколько будет дважды два, и она приносила кубик с «IV».

— Хорошо, кандидат, — внезапно решил сменить тему магистр, — оставим тарбозавров в покое. Что вы скажете о фиделианцах?

— Фиделианцы — вне всякого сомнения разумные существа, — столь же увренно заявил Цезарь. — Я считаю, что мы их недооцениваем. Республике давно пора пересмотреть свои отношения с фиделианцами. Они давно заслуживают статуса друзей и союзников римского народа. Будь моя воля, я бы им и гражданство дал.

— Смелое заявление! — восхитился Тарквиний. — Конечно, фиделианцы так хорошо говорят по-латински…

— Это верно, — острожно заметил Цезарь, чувствуя ловушку.

— Ничуть не хуже земных попугаев или семпронианских летучих котов!

— Мне приходилось слышать попугаев, — поморщился молодой аристократ, — вы преувеличиваете, магистр. Что же касается летучих котов…

* * *

Вряд ли кто-нибудь в Галактике мог внятно объяснить, зачем Республике понадобилась эта планета. Похоже, ее подобрали из чистого принципа. Потому что очень плохо лежала.

Так думал молодой легионер Грациан, продираясь сквозь местные джунгли и проклиная все на свете. Ну что мог знать простой солдат о ценности и важности этой планеты! Ему и не положено было знать. Возможно, об этом кое-что знали пуны. Перед войной планета Амабилия принадлежала им. Стремительный налет республиканской дециремы «Гусь Капитолия» превратил в пыль несколько карфагенских крепостей, но коварные пуны разбежались по всей планете. И теперь единственная децирема и три бортовые когорты легионеров прочесывали сотни квадратных миль, стремясь подавить последние очаги сопротивления и окончательно закрепить Амабилию за Универсальной Республикой.

Нельзя сказать, чтобы планета была отвратительным местом. Разумеется, девяносто процентов ее поверхности были совершенно непригодны для нормального человеческого существования (как и на любой другой кислородной планете, включая Терру Матер) — океаны, пустыни, ледники и болота. Но патрульная полутурма под командованием декуриона Максенция в данный момент находилась в умеренном поясе. Если сравнивать с Террой — в самый разгар кайнозойской эры. Гигантские рептилии давно вымерли, млекопитающие правили планетой. Ни малейшего намека на разумную жизнь. Ветер западный, температура триста градусов выше абсолютного нуля. И в добром десятке световых лет от цивилизации, аргоновых огней, хорошей выпивки и веселых девушек. Вот уже целых четыре месяца.

Очевидно, подобные мысли одолевали не только Грациана, потому что один из его товарищей-легионеров тяжело вздохнул и мечтательно прошептал:

— Эх, хорошо бы сейчас…

— Заткнись! — прошипел декурион Максенций. — Всем стоять и слушать!

Легионеры послушно исполнили приказ. И, конечно, ничего такого не услышали еще целых тридцать или сорок секунд.

Потом земля едва заметно дрогнула. И еще раз. И еще, на этот раз очень заметно.

— Носорог? — шепнул Грациан. Профессиональных ксенозоологов в экипаже «Гуся Капитолия» не было, и легионеры называли местных животных, как Юпитер на душу положит. Местные носороги были огромны, но безобидны. Опасаться следовало саблезубых волков…

— Не похоже, — отрезал Максенций.

— Тогда мастодонт?

— Хватить гадать, не авгуры, — отвечал декурион. — Оружие наизготовку, вперед!

Минуту спустя полутурма выбралась на открытую лужайку, шагов двести в диаметре. Нечто, содрогавшее землю, неумолимо приближалось.

— «Гусь», «Гусь», как меня слышно, вале, — зашипел Максенций в свой радиопередатчик.

«Гусь» ответил не сразу.

— Четвертый, слышу вас отлично, вале, — отозвался динамик.

— Как далеко вы от меня, вале.

— Связь опаздывает, Четвертый, — ответил «Гусь Капитолия».

Все ясно. Они осматривают один из спутников планеты. Ни подсветить тактическую картинку, ни поддержать патруль огнем корабль не может.

— Держите канал открытым, «Гусь», — доложил декурион. — Возможный контакт в квадрате Ипсилон-Омега-Дельта-Дельта.

— Вас понял, вале.

— Всем занять позиции и приготовиться к битве! — обратился Максенций к своим солдатам.

— Так ведь носорог…

— Заткнись и выполняй приказ!!!

Грациан и его товарищи залегли в невысокой траве справа и слева от командира, щелкая замками и прицелами своих скорпионов и манубаллист.

Им не пришлось долго ждать. Другую минуту спустя на противоположном конце лужайки затрещали деревья, и перед глазами потрясенных легионеров предстало загадочное Нечто.

— Не может быть! — прошептал кто-то. Решительно, дисциплина в отряде декуриона Максенция хромала на обе ноги. В данном случае — даже на четыре.

— Сальве, «Гусь», — быстро заговорил Максенций, — есть контакт, наблюдаю карфагенского боевого слона, тяжелая модель, тип неизвестен. Принял решение вступить в бой, вале.

— Четвертый, мы с вами, — отвечал дежурный офицер звездолета, — регулярно докладывайте, вале.

И действительно, это был СЛОН — Смерть Легионерам От Наступления. Только извращенное пуническое коварство могло выпустить на поле битвы подобную боевую машину.

СЛОН возвышался над землей на добрых двадцать футов и был оснащен прекрасными тепловыми, электронными и пульсационными датчиками, поэтому сразу заметил легионеров. Хобот, бивни и спинобашня повернулись одновременно и прицелились точно в центр небольшого римского отряда.

— ОГОНЬ! — не своим голосом заорал Максенций.

Лингвисты утверждают, что в пуническом языке слово «огонь» гораздо короче, чем в латинском, и состоит всего из одного слога. Поэтому карфагенский слон выстрелил первым.

* * *

Разумеется, королева не могла явиться сюда лично. Грязную работу пришлось делать генералу Тервингу. Как и многие другие герои этой истории, генерал был молод, полон надежд и целеустремлен в будущее. Рыжую бороду ему пришлось сбрить, но эта маскировка помогала слабо. Голубые глаза, квадратная челюсть и рыжий ежик выдавали его с головой. Химическими красками и новомодными генетическими модификациями генерал предпочитал не злоупотреблять. Конечно, всегда можно было выдать себя за жителя Готландии или какой-нибудь дальней колонии.

В настоящее время оберлег Тервинг стоял на одной из палуб космической станции с неоригинальным названием «Ибарзель-18». Конечно, она принадлежала ибарзелитам, как и весь этот планетоид, один из многочисленных спутников Юпитера. Спутник, рассверленный вдоль и поперек, был хорош тем, что к нему были пристыкованы три с лишним сотни кораблей всех размеров и национальностей. Еще бы, одна из крупнейших нейтральных верфей в Солнечной системе. Здесь не только строили новые звездолеты, но и ремонтировали старые. Постоянных посетителей и случайных прохожих хватало, среди них легко было затеряться.

Генерал покрутил в руках подарок ханьского посла. Стоит ли говорить, что никто и не думал свадьбе. Тервинг воровато оглянулся, шагнул к ближайшей ферротитановой панели и приложил «бриллиант» к оптическому индикатору. «TAZINSHISHMA» — загорелось на экране; генерал приложил к индикатору свою правую ладонь; экран мигнул еще раз и воздухе загорелась виртуальная клавиатура. Маркоманнский офицер настучал длинную комбинацию греческих и пунических знаков. Экран мигнул в последний раз, и панель скользнула вправо. Путь был свободен. Едва генерал успел перешагнуть порог и уйти от него на несколько локтей, как панель встала на место. Дверь в конце длинного коридора, в свою очередь, тоже потребовала пароли и прикосновение кольцеобразного ключа, а за ней скрывался Подарок.

Оберлег медленно, чтобы растянуть удовольствие, поднимался на капитанский мостик. Словно приветствуя его, гигантский корабль оживал. Загорались приборы и аргоновые лампы; почти бесшумно, но ощутимо загудела вентиляция; открывались реальные и ложные иллюминаторы. Капитанский мостик встретил его морем огней — приборных, звездных и станционных. Здесь показное хладнокровие оставило генерала, и молодой маркоманн поспешил устроиться в капитанском кресле.

По медитерранской терминологии, это была пеквурема — шестнадцати-с-половиной-палубник. Корабль был попросту огромен. Четыре сотни баллист и катапульт всех калибров, носовые и хвостовые гиперболоиды, два десятка челноков и галер для ближнего боя и абордажа, трюм для перевозки пяти тысяч космических пехотинцев или пятнадцати тысяч пленников, четыре реактора, восемь межзвездных двигателей всех разновидностей.

— С таким кораблем я буду непобедим, — прошептал генерал Тервинг, ласково поглаживая пульт. — Призываю Одина и Вотана, Локи и Марбендила, Бальдура и Бальфура, Баальзевула и Иизавель, Астарту, Юпитера и Бегемота; Валькирий, приносящих победу, и Вальпургий, приносящих смерть; Ангелов Неба и Духов Пучин, ледяные чертоги Хель и двадцать шесть сторон света, и нарекаю тебя… нарекаю тебя…

IV. Будет страшно

Тагматарх Павсаний откровенно скучал. Хорошо там, где нас нет. Он надеялся, что таинственная маркоманнская крепость будет полна сюрпризов, пусть даже и малоприятных, но подлые варвары обманули его ожидания.

Македонцы вскрыли уже четырнадцать подземных этажей, но ничего интересного не обнаружили. Только новые склады, забитые древним оружием, консервами, а также пустые казармы для гарнизона. Никаких ловушек, защитных автоматов или потайной взрывчатки. Даже кнопки самоуничтожения на этом планетоиде не было. Павсаний вспомнил, как пять лет назад он вскрывал вавилонский бункер где-то в созвездии Цефея. Тогда его отряд потерял шесть человек, а сам Павсаний получил очередное звание, поскольку среди этих шести был его прежний командир. Но приключения! Адреналин! Увы, жизнь солдата не состоит из одних только приключений, подумал тагматарх. Хорошая фраза, надо будет запомнить и использовать в своих воспоминаниях. О том, что пять лет назад он проклинал подобные приключения последними словами, Павсаний старался не вспоминать.

В местных компьютерах также не нашлось ничего интересного. В отряде Павсания был всего один гоплит, владевший маркоманнским, и ему не удалось обнаружить ни одной буквы, которая была бы младше двухсот лет. Кое в чем сатрап Гераклий был прав, эта крепость могла весьма и весьма заинтересовать археологов. Но только совсем скучающих. Как и всякий приличный македонский офицер, Павсаний обожал работать с историческими первоисточниками, но одно дело читать Геродота, Птолемея или Дионисия Византийского; другое — сухие маркоманнские отчеты о состоянии электронных систем и уровне радиации. Последняя Маркоманнская война была неплохо изучена историками, и в этой крепости македонцам не удалось найти ничего, чтобы переворачивало представления или проливало свет на страшные тайны.

Оставался еще один способ развлечься — выйти наружу и прогуляться в скафандре по поверхности планетоида, но капитан Аристид строго-настрого приказал сидеть внутри и хранить радиомолчание, дабы не спугнуть возможных гостей. Из всех видов военной деятельности тагматарх больше всего ненавидел засады. Скука…

Очевидно, добродушные олимпийские боги подслушали мысли Павсания, потому что мысли эти были самым бесцеремонным образом прерваны писком передатчика.

— Командир, есть контакт.

Перед тем, как запереться в крепости, македонцы разбросали у входа пассивные датчики. Павсаний, изучавший античную маркоманнскую катапульту в арсенале на минус одиннадцатом этаже, превратился в слух.

— Тяжелый драккар северо-европейской постройки. Приближается со стороны Солнца, будет прямо над нами через две минуты, — доложил дежурный офицер, лохаг Певкест.

Павсаний мысленно кивнул и ударил по одной из кнопок на своем броненаплечнике.

— Общая тревога! Возможное вторжение! Драккар, тяжелый драккар, до полусотни гостей. Всем занять места. Это не учения, повторяю, это не учения, — учебных тревог за последние дни тагматарх провел предостаточно, это был еще один способ развеять скуку. Продолжая повторять сообщение, македонский офицер направился к ближайшему лифту. Он успел вовремя. Как только лифт остановился на первом этаже, дежурный сообщил:

— Корабль сел. Выбрасывает десант. Один… два… пять… девять… всего шестнадцать человек. Идут к тоннелю, драккар взлетает, — вновь послышался голос Певкеста.

— Титаны в пасти Кербера! — выругался Павсаний. Так, забудем про корабль. Займемся десантом…

— Входят в коридор, — поступило продолжение доклада.

Итак, драккар выбросил шестнадцать человек на той же площадке, где недавно садился «Дар Посейдона», у подножия огромной базальтовой скалы. Теперь таинственные пришельцы должны подняться по скале на двадцать шагов и попасть в узкий и длинный коридор…

— Они в пещере.

Они уже прошли коридор! И попали в полусферическую пещеру, тридцать шагов в диаметре. В ее дальнем углу шлюзовая камера. Никакой электроники, одни рычаги и замколеса. Примитивно, но надежно…

— Открывают первый люк… второй…

Павсаний еще раз осмотрелся по сторонам. Он находился в огромном зале, уставленном компьютерными терминалами и другими подобными машинами. Освещение работало на четверть мощности. Его гоплиты, облаченные в космические доспехи и шлемы, уже заняли позиции и взяли на прицел гигантскую титановую дверь, украшавшую вход. Места расписаны давно, предстоящий бой отрепетирован во всех подробностях.

— Сигналов нет, — поведал Певкест.

Понятно, пришельцы тоже хранят радиомолчание.

— Драккар не ушел, висит на высоте в полстадии.

Это хорошо, остается шанс его захватить.

— Внешний люк закрыт, открывается третий…

— Полная готовность!!! — прошипел Павсаний так, чтобы его услышали все.

— Второй закрыт, открывается четвертый… Здесь.

Входная дверь бункера лязгнула и медленно покатилась в сторону. Пришельцы принялись заполнять первый этаж. Павсаний следил за ними через прицел. Черные скафандры, зеркальные шлемы, знаков различия нет…

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — внезапно спросил один из них. Голос доносился из динамика в бронешлеме. Тагматарх даже не успел понять, на каком языке говорит пришелец, как уже отвечал. По-гречески, разумеется. Он представить себе не мог, что где-то в Галактике водятся варвары, которые не сумеют его понять.

— ВНИМАНИЕ! Говорит тагматарх Павсаний, Космическая Фаланга Македонии. Крепость находится под нашим контролем. Кто бы вы ни были, немедленно…

Македонец не успел договорить. Сразу несколько пришельцев повернулись на источник звука и ударили из всех стволов.

Вариант Альфа не прошел, попробуем вариант Бета.

Комната наполнилась горячим свинцом и другими металлами, газами и жидкостями. Меньше, чем через две минуты, все было кончено. Пришельцы остались лежать там, где их достал огонь македонцев. Но не все они были мертвы. У самого входа кто-то стонал. Отлично, на этот раз у нас есть пленные.

— Сигнал! — внезапно закричал лохаг Певкест. — Драккар уходит!

— Анфимий, Кратер, взять его! — приказал тагматарх. Названные гоплиты бросились к выходу.

— Осмотреть тела, подобрать раненых — и в госпиталь, собрать оружие, перекличка! — посыпались команды.

Так, потерь нет; четверо пленных разной степени тяжести; день удался!

Тем временем Анфимий и Кратер уже прошли шлюз и выскочили наружу. Корабль, висевший над их головами, был едва виден. На планетоиде царила вечная ночь. Если бы не короткие вспышки ракетного двигателя…

Один из солдат сорвал с пояса дротик и бросил его в небо. Ничтожная сила тяжести и полное отсутствие атмосферы позволили забросить снаряд достаточно далеко, прежде чем включились его собственные двигатели. Электронный глаз тут же нацелился на двигатели уходящего драккара, и дротик перешел на максимальное ускорение. Через несколько секунд он врезался точно в одно из сопел корабля. Начинка из антиохия сработала безотказна. Мгновение спустя корабль исчез в невыносимо яркой вспышке, на короткое время осветившей бесконечное черное небо над Локишальтом.

* * *

Равсаран Замабал Карка с трудом продрал глаза и осмотрелся. Кажется, вечеринка удалась, подумал он. Капитан находился на том же самом балконе. Где-то справа от него в небо медленно поднималось местное солнце. Карфагенянин встал из кресла и подошел к баллюстраде. При свете дня Новый Город смотрелся ничуть не хуже, чем ночью. Матовая пирамида Военного Совета, зеркальная башня Адмиралтейства, уголок царского дворца (его заслонял еще один небоскреб). А вот и Фонтан Победы! Колоссальный столб воды поднялся в небо и рассыпался над городом. Несколько десятков капель достались и Замабалу. Он вытер лицо и рассмеялся. Свежий утренний дождь, неплохое начало дня! Морской космопорт был не менее прекрасен. Создавалось впечатление, что за последние часы кораблей в нем прибавилось. Но это могло быть оптическим обманом зрения, порожденным разницей между светом и тьмой.

Позади него посолышались шаги. Гафни бат Магон выбралась из соседнего кресла, подошла и встала рядом с ним. Несколько минут они молчали, потом принцесса тяжело вздохнула.

— Страшно, — прошептала она. — Будет страшно…

— ??? — не понял капитан.

— Будет страшно потерять все это…

Замабал не успел придумать подходящий ответ. Гафни отвернулась и направилась куда-то в глубь дворца.

— Слами! Слами, ленивая дура, где ты?! Вызови авирон, наш добрый капитан не будет ждать!

.....................................

— Куда вы желаете направиться, госпожа? — поинтересовался равсаран Замабал Карка, когда они поднимались по трапу на борт корабля.

— Я же просила, — вздохнула Гафни.

— Еще раз прошу прощения, — поклонился капитан.

— Слами? — повернулась принцесса к своей спутнице.

Молодая ибарзелианка походила на принцессу как родная двоюродная сестра, что было совсем неудивительно, учитывая богатое общее прошлое двух великих народов.

— Тизельнаби, — отвечала Слами бат Кардом, — разумеется, Тизельнаби!

Замабал кивнул. Шестая планета этой системы, изумрудный газовый гигант, свыше тридцати лун и два десятка великолепных колец. Первое, на что спешили взглянуть праздные инопланетные туристы.

Дежурный офицер у входного люка отдал честь и бросил укоризненный взгляд на своего командира. Капитан нахмурился. Алкоголь давно выветрился, и теперь он сам был не рад факту превращения боевого корабля в прогулочную яхту для испорченных красоток. С другой стороны, попробуй отказать царской дочери.

— Вы сможете расположиться в моей каюте, — объявил Замабал, чтобы отвлечься от грустных мыслей. — Она достаточно просторна. Мне придется потеснить старшего помощника.

Почетные гостьи благосклонно кивнули.

— Пойдемте, я покажу ее вам.

— Когда здесь подают завтрак? — поинтересовалась Слами, изучая скромное убранство капитанской каюты.

Рав-серен Карка смутился.

— О, не беспокойтесь капитан! — рассмеялась Гафни. — Нам давно хотелось попробовать что-нибудь экзотического! Что может быть экзотичнее флотских пайков! — Принцесса глупо хихикнула.

— Все в порядке, Гафни, — каким-то неестественным тоном объявила ее подруга. — Здесь ничего нет. Нас никто не подслушает.

— Чего? — не понял капитан. У него был довольно глупый вид.

Принцесса порылась в поясной сумочке и протянула ему тонкую серебряную пластинку.

— Я принимаю командование.

— Да, конечно, моя госпожа, — отвечал Замабал, изучая пластинку с тем же глупым выражением лица.

— Мы же договорились!!!

— Как еще прикажете называть старшего по званию, шофетет-мишне?

— По имени, иначе ты провалишь операцию, — объяснила принцесса.

— А вы? — капитан повернулся к ибарзелианке.

— Я младше вас по званию, поэтому не стесняйтесь называть меня по имени и даже иногда отдавать приказы, — улыбнулась Слами.

— А как же командная цепочка? — уточнил Замабал. — К тому же, нейтральный статус Ибарзели и отсутствие формального союза…

— У меня карфагенское гражданство.

— А, понял, это самое, как его, «глубокое внедрение», — кивнул капитан.

Она нахмурилась, но коварный пуниец уже повернулся к старшей по званию.

— Признаюсь, я немного удивлен…

— Конечно, разве такого можно было ожидать от карфагенской принцессы? — Гафни поправила прическу и присела в ближайшее кресло.

— Нет, ну почему же, — капитан устроился в кресле напротив. Слами не предложили сесть, и она осталась стоять, весьма недовольная положением вещей. — Могу себе представить. Четвертая дочь…

— Пятая.

— …прошу прощения, пятая дочь четвертой жены Великого Магона, Царя Всех Новых Городов. Вроде бы самый верх, но вечная вторая роль. Разумеется, нужно доказать всем окружающим и самой себе, что ты нечто особенное не только потому, что родилась в царском дворце. И почему бы не на военной службе? После этого следуют долгие годы упорного труда и двойной жизни… — Замабал заметно увлекся.

— Довольно, довольно, — принцесса остановила его. — У нас еще будет время на разговоры о смысле жизни и нашем месте в ней.

— Так куда мы направляемся? — капитан сменил тон.

— Официально — свободный патруль системы, не правда ли?

— …при этом «всем известно», что мы летим гулять на Тизельнаби, — с кислым видом подхватил офицер.

— …а когда мы прибудем туда, ты получишь новые координаты, — закончила Гафни.

— Почему не сейчас? — нахмурился Замабал.

— Если ты попадешь в плен до этого, то ничего не сможешь рассказать.

— Да, конечно, но ведь это всего несколько часов полета…

— Ты с ума сошел! — воскликнула Гафни. — У тебя на борту две избалованные аристократки! Не забудь, что должен взлетать в режиме геликоптера, и чтоб никаких перегрузок!!! И никаких галерных режимов, плавное ускорение!

— Тогда четыре дня минимум, — подсчитал в уме капитан и встал. — Прикажете начинать?

— Да, но без особой спешки.

Замабал посмотрел на браслет часов.

— Отпуска у экипажа заканчиваются через два часа, подготовка к старту… Старт в полдень вас устроит?

— Вполне, мы успеем привести себя в порядок, — зевнула Гафни. — Вот только завтрак…

— Хорошо. Итак, в полдень. Желаете присутствовать на церемонии?

— Да, мы придем, — ответили хором карфагенские шпионки.

— Там и встретимся. Я прикажу старшему помощнику, чтобы он вас проводил.

V. Темная сторона силы

За несколько минут до полудня в реакторном отсеке звездолета выстроился почетный караул Пунических Космических Пехотинцев. Капитан, несколько офицеров и две благородные дамы (по такому поводу облаченные в скромные наряды с головными платками) собрались на обзорной галерее одним ярусом выше. Появился корабельный жрец, сеген Гамилькон, с помощниками. Молодой офицер явно волновался, поэтому поискал глазами капитана. Замабал одобряюще улыбнулся. Это был первый полет Гамилькона; прежний жрец, служивший под командованием Замабала, погиб при Альфе Базилеуса. Служитель богов машинально пригладил новые нашивки и откашлялся.

— Приступим, братья… и сестры! — Гамилькон повернулся к шахте реактора, увенчанной изображением толстого и мрачного существа, отлитого из блестящего медного сплава, в два человеческих роста, с красными горящими глазами. Существо чем-то напоминало сидящего Будду, которому поклонялись восточные варвары, но даже самый наивный буддист не смог бы их перепутать. (Сам реактор, никелированный купол, укрытый гудящим силовым полем, находился на три яруса ниже). Жрец поклонился идолу и всплеснул руками. — Восславим Баал-Халаля, Отца нашего и господина!

— Восславим Баала! — одновременно откликнулись все карфагеняне и одна лже-ибарзелианка. Это никого не смутило, многие граждане Ибарзели, Дармании, Итикима и других бывших карфагенских колоний до сих пор поклонялись пуническим богам.

— Свет к небесам стремится, Солнце над морем встало, даже скоты и птицы славу поют Баалу!

— Слава Баалу!

— Отец наш, пошли нам благополучный полет и защити в долгом пути через твои бесконечные владения!

— Слава Баалу!

— Баал-Халаль, прими эту жертву! Пусть эта кровь насытит тебя, и да не прольется на этом корабле более не капли крови до нашего возвращения домой!

— Слава Баалу!

Один из помощников протянул жрецу большую белоснежную коробку. Офицер Храмовой Службы опустил в нее руки и извлек содержимое. На свет появился упитанный розовый младенец. Очевидно, ребенка недавно покормили, поэтому он не кричал, а только улыбался и стрелял глазами. Капитан присмотрелся; это была девочка.

— Слава Баалу!!! — в очередной раз воскликнул жрец, и снова ему отвечал многоголосый хор. Идол тем временем претерпел трансформацию. Он медленно распахнул огромную пасть, украшенную двумя рядами острых медных зубов. Из пасти метнулся язык пламени. Жрец поднялся по лестнице, осторожно протянул ребенка и опустил его прямо в рот идола. Едва он успел отдернуть руки, как пасть захлопнулась. Криков никто не услышал. Глаза Баала мигнули, гудение силового поля прекратилось на ничтожную долю секунды, но тут же вернулось в прежний режим.

— Слава Баалу! Он принял нашу жертву!

— Слава Баалу!!!

— А это правда, что гесперийцы приносят в жертву 15-16-летних девственниц? — шепнула Гафни, наклонившись к уху капитана.

— Правда, — кивнул Замабал с гримасой отвращения на лице. — Грязные бессердечные варвары!

* * *

— Cui prodest? — спросил Сервилий Кар, проконсул Антиоха. — Кому выгодна эта война?

Сатрап Гераклий только пожал плечами.

Они сидели в том же кабинете, у экрана, на котором красовался голубой диск Александра. Римлянин явился с очередным визитом вежливости. Несмотря на войну, в Солнечной системе продолжали сохраняться Особые Отношения, выгодные всем участникам конфликта.

Римский проконсул был тридцати пяти лет от роду, ненамного моложе Гераклия. («Странно, — подумал сатрап, — мы покорили звезды, но средняя продолжительность жизни почти не изменилась с античных времен. Наверно, это оборотная сторона фалеры, плата за галактическое могущество…») Его профиль можно было лепить на римских монетах. В остальном его внешность являлась весьма заурядной, как и произносимая речь.

— Я могу понять и объяснить войны, бушевавшие на Земли в докосмическую эру, — продолжал римлянин, — но за что мы воюем теперь? За землю и воду? В Галактике тысячи свободных планет, их должно хватить всем! Так почему в космосе до сих пор не воцарился вечный мир?!

— Почему люди не летают? — ответил македонец. — В чем смысл жизни? Кто виноват и что делать?! — одновременно с последним восклицанием он вдавил одну из многочисленных кнопок на своем столе. — Достаточно. Теперь нас не смогут подслушать, да и увидеть тоже. А те, кто попытаются, увидят — или услышат — лишь ту самую запись годичной давности.

Сервилий Кар улыбнулся и покинул свое кресло; Гераклий поднялся ему навстречу. Они крепко обнялись, их губы нашли друг друга и слились в горячем поцелуе.

— Я так соскучился, — прошептал Гераклий, с трудом оторвавшись от своего гостя.

— Я тоже, — отвечал римский офицер. — Я чуть с ума не сошел! Если бы ты только знал…

— Потом, потом, — сатрап Гефестиона крепко схватил своего друга за руку и увлек за собой, в соседнюю комнату…

...............................

— А давай плюнем на все и сбежим! — предложил Сервилий полчаса спустя.

— Куда? — грустно спросил Гераклий, изучая потолок.

— Вселенная гораздо больше Святой Троицы. Мы можем попросить — и получить — политическое убежище в целой дюжине галактических держав.

— Во время войны? — прошептал Гераклий. — Предательство…

— Слишком громкое слово, — поморщился римлянин. — Я не предлагаю тебе надеть римскую форму и выдать Сенату все секреты Космократии. И я не собираюсь делать ничего подобного. Сдадим посты заместителям, они только рады будут. На фронтах в нас не нуждаются, — как и македонец, проконсул Антиоха получил свой пост после тяжелого ранения, — Солнечная система как-нибудь обойдется без нас.

