Токийский полукровка: Разборки в средней Тосэн!

Токийский полукровка: Разборки в средней Тосэн!

ВНИМАНИЕ: Автор не пропагандирует преступный образ жизни, если после прочтения книги, вы, решите исполнить какую-нибудь незаконную фигню, то вы идиот, а я умываю руки.

Знакомьтесь, это Антон. Бывший боец ММА, почему бывший? — спросите вы. Все просто, он все просрал и сейчас истекает кровью из распоротого грязной финкой брюха. Антон корчится от режущей боли и страстно желает поскорее сдохнуть.

Но вот незадача, у колеса сансары на него иные планы, там — в альтернативной, националистической Японии, захватившей половину Евразии, его ждет новая судьба. Судьба презренного хафу-полукровки, который по праву рождения не имеет возможности приобщиться к традиционным боевым искусствам, а значит обречен влачить свое жалкое существования на самом дне общества.

Вот только японский школьник по прозвищу 'Дешевая свинина', с русской душой внутри к такому не готов. Если законного пути наверх нет, это не значит, что он не сможет отыскать другой...

ПРОЛОГ

На лавочке, посреди вечернего сквера, освещенного тусклым светом редких фонарей, сидели двое: мужчина кавказской наружности в дорогом классическом костюме и молодой парень в видавшей виды олимпийке, и в точно таких же — потрепанных штанах. Издалека могло показаться, что это обычная дружеская встреча, но стоило присмотреться получше и все становилось уже не так однозначно. С лица горца не сходила довольная, покровительственная усмешка, в то время как его сосед по лавочке явно пребывал не в лучшем расположении духа. Поникшая голова парня и его ладони, крепко сцепленные в замок, непрозрачно намекали на то, что он не рад подобному соседству.

— Эх, Антоша, ну что же ты так? А ведь мог взять деньги. Ну дался тебе этот местечковый турнир? Лег бы под Аланчика, слил бой и купался бы щас в шоколаде. Ан нет, решил братишке моему весь рЕкорд запороть. Ну что, стоило оно того? Как тебе вкус победы, сладкий?

— Собаку зачем? — проронил парень, еще сильнее стискивая пальцы в замок.

— Урок тебе на будущее, чтоб знал свое место и не шакалил. Да ты не расстраивайся так: заведешь еще одну, и работу найдешь. Хотя, нет, кто тебя с условкой-то возьмет. А что карьера бойца твоя закончилась, так бить людей — это харам, я, можно сказать, тебя от гнева Аллаха спас. — довольный собственной шуткой кавказец жизнерадостно рассмеялся.

— Не боишься?

— Кого, тебя? А чего мне бояться? Сделать ты мне ничего не успеешь. — двое здоровенных бодигардов, переминавшихся по краям лавочки, синхронно хмыкнули, подтверждая слова своего босса. — А то, что ты разговор наш пишешь...Да, да, не делай такое удивленное лицо, Антош, там, где ты учился — дядя Шамиль преподавал. Знаешь, в чем сила, Антош, а сила, Антош, она в бабках. Деньги — это иммунитет от законов и чем их больше, тем твой иммунитет сильнее, главное ими делиться с правильными людьми. И когда, ты, попрешься с этой записью в мусарню, ты это поймешь.

Шамиль начал вставать, ознаменовав этим жестом окончание разговора, когда из рукава понурого парня, серебристой рыбкой, выскользнула финка*. Из неудобного положения Антон попытался ткнуть кавказца ножом в правый бок, метя в печень. Но задумка не увенчалась успехом — мужчина успел подставить руку, а затем на парня в спортивном костюме накинулась парочка быков-телохранителей. Они повалили Антона на брусчатку и тот ощутил острую резь в области живота. Что-то теплое попало на правую кисть, все еще сжимающую рукоять ножа. Осознание пришло сразу, даже несмотря на конскую дозу адреналина, затуманившую разум, — он облажался!

— Ауф, сука, ну-ка, переломайте этому пидору ноги! Эта русская свинья меня поцарапала! — завизжал Шамиль, растеряв махом все свое самодовольство и лоск.

А в это время Антон мучительно умирал, но делал он это с чувством выполненного долга. Все-таки не облажался. Не зря он вымазал лезвие финки кровью самого угашенного нарика с района, как минимум, гепатит "B" Шамилю точно прилетит, а может и чего похлеще.

* Фи́нский нож (фи́нка) — особый тип ножа, получивший широкое распространение в Российской империи и Советском Союзе в первой половине XX века.

Глава 1

— Эй, Тон-тон, где бабки, братан? — на мое плечо ложится крупная ладонь, принадлежащая высокому подростку в форме средней школы Тосэн. — Эээээ, Свинина*, ты чего завис? Боишься, что я тебя отжарю? Первогодка, я к тебе обращаюсь! — он сжимает мне плечо, одежда цепляет кожу и от этого становится еще больнее.

Что за черт, этот парень старше меня всего на пару лет, а такая большая разница в габаритах. Это какая-то неправильная Япония. Где те мелкие, узкоглазые ребята с крохотными членами?

Я еще не успел до конца разобраться в местной истории и найти ту отправную точку, которая так сильно изменила расстановку сил в новом для меня мире — за пару недель, что я нахожусь в теле этого мелкого неудачника, мне удалось выяснить лишь причину всей, творящейся здесь, чертовщины. И этой причиной, как ни странно, являются традиционные боевые искусства.

— Эм, ты, чего? Мало в прошлый раз получил? — верзила с легкостью принимает прямой удар, направленный ему в челюсть, на жесткий блок из традиционного каратэ. — Парни, а дайте-ка, Тон-Тону по шее, он как из больнички вышел стал каким-то недружелюбным.

Здоровяк Ивао отходит покурить, пока его прихлебатели месят меня ногами.

Чертово каратэ, чертовы традиционные боевые искусства. Ну почему, столь непрактичный боевой стиль, как каратэ, настолько хорошо себя показывает в этом мире, в то время как мои прикладные, смешанные единоборства так безбожно сосут?

Согласен, у нас с этим увальнем серьезная разница в габаритах, к тому же физическая подготовка Тон-тона оставляет желать лучшего. Про рефлексы и навыки 'погибшие' вместе с моим старым телом и вовсе молчу — в данный момент я словно чистый лист. Но боевой опыт, проверенный на высочайшем уровне, он ведь никуда не делся, тогда почему я не могу вырубить обычного с виду подростка?

— Тон-тон, че за дела, я думал мы братаны, не хочешь загладить свою вину? — Ивао докуривает сигарету и вальяжно подходит ко мне, упрятав одну руку в карман. — Эй, парни, нельзя бить человека во время разговора — это не культурно.

Поток ударов стихает, и я приподнимаюсь с земли, все тело болит, по подбородку стекает кровь. От ударов по носу, с непривычки, чудовищно слезятся глаза. Пошатываясь, достаю из кармана несколько смятых купюр и протягиваю деньги Ивао.

Задний двор средней школы Тосэн отнюдь не пустует, помимо меня и группы малолетних вымогателей здесь полно других школьников, но никто не спешит мне на помощь и не зовет учителей, дабы наказать провинившихся учеников. И на это есть целых две причины. Первая — я хафу. Отцом моего нынешнего тела был чистокровный японец, а матерью — приехавшая на заработки в Токио уроженка Русланда, этакого собирательного аналога России, Украины и Беларуси. Подобные полукровки являются в Японии кем-то вроде людей второго сорта, на которых держится весь обслуживающий персонал, что касается более доходных и привилегированных рабочих мест, то все они заняты чистокровными японцами. А вторая причина — местные нравы. Когда на самом высоком правительственном уровне продвигается политика культа силы, основой которого служат традиционные боевые искусства, то невольно создается этакая уличная иерархия. В самом низу которой я в данный момент и нахожусь.

Когда я, неожиданно для самого себя, очнулся в больнице, то поначалу здорово обрадовался, пока в мое поле зрения не попали тонкие, худые ручки, а голову не 'взорвали' чужие воспоминания о жизни первогодки-хафу Антона из средней Тосэн, которого недавно так крепко опиздюлила одна из местных байкерских банд босодзоку, что он едва не отдал богу душу. Точнее отдал, но уже непосредственно в самой больнице. Парень пребывал в состоянии клинической смерти более минуты, пока врачи все-таки не откачали сопляка, но к тому моменту его тело и разум ему больше не принадлежали.

Рад ли я подобному стечению обстоятельств? Скорее да, чем нет, но что-то мне подсказывает, если я кардинально не поменяю свою новую жизнь, то до совершеннолетия точно не дотяну. Детишки по своей природе и так жестоки, а, учитывая местную молодежную политику, не удивлюсь, если детская смертность в этой стране куда выше, чем на моей прошлой родине.

— От души, Тон-тон, ты, спас мое свидание. — Ивао засовывает смятые банкноты в карман. Сукин сын — он даже не удосуживается посмотреть номинал купюр, сразу видно, что делает это не ради наживы, а чтобы просто повеселиться за мой счет. — Дружище, тебе надо срочно пойти умыться, скоро следующий урок.

Следуя его совету, хромаю в сторону ближайшего уличного умывальника, где засовываю голову под ледяную воду — кайф. Боль на некоторое время отступает. Пока есть возможность, решаю прогуляться до медпункта. Там меня хорошо знают — частый гость как-никак.

— Опять, ты. — в медпункте, уперев руки в боки, меня встречает молодая, привлекательная японка лет двадцати пяти. — Ну заходи, раз пришел.

— Извините, госпожа Айзава. — последовавший за этим поклон вырывается у меня рефлекторно.

— Тебе не передо мной извиняться нужно, а перед матерью. Волнуется за тебя — балбеса поди, особенно после того случая. Антон, не связывайся ты с дурными компаниями. — легко сказать, а что, если они сами со мной связываются. Но должен отметить, что взрослые японцы относятся к хафу, куда лояльней.

Пока Айзава дезинфицирует ссадины и лепит на них лейкопластыри я во всю на нее пялюсь, благо она этого даже не замечает — поглощенная своей работой. А посмотреть там есть на что, все-таки местные японцы по своему строению больше походят на европейцев. Не знаю, что стало причиной столь сильных различий между местными японцами и теми, которых я видел там — на родине. Но факт остается фактом, госпожа Айзава — горячая штучка в этом коротком халатике.

Возвращение в класс проходит буднично, никто не пялится и особо не злорадствует. По большому счету, моим одноклассникам на меня насрать, в том числе и остальным хафу в классе — они не желают связываться со мной, потому что боятся, что третьегодка Ивао может переключить часть своего 'драгоценного' внимания на них. А некоторые, как те популярные девочки-хафу, которых природа наградила хорошими внешними данными, просто не хотят. У них для общения есть кандидатуры и получше. Далеко не все хафу влачат жалкое существование. Некоторые выделяются красотой, как упомянутые девчонки, другие умом, что позволяет задабривать задир, наподобие Ивао, готовыми домашними заданиями, у третьих отлично подвешен язык и они быстро вливаются в компании японцев, становясь мальчиками на побегушках и тем самым зарабатывая желанный иммунитет от унижений и побоев. К сожалению, у бывшего владельца этого тела не было ничего из вышеперечисленного. Школа Тосэн — дикие джунгли и я в них низшее пищевое звено.

Урок математики проходит без особых эксцессов, немолодой учитель с заметной плешью старается не смотреть в мою сторону и не встречаться со мной взглядом. В том, что меня частенько избивают существует лишь один плюс — учителя редко от меня чего-то требуют посреди урока, никаких ответов с места, никаких вызовов к доске, лишь стандартные письменные тесты. Может быть прошлый Антон не хватал звезд с неба именно поэтому — когда от тебя толком ничего не требуют и не ожидают, сложно к чему-то стремиться.

Н-да, репутация трусоватого дрыща-неудачника — это не то, с чем можно легко и безболезненно распрощаться. Единственный вариант — вырубить самого здорового парня школы, но он, по понятным причинам, пока заблокирован. Мне нужны тренировки, я должен пахать так, как никогда до этого, если хочу подняться с этого унылого дна. Молодой организм должен справиться, тем более совсем скоро начнутся летние каникулы, и я смогу полностью посвятить себя единоборствам — это мой единственный шанс, лишь в этом я был хорош. Эх, если бы традиционные боевые искусства не являлись национальным достоянием и хафу могли их изучать, то все было бы куда проще. Сейчас же, стоит мне появиться на пороге любого додзе или заикнуться о приобщении к традиционным боевым искусствам, как мне мигом переломают все кости. Ну ничего, я еще смогу продемонстрировать этому миру весь потенциал смешанных боевых искусств, но перед этим стоит выяснить, почему более практичные и прикладные боевые единоборства такие, как бокс или борьба канули в лету или вовсе не существовали в этой альтернативной реальности. А каратэ, дзюдзюцу, айкидо, кендо и даже суммо правят балом на территории Японии.

Поглощенный собственными проблемами я совсем не замечаю, как летит время. Поэтому, когда последний урок подходит к концу и ученики разбегаются по своим внеклассным занятиям я немного торможу и остаюсь в классе, наедине с учителем истории.

— Учитель, Кобаяси, а, вы, что-нибудь знаете про бокс?

— Бокс? Ты имеешь ввиду коробку*?

— Нет, учитель, это такое боевое искусство, где бьются только руками.

— А! Я понял, о чем ты, Антон. Что-то подобное было в программе античных Олимпийских игр, да и сейчас, на западе популярны бои на голых кулаках, их даже по телевизору крутят. Но только ты ошибся — это не боевые искусства.

— Разве?

— Хм.

— Простите, учитель. — повинился я после своего проступка. — Скажите, учитель Кобаяси, а в чем тогда разница?

— Ох, Антон-Антон, хорошо, что ты задал этот вопрос мне, а не какому-нибудь ярому приверженцу традиционных боевых искусств. Это могло плохо для тебя закончиться, впредь будь аккуратнее с подобными высказываниями, ими ты можешь оскорбить многих японцев. Я делаю тебе скидку лишь из-за твоего недавнего пребывания в больнице и того, что ты все еще ребенок.

— Простите, учитель Кобаяси, этого больше не повторится.

— Я надеюсь на это. Что касается твоего вопроса. Боевое искусство — это в первую очередь философия, если нет философии, то это не боевое искусство, а так — развлечение, спорт, баловство одним словом.

— То есть философия — это фундамент?

— Молодец, Антон, ты уловил саму суть. Да, философия — фундамент без которого боевые искусства нежизнеспособны. Отними у Айкидо философию и из боевого искусства оно превратится в оздоровительную гимнастику для женщин.

Покидая класс, я задаюсь только одним вопросом — мне только что элегантно навешали лапши на уши или в здешних боевых искусствах присутствует некий мистицизм? Надеюсь, на первое, но зная собственную удачу... К тому же, второй вариант хотя бы как-то объясняет тот пиетет, который японцы испытывают к своим традиционным боевым искусствам. Да и тот, жесткий блок, сработавший у Ивао ничем кроме мистики, я объяснить не могу. Ведь жесткие блоки — это одни из самых нелепых и неэффективных защитных действий. И если все сказанное Кобаяси — истина, то каким образом мне подвязать эту самую-пресловутую философию к смешанным боевым искусствам, а главное — где эту самую философию взять? К своему стыду, мыслитель я довольно посредственный.

— Мам, я вернулся. — на автомате кричу, отпирая входную дверь, но дома никого — совсем вылетело из головы, что она на смене и вернется лишь к завтрашнему вечеру.

Щелкаю пультом от телека. Опять бейсбол показывают, видимо, японцы любят этот вид спорта независимо от мира. Вместо переключения каналов в поисках чего-нибудь интересного, я бы с удовольствием пошарился в интернете, но вот беда — в этой реальности всемирной паутины не существует, как и Соединенных Штатов Америки, где этот интернет изобрели. Оказалось, что в отличии от европейцев, приплывших покорять Новый Свет, у коренных аборигенов были хорошо развиты боевые искусства, благодаря которым они и утопили оккупантов в их собственной крови.

На следующем канале — уже новостном освещается предстоящий саммит Большой Четверки, на котором будут присутствовать местные сверхдержавы: Япония, Китай, Индия и Ацтлан. Последняя страна из этого списка — и есть местный аналог США в котором заправляют краснокожие. Данная четверка находится на геополитическом Олимпе этого мира. Именно они определяют вектор, по которому движется современная история.

Под приятный голосок симпатичной дикторши начинаю разминаться — дорога каждая минута. Не хочу вновь, еще и в этом мире, прозябать в нищете и безвестности. Каким бы ублюдком не был Шамиль, но в одном он был прав деньги — это сила с которой нужно считаться. А я люблю быть сильным. Жаль, я поздно понял, что сила — весьма многогранное понятие и одного умения махать кулаками явно недостаточно для того, чтобы забраться на самую вершину. Ну ничего, в этот раз я исправлю собственные ошибки. Стану более беспринципным и презрею неработающие людские законы. Ведь, как показала практика, смерть — это не такая уж страшная плата за проваленную попытку. Так почему бы и не рискнуть.

В этот раз Антон 'Дешевая свинина' пойдет ва-банк — поставит на кон все, что у него есть и не будет испытывать сожалений по этому поводу. Тому, кто и так находится на самом дне, нечего терять, кроме собственной жизни, а это не такая уж и большая ценность. Сколько там стоила моя, поломанная Шамилём, жизнь, сколько денег он занес ментам за сфабрикованное дело, за позорное увольнение с работы, за порушенную карьеру бойца — пару сот тысяч рублей, а может и того меньше. Человеческая жизнь не бесценна, он отлично мне это продемонстрировал, и я благодарен ему за урок. Этот урок обязательно станет частью моей новой философии.

Капли пота орошают татами, мышцы скрипят от непривычной нагрузки, я делаю свои первые отжимания в этом мире.

*Ан-тон — на японском может быть интерпретировано, как 'дешевая свинина'

*Box — коробка или ящик на английском.

Глава 2

— Смотри куда прешь, тупица!

Меня сбивает с ног статная девчонка с длинными прямыми волосами, цвета вороного крыла, до самого копчика — породистая, японская сучка, по имени Хоши Ито. Второгодка из клуба Кюдо, которая, судя по выпавшей из ее рук спортивной сумки с торчащим из нее колчаном для стрел, как раз сейчас спешит на тренировку.

Я пытаюсь подняться с пола, деревянные, после вчерашней тренировки, мышцы едва слушаются. Каждое движение причиняет боль, все же не стоило вот так сразу наседать на физическую подготовку. Тело этого пацана совсем не приспособлено для чего-то подобного — долбанный, ленивый хикки.

— Кусок дерьма, смотри по сторонам в следующий раз. — толчок аккуратной ножкой, под смех, проходящих мимо, учеников, отправляет меня обратно на пол. И виновница нашего столкновения, подхватив спортивную сумку, гордо сваливает в закат — заносчивая стерва.

Кюдо — это местная стрельба из лука, единственное традиционное боевое искусство, которое в Японии является ещё и официальным спортом, потому что не подразумевает под собой прямого столкновения с соперником, а лишь методичное поражение мишени при помощи лука и стрел. Остальные представители боевых искусств Японии такую роскошь, как регулярные соревнования, себе позволить не могут. Риски слишком высоки. Уровень травматизма среди участников подобных соревнований был бы слишком велик, что для полупрофессионального спорта, в котором крутятся большие деньги — неприемлемо.

-О, Тон-тон, давай помогу, чего это ты разлегся. — подошедший Ивао хватает меня за шкирку и рывком ставит на ноги, в процессе, едва не придушив меня моей же футболкой. — Хороша, успел разглядеть, что у нее под юбкой?

— То же, что и у всех или ты на член надеялся?

-Братан, я тебя не узнаю в последнее время. То драться лезешь, то шутки шутишь. Тебе там в больничке по ошибке яйца пришили? — он прихватывает меня за волосы и прикладывает лицом о стену, все, что я успеваю сделать это немного довернуть голову, чтобы спасти нос от перелома. — После уроков жду тебя на нашем месте, хочу сделать кое-кому сюрприз. Договорились?

Ивао еще сильнее вдавливает мое лицо в стену, чувствую, как от напряжения лопаются капилляры в глазах. Откуда у подростка может быть столько сил — ощущение будто меня удерживает здоровый мужик.

— Договорились? — давление на череп возрастает, еще немного и он запросто вывихнет мне челюсть.

— Да. — хриплю я и хватка Ивао мигом слабеет.

Борясь с головокружением и мушками, мельтешащими перед глазами, опираюсь на злополучную стену. Еще никогда не ждал летних каникул с таким нетерпением, как сейчас. Ха, дожить до выпускного — наивный, мне бы протянуть еще недельку. К черту все, сегодня последний день и до окончания каникул в школу больше ни ногой. Скажу, что плохо себя чувствую после недавнего инцидента, в общем придумаю что-нибудь.

Остаток учебного дня проходит без особых эксцессов. Так — мелочи: облили пару раз водой в туалете, пока я был в кабинке, оплевали весь затылок клочками мокрой бумаги на уроке японского и стащили из моей школьной формы деньги, заготовленные на обед, во время физры. Обычный, ничем не примечательный день — думал я, пока у школьного выхода меня не тормознули прихлебатели Ивао и не отконвоировали меня на рандеву со своим боссом.

— Так, теперь можешь открывать. — стоящая передо мной, Хоши Ито, по указке Ивао, убирает от лица ладошки, которыми до этого прикрывала глаза. — Та-да! Ну как, классный сюрприз?

— Ива, ты, совсем дурак, и что мне делать с этим куском дерьма? — кажется даже в качестве подарка я не особо котируюсь, но это меня не особо расстраивает.

— Что пожелаешь, Тон-тон поступает к тебе в рабство до конца дня, можешь делать с ним все, что душе угодно. — а мое мнение, по всей видимости, никого не интересует.

— Лучше бы сходили в кино или в игровые автоматы. — дуется девчонка — кажется, пронесло.

— Хоши, малышка, ты ведь знаешь, что у меня сегодня встреча с командиром одной из бригад босодзоку нашего района. Он крупная шишка в Тайто*, я не могу ему отказать.

-А мне, значит, можешь? — голосок Ито холодеет, в ее взгляде проскакивают опасные искорки. — Так может и сосаться ты тоже будешь со своей важной шишкой?

О, парень, ты попал. Жаль у меня не припасено с собой попкорна. Маленькая сучка Ито — еще ребенок, поэтому гормоны частенько будут брать верх над разумом и исконными патриархальными нравами Японии. Готовься к тому, что капризная соплячка будет частенько демонстрировать тебе свои зубки, пока не подрастет.

Созерцать вытянувшуюся морду этого донжуана и его охреневшее выражение лица — бесценно. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец, здоровяк достаточно быстро возвращает себе самообладание.

— Хоши, ну что ты такое говоришь! Конечно же, нет! Просто я дал слово, не могу же я, как мужчина, нарушить его. Или тебе нравятся парни, которые нарушают собственные обещания? — со стороны Ивао вход идут козыри.

— Ой, все! Делай, что хочешь. Эй, кривоногий тупица, давай за мной, у меня есть для тебя работенка. — и девчонки просто нечем их крыть.

Когда мы вновь возвращаемся в школу и заходим в один из классов, я моментально догадываюсь для чего мог понадобиться мелкой мегере.

— Ну, чего встал. — кивает Хоши на пустое ведро со шваброй. — Вперед, я не собираюсь до вечера тут прохлаждаться.

Она сдвигает парочку одноместных парт, после чего ложится на них сверху, подложив под голову школьную сумку и свесив стройные ножки.

— Хоши, я отойду набрать воды.

— Иди, и называй меня госпожа Ито. Понял, придурок?

— Да, да, госпожа Ито. — закатываю глаза, пока эта мелкая идиотка лежа листает яойную мангу, не замечая ничего вокруг.

Послушно подхватив пустое ведро, я направляюсь в сторону помещения, где расположен клуб фотографии школы Тосэн. Кажется, у меня только что родилась прекрасная идея, которая поможет мне немного приподняться с этого дна за счет одной вредной вертихвостки.

Распахиваю двери клуба, плохо — внеклассные занятия еще идут. За столом сидят трое школьников, чистокровных японцев. Но никто из них не выглядит, как боец — это хорошо, значит шансы есть.

— Эй, парни, мне срочно нужен фотоаппарат, ненадолго.

— Постой, ты же Тон-тон, да? Первогодка на побегушках у Ивао, это он попросил? — настороженно спрашивает очкарик, сидящий по центру стола.

— Конечно он, а кто же еще. Давай быстрее, а то он разозлится и вам троим тоже достанется. — люблю умных людей, этот очкарик только что перехитрил сам себя и, не подозревая об этом, предотвратил драку. — Мне нужен тот, который сразу фотки выплевывает, не помню название.

— Это, Мамия-845. — протягивает он мне аппарат, напоминающий своей формой старый-добрый Полароид. — Нужно нажать сбоку на рычажок, а затем...

Но я его уже не слушаю, времени мало, а я не хочу упустить свой, возможно единственный, шанс. Наперевес с фотоаппаратом и пустым ведром несусь в туалет, где наполняю емкость до краев и добавляю секретный ингредиент. Пока возвращаюсь обратно в класс корю себя за жадность — для моего плана хватило бы и наполовину заполненного ведра — только бы успеть. И удача, в который раз за последние несколько минут, вновь мне улыбается — 'Госпожа Ито' все еще валяется на парте, лениво пролистывая мангу с любвеобильными кунами. Успел!

— Чего так долго, придурок? Я пожалуюсь Ивао и он тебя... — один Ками знает с каким удовольствием я выплеснул ведро ледяной воды на эту сучку.

Она взвизгивает и пытается вскочить с парт, но из-за мыльной воды лишь нелепо соскальзывает с них и плюхается задницей на пол, при этом ее юбка задирается вверх, обнажая аккуратные белоснежные трусики.

— Улыбочку! — фотоаппарат в моих руках делает очередной снимок, и я прячу еще одну фотокарточку в карман.

Мокрая с головы до пят, в промокшей насквозь белоснежной рубашке, чья ткань более ничего под собой не скрывает, она с недоумением пялится на мою импровизированную фотосессию. Вот только шоковое состояние длится не так долго, как мне бы этого хотелось. Стоит ей опустить взгляд на собственную грудь, которая отчетливо просматривается сквозь вымокшую до нитки ткань, как у нее срывает крышу и с диким вскриком она бросается ко меня.

— Не ори. — рубящий лоу-кик сбивает Хоши с ног. Кюдо не предназначено для столкновения лицом к лицу, особенно, если под твоими ногами скользкий от мыльной воды пол. — Заткнись, хочешь, чтобы сюда сбежались все парни школы и увидели тебя в таком виде?

Ито делает еще одну попытку добраться до меня, на этот раз молча, но я начеку и легкий толчок ногой мешает ей принять вертикальное положение — она вновь падает на задницу.

— Не дергайся, а теперь, слушай внимательно. Если, ты, еще хотя бы раз косо посмотришь в мою сторону, то, обещаю, на твои фотки будут надрачивать все школьники Токио. И если Ивао или кто-то кроме нас двоих узнает об этом инциденте, можешь сразу попрощаться со своей репутацией, местом капитана школьного клуба Кюдо и своей будущей спортивной карьерой. Усекла?

— Да. — она опускает голову и стыдливо прикрывает грудь — воинственный запал угас.

— Ну, тогда я пошел. Не забудь здесь все прибрать.

— Но..., а одежда?

— А это уже ваши проблемы, 'госпожа Ито'.

Домой возвращаюсь в прекрасном расположении духа. Даже если девчонка сорвется с крючка и сдаст меня Ивао, то это не станет проблемой. Судя по всему, пацан втюрился в нее по уши и не допустит урона ее репутации, а значит навряд ли станет быковать. Но подобный шанс не стоит списывать со счетов, детский гормональный фон — та еще бомба замедленного действия, не знаешь, когда рванет. Но так даже лучше, я буду настороже и это риск станет для меня дополнительной мотивацией во время тренировок на школьных каникулах. Буду рассчитывать на лучшее, а готовиться к худшему.

При этом, я на сто процентов уверен, что никому из взрослых она наш маленький секрет не доверит — не тот здесь менталитет. Подростки в Японии живут своей, отдельной жизнью, у них не принято общаться со взрослыми по-душам.

Немного перекусив и переодевшись в спортивную форму, отправляюсь на ближайшую детскую площадку. Не знаю, откуда японцы взяли моду на использование отработавших свое, автомобильных шин для декорации детских площадок, но мне это только на руку. Будет на чем отрабатывать удары.

Играющие на площадке детишки с удивлением наблюдают за моими потугами. Заурядные отжимания мне приходится делать от высокой опоры, иначе, перетруженные после вчерашнего, руки банально подламываются, и я падаю лицом в землю. О подтягиваниях и говорить нечего — к таким подвигам мое новое тело еще не готово.

После урезанного комплекса СФП, состоящего из взрывных отжиманий, прокачки пресса и пары десятков бёрпи, приступаю к отработке футворка*. Благо, на площадке присутствует целая инсталляция из подогнанных друг к другу, наполовину утопленных в землю, покрышек, расположенных плашмя на манер пчелиных сот.

Первые шаги в этом импровизированном тренажере я делаю с большой опаской, но вскоре с удивлением обнаруживаю, что это упражнение дается мне на удивление легко. Чтобы кое-что проверить, заскакиваю на одну из покрышек и начинаю прямо на ее поверхности отрабатывать боксерский челнок. Поначалу медленно и лишь в одной плоскости, вперед-назад, вперед-назад. Затем, набравшись уверенности, перехожу на более сложный способ исполнения — диагональный, но и в этот раз не испытываю особых проблем. Немного попрактиковавшись, я еще больше усложняю задачу — начинаю делать обороты сначала по часовой стрелке, а затем против, после чего подключаю руки и выполняю легкий джеб на скачке.

По-моему, я нашел одну из сильных сторон этого тела — потрясающая координация для неподготовленного шкета. Прошлый Антон мог бы стать хорошим танцором, отличная координация и отсутствие яиц ему бы в этом только поспособствовали.

Я настолько сильно увлекся челноком, позабыв обо всем на свете, что лишь громкому, детскому плачу удается 'выбить' меня из этого своеобразного состояния сатори*. Оказывается, детишки, впечатленные моим показательным выступлением, решили присоединиться и опробовать свои силы в новой для них игре. И сейчас, один из карапузов, лет шести на вид, ревёт, провалившись задницей в отверстие шины, по которой недавно скакал.

Решаю немного передохнуть и одновременно сделать доброе дело — вытягиваю пацана из ловушки. Остальные детишки, увидев болезненную неудачу своего друга, больше не рискуют повторять за мной и быстро теряют интерес к новой игре — это радует, а то не хватало мне еще разборок с обозленными предками сопляков, если те увидят каким опасным вещам я учу их детей.

Постепенно темнеет, детишки расходятся по домам. Кто-то уходит сам, за кем-то приходят родители, а я все продолжаю работать над своим футворком. Такой кайф — наконец-то отыскать хоть что-то, в чем ты по-настоящему хорош. Останавливаюсь только тогда, когда боль в ногах становится уж совсем невыносимой. Готов поспорить, завтра я с трудом смогу подняться с кровати — еще одна причина, чтобы прогулять школу.

На обратном пути к дому, решаю немного срезать через площадь у храма Чококудзи, чтобы поберечь горящие ноги. Но, видимо, подобная мысль этой ночью приходит не только в мою светлую голову. Еще издалека, я замечаю множество светящихся огней на самой площади и едва различимые силуэты людей. Решаю подобраться поближе, чтобы утолить свое любопытство.

Всю площадь перед храмом заполонили местные байкеры — босодзоку. Их мотоциклы заглушены и стоят кругом, а свет их фар направлен в центр этой своеобразной площадки. Внутри которой я, к своему удивлению, обнаруживаю двух парней. Первый — высокий крепыш в токкофуку* темно-красного цвета, избивающий второго. А второй, второго я знаю лично — это Ивао.

Мой самопровозглашенный 'братан' пытается отбиваться, но выходит это у него откровенно херово. Крепыш в красном точно такой же каратист, но явно калибром покрупнее — его цуки — прямые удары, вылетают легко и непринужденно, прямиком из нейтральной стойки. Он вбивает их в блок Ивао с такой силой, будто забивает сваи. От очередного удара байкера крестообразный блок Ивао, в котором я распознаю дзюдзи укэ, разлетается и представитель босодзоку доносит свой цуки до цели. Ивао падает на колени и хватается за солнечное сплетение, пытаясь сделать вдох — это было познавательно и в какой-то мере очень приятно.

Только я собираюсь свалить подальше от этого сборища маргинальных байкеров, как на импровизированном ринге появляется новое действующее лицо — среднего роста японец, с крашенными в алый цвет волосами, подходит вплотную к коленопреклоненному Ивао. Судя по внешнему виду, новенький ненамного старше самого Ивао и явно младше того парня, который только что отметелил моего 'братана'. Но при этом необычная, черно-красная токкофуку в форме плаща, с изображением двух скрещенных катан на спине и кандзи "Красный Они", выдает в нем командира этой бригады. Значит, вот о какой шишке упоминал Ивао в том разговоре с 'госпожой Ито' — занятно.

— И это, тебя, рекомендовал Шота? Ками тебя побери, пацан, я что впустую потратил время? Я-то думал, раз ты просишь нашей поддержки для смены власти в старшей Тосэн, то хоть чего-то да стоишь.

— Господин Акихико, пожалуйста, дайте мне еще один шанс. — хрипит, стоящий на коленях, Ивао.

— Ты уверен?

— Да. — судорожно кивает школьник.

— Хорошо, после летних каникул Шота еще раз тебя протестирует. — крепыш, до этого избивавший Ивао, покладисто кивает на слова своего командира.

— Спасибо, спасибо, господин Акихико, Вы, не пожалеете. — Ивао полноценно кланяется, тыкаясь лбом в брусчатку храмовой площади.

— Конечно, не пожалею. В этот раз взнос поднимается до ста штук.

— Но...

— До ста пятидесяти, не испытывай мое терпение, пацан. Иначе, я привяжу тебя за ноги к байку и протащу голышом по Харадзюку.

*Тайто — один из специальных районов Токио.

*Са́тори — в медитативной практике дзэн — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы через достижение 'состояния одной мысли'

*Футворк — Умение быстро перемещаться, менять направление, резать углы, выдерживать удобную дистанцию. Позволяет решать разнообразные тактические задачи, выбирать оптимальный момент для проведения результативных атакующих и контратакующих действий, и контролировать боевую зону.

*Токкофуку — форма босодзоку, прототипом которой стала военная форма камикадзе. В этой реальности второй мировой войны и предшествующих ей военных конфликтов не было. Но на Японию было нападение со стороны Атцлана, чьи корабли также топили пилоты смертники, прозванные камикадзе.

Глава 3

— Тоша, нам с тобой нужно серьезно поговорить. — по возвращению домой меня встречает мать этого тела. Она сидит за столом и нервно теребит в руках скатерть.

Из воспоминаний Тон-тона я знаю, что у него были довольно хорошие отношения с матерью, даже несмотря на то, что женщина уделяла сыну не так много времени, как тому бы хотелось. Ей было не до этого. Она впахивала на двух работах, чтобы покрывать счета и оплачивать съемную квартиру, поэтому редко бывала дома. Обычно — появлялась под самый вечер и пропадала с рассветом, а иногда и вовсе не приходила ночевать, если ей ставили ночные смены в отеле для иностранцев, где она работала хостес.

Ульяна не была плохой матерью, но она была не моей матерью — вот в чем проблема. Я не испытывал к этой молодой, светловолосой и все еще привлекательной женщине никаких теплых чувств, разве что проскакивало некое уважение за то, что она не отказалась от ребенка-хафу, и в одиночку взвалила на себя бремя его содержания и воспитания в чужой стране.

— Прости меня, Тоша. Я ведь не слепая, вижу твои побои и представляю, через что тебе приходится проходить каждый день. Еще и недавний случай, ты ведь едва не умер, а эти ублюдки — они даже не хотят искать виновных в травле. — она плачет, на смятую скатерть в ее руках капают слезы. — Я уже просто не знаю, как быть. Поблизости нет других школ, а для того, чтобы переехать в другой район, с другой школой нужны деньги, которых у нас нет. Я все это время пыталась накопить на залог и авансовый платеж, чтобы снять квартиру в другом месте. И у меня, как обычно, ни черта не вышло, прости. Я такая жалкая — плачусь собственному ребенку. — она берет себя в руки и вытирает слезы тыльными сторонами ладоней. — Решено, завтра мы пойдем в школу и заберем твои документы, а потом..., потом мы что-нибудь придумаем.

— Нет.

— Что, нет?

— Мы не будем забирать документы.

— Но почему, я же вижу, как тебе плохо там. А теперь ты еще и начал где-то пропадать постоянно, хотя раньше практически не вылезал из комнаты — это меня пугает. Я боюсь, что ты можешь связаться с плохой компанией или подсесть на наркотики.

— Хах, нет, мам, я просто завел девушку. Не беспокойся, все не так страшно, как ты думаешь.

— Антон, не нужно врать матери, я ведь на твоей стороне.

— Ха, а ты не высокого мнения о собственном сыне, да? Когда у тебя будет выходной, я, пожалуй, приглашу ее в гости.

— А ты изменился, повзрослел. С этой работой я совсем все пропустила. — она говорит это с какой-то болезненной, затаенной грустью. — Буду ждать с нетерпением.

— Спокойно ночи, мам. И, знаешь, не вешай нос. За любой черной полосой всегда следует белая. Тем более, скоро я поймаю эту гребанную зебру и перекрашу ее целиком в белый цвет. — проходя мимо нее в свою комнату, я целую эту 'теплую' женщину в макушку.

— Спокойной ночи, сынок.

Прости, я передумал. Я никогда не расскажу тебе о судьбе твоего сына. Его холодные, без эмоциональные воспоминания не передавали ту теплоту и заботу, которой ты так беззаветно делишься. Я не готов отказаться от столь приятных моментов в угоду чистой совести.

Стоило пообщаться с ней пораньше — там в больнице, когда она меня навещала, а не притворяться спящим или больным. Мое бегство от разговора лишь усугубило ее состояние вины и это могло вылиться в нечто большее, чем мокрая от слез скатерть.

Впервые за долгое время я засыпаю в хорошем расположении духа.

Следующее утро не обходится без сюрприза. Мои мышцы настолько задеревенели после вчерашнего 'экстремального' тренинга, что я с трудом отлипаю от футона. Поход в ванную комнату с последующим контрастным душем становится для меня чем-то вроде подвига, на уровне убийства Лернейской гидры.

Этот фанатизм точно сведет меня в могилу, но именно он, когда-то помог мне выбиться в топы там — в России. Без него, не обладая ярко выраженным талантом, я бы никогда не достиг высот в смешанных боевых искусствах.

После контрастного душа принимаюсь растирать тело руками, ускоряя кровоток и разгоняя застоявшуюся за ночь лимфу, — становится чуть легче. Следующая за этим растяжка вновь заставляет морщиться от боли и в который уже раз за это утро проклинать собственную глупость.

Завтрак, предусмотрительно оставленный Ульяной на столе, исчезает за считанные секунды. До организма наконец доходит, что у него новый хозяин, который будет эксплуатировать этот самый организм на всю катушку. Больше не будет ровного сидения на жопе в собственной комнате. Хикки Тон-тон умер, затворничеству пришел конец.

После завтрака замечаю магнитик на холодильнике с запиской и парой десятитысячных купюр. Точно, сегодня ведь четверг, а значит мне нужно сходить за продуктами и оплатить коммуналку. Обычно я делаю это после школы, но раз у меня сегодня больничный, то прогуляюсь с утра, как раз и разомнусь.

Мой путь лежит в квартал Уэно, где расположен Мацудзакая — один из двух больших супермаркетов района Тайто. Эти ребята недавно открылись и неплохо так демпингуют цены на свои товары. Для небогатых жителей района Тайто, вроде нас с Ульяной, — это неплохая возможность сэкономить.

Покинув небольшую квартирку, расположенную в двухэтажном доме, я достаточно быстро добираюсь до центральной улицы квартала Уэно, обрамленной высотками с многочисленными, разноцветными вывесками и билбордами. Людской поток, словно полноводная река, 'проглатывает' меня моментально и я становлюсь его частью, наряду со спешащими на работу служащими разных компаний в деловых костюмах, студентами университета Уэно Гакуэн в их отличительной синей форме и немногочисленными хафу, для которых не так много работы в подобном квартале.Нужно быть чертовски одаренным и везучим хафу, чтобы, будучи полукровкой, попасть в штат крупной компании на более-менее оплачиваемую должность. Гайдзинам же путь в подобные компании вообще закрыт.

Чтобы не затеряться в этом людском потоке, я пристраиваюсь в кильватер к выделяющемуся в этой толпе высоченному пузатому мужику, с мощными руками, чью голову украшает легкоузнаваемая прическа сумоиста — тён-магэ. Судя по укладке этого рикиси, его ранг комусуби, нет -скорее маэгасира. Конечно, это далеко не ёкодзуна, но встретить представителя даже такого ранга, просто гуляя по улице, — уже большая редкость. Этот парень один из сорока двух лучших сумоистов страны, пусть и в самом низком звании.

Сумоист, словно ледокол, пробивает мне путь, пока мы не добираемся до оживленного перекрестка. Где, по велению светофора, даже этой горе мяса приходится притормозить. Когда загорается зеленый мы возобновляем свое движение, но ненадолго. Слева от меня, со стороны проезжей части слышится визг тормозов и панические возгласы. Люди вокруг разбегаются, меня сбивают с ног. Пытаюсь подняться с асфальта, но медленно, слишком медленно. Потерявший управление мини грузовик уже близко.

Кроме меня на пешеходном переходе остается лишь один человек — стоящий в традиционной, низкой стойке сумо рикиси. Видимо, его мозг настолько заплыл жиром, что он решил потягаться с грузовиком.

Уйти от столкновения не успеваю, счет идет на доли секунды — спасения нет. Ками, я вновь все просрал — обидно. Внезапно, сумоист делает взрывной рывок вперед, навстречу приближающемуся автомобилю. Делает настолько стремительно, что моей реакции не хватает для того, чтобы отследить происходящее, лишь перед самим рывком я успеваю заметить какой-то подозрительный, едва уловимый глазом, пар, исходящий от тела гиганта.

По ушам бьет звук столкновения и, вопреки моим ожиданием, рикиси не отлетает от небольшого грузовика жирной, изломанной куклой, нафаршированной переломанными костями. Наоборот — это грузовик меняет траекторию и резко заваливается набок. После чего еще несколько метров скользит по асфальту, высекая искры трущейся о дорожное полотно кабиной. А сумоист остается стоять в том месте, где произошло столкновение человека и машины. Его футболка разорвана, оголяя мощную грудь и необъятный живот, на которые из разбитой головы сумоиста стекает кровь. Столкновение не проходит для него бесследно, с такого близкого расстояния мне хорошо удается разглядеть набухающие гематомы на его торсе и руках, а также многочисленные, кровоточащие ссадины. Плюс к этому, пальцы рикиси на обеих руках переломаны, кисти разбухли. Но при этом, на его лице все такое же похуистическое выражение, какое было до этого инцидента.

В уши врывается вой сирен, полиция и скорая совсем близко. Я порываюсь подойти к, перевернутому на бок, грузовику, чтобы помочь водителю, но вовремя подмечаю разбитое лобовое стекло и пустующее водительское кресло. Лишь после этого, я обнаруживаю в нескольких метрах от себя изломанный труп, валяющийся у разделительного бордюра. Шея неудачливого водителя вывернута под неестественным углом, подставляя безжизненное лицо утреннему солнцу. В его чертах я без труда различаю отголоски европейской крови — хафу. Но даже, если бы я не видел лица водителя, то никаких сомнений в том, кто именно был за рулем у меня бы не возникло.

По японским законам гайдзины не имеют права управлять транспортным средством на территории страны, а для чистокровного японца быть водителем грузовика не самая престижная профессия — слишком маленькая оплата труда. Так что, с вероятностью в девяносто процентов, водитель мини грузовика не мог быть никем иным.

Пока подоспевшие медики упаковывают труп водителя в специальный мешок, я подхожу поближе к паре полицейских, которые пытаются разговорить, истекающего кровью, рикиси. При этом вокруг сумоиста вьется еще пара медиков, оказывая тому первую помощь и умоляя поехать с ними в больницу.

— Господин, Ямагути, прошу вас, мне нужно составить протокол, хотя бы в общих чертах.

— Шел, увидел грузовик, сделал ошитаоши, бых, победил.

— Аааааа. — мучительно выдыхает полицейский с планшеткой в руках, на которой закреплен девственно-чистый бланк протокола.

— Здравствуйте, господин полицейский, я был неподалеку от господина Ямагути и могу все рассказать.

— Уф, это было бы замечательно, парень. Как тебя зовут?

— Антон.

— Хорошо, Антон, давай по порядку, мне нужны детали...

Через пару минут я завершаю пересказ, произошедшей на моих глазах трагедии, во всех подробностях. Разве что о странной дымке, исходящей от гиганта, приходится умолчать, не хочу в столь юном возрасте очутится в дурке.

-Хорошо, спасибо, Антон, я направлю в твою школу благодарственное письмо. Господин, Ямагути, Антон все, верно, пересказал?

— Да.

— Еще мне нужна подпись, но я вижу в каком состоянии ваши руки, поэтому...

Рикиси молча отбирает у опешившего полицейского планшетку, выщелкивает сломанными пальцами ручку из зажима и ставит размашистую подпись — на это даже смотреть больно. После чего сумоист возвращает измазанный кровью, покрытый отпечатками пальцев, протокол обратно служителю порядка, разворачивается и молча уходит. Я следую за ним.

— Спасибо, что спасли господин, Ямагути. — я должен узнать, что за странный пар я видел, просто обязан.

— Даже и не думал. Не знал, что еще кто-то остался.

— Тогда зачем? Вы, ведь могли увернуться от столкновения или вы беспокоились о других людях, которым мог причинить вред этот грузовик?

— Я не настолько хороший парень, просто подвернулось достойное испытание. Возможно, после него я смогу преодолеть свой застой.

— Господин Ямагути, а с полицейскими вы так охотно не общались.

— Не люблю этих ребят, хотел немного над ними поиздеваться.

Он это серьезно? Да на нем живого места нет, а он решил позабавиться с полицейскими. У этого парня точно не все в порядке с головой.

— Господин Ямагути, я кое-что видел перед тем, как вы...

— Нет, не видел.

Ямагути качает головой, при этом пристально смотрит мне прямо в глаза. От этого взгляда по всему телу распространяется странная тяжесть, словно меня медлееееено закапывают живьем. Дышать с каждой секундной становится все трудней. С каким-то потусторонним ужасом слежу за его окровавленной ладонью, которая ныряет в карман необъятных шаровар.

— На мороженное. И мой тебе совет: не торопись взрослеть, а то не успеешь насладиться детством.

Он давно скрылся из виду, а я все продолжаю стоять на том же самом месте, не в силах сбросить с себя странное оцепенение. В моей правой ладони зажата стопка окровавленных купюр. И что это сейчас было?

Домой возвращаюсь на автопилоте. Столько вопросов и ни одного ответа. Но послание Ямагути я распознал отлично — не трепи языком, если не хочешь сдохнуть раньше времени. Я увидел что-то, что мне видеть было не положено. Или не только мне? Но разве я один заметил то странное испарение? А что если так, тогда почему это увидел только я? Столько вопросов, моя голова вот-вот закипит, словно гребанный чайник.

Раскладываю купленные продукты по полочкам, все скоропортящееся засовываю в холодильник и тут же выхожу обратно на улицу. Мне срочно нужно разгрузить голову, а что может быть лучше для выбивание лишних мыслей, как ни тренировка до изнеможения.

Навернув пару кругов вокруг квартала, при этом, едва не выплюнув собственные легкие, прогулочным шагом направляюсь в сторону детской площадки.

-Эй, парни, да это же Тон-тон! — краем глаза замечаю своих одногодок из параллельного класса.

Пару раз видел этих троих, когда они шпыняли младшеклашек на улице и отбирали у тех карманные деньги — обычные гопники, не бойцы. К Антону они никогда особо не приставали, опасаясь гнева Ивао. Ведь, в их глазах Тон-тон был игрушкой Ивао, а тот в свою очередь держал в кулаке всю среднюю Тосэн. Обычно, подобная встреча не сулила Антону ничего, кроме мелких пакостей и пары затрещин. Но явно не в этот раз. Судя по предвкушающим взглядам этой шпаны, скорый переход Ивао в старшую Тосэн придал им храбрости.

Я отлично знаю, чем обычно заканчивается подобное внимание. Поэтому, когда они подходят ко мне со своими гаденькими ухмылками, бью первым. Джеб на скачке садит первого на жопу, из разбитого носа капает кровь. Удар не сильный, но я отлично поймал момент, когда первый из гопников, делая шаг, перенес вес тела на одну ногу.

-Ах, ты, кусок дерьма! Ну, сейчас, ты, получишь!

Резко разрываю дистанцию, чтобы не попасть в захват опомнившихся гопников. Если меня схватят, то все — конец. Несмотря на то, что эти ребята не бойцы, выглядят они достаточно крепкими для своего возраста. Видимо, посещают какую-то спортивную секцию. Отступая назад и периодически смещаясь, выстраиваю их в одну линию. Делаю это, чтобы было проще контролировать боевую зону, так как, если меня окружат, то мне пиздец. Задавят массой, повалят на землю и запинают.

— Хватит бегать, сыкло! Дерись, как мужик!

— Грязная свинья, стой, я тебя обоссу!

Изредка постреливая джебом, чтобы осадить самых прытких я ищу момент для контратаки. Мне нужно поймать хотя бы одного на противоходе, чтобы с гарантией его рубануть. Подходящий шанс появляется достаточно быстро, все-таки эти мелкие засранцы не бойцы. Ныряю под широкий замах и ввинчиваю всем телом свинг в челюсть одного из гопников. Слабо, грязно, но даже такого исполнения хватает, чтобы выключить его на некоторое время. Минус один.

Ухожу с траектории падающего тела и сам ловлю случайную оплеуху. Удар приходится в область уха, в голове раздается звон. Я немного теряю равновесие и едва не оказываюсь сбит с ног гопником с кровоточащим носом. Чудом ухожу за его ведущую ногу — тренировки по футворку приносят свои плоды, и засовываю слабенький хук с левой руки. Удар приходится прямиком в пострадавший до этого нос, кровотечение усиливается и гопник, прикрывая лицо руками, резко отшатывается. Он что-то мычит, его глаза слезятся, а из-под, прижатых к лицу ладоней, сочится кровь. Ясно одно — продолжать он не намерен. А значит — минус два.

— Все, Тон-тон, мы поняли, ты победил. — включает заднюю третий. — Мир?

Он протягивает мне ладонь для рукопожатия. Делаю вид, что собираюсь ее пожать, но вместо этого пробиваю апперкот в открытую бороду. Зубы гопника звонко клацают, его немного ведет. Он явно не был готов к такому подлому апперкоту от бедра. Чтобы закрепить успех, пробиваю классическую двойку в открытое лицо. Она залетает, как к себе домой, и, хотя не наносит особого урона, но окончательно подрывает боевой дух последнего гопника. Тот садится на корточки и прикрывает голову руками.

— Все, все, хватит, не бей, мы все поняли.

— Э, нет, ушлепки, так дело не пойдет. С вас двадцать штук.

— Но...

— Пятьдесят. Срок, вам — ублюдкам, до начала летних каникул. — стычки с местными полу криминальными элементами научила меня тому, что всех косячников нужно ставить на счетчик. В здешней Японии это что-то вроде хорошего тона и проявления крутизны.

На трясущихся от адреналинового отходняка ногах покидаю поле боя. Мне повезло, будь эти ребята немного посообразительнее или по опытней, то легко бы разделали меня под орех. Но дети — такие дети. Этим троим помешали эмоции и вера в собственную исключительность.

Подводя итоги прошедшей драки и вспоминая того босодзоку Шоту, мне становится ясно, что быковать на кого-то более серьезного, чем обычная, уличная шпана мне пока не стоит. Да и обычным гопникам вполне по силам дать мне просраться, если они не будут полными кретинами, как эта троица. Нужно признать, я, пока что, слишком слаб. В моих ударах нет ни силы, ни скорости, да и техника исполнения хромает, как старая кляча, даже несмотря на прекрасную координацию этого тела. К тому же, после встречи с Ямагути, моя уверенность в смешанных боевых искусствах серьезно пошатнулась. То, что рикиси провернул с тем мини грузовиком — выше моего понимания.

Сравнивать уровень уличной гопоты и представителей местных школ боевых искусств просто не имеет смысла. Разница колоссальная. Скорее всего, тот же самый Шота одним ударом переломал бы любому из этих сопляков все кости. Поэтому, пока я не разберусь во всей этой ситуации с традиционными боевыми искусствами, мне нужно быть настороже и особо не отсвечивать.

Зато теперь становится окончательно понятен тот пиетет, который испытывают местные власти к представителям традиционных боевых искусств. Чем выше ты находишься в иерархии той или иной школы боевых искусств, тем больше бонусов и послаблений получаешь от правительства Японии. Начиная от банальных льгот, бесплатного обучения в университете и пониженной налоговой ставки, заканчивая бесплатной медициной для всей семьи и послаблениями в судебной системе. Чего далеко ходить — Ямагути прямо на моих глазах прикончил человека, а все, что с него стребовали — сраный протокол. Уверен, пошли он этих полицейских нахер, то они бы даже рыпаться на столь высокопоставленного рикиси не стали.

Насколько я знаю, существует всего два правонарушения за которые представители традиционных боевых искусств несут ответственность наравне с остальными гражданами. Первое связано с огнестрельным оружием. За незаконное хранение, распространение или использование огнестрела в Японии существует лишь одно наказание — смертная казнь. Второе правонарушение более специфическое и касается недобросовестной аттестации на тот или иной ранг, пояс или ступень в иерархии какой-либо из школ боевых искусств. Если кому-то из бойцов умышленно присвоят несоответствующий его мастерству статус, то, контролирующего аттестацию, чиновника и мастера, который должен был трезво оценить возможности испытуемого ждет незавидная участь. Чиновника банально повесят, а наложавшему мастеру красиво отрубит голову баттосай одного из самурайских кланов на потеху публике. Этакая своеобразная борьба со взяточничеством и кумовством.

Тогда почему, тот же Ивао занимается всякими глупостями и всеми силами стремится стать частью криминального мира Токио? Ответ прост — Ивао занимается каратэ с самого детства, если память Тон-тона меня не подводит, то с первого класса начальной школы, то есть с шести-семи лет. Сейчас он третьегодка средней школы и вот-вот перейдет в старшую, ему на данный момент пятнадцать. А значит, мы имеем восемь-девять лет тренировочного стажа, что довольно много. Но все, чего Ивао смог достичь за эти годы — это восьмой кю, то есть желтый пояс. Этот идиот даже до оранжевого не дотянул. При этом его навыков за глаза хватает на то, чтобы кошмарить всю среднюю Тосэн. А вот для бесплатного обучения в университете этого уже недостаточно, нужен хотя бы шестой кю, то есть зеленый пояс.

Более одаренная Хоши Ито, в отличии от своего бойфренда, с криминалом связываться не спешит. И это не потому, что она девочка — среди местного криминалитета девчонок хватает. Просто она умница и постоянно занимает призовые места на соревнованиях среди учеников средних школ Токио по Кюдо. Когда она перейдет в старшую школу, то с огромной вероятностью попадет в сборную Токио и будет отстаивать честь города. А значит бесплатное обучение и приличная стипендия в любом учебном заведении Японии ей обеспечены.

Меня удивляет другое, как так вышло, что в средней Тосэн, кроме этих двоих нет никого, кто бы более-менее серьезно практиковал традиционные боевые искусства. Если, конечно, не считать ребят из команды по Кюдо и прихвостней Ивао, которые до сих пор щеголяют белыми поясами.

Когда Тон-Тон закончил начальную школу, то средняя Тосэн к тому моменту уже была 'беззубой', все крутые ребята, у которых Ивао был кем-то вроде мальчика на побегушках, перешли в старшую школу. Поэтому Антон мог довольствоваться лишь слухами и, судя по этим слухам, ребята, которые в данный момент заправляют старшей Тосэн, не чета Ивао. Именно поэтому, перед переходом в старшую Тосэн мой 'братан' решил заручиться поддержкой байкеров — босодзоку, чтобы вновь не стать тем самым мальчишкой на побегушках из слухов про среднюю Тосэн.

