Worm/червь 1-5

Часть 1. Созревание. 1.01

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей. Повторных предупреждений не будет — ищите их в других книгах.

Конец урока через пять минут, а все мои мысли заняты тем, что целый час — слишком много для обеда.

С самого начала семестра я с нетерпением ожидала, когда на обществознании наш учитель мистер Гледли начнет рассказывать про кейпов. Но когда этот долгожданный момент наступил, вместо того чтобы слушать его лекцию, я ёрзала на стуле или же рассеяно рисовала какие-то закорючки на полях своей тетради. Мой взгляд метался между мистером Гледли и часами, которые висели над дверью. Я почти не слушала учителя. Часы показывали без двадцати двенадцать, до конца урока оставалось еще пять минут.

Он был так оживлен, так захвачен темой урока, что класс, возможно впервые, внимательно слушал. Мистер Гледли был из того разряда учителей, которые стремятся говорить с учениками на равных, сокращая свою фамилию до одной буквы, заканчивая урок пораньше и болтая с ребятами о пустяках. Он придумывал много групповых заданий, чтобы дать волю дружескому общению на уроках, проводил их "весело", например, в виде инсценировки судебного процесса.

На меня он производил впечатление одного из "популярных" ребят, который затем стал учителем. Он, наверно, думал, что является всеобщим любимчиком. Я представляла, как бы он отреагировал, если бы услышал моё мнение об этом. Пошатнулось бы его самомнение, или он счёл бы это отклонением, какого можно ожидать от мрачной молчаливой девчонки?

Я бросила взгляд через плечо. Мэдисон Клементс сидела слева, через два ряда и на два места позади меня. Она заметила, что я смотрю, и ухмыльнулась, потом прищурилась, и я опустила свой взгляд на тетрадь, пытаясь отогнать мерзкое предчувствие, от которого в животе что-то сжималось. Я взглянула на часы — одиннадцать сорок три.

— На этом и закончим, — сказал мистер Гледли. — Простите, ребята, но задание на выходные будет. Подумайте о кейпах и о том, какое влияние они оказали на мир вокруг вас. Если хотите, составьте список, но это не обязательно. В понедельник мы разобьёмся на группы по четыре человека и посмотрим, у кого получилось лучше всего. Победителям — приз из торгового автомата.

Раздалось несколько радостных возгласов, после которых аудиторию поглотил шумный хаос. Захлопывались тетради и учебники, застегивались сумки, скрипели стулья по дешевому покрытию пола, постепенно нарастал навязчивый шум начинающихся разговоров. Несколько наиболее общительных учеников окружили учителя, чтобы поболтать.

Что до меня, то я просто молча убрала учебники. Мой конспект был практически пуст, не считая коллекции каракулей на полях, и меток отсчета минут до обеда, выглядевших так, будто я считала время до взрыва бомбы.

Мэдисон разговаривала с друзьями. Она была популярна, но не настолько великолепна, как обычно показывают популярных девушек в сериалах. Она была милой. Миниатюрной. Её образ подчёркивали небесно-голубые заколки в спускавшихся до плеч каштановых волосах и кокетливые манеры. Сегодня она была одета в джинсовую юбку и топ без бретелек, что казалось мне полнейшей глупостью — была ранняя весна, когда по утрам изо рта еще валит пар.

Впрочем, я не та, кому стоило бы её критиковать. В отличие от меня, она нравилась мальчикам и обзавелась множеством друзей. Во мне единственной женственной чертой были длинные тёмные вьющиеся волосы. Моя одежда не давала пищи заинтересованным мальчишеским взглядам и не напоминала оперение птицы в брачный период.

Я думаю, парням Мэдисон нравилась из-за того, что была привлекательна, но не придавала этому значения сверх меры.

Если бы они только знали.

Мелодично прозвенел звонок, и я первой оказалась за дверью. Я не бежала, но шла с приличной скоростью. Вверх по лестнице, и к женскому туалету на третьем этаже.

Там уже было с полдюжины девчонок, поэтому пришлось ждать, когда освободится кабинка. Я нервно смотрела на дверь, чувствуя, как замирает сердце каждый раз, когда кто-то входит в помещение.

Как только одна из кабинок освободилась, я зашла в неё и заперла дверь. Затем прислонилась к стене и медленно выдохнула. Не то чтобы это было признаком облегчения. Облегчение подразумевает, что вы почувствовали себя лучше. Мне не будет лучше, пока я не попаду домой. Нет, мне всего лишь стало менее тревожно.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем шум вокруг затих. Заглянув под перегородки, я убедилась, что в других кабинках пусто. Усевшись на крышку унитаза, я развернула пакет с обедом и принялась за еду.

Обед в туалетной кабинке стал для меня привычным. Каждый день я перекусывала там, потом делала уроки или читала до конца перерыва. Единственной не прочитанной пока книгой в рюкзаке был "Триумвират" — биография трёх лидеров Протектората. Я решила потратить как можно больше времени на задание мистера Гледли прежде чем начать читать, потому что книга мне совсем не нравилась. Не люблю биографии, особенно если они кажутся мне вымышленными от начала и до конца.

Вне зависимости от моих планов у меня даже не было шанса доесть свой рулет из питы. Дверь в туалет с грохотом распахнулась. Я застыла на месте. Стараясь не шуршать и не дать вошедшему понять, чем я занимаюсь, я прислушалась.

Разобрать голоса мне не удалось. Разговор заглушался смешками и журчанием воды в раковине. В дверь кабинки постучали так неожиданно, что я подскочила. В ответ на мое молчание постучали снова.

Занято, — сказала я нерешительно.

— Боже мой, это ж Тейлор! — радостно воскликнула одна из девчонок. Другая что-то прошептала ей, и я едва расслышала ответ, — Да, давай!

Я резко вскочила, уронив пакет с остатками обеда на кафельный пол. Кинувшись к двери, я открыла защелку и попыталась выйти. Дверь не поддалась.

В соседних кабинках зашумели, потом какой-то звук раздался сверху. Я хотела посмотреть, что там, но только подняла голову, как мне в лицо чем-то плеснули. Едкая жидкость растеклась по лицу и мгновенно ослепила меня, заливая очки, обжигая глаза, затекая в рот и нос. Клюквенный сок.

На этом они не остановились. Сняв очки, я увидела, как Мэдисон и София склонились через перегородки с бутылками в руках, и едва успела прикрыть голову руками, прежде чем на меня полились новые потоки сока.

Он стекал по шее и, шипя, пропитывал одежду и волосы. Я снова попыталась толкнуть дверь, но кто-то держал её снаружи.

Если поливали меня Мэдисон и София, значит, дверь держала Эмма, глава этой шайки. Рассвирепев от осознания этого факта, я всем телом навалилась на дверь и упала в лужу сока, поскользнувшись на мокром полу.

Пустые пластиковые бутылки с виноградом и клюквой на этикетках упали на пол рядом со мной. Еще одна бутылка с апельсиновой газировкой отскочила от моего плеча и плюхнулась в лужу перед тем, как закатиться под перегородку в соседнюю кабинку. Запах фруктовых напитков был приторно-сладким.

Дверь распахнулась, и моему свирепому взору предстали три девчонки. Мэдисон, София и Эмма. Если Мэдисон была миловидной, как нераскрывшийся бутон, то София, и Эмма претендовали на образ королевы бала. София была темнокожей, со стройной атлетичной фигурой, что было результатом тренировок в школьной команде по бегу. Рыжеволосая Эмма, в отличие от неё, могла похвастаться формами, которые так манят парней. Она была достаточно хорошенькой, чтобы подрабатывать непрофессиональной моделью для каталогов местных магазинов и торговых центров. Они втроём смеялись так, будто ничего смешнее не видели, но я их едва слышала. Мое внимание было занято гулом крови в ушах, и зловещим щелкающим "звуком". Даже зажав уши руками, я не могла бы заглушить его. По спине и рукам стекали капли, всё ещё холодные после торгового автомата.

Я не была уверена, что смогу сказать нечто такое, что не даст им пищу для насмешек, так что я молчала.

Осторожно поднявшись на ноги, я повернулась к ним спиной, чтобы забрать рюкзак, стоявший на бачке. Увиденное заставило меня помедлить. Раньше он был цвета хаки, но теперь весь покрылся тёмно-фиолетовыми пятнами от виноградного сока. Натянув рюкзак, я обернулась. Девчонок уже не было. Дверь туалета захлопнулась, отрезая меня от их веселого щебетания и оставляя меня в туалете одну, вымокшую насквозь.

Я подошла к раковине и посмотрела в обшарпанное, все в пятнах зеркало над ней. Тонкие губы, большой, выразительный рот матери, огромные глаза и нескладная фигура отца. Темные волосы промокли и облепили голову, шею и плечи. Коричневая толстовка с капюшоном и зеленая футболка были теперь в фиолетовых, оранжевых и красных пятнах. Очки покрылись разноцветными каплями. Одна из них скатилась по носу и сорвалась в раковину.

Я протерла очки бумажным полотенцем, и снова надела их. Получившиеся разводы мешали видеть не меньше, а может, и больше.

"Дыши глубже, Тейлор" — сказала я себе.

Я снова сняла очки. Намочив полотенце, я протерла их ещё раз, но разводы никуда не делись.

Нечленораздельный вопль разочарования и ярости вырвался из меня, и я пнула пластиковую корзину под раковиной, отправив её и щётку, лежащую внутри, в полет до ближайшей стены. Этого было мало. Я стянула с себя рюкзак, и швырнула его обеими руками вслед за корзиной. Я больше не использовала свой шкафчик — определённые личности взламывали его, или портили содержимое. Я насчитала четыре подобных случая. Поэтому мой рюкзак был тяжело нагружен всем, что могло мне понадобиться во время уроков. От удара об стену он громко хрустнул.

— Какого хрена?! — прокричала я в окружающую пустоту, и мой голос эхом разнесся по туалету. На глаза навернулись слёзы.

— И что, чёрт побери, мне теперь делать?! — Хотелось что-нибудь ударить, сломать. Просто чтобы исправить несправедливость. Хотелось разбить зеркало, но я сдержалась. Такая мелочь скорее доказала бы мою ничтожность, чем успокоила бы меня.

Подобное происходило с первого дня в старшей школе, на протяжении полутора лет. Туалет был единственным безопасным местом, которое я смогла найти. Находиться там было одиноко и унизительно, но это было убежище, в котором я могла от них скрыться. Теперь у меня даже его не осталось.

Я понятия не имела, что теперь делать с послеобеденными уроками. Пора было сдавать промежуточный проект по курсу искусств, но мне нельзя было прямо сейчас появиться в классе. Там будет София, и я могла легко представить себе её самодовольную ухмылку, заявись я туда в таком виде, будто только что неудачно пыталась перекрасить все свои вещи.

Кроме того, я только что шмякнула свой рюкзак об стену, и сомневалась, что мой арт-проект все еще в целости и сохранности.

Жужжание на грани восприятия становилось все настойчивее. Руки дрожали, и я наклонилась, схватившись за раковину, сделала долгий медленный выдох и позволила своим внутренним барьерам рухнуть. Три месяца я держалась. А сейчас? Мне было уже всё равно.

Закрыв глаза, я почувствовала, как жужжание превращается в конкретную информацию. Многочисленные, как звёзды в ночном небе, крошечные узелки сложно организованных данных наполняли пространство вокруг меня. Можно было сосредоточиться на каждом и подробно рассмотреть. Эти узелки рефлекторно собирались рядом со мной с того момента, как мне в лицо выплеснули сок. Они отозвались на подсознательные мысли и эмоции, они были отражением моего гнева, моего отвращения к этим троим, как колотящееся сердце или дрожащие руки. Я могла остановить или направить их движение не задумываясь, как могла поднять руку или шевельнуть пальцем.

Я открыла глаза, чувствуя адреналин, разливающийся по телу, пульсирующую в венах кровь. Меня знобило от холодной влаги, пропитавшей одежду, от предвкушения и совсем немного — от страха. Все поверхности комнаты были покрыты насекомыми. Мухи, муравьи, пауки, многоножки, уховёртки, жуки, осы и пчёлы всё прибывали через открытое окно, скол плитки на потолке, щель рядом со сливом раковины. Двигаясь с поразительной скоростью, они собирались вокруг и занимали всё свободное место. Примитивные сгустки запросов и откликов, ожидающие указаний.

Как просто, как просто было бы стать для своей школы подобием Кэрри Стивена Кинга! Воздать по заслугам этой троице за всё, что пришлось из-за них пережить: злобные электронные письма, мусор, высыпанный мне на парту, флейта — мамина флейта — украденная ими из шкафчика. Дело не только в них. Другие девчонки и некоторые парни присоединились к ним, "случайно" забывая передать мне задание, вторя насмешкам и потоку мерзких писем, выслуживаясь перед тремя самыми симпатичными и популярными девчонками нашей параллели.

Я отлично понимала, что если я попытаюсь причинить вред другим ученикам, меня поймают и арестуют. В городе работали три команды супергероев и еще неизвестно сколько одиночек. Но мне было плевать. Мысль о моем отце, его стыд и разочарование во мне, когда он узнает о последствиях моих действий в новостях? Это было хуже, но всё ещё не перевешивало мою злость и расстройство.

Кроме того, что я была выше всего этого.

Вздохнув, я отдала приказ рою — рассеяться. Слово было не так важно, как идея, скрытая за ним. Насекомые стали покидать помещение, вылетая в окно и исчезая в трещинах плитки. Я прислонилась к входной двери спиной, чтобы никто не обнаружил происходящего здесь, пока все насекомые не исчезнут.

Как бы мне ни хотелось, я не могла последовать их примеру. Меня всё ещё трясло от унижения, но я взяла рюкзак и пошла через холл к выходу. Выбралась из школы, игнорируя смешки и взгляды окружающих, и села на первый попавшийся автобус в сторону дома. Весенняя прохлада плохо сочеталась с мокрой одеждой и волосами, и меня снова стало знобить.

Я собиралась стать супергероем. Эта цель в такие моменты помогала держать себя в руках. Только благодаря ей я могла заставить себя покинуть постель в дни, когда нужно было идти в школу. Безумная мечта, которая делала жизнь более-менее сносной. То, чего стоило ожидать, над чем стоило трудиться. Она помогала мне не зацикливаться на мысли, что Эмма Барнс, лидер этой шайки, когда-то была моей лучшей подругой.

Созревание 1.02

По дороге домой все мои мысли были об Эмме. Сторонний наблюдатель может посчитать, что "лучший друг" — это просто слова, но для ребенка важнее нет никого. Эмма была моей самой лучшей подругой с первого класса средней школы. Нам было мало проводить вместе время только в школе, так что мы по очереди оставались друг у друга в гостях каждые выходные. Помню, моя мама говорила, что мы были очень близки, почти как сёстры.

Такая тесная дружба достаточно интимна. Не в плотском смысле, а в том смысле, что нет никаких секретов, и друг знает все твои слабые места и уязвимости.

И вот когда я вернулась из летнего лагеря за неделю до начала учёбы в старшей школе, как я себя почувствовала, когда узнала, что она больше не разговаривает со мной? Что София стала её лучшей подругой? Когда я осознала, что она стала использовать все секреты, которыми я делилась с ней, чтобы максимально больно ранить меня? Это сломало меня. По-другому и не скажешь.

Чтобы перестать копаться в прошлом, я переключилась на рюкзак, поставив его на соседнее сиденье и начав разбирать содержимое. Пятна виноградного сока вызывали подозрение, что мне нужен новый рюкзак. Этот я купила четыре месяца назад на замену старому, украденному из шкафчика, за двенадцать баксов, так что это не было большой потерей. Важнее были промокшие тетради, учебники и два романа, которые я таскала с собой. Подозреваю, что та девчонка, которая держала бутылку с виноградным соком, специально целилась в открытый верх рюкзака. Я заметила, что арт-проект тоже пострадал — коробка с ним смялась с одной стороны. Это уже было делом моих рук.

Сердце сжалось, когда я увидела блокнот в твёрдой чёрно-белой обложке. Его угол промок так, что четверть каждой страницы окрасилась в фиолетовый. Чернила расплылись, а страницы уже пошли волнами.

Этот блокнот — то, что от него осталось, — содержал мои заметки и мысли по поводу карьеры супергероя. Испытания и тренировки моих способностей, которые я проводила, целые страницы зачёркнутых вариантов героического имени, даже замеры для моего будущего костюма. Когда Эмма, Мэдисон и София украли мой рюкзак и засунули его в мусорку, я поняла, как опасно вот так хранить свои записи. Тогда я переписала всё в новый блокнот простым шифром, заполняя его снизу вверх. Теперь я смотрела на двести страниц, которые нужно было переписать, чтобы сохранить информацию. Если, конечно, удастся вспомнить, что было на уничтоженных страницах.

Автобус остановился в квартале от моего дома, и я сошла, стараясь не обращать внимание на взгляды окружающих. Даже несмотря на переживания по поводу уничтоженного дневника и того, что я пропущу половину уроков, по мере приближения к дому мне становилось легче, на несколько порядков легче от осознания, что можно будет расслабиться и отдохнуть от ожидания новой беды. Я вошла в дом и отправилась в душ, даже не сняв ботинки и рюкзак.

Я стояла под струей воды, скинув одежду под ноги и надеясь, что вода поможет смыть самые жуткие пятна. Я размышляла. Мне вспомнились чьи-то слова о том, что нужно по-другому взглянуть на негативные события, и найти в них положительные стороны. Я попыталась рассмотреть события дня со всех сторон, чтобы понять, не найдется ли в них что-либо позитивное.

Первое, что пришло в голову: "Ещё одна причина убить эту троицу". Это было не всерьёз — я злилась, но не собиралась их и в самом деле убивать. Наверное, меня это ранило бы в первую очередь. Меня унижали, выбивали из колеи, выводили из себя, но со мной всегда было оружие — мои способности. Они всегда были как заряженный пистолет в моей руке. Правда, моя сила не так уж велика, так что, скорее, как шокер. Когда было совсем тяжело, я с трудом удерживалась от желания ею воспользоваться. Все же не думаю, что у меня есть инстинкт убийцы.

Нет, сказала я, силой возвращая себя к позитивному мышлению. Было ли во всём произошедшем хоть что-нибудь хорошее? Арт-проект уничтожен, вещи, скорее всего, восстановлению не подлежат, нужен новый рюкзак... дневник... Почему-то мысли уцепились именно за него.

В раздумьях я закрыла кран и вытерлась насухо, потом обернулась полотенцем и, вместо того, чтобы пойти одеваться в комнату, бросила мокрую одежду в корзину для белья, подхватила рюкзак и через кухню спустилась в подвал.

Дом был старый, подвал ни разу не ремонтировали. Пол и стены были бетонные, потолком служили доски перекрытий, по которым проходила проводка. Здесь стояла печь, которую когда-то топили углем, и старый угольный желоб шестьдесят на шестьдесят, через который когда-то сгружали зимний запас угля для обогрева. Он был заколочен, но примерно тогда же, когда я шифровала изначальный "дневник сверхспособностей", я решила защитить себя со всех сторон и подойти к этому творчески. Тогда я и стала использовать его.

Открутив один винт и сняв квадратную деревянную панель с осыпающейся белой краской, закрывавшую низ желоба, я достала из него спортивную сумку и прислонила панель обратно.

Я выгрузила лежавший в сумке пакет на старый верстак, оставленный прошлым владельцем дома, открыла окна, которые были как раз на уровне подъездной дорожки и палисадника, закрыла глаза и с минуту концентрировалась на своей силе. Теперь я не просто собирала каждое жутковатое насекомое в радиусе двух кварталов. Я выбирала, и нужны мне были совсем немногие.

Их прибытие заняло некоторое время. Насекомые могут двигаться быстрее, чем вы думаете, особенно по прямой и с заданной целью, но даже так два квартала при их размерах — это немало. В ожидании я открыла пакет и стала вытаскивать содержимое. Мой костюм.

Первые пауки начали вползать через открытые окна и собираться на верстаке. Мои способности не давали мне знания научных названий насекомых, с которыми я работала, но этих пауков узнал бы кто угодно. Чёрные вдовы. Один из опаснейших видов, живущих в Штатах. Их укус может быть летальным, но далеко не всегда, а вот кусаются они по малейшему поводу. Даже под полным моим контролем, они меня пугали. По моему приказу множество пауков собрались на верстаке и стали плести паутину, скрещивая нити и собирая их в цельное полотно.

Три месяца назад, оправившись от первого проявления своих сил, я стала готовиться к поставленной цели. Это включало упражнения, тренировки контроля способностей, исследования и подготовку костюма. Дела с костюмами обстояли сложнее, чем может показаться. У официальных команд, конечно, было где взять подобные вещи, но остальным оставалось либо покупать костюмы, либо собирать их по частям из разных магазинов, либо делать самим.

У каждого варианта свои минусы. Заказывая костюм в интернете, рискуешь быть отслеженным и раскрытым даже раньше, чем наденешь его. Собранный по частям в магазинах костюм вряд ли будет хорошо смотреться. Последний вариант — создавать костюм с нуля — это уйма работы и никакой страховки от проблем двух других вариантов — возможного раскрытия или неудачного дизайна — в зависимости от того, откуда были взяты материалы и насколько тщательно вы подошли к делу.

На вторую неделю после обнаружения способностей, когда я ещё не до конца была уверена, что происходит, я наткнулась на передачу, в которой рассматривались варианты костюмов для защиты от нападения медведей. Меня вдохновил костюм из синтетического паучьего шёлка. Но кому нужна синтетика, когда я могу делать настоящий паучий шёлк?

Правда, это оказалось не так просто. Не всякий паук подходил для этого, а самих чёрных вдов найти нелегко. Обычно в северо-восточных штатах они не водятся из-за климата, но мне повезло c тем, что делало Броктон Бей интересным как для туристов, так и для кейпов, и что позволяло паукам здесь не только жить, но и процветать — здесь было тепло. В связи с географическим положением и, в частности, благодаря океану на востоке, в Броктон Бей была самая мягкая зима и самое комфортное лето среди северо-восточных штатов. И чёрные вдовы, и люди, носящиеся туда-сюда в облегающих костюмах, были этому рады.

С помощью моей силы я обеспечила паукам возможность размножаться. Я держала их в безопасных местах, и откармливала, направляя добычу прямо в их сети. Я отключила у них тот ментальный блок, который говорил им спариваться и откладывать потомство только летом, направляла всё больше корма для их многочисленного молодняка, и, в итоге, получила бесчисленное количество прядильщиков для ткани на мой костюм. Самой большой проблемой было то, что чёрные вдовы — одиночки, и охраняют свою территорию. Мне было необходимо так распределить их, чтобы удостовериться, что они не поубивают друг друга в мое отсутствие. Примерно раз в неделю во время утренней пробежки я меняла размещение местных пауков, чтобы в моем распоряжении всегда были сытые рабочие для производства необходимых материалов. Это гарантировало, что в послеобеденное время, когда я возвращалась из школы, пауки были всегда наготове для работы над моим костюмом.

Да, жизнь проходила мимо.

Зато был отпадный костюм.

Он пока не радовал глаз. Грязная ткань жёлто-серого цвета. Армированные вставки из подобранных и расположенных слоями панцирей и экзоскелетов насекомых, скормленных паукам, были прошиты шёлком. В результате они пестрели различными оттенками серо-коричневого. Но я всё равно планировала покрасить ткань и нанести рисунок на броню.

Причина, по которой костюм мне так нравился, заключалась в том, что он был гибким, прочным и невероятно легким, учитывая количество брони. Однажды я напортачила с размерами для одной из ног и, решив отрезать её и начать заново, обнаружила, что не могу сделать это с помощью резака. Для этого понадобились кусачки, но и с ними было непросто. Насколько я понимала, это было всё, что нужно костюму супергероя.

Мне не очень-то хотелось проверять, но я питала надежду, что он был пуленепробиваемым. Хотя бы в тех местах, где бронированные секции защищали жизненно важные органы.

Я планировала закончить костюм в течение месяца, к концу учебного года, чтобы в начале лета я смогла ворваться в мир супергероев.

Но план изменился. Скинув полотенце на край скамьи, я стала натягивать костюм, чтобы в сотый раз проверить его. Пауки послушно разбегались с моего пути.

Стоя в душе, пытаясь найти положительные моменты в произошедшем, я задумалась о дневнике и поняла, что тяну время. Постоянно планирую, готовлюсь, учитывая все возможности. Всегда будет что-то, к чему нужно приготовиться, что узнать или проверить. Уничтоженный дневник сжёг все мосты. Нельзя вернуться и начать восстанавливать дневник, не отодвигая сроки, как минимум, на неделю. Нужно было идти дальше.

Настало время действовать. Я сжала руку в перчатке. Я выйду из тени на следующей неделе. Нет. Больше никаких задержек. В эти выходные я буду готова.

Созревание 1.03

Моё расписание тренировок включало пробежки каждое утро и каждый вечер. В процессе я неплохо изучила восточную часть города. Выросшие в Броктон Бей родители часто советовали мне "придерживаться набережной". Даже на пробежках я не удалялась от набережной, избегая неблагополучных районов. Но сейчас была ночь воскресенья, я была в костюме, и готовилась нарушать правила.

В пятницу я покрасила костюм, в субботу докупила временные детали (пояс, крепления для маски и линзы), и в воскресенье, ближе к вечеру, я закончила с самыми необходимыми для выхода деталями. Костюм ещё не был завершён, недоставало существенной части запланированной брони, но самые уязвимые места были защищены: лицо, грудь, позвоночник, живот и основные суставы. Единственной цветной деталью в серо-черном костюме были тускло-жёлтые линзы маски. Секции брони, защищавшие нижнюю челюсть, имитировали жвалы жука. Маска не закрывала волосы, что оставляло затылок незащищенным, но это была лишь одна из жертв, принесённых ради сегодняшнего выхода в свет.

Когда пробила полночь, я пересекла границу между одним из самых благополучных районов и районом, где жили гангстеры и сидящие на крэке шлюхи. Расстояние между ними было меньше, чем можно было подумать.

Набережная была туристическим центром города. Протянувшаяся с севера на юг вдоль побережья, она пестрела бутиками, цены в которых начинались от тысячи долларов, кафешками, где кофе стоил до смешного дорого, деревянными тротуарами и пляжами, откуда открывался великолепный вид на океан. Почти из любой точки доков виднелась одна из главных достопримечательностей Броктон Бей — Штаб-квартира Протектората. Помимо того, что она была чудом архитекторского искусства, ШП представляла собой плавучий центр управления, который многие местные супергерои считали домом, защищенный пузырем силового поля и системами противоракетной обороны. Необходимости воспользоваться защитой пока не возникало, но надо признать, она поддерживала чувство безопасности.

Западнее Набережной, вдали от воды находился район, который местные называли просто "доки". Когда международная торговля в Броктон Бей исчерпала себя, целая куча людей внезапно осталась без работы. Самые богатые и изобретательные сумели стать ещё богаче, направив городские ресурсы на технологии и банковское дело, но у тех, кто нанимался на корабли и в доки, особого выбора не было. Некоторые уехали из города, другие остались, добывая пропитание кто чем мог, третьи занялись откровенно нелегальными делами.

Все это благоприятствовало росту численности местных суперзлодеев. Возможность хорошо заработать в сочетании с большим числом готовых на все подонков к концу 90-х сделали город рассадником преступности. Прошло несколько лет, прежде чем герои смогли организовать отпор, но это произошло, и теперь в городе наблюдалось что-то вроде равновесия сил. По количеству кейпов на душу населения Броктон Бей не входил в первую пятерку среди городов США, но в десятке наверняка присутствовал.

Переходя от одного квартала к другому, можно было заметить значительные изменения в местности. Чем дальше я продвигалась в доки, тем хуже становилось окружение. Здесь хватало складов и других зданий, так что даже самые обездоленные могли найти укрытие, на улицах были только пьяные до беспамятства, шлюхи и члены банд. Избегая встреч с кем бы то ни было, я продвигалась вглубь района.

По пути я использовала свои способности, чтобы собрать побольше насекомых, но при этом старалась держать их в стороне от своего пути. Они двигались параллельно со мной, по крышам и внутренним помещениям окружающих домов. Любой, кто обратил бы внимание на перемещение местных тараканов, мог бы подумать, что что-то произошло, но для этого было недостаточно светло. Я сомневалась, что в этом районе вообще есть электричество.

В отсутствие уличного освещения мое внимание привлекло оранжевое пятно на тёмной улице впереди меня. Я остановилась и прижалась к стене здания. Оранжевый огонёк оказался пламенем зажигалки, и позволил разглядеть несколько лиц вокруг него. Это были выходцы из Азии, некоторые были в толстовках с капюшоном, другие носили повязки на головах, или рубашки с длинными рукавами, но все были одеты в одни и те же цвета. Красный и зелёный.

Я опознала их. Они были членами местной банды, известной в восточной части города как "Азиатские Плохие Парни", АПП, если сокращенно. Некоторые из них даже ходили в мою школу. Среди нарушителей закона в Броктон Бей они были довольно известны. В то время как обычные члены банды были корейцами, японцами, вьетнамцами и китайцами, насильно набранными из старшеклассников школ Броктон Бей и жителей бедных кварталов, во главе банды стояли несколько опасных преступников с суперсилами. Обычно банды не набирались из такого количества членов разных национальностей, поэтому ходили слухи, что ими руководит очень опасный человек, способный держать всех в узде.

На улице не было фонарей. Моя способность видеть банду ограничивалась лунным светом, и несколькими окнами, выходящими на тротуар, в которых все еще горели огни. Я принялась искать их босса. Из стоящего рядом двухэтажного здания всё ещё выходили другие члены банды, собираясь на улице. Похоже, что эти люди вышли не на прогулку. Их лица были невыразительными, хмурыми. И они не разговаривали между собой.

Я заметила их босса, как только банда подалась от входа в здание, чтобы освободить ему дорогу. Я слышала о нём только из новостей и интернета, но я его сразу узнала. Массивный, но не настолько огромный, чтобы люди разбегались от него, когда он идет по улице, как от некоторых обладателей сверхспособностей. Чуть выше шести футов, на голову выше большинства членов банды. У него на лице была богато украшенная металлическая маска, и он был раздет до пояса, несмотря на холод. Татуировки с изображениями драконов из Восточной мифологии покрывали всё его тело ниже шеи.

Он был известен как "Лун", неоднократно сталкивался лицом к лицу с командами героев, при этом ему удалось не попасть в тюрьму, о чем свидетельствовало его присутствие здесь. Не было никаких гарантий, что собранная о нём из интернета информация была полной и достоверной. Он мог вводить в заблуждение относительно своих способностей, сохраняя часть их секрете, чтобы иметь туз в рукаве в случае чрезвычайной ситуации, или обладать такой способностью, проявление которой было внешне незаметно.

Если верить интернету и газетам, Лун может значительно изменять свое тело. Возможно, эта способность активируется под влиянием адреналина, опредёленного эмоционального состояния, или чего-то ещё, но что бы это ни было — это делало его тем сильнее, чем дольше он находился в бою. Он регенерировал со сверхчеловеческой скоростью, становился сильнее, выше, его кожа становилась непробиваемой, на нем вырастала броня в комплекте с лезвиями на месте пальцев. Ходили слухи, что если бой продолжался достаточно долго, он даже мог отрастить крылья. Но и это ещё не всё, он был пирокинетиком — мог создавать пламя, придавать ему форму, направлять, и так далее. Эта способность, очевидно, тоже усиливалась по мере трансформации тела. Насколько я знала, у его силы не было предела. Лун возвращался в нормальное состояние только после того, как все его противники были повержены.

Лун был не единственным обладателем суперсил в АПП. У него был приспешник, жутковатый социопат под именем Демон Ли, который мог телепортироваться, или создавать собственные дубли — я не была уверена в деталях — но Демона Ли было достаточно легко узнать, и в толпе я его не видела. Если там и был ещё кто-то с суперсилами, о ком стоило беспокоится, то я не нашла о них ничего во время своих исследований.

Лун начал говорить. У него был низкий, командный голос, я не могла различить слова, но звучало так, как будто он раздавал инструкции. Пока я наблюдала, один из членов банды вытащил из кармана нож, другой положил руку на пояс. Я стояла за квартал от них, было темно, поэтому я не могла разглядеть получше, но на фоне его зеленой футболки выделялось тёмное пятно. Вероятно, рукоятка пистолета. Мой пульс заметно ускорился при виде оружия. Это было глупо. Лун в одиночку был опаснее, чем пятьдесят вооруженных бандитов.

Я решила сменить позицию на более выгодную, чтобы лучше следить за их разговором. Это выглядело как компромисс между моим любопытством и инстинктом самосохранения. Я медленно подалась назад с того места, где стояла, посматривая через плечо, чтобы удостовериться в отсутствии наблюдателей, затем обогнула здание, рядом с которым пряталась.

Мои усилия не пропали даром. На полпути вдоль по улице я увидела пожарную лестницу, ведущую на крышу того же здания, напротив которого стоял Лун со своей бандой. У костюма были мягкие подошвы, поэтому я поднялась почти бесшумно.

Крыша оказалась покрыта слоем гравия вперемешку с окурками. Я поняла, что не смогу пройти здесь бесшумно. Вместо этого, я осторожно переместилась на приподнятый край крыши. Приблизившись к части крыши прямо над Луном и его бандой, я пригнулась и поползла дальше на животе. Возможно, было достаточно темно, чтобы они не заметили меня даже если бы я принялась прыгать и махать руками, но я не хотела рисковать.

На крыше было плохо слышно о чём говорят внизу. Лун говорил с сильным акцентом, только через некоторое время я немного приспособилась и смогла понять, о чем шла речь. Немного помогло то, что его подчиненные почтительно молчали в то время, как он говорил.

Лун рычал: "... детишек, просто пристрелите. Кто бы ни был целью, просто стреляйте. Видите, что кто-то уже лежит на земле? Выстрелите в паршивца ещё раза два, для верности. Мы не оставляем им шансов на удачу, мы не позволяем им проявить хитрость, ясно?"

По толпе прошелся согласный ропот.

Кто-то достал сигарету, а затем наклонился, чтобы прикурить у стоящего рядом парня. В те моменты, когда его рука не закрывала пламя, я смогла разглядеть лица примерно дюжины бандитов, собравшихся вокруг Луна. В руках, на поясах и в кобурах, виднелся тёмный металл оружия, отражающий оранжевое пламя. Все они были вооружены.

Они собирались убивать детей?!

Созревание 1.04

Я похолодела. Отчасти я жалела, что заранее не купила дешёвый мобильный телефон. У меня не было пояса с креплениями для разных мелочей, но лопатообразная секция брони на моей спине содержала набор шприц-тюбиков с адреналином, ручку и блокнот, баллончик с перцовым аэрозолем, и мешочек меловой пыли на молнии. Я могла бы положить сюда и мобильник. С его помощью я могла бы предупредить настоящих героев о том, что Лун совместно со своими шестерками планировал стрелять в детей.

По крайней мере я так расслышала. Я не верила своим ушам. Я прокручивала сказанное в своей голове снова и снова, пытаясь найти иное толкование. Не то что бы было трудно поверить, что он может решиться на что-то подобное. Просто в моей голове с трудом укладывалось, что кто-то вообще на такое способен.

Лун ответил на вопрос одного из бандитов, легко перейдя на другой язык. Он схватил одного из своих подручных за руку, и вывернул её так, чтобы посмотреть на его часы, так что я могла предположить, что речь идет о времени их действий. Бандит, чье запястье вывернул Лун, вздрогнул от боли, но ничего не сказал.

Что я должна была делать? Сомневаюсь, что здесь, в доках, кто-то пустит к себе незнакомого человека, чтобы тот мог позвонить с их телефона. Даже если я дойду до набережной, вероятность найти работающее кафе или магазин, откуда можно позвонить, очень низкая. Кроме того, у меня не было с собой карточки для таксофона. Пометка для себя: в следующий выход я обязательно возьму с собой сотовый и запасную карточку для таксофона.

Подъехала машина, и из нее вышли еще трое парней, одетых в цвета банды, чтобы присоединиться к собравшимся. Через некоторое время группа общей численностью двадцать-двадцать пять человек направилась на север. Они прошли по улице прямо под тем местом, где я расположилась.

У меня не было времени всё хорошо обдумать. У меня был только один вариант действий, о котором я потом не буду жалеть, но мне очень не хотелось к нему приступать. Я закрыла глаза и сосредоточилась на всех насекомых в пределах досягаемости, в том числе и на рое, который я собрала по дороге в доки. Я взяла под контроль каждого из них.

Атака!

Было уже настолько темно, что насекомых не было видно, я могла ощутить свой рой только с помощью моей силы. Это означало, что я не смогла бы понимать происходящее, если бы не чувствовала всё с помощью роя. Мой мозг получал гигантские массивы информации, когда я ощущала каждый их укус, каждое вонзившееся жало. Я чувствовала, как тысячи насекомых окружили банду, как на земле, так и воздухе, я почти видела фигуры людей, просто ощущая форму поверхности, по которой ползали мои насекомые. Я сосредоточилась на контроле роя и отвела назад самые ядовитые виды насекомых до поры до времени. Мне были не нужны последствия вроде анафилактического шока у людей с аллергией на пчелиный яд, или более серьезные осложнения от укуса коричневого паука-отшельника.

Я ощутила пламя через рой раньше, чем поняла, что вижу его своими глазами. Моя сила сообщила мне, что насекомые почувствовали жар, но мне не хватило времени отвести их назад до того, как они пострадали. Примитивные мыслительные процессы моих маленьких вассалов сводились к путанице импульсов — сбежать или продолжать двигаться на тепло и свет, которые они часто используют для ориентирования в пространстве. Многие из них погибли или серьезно пострадали от жара. Со стороны я видела, как Лун атакует насекомых потоками огня из рук, направив их вверх.

Я подавила смех, опьяненная адреналином. Неужели это всё, на что он способен? Я перераспределила рой так, чтобы те насекомые, которые пока еще не кусались и не жалили, собрались в толпе бандитов. Если он попытается сжечь рой, то ему придется атаковать своих людей.

Горячий воздух и запахи передавали достаточно информации через насекомых, так что я могла точно определить местонахождение Луна в толпе. Я сделала глубокий вдох, затем обратилась к резервам. Мои самые опасные слуги, которых я держала в стороне, направились к Луну. Пчёлы, осы, несколько видов более ядовитых пауков, среди которых были чёрные вдовы и коричневые отшельники, и множество огненных муравьёв.

Он очень быстро излечивался, пока работала его сила. Все источники в интернете утверждали: люди, обладающие способностью к быстрой регенерации, легко переносили воздействие яда и наркотиков. Поэтому я понимала, что необходимо ввести ему критическую дозу токсинов для подавления этого аспекта его силы. Кроме того, он был довольно крупным. Я решила, что он такое выдержит.

По сведениям, полученным от насекомых, Лун уже примерно на четверть покрыл свое тело броней. Казалось, что на его коже появляются и растут, сливаясь друг с другом, треугольные металлические сегменты. Он становился почти неуязвимым. Как только он закончит, кончики его пальцев на руках и ногах превратятся в когти, по опасности сравнимые с металлическими лезвиями.

Я почувствовала почти садистское удовольствие от планирования атаки на Луна. Я направила летающих насекомых на его лицо. С отвращением я сконцентрировала муравьев и пауков на...хм, других уязвимых местах. Я постаралась проигнорировать обратную связь, которую я получила именно от этой атаки, так как я совершенно точно не хотела видеть такое же подобие топографической карты с этих мест, какую я получила всего минуту назад о поверхности его тела. Лун был непростым противником, и мне нужно было как можно быстрее вывести его из строя. Это означало причинить боль.

Если смотреть правде в глаза, я действительно чувствовала угрызения совести из-за своего удовольствия от боли другого человека. Я успокоила свою совесть, вспомнив, что Лун для огромного числа людей был причиной несчастий, наркотической зависимости, и даже смерти. И ещё он планировал убийство детей.

И тут Лун взорвался. Это не метафора. Он взорвался волнами огня, которые подожгли его одежду, находящийся рядом мусор, и одного из членов его банды. Все насекомые вблизи от него либо погибли, либо были искалечены волной жара. Со своей позиции на крыше я увидела, как он превратился в бомбу во второй раз. Второй взрыв превратил в клочки его одежду и заставил окружавших его людей бежать в поисках укрытия. Он вышел из дыма с горящими как факелы руками, серебристая чешуя, покрывавшая треть его тела, отражала пламя.

Черт, черт, черт. Он огнестойкий? Или очень умело использует огонь для нагрева воздуха вокруг, при этом не обжигая себя? Скудные обрывки одежды, покрывавшие его тело, горели, языки огня танцевали на его руках, не причиняя ему вреда.

Он заревел. Это не был рёв монстра, как можно было ожидать, он прозвучал вполне по-человечески — рёв ярости и негодования. Он ревел как человек, только очень громко. Вдоль по всей улице в окрестностях были видны вспышки света и фонариков в ответ на взрывы и рёв. Я даже видела несколько человек, которые смотрели за происходящим в окна. Идиоты. Если следующая атака Луна разобьет стекла, они могут пострадать.

Со своего укрытия на крыше я отправила часть более безопасных насекомых на Луна. Он изрыгнул пламя в тот момент, когда они поползли по нему, чего я более или менее ожидала. Ему удавалось уничтожить большую часть насекомых при каждом выбросе огня, и, исходя из того, что я знала об его силах, его пламя будет становиться все мощнее и опаснее, и температура пламени будет всё выше и выше.

В обычном сражении противники выдыхаются, становятся слабее с течением времени. У них заканчивается запас неожиданных приёмов, накапливаются повреждения. У Луна всё было наоборот. Я пожалела, что использовала так мало более ядовитых насекомых, ведь было ясно, что мои действия не привели к ощутимым результатам. Он не знал, где я нахожусь, поэтому у меня всё ещё было преимущество, но варианты моих действий и количество насекомых истощались. Несмотря на то, что совсем недавно я торжествовала, сейчас я не была уверена, что смогу победить.

Я прошипела сквозь зубы, слишком хорошо понимая, что теряю время. Уже совсем скоро Лун может поджечь весь квартал, стать неуязвимым для укусов, или уничтожить весь мой рой. Мне нужно было действовать более изобретательно. И более жестко.

Я сконцентрировалась на одной осе, провела ее за спиной Луна, позади его головы, затем заставила её развернуться к его лицу, направив её прямо в глазное яблоко. Оса задела ресницы, и он моргнул до того, как она поразила цель. В результате жало попало ему в веко, спровоцировав новый взрыв огня и яростный рев.

Ещё попытка. Я задумалась. На этот раз будет пчела. Я не была уверена, что веки у него ещё не стали бронированными, но, может быть, я могу использовать укусы, чтобы заставить его глаза опухнуть? Он не сможет драться, если не сможет видеть.

На этот раз пчела угодила в цель, запустив своё жало в глазное яблоко Луна. Меня удивило, что оно не застряло там, и пчела не погибла, поэтому она могла кусать снова, и я направила её жало в кожу в уголке его глаза со стороны носа. В этот раз пчела погибла, оставив жало с ядом.

Я ожидала, что он снова взорвётся. Он не стал этого делать. Вместо этого он весь покрылся пламенем, от головы до пят. Я подождала немного, готовясь послать в бой новую осу сразу же, как он ослабит оборону. Секунды шли, и я осознала, что он не собирается себя тушить. Мое сердце сжалось в комок от страха.

Конечно же, он должен был выжечь весь кислород вокруг себя. Неужели ему не надо было дышать? И откуда, черт побери, он черпал топливо для своего пламени?

Стоя посреди улицы, он повернулся, разыскивая меня, пламя охватывало его тело и освещало самые темные его уголки. Внезапно он наклонился вперед. Я думала — я надеялась — что комбинация ядов и токсинов в его теле сделала свое дело.Затем его спина разделилась на две части. По позвоночнику прошла трещина, в которой было видно мясо, затем по всей длине трещины наросла металлическая чешуя. Она несколько мгновений торчала вверх, затем улеглась плотно, как падающие костяшки домино. Он встал и потянулся, и я могла поклясться, что он теперь стал на фут выше, и броня теперь покрывала всю спину.

Всё ещё в огне, с головы до пят.

Покров пламени сделал мои атаки бесполезными, Лун трансформировался, становился сильнее. Я испугалась и стала думать, как выйти из этого боя. Полагаю, члены АПП разбежались кто куда и находятся сейчас не в лучшей форме. Независимо от того, что Лун на сегодня планировал, он не сможет это реализовать после такого разгрома. Я более или менее добилась своей цели, теперь можно было сбежать и найти способ связаться на всякий случай с Протекторатом.

Это если мыслить рационально. А вообще-то я просто хотела сбежать, и прямо сейчас. Если я останусь на месте, у меня появится шанс проверить правдивость слухов о способности Луна отращивать крылья. Тогда он точно заметит меня. Я не смогу победить Луна в таком состоянии. Я могу только отступить.

Лун стоял спиной ко мне, так что я тихо и без спешки поднялась, и, крадучись, направилась к пожарной лестнице. Внимательно следя за Луном, я наступила на гравий на крыше.

Словно услышав выстрел, Лун обернулся, чтобы посмотреть на меня. Один его глаз казался светящейся щелью на его лице за маской, а второй был похож на шар из расплавленного металла.

Победоносный рёв заполнил воздух, менее человеческий, чем издаваемые им ранее вопли боли, и я ощутила дыхание смерти. Улучшенный слух. Способность к преобразованию тела наделила этого ублюдка в том числе и сверхчеловеческим слухом.

Созревание 1.05

Невозможно верно оценить, что из себя представляет сверхчеловеческая сила, пока не увидишь своими глазами, как кто-то прыгает с тротуара на второй этаж здания, стоящего на противоположной стороне улицы. Он не смог запрыгнуть прямо на крышу, но он сумел преодолеть, пожалуй, три четверти пути наверх. Я не была уверена, что именно удерживало его на отвесной стене, я могла лишь предположить, что Лун повис, вонзив свои когти в стену.

Я слышала скрежет и хруст по мере того, как он поднимался, и бросила взгляд на единственный путь к отступлению, который у меня был. Я не питала иллюзий, Лун успеет оказаться на крыше и понять, куда я делась ещё до того, как я успею спуститься по пожарной лестнице и сбежать. Более того, он может просто атаковать пламенем сквозь металлические прутья лестницы пока я буду спускаться, и даже на земле я буду лёгкой целью — он просто спрыгнет с крыши. Какая ирония — пожарная лестница не спасёт меня от огня.

Если бы я только могла летать. В моей школе предлагали на выбор химию, биологию, физику, и основы наук — для отстающих. Я не выбирала физику, но была уверена, что использование для бегства летающих насекомых, которых я могла собрать, так же бесполезно, как и попытки девятилетних подражателей супергероям полететь, прыгая с высоты с зонтиками и простынями.

Я здесь застряла.

Я дотянулась пальцами до выступа своей брони на спине, хранившего мое снаряжение. Шприц-тюбики с адреналином предназначены для лечения анафилактического шока от аллергических реакций на укусы пчел и других насекомых и, вероятно, не смогут повредить Луну, даже если я подберусь к нему на близкое расстояние, и смогу найти уязвимое место, куда сделать укол. Худшее, что может произойти в этом случае — инъекция вызовет всплеск гормонов, или эндорфинов, или чем там ещё питается его сила. В лучшем случае это бесполезно, в худшем — опасно.

У меня был мешочек с порошком мела, его используют альпинисты и гимнасты. Я увидела его в спортивном магазине, когда покупала линзы для маски. У меня были перчатки и мне не требовалась улучшать сцепление рук с поверхностями, но возможность бросить его в невидимого врага показалось мне хорошей идеей. Я купила его по случайной прихоти. Это было глупо, используя своих насекомых я легко могу найти своих врагов. В качестве оружия против Луна... Я не была уверена, взорвётся ли пыль при контакте с пламенем, но в любом случае она не причинит вреда противнику. Это не вариант.

Я вытащила небольшой баллончик перцового аэрозоля. Прочная чёрная трубка в три дюйма, не намного толще ручки, была снабжена защитным переключателем. Это был подарок моего отца, который я получила после того, как начала ходить на утренние пробежки. Папа попросил меня тщательнее выбирать маршрут, и дал перцовый аэрозоль для защиты, вместе с цепочкой, которой он крепился к поясному ремню так, чтобы его не мог вырвать злоумышленник и использовать против меня. Собирая костюм, я решила не использовать цепочку, ради возможности двигаться бесшумно. Большим пальцем я нажала на предохранитель, и направила баллон, готовясь к атаке. Я присела, чтобы не быть крупной мишенью, и стала ждать, когда он покажется.

Руки Луна, по-прежнему охваченные огнём, появились первыми, вцепившись в край крыши так, что материал погнулся. Он подтянулся, и за руками последовали голова и туловище. Он выглядел так, словно был сделан из перекрывающих друг друга ножей и пик, тускло светящихся жёлто-оранжевым светом в низкотемпературном пламени. Не было видно кожи, и судя по длине его рук и туловища, он стал ростом семь или восемь футов. Только его плечи были, по меньшей мере, около трёх футов в ширину. Единственный открытый глаз пылал яростью расплавленного металла.

Я целилась в открытый глаз, но струя прошла под углом, скользнув по его плечу. Там, где спрей коснулся его, жидкость вспыхнула быстро исчезнувшим огненным шаром.

Я выругалась про себя, и перехватила баллончик поудобнее. Пока он перешагивал через край, я учла смещение струи и снова атаковала. Теперь я попала прямо ему в лицо. Спрей вспыхнул и исчез, но успел сделать своё дело. Лан заорал, отпустив край крыши одной рукой, и закрывая ею ту половину лица, на которой был неповреждённый глаз.

Было глупо надеяться, что он просто поскользнется и упадет. Мне повезло, что на его лице ещё могли оставаться уязвимые для спрея места, несмотря на то, что оно выглядело как металлическая маска.

Лун перебросил себя через край крыши. Я причинила ему боль... но я не могла иначе. Мои насекомые были бесполезны, у меня не было другого оружия, а если бы он добрался до меня, мне было бы намного хуже, чем Луну от моей атаки. Мысленно отметив, что мне нужно будет подобрать для себя компактный нож или дубинку, если получится пережить всё это, я кинулась к пожарной лестнице.

— Убл... Ублюдок! — закричал Лун. Хотя я не могла этого видеть, я ощутила, как за спиной коротко вспыхнула волна пламени и ударила меня сзади. Теряя равновесие, я поскользнулась на гравии и ударилась о выступ крыши возле пожарной лестницы. Я лихорадочно ощупала себя — мой костюм не горел, но мои волосы — я поспешно провела по ним рукой, чтобы убедиться, что они не вспыхнули.

Слава богу, подумала я, что на этой крыше нет покрытия с гудроном. Я могла только представить, как вся крыша загорается, и я оказываюсь в ловушке.

Лун медленно встал, по-прежнему прикрывая часть лица рукой. Слегка прихрамывая, он направился ко мне. Он атаковал широким потоком пламени вслепую, накрыв больше половины площади крыши. Я едва успела закрыть голову руками и прижать колени к груди, как меня накрыла волна жара и пламени. Мой костюм принял на себя основной жар, но было всё ещё слишком горячо. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не издать ни звука.

Лун остановился и стал медленно поворачивать голову из стороны в сторону.

— Мудак. Лошара, — прорычал он с сильным акцентом, ругань прервалась тяжёлым дыханием, — двигайся. Подскажи, куда бить.

Я затаила дыхание и старалась быть неподвижной, насколько возможно. Что я могла сделать? Я всё ещё сжимала в руке перцовый аэрозоль, но даже если я, рискуя жизнью, смогу снова в него попасть, он успеет меня сжечь прежде, чем я смогу отступить. Если я шелохнусь, он услышит меня и атакует огнём, прежде чем я успею хотя бы встать на ноги.

Лун убрал руку от лица. Он несколько раз моргнул, потом посмотрел вокруг, моргнул ещё несколько раз. Через считанные секунды его зрение восстановится достаточно, чтобы он смог увидеть меня. Разве перцовый аэрозоль не должен нейтрализовать человека на тридцать минут? Как получилось, что этого монстра нет в списке самых опасных злодеев?

Он неожиданно пришел в движение, извергая пламя из рук. Я обречённо закрыла глаза.

Когда я услышала треск и свист пламени, и оказалось, что я при этом не сгораю заживо, я снова открыла глаза. Лун атаковал потоками огня что-то на краю крыши соседнего трёхэтажного здания. Я посмотрела, куда он целится, но не смогла ничего различить во мраке, и среди создаваемых Луном кратких вспышек пламени.

Без предупреждения огромная фигура приземлилась прямо на Луна. Могу поклясться, что звук удара был слышен на другом конце улицы. Размером с фургон, "массивный объект" оказался не транспортным средством, а животным, напоминающим нечто среднее между ящерицей и тигром. Вместо кожи, чешуи или меха его покрывали мышцы и кости. Лун теперь стоял на коленях, удерживая одну из когтистых лап чудища в нескольких сантиметрах от своего лица собственной когтистой рукой.

Свободной рукой Лун ударил существо по морде. Даже будучи меньше зверя, он сумел отбросить его. Зверь по инерции отступил на пару шагов, а затем резко боднул Луна, увлекая его за собой с края крыши. Они с шумом обрушились на мостовую.

Я стояла, дрожа как осиновый лист. У меня так сильно подкашивались ноги от смеси страха и облегчения, что я почти упала, когда два новых удара сотрясли крышу. На неё приземлились ещё два существа, похожие на первое, но немного другие по форме и размерам. У этих двоих на спинах сидело по паре наездников. Я наблюдала за людьми, соскочившими со спин чудовищ. Две девушки, парень, и ещё кто-то, судя по большому росту, тоже парень. Он двинулся ко мне, а остальные заторопились к краю крыши посмотреть на Луна, и на сразившее его существо.

— Ты избавила нас от кучи проблем. — сказал он мне. Глубокий мужской голос немного приглушался шлемом. Он был одет во всё чёрное, костюм, насколько я поняла, состоял из байкерской кожаной одежды и мотоциклетного шлема. Единственным, что заставило меня думать, что это костюм, было забрало его шлема. Чёрное забрало, такого же цвета, как и костюм, было по форме стилизовано под череп. Только несколько слабых бликов отражённого света позволили мне понять, что это. Похоже, это был один из тех случаев, когда человек собирает костюм из того, что может достать. Издалека выглядит не так плохо, как вблизи. Он протянул мне руку, но я настороженно отшатнулась в сторону.

Я не знала что сказать, поэтому предпочла промолчать, чтобы не поставить себя в худшее положение.

Убрав руку, человек в чёрном показал пальцем через плечо:

— Когда мы узнали, что Лун собирается напасть на нас сегодня вечером, мы были порядком напуганы. Мы спорили о стратегии большую часть дня. В конечном счёте мы решили — хер с ним, мы пойдём и встретим его на полпути. Ускорим события. Обычно я действую иначе, но тут...

Одна из стоящих за ним девушек резко свистнула и указала вниз, на улицу. Двое оставшихся монстров спрыгнули с крыши, чтобы присоединиться к бою.

— Чтобы ты знала, мы встретили его подручного, Ли, и полдюжины его ребят, но самого Луна и остальную часть банды найти было непросто. — продолжил говорить парень в чёрном. Затем он рассмеялся, удивительно нормальным смехом для того, кто носит маску с изображением черепа.

— Ли отменно сражается, но есть причина, по которой он не может быть лидером АПП. Он побоялся действовать без своего босса и сбежал. Думаю, это твоих рук дело? — Череп ждал от меня ответа. Не дождавшись он подошёл к краю крыши и посмотрел вниз, затем произнёс, не оглядываясь на меня, — Лун стал лёгкой добычей. Что за херню ты с ним сотворила?

— Перцовый аэрозоль, укусы пчел, ос, огненных муравьев и ядовитых пауков. — одна из девушек ответила за меня. Она была одета в облегающий наряд, который состоял из черного, с легкой примесью бледно-синего и фиолетового цветов, её длинные тёмно-русые волосы развевались на ветру — больше в темноте ничего разглядеть не удалось. Девушка, улыбнувшись, добавила, — Ему очень плохо. А завтра будет вообще херово.

Человек в чёрном вдруг повернулся и посмотрел на меня:

— Знакомься. Это Сплетница. Я — Мрак. Девушка с собаками... — он указал на вторую девушку, ту, что свистела и командовала монстрами. Она не была одета в костюм, если не считать таковым длинную юбку, армейские ботинки, рваную безрукавку и жёсткую пластиковую маску ротвейлера, купленную, по всей видимости, в магазине "Всё за один доллар". — Мы зовём её Сукой, это ей больше нравится, чем "Адская Гончая", как её культурно называют хорошие парни и газеты. Последний и, безусловно, самый бесполезный член нашей группы — Регент.

До меня, наконец, дошло, что он сказал. Неужели эти чудовища — собаки?!

— Пошел на хуй, Мрак. — отозвался Регент, со смешком, тоном, который дал понять, что в действительности он не обиделся. На нём была белая маска, не декоративная или такая, как используют на карнавалах в Венеции, но чем-то похожая. В своих коротких чёрных кудрях он носил серебряную диадему, Он был одет в белую рубашку, обтягивающие леггинсы были заправлены в высокие сапоги. Наряд в стиле ренессанса. Его телосложение заставляло думать, что он скорее танцор, чем культурист.

Завершив знакомство, Мрак смотрел на меня некоторое время. Пауза затянулась. Через несколько долгих секунд он спросил меня:

— С тобой все в порядке? Тебе больно?

— Она молчит не потому, что ранена.— сообщила Сплетница продолжая наклоняться над краем крыши и наблюдать за тем, что происходит на улице. — она просто стесняется.

Сплетница обернулась. Выглядело так, будто она хочет что-то добавить, но, помедлив, она снова отвернулась. Улыбка сползла с её лица, — Не расслабляемся. Нам пора сваливать.

Сука кивнула в ответ и свистнула: один короткий свист, затем два долгих. После короткой паузы здание сотрясли удары. В мгновение ока три её ручных чудовища оказались на крыше.

Я всё ещё стояла с противоположного края крыши, рядом с пожарной лестницей. Мрак повернулся ко мне, — Эй, хочешь покататься?

Я посмотрела на существ — на собак? Это были окровавленные, рычащие чудовища из кошмарных снов. Я мотнула головой в ответ. Он пожал плечами. — Нет так нет.

Эй, — позвала меня Сплетница, усаживаясь на зверя позади Суки, — Как тебя зовут-то?

Я уставилась на нее. Слова застревали в горле, и мне с огромным трудом удалось выдавить, — Я ещё... я ещё не выбрала себе имя.

— Ладно, Букашка. Меньше чем через минуту здесь появится некий кейп. Ты оказала нам большую услугу, поэтому я дам тебе совет. Скоро тут покажется кто-то из Протектората, обнаружит, что состоялась разборка двух злодеев, и не позволит кое-кому уйти отсюда. Так что тебе пора сваливать. — сказала она, одарив меня улыбкой. У неё была очень хитрая улыбка. За простой чёрной маской её глаза светились озорством. Если бы ещё у неё были рыжие волосы, она точно была бы похожа на лисичку. Вообще-то она и так была на неё похожа.

После этого чудовища прыгнули, пролетев прямо у меня над головой. Одно из чудовищ на пути вниз задело пожарную лестницу, вызвав жалобный скрип металла.

Когда я осознала, что только что произошло, я готова была расплакаться. Достаточно легко было понять, что Сука, Регент и Сплетница — подростки. Из чего логично было предположить, что Мрак — тоже подросток. "Детишки", которых собрался убивать Лун, которых я так стремилась защитить, оказались бандой злодеев. Но не только это меня расстроило. Дело в том, что они ошибочно приняли меня за одного из них.

Созревание 1.06

­

Я услышала, как подъехал кейп на своем навороченном мотоцикле. Я не хотела, чтобы меня видели убегающей с поля боя, и снова приняли за злодея. Но я также не хотела спускаться на улицу, на тот случай, если Луну вдруг стало лучше. Получается, что идти мне было некуда, и я осталась на месте. Отдохнуть было не так уж плохо.

Если бы меня спросили несколько часов назад, что бы я почувствовала, встретив известного супергероя, я бы использовала слова вроде "разволновалась", "обрадовалась". В реальности же я слишком устала, чтобы думать об этом. Мне было почти всё равно.

Он будто бы взлетел на крышу. Но оружие, длиной не менее шести футов, которое он держал, резко дернулось, когда он приземлился. Уверена, что я видела, как зубья анкерного захвата сложились внутрь одного из концов его оружия. "Так вот как Оружейник выглядит в реальности," — подумала я.

Этот супергерой принадлежал к крупнейшей в мире организации кейпов — Протекторату, охватывающему Канаду и Штаты, ведущему переговоры о взятии под свою защиту Мексику. Финансируемая правительством лига супергероев имела базу в каждом городе, где жили кейпы. То есть, если в городе было значительное количество героев и злодеев, герои создавали команду для защиты города. Команда в Броктон Бей носила официальное название "Протекторат Восток-Северо-Восток", и использовала в качестве штаб-квартиры плавучий остров, окутанный силовым полем, который можно было увидеть с набережной. Этот кейп, Оружейник, был лидером местной команды. На официальных фото верхушки Протектората, где они выстраивались в классическую позицию — основные лидеры в центре — он занимал скромное место с края. Он был одним из тех, чьи сувенирные фигурки продавали в магазинах: Оружейник с подвижными частями тела и разборной Алебардой

Он был действительно похож на супергероя, а не просто на какого-то парня в костюме. Это было сразу заметно. Он носил тёмно-синюю броню с яркими серебряными вставками, остроугольное забрало V-образной формы закрывало его глаза и нос. Нижняя половина его лица была открыта, и я могла видеть бородку, аккуратно подстриженную на скулах. Если бы мне нужно было назвать его возраст, я бы сказала, что ему около тридцати лет.

Его визитной карточкой стало его оружие, Алебарда. Оно было похоже на копье с топором на конце, начинённое гаджетами и технологиями, которые можно встретить разве что в научной фантастике. Он появлялся на обложках журналов и давал интервью на телевидении, информация о нем была доступна из различных источников, так что о нём можно было узнать что угодно, за исключением тайны его личности. Я знала, что его оружие может резать сталь как сливочное масло. Специальные плазменные форсунки резали то, чего не могут резать лезвия, также Алебарда позволяла стрелять особыми электромагнитными импульсами, позволяющими разрушать силовые поля и механизмы.

— Ты собираешься сразиться со мной? — спросил он.

— Я на стороне хороших парней. — ответила я.

Сделав шаг ко мне, он недоверчиво покачал головой, — Что-то непохоже.

Меня задели его слова, и особенно то, что это сказал именно он. Всё равно как если бы Майкл Джордан сказал, что ты не умеешь играть в баскетбол.

— Это... не специально. — ответила я, защищаясь, — Я больше чем наполовину закончила костюм, когда поняла, что он выглядит более угрожающим, чем я хотела, но я уже не могла это исправить.

Последовала долгая пауза. Нервничая, я отвела взгляд от его непрозрачного шлема. Я посмотрела на герб на его груди, силуэт синего забрала на серебряном фоне, и мне в голову вдруг пришла глупая мысль, что я когда-то носила пару трусов с такой эмблемой.

— Ты говоришь правду, — сказал он. Уверенность в его голосе поразила меня. Я хотела спросить, как он узнал, но боялась сделать или сказать что-то, что заставит его передумать.

Он подошел поближе, продолжая смотреть на меня, в то время как я сидела, обхватив колени руками, и спросил:

— Тебе нужна медицинская помощь?

— Нет, — сказала я. — Не думаю. Я удивлена не меньше Вас.

— Я тебя не видел раньше, — сказал он.

— Я даже ещё не придумала себе публичное имя. Знаете, как трудно придумать имя, связанное с насекомыми, которое не сделает меня похожей на суперзлодея или полную идиотку?

Он усмехнулся, теперь его голос звучал тепло:

— Не знаю. Я попал в эту среду слишком рано, чтобы беспокоиться о том, что все хорошие имена уже разобрали.

Снова пауза в разговоре. Вдруг я почувствовала себя неловко. Не знаю, почему я призналась ему:

— Я была на волосок от смерти.

— Вот для чего мы создали программу Стражей. — сказал он. В его тоне не было ни капли осуждения, никакого давления. Просто утверждение.

Я кивнула, чтобы просто как-то отреагировать, а не для того, чтобы согласиться. Стражи были подразделением Протектората для несовершеннолетних. В Броктон Бей была собственная команда Стражей, названная по аналогии — Стражи Восток-Северо-Восток. Я всерьез рассматривала возможность присоединиться к ним. Но мне казалось, что попытка бежать от стресса, вызванного школой, путем водворения себя в ещё больший хаос подростковых драм, неусыпного надзора взрослых и необходимости следовать строгим правилам обречена на провал.

— Вы захватили Луна? — спросила я, чтобы не говорить больше о Стражах. Я была уверена, что он обязан приводить всех новых героев, в зависимости от их возраста, или в Протекторат или к Стражам, поддерживая политику организации героев, которые несут ответственность за свои действия, но я не хотела, чтобы он уговаривал меня присоединиться к ним.

— Когда я прибыл, Лун был без сознания, избит. Я накачал его транквилизаторами, чтобы с ним не было проблем, и временно поместил в стальную клетку, которую приварил к тротуару. Я подберу его по пути назад.

— Хорошо, — сказала я, — Если он будет находиться в тюрьме, я буду чувствовать, что сегодня чего-то добилась. Подумать только, я вступила с ним в бой из-за того, что подслушала, как он приказывал своим людям расстрелять каких-то детей. И только позже поняла, что он говорил о других злодеях.

Оружейник повернулся, чтобы посмотреть на меня, и я рассказала о том, как прошёл бой, о прибытии подростков-злодеев, о том, как они выглядели. Прежде чем я закончила, он принялся вышагивать взад-вперед по крыше.

— Эти ребята. Они знали, что я прибуду?

Я кивнула. Как бы я ни уважала Оружейника, мне не хотелось повторять уже сказанное.

— Это многое объясняет, — сказал он, смотря вдаль. Через несколько секунд он продолжил объяснять. — Они ловкие. В тех немногих случаях, когда нам действительно удаётся столкнуться с ними лицом к лицу в бою, они или побеждают, или сбегают невредимыми. Или и то и другое. О них мы знаем очень мало. Мрак и Адская Гончая работали в одиночку прежде чем присоединились к команде, и о них у нас есть некоторые сведения. Но двое других? О них ничего не известно. Если у той девчонки, Сплетницы, есть какой-то способ обнаружить нас или следить за нами, это могло бы объяснить многое в их действиях.

Меня удивило, что настолько известный супергерой может так просто признаться в своем несовершенстве.

— Забавно, — сказала я, немного поразмыслив, — Они не казались непобедимыми. Мрак сказал, что они испугались, узнав, что Лун планировал напасть на них, и вместе с тем небрежно шутили во время боя. Мрак подшучивал над Регентом.

— Они сказали всё это при тебе? — спросил он.

Я пожала плечами. — Думаю, они предполагали, что я помогаю им. Со слов Сплетницы я заключила, что они считают меня злодеем. — С легкой горечью я добавила, — Скорее всего, мой костюм навёл их на такую мысль.

— Ты смогла бы их победить? — спросил Оружейник.

Я пожала плечами, и немного поморщилась от боли. Давали о себе знать ссадины на плече от падения на крыше, когда меня ударило волной пламени. Я ответила, — Как Вы и говорили, мы многого о них не знаем, но думаю, что девушка с собаками...

— Адская Гончая. — подсказал Оружейник.

— В общем, думаю, она легко побила бы меня и в одиночку, поэтому — нет. Я по возможности избегала бы драки с ними.

— Тогда считай удачей, что они всё неверно поняли. — сказал Оружейник.

— Я постараюсь думать именно так. — ответила я, поражаясь, как легко он смог найти положительные стороны в том, что произошло, применяя то самое позитивное мышление, на которое я так пыталась настроиться. Я даже позавидовала.

— Правильно, девочка. — сказал он, — Теперь нужно решить, что мы будем делать дальше.

Мое сердце сжалось. Я знала, что он собирается вновь поднять тему Стражей.

— Кто получит награду за Луна?

Застигнутая врасплох, я посмотрела на него. Я хотела ответить, но он поднял руку, останавливая меня.

— Послушай. То, что ты сделала сегодня вечером, невероятно. Ты сыграла главную роль в том, что преступник сядет в тюрьму. Теперь ты должна подумать о последствиях.

— Последствиях, — пробормотала я, это слово звенело в моих ушах.

— Лун возглавляет крупную группировку, его люди есть на всей территории Броктон Бей и ближайших городов. Более того, у него есть два подчиненных кейпа: Демон Ли и Бакуда.

Я покачала головой, — Я слышала о Демоне Ли, Мрак говорил про бой с ним. Но я никогда не слышала о Бакуде.

Оружейник кивнул, — Неудивительно. Она новичок. У нас о ней мало сведений. Первый раз она продемонстрировала свои силы, объявив террористическую кампанию против Университета Корнуэлла. Лун, по-видимому, нанял её и пригласил в Броктон Бей после того, как её планы оказались разрушены вмешательством Нью-Йоркского Протектората. Она... беспокоит меня.

— Что у нее за сила?

— Ты в курсе классификации кейпов? Знаешь, кто такие Технари?

Я хотела пожать плечами, но вспомнила про свою рану, и вовремя остановилась. Вместо этого я кивнула — этот жест, кроме того, казался более вежливым. Я ответила, — В эту группу входят все, кто владеет силами, дающими продвинутое научное мышление, что позволяет им разрабатывать технологии, намного опережающие своё время. Лучевые пушки, замораживающие бластеры, механизированные доспехи, передовые компьютерные технологии.

— Близко к правде, — сказал Оружейник. Мне пришло в голову, что он тоже может быть Технарём, если принять во внимание его броню и алебарду. Либо он взял их у кого-то ещё. Он уточнил:

— Ну, в основном Технари имеют специализацию, либо особый приём. Что-то, в чём они особенно хороши, и что отличает их от остальных Технарей. Специализация Бакуды — бомбы.

Я уставилась не него. Женщина, чья сила позволяет ей делать бомбы по технологии, на десятки лет опережающей наше время. Действительно, есть о чем беспокоиться.

— Теперь подумай о риске, связанном с тем, что ты станешь известной благодаря своей победе над Луном. Без сомнений, Демон Ли и Бакуда будут пытаться достичь двух целей: освободить босса и отомстить тому, кто ответственен за его пленение. Думаю, теперь ты догадываешься... это страшные люди. В чём-то страшнее, чем их босс.

— Вы хотите сказать, что мне не стоит брать на себя такую ответственность, — сказала я.

— Я хочу сказать, что у тебя есть всего два варианта. Первый — присоединиться к Стражам. В этом случае ты получишь поддержку и защиту в случае конфликта. Второй вариант — не высовываться. Не брать на себя ответственность. Избежать огласки.

Я не была готова к такому выбору. Обычно я ложилась спать в одиннадцать или около того, просыпалась в шесть тридцать, готовясь к утренней пробежке. По моим прикидкам, сейчас было между часом и двумя ночи. Я была эмоционально опустошена произошедшими событиями, и в моей голове с трудом укладывались осложнения и проблемы, с которыми будет связано присоединение к Стражам, не говоря уже о паре безумных психопатов, желающих добраться до меня.

К тому же, я не была настолько наивна, чтобы не понять мотивы Оружейника. Если я не буду брать на себя ответственность за захват Луна, это сделает он. Я не хотела лишаться его хорошего отношения.

— Пожалуйста, сохраните в тайне мою причастность к захвату Луна, — я была болезненно разочарована, но должна была это сказать.

Он неожиданно улыбнулся. Его улыбка была приятной. Она заставила меня подумать, что он мог быть покорителем женских сердец, и при этом даже неважно, как выглядела та часть его лица, которая скрывалась забралом.

— Думаю, в будущем, оглянувшись назад, ты поймешь, что это было правильным решением, — сказал Оружейник, поворачиваясь и направляясь на противоположный край крыши, — Позвони мне в ШП, если у тебя будут проблемы. — Он спрыгнул с края крыши и исчез из поля зрения.

Позвонить, если будут проблемы. Он не из тех людей, кто открыто признает свой долг. Считает ли он, что получив львиную долю признания за захват Луна, он оказывает мне услугу?

Прежде, чем я успела спуститься вниз по пожарной лестнице, я услышала рев его мотоцикла, предположительно увозящего Луна в тюремную жизнь. Во всяком случае, я на это надеялась.

Чтобы добраться до дома мне потребуется примерно полчаса. По дороге я собиралась остановиться и переодеться в спрятанные рубашку и джинсы. Я знала, что мой отец ложится спать обычно раньше меня и спит как убитый. Можно не беспокоиться, он не узнает, что я ночью где-то пропадала.

Все могло быть намного хуже. Как ни странно, эти слова успокоили меня, и я почти не думала о том, что завтра мне снова нужно будет идти в школу.

Интерлюдия 1 (Денни)

"Нам не известно, как долго Он там находился, висел в воздухе над поверхностью Атлантического океана. В двадцатых числах мая 1982 года океанский лайнер совершал переход из Плимута в Бостон, когда один из пассажиров заметил его. Он был наг, его руки были раскинуты в стороны, волосы развевались ветром, в то время как он парил в небе, на высоте около ста футов над мягко перекатывающимися волнами. Кожа и волосы казались сделанными из отполированного золота. Ни волос на теле, ни одежды, чтобы прикрыть его, он казался почти искусственным."

"После обсуждения, в котором участвовали как пассажиры, так и экипаж, лайнер изменил свой курс, чтобы подойти поближе. Был солнечный день, и пассажиры столпились у леерных ограждений, чтобы получше его рассмотреть. Как будто разделяя их любопытство, фигура приблизилась к ним. Выражение его лица было неизменным, но свидетели сообщали, что на нем застыла глубокая печаль."

"Казалось, что его маска вот-вот даст трещину и он начнет плакать, — вспоминала Грейс Лэндс. — Но когда я протянула руку и коснулась его кончиками пальцев, то расплакалась сама".

"Этот круиз должен был стать моим последним путешествием. Я была больна раком, и мне не хватало духу бороться с болезнью. Не верю, что признаюсь в этом перед камерой, но я возвращалась в Бостон, место, где родилась, чтобы покончить с собой. После того, как я встретила его, я передумала. Но в любом случае, это было уже не важно. Когда я обратилась к врачу, он сказал, что нет никаких признаков, что у меня когда-либо был рак."

"Я помню, мой брат, Эндрю Хоук, был последним пассажиром, кто решился на контакт с ним. Он взобрался на ограждение и, почти падая, сжал руку золотого человека. Остальные схватили его, удерживая от падения. Произошедшее погрузило брата в состояние тихого благоговения. Когда человек с золотой кожей улетел, мой брат хранил молчание. На протяжении оставшегося пути в Бостон он не проронил ни слова. Когда мы наконец причалили, и наваждение, наконец, рассеялось, мой брат, как ребенок, в восторге лепетал перед журналистами о нём."

"Золотой человек появлялся еще несколько раз в течение следующих месяцев и лет. В какой-то момент он начал носить одежду. Вначале простыню, перекинутую через плечо и закрепленную на талии, затем более традиционную одежду. В 1999 году он одел белый костюм, который носит по сегодняшний день. Более десяти лет мы задаемся вопросом: где же он достал себе одежду? Кто же всё-таки находится с ним в контакте?"

"В единичных случаях, а затем все чаще и чаще, золотой человек стал помогать людям во время критических ситуаций. Как при мелких проишествиях, вроде автокатастроф, так и при крупных стихийных бедствиях он появлялся и использовал свои силы, чтобы спасти людей. Вспышка света, заморозившая воду перед дамбой, разрушенной ураганом. Предотвращение теракта. Поимка серийного убийцы. Прекращение извержения вулкана. Чудеса, и этим всё сказано."

"Частота его появлений увеличилась, может быть, потому что он всё ещё учился использовать свои способности, или стал лучше чувствовать, где в нём нуждались. К середине 1990-х он перемещался от кризиса к кризису быстрее скорости звука. Пятнадцать лет, без отдыха и сна."

"За тридцать лет, насколько известно, он заговорил только один раз. После тушения крупного пожара в Александровске он остановился, чтобы проверить, не осталось ли где очагов огня. Репортер заговорил с ним, спросив по-русски: "Кто Вы?"

"Шокируя весь мир, эта сцена была записана на камеру, и проигрывалась бессчетное количество раз. Его голос звучал так, словно он заговорил впервые в жизни. Еле слышно он сказал ей, — "Сын".

"Это стало именем, которым начали его называть. Как нелепо — мы назвали словом, обозначающим потомка, первого из многих обладателей суперсил — паралюдей, появившихся на Земле."

"Только пять лет спустя после первого появления Сына супергерои сбросили завесу секретности и туманных слухов, и показали себя перед широкой общественностью. Несмотря на то, что скоро появились и суперзлодеи, именно герои разбили иллюзии относительно божественности паралюдей. В 1989 году, пытаясь остановить беспорядки на баскетбольном матче в Мичигане, супергерой, известный как Викари, был тяжело ранен ударом биты в голову. Вскоре после этого он умер от эмболии сосудов головного мозга. Позже стало известно, что это был Эндрю Хоук."

"Золотой век паралюдей оказался недолгим. Они не были богами, как казалось в начале. Паралюди были просто людьми со сверхсилами, а природа людей порочна.. Государство решило взять их под свой контроль и государ..."

Телевизор выключился, экран погас, обрезав документальный фильм на полуслове. Денни Эберт вздохнул и сел на кровать, только для того чтобы минуту спустя снова встать и продолжить мерить шагами комнату.

Было уже три пятнадцать утра, а его дочери, Тейлор, не было в своей спальне.

Денни провел руками по волосам, которые на макушке уже совсем поредели. Ему нравилось приходить утром первым на работу, наблюдать за тем, как приходят остальные, чтобы они знали, что он старается ради них. Поэтому он обычно ложился пораньше, примерно в десять вечера, в зависимости от того, что шло по телевизору. Но сегодня ночью, после полуночи, его беспокойный сон был нарушен, и он скорее почувствовал, чем услышал, как закрылась задняя дверь дома, под его спальней. Он пошёл проверить, как там дочь, и обнаружил, что её комната пуста.

Поэтому он вот уже три часа ждал, когда Тейлор вернется домой.

Бессчетное количество раз он выглядывал в окно, надеясь увидеть, как она входит в дом.

В двадцатый раз он ощутил желание попросить помощи и совета у жены, ощутить её поддержку. Но её половина кровати давно была пуста. Каждый день его мучило желание позвонить ей на сотовый. Он знал, что это глупо, она не ответит, а если он будет мучиться этой мыслью слишком долго, то рассердится на неё, и ему будет только хуже.

Он спрашивал у себя, хотя знал ответ, почему же он не купил для Тейлор сотовый телефон. Денни не знал, чем занята его дочь, что заставило её покинуть дом ночью. Она была не из таких. Большинство отцов так говорят о своих дочерях, но он знал, что это было правдой. Тейлор была необщительна. Она не ходила на вечеринки, не пила спиртного, и была равнодушна к шампанскому, когда они вместе встречали Новый Год.

Два зловещих варианта событий крутились у него в голове, и оба были очень правдоподобными. Первый вариант — что Тейлор могла выйти подышать свежим воздухом, или даже на пробежку. Она не была счастлива, особенно в школе, а физические упражнения помогали отвлечься. Он мог себе представить, как она выходит погулять вечером в воскресенье, чтобы подготовить себя к новой неделе в школе. Ему нравилось, что пробежки помогают ей поднять самооценку, что она выбрала разумный и здоровый способ, чтобы справиться со своими проблемами. Но он ненавидел то, что ей приходится заниматься именно здесь, в этом районе. Потому что здесь девушка-подросток хрупкого телосложения — лёгкая добыча. Грабеж или хуже — ему становилось плохо даже когда он хотя бы пытался подумать о худших вариантах. Если она отправилась на пробежку в одиннадцать вечера, и не вернулась к трём часам ночи, значит, что-то случилось.

Он снова посмотрел в окно, на угол дома, куда падал свет уличного фонаря. Он бы заметил, как она подходит к дому. Но там было пусто.

Второй вариант был немногим лучше. Он знал, что над Тейлор издеваются. Денни узнал об этом в январе, когда его малышку забрали из школы в больницу. Не в скорую помощь, а в психиатрическое отделение. Она не назвала имён, но под влиянием успокоительных призналась, что над ней издеваются. В её словах был намёк на то, что их было несколько, это не был единственный недоброжелатель. С тех пор она не разговаривала на эту тему — как об этом конкретном случае, так и вообще об издевательствах. Если он пытался поднять эту тему, она напрягалась и еще больше замыкалась в себе. Он смирился, надеясь, что она всё расскажет в свое время, но проходили месяцы без каких-либо намёков или подсказок.

Денни мало что мог сделать. Он грозился подать в суд на школу из-за того, что его дочь довели до больничной койки, но школьный совет оплатил счета за лечение, и ему пообещали, что его дочери уделят особое внимание и не допустят в дальнейшем повторения ужасных событий. Это ненадёжное обещание, данное хронически перегруженным персоналом, его не успокоило. Он пытался перевести её в другую школу, но правила и положения о максимальном времени в пути между домом и школой не позволили это сделать. Единственной другой школой на допустимом расстоянии от дома Тейлор была Старшая школа Аркадия, настолько переполненная, что в очереди с просьбой о переводе стояло более двухсот человек.

И теперь, зная, что его дочь исчезла посреди ночи, он не мог избавиться от мысли, что хулиганы, возможно, выманили её из дома шантажом, угрозами или пустыми обещаниями. Он знал только об одном инциденте — о том, который привел ее в больницу. Но об этом невозможно было не узнать. Подразумевалось, но никогда прямо не говорилось, что издевательства происходили и до этого случая. Он мог представить, как эти парни или девушки, мучившие его дочь, спорят друг с другом, изобретая все новые и новые способы унизить её или причинить ей вред. Тейлор об этом никогда не говорила, но обращение с ней, похоже, было настолько грубым, настойчивым, и пугающим, что даже Эмма, ее лучшая подруга, перестала с ней общаться. Это его изводило.

Бессилие. Денни был беспомощен в то время, когда ей была нужна его помощь. Он ничего не мог сделать. В два часа ночи он позвонил в полицию, усталый дежурный объяснил ему, что полиция не может ничего сделать на основании голословных утверждений. Если через двенадцать часов его дочь всё ещё не придёт, ему нужно будет снова им позвонить. Всё, что ему оставалось — ждать и молиться всем сердцем, чтобы телефон не сообщил голосом полицейского или врача о том, что случилось с дочерью.

Лёгкое движение воздуха в доме означало, что кто-то открыл дверь на улицу, и выпустил немного тепла, затем раздался приглушенный шум, когда дверь на кухне снова закрылась. Денни Эберт почувствовал трепет облегчения в сочетании с малодушным страхом. Если он спустится, то в каком состоянии увидит дочь? Окажется ли она расстроена или ранена? Или его присутствие сделает ситуацию ещё хуже, отец увидит её страдания после издевательства хулиганов? Она всеми способами, кроме прямых высказываний, сообщала, что ему не нужно так поступать. Её мимика и жесты умоляли об этом, она отводила глаза, прерывалась на середине фразы, и оставляла многое недосказанным. Она просила не видеть, не расспрашивать, не давить на нее во всём, что касалось темы издевательств. Он не мог сформулировать точную причину. Он подозревал, что дом был для неё убежищем от издевательств, а если он признает их существование, то они и тут обретут реальность, и ей уже некуда будет от них сбежать. Возможно, что причиной был стыд, и дочь не хотела выглядеть настолько слабой в его глазах — он очень надеялся, что дело не в этом.

Поэтому он ещё раз провел пальцами по волосам и сел на угол кровати, положил локти на колени, сложил руки за головой и уставился на закрытую дверь своей спальни. Он внимательно прислушивался к каждому звуку. Дом был старым, да и сама постройка была не лучшего качества. Стены были тонкими, и конструкция дома способствовала распространению любого звука. Тихий скрип закрывающейся двери внизу. Ванная? Это не мог быть подвал, ей незачем туда идти, и это не туалет, потому что спустя две-три минуты та же дверь снова открылась и закрылась.

Затем что-то стукнуло по столу на кухне и раздался скрип половиц. Через пять или десять минут после её прихода ритмичный скрип лестницы выдал, что она поднялась наверх. Денни подумал, что мог бы шумно прочистить горло, показывая ей, что он не спит и готов с ней поговорить, если она постучит в дверь, но потом решил этого не делать. Он подумал, что это была трусость, как будто его действия могли превратить его страхи в реальность.

Её дверь закрылась осторожно, слабейший удар двери о дверную раму был почти беззвучным. Денни резко встал, открыл свою дверь, готовый пересечь зал и постучать в комнату к дочери. Чтобы убедиться, что она в порядке.

Его остановил запах тоста с джемом. Она перекусила после ночной прогулки. Он почувствовал огромное облегчение. Невозможно, чтобы его дочь — ограбленная, замученная или униженная — вернулась домой и просто приготовила себе тост с джемом, чтобы перекусить. У Тейлор всё в порядке, или, во всяком случае, настолько в порядке, что можно предоставить ее самой себе.

Он облегчённо выдохнул и вернулся в свою комнату, чтобы сесть на кровать.

Облегчение сменил гнев. Он разозлился на Тейлор, ведь она заставила его волноваться, а затем даже не заглянула к нему, не сообщила, что у нее всё хорошо. Его крайне возмущал этот город, где ни люди, ни окрестности не вызывали доверия. Он ненавидел негодяев, которые преследовали её. В основе всего лежало разочарование в самом себе. В этой ситуации единственным, на кого он мог повлиять, был он сам, но Денни Эберт не смог ничего изменить. Он не нашёл ответов на свои вопросы, не остановил мучителей дочери, не защитил её. Но хуже всего была мысль о том, что такое могло происходить и раньше, но он просто спал и ни о чем не беспокоился.

Он остановил себя — не вошел в комнату дочери, не стал кричать на неё и требовать ответы, даже если желал этого всем сердцем. Где она была, что делала? Она не пострадала? Кто ее мучители? Он понимал, что если будет требовать от неё ответы и разозлится на неё, это принесет больше вреда, чем пользы, и возможно разорвет любые доверительные отношения между ними.

Отец Денни был сильным, плотного телосложения, но Денни не унаследовал эти его черты. Денни был типичным ботаником — этот термин тогда был ещё в новинку — хрупким, неловким, близоруким, он носил очки и имел ужасный вкус в одежде. Что он у наследовал, так это отцовскую знаменитую вспыльчивость. Он моментально распалялся и пугал людей своей яростью. В отличие от своего отца, Денни лишь дважды кого-то ударил, оба раза — когда был совсем молодым. Тем не менее, как и его отец, он запросто мог сорваться и наговорить такого, что попавшего под руку человека потом трясло от пережитого. Денни пытался вспомнить тот момент, когда он осознал себя мужчиной, взрослым, когда он поклялся себе, что не даст волю гневу в присутствии членов семьи. Он не допустит, чтобы его дочь унаследовала склонность к вспышкам ярости, как это произошло с ним.

Он никогда не нарушал эту клятву при Тейлор, и именно это удерживало его сейчас в комнате. Он ходил взад-вперед с красным лицом, желая что-нибудь ударить. Хотя он никогда не сердился на неё, не кричал, он знал, что однажды Тейлор случайно увидела его в ярости. Он был на работе, разговаривал с помощником мэра. Тот сказал Денни, что, вопреки обещаниям, проект возрождения доков отменён. Вместо новых рабочих мест, уже и так сидящих в неоплачиваемом отпуске докеров ждут увольнения. В этот день Тейлор с утра была в его офисе, ждала его, так как он обещал погулять с ней после обеда. Она видела, как он сорвался на этого человека. Четыре года назад, с Аннет, он впервые вышел из себя, нарушив собственный зарок. Этот день стал последним, когда он её видел. Тейлор не присутствовала, когда он орал на её мать, но, наверняка, слышала хотя бы часть его гневных криков. Ему было стыдно за это.

Третий и последний раз, о котором могла знать Тейлор — когда он узнал, что дочь госпитализирована в результате инцидента в школе. Это было в январе. Он орал на директора школы, который наверняка это заслужил, и на учителя Тейлор по биологии, который, вероятно, был ни при чём. Самое ужасное, что когда медсестра начала угрожать вызвать полицию, Денни едва смог успокоиться и протопал из коридора в больничную палату, где лежала его дочь в более-менее сознательном состоянии. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Денни боялся, что причиной, по которой Тейлор не рассказывала подробностей об издевательствах было её опасение, что он может в пылу ярости что-нибудь с ними сделать. Он чувствовал отвращение к самому себе, понимая, что именно он, возможно, способствовал самоизоляции дочери, тем самым оставив её наедине с проблемами.

Денни очень долго не мог успокоиться. Он постепенно приходил в себя, снова и снова повторяя, что Тейлор дома, с ней все в порядке, она в безопасности. Наконец злость ушла, оставив пустоту и усталость. Это было похоже на благословение свыше, которое позволит ему наконец уснуть. Он примостился на левой части кровати, оставив правую пустой по старой привычке, с которой так и не расстался, и натянул на себя одеяло.

Он поговорит с Тейлор завтра. И получит хоть какие-нибудь ответы.

Ему снился океан.

Часть 2 — Инсинуация 2.01

Меня разбудил приглушённый звук радио, доносившийся из ванной. Дотянувшись до будильника, я повернула его к себе. 6:28. Как будто сегодня самый обычный день. Мой будильник выставлен на шесть тридцать, но я им почти никогда не пользовалась, так как мой отец всегда принимал душ в одно и то же время. Наши привычки — это и есть мы.

Когда на меня накатила волна усталости, я подумала, что, возможно, заболела. Некоторое время я тупо пялилась в потолок, прежде чем вспомнила, что произошло ночью. Неудивительно, что я чувствую себя такой разбитой. Я пришла домой, пробралась внутрь и легла спать примерно в три тридцать, всего три часа назад. После всего, что случилось, я спала даже меньше этих трёх часов.

Я заставила себя встать с постели. Я не могла нарушить свой распорядок. Преодолев слабость, я переоделась в спортивный костюм и спустилась на кухню, к раковине, чтобы умыться и прогнать сон. Я сидела за кухонным столом, натягивая кроссовки, когда спустился отец, одетый в халат.

Моего отца трудно назвать привлекательным мужчиной. Тощий как жердь, слабо очерчен подбородок, редкие тёмные волосы — по всей видимости, он лысеет, большие глаза, и очки, которые их дополнительно увеличивают. Войдя в кухню и увидев меня, он, казалось, удивился. Именно так мой папа всегда выглядел, на его лице постоянно было выражение недоумения с примесью горечи поражения.

— Доброе утро, малышка, — сказал он, входя в кухню, и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку.

— Привет, папа.

Он уже шагнул к холодильнику, когда я ответила. Он посмотрел на меня через плечо:

— Ты сегодня в плохом настроении?

— Хм?

— Твой голос звучит слабее, чем обычно, — заметил он.

Я покачала головой:

— Просто усталость. Я плохо спала.

Раздался шлепок бекона о сковородку. Бекон уже зашипел, когда отец произнёс:

— Знаешь, ты могла бы вернуться в кровать и поспать ещё хотя бы часок. Не обязательно идти на пробежку.

Я улыбнулась. Нелюбовь отца к моим тренировкам одновременно и раздражала, и умиляла. Он беспокоился прежде всего о моей безопасности, и при любой возможности намекал, что лучше бы я их прекратила, или записалась в тренажёрный зал. Не уверена, стал бы он беспокоиться больше или меньше, расскажи я ему о своих суперспособностях.

— Ты же знаешь, что я всё равно пойду, папа. Если пропустить хотя бы один день занятий, то на следующий день будет намного сложнее проснуться пораньше и продолжать тренировки.

— У тебя же есть этот самый...

— Перцовый аэрозоль у меня в кармане, — сказала я. Он утвердительно кивнул. Только несколько секунд спустя я осознала, что солгала. Перцовый аэрозоль остался вместе с моим костюмом в угольном лотке в подвале. Мне стало стыдно за эту случайную ложь.

— Сок? — спросил он.