— Никогда не вернуться на родину… — продолжал размышлять вслух сатрап Гефестиона.

— Что для тебя родина, Гераклий? Безвоздушное пространство объемом в миллион кубических парсеков? Земля? Македония? Этот богами забытый спутник?

— Я родился на космическом корабле, на полпути между Дарманским и Пуническим Космосом, — признался македонец.

— Ты рассказывал мне об этом. Тогда что тебя держит здесь? — Сервилий Кар приподнялся и уперся локтем в подушку. — Или наша любовь для тебя ничего не значит? Неужели ты будешь скучать по этой дурацкой войне?!

— Нет, — отвечал сатрап Гераклий. — Но я буду скучать по тебе.

VI. Memento servitudinem

Аттилий очнулся в клетке. Судя по всему, клетка находилась в трюме корабля, совершенно пустом. (Хотя здесь могли быть и другие отсеки). К запахам он уже начал привыкать, но здесь они нарушали всякие границы добра и зла. Скафандр и оружие у него отобрали, оставив лишь потертую форму, из чего Аттилий сделал вывод, что никто никому больше не доверяет. Подробное изучение клетки показало полное отсутствие дверей и замков. Такое впечатление, что клетку собрали целиком из толстых титановых прутьев, предварительно засунув в нее пленника. Не сразу, но римский офицер опознал эту загадочную конструкцию. Это было гнусное изобретение африканских работорговцев. В таких клетках перевозили несчастных рабов. В молодости Аттилию довелось послужить на военном звездолете, основной задачей которого была охота на работорговцев. Обычно римляне расстреливали на месте весь экипаж, освобождали рабов — и тут же продавали их на ближайшем римском рынке, тем самым поддерживая на плаву экономику Универсальной Республики.

Время от времени ему приносили еду. Молчаливый желтолицый космонавт проталкивал через прутья несколько пакетов и уходил, не реагируя на вопросы и оскорбительные жесты. Примерно раз в сутки через трюм пропускали поток дистилированной воды, который смывал практически все, кроме самого трибуна Аттилия. Когда это случилось в первый раз, римлянин даже подумал, что его собираются утопить. Запахи, впрочем, никуда не исчезали. Аттилий начал подозревать, что такое состояние атмосферы здесь поддерживается искусственно.

Все это время, судя по вибрации, переменам в силе тяжести и прочим побочным эффектам, корабль куда-то двигался. О судьбе своего собственного корабля Аттилий мог только фантазировать. Вот будет здорово, если эти подонки попробуют заглянуть в реактор, подумал он.

Неделю спустя его навестил капитан Дамба. В руках чернокожий бандит держал свернутый в трубку пергамент компьютерной распечатки.

— О вас пишут интересные вещи, трибун Аттилий, — без всяких предисловий заявил капитан.

— Кто? — равнодушно поинтересовался римлянин, сидевший на полу в одном из углов клетки. Мгновение спустя он оживился. — Ушам не верю, на этом корабле умеют разговаривать!

— Вы понимаете пунический язык? — Дамба проигнорировал его последнее восклицание. — Мне бы не хотелось искажать оригинал грубым переводом…

— Понимаю, — кивнул Аттилий.

— «Имя — Клавдий Аттилий Паролон. Звание — старший военный трибун. Космический Флот Универсальной Римской Республики. Командир тяжелой триремы «Гнев Юпитера», бортовой номер XLM-IIIVI». Так… год рождения, прежние должности, награды… это нам сейчас неинтересно… Ага! «После сражения с карфагенской биремой «Лоно Астарты» в системе Альфы Базилеуса такого-то числа текущего года, взят в плен союзниками. С разрешения старшего офицера флотилии, антинаварха Ипсилантиуса, сына Диомеда Кротонского, совершил ритуальное самоубийство. «Гнев Юпитера» с Аттилием на борту был сожжен в солнечной короне. Дело закрыто». А это, — Дамба прокрутил пергамент, — ваше досье из македонской военной разведки. «…совершил ритуальное самоубийство…», — прочитал капитан по-гречески. — Удивительное сходство! А вот и тактическая карточка вашего корабля. «Уничтожен (сгорел) в хромосфере Альфы Базилеуса». Жаль, — Дамба свернул пергамент, — мы не имеем доступа к республиканским архивам. Неужели и там вы числитесь погибшим? Не правда ли странно, через четыре дня после вашей смерти — и уничтожения вашего корабля — вы оба, живые и почти здоровые, попадаетесь нам на глаза? Как вы это можете объяснить?

— Я договорился с Плутоном, — пожал плечами Аттилий. — Отомстить врагам, исполнить предсказание оракула, все такое… Властелин царства мертвых согласился ненадолго отпустить меня в мир живых.

— Я не верю в римских богов, — нахмурился Дамба, — но вряд ли они простят вам подобное кощунство. ПРАВДУ!

— Эти придурки упустили меня, — снова пожал плечами трибун. — Я увел «Гнев Юпитера» прямо из-под их греческих носов. Разумеется, они не хотели выглядеть полными идиотами, и поэтому состряпали лживый доклад о гибели…

— Каким образом? — перебил его Дамба. — Когда мы вас нашли, все ваши двигатели были безнадежно испорчены!

— Вы что-то перепутали, — хладнокровно ответил Аттилий. — Осмотрите корабль еще раз.

— Нет, — покачал головой капитан, — этим займутся пуны. Жаль, мы бы хотели сохранить «Гнев Юпитера», но африканцы готовы поменять его на новенькую бирему дарманской постройки. Лучше, чем ничего.

— Поменять? — переспросил римлянин.

— Да, и вас тоже. Они весьма заинтересовались вашим чудесным спасением, — сообщил Дамба.

— А я-то думал, — Аттилий попытался изобразить презрение, — что вы борец за справедливость, героический защитник человечества от кровожадных инопланетных ящеров! Оказывается, я имел дело с обычным карфагенским шпионом!

— Мне плевать, что вы обо мне думали, — равнодушно ответил капитан «Непреклонного». — Вы отказались принять участие в нашей борьбе. Ваши дурацкие войны нас не интересуют, разбирайтесь с пунийцами сами. — Дамба резко повернулся и покинул трюм. После чего возобновились визиты немого кормильщика и ежедневные водопады. Оставалось только ждать. Дамба не счел нужным рассказать, когда состоится обмен, но вряд ли его будут откладывать до бесконечности.

Несколько дней спустя Аттилий проснулся от сильного толчка. (В трюме постоянного горел свет, поэтому трибун ложился спать, когда ему вздумается. Однажды он не рассчитал и был разбужен очередным водопадом). Еще один толчок… и еще… а этот был особенно сильным, от него, должно быть, содрогнулся весь корабль. Где-то на верхней палубе завопила сирена.

«Стреляют», — понял Аттилий. — «Космос пропитан смертью, берегись — идет звездная война!»

Корабль тряхнуло еще раз. Римлянин впечатался в прутья клетки. Потом снова, но уже в те прутья, что изображали потолок. Потом наступила тишина, отягощенная потерей сознания.

Едва очнувшись, Аттилий понял, что у клетки собралась целая толпа (не менее трех человек, судя по шести ногам), которая его внимательно изучает. Римлянин приподнял глаза и тут же пожалел об этом.

Владельцы ног сняли шлемы своих (снова) необычных скафандров и задумчиво уставились на Аттилия всеми девятью глазами.

«Хреновы инопланетяне», — на какое-то мгновение похолодел трибун, но быстро пришел в себя.

— Кто-нибудь из вас, уродов, говорит на человеческих языках? — поинтересовался Аттилий, медленно поднимаясь с пола.

— Не торопись оскорблять нас, человек, — проскрипело одно из существ на слишком грамотной латыни. Ну и рожи… Да нет, на второй взгляд они вполне симпатичные, куда лучше тех же тарбозавров. Их неведомый создатель взял кусок свежей сырой телятины, вылепил из нее подобие человеческой головы с кошачьими ушами и зачем-то добавил третий глаз в центр переносицы. Глаза… С тяжелыми веками, ресницами и круглыми зрачками. Третий глаз не отличается от нижних. У этого они серые, у этого — зеленые, а у знатока латыни тоже зеленые, кроме правого, он — коричневый. Носы почти человеческие, только очень толстые; и такие же толстые губы. Говоривший пришелец приоткрыл рот; вот зубы у него были совсем человеческие! Белые и прямые, никаких тебе желтых клыков.

Одна проблема: в очень коротком списке встреченных человечеством разумных инопланетных рас такие существа не присутствуют.

— Римский офицер? — проскрипел инопланетный полиглот.

— Так точно. Старший военный трибун Клавдий…

— Прости, ты нам неинтересен.

И ошеломленный Аттилий остался в трюме один. Несколько минут спустя на корабле наступила полная невесомость. Еще через несколько часов, среди прочего мусора, двух трупов и одной человеческой головы, в трюм заплыл атомный баллистер военного образца.

* * *

— Истину вам говорю, — захлебываясь от восторга, говорила молодая патрицианка, — Александр был велик! Он был самый лучший! Он мог победить всех! Нам всем очень повезло, что он умер молодым! Иначе бы вся Галактика сегодня говорила по-гречески!

Слушателей Римской Военной Академии слегка потрясло подобное восхваление одного из самых ярких символов Космократии. Пожалуй, диктатор Мезон мог бы отправить оратора на казнь за такие речи. Но Антония Северина, императрица Римской Республики, будучи национальной героиней, могла многое себе позволить.

— Есть мнение, моя госпожа, — осторожно заметил курсант Юлий Цезарь, — что гораздо больше повезло Карфагену. Ведь это у его ворот умер Македонец. Еще несколько месяцев и…

— И как по-вашему, куда бы направился Александр после возможного падения Карфагена? — поинтересовалась Антония. — После того, как римские легионы разбили его сатрапа в Южной Италии?

— Его слова «После Рима фиванское падение будут считать мелким происшествием» являются несомненной легендой, — заметил Цезарь. — К тому же косноязычной и известной только в латинских текстах.

— Но его планы в отношении Рима, о которых писали Птолемей и Деметрий, были вполне реальны, — возразила императрица.

— Дальнейшие войны показали, что римляне способны на равных сражаться с македонской фалангой, — сказал Цезарь.

— Прошлые войны показали, что никто, НИКТО не способен устоять перед Александром! И, поскольку мне видится, что вы прекрасно владеете материалом, поведайте мне и своим товарищам грязные подробности, — по залу прошелся смешок, в то время как Антония схватила с кафедры фужер воды и залпом осушила его. Цезарь пожал плечами и направился к электронной доске, на которой горела огромная — десять на десять футов — рельефная карта Средиземноморья в пятом веке римской эры.

— Мы уже говорили на прошлых уроках о первой балканской кампании Александра, битве при Гранике, Иссанском сражении. Следующим эпизодом Войны за Античное Наследство стала осада Тира; она же самым кардинальным образом изменила весь ход кампании.

— 421-й год от Основания Города, 444-й год Первой Олимпиады, 482-й год от основания Карфагена. Александр заметно продвинулся в глубь Азиатского материка. Малая Азия уже в его руках. Сам персидский царь Дарий разбит под Иссом, потерял почти всю армию и бежал. Александр захватил богатые трофеи и царскую семью. Власть Македонца признали почти все города Келесирии и соседних стран. Его ждет Египет. Но на пути стоит Тир, древний финикийский город, богатое торговое государство, неприступная крепость на острове.

— Тир был готов признать власть македонского царя. С одним небольшим условием. Александр не должен был входить в город. Как раз в это время в Тире проходил большой религиозный праздник, посвященный древним финикийским богам, и чужаку не позволялось ступать на священную землю. Это оказалось слишком много для гордого царя. Последовали взаимные оскорбления, все отношения были разорваны, и армия Македонской Космо… Прошу прощения, тогда она еще не была Космократией — армия Македонского Царства осадила Тир и приготовилась взять его штурмом.

— Тиряне храбро сражались, но город был обречен. Слишком неравны были силы. Помощи было ждать неоткуда — как думали греки.

— За несколько лет до начала войны, на другом берегу Средиземного моря произошли на первый взгляд незначительные события, имевшие грандиозные последствия. Карфаген, другой финикийский — пунический — город, проиграл небольшую войну сицилийским грекам. За этим последовала смута в самом Карфагене, малая гражданская война и эпидемия. Когда дым рассеялся, одни потеряли власть, а другие ее захватили. Среди этих последних особенно выделялся некий Ганнибал, сын Гасдрубала, прозванный Великим. Разумеется, это была грубая лесть со стороны его соотечественников, ибо ничего великого по сравнению со своими современниками он не совершил. Не считать же за великое деяние жалкое плавание в Южную Африку и основание там колонии! Но у Ганнибала хватило сил, чтобы разрушить планы великого Македонца. Когда началась осада, сам Ганнибал присутствовал в Тире с другими карфагенскими гостями. На этот праздник собирались финикийцы даже из самых далеких городов, из Испании и Галлии. Коварный пуниец ускользнул из Тира под покровом ночи на небольшом корабле и вернулся в родной Карфаген. Там он произнес пылкую речь перед карфагенским Сенатом, яркими красками расписал страдания финикийских братьев, и его сограждане единогласно постановили объявить войну Александру. Ганнибал вернулся в Тир с огромным карфагенским флотом, внезапным нападением потопил греческие корабли, заставил Сидон перейти на свою сторону и затянул осаду еще на много месяцев.

— Александр рвал и метал, но ничего не мог поделать. Тем временем осмелевший Дарий, персидский Царь Царей, собрал новую армию и вернулся в Переднюю Азию, чтобы снова скрестить мечи с македонцами. Александр был вынужден снять осаду и поспешил персам навстречу. Битва состоялась на печально известном перекрестке Мегиддо. Да, это было великое сражение! Если осады городов были ахиллесовой пятой Македонца, то в открытом поле против него никто не мог устоять. Дарий — и три четверти его солдат навсегда остались лежать на том перекрестке.

В зале кто-то всхлипнул. Как оказалась, это была императрица Антония. Когда Цезарь удивленно повернулся в ее сторону, она сердито отмахнулась — «продолжай, продолжай».

— Тем временем хитроумный пуниец Ганнибал решился нанести удар на другом фронте. Он послал нагруженные золотом корабли в Грецию и возмутил афинян, спартанцев, других эллинов и даже иллирийских варваров поднять мятеж против македонской власти. Золота хватило, чтобы вооружить всех желающих. Македонский наместник Антипатр погиб от рук спартанцев, а царица Олимпиада, мать самого Александра, попала в плен к северным варварам и была растерзана пьяной толпой.

— Когда эти вести достигли ушей Македонца, он пришел в неописуемую ярость — и македонская армия вместе с ним. Тир пал в одну страшную ночь. Ганнибал, его карфагенский флот и несколько тысяч тирских беженцев чудом спаслись и вернулись в Африку. Александр спешно заключил мир с новым персидским царем Бессом — новая граница прошла где-то в Месопатамии, после чего повел гоплитов на родину, спасать Македонское царство.

— Греческое восстание было подавлено с необыкновенной жестокостью. Не знаю, что Александр собирался сделать с Римом, но Афины действительно завидовали фиванцам. Первый город Эллады был сожжен дотла, а из его граждан очень немногие были проданы в рабство в разные концы света. Никому не нужны мертвые рабы. Никто не понимает, как вообще уцелели спартанцы. И здесь я склонен согласиться с авторами, которые говорят, что спартанская община, игравшая заметную роль в греческом мире в более поздние времена, не имела ничего общего с народом Ликурга и Леонида. Новая Спарта была основана македонскими колонистами, которые возродили и сохранили древние обычаи, но истинные спартанцы навсегда исчезли с лица Земли.

— Та же страшная судьба постигла многочисленные кланы северных варваров. Александр истреблял целые племена. Лишь немногим удалось избежать его меча. Иллирийские общины, которые мы встречаем сегодня на берегах Электронного моря, были основаны беженцами, искавшими спасения от священного гнева Македонца.

— Окончательно замирив Грецию, Александр обратил свой взор на Запад. «Путь в Африку лежит через Италию» — такие слова, произнесенные на берегу Эпира, приписывает Александру традиция. Правда или нет, у него был повод их произнести.

— В тот же год, когда Македонец отправился с войском на Восток, его дядя, тоже носивший имя Александр, царь Эпира, решил попытать счастья в Италии. Его звали на помощь тамошние греки, вступившие в борьбу с племенами аборигенов. Эпирскому властелину не так повезло, как племяннику. Его сразил предательский удар в спину. Александр Македонский принял решение отомстить за своего дядю. Современники говорят, что месть стала смыслом его жизни. Месть за отца, за Элладу, за мать, за тирское унижение… Александр только и делал, что мстил.

— Стоит ли напоминать, что италийские племена, бывшие врагами его дяди — луканцы, бруттии, самниты — вскоре отправились в царство Аида? Все, от носивших оружие воинов, до стариков и маленьких детей. Кое-кто в этом зале считает, что подобная судьба могла постигнуть Рим, — Цезарь покосился в сторону Антонии, — но об этом можно только гадать. Римляне не воевали с Александром Эпирским, поэтому у Александра Македонского не было никаких претензий к нашей древней столице. Победитель поставил над Южной Италией своего сатрапа и повернул на юг.

— Сицилийские греки немедленно признали его своим царем. В ходе одной короткой кампании Александр и его новые подданные заняли все карфагенские города на острове. Македонец сделал следующий шаг и переправился в Африку. Как нам прекрасно известно, добрался он туда не сразу. Корабль Александра был захвачен бурей и выброшен на побережье Мелиты. Царь царей уцелел только чудом. Едва избежав опасности на море, он был вынужден сражаться с пуническим гарнизоном Мелиты. Легенда гласит, что он захватил остров чуть ли не в одиночку. Впрочем, греческие свидетельства ненадежны, а из местных пунов не уцелел никто, чтобы рассказать об этой битве. Несколько дней спустя македонские корабли пристали к острову, отыскали царя и без дальнейших приключений доставили его в Африку.

— Тем временем в Карфагене поднялась новая смута. Сенаторы и простые граждане обвиняли Ганнибала в том, что его действия привели пунийский народ к страшным поражениям, и теперь страшный враг стоит у ворот Карфагена. Многие призывали к свержению и казни Ганнибала. Но пунийский военачальник умело защищался и отразил все доводы противников. Он говорил, что неуемная жажда завоеваний все равно бы привела Александра в Африку, и лучше встретить его теперь, когда пуническое государство находится на вершине могущества. Пока продолжались эти споры, македонцы и греки уже подошли к стенам Карфагена и бросились на штурм. Ганнибал умело руководил обороной, и первое нападение было успешно отражено. Тогда Александр взял город в кольцо и осадил его.

— И снова осада протекала неудачно. Македонцам не удалось блокировать карфагенскую гавань, и сильный пунический флот постоянно доставлял осажденным припасы и подкрепления из других колоний. Солдаты Ганнибала время от времени совершали смелые вылазки, беспокоили противников и поджигали осадные машины. Беспокойная натура Александра требовала постоянных действие. Стояние у прочных стен Карфагена доводило его до безумия. Тогда Македонец поручил осаду одному из своих товарищей, а сам отправился покорять соседние с Карфагеном страны, Нумидию и Мавританию.

— Дальнейшее нам известно. Пунийцы до сих пор показывают иностранным путешественникам скромную могилу на границе Великой Пустыни. Говорят, Александра поразил простой мавританский солдат. Случайная стрела, превратности судьбы, от которых не имеют защиты даже самые великие и бесстрашные…

— Наследники Александра немедленно затеяли междоусобную войну, чем воспользовались пуны, сохранившие родной город; римляне, уже успевшие разбить македонские гарнизоны в Южной Италии; персы, пожелавшие вернуть свои восточные владения; и многочисленные народы по всей македонской империи, пожелавшие вернуть себе свободу. Последовали долгие годы борьбы, которые привели к тому, что два государя воцарились над всей македонской державой — Птолемей на Юге и Лисимах на Севере. Несколько столетий спустя потомки Лисимаха завоевали Египет, и с тех пор такое положение вещей остается неизменным — три великие державы, Рим, Карфаген и Македония делят между собой Средиземное море…

* * *

Аттилию пришлось расстрелять полмагазина и поймать лицом и телом несколько осколков, прежде чем в решетке образовалось достаточное отверстие для выпуска на свободу. Отталкиваясь от стен, трупов и обломков, он поплыл к выходу.

Очень короткого путешествия по коридорам и палубам оказалось достаточно, чтобы понять — он больше не находится на борту «Непреклонного». Пока римлянин валялся без сознания, его перенесли на совсем другой корабль! Последние дни он просидел в трюме сверхтяжелого грузового звездолета. Похоже, ибарзельской постройки (опять!), но неизвестной государственной принадлежности… хотя, конечно, он принадлежал этим пиратам, «убийцам ящеров» или как их там. Ага, вот и шкаф с запасными скафандрами. Аттилий подобрал себе подходящий по размеру и двинулся дальше. В некоторые отсеки, разгерметизированные, невозможно было попасть, но и в остальных было на что посмотреть. Обломки, трупы, кровь… По-прежнему астронавты всех возможных национальностей. Он увидел несколько знакомых лиц, в том числе офицера, приносившего ему еду. Только великие герои Бомба и Дамба ему не встретились.

По ходу движения Аттилий составил невероятно четкий план: добраться до капитанского мостика, а там видно будет. Он почти преуспел, когда звездолет тряхнуло в очередной раз, а на борт вернулась исскуственная гравитация, впечатавшая многострадального путешественника в пол. Аттилий перевел дух, сосчитал до десяти, встал и уверенно поднялся на капитанский мостик. Ура! Живые люди!

— Кто-нибудь еще уцелел? — командным тоном поинтересовался Клавдий Аттилий, на мгновение забыв, что этот корабль ему (пока) не принадлежит. Некто, занимавший кресло первого пилота, резко повернулся (вместе с креслом). Римлянин увидел перед собой лысого коротышку с лицом профессионального уголовника и плохими манерами. Третий глаз отсутствовал, космонавт принадлежал к человеческой расе.

— А ты еще кто такой, твою мать?! — поинтересовался коротышка на отвратительном гесперийском диалекте.

— Я пришел с миром! — Аттилий был жив, свободен, вооружен, а поэтому к нему вернулось хорошее настроение.

— Жить хочешь? — последовал второй вопрос гесперийца. Трибун не успел придумать, как реагировать на подобную наглость, как пилот продолжил: — Тогда пристегнись в ближайшем кресле и не мешай!!!

Аттилий бросил взгляд на обзорные экраны и поспешил последовать совету.

— Зачем мешать, — острожно заметил он, — я и помочь могу.

Коротышка бросил на него презрительный взгляд.

— Навигатор?

— Капитан открытого космоса, — оскорбился Аттилий.

— Тогда нам повезло, я всего лишь механик. Понижаюсь до старпома. Принимай командование.

Аттилий не возражал.

— Старший помощник, доклад.

— Спасательных лодок нет, движок в полный хлам, предлагаю садиться на планету, — неуставно, но четко отбарабанил геспериец.

Планета занимала уже четверть главного тактического экрана. Зеленый алмазный шар с пятнами облаков и материков, и отчетливой аурой атмосферы.

— Мы все равно туда падаем, — озвучил старпом очевидный факт.

— Где мы? — уточнил Аттилий, изучая пульт управления. Точно, ибарзельская конструкция. — Имя планеты, номер системы?

— Тантал его знает! Я не был в этой банде за главного, мне не доложили, — отозвался геспериец. — Я только успел проверить, что планета кислородная и…

— Я сам это вижу, — перебил его римлянин. — Кстати, о банде… Ладно, потом поговорим, — Аттилий схватился за рычаги управления. — Держись покрепче. Двенадцать процентов тяги… — пробормотал он себе под нос, но коротышка его услышал.

— Юпитер, Венера, Марс, Геркулес, Ромул, Янус, Плутон… — зашептал геспериец, еще больше бледнея лицом.

— Да-да-да, — кивнул Аттилий, — самое время с ними поговорить.

— …Мелькарт, Баалхамон, Астарта, Танит, Дидо…

— Эти тоже не помешают, — согласился трибун, стуча по объемным и виртуальным кнопкам на пульте. — Кстати, как называется эта посудина?

— …Осирис, Изида, Серапис…

— Тройное имя? — удивился римлянин. — Явный нестандарт.

— «Гордость Меркурия», — оторвался от молитвы коротышка. — Порт приписки — Рапануи.

Хорошее настроение Аттилия выросло на несколько градусов.

— Рапануи! ХА-ХА-ХА! Кто бы сомневался!

В Эпоху Великих Путешествий этот смешной островок в Тихом океане только по нелепой случайности не стал владением той или иной великой державы. Когда наступила Атомная Эра, островок был признан независимым государством со всеми правами и обязанностями. После наступления Галактической Эры правительство Рапануи принялось раздавать всем желающим «удобные» документы, торговые лицензии и дипломатические неприкосновенности. Великие державы терпели такое положение, потому что оно было выгодно всем. В том числе пиратам, каперам и контрабандистам. Надо полагать, и «ящероборцам». Или как их там.

— А ты куда приписан? — полюбопытствовал трибун, не отрываясь от пульта управления.

— А тебе какое дело?! — огрызнулся геспериец. — Ты космонавт или легавый?

— Не серди меня, — нахмурился Аттилий.

— А то что?! — краем глаза римлянин разглядел направленный на него скорпион. К сожалению, его собственное оружие в данный момент было недосягаемо.

— Я просил не сердить меня, — еще больше нахмурился Аттилий.

— Извини, — пробурчал коротышка и убрал оружие. — Меня зовут Флавий.

На этот раз трибун ухитрился подавить приступ смеха. В Гесперии было больше Флавиев, чем в Британии — Арториев.

— Аттилий, — представился он в свою очередь.

— Республиканский Флот?

— Этот допрос? — снова нахмурился римлянин.

— Да нет, просто пытаюсь познакомиться, — пробормотал Флавий. — Я родом с Тальпукки…

— Гесперийская планета, — кивнул Аттилий.

— Подписал контракт на год, чтобы вырваться из этой дыры, — принялся изливать душу коротышка-геспериец. — Да если бы я знал, лучше бы в гладиаторы подался!!!

Римлянин в очередной раз воздержался от смеха. Да, гладиатор подобного роста мог иметь определенный успех…

— Думал, обычный торговый грузовик. А оказалось Плутон знает что! То ли пират, то ли капер хренов…

— Капер? — самым равнодушным голосом переспросил Аттилий. Алмазная планета уже занимала две трети экрана.

— Да, а чей — не поймешь. То ли ваш, то ли вавилонский… Я на эту вашу войну не вербовался! — добавил Флавий с неожиданной, но понятной злостью.

— Вавилонский? — «Иногда самый простой ответ — самый правильный», — подумал трибун. — Вавилон присоединился к войне?

Геспериец пристально посмотрел на него.

— Ты давно не был дома и не слышал новостей, — заметил Флавий.

— Так получилось, — пожал плечами римлянин.

— Ага, вступил, — поведал коротышка. — На вашей стороне, да.

«Хорошие новости», — отметил Аттилий. — «Тогда почему они держали меня в плену и собирались продать пунам? Двойная игра? Нет, это не вавилонцы…»

— Когда сирену включили, я в свою подсобку забился, — продолжил изливание души Флавий. — Я всегда так делаю. Ну их к воронам. Я еще на второй день понял, что на этом корабле что-то не чисто. А мне прямо в лицо и говорят: «Держи рот на замке и смазывай шестеренки, тогда вернешься домой на пару сестерциев богаче». Ну я и не выступал. За полгода раз десять в бой вступали. До сих пор побеждали… или вовремя драпали. А теперь не повезло.

Аттилий напрягся. Вот, сейчас он расскажет об этом…

— Я видел их в иллюминатор, — голос Флавия упал до шепота. — Это был чужой звездолет.

— Чужой? — не понял римлянин.

— Совсем чужой, понимаешь? Не из человеческой галактики. Ничего общего с нашими.

Из шести известных землянам инопланетных разумных рас четыре (и тарбозавры в том числе) уже научились путешествовать в космосе, но на кораблях, подаренных людьми, купленных у людей, или построенных по образцу человеческих. С небольшими изменениями. И тарбозавры, и фиделианцы, и нойроки… До контакта с человечеством никто из них не путешествовал в космосе… разве что у фиделианцев были примитивные ракетопланы для межконтинентальных прыжков, но это не считается. Конечно, конструкции кораблей разнились от планеты к планете, но трирема — она и в Саксонии трирема.