И кажется, я знаю, как вывернуть эту ситуации себе на пользу.

*Ранги в сумо от высшего к низшему: ёкодзуна, одзэки, сэкивакэ, комусуби и маэгасира

*Градация поясов стиля каратэ Сётокан. К которому принадлежит Ивао.

Белый — 9 кю

Жёлтый — 8 кю

Оранжевый — 7 кю

Зелёный — 6 кю

Светло-синий — 5 кю

Синий — 4 кю

Светло-коричневый — 3кю

Коричневый — 2 кю

Темно-коричневый — 1 кю

Чёрный — 1 дан − 10 дан

Глава 4

Старшая Тосэн встречает меня звонком на перемену — это я удачно заглянул. Выискиваю взглядом самого безобидного старшеклассника. Полноватый хафу, заметивший мой интерес, утыкается взглядом в пол и пытается проскользнуть мимо — то, что надо. Хватаю его за рукав школьной формы.

— Привет, не ссы, мне просто нужно кое-что узнать.

— Да я и не ссу... — храбрится это румяное чудо, похожее на поросенка.

— Да, да, конечно. Мне нужны парни, которые здесь всем заправляют.

— Ты, что псих?!

— Не ори, придурок. Просто, скажи мне, где они обычно тусуются и вали дальше. — дергаю его за рукав, чтобы напомнить кто здесь босс. Со стороны наверняка смотрится забавно.

— Они должны быть в левом крыле на втором этаже, там заброшенное клубное помещение, которым никто не пользуется. Над дверью еще плакат висит.

Отпускаю это пухлощёкое недоразумение и двигаюсь в заданном направлении. Достаточно скоро я нахожу нужную дверь, из-за которой раздается громкий смех вперемешку с ругательствами. Над самим входом висит плакат с надписью: 'Подумав — решайся, а решившись — не думай.'. Фраза как раз к месту. Выбросив сомнения из головы, открываю дверь.

— Здравствуйте, я вхожу. — кланяюсь.

— А ты еще что за мелкий кусок говна, отпавший от подошвы каппы*? — в стену, неподалеку от моей головы ударяется пустая, пивная банка. — Дерьмо, промазал.

Комментирует неудачный бросок парень с укладкой 'ёжиком', его короткие волосы обесцвечены. Во второй руке у него зажата еще одна банка. На этот раз, судя по сделанному перед броском глотку, далеко не пустая.

— Сора, завязывай уже. Тут и так срач.

Помимо модника, в комнате еще двое парней японцев. Первый — высокий, худощавый с вытянутым лицом и длинными, черными волосами; в опрятной, отутюженной школьной форме сидит на диване. Именно он попросил любителя выпить во время уроков не мусорить. Перед ним столик, на поверхности которого расставлены кости для игры в маджонг. Второй, будто его полная противоположность, — коренастый, плечистый с мощными предплечьями, выглядывающими из-под рубашки с коротким рукавом. Его обритая налысо голова и лицо, не обремененное интеллектом, покрыты многочисленными шрамами от рассечений, нос сломан в нескольких местах, а глаза не сулят окружающим ничего хорошего. Впервые, за обе свои жизни, встречаю подобного головореза. Этот парень больше походит не на школьника, а на ходячий завод по производству тестостерона.

— Я тебя раньше не видел, значит, ты, не из этой школы. Ошибся дверью? — брюнет внимательно следит за мной с дивана.

Сегодня я не в своей школьной форме, поэтому определить во мне ученика средней Тосэн не представляется возможным.

— Нет, не ошибся, я по делу.

— По делу, по делу. Хм, давно никто не приходил к нам по делу. Как тебя зовут, хафу?

— Антон.

— Я Кэимэи. Здоровяка зовут Гото, а любителя мусорить Сора. Так, что за дело привело тебя сюда, хафу-Антон? Подумай над своим ответом хорошенько, если он мне не понравится, то ты рискуешь вылететь в окно за моей спиной. — второй этаж, нашел чем пугать. — Вниз головой.

— Я по поводу Ивао, он хочет поиметь вас.

— Заинтересовал, продолжай.

После моего рассказа Кэимэи поднимается с дивана и направляется к выходу.

— Пусть пацан пока посидит тут, присмотрите за ним, а я прогуляюсь до корпуса средней школы и приведу сюда малыша Иву.

— Господин Кэимэи, у меня есть идея получше. — плохо, если он выполнит задуманное, то моему плану конец. — Я знаю, как наказать 'малыша Иву' и при этом насолить босодзоку, не подставляя вас.

— У тебя минута. — он замирает у самого выхода.

На то, чтобы обрисовать свой план мне требуется куда больше времени, но Кэимэи не перебивает — значит я его заинтересовал. Это хорошо. Если бы он решил завершить начатое, то я бы не извлек из этой ситуации никаких дивидендов, а нажил бы лишних врагов и обзавелся бы в придачу репутацией стукача. Конечно, моя репутация и так изрядно пованивает, но ухудшать ее без ощутимой для себя выгоды мне бы не хотелось.

— Хахаха, а мне нравится. Этот шлепок дело говорит. — отлично, Сора на моей стороне.

— Звучит, как план. — кивает Кэимэи, возвращаясь на облюбованный диван. — Но, ты, уверен, хафу-Антон? Риски слишком велики, в первую очередь для тебя. Завалишь дело и можешь сразу после средней школы забирать документы. Потому, что жизни в старшей Тосэн тебе уже не будет, я просто доведу тебя до самоубийства.

Из его уст эта угроза не выглядит пустой. Этот интеллигентный и утонченный юноша не пытается меня напугать, он лишь констатирует факт.

— Подумав — решайся, а решившись — не думай. Ведь так?

Но после угрозы от Ямагути, потуги этого школотрона выглядят особенно смешно. Конечно, будь на моем месте обычный подросток, то он бы мигом обделался, но я-то — уже далеко не подросток.

— По крайней мере яйца у него есть или он просто ахереть какой тупой. — а я уж начал думать, что этот Гото немой.

Еще минут двадцать обсуждаем детали моего плана и Кэимэи, на пару с Сорой вносят несколько поправок.

— Значит решено, Гото будет ждать тебя у остановки Парка Уэно в пятнадцать часов. Не забудь деньги.

— Понял, всего хорошего. — разворачиваюсь, чтобы уходить.

— Стой, хафу-Антон, тебя никто не отпускал. Садись за стол, нас как раз четверо — сыграем в маджонг.

Плохие новости — я потратил впустую два часа своей жизни, хорошие — я неплохо играю в маджонг. В будущем, будет при помощи чего налаживать связи с китайской мафией. Триада в этом мире лютует жутко. Их представительства существуют даже здесь, в Японии. Дожить бы ещё до этого светлого будущего.

Оставшееся, до назначенной встречи, время провожу с пользой на полюбившейся детской площадке. На этот раз в гордом одиночестве — все детишки в данный момент находятся либо в детском саду, либо в начальной школе. Тренировка проходит легче, чем обычно — это радует, значит организм начинает адаптироваться к нагрузкам.

До остановки Парка Уэно, на которой меня уже поджидает Гото, добираюсь порядком вымотанный, но весьма довольный. Прогресс от моих тренировок становится с каждым днем все заметнее.

— Деньги взял? — киваю в ответ.

— Тогда погнали, только для начала прогуляемся вглубь парка. Наобещал ты нам с гору Фудзи, а теперь пора показать себя в деле.

Мы углубляемся в Парк Уэно. Обычно это довольно людное место, но не в самый разгар рабочего дня. На пути нам попадаются немногочисленные влюбленные парочки и, изредка прогуливающиеся, старики.

— Здесь.

После того, как мы достаточно забурились в дебри парка, скрывшись от чужих глаз за стволами деревьев, Гото снимает с себя рубашку. Зрелище не из приятных, весь торс развитого не по годам подростка, включая руки, покрывают многочисленные шрамы.

— Мы с малышом Ивой оба занимаемся каратэ, правда стили у нас разные. Я представитель Годзю-рю каратэ. Шрамы на моей коже — последствия набивки тела. 'Го' в названии моего стиля — твердость духа и прочность тела.

Я слышал об этих ребятах, если информация из моего прошлого верна, то их арсенал довольно широк. Они не брезгуют захватами и бросками, когда надо могут подключить локти с коленями или влупить головой. Этакие универсалы от мира Каратэ.

Гото принимает необычную стойку, его руки согнуты в локтях и плотно прижаты к бокам, при этом сами предплечья разведены в стороны, полностью открывая широкую грудную клетку для атаки. Кулаки парня со сбитыми костяшками плотно сжаты, толстые бедра напряжены, а колени и носки его туфель смотрят вовнутрь, отчего нижние конечности принимают х-образный вид. Он выжидающе смотрит на меня, приглашая.

Делаю пару глубоких вдохов, чтобы разогнать кровь. Возможно, это мой единственный шанс, поэтому я не могу его упустить. Медленно начинаю двигаться навстречу, выверяя правильную дистанцию. Я знаю, что Гото сильнее, быстрее и явно крепче меня. Скорее всего, этот парень, где-то на уровне Шоты, если не сильнее. Поэтому я не тороплюсь, моя цель — не победа, ни к чему лишняя суета. Мне лишь нужно доказать Гото, что я не пустозвон и при должной подготовке смогу надрать зад Ивао, а не самоубиться об грозного каратеку.

Его заведенные во внутрь колени кажутся мне подходящей мишенью, ведь суставы в подобном положении весьма уязвимы. Подготавливаю лоу-кик, но вовремя себя одергиваю — это не обычный подросток, не стоит с ним миндальничать. Для уничтожения коленных суставов есть более подходящее оружие. Делаю подшаг левой и пробиваю внутренней стороной стопы по его коленному суставу — подлый, травмирующий удар, но такой эффективный. Я подсмотрел этот кик у одного из чемпионов UFC.

Ощущение, будто пнул статую, нога на долю секунды отнимается. Из чего сделан этот парень?

Попытка номер два, рано унывать. У меня в загашнике еще осталось несколько грязных приемчиков, которыми можно удивить бойца традиционного стиля.

Пока нахожусь на ближней дистанции, пробиваю стомп — пятка опускается на его туфлю в том самом месте, где должны располагаться пальцы ног, при этом, чтобы перестраховаться, я целю в область мизинца. Гото дергается — ага, на этот раз проняло. Закрепляем успех, еще один стомп в то же самое место. Сейчас будет контратака, ничего сложного и замудренного против сопляка-хафу Гото использовать не будет — побрезгует. Наверняка это будет обычный цуки, мне лишь нужно угадать с левой или правой руки будет произведен удар. Почему угадать? Да потому, что ни увернуться на реакции, ни заблокировать у меня не выйдет. Правая или левая, правая или левая, правая или ле...

— ...вай, вставай! — открываю глаза и тут же закрываю, стоящий надо мной Гото поливает меня водой из пластиковой бутылки.

— Дерьмо, еще разок. — голова гудит от пропущенного удара, чувствую, как над ухом набухает шишка.

— Нафига? Ты прошел. Ну, а, если хочешь еще поваляться в отключке, то давай я тебе отсюда разок двину.

— Такое себе предложение. Так, значит я прошел?

— Ты глухой или я слишком сильно попал? Прошел, прошел. Удары, конечно, подленькие, но довольно эффективные, могут сработать против желтого пояса. Только тебе не хватает силы и массы, чтобы нормально их использовать. Да и от моего цуки ты почти увернулся, задел тебя по касательной.

На обратном пути из парка, пока привожу себя в порядок, решаю задать Гото пару вопросов.

— Гото, а какой у вас ранг, если не секрет?

— Шестой кю, к окончанию школы, скорее всего будет пятый.

— Серьезное достижение. Бесплатное обучение, вам, гарантированно.

— Я не собираюсь больше учиться, хватит с меня этого дерьма.

— Что? Но, почему? — мне и вправду интересен ответ на этот вопрос. Поначалу, я хотел выведать что-нибудь касательно боевых искусств, но этот головорез меня заинтриговал.

— Эта учеба, она так выматывает. Нахер ее. Тем более, что она мне даст? Я не так умен, как Кэимэи и вряд ли добьюсь больших успехов в какой-нибудь крупной компании. В полицию без образования меня не возьмут, в армию — сам не хочу. Всю жизнь работать телохранителем? Такой себе план на будущее.

— Тогда, чем вы планируете заниматься после учебы?

— Подамся в Якудза, там крутятся хорошие бабки.

— А как же риск?

— Риск? Чем дольше я занимаюсь боевыми искусствами, тем меньше меня это заботит. Я не боюсь умереть, смерть — всего лишь часть пути. Рано или поздно я все равно сдохну, конец будет один. Так, к чему зря волноваться?

— Возможно, вы правы. — в его словах есть смысл, разве я сам, через собственную смерть не пришел к тому же выводу. — А господин Сора и господин Кэимэи.

— Сора подастся к Якудза вместе со мной. Он хочет открыть собственный бар, а на это ему нужна кругленькая сумма. А Кэимэи среди нас — белая ворона. Он собирается поступать в Международный университет Будо на факультет изучения боевых искусств. Такому, как он, там самое место.

— 'Такому, как он'?

— Да, гению.

— Он настолько хорош?

— Тебя никогда не смущало столь малое количество учеников, практикующих боевые искусства в средней и старшей Тосэн? — еще как смущало, только недавно голову по этому поводу ломал. — Это все Кэимэи, он выжил всех слабаков из стен Тосэн. Не подумай, он не избивал их и не делал ничего противозаконного. Просто, изо дня в день ломал их психологически, демонстрируя их ничтожность, как бойцов. Часть учеников бросили боевые искусства, другие перевелись в соседние школы. Так мы и остались втроем.

— А Ивао?

— Ивао — это сын подруги матери Кэимэя. Он просто не хотел расстраивать свою мамашу, вот и оставил пацана в школе.

— А каким боевым искусством занимается Кэимэи?

— Айкидо, это у них семейное. Он рассказывал, что мать начала брать его с собой на тренировки, как только он начал ходить. Кэимэи — истинное олицетворение темной стороны айкидо. Не шути с ним.

— Темная сторона айкидо? — по-моему, кто-то, только что, ляпнул лишнего.

— Мы на месте. — уходит от ответа на вопрос Гото, а значит я прав, и он действительно выдал мимоходом какую-то важную информацию.

За этим увлекательным разговором я и не заметил, как мы прошли через весь парк и оказались у входа в Спортивный центр Тайто. Тон-тон слышал о нем -довольно большой комплекс, с несколькими спортивными секциями на любой вкус: от крайне популярного здесь аналога бейсбола, до футбола, завезенного в Японию из поднебесной. Помимо этого, здесь находится чуть ли не единственный тир с пневматикой в Тайто, куда может заглянуть любой желающий, если есть деньги — удовольствие не из дешевых, сказывается строгая политика Японии касательно оборота оружия. Плюс, специальное поле для кюдо, куда уж без него — в Японии любое спортивное учреждение просто обязано иметь у себя хотя бы одну подобную площадки, иначе чиновники из министерства боевых искусств просто закидают жалобами министерство спорта Японии. И, как вишенка на торте, огромный бассейн. Но мы-то здесь явно не за этим, хотя, я догадываюсь, почему Гото притащил меня именно сюда.

— Добро пожаловать! — кланяется миловидная японка, стоящая за ресепшеном, стоит нам пересечь холл. — Чем могу, Вам, помочь?

— Здравствуйте. — кланяюсь, как положено.

— Мы к господину Сато. Он у себя? — Гото же игнорирует все правила приличия и сразу переходит к делу.

— Да, проходите.

Следую за Гото, парень берет направление вглубь комплекса. Шагает уверенно, явно здесь не впервые. По пути нам встречается группа стройных девушек, то ли старшеклассниц, то ли студенток. Судя по коротким, практически ничего не скрывающим, шортикам и топикам, которые в полной мере позволяют насладиться видом подтянутых животиков, эти фитоняшки из клуба легкой атлетики. С изумлением замечаю, как пара девиц строит глазки Гото. Нет, из памяти Тон-тона, мне, конечно, известно, что японки очень падки на представителей боевых искусств — жирные бонусы от государства делают из бойцов завидных женихов. Но, Ками, это ведь Гото, у него такое лицо будто лупить его начали еще в материнской утробе.

Вообще, в Японии очень много спортивных девушек. Все дело в одном из исследований Национального Исследовательского Института Оказаки. Около шестидесяти лет назад ученные из этого института решили провести небольшое исследование и выяснить, какой типаж женщин привлекает высокопоставленных представителей боевых искусств. Срез оказался достаточно обширным, благо к исследованию подключилось министерство боевых искусств и всячески содействовало Институту Оказаки в его начинаниях. Итогом исследований стал весьма любопытный факт: всех жен бойцов объединяло одно — крепкое, здоровое тело. И не важно, каким образом оно было получено, благодаря каждодневному физическому труду, приобщенности к боевым искусствам или занятиям спортом. Не знаю, правда это или хитрая фальсификация, направленная на улучшение генофонда, но мне определенно нравится итог.

— Хорош пялиться, заходи. — с трудом отрываю взгляд от округлой попки в коротких шортиках.

Гото распахивает перед нами двойные двери и в нос ударяет запах чужого пота. Ну, здравствуй, старая добрая качалка. Тренажерным залом назвать это место у меня язык не повернется. Как таковых тренажеров здесь практически нет, только гири, штанги и гантели, да различного рода скамейки и стойки для работы со свободными весами. Быстренько пробегаюсь взглядом по доступному инвентарю и с удивлением обнаруживаю нечто похожее на боксерский мешок, подвешенный к потолку. Даже с такого расстояния, от самого входа, я могу разглядеть толстый слой пыли, которым покрыт снаряд. Судя по всему, этот мешок не пользуется спросом у немногочисленных посетителей этого места.

— А, Гото, привет, шкет. Какими судьбами?

К нам подходит крепкий мужик далеко за пятьдесят в шортах и растянутой, толком ничего не прикрывающей, майке. А он неплохо выглядит для своего возраста, констатирую я, глядя на все еще объемные мышцы, которые до сих пор не растеряли свою форму под действием низкого уровня тестостерона.

— Привет, дедуль. Вот, кохая к тебе привел, будет у тебя тренироваться.

— А справка со школы, где и разрешение от родителей?

— Доставай. — это уже мне, сразу догадываюсь о чем речь. Протягиваю местному тренеру деньги.

— Так это только справка, а разрешение? — засохшая кровь Ямагути на купюрах, которые я ему отдаю, старика не смущают — любопытно.

— Вооот, теперь и разрешение увидел. Старый уже, глаза не те. — он засовывает смятые банкноты в карманы шорт. — Выпишу тебе персональный пропуск. Если кто-то, че-то будет спрашивать, говоришь, что внучатый племянник господина Сато. Усек?

— Да, дедуль.

— Еще один опездал на мою седую голову. — он ненадолго отходит и возвращается с какой-то бумажкой, в которой я без труда узнаю пропуск. — Имя свое сам впишешь, не теряй. Зал закрывается в десять вечера.

Хочу остаться и позаниматься, но Гото утягивает меня за собой, прочь из зала. Когда за нашими спинами закрываются двери комплекса, каратека притормаживает и засаживает мне в живот локтем. Больно, но терпимо.

— Придурок, следи за языком. Сато — бывший член Якудза. У него за плечами трупов больше, чем у тебя во рту зубов.

— Предупреждать надо...

— Поучи меня еще. — от смачного подзатыльника зубы неприятно клацают.

Возвращаемся мы молча, через все тот же Парк Уэно. Внезапно, до меня доносится знакомый голосок. Всматриваюсь в впереди идущую парочку и с удивлением узнаю Хоши Ито, которая прогуливается под ручку с высоким парнем в синей форме Уэно Гакуэн. Хм, девочку потянуло на ребят постарше — вот вертихвостка.

Изумление от случайной встречи быстро сходит на нет — я припоминаю, что где-то неподалеку, в этом парке находится додзе кюдзюцу, в котором, скорее всего, "госпожа Ито" и постигает воинскую науку обращения с луком. По крайней мере других додзе подобного толка у нас на районе нет или затворник Тон-Тон их попросту не встречал. Но скорее — первое, ведь Тайто не самый большой район Токио, его площадь всего-то около десяти квадратных километров. Да и где еще этой парочке встречаться, как не в единственном ближайшем парке, тем более, университет кавалера "госпожи Ито" располагается как раз неподалеку, на соседней улице.

— Господин, Гото, у меня к вам денежное предложение. — завладев его вниманием, продолжаю. — Видите ту парочку, впереди? Нужно, чтобы вы к ним пристали и немного избили того парня, а потом я...

— Понял, можешь не продолжать. Сорок кусков. — такими темпами деньги Ямагути, выданные мне на 'мороженое' могут скоро закончиться.

— Побойтесь Ками, двадцать. Это всего лишь студент Уэно Гакуэн.

— Будто среди этих скрипачей не может быть какого-нибудь бойца, тридцать пять.

Университет Уэно Гакуэн, чьей формой щеголяет кавалер 'госпожи Ито', специализируется на музыке, поэтому представителей боевых искусств в нем на порядок меньше, чем в прочих учебных заведениях Японии.

Пока мы увлеченно вели торг, к нашей сладкой парочке пристала местная гопота — отлично. Так даже лучше, Ками сегодня на моей стороне.

— Не хочешь вмешаться? — интересуется Гото.

Мы сейчас в довольно глухой части парка, поэтому на помощь, страдающему от пинков местных гопников, кавалеру Ито никто не спешит. А те, пользуясь своей безнаказанностью, просто пинают парня, как футбольный мяч, пасуя тощим студентом друг-другу.

Малышка Хоши, видя подобное издевательство над кавалером, была бы и рада позвать на помощь, вот только пара ребят покрепче уже схватили ее и зажимают рот. Сейчас они наиграются с парнем, а затем примутся за девчонку. Правда, игры там будут более взрослые. Судя по мешковатой одежде, бейсболкам и капюшонам, а также хирургическим маскам, прикрывающим нижнюю часть лица, схема давнишняя и хорошо отработанная. Почему-то я не удивлен — даже в Японии моего родного мира, стране куда более развитой и культурной, домогательства и насильственные действия в местах общего пользования не были редкостью, а уж здесь и подавно. Благодаря снисходительному отношению к подростковой преступности со стороны правоохранительных органов и отсутствию камер на каждом шагу, гопники чувствуют себя, как никогда, вольготно.

У меня даже есть теория на этот счет, и она достаточно безумна, чтобы оказаться верной. А что, если правительство Японии специально занимается подобным попустительством, дабы стимулировать молодежь заниматься боевыми искусствами?

— Рано. — качаю головой.

— А сейчас? — избитый студентик еле держится на ногах, стоя в окружении похохатывающих гопарей.

— А вот сейчас — можно. Двадцать пять? — думаю, малышка Хоши уже достаточно напугана.

— Тридцать и ни ейной меньше.

— Эй, педики, оставьте этого придурка в покое. — когда за твоей спиной такой головорез, как Гото, то можно и побыковать. — Вы, мелкие куски говна, отпавшие от подошвы каппы, че, не знаете под кем этот район?

Заслышав знакомое ругательство, Гото хмыкает. Гопники замирают. Хотя я и не выгляжу достаточно внушительным, но мой голос полон уверенности. А позади, как верный телохранитель, возвышается младший брат Франкенштейна, подкрепляя своей зверской рожей все мои заявления. Не будь Гото рядом, то эти ушлепки отделали бы меня без всяких зазрений совести, но непонятная ситуация заставляет их топтаться в нерешительности.

— Еп, вы кто такие? — глухой голос из-под маски доносится от одного из парней, что удерживают Ито.

— Слышь, ты, че тупой? Давайте валите, если не хотите, чтобы братан Акихико протащил вас голышом по Харадзюку на своем байке.

— Извините, мы не знали, что господин Акихико застолбил Парк Уэно! Этого больше не повторится. Давайте, парни, валим.

Не ожидал, что одно лишь упоминание имени командира бригады босодзоку возымеет такой эффект. Его имя мгновенно вселило в гопников страх, а ведь эти ребята не из пугливых. Заниматься разбоем посреди бела дня — это нужно иметь железные яйца, ну, или куриные мозги.

— Эээээ, вы совсем попутали, оскорбили братана и решили просто так свалить!? Эй, Гото, а ну-ка переломай этим дерьмоедам руки!

Актер из меня не ахти, но, судя по ошалевшим от страха глазам гопоты, угроза удалась на славу. А это весело — изображать из себя чокнутого, агрессивного ублюдка.

Гото решает подыграть и, щелкая сбитыми костяшками, выходит из-за моей спины. Готов поспорить от его взгляда некоторые из этих парней уже успели напрудить в штаны.

— Ну, кому первому? — задает он вопрос, оглядывая гопников по очереди. — Или мне самому выбрать?

Нервы ближайшего гопника сдают и он, выхватит из кармана толстовки нож, бросается к Гото. Ошибка, лучше бы убегал. Каратека плавно уводит правое бедро назад и делает взрывное скручивание корпуса влево. Вслед за корпусом по круговой траектории вылетает и его, напряженная до предела, рука. При этом кисть каратиста находится в положении 'рука-меч'. Ребром ладони Гото буквально перерубает предплечье гопника — мастерское исполнение Хаито Учи прямо из нейтральной стойки.

Нож вылетает из покалеченной руки, а в следующее мгновение этот тупица банально отрубается и падает мордой в траву. Судя по неестественному изгибу предплечья и оттопыренной в месте удара толстовке, которая уже начала пропитываться кровью, у гопника открытый перелом. Впервые вижу, чтобы болевой шок вырубал людей настолько быстро. Это весьма странно.

— Вы, сучары, вообще берега попутали? Сдохнуть захотели? — по их пустым взглядам я понимаю, что клиенты дозрели. — Ладно, уроды, выворачивайте карманы, хватайте своего приятеля, пока он тут не сдох от потери крови, и валите.

Глава 5

— Эй, долбанный коротышка, можешь не идти за мной? Выглядишь, как один из этих сталкеров-извращенцев. Давай, я дам тебе свои грязные трусики и ты наконец отвалишь.

Я уже жалею, что предложил Гото спасти эту идиотку. Пока звероватый здоровяк был рядом, эта мелкая сучка вела себя, как паинька, но стоило нам распрощаться с каратекой у выхода из парка, как ей резко сорвало резьбу. Для девчонки, которая только чудом избежала изнасилования, она ведет себя чересчур дерзко.

Помимо ее хамского поведения, меня напрягает еще и тот факт, что хитрожопый Гото прикарманил себе все экспроприированные у гопников деньги. Хотя, обуть тех на бабки — было моей идеей. Плюс, этот жадный мудак стребовал с меня, оговоренные за помощь, тридцать штук.

Я не заработал ни иейны, хуже того — вышел в минус. Так еще и эта неблагодарная стерва капает мне на мозги. Правильно говорят: 'не делай добра, не получишь зла'

— Хоши, мы живем в одном районе, а это самая короткая дорога.

Кое-как сдерживаюсь, вокруг слишком много лишних глаз. Ито — эффектная девчонка, взгляды прохожих к ней так и липнут, поэтому я просто не могу дать волю эмоциям и поставить зарвавшуюся сучку на место. Нужен подходящий момент.

— Ками, какой же ты все-таки жалкий, если думаешь, что немного помог и теперь можешь таскаться за мной хвостом, то...

В этот момент мы сворачиваем на территорию частного сектора. Узкие улочки, дома, стоящие практически впритирку друг к другу, а главное никакого человеческого трафика.

— Госпожа Ито, я тут подумал, что твои фото неплохо будут смотреться на доске почета клуба Кюдо.

— Пф, ты не посмеешь. Яиц не хватит...Ай! Какого...

Прихватываю засранку за мочку уха и тяну ее к ближайшему зазору между двумя домами. После того, как мы оказываемся наедине в этом тесном закутке, подбиваю ей коленки с внутренней стороны лоу-киком, отчего она плюхается грудью на землю. Пользуясь моментом, поудобнее усаживаюсь сверху, так, чтобы ее задорно оттопыренная попка с задравшейся во время падения короткой юбочкой оказалась под рукой.

— Ты вредная, неуравновешенная, неблагодарная, заносчивая, эгоистичная, плоскогрудая, мелкая сучка. — каждый эпитет сопровождается смачным шлепком по ее филейной части, обрамленной симпатичными трусиками.

Она пытается вырваться, но все тщетно — я крепко прижимаю своими бедрами ее руки к ее же торсу. Покричать у нее также не выходит, стоит ей набрать воздуха побольше, чтобы совершить задуманное, как я слегка приподнимаю свой таз и всем весом сажусь обратно ей на спину, выбивая весь воздух у нее из легких.

— Я не плоскогрудая. — ох уж эти женщины, интересно, сколько жизней нужно прожить, чтобы понять ход их мыслей.

Попыток вырваться с ее стороны больше нет, она смиренно всхлипывает, лежа подо мной.

— У меня так-то и доказательства есть. — намекаю на фото.

— Ты...ты, меня изнасилуешь?

— Держи карман шире, чтобы, "госпожа Ито", потом бегала за мной и упрашивала повторить? Прости, ты не в моем вкусе.

— Да, ты,...Ой!

— Когда я говорю, ты, молчишь. — еще раз шлепаю ее по раскрасневшейся после экзекуции попке. — У меня есть деловое предложение. Выполняешь три моих желания, и я клянусь всеми Ками, что уничтожу все фотки, что у меня есть.

— Знаю я твои желания. — шипит она от боли.

— Слушай, ты, жертва пубертатного периода, твои мелкие сиськи меня не заводят. Это будут обычные просьбы, никак не связанные с сексом. Ты и целоваться-то толком наверняка не умеешь, толку с тебя...

— Все я умею, ни то, что, ты, мелкий девственник...

— Да, да, конечно. А целоваться ты училась на помидорках, которые тебе мама в бенто кладет. — еще раз шлепаю эту мелкую извращенку, чтобы она наконец заткнулась. — Короче, 'госпожа Ито', выполняешь три желания и можешь возвращаться к своей беззаботной жизни: вновь погружаться в свои влажные яойные фантазии, целоваться с помидорками и дальше по списку. Согласна?

— Да, будь ты проклят.

Хоши шипит, как змея, но, наученная горьким опытом, держит себя в руках. Прав был мой тренер, когда утверждал, что путь к взаимопониманию с мужским полом лежит через печень, а с женским — через задницу.

— Вот и по рукам. — руку она мне протягивать не спешит — по понятым причинам, поэтому в последний раз прикладываюсь к ее ягодицам.

Остаток пути до нашего квартала проходим в молчании. Я все еще прокручиваю в голове ее наказание. Думаю, мне не скоро удастся повторить столь волнующий опыт. А Хоши, Хоши дуется. Ну еще бы, наконец-то эта мелкая зараза получила свое заслуженную порку и поняла, что иногда лучше молчать, чем говорить.

— Эй, 'госпожа Ито', а что это был за парень в парке, а как же Ивао?

— Не твое дело. Я ему не жена.

— Ясно, то есть ты не особо разборчива в связях, да?

— Пошел ты, коротышка!

— Следите за словами, юная леди.

Делаю вид, будто собираюсь вновь схватить ее за ухо. И она тут же, наученная горьким опытом, проворно отскакивает подальше, предусмотрительно прикрыв руками, пострадавшую до этого, попку.

— Хаха, не суетись. У меня для тебя задание — побудешь девушкой презренного хафу Антона.

— Фу, от одной этой мысли меня тянет блевать, я лучше сдохну.

— И не говори, я тоже не в восторге от этой перспективы. Хорошо, что это ненадолго. Тебе всего лишь нужно прийти ко мне в гости и притвориться моей девушкой. Полчаса позора и минус одно желание. Жду тебя послезавтра, в семь вечера.

— А что будет, если я не приду?

— А ты попробуй и узнаешь...

Более не слушая ее возражений, шагаю к своему дому. Мое благостное настроение не могут испортить даже ругательства, доносящиеся в спину. Губы, против воли, растягиваются в довольной усмешке и я начинаю шутливо напевать, заглушая тем самым ее стенания.

Я бью женщин и детей, потому что я красавчик

Потому что я сильней, и они не могут сдачи дать мне

Женщин и детей бить неправильно, я знаю

Но бью женщин и детей, и я самоутверждаюсь. О-о-о

— Антон, стой, давай поговор... — захлопываю двери перед ее смазливой мордашкой, покрытой красными, от еле сдерживаемой злобы, пятнами.

Мне некогда разводить политесы с этой сучкой, такие, как она, понимают лишь один язык — язык силы. Взывать к чувству долга, что-то объяснять, апеллировать к логике — на хрен это дерьмо. Быстрее и куда эффективнее — дать ей наконец понять, кто тут главный. Да, она не смирится со своим новым положением и будет всячески ему противиться, проверять меня на прочность. Но первый и самый главный шаг сделан. Уверен, еще пару дней назад гордая Хоши Ито даже в самых смелых фантазиях не смогла бы представить, что назовет хафу Тон-Тона его полным именем. А всего-то и надо было, хорошенько отшлепать эту мелкую задиру, чтобы ее вера в собственную неприкасаемость и исключительность дала трещину.

Немного перекусив, собираю спортивную сумку со сменной одеждой. До закрытия Спортивного центра Тайто несколько часов — целая куча времени, но я спешу, как могу. Мне не терпится опробовать в деле тот пыльный мешок. По отрабатывать удары на нормальном, предназначенном для этого спортивном снаряде, как в старые добрые, а не лупить покрышки на детской площадке, это ли не счастье?

Спешно выскакиваю из дома, при этом едва не позабыв запереть двери. И чуть ли не нос к сносу сталкиваюсь с давешними малолетними гопниками, которые торчат мне пятьдесят кусков. Судя по металлическим арматурам и цепям в их руках, они явно здесь не за тем, чтобы вернуть мне долг. Если только не хотят откупиться от меня черметом, но я бы на это не рассчитывал, гладя на их распухшие после недавних побоев, злые рожи. Мальцы пришли мстить. Вот только им невдомек, что я тороплюсь и рассусоливать с ними за прошлое у меня совсем нет желания.

Бросаю в их сторону сумку с вещами, а сам бросаюсь наутёк. Посмотрим, кто бегает быстрее: я с пустыми руками или эти малолетние гангстеры, обвешанные металлом. Вступать с ними в драку, пока они вооружены, — это не самый лучший способ провести летние каникулы. У меня на это лето большие планы и повторное пребывание в больнице не входит в их число.

Пока эти малолетние придурки 'разбираются' с прилетевшей в них сумкой, успеваю получить достаточную фору, чтобы без риска оглянуться. Все, как я и думал, бегуны из этих ребят никудышные. Пыхтят гопники так, что пар из ушей валит, но железки выбрасывать не спешат, хотя и понимают, что с ними в руках меня уже не нагнать — боятся остаться без оружия и вновь получить трепку. Что ж, видимо, сегодня придется обойтись без сменной одежды. Буду пованивать после тренировки, но это меньшее из зол. Лучше быть живым и вонючим, чем побитым и униженным.

Благодаря этой спонтанной пробежке, я весьма быстро добираюсь до входа в спортивный комплекс. Девушка на ресепшене вновь приветствует меня, как в первый раз, должно быть за сутки через нее проходит столь большое количество посетителей, что она уже просто не запоминает их лиц. Качалка встречает меня практически полным отсутствием тренирующихся, лишь где-то вдали гремят гирями двое крепких дядек бандитской наружности. Не знаю в чем причина, может подобные места не слишком популярны у японцев или сказывается разгар рабочего дня. Но мне это только на руку — меньше народа, больше кислорода.

Во время вынужденной пробежки я достаточно разогрелся, поэтому сразу приступаю к тренировке. Мне не терпится начать отработку ударов на мешке, но я сдерживаюсь. Знаю, чем может аукнуться подобная спешка, поэтому хорошенько растягиваюсь и только после этого подхожу к пыльному снаряду. Я так сосредоточен на мешке, что не сразу замечаю вбитые в стену крючочки, на которых висят ручные накладки разных размеров, чем-то похожие на боксерские, но с открытым большим пальцем. Примериваю подходящие мне по размеру — самые маленькие. Сидят не очень плотно, не хватает бинтов, но на первое время сойдет.

Делаю легкую двойку, чтобы проверить жесткость снаряда. Мешок едва проминается от моих выпадов и ни на сантиметр не сдвигается с места. Лишь цепь на которой он приторочен к потолку слегка поскрипывает. А собственно, чего я ожидал, инвентаря для детишек? Уже чудо, что здесь нашлись подходящие мне по размеру накладки и этот пыльный, всеми забытый мешок. Удивляет другое, неужели никто из взрослых мужиков, посещающих этот зал, не горит желанием побить его, хотя бы иногда. Помню, в тренировочных залах, где мне доводилось заниматься, даже полные профаны без какого-либо бойцовского бэкграунда частенько надевали перчатки и лупили по мешку.

Выкинув все лишние мысли из головы, приступаю к отработке простеньких связок. Первой идет классическая, боксерская двойка — левый джеб, затем правый прямой. Техника исполнения, благодаря потрясающей координации, уже сейчас находится на должном уровне. Удары хлесткие, слитные, попадают в одну точку, но им явно не достает жесткости. Сказывается недостаток физической подготовки.

Пробую еще несколько боксерских связок, все они, после нескольких повторений, начинают выглядеть более-менее сносно. Если бы я обладал подобной координацией там — в своем прошлом мире, то на моей талии гарантированно красовалось несколько чемпионских поясов лучших мировых промоушенов.

Перехожу на ноги. Лоу-кики, мидл-кики, удары ногами с разворота и коленями, весь мой богатый арсенал идет вход. И лишь с хай-киками и прочими ударами по верхним этажам я испытываю трудности — не хватает растяжки. Еще около получаса отрабатываю различные комбинации, связывая вместе удары руками и ногами, пока обильно выступающий пот не начинает щипать глаза.

Эта короткая, тренировочная сессия выявила мои слабые места. И если повысить выносливость и улучшить растяжку за три месяца — это плевое дело. То набрать мышечную массу и подтянуть до приемлемого уровня силовые показатели практически невозможно, даже несмотря на бонус в виде растущего организма. Выносливость в отличии от той же силы, особенно взрывной, повысить очень легко. Организм человека по своей природе больше приспособлен к длительным типам нагрузок. Ведь не зря, человек способен соревноваться в беге на длинные дистанции со скаковыми лошадьми, но тотально проигрывает в грубой силе другим представителям животного мира.

Ловлю на себе косые взгляды двух мужиков у стойки с гирями, чего это они? Никогда не видели, как бьют по мешку или их смущает, что это делает молокосос?

— Кхм, кхм. Закончил?

Стоящий позади меня, Сато протягивает полотенце, чтобы я промокнул пот.

— Спасибо. Давно наблюдаете? — я так увлекся, что не заметил его присутствия. Нужно быть аккуратнее.

— Минут пятнадцать, ты, где этого нахватался, пацан?

— Так, мама показала, а ее брат научил. Он у нас подрабатывал в Королевстве Тайланд. — выдаю, не моргнув глазом, заготовленную заранее отмазку.

Королевство Тайланд является буферной зоной между Индией и Китаем на юге материка и обладает негласным статусом неприкосновенности. А все потому, что Королевство Тайланд в этом мире объединило под своим флагом все близлежащие государства и протянулось от Бангладеша на севере до Индонезийских островов на юге. Оно вобрало в себя многочисленные боевые искусства со всей Юго-Восточной Азии, стала этакой бойцовской Меккой, котлом в котором по сей день варятся десятки видов боевых искусств от родного для Тайланда Муай Боран — прообраза знакомого мне Муай-тай, до загадочного Индонезийского Чачи, где в качестве оружия принято использовать ротанговые хлысты и палки.

От экспансии со стороны опасного соседа Индию и Китай спасает грамотная политика с их стороны и государственная религия самого королевства — радикальный Буддизм. Королевство Тайланд издревле придерживается довольно простой, но действенной политики 'не трогайте нас и мы не станем удобрять нашу землю вашими трупами'.

-Ясно. Ну, не буду мешать, ты, вроде знаешь, что делаешь. — он отходит, оставляя меня наедине со снарядом.

Сато делает вид, что поверил в мою историю, но взгляд его выдает: холодный, подозрительный, изучающий. Былое равнодушие, с которым он смотрел на меня до этого куда-то испарилось. А значит, я в чем-то прокололся, вот только в чем? Слишком мало информации, чертов Тон-тон практически ничем, кроме своей долбанной манги, не увлекался, поэтому мне сложно понять, где я допустил ошибку. Единственное, что мне остается — придерживаться озвученной версии.

Покидаю зал перед самым закрытием. Энергия на ноле, хочется кушать и спать. Кое-как, на автомате добредаю до дома. Если бы в этот момент, меня подловили те самые гопники, то я бы стал для них легкой добычей, даже будь они безоружны. Думаю, в будущем не стоит доводить себя до подобного состояния, мало ли, чем это может обернуться. Чуть ли не минуту копаюсь в карманах, ищу ключи, чтобы отпереть дверь.

Когда наконец попадаю домой, то пересиливаю себя и первым делом забредаю на кухню в поисках съестного. Хотя, так хочется на все забить и поскорее добраться до вожделенного футона. Но я собираю волю в кулак и после обильного перекуса, посещаю также еще и ванную комнату, где принимаю контрастный душ. Все, теперь точно спать. Но к моему удивлению, стоит спине коснуться футона и сонливость постепенно улетучивается. Видимо, контрастный душ к которому этот организм еще не привык так сказался на моем самочувствие.

Делать нечего, вставать откровенно лень, поэтому решаю позаниматься визуализацией. Еще там — в своем прошлом мире, я частенько использовал этот прием перед важными боями, прокручивая в голове ход предполагаемого поединка и то, каким образом финиширую своего будущего оппонента.

Подобная практика, исполненная верно, позволяет получить реальный боевой опыт. Как объяснил мне когда-то тренер, все дело в особенностях человеческого мозга. Который во время визуализации посылает вполне реальные импульсы к мышцам и органом, как если бы спортсмен по-настоящему участвовал в схватке.

Вот и сейчас, устроившись поудобнее, я делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и плавно погружаюсь в медитативное состояние, после чего выуживаю из памяти Шоту с его манерой ведения боя. Благо, во время избиения Ивао у меня было достаточно времени, чтобы разглядеть все в мельчайших подробностях. Визуализация нашей схватки проходит под моим контролем, поэтому я неизбежно побеждаю. Я вижу все его выпады, грозные цуки Шото разбиваются о мой блок или вовсе уходят в молоко, а я порхаю вокруг этого прямолинейного каратеки и жалю его своими ударами под самыми разными углами. В глубинах моего сознания, в отличии от жестокой реальности, у босодзоку нет ни единого шанса.

Прокрутив нашу одностороннюю схватку еще несколько раз, переключаюсь на Гото. И вот тут меня ожидает сюрприз, стоит мне представить тот дерьмовый момент из нашей скоротечной схватки, когда он отправляет меня в нокаут своим цуки, как я моментально теряю контроль над визуализацией. По какой-то причине я не могу увернуться или заблокировать удар, хотя очень сильно стараюсь это сделать. Из раза в раз вымышленный Гото с легкостью отправляет меня в нокаут. После пары десятков неудачных попыток, покидаю медитативное состояние и с удивлением обнаруживаю, что футон подо мной влажный, а сам я с головы до пят покрыт испариной.

Кажется, я нащупал что-то любопытное. За всю мою многолетнюю практику в визуализации я еще никогда не потел, а главное не терял контроль над собственным внутренним миром. Это, как минимум странно, а как максимум — может стать ключом к разгадке тайн традиционных боевых искусств. Вот только, почему с Шотой все прошло гладко, а стоило мне сосредоточиться на Гото, как отработанная техника дала сбой? Единственным разумным объяснением я вижу то, что с Гото у меня был физический контакт и я прочувствовал его цуки на себе, в то время как в случае с Шотой я был всего лишь зрителем и лично не принимал участия в той драке.

Что ж, эту теорию довольно легко проверить. Вновь погружаюсь в медитативное состояние. На этот раз выуживаю из закромов памяти тот самый момент, когда Ивао принимает мой прямой на жесткий блок. Вновь пробиваю прямой на этот раз внутри визуализации, но, как и тогда, в реальности, нарываюсь на чертов блок и терплю неудачу. Еще несколько безуспешных попыток лишь подтверждают мою теорию. Плюнув на это дело, наношу обычный лоу-кик, который играючи достигает цели, попадая по голени здоровяка. Занятно, воображаемый Ивао не может заблокировать мой лоу, потому что в реальности у меня еще не было возможности проверить его защиту от подобных ударов.

Сама эта ситуация начинает меня раздражать, поэтому, закусив удила, я начинаю осыпать воображаемого Ивао прямыми ударами. Медленно, как же медленно, нужно быстрее, еще быстрее и жестче. Не лягу спать, пока не дотянусь до этого мудака, хотя бы здесь, внутри своего воображения я должен его достать. Череда безуспешных попыток сливается в одну черную полосу, но мне плевать, внутри визуализации я не чувствую усталости, а значит могу продолжать до тех пор, пока моя авантюра не увенчается успехом. Удар, еще удар и еще. Я верю, что смогу попасть по этой ненавистной роже. Верю и попадаю, слабо и вскользь, но все же я его достаю, а это главное. Одержав эту маленькую победу, я наконец засыпаю.

Глава 6

Открываю глаза, все плывет, с трудом различаю знакомый потолок, мне будто песка в глаза насыпали. С кряхтением, словно древний старик, отрываю зад от футона и, пошатываясь, бреду в ванную комнату. Тянусь к смесителю, чтобы открыть воду и замираю на полпути. Взгляд цепляется за отражение в зеркале над раковиной.

Какого хрена? Что с моим лицом?! Мало того, что оно еще сильнее осунулось, будто за ночь я потерял в весе пару килограмм, так еще и покрыто относительно свежими гематомами. Что-то я не припомню, чтобы вчера получал от кого-то по морде. Стоп, не может этого быть!

Озарение приходит внезапно. В голове выстраивается логическая цепочка: визуализация, Гото и его цуки, отправляющие меня в нокаут.

Но это ведь абсурд, как образ, созданный моим же воображением, смог нанести мне урон? Неужели все дело в самовнушении — видел как-то в интернете статью о том, что такое возможно. Помню, этим феноменом многие ученые моего родного мира объясняли появление стигматов у верующих.

Трогаю гематомы на своем лице — это конечно не стигматы, ну так и я далеко не святой. За Гото еще один должок, помимо тех денег, что он у меня увел из-под носа. Лысый сукин сын, знаю его всего пару дней, а уже столько проблем. Представляю его мерзкую рожу и выбрасываю в ее направлении правый прямой.

Вжух!

Э, чего?! Ну-ка, еще раз.

Вжух!

Да-нет, бред какой-то.

Вжух!

Я не должен так бить, но я бью. Мой правый прямой стал на порядок острее и явно быстрее, обычные детишки так не бьют. Это, как минимум, уровень первого юношеского разряда по боксу. Подобных результатов невозможно добиться, постучав денёк по мешку. Такой удар нарабатывается месяцами изнурительных тренировок.

Это можно было бы принять за благословение самих Ками, если бы не одно 'но'. Последствия. Уверен, все бонусы, полученные от визуализации, сполна оплачены здоровьем этого тщедушного тела. Об этом свидетельствуют не только гематомы на лице и потерянный вес, но и побаливающие кисти рук. Сотни воображаемых ударов, по не менее воображаемому Ивао привели к вполне реальным микротравмам рук. Мне нужно быть поаккуратнее с визуализацией, если не хочу одним прекрасным утром очнуться калекой или не очнуться вовсе. Мне еще повезло, что тот урон, который я получаю в воображаемом мире переносится на тело лишь частично. В противном случае, десяток пропущенных от Гото ударов отправил бы меня прямиком на больничную койку или сразу в морг.

До самого вечера я только и делаю, что ем, да сплю. В минуты бодрствования с трудом удерживаю себя от того, чтобы начать тренироваться. Одергиваю себя — нельзя, только не сейчас. Мне во что бы то ни стало нужно восстановиться к завтрашнему дню. Я не могу показаться на глаза Ульяне в таком виде. Плюс, к вечеру, на ужин должна припереться Хоши Ито. Не хочу впустую просрать свое первое желание, я должен использовать эту девчонку по максимуму, пока у меня еще есть такой шанс.

Когда спать уже совсем невмоготу, а живот распух от еды, словно у беременной бабы, решаю немного отвлечься. Выходить на улицу с моей удачей опасаюсь — обязательно влипну в очередную передрягу, поэтому жребий падает на телек.

— Сегодня в Дайдзёкан* проходит второе чтение законопроекта, в случае принятия которого самурайские кланы больше не смогут использовать подконтрольные им кланы или семьи шиноби для промышленного шпионажа на территории Японии.

Председатель Дайдзёкан, господин Нацукава объясняет актуальность этого законопроекта тем, что подобные 'инструменты' в руках крупных самурайских кланов приводят к снижению честной конкуренции и появлению монополии. Как пример, председатель приводит компанию Бандай Намко, которая стала жертвой нечестной игры и была вынуждена на не самых выгодных условиях стать частью холдинга Токугава Груп, принадлежащего одноименному клану.

Господин Нацукава так же высказал обеспокоенность тем, что влиятельные самурайские кланы за последние пару лет сильно снизили свою активность за пределами Японии и переключили все свое внимание на внутренний рынок...

Вот они — пережитки феодализма, сохранившиеся до наших дней, благодаря культивируемым в этом мире боевым искусствам. Прогресс не стоит на месте: появляются новые социальные институты, развивается экономика и наука, повышается качество жизни, но вся эта напускная мишура меркнет на фоне того, что оступившемуся человеку, прямо на городской площади, может снести голову клановый баттосай, а среди толпы зрителей в этот момент будет прохлаждаться замаскированный под офисного работника шиноби, выполняющий секретную миссию.

Шиноби вообще странный предмет все о нем знают, но его вроде нет. А все потому, что эти ребята никак себя не афишируют. Отличить их от обычных гражданских невозможно, а сами они не кричат на каждом углу о своей принадлежности к синоби-но-моно. На данный момент достоверно известно лишь о двух крупных формированиях шиноби: Кога-рю и Ига-рю. Связана их сравнительно высокая известность с тем, что два этих клана традиционно служат правительству Японии и являются гарантом суверенитета страны восходящего солнца. Пятьдесят три семьи Кога-рю отвечают за разведку и контрразведку, а представители Ига-рю, в лице трех семей-гигантов Хаттори, Момоти и Фудзибаяси, отвечают за силовые акции и являются неким аналогом знакомых мне по старому миру спецподразделений, таких как 'Альфа' и 'Вымпел'. Что касается более мелких кланов и семей шиноби на службе у самурайских кланов, то они не спешат себя афишировать от слова совсем. Вот такой странный симбиоз.

До самого вечера прыгаю по каналам, выискивая что-нибудь интересненькое среди идиотских шоу и остопиздивших аниме. Скукота неимоверная. Зато теперь я хотя бы понимаю, почему японцы так много работают и возвращаются домой под самый вечер. С таким пулом развлечений, хочешь не хочешь, а дорога в трудоголики тебе обеспеченна.

Перед сном решаю рискнуть и запускаю визуализацию. На этот раз ничего серьезного: ни Гото с его чудовищными цуки, ни Ивао с его непробиваемым блоком я видеть в своем воображении не желаю. А вот тех — сравнительно безобидных гопников, что недавно получили от меня люлей можно немного поизбивать, без фанатизма.

Скоро мне предстоит вновь с ними встретиться. Их долг как раз подрос до семидесяти пяти кусков после недавней выходки, к тому же срок выплаты истекает завтра, а значит пора взимать с гопоты плату за неустойку. Поэтому, мне не помешает небольшая тренировка перед предстоящем рандеву. Готов поспорить, без хорошей драки наша следующая встреча не обойдется.

Я особо не рискую, даже если получу парочку тумаков от этих сопляков, то последствия будут минимальны. Если уж после Гото остались всего-лишь небольшие гематомы, то от ударов этих детишек не стоит ожидать чего-то серьезного. Да и не собираюсь я подставляться. Поработаю на дистанции, как в прошлый раз.

Увлеченный избиением воображаемой гопоты, сам не замечаю, как засыпаю.

Следующее утро 'встречает' меня прекрасным самочувствием и легкостью во всем теле. Вот, что значит хорошо отдохнуть. Все-таки иногда нужно давать себе небольшую передышку, ведь отдых — тоже часть тренировку. Но, черт возьми, как же я не люблю эту самую часть. Трудно заставить себя лежать на боку, когда молодое, энергичное тело требует действий, а в крови бурлят гормоны, даруя ощущение того, что тебе под силу горы свернуть.

Здоровый сон и хорошее питание делают свое дело, поэтому мое отражение больше не напоминает лицо узника Освенцима. Кое-где еще видна желтизна от гематом, но, думаю, к вечеру и эти следы от воображаемых побоев сойдут на нет. Руки также в порядке, никаких болезненных ощущений я не испытываю. Регенерация юного организма творит чудеса.

На часах десять утра, до вечера еще целая куча времени и мне нужно его чем-то занять, иначе я просто сдохну от скуки, не дождавшись ужина. Ульяна скорее всего уже у себя в комнате — отсыпается после ночной смены.

Привожу себя в порядок и выхожу на пробежку. Больше нет сил сидеть в четырех стенах, хотя бы подышу свежим воздухом и немного разомнусь перед завтраком. Навернув кружок вокруг квартала, замечаю любопытную картину. На площади у храма Чококудзи вновь устроили собрание босодзоку. Чего это они в такую рань? Ответ получаю достаточно скоро, к уже знакомым байкерам на низких оборотах, подкатывает черная Тойота Сенчури. Из автомобиля выбираются трое мужиков в пижонских костюмах. Судя по татуировкам, выглядывающим из-под расстегнутых воротников рубашек и отсутствующим мизинцам у главаря, можно сделать вывод, что передо мной чертовы якудза.

По-хорошему стоило бы свалить куда подальше, но я лишь сильнее вжимаюсь в ближайшее дерево и продолжаю наблюдать. В отличии от прошлого раза, сейчас я нахожусь достаточно далеко, поэтому не могу разобрать, о чем говорят между собой Акихико и беспальцевый якудза. Но судя по недовольным лицам этой парочки разговор заходит в тупик. Что-то прорычав друг-другу напоследок они расходятся. Злые якудза, с перекошенными рожами топают обратно к автомобилю, а командир босодзоку шагает к своему белоснежному, тюнингованному байку, покрытому аэрографией в виде яростного пламени.

Не доходя пары шагов до автомобиля, главный среди тройки якудза 'бросает' себе за спину какую-то фразу. Его губы при этом растягиваются в подленькой усмешке, судя по всему высказывание было далеко не лестным. Мою теорию подтверждает также и реакция самого Акихико, который грубо отстегивает от байка длинный чехол и вытягивает из него боккен, судя по массивности и отсутствующей цубе — это тренировочный субурито. Якудза, заметив подобный расклад, не нервничают — наоборот, судя по той готовности, с которой они вытянули из салона автомобиля оружие, они этого и ждали. У главного в руках оказывается укороченная версия катаны — вакидзаси, а у двух его подельников — тесаки ната, этакие японские версии мачете, своей формой напоминающие опасную бритву.

Босодзоку на площади, видя подобный беспредел, заулюлюкали и принялись, не слезая со своих байков, потрясать кто чем горазд. Начиная от вполне тривиальных цепей и бейсбольных бит, заканчивая монтировками. Байки под их задницами 'взрыкивают', готовые сорваться с места в сторону дерзких якудза, но Акихико взмахом руки осаживают свою братию и один шагает в сторону троих вооруженных людей.

Когда до неприятелей остается пара метров, красноволосый буквально падает лицом вниз, при этом боккен в его левой руке, удерживаемый обратным хватом, наоборот — взмывает ввысь. Кончик субурито врезается под нижнюю челюсть ближайшему якудзе, вооруженному тесаком. От удара тот запрокидывает голову. Готов поспорить, что челюсти конец, но это еще не все. Акихико переносит весь вес своего тела на переднюю ногу, согнутую в колене, и резко пружинит вверх, едва не подпрыгивая. Одновременно с этим странным маневром, его ладонь перехватывает боккен стандартным хватом и обрушивает тот на задранное к небу лицо якудза. Звук удара доносится даже до моих ушей: мокрый, смачный, похожий на шлепок. Пальцы якудза разжимаются, тесак со звоном падает на храмовую мостовую. Через мгновение за своим оружием следует и сам хозяин. Даже с такого расстояние ясно — не жилец.