— Я возьму, — ответила я, направляясь к холодильнику за апельсиновым соком. Вместе с ним я прихватила яблочное пюре. Когда я вернулась за стол, папа уже начал поджаривать на сковородке несколько французских тостов к бекону. Помещение заполнилось аппетитными запахами. Я положила себе порцию яблочного пюре.

— Ты знаешь Джерри? — спросил отец.

Я пожала плечами.

— Ты должна была его видеть один или два раза, когда приходила ко мне на работу. Такой здоровый, крепкий, тёмный ирландец?

Снова пожав плечами, я откусила кусочек французского тоста. Мой отец принадлежал к ассоциации работников доков, выполнял роль их представителя и вел переговоры с работодателями. Принимая во внимание плачевное состояние доков, это означало что ему приходилось день за днём говорить всем, что работы нет и не предвидится.

— Ходят слухи, что он нашел работу. Угадай, какую?

— Не знаю, — ответила я, продолжая жевать.

— Он планирует вступить в команду Убера и Элита.

Я удивленно подняла брови. Убер и Элит — на редкость неумелые местные злодеи, двинутые на теме видеоигр. Но, по крайней мере, им пока удавалось избежать тюрьмы. Они едва дотягивали до списка B.

— Они заставят его носить форму? С яркими полосами, как в "Троне"?

— Возможно, — ухмыльнулся папа.

— Сегодня на уроке мы будем говорить о суперсилах, и о том, как они влияют на нашу жизнь. Возможно, я упомяну этот случай.

В течении минуты или двух мы ели в тишине.

— Я слышал, как ты поздно вернулась вчера ночью, — сказал он.

Я всего лишь слегка кивнула и откусила ещё кусочек тоста, несмотря на то, что моё сердце забилось втрое чаще, а разум искал подходящее объяснение.

— Как я уже говорила, — я наконец открыла рот, глядя в свою тарелку, — я не могла уснуть. Не получалось привести мысли в порядок. Я встала и попыталась успокоить себя ходьбой по комнате, но это не помогло, так что я вышла на улицу и прогулялась по окрестностям, — это была не совсем ложь. У меня были такие беспокойные ночи. Вот только прошлая ночь не была одной из них, но я действительно гуляла по окрестностям, хотя и не совсем так, как можно было подумать.

— Господи, Тейлор, — ответил отец. — В нашем районе не стоит бродить по ночам.

— У меня был перцовый аэрозоль, — неубедительно возразила я. Хотя бы это было правдой.

— Что ты будешь делать, если тебя застанут врасплох? Если у напавшего будет нож или пистолет? — спросил отец.

Или пирокинез и способность покрываться броней и отращивать когти? У меня засосало под ложечкой, ведь у отца были основания беспокоиться. Ощущение становилось сильнее, поскольку он был прав. Вчера я чуть не погибла.

— У тебя что-то происходит, поэтому ты не можешь нормально спать? — спросил он.

— Школа, — я сглотнула комок в горле. — У меня нет друзей.

— Лучше не стало? — спросил он, старательно избегая висящую в воздухе тему издевательств.

Если бы ситуация улучшилась, у меня бы не было проблем, не так ли? Я коротко пожала плечами и вновь заставила себя откусить кусочек тоста. Моё плечо немного ныло, после вчерашнего наверняка там остались синяки. Аппетита не было, но я знала, что если я сейчас не поем, то мой живот будет урчать до обеда. Так бывало даже без моих утренних пробежек, что уж говорить о вчерашних эскападах.

Когда папа понял, что я не собираюсь ему отвечать, он продолжил есть. Проглотив один кусок, он снова со звоном положил вилку на тарелку.

— Больше не уходи посреди ночи, — сказал он. — Иначе я повешу колокольчик на дверь.

Он правда мог так сделать. Я кивнула и пообещала себе, что стану осторожней. Когда я вчера пришла, я была такой уставшей, и не подумала, что могу выдать себя щелчком двери, стуком замка или скрипом старых половиц.

— Хорошо, — сказала я, затем добавила. — Прошу прощения, — даже после этого меня терзало чувство вины, я понимала, что мне не раз придется нарушить это обещание. Это было неправильно.

Своей ответной улыбкой он как будто сказал: "Мне тоже жаль".

Я доела свою порцию и встала, чтобы помыть тарелку.

— Идёшь на пробежку?

— Да, — сказала я, укладывая свою посуду в старую посудомойку. По пути к двери я наклонилась, чтобы обнять отца.

— Тейлор, ты курила?

Я отрицательно помотала головой.

— Твои волосы... они обгорели. Вот тут, на кончиках.

Я вспомнила о событиях ночи. Одна из волн пламени Луна ударила мне в спину.

Пожав плечами, я придумала отговорку:

— Должно быть это из-за плиты.

— Береги себя, — произнес отец, подчёркивая каждое слово. Я восприняла его слова как приказ к действию, вышла в боковую дверь и бросилась бежать изо всех сил, как только вышла за ворота своего дома.

Часть 2 — Инсинуация 2.02

Горячий душ, чашка кофе, которую отец оставил для меня в кофейнике, и пробежка окончательно взбодрили меня. Но даже усталость не помогла мне сбросить ощущение нереальности того, насколько обычным казался сегодняшний день. Несколько часов назад, в бою, решался вопрос моей жизни и смерти. Я даже встретила Оружейника. А сейчас я шла в школу, и этот день ничем не отличался от любого другого.

Я нервничала, подходя к аудитории. В прошлую пятницу я пропустила два последних урока, не сдала важное домашнее задание, и наверняка миссис Нотт уже об этом знает. Мне не стало легче, когда она глянула на меня, и натянуто улыбнулась перед тем как снова переключила внимание на свой компьютер. Будет вдвойне унизительно, если урок прервёт кто-нибудь из кабинета директора. Отчасти я хотела пропустить и это занятие — только чтобы избежать возможного унижения и не привлекать к себе излишнее внимание.

В итоге по пути к своему месту за компьютером меня одолевало беспокойство. Это было стрёмно, уроки информатики обычно были для меня отдушиной в моём школьном дне, где я не испытывала постоянный страх. Во-первых, это был один из предметов, на котором у меня всё получалось хорошо. Во-вторых, на эти занятия не ходили ни Мэдисон, ни София, ни Эмма, хотя некоторые их подруги были здесь. Но они не чувствовали необходимости издеваться надо мной, если основной шайки не было рядом. И я садилась подальше от них, потому что занималась по усложнённой программе. Примерно три четверти учеников в этой аудитории не умели обращаться с компьютером — либо их семьи не могли его себе позволить, либо им просто был неинтересен сам предмет. Потому они большую часть времени пытались научиться печатать вслепую или пользоваться поисковиками. Я же была в группе, в которой изучали основы программирования и электронные таблицы. Это не улучшало мою репутацию "ботаника", но я с этим смирилась.

Миссис Нотт была женщиной довольно высокой, широкоплечей, и с тяжёлой челюстью. Длинные белые волосы и подчёркнуто женственные костюм с блузкой делали ее похожей на карикатурное изображение трансвестита. Достаточно было представить, что у неё есть щетина на подбородке, или волосатые ноги, и она будет казаться мужчиной, который неумело выдаёт себя за женщину. Но педагогом она была хорошим — обычно она давала продвинутым ученикам самостоятельные задания, чтобы сосредоточиться на большинстве отстающих. Мне это подходило идеально — я выполняла задание за полчаса, и ещё в течение часа занималась чем хотелось. Во время пробежки события прошедшей ночи не выходили у меня из головы, и первое, что я сделала, когда древний компьютер после нескольких минут мучительного ожидания наконец загрузился — занялась поиском информации.

Самые интересные новости и обсуждения кейпов публиковались на сайте Паралюди Онлайн. Главная страница постоянно обновлялась, здесь появлялись последние новости про кейпов, в том числе международные. Отсюда можно было перейти на вики, где была краткая сводка по каждому кейпу в отдельности, по основным командам и важным событиям, и на форумы, в которых были подфорумы для отдельных городов и кейпов. Я открыла вики в одной вкладке, затем нашла и открыла в другой вкладке подфорум Броктон Бей.

Меня не покидало стойкое ощущение, что Сплетница или Мрак — кто-то из них — был лидером группы, с которой я столкнулась. Начав со Сплетницы, я прошерстила вики. Но результат был неутешительным. Текст страницы гласил: "Это незавершённая статья. Так будьте же героем и помогите нам дописать её". Там было лишь упоминание о том, что Сплетница принадлежит к числу злодеев Броктон Бей, и одинокая размытая фотография. Единственной новой для меня информацией было то, что она носит костюм лавандового цвета. Поиск по форуму ничего не дал. Не было и намёка на то, какой силой она обладала.

Я принялась искать информацию по Мраку. О нем кое-что нашлось, но без подробностей, и, по всей видимости, информация была неточной. Вики утверждала, что он активен уже в течении трёх лет, занимается мелкими преступлениями — грабит небольшие магазины и иногда работает на тех, кто достаточно смел, чтобы нанять обладателя сверхспособностей. Недавно он был замечен в более опасных делах, среди них хищение имущества у корпорации и ограбление казино вместе со своей новой командой. Его сила была описана как способность создавать вокруг себя область тьмы. Фото было достаточно четким, но в его фокусе находился размытый чёрный силуэт Мрака.

Следующей я искала Суку. Безрезультатно. Тогда я попробовала провести поиск по её более официальному прозвищу, Адская Гончая, и получила море информации. Рейчел Линдт никогда не пыталась скрыть свою личность. По всей видимости, она большую часть своей криминальной карьеры была бездомной, жила на улицах, и если полиция или кейпы начинали её искать — переезжала. Она исчезла из поля зрения общественности около года назад, скорее всего в это время она объединилась с Мраком, Сплетницей и Регентом. Размещённая на сайте фотография была снята камерой наружного наблюдения: тёмноволосая девушка без маски, которую я не назвала бы симпатичной. У неё было квадратное, грубое лицо и густые брови. Она ехала верхом на одной из своих чудовищных "собак", как жокей на лошади, прямо по разделительной полосе улицы.

Согласно записям вики, её способности проснулись когда ей было примерно четырнадцать лет, и почти сразу она разрушила дом своих приёмных родителей, с которыми жила, ранила приёмную мать и двух других приёмных детей. Затем два года она скиталась по всему штату Мэн. Её пытались поймать различные герои и команды, но она либо побеждала, либо ей удавалось сбежать. Её способности по всей видимости не увеличивали её силу или скорость по сравнению с обычной девушкой, но она могла превратить обычных собак в тех существ, которых я видела на крыше. Монстров, размером с автомобиль, состоящих из мышц, костей, клыков и когтей. В конце статьи красной рамкой было выделено предупреждение: "Рейчел Линдт не скрывает своё настоящее имя, но является агрессивным, антисоциальным и жестоким кейпом. Если вы узнаете её на улице — не приближайтесь к ней и не провоцируйте её. Покиньте место, где вы её встретили и сообщите властям о её местоположении".

В самом низу страницы был приведён список ссылок, связанных с ней: два фан-сайта, и ссылка на новостную статью о раннем периоде её деятельности. Поиск на форуме дал слишком много результатов, необходимо было отфильтровать всякую хрень, срачи, домыслы, посты поклонников злодеев с восхвалением своего кумира, чтобы найти ценные крохи достоверной информации. По крайней мере, она была знаменита. Я вздохнула и продолжила поиски, мысленно сделав себе пометку провести тщательное исследование, когда у меня будет свободное время.

Наконец, последний член группы, Регент. Учитывая, что Оружейник сказал, что о нём было мало информации, я не ожидала многого, но была удивлена, обнаружив ещё меньше. Вообще ничего. Поиск на вики дал единственный ответ: "Нет результатов, соответствующих этому запросу. 32 различных IP-адреса делали запрос "Регент" на Parahumans.net Wiki в 2011 году. Хотите создать статью?" На форуме также ничего не было. Я даже попробовала несколько альтернативных вариантов написания его имени, на случай, если я что-то не так услышала. Но так ничего и не нашла.

Мое настроение, бывшее и без того не на высоте, стало ещё хуже. Я обратила своё внимание на задание — программирование калькулятора на Visual Basic, но оно было слишком простое, чтобы отвлечь меня. На уроках в четверг и пятницу нам показали всё необходимое для выполнения этого задания, так что это была просто рутинная работа. Я не против изучать что-то новое, но работать ради самой работы неинтересно. Поэтому я выполнила задание в минимально допустимом объёме, проверила на ошибки и поместила файл в папку "завершённые работы", после чего вернулась к интернету. В общей сложности работа над задачей заняла пятнадцать минут.

Я заглянула на страницу, посвящённую Луну. Раньше я часто сюда заглядывала, когда собирала информацию и готовилась стать супергероем. Я хотела знать о местных злодеях и их способностях. Запрос поиска "Лун" вызывал переход на статью о его банде АПП с большим объемом подробных сведений. Эта информация соответствовала тому, с чем мне пришлось столкнуться, но здесь не было упоминания о том, что он обладает суперслухом или огнестойкостью. Сначала я хотела добавить эти сведения, но затем решила воздержаться. Не было гарантий анонимности, заинтересованные лица смогут отследить, что статья была отредактирована на компьютере Старшей школы Уинслоу, а затем выйти на меня. Хотя, вероятнее всего, информация будет просто удалена, как неподтверждённые домыслы.

Помимо описания Луна, на посвященной ему странице рассказывалось и о его подчинённых. Сорок или пятьдесят головорезов, работающих на него в Броктон Бей, в основном были молодыми азиатами. Довольно необычно для банды иметь такой национальный состав, как в АПП, но Лун поставил целью победить или поглотить все азиатские банды, да и многие неазиатские тоже. После того, как он набрал достаточное число сторонников, имущество всех неазиатских банд были отобрано, а их члены изгнаны.

Несмотря на то, что других крупных банд в восточном конце города не было, он продолжал активно набирать людей. Его тактика заключалась в том, чтобы добраться до любого, кто был старше двенадцати и моложе шестидесяти лет. Не имело значения, были вы членом банды или нет. Все выходцы из Азии, жившие в Броктон Бей, должны были либо присоединиться к его банде, либо платить дань. О нём писали в газетах, рассказывали в выпусках новостей. Я даже вспомнила, что в кабинете завуча висело объявление о том, куда следует обращаться ученикам, ставшим жертвой рекрутеров Луна.

Демон Ли и Бакуда были названы лейтенантами Луна. Я уже кое-что слышала о Демоне Ли, но была заинтригована, и хотела узнать последние обновления на вики. Появилась конкретная информация о его способностях. Он умел телепортироваться, но не просто исчезал в одном месте и появлялся другом, а оставлял в начальной точке что-то вроде двойника, который оставался активным пять-десять секунд, а затем распадался облаком пепла. То есть, он мог создать свою копию где-то поблизости, пока другая его копия отвлекает или нападает на вас. Если это показалось вам недостаточно страшным, то в статье упоминалась его излюбленная тактика создания своих копий, снабжённых гранатами. Фактически, он создавал короткоживущую группу террористов-смертников. В конце вики-страницы Демона Ли была точно такая же красная предупреждающая рамка, что и на странице Суки/Адской Гончей, за исключением информации о его личности. Также было отмечено, что он социопат. Предупреждение включало следующие пункты: чрезвычайная жестокость, к нему опасно приближаться, нельзя его провоцировать и т. д. Я посмотрела на фотографию. Он носил чёрный обтягивающий костюм с чёрным разгрузочным жилетом, и пояс, на который крепились ножи, пистолеты и гранаты. Единственным цветным предметом одежды была роскошная маска демона в японском стиле, малиновая с двумя зелёными полосами, идущими сверху вниз по обе стороны. Если забыть про маску, костюм делал его похожим на ниндзя, предупреждая, что этот парень может в любой момент вонзить вам в сердце нож.

Бакуда была добавлена на вики-страницу АПП всего десять дней назад. На фото она была изображена выше плеч. Девушка с прямыми чёрными волосами, большими непрозрачными очками и в металлической маске-респираторе с фильтром, закрывающей нижнюю половину лица. С одного плеча свешивался шнур из переплетения чёрных, жёлтых и зелёных проводов. По этой фотографии невозможно было определить ни её национальность, ни возраст.

На вики было многое из того, о чём уже сообщил Оружейник. Бакуда при помощи своей сверхспособности изготавливать высокотехнологичные бомбы терроризировала университет и требовала заплатить выкуп. Была даже ссылка на видео "Угроза взрыва @ Корнелл", но я не решилась просматривать его в школе, особенно без наушников. Я сделала себе мысленную пометку обязательно посмотреть его дома.

Следующим, что мне бросилось в глаза, был раздел в рубрике "Победы и поражения". Чтобы прочесть его, я прокрутила страницу вниз. В соответствии с тем, что уже было указано на вики, Луну, как видно, случалось переносить ряд незначительных поражений от различных команд героев, начиная с "Гильдии" и заканчивая местными командами "Новая Волна", Стражи и Протекторат. Но каждый раз ему удавалось сбежать, вплоть до прошлой ночи. Заголовок гласил "Оружейник устроил успешную засаду и разгромил лидера АПП, ослабленного недавним столкновением с конкурентами. Лун содержится в ШП до проведения суда над злодеем в режиме телеконференции. Учитывая, насколько обширна и хорошо задокументирована его криминальная история, ему грозит лишение свободы в Клетке после признания его вины судом".

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Я не знала что и думать. Я должна быть зла на Оружейника за то, что он получил всю славу за битву, которая могла стоить мне жизни. Вместе с тем я чувствовала нарастающее волнение. Я чувствовала желание схватить за плечо сидящего рядом парня и, тыкая пальцем в экран, кричать: "Это я, я сделала это возможным! Я!"

С новым энтузиазмом я переключилась на вкладку форума и стала просматривать последние обсуждения произошедшего. То ли фанат, то ли член банды Луна угрожал отомстить Оружейнику. Был один запрос с просьбой поделиться подробной информацией о захвате Луна. Я задумалась, читая сообщение о том, что Бакуда вполне могла бы заложить крупную бомбу и, угрожая гибелью десяткам тысяч людей, потребовать в качестве выкупа отпустить Луна на свободу.

Я попыталась выкинуть эту мысль из головы. Если это случится, то справляться с этой угрозой будут герои, которые намного сильнее и опытнее меня.

Внезапно я поняла, что есть ещё кое-кто, кого я не искала. Себя. Я открыла страницу расширенного поиска форума Parahumans.net и задала поиск по нескольким условиям. В строке поиска я указала паук, рой, жук, чума и ещё несколько похожих по смыслу слов, которые приходили мне в голову, когда я пыталась подобрать себе прозвище. Я сузила временные рамки поиска сообщений до последних 12 часов и нажала кнопку "Поиск".

Мои усилия увенчались двумя результатами. В первом рассказывалось о злодее, известном как Бубонная Чума и действующем в Великобритании. По всей видимости, Бубонная Чума был из тех кейпов, кто мог использовать "магию". Если, конечно, действительно верить в магию, а не считать её извращённым или надуманным толкованием определенного набора суперспособностей.

Второе сообщение было из раздела "Встречи" форума, где спасенные девицы пишут свои контакты для лихих героев, где сообщают о собраниях фанатов и где люди размещают вакансии как для героев, так и для злодеев. Большая часть их была загадочными и неопределёнными, ссылалась на вещи, которые могут знать только посвященные.

Заголовок сообщения был прост — "Букашка"

Я нажала на него, и с нетерпением ожидала, пока древний компьютер и перегруженный школьный модем выдадут страницу. Полученное сообщение было кратким.

Тема: Букашка

За мной должок. Хочу вернуть. Встретимся?

Пришли ответ,

Сц.

Под сообщением было уже две страницы с комментариями. Три человека предполагали, что это сообщение о чём-то важном, тогда как полдюжины других людей советовали им изготовить себе шапочки из фольги — на сайте parahumans.net так обращались к приверженцам теорий заговора.

Но для меня важность сообщения была несомненной. Я не могла иначе истолковать его — Сплетница нашла, как со мной связаться.

Инсинуация 2.03

Чтобы внимательно обдумать сообщение Сплетницы, времени уже не хватало. Прозвенел звонок, и мне пришлось поспешить, чтобы правильно выйти из системы и закрыть все программы, прежде чем отправиться на следующее занятие. Только после того, как я собрала свои вещи, я поняла, что, пока занималась поиском информации о встреченных вчерашней ночью злодеях и размышляла над сообщением Сплетницы, совсем забыла о своём страхе перед наказанием за пропущенные на прошлой неделе занятия. Когда я вспомнила об этом, моё настроение снова упало — ведь мне всё равно придётся сегодня столкнуться с последствиями своих действий.

Когда я вошла в класс, Мэдисон уже сидела на своём месте. По обе стороны от её парты сидели две её подружки, и они втроём захихикали, как только увидели меня. Сучки.

Мое любимое место находилось справа, в первом ряду около двери. В обеденный перерыв и сразу после школы эти трое чаще всего доводили меня, поэтому я старалась сесть как можно ближе к двери, чтобы можно было быстро сбежать. Я увидела лужу апельсинового сока на сидении, пустая пластиковая бутылка валялась на столе. Мэдисон одним махом убивала двух зайцев. Это было и "шалостью", и напоминанием, как они облили меня соком и газировкой в прошлую пятницу. Раздражённая, я постаралась не смотреть на Мэдисон и заняла свободное место на несколько рядов дальше от доски.

Мистер Гледли вошёл в комнату. Он был невысоким и достаточно молодым, так что его можно было принять за ученика средней школы. Ему потребовалось несколько минут, чтобы начать занятия, и он сразу же велел нам разбиться на группы по четыре человека, чтобы поделиться результатами домашней работы, а затем выступить перед всем классом. Группа, которая внесёт наибольший вклад, выиграет приз, о котором он говорил в пятницу — угощения из торгового автомата.

Такой подход делал его моим самым нелюбимым учителем. Наверное, он бы удивился, узнав, что как учителя его вообще никто не любит. Но у меня были и другие причины для плохого отношения к нему. Я не думаю, что он бы понял, почему он может не нравиться ученикам. И он вряд ли понимал, насколько ужасной бывает групповая работа, если ученик не способен нормально влиться ни в одну школьную группу. Он считал, что всем нравится выполнять групповые занятия, потому что они предполагают тесное общение со своими друзьями.

Пока класс делился на группы, я решила не стоять, как неудачница, которой некуда идти, и подошла к столу преподавателя.

— Мистер Гледли!

— Зови меня мистер Джи. Мистер Гледли — это мой отец, — с притворной строгостью попросил меня он.

— Простите, мистер Джи. Мне нужен новый учебник.

— А что случилось со старым? — он посмотрел на меня с любопытством.

Три гарпии залили его виноградным соком.

— Я потеряла его, — солгала я.

— Стоимость нового учебника тридцать пять долларов. Я не жду, что у тебя сейчас есть деньги, но...

— Я принесу деньги к концу недели, — закончила за него я.

Он протянул мне книгу, и я окинула взглядом класс, прежде чем присоединиться к единственной неполной группе: Спарки и Грег. Мы и раньше уже несколько раз объединялись в одну группу, поскольку больше никто не хотел брать нас к себе.

Спарки все звали по прозвищу, которое ему в шутку дал учитель в третьем классе. Оно так к нему и пристало — я даже сомневалась, что кто-либо, кроме матери, помнил его настоящее имя. Он был барабанщиком, отрастил длинные волосы и был настолько оторван от реальности, что в разговоре с ним собеседник мог замолчать посреди предложения, а Спарки этого и не заметил бы. Он плыл по жизни в состоянии транса и ничем не интересовался, кроме своей музыкальной группы.

Грег был его противоположностью. Он был умнее среднего, но у него была привычка высказывать всё, что приходит в голову, причём мысли у него разбегались во все стороны. Было бы легче работать в группе только с одним Спарки, и делать всю работу самой, чем сработаться с Грегом.

Я вытащила свою домашнюю работу из нового рюкзака. Мистер Гледли попросил, чтобы мы написали, каким образом кейпы повлияли на общество. В промежутках между подготовкой своего первого выхода в костюме я выделила время для починки своего арт-проекта и составила приличный список для домашнего задания мистера Гледли. Я даже использовала вырезки из газет и журналов, чтобы подтвердить некоторые свои заключения. Я чувствовала, что подготовилась очень хорошо.

— Я не сделал домашку. — сказал Грег. — Меня отвлекла новая игра, она вообще очень прикольная, называется "Космическая Опера", ты в неё играла?

Даже минуту спустя он продолжал болтать об игре, несмотря на то, что я не обращала на него никакого внимания и никак не поддерживала разговор.

— ...Ты должна понять, это целый жанр, он привлёк меня недавно, когда я начал смотреть этот аниме-сериал... Эй, привет, Джулия! — Грег прервал свой монолог, и замахал рукой с такой энергией, что мне стало неловко сидеть рядом с ним. Я повернулась и увидела, как к нам приближается одна из подруг Мэдисон.

— Могу я быть в группе вместе с Мэдисон? — спросила Джулия у мистера Гледли.

— Так будет нечестно. В группе Грега всего три человека. Присоединись к ним, — ответил мистер Гледли.

Приблизившись к нам, Джулия скривилась. Достаточно громко, чтобы мы могли услышать, она с отвращением пробормотала "Фу". Я чувствовала то же самое по отношению к ней.

С этого момента события стали разворачиваться к худшему. Группа Мэдисон передвинулась так, чтобы оказаться рядом с нами, и Джулия могла с ними переговариваться. Присутствие самых популярных и привлекательных девочек класса привело Грега в ещё больший восторг, и он попытался завести с ними разговор, но его упорно игнорировали. Наблюдать за этим было как-то неловко.

— Грег, — я попыталась отвлечь его от них, — Вот то, что я смогла собрать на выходных. Что ты об этом думаешь?

Я дала ему свою работу. Надо сказать, что он серьёзно отнёсся к этому и начал внимательно читать.

— Действительно круто, Тейлор, — сказал он, когда закончил.

— Дай посмотреть. — сказала Джулия. Прежде, чем я успела остановить Грега, он покорно передал ей мою работу. Она окинула её взглядом и бросила на стол Мэдисон. Девушки захихикали.

— Отдай, — потребовала я.

— Что отдать? — спросила Джулия.

— Мэдисон, — сказала я, игнорируя Джулию. — Отдай.

Мэдисон, симпатичная и миниатюрная мечта половины парней нашего потока, повернулась и произнесла:

— Тейлор, с тобой вообще никто не разговаривает. — с таким сочетанием уничтожающего взгляда и снисходительного тона в голосе, что и взрослый бы содрогнулся.

Я была бессильна. Я могла вернуть свою работу только пожаловавшись учителю, но такой вариант мог рассматривать лишь тот, кто никогда не учился в средней школе. Грег смотрел то на меня, то на девушек со страхом во взгляде, прежде чем удариться в панику, голова Спарки покоилась на столе, он то ли спал, то ли был в полудреме. А я была вне себя от ярости. Я попыталась хоть как-то спасти ситуацию, но невозможно было заставить Грега сосредоточиться. Он непрерывно извинялся, одновременно пытаясь уговорить соседнюю группу вернуть мою работу. Наше время истекло и мистер Гледли выбрал по представителю от каждой группы, чтобы озвучить наши мысли.

Я вздохнула, когда мистер Гледли выбрал Грега, чтобы представить работу нашей группы и была вынуждена наблюдать за его ужасным выступлением, пока мистер Гледли не остановил его на середине. Грег был одним из тех детей, от которых учителя, должно быть, мысленно стонут, лишь видя их поднятую руку. Такие ученики отвечают на вопрос вдвое дольше, чем другие дети, часто говорят не совсем то, или уводят тему в сторону. Не могу представить, что же заставило мистера Гледли выбрать представителем нашей группы именно Грега.

Самым обидным было то, что мне пришлось наблюдать, как Мэдисон великолепно выступила с моей работой о том, как кейпы изменили мир. Она рассказала обо всём, что было в моём списке: мода, экономика, научно-технический бум, фильмы, телевидение, журналы и так далее. Однако она превратно истолковала моё объяснение того, как кейпы повлияли на поддержание порядка. Если я говорила о том, что компетентные кейпы ослабили нагрузку на правоохранительные органы и взяли на себя преодоление крупнейших кризисов, что позволило лучше обучать полицейских и повысить их эффективность, то Мэдисон же поняла всё так, будто полицейским просто стало нечего делать.

Мистер Гледли выбрал победителем другую группу учеников, лишь потому, что они назвали больше пунктов, но отметил, что группа Мэдисон тщательно подошла к выполнению работы и была близка к победе. После подведения итогов он перешёл к своей лекции.

Я пылала гневом и с трудом могла сосредоточиться на лекции, а моя сила бурлила и требовала моего внимания, передавая мне информацию от каждого насекомого в радиусе десятой части мили. Мне удалось приглушить её, но это требовало дополнительной концентрации, плюс гнев на Мэдисон и мистера Гледли — всё это меня сильно отвлекало. Я взяла пример со Спарки и положила голову на стол. Вымотанная после бессонной ночи, я с трудом сдерживалась, чтобы не отрубиться прямо тут. В таком состоянии время пролетело незаметно, я даже удивилась, когда прозвенел звонок.

Когда все засобирались и начали выходить, мистер Гледли подошёл ко мне и сказал:

— Пожалуйста, задержись на несколько минут.

Я кивнула, собрала свои книги и стала ждать когда учитель закончит разговор с победителями соревнования по поводу их призов.

Когда в классе остались только мистер Гледли и я, он откашлялся и сказал:

— Знаешь, я не дурак.

— Хорошо, — ответила я, не зная, что и сказать.

— Я догадываюсь, что происходит в моем классе. Я не знаю, кто именно, но кто-то из учеников издевается над тобой.

— Ещё бы, — сказала я.

— Я видел мусор на том месте, где ты обычно сидишь. Несколько недель назад твой стол и стул были измазаны клеем. А ещё тот инцидент, который произошёл в начале года. По этому поводу даже проводили собрание для учителей.

Я не выдержала его взгляд, когда он упомянул последний случай, и опустила глаза.

— Наверное, есть что-то ещё, о чём я не знаю?

— Ага, — сказала я, всё ещё глядя вниз. Трудно объяснить, что я чувствовала. Удовлетворение от того, что кто-то понял происходящее и раздражение, потому что это был именно мистер Гледли. Я чувствовала смущение, как будто привлекла к себе слишком много внимания.

— Я спрашивал тебя после инцидента с клеем. Спрошу снова. Ты готова пойти со мной в кабинет директора, чтобы поговорить с ним и его заместителем?

Через несколько секунд размышления я подняла взгляд и сформулировала вопрос:

— А что будет дальше?

— Мы поговорим о том, что происходит. Ты назовешь тех, кого ты считаешь виновными, их в свою очередь вызовут к директору.

— И их исключат? — спросила я, хотя и знала ответ.

Мистер Гледли покачал головой:

— Если найдётся достаточно доказательств, их отстранят от занятий на несколько дней, если только они не сделали что-то очень серьезное. Дальнейшие нарушения с их стороны могут привести к более длительному отстранению от учебы, или даже к исключению.

Я издала жалкий смешок, чувствуя нарастающее разочарование.

— Отлично. То есть, если я смогу найти доказательства, всё что им грозит — это пропустить несколько дней учёбы... и не важно, отстранят их от занятий или нет, они наверняка будут считать, что имеют полное право отомстить крысе, которая их сдала.

— Если ты хочешь улучшить ситуацию, Тейлор, ты должна с чего-то начать.

— Это не начало. Это всё равно, что выстрелить себе в ногу, — ответила я, закидывая рюкзак на плечо. Он ничего не ответил, и я покинула помещение.

Эмма, Мэдисон, София и полдюжины других девчонок стояли в коридоре, ожидая меня.

Инсинуация 2.04

— Она никому не нравится. Она тут никому не нужна. — произнесла Джулия.

— Такая неудачница. Она даже не приняла участие в главном проекте по искусству в прошлую пятницу, — добавила София.

— Если она не хочет учиться, зачем вообще ходит в школу?

Несмотря на то, что они не называли моего имени, они говорили именно со мной. Они только делали вид, будто разговаривают друг с другом, специально действовали так, чтобы в случае чего можно было всё отрицать, но в то же время совершенно по-ребячески притворялись, что меня не было рядом. Смесь незрелости с хитростью, которую можно встретить только у старшеклассников. Я бы посмеялась над нелепостью этой беседы, если бы она напрямую не касалась меня.

Как только я вышла из класса, Эмма, Мэдисон и София зажали меня в углу, ещё шесть девчонок поддержали их. Я не могла пройти, не рискуя, что меня толкнут в спину или пихнут локтем, и мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к окну и слушать бесконечные насмешки и колкости восьмерых девушек. Стоило одной из них закончить, как эстафету подхватывала следующая. Эмма же стояла сзади и молчала с лёгкой улыбкой на лице. Стоило мне посмотреть кому-то из них в глаза, я получала свежий поток оскорблений в лицо, поэтому я просто сверлила глазами Эмму.

— Самая уродливая девчонка на нашем потоке.

Они совершенно не думали, о чём говорили, многие оскорбления абсолютно противоречили друг другу. Например, одна из них называла меня шлюхой, затем другая говорила, что любой парень начнёт блевать раньше, чем прикоснется ко мне. Они не ставили себе целью быть остроумными или точными. Они продолжали оскорблять меня снова и снова, желая донести до меня свои эмоции, вбивая их в меня. Если бы у меня было время, я, возможно, смогла бы придумать достойный ответ. Если бы я хоть на секунду смогла их прервать, они бы, возможно, сбились с ритма. Но я не могла подобрать слов, в их репликах не было пауз, где я могла бы встрять.

Конкретно с этой тактикой я столкнулась в первый раз, но вообще подобное происходило уже полтора года. В какой-то момент я пришла к выводу, что лучше ничего не делать, не усугублять ситуацию. Они отчаянно хотели, чтобы я начала сопротивляться, потому что всё равно сила была на их стороне. Если бы я боролась, они бы всё равно "выиграли", и при этом всласть потешили бы своё самолюбие. Если бы я каким-то образом одержала над ними победу, в следующий раз они бы просто действовали жёстче. Потому я и не пыталась отобрать свою домашнюю работу у Мэдисон. Я прислонилась к стене у окна и ждала, когда им надоест эта игра, или они проголодаются и пойдут обедать, оставив меня в покое.

— Чем она умывается? Губкой для посуды?

— Да, ей было бы полезно, выглядела бы лучше, чем сейчас!

— Никогда ни с кем не разговаривает. Должно быть, она в курсе, что говорит как слабоумная, вот и молчит в тряпочку.

— Нее, она бы до такого не додумалась.

Я увидела, как не далее, чем в трёх футах от Эммы, мистер Гледли вышел из класса. Он сунул стопку папок под мышку и достал ключ, чтобы запереть кабинет. Всё это время поток оскорблений не прекращался.

— На её месте я бы давно убилась об стену, — заявила одна из них.

Мистер Гледли повернулся и посмотрел мне в глаза.

— Хорошо, что мы не ходим с ней в тренажёрный зал. Вы просто представьте её без одежды — фу, меня аж всю передёргивает.

Не знаю, какое выражение было на моем лице, но я точно не выглядела счастливой. Меньше пяти минут назад мистер Гледли пытался убедить меня пойти с ним в кабинет директора и рассказать об издевательствах. Я наблюдала, как он бросил на меня грустный взгляд, взял свободной рукой папки, а затем ушёл.

Я была ошеломлена. В голове не укладывалось, как он мог просто проигнорировать происходящее. Неужели, когда он пытался помочь мне, он на самом деле просто прикрывал свою задницу, действуя по инструкции в ситуации, которую нельзя просто проигнорировать? Или у него просто опустились руки? Решил, что пытаться мне помочь бессмысленно, после того, как я дважды отвергла его предложение о помощи, или он решил, что я не стою его усилий?

— Вы бы видели, как её группа только что слилась на уроке. Жааалкое зрелище!

Я сжала кулак, затем заставила себя разжать его. Если б мы все были парнями, события развивались бы совсем иначе. Я была в отличной форме. Я бы сейчас разбила пару носов. Я знаю, что не смогла бы победить, их слишком много, они бы повалили меня на пол и избили ногами. Но всё это закончилось бы, а не тянулось столько времени. Я бы провела несколько дней на больничной койке, но, по крайней мере, получила бы удовлетворение, зная, что они тоже пострадали. И мне не пришлось бы выслушивать этот шквал оскорблений. Если бы кто-то пострадал достаточно сильно, то руководству школы пришлось бы принять меры, они не смогли бы проигнорировать драку одного против девяти. Насилие привлекает внимание.

Но для меня это не выход. Девушки играют подло. Если я нападу на Эмму, она пойдёт жаловаться директору, а её друзья выступят свидетелями, подтверждая её версию событий. Для большинства учеников такой поступок был бы социальным самоубийством, но Эмма была на особом положении. Если она пойдёт к директору, её воспримут всерьёз. Когда я вернусь в школу, её версия распространится через слухи, и я буду выглядеть полной психопаткой. Всё станет только хуже. Эмму будут считать жертвой, а девушки, которые ранее игнорировали издевательства, присоединяться к ней.

— И она воняет, — сказала одна из девушек, чуть запинаясь.

— Как испорченный виноградный сок. Или апельсиновый. — Мэдисон залилась смехом. Снова напоминание про сок? Догадываюсь, чья это была идея.

Наконец, они выпустили пар. Я предположила, что через одну-две минуты они заскучают и уйдут.

По-видимому, Эмма тоже это поняла, поэтому она шагнула вперёд. Группа расступилась, давая ей место.

— В чем дело, Тейлор? — сказала Эмма. — Ты выглядишь расстроенной.

Её слова, казалось, не подходили к ситуации. Я держала себя в руках всё это время. Сейчас я скорее испытывала смесь разочарования и скуки, чем что-то ещё. Я открыла рот, чтобы ответить. Простого "отъебись" вполне бы хватило.

— Ты так расстроена, что собираешься целую неделю, каждый вечер плакать в подушку, пока не уснёшь? — спросила она.

Желание что-либо сказать пропало, едва я осознала, что именно она сказала.

Примерно за год до того, как мы пошли в среднюю школу, я была у неё в гостях, мы вместе завтракали и слушали громкую музыку. Вдруг вниз спустилась старшая сестра Эммы с телефоном. Мы выключили музыку, и на другом конце телефона мой отец срывающимся голосом сказал, что мама погибла в автомобильной аварии.

Я рыдала всю дорогу, пока сестра Эммы подвозила меня до дома. Я помню, Эмма тоже плакала из сострадания. Может быть, из-за того, что она считала мою маму самой клёвой взрослой в мире. Или, возможно, из-за того, что мы действительно были лучшими подругами, и она просто не знала, как мне ещё помочь.

Мне не хотелось вспоминать тот месяц, но воспоминания всплывали в голове без моего на то желания. Я вспомнила, как случайно подслушала отца. Над гробом матери он упрекал её за то, что она за рулём писала СМС, и обвинял её в этой аварии. Пять дней я почти ничего не ела, мой отец был настолько разбит, что ничего не замечал. Я обратилась за помощью к Эмме, попросила, чтобы несколько дней меня кормили у них. Думаю, мама Эммы обо всём догадалась и поговорила с отцом, поскольку он наконец начал мною заниматься. Вместе мы как-то наладили быт, поэтому наша семья не развалилась.

Это произошло через месяц после смерти мамы. Я и Эмма сидели на мостике детского комплекса в парке, сидеть на сырой древесине было холодно, и мы потягивали кофе, купленное в ближайшей забегаловке. Нам было нечем заняться, потому мы гуляли и говорили о всякой ерунде. Блуждания завели нас на эту площадку, и мы дали ногам отдохнуть.

— Знаешь, я восхищаюсь тобой, — внезапно сказала она.

— Почему? — спросила я, озадаченная тем, что она, настолько интересная, удивительная и популярная, смогла найти во мне что-то, чем можно восхищаться.

— Ты такая сильная. После того, как твоя мать умерла, ты была полностью разбита. Но ты смогла восстановиться за месяц. Я бы так не сумела.

Я вспомнила своё давнее признание:

— Я совсем не сильная. Я могу держать себя в руках днём, но я целую неделю рыдала в подушку прежде, чем мне удавалось уснуть.

Я заревела, прямо там. Тогда она позволила поплакать на её плече и наш кофе остыл прежде, чем я смогла успокоиться...

А сейчас я безмолвно уставилась на Эмму, и её улыбка стала ещё шире. Значит, она помнила мои слова. Она знала, какие воспоминания они разбудят. В какой-то момент она припомнила этот эпизод, и решила использовать его как оружие. Она дождалась подходящего момента чтобы добить меня.

Блять, это сработало. Я почувствовала, как по моей щеке пробежала слеза. Моя сила рвалась на свободу, звенела в ушах, давила на меня. Я едва сдерживала её.

— Смотрите! Она плачет! — засмеялась Мэдисон.

Разозлившись на себя, я провела рукой по щеке, чтобы стереть слезу. Новые слёзы готовы были занять её место.

— Похоже, у тебя есть суперсила, Эмма! — захихикала одна из девушек.

Я сняла рюкзак, чтобы прислониться к стене. Я собиралась его поднять, но раньше, чем успела это сделать чужая нога зацепила ремень и потащила его на себя. Я посмотрела вверх и увидела, как темнокожая, грациозная София ухмыляется мне.

— Боже мой! Что это она делает? — спросила одна из девушек.

София стала, прислонившись к стене, и небрежно поставила ногу на верхнюю часть рюкзака. Я поняла, что если попытаюсь вступить в борьбу, это даст ей возможность продолжить игру "тяни-толкай". Я не стала забирать рюкзак, протолкнулась мимо собравшихся девушек, при этом так двинув плечом какого-то случайного зрителя, что тот чуть не упал. Я пронеслась вниз по лестнице, и выскочила из дверей на первом этаже школы.

Я бежала. Я не проверяла, но был шанс, что они наблюдали за мной из окна в конце коридора. Это уже не имело значения. Меня не волновало, что я только что пообещала заплатить тридцать пять долларов из своих карманных денег за учебник по обществознанию, чтобы заменить испорченный виноградным соком. Пусть даже это были все деньги, которые у меня остались после покупки деталей для костюма. Мой арт-проект, недавно отреставрированный, тоже остался в рюкзаке. Я знала, что ни учебник, ни арт-проект не вернутся ко мне в целости и сохранности. Если я вообще смогу их вернуть.

Нет, основной моей целью было убраться подальше отсюда. Я не собиралась нарушать данное самой себе обещание. Я не буду использовать на них свою силу. За эту грань я не перейду. Даже если бы я сделала что-то совсем безобидное — наделила бы их всех вшами, например — то я не была уверена, что смогу на этом остановиться. Я не доверяла себе. Я не была уверена, что смогу сдержаться и не намекнуть им, кто это сделал. Или что я не выдам свой секрет просто чтобы посмотреть на выражения их лиц, когда они узнают, что девочка, над которой они издевались, была настоящим супергероем. Я могла только мечтать об этом, но хорошо понимала, что в долгосрочной перспективе мне это только навредит.

Скорее всего, рассудила я, самое важное — это разграничить две стороны моей жизни. Какой прок от эскапизма, если мир, в который я пытаюсь сбежать, будет наполнен теми же людьми и проблемами, от которых я убегаю?

Мысль о возвращении в школу мелькнула и была отброшена. Я обнаружила, что размышляю о том, чем бы занять остаток дня.

Инсинуация 2.05

Если рассматривать Броктон Бей как лоскутное одеяло из кусочков роскоши и нищеты, из мест высшего сорта и низшего, без промежуточных стадий, то деловую часть города можно было считать хорошим местом. Широкие улицы и тротуары создавали ощущение открытого пространства, вокруг было полно небоскрёбов, но они не заслоняли собой всё небо.

Я сбежала из школы, но ещё не решила, чем заняться. У моего отца был гибкий график работы, так что я не могла вернуться домой, если не хотела объяснять ему, почему я не в школе. Я также не хотела бродить в окрестностях школы, что оставляло мне на выбор два варианта — либо побродить полчасика в деловой части города, либо поехать на набережную. Во время своих пробежек я достаточно насмотрелась на набережную, поэтому я отправилась в центр.

Я не хотела изводить себя мыслями о школе, или об Эмме, потому заставила себя сфокусироваться на сообщении Сплетницы. Она хотела встретиться. Предположительно, отблагодарить за мою помощь. Возможно, это было ловушкой, но я не представляла себе, какую выгоду они могут из этого извлечь. У неё просто не было причин преследовать меня. Худший вариант — если сообщение оставила не Сплетница, но у меня сложилось другое впечатление. Текст сообщения был в её стиле, насколько я могла судить по нашей краткой встрече. Тем не менее осторожность не помешает.

Я была в замешательстве. По сути я почти ничего не знала об этих ребятах. Мрак и Адская Гончая, насколько я поняла, были не слишком успешными злодеями В-класса и едва сводили концы с концами. Сейчас же оба были в команде, которая справлялась с высококлассными ограблениями, и удивляла даже таких героев, как Оружейник. У них были совсем разные методы работы, и, если я правильно помню, и Мрак, и Гончая жили в разных городах прежде чем стали одной командой и осели в Броктон Бей. В связи с этим возникает вопрос: кто или что смогло объединить четырёх настолько разных людей?

Возможно, Сплетница или Регент были объединяющими факторами, но я не могла себе это представить исходя из их поведения. Мрак подкалывал Регента, а не рассматривал его как лидера, и мне почему-то не верилось, что в Сплетнице есть что-то, что смогло бы объединить группу никак не связанных между собой людей с свехспособностями. Действительно, если вспомнить, разве Мрак не говорил, что они довольно долго спорили, решая что делать с Луном? Больше всего это было похоже на отсутствие явного лидера.

Оружейнику и правда можно было посочувствовать. Всё это было очень странно и усугублялось тем, что не было никакой информации о Сплетнице и Регенте. Похоже что информация выходит на первое место по важности, когда имеешь дело с кейпами.

Улицы были заполнены людьми, вышедшими на обеденный перерыв. Мужчины и женщины в деловых костюмах направлялись в рестораны и закусочные. Мой желудок забунтовал, когда я прошла мимо людей, стоящих в очереди около уличного торговца. Я пошарила в карманах и поморщилась от осознания того, что у меня нет денег даже на хот-дог. Мой обед остался в рюкзаке.

Я вовремя отвлеклась от самокопания по поводу событий в школе, чтобы моё настроение не испортилось окончательно. Теперь, вспоминая команду злодеев и сообщение Сплетницы, меня посетила забавная мысль предложить им купить мне обед в качестве уплаты за услугу. Эта нелепая идея не оставляла меня, и я живо представила, как ем гамбургер с группой суперзлодеев. Картинка в моем воображении вызвала у меня глупую ухмылку. Уверена, что если бы меня в этот момент кто-нибудь увидел, то принял бы за идиотку.

Меня мучила мысль, что я серьёзно рассматриваю возможность принять приглашение на встречу со Сплетницей. Чем больше я об этом думала, тем страшнее становилась эта идея, и тем больше мне казалось, что она всё же имеет смысл.

Что, если я приму их предложение? Я могу встретить их, поговорить, посмотреть, что они предложат, и в то же время собрать о них информацию. Если я узнаю что-то стоящее, я смогу передать эти сведения Оружейнику, чтобы он смог их использовать против них. Учитывая общую нехватку информации о них, мои сведения могут оказаться решающими для победы героев.

Конечно, если я так поступлю, ребята воспримут мой замысел как грандиозное предательство. Я наживу себе врагов. Но всё-таки, как я подозревала, если раскроется, что я — герой, а не злодей, они всё равно будут считать, что их предали. В таком случае имеет смысл узнать как можно больше о них, прежде чем они поймут, насколько сильно заблуждались, не так ли?

Я повернулась и направилась в сторону публичной библиотеки. Она находилась всего в нескольких кварталах.

Библиотека была переполнена посетителями. Неудивительно, учитывая количество офисов и предприятий в округе. В обед некоторые люди хотят посидеть в тишине, что-то узнать или просто побродить в интернете, и если они не могут сделать это на рабочем месте, они приходят сюда. В их число можно было бы включить учеников находящейся неподалёку старшей школы Аркадия, но сомневаюсь, что ученики тратили бы свой обеденный перерыв в библиотеке.

Центральная библиотека была чем то похожа на музей или картинную галерею, с высокими потолками, колоннами, массивными художественными работами, выставленными в переходах между основными частями здания. Я направилась на второй этаж, где находилось около двадцати компьютеров и группа людей, ждущих своей очереди, чтобы ими воспользоваться. Я думала, что придётся ждать пятнадцать-двадцать минут, но как только часы показали час пополудни, люди разошлись на работу, и очередь быстро поредела. Компьютер освободился через несколько минут после моего прихода. Я пропустила вперёд стоящего за мной человека, желая получить рабочее место вдали от случайных взглядов.

К тому времени, как я села за компьютер, я уже продумала, что я хочу написать. Я нашла сообщение с помощью функции поиска и нажала на имя пользователя "Сц". Появилось выпадающее меню, я выбрала пункт "отправить личное сообщение". Мне предложили на выбор создать новую учётную запись, войти в уже существующую или отправить анонимное сообщение. Я выбрала последний вариант и напечатала:

Тема: Re: Букашка

Это Букашка. Хочу встретиться, но требую доказательств, что ты — Сц. Свои доказательства предоставлю в случае необходимости.

Я задумалась и не отправила сообщение сразу. Проверка личности отправителя предотвратила бы проблемы, если это сообщение было ловушкой, установленной, например, Бакудой. Я переложила бремя доказательств на Сплетницу, и я позволила ей решать, хочет ли она проверить, действительно ли я — Букашка. Также это означало, что мне не придётся думать, как можно подтвердить свою личность. Я перечитала сообщение дважды, а затем отправила.

Ответ пришёл спустя две-три минуты. Быстрее, чем я думала. Неужели Сплетнице хватило времени, чтобы проверить и перепроверить каждый аспект сообщения, как это сделала я? Безрассудство с её стороны, или у неё был большой опыт?

Я закрыла вкладки, которые до этого открывала, и проверила, есть ли ответ. Пришедшее от Сплетницы личное сообщение привело меня в состояние боевой готовности:

Тема: re: Букашка

Доказательства? Вчера вечером ты молчала, пока я не спросила твоё имя. Здоровяка жутко покусали, а ты ещё и распылила на него перцовый аэрозоль — так я сказала моему приятелю М, когда он спросил. Достаточно?

М, Р и я будем ждать тебя там же, где мы встретились вчера, лады? Не стоит наряжаться, если ты меня понимаешь. Мы будем в повседневной одежде.

Если мы назначим встречу на три часа дня, тебе хватит времени добраться туда из библиотеки со всем необходимым? Дай знать.

Сц

Моё сердце застучало быстрее. Она знала где я, и намекнула мне об этом. Зачем? А ещё интереснее — как? Неужели я, сама того не желая, вступила в переписку с продвинутым хакером? Я хорошо умела обращаться с компьютерами, мама позаботилась, чтобы у меня был компьютер раньше, чем я научилась читать и писать, но я не владела темой настолько, чтобы понять, поработал ли тут хакер, и что с этим можно сделать.

Можно было бы интерпретировать случайное упоминание о моем местонахождении как скрытую угрозу, если бы она не противоречила всему остальному в сообщении. К тому же Сплетница говорила о встрече в повседневной одежде. Насколько я поняла, они будут без костюмов. Я не могла понять почему, и в то же время трудно было представить, что она одновременно и угрожает мне, и предлагает встретиться со мной таким образом, что становится очень уязвимой.

Сплетница невольно повысила ставки в моей игре. Моя основная цель состояла в том, чтобы собрать о них информацию, теперь же я получаю шанс увидеть их без масок. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что заставило меня гадать, какая же меры предосторожности они принимают для своей защиты.

Я просто понятия не имела, во что я впутываюсь.

Пока я размышляла, уставясь в монитор, там появился скринсейвер. На экране прокручивались разноцветные слова "ЦЕНТРАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА БРОКТОН БЕЙ".

Если я пойду, то при самом выгодном раскладе я смогу получить достаточно информации, чтобы сдать их. Я смогу заручиться доверием хороших парней, и завоевать уважение настоящей международной знаменитости. Если я правильно поняла Оружейника, я получу ещё больше очков, если смогу добыть сведения, которые позволят ему — или помогут — поймать злодеев. С другой стороны, при самом худшем раскладе, это могла быть ловушка, или они догадаются о моих целях. В таком случае у меня был шанс сражения, или даже поражения. Есть вероятность, что я погибну, но это почти не волновало меня, хотя вроде как должно было волновать. Думаю, одной из причин моей беззаботности было то, что вероятность гибели стала реальной с того момента, как я надела костюм. Плюс то, что вчера ночью при разговоре с ними я не увидела в них настроя на убийство.

Если подумать о статусе-кво... что будет, если я не приду? Удобный момент, чтобы получить информацию о Сплетнице и её банде будет упущен. Это тоже нормальный вариант, если подумать. В любом случае затея очень рисковая, хотя и награда соответствующая. Но если я откажусь от встречи, мне придется маяться остаток дня, сожалея, что я уже второй раз подряд пропускаю послеобеденные занятия и вполне могу пропустить еще больше. Невесёлая перспектива.

— Извините?

Вздрогнув, я оглянулась. Женщина средних лет, в красном пиджаке, стояла позади меня. Как только я встретилась с ней глазами, она спросила:

— Вы закончили? — она указала на монитор, на котором крутилась заставка.

Голова закружилась от облегчения. Глупое предположение, что это была Сплетница, не оправдалось. Улыбнувшись, я сказала ей:

— Дайте мне полминуты.

Тема: Re: Букашка

Увидимся в три.

Инсинуация 2.06

Я пришла в костюме. Мне было плевать, если они сочтут это грубостью или паранойей. Я предпочту правилам вежливости возможность пережить удар ножа.

Сначала я доехала на автобусе до дома. Там я одела свой костюм прямо под одежду. Большая часть сегментов брони моего костюма отделялась, на месте они удерживались с помощью специальных креплений, которые просовывались через предусмотренные для этого отверстия в ткани костюма. Но так было не со всеми сегментами. Часть брони была вшита в ткань костюма, и представляла из себя узкие жесткие участки, расположенные в центре груди, спины, голеней, на запястьях, бедрах и плечах. Так что когда я одевала сверху съемные фрагменты брони, они вставали на на свои места и не сдвигались. Я посмотрела в зеркало перед уходом. Не думаю, что кто-то заметит что-нибудь необычное, если не будет очень тщательно рассматривать мою одежду, или если я не буду принимать странные позы. Сверху я накинула на костюм свободную одежду — мешковатые джинсы и толстовку, но даже в этой одежде мне казалось, что я буду выделяться.

Во мне многое изменилось, с тех пор, как я прошлой ночью лихорадочно переодевалась в пустом переулке, убирая свою одежду в старый отцовский рюкзак. Тогда я спрятала рюкзак перед тем как идти на разведку, но сегодня я решила взять его с собой. Я направилась к другому концу переулка.

Когда я приблизилась к месту ночной разборки, я отправила десяток насекомых на разведку. Я сосредоточилась на поступающей от них информации.

Насекомые, конечно, воспринимают окружающий мир совсем не так, как мы. Более того, они обрабатывают поступающую информацию в совсем другом темпе. В итоге моя сила отфильтровывает часть информации и передает мне только то, что я могу принять. Визуальная информация поступает в виде монохромных пятен света и тьмы, порой нечетких, порой чрезмерно резких. Звук почти причиняет боль, когда я пытаюсь на нем сосредоточиться, распадается на высокие и низкие звуки, которые почти не отличаются от скрежета ногтей по школьной доске. Умножьте этот поток информации в сотни, тысячи, десятки тысяч раз, и он станет невыносим. Когда я только начинала осваиваться со своей силой, я не в состоянии была всё это выдерживать. Сенсорная перегрузка фактически никогда не причиняла мне боли, даже в самом худшем своем варианте, но чувствовала я себя при этом ужасно. В такие дни мне приходилось почти всё время блокировать эту часть моих способностей.

Мне легче всего оказалось использовать поток тактильных ощущений насекомых. Это не было связано с тем, что их осязание больше соответствует человеческому, чем слух или зрение. Это было больше связано с тем, что я ощущала местонахождение каждого насекомого поблизости по отношению ко мне. Я чувствовала, когда они стояли на месте, двигались или что-то двигало их. Это был самый надежный поток информации от насекомых, который я могла хорошо интерпретировать.

Двенадцать комплектов фасеточных глаз отправленных на разведку насекомых различили три размытых силуэта на вершине чего-то большого, тёмного, подсвеченных заревом белого цвета. Белое зарево я определила как солнце. Я направила мух поближе, к "головам" фигур, и они приземлились на их коже. На них не было масок, это давало основание считать, что Сплетница говорила правду. Они были не в костюмах. В то же время не было никаких гарантий, что эти трое действительно Сплетница, Мрак и Регент, но я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы подняться по пожарной лестнице на крышу.

Это были они, без сомнения. Я узнала их даже без костюмов. Два парня и девушка. Её светло-русые волосы были уложены в свободную косу, а веснушки на переносице и эту лисью усмешку я уже видела ночью. Она была одета в чёрную с длинным рукавом футболку с рисунком в стиле граффити и джинсовую юбку до колен. Цвет её глаз удивил меня — зелёные, как бутылочное стекло.

Из двух парней тот, что пониже и помладше — примерно одного со мной возраста — был, несомненно, Регент. Я узнала его по копне черных волос. Он был красивым парнем, но не из тех, которые привлекали меня. Треугольное лицо, светло-голубые глаза и полные губы придавали ему немного сердитый вид. Я предположила у него французские или итальянские корни. Я могла представить, как девушки западают на него, но в то же время не могла сказать, что он мне нравится. Симпатичные парни, такие как Леонардо Ди Каприо, Маркус Ферт, Джастин Бибер, Джонни Депп никогда меня не волновали. Он был одет в белую куртку с капюшоном, джинсы и кеды, и сидел на бордюре у края крыши с бутылкой колы в руке.

Внешность Мрака меня, наоборот, потрясла. Выше меня по крайней мере на фут, он был обладателем кожи цвета тёмного шоколада, волос, заплетённых в косички до плеч, и мужественной челюсти типичного супергероя. Он был одет в джинсы, ботинки и простую зеленую футболку, которая показалась мне слишком прохладной для весны. Я обратила внимание на выраженный рельеф его мышц. Этот парень работал над собой.

— И вот она пришла, — усмехнулась Сплетница. — Плати.

Хмурый Регент засунул руку в карман, выудил пачку купюр и отдал Сплетнице.

— Вы делали ставки на то, что я приду? — отважилась спросить я.

— Мы спорили, придешь ли ты в костюме, — сказала Сплетница. Затем, обращаясь больше к Регенту, чем ко мне, она добавила:

— И я выиграла.

— Снова, — пробормотал Регент.

— Сам виноват, что спорил, — сказал Мрак. — Даже если бы ты спорил не со Сплетницей, это была явно провальная ставка. Идти на встречу в костюме очень разумно. На её месте я бы поступил так же. — У него был приятный голос. Взрослый голос, даже если выглядел он как восемнадцатилетний парень.

Он протянул мне руку:

— Привет, я Брайан.

Я пожала ему руку, он, не стесняясь,тоже крепко сжал мою руку в ответ. Я сказала:

— Вы можете называть меня Букашка. По крайней мере, пока я не придумаю что-нибудь получше или пока не решу, что ваша открытость — это не уловка.

Он пожал плечами.

— Клёво.

На его лице не было и тени подозрения. Я почти почувствовала себя виноватой.

— Лиза, — представилась Сплетница. Она не протянула руку для пожатия, но если б она так поступила, я бы посчитала это неуместным. В ней не было недоброжелательности, но не было и той ауры искренности, какая была у Мрака.

— Я Алек, — тихим голосом сообщил Регент, затем добавил — Суку зовут Рейчел.

— Рейчел сейчас не с нами. — сказал Мрак. — Ей не понравилась цель нашей встречи.

— Тогда возникает вопрос, — заметила я. — Что является целью этой встречи? Я немного удивлена, с какой легкостью вы раскрыли свои личности.

— Прости, — Мрак... Брайан извинился. — Это была моя идея. Я думал, что это станет проявлением доверия по отношению к тебе.

Мои глаза за желтыми затемненными линзами маски сузились, перескакивая между Лизой, Алеком и Брайаном. Я не могла прочесть ничего по выражениям их лиц.

— А, собственно, зачем вам мое доверие? — спросила я.

Брайан открыл было рот, а затем закрыл. Он посмотрел на Лизу, которая нагнулась и подобрала пластиковую коробку для завтрака. Она протянула её мне.

— Я сказала, что мы тебе задолжали. Это всё тебе, и без всяких обязательств.

Не принимая коробку, я наклонила голову, чтобы получше рассмотреть изображение на коробке.

— Александрия. Она была моим любимым героем Протектората, когда я была ребенком. Эта коллекционная коробка?

— Ну открывай же, — поторопила меня Лиза, закатывая глаза.

Я взяла коробку. По весу содержимого и по тому, как оно сдвинулось внутри и я сразу поняла, что это. Я расстегнула застёжки и открыла коробку.

— Деньги, — я выдохнула, застигнутая врасплох тем, что их было так много. Восемь пачек купюр, скреплённых бумажными полосками. Каждая из полос была подписана маркером. Двести пятьдесят в каждой...

Лиза ответила прежде, чем я успела сосчитать в уме.

— Две штуки.

Я закрыла коробку на застежки. Не зная что сказать, я молчала.

— У тебя есть два варианта. — объяснила Лиза. — Можешь принять это как подарок. Благодарность за то, что ты, намеренно или нет, прошлой ночью спасла наши задницы от Луна. Ну и, может быть, как стимул считать нас друзьями, когда ты будешь гулять в костюме и совершать свои злодеяния.

Её улыбка стала ещё шире, как будто она только что сказала что-то забавное. Может быть, это была ирония злодея, говорящего о "злодеяниях", или её смешило это старомодное слово. Она продолжила:

— Очень мало найдется людей среди местного сообщества злодеев, кто не стал бы атаковать нас, едва увидев, из-за спора о территории, различий в идеологии, борьбы за власть, или просто из-за уязвленного самолюбия.

— А второй вариант? — спросила я.

— Ты можешь принять это в качестве первой части ежемесячного пособия, на которое ты имеешь право, как член Неформалов. — ответил Брайан. — Как один из нас.

Я переводила взгляд с одного из них на другого, думая, что это шутка. Лиза всё ещё слегка улыбалась, но я решила, что это её обычное выражение лица. Алек выглядел немного скучающим. Брайан был совершенно серьёзен. Черт возьми!

— Две тысячи в месяц, — сказала я.

— Нет, — уточнил Брайан. — Это лишь сумма, которую босс платит нам за то, что мы держимся вместе и готовы действовать. Мы зарабатываем... значительно больше, чем две тысячи.

Лиза ухмыльнулась, Алек усмехнулся, со свистом втягивая содержимое бутылки колы. Я сделала себе мысленную заметку узнать об упомянутом боссе.

Не желая отвлекаться, я быстро проанализировала первую часть нашей беседы в контексте предложения о работе.

Я спросила:

— Так Сука не пришла, потому что она была против, э-э, найма?

— Да, — сказал Алек, — Мы проголосовали по этому вопросу, и она сказала нет.

— С другой стороны, все остальные сказали да. — поспешил добавить Брайан, кидая на Алека неодобрительный взгляд. — Она одумается. Она всегда голосует против добавления новых членов в группу, потому что не хочет делить деньги на пять частей.

— То есть, — я сделала вывод, — Вы и раньше пытались кого-нибудь нанять.

— Ну да, — Брайан выглядел немного сконфуженным. Он потер шею ладонью, — Но получалось не очень. Мы пробовали уговорить Вспышку, но она напугалась ещё до того, как мы сделали предложение. Мы сами были виноваты, не надо было в тот раз брать с собой Рейчел.

— А потом её сманил кто-то другой, — добавил Алек.

— Да, — Брайан пожал плечами. — Её взяла к себе Трещина. Мы даже не успели попытаться ещё раз. Потом мы предложили работу Цирку, но она нам вполне внятно объяснила, что действует в одиночку.

— Я даже выучил несколько новых матерных слов в процессе объяснения, — сказал Алек.

— Да, она очень громко отстаивала свое право на самостоятельность, — подтвердил Брайан.

— Значит, вы так старались сделать мне приятное, пришли без костюмов и с денежной премией, чтобы завоевать доверие, и уговорить меня примкнуть к вам? — сказала я, как только все кусочки мозаики в моем мозгу встали на свои места.

— Да, такова суть, — согласился Брайан. Рано или поздно, особенно после того, как Лун вышел из игры, и АПП без него сейчас ослаблена, здесь произойдет передел территории и статуса между разными бандами. Между нами, командой Трещины, остатками АПП, Империей 88, одиночными злодеями, и любыми пришлыми бандами, которые почувствуют, что могут оттяпать кусок Броктон Бей. Если до такого дойдет, нам нужны будут бойцы. Мы ещё ни разу не завалили работу, но, насколько мы трое понимаем, это всего лишь вопрос времени — как скоро мы окажемся в ситуации, когда не сможем выиграть. У нас только Сука может нанести реальный ущерб врагам.

— Я просто не понимаю, я-то вам зачем. — сказала я. — Я управляю насекомыми. Это не остановит Александрию, Глорию, или Эгиду.

— Ты расхуярила Луна, — пожала плечами Лиза, — Мне этого достаточно.

— Ну, не совсем. — ответила я. — Если ты не заметила, это вы спасли меня от него прошлой ночью. Ещё одно доказательство моей бесполезности.

— Душенька, — обратилась ко мне Лиза, — Целые команды кейпов вызывались победить Луна, но в итоге он размазывал их по асфальту. То, что ты сделала — это потрясающе. А самый смак в том, что из-за тебя этот мудак сейчас оказался на больничной койке.

Мой ответ застрял где-то в горле.

— Чего?! — только и смогла я выдавить из себя.

— Ага, — подняла бровь Лиза, — ты же помнишь, каких насекомых на него наслала? Чёрные вдовы, коричневые отшельники, златогузки, жёлтосумчатые пауки, огненные муравьи...

— Да, — перебила я её, — Я не знаю всех официальных названий, но я точно знаю, кто его кусал, и как действует яд.

— Тогда чему ты удивляешься? Несколько таких насекомых уже чертовски опасны, даже если они укусят лишь по одному разу, но ты заставила их кусать снова и снова. Когда Луна доставили под стражу, и провели медосмотр, их дежурный врач-идиот сказал что-то типа: "А, похоже, его сильно искусали насекомые, но самые ядовитые насекомые не кусают несколько раз. Давайте просто проверим его через несколько часов".

Я могла бы сказать, чем это закончится. Я закрыла рот руками, шепча: "О боже".

Сплетница усмехнулась:

— Не могу поверить, что ты не знала.

— Но он может регенерировать! — я протестующе взмахнула руками. — Токсины действуют на людей, обладающих сильной регенерацией, с эффективностью меньше одного процента.

— Они оказались достаточно эффективны, или его регенерация в какой-то момент дала сбой. — сказала Лиза. — К тому времени, как его начали лечить, у него начался крупномасштабный некроз тканей. Его сердце несколько раз останавливалось. Помнишь, куда ты нацеливала укусы насекомых?

Я прикрыла глаза. Я могла почувствовать, как моя репутация вылетает в трубу. Один из использованных мной видов пауков носит название коричневый отшельник. Вероятно, это самый опасный вид в Штатах, опаснее чёрной вдовы. Укус коричневого отшельника может заставить почернеть и сгнить кусок плоти вокруг укуса. Я заставила насекомых атаковать самые чувствительные места на теле Луна.

— Скажем так, даже при способности регенерировать в несколько раз быстрее обычного человека, Лун будет писать сидя.

— Ладно, хватит, — Брайан остановил Лизу прежде, чем она смогла продолжить. — Лун восстановится, не так ли?

Судя по взгляду, которым Брайан смотрел на Лизу, я подумала, что она может и солгать. Она пожала плечами и сказала мне:

— Он уже выздоравливает. Медленно, но идет на поправку, полное восстановление займёт у него от шести месяцев до года.

— Для тебя будет лучше, если он не сбежит, — сказал Алек, его голос был тихим, но озадаченным. — Если бы кто-то лишил меня мужского достоинства, я бы жаждал крови.

Брайан потёр переносицу.

— Спасибо, Алек. Вы двое так убеждаете нашего потенциального новобранца, что она скорее сбежит в приступе паники, прежде чем идея стать Неформалом придет ей в голову

— Откуда вы всё это узнали? — спросила я. Моё сердце тревожно забилось в такт мыслям. Брайан повернулся ко мне, и на его лице появилось озабоченное выражение, как будто он решил, что как-то задел меня. Я продолжила.

— Сплетница или Лиза, я хочу спросить кое-что у тебя. Как ты узнала все эти подробности о Луне... или о том, что я была в библиотеке, или вчера ночью, что скоро появится кейп?

— Библиотека? — вмешался Брайан, бросая еще один мрачный взгляд на Лизу.

Та проигнорировала вопрос Брайана и подмигнула мне.

— У девушки должны быть свои секреты.

— Лиза — одна из причин, по которой мы ещё ни разу не завалили работу, — сказал Алек.

— А наш босс — чуть ли не все остальные причины, — закончила Лиза за него.

— Это ты так говоришь, — проворчал Брайан. — Но давайте не будем об этом.

Лиза улыбнулась мне.

— Если хочешь подробно узнать, чем мы занимаемся, тебе придется вступить в нашу команду. Могу добавить лишь то, что мы — хорошая группа. Наш послужной список впечатляет, мы получаем удовольствие и прибыль от работы. Без далёких планов. Без реальной ответственности.

Я поджала губы, скрытая маской. Я получила немало информации, но в то же время вопросов стало больше. Кто этот босс, которого они упомянули? Формировал ли он или она другие команды успешных злодеев, в Броктон Бей или в других местах? Что сделало этих ребят такими эффективными? Могла ли я узнать их секреты, и использовать сама?

Я ведь не собиралась подписывать сделку кровью или что-то вроде этого. Я решила воспользоваться шансом.

— Хорошо, я в деле. — сказала я.

Инсинуация 2.07

Как только я согласилась примкнуть к Неформалам, раздались воодушевляющие хлопки и гиканье. Мне стало немного неловко — ведь я действовала не от чистого сердца. В то же время я была довольна собой, вопреки всякой логике.

— Что мы делаем дальше? — спросила Брайана Лиза.

— Не знаю, — ответил Брайан, — Мы первый раз в такой ситуации. Думаю, надо известить Рейчел, но она говорила, что, возможно, будет сегодня на работе.

— Если новенькая не против, давайте вернёмся на нашу базу, — предложила Лиза. — Посмотрим, там ли Рейчел, отпразднуем пополнение наших рядов, и введём её в курс дела.

— Конечно, — сказала я.

— Это всего в паре кварталов отсюда, — сказал Брайан, — Но если ты пойдёшь в костюме, мы будем несколько выделяться из толпы.

На секунду я уставилась на него, будто не понимая, о чем он говорит. Затем осознала, что если я буду слишком долго думать над ответом, я провалю свой план в самом его начале. Как бы то ни было, я отвесила себе мысленный пинок. Конечно же, это было естественно, присоединившись к их команде, я должна буду раскрыть им свою личность, как и они — мне. И пока я этого не сделаю, они не будут мне доверять.

Не важно, что было причиной моего просчёта — недостаток сна в последнее время, или события, произошедшие сегодня в школе. Последствия от этого не менялись. Я загнала сама себя в угол и не знала, как выбраться.

— Хорошо. — сказала я, стараясь не выдать своего волнения. Надеюсь, что мне это удалось. — Этот костюм тяжело скрыть под одеждой. Можно мне где-нибудь переодеться?

— Тебе нужен какой-нибудь переулок, или... — начала Лиза.

— Я переоденусь тут, только дайте мне минуту, — выпалила я, оглядевшись. Дома в этой части города были одно— или двухэтажными. Здания выше, чем то, на крыше которого мы находились, были не меньше чем в полутора кварталах от нас. Из окон соседних зданий вряд ли будет видно, как я переодеваюсь, а из дальних зданий я буду выглядеть как фигурка двухдюймовой высоты. Я буду очень удивлена, если кто-нибудь увидит, как я тут снимаю костюм, и сможет потом меня опознать.

Как только все трое направились к пожарной лестнице, я вытащила из рюкзака сменную одежду. Если снять броню, мой костюм был единым целым, не считая пояса и маски. Я не снимала маску, пока стягивала с себя костюм. Ничего неприличного в моем виде не было — под костюмом я носила майку и чёрные велосипедные шорты, отчасти для утепления. Шёлк — не самый тёплый материал. Я надела джинсы и толстовку, затем растерла ладонями руки и плечи, чтобы унять лёгкую дрожь от холода. Затем убрала в рюкзак коробку для ланча и костюм.

Я сожалела, что не взяла с собой ничего лучше свободной толстовки и джинсов, которые были мне велики. Сожаление быстро превратилось в беспокойство. Что они подумают, когда увидят меня такой, какая я есть? Брайан и Алек — симпатичные парни, каждый по своему. Лизу можно было назвать скорее красивой. Моя собственная оценка для меня была где-то между "ботаником" и "обычной" на шкале привлекательности. Самооценка внешности зависела от настроения, которое у меня было в тот момент, когда я смотрела на себя в зеркало. Они были классными, уверенными в себе, даже нахальными. А я... была я.

Я прервалась прежде, чем успела накрутить себя. Я не была обычной прежней Тейлор. Здесь и сейчас я та девушка, которая отправила Луна в больницу, даже если это произошло случайно. Я работаю под прикрытием и собираюсь получить важную информацию об особо опасной банде суперзлодеев. Пока я не придумала подходящего прозвища, я была Букашкой, той, кого Неформалы пригласили в свою команду.

Я солгала, если бы сказала, что уверенно спустилась по пожарной лестнице. Тем не менее, мне удалось привести себя в порядок. Я спустилась, маска всё ещё была на мне, костюм уже был сложен в сумку. Я встала перед ними, огляделась, чтобы убедиться, что рядом больше никого нет, а затем сняла маску. Несколько мучительно долгих ударов сердца я стояла полуслепой, пока не надела очки, лежавшие в сумке.

— Привет, — сказала я, запинаясь и расчёсывая волосы пальцами. — Думаю, будет не очень удобно, если вы будете продолжать называть меня Букашкой или новичком. Меня зовут Тейлор.

Использование реального имени было самой настоящей авантюрой с моей стороны. Я боялась, что через пять минут начну себя ругать за это, как и после того, как осознала, что мне придётся показаться им без костюма. Но я сказала себе, что нужно идти до конца. Правда может спасти мне жизнь, если они решат проверить меня, или я наткнусь в их компании на знакомого. Я надеялась, что к тому времени, когда всё закончится, я, возможно, смогу договориться с кем-нибудь влиятельным, вроде Оружейника, чтобы избежать огласки моего настоящего имени. Это должно быть выполнимо, учитывая уровень изоляции некоторых тюрем, в которых отбывали наказание суперзлодеи. В любом случае, я подумаю об этом, когда вплотную столкнусь с проблемой.

Когда я представилась, Алек едва заметно закатил глаза, а Брайан просто улыбнулся. Лиза положила руку мне на плечо и приобняла. Она была немного старше меня, поэтому её рост идеально подходил для такого жеста. Что застало меня врасплох, так это насколько хорошо мне стало от её объятия. Как будто я долго-долго ждала, чтобы меня обнял кто-то, кроме отца.

Все вместе мы двинулись дальше в доки. Я жила на периферии доков всю свою жизнь. Большинство людей сказали бы, что мой район был частью доков, но в действительности я никогда не заходила в те части района, которые создавали ему плохую репутацию. По крайней мере, если не считать вчерашнюю ночь.

За порядком здесь никто не следил. Это место было похоже на заброшенный город, как будто война или катастрофа заставила людей покинуть его на несколько лет. Трава и сорняки росли между плитами тротуара, выбоины на дороге были такого размера, что в них можно спрятать кошку; все здания выгоревшие, выглядят как смесь облупившейся краски, потрескавшегося бетона и ржавого металла. На обесцвеченных зданиях яркими пятнами выделяются свежие граффити. Когда мы проходили мимо того, что когда-то было главной дорогой для грузовиков, перевозивших грузы между доками и складами, я увидела опоры линий электропередач без проводов. Когда-то сорняки оплетали столбы почти полностью, а затем увяли. Теперь каждый столб был беспорядочно покрыт останками мёртвых бурых растений.

Здесь были и люди, пусть и немного. Как вполне ожидаемые, вроде бездомной побирушки с тележкой из супермаркета, или старика без рубашки с бородой почти до самого пупка, собирающего банки и бутылки из мусорного контейнера, так и неожиданные — я видела женщину, которая выглядела удивительно нормальной, в почти чистой одежде, следившую за четырьмя почти одинаковыми детьми, игравшими у здания завода с выцветшей вывеской. Возможно, они жили там, или их мать работала рядом и ей ничего не оставалось, кроме как брать детей с собой. Мы прошли мимо художника и его подруги, на вид им было около двадцати лет, они сидели на тротуаре рядом с кучей своих картин. Девушка помахала Лизе, когда мы проходили мимо, и Лиза помахала ей в ответ.

Местом нашего назначения оказалось заводское здание из красного кирпича с массивной раздвижной металлической дверью, запертой цепью. И дверь и цепь настолько проржавели, что я бы и не подумала, что ими вообще пользовались. Размер двери и ширина дороги говорили о том, что в лучшие времена завода сюда завозили большие грузовики, или небольшие лодки. Само здание было большим, в два или три этажа, и тянулось почти на половину квартала. Фон вывески в верхней части здания выцвел от красного до бледного оттенка оранжево-розового, но я смогла разобрать белые буквы, которые гласили: "Сварка Редмонда".

Брайан впустил нас не через большие ржавые ворота, а через маленькую дверь на фасаде здания. Внутри было темно, помещение освещалось лишь рядами пыльных окон под потолком. Я едва могла разглядеть скелеты массивных машин и ленты конвейера. Простыни покрывали большую часть пустых и ржавых корпусов механизмов. Увидев паутину, с помощью своей силы я исследовала помещение и ощутила повсюду насекомых. Здесь давно уже никто из людей не хозяйничал.

— Идём, — позвал меня Брайан. Я оглянулась и увидела, что он поднимался по винтовой лестнице в углу. Я последовала за ним.

После запустения на первом этаже, второй этаж просто шокировал. Это был лофт со стенами из красного кирпича, потолка не было — только крыша и скелет металлических балок над головой. В целом, здесь можно было выделить три секции, хотя и весьма условно, поскольку планировка была открытой.

Лестница вела в место, которое я бы назвала гостиной, хотя по площади территория была почти такой же, как весь первый этаж моего дома. Пространство разделялось двумя диванами, которые стояли под прямым углом друг к другу, перед журнальным столиком и одним из самых больших телевизоров, которые я когда-либо видела. Под телевизором валялись с полдюжины игровых консолей, DVD-проигрыватель и одно или два устройства, которые я не узнала. Возможно, у них был видео-рекордер TiVo, хотя я его никогда не видела. Звуковые колонки размером больше, чем наш домашний телевизор, стояли по бокам. За диванами были столы и открытое пространство, покрытое коврами и полками, установленными вдоль стен. Полки были наполовину заполнены книгами и журналами, остальное место занимала всяческая фигня, от снятой обуви до свечей.

Вторая секция представляла собой группу комнат. Хотя их было трудно так назвать, они больше походили на кабинки, по три напротив каждой стены с проходом между ними. Они были приличного размера, всего было шесть дверей, но стены каждой комнаты были высотой всего около восьми футов,и не доходили до крыши. На трёх дверях были рисунки баллончиком с краской. На первой двери был рисунок короны в эффектном стиле граффити. На второй были изображены стилизованные силуэты мужчины и женщины на голубом фоне, напоминающие обычные знаки на уборных. На третьей — лицо девушки с губками, сложенными куриной гузкой. Я поняла, что означают эти рисунки.

— Хороший рисунок, — сказала я, указывая на дверь с короной. Как-то глупо получилось, что это была моя первая фраза с тех пор, как мы вошли в комнату.

— Спасибо, — ответил Алек. Судя по всему, рисунок он делал сам.

Я прервалась на секунду, чтобы осмотреться. В дальней части лофта, последней из трёх секций, был большой стол и несколько шкафов. Хотя я не могла получше рассмотреть, не пересекая весь лофт, я поняла, что это их кухня.

Кругом был беспорядок. Я чувствовала себя неловко, обращая на это внимание, но коробки для пиццы валялись на одном из столов, на журнальном столике перед диваном стояли грязные тарелки, одежда висела на спинке одного из диванов. Я видела банки из-под колы или даже пива, сложенные пирамидой на столе в дальнем зале. Здесь было не так уж грязно, как показалось вначале. Этот беспорядок словно говорил: "Это наше место, мы тут без присмотра взрослых".

— Я завидую, — честно призналась я.

— Дурында, — сказал Алек, — Чему ты завидуешь?

— Я имею ввиду, что это круто, — запротестовала я, защищаясь.

Лиза вмешалась прежде, чем Алек успел ответить.

— Думаю, Алек намекает, что отныне это и твое место. Всё это принадлежит команде, и сейчас ты её часть.

— О, — сказала я, чувствуя себя глупо. Лиза и Алек направились в гостиную, в то время как Брайан ушел в дальний конец лофта. Когда Лиза позвала меня, я пошла за ней. Алек лёг, занимая весь диван, поэтому я присела на второй диван, на другом его конце, подальше от Лизы.

— Комнаты, — сказала Лиза. — на дальней стороне, по порядку от ближней к дальней идут комната Алека, ванная, и моя комната.

Значит, комната Алека за дверью с рисунком короны, а Лизы — за дверью с рисунком женского лица. Она продолжила:

— На стороне поближе к нам находится комната Рейчел, комната для её собак и кладовка.

Лиза замолчала, потом посмотрела на Алека и спросила:

— Ты думаешь, ей...

— Ну разумеется, — оборвал её Алек.

— Что? — спросила я, чувствуя себя потерянной.

— Мы разберём кладовку, — решила Лиза. — Так что у тебя будет комната.

Я опешила.

— Вы не должны делать это для меня. — сказала я ей. — У меня есть дом.

Лиза почти болезненно поморщилась. Она спросила:

— Может, мы просто дадим тебе комнату и не будем поднимать шум? Будет намного лучше, если у тебя тут будет собственный угол.

Я, должно быть, выглядела смущённой, потому что Алек объяснил.

— У Брайана есть квартира и он не хочет иметь здесь отдельную комнату, но они с Лизой регулярно спорят из-за этого. Если он по каким-то причинам не может пойти домой, ему негде спать, кроме общего дивана. Ему некуда класть вещи, поэтому они валяются повсюду. Если у тебя будет своя комната, ты сделаешь всем нам одолжение.

— Хорошо, — сказала я. И добавила: — Спасибо. — скорее за объяснение, чем за саму комнату.

— Последний раз, когда он столкнулся с Призрачным Сталкером, он вернулся сюда и залил кровью белый диван, — проворчала Лиза, — диван за девятьсот долларов, и нам пришлось заменить его.

— Ёбаный Призрачный Сталкер, — посочувствовал Алек.

Брайан возвращался с противоположной стороны лофта. Повысив голос, чтобы мы могли услышать его оттуда, он сказал:

— Рейчел тут нет, её собак тоже. Должно быть, она выгуливает их, либо работает. Чёрт возьми. Как-то мне неспокойно, когда она вот так уходит. — Он дошёл до диванов, и увидел, что на одном из них растянулся Алек.

— Убери ноги, — сказал Брайан.

— Я устал. Выбери другой диван, — пробормотал Алек, прикрыв лицо рукой.

Брайан глянул на меня с Лизой, и она сразу подвинулась, уступая место. Брайан строго посмотрел на Алека, и сел между мной и Лизой. Я чуть подвинулась и подвернула под себя ногу, чтобы дать ему больше места.

— Итак, — объяснил Брайан. — Дело обстоит так. Две штуки только за то, что ты являешься членом команды. Принимаешь участие в обсуждениях, каким делом мы будем заниматься, выходишь на дело, приходишь, если команда в тебе нуждается.

— У меня нет телефона, — призналась я.

— Мы найдём тебе телефон, — сказал он так, как будто это даже не стоило упоминания. Так вероятно и было. — Обычно мы берём от десяти до тридцати пяти тысяч за работу. Мы делим их на четыре... теперь уже на пять частей, раз ты в команде.

Я кивнула, а затем медленно выдохнула.

— Это не мелочь.

Брайан кивнул, слабая улыбка заиграла на его губах.

— Ага. Теперь ты хочешь узнать, что мы замышляем?

Я несколько раз моргнула, уклоняясь от прямого ответа.

— Против других местных кейпов? Я собирала информацию в интернете, несколько лет подряд запоем читала журналы про кейпов, особенно после того, как получила свои способности... но я не знаю. Если последние двадцать четыре часа чему-то научили меня, так это тому, что я много чего не знаю, и мне остаётся прочувствовать это на собственной шкуре.

Брайан улыбнулся. Я хочу сказать, по-настоящему улыбнулся. Это заставило меня увидеть в нем мальчика, а не почти взрослого мужчину. Он ответил:

— Представь себе, до большинства людей это не доходит. Я постараюсь рассказать всё, что знаю, чтобы тебя не застали врасплох, но не стесняйся спрашивать, если что-то непонятно. Хорошо?

Я кивнула, и его улыбка стала ещё шире. Он сказал с добродушной усмешкой:

— Не могу даже объяснить, насколько приятно, что ты так серьёзно всё воспринимаешь, в отличие от некоторых, — он замолчал, чтобы наклониться и пнуть диван, на котором лежал Алек. — Мне пришлось выкручивать кое-кому руки, чтобы заставить слушать, а некоторые, — он ткнул пальцем через правое плечо. — Думают, что знают всё.

— Я действительно знаю всё, — сказала Лиза. — Это и есть моя сила.

— Что? — сказала я, прерывая Брайана. Моё сердцебиение участилось, хотя я и так была напряжена. — Ты всеведущая?

Лиза рассмеялась.

— Нет, нет. Хотя кое-что я знаю. Моя сила многое мне сообщает.

С трудом сглотнув, и надеясь, что не привлекла этим внимания, я спросила.

— Например?

Например, почему я вообще присоединилась к их команде?

Лиза подалась вперёд и положила локти на колени.

— Например, я знала, что ты была в библиотеке, когда отправила мне сообщение. Если бы я хотела, я бы могла взломать базу данных сайта и покопаться в журналах событий, чтобы найти адрес, с которого отправлялось письмо, но моя сила позволила пропустить этот шаг. — она щёлкнула пальцами.

— А зачем ты упомянула, что знаешь, где она находится? — спросил Брайан нарочито спокойным тоном.

— Я хотела посмотреть на её реакцию. Немного проверить её, — усмехнулась Лиза.

— Чёрт побери..., — начал было Брайан, но Лиза отмахнулась.

— Я просвещаю новичка, — сказала она, — Наорёшь на меня позже.

Не позволяя ему ответить, она повернулась ко мне и объяснила.

— Моя сила заполняет пробелы в моих знаниях. Мне нужно с чего-то начать, но я могу использовать подсказки своей силы, чтобы получить ещё больше подсказок, всё это соединяется, образуя постоянный поток информации.

Я сглотнула.

— Так ты точно знала прошлой ночью, что скоро должен был появиться кейп?

— Да, — сказала она. — назовём это хорошо обоснованным предположением.

— И ты точно так же узнала о том, что произошло в ШП?

Улыбка Лизы стала шире.

— Я признаю, что немного лукавила. Используя силу, я могу легко узнать любые пароли. Когда мне скучно, я копаюсь в цифровых документах ШП и смотрю реалити-шоу через их камеры наблюдения. Это полезно, потому что я не только узнаю то, что вижу, слышу или читаю, но моя сила даёт ещё и дополнительную информацию, например, подмечает изменения в их процедурах или в работе с персоналом.

Я уставилась на неё, ужасаясь, что работаю под прикрытием против девушки с суперинтуицией.

Принимая мое молчание за изумление, она улыбнулась своей фирменной лисьей улыбкой.

— Это не настолько уж круто. Лучше всего мне удаётся узнавать конкретные вещи: где что находится, сроки, шифры и всё такое. Я могу узнать что-то по языку тела или распорядку дня, но это менее надёжно и причиняет головную боль. Вызывает информационную перегрузку, если ты понимаешь, о чём я.

Я понимала. Её объяснение перекликалось с моими размышлениями по поводу моей неспособности видеть и слышать через насекомых. Тем не менее, её слова не успокоили меня.

— И, — сказал Брайан, всё ещё сердито глядя на Лизу. — Даже если она многое знает, это не значит, что она не может иногда протупить.

Лиза толкнула его в плечо.

— А какие у вас силы? — спросила я Брайана и Алека, надеясь сменить тему.

Но они не успели мне ответить. Я услышала лай снизу. Несколько секунд спустя я стояла в трёх шагах от дивана. Три рычащих собаки оттеснили меня и прижали к стене, слюна летела у них изо рта, их челюсти лязгали и пытались ухватить меня за лицо и руки.

Инсинуация 2.08

— Отзови собак! — крикнул Брайан.

Самая крупная псина, уродливый ротвейлер, или дворняга с примесью ротвейлера, схватил меня челюстями за запястье. Мои колени чуть не подогнулись в ответ на боль, которая только усилилась, когда он внезапно рванул голову вбок и дернул мою руку. Я упала, и две другие собаки мгновенно оказались на мне — немецкая овчарка и какой-то голый терьер с отсутствующими ухом и глазом.

Немецкая овчарка продолжала лаять и щелкать зубами перед моим лицом, иногда хватая растрепанные волосы, чтобы потянуть их на себя. Вторая собака царапала меня когтями и покусывала, пытаясь найти уязвимое место, куда можно было бы вцепиться зубами.

Ротвейлер всё ещё сжимал моё запястье, он тянул его на себя, будто хотел куда-то меня утащить. Я стиснула зубы от боли и попыталась придумать, что я могу ещё сделать, чтобы защитить руки, ноги и лицо, кроме как свернуться в позе эмбриона.

— Отзови своих ёбаных собак! — снова проревел Брайан.

Я почувствовала, как зуб или коготь процарапал мне ухо. Думаю, именно это так напугало меня, что моё хладнокровие дало сбой, и я закричала.

Через секунду или две, показавшихся мне вечностью, пока меня пыталась разорвать свора собак, раздался свисток. Услышав звук, собаки резко отступили. Одноглазый терьер несколько раз злобно гавкнул, и долгое время рычал, будто давая знать, что он все еще готов напасть и не оставит всё просто так.

Лиза и Алек помогли мне встать на ноги. Я тряслась как осиновый лист. Одной из рук я сжимала предплечье другой руки, чтобы остановить дрожь и успокоить боль. Слезы навернулись на глаза, и я так сильно стиснула зубы, что заболела челюсть.

На противоположной стороне комнаты Брайан потирал тыльную сторону одной из ладоней. Три собаки сидели в струнку в десяти футах от девушки, которая лежала на земле. Из обеих её ноздрей текла кровь. Я узнала её по фото, которое видела на посвященной ей странице вики. Рейчел Линдт. Адская Гончая. Сука.

— Блять, я ненавижу, — зарычал Брайан на девушку, делая акцент на ругательстве, — когда ты доводишь меня до такого.

Сука чуть приподнялась, наполовину прислонясь к стене напротив, откуда ей было лучше видно комнату. И меня. Увидев её в лицо, я поняла, что моё впечатление от её фото на сайте было верным. Она не была привлекательной. Недоброжелатель мог бы назвать её "бучем", и я тоже не испытывала к ней добрых чувств. Черты её лица больше подошли бы парню, а не девушке. У неё было квадратное лицо, густые брови и, по видимому, неоднократно сломанный нос. Возможно, он в очередной раз был сломан минуту назад, потому что из её ноздрей сочилась кровь. Она была плотного телосложения, но не толстой. Её торс был шире, чем мой вместе с руками, прижатыми к туловищу — и шире и толще, и мышц гораздо больше. На ней были ботинки, чёрные драные джинсы, и зеленая армейская куртка поверх серой толстовки с капюшоном. Её рыжеватые волосы были слишком коротко подстрижены.

Я глубоко вздохнула. Затем медленно, чтобы не запинаться и не позволить голосу дрогнуть, я спросила

— Нахуя ты сделала это?

