Лимузин уехал. Путешественники пошли к звездолету. Он возвышался перед ними черной громадой. Это был самый обычный космический грузовик класса "Кобра", построенный по схеме "летающее крыло", не овеянный славой исследователь класса "Эксцельсиор" или "Galaxy", не боевой крейсер, а просто рабочая лошадка открытого космоса, такая же обычная на галактических трассах 140-х линий времени, как какой-нибудь КамАЗ на шоссе.
Тем не менее, это была неплохая машина, способная при необходимости постоять за себя. Грузовая кабина вмещала двадцать стандартных вакуум-контейнеров емкостью в одну метрическую тонну, еще пятнадцать располагались в дополнительном отсеке под брюхом, использовавшемся как шлюз. Сейчас отсеки были пусты.
"Кобры" обычно оснащались для защиты системой радиоэлектронной борьбы, одним или несколькими лазерами различной мощности, четырьмя самонаводящимися ракетами и мощным защитным полем. Было еще одно средство, используемое лишь в крайнем случае — аннигиляционная бомба объемного взрыва. Она распыляла вокруг звездолета на некотором удалении от него облако антивещества. Оно аннигилировало при взаимодействии с попадающими в него звездолетами противника, обычно сметая с экрана все, находящееся в пределах видимости. Хотя Лугарев не раз использовал эту бомбу, для него до сих пор оставалось загадкой, почему при этом не взрывается защищающийся звездолет.
Эта машина, как и большая часть техники Вечности, взятой не из технологической зоны 20 века, была построена по заказу Вечности на 144-й линии времени, одной из тех, что далеко опередили по технологическому развитию группу Центральных линий.
Трап звездолета был спущен вниз, люк открыт. Левин первым поднялся туда, повернулся в люке и махнул рукой Лугареву и Селестиэль — точь-в-точь как в зеркале Галадриэли. Лугарев подумал, что предсказания были пугающе точны. Они поднялись по трапу. Наружный люк автоматически закрылся за ними, они оказались в небольшом пассажирском шлюзе. Открылся внутренний люк, выпуская их в коридор. Селестиэль с интересом разглядывала звездолет. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь окажется на настоящем звездном корабле!
Коридор проходил слева от грузового отсека, по левой стене было шесть дверей в каюты. Еще шесть таких же двухместных кают располагались по правому борту, так объяснил ей Лугарев. Они шли по направлению к носу звездолета, позади в конце коридора мощная дверь со штурвалом в центре вела в двигательный отсек. Лугарев указал на небольшую лесенку справа, ведущую к аварийному выходу. Пройдя еще несколько шагов, он открыл дверь, и все трое вошли в расположенную в носу звездолета кабину управления.
Первое, что заметила Селестиэль, потолок здесь был заметно выше, чем в коридоре. На задней стене кабины была лесенка и дверь в кают-компанию. Она располагалась на метр выше входной двери, потому что под кают-компанией помещался отсек вооружения. Пилоты "Кобр" обычно шутили по этому поводу, что они отдыхают на пороховой бочке. Почти всю переднюю стену занимал большой экран, перед которым стояли два кресла и сдвоенный пульт управления. Еще четыре кресла располагались вдоль стен.
Лугарев махнул рукой, указывая на них, и, не теряя времени, уселся перед пультом, на ходу нажимая кнопки и щелкая тумблерами.
-Пристегнитесь, сейчас взлетаем, — сказал он. Подтолкнув по полу к ногам Левина чемоданчик, он добавил: — Селест, расскажи Арику про дневник и лазер, для чего нужны Сильмариллы, и прочие подробности.
Экран засветился, пульт засиял разноцветными огоньками, на экране появилось изображение поля космопорта. Лугарев пробежал пальцами по клавиатуре пульта, проверяя готовность звездолета, читая многочисленные надписи, бегущие по экрану.
Управление "Коброй" было простым до предела: скорость, крен, тангаж, плюс безъинерционный режим и управление гиперпереходом. Даже ребенок, после небольшой практики мог бы управлять этим звездолетом. И управляли, доставляя родителям массу неприятностей. Хорошо, если чадо вознамерится лишь слетать на выходные в Марсопорт или Мун-сити. А если решит махнуть на каникулах к Бетельгейзе или отыскать загадочную планету R.?