— Трехглазые уроды, — продолжил Флавий. — Я чуть в штаны не наложил, когда их увидел. Сперва они как следует отстрелялись по кораблю…

— Чем? — профессиональным тоном поинтересовался Аттилий.

— Похоже на наши атомные снаряды, — пожал плечами геспериец. — Потом пристыковались…

— У них был стандартный узел стыковки? — удивился трибун.

— Да откуда я знаю! — взорвался Флавий. — Я прятался. Потом перебирался из одной шахты в другую, я здесь каждую дыру знаю…

— Все, потом расскажешь, — перебил его Аттилий. — Начинаем вхождение в атмосферу.

* * *

— Мы не отказались от прежних планов нанести сокрушительный удар по вражеской столице, но слегка изменили их, — поведал Валерий Мезон своим полководцам. — Вместо Александрии Полярной мы атакуем Ирфаген, космическую столицу пунийцев. Теперь мы можем позволить себе отложить македонцев на потом. С тех пор, как благодаря успехам нашей дипломатии к Римской Республике присоединился Вавилон, Космократия немного занята.

Вдоль стола пробежался вежливый смешок, и диктатор записал еще одно очко в свою пользу.

— Но перед этим нас ждет одно маленькое приключение. — Палец Мезона уткнулся в едва заметную точку на виртуальной карте Галактики. — Обратите внимание на эту звезду. Ипсилон Меченосца. Звезда имеет кислородную планету, известную как Стурландия, а планета — четырнадцать миллионов жителей. Населена микротульскими и норсманскими колонистами. Перед войной планета имела статус «друга и союзника римского народа». К нашему великому стыду, мы не смогли ее защитить, и она досталась пунам. Разведка сообщает, что Карфаген держит там небольшой гарнизон и ничтожную флотилию устаревших кораблей. Столь малые силы не должны нас смущать. Мы бросим в эту систему бОльшую часть кораблей, приготовленных для атаки на Ирфаген — и освободим ее.

— Сколько именно кораблей? — немедленно последовал уточняющий вопрос.

— Сто двадцать боевых звездолетов, — отвечал диктатор. — И сорок два легиона пехоты на транспортах.

— Сто двадцать?.. А сколько кораблей и солдат держит в системе Карфаген?

— Семь кораблей разных классов, от либурны до квинкиремы. И пятьдесят тысяч гвардейцев на планете, — сообщил Мезон. После его слов в зале (уже в который раз) воцарилось ожидаемое и предсказуемое потрясенное молчание. Но ненадолго.

— Вы шутите, диктатор, — конечно, это был наглец Квинтилий. — Враги опять будут говорить, «римляне забросали противника баллистическим мясом».

— Враги ничего не будут говорить, — отрезал Мезон, — потому что после нашей победы никаких врагов не останется. Они превратятся в пыль, в мокрое место, в реликтовое излучение и красное смещение на карте Галактики. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Возможно, диктатор собирается использовать Ипсилон Меченосца как опорный пункт и трамплин для прыжка на Ирфаген, — осторожно заметил легат Гай Таваргон, давний и опытный лизоблюд.

— Во имя Юпитера, какой опорный пункт?! — воскликнул Квинтилий. — Очнись, Таваргон! Это не твоя любимая сухопутная война. Мы сражаемся в межзвездном пространстве! Для атаки на Ирфаген нам не нужны опорные пункты в созвездии Меченосца! Наши корабли могут совершить прыжок через гиперпространство прямо отсюда! С тех пор, как мы научились обманывать скорость света, нам не нужны опорные пункты!!!

— Ты повторяешься, — проворчал Таваргон, но Квинтилий уже не мог остановиться.

— Вот я и спрашиваю: в чем потайной смысл этой операции? Захват незначительной системы силами, превосходящими вражеский гарнизон в десять с лишним раз? Что это? Демонстрация наших возможностей? Гарантированная победа для использования в пропаганде? Утешение амбиций нашего диктатора?

— Все ответы верны, — холодно заметил Публий Валерий, — хотя есть еще несколько ответов. Но тебе необязательно их знать. Здесь не сенат, я ни перед кем не обязан отчитываться, а ваше дело — выполнять приказы.

«Квинтилий дорого заплатит за то, что мне пришлось произнести эти банальности», — подумал диктатор, медленно закипая одним полушарием головного мозга и одновременно остывая в другом. На какое-то мгновение появился соблазн назначить буйного родственника командовать атакой на Стурландию… нет, слишком опасно. Он обязательно постарается представить Мезона в невыгодном свете. Нет, только не он. Кандидат давно уже выбран.

— Император Квинт Марций Камилл, поручаю эту операцию вам.

Один из сидевших за столом полководцев молча кивнул. Чуть старше сорока, короткая солдатская стрижка, усеянное шрамами лицо — еще один профиль, который можно лепить на римские монеты, потомок сразу нескольких древних и заслуженных фамилий. Камилл совершенно не разбирался в политике, но это нисколько не мешало ему быть одним из лучших полководцев Республики — возможно, самым лучшим. Профессиональным, опытным, храбрым, удачливым и лояльным. Двадцать крупных и бессчисленное множество мелких побед, хотя вряд ли бы у кого-то повернулся язык назвать победы этого человека «мелкими». Надежный товарищ и отличный командир, умеющий беречь своих солдат. Разумеется, у столь замечательного человека был целый ряд других недостатков, ибо природа в бесконечной мудрости своей не терпит совершенства. Камилл был импотентом и регулярно избивал свою глухонемую сестру. Об этом знали многие, и никакие заслуги не спасли бы его от суда, но доказательств не было. Не было и все. О том, что Камилл делает со своими рабами, старались не говорить, но домоуправитель семьи Марциев был вынужден регулярно покупать новых. За великим полководцем числились еще какие-то проступки, но теперь они отступали на задний план, потому что диктатор Валерий Мезон очень надеялся на этого человека.

— Когда? — только и спросил Квинт Марций.

Публий положил на стол золотой цилиндрик — накопитель информации.

— Все приказы здесь. Прочитаете на своем флагмане, куда вы немедленно и возвращаетесь.

Камилл подхватил цилиндрик и отдал честь уже на ходу, направляясь к выходу из храма Беллоны.

— Вас я также не задерживаю, товарищи, — повернулся Мезон к остальным военачальникам. — Возвращайтесь на свои посты, очередное совещание в обычное время.

«Если не случится ничего неожиданного», — хотел добавить диктатор, но вовремя прикусил язык.

* * *

— Всем встать, командир на палубе! — объявил дежурный офицер.

«У какого союзного или вражеского флота мы позаимствовали этот обычай?» — задумался рейш Гамильтон бар Тапуз, но так и не вспомнил. — «Давно пора отменить. Пустая трата времени. Эта глупость явно пришла из той эпохи, когда мы пытались подражать «великим империалистам» вроде Персии или Македонии. Чушь. Сотрясение воздуха и нервов. У Карт-Хадашта должен быть собственный путь».

— Вольно, господа, — рейш забрался в кресло во главе стола. За его спиной оказалась коллекция трофейных римских орлов. Обычно там стояли и македонские знамена, но сегодня их убрали. Гамильтон бар Тапуз поморщился. Политика. Надо срочно подумать о чем-то приятном. На какую-то секунду флотоводец замер и зажмурился. Отличное кресло, мягкое и удобное. В молодости карфагенский адмирал провел слишком много часов на сырой земле и твердом металле, и теперь как никогда ценил комфорт. Так, продолжим. Раскладывая на столе переносной библос, Гамильтон успел полюбоваться своим отражением на зеркальном экране. Машинально пригладил бороду, потом прическу, потрогал нос. Как и великое множество его противников, адмирал был достоин красоваться на монетах — только на пунических. Вот только зеленые глаза подкачали. И откуда они у него? В прежние времена это не имело значения, но теперь на монеты лепили стереофотографии. Адмирал вздохнул и решил разобраться с проблемами современной нумизматики как-нибудь в другой раз.

Оглядел присутствующих. Среди серо-золотых мундиров Карфагенского Флота затесался один темно-зеленый македонец. Гипонаварх Стратоник из Неокносса. Нергалов союзник! Рейш предпочел бы не дружить с греками, а сражаться с ними. Но и с римлянами тоже. И с Вавилоном. И еще с кем-нибудь.

— Господа, за последний месяц союзные флоты достигли немалых успехов, — начал Гамильтон. — Мы разгромили римский десант и отстояли Амабилию. Мы уничтожили флотилию легата Гортензия, — при этих словах македонский атташе вскинулся. Ему явно не понравилось, что блестящую победу Космократии записывают на виртуальный общий счет, но рейш даже не повернулся в его сторону. Все присутствовавшие и так знали, чья это заслуга. Карфагенский Флот не крадет чужих побед, но карфагенские адмиралы обожают издеваться над македонскими «союзниками». — Имеются и другие успехи, но довольно о прошлом. Пришло время для новой победы.

Карфагенские офицеры с удивлением посмотрели на своего адмирала; на лице македонского гипонаварха читалось недоумение на фоне откровенной насмешки.

— Небольшая порция здоровой самоуверенности нам не повредит, — с подкупающей искренностью заявил Гамильтон бар Тапуз. — Даже если мы проиграем, то всегда найдем новые силы… ладно, мы не на митинге. Карту!

Над столом появился виртуальный глобус Галактики, но четкость изображения была на порядок выше, чем у аналогичного глобуса в храме Беллоны.

— Ипсилон Меченосца, планета Памела.

— Вы хотели сказать «Стурландия»? — переспросил Стратоник.

— Аборигенам придется привыкнуть к новому названию, — сурово отвечал адмирал, недовольный тем, что его перебили. — И не только им. К сожалению, недалекие римляне возомнили, что смогут отобрать у нас эту систему. Через несколько дней — точную дату вы узнаете еще до конца совещания — Республиканский Флот и Космические Легионы атакуют Ипсилон Меченосца. Вопросы? — рейш потянулся к ближайшему графину с фруктовым соком.

— Откуда у нас эти сведения? — аталеф Сифакс бар Мамута был само недоверие.

— От нашего агента в римском флоте, — пожал плечами Гамильтон, — а то вы сами не догадались.

— Насколько они надежны, и можем ли мы им доверять? — уточнил молодой офицер.

— Чтобы получить эту информацию, мы потеряли два звездолета, пять человек и еще один останется инвалидом, — нахмурился адмирал. — Вы довольны этим ответом, аталеф?

«Два звездолета и пять человек?! И этот весь экипаж?!» — не понял Сифакс, но благоразумно оставил эту реплику при себе, а вслух только произнес:

— Прошу прощения, рейш.

— Даже если это колоссальная дезинформа, мы всегда можем заново собраться с силами, — утешил его адмирал. — Я жду новых вопросов.

Он ждал новых вопросов, подобная тактика давала время на отдых и позволяла молодым офицерам проявить инициативу. Было бы слишком скучно рассказать все сразу и до последних подробностей.

— Силы римлян, их планы, наши планы? — вступил в разговор сгансаран Явинбал бар Калеб.

— Полторы сотни кораблей, из них тридцать транспортов, сорок два легиона космической пехоты и ауксиларии, — небрежно уронил Гамильтон. — Они собираются навалиться массой и задавить наш гарнизон.

— Не может быть! — вырвалось у Стратоника. — Это какая-то ошибка! Ваш агент ошибается или лжет! Такие силы для атаки столь незначительной системы…

— Валерий Мезон всегда отличался оригинальным мышлением, — равнодушно заметил карфагенский флотоводец. — Он думает, что нам в голову не придет, что он может послать против нас такую армаду. Он знает, что мы не знаем, что он знает, что мы думаем… Тройная игра, как минимум.

На лице македонского офицера явственно читалось «Ты сам понял, что сказал?!», но вслух прозвучало иное:

— Допустим, это правда… Так что вы собираетесь предпринять?

— Устрою засаду, а вы что думали? — удивился рейш Гамильтон. — Двести… нет, двести сорок звездолетов. Мы сотрем их в порошок.

— Едва римляне выйдут из гиперпространства, они тут же засекут такое скопление кораблей… атаку могут отменить, и многие успеют уйти, — заметил гипонаварх.

На лицах окружавших его карфагенских офицеров расцвели издевательские улыбки, но македонец ничего не заметил и продолжил:

— Я не понимаю, как вы собираетесь…

— Среди моих кораблей будут как минимум семьдесят огнеметных дромонов, — вкрадчиво заявил адмирал, и уже мгновение спустя наслаждался прекрасным видом стремительно бледнеющей физиономии македонца.

— Но… откуда?.. — растерянно прошептал Стратоник. — Это самый большой наш секрет…

— Расслабьтесь, гипонаврх, — пожалел его Гамильтон и зевнул. — Я же просто пошутил. Но вы должны понимать, у нас тоже есть маленькие секреты, которые останутся секретами даже для самых преданных наших союзников…

«…а вы таковыми не являетесь», — говорили его холодные зеленые глаза, и тупой македонец прекрасно понял намек.

Гамильтон бар Тапуз оставил удобное кресло и подошел к окну. Если бы у него был телескоп, он смог бы разглядеть капитана Замабала Карку и принцессу Гафни бат Магон, только что проснувшихся на балконе прекрасного дворца на берегу океана. Адмирал не мог их видеть, но он знал, что Гафни там… от нее многое зависело.

VII. Так пали гиганты

В окрестностях Тизельнаби карфагенский звездолет не задержался. Конечно, пейзажи и развлечения были великолепны, цены были низкими, инопланетных туристов почти не было — разве что обычные ибарзельцы, дарманцы и другие граждане Финикийского Содружества. Но всего через сутки Гафни бат Магон и Слами бат Кардом поднялись на мостик. Замабал услышал, как у него за спиной упали несколько пар челюстей, и обернулся. Высокородные дамы были в полной военной форме со всеми знаками различия и правительственными наградами.

— Шофетет-мишне, — поклонился капитан.

— Равсаран, — вежливо улыбнулась она в ответ.

— Наша цель?..

Гафни достала из нагрудного кармана золотой цилиндрик и оглянулась в поисках дежурного навигатора.

— Сеген, загрузите эти координаты.

Офицер опустил цилиндрик в приемное гнездо и застучал по клавишам.

— У этой системы только номер, — сообщил он полминуты спустя. — Она числится в накопителе, нанесена на карты, но совершенно неисследованна. Находится на самой границе человеческой галактики. По нашим данным, кроме единственного визита рапануйского звездолета «Бриз Лагуны» двадцать семь лет назад, никто из землян ее не посещал. Ни одна из великих держав не заявила на нее права…

Небрежным взмахом руки Гафни прервала его доклад.

— Избавьте нас от подробностей, проложите туда кратчайший курс. Обратите внимание на пятую планету системы.

— Вишневый газовый гигант?.. — уточнил офицер.

— …после выхода из гиперпространства она должна оказаться между нами и тамошним солнцем, — добавила Гафни.

— Капитан?.. — повернулся навигатор к Замабалу. Тот кивнул.

— Подтверждаю приказ. Все по местам! Стартуем через десять минут.

* * *

Гигантская темно-рубиновая планета наводила тоску, страх и ужас. Даже Юпитер по сравнению с ней выглядил карликом. («Интересно, кто поклоняется этому богу?» — подумал капитан.) Корабельный астроном утверждал, что лишь ничтожный недостаток массы не позволил планете в свое время превратиться в звезду. Только мастерство пилотов и навигаторов удерживало «Лоно Астарты» на стационарной орбите и не позволяло кораблю стать пленником гигантского шара.

— Рассчитайте орбиты спутников, — приказала Гафни. — Здесь есть из чего выбирать, — по тактическому экрану ползли не менее сорока точек разных размеров и калибров. — Подберите такой, который в ближайшие двенадцать часов останется по эту сторону планеты. Посадите туда корабль. Слами, — она повернулась к помощнице, — ты знаешь, что делать. Капитан, — к Замабалу, — распорядитесь подготовить двухместный челнок. Вы пойдете со мной и будете его пилотировать.

— ???

— Мы должны посетить… ммм… другой угол этой системы.

Замабал Карка пожал плечами.

— Старший помощник, принимайте командование.

Подходящий спутник — каплеобразный обломок скалы, двадцать пять на четырнадцать стадий с удобным кратером — обнаружился через полчаса. Но еще раньше ангар на нижней палубе «Лона Астарты» распахнул свои створки, и крошечный стреловидный челнок отправился в открытый космос.

..................

— Куда мы направляемся? — Уже в который раз задал вполне естественный вопрос капитан.

— Посмотрите на карту. Вторая планета системы.

— Ее нет, здесь указан астероидный пояс… — прежде чем Гафни успела ответить, Замабал кивнул. — Понятно. Нет там никаких астероидов. Держитесь, сейчас начнутся перегрузки.

Мгновение спустя рубиновый гигант остался далеко за спиной.

— Что из себя представляет эта планета?

— Кислородная «земля». Но она нас не интересует. Наша цель находится на спутнике планеты.

— Кислородная? — переспросил капитан. — Населена?

— Насколько нам известно — нет. Ни людей, ни чужаков. Только местная неразумная фауна, — ответила принцесса-шпионка.

— Будем надеяться, что это так, — пробормотал Замабал. — Если наши данные устарели на двадцать семь лет…

— Не на двадцать семь, — успокоила его Гафни. — Обычно этим занимался другой звездолет… но его больше нет с нами. Ничего не поделаешь, война.

Капитан попытался вспомнить, какие крупные карфагенские корабли (кроме его собственной биремы) были потеряны за последнее время.

— Он ходил под чужим флагом, — словно прочитала его мысли принцесса.

Маленький космолет рассекал космическое пространство. Вокруг были звезды, пустота, свечение далеких туманностей и до одного места романтики.

— Вот она, — нарушила недолго царившее молчание Гафни.

— Вижу, — кивнул Замабал. — Вычисляю курс.

Челнок обогнал планету и принялся снижать скорость.

— Поймаем ее на следующем витке, — сказал капитан. — Если бы в накопителе были точные координаты и параметры орбиты… Понимаю, — Гафни снова не успела ответить, — такие данные лучше не носить с собой на вечеринки.

Вторая планета — пунийцы едва удостоили ее взгляда — совсем не походила на Землю, но ее спутник очень напоминал Луну — впрочем, как и добрая половина спутников в Галактике. Горы, «моря», «океаны», цирки, кратеры и толстый слой вулканического пепла возрастом в миллионы лет.

— Куда теперь? — спросил Замабал, когда челнок приблизился к спутнику и принялся накручивать круги над его безмолвной поверхностью.

— Переключи управление на меня, — прошептала Гафни. Капитан подчинился. Принцесса выпрямилась в кресле второго пилота. Челнок изменил курс и через несколько минут плавно опустился на поверхность луны, в одном из кратеров на темной ее стороне. На вдвойне темной, в этом полушарии сейчас царила ночь.

— Жди меня здесь, — все так же тихо произнесла принцесса. Она проверила герметичность скафандра; капитан поспешно последовал ее примеру.

— Как долго? — только и успел спросить он.

— Сколько потребуется.

У челнока не было даже шлюза. Бронеколпак плавно откинулся вверх; воздух мгновенно покинул кабину корабля. Гафни спрыгнула на поверхность планетки. Осмотрелась по сторонам, включила нашлемный фонарь и направилась к ближайшему гребню. Через минуту она исчезла за ним.

Замабал восстановил герметичность кабины и несколько минут сидел неподвижно, вглядываясь в темноту.

«Будь я проклят», — подумал он какое-то время спустя и с отчаянной решимостью ударил по кнопке, открывая колпак. Выбрался из корабля. Света далеких звезд вполне хватало для поступательного движения вперед. Осторожно наступая на следы, оставленные принцессой, капитан зашагал по направлению к ближайшей «границе» кратера.

«Будь я проклят», — повторил капитан через несколько минут. Не вслух, разумеется. Гафни отключила микрофон, но передатчики скафандров работали на одной волне, и она могла его услышать. — «Кого там погубило любопытство? И кто, Молох меня побери, построил это?!»

Лежа на гребне кратера и включив на максимум оптический усилитель шлема, коварный пуниец видел, как маленькая фигурка исчезает в тени гигантского… портала?.. Полуовальная арка высотой в добрых полстадия из черного — металла? камня? — была встроена в разлом между не менее огромными скалами-близнецами. Арка была явно исскуственного происхождения. Кто ее построил? когда? зачем? Что скрывается по ту сторону? Одному Баалу известно.

Принцесса вернулась через час с небольшим; капитан, как ни в чем не бывало, ждал ее в кабине корабля.

— Возвращаемся на звездолет, — прошептала она, упала в кресло и немедленно уснула. Замабал Карка бросил взгляд на ее бледное лицо за прозрачным забралом шлема и воздержался от дополнительных вопросов.

..........................

Звездолет пропал. Исчез. Нет, не бесследно. Далеко не все космические корабли исчезают бесследно. Спутник, на котором осталась квинкирема «Лоно Астарты», был пуст, но капитан, отчаянно перебирая все диапозоны, набрел на волну, на которой работало «завещание» корабля. То самое завещание, которое в других мирах называли «черным ящиком».

— Глазам своим не верю, — шептал донельзя расстроенный карфагенянин, — потерять два корабля подряд за такой короткий срок! Определенно, меня кто-то проклял.

— Античные суеверия, — поморщилась выспавшаяся Гафни, но в его голосе звучали нехорошие нотки. — Предложения?

«Дело прежде всего, оплакивать погибших только в родном порту», — подумал равсаран.

— У нас всего лишь межпланетный челнок. Запасы топлива и кислорода ограничены. Про оружие смешно говорить. Кто бы ни уничтожил «Лоно Астарты» («сделать себе пометку, следующий корабль назвать другим именем»), это должен быть сильный враг, если он справился с таким звездолетом. — Капитан на секунду замолчал. — Предлагаю сесть на кислородную планету. И как можно быстрее.

— Мы можем подобрать «завещание» и узнать подробности? — уточнила принцесса.

— Нет, — покачал головой равсаран, следя за приборами. — Если мы только не хотим упасть на газовый гигант. Твои командиры знали о нашей миссии? Нас будут искать?

— Должны, — несколько неуверенно ответила Гафни. — Обязаны. Вот только когда… — Она поспешила сменить тему. — Согласна, возвращаемся на вторую планету. Переждем там, сколько ни придется.

— А… — осторожно начал капитан, — то место на спутнике, куда ты уходила… Там можно найти помощь?

— Нет, — отрезала принцесса. — Забудь о нем. Все, уходим отсюда.

На сей раз капитан вывел челнок точно ко второй планете системы, поскольку координаты и параметры оробиты остались в памяти бортового навигатора. Очень скоро зеленый алмазный шар с пятнами облаков и материков и отчетливой аурой атмосферы заполнил все экраны.

— Мы здесь не одни, — нахмурился Замабал, бросив взгляд на одну из панелей. — На этой планете кто-то потерпел крушение. И он посылает сигнал «Спасите бедных моряков» на международной частоте.

* * *

— А мне плевать, что ты об этом думаешь! — взорвался коротышка-геспериец, когда Аттилий попробовал ему возразить. — Я в этой войне не участвую, я совершенно нейтральное и гражданское лицо, и мне наплевать, кто меня спасет! Хоть ваши, хоть греки, хоть дарманцы!

— А если это будут трехглазые чужаки? — вкрадчиво поинтересовался римлянин. Флавий вздрогнул и посмотрел на небо.

— Так что там было дальше? — спросил Аттилий. — Я прервал тебя на самом интересном месте.

«Гордость Меркурия» — или то, что от нее осталось — лежала на отмели, примерно в миле от берега. Старший военный трибун принял правильное решение и посадил корабль на воду. Это было нетрудно, вода покрывала три четверти планетарной поверхности. Оставляя за собой роскошную полосу кипящей пены и раскаленного пара, звездолет промчался несколько миль и наконец-то смирился со своей участью. При этом Аттилий ухитрился не потерять сознание — вот приятное разнообразие! Он был по-прежнему жив, здоров, свободен, вооружен и даже находился в безопасном месте! Уже давно он себя так хорошо не чувствовал. Пришло время для послеобеденной сказки.

Космонавты покинули изувеченные внутренности корабля и сидели на его внешнем корпусе. Стояла отличная погода. Или что-то в этом роде. На здешнем меридиане было утро. Кажется. Местное солнце медленно поднималось над линией горизонта. Судя по уцелевшим термометрам, температура за бортом не превышала двести девяносто три градуса. Растительность на недалеком берегу отражала свет в зеленом спектре. Старый добрый хлорофилл. Над морем парили представители местной фауны, Аттилий насчитал пять штук. Расстояние не позволяло провести уточняющую классификацию. Летающие существа могли с равным успехом оказаться местными птицами, ящерами или перепончатокрылыми сумчатыми кошкособаками.

— Так на чем я остановился? — задумчиво сказал Флавий, открывая пакет с консервантом.

— Тебе не стоило включать сигнальный маячок, — мягко заметил Аттилий.

— …они пристыковались и высадили абордажников, — продолжал себе геспериец. — И пошли по коридорам. Кого стреляли на месте, а кого хватали и тащили к переходной камере.

— Стреляли? Из какого оружия? — в его собеседнике снова проснулся профессионал.

— Вроде наших скорпионов, — ответил Флавий, — грохот и вспышка, свежий труп. Кое-кто пытался отстреливаться, бесполезно. Я не видел, чтобы кого-то из чужаков положили или ранили. Мощная броня, наверно. Когда закончили, начали шарить по отсекам. Инструменты тащили, детали всякие, коробки с грузом.

— Груз? — уточнил Аттилий.

— Не знаю, мне не докладывали. За часок управились и отчалили. Я подождал и вылез из норки. Никого живых не нашел, поперся на капитанский мостик. Смотрю — а мы прямо на планету летим. Кое-как включил гравитацию, а дальше сам знаешь.

Аттилия рассеянно кивнул. Несмотря на хорошее настроение, ему эта история не нравилась.

— А что теперь? — с надеждой посмотрел на него геспериец.

— Странный вопрос, — удивился римлянин. — Ты же сам включил сигнал бедствия. Ждать будем, пока кто-нибудь не услышит. Еды достаточно, воздух отличный, чего еще надо? Если только…

Он не успел договорить, как над его головой просвистел шестой по счету летающий объект.

— Твою мать! — вскочил на ноги перепуганный Флавий.

— Ну кто мог подумать, что сигнал услышат так быстро? — искренне удивился Аттилий и посмотрел на небо. Летательный аппарат лег на крыло и развернулся.

— Орк меня забери, опять пунийцы, — расстроился офицер и приготовился встретить свою судьбу.

* * *

— Корабль ибарзельской постройки, на субволне передаются подробности — торговец «Гордость Меркурия», порт приписки — Рапануи, — сообщил Замабал, острожно посадив челнок на воду неподалеку от разбитого звездолета.

— Рапануи? — пожала плечами Гафни. — То есть это может быть кто угодно.

— Чего гадать и что мы теряем? — спросил капитан.

— Не вздумай попадать в плен и рассказывать о посадке на спутник, — неожиданно серьезным тоном произнесла принцесса.

— Все так плохо? — удивился Замабал.

Она кивнула. Капитан задумался. Повернулся назад, расстегнул спинку кресла и вытащил аварийный пакет.

— Умеешь обращаться с этим? — он протянул ей атомную гранату. Гафни побледнела, но снова кивнула.

— Я подведу челнок поближе и поднимусь на звездолет. Поговорю с теми парнями, — он указазал на две человеческие фигурки. Если я подам знак или ты увидить что-то очень некрасивое — взрывай. Здесь на всех хватит.

— И какой умник подумал включить в аварийные пакеты такое оружие? — задумчиво пробормотала Гафни.

— Пророк. Он предвидел наступление этого дня.

..................

— Равсаран Замабал Карка, Карфагенский Флот, — представился капитан и с проклятием схватился за кобуру. «Гафни, не торопись, у нас еще есть шанс!» — мысленно взмолился он при этом.

— Меня Флавий звать, я механик, — машинально ответил геспериец и замер, увидев направленный на него ствол нервобаллисты. Секунду спустя он понял, что ствол направлен на римского офицера и медленно перевел дыхание.