Она не ответила. Вместо этого она облизала верхнюю губу, слизывая кровь и улыбнулась. Грубая, самодовольная, насмешливая ухмылка. Даже при том, что именно она лежала на полу с кровотечением из носа, в её голове она была победителем. Или типа того.

— Твою ж, сука, мать! — орал Брайан. Он продолжал говорить что-то ещё, но я не слышала его из-за гула моей силы в ушах. Я осознала, что моя рука сжата в кулак и по привычке заставила себя расслабиться и разжать пальцы.

А дальше, как и много раз за последние несколько дней и недель, я начала искать причины, чтобы оправдать свою сдержанность. Это стало почти рефлексом. Когда мои мучители доводили меня, мне приходилось брать себя в руки и убеждать себя, что я не могу ничего сделать и не должна им мстить.

Несколько мгновений я плыла по течению. А потом я осознала, что уже вырвалась из поддерживающих меня рук Лизы и Алека и бегом пересекла половину комнаты, в то же время понимая, что у меня нет причин сдерживаться. Я обратилась к насекомым и поняла, что использовала силу, даже не думая об этом. Они уже собирались на лестнице и у окон. Всё, что требовалось — приказать им, и они стали заполнять комнату большим потоком. Тараканы, уховертки, пауки и мухи. На так много, как хотелось бы, я ведь не использовала свою силу заранее, чтобы собрать побольше, но и этого было достаточно.

Сука увидела моё приближение и подняла пальцы ко рту, но я не дала ей возможности отдать приказ. Я пнула её в лицо, как пинают футбольные мячи, и вместо свиста она прикрыла голову руками. Моя нога отскочила от её рук и всё её тело дернулось, когла она уклонилась от удара.

Так как я не притормозила, подбегая к ней, мне пришлось вытянуть руки, чтобы не удариться о стену. Волна жгучей боли хлынула по моей руке от удара, начинаясь в запястье, куда меня укусил ротвейлер. Вспомнив о собаках, я глянула вправо, и увидела, что самая крупная стоит наготовое, чтобы придти на помощь своей хозяйке. Я заставила большую часть насекомых занять место между мной и зверями. Я пустила между собой и собаками большую тучу насекомых. Перед тем, как рой скрыл от меня собак, я увидела, что они пораженно отступают от массы насекомых.

Оказавшись стоящей над Сукой, прижавшейся к стене, я усилила атаку. Её руки прикрывали лицо и грудь, но я увидела её открытое ухо и нанесла удар ногой. Её голова ударилась о пол и кровь потекла из верхушки уха. Вид крови почти остановил меня, но я знала, что отступление даст ей возможность натравить на меня собак. Я ударила её в живот, и, когда она подтянула колени вверх, чтобы защитить его, я нанесла резкий удар между ног. Мне удалось трижды врезать ей по ребрам, прежде чем она опустила вниз локоть, чтобы защитить их.

У меня не получилось избить её сильнее, поскольку собаки пересилили свой страх перед насекомыми и приближались, кружась вокруг нас, пока рой поспевал за ними. Я прекратила бить Суку, чтобы отойти от нее и встретить собак лицом к лицу. Я знала, что могу натравить на них насекомых, но что-то мне подсказывало, что собаки не станут просто визжать и убегать, пока кто-то причиняет боль их хозяйке. Я могу заставить рой атаковать, но если боль от укусов не остановит их, то они нападут на меня и я окажусь в той же ситуации, что и минуту назад. Сомневаюсь, что Сука отзовет их во второй раз.

Тень закрыла обзор, как чернильно-чёрный занавес, упавший прямо передо мной, блокируя вид на половину комнаты и собак. Через секунду клочья чёрного дыма растворились, и я была поражена, увидев Брайана прямо перед собой, между мной и собаками.

— Хватит, — чётко произнес он. Маленький одноухий терьер-циклоп зарычал на него в ответ.

Затем последовал незнакомый звук. Только когда Сука попыталась ещё раз, с большим успехом, тогда я поняла, что первый звук был слабой попыткой свиста. Собаки взглянули на хозяйку, и отступили, всё ещё сторонясь роя. Я тоже немного попятилась, стараясь, чтобы Брайан оставался между мной и собаками.

Сука откашлялась, и подняла голову, чтобы взглянуть мне в глаза. Она потрогала ухо рукой. Ее ладонь стала красной от крови. Как только немецкая овчарка вернулась к ней, она положила эту же ладонь на голову собаке. Другие две собаки тоже придвинулись к ней, в стремлении защитить, но их внимание целиком оставалось на мне и Брайане.

Прошло несколько секунд. Сука больше не предпринимала агрессивных выпадов, и я отдала приказ рою разлететься. Я видела, как Брайан заметно расслабился после того, как остатки роя скрылись в трещинах.

— Больше никаких драк, — сказал он более спокойным голосом. — Это я тебе говорю, Рейчел. Всё, что ты получила от Тейлор, ты заслужила.

Она уставилась на него, кашлянула, затем посмотрела на двух других ребят. Затем сердито опустила взгляд к полу.

— Тейлор, идем, присядем. Я обещаю, больше такого...

— Нет, — прервала его я. — На хуй. Пошли-ка вы все на хуй.

— Тейлор...

— Ты сказал, она не обрадуется, если я присоединюсь к вам. Ты не говорил, что она так расстроится, что попытается меня убить.

Сука и Брайан заговорили одновременно, но Брайан остановился, когда она снова закашлялась. Справившись с кашлем, Сука прорычала:

— Если б я приказала им тебя убить, ты не успела бы даже крикнуть, как Брут вырвал бы тебе горло. Я дала им приказ "сделать больно".

Я рассмеялась, лишь немного более высоким тоном, чем обычно.

— Отлично. Она тренирует собак, только чтобы слегка делать людям больно? Да ладно. Идите на хуй, ребята. Считайте это очередной неудачной попыткой вербовки.

Я направилась к лестнице, но не успела сделать и двух шагов, как путь мне преградила стена черноты. В вики сила Брайана была описана как способность генерировать тьму. Я знала, где лестница, и где перила, так что я протянула перед собой руку, чтобы удостовериться, что я не набреду на непроницаемое силовое поле. Но тьма была больше похожа на дым, и я продолжила движение. Как только я вошла в черноту, она заскользила у меня по коже, как масло странной консистенции. В сочетании с абсолютным отсутствием света это было зловеще. Я даже не могла сказать, открыты у меня глаза или закрыты.

Как только я нащупала перила, на мои плечи опустились чьи-то руки. Я резко обернулась и сбросила их. Я повысила голос, почти прокричала:

— Отвали!

Вот только я едва услышала собственные слова. Звук отдавался эхом, как будто шел издалека, и приобрел гулкость, как будто кто-то кричал со дна глубокого колодца. Тьма не только блокировала свет. Она точно так же поглощала звук. Я отпустила перила, чтобы встретить другого человека во тьме, и ощутила приступ паники, когда поняла, что больше не знаю, где лестница. Структура тьмы была непостоянна, невозможно было точно определить движения тела. Это напомнило мне ощущения под водой, когда я терялась, и не знала с какой стороны поверхность. Правда, сейчас я могла определить, где верх, но больше ничего.

Сенсорная депривация. Когда я вспомнила это определение, то почувствовала себя лучше. Сила Брайана играла с чувствами... Зрение, слух, осязание. Но я не была ограничена лишь ими. С помощью своей силы я прочувствовала, где находятся все насекомые и в лофте, и на фабрике этажом ниже. Используя их как моряки используют маяки, я определила, где должна находиться лестница, и нашла перила. Больше меня никто не хватал, так что я торопливо сбежала вниз по лестнице, вон из угнетающей тьмы.

Я была всего в нескольких шагах от двери, когда меня позвал Брайан, — Тейлор!

Я повернулась, и увидела, что он был один.

— Ты опять будешь использовать на мне свою силу? — спросила его я, настороженно, сердито.

— Нет. Не на открытом месте, когда я без костюма, и не на тебе. Это вообще было большой глупостью с моей стороны. Я не задумывался над этим, я просто хотел как-то удержать тебя. Я почти не замечаю свою тьму, поэтому забываю, как она действует на других людей.

Я начала поворачиваться, чтобы уйти, но Брайан быстро шагнул ко мне, и я остановилась.

Он попробовал еще раз:

— Слушай, извини меня. За всё. За использование на тебе своей силы, и за Суку.

Я прервала его прежде, чем он успел продолжить.

— Не надо волноваться. Я никому не скажу то, о чём узнала сегодня вечером, я не буду атаковать вас, если столкнусь с вами в костюме. Я оскорблена, но не настолько зла. — Я не была уверена, насколько это было правдой, но нужно было что-то сказать.

Он ничего не сказал в ответ. Я добавила.

— Вы сами предлагали мне выбор. Я могла взять деньги и уйти или присоединиться к вашей команде. Я передумала. После того, как повел себя ваш товарищ по команде, вы виноваты передо мной. Сильно виноваты.

— Если бы всё зависело только от меня, я бы избавился от Суки и оставил тебя, — сказал Брайан.

Его слова оказались подобны ведру холодной воды, они заставили меня опомниться. Я оскорблена, я в ярости, и почему? Потому, что почувствовала себя преданной и разочарованной. Ирония судьбы — то, что я планировала для других обрушилось в первую очередь на меня. Я бы не чувствовала себя столь разочарованной и преданной, если бы общение с ними не доставляло мне удовольствие. И Брайан, по-видимому, чувствует примерно то же самое.

Я глубоко вздохнула.

— Но ты ведь так не сделаешь? — уточнила я.

— Всё очень сложно. Как бы мне ни хотелось, чтобы ты была в команде, мы полагаемся на босса, который нам платит, предоставляет информацию, оборудование, помогает сбыть то, что мы крадём. А она выступает в качестве ударной силы. Мы потеряли бы всё, если б выгнали её.

— Я стала... — я чуть было не сказала "супергероем", — кейпом, чтобы уйти от всего этого дерьма, от таких придурков как Сука. — я не забыла, что Сплетница напугала меня, но я не могла сказать об этом вслух.

— Вернись обратно, Тейлор. Пожалуйста. Я лично гарантирую, что не позволю ей повторить подобное, или я брошу команду! Тебе больно, у тебя идёт кровь. Твоя одежда разорвана и ты оставила свои деньги наверху. У меня есть навыки оказания первой помощи. По крайней мере, позволь перевязать тебя и одеть в нормальную одежду.

Я посмотрела на свою руку. Моя правая рука сжимала запястье левой, на рукаве свитера была кровь. И мой костюм остался наверху. Блять.

— Ладно, — вздохнула я. — Но будьте уверены, я возвращаюсь только потому, что этого не хочет она. Если я просто уйду, значит она выиграла, а я не собираюсь этого допустить.

— Мне этого достаточно, — Брайан улыбнулся и открыл мне дверь.

Инсинуация 2.09

Когда мы с Брайаном вернулись в лофт, моё чувство тревоги зашкаливало. Дело было не только в том, что мне опять придётся быть рядом с Сукой, но мне ещё придётся столкнуться с Лизой и Алеком. После криков и разговоров о выходе из команды я передумываю и возвращаюсь. Отчасти мне хотелось извиниться, но всё-таки я решила, что этого не стоит делать. Я же была права во всём, что сказала и сделала, ведь так? Возможно, это всё просто потому, что я не привыкла использовать насилие и повышать голос.

Как я и боялась, нас встретило неловкое молчание. Сука сидела в кресле около одного из столов, её собак нигде не было видно. При виде меня она нахмурилась, но ничего не сказала. Алек ухмыльнулся, но я не могла понять, улыбается ли он потому что рад, или смеётся надо мной. Для этого я его слишком плохо знала.

— Рада, что ты вернулась, — сказала Лиза с лёгкой улыбкой, — Алек, можешь принести аптечку? Она может быть в кладовой.

Пока Алек искал аптечку, Брайан усадил меня на подлокотник дивана, а я стянула свою толстовку, чтобы лучше осмотреть нанесённые мне повреждения. Я приподняла майку на боку, чтобы увидеть место, куда меня укусила одна из собак. Самое худшее досталось ткани, и я получила только три или четыре мелких царапины. Ещё были синяки, и несколько болезненных кровоточащих мест, но я посчитала, что смогу оправиться от этих травм в течении пары дней. Неприятным был порез на моем ухе — его будет гораздо труднее скрыть, но я была уверена, что мне удастся удержать всё это в тайне от отца.

Лишь в одном месте рана была серьёзнее: клык глубоко вошёл в предплечье и пропорол рану примерно на пару сантиметров в сторону запястья. Область вокруг раны уже приобретала цвет синяка. Не знаю, насколько глубоким был укус, мне казалось, что он должен болеть сильнее. Кровь тонкой струйкой стекала по руке, и пока не останавливалась.

— Господи, — сказала я, ни к кому особо не обращаясь.

— Знаешь, это было круто, — произнёс Алек, вернувшись с аптечкой, — Не думал, что ты способна кому-то навалять.

Я сердито глянула на него, но он просто сидел на спинке дивана и дрыгал ногами, как взбудораженный ребёнок.

— Думаю, надо промыть рану и зашить. Способности Сплетницы подскажут, где нужно наложить швы, — тихо сказал Брайан.

— Ладно, — согласилась я.

Я бы не сказала, что наложение швов сплачивает людей, но Сука всё это время сидела тихо. Брайан промыл и зашил как рану на моей руке, так и ухо Суки, порванное моим пинком. Брайан наcтоял, чтобы я приняла две таблетки тайленола, хотя у меня всего лишь немного болела рука. Я нехотя подчинилась. Никогда не любила принимать таблетки, и не замечала от них особого эффекта.

— Ты обучался первой помощи? — поинтересовалась я, чтобы сказать хоть что-то и нарушить тягостное молчание.

— Мы все обучались, — пожаловался Алек, — Брайан заставил нас всех пройти полный курс меньше чем через неделю после сбора команды. Такой головняк, реально! Он и тебя заставит.

— Я уже, — призналась я, — Одна из первых вещей, которые я сделала.

Я слегка вздрогнула, услышав ворчание слева, но это всего лишь выругалась Рейчел, когда Лиза прижала ватный диск к её уху.

Брайан просто посмотрел на меня, и у него снова мелькнула та мальчишеская улыбка. Я отвернулась, смущённая тем, что такой парень оказался доволен мною. Он направился к ванной, держа в руках использованные бинты, нитки, ватные тампоны и мазь.

Теперь, когда Брайан ушёл, а Лиза погрузилась в обработку уха Суки, я осталась наедине с Алеком. Чтобы не сидеть молча, я заговорила с ним.

— Алек, ты собирался рассказать мне о своих способностях. Твоё кодовое имя — Регент, да?

— С именем история длинная, а делаю я вот что, — он через плечо оглянулся на Брайана, который возвращался из ванной с мокрой тряпкой. Брайан оступился на ровном месте и упал на пол.

— Эй, не позорься перед новой девушкой, хромоножка, — со смехом поддразнил его Алек. Я тоже не смогла сдержать смеха, радуясь тому, как они разрядили обстановку. Пока Алек смеялся, Брайан вскочил на ноги и подбежал к младшему товарищу, после чего взял его голову в захват и начал бить по плечу. Несмотря на побои, Алек продолжал смеяться, периодически вскрикивая от боли.

Лиза повернулась ко мне, улыбаясь из-за шалости и шутливой потасовки между парнями.

— Это немного сложно объяснить, но по сути, Алек может воздействовать на нервную систему других людей. Это позволяет ему создавать импульсы, которые запускают рефлексы или заставляют двигаться части тела. Не слишком впечатляет, но в нужный момент он может заставить кого-то упасть на ровном месте, уронить что-то, утратить баланс или нажать на курок.

Я кивнула, впитывая информацию. Способность казалась очень посредственной, но, возможно, я просто её недооценивала.

— Ну что же, — сказала я после долгой паузы, — Кажется, я более-менее поняла, что каждый из присутствующих может делать. Поправьте меня, если я неправа, Сука может превращать собак в этих уродливых монстров, что я видела прошлой ночью.

— Они не уродливые, — пробормотала Сука, сидевшая в нескольких шагах от меня.

Лиза ответила на мой вопрос, не обращая на неё внимания.

— Рейчел, — сказала она, подчеркнув имя, — может делать это с любой собакой. И никаких кодовых имён когда мы не в костюмах, ладно? Привыкни использовать правильное имя в правильное время — и будет сложнее ошибиться.

Было сложно думать о Рейчел по её настоящему имени. "Сука" ей очень подходило, учитывая то, что она натворила.

— Прости, — извинилась я перед Лизой.

Лиза ответила небольшим кивком, затем продолжила.

— Она может использовать свои способности на любой собаке, но только Брут, Иуда и Анжелика достаточно выдрессированы, чтобы слушаться её после превращения.

А, так вот в чём было дело.

— А Брайан создаёт эту густую темноту, которая мешает слышать. На вики паралюдей было сказано, что он просто создаёт тьму.

Брайан улыбнулся.

— Я сам написал это на вики. Это не ложь, но срабатывает эффект внезапности, когда люди ожидают от тебя чего-то определённого, а всё оказывается сложнее.

— Блокируется не только слух, — добавила Лиза, — Она также блокирует радиосигналы и подавляет эффекты радиации.

— По крайней мере, так говорят ей её способности. У меня не было особой возможности это проверить. Я и так справляюсь, — уточнил Брайан. Он повернул ладонь вверх и создал на ней горсть тьмы. Она была похожа на дым, но настолько чёрный, что в нём не было ощущения объёма. Как будто кто-то вырезал скальпелем кусок реальности и тьма была тем, что осталось, когда убрали всё остальное. Я не могла даже определить её размеры, не заглянув сбоку. И даже тогда, тьма перемещалась и клубилась, не давая мне точно определить её форму.

Она всё продолжала литься из его руки, поднимаясь вверх, чтобы закрыть потолок. Когда свет из окон наверху и от люминесцентных ламп на потолке был перекрыт, в комнате стала гораздо темнее.

Он сжал руку в кулак и тьма рассеялась, распалась на отдельные нити и обрывки, и комната снова просветлела. Я посмотрела на свет из окон и удивилась, что ещё так рано.

— Который час? — спросила я.

— Пять часов, без девятнадцати минут, — ответила Лиза. Она не посмотрела на часы, чтобы ответить, и это меня обеспокоило. Это напоминало о том, что её сила была доступна ей в любой момент.

— Тебе куда-то нужно? — спросил Брайан.

— Домой, наверное, — призналась я, — Папа будет беспокоиться.

— Позвони ему, — предложила Лиза, — Теперь, когда мы закончили со знакомствами, можешь просто здесь потусоваться, если хочешь.

— Можно заказать пиццу, — предложил Алек. Когда Лиза, Брайан и Сука скривились, он добавил, — Или, может быть, всем надоела пицца и мы закажем что-то другое.

— Оставайся? — предложил Брайан.

Я взглянула на Суку. Она сидела на столе позади одного из диванов и выглядела ужасно, с окровавленными бинтами вокруг одного уха, кровоподтёками под носом и губой и с бледным цветом лица, который, видимо, означал, что чувствует она себя неважно. Я не особо опасалась её в таком состоянии. Если я останусь, я смогу уладить разногласия, и, может быть, добыть ещё немного информации. А ещё мне не хватало общения, пусть даже если мне придётся притворяться их другом, пусть даже если мне придётся общаться с таким явным социопатом, как Рейчел. Мерзкий был день. Возможность просто немного расслабиться звучала здорово.

— Ладно, — решила я, — Думаю, я останусь.

— Если хочешь позвонить папе, телефон на кухне, — сказала Лиза.

Я взглянула через плечо и направилась к кухне. Остальные расселись на диванах, Алек включил телевизор, а Лиза и Брайан воспользовались моментом, чтобы сделать уборку.

Я нашла телефон и набрала папин номер.

— Привет, пап, — сказала я, когда услышала, как он поднял трубку.

— Тейлор, ты в порядке?

Похоже, что он волновался. Видимо потому, что обычно когда он приходил с работы, я уже была дома.

— Пап, всё в порядке. Ничего, если я потусуюсь с ребятами этим вечером?

Он промолчал.

— Тейлор, если кто-то заставил тебя сделать этот звонок, хулиганы или кто-то ещё, сообщи мне, что всё нормально. Если всё действительно в порядке, скажи мамино полное имя.

Я мгновенно почувствовала смущение. Неужели было так необычно, что я решила с кем-то погулять? Я знала, что папа всего лишь заботится о моей безопасности, но это уже граничило с нелепостью.

— Аннет Роуз Эберт, — ответила я, — Правда, пап, всё круто.

— Ты правда в порядке?

Мой взгляд блуждал по кухне, останавливаясь на деталях интерьера в то время, как я заверяла его, что всё в порядке.

— Лучше, чем когда-либо, у меня вроде как появились друзья, — ответила я.

Мои глаза остановились на обеденном столе. Там была пачка денег, обмотанная бумажной лентой, как и те деньги, что были в моей коробке. Рядом с деньгами, на видном месте, блестел тёмным металлом пистолет.

Я отвлеклась на оружие, и едва услышала папин вопрос.

— И как они?

— Похоже, что они хорошие ребята, — солгала я.

Интерлюдия 2 (Виктория)

По мнению Виктории Даллон, мало что могло сравниться с полётом. Невидимое силовое поле, отстоящее на несколько миллиметров от поверхности тела, делало полёт ещё приятнее. Поле задерживало холод, но пропускало воздух, поэтому она могла чувствовать дыхание ветра на коже и волосах. Насекомые при столкновении не оставляли следов на её лице, как на ветровых стеклах автомобилей, даже если она двигалась со скоростью более ста километров в час.

Увидев цель, она крикнула и ринулась к земле, набирая скорость. Любой другой на её месте, наоборот, притормозил бы. Она приземлилась на асфальт с такой силой, что его обломки разлетелись вокруг, и замерла, опираясь на одно колено, и вытянув вперёд руку. Она оставалась в этом положении пару секунд, её платиновые локоны и плащ, перекинутый через плечо, трепетали на волне воздуха, вызванной её приземлением. Её суровый взгляд встретился со взглядом противника.

Она тренировалась долгие недели, чтобы это приземление выходило идеальным.

Напротив неё стоял мужчина, около двадцати лет, европеоид, с бритой головой, одетый в рубашку с закатанными рукавами, джинсы и рабочие ботинки. Он лишь взглянул на неё, и бросился бежать.

Виктория усмехнулась, когда его силуэт исчез в дальнем конце переулка. Она встала с колена, отряхнулась, провела пальцами по волосам, чтобы привести их в порядок. Потом она приподнялась на полметра от земли и полетела за ним, легко набрав скорость семьдесят пять километров в час.

Поймать его не займет и минуты, даже с той форой, которую она ему предоставила. Она пролетела мимо него, слегка задевая, и мгновение спустя остановилась прямо перед ним. Ветер вновь развеял её волосы, плащ и юбку, и придал её появлению драматический эффект.

— Женщину, на которую ты напал, зовут Андреа Янг, — сказала она.

Мужчина глянул через плечо, просчитывая пути отхода.

— Даже не думай об этом, урод, — сказала она ему. — Ты знаешь, что я поймаю тебя и, поверь, я уже достаточно разозлилась, не стоит тратить моё время и злить меня ещё сильнее.

— Я ничего не делал, — огрызнулся мужчина.

— Андреа Янг! — Виктория повысила голос, одновременно применяя свою силу. Мужчина дрогнул, как будто она его ударила. — Темнокожую студентку так избили, что она попала в больницу! Ей выбили зубы! И ты пытаешься сказать мне, что ты, скинхед с опухшими от боя кулаками, ты, который стоял в толпе и наблюдал за прибытием скорой помощи с выражением, близким к ликованию, ничего не делал?

— А я ничего особенного не сделал, — ухмыльнулся он. Скинхэд храбрился, но бросил ещё один быстрый взгляд через плечо, как будто хотел побыстрее оказаться где-нибудь в другом месте.

Она ринулась вперёд, и схватила его за шиворот. Мгновение она размышляла, не ударить ли его о стену. Было бы уместно и справедливо бить его до тех пор, пока кирпичи не треснут, а затем выкинуть в мусорный бак, стоящий у основания стены.

Вместо этого она набрала высоту, затем остановилась. Они находились достаточно высоко над землей, чтобы он чувствовал себя не очень комфортно. Мусорный контейнер был прямо под ним, но она сомневалась, что он сейчас обращал внимание на что-то, кроме неё.

— Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты из Империи Восемьдесят Восемь. — сказала она, встретившись с ним жестким взглядом, — Или, по крайней мере, у тебя есть дружки, которые в ней состоят. Итак, вот что сейчас случится. Ты расскажешь мне всё, что они замышляют, или я переломаю тебе руки и ноги, после чего ты всё равно мне всё расскажешь.

При этих словах она увеличила давление своей силы. Она знала, что это сработало, когда он начал отворачиваться, лишь бы не смотреть ей в глаза.

— Иди на хуй, ты меня не тронешь. Это незаконно. — хорохорился он, неподвижно уставившись в точку над её плечом.

Она ещё немного усилила воздействие. Её тело излучало волны энергии, заставляющие любого в её присутствии испытывать благоговение и восхищение. Те, у кого были основания бояться её, ощущали вместо этого волны страха и ужаса.

— Последний шанс, — предупредила она.

К сожалению, страх действовал на всех по-разному. Этот конкретный мудак просто стал ещё упрямее. По его мимике она знала его ответ прежде, чем он заговорил — этот парень из тех, кто реагирует на угрозы почти бессмысленным отказом подчиняться.

— Вылижи мои потные волосатые яйца, — прорычал он, и добавил, с демонстративным плевком, — пизда.

Она метнула его. Поскольку она могла поднять в жиме лёжа бетономешалку (хотя довольно трудно удерживать ровно что-то настолько большое и громоздкое), даже случайный её бросок мог забросить предмет на значительное расстояние. Он пролетел двадцать-двадцать пять метров вдоль дороги, прежде чем удариться об асфальт и откатиться ещё метров на десять.

Он лежал неподвижно достаточно долго. Виктория даже начала беспокоиться о том, что он мог сломать шею или позвоночник от удара. Ей стало легче, когда он застонал и попытался встать.

— Готов пообщаться? — спросила его она, её слова разнеслись по всему переулку. Она не двигалась вперёд, но опустилась ниже к земле.

Он выпрямился, опираясь одной рукой на ногу, поднял вторую руку и показал ей средний палец, затем повернулся и захромал по переулку.

О чём только думает этот мудак? Неужели он надеется, что она просто отпустит его? Сдастся перед его глупым отсутствием инстинкта самосохранения? Неужели он думает, что она беспомощна, и не может причинить ему реальную боль? В довершение ко всему, он собрался оскорбить её и уйти безнаказанным?

— Пошёл-ка ты тоже, — прошипела она сквозь зубы. Потом пнула мусорный контейнер, так сильно, что тот полетел вдоль дороги. Контейнер лениво провернулся в воздухе, описал дугу в направлении убегающего, и сбил его с ног, затем проскользил три-четыре метра по земле, его металлические бока с визгом высекали искры об асфальт.

На этот раз мужчина не встал.

— Блять! — выругалась она. — Блядское блядство. Она подлетела к нему и проверила пульс, затем вздохнула и направилась к ближайшей улице. Она посмотрела адрес дома, вытащила телефон из крепления на поясе и набрала номер.

— Эй, сестрёнка? Да, я нашла его. Но есть, хм, своего рода проблема. Ага. Слушай, мне жаль... хорошо, мы можем поговорить об этом позже? Я на Спэйдер и Рок, тут есть маленький переулок за домами. Я в деловом центре, да. Да? Спасибо.

Виктория вернулась к лежавшему ничком скинхеду, проверила его пульс и внимательно прислушалась к его дыханию. Её сестра появилась через очень долгие пять минут.

— Виктория, ты опять?! — голос прервал её размышления.

— Используй, пожалуйста, мой псевдоним. — сказала Виктория девушке. Её сестра отличалась от неё как ночь ото дня. Если Виктория была красивой, высокой, великолепной блондинкой, то Эми была серой мышкой. Костюм Виктории подчеркивал её фигуру, белое цельное платье до середины бедра (с шортами внизу), плащ на плечах, высокие сапоги, и золотая тиара с шипами, отдаленно напоминающими солнечные лучи или головной убор статуи свободы. Костюм Эми чем-то напоминал бурку. Она носила мантию с большим капюшоном и шарф, который прикрывал нижнюю половину лица. На алебастрово-белой мантии на спине и груди был изображён красный крест.

— Наши личности всем известны, — возразила Эми, снимая капюшон и опуская шарф, освобождая каштановые вьющиеся волосы и лицо с равномерно рассыпанными веснушками.

— Это дело принципа, — ответила Виктория.

— Хочешь поговорить о принципах, Слава?! — спросила Эми самым саркастическим тоном, которым только могла. — Это шестой! Шестой раз, когда ты едва не убила кого-то. И это только те случаи, о которых я знаю!

— Я достаточно сильна, чтобы поднять внедорожник. — пробормотала Виктория. — Трудно всё время сдерживаться.

— Уверена, Кэрол бы на это купилась. — сказала Эми, давая понять, что её это не обмануло. — Но я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Проблема контроля связана не с этим, — она ткнула Викторию в бицепс. — Она здесь. — Эми сильно ткнула пальцем в лоб сестры. Виктория даже не моргнула.

— Пожалуйста, можешь ты его просто вылечить? — взмолилась она.

— Думаю, я не должна этого делать, — спокойно ответила Эми.

— Что?

— Дело в последствиях, Вики. Если я помогу тебе сейчас, что помешает тебе сделать это снова? Я могу вызвать скорую. У меня есть связи в больнице. Вероятно, они смогут его вылечить.

— Нет, нет, нет,— сказала Виктория. — Это не смешно. Если он отправится в больницу, люди начнут задавать вопросы.

— Да, я прекрасно это понимаю. — сказала Эми, её голос стал тише.

— Нет, не понимаешь, не только у меня будет куча проблем. Я буду отвечать перед судом по обвинению в нападении при отягчающих обстоятельствах и прочее. Это разрушит нашу семью, всю Новую Волну. Всё то, что мы изо всех сил строили.

Эми нахмурилась и посмотрела на лежащего мужчину.

— Я знаю, ты не фанат всего этого супергеройства, но готова ли ты зайти так далеко? Ты поступишь так с нами? Со мной?

Эми показала пальцем на сестру:

— Это не я. Не моя вина, что мы здесь стоим. Это ты. Ты нарушила правила, зашла слишком далеко. Именно этого боятся люди, которые критикуют Новую Волну. Нас не спонсирует правительство. Мы не защищены, не организованы и не контролируемся государством. Все знают, кто мы за нашими масками. Это значит, что мы должны быть ответственными. А быть ответственной в качестве участника команды для меня означает передать этого мужчину врачам скорой помощи, и позволить правоохранительным органам решать, что делать дальше.

Виктория резко сжала Эми в своих объятьях. Эми мгновение сопротивлялась, а затем она безвольно опустила руки.

— Мы не только команда, Эми, — сказала ей Виктория. — Мы семья. Мы твоя семья.

Человек, лежащий буквально в шаге от них, шевельнулся, затем застонал, протяжно и громко.

— Моя приёмная семья, — пробормотала Эми в плечо Виктории. — И не пытайся использовать свою чёртову силу, чтобы заставить меня восхищаться твоей исключительностью. Не сработает. Я так долго была под её воздействием, что у меня выработался иммунитет.

— Больно, — простонал мужчина.

— Я не использую свою силу, дурашка, — сказала Виктория, отпуская Эми, — Я обнимаю свою сестру. Мою удивительную, заботливую, милосердную сестру.

Мужчина застонал громче:

— Не могу двигаться. Мне холодно.

Эми нахмурилась:

— Я исцелю его. Но это в последний раз.

Виктория просияла:

— Спасибо.

Эми склонилась над ним и прикоснулась рукой к щеке пациента.

— Сломаны ребра, ключица, челюсть, лопатки, перелом грудины, ушиб лёгких, раздроблен локтевой сустав, сломана лучевая...

— Я все поняла. — сказала Виктория.

— Правда? — уточнила Эми. Потом она вздохнула. — Я не успела перечислить даже половины повреждений. Лечение займет какое-то время. Присядешь?

Виктория скрестила ноги и приняла сидячую позу, паря в воздухе в полуметре над землей. Эми опустилась на колени, положила руку на щёку мужчины. Напряжение покинуло его тело, он расслабился.

— Как там та женщина? Андреа?

— Физически — в лучшем состоянии, чем когда-либо. — ответила Эми. — Я вырастила ей новые зубы, убрала все синяки и шрамы и даже внесла некоторые косметические изменения. Физически она будет чувствовать себя превосходно, как если бы она целый месяц провела в спа, и за ней при этом следили лучшие диетологи, фитнес-тренеры и врачи.

— Хорошо, — сказала Виктория.

— Ментально? Эмоционально? Только она сама может справиться с последствиями нападения. Я не могу влиять на мозг.

— Ну... — начала было говорить Виктория.

— Да, да. Не то чтобы не могу. Не буду. Это слишком сложно и я не доверяю себе, боюсь ошибиться, если попытаюсь что-то изменить в чужой голове. Вот так, и на этом всё.

Виктория хотела было что-то сказать, но передумала. Даже если они не были связаны кровно, они были настоящими сёстрами. Только сёстры могли так спорить, повторяя одни и те же аргументы. Они уже десятки раз проходили через различные вариации подобного спора. Как бы Эми ни переживала, она оказывала самой себе медвежью услугу, не используя свою силу на мозге. Когда-нибудь ей придётся совершить экстренную операцию на мозге, и она не сможет этого сделать. Эми, со своей стороны, отказывалась даже обсуждать это.

Она не хотела поднимать этот щекотливый вопрос сейчас, когда она была настолько в долгу у Эми. Чтобы сменить тему, Виктория спросила:

— Ничего, если я его поспрашиваю?

— Пожалуйста, — вздохнула Эми.

Виктория несколько раз постучала по лбу мужчины, привлекая его внимание. Он едва мог двигать головой, но скосил глаза в её сторону.

— Ты готов ответить на мои вопросы, или мне стоит забрать сестру и оставить в тебя в таком состоянии?

— Я... засужу тебя, — выдохнул он, затем смог продолжить, — Шлюха.

— Попробуй. Я хотела бы увидеть, как скинхед с несколькими сломанными костями пойдет против супергероини, мать которой — один из лучших юристов Броктон Бей. Ты знаешь её, не так ли?

— Брандиш, — ответил он.

— Это её псевдоним, когда она в костюме. Её настоящее имя Кэрол Даллон. Она надерёт тебе задницу в суде, уж поверь, — сказала Виктория. Она и сама в это верила. Но бандит не понимает, что даже если он проиграет дело, тот цирк, который устроят СМИ, нанесет больше вреда, чем всё остальное. И она не собирается его просвещать.

— Так мне попросить сестру прекратить лечение, или ты готов поделиться информацией? Иначе тебе придется провести месяцы с невероятной болью, и остаток жизни с артритом и сломанными костями.

— И эректильной дисфункцией, — заметила Эми негромко, но чтобы головорез смог услышать. — Ты сломал девятый позвонок. Это повлияет на все функции нервной системы в конечностях ниже талии. Если я оставлю всё как есть, ты будешь всегда чувствовать легкое онемение пальцев, и тебе придется адски попотеть, чтобы у тебя стоял, если ты понимаешь, о чём я.

Глаза скинхеда расширились.

— Ты хочешь меня наебать.

— У меня есть почётная медицинская лицензия, — сказала Эми с торжественным выражением на лице, — Я не могу никого наёбывать, когда дело касается здоровья. Я давала клятву Гиппократа.

— А как же "не навреди"? — спросил бандит. Потом он застонал, долго, громко, с тихим свистом в дыхании, когда она убрала руку от его тела.

— Это лишь первая часть клятвы, например, как свобода слова и право на ношение оружия являются лишь первой частью очень длинной конституции. Не похоже, что он готов сотрудничать. Слава, мы уходим?

— Блять! — вскрикнул он, затем вздрогнул, и аккуратно ощупал свой бок одной рукой. — Я расскажу вам всё. Пожалуйста, просто... продолжай то, что ты делала. Прикоснись ко мне и прекрати эту боль, почини меня. Поможешь мне?

Эми коснулась его. Он расслабился, а затем заговорил.

— Империя Восемьдесят Восемь расширяет влияние в доках по приказу Кайзера. Лун арестован, и что бы ни случилось, АПП сейчас слабее, чем когда-либо. Это значит, есть территория, которую нужно захватить, и в центре города у Империи нет особых успехов.

— Почему? — спросила его Виктория.

— Есть один парень, Выверт. Не знаю, что у него за способности, но у него есть личная армия. Бывшие военные, ветераны. По меньшей мере пятьдесят человек. Кайзер говорил, что каждый из них подготовлен по высшему разряду. Они ходят в броне получше кевларовой. Ты его пристрелишь, а он снова в строю через несколько секунд. Это типа того, когда ты стреляешь в свинью, но там ты хоть можешь быть уверен, что сломал ей несколько рёбер. Но это ещё не самый пиздец. Эти парни постоянно носят штурмовые винтовки с пристёгнутыми лазерами. Если они не могут решить проблему с помощью пуль, скажем, если их противники находятся в укрытии, то они стреляют такими фиолетовыми лазерными лучами, которые могут разрезать даже сталь. Прожигают любое укрытие, за которым ты спрятался, а затем и тебя самого.

— Да, я слышала о нём. Его методы дорого обходятся. — сказала Виктория. — Лучшие солдаты, новейшее оружие и броня.

Бандит слабо кивнул.

— Но даже при таких затратах он борется с нами за территории в центре города. Мы постоянно перетягиваем канат друг у друга, но никто не может добиться значительного прогресса. Так продолжается уже много месяцев. Поэтому Кайзер считает, что мы должны захватить доки сейчас, когда АПП в худшей форме, получить территорию без особых хлопот. Больше я ничего не знаю о его планах.

— У кого-нибудь ещё появились планы? Например, у Трещины?

— Эта сучка с командой уродов? Она наёмник, у неё другие цели. Но всё может быть. Если она желает расширить своё влияние, сейчас для этого самое время. Учитывая её репутацию, она неплохо справится.

— Ещё кто-нибудь? В доках образовался вакуум власти. Кайзер заявил, что хочет захватить их, и я готова поспорить, он должен был предупредить своих парней о возможных противниках.

Скинхед рассмеялся, а затем поморщился от боли.

— Ты что, тупая, девочка? В игре участвуют все. Не только крупные банды и команды хотят урвать свой кусок пирога. Вообще все. Доки созрели и ждут, когда их приберут чьи-то руки. Это место принесёт столько же денег, сколько и центр города. Если тебе нужно что-то запретное, ты идёшь в доки. Секс, наркотики, насилие. И местные привыкли платить деньги за защиту. Вопрос только в том, кому они будут платить. Доки — богатая территория, и, бля, мы реально готовы за них драться.

Он посмотрел на светловолосую супергероиню и засмеялся. Ее губы плотно сжались.

Он продолжил:

— Хочешь знать, что я об этом думаю? Империя Восемьдесят Восемь заберёт себе самый большой кусок, нам хватит на это сил. Выверт тоже влезет, лишь бы нам досадить. АПП постараются удержать хоть что-то. Но будет ещё куча всяких мелких банд, пытающихся что-нибудь урвать. Убер и Элит, Цирк, Неформалы, Скрип, Металлолом, Ржавчина и многие другие, о ком ты никогда не слышала. Они попытаются застолбить за собой территорию, и потом случится одно из двух. Или будет война, в этом случае пострадают мирные жители и для вас всё будет плохо, или различные группы и одиночные злодеи заключат между собой союзы, и для вас всё станет ещё дерьмовее.

Он снова рассмеялся.

— Панацея, идём, — сказала Виктория. Она выпрямилась, коснулась земли сапогами и поправила юбку. — Мы узнали достаточно.

— Ты уверена? Я ещё не закончила.

— Ты убрала синяки, царапины и переломы? — иными словами всё, что могло вызвать у неё проблемы.

— Да, но я не закончила лечение. — ответила Эми.

— Этого вполне хватит, — решила Виктория.

— Стой! — закричал скинхед. — Мы же договорились, что ты вылечишь меня, если я всё расскажу! Ты мой член починила? — он попытался встать на ноги, но они подогнулись под ним. — Эй! Я, мать вашу, не могу ходить! Я, блять, буду с тобой судиться!

Выражение лица Виктории изменилось в одно мгновение, её сила хлынула, ослепляя бандита. На мгновение его глаза стали как у загнанной лошади — белые, бегающие, расфокусированные. Она схватила его за воротник рубашки, подняла и прорычала в ухо, почти шёпотом.

— Попробуй. Моя сестра только что спасла тебя... большую часть тебя одним лишь прикосновением. Ты вообще представляешь, что она ещё может? Ты не думал, что она может так же легко разорвать тебя в клочья? Или изменить цвет твоей кожи, ты, ёбаный расист? Я вот что тебе скажу: я и не на половину так страшна, как моя маленькая сестра.

Она отпустила его. Он рухнул на землю.

После того, как они отошли подальше, Виктория вытащила свой сотовый из сумочки на поясе. Повернувшись к Эми, она сказала:

— Спасибо.

— Играй по правилам, Виктория. Я не могу воскрешать людей, и если ты зайдёшь слишком далеко...

— Я буду хорошей девочкой. Я стану лучше, — пообещала Виктория, набирая номер. Она приложила трубку к уху. — Алло? Аварийная служба? Запрашиваю спецлинию. Новая Волна, Слава. Поймала преступника, приезжайте забрать. Без способностей. Нет, не спешите, я могу подождать.

Оглянувшись через плечо, Виктория заметила, что бандит всё ещё барахтается и пытается ползти.

— Он не сможет встать?

— Он будет чувствовать онемение ниже талии ещё три часа. Левая рука будет плохо слушаться примерно столько же, поэтому он не сможет сдвинуться с места, если только не научится ходить на одной конечности. И ещё около месяца его пальцы будут неметь. — улыбнулась Эми.

— Но ты же не...

— Нет. В этом отношении у него нет никаких нарушений, и я ничего с ним не сделала, кроме временного онемения. Но он-то не знает об этом. Страх и сомнения усилят эффект, и его худший кошмар воплотится в реальность.

— Эми! — засмеялась Виктория, одной рукой обнимая сестру. — Разве ты не говорила, что не собираешься влезать людям в головы?

Волнение 3.01

В четверг утром я первым делом снова отправилась на пробежку. Я проснулась в своё обычное время, извинилась перед отцом за то, что не позавтракаю с ним, и направилась к двери. Я даже не успела расчесаться, поэтому натянула на голову капюшон толстовки.

Есть что-то удивительное в спящем городе. Я обычно не выхожу настолько рано, потому сегодняшняя пробежка казалась освежающе новой. Я направилась на восток быстрым бегом, не встречая по дороге ни людей, ни машин. Было шесть тридцать утра, солнце только встало, и предметы отбрасывали длинные тени. Из-за прохладного воздуха мое дыхание превращалось в туман. Броктон Бей был похож на сказочный город-призрак.

Моё расписание тренировок состояло из ежедневных утренних забегов, иногда я ещё добавляла и другие упражнения во второй половине дня, в зависимости от дня недели. Основной упор делался на повышение выносливости. В феврале София как-то подговорила мальчишек поймать меня. Думаю, их целью было примотать меня скотчем к столбу. Я смогла убежать, скорее всего из-за того, что парни не слишком-то и старались угнаться за мной. Но я поняла, что выдыхаюсь, пробежав всего лишь квартал. Это стало тревожным сигналом, и произошло именно тогда, когда я начала думать о выходе в костюме. Вскоре после этого я начала тренироваться. Я прекращала тренировки, потом снова возобновляла их, пока у меня не сформировалось постоянное расписание занятий.

Сейчас я была лучше подготовлена. Нельзя сказать, что раньше у меня был лишний вес — в моей фигуре неудачно сочетались небольшая выпуклость на животе, маленькая грудь и тонкие палочки рук и ног. Я была похожа на лягушку, вставшую на задние лапки. Три с половиной месяца тренировок сожгли весь жир, сделав меня худощавой, и подарили мне выносливость. Теперь я могла долго бежать трусцой, и не хватать воздух ртом, словно рыба на суше.

Я не просто бегала. Я постоянно наращивала темп с каждым кварталом, который пробегала, направляясь к воде. К пятому кварталу я уже мчалась со всех ног.

Я не слишком парилась подсчётом пройденного расстояния или измерением времени. Я чувствовала, что это отвлечёт меня от ощущения собственного тела и его пределов. Если мне казалось, что всё получается слишком легко, я заставляла себя бежать дальше, чем на предыдущих занятиях.

По настоянию отца каждый день я выбирала новый маршрут, но он, как правило, приводил меня в одно и то же место. В Броктон Бей, если двигаться на восток, можно попасть в одно из двух мест. Это либо доки, либо набережная. Поскольку большая часть доков пользовалась дурной славой из-за бродяг, членов банд и преступников, я двигалась вдоль основных дорог, ведущих мимо доков к набережной. Как правило, около семи я добиралась до моста, который позволял пересечь Лорд-стрит. В квартале отсюда начиналась набережная.

Я замедлилась как только тротуар перешел в деревянную платформу. Хотя мои ноги болели, и я запыхалась, я не остановилась, а заставила себя поддерживать медленный, но постоянный темп.

Вдоль улицы люди уже начинали свой рабочий день. Большая часть различных заведений была закрыта, и оборудована системами безопасности высшего класса. Стальные жалюзи и железные решетки защищали все дорогие магазины. Но некоторые кафе и рестораны уже открылись. Местами возле магазинов стояли фургоны, припаркованные так, чтобы было удобно разгружать. В окрестностях было всего несколько человек, поэтому я легко нашла Брайана.

Он стоял, опираясь на деревянные перила, и смотрел на пляж. На перилах рядом с ним стояли бумажный пакет и картонная подставка с четырьмя стаканчиками кофе. Я остановилась рядом с ним, и он приветствовал меня широкой улыбкой.

— Привет, ты как раз вовремя. — сказал Брайан. Он выглядел не так, как в понедельник, когда я в первый раз увидела его без костюма. Он был одет в свитер под фетровой курткой, его джинсы были без дыр, ботинки сверкали. В понедельник он создавал впечатление простого человека, живущего в доках. Модная, хорошо подогнанная одежда, которая была на нём сегодня, превращала его в типичного жителя набережной, одного из тех, кто одевается в дорогих магазинах. Контраст и легкость, с которой он совершил этот переход, были поразительны. Моя оценка Брайана поднялась на ступеньку выше.

— Привет. — сказала я, чувствуя небольшую неловкость оттого, что так долго тянула с ответом, и за свой неряшливый внешний вид. Не ожидала, что он оденется так хорошо. Я надеялась, что выглядела достаточно запыхавшейся, чтобы оправдать задержку с ответом. И все же я чувствовала себя совсем не стильной, и ничего не могла с этим поделать.

Он указал на бумажный пакет.

— Я захватил пончики, круассаны и кофе из кафе неподалеку, если хочешь, можешь взять.

— Я возьму. — сказала я и почувствовала себя неловко за то, что веду себя как голодный пещерный человек. Я винила в этом раннее утро. Чтобы хоть как-то сохранить лицо я добавила:

— Спасибо.

Я вытащила пончик, посыпанный сахарной пудрой, и откусила кусочек. Определенно, этот пончик не массового производства, как те, которые ночью развозят по магазинам с фабрики, и пекут утром. Он совсем свежий, вероятно, его сделали и испекли в магазине не более чем в квартале отсюда, и продали сразу из печи.

— Так вкусно! — сказала я, слизывая пудру с пальцев, перед тем как перейти к кофе. Увидев логотип, я посмотрела на кафе и спросила:

— Разве там кофе не стоит пятнадцать долларов за чашку?

Брайан слегка усмехнулся.

— Мы можем себе это позволить, Тейлор.

Мне потребовалась секунда, чтобы до меня дошло. Я почувствовала себя полной идиоткой. Они зарабатывают тысячи долларов на своей работе, они дали мне две тысячи в качестве подарка. Я не готова была тратить деньги, зная, откуда они взялись, поэтому они лежали в том же закутке, что и мой костюм, тревожа мою совесть. Я не могла сказать Брайану, что не тратила их, чтобы не объяснять, почему.

— Думаю, да. — сказала я в конце концов. Я наклонилась, опираясь локтями на деревянные перила рядом с Брайаном и уставилась в воду. Несколько упорных сёрферов готовились покорять волны. Думаю, это имело смысл, поскольку позже им будут мешать случайные лодки.

— Как твоя рука? — спросил он.

Я демонстративно вытянула руку, сжала и разжала кулак.

— Больно только когда я сгибаю руку. — я не сказала ему, что боль была настолько сильной, что ночью мне было трудно уснуть.

— Мы не будем трогать швы ещё около недели, а потом снимем их. — сказал Брайан. — Ты можешь пойти к врачу и попросить его снять швы, или зайти к нам, и я обо всем позабочусь.

Я кивнула. Поток соленого ветра с запахом водорослей сорвал мой капюшон, и мне потребовалась секунда, чтобы убрать волосы с лица и вновь надвинуть его.

— Я прошу прощения за Рейчел и тот вчерашний инцидент. — сказал Брайан. — Я хотел бы извиниться раньше, но посчитал это плохой идеей, поскольку она была в пределах слышимости.

— Всё в порядке. — сказала я. Не то что бы действительно всё было в порядке, но он-то был не виноват. Я постаралась перевести свои мысли в слова. — Я считаю, что... в общем, я ожидала, что люди будут нападать на меня с того момента, как одела костюм, поэтому ничего удивительного в этом нет, правда?

Брайан кивнул, но ничего не сказал, поэтому я добавила:

— Меня застало врасплох, что удар пришел от того, кто должен был быть со мной в одной команде, но я могу с этим справиться.

— Просто, чтоб ты знала, — сказал мне Брайан, — я заметил, что Рейчел прекратила активно протестовать против присоединения новых членов к команде. Она всё ещё от этого не в восторге, но я буду очень удивлен, если вчерашний инцидент повторится.

Я засмеялась, чуть выше и резче, чем мне хотелось:

— Боже, я надеюсь, что нет.

— Видишь ли, её случай особый. — пояснил Брайан. — Думаю, условия, в которых она росла, испортили её. Без семьи, слишком взрослая и, э-э, недостаточно привлекательная, чтобы быть хорошим кандидатом на удочерение. Я чувствую себя неловко, рассказывая тебе всё это, но, знаешь ли, так обстоят дела. — он бросил на меня взгляд через плечо.

Я кивнула.

— Она прожила около десяти лет в приемных семьях, без постоянного места жительства, борясь изо всех сил с другими приемными детьми за самые элементарные предметы и игрушки. Я предполагаю, что у неё было не всё в порядке с головой ещё до того, как она получила свои силы, а потом эти способности окончательно оттолкнули её от общества.

— Похоже на правду. — заметила я, затем добавила, — Я читала её страницу на вики.

— Итак, ты понимаешь. — сказал Брайан. — Даже мне трудно иметь с ней дело, а я думаю, что она считает меня своим другом... и доверяет, насколько она может доверять. Если ты сможешь хотя бы терпеть её, мы станем хорошей командой.

— Конечно, — сказала я, — так или иначе, мы попытаемся.

Он улыбнулся мне, и я смутилась, опустив взгляд.

Я увидела краба, бегающего по пляжу почти прямо под нами. Я протянула руку используя силу и остановила его. Хотя этого и не требовалось, я направила на него палец и лениво взмахнула им, заставляя краба двигаться туда, куда указывал палец. Мы с Брайаном стояли, перегнувшись через перила. Почти все люди на набережной были заняты работой, магазины открывались для нового рабочего дня. Я была почти уверена, что никто не заметит, чем я занималась.

Брайан увидел краба, выписывающего восьмерки, и улыбнулся. Заговорщицки он наклонился ко мне поближе и прошептал:

— Ты и крабами можешь управлять?

Я кивнула, чувствуя волнение от того, как близко мы находимся друг к другу, и делимся секретами, в то время как люди вокруг нас понятия не имеют, что происходит.

— Раньше я думала, что могу управлять живыми существами, обладающими экзоскелетом или раковиной. — сказала ему я. — Но я могу делать это и с дождевыми червями, а они не имеют твердой оболочки. Я пришла к выводу, что могу контролировать тех, чья нервная система достаточно примитивна.

Я заставила краба бегать кругами и восьмерками ещё немного, а затем отпустила его, чтобы он мог пойти по своим делам.

— Я должен отнести остальным их утренний кофе до того, как они начнут искать меня. Хочешь пойти со мной? — спросил Брайан.

Я покачала головой.

— Я должна вернуться домой и подготовиться к школе.

— Ах, да, — сказал Брайан, — я уже и забыл о такой вещи, как школа.

— Никто из вас не ходит в школу?

— Я занимаюсь на онлайн-курсах. — ответил Брайан. — Мои предки думают, что благодаря этому я могу работать, чтобы платить за квартиру... и это отчасти правда. Алек бросил школу, Рейчел никогда не ходила, а Лиза уже подала заявление и сдала тест для получения сертификата о полном среднем образовании. Конечно, она жульничала, используя свою силу, но она сдала экзамен.

— Вот как... — сказала я, моё внимание привлекло то, что у Брайана была квартира. Не тот факт, что у Мрака, успешного суперзлодея, была квартира — Лиза упоминала об этом — а что она была у Брайана, подростка, у которого были родители, и который беспокоился о своем образовании. Моё мнение о нём продолжало меняться.

— Это подарок. — сказал он, засовывая руку в карман, а затем протягивая её мне.

Я на мгновение ощутила беспокойство, понимая, что принимаю ещё один подарок. Две штуки баксов уже были ощутимым грузом на моей совести. Всё же, если я откажусь, это будет выглядеть плохо. Я заставила себя подставить руку, и в неё упал ключ с короткой, украшенной бусинками, цепочкой.

— От нашей резиденции. — сказал мне он. — И я имею в виду под нашей и твою тоже. Ты можешь приходить в любое время, даже если там никого нет. Можешь расслабиться, посмотреть телевизор, поесть, развести грязь на полу, накричать на других за то, что они оставляют грязные следы, в общем, чувствуй себя как дома.

— Спасибо. — сказала я, удивляясь тому, что действительно благодарна.

— Ты собираешься приехать после школы, или тебя снова здесь встретить, завтра утром?

Я на секунду задумалась. Вчера вечером, незадолго до того, как я ушла, Брайан и я поговорили о нашей подготовке. Когда я упомянула о пробежках, он предложил встречаться со мной регулярно. Необходимо держать меня в курсе текущих событий, поскольку я жила не в убежище, как Лиза, Алек и Рейчел. Это было важно, и я согласилась. Брайан понравился мне больше, чем кто-либо другой из их группы. Он был проще в общении. Не могу сказать, что мне не понравилась Лиза, просто рядом с ней я всегда чувствовала занесенный над моей головой дамоклов меч.

— Я приду позже. — вслух решила я, зная, что могу пойти на попятную в любой момент. Прежде чем мы смогли продолжить разговор, я помахала ему рукой, и побежала домой, сжимая в ладони ключ от их штаба.

Пока я возвращалась домой и готовилась к школе, во мне постепенно просыпался страх, его растущий вес сдавливал мою грудь. Я старалась не думать о словах Эммы, о том, как из-за них я сбежала из школы в слезах. Я провела час или два, ворочаясь в постели, события дня прокручивались в голове, а боль в запястье будила меня, когда я начинала дремать. Если не считать этого, мне вполне удавалось не думать о том, что меня беспокоило. Сейчас же, когда перспектива возвращения стала неотвратимой, было невозможно удержаться от тягостных мыслей. Я думала об этом всё время, пока возвращалась домой, собиралась в школу и садилась на автобус.

Я не могла не думать о предстоящем дне. После обеда мне придется как-то решить вопрос с двумя пропущенными днями. Это было важно, тем более, что я пропустила срок сдачи моего арт-проекта. Я осознала, что он был в моём рюкзаке, который я видела в последний раз лежащим на полу под ногами ухмыляющейся Софии.

Проблема была и с посещением занятий мистера Гледли. Как правило, хватало и того, что этот курс посещала Мэдисон, а ещё я вынуждена была объединяться в группу с неудачниками вроде Спарки и Грега. Я должна буду сидеть там и слушать мистера Гледли, который нагло отвернулся когда надо мной издевались... как это дерьмово.

Это был не первый раз, когда мне приходилось психологически настраивать себя, чтобы идти в школу. Решить для себя, что нужно пойти и остаться на занятиях. Хуже всего было в первый год старшей школы, когда раны от предательства Эммы ещё не зажили, и у меня ещё не было достаточно опыта, чтобы предвидеть всё разнообразие гадостей, которые они могут придумать. Если вспомнить, тогда действительно было страшно, потому что я ещё не знала, чего ждать, не знала, где и когда они могут ударить. А ещё было невероятно трудно вернуться в школу в январе. Я провела неделю в больнице под наблюдением психиатра, и я знала, что все в школе слышали об этом.

Я смотрела в окно автобуса, наблюдая за людьми и автомобилями. В такие дни, после того, как меня публично унизили, и довели до такого состояния, что я готова была сбежать, я заключала сделку сама с собой и пыталась не обращать внимания на школьный день. Я говорила себе, что иду ради занятий в компьютерном классе у миссис Нотт. Никто из тройки туда не ходил, занятия обычно проходили нормально, я могла не спешить и просматривать веб-страницы. После этого мне всего лишь нужно будет убедить себя пройти по коридору до класса мистера Гледли.

Если я просто сделаю это, обещала я себе, я себя чем-нибудь побалую. Почитаю в перерыве на обед одну из припасённых книг, или куплю себе что-нибудь особо вкусное в магазине после учёбы. Для послеобеденных занятий я придумаю что-нибудь ещё, чего буду ждать с нетерпением, например, новый выпуск любимой телепередачи, или работа над моим костюмом. Или я могла бы представить, как буду гулять вместе с Лизой, Алеком и Брайаном. Если исключить инцидент с Сукой, когда меня едва не загрызли её собаки, вчера был хороший вечер. Впятером, развалившись на двух диванах, мы ели тайскую еду, смотрели боевик на огромном экране, с объемным звуком. Я не забывала, кем они были, но я решила, что не должна чувствовать себя виноватой за то, что провожу время с ними, пока они ведут себя как обычная группа подростков. Кроме того, они могли расслабиться и, возможно, поделиться своими секретами. Это ведь уважительная причина, не так ли?

Когда я вышла из автобуса, с парой старых тетрадей в руке, я продолжала думать об этом. Я могу расслабиться на уроке миссис Нотт, а потом мне всего лишь нужно будет отсидеть три занятия по 90 минут. Может быть, пришло мне в голову, я смогу найти преподавателя курса по искусствам на обеденном перерыве и поговорить с ним. Это позволило бы мне не пересекаться с тройкой и, возможно, я смогу договориться начать другой проект, или, хотя бы не получить плохую оценку. Мои оценки были достаточно высокими, вероятно, я смогла бы набрать проходной балл даже имея ноль по одному из среднесрочных проектов, но всё же лучше до такого не доводить. Я хотела большего, чем просто получить проходной балл, особенно на фоне того, с каким дерьмом мне приходилось мириться.

Миссис Нотт пришла в класс почти одновременно со мной и открыла дверь, чтобы позволить нам войти. Я была одной из последних прибывших учеников, и стояла в хвосте группы. Ожидая, когда все пройдут, я увидела, как София разговаривает с тремя девочками из компьютерного класса. Она выглядела так, будто только пришла с пробежки. София была темнокожей, её черные волосы длиной до пояса сейчас были собраны в хвост. Я не могла не возмутиться тем, что несмотря на то, что сейчас она была потной, пыльной, да и вообще известной сучкой, почти любой парень в школе все равно предпочёл бы её мне.

Она что-то сказала, и все девчонки засмеялись. Хотя, если рассуждать логически, вряд ли я могу быть в списке пяти их лучших тем для разговора, и они, вероятно, говорили не обо мне. Всё равно я почувствовала, как сжимается сердце. Чтобы они меня не заметили, я перешла к ожидающим своей очереди ученикам. Это не сработало. Группа учеников вошла в класс, и я увидела, что София смотрит прямо на меня. Она преувеличенно надула губы и провела одним пальцем от края глаза по щеке, изображая слезу. Одна из девочек заметила это и, усмехнувшись, наклонилась к Софии, что-то зашептав на ухо. Они обе рассмеялись. Мои щеки покраснели от унижения. София победно ухмыльнулась мне и повернулась, чтобы удалиться ленивой походкой, остальные девушки зашли в кабинет.

Ругая себя, я повернулась и пошла назад по коридору к выходу из школы. Я знала, что завтра будет намного сложнее вернуться. Весь прошлый год, и три четверти этого учебного года я мирилась с этим дерьмом. Долгое время я шла против течения, и пусть я знала о последствиях, с которыми столкнусь, прогуливая школу, но было так легко прекратить бороться, и просто отступить.

Засунув руки в карманы, и ощущая неоднозначное чувство облегчения, я села в автобус, следующий по маршруту в доки.

Волнение 3.02

Автобусный маршрут заканчивался у старого парома. Это было приятным сюрпризом, так как лофт, который Лиза, Алек и Сука называли домом, был отсюда всего в пятнадцати минутах ходьбы. Это очень удобно — возможно, я проведу там немало времени, прежде чем соберу достаточно информации. Или достаточно вотрусь к ним в доверие, чтобы сдать их властям.

Стояла прекрасная, пусть и слегка ветреная погода. Воздух был сухим и прохладным, яркое и безоблачное небо отражалось в океанской воде, и песок пляжей искрился под лучами солнца. Туристы уже толпились около ограждений или перемещались на пляж, прижимая углы пляжных покрывал корзинами для пикников и пакетами. Для купания было слишком холодно, но вид был великолепен. Я наслаждалась им несколько секунд, прежде чем углубиться в толпу. Я шла, засунув руки в карманы, как для защиты их содержимого, так и для сохранения тепла.

Когда живёшь в Броктон Бей, учишься таким вещам. Как защитить себя, чего опасаться. Я знала, что вьетнамские подростки, облокотившиеся на ограждение, были частью АПП, несмотря на то, что они не были одеты в цвета их банды, потому что все азиатские подростки, кто мог вести себя так развязно, уже вступили в банду Луна. Я знала, что татуировка "Выкорчевать, Вырезать, Выжечь" на руке парня, загружавшего ящики в машину флориста, обозначала принадлежность к белым расистам из Империи 88.

Мужчина в униформе, разговаривавший с владельцем магазина, не был полицейским или охранником. Он был одним из вышибал, которых нанимали торговцы набережной, чтобы избежать проблем с нежелательными элементами. Потому на набережной и не было нищих, наркоманов или людей в цветах банд. Если твоё присутствие мешает туристам или беспокоит их, вышибалы вмешаются и прогонят тебя. Если кто-то украдёт что-то на набережной, он рискует, что вышибала или двое затащат его за какой-нибудь магазин и преподадут урок. Что-то более серьёзное, чем кража... ну, в штаб-квартире Протектората всегда был кто-то на дежурстве. Любой владелец или работник магазина мог за минуту позвать кого-то вроде Мисс Ополчение, Оружейника или Триумфа. Место отдыха туристов, которым стала набережная, было на очень хорошем счету у правительства и спонсируемых им кейпов.

Я свернула с набережной на одну из аллей, ведущих в сторону доков. Обернувшись, я увидела, как за мной наблюдает один из вышибал в униформе. Интересно, что он подумал. Хорошие детишки не гуляют в доках, и вряд ли я была похожа на наивного туриста.

Заброшенные заводы, склады и гаражи доков очень быстро сливались в однородную массу. Цвета зданий недостаточно различались, чтобы можно было отличить одно от другого, а люди и кучи мусора, которые я неосознанно замечала в прошлое посещение, сменили место или были убраны. Я была рада, что могла использовать в качестве ориентиров высокохудожественные граффити и опутанные сорняками опоры ЛЭП. Мне бы не хотелось заблудиться. Только не здесь.

Когда я добралась до входа в огромное фабричное здание с вывеской "Редмондская сварка", я задумалась, постучать ли мне или войти сразу. Решать мне не пришлось — дверь открылась всего через секунду после того, как я подошла. Это был Брайан, и казалось, что он так же удивлён встретить меня, как и я — его.

— Привет, — сказал он, — Лиза сказала, что ты подошла. Я думал, у тебя школа.

Мне понадобилось несколько секунд чтобы восстановить душевное равновесие. Любые демонстрации или упоминания способностей Лизы так на меня действовали, и я уже не говорю о разговоре, к которому у меня не было возможности подготовиться.

— Я передумала. — сказала я смущённо.

— Ага. Ну поднимайся.

Мы поднялись наверх. Я заметила, что Брайан был одет иначе, чем раньше утром. Сейчас его одежда была похожа на то, что он носил вчера — зелёная майка и свободные чёрные брюки из лёгкой ткани, наподобие штанов для йоги или чего-то подобного.

Когда мы вошли в гостиную, Алек ждал, откинувшись на спинку дивана. На нём была футболка с каким-то персонажем из игры или мультфильма, и баскетбольные шорты. Заметив нас, он встал и выпрямился.

— Мы с Алеком проводили спарринг, — сказал мне Брайан, — Лиза на кухне, разговаривает по телефону. Рейчел с собаками в своей комнате. Можешь понаблюдать за нами, если хочешь. Можешь посмотреть телевизор, поставить DVD или поиграть в какую-нибудь игру.

— Только не затри мои сохранённые игры, дурында. — сказал Алек. Он начал называть меня дурындой прошлой ночью. Беззлобно, но это всё равно раздражало.

— Меня зовут Тейлор, а не "дурында", и я бы не стала ничего затирать. — ответила я ему. Повернувшись к Брайану, я добавила — Я посмотрю спарринг, если это норм.

Брайан улыбнулся и кивнул, а я встала коленями на диван и стала наблюдать за ними поверх спинки.

Как оказалось, это был не столько спарринг, сколько попытка Брайана научить не слишком заинтересованного Алека некоторым основам рукопашного боя.

Поединок сложно было назвать честным, и не только потому, что Алек почти не старался. Алек был обычным пятнадцатилетним парнем, в том смысле, что о мышцах говорить особо не приходилось. Брайан же, наоборот, был в отличной форме. Он не был накачан как культурист или кто-то, кто занимается только ради набора мышечной массы, как бывает заметно у некоторых недавно вышедших из тюрьмы людей. Очертания были более плавными. Можно было заметить выпуклую вену, спускавшуюся по бицепсу, очертания его груди проглядывали сквозь майку.

Кроме разницы в чистой физической силе, сказывались отличия в возрасте и росте. Алек был младше на два или три года и почти на голову ниже. Это означало, что Брайан мог дотянуться дальше — и я говорю не только о длине рук. Когда он делал шаг вперёд или назад, он двигался дальше. Он контролировал больше территории, что заставляло Алека в основном уходить в оборону, а поскольку Брайан был сильнее, это ставило Алека в трудное положение.

Брайан не был в боевой стойке, его руки были опущены и он только слегка подпрыгивал на месте. Я видела, как Алек дважды попытался ударить, но Брайан просто уклонялся. Когда Алек занес руку для удара во второй раз, Брайан наклонился вперёд и ударил его в середину груди. Удар не казался особо сильным, но Алек резко выдохнул и сделал шаг назад.

— Ещё раз говорю, — сказал Брайан, — ты наносишь удар так, как будто бьёшь по мячу. Не заводи руку так далеко перед ударом. Ты демонстрируешь свои намерения, а дополнительная мощь от замаха слишком мала, чтобы это оправдать.

— Что мне тогда делать?

— Посмотри как я стою. Руки подняты и согнуты, потом я просто вытягиваю руку, держа запястье прямым. Достаточно быстро, чтобы те, кого я бью, как правило, не успевали увернуться, так что им придётся или держать удар или блокировать.

— Но десять секунд назад, когда я по тебе бил, ты стоял иначе. — пожаловался Алек.

— Я оставил брешь в обороне, чтобы посмотреть, сумеешь ли ты ей воспользоваться. — ответил Брайан.

— И я не сумел, — вздохнул Алек.

Брайан покачал головой.

— Ну и нахуй это всё, — сказал Алек, — если ты поддаёшься, и при этом всё равно легко меня уделываешь, я не вижу смысла.

— Тебе надо научиться драться. — возразил Брайан.

— Буду делать всё как раньше и возьму электрошокер, — ответил Алек, — ткнул их и они вырубились. Лучше любого удара.

— А если шокер сломается или ты его потеряешь? — спросил Брайан. Ему не стоило беспокоиться, Алек уже сидел у телевизора, держа пульт в одной руке и джойстик в другой. Разочарование Брайана было очевидно.

— А ты можешь мне тоже что-нибудь показать на скорую руку? — спросила я.

Алек заржал в стиле Бивиса и Баттхеда.

Алек, что ты как ребёнок! — сказал Брайан, — Не хочешь заниматься, ладно, но не веди себя как придурок. Он повернулся ко мне и снова сверкнул той мальчишеской улыбкой. И мы начали.

Я знала, что он не слишком многого от меня требовал, но он всё же был чертовски суровым учителем.

— Сожми кулаки. Нет, не обхватывай большие пальцы, так ты причинишь больше вреда своим рукам, чем сопернику. Так лучше. Теперь ударь меня, хорошо?

Я попыталась воспроизвести то, что он описывал Алеку. Руки подняты, согнуты, резко выбрасываю руку. И он ловит мою правую руку своей левой.

— Хорошо, а сейчас ты исправишь несколько моментов. Начни атаку так, чтобы вложить вес своего тела в удар, добавив его к силе руки. Во-вторых, удерживай левую руку в верхнем положении, если бьешь правой, и наоборот. Если у меня будет возможность, я ударю тебя в плечо, или в ребра, так что будь готова блокировать удар.

Мысли о возможном ударе заставила меня вздрогнуть, но ведь я уже согласилась. Я ударила, он увернулся и ударил меня в плечо. Он ударил не так сильно, как мог бы, думаю он бил ровно настолько, чтобы причинить боль и, тем самым, закрепить урок, но я вдруг ощутила прилив сочувствия к Алеку.

Тренировка продолжалась в том же духе. Брайан не задерживался на какой-то одной теме. Когда у меня что-то начинало получаться, он показывал новые приёмы, заполняя пробелы в моей подготовке. Когда я в пятый раз пропустила его ответный удар по ребрам и плечам, он начал говорить о стойке.

— Перенеси свой вес на подушечки стопы.

Я попыталась выполнить его рекомендацию, а потом сказала:

— Чувствую, что не устою на ногах, если ты меня ударишь.

Он нагнулся, проверяя меня.

— Нет, Тейлор. Подушечки стопы. Он поднял босую ногу и указал на подушечку у основания пальцев.

— Я думала, что подушечки — это только то, что находится на кончиках пальцев, — сказала я.

— Вы, ребята, такие скучные.— влез Алек, не оборачиваясь. Брайан хлопнул его по затылку.

Мы сменили стойку, рекомендации Брайана по переносу центра тяжести действительно помогли в обороне. Затем мы перешли к психологическим аспектам борьбы.

— Так, нанося удар, я должна стремиться бить как бы сквозь противника? — уточнила я.

— Верно, — сказал Брайан, — бить сквозь тело, а не пытаться лишь вступить с ним в контакт.

— А если меня атакуют?

— Лучший выбор — не давать им такого шанса. Будь агрессивной и держи их в напряжении. Если твои противники не обучены драться, то у тебя больше шансов. Они не смогут задеть тебя, если ты не сделаешь ошибку, не смогут догадаться, что ты собираешься делать и как ты это сделаешь. Именно потому ты должна запутать противника. Удары правой и левой, локтями, коленями, ногами и, если ты больше и сильнее, ты можешь попытаться повалить противника на землю. Атакуй всеми доступными способами, до тех пор, пока они ещё могут сопротивляться.

— Ты занимался какими-то единоборствами? — спросила я. Я подозревала, что он где-то тренировался, это могло объяснить, откуда он столько всего знал. Конечно, он мог получить опыт, участвуя в драках, но он не был похож на человека, который будет драться без причины.

— Э-э, — смутился он, — немного. Мой отец был боксером, когда я был маленьким он кое-что мне показывал на своих тренировках. Я сам немного изучал другие стили — карате, тэквондо, крав мага, но ничто из этого не увлекло меня. Я посещал занятия по каждому стилю от нескольких недель до нескольких месяцев. Я узнал достаточно, чтобы держать себя в оптимальной форме, быть способным выстоять против того, кто не является мастером боевых искусств. Для того, чтобы не уступать мастерам боевых искусств, нужно тренироваться целыми днями, и все равно я могу столкнуться с теми, кто окажется сильнее. Потому я не вижу смысла тратить на это всё своё время.

Я кивнула.

Мы перешли к обсуждению уязвимых мест.

Рассказывая, Брайан указывал на части тела.

— Глаза, нос, лоб, подбородок и горло выше линии плеч. Зубы и уши, если сможешь ударить достаточно сильно. Я смогу, но у тебя не получится.

— Конечно. — согласилась я. Я не обиделась на его прямоту, он сильнее и поэтому у него больше возможностей в драке. Нет смысла об этом умалчивать.

— Плечевой сустав, диафрагма, почки, промежность, верх ступни, пальцы ног. Локоть тоже пойдёт, если сможешь с ним что-то сделать.

Он взял моё запястье левой рукой, а плечо — правой, вытянув мою руку прямо, и поднял колено, аккуратно коснувшись им моего локтя. Было понятно, как он мог бы сломать или покалечить мне руку, если бы сделал это в полную силу.

— Впрочем, по моему опыту, это происходит не так часто, чтобы об этом беспокоиться. — продолжил он.

Было немного неприятно слушать Брайана, методично описывающего мне, как покалечить противника. Я воспринимала его как хорошего парня, если мне удавалось забыть про карьеру, которую он выбрал.

Я намеренно сменила тему:

— Я тут подумывала, что мне стоит подобрать какое-нибудь оружие ближнего боя. Когда я боролась с Луном, голыми руками я мало что могла сделать, в тот момент я хотела иметь в руках нож, дубинку или что-то в этом роде. Не знаю, насколько бы это было эффективно против его брони, но... — я умолкла.

Брайан кивнул.

— Имеет смысл попробовать. Не забывай, что твоя верхняя часть тела не особенно сильна. Без обид.

— Я не обижаюсь. Я пыталась завести привычку регулярно отжиматься, но это мне очень быстро надоедало. По крайней мере, на пробежке можно хотя бы побывать в разных местах, полюбоваться пейзажем.

— Да, отжимания — это скучно. Вообще-то наш босс снабжает нас всем необходимым. Обычно с ним общается Лиза. Кстати, прямо сейчас она говорит с ним. Сообщи ей, если тебе необходимо какое-то оружие. Это безопасно — твою покупку нельзя будет отследить по серийным номерам.

Тот факт, что Лиза разговаривает с боссом, пробудил моё любопытство. Но я не могла заняться подслушиванием, не возбудив подозрений. Лиза в этот момент была вне предела слышимости, потому я решила воспользоваться этой возможностью чтобы спросить:

— А кто наш босс?

Брайан и Алек переглянулись. Так как они сразу ничего не ответили, я подумала, что, возможно, зашла слишком далеко. Что если я покажусь им излишне любопытной?

— Ожидал, что ты спросишь.— сказал Брайан. — Дело в том, что мы не знаем.

— Что? — спросила я. — Наш спонсор — аноним?

— Это чертовски странно, но да. — кивнул Алек, ударяя по кнопкам игровой консоли. — Бум! Тройное попадание в голову!

— Алек, сосредоточься. — произнес Брайан, тоном показывая, что не ожидает, что к его словам прислушаются.

Алек кивнул, не отрывая взгляд от телевизора, перед тем как добавить.

— Это всё, конечно, странно, но мы неплохо зарабатываем, состоим в хорошей команде, у нас есть связи и доступ ко всему необходимому, в общем, сплошные плюсы и никаких минусов.

— Думаю, Лиза точно знает. — проворчал Брайан. — Но она сказала, что когда присоединилась к Неформалам, взяла на себя обязательство помалкивать об этом. Возможно, это значит, что она знает кто он, а может, она должна молчать о том, что ей подсказывает её сила.

— Итак, правильно ли я понимаю, — подытожила я, — этот парень собрал вас всех вместе, платит вам зарплату и что? Ничего не просит взамен?

Брайан пожал плечами.

— Он просит нас выполнять его задания, но мы и сами согласны выполнить большую часть из них, а если мы отказываемся, он не делает из этого проблему.

— Какие задания он обычно нам поручает? — спросила я.

Голос Лизы, раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть:

— Мальчики и девочки, придётся поднапрячься — мы собираемся грабить банк.

Волнение 3.03

— Нет. — чётко произнёс Брайан. — Это очень плохая идея.

Лиза всё ещё держала в руках телефон. Сука только что подошла, и стояла позади неё, создавая разительный контраст. Лиза была в джинсах, свитере, волосы уложены в тугой хвост. Сука — в армейской куртке, с совершенно неухоженными волосами. Самая мелкая из собак, одноухий и одноглазый терьер, следовала за ней.

— Да ладно, — Лиза попыталась уговорить его, — для таких крутых бандюганов, как мы — это обычное дело.

— Грабить банк — дурная затея. Мы выше этого. — Брайан закрыл глаза и потёр переносицу. — Ты знаешь, какой средний размер добычи при ограблении банка?

Лиза задумалась.

— Тыщ двадцать?

— Именно. Это только в фильмах грабители покидают банк с миллионами долларов. Банки обычно не хранят у себя много наличности, потому наша добыча будет гораздо меньше, чем в большинстве выполненных нами заданий. Плюс посчитай сюда наши расходы на операцию, и не забудь, что это ёбаный Броктон Бей, где у банков ещё меньше причин держать у себя наличность, и мы приходим от двадцати к шестнадцати тысячам. Раздели на пятерых, и сколько там получится? Две или три тыщи на рыло?

— Ну, мне лишние три штуки как бы не помешают, — сказал Алек, отложив в сторону джойстик, и изменив свое положение на диване таким образом, чтобы лучше слышать обсуждение.

— Ну и на что они тебе? — спросил Брайан. Алек пожал плечами, и Брайан вздохнул и продолжил. — Это мизерная плата за очень рискованную операцию. В городе три крупных команды супергероев. Ещё множество одиночных героев. У нас не получится уйти без боя.

— Ну и? — Сука заговорила впервые за всё время разговора. — Мы не раз побеждали. Мы побеждали и до того, как появилась она, — при последних словах она кивнула головой в мою сторону.

— Мы побеждали потому, что сами выбирали, где драться и с кем. У нас не будет такой возможности, если мы будем заперты в банке, ожидая, пока за нами придут и навяжут бой на своих условиях.

Пока он говорил, Лиза улыбалась и кивала головой. Я на мгновение подумала, что она сейчас что-то скажет, но она промолчала.

Брайан продолжил, все больше заводясь:

— Мы не сможем ускользнуть, как мы делали раньше, когда ситуация выходила из под контроля. Мы не сможем избежать боя, если захотим уйти с добычей. Кроме того, у банков куча степеней защиты — решетки, сейфы, да что угодно. Даже с твоей силой, Лиззи, есть предел тому, насколько быстро мы сможем через них пройти. Плюс время на то, чтобы справиться с заложниками, и обеспечить безопасный путь к отступлению — и я могу гарантировать, что какому-нибудь кейпу хватит времени, чтобы узнать об ограблении, и ещё больше нас задержать.

— Мне вроде как всё равно хочется это сделать. — заметил Алек. — Ограбление банка означает, что мы будем на первых полосах всех местных газет. Это будет круто для нашей репутации.

— Коротышка прав. — сказала Сука.

— В перспективе, гораздо лучше для нашей репутации будет не засыпаться при выполнении работы. — проворчал Брайан. Его низкий голос идеально подходил для ворчания.

— А ты что думаешь? — Алек посмотрел на меня.

Я почти забыла, что тоже участвую в обсуждении. Последнее, что я хотела бы сделать, было ограбление банка. Заложники могут пострадать. Перспектива оказаться на первых страницах газет тоже не прельщала меня, особенно если я когда-нибудь брошу путь суперзлодея, и стану героем с хорошей репутацией.

— Думаю, Брайан хорошо все расписал. Мероприятие выглядит безрассудным. — решилась я.

Сука фыркнула. Думаю, я видела, как Алек закатил глаза.

Лиза подалась вперед:

— Он хорошо всё объяснил, но я объясню вам ещё лучше. Готовы слушать? Мы повернулись к ней, хотя Брайан нахмурился с таким видом, как будто его будет трудно в чем-либо убедить.

— Ок, Брайан говорил что-то похожее пару недель назад, перед тем, как мы грабанули то казино. Так что я ожидала чего-то подобного. Но всё не так плохо, как кажется. Босс хочет, чтобы мы выполнили работу в строго определенное время. Мне показалось, что он хочет хорошо заплатить нам, если мы постараемся, так что я заключила очень выгодную сделку.

— Ограбление банка было вообще-то моей идеей, и ему она понравилась. В соответствии с его информацией, в четверг Протекторат будет занят на каком-то своём мероприятии, за городом. Это одна из причин, по которым очень важно сделать всё в определенное время. Если мы выступим именно в это время, то все шансы за то, что мы не будем иметь дело с Протекторатом. Если мы ограбим Центральный банк...

— Это же крупнейший банк в Броктон Бей! — я перебила её, едва веря в реальность происходящего.

— Так что всё, что я говорил про системы безопасности и осторожность надо умножать на два. — добавил Брайан.

— Если мы ограбим Центральный банк, — с нажимом повторила Лиза, игнорируя нас, — то мы ударим по цели, которая всего в полутора километрах от старшей школы Аркадия, где учатся почти все члены Стражи. По существующем правилам, Новая Волна не может напасть на нас, и при этом не наступить на пятки Стражам. Это по большему счёту гарантирует, что единственные, кто может выступить против нас — это команда юных супергероев. Вы следите за ходом моих мыслей?

Мы все кивнули или пробурчали согласие.

— Представьте себе школу посреди учебного дня, и вы поймете, что они не смогут ускользнуть с учебы для предотвращения ограбления, и при этом не привлечь к себе внимания. Люди знают, что Стражи посещают Аркадию, но никто не знает, кто именно. Так что все постоянно друг за другом наблюдают. Так как Стражи не могут в полном составе исчезать с уроков каждый раз, как происходит какое-либо преступление, и при этом не выдать себя, есть очень хорошие шансы, что мы выступим против одного-двух сильнейших членов команды, или против группы более слабых. Мы вполне можем с ними справиться.

— Ладно, — неохотно проворчал Брайан, — я вполне допускаю, что при таких обстоятельствах всё будет нормально, но...

Лиза перебила его:

— Я также уговорила босса дать нам награду в размере два к одному к размеру добычи. Если мы принесем пятнадцать штук — он даст нам ещё тридцать. Ну, либо он добавит нам деньжат, чтобы в итоге у нас оказалось не менее двадцати пяти штук. То есть, мы можем уйти всего с двумя тысячами долларов, и он доплатит нам ещё двадцать три. Так что если мы не загремим за решётку, то нам гарантированы по пять тысяч долларов каждому, это как минимум.

Брайан вытаращил глаза.

— Это безумие. Почему он так поступает?

— И, — ухмыльнулась Лиза, — он также покроет все наши расходы, но только на этот раз. Оборудование, информация, взятки — если понадобится.

— Почему? — повторила я вопрос Брайана, с недоверием в голосе. Лиза швырялась такими суммами, которые не укладывались у меня в голове. У меня никогда не было больше пяти сотен долларов на банковском счёте.

— Потому что он — наш спонсор, и он не хочет финансировать никому не известную команду. Если мы справимся, это будет уже кое-что. И ещё потому, что нам нужно сделать это всё в определенное время.

Прошло некоторое время, пока все в тишине обдумывали сделку. Я отчаянно хотела найти способ отговорить ребят от этой затеи. Ограбление банка могло привести к моему аресту. Более того, это могло привести к тому, что кто-то, а может быть и я, пострадает или погибнет.

Брайан опередил меня:

— Соотношение награды и риска по-прежнему не такое уж привлекательное. Пять штук за ограбление, возможно, самого защищенного места в Броктон Бей, плюс гарантированная стычка со Стражами?

— Второго по защищенности места, — возразила Лиза, — самое защищенное — это штаб-квартира Протектората.

— Верно подмечено, — ответил Брайан, — но моя аргументация остается в силе.

— Будет больше пяти штук каждому, это я тебе гарантирую, — сказала ему Лиза, — это же крупнейший банк в Броктон Бей. Это также перевалочный пункт для распределения наличности по всему округу. Скажем, бронированные машины с наличкой приходят и уходят по строгому расписанию...

— Почему б нам тогда не грабануть одну из машин? — спросил Алек.

— У них воздушное прикрытие от Стражи и Протектората, так что мы попадем в стычку с кейпами в течение минуты. Та же проблема, что и в описании Брайана, — угодить в драку, не получить доступ к деньгам до начала заварушки, и все такое. В любом случае, в Центральный Банк Броктон Бей машины приходят дважды в неделю, и уходят оттуда четыре раза в неделю. Мы ударим в четверг после обеда, и это будет лучшее время чтобы снять все сливки. Единственный вариант, когда мы уйдём без тридцати тысяч, произойдёт если мы вообще завалим работу. С тем, что предлагает Босс, будет девяносто штук.

Она скрестила руки на груди.

Брайан громко и протяжно вздохнул.

— Хорошо, полагаю, ты меня убедила. Звучит неплохо.

Лиза повернулась к Алеку.

— Черт возьми, я в деле. — он не стал сопротивляться.

Суку требовалось убеждать не больше, чем Алека. Она кивнула, и снова переключила внимание на маленькую, покрытую шрамами собачку.

Затем все посмотрели на меня.

— А что мне нужно будет делать? — спросила я нервно, надеясь обнаружить слабые места в плане, чтобы высказаться против него.

И тут Лиза изложила общий план. Брайан вносил предложения, достаточно хорошие, и план изменялся в соответствии с ними. Я с растущим беспокойством и тревогой поняла, что план неизбежно осуществится.

Сейчас возражать против ограбления банка было бы просто опасно для моей работы под прикрытием, и без всякой пользы для кого-либо. С такими мыслями я начала вносить в план предложения, которые — как я надеялась — смогут свести риск провала к минимуму. С моей точки зрения, если я помогу провернуть всё гладко, это поможет мне получить информацию о Неформалах и их Боссе. Это сведёт к минимуму шанс того, что кто-то запаникует, или поступит опрометчиво, и невинные пострадают. Я думаю, что для меня такой исход был бы хуже, чем попасть за решетку.

Обсуждение продолжалось ещё некоторое время. В какой-то момент Лиза взяла ноутбук, и мы начали обсуждать стратегии проникновения и отхода, пока она делала набросок планировки банка. Было поразительно наблюдать её силу за работой. Она скопировала спутниковый снимок банка из интернет-поисковика в программу для рисования, затем нарисовала поверх изображения толстые линии, чтобы показать, где находятся внутренние помещения. После ещё одного поискового запроса, на основе лишь одного фото управляющего банка, стоящего перед своим столом, она смогла определить, где этот стол находится. Это не было бы столь удивительно, если бы она после этого, без всякой паузы, не отметила бы на плане, где находятся кассы, сейфы, двери хранилищ, и закрытые комнаты камер хранения. Она также отметила вентиляционные шахты и электрические щиты, но мы решили, что они нам ни к чему. Такие вещи смотрятся круто в кино, но в реальной жизни они почти не пригождаются. К тому же, это было ограбление, а не тихая кража.

Пока мы работали, Алек забеспокоился и отправился перекусить. У меня сложилось впечатление, что из нас четверых он мало что мог предложить в стратегическом плане, и что он это отлично понимал. Я не была уверена, почему — возможно, у него просто было очень тактическое мышление, или он не заморачивался на планировании операций. Мои предположения сводились к последнему варианту, Алек был более склонен плыть по течению, чем Брайан или Лиза.

Он принес нам тарелку с пиццей и газировку разных сортов, и мы перекусили во время обсуждения плана.

— Отлично, — сказал Брайан, когда Лиза закрыла свой ноубук, — думаю, у нас сложилась общее представление о том, что мы будем делать. Мы знаем, как проникнуть внутрь, мы знаем, кто что будет делать, и как мы хотим оттуда выбраться. Даже помня, что ни один план не выдерживает столкновения с противником, наши шансы всё равно довольно высоки.

— Итак, противники, — сказала я, подавляя в себе желание содрогнуться от того, что я выступлю против хороших ребят, — Мой единственный бой в костюме... или просто бой, был против Луна, и все получилось не очень хорошо.

— Не надо себя недооценивать, — сказал Брайан, — Ты справилась лучше большинства.

— Ладно, перефразирую, — сказала я, — всё могло бы быть гораздо лучше. Мы собираемся выступить против Стражей, а это не пустяки.

Брайан кивнул.

— Верно. Давайте обговорим стратегию и найдем слабые места. Ты знаешь, кто такие Стражи?

Я пожала плечами.

— Я искала по ним информацию. Я видела их по ТВ. Это не значит, что я узнала что-то ценное.

— Разумеется, — сказал он, — так что пройдемся по списку. Лидер команды: Эгида. Можно подумать, что у него стандартный "набор Александрии" — умение летать, суперсила, неуязвимость. Но это не совсем верно. Летать он умеет, но две другие способности работают не так, как можно предположить. Видишь ли, он не то чтобы неуязвим... у него просто нет слабых мест. Весь его организм заполнен таким количеством дублирующих механизмов и улучшений, что ты просто не сможешь вырубить его. Швырни ему в глаза песок — и он продолжит видеть, ощущая свет поверхностью кожи. Перережь ему горло — и крови будет течь не больше, чем при порезе ладони. Этому парню отрубили руку, потом приставили на место, и на следующий день она исправно функционировала. Вонзи ему в сердце нож — и другой орган возьмет на себя функцию по перекачке крови.

— Мы же не собираемся никому вонзать нож в сердце? — полуутвердительно спросила я.

— Нет, хотя сама идея не так уж плоха, это немного замедлило бы его. Если, конечно, ударить его чем-то достаточно большим. Этот парень, как зомби, будет вставать снова и снова и продолжит атаковать до тех пор, пока противник не допустит ошибку или не устанет настолько, что будет не способен дать отпор.

— Он ещё и обладает сверхсилой? — спросила я.

Брайан покачал головой.

— Лиза, это твоя область.

Она продолжила объяснение.

— У Эгиды нет сверхсилы, но он может так издеваться над своим телом, что создается впечатление, что она у него есть. Он может наносить удары, которые сломают его кости, искалечат суставы и разорвут мышцы, но его тело справится с нагрузкой. Ему не нужно сдерживаться, не нужно тратить время на защиту. Ещё он может черпать силы благодаря приливу адреналина... может, ты слышала истории, п как какая-нибудь старушка поднимала автомобиль, чтобы спасти своих внуков?

Я кивнула.

— Это всё влияние адреналина. Эгида же может находиться в таком состоянии несколько часов подряд. Его тело не выдохнется, он не устанет, не исчерпает запасы адреналина. Он просто продолжит действовать.

— И как же его остановить? — спросила я.

— Мы не сможем. — сказал Брайан. — Самое большее, что мы можем сделать — занять его чем-то, что его достаточно отвлечет или удерживать его где-то, откуда он не сможет сбежать. Даже если запереть его в мусорном контейнере и выбросить в реку, это даст лишь несколько минут передышки. Это всё равно проще сказать, чем сделать. Он капитан команды. Он умён. Рейчел? Натрави на него своих собак. Одна или две двухтонные собаки смогут его задержать, пока мы не будем готовы сбежать.

— Мне можно не сдерживаться? — уточнила Сука, её брови изогнулись.

— На этот раз нет. Не сдерживайся. Только... ну, не убей его. Алек? Ты будешь страховать её. Следи за Эгидой, если подвернётся удобный случай — используй свою силу, чтобы отвлечь его. Выиграй достаточно времени, чтобы собаки смогли добраться до него и, тогда, вероятно, мы выведем его из боя.

— Конечно, — сказал Алек.

Брайан вытянул два пальца и обозначая вторую проблему.

— Номер два, Стояк. Да будет вам известно, что я чертовски ненавижу кейпов, которые способны играть со временем.