Еще никогда я не видел, чтобы подобным образом одновременно сокращали дистанцию, уходили с линии атаки и при этом успешно атаковали. Я не знаток кендзюцу, но сомневаюсь, что это обычный прием, особенно, если учесть повышенный вес тренировочного субурито и ту сверхчеловеческую скорость, что продемонстрировал Акихико. Даже мне, находясь на большом расстоянии, с трудом удалось разглядеть его движения. Что уж говорить о якудза, которые стояли всего в паре метров от командира босодзоку. Должно быть в их восприятии все это выглядело, как единое смазанное движение. Вот сопляк босодзоку со страху чуть не падает господам из якудза в ноги, а вот берет себя в руки и вновь возвращается в вертикальное положение. И так бы все и было, если бы не одно 'НО', что валяется бездыханным трупом на храмовой мостовой, заливая ту кровью из смятого, грубо разрубленного посредине лица. Но якудза, не были бы якудза, не имей они яиц. К их чести, они даже не дрогнули от столь скорой расправы над товарищем, а наоборот — набросились на Акихико, готовые порезать борзого сопляка на сашими.

Только этот самоотверженный порыв не заканчивается для них ничем хорошим. Первый якудза ловит скользящий удар боккеном куда-то в область уха, отчего уходит в грогги, его ноги 'пританцовывают'. Второй пытается воспользоваться тем, что красноволосый открылся во время выпада, и тыкает острием вакидзаси Акихико в живот. Но командир босодзоку с лёгкостью читает намерения главного якудзы и своевременно скручивает корпус, пропуская лезвие по касательной. После чего наносит ответный удар по кисти, которая сжимает рукоять сёто. Это конец, дальше без шансов.

Отлетевший в сторону, вакидзаси со звоном задорно 'скачет' по брусчатке, а его бывший владелец, стоя на коленях, баюкает сломанную кисть, с неподдельной ненавистью, гладя на командира босодзоку, который заносит тренировочный меч для заключительного удара. Взмах боккена и зубы якудза, превратившееся в кровавое крошево, оскверняют храмовую площадь, а сам он валится навзничь, повторяя незавидную судьбу своего товарища.

Оставшийся на своих двоих якудза, отошедший от состояния грогги, нападать не спешит. Могу его понять, храбрость и идиотизм — разные вещи. Только что командир босодзоку доказал, что находится на совершенно ином уровне. Понимая это, якудза вместо эскалации конфликта, в котором ему ничего не светит, меняет тактику — переходит к переговорам и что-то говорит замершему на месте Акихико. Тот несколько секунд внимательно слушает своего визави, а затем презрительно от него отмахивается и направляется обратно к своему байку. По лицу якудза расползается заметное даже отсюда облегчение и он споро принимается заталкивать тела своих подельников внутрь салона Тойоты.

В отличии от вальяжного прибытия тройки якудза, когда Тойота Сенчури величаво и неторопливо вкатывалась на площадь, демонстрируя всем своим 'поведением' важность собственных хозяев, в этот раз автомобиль срывается с места стремительно и даже как-то суетливо. Водитель во всю вдавливает педаль газа, опасаясь того, что вспыльчивый Акихико может в любой момент изменить свое решение о помиловании.

Представление закончилось, а значит делать мне здесь больше нечего. Иначе я рискую попасться на глаза кому-нибудь из босодзоку. Их внимание более не приковано к разборке своего молодого боса с ребятами из якудза, поэтому они легко могут заметить мутного мальчишку, трущегося неподалеку.

— Стоять, крысёныш, далеко собрался?

Накаркал! Кто-то позади крепко прихватывает меня за волосы — в последнее время это становится дурной традицией, нужно поскорее обкорнать свои блондинистые патлы.

— Эй, парни, смотрите кого я нашел. Мне попался маленький недзуми*, да еще и хафу. Два в одном — БИНГО! — босодзоку, похохатывая, тащит меня в сторону кучки байкеров.

Как чувствовал, надо было оставаться дома. Здоровый сон до обеда еще никому не вредил в отличии от толпы агрессивно настроенных босодзоку. К сожалению, быстро вырваться из захвата не выйдет, а возиться с этим боровом долго мне не позволят остальные члены банды, чье внимание привлек крик этого кретина. Остается делать испуганный вид и придерживаться тактики моя хата скраю ничего не знаю, ничего не видел и вообще я у мамы дурачок. Ну не убьют же они ребенка в конце то концов, ведь не убьют же, верно?

Босодзоку дотаскивает меня до своего командира и только после этого его пятерня разжимается, а мои волосы оказываются на свободе. Вот только это уже не важно — я нахожусь в плотном кольце, в окружении байкеров и бежать мне попросту некуда.

— Скажи, пацан, ты давно там стоял? — Акихико чуть наклоняется вперед и впивается взглядом в мои глаза. Его ладонь все еще сжимает рукоять субурито, покрытого кровью якудза.

— Да. — лгать не рискую и на то есть своя причина.

Его взгляд — он слишком внимательный, словно Акихико пытается отследить мою мимику и движения глаз, чтобы понять лгу я или нет. Я уже видел подобное поведение у того матерого следака, который шил на меня дело по указке Шамиля.

— И все видел?

— Да. — хочется соврать, но я себя перебарываю.

— Хочешь кому-нибудь рассказать об увиденном? — пока Акихико вкрадчиво задает мне эти вопросы, окружающие нас байкеры хранят гробовое молчание.

— Нет.

— Это хорошо. Тебе страшно?

Черт, это очень херовый для меня вопрос. Если отвечу правду, то у этого Акихико могут возникнуть подозрения на мой счет. Его сильно удивит тот факт, что сопляк-хафу не дрейфит, находясь в окружении банды босодзоку, стоя напротив их лидера, который на его глазах только что прикончил или отправил в реанимацию двух представителей якудза.

— Эй, пацан. Это ведь не сложный вопрос, просто да или нет. Тебе страшно?

— Нет. — была не была.

— А, если я попрошу кого-то из своих ребят переломать тебе ноги и руки, тебе станет страшно? — в его голосе проскакивают нотки любопытства.

Похоже я заинтересовал этого психа — дерьмо, это идет вразрез с моим планом, который я озвучил парням из старшей Тосэн.

— А можно мне домой, меня мама ждет?

— Киёси, разбей сопляку лицо. — давая команду, он продолжает внимательно следить за моей мимикой.

— Извини, дружок, ничего лич...

Правый прямой щелкает точно в бороду подошедшему босодзоку, зубы с неприятным звуком клацают, глаза парня закатываются. И байкер, года на три старше меня, солдатиком падает на брусчатку. У самой земли его успевают подхватить, находящиеся поблизости, товарищи. Глухой нокаут. Мой улучшенный, благодаря визуализации, правый прямой, эффект неожиданности и бурлящий в крови адреналин сделали свое дело.

— Л-Ю-Б-О-П-Ы-Т-Н-О. — чувствую его дыхание на затылке.

Полотно боккена, удерживаемое ладонями Акихико, плотно прижимается к моему горлу, а острые локти красноволосого давят мне на лопатки. Не успел я вернуть руку в исходное положение после удара, как этот ушлый тип поймал меня сзади на удушающий. Из такого положения он может одним движением перекрыть мне кислород или сломать шею. Это уже серьезно, кажись, я встрял по-взрослому.

— Кто же ты такой, о, бесстрашный, маленький недзуми?

*Дайдзёкан, Дадзёкан или Палата большого государственного совета (яп. 太政官дайдзё:кан) — высшее государственное учреждение, координирующее действие всех министерств Японии.

*Недзуми — (nezumi-鼠 -"крыса"), согласно японскому фольклору, крысы-оборотни. По преданиям, недзуми — это маленькие мерзкие злые люди без каких-либо моральных принципов.

Глава 7

— Эй, малыш Недзуми, пора просыпаться. — дергаюсь от яркого света, бьющего по глазам. Безрезультатно, что-то сковывает меня, не давая пошевелиться.

Передо мной расхаживает довольный Акихико со своим верным субурито в одной руке и фонариком в другой. Оглядываюсь: где это я, похоже на какой-то подвал? Последнее, что помню — как локти красноволосого ублюдка больно впиваются в спину, а полотно боккена пережимает мне сонную артерию. Этот сукин сын придушил меня. Интересно, какой в Японии срок за похищение детей?

Скашиваю глаза вниз, чтобы понять, что же мешает мне двигаться. Мой торс плотно обхватывают веревки похожие на те, что используют альпинисты. Судя по всему, этими тросами я плотно притянут к какой-то колоне.

— Хе, ты так сладко спал, что мне даже не хотелось тебя будить.

— Где мы?

— Подвальное помещение одного разорившегося игрового центра. Есть немаленький шанс, что эти стены — последнее, что ты видишь в своей жизни. Ну что, маленький Недзуми, расскажи, кто подослал тебя шпионить за мной?

— Никто. — он вновь впивается цепким, изучающим взглядом в мое лицо.

— Хм, ты имеешь какое-то отношение к организованной преступности Токио?

— Нет.

— Тогда, что ты делал у храма в такое время? Порядочные детишки в этот час просиживают зад в школе.

— Бегал.

— Пацан, ты сам-то понимаешь, насколько бредово это звучит? Не знаю кто тебя научил так виртуозно наебывать людей, но тебе лучше начать колоться или я просто расхреначу тебе колени этой штукой. — он зло потрясает боккеном у моего носа.

Серьезная угроза. Судя по тому, что я видел там — на храмовой площади, у ублюдка совсем нет тормозов. За ним не заржавеет, острастки ради, расколоть мне коленные чашечки своей палкой, оставив инвалидом на всю жизнь. И, как не печально признавать, это еще не самый плохой для меня исход.

— Я говорю правду, я оказался в том месте случайно. Просто делал пробежку и заметил вас, а затем мне просто стало любопытно.

— Допустим, а тот удар, которым ты вырубил Киёси?

— У меня был учитель по муай-тай.

И ведь ни капельки не солгал, у меня и вправду был тренер по тайскому боксу. Когда-то давно и вообще не в этом мире, но, право слово, такие мелочи не стоят упоминания, когда перед тобой психованный подросток, из-за своей разбушевавшейся паранойи, готовый раздробить тебе колени палкой. В подобной передряге поговорка ' слово — серебро, а молчание— золото' становится как никогда актуальной.

— Хм, хафу, не держи меня за идиота! То дерьмо, что ты показал — не муай-тай! — боккен в его руках 'плетью' проходится по моим бедрам — чертовски больно. Этот крашенный мудак специально стеганул таким образом, чтобы как можно сильнее травмировать кожу. — Это был обычный удар рукой, без признаков боевого искусства. Если бы я не видел, что ты сам веришь в это дерьмо, то за такую наглую ложь переломал бы тебе все кости!

— Ш-ш-ш, он не раскрывал мне тайн муай-тай, просто показывал удары и все.

— Похоже на правду, но какой тогда в этом смысл? Это ведь идиотизм.

— Почему это? — его слова задевают меня за живое, ведь я потратил на этот 'идиотизм' практически всю свою сознательную жизнь.

— Хафу, ты совсем кретин? Какая нахрен разница насколько хорошо ты машешь руками и ногами. — судя по менторской интонации, вторую часть фразы он ни раз слышал в свой адрес и, найдя во мне 'благодарного' слушателя, решил ее процитировать. — Если техническое действие не подкрепляется философией и духовной практикой боевого искусства, то любой гопник забьет тебя обычной палкой, как шелудивого пса. Как думаешь, если бы не эффект неожиданности и у Киёси в руках была его любимая бита, у тебя были бы шансы?

— Если бы у бабушки были яйца, то она была бы дедушкой. — огрызаюсь я.

Акихико начинает ржать — значит буря миновала. Я хорошо знаю подобный тип людей, они быстро 'взрываются' и столь же стремительно 'остывают'. Среди спортсменов полно таких ребят, особенно среди молодежи: резких, импульсивных, но при этом отходчивых.

— И что же мне с тобой делать, маленький Недзуми?

— Понять и простить?

— Неееет, ты видел то, что видеть было не нужно. Отрезать бы тебе язык и выколоть глаза, но настроение уже не то. У меня есть идея получше.

Он откладывает фонарик на покрытый толстым слоем пыли откос у стены и достает из бокового кармана токкофуку складной нож. Щелчок, наружу показывается лезвие.

— Бу!

Едва различимый взмах ножом, легкий треск материи и веревки, удерживающие меня спадают на пол, поднимая клубы пыли, чьи песчинки особенно отчетливо различимы в рассеянном свете фонаря.

— Тц, даже не дернулся. Слушай, Недзуми, может у тебя беды с башкой?

— Кто бы говорил. — бурчу себе под нос.

— Ты что-то сказал?

— Я говорю, все возможно. Мама рассказывала, что часто роняла меня вниз головой пока я был маленьким.

— Это заметно. Иди за мной.

Легко сказать, после того зверского удара по бедрам, мне остается лишь прихрамывать, в мыслях костеря командира босодзоку на чем свет стоит. Если бы он слышал те загибы, которыми я его крою, то прикончил бы меня на месте.

Когда мы покидаем подвал и выходим через задний ход большого, пустующего здания, то нос к носу сталкиваемся с тремя босодзоку, стоящими на шухере. В одном из байкеров я без труда опознаю здоровяка Шоту.

— Так, вы двое, свободны, перевозка трупа отменяется. — раздает команды Акихико. — Шота, садишь сопляка к себе и катишь за мной, только не потеряй засранца по пути.

Здоровяк без лишних прелюдий ведет меня к своему байку и ухватив за шкирку усаживает на заднее сиденье — силен, собака.

— Держись крепче. — указывает он пальцем на специальные поручни у пассажирского сидения. — Начнешь меня лапать, выбью зубы. Сорвешься и свалишься, выбью зубы.

В парне пропадают задатки мотивационного тренера. Хватаюсь за указанные поручни, после чего Шота занимает место у руля, пару раз пинает педаль стартера. Серебристый Сузуки с синими полосами вдоль корпуса бодро взрыкивает, показывая свою готовность к старту. И мы резко трогаемся, пристраиваясь в хвосте у покрытого пламенем Кавасаки, на котором гордо восседает Акихико.

Спустя минут двадцать безумной, наплевательской на правило дорожного движения, езды я наконец понимаю куда мы держим путь. Вот только мне до сих пор невдомек зачем нам ехать в Иокогаму, а точнее зачем Акихико тащит меня в крупнейший портовый город страны восходящего солнца.

Когда мы оказываемся на территории старого порта эта гонка со смертью, к моему несказанному облегчению, наконец заканчивается. Акихико резко сбавляет обороты и мы на крейсерской скорости 'тащимся' в сторону старых, заброшенных доков.

За все время пути я не видел показаний спидометра, но по ощущениям мы гнали километров сто двадцать в час и это в черте города. Если в понимании босодзоку это значит 'катиться', то ну их нахрен этих психов.

— Шота, помнишь тех колхозников из банчо*, которые подворовывали у нас на районе?

— Это те, которых мы отделали две недели назад?

— Да, ублюдки не поняли намека и продолжили гадить. Здесь их склад, куда они свозят краденное.

— И мы здесь, чтобы...

— Шота, не тупи, пойдем и закрепим урок, раз с первого раз до этих кусков дерьма не дошло.

— Парни обидятся, что мы их не позвали.

— Ты такой сентиментальный. Привезем им сувениров.

Акихико глушит двигатель и ставит байк на подножку, Шота следует примеру своего командира.

— Какой склад или нам все нужно обыскать?

— Вон тот. — расчехленным боккеном Акихико указывает на склад в метрах пятидесяти от нас. — Эй, Недзуми, тебе особое приглашение?

Черт, кажется, меня вынуждают вляпаться в очередное дерьмо. Нехотя спрыгиваю с байка, ноги все еще болят, но уже не так сильно. О том, чтобы бежать даже не помышляю. Эти парни не те сопливые гопники, обвешанные железом — догонят на раз. Участвовать в чужих разборках совсем нет желания, но выбора особого нет. Поэтому, смирившись с собственной участью, плетусь следом.

Двери нужного ангара не спешат поддаваться, судя по доносящимся изнутри голосам, заперты изнутри.

— Давай, Шота, твой выход. — Акихико отходит от дверей, освобождая место для товарища.

Здоровяк поворачивается к преграде спиной, поднимает правую ногу, согнутую в коленном суставе под углом в девяносто градусов. Замирает на мгновение, а затем происходит 'взрыв', его нога распрямляется по восходящей траектории и сносит к чертям металлическое полотно ворот. Как копытом лягнул, кажется, этот удар называется Уширо-гэри-кеаге.

-Тук-тук, извините за беспокойство! — пытается перекричать дребезжащее эхо от удара Шоты, разносящееся под сводами ангара, командир босодзоку.

Стоит нам переступить порог, как в глаза сразу бросаются многочисленные коробки, доверху набитые шмотками и различной техникой. Не плохо ребята устроились, если все это продать, даже за полцены, то можно выручить, как минимум, пару миллионов.

Вот только, судя по злым рожам и ломикам в руках, хозяева всего этого добра не сильно-то и ждут гостей. Человек десять не меньше, все настроены решительно. Хотя на их мордах все еще виднеются следы недавних побоев, судя по всему, оставленных бандой Акихико, банчо не готовы включать заднюю и расставаться с добром нажитым не честным трудом.

— Эй, дерьмоголовые, я же говорил вам "не суйте свой нос ко мне в Тайто".

— Пошел ты, Акихико, ты в Тайто, весь северный Токио в руках Союза Канто, самые жирные куски — Минато и Тосимо доят якудза. Запад за бандами нового поколения, с востока через залив лезут желтолицые из триад. — огрызается здоровяк в модной косухе.

— Я предлагал вам, придуркам, отстегивать мне шестьдесят процентов. Вы сами отказались.

— Это полная херня! Мы рискуем, а ты забираешь большую часть себе, так дела не делаются. — рычит крепыш в кожанке.

-Тогда обратите свой взор на Юг, как насчет Оты или Синагавы? — с издевкой спрашивает Акихико.

Специальные районы юга Токио, такие, как Ота и Синагава славятся своими промышленными секторами и огромным вкладом в экономику страны, а еще именно в этих районах базируются штаб-квартиры самурайских кланов, которым принадлежит все это добро. Творить беспредел в подобных местах — значит подписать себе смертный приговор.

— А как насчет того, чтобы съебать подальше, пока мы с парнями вас двоих не отпиздили? — меня по понятным причинам банчо в расчет не берет.

— Переговоры зашли в тупик. Шота, мочи. — командует Акихико, а сам вольготно пристраивает свой зад на одну из коробок со шмотьем.

Здоровяк, без лишних вопросов, расстегивает верх темно-красного токкофуку и вытягивает верхние конечности из рукавов, обнажая мускулистый торс. После чего завязывает рукава на пояса двойным узлом и скидывает с ног шлепанцы. Только в этот момент я наконец обращаю внимание на его ступни: широкие, жесткие даже на вид, перевитые торчащими венами, с толстыми немного деформированными пальцами.

-Ну, и хер ли вы застыли, сучата, ждете особого приглашения?

Банчо с криками бросаются к Шоте, размахивая монтировками. Если здоровяк так и продолжит стоять на одном месте, то рискует быть затоптанным разъяренной толпой. Видимо Шота и сам это прекрасно понимает, поэтому просто и без затей пинает ближайшую коробку в сторону банчо, чем сбивает их напор.

Толпа немного замедляется. Из-за того, что коробка угодила прямиком в центр группы и сбила нескольких представителей банчо с ног образовывается небольшая куча мала и до Шоты первыми добираются те, кто бежал по бокам. Чемпиона этой гонки здоровяк встречает отточенным Кансэцу-Гэри. Его согнутая, занесенная коленном вверх, нога с громким хлопком распрямляется и ребром стопы разносит коленный сустав 'счастливчика' из банчо в хлам.

Своды ангара оглашает дикий, полный боли и отчаяния вопль. Остальные банчо на мгновение замирают, гладя на своего товарища, елозящего по полу неподалеку от страшного здоровяка. От столь жестокой расправы их боевой дух сходит на нет и Шота этим пользуется. Он вновь заносит колено вверх, плотно прижимая бедро к корпусу, и взрывным движением распрямляет ногу в сторону ближайшего неудачника. Я бы принял этот пинок за типичный Маэ-Гэри, если бы не одно 'но' — этот псих нанес удар не пяткой и даже не подушечкой ступни, как я сперва подумал, а напряженными до предела пальцами ног. Он буквально нанизал парня из банчо на свою ступню, словно кабана на вертел. Стоило Шоте вернуть ногу в исходное положение, как очередной представитель банчо рухнул на грязный пол, держась за живот и безуспешно хапая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Сквозь белоснежную футболку в месте удара начала проступать кровь.

А дальше началось форменное избиение, Шота гонял разобщенных, потерявших боевой дух банчо по всему складу. Он более не использовал свои грозные ноги, в ход шли лишь виденные мной ранее цуки. Вывод о том, что Гото сильнее этого парня был ошибочен. Я отталкивался от неверных предпосылок и сделал ложное предположение. Оценивать бойца лишь по одному аспекту — верх глупости.

Командир босодзоку тоже не сидел все это время без дела, неподалеку от его ящика без сознания валялась парочка хитрожопых банчо, что пытались удрать со склада через выбитые Шотой ворота.

— Так, а теперь стаскивай их в одну кучу.

Командует Акихико, когда Шота вырубает последнего из Банчо — того самого здоровяка в косухе, который, несмотря на свои габариты, оказался весьма прытким засранцем.

— Недзуми, а ты чего встал?

Через десяток минут мы на пару со здоровяком стащили всех банчо, кроме его первой пары жертв, в одну кучу.

-Так-так-так, то, что надо! — покопавшись в одном из ящиков Акихико извлекает на свет знакомый мне девайс — Мамия-845. — А теперь, стяни свои милые штанишки и отлей прямо на них.

Акихико в предвкушении наводит на меня объектив фотоаппарата, готовый к съемке. Карма — злая сука, это мне ответка за Хоши Ито. Надеюсь, хотя бы по жопе сегодня не получу.

Если выбирать между смертью и возможностью кого-то обоссать, то выбор, думаю, очевиден. Расстегиваю штаны и начинаю удобрять эту кучку придурков. С самого утра терпел.

— Да, ты, я смотрю вошел во вкус. — делает очередной снимок командир босодзоку, продолжая зубоскалить. — Догадываешься, для чего мне такие фотки?

— Надеюсь, не чтобы передернуть?

От облегчения я забываюсь и говорю то, чего говорить не следовало. За что тут же получаю по почкам от, стоящего неподалеку, здоровяка. Меня скручивает от боли, если завтра не начну ссать кровью, то считай день удался.

-Если сболтнешь лишнего о той потасовке у храма, то банчо получат эти фотки и твои примерные координаты. Стоит ли говорить, что они сильно разозлятся, когда узнают, что их обгадил какой-то пиздюк-хафу. — продолжает, как ни в чем не бывало, командир босодзоку, пока я без штанов корчусь от боли. — Это был первоначальный план, но знаешь, малыш Недзуми, твоя пронырливость и длинный язык натолкнули меня на интересную мысль. Ты ведь учишься в Тосэн?

— Да, в средней. — глупо отпираться.

— Какой год?

— Первый.

— Могло быть и лучше. Ты что-нибудь слышал о троице старшей Тосэн.

— Да. — догадаться о ком он говорит не составляет труда.

— Я хочу, чтобы они присоединились ко мне и ты мне в этом поможешь.

— И как, вы, себе это представляете?

— Для начала, вотрись к ним в доверие.

— Это нереально! Я попаду в старшую Тосэн только через два года, когда эти трое будут на заключительном году обучения. — пытаюсь отмазаться, пока еще есть подобная возможность. Этот хитрожопый тип явно втягивает меня в очередной блудняк.

-Ты смышленый парнишка, Недзуми, я верю в тебя. А если не потянешь, ничего страшного, братишки из банчо всегда смогут придать тебе нужную мотивацию. — после чего склоняется ко мне и шепчет прямо на ухо. — Я видел с каким детским восторгом ты следил за движениями Шоты. Жалко, что ты всего лишь маленький, жалкий хафу, которого никто не станет вести по пути боевых искусств. Но знай, если ты поможешь исполниться моему желанию, то я приоткрою для тебя этот запретный путь.

Какая примитивная, но в то же время действенная манипуляция. Банальный кнут и пряник, но в моих текущих условиях озвученная красноволосым наживка выглядит достаточно 'вкусной', чтобы ее заглотить. К тому же я ничего толком не теряю, у меня уже есть готовый план по завоеванию доверия троицы из Старшей Тосэн, нужно лишь слегка его подкорректировать, чтобы не остаться в дураках, если что-то пойдет не так. А оно обязательно пойдет — такая уж у меня удача.

Банчо* — исключительно мужские уличные банды, которые занимаются магазинным воровством, уличными кражами и другими мелкими преступлениями.

Глава 8

— Господин Акихико, а зачем вам та троица из Тосэн?

Решаюсь задать волнующий вопрос, когда командир босодзоку спихивает меня со своего байка у храма Чококудзи — там, где взял.

— Ты в курсе, что еще пару лет назад темной стороной Тайто безраздельно правили якудза, точнее группировка Мацуба-Кай? Они держали под своим контролем все сферы: рэкет, игорный бизнес, сутенёрство, наркоторговлю, финансовые махинации и многое другое. А босодзоку делали бабки в основном на незаконных, уличных гонках, точнее на ставках. Но пару лет назад все изменилось, у якудза во всем Токио дела пошли по пизде. Стихийно, буквально из ниоткуда образовался Союз Канто, костяком которого стали башковитые и предприимчивые парни до этого покинувшие ряды якудза и босодзоку. Они стали конкурировать с якудза и делать это весьма успешно. Тогда-то монополия якудза пошатнулась и, словно грибы после дождя, стали появляться банды нового поколения: голодные, дерзкие и жестокие. И, если раньше якудза были безоговорочными правителями ночного Токио, то сейчас каждый желающий, если он достаточно силен, может откусить кусок пожирнее. Вот я и откусил, те якудза, которых я отделал на этой площади были из Мацуба-кай. Их Оябуна* сильно огорчает, что я подгребаю район под себя. Вот он и послал своих младших братьев уладить дела, но у тех нихера не вышло, а значит грядут серьезные разборки. Для которых мне и нужна та троица из Тосэн.

— Разве три школьника такая уж серьезная сила?

— Сами по себе — конечно нет, но если они подомнут под себя все ближайшие школы, а затем распространят свое влияние на соседние районы...

— То вы получите много бойцов. — заканчиваю я за него, задумчиво потирая подбородок.

— Верно. Я же говорил, ты смышлёный парень, Недзуми. Одно дело, если я лично начну этим заниматься, то план быстро раскусят и мне начнут противодействовать те же якудза, Союз Канто или местные банды. И совсем другое — школьная возня в которую не принято вмешиваться.

— Звучит, как план.

— И об этом плане не знает даже Шота. Понял к чему я клоню? — еще один крючок.

Должен признать, несмотря на юный возраст, этот ублюдок мастерски манипулирует людьми. Это наводит на подозрения: либо Акихико такой же перерожденец, как я, либо проходил какую-то специальную подготовку. Оба варианта кажутся мне достаточно фантастическими, чтобы быть правдой. Кто же ты такой господин Акихико, лидер банды босодзоку под названием Красный Они?

— Господин Акихико, можно последнюю просьбу, правда она довольно странная?

— Ну, давай.

— Можете нанести по мне свой лучший удар, но так, чтобы он меня едва задел?

— Пацан, да ты точно псих. Но мне нравится, давай рискнем. — он ставит байк на подножку и расчехляет свой субурито. — Если сдохнешь, без обид. Обещаю, похороню тебя со всеми почестями.

Акихико принимает странную стойку: правая нога выставлена чуть вперед, колени выключены, а левая рука согнута в локте из-за чего полотно боккена покоится на плече. Стойка кажется такой расслабленной и уязвимой, особенно благодаря правой руке, которая и вовсе висит вдоль туловища безвольной плетью из-за чего складывается ощущение неполноценности. Стойка не симметрична, ей словно чего-то не хватает. Эта незавершенность настолько сильно меня поглощает, что я пропускаю удар. Улавливаю лишь смазанное движение, будто командир босодзоку сделал кувырок в воздухе, не сходя с места.

— Может еще раз, вроде не попали...

Грудь охватывает жжение, я опускаю взгляд и вижу темную, подпаленную полосу на своей футболке, тянущуюся сверху вниз. Задираю одежду, чтобы оценить повреждения. Мою бледную грудь строго посредине рассекает вертикальная, красная полоса, словно от ожога первой степени. Я так понимаю, это он меня едва чиркнул. Что за безумный мир, хочется поскорее окунуться в визуализацию, чтобы хотя бы там оценить всю красоту этого выпада. Но нельзя, у меня сегодня еще есть дела, а время стремительно утекает. Судя по солнцу, уже далеко за полдень.

-Налюбовался? Здесь мой номер, как будут результаты звони. — Акихико уже забравшийся обратно на байк, протягивает мне бумажку с цифрами. — И, Недзуми, бесплатный совет: не затягивай, я не люблю ждать.

Он уносится вдаль на своем пламенном Кавасаки, а я все стою и думаю, как мне извернуться, чтобы вновь не попасть впросак со своим планом. Изначально я должен был подготовиться за эти каникулы к бою с Ивао. Нагрянуть на его стрелку с командиром босодзоку и там отделать своего 'братана', попутно высмеяв и унизив последнего на глазах у Акихико. Таков был незамысловатый план мести малышу Иве со стороны старшаков из Тосэн на который я их подсадил. Что ж, по большому счету ничего не поменялось, эти действия все равно добавят мне очков в глазах троицы из Тосэн, но нужно что-то еще, что-то, чем я смогу их зацепить и направить в нужном Акихико направлении. Вспоминая разговор с Гото и его крысиный поступок, первое, что приходит на ум — деньги. Гото и Сора нуждаются в бабках, а значит мне нужно показать им возможность как их заработать, но так, чтобы при этом они делали то, что нужно нам с Акихико, а именно завоевывали соседние школы. И, кажется, я знаю как это устроить.

Возвращаюсь домой, уплетаю запоздавший завтрак, переодеваюсь и вновь сваливаю из дома, пока Ульяна еще спит и не может меня перехватить. Мой путь лежит в сторону начальной школы Тосэн. Уроки у младшеклашек должны вот-вот закончится, а значит знакомая мне гопота выйдет на очередную 'охоту'. Они будут охотится за карманными деньгами школоты, а я поохочусь на них.

Как раз отведу душу, надоело чувствовать себя слабаком. Так бесит, что я должен пресмыкаться перед уродами типа Акихико и Гото. Ведь знаю, как боец я лучше. У меня больше знаний и опыта, лучше техника, богаче арсенал, но местная мистика ставит крест на моем потенциале, как бойца.

-Эй, не гони, что совсем нет денег? — а вот и мои жертвы, легки на помине.

Знакомые мне гопники из средней Тосэн окружили какого-то тощего японца-младшеклашку и трясут с того деньги — классика. Подкрадываюсь поближе, чтобы воспользоваться эффектом неожиданности. Но не нападаю, моему взору открывается прелюбопытная картина. Один из гопников в назидание выворачивает руку своей жертве, но младшеклашка и не думает орать от боли, хотя его плечевой сустав вывернут под таким противоестественным углом, что впору рассчитывать на вывих или перелом. При этом на лице сопляка лишь испуг и никаких признаков боли. Любопытно, все дело в адреналине или причина кроется в чем-то другом?

Более не затягиваю, чтобы не просрать эффект неожиданности. Не особо задумываясь о последствиях, с левой ноги втыкаю размашистый мидл-кик ближайшему гопнику прямиком в печень. Уф, судя по тому, как того скрутило — должно быть больно. Оставшиеся двое оборачиваются ко мне и самый проворный ловит своим шнобелем мой усиленный, правый прямой. По злому стечению обстоятельств жертвой моего прямого становится тот самый гопарь, которому во время нашей первой стычки я уже разбивал нос. Отлично, еще один выбыл, сел на корточки и начал скулить, старательно прикрывая пострадавшее место — это у него что, защитная реакция такая? В прошлый раз он исполнял похожую херню.

— Где мои бабки, уроды? — отвешиваю смачного леща уцелевшему гопнику. — Че, козлы мелкие, без своих железок уже не такие смелые?

Последний и не думает нападать, засранец безбожно трусит. Его коленки ходят ходуном так сильно, что это заметно даже сквозь трубы широких штанов.

— Откуда мы возьмем пятьдесят штук? — хнычет он, потирая краснеющую щеку.

— Какие пятьдесят, отброс, ты че за лоха меня держишь? Пятьдесят было вчера, а сегодня уже семьдесят пять. — отвешиваю еще одну пощечину. — Карманы выворачивайте, недоумки.

Поочередно шмонаю этих троих. Они настолько напуганы и сломлены скоротечной расправой, что даже не помышляют о сопротивлении.

— Двенадцать штук на троих, вы че, засранцы, прикалываетесь надо мной? Чтобы завтра к вечеру бабки были или долг возрастет. Усекли? — еще раз пересчитываю смятые банкноты. — Не слышу!

Носком пинаю под дых, сидящему на корточках гопнику, который до этого момента старательно размазывал по своей морде кровавые сопли. И пробиваю коронный правый прямой в солнышко наименее пострадавшему лещеносцу, чтобы не сильно отрывался от коллектива. Грабили вместе, а значит и страдать должны поровну.

— Да. — скулит, держась за печень первый.

— Да. — булькает кровавыми соплями второй.

— Да. — хрипит третий, пытаясь продышаться.

— Тогда валите, и чтобы до завтрашнего вечера я вас не видел.

Гопники стремительно скрываются с места своего позора, а я перевожу все свое внимание на странного паренька. Который и не думал убегать, а все это время наблюдал за избиением своих обидчиков. С его лица исчез страх, он сменился любопытством.

— Понравилось?

— Ага, это было круто, господин! Такие клевые удары!

От подобного обращения меня едва не переклинило. Так ко мне еще никто в этом мире не обращался. К хафу вообще не принято обращаться с приставкой господин, даже если этот хафу каким-то чудесным образом выбился в люди.

-А ты воспитанный парень, да?

— Это все мама. Она постоянно мне твердит, что я должен относится с уважением ко всем людям независимо от их расы, пола и вероисповедания.

— Твоя мама — мудрая женщина. Держи. — протягиваю ему отнятые у гопников купюры. — Эти парни наверняка ни раз отнимали у тебя деньги.

Не знаю, что меня сподвигло на этот поступок, его искренность или уважение, которое он проявил к полукровке.

— Да-нет, я первый раз встречаю этих ребят. Обычно, я задерживаюсь в собачьем питомнике неподалеку от школы до самого вечера. — качает он головой, не спеша принимать деньги.

Ну на нет и суда нет, запихиваю мятые банкноты в карман. Мне больше достанется.

— Слушай, парень, а когда тот козел выкручивал твою руку тебе было больно? — решаю сменить тему.

— Да-нет. — пожимает тот острыми узкими плечами, после чего с легкостью проворачивает руку в плечевом суставе по часовой стрелке.

— Уау! А ты так только с руками можешь?

— Нет, я с детства очень гибкий. Мама думала, что это какая-то болезнь, но врачи сказали, что все в порядке.

Польщенный моим вниманием он тут же становится на мостик, после чего 'переламывается' пополам в пояснице и просовывает голову между собственных ног. Что-то подобное я видел в Цирке дю Солей, но там этот элемент исполнялся взрослым подготовленным атлетом, а не обычным японским школьником. Это впечатляет, что за удивительное тело у этого парня.

— Ясно, не думал заняться боевыми искусствами?

— Думал, мне отказали, сказали, что я слишком слабый.

— Даже для айкидо?

— Ага. — протяжно вздыхает пацан. — Меня отправили на татами с одной девочкой и она валяла меня несколько минут. Было очень стыдно.

— Слушай, а как тебя зовут?

— Уэхара Мичи, приятно познакомится. — он кланяется.

— А меня зовут Антон, но ты можешь звать меня Недзуми. — повторяю его движение. — Послушай Мичи, а хочешь я помогу тебе? Сделаю так, что через месяц ты сможешь одолеть ту девчонку и тебя возьмут на обучение?

— Было бы круто! — воодушевляется пацан. — А точно получится?

— О, я тебе это гарантирую.

С таким телом, я слеплю из этого пацана первого мастера бразильского джиу-джитсу этого мира. Черт, да он буквально рожден для возни в партере. За месяц я сделаю так, что этот скромный паренек с легкостью затащит любого малолетку в партер и играючи придушит его там. А когда Мичи попадет в настоящее додзё, то станет моими глазами и ушами, которые помогут вызнать нужные мне секреты.

— Господин, Недзуми, вы меня пугаете. Вы так странно смотрите на меня и улыбаетесь.

— Ох, Мичи, я просто вижу твое великое будущее.

— Правда?!

— Кончено, парень, я сделаю все, чтобы твое желание осуществилось.

— Спасибо, Вам, большое! — он кланяется. — Рассчитываю на вашу помощь!

После того, как мы с Мичи договаривались о том, что встретимся у меня дома в первый день летних каникул, я отчаливаю. Надеюсь, пацан хорошо запомнил мой адрес, не хотелось бы его потом вылавливать.

Одно дело сделано, теперь на тренировку. Изначально, после драки с гопниками я рассчитывал заскочить в старшую Тосэн, но встреча с Мичи спутала мне все карты. Ну ничего, Троица может потерпеть до завтра. Ради встречи с этими заносчивыми болванами я не намерен пропускать тренировку. Особенно, учитывая тот факт, что есть немаленькая вероятность повторной партии в маджонг. А тратить время на эту бесполезную хрень, когда на носу важные дела мне чего-то не хочется.

-Здравствуйте, господин Сато. — кланяюсь тренеру, когда захожу в качалку.

Тот лишь молча кивает в ответ, продолжая пыхтеть и тягать гантели, стоя перед зеркалом. Сегодня народу чуть больше, чем обычно, поэтому за моими тренировками наблюдает больше глаз, но это меня не смущает. Поработав около часа с железом в силу своих скудных возможностей, чтобы нарастить немного мяса, приступаю к основному "блюду". Растяжка, а затем работа на мешке. Я мог бы полностью перенести отработку ударов в свой внутренний мир, но пока не хочу рисковать. Злоупотребление этой странной техникой может аукнуться мне в самый неподходящий момент. А мешок, мешок — это проверенный годами способ, который осечек не дает.

— Господин Сато, а почему кроме меня никто не притрагивается к мешку? — после окончания тренировки подхожу к Сато, чтобы попрощаться и задаю давно интересующий меня вопрос.

— Так взрослые люди, неудобно им. Это же баловство, они может и хотели бы почувствовать себя крутыми бойцами, помахать руками и ногами, но стыдно перед остальными посетителями свои умения демонстрировать. — значит дело в местном менталитете и внутренних запретах. Я-то думал, что за этим кроется какая-то страшная тайна. — А бойцы сюда не заглядывают, предпочитают у себя тренироваться.

Когда выхожу из зала на часах половина седьмого. Поэтому приходится немного поднажать, чтобы добраться до моего дома в срок. Уже у самого входа сталкиваюсь со своей девушкой на час. Принарядившаяся Хоши Ито, завидев меня, морщит симпатичный носик.

— Фу, это от тебя так?

— И тебе привет. Бегал. — коротко отвечаю я, борясь с одышкой.

-Ну тебе только это и остается, неудачник.

— А, ты, я смотрю приоделась. Хочешь произвести впечатление?

Ее щечки покрываются румянцем, а ладони непроизвольно поглаживают симпатичное бледно-розовое платьице.

— О, как мило. Неужели 'госпожа Ито' смущается.

— Пошел в жопу, придурок.

— Эй, нельзя говорить своему парню такие вещи. Иначе он может тебя бросить.

— Поскорее бы!

— Да-да и поэтому ты так вырядилась. Наверное, чтобы до смерти сразить меня своей красотой и больше не мучиться.

— Я уже жалею, что согласилась.

— Малышка, никогда не поздно отказаться. — делаю вид будто фотографирую ее. — И стать по-настоящему известной. Возможно, тебе даже предложат контракт в каком-нибудь журнале...для взрослых.

— Как же я тебя ненавижу! Давай поскорее с этим покончим.

— Как скажешь, дорогая. — распахиваю перед ней двери. — Только после тебя.

— Извините, за беспокОЙство! — шлепаю Хоши по заднице, когда та проходит мимо.

Ловлю на себе ее испепеляющий взгляд. Ничего, крошка, вечер только начинается и я приложу все усилия, чтобы он не стал для тебя томным.

Оскорбленная в лучших чувствах 'госпожа Ито' и рада бы устроить очередную разборку, но вот незадача — из зала, к нам на встречу выходит удивленная Ульяна. Готов поспорить, до этой минуты она не воспринимала браваду Тон-Тона всерьез и никак не рассчитывала, что ее забитый мальчик-домосед и впрямь притащит домой девушку, да еще такую — статную, породистую японку.

— Я вернулся! — улыбаюсь во все тридцать два зуба, чувствую, меня ждет потрясающий вечер.

*Оябун. — Центральная фигура в иерархии якудза.

Глава 9

Как только Хоши Ито 'отстрелялась' и была выдворена за дверь сразу по окончанию ужина, я тут же отправился к себе в комнату. Хотя Ульяна и настаивала на том, чтобы я проводил 'мою' девушку до дома, но на пару с Хоши нам удалось отговорить сердобольную маму Тон-Тона от этой идеи. Девчонка и так за время ужина успела изрядно настрадаться от моей компании, да еще и Ульяна насела на нее с такой кучей вопросов, что казалось еще немного и 'госпожа Ито' просто-напросто психанет, плюнет на нашу договоренность и свалит в закат. Но к моему удивлению, Хоши с честью справилась с возложенной на нее задачей. Она так виртуозно, на протяжении всего вечера 'пудрила' Ульяне мозги, что я чуть было сам не поверил в то, что Хоши Ито и впрямь моя девушка.

Единственный вопрос, который поставил Хоши в тупик касался нашего с ней знакомства. Но здесь уже я пришел девчонке на выручку и сочинил прекрасную историю о том, как помог ей с фотосессией в качестве фотографа. Ульяну это столь сильно заинтриговало, что мне пришлось пообещать как-нибудь показать ей плоды нашей совместной с 'госпожой Ито' работы.

Лицезреть при этом краснеющую Хоши Ито, которая от смущения не находила себе места и ерзала на стуле, будто ей наскипидарили зад, было бесценно. Заметив ее бурную реакцию, я решил подкинуть дровишек и предложил Ульяне побыть с Хоши наедине, пока я ищу фотографии у себя в комнате. После такого пассажа Хоши будто подменили, она обхватила мою руку и вцепилась в ту, словно в спасательный круг. При этом она так плотно ко мне прижалась, что терлась своей прекрасной грудью о мое плечо весь вечер, вплоть до окончания ужина. Думаю, делала она это специально, чтобы хотя бы таким своеобразным методом выбить из моей головы все дурные помыслы.

Но, должен признать, это были не самые худшие полчаса в моей жизни. Да и со стороны это должно быть смотрелось довольно мило, ничем иным внезапно заблестевшие глаза Ульяны, которая едва сдерживала слезы умиления, я объяснить не могу. Хорошо, что она приняла это за обычное смущение и не желание расставаться с любимым. Думаю, будь Ульяна по прозорливей или не имей она настолько предвзятого мнения на счет собственного сына, то вмиг бы заподозрила неладное. А так, вечер прошел в теплой, дружеской и немного нервозной со стороны Хоши Ито атмосфере.

Изначально я не планировал отпускать Хоши так просто, как минимум в программу ужина входило еще несколько каверзных тем и обязательные проводы до дома с последующим подтруниванием, но в середине трапезы мне в голову пришла одна необычная гипотеза касательно моей философии боевых искусств.

А что, если все намного проще, чем я думаю? С чего я решил, что мне нужно создавать какую-то новую для себя философию? В отличии от местных детишек бойцов, которым с малых лет прививают философию той или иной школы боевых искусств, я уже взрослый мужик с сформировавшимся мировоззрением. Я не смогу кардинально себя изменить и перестроить свой внутренний мир в соответствии с чужими требованиями или смогу, но ценой колоссальных усилий. Зачем все это, неужели за столько лет тренировок и познания смешанных боевых искусств у меня не сформировалась хоть какое-то подобие философии боевых искусств? Философия — это не что-то абстрактное, что рухнуло местным бойцам на голову, нет. Это смесь мировоззрения и бойцовского пути основателя того или иного стиля традиционных боевых искусств. Это чужой опыт, который силком запихивают в местных детишек, чтобы 'штамповать' из них непревзойденных бойцов. Нужно ли мне это? Ответ однозначный — нет. Значит, все, что мне нужно — следовать своему собственному пути, как я делал это там — в своем прошлом мире. И рано или поздно мне откроется таинство боевых искусств. Я в это верю.

Что касается духовных практик, которыми подкреплены все виды местных боевых искусств, то здесь еще проще. Не осознавая того, я уже встал на правильный путь. Моя визуализация, чем не духовная практика? Я оттачивал ее во время всей своей бойцовской карьеры. С того момента, как плотно занялся ММА, я ни разу не засыпал без пары десятков воображаемых поединков. Это меня успокаивало, придавало веры в собственные силы, а главное психологически подготавливало к предстоящему спаррингу или бою. Я занимался этим чуть меньше двадцати лет и только здесь, в этом мире техника визуализации раскрылась мне в полной мере. Может быть, это своеобразный бонус после реинкарнации — этакая награда, или специфика местного мира, а, возможно — физические законы данной реальности немного отличаются от моей родной вселенной или все вместе, кто знает? Но так ли важна причина, думаю, нет.

Другое дело, что не все так просто и будь у меня на руках только теоретические знания о духовных практиках, то я бы не смог использовать их столь же эффективно, как натренированную годами визуализацию. А все потому, что хоть мое бренное тело и осталось кормить червей там — на Земле, но духовная сущность, которая все это время отвечала за визуализацию, в целости и сохранности перенеслась сюда, в остывающее тело Тон-Тона. Этим и обусловлен мой результат в конкретной духовной практике. А значит и все остальные мои бывшие, тренировочные элементы, которые так или иначе включали в себя серьезную ментальную нагрузку должны открыться для меня с новой стороны, повторив судьбу визуализации. Как жаль, что подобных тренировочных методик в моем загашнике не особо-то и много накопилось за двадцать-то лет.

Пока это лишь гипотеза, но именно ее проверка сподвигла меня отодвинуть издевательства над 'госпожой Ито' на второй план и запереться у себя в комнате, как только за последней захлопнулась входная дверь. Да, выглядит мое поведение довольно странно и подозрительно, но в данный момент я слишком взбудоражен, открывающимися перспективами, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Встаю в классическую боксерскую стойку. Пришло время проверить еще одну технику, которую я частенько использовал в своей прошлой жизни. А именно — бой с тенью или бой с мнимым соперником. Суть данного тренинга в том, чтобы 'увидеть' перед собой предполагаемого противника и начать работать с ним в полный контакт, словно в реальном бою. Раньше я использовал эту методику для наработки комбинаций и защит, а также для увеличения скорости и взрывной силы удара. Интересно, как данная техника покажет себя в этом мире.

Делаю глубокий вдох, концентрируюсь на куске пространства перед собой в надежде 'увидеть' своего тренировочного партнера. Обычно я представлял какой-то абстрактный силуэт без лица, без собственного я. Но в этот раз что-то пошло не по плану. Вместо размытого, обезличенного силуэта я увидел самого себя. Того старого себя, высокого, крепкого парня двадцати семи лет от роду. Гладко выбритого, с серьезным, даже мрачным взглядом и темными, коротко стриженными волосами, в черном спортивном костюме, застегнутом под самое горло. В том самом костюме, в котором я был на той злополучной встрече с Шамилем.

Не понял, этого не было в планах. От удивления я моментально теряю концентрацию и воображаемый, полупрозрачный силуэт перед моим взором 'распадается', но это не единственная странность. Помимо легкой усталости и испарины на моем лбу было и еще кое-что, от чего я впал в настоящий ступор — напольные татами в моей комнате проминались под весом призрачного гостя.

Немного продышавшись и собравшись с духом, вновь стараюсь 'увидеть'. На этот раз при виде самого себя я не теряюсь, и моя концентрация не сбивается. Усилием воли пытаюсь изменить внешность 'тени', у меня получается, но лишь частично. 'Тень' ни в какую не желает принимать облик кого-то из моей прошлой жизни. Я перепробовал всех тех, чей образ плотно отложился в моей памяти: тренеров и спарринг-партнеров, друзей и знакомых, дальних и ближних родственников. Никакого отклика, зато стоило мне подумать о Ивао, как 'тень' моментально приняла облик моего 'братана', с той же легкостью она примерила на себя образы Гото и Акихико, а вот преображаться в Шоту и оставшуюся парочку из старшей Тосэн 'тень' наотрез отказалась. Судя по всему, у боя с тенью и визуализации похожие ограничения. Что вполне логично, ведь эти техники весьма схожи между собой. В основе обеих лежит визуализация, просто в случае с боем с тенью в методику примешивается также и физический аспект, из-за которого удерживать технику становится на порядок труднее. Малейший сбой в концентрации и бой с тенью из тренировочного элемента превращается в обыкновенное сотрясание воздуха.

За последующие полчаса, сравнительно безопасных экспериментов, во время которых я периодически делал небольшие перерывы для отдыха, я выяснил следующее: фантом полностью подчиняется мне, что не может не радовать; расстояние, между нами, не должно превышать трех метров, иначе техника сходит на нет. А еще я выяснил, что призрак имеет вес и может взаимодействовать с физическим миром, но лишь опосредованно. Его нельзя заставить брать и перемещать предметы, лишь передвигаться и совершать атакующие и контратакующие действия, во время которых он может зацепить какой-либо предмет. Занятно, остался последний и самый интригующий эксперимент.

Арсенал ударов и приемов тени полностью соответствует моему из прошлой жизни, но я чувствую, что помимо моих старых наработок появилось кое-что новенькое. Азарт захватывает меня, поэтому вместо того, чтобы начать со сравнительно безопасного цуки Гото, я даю отмашку тени на использование того самого приема, которым Акихико едва не отправил меня на тот свет.

Фантом принимает облик красноволосого в приснопамятной стойке, боккен в левой руке занимает знакомое положение на плече двойника командира босодзоку. Я отхожу подальше, на границу трех метров, чтобы как можно лучше разглядеть происходящее. Но эти приготовления излишни, стоит тени в образе Акихико начать выполнение приема, как мой взор застилает темнота...

Прихожу в себя рывком, голова раскалывается, во рту словно кошки нагадили, на часах далеко за полночь. При осмотре комнаты обнаруживаю свежие подпалины на напольных татами в виде ровной полосы длинной около метра. Нужно завтра, во время пробежки прогуляться до храма Чококудзи. Готов поспорить, на храмовой площади, где Акихико продемонстрировал мне этот выпад, я найду похожий след на брусчатке.

Хоть я и свалился в банальный обморок, но, судя по подпалинам, 'тень' успел завершить прием до моей отключки, а значит, в случае чего я смогу рассчитывать на этот удар. Правда, использовать его стоит лишь в самом крайнем случае, когда другого выхода уже не будет.

Надеюсь, что это не мой потолок и с последующим развитием техники боя с тенью я смогу исполнять коронку Акихико, не отрубаясь. Чтобы хоть как-то реабилитироваться и заснуть со спокойной совестью, вновь вызываю 'тень' и даю ей отмашку на использование цуки, которым Гото вырубил меня в Парке Уэно. На этот раз не вынуждаю 'тень' менять облик, поэтому удар исполняется взрослым мной.

Заняв странную х-образную стойку, которую продемонстрировал лысый здоровяк перед ударом, 'тень' мощно выкидывает вперед кулак. Со стороны, это движение больше подходит не живому человеку, а какому-то бездушному механизму — настолько четко и отлажено выполняется этот цуки. Боюсь представить, что стало бы с моей головой придись удар не по касательной и в полную силу. После еще пары повторений тенью этого выдающегося цуки, я чувствую, как из-за подступающего головокружения начинаю терять концентрацию.

Все, на сегодня хватит. Стоит моей голове коснутся подушки, как я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

Завтракаю в гордом одиночестве, Ульяна вновь на смене. Подводя итоги вчерашних экспериментов можно сделать два вывода. Первый: устраивать полноценный бой с тенью мне пока еще рано. В отличии от визуализации, при любой промашке с моей стороны в подобном бою я получу вполне такой ощутимый урон без всяких скидок, как это было в воображаемом мире. А значит, в бою с тенью без значительного ущерба для себя я могу отрабатывать только атакующие действия. Не стоит даже и думать о том, чтобы отрабатывать с фантомом защитные или контратакующие элементы при столь серьезной разнице в наших силах.

Что касается второго вывода, то бой с тенью можно использовать не только в качестве тренировочного элемента, но и как оружие. Правда, оружие ненадежное со множеством минусов и подводных камней. Чего только стоит стремительно накатывающая усталость и необходимость постоянной концентрации, что в условиях реального боя может выйти мне боком. Но в качестве козыря в рукаве эта техника может сгодиться. А самое главное — бой с тенью позволил мне встать на одну ступень с местными представителями традиционных боевых искусств. Не со всеми, а лишь с новичками. Думаю, возможностей моей тени, даже без суперударов в виде отточенных цуки Гото, и огненного колеса Акихико вполне хватит, чтобы уделать того же Ивао. А вот для того, чтобы потягаться с парнями калибром покрупнее возможностей тени уже недостаточно. Для этого мне необходимо тренировать саму технику и расширять ее арсенал. Но сперва нужно выяснить видят ли окружающие мою 'тень', если да, то частить с ее использованием никак нельзя. Что-то мне подсказывает, это может стать смертельной ошибкой.

Чтобы это проверить, после завтрака выдвигаюсь в сторону Парка Уэно. При этом мой путь лежит через храм Чококудзи, что-то в последнее время я зачастил там бывать, может податься в монахи пока не поздно. Хотя, я ведь чертов хафу, кто меня возьмет в священнослужители.

Как я и думал, на том самом месте, где мы расстались с лидером банды Красный Они виднеется подпалина, практически идентичная той, что осталась у меня в комнате. Нужно будет сегодня выделить побольше времени на визуализацию и попытаться разглядеть этот прием в моем внутренним мире. Это уже не боевые искусства, а чертова магия. Хотя, чья бы корова мычала, я вообще вытаскиваю не пойми откуда самого настоящего призрака.

Еще около двадцати минут мне требуется для того, чтобы добраться до парка и забраться в его дебри. В столь ранний час здесь можно встретить одних лишь стариков, но это как раз то, что мне и нужно. Если кто-то из них все-таки сможет разглядеть 'тень', то это не вызовет особого резонанса — все спишут на старческий маразм.

Забираюсь в ближайшие кусты и жду пока на ближайшей тропинке не покажется подходящая "жертва". Ждать приходится долго, около двадцати минут. За это время я весь извелся и уже готов был покинуть насиженное место, как вдруг появляется он — типичный японский старичок, познавший дзэн: неторопливый, размеренный с тростью, в видавшей виды панамке на седой голове.

Когда до моего логова старичку остается пройти всего-то пару метров, я активирую технику. Прямо перед прогуливающимся дедом возникает моя взрослая, призрачная копия, но старичок и глазом не ведет, продолжая шагать, как ни в чем не бывало. Тогда я меняю внешность 'тени' на здоровяка Гото — вновь никакого эффекта, дедушка смотрит сквозь призрака и продолжает переть вперед. Когда до столкновения старика и фантома остается несколько сантиметров, перестаю поддерживать концентрацию и 'тень' распадется.

Довольный, как слон, я направляюсь к выходу из парка. Возникает мимолетное желание заглянуть в спортивный центр и немного потренироваться, но я подавляю этот порыв — не сейчас. Мне слишком многое нужно успеть сделать, ведь сегодня двадцатое июля — последний учебный день перед началом больших, летних каникул, которые продлятся аж до первого сентября. А значит, сегодня последний день, когда я смогу выцепить троицу из старшей Тосэн в полном составе, выбить долг из мелких гопников и подготовиться к завтрашней встрече с Мичи. Хоть, я и решил следовать своему собственному пути, благодаря которому сам, рано или поздно, стану основателем нового бойцовского стиля. Но помощь извне мне не помешает, всегда интересно понаблюдать за внутренней кухней конкурентов. Поэтому свои договоренности с Мичи и Акихико я нарушать не намерен, тем более в случае с последним это может вылиться для меня в серьезные неприятности, предположительно несовместимые с жизнью. Уж кого-кого, а красноволосого психопата я кидать пока не собираюсь.