— Что-нибудь не так, уважаемый равсаран? — Аттилий был сама вежливость и хладнокровие.

— Вам не кажется, что мы где то уже встречались? — не менее вежливо и хладнокровно спросил его карфагенский капитан.

Аттилий тяжело вздохнул.

— Ну вот, опять!!!

— Простите? — не понял Замабал Карка.

— Готов поспорить, что вам пришлось иметь дело с моим беспокойным братом, — Аттилий был сама откровенность.

Замабал Карка напряг зрение.

Со дня памятной битвы при Альфа Базилеус прошло… сколько дней? Корабли землян летели со сверхсветовыми скоростями. При всем желании парадоксов со временем избегать не удавалось. Иногда разница во времени относительно «неподвижных» объектов составляла дни, самое большее — месяцы. Для Аттилия прошло несколько недель, и недели эти наложили на него определенный отпечаток. Например, его роскошная борода могла поспорить с бородой карфагенянина. Потрепанный римский мундир скрывался под дешевым гражданским скафандром. Разговоры с коротышкой Флавием немного обезобразили его благородную латинскую речь. А кроме того…

— Вы меня за идиота принимаете, Клавдий Аттилий Паролон? — карфагенянин приподнял повыше нервобаллисту.

— Луций Аттилий Паролон, — мягко поправил его Клавдий Аттилий. — Клавдием зовут моего бедного младшего брата.

— Почему бедного? — мгновенно отреагировал Замабал.

— В то время, как я благоразумно эмигрировал в Гесперийский Космос, этот несчастный остался служить в Республиканском Флоте и почти наверняка загремел на нынешнюю войну, — в глазах старшего военного трибуна заблестели самые натуральные слезы. Настоящий геспериец Флавий за его спиной благоразумно промолчал.

— Чего вы хотите добиться этой глупой ложью, трибун? — все еще не верил ему коварный пуниец.

— И так каждый раз, — снова вздохнул Аттилий. — И никто не верит! Флавий, ну скажи ему!

— Вы бы их видели рядом, ваша карфагенская честь, — отозвался механик. — Как две капли воды. Родная мать не отличит. Клянусь Гермесом, чтоб меня Цербер сожрал.

За спиной у пунического офицера послышалось негромкое гудение.

— Мне надоело сидеть в челноке и фантазировать на тему «что здесь происходит», — объявила Гафни и добавила страшное богохульство.

За сим последовали два выстрела и одновременное падение двух тел.

* * *

Сатрап Гефестиона сидел за столом в общем зале и с неожиданным для себя аппетитом расправлялся с ужином. Впрочем, ничего удивительного — Гераклий сегодня не завтракал и не обедал, а организм требовал своего даже в условиях низкой гравитации.

В очередной раз оторвавшись от тарелки, македонец осмотрелся. Столовую все еще называли гордым именем «сиссития», но от спартанских порядков, введенных одним из древних Космократоров, уже давно ничего не осталось. «Туда им и дорога», — не без раздражения подумал сатрап. Вообще надо было поужинать в кабинете или личных покоях… Глупые игры в демократию с личным составом. Все равно он сидит за столом в гордом одиночестве. Или уже нет? Гераклий даже не успел заметить, когда сменарх Аристид занял стул напротив него.

— Пришло сообщение от засады на Локишальте, — прошептал капитан.

— Вы так и не придумали ему новое название, — с укоризной заметил сатрап. — Что там?

Аристид коротко рассказал о битве, выигранной тагматархом Павсанием.

— Павсаний допросил пленных и осмотрел трупы. Выяснились удивительные вещи…

— Ну? — нахмурился Гераклий. — Не тяните слона за хвост.

— Они не маркоманны. Наемники с Омеги Геркулеса. Всех рас и цветов кожи.

— Позвольте, — вспомнил сатрап, — а что с теми тремя, застреленными в день открытия планетоида?

— Все еще лежат в гибернаторе на моем корабле, — пожал плечами Аристид. — Осмотр тел ничего не дал. Североевропейцы, то ли маркоманны, то ли норсманы, то ли микротульцы. Кровяные клетки и отпечатки пальцев в базе данных не значатся. Как выяснилось теперь, они были из той же банды. Прибыли первым рейсом. Наняты анонимным источником, через посредника. Уплачено вперед. В заказе значилось — раздобыть списанный драккар, маркоманнскую форму, прибыть на Локишальт и ждать дальнейших инструкций. С ними обещали связаться по радио и назвать пароль. Это все.

— Это все, что они рассказали? — спросил Гераклий.

— Вы же знаете возможности прокрустатора, — осторожно заметил капитан. — Они ничего не смогли утаить.

Сатрап промолчал.

— У меня складывается впечатление, что маркоманны здесь вообще ни при чем, — продолжил Аристид. — После войны информация о Локишальте ушла в архивы одной из великих держав или вообще в преступный мир.

— Все может быть, — медленно кивнул Гераклий. — Хорошо, я должен сообщить базилевсу Филиппу.

Вернувшись в свой кабинет, сатрап набросал короткое сообщение, защифровал и отправил на Землю, после чего отправился спать. Корабли землян давно обогнали свет, но радиоволны — нет. Ответа пришлось ждать много часов.

Сообщение пришло гораздо раньше, чем он ожидал. Сигнал разбудил его посреди «ночи» (гефестионская колония работала в 24-часовом режиме). Увидев, кто его вызывает, Гераклий был премного удивлен. Неужели афинские академики все-таки изобрели сверхсветовую связь?!

Когда загорелся экран, сатрап понял, что революции в области космических коммуникаций не произошло.

— Я на борту звездолета, скоро мы сядем на Гефестион, — сообщил базилевс Филипп, царь Македонии, племянник Космократора (Царя Царей), самый главный македонец в Солнечной Системе.

Гераклий не успел ответить, базилевс продолжал:

— Я получил ваше сообщение. Я мог бы согласиться с оценкой сменарха Аристида, если бы не события, произошедшие за последние несколько суток на Земле.

— Война?.. — упавшим голосом произнес сатрап.

— Все не так страшно, но все очень странно, — успокоил его Филипп. — Глейди Вальке, королева Маркоманнии, пропала без вести — и свыше сотни маркоманнских гвардейцев вместе с ней. В ее кабинете обнаружилось завещание.

— ???

— Королева завещала власть народу и просила провозгласить республику, извинялась, что вынуждена удалиться от мира и посвятить себя высокому служению.

— ???!!!

— Я не ручаюсь за точность перевода, — заметил базилевс, — но в копии, которую я держу перед глазами, именно так и сказано — «высокое служение». Что это значит, во имя Зевса Громовержца?!

— ???!!!

— Я решил лично расследовать это дело, — заявил племянник Космократора.

«Ничего удивительного», — подумал Гераклий. — «Скучно ему на Земле, ничего не происходит…»

* * *

Флавий лежал на спине, уставившись в бесконечное синее небо этой планеты. Во лбу его зияла оплавленная дыра. Гафни не промахнулась.

Гафни тоже лежала, но скорпион гесперийца прострелил ей всего лишь левую руку.

— Ваша спутница истекает кровью, ей надо помочь, — мягко заметил римлянин.

Замабал согласно кивнул и взмахнул нервобаллистой.

— Ваше оружие, трибун.

— Я не трибун, я всего лишь центурион… — начал было Аттилий.

Карфагенский капитан выстрелил.

«Не попал», — с некоторым удивлением и понятным облегчением отметил Аттилий секунду спустя.

— Следующий снаряд — вам в голову, — пояснил коварный пуниец. Аттилий молча вытащил из кармана баллистер и бросил его в воду. БУЛЬК!

— На колени и руки за голову, — добавил равсаран, и римлянин снова подчинился. Теперь Замабал мог заняться Гафни. Скверная рана… а у него только одно средство, но достаточно хорошее. Капитан спрыгнул в челнок и, косясь в сторону лежавших и стоявших на звездолете тел, быстро отыскал гиппократор. Вернувшись к принцессе, он положил медицинский автомат ей на грудь. Гиппократор быстро изучил пациентку и принял оптимальное решение. КЛИНК-КРАК! На глазах у пораженных зрителей левая рука Гафни отделилась от тела и упала в воду.

— Гиппократору виднее, — машинально произнес Аттилий, но тут же заткнулся, увидев направленный на него дрожащий ствол.

ВЖЖЖ-ПШШШ-ШШШК! — гиппократор впрыснул необходимые дозы лекарств и наложил герметичный пластырь.

— Постельный режим до ближайшего военного госпиталя, — прозвучало из динамика автомата, после чего он перебрался на живот принцессы, где и пристегнулся.

— Ближайшего госпиталя? — с тоской переспросил капитан. Гиппократор не ответил. Замабал задумался, потом перевел взгляд на Аттилия.

— На звездолете мало что осталось, — машинально ответил тот. — И нашего врача, кажется, тоже убили…

— Между прочим, кто? — поинтересовался пуниец.

Римский офицер честно рассказал про трехглазых чужаков.

— …когда сирену включили, я в свою подсобку забился, — изливал душу Аттилий. — Я всегда так делаю. Ну их к воронам. Я еще на второй день понял, что на этом корабле что-то не чисто. А мне прямо в лицо и говорят: «Держи рот на замке и смазывай шестеренки, тогда вернешься домой на пару сестерциев богаче». Ну я и не выступал. За полгода раз десять в бой вступали. До сих пор побеждали… или вовремя драпали. А теперь не повезло…

— Достаточно, — перебил его Замабал. В голосе карфагенского капитана сквозили лишь пять-шесть процентов доверия. — А это кто был? — последовал кивок в сторону Флавия.

— Один из этой банды, — пожал плечами Аттилий. — Я с ним всего пару раз сталкивался. Чем он занимался на корабле — понятия не имею. Мне не докладывали.

Замабал задумался.

Врет или не врет?

Аттилий или его брат?

Как узнать правду, понять и разобраться?

Под рукой не было опытных карфагенских антиразведчиков из команды корабля и последних достижений высоких пыточных технологий. Попробуем обойтись собственными силами и разложить все по корзинам.

Иногда самый простой ответ и есть самый правильный. Как звали того греческого философа, который предлагал отвергать все сложное и лишнее? Оккамарх… Оккамотель… Оккамаст… Оккамед? Неважно. Согласно этому… А! Вспомнил! Оккамемнон!!! Так вот, согласно Оккамемнону, это и есть Аттилий. Тот самый, командир триремы «Гнев Юпитера».

Но «Гнев Юпитера» с командиром на борту был сброшен в пекло оранжевого солнца, где и сгорел.

Но позвольте! А кто сказал, что корабль сгорел? Замабал стоял на капитанском мостике македонского флагмана; видел, как «Гнев Юпитера» направляется в сторону звезды… Но он не следил за приборами. Звездолет вполне мог обогнуть солнце, свернуть в сторону…

Македонцы его обманули? Допустим. Зачем? Это подождет.

Или корабль все-таки сгорел? Но кто сказал, что Клавдий Аттилий Паролон был на борту? Македонцы? Антинаварх Ипсилантиус? Этот выскочка вполне мог соврать. Аттилия увели… и отвели в трюм дециремы. Или просто на другую палубу. А пунийцам рассказали красивую сказку про сумасшедшего римлянина и его псевдонипонтийские обычаи.

Зачем? Двойная игра? Тройная игра? Аттилий — македонский агент? Ипсилантиус — римский шпион? Все может быть.

А если нет? Если Клав… Если Луций Аттилий говорит правду?

Но какова вероятность того, что из всех обитателей огромной Галактики Замабал совершенно случайно (?!) встретил именно брата-близнеца римского капитана, подбившего его звездолет в первый день этой войны?!

А какова вероятность того, что он снова встретился с Клавдием Аттилием? Одному Баалу известно.

А этот… Флавий? Почему Гафни решила пристрелить его на месте? Почему он решил сделать то же самое? Они встречались раньше? Точно, шпионские дела. И этот Аттилий, Луций или Клавдий, тоже в этом замешан. Жаль, Гафни все еще без сознания. Она должна многое объяснить…

А трехглазые чужаки? Если Аттилий не соврал. Не они ли уничтожили «Лоно Астарты-2»? Или это сделал экипаж «Гордости Меркурия»? Но карфагенский звездолет отстреливался, и полученные повреждения заставили пирата — римского капера? — упасть на планету?

Слишком много вопросов и ни одного внятного ответа.

...............................

Не менее напряженная работа мысли совсем не отражалась на лице Клавдия Аттилия.

Неудачная ложь, но нужно продолжать. Правду сказать нельзя. Кто знает, как идет война; возможно, пунийцы уже давно заполучили секрет «Астроплана». А если нет — Карфаген не должен узнать этот секрет от него. К счастью, пунийцев всего двое, и один из них без сознания… Двое?!

— Простите, капитан, а что с вами случилось? Вы тоже потерпели крушение? И откуда вы знаете моего брата?

— Заткнись, — совсем невежливо оборвал его Замабал. — Помолчи. Мне надо подумать, — честно признался коварный пуниец. Но времени на размышления у него уже не оставалось.

— На этой планете что, сахаром намазано? — удивился Аттилий.

— Не думаете ли вы, что я попадусь в эту детскую ловушку? — спросил Замабал. Лже-геспериец пожал плечами и снова посмотрел в небо.

— Можете мне не верить, просто подождите немного.

Несколько секунд спустя пуниец услышал где-то над головой гудение, и на разбитый звездолет упала гигантская тень.

— Как минимум пеквурема, а то и вовсе беллакруксер, — заметил Аттилий. — Мать моя Венера! Да на всю Галактику едва наберется полсотни таких кораблей! Ваши друзья, саран? — спросил римлянин и тут же пожалел об этом.

— Никак нет, трибун. Между прочим, меня повысили в звании, — ответил Замабал с горькой улыбкой. Кажется, он получил ответ на один из своих вопросов. — И это нас вы называете лживым народом? Едва Отец Лжи получил свободу действий, он первым делом сотворил римлян.

Аттилий не ответил, только гордо выпрямился. Враги от него ничего не добьются. Если в небе висит карфагенский корабль, он заставит убить себя, прежде чем их прокрустаторы вытащат из него секретную информацию. Если же это нейтрал… Еще повоюем.

— Понимаю, это была военная хитрость, — кивнул равсаран. — Но это не значит, что наш разговор окончен. Мы обязательно продолжим его.

«Удивительная самонадеянность», — подумал римлянин. — «Неужели это все-таки пунийцы?»

— Если это не ваши, — сказал Аттилий вслух, — то может быть, они и подбили наши корабли?

— Скоро узнаем, — задумчиво отвечал коварный пуниец. В его голове один вариант сменял другой. Бежать? Куда? Как? Атомная граната? Плен? Челнок? Джунгли на том берегу? А если все-таки спасение? Умереть мы всегда успеем…

Гигантский звездолет немного покружил в небе, после чего сел на воду, примерно в трех милях от берега. Вскоре от него отделился амфибийный челнок, который через несколько минут приблизился к разбитому рапануйскому кораблю. Этот челнок был гораздо больше карфагенского, поэтому из него выбрались сразу девять-десять человек.

«Нет, не пунийцы. И не римляне. И не греки. Орк (Молох) меня побери, какое галактическое сообщество носит такую военную форму?!» — одновременно подумали бравые офицеры.

— Мы получили ваш сигнал и пришли на помощь, — сказал предводитель пришельцев на отвратительном, но более-менее грамотном койне. — Я андерцент Сибикон, Старнамарина Маркоманниа.

«Неудивительно, что я не сразу узнал эти черные мундиры. И откуда у этих северных варваров такой роскошный звездолет?! Ладно, потом разберемся. Пока будем считать их добрыми нейтралами», — одновременно решили капитаны, но Замабал заговорил первым.

— У нас раненный, требуется срочная помощь, — он указал на Гафни. Андерцент Сибикон кивнул и дал знак своим людям. Принцессу подхватили и потащили в челнок.

— А что с этим человеком? — один из пришельцев склонился над Флавием.

— Ему уже не поможешь, — на удивление единодушно откликнулись жертвы кораблекрушений.

— А что здесь вообще произошло? — поинтересовался маркоманнский офицер, обратив внимание на римского трибуна, все еще стоявшего на коленях.

— Этот сумасшедший пытался меня убить! — вскочил Аттилий, указывая на карфагенского капитана. — Если бы не вы, андерцент…

— Вот мерзавец, — покачал головой Замабал и опустил оружие.

— Вы бы представились, господа, — потребовал ничего не понимающий Сибикон.

— Военный трибун Клавдий Аттилий и так далее, — римлянин с вызовом покосился на Замабал. Тот снова покачал головой и назвал себя.

— Мы не участвуем в вашей… — начал было маркоманнский офицер, но Аттилий бесцеремонно оборвал его:

— Да-да-да, вы не участвуете в нашей войне, и вы на нее не подписывались, и вам на все наплевать — если бы вы знали, сколько раз я слышал эти слова за последние дни!!! Дальше что?!

Андерцент оставил его вспышку без внимания.

— Мы приглашаем вас на борт нашего корабля, где вы получите отдых, уход и почет, соответствующий вашему рангу. Затем мы постараемся… — маркоманн помедлил, — …высадить вас в ближайшем нейтральном порту, откуда вы сможете вернуться на свои планеты или попросить убежище. Разумеется, вам придется сдать оружие, — он покосился на пунийца, который все еще сжимал в правой руке нервобаллисту. — На борту нашего звездолета вы должны хранить перемирие. Повторяю, ваша война нас не касается.

Карфагенянин молча пожал плечами и протянул оружие. Потом оглянулся на свой челнок. Маркоманн проследил за его взглядом.

— Если ваш кораблик исправен, то полагаю, мы сможем подобрать его, — предложил Сибикон. Замабал согласно кивнул, хотя думал совсем о другом. Гафни говорила, что не стоит сдаваться в плен… Карфагенский капитан посмотрел уже в сторону маркоманнского челнока.

— Нельзя ли побыстрее доставить принцессу к врачу? — спросил равсаран.

— Да, конечно, — спохватился маркоманн, — за нами пришлют другой челнок… Принцессу?!

— Союз Новых Городов будет бесконечно благодарен вам за спасение члена царствующего дома, — уставшим голосом поведал карфагенский капитан.

— Ничего себе! — присвистнул Аттилий. — Конечно, я старый республиканец…

— Кто-нибудь еще уцелел? — поинтересовался Сибикон и кивнул на развороченные внутренности упавшего звездолета.

— Насколько мне известно, нет, — пожал плечами римлянин.

— Вы не будете возражать, если мы все осмотрим?

Губы Аттилия растянулись в самой иронической из улыбок.

— Да сколько угодно!!! Это вообще не мой корабль!

— И не мой, — машинально поддакнул карфагенянин.

................................

На борту вновь прибывшего звездолета спасенных/пленников встречали еще несколько маркоманнских офицеров, рангом повыше.

— Оберлег Тервинг, — представился командир корабля. — Приветствую вас на борту «Правнука Слейпнира». Вашим раненным… раненной немедленно займутся врачи. Что же касается вас, господа, то позвольте пригласить вас отобедать с моими офицерами в капитанской каюте… или лучше поужинать?

Несколько часов спустя, умытые, отдохнувшие и переодетые, они сидели за столом в капитанской каюте маркоманнского корабля. (Гафни находилась в госпитале звездолета; Замабал уже успел навестить ее, но принцесса еще не пришла в сознание).Звездолет тем временем оставил безымянную кислородную планету и теперь двигался в неизвестном направлении. Аттилий и Замабал, каждый на свой лад, сочли своим долгом предупредить владельцев пеквуремы, что кто-то в этой системе сбивает все звездолеты подряд (хотя в глубине души оставили маркоманнов в числе подозреваемых).

Хозяева сочли ниже своего достоинства предлагать гостям гражданскую одежду, поэтому оба офицера, римлянин и пуниец, красовались в маркоманнских мундирах; Аттилий с погонами андерлега и Замабал с нашивками оберцента. Увидев своего противника, военный трибун не мог удержаться от смеха:

— Вот теперь отчетливо видно, что я старше вас по званию!

— Идите к Молоху, господин «андерлег», — беззлобно отвечал пуниец.

— Я всегда знал, что в Карфагенском Флоте хромает дисциплина, но чтобы настолько… — нахмурился новоиспеченный андерлег.

— Прошу садиться, господа! — превал их разговор строгий, но вежливый голос. Оберлег Тервинг уже занял свое место во главе стола. За ним последовали другие офицеры.

— За Ее Величество Королеву! — провозгласил командующий, поднимая бокал.

— За Республику! — присоединился Аттилий. К нему опять вернулось хорошее настроение, и он был обязан что-нибудь испортить. Маркоманны проигнорировали его непристойное поведение. Замабал Карка промолчал. Над пуническим республиканским монархизмом не смеялся только ленивый.

— Позвольте небольшой вопрос, оберлег? — снова заговорил Аттилий, когда бокалы были отставлены и офицеры взялись за вилки. Тервинг даже не успел ответить, как римлянин уже продолжал. — Что делает маркоманнский корабль так далеко от Земли? Последний раз, когда я просматривал реестр вашего флота, в нем не было ничего крупнее межпланетной галеры. Конечно, вступление в войну на той или иной стороне могло гарантировать вам помощь союзников, но…

Маркоманнский генерал едва не подавился куском мяса.

— Разумеется, галактическая политика не ограничивается зоной влияния Большой Тройки, — невозмутимо продолжал Аттилий, — и незадолго до войны мы слышали о волнениях в аурентинских колониях, не говоря уже о Ханьском Космосе…

Тервинг вздрогнул и отложил вилку.

— Поэтому я не исключаю вариант, в котором вы не принимаете участие в нашей войне, но ведете собственную, — заметил военный трибун.

— Не обращайте на него внимания, — осторожно вставил Замабал. — Мы не так давно знакомы с три… с «андерлегом» Аттилием, но он всегда так себе ведет.

— Не смейте перебивать старших по званию! — рассвирипел Аттилий. Маркоманнские офицеры уже давно забыли про еду и с удивлением следили за этим странным разговором.

— Достаточно, господа, — дар речи наконец-то вернулся к Тервингу. — Боюсь, я не смогу ответить на все ваши вопросы, но я знаю того, кто сможет. Он должен присоединиться к нам с минуты на минуту.

— Мы будем весьма этому рады, — важно кивнул Аттилий.

— Говорите за себя, — прошипел Замабал.

И тогда распахнулась входная дверь, а все маркоманнские офицеры вскочили, как подброшенные катапультой. Карфагенский капитан решил последовать их примеру. Аттилий помедлил, но тоже встал. На всякий случай.

— Ваше Величество, добро пожаловать, — поклонился оберлег Тервинг, в то время как все прочие офицеры, пунические и маркоманнские, вытянулись по стойке «смирно». Кроме Аттилия, конечно.

— Вольно, господа, — прошептала королева и огляделась. — Трибун Аттилий? Равсаран Карка? Я рада вас видеть. — Она снова осмотрелась по сторонам. — Господа, оставьте нас. Тервинг, вы тоже останьтесь.

— Бедняги, они даже не успели поужинать, — пробормотал Аттилий, когда младшие по званию маркоманны потянулись к выходу. Пробормотал достаточно громко.

Когда в каюте осталось четыре человека, Вальке повернулась к своим гостям.

— Еще раз приветствую вас на борту «Правнука Слейпнира», господа. Полагаю, мы всем знаем, зачем вы прибыли в эту систему. Нам больше нет смысла притворяться и обманывать друг друга. — Ее глаза загорелись. — Там на всех хватит. Никто не уйдет обделенным.

* * *

— Товарищи, пройдемся по нашим планам в последний раз, — объявил император Квинт Марций Камилл.

В отличие от диктатора Мезона, лучший полководец Республики выбрал для последнего совещания храм Марса. Благо, он находился на том же Форуме. Через площадь перейти.

— Как вам известно, в настоящее время наш ударный флот завершает накопление в системе Гаммы Дельфина. Сразу после совещания все старшие офицеры вернутся на свои корабли и направятся туда же. Через двое суток наш флот, тремя волнами, совершит прыжок в систему звезды Ипсилон Меченосца!

Над столом загорелся очередной виртуальный глобус — уже не всей Галактики, а только искомой звезды и ее окрестностей.

— Вот цель нашей операции! Желтая звезда солнечного типа. Пять планет. Планеты и орбиты имеют удивительное сходство с планетами Солнечной системы, но представьте: там нет Венеры, Юпитера и Антиоха; а ипсилонский «Марс» занимает орбиту Фаэтонского Пояса Астероидов. Важная деталь — в день нашей атаки в системе проходит Парад Планет: все планеты выстраиваются в одну линию. Сами боги на нашей стороне! В первой волне идут четыре эскадры; запоминайте цели!

Масштаб изображения увеличился, на переднем плане показался маленький оранжевый шар.

— Гейзерих, первая планета, аналог Меркурия. Расстояние от звезды — три с половиной минуты. До войны — небольшая научная станция для наблюдения за местным солнцем; теперь — батарея тяжелых карфагенских гиперболоидов, которые держат под прицелом всю систему. Очень удобно, в небе висит неистощимый источник питания; ничего нового или удивительного, такие установки мы наблюдаем во множестве наших и вражеских систем. До сих пор подобные батареи были трудно досягаемы и практически неуязвимы. Атакующие корабли, идущие с границ системы или из пространства над/под плоскостью эклиптики, становятся превосходными мишенями. Теперь, когда у нас есть «Астроплан», положение меняется. Легат Секст Анфимий, — Камилл повернулся к одному из офицеров, — это главная цель вашей эскадры. Вы совершаете прыжок через солнце и немедленно наносите удар по батарее. Под вашим командованием восемь кораблей класса «Провинция», этого должно хватить.

— Вторая цель — карфагенский патруль над плоскостью эклиптики. Обычное место, куда через гиперпространство прыгают вражеские корабли. По нашим данным, в патруле две пунические триремы, среднее расстояние от звезды — четыре световые минуты. Легат Клодий Помпеян, это ваша цель. Под вашим командованием восемь децирем и две квинкиремы. Вы совершаете прыжок через обычное гиперпространство одновременно с эскадрой легата Анфимия. Корабли обнаружить и немедленно уничтожить. Никаких переговоров о сдаче. Пленных не брать.

— Одновременно с этим мы наносим еще два удара. Цель номер три, Вальгалла, газовый гигант, последняя планета системы, аналог Александра. Расстояние от звезды — двести восемь световых минут. На самом крупном ее спутнике, Айсберге, расположена карфагенская станция слежения и баллистическая батарея. На орбите Вальгаллы находится еще один карфагенский патруль, одна трирема или квинкирема. Уничтожение поручено эскадре императора Эмилия Валента. Под его командованием один белакруксер, четыре дециремы и девять трирем. Прыжок через обычное гиперпространство. После опустошения системы Вальгаллы, корабли императора Валента направляются к четвертой планете, голубому газовому гиганту Рингелорду, ипсилонскому «Сатурну». По нашим данным, в его системе нет обитаемых крепостей или патрулей, только беспилотные автоматы. После их уничтожения эскадра продолжает наступление на Стурландию. Поскольку ваши корабли, Валент, будут дальше всех от основного места действия, не исключено, что к вашему прибытию все уже будет закончено. Не расстраивайтесь, славы хватит всех, — добавил император.

Никто из офицеров даже не улыбнулся. Это не совещание у Публия Валерия Мезона, обожающего плоские шутки и лизоблюдский смех.

— Цель номер пять, аналог Марса, третяя планета системы — Никеландия. Угадайте, почему она так называется, — усмехнулся император. — Пятнадцать световых минут от звезды. Автоматический рудник, пенальная колония и две карфагенские крепости. Уничтожение возложено на эскадру императора Лициния Тапробаника. Прыжок через гиперпространство, пять децирем, две квинкиремы и два белакруксера.

— На этом завершается первая волна вторжения и первый этап операции. После уничтожения своей цели, каждая эскадра немедленно направляется на Стурландию. Координация поручена императору Тапробанику, он будет ближе всех к кислородной планете.

— Через пятьдесят пять минут после начала операции в системе появляется вторая волна, все остальные корабли, за исключением эскадры легата Фауста Корнелия. Командовать буду я, прыжок через солнце. Выходим на связь с командирами первой волны, уточняем обстановку. После этого движемся к Стурландии. Через сто тридцать минут после начала операции совершает прыжок последняя волна, эскадра Корнелия — транспорты с оккупационными силами.