— Если я правильно помню, он может останавливать время? — спросила я чтобы не выпадать из разговора и получить разъяснения.

— Его способность довольно специфична, — сказал Брайан. — Он может остановить время для того, чего он коснулся. Человек или предмет, к которому он притронулся, находится в состоянии "паузы" от тридцати секунд до десяти минут. Единственный плюс для нас в том, что он его не контролирует, и не знает, как долго будет держаться это состояние. Но если он коснется тебя рукой, ты гарантированно выйдешь из строя. Он либо будет ждать когда "заморозка" спадет и применит её ещё раз, либо оденет на тебя наручники, и когда эффект его силы прекратится, ты окажешься в заключении.

— Короче говоря, если он коснется тебя, ты попалась. — сказал Алек.

— Другая особенность его силы: если он до чего-то дотронулся, это становится неприкосновенным. Объект нельзя ни повредить, ни переместить. Он использует это для обороны, например, он может бросить ткань или бумагу в воздух и "заморозить" её, создавая тем самым непробиваемый щит. Крайне опасно сталкиваться с "замороженными" объектами. Автомобиль, столкнувшийся с листом бумаги, которого коснулся Стояк, будет разрезан надвое, но не сможет сдвинуть с места бумагу.

— Возьму на заметку, — сказала я.

Брайан продолжил.

— Третий наш возможный противник — Виста, одна из сильнейших Стражей. Возможно, вы слышали миф о том, что кейпы, получившие способности в юном возрасте, экспоненциально сильнее тех, кто получил их взрослыми. Виста одна из тех, чей пример подтверждает эту легенду. Стояк обладает крайне необычной силой, может играть с одной из ключевых сил нашей Вселенной, но на этом всё. Виста тоже способна играть с фундаментальными законами физики, но она более универсальна.

— Ей двенадцать лет и у неё есть способность изменять пространство. Она может вытянуть здание как ириску, так, что оно станет в два раза выше, или уменьшить расстояние между двумя тротуарами так, что сможет пересечь улицу одним шагом.

— У неё есть слабость, — добавила Лиза. — Эффект Ментона. — она обратила всё своё внимание на меня. — Ты знаешь, что это такое?

— Я встречала упоминания о нём, но не знаю подробностей.

— Что бы ни было источником наших сил, оно налагает на нас некоторые ограничения. У большинства из нас есть ограничение по использованию наших сил на живых существах. Область воздействия силы ограничивается внешней поверхностью тела человека или животного. Исключениями являются те кейпы, кто обладает силами, связанными с живыми существами, типа тебя, Алека и Рейчел. Вне зависимости от того, насколько далеко может достать телекинетик, большинство из них не способно остановить бьющееся в груди сердце из-за эффекта Ментона. Большинство тех, кто может создавать силовые поля, не способны создать силовое поле внутри живого организма, тем самым разрезая его.

— Нарвал может, — перебил Алек.

— Я говорю о большинстве, — сказала Лиза, — почему существуют эти ограничения так же непонятно, как и то, откуда берутся наши способности. Кейпы, способные обойти эффект Ментона, являются сильнейшими среди нас.

Я медленно кивнула. Я подумала, а не имело ли это отношение к тому, почему Лун не сжёг самого себя, но я не хотела лишний раз уходить от важной темы.

— Что насчет Висты?

— Виста может растягивать и сжимать пространство. Она также может делать удивительные фокусы с гравитацией. Но дело в том, что эффект Ментона не позволяет ей сжимать и растягивать людей. Чем больше людей находятся в пространстве, тем сложнее ей становится воздействовать на него. Если бы мы все находились в одной комнате, скорее всего, она никак бы не смогла повлиять на всю комнату.

— Но, — добавил Брайан, убирая кусочек сыра, оказавшийся на его губе, — каждый раз, когда мы сталкивались с ней, она становилась быстрее, и в целом её сила росла, она придумывала новые трюки. С каждой секундой, когда она находится на поле боя, ситуация становится всё хуже для нас. Мы постараемся нейтрализовать её как можно быстрее. Эгида, Стояк, Виста. Это те, с кем мы скорее всего столкнёмся, и кто бы там ещё не заглянул к нам на веселье, нам придётся тоже с ними разобраться, или нам конец.

— Давайте быстро пробежимся по остальным. Киндер-сюрприз.

— Технарь, — сказала Лиза, — летает на скейтборде, вооружен лазерными пистолетами, имеет доступ к высокотехнологичному оборудованию. От него можно ожидать чего-то нового, в зависимости от того, что он создаст в своей мастерской. Он довольно мобилен, но не представляет особой угрозы.

— Триумф? — спросил Брайан.

— Ему исполнилось восемнадцать, он перешёл в Протекторат. Не стоит о нём беспокоиться. — сказала Лиза.

— Рыцарь.

— Парень Славы, с которым она то сходится, то расходится, он притворяется Технарём в духе Киндер-сюрприза, но мне кажется, что ему просто нравится разгуливать в новенькой броне, едва высохшей от краски. Его оружие — вспышки света. Попадание такой вспышки ощущается, как удар под дых, а потом что-то происходит с твоими чувствами. Становится грустно, страшно, стыдно, начинает кружиться голова, и так далее. Всё не настолько плохо, если не попадать под несколько вспышек подряд. Избегайте этого.

— Осталась Призрачный Сталкер, кровожадная сучка, — нахмурился Брайан.

— Она вбила себе в голову, что Брайан — её заклятый враг, — пояснил мне Алек. — типа, враг номер один, её тёмная противоположность. Она использует любой шанс, чтобы добраться до него.

— Она была героем-одиночкой, — сказала Сплетница. — Мстительницей ночи, до тех пор, пока не зашла слишком далеко и чуть не убила кого-то, пригвоздив его к стене из своих арбалетов. Местным героям пришлось арестовать её, и она заключила сделку с правосудием. Теперь она член Стражи на испытательном сроке, с условием, что она будет использовать только болты с транквилизаторами, а не смертельные заряды для арбалета.

— Как бы не так, — зарычал Брайан. — По крайней мере, не в тот раз, когда она преследовала меня. Стрела, проткнувшая мой бок, была со стальным наконечником.

Сплетница покачала головой.

— Её сила странным образом взаимодействует с силой Брайана. Вообще, Призрачный Сталкер умеет преображаться. Она становится очень лёгкой, может проходить сквозь стекло и тонкие стены, и она почти невидима. Её стрелы также преображаются, а когда она стреляет из арбалета, где-то ещё полсекунды они остаются в том же состоянии. Затем этот эффект исчезает и уже обычная стрела летит к цели. Её тактика заключается в том, чтобы прыгать по крышам, где её почти невозможно засечь, и невозможно дотронуться, и оттуда расстреливать противника очень реальными стрелами.

— Как вы с ней сражались? — спросила я.

— По каким-то причинам её сила плохо работает, если она находится внутри тьмы Брайана. Она становится не такой быстрой и маневренной, он может её лучше видеть, а она не видит его в темноте, — сказала Сплетница. — Это превращается во что-то типа напряжённой игры в салочки, где один из противников — быстрый, но слепой и глухой, вооружён смертоносным оружием, а другой — Брайан — пытается вырубить её, не подставляясь под удар.

— Давайте избежим этого, — сказал Брайан. — На драку уйдет слишком много времени, и она, возможно, использует это, чтобы задержать нас. Только не подставляйтесь, если вы увидите возможность нейтрализовать её, сообщите команде или сделайте всё возможное сами, чтобы снять её, не забывая о нашей главной цели.

— И это — наш план? — сказала я. — Слишком много "если".

— Такие дела так и делаются, Тейлор. — сказал Брайан, его тон был немного сухим. — Думаю, мы неплохо подготовились, разбирая все возможные проблемы.

— Не хочу, чтобы вы подумали, что я критикую ваш план... — сказала я.

— Наш план, — перебил Брайан.

Я не хотела так об этом думать. Но вместо возражений я сказала:

— Я немного нервничаю, вот и всё.

— Ты можешь не ходить, — сказала Сука, её тон казался слишком непринуждённым.

— На полном серьёзе, — сказал мне Брайан, — ты можешь передумать...

— Да, — подтвердила я, — я хотела бы всё передумать и продумать, но, думаю, это меня не остановит. Я в деле.

— Хорошо, — ответил Брайан. — На подготовку у нас есть остаток сегодняшнего дня и весь завтрашний день. Тейлор, ты можешь завтра утром встретить меня на своей пробежке. Я принесу тебе сотовый. Ты можешь сообщить Лизе, что тебе нужно, например, оружие, о котором ты говорила. Заранее посмотри модель и марку, если хочешь что-то конкретное.

— Какой у неё номер? — спросила я.

— Я запишу его в твой телефон, прежде чем отдать тебе. Лиза? Подтверди боссу, что мы берёмся за эту работу, поговори с ним обо всём остальном.

— Понятно.

— Если больше никто не хочет ничего сказать, должна отметить, что мы только что запланировали ограбление банка, ещё до полудня. — сказала Лиза с усмешкой. Я посмотрела на электронные часы, который отображались под телевизором. Они показывали 11:30.

Я не могла не задаться вопросом, правильно ли я поступаю.

Волнение 3.04

— Я приду. Да... — я увидела свет в окне гостиной, и прикрыла телефон рукой, проясняя обстановку. Чёрт, отец был дома. Я снова поднесла телефон к уху. — Извините, мне пора бежать. Нет. Нет. Знаете...

Услышав, как открылась входная дверь, я захлопнула телефон и сунула его в карман. Я позже извинюсь за прерванный разговор. Мне очень не хотелось, чтобы отец заметил телефон. Не думаю, что он запретил бы мне его иметь, но с момента смерти моей матери с телефонами были связаны только негативные ассоциации. Это во-первых. Во-вторых — мне пришлось бы объяснять, откуда он взялся.

Утром, первым делом, Брайан дал мне три одинаковых дешёвых телефона, и я решила отправиться с ним в лофт вместо того, чтобы пойти в школу. С моей точки зрения, я всё равно не смогла бы сосредоточиться на учебе, учитывая, что все мои мысли занимало предстоящее в четверг ограбление банка. И это на фоне стресса от самого посещения школы, и опасений, что всплывет информация о пропущенных мною уроках. Кроме того, если подумать, нет особого смысла сегодня идти в школу, если завтра я снова буду пропускать занятия. Я обещала себе, что пойду в школу послезавтра. Повернусь лицом к проблемам.

Я провела день с командой. Рейчел не было на месте. Остальные не говорили, куда она делась, а я не настолько интересовалась, чтобы рисковать показаться слишком любопытной, задавая лишние вопросы. Так что мы были вчетвером — я, Брайан, Алек и Лиза. Готовясь к ограблению, мы обсуждали мелкие детали плана, и я решила, какое оружие закажет мне Лиза через босса. Я выбрала боевой нож и телескопическую полицейскую дубинку. Нож предназначался для критических ситуаций, и для противников, которые окажутся слишком толстокожими для дубинки. Длина дубинки в разложенном состоянии составляет полметра, по сравнению с моими кулаками она расширит радиус поражения и позволит наносить более сильные удары. Лиза обещала, что я получу их к завтрашнему дню.

После этого, словно по молчаливому согласию, мы стали как-то избегать темы ограбления. Не стоило слишком много думать об этом — так можно и перенервничать. В любом случае, мне нужно было сбросить нервное напряжение, потому после обеда я помогла Лизе и Брайану разобрать кладовку. Мы рассортировали содержимое, нашли, где его разместить, и заполнили комнату необходимыми вещами. В их число входили: выдвижная стойка под одежду, комод, надувной матрас, и прикроватная тумбочка с лампой. Здесь было достаточно места для того, чтобы я могла оставить некоторые свои туалетные принадлежности, одну-две запасные смены одежды, костюм и снаряжение. Лиза потратила немало времени на разговоры о том, что я могу сделать со своим пространством, что я могу купить, как украсить, но я была довольна уже тем, что получилось. Мне нравилась немного спартанская обстановка — я всё равно не планировала оставаться в команде надолго. В то же время я чувствовала странную признательность за то, что меня приняли в группу.

Утомившись, мы рухнули на диваны и посмотрели несколько фильмов Алека с Земли-Алеф — альтернативной Земли, связь с которой установил Чокнутый Профессор, создав проход между мирами. Носители информации были одними из немногих вещей, которыми можно было обмениваться через этот проход. Короче говоря, можно было получать книги, фильмы, диски с ТВ-сериалами, если вас устраивала их цена. Что в этом хорошего? В этот день мне довелось посмотреть, как в другой вселенной экранизировали первый и второй эпизоды "Звездных Войн".

По факту, они всё так же разочаровывали меня.

К тому времени, когда мой отец пришёл, я уже разморозила свиные отбивные, посыпала их перцем, добавила немного лимонного сока и уложила на сковороду. В микроволновке готовились овощи. Когда живешь лишь с одним родителем, волей-неволей приходится самому готовить, если, конечно, ты не без ума от ресторанной еды на вынос.

— Привет, — увидел меня отец, — вкусно пахнет.

— Я начала готовить ужин пораньше, потому что у меня есть планы на сегодняшний вечер. Ничего страшного?

Он попытался скрыть разочарование, но я смогла заметить его реакцию.

— Конечно, — ответил он, — с твоими новыми друзьями?

Я кивнула.

— Позволь мне переодеться, потом я у тебя всё про них выспрошу. — пообещал он, направляясь наверх.

Чудесно. Вчера вечером мне не пришлось отвечать на эти вопросы из-за того, что отец работал допоздна. Мой разум попытался предсказать, какие вопросы будут заданы, и придумать правдоподобные ответы. Стоит ли использовать их настоящие имена? Или, по крайней мере, те имена, которые они назвали? Не будет ли это злоупотреблением их доверия? Я решила использовать их настоящие имена по той же причине, по которой я назвала им своё настоящее имя. Чтобы избежать проблем, если мой отец случайно встретится с ними — эта мысль меня ужасала — или если они зайдут за мной.

Я могла не беспокоиться о том, что мой отец услышит об аресте четверых подростков, чьи имена совпадают с именами моих "друзей". Так как почти все они были несовершеннолетними, то в соответствии с законом их имена не будут разглашать в средствах массовой информации. А ещё у меня сложилось впечатление, что суд не всегда разоблачает кейпа, если того арестуют. Но я не была в этом полностью уверена. Нужно будет спросить об этом Лизу.

К тому времени, как отец спустился на кухню, я решила рискнуть и ответить на его вопросы настолько правдиво, насколько это возможно. Чем ближе к правде, тем проще. Я ненавидела лгать отцу.

Папа сменил рубашку и брюки цвета хаки на футболку и джинсы. Он потрепал меня по волосам, а затем взял на себя завершение готовки. Я села за стол, чтобы поговорить с ним.

— Что у тебя происходит? — спросил он.

Я пожала плечами. Я ненавидела чувствовать себя рядом с ним в таком напряжении. Он никогда не расспрашивал меня об издевательствах, поэтому, придя домой, я всегда могла расслабиться. Но не сейчас, поскольку ожидала, что мне в любой момент могут аукнуться пропущенные занятия, да и мои новые "друзья" также вносили в общую ситуацию свою порцию тайн и недомолвок. Я чувствовала, что могу в любой момент потерять его доверие. Одна ошибка или один телефонный звонок из школы, по поводу моих проблем — и мой папа, скорее всего, будет шокирован происходящим, и отношения между нами испортятся на долгое время.

— Ты назовёшь их имена? — спросил он. Он разложил еду по тарелкам и перенёс их к столу.

— Брайан, Лиза, Алек, Рейчел. — призналась я. — Они нормальные. Я поладила с большинством из них.

— Где вы познакомились? В школе?

Я покачала головой.

— Я хотела ненадолго выкинуть школу из головы, поэтому села на автобус в центр, чтобы немного отдохнуть. Я столкнулась с ними в библиотеке. — отчасти это правда. Но на самом деле сгонять на автобусе в центр и обратно за обеденный перерыв просто невозможно — я пыталась это сделать, когда избегала троицы хулиганок. Но сомневаюсь, что мой отец попытается проверить мои слова. Хотя я и правда в каком-то смысле пересеклась с Неформалами в библиотеке.

— На обеде они ходят в библиотеку? Какие они вообще?

— Брайан — клевый парень. С ним я разговаривала больше всех.

— Парень, говоришь? — мой папа пошевелил бровями с намеком.

— Папа, прекрати! Это не то, что ты думаешь. — запротестовала я. Сомневаюсь, что у Брайана есть хоть капля интереса ко мне, не в последнюю очередь потому, что я на два-три года моложе его. Ну и вообще, я — это я. Я решила не говорить о разнице в возрасте моему отцу.

Чтобы сменить тему, я сказала:

— Лиза тоже замечательная. Она очень умная, хотя я не слишком-то много с нею общалась. Здорово снова иметь возможность общаться с другой девушкой, даже если она довольно сильно отличается от меня.

— Если она умна, то вряд ли настолько сильно отличается от тебя.

Мне захотелось побиться головой об стену. Я не могла объяснить, что она из "плохих ребят", а я — подающий надежды супергерой, и как именно она "умна". Я сама загнала себя в угол и теперь не знала, что ответить. Не стоит попадать в такую ситуацию в будущем. Наконец я сказала:

— Она всего на год старше меня, но уже закончила школу. — это правда. Она сжульничала, но технически — она получила полное среднее образование.

Папа улыбнулся:

— Впечатляет. Скажи мне ещё, что они все ученики-отличники, которые могут служить тебе хорошим примером для подражания.

Я чуть не подавилась. Хорошие примеры для подражания? Они? Я удержала невозмутимое выражение лица и ограничилась лёгкой улыбкой, покачав головой.

— Увы.

— Жаль. А что насчет остальных?

— Думаю, Алек из них младше всех. С ним непросто общаться. Он талантливый художник, насколько я могу судить. Но я не видела, как он рисует. Кажется его трудно чем-то заинтересовать или заставить в чём-то принять участие. Он всегда выглядит скучающим. — только сказав это вслух, я поняла, что это не совсем так. Два раза я видела, как Алек реагировал на происходящее, это было когда он немного подшутил над Брайаном, выводя его из равновесия, и после моей драки с Сукой. Возможно, он любит позлорадствовать.

— А последняя? Рита? Или Рейчел?

— Рейчел. Я не смогла с ней подружиться. Она мне не нравится.

Папа кивнул, но ничего не сказал. Я ожидала типичную лекцию родителя вроде "...может быть, если ты проявишь интерес к тому, что она любит..." или какой-нибудь другой бессмысленный совет. Мой папа не стал этого делать, он просто откусил ещё кусочек отбивной.

Чтобы заполнить тишину, я решила немного уточнить.

— Она хочет, чтобы всё было так, как она желает, а если этого не происходит, то она злится. Ты знаешь, мне хватает этого и в школе.

— Знаю. — сказал папа. Это был железный повод для него расспросить меня о том, что происходит в школе, но он не стал этого делать. Он промолчал.

Я ощутила безмерную благодарность. Мой отец уважал границы, которые я установила, и не давил, не пытался раскопать больше. Он делал этот разговор легче, чем он мог бы быть, и я понимала, что для него это непросто.

Я чувствовала себя обязанной ему. Вздохнув, я призналась:

— В школе... некоторые осложняют мне жизнь. В понедельник они окружили меня. Просто по очереди стали меня оскорблять. Вот почему мне пришлось уйти, и я поехала в центр. — мне было неловко, потому что просто пережить это было уже унизительно, даже без необходимости рассказывать отцу. Да и вообще, сейчас это было так не в тему... Но если я не скажу ему прямо сейчас, не думаю, что смогу когда-либо.

Отец немного пришёл в себя. Я видела, как он берёт себя в руки и пытается подобрать слова, прежде чем спросить.

— Не хочу приуменьшать то, что тебе пришлось перенести, но... они больше ничего не делали?

Я прожевала и вопросительно приподняла брови. Вообще-то они делали, но я же не могла сказать: "Они использовали смерть мамы, чтобы вынести мне мозг" без того, чтобы не объяснить главную роль Эммы.

— Ничего похожего на то, что было в январе? — спросил он.

Я опустила взгляд на тарелку, затем покачала головой. Через несколько секунд я сказала:

— Нет. Случай в январе — единичный. С тех пор они устраивали только мелкие "пакости", ничего подобного тому, что случилось тогда. — я показала пальцами кавычки, произнося слово "пакости".

— Хорошо. — тихо сказал отец. — Большое облегчение узнать об этом.

Я не хотела рассказывать что-то ещё. Можно было подумать, что мне станет легче после того, как я открылась, но это не так. Я чувствовала разочарование, гнев и неловкость. Это было напоминанием, что я не могу быть полностью откровенной с отцом, как раньше. Больше всего на меня давила вина. Часть её была за то, что из-за моего молчания мой папа, похоже, думал, что каждый раз, когда надо мной издевались, всё было почти так же ужасно, как четыре месяца назад, когда случилось самое худшее. Я ткнула кусочек сала вилкой.

— Когда ты уходишь? — спросил папа. Я взглянула на электронные часы на плите.

Я была рада поводу уйти.

— Сейчас. Все нормально? Я ненадолго.

— Встретишь друзей? — спросил он.

— Просто встречу Лизу, мы выпьем кофе и поговорим, отдельно от остальных. — сказала я ему перед тем, как встать и положить свою тарелку в раковину. После того, как я частично раскрылась перед ним, лгать стало ещё противнее.

— Подожди, вот... — он встал, покопался в кармане, вылавливая бумажник, и вручил мне десятку. — На кофе. Сожалею, что у меня нет больше. Развлекайся!

Я обняла его, чувствуя себя ужасно виноватой перед ним, затем направилась к задней двери, чтобы обуться. Я открывала дверь, когда едва услышала, как он тихо сказал:

— Спасибо.

— Я люблю тебя, пап.

— Я тоже тебя люблю. Береги себя.

Я закрыла дверь, взяла спрятанную под крыльцом спортивную сумку и обошла дом. Я держала её максимально низко, чтобы папа не увидел, что я что-то несу.

Я выбрала тот же маршрут, которого придерживалась на утренних пробежках, направляясь на восток, в сторону залива. В этот раз, однако, вместо того, чтобы повернуть вверх к набережной, я свернула на юг.

В период своего расцвета этот город до последнего дюйма был шумным мегаполисом. Постоянно приходили и уходили корабли, поезда прибывали, чтобы привезти товар для отправки за границу, город кишел людьми. Северный конец залива — особенно область, близкая к воде — был промышленной зоной. Корабли, склады, заводы, железная дорога и дома рабочих. Через залив курсировал паром.

Паром был любимым проектом моего отца. Когда перевозки пошли на спад, его прикрыли первым. Без парома доки оказались несколько отрезаны от остальной части города. Теперь, чтобы туда попасть, нужно было ехать на полчаса-час дольше. Мой отец думал, что отсутствие хорошего транспорта привело доки к тому состоянию, что мы имеем сейчас. Он считал, что если бы паром продолжал курсировать, то стало бы больше рабочих мест, люди из районов с низким уровнем дохода получили бы широкий доступ к другой части города, да и пропасть между малообеспеченными и богатыми районами в Броктон Бей несколько бы сгладилась.

Поэтому, когда я попыталась найти место, которое было бы достаточно уединенным, но при этом общеизвестным, я подумала о пароме. Стоит поблагодарить папу за идею.

Я подошла к станции и нашла заброшенный туалет, чтобы переодеться в костюм.

Здание и сам паром хорошо сохранились, по крайней мере, внешне. Это было одной из причин, по которой отец считал, что требуется совсем немного вложений, чтобы наладить работу парома. Тем не менее, восстановление парома не стояло на повестке дня города. Руководство не хотело обеспечивать наркоманов и бандитов лёгким доступом к другим районам, оплачивая работу парома из городского бюджета, и все лишь ради призрачных надежд на улучшение в будущем. Поэтому город сохранил станцию и паром в довольно приличном состоянии ради иногда забредающих далеко на юг от набережной туристов, развесив таблички "временно не работает" и сопроводив записью "откроется в ближайшее время" в буклетах. Если не считать того, что эти знаки регулярно заменяли на более новые, их не снимали почти десять лет.

Я проигнорировала двери, ведущие внутрь станции, и направилась вверх по лестнице, к открытой террасе, которая выходила на залив. Здесь были огромные застеклённые окна, защищающие от ветра, каменные столы и скамейки для желающих посидеть или перекусить. Это была одна из лучших точек для наблюдения за ШП во всем её великолепии. Штаб-квартира — модернизированная нефтяная вышка, украшенная серией арок и шпилей. Даже платформа была красиво отделана, хоть и состояла из острых граней и прямых линий. Всё сооружение освещалось специальными прожекторами, создавая эффект северного сияния на поверхности "мыльного пузыря" силового поля, в котором оно находилось. Силовое поле никогда не отключалось, и защищало тех, кто присматривал за Броктон Бей.

— Был не уверен, что ты покажешься. — мужской голос нарушил тишину.

Я повернулась к Оружейнику.

— Простите. Мне пришлось прервать разговор с вашим секретарём. Вмешалась реальная жизнь.

Он выглядел не так, как при нашей первой встрече. Его губы были сжаты в жёсткую линию, ноги стояли шире. Руки были сложены на груди, одна из них сжимала алебарду, которая упиралась в его плечо. Всё это передавало отношение, настолько отличавшееся от того, что было на нашей первой встрече, что я на мгновение задумалась, скрывался ли под костюмом тот же самый человек.

— Я хочу попросить вас об одолжении.

Волнение 3.05

— Одолжение, — ответил он мне так, словно ему требовалось сказать это вслух самому себе, чтобы поверить. Повисла пауза. Может быть, я неправильно поняла его в ту первую ночь, когда отдала ему Луна и предполагала, что он должен быть мне благодарен?

— Да, — я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно. — Сначала мне нужно объясниться. Неформалы предложили мне присоединиться к их команде. Я согласилась.

Его реакция была почти незаметной. Его подбородок чуть приподнялся, он немного сместил центр тяжести и сжал алебарду своими бронированными рукавицами так, что я услышала слабый скрежет металла по металлу.

— Думаю, тебе стоит объясниться, и быстро. — произнёс он спокойным голосом, но, глядя на него, мне хотелось сейчас же сбежать.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Я думала о нашем разговоре в прошлое воскресенье. Мне показалось странным, что вы смогли так быстро принять мои слова о том, что я не злодей. Я угадаю, если предположу, что у вас есть детектор лжи, встроенный в шлем, или что-то ещё, что выполняет ту же функцию?

Он не спешил с ответом, прошло несколько секунд, прежде чем он сказал мне:

— Детектор лжи можно обмануть, даже мой.

— Ладно, просто сообщите мне, если ваше устройство или инстинкты подадут сигнал, что я вам лгу. Я была на стороне хороших парней и я там остаюсь. Я присоединилась к Неформалам из-за того, что вы сказали, что не можете получить необходимую информацию по этой команде. Сейчас я знаю их лица, имена, которые они используют, я неплохо представляю, какими способностями они обладают, и я знаю, где они живут.

Он заметно расслабился, щелкнул древком алебарды за своей спиной, и оружие оказалось закреплено в ножнах.

— Если это так, ты окажешь нам большую услугу. Ты собираешься пойти в Штаб-квартиру Протектората и сообщить эту информацию нашей команде?

Моё сердце забилось чаще. Встреча с местными членами Протектората, с Мисс Ополчением, Триумфом, Скоростью, Храбрецом, Огнем и Батареей? Я представила их реакцию на мои сведения, на мой рассказ о драке с Сукой и, возможно, на рассказ о сражении с Луном, если Оружейник не будет возражать, а я, в свою очередь, смогу услышать их истории.

— Я не могу.

— Почему? — его ответ был быстрым, он почти перебил меня. Его тон и поза мгновенно снова стали враждебными. Я была рада, что он не держал в руке алебарду, иначе в этот момент он, наверное, направил бы её на меня.

— Мне нужно выяснить для вас кое-что ещё. — сказала я, поднимая руки в жесте капитуляции. Мне нужно было узнать, кто их босс. Я не могла сказать Оружейнику об этом. Чем меньше он знает, тем меньше вероятность того, что Сплетница пронюхает, что я рассказала ему. По крайней мере, я надеялась, что это так.

— Тогда расскажи мне, что знаешь, а затем иди и узнай остальное.

— Я не могу, — ответила я во второй раз за десять секунд, ненавидя себя за это.

— Тебе лучше иметь для этого веские основания, или я притащу тебя в ШП и мы посмотрим, насколько хорошо ты изворачиваешься, когда будешь стоять перед всей командой.

Это было бы катастрофой. Я с трудом сглотнула.

— Что, если я скажу вам, что в ШП есть шпион?

— На это утверждение сработает мой детектор лжи. Попробуй придумать другое объяснение.

Я закусила губу. Я надеялась, что если сформулировать фразу в виде вопроса, детектор не сработает.

— Есть кое-что, что равносильно наличию шпиона в ваших рядах.

— По большей части правда. И что же это?

— Если я уточню, они узнают, что я вам об этом сказала. Уже придя сюда я сильно рискую. — если просочатся сведения о том, как работает сила Лизы, я была почти уверена, что она узнает.

Несколько долгих секунд он смотрел на меня.

— Та девушка, Сплетница.

Оружейник пришёл к этому выводу самостоятельно. Я надеялась, что этого достаточно, чтобы не позволить Сплетнице узнать о моей причастности. И всё же... чёрт.

Несколько долгих мгновений он смотрел в сторону ШП. Не глядя на меня, он спросил:

— Ты не готова предоставить нам никакой конкретной информации. Зачем ты меня позвала?

— Они что-то планируют. Им нужна моя помощь. Я уверена, что если помогу им в этом деле, ну, может, максимум ещё раз или два, то смогу раздобыть важные сведения, и вы наверняка схватите этих ребят.

Он не ответил.

И тогда я попросила об одолжении:

— Мне нужно быть уверенной, что, если дела пойдут совсем плохо, или если мне придётся саботировать их план, вы вытащите мою задницу из огня и спасёте меня от тюрьмы.

— Что они планируют?

— Я не могу сказать. — призналась я. Если я скажу ему, Лиза может узнать, что я сдала команду, по каким-нибудь изменениям, дополнительной охране или чему-то ещё. Однако, как бы ни было оправдано моё молчание, я видела, что Оружейник всё больше раздражается.

— Это убийство? Кто-то пострадает?

— Нет, — сказала я. — Уверена, что среди обычных горожан пострадавших не будет, если только ситуация не выйдет из под контроля, а это я надеюсь предотвратить.

Он нахмурился, затем прекратил смотреть в окно, устремив взгляд прямо на меня.

— Я не собираюсь обеспечивать тебе никакую защиту.

Я сжала обе руки в кулаки.

— Это единственное, что мне от вас нужно, и вы их захватите!

— Ты — глупая девчонка, — сказал Оружейник. Он дал мне время, чтобы осознать смысл его слов.

— Я...

Он не дал мне шанса оправдаться. Повысив голос, он набросился на меня:

— Ты просишь моего разрешения участвовать в совершении крупного преступления. Судя по всему, намечается что-то серьёзное, иначе бы ты ко мне не обратилась! Ты хочешь, чтобы я смотрел, как ты играешь в свою маленькую шпионскую игру с бандой, в которой есть двое убийц!

Двое? Я могла поверить, что, возможно, Рейчел кого-то убила, скорее всего это было непредумышленное убийство, но кто-то ещё? Широко раскрыв глаза, я спросила:

— Кто...

Я не успела закончить вопрос. Оружейник перебил меня, я закрыла рот и стала слушать.

— Ты считаешь себя умной? В реальном мире полицейские под прикрытием имеют поддержку. У них есть те, кому они могут сообщить собранную информацию, кто-то кто постоянно их страхует. А ты? Ты просто шестиклассница с манией величия.

— Я не шестиклассница.

— Ну ладно, — он скрестил руки на груди, — признаю ошибку по всем статьям. — его голос был полон сарказма.

Я возразила:

— Если бы у меня действительно была поддержка или что-то подобное, они бы точно узнали. Мой подход — единственное, что может сработать. Используйте свой детектор лжи и вы убедитесь, что я говорю правду.

— Я знаю лишь то, что ты считаешь это правдой. Но это не значит, что это абсолютная истина.

Из-за того, что я слышала эти слова от Оружейника, мне было в разы труднее их принять. Я открыла рот, но мой разум не мог сформулировать убедительный ответ. Я снова его закрыла.

— Прекрати этот фарс, девочка-букашка, прежде, чем ты откусишь больше, чем сможешь проглотить. Расскажи всё, что тебе известно, прямо сейчас, и иди домой. Мне наплевать, спрячешь ли ты свой костюм подальше или пожелаешь стать членом Стражи, но не действуй в одиночку. Это мой совет.

Это меня уязвило. Я попыталась убедить его ещё раз:

— Я отдала вам Луна, и вы записали его на свой счёт. Вы можете оказать мне ответную услугу?

— Ты отдала мне умирающего! — проревел Оружейник, напугав меня. — Вот что записали на мой счёт! Меня на два дня отстранили от командования, на два дня конфисковали мою алебарду и броню! Меня допрашивали, всё мое оборудование разобрали и проверили! И всё из-за того, что ты не смогла отказать себе в удовольствии отравить этого человека почти смертельной дозой разных ядов!

Его отношение с самого начала этой встречи было враждебным. Сейчас я поняла причину. Но я стояла на своём.

— Это не моя ошибка, — сказала я Оружейнику, мой голос был напряжён от гнева. Я дала волю подозрениям, которые крутились на краю моего сознания с тех пор, как я услышала о госпитализации Луна. — Я не вводила ему смертельной дозы яда. Предполагаю, что причина в транквилизаторах, которыми вы его накачали. Они блокировали его способность к регенерации, и именно это стало причиной такого разрушительного воздействия яда.

Мы прожигали друг друга настолько яростными взглядами, насколько это было возможно, когда люди не могут видеть глаза друг друга. Однако было нетрудно представить выражение его лица.

— Если ты свяжешься со мной снова, тебе лучше быть готовой ответить на каждый вопрос, который у меня возникнет. Кроме того, я не буду потворствовать тому, во что ты пытаешься меня втянуть. Ты будешь сама по себе.

Я была бы рада немедленно свалить отсюда, или высказать собственный гневный ответ. Но было ещё кое-что, что мне от него было нужно. Я предполагала, что если он согласится на моё предложение, я попрошу его о последней, самой маленькой услуге. Но сейчас я оказалась в ситуации, когда приходится просить об одолжении у того, кому хочется врезать по морде.

— Я... — я сделала паузу, пытаясь подобрать слова. — Прошу вас, пожалуйста, не говорите никому о том, что мы встречались сегодня вечером. Никаких отчетов на бумаге или компьютере. Ведите себя как обычно, как будто сегодняшней встречи не было, и я ничего вам не говорила. Я знаю, что не могу заставить вас. У меня нет ничего, что можно было бы предложить взамен, кроме информации, которую я надеюсь получить. Но если они узнают, что я встречалась с вами, мои дела будут плохи.

— Ты сама заварила эту кашу. Теперь расхлёбывай.

— Нет, — я покачала головой, в ярости от того, что он был таким ослом. Мои кулаки сжались. — Не играйте со мной. Вы, возможно, не согласны с тем, что я делаю, но я затеяла всё это потому, что хотела вам помочь. Меньшее, что вы можете сделать — не мешать мне, иначе я окажусь в больнице или морге лишь потому, что вы так боитесь запятнать свою чёртову репутацию.

Я пожалела о своих словах, как только произнесла их, но едва ли я могла взять их обратно.

— Хорошо, — решил он. — Можешь идти.

Его последние слова были грязным ходом, потому что если бы я послушалась — значит, я выполнила бы его приказ, а если бы я не послушала его — то выглядела бы плохо. Однако, если и была какая-то польза от издевательств, которые мне довелось вынести в школе, так это то, что и надев костюм я вполне могла игнорировать мелкие подначки хулиганов и прочих придурков. Я ушла и больше не думала об этом.

Я была в бешенстве, и было намного легче злиться на Оружейника, чем на себя. Всё прошло не так, как я планировала. Я даже не знала, было ли его "хорошо" обещанием сделать, как я просила, или я окажусь по уши в дерьме, когда в следующий раз встречусь с Неформалами. У меня было два пути. Я могла отказаться от своего плана и спрятать костюм, как говорил Оружейник, или могла выполнить свою тайную миссию и доказать, что он неправ.

Да пошел он нахуй. Я собираюсь ограбить тот банк. Я завоюю доверие Неформалов и узнаю, кто всем заправляет, а затем я передам информацию по назначению.

Я обращусь к Мисс Ополчение. Не к Оружейнику.

Волнение 3.06

— Представь, что это игра, — ответила Лиза. — Что-то типа "казаков и разбойников", только с высокими ставками.

Мы сидели внутри автофургона, который вела Лиза, и слышали настойчивый стук капель дождя. Он заглушал другие звуки движения и затруднял обзор окрестностей, превращая наш автомобиль в островок в центре города. Движение было настолько медленным, что Лиза припарковалась и выключила двигатель. Чтобы нарушить тишину, я спросила Лизу, почему личности некоторых пойманных злодеев не раскрывались. По всей видимости я наткнулась на одну из её любимых тем. Хорошо, что она была в настроении говорить, поскольку у меня такого желания не было.

— Думаю, — рискнула предположить я, — это всё же ближе к настоящим полицейским и грабителям, чем к детской игре.

— Нет, нет. Выслушай меня. Взрослые люди бегают туда-сюда в костюмах? Придумывают себе псевдонимы? Это нелепо, и мы знаем, что это нелепо, даже если мы не говорим об этом вслух. Есть кейпы вроде нас с тобой, которые надевают костюмы и отрываются по полной — возможно, у нас есть какое-то задание, или цель, но в итоге мы наслаждаемся острыми ощущениями, выпускаем пар и проживаем нашу вторую жизнь. Ещё есть психи. Больные на голову, возможно даже опасные, если нет кого-то или чего-то, чтобы удержать их в рамках. Те, кто относится ко всему этому слишком серьезно или те, кого бы никто не захотел злить, даже если бы у них не было способностей. Лун, Демон Ли, Сердцеед, — она ненадолго замолчала. — Сука.

Я кивнула.

— И есть монстры. Действительно опасные ублюдки, которых едва ли уже можно назвать людьми. Бойня N9, Нилбог...

— Губители, — вставила я.

Лиза ненадолго замолчала.

— Верно. Но ты должна понимать, девяносто процентов из того, что происходит, когда ты одета в костюм, относится к первой группе. Взрослые в костюмах, в полный контакт отыгрывают роли полицейских и разбойников и используют забавные до усрачки сверхсилы и игрушки. Этот тип мышления можно применить и к обычным людям. С моей точки зрения, любая местная команда супергероев похожа на спортивную команду. Все их поддерживают, превозносят в СМИ. Не говорить же о войнах или водном кризисе или о чем-то ещё, ведь есть коммерческие интересы и туристы, которых нужно привлечь... Всё то положительное дерьмо, которое любят местные органы власти. Но зачем нужна команда, если ей не с кем соревноваться?

— И это тот момент, когда появляемся мы, — я поняла, куда она клонит.

— Именно. И что в итоге? От нас не так много вреда. Материальный ущерб, воровство. Несколько обывателей пострадают, если достаточно быстро не уберутся с дороги. Но страховые выплаты покроют потери, и финансово люди почти не пострадают. Материальный ущерб будет возмещён, а у травмированного свидетеля появится история, которую он будет рассказывать восхищённым сослуживцам. Город получит доход косвенным способом, благодаря обороту товаров, туризму и росту стоимости жилья, которые идут рука об руку со славой насыщенного событиями места.

— По сравнению с психами и монстрами, наше существование почти выгодно городу. Насколько я понимаю, мы не лучше и не хуже так называемых хороших парней. Мы больше рискуем, имеем больше шансов попасть в тюрьму или серьезно пострадать, но мы получаем и большую финансовую прибыль. Мы выбрали путь, сопряженный с большим риском и более высокой наградой.

— Не уверена, — сказала я, тщательно подбирая слова, — что во всём согласна с тобой.

— Нет? Тогда почему они не отправляют таких как Убер сразу в Клетку после суда, как Луна? Забавные, но относительно безобидные злодеи регулярно отправляются за решётку в обычную тюрьму, откуда они неизбежно убегают ещё до того, как закончится судебный процесс, и игра в кошки-мышки начинается снова. Несомненно, есть правило трех ударов, и рано или поздно они отправляются в Клетку, ведь людям у руля требуется хоть какой-то благовидный предлог.

Не думаю, что я могла бы найти доводы против теории Лизы, не выдавая слишком сильно собственную позицию. Я просто промолчала и покрутила в руках свой новый нож. Он попал ко мне прямо от нашего анонимного босса, обладал лезвием чуть длиннее пятнадцати сантиметров и текстурированной ручкой с тремя симметричными выступами с каждой стороны для удобного захвата. По словам Лизы, нож был достаточно прочным, чтобы его можно было при необходимости использовать в качестве миниатюрного лома. Раздвижная полицейская дубинка была спрятана в той же секции моей брони, где я держала свой перцовый баллончик.

— Настоящим доказательством моей теории "казаков и разбойников", — продолжила Лиза, — является реакция, которую мы наблюдаем, когда кто-то нарушает правила. Ты слышала о таких случаях. Кто-то узнает секрет личности другого кейпа и нападает на его семью. Или какой-нибудь кейп побеждает в битве и решает, что побежденный не может отказаться от его похотливых ласк. Как только слухи об этом расходятся, сообщество кейпов выступает против говнюка. Защищает статус-кво и поддерживает игру. Заклятые враги объявляют перемирие и все объединяются, каждый вносит свой вклад, чтобы поставить засранца на место.

— ...Как мы и поступаем в случае с Губителями, — сказала я, вкладывая свой нож в ножны.

— Блять! — выругалась Лиза, ударяя руками по боковым сторонам руля. Думаю, если бы в тот момент фургон двигался, она бы ударила по тормозам, чтобы подчеркнуть свою фразу. Уличное движение возобновилось, поэтому она запустила двигатель и фургон тронулся. — Уже второй раз за несколько минут ты поминаешь Губителей. Ты прямо какая-то озабоченная. Что происходит?

Я смотрела из окна на центр Броктон Бей и видела сотни людей с зонтами или плащами, и несколько человек, защищавшихся от ливня портфелем или газетой, перебегающих улицу на работу и с работы в обеденный перерыв.

Насколько мне нравилась Лиза, настолько же с ней было трудно разговаривать. Я чувствовала, будто иду по хрупкому льду. Что если я скажу ей что-то, что окажется недостающим куском головоломки, и позволит разгадать меня? Пока мне везло, но постоянно полагаться на удачу опасно. Я продолжала притворяться, но было ли это потому, что я наслаждалась временной дружбой с Брайаном, Лизой и Алеком или потому, что хотела заключить в тюрьму Мрака, Сплетницу, Регента и Суку и показать Оружейнику его ошибку? Я осознавала, насколько парадоксальными были эти два фактора.

Прямо сейчас, возможно впервые с тех пор, как Сука натравила на меня своих собак, я чувствовала себя крайне не к месту в их группе. Мы собирались ограбить банк, и я была единственной, кто испытывал чувство вины по этому поводу, и, очевидно, единственной, кто волновался по поводу безопасности случайных свидетелей и заложников.

Слова Оружейника о том, что целых два члена Неформалов были убийцами, вносили сомнения в любое общение с ними. Когда я улыбалась шутке Алека, мне нравилась шутка убийцы? Мне нравился Брайан, но сейчас, когда я вспоминала, что он инструктировал меня, как искалечить противника в бою, я задавалась вопросом, а не заходил ли он дальше, и не ломал ли чью-то шею? Нельзя было сказать наверняка, что одна из многочисленных тайн Лизы не включала убийство. Я чувствовала, что каждое взаимодействие с членами команды отравлено подозрениями, но не было никого, кто мог бы ответить на мои вопросы.

Однако, мое молчание могло бы возбудить её подозрения. Если бы она в полной мере использовала свою силу на мне, сомневаюсь, что моя операция под прикрытием смогла бы укрыться от её способностей. Я решила сказать полуправду:

— Вчера вечером я кое с кем поспорила. Думаю, это обернулось взаимным разочарованием, ситуация накалилась, и мне было очень обидно. Думаю, я слегка злюсь, и моя уверенность в себе немного пошатнулась.

— Ну и пошёл он на хуй, — заявила Лиза. Я приподняла в ответ бровь.

Она продолжила.

— Понимаешь, я знаю тебя. Веришь или нет, но ты мне правда нравишься. С того самого момента, как я увидела тебя на крыше, как ты бросила вызов самому Луну. Ты знаешь, как люди боятся неизвестности? А мне известно многое, это моя способность, а этот говнюк — один из очень немногих, кто может меня испугать. Ты, Тейлор, противостояла ему.

Разве что фигурально выражаясь. Помнится, я лежала в позе эмбриона, когда Неформалы пришли мне на помощь. Я не стала её поправлять.

— В общем, тот парень или девушка, кто выбил тебя из колеи, пусть идёт на хуй. Они не знают тебя. Они не знают, на что ты способна.

Я бы сдержалась, но с моей точки зрения в её заявлении было столько иронии, что я усмехнулась, глядя в окно, чтобы скрыть выражение лица от Лизы.

— Я заметила улыбку! Не думай, что я не заметила. Я прогнала твою хандру. Прекрасно. Теперь посмотри налево.

— Кто в наши дни использует слово "хандра"? — озвучила я свои мысли, повернувшись к левому окну. Она только хихикнула в ответ.

Когда я поняла, на что смотрела сквозь дождь и движение машин, я с трудом сглотнула. Это было каменное здание высотой в шесть этажей с ограждениями на крыше и балконах, каменными горгульями по углам и железными решётками на окнах. Ко входу вела широкая, как у здания суда, каменная лестница со статуями с обеих сторон в виде вставших на дыбы лошадей с развевающимися гривами. Название учреждения было вырезано в камне над входом. Центральный банк Броктон Бей. Действительно, похоже на замок.

— Приблизительно через двадцать минут мы покинем это место, став богаче на десятки тысяч долларов, а адреналин от победы будет бурлить в наших венах. — голос Лизы был чуть громче шепота. — А сейчас скажи мне. Ты можешь представить всё это?

Не очень.

— Да, — попробовала я.

— Лгунья, — ответила она. Затем она подмигнула мне. — Хорошо. Спустя час ты будешь купаться в деньгах и смеяться над тем, какой была пессимисткой. Обещаю.

Лиза провела фургон так, чтобы объехать вокруг квартала, затем приблизилась к парковке для сотрудников позади какого-то ресторана. Когда она объехала автостоянку, направляясь к правому дальнему углу банка, я надела маску. Лиза сделала то же самое, затем потратила несколько секунд на то, чтобы нанести на веки чёрные тени, чтобы они сливались с её маской. Мне не требовалось вносить последние штрихи в мой образ, поэтому я нервно наблюдала за обстановкой в зеркало заднего вида. Мне казалось, что прошла целая вечность, однако не больше чем через минуту Брайан завёл второй фургон в переулок. Он припарковал свою машину на полпути к выезду, загораживая дорогу для посторонних.

Когда я открыла дверь автомобиля и выпрыгнула под проливной дождь, мне удалось выговорить, не запинаясь в словах:

— Пошли, пора грабить банк.

Лиза усмехнулась.

Волнение 3.07

К тому моменту, как Мрак выбрался из своего автомобиля и был на полпути к нам, мы со Сплетницей уже закрыли двери фургона. Он использовал свою силу, закрыв всё тело тьмой. Она втекала и вытекала сквозь пористую кожу его костюма, превращая его в живую тень. Ранее Брайан показал мне, что у его шлема были зазоры по краям забрала, чтобы направлять эффект его силы назад и по бокам, не давая тьме закрывать его лицо. Не то, чтобы он не мог сквозь неё видеть — он мог. Он объяснил, что благодаря зазорам окружающие могут наблюдать появление чёрного черепа во тьме, окутывающей размытую чёрную человекоподобную фигуру. Как он мне сказал, когда у него будут лишние деньги, он закажет себе костюм получше, сделанный специально по его заказу, и выполненный в том же стиле, чтобы усилить эффект.

— Давайте быстрее.

Его голос искажался, отдавался эхом, в звуке была пустота, как будто говорил кто-то далёкий и чуждый. Он использовал свои способности для изменения голоса.

— Сплетница, займись дверью. Букашка, за мной.

Вместе с Мраком, я вернулась к фургону, которым управляла Лиза. Мрак схватился за рукоять раздвижной двери и с силой открыл её, отпрыгнув, когда оттуда выплеснулось содержимое.

Я фыркнула при виде жутковатого суперзлодея, захваченного врасплох. Я набила насекомыми весь фургон, не считая водительского и пассажирских сидений. Когда дверь открылась, они вывалились на покрытый лужами асфальт.

— Этого точно хватит? — эхом отдался его голос. Мне показалось, что я уловила юмор в искажённом его силой тоне.

Я улыбнулась под маской.

— Очень надеюсь.

Утренняя поездка дала мне возможность собрать этот рой. Удивительно, как много насекомых незаметно живёт в городе. Практически в любом месте я могла собрать десятки тысяч насекомых из полостей внутри стен, из канализации, с чердаков, газонов, деревьев, и даже из мест, которые, казалось бы, слишком чистые, или многолюдные, чтобы там пряталась какая-то ползающая жуть, но я могла найти их за какие-то минуты.

Впрочем, это не были обычные насекомые, которых можно собрать за мгновения. Путешествие по городу дало мне возможность стать разборчивой. Собранные насекомые были хороши, каждое или обладало достаточной скоростью, чтобы угнаться за мной, или могло быть перенесено одним из более быстрых. Более того, большинство либо обладали прочным панцирем, например, крупные многоножки, тараканы и жуки, либо способностью жалить и кусать, в основном это были пчёлы, осы, муравьи и оводы. До кучи я собрала молей, мух и комаров, не самых полезных при атаке насекомых, которых, однако, было легко достать, и которые могли отвлечь врага или увеличить рой.

В заднюю часть фургона входило девять кубометров, как мне сказала Сплетница. Когда упаковываешь насекомых настолько плотно, насколько возможно, чтобы они не повредили друг друга или не выплеснулись за перегородку на передние сиденья, их количество получается невероятным. Я вызвала их из фургона и наблюдала, как их количество, казалось, увеличивается, когда они начали расползаться.

Мы присоединились к Сплетнице у боковой двери банка. Должна признать, я восхищалась её способностью изменяться, одевая костюм. Я удивлялась тому, насколько личность Лизы отличается от личности Сплетницы. Её узкая маска только слегка очерчивала глазницы, закрывала брови, часть носа и скул, но это скрывало веснушки на кончике её носа и изменяло черты лица. Она распустила волосы, они были влажными от дождя, в отличие от всегда собранных в хвост или косу волос "Лизы". Костюм Сплетницы был облегающим, фиолетового цвета, с чёрными полосами поперёк груди и сверху вниз на руках, ногах и теле. На нём бисеринками блестели капли дождя. Стилизованное изображение тёмно-серого глаза на чёрном фоне, видимого только под определённым углом, было частью дизайна костюма. Компактный универсальный пояс свободно лежал на её бёдрах, скрывая в себе множество кармашков и мешочков.

Регент, стоящий на расстоянии пары метров, следил за обстановкой. Во время подготовки я узнала, как обманчив его костюм. Он всё так же носил твёрдую белую маску с серебряной диадемой. Регент показал мне, как его маска, благодаря прокладке из пенистого материала, плотно прижималась к лицу, оставляя свободным только рот, поэтому когда он говорил, его голос не приглушался. Свободная белая рубашка в том же стиле скрывала сетчатый жилет с множеством карманов, плотно облегающий тело. Он лениво вращал в пальцах скипетр. Скипетр не был чисто декоративным — в зубцах венчавшего его шара прятались два электрода — части встроенного электрошокера. Всё в его образе вводило в заблуждение и создавало обманчивое впечатление уязвимости.

— Задний пожарный выход защищен кодовым замком. — объяснила Сплетница, присев возле клавиатуры и разглядывая её. — У каждого сотрудника свой код для входа, но они редко им пользуются из-за того, что открытие этой двери частично запускает сигнализацию. Этот код совсем простой. Интересный факт, которого не знают сотрудники, состоит в том, что у кейпов и команд спецназа есть специальный код доступа, который они могут использовать, если им необходимо войти, не потревожив сигнализацию. Чтобы использовать его нужно набрать обычный код, 3-7-1 и, не отпуская последнюю цифру, одновременно нажать решётку и звёздочку... Вуаля. Попробуйте.

Мрак занялся дверью. Мы стояли в напряжённой тишине, в любой момент ожидая услышать грозный рёв тревоги, но этого не произошло. Сплетница усмехнулась нам:

— Что я вам говорила?

Мрак подал сигнал, и к нам присоединились Регент и Сука с тремя её собаками. Животные были размером с небольших пони, их плоть раздулась и разрослась настолько, что мех разошёлся по швам. Виднелись мышцы и кости, анатомия животных стала какой-то странной. Изменения были небольшими и постепенными, их было трудно заметить, если не искать специально. Но стоило отвести взгляд и снова взглянуть на них, и уже трудно было сказать, стала ли та кость в плече длиннее, стали ли глаза глубже посажены и так далее.

Шипы, шпоры, кости формирующие экзоскелет, казалось, заполнили или покрыли промежутки и выросли в тех местах, где кость была ближе к коже. Хвост самой маленькой собаки, Рейчел вроде звала её Анжелика, стал вдвое длиннее обычного и стал способен хватать предметы, трансформация двух других собак шла в том же направлении. Было похоже, будто кто-то оторвал пару человеческих позвоночников с висящим на них мясом и приложил один к другому, прежде, чем прикрепить их к задним конечностям собаки.

Сука была в куртке с меховым ершистым воротником и в маске бульдога из дешёвого твёрдого пластика. Собакам отвели заднюю часть второго фургона, и дали Суке применить на них свою силу, пока Брайан вёл машину. Возможность проводить медленные изменения гарантировала, что она сэкономит силы себе и животным, и это позволит им дольше оставаться в строю.

Мы прошли в дальние коридоры первого этажа банка. Впереди шли собаки Суки, мой рой замыкал процессию. Часы начали отсчёт с того момента, как мы припарковались в переулке, в этот момент люди уже могли заподозрить, что что-то происходит. Сейчас, когда мы уже внутри, кто-то уже в курсе, или может узнать об этом в любую секунду.

Был шанс, что прямо сейчас охранники из комнаты с камерами видеонаблюдения могут позвонить в 911 и сообщить о происходящем преступлении и преступниках в костюмах. Если Сплетница права, то Протекторат слишком далеко, чтобы его члены могли вовремя прибыть сюда, поэтому они должны будут связаться со Стражами. У нас есть пять-десять минут до того, как начнутся проблемы.

Каждый раз, когда мы пересекали помещение, Мрак, Регент и я проверяли его дважды. Несколько первых комнат были пусты, но затем в очередном помещении собака что-то заметила, и Мрак поднял руку, чтобы погрузить его в темноту. Секунду спустя он шагнул обратно в коридор, выкручивая руки за спину тридцатилетнему мужчине в сером костюме. Я даже не поняла, когда Мрак успел войти туда.

В следующей комнате Регент захватил другого заложника. Я поймала его взгляд — седеющие густые волосы, розовая костюмная рубашка без пиджака, он уставился на нас широко раскрытыми глазами. Он открыл рот, скорее всего, собираясь позвать на помощь, но вместо этого он раскашлялся, брызгая слюной. Секунду спустя он опрокинулся и упал на пол. Он попытался подняться на ноги, но его локоть подломился, и он упал на пол во второй раз. Пока он продолжал бороться, Регент, с небрежным видом вошёл в комнату, схватил его за воротник и пихнул в прихожую, где стояли мы. Побеждённый в розовой рубашке не сопротивлялся, полушёл, полуполз вперёд, пока Регент направлялся к нам. Он встретился взглядом с другим сотрудником, но ничего не произнёс.

Мы прошли всего лишь дюжину офисов, а казалось, что втрое больше. Мрак был настороже, заглядывал в каждую комнату, и следил за опасностью впереди, Регент следил за комнатами с правой стороны от нас. Мне оставалось следить за помещениями слева и, с помощью роя, за нашим тылом. Каждый раз, когда я проверяла офис, столовую или конференц-зал, я мысленно молилась, чтобы помещение оказалось пустым. Я не хотела отвечать за большее, чем за тот груз, что уже был на моей совести.

Когда я увидела, что последний офис слева свободен, я успокоилась настолько, что почти забыла свою роль в следующей стадии плана.

Мы достигли вестибюля банка, и собаки Суки ворвались в помещение. Они были кошмарны, лаяли и рычали, а в тот момент, когда резко выросли на фут в холке, стали стряхивать с себя кусочки меха и брызги крови. Я мельком увидела около двадцати или тридцати свидетелей и приблизительно шесть сотрудников банка, прежде чем свет исчез. Мрак использовал свою силу, и комната погрузилась в темноту, крики и вопли сменились полной тишиной за несколько секунд. Мы стояли на лестнице, а там, где находился вестибюль, было только небытие.

— Твой ход, девочка-Букашка, — сказала Сплетница, делая шаг вперёд, чтобы положить руку мне на плечо.

Я закрыла глаза. По мысленной команде мои насекомые ринулись в зал из коридора у нас за спиной, летели, ползли вокруг нас, над и под нами, распространяясь по помещению. Я отмечала каждого человека в вестибюле, как только мои маленькие слуги вступали с ним в контакт, и оставляла на каждом по несколько насекомых. Мне потребовалось пять секунд, чтобы проверить всё ещё раз. Я отметила всех и запоздало вспомнила о двух сотрудниках, захваченных ранее во вспомогательных офисах. Группа насекомых вернулась из темноты, и разместилась на их коже.

— Готово, — сказала я.

Мрак простёр руки вперёд, убирая тьму. Все вместе мы зашли в помещение. Мужчина в розовой рубашке и паренёк упали на пол, когда мы вошли. Я подозревала, что это работа Регента. Часть темноты Мрака покрывала поверхности дверей и окон, но остальная часть помещения очистилась от тьмы за секунды, и была освещена только люминесцентными лампами. Все, кроме нас, лежали на полу, сидели за столами или толпились по углам. Две собаки стояли перед главным входом, а меньшая — около хранилища. Все три монстра теперь были размером с автомобили.

— Пятнадцать минут, — я обратилась к собравшимся с комом в горле. — А потом мы уйдём. Оставайтесь там, где вы есть, ведите себя тихо, и мы уйдём даже раньше, чем закончатся эти пятнадцать минут. Вы сможете написать заявление в полицию и затем продолжить ваш обычный день. Это не кино, это не ТВ-шоу. Если вы думаете о том, чтобы стать героем — не глупите. Вы либо пострадаете сами, либо пострадает кто-то другой по вашей вине.

Я подняла руку, вытягивая палец, на кончике которого взгромоздился узнаваемый паук.

— Если вы думаете сбежать, позвонить кому-то, или помешать нам — вот серьёзное основание так не делать. Это маленькое существо и ещё около сотни её сестёр, которых я привела в эту комнату, находятся под моим полным контролем. — паук повис на нити свисающей с моего пальца, демонстрируя мою силу.

— Эта паучиха — чёрная вдова. Один её укус, как известно, может убить или погрузить в кому взрослого человека. Как только вы шевельнётесь, заговорите, попытаетесь найти или убить пауков, которых я разместила на вашем теле, в одежде и волосах, в ту же секунду я узнаю об этом, и прикажу им укусить вас. Укусить несколько раз.

Я остановилась чтобы они осознали мои слова. Я осмотрела комнату. Приблизительно сорок человек. Я видела, как по щеке полного взрослого мужчины катится слеза. Девушка-подросток с веснушками и каштановыми завитками волос сверлила меня ненавидящим взглядом. За одним из прилавков банковская служащая почтенных лет дрожала, как осиновый лист.

Такое обращение с заложниками было моей идеей, да простит меня господь. Как бы это ни было ужасно, но это было необходимо. Худшим вариантом развития событий был бы какой-нибудь тупица-обыватель, решивший погеройствовать, который бы пострадал сам, или по его вине пострадали или погибли бы окружающие. Я не могла позволить такому произойти, тем более что вполне в моих силах было этому помешать. Если это позволит удержать их от глупостей, я готова была запугать их.

Когда я увидела, какой эффект это произвело на людей, моё оправдание стало весьма шатким.

Я попаду за это в ад.

Волнение 3.08

— Есть проблемы? — спросил Мрак у Сплетницы.

— Пока всё нормально.

Мы столько раз проходились по плану, что я боялась начать проговаривать его даже во сне. Вместе со Сплетницей, Мраком, Сукой, и самой крупной из её собак мы проследовали к запертой двери хранилища. Регент следил за входной дверью вместе с двумя другими собаками. Его сила действовала на расстоянии, достаточном для того, чтобы задержать противника, пока мы не придём на помощь.

Сплетница взялась за стальной штурвал, торчащий из двери хранилища, крутанула его, затем остановила. Неопределённо долгое время она повторяла вращение, в правую сторону, затем в левую, затем снова в правую. И когда я уже начала надеяться, что мы не проникнем внутрь, раздался звук, как будто что-то тяжёлое сдвинулось внутри двери.

Вместе мы отворили дверь, и Сплетница неторопливо направилась к рабочему месту управляющего банка. Она села за компьютер, положив ноги на угол стола, и начала что-то набирать на клавиатуре. Отсюда она могла следить за сообщениями СМИ, за камерами наблюдения, и удалённо управлять замками дверей и сигнализацией. Конечно, для всего этого нужны были верные пароли, но с её силой это не было проблемой.

Мрак, Сука и я начали одевать сбрую на одну из собак, ту, что не стояла в парадных дверях. Я постепенно разбиралась кто есть кто. Кажется, Сука звала его Брут. Его тело было самым крупным, мясистым, и у него была более короткая морда. Раньше он был ротвейлером.

Он повернул свою массивную голову ко мне, так, что его глубоко посаженное глазное яблоко оказалось совсем рядом, слева от моей головы. Зрачок сузился в точку. Оставался только налитый кровью белок и желто-серая радужка шириной с мою ладонь.

Я знала, худшее, что я могу сделать сейчас — показать страх или нервозность, поэтому я делала всё возможное, чтобы сохранить спокойное дыхание, направляла внимание на ремни, трижды проверяя надёжность креплений. Возможно я действовала немного грубо, пытаясь гарантировать, чтобы Брут не подумал, что я слабая или застенчивая. Бессмысленно. Я всерьёз сомневалась, что даже взяв в руки своё оружие, смогла бы заставить его вздрогнуть.

Надёжно закрепив сбрую, мы направились в хранилище, Брут встал у двери. Хранилище из нержавеющей стали сверху донизу было набито стопками аккуратно перевязанных пачек с купюрами. Стопки, в свою очередь, были отсортированы по номиналу купюр. На стене напротив ячеек были ящики — словно тщательно продуманный шкаф для хранения документов. Так оно и было. Банк хранил копии всех важных документов местных отделений именно здесь, в несгораемом хранилище, на случай непредвиденных ситуаций. В дальнем конце хранилища была другая дверь, ведущая к лифту, который опускался в подвальный гараж, туда, где было удобно загружать и разгружать бронированные грузовики. Жаль, но этот путь не мог быть запасным выходом. Дверь, лифт и сам гараж были надёжно заперты всё время, и открывались только по определённым дням.

Сука свалила на пол охапку сумок, мы с ней встали на колени по обе стороны от груды купюр и начали наполнять одну из сумок наличными. Она сняла свою маску, чтобы она не мешала обзору. Мрак вытащил из окружавшей его тело тьмы короткий лом. Он занялся взломом ящиков для хранения документов, металл под его инструментом гнулся с пронзительным скрипом.

Заполнив первую сумку, мы с Сукой закрыли её, плотно затянув вокруг горлышка сумки ремень, и совместными усилиями толкнули её по гладкому металлическому полу к Бруту. Мрак отвернулся от ящиков, подхватил сумку и закрепил на сбруе собаки.

Ошеломляющее количество денег. Когда мы с Сукой начали работу, я сначала пыталась сосчитать деньги, которые кидала в сумку. Пятьсот, тысяча, полторы тысячи. Сука работала так же быстро, как и я, поэтому цифру можно было удвоить. Секунда, потраченная на определение общей суммы денег в сумке, заставила меня сбиться со счёта.

Мы забили вторую сумку и толкнули её к двери. Мрак заворчал, подтаскивая сумку к другой стороне сбруи и прикрепляя её. Пока мы заполняли третью, он пристегивал ещё одну, заполненную содержимым первого открытого им ящика. По словам Лизы, эти ящики вмещали документы по залогам, страховкам, ипотеке и информацию о ссудах. Очевидно, наш работодатель был готов купить их у нас. Я раздумывала над тем, зачем он это делает. Самый очевидный вариант их использования — он мог предложить банку выкупить их обратно. Более интригующей была мысль, что он хочет использовать эту информацию в своих собственных целях. Или, возможно, его интересует только что-то конкретное, что будет в куче бумаг, но он готов купить их все чтобы сохранить свои намерения в секрете.

— Завтра у меня всё тело будет болеть, — простонал Мрак, закончив закреплять мешок с бумагами на место. — А мы ещё даже не побывали в драке.

— Будешь больным и богатым, — сказала Сука. Я посмотрела на неё и увидела, что она усмехнулась. Это вызывало беспокойство. Я всегда видела её угрюмой или злой, поэтому любая улыбка на её лице смотрелась жутковато. Даже хуже. Её улыбка была такой, словно она никогда не видела улыбку прежде, а только читала о ней в книгах. Она слишком сильно показывала зубы. Я подавила дрожь и сосредоточилась на работе.

Третья сумка проскользила от нас по полу. Мрак закрепил её на сбруе.

— Мы не можем больше ничего на нем закрепить, груз будет мешать, — решил он.

— Вес распределён равномерно? — спросила Сука.

— Насколько это возможно.

Сука встала и пересекла хранилище, направляясь к ожидающему её существу. Она потёрла рукой по морде Брута, так, как это сделал бы владелец лошади, если забыть о том, что Брут не был лошадью. Она гладила выступающие мышцы, окаменелые куски плоти, и кости, выступающие в промежутках и узлах мышц. В тот момент она выглядела почти нежной.

— Давай, малыш, иди, — скомандовала она, указывая на парадную дверь. Брут покорно двинулся к главному входу в банк и сел, его цепкий хвост рассеянно обвивался вокруг дверной ручки.

— Эй! — позвала Сука, затем свистнула дважды, чередуя короткий и длинный свист. Самая маленькая из её собак, узнаваемая теперь только по отсутствующему глазу, возбуждённо направилась к нам. Некоторые заложники закричали, встревоженные внезапным движением.

Я вздрогнула. Я не хотела думать о заложниках. Они были тяжелым грузом на моей совести и постоянно маячили на периферии моего внимания, ведь мои насекомые сидели на них, сообщая о любом движении или разговоре.

— Это Анжелика? — спросила я, чтобы отвлечься. — Её имя не подходит к именам других твоих собак.

— Я не придумывала ей кличку, — сказала Сука. Когда существо приблизилось к ней, Сука несколько раз сильно хлопнула её по плечу. Это не причинило животному боли. Анжелика просто стегала себя хвостом, насколько я поняла, это был гипертрофированный способ им вилять. Сука дважды щелкнула пальцами, указала на пол, и Анжелика села.

Я уже частично заполнила сумку, когда Сука присоединились ко мне.

— У неё были другие владельцы?

— Говнюки, — ругнулась Сука.

— Это по их вине она потеряла ухо и глаз? — спросила я.

— Что? Блять, ты думаешь, это сделала я? — она уронила деньги и встала, сжимая руки в кулаки.

— Что ты, конечно, нет, — я отступила, перемещая свой вес так, чтобы я могла увернуться если она вдруг нападёт. — Просто пыталась немного поболтать.

Она сделала шаг ко мне.

— Трусиха. Ты знаешь, что не сможешь меня...

— Хватит! — закричал Мрак. Сука повернулась к нему, её глаза сузились.

— Если ты не можешь работать там, работай здесь. — его голос был спокойным и твёрдым. Сука сплюнула на пол, и сделала как он просил, забрав у него лом. Мрак принялся наполнять сумку вместо Суки. Мы быстро набрали темп и ещё четыре сумки были заполнены за считанные минуты.

— Мы останемся, чтобы загрузить третью собаку, или уйдем так? — спросила я Мрака, а затем добавила. — Жадность нам ни к чему. — я была бы счастлива уйти как можно скорее. Деньги не интересовали меня, тем более, я совсем не хотела попасть из-за них в тюрьму.

— Сколько у нас? — он оглянулся в сторону Анжелики.

Сплетница ответила за меня со своего места у двери в хранилище:

— Сорок одна тысяча восемьсот. Похоже, мы должны на этом закончить. Стражи уже здесь, а это не очень хорошо.

Мы мгновенно покинули хранилище и присоединились к Регенту у парадных дверей, всматриваясь в промежутки в стене тьмы.

Сплетница не преувеличивала. Наши противники уже выстроились в линию на тротуаре через улицу, цвета их костюмов ярко выделялись на фоне унылого дождя и серого города. Смуглый Эгида был одет в ржаво-красный костюм с соответствующим шлемом, серебристо-белой отделкой и эмблемой в виде щита. Таракан, подумала я. Парень без слабых мест.

Примерно в трёх метрах правее него стояла Виста, носившая костюм с юбкой, покрытой волнистыми, ниспадающими линиями, чередующимися от белого до тёмно-зелёного цвета. Её тело закрывала броня, стилизованная под общий дизайн костюма. Нагрудник выступал, создавая иллюзию груди, но это не скрывало тот факт, что она была настолько юной, что даже я могла бы победить её в драке на кулаках один на один. Если ей больше двенадцати лет, то она немного отстаёт в физическом развитии.

Слева от Эгиды находился Стояк. Он был одет в белый облегающий костюм, защитные панели глянцево-белой брони размещались везде, где они не мешали движению. Из-за дождя я не могла разглядеть, но знала благодаря телевизору, что на его броне размещены изображения часов тёмно-серого цвета. Некоторые изображения были анимированны, могли двигаться, они дрейфовали по поверхности костюма, а другие стояли на месте, но их стрелки двигались. Его шлем был безликим, просто гладкая белая поверхность.

— Сплетница, — Мрак прорычал голосом, отдающимся эхом. — понимаешь, почему я иногда называю тебя тупицей?

Там были не только эти трое. Киндер-сюрприз парил в воздухе сбоку от Стояка. Его каштановые волосы были влажными от дождя, он выделялся красным забралом и красно-золотой бронёй. Его ноги твёрдо стояли на летающем скейтборде, от основания которого исходило рубиновое сияние. В руках он сжимали два одинаковых лазерных пистолета или что-то в этом роде. Киндер-сюрприз что-то говорил Рыцарю, стоящему с левой стороны от него. Рыцарь был парнем постарше, в костюме цвета серебра и воронёной стали, внешне он напоминал помесь героя научно-фантастического фильма и средневекового рыцаря.

На противоположном конце линии стоял не знакомый мне герой. Он был крупным, но не так, как Мрак. Настолько крупным, что здесь явно не обошлось без суперспособностей. Его накачанные руки были в обхвате больше, чем мои бедра, и он, вероятно, мог бы раздавить консервную банку, зажав её между грудными мышцами. Его костюм был из простого тёмно-синего или чёрного спандекса с рисунком алмаза. Маска полностью закрывала лицо, за исключением глаз, на лбу маски был закреплён кристалл. Он был единственным, кто был без брони среди стоящих там людей. Похоже, он в ней не нуждался.

— Кто это? — спросила я, указывая на него.

— Страшила, — вздохнула Сплетница. — Он использует телекинез, то есть может перемещать предметы силой разума, но только если они находятся не дальше пары сантиметров от его кожи. Он может использовать эту способность, чтобы нанести удар с такой силой, с какой мог бы ударить товарный поезд, или защитить себя от атаки. Он также обладает личным биокинезом, то есть в каком-то смысле может управлять своим телом. Он может регенерировать, концентрируясь на ране, и он может использовать эту способность, чтобы сделать себя сильнее. Возможно, он научился делать что-то ещё, смотря сколько он тренировался с тех пор, как мы видели его в последний раз. Он был одиночным героем Броктон Бей совсем недавно.

— И какого хрена он здесь забыл? — спросила я.

— Мы как-то раз сталкивались с ним, Регент и Сука победили его. Либо он хочет отомстить, либо он совсем недавно присоединился к Стражам. Моя сила подсказывает, что верен последний вариант.

— Это то, о чём ты должна была предупредить нас заранее, — прошипел Мрак. — Мы не ждали шестерых.

— Есть ещё седьмой, — сказала Сплетница, вздрогнув, когда Мрак врезал кулаком по двери. — Кто-то ещё есть на крыше. Я не уверена кто, но не думаю, что это Призрачный Сталкер. Возможно, там член Протектората.

— Их вообще не должно было быть шестеро или семеро! — прорычал Мрак своим потусторонним голосом, — Их должно было быть трое, максимум четверо!

— Я сделала обоснованное предположение, — тихо ответила Сплетница, — и ошиблась. Подай на меня в суд.

— Если мы выберемся отсюда живыми, — тихо и угрожающе сказал Мрак, — нам предстоит долгий разговор.

Я приложила лоб к окну. Бронированная часть моей маски звякнула об стекло.

— Обоснованное предположение. Было бы хорошо, если б ты заранее предупредила нас о том, что это именно предположение, ещё на стадии разработки плана.

Из всех нас Сука была напугана меньше всего:

— Я с ними разберусь. Только дайте мне развернуться в полную силу.

— Мы не собираемся тут никого убивать, — сказал ей Мрак. — Калечить тоже никого не надо. План остаётся прежним. Мы добыли деньги, мы с ними сбежим.

Сплетница покачала головой.

— Это именно то, что им нужно. Как думаешь, почему они так выстроились? Мы подрываемся с деньгами с любого из выходов, их человек на крыше бросается за нами, выводит нас из строя, или отвлекает, пока подтягиваются остальные. Посмотри, сколько места они оставляют между собой. Расстояние, минимально нужное для того, чтобы один из них оказался достаточно быстро близко к нам, чтобы задержать, когда мы рванём между ними.

— С моей силой... — начал Мрак.

— Они всё ещё превосходят нас численностью. Есть по меньшей мере пять способов, которыми они смогут взять одного из нас когда мы побежим, даже если они ослепнут... и это ещё если исключить Висту из уравнения. Представьте, что любое расстояние, которое нам нужно будет преодолеть, станет намного больше, чем кажется, и всё начнёт выглядеть совсем плохо. Это не было бы проблемой, не будь их так много.

— Хуёво, — простонал Регент.

— Мы не можем просто сидеть тут. — сказал Мрак. — Конечно, они там мокнут и мёрзнут, но наши дела не пойдут лучше, если мы вынудим их войти сюда, а если мы будем ждать слишком долго, сюда может подтянуться и Протекторат.

— У нас заложники, — сказала Сука. — Если они войдут сюда, мы займёмся одним из заложников. — где-то за нашими спинами кто-то застонал, протяжно и громко. Думаю, они услышали её слова.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дела пошли плохо, а ещё хуже, что, скорее всего, это случилось по моей вине. Я предупредила Оружейника о том, что что-то произойдёт. Я могла представить, что он сказал командам быть во всеоружии. А если именно он и есть тот неизвестный на крыше, Сплетница может догадаться, почему так произошло, и я окажусь по уши в дерьме.

Блять.

— Мы должны застать их врасплох, — я поняла, что сказала это вслух, лишь когда закончила фразу.

— Несомненно, но как мы это сделаем? — ответил Мрак.

— Вы — мастера бегства, верно? Поэтому мы поступим иначе. Мы будем биться с ними лицом к лицу.

Волнение 3.09

Представляю, как это выглядело для Стражей. Они стояли под дождём, в напряженном ожидании, и в следующую секунду главные двери банка распахнулись, показывая только полную темноту. Еще через секунду восемь спотыкающихся заложников выбежали из тьмы и вниз по ступенькам.

Глаза Эгиды за маской широко распахнулись. Он повернулся, оглядываясь на Стояка, который эмоционально указывал на землю. Снова повернувшись к дверям Эгида проревел:

— Все, выходящие из банка! Ложитесь на землю, живо!

У него не было шанса увидеть, послушались ли они. Темнота растеклась от входа в банк, затем затопила улицу подобно воде из разрушенной дамбы. За секунды заложники исчезли из их поля зрения, и Стражи были вынуждены отступить на несколько шагов, чтобы тьма не поглотила их.

Внутри банка Мрак размышлял вслух:

— Это заставит их подумать дважды перед тем, как открывать огонь вслепую. Замечательно. Мы готовы к второму акту?

— Заложники не должны пострадать, — сказала я, оглядываясь на тридцать человек, всё ещё остающихся внутри помещения.

— Те, кого мы отправили наружу, стоят на месте? — спросил Мрак.

Я проверила, используя свою силу. Насекомые, которых я разместила на заложниках, не могли ничего видеть или слышать, но я не чувствовала, чтобы они перемещались.

— Они выполняют наш приказ. Пробежали сколько смогли перед тем, как твоя сила затопила всё тьмой, а затем плашмя легли на землю, головы закрывают руками.

— Тогда мой выход, — объявила Сука. Она схватилась за костяной шип, выступающий из плеча Иуды, и устроилась на его спине.

— Нет, — сказала Сплетница, хватая Суку за ботинок, — погоди.

Сука посмотрела на неё сверху вниз, в явном раздражении.

— Та заминка, перед тем как Эгида отдал приказ заложникам... что-то не складывается.

— Если ты что-то поняла, то говори, — произнёс Мрак своим искаженным голосом, — Нам нужно действовать сейчас, до того, как они смогут реорганизоваться!

— Сука, займешься Стояком. Избегай Эгиду, ясно?

Сука не ответила, ударила пятками по бокам Иуды и, наклонив голову, чтобы не удариться об косяк, вылетела из банка.

— Какого чёрта ты это сказала? — прорычал Мрак. — Она сейчас...

— Они поменялись костюмами. Эгида надел костюм Стояка и наоборот.

Мне хотелось увидеть выражение лица Брайана, но маска Мрака скрывала его. Он просто молча повернулся к окну.

Внезапно я поняла, в какую ужасную ситуацию мы могли бы попасть. Собаки Суки напали бы на того, кого мы считали Эгидой, а это оказался бы Стояк. Одним махом мы бы потеряли большую часть нашей ударной силы.

— Здорово, что ты догадалась, — сказала я Сплетнице, прежде чем поднять руки и направить большую часть насекомых, заставляя их спуститься с потолка и потоком хлынуть в дверь.

Сплетница только усмехнулась, прежде чем вернуться к компьютеру, и продолжила безумно быстро набирать что-то на клавиатуре. Мрак и Регент вышли в дверь, оставляя лишь меня и Сплетницу в вестибюле банка.

Я подошла к углу банка и всмотрелась в одно из высоких, узких окон перед столом кредитного специалиста. Щупальца темноты Мрака всё ещё цеплялись за окно, но отсюда открывался хороший вид на поле битвы.

Пока я смотрела из окна, вид начал искажаться, словно я глядела на отражение в кривом зеркале или через каплю воды. Улица, включая ту её часть, что была скрыта тьмой, начала раздуваться, расширятся до тех пор, пока два тротуара по обе стороны улицы не стали похожи скорее на дуги, чем на ровные линии. У меня заболела голова, когда я попыталась представить, как работают способности Висты. Или, возможно, головная боль имела отношение к тому факту, что часть насекомых, которых я направила к Висте, оказались в области искажения. Ничего выходящего за рамки своих сил я не делала, но мой мозг, очевидно, испытывал затруднения, сообщая мне о местонахождении насекомых в искривлённом пространстве.

В любом случае, что-то мне мешало. Я подняла руки, чтобы потереть виски, но вспомнила про свою маску, вздохнула и опустила их обратно.

Я направила насекомых во тьму и деформированное пространство улицы. Каждый раз, когда они на кого-то натыкались в темноте, мне требовалась мгновение, чтобы идентифицировать личность. Мрак был первым, на кого я наткнулась и узнать его было легче всего. Некоторые мои насекомые обладали крошечными волосками на теле, которые позволяли им ощущать воздушные потоки, а истечение тьмы от Мрака как раз создавало что-то похожее на постоянный воздушный поток. Узнать Регента было сложнее, я почти приняла его за заложника, но он носил твердую маску на лице. Я оставила его в покое.

Я нашла ту, кого искала — Суку и принялась отслеживать её движения в темноте. Мои насекомые сообщали о колебаниях, сопровождающих поступь её собак, горячем, влажном воздухе из ноздрей Иуды и запахе псины. Его запах пробуждал инстинкты москитов и мух-падальщиков, и состоял из смеси запахов крови, мяса, хрящей и слабого душка больной плоти. Меня передёрнуло. Как только Сука рванула из темноты к Эгиде и Стояку, мои насекомые немедленно последовали за ней.

Она направлялась прямо к Стояку, одетому как Эгида.

— Нет, нет, нет, — пробормотала я. — Идиотка.

В следующую секунду она сменила курс и направилась к настоящему Эгиде.

Тот попытался сбежать за мгновенье до того, как собака сменила курс, но было уже слишком поздно. Когда он попытался уйти из зоны досягаемости, Иуда прыгнул, почти вдвое дальше и выше, чем я могла бы представить для кого-то такого огромного, как он. Цепкий хвост собаки обернулся вокруг тела Эгиды. Когда псина, наездница и их пленник коснулись земли, Сука крикнула что-то, что я не смогла услышать, и Иуда швырнул Эгиду о землю, добавляя импульс броска к силе тяжести.

Мне показалось, что я услышала звук удара о фасад здания банка. Возможно, это была слуховая иллюзия, или же звук могли услышать мои насекомые. Как бы то ни было, Эгида ударился о землю с такой силой, что обычный человек мог бы умереть.

Он не лежал и секунды, прежде чем вскочил на ноги. Одним движением он встал и сделал выпад, ударив кулаком по морде Иуды. Он, возможно, нанес бы ещё несколько ударов, но Сука уже направила своего "коня" обратно в облако тьмы. Прежде, чем исчезнуть из виду, она показала Эгиде средний палец.

В то же время Стояк отбивался от насекомых, которых я на него натравила. В пределах доли секунды он останавливал насекомых, вступающих с ним или его костюмом в контакт. Моя сила больше не сообщала об их местонахождении, словно они исчезали с лица планеты. В действительности для них просто останавливалось время. Замершие в воздухе, неподвижные, неуязвимые.

Но эта сила могла работать и против него, подумала я. Я заставила своих насекомых выдвинуться вперед и окружить его, стремясь покрыть всё его тело. Я была уверена, что он не мог отменять действие своей силы, поэтому, если бы он заморозил всех насекомых, ползающих по его телу, то оказался бы в ловушке, созданной собственными руками.

Либо он очень быстро соображал, либо уже сталкивался с подобной тактикой прежде, поскольку у него уже было готовое решение. Стояк начал вращаться как юла, замораживая насекомых во время вращения в тот момент, когда они оказывались на противоположной стороне от банка. В результате, масса насекомых оказалась замершей за его спиной, а он мог отправиться на помощь к Эгиде.

Пока я была занята Стояком, Сука натравила Брута и Анжелику на Эгиду. Он парировал их атаку, но белое стекло его шлема — шлема Стояка — раскололось и его костюм оказался разорван, один из фрагментов брони свисал на лоскуте ткани в районе подмышки.

Брут бросился на Эгиду, но из-за того, что он находился на краю области искажения Висты, не смог его достать. Челюсти собаки открывались и закрывались на расстоянии одного фута от лица Эгиды, разбрызгивая слюну.

Эгида ответил, ударив кулаками, сплетенными в замок, по морде Брута. Псина повалилась на бок. Эгида использовал это время, чтобы уйти, взлетев в воздух.

Анжелика атаковала, прыгнув так же, как Иуда минуту назад. Она промахнулась и ударила по стене здания настолько сильно, чтобы ближайшие окна разлетелись в брызгах стекла. Я ожидала, что она упадет, но у неё были другие планы. Она уцепилась за каменную стену и подоконники всеми когтями и, напрягшись, снова прыгнула.

Если даже я была удивлена акробатическим трюком собаки, сомневаюсь, что найдутся слова для того, чтобы описать чувства Эгиды в тот момент. Анжелика схватила героя челюстями, и они вместе грохнулись на землю.

Когда Анжелика коснулась земли, она растянулась всем телом, а не приземлилась на лапы. Упав, она всё ещё продолжала сжимать зубами Эгиду, одна из его рук и половина туловища оставались в её челюстях. Она мотала его так, как собака может трясти игрушку. Когда она остановилась, Эгида всё ещё пытался бороться, ударяя свободной рукой по её голове. Нити слюны, смешанные с кровью, стекали из её рта. По крайней мере, так казалось с моей наблюдательной позиции, сквозь проливной дождь.

Стояк замедлился, когда я увеличила количество насекомых на его пути. Я держала их между ним и Эгидой так, чтобы он не смог преодолеть разделяющее их расстояние и коснуться собак. Он ответил, ныряя, уворачиваясь, вращаясь, ударяя или стряхивая насекомых руками, чтобы не заморозить их, создавая преграду самому себе.

Тогда он решил попытаться игнорировать рой. Я воспользовалась случаем, насекомые ужалили или укусили его раз двадцать. Удивление и боль отвлекли его от попыток уклониться и он загнал себя в угол, прямо на бегу заморозив насекомых на лице. Он опрокинулся, падая на спину, ноги задрались в воздух.

Более удобного момента быть не могло. Я стянула большую часть роя к нему, пока он лежал на земле.

"Заставь их защищаться, — советовал мне Брайан во время наших тренировок. — Пусть они теряются в догадках о том, что их ждёт, меняй способ атаки."

Я направила насекомых в те места, где была открытая кожа и они начали проникать в пространство между его телом и костюмом.

Даже будучи усеянным бесчисленными жалящими и кусающими насекомыми, ему удалось подняться на ноги и продолжить попытки добраться до собак. Он, как и я, знал, что уже не может заморозить насекомых, когда они пробились под его костюм. Если он это сделает, ему придется разорвать костюм собственной силой. Я сомневалась, что костюм можно так легко порвать.

Нелепо. Я не смогла бы это сделать, не поменяйся он костюмом со своим товарищем по команде. Обычный костюм Стояка прикрывал каждый сантиметр его кожи, также, как и мой. Вероятно, по той же самой причине.

— Мне так жаль, — пробормотала я, так тихо, чтобы это могла услышать только я. Я отдала насекомым новый приказ.

Когда насекомые начали вползать в его ноздри с самыми безжалостными намерениями, ему удалось не остановиться, подняться на ноги и возобновить попытки заморозить насекомых, продвигаясь к собакам. Он фыркал, пытаясь очистить нос, чтобы дышать, но ему было необходимо вдохнуть. Он не мог сделать этого, не позволив насекомым проникнуть дальше в дыхательные пути, поэтому он допустил другую ошибку — открыл рот для вдоха.

Когда масса насекомых хлынула ему в рот, он зашатался и упал. Думаю, его стошнило, но я не могла об этом узнать точно со своего наблюдательного пункта.

По моей команде всё больше насекомых проникало в отверстия его костюма и слуховые каналы. Самые мелкие ползали вокруг его глаз, пытаясь пробраться в промежутки между веками. Я не могла представить, что он чувствовал в этот момент. Все, вероятно, испытывали тактильные ощущения от ползающих на коже насекомых, но мои насекомые действовали целенаправленно, атакуя самые уязвимые места. Они помогали друг другу, вместо того, чтобы хаотично ползать под влиянием инстинктов.

Не знаю, намеренно ли это было или он действовал в панике, но он использовал свою силу. Все насекомые, которые его касались, вдруг исчезли из моей досягаемости.

Как только я поняла, что произошло, я убрала от него всех насекомых, которых не коснулась его сила. Я не хотела задушить его, и он сам надежно зафиксировал себя на одном месте. Худшее, что сейчас могло с ним произойти, это если бы его стошнило, и он задохнулся бы в собственной рвоте. Я постаралась со своей стороны сделать всё возможное, чтобы избежать такого исхода.

Я победила. Я не была уверена в том, что должна была чувствовать. Я ощущала восторг, смешанный с тихим ужасом от того, что я сейчас сделала с супергероем.

Я разберусь со своим смятением позже, и тогда же найду способ возместить ущерб, причинённый Стояку. Есть ещё пять Стражей и неизвестный на крыше, и если я не хочу попасть в тюрьму, их нужно нейтрализовать.

Волнение 3.10

Насколько я знала, шесть героев всё ещё оставались в строю. Стояк выбыл, и не представлял угрозы, разве что кто-то наткнётся на него лежащего. Или если нам потребуется больше десяти минут, когда он как раз должен будет освободиться. Анжелика и Брут играли Эгидой в жуткую версию игры "перетягивание каната".

Остальная часть поля битвы представляла собой хаос. Клочки тьмы вокруг, искаженный пейзаж. В некоторых деформированных Вистой областях дождь падал не по прямой. В одном месте капли дождя даже перемещались горизонтально, прежде чем упасть, заполняя огромную десятиметровую лужу, где её сила создала углубление в земле.

С Эгидой и Стояком мы более-менее разобрались. Виста была последней приоритетной целью, и я направила к ней остатки роя. Они не смогли с ней быстро сблизиться из-за того, что капли дождя сбивали их в лужи, а искаженное пространство заставляло двигаться окольным путём.

Сука, всё ещё сидя на Иуде, выскочила из облака тьмы, расплескав огромную лужу. Киндер-сюрприз и Рыцарь открыли по ней огонь лазерными лучами и яркими сгустками энергии. Она двигалась достаточно быстро и непредсказуемо, чтобы в Иуду попали всего один или два раза. Расстояние между ней и Вистой быстро сокращалось.

Виста подняла руку и на поверхности улицы вспучилась стена. Вырастая, стена толкнула одну из передних лап Иуды, опрокидывая его. Он упал, и наездница кубарем слетела с него.

Сука встала на ноги прежде, чем Иуда, но едва сделала первый шаг, как один из сгустков энергии Рыцаря поразил её. Я вздрогнула. Его световые сгустки были наполнены энергией, которая при попадании заставляла испытывать определенное чувство. Рыцарь мог поразить противника безнадёжностью, страхом, печалью, стыдом...

Сука закричала, это был долгий вопль, наполненный яростью. Я всё ещё находилась в банке и наблюдала за разворачивающимися событиями через окно, потому едва слышала её, но всё же мурашки поползли у меня по коже. Видимо, он ударил опасную психопатку сгустком энергии, который разозлил её ещё больше. Позднее кому-то нужно будет мне объяснить, почему он так поступил.

Кружась и крича, она указала на Рыцаря. Очевидно, это было приказом, поскольку Иуда бросился на парня, одетого как Ланселот из научной фантастики.

Сука не стала атаковать его. Без собак, то есть, по существу, не имея возможности использовать свои способности, она направилась к Висте. Она достаточно контролировала себя, чтобы напасть на приоритетную цель.

Виста была готова к этому. Пока Сука пыталась сократить расстояние, дорога между ней и молодой героиней удлинилось, дистанция стала в два, три, четыре, пять раз больше. Виста сжала пространство позади себя, и смогла пересечь половину квартала одним шагом, а затем вернула его в нормальное состояние. Я выругалась шёпотом, но не только потому, что моим насекомым теперь нужно было преодолеть ещё большее расстояние. Моя голова болела всё сильнее и сильнее.

Кто-то использует свою силу, чтобы вызвать у меня головную боль? Никто из Стражей, насколько я знала, не мог проделать такого трюка. Рыцарь мог играть с вашими эмоциями, но он должен был для этого поразить противника. Человек на крыше? Я была уверена, что ни в Протекторате, ни в Новой Волне нет никого, кто мог бы такое со мной сделать.

Сука оставила попытки добраться до Висты и свистнула Иуде. Собака немедленно отозвалась, бросив борьбу с Рыцарем, который с трудом пытался встать. Прилив тьмы поглотил его прежде, чем ему удалось собраться с силами.

