Кей 018. Глава 5-3

Глава 3

445 год. Гиппон. Пуния.

Хамкут, правая рука Шабара Барильяна, старейшего члена Совета Пунии, в нетерпении смотрел, как один из его людей пытается привести в сознание декуриона пятого десятка правой центурии четвертой манипулы. Время истекает! Скоро в западные ворота Гиппона должны ворваться семьсот наемников, что до недавнего времени стояли лагерем в двадцати милях к югу от пунийской столицы. Стояли и, как и все наемники, были верны своим проплаченным обязательствам. А теперь, ловким образом обретшие ошейники подчинения, вынуждены отправиться в Гиппон.

— Господин, он открыл глаза.

— Наконец-то! Тебя зовут Мараун, — Хамкут немного наклонился над лежачим. — Ты второй сын помощника начальника стражи Трикаменона. Не самое паршивое место в Пунии, по крайней мере, раньше так было. Твой отец сумел немного скопить, чтобы купить место наемника, даже на декуриона хватило. Ведь так, Мараун? Шесть солидов в год неплохое жалованье? Неплохое, — сам же подтвердил Хамкут. — Но скажи-ка мне: сколько приходится отдавать центуриону?

Мараун, моложавый мужчина, лежал на полу и напряженно слушал говорившего, время от времени теребя собственный кожаный ошейник.

— Все твои деньги — и те, что заплатил отец, и отдаваемые центуриону, капают, льются золотым потоком в кошельки Тартаганов. Жадных, наглых и бездарных. Одного верховного правителя они потеряли, причем от рук тупых дикарей-конгов. Теперь и второй Тартаган у тех в плену. Все, даже последние нищие Ромула смеются над Пунией. Хватит дергать ошейник. Если сорвешь, умрешь в мучениях. Это ведь ошейник подчинения. А вот это, — Хамкут приблизил к лицу декуриона свою левую руку, на запястье которой красовался одинарный браслет, — поможет тебе принять верное решение. Откажешься — умрешь, согласишься — станешь рабом. Будешь полностью в моей власти.

— Рабом, — вымолвил Мараун.

— А что такого? Все мы рабы по своей сути. Над тобой твой центурион, над ним вексиллярий и так далее. Все вы выполняете приказы, только ошейников нет. А что плохого в ошейнике? Он лишь наглядно показывает твою и других наемников суть. Взамен я предлагаю место центурия. Десять солидов? Нет! Мой господин поднимает плату в полтора раза. Всем! Тебе пятнадцать солидов.

— И что я должен сделать?

— Провести моего человека в казарму.

— И всё?

— Для начала. А потом твоя манипула вместе с другими двинется к дворцу, чтобы прогнать Тартаганов. У власти будут Барильяны.

— Мой вексиллярий предан Совету. Да и центурионы тоже.

— Я это знаю. Они умрут. А воины подчинятся силе. У всех будут такие украшения, — Хамкут ткнул пальцем в ошейник. — Итак, времени осталось мало, решай. Если нет, то сорву ошейник, если да, то назад пути не будет. Даже не пытайся предать — ошейник не даст. Ну, что решаешь? Смерть и перерождение рабом. Или должность центуриона и пятнадцать солидов ежегодной платы.

Хамкут протянул руку к шее декуриона, крепко захватив ошейник. Мараун ему поверил. Он, пусть и мальцом, но еще застал время, когда Пуния владела секретом ошейников подчинения. Сам лично не видел, но со слов отца знал, как тяжело гибли рабы, срывавшие такие украшения со своих шей. Да, у него теперь тоже ошейник, но этот человек предлагает должность центуриона, которую он сам никогда не выслужит, точнее, не купит. И пятнадцать золотых солидов в год. Для него это очень большие деньги. К тому же, ради кого умирать, переродившись грязным и жалким рабом? Ради жирных Тартаганов?

— Я согласен.

— Я знал, что ты примешь верное решение. Вставай, время на исходе. Нам пришлось слишком долго тебя караулить, ждать пока не выйдешь на улицу. Сейчас идем к казармам, там ты проведешь моего человека. Учти: попытаешься схитрить, ошейник не даст. И пока будешь корчиться от боли, получишь стилетом в живот. От таких ран не выживают, но и легко не умирают. Всё, быстро вперед!

В сторожевой зоне сегодня дежурил десяток из левой центурии. Мараун даже не знал, хорошо это или плохо. Поднимать шум не решился, он от этого ничего не выгадает. Ну, поднимет шум, получит стилетом в правый бок, захват казармы у заговорщиков сорвется, кто победит, заговорщики Барильяны или верные Тартаганам, в предстоящем штурме дворца неизвестно. Но он при любом победителе проиграет, разве что непонятно, кем переродится. Но здесь можно только гадать. Зато в случае успеха заговорщиков он получит место командира центурии. Ради этого стоило рискнуть, тем более альтернативный вариант более чем плох.

— А, Мараун, ты что-то быстро, — засмеялся один из знакомых наемников. — А что это у тебя с шеей? Зачем шарфом закрыл? Думаешь, никто не догадается?

Стоявшие рядом наемники рассмеялись, а один из них добавил:

— Да ясно, что там засосы. Любвеобильная попалась?

— А может, любвеобильный? — добавил первый наемник, нагло пялясь на спутника Марауна, молодого пунийца, несшего закрытую корзину, отчего смех стал громче.