— Эй, парни, а разве это не тот мелкий кусок дерьма, что поимел нас недавно?

— Ага, точняк! И на этот раз один.

— Вместо той сучки, развлекусь с этим блондинчиком.

— Сначала я переломаю этому мелкому гандону руки.

— Поддерживаю вас, семпай!

Ну кто бы сомневался, знакомая мне банда грабителей и насильников в полном составе. Даже идиот, который так безрассудно бросился на Гото с ножом и тот здесь — щеголяет загипсованной рукой. Я одного понять не могу, почему в Токио столько бандитов жаворонков.

Глава 10

— Эй, придурки, вы че в себя поверили, забыли кто мой братан? — плохо дело, пока я витал в облаках мне отрезали все пути к отступлению.

— Не гони, сопляк. Мы все пробили. Акихико плевать на этот парк и ты, мелкий обсос, не из его банды. — пресекает мой блеф на корню загипсованный член банды. — И того лысого ублюдка я что-то не вижу, так что готовься отхватить, малой.

Плохо, их семь человек, если навалятся толпой, мне конец. Даже 'тень' не спасет. Нужно их обезоружить, как-то удивить, сбить агрессивный настрой. На ум приходит только одна идея и она довольно идиотская.

— Ками, какие же вы тупые отбросы. Я и без своего кохая легко с вами справлюсь. — принимаю стойку подсмотренную у Гото. — Ну, кто готов испытать на себе мой сверхзвуковой удар или зассали?

Чувствую себя героем второсортного анимэ. Как же глупо это должно быть смотрится со стороны. Подтверждая мою догадку, бандиты начинают потешаться надо мной. Это хорошо, уровень агрессии с их стороны немного спал.

— Ну давай, Кенсиро*, я стану твоим противником. — поддерживает эту идиотию парнишка в бейсболке и хирургической маске, скрывающей лицо.

То, что нужно. Похохатывающий доброволец как раз стоит в паре метров от меня. Это сделает предстоящую демонстрацию еще эффектней.

— Хорошо, но ты пожалеешь о своем решении после того, как познаешь мою мощь. — слегка дергаю плечом, дабы обозначить удар для свидетелей этого цирка.

— Да, да, давай уж...

Голову добровольца отбрасывает назад, хирургическая маска слетает с его лица, обнажая смятую переносицу. Чистейший хай-кик от 'тени' срубил гопника наповал. Что и неудивительно, если человек не ожидает удара, то вырубить его становится значительно проще.

Дальний уголок парка, в котором мы находимся погружается в тишину. Банда в уже не полном своем составе пребывает в шоке. Ее представители с недоумением таращатся на своего подельника, который в отключке валяется на зеленой травке, орошая ту кровью из переломанного носа. Хорошо, что бедолага рухнул на бок и ему не грозит захлебнуться собственной кровью.

— Эй, жопоголовые, кто следующий? — побольше уверенности в голосе и приглашающий жест рукой, как в каком-нибудь тестостероновом боевичке девяностых.

— Парни, ну нахер, я сваливаю.

— Не так быстро. — вновь концентрируюсь и 'тень' по моей команде жестким лоу-киком подбивает ноги трусоватому гопнику, отчего тот ойкает и смачно приземляется пятой точкой на землю. — Если хотите уйти отсюда на своих двоих, вы знаете, что делать.

С громким криком на меня кидается полудурок с загипсованной левой рукой. Даже и не знаю, то ли этот парень безмерно храбрый, то ли неимоверно тупой. Но факт остается фактом, он широко замахивается здоровой рукой дабы снести мне голову своим кулаком, но донести удар до цели не успевает. Появившаяся 'тень' ловко ловит его на бросок. Она прихватывает летящую в мою сторону руку гопника своей левой призрачной конечностью, а правую в полусогнутом состоянии вбивает в подмышку неприятеля на манер крюка. Затем следует мощный подбив тазом и резкое скручивание корпуса со стороны 'тени', отчего нападающий, кувыркаясь, пролетает над моей головой. Мягкой посадки, придурок.

Этот невидимый, но такой эффектный бросок через плечо ставит жирную точку в нашем противостоянии. Он окончательно выбивает остатки боевого духа из гопоты. Что ж, могу их понять, когда на твоих глазах творится подобная чертовщина сложно оставаться в здравом уме и тем более сохранять хладнокровие. Мутный шкет, использующий какую-то мистическую, бесконтактную технику боя, — это не то, что ожидают увидеть гопники, жаждущие отомстить, безобидному с виду, сопляку хафу.

Встреча с неудачливыми бандитами обогатила меня почти на восемьдесят тысяч йен. Думаю, в Парке Уэно этих ребят я больше не увижу. Уж слишком сильно они были потрясены произошедшим. Одно дело, если бугай, по одному виду которого ясно, что он из представителей боевых искусств, легким движением ломает руки, словно тонкие ветви сакуры, и совсем другое, когда нечто куда более впечатляющее проделывает далеко не спортивного вида хафу, который по гласным и негласным законам Японии просто не может быть допущен к подобным знаниям.

Меня немного беспокоит то, что эти придурки могут на меня донести, куда следует. С другой стороны, а кто им поверит? Слишком невероятной выглядит вся эта ситуация, да и не захотят они признаваться кому бы то ни было в том, что их семерых здоровых лбов отделал тощий полукровка — свои же пацаны с района засмеют.

Около получаса потребовалось мне, чтобы добраться до старшей Тосэн. На этот раз удача явно не на моей стороне, в школе во всю идут уроки и до их окончания еще далеко. Но я не отчаиваюсь, среди троицы из Тосэн есть как минимум один заядлый прогульщик, поэтому сразу отправляюсь на второй этаж, к уже знакомому мне клубному помещению.

— Простите за беспокойство. — отодвигаю в сторону дверную створку и делаю шаг внутрь. — Я вхожу!

— А, это ты, малой. — Сора опускает обратно на журнальный столик пепельницу, набитую под завязку окурками. — Мы уж думали ты дал заднюю и свалил на Хоккайдо*, как подготовка к бою? Подцепил парочку крутых приемов из манги?

— Тип того, мне бы перетереть с господином Гото.

— Он на уроке, впечатляет молодую училку своими мускулами. Наивный идиот думает, ему че-то перепадет. Кретин все мозги растерял после этих своих тренировок по Китаэ Гата*.

— Ну, не буду тогда вас отвлекать, пойду пока прогуляюсь.

— Эй, тащи свою жопу обратно, мне одному здесь пипец как скучно.

Не успеваю переступить порог, как неподалеку от головы, о стену разбивается пепельница. Пепел и окурки разлетаются в разные стороны, загаживая помещение и меня в придачу, но беловолосому похер — он вольготно разваливается на диване и указывает мне пальцем на пустующий стул.

— Чем займемся? — сажусь на предложенный стул.

— Ты тупой? Если бы я знал, чем заняться, то на кой хер бы ты мне был тогда нужен?

— Ясно, может в морской бой сыграем?

— Это как?

Правила игры беловолосый усвоил на удивление быстро, поэтому уже через несколько минут мы самозабвенно рубились в малоизвестную, а может быть и совсем неизвестную в этом мире игру. По крайней мере в памяти Тон-Тона я о ней никаких упоминаний не нашел. Время за игрой пролетело незаметно, поэтому распахнувшиеся нараспашку двери застали меня врасплох.

— А-5! — разгневанный Сора едва не дырявит свой лист карандашом. За те несколько партий, что мы провели, беловолосому удалось одолеть меня лишь единожды.

— Мимо. У-8. — провожаю взглядом хмурого Гото, который, не здороваясь, направляется к ближайшей стене и лупит по той кулаком, с потолка сыплется штукатурка, а на стене образуется заметная вмятина.

— Ранил! Дерьмо, ты жульничаешь! — после чего наклоняется ко мне с облюбованного дивана и беззвучно, одними губами произносит 'опять продинамила'

Не успеваю добить его трехпалубник, как на пороге появляется Кэимэи. Он брезгливо оглядывает тот бардак, что устроил Сора, печально вздыхает и только после этого обращает внимание на мою скромную персону.

— Сора, я же просил.

— А че сразу Сора? Это все он. — беловолосый мудачина без зазрения совести переводит на меня стрелки.

— Хафу, а ты чего здесь?

— Здравствуйте, господин Кэимэи. Мне нужна помощь господина Гото в подготовке к бою с Иваю. А еще у меня есть деловое предложение к вам троим.

— Деловое предложение от хафу — это что-то новенькое. — Кэимэи усаживается на диван неподалеку от Соры. — Давай, удиви меня.

— Мы вчетвером организуем бойцовский клуб, в котором будут драться школьники за деньги.

— Херня какая-то, то есть мы еще и платить этим говнюкам должны, а в чем тогда наша выгода? — Сора смотрит на меня, как на идиота.

— Ставки. — а вот башковитый Кэимэи сразу улавливает суть. — Хафу, это все здорово, но ты кое-чего не учел. После того, как я устроил чистку в Тосэн, наша школа стала образцово-показательной для всего районе. На всю Тосэн наберется едва ли с десяток хулиганов у которых есть подобие яиц. Этого мало.

— А я и не говорю о нашей Тосэн. Все, что нам нужно сделать — это взять под контроль другую школу. Например, старшая Ивакура подойдет. В ней полно жестоких, голодных до денег ублюдков, которые постоянно бьют друг-другу морды за бесплатно. За несколько тысяч йен эти отбросы поубивают друг-друга.

Печально известная старшая Ивакура — одна из худших школ Токио, где учатся одни отбросы. Практически половина учащихся этого заведения имеют приводы в полицию и состоят на учете в разного рода попечительских организациях. Все, что нужно знать об этой школе — каждый третий ученик Ивакуры побывал хотя бы один раз тюрьме для несовершеннолетних. Кинь этим псам кость и они перегрызут друг-другу глотки за нее.

— А мне нравится! Даже, если не срубим бабла, то хотя бы повеселимся. — Сора в своем репертуаре — легок на подъем.

— Если на этом можно подзаработать, я в деле. — в Гото я и не сомневался, этот падкий до денег ублюдок не упустит свой шанс.

— Это рискованно, но чтобы поймать детеныша тигра, нужно войти в клетку с тигром.

Кивает своим мыслям Кэимэи, кажется, у него только что 'родились' какие-то свои планы касательно захвата Ивакуры. Но раз он согласен на эту авантюру, то мне глубоко плевать на ту игру, что он затеял. Главное — это тот результат, который я смогу продемонстрировать Акихико.

— Но, хафу, ты еще не исполнил нашу прошлую договоренность, а погоня за двумя зайцами не приводит ни к чему хорошему.

— Да, господин Кэимэи, я понимаю и поэтому я здесь. Мне нужна помощь господина Гото в подготовке к бою.

— Ну чего тебе еще, пацан. У тебя есть, где тренироваться. Все как договаривались. — морщится Гото, эта паскуда явно не хочет тратить на меня время.

— Ивао ведь каратека, как и вы, вот я хотел, чтобы вы продемонстрировали мне основные удары, чтобы я знал чего ожидать в бою.

— Пффф, в бою, тоже мне. Обычная драка двух сопляков. Ну давай, шкет, смотри внимательно, буду показывать мееееедлено.

— Простите, господин Гото, я неправильно выразился. — кланяюсь как положено. — Продемонстрируйте их на мне в полную силу.

— Ты сдохнуть захотел? — спрашивает Гото, разминая свои узловатые кисти.

— Нет, господин Гото, я верю в ваше мастерство и в то, что вы сможете вовремя остановить удар, едва коснувшись меня. После того цуки в парке я понял, насколько вы крутой боец. — немного подсластить пилюлю не помешает. — Поверьте, мне это нужно, чтобы закалить свой дух! После ваших ударов, атаки Ивао уже не будут казаться такими страшными.

— Видимо тот цуки выбил тебе последние мозги. Но, плевать, я сделаю это, если ты пообещаешь больше не приставать ко мне со своими идиотскими просьбами.

— И еще было бы неплохо, если бы вы показали также виды защит, с которыми я могу столкнуться в бою с Ивао. Это сильно меня выручит, господин Гото. Рассчитываю на вашу помощь.

— Пацан, ты сейчас с огнем играешь. — вены на его лысом, покрытом шрамами черепе вздуваются.

— Господин Гото, обещаю, это моя последняя просьба. Больше я вас не побеспокою.

— Задрал, хорошо. Не знаю нахрена тебе это надо, но если попадешь в больницу, то только вякни что-то про меня. — Гото приближается ко мне, от каждого его шага так и веет угрозой. — Мы, конечно, практикуем в своем додзе нечто подобное, когда работаем в парах, но даже там иногда бывают осечки и парням достается, а они покрепче тебя будут. Так что начинай молиться, пацан, надеюсь, Ками не очень сильно тебя недолюбливают.

Домой возвращаюсь порядком избитый, но довольный. Даже легких касаний Гото оказалось достаточно, чтобы покрыть все мое тело болезненными гематомами. Но это того стоило. Теперь, благодаря визуализации, я точно смогу подготовиться к схватке с Ивао. Готов поспорить, если научусь противостоять атакам воображаемого Гото, то мой 'братан' ничего не сможет мне противопоставить. Пока он будет тратить свое время на поиски ста пятидесяти штук для Акихико, я буду усердно тренироваться. Да, у меня впереди не так много времени, чуть больше месяца, но, благодаря визуализации, я верю, что смогу за столь короткий срок выйти на новый уровень.

А еще эта авантюра с Гото расширила арсенал 'тени', что тоже не может не радовать. Было бы неплохо провернуть нечто подобное с Кэимеем и Сорой, но у меня пока нет подходящего для этого предлога. А просить о чем-то подобном вот так в лоб — значит, вызвать лишние подозрения, а мне бы этого очень сильно не хотелось. Я только недавно наладил с троицей из Тосэн шаткую коммуникацию и не могу ей рисковать, поэтому пусть все идет своим чередом. Думаю, мне еще не раз представится возможность 'украсть' их техники. А пока, пока у меня есть еще одно незаконченное дело.

Интерлюдия

Мачида был зол и разочарован. Трусливые сукины дети, сначала они стояли и смотрели, как лысый ублюдок ломает ему руку, вместо того чтобы накинуться толпой, повалить и замесить здоровяка ногами, как они ни раз делали до этого. Затем обгадились при виде каких-то фокусов от мелкого хафу. Не банда, а одно название,прозвали себя 'Грозой Уэно', а на деле — жалкое посмешище.

Он хотел сделать себе репутацию, а затем податься в якудза, где через несколько лет планировал стать, как минимум, сятэем* или даже кёдаем*, а вместо этого получилось какое-то дерьмо. Его репутация загублена, что знают семеро, знает и свинья. От такого позора ему во век не отмыться. Если в якудза узнают, что его отделал хафу, то Оябун прикажет его освежевать и выкинуть тело в Токийский залив, рыбам на корм.

Еще и братишка — этот мелкий нытик уже второй день кряду досаждает ему своей тупой просьбой. В его возрасте Мачида уже делал дела, на его счету было несколько краж и мелких ограблений, а этот щенок вместе со своими никчемными дружками не может отделать собственного одногодку.

В любой другой день Мачида послал бы нахер мелкого засранца вместе с его тупой просьбой и наотрез отказался помогать, но только не сегодня. Злоба внутри него требовала выхода, ему нужен был кто-то на ком можно отыграться, кого можно унизить, чтобы восстановить пошатнувшуюся веру в собственные силы. И этим кем-то должен был стать удачно подвернувшийся малолетний обидчик его младшего брата.

— Эй, старший брат, мы здесь! — трое сопляков скучковались у угла дома, ожидая пока к ним вальяжной походкой подойдет Мачида.

— Уау, высокий, такой крутой! Ты не говорил, что твой братан такой здоровый.

— Ага, крутой! Теперь мы точно дадим просраться этому наглому полукровке.

Упоминание о полукровке должно было насторожить Мачиду, но он пропустил его мимо ушей, поглощенный детским восторгом со стороны друзей своего младшего брата. Эти молокососы были так им восхищены, что Мачида даже немного приосанился и выпятил грудь вперед, чтобы казаться еще крупнее, чем он есть на самом деле.

Настроение сразу улучшилось и недавние неудачи уже не казались ему такими ужасным. Не нужно ставить на своем будущем крест из-за пары мелких неурядиц, он что-нибудь обязательно придумает. Ведь он не какой-то сопливый неудачник, который боится рисковать и всю свою жалкую жизнь планирует крутиться, как белка в колесе, впахивая на нелюбимой работе. Нет, он Мачида — человек иной породы.

— Старший брат, смотри, это тот белобрысый ублюдок, о котором я говорил!

— Хаха, вот твой брательник ему задаст! Жду не дождусь, чтобы увидеть его разбитую рожу.

— Точняк! Эй, хафу, готовься к смерти, кусок дерьма!

— Сколько вы ему торчите? — Мачида встретился взглядом с широко улыбающимся, белобрысым пацаном, который неторопливо шагал в их сторону.

— Шестьдесят три штуки, кажется. — принялся загибать пальцы его глуповатый младший брат. — Старший брат хочет поставить его на бабки?

— Нет, советую вам до вечера найти эту сумму.

Мачида развернулся и побрел в обратном направлении, оставив за спиной опешивших малолеток. На душе у него была лишь пустота. Этот случай окончательно 'доломал' молодого бандита. Вернувшись домой, он собрал все свои вещи, в которых когда-то ходил на дело и сжег их в ближайшем мусорном баке. А на следующее утро отправился в храм Чококудзи, где пробыл несколько часов. Никто не знает, чем он там занимался, но через пару дней Мачида собрал свои нехитрые пожитки и покинул отчий дом. Его путь лежал в Исэ — небольшой городок на севере Японии. Главной достопримечательностью которого слыл Университет Когаккан*, в котором желающих посвящали в синто — 'путь богов'.

В этом городке Мачида, задержится ненадолго, всего на пару лет, после чего вернется в Токио будучи уже каннуси — дипломированным синтоистским священником. А еще через несколько лет он будет признан самым молодым верховным священником за последнюю сотню лет, но это уже совсем другая история.

* Кенсиро — вымышленный персонаж и главный герой манги 'Кулак Полярной звезды'.

* Хоккайдо — самый северный остров Японии, который славится своими вулканами, горячими источниками (онсэн) и горнолыжными курортами.

* Китаэ Гата — набивка тела ('железная рубашка')

* Сятэй — младший брат в иерархии якудза. Командир младшего ранга.

* Кёдай — старший брат в иерархии якудза. Командир младшего ранга.

* Университет Когаккан — один из двух университетов в Японии, предлагающих программу обучения синто , чья выпускники получают квалификацию, необходимую для того, чтобы стать каннуси (синтоистским священником).

Глава 11

Ну вот и наступил первый день летних каникул, ждал ли я его? Определенно да, если бы продолжил прогуливать школу в подобном режиме, то со дня на день с мамой Тон-Тона должны были связаться и уточнить, а почему это ее драгоценный сынишка уже несколько дней не посещает занятия. Благо, с наступлением каникул на эту ситуацию все дружно забьют болт, как сами учителя, так и исполнительный комитет, который у этих учителей на подхвате. Одной проблемой меньше.

Вчера мне удалось неплохо так подзаработать. Сначала гопники из парка великодушно 'поделились' со мной всей своей наличкой, а затем мелкие вымогатели пополнили кассу еще на тридцать с лишним кусков. Итого, у меня на кармане сейчас почти сто пятьдесят тысяч йен — баснословные деньги для рядового школьника. Надо бы их на что-нибудь потратить, вот только на что? Может приобрести сотовый телефон — они недавно начали входить в обиход. Этакие громоздкие, кнопочные кирпичики с выдвижной антенкой. Стоят они пока необоснованно дорого, но, думаю, я потяну подобные траты.

От обдумывания будущих трат меня отвлекает неуверенное постукивание со стороны входной двери. Он все-таки пришел, зря я сомневался.

— Ну привет, Мичи, с днем первых каникул тебя. — распахиваю двери перед мальчишкой, приглашая его внутрь.

— Здравствуйте, семпай, вас тоже. — он перешагивает порог и кланяется — Простите за предоставленное неудобство.

— Не парься, ты голоден?

— Нет, спасибо, я плотно позавтракал.

— Тогда сразу приступим к жополазанью.

— К-к-кчему? Семпай, вы знаете, я совсем забыл, мама попросила меня вынести мусор. — Мичи, словно загнанный зверек, косится на входную дверь. — Я быстро, туда и обратно.

— Проще один раз показать, чем сто раз объяснять.

Мягко падаю перед ним на спину. Едва мои лопатки касаются напольного татами, как я просовываю свою ступню ему под колено на манер крюка и подцепляю тощее бедро пацана. В это же время, моя вторая-свободная нога просто и без затей толкает его в область таза. Легкого толчка оказывается достаточно, чтобы мальчишка распластался на полу.

— Семпай, что вы... — Мичи пытается встать, но я не даю.

Прихватываю его за ближайшую ногу и подтягиваю к себе, до момента, пока его лодыжка не оказывается в моей подмышечной впадине, после чего закрываю на ней плотный замок. Затем слегка отклоняю корпус, чуть заваливаюсь на бок, и выхожу на ущемление ахиллова сухожилия. Вышло грязновато, ну так и мне не с кем было отрабатывать технику, по крайней мере до сегодняшнего дня.

— Эй! Семпай, прекратите, мне щекотно! — а должно быть больно. У этого парня просто поразительное тело, гибкое до абсурда, с чрезвычайно подвижными суставами.

Выпускаю его лодыжку на 'волю', мальчишка пытается встать на ноги, но я ему мешаю. Зацепом под колено и прихватом за штанину вновь роняю его на напольные татами, после чего оказываюсь в маунте — в сидячем положении прямо на нем. Мичи пытается вывернуться из под меня, но все чего он добивается — это отдает мне спину, чем я моментально пользуюсь. Завожу пятки под его бедра, слегка растягиваю мальчишку, чтобы его шея открылась, и проталкиваю предплечье ему под горла. Закрываю плотный замок и слегка пережимаю сонную артерию.

Но не тут-то было, этот засранец, ведомый инстинктом самосохранения, выкручивает шею под такими странными углами, что я просто не в состоянии его придушить без неоправданного риска для его же здоровья.

За последующие несколько минут я перепробовал на пацане весь свой арсенал, начиная с армбара — простенького рычага локтя, заканчивая экстравагантным болевым под названием твистер. Последним я буквально перекручиваю пацана, словно половую тряпку, нуждающуюся в отжиме. Но даже, находясь в столь противоестественной для человеческого организма позе, он не подаёт каких-либо признаков беспокойства, лишь непрестанно ноет о том, что дома его ждет вонючий пакет с мусором.

— Закончили. — отпускаю его и сажусь рядом. — Ты понял, что сейчас произошло?

— Нет, семпай.

— Это джиу-джитсу или по-простому жополазанье. То, чему ты будешь учиться.

— Вы уверены, семпай, это дзю-дзюцу как-то не очень хорошо работает? — в голосе мальчишки я слышу целое море скепсиса.

— Балбес! — не сильно бью его по лбу. — Это из-за твоего странного тела оно не работает и называй правильно "джиу-джитсу".

— Джи-у-джит-су. — старательно повторяет за мной малой.

— Молодец. А сейчас пойдем на улицу, прогуляемся на детскую площадку.

— Эм, семпай, при всем уважении мне уже одиннадцать, я не особо люблю подобные развлечения.

— О, Ками, дай мне сил! Мичи, мы идем туда не развлекаться, а тренироваться.

Добравшись до детской площадки, принимаюсь гонять Мичи по ней, словно по полосе препятствий. После каждого такого забега, пацан получает небольшую 'передышку', во время которой выполняет простенькие базовые упражнения с собственным весом, начиная с банальных приседаний, заканчивая отжиманиями, которые пока что даются ему с заметным трудом.

Во время первой тренировки не особо его нагружаю, больше оцениваю возможности моего нового подопечного. Как я и предполагал, он оказывается хилым, но на удивление изворотливым, словно уж. Вполне предсказуемо, учитывая его конституцию. А вот, что стало для меня настоящим сюрпризом, так это его отличный по меркам новичка баланс.

Прекрасное чувство равновесия, вкупе с интуитивным пониманием собственного центра тяжести превращали Мичи в прекрасную заготовку под будущего мастера бразильского джиу-джитсу, а феноменально-гибкое тело выводило эту заготовку на уровень неогранённого алмаза. Будь я профессиональным тренером, то расплакался бы от счастья, а так — лишь обзавелся еще большей уверенностью в том, что нам с Мичи удастся исполнить задуманное. И через месяц с небольшим пацан пройдет сквозь вступительное испытание в додзё, как раскаленный нож сквозь масло. Надеюсь, он не злопамятный и, набравшись сил, не покалечит ту малышку, которая отметелила его в прошлый раз.

— Хорошая работа Мичи, после увиденного я еще больше уверен в том, что через месяц ты сможешь надрать зад той девчонке.

— Се-се-м-пай! — краснеет задыхающийся мальчишка. Его тощие ноги дрожат после непривычных нагрузок, но держится он молодцом.

— Ладно-ладно, но для победы тебе все же придется с ней пообжиматься. Ты, главное не переусердствуй, а то придется жениться.

— Семпай!!!

— На сегодня все, вали домой, завтра в это же время. И, Мичи, не вздумай опаздывать.

Смотрю Мичи прямо в глаза и делаю вид, будто щелкаю его пальцем по лбу. 'Тень', материализовавшаяся перед мальчишкой, следуя моему мысленному приказу, прописывает тому слабенький джеб, больше похожий на легкий толчок. Разворачиваюсь и ухожу. За моей спиной, приземлившийся на пятую точку, Мичи с ошарашенным видом ощупывает собственный лоб. Ну уж после такой-то демонстрации он обязательно придет на вторую тренировку.

Вернувшись домой, достаю из кармана бумажку с номером Акихико и набираю его цифры на допотопном, стационарном телефоне. Спустя десяток гудков из трубки доносится заспанный голос командира босодзоку.

— Это кто? Че надо?

— Это я — Недзуми. Господин Акихико, есть новости. — для верности добавляю. — Хорошие!

— Ладно, не ори в трубку, башка раскалывается. Вот тебе халявный совет, пацан, никогда не пей с Шотой. Знаешь, где кофейня Уешима?

— Та, что у станции метро Уэно?

— Ага, подваливай туда через полчаса.

И гудки из динамика, знаменующие о том, что абонент повесил трубку. У засранца напрочь отсутствует чувство такта и нет ни малейшего представления о банальной вежливости. С нетерпением жду того дня, когда смогу врезать от всей души по его наглой, напыщенной роже.

В назначенное время подхожу к нужному заведению, но пламенного байка Акихико у входа не наблюдаю. Сомневаюсь, что этот упоротый фанатик приехал сюда на метро, поэтому вариантов два. Он либо опаздывает, либо...

Сквозь прозрачную витрину кофейни замечаю парня в толстовке с капюшоном на голове, который усиленно машет мне. Вот это поворот. Без любимого мотоцикла и в повседневной одежде Акихико больше походит на обычного, немного экстравагантного из-за своих красных волос, подростка, а никак ни на главу банды байкеров, который держит в страхе целый район Токио.

— Чего уставился? Жри и рассказывай. — Акихико подталкивает ко мне один из многочисленных десертов, когда я присаживаюсь за облюбованный им столик.

— Спасибо за угощение.

— Ага, выкладывай давай.

— Они знают про вашу сделку с Ивао.

— Кхе-кхе! — от этой новости красноволосый аж поперхнулся. — Откуда?!

— Но мне удалось обернуть это нам на пользу. — по понятным причинам игнорирую вопрос заданный красноволосым, стоит мне солгать, и этот мамкин профессор физиогномики может что-то заподозрить. — Я предложил им отомстить, унизить Ивао.

— Каким образом?

— Во время вашей следующей встречи я должен опозорить Ивао у вас на глазах и надрать ему зад.

— Хахаха! И как ты себе это представляешь? Хоть он и слабак, но такого доходягу, как ты, положит на раз. И вообще, как мне поможет то, что ты изобьешь этого придурка?

— Я справлюсь, верьте в меня господин Акихико, все пройдет гладко. Я отделаю Ивао, заработаю доверие троицы из Тосэн. И когда они станут ко мне прислушиваться, я посею в их мозгах зерно вашего гениального плана.

— Дерьмо, как все сложно. Жаль, я не могу лично встретиться с этими ублюдками и "убедить" их следовать моей воли. Сразу разойдутся ненужные слухи или кто-то из этой троицы сболтнёт лишнего и тогда все, кому не лень, от сранных банчо, до проклятых якудза начнут вставлять мне палки в колеса. А теперь, еще и говнюки из Тосэн прознали про этого идиота Ивао.

— Господин, Акихико, а зачем вам вообще нужен был Ивао?

— Он просто очень удачно подвернулся. Этот придурок сам пришел к нам за поддержкой и у него были личные счеты к троице из Тосэн. Это была отличная возможность, я бы мог действовать через него, не вызывая подозрений, но этот кретин оказался полным ничтожеством.

— Но, вы, ведь дали ему еще один шанс.

— Пацан, ты в самом деле считаешь, что через месяц произойдет чудо и этот слабак сможет дать отпор Шоте. — он кладет мне ладонь на голову и грубо взъерошивает волосы. — Запомни, чудес не бывает. Поэтому твой план отстой, у тебя столько же шансов победить этого Ивао, сколько у него завалить Шоту.

— Но...

— Сделаем по-другому, Шота проведет разъяснительную беседу с Ивао и тот сдаст бой.

— Нахер это дерьмо! — от предложения красноволосого меня клинит, демоны из прошлого рвутся наружу. Ладони помимо моей воли с силой хлопают по поверхности стола, отчего часть десертов подскакивает и падает на пол. — И тебя нахер! Я сделаю это сам, не вздумай мне мешать!

В следующее мгновение я пробкой вылетаю из заведения сквозь, разлетевшуюся от встречи с моей спиной, стеклянную витрину и оказываюсь на улице. В последний момент успеваю сгруппироваться и смягчить падение. Чувствую, как с затылка за шиворот стекает что-то теплое и липкое. Вслед за мной, через проделанную в витрине брешь, выходит разъяренный Акихико, помахивая зачехленным боккеном, при помощи которого и отправил меня в полет. Из заведения доносятся панические крики посетителей и призывы вызвать полицию.

Поднимаюсь на ноги, меня немного ведет. Плохо, если не хочу сдохнуть, то пора прибегнуть к помощи 'тени', потому как Акихико настроен весьма решительно. Судя по полопавшимся в глазах капиллярам и лицу белее снега, лидер банды 'Красный Они' пребывает в ярости. Любое промедление в подобной ситуации будет стоить мне жизни.

Концентрируюсь на пространстве перед собой. Вовремя, Акихико уже совсем близко, на расстоянии взмаха своего субурито. В настолько опасной ситуации не принято размениваться по мелочам, поэтому фантом, удачно появившийся позади красноволосого, следуя моей воле, использует технику под названием Тэццуй — рука-молот, 'подсмотренную' у здоровяка Гото. Мощный замах рукой из-за головы, с небольшим доворотом корпуса и на затылок Акихико пикирует крепко сжатый кулак, повернутый задней своей частью в сторону противника на манер молота.

Но красноволосый, будто задницей почуявший опасность, в последний момент, не глядя, подставляет полотно боккена под руку-молот. Да еще делает это так мастерски, под углом, дабы чудовищный по силе удар не сломал деревянный клинок, а лишь соскользнул по его полотну, тратя впустую весь заложенный в него импульс.

Осознано 'теряю' концентрацию, предполагая последующую за этим парированием контратаку. И та не заставляет себя ждать — провернувшись в воздухе, словно юла, красновлосый вспарывает пространство позади себя боккеном. Выпад настолько взрывной, что чехол, в котором до этого 'скрывался' субурито рвется, обнажая деревянный клинок. Даже знать не хочу, чем бы аукнулось для 'тени' подобное попадание, хорошо, что я вовремя сообразил ее рассеять.

Радует одно, Акихико резко теряет ко мне всякий интерес и начинает обшаривать взглядом окружающее пространство. Ищет того, кто рискнул покуситься на его драгоценную жизнь. Думаю, выполни рука-молот свою работу и мозги красноволового имели все шансы поближе познакомиться с тротуарной плиткой.

— Видел кого-нибудь? — он резко оборачивается ко мне, лицо спокойное, сосредоточенное без всякого намека на гнев.

— Нет. — качаю головой, при этом всеми силами изображаю испуг. Сомневаюсь, что в подобной ситуации Акихико будет пристально следить за моей мимикой.

— Дерьмо! — вдали слышатся полицейский сирены. — Валим, быстро!

Акихико хватает меня за шкирку и тянет за собой. Спустя несколько минут сумбурных, как мне тогда казалось, плутаний по узеньким улочкам мы оказываемся в частном секторе. И я в который уже раз благодарю всех известных мне Ками за то, что технологический прогресс этого мира не позволяет местным властям развесить по всему городу камеры.

— Двигай за мной.

Красноволосый переходит с бега на шаг и направляется в сторону неплохого такого двухэтажного домика. По внешнему виду которого сразу становится понятно — без крутого архитектора его постройка не обошлась. Сначала Акихико отпирает придомовую калитку, запертую при помощи кодового замка, а затем, немного покопавшись в карманах в поисках ключа, отворяет входную дверь.

— Чего рот открыл, заходи и обувь не забудь снять. Горничная придет только в конце недели.

Богато жить не запретишь, хоть интерьер и выполнен в стиле минимализма, но сразу становится ясно, что в отделку помещений и мебель была вбухана целая куча денег.

В просторной гостиной нас ждет гость, судя по реакции Акихико нежданный. На длинном, гостевом диване, закинув ногу на ногу, восседает высокая, элегантная девушка лет двадцати пяти в, дорогом даже на вид, брючном костюме. Заметив нас, она поправляет строгие очки на точеном носике и откладывает в сторону книгу, которую читала до этого.

— О, какой милый мальчик! Завел себе новую зверушку, Аки? — она переводит взгляд с меня на красноволосого. — Помню, когда ты был совсем малышом, то постоянно тащил в дом всякую гадость. Годы идут, а ты не меняешься.

— Какого хера ты здесь забыла?

— Разве я не могу навестить моего дорого, сбежавшего из отчего дома, младшего братика?

— Заткнись, дай подумать. — и уже мне. — А, ты, сядь, пойду поищу аптечку, а то с твоей дырявой башки слишком много крови вытекает.

Последовав его совету, устраиваюсь на противоположном конце дивана, подальше от загадочной девушки.

— Мой брат не успел нас познакомить, меня зовут Акико. — она мило улыбается мне, но в глазах проскальзывает едва заметный холодок. — Расслабься, я не кусаюсь.

Она звонко смеется, звук яркий, насыщенный, но отдает фальшью. Своим показным радушием она могла бы обвести вокруг пальца обычного сопляка, но не меня.

— Сначала будь, как невинная девушка. — цитирую книгу, лежащую переплетом кверху, рядом с девушкой.

— И противник откроет у себя дверь. — поддерживает та игру, с ее лица исчезает искусственная улыбка.

— Потом же будь, как вырвавшийся заяц. — продолжаю я опасную игру.

— И противник не успеет принять мер к защите.* — заканчивает она, молниеносно оседлав меня.

* Цитата из 'Искусство войны' Сунь-Цзы

Авторское отступление: Ребят, если вам не безразлична судьба произведения, ставьте, пожалуйста, лайки. Это сильно поможет в продвижении книги. Спасибо за понимание.

Глава 12

— Мама говорила мне, что девочкам нравятся умные парни, но я и не думал, что настолько. — от резкого рывка ее длинные, шелковистые волосы, до этого уложенные в строгую прическу, растрепались и сейчас их кончики немилосердно щекочут мне нос.

Хочется чихнуть, но ситуация не располагает. Когда на твоих бедрах, эротично склонившись, восседает такая красотка, то последнее, чего ты хочешь — это забрызгать ее очаровательную мордашку своими соплями.

— А цитировать недетские книжки тебя тоже мама научила? — ее горячее дыхание обжигает мне шею, по коже пробегают табуны мурашек.

Я бы порадовался подобному стечению обстоятельств, если бы не одно 'но'. Эта особа с каждой секундой все сильнее сводит свои стройные бедра вместе. Если так продолжится, то через пару минут приятные ощущения сменятся болью от перелома тазовых костей. Я словно угодил в тиски. Акико также удерживает и мои руки, не позволяя мне сдвинуться с места или перейти к активному сопротивлению.

Я бы мог продемонстрировать ей свое бразильское джиу-джитсу вот только не уверен, что при столь весомой разнице в физической силе и габаритах оно мне хоть как-то поможет. Мог бы использовать 'тень', но этой глупой выходкой я точно себя дискредитирую. Остается лишь расслабиться и получать удовольствие, в надежде на скорое возвращение Акихико.

— Я бы с удовольствием процитировал тебе еще одну взрослую книжку, но там только картинки.

— Ха-ха-ха-х, а ты я смотрю не по годам развитый мальчик. — не понятно, то ли она оценила шутку, то ли почувствовала, как нечто упирается ей в зад. Но в этот раз ее смех звучит вполне искренне. — Позволь задать вопрос, ты желаешь смерти Акихико?

— Нет, но морду этому козлу я бы с удовольствием начистил.

Получая ответ на свой вопрос, Акико не отрывает от моего лица внимательного и сосредоточенного взгляда. Видимо, это их семейная фишка.

— Козлу значит? — за нашей возней с Акико я упускаю момент, когда красновлосый входит в зал. — Слезь с него, дура, он своей тупой башкой всю обивку мне замарал.

Не дожидаясь каких-либо действий со стороны своей старшей сестры, этот мудак просто и без затей спихивает нас ногой с дивана.

— Эй! — стоит ли говорить, что приземляется Акико прямиком на меня. И пусть весит она не особо много, ну так и я больше не взрослый мужик. — Нельзя так обращаться с родственниками!

А со мной значит можно?

— Будь добра, заткнись на минутку, меня только что пытались убить, а тут еще ты со своими брачными играми. — он швыряет в нее аптечкой. — На, делом займись.

После услышанного Акико мгновенно преображается, вновь становится холодной и строгой.

— Расскажи мне все.

Ее просьба больше походит на приказ, но обычно горячий и дерзкий Акихико пропускает командные нотки в голосе Акико мимо ушей и смиренно принимается за повествование. А в это время, его сестра отработанными движениями обрабатывает мою рану на затылке. Когда рассказ доходит до момента, в котором 'тень' 'подло напала' на Акихико, всплывают любопытные подробности, касающиеся боевых искусств. В одно мгновение я полностью абстрагируюсь от приятных ощущений, даруемых пальчиками Акико на моем затылке, и весь обращаюсь в слух.

— Значит ни ты, ни хафу никого не видели? Слушай, может нападающий просто использовал на тебе Ки?

— Тогда, может назовешь мне вид Ки, который способен настолько агрессивно взаимодействовать с материей? — Акихико демонстрирует ей свой боккен, покрытый в месте удара трещинами. — К тому же, я ощутил возмущение воздуха у себя за спиной, прямо перед ударом — там явно кто-то был.

— Чертовщина какая-то. Получается на тебя напал невидимка, который исчез сразу же после неудачной атаки?

— Может это был шиноби? — мое предположение вызывает у парочки родственников лишь искренний смех.

— Точно, Аки, я поняла! Когда ты напал на хафу, в нем пробудились дремлющие до этого способности, проснулась тайная сила, которой он тебя и атаковал! Ну, знаешь, как в манге, когда герой превозмогает и, бац, в один момент становится крутым! — и дураку понятно, что эта сучка меня тролит, но она недалека от истины.

— Ага, или он сын владыки демонов, посланный в наш мир, чтобы поработить Японию. — поддерживает ее хохочущий Акихико.

— Или...

Еще около десяти минут эти двое упражняются в остроумии, пока поток их 'искрометного' юмора не истощается, и парочка родственников вновь не возвращается к конструктивному диалогу. Был ли я обижен подобным поведением с их стороны — нет, странно ожидать чего-то иного от двух высокомерных японцев по отношению к обычному сопляку-хафу. Наоборот — это было мне только на руку, надеюсь, после подобной прожарки импульсивный, но не злопамятный Акихико позабудет о том, как совсем недавно я обозвал его козлом. Меня вообще удивляет, почему скорый на расправу командир босодзоку, окончательно не раскроил мне череп, едва заслышав оскорбление в свой адрес. Думаю, виной тому недавний выброс адреналина, отходняк от которого на время приглушил поистине 'огненный' темперамент красновлосого.

К тому же, своим, как теперь понимаю, глупым высказыванием я немного снизил уровень настороженности со стороны Акико по отношению ко мне, а это дорогого стоит. Будучи на крючке у бурлящих в крови гормонов, я слишком заигрался с этой роскошной девушкой и рисковал попасть в переплет.

— Ладно, посмеялись и хватит. Давай, попробуем зайти с другой стороны. Кому выгодно твое устранение?

— Пф, много кому. — самодовольно лыбится это придурок, будто это подвод для гордости.

— Я имею ввиду не уличную шпану, а ребят посерьезней. Тех, у кого могут быть соответствующие связи и средства для найма этого загадочного убийцы.

— Хм, Мацуба-кай?

— Ками тебя побери, Аки, как ты умудрился наступить на хвост якудза?! Полгода не прошло, как ты свалил из дома, а уже вляпался в дерьмо по самые уши!

— Да так, немного повздорили. — отмахивается Акихико, будто говорит о чем-то незначительном.

'Немного повздорили'? Да ты у этих парней практически целый район отжал. Если кто по-настоящему и хочет тебя грохнуть, так это точно ребята из Мацуба-кай.

— Давай, я попрошу отца...

— Нет! — перебивает красноволосый, в его голосе проскальзывают металлические нотки. — Это мои проблемы, а свои проблемы я буду решать сам.

— Аки, не глупи, ты ведешь себя, как ребенок. К чему этот юношеский максимализм, когда на кону твоя жизнь? — Акико пытается достучаться до своего братца, но все без толку. — Не стоит шутить с якудза!

— Не парься. Я буду осторожен, залягу на дно на пару месяцев. — успокаивает он сестру и при этом косится на меня.

А я за эти пару месяцев должен сколотить для него армию из безбашенных школьников. Ну что могу сказать, загребать жар чужими руками этот пацан умеет.

— Такой себе план, впрочем, как и всегда. Давай, я хотя бы приставлю к тебе парочку моих телохранителей. — не унимается Акико.

— Поговорим об это позже. — кивает он на меня. — Ты, закончила?

— Да, жить будет.

— Недзуми, тебе пора. — видимо, дальнейший разговор не для моих ушей. — Наберешь меня вечером, продолжим НАШ разговор.

— 'Недзуми' — какое подходящее тебя прозвище. — она посылает мне воздушный поцелуй. — Еще увидимся, малыш хафу.

Акихико выпроваживает меня из своего особняка. Уже у самого порога я решаюсь задать, терзающий меня последние полчаса вопрос.

— Так, почему это не мог быть шиноби?

— Ты, идиот? Те, кто прячутся никогда не нападут посреди бела дня, тем более без основательной подготовки. К тому же, все шиноби состоят в услужении у самурайских кланов, либо работают на государство. Думаешь, если бы я перешел дорогу правительству или влиятельному клану самураев, то мы бы с тобой сейчас мило беседовали? — он распахивает передо мной входную дверь. — Калитку не забудь захлопнуть. И, Недзуми, не трепи языком. — входная дверь захлопывается прямо перед моим носом, ознаменовав окончание разговора.

Кто же ты такой, Акихико? Как так вышло, что богатенький мальчик из влиятельной семьи стал лидером банды и за неполные полгода успел отжать у якудза часть их территорий. Я думал, что ты обычный уличный отброс, пытающийся вскарабкаться на вершину всеми доступными способами, а ты — всего лишь обиженный на папочку мажор. Зато, теперь становится ясно — откуда у красноволосого задатки бывалого следователя. Судя по его сестре, к обучению своих чад родители Акихико подходят весьма основательно.

И, Ки — это что за зверь такой? Этот термин я слышал еще там — на своей первой родине, но он, к сожалению, мне ни о чем не говорит. Наверняка это какая-то духовная практика, распространенная не территории страны восходящего солнца. Из оговорки Акихико становится ясно, чем эта самая Ки не является — это точно не оружие прямого действия. Тогда, что? Как назло, во время летних каникул у меня нет доступа к школьной библиотеке, чтобы, хотя бы там, попытаться поискать нужные мне знания. Жду не дождусь, когда наконец изобретут интернет, добыть нужную информацию в этой реальности — сущая мука.

После разговора с Акихико я планировал заскочить в тренажёрку к бывшему бандюгану Сато. Но с такой сечкой на затылке, пусть и умело обработанной, лучше лишний раз не напрягаться. Тем более я порядком ослабел от кровопотери. А самое обидное, что я сам в этом виноват: не сдержался, дал волю эмоциям, позволил прошлому затуманить мой разум.

Чем, черт возьми, я думал, когда принялся высказывать своё Фи прямо в лицо этому психически неустойчивому мяснику. Захотел закончить прямо, как та парочка якудз из Мацуба-кай? Могу себя поздравить, я практически этого добился. Еще бы чуть-чуть и красноволосый расколол мою глупую голову боккеном.

Этот случай должен послужить мне уроком. Стоит раз и навсегда перестать ассоциировать себя с крутым бойцом, которым я до этого являлся. Иначе это может выйти мне боком, уже чуть не вышло.

Будь скромным, Антон, твое время еще придет, а пока терпение и только терпение, если конечно не желаешь снова попытать удачу в надежде на очередное перерождение.

Уже будучи дома, я решаю немного рискнуть и заменить пропущенную тренировку у Сато погружением в визуализацию. Привычным, волевым усилием проваливаюсь в медитативное состояние. Сегодня поработаю с Гото. Здоровяк выполнил свою часть сделки на совесть и теперь в моем внутреннем мирке поселился слепок крутого каратеки из Годзю-рю с неплохим арсеналом. Сомневаюсь конечно, что лысый хрен продемонстрировал мне все, на что был способен, но даже тех объедков, что он кинул мне со своего барского стола, вполне хватит для того, чтобы я не только подготовился к схватке с Ивао, но и эволюционировал сам, как боец. К началу нового учебного года я должен научиться противостоять чудовищным, по моим сегодняшним меркам, ударам Гото и найти бреши в обороне здоровяка.

Навевает воспоминания, похожим образом я готовился к своим боям ранее. Изучал противника, анализировал записи его боев, искал слабые места и наконец адаптировался под его стиль.

Чтобы еще сильнее не травмироваться, решаю поработать над обходом блоков воображаемого Гото. В первую очередь мне необходимо подобрать ключи к его обороне, но как это сделать? Блоки здоровяка и его защитная стойка кажутся мне непреодолимой преградой, сколько бы ударов по разным этажам я не наносил — все без толку. Воображаемый здоровяк реагирует лишь на стомпы по пальцам ног. В остальном же он больше напоминают подвижную, непробиваемую статую, а не живого человека, состоящего из мягкого мяса и податливых костей.

Мне не хватает скорости, чтобы миновать его блоки и не хватает силы, чтобы их пробить. Броски и захваты также не срабатывают — воображаемый Гото крепко стоит на своих двоих и только за счет монструозных физических кондиций и сверх устойчивой стойки с легкостью контрит все мои потуги.

Пробую раздергивать, бросаю обманки, дабы обойти его защиту и нанести хоть какой-то урон. Но лысый здоровяк не ведется, его реакции за глаза хватает на то, чтобы прочитать все мои атакующие маневры. Перехожу на серийную работу, бью комбинациями, к рукам подключаю ноги, но сколько бы я ни старался итог всегда один. Складывается ощущение, что передо мной не обычный человек, а многорукий бог Шива. Его конечности мелькают с бешеной скоростью, принимая все мои, даже самые изощренные, атаки на жесткие блоки. Чувствую, это будет долгий месяц.

Еще немного повозившись со слепком Гото у себя в разуме, прерываю медитативное состояние. В воображаемом мире невозможно оценить течение времени и собственное физическое состояние, а мне еще нужно позвонить Акихико и не переусердствовать, дабы не попасть на больничную койку — мне и так сегодня изрядно досталось. И пусть я не отрабатывал защитных действий, то есть не получал прямого урона во время визуализации, но, судя по прошлому опыту, попадания по такому твердому истукану, как Гото, должны аукнуться, микротравмами для моих ударных поверхностей.

Распахиваю глаза и оцениваю собственное состояние. Немного вспотел, руки и ноги гудят от легкой натруженности, но не более. Осматриваю свои конечности — боли и видимых признаков повреждений нет. На часах пятнадцать ноль-ноль, до вечера еще далеко, а значит можно еще попрактиковаться. Вновь проваливаюсь в медитативное состояние и продолжаю молотить Гото. Если не преодолею его защиту, то хотя бы подтяну ударную технику, как это было с моим правым прямым.

Продолжаю тренироваться в своем внутреннем мирке. Периодически отменяю визуализацию для оценки собственного состояния и небольшого перерыва на перекус. Не знаю, какие процессы задействуются в организме во время этой техники, но после каждой тренировочной сессии чувствую жуткий голод, будто ничего не ел несколько последних дней, и дикую жажду, характерную для первой степени обезвоживания. Это немного настораживает. Как бы не угробить организм столь экстремальными нагрузками.

С наступлением вечера, во время очередного выхода из медитативного состояния чувствую, что все — хватит. Помимо привычных уже голода и жажды накатывает ощутимая усталость, по всему телу распространяется странный, волнообразный тремор — опасный звоночек, пора завязывать, тем более уже вечер, а значит пора звонить Акихико.

— Недзуми? — красноволосый, как обычно, отвечает не сразу.

— Да.

— Что за херня была там — в кафе? Что жить надоело, придурок малолетний? — рычит он в трубку. — Тебе повезло, что этот невидимка оказался там, иначе тебя бы соскребали с тротуара!

— Простите, господин Акихико. Не знаю, что на меня нашло. — и побольше вины в голосе, чтобы этот потерявший берега мажор поверил.

— Ладно, проехали. Я прикажу Шоте и он 'побеседует' с Ивао, все будет ровно. — бурчит он в ответ, остывая.

— Это плохая идея, господин Акихико. Троица из Тосэн будет наблюдать за дракой, они сразу просекут, если что-то будет нечисто.

— Дерьмо!

— Давайте сделаем по-моему. Я гарантирую, что смогу надрать зад Ивао. Мне лишь нужна небольшая услуга от Шоты.

— Что за услуга?

— Мелочь. Хочу, чтобы он продемонстрировал мне свое карате, тогда я смогу лучше подготовиться к схватке.

— Тц! Думал, ты придумал какую-то уловку, а ты все о своем. Недзуми, кретин, да послушай меня наконец. Он боец, а ты нет — шансы нулевые.

-А, если так? В конце лета я проведу спарринг с Шотой и пусть он оценит смогу ли я одолеть Ивао. Если провалюсь, то сделаем по-вашему.

-Ты задрал! Хрен с тобой, мелкий кретин! — он вновь рычит в трубку, уверен, будь я сейчас рядом, то мне бы всыпали по первое число.

— Так как насчет услуги от Шоты?

— Записывай цифры. — продиктовав мне номер своего помощника, Акихико в раздражении бросает трубку.

Бинго! Вскоре моя визуализация обзаведется слепком еще одного крутого каратеки, а 'Тень' пополнит свой арсенал шикарными ударами ног.

Не откладывая в долгий ящик, принимаюсь тут же набирать номер Шоты, но меня отвлекает стук со стороны входной двери. Кто бы это мог быть в столь поздний час?

Авторское отступление: Отдельное спасибо всем, кто откликнулся на мою просьбу и поддержал книгу лайком. Я очень это ценю. Не планировал на выходных писать продолжение, но, Вы, своей активной поддержкой замотивировали меня на этот трудовой подвиг. Надеюсь, мы с вами и дальше будем приятно удивлять друг-друга.

Глава 13

— Какие люди! — на пороге я обнаруживаю нежданную гостью.

— Фу, это от тебя так несет? — брезгливо, двумя пальчиками зажимает симпатичный носик Хоши Ито. — Научить пользоваться душем?

Пользуюсь лайфхаком Акихико — захлопываю входную дверь прямо перед ее, удивленной подобным поворотом, мордашкой. Вновь стук — на этот раз менее требовательный. Открываю.

— Ну чего тебе, понравилось ужинать на халяву? — не отказываю себе в удовольствии подразнить дерзкую девчонку.

— Пошел т.. — я начинаю медленно прикрывать входную дверь и 'госпожа Ито' моментально становится шёлковой. — Мне кое-что нужно от тебя.

— Прости, но я кажется уже говорил, мне нравятся девчонки с нормальной грудью. — откровенно забавляюсь, пока личико Хоши покрывается 'злыми' красными пятнами.

Кажется, еще чуть-чуть и она 'порвётся'. Я уже весь в предвкушении грядущего представления, но девчонке удается меня удивить. Хоши прикрывает глаза и делает глубокий вдох, замирает на несколько секунд, после чего с шумом выпускает воздух из легких. Ее лицо разглаживается, дурная кровь отливает от головы.

— Мне нужен номер того здоровяка, который был с тобой в парке. — после чего, нехотя добавляет. — Пожалуйста.

— Уоу! Я, конечно, предполагал, что ты та еще извращенка, но не думал, что настолько. — пытаюсь вновь выбить ее из колеи.

— У меня проблемы. — опускает она голову, чтобы я не сумел разглядеть блеска слезинок в уголках ее глаз.

— Рассказывай. — прекращаю дурачиться и впускаю ее внутрь.

После того как устраиваемся на кухне, взявшая себя в руки, Хоши Ито начинает свой рассказ.

— Вчера я столкнулась с парнем из Уэно Гакуэн, ну, с тем, с которым гуляла в парке. Он был в компании друзей. Стал ко мне приставать. Ну, я его и отшила, а он на меня наорал, сказал, что я об этом еще пожалею и посоветовал, чтобы я почаще оглядывалась. А сегодня за мной весь день таскался какой-то подозрительный сталкер, кое-как удалось от него оторваться.

-Гм, ПРОСТО отшила, а он взял и повел себя как конченный мудак, я правильно понимаю? — спрашиваю ее, пока разливаю чай по чашкам.

— Ну.... — мнется она.

— Давай, колись. — протягиваю ее парящую чашку.

— Я припомнила ему тот случай в парке.

— И все?

— Ну еще назвала его бесхребетным тюфяком.

— Ииии? — делаю глоток.

— И сыклом, мальчиком для битья, фимозным опарышем, обосравшим...

— Можешь не продолжать, я понял. То есть капитально унизила его перед друзьями? — вместо ответа, она мычит что-то невразумительное и шумно прихлебывает поданный чай. — Значит, тебе нужен тот, кто отлупит этого сталкера. Слушай, а чего ты сама с ним не разберешься?

— Как?

— Возьми свой юми* и прострели засранцу колено, ты ведь изучаешь Кюдзюцу*, в чем проблема?

— Может в том, что я никогда не стреляла в людей! — ее голосок так и сочится ядом.

— Ну вот и попробуешь.

— Просто дай мне чертов номер!

— Извини, мы с этим лысым не настолько близки, но еще за пару желаний я так и быть помогу тебе избавиться от этого хмыря. По рукам?

— Не дождешься!

Хоши подскакивает, как ужаленная, с громким стуком опускает чашку с недопитым напитком на столешницу, отчего чайный брызги покрывают скатерть. После чего, с гордо поднятой головой дефилирует в сторону прихожей.

— Стать жертвой насильника в столь юном возрасте — это так прискорбно. — качаю головой ей вслед, спокойно попивая чая.

— Одно желание. — на этот раз ее запала хватает ненадолго, Хоши в нерешительности замирает у собственной обуви и начинает торговаться.

— Одно желание. — подтверждаю нашу сделка, после чего указываю пальцем на устроенный этой истеричкой бардак. — И прибери за собой.