Киндер-сюрприз открыл огонь по Суке, когда собака вернулась к ней. Учитывая расстояние между ними, попасть в неё было непросто, а сейчас Виста ещё и растянула участок дороги, на котором стояла Сука — это ещё больше затрудняло прицеливание. Он остановился, изменил какие-то настройки пистолета и выпустил новый залп. На этот раз лучи летели очередью, как будто из пулемета. Один из лучей угодил в живот Суки и уложил её плашмя. Иуда охранял хозяйку, блокируя дальнейшие выстрелы и закрывая мне обзор.

Возле Висты из темноты появился крупный силуэт, тени всё ещё цеплялись за него, он ревел и кричал что-то бессвязное о насекомых. Он дёргался ещё несколько секунд, а затем упал в обморок на небольшом расстоянии от Висты. Судя по размерам, это мог быть только Страшила. По видимому, Виста сделала тот же вывод, и сделала несколько шагов к нему, беспомощно озираясь в поисках способа ему помочь.

Тут до меня дошло, что на самом деле на Страшиле не было моих насекомых, и через мгновенье поднявшийся силуэт ударил Висту по голове, вырубая её. Я едва заметила маску Мрака, прежде, чем он и Виста оказались скрыты новым потоком тьмы.

— Думаю, Сука, Виста, Стояк и Рыцарь уже не в состоянии драться, — сообщила я через комнату Сплетнице, которая всё ещё усердно набирала что-то на клавиатуре. — Эгида на какое-то время занят. Не уверена, что там со Страшилой, но остались только он, Киндер-сюрприз и человек на крыше. В ближайшее время мы сможем отдохнуть.

— Осталось сделать ещё кое-что, — усмехнулась мне Сплетница. — Я скоро вернусь. Пригляди тут за всеми.

— Что? Нет... Сплетница! Чёрт возьми! — крикнула я, но она уже убежала, возвращаясь в офисы, через которые мы шли по банку.

У меня не было времени, чтобы думать о её уходе. Вспышки света за пределами банка завладели моим вниманием. Киндер-сюрприз висел в четырёх метрах над землей на своей летающей доске. Перед ним появлялись детали огромного устройства, словно их пересылали транспортёром из "Звездного Пути". Оставалось только один или два шага до завершения устройства, но уже можно было сказать что это. Пушка длиной не менее пяти метров, с шириной ствола около метра, орудийная башня крепилась на круглой платформе, мало отличающейся от его доски.

— Вот дерьмо, — прошептала я, посылая к нему своих насекомых.

Он повернул орудие прицеливаясь в Иуду, всё ещё охранявшего место, где упала Сука. Сгусток света вырвался из пушки и отбросил Иуду куда-то за пределы моего поля зрения. Он выстрелил ещё, куда-то дальше, видимо по упавшей собаке. Затем он повернул пушку и дважды быстро выстрелил в собак, захвативших Эгиду.

Собаки и Эгида ударились о стену офисного здания напротив банка. Собаки ещё лежали, а окровавленный и изодранный Эгида почти мгновенно оказался на ногах и поднялся в воздух на приличную высоту — возможно два или три этажа и остался там, скорее всего чтобы сориентироваться и разобраться в ситуации.

Когда мои насекомые приблизились к Киндеру, он заметил их и направил свое орудие на рой. Я распределила их по площади, но он просто потянул какой-то рычаг и выпустил поток молний и искр, как из огнемёта, устраняя практически всех отправленных мной на улицу насекомых. Тех немногих, что выжили, я направила на его лицо, с приказом вползти под забралом в нос и рот. Но этого было недостаточно. Киндер-сюрприз нацелил свое орудие прямо на меня.

Я прыгнула в укрытие как только поняла, что он делает. Раздался приглушенный звук, будто очень крупный человек ударил боксёрскую грушу, совсем не тот звук, что я ожидала бы от лазерной пушки, и окно взорвалось.

Что он делает? У нас внутри есть заложники. Я повернулась, проверяя, и увидела, что возле меня нет никаких заложников. Как он узнал? У него в шлеме инфракрасные датчики? Кто-то следит за мной через камеры и передает информацию? Проклятье! Слишком много неизвестных, а рядом не было Сплетницы, чтобы просветить меня.

Мрак промчался между двумя облаками тьмы, поднимая одну руку, чтобы отправить её сгусток к Киндер-сюрпризу, закрывая ему обзор. Герою пришлось вдумчиво маневрировать, выбираясь из облака тьмы.

Я вполголоса выругалась, и отдала команду массе насекомых, которые находились внутри, спуститься с потолка и двигаться наружу для атаки. Около Стояка было много насекомых, которые постепенно освобождались от эффекта остановки времени. Я использую их в нападении.

Мои ноги подкосились, когда моя головная боль резко стала на порядок сильнее. Что ещё хуже, отклик моих насекомых был вялым, как будто я приказывала, чтобы они двигались через грязь. На мгновенье я запаниковала, но ничего не могла сделать. Я стиснула зубы и заставила себя перебежать к другой стороне банка, на случай, если он сможет как-то обнаружить меня и выстрелить сквозь стену.

Пробегая мимо окна, я бросила взгляд на Эгиду. Я заметила его сквозь дождь и остатки тьмы, закрывающей окна. Его белый костюм был мокрым от дождя и какого-то безумного количества крови. Он нырнул прямиком к банку, словно человек-ракета. Вот чёрт.

Внезапно его траектория дрогнула, изогнулась. Он летел к земле на полной скорости, достаточной, чтобы разбить тротуар. Одна из собак, не могу сказать какая, смогла выбраться из под обломков разрушенной стены и броситься на упавшего Эгиду.

Киндер-сюрприз был занят сразу тремя делами — он уклонялся от посылаемых Мраком облаков тьмы, появлявшихся на его пути, делая зигзаги между укрытиями, когда это было возможно, и стрелял в сотни моих насекомых, находясь в воздухе. Если бы с моей силой было всё в порядке, мои насекомые, вероятно, уже добрались бы до него, но что-то мешало. Либо я сама перенапряглась. Насекомые медленно реагировали, еле двигались, а некоторые вовсе выходили из под контроля, возвращаясь к своему инстинктивному поведению. Хуже всего было то, что каждый раз, когда я отдавала новую команду, моя головная боль экспоненциально усиливалась.

Киндер-сюрприз был занят, собака направлялась к Эгиде. Эгида на этот раз не стал убегать. Он остался на месте и потянулся к поясному ремню. Он достал нечто, напоминающее миниатюрный огнетушитель.

Затем он выдернул чеку.

Уже второй раз за несколько минут я рванула от окна. Это не могла быть граната, но был шанс, что мои действия имели смысл — я зажмурилась и прикрыла уши как раз вовремя. Взрыв светошумовой гранаты был достаточно сильным, чтобы у меня перехватило дыхание, несмотря на каменную стену и расстояние в пятнадцать метров до места её падения.

Придя в себя, я бросила осторожный взгляд в окно, все еще прикрывая уши руками. Собака кружилась на месте и жалобно скулила, Эгида избивал её, используя свой полёт, чтобы преодолевать расстояния и добавлять импульс ударам. Когда собака, похоже, это была Анжелика, начала приходить в себя, он сорвал еще две гранаты с пояса и вытащил чеки, кидая их на землю прямо под собой.

Я снова нырнула в укрытие, но ничего не произошло. Когда я отважилась ещё раз выглянуть в окно, всё изменилось. Там, куда упали световые гранаты, возникли пятна тьмы Мрака, покрывающие землю. Анжелика занялась Эгидой, а Регент выступил из темноты и двинулся к Киндер-сюрпризу.

Я и забыла о Регенте. Неудивительно, он работал издалека, как и я. Он, вероятно, был тем, кто изменил траекторию полета Эгиды.

Заметив приближение Регента, Киндер-сюрприз повернул ствол своего оружия в его сторону. Прежде, чем он успел выстрелить, Регент поднял два пальца и Киндер Сюрприз потерял равновесие на своём летающем скейтборде. Пушка сместилась, ствол оказался направлен прямо вверх, молодой герой свисал на поручнях, его вес изменил положение пушки. Скейтборд с грохотом упал на землю в паре метров от него.

Регент сделал пренебрежительный взмах рукой, и Киндер-сюрприз отпустил один поручень, пальцы его руки распрямились. Регент повторил жест, и Киндер-сюрприз грохнулся с высоты шести метров прямо на асфальт.

Когда Регент приблизился к нему, герой потянулся за лазерным пистолетом. На его лице появилась гримаса отчаяния, когда его пальцы продолжили непроизвольно дергаться и сжиматься, вместо того, чтобы взяться за ручку пистолета.

Почти расслабленно Регент ткнул концом шокера в бок Киндер-сюрприза.

Не знаю, было ли это чувством облегчения, но я не смогла удержаться от смеха, когда Регент поднял упавший скейтборд и начал, шатаясь, подниматься на нём к парящей в воздухе пушке. Он прицелился и начал стрелять по Эгиде, который был вынужден уворачиваться.

— Что в этом смешного, психопатка?

Я крутанулась на месте, чтобы повернуться к говорившему, и увидела заложницу с каштановыми волосами и веснушками. Я успела вспомнить, как она злобно смотрела на меня, когда мы захватили вестибюль. А потом перед глазами всё заискрилось, когда она ударила меня по голове чем-то большим и тупым.

Волнение 3.11

Я врезалась в офисный стул позади меня, и вместе с ним повалилась на пол. Большая часть удара пришлась на броню моей маски, но всё равно было больнее, чем когда-либо в жизни.

Девушка сердито смотрела на меня из-под копны вьющихся каштановых волос. В руках она держала огнетушитель. Помутнённым взглядом я заметила, как вверх по лестнице побежали заложники. Это сбивало с толку — насекомые, которых я оставила на них, сообщали, что они всё ещё неподвижно находились в углу холла. Я почувствовала, как один из пауков сместился, когда человек, на котором он сидел, выдохнул и слегка вздрогнул, и в то же самое время я видела, как этот человек, спотыкаясь, бежал по лестнице, спеша убраться подальше.

Я обратилась к насекомым, попыталась приказать одному из них двинуться, и всё пошло не так. Это невозможно было описать словами. Что-то вроде обратной связи. У меня было ощущение, как если бы мой мозг был компьютером, и в нём бы по всему экрану выскочили сотни или тысячи сообщений об ошибках. Каждое, вдобавок, было болезненным, и они накапливались, пока мне не начало казаться, что мой мозг используют как боксёрскую грушу.

Я прижала ладонь ко лбу, морщась от боли, и это было не только от удара огнетушителем. Боль уже приближалась к уровню мигрени, и мне отчаянно хотелось сорвать маску и опорожнить желудок, чтобы избавиться от нарастающей тошноты. Я начала понимать, почему мне до этого было так не по себе.

— Что за хуйню ты со мной сотворила? — спросила я её.

— Тебе не обязательно это знать. — она подняла огнетушитель над головой, замахнувшись на меня, и я рванулась в сторону, схватившись за угол стола, чтобы встать.

Она не стала меня преследовать. Вместо этого она засунула руку в карман куртки и достала сотовый телефон. Держа огнетушитель одной рукой, другой она начала набирать номер. При этом она не сводила с меня глаз.

Кого бы она ни набирала, я вовсе не собиралась дать ей дозвониться. Я перешла в наступление, прыгнув в её сторону и доставая из заднего отделения костюма раздвижную дубинку. Я нажала на кнопку и взмахнула в её сторону. Полметра воронёного сплава с утяжелением на конце выскочили из резиновой рукояти.

Её глаза расширились, но ей хватило самообладания бросить телефон и заслониться огнетушителем. Она недостаточно крепко держала огнетушитель, и после удара он со звоном упал на землю. Она попятилась вместо того, чтобы рискнуть и попытаться поднять его вновь.

Девушка отступила, когда я приблизилась к ней. Я остановилась около телефона, свернула и спрятала дубинку, затем наклонилась, подняла огнетушитель и ударила его дном по телефону.

— Чёрт. Мне нравился этот телефон, — пробормотала она.

— Заткнись, — резко ответила я, от боли мой голос был жёстким и напряжённым. — Что за хуйню ты со мной сотворила?

Я сильнее прижала запястье свободной руки ко лбу, как будто давление могло помочь перебороть боль.

— Я... не думаю, что расскажу тебе.

— Блять, кто ты вообще такая, и кому ты пыталась позвонить?

— Вообще-то, это была СМСка, а не звонок, и она дошла, — сказала она и улыбнулась мне.

В ту же секунду, как я произнесла слово "Кому", одно из окон разлетелось вдребезги. Размытое пятно белого и золотого цвета врезалось в пол вестибюля с такой силой, что осколки мраморной плитки долетели до моих ног через половину комнаты.

Фигура выпрямилась, отряхнулась и повернулась, чтобы пристально посмотреть на меня. Как будто играючи, она наотмашь ударила стол из дуба и мрамора, на котором находились квитанции вкладов и операций по счетам. Этим ленивым взмахом руки она уничтожила стол, разбив его на мелкие кусочки.

Стыдно признаться, но я чуть не обмочилась. Я не уверена, что моя реакция сильно отличалась бы, не будь у неё вдобавок способности, которая придавала ей просто ужасающий вид. Я хочу сказать, что эта суперсила буквально заставляла бояться её. Я что, совершила что-то настолько ужасное в прошлой жизни, что заслужила встретиться с Луном в первый же свой выход в костюме, и со Славой во второй?

— Эй, сестрёнка, — Слава наклонила голову набок, чтобы посмотреть на девушку с каштановыми волосами, — ты в порядке?

Девушка, которая не могла быть никем, кроме Эми Даллон, Панацеи, когда она в костюме, ответила Славе лучезарной улыбкой.

— Теперь — да.

Сестра Славы была среди заложников. Вот чёрт. По крайней мере, теперь я знала, кто она такая. Она могла лечить прикосновением, и видимо этим её способности не ограничивались, если то, что она сделала о мной, что-то значило. Слава и Панацея были знаменитостями, даже несмотря на то, что Панацея в последнее время избегала всеобщего внимания. Они были среди самых известных местных героев, возможно, среди самых сильных младших героев, я их разозлила, и застряла с ними в одной комнате.

И моя сила не работала.

Слава сделала шаг в моём направлении, и я вцепилась в Панацею. Она попыталась ухватиться за мой костюм, сначала за перчатку, потом за маску, но как только я достала нож, и она, и Слава застыли на месте. Я ухватила Панацею за подбородок и передвинулась так, чтобы стоять позади, с ножом, прижатым к её горлу.

— Считай, что тебе повезло, сучка с насекомыми, что твой костюм прикрывает всё тело, — прошептала мне Панацея, — иначе я бы устроила тебе сердечный приступ. Или рак.

Я сильно сглотнула. В этот момент я совсем не считала, что мне повезло.

— Похоже, что мы в тупике, — сказала Слава.

— Верно, — ответила я.

— Так что, будем просто стоять здесь, пока к той или иной стороне не прибудет подкрепление и не сместит баланс в чью-то сторону?

— Пойдёт. Когда я смотрела в последний раз, наша сторона побеждала.

— Я спасла Эгиду по дороге сюда, так что теперь он сдерживает твоих маленьких дружков. Ещё тебе стоит узнать, что сюда направляется Протекторат, прямо с их званого обеда с заправилами Броктон Бей в загородном клубе "Августус". Не могу говорить за них, но я была бы знатно раздражена, если бы какие-то недомерки лишили меня шанса попробовать местный шоколадный мусс.

Панацея издала смешок.

— Отлично, не так ли? — прошептала она, понизив голос.— А что, если я поиграюсь с твоими вкусовыми рецепторами, ты, маленький террорист? Ты угрожаешь жизням невинных, потому я могу позволить себе зайти так далеко. Я могу сделать что угодно с твоим организмом. Сделать так, что вся еда будет иметь для тебя вкус желчи. Или, может быть, я превращу тебя в толстуху. Отвратительную, страдающую от ожирения бабу.

— Ты можешь заткнуться, — я усилила хватку и прижала сильнее нож к её горлу. Стрессовая ситуация, головная боль и тот факт, что чёртова Слава стояла в пятнадцати метрах от меня, не хватало ещё, чтобы её сестра отвлекала меня кошмарными образами.

Слава заговорила:

— Теперь это дело касается не только Протектората. Ты взяла в заложники члена Новой Волны, угрожаешь её жизни. Есть очень высокие шансы, что появятся мои мама, папа, тётя, дядя и кузены. Брандиш, Бризант, Леди Фотон, Мегаватт, Лазер-шоу, Барьер... интересно, как вы собираетесь с этим справиться?

Чёрт. Мне было нечего на это ответить. Я промолчала. Сейчас я едва могла собраться с мыслями, так болела голова. Моё зрение было искажено по краям, мой контроль над насекомыми практически не работал. Большая их часть полностью освободилась и жужжала около осветительных приборов, или уползла в темноту. Всё, что я могла делать — продолжать стоять и попытаться сдержать дрожь в руках.

— Бросай нож и сдавайся, и я позабочусь, чтобы суд отнёсся к тебе со снисхождением.

— Я достаточно знаю законы, чтобы понимать, что у тебя нет прав заключать такие сделки, — ответила я, — Не пойдёт.

— Ладно. Тогда, думаю, нам стоит подождать.

Прошло несколько долгих мгновений.

Слава перевела своё внимание на сестру.

— Ну вот, я предлагала пообедать в торговом центре, но нееет, — пожаловалась она, — тебе обязательно надо было взять и пойти в банк.

— Мне надо было или идти в банк или оказаться без гроша в кармане на этом двойном свидании, которое ты мне навязывала.

— Эмичка, парень, которого я тебе навязываю — шестнадцатилетний миллионер. Не думаю, что ожидание, что он заплатит за ужин и поход в кино, было необоснованно.

— Пожалуйста, не могли бы вы обе заткнуться? — прорычала я.

— Это обязательно? Их беседа весьма информативна, — пошутила Сплетница, проскользнув в комнату. Она забралась на стойку перед столом кассира и поприветствовала Славу:

— Привет, Славная Дырка.

Лицо героини дёрнулось.

— Эй, Сплетница, — позвала я слегка напряженным голосом, — Не то, чтобы я не рада тебя видеть, но не могла бы ты перестать злить Александрию-младшую?

— Ээ. Похоже, что у тебя тут всё под контролем. Почему бы не наслать насекомых на королеву бала?

— Королеву бала? — спросила Слава.

— Эмм, — перебила я, пока кто-то из них не сказал что-нибудь, что привело бы к драке, — во-первых, она неуязвима. Во-вторых, повторяю, плохая идея злить кого-то, кто может махать автобусом как бейсбольной битой. В третьих, моя заложница сотворила какую-то хуйню с моей силой.

— Последний пункт — отстой, — посочувствовала Сплетница. Затем она внимательно взглянула на Панацею, — Бля! Эми Даллон? Мрак меня убьёт за то, что я её пропустила. Выглядишь иначе, чем в новостях. Причёску поменяла?

— Сплетница, — вновь вмешалась я, — Поменьше болтовни и побольше действий. Слава сказала, что Протекторат и, возможно, Новая Волна уже на пути сюда.

Сплетница взглянула на Славу и нахмурилась.

— Она не лжёт. Давай начнём с проблемы номер три, учитывая, что выглядишь ты не очень. Сила не работает?

— Не могу управлять своими насекомыми и ужасно болит голова.

— Думаю, я знаю в чём причина. Давай исправлю, — сказала Сплетница. Она спрыгнула с кассы и двинулась ко мне с Панацеей.

— Не двигайся, — предупредила Слава.

— Или что? — Сплетница развернулась, чтобы встретиться с девушкой лицом к лицу и улыбнулась. — Ты меня изобьёшь? Ты ничего не можешь сделать, пока моя подруга держит нож у горла твоей сестры. Сидеть. Стоять. Хорошая девочка.

Слава яростно посмотрела на Сплетницу, но не двинулась.

— Думаю, лучше тебе не приближаться, — предупредила я. — Подойдешь к Панацее, она коснётся тебя и остановит тебе сердце или ещё что-то такое сделает.

— Может ли она? Конечно. Станет ли? Определённо нет. Она из тех, кто лает, но не кусает.

— Подойди и проверь, — поддела её Панацея. Я поменяла захват и напомнила ей о ноже у горла.

— Я правда предпочла бы не искушать судьбу, — осторожно сказала я.

— Ладно, ладно, — сказала Сплетница, поднимая руки в жесте примирения. Она подошла к столу управляющего и открыла ящик.

— Вытащишь оттуда пистолет, — пригрозила Слава, — и я тебе кости переломаю.

— Хватит уже пустых угроз, — усмехнулась Сплетница, вновь поднимая руки. На большом пальце её левой руки висела связка ключей.

— Ключи, — сказала Слава.

— Ключи менеджера, Джеффри Клейтона. Совершенно точно, поведенческий тип "А". Перестраховщик. Один из тех, кто предпочитает полный контроль на встречах.

— Во-первых, какая разница? Во-вторых, с чего ты это взяла?

— Ну ты чего, — улыбнулась Сплетница, скрестив руки, — это же азбука злодея. Не раскрывай герою все карты в злорадном монологе.

— Верно, — согласилась Слава, — но всегда стоит попробовать.

— Я тебе всё равно расскажу.

Слава подняла бровь.

— Нет смысла скрывать. Вообще-то, мне даже полезно, чтобы вы знали. Я телепат. Я прочла его мысли, когда мы держали его в заложниках, так же, как сейчас читаю твои, — ложь была такой естественной, что даже я ей почти поверила.

Красная вспышка привлекла моё внимание. Красное пятнышко лазерной указки остановилось на капюшоне Панацеи. Я взглянула на Сплетницу и увидела, что она, стоя со сложенными руками, назаметно держала лазерную указку, прикреплённую к связке ключей. Она рисовала на одежде Панацеи неровный круг вокруг того места, куда она до этого указывала,

— Бред, — возразила Слава, — мыслительные способности, которые нужны, чтобы расшифровывать и понять уникальные нейронные сигналы какого-либо человека, требуют мозг размером в пять раз больше обычного. Настоящих телепатов не бывает.

— О-о, кто-то посещает университетский курс "Основы изучения паралюдей". Твоим родителям, видно, пришлось поднапрячься, чтобы протолкнуть тебя в универ до окончания старших классов?

— Я думаю, что ты уже знаешь ответ. Я не верю, что ты для этого читаешь мои мысли.

— Почему в это так сложно поверить? Легенда может стрелять лазерами из рук, лазерами, которые даже огибают углы. Стояк и Виста искажают фундаментальные силы пространства и времени. Кайзер может создавать металл из ничего. Закон сохранения массы, закон сохранения энергии, базовые законы нашей вселенной нарушаются кейпами каждый день. Всё это возможно, но я не могу заглянуть в твои мозги?

Сплетница всё ещё указывала лазером на капюшон Панацеи. Поскольку только я могла это видеть, это явно было знаком для меня. Я оттянула капюшон, осмотрела, что внутри, и ничего не нашла. Но на задней части её шеи я заметила одну из моих чёрных вдов.

Я аккуратно сняла её и почувствовала, как боль в голове резко усилилась, когда я дотронулась до паука. Или случайно, или рефлекторно, когда я дёрнулась от боли, я раздавила паука пальцами.

Тут же боль в моей голове уменьшилась в разы. Облегчение было настолько сильным, что я почувствовала почти эйфорию. Я всё ещё не до конца понимала, что именно сделала Панацея, но смогла представить общую картину. Она каким-то образом почувствовала, что я делаю, чтобы управлять пауком, затем изменила его так, чтобы он посылал мне неверную информацию. Непрерывный цикл ложной информации, как когда воры в фильме подключаются к камере, и прокручивают на ней один и тот же отрывок снова и снова. Или случайно, или намеренно, помехи экспоненциально усиливались каждый раз, когда мои силы обращались к этому пауку. Создавая, так сказать, короткое замыкание в моей силе.

Я едва могла представить тонкость и сложность манипуляций, нужных, чтобы это устроить.

— Сла... — начала Панацея, но я усилила давление, и она замолчала.

Шшш, — прошипела я ей.

— Учёные говорят, что ты ошибаешься.

Сплетница усмехнулась.

— Учёные хотят, чтобы я ошибалась, и их исследования это отражают. Телепатия пугает людей до усрачки, особенно учитывая, что единственный предполагаемый телепат — это...

— Симург, — закончила за неё Слава.

— Верно. А когда единственный прецедент — это один из Губителей, люди боятся, как боишься сейчас и ты, боятся одной лишь мысли, что перед тобой стоит кто-то, кто может выяснить твои самые глубокие и тёмные секреты и рассказать их всем.

Теперь Сплетница показывала мне на верхнюю часть руки Панацеи. Убийство паука потребовало двух попыток. Прежде, чем я закончила, Сплетница направила меня к последнему, которого я спрятала у Панацеи на лодыжке. Я убила его, ткнув пальцем ноги. Через секунду боль в голове полностью прошла.

— И поэтому ты называешь себя Сплетницей, понятно, — сказала Слава. — Но ты просто дурочка. Мы — часть Новой Волны. У нас нет секретов. В этом весь смысл нашей команды. Герои без тайной личности, без секретов, полностью открытые, мы полностью берём на себя ответственность.

— На заметку, — сказала Сплетница, мягким и спокойным голосом, — Я, блять, ненавижу, когда меня называют глупой.

— И всё же вас здесь двое, и ни у одной из вас нет способностей, которые на кого-то из нас действуют. Всё, что у вас есть — этот нож, и если вы им воспользуетесь, то обе умрёте самой мучительной смертью, какую я только смогу себе безнаказанно позволить.

— Ой, дорогуша, ну и кто теперь дурочка? У меня есть самое могущественное оружие из всех, — промурчала Сплетница с озорной улыбкой, — информация.

Волнение 3.12

— Информация, — повторила Слава.

Сплетница покрутила ключи вокруг пальца.

— Например, малоизвестный для общественности факт, что Панацея — приёмный ребёнок.

— Это не такой уж секрет. Он есть в официальных документах.

— Документы подтасованы, — усмехнулась Сплетница.

Слава бросила взгляд на сестру.

— Позвольте мне рассказать вам небольшую историю. Поправь меня, если я ошибусь в какой-нибудь мелочи. Одиннадцать лет назад, всего через пять лет, после того, как начали появляться кейпы, в окрестностях этого города работала одна команда, они называли себя "Отряд Броктон Бей". Леди Фотон, Мегаватт, Брандиш, Бризант, Флёр и Звезда. Как-то раз им пришлось захватить одного злодея в его собственном доме и это был довольно трудный бой. Они победили, и, поскольку он был настоящим ублюдком, его сразу отправили в Клетку.

— Можешь на этом остановиться, — сказала Слава, — я поняла твой аргумент.

— Но я же не дошла до самого интересного. Понимаете, они нашли маленькую девочку, прятавшуюся в шкафу. Его маленькую девочку, совсем малышку, — Сплетница улыбнулась Панацее. — Учитывая высокую вероятность рождения у кейпа ребёнка со сверхспособностями, и зная, что маленькая девочка никогда не сможет вести нормальную жизнь, если всплывёт правда о её прошлом, они приняли её в семью.

— Мы уже знаем эту историю, — ответила Слава, вспыльчивость стремительно улетучивалась из её тона.

Что бы ни делала Сплетница, но я ощутила, что контроль за ситуацией переходит к нам.

— Для меня это новость, — заметила я. — Я заинтригована.

— Славная Дырка, я клоню к тому, что я знаю одну тонкость, которая вам двоим неизвестна. По крайней мере, мне интересно пронаблюдать все маленькие подсказки, циркулирующие в ваших головах, и выяснить ту единственную тайну, которую ты предпочитаешь не знать. Светлой Дырке любопытно, но она избегает темы, ибо её сестра отчаянно этого хочет. А сама Панацея... Ну, если я скажу ей, подозреваю, что она сделает какую-нибудь глупость.

Я почувствовала, что Панацея обмякла в моих руках. Она сдалась.

— Итак, Эми, хочешь узнать, кто твой отец?

Несколько долгих мгновений тишину нарушали лишь стук капель дождя по подоконнику и жужжание насекомых, ещё остававшихся в помещении.

— Всё настолько ужасно? — спросила я полушепотом, обращаясь как к Панацее, так и к Сплетнице.

— Её беспокоит не человек. Её беспокоит знание. После того, как она услышит от меня его имя, она каждый день, каждый час будет изводить себя вопросами. Она боится, что будет оценивать каждую частичку себя, будет постоянно гадать, унаследовала она что-то от него, или же стала такой из-за бессознательного желания не быть на него похожей. Зная, сколько она уже провела бессонных ночей, гадая об этом, что с ней будет после того, как она узнает его имя и что он сделал? Всю оставшуюся жизнь она будет сравнивать себя с ним. Не так ли, Эми?

— Замолчи. Просто... заткнись, — ответила Панацея, её голос стал хриплым от волнения.

— Зачем? Я на коне. Это даже не самый опасный лакомый кусочек информации, который я здесь получила. Я знаю кое-что не менее ужасное.

Я заметила тень сомнения, промелькнувшую на лице Славы.

— Я готова предложить тебе сделку, Славная Дырка. Ты войдешь в хранилище, запрёшь себя там, и я никому ничего не скажу на эту тему. Я не буду произносить ту единственную фразу, которая разрушит твою семью.

Слава сжала кулаки.

— Я не могу так поступить. Ты блефуешь, а если я и ошибаюсь, я справлюсь с последствиями того, что ты скажешь.

— Какая принципиальная. Очень самонадеянно считать, что секрет и последствия коснуться лишь тебя, с твоим пробивным характером. Это не так. Именно ей придётся иметь с ними дело, — Сплетница направила лазерную указку на лоб Панацеи. — Ты не будешь в восторге от последствий, но главный удар придётся на неё. Унижение, стыд, разбитое сердце.

Я почувствовала, как Панацея напряглась под моей рукой.

— Предложение всё ещё в силе, — усмехнулась Сплетница. — В течении следующих двенадцати секунд. Иди в хранилище.

— Ты лжёшь, как сивый мерин, — выплюнула слова Панацея.

— Тогда почему ты так напряглась? — спросила я.

— Восемь секунд.

Панацея так резко рванулась из моих рук, что я вынуждена была убрать нож, иначе она бы распорола им себе горло.

Сплетница пригнулась, чтобы между ней и Панацеей оказался стол, но Слава врезалась в неё, протащив по всей длине комнаты. Они остановились только у стены. Сплетница не осталась невредимой. Слава толкнула её к стене, прижала одну руку ко рту и удерживала её там.

Пока Панацея отвлеклась, я перекинула нож в левую руку и вытащила дубинку. Я нажала на спусковой механизм и взмахнула, позволяя импульсу вытянуть дубинку на полную длину. Панацея видела, что я иду, но не знаю, поняла ли она, что у меня в руках. Металлическая труба ударила её по голове. Она отлетела на пару шагов, а затем грохнулась на пол.

К сожалению для меня, Слава всё это видела.

— Никто не тронет мою семью! — закричала она, и её сила включилась на полную. Мои колени превратились в желе, в голове не осталось ни одной мысли. Слава швырнула в меня Сплетницу, как очень сильный ребёнок мог бы бросить тряпичную куклу, а я просто стояла как вкопанная.

Сплетница врезалась мне в живот, сбивая дыхание. Вдвоём мы столкнулись со столом, сбросив на пол монитор и пластмассовую коробку с папками. Бумага и фрагменты монитора разлетелись по полу.

Мы ещё не оправились, когда Слава полетела к нам. Я изо всех сил безуспешно пыталась вдохнуть, а Сплетница плотно прижимала одну руку к телу, издавая тихие скулящие звуки.

— Я задействую все свои связи, всех, кому я когда-либо помогла, пообещаю что угодно местному департаменту правопорядка и всем, кто потребуется для того, чтобы отправить вас обеих в Клетку. — пообещала Слава. — Знаете, что это за место? Тюрьма без надзирателей. Без связи с внешним миром. Оттуда ещё никто не убегал, что довольно удивительно, учитывая, что мы отправляем туда худших и сильнейших злодеев, которых смогли захватить. Мы даже не знаем наверняка, есть ли там внутри кто-то живой. Это просто отстойник, в который мы сбрасываем все отбросы вроде вас, чтоб нам не пришлось опять беспокоиться.

— Насекомые, — шепнула мне Сплетница почти на грани слышимости.

Я не уловила смысла её слов, я всё ещё пыталась отдышаться, так что я просто покачала головой.

— Отсутствие контактов с внешним миром означает, что вы не пойдёте болтать направо и налево о том, что Эми хочет сохранит в тайне. Я доверяю своей сестре и считаю, что у неё есть причина хранить свой секрет.

— Насекомые. Облепи её, — сказала Сплетница, коротко вдыхая после каждого слова.

Я поняла. Я коснулась сознанием своего роя и была рада узнать, что моя сила отлично работала. Эффект, созданный Панацеей, был нейтрализован, когда я убила последнего паука. Я направила каждое насекомое в пределах досягаемости на Славу.

Бесполезно. Было такое чувство, будто я заставила их атаковать противоестественно прочное, гладкое стекло.

— Идиоты, — приглушённый голос Славы донёсся из облака насекомых. — Я неуязвима.

Сплетница использовала здоровую руку, чтобы с кряхтением приподняться.

— Прежде всего, я предупреждала, не стоит называть меня глупой. Во-вторых, ты не неуязвима. Не совсем.

Затем она подняла свою неповреждённую руку и навела на Славу небольшой пистолет.

Звук был оглушительным. Фильмы и телевидение не могут донести до вас, насколько в действительности страшна стрельба из огнестрельного оружия. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить самоконтроль. Спустя мгновение я поняла, что мои насекомые прорвались. Они наткнулись на плоть, которую можно было укусить, ужалить, схватить и проколоть. Слава рухнула как подкошенная и начала яростно дёргаться.

— Помоги мне встать, — голос Сплетницы был напряжённым. — Я потратила на них слишком много сил, используя свои способности.

Я схватила её за здоровую руку и помогла встать. Одна из её рук легла мне на плечи и мы поспешили покинуть банк. Она убрала оружие в одно из самых больших отделений на поясе.

— Что... — я попыталась спросить, но попытка говорить вызвала приступ болезненного кашля. Мы спустились на крыльцо банка раньше, чем я испытала желание попробовать сказать ещё раз. — Что случилось?

— В действительности она не неуязвима. Ей просто нравится заставлять других так считать. Она поддерживает вокруг своего тела силовое поле, но каждый раз, когда она получает по нему сильный удар, оно исчезает и восстанавливается только через несколько секунд. Я узнала об этом, когда увидела, пыль на её костюме. Пыль, которую силовое поле должно было оттолкнуть. Блять, это больно.

— Что?

— Она выбила мне сустав из суставной сумки, когда швырнула меня. Ты сможешь вправить вывихнутое плечо?

Я покачала головой. Я знала общие рекомендации из занятий по первой помощи, на которые ходила, но сомневалась, что у меня хватит на это сил. И я не хотела напрасно тратить время, пытаясь помочь Сплетнице, как раз тогда, когда нам нужно было бежать.

Ситуация за пределами банка складывалась в нашу пользу. На ногах оставался только Эгида, он был окружён тремя собаками и Регентом с позаимствованной лазерной пушкой.

Мрак выступил из темноты возле меня, поддерживая Суку почти так же, как я Сплетницу.

— Давайте уносить ноги, — сказала я.

— Давайте, — согласился он своим потусторонним голосом.

— Эй, таинственный незнакомец, — поморщилась Сплетница, — вправишь мне плечо?

Мрак кивнул. Я помогла поддержать Сплетницу, пока он занимался её плечом.

— Что произошло? — спросил он.

— На крыше была Слава, — объяснила я, несколько раз мучительно откашлявшись, и добавила, — мы можем, наконец, съебаться отсюда?

— Так вам удалось победить Славу? — недоверчиво спросил Мрак, а Сука нашла в себе силы приподняться и свистнуть собакам.

— В некотором смысле, — ответила Сплетница.

— Она может прийти за нами в любую секунду, — нервно заметила я.

Мы забрались на собак, Регент дал целую очередь из пушки по Эгиде, вбивая его в стену здания, до тех пор, пока та не развалилась. Он сделал паузу, чтобы запихнуть свой шокер в пульт управления. Когда орудие задымилось, Регент проделал путь вниз, преодолев прыжком последние полтора метра, чтобы приземлиться на спину собаки. Под мышкой он сжимал скейтборд.

— Оставь его, — сказал Мрак.

— Но...

— Устройства слежения. Любому стоящему Технарю раз плюнуть, чтобы оснастить всё своё оборудование такими устройствами.

— Это так, — ответила Сплетница, когда Регент повернулся к ней. — Жаль.

— Блять! — выругался Регент. Он ткнул шокером в нижнюю сторону скейтборда так же, как он поступил с пультом управления, затем бросил его через улицу.

Мы расположились так, чтобы Сука находилась перед Мраком, в основном для того, чтобы он мог её поддерживать, а Сплетница сидела за мной на Анжелике, обхватив меня здоровой рукой. Регент был один.

Мрак поднял руки и заполнил улицу тьмой.

Анжелика чуть не сбросила меня, сделав прыжок в темноту. Я находилась на существе, вдвое больше лошади, и при этом без седла, а она плохо подходила для того, чтобы ездить на ней верхом. Одна моя нога могла опираться на выступающий костяной вырост сбоку, а другая болталась, так как на другом боку ничего не было. Мои руки держались за ремни, которые мы одели на неё. Это единственное, что спасло меня от падения, когда она рванула вперёд со скоростью, наверное, позволившей бы ей обогнать любой автомобиль. Не то, чтобы нам по дороге встречались машины. Полиция и отряд реагирования на параугрозы блокируют область любых потенциальных разборок между кейпами. Я знала, что собака ничего не видела в темноте, это делало наше путешествие ещё более жутким. Она двигалась по запаху Брута, а Брут двигался по указаниям Мрака. Слепой вёл слепого.

Я должна была бояться, ничего не слыша и не видя, и зная, что могу упасть в любую секунду, но я ликовала. Даже когда Анжелика врезалась во что-то так сильно, что почти скинула нас, это не охладило мой пыл. Я кричала, вопила, и радовалась нашей победе, едва слыша собственные крики, поскольку тьма поглощала все звуки.

Мы справились. Я справилась. Мы сбежали, и никого не убили. Единственные пострадавшие — Стражи, Слава и Панацея, но все точно будут исцелены, поскольку там оставалась Панацея. Любой материальный ущерб был результатом действий Славы и Стражей. Я, возможно, заимела несколько врагов, напугала невинных людей, но я бы солгала себе, если б сказала, что этого можно было избежать. Короче говоря, всё сложилось как нельзя лучше.

Ладно, дела могли бы пойти и намного лучше, но в итоге? В целом, всё вышло совсем неплохо.

Сейчас Эгида уже наверное выбрался из щебня и взлетел на высоту птичьего полёта. Если Мрак сделал то, что мы планировали, то он заполнил каждую улицу и проулок, где мы проходили темнотой. Поэтому, Эгида не сможет понять, на каких улицах мы поворачивали и по каким прошли, он сможет лишь заметить места, где появляется новая темнота. Если он попытается приблизиться, чтобы взять нас, мы покинем это место, к тому времени, как он туда прибудет. Всё, что он мог сделать — следить за районом, где мы проходили.

Как раз тогда, когда я подумала, что не могу больше держаться, мы остановились. Мы со Сплетницей соскользнули с Анжелики. Кто-то, вероятно Мрак, сунул рюкзак мне в руки. Даже работая в полной темноте, мне удалось переодеться в обычную одежду, которую мы спрятали прежде, чем отправиться в банк. Мне дали зонтик и я с благодарностью развернула его одеревеневшими руками.

Было мучительно ожидать в темноте, чувствуя только как по зонтику ударяют капли дождя, и дают мне ощущение окружающего мира и того, сколько прошло времени.

А его прошло немало, прежде, чем я снова увидела окружающий мир. Мрак говорил, что его тьма проходила приблизительно через двадцать минут, но, похоже прошло значительно больше времени. Как только темнота исчезла, я увидела Лизу, сидящую в нескольких шагах перед обувным магазином, держа в одной руке поводок, а в другой бумажную сумку для покупок. Анжелика, теперь уже самая обычная собака, терпеливо сидела на другом конце поводка. Вокруг нас покупатели и пешеходы, каждый с зонтиком или плащом, испуганно озирались вокруг. После тишины во тьме звуки падающего дождя и человеческой речи освежали слух.

Лиза встала и подмигнула мне, потянув поводок, чтобы отвести Анжелику в сторону. Мы присоединились к толпе дезориентированных покупателей.

Если всё пойдёт согласно плану, Алек соскочит с собаки и переоденется в нормальную одежду так же, как и мы. Сука, Брайан и две собаки сделают последнюю остановку у ячейки для хранения возле доков. Там они переоденутся, отдохнут внутри несколько часов, и оставят деньги для босса. После того, как пройдёт достаточно много времени, чтобы герои прекратили преследование, они проделают свой путь назад, как и мы.

— Все вышли из этого невредимыми? — тихо спросила я Сплетницу. Мы шли под одним зонтиком, потому наш разговор не привлёк бы в толпе излишнего внимания.

— Никто из нас, героев или свидетелей не получил непоправимых ранений и не погиб, — подтвердила она.

— Тогда это удачный день, — сказала я.

— Очень удачный день, — согласилась она.

Мы спокойно шли под руку через центр города. Как и все остальные, мы вытягивали шею и поворачивали головы, чтобы проследить за патрульными машинами и фургонами СКП, которые мчались на место преступления, включив сирены. Две девочки, которые только что закончили ходить по магазинам, прогуливались с собакой.

Интерлюдия 3 (Стражи)

Здание, в котором располагалось местное подразделение Службы по контролю за параугрозами, ничем не выделялось. Внешне оно сплошь было из стекла, в зеркальных окнах отражалось тёмно-серое небо. Только логотип с щитом и буквами "С.К.П." как-то отличал его от других зданий Броктон Бей.

Те, кто входил в вестибюль, обнаруживали странную двойственность атмосферы в здании. С одной стороны, можно было увидеть сотрудников в костюмах, входящих и выходящих из здания, они собирались в группы и что-то обсуждали. Здесь дежурила команда из четырёх офицеров СКП, каждый из них был размещён в отдельной части вестибюля, укомплектованный по последнему слову техники. У них у всех были кевларовые бронежилеты с металлической сеткой, лица закрыты шлемами, все вооружены огнестрельным оружием. Их снаряжение отличалось, двое были снабжены свисающими с ремней на плечах гранатомётами, патронташи с различными боеприпасами крепились на груди, в их числе были огнегасительные снаряды, электромагнитные бомбы и различные шоковые гранаты. У двух других, на первый взгляд, были огнемёты, но если бы кто-нибудь нажал на курок их оружия, он бы извлёк толстый поток пены, достаточный, чтобы удержать любого, кроме самых сильных и быстрых злодеев.

С другой стороны, абсолютным контрастом к этому был сувенирный магазин, после окончания школьного дня его заполняла молодёжь. В нём был широкий ассортимент сувенирных фигурок, плакатов, видео-игр и одежды. Метровые фотографии членов команд Протектората и Стражей размещались на одинаковом расстоянии друг от друга по всему помещению, фон каждой фотографии пестрел яркими цветами.

Веселый гид терпеливо ждал в приёмной, мило улыбаясь всем, кто бросал взгляд в его сторону. По расписанию он водил туристов и детей в офисы СКП, оружейную комнату, тренировочный полигон и стоянку с фургонами для перевозки преступников-паралюдей. Для тех, кто был готов заплатить за особую экскурсию, подождать около двух часов и вынести эскорт СКП, была дополнительная остановка — визит в штаб-квартиру Стражей.

Когда команда потрёпанных молодых героев ввалилась в вестибюль, экскурсий не было, тут находилась только грузная женщина с короткой стрижкой. Она была одета в тёмно-синий пиджак и юбку и ожидала их с парой стоящих позади неё строгих мужчин в костюмах. Не говоря ни слова, она провела их через дверь позади приёмной, в комнату для переговоров.

— Директор Суинки, мэм. — приветствовал её Эгида, его голос был напряжённым. Его костюм был изодран в клочья, красного цвета его собственной крови было на нём больше, чем изначально белого. Нехорошо, что могла бы стать известна его гражданская личность, но сейчас это было невозможно из-за залившей его крови и торчащих кусков мяса, некоторые раны достигали десятков сантиметров в поперечнике.

— Боже мой, Эгида, — её брови немного приподнялись. — Выглядишь ужасно. Что с твоим голосом?

— Проколото лёгкое, мэм, — прохрипел Эгида. — Думаю, есть дыра спереди и сзади. — как будто демонстрируя эти слова, он погрузил пальцы в грудную полость.

Директор Суинки не отвела взгляд, но один из её людей, увидев это, позеленел.

— Я верю твоим словам. Не стоит просовывать руку сквозь грудь, чтобы продемонстрировать их правдивость.

Эгида усмехнулся и убрал руку.

Выражение её лица стало твёрже:

— Я бы на твоём месте не улыбалась.

Усмешка Эгиды пропала. Он обернулся через плечо на товарищей по команде. Рыцарь, Киндер-сюрприз, Виста, Страшила и Стояк, на лицах у них всех было подходящее ситуации мрачное выражение.

— Это полное фиаско, — сказала она.

— Да, мэм. Мы проиграли, — подтвердил Рыцарь.

— Да, вы проиграли. Но это самая меньшая из проблем. По вашей вине нанесён ужасающий материальный ущерб. Боюсь, вам придётся нести ответственность ещё и за все разрушения, произведённые "золотым ребёнком" Новой Волны, раз уж вы взяли её с собой. Без моего ведома.

— Я пригласил её, — сказал Рыцарь. — Я возьму вину на себя, можете компенсировать материальный ущерб из моего фонда.

Директор Суинки подарила ему тонкую и совершенно лишённую веселья улыбку.

— Соответствуешь своему имени, как я вижу? Да, я уверена, что это лучший способ всё объяснить. Твои товарищи по команде и я знаем, кто ты под маской. Из всех присутствующих, включая меня, только ты достаточно обеспечен, чтобы оплатить штраф в десятки тысяч долларов.

— Я не буду этого отрицать, мэм, — выдавил Рыцарь.

— Боюсь, я сторонник наказания, когда оно необходимо. Если возложить всю финансовую ответственность на самого богатого, чтобы освободить от неё остальных, то это ничего не изменит. Все вы разделите штраф. Так как я не могу касаться целевых фондов СКП, выделенных для вас, я должна пойти на удержание суммы штрафов из вашей зарплаты. Возможно, в следующий раз вы сможете уговорить Рыцаря не приглашать свою подружку.

Протесты наложились друг на друга:

— В банке была её сестра! Она всё равно бы вмешалась!

— Следующей осенью я иду в колледж!

Директор Суинки просто переждала поток возражений и жалоб. Циничный человек мог бы предположить, что ей нравится их выслушивать. Спустя минуту или две стало ясно, что она не собирается отвечать или спорить, поэтому молодые герои впали в угрюмое молчание. Она откашлялась и снова заговорила.

— Киндер-сюрприз. Мне хотелось бы услышать об оружии, которое ты использовал в этой битве.

— О моей Универсальной энергетической пушке? — спросил Киндер-сюрприз, немного съёжившись.

— Тебе придётся простить меня, — улыбнулась Суинки, — но иногда у нас слишком много бумажной работы. Возможно, ты знаешь, где находятся документы от наших учёных и военных по этой Универсальной энергетической пушке?

— Господи, Киндер, — шёпотом простонал Эгида.

Киндер-сюрприз стал выглядеть ещё более расстроенным после реакции Эгиды.

— Я, э-э. Ну я ещё не регистрировал её официально. Я просто подумал, что будет лучше использовать пушку и сделать всё в моих силах, чтобы остановить ограбление.

— Тут ты был неправ, — заметила Суинки. — Сказать по правде, ограбление банка волнует меня в последнюю очередь. Можешь даже предположить, что меня не заботит этот факт.

— Директор, — начал Эгида. Но он не успел закончить предложение.

— В первую очередь меня волнует, как выглядят кейпы в глазах общества. Я беспокоюсь об обеспечении и финансировании, чтобы работа Стражей, Протектората и СКП оплачивалась, и чтобы они снабжались всем необходимым. Без этого всё, над чем я работаю, развалится как карточный домик.

— Что вы намерены делать? — спросил Киндер-сюрприз.

— Прежде всего — ликвидировать эту пушку.

— Нет! — Эгида и Киндер-сюрприз воскликнули одновременно. Директор Суинки, казалось, слегка удивилась такому напору.

— Я разрабатывал Универсальную энергетическую пушку для того, чтобы у меня было что-то на случай угрозы А-класса. — сказал Киндер-сюрприз. — Её уничтожение будет бессмысленной тратой ресурсов. Меня не волнует, если я не смогу снова её использовать. Передайте это оружие команде СКП. Я проинструктирую, как её использовать. Вы можете установить её на один из ваших фургонов или что-то вроде этого.

Директор Суинки нахмурилась:

— Потратить столько времени и денег ради потенциальной угрозы, которая, возможно, никогда не произойдет... нет. Ладно, ты можешь оставить пушку себе.

Киндер-сюрприз выдохнул с облегчением.

— Независимо от того, какой там используется источник энергии, ты снимешь его, и я буду держать его под замком. Если действительно возникнет угроза А-класса, я верну его тебе. И твое оружие всё ещё должно пройти стандартный процесс изучения, как и любые изобретения Технарей. Если оно не получит одобрения по причине опасности для людей, или его использование окажется сопряжено с большими разрушениями, как это было сегодня, боюсь, что тебе придётся заплатить серьёзный штраф или сесть в тюрьму.

Киндер-сюрприз побледнел.

— Директор! — прохрипел Эгида, выступив вперёд.

— Лучше помолчи, Эгида, — отрезала Суинки. — Твоя попытка говорить с пробитым легким причиняет мне физическую боль, и как бы я ни восхищалась твоей готовностью заступаться за команду, не стоит тратить на это дыхание.

Киндер-сюрприз повернулся к Эгиде и примирительно улыбнулся.

— Киндер-сюрприз, ты пойдешь с нами на дисциплинарное заседание. Все остальные свободны. Группа туристов примерно через час будет в ваших комнатах, а это побольше чем просто несколько репортёров, заглядывающих в окна. Попытайтесь привести себя в порядок для фотографий, которые, несомненно появятся в завтрашних газетах. Пожалуйста.

Двое мужчин в костюмах последовали за несчастным Киндер-сюрпризом в дверь, вслед за директором Суинки. Киндер-сюрприз бросил взволнованный взгляд на свою команду прежде, чем скрылся с их глаз.

— Мы подведём итоги, — проворчал Эгида. — Ведущим будет Рыцарь или Стояк, решайте сами.

Команда выползла из конференц-зала и пробилась к зарезервированному за ними лифту. Всё вокруг было спроектировано Технарями, чтобы производить впечатление на туристов, и в то же время поддерживать максимальную безопасность. Металлические мембраны сами открывались, когда они приближались, чтобы затем закрыться за их спиной. Спуск вниз был столь плавным, что невозможно было заметить, движется лифт или нет.

Они вышли в длинный коридор, отделанный хромированной сталью.

— У меня будут кошмары, — простонал Стояк, аккуратно касаясь рубцов вокруг рта и носа. — Кошмары с невообразимым количеством пауков.

В дальнем конце коридора находилась контрольная панель службы безопасности. Эгида указал на Стояка.

— Разве не ты обычно делаешь это?

— Скорее всего у меня отслоилась сетчатка, — признал Эгида искажённым голосом. — Не хочу провалить сканирование.

Стояк нерешительно кивнул, затем наклонился вперёд, чтобы позволить терминалу просканировать глаза. Стальные двери щёлкнули, затем раскрылись с едва слышным жужжанием, позволив молодым героям и героине войти в центральную комнату их штаба.

Помещение было почти куполообразным, некоторые участки стены можно было демонтировать и переставлять на лету. Часть из них были установлены так, чтобы дать каждому члену команды своё место, а другие были заняты дверными проёмами, ведущими в душ, мастерскую и конференц-зал. Несколько компьютеров и больших мониторов, объединённых в сеть в одной стороне комнаты, были окружены полудюжиной стульев. Один из мониторов показывал обратный отсчёт до следующего посещения туристов, а другие — трансляцию с важнейших мест города. Центральный банк был одним из них, на его тёмном фоне вспыхивали огни красно-синих полицейских сирен.

— Призрачный Сталкер в самоволке? — спросил Рыцарь.

— Она не смогла бы прибыть вовремя, — проворчал Эгида. — Я приказал ей оставаться на месте.

— Ей это не понравится. Разве она не питает особой ненависти к Мраку? — спросил Стояк.

— Отчасти из-за этого, — еле различимо прохрипел Эгида, — я и приказал ей остаться. Мне это не нужно. Я хочу принять душ, привести себя в порядок. Вы, ребята, можете начинать разбор полётов.

— Ясное дело, шеф, — козырнул Стояк. — Позаботься о себе.

— Грёбаные собаки-мутанты, — пробормотал Эгида, проходя в ванную. Прежде, чем открыть дверь, он избавился от верхней части своего изодранного костюма.

— Виста? Ты можешь взять доску? А лучше две? — Рыцарь обернулся к младшему члену команды. Виста почти перешла на бег, спеша выполнить приказ.

— Что будет с Киндером? — заговорил Страшила в первый раз за всё время. — Я не знаю, как обычно решаются такие вопросы. Насколько это серьёзно?

Рыцарь задумался на мгновение.

— Возможно, что всё серьёзно, но что-то мне подсказывает, что Свинка просто хочет напугать его. Он должен прекратить ходить на грани дозволенного, или в один прекрасный момент он впутается в серьёзные неприятности.

— Не лучшее начало твоей новой карьеры, да? — Стояк повернулся к Страшиле.

— Блять, я бы не возражал против такого начала, если бы знал, что вообще случилось. — Страшила потянулся и его мышцы начали уменьшаться в размере. — По крайней мере, тогда я бы смог понять, как в следующий раз правильно поступать. Всё, что я знаю — я внезапно ослеп и оглох, а когда я попытался двинуться, всё пошло не так. Затем, полагаю, меня вырубили электрошокером.

Вернулась Виста, притащив с собой пару учебных досок в рамках на колёсиках.

— Работать над ошибками — это правильный подход, — сказал Рыцарь новейшему участнику команды. — Эй, Стояк, не возражаешь, если я начну первым?

Стояк всё ещё ощупывал кончиками пальцев припухлости на своём лице.

— Вперёд. Я, насколько возможно, собираюсь откладывать все эти обязанности лидера.

— Ты самый старший после Карлоса. Примерно через три-четыре месяца ты станешь руководителем команды, ведь так?

— Я буду занимать эту позицию едва ли остаток лета, прежде, чем получу диплом и передам мантию тебе, — Стояк улыбнулся, оправдываясь. — Не беспокойся. Можешь брать руководство на себя.

Рыцарь снял шлем и взял его в руку, проводя пальцами по влажным от пота светлым волосам. Он обаятельно улыбнулся Висте, когда она разместила доски так, чтобы их мог видеть каждый.

— Спасибо.

Рыцарю не требовалось использовать свою силу, чтобы получить эмоциональный ответ от тринадцатилетней героини. Она порозовела. Никто из присутствующих не сомневался, что она сохнет по своему старшему товарищу.

— Ладно, ребята. — сказал Рыцарь. — Прежде, чем мы начнём, думаю, важно прояснить некоторые вопросы. В первую очередь, сегодняшняя стычка не была провалом. Я бы сказал, что сегодня мы заложили фундамент для победы хороших парней, а здесь и сейчас мы продолжим работу над ней.

Ему потребовалась секунда, чтобы оценить недоверчивую реакцию аудитории, затем он улыбнулся.

— Неформалы. До сих пор они избегали нашего внимания, но за последнее время они начали выполнять всё более опасную работу. Они ограбили казино Рубиновых Грёз пять недель назад, а сейчас они ограбили крупнейший банк Броктон Бей. На этот раз мы оказались достаточно удачливы, чтобы встать на их пути. У нас, наконец, появилась информация по их группе.

Он повернулся к доске и написал имена противников. Мрак, Сплетница и Адская Гончая были записаны на первой доске, внутри разделяющих доску на три колонки линий. На второй доске он написал Регент, прочертил линию и заколебался перед пятой и последней колонкой.

— Он назвал себя? Парень с насекомыми?

— Девушка, — поправил его Стояк. — Я поговорил с заложниками, после того, как Неформалы сбежали. Один из них сказал, что боялся даже двинуться, иначе она бы приказала укусить его. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что он имел ввиду. Бедный парень был в шоке.

— Мы не знаем, как она себя называет?

Ни у кого не было ответа на этот вопрос.

— Тогда нам стоит договориться, как её называть, иначе при заполнении отчётов у нас будут расхождения. Какие будут варианты имени для девушки с насекомыми?

— Личинка? Червь? — предложил Страшила. — Давайте заклеймим её дрянным прозвищем?

— Не стоит этого делать, — вздохнул Стояк. — Если бы мы победили, это возможно бы прокатило, но если в печать попадёт сообщение о том, что нас отделал кто-то по имени "личинка", мы будем выглядеть нехорошо.

— Жало, Чума? — предложила Виста.

Стояк развернулся на стуле и ввёл имена в компьютер.

— Занято. Жало — какой-то злодей в Калифорнии, обладает бронёй, реактивным ранцем и самонаводящимися ракетами, Бубонная Чума — жуткий псих в Лондоне.

— Рой? — предложил Рыцарь.

Раздался стук клавиш, Стояк проверял новый вариант.

— Это имя не занято.

— Тогда сойдёт, — Рыцарь написал на доске имя. — Теперь мы проведём мозговой штурм. Если мы сможем понять, как победить в следующий раз, это окупит наши сегодняшние ошибки. Поэтому не сдерживайтесь. Говорите о любых деталях, в независимости от того, насколько они незначительны на первый взгляд.

— Сила Мрака — не просто тьма. В ней также невозможно что-либо услышать. И есть ещё что-то странное, — сказал Страшила, — сопротивление среды, словно ты находишься под водой, только не плывёшь.

— Хорошо, — Рыцарь написал об этом в колонке Мрака. — Ещё?

— Мутанты, которых создаёт Адская Гончая. Это собаки? Она управляет ими не телепатически. Они специально обучены. — предложила Виста. — Она сигнализирует им, что нужно сделать с помощью свиста и жестов.

— Да, хорошо, я тоже заметил это, — ответил Рыцарь, возбужденно добавляя новое примечание на доске.

— Девочка с насекомыми... Рой. Она как раз наоборот — обладает полным контролем над ними, — добавил Стояк.

— Да!

— Кроме того, по словам парня, с которым я говорил, она сказала, что может получать информацию через своих насекомых, именно так она следила за заложниками.

Им потребовалось совсем немного времени чтобы заполнить большую часть колонок, поэтому Рыцарю пришлось перевернуть доску, чтобы использовать обратную сторону.

Карлос вернулся из душа, одетый в спортивные штаны и с полотенцем на плечах. Он был пуэрториканцем с длинными волосами. Его тело было отмыто от крови, кроме нескольких потёков из рваных ран на руках, животе и груди. Он грубо зашил порезы и колотые раны, но смотреть на них всё равно было неприятно. Он сел на стул и внёс несколько замечаний, которых, впрочем, у него было не слишком много. Всё-таки он слишком долго был выведен из строя во время битвы.

Раздался резкий сигнал со стороны компьютеров, все мониторы внезапно вспыхнули жёлтым. Стражи поспешили надеть маски. Эгида выхватил запасную из выдвижного ящика возле компьютера.

С жужжанием входная дверь открылась, и в помещение вошёл Оружейник в сопровождении Мисс Ополчение. Она носила изменённую военную униформу, достаточно обтягивающую в определённых местах, чтобы подчеркнуть её формы, шарф вокруг нижней части лица с вышитым на нём американским флагом и пояс на талии, выдержанный в том же стиле. Самой поразительной, однако, была большая ракетница, которую она держала на плечах так, как тяжелоатлет мог бы держать штангу.

— Оружейник, — Рыцарь встал. — Рад вас видеть, сэр. Мисс Ополчение, ваше присутствие всегда радует глаз.

— А ты как всегда настоящий джентльмен. — глаза Мисс Ополчения намекали на улыбку, скрытую её шарфом. — Мы привели с собой гостью.

За Оружейником и Мисс Ополчение следовала девочка-подросток в мешковатой белой мантии. Панацея. На шнурке вокруг её шеи висела карточка с фотографией и ярко-синей надписью ГОСТЬ.

— Она была настолько любезна, что добровольно предложила прибыть сюда и исцелить всех вас, ребята, — сказала Мисс Ополчение молодым героям. — Не стоит отправлять вас домой ранеными и искусанными сотнями насекомых, не так ли? Это было бы неправильно.

Она изменила положение ракетной установки на плечах и та распалась в пятне зелёно-чёрной энергии. Энергия вытянулась и образовала дугу вокруг неё на несколько мгновений, затем преобразовалась в пулемёт. Он сохранял форму несколько секунд, затем оружие замерцало и превратилось в снайперскую винтовку, затем в гарпун, который плавно перетёк в пару узи, по одному в каждой из её рук. Казалось, она едва заметила это, автоматически убирая оружие в кобуру.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы пришли ко мне на помощь, — застенчиво проговорила Панацея. — И позволили Славе последовать за вами.

Рыцарь улыбнулся, затем спросил более заинтересованным тоном:

— С вами обеими всё в порядке?

Панацея покачала головой:

— Сплетница нашла способ обойти защиту моей сестры. Славу сильно покусали насекомые, именно поэтому я не могла прийти раньше. Думаю, психологически поражение приносит даже больше страданий, если вы в значительной степени неуязвимы и вдруг вас ранят. Но с ней уже всё в порядке. Она уже исцелилась, но всё ещё не в духе. Я в порядке. Меня ударили по голове, но со мной всё хорошо.

— Хорошо.

Оружейник стал у доски, просматривая заметки.

— Неплохо. Но этот... — он постучал по столбцу с заголовком "Сплетница", — почти пустой.

— Никто их нас с ней не сталкивался, а заложникам нечего было о ней сказать, — ответил Рыцарь.

— Может быть, Панацея сможет в этом помочь, — предложила Мисс Ополчение.

Все повернулись к девушке.

— Я... там многое случилось, — замялась Панацея.

— Будут полезны любые детали.

— Гм. Я сожалею, — сказала она, опустив глаза. — Меня сильно ударили по голове, а я не могу использовать силу на самой себе, и я не из тех, кто ходит в костюме, чтобы участвовать в битвах, потому, когда моя жизнь была под угрозой, ну я не знаю. Всё это... просто я до сих пор не могу привести свои мысли в порядок.

— Чем скорее... — начал было Оружейник.

— Всё в порядке, — прервала его Мисс Ополчение. — Эми, почему бы тебе не заняться Стражами? Если тебе придёт в голову что-нибудь, если ты вспомнишь о том, что делали или говорили Неформалы — любые мелочи — ты можешь нам помочь, рассказав об этом. Хорошо?

Панацея с благодарностью улыбнулась героине, затем повернулась к команде.

— Кому в первую очередь нужна помощь? Эгида?

— Я выживу, — сказал Эгида. — Я могу быть последним.

Рыцарь нерешительно поднял руку.

— Одна из собак Адской Гончей врезалась в меня. Возможно, у меня сломано ребро. Медики осматривали меня, но я хочу дополнительно провериться, чтобы не рисковать жизнью из-за проколотого лёгкого или чего-то в этом роде.

Панацея нахмурилась, затем указала на дальний конец комнаты.

— Можно я буду осматривать вас там?

— Иди, парень Славы должен получить специальное лечение, — усмехнулся Стояк, чтобы показать, что он просто шутит. Рыцарь ухмыльнулся в ответ.

Они прошли в нишу Рыцаря, она усадила его на кровать, прежде чем положить руку ему на плечо. Она натянула свой капюшон и наморщила лоб.

— Твоё лёгкое не проколото. У тебя сломано ребро, но ты почти не испытываешь из-за этого боли. Зачем...

— Я солгал. Я хотел поговорить с тобой наедине, — он взял её за руку.

Она нахмурилась и выдернула руку так, словно он укусил её. Она сложила руки на груди, как будто пытаясь гарантировать, что он не сможет взять её за руку ещё раз.

— Знаешь, я могу ощущать чужие эмоции, — сказал он. — Все эмоции, как облака разных цветов вокруг людей. Не могу отключить это. Так я вижу мир.

— Виктория упоминала об этом.

— Таким образом, ты для меня как открытая книга. Я знаю, что ты боишься. Нет... ты в ужасе, и именно поэтому ты молчишь.

Она вздохнула и пересела подальше от Рыцаря, насколько могла.

— Я никогда не желала этих способностей. Я никогда не хотела этой силы.

Он кивнул.

— Но я получила их, вместе с интересом всего международного сообщества. Целитель. Девочка, которая может одним касанием вылечить рак, сделать кого-то на десять лет моложе, вырастить потерянные конечности. Я вынуждена быть героем. Обременена этим обязательством. Я не могла бы жить с этим, если бы не использовала свою силу. Это такая важная возможность — спасать чужие жизни.

— Но?

— Но в то же время... я не могу вылечить всех. Даже если я буду каждую ночь по два-три чаcа проводить в больнице, есть тысячи других больниц, которые я не смогу посетить, десятки миллионов людей, которые неизлечимо больны или живут в личном аду, парализованы или постоянно испытывают боль. Эти люди не заслуживают такого, но я не могу помочь всем. Даже работая по двадцать часов в день, я не смогла бы помочь и одному проценту больных.

— Тебе стоит сосредоточиться на том, что ты можешь сделать, — сказал ей Рыцарь.

— Звучит легче, чем есть на самом деле, — с лёгкой горечью ответила Панацея. — Ты понимаешь, что означает иметь возможность вылечить лишь некоторых из них? Каждую секунду, которую я трачу на себя, я чувствую, что я кого-то подвожу, так или иначе. В течении двух лет это... давило на меня. Я лежу в кровати, просыпаюсь ночью и не могу уснуть. Потому я встаю и иду посреди ночи в больницу. Иду в педиатрию и лечу детей. Иду в отделение интенсивной терапии и спасаю несколько жизней... и всё это просто смешивается. Я даже не могу вспомнить нескольких последних спасённых мною людей.

Она снова вздохнула.

— Последний пациент, которого я действительно помню? Это было около недели назад, я работала над ребёнком. Он был ещё совсем малыш, думаю, иммигрант из Каира. Врождённое смещение сердца. Это заболевание, при котором ребенок рождается с сердцем вне грудной клетки. Я переместила сердце на место, подарив ему шанс на нормальную жизнь.

— Что сделало этот случай незабываемым?

— Я рассердилась на него. Он лежал там, и крепко спал, как ангел, и всего на секунду, когда я смотрела на него, ко мне вдруг пришла мысль оставить его там. Врачи, возможно, смогли бы ему помочь, но это было опасно. Он мог умереть, если бы я оставила его на столе, сделав только половину работы. Я ненавидела его.

Рыцарь ничего не сказал. Хмурясь, Панацея смотрела в пол.

— Нет, я ненавидела его за то, что у него будет нормальная жизнь, благодаря тому, что у меня её не было. Я испугалась, что могу преднамеренно совершить ошибку. Что я могла бы позволить себе облажаться при лечении этого ребёнка. Я, возможно, убила бы его или разрушила его жизнь, но это бы ослабило давление. Понизила ожидания, понимаешь? Возможно, это бы даже понизило мои требования к самой себе. Я так устала. Так вымотана. Фактически, я на мгновение раздумывала над возможностью оставить ребёнка страдать или умирать.

— Похоже, это больше, чем просто истощение, — спокойно ответил Рыцарь.

— Возможно, с этого всё начинается? Действительно ли это тот момент, когда я начинаю становиться такой же, как мой отец, кем бы он ни был?

Рыцарь медленно выдохнул.

— Я мог бы сказать: нет, ты никогда не станешь такой, как твой отец. Но я бы солгал. Любой из нас, всех нас, рискует начать идти по кривой дорожке. Я вижу напряжение, которые ты испытываешь, твоё стрессовое состояние. Я видел, как люди ломаются из-за меньших проблем. Поэтому — да. Это возможно.

— Понятно, — шёпотом сказала она. Он ждал от неё продолжения, но она молчала.

— Сделай перерыв. Скажи себе, что ты просто обязана сделать паузу, чтобы перезарядиться и, в конечном счёте, помочь большему числу людей.

— Не думаю, что смогу.

Несколько мгновений они сидели в тишине.

Он повернулся к ней.

— Какое всё это имеет отношение к тому, что произошло в банке?

— Она всё знала. Та девушка, Сплетница. Она сказала, что она — телепат и после того, что она сказала, я ей верю.

Рыцарь кивнул.

— Знаешь, на что похоже, когда говоришь с такими людьми, как она? С такими, как ты, только без обид, ладно? Ты создаёшь себе маску, вводишь себя в заблуждение, думая, что всё нормально, заставляешь себя не замечать свои худшие черты... и затем эти Рыцари и Сплетницы просто раздевают тебя догола. Поворачивают тебя лицом ко всему тому, что ты так тщательно прятал.

— Извини.

— Ты сказал, что не можешь выключить эту силу, верно? На самом деле, я не могу обвинять тебя. Просто... просто трудно быть рядом. Особенно после контакта со Сплетницей.

— Что она сказала?

— Она угрожала кое-что рассказать. Полагаю, кое-что похуже, чем то, что я только что рассказала тебе. Угрожала рассказать мне о чём-то, что я просто не хочу знать. Говорила, что использует свои знания, чтобы разрушить мои отношения с Викторией и всей моей семьёй. — Эми обхватила себя руками.

— Моя сестра — это всё, что у меня есть. Единственный человек, который ничего от меня не требует, который знает меня просто как человека. Кэрол на самом деле никогда не хотела меня. Марк в постоянной депрессии, так что как бы хорош он не был, он слишком сосредоточен на себе, чтобы быть настоящим отцом. Мои тётя и дядя милые, но у них есть свои собственные проблемы. Таким образом, остаёмся только мы с Викторией. Так было почти с самого начала. Тот самодовольный маленький монстр угрожал разорвать наши узы, используя один секрет, который я не хотела раскрывать, секрет, над которым я не имела никакой власти.

Рыцарь начал было говорить, но затем остановился.

— Что?

— Это... это имеет какое-либо отношение к э-э... тем довольно сильным чувствам, которые ты испытываешь ко мне?

Панацея окаменела.

— Извини, — поспешил он сказать. — Я не должен был это говорить.

— Ты не должен был, — она встала и направилась к двери.

— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить... — предложил он.

— Я...

— Ладно, ты, вероятно, не захочешь говорить со мной. Но моя дверь всегда открыта, ты можешь позвать меня в любой момент. Просто знай об этом.

— Хорошо, — ответила она. Потом она протянула руку и коснулась его плеча. — Синяки прошли, рёбра в порядке.

— Спасибо, — ответил он, открывая для неё дверь.

— Позаботься о моей сестре, ладно? Сделай её счастливой. — пробормотала она, задержавшись в дверном проёме.

— Само собой, — они присоединились к основной группе.

Все головы повернулись к Панацее, когда она взяла маркер. С мрачным выражением лица она начала заполнять на доске раздел Сплетницы.

Раковина 4.01

— Ты всё-таки объявилась.

Я оторвала глаза от учебника по математике, чтобы увидеть нависшую надо мной Эмму. На ней было дорогое платье, которое, вероятно, было подарком после одного из её модельных контрактов. Её рыжие волосы были уложены в сложный узел, который выглядел бы смешным на девяносто пяти процентах девочек, которые бы попытались сделать себе такую укладку. Но на ней он смотрелся отлично. Эмма была одной из тех, кто, казалось, просто игнорировал социальные условности и незначительные проблемы, которые изводили всех остальных. У неё не было прыщей, какую бы одежду она ни носила, как бы ни укладывала волосы — всё смотрелось на ней идеально. Она могла нарушить любое неписаное правило старшей школы — и это сошло бы ей с рук.

Боже, как я её ненавидела.

Мистер Квинлан закончил занятие на пятнадцать минут раньше и оставил нам время на самообучение до того, как покинул класс. Для большинства это был шанс поиграть в карты или поболтать. Я поставила себе задачу выполнить всю домашнюю работу до окончания занятия, освобождая себе выходные. По крайней мере, таков был мой план, до того как Эмма прервала меня.

— Забавно, — ответила я, снова обращая своё внимание к тетради, — кажется, сегодня ты — единственный человек, кто заметил, что меня не было. Ещё немного, и я могу подумать, что ты заботишься обо мне. — я не была честна до конца. Преподаватель искусств заметила моё отсутствие, но только после того, как я напомнила ей, что так и не выполнила свой проект.

— Люди не заметили, что тебя не было, потому что ты — никто. Единственная причина, почему я обратила внимание на твоё отсутствие, состоит в том, что ты раздражаешь меня.

— Это я раздражаю тебя? — я снова оторвала взгляд от работы. — Обалдеть.

— Каждый раз, когда я вижу тебя, я чувствую небольшое раздражающее напоминание о потраченном впустую времени, когда мы дружили. Знаешь, бывают в прошлом такие неловкие ситуации, которые заставляют тебя съёживаться, когда ты вспоминаешь о них? Для меня это — каждая наша совместная ночёвка, каждая детская беседа, каждая глупая игра, в которую ты меня втягивала.

Я улыбнулась, а затем не удержалась и сказала ей:

— Мне нравится, как ты намекаешь, что стала гораздо более зрелой, чем была тогда.

Как бы странно это ни звучало, на самом деле я испытывала облегчение из-за того, что Эмма тут, и разговаривает со мной. Если это всё, что она могла сделать мне сегодня, это означает, что мне скорее всего не придётся сталкиваться с её подлянками в ближайшее время. В действительности, мое беспокойство усиливалось в те моменты, когда она меня игнорировала и оставляла в покое. Это обычно было, в общем-то, настоящим затишьем перед бурей.

— Правда, Тейлор? Скажи, чем ты занимаешься? Ты не ходишь в школу, у тебя нет друзей, и я сомневаюсь, что ты работаешь. Ты думаешь, что имеешь право называть незрелой меня, когда у меня есть всё это, а у тебя просто... нет?

Я рассмеялась достаточно громко, чтобы все головы в классе обратились в мою сторону. Эмма заморгала, сбитая с толку. Даже если я не слишком хотела этих денег, технически я стала на двадцать пять тысяч долларов богаче, чем тридцать шесть часов назад. Двадцать пять тысяч долларов ждали меня, а Эмма говорила, что была более успешна только потому, что зарабатывала несколько сотен долларов за то, что каждые пару недель фотографировалась для каталогов.

— Отъебись, Эмма, — сказала я достаточно громко, чтобы другие это услышали. — Подумай прежде, чем пытаешься кого-то оскорбить.

После этих слов я подхватила свои вещи и вышла из класса.

Я знала, что мне придется заплатить за это. За то, что противостояла Эмме, за то, что рассмеялась ей в лицо. Это даст ей стимул включить фантазию и придумать, как лучше всего отомстить за этот маленький вызов.

Я не беспокоилась, что покинула класс на пять минут раньше. Не было ни одного прецедента, чтобы мистер Квинлан возвращался раньше, чем заканчивалось занятие. Обычно он покидал класс и не возвращался. Догадки моих одноклассников сводились к тому, что он страдал от болезни Альцгеймера, или даже что наш престарелый учитель, страдающий от слабости пищеварительного тракта, мог быть кейпом. Я была склонна подозревать, что тут скорее замешаны наркотики или проблемы с алкоголем.

Мне было хорошо. Я не чувствовала себя так хорошо уже долгое, долгое время. Правда, меня мучили болезненные уколы совести, когда я думала о том, что участвовала в уголовном преступлении, или о том, как я запугивала заложников. Можно ли меня винить в том, что я старалась хотя бы не сильно на этом концентрироваться?

Вчера вечером я спала как младенец, скорее из-за полного истощения чем из-за чистой совести, а сегодняшний день продолжал удивлять меня хорошими новостями.

Брайан встретил меня утром на пробежке. Пока мы сидели на пляже, он угостил меня кофе и самыми лучшими кексиками, которые я когда-либо пробовала. Вместе нам потребовалось десять минут для того, чтобы пробежаться по утренним газетам в поисках новостей об ограблении.

Мы не оказались на первой полосе ни одной из главных газет, и это была первая часть хороших новостей. Мы попали на третью страницу Бюллетеня, после статьи об Янтарной Тревоге на полторы страницы и рекламы Дженерал Моторс. Отчасти, мы не привлекли излишнего внимания из-за того факта, что банк был застрахован на достаточную сумму, чтобы возместить потери. Но мы сбежали более чем с сорока тысячами долларов, а газета сообщала о потере только двенадцати. В целом, репортаж делал упор на материальный ущерб, большая часть которого была вызвана Славой, Стражами и тем фактом, что тьма, которой мы прикрывали наш побег, парализовала всё движение в центре примерно на час. Я тихо ликовала. Всё, что преуменьшало серьезность преступления, которое мне пришлось совершить, было мне на руку.

Следующей хорошей новостью было то, что я пошла в школу. Это звучало глупо, если принять во внимание, что другие делали это каждый день, но я была очень близка к тому, чтобы больше вообще туда не ходить. Пропустив неделю послеобеденных занятий и три дня утренних, было бы слишком легко убедить себя пропустить ещё один день. Проблема была в том, что с каждым днем вернуться в класс было всё сложнее, напряжение становилось всё больше, усугубляя положение. Я разорвала этот порочный круг, и благодаря этому чувствовала себя очень хорошо.

Ладно, я должна признать, что в школе не всё было идеально. Я поговорила со своим преподавателем по искусствам, и она дала мне срок до вторника, чтобы я могла сдать ей свой проект с 10-процентным понижением оценки. Я также потеряла несколько хороших оценок по разным предметам из-за отсутствия в школе или несданной домашней работы. Один-два процента, тут и там.

Но в целом? Это было огромным облегчением. Мне было хорошо.

Я села на автобус, идущий в доки, но не направилась к лофту. Я шла вдоль набережной, пока количество магазинов не начало уменьшаться и участки пляжа не стали длиннее. Обычный маршрут, которым люди попадали туда, куда я шла, был по объездной дороге за пределами города. Но если вы идете пешком, вам нужно будет срезать путь через несколько очень похожих на вид районов. Мой пункт назначения был как раз настолько далеко, что можно было начать сомневаться, не прошла ли я уже мимо него.

Официально он назывался "рынок на Лорд-стрит". Но для жителей Броктон Бей это был просто "рынок".

Рынок работал всю неделю, но большинство продавцов арендовало киоски только на выходные. Это обходилось довольно дёшево, можно было снять киоск за пятьдесят-сто долларов в будний день или двести пятьдесят-триста в выходной, в зависимости от того, сколько было желающих. В киосках был большой выбор изделий кустарного промысла, от безделушек, изготовленных чокнутыми кошатницами, до товаров, которые можно было найти в самых дорогих магазинах набережной, на десять-двадцать пять процентов дешевле их обычной цены. Здесь были продавцы мороженного, люди, продающие щенков, безвкусные поделки для туристов и множество товаров на тему местных кейпов. Здесь были стойки с одеждой, книгами, компьютерными комплектующими и едой. Жители северного конца Броктон Бей не устраивали гаражных распродаж. Они арендовали киоск на рынке. Для любого желающего пройтись по магазинам это место не хуже любого торгового центра.

Я встретила остальных на входе. Брайан в тёмно-зелёном свитере и выцветших джинсах выглядел потрясающе. Лиза надела тёмно-розовое платье и серые колготки, её волосы были собраны в узел, свободные локоны обрамляли лицо. Алек носил рубашку с длинными рукавами и узкие чёрные джинсы, которые ясно показывали, каким же всё-таки он был худым и длинноногим.

— Вы долго ждали? — спросила я.

— Вечность, — последовал лаконичный ответ Алека.

— Самое большее пять минут, — улыбнулся Брайан. — Идём?

Мы прошли на рынок, где был представлен лучший выбор товаров во всей северной части Броктон Бей. Бандиты не смели нарушать порядок, поскольку здесь он поддерживался теми же людьми в форме, что и на набережной.

Когда Алек остановился у отдельно стоящего киоска с сувенирной продукцией на тему кейпов, я заметила:

— Полагаю, Рейчел не может с нами прогуляться, да?

Брайан покачал головой:

— Нет. Только не в подобном месте. Она достаточно известна, чтобы её узнали, а там недалеко и до того, чтобы выяснить, кто же те люди, с кем она проводит время.

— И если бы она увидела вот это, то пришла бы в ярость, — Лиза указала на полную пожилую женщину, несущую в руках пушистую собаку. Та была одета в бирюзовый с розовым свитер и нервно дрожала. Я не разбиралась в породах собак достаточно хорошо, но она была похожа на миниатюрного пуделя.

— Что? Свитер? — спросила я.

— Свитер. И то, что собаку несут на руках. Рейчел сказала бы этой женщине в лицо, что так нельзя обращаться с собакой. Кричала бы на неё, возможно, угрожала бы ей, пока кто-то из нас не вмешался бы.

— Ей нужно совсем немного, не так ли?

— Чтобы завестись? Да, ей немного надо, — согласился Брайан. — Но ты постепенно узнаёшь, как она думает, что её задевает, и можешь вмешаться до того, как произойдёт конфликт.

Лиза добавила:

— Главный пусковой механизм для Рейчи — плохое обращение с собаками. Думаю, если в её присутствии кто-то ударит ребенка по лицу, то она даже не вздрогнет. Но если кто-то ударит при ней собаку, то она, вероятно, убьет его на месте.

— Я, э-э, это запомню. — сказала я. Затем, дважды проверив, что никто не может нас подслушать, я решила, что сейчас подходящее время, чтобы задать интересующий меня вопрос:

— Она кого-нибудь убивала?

— Она разыскивается за серию убийств, — вздохнул Брайан. — Это создаёт определенные неудобства.

— Если бы её честно судили по закону, и если бы у неё был хороший адвокат, думаю, в худшем случае, она получила бы срок за непредумышленное убийство, и, возможно, за безрассудное создание угрозы для жизни людей. По крайней мере, это касается её прошлого, — сказала Лиза, ее голос был достаточно тихим, чтобы никто посторонний в толпе не смог ничего разобрать. — Это произошло сразу после того, как проявились её способности. Она не знала, как их использовать, и что от них ожидать, когда находившаяся с ней собака выросла в одно из тех существ, которых ты видела. Собака была не обучена, и с ней плохо обращались, и потому всё вышло из-под контроля. Пролилась кровь. Случалось ли это с тех пор? Возможно. Я знаю, что она серьёзно ранила большое число людей. Но с тех пор как мы с ней, никто не умер от её руки.

— Логично, — рассеянно сказала я. Так вот кто один из убийц. Кто же второй в команде?

Алек вернулся из киоска, в футболке с изображением Киндер-сюрприза.

— Мне нравится, — усмехнулась Лиза. — Иронично.

Мы продолжили нашу неспешную прогулку по рынку. Мы были всё ещё на окраине, поэтому вокруг нас было не слишком много людей. Те, что были, вероятно, не станут нас подслушивать, если мы не будем использовать слова, имена или фразы, которые привлекут их внимание.

— Что дальше? — спросила я.

— Сегодня вечером мы передадим наличные боссу, — Брайан выбрал пару тёмных очков и примерил. — Он возьмёт их, сделает с бумагами всё необходимое и пришлёт нам оплату. Чистыми деньгами, которые нельзя будет отследить. Как только мы получим нашу долю, мы расслабимся на некоторое время, будем планировать новую работу или ждать его следующее предложение.

Я нахмурилась.

— Мы слишком ему доверяем. Мы добровольно отдаём ему крупную сумму денег и ждём, что он вернётся и заплатит нам втрое больше? Плюс столько, во сколько он оценит те документы? Как мы узнаем, что он выполнит свои обязательства?

— По предыдущему опыту, — сказал Брайан, примеряя еще одну пару темных очков, и опуская голову, чтобы осмотреть себя в зеркале, висящем на стене киоска. — Он ещё не обманывал нас. Для него нет смысла обманывать нас сейчас, когда он вложил в нас больше, чем эта сумма. Если бы мы лажали, проваливая большую часть его заданий, то, возможно, он бы оставил деньги себе, чтобы компенсировать потери, но мы преуспеваем.

— Хорошо, — кивнула я. — Я могу с этим согласиться.

Я чувствовала себя неспокойно относительно своего плана "не заморачиваться и выжидать". С одной стороны, идея сделать перерыв была отличной. Прошедшая неделя, мягко говоря, была насыщенной. С другой стороны, вроде как херово то, что у нас не было новой работы, поэтому мне придется дольше ждать шанс получения большей информации об их боссе. Оставалось только надеяться, что сегодня вечером получится что-то узнать.

— Пойдём, — Сплетница усмехнулась мне, ухватив меня за запястье, — я тебя похищаю.

— Чего?

— Мы пройдёмся по магазинам, — сказала она мне. Повернувшись к Брайану и Алеку, она предложила:

— Мы разойдёмся, и встретимся с вами на обеде, хорошо? Если, конечно, вы не хотите сторожить наши сумочки, пока мы примеряем одежду.

— Нету у вас сумочек, — отметил Алек.

— Это такая фигура речи. Вы хотите заняться своими делами или нет?

— Мне всё равно, — сказал Алек.

— Ты — коза, Лиззи, — Брайан нахмурился. — Хочешь присвоить себе новую девочку.

— Ты встречаешь её по утрам, я хочу пойти с ней по магазинам. Ты как-нибудь с этим справишься. — Лиза показала язык Брайану.

— Хорошо, — пожал плечами Брайан. — Обедаем у Мерзкого Боба?

— Звучит неплохо, — согласилась Лиза. Она повернулась ко мне, изогнув брови.

— Я согласна на Мерзкого Боба, — сдалась я.

— Не тратьте слишком много, чтобы не привлечь внимание. — предупредил Брайан.

Мы разошлись с парнями, Лиза закинула руку мне на плечи и начала говорить о том, что хотела бы купить. Её энтузиазм был заразительным, и я заметила, что улыбаюсь.

Убийца. Мне пришлось напомнить себе это. Среди этих троих был убийца.

Раковина 4.02

— Мы обновляем твой гардероб, — решила Лиза, после того, как мы оставили парней.

— Что не так с моим гардеробом? — спросила я, слегка защищаясь.

— Ничего такого. Он просто очень... твой. В этом и проблема.

— Звучит неутешительно.

— Ты осторожный человек, Тейлор. Мне это в тебе нравится. Я думаю, что это важное дополнение к нашей группе, — она подвела меня к прилавкам с кучей женской одежды и быстро вытащила из стеллажей три платья.

— Брайан тоже осторожный.

— Вы с Брайаном похожи, но я бы не сказала, что он осторожный. Он... прагматичный. Как и ты. Разница между вами в том, что он занимается подобными делами уже три года. Два года стажа до того, как он вступил в группу. Поэтому он многое делает на автомате. Он не задумывается над мелочами, которые он делал уже десятки раз. Он многое принимает за данность.

— А я нет?

— Ты наблюдательная, собранная и уделяешь внимание деталям. Больше, чем остальные наши. Ты наблюдаешь, обрабатываешь полученную информацию, потом действуешь с осторожной, хирургической точностью. Это и преимущество, и недостаток.

— И как это связано с моей одеждой?

— Твой характер отражается в выборе одежды. Неяркие цвета. Коричневый, серый, чёрный, белый. Если ты и надеваешь что-то цветное, то под водолазку, свитер или кофту. Никогда ничего выделяющегося. Всегда одежда, максимально скрывающая тело. Когда большинство людей нашего возраста выбирает вещи чтобы выразить себя или влиться в группу, ты стараешься быть незаметной и не привлекать внимания, Ты слишком осторожна, придаёшь слишком много значения маловажным вещам, всегда перестраховываешься.

— А ты хочешь это изменить, — вздохнула я.

— Я подозреваю, что ты можешь всех сильно удивить, когда прекратишь быть всегда начеку, станешь увереннее и начнёшь импровизировать. Не только тогда, когда у тебя нет другого выбора. И знаешь, я говорю не только об одежде.

— Я, в общем, так и поняла.

— Теперь ближе к делу. Я заметила, что ты носишь по очереди две пары джинсов, и это при том, что ты пять дней назад получила две штуки баксов. Если я не заставлю тебя купить шмотки, ты их не купишь.

— Папа спросит, где я их взяла, — возразила я, когда она повесила на мою руку пару блузок.

— Ты одолжила их у меня. Или они мне больше не подходили, и я тебе их отдала. Или ты можешь хранить их у нас, и он ничего не узнает.

— Я не хочу лгать папе.

Она провела меня в область, отделённую занавесками, которая служила примерочной.

— В этом плане я тебе даже завидую, — сказала она мне через занавеску, — Но если он не понял, почему у тебя так сократился гардероб, скорее всего он не заметит и того, что у тебя появились новые шмотки.

Я уже наполовину стянула с себя блузку, когда до меня дошло.

— Ты вообще о чём?

— Да ладно, Тейлор, я бы подозревала, что у тебя проблемы, даже без, знаешь... пташки, что шепчет мне в ушко.

Я в спешке натянула первое платье из кучи, и открыла занавеску.

— Тебе нужно уточнить, о чём ты, прежде, чем я буду что-то подтверждать или отрицать.

— Не это, — отмахнулась она от платья, клетчатого, преимущественно в бело-красных цветах. Раздражённая, я задёрнула занавески.

С другой стороны занавески она продолжила объяснять:

— Сначала я думала, что отец обижает тебя. Но как только я услышала, как ты о нём говоришь, я сразу же отбросила этот вариант. С другой стороны, эта хрень явно занимает важную часть твоей жизни, и если это не дом, то это школа. Брайан и Алек в основном согласились с моими рассуждениями.

— Ты обсуждала это с ними, — я опустила руки от пуговиц платья и слегка стукнулась головой о тонкую фанерную перегородку примерочной.

— Тема всплыла, когда мы обсуждали твоё вступление в команду, и мы никогда полностью не прекращали обсуждение Прости. Ты новенькая, ты интересная, мы о тебе говорим. Вот и всё.

Я закончила застёгивать пуговицы и открыла занавеску.

— Тебе не приходило в голову, что я не хочу, чтобы ты это разнюхивала?

Она расстегнула мне верхнюю пуговицу.

— Чего ты хочешь и что тебе нужно — разные вещи. Васильковое оставь. Перекинь вон то через верх.

Она втолкнула меня обратно и задёрнула занавески.

— То, что мне нужно — это отделить... — я с трудом подбирала слова, чтобы не навести на след тех, кто мог подслушивать, — эти две важные части моей жизни от друг от друга.

— Отстойную часть и не-отстойную часть.

— Да, давай назовём их так, — я вытащила из кучи одежды топ и пару джинсов с заниженной талией.

— Я могу сделать отстойную часть менее отстойной, — предложила она.

Я почувствовала, как у меня кровь стынет в жилах. Я так и представила, как она покажется в школе и будет насмехаться над Эммой. Думаю, даже новое сражение со Славой напугало бы меня меньше. Я никак не могла застегнуть пуговицу на джинсах, и моё волнение не сделало задачу проще. Я убила на это тридцать секунд и всё это время тихонько материлась. Где вообще Лиза смогла найти такие джинсы, которые оказались мне настолько тесными? Наконец я их надела, и отодвинула занавеску, встретившись с ней лицом к лицу.

— Заставлять меня примерять одежду — это ладно, — сказала я ей, изо всех сил пытаясь говорить спокойно, — но если ты напрямую вмешаешься в мои проблемы — я уйду.

— Прям вот так?

— Прям вот так, — ответила я, — извини.

Она казалась слегка задетой:

— Ладно.

Немного надувшись, она махнула рукой в сторону моей одежды, — Что думаешь?

Я попыталась поправить воротник. Мне нравился абстрактный рисунок на правой стороне рубашки, но V-образный воротник доходил мне почти до конца грудной клетки.

— Вырез у топа немного низковат, джинсы слишком обтягивающие.

— Тебе надо привыкать показывать декольте. Как я говорила, будь увереннее в своём выборе одежды.

— Я бы не возражала показывать декольте, если бы мне было, что показывать, — уточнила я.

— Ты из тех, кто поздно созревает? — спросила она.

— У мамы был второй размер груди, и то не всегда, в зависимости от модели лифчика. И это было уже после того, как она увеличилась почти на размер после беременности.

— Это чертовски печально.