Карта звездной системы и ее немногочисленных планет мигнула, погасла и сменилась изображением самой многострадальной Стурландии. Рядом висел ее небольшой спутник.

— Ему даже не придумали оригинального названия, аборигены его так и называют — Луна, — сообщил Камилл. — Две карфагенские крепости, батареи атомных катапульт, одна патрульная либурна. Уничтожение поручено эскадре Тапробаника, его прикрывают корабли Помпеяна.

— Затем все корабли первой волны сосредотачиваются на стационарных орбитах вокруг Стурландии и начинают бомбардировку поверхности. Вплоть до особого распоряжения, или возникновения нестандартной ситуации, разрешается использовать только обычные баллистические снаряды. Никакой химии или радиации. На планете находятся друзья и союзники римского народа. Потери среди них неизбежны, но мы постараемся свести их к минимуму. Кто-то должен платить налоги после войны, — заметил флотоводец. И снова никто из офицеров даже не улыбнулся.

— К прибытию второй волны на орбиту Стурландии, бОльшая часть планетарных целей (подробный список передан командирам кораблей и флотилий) должна быть подавлена. Вторая волна немедленно займется высадкой десанта.

— На планете имеется три крупных населенных анклава. До войны Стурландия была разделена на три союзных наземных королевства, которые и соответствуют этим анклавам. В них сосредоточено почти все население планеты и карфагенские оккупационные силы. Тут и там по Стурландии разбросаны небольшие деревушки и карфагенские наземные патрули, они будут освобождены и/или уничтожены в последнюю очередь.

— Первый анклав, Хеландия — северное побережье Центрального материка. Горнодобывающая колония и морской космопорт. Захват поручен эскадре императора Саллюстия Руфина. Его корабли зайдут с полюса, сядут в Северный Океан, подойдут к берегу, обстреляют укрепления и высадят десант. По нашим данным, в первом анклаве сосредоточено до тридцати процентов карфагенских сил на планете.

— Второй анклав, Вестерголен, расположен в горах на западе Центрального материка, в глубине суши. Рудники тяжелых металлов. Посадка на воду невозможна. На окраине Вестерголена лишь одно маленькое озеро, где базируется личная галера губернатора. Десант будет высажен на планирующих баллонах. Выброс десанта совершает эскадра императрицы Антонии Северины. После высадки легионеров, эскадра Антонии уходит в Первый или Третий Анклав, в зависимости от обстановки, где и совершает посадку в море. По нашим данным, во Втором анклаве, помимо резиденции губернатора, расположено до 50 процентов карфагенских войск. Отборные части. Предполагается, что в этой точке сопротивление будет особенно упорным.

— Третий анклав, Сазерейн — северное побережье Южного Материка. Двадцать процентов карфагенских сил, морской космопорт. Захват осуществляется эскадрой легата Гнея Фламиния. В отличие от первых двух, этот анклав не являлся промышленным, а чисто хозяйственным, население занималось рыбной ловлей. Но это уже технические мелочи, которые в данный момент не должны нас беспокоить. Помните главное. Не упустите ни один из вражеских кораблей. Никто не должен покинуть систему и сообщить о нашем вторжении. Пленных брать необязательно. Аборигены будут на нашей стороне. Мы не ждем сюрпризов, но соблюдайте обычную осторожность. Вопросы, замечания? — Камилл оглядел присутствовавших; тотальное молчание было ответом. — Отлично. Тогда последний штрих!

Младший офицер, до этого незаметно стоявший за спиной императора, немедленно покинул зал. Всего через минуту он вернулся; идущий за ним десяток легионеров вел двух человек, облаченных в древние металлические доспехи. Круглый стол, за которым сидели офицеры Камилла, находился в одном из углов храма, остальное пространство было погружено во мрак. Теперь в центре зала загорелся свет. Два гладиатора, самнит и фракиец, встали в круге света. Один из легионеров протянул им мечи. Римские полководцы оставили стол и подошли поближе. Все это происходило в полном молчании. Лишних слов не требовалось; каждый давно выучил свою роль в предстоящем спектакле. Мечи скрестились.

Поединок продолжался недолго. Самниту повезло больше. Ложный выпад — наклон — удар — и его меч распорол фракийцу првую ногу. Когда раненный попытался встать, второй удар обрушился на его шлем. Самнит обернулся; его окружали большие пальцы, указывавшие вниз. Еще один удар — и на песке остался окровавленный труп.

Из темноты выступили еще двое в красно-белых одеждах, вооруженных короткими кривыми ножами. Один из них склонился над мертвым гладиатором и многократно отработанным движением вспорол ему живот. Другой погрузил свои руки в еще теплую плоть и извлек на свет печень фракийца, немедленно брошенную на жертвенник, примыкавший к арене.

— Печень этого человека сильно раздута! — воскликнул жрец несколько секунд спустя. — Это благоприятный знак! Боги обещают нам победу!!!

«Еще бы не раздута», — подумал император Камилл. — «Он же пьяный был, законченный алкоголик, едва на ногах держался. Ладно, представление окончено. Сейчас слетаю домой, как следует отделаю маленькую сучку Грацию, а завтра с утра — на корабль. А потом…»

— Все слышали!!! — воскликнул Квинт Марций Камилл, император Римской Республики. — Боги обещают нам победу! Сражайтесь смело, ничего не бойтесь. С нами Марс и Юпитер, Республика и Сенат, Римский Народ и Вечный Город!!! Аве!!!

— АВЕ!!! — отозвались одновременно три десятка глоток. — АВЕ, ИМПЕРАТОР!!!

VIII. Гекатомба

— ПРОКОЛ! — сообщил центурион Тиберий Бассиан, навигатор республиканского беллакруксера «Западная Виргиния». — Вышли в пространство. Подтверждаю заложенные координаты, погрешности ничтожны. Один… два… пять… четырнадцать, есть! Вся эскадра прибыла!

— Внимание! — объявил император Эмилий Валент. — Начинаем поиск целей.

— Айсберг прямо по курсу, — доложил трибун Бруттий Сабин, старший помощник. — Расстояние — два миллиона миль — и минус.

— Вижу, — кивнул Валент, колдуя над своим тактическим экраном, хотя ничего толком не видел. Полнеба занимал розовый диск Вальгаллы. Ага, а вот и Айсберг! Немного больше Гефестиона в Солнечной системе, но не такой обустроенный и населенный. Интересно, пунийцы их уже заметили?

— Баллистик, ваши рекомендации? — император повернулся к центуриону Валерию Флакку.

— Подойти поближе, — отозвался старший артиллерист. — С такой дистанции стрелять бесполезно.

— Принято, — согласно кивнул император. — Кто-нибудь видит карфагенский патруль? — вопрос был обращен к дежурным офицерам всех четырнадцати кораблей.

— Отрицательно… отрицательно… — поступили доклады.

— Хорошо, продолжаем движение. Отключить все лишние системы, соблюдать молчание — попробуем не спугнуть их раньше времени. Золотое сечение, максимальное ускорение!

Корабли выстроились в красивый прямоугольник — три ряда по пять с одним пробелом — и направились к цели. Верхний ряд — четыре триремы, нижний — остальные пять; средний — две дециремы, флагманский беллакруксер и еще две дециремы.

Айсберг стремительно вырастал на экранах, новых докладов не поступало. У Эмилия Валента появилось нехорошее предчувствие. Его огневой мощи было достаточно, чтобы превратить вражеский корабль в пыль одним залпом, но если этот металлолом успеет сбежать… Через несколько минут его нервы не выдержали.

— Центральное звено продолжает движение. Остальные звенья — рассредоточиться согласно плану Гамма и начать поиск патруля!

Прямоугольник распался. Осталась только средняя линия, самые тяжелые корабли. Триремы отвернули направо, налево, вверх и вниз, и рассыпались по всему ближайшему космосу.

— Восемьсот тысяч миль до цели! — доложил навигатор.

— Они нас заметили, стреляют! — перебил его старший помощник.

Валент пожал плечами. На таком расстоянии… Нервы у них никуда не годятся.

— Еще один залп! — доложил Сабин. — Еще! Еще! ЕЩЕ!!!

— Во дают, — удивился центурион Флакк. — Да кто так ведет огонь?! У них скоро закончатся снаряды, мы легко подойдем вплотную и прикончим их в упор!

У императора Валента появился неопредолимый соблазн так и сделать, о чем он немедленно сообщил своим офицерам.

— Дилетантов нужно учить, — важно добавил командир.

— Все слишком просто, — осторожно заметил Бруттий Сабин. — Это может быть ловушкой.

— Иногда самый простой ответ — самый верный, — проворчал Валерий Флакк. — Я уже неоднократно видел такое. Увидели нашу армаду и в штаны наложили. Система незначительная, пост на окраине — самая настоящая ссылка. Командует впавший в немилость олух или гладиатор-штрафник… У пунийцев есть штрафники?

— У пунийцев, как и в Греции, есть все, — задумчиво пробормотал Сабин.

— КОНТАКТ! — доложил Бассиан. — Первый залп отражен защитой. Второй залп… ОТРАЖЕН! Третий залп… ОТРАЖЕН!

— Император, прикажите изменить курс, — внезапно заявил Флакк, уставившись на свой экран.

— Причины?

— Это полный болван, снаряды без электронного наведения! Если мы слегка изменим курс, они просто пролетят мимо! — воскликнул артиллерист.

— И такое ты видел? — поинтересовался старший помощник.

— Вещи, о которых я забыл, ты не увидишь никогда, — беззлобно огрызнулся центурион. — А вот таких хитрых ловушек я точно не видел. Да там просто спятивший с ума сопляк! Он просто жмет на кнопку, без коррекции, без электроники, без наведения!

Как оказалось впоследствии, старший центурион Валерий Флакк был прав на все сто процентов.

— Четыреста тысяч миль до цели, — доложил навигатор.

— Примем оценку старшего баллистика, — немного помедлив, объявил Эмилий Валент. — Там сидят идиоты. Поэтому… ЗВЕНО! Приготовиться к залпу по моей команде! Три… два… один… ЗАЛП!

Носовые установки пяти кораблей содрогнулись одновременно, посылая снаряды в спутник Вальгаллы.

— Если они такие дилетанты, то может быть и патрульная трирема стоит на приколе? — подумал вслух навигатор. — С полностью отключенными системами?

— Вполне возможно, Тиберий, но мы не будем рисковать, — отозвался император. — Все равно мы опережаем график.

— «Виргиния», здесь «Волна Скамандра», как слышите, вале? Мы нашли карфагенский патруль. Корабль лежал на одном из внешних спутников планеты, — сообщил один из динамиков.

— Очень вовремя, «Волна»! — воскликнул Эмилий Валент. — Продолжайте доклад.

— Сальве, «Виргиния», цель уничтожена.

— «Виригиния», здесь «Золото Флоры», подтверждаю уничтожение цели, — доложил командир другой триремы.

— Принято. Возвращайтесь в строй, — добавил император и переглянулся со своими офицерами. — Дело за малым.

— Наши снаряды достигли поверхности Айсберга; противник больше не стреляет, — сказал навигатор. — Двести тысяч миль.

— ЭСКАДРА, ВНИМАНИЕ! — объявил император. — Беглый огонь по цели… СЕЙЧАС!

Пять кораблей среднего звена, а потом и постепенно возвращавшиеся триремы, обрушили на поверхность спутника Вальгаллы непрерывный поток атомных снарядов. Яркие выспышки, одна за другой, освещали тактические экраны, пока очередной взрыв не воспламенил саму атмосферу Айсберга.

— Небо в огне… — прошептал Эмилий Валент.

— Простите, командир? — повернулся к нему центурион Бассиан.

Император откашлялся.

— Небо в огне. Как цветок, пробивающий почву,

Факел расцвел в пустоте, окружающей тьму.

Грех совершен. И зачатие было порочным.

Но в этот мир не придется войти никому.

Даже потом, через девять луны оборотов.

Или три четверти года. Считают и так.

В путь, что на струны Вселенной намотан,

Выйдет, надежду оставивший всяк.

Холод планет, излучение звездного слоя

Встретит в упор, содрогнувшись, небесная твердь.

Но — надлежит умереть императору стоя.

Жизнь порождает внезапно досрочную смерть.

— Тит Магнезий Стар, «Положение вещей в пространстве», — кивнул Сабин. — Написано тысячу лет назад, а как будто вчера!

— А мне у него больше всего «Метаглюкозы» нравятся! — вклинился в разговор старший баллистик Флакк. — Срывающий головы смелым — лучом, ослепительно чистым, плюется огнем парабеллум, ему отвечают баллисты!

Отринув железный хомутник,

В себе воплотят смертоносность —

Орбиту оставивший спутник,

Челнок, пробивающий космос!

В могуществе, миру открытом,

Подвластный неведомым силам,

Щиты македонских гоплитов

Пронзит убивающий пилум!

Не спать космонавтам в бальзаме,

Гробниц украшать парапеты —

Мы ляжем на поле костями,

Траву заплетая в скелеты!

И только на правильном месте,

И правильном времени тоже,

Трофей из далеких созвездий

На знамя Республики брошен!

Очнитесь, погрязшие в смуте,

Рабы бесконечных желаний,

Вставайте — и прокляты будьте!

Сгорите в ближайшем вулкане!

Где мудрый покажется глупым,

Там холод окутает жарко,

Гора изувеченных трупов —

Твоя Триумфальная арка!

— А «Марсиада», «Марсиада»! — воскликнул Бассиан. — Вот где настоящий размах! «Бог войны, поднимающий меч, освященный и адом, и раем, ни в одной из оставшихся встреч — кто ты есть — я уже не узнаю…»

Высшие офицеры эскадры могли себе позволить посвятить несколько минут римским литературным памятникам. Система Вальгаллы была очищена от противника; до выхода на следующую цель оставалось полтора часа…

......................

— Губернатор, мы понимаем ваше положение, — вкрадчиво заметил базилевс Филипп, — но и вы должны нас понять. Кроме всего прочего, это и в ваших интересах.

Сган-шофет Азербал бар Маттан, губернатор «Ибарзели-18», сделал вид, что ничего не понимает, и не замедлил об этом сообщить.

— Я не понимаю, о каких интересах идет речь.

— Если маркоманны поднимут восстание в Солнечной системе, вы можете потерять свой драгоценный нейтральный статус, — начал терять терпение Филипп.

— Я должен получить разрешение от моих начальников, — сказал сган-шофет.

— Разумеется, если я поднимусь выше, то рано или поздно найду такого, кто согласится со мной сотрудничать, — кивнул македонец. — Так зачем откладывать неизбежное, если мы можем договориться прямо сейчас?

Азербал вспомнил данные ему инструкции: по возможности поддерживать антиримский альянс. Македонский царь желает узнать, куда убрался маркоманнский звездолет? хорошо, он узнает. Разумеется, об этом узнает еще кое-кто, а после этого от губернатора уже ничего не будет зависеть.

.................................................

— Это оказалось проще, чем я думал, — заметил базилевс Филипп, возвращаясь на борт своего флагмана. Сиракузия «Стейно Горгона» (бывший нипонтийский беллакруксер «Ямато», трофей последней войны) немедленно покинула систему Юпитера и двинулась к границам Солнечной системы.

На капитанском мостике Филиппа поджидали все высшие македонские офицеры, подобранные в ближайшем космосе — и стратег Гераклий, и сменарх Аристид, и тагматарх Павсаний. Базилевс настоял на их непременно участии в операции.

— У вас есть координаты маркоманнской пеквуремы? — спросил Гераклий.

— Не совсем. Ибарзелиты оставили на ее борту гиперпространственный маячок-ориентатор.

— Все гениальное просто, — пробормотал Аристид. — Если только маркоманны его не обнаружат и не отключат…

— Будем надеяться на лучшее, — отвечал племянник Космократора. — Все свободны, господа. Через два часа мы совершаем прыжок.

У дверей своей каюты Гераклий столкнулся с охранником-гоплитом. Привилегия, положенная старшим офицерам. Сатрап машинально отдал честь и очень удивился, когда гоплит ему не ответил.

— Что это значит, солдат? — сурово спросил Гераклий.

— Я все-таки решился оставить свой пост, — ответил гоплит и приподнял забрало шлема.

— ??? — сатрап Гефестиона временно потерял дар речи.

— Корабль вашего базилевса пролетал через систему Антиоха, попасть на борт было делом техники — и не очень сложной, — отвечал проконсул Сервилий Кар. — Ты не рад меня видеть?

— Сумасшедший, — прошептал Гераклий и покачал головой. Сатрап соображал быстро. — Хорошо, оставайся на посту и продолжай изображать примерного македонского солдатика. Поговорим потом.

И прежде чем римский офицер успел ответить, Гераклий прошел в свою каюту и захлопнул дверь.

* * *

— ПРОКОЛ! — доложил оптион Луций Мегелл, навигатор римской дециремы «Галлия Бакарда». — Мы прибыли в Ипсилон Меченосца. Один… два… шесть… семь… — Мегелл ненадолго замолчал. — Одного корабля не хватает. «Новая Кампания» не вышла из прыжка.

— Подождем, — ответил легат Секст Анфимий. Десять секунд спустя он добавил: — Далее ждать бессмысленно, продолжаем операцию.

С пропавшим кораблем могло случиться все, что угодно. Распался на атомы в подпространстве; испарился в Гамме Дельфина или сгорел уже здесь, потому что отказала силовая защита; навигатор «Кампании» ошибся в координатах и привел звездолет на другой конец Галактики. Это уже не имело значения. На войне без потерь. Оставался еще самый худший вариант — корабль был уничтожен противником (известным или неведомым) уже здесь, но никаких доказательств тому люди или приборы не зафиксировали.

Семерка уцелевших звездолетов повисла в пространстве, окруженная бушующим солнечным океаном. Все светофильтры (двойные и тройные) были опущены, но слепящий свет все равно пробивался сквозь них — как и должно было быть. Температура за бортом превышала все мыслимые пределы и точки плавления. И такое положение вещей не стоило затягивать на долгий срок.

— Включаю радар, — поведал навигатор. — Корабль переходит в режим ожидания.

— Подтверждаю, — рассеянно отозвался Анфимий. Если они не ошиблись, сигнал радара через три с половиной минуты достигнет цели и еще через три с половиной минуты вернется. Если ошиблись — поиски планеты Гейзерих могут затянуться.

На капитанском мостике воцарилась тишина, сопровождаемая гудением холодильных гибернаторов и падением капель пота. Первым не выдержал центурион Руллиан, старший помощник.

— «Солнце-кормилец! Ты день в колеснице горючей кажешь и прячешь, о, пусть, возрождаясь незримо! Вечное — ты ничего не увидишь могучей города Рима!»…

— Отставить, — недовольно уронил командир. В отличие от императора Эмилия Валента, Секст Анфимий не любил и не поощрял героическую поэзию на борту своего корабля.

— Есть контакт! — радостно доложил оптион Мегелл. — Гейзерих прямо перед нами!

Легат кивнул и набрал в грудь побольше воздуха — тут же пожалев об этом. Уж очень горячим был окружающий его воздух.

— ЭСКАДРА! По моей команде… два… один… ЗАЛП!!!

Восемь (теперь уже семь) звездолетов его эскадры, помимо «Астропланов», несли на борту еще один новейший образец космической военной техники, созданный лучшими умами Республики. Этому аппарату даже не успели придумать название, а в официальных документах он скромно значился как «Тяжелая Катапульта, модель XXVII — LMXXII-ADMM». И вражеские шпионы ни о чем таком не могли догадаться.

«Тяжелая Катапульта» представляла из себя трубовидный генератор, пропущенный через весь корпус корабля, от хвоста к носу. Снаряды ей не полагались — боеприпасы черпались прямо из окружавшего звездолет источника энергии. Чистое солнечное вещество, звездный огонь, раскаленный радиоактивный газ, плотный пучок фотонов — молниеносный протуберанец был пропущены через генератор и отправлен к цели. Новое оружие использовало в качестве запасного магазина само солнце!!!

Звездолеты вели непрерывный огонь в течении целой минуты, но потребовалось еще шесть минут, чтобы дождаться нового доклад навигатора.

— Есть поражение… — молодой офицер был явно растерян. — Цель уничтожена… планета уничтожена. Множество ответных сигналов, девятьсот… нет, уже почти две тысячи крупных обломков!!!

Несмотря на царившую за боротом преисподнюю, на капитанском мостики «Галлии» заметно похолодало. Командир эскадры потянулся к своему амулету… вернее, попытался это сделать — амулет скрывался под броней теплозащитного скафандра.

Конечно, Флоту Универсальной Республики и прежде доводилось взрывать целые планеты, но на сей раз это произошло как-то неожиданно. Аналитики предсказывали полное оплавление, но такое…

«Гейзерих? Гейзерих? — напряженно думал Секст Анфимий. — Нет, не было такого бога. Что говорилось в справочнике по Ипсилону?.. Игра слов, один из древних германских полководцев и горячий фонтан. Святотатства не было».

— Спокойно, товарищи, — объявил легат, — мы же не Меркурий взорвали! Продолжаем операцию. — Он помедлил. — «Горный Самниум» вернется в Гамму Дельфина и доложит об уничтожении планеты. Император Камилл должен знать, что ему предстоит прорыв через новоявленный астероидный пояс. — Анфимий вспомнил про судьбу «Новой Кампании» и заколебался. — «Восточная Австралия» вернется вместе с «Горным». Обязательно сообщить о пропаже звездолета. Остальным кораблям — продолжаем наступление!

* * *

Странный разговор на борту «Правнука Слейпнира» затянулся, число его участников заметно выросло, а место действия перенеслось на капитанский мостик.

— Я решительно не понимаю, о чем идет речь, — честно признался Аттилий. — Я даже готов положить правую руку в реактор. Только не надо меня пытать, я этого не выдержу.

— Оставь меня в покое, маркоманнская шлюха, — прохрипела Гафни. — Это ты взорвала наш звездолет?

Вальке побледнела; генерал Тервинг схватился за оружие и ринулся вперед. На его пути немедленно вырос Замабал. Королева едва успела остановить своего генерала.

— Зря вы так, — упавшим голосом проговорила она. — Там ведь действительно хватит на всех…

— Тебе виднее, — Гафни устроилась поудобнее в летающем антигравитационном кресле. (Обычно на таких перемещались космонавты в открытом пространстве; их использовали для ремонта кораблей и тому подобных операций).

Обстоятельства не терпели, про больничный режим уже никто не вспоминал. — Но я бы на твоем месте не была так в этом уверена. Боюсь, тебя ждет самое жестокое разочарование.

— О чем вы?! — взмолился Аттилий.

— Он действительно ничего не знает, — усмехнулась карфагенская принцесса. — Человек так не может притворяться. Даже наш милый трибун.

Замабал Карка тоже ничего не знал, поэтому продолжал скромно молчать.

— Ваше Величество? — прошептал оберлег Тервинг. — Позвольте мне. Если это так важно, я заставлю их заговорить…

— Нет, генерал, — отрицательно качнула головой Вальке. — Я не могу. Мы и так нарушили слишком много правил…

Гафни расхохоталась и откинулась на спинку кресла. При этом ее лицо исказилось от боли, но она быстро взяла себя в руки — в одну правую руку.

— Моя красавица, информация явно дошла до тебя в искаженном виде! С полным набором античных суеверий…

— Нельзя гневить богов, — тихо сказала маркоманнская королева.

— Это место создали не боги! — уверенно заявила Гафни бат Магон. — И не люди, конечно, поэтому ты не о том волнуешься.

— Трехглазые? — наугад ляпнул Аттилий.

Никто ему не ответил.

— ВНИМАНИЕ! — внезапно объявил дежурный офицер в противоположном углу мостика. — Два новых корабля в системе! Только что появились из надпространства! Триста сорок тысяч миль — и минус!

— Трехглазые? — машинально повторил Аттилий.

— Они вызывают нас, — сообщил офицер.

— Откройте канал, — устало кивнула Вальке.

На экране появилось изображение офицера в черно-золотом мундире. Не такого желтолицого и узгоглазого, как остальные ханьцы.

— Посол Фуджин Тао? — удивилась Вальке.

— Шаодзянг Фуджин Тао, — поправил ее представитель Империи Джин. — Как это по-вашему… каунтер-адмирал.

— Какими судьбами? — осторожно спросила королева.

— Вы предали меня, Ваше Величество, — грустно сообщил бывший посол. — Ты предала меня, маленькая северная сучка. — Его лицо исказилось от ярости.

Еще никогда Королеву Маркоманнии не оскорбляли подобным образом — да еще дважды за один день.

— Сотни часов, проведенных вместе, ушли впустую, — продолжал ханьский адмирал. — Все эти прогулки на берегу, во дворе вашего замка, по крепостной стене… «Маркоманния раздавлена и унижена; мой бедный народ, моя бедная страна; я только хочу восстановить справедливость». Я внимательно слушал. Я все передал своему Императору. Я поверил вам. Император тоже поверил. Он приказал подарить вам этот замечательный звездолет. Чтобы вы могли поднять восстание против великих держав.

— Зачем?! — воскликнула Вальке. Теперь уже ее лицо исказилось — от боли и ярости одновременно.

— …а вместо этого ты сбежала на другой конец Галактики, — добавил Фуджин Тао.

— Зачем? — повторила королева. — Зачем это надо было вам и вашему императору?!

— Ты много говорила. Но невнимательно слушала меня. Я тоже говорил. О расколотом Срединном Царстве, о Поднебесной Державе, разорванной на пятнадцать частей. О том, что пришло время заново объединить Поднебесную. Вместе мы могли добиться исполнения наших желаний. Но ты обманула меня, выманила звездолет и сбежала. Дрянь.

— Убирайся к троллям! — заорала Вальке. — Я не хотела воевать! Я искала совсем другое!

— Надеюсь, ты успела его найти, — ответил ханьский адмирал. — Потому что сейчас ты увидишь, как мы наказываем предателей. Прощай.

В то же мгновение экран связи погас.

— Постойте… — начало было королева.

— Дежурный! — крикнул Тервинг. — Что они делают?!

— Ничего, — отвечал молодой андерцент, — их корабли стоят на месте. Даже не…

Он не успел договорить, как экран загорелся снова.

— Очень странно, — заметил Фуджин Тао. — Так вы нашли маленькую атомную бомбу в гибернаторе звездолета!

— Да, — усмехнулся Тервинг. — А я-то думал, что ее ибарзелиты поставили.

— Жаль, — пожал плечами офицер Империи Джин. — Вы могли умереть быстро и без мучений. А теперь вы узнаете, что такое боль.

И экран снова погас.

— Что он знает о боли? — удивилась Гафни.

— ТРЕВОГА! — оберлег Тервинг бросился к пульту управления. — Всем пристегнуться!

Гости маркоманнского звездолета поспешили устроиться в ближайших пустых креслах. Антигравитационное кресло принцессы Замабал притянул к своему креслу специальным зажимом. Ему показалось, что этого недостаточно, и он крепко схватил Гафни за уцелевшую руку. Последней, крайне неохотно, затянула ремни безопасности королева Вальке.

— Их звездолеты приходят в движение, — доложил дежурный офицер. — Это два тяжелых беллакруксера. Подождите! Приборы зафиксировали еще один прокол! Похоже, их уже трое! Пробую опознать тип нового корабля…

— Неужели все-таки трехглазые? — попробовал угадать Аттилий.

Ко всеобщему изумлению, экран связи засветился опять.

— Я все никак не могу с вами попрощаться, — пожаловался ханьский адмирал. — Вы еще и греков за собой привели?

— Каких еще греков? — ответил за королеву Тервинг.

— Это македонский звездолет, — сообщил андерцент.

— Союзнички, — пробормотал Замабал.

— Меня опять возьмут в плен!!! — возопил Аттилий. — Да сколько можно! Да простит меня Юпитер, в этой Галактике кроме меня еще остались живые римляне?!!!

— Это сверхтяжелая сиракузия, — удивился дежурный. — Такие имеют только члены семьи Космократора!

— Какие гости, — улыбнулся Аттилий. — А они за кого? За нас или за этого восточника?

— Заткнитесь, трибун, — прошипел генерал. — Андерцент, подключите его к общему каналу, незачем тянуть.

