Кей 018. Глава 4-5

Глава 5

444 год. Альбалонг.

В пятнадцать лет попав в плен, он на собственной спине узнал все методы укрощения строптивого раба. Помимо плетей, его первый хозяин, который был обычным перекупщиком, еще применял два вида приведения пленника в рабское состояние. Муки голода и жажды. Не все его соседи по рабскому загону склонялись перед невольничьей судьбой. Погибали, но не смирялись. Он же сломался довольно быстро. Может быть поэтому и продали его в Пунию вместо того, чтобы отправить в каменоломни, где рабы долго не протягивали. А вот он выжил. Был жалким рабом у пунийцев, а стал важным человеком при ромульском консуле. Ближником! Но от ошейника так и не избавился. Да, ближник, да, доверенный человек, но при этом раб.

А почему боги распорядились его судьбой, уготовав ошейник, то чем другие его лучше? Почему он раб, а этот мальчишка не должен им быть? Такой же терманец, как и он. Вот пусть и познает свою долю.

Выйдя от консула, Дарех первым делом отправился к казначею. Во-первых, он рассчитывал получить какую-никакую, но плату за свою поездку. Воины хоть и носили рабские ошейники, но получали деньги на уровне заработков наемников. Ошейники же служили, скорее, подтверждением гарантии верности воина.

Во-вторых, Дарех надеялся возместить стоимость каурой лошадки, которую пришлось отдать проводнику-терманцу. А цена ее вполне могла достигать десяти денариев. В Пустошах, конечно, дешевле, но на то они и Пустоши. Кони у терманцев есть, их разводят, а вот с серебром у местных напряги. Там цена пять денариев, а в Альбалонге уже десять.

Плохо другое. В случае если коня не пришлось отдать прощелыге проводнику, то стоимость лошади следовало поделить с обоими спутниками. А значит, его доля за проданного коня стремительно таяла, уменьшившись вдвое. Дарех это понимал, да и скупердяй казначей, если узнает подробности дележки добычи, вполне может заартачиться, выдав совсем не ту сумму, на которую рассчитывал терманец. Объяснит, что остальные деньги пойдут спутникам Дареха.

"Пойдут, да не дойдут, — хмыкнул он. — Оставит казначей вторую половину суммы за каурую лошадку себе, гнева богов не побоится. Те далеко, рядом же только Вилмар. Но консулу не до таких мелочей. Вот и приберет пяток денариев скупердяй в собственный кошель".

Дарех хорошо представлял все эти расклады, поэтому, войдя в казначейную, был готов к нелегкому торгу. Поздоровавшись с неприветливо его встретившим казначеем, терманец быстро изложил суть своего вопроса и в качестве подтверждения своих слов достал купчую, сотворенную в поселке верихов.

Про коня написано, а вот про его стоимость — ни слова. Да и как про это писать? Коня он не покупал, достался Дареху в качестве трофея после гибели декуриона в ночной стычке с карамами. Дотошный казначей быстро вытянул из него все подробности сделки, а затем пришлось рассказать и про стычку с дикарями.

Как Дарех и предполагал, скупердяй сразу просек свою выгоду и без долгих споров согласился остановиться на цене коня в десять денариев. А затем начал высчитывать долю Дареха и доли двух его спутников. И досчитался до того, что терманцу полагалось всего три денария, а семь оставшихся должны получить его спутники. Система подсчета была сложной и запутанной, по ней выходило, что из пяти приведенных коней Дареху должны достаться не три, а поменьше. И чтобы уровнять доли, получалось, что нужно доплатить двум его спутникам по денарию. И только тогда три лошадки на законных основаниях оказывались его.

Дарех от злости смачно плюнул, на что получил от казначея злой окрик — не то здесь место, чтобы плеваться. Ну и как теперь жить-то? Вместо десяти денариев получи три, да и то скажи спасибо казначею, что столько, а не меньше. А ведь мог этот скупердяй насчитать и сумму, меньшую трех денариев. Получается, он еще благодарить должен!

Ну уж нет! Будь на его месте обычный ратник, казначея с итоговой цифры не свернешь, но он не кто-нибудь, а ближник консула. А значит, имеет доступ к уху господина. Имеющий язык вполне может донести некоторую не очень приятную для казначея информацию. И стоит консулу просто вызвать обоих терманцев, сопровождавших Дареха в этой поездке, как сразу выяснится, что денежки прикарманены хитрозадым казначеем.

Поторговаться пришлось долго, Дарех почти охрип, но два дополнительных денария все же вырвал у ушлого казначея. Итого на руки он получил пять денариев. Мало! Но больше вытянуть не получилось. А слишком наглеть, заполучив казначея во враги, тоже никак нельзя. Иначе в другой раз платы за дополнительную работу можно и не дождаться. Скажет, что денег в казне нет — и Вилмар не поможет.

Ссыпав в кошелек полученные деньги, Дарех отправился, нет, не домой, а в известное ему заведение. С одной стороны, ему предстоит приятно провести время, и это радовало, добавляя энергии в истосковавшееся по женским ласкам тело. Но все портила цена предстоящей радости — придется потратить целый денарий. Но что поделаешь, не брать же первую попавшуюся с улицы? Дешево и экономно, но потом больше потратишь на лекарей. И как же не вовремя забрюхатела Дайри, да и этот поход тоже некстати случился. Перед отъездом он по-быстрому продал домашнюю рабыню, рассчитывая купить новую по возвращению в Альбалонг. Не думал, что придется столь долго терпеть. Но какое там — поручение Вилмара, да еще и тайное. Вот и пришлось объезжать стороной терманские поселения, побывав лишь в двух из них. Но и там он не задерживался, торопясь к цели поездки.