Интерлюдия

Кохей, вымещая накопившееся недовольство, смачно сплюнул на тротуар. Вчера, под самый вечер он расслабился и упустил девчонку. Просрал свой шанс сделать дело быстро и без лишних свидетелей. Ему всего-то и надо было, что немного припугнуть борзую мокрощелку, чтобы та прилюдно извинилась перед униженным студентиком, а вместо этого хитрая лисица улизнула у него прямо из-под носа. Хорошо, что студентик из Уэно Гакуэн предоставил ее адрес, иначе было бы совсем туго. Но и караулить эту сучку с самого утра у ее дома — то еще занятие, которое не стоит тех жалких пятидесяти кусков, что были ему обещаны.

Еще неделю назад Кохей послал бы этого придурка, вместе с его тупым предложением куда подальше. Но времена изменились, на территории старшей Ивакуры, где он до этого промышлял появились новые правила. Которым он, как ученик этой школы, должен был следовать, если не хотел найти на свою задницу приключений. Вот только цена вопроса Кохея не устраивала — отдавать семьдесят процентов выручки новоиспеченному лидеру школы совсем не хотелось.

А началось все с того, что пятеро лучших бойцов Ивакуры вновь устроили между собой небольшую потасовку в надежде выяснить кто же все-таки круче и кто станет тем счастливчиком, который будет доить всех остальных. Сколько Кохей себя помнил, подобные стычки происходили регулярно, как минимум раз в квартал, после чего участники драки дружно попадали в больничку, где зализывали раны и вновь принимались за старое. А старшая Ивакура продолжала тем временем оставаться оплотом бесконтрольной анархии. Но три месяца назад эти пятеро головорезов знатно переборщили — под раздачу попала парочка учителей и все виновники драки были отправлены в тюрьму для несовершеннолетних.

А неделю назад они вернулись обратно — под крыло родной альма-матер. Вот только от былого соперничества не осталось и следа. Пятеро лучших бойцов старшей Ивакуры объединились и принялись действовать под одним знаменем. Буквально за несколько часов они в доступной, кровавой манере 'объяснили' остальным ученикам, что Ивакура меняет курс, у школы наконец появился хозяин.

Следующим утром в класс Кохея привели новенького: высоченного, стройного корейца с длиннющими ногами, чья ровно подрезанная челка практически закрывала глаза. Как это обычно бывает в подобных школах, на ближайшей перемене новичка решили проверить на вшивость. Несколько парней из класса позвали новенького на задний двор, чтобы без лишних глаз выбить из того все дерьмо. Заняться Кохею в этот момент было нечем, поэтому он последовал за ними, дабы хоть чем-то себя развлечь. Но привычная ситуация практически сразу вышла из-под контроля.

Стоило загонщикам и жертве оказаться подальше от посторонних глаз, как их роли моментально поменялись. Кореец, не вынимая рук из карманов, высоко задрал ногу и без лишних прелюдий и церемоний впечатал подошву своей туфли прямиком в затылок впереди идущего парня. Не успели загонщики, как-то среагировать на действия своей уже бывшей жертвы, как новичок взмыл в воздух. Кохей никогда прежде не видел, чтобы человек прыгал настолько высоко, кореец выстрелил в небо, будто сжатая до предела пружина. Но еще сильнее Кохея поразило то, что последовало за этим — будучи в воздухе, кореец принялся наносить удары ногами по находящимся внизу парням. Новенький буквально топтался по головам своих новоиспеченных одноклассников и от каждого его 'шага' на пол валился очередной неудачник. Кому-то из жертв корейца везло больше и они ловили удар затылком, моментально вырубаясь, кому-то меньше и туфля сорок четвертого размера сминала до неузнаваемости лица неудачников.

Бойня не продлилась долго, но Кохей сполна успел оценить жестокую расчетливость новичка и то, что за время драки кореец так и не вытянул рук из карманов. И вообще, казалось, новенький совсем не запыхался, хотя только что отделал семерых неслабых парней. Это пугало. А на следующей перемене до Кохея дошли слухи, что сегодня в школу должен был прибыть новый лидер Ивакуры и пазл в его голове мигом сложился.

От неприятных воспоминаний Кохея отвлекла девчонка, наконец-то высунувшая нос из дому. В отличии от вчерашнего довольно фривольного наряда на этот раз на ней красовался спортивный костюм, а плечо пересекала лямка большой сумки, с торчащим из нее длинным, двухметровым чехлом.

— Эй, мужик, есть закурить?

Кохей вздрогнул от неожиданности и одним движением развернулся на звук. За спиной стоял мрачный мальчишка хафу в спортивных штанах и бесформенной футболке, явно не по размеру.

— Отвали, пацан, мне некогда. — отмахнулся от сопляка Кохей, возвращаясь к прерванной слежке.

— А, если найду? — не унимался борзый щегол за его спиной.

— Ты, сейчас приключений себе на жопу найдешь, вали давай, хафу. — Кохей в раздражении выпростал из широкого рукава балахона запрятанную там тонфу* и не гляда отмахнулся оружием от назойливого полукровки.

Рукоять тонфы дрогнула в руке от отдачи. Попал — констатировал Кохей, вот только не услышал из-за спины ни болезненного вскрика дерзкого сопляка, ни звука падающего на тротуар тела. Он хотел было обернуться, чтобы оценить обстановку, когда сильный удар, прилетевший прямиком в область уха, дезориентировал его. Потрясенный вестибулярный аппарат дал сбой и чувство равновесия на мгновение покинуло Кохея, он слегка покачнулся и оперся на ближайшую стену, чтобы не упасть. Звон в ухе немного сбивал с толку, но Кохей, будучи бывалым уличным псом, быстро вернул себе самообладание и порывисто обернулся, изготовившись к драке, но все, что он увидел — это спину, улепётывающего во всю прыть, пацана.

Эта картина настолько взбесила Кохея, что он бросился следом за потерявшим всякий страх сопляком. В этот момент Кохею было глубоко начхать на студентика из Уэно Гакуэн и его жалкие обидки, все, чего он хотел — оторвать зарвавшемуся смеску голову. Избить грязного выродка до кровавых соплей, чтобы до конца своей жалкой жизни тот не забывал свое место.

Несмотря на значительную фору и то, что беглец постоянно плутал по каким-то узеньким проулкам, расстояние между разъяренным японцем, сжимавшим побелевшими пальцами рукоять тонфы, и удиравшим без оглядки хафу стремительно сокращалось. Кохей был выше и явно лучше подготовлен, поэтому немудрено, что он уверенно нагонял свою цель. Он уже был готов ухватить засранца за край развевающейся от бега футболки, когда что-то подвернулось под ноги и он кубарем покатился по земле. Благо падать правильно Кохей умел, поэтому вовремя сгруппировался и трансформировал опасную инерцию в подконтрольный перекат, даже тонфу не выронил — бывший учитель был бы им доволен.

Прежде, чем возобновлять погоню за стремительно удаляющимся сопляком, вновь получившим фору, Кохей на мгновение обернулся, чтобы разглядеть причину падения. Натянутая бельевая веревка, замаскированная до этого куском картона, вызвала кое-какие подозрения, но их явно было недостаточно для того, чтобы охладить пыл разъяренного юноши. Плюнув на все предосторожности и доводы здравого смысла, Кохей с еще большим рвением принялся догонять беглеца. За свою самонадеянность и недальновидность Кохей поплатился еще несколько раз — натянутая бельевая веревка оказалась не единственной ловушкой, что заготовил для него подлый полукровка. Но как бы хафу не старался и не изворачивался закономерный конец был неизбежен. Кохей наконец нагнал мелкого ублюдка, когда они на пару с хафу выскочили из очередного переулка и внезапно оказались на знакомой всем в Тайто храмовой площади.

— Добегался, засранец? — Кохей принялся эффектно раскручивать тонфу за рукоять, приближаясь к запыхавшемуся беглецу. — Начинай молиться, говна кусок!

— Полегче, Карлсон, твой противник не я. — белобрысый парнишка с облегчением уселся прямо на мостовую.

Вместе с этой непонятной фразой до Кохея долетела первая стрела. Если бы не отточенные за годы рефлексы и тонфа уже раскрученная до высоких оборотов, то Кохею пришлось бы туго, а так — лакированное дерево 'встретилось' с бамбуком и обломки стрелы отлетели в сторону.

Кохей огляделся в поисках загадочного стрелка и был практически сразу вознагражден. На противоположной стороне площади, у лестнице, ведущей к храму Чококудзи, знакомая ему девчонка в спортивном костюме с луком на изготовку застыла в образцово-показательной позиции Кай* — она стояла к нему боком, с ногами расставленными чуть шире плеч, тетива ее лука была идеально натянута — оперение стрелы уходила за ухо. Спустя секунду пальцы девушки, защищенные специальной перчаткой югакэ*, отпустили натянутую тетиву на выдохе их владелицы и в сторону Кохея отправилась очередная стрела. Которую вскоре постигла участь предшественницы — на этот раз, будучи наготове, Кохей с легкостью отразил жужжащую смерть своей вращающейся, словно пропеллер, тонфой.

Позабыв о сопляке хафу, Кохей принялся сближаться с обстреливающей его лучницей. Она была хороша и чем ближе Кохей к ней подбирался, отражая летящие в него снаряды, тем отчетливее он это осознавал. Вот только ей кое-чего не хватало, а именно: опыта и хладнокровия. Каждый удачный шаг Кохея, сделанный по направлению к ней, бил по девчонке, сбивал ей концентрацию, заставлял руки трястись, отчего последующий выстрел терял в точности и убойности. Последней каплей стало показушное извлечение Кохеем на свет еще одной тонфы, которую он сразу же принялся раскручивать свободной рукой, образуя тем самым уже два вращающихся, неприступных для стрел щита. В этот момент лучница ощутимо дрогнула и окончательно потеряла самообладание. Стрела, неудачно слетевшая с тетивы, задорно поскакала по брусчатке.

-Дура, соберись! — Кохей вздрогнул от внезапно раздавшегося у него из-за спины крика. — Докажи, что ты хоть чем-то можешь компенсировать свои маленькие сиськи!!!

Кохей едва не заржал, гляда на побагровевшую от злости девчонку. Он хотел было крикнуть ей что-то обидное, но быстро поменял свое решение — что-то в стоящей перед ним девчонкой изменилось и это настораживало. Привыкший доверять собственной интуиции, Кохей рванул вперед, чтобы закончить эту нелепую схватку поскорее. Он принялся вращать своими тонфами еще быстрее, но девчонка не спешила проверять на прочность усилившуюся оборону Кохея, напротив — она медленно и как-то лениво накладывала очередную стрелу на тетиву.

-'Оно' хочет стрелять. — скорее прочитал по губам, а не услышал Кохей слова, прикрывшей глаза, лучницы.

-'Оно' стреляет. — ее веки приподнялись и их взгляды столкнулись, в ее глазах Кохей не увидел ни бушующей еще пару секунд назад ярости, ни предшествующей ей паники — лишь спокойствие и абсолютную безмятежность.

Стрела сорвалась с тетивы и устремилась к Кохею. Этот выстрел отличался от других — он был каким-то 'ленивым', складывалось ощущение, что девчонка не вложила особых сил в свой последний залп. Кохей играючи подставил вращающуюся тонфу на пути стрелы, еще несколько метров и он доберется до этой дряни.

— 'Оно' попадает. — сразу после выстрела произнесла бесцветным голосом лучница и принялась снимать тетиву со своего юми.

А выпущенная стрела тем временем, вильнув под резким порывом, внезапно поднявшегося, ветра, обогнула веерную защиту Кохея и ее учебный наконечник припечатал парня точно в лоб.

В себя Кохей пришел, когда солнце уже стояло в зените. Голова раскалывалась. Кряхтя, он приподнялся и сел, после чего ощупал себя. Все вещи, деньги и документы были при нем, хотя в карманах явно кто-то покопался. Даже тонфы и те никуда не делись — сиротливо валялись неподалеку. Мало того — рядом с собой он обнаружил записку.

' Она предлагала засунуть твои палки тебе в задницу, но я ее отговорил. Теперь, ты мой должник. А если вздумаешь меня кинуть, то, знай, пока ты спал я сделал пару пикантных фото. Думаю, твои кореша из старшей Ивакуры сильно в тебе разочаруются, когда их увидят. Позвони мне, искренне твой хафу Недзуми.

PS: Советую застегнуть штаны, когда придешь в себя.

PS?2: Номер телефона на обратной стороне записки — это, если вдруг ты отупел после попадания. '

Тяжело вздохнув, Кохей поднялся с нагретой солнцем и теплом собственного тела брусчатки, придерживая расстегнутые штаны. Думать о том, что творили с ним эти двое пока он был в отключке категорически не хотелось. Настроение и так было не ахти — его только что поимела девчонка и пускай ей повезло, но как ни раз говорил его учитель 'везет тому, кто везет'.

Воспоминания об учителе и помутневшее после удара сознание привели его туда, где он не появлялся вот уже больше года. Вид маленького додзе, сиротливо стоящего на отшибе лесополосы, неподалеку от храма Чококудзи навевал ностальгию.

-Чего застыл, тренировка все еще идет. Давай, не отлынивай. — в дверях стоял крепко сбитый старик с голым торсом, весь покрытый потом.

— Приветствую учитель, я... — поклонился Кохей при виде наставника.

— Мне срать. Ты, тренироваться пришел или лясы точить, как баба? — сплюнул старик на землю и потопал обратно внутрь додзе, чья вывеска гласила 'Матаёши-рю кобудо*'

Кохей последовал за ним. Внутри небольшого додзе, помимо старика, был лишь один человек.

— Здравствуй, Сора, давно не виделись.

*Вакю (яп. 和弓, 'японский лук'), дайкю (яп. 大弓, 'большой лук'), или обычно просто юми (яп. 弓, 'лук') представляет собой лук длиной более двух метров, но в отличие от других луков, рукоять делит лук не пополам, а в пропорции один (низ) к двум (верх). В современной Японии используется во время занятий кюдо (яп. 弓道 кю:до:, 'путь лука'). Традиционные луки изготавливаются из слоёного бамбука, дерева и кожи, используя технологии, не меняющиеся веками.

*Кюдзюцу (яп. 弓術, 'искусство лука') — японское военное искусство владения луком (юми). Практиковалось самураями в феодальной Японии.

*То́нфа (туй-фа, тонгва, тон-фа) — традиционное холодное оружие ударно-раздробляющего действия жителей острова Окинава. Его прототипом послужила рукоять для небольшой рисовой мельницы. Часто используется в парном варианте. Тонфа — прообраз современной полицейской дубинки с поперечной рукоятью.

*Кай 会 — объединение (встреча), фаза полного натяжения лука.

*Югакэ (яп. 弓懸け) или просто какэ -защитная перчатка на правую руку.

*Окинавские кобудо (яп. 沖縄古武道)или Матаёши-рю кобудо — традиционные окинавские боевые искусства работы с холодным оружием. Наиболее характерными видами используемого оружия являются бо, нунчаку, кама, тонфа, сай, кува (аналог тяпки), эку (деревянное весло) и тимбэй.

Глава 14

Было ли это проведением самой судьбы или банальной случайностью, но факт остается фактом — загадочный сталкер оказался учеником старшей Ивакуры. Поначалу я хотел просто ограбить вырубленного стрелой Хоши говнюка, но затем мне в голову пришла прелюбопытная идея. А что, если завербовать падкого до денег сталкера на свою сторону? Судя по тому, как парень с тонфами пропустил обычный хай-кик от 'тени', он явно не ровня Акихико, Шоте или троице из Тосэн. Этот боец лигой пониже, не Ивао, конечно, но и до вышеперечисленных монстров ему далеко. А значит, у меня есть шанс, нужно только правильно обыграть ситуацию.

— Спасибо.

— А? — вынырнув из собственных размышлений не сразу понимаю, чего от меня хочет, шагающая рядом Хоши Ито.

— Б! — надувает та щеки и резко ускоряет шаг, вырываясь вперед. — Придурок!

Хочу догнать и объясниться, но замечаю мнущегося неподалеку от моего дома Мичи. Черт, с этим сталкером я совсем позабыл о том, что у моего новоявленного ученика сегодня второе занятие.

-Извини, давно ждешь? — приветствую мальчишку.

— Не особо. Семпай, а это ваша девушка? — кивает он вслед Хоши.

— Не приведи Ками, сплюнь! — сплевываю через левое плечо — от греха.

После этой фразы Хоши оборачивается на ходу и испепеляет меня взглядом — ну и слух у этой дамочки.

— Почему? — удивляется Мичи. — Такая красивая!

— Ох, парень, знаешь, что главное в девушках?

— Что, семпай? — наивно хлопает глазенками Мичи.

— Когда они не знают о том, что красивы. -тыкаю пальцем в скрывающуюся за углом девчонку. — А эта — знает.

-Семпай, а как она может об этом не знать? — Мичи смотрит на меня так, будто сомневается в моих умственных способностях. — Наверняка у нее дома есть хотя бы одно зеркало, а еще ей мог об этом кто-то рассказать.

— Ты че, дофига умный? — не сильно пинаю его под зад. — Бегом на площадку.

Тренировка проходит в штатном режиме. Все по накатанной схеме, сначала общая физическая подготовка и полоса препятствий на детской площадке, а затем пара часов жополазанья у меня дома. Уходил от меня Мичи едва живой, но довольный — научил его делать простенький рычаг локтя. Парень талантливый и схватывает азы бразильского джиу-джитсу на лету, главное, чтобы запала хватило и его энтузиазм быстро не угас.

Отправив пацана домой, не откладываю в долгий ящик и сразу звоню Шоте. Собирался сделать это еще вчера, но визит 'госпожи Ито' помешал моим планам.

— Да? — доносится хриплый, заспанный голос из трубки после череды гудков.

— Приветствую, господин Шота, это Недзуми ваш номер дал мне...

— Не тарахти. Акихико уже звонил. Я сейчас не в городе, наберешь меня через пару дней. — обламывает меня Шота и сбрасывает вызов.

Что за дурная привычка у этих парней из босодзоку — постоянно бросать трубку.

Встреча с Шотой откладывается на неопределенное время, других планов на сегодня у меня нет, а значит, пора заняться собственными развитием. К моему удивлению, вчерашнее злоупотребление визуализацией никак особо не сказалась на моем организме, присутствовала лишь раздражающая мышечная боль, как после обычной тренировки. Поэтому сегодня решаю не изобретать велосипед и вновь погружаюсь в свой внутренний мир. Но на этот раз хочу поработать не столько над атакующими действиями и физическими кондициями, сколько над скоростью реакции и поможет мне в этом тот самый 'пылающий' выпад Акихико — пока что это самый быстрый прием, который на мне испытывали. Если смогу привыкнуть к его скорости, то цуки Гото или тем более Ивао не станут для меня проблемой.

Первая сотня попыток разглядеть стремительный выпад ничего мне не дает, увернуться даже не пытаюсь — пока это бесполезно. Моя скорость реакции и нейромышечная связь пасуют перед такими скоростями. Можно было начать с приема помедленнее, например с того же цуки Гото, но в случае с развитием реакции — это тупиковая стратегия. Лучше сразу шокировать свой мозг, чтобы он начал подстраиваться под новые реалии окружающего пространства — это куда эффективнее медленного наращивания темпа. Мозг — это не мышцы, его адаптационные возможности куда выше.

Как и в прошлый раз, я периодически покидаю визуализацию, чтобы оценить собственное физическое состояние и немного подкрепиться. На груди начинает вырисовываться едва заметная, красная полоса, словно от легкого раздражения кожи. Продолжаю.

Спустя тысячи попыток мозг начинает привыкать и движения Акихико хоть и смазываются, но уже становятся более различимы. А еще я замечаю кое-что необычное — то, чего раньше видеть не мог. Странная, едва уловимая аура, исходит от тела Акихико и покрывает его боккен во время приема — неужели загадочная Ки?

Пробую увернуться от выпада — неудача, но, я чувствую, что процесс сдвинулся с мертвой точки. Если раньше я пропускал момент начала атаки, то сейчас своевременно на него реагирую и пытаюсь уйти с траектории выпада. А значит — я на верном пути.

В очередной раз покинув визуализацию, понимаю, что пора завязывать. В области затылка поселилась неприятная давящая боль, а также серьезно усилилось глазное давление. Помимо этого, красная полоса на груди не слабо так припекает, сигнализируя о том, что я все-таки заработал пусть слабенький, но ожог.

Перекусив и обработав ожог на груди специальной мазью отправляюсь на боковую — время как раз подходящее.

Будильником для меня становится разрывающийся в прихожей телефон. Нехотя отлипаю от футона и закутавшись в одеяло бреду снимать трубку.

— Аааааааааааааааааааааало? — зеваю в трубку.

— Это Кохей, ты, кажется хотел перетереть. Давай через час в Парке Уэно, встретимся у входа в метро.

— Дааааааааавай. — повторно зеваю и вешаю трубку.

Приняв холодный душ, дабы хоть немного взбодриться, одеваюсь и неторопливо выдвигаюсь к месту встречи. Как и было оговорено парень с тонфами встречает меня неподалеку от метро и без лишних слов увлекает за собой — подальше от любопытных глаз, вглубь Парка Уэно.

— Хорошее местечко выбрал. — одобрительно оглядываю небольшую полянку, куда меня привел Кохей. — Пересеченная местность, сбежать будет трудно. Деревьев много — это на случай, если неподалеку бродит девочка-лучница. Молодец, все продумааааааааааал. — вновь зеваю.

— Ничего, в больнице отоспишься. — Кохей стягивает балахон с тонфами, закрепленными в широких рукавах, и перевешивает тот на ветку ближайшего кедра.

Парень остается в одной майке и я наконец могу оценить его телосложение. Крепкий, очень жилистый — сразу видно, парень не привык отлынивать от работы и тяжелых тренировок. Слева на шее татуировка в виде кандзи 'Немой волк', которую до этого прикрывал балахон.

— Не боишься за свою репутацию? Твои дружки из Ивакуры не оценят твою последнюю фотосессию. — никаких фоток у меня конечно же нет, я просто блефую, но делаю это весьма убедительно. — Слышал, нравы у вас там дикие, за любой косяк могут избить до кровавого поноса.

— Насрать. У меня нет друзей, я сам по себе. — растягивает он губы в хищной усмешке. — Отправлю тебя в больницу, потом займусь девчонкой. Да, ты, не ссы, ничего ей не будет, так, немного припугну.

— Да, я как-то не особо за нее беспокоюсь.

— Правильно, сейчас тебе следует беспокоиться о себе. — надвигается этот крепыш на меня.

— Может, хотя бы, тонфы возьмешь? — киваю на балахон, висящий на дереве.

— Чтобы отмудохать такого сопляка мне хватит и этого. — демонстрирует он свои крепкие кулаки.

— Ладушки.

Пробиваю по его опорной ноге лоу-кик и моментально разрываю дистанцию. Биться в ближнем бою при такой разнице в габаритах и физических кондициях — самоубийство. К тому же мне нужна дистанция, чтобы я мог натравить на Кохея свою 'тень'. Лоу-кик не приносит ощутимого результата и Кохей вновь бездумно летит на меня, складывается ощущение, что драться без оружия он совсем не умеет. Первый же выброшенный им удар лишь подтверждает эту теорию. Мощный и корявый замах превращается в размашистый хук, от которого не смог бы увернуться только слепой. Не могу понять, то ли этот парень настолько плох в рукопашной схватке, то ли вчерашняя визуализация значительно ускорила мое восприятие, но то, что я сейчас вижу заставляет меня испытывать испанский стыд. Видимо, стиль этого парня совсем не подразумевает бой без оружия. Но это не повод расслабляться — драться он не умеет, но дури в нем хоть отбавляй. Сила, скорость, выносливость — все эти показатели у Кохея на достаточно высоком уровне.

Уворачиваясь от очередного богатырского замаха, захожу за его ведущую ногу и пробиваю правый прямой в задранный подбородок. Не знаю из чего сделан этот парень, даже после такого акцентированного попадания он и глазом не ведет, а продолжает размахивать руками, словно мельница. И стоит мне под эту мельницу попасть, как я сразу же окажусь на больничной койке. Еще несколько раз ловлю его на противоходе и пробую на прочность его челюсть — все без толку. Работа по корпусу также не приносит результатов, первый же мидл-кик засаженный Кохею прямиком в печень, едва не приводит меня к обидному поражению. После попадания по корпусу этот парень отмахивается от меня, словно от назойливой мухи, и я едва не ловлю лицом его кулак — в последнее мгновение успеваю отдернуть голову, уверен, если бы не вчерашние тренировки с двойником Акихико, то эта подача отправила бы меня в глухой нокаут.

Дерьмовая ситуация: вырубить Кохея без помощи 'тени' у меня точно не выйдет, а выносливости ему не занимать, поэтому рассчитывать на накопительный урон от множества атак также не приходится — я банально быстрее выдохнусь. Остается лишь рвать дистанцию и уповать на помощь 'тени', но этот берсерк не дает мне отдалиться достаточно далеко. Он непрестанно наседает на меня со своими колхозными ударами. При подобном давлении ни о какой концентрации на бое с тенью не может идти речи, зазеваюсь и Кохей запросто снесет мне голову. Этот парень действует, как дикарь, но такая стратегия не дает мне воспользоваться моим единственным козырем. Не думал, что он окажется настолько неудобным для меня противником.

Чувствую подступающую усталость — это плохой звоночек. Мне срочно нужно что-нибудь придумать, иначе я рискую быть битым, возможно ногами и не исключено, что по почкам.

-Стреляй! — ору я в сторону лесопосадки за его спиной. — Сейчас!

Старый трюк срабатывает безотказно. Беспокоясь за свой котелок, уже пострадавший до этого от стрелы Хоши Ито, Кохей резко оборачивается, даруя мне столь необходимую передышку.

— И? Чего ты добился? — поворачивается он обратно в мою сторону. — Надо было нападать, пока был шанс, а не убегать, как сыкло!

— 'Тот, кто знает, когда он может сражаться, а когда не может, будет победителем.'* — в этот момент, появившаяся рядом с Кохеем 'тень' наносит хай-кик тому в голову. — Но ты ведь тупой и все равно нихера не понял, правда?

К моему удивлению, этот увалень замечает 'тень' и успевает подставить предплечье под удар. После чего отскакивает на безопасное расстояние и поднимает руки в примирительно жесте.

— Сдаюсь. Ты победил. — идет он на попятную, при этом бросая мимолетный взгляд на свой балахон с сокрытыми в нем тонфами. — Не думал, что ты можешь использовать Ки, тем более на таком уровне.

— Зубы не заговаривай и отойди подальше от дерева.

Командую я, при этом, сохраняя, между нами, необходимую дистанцию — не более трех метров, иначе 'тень', стоящая рядом с Кохеем просто развеется, и я потеряю свой единственный козырь. А подпускать этого парня ближе, пусть даже он будет находиться под конвоем 'тени', я не рискну.

— Как скажешь. — опускает Кохей руки и поправляет свой странный, веревочный ремень.

А в следующую секунду, я едва успеваю отдернуть голову от просвистевшего в миллиметре от моего виска металлического грузика, закрепленного на длинной веревке, противоположный конец которой зажат в правой руке ухмыляющегося Кохея. Из-за столь экстремального уклонения я моментально теряю концентрацию и 'тень' развеивается, оставляя меня наедине с Кохеем, вооруженным трехметровой веревкой с закрепленными на ее концах грузиками. Благодаря памяти Тон-Тона, я с легкостью опознаю в этом странном оружие суручин* — хоть какая-то польза от его многолетнего увлечения местными комиксами.

-Когда есть возможность, надо бить наверняка, а не лясы точить, как баба. — судя по изменившемуся тону, Кохей явно кого-то цитирует.

Перехватив веревку посередине двумя руками, он принимается раскручивать ее утяжеленные концы при помощи вращения своих крепких, узловатых кистей. Делает он это до тех пор, пока концы суручина не смазываются, исчезая из виду. Лишь до ушей доносится гул, словно от работающего на полную катушку вентилятора.

Плохо дело, кажется, я догадываюсь, что последует за этой подготовкой. В последнее мгновение отклоняю корпус, но действую недостаточно быстро, поэтому металлический грузик, прилетевший со стороны Кохея, по касательной задевает плечо, левая рука моментально отсыхает. Но это еще не конец атаки — Кохей хитрым движением крутит кистью, отчего по веревке идет вибрация и та, изгибаясь, словно змея, пытается захлестнуть мою шею. На этот раз увернуться не успеваю, поэтому просовываю правое предплечье под эту импровизированную удавку. Веревка плотно захлестывает шею и притягивает к ней мою же конечность. При этом грузик после захлеста больно попадает мне по затылку, отчего на пару мгновений я теряю всякую связь с реальностью. Кохей этим пользуется и резким рывком опрокидывает меня на землю.

Лежу на боку, в последний момент перед падением удалось немного извернуться, чтобы минимизировать урон. Картинка немного плывет, но нижняя часть тела Кохея все еще в моем поле зрения. Пытаюсь сосредоточиться, но ни хрена не выходит — мешает головокружение. Мне нужно время, чтобы восстановиться, хотя бы полминуты.

-Ну, ты и сыкло, договаривались же без оружия. — хриплю я передавленным горлом, из последних сил задирая голову, чтобы кровь немного отлила. — Ты, не волк, ты, мелкий, пиздлявый пудель.

-На войне все средства хороши. — скалится Кохей, примеряясь для броска второго, все еще раскрученного конца суручина.

— Тут ты прав. — соглашаюсь с ним, картинка перед глазами наконец-то устаканивается.

Появившаяся на пути, летящей в мою сторону, веревки 'тень' вооруженная боккеном исполняет коронный выпад Акихико. Подожженные обрывки суручина разлетаются в разные сторону. Кохей принимается с остервенением тушить горящий конец веревки, оставшийся у него в руках, и это становится для него роковой ошибкой. Страшась остаться без оружия, Кохей упускает 'тень' из виду, за что моментально расплачивается — цуки Гото отправляет его в полет к ближайшему кедру. В последний момент Кохей успевает перекрыться руками, частично гася импульс чудовищного по своей силе удара, но это ему не особо помогает. Во время столкновения с кедром, Кохей неслабо прикладывается головой об дерево и моментально отрубается.

Впрочем, я и сам ненадолго задерживаюсь в сознании — примененный "тенью" цуки Гото отнимает последние силы и я проваливаюсь в небытие, вслед за своим противником.

* Цитата из 'Искусство войны' Сунь-Цзы

* Суручин -верёвка или цепь с укреплёнными по обоим концам металлическими или каменными грузилами. Приспособление для причаливания и крепления лодок к пристани. Существует два вида: нага суручин (длиной 3 м.) и тан суручин (1,5 м.).Используется в Окинавском Кобудо.

Ниже перечислены остальные виды оружия ОКИНАВСКОГО КОБУДО:

Бо

— (другие названия:

рокусяку бо, кон, кун

) — наиболее распространённое оружие, деревянный шест (бо) длиной шесть сяку (року сяку). Японская мера длины сяку составляла около 30,3 см. То есть длина шеста составляла около 182 см. Окинавские названия шеста 'кон' или 'кун'.

Тонфа

(

тунфа, туйфа, туйха, тункуа

) — палка длиной около 40 см с поперечной рукоятью, первоначально рычаг для вращения жернова ручной мельницы. Парное оружие.

Сай

— металлический трезубец, прообразом которого служила ваджра — один из символов буддизма. Другая версия относит происхождение саи к вилам для рыхления почвы, прообразу человека, а также кактусу или заколки для волос. Парное оружие.

Нунчаку

— две палки длиной около 30 см, соединённые верёвкой длиной около 10 см. Прообразом нунчаку послужили, по различным версиям, конские удила или цеп для обмолота риса.

Кама

— серп, сельскохозяйственное орудие для сбора риса. Применяется в одиночном и парном вариантах. При использовании в парном варианте — нитёгама (два серпа).

Еку

— (

эку, уэку, иэку, кай

) — весло.

Нунтибо

— острога, шест длиной около 210 см с

нунти

на одном конце.

Сансецу кон

— деревянный трёхзвенный цеп со звеньями длиной около 65 см, соединёнными верёвками или цепью длиной около 5-7 см.

Тинбэ-рочин

или

тинбэ-сэйрюто

— непарное оружие, изначально представляющее собой крышку от большой кастрюли (

то хай

) в сочетании с лопаткой для перемешивания риса (

хэра

). То хай использовали как щит, хэрато хай — как дубинку.

Глава 15

С трудом продираю глаза, жутко раскалывается голова. Пора завязывать с идиотскими решениями, иначе очередная глупость сведет меня в могилу. Но, кто же знал, что Кохей способен разглядеть 'тень'. Пытаюсь приподняться, но что-то мешает, впивается в шею — веревка, вспоминаю я. Пока выпутываюсь, оглядываю поляну. Не знаю, сколько я провалялся без сознания, но кажется не больше часа — солнце достаточно высоко. К моему облегчению, Кохей все еще в отключке, валяется у злополучного кедра — не мудрено, после такого-то удара. Не важно, насколько крепкая у этого парня голова, ведь в первую очередь от подобных столкновений страдает мозг. Как минимум, легкое сотрясение после 'знакомства' с деревом ему обеспеченно. Хитрожопый сукин сын получил по заслугам.

Пошатываясь, подбредаю к нему и проверяю пульс — ровный, жить будет. Выковыриваю уцелевший кусок веревки из его крепко сжатой пятерни — даже будучи без сознания этот любитель БДСМ ни в какую не желает прощаться со своей игрушкой. После чего прислоняю крепыша к кедру и приматываю его за шею к дереву. Не ради забавы или во имя мести, просто истлевший по краям обрывок веревки оказался коротким. И лишь затем, от всей души, пинаю его под дых, — а вот это уже личное.

— Кха-кха-К-х-ха! — заходится кашлем Кохей, дергая примотанной к дереву башкой.

— Эй, Ержан, вставай, на работу пора. — еще раз пинаю говнюка, на этот раз в область печени.

— Хорош уже, мелкий ублюдок. — еще не до конца пришедший в себя Кохей дергает за веревку, но та не поддается — крепкая зараза.

— Не ной, тебе один хер такие удары, как слону дробина, а мне — приятно.

На этот раз целю в пах. Кохей благоразумно перестает дергать за огрызок суручина на своей шее и инстинктивно прикрывает руками хозяйство — понятливый малый.

— Поговорим? — кидаю ему метафорический спасательный круг.

— Как ты меня вырубил, я же тебя связал? — сплевывает он на зеленую травку и морщится, судя по всему, от головной боли. — Ни черта не помню.

На лицо спутанность сознания и кратковременная потеря памяти — это мне на руку. Пока он в таком состоянии разговорить его будет проще пареной репы.

— Вот и ладушки. Вопрос первый: расскажи мне о Ки?

— Какая нахрен Ки!? — рычит на меня Кохей, но быстро сбавляет тон — громкие звуки вызывает у него дискомфорт. — Убери веревку, что б тебя.

— Не так быстро, сначала поговорим. — качаю головой. — Ответишь на несколько вопросов и вали на все четыре стороны. Так, что насчет Ки?

— Я не особо много знаю, мой учитель не из разговорчивых. -отнекивается тот, массируя виски.

— Выкладывай, что знаешь, че ты мнешься, как школьница, впервые продающая грязные трусики. — начинаю злиться.

— Ки — это такая штука в человеческом теле, типа тонкая энергия... — судя по характерному порыву, он едва сдерживает тошноту.

— 'Штука'?

— Ой, иди в жопу, я же сказал, что мало знаю.

— Ладно-ладно, продолжайте профессор.

— Сука мелкая. — огрызается Кохей, но после повторной угрозы его драгоценным яйчишкам смиренно продолжает лекцию. — Всех видов не знаю, в нашем стиле есть только Рейки — это Ки духа и Сиоки — Ки соли.

— И? Что они дают-то?

— При помощи Рейки можно воздействовать на других людей или животных. Эта Ки оказывает пси-хо-сома-ти... — пыжится Кохей.

— Психосоматическое? — прихожу ему на помощь.

— Да, оказывает это самое воздействие. — в знак согласия кивает Кохей, делает он это медленно, дабы не бередить головную боль, после чего на несколько секунд замолкает.

Даю ему время, чтобы продышаться. Удивительный парень — идет на поправку прямо на глазах. Нездоровая бледность стремительно сходит на нет, даже круги под глазами и те немного рассосались. То ли я переоценил травму, то ли у Кохея есть свои маленькие секреты, которыми он вряд ли со мной поделиться.

— Помню, учитель как-то притащил в додзе свинью и при помощи Рейки заставил ее поверить в то, что разбивает ей голову тонфой, а она взяла и сдохла. Когда мы ее разделывали для якинику, учитель сказал, что она откинулась от кровоизлияния в мозг. — его желудок громко урчит. — Вкусная была — пальчики оближешь. Он и на нас подобные фокусы использовал.

— Постой! — меня посещает любопытная догадка. — Если учитель внушит, что бьет тебя, то на твоем теле останется след? Садина, может синяк?

— Типа того, только там не внушение. Как бы объяснить, чтобы даже такому мелкому тупице, как ты, было понятно. — он вновь погружается в себя в попытках сосредоточиться на происходящем. — Скорее, тело чувствует агрессивные намерения, подкрепленные Ки. Эти намерения настолько убедительны, что обманывают сознание и ты начинаешь верить в эту новую реальность, а следом начинает верить и твое тело. В общем срань какая-то.

Его рассказ наталкивает меня на интересную мысль, касательно влияния визуализации на мое тело. Возможно, я неосознанно использую Рейки во время медитации, но направляю ее не во вне, как это делает учитель Кохея, а наоборот — фокусирую эту странную Ки на своем разуме. Чем создаю психосоматическую связь, которая и воздействует на весь организм. Проще говоря, подкрепляю собственное самовнушение при помощи Рейки. В подобных экспериментах с собственным организмом главное — не закончить, как свинья из рассказа.

— Еще что-нибудь?

— Рейки — это общая для всех боевых искусств Японии Ки, некоторые стили ограничиваются только этой Ки. — цитирует Кохей, прикрыв глаза.

Отталкиваясь от своего опыта в визуализации, кажется, я догадываюсь почему именно Рейки является основополагающей Ки — именно она позволяет местным бойцам достигать таких высот в физическом развитии. Кохей — вот хитрый лис, даже будучи в столь плачевном состоянии, решил скормить мне байку со свиньей, чтобы отвлечь от сути.

— Молодец пять, а Сиоки?

— Нахер иди. — Кохей смачно сплевывает вязкую слюну, метя в мою кроссовку — кажется, ему становится лучше. — С этой Ки проще, она каким-то образом взаимодействует с солью в крови, это дает энергию и выносливость. Кобудо ведь изначально было крестьянским боевым искусством, поэтому большой упор делался на выносливость, чтобы даже после тяжелой работы боец смог навалять кому надо.

Соль, соль, соль...может эта Ки способна не допускать гипонатриемии при экстремальных нагрузках или вовсе контролирует водно-солевой баланс организма — слишком мало информации, а моих знаний, почерпнутых из спортивной медицины явно недостаточно для полноценного анализа. Возможно, именно Сиоки позволяет Кохею столь стремительно восстанавливаться от последствий травмы, но он вряд ли раскроет мне этот секрет, даже будучи в столь плачевном состоянии.

— У тебя все? — я прямо чувствую, как Кохею не терпится избавиться от удавки на собственной шее. — Давай спрашивай и развязывай уже, хорош тянуть.

— Ты дома утюг забыл выключить? Нет? Ну-так и не дергайся, сиди — дыши свежим воздухом, поправляй здоровье. — задумчиво потираю подбородок. — А что насчет философии, нафига тогда она, если все упирается в Ки?

— Хафу, завязывай, это уже ни в какие ворота не лезет. — таращится на меня Кохей. — Как ты вообще поднял свою Ки до такого уровня?

— Мне попался неразговорчивый учитель из Таиланда. — пытаюсь отбрехаться по старой схеме.

— Ну-да, ну-да, конечно. — сарказма в его голосе хоть отбавляй -плохой признак, Кохей слишком быстро идет на поправку. — Все дело в одном из трех парадоксов боевых искусств. Как же там было...начинать заниматься боевыми искусствами лучше с детства, но при этом, из-за...еще несформировавшегося мировоззрения, ребенок не может развить в себе ни один из видов Ки. Его разуму не хватает для этого дисциплины и фундаментальных ориентиров... С другой стороны — взрослый, сформировавшийся, как личность, человек может осваивать Ки, но ему уже никогда не стать бойцом — момент упущен, неподготовленное тело не вынесет нагрузок. Философия разрешает этот парадокс и... становится для ребенка путеводной звездой, до тех пор пока тот не найдет свой собственный путь.

Так вот, где собака зарыта. Все-таки я был прав, когда забил на этот аспект. Я взрослый, запертый в теле ребенка, мое мировоззрение уже сформировано, а значит этот парадокс боевых искусств может катиться куда подальше. Одной проблемой меньше. К тому же, не думаю, что философия, которой тебя потчуют с раннего детства никак не скажется на жизненном пути. В обмен на силу у местных детишек отбирают часть их индивидуальности, программируют с малых лет, словно роботов, и в конечном счете лишают свободы выбора каким человеком быть.

— Ох, господин Кохей, да вы оказывается тот еще романтик, надо же 'путеводной звездой'. Не пробовали писать стихи? — небольшая проверка когнитивных функций не повредит.

Путеводная звезда

Нет среди живых места

Труп хафу под лунным светом

Судя по выданным строчкам, сознание окончательно прояснилось — что за пугающая скорость восстановления.

— Неплохо, весьма неплохо. Писать стихи у тебя выходит намного лучше, чем махать кулаками. — хлопаю ему — заслужил, мне еще никто стихов не посвящал. — Может еще и способами развития Ки поделишься?

— Может отсосешь? — злобно скалится в ответ Кохей, видимо я ступил на запретную территорию.

— Не знал, что ты из этих. — на положительный ответ особо не рассчитывал — одно дело разбрасываться общедоступной информацией, находясь в полубессознательном состоянии, и совсем другое — выдавать тайны собственной школы. — Ладно, еще парочка вопросов и можешь валить, писать сопливые стишки или чем ты там занимаешься в свободное от беготни за школьницами время.

— Наконец-то, а то меня уже блевать тянет от твоей рожи.

— Скорее от сотрясения. Моя Ки, как ты ее видишь?

— Глазами, еще дебильные вопросы?

— Обычные люди ее не видят.

— А с чего они должны ее видеть или чувствовать, если у них самих нет Ки?

Значит Ки можно не только увидеть, но и почувствовать — любопытно. Помнится, Акихико как раз-таки почувствовал мою 'тень', но красноволосого сбила с толку ее непонятная природа. Скорее всего, 'тень' — такой же результат неосознанного использования Ки. Только на этот раз не Рейки, а какого-то другого, неизвестного пока вида.

— Ладно, забей. Как моя Ки выглядит со стороны?

— Как призрак из сранного ужастика. Прозрачная, плохо различимая мужская фигура. Если бы не солнечный день, то фиг бы я ее вообще заметил, хотя, стоп, это же Ки...

Кохей видит 'тень' не так отчетливо, как это делаю я. И здесь одно из двух: либо его уровня восприятия Ки банально недостаточно для того, чтобы разглядеть фантома во всей красе, либо собственная Ки лучше улавливается органами чувств. Лично я, склоняюсь к первому варианту. Этот вариант косвенно подтверждает, как оговорка самого Кохея про ущербное восприятие обычных людей, так и эксперимент с тем старичком в парке — повезло, что дедушка не оказался каким-нибудь заслуженным мастером в отставке, в противном случае мои кишки собирали бы по ближайшим кустам.

— И последний вопрос сегодняшней викторины. — выдерживаю драматическую паузу. — Кохей, хочешь стать миллионером?

Покидаю парк в прекрасном расположении духа. Мне все-таки удалось найти с Немым Волком общий язык. Этот парень оказался чертовски падок на деньги, возникла только одна маааааленькая проблема — чертов расист не хотел иметь никаких дел с хафу. Благо, я быстро про это смекнул и перекинул стрелки на 'госпожу Ито', обозначив ее, как нанимателя. Осталось лишь устроить этим двоим встречу и обговорить условия сотрудничества — минус одно желание и истерика со стороны Хоши Ито мне обеспечены. Зато, если все пройдет гладко, то у меня появится собственный карманный шпион в стане предполагаемого врага.

Но не только удачный исход переговоров греет мое черствое сердце, есть еще кое-что, чему я несказанно рад — 'тень' пополнила свою коллекцию приемов. Трехметровый суручин идеально подходит фантому в качестве оружия, мне больше не придется рисковать и бросать 'тень' на амбразуру. Во мне давненько зреет уверенность в том, что мы с 'тенью' каким-то образом связанны и стоит той получить урон, как мне это аукнется. До последнего откладывал проверку этой гипотезы, но сегодняшним вечером постараюсь расставить все точки над 'и' — более не хочу оставаться в неведении и довольствоваться лишь предположениями.

Но 'тень' — лишь временное подспорье, пока я не встану на ноги, как боец. Для использования в реальной схватке она не подходит. У нее слишком много недостатков. И Кохей это наглядно продемонстрировал — стоило мне лично вступить в бой, как концентрация необходимая для существования 'тени' куда-то улетучилась, потому что все мое внимание переключилось на текущую угрозу — это инстинкт, который мне вряд ли удастся побороть. К тому же она чрезвычайно сильно просаживает выносливость, до такой степени, что после пары приемов я отправляюсь в нирвану. А если еще и мои опасения по поводу нашей связи с фантомом сбудутся, то бой с тенью и вовсе становится обоюдоострым мечом, который можно использовать только с риском для жизни. Все-таки, как я и предполагал, бой с тенью — это сугубо тренировочная техника, не предназначенная для настоящего боя.

Мне дико повезло в этот раз. Кохей заигрался и упустил свой шанс закончить все одним махом, вот только в следующий раз удача может оказаться не на моей стороне. Нужно перестать полагаться на 'тень' и увеличить тренировочный темп. Тем более, как показала практика, противники с дистанционным оружием — моя ахиллесова пята. Будучи бойцом ММА я никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным и даже 'тень', на которую я возлагал определенные надежды в этом аспекте, спасовала перед суручином Кохея. Если бы тот не оказался таким неосторожным болваном, то победа была бы у него в кармане, но он слишком рано расслабился и поверил в свой успех. А это чревато, нельзя давать слабину до тех пор, пока противник находится в сознании. Возможно, мне сыграло на руку еще и то, что Кохей не воспринимал меня всерьез до последнего. Ведь, кто я? Правильно — хафу. Предрассудки сыграли против него. Откровенно говоря, в победе над Кохеем нет моей заслуги — обычное везение.

Благо этот риск сполна окупился — я получил столь ценную для меня информацию о Ки, пусть и в сильно урезанном виде. И теперь я, кажется, знаю, каким образом смогу использовать Рейки не только на себе, но и на противнике. После разговора с Кохеем я вспомнил злополучную встречу с рикиси Ямагути и взгляд, которым тот приковал меня к месту, стал заключительной подсказкой. Ответ с самого начала находился у меня под носом, но казался настолько абсурдным, что я не рассматривал его всерьез. Битва взглядов — момент во время которого два бойца давят друг на друга ментально, стараясь получить таким образом психологическое преимущество. Не знаю, насколько я был хорош в этом аспекте, но иногда моих оппонентов потряхивало после стердауна, а это хороший знак. Все, что мне остается — это подыскать подходящего кандидата для предстоящего эксперимента.

Рэйки (яп. 霊気, ки духа) — синергия, духовная или космическая энергия. Рэйки-практиками воспринимается как Белый огонь или Свет, понижающий вибрационные характеристики для того или иного существа.

Сиокэ (яп. 塩気, ки соли) — биоэнергия, энергия биоплазмы, дает телесную структуру, её символизирует соль в крови ('сио' и значит 'соль').

Глава 16

Все оказалось куда хуже, чем я думал. Не только атаки 'тени' отнимали у меня силы, еще больше резерв выносливости просаживали попадания по самому фантому — стоило нарушить его целостность при помощи любого физического объекта, как на меня моментально накатывала усталость. При таком раскладе ценность 'тени', как тренировочного партнера, также ставится под вопрос, если защитные действия я еще могу с ней отрабатывать, то атакующие или контратакующие уже нет — парочка неплохих попаданий по 'тени' и я в отключке. Но даже не это главное — при нарушении целостности оболочки фантома я чувствую болезненный импульс в том же самом месте, на собственном теле, словно удар получил я сам. Благо, при этом нет никаких физических повреждений, лишь фантомная боль. Складывается ощущение, что мы с 'тенью' каким-то образом синхронизированы.

Исходя из этого, куда сподручней и безопасней использовать визуализацию для тренировочных целей. Это странно и немного обидно, неужели техника, на которую я возлагал основные надежды оказалась дефективной или я попросту чего-то не понимаю? Возможно, стоило рассмотреть ее под другим углом или провести больше тестов, чтобы изучить бой с тенью досконально, но на данный момент у меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на научные изыскания.

Остаток дня провожу в визуализации, чередуя между собой жалкие потуги в преодолении несокрушимой обороны Гото и провальные попытки скрыться от карающего меча Акихико. Ни в том, ни в другом я не добиваюсь особых успехов, но это меня не особо огорчает. Ведь, мне есть с чем сравнивать. По сравнению со своей прошлой бойцовской карьерой, сейчас я двигаюсь семимильными шагами. Уверен, будь у меня хоть десять лет в запасе там — на Земле я бы один черт не смог преодолеть ту пропасть, что разделяет нас с Акихико или с тем же Гото. Но здесь, с этими новыми, поразительными возможностями я обязательно стану лучшим и превзойду их всех...

Сам не замечаю, как во время очередного перерыва отключаюсь, прямо за столом.

Следующим утром решаю немного сбавить темп, вчерашнее внезапное отключение говорит о многом — тело не вывозит. Поэтому распорядок на сегодня меняется: сразу после тренировки со своим кохаем отправлюсь на пробежку, а затем в тренажерку к дядьке Сато. Изменение типа нагрузки пойдет организму лишь на пользу, а смена обстановки немного расслабит психику и нервную систему. С тех пор, как визуализация стала основой моей тренировочной программы, я все больше ощущаю себя тем старым Тон-Тоном — неудачником и затворником, что целыми днями не покидал пределов собственной комнаты. Дерьмовое чувство, может из-за этого я и стал чаще вести себя, как сорвиголова — сработал механизм гиперкомпенсации.

Мое самокопание прерывает вежливый стук в дверь — Мичи, легок на помине. Тренировка с мальчишкой проходит в штатном режиме я не форсирую события — это пока ни к чему, для начала ему нужно привыкнуть к тем нагрузкам, что я ему даю и созреть ментально. С последним я как раз планирую ему сегодня помочь.

— Закончили. — команду я и Мичи обессилено валится на травку, прямо на детской площадке. — Молодец, хорошая работа.

— Спасибо... — переводит он дух. — Семпай.

— Отдохни немного, а после — устроим небольшой стресс-тест.

— А это не опасно?

— Разве что немного.

— Семпай, не слышу уверенности в вашем голосе. — а ее там и нет, парень, ведь этот стресс-тест для нас обоих.

Кажется, Мичи начинает что-то подозревать, хорошо, что приседания и спринт я оставил на конец тренировки — с дрожащими коленками этот трусишка далеко не убежит.

— Ну, начнем, пожалуй.

Присаживаюсь рядом — так, чтобы наши лица оказались примерно на одном уровне и пристально всматриваюсь Мичи в глаза, как ни раз делал до этого, будучи профессиональным бойцом ММА. Наш импровизированный стердаун начинается с того, что Мичи пытается увести взгляд, но я не даю — удерживаю мальчишку за подбородок. Мгновения сливаются в секунды и я понимаю, что ничего не происходит. Чего-то не хватает. Пытаюсь вызвать в себе давно позабытые чувства: азарт, голод до победы и желание снести голову сопернику. Мичи враз бледнеет, его зрачки расширяются, после чего мальчишку начинает потряхивать. Заметив эти изменения, я тут же разрываю зрительный контакт.

— Ты в порядке?

— Д-да, ч-что эт-то было? — заикается пацан, кажется, я немного переборщил.

— Специальная техника для борьбы с хулиганами, будешь хорошо тренироваться, я тебя научу. — вешаю ему лапшу на уши — ох, если бы я сам понимал, как вся эта мистическая хрень работает. — Как ощущения? Было страшно?

— Нет. — качает он головой. — Не страшно, а 'тяжело'. Не могу объяснить, меня словно сдавило со всех сторон, а еще я слышал, как бьется мое сердце — это было так громко и странно. Из-за этого стука я ни о чем не мог думать. А еще сильный шум в ушах.

— Спасибо, Мичи, ты очень помог.

Нужно обмозговать его слова. Судя по описанию, у него в организме произошел резкий скачок артериального давления. Как же я скучаю по интернету. С ним было бы куда проще найти ответы на любые интересующие меня вопросы.

Немного приободрив паренька и проверив его самочувствие, я отправляюсь к себе домой, чтобы немного перекусить перед предстоящей тренировкой. Не успеваю открыть входную дверь, как ушей достигает трель телефонного звонка — кто бы это мог быть, неужто Кохей?

— Эй, хафу, я вернулся пораньше. — выдает Шота, без всяких прелюдий, стоит мне снять трубку. — В течении часа буду на Акихабаре, подскакивай к 'Храму'.

Разговор обрывается столь же стремительно, как начался — это уже входит в привычку. Похоже, поход в тренажерный зал откладывается на неопределенный срок. Я мечтал смотаться на Акихабару с тех самых пор, как занял тело Тон-Тона. Моей целью являлся 'техно-город' — крупнейшая Японская ярмарка различного рода электронных комплектующих, в том числе и для ПК. Дорогое местечко, по меркам обычного японского школьника, к счастью, текущих финансов как раз должно хватить на то, чтобы собрать себе неплохой комп на черном рынке. Если буду хорошо торговаться, то может и на покупку сотового телефона йена-другая останется.

Место встречи, выбранное Шотой, знаменитый 'Храм' — это сленговое название многоэтажного, развлекательного комплекса, снизу до верху забитого разного рода игровыми автоматами. Популярное тусовочное место среди молодежи районов Тайто и Тиёда, куда после трудового дня захаживают даже офисные работники из тех, что помоложе.

Не знаю, чего там забыл Шота, возможно решил немного развлечься, но мне это только на руку — совмещу полезное с приятным.

Не прошло и сорока минут, как я был у оговоренного места. Несмотря на разгар рабочего дня народу было полно. Всюду шныряла молодежь. Шум, гам, громкие разговоры и смех смешивались с электронным звуком игровых автоматов и задорным музыкальным сопровождением. Чертовски крутая атмосфера, напомнившая мне о старом мире.

— Не стой столбом. — прихватывает меня за шкирку Шота, протаранивший толпу школоты трущуюся неподалёку. — Пойдем, постоишь на шухере.

Вместо привычной токкофуку на нем цветастая футболка, длинные шорты в стиле милитари и привычные уже шлепки. Ощущение такое, будто каратеку кто-то выдернул с отпуска.

— Стой, чего... — как пить дать меня опять втягивают в какой-то блудняк.

— Хафу, не ной, делов на пару минут. У меня стрелка с каким-то мудаком из Ёкайдо*.

— Ёкайдо?

— Да, банда каких-то новеньких. Несколько дней назад они подмяли Тиёду и сейчас быкуют по поводу Акихабары.

Понятно, хотя Акихабара официально относится к району Тайто, но по факту принадлежит торговому кварталу Сото-Канда, который является неотъемлемой частью района Тиёда. Из-за этой спорной ситуации между местными гопниками и ребятами калибром покрупнее постоянно возникают трения.

Захватить сердце Большого Токио* — так в простонародье называют район Тиёда, будучи обычной молодежной бандой? У этих парней из Ёкайдо должно быть титановые шары. Тиёда — не просто какой-то там район, это Экономический и политический центр Токио и всей Японии. Там расположен чертов Императорский дворец, Дайдзёкан — местный аналог парламента и еще целая куча министерств. Стоит этим детишкам заиграться, как их головы мигом развесят по фонарным столбам у храма Ясукуни.*

— Не ссы! — по-своему трактует мою задумчивость Шота. — Просто постоишь на стреме, пока я буду выбивать дерьмо из этих ребят.

Во время нашей прошлой встречи Шота не показался мне слабаком-пустословом, поэтому особо можно не напрягаться. Если этот здоровяк в шлепках настолько уверен в собственных силах, значит все на мази.