На корме звездолета раздался еле слышный шум могучих двигателей. Еще мгновение, и многотонная махина двинулась с места. Лугарев осторожно развернул звездолет, стараясь не зацепить соседние, проехал по рулежной дорожке и вырулил на старт.
-Борт 44-765 просит срочного разрешения на старт, — сказал он в микрофон.
-Борт 44-765, взлет разрешаю, — ответили с диспетчерской башни.
Сотрясая окрестности громом планетарных двигателей, "Кобра" пошла на взлет. Она взлетала и садилась как самолет, разбегаясь по полосе. При необходимости можно было взлететь и сесть и вертикально, на подъемных двигателях, но это утроило бы расход топлива.
Разогнав звездолет до скорости отрыва, Лугарев взял на себя ручку, "Кобра" задрала нос, почти так же высоко, как "Конкорд", и поднялась в воздух. Она шла по касательной к горизонту, Атлантический океан постепенно уплывал вниз. Звездолет разгонялся, поднимаясь все выше и выше. На высоте более 40 тысяч метров крылья уже плохо держали его. Лугарев довел тягу до 60 процентов и повел звездолет вертикально вверх. Плазменные двигатели вырывали его из цепких тенет земного притяжения. Экипаж втиснуло в кресла.
На высоте около 180 километров звездолет набрал первую космическую скорость, и теперь атмосфера не мешала ему разгоняться дальше. Лугарев еще раз перечитал параметры орбиты спутника, переданные Левином, ввел их в бортовой компьютер и включил автопилот. Снова навалилась мощная перегрузка. Дав импульс тяги, звездолет вытянул свою орбиту в гигантский эллипс.
Высота росла. Наконец она достигла 36 тысяч километров. Перегрузка снова вмяла экипаж в кресла, второй импульс перевел орбиту из эллиптической в круговую.
-Можно отстегнуться, — объявил Лугарев. — Мы вышли на геостационар. Говорит борт 44-765, снова сказал он в микрофон. — Мы на месте. Даю установочный сигнал. Открывайте окно.
Перед звездолетом полыхнуло зеленое сияние, он нырнул в него, и выскочил уже на 8254-й линии времени. На экране появилась яркая точка — спутник валаров, Гил-Эстель.
ГЛАВА 7.
Гил-Эстель.
Звездолет постепенно сближался со спутником. Цель уже показалась на радаре. Осторожно манипулируя ручкой, Лугарев подводил звездолет все ближе и ближе.
Тревожная красная лампочка вдруг замигала на пульте.
— Слышь, Арик, — окликнул Лугарев. — Эта штука держит нас на радаре.
— Да ну? — удивился Левин, но через секунду забыл об этом; он по уши влез в дневник Феанора, который показывала ему Селестиэль. "Два инженера нашли друг друга", — подумал Лугарев.
— Эй, Селест! — снова окликнул он. — Поздравляю, ты — первый эльф в космосе!
Селестиэль улыбнулась. Быть первой ей явно понравилось.
— Вот-вот, — очнулся Левин, — Грузины тебя зарежут, если узнают, что и эльфы тоже их опередили.
— Не слушай его, Селест, это еще тот стебок, — сказал Лугарев.
Резкий взвизг расходомера защитного поля прервал беседу. Оторопевший от неожиданности Лугарев увидел, что индикатор состояния переднего силового щита укоротился почти на четверть, затем снова начал удлиняться. Новый взвизг — от переднего энергощита осталась едва ли половина емкости.
— В гроб твою и в кочерыжку! — выругался Лугарев, обретя дар речи. Он не ожидал подобной прыти от автоматического спутника. — Пристегнитесь там! Эта хреновина лупит в нас лазером!