— Базилевс Филипп?! — воскликнули одновременно королева и принцесса.

— Ваше Высочество? — удивился племянник Космократора, на время забыв об остальных. — А вы что здесь делаете?! Неужели и Карфаген участвует в этом заговоре?! Я говорил Космократору, что африканцам нельзя доверять!

— Каком заговоре? — не поняла Гафни.

— Каком заговоре? — повторила Вальке.

— А, моя королева! — воскликнул Филипп. — Вас-то я и искал. Признайтесь, давно вы готовили восстание?

— Да не собиралась я поднимать никакое восстание! — чуть не заплакала маркоманнка.

— А для чего вы собирали войска на Локишальте? — вкрадчиво поинтересовался царь Македонии.

— Откуда вы знаете про Локишальт? — удивилась королева. — Кроме Фуджин Тао, никто не должен был знать!

— Мы еще много чего знаем, — важно кивнул Филипп. Ну не говорить же ей, что македонский звездолет наткнулся на планетоид совершенно случайно!

— Это был отвлекающий маневр! — воскликнула Вальке. — Несколько бабилонских наемников. Они должны были просто сидеть там и ничего не делать! Чтобы Фуджин Тао поверил, будто мы и в самом деле готовимся к мятежу!

— Грязная маленькая обманщица, — печально кивнул ханьский адмирал.

— А для чего вам понадобился такой огромный звездолет? — продолжил допрос племянник Космократора.

— Мне не нужен был ТАКОЙ ОГРОМНЫЙ звездолет! Я с трудом собрала для него экипаж! Мне бы и биремы хватило. Мне нужен был ЛЮБОЙ ЗВЕЗДОЛЕТ! Великие державы разрешили Маркоманнскому Флоту держать только межпланетные корабли. Мне нужен был звездолет, чтобы добраться до этой системы.

— Здесь находится секретная база ваших мятежников? — уточнил Филипп.

— Да нет же никаких мятежников! — глаза королевы снова очутились на мокром месте. — Почему вы мне не верите?

— Я поверю вам, когда вы передадите звездолет в наши руки и согласитесь вернуться в Солнечную Систему для тщательного расследования, — заявил македонец.

— Ну уж нет! — воскликнул Фуджин Тао. — Вы не посмеете этого сделать! Вы не лишите меня удовольствия лично прикончить эту сучку!

— Адмирал, — нахмурился македонский властелин, — право, я не до сих пор не понимаю, какое отношение ко всей этой истории имеет Империя Джин, но ваше поведение мне не нравится!

— А как же трехглазые? — внезапно напомнил о себе Аттилий.

— Римлянин? — заслышав латинский акцент, Вице-Космократор нахмурился еще больше. — Кто еще замешан в этом деле?!

— Трехглазые? — предположил Аттилий. — Тарбозавры? Кентавроиды? Маленькие зеленые человечки?!!!

Македонский царь схватился за голову.

— Все, хватит! ИМЕНЕМ БОЖЕСТВЕННОГО КОСМОКРАТОРА! Приказываю всем иностранным кораблям и вооруженным силам в этой системе немедленно сложить оружие, капитулировать и передать себя в руки македонского правосудия! Отказ принять эти условия приведет к немедленному и страшному возмездию!

Аттилий радостно засмеялся и повернулся к Замабалу:

— Мой дорогой равсаран, вам это ничего не напоминает?!

— ИМЕНЕМ Божественного Императора Джин, Сына Неба и Внука Галактики, приказываю всем сложить оружие и капитулировать, — равнодушно ответил Фуджин Тао.

Лицо Вице-Космократора потемнело от гнева.

— Вы дорого заплатите за вашу наглость!

— Остановитесь! — в отчаянии закричала королева Вальке. — Остановитесь, безумцы! Там же на ВСЕХ хватит!!!

— Делиться? — удивился ханьский адмирал. — С вами? Что бы это ни было, я все заберу себе. Я вам один раз уже поверил.

— Последнее предупреждение! — завопил македонец.

Фуджин Тао пожал плечами и оборвал связь.

— Подождите! — воскликнула королева. — Мы сдаемся!

— Сдаетесь ЕМУ? — окончательно рассвирипел племянник Космократора и тоже отключился.

— Нет, вам! ВАМ! — отвечала маркоманнка, но никто из врагов ее уже не слышал.

— А может, это и к лучшему, — пробормотала Гафни.

— Ваше Величество? — осторожно повернулся Тервинг к своей королеве.

— УБЕЙТЕ ИХ ВСЕХ! — прошептала Вальке и зарыдала.

* * *

Тат-шофет Ашербанепал бар Камут, генерал-губернатор Стурландии (то есть Памелы, конечно, но старые имена умирали не сразу), сидел в своем кабинете и играл Роль Лидера. Еще недавно этот кабинет — точнее, целый тронный зал — принадлежал местному королю. Но карфагенские силы вторжения низложили короля Вестерголена и отправили его в пуническую столицу. Там был целый заповедник… горный курорт, где карфагенские шоффеты держали коллекцию свергнутых монархов и диктаторов.

Тат-шофет немного посидел на трофейном троне и с явным неудовольствием встал. Увы, он не мог себе позволить долгосрочное сидение на этом роскошном стуле. Еще заподозрят в монархических амбициях и донесут в столицу. А потом сошлют на отдаленную планету или совсем расстреляют… «Что-то я размечтался, — с еще большим неудовольствием подумал Ашербанепал. — Никто меня не расстреляет. Кто тогда работать будет?!»

Рабочий стол был завален бумагами — и в буквальном и переносном (магнитные диски) смысле. Губернатор недовольно покосился на скопление документов, решительно отвернулся и подошел к окну. За окном расстилался ПЕЙЗАЖ.

Город Вестерголен, построенный в северо-европейском стиле на три миллиона жителей (теперь уже два с половиной, поправил себя Ашербанепал — аборигены сдались не сразу); небольшое озеро, на котором покачивались два космических корабля; густой лес псевдопапоротниковых деревьев, замыкающий город в полукольцо; двухмильный потухший вулкан на горизонте.

Если верить планетологам, вулкан погас четырнадцать миллионов лет назад, но перед этим успел залить все окрестности тяжелыми металлами. Поэтому здесь и выросла колония микротульских рудокопов. На окраине города, на полпути между дворцом губернатора и вулканом, дымились рудоплавильные заводы. На Земле подобные конструкции давно вышли из моды, но здесь, на окраине человеческой Галактики, борьба за экологию еще не начиналась. Тем более на только что оккупированной планете во время войны.

Ашербанепал повернулся и с тяжелым вздохом направился к столу. Остановился на секуду у зеркала. Пригладил роскошную бороду, поплевал на лысину и довел ее до столь же зеркального блеска. Поправил форму. Диета явно пошла ему на пользу. Не только похудел, но еще и помолодел. И не скажешь сразу, что ему за пятьдесят. Что-то он засиделся в тат-шофетах. Конечно, если эта операция пройдет успешно…

По всем законам жанра, губернатор не успел дойти до стола.

— Господин? — неприметная дверь в дальнем конце кабинета отворилась и на пороге появился сгансаран Пигмалион бар Ганнибал, адьютант губернатора. — Мы только что потеряли связь с Гейзерихом.

— Началось! — воскликнул Ашербанепал. — Немедленно объявляйте общую тревогу и отправьте сообщение рейшу Гамильтону!

— Тревогу? — переспросил Пигмалион. — Это может их спугнуть.

— Напротив, если мы ее не объявим, они могут что-то заподозрить, — отрезал губернатор. — Выполняйте.

— Слушаюсь! — помощник исчез за дверью. Ашербанепал поспешил к своему столу и на этот раз все-таки добрался до него, но взял оттуда только одну вещь — служебный скорпион. В голове мелькнула заманчивая мысль: «А вдруг римляне разбомбят стол вместе с документами? Да я их тогда похороню с почестями!»

Итак, началось. Гейзерих потерян — а вместе с ним и несколько десятков дезертиров, рабов и приговоренных к смерти преступников. Губернатор усмехнулся. Спасибо итальянцам, что избавили Карфаген от этого мусора. На остальных базах этой системы находился аналогичный персонал. Все настоящие пунические солдаты были собраны на Стурландии. Им предстояло встретить врага.

Ашербанепал положил скорпион в карман и направился к выходу. Над Вестерголеном завыла сирена воздушной тревоги.

* * *

Легат Секст Анфимий был вне себя от бешенства. Прорываясь через обломки Гейзериха, он потерял еще один корабль, а другой был серьезно поврежден. Теперь он спешил сорвать злость на пунийцах. Остатки его эскадры повисли над Стурландией, рядом с кораблями императора Лициния Тапробаника и легата Клодия Помпеяна. Римские звездолеты вытянулись в изящную дугу, от полюса к полюсу. На планету упали первые топливные бомбы.

Тем временем вторая волна вторжения уже прошла через солнце и теперь тоже направлялась к Стурландии.

На борту тяжелого абордажника «Стелла Марис» все — или почти все — было готово к высадке десанта. Императрица Антония Северина покачивалась в капитанском кресле и откровенно скучала. Этот ублюдок Мезон опять ее подставил. Вместо серьезной боевой операции ей предстоит быть нянькой у легионеров. И то временно. До точки выброса.

Новоиспеченный оптион Юлий Цезарь, исполнявший обязанности навигатора, относился к полученному заданию иначе. Как-никак, это задание было у него первым.

— Наши беллакруксеры справляются, — объявил Цезарь, следя за тактическим экраном. — Пройдем через астероидный пояс без потерь.

— Угу, — согласилась Антония.

— Трибун Сульпиций сообщает, что легион проходит последнюю проверку перед выброской, — продолжил Цезарь.

— Угу, — отвечала Антония.

— Первым отрядом будет командовать центурион Тигробой.

— Угу, — кивнула Антония.

— Его когорта уже занимает места в посадочных баллонах.

— Угу, — отозвалась Антония.

.........................................................

— Шевелитесь, обезьяны! — вопил центурион Тигробой. — Вы хотите жить вечно?!

— ДА! — одновременно проорали пять сотен глоток.

— Ваше желание исполнилось, ублюдки! Вы будете жить вечно! Как герои «Илиады» и «Одиссеи»! Как Триста Спартанцев! (Дерьмо, это был неудачный пример). Как Десять Тысяч Бессмертных! (И это неудачный). Как Олимпийские Небожители! (Приторно как-то получилось, розовые сопли). Как трипак в заднице у шлюхи!

— ГЫ-ГЫ-ГЫ! — отвечали легионеры.

Тигробой прошелся вдоль рядов, придирчиво осматривая оружие и снаряжение. Двум-троим двинул в зубы — просто так, для профилактики. Одного огрел центурионовской дубинкой.

— Наша задача проста. Высадиться и убить всех чернозадых пунов. Потом убить еще раз. Все поджечь и взорвать. Обычно я добавляю «ограбить и затрахать», но это дружественная планета. Поэтому аборигенки сами раздвинут ноги от благодарности, а их мужья закидают нас подарками!

— ГА-ГА-ГА! — отозвались легионеры.

— А теперь запевай! В честь нашего командира, самой лучшей императрицы Республики!

Один из легионеров тут же затянул:

— Она не суперженщина, она не богатырка…

И пятьсот глоток подхватили:

Она не суперженщина, она не богатырка,

Но знает наша армия, и знает Римский Флот —

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

Но в дырочке скрывается огромный звездолет!

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

Но в дырочке скрывается огромный звездолет!

Ее большая задница не требует протирки,

Она блестит как солнышко, как золото знамен,

У маленькой Антонии есть маленькие дырки,

А там в засаде прячется Десятый Легион!

У маленькой Антонии есть маленькие дырки,

А там в засаде прячется Десятый Легион!

Строчат штабные сволочи приказы под копирку,

И снова продолжается военная игра,

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

Но есть такое мнение, что черная дыра!

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

Но есть такое мнение, что черная дыра!

Бегут враги из города, как клоуны из цирка —

Их гибель ждет на улицах, ничтожество и плен,

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

И той дырой накроется вонючий Карфаген!

У маленькой Антонии есть маленькая дырка,

И той дырой накроется вонючий Карфаген!

Закончилась сражение, костей и пепла кучка

Осталась от противника на множестве планет,

У маленькой Антонии есть маленькая штучка —

Смертельное оружие, Республики секрет!

У маленькой Антонии есть маленькая штучка —

Смертельное оружие, Республики секрет!

— Какая прекрасная песня, — всхлипнула императрица. Выступление легионеров транслировалось на мостик по внутренней связи. — Но разве ее не положено исполнять во время триумфа?

— Это просто замечательная песня, — убежденно ответил Цезарь. — Ее можно исполнять когда угодно! — Оптион покосился на свои приборы. — Вход в атмосферу Стурландии через двадцать минут.

— Угу, — кивнула Антония.

* * *

— ПОПАДАНИЕ! — доложил дежурный тактик «Правнука Слейпнира» и тут же упал на свой пульт, пятная его красным. Корабль тряхнуло еще раз.

— Дилетанты, — пробормотал Аттилий. — Иметь такой корабль и проиграть!

— Против двух беллакруксеров? — тихо отозвался Замабал. — Да и греки постреливают.

— Они и друг в друга постреливают, — заметил римлянин.

Замабал не успел ответить — звездолет содрогнулся от особенно точного попадания. Сирены выли, как ненормальные.

Генерал Тервинг рывком поднялся из кресла и обратил залитое кровью лицо к своей королеве. Похоже, она была без сознания. Тервинг прикоснулся к ее горлу, потом повернулся к Аттилию и произнес:

— Это не ваша война. Вы можете убираться отсюда. И вы тоже, Замабал. Бегите к ближайшему челноку. Но умоляю, спасите королеву!

— Почему бы и нет, — пожал плечами римлянин и отстегнул ремни. Карфагенский капитан согласно кивнул.

— Слово офицера? — спросил Тервинг.

— Только без этих античных суеверий, — отозвался Аттилий.

— Моя школа, — простонала Гафни.

Королеву вытащили из кресла и положили на колени к принцессе, антигравитационное кресло которой, в свою очередь, потащили к выходу.

Челнок отыскался не сразу. На нижних палубах царил хаос — сюда пришлось особенно много попаданий. Аттилий с цинизмом опытного военного космонавта бесцеремонно распихивал трупы; Замабал Карка помогал ему.

— Ага, вот он, — пробормотал Аттилий.

— Этот одноместный, не походит, — заметил равсаран.

— Хм, — многозначительно ответил римлянин. — Это как посмотреть…

— Трибун, вы дали слова офицера, — прошипел карфагенский капитан.

— И ничего подобного, — заявил Аттилий. — Ладно, я же просто пошутил. Идем дальше.

БЖЖЖЖЖЖБРРРАНГ! — снаряд прошил корпус звездолета где-то у них над головами. Кресло Гафни врезалось в стену, офицеры упали на пол, королева Вальке упала на них сверху. Потолок и переборки причудливо изогнулись.

— Задница Миноса! — выругался Аттилий.

— Она самая, — согласилась Гафни.

Они чудом успели. Едва челнок оторвался от погибающего звездолета, как у него за кормой вспыхнула маленькая сверхновая звезда.

— Что это было? — прохрипела пришедшая в себя королева.

— Было страшно, — усмехнулась Гафни.

— Подберите всех, кого сможете, — прошептала Вальке и снова закрыла глаза.

— А не рановато ли? — заметил Аттилий, пытаясь справиться с управлением.

Космическое пространство осветили еще три вспышки — одна за другой.

— А вот теперь в самый раз! — воскликнул трибун. — Четыре сбоку ваших нет! Славная мясорубка получилась!

— У вас нет ничего святого, Клавдий Аттилий Паролон? — спросил Замабал. — Там же люди погибли.

— Разве это люди? — хмыкнул римлянин. — Нет, не угадали. И не сволочи. Подождите, я еще придумаю остроумный ответ.

После чего развернул челнок и отправился на поиски уцелевших.

* * *

— СБРОС! Первый пошел! СБРОС! Второй пошел! СБРОС! Третий пошел!..

— Оптион, вы не обязаны докладывать мне о каждом удачном сброшенном баллоне, — поморщилась Антония Северина. — Сообщайте только о неудачных.

— Слушаюсь, моя императрица, — послушно кивнул Цезарь, но в глубине души затаил не менее глубокую обиду.

«Стелла Марис» неслась над планетой, а за ней, словно следы на воздушной дороге, повисали в небе гигантские цилиндры из металла и пластика. В каждом таком цилиндре находилось не менее тысячи легионеров. По сути, они (цилиндры) представляли из себя одноразовые дирижабли. Теперь эти дирижабли, с разными скоростями, планировали на объятые огнем крыши и башни Вестерголена.

— Ага, а вот и они, — пробормотал тат-шофет Ашербанепал, следя в бинокуляр за римским десантом. За последние минуты его лысина заметно закоптилась, новенький мундир обгорел в двух местах. Хорошо, что не прострелен. — Меальмен, — обернклся губернатор к стоявшему у него за спиной гвардейскому офицеру. — Ведите своих людей к месту высадки. Убейте их всех.

Меальмен Хирам бар Сатан отдал честь и покинул верхний этаж башни, служившей временным штабом пунической обороны. Его солдаты уже выстраивались у полдножия башни. Конечно, это не Священный Отряд, вспомнил меальмен свою молодость. Это лучше! Бессмертные. Вредное персидское влияние, безусловно. Каждая великая держава, громившая персов, считала своим долгом обзавестись Гвардией Бессмертных. Этой участи не избежал никто — ни Карфаген, ни римляне, не греки. Но Бессмертные Карт-Хадашта давно успели позабыть о персидских корнях и обзавестись собственными славными традициями. И даже собственным именем.

Как там говорил рейш Гамильтон бар Тапуз? Пришло время одержать новую победу.

— ФЕНИКСЫ! — воскликнул Хирам. — За мной!

И Фениксы пошли за ним.

.....................................................

Первый римский баллон обнаружился минут через пять. Он лежал на главной площади Вестерголена, как выброшенный на берег левиафан. Легионеры постепенно выбирались из него и выстраивались в ряды для дальнейшего наступления. Центурион Тигробой был здесь же и орал в переносной телепередатчик:

— Мы прибыли на планету, прекратите бомбардировку!!!

На самом деле бомбардировку прекратили еще минут двадцать назад, но у Корнелия Тигробоя был богатый опыт, поэтому он знал, чего ждать от флотских придурков. Никогда не мешает подстраховаться.

Император Тапробаник, ближайший к месту действия старший офицер, в свою очередь, знал, чего ожидать от центуриона Тигробоя, поэтому спокойно отвечал:

— Вас понял, огонь прекращаем. Остаемся на волне, обращайтесь за поддержкой.

Затем прозвучали первые выстрелы наземного боя. Тигробой вскинул глаза. Фениксы наступали в своей обычной манере, выстроившись в плотную фалангу (на сей раз влияние было греческим). Полупрозрачные бронещиты плотно сомкнуты, выставленные в бойницы скорпионы и нервобаллисты изрыгают огонь.

— В «черепаху»!!! — заорал центурион. Легионеры поспешно выполнили приказ. Несколько секунд спустя на площади вырос аккуратный квадрат, закрытый со всех сторон щитами — очень похожими на карфагенские, но фунтов на семь тяжелее. Неизбежные потери от пунического огня тут же резко сократились.

— В атаку! — прокричал Тигробой и выхватил верный парабеллум. — Бей гадов!

«Черепаха» медленно двинулась вперед.

— Пилумы… ЗАЛП! — последовал новый приказ.

В небо одновременно взлетели три сотни дротиков, оснащенных системой самонаведения. Но коварные пунийцы были готовы к такому повороту событий. Щиты карфагенской фаланги изменили угол, в окружающей атмосфере процент озона подскочил на несколько порядков, заискрилась система РЭБ. Большая часть римских дротиков была отражена; три или четыре даже развернулись на сто восемьдесят градусов и упали на римлян. Ответный удар Фениксов был ужасен. Засвистели вулканизированные петли пращников, и в ряды республиканской пехоты врезались осколочные гранаты. Бравый ветеран-центурион тут же оценил новое положение вещей.

— ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД! — на сей раз влияние было военно-морским. — В рукопашную!

Легионеры перешли с медленного шага на марафонский стиль, бегом преодолели остаток дистанции, отделявший их от пунической фаланги, и два бронированных чудовища столкнулись с ужасающим грохотом. В ход пошло холодное оружие из ферротитановых сплавов и высокоуглеродистой стали.

— Общий сбор! Общий сбор!!! — заорал в передатчик центурион Тигробой. — Нас атакуют десять тысяч фениксов!!!

— Десять тысяч пенисов?!!! — ужаснулась Антония Северина, получившая это сообщение на общей волне. — Оптион, поворачивайте корабль!!! Нужно поддержать ребят!!!

— Слушаюсь, — кивнул Цезарь и задумался. У абордажника не так много орудий. Это вам не беллакруксер.

Сражение в центре Вестерголена тем временем разворачивалось. Все новые отряды легионеров, покинувших другие десантные баллоны, стекались на площадь, и теперь уже Фениксам пришлось нелегко.

— Тат-шофет, нам требуется поддержка! — не постеснялся признаться меальмен Хирам, прикрываясь щитом от очередного римского залпа.

— Отказано, — хладнокровно ответил Ашербанепал, следя за сражением в бинокуляры и через оптические приемники отдельных солдат. — Держитесь. Не уклоняйтесь от плана.

Меальмен проклянул Секретный План Битвы последними словами и приказал Фениксам перестроиться.

......................................................

Корабли эксадры легата Гнея Фламиния обрушились на и без того бурные воды пролива, разделявшего стурландские материки, и теперь, выстроившись в красивый полумесяц, на максимально возможной скорости неслись к берегу. Как в старые добрые времена. Гней Фламиний стоял на капитанском мостике своего «Императора Сципиона» и чувствовал себя античным полководцем перед высадкой где-нибудь в Африке или Британии. На горизонте уже вырастали башни и небосребы Сазерейна.

— Приготовьтесь к пробному залпу, — объявил легат, возвращаясь в свое кресло. Едва он успел это сделать, как с правого фланга пришла ударная волна и яркая вспышка.

— Задница Миноса, что это было?! — в ужасе воскликнул полководец, наблюдая за вырастающим на океаном прекрасным, белоснежным с оттенками небесно-голубого, ядовитым грибом. — Кто стрелял?!

— Пусков не замечено, похоже на атомную мину!!! — сообщил навигатор, пытаясь стабилизировать корабль. — Три наших звездолета уничтожено!

Легат соображал быстро.

«Пунийцы прыгнули выше головы — кто бы мог предположить — если они решились — вряд ли мина была одна» — промчалась через его голову цепочка мыслей.

— Поднимайте всю эскадру в воздух! Немедле…

Легат соображал быстро, но недостаточно. Вторая атомная мина, до сей поры тихо лежавшая на грунте, разорвалась прямо перед носом «Императора Сципиона» и отправила в гости к Миносу весь его экипаж и десантников-легионеров.

..........................................

— Что там происходит? — поинтересовался император Марций Камилл, наконец-то прибывший на орбиту Стурландии.

— Похоже, эскадра Фламиния уничтожена полностью, — доложил расстерянный Тапробаник. — Эскадра Руфина понесла тяжелые потери, сам император погиб. Новый старший офицер, центурион Септимий Брага, принял решение отступить.

— Центурион?! Там что, не нашлось никого старше по званию?! — рассвирипел главнокомандующий.

— Никак нет, император. Тяжелые потери…

— Хм, — ответил Камилл и задумался.

Захват системы прошел как по маслу. Но гарнизоны Стурландии оказали слишком сильное сопротивление и преподнесли немало сюрпризов. Конечно, ничто не мешает развернуть главные калибры децирем и беллакруксеров, и превратить все три города в пыль… А смысл?

— Что с Вестерголеном?

— Наступление продолжается успешно, — воодушевленно сообщил Тапробаник. — К сожалению, трибун Марк Сульпиций погиб. Командование принял на себя центурион Луций Корнелий.

— Тигробой? — уточнил командующий.

— Так точно. Непосредственную поддержку с воздуха осуществляет эскадра императрицы Антонии Северины.

— Она все-таки нашла себе занятие по вкусу, — пробормотал Камилл. — Конечно, абордажники вполне для этого подходят. Однако, расход топлива для удержания в воздухе… Ладно, после битвы надо будет все тщательно рассмотреть.

— Наши дальнейшие действия? — почтительно поинтересовался Тапробаник.

— Атомные мины? — уточнил император. — Сделаем так. Достаточно будет освободить два анклава из трех. Хеландию уничтожить из космоса. На Сазерейн сбросить баллоны. Кто из абордажников еще не задействован?

— Эскадры Тита Эррекция и Децима Аврелия.

— Вот их и отправьте. Остальным кораблям оставаться на орбите.

.......................................

— Если вас интересует мое мнение, рейш, то время пришло, — осторожно заметил аталеф Сифакс бар Мамута.

— Разумеется, оно меня совершенно не интересует, — благодушно заметил Гамильтон бар Тапуз, — но на этот раз вы правы. Все римские корабли уже собрались в пространстве над Стурландией. Насколько я понимаю, кроме эскадры, занятой уничтожением форпостов Вальгаллы и Рингелорда. Но она явно не заслуживает нашего высочайшего внимания. Пока не заслуживает. — Адмирал прищурил левый глаз, а правым пробежался по тактическим экранам. — Отлично. Первый звездолет… «Меч Изабеллы» стартует ровно через три минуты после моей команды. Остальные за ним по боевому расписанию. Всему флоту — общая готовность! ОТСЧЕТ ПОШЕЛ!

«Космос неисчерпаем», — сказал один из древних финикийских философов и в очередной раз оказался прав. Если римляне научились использовать в качестве подпространственных ворот горячие звезды и солнца, то карфагенские инженеры пошли еще дальше. Пунические звездолеты прибыли на Стурландию прямо через раскаленное ядро планеты и теперь ждали своего часа в расплавленной мантии.

Час наступал через две минуты и тридцать левять секунд… две и тридцать восемь… две и тридцать семь…

.......................................................................

— Да-да, покажи им! Так! Еще! — сжимала кулачки императрица, в то время как малокалиберные бортовые орудия «Стеллы Марис» утюжили карфагенскую пехоту и пришедших ей на помощь СЛОНов. Еще один СЛОН получил прямое попадание в голову и рухнул, похоронив под своими обломками обломки двухэтажного здания.

— Антония, маленькая грязная шлюшка, я тебя люблю!!! — от избытка чувств сообщил открытым текстом центурион Тигробой.

— Я тебя тоже!!! — завопила императрица. — Я всех вас люблю!

«А меня?» — хотел было спросить Цезарь, но передумал. К тому же, возникший прямо перед носом абордажника пунический звездолет изменил направление его мыслей.

— КОНТАКТ! — только и успел заорать Цезарь. Столкновения удалось избежать чудом, но ударная волна, созданная стартующим вражеским кораблем, отягощенная сброшенными пластинками тепловой защиты, отбросила «Стеллу Марис» куда-то вбок, и навигатору с трудом удалось выровнять звездолет. Едва он успел это сделать, как прямо по курсу появилась еще одна пуническая децирема. Потом еще одна…

— Откуда они берутся?! — почти завизжала Антония. Без малейших признаков страха, стоит отметить. Просто голос у нее резко испортился.

— Стартуют прямо из того погасшего (?!) вулкана, — сообразил оптион через несколько секунд. Еще два… три… четыре… он начинал сбиваться со счета… восемь… девять кораблей подтвердили его догадку.

— Общая тревога! По всему Флоту! — приказала императрица и на всякий случай смертельно побледнела.

— Сигнал отправлен, — доложил Цезарь.

— Отставить наземные цели, — приказала Антония. — Бей по кораблям!!!

«Абордажник против многопалубных звездолетов?!» — не совсем понял приказ Цезарь, но когда это Флот отступал?!

Неоднократно, но тот ли это случай?

Очевидно, те же мысли посетили прекрасную голову императрицы, поэтому приказ претерпел зловещую трансформацию.

— На таран, — прошептала она. Громко и внятно, но все-таки прошептала.

Оптион Юлий Цезарь набрал в легкие побольше кислорода, помянул добрым словом праматерь-Венеру и ударил по кнопкам.