Мы сворачиваем за 'Храм' и оказываемся на пустующей строительной площадке, прикрытой от любопытных глаз и прихотей непогоды полотнами тента, поверх которых красуется объявление: "Строительные работы временно приостановлены". О том, что площадка все еще находится в стадии активной эксплуатации "говорят" лишь остатки стройматериалов и мини-завод по производству газобетонных блоков.

Шота оставляет меня у самого входа, а сам движется к одинокому парню, сидящему на вбитой в бетон металлической свае. У меня возникает дурное предчувствие на его счет — абы кого не отправят на важную стрелку в одиночку, как того же Шоту.

Выглядит представитель Ёкайдо откровенно паршиво. Темные, нечесаные волосы до самых плеч, которые так и просят, чтобы их наконец познакомили с ножницами. Бледное, даже по меркам японцев, лицо. И неухоженные ногти на руках, которые давно стоило бы подстричь. Одним словом, стрёмный персонаж. Это же относится и к его гардеробу. Мятые штаны и майка алкоголичка довершают образ бездомной шпаны.

Судя по тому, как Шота скидывает шлепки прямо на ходу, конструктивный диалог в его планы не входит. Когда до представителя Ёкайдо остается около трех метров, Шота взмывает в воздух и после предварительной разножки, выкидывает в сторону неряшливого типа переднюю ногу, целя ребром стопы тому в область горла.

На мгновение мое сознание посещает мысль о том, что я невольно стал соучастником убийства, но все обходится. Оппонент Шоты своевременно отклоняется назад, увернувшись от Тоби Ёко Гери последнего, и, сделав заднее сальто, мягко приземляется на бетонку. Вот только Шота и не думает прекращать атаку. Оттолкнувшись от сваи передней ногой, которой собирался нанести удар, и тем самым сменив траекторию полета, каратека выставляет вперед левое колено. Но его вновь поджидает неудача, страшный сон парикмахера успевает пригнуться, пропуская летящего босодзоку над своей неряшливой головой.

А дальше события понеслись вскачь. Каким-то образом, будучи в полете, Шота умудряется прихватить пальцами правой ноги скальп, пригнувшегося, представителя Ёкайдо. И удар коленом моментально трансформируется в мощный экс-кик с кувырком вперед. Неопрятный дергается, но куда там — крепкие пальцы Шоты намертво впились в его давно немытые патлы. Все, что остается бойцу Ёкайдо — это перекрываться крестообразным блоком и, стиснув покрепче зубы, молиться всем известным Ками. Впрочем, блок его не особо спасает, как и молитвы, пятка Шоты, разметав в стороны поднятые в защите руки с громким хрустом ломает нос представителю конкурирующей банды и отправляет того в недолгий полет. Когда, после успешной атаки, Шота приземляется на бетонный пол, я замечаю, что на пальцах его правой ноги красуется солидный клок выдранных с корнем волос — ну и мерзость.

Тем временем, представитель Ёкайдо с окровавленной маской на лице спокойно поднимается на ноги и с громким, влажным хрустом вправляет сломанный нос на место. При этом патлатого даже не ведет, он явно не потрясен после попадания — ощущение такое, будто его не Шота приложил мощным амплитудным ударом, а просто кровь носом пошла. У меня бы от подобного удара не только носовая кость вплотную познакомилась с мозгом, но и напрочь оторвалась бы голова целиком, а этому ублюдку хоть бы хны. Зря, я беспокоился за жизнь этого грязнули — на редкость живучий сукин сын.

Пока я поражаюсь стойкости бойца из Ёкайдо, лишившегося части скальпа. Шота не теряет времени даром и сближается с противником, в надежде поскорее закончить начатое. На этот раз, оценив реакцию патлатого и его вертлявость, каратека действует с земли. Первым в ход идет Маэ-Гэри, которым Шота несколько дней назад, прямо на моих глазах чуть не прикончил одного из Банчо, нанизав того на свою стопу, будто свинью на вертел. Вот только представитель Ёкайдо это, вам, не обычный банчо — плавным движением он смещается в сторону, пропуская мимо себя пускай опасный, но на диво прямолинейный удар ногой. А следом контратакует, наносит Иппон Нукитэ — его сжатый кулак с выставленным вперед указательным пальцем практически достигает шеи Шоты, когда тот подставляет крепкое предплечье под этот с виду не опасный выпад. Но эта безопасность оказывается обманчивой, ноготь представителя Ёкайдо вспарывает предплечье Шоты, словно столовый нож теплое масло и указательный палец патлатого погружается в мясо каратеки вплоть до основной фаланги.

Я конечно слышал, что при достаточно крепких пальцах с помощью нукитэ* можно пробивать деревянные доски, но потрошить человека — это что-то новенькое. Зато, теперь становится ясно отчего у этого бойца из Ёкайдо такие странные ногти. Помню, в одном из старинных стилей боевого карате была техника нанесения повреждений противнику при помощи ногтей, никогда бы не подумал, что увижу ее воочию.

Этим приемом патлатый буквально ловит Шоту на крючок, согнув палец в ране он цепляется за плоть босодзоку и тянет того на себя. У Шоты лишь мгновение на раздумья, из доступных вариантов: податься вперед и оказаться на ближней дистанции с парнем, который способен порезать тебя на лоскуты своими пальцами или рвануть назад на комфортную дистанцию, позволяя противнику располосовать предплечье окончательно. Кратека выбирает последнее — идиот, констатирую я его действия. Шота совершает ту же ошибку, что и Кохей — боится оказаться на чужой территории из-за недостаточной универсальности собственного стиля. Босодзоку — типичный ударник средне-дальней дистанции, предпочитающий держаться на расстоянии от соперника. Стоит такому бойцу оказаться в грязной рубке или, не дай Ками, попасть в чужой захват или клинч, как он моментально превращается в мальчика для битья. Стили делают бои и стиль патлатого мясника из Ёкайдо крайне неудобен для мастера ударов ногами из банды Красный Они.

В воздухе повисает кровавая взвесь из распоротого предплечья, свисающего безвольной плетью вдоль тела босодзоку. Шота отыграл пару метров дистанции, но бездарно просрал свой шанс на победу. Патлатому достаточно занять выжидательную позицию, кружа вокруг босодзоку, словно гиена в ожидании момента пока раненная жертва не ослабнет от кровопотери. Время играет против каратеки, с каждой секундной он теряет все больше крови и становится все слабее. Его единственный шанс — кинуться в самоубийственную атаку, ставя на кон собственную жизнь. И, судя по его дальнейшим действиям, он и сам это осознает.

Вокруг тела каратеки вырисовываются полупрозрачные очертания огромной тигриной морды. Впервые вижу чужую Рейки вживую.

Шота весь подбирается для заключительного прыжка. Представитель Ёкайдо своими необдуманными действиями пробудил в нем дремлющего доселе зверя.

Авторское отступление: следующая глава станет приятным сюрпризом для истинных ценителей боевых искусств. Ставь лайк, если хочешь побыстрее ее увидеть!

* Ёкайдо — потусторонний путь

* 'Большой Токио' -крупный урбанизированный регион в японском регионе Канто, объединяющий Токийский столичный округ и значительную часть префектур Тиба, Канагава и Сайтама. По-японски его называют 'Столичный регион'

* Ясукуни (яп. 靖國神社 Ясукуни-дзиндзя) — синтоистское святилище ('храм мира в стране'), расположенное в Токио. Выполняет функции центра религиозных церемоний религии синто. Особое положение Ясукуни определяется тем, что, в отличие от большинства храмов синто, там поклоняются не ками, а душам воинов, погибших за Японию и императора. Верховное божество храма — Император Японии.

*Экс-кик (удар сверху) — Удар пяткой сверху вниз, словно топором — довольно амплитудный удар.

*Нукитэ — удары наносятся кончиками пальцев.

Глава 17

Авторское отступление: Выражаю огромную благодарность за вклад в продвижение этой книги Семёну Афанасьеву, только благодаря его поддержке книга до сих пор висит на главной странице АТ в виджете 'популярное'. Боюсь представить, сколько денег мне бы пришлось отвалить рекламщикам, чтобы получить аналогичный скачок популярности.

Честно говоря, я давно не испытывал таких ярких и положительных эмоций, ощущение такое, будто вернулся в детство и достал новогодний подарок из-под елки.

ЗЫ: Если эта книга, когда-нибудь, каким-то чудом станет популярной, то прошу всех читателей, которые еще не знакомы с творчеством Семёна Афанасьева перейти на его страничку и ознакомиться.

Рывок каратеки становится для меня полной неожиданностью. Резкий переход от состояния покоя к активным атакующим действиям я упускаю из виду, банально моргнув. Вот — он стоит на месте, изготовившись к прыжку, я на мгновение теряю его из виду и вот — каратека уже летит в сторону представителя Ёкайдо, делая полный оборот вокруг своей оси с выносом правой ноги в сторону уже не противника — врага. Движения Шоты после появления призрачной тигриной морды преображаются, становятся более хищными, в них проявляется грация не присущая человеку.

Его Тоби Уширо Гери с разворотом на триста шестьдесят градусов, с легкостью покрывает расстояние до патлатого. Тот пытается увернуться, пробует хотя бы немного сместиться с траектории опасного удара, но не поспевает за преобразившимися движениями Шоты. И дело даже не в скорости последнего, просто каратека, ведомый каким-то шестым чувством, доводит атакующую ногу в сторону, пытающегося скрыться от возмездия, врага. Стопа Шоты на полном ходу впечатывается в область правого легкого, снося воздвигнутую в спешке защиту патлатого и отправляя того в затяжной полет.

Но хищник в лице Шоты, почуяв запах крови, взял след и не думает останавливаться. Наоборот, продолжает развивать свой охотничий успех. Представитель Ёкайдо не успевает выйти из переката, которым смягчил падение, когда ему вдогонку, прямо по позвоночному столбу прилетает очередная подача. Шота закрепляет успех еще одним ударом в прыжке, на этот раз без затей — обычным прямым Тоби Мае Гери.

Патлатый еще не до конца справившийся с инерцией от прошлого попадания получает дополнительное ускорение и впечатывается в один из агрегатов газобетонного мини-завода. В последний момент он успевает сгруппироваться, но делает это не очень удачно, из-за чего левое плечо при столкновении с дозатором сыпучих материалов вылетает из суставной сумки. Минус одна конечность — счет сравнялся. Могло быть и хуже, но патлатому свезло — валяющиеся рядом с дозатором мешки смягчили его падение.

От следующего попадания бойцу Ёкайдо удается уйти лишь чудом — пятка Шоты пробивает один из спасительных мешков вместо его черепа. От раскуроченного мешка, прямо по воздуху стремительно распространяется серебристая взвесь, ухудшая мне обзор, — кажется, я догадываюсь, что было внутри. Следующие несколько секунд патлатый банально выживает под обстрелом. Шота, подгоняемый кровотечением, обрушивает на врага весь свой богатый арсенал. Представитель Ёкайдо в свою очередь делает все, чтобы выжить: рвет дистанцию, уворачивается и во всю пользуется окружением. В очередной раз, скрываясь за бетонной стенкой от града ударов, патлатый пытается вправить поврежденное плечо. Эта заминка чуть не становится для него фатальной, в этот момент каратека делает ход конем — поворачивается к преграде спиной, поднимает правую ногу, согнутую в коленном суставе под углом в девяносто градусов. Замирает на мгновение, аккумулирую необходимую мощь, а затем по восходящей траектории впечатывает пятку в помеху на своем пути. Да это же Уширо-гери-кеаге, которым он не так давно вынес ворота склада банды банчо.

В момент удара тигриная морда широко скалит пасть и издает беззвучный рык. Бетонная преграда разлетается на куски, не выдержав чудовищного импульса, осколки камня, словно шрапнель, ранят бойца из Ёкайдо. Патлатому несказанно фартит — за мгновение до импровизированного взрыва он 'отклеивается' от стенки и немного смещается, поэтому отделывается лишь несколькими глубокими ссадинами и открытой кровоточащей раной на затылке. Но взамен полученных повреждений все-таки умудряется вправить плечо на место.

— Лады, поиграем. — первые слова, которые мне довелось услышать во время этих 'переговоров', исходят от представителя Ёкайдо.

После разрушения бетонной стены территорию стройплощадки заволакивает цементной пылью, повисшей в воздухе. Поэтому я не сразу замечаю, как от патлатого начинает расходиться Рейки, формируюсь в какой-то копошащийся, облепивший его со всех сторон, полупрозрачный клубок, состоящий из мелких зверьков с лезвиями вместо лап. В которых я без труда опознаю Кама-итати* — демонов-ёкай из местного фольклора.

Вечер перестает быть томным — констатирую я, когда обогнувший полуразрушенную преграду Шота 'зарабатывает' одним махом сразу несколько кровоточащих ран на груди. На этот раз представитель Ёкайдо не ограничивается одним пальцем, а наносит удар всей пятерней, растопырив и немного согнув свои смертоносные пальцы на манер звериной лапы. Цветастая футболка Шоты пропитывается кровью. Раны не глубокие, но от этого менее опасными они не становятся — каратека и так потерял слишком много крови.

Осознавая этот факт и понимая, что противник принялся играть по-крупному, Шота решает идти ва-банк. Поначалу я не понимаю, зачем на такой близкой дистанции каратека рискует и без предварительной подготовки пробивает ногой с разворота. Но когда увернувшийся от столь очевидного удара патлатый 'ловит' окровавленное предплечье Шоты своим лицом, до меня наконец доходит. Этот хитрюга замаскировал при помощи вертушки свою недееспособную руку. И суть этой хитрости была не в том, чтобы нанести представителю Ёкайдо урон, а дабы ослепить последнего.

Патлатый, в глаза которого попала кровь Шоты, пытается дистанцироваться, чтобы, проморгавшись, вернуть потерянное зрение. Но куда там — каратека нагоняет и в прыжке вгоняет колено точно в голову противнику. Тот оступается, от пропущенного удара его ведет и Шота мощным маваши гери по верхнему этажу завершает начатое. Плотный аналог хай-кика срубает бойца из Ёкайдо, и тот, как подкошенный, валится на бетонку.

Шота по привычке склоняется над противником, чтобы добить того при помощи гедан цуки. Каратека отводит локоть назад и слитным движением вместе с выбросом кулака опускается всем телом вниз, обрушиваясь на поверженного врага.

И лишь в последний момент, перед самым ударом, когда нижняя часть лица патлатого, покрытая запекшейся кровью из сломанного носа, расплывается в довольной улыбке, я понимаю, что босодзоку попал в расставленную ловушку. Кричу Шоте в попытке предостеречь — поздно.

Рука-копье представителя Ёкайдо вонзается в неуспевающий распрямиться до конца локтевой сустав ударной конечности Шоты. Выпрямленные, напряженные до предела пальца, обрамленные острыми, словно бритва, ногтями рассекают мясо, связки и хрящевую ткань, практически полностью ампутируя предплечье каратеки. В противостоянии гедан цуки и ёхон нукитэ победу одерживает последний.

Я с замиранием сердца слежу за тем, как потерявший сознание, то ли от болевого шока, то ли от наконец настигнувшей его кровопотери, Шота всем своим весом обрушивается на представителя Ёкайдо, Рейки вокруг него рассеивается — дерьмо, кажется, пора сваливать. Нужно трезво оценивать собственные силы, у меня нет шансов против этого мясника из Ёкайдо. Задержусь здесь и рискую оказаться в столь же плачевном состоянии, что и Шота.

Вот только есть парочка подводных камней. Вдруг Шота выживет после этой бойни и решит меня наказать за то, что я его кинул. Или Акихико окажется в курсе всех деталей встречи, тогда у боса банды Красный Они могут возникнуть ко мне ненужные вопросы. Не уверен, что в подобном случае смогу отбрехаться.

Чертов выбор без выбора, как бы бесчеловечно это ни звучало, но лучше бы патлатый прикончил Шоту. Не хочется играть в героя, но разбираться с последствиями своих необдуманных действий хочется еще меньше.

А придется — израненный, покрытый свежими гематомами и истекающий кровью из разбитого затылка боец Екайдо скидывает с себя безвольное тело Шоты, чем вновь поднимает в воздух клубы цементной пыли от разрушенной ранее бетонной стены.

В лихорадочно мечущемся разуме возникает план. Идиотский, безумный и очень рисковый, но другого у меня попросту нет. Никогда не славился особым умом — даже по моим скромным меркам, план, что я собираюсь воплотить в жизнь, заслуживает премии Дарвина.

Бросаюсь к помятому после столкновения с патлатым дозатору. Три метра, мне нужно подобраться к нему на три гребанных метра. Я успею, должен успеть, иначе мне конец. Никогда прежде я не отдавался бегу настолько самозабвенно, даже цементная пыль, забивающая легкие, никак не могла помешать моему отчаянному порыву.

Представитель Ёкайдо, усиленно трущий глаза после попадания в них крови Шоты, замечает меня не сразу — лишь когда звук моего суетливого бега доносится до его ушей. Это дает мне пусть небольшую, но фору — успеваю заскочить за полуразрушенную бетонную стену.

Успокойся Антон, дыши глубже, ты сможешь, все будет хорошо. А, если не будет, то ты этого все равно не застанешь — попросту не переживешь. Так к чему лишняя суета, ты ведь уже умирал. Во второй раз будет попроще. Да, у тебя трясутся поджилки и яйца сжимаются до размера горошин, но, знаешь, если ты спасуешь сейчас, то назад дороги не будет — мы это уже проходили. Хочешь повторить?

— Подумав — решайся, а решившись — просто не будь сыклом. — скалюсь я, встречаясь наконец взглядом с бойцом из Ёкайдо, который щурит в мою сторону покрасневшие глаза.

Дыхание выравнивается, взгляд, устремленный в пролом, оставленный после Уширо-гери-кеаге Шоты, переключается с покрытого пылью патлатого на мешки, валяющиеся рядом с дозатором сыпучих смесей. Концентрируюсь. Волевое усилие, дающееся мне с заметным трудом, из-за "выплясывающего" сердца, и на строительной площадке появляется новый игрок.

Тень взмахивает суручином и утяжеленный металлическим грузом конец веревки вспарывает мешки. Все обозримое пространство заполняется серебристой взвесью — не видно не зги. Но мне это только на руку, пока патлатый, оказавшийся в эпицентре рукотворной пылевой бури, дезориентирован и пытается прокашляться, 'тень', прихватившая возвратным движением ногу Шоты тащит того ко мне. Не думал, что прием, которым меня едва не прикончили, послужит средством спасения чьей-то жизни — это так иронично.

Выкидываю лишние мысли из головы — я слишком рано расслабился. А это всегда плохо заканчивается, Кохей не даст соврать. Усилиями 'тени' Шота оказывается у моих ног, прикрытый бетонной стеной от пылевого облака. Но праздновать победу рано, распространяющаяся по воздуху мелкодисперсная пыль, грозит перекрыть обзор уже мне и тогда я рискую потерять контроль над 'тенью' — этого я допустить не могу. План не был бы настолько самоубийственным, если бы не его завершающий штрих.

Суручин в руках 'тени' сменяется боккеном. Фантом принимает уже набившую оскомину стойку, которую я созерцал внутри визуализации неисчислимое количество раз. Надеюсь, этот раз не станет последним. За миг до окончания приема я широко открываю рот и скрываюсь за бетонной преградой — вовремя. За стеной гремит взрыв и в образовавшийся после пинка Шоты пролом влетает струя огня.

Не думал, что это сработает. Ролики на ютубе не врали — алюминиевая пудра и вправду взрывоопасна. Надеюсь, этого страшного ублюдка разорвало на куски или хотя бы поджарило, как следует.

Трясущимися от усталости, после использования 'тени', и выброса конской дозы адреналина в кровь руками рву футболку бледного, как смерть, каратеки на тряпки и перетягиваю тому обе конечности выше раны. Не жгут, но как временная мера сойдет. Щупаю пульс — едва уловимый, нитевидный. Плохи дела, парню срочно нужно в больничку. Сколько с него натекло, литра два?

Весь перемазанный чужой кровью я как раз заканчиваю делать перевязку, когда из-за края стены показывается порядком обгоревший, но на диво резвый представитель Ёкайдо. Волосы на его голове сплавились, одежда прикипела к телу, даже с расстояния в несколько метров я ощущаю выворачивающий наизнанку запах паленого. Ублюдок сумел выскочить из зоны поражения — констатирую я, в попытках разорвать дистанцию, чтобы призвать на помощь 'тень', но выходит откровенно херово. Даже в столь плачевном состоянии этот обугленный кусок дерьма передвигается куда лучше меня. Не знаю, виной тому изнурительные тренировки или Рейки до сих пор окружающая его тело, но представитель Ёкайдо будто не замечает, как от каждого движения, покрытая гарью, кожа на открытых участках трескается, оголяя мясо.

Изнуренный призывом 'тени' практически сразу пропускаю атаку и лишь в последний момент успеваю довернуть корпус, снижая ущерб. 'Тигриная лапа' по касательной проходится по грудной клетке. Но даже легкого касания хватает, чтобы располосовать мне футболку и оставить на впалой груди несколько глубоких царапин — дрянное начало. Возникает желание развернуться и дать деру, но я быстро гашу в себе этот порыв. Повернусь спиной и я труп.

Вместо побега решаю собрать яйца в кулак и пойти ва-банк. Перестаю отступать и, резко припав на колено, делаю самый низкий в своей жизни проход в одну ногу. За подобное исполнение тренер по борьбе вырвал бы мне руки, но только таким способом я смогу хоть как-то обезопасить себя, оказавшись подальше от чересчур опасных рук этого паленного гангстера.

Я даже успеваю закрыть ручной замок под его коленом и прижаться кровоточащей грудью к обгоревшему бедру, когда осознаю, что план был откровенно паршивым. Мне банально не хватает физики, чтобы перевести патлатого в партер. А в следующее мгновение мне на затылок обрушивается мощный удар. Ручной замок разжимается, ноги становятся ватными, но воняющий паленным тип не дает мне осесть на землю, а наотмашь бьет ладонью по лицу, отправляя в полет. Падаю на спину, еще раз прикладываюсь затылком, отчего бетонные перекрытия над моей головой двоятся. Да и в целом вся картинка ведет себя так, будто я только что вернулся домой с выпускного.

Старые привычки сыграли со мной злую шутку — это ведь не соревнования по ММА, где запрещено бить в затылок или позвоночный столб. Я только что, как последний идиот, подставил хищнику спину. Мы с ним, как дикие звери в джунглях, сражающиеся за собственное выживание. А значит, нет никаких правил и ограничений, и даже добрый дядюшка-рефери не остановит бой, когда тебя начнут деклассировать, избивая, как последнюю сучку. Какой же я кретин, с тем же успехом мог попытаться удрать и то было бы больше шансов на спасение.

— Ты че, только что попытался трахнуть мою ногу? — сквозь звон в ушах пробивается хриплый голос представителя Ёкайдо. — Э, ушлепок, ты там сдох, что ли?!

Слух после устроенного мной взрыва понемногу возвращается и помимо ненавистного голоса я улавливаю вой сирен, где-то в отдалении. Помощь близко, нужно лишь продержаться. Пытаюсь подняться, но безрезультатно — ощущение, словно из меня вынули опорный стержень.

Так странно, раньше я всегда вставал, даже после самых тяжелых попаданий, а сейчас валяюсь на полу и жалею самого себя. Кстати, а почему я всегда вставал до этого — странно, не помню. Хотя, это ведь из-за него, он тоже был японцем этот маленький Убийца гигантов. Как же его звали? Точно, Юки Накаи!

Помню, как сейчас, ту VHS-кассету с записью турнира восьмерки, где чтобы дойти до финального боя нужно было одержать две победы за один вечер. И первым противником маленького самурая тем вечером стал Жерар Гардо — высоченный голландский ударник на несколько весовых выше, которому маленький Юки дышал в пупок. Но даже при столь большой разнице в габаритах, голландец не хотел честного боя, он моментально прилип к канатам, не давая маленькому японцу перевести себя в партер и принялся выдавливать тому правый глаз. Три раунда длился этот фарс, пока маленький самурай наконец не вцепился в ногу Гордо и не заставил того постучать. На следующий бой с огромным негром Юки выходил уже слепым на правый глаз, его не пугала даже разница в сорок килограмм со своим черным оппонентом. И эта разница в весе сыграла свою роль морской пехотинец целый раунд своими пудовыми кулачищами разминал лицо японцу. А во втором и вовсе принялся над ним издеваться, за что и поплатился — мастерский рычаг локтя от Накаи заставил огромного негра сдаться. На свой финальный бой этим вечером Убийца гигантов выходил практически полностью ослепшим, его глаза заплыли настолько, что даже узенькой щелочки не было видно. Его финальным противником этим вечером стал легендарный Хиксон Грейси представитель не менее легендарного клана основателей бразильского джиу джитсу. Уставший и ослепший, но не сломленный, Юки Накаи закономерно проиграл эту схватку. Но это было уже не важно, его стойкость поразила в тот день всех присутствующих. А еще через несколько лет она поразила всех еще сильнее, когда вскрылась правда. Во время своего первого боя на этом турнире Убийца гигантов полностью ослеп на правый глаз и даже после окончания карьеры маленький самурай продолжал хранить эту тайну, чтобы не навредить репутации любимого спорта.

Что за дерьмо, Антон, почему Накаи смог, а ты нет? Ты ведь помнишь их всех — легенд на чьих боях ты вырос, ты смотрел их бои каждый день, затирая магнитные ленты видеокассет. Герои твоего детства — бойцы, которые разожгли в тебе неумолимую страсть к боевым искусствам. Хаха, если бы они видели тебя таким, интересно, что бы они сказали?

— Хафу, лучше бы ты не вставал и что это за уродливая Рейки?

Прямо перед собой я вижу полупрозрачную фигуру маленького японца в облегающих шортах. Словно почувствовав мой взгляд, он оборачивается, на его лице искренняя улыбка, прямо как на той видеокассете. Они все здесь — рядом, следят за мной, как когда-то я следил за ними. Справа возвышается дерзкий Мухаммед Али, мне приходится задрать голову, чтобы опознать его. По левую руку в своем кимоно скромно переминается с ноги на ногу Хойс Грейси. Я оборачиваюсь вокруг своей оси, чтобы разглядеть их всех и упираюсь взглядом в широкую грудь. Тяжелый взгляд Последнего Императора, направленный будто сквозь меня, не сулит моему противнику ничего хорошего.

Кама-итати (яп. 鎌鼬) — демон-ёкай из японского фольклора, рассказы о нём наиболее распространены в регионе Косинэцу.

Есть несколько концепций о его внешнем виде и образе действий. Наиболее распространённым является описание кама-итати как трёх ласок с острыми как бритва когтями, кружащихся в яростном вихре и обрезающих у встреченных на пути людей кожу на ногах. Согласно этой интерпретации, первая ласка оглушает ничего не подозревающую жертву, вторая надрезает её плоть, а третья излечивает раны: и прежде чем человек успевает понять, что происходит, у него на ногах остаются только глубокие, но не причиняющие боли, раны с запёкшейся кровью. Иногда духи описываются, как братья или тройняшки.

Глава 18

— Уродливая пародия на японца и кучка вонючих гайдзинов в одной компашке. От этой Ки аж блевать тянет. — презрение так и сочится из уст представителя Ёкайдо. — Думал просто покалечить тебя, но теперь точно убью.

Так странно и глупо — в окружении необычной Рейки я совсем не ощущаю угрозы от патлатого. Эта незримая для обычных людей поддержка не дает мне каких-либо сверхъестественных сил, но я ощущаю дикий прилив уверенности. Ведь я больше не одинок в этом чужом для меня мире. Они здесь — рядом, готовые протянуть руку помощи.

— Давай, Величайший, твой выход.

Призрак Мухаммеда Али делает шаг влево и его полупрозрачная фигура обволакивает меня на манер рыцарских лат. В этот момент я ощущаю сильный дискомфорт, какую-то сакральную неправильность в происходящем. По наитию, делаю пару прыжков на месте и уже не могу остановиться, я словно резиновый мячик, скачущий на одном месте. Но все еще чего-то не хватает — ощущение баланса ни к черту. Поднимаю руки к поясу — так намного лучше.

— Порхай, как бабочка. — шепчу я и с обманчивой легкостью ухожу с траектории 'тигриной лапы' патлатого.

По ногам разливается боль. Детское тело не может раскрыть весь потенциал Величайшего. Долго я не протяну, слабые мышцы и неподготовленные связки не выдержат подобного издевательства. Но это не важно, ведь я не планирую бегать — я здесь, чтобы побеждать. Неуязвимость — в обороне, но возможность достичь победы — только в нападении.

-Жаль, как пчела. — острый джеб на скачке наказывает зарвавшегося бойца Ёкайдо за промах.

Тот злится в ответ и совершает ошибку — действует опрометчиво, выкидывает в мою сторону смертоносный ёхон нукитэ. Но рука-копье, которой он до этого покалечил Шоту не достигает цели. Из-за техники передвижения на ногах, позаимствованной у Али, и бурлящей внутри него злобы патлатый неверно оценивает расстояние между нами. Злость — плохой советчик в бою. Мой коронный правый прямой, подкрепленный работой ног Величайшего, ловит этого недожаренного гондона на противоходе. Раздается сухой щелчок — удар залетает точно в подставленный подбородок, глаза патлатого собираются в кучу, колени подгибаются. Но я знаю — это далеко не конец, в каком бы ослабленном состоянии не пребывал боец из Ёкайдо таким ударом его не вырубить.

Нужна более тяжелая артиллерия и она у меня есть. Дух Али покидает меня, а его место занимает фигура, еще более впечатляющая своими габаритами — настоящий русский богатырь Александр Карелин по прозвищу Асфальтоукладчик. Мне как раз нужно раскатать одного живучего засранца тонким слоем.

Плотно обхватываю торс, пребывающего в состоянии гроги, патлатого. При этом не забываю прихватить его руки так, чтобы они были плотно прижаты к его же телу — то попадание по затылку не прошло даром и многому меня научило. Размаха детских рук не хватает для полноценного замка, но это и не нужно — я вцепился в представителя Ёкайдо мертвой хваткой, словно чертов питбуль. Мои мышцы и жилы скрипят, рвутся от натуги, в глазах темнеет от напряжения, чувствую, как из носа начинает идти кровь — в этот бросок я вкладываю все свои силы и веру в технику лучшего борца всех времен.

Патлатый наконец приходит в себя, начинает сопротивляться, но поздно — его ступни уже оторваны от забетонированной площадки. Процесс пошел и его не остановить. Патлатый в моих медвежьих объятьях, словно космический кораблик, а я та здоровенная, реактивная ступень, что запустит его на тот свет. Мощным, амплитудным броском с прогибом я втыкаю надоедливого ублюдка головой в бетон.

Смачный хруст ласкает мой слух. Где-то на периферии раздается громкий вой сирен и человеческие крики. Хотел бы я их расслышать, но не могу — сознание покидает меня.

Интерлюдия

— Объявляю начало одна тысяча семьсот двадцать второго закрытого собрания Дайдзёкан от 25 числа месяца сацуки* 53 года эпохи Сёва*. Слово председателя Дайдзёкан господина Нацукавы. — секретарь бьет колотушкой в золотой гонг, установленный в конце длинного, узкого помещения и скрывается за цветастой ширмой.

Когда долгоиграющий звон, исходящий от гонга, наконец затихает, все присутствующие занимают положенные им по статусу места за длинным столом, а на противоположной от гонга половине вытянутого помещения появляется новое действующее лицо. Высокий японец с седыми висками, вышедший из-за ширмы по окончанию гонга, окидывает присутствующих внимательным взглядом. Он единственный остается стоять, после того как все присутствующие занимают свои места и единственный из присутствующих кто облачен не в традиционные японские наряды, а в обычный классический костюм.

-Приветствую, достопочтенные. С нашей последней встречи много воды утекло. Есть ли у вас тяготы или смущения, которыми бы вы хотели поделиться с Небесным хозяином Востока? — привычно вопрошает Нацукава, обычно в ответ он довольствуется гробовым молчанием, но не в этот раз.

— Великий Император мудр, но дозволено ли мне будет спросить: чем мы — верные вассалы Небесного государя вызвали его немилость?

-Господин, Токугава, о какой немилости вы говорите? — уточняет председатель.

Нацукаву коробит от этой глупой, высокопарной традиции, но он держит лицо. В этом помещении нет дураков, готовых перечить Императорскому эдикту, никто из присутствующих не желает видеть на пороге своего дома человека, чью голову будет украшать хатимаки*.

— Последние два года самурайское сословие терпит убытки, принимаемые Дайдзёканом законы все сильнее связывают нам руки. Нас, словно, вытесняют из родной страны.

Нацукава внимательно осматривает стол, отслеживая реакцию присутствующих на слова Токугавы. Главы других самурайских кланов на стороне Токугавы — это ясно и слепому. Но, что насчет остальных? Министры и советники не ропщут, а тихонько сидят в ожидании основной части собрания. Представители влиятельных школ боевых искусств довольно скалятся — у них давние споры с элитой страны восходящего солнца. Преемникам легендарных фамилий плевать — у них своих забот хватает. Гудзи* столичных храмов вообще витают где-то в облаках — этим не до мирских дел.

Будь его воля, председатель пожурил бы Токугаву и ему подобных за излишнюю жадность и нечистоплотность в деловой сфере. Но в момент собрания Нацукава себе не принадлежит — он голос Императора, который не может дрогнуть или сорваться. Поэтому он смиренно кланяется главе клана и повернувшись к тому спиной снимает со специальной стойки один из свитков. После чего, развернувшись, с поклоном протягивает Токугаве драгоценный манускрипт на вытянутых руках. Благо, тот довольно влиятелен, чтобы занимать место практически в самом начале стола, поэтому ждать приходится недолго. Глава клана поднимается со своего места и также — с поклоном принимает свиток.

Взгляды присутствующих внимательно наблюдает за Токугавой, который, вернувшись обратно — на пригретое место, читает послание Императора. С каждой секундой глава клана мрачнеет все сильнее. Нацукава замечает пульсирующую венку на виске седого самурая — Токугава в бешенстве. Дочитав, глава клана с почтением сворачивает свиток и аккуратно кладет тот на стол перед собой, при этом, никак не выражая своего недовольства ни словом, ни делом. После собрания секретарь вернет свиток обратно на стойку, до следующего акта недовольства или неповиновения.

-Небесного государя смущает, что его верные вассалы устремили взор не туда. — вновь берет слово Нацукава после того, как Токугава Сатонари — десятый глава клана Токугава был усмирен посланием Императора. — Великим кланам следует больше времени уделять внешней экономической экспансии, а не делить между собой внутренний рынок Японии. Из-за недальновидной политики великих кланов в течении последних двух лет, наша благословенная нация топчется на месте, еще год или два и мы начнем медленно, но неотвратимо терять позиции на мировой арене.

Есть недовольные, есть несогласные, но все они молчат, потому что, когда звучит голос Императора слуги обязаны смиренно внимать.

— Небесный хозяин Востока верит в своих верных вассалов и вверяет в их руки будущее нашей великой родины. — решает подсластить пилюлю Нацукава, прежде чем переходить к теме основного собрания. — Но в этот знаменательный день мы собрались здесь, не для обсуждения внешней политики. Сегодня мы оцениваем успехи министерства боевых искусств в сфере популяризации будзюцу*.

Со своего места в первой трети стола поднимается сухопарый, престарелый мужчина в круглых, роговых очках, облаченный в строгое, черное кимоно, украшенное пятью камонами* на груди и плечах с изображением листьев адамова дерева.

— Приветствую достопочтенных. — кланяется он. — Приветствую председателя. — Нацукава удостаивается отдельного поклона.

Но председатель не обманывается на свой счет — министр и по совместительству один из лучших японских мастеров дзю-дзюцу недолюбливает его. И на то есть свои, достаточно веские причины.

-Не все из здесь присутствующих входили в совет, когда в Дайдзёкане утверждалась новая молодежная политика, поэтому начну издалека. Около тридцати лет назад аналитики министерства заметили очень тревожную тенденцию. С каждым годом желающих встать на путь боевых искусств становилось все меньше. А заставить их насильно мы не могли, философия должна быть принята добровольно. Основной причиной спада оказался, как ни странно, резко возросший уровень жизни. Новые технологии значительно упростили быт и вывели нашу экономику на новый уровень, а вместе с тем появилось множество новых, доступных развлечений. Нужно ли говорить, что молодежь в подобных — тепличных условиях резко охладела к боевым искусствам?

Министр делает небольшой перерыв, дабы дать информации устаканиться в головах слушателей.

— Это был переломный момент для нашего национального достояния, поэтому мы приняли экстренные меры, о которых большинство из вас знает или, как минимум, догадывается. Но я все же их озвучу. Мы начали с малого: были введены новые льготы и послабления для бойцов, затем государственный аппарат стал популяризировать боевые искусства, используя радио, телевидение, свои внутренне каналы и даже начавшую набирать популярность мангу. Была еще целая куча мер, но, как бы мы ни старались, итог был один — статистика продолжала ухудшаться. Мы настолько отчаялись, что всерьез обсуждали возможность обучения боевым искусствам детей хафу. — министр вновь делает паузу, словно перед прыжком в холодную воду. — Тогда-то и было принято судьбоносное решение о смягчении наказаний для подростков-преступников, а чуть позже, после тотального запрета огнестрельного оружия были введены некоторые поблажки уже для организованной преступности.

— Мы пожертвовали безопасностью детей ради безопасности родины и это принесло плоды. Уровень подростковой преступности резко скакнул вверх и детям пришлось учиться выживать в новой реальности. Тогда-то мы и столкнулись с первыми проблемами: додзё были забиты, мест для обучения не хватало. Нам откровенно повезло, что под руку подвернулся молодой Масутацу Ояма*, по крайней мере в те времена мы искрение в это верили. Разработанный им новомодный стиль каратэ Кёку́синкай и личная харизма, как нельзя лучше подходили для популяризации боевых искусств среди молодежи. Государство спонсировало его школу и дела пошли в гору. На данный момент, только в Токийских представительствах стиля насчитывается более тридцати тысяч учеников и эта цифра с каждым годом только растет.

— Продолжайте министр. — Нацукава без всякой жалости подталкивает замолчавшего министра к краю пропасти.

— Но все, что мы делали изначально — было ошибкой. — выдыхает министр, плотно сжав кулаки. — Мы избрали неверный путь, предпочли качеству количество. Но не учли, что не сможем соперничать с Индией и Китаем в численности населения. Качество наших бойцов за эти годы сильно упало и стало соотносится с бойцами Индии и Китая. При этом количественный показатель наших сил не сопоставим на данный момент, на одного нашего бойца они могут выставить с десяток. Да, у нас все еще есть самурайские кланы, семьи шиноби, которых не коснулся спад, редкие семейные школы, немногочисленные стили старого образца, выжимающие из своих учеников все соки, но этого мало, преступно мало. Тогда — тридцать лет назад нам нужно было выбрать иной путь: частично отказаться от земных благ, как в Королевстве Таиланд или ввести аналог кровавых турниров Атцлана. А сейчас, сейчас уже поздно — настолько резкие меры могут привести лишь к восстанию, мы упустили момент для подобных реформ. Япония в тупике, мы даже не можем инициировать военный конфликт, чтобы закалить в крови тех, кто у нас есть сейчас. Враги почувствуют нашу слабость и попросту сомнут.

— Ваши предложения? — разорвал гробовую тишину Нацукава, такого откровения от министра никто не ожидал.

— Информация, которую вы услышали была у меня на столе еще три года назад, я скрывал ее до сегодняшнего дня. — министр глубоко кланяется. — Я совершил ошибку, принес горе любимой стране и ее народу, поставил суверенитет Японии и благополучие Великого Императора под угрозу. — поясница министра сгибается еще сильнее, словно под грузом вины. — Мне нет оправдания! Но я должен был рискнуть — три года назад я запустил механизм, который уже не остановить!

-Тишина!!! — перекрикивает поднимающийся ропот со стороны остальных присутствующих Нацукава. — Что вы сделали три года назад, бывший министр?

— Поджог фитиль и бомба вот-вот рванет. Молодежные банды уже начали делить теневую Японию. Голодные, злые волки будут грызться за каждый клочок нашей великой родины до последнего вздоха и вы не станете их останавливать, ведь они единственная надежда, что у нас осталась. Боль отсеет нерешительных, кровь — слабых, а те, что выживут станут карающим мечом в руках Великого Императора!

— Что вы...

— СЛАВА ЯПОНИИ!!! — вокруг докладчика разливается Рейки похожая на густой туман. — ИМПЕРАТОРУ БАНДЗАЙ!!!

Председатель прыгает к пожилому мужчине, чтобы остановить последнего, но не успевает. Бывший министр одним решительным движением вонзает в собственные глазницы большие пальцы до самого их основания, его не останавливают даже крепкие, роговые очки на собственной переносице. Нацукава успевает подхватить лишь бездыханное тело с рассеивающейся Ки, не давая трупу старика осесть на пол священного, совещательного зала Дайдзёкан. Бывший министр мог бы остановить собственное сердце, но не стал следовать по легкому пути — таков был отец председателя Нацукавы, всегда и при любых обстоятельствах привыкший идти до самого конца.

* Shōwa jidai -период правления императора Сёва (1926-1989)

* Сацуки — 5-й месяц (месяц рисовых посевов, или тюка — середина лета), аналог июля

* Дайдзёкан, Дадзёкан или Палата большого государственного совета (яп. 太政官 дайдзё:кан) -высшее государственное учреждение.

* Хатимаки (яп. 鉢巻, дословно 'головной свёрток') — белая головная повязка, символизирующая у японцев непреклонность намерений и поддерживающая боевой дух. Хатимаки повязывали камикадзе, кайтэн и другие тэйсинтай перед атакой.

* Гудзи — высший ранг священнослужителя в синто

* Будзюцу (яп. 武術:じゅつ) используется как синоним 'будо', однако термином 'будзюцу' чаще обозначают традиционные японские боевые искусства.

* Камон (яп. 家紋, 'знак дома'), также мон (яп. 紋, 'знак'), монсё (яп. 紋章, монсё:, 'родовое изображение') — в Японии -своего рода семейный герб. Камон является в некоторой степени оригинальным знаком рода, семьи или человека, достаточно известного, чтобы иметь личный символ. Этот знак не является гербом в общем смысле этого слова, так как не представляет собой геральдической эмблемы рода.

* Масутацу Ояма — автор в курсе, что Ояма кореец — это сюжетный ход, не нужно в меня кидать тапками в комментариях.

Глава 19

Сижу на больничной койке, сушу пижаму от слез и соплей Ульяны. Вот на кой черт я все время таскаю с собой школьное удостоверение? Как только меня привезли в главный госпиталь района Тайто, так сразу же вызвонили сердобольную мамашу этого тела. Поэтому стоило мне прийти в сознание, как на глаза попалось помятое от недосыпа, заплаканное женское лицо — такое себе пробуждение, учитывая еще и то, что чувствовал я себя в тот момент откровенно паршиво, на теле живого места не было, да и сейчас не лучше.

Медлееееееенным, подконтрольным движением, поправляю подушку под поясницей — сука, лучше б там, на месте и сдох, больно-то как. Как сказал мой лечащий врач, в ближайшие пару недель я не ходок, а дальше, как пойдет. Связки в моих ногах растянуты до ужасного состояния, повезло, что обошлось без надрывов — 'спасибо' футворку Величайшего за это. Тело отекло и покрыто синюшными гематомами от мышечного перенапряжения, особенно досталось рукам — они просто 'деревянные', настолько сильно их спазмировало во время заключительного броска. Даже не знаю, кому суплекс Асфальтоукладчика нанес больше повреждений мне или недожаренному любителю опасного маникюра. По сравнению со всем вышеперечисленным, царапины на груди, рана на затылке не успевшая до конца зажить после стычки с Акихико и вновь разошедшаяся после пары попаданий, а также легкая черепно-мозговая травма кажутся мне цветочками.

Ко мне в палату, без стука входит полицейский — ожидаемо, рано или поздно это должно было произойти. Осталось придумать правдоподобную историю и рассчитывать на то, что Шота еще не пришел в сознание или помер где-то по дороге в больничку. Насчет патлатого не беспокоюсь, скорее всего обгоревший обмудок сейчас в реанимации и к нему пока никого не подпускают. Настолько серьезные ожоги не повод для шуток, никто из персонала попросту не допустит халатного отношения к такому больному — риск 'потерять' подобного пациента и так слишком велик, даже без всяких внешних факторов. К коим и относятся подобные посещения.

Одна проблема, я нихера не соображаю — голова раскалывается, меня мутит. В таком состоянии ни то, что связную историю выдумать не получится, а даже таблицу умножения не удастся припомнить. Засада, придется идти в несознанку, благо опыта общения с правоохранительными органами у меня хватает, будучи подростком частенько влипал во всякие неприглядные ситуации. Мир другой, а проблемы те же — я бы может и оценил всю иронию, если бы не был по самые ноздри в дерьме.

— Так, хафу, я все знаю. — на этой фразе незваного гостя сердце уходит в пятки, а я погружаюсь в дерьмо уже с головой.

Интересно, какое наказание мне светит за взрыв, устроенный в центре города и попытку убийства чистокровного японца. Даже несмотря на местную, лояльную к подросткам законодательную систему — это, должно быть, серьезный проступок.

— Фунакоси Шота, уже все рассказал. — сдал значит паскуда однорукая, но я быстро гашу в себе гневные домыслы, когда слышу вторую часть фразы. — Не следовала вам — парни курить в таком месте. Подпиши здесь, здесь и здесь, я уже все заполнил.

Кое-как разжав пальцы, до этого момента сцепленные от волнения в кулак, принимаю протянутую полицейским ручку дрожащей рукой и ставлю корявую почеркушку в протоколе освидетельствования. Даже не читаю — настолько я поражен и одновременно обрадован услышанным. Кажется, на волне эйфории даже боль немного отступает на задний план.

После того, как полицейский покидает выделенную мне на время одноместную палату я еще несколько минут тупо пялюсь в стену и глупо улыбаюсь — пронесло. Надо будет отблагодарить Шоту при встрече, хотя я этому увальню жизнь спас, так что в расчете.

Дверь снова распахивается и на порог заявляется тот, кого я ну никак не ожидал здесь увидеть.

— Рассказывай, чтоб вас двух придурков отмазать мне пришлось отдать все бабки, вырученные от склада банчо!

С силой захлопывает входную дверь раздраженный Акихико, сжимающий в левой руке чехол с верным боккеном — интересно, а срать он тоже с ним ходит?

— Чего лыбишься, идиот, крыша от удара протекла?!

После моего, порядком отредактированного рассказа, во время которого я периодически тер виски и всячески прикрывал лицо от внимательного взгляда красноголового, Акихико поведал мне, что боец Ёкайдо срулил из палаты реанимации и интенсивной терапии сразу, как пришел в сознание — не человек, а какая-то бессмертная сволочь.

— Я навел справки, судя по описанию, что дал Шота это был Косё из Синдо-рю*. Говнюк приперся в Токио пару лет назад, когда его выперли из додзё на Окинаве. Не знаю, чего этому ублюдку пришлось натворить, чтобы его выкинули даже из такой банки с пауками.

— Банки с пауками?

— Да, Синдо-рю — одна из старых, закрытых школ каратэ и самая отмороженная из них. Никто в здравом уме не отдаст им своего ребенка, только самые отчаянные беспризорники стремятся туда, чтобы досыта набить желудки.

— Значит, он давно в Ёкайдо?

— Ни хера это не значит. Этот отброс после переезда в столицу полтора года шестерил на Якудза, а потом куда-то пропал. Кёдай* под которым он ходил до сих пор думает, что деревенщина свалил обратно — к себе на Окинаву. А получилось так, что дерьмо всплыло там, где не ждали. Ёкайдо новенькие, еще пару месяцев назад о них никто и не слышал, а активно действовать они начали только сейчас, и не только они... — Акихико замирает, словно обдумывая только что сказанное, а затем трясет головой. — Не, херня какая-то!

— Что?

— Не твое дело, мне пора. — он стремительным шагом направляется к выходу, замирает лишь у самого порога и то на какое-то мгновение. -И, хафу, лучше не попадайся пока Шоте на глаза.

Сначала я не понимаю о чем речь, я ведь спас этому парню жизнь, а затем до меня доходит — ох уж эти расисты со своими комплексами на национальной почве.

Сижу, скулы сводит от скуки, думаю, чем бы заняться, чтобы отвлечься от осточертевшей головной боли. На ум не приходит ничего путного, впрочем, как обычно. Все что мне остается — предаваться собственным мыслям до самого вечера.

Благо, подумать есть над чем. Рейки — я узнал о ней куда больше и нащупал новый способ ее применения. Подводя промежуточные итоги, можно с уверенностью сказать, что эта Ки влияет лишь на живые, разумные организмы и делает это на основе психосоматики — 'обманывает' разум, чтобы через связь мозг-тело повлиять на физическую оболочку цели. На данный момент мне известно три принципиально разных подхода к ее применению.

Первый — концентрировать Рейки на другом человеке. Как пример, моя 'битва взглядов' с Мичи, в которой я был инициатором или наоборот — тот ступор после взгляда рикиси, во время которого я выступал в роли жертвы. Пока непонятно насколько этот способ эффективен, скорее всего все зависит от оппонента. Подготовленный боец лишь поморщится и пойдет дальше, а обычный человек может и дух испустить, как та пресловутая свинья из рассказа Кохея.

Второй — концентрировать эту Ки на собственном разуме, чтобы адаптировать тело к определенному типу нагрузок, как это проворачивает моя визуализация. Уверен, в других стилях и школах также есть свои тренировочные методики, использующие похожий или даже точно такой же подход.

И наконец третий, пока что заключительный — выпускать Рейки во вне без какой-либо цели. Но для этого нужен определенный триггер — особое состояние сознания, как в том бою с патлатым. Для меня этим триггером стали воспоминания боев моих кумиров, тех кто подтолкнул меня к стезе единоборца.

Сразу после ухода Ульяны, по горячим следам я попытался воспроизвести необходимое состояние и у меня на удивление получилось. Рейки с готовностью откликнулась на мои детские, но до сих пор такие яркие и насыщенные воспоминания. Через мгновение я оказался в окружении знакомых фигур, их было не так, чтобы много, но они постоянно сменялись, подменяя друг-друга. Рейки попросту меняла их форму на ходу и на месте Величайшего оказывался Железный Майк, маленького Убийцу гигантов сменял на посту черный здоровяк Монстр Рендлман, а Хойса Грейси подменял его брат Хиксон. Эта карусель завораживала и одновременно пугала, пугала своими перспективами — каждый из этих бойцов был в чем-то уникален, гладя на то как они сменяют друг-друга я с трепетом осознавал, что вижу перед собой прообраз идеального бойца смешанных боевых искусств: футворк Али, нокаутирующая мощь Тайсона, подавляющий атлетизм Рендлмана, идеальное чувство баланса братьев Грейси, отточенный тайминг Последнего Императора и конечно несгибаемая воля Юки Накаи. И все это — лишь верхушка айсберга, маленькая частичка, подавляющего своей универсальностью, прообраза.

Как же я хочу увидеть его когда-нибудь — этого идеального бойца. От одной этой мысли по коже пробегают мурашки и меня бросает в дрожь.

— Хахаха, какой же ты идиот Шамиль* и я вместе с тобой, раз повелся на твой бред! — образ моей Рейки все еще стоит перед глазами. — Деньги — сила? Не смеши, меня больше не проведешь! Теперь я знаю, как выглядит сила на самом деле!

Голова раскалывается от боли, но я продолжаю смеяться. Да, ради этого стоило умереть, определенно стоило.

— Ведите себя потише! — выговаривает мне медсестра, заглянувшая внутрь палаты с недовольным видом. — Вы, здесь ни одни между прочим!

До самого отбоя маюсь бездельем — изредка палату посещает давешняя медсестра, чтобы проверить мое самочувствие и провести необходимые по плану лечения процедуры. В визуализацию даже не суюсь — знаю себя, могу сорваться и натворить дел. А на следующий день, сразу после завтрака, меня посещает еще один гость — на этот раз девушка, причем уже знакомая мне.

Мелкий хафу громко плачет:

Получил он крепко сдачи.

— Тише, маленький, не плачь:

Не спасет от боли плач.

Акико, покачивая бедрами, входит в палату. На ней вновь брючный костюм, но на этот раз менее строгий: пиджак распахнут, позволяя оценить топ с глубоким вырезом, который открывает прекрасный вид на высокую грудь. Длинные волосы девушки не уложены в элегантную прическу, как во время нашей первой встречи, а наоборот — стянуты в неброский 'конский хвост' цветастой лентой. Одно из двух, либо у дамочки сегодня игривое настроение, либо кто-то усердно готовился к этой встрече. Ставлю левую почку на первый вариант — сомневаюсь, что взрослой, горячей, как лава, японке из обеспеченной семьи будет интересен мелкий сопляк без гроша в кармане, да еще и хафу.

Не, Антон, подбери слюни — это фантастика, такое бывает разве что во влажных подростковых фантазиях или тех ранобэ про попаданцев, которыми в свое время зачитывался Тон-тон. Она скорее открутит тебе яйца, чем позволит окунуться в свой богатый, внутренний мир.

— Это у тебя колено торчит под простыней или ты просто рад встрече?

— И я рад вас видеть госпожа Акико. — слегка наклоняюсь вперед, обозначая поклон, большего, сидя на кровати, позволить себе не могу.

Не даю себя спровоцировать — в столь плачевном состоянии повторные игрища с этой двинутой стервой определенно выйдут мне боком, есть все шансы переехать из больничной палаты прямиком в морг неподалеку.

— Какие же вы оба скучные, что ты, что этот однорукий нытик. — морщит она свою симпатичную моську, словно кислющую сливу куснула.

Значит руку спасти не удалось, хотя на что я рассчитывал этот обрубок едва крепился к плечу. Даже более развитая медицина моего мира не спасла бы Шоту от ампутации. После этой трагедии на карьере каратеки, как бойца, можно смело ставить крест — это печально. Представляю себя на его месте и меня бросает в дрожь. Страшно даже не от того, что стану калекой, больше пугает крах моего бойцовского потенциала.

— Чем обязан вашему визиту, госпожа?

— Малыш Акихико попросил побыстрее поставить вас — двух балбесов на ноги. — она извлекает из кармана пиджака длинный, лакированный пенал.

Наманикюренные пальчики ловко отщелкивают крышку и я замечаю ряд тоненьких, серебристых игл выложенных ровным рядочком на обитой шёлком внутренней полости футляра.

— Раздевайся. — командует она. — Полностью.

— Может, хотя бы, выпьем для начала? — кошусь на иглы, зажатые между ее наманикюренных пальчиков. — Я так сразу не готов, это...

Изящно склонившись ко мне, чертовка выставляет глубокий вырез на обозрение. После чего ласковым движением заводит свою аккуратную ладошку мне за шею. Чувствую ее теплое дыхание на своем лице, а через мгновение в основании черепа простреливает жгучая боль. Хочу кричать, но из моего рта вылетает лишь бессвязное мычание, а что еще хуже — тело не слушается, я безвольной куклой заваливаюсь на подушку.

-Так, посмотрим, что тут у нас. — она откидывает простынь в сторону. — Смотри-ка и вправду колено.

Не теряя времени даром, она оперативно стягивает с меня сначала вверх пижамы, а затем и драгоценные штаны.

— Ого, совсем неплохо для твоего возраста.

Во время пристального осмотра 'хозяйства' Акико, не глядя, втыкает в мою тушку иглы. Густо покрывает ими торс, руки с ногами, шею и даже лицо. Игл так много, что еще немного и из крысы я переквалифицируюсь в форменного дикобраза. Зря я переживал, процедура оказалась не особо болезненной, разве что появилось чувство тяжести во всем теле.

— Подготовительная часть каппо* закончена. — выдыхает она, вонзив последнюю иглу мне прямо в межбровную складку. — Я распределила иглы по твоим акупунктурным точкам, а сейчас пущу по ним свою Дэнки*, будет больно, возможно даже сходишь под себя — это нормально.