Я пожала плечами. Я знала, что буду тощей, как палка и плоской как доска, практически с самого детства. Достаточно было посмотреть на наследственность с обеих сторон моей семьи, чтобы понять, что меня ждёт.

— И прими соболезнования по поводу матери. Я не знала.

— Принято, — я вздохнула. — Я налагаю вето на рубашку.

— Ладно, имеешь право, но мы оставляем джинсы. Они подчёркивают твою фигуру.

— Фигуру тринадцатилетнего мальчика, — проворчала я.

— Не глупи, ты выше, чем тринадцатилетний мальчик. Кроме того, как бы ты ни выглядела, какая бы у тебя ни была фигура, обязательно найдётся кто-то, кто будет считать, что ты самая охуенно сексуальная девушка, которую он видел.

— Превосходно, — пробормотала я, — Где-то в мире бродит жутковатый педофил, на котором написано моё имя.

Лиза рассмеялась.

— Давай, померь что-нибудь ещё. Но джинсы перебрось через верх. Я их тебе куплю, и если ты их не будешь носить, я утешусь тем, что тебе будет за это стыдно.

— Найди такие же, но на размер больше, и я буду их носить, — предложила я. Затем, прежде чем она успела возразить, добавила, — Они сядут при стирке.

— Действительно. Пойду поищу.

События развивались в том же русле, Лиза кое-что закупила и себе. Мы обсуждали одежду, и было ясно, что Лиза явно избегала предыдущей темы. Когда мы закончили с покупками, женщина у кассы просуммировала цены у себя в блокноте, и передала нам полоску бумаги. Четыреста шестьдесят долларов.

— Я угощаю, — сказала Лиза.

— Ты уверена? — уточнила я.

— Взятка за твоё молчание, — подмигнула мне она.

— По поводу?

Она взглянула на кассира.

— Потом.

Только после того, как мы, нагруженные сумками, оставили прилавки далеко позади, Лиза уточнила:

— Окажи мне услугу и не рассказывай нашим, как сильно я лажанулась, не заметив Панацею среди заложников. Если они спросят напрямую, можешь рассказать, я не прошу тебя лгать. Но если они не спросят, не поднимай эту тему, ладно?

— Это и есть то молчание, которое ты собиралась купить?

— Пожалуйста.

— Ладно, — ответила я. Я бы согласилась и без подаренной мне одежды, но думаю, она и так это знала.

Она широко улыбнулась.

— Спасибо. А то парни, если узнают, никогда мне этого не простят.

— А ты бы их простила в обратной ситуации?

— Фиг там! — рассмеялась она.

— Я так и знала.

— И о нашем более раннем разговоре... это последнее, что я сегодня скажу на эту тему, обещаю. Если ты решишь, что всё-таки хочешь моего непосредственного вмешательства в твои личные дела, только скажи.

Я нахмурилась, уже готовая разозлиться, но смягчилась. Это было честное предложение безо всякого давления.

— Ладно. Спасибо, но я справлюсь.

— Ну вот и договорились. Пошли поедим.

"Мерзкий Боб" был фастфудом самого бессовестного типа: то ли ресторан, то ли бар, то ли закусочная на окраине Рынка, с видом на пляж. Все, кто жил неподалёку, вероятно, ели там хотя бы раз в жизни. Все разумные люди после такого давали своему здоровью год на восстановление. Это было место с такими жирными бургерами, что если заказать их на вынос, то к моменту, когда доберёшься до дома, бумажная сумка станет прозрачной. Их особый бургер назывался "Испытание Мерзкого Боба": если сможешь его доесть — можешь за него не платить. Вероятно, незачем уточнять, что большинство — платили.

Брайан и Алек уже были там, когда мы прибыли, и мы сразу заказали еду. Мы с Лизой договорились разделить на двоих чизбургер с беконом, Брайан заказал двухпалубник с грибами и говядиной, а Алек постарался не отставать от него, взяв "Уродливого Боба" — аналог Биг Мака в стиле Мерзкого Боба.

Никто из нас не был настолько голоден, смел или глуп, чтобы заказать "Испытание".

Брайан и Алек сидели снаружи, поэтому смогли заметить нас, когда мы пришли. После краткого обсуждения мы согласились остаться за тем же столиком. Он стоял у окна, так что нам был виден телевизор. Было всё ещё достаточно прохладно, и большинство посетителей предпочитало сидеть внутри. Снаружи были только какие-то парни студенческого возраста, они сидели в противоположном конце террасы, занятые пивом и игрой на экране телевизора. Основным плюсом была возможность поговорить без посторонних.

— Не хочу никого пилить, — сказал Брайан, осматривая кучи сумок, — но я ведь говорил, что не стоит тратить так много сразу после дела. Это одна из тех вещей, на которые копы и кейпы обращают внимание.

— Всё нормально, — отмахнулась Лиза, — это вызывает подозрения у кредитных компаний или банков только если у человека радикально меняются расходы. Я закупаюсь примерно на ту же сумму каждую неделю или две.

Брайан нахмурился. Казалось, он хотел сказать что-то ещё, но промолчал.

— Так что дальше? — спросила я.

— Ужин, потом десерт, — ответил Алек, не сводя глаз с телевизора внутри заведения.

— Я имею в виду нашу, — я понизила голос, — незаконную деятельность.

Быстрая проверка показала, что парни на той стороне всё ещё были поглощены игрой. Я не слышала ничего из того, что они говорили, а они разговаривали громко, так что я была уверена, что они нас тоже не услышат.

— У тебя есть идеи? — спросил Брайан.

— Что-то менее напряжённое, — решила я, — У меня ощущение, как будто я прыгнула в глубокую воду, не слишком понимая, как плавать. Я предпочла бы получше испробовать свои способности в полевых условиях, выяснить, как лучше действовать, прежде чем я буду сражаться с кем-то вроде Луна или Славы, которые способны буквально порвать меня на кусочки.

— Ага. Значит, что-нибудь попроще.

— Если бы здесь была Рейчел, она бы снова назвала тебя тряпкой, — прокомментировал Алек.

— Значит буду радоваться, что она не здесь, — улыбнулась я.

Нам принесли еду, и мы взяли ещё тарелки, чтобы разделить между нами наши гарниры. В результате, у каждого на тарелке были картофель и бататы фри, луковые кольца и цуккини во фритюре. Одних гарниров бы хватило для того, чтобы поесть, но кроме них были ещё и бургеры, такие большие, что занимали почти всю тарелку. Мы с Лизой разрезали чизбургер с беконом пополам и взяли по куску.

— Думаю, ты не из тех, кто набирает вес, — осмотрела меня Лиза.

— Для набора веса мне приходится прилагать усилия.

— Вот чёрт, — проворчала она.

— Если это тебя утешит, — сказала я, откусив кусок и вытирая рот салфеткой, — У меня потом будет чёрт знает что с кожей.

— Так легче, — ухмыльнулась она.

Алек закатил глаза:

— Завязывайте с девчачьей болтовнёй.

— А о чём тогда предлагаешь поговорить? — спросила его Лиза.

Он пожал плечами и откусил кусок бургера.

У меня было предложение:

— Я знаю, что это немного банально, но когда люди со сверхспособностями собираются вместе, наверное, они обычно делятся историями происхождения этих способностей, так?

Похоже, лучшего способа убить разговор я бы найти не смогла. Лиза отвернулась, на этот раз без улыбки. Брайан и Алек странно на меня посмотрели и промолчали.

— Что? — спросила я. Я перепроверила, что никто не мог нас услышать, — Что я такого сказала?

Раковина 4.03

Удивительно, но именно Алек был тем, кто нарушил напряжённую тишину:

— Скажем так, можешь ли ты назвать хорошим день, когда ты получила свою силу?

Я не стала долго думать:

— Нет.

— Я бы не погрешил против истины, предположив, что день, когда ты обрела свою силу, был худшим днём в твоей жизни?

— Второй среди худших, — тихо ответила я. — Так это у всех так?

— Типа того. Единственные, кто получает их легко — кейпы второго поколения. Дети тех, у кого уже есть суперспособности.

Лиза наклонилась вперёд, упирая локти в стол.

— Поэтому если тебе нужна причина, чтобы считать Славу привилегированной сукой, то вот она.

— Почему? — спросила я. — Почему мы проходим через это?

— Это называется "событие-триггер", — ответила мне Лиза. — Исследователи предполагают, что на каждого человека со способностями приходится пять потенциальных обладателей способностей, с которыми оно не произошло. Они должны оказаться на грани. Должны бороться или убегать, пока не подойдут к своему пределу, и не перешагнут через него. Тогда способности начинают проявляться.

— В целом, — сказал Алек, — для того, чтобы способности проявились, с тобой должно случиться что-то действительно дерьмовое.

— И это помогает объяснить, почему злодеи превосходят численностью героев в соотношении два к одному. — указала Лиза. — Или почему в странах третьего мира самый высокий процент людей со сверхспособностями. Не кейпов, а именно людей со сверхспособностями.

— А что с теми, чьи родители обладают способностями?

— Им не нужно оказываться в настолько критической ситуации, чтобы их способности пробудились. У Славы проявились её силы, когда она получила персональный фол во время игры в баскетбол на уроке физкультуры. Она упоминала об этом в нескольких интервью.

— Таким образом, ты попросила, чтобы мы рассказали тебе о худших моментах нашей жизни, — сказал Алек прежде, чем откусить очередной кусок гамбургера.

— Простите, — ответила я.

— Всё нормально, — заверил меня Брайан. — Это одна из тех вещей, которую ты можешь узнать только от других кейпов, а ты знаешь только нас. Возможно, ты узнала бы больше о триггерах, если бы прошла университетский курс парачеловеческих исследований, но сомневаюсь, что там бы ты смогла составить полную картину. Отчасти это нужно испытать самому.

Лиза протянула руку и потрепала меня по волосам:

— Не беспокойся об этом.

Почему я подняла тему происхождения сил? Из-за того, что в конечном итоге очередь дошла бы и до меня, и мне бы пришлось рассказать собственную историю.

Возможно, я этого и хотела.

— Лиза сказала, что вы, ребята, говорили обо мне, о том, что мне приходится нелегко и пытались угадать, что со мной стряслось, — смогла сказать я. — Не знаю, думаю, какая-то часть меня хочет поговорить об этом, и в целом ваши выводы верны. Хочу рассказать о том, как я получила свои способности. Правда, я не знаю, смогу ли я это сделать, не испортив вам настроение.

— Ты уже его испортила, дурында, — вставил Алек.

Брайан двинул его кулаком в плечо, заставив вскрикнуть. Бросив хмурый взгляд на Брайана, Алек неохотно добавил:

— Предполагаю, это значит — почему бы и нет.

— Давай, — подбодрила меня Лиза.

— Это некрасивая история, — сказала я. — Но я должна сказать кое-что прежде, чем начну. Я уже говорила об этом Лизе. Люди, о которых я буду говорить... я не хочу, чтобы вы мстили им ради меня. Я должна быть уверена, что вы не станете этого делать.

— Ты хочешь отомстить им сама? — спросил Алек.

Я буквально не могла найти слова для ответа. Я не могла им нормально объяснить, почему не желала их вмешательства.

— Я на самом деле не знаю. Думаю... предполагаю, что если бы вы, ребята, пошли бы и избили или унизили их, или заставили их в слезах принести мне извинения, я не почувствую, что справилась со своими проблемами сама. Для меня это бы не закончилось.

— Значит, вне зависимости от того, что мы услышим, мы не должны ничего делать, — уточнил Брайан.

— Пожалуйста.

— Это твоё право, — сказал он, взяв поджаренный во фритюре цукини с тарелки Лизы и откусывая половину. Она подвинула свою тарелку поближе к нему.

— Как скажешь, — буркнул Алек.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы откусить несколько кусочков чизбургера и привести свои мысли в порядок прежде, чем я начала.

— В школе есть три девушки, которые делали... делают мою жизнь чертовски жалкой. Они делают всё, что только могут придумать, чтобы моё пребывание в школе было хреновым, унижают и обижают меня. У каждой из этих трёх был свой индивидуальный подход, и довольно долгое время казалось, что они пытаются превзойти друг в друга в изобретательности, и в том, насколько далеко могут зайти.

Моё сердце колотилось, когда я оторвала глаза от своей тарелки, чтобы увидеть выражение их лиц. "Вот кто я", — колотилась в голове мысль. — "Вот из этого и появилась я". Когда они услышат о моей настоящей личности, без прикрас, без того, что они уже обо мне знали, без мои способностей, как они отреагируют?

— Это продолжалось почти полтора года, прежде, чем всё успокоилось. В прошлом году, примерно в ноябре, они... Я не знаю. Было похоже, что они заскучали. Шутки стали не такими жестокими, затем вообще прекратились. Они перестали надо мной насмехаться и писать письма с угрозами. Они игнорировали меня, оставили в покое.

— Я ожидала новых подлостей. Но у меня появилась подруга, одна из тех девочек, что прежде иногда присоединялись к травле, пришла ко мне и извинилась. Не одна из главных зачинщиц, а скорее подруга подруги одной из них. Она спросила меня, хочу ли я проводить с ней время. Я была слишком застенчивая и настороженная, и отказала ей, но случилось так, что мы поболтали перед уроками и после, а затем вместе пообедали. Её сближение со мной было одной из главных причин, почему я могла бы решить, что преследование закончилось. В действительности я никогда не расслаблялась рядом с ней, но она спокойно к этому относилась.

— Большую часть ноября и две недели занятий перед рождественскими каникулами ничего не происходило. Они оставили меня в покое. Я смогла расслабиться.

Я вздохнула.

— Это закончилось в тот день, когда я вернулась после зимних каникул. Я инстинктивно знала, что они притворялись, выжидали, прежде чем выкинуть свой следующий трюк, чтобы он оказался больнее. Я не думала, что они могут быть такими терпеливыми. Я подошла к своему шкафчику и... ну, они, похоже, покопались в мусорных вёдрах женских уборных или что-то в этом роде, потому что они накидали в мой шкафчик использованных прокладок и тампонов. Почти доверху заполнили его.

— Фуу, — прервал меня Алек, откладывая еду. — Я вообще-то ел.

— Прости, — я посмотрела вниз на свою тарелку, потыкав кусочек бекона. — Могу остановиться, если хочешь. Я не обижусь.

— Рассказывай до конца, — мягко приказал Брайан. Он сверлил взглядом Алека.

Я сглотнула, чувствуя как кровь приливает к лицу.

— По одному только запаху было очевидно, что они сделали это до того, как школа закрылась на Рождество. Я наклонилась блевануть, тут же, в переполненном коридоре, где все смотрели. Прежде, чем я смогла прийти в себя и прежде, чем меня прекратило тошнить, кто-то грубо схватил меня за волосы и толкнул в шкафчик. — это София, я была почти уверена в этом: наиболее физически агрессивная из трио. Но ребятам было ни к чему знать её имя.

Почему я подняла эту тему? Я уже пожалела об этом. Я смотрела на ребят, но не могла прочесть выражения их лиц.

Я зашла слишком далеко, чтобы оставить историю незаконченной, и я действительно хотела всё рассказать.

— Они закрыли шкафчик и повесили на него замок. Я была в ловушке, там, с этим тухлым запахом и рвотой, едва в состоянии двигаться, настолько он был заполнен. Всё, о чем я могла подумать — что есть кто-то, настолько готовый запачкать руки, так грязно надругаться надо мной, и что из всех учеников, которые видели, как меня запихивали в шкафчик, никто не позвал уборщицу или учителя, чтобы освободить меня.

— Я сходила с ума от паники. Мой разум уплыл куда-то, и нашёл рядом насекомых. В тот момент я не знала, кто это. Тогда я ещё не знала, как работать с информацией, которую сообщала мне моя сила. Я только знала, что повсюду вокруг меня, в стенах школы, по углам, внутри изгаженного шкафчика, ползают тысячи этих дёргающихся, чужеродных, странных существ, каждое из которых передавало в мою голову мельчайшие детали о своих телах и об их странном внутреннем устройстве.

Я снова вздохнула.

— Трудно объяснить, на что это похоже, как будто появился новый орган для чувств, но ты не умеешь его использовать. Каждый звук, который они слышали, передавался мне в сто раз громче, искажённым и вывернутым, как будто они хотели сделать его максимально неприятным и болезненным для восприятия. А то что они видели — будто я открыла глаза, которые долгое время были в темноте, но эти глаза не были присоединены к моему телу, смотреть их глазами — это всё равно, что заглядывать в тусклый, грязный калейдоскоп. Тысячи глаз. И я не знала как отключиться от них.

— Вот чёрт, — сказала Лиза.

— Когда кто-то, наконец, выпустил меня, я пыталась драться. Кусалась, царапалась, лягалась. Бессвязно кричала. Вероятно, устроила целое представление для всех ребят, которые вышли из классов, чтобы посмотреть, что случилось. Учителя попытались уладить ситуацию, наконец приехала скорая помощь, и после этого я помню немногое.

— Пока они обследовали меня в больнице, я лучше поняла свою силу, это помогло мне встать на ноги, снова почувствовать себя нормальной. С насекомыми намного легче работать, когда ты понимаешь что они — насекомые. Примерно через неделю я смогла частично закрыться от них. Мой отец получил немного денег от школы. Достаточно для того, чтобы оплатить счёт за мое пребывание в больнице, и немного сверх того. Он говорил о предъявлении иска в адрес хулиганов, но никто из свидетелей не заговорил, и адвокат сказал, что мы не сможем выиграть дело без веских доказательств, которые позволили бы идентифицировать ответственных. У нас не хватило бы денег, чтобы выиграть суд без достоверных улик. Я никогда не рассказывала отцу об основной группе моих мучителей. Возможно, мне стоило бы это сделать, не знаю.

— Мне жаль, — Лиза положила руку мне на плечо. Я чувствовала благодарность за то, что она не отстранилась и не засмеялась. Это был первый раз, когда я об этом с кем-то заговорила, и я не была уверена, что смогла бы справиться, если бы она так поступила.

— Подожди, а вся эта фигня с теми девушками всё ещё продолжается? — спросил Алек.

Я пожала плечами.

— В основном, да. Когда я вернулась из больницы, всё было так же плохо, как и раньше. Моя так называемая подруга больше не смотрела в мою сторону и не говорила со мной, и их отношение ко мне не стало мягче после того... мм, эпизода.

— Почему ты не используешь свою силу? — спросил Алек. — Даже не нужно действовать масштабно. Муха в обеде, возможно, пчела могла бы их ужалить в кончик носа или в губы.

— Я не собираюсь использовать на них свою силу.

— Но они же превращают твою жизнь в ад! — возразил Алек.

Я нахмурилась.

— Тем больше причин не делать этого. Будет несложно угадать виновного, если кто-то начнёт использовать свои способности, чтобы устроить им неприятности.

— Ты серьёзно? — Алек откинулся на своём месте, складывая руки на груди. — Видишь ли, мы не слишком хорошо знаем друг друга, но я могу сказать, что ты, хм, не тупая. Ты честно хочешь мне сказать, что не можешь найти хитрый способ отомстить им?

Я обратилась к Лизе и Брайану, чувствуя себя слегка зажатой в угол.

— Мне кто-нибудь поможет?

Лиза улыбнулась, но ничего не сказала. Брайан пожал плечами и несколько секунд раздумывал, затем сказал:

— Я как-то склоняюсь к тому, чтобы согласиться с Алеком.

— Хорошо, — признала я, — это приходило мне в голову. Я размышляла над тем, что я могу сделать такого, чтобы меня не отследили, например, посадить на них вшей. Но вы помните, ребята, что я сделала с Сукой после того, как она натравила на меня своих собак.

— Часть подавляемого гнева вырвалась наружу, — сказала Лиза, всё ещё улыбаясь.

— То же будет и с ними. Знаете, что произойдёт, если я, скажем, подсуну им мандавошек? Они станут жалкими, раздражёнными и, в конечном итоге, отыграются на мне.

— О, господи, — рассмеялся Алек. — Мандавошки. Тебе надо делать это каждый раз, когда мы будем противостоять другим кейпам. Ты можешь себе это представить?

— Я лучше не буду, — скривилась я. Упорство Алека в разговоре дало мне понять, что его будет трудно убедить без серьёзной причины, поэтому я немного исказила правду, сказав ему:

— Пока я управляю насекомыми, я вижу и чувствую всё то же самое, что и они. Я не хочу чувствовать то, что чувствуют мои насекомые, ползая по потным промежностям.

— Фууу.

— Если ты не прекратишь менять тему, то я, наконец, смогу сказать, что эти девочки будут вымещать все свои проблемы на мне, даже если они не будут знать, что я к ним причастна. Я боюсь, что не смогу удержаться от ответных мер, усиливая на них давление. Вы видели, что произошло между мной и Рейчел, когда мы встретились в первый раз. Ставки возрастут, в конечном итоге я зайду слишком далеко. Моя тайная личность может быть раскрыта, или я могу нанести кому-то серьёзный вред, как Луну, только у этого человека может не быть такой регенерации.

— Я все равно не понимаю, как ты можешь просто сидеть и терпеть. — сказал Алек. — Отомсти, или давай кто-то из нас за тебя отомстит. Обратись к кому-нибудь за помощью.

— Всё, что ты перечислил — неприемлемо, — сказала я, стараясь сделать акцент на том, что моё решение окончательное. — Слишком велика вероятность, что всё выйдет из под контроля, если я решу отомстить или позволю вам сделать это за меня. Относительно помощи — я не доверяю системе. Только не после судебного дела, и не после разговора с некоторыми моими учителями. Если бы это было настолько легко, я бы уже решила эту проблему.

Лиза наклонилась вперёд.

— Скажи, разве не было бы здорово, если бы мы похитили главную зачинщицу, одели бы ей на голову мешок, закинули бы в фургон и высадили бы её в полночь в лесу, в десяти милях от города в одних трусах.

Я улыбнулась картине, возникшей в моем воображении, но покачала головой, ответив:

— Это как раз то, о чем я говорю. Это чересчур.

— Они запихнули тебя в омерзительнейший шкафчик и заперли там! — Алек посмотрел на меня так, будто я пыталась убедить его, что земля квадратная.

— Бросить её одну в безлюдном месте без одежды значит практически предложить изнасиловать её первому попавшемуся дальнобойщику, — заметила я.

— Прекрасно, — Алек закатил глаза. — Тогда мы немного облегчим ей ситуацию. Высадим её без обуви, телефона, денег, запасной одежды, без ничего, что она могла бы использовать, чтобы легко попасть домой. Устроить ей экскурсию.

— По-прежнему высок риск того, что на неё нападут, — вздохнула я. — Симпатичная девочка, гуляющая ночью по пустынной дороге?

— Они тоже нападали на тебя!

— Это немного другое.

— Единственная разница, которую я вижу — то, что они заслуживают этого, а ты нет. Я не так умен, как вы, ребята, возможно, я что-то упускаю из виду.

Я покачала головой.

— Ты ничего не упускаешь, Алек. Мы смотрим на это с двух различных точек зрения. Я не верю в принцип "око за око".

Я начала чувствовать, что контроль над беседой снова переходит ко мне. Тогда Алек использовал коронный аргумент:

— Тогда нахуя ты вообще стала суперзлодеем?

— Бегство, — слово вылетела почти сразу, прежде, чем я успела подумать, что оно означало. У меня не было времени на раздумья, иначе они могли бы понять, что что-то происходит. Лиза почти наверняка смогла бы.

Прошло несколько напряжённых мгновений, и я рискнула взглянуть на Лизу и Брайана. Лиза наблюдала за диалогом с едва заметной улыбкой на лице, подперев голову рукой. Брайан был непроницаем, его руки были скрещены на груди, лицо ничего не выражало.

Я объяснила:

— Я могу с этим справиться, если смогу оставить позади все проблемы. Драться, делать себе имя, болтаться с друзьями. Развлекаться.

Осознание того, что мои слова были правдой, удивило меня, мне даже не надо было беспокоиться о том, что Лиза о чём-то догадается. Секунду спустя я поняла, что, возможно, была несколько самонадеянной:

— Я имею в виду, предполагая, что мы правда дру...

— Если ты закончишь это предложение, — предупредила меня Лиза, — я стукну тебя по голове.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам и ушам.

— Да, Тейлор, мы — друзья, — сказал Брайан. — И мы ценим, или хотя бы я ценю то, что ты доверилась нам настолько, что рассказала свою историю.

Я не знала что ответить. Тот факт, что он выслушал меня и не стал усложнять мне жизнь, значил для меня очень много. Только Алек пытался докопаться до меня по данному поводу, но при этом он не подразумевал издёвку.

— Не думаю, что кто-то из вас хочет рассказать свою историю? — нахмурился Брайан.

Алек покачал головой и потянулся, высоко задрав руки, затем положил их на полный живот. Его молчание было красноречиво.

Лиза, со своей стороны усмехнулась и сказала:

— Простите. Ребята, вы мне нравитесь, но мне нужно выпить что-то крепкое, прежде чем я смогу поделиться этой частью своей жизни. А по закону я не могу напиваться ещё в течении нескольких лет.

— Мне кажется нечестным, что только Тейлор рассказала об этом, — отметил Брайан.

— Я... я не для того рассказала свою историю, чтобы вы, ребята, ответили мне тем же, — поспешно добавила я, — Правда, всё в порядке.

— Значит, ты хочешь вызваться добровольцем? — спросила Лиза Брайана, игнорируя мой протест.

Брайан кивнул.

— Да, я расскажу свою историю.

Раковина 4.04

Вечерняя толпа начала наполнять "Мерзкого Боба", большие компании заказывали пиво и сдвигали столы вместе.

Когда одна группа начала сдвигать столы в один длинный ряд в середине террасы, недалеко от места, где мы сидели, Брайан спросил:

— Может, пойдём? Я расскажу свою историю по дороге.

Никто не возражал, так что мы расплатились и ушли. Брайан был настолько добр, что согласился нести часть наших с Лизой сумок вдобавок к собственной, снизив нам нагрузку. Рынок почти опустел, торговцы и покупатели отправились ужинать. Остались только прилавки и торговцы, которые продавали еду. Брайан, видимо, решил, что место было достаточно уединённым, чтобы начать.

— Для контекста, думаю, надо упомянуть, что мои родители развелись, когда мне было тринадцать, — сказал нам Брайан. — Я остался с отцом, а моя сестра Аиша осталась с матерью. Мы с Аишей продолжали общаться, но у нас четыре года разницы, совсем разные интересы, так что разговаривать было особо не о чем. Я посылал ей СМС, как мне невероятно скучно в школе, и через пару дней она присылала мне емэйл о мультфильме, который ей понравился. Или спрашивала совета, что делать, если получила двойку по правописанию.

Мы не были близки. Да и вряд ли это было возможно, ведь я жил в южном конце города, а она — здесь. Но однажды ночью я получил от неё сообщение. Два слова: "Помоги мне". Я позвонил, но телефон был занят. До сих пор не знаю, почему я тогда воспринял это так всерьёз, но я добрался до дома матери так быстро, как только можно. Вылетел из подъезда, пробежал два квартала до Лорд-стрит, в центре города, и взял такси. Оставил таксиста кричать и требовать деньги, когда я ворвался в квартиру матери и увидел сестру.

Она плакала, но не говорила, что случилось. Я не стал переспрашивать. Я обнял её, поднял, и мы направились к выходу. Незнакомый мужчина перегородил мне дорогу. Новый дружок моей матери.

Я понял, что это из-за него она попросила меня о помощи, в ту же секунду, как увидел её реакцию. Возможно я подозревал, что что-то происходит, ещё раньше, по тому, как изменился тон её писем и сообщений. Это объясняло моё предчувствие, которое заставило меня так спешить. Я увидел, как она съёжилась, почувствовал, как она крепче уцепилась за меня, и внутри меня всё похолодело.

Он замолчал на секунду, продолжая идти в тишине. Я почти решила, что он закончил, когда он внезапно повернулся ко мне.

— Тейлор, кажется, я упоминал, что мой отец занимался боксом, когда служил?

— Да, — ответила я.

— Ну, мой отец — непростой человек. Не из таких, кто способен в одиночку растить сына. Не могу сказать, что он был жестоким, но в нём никогда не было теплоты, никаких весёлых историй, никакой отеческих советов, никаких спортивных игр во дворе. Ближе всего с ним мы были в тренировочном зале, когда он держал грушу, кричал на меня, что я что-то делаю неправильно, и оставался в мрачном молчании, если моя стойка, выбор момента и сила удара были безупречны. Или кода мы были на ринге, в боксёрских шлемах и перчатках, мужчина тридцати пяти лет, на пике физической формы, едва сдерживавший себя в бою против своего пятнадцатилетнего сына. Он просто ожидал, что я буду сражаться наравне или принимать удары, и у меня не было особого выбора.

Так что, несмотря на мои пятнадцать, я был высоким для моего возраста, крепким и с поставленным ударом. Я не сказал ни слова, вообще не издал ни звука. Я оставил сестру и избил материнского дружка до полусмерти, а мать всё это время кричала и визжала. Когда я закончил, я взял сестру и вернулся в такси. Эту ночь мы провели у отца, а утром отправились в полицию.

Когда ты бьёшь голыми руками, они не остаются невредимыми. Пара хороших ударов, ты крепко попадаешь кому-то по лицу, по зубам, и костяшки разбиваешь нахер. Я заметил это уже дома у отца, когда очищал и промывал руки. Из моих разбитых костяшек текла не только кровь, но и тьма, как будто клубы очень чёрного дыма. Когда ты слышишь о событиях-триггерах, ты можешь подумать, что это всё результат ярости или страха. Но мой случай показывает, что может быть и совсем наоборот. Я вообще ничего не чувствовал.

— Ничего себе, — сказала я.

— Такая у меня история, — ответил он.

— Никак не придумаю, как бы это вежливо спросить, но почему тебя не посадили за избиение того парня?

Брайан вздохнул:

— Я был к этому близок, но тот парень, которого я побил, нарушил требования своего условного срока, потому что не ходил на собрания анонимных наркоманов, и Аиша поддержала меня, когда мы утверждали, что он этого заслужил. В результате на суде он выглядел хуже, чем я. Он получил шесть месяцев тюрьмы, я отделался тремя месяцами общественных работ.

— И с тех пор ты просто образец нравственности, не так ли? — ухмыльнулась Лиза.

Брайан улыбнулся:

— Они уже знают, но тебе я, кажется, ещё не говорил, — сказал он мне. — Я ввязался в это дело ради Аиши. Мать лишили родительских прав, когда вмешалась служба защиты детей, так что Аиша теперь живёт с отцом. Проблема в том, что он не идеальный родитель. Уже три года прошло, а он всё ещё не знает, что делать с дочерью, поэтому они в основном игнорируют друг друга. Но она выпендривается, влипает в неприятности, и за ней должен следить кто-то, но не он и не наша мать. Мне в июне восемнадцать, и я планирую лишить и его, и мать родительских прав, и стать опекуном Аиши. Для этого мне нужны деньги.

— Потому он и работает на этой, весьма доходной, работе, — вставила Лиза.

Брайан засунул руки в карманы.

— Мой отец благословил меня на то, чтобы я взял на себя опеку над моей непослушной сестрёнкой. Мать ясно дала понять, что будет сопротивляться до конца. А это означает судебные расходы. Значит, придётся платить частному детективу, чтобы доказать, что она не забросила свои старые привычки, в том, что касается наркотиков и ебанутых дружков. Понадобится квартира, которая сможет пройти инспекцию, и в которой у Аиши будет своё отдельное место. Но самое главное, я должен показать, что я достаточно ответственный и финансово обеспеченный, чтобы это перевесило другой вариант — её родную мать.

— По этому последнему пункту ему помогает наш босс, — сказала Лиза. — Ежемесячное пособие и часть другого дохода Брайана поступает к нему в виде зарплаты от официально существующей компании, и менеджер этой компании согласен дать ему великолепную характеристику.

— И я не в восторге от этого, — признался Брайан, — Это... удобно, я не знаю, как бы я справился иначе, но мне не нравится так полагаться на кого-то, кого я совсем не знаю. Если он свалит с этими сорока тысячами долларов, я справлюсь. Но если он обломает меня здесь...

— Ты уже говорил это раньше, — успокоила его Лиза. — У него нет причин так делать.

— Да. Но от этого мне ненамного легче.

— Я считаю, что ты поступаешь очень благородно, — сказала я.

— Нет, — произнёс Брайан так, как будто его оскорбила сама эта мысль, — я просто делаю то, что должен. Она — моя семья, понимаешь?

— Да, я знаю. — я понимала, насколько важной может быть семья.

Мы замолчали на минуту или две, отчасти потому, что две матери с огромными колясками повернули на углу и пошли перед нами так, что они легко могли нас услышать. Другая причина была в том, что к этому разговору было нечего особо добавить.

Я обрадовалась, когда две мамаши припарковали коляски и остановились, чтобы посмотреть на витрину магазина, потому что это дало нам возможность их обогнать. Группы людей, которые занимают весь тротуар так, что тебе приходится выходить на дорогу, чтобы их обойти — это определённо моё больное место. Рассеянные люди, которые перегораживают тротуар и идут достаточно медленно, чтобы заставить тебя терять время, но достаточно быстро, чтобы их было сложно обойти? Такие заставляют меня мечтать о призыве роя пчёл на их головы. Не то, чтобы я собиралась это делать, разумеется.

Когда мы снова смогли разговаривать, мне оказалось сложно найти новую тему. Я взглянула на Брайана, пытаясь оценить его эмоции после рассказа. Правда ли с ним всё в порядке, или он просто настолько хорошо скрывает чувства? Он выглядел совершенно как обычно, настолько расслабленно, насколько можно ожидать от человека с таким количеством сумок с покупками.

— Эй, а что ты накупил? — спросила его я.

— Разную ерунду для дома. Салфетки под столовые приборы, картину, которую я хочу вставить в раму. Скукотища. Кстати, нашёл неплохую статую, парень сказал, что это был концепт-арт для фильма ужасов, который так и не вышел. Я решил, что у неё жуткая рожа, я ведь раздумываю о том, чтобы улучшать костюм, можно будет использовать эту статую как источник вдохновения для новой маски. Уйти от черепа.

— Я должна это увидеть, — сказала я.

— Вообще-то, — он сделал паузу, — Именно тебе я больше всего и хотел её показать. У тебя классный костюм, и я подумал, может у тебя есть какие-то рекомендации по поводу того, куда пойти?

— В каком смысле куда?

— За костюмами.

Я несколько секунд непонимающе смотрела на него, пытаясь соединить вместе всё, что он говорил.

— Моя сила иногда меня ужасно раздражает, — пожаловалась Лиза. — Ощущение, как будто ты единственный зрячий в стране слепцов. Тейлор, Брайан спрашивает, где ты купила костюм. Брайан, она не покупала костюм. Она сделала его с нуля.

— Да ладно? — он удивлённо поднял брови.

— Это паучий шёлк, — сказала я, — Прочность на разрыв у него чуть меньше, чем у стали, а вес меньше в разы. Он не такой прочный, как кевлар, но растягивается, а значит, изнашивается медленнее, чем костюм из стали, кевлара или резины. Создавать его было сложновато, потому что мне нужно управлять пауками и плести его, но по сути всю работу делают пауки, пока я концентрируюсь.

Брайан кивнул:

— Это офигенно круто! Можешь сделать мне такой же?

Это заставило меня задуматься.

— Я не ожидаю, что ты будешь работать бесплатно, — добавил он.

— И о каких деньгах идёт речь? — спросила я.

— Назови цену.

Я подумала.

— Две тысячи?

Он хихикнул.

— Никакой скидки за то, что я коллега и друг?

— Это со скидкой, — сказала я, — Процесс долгий, мне нужно проводить целые часы недалеко от пауков, пока они работают, и я не могу заниматься этим непрерывно, потому что отец заметит, если я оставлю их, пока он дома. Мне нужно постоянно менять пауков, чтобы постоянно был свежий запас шёлка, но их не должно быть слишком много вокруг, иначе люди их заметят... Это непросто.

— Если это так сложно, выбери другое место, — предложила Лиза.

— Где? Это должно быть место, где я провожу много времени, где есть пространство для работы, где можно содержать десятки тысяч пауков так, чтобы никто не заметил.

— Наш лофт? — пожала плечами Лиза. — Или, точнее, место под лофтом?

Это заставило меня приостановиться. Идея была настолько очевидной, что я разозлилась на себя, что не подумала об этом сразу, как только Лиза предложила сменить место.

— Стоп, стоп, стоп, — перебил Алек, — десятки тысяч пауков?

— Если я хочу закончить сравнительно быстро, — сказала я, — То да, речь примерно о таком количестве. Особенно если Брайан захочет что-то потяжелее, как я подозреваю. Этаж под лофтом подойдёт отлично. В смысле, вряд ли ещё несколько паутин привлекут внимание, если кто-то решит туда заглянуть, верно?

Алек провёл рукой по волосам, что я восприняла как признак нервозности или беспокойства. Редкое зрелище — видеть на его лице что-то кроме скуки и рассеянности. Как будто чтобы подтвердить мои мысли, он добавил:

— Я не хочу, чтобы подо мной шныряли десятки тысяч пауков, издавали паучьи звуки, поднимались ко мне по лестнице, чтобы ползать по мне, пока я сплю.

Я попыталась его успокоить:

— Чёрные вдовы обычно не расползаются, и они гораздо чаще поедают друг друга, чем кусают людей. Конечно, тебе не стоит их провоцировать...

— Чёрные вдовы? — простонал Алек, — Признайся, что прикалываешься. Это нормально, я понимаю жестокие шутки.

— У них самые прочные нити из всех местных пауков, — сказала я. — Я бы хотела раздобыть что-то получше, вроде пауков Дарвина. У них вообще самая прочная нить среди всех гусениц и паукообразных. Могут делать ткань в пять раз прочнее кевлара. Я бы попросила нашего босса попробовать достать их, если бы была уверена, что они смогут выжить в нашем умеренном климате.

— Значит, ты не шутишь по поводу чёрных вдов.

Помнишь тех, что я принесла на ограбление банка? Я взяла их из дома.

— Бля, — сказал Алек, затем повторил ещё раз, — Бля. И теперь Брайан будет настаивать на этом костюме, так что пауков, видимо, не избежать.

— Арахнофобия? — спросила я, немного удивлённая его реакцией.

— Нет, но я думаю, кто угодно будет напуган мыслью о десятках тысяч чёрных вдов в одном здании с ним.

Я на секунду задумалась.

— Можно взять клетки, если это тебя немного успокоит. Думаю, это в любом случае имеет смысл, они территориальные, и будут убивать друг друга, когда меня нет рядом.

— Мы что-нибудь придумаем, — ухмыльнулась Лиза. — Ты сможешь управиться с достаточным количеством пауков, чтобы сделать костюм и мне?

Я внезапно осознала, что серьёзно раздумываю о том, как бы сделать несколько высококлассных костюмов для злодеев. У меня по этому поводу были смешанные чувства.

— Конечно, я могу ими управлять так, чтобы сделать сразу два... но это такая морока. Я была так рада, что управилась с собственным костюмом, мне совсем не хочется делать ещё два, — почти не соврала я. — Мне надо подумать.

— Полторы штуки, — сказал Брайан, — Я предлагаю такую цену, раз уж мы придумали способ разобраться с помещением. Думаю, это честное предложение.

— Ладно, — сказала я. На самом деле деньги меня совершенно не интересовали. То есть, большие суммы меня впечатляли, но, в общем-то, я не собиралась тратить свои нелегальные доходы.

В конечном счёте, на дорогу до лофта у нас ушло около часа. Мне было всё равно. После моих тренировок я не особо устала от прогулки, и компания была приятной.

Когда мы зашли в здание и все остальные поднялись наверх, я осталась внизу, чтобы осмотреть пространство на первом этаже фабрики. Возможно, если я прикреплю фанеру к рамам, где были конвейеры, у меня будет несколько длинных столешниц, где будут работать мои пауки. Добавим сзади ёмкости для их содержания... но где мне найти стеллаж с клетками или контейнерами, чтобы содержать тысячи пауков по отдельности?

Я могла что-то придумать. Остановлюсь ли я на коробках от яиц или сделаю это всё при помощи насекомых, я знала, что смогу это как-то организовать.

Вопрос был в том, хочу ли я это делать?

В глубоких раздумьях, я поднялась наверх.

— Где Рейчел? — спросил Брайан, возвращаясь из дальнего конца лофта, за ним шли Брут и Анжелика, виляя хвостами. — Здесь только две из её собак.

— Мы на двадцать минут позже, чем обещали, — заметила Лиза. — Может быть, она не дождалась нас?

— Ребята, подготовьтесь, — распорядился Брайан, — Мы сказали нанимателю, что передадим деньги в определённый момент этой ночью, и если мы сильно задержимся, это произведёт плохое впечатление. Я позвоню Рейчел и узнаю, в чём дело, поскольку мне не так долго одеваться.

Алек, Лиза и я направились каждый к своей комнате. Закрыв дверь, я достала костюм из нижнего ящика тумбочки. Я разложила его на надувном матрасе, затем собрала и рассортировала свой арсенал: перцовый аэрозоль, нож, телескопическая дубинка, блокнот, адреналиновые шприцы, кошелёк с мелочью и двадцаткой внутри, и неиспользованный дешёвый сотовый телефон. Всё, о чём я вспомнила, и что хотела взять с собой.

Ручка, поняла я. Ерунда, но блокнот не имел большого смысла без ручки. Я направилась к комоду и внезапно остановилась.

На комоде стоял кристалл. Хотя кристалл — не то слово. Это был кусок янтаря каплевидной формы, гладко отполированный, почти тридцати сантиметров высотой, установленный в каменную подставку чтобы стоять прямо. Внутри была стрекоза. Стрекоза была такой большой, что почти не помещалась внутри — и не поместилась бы, если б её крылья не были загнуты. Свет из окон лофта падал на янтарь, окрашивая верх комода и часть стены густыми отблесками жёлтого и оранжевого, с оттенками тёмно-синего там, где свет проходил через прозрачные стрекозиные крылья.

Рядом была записка. "Увидел её, решил, что очень подойдёт тебе. Считай её запоздалым приветственным подарком. Брайан".

Я была ошеломлена. Наверное, он оставил её тут, когда я была внизу. Я в спешке натянула костюм, нашла в шкафу ручку и разложила по местам оружие и прочие принадлежности. Закончив с этим, я надела джинсы, свитер и куртку поверх костюма, напоследок одев почти пустой рюкзак, чтобы скрыть небольшую горбинку, которую создавала на спине моя броня.

Только после того, как я была совсем готова, я вышла из комнаты и увидела Брайана, сидящего на диване. Хотя я была уверена, что ему в любом случае будет приятно, я решила, что он оценит, если я сначала подготовлюсь, а потом поблагодарю его, а не наоборот.

Он ещё сидел в гостиной, надевая кожаную мотоциклетную куртку поверх защитного жилета.

— Я... мм, даже не знаю, что сказать.

Он наморщил лоб.

— Нормально? Я сомневался, может быть дарить тебе кусок камня с мёртвым насекомым внутри было не самой лучшей...

— Это идеальный подарок, — прервала я его. — Правда. Спасибо.

Я никогда не знала, что говорить, принимая подарок. Я всегда боялась, что моя благодарность прозвучит фальшиво, натянуто или саркастично, даже когда она была искренней.

В порыве чувств, я быстро обняла его. Казалось, только так я могу выразить свою благодарность.

— Эй, — голос сзади напугал меня до чёртиков, — никаких романов на рабочем месте.

Я повернулась и увидела ухмыляющихся Лизу и Алека. В случае Лизы, ухмыляющуюся больше обычного.

Я, должно быть, покраснела как помидор.

— Это не, нет, я просто хотела поблагодарить его за...

— Да я знаю, дурында. Я был с ним, когда он его покупал.

Сжалившись, Лиза поменяла тему:

— Что-то слышно от нашей местной социопатки?

Брайан нахмурился:

— Нет. Её телефон выключен, а этого не должно быть, потому что это я его включил, активировал и отдал ей сегодня. Что-то произошло.

Весёлое настроение немедленно улетучилось. Мы обменялись взглядами и никто уже не улыбался.

— Я думаю... — сказал Брайан, тщательно взвешивая слова, — Было бы очень хорошей идеей проверить наши деньги. Как можно быстрее.

Раковина 4.05

Самые красивые закаты бывают после плохой погоды. Сегодняшний не был исключением. После наказания в виде полутора суток проливного дождя небо раскрасилось в яркие цвета, от оранжевого до тёмно-красного, с фиолетовыми бликами на редких облаках, которые быстро двигались из-за сильного ветра. Особенно потрясающий вид открылся, когда мы приблизились к водам залива, но ни у кого из нас не было настроения оценить эту картину.

Мы словно превратились из группы друзей, которые шли от рынка до лофта, в группу чужих людей. Мы не говорили, не шутили, не было никакой видимой связи между нами. Мы все думали об одном и том же: что-то не так, что-то случилось. Никто не высказывал вслух этих подозрений, будто между нами было молчаливое соглашение, что мы лишь сделаем их реальными, если озвучим.

В молчании мы сели на автобус у парома и вышли у депо, у той части доков, которая находилась напротив набережной.

Все вместе мы прошли половину квартала от автобусной остановки, обошли дальний конец брошенного здания и скинули обычную одежду. Склад был в квартале от депо. Через ограждение из сетки я увидела брошенные товарные вагоны, отсюда они казались гипертрофированными, облезлыми надгробными плитами, заросшими сорняками в окружении брошенных бутылок и самодельных укрытий. Район был унылым и пустынным. Трудно сказать, зачем вообще автобус ходил в этом направлении. Я предположила, что, возможно, здесь иногда бывала группа рабочих, которые поддерживали в нормальном состоянии рельсы для изредка проходящих поездов.

Мы все глубже заходили в лабиринт. Каждое хранилище было размером примерно три на три метра, их тут были сотни, они стояли рядом друг с другом в упорядоченных и неупорядоченных рядах по десять или двадцать кирпичных будок. Это было достаточно обыденным зрелищем — места вроде этого были рассеяны по всему Броктон Бей. Несколько десятилетий назад, когда резко увеличилась безработица, люди начали использовать эти хранилища в качестве жилья. Некоторые предприимчивые люди уловили выгоду, и блоки хранилищ, похожие на этот, появились вместо обветшалых складов и автостоянок. Это было самое дешёвое жилье, которое только можно было найти, и место для хранения самого ценного имущества для тех, у кого были собственные квартиры и дома.

Но всё обернулось плохо. Эти склады стали логовом наркоманов, местом для сбора банд и просто придурков. Эпидемии гриппа и острого фарингита прокатывались через кварталы скученных, немытых и плохо питающихся людей и оставляли за собой трупы. Те, кто не умирал от болезни, погибали, защищая своё имущество, или просто от голода, и трупы гнили за закрытыми дверями арендованных ими хранилищ. В конце концов, город принял меры и эти хранилища перестали использоваться. К тому времени, в местной промышленности произошёл настолько большой спад, что бездомные и нищие смогли переселиться в заброшенные склады, фабрики и многоквартирные дома. Те же самые проблемы были и там, но, по крайней мере ситуация была не такой взрывоопасной.

В результате хранилища остались рассеянными по всему городу, особенно много их было в доках. В основном они не использовались. Ряд за рядом стояли идентичные развалюхи с поблекшими или неразборчивыми номерами, нарисованными на дверях, с рифлёной стальной крышей, наклонённой так, чтобы люди не смогли по ним свободно ходить или спать на них.

— Мы ищем номер тринадцать ноль шесть, — заговорил Мрак, нарушая тишину, которая длилась уже полчаса. Нам потребовалось несколько минут, чтобы найти это место. Не было никакого порядка или закономерности расположения хранилищ или нумерации. Вероятно, предположила я, хранилища ставились там, где оставалось свободное место, и им присваивался первый неиспользованный ранее номер. Единственная причина, почему мы нашли хранилище так быстро — Брайан уже бывал здесь раньше вместе с Рейчел. Необъятность пространства и царящий тут хаос были главной причиной, по которой мы спрятали деньги именно здесь. Если даже у нас возникли проблемы с поиском, при том, что мы знали, куда шли, значит любой, кто узнал бы номер хранилища и заполучил наш ключ, искал бы нужное хранилище ещё дольше.

Пока Мрак пытался открыть замок, я мельком глянула на оба конца переулка, в котором мы находились. За исключением грузоподъёмника, припаркованного рядом, место было устрашающе тихим. Заброшенный город, подумала я. Если бы призраки существовали, они жили бы в этом месте, где было столько страдания, насилия и смертей.

— Дерьмо, — сказал Мрак как только распахнулась дверь. Моё сердце сжалось.

Я привстала на цыпочках, чтобы заглянуть внутрь. Внутри было только широкое пятно вытертого пространства в толстом слое пыли на полу, одна лампочка, свисающая на проводе и тёмное пятно в углу. Никаких денег.

— Голосую за её убийство, — сказал Регент.

Мои брови поднялись вверх.

— Ты думаешь, что это была Сука? Она бы стала так делать?

— Если бы ты спросила меня об этом пять часов назад, я сказал бы нет, — ответил Регент. — Я сказал бы тебе, что она, конечно непредсказуемая, бесшабашная, безумная, её легко разозлить, и наверняка те, кто её разозлил, попадут в больницу... но я бы сказал, что она преданная, даже если мы ей чем-то не нравимся...

— Ей никто не нравится, — перебила я.

— Верно, ей никто не нравится, включая нас, но мы для неё самое близкое подобие семьи и друзей, сразу после собак. Я не мог подумать, что она на всё это забьёт.

— Она этого не делала, — сказала Сплетница. — Это была не она.

— Кто это был? — спросил Мрак. В его потустороннем голосе звучали нотки гнева.

— Какой-то кейп, — ответила Сплетница почти рассеяно, будто она сосредотачивалась на чём-то ещё. — Кто-то, кто может вскрывать замки. Эта дверь не была взломана.

— Злодей? — спросила я.

— Злодей, — повторила за мной Сплетница. Я не могла сказать, соглашалась ли она со мной, или просто рассеянно повторяла мои слова. — Он был не один. И они всё ещё здесь.

Тихие аплодисменты ответили ей. Они были медленными, настолько вялыми, что передавали сарказм.

— Блестящая дедукция, — сказал тот же самый человек, что хлопал. Сплетница резко повернула голову, а я отступила от хранилища, чтобы лучше разглядеть двух человек, стоявших на крыше.

Они стояли, поставив одну ногу выше другой, чтобы не соскользнуть из-за уклона крыши, оба были одеты в одинаковые костюмы. Синие мужские трико с широкими поясами, облегающими белыми рукавами и узкими чулками. Их эластичные капюшоны полностью обтягивали головы оставляя открытыми только лица, на голове у каждого была белая антенна. Почему-то из всех существующих цветов для перчаток, ботинок и шариков наверху антенн они выбрали ядовито-розовый. Лица затенялись очками с очень большими тёмными линзами.

Если не считать костюмов, они не могли бы быть более разными. Один из них был худым, со слабо выраженным подбородком и сутулой осанкой. Второй был идеального телосложения, широкоплечим, высоким, обтягивающий костюм подчёркивал его рельефные мышцы.

— Убер и Элит, — поприветствовала их Сплетница. — Не могу даже передать, какое я испытала облегчение. Несколько секунд я думала, что у нас есть причина для беспокойства.

— Будь уверена, причина есть, Сплетница, — объявил Убер. Он принадлежал к тому типу людей, которые любят разглагольствовать, объявлять, вещать и провозглашать. Так же как сила Мрака меняла его голос, делая его потусторонним и нечеловеческим, сила Убера делала его голос похожим на голос диктора, который озвучивает трейлеры к боевикам и вечернюю рекламу. Эмоциональный, проникновенный вне зависимости от того, насколько приземлённым было то, о чем он говорил. Как кто-то, переигрывающий роль галантного рыцаря в детском фильме.

Я огляделась в поисках того, что я для себя называла снитчем. Наконец, я нашла его — маленькую круглую тень на фоне красного как закат неба, чуть выше солнечного диска. Это была камера, спрятанная в золотой сфере размером с теннисный мяч. Она была способна двигаться, как колибри, постоянно снимая с безопасного расстояния. Убер и Элит выкладывали всю свою костюмированную деятельность онлайн, чтобы люди могли увидеть, чем они сейчас занимаются. Я была уверена, что видео выкладывается после какой-то задержки, поэтому события, зарегистрированные камерой, будут доступны онлайн через полчаса-час.

Должна признать, что пару раз я смотрела их видео, именно так я и узнала о "снитче". Каждый раз, когда я заходила на их сайт, я удивлялась, что у них были тысячи зрителей. Я перестала их смотреть, потому что это не доставляло удовольствия. Они были настоящими неудачниками, изо всех сил старались преуспеть, и это заставляло зрителей сочувствовать им, пока они не делали что-то гнусное. После этого зрители начинали смотреть на них в негативном свете, свысока, радуясь каждый раз, когда они терпели неудачу. То, что я чувствовала к ним, было слишком похоже на то, как Эмма, Мэдисон и София смотрели на меня, и это было главным отвращающим фактором.

Найдя камеру, которая, без сомнений, была специально расположена так, чтобы запечатлеть, как мы смотрим на злодеев снизу вверх, я вновь направила пристальный взгляд на эту пару. Используя свою силу я заставила собраться массу мух возле камеры. Прошло немного времени, как камера начала спазматически дёргаться на периферии моего зрения, будто пытаясь избавиться от них. Я улыбнулась под маской.

Элит нахмурился и повернулся к камере.

— Это действительно необходимо?

— Вы испортили нам день, — я испорчу его вашим зрителям.

Сплетница усмехнулась, а Регент хихикнул. Только Мрак молчал. Он стоял на месте, но темнота вокруг него клубилась, как разгорающееся пламя.

— Какая у вас сегодня тема? — спросил их Регент. — Ваши костюмы столь ужасны, что мне глаза режет, и я не могу долго смотреть на них, чтобы самому угадывать.

Элит и Убер сверлили его взглядами. Их фишкой были видеоигры. Для каждой авантюры они выбирали новую видеоигру или серию игр, создавали костюмы и совершали преступления в её стиле. Однажды Элит был одет в костюм Марио (тот, который кидал шаровые молнии), а Убер наряжен Боузером, вдвоём они ворвались в монетный двор, чтобы собрать "монеты". Неделю спустя их темой была игра GTA и они катались по городу в новеньком автомобиле, задирали АПП и били сутенёров.

Как я и говорила. Гнусные "подвиги".

Убер подошел к краю крыши и ткнул пальцем в направлении Регента.

— Ты...

Закончить он не успел. Регент махнул рукой, и Убер потерял равновесие. Я вместе с остальными отступила с траектории его падения, и он упал лицом на асфальт тротуара у входа в хранилище.

— Жаль, что ты испортила его камеру, — прокомментировал Регент, поворачивая голову в моем направлении. — Мне любопытно, сколько просмотров набрал бы этот ролик на ютубе.

— В следующий раз предупреждай меня заблаговременно, — сказала ему я. — Возможно, подашь сигнал рукой?

Мы отступили от хранилища когда Убер упал, и сделали ещё несколько шагов назад когда он поднялся. Элит спрыгнул вниз, чтобы встать рядом с ним.

— Деньги, — сказал Мрак. — Где они? Как вы их нашли?

— Пятый член вашей команды привёл нас прямо к ним. Действительно, удачное стечение обстоятельств, — усмехнулся Элит. — Что же касается того, как мы нашли её... — он оборвал фразу.

Мрак произнёс тихим голосом, чтобы его не услышал никто, кроме нас:

— Они сделали что-то с Сукой, они забрали деньги. Если мы не одержим здесь решающую победу, нашей репутации придёт пиздец.

— Сражаемся в полную силу? — шепнула Сплетница.

— Оставьте одного из них в состоянии, которое позволило бы его допросить. Пусть это будет Элит, Убера очень трудно удержать из-за его способностей. Дайте ему шанс, и он сможет найти способ освободиться, как будто он в этом настоящий эксперт, вероятно, это касается и освобождения от веревок и наручников. Понятно?

— Я в деле, — ответила я. Меня саму удивляло моё возбуждение. Это и было то, ради чего я надела костюм. Несомненно, контекст был не совсем тот, какой хотелось бы, но это ведь было сражение со злодеями?

Я улыбнулась под маской и мысленно потянулась к своим насекомым.

Раковина 4.06

Не только мы обсуждали стратегию. Я повернулась к паре злодеев и увидела, что Убер и Элит о чем-то переговариваются друг с другом.

Они замолчали, когда поняли, что я смотрю на них. Убер снова вытер кровь под носом и шагнул вперёд.

— Хватит болтать.

Мне бы хотелось, чтобы в этом районе было больше насекомых. Хранилища в этом отношении разочаровывали. Насекомые должны чем-то питаться, а здесь почти ничего не было, кроме асфальта, бетона и кирпича. В моём распоряжении были только тараканы и моли, которые жили за счёт содержимого хранилищ, в которые они могли проникнуть, и пауки, обитавшие по тёмным углам. Какой бы слабой ни была эта пара злодеев, мне не нравилось, что приходится идти против них, имея так мало ресурсов.

У меня не было времени об этом печалиться, потому что Убер бросился на нас. Я поспешила убраться с его пути. Сила Убера сделала его талантливым. Не имело значения, играл ли он на гармошке, занимался паркуром или муай тай, он мог делать это так, словно работал над этим помногу часов ежедневно, в течение большей части своей жизни. Если он действительно сосредотачивался на чём-либо, то мог делать это на высшем уровне.

Короче говоря, я ни за что не собиралась позволить ему оказаться рядом со мной.

У Мрака были противоположные намерения. Он вышел вперёд и затем исчез, скрытый распространившейся от него темнотой. Секунду спустя Убер споткнулся, вывалившись из облака тьмы, приземлился на задницу, затем выполнил необычный маневр — изысканный толчок со вращением, чтобы вновь поднять себя на ноги. Сочетание неуклюжести и отточенной техники выглядело совершенно безумно.

Мои насекомые теперь скапливались поблизости, но среди них слишком мало было действительно полезных. Где-то на периферии действия своей силы я подключилась к молодому осиному гнезду, висящему на стене хранилища возле депо. Они были куда полезнее, но требовалось время, чтобы они покинули гнездо и подлетели ко мне. Я собрала остальную часть насекомых в небольшой рой поблизости, собирая их побольше до возможного применения. Киндер-сюрприз и Лун, когда я на них нападала, уничтожили мой рой, и я не могла рисковать своим главным оружием, если Элит был способен на подобный трюк.

Пока Убер кружил вокруг нас, в бой вступил Элит. Из-за спины он достал нечто похожее на классическую мультяшную бомбу — круглый темно-серый чугунный корпус, с торчащим из него горящим шнуром. Свет отражался от бомбы как-то странно. Словно это был рисунок вместо настоящей бомбы.

Регент махнул рукой и бомба выскользнула из рук Элита, прокатившись пару метров. Рот Элита открылся в форме буквы "О" и он рванулся бежать. Убер не слишком-то отстал от него.

Мы ринулись в укрытие, на бегу Регент повернулся и махнул рукой. Убер споткнулся и упал всего в трёх мерах от бомбы.

К счастью, радиус взрыва был небольшим. Взрывная волна слегка коснулась нас, и я даже не потеряла равновесие. Тем не менее, она подняла Убера в воздух.

На глазах Элита его друг покатился от взрывной волны, попытался встать на ноги и снова упал. Элит повернулся к нам, на его лице застыло гневное выражение.

— Мне интересно, когда вы, парни, наконец решите завязать с этим, — усмехнулась Сплетница. — Я хочу сказать, что вы куда чаще терпите крах, чем преуспеваете, вы больше зарабатываете на своем ютуб-канале, чем совершая преступления, вас арестовывали не менее трех раз. Вероятно, в следующий раз, провалив дело, вы окажетесь в Клетке, не так ли?

— Наша миссия стоит того, — Элит поднял подбородок, насколько мог.

— Верно, — сказала Сплетница, — вы несёте в мир слово о такой благородной и недооценённой форме искусства, как видеоигры. Цитата с вашего сайта, дословно. Люди смотрят ваше шоу не потому, что думают, что вы поступаете правильно. Они смотрят потому, что им просто смешно смотреть на таких недотёп, как вы.

Элит сделал несколько шагов вперёд, сжав кулаки, но Убер крикнул.

— Она провоцирует тебя.

— Чертовски верно. И я могу себе это позволить, потому что не боюсь вас. У меня нет способностей, которые были бы полезны в драке, но вы, парни, не пугаете меня ни в малейшей степени. Парень, который талантлив во всём, и, тем не менее, умудряется всё проебать в половине случаев, и Технарь, который только и может, что изготавливать комично ломающиеся железяки.

— Я могу сделать что угодно, — похвастался Элит.

— Один раз. Ты сможешь сделать что угодно лишь один раз. Но чем ближе что-то, что ты изобретаешь, к тому, что ты уже делал прежде, тем больше вероятность, что оно взорвётся в твоих руках или сработает не так, как должно. Действительно впечатляет.

— Я могу продемонстрировать, — Элит угрожающе ткнул большим пальцем через своё плечо.

— Пожалуйста, не надо. Я слышала, что чертовски трудно отмыть костюм от пепла сгоревшего задрота.

— Ты говоришь так, будто быть задротом — это плохо, — сказал Убер характерным мелодраматическим тоном. — Это дело чести.

— Среди задротов, конечно, — ответил Регент. — Знаешь, есть такие клоуны, которые считают, что быть клоуном — благородное дело, а все остальные просто смеются над ними. Понимаешь, куда я клоню?

— Хватит, — прорычал Элит. — Очевидно, вы пытаетесь сравнить нас....

— Я просто признала это. Это даже не банальность. Это факт, — заметила Лиза.

— Мы не клюнем на это! — Элит поднял голос. — Думаю, настало время для большого откровения, для появления нашего гостя...

Он был прерван Мраком, бросившим в его лицо облако тьмы. Элит, продолжая бормотать, вышел из облака.

— Они смеются над вами, Элит, — перебила его Сплетница. — Вы пытаетесь быть всё более эффектными, произвести впечатление на зрителей, а они просто сидят за своими компьютерами, насмехаясь над тем, как вы позоритесь. Даже Убер смеётся над тобой за твоей спиной.

— Заткнись! — взъярился Элит. Он обернулся через плечо к товарищу по команде и добавил:

— Я доверяю Уберу.

— Почему ты с ним, Убер? — спросил Регент. — Я хочу сказать, ты отчасти неудачник, но ты мог бы хоть чего-то достичь, если бы половина ваших затей не проваливалась по его вине.

— Он — мой друг, — ответил Убер так, будто это было аксиомой.

— Значит, ты не отрицаешь, что он тянет тебя вниз, — указала Лиза.

— Заткнись! — взревел Элит. Его голос и так был довольно высоким, поэтому его крик прозвучал почти как визг. Он вытащил ещё одну бомбу и бросил её в нас раньше, чем Регент успел что-то с этим сделать. Мы бросились врассыпную, Регент, Сплетница и я отбежали, а Мрак накрыл тьмой себя вместе с Убером.

Когда я бросилась в укрытие, я успела направить насекомых на Элита. На этот раз он изготовил что-то иное, поскольку не прошло и половины времени, которое потребовалось первой бомбе, прежде, чем взорвалась вторая. Это застало меня врасплох, в результате я не успела броситься на землю. Взрыв ударил мне прямо в спину.

Накатившийся на меня воздух и пламя не были горячими. Это было самым удивительным. Нельзя сказать, что это не причинило боли, но ощущалось это так, будто меня ударила огромная рука, а не взрывная волна. Я помнила потоки огня Луна, пушку Киндер-сюрприза. Этот же взрыв вызвал ощущение... фальши.

— Бомбы — не настоящие? — спросила я громко, когда смогла встать на ноги. Было больно, но я не обгорела.

— Плотные голограммы, — сказала Сплетница. — На самом деле, довольно неплохо, если забыть, насколько они малоэффективны. Предполагаю, он не мог сделать настоящие бомбы, не напортачив.

Элит зарычал, трудно было сказать, реакция ли это на слова Сплетницы, или на мотыльков, ос и тараканов, которые ползали по его телу. Я подозревала, что они вызывали не лучшие ощущения. Даже подбираясь к его носу и рту, они не смогли заметно его замедлить. Возможно, не стоило доводить его до такой ярости, как постарались Сплетница и Регент.

Он выхватил ещё две бомбы, но на этот раз Регент был быстрее, и отвёл его руки. Бомбы были готовы упасть ему под ноги, но Элит успел восстановить контроль над своим телом, и снова размахнулся для броска. Однако, Регент был наготове, нога Элита дёрнулась, лишая его опоры. Он упал на землю, бомбы прокатились пару метров перед тем, как взорваться.

Он врезался в дверь настолько сильно, я даже подумала что, возможно, ему удалось покончить с собой. Но прежде, чем я успела приблизиться и проверить его пульс, он начал пытаться встать на ноги.

— Хорошо, что ты сделал эти штуки несмертельными, — пробормотала я, отчасти самой себе. — Ты один против четверых.

Сверля нас взглядом, он снова потянулся за спину и вытащил меч.

— Меч Линка? — сострил Регент. — Это не по правилам. Ты выходишь за рамки сегодняшней игровой темы.

— Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы потеряли по отношению к вам последние капли уважения, которые имели, — язвительно заметила Сплетница.

Элит бросился к ним. Он не успел сделать и трёх шагов, как Регент заставил его споткнуться и упасть на четвереньки. Меч выпал из его руки и заскользил по тротуару, затем исчез.

Элит был всего в нескольких шагах от меня, слишком сосредоточенный на Сплетнице и Регенте, чтобы обратить на меня внимание. Я достала из-за спины свою телескопическую дубинку и раскрыла её на полную длину. Когда он начал вставать на ноги, шаря одной рукой в висевшем на его спине тонком твёрдом контейнере, я ударила по его руке дубинкой. Он завизжал, прижал руку к груди, баюкая её. Я ударила его по ноге, чуть ниже колена, немного сильнее, чем намеревалась. Он рухнул.

Зайдя ему за спину, я прижала дубинку к его горлу обеими руками.

Элит захрипел, задыхаясь. Он застал меня врасплох, рванувшись назад, опрокидывая нас обоих на спину, и оказавшись сверху. Основной вес его тела пришёлся на область груди, которая и так пострадала, когда Слава швырнула в меня Сплетницу. Я поморщилась, но не ослабила нажим. Игнорируя шестьдесят килограммов, лежащих на мне, я радовалась дополнительной опоре, которую давала мне земля.

— Ты в порядке? — спросил меня Мрак своим потусторонним голосом. Он шагнул вперёд и встал надо мной.

— Замечательно, — ответила я, пыхтя от напряжения.

— Не дави так на трахею. Ты скорее устанешь и потеряешь хватку, чем он потеряет сознание. Сюда, — он наклонился и заставил Элита повернуть голову, чтобы дубинка прижималась к его шее сбоку. — Теперь ты давишь на артерию, уменьшая приток крови к его мозгу. Так будет вдвое быстрее. Если бы ты смогла надавить сразу на обе артерии, то он бы вырубился через тридцать секунд.

— Спасибо, — выдохнула я, — за урок.

— Молодец. Убер уже вне игры, но я хочу удостовериться вместе с остальными, что он не доставит нам больше беспокойства. Мы всего в нескольких шагах от тебя, поэтому кричи, если тебе понадобится помощь.

Даже с тем приёмом, что подсказал Мрак, прошло немало времени. Да и красивым это не было. Элит издавал множество негромких противных звуков, неловко дёргаясь, чтобы добраться до своего рюкзака. Но я плотно прижалась к его спине, и он бросил эти попытки, постаравшись прижаться к дубинке так, чтобы облегчить давление. Когда это не сработало, он безуспешно начал царапать мою маску.

Когда он наконец резко расслабился, я отпустила его. Вылезая из под него я поправила свою маску, достала нож и срезала с него высокотехнологичный рюкзак. После я обыскала его. Когда мы будем его допрашивать, будет нехорошо, если вдруг у него окажется какая-нибудь маленькая безделушка, способная освободить его или вывести нас их строя. Его костюм был облегающим, поэтому было достаточно легко проверить наличие скрытых карманов или устройств. На всякий случай я сорвала с его головы антенну и сняла с него пояс.

Остальные вернулись с избитым и бессознательным Убером, его руки были скованы за спиной пластиковыми наручниками. Они бросили его возле Элита.

— Теперь пора узнать где они спрятали Суку и деньги, — сказала Сплетница. Она смотрела на меня. — У тебя есть нашатырь?

Я покачала головой.

— Нет. У этих парней есть прихвостни? Вероятно, они приказали им следить за деньгами. Скорее всего, там же мы найдём и Суку.

— Близко, но не угадали, — ответило мне механическое шипение.

Мы резко повернулись и увидели женщину в костюме того же стиля, как и те, что носили Убер и Элит. Различие было лишь в нижней части её лица, которую скрывало что-то вроде респиратора, и линзы её очков были красными, а не чёрными.

По всей видимости, маска женщины преобразовывала всё, что она говорила, в механическое, монотонное шипение.

— Я действительно надеялась, что они выведут из строя кого-то из вас, ну, или хотя бы ранят. Какое разочарование. Они даже не нашли времени, чтобы представить приглашённую ими звезду вечера.

— Бакуда? — Сплетница была первой, кто догадалась. — Бляяя, так вот из какой игры их костюмы... они из Бомбермена?

Бакуда встала и поклонилась одним плавным движением. Регент поднял руки, но она упала на колени, хватаясь одной рукой за край крыши, чтобы не соскользнуть.

— Неа, — она погрозила ему пальцем. — Я достаточно умна, чтобы учиться на чужих ошибках.

— Ты правда ушла из АПП, чтобы присоединиться к Уберу и Элиту? — спросил изумлённый Регент.

— Не совсем, — сказала Бакуда. Она щёлкнула пальцами свободной руки.

Дверь хранилища под ней открылась. Оттуда вышли трое мужчин в цветах АПП, каждый держал какое-нибудь оружие. Пистолет, бейсбольная бита, пожарный топор.

Затем открылись двери остальных хранилищ, всех хранилищ этого ряда. Тридцать или сорок дверей, за каждой из которых был по крайней мере один человек. За некоторыми дверями было по три или четыре. Все они были вооружены.

— Те двое были дешёвыми наёмниками. Они попросили всего несколько сотен долларов и я должна была одеть этот костюм. Как видите, сколько заплатишь, столько и получишь.

— Само собой, я по прежнему с АПП, — Бакуда подтвердила то, что мы и так видели. — По сути, я сейчас там главная. Думаю, я отпраздную своё новое положение, разобравшись с теми, кто победил моего предшественника, вы согласны?

Она не ожидала от нас ответа, и не стала медлить. Указав на нас, она крикнула:

— Взять их!

Раковина 4.07

Мрак поднял руки, и всё вокруг погрузилось во тьму. Это нам не слишком поможет. Даже если они замешкаются или заблудятся в темноте, поток тел рано или поздно натолкнётся на нас и из-за численного преимущества нас изобьют и покалечат. Единственной реальной выгодой было то, что они, вероятно, не будут стрелять, чтобы не попасть по своим.

Я почувствовала, как чьи-то руки схватили меня за талию и резко ударила дубинкой. Руки отпустили, и дубинка натолкнулась только на воздух. Через мгновение руки снова обхватили меня, прикасаясь бережно. Не враждебно. До меня дошло, что это Мрак.

— Прости, — пробормотала я. Ведь его тьма не мешала ему слышать?

Он поднял меня в воздух, и я сразу поняла, чего он хочет. Я протянула руку и нащупала кирпичи, затем гофрированный металл крыши. Я залезла наверх, и повернулась, чтобы нащупать остальных, одной рукой схватившись за край крыши, чтобы не упасть.

Я нащупала в темноте руки Сплетницы и Регента и помогла им подняться. Было понятно, что это не Мрак, потому что они были гораздо легче. Затем прошло пять или шесть долгих, напряжённых секунд, прежде чем Мрак взял меня за руку и тоже залез на крышу.

Мы спустились по дальней стороне, и Мрак рассеял вокруг нас тьму.

С одной стороны аллеи, в которую мы только что вошли, стояли три члена банды АПП, а с другой — одинокий четвёртый. Обе группы смотрели не в нашу сторону и не двигались, что, видимо, означало, что они нас не заметили.

Число бойцов, которых мы видели до этого, было слишком велико, и я так и сказала:

— Какого хрена? Сколько там было людей?

Мрак, видимо, думал о том же:

— В АПП столько народу быть не должно.

— А теперь есть, — Сплетница оглянулась через плечо на членов АПП за нами, потом на того одного, кто ещё не отреагировал на наше приближение, — Ловушка! Ложись!

Она практически швырнула меня на землю и бросилась сама.

Человек перед нами замерцал, затем исчез. На его месте, всего на долю секунды, появился цилиндрический предмет размером с почтовый ящик. Зная, какие устройства были фишкой Бакуды, я поджала ноги, зажмурила глаза и закрыла уши.

Взрыв ударил с такой силой, что меня пробрало до костей. Он снёс меня с земли. На мгновение возникло ощущение, что я парю в воздухе и меня уносит могучим, горячим ветром. Я грохнулась на землю, ударившись локтями и коленями, и они отозвались на удар сильной болью.

Хаос. Четыре из пяти ближайших к взрыву складов превратились в обломки горящего кирпича. У остальных зданий неподалёку сорвало крыши, вырвало двери и повалило стены. Некоторые действительно использовались в качестве жилья, и взрыв разметал их содержимое. Обломки мебели, книги, одежда, стопки газет и коробки с бумагами разметало по аллее.

— Всё в порядке? — спросил Мрак, с трудом поднимаясь на ноги.

— Меня обожгло. Блять! Она ждала нас, — простонала Сплетница. Какими бы болезненными ни были её ожоги, они были не так сильны, чтобы разглядеть их сквозь дым и пыль, — установила ловушки, приказала своим людям ждать. Чёрт, мы же пришли всего на полчаса позже, чем собирались! Как?

— Нам надо уходить, — поторопил нас Мрак, — Всё на порядок усложнится, если она нас найдёт. Сплетница, следи за...

— Я уже вас нашла, — протянула Бакуда. Можно было бы сказать, что напела, если бы её маска не отфильтровывала её голос до монотонного, равномерного шипения. Она появилась из дыма, поднимавшегося на месте взрыва, капюшон был откинут назад, а прямые чёрные волосы развевались на ветру. Линзы её тёмно-красных защитных очков были почти такого же цвета, как небо над ней. В шаге или двух за ней стояло шесть головорезов, мужчина средних лет, непохожий на члена банды и худощавый мальчик, вероятно, ещё младше меня. Я была рада, что ни у кого из них не было огнестрельного оружия, но все они были чем-нибудь вооружены.

— Не то чтобы вас было сложно найти, — продолжила Бакуда, взмахом руки указывая на разрушения вокруг неё, — и если вы думаете, что станет сложнее всего на порядок...

Мрак выстрелил в неё сгустком тьмы, заставив замолкнуть, темнота поднялась облаком, обволакивая её группу. Мы воспользовались их кратковременной слепотой, чтобы рвануть к противоположному концу аллеи.

Мы пробежали только половину пути, когда за нами раздался звук наподобие удара хлыста. Мне это показалось совершенно неправильным, сквозь тьму Мрака мы не должны были ничего услышать. Внезапно появилось ощущение, как будто мы бежим против сильного ветра.

Только это был не ветер. Когда я бросила взгляд на источник шума, я увидела, как уменьшается облако тьмы. Мусор начал скользить в направлении эпицентра тьмы, и ветер — притяжение — начал усиливаться.

— Хватайтесь за что-нибудь! — прокричал Мрак.

Заставить себя изменить положение и прыгнуть в сторону было так же сложно, как перепрыгнуть тридцатиметровую пропасть. Не знаю, ошиблась ли я при расчёте прыжка, или эффект притяжения усилился, но я не дотянулась до дверной ручки склада. Схватиться за ручку на соседней двери тоже не получилось.

Я мгновенно поняла, что даже если мне удастся за что-то зацепиться, сила притяжения оторвёт меня раньше, чем я ухвачусь понадёжнее. Я выхватила нож из ножен на поясе и изо всех своих сил ударила им в ближайшую дверь. Он вонзился, не давая мне соскользнуть назад или упасть вбок. Пятьдесят килограмм, висящих на нём, оказалось слишком много, и, почти немедленно, нож начал выскальзывать из отверстия.

Однако он достаточно меня замедлил. Сила притяжения возрастала, пока моё тело не повисло параллельно земле. Я ждала, затаив дыхание, наблюдая за местом, где нож вонзился в дверь, и как он вытаскивается, миллиметр за миллиметром. В ту секунду, когда он выскользнул из древесины, я схватилась за ручку двери, что была всего в паре метров от моих ног. Руку болезненно дёрнуло, но я сумела удержаться и вставить нож в проём между дверью и дверной рамой. Но даже двух опор казалось недостаточно.

Внезапно всё прекратилось. Моё тело рухнуло на землю прямо у хранилища и я разжала пальцы, стиснувшие рукоять ножа и дверную ручку. Со всех сторон по улице валили огромные клубы пыли, стремясь в то место, где сработало её устройство. Обломки подожженных хранилищ погасли, но все еще заметно тлели, поднимая в воздух столбы тёмного дыма.

Регенту удалось ухватиться за край крыши хранилища, и либо он был уже погнут в этом месте, либо сила притяжения изогнула металл, когда он уцепился за него. Сплетница и Мрак, очевидно, смогли найти открытое хранилище, поскольку теперь парой выходили из него, при этом Мрак немного прихрамывал.

— Что это за хуйня была? — выдохнула я, — Миниатюрная чёрная дыра?

Сплетница хихикнула.

— Думаю да. Это была трещ...

С другой стороны хранилищ вылетела канистра и, пройдя через воздух по дуге, со звоном отлетела от металлической крыши, приземляясь прямо в центре нашей группы.

Через долю секунды Мрак пнул её ногой, закидывая прямо в то хранилище, откуда он и Сплетница только что вышли. Не останавливаясь он раскинул руки и потащил нас всех подальше.

Взрыв сбил нас с ног несмотря на то, что на его пути были кирпич и бетон. Это было не самым страшным. После первой фазы взрыва все вокруг стало выглядеть будто при замедленной съемке. Фрагменты кирпичной стены настолько медленно дрейфовали в воздухе, что едва можно было сказать что они двигались. Наблюдая, я могла видеть, как они тоже замедляются.

Затем я посмотрела вперёд и увидела, как всего в трёх метрах перед нами дым клубится и щебень отскакивает от дороги со скоростью вдвое больше нормальной. Мне потребовалась драгоценная секунда, чтобы понять что к чему.

Мы всё ещё находились в зоне поражения.

— Скорей! — закричала я, и одновременно со мной Сплетница крикнула, — Бежим!

Мы бросились вперёд, но я видела, как движение перед нами только убыстряется. В действительности это означало, что замедлялись мы. Замедлялись до абсолютной неподвижности.

Почему-то я подумала, что этот эффект не развеется в течении нескольких минут, как действие способностей Стояка.

Мы прорвались через границу эффекта, она ощущалась, как резкое изменение давления в воздухе. У меня не было возможности проверить, насколько близко мы оказались к тому, чтобы навсегда попасть в ловушку во времени, потому что Бакуда, стоящая за рядом хранилищ, начала новую атаку — три снаряда сделали высокую дугу в воздухе, позади них тянулись струи фиолетового дыма.

Мрак бросил в них сгустки темноты, вероятно, надеясь ослабить их воздействие и задыхаясь приказал.

— На хранилища!

Я и Регент оказались наверху почти так же, как и когда мы спасались от толпы. Как только Регент спрыгнул вниз, чтобы освободить место, я и Сплетница помогли влезть Мраку, и все мы спустились с противоположной стороны.

Снова на каждом конце прохода стояли члены АПП. Они не двигались, что означало, что они либо не заметили нас, либо были голографическими изображениями, скрывающими ловушки. Я готова была поставить на второй вариант.

— Снова, — я задыхалась. — Перелезаем. — Мы не хотели попасть в ещё одну ловушку, под новую взрывную волну, которая будет слишком близко. Поэтому мы пересекли дорогу, и поднялись на следующий ряд хранилищ.

Мы смотрели на полтора десятка вооруженных членов АПП, стоявших внизу. Они не были похожи на типичных бандитов. Один из них был пожилым китайцем с охотничьей винтовкой. Среди них была девочка с ножом, на вид ненамного старше двенадцати, она могла быть его внучкой. Из одиннадцати-двенадцати только у троих был достаточно бандитский вид, чтобы их можно было причислить к членам АПП. Остальные просто выглядели запуганными.

Старик нерешительно навёл на нас оружие.

Головорез с татуировкой на шее что-то сказал на языке, которого я не знала, его фраза закончилась на английском:

— Стреляй!

Мы оказались с другой стороны хранилища до того, как он решился выстрелить. Мрак создал сверху облако тьмы, чтобы отбить у них желание следовать за нами.

— Что за хуйня? — выдохнул Регент. С того момента, как Бакуда натравила на нас толпу, у нас не было ни секунды передышки.

— Они не верны ей — они запуганы, — сказала Сплетница, она запыхалась не так сильно, как Регент, но эффект последних нескольких минут бега и перелезания чувствовался и на ней. — Бакуда вынуждает людей работать на себя. Вероятно, угрожая им или их семьям.

— Похоже, она над этим не первый день работает, — сказал Мрак.

— С тех пор, как Лун был арестован, — подтвердила Сплетница. — Куда мы вообще идём?

— Обратно, через ту же стену, — решил Мрак. — Я ослеплю их и мы пройдём в другом месте, на тот случай если они начнут стрелять туда, где они видели нас до этого.

Прежде, чем мы успели привести в исполнение этот план, произошёл новый взрыв. Нас отбросило на стену хранилища, и мы рухнули на землю. Я ощущала жар во всём теле, в ушах звенело, а мы даже не были так уж близки к взрыву.

Когда я подняла голову, я увидела, что одно из хранилищ напротив нас сравнялось с землёй. Через брешь я увидела что Бакуда стоит на задней части джипа, одной рукой держась за трубчатый каркас на крыше автомобиля. Она что-то говорила бандитам, стоящим в стороне, и тем, которые сидели в машине, но я не могла разобрать её слов из-за шума в ушах. Бандиты убрались куда-то вправо, и всего на долю секунды она посмотрела на меня.

Я сосредоточилась на своих насекомых и направила их к ней, но Бакуда двигалась слишком быстро. Это оставило мне только один вариант — рассеять их, чтобы они оказались на её пути, надеясь, что достаточно большое количество переживёт столкновение с ветровым стеклом, чтобы сообщать мне, где она находится.

— Она обходит нас, — сказала я, хватаясь за запястье Сплетницы. — Мы не можем перелезть через стену.

— Побежали дальше, — Регент задыхался. Я с трудом могла разобрать его слова.

— Нет, — остановил его Мрак. — Это то, чего она хочет. Она загонит нас в следующую ловушку.

— Тогда что мы будем делать? — нетерпеливо спросил Регент. — Снова бороться с ней? Застанем её врасплох? Если я смогу увидеть её, то смогу помешать ей прицелиться.

— Нет. У неё достаточно тупой огневой мощи, чтобы убить нас, даже если она промахнётся, — покачал головой Мрак. — У нас мало вариантов. Если мы снова перелезем через эту стену, нам придётся иметь дело не только с головорезами и стариком. Если мы просто пройдём к одному из концов этого переулка, столкнёмся с очередной бомбой. Поэтому мы должны вернуться. Выбора нет.

Мне так хотелось, чтобы был ещё какой-то вариант. Возвращение обратно к центру хранилищ, откуда всё началось, только затягивало наш побег и, возможно, бросало нас прямо в гущу врагов.

Мы двинулись к пустому пространству, которое создал последний взрыв Бакуды, и, чтобы прикрыть нас, Мрак заполнил тьмой покинутый нами переулок. Он был пуст, не считая одиноких неподвижных фигур на её концах.

Когда мы начали подниматься по следующему ряду хранилищ, мы скорее ощутили, а не услышали серию взрывов, которые накрыли область позади нас. Бакуда закидывала облако темноты серией бомб. Думаю, видеть цель не обязательно, если можешь нанести такие сильные удары.

Мы спустились вниз и оказались в том же самом месте, где мы были, когда убегали от толпы. В одном конце переулка всё ещё были три чьих-то силуэта, несомненно, где-то была скрытая бомба и вокруг царил хаос, вызванный взрывами и миниатюрной чёрной дырой на другом конце улицы. Если бы мы поднялись на хранилища, мы бы рисковали оказаться прямо среди толпы, от которой сбежали. На нашей стороне был элемент неожиданности, но нас сильно превосходят численностью, а наша огневая мощь сейчас, фактически, нулевая.

По молчаливому соглашению мы направились туда, где взорвалась голографическая бомба, и где всё ещё висели клубы пыли.

Нас приветствовал звук оружия, снимаемого с предохранителей.

Мое сердце сжалось. Приблизительно двадцать членов АПП стояли с наведённым на нас разнотипным оружием. Около тридцати человек, которых "взяла на работу" Бакуда, стояли на коленях, сидели на корточках и просто на земле перед двумя группами, чтобы не оказаться на пути огня и не закрывать обзор. Среди них были: бизнесмен, женщина, которая, возможно, была его женой, и девочка моего возраста в форме школы "Безупречность" — христианской частной школы в южном конце города. Двое стариков и три пожилые женщины с седеющими волосами, и группа парней и девушек, возможно, студентов университета, стояли вместе. Обыватели.

Они не были членами банды, но я могла думать о них только как об её солдатах — каждый сжимал какое-нибудь оружие. Это были кухонные ножи, бейсбольные биты, трубы, лопаты, палки, цепи, ломы, а у одного парня был меч, даже странно, что не японский. На их лицах была мрачная решимость, круги под глазами говорили об истощении. Они смотрели на нас.

Позади их группы на джипе стояла Бакуда, одной ногой опираясь на встроенный в крышу джипа модифицированный миномёт, c её плеч на ремне свисал доработанный гранатомёт. Вокруг неё всё было заполнено коробками с её особыми гранатами, в задней части джипа были закреплены мигавшие разноцветными огоньками светодиодов миномётные снаряды.

Она положила руки на свой гранатомёт, наклонила голову в сторону. Ее механический голос проскрипел в неподвижном воздухе:

— Шах и мат.

Раковина 4.08

Столкнувшись более чем с десятком бандитов, толпой людей с самодельным оружием и безумным учёным, двинутым на бомбах, я действительно оценила ту пользу, которую приносила команде Сука.

— Всё это время, — осторожно подбирая слова, сказала Сплетница, — ты играла с нами. Только поэтому твои люди не пристрелили нас в самом начале.

— Ты абсолютно права, — маска Бакуды изменяла голос, из-за чего он был похож на голос робота с больным горлом, но у меня сложилось впечатление, что она пыталась жестикуляцией восполнить отсутствие интонации. Она погрозила пальцем Сплетнице, как нашкодившей собаке:

— А теперь, думаю, именно ты должна заткнуться. Парни?

Она положила руку на голову бандита, стоящего перед её джипом с пистолетом в руках. От прикосновения он вздрогнул.

— Если блондинка снова откроет рот, расстреляйте их всех. Мне плевать, что говорят остальные, но она должна молчать.

Её солдаты поудобнее перехватили оружие, и множество стволов оказалось направлено на Сплетницу. Бросив на неё взгляд, я увидела её прищуренные глаза и плотно сжатые губы.

— Ага, — Бакуда выпрямилась, поставила ногу на крышу джипа и положила руки на колено, наклоняясь к нам. — Ты единственная, кого я не понимаю. Не знаю, какими способностями ты обладаешь. Но увидев, как ты и тощий парень затравили моих бесполезных наёмников, я решила избежать многих потенциальных проблем и заставить тебя заткнуться. Может быть, ты способна голосом влиять на настроение, может быть, это что-то ещё. Я не знаю. Но ты будешь молчать. О'кей?

Краем глаза я видела, как Сплетница слегка кивнула.

— Сейчас я в затруднительном положении, — прошипела Бакуда, разглядывая тыльную сторону своей руки. Казалось, что жестами она не просто компенсирует свой механический голос — она просто любит поговорить. Не то чтобы я на это жаловалась.

— Видите ли, Лун многому научил меня, но единственный урок, который я действительно приняла близко к сердцу, состоит в том, что настоящую власть над людьми дает только страх. Такую уж мы выбрали карьеру, что мы можем заставить людей быть верными только если запугаем их. Страх необходим, чтобы они прекратили беспокоиться о собственных интересах, прекратили задаваться вопросом, могут ли они одолеть вас, и полностью посвятили бы себя выполнению ваших желаний. Или, по крайней мере, делали бы всё, чтобы не вызвать ваше недовольство.

Она спрыгнула с джипа и схватила за волосы высокого и длинноволосого японца из группы двадцатилетних. Удерживая его волосы, она заставила его наклоняться, пока его правое ухо не оказалось прямо перед её лицом.

— Не так ли?

В ответ он что-то пробормотал, и она его отпустила.

— Но пойдём дальше. Понимаете, пусть я и унаследовала АПП...

Это было почти незаметно, но я увидела какое-то движение со стороны Сплетницы. Изменение выражения лица или движение головы. Когда же я посмотрела в её сторону, я не смогла понять, что это было.

Бакуда продолжила без паузы:

— Но я также унаследовала врагов Луна. Таким образом, я стою перед выбором. Что бы мне сделать с вами такого, чтобы убедить их, что со мной не стоит связываться? Какой жест будет достаточно эффективен, чтобы, завидев меня, их люди бежали в страхе?

— Дай, — она огляделась вокруг и выхватила пистолет из рук одного из головорезов.

Затем она шагнула вперёд, в толпу.

— Здесь недостаточно насекомых, — я воспользовалась паузой в её монологе чтобы прошептать это, надеясь, что остальные поймут меня, и молясь о том, чтобы мои слова не долетели до Бакуды. По крайней мере, маска закрывала моё лицо, скрывая движения губ. — Регент?

— Не могу разоружить так много людей, — прошептал он в ответ. — Я имею в виду, я...

— Ты! — крикнула Бакуда, заставив нас вздрогнуть. Но она обращалась не к нам. Молодой парень корейского происхождения в униформе частной школы — старшей школы "Безупречность", из самой лучшей части города — съёжился перед нею. Толпа медленно отступала, оставляя вокруг них двоих пустое пространство.

— Д-да? — ответил подросток.

— Пак Чиху, да? Ты когда-либо прежде держал в руках оружие?

— Нет.

— Ты хоть раз кого-нибудь бил?

— Пожалуйста, я никогда... нет.

— Ты когда-либо дрался? Я имею в виду — по-настоящему дрался, кусался, царапался, хватался за первые попавшиеся предметы, чтобы использовать в их в качестве оружия?

— Н-нет, Бакуда.

— Тогда ты идеально подходишь для моей маленькой демонстрации. — Бакуда сунула пистолет ему в руки. — Стреляй в одного из них.

Парень взял оружие так, словно оно было живым скорпионом, удерживая его двумя пальцами на расстоянии вытянутой руки.

— Пожалуйста, я не могу.

— Я облегчу тебе задачу, — Бакуда, возможно, пыталась проворковать эти слова, или успокоить его, но маска не давала такой возможности. — Тебе даже не нужно убивать. Ты можешь целиться в коленную чашечку, локоть, плечо. Хорошо? Подожди секунду.

Она оставила в руках парня оружие и отступила подальше, указывая на одного из её головорезов:

— Тащи камеру и начинай снимать.

Как было приказано, тот подошел к джипу и достал оттуда маленькую переносную видеокамеру. Несколько секунд он возился с ней, затем поднял её повыше, чтобы толпа не закрывала обзор, и стал смотреть на откидной экранчик с боковой стороны её корпуса, проверяя, что камера снимает то что нужно.

— Спасибо что подождал, Пак Чиху, — Бакуда обратила внимание на парня с оружием. — Теперь можешь стрельнуть в кого-нибудь.

Он сказал что-то по-корейски. Возможно, это была мольба вроде "Пожалуйста, не надо".

— В самом деле? Они — плохие люди, если ты беспокоишься о морали. — Бакуда склонила голову набок.

Он попытался сдержать слезы, посмотрев на небо. Оружие выпало из его рук и загремело по тротуару.