Уже вечерело, когда он, сытый и довольный, вышел на улицу Альбалонга. Естество наконец-то удовлетворил, теперь можно заняться и делами. Денежными, конечно. Мальца на днях следует отвезти в Вирену к Роксану. У того всегда имеется свежий товар. Пять денариев доведется потратить, зато у него снова будет домашняя рабыня. И обед приготовить, и постель согреть. Из расходов — только кормежка. Да и потратить придется не пять, а всего два денария — ведь мальчишку он сторгует за три серебряных монеты. Как-никак тот сейчас в ошейнике подчинения. И Вилмар так и не спросил про пленника. Удачно вышло!

Войдя в пристройку, Дарех всмотрелся в прикованного к стене чуланчика мальчишку. Поникшие плечи, затравленный взгляд. Это хорошо. Осталось произвести обучение и... наказание. Роксан не любит строптивых, за них меньше платит.

— Ну, раб, как тебе здесь? Молчишь? Когда раба спрашивает господин, тот обязан отвечать, даже не зная ответа. При этом, обращаясь к хозяину, должен добавлять слово "господин". Раб не имеет права задавать вопросы своему господину, если тот не разрешит. Понял?

— Да, — медленно, как будто сквозь зубы ответил малец. — А как тогда хозяин узнает, что есть к нему вопросы?

Наглость мальчишки перешла все границы. Мало того, что он не добавил слово "господин", так еще и посмел без спроса задать вопрос.

— Скоро узнаешь, — Дарех зло усмехнулся, вышел из пристройки, а когда вернулся, то держал в руках вожжи. — Узнаешь, — повторил терманец, — а после не забудь поблагодарить своего господина, облобызав его ноги, как и положено рабу после наказания. А к господину раб может обратиться первым только со словами: "Пожалуйста, господин". И молчаливо ждать разрешения.

Мальчишка побледнел, глядя на кожаные ремни, судорожно сглотнув.

— Я из тебя сделаю послушного раба, выбью всю твою наглость, — Дарех не торопился, давая возможность мальчишке осознать свои ближайшие, да и не только ближайшие перспективы. — Снимай свои обноски, — приказал Дарех, накручивая кожаные полосы на руку.

Мальчишка снова нервно сглотнул и принялся выполнять приказ.

— Господин, пожалуйста, — хрипло произнес малец, но что-то кольнуло Дареха в обычном обращении раба к своему хозяину. Интонация? Или это от обреченности? Наверное. Значит, сейчас станет умолять о пощаде. Дарех снова криво усмехнулся.

— Разрешаю сказать, — снизошел он до раба. Впрочем, ему самому стало любопытно узнать, о чем же попросит его малец.

— Господин, — голос мальчишки нервно дрожал, — плетью намного... больнее?

— Да.

— А можно попросить моего господина о снисхождении? — Малец скривился. — Можно мне дать пятьдесят... нет, сто плетей. В полную силу! — последние слова Иган буквально выкрикнул.

Дарех от неожиданности опустил руки.

— Я же тебя запорю.

— Вот и хорошо, — мальца била дрожь.

— Ты дурак? — только и смог вымолвить терманец.

— Забьешь... забьете. Это быстро. Лучше, чем на кол. Я все равно покорным рабом не стану, сбегу, поймаете. Тогда на кол, на несколько дней. Лучше по-быстрому. Поору. И всё.

— А если выживешь?

— Значит, добавите. Или рехнусь. Радуйтесь, стану послушным.

— А как же твои слова, что не будешь покорным рабом?

— А я и не буду. Если рехнусь, то уже буду не я, не моя душа. Боги заберут ее.

Дарех долго и задумчиво смотрел на раба, затем вышел и вернулся с плетью в руке. Мальчишку била сильная дрожь. Терманец с удивлением отметил, что он и сам нервно подрагивает. Наглый малец! Его нужно запороть, чтобы впредь...

Поднятая в замахе рука опустилась. Нет, не на спину наглого мальчишки. Жалко трех денариев. Да и времени и сил на хитроумный план получения ошейника порядочно потрачено. И будет ли результат? А без нужного результата и цена на раба снизится. Кому нужен непокорный раб с покалеченной спиной? Роксан, конечно, и такого купит. Но только за пару денариев и то придется поторговаться. Купит, куда денется. Умеют работорговцы обламывать непокорных. Вот и его в свое время смогли сломать. Но как поступить с мальцом? Или — или. Третьего не дано. Или все же есть и третий вариант? Есть! Рискованный, конечно. Если не повезет, и мальчишка помрет, плакали денарии. Да еще и деньги за этот риск придется платить. Полденария, но риска, что малец не выживет, больше. Косорукие. Но можно обратиться к мастерам. Те, правда, безбожно дерут, минимум денарий затребуют, но и риска меньше. На то они и мастера. И результат налицо. Строптивости не станет. И в цене малец вырастет. Надо поинтересоваться, сколько стоят на рынке кастрированные.