От таких слов декурион в другой раз мог ввязаться в скандал, а то и в потасовку, но сейчас, скрипя зубами, сдержался — на кону его жизнь.

— Он со мной, — буркнул он, стараясь быстрее пройти караульную зону. Его спутник, густо покраснел, отчего наемники вновь засмеялись, прошмыгнул, опустив голову, следом за Марауном.

Основная часть казармы представляла собой два прямоугольных здания, между которыми располагался плац, по которому сейчас шел Мараун со своим спутником.

— Вначале в правую центурию, — произнес молодой пуниец и повернул к двери в правое здание.

— Там левая, — остановил его Мараун, — а правая центурия слева.

— Как так? Перепутано у вас.

— Вот что значит крыса, — беззлобно ответил декурион, — выходить на улицу из казармы нужно через караулку. Повернись, и стороны поменяются.

— Понял, — тихо сказал парень, направившись к левому зданию. Там квартировал центурий декуриона.

Смотреть, как его спутник будет расправляться с парнями его центурия, Малоуна очень напрягало. Правда, ему объяснили, что в этих ящиках всего-навсего дурманящий газ, но никто не гарантировал, что ему не наврали. Может быть, там яд? Исключать возможность, что заговорщики решили попросту уничтожить мешающих их планам наемников тоже нельзя.

Якобы солдат решили усыпить, а потом надеть на всех ошейники подчинения. Только откуда у заговорщиков столько ошейников? К тому же он слышал, что в это время в Гиппон через западные ворота входят семьсот мятежников. В ошейниках или без? А вот про это ему не сказали. И возможно, ошейник, что надели на его шею, и вовсе в единичном экземпляре, что каким-то образом достали мятежники Барильяны. Купили за хорошие деньги, а они у этой семейки имеются. Недаром подмяли под себя всю рыбную ловлю.

Когда его спутник, войдя следом за Марауном в казарму правой центурии, опустил ящик на пол и произвел какие-то манипуляции, декурион напрягся. Вдруг из него польется смерть? Впрочем, еще рано, ведь нужно активировать и второй ящик, но уже в соседней казарме. Не иначе ящики замедленного действия.

Раскрыв опасный подарок, парень бросился из казармы наружу, направляясь к соседям. Мараун непростительно задержался и поэтому увидел, как из открытого отверстия повалил то ли дым, то ли пар. Но декурион не стал дожидаться неприятностей и бросился следом за своим спутником. Тем более парня надо еще провести в казарму к соседям. Одного могут и не пустить, прицепившись к чему-либо на входе. Марауна же там хорошо знают. Тем более декурион имел право заходить в казарму соседней центурии в любое время. На то он и декурион.

Со второй казармой проблем не оказалось. Они оба вошли без задержки, парень вытащил ящик, активировал его, как и в первом случае повалил дым, а они уже бежали к караулке, причем парень держал в руке еще один ящик, третий по счету. Мараун думал, что ящик предназначен для помещения караульной службы, но ошибся. Парень, не добежав сотню футов, положил его на землю и активировал. Пошел дым и декурион потерял сознание.

Сколько он провалялся без движения, Мараун не знал, но вряд ли долго. Солнце все так же высоко стояло в небе, и тени оставались небольшими.

— Ну что, центурион, ты горазд спать, — стоявший рядом с ним воин, чье лицо было смутно знакомо, хищно щерился. — Пора отрабатывать повышенное жалованье. Беги, умойся, а затем принимай центурию под свое начало. Времени у нас мало, манипуле пора выдвигаться в сторону дворца.

Дурманящий газ, а именно под его действие попал Мараун, еще долго действовал на организм декуриона. Точнее, теперь уже центуриона. Из-за этого приказы нового вексиллярия, а именно им оказался этот воин, воспринимались с некоторым торможением. Кстати, предыдущие командиры манипулы валялись неподалеку на плацу, убитые чем-то острым. Вместе с ними лежало и полтора десятка солдат из обеих центурий. Это те, кто на свою беду сорвал с шеи свежеобретенные украшения. Правду говорил человек Барильянов про такой возможный исход в случае избавления от ошейника.

Несмотря на то, что многие наемники (теперь уже бывшие, все они ныне в рабском статусе) еще не до конца оправились от последствий действия газа, манипула быстро сорганизовалась и быстрым шагом двинулась к центру города. Опасения Марауна, что им придется пробиваться к дворцу с боем, не подтвердились. Тартаганы и их сторонники все немногие из оставшихся в городе преданных им отрядов бросили в сторону западных ворот, где сейчас и происходили основные события. Манипула Марауна размещалась в восточной стороне. Видимо, на это и был сделан расчет.

Не прошло и часа, как отряд подошел к дворцовой площади. В ее дальней стороне размещался дворец правителя. Редкая охрана вряд ли сможет оказать сопротивление мятежной манипуле. Ведь ее основу составляют опытные воины, чьи умелые руки в этот момент крепко сжимают мечи. А ошейники только добавят желания побеждать. Ведь в случае поражения всех ждет перерождение рабами. И не воинами, как они сейчас, а теми жалкими существами, что гнут спины на господских полях под палящими лучами солнца.

— Барильян! — под крик вексиллярия манипула бросилась на штурм дворца.