Часть 2

Императрица Найрият надолго пережила своего мужа и вынудила всех высокородных гордецов склонить перед ней головы. Правда, на это ушла вся ее жизнь. Стоило ли это того? Только она знала ответ на этот вопрос.

Вместо "группы захвата" в мою каюту вошли дядюшка, капитан, которого мне представили в самом начале путешествия и еще двое мужчин.

Вставать я постели я и не подумала, лишь откинулась спиной на стену и затаила дыхание. И даже понимая бессмысленность и бесполезность всего этого, все равно вскинула пистолет, целясь в родственника. Действовала по принципу: "В первую очередь нейтрализуют вожака".

Понятно, что без защиты, он бы ко мне не сунулся. Но призрачная защита, которое давало оружие лучше смиренного ожидания своей участи. Пусть лучше ведут переговоры с террористкой, чем оглашают приговор.

Вместо этого я услышала пространные извинения. Заверения в том, что виновные наказаны, а меня теперь будут охранять еще тщательней.

— Я не отдам вам пистолет, — заявляю твердо.

Капитан потупился, но все же ответил:

— Вы не обучены им пользоваться. А сейчас находитесь в несколько нестабильном психологическом состоянии, что становитесь опасны, как для себя самой, так и окружающих. Мы не можем позволить вам выйти из каюты с оружием.

— На меня напали.

— Сожалею. Но я отвечаю за жизни своих подчиненных. А вы можете начать стрельбу, просто испугавшись. И кто-нибудь пострадает.

— Пока что только я являюсь пострадавшей стороной. А вы доказали свою неспособность обеспечить безопасность дочери Императора.

— Можешь оставить себе эту опасную игрушку, если останешься здесь до конца полета, — подал голос дядя. — Но мы не станем подвергать опасности членов экипажа. Поэтому ты останешься здесь одна.

— Не возражаю.

— Ты не поняла, девочка, — победно усмехнулся брат Императора. — Совсем одна. И еду, о которой ты никогда не задумывалась, тебе, тоже никто не принесет.

— Вы свободны, — во мне кипит ярость, но внешне я остаюсь спокойной и даже умудряюсь улыбаться. — Не смею вас задерживать, лэры.

И они уходят, отвешивая вежливые полупоклоны. Пистолет падает на постель рядом со мной. Зло кусаю губы. Прижали-таки, сволочи.

Из еды у меня только пачка печенья и фрукты, оставшиеся с ужина. Я попросила их не убирать. Вдруг, засижусь допоздна и проголодаюсь. Такое уже бывало, и это распоряжение не вызвало ни у кого удивления.

Впрочем, есть же всякие диеты и лечебные голодания. Несколько дней проживу. Так что прорвемся. А потом посмотрим кто кого.

Отступление

Император Эриан читал отчеты четырех своих шпионов, спешно переквалифицировавшихся в преподаватели для старшей принцессы. Их вердикт был таков: "Своевольна. Упряма. Ограниченно эмпатична. Непредсказуема". И в таком духе еще пара дюжин маловразумительных эпитетов.

— Читал? — спросил он младшего брата, вызвав его по закрытому каналу.

— Имел счастье.

— И что значит "Ограниченно эмпатична"?

Герцог Элайя на минуту задумался, а потом с усмешкой выдал:

— Хочешь на простом примере? Если ты будешь умирать на ее глазах, она скажет: "Туда и дорога". Ей даже настроение это не испортит. Если же вместо тебя умирать будет котенок, она очень расстроится.

— Милая девочка.

— Не то слово.

— И как она тебе? Сильно тупая?

— Окажись она идиоткой, с ней было бы в два раза проще, — мужчина помолчал пару минут и гораздо более серьезным тоном продолжил. — Но ты ведь помнишь, что она должна будет умереть? Если правда вскроется, мы никогда не отмоемся. Каждая минута ее жизни — это риск разоблачения.

— Боишься, что на меня нападет сентиментальность?

— Она удивительно похожа на прежних властителей Джанната. А законы наследования, которые были приняты у них писались опытом тысяч поколений.

— Старшая ветвь? Вздор! Элайя, это отродье потаскухи из варварского мира. В ней нет и не может быть и капли крови Старой Династии.

— Пока я наблюдал обратное. И боюсь, что ты захочешь иметь такую дочь. Красивую. Гордую. Несгибаемую. Но она — никогда не будет твоей дочерью. Потому что считает тебя недостойным ее персоны.

— А ты говоришь, что у нее есть мозги.

— Она презирает тебя, — не унимался герцог. — Вероятнее всего, будет ненавидеть твоих детей. И уничтожит нас всех, появись у нее такая возможность. "Ограниченно эмпатична" — какое чудесное определение этого ублюдка. Не психопатка, но без колебаний готова убить тех, кого посчитала врагами. И рука у нее не дрогнула. А если у нее снова окажется в руке оружие, а напротив нее будет стоять Максимилиан?

— Ты снова пил?

— Причем здесь это?

— Теряешь ясность мысли. Твои люди облажались. А потом попытались свалить вину на девчонку. Как? Вот скажи мне, как можно было позволить ее выхватить из своих рук оружие, а потом еще и в упор расстрелять? И то, что она попала в них, меня ничуть не удивило. С трех-то шагов... — Император был раздражен и стремился это скрывать. — Ее должны были сломить, а чего в итоге добились? Еще одна гадкая выходка сошла ей с рук. Впрочем, уже неважно. Если придется, будем держать ее на транквилизаторах. Вылетаю через час. И... — мужчина замолк, словно бы раздумывая, стоит ли говорить, но все же продолжил. — Умерь свою неприязнь. Нам предстоит несколько месяцев изображать любящую семью, а потом горько скорбеть о ней.

— Я всего лишь хотел предостеречь тебя.

— От чего? Я не пожалел бы даже Ланису ради процветания моей страны. Позволить необразованной девчонке из закрытого мира стать женой княжича Талие, а впоследствии княгиней? Это даже не смешно. Ее всегда будут ассоциировать с нашим домом. Талийцы будут судить нас всех по ней. Любой ее промах будет расценен, как наша слабость и использован против Тиверии. Думаешь, я этого не понимаю? Она умрет. Без мучений. Конечно, если будет тихой и послушной.

— Она будет заживо гореть в своей каюте, когда на ее корабль случится "нападение". Именно гореть, а не задыхаться от дыма. Я организую. Потому что ни тихой, ни послушной она не будет. Хотя, может притворится такой ненадолго.