Луч был невидимым, поэтому Лугарев включил все сканеры, выведя их изображение на основной экран. Компьютер окрасил изображение высокоэнергетического луча в ярко-голубой цвет. Лугарев крутанул звездолет, уклоняясь, и голубая молния пронеслась мимо. Передний щит медленно восстанавливался. Звездолет не переставая маневрировал, не давая спутнику прицелиться.
— Эй, я не подряжался воевать! — крикнул Левин.
— Это — гнев валаров, — пробормотала Селестиэль. — Я замыслила святотатство, они наказывают нас...
Их причитания на секунду отвлекли Лугарева. Новый взвизг возвестил, что ему не удалось увернуться.
— Заткнитесь вы, оба! — рявкнул он. — Молчите и не мешайте привезти ваши кости обратно на Землю!
Спутник был уже достаточно близко, чтобы его можно было разглядеть через умножитель. Его рефлектор отодвинулся в сторону, не замеченный ранее маленький локатор был нацелен на приближающийся звездолет. Широченные панели солнечных батарей шевелились, жадно впитывая свет Солнца. Цилиндрическое рыло было направлено прямо на "Кобру".
Лугарев бросил звездолет резко вверх, уходя из-под удара. Луч мелькнул внизу. Он перевел звездолет в такое же резкое пике, большой палец привычно лег на кнопку лазера. Спутник выбросил струйки огня из двигателей ориентации, доворачиваясь на "Кобру", но его левая солнечная батарея уже попала в перекрестие прицела. Залп!
— Что ты делаешь?!! — завопил Левин, увидев, как мощный лазер звездолета начисто снес одну солнечную батарею. — Мы же должны взять его целым!
— Иди, возьми, — ответил Лугарев, продолжая удерживать спутник в прицеле.
Поврежденный аппарат плевался во все стороны из двигателей ориентации, пытаясь остановить вращение и взять "Кобру" в прицел. Но, как только ему это удалось, Лугарев еще одним выстрелом снес вторую, на этот раз правую батарею, и спутник снова беспорядочно закувыркался. Лугарев воспользовался этим, чтобы подойти ближе.
Звездолет подошел к спутнику метров на триста и затормозил. Теперь счет шел на доли секунды. Если спутник успеет выстрелить первым, с такого расстояния он ослепит все сенсоры, и тогда ничто не помешает ему двумя-тремя кинжальными залпами пробить защитное поле.
Он стабилизировал свое положение, перестав вращаться, и снова уставился рылом на звездолет. Спутник был ослаблен после потери двух солнечных батарей, но все еще опасен. У него мог быть запасной внутренний источник энергии.
Лугарев поймал в прицел третью батарею, целясь в ее основание. Залп! Луч лазера срезал по пути радиолокатор, снес солнечную батарею и вспорол обшивку в районе двигательного отсека. Облако пара окутало аппарат, когда воздух из поврежденного отсека рванулся наружу; вырвалось, моментально замерзло в жутком холоде космического пространства и осело инеем на завертевшемся от удара спутнике.
Звездолет продолжал следовать по орбите за поврежденным спутником валаров. Он еще частично функционировал: еще плевались время от времени двигатели ориентации, пытаясь остановить беспорядочное кувыркание, еще шевелилась, ловя лучи Солнца, последняя уцелевшая солнечная батарея, но эти предсмертные судороги становились все более редкими. Энергии явно не хватало; из-за разгерметизации аппарат быстро терял тепло и замерзал. И вот последние слабые плевки прекратились; ослепший, замерзший, лишенный энергии спутник, медленно кувыркаясь, плыл в пустоте.
— Берем его, — сказал Лугарев, подводя звездолет ближе.
— Он же кувыркается! — сказал Левин.
— Подумаешь, — пожал плечами Лугарев. — Грузовые контейнеры тоже кувыркаются. Схватим манипуляторами, и всего делов.
Он подвел "Кобру"почти вплотную, приподнял нос звездолета и открыл створки внешнего грузового отсека. Заработала установленная на манипуляторном блоке телекамера, на экране появилось изображение спутника. К нему потянулись две механические руки, длинные и многочленистые, потянулись и схватили — за несущую балку рефлектора и за прорванную обшивку двигательного отсека, потянули, втягивая спутник в люк, и вот люк закрылся.