Коварные пунийцы — уже в который раз! — предугадали ясные и чистые намерения римлян. «Стелла Марис» получила пять снарядов прямо в нос от очередного (30-го или 40-го по счету) взлетающего звездолета, превратилась в обугленную комету и покинула воздушное пространство Стурландии.

.............................................

— Это слишком даже для пунов, — заметил император Камилл, спешно выстраивая звездолеты для встречи с новым противником. — Помпеян, что вы делаете?!

— Помпеян не отвечает, — сообщил дежурный тактик флагмана.

— Какого Орка?!..

— …его корабль уничтожен, — добавил младший офицер.

— Сколько звездолетов подняли пуны? — быстро спросил император.

— Минимум восемьдесят — и плюс. Из них минимум четыре уничтожены.

— Наши потери до сих пор?

— Включая абордажники? Двадцать восемь единиц.

Впервые за многие годы Камилл затравленно оглянулся, как будто собирался посмотреть на то, что происходит у него за спиной. Хотя для этого следовало просто посмотреть на другой тактический экран. Вот на этот. Пока вроде чисто, но если пуны прятали такую армаду на планете, то кто поручится, что у них нет еще одного флота на спутнике? на других планетах системы? на одном из уровней гиперпространства?

— Уже свыше ста, — тихо произнес старший помощник.

........................................

— А мы ведь только начали! — восторженно отметил рейш Гамильтон. Его радостное оживление передавалось всем присутствовавшим на капитанском мостике карфагенского флагмана, «Глаза Дагона». Кроме гипонаварха Стратоника, разве что. Македонский военный наблюдатель увидел сегодня слишком много карфагенских секретов, и у него зародилось страшное подозрение, что коварные пунийцы готовят ему славную смерть в этой битве.

— Хотя эффективности нашего огня не помешает некоторое увеличение, — недовольно заметил адмирал минуту спустя.

— Прошу прощения, рейш, а какова цель нашей операции? — с нотками вдохновения в голосе поинтересовался Сифакс.

— Не говорите загадками и не задавайте наводящие вопросы, аталеф, — нахмурился командир. — Мы не на штабной игре. Что вы придумали?

— Мы должны уничтожить римский флот. Судьба планеты нас не интересует. Так? — не удержался от наводящего вопроса молодой офицер.

— Не годится, — понял его адмирал. — Там сликом много наших.

— Мы можем их эвакуировать, — заметил Сифакс.

— Не успеем, — отрезал Гамильтон. — А вот спутник мы взорвем. Кто из тяжелых катапультеров под рукой?

— «Милосердие Танит» и «Шапка Мономаха».

— Отлично, пусть открывают огонь… через две минуты.

— Да вы просто с ума сошли! — воскликнул Стратоник. Еще недавно он не решился бы оскорбить старших пунических офицеров при исполнении, но теперь, похоже, ему все равно нечего терять.

— Не надо громких слов, — поморщился адмирал. — Всего лишь небольшая порция антивещества…

— Как, и вы тоже? — испугался Стратоник.

— Что вы сказали? — не понял Гамильтон. — «Греческий огонь»? Очень, очень интересно. Вы продолжайте, продолжайте.

— Антивещество? Что именно вы используете? — в свою очередь спросил гипонаварх. Высокопоставленные союзники продолжали играться словами.

— Кристаллический антиводород! — воскликнул адмирал. — Что может быть проще!

Стратоник наконец-то понял намек.

— Но ведь можно получить и другое антивещество! — вскричал он. — Антигелий, антилитий, антибериллий…

— Антибор, антиунлерод и так далее, — нахмурился Гамильтон бар Тапуз. — Вы собираетесь перечислить всю таблицу химических элементов?

— Нет, конечно нет, — заторопился македонец. — Разумеется, пусковая установка снабжена магнитным силовым полем. Антивещество передается прямо по силовому лучу. Это жидкая смесь, антисера, антиселитра, нефть на основе антиуглерода, балтийский антиэлектрон — разумеется, тоже с отрицательно заряженными частицами. Полученный состав помещается в газобразную среду, семьдесят процентов антикислорода, двадцать пять процентов антиазота, двуокись антиуглерода, с добавлением антиаргона под давлением в две атмосферы…

— И кто из нас после этого сошел с ума?! — пробормотал Сифакс.

— Гипонаварх Стратоник, — торжественно объявил Гамильтон, — кажется, вы только что спасли себе жизнь. Но не привыкайте к этому, я ведь могу и передумать.

Македонец затравленно кивнул и поглубже забился в свое кресло.

...................................

— Есть кто живой?! — центурион Луций Корнелий и его легионеры осматривали обломки «Стеллы Марис». Римлянам приходилось нелегко, теперь уже карфагенский флот господствовал в небе. Тем не менее, Тигробой решил потратить несколько минут, чтобы спасти всех, кого можно спасти.

— Задница Миноса, — отозвался Юлий Цезарь. Выглядел он не очень хорошо, но, кажется, был жив и почти невредим.

— Она самая! — отозвался центурион. — Держись, идем на помощь!

Совместными усилиями легионерам удалось извлечь Цезаря из покореженного пилотского кресла и поставить на ноги.

— Тартар меня забери, какая женщина была, — пробормотал Тигробой, рассматривая что-то за спиной у Цезаря. — Нет, сынок, не смотри. Не надо.

— Что я, трупов не видел? — пробормотал оптион.

— Верю, что видел — ну и что? Зачем тебе еще один? Лучше сохрани в своем сердце ее прекрасный образ… — вздохнул старый вояка.

Цезарь уронил челюсть. «Ветеран круто забирает».

— Куда теперь?

— Кажется, эта кампания проиграна, — заметил старый центурион. — Но мы не должны распускать сопли…

— Корнелий, только без речей! — взмолился молодой декурион. — Я это уже слышал на Марсе, когда мы добивали персов!

— Но ведь добили же! — выпятил грудь Тигробой. — Ах, как славно мы сражались…

— Как сладко мы любили, — пробормотал Цезарь, — была Троя, и были мы троянцами…

— К озеру! — вернулся центурион на грешную Стурландию. — Это наш единственный шанс!

...................................

— А много ли у нас шансов? — подумал вслух трибун Ульпий Галл, командир абордажника «Ящик Цереры».

— А еще мы можем сдаться пунам, — огрызнулся оптион Виктор Октавий, старпом звездолета. — Это правда, что они приносят пленников в жертву Баалу?

— Правда, — неуверенно ответил Галл. — Должно быть. Но я не собираюсь это проверять.

— Тогда какого Цербера?!

— У тебя осталась капля совести, оптион? — задал риторический офицер командир корабля.

«Ящик Цереры» натужно взревел всеми двигателями и коснулся поверхности озера, поднимая неизбежную тучу брызг и столбы кипящего пара. В первые минуты сражения здесь стояла пуническая галера, но теперь она покоилась на дне.

— Рули к берегу! — заорал Ульпий Галл. Вот сейчас и у него начали сдавать нервы. — Быстрее!

На берегу римский звездолет поджидал одинокий карфагенский СЛОН. Но командир СЛОНа не успел принять правильное решение, и абордажник смял пуническую боевую машину, превратив ее в жалкую металлическую лепешку.

— Слава богам! — возликовал Тигробой. — Легион, за мной!

Какой нахрен легион — едва когорта наберется. Но им еще повезло. Согласно обрывкам радиосообщений, несколько транспортов пунийцы сожгли прямо в космосе.

Дорогу к абордажнику преграждала группа полуразрушенных домов. Какая-то женщина в нелепом клетчатом платье выглянула из подворотни, закричала и спряталась обратно.

— А почему она нам не рада? — спросил тот же декурион.

— Дурак ты, Марк Туллий, — вздохнул Тигробой. — Мы же ее не освободили!

— На борт, ублюдки! — заорали посадочные динамики голосом трибуна Галла. — Быстрее, вашу мать!

— Что за дерьмо?.. — не понял Цезарь, стремительно теряющий остатки аристократического лоска. Небо над городом прочертили два огненных болида. Потом еще один.

— Подбитые корабли? — неуверенно предположил кто-то из легионеров.

— Нет, это не корабли, — убежденный в своей правоте заявил центурион Тигробой. — Корабли так не падают! Ничего, скоро разберемся.

— Что они собираются делать? — задумчиво спросил тат-шофет Ашербанепал бар Камут. — А, они собираются драпать!

Его штаб-квартира находилась совсем недалеко, а личная гвардия была отлично вооружена. Тат-шофет представил себя во главе атакующей колонны и тут же передумал.

— Будем милосердны, — выдохнул губернатор. — Наша задача — выиграть битву, а не Убить Всех Римлян.

В первые минуты сражения он думал иначе, но теперь это не имело никакого значения.

— Все на борту, — доложил Виктор Октавий, следя за экранами.

— Кто-нибудь еще мог… — Ульпий Галл вглядывался в клыбу дыма и языки пламени, окутавшие город, потом безнадежно махнул рукой. — СТАРТ!

— Что происходит? — почти официальным тоном поинтересовался центурион Корнелий, добравшись до капитанского мостика. Немного пришедший в себя Юлий Цезарь следовал за ним по пятам.

— Полная задница, — неуставно доложил оптион Октавий. — Пуны держали на планете штук триста звездолетов. Нас поимели во все дыры.

— Что об этом говорит командующий?

— Спроси у Плутона. Пуны взорвали спутник планеты и треть нашего флота снесло нахрен обломками. В том числе флагмана.

— И кто сейчас командует? — быстро спросил Цезарь.

— Никто, — устало сообщил трибун Ульпий. — Давно я такого не видел. Если вообще.

— По уставу, старший по званию офицер флота…

— Вот именно. Сразу пять или шесть легатов. И ни у кого не хватило смелости объявить «Спасайся, кто может».

— А именно это мы и должны сейчас делать! — с азартом воскликнул старый центурион, рассматривая тактические экраны.

— Ну, если сам легендарный Тигробой советует драпать, — усмехнулся командир звездолета, — то кто нас осудит?

— Пуны продадут в рабство или принесут в жертву; наши — казнят, проведут децимацию или просто вернут на фронт, — подвел балланс оптион Октавий. — Выбор очевиден.

— Мы должны хоть как-то сохранить лицо, — неуверенно заметил Цезарь.

— Хочешь сохранить лицо — засунь его себе в задницу! — убежденно воскликнул центурион Корнелий Тигробой.

— Истину говоришь, отец, — кивнул командир корабля. — Курс на Ипсилон Меченосца!

— И будет по слову твоему, мудрый соратник, — отвечал Тигробой.

..........................................

— Я думал, мы опоздаем, — заметил император Эмилий Валент, — но, похоже, что мы поторопились.

— На экране почти две сотни вражеских сигналов и всего двадцать пять наших, — дрожащим голосом доложил Тиберий Бассиан.

— Стоило переться через всю систему, чтобы сдохнуть здесь? — с необыкновенной прямотой спросил Вплерий Флакк.

— Держите себя в руках, центурион, — одернул его командир.

— Да-да, помню, я римский гражданин и офицер. Надеюсь, нам поставят памятник. Прошу прощения, хрена с два. Проигравшим ничего не…

Прогремел выстрел. Флакк удивленно посмотрел на оплавленное отверстие чуть выше своего сердца, потом обмяк в кресле.

— Всегда мечтал расстрелять кого-то прямо на мостике за трусость и панику перед лицом врага, — признался император, возвращая парабеллум в кобуру. — К счастью для его семьи, никто об этом не узнает, поэтому дети получат пенсию. Навигатор, продолжаем сближение.

— Двести десять вражеских сигналов — и плюс, — окончательно севшим голосом сообщил Бассиан.

— «Знай, гражданин! Под орлиным крылом легиона космос усеян телами врагов. Альдебарана рубин. И алмазная цепь Ориона встретят сребристый корабль Арго», — продекламировал Валент, потом отстегнул ремни и встал. Заметив удивленный взгляд кого-то из офицеров, он пояснил:

— Imperatorem stantem mori oportet. Императору надлежит умереть стоя.

IX. Исполнение желаний

— Как плох обычай наш! Когда трофей у эллинов победный ставит войско, то вождь один хвалу себе берет! — воскликнул трибун Клавдий Аттилий и укоризненно покосился на своих пассажиров. Челнок был набит до отказа.

— О чем это вы, трибун? — счел своим долгом ответить базилевс Филипп. На Вице-Космократора было жалко смотреть.

— Согласен, это была не совсем удачная цитата, — кивнул римлянин. — К тому же…

— К тому же несправедливая, — заметил сатрап Гераклий. — Спаслись не только мы!

Действительно, на радарном экране челнока горели почти две сотни сигналов.

— Они все направляются на кислородную планету… Кстати, как она называется?

— У нас она значилась под номером, — ответила Гафни. — Как и ее спутник.

— И у нас, — подтвердил сменарх Аристид.

— А мы называли ее Хускарлом, — сказала Вальке. — А спутник — Бифростом.

— Стражник и Ледяной мост? — уточнил Аттилий.

— Ничего общего, но сойдет и такой перевод.

— Хорошо, — кивнул Аттилий. — Предлагаю и нам вернуться на Хускарл. Все-таки кислород…

— Нет, — возразила Вальке. — Мы отправляемся на спутник. Больше нельзя откладывать.

— Постойте! — воскликнул Аттилий. — А кто, собственно, командует на нашем корабле? Кто старше всех по званию? — Он снова осмотрел своих пассажиров, извлеченных из спасательных капсул или облаченных в вакуумные скафандры. — Так, посмотрим. Сменарх, тагматарх, базилевс, гоплит…

— Я не гоплит, я легат, — поправил его Сервилий Кар.

— Что?! — вскинулся Филипп. — Римский шпион на моем корабле?!

— Я не шпион! — гордо поднял голову бывший проконсул Антиоха. — Согласен, что избранный мной способ был не совсем…

— Не перебивайте меня! — рассердился Аттилий. — Так мы еще целую вечность будем спорить!

— Как вы смеете, трибун! — возмутился Сервилий. — Я-то уж точно старше вас по званию…

— Простите, не вижу ваших нашивок, — покосился Аттилий на македонскую форму беглого проконсула.

— Как и я ваших… андерлег.

— Остановитесь! — взмолилась уже Гафни. — Продолжайте, Аттилий.

— Итак, сменарх, тагматарх, базилевс, легат, трибун, шаодзянг, стратег, шофетет-мишне, равсаран, королева. Никого не пропустил?

— Я, я старше всех по званию, — объявила Вальке.

— Я мог бы с этим поспорить, — возразил Филипп. — Как царь Македонии…

— Вы всего лишь глава одной из союзных политий Космократии, — официальным тоном отвечала Вальке, — и Македонское царство, также как и Боспорское царство, Понтийское царство, Эпирское царство, Иудейское царство и другие не является самостоятельным субъектом…

— Умоляю, больше не произносите этого слова! — взмолился Аттилий. — От него повеяло чем-то страшным и потусторонним!!!

— …а я — глава независимого государства и верховный главнокомандующий. У меня где-то дома остался мундир с погонами гросс-маршала, — добавила королева Маркоманнии.

— Независимое государство, — скривился Вице-Космократор.

— Мы говорим об официальном статусе или о подводных камнях? — надулась Вальке.

— Нас, македонцев, больше всех на корабле… — начал было Филипп.

— Заткнитесь, базилевс, — уже без тени улыбки оборвал его Аттилий. — Вы уже достаточно напортачили сегодня.

— Я?! Если бы не этот азиатский болван…

— Я выполнял свой долг, — равнодушно отвечал Фуджин Тао.

— Хватит! — Аттилий повернулся к королеве. — Итак… госпожа гросс-маршал?

— Держите курс на Бифрост, — уверенно повторила Вальке и уже мягче добавила: — Поверьте, вы не пожалеете.

— Да, мы уже слышали, там на всех хватит, — усмехнулась Гафни.

* * *

Корабль сел в том же самом кратере, где еще виднелся след от посадки карфагенского челнока. Трап опустился; десять человек в разномастных скафандрах вышли на безмолвную поверхность Бифроста и направились к Порталу.

— Кто его построил? — поинтересовался Аттилий. — Неужели трехглазые?

— Сомневаюсь, что у них вообще были глаза, — ответила Гафни. — В нашем представлении, конечно.

— Кстати, — спохватился Аттилий, — Ваше Высочество! А за что вы прикончили беднягу Флавия?

— «Флавия»? — переспросила принцесса. — Этот подлый бабилонский шпион? У меня были с ним старые счеты. И ему не стоило сюда приближаться.

— А мне? — вкрадчиво поинтересовался римлянин.

— Посмотрим, — холодно отвечала принцесса.

— Да помолчите вы! — прошипела Вальке. — ОНИ могут обидеться!

— Трехглазые? — удивился Аттилий.

Никто ему не ответил. Десять фигурок приблизились к Порталу и пересекли границу между Светом и Тайной.

— Странно, — заметила Гафни. — Здесь нормальная кислородная атмосфера! Обычно здесь царят инертные газы… Кто-то побывал здесь совсем недавно.

«Здесь» — в огромном, ярко освещенном сферическом зале. Стены были из того же черного материала, что и гигантская арка на входе. Свободное пространство было усеяно загадочными — механизмами? — неизвестного происхождения и назначения. В самом центре зала черный пол сменялся белым квадратом, примерно десять на десять локтей.

— Скучно здесь у вас, — заметил Аттилий, пытаясь оставаться равнодушным, хотя в голове его роились десятки вопросов. Судя по выражению лиц, подобное состояние испытывали и другие гости Бифроста — за исключением двух женщин, принцессы и королевы.

— И что это за место, если его хватит на всех? — снова заговорил Аттилий. — Здесь исполняются все желания?!

— Вы почти угадали, трибун, — ответил ему знакомый голос из недавнего прошлого.

Из-за ближайшего пирамидообразного устройства, высотой в два человеческих роста, выступил человек с оружием в руках.

— Глазам своим не верю! — римлянин едва не захлебнулся от переполнявших его эмоций. — Капитан Дамба! И командир Бомба тоже здесь!!! Вы уже убили всех ящеров и теперь собираетесь убить всех людей?!!!

И Аттилий издевательски захохотал.

— Нет, — совершенно серьезно продолжал Дамба, — просто мы собираемся покинуть этот мир…

— Одолжите мне парабеллум, и я вам охотно помогу, — усмехнулся Аттилий.

— …покинуть этот мир и отправится в другой, где никаких разумных ящеров никогда не было!!!

* * *

— Таким образом, от нашего ударного флота ничего не осталось, — заявил император Квинтилий-Старший. — Ипсилон Меченосца покинули всего восемь кораблей. Не кажется ли вам, дорогие сенаторы, что пора подводить итог великолепному правлению нашего достойного диктатора? Амабилия, Момбаса, Альфа Базилеуса, теперь Стурландия. Что мы потеряем в следующий раз? Нова Рому?!

— Достаточно, Квинтилий, — резко встал со своего места Валерий Мезон. — Я слишком долго терпел. Надеюсь, моя жена не будет очень переживать. Ликторы! Возьмите этого человека!

— По какому праву, Публий? — усмехнулся коварный родственник. — Посмотри на календарь!

— ???!!!

— Срок твоей диктатуры истек вчера в полночь!!!

В зале Сената наступило гробовое молчание; Публий Валерий Мезон заметно побледнел и опустился на свое место. И тут же резко вскочил, будто почетное кресло диктатора обожгло его. Осмотрелся по сторонам и нерешительно направился к ближайшему свободному месту на сенаторских скамейках. Замер на полпути.

— Итак, уважаемые сенаторы, самое время решить, кто отныне возглавит наше государство? Должны ли мы избрать нового диктатора или вернуть правление консулам? — обратился к залу Квинтилий.

— Мы можем отложить решение этой проблемы на несколько минут? — встал сенатор Фабий Порцина. — Я предлагаю сперва решить куда более важный вопрос. Собирается ли Республика продолжать войну или ей стоит принять условия Антиримского Альянса — следует признать, весьма мягкие условия — и заключить мир?

— Заключить мир? И покрыть себя вечным позором?! — вскинулся Квинтилий.

— Как сделали это наши предки, заплатив Бренну-Разрушителю? — парировал Порцина. — Конечно, мы можем и сейчас продолжить войну. Несмотря на жалкое состояние нашего флота. Несмотря на потерю доброй дюжины планетных систем. Несмотря на огромные потери в легионах. Но зачем? К чему ложная гордость, когда речь идет о спасении Республики? Не лучше ли остановиться, собраться с силами — и уже тогда исполнить ваш замечательный план о рабах, гражданах, союзниках и римских богах?

Квинтилий пожал плечами.

— Я подчинюсь мнению Сената. Как и все здесь присутствующие. Но перед этим я хотел бы решить вопрос с новым диктатором — или старыми консулами.

— Так ведь этот вопрос не имеет смысла, пока не проголосовали за мир — или за продолжение войны! — воскликнул Порцина. — Если мы продолжаем войну, нам нужен диктатор! Если мы заключаем мир, нам нужны консулы!

— Предлагаю компромисс, — кивнул Квинтилий. — Выберем диктатора. Потом разберемся, мир или война. Есоли война, диктатор остается. Если мир — диктатор тут же снимет с себя полномочия и вернет власть консулам.

— Согласен, — кивнул Порцина.

— Кто-нибудь еще хочет высказаться? — снова повернулся к сенату Квинтилий. Желающих не оказалось.

Абсолютным большинством голосов на должность диктатора был избран император Гай Квинтилий Тарпан.

— Ликторы! — Квинтилий указал на одиноко стоявшего посреди зала Публия Валерия Мезона. — Уведите этого человека! Надеюсь, моя маленькая сестра не будет очень переживать!

Он не смог удержаться от издевательской улыбки.

— Не торопитесь, ликторы! — прозвучал в зале новый голос. — Сегодня вам предстоит двойная работа.

— Что это? Кто посмел?! — вскинулся новый диктатор.

— Заткнись, ублюдок, иначе я вытру об тебя ноги, — заявил центурион Тигробой. За его спиной маячили Юлий Цезарь, трибун Ульпий Галл и стремительно растущие ряды легионеров.

— Что это? — уже другим тоном, полным злобной иронии, поинтересовался Квинтилий. — Бунт недовольных ветеранов? Маленькая гражданская война? Я понимаю ваше возмущение, но вы слишком далеко зашли. Успокойтесь, человек, который бросил вас на бойню, умрет еще до заката солнца!

— И ты вместе с ним, — кивнул Тигробой.

— ??? Да что вы себе позволяете… — новоявленный диктатор потерял дар речи.

— Пунийцы сдали тебя, Квинтилий, — спокойно ответил центурион. — Не знаю, почему. Возможно, это и есть знаменитое пуническое коварство. Но мне хочется верить, что даже подлые граждане Карфагена не захотели больше иметь никаких дел с таким вонючим предателем, как ты!

— Что?!.. — прошептал Квинтилий. — Это ложь! Это обман! Им мало гибели нашего флота, они хотят посеять смуту в Республике! Опомнитесь! Они используют вас! Они хотят погрузить Рим в гражданскую войну! Я ничего такого не делал!

— Тогда почему ты так волнуешься? — удивился Тигробой. — То бледнеешь, то краснеешь. Если ты ни в чем не виноват…

— ААААААААААААААА!!! — сказал Публий Валерий Мезон, вырвавшийся из рук ликторов и вцепившийся своему шурину в горло — сначала руками, а потом и зубами.

— На помощщщщщь… хррррблллук, — ответил Гай Квинтилий Тарпан.

— БАХ! — добавил парабеллум Квинтилия, извлеченный из складок тоги. — БАХ!

Несколько часов спустя уважаемые сенаторы и мятежные легионеры оставили зал заседаний Римского Сената. Последним уходил оптион Юлий Цезарь. Уже на пороге он обернулся и бросил последний взгляд на живописную лужу крови, причудливо игравшую бликами в призрачном лунном свете.

Между прочим, у Нова Ромы было два спутника.

* * *

— А теперь еще раз, с самого начала, и помедленнее, — очень вежливо попросил Аттилий.

— Это ворота в другие миры, — повторил Дамба. — В другие Вселенные. В альтернативные Вселенные.

— Это как-то связано с антивеществом? — уточнил Аттилий.

— Нет. Это связано с пространством и временем.

— Гиперпространство? Надпространство? Подпространство? — принялся перечислять римлянин.

— Не совсем, — с тоской ответил Дамба и повернулся к Вальке. — Ваше величество, попробуйте вы объяснить!

— Представьте себе мир, где Александр Македонский завоевал Персию, — начала королева.

— Но ведь он ее не завоевал! — удивился Аттилий. — После Мегиддо он повернул на Запад и погиб в Африке!

— А теперь представьте, что Александр продолжил наступление на восток!

— Но ведь этого не случилось! — еще больше удивился Аттилий. — Что толку гадать о том, чего никогда не было и быть не могло?!

— Правду говорят, римляне совершенно лишены воображения, — усмехнулась Гафни. — Напрягите свою фантазию, солдафон!

— Ну, допустим, — уныло кивнул Аттилий. — Александр завоевал Персию. Ганнибал взял Рим. Сципион разрушил Карфаген. Представил. И что толку от этих фантазий?

— А вы хотите побывать в мире, где Сципион разрушил Карфаген? — вкрадчиво спросила Вальке.

Аттилий представил еще раз — и у него закружилась голова. Он отступил на шаг и был вынужден ухватиться за ближайшее цилиндрическое сооружение, чтобы не упасть.

— Вы понимаете? Все эти якобы воображаемые миры существуют на самом деле! Где-то в нашей Вселенной! И эти Ворота помогут нам туда попасть!!! — воскликнул капитан Дамба.

— Хорошо. Предположим, — пробормотал Аттилий. — А как же трехглазые?!

— А что трехглазые? — одновременно удивились Дамба и Бомба.

— Они тоже искали этот портал?

— Разумеется, — кивнул Дамба. — Что вас удивляет? Вы же знаете, до сего дня человечеству удалось обнаружить в Галактике шесть инопланетных разумных рас…

— Верно, — нетерпеливо кивнул Аттилий, — с этих слов начинается каждый учебник по космонавтике.

— Поздравляю, вам удалось обнаружить седьмую. Только и всего. Да, три глаза. Млекопитающие, живут в кислородной атмосфере. Нашли выход в гиперпространство. Построили маленькую империю, пять-шесть планетных систем. Собираются ее расширить, для чего ведут разведку Человеческой Галактики. Иногда атакуют корабли, берут пленников, собирают информацию и трофеи, изучают человеческие языки. Только и всего, — повторил Дамба.

— Вы были у них в плену? — уточнил Аттилий.

— Да, и вырвались оттуда. Это было нелегко, но проще, чем сбежать от тарбозавров, — ответил ему Бомба.

— Тарбозавры… — прошипел Дамба. — Кто не имел дела с этими чудовищами, тот нас не поймет! Мы отчаялись их победить. Мы не хотим больше их видеть или слышать про них. Мы решили отправиться в альтернативную Вселенную, где их никогда не было! Или еще лучше, где они давно сдохли!!!

В его голосе было столько неподдельной ярости и боли, что даже Аттилий счел за благо немного помолчать.

— Кто построил этот портал? — спросил Замабал Карка.

— Мы не знаем, — ответила Гафни. — Инопланетяне, разумеется. Кто именно? когда? — мы можем только гадать. Мы наткнулись на этот портал совершенно случайно, двадцать шесть лет назад.

— Мы нашли его двести пятнадцать лет назад, — отозвалась Вальке.

— Мы про него вовсе не знали, — пожал плечами Филипп. Фуджин Тао только молча покачал головой.

— Мы до сих пор не можем толком понять, как он работает, — продолжала Гафни. — Похоже, есть только два способа увидеть другой мир. Один из них — только увидеть. Что-то вроде телевизора. Другой способ — отправиться туда в физическом теле. Навсегда.

— Почему навсегда? — быстро спросил Аттилий.

— Потому что на той стороне нет таких механизмов. Путешественник не сможет вернуться, — отвечала Вальке.

— Хорошо, и почему это открытие держалось в тайне? — поинтересовался Аттилий.

— Вы издеваетесь, трибун? — нахмурилась Гафни. — Вы забыли, что наши империи ведут войну? А двести лет назад мы вместе воевали против маркоманнов? Кто же будет делиться такой тайной? Вы представляете, ЧТО мы могли найти на другой стороне? Все, что угодно! Самое страшное оружие, союзников, помощь от альтернативных Карфагенов — или гибель от альтернативных Римов!