— Нет. Позор. Как солдат он бесполезен, — Бакуда пнула его в живот так сильно, что он рухнул на землю.

— Нет! Нет, нет, нет! — парень поднял на неё взгляд. — Пожалуйста!

Бакуда полуотступила, полуотпрыгнула на несколько шагов. Люди, стоявшие неподалёку, приняли это за подсказку убраться от него подальше.

Она ничего не сделала, не сказала, не подала никакого сигнала. Раздался звук, похожий на вибрацию лежащего на столе сотового телефона, и Пак Чиху за какую-то секунду превратился в кровавое месиво.

Мёртв. Он умер, вот так просто.

Было тяжело слышать плач, стенания, возмущённые возгласы. Толпа делала всё, чтобы отступить подальше от этого места, люди пытались спрятаться друг за другом, пока один из бандитов не выстрелил в воздух. Все остановились. После удивлённых вскриков последовала короткая пауза, впрочем, достаточно долгая, чтобы один звук заставил всех замолчать.

Это было похоже на шум, который раздаётся, когда кто-то сгребает сухие листья, но он был громче, казался искусственным, словно его проигрывал старомодный автоответчик. Все повернулись к Бакуде. Она согнулась пополам, схватившись руками за живот.

Смех. Этот звук был её смехом.

Выпрямившись, она топнула ногой и издала звук, который возможно был вдохом или смешком, но её маска превратила его во что-то нераспознаваемое — лишь шипение и почти никакого изменения тона. Она развернулась, воскликнув:

— Шесть-восемнадцать! Я даже забыла, что её сделала! Отлично! Лучше, чем я думала!

Если её целью было всех напугать, ей это удалось. Меня, по крайней мере. Хотелось блевануть, но для этого пришлось бы снять маску, а я боялась, что при малейшем движении меня могли застрелить. Страха перед оружием оказалось достаточно, чтобы преодолеть тошноту, но меня начало трясти. Это была не просто дрожь, всё моё тело сотрясалось, и я изо всех сил пыталась оставаться на ногах.

— Это было довольно круто. — слова Регента вызвали больше удивлённых взглядов, чем смех Бакуды. Я тоже уставилась на него. И дело было не в том, что он сказал, а в том, как спокойно звучал его голос.

— Я в курсе. — Бакуда повернулась к нему, и наклонила голову набок. — Я использовала идею из работ Теслы о колебаниях. Он предполагал, что если подобрать правильную частоту, то можно разрушить Землю, и...

— Без обид, — сказал Регент, — ладно, я скажу иначе: на самом деле, мне плевать, обидишься ты или нет. Только не надо в меня стрелять, я просто хочу остановить твою болтовню потому, что не интересуюсь всякой научной хернёй и заумными объяснениями. Это скучно. Мне было просто прикольно увидеть, как выглядит человек, превращённый в кашу. Грубо, жутко, просто настоящий пиздец, и тем не менее — изящно.

— Да! — Бакуда ликовала от внимания. — Это как ответ на вопрос, который ты даже не понял, как задал!

— Как ты это сделала? Засунула бомбы в этих цивилов, чтобы сделать их послушными?

— Во всех! — ответила Бакуда, почти вне себя от восторга от своего успешного "эксперимента" и внимания Регента. Чуть подпрыгивая и кружась, она прошла через толпу и прижалась к одному из своих головорезов, гладя его по щеке. — Даже в самых верных. Жуть, сколько работы. И дело не в процедуре размещения устройств в их головах. После первых двадцати операций я могла делать это с закрытыми глазами. Буквально. Фактически, некоторые я так и сделала.

Она надула губы.

— Пришлось усыпить первую дюжину и сделать им операции, пока они были без сознания, таким образом, у меня появились рабочие руки, чтобы пригнать ко мне всех остальных. Одного за другим. Как только исчезло ощущение новизны, это стало крайне утомительно.

— Да уж, мне было бы лень делать такое, даже если б у меня были твои способности, — заметил Регент. — Можно мне подойти к телу? Чтобы лучше рассмотреть.

Её настроение мгновенно изменилась, и она сердито наставила на него палец:

— Нет. Не думай, что я не понимаю, что ты пытаешься что-то предпринять. Я настоящий гений, ясно? Я могу продумать двенадцать ходов вперёд прежде, чем ты обдумаешь свой первый ход. Вот почему вы стоите там, а я, — она села на джип сбоку, — сижу здесь.

— Блять, да остынь ты, — ответил Регент, — я просто спросил.

По выражению лица Сплетницы я поняла, что она думает о том же, о чём и я. Лучше проявить немного уважения чокнутой взрывальщице. Я сказала то, что не могла сказать Сплетница.

— Смени тон, Регент, — прошептала я.

— Пооохуууй, — растянула Бакуда. — Тощий парень потерял малейшее расположение, которое он заработал, оценив моё искусство. Или, по крайней мере, оказался способен убедительно притвориться.

Она обратилась к парню с камерой на плече:

— Ты всё ещё снимаешь?

Тот коротко кивнул. Посмотрев на него, я увидела бусинки пота, бежавшие по его лицу, несмотря на то, что сейчас был прохладный вечер. Похоже что её бандиты тоже были сильно напуганы.

— Хорошо, — Бакуда потерла друг о друга свои руки в розовых перчатках. — Позже мы вырежем всю болтовню, затем выложим ролик в сеть и отправим копии в местные новостные агентства. Что ты об этом думаешь?

Парень с камерой ответил с акцентом:

— Отличный план, Бакуда.

Она хлопнула в ладоши. Потом указала на толпу:

— Хорошо! Так, ты... да, ты, девочка в жёлтой рубашке и джинсах. Если бы я приказала тебе, ты бы смогла поднять оружие и выстрелить?

Мне потребовалась секунда, чтобы найти девочку в дальнем конце толпы. Она поражённо смотрела на Бакуду, и всё же сумела ответить:

— Оружие тоже расп-плавилось, госпожа.

— Ты должна звать меня Бакуда. Ты знаешь об этом. Ничего особенного. Если бы оружие всё ещё было на месте, ты бы выстрелила? Или если я прикажу кому-нибудь дать тебе оружие, ты будешь стрелять?

— Я... я думаю, что, возможно, смогу, — её глаза скользнули по луже, которая была Паком Чиху.

— И это завершает мою демонстрацию, — Бакуда обратилась к нашей группе. — Страх! Это то, почему Лун изо всех сил старался завербовать меня. Я всегда понимала в глубине души, что страх — это мощный инструмент. Он просто точно сформулировал это. Истинный страх — смесь определённости и неопределённости. Мои люди знают, что если они разозлят меня, то мне стоит лишь только подумать об этом, и бомбы в их головах взорвутся. Они знают, что если я умру, то рванёт каждая сделанная мною бомба. Не только те, что я засунула в их головы. Вообще все. А я сделала много бомб. Это — определённость.

Лиза потянулась, схватила мою руку и плотно сжала.

— Что касается неопределённости, — Бакуда закинула ноги на борт джипа, — мне нравится перемешивать мой арсенал так, чтобы результат его использования был непредсказуем. Но ведь нужно позаботиться о том, чтобы моим людям было нескучно, верно? Держать их в напряжении? Вот вам показательный пример: вуаля!

Слово совпало с началом настоящего взрыва, который сопровождался чем-то похожим на удар грома, но Лиза уже тянула меня за руку, оттаскивая оттуда.

Мельком я видела хаотично кричащих людей, бегущих от места взрыва посреди группы Бакуды. Бегущие люди загородили вооружённых бандитов.

Регент вытянул руку и взмахнул, заставив с десяток человек натыкаться друг на друга. Толпа потеряла всякий порядок. Я услышала грохот выстрела и увидела, как Регент схватился за плечо расслабленно опавшей левой руки, но не была уверена в том, что эти два события связаны.

Бакуда всё ещё сидела на боку джипа. Она то ли что-то кричала, то ли смеялась. Она позволила нам вырваться из её хватки, её люди были на грани того, чтобы в панике начать убивать друг друга, и она только что убила по крайней мере одного из них по собственной прихоти. После всего, что мы только что видели, я готова была поспорить, что она смеялась, наблюдая всё это.

Я почти не заметила, что уже наступила ночь, и как будто приглашая нас зайти поглубже в лабиринт, вокруг включилось ночное освещение. Мы бросились бежать, и Мрак прикрыл наше отступление завесой тьмы.

Раковина 4.09

— В тебя попали? — спросила я Регента, как только мы вчетвером ринулись по переулку. Ответа не было. Поэтому я попыталась спросить ещё раз, более настойчиво:

— Регент! Послушай, ты не ранен?

Он мотнул головой, сжимая плечо одной руки ладонью другой, движение далось ему с трудом:

— Это не пуля. Я использовал силу слишком часто, и получил отдачу. Левую руку свело судорогой. Я не могу двигать ею. Не беспокойся об этом.

— Отдача? — переспросила я.

— Не волнуйся об этом! — его рычащий ответ очень сильно удивил меня, потому что Алек всегда был таким спокойным и — иногда даже слишком — похуистичным. Будто чтобы загладить вину за свою агрессивность, он пробормотал извинение:

— Блять. Прости. Это больно, но я справлюсь. Вы, ребята, лучше сосредоточьтесь на том, как нам выбраться из этого дерьма.

— Сплетница, — я всё ещё держала её за руку, поэтому сжала её, чтоб уж точно привлечь внимание. — Самое время тебе вступить в игру.

— Тем более, что ты завела ситуацию настолько далеко, что позволила нам попасть в такой пиздец, — прорычал Мрак.

— Хорошо, — Сплетница фыркнула от напряжённого бега, и от раздражения, отпустила мою руку, и убрала волосы с лица назад, за уши. — Прежде всего, она лжёт.

— О чём? — спросила я.

— Она не новый лидер АПП.

— Что? А кто тогда? — спросил Мрак.

— Ваши предположения будут не хуже моих. Бакуда не возлагает на себя ответственность, она просто наслаждается своей ролью, притворяется.

Земля содрогнулась, и мы оглянулись, чтобы увидеть, как из той тьмы, которой ранее Мрак прикрыл наше отступление, вылетают мусор и обломки.

Лишь потому, что мы смотрели в ту сторону, мы успели заметить, как из темноты вылетела ракета. Мы напрасно пригнулись, поскольку ракета пролетела по дуге в метре над нашими головами и полетела дальше по переулку к тому самому месту, где была ловушка с голограммой и бомбой.

Едва мы прикрыли головы, как взорвалась ракета, а следом за нею, с секундной задержкой, сработала бомба. Первый взрыв даже не шелохнул наши волосы, хотя мы были на расстоянии менее тридцати метров от него. Второй взрыв принёс волну самого сильного холода, который я когда-либо чувствовала. Он пробрал меня даже несмотря на костюм.

Когда мы открыли глаза, перед нами предстало поразительное зрелище. Второй взрыв мгновенно заморозил первый, прямо в середине процесса, тем самым, вероятно, остановив взрывную волну. Дым, обломки и пыль были вморожены в ледяную башню, высотой примерно с двухэтажное здание, ледяные шипы были направлены вверх и в сторону от нас. Большая её часть была освещена фонарями, которые располагались равномерно, через одно хранилище. Она уже медленно разваливалась, самые тяжёлые фрагменты развалин проваливались под своим весом сквозь удерживавшие их тонкие, словно бумага, льдинки.

Иней покрывал землю и каждую поверхность, обращённую к месту взрыва, насколько мог видеть глаз. Он покрывал даже нас. Сосульки, настолько крошечные и красивые, что напоминали ресницы, расходились от тех частей моего костюма, которые были обращены в сторону взрыва. Там, где оказалась заморожена тьма Мрака, были даже дуги и кольца изо льда.

— Всё в порядке? — спросил Мрак. Во время взрыва он накрыл своим телом Сплетницу, лёд с них осыпался, когда они встали. Когда он увидел, что я смотрю на них, он принялся объяснять:

— Костюм Сплетницы более открытый, чем у любого из нас. Если бы она полностью попала под воздействие взрыва...

— Всё нормально, — я прервала его объяснение. — Грамотно сделал. Но мы должны двигаться.

Мы побежали. Вокруг нас медленно падали крошечные кристаллы льда, на свету вспыхивая искрами.

Сплетница продолжила выдавать информацию о Бакуде:

— Ложь номер два. Она соврала о том, как она взрывает бомбы в головах у своих подручных. Она сказала, что взрывает их силой мысли, но на её голове нет никаких дополнительных устройств, и она бы никому не позволила сделать ей операцию. Она слишком любит держать всё под контролем, слишком гордится своим интеллектом.

— Но ты не знаешь, как она взрывает бомбы? — предположила я.

— Я точно знаю, как она это делает. Кольцами на пальцах ног.

— Кольца на пальцах ног, — сказал Мрак, недоверие было явно различимо в его тоне, несмотря на искажение голоса.

— Бакуда носит кольца, одно на большом пальце, другое соседнем. Когда она сближает эти пальцы, кольца соприкасаются и посылают сигнал. Она выделяет цель с помощью системы, встроенной в её очки. Создаётся впечатление, что она ничего не делает, и это, вероятно, и есть эффект, которого она добивается. Показуха.

— Это полезная информация, — сказал Мрак. — Но прямо сейчас она нам ничем не поможет. Какие у неё слабости?

Позади нас раздался грохот взрыва. Всё вокруг ненадолго осветилось, но взрыв был не настолько близко, чтобы стоило волноваться.

— Нарциссическое расстройство личности. Мания величия. Всю свою жизнь она была умнее, чем люди вокруг неё, даже прежде, чем она получила способности. Её постоянно хвалили, нянчились с ней. Но она редко или вообще никогда не слышала критики, вероятно, с неё никогда не сбивали спесь, и это стало определяющим фактором, почему её эго разбухло до невротических масштабов. Вероятно, она очень рано окончила среднюю школу. Готова держать пари, что её событие-триггер как-то связано с этим. Её обошли на работе, или сделали ей выговор, и она не смогла с этим справиться.

Я могла кое-что к этому добавить.

— Первое, что она сделала со своими способностями — ещё до того, как перебралась в Броктон Бей — взяла заложников в университете. Возможно, она получила несколько плохих оценок или завалила курс, или её не взяли ассистентом преподавателя. Её самооценка дала трещину.

— Эй, народ, нужно что-то, что мы сможем использовать! — прорычал Мрак.

— Расстройство личности, — сказала Сплетница. — Даже самая маленькая наша победа вызовет у неё сильную реакцию. Её самооценку легко пошатнуть. Трудно предсказать, к каким последствиям приведёт эта победа, она может обезуметь и всё взорвать или просто пасть духом, но я гарантирую, что ей придётся несладко.

Мрак кивнул, начал говорить, но споткнулся. Я приложила все усилия, чтобы не дать ему упасть, но он, вероятно, весил в полтора раза больше меня. Он восстановил равновесие, что-то проворчал, затем заговорил:

— Как мы победим? Или как нам не проиграть? Что ещё у неё такого, о чем мы не знаем?

— Очки. Она видит тепловой след. Это то, как она нас находила. Нет худа без добра, лёд, вероятно, немного нас скрыл. Должна быть причина, почему она использовала его. Хм. Её оружие идентифицирует пользователя по отпечаткам пальцев, поэтому противник не сможет взять её гранатомёт и использовать его против неё.

— Что ещё?

— Это всё, что сейчас приходит на ум. Если ты хочешь придумать план, делай это быстро. Думаю, она преследует нас на джипе.

— Тогда мы расходимся, — буркнул Мрак. — Я повредил лодыжку, выбивая дверь, когда всё засасывала чёрная дыра. Потом, пока бежал, я повредил её ещё сильнее. Останусь здесь и посмотрю, что смогу сделать.

— Какого хуя, — выдохнула я. — Нет.

— Я выиграю вам время. Идите. Сейчас же!

— Ни в коем случае, — сказала я, но он остановился, оборачиваясь. Я тоже попыталась остановиться, но Сплетница схватила меня за руку и потянула за собой. Я закричала:

— Мрак! Не будь идиотом!

Он не ответил, поворачиваясь, чтобы бросить сгустки тьмы в ближайшие источники света, затемняя весь переулок. Медленно, он пошел в противоположном, по отношению к нашему движению, направлении, стараясь беречь ногу.

Со свистом и громким скрежетом вторая ракета врезалась в ледяную башню. Та сложилась, как огромный карточный домик, с таким звоном, будто разбилось сто тысяч окон. Несмотря на эту какофонию, я услышала визг шин. Я увидела размытый силуэт приближающегося джипа сквозь облако снега и льда, который разлетался от разваленной башни.

Мрак не отступил, даже увидев приближающийся джип, не отвернулся. Он проревел изо всех сил своим изменённым голосом.

— Давай!

— Мрак! — закричала я, но он не отреагировал. — Блять!

Насекомых почти нет. Их всё ещё слишком мало. Мы постоянно передвигались, поэтому не было места, где бы я могла их собрать, и в любом случае здесь были для них плохие условия, и по качеству, и по количеству. Как я могла быть так чертовски глупа? Я должна всегда быть во всеоружии, а сейчас я не в состоянии помочь другу и товарищу по команде, когда он так нуждается в этом, из-за того, что я предположила, что мои насекомые всегда будут под рукой.

В джипе было только три человека, включая стоящую сзади и легко узнаваемую Бакуду, с гранатомётом в руке. У бандита на пассажирском сиденье в каждой руке было по пистолету, водитель одной рукой управлял машиной, а в другой держал оружие.

Мрак не сдвинулся с места, когда водитель нажал на педаль газа. Он что, играл в игру "кто первый сдрейфит" с машиной на полной скорости?

— Давай! — снова крикнул Мрак.

— Нельзя просто смотреть! — Сплетница тянула меня за руку, увлекая за угол. — Сейчас мы должны уйти, или в том, что он делает, не будет никакого смысла!

Глупо, но я сопротивлялась, схватилась за край хранилища, чтобы обеспечить себе возможность увидеть, что произойдёт с Мраком. Увидеть, будет ли он в порядке.

Эти надежды стремительно рухнули. Автомобиль налетел на истекающий тьмой силуэт с достаточной скоростью, чтобы я поверила, что он не сможет избежать столкновения.

Раздался визг шин, и джип заскользил в полуповороте, останавливаясь. Бакуда подтянулась и встала, держась за трубчатый каркас. Она озиралась, по-видимому, в поисках нас.

— Давай! — убеждала меня Сплетница напряжённым шёпотом. — Пошли отсюда!

Я раньше неё поняла, что произошло:

— На машине нет ни царапины.

Сплетница прекратила дергать меня за руку, проверяя мои слова. Ни разбитого окна, ни вмятин на капоте или бампере.

Облако тьмы вырвалось из тени со стороны переулка и поглотило джип вместе с тремя пассажирами.

Две секунды спустя джип с рёвом вырвался из темноты, его заносило, колеса изо всех сил пытались зацепиться за гладкий ото льда тротуар. Водитель направил его к нам, а Бакуда заряжала свой гранатомёт, устремив всё своё внимание на облако тьмы, которое она только что покинула. Парень на пассажирском сиденье... исчез.

Бакуда нацелила гранатомёт в темноту.

— Блять, Мрак, за тобой будет должок, — пробормотал Регент. Он отпустил плечо, вытянул руку в направлении джипа, а затем махнул ею в сторону. Сделав это, он закричал от боли, как раненый зверь.

Рука водителя, которую он держал на руле, резко сместилась в сторону после действия Регента. Джип повернулся, заскользил, его закрутило, швырнув Бакуду и содержимое полудюжины коробок со взрывчаткой на дорогу. Он столкнулся с хранилищем, оказавшимся на его пути, пробил дверь, и, двигаясь по спирали, наконец остановился. Водитель лежал без сознания, прижатый единственной сработавшей подушкой безопасности.

Почти одновременно с остановкой джипа Регент начал заваливаться на землю, потеряв сознание. Я подхватила его, и медленно опустила, чтобы он не ударился головой. Я посмотрела на Сплетницу.

— Отдача?

— Нет, но близко к этому, — сказала Сплетница. — После отдачи ему нужно дать своим способностям отдохнуть. Попытка их использования похожа на удар сломанной рукой. Он будет болеть и, вероятно, лишится сил на какое-то время, но он выздоровеет.

— Хорошо, — сказала я, уставившись на открывшуюся сцену. Разбитая машина, покрытая льдом улица, усыпанная гранатами и коробками, и Бакуда, неподвижно лежащая посреди всего этого. Мрак, прихрамывая, вышел из облака тьмы, сжимая в руке оружие пассажира.

— Мрак! — воскликнула я. Я подбежала к нему и обняла. Мое облегчение было настолько велико, что я при этом даже не смутилась.

— Тут я, — его голос сопровождался эхом. — Я в порядке. Это была уловка. Трудно отличить меня от сгустка тьмы в форме человека при отсутствии освещения, да? Я одурачил её.

— Ты одурачил и меня. Испугал до чёртиков, — ответила я. — Вот же говнюк.

— Приятно знать, что ты беспокоишься обо мне, — он немного усмехнулся, похлопал меня по голове, словно собаку. — Пошли. Мы должны связать психопатку, забрать её отсюда, чтобы мы смогли узнать, что случилось с Сукой и деньгами. Возможно, мы поймём, что происходит в АПП.

Я улыбнулась, скрытая маской.

— Звучит неп...

Я не успела закончить фразу. Перед глазами всё побелело, каждый сантиметр моего тела охватила жгучая агония, затмившая худшую боль, которую я когда-либо чувствовала.

С тех пор, как мы расправились с Убером и Элитом, мы попадали в одну переделку за другой. Были окружены вооружённой толпой, стояли под прицелом, убегали от миниатюрной чёрной дыры, были почти заморожены во времени, словно насекомые в янтаре, нас преследовали бесчисленные взрывы. Каким-то чудом нам удалось избежать всех этих опасностей, но мы постоянно помнили о том, что всего один точный выстрел — и мы окажемся вне игры.

Было достаточно одного точного выстрела.

Раковина 4.10

Я с трудом осознала, что могу открыть глаза, будто почти забыла, как это делается. Я попыталась и немедленно пожалела о своём решении — один мой глаз, даже будучи открытым, ничего не видел, а изображение от второго глаза было не в фокусе, я не могла ничего разобрать. Когда я вновь закрыла глаза, даже розовое сияние света, проходящего через мои веки, было похоже на фейерверк, взрывающийся прямо в сетчатке.

Когда я попыталась понять, что произошло, мои мысли оказались тягучими и вязкими, как патока.

— Неужели вы, мелкие уёбки, хоть на мгновение поверили, что сможете взять надо мной верх? Это то, чего вы должны были до усрачки бояться! — прошипел голос. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы опознать его, гораздо дольше, чем должно было быть. Бакуда.

Я начала чувствовать боль. Сначала она ощущалась, как порезы от бумаги, только в двести раз сильнее, и каждый из этих порезов был одной из моих мышц. Моя кожа покалывала от ранок, которые постепенно всё больше ощущались, как ожоги. Мои суставы пульсировали, будто каждый из них был вырван из своего места, и кто-то бил ими о тротуар в каком-то мрачном ритме.

Я снова открыла тот глаз, который ещё был способен видеть, и безуспешно попыталась сосредоточиться. Три тёмно-красные ленты... нет. В глазах троилось. Одна тёмно-красная лента тянулась сбоку моей маски, начинаясь от того места, где маска прикрывала мой нос, по прямой линии протягиваясь к земле. Лужа растекалась там, где она касалась тротуара. Я поняла, что теряю кровь. Много крови.

— Сами напросились, оставили меня лежать с гранатомётом в руке, а боеприпасы по всей улице валялись. Блять, вы там обнимались и вообще расслабились, будто и правда меня победили? Да вы просто напрашивались на гранату.

Я не собиралась сдаваться. Не без борьбы. Я едва могла двигаться, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать. Моё желание сделать хоть что-нибудь было чуть ли не более мучительным, чем боль, которая пульсировала и гудела во всём теле. Что я могла сделать? Мой разум работал уже не так ужасающе медленно, но мысли всё ещё путались и обрывались. Понятия, в которых я должна была быть уверенной, оказывались неопределёнными, сомнительными, и сумбурными. Слишком много мыслей шли невпопад, оторванными от прочих. Если бы я могла двигаться, не испытывая боли, я бы что-нибудь ударила от расстройства. Вместо этого я сжала кулаки.

Школа. Проблемы в школе? Я? Мои обидчицы? Нет. Почему я подумала о школе? О чём я думала до того, как расстроилась? Я хотела дать сдачи. Бакуда, школа, дать сдачи. Я почти стонала от расстройства, когда пыталась соединить отдельные идеи, и просто не могла закончить мысль. В итоге я лишь раздражённо выдохнула, вздрагивая от боли, которую это вызвало.

— Ага, маленькая бесполезная девочка в костюме насекомого пришла в себя, — скрипучий голос Бакуды послышался в ночном воздухе.

Где-то недалеко что-то сказал Мрак, но я не смогла разобрать его слов.

— Ш-ш, не волнуйся. Я доберусь до тебя через минуту, — рассеянно ответила ему Бакуда.

Я услышала какой-то звук, и увидела, как пара розовых ботинок появилась перед моим лицом, изображение плыло и медленно колебалось.

— Неудачный день? — она склонилась надо мной. — Хорошо. Видишь ли, одна из моих новых подручных работает в штаб-квартире Протектората. В охране тюрьмы, где находится Лун, понимаешь? У неё не было возможности освободить его, но она смогла узнать от него полную историю того, что случилось. Я знаю, что именно ты была тем самым маленьким уродцем, из-за которого он там оказался. Поэтому сегодня именно тебе будет уделено особое внимание. Ты будешь наблюдать, что я сделаю с твоими друзьями. Я начну с парня в чёрном, а затем перейду к вашим товарищам, они лежат вон там, без сознания. Я их приклеила, на всякий случай. Когда твои друзья умрут, я отдам тебя Демону Ли. Он был очень хорошим мальчиком, когда произошла смена режима, он слушался меня, нужно дать ему что-то, с чем он мог бы поиграть. Что скажешь на это?

Я слушала её лишь отчасти. Мысленно я повторяла одни и те же слова, снова и снова, как молитву. Бакуда, школа, дать сдачи.

— Бакуда, школа, — пробормотала я. Слышать, насколько слабым и тонким оказался мой голос, было ужаснее, чем всё остальное, на что я обращала внимание за последние несколько минут.

— Что? Девочка-букашка хочет что-то сказать? — она наклонилась и ухватила меня за броню, которая закрывала грудь. Она рывком подняла меня в полусидячее положение. Это резкое движение оказалось пыткой, но боль помогла хоть немного прояснить мои мысли.

— Школа. Бакуда провалилась, — ответила я, мой голос был лишь немного громче, чем до этого. Чёрно-красные линзы её очков сверлили меня, пока я приводила в порядок мысли, чтобы заговорить снова, пытаясь звучать более осмысленно. — Ты считаешь себя такой умной, но ты лажанулась. Что это было? Второе место? Даже не второе? — мне удалось издать что-то, отдалённо похожее на смешок.

Она отпустила меня и попятилась, как от огня. Моя голова ударилась о тротуар, и я почти отрубилась. Пришлось очень постараться, чтобы не вырубиться: "Прочувствуй боль. Она поможет тебе оставаться в сознании."

Где-то неподалёку послышался потусторонний голос Мрака. Я едва смогла разобрать первое слово. "Она" или "Кора". Он засмеялся. Меня испугало, что я не понимала его. Я не могла понять, почему я не могу разобрать его слова. С моим слухом было что-то не в порядке, это я осознала. Но это еще не всё. Что ещё?

Искажение. Взрыв или взрывы повредили мой слух, возможно, я не могла разобрать его слова из-за того, как его сила влияла на звук его голоса. Само осознание того, что я всё-таки смогла хоть что-то понять, заставило меня почувствовать себя в сто раз лучше.

— Ты так думаешь? — Бакуда шипела на Мрака. Её слова было легче разобрать, маска преобразовывала их так, что голос был отчётливым и монотонным, даже если сверху накладывались шумы и шипение.

Она пнула меня в лицо своим розовым ботинком. Необходимость двигать головой причинила больше боли, чем удар по зубам. Она схватила меня за костюм и протащила пару метров. Перемещение усилило боль на порядок. Если оценивать её по шкале от одного до десяти, можно было смело ставить девять с половиной баллов. Ничто из того, что я могла сделать, не смогло бы усилить боль, потому я нашла в себе силы и волю, чтобы потянуться вверх и схватить её за запястья, но лучше мне от этого не стало. Она отпустила меня, а затем толкнула, переворачивая на бок. Движение вызвало приступ тошноты.

Я боролась с тошнотой и коротко вдыхала и выдыхала от боли, но мне стало чуть лучше, когда я увидела Мрака. Он был в полусидячем положении, и привязан к стене хранилища чем-то, напоминающим длинную липкую золотую ленту. Где же Сплетница?

— Давайте посмотрим, насколько вы двое умны, после того, как я выдам высокому, тёмному и таинственному его персональный подарок, — грозила Бакуда. — Посмотрим... ага. Вот настоящий перл. Два-двадцать семь. Теперь сиди и не двигайся. Стоит тебе лишь подумать об использовании своей силы, и я просто запихну эту штуку в горло этой мелкой букашки, вместо тебя, и включу её. Хотя у тебя нет шансов помешать мне сделать своё дело, даже если я стану слепой и глухой.

Она сняла свои розовые перчатки и отбросила их в сторону. Затем она вытащила из рукава нечто похожее на длинные, узкие ножницы, только они были тупыми, а не острыми. Почти как плоскогубцы. Они щёлкнули, когда она сомкнула их на том, что было похоже на двухсантиметровую металлическую пилюлю.

— Операции не требуется, ты же не собираешься носить её долго. Я введу это в твою ноздрю и далее в носовую полость. — Она коснулась тьмы, которая растекалась вокруг, и клубилась возле его лица:

— Нужно просто снять твою маску... шлем... Вот так.

Трудно было сказать, была ли на Мраке маска. Его голова отдалённо напоминала человеческую, была просто тёмным, расплывающимся пятном.

Она погрузила одну руку в слой тьмы, и толкнула капсулу куда-то в его центр другой рукой.

— Вот она и пошла... не хочу преждевременно активировать её, эффект будет действительно классным, если она зайдёт поглубже. Видите ли, два-двадцать семь оказалась чем-то вроде счастливой случайности. Я изучала способности Висты, думала что, возможно, я смогу создать гранату, вызывающую пространственные искажения. И совершенно случайно мне удалось обойти эффект Мантона. В общем, что бы там я ни сделала, когда создавала гранату, но она игнорирует эффект Мантона. Вы, тупицы, вообще знаете, что это?

Она остановилась и хрустнула костяшками пальцев, оставляя свой инструмент, похожий на ножницы, торчащим прямо из лица Мрака.

— Это тот маленький закон, которые не позволяет пирокинетику вскипятить вашу кровь, и ограничивает воздействие большинства способностей на тела людей. Или, в зависимости от того, какой теории вы придерживаетесь, это закон, в соответствии с которым суперспособности могут работать либо с органикой, живыми существами, либо со всем остальным.

— Вы только подумайте, эффект пространственного искажения, который работает лишь на живом материале. Я запускаю эту штуку, и всё живое в радиусе метра от капсулы будет изменено, деформировано, сломано, взорвано, вытянуто и скручено. Причём, это не убьёт тебя — вторая, самая удивительная особенность данной гранаты, помимо обхода эффекта Мантона. Все связи между органами и клетками сохранятся. Это совершенно не смертельно, но заставит тебя сожалеть, что ты не умер, каждую секунду оставшейся части твоего жалкого существования.

"Нельзя просто лежать и смотреть", — подумала я. — "Сделай же что-нибудь!"

— Будет просто щелчок, свист, и ты станешь таким уродливым, что превзойдёшь в этом человека-слона. Голова станет в четыре раза больше нормы, опухоли по всему телу, каждая конечность приобретёт неправильную форму и размер. Мозг также изменится, но повреждения будут от лёгких до умеренных, я сконцентрировала эффект на внешних изменениях. — она засмеялась. Это был тот самый сухой, повторяющийся, нечеловеческий звук. Когда она снова заговорила, она произносила каждое слово отдельно:

— Необратимо. И. Охуительно. Весело.

Я мысленно потянулась к своим насекомым, но не смогла сконцентрироваться, чтобы отдавать им какие-либо сложные команды. Я просто позвала их к себе. Но мне всё ещё нужно было помочь Мраку.

Моё снаряжение. Медленно, чтобы не спугнуть Бакуду, и из-за моей неспособности быстро двигаться без невероятной боли, я подняла руку за спину, вспоминая, что у меня есть.

Перцовый баллончик — не годится. Им можно было бы обжечь её кожу, но очки и маска защитят большую часть лица. Она была слегка ранена и в крови, возможно, я могла бы распылить его на её тело... это причинит ей боль, но спасёт ли нас?

Бумага, ручка. Сотовый. Мелочь. Не то, не то, снова не то.

Раскладная дубинка. У меня нет сил, чтобы ударить, или пространства, чтобы я могла раскрыть её.

Шприцы с адреналином. Пользы от них немного, и я не могла положиться на свою силу или координацию, чтобы сделать укол и ввести лекарство.

Вот и всё содержимое моего отделения для снаряжения. Я расслабила руку, и она бессильно повисла у меня за спиной, пока я собиралась с силами снова ею двинуть, и тут мои пальцы что-то задели.

Ножны. Я закрепила нож в самом низком месте спины, где он ещё был прикрыт бронёй и в то же время легко доступен.

Нож подходит.

Раздался слабый щелчок, когда Бакуда перехватила ножницеобразный зажим и вытащила его из носа Мрака. Он больше не удерживал капсулу.

— Вот это будет зрелище, — злорадствовала она, выпрямляясь прежде, чем я смогла примериться, куда нанести удар. Я не хотела убивать, но я должна была остановить её. Ради Мрака.

Моя рука всё ещё была за спиной, я держалась за рукоятку ножа, пряча лезвие за предплечьем. Я незначительно изменила положение тела, так, чтобы мой угол обзора стал лучше.

— Эй, букашка. Что ты там собираешься делать? Биться как рыба об лёд? Смотри внимательно, будет реально классно, когда части его лица начнут выпирать из теней.

Я попыталась сформулировать ответ, хоть что-нибудь, что могло бы её задеть, но меня охватила волна слабости. Темнота снова начала наползать на глаза. Я выпрямила ноги, пытаясь усилить боль, заставить себя мобилизовать все силы, но это не отогнало темноту. Мрак использовал свою силу? Я посмотрела на него. Нет. Я просто теряла сознание.

Сейчас я не могу упасть в обморок.

Кольца на ноге!

Без подколки, остроумного замечания или даже гневного вопля, я рубанула ножом по носку её ноги. Две мысли одновременно пришли мне в голову.

Я ударила обо что-то твёрдое. Её нога или ботинок покрыты бронёй?

Попала ли я вообще в нужную ногу? Сплетница не говорила, на пальцах какой ноги находятся кольца, или они есть на обеих.

Волна черноты прокатилась через моё поле зрения и исчезла столь же быстро, я лишь смутно осознавала крики Бакуды. Снова подступала тошнота, сознание уплывало, всё нарастало желание проблеваться. Если меня стошнит, то я могу захлебнуться, если не сниму маску. Если я окажусь на спине, то могу даже задохнуться.

Мрак что-то сказал. Я не могла разобрать его слова. Тон был взволнованным.

Женщина кричала мне в ухо. Унылый перечень проклятий, угроз, ужасные вещи, которые она собиралась со мной сделать. Обморок манил меня, обольщая, обещая безопасность, отсутствие боли и угроз.

Если это вообще был обморок. Пугающая мысль, что я могу умереть, пришла мне в голову и на краткий миг подарила ясность. Я сконцентрировалась на хаосе искажённых изображений и звуков, в которых присутствовала я, где люди что-то говорили и кричали на меня.

Женщина каталась по земле рядом со мной. Когда она брыкнула ногой, брызги крови попали на одну из линз моей маски, ту, через которую я ещё могла видеть. Как там зовут эту женщину? Бакуда. Кончик ножа ещё был погружен в тротуар, там, где была её нога. Это и было препятствием, в которое я ударила: тротуар, а не броня. Было много крови. Её крови. Кусок ботинка, розового и тёмно-красного. Два маленьких пальца ноги с накрашенными ногтями, розовыми и темно-красными, посреди лужи крови.

Я попыталась и не смогла освободить нож, хотя он был погружен в землю лишь на четверть дюйма. Я начала задыхаться от этого усилия. С каждым вдохом мои лёгкие будто заполняла колючая проволока, а к бокам прижимались раскалённые утюги. Я молилась, чтобы тошнота прошла, но знала, что этого не произойдёт.

Мрак. Что он сказал? Я могла понять только Бакуду с её механическим голосом. Понять Мрака было в дюжину раз труднее. Словно он говорил на другом языке.

Ай не вой ож? Нож? Нож. Он ему нужен.

Я позволила себе упасть вниз, лицом к земле, так я хотя бы не задохнусь. Рука с ножом осталась на месте, но оказалась вывернута под нехорошим углом, вызывая новую волну боли. Моё запястье и локоть неловко повернулись, напряглись, чтобы вернуться к естественному положению. Я сопротивлялась, не желая отпускать рукоять ножа.

Тротуар сдался раньше меня, и нож освободился. Моя рука в чёрной перчатке выпрямилась, вытянулась вперёд, удерживая нож. Я оторвала взгляд от лезвия, чтобы увидеть расплывчатый силуэт Мрака, пытающегося освободиться от своих пут, это было последним, что я увидела, прежде чем темнота и милосердный обморок поглотили меня.

Раковина 4.11

— Эй, Тейлор, проснись, — девичий голос.

— Тейлор? — более глубокий, взрослый голос. — Ну же, малышка. Ты просто молодец.

Я чувствовала убаюкивающее тепло. Как проснуться в тёплой постели в холодный день, закутанной в одеяло, ощущая себя полностью отдохнувшей и зная, что можно ещё полежать. Или будто я была шестилетним ребёнком, который ночью забрался в кровать к маме с папой, и проснулся между ними.

— Думаю, она постепенно приходит в себя. Дайте ей немного времени, — кто-то постарше. Возможно, старик. Незнакомый голос.

— Я волновался, что она может не проснуться, — сказал глубокий мужской голос.

— Я могла бы точно тебе сказать, что она не в коме, — ответила девочка.

— Используя тот же источник информации, на основании которого вы абсолютно, на сто процентов уверены в том, что у неё нет серьёзной травмы головного мозга? — спросил старик. — Снотворные могут скрыть основные симптомы, и если мы прождём слишком долго для того, чтобы принимать меры по этому поводу... ладно.

— Ничего кроме того, о чём я уже рассказала, — ответила девушка, немного раздражённо. — Если только ваше оборудование в порядке. Мне нужна достоверная информация, иначе мои выводы могут быть ложными.

— Уверяю вас, моё оборудование может быть и не самое лучшее, но оно находится в идеальном рабочем состоянии.

Я попыталась открыть глаза, но всё было слишком ярким. Изображение было мутным, будто я смотрела из-под воды, но глаза были сухими, как наждачная бумага. Что-то тёмное закрыло мне обзор, и заставило меня моргнуть. Что-то другое щекотало мою щёку. Я попыталась поднять руку к лицу, чтобы отмахнуться, но мои руки лежали по бокам, под покрывалом, и у меня не было сил ими двигать.

— Эй, соня, — снова глубокий голос. Я почувствовала прикосновение большой ладони ко лбу, она двинулась, чтобы убрать мои волосы назад, снова напоминая мне о родителях. Будто я была ребёнком, о котором заботились.

Старик и девушка всё ещё спорили. Её тон был нетерпеливым:

— ...контузия, серьёзная потеря крови, внешние и внутренние ушибы, плюс ещё что-то, нарушившее работу её нервной системы, понимаете? У меня нет причин вам лгать.

— Всё, что я хочу сказать — если всё-таки было что-то ещё, и в результате будут какие-то осложнения, то они будут на вашей совести, потому что я поверил вам на слово. Я бы не хотел, чтобы она умерла или осталась с повреждённым мозгом, но если это произойдёт, я не буду считать себя виновным в этом, и я...

— Если что-то произойдёт из-за того, что я ошиблась, а не потому, что вы сообщили мне неверную информацию, то я честно в этом признаюсь. Я всё ему сообщу, и ваша репутация не пострадает. Обещаю.

Старик ворчал и бормотал себе под нос, но больше ничего не сказал.

Я снова попыталась открыть глаза. Знакомое лицо. Брайан. Лиза присоединилась к нему, подойдя к моей кровати.

— Эй, — сказала она сочувствующим тоном. — Здорово тебя приложило, да?

— Похоже на то, — ответила я. Я была не уверена, что произнесла всю фразу вслух. Возможно, я бы вновь заснула, но меня снова что-то пощекотало по лицу, заставляя поморщить нос. — Что за...?

— Это, дорогуша, единственная причина, по которой мы пытались тебя разбудить. Ты использовала свою силу пока спала, и теперь все насекомые из окрестностей собираются здесь, чтобы поползать по тебе. Не все сразу, не все вместе, но они накапливаются, и кто-нибудь может это заметить.

Брайан осмотрел комнату:

— Все окна и двери мы запечатали плёнкой и скотчем, но они всё ещё попадают внутрь. Мы не можем забрать тебя в другое место, и "добрый доктор" попросит нас убраться, если появится настоящий пациент.

— Всё, что мне нужно — это стерильная рабочая среда, — проворчал старик, — где не будут ползать тараканы и...

— Мы занимаемся этим, — огрызнулась на него Лиза. Затем, более мягким голосом сказала:

— Тейлор, не засыпай.

Я была удивлена, осознав, что и правда постепенно отключалась. Забавно.

— Я знаю, ты ловишь кайф от болеутоляющего. Мы дали тебе максимальную дозу, так как ты сильно пострадала. Но ты нужна нам, чтобы убрать насекомых.

Ох. Я смутно вспомнила о том, как приказала насекомым прибыть ко мне незадолго до того, как потеряла сознание. Предполагаю, что из-за обморока я не приказала им остановиться. Я отправила команду, затем ответила Лизе:

— Считай, что сделано.

Что-то привлекло моё внимание:

— Хм. Интересная музыка.

— Музыка? — Лиза мгновенно стала выглядеть очень обеспокоенной. Она взглянула на Брайана.

— Снаружи. Перед дверью. Возможно, айпод. Парень слушает музыку. Возможно, у него нет наушников в ушах. Или они не подключены к самому айподу. Похоже на оркестровую, или на поп-музыку. Это латинская музыка? Или английская? И то и другое? А вот это было похоже на японскую. Или китайскую. Это расизм, если я не вижу разницы?

— Тейлор, ты какую-то ерунду болтаешь, — добродушно сказал Брайан.

Лиза ненадолго исчезла из моего поля зрения.

— Но она права. Там на ступеньках стоит парень, который слушает музыку. Как ты узнала?

— Моль на двери. Я была так занята, слушая, что забыла её убрать. Простите. Я уберу... Я...

— Ш-ш. Расслабься. Всё хорошо. Просто отправь подальше насекомых, и можешь дальше спать. Мы разберёмся со всем остальным, хорошо?

Это и правда было хорошо. Я мгновенно отключилась.

* * *

Меня вытолкнуло из сна.

— Осторожно!

— Я осторожен. Хватит ворчать. Просто закрой дверь автомобиля.

— Я не ворчу. Ты чуть не уронил её несколько секунд назад. Клянусь, если ты уронишь её головой...

— Я не уроню, — слова отдавались басовитой вибрацией с одной стороны моего тела. Я ощущала тепло с той стороны. Приятный запах. Как кожа и крем для бритья.

Я хотела что-то сказать, но не стала. Слишком много усилий.

Голос девушки прозвучал недалеко от моего уха.

— Привет, Тейлор. Издай какой-нибудь звук. Ты проснулась?

Я покачала головой и сильнее прижалась щекой к тёплому телу.

Она рассмеялась.

Звук. Классический тройной стук. Мгновение спустя дверь открылась.

— Боже, Тейлор. Что с ней?

Девушка — я наконец-то узнала в ней Лизу — ответила:

— Она в порядке, просто спит. Как я и говорила по телефону...

— Прости, что прерываю, просто... прошу прощения, твоё имя вылетело у меня из головы, но может я помогу занести её внутрь?

— Вообще-то я справлюсь. Думаю, если мы попытаемся нести её вдвоём, то можем уронить. Меня зовут Брайан.

— Брайан, ясно. Спасибо. Если сможешь, занеси её вот сюда. После того, как вы позвонили, я не знал что и делать. Я подготовил диван-кровать на случай, если мы не сможем занести её наверх, или если бы она была в кресле-каталке. Я думал о худшем...

— Диван отлично подойдёт, — сказала Лиза. — Тейлор чувствует себя не так уж плохо, могло быть гораздо хуже. Она будет много спать, и в течение следующих двенадцати часов вам нужно будет проверять её состояние каждые полчаса. Кроме того, если она захочет посмотреть телевизор, когда проснётся, здесь будет для неё самое лучшее место.

— Хорошо.

Я оказалась лежащей в горизонтальном положении, и сразу начала скучать по теплу и близости, которые окружали меня за мгновение до этого. Затем кто-то укрыл меня нагретым сушилкой покрывалом и тяжёлым одеялом, и я решила, что это в общем-то тоже неплохо.

— Не могли бы вы пройти на кухню? Наш дом маленький, боюсь, в гостиной с разложенным диваном-кроватью сесть негде. На кухне нам будет удобнее.

— И мы всё ещё сможем заметить, проснулась ли она, — добавила Лиза. — Это разумно.

— Я могу вас чем-нибудь угостить? Чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста, — ответил Брайан. — Это была долгая ночь.

— Ничего, если я попрошу чай, когда вы уже делаете кофе, мистер Эберт?

— В конце концов, после того, что вы сделали, приготовить чай — это самое меньшее, что я могу сделать. Но пожалуйста, зовите меня Денни.

Мне было комфортно в тумане, вызванном морфином, но я резко пришла в себя, когда услышала это имя, и поняла, что у людей, которым принадлежали эти голоса, не должно было быть ничего общего, что могло бы собрать их вместе.

Папа, Лиза и Брайан. За моим кухонным столом. Я не открывала глаз, оставив их в полузакрытом положении, и ловила каждое слово.

— С ней всё хорошо?

— Как я и говорила по телефону, она в порядке, — сказала Лиза. — Контузия, ушибы, потеря крови. Девять швов.

— Мне нужно показать её врачу?

— Вы, конечно, можете это сделать. Но мой папа — врач, он осмотрел её в своей клинике. Подключил свои связи, чтобы сделать ей компьютерную томографию, МРТ. Он хотел быть абсолютно уверен, что у неё нет повреждений головного мозга прежде, чем дать ей сильные болеутоляющие. У меня в одном из карманов есть пузырёк. Вот он. Это — кодеин. Вероятно, она будет страдать от сильной головной боли, во сне она стонала, жалуясь на боли в конечностях. Давайте ей по одной таблетке четыре раза в день, но только если она будет чувствовать, что это необходимо. Если будет чувствовать себя нормально и так, то уменьшайте дозу. Два раза в день или по пол-таблетки четыре раза в день.

— Сколько?

— Кодеин? Четыре таблетки...

— Компьютерная томография, МРТ, лекарства. Я сейчас возьму свой бумажник, и отдам...

Я могла представить, как Лиза хватает его за руку, останавливая.

— Она наш друг, Денни. Мой папа не захочет даже слушать о том, что вы хотите заплатить.

Так нереально. Слышать, как Лиза произносит имя моего отца или слово "папа".

— Я... у меня нет слов. Спасибо.

— Всё нормально. Правда. Я чувствую себя виноватой...

— Мы все чувствуем себя виноватыми, — вмешался Брайан.

— ...за то, что позволили этому произойти. Основной удар пришёлся на Тейлор. И мне жаль, что мы не связались с вами раньше. Нам пришлось ждать, когда Тейлор очнётся и сможет достаточно связно мыслить, чтобы сказать нам номер вашего телефона.

Я была уверена, что я его не говорила. Вероятно, это один из тех жутких случаев, когда Сплетница выясняет такое, чего я от неё совсем не ожидала.

— Я... ничего страшного. С другими вашими друзьями всё в порядке?

— У Рейчел больше царапин и ушибов, чем у Тейлор, но у неё нет контузии, и вообще, она крепкая девочка. Полагаю, она крепко спит у себя дома, и уже сегодня днём будет в полном порядке. Другой наш друг, Алек, упал в обморок, когда это случилось, и пришёл в себя с сильной головной болью, но сейчас с ним всё хорошо. Мы подшучиваем над ним из-за того, что он упал в обморок, и он уже зае... ну, это его уже порядком достало. Как будто парни никогда не падают в обморок.

— А вы двое?

— Потрёпаны чуть сильнее, думаю, вы это и сами видите. Царапины, синяки, ушибы. Я немного обгорела. Не сильнее, чем от неудачного загара.

— Как я вижу, не вокруг глаз.

Лиза засмеялась так естественно, что никто бы не нашёл в этом фальши.

— Да. Я была в тёмных очках, когда это случилось. Это что, заметно?

— Не так уж сильно. Если это похоже на загар, то через несколько дней ты будешь прекрасно выглядеть. Ты можешь рассказать мне больше о том, что случилось? По телефону ты что-то говорила о...

— Бомба. Вы смотрели новости?

— Всю ночь и утро в городе происходили взрывы, да. Инцидент в ШП. Всё началось из-за одного кейпа. Я не могу вспомнить её имя. Что-то японское?

— Бакуда, вроде? Да, кажется, именно так. Мы решили срезать обратный путь от рынка на Лорд-стрит через доки, предполагаю, что мы оказались не в то время и не в том месте. Только что всё было нормально, затем — бабах! — катастрофа. Брайан нёс сумки Тейлор, пока она завязывала шнурки на обуви, и потому оказалась немного позади всех нас, когда всё произошло. Брайан и я смогли встать после взрыва, Алек, Рейчел и Тейлор — нет. Страшнее всего было увидеть Тейлор, потому что вокруг неё было много крови.

— Боже.

Я открыла глаза, чтобы подсмотреть за ними, и увидела папу за кухонным столом, он закрыл лицо руками. Я проглотила огромный комок в горле и снова закрыла глаза.

Голос Брайана:

— Я чувствую себя виноватым. Я не должен был обгонять Тейлор, когда она завязывала шнурки, тогда бы...

— Брайан. Если бы ты стоял рядом с ней, то, скорее всего, оказался бы в том же состоянии, что и она, и не смог бы её нести. — возразила Лиза. — Это моя ошибка, я предложила срезать через доки.

— Я должен спросить, — начал мой отец. — Почему... — он оборвал фразу, не в силах подобрать слова.

— Обычно мы бы не стали срезать путь через ту часть города, — сказала Лиза. — Но нас было пятеро, и, ну... вы посмотрите на Брайана. Вы бы захотели связываться с таким громилой, как он?

— Мда, спасибо, Лиза, — сказал Брайан, рассмеявшись вместе с моим папой.

Такой сюрреализм.

— Я... я знаю, что это покажется странным, — нерешительно проговорил мой папа. — Но даже после того, как вы сказали мне по телефону, что это была бомба, я не мог в это поверить. Я думал, что возможно это дурная шутка, или Тейлор столкнулась, хм...

— С хулиганами, — Лиза закончила фразу папы.

— Вы знаете?

— Она рассказала нам о многом, включая то, что произошло в январе. Мы все дали ей понять, что поможем, если она только попросит.

— Ясно. Я рад, что она нашла кого-то, с кем может об этом поговорить.

— Но вы разочарованы, что этот кто-то — не вы, — сочувственно добавила Лиза.

Если бы вина вызывала физическую боль, думаю, я бы ощутила, как мне по сердцу резанули ножом.

Необъяснимо, но папа рассмеялся.

— У тебя просто сверхъестественно точные догадки. Тейлор говорила, что ты очень умная.

— Это действительно так? Приятно слышать. Что ещё она говорила?

Папа снова засмеялся.

— Я лучше сменю тему прежде, чем сболтну что-нибудь лишнее. Думаю, мы оба знаем, что она принимает всё близко к сердцу.

— Это точно.

— Там в банке есть домашнее печенье. Ещё тёплое. После того, как я подготовил кушетку, я не знал что и делать. Мне нужно было как-то справиться с беспокойством, поэтому я испёк печенье. Чувствуйте себя как дома, пока я сделаю вам чай и кофе.

— Спасибо, Денни, — сказала Лиза. — Можно я пойду в гостиную и проверю Тейлор?

— Конечно.

— Вот только сначала возьму печеньку... М-м. Приятно пахнет.

Я закрыла глаза и притворилась, что сплю. Я могла слышать, как Брайан разговаривает с отцом в другой комнате, что-то насчёт работы моего папы.

— Ну что? — тихо спросила меня Лиза, расположившись рядом со мной на диван-кровати. — Нормальную историю мы придумали?

Я подумала об этом.

— Мне не нравится лгать папе.

— Ну так мы сделали это за тебя. Или ты хочешь сказать ему правду?

— Нет, но я не хочу, чтобы вы были здесь. — я не хотела говорить эти слова, но они всё-таки вырвались. Я закрыла глаза, чувствуя, как жар румянца приливает к щекам.

— Я... извини... Я совсем не так выразилась. Я благодарна вам за то, что вы сделали, и что делаете. Ребята, вы потрясающие, и время, проведённое с вами — лучшее, что со мной случалось за последние годы. Я рада, что ты здесь, и всё, что я хочу — просто отдохнуть и расслабиться после всего, что произошло, но...

Лиза приложила палец к моим губам, заставив умолкнуть.

— Знаю. Ты не хочешь смешивать две разные части своей жизни. Мне жаль, но другого пути не было. Ты серьёзно пострадала, и мы не могли оставить тебя в лофте, твой папа начал бы тебя разыскивать

Я опустила глаза.

— Верно.

— Вероятно, несколько дней ты будешь чувствовать себя неуверенно. Твоя... хм... слишком резкая честность, которая сейчас проявилась — скорее всего, следствие сотрясения мозга. Оно будет влиять на твоё настроение, возможно, ослабит твой самоконтроль, как будто ты немного пьяна. Память будет не такой надёжной, ты можешь быть слегка неорганизованной, или испытывать резкие перепады настроения, типа желания поплакать. Возможно, тебе будет трудно замечать разные тонкости в общении. Старайся пережить это, а мы не будем обращать внимания, если ты скажешь что-то, что в обычном состоянии не стала бы говорить. Просто... постарайся не сболтнуть что-нибудь не то рядом со своим отцом. Всё это скоро пройдёт.

— Хорошо, — последняя часть вызвала что-то вроде облегчения.

Брайан присоединился к нам и сел на угол кровати, напротив места, где лежала Лиза, у моих ног.

— Твой отец — нормальный парень, — сказал мне он. — Во многом он напоминает мне тебя.

Я не знала, что ответить на это, поэтому я просто сказала:

— Спасибо.

— Думаю, даже после того, как ты восстановишься, мы будем стараться избегать таких опасных ситуаций, по крайней мере, некоторое время, — сказала Лиза. Брайан кивнул.

— Мне нравится эта идея, — ответила я. — Что на самом деле произошло вчера вечером?

Она подвинулась, положив голову на мою подушку.

— Откуда начать?

— С того момента, как Алек разбил машину. Всё было прекрасно, а в следующий момент я почти не могла двигаться и думать.

— Она обвела нас вокруг пальца. Я пыталась позаботиться об Алеке, считая, что вы, ребята, следите за ней. Предполагаю, в это же время ты и Брайан считали, что я буду за ней следить. Пока мы не обращали на неё внимания, она зарядила свой гранатомёт и пальнула в тебя. Ты могла бы получить сильные ожоги, но, думаю, тебя спас костюм. И всё же он не смог защитить тебя от контузии. Был ещё странный вторичный эффект, он что-то сделал с твой нервной системой. Словно тебя ткнули электрошокером, но не с целью вырубить, а скорее вывести из строя непереносимой болью.

Я вздрогнула. Воспоминание о том, на что это было похоже, заставило меня дёрнуться, будто я услышала скрежет ногтей по грифельной доске.

— Я была дальше от взрыва, и думаю, что твоё тело прикрыло Брайана, или, возможно, ему помогла его сила, поэтому нас ударило в разы слабее. Но этого было достаточно, чтобы отключить нас, и Бакуда успела выстрелить этой фигнёй из липких волокон. Как только это случилось, мы оказались в полной заднице. До тех пор, пока ты не изменила всю ситуацию.

— Я ударила её ножом в ногу, — вспомнила я.

— Отрезала ей два с половиной пальца на левой ноге. На одном из которых было кольцо. Брайан сказал, что ты толкнула нож к нему, перед тем как отключиться. Он накрыл окрестности тьмой, сумел добраться до ножа, разрезать путы и затем спасти нас всех.

— А Бакуда? — прошептала я.

— Это одна из двух дурных вестей. Пока Брайан освобождался и помогал нам, она ушла.

— Блять! — ругнулась я, может быть, чересчур громко.

— Ты была в ужасном состоянии, и я не знал, что случилось с Регентом, а Лизу шатало после взрыва, от которого ты так пострадала. — виновато сказал Брайан. — Я, возможно, смог бы поймать Бакуду, остановить её, но я решил заняться вами, ребята, вы были важнее.

Я кивнула. Я не могла с этим поспорить.

Лиза продолжила:

— Я связалась с боссом, он отправил нас к доктору с хорошей репутацией, который работает с паралюдьми. Занимается этим уже двадцать лет. Мы волновались за тебя.

— Простите.

— Не за что извиняться. Как бы то ни было, всё более или менее удалось. Доктор вытащил капсулу из носа Брайана, залатал тебя, поставил Регенту капельницу. Я сидела и наблюдала за тобой, а Брайан пошёл и вытащил Рейчи, её собаку и деньги. Пропало только две или три тысячи, кто-то посчитал, что ему может сойти с рук кража прежде, чем деньги пересчитают. Наш босс послал фургон и забрал их после полуночи. Деньги, которые он дал нам, уже находятся в нашей квартире, остальное прибудет после того, как он решит, сколько стоят бумаги.

— Ты сказала, что всё более или менее удалось, но не сказала мне вторую дурную новость. О чём ты умолчала?

Она вздохнула.

— Я надеялась, ты не спросишь об этом. Правда хочешь знать?

— Не совсем. Но если я буду просто лежать тут некоторое время, то будет лучше, если мне не придётся воображать худшие варианты развития событий.

— Хорошо, — она покопалась в кармане своего жакета, затем вручила мне газетную вырезку. Только её края были не обрезаны, а оборваны. Газетный обрывок? Вверху большими жирными буквами было написано "Побег".

Когда я попыталась прочесть статью, я обнаружила, что не могу сосредоточить глаза на одной строчке.

— Прочтёте её мне?

— Я расскажу в общих чертах. Прямо перед тем, как Бакуда начала преследовать нас на джипе, она отдала приказ привести в исполнение ещё один план. По всему городу начали взрываться бомбы. Были взорваны трансформаторы, тем самым были обесточены целые районы, школа, мост, железнодорожные пути... список можно продолжить. Люди в панике. Сенсационные новости, на первых полосах всех газет, показывают по каждому каналу. Говорят, что, по меньшей мере, подтверждено двадцать погибших, и есть тела, которые до сих пор не опознаны, и это не считая четверых человек, которых она взорвала, когда держала нас под прицелом.

Воспоминание о том, что случилось с Паком Чиху, предстало перед моим мысленным взором. "Он умер. Он в самом деле мёртв. Я никогда не знала его, но он больше не существует, и я ничего не смогла сделать, чтобы спасти его."

— А вот вторая часть дурных вестей. Всё это было лишь масштабным мероприятием для отвода глаз. Таким, чтобы занять каждого кейпа в городе, пока Демон Ли вытаскивает Луна из ШП.

Я глубоко вздохнула.

— Ох, блядь...

— Сейчас город стал настоящей зоной боевых действий. Численность АПП увеличилась в двадцать раз, по сравнению с тем, что было две недели назад, а Бакуда в ярости. Каждые несколько часов взрываются новые бомбы, но теперь они нацелены не на ключевые объекты инфраструктуры. Сейчас это фирмы, арендуемые дома, склады, корабли. Мне кажется, её цель — другие крупные банды и группировки города, и места их возможного местонахождения. Я не знаю, что будет дальше.

— Можно было подумать, что после трёх отрезанных пальцев она хотя бы немного успокоится, — сказал Брайан.

Лиза покачала головой:

— Она сейчас как безумная. Она перегорит, если этого уже не случилось, и взрывы прекратятся через несколько часов. Лун восстановлен в роли лидера, тем не менее, это не значит, что АПП успокоится. Есть вероятность, что он постарается получить выгоду от созданного для него Бакудой преимущества. Вопрос только — где, когда и в каком размере. Зависит от того, в какой он сейчас форме.

Далее у нас не было возможности говорить на эту тему. Сплетница прижала палец к губам, и мы замолчали. Несколько секунд спустя папа вошёл в гостиную, держа поднос. Он поставил его мне на колени. Три кружки, тарелка с печеньем и двумя поджаренными бубликами, один с джемом, второй с маслом.

— В тостере есть ещё бублики, так что угощайтесь, и если вам нужно будет ещё, только попросите. В зелёной кружке — кофе для Брайана. Для вас, девочки, чай. Вот, пожалуйста, Лиза. Вудстокская кружка — любимая кружка Тейлор с самого детства. Держи.

Брайан издал небольшой смешок, когда я взяла кружку обеими руками.

— Эй! Не смейся надо мной, пока я в таком состоянии.

— Кстати, сколько пройдёт времени, прежде чем она сможет вернуться к обычной жизни? — спросил папа Лизу.

— Как минимум неделя. — ответила Лиза. — Возможно, стоит сопровождать её в ванную и обратно, пока не будете уверены, что она устойчиво стоит на ногах. Кроме того, будет лучше, если она полежит в постели, останется дома и не будет напрягаться до следующей субботы.

Я замерла:

— А что со школой?

Лиза толкнула меня в плечо локтем и усмехнулась:

— У тебя есть отличное оправдание, чтобы не ходить. Почему ты жалуешься?

Потому что я пропустила почти неделю занятий и не намеревалась пропускать больше, а теперь мне придется пропустить ещё целую неделю. Я не могла сказать это вслух, особенно, когда рядом отец.

— Ничего, если мы останемся ненадолго? — прошептала Лиза мне на ухо, когда папа пошёл за третьим бубликом.

— Да, — согласилась я. Всё самое плохое уже случилось, если можно так выразиться, ведь они уже были здесь. Мне оставалось только мужественно перенести всё это. Я подвинулась так, чтобы Брайан мог сидеть на кровати с левой стороны от меня, и Лиза на секунду встала, чтобы взять пульт от телевизора. Она нашла фильм, который начался только несколько минут назад, и устроилась справа от меня.

Я тут же уснула, а когда проснулась, поняла, что моя голова покоится на руке Брайана. Даже после того, как я открыла глаза и попыталась снова обратить внимание на фильм, я оставила голову в том же положении. Он не возражал. Втроём мы смеялись над шутками в фильме, Лиза начала икать, и это заставило меня и Брайана смеяться ещё сильнее.

Я видела, что мой папа крутился на кухне, вероятно, присматривая за мной, и наши взгляды встретились. Я слабо махнула ему, не двигая всей рукой, только ладонью, и улыбнулась. Его ответная улыбка, возможно, была первой настоящей улыбкой, которую я видела на его лице за долгое время.

Школьные проблемы? Я поволнуюсь о них позже, если это означает, что я могу наслаждаться жизнью так, как сейчас.

Интерлюдия 4.a (Чистота)

Кейден присела рядом с кроваткой, положив руки на край, и наблюдала, как вздымается и опадает при дыхании грудка её ребенка. Она чувствовала покой. Астра была прекрасна, безупречна, не запятнана хаосом и злом мира за пределами детской и квартиры. Даже в те моменты, когда она бодрствовала, она не была чрезмерно капризной, её крик быстро переходил в тихое хныканье, когда она слышала заверения, что её скоро накормят, побудут с ней, или поменяют пеленки. Не то, чтобы она всё понимала, но она доверяла маме. Кейден не могла просить большего. Астра буквально была идеалом, она не могла сделать ничего, чтобы стать ещё лучше.

Кейден считала, что Астра странным образом стала её спасением. Рядом с ребенком она получила поддержку, которую и не надеялась обрести в этом жестоком мире.

Потребовалась немалая сила воли, чтобы заставить себя отойти от кроватки, спокойно выйти из детской и неплотно прикрыть дверь. Когда она увидела пухлого пятнадцатилетнего Тео, сидящего перед телевизором, она на мгновение была сбита с толку. Потом Кейден почувствовала угрызения совести. Она забыла о мальчике, пока заботилась об Астре и готовила её ко сну.

— Тео, извини, — сказала она. Мальчик увлеченно досматривал финальное голосование какого-то реалити-шоу, но, даже не задумываясь, выключил звук и обратил всё своё внимание на Кейден. — Я была так занята, что не покормила тебя.

— Всё в порядке, — ответил Тео, отводя взгляд. Это было не так.

— Слушай, я пойду...

— В костюме?

— Да, — ответила Кейден. Она попыталась прочесть выражение лица мальчика, но Тео был непроницаем, как стена. Так и должно было быть, учитывая окружение, в котором он вырос.

Сопротивляясь желанию что-нибудь сказать, чтобы заставить мальчика как-то отреагировать, сделать ей замечание, или одобрить её действия, Кейден продолжила:

— Я оставляю тебе тридцать долларов на кухонном столе. Можешь что-нибудь заказать из еды, пожалуйста, не стесняйся. Или пошарь в холодильнике и буфете, или спустись в магазинчик в вестибюле, хорошо? Если ты захочешь взять напрокат какой-нибудь фильм, оставь его тут, я потом его верну. Может быть, мне захочется его посмотреть, — Кейден улыбнулась, пытаясь вызвать ответную улыбку.

— Хорошо, — сказал Тео, его лицо осталось безучастным. — Когда ты вернёшься?

"К тому времени, как будет пора отправить тебя к папе" — почти сказала Кейден, но у неё появилась другая идея.

— Я могу вернуться поздно. Возможно, будет лучше, если ты останешься на ночь? Тебе придётся проверять Астру каждые несколько часов. Будешь держать ухо востро, на случай если она заплачет? Я оплачу тебе работу няни за всю ночь.

Времена, когда Тео позволял себе показывать эмоции, бывали редко и давно прошли. Настоящая улыбка на лице растроганного Тео почти разбила сердце Кейден.

— Я очень хотел бы, — честно ответил Тео.

— Тогда это решено. Прости, что помешала тебе смотреть шоу, — сказала она.

— Ничего страшного, — ответил Тео, излишне поспешно. Это неправда, но он никогда не признается в этом. Никогда не сможет признаться. Кейден ощутила вспышку ненависти к человеку, который полностью разрушил индивидуальность и уверенность в себе своего сына. Она отдала бы правую руку за то, чтобы он высказал остроумное замечание, закатил глаза или проигнорировал её в пользу ТВ-шоу.

Она постаралась утешить себя тем, что хотя бы дала Тео отсрочку на ночь. Этого было недостаточно, но это было той малостью, что она могла сделать. Всё, что она могла предложить — немного доброты, любви и привязанности и надеяться, что это поможет. Думая об этом, Кейден не спеша подготовила кушетку и простыни, чтобы Тео было комфортно, когда он закончит смотреть телевизор.

Завершив работу, она дважды проверила, что она не прервёт ничего важного по телевизору, и сказала Тео:

— Пожелай мне удачи.

— Удачи, — ответил мальчик наигранно эмоциональным тоном. Фальшивые слова уязвили Кейден. Лучше бы Тео вообще ничего не говорил. Но сегодня была не та ночь, чтобы обсуждать всё это. Она покинула квартиру, закрыв за собой дверь. Поднялась по лестнице на крышу, сбросила халат и убрала одежду в щель между двумя цветочными ящиками, туда, где никто не найдет её, если только не будет искать специально.

Затем она сделала шаг с края крыши.

Ветер резко рванул её волосы, дунул холодом в лицо. Когда она летела вниз головой, видя только проблески уличных фонарей и автомобилей внизу, она ждала. Дом, в котором она жила, был пятнадцатиэтажным, что давало ей меньше времени, чем можно было ожидать. Одна секунда сомнения, одна ошибка, колебание и она ударится о землю.

"Астра." Она подумала о своей дочери. Она всегда о ней думала в эти дни, каждый раз, когда прыгала. Это стало ритуалом, будто она не могла настроиться на то, чтобы наводить порядок в городе, если не напомнит себе, зачем она это делает.

Энергия наполнила её тело, всё небо осветилось яркой, ослепляющей вспышкой света. К тому времени, как зрение людей на улице восстановилось, её уже не было, она мчалась к центру Броктон Бей, оставляя за спиной белую полосу света.

Кейден не носила маску, в этом не было необходимости. Когда она активировала свои способности, её каштановые волосы и глаза становились ослепительно белыми, и сияли настолько ярко, что невозможно было смотреть прямо на неё. Ткань алебастрового костюма также лучилась мягким светом, который слегка переливался, как свет на поверхности воды.

Обычно она патрулировала улицы один-два часа, узнавая, что к чему, и затем принимала меры там, где это было, по её мнению, необходимо. Однако, сегодня она была расстроена, а ведь она даже и не начинала.

Год назад она выбрала своей приоритетной целью АПП. Три-пять раз в неделю она наносила хирургически точные удары против их мелких бригад, прерывая отгрузки, избивая дилеров и бандитов, атакуя места, где они вели свои дела, и непрерывно собирала информацию. Время от времени, эта информация окупалась. Не менее четырёх раз она сталкивалась с Луном, два раза с Демоном Ли. Во всех случаях, кроме одного, она вынуждала их отступить, вне зависимости от того, что они делали в тот момент. Это были хорошие дни.

У неё бывали и плохие дни. Чаще всего она избивала самых незначительных членов банды, считая, что этого будет достаточно для того, чтобы заставить их пересмотреть свой род деятельности. Вынудит их задуматься о переезде в другой город. Как-то раз Лун устроил ей ловушку, и преуспел в своей мести. Кейден потребовалось два месяца, чтобы залечить свои раны. В другие дни, которые были даже хуже, ей приходила в голову мысль, что как бы она ни старалась, у неё не получается ничего изменить.

На этой неделе плохие дни следовали один за другим. Когда она прочла в новостях, что Лун арестован, она освободила свой график. Кейден взяла отпуск и позвонила Тео, предлагая ему посидеть с ребёнком. Это была для неё самая лучшая возможность, чтобы уничтожить АПП раз и навсегда. Очистить город от отбросов, пока у них нет лидера.

Прошло пять из семи дней отпуска, а она почти ничего не добилась. Меньше, чем ничего. Они становились сильнее.

Нарушая свой обычный патрульный маршрут, она направилась прямо в северную часть города и обследовала доки. Тут не было членов АПП, за исключением двух корейских девушек, которые отдыхали от занятия проституцией возле парома, и болтали со своей старой, жирной, почтенной сутенёршей. Кейден воспротивилась желанию принять меры и разогнать их, выбить из них информацию. Вчера вечером она проделала это с группой наркодилеров и практически ничего не добилась.

АПП всё ещё активно действовали. Их босс отсутствовал, но они были более организованы, чем когда находились под влиянием Луна. Но допросы не пролили свет на причину этого. Даже боль от переломанных рук и ног не напугала бандитов настолько, чтобы они начали говорить о происходящем.

В такой ситуации Кейден обычно пошла бы за информацией к осведомителям, восстановила старые связи, и обратилась бы за помощью, чтобы раздавить АПП прежде, чем они снова прочно встанут на ноги. Три дня назад она искала старых приятелей, контакты и товарищей по команде, и была расстроена отсутствием ответа от них, нехваткой энтузиазма. Виной тому был Макс, отец Тео. Она покинула команду сломленным человеком, даже в худшем состоянии, чем она была до того, как присоединилась к ним, остальные тоже через это прошли. С помощью обаяния и хорошего чутья на людей, Макс убеждал кейпов со всех концов страны присоединяться к его команде. Так же легко он разрывал их на части, а они даже не понимали, что он делал. Лишённые уверенности в себе, сломленные, мучимые сомнениями, параноидальными мыслями, виня во всём кого-угодно, только не человека, который и был причиной паранойи, они откалывались от команды. Не то, чтобы Макс возражал. Всегда найдётся новая партия свежих новобранцев с горящими энтузиазмом глазами, готовых заменить тех, кого он сломал.

Большая часть банды исчезла в неизвестном направлении, возможно занималась какими-то крупными делами, а она понятия не имела где они. И она не знала, где можно это выяснить. Кейден стиснула зубы. Это не помогло. Если она собиралась добиться прогресса прежде, чем закончатся дни отпуска, то она должна действовать сейчас. Заключить сделку с дьяволом.

Она вернулась в центр города. С такой высоты было довольно сложно ориентироваться по улицам, хоть она и ходила здесь ежедневно без костюма. Отсюда здания выглядели одинаково, зеркальные наружные стены и крыши, посыпанные гравием. Два раза она кружилась вокруг верхних этажей не тех домов, в поисках логотипа, который отличал здание Макса от всех остальных.

Черная корона на красно-жёлтом фоне. Она остановилась, шепотом выругавшись, когда увидела её. Приблизившись, она увидела, что он всё ещё был в своём офисе. В этом не было ничего необычного, он работал допоздна каждую ночь, пока они были женаты. Прямо перед ним был ноутбук, справа от него лежал бутерброд в бумажной обёртке, с левой стороны на столе было разложено множество бумаг. Он повернулся к ней, когда она оказалась рядом с окном и мягко улыбнулся.

Чёрт его побери, он был на пять лет старше её, ему было около тридцати пяти, и он всё ещё выглядел лучше, чем любой человек, которого она когда-либо видела. Даже морщины в уголках глаз только делали его ещё более привлекательным. Он снял галстук и пиджак, рукава его рубашки были закатаны до середины предплечий, заставляя её обратить внимание, что он всё ещё в хорошей форме.

Он выжидал, сложив руки на животе, не позволяя и тени веселья появиться на своем лице. Она знала, что он может открыть окно. Он ждал, когда она сама попросит впустить её внутрь. Это было своего рода небольшое соревнование за власть, которые он так любил.

В любую другую ночь она бы согласилась посостязаться. Как обычно, это было напрасно, но она попыталась бы. Вероятно, игра закончилась бы тем, что она улетела, показывая, что может обойтись без его помощи. Сегодня, однако, она была разочарована своим бесплодным "отпуском" и убедила себя дотянуться и постучать в окно.

Прежде, чем она успела постучать костяшками пальцев во второй раз, задвижка щёлкнула и окно открылось. Она пролетела внутрь. Он, казалась, не пошевелился, когда открыл окно. Ему нравилось устраивать небольшие демонстрации, вроде этой. Она ступила на ковер в офисе и позволила сиянию, пылающему внутри неё, померкнуть. Её волосы перестали шевелиться и извиваться в ответ на потоки энергии, проходящие сквозь них, опали и стали каштановыми. Её глаза потускнели до тёмно-орехового цвета. Она услышала щелчок, сопровождающийся тихим шипением — позади неё медленно закрывалось окно.

— Кейден, давненько не виделись, — ему удалось заставить свои слова походить и на приветствие, и на критику одновременно. Он повернулся вполоборота к компьютеру, чтобы набрать команду, и офис залил яркий свет галогенных ламп. На короткое время она закрыла глаза, греясь в лучах, чувствуя, как её запас энергии восполняется.

— Макс. Спасибо за свет.

— Как я понимаю, ты в порядке?

— Я в порядке.

— А наша дочь?

— У Астры всё отлично, — максимально спокойно сказала она, биение сердца отдавалось в её ушах. Она знала, что в действительности ему наплевать. Он уведомил её, что не забыл об Астре, напоминая ей, что в любое время, в любой момент может взять опёку над девочкой. У него были деньги, связи. Она была бы беспомощна, не смогла бы остановить его. — Сегодня вечером Тео работает её няней, — не забыла упомянуть она.

— Знаю. Недавно он звонил, чтобы спросить, может ли он провести у тебя ночь. Я сказал ему, что это было бы прекрасно. Ему будет полезно проводить время с тобой и Астрой. Хоть какое-то участие женщин в его жизни.

Кейден ответила коротким кивком. Кому-то ещё эта беседа показалась бы совершенно невинной. Как человек, работавший рядом с Максом десять лет и проживший с ним год в браке, она знала, что всё это было переговорами, обсуждением условий. Он прояснял, что делал ей одолжение, и он будет ожидать от нее ответную услугу когда-нибудь, сегодня вечером или через неделю. В этом был весь он — всегда стремился к власти, выгоде, господству. Он добивался своего методами, которым невозможно было противостоять. Если бы она ответила ему на это, то он бы разыграл из себя саму невинность, и она стала бы похожа на дуру, одинокую в своём заблуждении. Порой она казалась такой даже самой себе.

— Так что я могу сделать для тебя? — он откинулся на спинку своего кресла.

— АПП лишены руководства. Или, по крайней мере, у них нет опытного лидера. Я хочу уничтожить их прежде, чем они соберут силы. Чтобы это сделать, я хочу воссоединить нашу старую команду.

— И ты признаёшь, что не сможешь это сделать без моей помощи.

— Да, — ей было больно это признать.

— Не интересует, — сказал он, поворачиваясь на своем стуле, чтобы оказаться лицом к компьютеру. Раздался щелчок, и окно за спиной Кейден снова начало открываться. На её лицо упала прядь волос, перекинутая дуновением ветра. Она заправила её за ухо.

— Я говорила с остальными, но никто из работавших на тебя не готов первым ко мне присоединиться. Некоторые говорят, что боятся, что могут оскорбить тебя. Другие были просто напуганы, или они уже сдались. Они спрашивают меня, разве они смогут работать лучше сейчас, когда ты их выбросил, чем когда они были частью твоей команды? Я ничего не добилась, а время уже на исходе. Всё, что требуется — одно твоё слово, и у меня будет команда из четырех-пяти человек. С ними я смогу выкорчевать и раздавить АПП.

Макс поднялся и сел на край стола, таким образом, чтобы оказаться лицом к лицу с Кейден.

— Это не стоит моих усилий. Зачем мне это?

— Прежде всего, это будет конец для АПП.

— Рано или поздно они исчезнут. Я терпелив. Что ещё?

— У меня нет больше ничего, что я могла бы предложить тебе, Макс, — ответила она. Это было ложью, она знала... но единственным её козырем было то, от чего она бы никогда в жизни не отказалась. Только не Астра.

— Мне нужна ты. Я хочу, чтобы ты снова стала членом моей команды.

— Нет.

— Ты была бы моим заместителем. Я поговорил бы со старыми членами команды и сформировал бы из них отдельную группу, чтобы работать под твоим руководством. Ты бы проводила со мной согласование всего, что ты делаешь, но в остальном была бы абсолютно самостоятельна. Вольна использовать свою команду так, как посчитаешь целесообразным.

"В остальном", подумала она. Будто было несущественно, что ей придется отчитываться ему о каждом своём шаге.

— Я не согласна с тем, как ты работаешь. Я не хочу, чтобы моё имя связывали с тобой.

Он засмеялся, звучным, глубоким, богатым смехом в то время, как она стояла там сохраняя гробовую тишину.

— Кейден, — сказал он, отсмеявшись. — Ты уже связана со мной. Люди ставят наши имена в один ряд, даже при том, что мы не сотрудничаем уже два года. Когда моё имя появляется в газетах, твоё появляется следом.

— Я работаю над тем, чтобы это изменить.

— И ты будешь десятки лет безрезультатно работать против этого мнения, я тебе гарантирую.

Кейден повернулась и посмотрела в окно, не желая больше смотреть на Макса, в его сияющие голубые глаза.

Он продолжал, и она знала, даже не смотря на него, что он самодовольно улыбался.

— Наши методы могут быть разными, но мы с тобой всегда разделяли одни и те же цели. Очистить наш грязный мир.

— Ты делаешь это, продавая наркотики на улицах, с помощью краж и вымогательств. Я не могу согласиться с этим. Никогда не соглашалась. Не имеет никакого смысла улучшать ситуацию, усугубляя её.

Макс улыбнулся.

— Это уродливо на первый взгляд, но это даёт мне больше денег, больше влияния, это даёт мне рычаги, с помощью которых я действительно могу повлиять на ситуацию. Во-первых, единственные, кому я причиняю боль — те самые люди, которые и являются источником проблем.

Эту песню она и раньше часто слышала. Она сложила руки на груди.

Он сменил тактику.

— Позволь мне спросить тебя — ты скорее будешь следовать по своему пути, будучи не в состоянии изменить мир, или станешь работать под моим началом и сможешь что-то поменять?

— Я уже что-то меняю, — ответила Кейден. — Я работаю над тем, чтобы сделать мир лучше.

— Конечно, — ответил он, и она не пропустила намек на снисходительность в его голосе. — Ты ушла из моей команды, чтобы творить добро, чистое совпадение, что преступники, за которыми ты гонялась, были темнокожими, смуглыми или жёлтыми.

Кейден нахмурилась.

— Трудно этого избежать, когда единственная известная банда белых принадлежит тебе. Некоторые мои старые друзья и союзники всё ещё работают на тебя... я не могу ударить по ним, не так ли? Я работаю над тем, чтобы улучшить наш город, но не собираюсь нападать на тех, с кем когда-то выпивала.

— И в процессе этого у тебя плохо получается изменить впечатление, что ты часть Империи Восемьдесят Восемь. — Макс улыбнулся. — Забавно слышать, что ты пытаешься оправдать свою точку зрения, но игнорируешь очевидное. Подведи итог, скажи мне, что не чувствуешь что-то другое, когда смотришь на чёрного по сравнению с тем, когда смотришь на белого.

У Кейден не было на это ответа. На самом деле это была его вина. Бейсболист средней школы, в которого она влюбилась без памяти, когда училась, стал тем самым человеком, с которым она сблизилась, когда стала выходить в костюме. Ослеплённая его замечательной внешностью и красноречием, она попала под влияние его взглядов. Она слишком много всего видела за те десять лет, что была членом его команды. Она пыталась изменить свой образ мышления с момента развода, но было невозможно смотреть на город и игнорировать тот факт, что слишком многое из того, что делало его безобразным местом для жизни и воспитания ребёнка, происходило по вине одного и того же типа людей. Несомненно, среди белых также были преступники, но они, хотя бы, были намного более цивилизованными в своих преступлениях.

Когда никакого ответа не последовало, Макс сказал:

— Именно так я и думал. Несмотря на то, что у нас разные методы и независимо от того, готова ли ты сказать это вслух, думаю, мы разделяем очень похожие взгляды. Моё предложение заключается в следующем: позволь мне доказать, что мои методы работают. Присоединись к моей команде, будь моим заместителем ещё один год. Единственным человеком, перед которым ты будешь отвечать, буду я, и я дам тебе собственную команду. Ты сможешь подбирать членов команды из числа наших возможных и бывших участников, хотя я не могу гарантировать, что любой человек, которого ты назовёшь, прибежит к тебе...

— Макс... — Кейден покачала головой.

— Последняя часть соглашения будет состоять в следующем. Если ты не будешь удовлетворена тем, как идут дела, по истечении года Империя Восемьдесят Восемь станет твоей. Недвижимость, деньги, оружие, включая мой бизнес, каждого сотрудника, каждый актив, законный или нет. Я стану твоим заместителем и буду следовать твоим приказам. Ты сможешь превратить Империю Восемьдесят Восемь в благотворительное предприятие, продать бизнес, сделать всех нас супергероями. Мне всё равно. Если я не смогу произвести на тебя впечатление, бессмысленно держаться за то, что я делаю.

Это привлекло её внимание. Несколько лет назад Кейден, вероятно, схватилась бы за это предложение почти без раздумий. Будучи женой Макса в течении одиннадцати месяцев, осознавая, кем в действительности он был, она научилась смотреть вперёд и остерегаться. Она рассматривала предложение несколько долгих секунд, пытаясь найти подвох. Она знала, что он говорил правду. Кем бы ни был Макс, он не станет нарушать своё обещание о чём-то вроде этого.

— Бизнес приносит убытки? — спросила она. Неужели она получит приз с подвохом?

— Бизнес процветает. Уверяю тебя.

— Что я должна буду делать?

— То же, что ты делала раньше. Ты была моей главной ударной силой. Моим громилой. Если мне понадобится преподать кому-то урок, ты сделаешь это. Единственная разница между тем временем и сейчас — моя Империя стала больше. Лучше. Ты и я сможем оказать большее влияние.

"Будет больше крови на моих руках." Эта мысль пришла ей в голову, и она посмотрела на свои руки в перчатках. Нетронутая белая ткань, совершенная в ярком свете галогенных ламп. Она знала, что он сейчас делает, знала ещё до того, как решила прийти. Он находил в человеке слабость, напирал на неё, и обращал её себе на пользу. Он знал, что она была разочарована своей работой в одиночку, и, вероятно, распланировал эту беседу дни или недели назад, проигрывая её в голове, подготовил ответ на всё, что она могла сказать. Как она могла сравниться с ним, если она редко планировала дальше следующих двадцати четырёх часов? Такой она была, таким был образ её мыслей.

Вероятно, это и было причиной, почему они были так эффективны как пара, вынуждена была признать она.

— Итак, я снова спрашиваю тебя, Кейден. Ты хочешь напрасно тратить время, пытаясь самостоятельно сделать себе имя, или готова присоединиться ко мне, чтобы в самом деле что-то поменять? Пойдём со мной, и я гарантирую, что ты победишь, так или иначе.

Её глаза засветились и волосы начали бледнеть от корней к кончикам. Через мгновение она была своим сияющим альтер-эго. Чистотой.

Будто в ответ он поднял нож для писем и поднёс его к груди. Металлическое лезвие начало ветвиться, каждый новый шип металла порождал новые шипы. Сначала медленно, а затем стремительно сеть металла охватила его грудь, затем остальные части его тела. Бруски, лезвия, трубки, листы металла окружили его. Она знала, что его сила позволяет создавать металл на любой твёрдой поверхности рядом с ним, включая уже созданный им металл. Он легко мог вырастить трёхметровые железные копья из земли или стен, так же легко он создал хорошо подогнанные доспехи, а затем украсил их лезвиями и изогнутыми шипами. Он закончил работу неровной короной из лезвий.

Он протянул металлическую перчатку, ожидая, когда она примет её. Это был незначительный жест, он никогда не пускал его в ход, если собеседник мог отказаться от него, оставить его руку висеть в воздухе, и это многое означало для Кейден, хоть она и подозревала, что он рассчитывает именно на такой эффект.

"Прости меня, Астра, — подумала она, — я делаю это ради тебя".

Интерлюдия 4.b (Брут)

Свист. Брут навострил уши. Он уже спрыгивал с кровати, когда прозвучал второй свист, сразу после первого. Два таких свистка означали "ко мне". Хозяйка подзывает собак к наружной лестнице только когда пора гулять!

Брут больше всего любит гулять!

Другие собаки сталкиваются плечами с Брутом, спеша к Хозяйке. Слишком быстро поворачивают, когти скребут о пол, чтобы найти опору. Немного отстают. Иуда мешкает, принюхивается, но Анжелика теперь впереди Брута. Плохая девочка. Брут слегка рычит на Анжелику, она отступает, остаётся сзади. Брут — главная собака. Анжелика должна это знать. Брут первым прибегает к Хозяйке, как это и должно быть.

Брут — главная собака, но Хозяйка — альфа. Вожак стаи. Не её человечьей стаи, но это не важно. Она наклоняется и чешет шею и плечи Брута, глубоко и сильно. Идеально, потому что так почёсывания чувствуются через его толстую шкуру. Хвост виляет так сильно, что задние лапы скользят по полу. Перевернуться и подставить живот, чтобы Хозяйка могла его почесать. Она так и делает — и это восхитительно.

Хозяйка ранена и ей больно. Брут это понимает. Когда она наклоняется, она двигается медленнее, издаёт негромкие звуки, когда делает большие движения — наклон или подъём. Она пахнет необычно — запёкшейся кровью, потом и стрессом.

— Анжелика, Иуда, оставайтесь, — говорит Хозяйка. — Сегодня я вас не беру. Брут не понимает, но Хозяйка говорит извиняющимся голосом. Как в тот раз, когда она поднималась по лестнице и случайно пнула Брута по челюсти, потому что он шёл слишком близко. Она чешет Иуду и Анжелику по очереди. Чешет без энтузиазма. Им нравится, что их чешут, но они не идут гулять. Хвост прекращает вилять. Брута не возьмут гулять?

Хозяйка берёт поводок:

— Брут, хороший мальчик. Гулять?

Хвост снова виляет как безумный. Хозяйка говорит Бруту сидеть, Брут садится. Он хороший мальчик. Хозяйка кладёт пакеты в задний карман, надевает рюкзак. Рюкзак — необычно. Хозяйка обычно не берёт рюкзак чтобы гулять. Дела?

— Мы идём по делам, мальчик. Хорошо? — говорит Хозяйка. Хвост Брута виляет. Брут был прав! Дела всегда интересные. Брут нетерпеливо делает несколько шагов, но вспоминает, что должен быть хорошим мальчиком. Хозяйка не любит, когда Брут натягивает поводок. Она надевает обувь, берёт бренчащие ключи, берёт штуки в мятой обёртке, которые она иногда ест, и которые Бруту нельзя, потому что Брут собака. Штуки в мятой обёртке отправляются в левый карман. Она берёт угощения для собак, кладёт их в правый карман, останавливается. Даёт угощения Иуде и Анжелике. Угощение для Брута?

— Угощение потом, — говорит Хозяйка. "Потом" — знакомое слово, но непонятно, что оно означает. Брут чувствует ужасное огорчение, когда угощение отправляется в правый карман Хозяйки. Подпрыгивает немного, чтобы напомнить Хозяйке, что она забыла угостить. Хозяйка издаёт сердитые клацающие звуки, и теперь Бруту стыдно. Хвост опущен, уши опущены.

— Сука, подожди, — говорит человек без запаха. Человек без запаха заставляет Брута нервничать, потому что он большой, но не пахнет. Но он альфа Хозяйки, поэтому Хозяйка останавливается и слушает.

— Собираешься прогуляться? — спрашивает человек без запаха.

— Работа, — говорит Хозяйка.

Человек без запаха чего-то ждёт, потом говорит снова:

— Ты в порядке?

— Охуенно.

Брут знает, что Хозяйка говорит с такой интонацией, когда злится.

— Мне в это сложно поверить, если честно. Ты выглядела изрядно потрёпанной, когда я тебя нашёл рядом с подручными Убера и Элита и теми парнями из АПП.

— А теперь — в порядке, — говорит ему Хозяйка. Она звучит рассерженной. Брут делает шаг вперёд, готовый зарычать и добавить к её голосу свой, но Хозяйка слегка натягивает поводок, и Брут молчит.

— Когда я тебя нашёл, один из них привязал тебя к потолку за запястья, и использовал как боксёрскую грушу.

Хозяйка отводит глаза. Брут знает, что это значит, что Хозяйка считает человека без запаха своим альфой. Когда она говорит, она всё ещё рассержена:

— Мой проёб. Мне было скучно, неспокойно, решила выгулять Анжелику и встретиться с вами там, где деньги. Кто-то меня узнал и проследил за мной. Я была дурой, я за это получила. Теперь я в порядке, деньги у нас, всё хорошо.

Человек без запаха вздыхает. Говорит немного сердито:

— Я не об этом... А впрочем, ладно. Нет смысла это обсуждать. Но что если тебя узнают, когда ты его выгуливаешь?

— Тогда я буду отбиваться быстрее и жёстче. Или ты хочешь сказать, что мне и собак больше выгуливать нельзя?

Внезапно Хозяйка напрягается. Брут видит это в её позе, слышит в голосе, чувствует в натяжении поводка.

— Я бы так не поступил, — отвечает человек без запаха, тихим, слегка натянутым голосом, — и ты бы всё равно не послушалась. Просто... будь осторожна.

— Можно идти?

— Давай. Приятной прогулки вам двоим.

И напряжение покидает Хозяйку. Один короткий свист, и Брут следует за ней. Вниз по ступенькам, через дверь и наружу. Столько запахов! Столько звуков! Так интересно!