'Ни хрена нормального!' — хочется крикнуть ей в ответ, но я не в том положении чтобы спорить. А секундой спустя, становится и вовсе не до этого. Через ложбинку, промеж ее даже на вид упругих грудей пробивается тусклое, бледно-желтое сияние, которое расходится вдоль рук Акико, концентрируясь на подушечках ее пальцев. Этими пальцами она касается моего плеча и я чувствую легкое покалывание, какое бывает, когда у конечности временно ухудшается кровоток, а затем вновь восстанавливается в привычном объеме — пфф, не так уж и больно, скорее даже неприятно. А затем Акико дотрагивается светящимся пальцем до первой иглы и мое сознание тонет в океане страданий. Сквозь наворачивающиеся слезы я замечаю, как она в определенном порядке начинает прикасаться кончиками пальцев к серебристым иглам, словно перебирая клавиши рояля. Вот только струнами для этого рояля служат мои нервные окончания и извлекает она из них не прекрасную, ласкающую слух мелодию, а тягучую сонату из боли и страданий. В какой-то момент, попросту не выдержав этой пытки, я отрубаюсь.

Прихожу в себя, когда за окном смеркается. Голый, под влажной простыней. Откидываю последнюю — самое ценное на месте и даже не обоссался, можно выдыхать. И только после этого спонтанного движения понимаю, что мышцы на моих руках более не спазмированы. Движения все еще причиняют мне боль, но уже не такую нестерпимую, как до этого. Даже гематомы пусть и немного, но потеряли свой синюшный оттенок, поблекнув мне на радость. А самое главное — ноги начали повиноваться, через боль и сопротивление со стороны скрипящих от натуги связок я сумел ими немного подвигать.

* Синдо-рю (яп.真道流 -'школа истинного пути') — одна из школ стиля Сёрин-рю староокинавского боевого тотэ. Синдо-рю является самой закрытой и наиболее жёсткой школой классического староокинавского карате. Высшей ступенью школы является поединок 'ири куми го' по традиционным староокинавским правилам. Работа ведётся в полный контакт, защитные приспособления не используются. Весовых категорий не существует. Разрешается любая техника.

* Кёдай — старший брат в иерархии якудза. Командир младшего ранга.

* Шамиль — сноска для старых читателей, в прологе было отредактировано имя, был Армэн стал Шамиль.

* Каппо (活法; наука оживления) — традиционная японская система методов лечения и оказания неотложной медицинской помощи, которая основана на стимуляции акупунктурных точек на человеческом теле.

* Дэнки (яп. 電気, ки грома) — общественно-организующая сила. Энергия четвёртой чакры.

Глава 20

Сладкий запах свободы будоражит. Неделю, целую неделю я провалялся в этих душных, врачебных казематах. Мог бы свалить пораньше — состояние здоровья позволяло, спасибо Акико, но мой врач — дотошный старый пердун сказал, что так не положено. Благодетель блин, чтоб ему до остатка дней икалось. Последние сутки перед выпиской были настоящей пыткой, даже безвылазное нахождение в визуализации не сильно спасало ситуацию. Я бы мог запросто сбежать, но не желал расстраивать Ульяну. Мама Тон-тона и так вся извелась — заставлять женщину волноваться еще сильнее я попросту не хотел. Мне было жалко мать, которая, даже не ведая об этом, давно потеряла родного сына.

Шоту за все время пребывания в госпитале я так и не встретил, думал увижу его на ежедневных прогулках, но не тут-то было. Впоследствии оказалось, что каратеку перевели в другую больницу. Жалко парня.

Но хватит о грустном: я свободен, практически здоров, полон энергии и жажду действий. Осталось только дойти до ближайшей остановки, сесть на нужный автобус и вот я уже дома. Интересно, как там Мичи, не забыл про своего сенсея?

Но дойти до вожделенной остановки не успеваю, за спиной раздается гудок. Вздрагиваю от неожиданности и резко оборачиваюсь. Знакомый, белоснежный Кавасаки, объятый языками пламени, взрыкивает мотором, будто приманивая меня поближе. Его наездник пялится на меня с недовольством.

— Чего так долго?! — вторит рыку своего железного коня лидер банды босодзоку. — Запрыгивай! Только не лапай, а то все дерьмо из тебя выбью!

Настроение резко падает до минусовой отметки. Ну чего этому красноволосому засранцу опять от меня нужно. Так и хочется взять этого мамкиного манипулятора за шкирку и засунуть его рыжие патлы в цепной привод его же сранного мопеда.

— Хафу, это че за взгляд? Уже соскучился по больничной койке?! — дерьмо, этот псих еще и не в настроении, похоже что-то стряслось.

— Может как-нибудь в другой раз? — демонстрирую сумку, набитую больничными вещами. — Мне бы домой заскочить.

— ПОСАДИ! СВОЮ! ЖОПУ! НА! ГРЕБАНЫЙ! БАЙК!!!

— Ладно-ладно! — на нас уже косятся не только прохожие, но и персонал больницы нет-нет да выглядывает из окон. — Я понял, уже сажусь. Ками, зачем так орать?

— Поговори мне еще. — газует он, как только я 'паркую' свой зад на заднем сиденье.

Байк стремительно срывается с места, да так, что я чуть с него не катапультируюсь — а день ведь так хорошо начинался. Покрепче перехватываю сумку с вещами, пока свободная рука судорожно нащупывает специальный поручень чуть ниже сидушки. Расстояние до моего дома мы преодолеваем минут за десять, но это ничуть не радует — после такой огненной поездочки несколько миллионов нервных клеток сказали прощай и дружно помахали ручкой моему, переполненному кортизолом, мозгу.

— Киёси сдал тебя. — когда мы резко тормозим у дома озадачивает меня Акихико.

— Не понял. — перевариваю я услышанное, слезая с байка.

— Помнишь того парня, которого ты вырубил при нашей первой встрече?

— Что-то припоминаю. — постепенно до меня доходит о ком идет речь.

— А вот он тебя хорошо запомнил, обиженный говнюк сдал тебя банчо.

— Он-то откуда узнал?

— Они кореша с Шотой и часто вместе прибухивали. Походу наш однорукий друг проболтался по пьяни еще и фотки показал.

— Ну сдал и сдал. — отмахиваюсь я.

— Недзуми, не тупи. После такого позора банчо обязательно попытаются тебя прикончить. Задумайся, их обоссал ХАФУ. Даже, если бы они дружно перетрахались в своем сарае, а затем начали продавать записи этого междусобойчика на Акихабаре у них и то было бы меньше проблем.

— И что делать?

— Ками, сколько же с тобой проблем, пацан, я уже жалею, что связался с тобой. По-хорошему стоило бы тебя кинуть, но ты скорешился с троицей из Тосэн, да и Шоту вытащил из передряги.

Вот мудила — сам заварил кашу, а теперь перекладывает с больной головы на здоровую. Как же хочется ему втащить, кулаки так и зудят.

— Ладно, так уж и быть, приставлю к тебе пару парней покрепче, пока не разрулю ситуацию... — этот парад лицемерия прерывается громким пиликаньем.

Красноволосый ненадолго затыкается и извлекает из кармана токкофуку узнаваемый кирпичик с небольшой антенной.

— Да? — прикладывает он телефон к уху. — Ты уверен?...Это точно они?...А Киёси?...Диктуй адрес...деньги получишь завтра...все, отбой.

— Хафу, да ты счастливчик! Уроды из банчо и этот отброс Киёси сейчас тусуются в старом порту, ничему их жизнь не учит. Иди, скидывай шмотки, а я пока наберу парней — устроим визит вежливости этим уебкам.

— Да я и дома могу посидеть. — пытаюсь отвертеться от стремного предложения.

— НЕ...БЕСИ...МЕНЯ! — у командира босодзоку краснеет рожа и дергается левый глаз — не к добру.

Ками, ну прошу, пошлите уже этому гондону инсульт или хотя бы язву желудка — сетую я на судьбу пока отношу грязные вещи в дом. Возникает желание перекусить на скорую руку, но этот красноволосый обмудок и тут вставляет палки в колеса: начинает бибикать и 'рычать' мотором, поторапливая меня.

Путь до Иокогамы, а точнее до уже знакомого мне старого порта отнимает у нас еще меньше времени, чем в прошлый раз. Ощущение такое, будто командир босодзоку спешит не на обычную стрелку, а на тот свет. Видимо, из таких — отбитых на всю голову парней и набирали местных камикадзе, которые топили корабли Ацтлана в токийском заливе. Эх, жаль Акихико не родился пораньше лет этак на пятьдесят, чтобы принять участие в этом увлекательном, но таком коротком мероприятии. Уверен, этот адреналиновый наркоман кайфанул бы, как в последний раз...хотя почему как...

— Приехали, надеюсь, ты там сидушку мне не обгадил?

— Надейся, надежда умирает последней. — бурчу я негромко под тарахтение двигателя.

— Че, вякнул?!

— А какой из них наш? — перевожу тему, пока у этого психа вновь не свистанула фляга.

Длинные ряды складских помещений, теряются где-то вдалеке.

— Тот, что на пустыре. — глушит Акихико байк и скидывает лямку зачехленного боккена с плеча. — Под тринадцатым номером.

— Стоп! Мы что не собираемся дожидаться остальных?

— Ой, хватит ныть, пока парни подтянуться эти куски дерьма уже могут свалить, вылавливай их потом по всему Токио.

— Я тогда байк посторожу, мало ли...

— Н-Е-Д-З-У-М-И!

— Да иду я, иду.

Делать нечего, плетусь следом. Из нужного нам ангара играет электронная музыка — модный нынче техно поп. Это мы удачно зашли, вечеринка в самом разгаре. Так я думал ровно до того момента, пока мы не попали внутрь строения — вот засада. Нас ждали и ждали не те, кого мы ожидали увидеть — ангар был забит под завязку агрессивно настроенными якудза. Мацуба-кай решились на ответку и, судя по тесакам в их руках, настроены головорезы из японской мафии весьма серьезно. И чего старый пердун выписал меня так рано, мог бы еще немного полечить?

— Кого я вижу — сам Красный Они пожаловал на нашу вечеринку! — музыка затихает, чтобы дать слово толстячку в модном костюме. — Давайте, парни, поддержим гостя!!!

Якудза освистывают нас и кроют отборным матом вперемешку с угрозами. Оглядываюсь, чтобы прощупать пути к отступлению — бесполезно, сзади нас подпирают бандиты, выбирающиеся из соседних ангаров. Черт, да сколько же их здесь, как минимум человек пятьдесят точно есть. Кажется, я влип. Только выбрался из одной кучи дерьма, как тут же нырнул в другую — в этом весь я.

Поздравляю, Антон, это конечная. Суши весла, придурок, и надейся, что в конце тоннеля тебя ждет еще одно перерождение.

— Тише, тише, парни, вы пугаете малышку Они... — да хрена лысого вы пугаете этого отморозка.

Под сводами ангара разносится смачный, мокрый хруст — зачехленный субурито напрочь сносит нижнюю челюсть говорливому толстяку. Разящий выпад переполнен яростью и показной жестокостью — Акихико в бешенстве, от него расходятся волны Рейки, формируясь в знакомую мне по местному фольклору фигуру демона. Рогатый ёкай с кривыми, торчащими в разные стороны клыками, вооруженный дубиной, обшитой металлом, лупит себя здоровенным кулаком в грудь, выбивая одному ему известный ритм — теперь понятно, почему Акихико носит столь звучное прозвище.

Толстяк падает на колени, прижимая ладони к лицу. Вижу первобытный ужас в его заплывших жиром глазах — якудза судорожно захлебывается собственной кровью. На мгновение внутри ангара воцаряется звенящая тишина, а затем начинается бойня равной которой я еще не встречал.

Отмирают якудза, помещение 'оживает' — под сводами ангара вновь разносятся крики, но на этот раз они полнятся ни угрозами и бахвальством, а болью и паникой. Акихико, верный своему прозвищу, словно истинный красный они — страж адских врат, врывается в самую гущу якудза, собирая кровавую жатву. Его деревянный клинок разит головы бандитов точно и неотвратимо, не оставляя тем ни единого шанса. Якудза пытаются отмахиваться, среди них нет откровенных трусов, но куда им — слишком большая пропасть в скорости и мастерстве сводит на нет все их попытки. Разве что изредка бандитам удается поцарапать красноволосого своими тесаками, когда накидываются на того толпой, словно свора диких шавок на разъяренного медведя, но этого явно недостаточно, чтобы остановить раскрученный маховик первобытной жестокости. Акихико вращается, словно юла, безостановочно поражая врагов верным боккеном, ломая им лица и раскалывая черепа. Чехол деревянного меча стремительно намокает и от каждого взмаха, укрытого мокрой тканью, субурито веером разлетаются капли чужой крови. В этом диком 'танце' ни крупицы жалости и ни малейшего намека на сострадание, порывы красноволосого наполнены неудержимой яростью — вся та злоба, что копилась в нем эти дни, наконец-то вырывалась наружу, калеча чужие судьбы. Перед моим взором разворачивается чистый и незамутненный аттракцион кровавой жестокости, и я не в силах отвести от него взгляд.

Внезапно полупрозрачный торс они, окутывающий Акихико, распахивает клыкастую пасть в беззвучном, яростном вопле, вторя своему хозяину. И я, охваченный каким-то нездоровым любопытством, слежу за тем, как от этого крика расходится волна, состоящая из Рейки. Эта Ки цепляет якудза и те в ужасе, побросав свои железки, пытаются сбежать из ангара, оставляя позади себя покалеченных, валяющихся в лужах собственной крови братьев. Пострадавшие от "разгула" Акихико якудза стонут, кричат от боли, взывают братьев о помощи, но беглецы глухи к их мольбам. Показная жестокость, вкупе с со страшной, пробирающей до костей Рейки сломила их боевой дух и все, о чем они помышляют сейчас — это бегство без оглядки, дабы спасти свои жалкие жизни.

Пронесло! — воздух, до этого момента запертый в моих легких, наконец получает долгожданную свободу. Я громко выдыхаю, напряжение последних секунд сходит на нет. В такие моменты начинаешь по-настоящему ценить жизнь, жаль только, что подобных моментов в моей жизни с каждым днем становится все больше.

Залитый чужой кровь, словно мясник на бойне, в окружении своих жертв Акихико падает на колени. Рейки вокруг красноволосого рассеивается и сквозь стоны, и крики раненых до меня доносится его громкое, надсадное дыхание — схватка не прошла для него даром. Но это уже не важно, из-за стен ангара доносится рычание байков и яростные крики их седоков — подмога близко, мы спасены. Не успеваю я порадоваться, как по ушам бьет раскатистый грохот — выстрел! А затем еще один и еще... Шум моторов отдаляется настолько же стремительно, как до этого приближался — нас бросили. А что самое паршивое — у сукиных детей снаружи есть, как минимум, один ствол.

— У тебя банда ссыкунов, ты в курсе? — положение настолько аховое, что можно и подерзить напоследок.

— Зато теперь я знаю, что на них не стоит полагаться. — с трудом переводит дух красноволосый.

— Да ты я смотрю оптимист! Пиздецки своевременная информация! А пораньше ты об этом узнать не мог, например, до того, как в нас начнут палить!? Знаешь, когда твою тупую башку прострелят, не удивлюсь, если ты выживешь ведь мозгов у тебя один хер нет!!!

— Эй, хафу, неужели ты боишься? — усталость так и сквозит в его голосе.

— Конечно боюсь! Я что похож на героя гребанной манги?!

— Тогда почему ты не убегаешь?

А ведь, верно, я даже не попытался: 'Антон, какой же ты кретин, благодаря той толкотне и заварушке, что творилась снаружи, у тебя были все шансы удрать, а ты стоял и лупал глазенками, как ДПСник впервые увидавший депутатский мандат'. Кому сдался левый хафу, когда охота идет на зверя покрупнее. Даже сейчас у меня все еще есть шанс.

Дерьмо, кого я обманываю, ведь все равно не побегу. Бежать от судьбы — тоже самое, что бежать от снайпера — только умрешь уставшим.

— Не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как тебя прикончат вот и не бегу!

— Слушай, Недзуми, а как тебя хоть зовут? — он улыбается, глядя мне прямо в глаза.

— Антон Серов.

— А меня, Миямото Акихико, приятно наконец познакомиться с настоящим тобой. — красноволосый перекладывает боккен в правую руку, а освободившейся левой подбирает валяющийся рядом тесак. — 'Используя меч грубо, победить трудно.'*

Только не говорите мне, что...

— Ну почему?! Почему ты довел до такого?! Рыжий ублюдок, тебе следовало просто сдохнуть!!!

На склад, размахивая пистолетом, врывается истерящий японец в годах с лицом типичного, офисного клерка. Большую шишку в нем выдает лишь очень дорогой костюм и надетый поверх него плащ со стоячим воротником.

— Босс, я же говорил — нужно было сразу послать меня, а не этих рукожопов.

Вслед за 'клерком', уверенно печатая шаг, входит мужчина лет тридцати: приземистый, широкоплечий с 'посеченным' шрамами лицом, рукава его рубашки закатаны, обнажая мощные предплечья. Судя по грозному виду бодигарда — боец он не из последних. На ходу телохранитель несколько раз пинает, подвернувшихся под ноги, стонущих от боли, недобитков. На его покрытой шрамами морде ни капли сострадания к 'братьям', что познали на собственной шкуре гнев неистового Красного Они — лишь презрение.

— Оооо, нет, я сам! Скоро на выстрелы примчится полиция, нужно кончать сопляка и сваливать. — высокопоставленный якудза вскидывает пушку очень похожую на пистолет Люгера*, из которого мне как-то доводилось стрелять в тире еще там — у себя на родине.

Перевожу взгляд на Акихико, который уже изготовился к схватке, замерев в своей излюбленной стойке. Вот только на этот раз в его боевой позе не было той неправильности, что я ощущал ранее. Тесак во второй руке устранил изъян и стойка казалась завершенной, она более не выглядела 'уродливой', наоборот, смотрелась гармонично.

Но не это поразило меня, а нечто иное — вокруг застывшего Акихико я различаю чужой образ и это точно ни Рейки красноволосого: нечесаный и небритый мужчина, с волосами небрежно стянутыми в хвост, в видавшим виды, потрепанном кимоно замер в точно такой же позе, что и сам Акихико. В его призрачных, шестипалых ладонях покоятся рукояти двух мечей: одного длинного — тати и второго короткого — кодати.

Образ странного самурая с точностью до мельчайших деталей копирует излюбленную стойку Акихико, а затем призрак делает небольшой подшаг в сторону и все переворачивается с ног на голову — это ни загадочный самурай подражает красноволосому, это сам Акихико вторит движениям призрака.

— Нитэн Ити-рю*. — до моих ушей доносится тягучий шёпот, но никто из присутствующих в этот момент не раскрывает своего рта. — Мунэн Мусо.*

Мгновение спустя под сводами ангара гремит выстрел и только после того, как грохочущее эхо затихает я осознаю для чего был нужен тот короткий шажок. За секунду до выстрела, когда напряженный палец якудза уже готов был вдавить спусковой крючок, Акихико, ведомый загадочным самураем, сошел с траектории полета пули. Абсурдно, невероятно, нелепо, но такова была реальность — только что, прямо на моих глазах, подросток 'увернулся' от выстрела.

* 'Используя меч грубо, победить трудно.' — Цитата из книги 'Книга Пяти Колец' Миямото Мусаси

* аналог пистолета Люгера — японский пистолет Намбу Тип — 4(A).

* Нитэн Ити-рю (яп. 二天一流, 'школа двух небес как одного') или Хёхо Нитэн Ити-рю (яп. 兵法二天一流) — древняя школа кэндзюцу, классическое японское боевое искусство (корю), основанное между 1604-1640 годами знаменитым мастером фехтования Миямото Мусаси. Нитэн Ити-рю известна прежде всего техниками фехтования при помощи двух мечей, катаны и вакидзаси, которые Мусаси назвал Нитэн-ити (яп. 二天一, 'два неба как одно') или Нито-ити (яп. 二刀一, 'два меча как один').

* 'Мунэн Мусо' — означает способность действовать спокойно и естественно даже перед лицом смертельной опасности. Здесь проявляется высочайшая гармония воина с бытием, когда мысли человека и его действия спонтанно едины.

Глава 21

В шоке пребываю не только я, главарь якудза тоже неслабо ошалел и с удивлением переводит взгляд с невредимого Акихико на дымящийся пистолет в собственной руке. Казалось, из всех присутствующих не удивлены лишь двое: сам виновник абсурдной ситуации и бодигард большого босса.

Разгневанный неудачей якудза корректирует положение ствола — черный зрачок дульного среза вновь кровожадно впивается в фигуру красноволосого. Выстрел! Опять в молоко — за мгновение до того, как боёк бьет по капсюлю патрона, Акихико смещается. Он не движется на каких-то сверхскоростях, вовсе нет, просто тайминг его перемещений идеален. Красный Они ступает в сторону ровно в тот момент, когда большой босс жмет на спуск и уже не в силах довести ствол пистолета в нужном направлении — идеально отточенное движение, основой которого служит не банальная скорость, а молниеносная реакция вкупе с феноменальным хладнокровием. Я бы не рискнул исполнять нечто подобное. Стоит зазеваться и проморгать нужный момент, как тут же схлопочешь пулю, а, если наоборот, вздумаешь перестраховаться и рыпнуться чуть раньше, то стрелок успеет произвести доводку ствола и один черт продырявит твою тушку. Это опасная игра без права на ошибку. Шаг влево, шаг вправо и в организме появится новое не предначертанное природой отверстие.

Еще один промах окончательно срывает крышу большому боссу и тот начинает безостановочно палить в красноволосого. Но ни одна пуля так и не достигает цели. Спустя несколько секунд грохот выстрелов сменяется сухими щелчками — магазин пустеет. Якудза не теряется, засовывает руку в карман роскошного плаща и даже успевает выхватить из него еще один магазин, чтобы перезарядить пистолет, когда Красный Они наносит ответный удар. Загадочный самурай медленно ведет своим длинным мечом по воздуху в направлении босса якудза, словно что-то рассекая. Боккен в правой руке Акихико движется вслед за призрачным тати.

— Нитэн Ити-рю* — вновь незнакомый мне голос касается слуха. — Удар текущей воды...

Якудза громко вскрикивает, его правая рука безвольной плетью повисает вдоль тела. Бесполезный пистолет, не оправдавший возложенных на него ожиданий, выскальзывает из вмиг ослабевших пальцев и падает на грязный пол.

— Нитэн Ити-рю* — под аккомпанемент загадочного шёпота, призрачный самурай и вторящий ему Акихико возносят к небу свои клинки. — Удар...

Закончить неизвестный диктор не успевает, бодигард 'облаченный' в уже знакомую мне Рейки в форме тигриной морды сносит Акихико, как пушинку, мощным коленом в прыжке. Если бы не вовремя подставленный субурито, то это колено размозжило бы в кашу голову Красного Они. Тело подростка отлетает к стене ангара, в гору какого-то мусора. Тигриная морда, состоящая из Ки, раскрывает пасть обнажая сточенные клыки и только в этот момент становится ясно, что хоть эта Рейки и похожа на ту, что я видел у Шоты, но она все же отличается от Ки однорукого. Ручной тигр якудза куда более матерый хищник и, судя по шрамам на его морде, уже успевший побывать ни в одной схватке.

Акихико только успевает прийти в себя после падения, когда очередной удар в прыжке — на этот раз Тоби Ёко Гэри едва вновь не отправляет его на тот свет. Подошва дорогой туфли, под противный скрип металла, корежит обшивку ангара прямо над головой вовремя пригнувшегося подростка, в месте удара образуется порядочная вмятина. Акихико пользуется заминкой промахнувшегося бодигарда и пытается наказать матерого 'тигра' за столь неудачный бросок, но телохранитель босса гасит в зародыше эту попытку. Субурито Акихико впечатывается в подставленное предплечье — жесткий блок из каратэ с показушной легкостью прерывает путь деревянного клинка, а лезвие тесака и вовсе не достигает торса бодигарда — коротким, мощным цуки тот опережает выпад красноволосого и выбивает своим пудовым кулаком весь воздух из легких некогда грозного Они. От этого пушечного прямого Акихико переламывается пополам, его пятки отрываются от кучи мусора и легкое тело подростка повторно отправляется в затяжной полет.

Схватка длится с десяток секунд, а мне уже кристально ясно, что силы неравны. Акихико проигрывает, все что остается красноволосому — держать оборону и не подставляться под сокрушительные удары шрамированного. Слишком велика разница в классе между этими двумя, да и усталость берет свое, ставя Красного Они в еще более невыгодное положение.

Давай, Антон, пора сваливать, пока еще есть шанс. Это не твоя весовая категория — убеждаю себя, но 'глупые' ноги не хотят прислушиваться к доводам разума и несут меня к орущему от боли большому боссу. Тот катается по полу, вымарывая свои дорогущие шмотки и баюкая целую на первый взгляд руку. Подхватываю, валяющийся рядом, разряженный пистолет — дерьмо, а где магазин?

— Ну-ка, свали! — отталкиваю ногой визжащего якудзу. — Бинго!

Магазин с ласкающим слух щелчком встает на положенное место. По памяти оттягиваю затвор и тот с отчетливым лязгом возвращается обратно. Навожу взведенный пистолет на бодигарда, который вовсю теснит красноволосого — без вариантов, я не настолько хороший стрелок, к тому же есть далеко не нулевой шанс, что продырявлю не того.

— ЭЙ, ОБСОС! — даю предупредительный в воздух. — Замер на месте или я отстрелю твоему работодателю яйца!

— Сопляк, ты хоть знаешь на кого направил оружие, если ты... — телохранитель оборачивается на выстрел и делает шаг в мою сторону — это он зря, нервишки и так шалят.

— БАХ! — рукоять пистолета повторно бьет в ладонь.

— Ааааааааа! — пуще прежнего надрывается якудза, его штанина стремительно темнеет, сквозь аккуратную дырочку начинает толчками вытекать кровь.

— Не быть тебе телохранителем месяца...

Не успеваю закончить заготовленную фразу, как на меня обрушивается 'злая', агрессивная Ки. Ощущение при этом такое, будто попал в клетку с диким зверем. Сердце начинает лихорадочно биться, меня пробирает до самых костей. В тенях ангара видятся причудливые, светящиеся желтым, голодные глаза. Пытаюсь отогнать от себя наваждение, умом понимаю, что это влияние чужой Реки на мой разум, но поделать ничего не могу — чувствую себя добычей, которую вот-вот растерзают и с довольным урчанием сожрут.

Боль обжигает спину, с меня словно заживо срезают кожу. Горячее дыхание 'касается' шеи, голодное урчание раздается из-за плеча. Хочется бросить пистолет и бежать сломя голову, без оглядки, неважно куда, лишь бы подальше от страшного зверя за моей спиной, но я не могу — воображаемая клетка не даст мне удрать от голодного хищника. Я просто корм, к чему сопротивляться и страдать, разве не проще одним махом со всем покончить?

Рукоять пистолета 'тычется' в ладонь, словно щенок, который требует внимания хозяина — да, это выход. Холодный металл касается виска — лучше так, чем в когтях зверя. Палец нащупывает спусковой крючок...

— Антон, ты уверен? Еще не поздно все отменить, замена бойца за полчаса до боя — грубое нарушение. Он даже не в весе, минимум на пять кило тяжелее тебя!

— Тренер, не парься, все будет супер.

Длинный коридор и свет в конце. Слышу затихающий рев трибун — болельщики скандируют имя моего оппонента. Мне подают сигнал — хорошо, мой выход. Играет музыка...

Мир умирает, люди похожи на тлю

Пыль на телеэкране важней того, что я смотрю

Любовь — прокисшие щи, мечта — помойное ведро

И ожидание чуда тянет камнем на дно

Под ярким светом софитов шагаю к клетке, со зрительских трибун улюлюкают, меня освистывают. Этим вечером любимчик толпы — не я, а проспект промоушена, который уже дожидается меня в клетке. Я корм для его рЕкорда, меня кидают ему на съедение, словно кусок мяса. Клетка закрывается за моей спиной. Но все они ошибаются — этим вечером сожрут не меня, СОЖРУ Я!

Здесь в общем нечего делать кроме того, чтобы жрать

Здесь страшно быть убитым, но страшней убивать

И очень хочется руки на себя наложить, но...

Я буду жить!*

Бодигард большого босса вздрагивает и с удивлением оборачивается, сквозь отступающий морок я различаю алое пятно, расползающееся по ткани его белоснежной рубашки. Пистолет в моих ладонях испускает легкую дымку. Шок на покрытом шрамами лице сменяется гневом, но и эта эмоция не задерживается на роже бодигарда надолго. Валяющийся у его ног, Акихико приподнимается и из последних сил засаживает лезвие тесака в широкую спину по самый обух, ноги каратеки подламываются, его позвоночный столб поврежден — гнев сменяется ужасом осознания. На грязный пол оба бойца валятся синхронно, но нет сомнений в том, кто в конечном итоге вышел победителем из этой схватки.

На автомате протираю пистолет футболкой, избавляясь от отпечатков. Руки подрагивают, но я понимаю, что все сделал правильно. По-другому было никак или мы, или они.

Ками, Антон, какие еще мы? Этот заносчивый ублюдок тебе никто, именно из-за него ты вляпался во все это дерьмо. Может, пока есть шанс разрубить этот гордиев узел — пустить пулю рыжему гандону прямо промеж бровей. Мечты-мечты, одно дело палить по якудза в состоянии аффекта, когда на кону твоя жизнь и совсем другое — хладнокровно пристрелить, валяющегося без сил, пацана.

Подхожу поближе и оттаскиваю обессиленного подростка подальше от, валяющегося лицом вниз и воющего в бессильной злобе, каратеки, Рейки которого продолжает бушевать. От напряжения спину вновь обжигает болью.

— Стой, Недзуми! — хрипит разбитыми губами Акихико и начинает мне противиться. — Нужно добить его.

— Ты идиот? — пересиливаю, вяло сопротивляющегося, подростка. — Нужно скорее валить пока полиция не приехала!

— Его нужно кончать! Он видел то, что видеть не следовало! — в голосе красноволосого паника, впервые вижу его напуганным.

— И что же он такого видел? — конечно я догадываюсь, о чем речь, но сознательно включаю дурачка, чтобы отвести от себя любые подозрения.

— Не твое дело, все равно не поймешь. — страх придает ему сил и Акихико все-таки вырывается из моих рук.

Все — мое терпение лопнуло.

— Как ты достал! — с огромным удовольствием впечатываю размашистый свинг в его опухшую от гематом рожу.

— Хафу, какого хера! — от удара Акихико оказывается на полу.

— Не пойму?! Да пошел ты в задницу тупой, высокомерный ублюдок!!! — сажусь на него сверху, в маунт и начинаю забивать красноволосого в партере, вминая его пустую голову в покрытый мусором пол. — Я... тебе... неблагодарному... говнюку... жизнь спас!!!

Акихико пытается выбраться из-под меня, но куда там — избитый и уставший он едва шевелится. Все, на что его хватает — вялые попытки отмахаться от меня обломком боккена. Когда я заканчиваю, на заплывшей, посечённой роже красноволосого не остается живого места. Какой кайф — это даже лучше, чем секс.

Обессиленный, весь вымахавшийся я сползаю с него. Моя рука со сбитыми в кровь костяшками шарит по карманам пиджака, валяющегося рядом, бандита, из разбитой башки которого натекла уже целая лужа — вот вы где родимые. Щелкаю зажигалкой, затягиваюсь...

— Кха-кха-кха! Ну и забористая дрянь. — делаю еще одну затяжку.

— Дай мне... — подползает поближе измочаленный Акихико со своей в хлам разбитой рожей.

— Рука в говне. — но в противовес словам протягиваю прикуренную сигарету.

— Мы должны его прикончить, это нужно сделать. Я все объясню позже... — вновь затягивает старую пластинку красноволосый, выдыхая клубы дыма через распухшие, словно оладья, губы.

— Может заткнешься уже? Кури молча, он давно сдох. — безжизненное тело каратеки валяется в здоровенной луже собственной крови. — Походу пуля зацепила артерию.

— Слава...Ками! — закашливается Акихико, после чего сплевывает на грязный пол кровавый сгусток. — Ты мне зуб выбил!

— Ниче, вставишь новый — золотой, ты же теперь самый крутой ублюдок на районе, Мацуба — кай больше нет.

— Хахахаха, Недзуми, кха-ах-кха, ну ты мочишь! — давится он дымом со смеху.

— Чего?! Мы же завалили главного босса.

— Это был не Оябун, просто кто-то из санро-кай — группы старших советников решил выпендриться. Если бы приказ исходил от самого Оябуна, то здесь было бы не пятьдесят бойцов, а все пятьсот.

— Твою мать... — на этот раз закашливаюсь уже я, но совсем не от смеха.

Вой полицейских сирен приближается — самое время уносить ноги!

Обратно едем медленно, Акихико ни в том состоянии, чтобы бездумно газовать. К тому же его заплывшие от побоев глаза плохо различают дорогу. Когда мы останавливаемся у моего дома до затравленного сознания доходит — я в безопасности. Напряжение окончательно отпускает и я разжимаю стиснутые в тревоге пальцы, отцепляя их от поручней под сиденьем. Наконец-то я дома.

— Эй, Недзуми! — у самого порога окликает меня красноволосый. — Спасибо...

Байк срывается с места, заглушая своим рычанием вторую часть фразы. Но я настолько морально измотан, что мне плевать. Даже не помню, как добрался до футона и стянул грязную, окровавленную футболку, присохшую к расцарапанной спине. Засыпаю с осознанием того, что сегодня я впервые лишил человека жизни.

А следующим утром, как ни в чем не бывало, кручусь перед зеркалом — пытаюсь обработать глубокие царапины на спине и никакой рефлексии. Похоже я не очень хороший человек. Ну его к черту! — прекращаю это бесперспективное занятие, без чужой помощи здесь не обойтись. Попробую дождаться Мичи, надеюсь этот парень за время моего отсутствия не охладел к нашим занятиям и периодически проверяет на месте я или нет. При следующей встрече, если она состоится обязательно стрельну у него номерок.

Вздрагиваю от громкого стука, ватная палочка смазанная зеленкой болезненно бороздит царапину — убью маленького засранца!

— А ты еще кто, блядь, такой? — вместо Мичи на пороге топчется другой, незнакомый мне сопляк.

— Вот! — протягивает он мне запечатанный конверт, надеюсь это не любовное письмо, иначе у меня появится очередной скелет в шкафу.

— Эт че? — не тороплюсь брать в руки мутный конверт.

— Не знаю. — пожимает малец тощими плечами. — Попросили передать, девушка.

— Ну давай, раз попросили. — все-таки забираю письмо и тут же вскрываю конверт. — Накаркал.

Здравствуй, Антон, я долго думала, как тебе в этом признаться. Но, кажется, ты мне нравишься. Знаю, я урожденная японка, наделенная божественной красотой, прекрасными манерами и блестящим умом, а ты всего лишь мелкий, недоразвитый хафу с ужасным чувство юмора,

от которого постоянно несет

. Но любовь коварна, она не любит размышлять и я ничего не могу с этим поделать. Жду тебя на площади храма Чококудзи, чтобы поведать тебе о своих чувствах лично.

Искренне твоя, Ито Хоши.

Ками! Эта девочка еще тупее, чем я думал.

Интерлюдия.

Ну и где носит этого мелкого хафу? Она что зря готовилась? Тонкие пальчики с силой стиснули рукоять любимого лука. Вся площадь храма, как на ладони, стоит грязному полукровке появится в поле ее зрения, как он тут же схлопочет стрелу и ни одну. Она отомстит за все унижения разом.

Даже родные никогда не поднимали на нее руку, а этот вонючий извращенец покусился на самое святое. Свободной ладошкой она непроизвольно коснулась собственной попы, воспоминания о порке были еще свежи и будоражили ее нутро. Грязное животное заплатит!

Но еще больше Хоши возмущал не сам факт вопиющего харасмента, а то, как этот тупой девственик повел себя после их стычки со сталкером. Она переступила через себя, наплевала на свою гордость и поблагодарила, а этот...этот... еще и отпускал едкие комментарии ей вслед — ух, как же бесит!!! И после всего, через что им пришлось пройти он будто забыл про нее, а ведь она даже дала ему свой номер — хоть бы позвонил, скотина! Целую неделю ни слуху, ни духу!

Три желания, да? А вот фиг тебе, коротышка! Когда я вырублю тебя, как того сталкера, то первым делом раздену догола и...

На храмовой площади кто-то показался, она потянулась за стрелой, но практически сразу же одернула себя. Это был ни хафу, а тот — другой мальчишка, которому она поручила доставить 'приманку'. Ох, кто бы знал каких усилий ей стоило написание того злосчастного письма.

Неужели что-то пошло не так и план провалился?

Посыльный заозирался по сторонам, явно кого-то разыскивая. И она дажа знала кого. Пришлось покинуть укромное местечко у самого края храмовой рощи, чтобы мальчишка смог ее заметить.

— Вот. — протянул он ей ее же распечатанное письмо.

— Что вот?

— Ответ... — мальчишка немного запыхался пока бежал к ней. — Внутри.

Дорогая Хоши, после твоего послания с моего сердца упал камень. Я безнадёжно влюблен в тебя, и я хочу быть тем особенным человеком, в которого ты отчаянно и бесповоротно влюбишься. Я хочу быть для тебя лучшим другом. Таким другом, которого можно было бы крепко сжать в объятиях, которого бы ты хотела страстно прижать к простыням в нашей постели. Я хочу, чтобы ты впустила меня в свой внутренний мир, хочу стать его частью. Покажи мне самые тайные и самые сокровенные мысли, которые ты держишь в глубине своего сердца.

С каждой прочитанной строчкой ее глаза поблескивали все сильнее, а по лицу расползалась дурацкая улыбка.

Я обещаю быть тем другом, который будет хранить воспоминания обо всем, что ты говоришь, и о форме твоих губ, когда ты произносишь мое имя. Мне не терпится открыть для себя каждый сантиметр твоего тела, каждый изгиб и каждую родинку. Я хочу знать, где прикоснуться к тебе, и я хочу знать, как прикоснуться к тебе. Хочу видеть твою улыбку, созданную специально для меня. Да, я действительно хочу быть таким другом для тебя — лучшим на свете.

PS: вот, как пишут любовные письма, идиотка, а теперь обернись.

— Ой, Антон, а что это ты тут делаешь? — за ее спиной с длинной хворостиной наперевес стоял хмурый хафу. — Ты все неправильно понял, я все могу объяснить...

Спустя несколько секунд над рощей у храма Чококудзи разнесся душераздирающий, девичий вопль.

— НЕТ! УМОЛЯЮ, ТОЛЬКО НЕ СНОВА!

* Дельфин — Я Буду Жить

Глава 22

— О, да! Вот так, молодец. — подбадриваю я пыхтящую Хоши. — Видишь, а ты боялась.

— Ты можешь заткнуться? — переводит она дыхание. — Нас могут заметить.

— Не умничай, лучше используй рот по назначению, если не хочешь снова получить по заднице.

— Сволочь. — огрызается девчонка, но покорно возвращается к прерванному занятию.

— АЙ! Давай как-то понежней, что ли, это чувствительное место.

— Хватит командовать, я и так стараюсь! Говорила же, что не умею!

— Вот и научишься, такой как ты это точно пригодится.

— Ах, такой, как я, значит? — отталкивает она меня и улепетывает вглубь рощи. — Да пошел ты!

— Дура, зеленку верни!!! — кричу ей вслед. — Тц, вот коза, где я теперь зеленку в Японии куплю. Женщины — лишь бы урвать чего, ну хоть футболку не сперла.

Домой возвращаюсь в приподнятом настроении: царапины на спине обработаны, а в руках трофейный юми с колчаном полным стрел. Эта растяпа променяла драгоценный лук на полупустой пузырек с зеленкой — дикарка узкоглазая, что с нее взять.

Проходя мимо знакомой детской площадки, замечаю группку похохатывающих пацанов, трущихся неподалеку с местом наших с Мичи тренировок. Любопытство берет верх и я решаю поглядеть поближе.

Стоит мне приблизиться к разухабистой школоте, как все мигом встает на свои места — в окружении оголтелых детишек, на полосе препятствий пыхтит, обливаясь потом, малыш Мичи. Надо же, а пацан оказался волевым — не забросил тренировки пока его семпай прохлаждался в больничке. Гордость берет за такого кохая.

— Э! Обмудки мелкие, а-ну, валите отсюда! — ближайший крикун получает от меня смачный поджопник.

— ЭЙ, охренел?!

— Че?! Сам вали!!!

— Ты еще кто такой?!

— Давно не получал, хафу?!

— Козел белобрысый, попутал!?

— Ублюдок, сдохнуть захотел?!

Какие борзые сопляки, судя по виду ровесники Мичи, а гонору как у бывалых якудза. Ну ничего, мама с папой не научили вежливости — так дядя Антон научит.

Самый крикливый мгновенно затыкается под моим тяжелым взглядом. Наша с ним битва взглядов длится от силы секунду, но горластому и этого хватает с лихвой, задрожав всем телом, он поспешно отводит глаза, после чего начинает пятиться назад, стараясь оказаться от меня как можно дальше. Остальные сопляки смотрят на своего враз стушевавшегося заводилу с недоумением. Но длится их удивление недолго, покончив с 'королем' я принимаюсь за пешек. Мой взгляд блуждает по их лицам, всего на мгновение задерживаясь на глазах, но даже этой мимолетной заминки хватает, чтобы сломить волю оборзевших малолеток.

— Брысь, засранцы!

Моя команда звучит для напуганных сопляков, словно выстрел стартового пистолета. Они в панике начинают разбегаться кто-куда, сталкиваясь между собой. Их ватные ноги заплетаются, они спотыкаются и падают — со стороны эта куча мала выглядит нелепо и даже немного пугающе, особенно если знать, что за ней стоит. Из глубин памяти всплывает недавний морок, едва не вынудивший меня спустить курок. В тот момент я был на волоске от смерти, мои мозги уже готовы были покинуть черепную коробку и переехать на грязный пол вонючего, старого ангара. Меня спас случай — банальный ассоциативный ряд, который помог зацепиться за яркое воспоминание из моей прошлой жизни. Рейки — страшное оружие, я напрасно его недооценивал. Все-таки местные представители боевых искусств не зря ставят этот вид Ки во главу угла.

— Семпай! — счастливо улыбается Мичи, глядя на меня восторженными глазами. — Вы вернулись!

Для полноты картины ему не хватает лишь хвоста, подметающего пол — ну вылитый щенок, наконец-то дождавшийся своего хозяина.

— Чего это они? — кивает мальчишка в сторону, удирающих во всю прыть малолеток. — А точно, это же тот прием, что вы показывали? Семпай, а где вы были? А я заходил, а вас не было...

— Мичи, а иди-ка ты обратно на площадку. — прерываю этот бессвязный поток информации, пока он не закоротил мне мозг.

— Ну семпай! — канючит обиженный мальчишка, но все же неохотно плетется обратно и возвращается к прерванной тренировки.

А пацан делает успехи — за неделю, что мы с ним не виделись Мичи, неплохо так окреп, видно, что не филонил все это время. Уже не мотыляется на перекладине, как говно в проруби, а именно подтягивается. Да, при этом кряхтит от натуги так будто вот-вот разродится, как минимум, двойней, но делает ведь чертяка мелкий, и отжимания выполняет довольно сносно. Еще бы не трещал без умолку, как девчонка, и цены бы ему не было.

Пока наблюдаю за тренировкой, страдающего от вселенской несправедливости, кохая в голову приходит неожиданная мысль — пистолет! Почему советник таскал с собой такое старье, неужели даже такие крутые парни, как якудза, не могут себе позволить нормальные пушки или... — в этот момент меня накрывает озарение. Перед мысленным взором всплывает образ полицейского, что допрашивал нас с рикиси после аварии, и кобура на его поясе, идеально подходящая под форм фактор пистолета советника Мацуба-кай, расставляет все на свои места.

Ну конечно! Отсутствие крупных военных конфликтов и мировых войн не могло не сказаться на гонке вооружений. Плюс к этому, местные боевые искусства просто обязаны были частично обесценить некоторые виды вооружения. Если даже такой молодой пацан, как Акихико, смог противопоставить свое мастерство огнестрелу, то более опытные бойцы должны иметь в своем загашнике еще более эффективные методы противодействия...

— Семпай, семпай! — гундит над ухом, завершивший тренировку Мичи.

— Ну чего?!

— А давайте после тренировки сходим на Тэндзин Мацури*?

— Мичи, ты че перегрелся? До Осаки пятьсот километров, какое нафиг 'сходим'?

— Семпай, это вы чего, новостей не смотрели? Из-за беспорядков в Осаки фестиваль перенесли к нам.

— Ну извини, телека в палате не было. — пожимаю плечами.

— Сегодня заключительный день, вы пропустили спектакли бунраку*, — принимается он загибать пальцы, — выступления кагура*, уличные конкурсы и шествие к святилищу Ясукуни. А сегодня, ближе к вечеру стартует водный парад от храма Асакусы*, лодки пойдут сначала вверх по Сумиде, пока та не вольется в Аракаву, а затем уйдут в Токийский залив. Будет круто!

Смотрю в его горящие энтузиазмом глаза — а почему бы и нет? Когда еще представится возможность побывать на фестивале, который обычно проходит в Осаке. К тому же своим отказом я могу обидеть мальчишку. У местных особое отношение к своей исконной религии, быть синтоистом для них и быть японцем — вещи одного порядка. А Мацури — это важный религиозный ритуал и одновременно праздник, который является неотъемлемой частью синто.

— Фиг с тобой, пацан, только никаких юкат.

— Ну семпаааааайййй! — строит он щенячьи глазки.

— Я сказал никаких платьев!

— Юката — не платье!

— Да мне побоку! Если яйца ветром обдувает, значит платье!

— Там не так все устроено...

— Ты дофига умный? А-ну, давай-ка еще пару заходов на полосу.

— Ну семпааааааай!!!

— Тогда стой, где стоишь, как раз хотел опробовать трофей. — неумело накладываю стрелу на тетиву. — Эй, Мичи, ты куда?!

Вот это настрой, вот это я понимаю тяга к спорту — любо-дорого посмотреть. Возможно, мне стоит сменить призвание пока не поздно — стать педагогом. Судя по парочке Хоши-Мичи, я отлично нахожу общий язык с детьми. Главное не попасть на старшие классы, боюсь, с местными старшеклассницами я буду манкировать своими служебными обязанностями и со временем стану совсем как тот крутой учитель из старого аниме. От одной мысли о подобной перспективе меня бросает в дрожь, лучше быть обоссаным бандой банчо, чем ЭТО...

Вторая часть тренировки — отработка приемов проходит дома под моим чутким руководством. К сожалению, в этом направлении Мичи не продвинулся ни на йоту — сказалось мое отсутствие, а больше ему тренироваться было не с кем. Немного поваляв мальчишку по напольному татами, мне в голову приходит одна 'гениальная' в своем идиотизме идея: а что, если один из образов моей Рейки, окутает не меня а Мичи? В теории он должен на время перенять технику образа, как это делал я, возможно, таким образом мне удастся ускорить его прогресс. Нужно лишь подобрать подходящий образ какого-нибудь джитсера. Со мной, к сожалению, такой финт ушами не прокатит я не обладаю сверхгибким телом и скорее всего нахватаю травм во время подобной тренировки, но Мичи — он другой, его организму хватит адаптивности для того, чтобы обойтись без травм. Главное правильно подобрать для него мастера бразильского джиу-джитсу — такого, который делал ставку не на свои физические кондиции, а лишь на отточенную технику и опыт. И, кажется, у меня уже есть подходящая кандидатура, эти двое идеально дополнят друг-другу.

От меня расходится Рейки, привычно формируясь в череду сменяющихся образов. Волевым усилием гашу эту 'карусель' и передо мной остается лишь один образ — старик с огромными залысинами в аккуратном кимоно, которое смотрится откровенно нелепо на его тощих плечах, но я не обманываюсь его жалким внешним видом — в этом тщедушном теле сокрыт огромный опыт первопроходца и идейного основателя бразильского джиу-джитсу.

Мужчина передо мной, как и Мичи, был рожден со слабым телом. Седьмой ребенок в семье, страдающий с детства обмороками, он в худшую сторону отличался от своих коренастых и крепких братьев. Но именно эта его слабость позволила модифицировать традиционное джиу-джитсу и дать начало новому пути в основе которого была не грубая, физическая сила, а отточенная техника. Мне повезло, я видел не только старые, черно-белые записи его боев, но удостоился чести лично перенять его опыт. Покойся с миром, Хелио Грейси, память о тебе будет жить вечно. Созданный тобой путь продолжится здесь, в этом новом мире ты повторишь свой старый подвиг — вновь покоришь Японию своим джиу-джитсу. А этот мальчишка напротив поможет — станет идеальным сосудом для твоей мудрости, прощай учитель.

— Эй, семпай, вы что плачете? — образ патриарха Грейси разрывает со мной связь и делает шаг в сторону нового ученика, первого в этом мире.

— Совсем дурак? Соринка в глаз попало. — странная пустота внутри, словно лишился чего-то важного.

— Семпай, я как-то странно себя чувствую.

— Я тоже пацан, я тоже.

— Нет, семпай, я серьезно! — паникует мальчишка за спиной которого возвышается образ отца бразильского джиу-джитсу.

— Давай продолжим тренировку, если не хотим опоздать на закрытие фестиваля.

В сторону храма Асакуса шагаем в гробовом молчании. Каждому из нас есть о чем подумать. Мне — о том, чем чревато подобное разбазаривание Рейки, а пацану — о появлении странного наития, которое помогает ему исполнять приемы бразильского джиу-джитсу, даже те, что я ему еще не показывал. Мне еще предстоит придумать достойную отмазку, а пока я скормил мальчишке стандартную байку формата 'ты просто не такой, как все'. Пришлось обильно навешать ему лапши на уши о невиданном таланте и его предрасположенности к джиу-джитсу, что отчасти является правдой, но ни хрена не проясняет. Жалею ли я о том, что совершил — нет, конечно, рефлексия не моя сильная сторона. Я циничный, черствый ублюдок, который использует наивного пацана в собственных целях. На этом этапе уже поздно строить из себя святого. А вот безвозвратная утрата части Рейки, хоть никак и не сказывается пока на моем организме, но сам факт настораживает, а все из-за того, что мне неизвестны механизмы работы Ки. Возможно, я совершил страшную ошибку, превратил себя в какого-нибудь Ки-инвалида или 'отстегнул и выбросил' несколько лет жизни — черт его знает, как эта мистика устроена.

Семпай, семпай! — Мичи хватает меня за рукав и увлекает за собой, поближе к огромной толпе, что перекрыла собой все подступы к храму. — Смотрите, начинается!

На высоком, деревянном помосте, опершись на колени, восседает группа каннуси — священнослужителей синто, числом в пару десятков. Они обряжены в сейсо — традиционные, парадные одеяния. Со своего места я могу оценить лишь их роскошные накидки и высокие, черные колпаки.

Внезапно со стороны самого храма раздается бой барабанов. Громкость и частота ударов стремительно нарастает и в момент кульминации я замечаю, как священнослужители немного подаются вперед и возносят к небу свои ритуальные жезлы под названием онуса. На этом моменте в голове происходит небольшой когнитивный диссонанс — память Тон-тона подсказывает, что жезлы должны быть деревянными, а ленты, украшающие их бумажными. Но я отчетливо различаю блеск металла и это касается не только стержня жезла, но и лент, свисающих с его навершия. Мое удивление не длится долго, спустя секунду все проясняется: тусклое, желтоватое свечение пробивается сквозь нательные халаты священников в области груди и перетекает в их ладони, сжимающие загадочные жезлы — где-то я это уже видел, причем совсем недавно. БУМ! — отбивают барабаны свой последний такт, наступает гробовая тишина и из-за помоста показываются батареи салютов, перетянутые яркими, красными лентами. Затишье перед бурей прерывают каннуси, они синхронно взмахивают своими светящимися ритуальными орудиями, отчего Ки грома, содержащаяся в металлических жезлах, начинает резонировать между собой и тянуться друг к другу, образуя некий аналог электрической цепи. Когда она замыкается, каннуси также синхронно 'смахивают' свою коллективную Дэнки на украшенные батареи салютов. Под овации толпы фейерверки взмывают к небу, тысячи глаз восторженно следят за огненными цветами, что распускаются на вечернем небосклоне, а я, как идиот, продолжаю пялиться на священников.

Ёб твою мать, Антон, какие нахрен священники?! Сегодня эти добродушные ребята в смешных колпаках детонируют своей Ки салют на потеху публике, а завтра подорвут боезапас танка или магазин в разгрузке вражеского бойца. О, нет, эти чертовы каннуси далеко не простые священнослужители...

— Семпай! Было круто!!! — скачет вокруг меня восторженный мальчишка, сверкая своими блестящими от возбуждения глазенками.

— Ты даже не представляешь насколько, даже не представляешь...

— Пойдемте, процессия уже началась! Сейчас будет огненный сплав по Сумиде. — под звуки флейты и возобновившийся бой барабанов толпа японцев тронулась с места.

— А может ну его этот сплав, я еще фейерверки не переварил.

— Вот! Видите, семпай, а вы еще идти не хотели! — да лучше бы и не ходил, спал бы себе спокойно и горя не знал.

Благо, остальная часть праздника обходится без сюрпризов. Мы всего-то прогулялись вдоль набережной, наслаждаясь музыкой и наблюдая за плывущими по Сумиде, красиво украшенными лодками, на чьих бортах трепетали от ветра многочисленные факелы. Шли мы неспешно, поэтому огненные лодки достаточно быстро обогнали нас и превратились в яркие точки на вечернем горизонте. Не сказать, что вечер удался, но он определенно подкинул мне новой пищи для размышлений.

*Тэндзин Мацури — праздник, проходящий в храмах Тэммангу, посвященный Сугавара Митидзанэ (845-903), выдающемуся государственному деятелю, ученому и поэту Японии. Тэндзин ("небесный бог") — посмертное имя Сугавара, он почитается как бог литературы и просвещения.

*Кагура (яп. 神楽,かぐら, Божья радость) — древние ритуальные синтоистские танцы, сопровождающиеся игрой на барабанах и флейте. Этот термин можно также перевести как 'развлечение для ками (божеств 神)'

*Бунраку (яп. 文楽), также известно как Нингё дзёрури (人形浄瑠璃) ('нингё' — означает кукла и 'дзёрури' — разновидность напеваемого рассказа) — традиционная форма кукольного японского театра.

*Сэнсо-дзи (яп. 浅草寺 сэнсо:дзи, 'храм молодой, бледной травы'), или Асакусадэра (яп. 浅草寺, 'храм Асакусы') — храм буддийской школы Сёканнон в районе Асакуса, Тайто, Токио. Полное официальное название — Кинрюдзан Сэнсо-дзи (яп. 金龍山浅草寺 кинрю:дзан сэнсо:-дзи, 'храм молодой травы на горе золотого дракона').

Глава 23

— Семпай... — украдкой дергает меня за рукав Мичи, когда мы, нагулявшись, возвращаемся в родной квартал по тихой, безлюдной улочке.

— Знаю, не верти головой. — шепчу в ответ.

Я давно срисовал парочку подозрительных парней, плетущихся за нами от самой набережной. У меня даже есть предположение на их счет, кажись, этих двоих выблядков я видел во время налета на склад банчо. Вот и всплыли обосанные мстители. Знал бы, что Шота такое трепло, не стал бы прерывать его неудачное рандеву с тем патлатым беспризорником. Бежать не вариант, мы с Мичи те еще коротышки, от двух таких увальней точно далеко не удерем — только силы зря потратим. Нужен план...

— Ну вот ты и попался, блондинчик. — из-за угла, нам навстречу выруливает пара знакомых рож: главарь опущенной банды в своей родимой косухе и стукач Киёси собственной персоной — вечер перестает быть томным.

— Я тебя вые... — если драка неизбежна бей первым, зубной состав Киёся трогается от мощного хука на скачке.

Если бы этот левый боковой был моим, то крысеныш отделался бы гематомой и легким испугом, но нет — я был слишком зол, чтобы спустить ситуацию на тормозах. Этот мощный крюк принадлежал не мне — ну здравствуй, Железный Майк, время вспомнить молодость и поиграть в прятки.

Подбородок вниз, локти плотно прижаты к бокам, кулаки прикрывают нижнюю часть лица, взгляд исподлобья — к бою готов. Я не Майк и никогда не смогу в полной мере адаптироваться под его стиль, но мне этого и не нужно, достаточно всего-лишь тринадцати секунд.