— Отлично, Игорек! — сказал Левин. — Если бы ты еще посадил это чертово корыто обратно в Хьюстон, я бы тебе поставил банку "Кока-колы".
— Ну уж нет, — ответил Лугарев, вытирая рукавом взмокший лоб. — Меньше, чем на бутылку шампанского, я не соглашусь. Пожалуй, "Моэ э Шандон" подойдет.
Лугарев вновь вызвал базу, "окно" распахнулось перед звездолетом. Посадка проходила в автоматическом режиме: переход на низкую 180-километровую орбиту, виток вокруг Земли, сход с орбиты. Селестиэль сидела в кресле второго пилота рядом с Лугаревым, чтобы полюбоваться великолепным видом Земли из космоса. Левин в это время облачился в легкий скафандр и осматривал спутник. Перед сходом с орбиты он вернулся в кабину управления прямо в скафандре, плюхнулся в кресло, снял шлем и вытер пот со лба.
— Ты чего так взмок? — спросил Лугарев.
— Попробовал бы ты там, без гравитатора, — буркнул инженер. — Я не столько делом занимался, сколько летал по отсеку, как мыльный пузырь!
— Ну, хоть что-то ты рассмотрел? — не унимался Лугарев.
— Я не уверен пока что, — ответил Левин. — Подождем, пока его разберут по винтику, тогда и будем выводы делать.
Звездолет вошел в плотные слои атмосферы и теперь постепенно тормозился. За обшивкой ревел воздух, рассекаемый защитным полем. Когда скорость снизилась до 2,5 М, Лугарев отключил поле и стал заходить на посадку. Скорость быстро падала, над Мексиканским заливом пришлось прибавить тягу, и вот, наконец, "Кобра" с драгоценным грузом в чреве коснулась колесами полосы. С пушечным грохотом распахнулись тормозные парашюты, звездолет мчался по бетонке, постепенно снижая скорость.
Уже наступил вечер, поэтому Лугарев, чувствуя, насколько сильно он устал за этот сумасшедший день, с удовольствием сдал полномочия Левину, предоставив его команде вдоволь поковыряться в потрохах спутника. Все тот же белый лимузин отвез его и Селестиэль в отель "Холидей Инн", где для них стараниями секретарши Шильмана был уже забронирован номер.
Он едва не заснул в лифте, но Селестиэль разбудила его. Она, похоже, нисколько не чувствовала усталости. Ввалившись в номер, Лугарев бросил чемодан в первое попавшееся кресло и спросил:
— Есть хочешь?
— Еще как! — ответила она.
Лугарев плюхнулся на диван, позвонил обслуге и заказал легкий вегетарианский ужин. Глаза у него слипались так, что он едва не заснул снова с вилкой в руке. Кое-как дожевав салат, он сказал:
— Извини, Селест, по всем законам приключенческого жанра я сейчас должен был бы тебя соблазнить, но у меня... кхм! ... то есть я на ногах не стою... Так что прошу извинить, если не оправдал возлагавшихся надежд. Спальня вон там. Надеюсь, справишься сама с оборудованием в ванной?
— Ну, я ведь инженер, как-никак, — улыбнулась Селестиэль. Непосредственность Лугарева положительно начинала ей нравиться. — Иди, спи.
Он поднялся, пошатываясь, добрел до второй спальни и упал на кровать лицом вниз.
Его разбудил писк радиотелефона. Звонил Левин.
— Кончай дрыхнуть, сурок! Я выслал за вами машину. Да прихвати с собой свою леди с ее книгой, боюсь, без нее нам тут не разобраться.
Лугарев полежал еще пару минут, окончательно просыпаясь, и с удивлением заметил, что лежит под одеялом, но в брюках, а ботинки аккуратно стоят возле кровати. В спальне было прохладно, гудел кондиционер. Он понял, что Селестиэль постаралась устроить его поудобнее. "Слава Богу, она не стащила с меня штаны", — подумал он: "Все же в пуританском воспитании есть свои плюсы".