— Да, неудачный вопрос, — смутился римлянин. — Тогда почему, обнаружив такой замечательный артефакт, вы не построили рядом крепость и не разместили на орбите сто-двести боевых звездолетов? Чтобы никто из врагов даже не посмел приблизиться к нему?

— Мы пытались сделать это двести лет назад, — отвечала Вальке. — Оказалось, что ОНИ этого не любят.

— Они? — переспросил Аттилий.

— Строители Портала. Они все еще здесь. Где-то рядом, — прошептала королева. — Они и сейчас следят за нами. Они готовы пропускать одиноких исследователей — или небольшие группы, на несколько часов. Но стоило построить долгосрочную базу, как они пришли в ярость и уничтожили ее. Представляете, на этом давно остывшем холодном спутнике проснулся вулкан — и в одну ночь поглотил двадцать тысяч человек и шесть звездолетов!

— С нами произошла аналогичная история, — кивнула Гафни. — Разве что человек и звездолетов было немного больше.

— А потом мы проиграли войну, — продолжала Вальке, — информация о Бифросте пропала в забытых архивах, и только совсем недавно я нашла ее снова. И захотела взглянуть на это чудо.

— А мы все еще пытаемся продолжать исследования, — добавила карфагенская принцесса.

— И?..

— Рим все еще существует, верно? — усмехнулась Гафни бат Магон. — И другие наши враги. И даже ненадежные союзники.

— А что теперь? — спросил Аттилий.

— А теперь будет страшно.

В Пещере появился еще один гость.

Трехглазый.

* * *

— Не понимаю, почему победные торжества было решено провести на Александрии Полярной? — прошипел тат-шофет Сифакс бар Мамута. — Они что, больше нас воевали?

— Политика, — пожал плечами кафл-рейш Гамильтон бар Тапуз. — Или ты ожидал от меня другого ответа?

— Так даже лучше, — заметил шофет-мале Ашербанепал бар Камут.

— Почему? — удивился Сифакс.

— Спроси у аталефа Хирама, он тебе объяснит, — усмехнулся Гамильтон.

Аталеф Хирам бар Сатан покраснел.

— Навести в казарме порядок, почистить до блеска оружие и аммуницию, подшить все пуговицы на парадных мундирах, подмести все дорожки и подстричь все лужайки…

— А теперь всем этим должны будут заниматься македонские солдаты! — добавил Гамильтон. — А наши могут наслаждаться заслуженным отдыхом!

И коварные пунийцы разразились демоническим хохотом.

На них со всех сторон зашикали.

— Как вы можете, сейчас будет говорить Божественный Космократор!

И Космократор Лисимах Александр Тринадцатый очень долго говорил о дружбе, сотрудничестве, мирном процветании и галактическом строительстве.

— Хватит с меня, ухожу в отставку, — прошептал кафл-рейш Гамильтон.

— Почему? — снова удивился Сифакс.

— В грядущей войне, на которую так прозрачно намекает наш добрый Космократор, вы, молодежь, будете сражаться уже без меня.

* * *

— Вижу, вы опередили нас, — проскрипел трехглазый. — Не надо отвечать. Разговор будет коротким. Мы не можем выгнать вас отсюда. ОНИ оскорбятся. У вас есть один оборот спутника. Уходите через портал. В любой мир. Не пытайтесь бежать. Мы уничтожили ваш корабль. — Пещера мелко задрожала. — Только что. Уходите в другой мир. Иначе нам придется погубить вас. Прощайте.

Трехглазый надел шлем и направился к выходу.

— Ах ты подлая тварь… — шагнул было за ним тагматарх Павсаний, но капитан Дамба вовремя поймал его за локоть.

— Что вы делаете?! Не смейте вступать в битву! ОНИ не простят!

— И что прикажете делать? — вскочил Филипп. — Послушать это чудовище и отправиться в параллельный мир?!

— Да, — просто ответил Дамба. — Теперь ни у нас, ни у вас просто нет другого выхода. — Все пути назад отрезаны.

— Надо было садиться на Хускарл, — протянул Вице-Космократор, сжал кулаки и повернулся к королеве. — Ах ты тупая дура…

— Ведите себя достойно, базилевс, — поморщился стратег Гераклий. — Мне стыдно за Космократию.

— Заткнись, мужеложец, римская подстилка…

Сервилий Кар молча встал и угостил македонского принца ударом в челюсть.

— На помощь! — вскричал поверженный Филипп. — Македонцы! Вашего царя бьют!

— Помолчите, — на этот раз отозвался Павсаний. — И без вас тошно.

— Мятеж? — прошипел Вице-Космократор. — Массовое неповиновение?..

— Прекратите! — взмолился Дамба. — Нам пора убираться отсюда!

— А мне показалось, что у нас полно времени, — заметил Аттилий. — Один оборот Бифроста — сколько это?

— Да не Бифроста! — поморщился Дамба. — Он сказал «спутник» и имел в виду спутник своей родной планеты! А это чуть больше земного часа!

— Интересная космогония, — пробормотал Аттилий и погрузился в размышления.

— Вы уже разобрались, как им пользоваться? — внезапно спросила Гафни, обращаясь к Дамбе. — Подозреваю, вы знаете куда больше, чем мы.

— Да, — кивнул Дамба. — Скажите, в какую вселенную вы хотели бы отправиться. Я настрою машину.

— Без обмана? — грустно усмехнулся Аттилий.

— Без обмана, — серьезно кивнул Дамба.

— Просто я вспоминаю ваши интриги с карфагенской разведкой, — заметил трибун.

— Мы просто пытались выжить и добраться до Портала! — вспыхнул капитан. — Нам было все равно, кто победит в этой войне! С обеих сторон сражались люди!

— Хорошо, хорошо, — успокоительно отвечал Аттилий. — Я не стану произносить красивых речей и объяснять, почему я смирился с грядущим путешествием в только что придуманный альтернативный мир…

— Да не придуманный он! — воскликнула Вальке. — Они реально существуют! Далеко от нас, но существуют!

— Сколько я себя помню, я сражался с Карфагеном, — продолжал Аттилий. — Отправьте меня в мир, где римляне давным-давно взяли и разрушили Карфаген. Все равно мне ничего лучше не придумать. Я тупой солдафон без воображения и фантазии, — усмехнулся он.

— Хорошо, — кивнул Дамба. — Ваше высочество?

— Спасибо, трибун, вы облегчили мне выбор, — печально улыбнулась Гафни. — Отправьте меня в мир, где жители Карфагена разгромили Рим. Давным-давно.

— Равсаран Карка?

— Я последу за принцессой, — отозвался Замабал.

— Адмирал Фуджин Тао?

— Отправьте меня в мир, где Поднебесная держава находится под властью одного правителя, — попросил молчаливый ханьский адмирал.

— Ваше величество?

— Желаю увидеть вселенную, где германские племена живут в мирном, процветающем и уважаемом государстве, — сказала королева. — И Четвертой Маркоманнской войны никогда не было.

— Базилевс Филипп?

— Пропади все пропадом! — воскликнул племянник Космократора. — Хочу в мир, где Александр завоевал всю Персию! И сделал Македонию единственной величайшей державой на Земле!

— Легат Сервилий?

— Отправьте меня… Отправьте нас, — поправился бывший проконсул, взяв Гераклия за руку, — в галактику, где римляне и греки мирно жили в единой империи.

— Сменарх Аристид?

Македонский капитан немного помолчал.

— Интересно, а есть где-то вселенная, в которой существует независимое славянское государство?

— Что?! — воскликнул Филипп.

— Куда?! — не понял Гераклий. — Я всегда считал, что ты чистокровный македонец!

— А что это такое — «чистокровный македонец»? — переспросил Аристид. — Да, мы даже свое имя потеряли. Теперь мы тоже называемся «македонцы».

— Неблагодарный! — вскипел Филипп. — Когда с востока пришли беспощадные монгольские всадники, один из предков нашего Божественного Космократора предоставил убежище славянским племенам и позволил им поселиться в Македонии!

— Да, конечно, уьежище, — кивнул Аристид. — Превратили в рабов и пушечное мясо. И заставили сражаться за вашу Космократию. За греческие обычаи, за олимпийских богов, за аттический диалект. Будьте вы прокляты.

— Как ты смеешь, Аристид!

— Меня зовут Дарислав, — отрезал капитан. — И хватит об этом.

— Тагматарх Павсаний? — продолжил Дамба.

— Хочу найти Вселенную, где существует независимый Израиль, — спокойно ответил герой Локишальта.

— Что? — в очередной раз повторил Филипп. Вид у него был довольно глуповатый.

Аттилий не смог удержаться от смеха.

— Глазам своим не верю! Великая Космократия, братское Македонское Содружество рушится прямо на моих глазах! Глазам — на глазах… Жаль, я не могу остаться здесь и увидеть, как это происходит в масштабах Галактики! Славяне, иудеи…

— Карийцы, — пробормотал Гераклий.

— В этой галактике остались настоящие македонцы?! Мы освободили вас от персов, — чуть не плакал Филипп, — когда Александр Великий завоевал Иерусалим…

— Так завоевал или освободил? — спокойно спросил Павсаний. — Можете не отвечать. Грязные эллинисты.

— Готово! — торжественно объявил Дамба, закончив манипуляции с таинственными механизмами. Становитесь все в белый квадрат! Ворота откроются через две минуты!

— Не будем прощаться, — заявил Аттилий. — Мы славно сражались, мы были троянцами, мы были…

Он не договорил. Пещеру осветила яркая вспышка и больше в ней никого не было.

* * *

— Ты все-таки нас обманул, Дамба, — печально заметил Аттилий. — Мы все еще вместе… хотя и в другом месте. Куда ты нас отправил?

— Портал не мог ошибиться, — пробормотал растерянный капитан. — Есть только один ответ! Мы попали в мир, где все «заказанные» нами варианты истории осуществились одновременно!

— Мир, где римляне взяли Карфаген, а карфагеняне взяли Рим? Интересная история… — усмехнулся Аттилий. И повернулся, чтобы получше рассмотреть этот мир.

Многострадальные путешественники стояли на крыше многоэтажного здания — да что там, целого небоскреба — который возвышался над огромным городом на берегу океана. Не то чтобы возвышался. Небоскребов здесь хватало. И «посадочный» небоскреб не был даже самым высоким.

Судя по всему, город омывался океаном с востока. Потому что солнце садилось в противоположной стороне. При условии, что они были на Земле.

— Земля, — тоном опытного космонавта заявил Аристид. — Стопроцентная Земля. Воздух, гравитация, давление…

Аттилий, Замабал и Фуджин Тао согласно кивнули.

— Где это мы? — спросила Вальке.

— Это должен быть самый большой город здешнего мира, — сообщил Дамба. — Я подумал, что это будет хорошее место, чтобы начать жизнь в новой Вселенной…

— Где это мы с точки зрения географии? — пробормотал Аттилий и посмотрел по сторонам. — Восточная Азия?

— На Гесперию похоже, — несколько неуверенно заметил Замабал. — Да, точно Гесперия! Восточное побережье! В нашем мире здесь стоит северный пригород Новалонды!

— И космодром, — подтвердил Аристид. — Но здесь никакого космодрома нет. Похоже на обычный порт для морских кораблей.

— Так и будем торчать на этой башне? — поежилась Гафни. — Холодает.

— Стоит ли торопиться? — пожал плечами Аттилий и оглядел своих спутников. Они последовали его примеру.

Два римлянина с гордыми латинскими носами; один ярко выраженный пуниец; пуническая принцесса с примесью европейской крови; рыжеволосая северянка; четыре самых настоящих македонца (из которых три поддельных, но по лицам не скажешь); два нубийца; и один узкоглазый желтолицый восточник.

— Где на Земле можно встретить такую кампанию? — поинтересовался Аттилий.

— Проще всего в Бабилоне, но и в Новалонде можно, — пожал плечами Гераклий. — Конечно, если здешняя Новалонда не очень сильно отличается от нашей…

Аттилий снова осмотрел спутников. С одеждой было похуже. Скафандры остались на Бифросте, но эта разноцветная военная форма — или жалкое подобие формы у нубийских борцов за справедливость… А принцесса Гафни еще и без руки. Но с гиппократором на поясе.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, а городом окончательно завладели исскуственные огни. Некоторое время ушло на любование ими, а также на слежение за мелькающими в небе летательными аппаратами.

— Пора, — решил Аттилий, — надо встретиться с людьми этого мира.

Выход с крыши обнаружился не сразу. Вернее, их было предостаточно, но почти все оказались заперты. Некоторые двери были украшены надписями на никому не знакомом языке.

— Латинский алфавит и латинское влияние, но писал какой-то варвар, — констатировал Аттилий. — Ничего не понимаю!

В конце концов им удалось обнаружить незапертую дверь и проникнуть на верхний этаж. Он был пуст и украшен коротким рядом раздвижных дверей.

— Электрические подъемники! — догадались путешественники несколько минут спустя.

— Странные знаки, — озвучила очевидный факт королева Вальке. — Это на каком языке?!

— Похоже на индийские цифры, — заметил Замабал. — Вот это единица, если не ошибаюсь…

И он не ошибся.

В лифте хватило места для всех, и еще через несколько минут они уже стояли на первом этаже. На первом этаже было шумно и людно. Мелькали разноцветные огни и экраны телепередатчиков. На пришельцев из далекого космоса никто не обращал внимание.

— У них тут какой-то праздник, — догадалась Гафни. — Мы можем не опасаться за нашу внешность и одежду.

Население первого этажа было облачено в самые разнообразные костюмы всех цветов и размеров.

— И за язык тоже, — пробормотал Аттилий. — Вы только прислушайтесь!

— Здесь явно доминируют германские корни, — заметила Вальке, — но и латинское влияние имело место.

— Я различил пять разных языков, — похвастался Павсаний, — но ни одного знакомого.

Один из проходивших мимо аборигенов все-таки обратил на них внимание.

— Good work, guys! Military style, yeh?!

— Кажется, мы ему понравились, — неуверенно заметил Аттилий.

— Пора идти, скоро мы привлечем внимание, — заявила Гафни. — Кучка испуганных людей в военной форме, столпились в углу…

— Не может быть, чтобы в этом мире не нашлось никого, кто бы говорил на знакомых нам языках! — воскликнул Аттилий. — Если это самый большой город планеты…

— Я выделил уже девять языков, — пожаловался Павсаний. — В основном германо-латинские гибриды, но будь я проклят, если хоть что-то понял.

Улицы города были заполнены толпами людей. Также одетых кто во что горазд. Сверкали огни вывесок, тротуары и проезжающие машины были усыпаны разноцветным мусором.

— Интересно, что они празднуют? — спросила Вальке.

— Обратите внимание, — указал Аттилий, — вот эти две комбинации знаков встречаются слишком часто. «2000» и «2К». Что бы это значило?

— Смотри сюда, — развернул его Замабал, — это больше похоже на латинский язык?

На одном из окружавших улицу домов висел примитивный электронный экран, на котором мелькали буквы «HAPPY MILLENIUM».

— Аборигены празднуют две тысячи лет чего-то, — подытожил Замабал.

— Мы и здесь стоять не можем, — пожаловалась Гафни.

Полчаса блужданий по городу, в ходе которых они едва не потеряли друг друга в толпе, привели путешественников в небольшой парк, на котором отыскалась пустая скамейка.

— Оставайтесь здесь, — предложил Аттилий, — а мы с коллегой Замабалом все-таки попробуем найти человека, говорящего на человеческом языке!

— Я с вами, — вызвался Павсаний. — Если придется его вязать… Это все-таки моя специальность.

Еще через полчаса удача улыбнулась им.

— Слышите? — шепнул счастливый Аттилий.

На углу двух улиц стоял человек в очередном нелепом костюме, усыпанный разноцветными кружками и кричал в некое подобие карманного телефона.

— Зря ты не приехала! Дура! Здесь так весело! Теперь жди тысячу лет до следующего раза!

— Почти грамотный греческий язык, — отметил Павсаний.

— Конечно, я бы предпочел старую добрую латынь, — заметил Аттилий, — но Юпитер свидетель, грех жаловаться. Берем его. Отведем в парк и тихо допросим.

Абориген даже не успел ничего понять. Здоровяк Павсаний оглушил его профессиональным ударом по голове, перекинул через плечо и троица путешественников двинулась обратно в парк. На них снова никто не обращал внимания. Даже встреченные на пути вооруженные всадники в синей униформе, явные представители местного закона.

— Думают, что мы тащим пьяного, — пожал плечами Замабал. — Или просто дурачимся.

— Да, подвыпивших здесь полно, — согласился Аттилий.

................................................

— Добрый вечер, — вежливо сказал Аттилий. — Вы хорошо себя чувствуете?

— Что за дурацкие шутки, — абориген был явно возмущен, — стоило встретить в Нью-Йорке земляков, как они… Земляков?..

Абориген пробежался взглядом по окружавшим его людям и заметно изменился в лице. Кажется, Замабал и нубийцы ему особенно не понравились.

— Кто вы такие?..

Аттилий набрал в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выложил всю правду. Более-менее полную.

— И если бы вы не отказались поподробнее рассказать нам о вселенной, котороую мы почтили своим визитом… — завершил римлянин свой рассказ.

— Нью-Йорк — мировая столица дури, но вы явно приняли что-то новое, — пробормотал абориген. — Поделитесь, а? Я тоже хочу так зависнуть. Кстати, меня Андреасом зовут.

— Боюсь, мы вас плохо понимаем, — нахмурился Аттилий.

— Знаете, — продолжил Андреас, — я почему-то вам верю. Наверно, я начитался в детстве слишком много фантастики и поэтому всегда был морально и духовно готов встретить пришельцев из космоса. Да и где вы найдете на Земле так много негров, китайцев и европейцев, отлично знающих новогреческий?! Этот язык совсем не популярен на нашей планете.

— Да, мы уже заметили, — пробормотал Павсаний.

— Ну, что вы хотели узнать о нашем мире?

— Римляне разрушили Карфаген? — быстро спросил Аттилий.

— Странный вопрос, — удивился Андреас, — но вы знали, у кого спросить. Все-таки я студент-историк…

— Когда? — нетерпеливо воскликнул Аттилий.

— Еще в 146 году до нашей эры.

— По какому летоисчислению? — не понял римлянин.

— А! Вы же из другого мира. Две тысячи сто сорок шесть лет назад. Римляне осаждали Карфаген три года…

— А карфагеняне? — прервала его Гафни. — Разве Карфагену не удалось разгромить Рим?

— Не было такого, — удивился Андреас. — Хотя нет, постойте! Кто у нас брал Рим? Кельты, вестготы…

— Вестготы?! — возмутился Аттилий. — Да наш флот их еще в Британском проливе утопил!

— … И вандалы! Точно, вандалы! — воскликнул абориген.

— А при чем здесь вандалы? — удивилась Гафни. — Они живут на севере, на берегах Электронного моря…

— А в нашем мире они перебрались в Африку и сделали новый Карфаген свое столицей! А потом отправились в Италию и захватили Рим! Ненадолго, но захватили!

— Машина не могла ошибиться, — пробормотал Дамба. — Вы уже встречались с тарбозаврами?

— Тарбозавры? — не понял Андреас.

— Разумные инопланетные ящеры.

Грек посмотрел на нубийского капитана с явным сожалением.

— Я же говорил, крепкая дурь… Нет, браток, не было здесь никаких ящеров. Никогда. А всякие завры вымерли еще семьдесят миллионов лет назад.

Дамба и Бомба обменялись победоносными улыбками.

— Скажите, — вмешался Филипп, — Александр Великий все-таки захватил Персию?!

— Захватил, — кивнул Андреас. — Дошел до Индии, вернулся в Вавилон и умер. А после его смерти империя распалась.

— Разве он не сделал Македонию величайшей державой на Земле?! — возмутился Вице-Космократор.

— Сделал, но ненадолго.

— Машина не могла ошибиться, — кивнул Дамба.

— Поднебесная империя находится под властью одного правителя? — спросил Фуджин Тао.

— Поднебесная… Китай что ли? Да. Одна из самых мощных держав на Земле. Может и Америку когда-нибудь превзойдет.

— Америку? — переспросили сразу несколько голосов. — А это где?

— Да мы в ней сейчас находимся, — удивился Андреас. — Самое могущественное государство на планете…

В ответ он получил дружный взрыв хохота.

— Вы слышали это? — утирал слезы Аттилий. — Гесперия — великая держава номер один! Превзошла Рим, Карфаген и Космократию! Даже Ибарзель и Дарманию!

— Римляне и греки жили в единой империи? — в свою очередь спросил Сервилий.

— Конечно, но это было так давно.

— А германцы? Что с германцами? — вклинилась Вальке.

— Если вы про Федеративную Республику, так она процветает.

— А славяне? У славян есть свое государство? — поинтересовался Аристид-Дарислав.

— Государство? — усмехнулся абориген. — А дюжину не хотите? Двадцать процентов планеты, если не больше. Самое большое государство на Земле — славянское, Россия. А еще есть Польша, Словакия, Болгария, Македония…

— Как это?! — воскликнул Филипп. — Македония — славянское государство?!

— Строго говоря, есть две Македонии, — поморщился Андреас. — Одна — греческая провинция, — другая — маленькая славянская республика. У нас даже небольшой конфликт вышел по этому поводу…

— Провинция… славянская республика… — Вице-Космократор был само воплощение печали.

— А Израиль? — спросил Павсаний. — Что с Израилем?

— А что с ним может быть? — пожал плечами Андреас. — Воюет, как всегда.

— С греками? — уточнил тагматарх.

— Почему с греками? — удивился абориген. — С арабами, конечно.

— С арабами?! — удивился Павсаний. — А что с ними воевать?! Это же варвары, живут в своей никому не нужной пустыне, погонщики верблюдов…

— Если вы солдат, вам в Израиле будут рады, — заметил Андреас.

— Наш дорогой Павсаний уже провел первую успешную операцию в этом мире, — ухмыльнулся Аттилий. — Мне интересно другое, в какой из местных держав будукт рады капитану звездолета?

— Звездного корабля? — переспросил Андреас. — О чем вы? Мы едва высадились на Луну.

— ???

— Полет на Марс планируется только через десять или двадцать лет.

— ???!!! Куда мы попали?! — ошеломленный Аттилий переглянулся со своими спутниками. — Темные века, варвары и средневековое невежество…

— Кто-то из древних греков сказал, что хорошо там, где нас нет, — пробормотал Филипп.

— Это финикиец был, — возразила Гафни.

— А знаете что?! — воскликнул Андреас. — Раз уж кроме греческого языка вы других не знаете, приглашаю вас в гости! В Грецию! А уже там решите, куда отправиться и чем заняться!

— А это будет удобно? — смущенно спросила Вальке.

— Конечно! — отвечал воодушевленный абориген. — У меня собственный дом, на Лесбосе, на берегу моря…

— Я бы предпочел Лисимахию, — вздохнул Филипп.

— А где это?

— Бывший Византий. Вы должны знать этот город…

— Конечно! Только теперь он находится в Турции, — нахмурился абориген, — и называется Стамбулом!

— Турция?! А это еще что такое?!

— Хорошо там, где нас нет, — пробормотал Аттилий.

Куда его занесло? Проклятая война… Из плена в плен, и так вплоть до этой варварской Земли. Нужно было посильнее напрячь фантазию. Жалкие остатки Рима, странные, непонятные государства с позабытыми латинскими корнями. Италия, Испания, Франция… Франция?! Что такое Франция? Возможно, его спутникам повезло больше. Не пунийцам, от их мира и вовсе ничего не осталось. Развалины для туристов. Возможно, греки, Дарислав и Павсаний смогут найти себя в этом мире. Похоже, и Вальке счастлива. И ханьский адмирал Фуджин Тао. А что будет с ним?

— Будет страшно, — прошептал Аттилий.

* * *

* * *

* * *

* * *

*

— Четвертый? Это Андреас. У меня большая посылка для вас. Двенадцать человек. Ничего подобного. Богатый улов. Их нужно срочно переправить на родину. Подробности объясню при встрече.

ЭПИЛОГ

— Цезарь! Цезарь! Как мы рады видеть тебя, Цезарь!

Гай Юлий Цезарь, император Римской Республики, консул без коллеги, пожизненный диктатор, Отец Отечества, Великий Понтифик, поднимался по ступеням Священного Сената и вежливо приветствовал всех встречных и поперечных.

— Цезарь! Цезарь! Это наш Цезарь! Как он велик! Как он прекрасен!

Цезарь смущенно улыбнулся.

— Цезарь, за что ты наказал моего брата?

Цезарь нахмурился. Опять этот несносный Тиллий Цимбр! Вечно он все должен испортить!

— Твой брат был преступник! И скажи спасибо, что я всего лишь сослал его, а не казнил!

Лицо Тиллия Цимбра исказилось от ярости.

— Тиран! Душегуб! Кровопийца! Палач свободы! Умри!

Трижды прогремел парабеллум.

Пораженный Цезарь схватился за грудь и упал, в то время как окружившие его сенаторы поливали диктатора огнем из баллистеров и скорпионов.

— Он еще жив! — воскликнул кто-то. — Это невозможно!

— На нем бронежилет! — отвечал другой голос.

Один из мятежных сенаторов приблизился к упавшему Цезарю и прицелился прямо в голову.

— И ты, Брут? — прохрипел Цезарь.

Брут не ответил. За него ответил парабеллум.

* * *

Центурион Юлий Цезарь проснулся в холодном поту и свесил ноги с кровати.

— Что за бред? — прошептал он и вытер лицо. Приснится же такое… Молодой центурион посмотрел в окно, потом на часы. Да, пора вставать. Предстоит еще один нелегкий день.

Армия Универсальной Республики восстанавливалась с тяжело и медленно. Конечно, призвать миллион новобранцев на сотне планет не составило особого труда, но их предстояло обучить, подготовить и оснастить. А кроме встречи новых солдат предстояло достойное прощание с погибшими. «Иначе за что мы сражались?» — подумал Цезарь, направляясь к мрачному зданию Республиканского Плутония.

.........................................

Тит Ромилий Корвин, префект плутония, был воистину легендарной личностью. Не менее легендарной, чем центурион Тигробой. При его должности и образе жизни у него просто не было другого выхода.

Никто не знал, сколько ему лет. По утверждению самого Тигробоя, Корвин был очень стар уже тогда, когда новобранец Луций Корнелий, еще не заслуживший почетное прозвище Тигробой, тянул лямку в одном из рекрутских лагерей Нова Ромы. Рассказывали про Корвина всякое. И про обычный договор с Плутоном, и про поединок с Танатом, и про суд, выигранный у самого Миноса, и про шашни с Прозерпиной. Ну и банальную байку о том, что Корвин сам является Плутоном в человеческом обличье.

Разумеется, входя в кабинет к такому великому человеку, юный Цезарь должен был испытывать священный трепет. Он его и испытывал.

— Проходите, проходите, молодой человек, — приветствовал его Главный Могильщик Республики. — Вы слышали все байки про меня? Выбросьте из головы, это будет мешать нам в работе. Про моего предшественнника рассказываали тоже самое. И про наследника будут рассказывать.

Оторопевший Цезарь осторожно присел на краешек стула.

— Списки при вас? — сразу перешел к делу Тит Ромилий.

— Так точно.

— Тогда приступим. Но не будем торопиться. Смерть не любит спешки. И бедняга Меркурий совсем замотался, в последние дни у него было много работы… — Префект плутония мягко улыбнулся и застучал по кнопкам. — Итак… Император Квинт Марций Камилл?

— Погиб, — отвечал Цезарь.

— Император Тит Эррекций Питон?

— Погиб.

— Император Децим Аврелий Лигуриан?

— Погиб.

— Император Марк Эмилий Валент?

— Пропал без вести.

— Император Марк Лициний Красс Тапробаник?

— Погиб.

— Императрица Флавия Антония Северина:?

— Погибла.

— Император Авл Саллюстий Руфин?

— Погиб.

— Император Публий Валерий Мезон?

— Погиб.

— Император Гай Квинтилий Тарпан?

— Погиб, — сделал очередную пометку Цезарь и внезапно поднял голову. — Знаете что? В нашей Республике было слишком много императоров. Должен остаться только один.

===КОНЕЦ===