Перенос веса на правую ногу, корпус скручивается, над головой свистит монтировка, рассекая воздух. Шаг левой по диагонали, накрененный корпус аккумулирует энергию для удара. Раскачка маятника сбивает босса банчо с толку, но это уже не важно, я на ближней — две секунды на сближение.

Резко разгибаюсь, словно мощная пружина, сжатая до этого момента могучими тисками. Ощущаю, как тело преодолевает сопротивление воздуха, но это неизвестное доселе чувство длится лишь жалкое мгновение, а затем мой левый крюк достигает цели. Костяшки пальцев вминают скулу лидера банчо, ломая тому орбитальную кость — одна секунда на удар.

Накачанное туловище в косухе обрушивается на тротуар, словно подрубленное дерево — и десять секунд на отсчет рефери.

Левую руку простреливает болью — два мощных хука не прошли для ударной конечности даром, лишь бы не перелом. Образ Железного Майка, окутывающий меня до этого момента, рассеивается. Стиль Пик-а-бу слишком травмоопасен для детского организма. Больше не стоит зря рисковать, с оставшейся парочкой я справлюсь и своими силами, без всякой Рейки.

Оборачиваюсь и едва не роняю челюсть от удивления: избитый Мичи, сверкающий огромным фингалом под левым глазом, висит, словно рюкзак, на спине последнего оставшегося на ногах бачно и остервенело душит того. Второй противник Мичи и вовсе, поскуливая от боли, валяется на тротуарной плитке, его рука вывернута под неестественным углом. Кажется, я сотворил маленького монстра.

Подхожу ближе и отправляю борющегося с удушьем банчо в страну морфея отточенным прямым. После чего придерживаю падающее тело, дабы Мичи успел разомкнуть удушающий и соскочить с потерявшего сознания противника.

— Ты как, в порядке? — придерживаю покачивающегося мальчишку, которому неслабо досталось от парочки крепких парней.

— Это было... — он улыбается мне, оголяя окровавленные зубы. — Здорово!

Нет пацан, это было не здорово, нас могли убить. А еще менее здорово то, что ты думаешь, что это было здорово — надо срочно проверить мальца на наличие черепно-мозговой травмы, мало ли, или отвести к психотерапевту, если здесь такие водятся.

— Нет, семпай, вы неправильно меня поняли. — смышленый пацан что-то разглядел в моем взгляде и спешит оправдаться. — Я ведь не верил, что у меня выйдет, ну какой из меня боец. Честно говоря, я и тренировался с вами только потому, что это было весело.

— Не смей сомневаться в моем педагогическом таланте, мелкий засранец. — отвешиваю смачную оплеуху молокососу, если у того и была какая-то травма головы, то я только что ее усугубил.

— Простите, семпай, этого больше не повторится. — 'кровавая' улыбка вновь расцветает на его губах. — Обеща...

Едва успеваю подхватить, потерявшего сознание, мальца. Отличное продолжение вечера, а я ведь даже не знаю где он живет. Пока пру этого симулянта на себе, прощупываю у него пульс — вроде в норме. По крайней мере в ближайшие пару часов отдавать богу душу он точно не собирается.

А он молодец не праздновал труса, а бился до последнего. Духа мальчишке не занимать, они с Хелио Грейси и правда друг-другу подходят, оба идут до конца. Один наотрез отказывается сдаваться и продолжает сражаться со сломанной рукой, второй бросается на парочку бандитов, хотя до этого никогда не дрался. Парочка неуравновешенных психов, что с них взять. Но именно это мне в них и нравится...

Интерлюдия

Шота замер перед вытянутым, трехэтажным зданием, чей фасад был украшен огромным баннером со схематичным изображением тигра, вписанного в окружность. Токийская штаб-квартира каратэ Сётокан и по совместительство главная опора ассоциации Сётокай вызывала смешанные чувства, с одной стороны он провел в этих стенах большую часть своей жизни, посвятив пути каратэ всего себя, а с другой...с другой ему было стыдно возвращаться сюда после поражения. Да и цель с которой он прибыл к стенам своей альма-матер доставляла еще больший дискомфорт.

Автоматические двери распахнулись, впуская однорукого каратеку в изученный вдоль и поперек холл. Поприветствовав двух бойцов в гражданском, дежуривших у стойки ресепшена, Шота проследовал дальше. Кивнувшие вслед бойцы никак не прокомментировали его увечье — они уже знали, все в сётокан знали, что молодая надежда их школы, лучший представитель нового поколения теперь калека. Знали, но не подавали виду: не бросались к нему со словами поддержки, не утешали и не кидали в его сторону сочувствующих взглядов. Нет, одинокие тигры держали дистанцию, они не привыкли сбиваться в стаю, чтобы решать свои проблемы. Поэтому сегодняшнее посещение ничем не отличалось от тысяч, что были до этого.

Проходя мимо тренировочного зала, Шота заметил, остервенело стучащего по макиваре, покрытого потом Ивао. Хороший настрой — одобрительно кивнул он про себя и двинулся дальше, на второй этаж.

Его путь завершился у массивных двустворчатых дверей с серебряной табличкой над входом, на которой были выгравированы регалии действующего главы школы Сётокан.

Ёситака 'Гиго' Фунакоси, прозванный в народе 'Вака Сэнсэй'

Черный пояс, девятый дан

Третий глава ассоциации Сётокай

Третий лидер школы Сётокан

Третий сын основателя Гичина Фунакоси

Автор трактата 'Каратэ До Нюмон'

Почетный член ассоциации мастеров боевых искусств Японии

Действующий член Дай-Ниппон Бутоку-кай

И еще целая куча ничего не значащих титулов и должностей, Шота так ни разу и не смог дочитать этот список до конца. К тому же, с каждым годом места на далеко не маленькой табличке оставалось все меньше и меньше и ему было банально лень каждый раз перечитывать эту простыню текста.

— Я вхожу. — костяшки левой руки привычно касаются красного дерева перед тем, как створки дверей будут распахнуты. — Здравствуй, отец.

— Здравствуй, сын, смотрю прогулка в джунглях не прошла для тебя бесследно. — сидящий за массивным столом, седой, коротко стриженный, японец обнажил в улыбке крупные, словно у коня, зубы.

— Спасибо, что сдержался и не стал навещать меня в больнице. — Шота вошел в кабинет, но не стал присаживаться на предложенный жестом отца стул.

— А ты что девка, чтобы я тебя утешал из-за какой-то царапины?

— Я пришёл попрощаться. — пояс светло синего-цвета с поклоном был возложен на стол главы школы.

— Сходишь с пути каратэ из-за какой-то царапины — какой позор. — улыбка покинула морщинистое лицо также быстро, как появилась до этого. — Забери эту тряпку с моего стола, будешь подтирать ей свои сопли...

Рейки рванула от Шоты, заполняя собой пространство кабинета, тигриная морда угрожающе оскалила пасть, демонстрируя клыки, один из которых — нижний, правый был наполовину обломан.

— Я отдаю тебе его на хранение. — голос однорукого каратеки был наполнен холодной яростью. — Скоро я вернусь и этот оби на твоем столе потемнеет.

— Хо-хо, и куда это ты собрался, тигренок? — в старческих глазах Гиго Фунакоси разгорается огонь, он счастлив и едва сдерживает улыбку, ведь его кровь, бегущая по венам потомка, не протухла.

— На Окинаву, в додзё синдо-рю. Пора нашей школе вернуться к истокам.

* * *

— Ты обещал рассказать.

Знакомая кофейня, сверкающая новенькой витриной, напротив сидит, красуясь помятой рожей, Акихико. Один только вид его разукрашенной морды согревает мне сердце, а если вспомнить чьих это рук дело, то на душе становится совсем хорошо — теперь-то ты не такой красавчик, да Аки?

— Ну не здесь же! — протестует красноволосый, намекая на других посетителей.

— А нафига тогда ты меня сюда притащил?

— Здесь самые вкусные десерты в Тайто!

— Придурок.

— Ну, как знаешь, мне больше достанется. — тянется он к моей половине стола.

— Руки убрал!

Сидим, жуем — десерты и правда отменные, нужно почаще сюда заглядывать.

— Че с кулаком? — опухшая кисть не остается без внимания красноволосого.

— Киёси под руку подвернулся.

— Он жив?

— Конечно жив, за кого ты меня принимаешь?! — на нас уже косятся остальные посетители.

— Понял-понял, разговор не для чужих ушей. — заговорщицки подмигивает своим заплывшим глазом этот мамкин конспиратор, чем вызывает подозрительное шушуканье за соседним столиком.

Да нихера ты не понял, придурок крашенный!!! — хочется крикнуть в ответ, но я сдерживаюсь, до ушей и так доносятся осуждающие шепотки. Не стоит усугублять ситуацию, а то владелец, напуганный прошлым происшествием, может во избежание очередного инцидента вызвать полицию — доказывай потом, что ты не верблюд, особенно, если ты хафу, а за одним с тобой столом просиживает задницу мутный тип бандитской наружности, к тому же, судя по морде лица, недавно побывавший в драке.

Интересно, как там Мичи. Вчера он довольно быстро пришел в сознание, сняв с моей шеи груз ответственности за свою жизнь, и удрал домой. А сегодня с утра мне поступил от него звонок, результатом которого я был огорошен. Мальчишку посадили под домашний арест до конца каникул — родители испугались, что их отпрыск связался с плохой компанией. Отчасти это правда, только не с компанией, а с всего одним хитровывернутым хафу.

Но за будущее моего коварного плана я не беспокоюсь, если пацану удалось завалить двух парней на пару-тройку лет старше себя, то уж с мелкой пигалицей он как-нибудь управится. Другое дело, что я хотел видеться с мальчишкой как можно чаще, чтобы контролировать носителя своей Рейки — паранойя до сих пор не дает мне покоя.

— О чем задумался? — прерывает молчание Акихико покончивший с последним десертом на своей половине стола. — Если не будешь, то я доем.

— Говорят от сладкого портятся зубы, а у тебя их и так немного осталось. — демонстративно откусываю здоровенный кусок банана в шоколадной глазури.

— Заговорил как крутой парень, да? А как же твое коронное: 'Аки, Аки мне так страшно, разве я похож на героя гребанной манги?' — во время этой неубедительной, на мой взгляд, пародии крашенный пищит, как девчонка, — раздражает, нужно было выбить мелкому говнюку еще пару зубов пока была такая возможность.

— Ладно-ладно, бери, только заткнись.

Набив желудки до отвала и оплатив счет, мы отправляемся к дому Акихико, чтобы перетереть в приватной обстановке. Каково же мое удивление, когда пройдя в зал я вновь обнаруживаю Акико, на этот раз в одном халате, листающую очередную книгу — она что прописалась у своего братца? В лоб подобные вопросы задавать не принято, поэтому я лишь вежливо кланяюсь.

— Рад видеть вас госпожа.

— Ммм...неубедительно, больше похоже на: 'а ты еще че здесь забыла?'. — семейка пародистов, мать их.

— Осмотри его руку. — командует Акихико сестре. — И ты бы хоть оделась что ли, я ведь предупреждал, что мы зайдем.

— Зачиталась. — невинно хлопает глазками девушка и пожимает своими точеными плечиками, отчего халатик немного сползает. — Иди сюда, гроза Мацуба-кай.

Дерьмо, этот крашенный придурок все растрепал. У этих японяк походу языки без костей, сначала алкоголик Шота меня сдал, теперь этот бандит комнатный с комплексом сестры проболтался. Делать нечего — со вздохом протягиваю распухшую руку.

— Так, что тут у нас. — пальчики девушки начинают пальпировать мою кисть, после чего переползают на само предплечье и обследуют уже его.

А я в это время стараюсь не отводить взгляда от ее лица, потому что соблазн слишком велик. И это я не про высокую грудь Акико, задорно торчащую из глубокого выреза. А про симбиоз двух видов Ки, первая из которых уже знакомая мне Дэнки, а вторая неизвестная, но впечатляющая одним своим видом — радужная, похожая на маслянистую пленку на воде, какая бывает при разливе нефти. Ее источник чуть выше, чем у Дэнки, где-то на уровне межключичной впадины, в области адамова яблока. Проходя по руке Акико эти два вида Ки смешиваются, теряя при этом в цвете, отчего на выходе получается некая призрачная субстанция, подозрительно похожая на ту из которой состоит моя 'тень'. И именно эта субстанция с легкой руки старшей Миямото сейчас пронизывает мою плоть.

— Пара трещин и ушиб мягких тканей, до свадьбы заживет. — источник неизвестной Ки гаснет, но Дэнки все еще циркулирует по ее правой ладони.

Этой ладонью она хватает меня за нижнюю челюсть, наманикюренные пальчики больно впиваются в щеки. Пытаюсь дернуться в сторону, разорвать опасный контакт, но не успеваю — тело немеет, перестает ощущаться, словно я нахожусь под наркозом. Веки опускаются и в моем распоряжении остается лишь слух.

— Понятия не имею зачем Акихико решил тебе все рассказать, но послушай внимательно, если ты предашь его доверие и кому-нибудь проболтаешься, то я лично позабочусь о том, чтобы остаток твоей жалкой жизни превратился в ад. Та боль, что ты испытал там — в палате покажется тебе 'материнской лаской'. Кстати, о матери, тоже самое я проверну с Ульяной прямо на твоих глазах. Не разочаруй меня, маленький хафу... — ее угрожающее шипение больше подходит не обворожительной красотке, а особо ядовитой гадюке, готовой вот-вот вцепиться своими ядовитыми клыками в самое уязвимое место.

Хрена лысого я буду что-то засовывать в эту дамочку после такого-то откровения — храбрюсь я, но в глубине души испытываю дикий ужас. Полностью потерять контроль над собственным телом, буквально ощутить себя в шкуре коматозника — это по-настоящему страшно.

— Завязывай, в этом нет необходимости. — ворчит на нее хозяин дома.

— Аки, ты слишком наивен. Люди подлые создания, они могут предать твое доверие в любой момент. Хафу должен осознать, что ждет его в случае предательства. — контроль над тело стремительно возвращается. — Эй, Недзуми, ты все еще желаешь узнать тайну моего глупого братца?

— В жопу такие секреты. — мычу я в ответ, отстраняясь от этой стервы подальше.

— Молодец, правильное решение. — ободряюще улыбается мне эта мегера.

— Да брось, я уже назвал ему свою фамилию. — злорадно вставляет свои пять копеек долбанный любитель краски для волос, а ведь мог и промолчать вредный сучонок. — Сложить два и два — плевое дело для такого смышленого парня, как Недзуми.

— Мелкий балбес! — могу понять ее негодование, родственников-идиотов у меня конечно не было, но знакомых полно.

— Ну извини, я думал все — моя песенка спета, вот и сболтнул лишнего. — по глазам видно, что врет и не краснеет паскуда мелкая.

— Да я так испугался, что нихрена не запомнил! — не сдались мне их мутные делишки, я еще после тех волшебников-каннуси не отошел.

— МИ-Я-МО-ТО! — по слогам проговаривает Акихико.

— Ой, муууууудак!

— Идиот...

Ну хоть здесь мы с этой взбалмошной бабой солидарны, ее брат тот еще носитель сорок седьмой хромосомы.

В гробу я видал такие походы в гости, домой возвращаюсь в отвратном настроении и целым ворохом бесполезной для меня информации. И самое ужасное во всем этом то, что информация не просто бесполезна, но еще и весьма опасна — поздравляю, Антон, у тебя настоящий талант влипать в истории и на этот раз ты переплюнул самого себя, в принципе можешь уже составлять завещание, из такого озера дерьма тебе уже не выплыть.

Этот мелкий, крашенный уродец оказался представителем легендарной фамилии, его род ведет начало от самого Миямото Мусаси — основателя стиля Нитэн Ити, самого известного кэнсэя* в истории и автора Книги пяти колец. Можно было бы позавидовать удаче красноволосого, но было одно маааааленкое 'но' — великий предок знатно ему поднасрал.

А все дело в том, что 'святой меч' оставил своим наследникам три дара. Первый — техника фехтования двумя мечами Нитэн Ити-рю, доступная всем членам рода. Второй — деревянный меч самого Мусаси, с которым тот тренировался и использовал в качестве трости в последние годы жизни, а также свиток с описанием техник 'пути пустоты', которые традиционно хранятся у главы рода. И наконец третий — самый главный, 'тело' и память крови самого Миямото Мусаси, этот бонус достается самому одаренному потомку поколения.

Под 'телом' подразумевается физическая аномалия легендарного кэнсэя — шестипалые ладони, благодаря которым он мог с пугающей эффективностью использовать парные мечи. И дело даже не в том, что одна его рука, сжимающая рукоять катаны, была намного сильнее двух рук его противников. Все было куда проще и одновременно сложнее, шестой палец помогал кэнсэю более виртуозно перемещать рукоять меча в самой ладони, что превращало стиль Нитэн Ити в руках его создателя в самый непредсказуемый стиль фехтования из существующих. Именно шестой палец был ключом к истинному потенциалу Нитэн Ити-рю, без него стиль 'два неба, как одно' терял около половины своей силы.

А пресловутая память крови — это прообраз легендарного кэнсэя, наставляющий своих наиболее одаренных потомков на истинный Путь — тот самый загадочный самурай, который руководил действиями Акихико во время бойни в тринадцатом ангаре.

Вот только у Акихико не шесть пальцев и в этом вся проблема. С шестипалыми ладонями повезло родиться старшему брату крашенного гангстера, нынешнему наследнику главы рода. И весь род с нетерпением ожидает, когда же внутри этого самого наследника пробудится память крови великого предка. Спойлер — никогда, существует железная закономерность — один дар в одно поколение. Но механизм передачи дара дал сбой и он разделился на две части, одарив ни одного потомка, как положено, а двоих. И никто из этой парочки 'счастливчиков' не сможет в полной мере раскрыть потенциал Нитен Ити-рю, одному не будет доставать физических возможностей, а другому ментора в лице призрака Миямото Мусаси. И единственный способ собрать дар в одних руках — это принести Акихико в жертву, чтобы память крови пробудилась повторно, но уже в правильном потомке, потому что если прикончить его старшего брата, то у рыжего новые пальцы на руках точно не вырастут — не в сказке живем.

К счастью, никто в семье, за исключением Акико, и знать не знает о том, что в пацане пробудилась память крови, иначе его давно бы пустили под нож во славу рода и служения Великому Императору. Легендарные фамилии — это мечи Небесного хозяина Востока и когда он узнает, что один из его любимых клинков затупился, то небо падет на головы виновных...

Кэнсэй (яп. 剣聖 кэнсэй, мастер меча, святой меч) — почётный титул в древней Японии, дававшийся воину за искусное владение мечом.

Глава 24

Сижу дома, заедаю горе сладкими онигири и одновременно с дешевым рисом перевариваю, свалившуюся на мою голову, информацию. А поразмышлять мне есть над чем...

В свете открывшихся событий становится ясно почему Акихико сбежал из отчего дома в родном Кумамото* и подался в объятия теневой стороны большого Токио — мальчишка наивно полагает, что преступный мир поможет ему обеспечить себя защитой или, как минимум, позволит свалить из страны, подальше от опасных родственничков.

А вообще странно все это, я полагал, что с уровнем местного национализма парнишка должен был с радостью пожертвовать жизнью во славу царя и отечества, ан нет — суицидальных наклонностей у пацана замечено не было. То ли сопляку не успели до конца промыть мозги на тему величия нации узкоглазых, то ли инстинкт самосохранения переборол идеологию и взял над той верх, но факт остается фактом — умерщвлять себя, чтобы обезопасить родственничков и порадовать местного бога Императора Акихико почему-то не торопится.

Даже жаль, что он не оказался патриотично-настроенным фанатиком, готовым жизнь положить во славу чужих идеалов — проблем было бы куда меньше, по крайней мере у меня. Последнее чего бы мне хотелось — быть втянутым в подобную историю, из которой выйти победителем не выйдет по умолчанию. И все, что мне остается — это самому прикончить пацана, потому что в его 'гениальный план' я ни черта не верю...

И чем я сейчас занимаюсь? Сижу, напрягаю извилины вместо того, чтобы готовиться к бою с Иваю. А ведь времени осталось совсем немного — около двадцати дней, а у меня еще конь не валялся: каким был дрыщем таким и остался, нужно скорее налегать на железо пока не стало слишком поздно. Одним правым прямым я много не навоюю, а Рейки и 'тень' использовать никак нельзя — Акихико вмиг просечет ситуацию, как и Троица из Тосэн, которая будет наблюдать за нашей с каратекой схваткой. Поэтому остается уповать лишь на собственные физические данные вкупе с техникой и если последнюю я могу оттачивать лежа на футоне, поплевывая при этом в потолок, то с физикой придется попотеть. Да, визуализация и в этом плане отличное подспорье: я определенно стал сильнее, быстрее и скорость моей реакции вышла на новый уровень, вот только даже упахиваясь вусмерть в своем внутреннем мирке я так и не прибавил ни грамма живого веса, наоборот — стал даже полегче за счет того, что жирок, который был у Тон-тона приказал долго жить. А масса нужна, без нее большинство доступных мне техник теряют свою актуальность. Хороший мышечный корсет подарит мне так необходимую взрывную силу и в случае чего снизит получаемый урон. При этом я нисколько не опасаюсь, что стану медленным и закрепощенным — пресловутая визуализация за несколько дней раскроет весь потенциал новых мышечных волокон, благодаря ей я смогу выжать максимальный КПД из каждого мотонейрона.

Так, отставить, к черту лишние рассуждения, никогда не был умным — нехер и начинать. Уверен, этот узкоглазый пиздастрадалец сейчас от натуги рвет волосы на жопе в каком-нибудь додзё, готовясь к реваншу с Шотой, а я тут сижу и заедаю свои проблемы, как какая-то жирная бодипозитивщица со стажем — отвратительный настрой перед боем, с тем же успехом я могу посыпать голову пеплом и вскрыться в теплой ванне.

Откладываю недоеденный онигири в сторону — где там моя спортивная сумка? Сборы не занимают много времени и вот я уже наготове, стою у порога, готовлюсь обуваться, когда от входной двери раздается стук — ну, кого там нелегкая принесла?

— Лук верни... — стоящая на пороге Хоши под моим недобрым взглядом мгновенно тушуется и опускает глазки в пол. — Пожалуйста.

— Зеленка где?

— Выбросила, эта фигня мне руки испачкала. — демонстрирует она свои зеленые ладошки.

— Сходи, новую купи.

— Ты издеваешься? Родители меня убьют, если узнают, что я потеряла свой юми!

— Удачи в поисках.

— Может мы сможем, как-то договориться? — осознавая, что жалобами меня не пронять, вертихвостка меняет тактику и заходит с козырей — соблазнительно облизывает свои сочные губки.

— Конечно сможем. — шепчу ей на ушко, чувствую, как она подрагивает в моих объятиях. — Знаешь, что меня заводит?

— Что? — закусывает она нижнюю губу и подается немного вперед.

— Когда в моей аптечки есть гребанная зеленка! — отодвигаю опешившую малолетнюю соблазнительницу в сторону и запираю дверной замок. — А ну, вали отсюда мелкая изврашенка и без зеленки не возвращайся! — напоследок шлепаю ее от всей души по упругой заднице.

Покрасневшая до кончиков ушей девчонка стартует с места, как болид формулы один с пит-стопа — манипулировать мной подобным образом, да что в голове у этой озабоченной пигалицы? Хотя, чего это я, она ведь не знает настоящего меня, а видит перед собой всего лишь мальчишку хафу годом младше ее самой. Да и попытка была не то, чтобы совсем уж провальная — прикрываю спортивной сумкой палатку в области паха.

Тренажерный зал встречает меня запахом пота и чьих-то нестиранных носок — сегодня на удивление людно.

— Здаров, щегол, давно тебя не было. — ко мне подходит, обтираясь полотенцем, дядька Сато.

— Здравствуйте, господин Сато, много дел навалилось

— Ну деловой, ты посмотри. — качает он головой и приближается ко мне чуть ближе, чем это принято. — Слушай, ты вроде пацан хороший, да и Гото за тебя поручился, тут слушок прошел, что парни из Мацуба-кай рыщут по району в поисках белобрысого пацана, смекаешь?

— Эм...нет? — мой актерский талант работает в этот момент на всю катушку, ни один мускул на лице не дрогнул после услышанного.

— Че позавчера делал, может был на экскурсии, например, в Иокогаме в старом порту?

— Да какие экскурсии, каникулы же. — пожимаю плечами. — Я вообще только пару дней, как из больницы выписался.

— Из больницы значит, понятно. — потирает он своими узловатыми пальцами щетинистый подбородок. — Ну давай, тренируйся тогда, восстанавливай форму.

Ну-ну, шутник, форму значит восстанавливай, ничего, придет время и я с тебя спрошу и за шутку эту и за то, что ты пытался сдать ребенка в лапы Мацуба-кай. Никаких иллюзий я по поводу отставника якудза не питал, бывший бандюган пробивал меня, оценивал бывалым взглядом мою реакцию на собственную провокацию. Стоило ошибиться и этот старый мудень мигом бы слил меня своим бывшим подельникам за йена другую и даже совесть бы его после этого не мучила — знаю эту паскудную породу, частенько таких встречал еще там на родине. Мир другой, страны разные, а люди все те же.

Вот у меня и появился стимул захаживать на тренировку к доброму дедушке Сато почаще, потому как, если сольюсь и перестану приходить, то старый волчара мигом заподозрит неладное, а там уже и у Гото может выспросить про мутного хафу, и тогда найдут меня лет через двадцать с зацементированными ногами, где-нибудь на дне токийского залива.

Пока в голове витают нехорошие мысли руки на автомате тягают пустой гриф от штанги. Подходы сменяют друг-друга, наполняя мышцы приятной болью и жжением. Монотонная физическая нагрузка помогает прочистить мозги. К концу тренировки чувствую себя, словно выжатый лимон, зато в голове хоть шаром покати, ни одной левой мысли. Под черепной коробкой произошла смена власти и сейчас там правит радикальный пофигизм. Жаль только, что подобное правление вскоре заканчивается, у самого дома шестеренки в башке вновь со скрипом начинают крутиться и причиной тому 'госпожа Ито', которая дожидается меня у порога с грустной моськой. Она понуро сидит на корточках, обхватив свои симпатичные коленки и прижав короткую юбочку к бедрам, чтобы ту не раздувало поднявшимся ветром — ну вылитая Хатико.

— Ну? — останавливаюсь рядом.

— Не нашла. — шмыгает она носом.

— А чего здесь сидишь, а не на лавочке?

— Не твое дело! — она непроизвольно тянется к пострадавшей в неравной схватке с хворостиной попке, из-за чего удачный порыв ветра задирает освободившуюся из плена юбку — розовые, что-то новенькое. — ОЙ!

— И че делать будем?

— Не знаю.

— Зато я, кажется, знаю. — я слишком сильно зациклился на себе и своих тренировках, и упустил суть. — Че глазки заблестели, извращенка, я о другом...

— Бесишь!

Я глупец, который изначально выбрал неверную стратегию и тем самым ограничил себя определенными рамками, тот случай с Косё из Синдо-рю так меня ничему и не научил, я вновь воспринимаю предстоящую битву, как честное спортивное состязание, что в корне не верно. Я иду на войну, а война — путь обмана.

— Есть у меня одна идея, но она тебе не особо понравится. — и почему я сразу до этого не додумался, давно стоило разгрузить голову. — Эй, Хоши, как-то один великий полководец сказал: 'Возможность проиграть заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике.' Я только сейчас понял, моя возможность — ты!

Интерлюдия

Ивао ополоснул лицо, из зеркала над раковиной на него глядел осунувшийся парень с глазами красными от полопавшихся капилляров и огромными черными кругами под ними. В этот момент парень напоминал сам себе панду.

А всему виной — троица мелких засранцев, которые швыряли мелкие камушки ему в окно на протяжении всей ночи. Он кричал и ругался на маленьких ублюдков, даже несколько раз выходил из дому, чтобы проучить последних, но те давали деру задолго до того, как он высовывал нос на улицу. Чертово отребье, когда он поймает уродцев, то изобьет их до полусмерти.

Нет, кого он обманывает, дело не только в надоедливых малолетках, а в том ублюдочном, любовном письме, которое он обнаружил у своего порога вчера вечером. Как его любимая Хоши могла написать нечто подобное мерзкому хафу — это в голове не укладывалось! Он хотел списать все на розыгрыш, на чью-то злую шутку, но банально не мог — слишком хорошо знал ее почерк. Весь вечер он названивал девушке, но та не брала трубку, из-за чего в душе Ивао поселилось смятение, а перед глазами стали все чаще мелькать образы любимой в объятиях презренного полукровки — это раздражало и уязвляло его мужскую гордость, но поделать с этим он ничего не мог и это бесило вдвойне. Он чувствовал себя слабым, прямо как во времена средней школы, когда был мальчиком на побегушках у троицы из Тосэн. С тех пор минуло много времени, он стал сильнее и позабыл об этом чувстве, но вот оно вновь напомнило о себе. И сделало это в самый неподходящий момент, ведь сегодня особенный день: на площади у храма Чококудзи он покажет себя во всей красе и заручится поддержкой самого Красного Они, а затем они заплатят, заплатят за все...

Вокруг тела подростка вздыбилась Рейки, силясь принять форму тигриной морды, но быстро опала. Еще месяц назад он и не мечтал о том, чтобы выплеснуть Ки вовне — не зря так упорно трудился все это время. Шота, а главное Акихико должны по достоинству оценить его прогресс. Бессонная ночь и душевные терзания никак на него не повлияют — он воин и готов биться до последнего, если будет нужда он поставит на кон собственную жизнь, но добьется расположения главы банды босодзоку.

Освежившись под ледяными струями воды, Ивао наспех оделся и выбежал из дома, каратека хотел прибыть на место схватки загодя, чтобы немного помедитировать и привести мысли в порядок перед предстоящим поединком.

— Эй, урод, смотри куда прешь! — из-за ближайшего поворота на него налетел крепкий парень в балахоне не по погоде. — Че, глаза засрал?!

В любое-другое время Ивао бы не стал праздновать труса и всадил бы оборзевшему панку свой фирменный маваши-гэри, но не сегодня. Да и гопник перед ним выглядел достаточно крепким, чтобы доставить проблем каратеки, а ему бы этого не хотелось — не сейчас, не перед предстоящим боем.

— Извини. — выдавил из себя Ивао, обходя наглеца стороной.

— Епт! Че еще за извини, охренел? Бабки гони за ущерб, придурок!

— Отвали, ты сам на меня налетел!

— Че вякнул, подраться захотел?! — твердая, как доска, ладонь задиры хлопнула Ивао по плечу.

— Нет, извини. — сдерживаясь из последних сил, каратека протянул несколько банкнот обидчику. — Вот — все, что у меня есть.

В этот момент Ивао был настолько взбешен, что его аж потряхивало. Одни Ками знают каких усилий ему стоило сохранить хотя бы какую-то видимость спокойствия.

— И это все?! Ну ты нищееб, ладно живи. — каратеку пренебрежительно потрепали по плечу, после чего неизвестный с татуировкой кандзи 'Немой волк' на шее отправился восвояси, лишь оборонив напоследок. — От души, ушлепок, ты спас моё свидание.

Какое-то смутное чувство узнавания мелькнуло на периферии сознания, но Ивао списал все на обычное дежавю. Его бурлящее от ярости и негодования сознание было неспособно к самоанализу. Поэтому, когда из ближайшего чайного магазинчика на него подозрительно 'своевременно' выпорхнула стройная девушка с ворохом пакетов он не придал этому особого значения. Тем более девушка, врезавшаяся в него, была просто сногсшибательна: высокая, элегантная, с длинными стройными ногами и высокой крепкой грудью, которую Ивао смог по достоинству оценить, когда растяпа приземлилась на пятую точку в окружении разлетевшихся пакетов.

— Ай! — вскрикнула она, хватаясь за аккуратную лодыжку.

— С вами все в порядке? — Ивао с трудом оторвал взгляд от вздымающейся груди горячей незнакомки.

— Кажется ногу подвернула, вы мне не поможете?

— Конечно. — на самом деле он хотел ответить отказом, но согласие вырвалось из уст помимо его воли.

— Спасибо. — улыбнулась жертва столкновения, принимая протянутую руку каратеки. — А можно я на вас обопрусь?

Ивао еще не успел дать ответ, как ушлая незнакомка взяла быка за рога — крепко обхватила его руку, отчего плечо Ивао оказалось в объятиях двух упругих холмов.

— Ого, какой бицепс! А вы спортсмен, да? А может боец?! — она еще теснее прижалась своим декольте к Ивао, отчего у каратеки начало стремительно набухать в штанах. — А я здесь живу неподалеку, вы ведь не бросите девушку одну?

Кровь полностью отлила от головы подростка и перекочевала к совсем другому месту. Поэтому, когда его, словно неразумного ишака, нагруженного чужой поклажей, потянули в противоположную от храма Чококудзи сторону он даже не рыпнулся. Шел, как послушный щенок за своей хозяйкой, пока та вовсю щебетала о чем-то своем — девичьим, периодически стимулируя руку каратеки своими убойными сиськами. На какое-то время он словно выпал из этой реальности, а когда наконец пришел в себя, то обнаружил, что находится в каком-то неизвестном месте.

— Спасибо, что проводили. — хлопнувшая перед носом дверь, словно вывела его из-под гипноза.

Загадочная незнакомка с пакетами скрылась внутри дома, а Ивао остался стоять снаружи наперевес со своим стояком, как последний кретин. Но не это было самым ужасным — часы на его руке показывали, что до начала столь важной для него встречи осталось не так много времени. Всего двадцать минут, а он даже не знал где находится — вокруг был неизвестный, частный сектор. И, как назло, ни одного прохожего поблизости, чтобы уточнить дорогу — как-никак разгар рабочего дня. Поплутав немного по незнакомому кварталу, каратека наконец выбрался к станции метро. Табличка над метрополитеном гласила: 'Станция Асакуса' — до встречи оставалось десять минут, а он находился на другом конце района Тайто и в карманах не было ни йены, чтобы оплатить проезд.

На храмовую площадь он вбежал, еле подволакивая ноги, легкие горели огнем, пот заливал глаза, но главное — он успел, минутная стрелка доходила отведенный путь — ровно одиннадцать часов. К его прибытию площадь уже была наводнена шумными байкерами, они громко переговаривались между собой, изредка порыкивая моторами своих железных коней. В нос ударил густой запах бензина и смрад выхлопных газов, от этой смеси вкупе с кислородным голоданием последних минут у Ивао закружилась голова.

— Че, пацан, сомлел?

— Ну и неженка...

— Да он походу зассал!!!

— Эй, малышка, не трясись так! Иди посиди у дяденьки на коленках!

Слабость каратеки не осталась незамеченной, на него посыпались шутки и презрительные насмешки.

Дерьмо! Сначала тот наглый ублюдок, оставивший его без гроша в кармане, затем непонятная девка, утянувшая его на другой конец Тайто. Из-за этой парочки он оказался где-то у черта на рогах без возможности оплатить поездку обратно. А теперь еще и этот позор от которого он не скоро отмоется. Неудача за неудачей, словно сами Ками ополчились на него и шлют проклятия на его голову.

— А НУ ЗАТКНУЛИСЬ, МАТЬ ВАШУ!!! — грозный окрик погрузил до этого оживленную площадь в гробовую тишину, казалось, даже байки стали тарахтеть гораздо тише. — Хеее, а я думал, ты зассал и уже не придешь или ты приперся упрашивать меня вернуть бабки?

В говорящем Ивао с трудом опознал самого Красного Они и то в большей степени по его наполненному скрытой агрессией командирскому голосу, а не по внешнему виду. В отличии от прошлой их встречи лидер босодзоку был облачен не в привычную токкофуку, а в толстовку с глубоким капюшоном, который практически полностью скрывал из виду лицо своего хозяина.

— Я пришел показать, чего стою. — Ивао принялся стягивать с себя пропитанную потом олимпийку.

Пути назад нет, он слишком долго готовился к этому дню, чтобы взять и вот так просто включить заднюю, но где же его противник, где Шота — здоровяка нет среди присутствующих. Своего семпая Ивао бы приметил сразу, юный гений школы Сётокан отличался от остальных босодзоку — другая порода. Одинокий тигр всегда будет выделяться среди стаи псов.

— Че башкой вертишь, потерял кого?

— А где господин Шота?

— Я за него, есть проблемы?

— Нет! Испытайте меня!

Каратека принял боевую стойку в ожидании схватки: широкая постановка ног, колени полусогнуты, левая рука вытянута в сторону противника пальцы немного напряжены, правая покоится у пояса, ее кулак плотно сжат — конечность заряжена на удар. Вся поза так и кричит о том, что Ивао настроен решительно. От его фигуры исходит пока что слабая, не оформившаяся в конкретный образ Рейки.

— Уау! Детка смотри, это же Ивао! Чего это он, решил помахаться с босодзоку? Бедняга совсем тронулся умом после того, как ты его бросила — вот неудачник, пойдем отсюда.

Ивао обернулся на смутно знакомый голос и не поверил собственным глазам: Хоши, его Хоши стояла в обнимку с этим задротом Тон-тоном! Мерзкий ублюдок по-хозяйски лапал девушку за бедро под видом объятий, при этом с его противной рожи не сходило похотливое выражение. Грязная свинья во всю наслаждалась моментом, высокомерно поглядывая на него — Ивао! Выходит, то письмо не было подделкой, грязный полукровка увел у него из-под носа девушку и сейчас потешается над ним — нет, не просто потешается, он унижает его на глазах у лидера босодзоку, отнимает его единственный шанс отомстить ублюдкам из старшей Тосэн — непростительно!

Последней каплей становится жадный, демонстративный поцелуй. Это животное засовывает свой поганый язык в аккуратный рот Хоши, та немного кочевряжится, но ее попытки выглядят вяло и неубедительно, уже спустя секунду она полностью отдается поцелую со всей доступной ей страстью.

Пелена ярости застилает глаза и он кидается в сторону мерзкого полукровки и этой грязной подстилки. Он желает не просто растоптать и унизить Тон-тона, нет он жаждет его крови, всей до последней капли.

*Кумамото — небольшой город Японии, в окрестностях которого, в пещере Рейгандо, расположенной в основании очень старого храма Унганзенджи, скончался Миямото Мусаси.

Глава 25 + Эпилог

Отталкиваю, раздосадованную прерванным поцелуем, девчонку в сторону, счет идет на мгновения — не до нежностей. Разъяренный Ивао приближается слишком стремительно, если бы не забившиеся после длительного бега ноги, то он бы уже преодолел разделяющее нас расстояние — хорошая работа Акико, знал, что на тебя можно положиться. Летящее колено проносится над моей головой, вспарывая воздух вместо черепной коробки, а я плавным перекатом ухожу в сторону. Контратаковать даже не пытаюсь — бешеная инерция Тоби-Хидза-Гэри, помноженная на немалую для подростка массу, попросту перемелет мои хрупкие кости. За последние три недели я набрал около пяти килограмм чистой мышечной массы, но этого явно недостаточно для того, чтобы тягаться с этим откормленным боровом на его поле. Мне вообще пока не стоит суетиться, с такими натруженными ногами увальню меня не поймать, а мне всего-то и нужно, что вовремя подгадать момент и подловить потерявшего всякий рассудок каратеку. Нужно поблагодарить малышку Хоши за столь своевременное помутнение у ее воздыхателя: своим письмом она, сама того не подозревая, расшатала психику впечатлительному каратеки, а сегодняшний импровизированный поцелуй его попросту добил, окончательно доведя беднягу до нервного срыва. Ярость в бою — плохой советчик и сегодня я намерен это наглядно продемонстрировать.

— Эй, уроды, а ну не дергайтесь! — орет Акихико, осаживая своих подчиненных, готовых вклиниться в драку. — Не мешайте смотреть представление!

Ивао вновь приближается, на этот раз действует не столь опрометчиво, отдавая предпочтение удару с земли, а не очередному прыжку. Каратека высоко задирает колено и слитным движением вместе с доворотом бедра выстреливает подъемом стопы мне в голову — сейчас! Чего-то подобного я и ожидал, поэтому загодя перенес вес тела на носки. Ныряю под летящую голень. Когда ударная конечность, погасив инерцию, замирает на мгновение, чтобы в следующую секунду вернуться в исходное положение я делаю свой ход. Резко дергаю за штанину, балансирующего на одной ноге, каратеки и одновременно с этим подсекаю лоу-киком его опорную конечность.

Идеально выверенный тайминг и вредная привычка юных каратистов следовать контрольным точкам при наработке ударов сделали свое дело — я посадил Ивао на жопу и сделал это без всякой мистики!

Но лезть к нему в партер я не собираюсь, у меня совсем иное на уме. Ведь Ивао допускает еще одну ошибку новичка, который никогда прежде не отрабатывал подъем из партера. Вместо того, чтобы отогнать меня своими длинными ногами и только затем привстать с мостовой, опираясь одной рукой о землю, а второй прикрываясь от возможных атак, этот придурок делает эффектный кувырок назад и пытается подняться, опираясь ОБЕИМИ руками о камни мостовой, при этом его тупая башка полностью открыта. Она так и манит меня, словно подготовленный специально для удара футбольный мяч.

В современных смешанных боевых искусствах запрещено бить ногами или коленями сопернику в голову, когда у того три точки опоры на канвасе или он вовсе лежит, но так было не всегда — раньше...раньше все было по-другому.

— Добро пожаловать в Прайд*, говнарь! — мой соккер-кик* взбалтывает мозги чванливого мудака, как хороший блендер.

Подъем стопы, которым я смачно приложился к его уху простреливает болью — у ублюдка на удивление крепкая голова, даже приняв настолько акцентированный удар, он достаточно быстро приходит в себя и все-таки принимает вертикальное положение, при этом его левое ухо стремительно темнеет и опухает прямо на глазах.

Ну ничего — это только начало, пора раздать всем сестрам по серьгам. На этот раз в атаку бросаюсь уже я, пока противник дезориентирован нужно по полной воспользоваться его слабостью. Размениваться на мелочи времени нет, поэтому в ход идет, ни раз выручавший меня до этого, правый прямой. Но я не выбрасываю его на шару, надеясь на удачу, а маскирую левым джебом на скачке. Еще не до конца пришедший в себя каратека ведется на детскую обманку, вследствие чего закономерно пропускает подачу в челюсть. Но твердолобый Ивао не был бы самим собой, если бы его можно было так запросто вырубить — у парня просто потрясающий держак! Правда и я не намерен останавливаться на достигнутом — мощным стомпом крошу пальцы на его левой ноге и вновь засаживаю свой коронный правый, когда он рефлекторно подается мне навстречу из-за вспышки дикой боли. К чести, Ивао он все же успевает выставить блок, но делает это недостаточно быстро — сказывается упавшая, после бессонной ночи, скорость реакции. Не зря я скостил остаток долга тем малолеткам — ребятки сработали на славу. Чувствую, как наши предплечья сталкиваются, словно два клинка, вот только я уже успел донести свой удар — из разбитого носа школьного задиры вытекает парочка кровавых дорожек, окрашивая подбородок ублюдка в алый цвет.

Вид собственной крови окончательно сносит крышу Ивао и он с яростным криком бросается на меня, напрочь позабыв обо всех своих навыках каратэ. Никакой мало мальской тактики, никакого следования канонам собственной школы — лишь чистое, ничем не замутненное желание снести мне голову любым доступным способом. Парень явно хочет зарубиться, но для хорошей зарубы нужны двое, а я в этом кровавом мероприятии участвовать точно не собираюсь — извини, дружок, у нас разные весовые, поэтому я немного побегаю от тебя, тем более ждать осталось недолго, ты практически спекся.

Держу дистанцию, вожу бушующего каратеку кругами, изредка осаживая того джебами по расквашенному носу, его скорость уже не та, точность хромает, а в ударах более не чувствуется былой мощи. В какой-то момент он попросту замирает на месте — обессиленный, его широкая грудь, обтянутая окровавленной футболкой, ходит ходуном, левая сторона лица распухла, словно побывала в пчелином улье, глаз заплыл, про ухо и говорить не стоит — оно настолько огромное, что Чебурашка может позавидовать.

А вот и он — гормональный откат, наконец наступил. Кохей с Акико нужны были не только для того, чтобы загнать высокомерного ушлепка на другой конец города, о нет — это было бы слишком просто. Их главная задача была совершенно иной — парочка должна была выжать весь доступный адреналин и норадреналин из этого балбеса, тем самым оставив его организм без дополнительных резервов перед важной схваткой. И судя по тому, что я вижу они прекрасно с этим справились, один добился результата при помощи агрессии и стресса, а вторая...даже думать не хочу при помощи чего, иначе сам рискую выпасть из боя. Одно можно сказать наверняка: я извлек все возможности для победы, сокрытые в моем противнике, Сунь-цзы был бы мной доволен.

Уверен, где-то там, на холме, скрываясь за деревьями, троица из Тосэн довольно скалится, наблюдая за чужим провалом. Они, словно патриции древнего Рима, а это их колизей, и они уже мысленно опустили свои большие пальцы вниз. Что ж, не стоит заставлять их ждать, пора кончать с этим мудаком — прощай Ивао, ты мне никогда не нравился, высокомерный ты кусок говна...

— Н..е х..о..ч..у, т...о..ль..ко не сно...ва. — до ушей доносится надсадный хрип вперемешку с нечленораздельной речью. — Кэ..и..мэи — уб..лю...док, ты...боль..ше не смо...же..шь так со мн...ой по..сту..пать.

А вот этого в плане не было! — от понурой фигуры подростка стала распространяться Рейки, формируясь в уже осточертевший образ тигриной морды. Вот только от двух предыдущих, виденных мной ранее, этот тигр отличался кардинально — весь какой-то покореженный, словно экземпляр из кунсткамеры или скорее плод кривого зеркала. В нем нет ни капли гармонии и полностью отсутствует симметрия, одним своим видом карикатурная тигриная морда вызывает лишь подспудное отторжение. Глядя на эту уродливую Рейки, я ощущаю подступающее головокружение и мой завтрак начинает проситься наружу. На меня будто напала морская болезнь.

А, окончательно поехавший, Ивао тем временем не стоит на месте, а приближается ко мне, подволакивая ноги. Его голова опущена, я не вижу лица, но одно могу сказать точно — каратека еще не сдался: обе его руки согнуты в локтях, предплечья развернуты наружу, а готовые к бою кулаки крепко сжаты — он словно собирается пробить цуки с обеих рук. После появления уродливой Рейки движения каратеки становятся какими-то корявыми, потеряв былую отточенность...

Левую сторону лица обжигает болью, на мгновение я теряю контроль над ситуацией за что тут же расплачиваюсь — второй цуки пробивает мне корпус. Пятки отрываются от мостовой и я отправляюсь полет. Преодолевая боль, на одних инстинктах кое-как смягчаю падение, при этом ободрав о мостовую храма левую ладонь и часть предплечья.

Потеря концентрации стоила мне не только стремительно заплывающего левого глаза, сбитой дыхалки и ободранной конечности, но и, судя по ощущениям, сломанных ребер. И это мне еще повезло, не будь тех тренировок с Гото в визуализации, которыми я нагружал себя последние три недели, не напирай я так рьяно на свою защиту, и первым же цуки поехавший каратека прикончил бы меня, вмяв пудовым кулаком мой нос поглубже в черепную коробку. Хорошо, что я все-таки успел немного сместить голову в бок, плохо, что этот псих продолжает наступать, нелепо подволакивая ноги. Его кулаки вновь в исходном положении и готовы преподать мне еще один урок внимательности. А этот ублюдок Акихико и не думает вмешиваться, лишь украдкой показывает мне большой палец — гондон крашенный!

— Антон, нет! Беги! Пустите меня, вы — уебки!

Беснуется в лапах босодзоку разъяренная Хоши Ито — ну хоть кто-то обо мне беспокоится, может и Акихико стоит несколько раз отшлепать по заднице, чтобы он перестал быть таким конченным мудаком, только не ладонью — битой, да, бита была бы отличным вариантом, а после ее можно засунуть этому ублюдку в зад, на память, в качестве сувенира.

Ну, что Антон, какие планы, кажется, нам собираются оторвать голову, идеи? — есть одна, но она настолько сумасбродная, что лучше даже в мыслях ее не озвучивать, чтобы не сглазить.

Ивао делает шаг в мою сторону, я делаю шаг назад. Каратека повторяет свой маневр и я вновь его зеркалю. Эта клоунада повторяется еще несколько раз, и с каждым разом шаг каратеки становится все шире, из-за чего немалый вес его тела все дольше удерживается на ведущей ноге. В какой-то момент Ивао не выдерживает подобного издевательства и решает кинуться за мной вдогонку. Он ускоряется, и я вновь вторю ему, только на этот раз двигаюсь не от него, а наоборот — ступаю навстречу, моя подошва опускается на подъем стопы его ведущей ноги. Разогнавшийся Ивао по инерции делает очередной шаг и над площадью раздается сухой щелчок — ахиллово сухожилие ублюдка не выдерживает подобного издевательства. Его нога подламывается и уже летящий в мою сторону цуки всего лишь скользит по плечу, зато я не остаюсь в долгу и ловлю заваливающегося противника четким апперкотом — приятных снов мудила! Не успевает бессознательное тело ткнуться лицом в мостовую, как уродливый образ его Рейки идет волнами, теряет былые очертания и рассеивается.

Несмотря на то, что в мире множество разных боевых стилей все они строятся по одному и тому же механическому принципу, который обусловлен нашей физиологией и состоит всего лишь из трех компонентов. Первый — преодоление дистанции до противника. Второй — столкновение с противником. И наконец, третий — завершение удара или приема. В моем родном мире каратэ не снискало особой популярности из-за того, что в нем напрочь отсутствовал первый компонент. Стиль, изначально созданный для обороны против одоспешенных самураев, строился по принципу одна защита — одно контратакующее действие — один труп и не важно чей он: противника или самого каратеки. Я сделал ставку на этот недостаток и не прогадал, ведь я четко знаю: боевой стиль без футворка обречен на забвение.

— Че вылупился? — смотрю правым глазом на шокированного представлением босодзоку с тлеющей сигаретой в зубах, левый окончательно заплыл. — Закурить дай.

Приняв протянутую сигареты, усаживаюсь прямо на поверженного Ивао. Первая затяжка дается с трудом, от боли в ребрах слезы наворачиваются на глаза. Вместе с первым дымом, покинувшим мои легкие, площадь 'оживает', возвращаются звуки...

— Не, ну ты видел?! Видел?!

— Да, четко рубанул!

— Как он его!?

— А сопляк не промах!

— Тише, идиотка. — шиплю я на ревущую девчонку, уткнувшуюся мне в плечо. — Че, не понравилось с босодзоку обжиматься?

— Придурок! — тычет она своим маленьким, но острым кулачком в бок — в глазах темнеет. — Эй, Антон...Антон, ты чего...

Эпилог

— Какого хера, почему ты не вмешался, чокнутый ублюдок?! — воспоминания о недавней схватке, как и раны, все еще свежи.

— Просто я верил, что ты справишься, разве не для этого нужны друзья? — хлопает он меня по плечу, отчего по перетянутым повязкой ребрам проносится волна боли. — Ой, не кривись, подумаешь несколько трещин.

— Пошел ты, нахрена ты опять меня сюда притащил, еще и на ночь глядя?

— Помолчи, они уже едут, сейчас сам все увидишь. — тень от глубокого капюшона прикрывает лицо зассанца, но я все равно различаю его злую, предвкушающую улыбку и мне это чертовски не нравится.

Шум моторов вспарывает вечернюю тишину и сквозь сумерки я замечаю приближающиеся к нам многочисленные огоньки. Через минуту храмовая площадь оказывается до отказа забита байкерами. Босодзоку из банды Красный Они прибыли в полном составе. Акихико поднимает руку с зажатым в ней боккеном и, как по команде, все звуки пропадают: глохнут моторы, замолкают босодзоку, даже цикады и те стыдливо затихают.

— Парни, вы помните тот день, когда якудза устроили нам ловушку? В тот день Красный Они умер — своим бездействием, своей трусостью вы его убили...

От сборища байкеров разносится недовольный гул.

— А-НУ, ЗАТКНУЛИСЬ К ХЕРАМ, ПОКА Я НЕ СПУСТИЛСЯ ВНИЗ И НЕ ПЕРЕЛОМАЛ ВАМ ГРЕБАННЫЕ НОГИ!

Недовольство босодзоку мгновенно сходит на нет.

— Так вот, о чем это я... — разочарованный вздох разносится по храмовой площади. — Гондоны, такую речь запороли, а я ведь готовился. Ладно, снимайте свои токкофуку и валите с глаз моих. Красного Они больше нет! Покедова сыкуны! Прокатитесь разок в трусах!

— Ты ведь вкурсе, что только что просрал не только свою банду, но и весь район? — через несколько минут, когда голые байкеры с позором скрываются из виду, вновь напоминаю о себе.

Посреди площади в огромную кучу свалены красные токкофуку.

— Канеш. — кивает он в ответ и подходит к своему байку с которого сдергивает еще одну токкофуку, на этот раз черно-красную. — А вот и последняя.

Ее он кидает поверх остальных, после чего протягивает мне сигарету и закуривает сам.

— Будешь?

— Ты идиот, знаешь? — принимаю сигарету и тут же закуриваю следом, стараясь не делать больших затяжек.

— Ага. — тлеющая сигарета выпадает из его пальцев прямо на ворох униформ босодзоку.

— И что теперь, попытаешься свалить из страны? — перед нами разгорается костер, пока еще небольшой.

— С чего вдруг?!

— Не будь придурком, банды больше нет, некому прикрыть тебе спину, к тому же за тобой охотятся якудза.

— Не, якудза охотятся за грозным Красным Они. — он откидывает капюшон и сверкает в темноте своими смеющимися глазами. — А я лишь безвестный Акихико Сугимото, приятно снова с тобой познакомиться, Антон Серов.

На меня глядит незнакомый парень, с коротким черным ежиком на месте некогда густой, длинной шевелюры красного цвета. Черты его лица изменились не сильно, но вкупе со всем остальным выглядит он, как совершенно другой человек.

— Даже знать не хочу, как ты провернул это дерьмо! — осаживаю Акихико, стоит ему раскрыть рот — мне хватило прошлого откровения, нахер, нахер. — Оставь эту увлекательную историю при себе.

— Зануда.

— В общем было круто: костер классный и конкурсы прикольные, жаль ведущий — говно, ну, я, пожалуй, пойду. — стоп, это подозрительно. — Постой-ка, если ты изначально планировал завязать и забить на троицу из Тосэн, то какого хера я тогда жопу рвал?!

— Погоди, ты же сам в той кофейни орал на меня, чтобы я тебе не мешал. — разводит руками этот Петросян японского разлива. — Да, шучу я, шучу, не смотри на меня так...Красный Они умер, но на смену ему придут другие. — во время последней фразы из его голоса исчезает все веселье.

— Какие еще "другие"?! — ох не нравится мне его тон, прям чую, как запахло неприятностями.

А бывший глава банды Красный Они тем временем снова подходит к своему байку и начинает шариться в притороченных к нему сумках.

— Та-да! — когда он оборачивается обратно в его руках две токкофуку: черная с серебром, на чьей спине вышит уже знакомый мне ёкай с подписью Они, и синяя с золотом, на задней части которой изображен взрыв и кандзи Баку. — Добро пожаловать в Онибаку, Недзуми!

— Спасибо за предложение, но я пас. Кстати, название так себе. Покеда! — машу ему ручкой, удаляясь от затухающего костра.

— До завтра. — доносится мне вслед.

— Никаких завтра, завтра у меня школа, я и так пропустил первый день занятий. И выкинь эту синюю тряпку подальше.

Как жаль, что тем вечером я был недостаточно внимателен, иначе в свете затухающего костра я бы сумел рассмотреть дьявольскую улыбку на лице Акихико, когда тот со мной прощался. Возможно, сделай я это, и новейшая история Японии не пошла бы вскоре по пизде.

*Соккер-кик (Soccer kick) — футбольный удар, запрещенный удар ногой по лежачему сопернику. Чаще всего удар наносится стоящему на коленях или встающему с пола сопернику ударом в голову.

*Pride Fighting Championships (яп. プライド, сокр. Pride или Pride FC) — некогда самая большая организация ММА в мире, существовавшая с 1997 по 2007 годы и базировавшаяся в Японии. На русский название переводится как 'Прайд', по аналогии с названием львиной стаи.