Но слишком возбуждаться нельзя. Брут хороший мальчик. Не натягивает поводок, как иногда ещё делает Анжелика. Хозяйка всегда издаёт сердитые клацающие звуки, когда идёт с Анжеликой гулять.

Хозяйка идёт медленнее. Хромает на одну ногу. Брут хочет гулять, но не натягивает поводок, даже если Хозяйка идёт медленнее.

Столько запахов! На своей территории хорошо, но когда гуляешь, можно понюхать целый мир. Всегда что-то новое, всегда можно вынюхать что-то новое об уже известном. Понюхать вот эту мочу и узнать почти всё о пописавшей собаке. Сучка. Возможно, скоро течка. Живёт с детьми. Моча пахнет стрессом, и перееданием травы, и слишком долгим сном, и толстой собакой.

Понюхать вон ту какашку, чтобы узнать о собаке, которая покакала. Голодная собака. Хозяйка голодной собаки тоже, наверное, голодная. Здесь таких много. Не так, как в старом доме Брута. Там не было голодных людей и собак. Но Брут помнит, что ему было плохо. Хозяин не обращал на Брута внимания. Оставлял его в подвале на целый день, пока Брут не остановил плохого человека, который залез в подвальное окошко. Теперь хорошо. Бруту нравится с новой Хозяйкой.

Понюхать мочу. Человеческая моча. Неинтересно. Хозяйка свистит, чтобы напомнить Бруту не отвлекаться. Больше не нюхать.

— Брут, сидеть, ждать, — командует Хозяйка. Брут сидит и ждёт, а Хозяйка стоит рядом. Он хороший мальчик. Хозяйка его чешет. Маленькая человеческая самка подходит к Бруту. Меньше Брута. Хлопает его, тыкает. Один раз попадает в глаз. Брут опускает уши, голову, поджимает хвост. Не чешут. Маленький человек смеётся. Тыкает Брута в бок.

Брут смотрит на Хозяйку. Умоляюще. Хозяйка ничего не говорит, поэтому Брут ждёт, пока в него тыкают. Маленький человек хватает Брута за шерсть и сильно дёргает. Как Анжелика, когда она только появилась в стае Хозяйки, кусалась и дёргала до крови. Плохие воспоминания. В горле у Брута начинается рычание.

— Нет, Брут, фу, — командует Хозяйка. Брут опускает голову. Больше не рычит. В него снова тыкают, снова тянут за шерсть.

Появляется большая самка человека, которая пахнет так же, как и маленькая. Идёт быстро. Большая самка останавливается и смеётся при виде Брута и маленького человека.

— Правда ведь очаровательно?

Ещё раз смеётся.

Хозяйка не смеётся.

— Да, дети есть дети.

Хозяйка говорит, её голос спокойный, но поза рассерженная:

— Следи за своим ёбанным ребёнком.

Брут знает, что "следи" — это команда, чтобы Брут сидел и наблюдал за кем-то... но Хозяйка разговаривает с большой самкой, а не даёт команду Бруту. Ещё Брут знает слово "ёбанным", оно означает, что Хозяйка злится, но она говорит "ёбанным" не Бруту, так что всё нормально.

Брут думает, что теперь, наверное, можно порычать, потому что Хозяйка сказала "ёбанным", поэтому он рычит. От маленького человека и большой самки пахнет страхом. Хозяйка не говорит "нет", значит Бруту можно порычать.

Большая самка смеётся, но смех звучит иначе, чем раньше, визгливо. Машет рукой. Нагибается, чтобы подобрать маленького человека.

— Брут, охранять, — командует Хозяйка. Брут бросает взгляд на Хозяйку, и Хозяйка показывает на маленького человека, поэтому Брут становится между маленьким человеком и большой самкой, и рычит на большую самку. Большая самка пятится. Теперь страхом пахнет сильно. Брут чует пот и волнение и слышит тихие звуки беспокойства и страха и от большой самки, и от маленького человека.

Большая самка делает шаг в сторону, и Брут передвигается, чтобы быть между ней и маленьким человеком. Она снова нагибается, а Брут рычит и цапает её за пальцы. Он хороший мальчик.

— Пожалуйста. Это же ребёнок. Все дети так делают. Она думает, что со всеми собаками можно обниматься, — говорит большая самка. Её голос покорный, в нём звучат волнение и страх.

— Брут, пасть.

Брут смотрит, куда показывает Хозяйка, а она показывает на маленького человека. Брут слушается, берёт руку маленького человека и держит её во рту. Он хороший мальчик. Маленький человек воет и пытается отнять руку, но Брут немножко сжимает пасть каждый раз, и маленький человек скоро понимает, что рука останется у Брута во рту.

Тогда Хозяйка говорит большой самке:

— Знаешь, с ним жестоко обращались. Прежде чем он попал ко мне, его мучили. Пока он однажды не покалечил кого-то так, что им потребовалась ампутация. Я спасла его, прежде чем его успели усыпить. И вот ты просто разрешаешь своему ребёнку подойти к нему и начать его лапать. Понимаешь, что могло случиться? Понимаешь, что он мог убить или покалечить эту ёбанную мелюзгу?

Брут узнаёт только своё имя и слово "убить". Другие слова ему ничего не говорят. "Убить" — это команда нападать и не останавливаться, пока цель не перестанет двигаться. Хозяйка давала Бруту, Иуде и Анжелике команду убивать только белок, енотов и один раз лошадь. Большая самка теперь стоит на коленях, и запах страха заглушает все остальные. Быть ниже, чем Хозяйка, и показывать подчинение — это хорошо. Большая женщина что-то говорит, но Брут не понимает, потому что она говорит и не останавливается.

— Брут, фу. Ко мне, — говорит Хозяйка, и Брут отпускает руку и идёт к Хозяйке. Маленький человек всё ещё воет.

Хозяйка снова говорит большой самке то же самое:

— Следи за своим ёбанным ребёнком.

Снова начинается прогулка. Чешут. Хозяйка говорит, что Брут хороший мальчик, и Брут счастлив. Хвост виляет.

Брут с Хозяйкой гуляют-гуляют, прежде чем остановиться в месте, которое пахнет кровью, собачьим страхом, собачьей злобой, мочой и калом. Хозяйка стучится в дверь. Человек, который открывает дверь, пахнет кровью.

Хозяйка и человек разговаривают некоторое время, а Брут ждёт, потому что Брут хороший мальчик. Не обращает внимания на то, что они говорят, из-за запахов. Плохие запахи. Звуки собачьего поскуливания и лая с другой стороны двери. Затем Хозяйка говорит "Ждать", и человек трогает Брута. Трогает как доктор, не как чешет Хозяйка. Ощупывает каждую часть Брута, пальцы глубоко в шерсти, чтобы помять, проверить. Ощупывает его гениталии. Говорит что-то, что звучит отрицательно, качает головой. Хозяйка говорит что-то ещё. Человек встаёт и жмёт ей руку.

Хозяйка берёт Брута туда, где пахнет кровью, собачьим страхом и собачьей яростью. Шумно. Много людей сидит в темноте. Пахнут возбуждением и потом. Лучше всего освещён центр, откуда сильнее всего пахнет кровью.

Человек из двери говорит Хозяйке:

— Подведи его прямо к воротам.

Хозяйка садит Брута во что-то вроде конуры, которая пахнет яростью и страхом.

Человек громко говорит, и все люди в комнате воют и шумят. Человек называет имя Брута. Он говорит "убить", ещё одно знакомое Бруту слово. Но тут так сильно пахнет кровью, что Бруту сложно обращать внимание на что-то ещё. Столько крови от стольких собак. Столько запахов.

Потом конура открывается, и Бруту некуда идти, кроме как в центр комнаты. Нельзя идти к Хозяйке, потому что мешают ящики, и там другая собака, больше Брута, которая пахнет яростью, своей собственной кровью и кровью и смертью другой собаки.

Потом Брут чувствует это. Хозяйка делает Брута сильнее, и это больно, но это приятная боль. Приятная боль, как когда мышцы Брута затекли, и он потягивается, и хрустят и трещат суставы, и Бруту от этого становится лучше. Только эти потягивания не заканчиваются, Брут всё хрустит и трещит, и Брут чувствует себя всё лучше и становится больше. Обычно Хозяйка дольше делает Брута сильным, но Брут один в комнате с собакой, которая пахнет кровью и смертью, и Хозяйка знает, что Брут должен быть сильнее.

Скоро Брут становится больше Хозяйки, и такой большой, как машина, и сильный. Плохой пёс, который пахнет кровью и смертью, боится.

Тогда Хозяйка свистит два раза, и это команда "ко мне", и Брут смущён потому, что дорога к Хозяйке закрыта. Хозяйка снова свистит и зовёт его по имени, и Брут прыгает на ящики у него на пути. Ящики ломаются, и Брут может идти к Хозяйке как хороший мальчик.

— Брут, охраняй! — говорит Хозяйка, и Брут идёт туда, куда показывает Хозяйка, и это дверь, куда бегут все люди, которые пахнут страхом. Чтобы добраться до двери и охранять, Брут использует лапы, чтобы отталкивать людей с дороги, и хватает одного за руку и бросает его в сторону, как Брут любит бросать игрушки, и тот пронзительно визжит.

Потом Брут сторожит дверь, и люди бегут в другую сторону. Бруту они напоминают белок, и убегают как белки. Но люди не такие быстрые и умные, как белки, и они не жульничают, забираясь на деревья.

— Брут! Фас! — кричит Хозяйка, и Брут слушается, как хороший мальчик. Брут пользуется лапами, зубами и всем телом, чтобы прыгнуть в толпу людей, бегущих как белки, и не дать им убежать. Брут знает, что плохо трясти людей, как он трясёт игрушки или белок. Нельзя трясти. Нельзя жевать. Кусать только за руки и ноги. Не кусать за головы. Лапами можно, а когтями нельзя, и это сложно, потому Брут в основном кусается и толкает людей телом и головой, чтобы сбить и остановить их. Иногда пользуется хвостом, что для него забавно и ново. У Брута нет хвоста, когда он маленький.

Много людей. Каждый раз, когда Брут думает, что все люди перестали двигаться, кто-то снова бежит. Долго. Брут вываливает язык, тяжело дышит. Хвост виляет, и коробки ломаются, и Хозяйка делает клацающие звуки, как когда Брут делает что-то плохое. Больше нельзя вилять хвостом.

Люди лежат на полу и скулят. Пахнут кровью и страхом. Больше никто не бежит, как белка.

Хозяйка кричит: "Больше нельзя!" и это людям, а не Бруту. Эти слова Брут знает. "Нельзя" — значит "плохо", про те вещи, которые Брут делать не должен. "Больше" — это то, что Хозяйка говорит, когда даёт угощения, кидает мячи или наполняет миски едой. Брут не понимает, потому что одно слово плохое, а одно — хорошее. Но Хозяйка альфа, и Хозяйка знает, так что всё нормально.

Хозяйка берёт бренчащие ключи у скулящего человека и поднимает пахнущую кровью клетку с разозлённой собакой внутри. Хозяйка выносит клетку наружу, ставит её в машину, и говорит Бруту охранять машины. Некоторые люди уходят, но Брут никого не пускает к машинам. Он хороший мальчик. Хозяйка идёт внутрь, вытаскивает ещё клетки со злыми собаками и ставит их все в машину. И ещё. Хозяйка снимает рюкзак, достаёт оттуда верёвки и привязывает клетки друг к другу и к машине.

Потом Хозяйка надолго заходит внутрь и не возвращается. Люди ушли, поэтому Бруту можно больше не охранять. Брут идёт внутрь к Хозяйке.

Хозяйка стоит на коленях у клеток, а собаки внутри пахнут кровью и калом. Но собаки не злятся, не шевелятся. Брут трётся носом о Хозяйку, ложится рядом с Хозяйкой и Хозяйка обнимает его шею. Хозяйка очень долго крепко обнимает Брута. Брут знает, что долго, потому что Брут перестаёт быть большим, и становится меньше Хозяйки.

Машины, издающие воющие звуки, начинают приближаться издалека, и Брут тихонько лает, как научила его Хозяйка. Хозяйка встаёт, садит Брута в машину, а сама заходит через другую дверь, и машина трогается.

Хозяйка достаёт измятую штуку из кармана и съедает. Хозяйка даёт Бруту угощение, потом опускает стекло, чтобы Брут смог высунуть голову навстречу ветру, и хвост Брута виляет, потому что Брут знает, что был хорошим мальчиком.

Улей 5.01

Место, куда мы попали, было невзрачным. Убогое заведение среди целой улицы таких же убогих заведений. Всё было обшарпанным. Проходя мимо любого магазина или ресторана, можно было лишь догадываться, работает он или давно закрылся.

Вывеска на пабе гласила: "Сомерс Рок". На окнах стояли железные решётки, занавески опущены, но это было неудивительно. Просто такой район. Краска на внешней стороне здания облезла, потёки ржавчины с решёток виднелись под окнами.

Когда мы зашли внутрь, стало понятно, что "Сомерс Рок", что называется, из тех книг, чьё содержимое можно оценить по обложке. Всё было тусклым, тёмным и гнетущим. Деревянный пол был окрашен в тот же тёмно-серый цвет, что и барная стойка, занавески и скатерти были тёмно-зелёными, а единственным настоящим или сочным цветом, если можно так сказать, был жёлтый свет старых выгоревших ламп.

Внутри паба было всего три человека. Угрюмая девушка двадцати с чем-то лет с каштановыми волосами, в немного мятой униформе, посмотрела на нас, когда мы вошли, но даже не попыталась поприветствовать. Два близнеца сидели в дальнем углу, за барной стойкой, вероятно это были её старшие братья, они мыли бокалы, старательно игнорируя нас. Один из них был в белой рубашке и фартуке, отчасти это делало его похожим на бармена, а второй носил чёрную футболку под гавайской рубашкой. За исключением контрастирующего стиля одежды, они были одинаковы по росту, стрижке, чертам и выражению лица.

Несколько столов были сдвинуты вместе, вокруг них стояли стулья, но мы прошли мимо, к угловому столику. Сплетница, Сука, Мрак, Регент и я — все устроились на уютных потёртых лавках. Даже мысленно я называла их именно так — сейчас они не были Лизой, Брайаном, Рейчел и Алеком. Мы все были в костюмах.

Когда мы устроились, девушка с угрюмым выражением лица приблизилась к нам, положила блокнот на стол, а затем вызывающе уставилась на меня. Она так и не произнесла ни слова.

— Колу? — отважилась заказать я, чувствуя себя неловко от этого взгляда.

— Нет, Рой, — толкнула меня локтем Сплетница. — Она глухая. Если ты хочешь что-то, напиши это в блокноте. — чтобы продемонстрировать это, она потянулась через стол, взяла блокнот, и написала "чёрный чай". Я последовала её примеру и записала свой заказ, затем передала блокнот через стол парням и Суке. Уходя с нашими заказами, девушка одарила меня неприязненным взглядом.

Прошла уже неделя после того инцидента с Бакудой. Лиза и Брайан навещали меня несколько раз, пока я отлеживалась, рассказывали мне новости и держали меня в курсе развития событий. Один раз они даже привели Алека и Суку, и я была очень, очень рада, что в это время дома не было папы. Алек и Сука не были такими вежливыми гостями, как Лиза и Брайан, и я подозревала, что их присутствие вызовет у моего папы больше вопросов, чем они смогут дать ответов.

По видимому, кто-то в ШП дал прозвище "Рой" моей костюмированной личности. Какие-то сведения дошли до Луна и распространились по городу после его побега. Скорее всего это означало, что он ищет меня. Пресса писала, что мы были противниками Бакуды, и, вероятно, произошедшие взрывы были частью нашего с ней противостояния, и тут снова всплыло моё новое имя. В общем, оно становилось известным. Мне оно не нравилось, но мне не нравилось и ни одно имя из тех, что я успела придумать, поэтому я могла с этим смириться.

Похоже, мы пришли на несколько минут раньше, потому что остальные гости прибыли друг за другом, с небольшими интервалами, пока официантка приносила нам напитки.

Держа под руки двух девушек-блондинок с фигурами как у моделей Плейбоя, через дверь вошел Кайзер. С ног до головы он был закован в вычурную броню, его голову венчала корона из лезвий. Лидер Империи Восемьдесят Восемь. Двойняшки были известны под именами Фенья и Менья и носили доспехи в стиле валькирий, украшенные бесчисленными стальными крылышками. Их лица закрывали шлемы. Стоит признать, что Кайзеру нравились его бойцы-тяжеловесы. Эти двое могли вырасти до высоты трехэтажного здания, и в этом состоянии они становились раз в сто менее уязвимыми.

Чистота вошла следом, за ней ещё несколько человек. Она была одета в белый костюм без каких-либо украшений или рисунков, ткань мягко светилась. Её белые волосы и глаза тоже светились, казалось, что они сделаны из горящего магния. Я не могла смотреть на неё без рези в глазах, несмотря на то, что в мою маску были вставлены линзы, приглушающие яркий свет.

Люди, которые вошли с Чистотой были другими членами Империи Восемьдесят Восемь: Блицкриг, Ночь, Туман и Крюковолк. Факт их появления здесь был любопытен. Насколько я знала, каждый из них в своё время был членом Империи Восемьдесят Восемь, затем Чистота стала одиночкой, Ночь и Туман откололись позже, сформировав свой собственный дуэт в Бостоне. Очевидно, они воссоединились.

И это была даже не вся команда Кайзера. Если не считать редких исключений типа Луна, пригласившего Бакуду из Корнелла, всё же большинство групп вербовало новых членов внутри своего города. Кайзер действовал иначе. Он был одним из самых известных американских злодеев, боровшихся за идеи превосходства белой расы, и люди, разделявшие его идеалы, вербовались даже в других государствах или сами прибывали к нему. По разным причинам большинство не задерживалось рядом с ним надолго, тем не менее, это делало его главой самой большой команды кейпов во всем Броктон Бей.

Кайзер сел в конце стола, стоявшего в центре комнаты, его люди нашли места за столами позади него. Чистота не расслаблялась и не заказывала напитков. Она сидела на стуле в нескольких шагах за спиной Кайзера, сложив руки и закинув ногу на ногу, приготовившись внимательно слушать. Из своего онлайн исследования и чтения старых газет я знала, что Чистота могла излучать свет и наполнять его кинетической энергией. Она походила на живой фонарь, если бы свет фонаря мог пробивать кирпичные стены или разрывать автобусы напополам. Она была столь сильна, что находилась где-то на самом верху списка героев по огневой мощи, настоящая летающая пушка.

Выверт вошёл следом за Империей Восемьдесят Восемь. Он был один, что вызывало большие подозрения. Ни поддержки, ни демонстрации силы. Он был даже выше, чем Мрак, но таким худым, что казался скелетом. Облегающий костюм покрывал его с ног до головы, не было даже отверстий для носа и рта, костюм настолько его обтягивал, что выступали кости и рёбра. Костюм был чёрным, а единственным выделяющимся элементом была белая змея, голова которой начиналась на лбу Выверта, хвост тянулся через затылок, крутился и извивался по всему телу и заканчивался в районе одной из лодыжек. Он сел за противоположный от Кайзера конец стола.

— А он что тут делает? — шепнула я Сплетнице.

— Выверт? Затрудняюсь сказать, какими способностями он обладает, но он один из самых влиятельных игроков в городе. Считает себя гроссмейстером. Знаешь, как мастер-стратег, тактик. Контролирует больше половины центральной части города, под его началом отборные отряды с первоклассным снаряжением. Бывшие военные со всего мира. Он единственный носитель суперспособностей в своей организации, если он вообще ими обладает.

Я кивнула. Почти противоположность Кайзера в этом отношении. Я, возможно, задала бы больше вопросов, но в помещение вошли другие.

Трещина. Я знала о ней благодаря своему исследованию. Ей было чуть больше двадцати, прямые тёмные волосы были собраны в хвост. Её костюм странно выглядел, какая-то смесь защитного снаряжения полиции, униформы школы боевых искусств и платья. Четыре человека вошли в помещение вместе с ней, двое парней из этой группы были самыми странными людьми в комнате.Их имена я тоже знала. Тритон не носил рубашки, обуви или перчаток, что делало ещё более очевидным тот факт, что его кожа была неоново-оранжевой с головы до пят. У него были голубые глаза, тёмно-рыжие волосы, выглядевшие мокрыми, и цепкий хвост длиной больше метра. Улитка Грегор был болезненно тучным, среднего роста, на его теле не было волос. Его кожа была молочно-белого цвета и немного прозрачной, поэтому через неё можно было увидеть тени там, где находились его внутренние органы. Подобно прыщам его тело коркой покрывали фрагменты раковин или чешуйки. Они почти походили на ракушки, но были спиральной формы.

Ни язык тела, ни внешность не подразумевали особой близости между ними, однако оба носили одинаковые татуировки. У Тритона чуть выше сердца, а у Грегора на плече. Они были похожи на греческий символ "омега", но вверх тормашками. Возможно, это была стилизованная буква "u".

В отличие от них, две девушки в группе Трещины были почти нормальными. Лабиринт носила тёмно-зелёную одежду и маску с полосками. Саламандра была в красно-чёрном костюме, её лицо закрывал противогаз.

Я была удивлена, когда Трещина сознательно прошла рядом с нашим столом, выбирая более длинный путь к своему месту. Проходя мимо нас, она посмотрела на Сплетницу и на меня, и слегка усмехнулась, прежде чем сесть справа от Кайзера.

— Я хочу сесть, пока не заняли все места, хорошо? — спросил Мрак и мы все кивнули. Мрак сел между Трещиной и Вывертом.

— Что такое c Трещиной? — шепнула я Сплетнице. — У тебя с ней была какая-то история?

— Ничего важного, — ответила она.

Регент наклонился вперед:

— Они со Сплетницей слегка враждовали. Трещина повысила накал борьбы, завербовав в свою команду Саламандру, как раз тогда, когда мы пытались убедить её присоединиться к нам. Теряюсь в догадках, почему Трещине не нравится Сплетница, но я знаю, что Сплетница ненавидит, когда люди ведут себя так, будто умнее её, а Трещина правда умнее её. Ой! Блять, это было больно!

Сплетница пнула его под столом.

— Они — наёмники, верно? — спросила я.

Сплетница кивнула.

— Команда Трещины выполнит любую работу, за исключением убийства. Кто-то может сказать, что как человек она говно, что даже сила у неё ерундовая, но я признаю, что она очень хорошо раскрывает потенциал людей, которые работают на неё. Видите тех двух парней? Когда они получили свои силы, они вытянули неудачную карту. Превратились в уродов, у которых не было надежды выйти в нормальное общество, они были бездомными или жили в канализации. Там есть какая-то тёмная история, но они стали командой, она сделала их эффективными, и за всё время у них сорвалось лишь одно или два дела.

— Ясно, — сказала я. — Впечатляет.

— Имей в виду, мы не потерпели ни одной неудачи. Мы выполнили 100% заданий.

— Они выполнили втрое больше заказов, чем мы, — заметил Регент.

— Но у нас не было провалов, это важно, — подчеркнула Сплетница.

Прибыла следующая группа и было заметно, как волна отвращения нахлынула на лица всех присутствующих. Я видела ссылки в сети и статьи об этих ребятах, они не были теми, кого будут фотографировать. Толкач, Сочник, Скрип. Два парня и девушка, своим существованием они доказывали, что кейпы не обязательно должны быть привлекательными, успешными, или не могут страдать от наркотической зависимости. Отпетые наркоманы и дилеры, у которых, как оказалось, были сверхспособности.

Толкач носил маску, закрывавшую верхнюю часть его лица. Нижняя половина была темнокожей, с ужасно потрескавшимися губами, и зубами, которые скорее походили на растрескавшиеся фисташковые орехи. Он подошел к столу и взялся за стул. Прежде, чем он смог передвинуть его, Кайзер пнул стул, заставив тот упасть в сторону и прокатиться по полу.

— Что за нахуй? — прорычал Толкач.

— Ты можешь сесть за угловой столик, — сказал Кайзер. Его голос был абсолютно спокоен, будто он говорил с незнакомцем о погоде, но в нём чувствовалась угроза.

— Это потому, что я чёрный, что ли? Чё, тебя только это волнует?

По-прежнему спокойно, Кайзер ответил:

— Ты можешь сесть за угловой столик, потому что ты и твоя команда — жалкие неудачники-дегенераты, недостойные беседы. Те, кто сидят за этим столом, мне не нравятся, но я выслушаю их. К тебе это не относится.

— Иди на хуй. Как насчет этого парня? — Толкач указал на Мрака. — Я даже не знаю, как его зовут, но он сидит тут.

Ему ответила Трещина.

— Неделю назад его команда ограбила центральный банк Броктон Бей. Несколько раз они противостояли Луну и выжили, большинство не может этим похвастаться. Даже если забыть про события недельной давности, он многое знает об АПП и готов поделиться этой информацией с остальными. — она одарила Мрака взглядом, говорящим, что у того нет выбора, если он хочет сидеть за столом. Он опустил голову в ответ, в едва заметном кивке. Мы обсудили это заранее и детально договорились о том, какую информацию раскроем.

— Что такого вы сделали, что стоило бы места за этим столом? — спросила она у Толкача.

— Мы держим территорию...

— Вы ничего не держите, — ответил Мрак, поднимая голос, искаженный силой. — Вы просто трусы, сидящие на территории, которая больше никому не нужна, изготавливающие наркотики и продающие их детям.

— Мы продаем всем, не только...

— Пшёл в угол, — перебил его потусторонним голосом Мрак. Толкач посмотрел на него, затем посмотрел на остальных, сидевших за столом. Каждая пара глаз, которую он мог видеть за масками, смотрела на него с пренебрежением.

— Говнюки. Пидорасы вы все, — прорычал Толкач, топая в угол паба, где уже сидели его товарищи по команде.

Девушка из обслуги подняла упавший стул и подвинула его к столу, избегая смотреть в глаза сидевшим рядом людям Кайзера. Она положила блокнот на стол, дожидаясь пока все запишут свои заказы. Только в этот момент до меня дошло, почему в пабе была глухая официантка.

— Думаю, один стул займу я, — сказал кто-то у двери. Большинство голов повернулось, чтобы посмотреть на мужскую фигуру в чёрном костюме, красной маске и цилиндре. В нём было что-то от Барона Субботы. Члены его команды проследовали за ним в помещение, все в стильных красных и чёрных костюмах, отличающихся только деталями дизайна. Девушка с рисунком солнца, парень в массивной броне и квадратной маске, и существо настолько крупное, что ему пришлось вползать в бар на четвереньках, чтобы пройти в дверь. Этого четвёртого было сложно описать, что-то вроде четырёхрукой лысой гориллы, в жилете, маске, в узких брюках красно-чёрной расцветки, как и одежда остальных членов команды, с десятисантиметровыми, слегка закругленными когтями, выступающими на пальцах его рук и ног.

— Скитальцы, да? — произнёс Выверт, его голос звучал ровно. — Вы не местные.

— Вы можете считать нас кочевниками. Происходящее здесь слишком интересно, чтобы пропустить, потому я решил, что мы заглянем сюда. — парень в цилиндре выполнил первый по-настоящему официальный поклон, который я видела в своей жизни. — Я Трикстер.

— Ты знаешь правила? — спросил его Мрак.

— Мы бывали в подобных местах. Я могу предположить. Не устраивать драк, не использовать способности, не провоцировать других, или все остальные в помещении забудут о любой вражде между собой, чтобы поставить нарушителя на место.

— Близко к правде. Важно иметь нейтральную территорию, где можно встретиться и цивилизованно обсудить кое-какие вопросы.

— Я не буду с этим спорить. Пожалуйста, продолжайте, будто меня здесь нет.

Когда Трикстер занял стул и закинул ноги на стол, никто не стал возмущаться, хотя было похоже, что Толкач хочет кое-кого убить. Остальные Скитальцы расположились за столиком недалеко от нас. Гориллообразное существо село на пол, но оно было достаточно большим, чтобы его глаза оказались на одном уровне с товарищами по команде.

Выверт опустил голову в кивке и сцепил пальцы. Когда он заговорил, голос его был ровным.

— Видимо, собрались все. Кажется, Лун не придёт, хотя я сомневаюсь, что это сюрприз для присутствующих, учитывая предмет нашей сегодняшней встречи.

— АПП, — ответил Кайзер.

— Подтверждена гибель тридцати пяти человек, больше сотни за последнюю неделю было госпитализировано. На улицах присутствуют вооруженные силы. Продолжаются перестрелки между членами АПП и объединенными силами полиции и военных. Они атаковали наши фирмы и устроили взрывы в местах, где, по их мнению, могли быть мы. Они захватили наши территории и нет никаких признаков, что они в ближайшее время остановятся, — Выверт разъяснил ситуацию для присутствующих.

— Это вызывает беспокойство, — сказал Кайзер.

— Они беспечны! — сказала Трещина. Судя по её тону, она считала беспечность таким же серьёзным преступлением, как и убийство котят.

Выверт кивнул.

— И это является настоящей проблемой. АПП не сможет выдержать. Рано или поздно, они самоуничтожатся, и проблема исчезнет. Если бы не некоторые тонкости, то мы бы восприняли это как благо. Но наша проблема состоит в том, что действия АПП привлекают слишком много внимания к нашему честному городу. Службы национальной безопасности и вооруженные силы стягиваются сюда, чтобы помочь в поддержании порядка. Герои стекаются в город, чтобы поддержать Протекторат. Это усложняет ведение бизнеса.

— Бакуда в центре всего этого, — присоединился к диалогу Мрак. — Лун может быть и лидер, но всё зависит от неё. Она "нанимала" людей, похищая их спящими, подчиняя и имплантируя бомбы в их головы. Затем она угрожала взорвать их, заставляя похищать новых людей. Всего их сейчас не менее трёх сотен. Каждый её солдат знает, что если он не выполнит приказ, Бакуда может взорвать бомбы. Все они готовы рисковать жизнью, потому что альтернатива — верная смерть или гибель их близких. Наша главная цель — нейтрализовать её, но она настроила свои бомбы так, что они взорвутся, как только её сердце остановится, так что это будет немного сложнее, чем простое убийство.

Он коснулся тьмы, покрывавшей его грудь и вытащил пакет.

— Неделю назад, устроив засаду на мою группу, она вела видеосъёмку, но оставила камеру, когда бежала. Я сделал копии. Возможно, вы посчитаете их полезными, чтобы лучше понять её.

Мрак вручил диск с записью каждому сидящему за столом.

Это была демонстрация нашей силы. Видео показывало всё от момента, когда Бакуда превратила Пака Чиху в кровавое месиво, до взрыва второй бомбы в рядах её бандитов. Когда вторая бомба взорвалась посреди группы Бакуды, камера упала, на записи были слышны выстрелы и всё закрыла сила Мрака, не было видно, как мы бежали. Запись не показывала нашу слабость, не показывала, насколько нам повезло, что мы смогли уйти, и насколько плохи были наши дела в действительности. Это демонстрировало всем, чему именно мы противостояли, и позволяло показать, что мы вышли невредимыми и оказались в состоянии прийти на эту встречу. Этот факт работал в пользу нашей репутации.

Я всё ещё не совсем восстановилась после контузии, Алек жаловался на приступы боли в руке, тем не менее, Брайан подчеркнул, что очень важно, чтобы все мы пришли и создали иллюзию того, что наша команда не пострадала, осталась невредимой. Увидев другие группы и их игру на публику, я поняла, что он был прав.

— Итак, — Выверт позволил слову повиснуть в воздухе, пока он хрустел суставами пальцев. — Мы договорились? Нельзя позволить АПП продолжать свою деятельность.

За главным столом последовали кивки и ропот одобрения, их поддержали злодеи, сидевшие за другими столиками.

— Тогда я предлагаю объявить перемирие. Не только со всеми здесь присутствующими, но и между нами и законом. Я могу связаться с властями и сообщить им, что до тех пор, пока вопрос с АПП не решён, наши группы ограничат противозаконную деятельность до минимально необходимого для нашего бизнеса уровня, и мы проследим, чтобы то же самое сделали те, кто занимается своими делами на наших территориях. Это позволит полиции и военным сконцентрировать всё своё внимании на АПП. Не должно быть ни насилия, ни стычек между нашими группами из-за территории, воровства или оскорблений. Ради победы мы объединимся с теми, кого можем как-то терпеть, и мы будем игнорировать тех, с кем не можем сотрудничать.

— Скажу, что моя группа не будет ввязываться во всё это без веской причины, — сказала Трещина. — Мы не пойдём против АПП, если только они не станут на нашем пути или нам за это не заплатят. Это — единственно верная политика для кейпов-наёмников. И предупреждаю, что если АПП нам заплатит, наша команда может оказаться на другой стороне.

— Ну что ж, прискорбно. Но мы с вами можем поговорить после того, как эта встреча закончится. Я предпочитаю не создавать сложностей, — сказал Выверт. — Вы согласны с остальными условиями?

— Держаться ниже травы, не встревая в конфликты с другими? Это и есть статус-кво моей группы.

— Хорошо. Кайзер?

— Думаю, это приемлемо, — согласился Кайзер.

— Я говорил со своей группой о том, что мы поступим примерно в том же духе, как предложил Выверт, — сказал Мрак. — Да, мы согласны.

— Конечно, — сказал Трикстер. — Не проблема. Мы согласны.

За столом пожимали руки.

— Забавно, — пробормотала Сплетница.

Я отвернулась от сцены, чтобы посмотреть на неё.

— Что?

— Если не считать Мрака и, возможно, Трещины, все думают, как использовать эту ситуацию к своей выгоде, или как поиметь других.

Я снова повернулась к сцене, к злодеям, сидящим за столом. Внезапно я осознала, какой разрушительный потенциал собрался в этой комнате.

Могут возникнуть проблемы.

Улей 5.02

— Итак, мы закончили с основной темой нашего собрания. — обратился ко всем Выверт. — Прежде чем наши пути разойдутся, есть ли ещё какие-то вопросы? Предложения, объявления, жалобы?

— У меня есть предъява, — заговорил один из сидящих в стороне. Головы повернулись к группе Кайзера. Крюковолк.

Его маска была не более чем обрезанным листом металла, которому придали форму, напоминающую волчью морду, закреплённым на его голове ремнями из чёрной кожи. На талии, в петли джинсов была продета цепь с пряжкой в стиле хэви-метал. Пряжка изображала волка, нанесённого на свастику — то же изображение, что красовалось на одном из его бицепсов. На другой руке была простая татуировка "И88". Если не считать маски и пряжки пояса, нельзя было сказать, что он был в костюме. Он был босиком, голым по пояс, и волосатым. На голове его светлые волосы были длинными и сальными, его грудь, живот и руки покрывала густая шерсть. Гарпуноподобные шипы и металлические крючки торчали во все стороны из его плеч, локтей и коленей, изобилуя зубцами или опасно зазубренными краями.

Никто до сих пор никогда не сбегал из Клетки — так называлась тюрьма для суперзлодеев в Британской Колумбии. Однако, Крюковолк не менее двух раз сбегал по пути туда. Он был убийцей, и людей, не подходивших под арийский идеал, убивал без малейших колебаний.

Он повернулся, чтобы посмотреть на наш стол, его бледно-голубые глаза виднелись через прорези металлической маски.

— У меня вот к ней предъява.

— В чём дело? — голос Мрака был спокоен, но было похоже, что вокруг него стало немного больше тьмы, заставляя его выглядеть внушительнее. Я задалась вопросом, было ли это его осознанным действием.

— Вон та ёбнутая, Адская Гончая, она...

— Сука, — прервала его она. — Только герои в колготках зовут меня Адской Гончей. Я — Сука.

— Да мне похуй, — прорычал Крюковолк. — Ты напала на моё предприятие. Натравила свою чёртову собаку на моих клиентов. Тебе повезло, что меня там не было, шлюха.

Мрак пристально посмотрел на Суку, потом ответил Крюковолку:

— Это риск, с которым приходится считаться, занимаясь бизнесом в Броктон Бей. На твоём пути могут встать кейпы, не важно, герои они или злодеи.

Крюковолк обжёг его взглядом:

— Это вопрос уважения. Мы не воюем, но вы хотите похерить мой бизнес? Сначала сообщите, в чём ваша проблема. Позвольте мне самому решить, хочу ли я переместить свой бизнес.

— Ты имеешь в виду, предупредить тебя, что я иду, — выплюнула слова Сука. — Это — самая тупая хуйня, которую я когда-либо слышала. Чтоб ты знал, переехать в другое место недостаточно. Если ты откроешь новую арену для собачьих боёв, я также её порешу.

О, так вот что она сделала. Я посмотрела на Сплетницу, затем на Мрака. У меня создалось впечатление, что никто из них об этом не знал.

Заговорил Кайзер:

— Является ли это объявлением войны, Неформалы? Если вы помните, мы согласились на перемирие, — он был совершенно спокоен, абсолютный контраст по сравнению с Крюковолком. Тот настолько кипел от подавляемого гнева, что я могла представить, как он прыгает через всю комнату и нападает на нас, если кто-то, например, уронит стакан.

Мрак покачал головой. По крайней мере, я так думала. В действительности я не могла утверждать это наверняка, ведь его покрывала тьма, и его спина была обращена к нам. Он ответил:

— Мы не заинтересованы в войне, но я не собираюсь мешать своему товарищу по команде делать то, что она должна делать.

— Ты хочешь сказать, что не можешь остановить своего подчинённого, — резюмировал Кайзер.

На это у Мрака не нашлось быстрого ответа. Я подозревала, что он не мог сказать, что Сука не была подчинённой, не опуская себя в глазах других, сидящих за столом. Кайзер, Трикстер, Трещина и Выверт были лидерами. Мрак брал на себя ведущую роль, когда это было необходимо, но он не руководил нами. Не совсем так.

Мрак опёрся на стол локтями, и подался вперёд.

— Нет ничего необычного в том, что у кейпа есть любимое животное. Ты должен знать это как никто другой. Как твои люди отреагируют, если ты запретишь им пиздить гомиков, Кайзер?

— Я бы не стал такого делать.

— Точно. То же и с ней. Если до неё дойдёт слух, что ты издеваешься над собаками, она вздрючит тебя. Все это знают.

— Я на такое не обращаю внимания. Я больше люблю кошечек, — двусмысленный комментарий вызвал несколько смешков.

— Я считаю, что таким вопросам стоит уделять внимание, особенно если они приводят к ситуациям вроде этой. — твёрдо ответил Мрак.

— Я наделяю своих подчиненных полномочиями, и доверяю им собирать не самую важную информацию. Крюковолка до недавнего времени не было в городе. Должно быть, он об этом не слышал.

Он гнал такую очевидную пургу, что я не могла не задаться вопросом, не было ли это наживкой.

— Я хотел бы решить дело миром, — повторил Мрак.

Кайзер покачал головой со звуком скрежета металла о металл.

— Мир всегда предпочтительней, но я не могу проигнорировать такое оскорбление. Прежде, чем мы забудем об этом, мы должны получить возмещение ущерба. Деньги или кровь. Выбор за тобой.

Сука издала низкий горловой звук. Она и Крюковолк были не единственными, кто ощетинился. Я посмотрела на столик, где рядом с Крюковолком сидели Фенья, Менья, Ночь, Туман и Блицкриг, и все они явно выглядели сердитыми.

— Тогда давайте остановимся на этом, пока мы не сможем уделить этому вопросу всё наше внимание, — сказал Мрак. — Сейчас перемирие, и мы снова встретимся, когда будет более или менее решена проблема АПП. — он обернулся к другим сидящим за столом для подтверждения.

— Мы согласны, — ответил Выверт. Трещина кивнула.

— Что скажешь? — спросил Мрак Кайзера. — Отложим вопрос?

Кайзер кивнул:

— Ладно. Мы обсудим это на нашей следующей встрече.

— Решено. Что-то ещё? — спросил Выверт. — Проблемы, переговоры, просьбы?

Все промолчали.

Выверт счёл это достаточным ответом.

— Тогда давайте закончим встречу. Спасибо, что пришли. Трещина, могу я переброситься с тобой парой слов, прежде, чем ты уйдёшь?

Раздался скрип стульев об пол, люди вставали из-за столов, кроме Трещины и Выверта. Группа Толкача направилась к двери, чтобы сразу уйти, Кайзер и Чистота подошли к столу, где сидели с напитками их подчиненные. Скитальцы слонялись без дела вокруг своего стола, не усаживаясь, но и не уходя.

Мрак вернулся к нам, но не стал садиться.

— Пошли.

Никто не стал спорить. Мы встали и покинули "Сомерс Рок". Группе Толкача требовалось время, чтобы дойти до конца улицы, поэтому мы по безмолвному соглашению пошли в другом направлении, из соображений безопасности. Несомненно, эти ребята нарывались на драку. Они были полной противоположностью Кайзера, Выверта и Трещины. Импульсивные, опрометчивые, непредсказуемые. Они могли напасть, даже зная, что настроят против себя все банды города за нарушение закона нейтральной территории.

Мы были в квартале от паба, когда Мрак заговорил:

— Сука, ты понимаешь, почему я сейчас разозлился?

— Почему мы разозлились, — вставила Сплетница.

— Я догадываюсь.

Мрак сделал паузу, будто тщательно подбирал слова.

— Я хочу быть точно уверен, что ты знаешь, что ты сделала не так.

— Пошел на хуй, — отрезала она. — Я всё поняла. Не лезьте в мои дела.

Мрак посмотрел на остальных из нас, затем глянул через плечо в направлении паба.

Мы успели миновать три магазина в мрачной тишине, прежде чем он набросился на Суку. Он схватил её за плечо, затем рванул её обратно, заставив сбиться с шага и потерять равновесие. Прежде чем она успела встать ровно, он силой втолкнул её в нишу перед старым книжным магазином и пихнул её в дверь, рукой удерживая за горло.

Я посмотрела на паб. Из него никто не выходил и никто не смотрел в нашу сторону. Закусив губу, я присоединилась к Сплетнице и Регенту, которые тоже зашли в нишу. В душе я молилась, чтобы Мрак знал, что он делает.

Несколько долгих секунд он просто удерживал её там, оставив ей только возможность царапать его руку и перчатку и пытаться пнуть его ногу. Дважды казалось, что ей удастся сильно ударить его, но он использовал захват на её горле, чтобы потянуть её на себя, а затем снова толкнуть к двери так сильно, чтобы она закашлялась.

Она продолжала бороться, когда он сказал пустым тихим потусторонним голосом:

— Я ненавижу это, Рейчел. Когда ты заставляешь меня делать подобное дерьмо. Когда я говорю тебе это, я становлюсь похожим на тех, кого ненавижу больше всего на свете. Но ты понимаешь только так. Это единственный способ заставить тебя слушать. Ты слышишь, что я сказал?

Сука ткнула его в солнечное сплетение, но он воспользовался преимуществом в длине рук, отпрянув достаточно, чтобы избежать сильного удара и продолжая удерживать её за горло. Он снова ударил её телом о дверь.

— Ты слышишь меня, Рейчел?

Она кивнула, её взгляд метался по сторонам, но избегал смотреть на Мрака. Он ослабил захват, и она смогла наконец выдохнуть, сделав перед этим несколько судорожных вдохов.

— Смотри мне прямо в глаза, — приказал он.

Она послушалась. Его шлем был в паре сантиметров от её лица, она не могла видеть его глаза, но она сфокусировала взгляд на тёмных отверстиях его маски-черепа. Я не была уверена, что смогла бы так, а ведь он не был зол на меня.

— Из-за тебя я плохо смотрелся. Из-за тебя мы все смотрелись плохо. Меня не волнуют твои тёрки с Крюковолком. Это твоё дело. Твои заботы, твоё дерьмо. Я понимаю, что это цена, которую мы платим за то, что ты у нас в команде. Это меня устраивает. Ты следишь за ходом моих мыслей?

Ещё один неохотный кивок. Не отрывая взгляда.

Я заглянула за угол, чтобы убедиться, что нас не подслушивают. Скитальцы стояли на улице рядом с баром, но уже собирались уходить. Трикстер курил, сигарета виднелась из отверстия для рта в его маске.

— Знаешь, что конкретно ты сделала не так? — продолжал Мрак, — Ты ни хуя нам не сказала. Ты, блять, предоставила мне возможность пойти туда, разговаривать с ними, и вляпаться в этот сюрприз. Мне, блять, пришлось защищать действия одного из моих товарищей, и при этом ни хуя не понимать, о чём речь. И выглядеть из-за этого слабаком. Да из-за этого нас всех могут посчитать слабаками.

— Хочешь, чтоб я извинилась?

— Ты серьёзно? С тех пор, как я знаю тебя, я ни разу не слышал искреннего извинения от тебя, и поверь мне, твои лживые извинения прямо сейчас разозлят меня только сильнее. Это твоя инициатива. Хочешь попробовать извиниться?

Сука не ответила. Я видела как её плечи расслабились, голова выпрямилась, в положении тела стал читаться вызов.

— Боже, Рейчел. Это твой второй большой проёб за две недели. Может, мне стоит поговорить с боссом и...

— Стой, — вмешалась Сплетница. — Моя очередь.

Мрак убрал руку с шеи Суки, отступил подальше и повернулся к ней спиной, сложив руки на груди. Что он хотел сказать прежде, чем Сплетница его прервала? "Может, мне стоит поговорить с боссом и узнать, можем ли мы заменить тебя?"

Если это было так, то я могла понять, почему Сплетница вмешалась.

— Ты расстроена, я понимаю это, — сказала Сплетница. Сука смотрела в окно книжного магазина, избегая зрительного контакта и потирая шею. Сплетница продолжила. — Ты не чувствуешь, что сделала что-то не так, и если бы у тебя был шанс все переделать, ты бы снова так поступила... и всё же на тебя все злятся.

Сука встретила взгляд Сплетницы. Тон её ответа был смесью раздражения и скуки.

— И все по очереди устраивают мне разнос и изливают на меня психологическое словесное дерьмо.

Сплетница ждала, возможно для того, чтобы восстановить самообладание, придумать другой подход или использовать свою силу и узнать что-то, что она сможет использовать. Или она просто давала время Суке время подумать, что та своими словами делает себе только хуже. Я не была уверена — я не могла прочитать выражение её лица. И всё же она не улыбалась и не усмехалась в своей обычной манере.

Тон Сплетницы был ещё более раздражённым, когда она ответила.

— Отлично. Я перейду сразу к делу. Оба твоих провала на прошлой неделе связаны с отсутствием коммуникации. Если бы ты сообщила нам, что отправилась за деньгами пораньше, то, возможно, засада не стала бы для нас неожиданностью. Если бы ты сообщила нам, что впуталась в конфликт с Крюковолком из-за собачьих боёв, то мы были бы более готовы к сегодняшнему вечеру. Открывай рот почаще. Говори с нами, сообщай о том, что происходит. Хорошо?

Сука не ответила, её напряжение было видно по шее, одеревенелой позе, руках в карманах.

— Подумай об этом, — предложила Сплетница.

Я снова посмотрела за угол. Трикстер по-прежнему курил свою сигарету, но теперь он смотрел прямо на нас. На меня. Гориллоподобное существо смотрело на него. Думаю, он что-то говорил. Было трудно понять.

— Думаю, пора заканчивать, — сообщила я остальным. — На нас смотрят.

Мы оставили укромный уголок, лишь понурая спина Суки показывала, что что-то произошло. Она тащилась в нескольких шагах за нашими спинами. В воздухе висело напряжение, но оно не было направлено на неё и не исходило от неё. Мрак и Сплетница немного отдалились друг от друга. Либо ему не нравилось, когда вмешивалась она, либо он был сердит на себя, но что-то их напрягало.

Регент был молчалив. Когда Лиза навещала меня на неделе, она рассказала, что у него всё ещё иногда были приступы боли в руке. Я подозревала, что его текущее состояние было комбинацией болеутоляющих и бессонницы. Он не участвовал в недавнем диалоге, но его молчание не улучшало общее настроение.

Мне это не нравилось. Трение в группе подрывало дух товарищества, взращивало и нагнетало скрытое чувство напряжённости. Мне нравились эти ребята. Даже Сука — не знаю, могу предположить что пройдет какое-то время, прежде, чем я смогу сказать, что мне она нравится, но, возможно, я смогла бы испытывать к ней уважение за её вклад.

Я знала, что будет трудно сдать их, совершить предательство и передать информацию в Протекторат, как только она у меня будет, я буду должна... но когда я думала об этом, я знала, что смогу стиснуть зубы и сделать это. В конечном счёте, угрызения совести перестанут меня терзать. Возможно, я даже буду гордиться своим грандиозным планом.

Все чётче я видела день, когда я передам информацию и скажу "до свидания" Неформалам, день, когда я начну менять себя. Начну превращать Рой в героя в глазах общества, я сделаю всё возможное для того, чтобы восстановить своё доброе имя, стать уверенной в себе храброй Тейлор. Если я смогу разорвать связь с Неформалами и совершить этот рывок, я знала, что смогу изменить себя.

Но, как бы странно это не прозвучало, мысль о том, что я оставлю всё это позади была горче, чем идея передачи информации Протекторату. Я знала, что в этом нет никакого смысла, но я хотела иметь возможность сказать себе, что у меня были настоящие друзья прежде, чем я разрушила нашу связь, чтобы поступить правильно. Я могла только надеяться, что угрызения совести уйдут. Даже когда я с кем-то дружила, нас было только двое, я и Эмма. У меня не было опыта того, как группа друзей справляется с горечью и негодованием. Жизнь — боль.

Когда я оглянулась на Суку, меня ударило осознание, что ей, должно быть, стократ хуже. Я ощутила приступ сочувствия.

Я знала, что значит быть одной среди группы людей.

Замедлив темп, пока я не поравнялась с ней, я попыталась подобрать слова. Начать светскую беседу? Я не знала как. Успокоить её? Я не думала, что могла бы сказать что-то, что не создавало бы впечатления, что я на её стороне или, наоборот, что я пытаюсь опять ворошить муравейник, снова раздувая словесный конфликт. Если я поддержу Мрака и Сплетницу, то ей станет лишь хуже, да и вообще, я подозревала, что она не станет стоять и выслушивать подобное от меня.

— Крюковолк проводил собачьи бои? — тихо спросила я. — Заставлял собак драться?

— Драться до смерти, — ответила Сука почти неслышно.

Если твои единственные настоящие спутники или семья — твои собаки, я могла понять, как это задевает за живое. У меня никогда не было собаки, но, судя по моим наблюдениям, собаки были похожи на детей. Они зависели от людей, и если те обращались с ними плохо, то это было ужасно.

— Ты их остановила?

Она повернула голову в мою сторону и посмотрела в глаза.

— Пустила им кровь.

Я почувствовала, как по задней части шеи и рукам побежали мурашки. Я не была уверена, станет ли мне легче или хуже, если она продолжит.

— Хорошо, — ответила я.

По пути назад мы больше ни о чём не говорили. Вероятно, к лучшему.

Улей 5.03

Раздался долгий и пронзительный звуковой сигнал, за которым было едва слышно, как кто-то прокашлялся.

— Уважаемые посетители торгового центра, пожалуйста, имейте в виду, что магазины сегодня закрываются в семнадцать тридцать в соответствии с объявленным по городу комендантским часом. Мы рекомендуем вам оказывать содействие охранникам на входах и выходах из торгового центра Уэймут, и вернуться домой до шести часов вечера. Спасибо за внимание.

Люди, которые замерли на месте, временно прекратив общение и блуждание по торговому центру, чтобы прослушать объявление, снова начали двигаться и говорить. Создавалось впечатление, что кто-то поставил видео на паузу, а затем нажал кнопку проигрывания, чтобы снова запустить его.

Я посмотрела на отца.

— Может, пойдём? Попробуем избежать толпы, ломящейся к выходу в последнюю минуту?

— Разумеется. Если тебе больше ничего не нужно.

Завтра я должна была вернуться в школу. Папа словно почувствовал, в каком взвинченном состоянии я была, поэтому предложил вместе сходить в магазин. Мне казалось, что ещё один поход по магазинам — это уже немного слишком, после нашего похода с Лизой и парнями неделю назад, но мне требовалось кое-что купить, да и возможностью провести немного времени с папой стоило воспользоваться.

В пакетах, что нёс мой отец, были мой новый рюкзак, несколько тетрадей, ручек, полдюжины книг и новая пара кроссовок. Эти вещи я не стала бы покупать вместе с Лизой — они были или слишком банальны, типа тетрадей, или я бы потратила весь день, пытаясь выбрать книгу или обувь.

В целом, поездка в торговый центр была хорошим делом, и почему-то это значило для меня больше, чем покупка одежды на несколько сотен долларов вместе с Лизой. Возможно, потому что эти вещи были для настоящей меня.

Мы подошли к выходу, и я едва не застонала от разочарования. До закрытия было ещё полчаса, но на выходе было столпотворение. Около половины людей пытались выйти, а вторая половина просто стояла и глазела.

По обе стороны стеклянных дверей торгового центра стояли солдаты. Их оружие было зачехлено, но всё же они выглядели довольно устрашающе. Среди солдат было два кейпа: Батарея и Призрачный Сталкер. Я знала, что члены Протектората, Стражи и различные добровольцы присутствовали в местах скопления людей, особенно на территории АПП и в её окрестностях. Я предположила, что Стражи были слишком молоды, чтобы работать сами по себе и, вероятно, поэтому Призрачный Сталкер выполняла тут роль "помощника".

Пока я лежала в постели, у меня было много времени чтобы следить за новостями. Бакуда выполняла своё обещание довести страх и панику до предела путём комбинирования непредсказуемости и мрачной определённости. Каждый день приходили новые сообщения об одном-пяти взрывах, и хотя каждый из них был в какой-то мере в интересах АПП, было невозможно предсказать, что и почему станет её следующей целью. Одна статья в интернете предполагала, что загнав АПП в угол, герои и полиция лишь увеличат интенсивность их атак. Школы, торговые центры, офисные здания были потенциальными целями. Достаточный повод для вооружённого присутствия здесь, в торговом центре.

Плюсом было то, что торговый центр устроил большую распродажу почти в каждом отделе, чтобы поддержать бизнес. Возможно, не самая правильная и логичная идея, но слишком многие фирмы и работники ежедневно закупались здесь.

Вход внутрь был похож на прохождение досмотра в аэропорте. Проверялись сумки, посетители показывали удостоверения личности. Ничего особенного. Когда мы подошли, на страже стоял только Мегаватт из Новой Волны, и около него было не слишком много людей. Ещё бы, ведь в стороне стояли две привлекательные, опасные героини, о которых ходили противоречивые слухи. Я, конечно, понимала, зачем здесь могут пригодиться герои, но пока что они лишь замедляли движение — зеваки вставали на пути тех, кто на самом деле уходил. Половина военных, находившихся в торговом центре, удерживали толпу подальше от дверей и героинь, пытаясь выстроить людей в очередь.

Продвижение в очереди было медленным, но, признаться, было интересно, находясь в безопасности, наблюдать за Призрачным Сталкером и Батареей, занимавшихся своими делами.

Батарея была членом Протектората. Когда я только пошла в среднюю школу, она недолгое время была главой Стражи, вскоре она выпустилась и перешла в Протекторат. Я могла предположить, что ей сейчас около двадцати двух лет, если только Протекторат не фальсифицировал дату окончания или не придумал что-то ещё, чтобы затруднить определение её реального возраста. Её сила позволяла аккумулировать энергию, когда она останавливалась и концентрировалась, каждая секунда в режиме зарядки давала ей несколько секунд в режиме ускорения, кроме того в этом режиме она была физически сильнее и могла использовать электромагнитные силы. Её костюм был белым и тёмно-серым, с полосами цвета синего кобальта, прочерченными словно дорожки на электронной плате. От вопросов о том, был ли её товарищ по команде — Огонь — её парнем или братом — она застенчиво уклонялась, заставляя небольшую часть местных фанатов предположить, что он одновременно был и тем и другим. Каждый раз, когда она появлялась на публике, интернет-форумы взрывались слухами и теориями.

Мыльные оперы и исследования папарацци никогда не интересовали меня. Если игнорировать исчезающе маловероятные шансы того, что слухи о ней в чём-то соответствуют истине, она была тем типом героя, на которого я могла бы равняться. Она была милой, усердно работала, а в тех неизбежных случаях, когда оказывалась в телевизоре с каким-нибудь придурком, пытающимся разозлить её, она неплохо справлялась с ситуацией.

Батарея наклонилась и что-то прошептала на ухо Призрачному Сталкеру. Та кивнула, повернулась, и прошла сквозь стеклянную дверь, чтобы что-то сказать солдатам, стоявшим снаружи. Буквально сквозь дверь. Делая это, она стала немного дымчатой, будто была сделана из плотного тумана, а не чего-то твёрдого. На мой взгляд, это было неправильно. Думаю, на её месте я бы поступала как все, не давая окружающим лишнего повода глазеть — я бы просто открыла дверь.

Возможно, у меня было предубеждение. Отчасти я чувствовала, что должна испытывать к ней неприязнь или даже ненависть, она ведь считала себя непримиримым противником Мрака. Лиза и Алек рассказали, что Призрачный Сталкер была героем-одиночкой и согласилась присоединиться к Стражам, чтобы не отправиться в тюрьму после того, как она зашла слишком далеко в своём стремлении к справедливости. Предполагалось, что она использует нелетальное оружие, но она нарушала это правило.

В новостях кейпы всегда казались намного крупнее и производили большее впечатление. Стоит забыть про плащ с капюшоном из тёмно-серой городской камуфляжной ткани, и чёрный металл её маски, и Призрачный Сталкер превратится в обычную девушку-подростка. Почти такого же роста, как я. Батарея была сантиметров на пять выше Призрачного Сталкера или меня, значит, она была ниже большинства мужчин в толпе. После того, как я оказалась вовлечена в дела кейпов, я чувствовала, что могу разглядеть человека за костюмом, на что не было способно большинство. Пожалуй, они выглядели нормальными.

— Привет, Алан, — сказал папа. — Сколько лет, сколько зим.

Я повернулась взглянуть. Я должна была удивиться или испытать потрясение, но к тому времени, когда я поняла, с кем мы столкнулись, я уже чувствовала себя опустошённой.

— Рад тебя видеть, Денни. Давно хотел связаться с тобой.

— Да без проблем, — папа радостно засмеялся. Он пожал руку краснощекого, рыжеволосого мужчины. Алан Барнс. — В такое время мы можем считать удачей, если мы чем-то заняты. Твоя дочь здесь?

Алан оглянулся.

— Она захотела попить, а я стою в очереди, пока она... ага, вот и она.

К нам присоединилась Эмма, в одной руке она держала бутылку с диетическим Спрайтом. На мгновение она выглядела удивленной, увидев меня. Потом улыбнулась:

— Привет, Тейлор.

Я не ответила. На несколько мгновений повисла неловкая тишина.

— Нам надо снова начать общаться, Денни, — отец Эммы улыбнулся. — Возможно, ты мог бы как-нибудь приехать на барбекю. Когда станет немного теплее, погода для этого будет идеальной.

— Я с удовольствием, — согласился папа.

— Как твоя работа?

— И лучше, и хуже. Есть работа для докеров, уборка и восстановительные работы, и это хорошо.

— А твои проекты? Паром?

— Я смирился с тем, что придётся несколько месяцев подождать, прежде, чем я снова подниму шум. Летом выборы мэра, осенью выборы в муниципальный совет. Надеюсь увидеть несколько новых лиц, людей, которые не станут отбрасывать проекты возрождения.

— Тогда желаю тебе удачи. Ты и так знаешь, что можешь обратиться в мою фирму, если будет необходимо.

— Весьма признателен.

Эмма перевела своё внимание с ленивого наблюдения за героями и военными к беседе наших отцов. Мой папа увидел, что она смотрит на него и решил вовлечь её в беседу.

— А Эмма всё ещё работает моделью?

— Да! — Алан гордо улыбнулся. — И даже преуспевает, но это не то, из-за чего мы сегодня здесь. Мы просто пришли на распродажу. — Алан немного хихикнул. — Моя дочь не позволяла мне расслабиться ни на секунду, как только услышала о ней.

— Ага. Мы тоже. Я имею в виду, делаем покупки. Тейлор задело одним из взрывов, когда всё это началось, — ответил папа. — В течение недели она была дома, выздоравливала. Я подумал, что мы должны пройтись по магазинам прежде, чем она вернется к обычной суете.

— Надеюсь, ничего серьёзного? — спросил Алан.

— Я цела, — ответила я, не отводя взгляда от Эммы.

— Хорошо. Боже, ты — третий человек, из тех, кого я знаю, кто оказался затронут этим кошмаром. Один из моих партнёров восстанавливается после операции. Взрыв кристаллизовал его руку, превратил в стекло. Просто ужасно, — сказал папе Алан. — Когда же это закончится?

Пока наши отцы говорили, я и Эмма просто смотрели друг на друга.

Потом Эмма улыбнулась. Это был взгляд, который я видела слишком часто за последние несколько лет.

Это была улыбка, которая встретила меня, когда я вернулась в школу из больницы, тогда, в январе, тот взгляд, которым она сообщила мне, что ещё ничего не закончилось. То же выражение, с которым она смотрела свысока на меня, покрытую соком и газировкой в кабинке школьного туалета. Тот, которым она меня одарила, когда я вышла из душа, и обнаружила свою одежду, спортивную и обычную, засунутой в унитаз.

Ту же самую улыбку, с которой она, перед всеми, напомнила мне о том, как моя мама умерла.

Звук удара подействовал на меня словно выплеснутая в лицо вода. Резанула боль в той полукруглой борозде, которую прочертила на моей руке одна из собак Суки, когда я встретилась с ней впервые. Рана ещё не до конца зажила.

Эмма упала, врезаясь в своего отца, который выронил из рук сумки. В толпе вокруг нас раздались возгласы.

— Тейлор! — вскрикнул мой папа, ошеломлённый.

Моя рука болела. Вытянув её перед собой, я словно протягивала её, чтобы пожать чью-то руку. Мне потребовались секунды, чтобы сообразить. Я что, ударила её?

Эмма смотрела на меня, глаза расширены, рот открыт, одну руку она прижимала к лицу. Я была потрясена произошедшим не меньше. Правда, я не чувствовала себя из-за этого плохо. Часть меня хотела рассмеяться ей в лицо. Не ожидала? Просчиталась, как я отреагирую?

Вцепившиеся железной хваткой руки развернули меня. Призрачный Сталкер. Вклинившаяся между мной и Эммой. Её тёмно-карие глаза сердито смотрели на меня из-за маски.

— За что?! — возмутился Алан. — Эмма даже ничего не сказала!

— Прошу её извинить, — папа поспешил объяснить супергероине и отцу Эммы, — она всё ещё оправляется от сотрясения, оно влияет на её настроение. Я не ожидал такой крайности.

— Здесь не место и не время для споров, — выговорила ему Призрачный Сталкер. — Если ваша дочь... нездорова, то это вы несёте за неё ответственность.

Я испытывала желание рассмеяться. Отчасти из-за того, что чувствовала эйфорию, сделав хоть что-то, чтобы отомстить Эмме. Отчасти из-за того, что вся эта сцена была до нелепости перевернута с ног на голову. Призрачный Сталкер не была кем-то особенным. Она была просто подростком и читала лекции моему папе, взрослому. Для наблюдающей за нами толпы Эмма была жертвой, а я — злоумышленником. Но если бы можно было сорвать маски, если бы все узнали настоящую историю, всё бы пошло иначе. Эмма стала бы агрессором, и мой папа не стал бы так терпеливо слушать отчитывающую его девчонку.

Мне хватило хладнокровия, чтобы не рассмеяться. Возможно, виной был адреналин, облегчение после того, что я только что сделала. Возможно, на меня снова повлияло сотрясение, но я нашла в себе силы сделать что-то ещё.

Указав на Эмму, я повернулась к папе.

— Хочешь знать, почему я её ударила?

Призрачный Сталкер взяла меня за лицо рукой и повернула к себе, мешая при этом говорить.

— Нет. Я прекращаю это прямо сейчас. Никаких доводов, никаких оправданий для твоего нападения. Мы заканчиваем. Повернись.

— Что? — я почти смеялась, не веря происходящему. — Почему?

— Тейлор, — устало сказал папа, — делай, как она говорит.

В действительности это не имело значения, поскольку она заставила меня повернуться, вывернув мою руку, затем свела мои руки за спиной.

— Пожалуйста, мисс, — сказал папа, — в этом нет необходимости.

Призрачный Сталкер связала мои запястья — я предположила, что это были пластиковые наручники. Слишком туго. Затем она повернулась к моему отцу, и сказала приглушённым голосом.

— Посмотрите на эту толпу. Этих людей. Они напуганы и пытаются сдержать страх, панику и беспокойство. Мне всё равно, дура ваша дочь или просто больна. Она показала свою нестабильность в месте, похожем на пороховую бочку. Опасно и глупо оставлять её здесь. Вы можете снять пластиковые наручники, когда отведёте её туда, где она не сможет никому навредить.

— Я не опасна, — запротестовала я.

— На мой взгляд, это не так, — Призрачный Сталкер покачала головой и толкнула меня к выходу. — Иди домой и будь благодарна, что твоему папе не пришлось вносить за тебя залог, чтобы ты смогла спать в своей постели этой ночью.

Мой папа держал сумки одной рукой, поэтому он смог сопроводить меня к двери. Он посмотрел через плечо на Алана.

— Мне очень жаль. Это из-за сотрясения.

Алан сочувствующе кивнул. Его румяные щеки стали ещё более красными из-за внимания, которое привлекла наша сцена.

— Знаю. Всё в порядке. Просто... возможно, ей стоит ещё на какое-то время остаться дома, а не ходить в школу.

Мой папа смущенно кивнул. Из-за этого я почувствовала себя паршиво. Мне стало ещё хуже, когда Призрачный Сталкер подала руку Эмме, чтобы помочь ей встать, пока меня уводили как преступника. Эмма сияла, улыбалась одной из самых широких улыбок, которые я видела на её лице, несмотря на красную отметину на щеке. Улыбалась тому, как пошли в гору её дела, сообразила я, тому, как она получила шанс поговорить с заботливой супергероиней.

Мы направились к машине, подальше от толпы, солдат и Эммы. Две минуты я стояла у открытой пассажирской двери, а папа искал ножницы чтобы перерезать наручники.

— Я не злюсь, — сказал он мне спокойно. Когда мы устроились, он запустил двигатель и вывел машину из гаража.

— Хорошо.

— Это вполне объяснимо. Ты эмоционально чувствительна, тебя встряхнуло взрывом, а она напоминает тебе о том, что происходит в школе.

— Больше, чем ты думаешь, — пробормотала я.

— Хм?

Я смотрела на руки и потирала запястья там, где в них врезался пластик.

Если я не скажу ему сейчас, не думаю, что смогу когда-либо.

— Это она. Эмма.

— Э-э? Что? — он казался растерянным.

Я не имела желания всё разъяснять. Я просто дала ему обдумать свои слова.

После долгой паузы он сказал:

— Ох.

— С самого начала. Она и её друзья, — добавила я.

Неожиданно хлынули слезы. Я даже не поняла, что хотела плакать. Я подняла очки, чтобы протереть их, но слёзы текли рекой.

— Дурацкая травма головы, — пробормотала я. — Тупые перепады настроения. Мне уже должно было полегчать.

Папа покачал головой:

— Тейлор, малышка, не думаю, что это — единственная причина.

Он остановился.

— Что ты делаешь? — спросила я, безуспешно вытирая щеку. — Мы должны попасть домой до начала комендантского часа.

Он отстегнул наши ремни безопасности и обнял меня, моё лицо прижалось к его плечу. Моё дыхание прерывалось рыданиями.

— Всё хорошо, — уверил меня он.

— Но...

— У нас есть время. Столько, сколько тебе нужно.

Улей 5.04

Больше всего меня раздражает ситуация, когда кто-то просит явиться к конкретному времени, а затем заставляет ждать. Пятнадцать минут — это предел моего терпения.

Мы с отцом ожидали уже больше получаса.

— Да они это нарочно, — негодовала я. Когда мы прибыли, нас попросили немного подождать в кабинете директора, однако, сама директор отсутствовала.

— Мм... Пытаются показать что они здесь — власть, которая может заставить нас ожидать, — согласился папа. — Может быть. А может мы просто ожидаем остальных.

Я сидела так, что чуть сгорбилась в кресле, и сквозь щель между низом жалюзи и окном могла наблюдать за тем, что происходило за дверью. Эмма и её отец появились почти сразу же после нас, выглядели при этом спокойно и обыденно, словно это был обычный, ничем не примечательный день. Она даже не волновалась. Её отец был полной её физической противоположностью, исключая общий рыжий цвет волос. Он был большим человеком, в полном смысле этого слова. Выше среднего, с большим пузом, и, хотя, он мог говорить тихо, когда ситуация того требовала, его мощный голос легко привлекал людское внимание. У Эммы же большой была лишь грудь.

Отец Эммы разговаривал с родителями Мэдисон. Они оба выглядели молодо, но только мать можно было назвать миниатюрной, как саму Мэдисон. В отличие от Эммы и её отца, сама Мэдисон и её родители выглядели обеспокоенными, я предполагала, что отец Эммы каким-то способом пытается их успокоить. Мэдисон, в частности, смотрела в пол и молчала, отвечая лишь на то, что говорила Эмма.

София появилась последней. Она выглядела угрюмой и раздражённой, напомнив мне Суку. Сопровождающая её женщина точно не была её мамашей. Голубоглазая блондинка с лицом в форме сердечка, одетая в тёмно-синюю кофточку и брюки песочного цвета.

Некоторое время спустя секретарь зашла, чтобы забрать нас из кабинета.

— Выше нос, Тейлор, — шепнул папа, когда я закинула рюкзак на плечо. — Ты должна выглядеть уверенно, поскольку задача стоит не из лёгких. Мы, может быть, и правы, однако Алан — один из учредителей юридической конторы, он мастер манипулировать системой.

Я кивнула. Подобное впечатление у меня уже сложилось. После звонка от отца именно Алан был тем, кто инициировал это собрание.

Нас отвели через холл, куда выходили кабинеты методистов, в комнату с овальным столом для переговоров. Троицу с их опекунами усадили с одного конца стола, всего их было семеро, нас же попросили сесть с другого, там где стол сужался. Директор и учителя вошли после нас, и сели на свободные места между нами. Может быть, я начала слишком сильно обращать внимание на детали, особенно когда я заметила странный отголосок недавней встречи со злодеями в нынешнем собрании, но я отметила, что мистер Гледли сел возле отца Мэдисон, а место возле моего отца осталось пустым. Мы могли бы оказаться полностью изолированными от основной группы людей, если бы миссис Нотт, наша классная, не села слева от меня. Я задалась вопросом, села бы она рядом, если бы оставалось другое свободное место.

Я нервничала. Я уже рассказала папе, что пропускала занятия. Правда, не сказала сколько. Я не хотела повторить ошибку Суки, оставив его в неведении. Меня беспокоило, что теперь это может всплыть. Беспокоило, что всё пойдёт не так, как я рассчитывала. Беспокоило, что я что-нибудь испорчу.

— Спасибо всем за то, что пришли, — произнесла директор, сев и положив перед собой на стол тонкую папку. Директор была худощавая, с крашеными светлыми волосами и причёской "под горшок", привлекательность которой я никогда не пойму. И одета была так, словно пришла на кладбище — чёрные блузка, свитер и юбка, чёрные туфли. — Мы здесь, чтобы обсудить произошедшие инциденты, в которых жертвой стала одна из наших учениц. — Она посмотрела на папку.

— Мисс Эберт?

— Это я.

— А личности, обвиняемые в неподобающем поведении, это... Эмма Барнс, Мэдисон Клементс и София Хесс. Мы снова встречаемся, София. Мне остаётся лишь пожелать, чтобы это было чаще связано с командой по лёгкой атлетике и реже — с отработками.

София пробормотала что-то, похожее на согласие.

— Итак, если я правильно понимаю ситуацию, мисс Эберт напала на Эмму вне школьной территории? И, в скором времени после этого, она обвинила её в издевательствах?

— Да, — сказал Алан, — Её отец позвонил мне, мы встретились, и я посчитал, что лучшим вариантом будет попытаться решить ситуацию официальным путём.

— Вероятно, так будет лучше всего, — согласилась директор. — Давайте разрешим этот вопрос.

Она выжидающе развернулась ко мне и отцу.

— Что? — спросила я.

— Будьте добры пояснить, какие обвинения вы выдвигаете против этих трёх девушек?

Я недоверчиво рассмеялась:

— Хорошо. Итак, нас собрали незамедлительно, не давая времени на подготовку, и предполагается, что я буду готова?

— Может быть, тогда вы обрисуете в общих чертах самые серьезные случаи?

— А как же незначительные инциденты? — с вызовом спросила я. — Все те мелочи, которые превращали каждый мой день в ад?

— Если вы не можете припомнить...

— Я помню, — прервала её я. Я наклонилась к рюкзаку, который положила у своих ног, и вытащила кипу бумаги. Мне пришлось просмотреть её в течение нескольких секунд, прежде, чем я смогла разделить кипу на две части. — Шесть электронных писем с оскорблениями, София толкнула меня, когда я спускалась вниз по лестнице, вынуждая меня уронить книги, толкала и пихала меня не менее трёх раз в то время, как я была в спортзале, и бросила в меня мою одежду, когда я была в душе после урока физкультуры, из-за чего та намокла. На оставшихся утренних занятиях мне пришлось носить спортивный костюм.

— На биологии Мэдисон использовала все возможные поводы, чтобы воспользоваться учительской точилкой карандашей, или поговорить с учителем, и каждый раз, когда она проходила мимо моего стола, она скидывала с него все мои вещи на пол. Она повторила это три раза, а когда я закрыла свои вещи, на четвёртый заход она высыпала на мою голову и на стол стружку из точилки. Втроём они загнали меня за угол после окончания занятий, отобрали мой рюкзак и выкинули его в мусорку.

— Понятно, — директор сделала сочувствующее лицо. — Не слишком приятно, не так ли?

— Это восьмое сентября, — уточнила я. — Мой первый день возвращения в школу в прошлом семестре. Девятое сентября...

— Прошу прощения, извините. Сколько у вас записей?

— Хотя бы по одной на каждый школьный день, который был в прошлом семестре. Жаль что я решила отслеживать это только прошлым летом. Девятого сентября эти трое подбили моих одноклассниц подшутить надо мной. Я ходила с рюкзаком, который они перед этим выкинули в мусор, и каждая девочка, которая была рядом морщила нос или говорила, что я воняю мусором. Это росло как снежный ком, к концу дня к ним присоединились и другие. Мне пришлось сменить ящик электронной почты после того, как его заполнили письма с оскорблениями. Я сохранила все эти письма, посланные мне, вот они. — Я положила руку на вторую кипу.

— Можно мне? — спросила миссис Нотт. Я вручила ей распечатки электронных писем.

"Нажрись стекла и подавись". "Твой вид вгоняет меня в депрессию". "Сдохни в огне", — читала она, переворачивая страницы.

— Давайте не будем уходить в сторону, — сказал мой папа. — Мы дойдём до всего в своё время. Моя дочь как раз рассказывала.

— Я не закончила с девятым сентября, — сказала я. — Гм, позвольте, я найду где остановилась. На уроке физкультуры снова...

— Вы хотите перечислить каждый инцидент? — спросила директор.

— Я думала, что вы этого и хотите. Вы не сможете принять верное решение, пока не услышите обо всём, что произошло.

— Боюсь, что это займет много времени, а у некоторых из нас есть работа, к которой нужно сегодня вернуться. Вы можете сократить рассказ до самых значимых инцидентов?

— Они все значимые! — сказала я. Возможно, я повысила голос, потому что папа положил руку мне на плечо. Я вздохнула, затем сказала настолько спокойно, насколько могла:

— Если вам неприятно слушать всё это, просто представьте, каково это переживать. Возможно, вы сможете хоть в малой степени понять, что чувствовала я, когда ходила в школу.

Я посмотрела на девочек. Только Мэдисон выглядела действительно расстроенной. София сверлила меня взглядом, а Эмме удавалось выглядеть скучающей и уверенной в себе. Мне это не нравилось.

Заговорил Алан.

— Думаю, все мы осознаем, что это было неприятно. Вы обосновали свою точку зрения, и я благодарю вас за предоставленную информацию. Но сколько из этих инцидентов вы можете доказать? Эти электронные письма были отправлены со школьных компьютеров?

— Лишь немногие письма с адресов школьной почты, в основном они были отправлены с одноразовых ящиков hotmail и yahoo, — ответила миссис Нотт, просматривая страницы. — Нельзя доказать, что те несколько писем со школьной почты были отправлены владельцами ящиков, так как они могли забыть выйти из своей почты, покидая компьютерный класс, — она посмотрела на меня извиняющимся взглядом.

— Таким образом, электронные письма можно отбросить, — сказал Алан.

— Это не вам решать, — ответил мой папа.

— Многие письма были отправлены во время школьных занятий, — подчеркнула я. Моё сердце колотилось. — Я даже пометила их синим маркером.

— Нет, — сказал директор. — Я согласна с мистером Барнсом. Вероятно, будет лучше, если мы сосредоточимся на том, что можем проверить. Мы не можем сказать, кто и откуда отправил те электронные письма.

Вся моя работа, все те часы, что я вспоминала и записывала все произошедшие случаи, вместо того, чтобы поскорее их забыть, всё оказалось развеяно по ветру. Я сжала кулаки на коленях.

— Ты в порядке? — пробормотал мне на ухо папа.

Было слишком мало того, что я могла фактически доказать.

— Две недели назад ко мне подошел мистер Гледли, — обратилась я к собравшимся. — Он заметил, что кое-что происходило в его классе. Мой стол был разрисован каракулями, испачкан соком, клеем, мусором и тому подобными вещами в разные учебные дни. Вы помните, мистер Гледли?

Мистер Гледли кивнул.

— Помню.

— И после занятия, вы помните, как видели меня в коридоре? Окружённую девочками? Как надо мной насмехались?

— Я не забыл, я видел вас в коридоре вместе с другими девочками. Если я не ошибаюсь, это было после того, как вы сказали мне, что сами решите свои проблемы.

— Это не то, что я сказала, — мне пришлось взять себя в руки, чтобы не заплакать. — Я сказала, что думаю, что вся эта ситуация, с родителями и учителями будет фарсом. До сих пор вы не доказали мне, что я неправа.

— Тейлор, — сказал мой папа. Он положил руку на мой сжатый кулак, а затем обратился к преподавателям. — Вы обвиняете мою дочь в том, что она всё выдумала?

— Нет, — сказала директор. — Но я думаю, что когда над кем-то издеваются, вполне возможно приукрасить происходящее или увидеть издевательства там, где их нет. Мы хотим быть уверенными, что решение относительно этих трёх девочек будет справедливым.

— А я не засл... — начала было я, но папа сжал мою руку и я замолчала.

— Моя дочь также заслуживает справедливого отношения, даже если лишь десятая часть из упомянутых событий имела место. Всё это говорит о том, что череда подобных издевательств продолжается. Кто-то не согласен?

— Издевательства — слишком сильное слово, — сказал Алан. — Вы всё ещё не доказали...

— Алан, — прервал его мой папа. — Ради бога, замолчи. Здесь не зал суда. Все за этим столом знают, что сделали эти девочки, и ты не сможешь вынудить нас это проигнорировать. Тейлор была у вас в гостях, наверное, сотню раз, а Эмма так же часто бывала у нас. Если ты хочешь сказать, что Тейлор — лгунья, то говори прямо.

— Я только думаю, что она очень чувствительна, особенно после смерти матери, она...

Я сбросила кипу бумаг со стола. Тридцать или сорок листов образовали немаленькое облако разлетающихся бумаг.

— Не продолжайте, — сказала я тихо, я едва могла услышать себя из-за гудения в ушах. — Не надо. Докажите, что вы, по крайней мере, человек.

Я увидела ухмылку на лице Эммы прежде, чем она поставила локти на стол и прикрыла её руками.

— В январе моя дочь подверглась одной из самых злонамеренных и отвратительных шуток, о которых я когда-либо слышал, — сказал мой папа директору, игнорируя всё ещё падающие на пол бумаги. — Она оказалась в больнице. Вы смотрели мне прямо в глаза и обещали, что будете заботиться о Тейлор и внимательно следить за всем, что происходит с ней. Очевидно, вы этого не сделали.

В разговор вступил мистер Квинлан, мой учитель математики.

— Вы должны понимать, что нашего внимания требуют другие серьёзные дела. В этой школе учатся члены банд, у нас есть ученики, приходящие на занятия с ножами, случаи употребления наркотиков, драки в кампусе, которые заканчиваются серьёзными травмами для учеников. Если мы не знаем о каких-то событиях, то едва ли можно назвать это преднамеренным.

— Значит, ситуация с моей дочерью не считается серьёзной.

— Мы этого не говорили, — раздражённо ответила ему директор.

— Давайте перейдём к главному, — сказал Алан. — Какое решение по итогам нашей встречи удовлетворило бы вас?

Папа повернулся ко мне. Мы уже успели кратко обсудить это, и он заметил, что, будучи представителем профсоюза, он всегда вступал в спор, чётко понимая конечную цель, которую преследовал. Мы тоже поставили себе цель. Теперь мой ход.

— Переведите меня в старшую школу "Аркадия".

На меня посмотрели с удивлением.

— Я думала, что вы предложите исключение, — ответила директор. — Большинство бы попросило именно этого.

— Да нет же, блин! — сказала я. Я прижала пальцы к вискам. — Простите за грубость. Я буду несколько импульсивна, пока не пройдут последствия сотрясения. Нет, никакого исключения. Ведь тогда они просто смогут подать документы в другую ближайшую школу, Аркадию, да ещё и вне очереди, потому что они нигде в этот момент не будут обучаться. Для них это будет просто награда.

— Награда, — сказала директор. Думаю, она была оскорблена. Ну и славно.

— Да, — сказала я, ни капли не заботясь о её гордости. — Аркадия — хорошая школа. Ни банд. Ни наркотиков. У неё хороший бюджет. У неё есть репутация, которую она поддерживает. Если бы надо мной издевались там, я могла бы обратиться к преподавателям и получила бы от них помощь. Ничего из перечисленного в этой школе нет.

— И это всё, чего бы вы хотели? — спросил Алан.

Я покачала головой.

— Нет. Если бы я была вправе решать, то я бы хотела, что бы все трое были отстранены от занятий на оставшиеся два месяца, однако, с обязательной явкой и сдачей всех работ. И никаких привилегий. Никаких танцев, участия в школьных мероприятиях, доступа к компьютерам, или участия в спортивных кружках и командах.

— София — одна из лучших бегунов в команде по лёгкой атлетике, — сказала директор.

— Мне абсолютно наплевать, — ответила я. София впилась в меня взглядом.

— Зачем отстранение от школы — и с явкой? — спросил мистер Гледли. — Это будет означать, что кто-то постоянно должен отслеживать их появление в школе.

— Мне пришлось бы ходить на уроки летом? — подала голос Мэдисон.

— Если бы мы пошли по этому пути, то да, пришлось бы организовывать дополнительные занятия, — сказала директор. — Я думаю, что это слишком серьёзное наказание. Как заметил мистер Гледли, это потребует ресурсов, которых у нас нет. У нас и так еле хватает сотрудников.

— Обычное отстранение — это каникулы для них, — парировала я, — они могут просто добраться до Аркадии, поймать меня там и отомстить. Нет. Скорее я бы предпочла, чтобы их вообще не наказывали, чем отстраняли от занятий или исключали.

— А что, это вариант, — пошутил Алан.

— Замолчи, Алан, — ответил мой папа. Остальным за столом он сказал. — Я не вижу ничего невозможного в том, что предлагает моя дочь.

— Конечно, вы не видите, — сказала опекун Софии. — Вы бы заговорили иначе, оказавшись на другом конце стола. Важно, чтобы София продолжала заниматься легкой атлетикой. Спортивные состязания приучают её к дисциплине, которой ей недостаёт. Если отстранить её от занятий спортом, её поступки и поведение станут только хуже.

— Я считаю, что отстранение на два месяца это будет слишком, — добавил свои пять копеек папа Мэдисон.

— Я вынуждена согласиться по всем статьям, — сказала директор. Когда мы с папой дёрнулись в протесте, она остановила нас жестом руки. — Учитывая события, произошедшие в январе, и свидетельства мистера Гледли об инцидентах на его уроках, мы знаем, что постоянные издевательства действительно имели место. Полагаю, мой опыт педагога позволяет мне видеть виновных, когда я сталкиваюсь с ними, и я уверена, что девочки действительно виновны в какой-то части того, в чём их обвиняют. Я предлагаю двухнедельное отстранение.

— Вы вообще слушали меня? — спросила я. Мои кулаки были крепко сжаты, руки дрожали. — Я не прошу отстранения. Мне этого хочется меньше всего.

— Я поддерживаю свою дочь, — сказал папа. — Я скажу, что две недели — это смехотворно, а если учитывать подробный перечень уголовно наказуемых деяний, которые совершили эти девочки, в этом нет ничего смешного.

— Ваш список значил бы что-то, если бы вы смогли подтвердить его доказательствами, — иронично прокомментировал Алан, — и если бы он не был рассыпан по полу.

На секунду я подумала, что папа его ударит.

— Если отстранение будет длиться больше двух недель, то успеваемость девочек может пострадать до такой степени, что они не смогут закончить год, — сказала директор. — Не думаю, что это справедливо.

— Разве моя успеваемость не пострадала из-за них? — спросила я. Гул у меня в ушах достиг своего предела. Запоздало я поняла, что только что дала ей повод поднять тему моих пропусков.

— Мы не утверждаем, что это не так, — ответила директор терпеливо, будто разговаривая с маленьким ребенком. — Но принцип "око за око" не принесёт никому никакой пользы.

Она не упомянула о занятиях. Я задалась вопросом, знала ли она об этом вообще.

— Где здесь справедливость? — ответила я. — Я не вижу её.

— Они будут наказаны за своё поведение.

Мне пришлось остановиться, чтобы усилием воли отослать насекомых прочь. Думаю, что они среагировали на моё напряжение, или я не замечала своих подсознательных приказов из-за сотрясения мозга, потому что они стремились ко мне, хотя я их не звала. К счастью, ни один из них не проник в школу или комнату для совещаний, но я всё больше и больше опасалась потерять над ними контроль. Если это зайдёт слишком далеко, они могут начать не просто потихоньку двигаться ко мне, а собираться в полноценный рой.

Я глубоко вздохнула.

— Неважно, — сказала я. — Ладно, подарите им двухнедельные каникулы в качестве награды за то, что они делали со мной. Возможно, если у их родителей найдется капля сочувствия или ответственности, они сами подберут подходящее наказание. Мне всё равно. Просто переведите меня в Аркадию. Позвольте мне уйти от всего этого.

— Я не могу этого сделать, — сказала директор. — Это юрисдикция...

— Попробуйте, — взмолилась я. — Дерните за ниточки, попросите об одолжении, поговорите с друзьями в другой школе.

— Я не хочу давать обещания, которых не смогу сдержать, — сказала она.

Это означало отказ.

Я встала.

— Тейлор, — мой папа положил свою руку на мою.

— Мы вам не враги, — сказала директор.

— Разве нет? — я горько усмехнулась, — Забавно. Потому что это выглядит так, словно вы, хулиганки и их родители — против меня и моего отца. Сколько раз вы сегодня назвали меня по имени? Ни разу? А знаете почему? Это трюк из арсенала юристов. Они называют клиента по имени, а всех остальных называют жертвами или преступниками, в зависимости от ситуации. Это делает клиента более узнаваемым, а другую сторону обезличивает. Мистер Барнс сразу начал так делать, возможно, даже раньше, чем началась эта встреча, и вы подсознательно на это купились.

— Вы слишком параноидальны, — сказала директор. — Тейлор. Я уверена, что называла ваше имя.

— Идите на хуй, — рявкнула я. -Вы мне отвратительны. Лживая, скользкая, корысто...

— Тейлор! — папа потянул меня за руку. — Стой!

На секунду мне пришлось сконцентрироваться и снова заставить насекомых уйти.

— Я могла бы принести в школу оружие, — сказала я, сверля их взглядом. — Если бы я угрожала ударить ножом одну из этих девочек, вы бы смогли исключить меня? Ну пожалуйста? — я видела, как глаза Эммы при этом широко распахнулись. Хорошо. Возможно, в следующий раз она дважды подумает, прежде чем снова начать изводить меня.

— Тейлор! — сказал папа. Он встал и крепко обнял меня, я уткнулась лицом ему в грудь, и потому больше не могла говорить.

— Может, мне позвонить в полицию? — услышала я Алана.

— В последний раз прошу, Алан, заткнись, — прорычал папа. — Моя дочь была права. Это всё больше похоже на шутку. У меня есть друг в СМИ. Думаю, я позвоню ей, пошлю электронной почтой список писем и список инцидентов. Возможно, давление общественности позволит нам добиться цели.

— Надеюсь, что этого не будет, Денни. — ответил Алан. — Если вы помните, вчера вечером ваша дочь напала на Эмму, и ударила её. Это в дополнение к угрозам, которые прозвучали здесь. Мы могли бы выдвинуть обвинения. У меня есть видео с камер наблюдения торгового центра и подписанное заявление от той супергероини, Призрачного Сталкера. Она видела что произошло, и подтвердила, что это могло спровоцировать беспорядки.

О. Так вот почему Эмма так уверена в себе. У неё с отцом был туз в рукаве.

— Есть смягчающие обстоятельства, — выступил мой папа. — У неё сотрясение, она была спровоцирована, и ударила Эмму только один раз. Обвинение не будет поддержано.

— Нет. Но дело может затянуться. Помнишь, когда мы обедали вместе, я рассказывал тебе, как разрешается большинство дел?

— Решение принимается, когда у кого-то заканчиваются деньги, — сказал мой папа. Я почувствовала, как он сжал меня сильнее.

— Я, конечно, адвокат по разводам, но то же относится и к уголовным делам.

Если мы обратимся к СМИ, то он выдвинет обвинение в нападении только для того, чтобы истощить наши банковские счета.

— Я думал, что мы были друзьями, Алан, — ответил мой папа напряженным голосом.

— Мы были. Но в конечном счёте, я должен защитить свою дочь.

Я смотрела на своих учителей. На миссис Нотт, которую я даже считала своим любимым учителем.

— Разве вы не видите, как всё запущено? Он шантажирует нас прямо на ваших глазах, а вы не понимаете, что эта обработка ведётся с самого начала?

Миссис Нотт нахмурилась.

— Мне не нравится то, что я слышу, но мы можем отвечать и воздействовать только на то, что происходит в школе.

— Это происходит прямо здесь!

— Вы знаете, о чём я.

Я повернулась. В стремлении скорее выйти из помещения, я чуть не выбила дверь. Мой папа догнал меня в коридоре.

— Мне жаль, — сказал он.

— Не важно, — сказала я. — Я совершенно не удивлена.

— Давай пойдём домой.

Я покачала головой, отворачиваясь.

— Нет. Мне нужно уйти. Двигаться. Я не приду к ужину.

— Постой.

Я замерла.

— Я хочу, чтоб ты знала, что я тебя люблю. Ничего ещё не кончено, и я буду ждать, когда ты придёшь домой. Не сдавайся и не натвори глупостей.

Я обняла себя руками, чтобы унять дрожь.

— Хорошо.

Я покинула его и направилась к входным дверям школы. Дважды проверив, что он не последовал за мной и не мог видеть меня, я вытащила один из дешёвых сотовых телефонов из переднего кармана моей толстовки. Лиза подняла трубку на середине первого гудка. Она всегда так делала — одно из её маленьких чудес.

— Привет. Как всё прошло?

Я не могла подобрать слов для ответа.

— Настолько плохо?

— Да.

— Что тебе нужно?

— Я хочу кого-нибудь ударить.

— Мы готовимся к рейду на АПП. Мы не стали беспокоить тебя, ты ведь ещё выздоравливаешь, и я знала, что ты будешь занята в школе. Хочешь присоединиться?

— Да.

— Хорошо. Мы разделяемся и действуем совместно с другими группами. Ты будешь с... гм, секундочку...

Она что-то сказала, но это было не в телефон. Я услышала, как бас Брайана что-то ответил ей.

— Каждая команда разделяется, это не так просто объяснить. Сука должна была пойти с одним или двумя членами Скитальцев, с кем-то из команды Трещины и, вероятно, с членами Империи Восемьдесят Восемь. Ради нашего душевного спокойствия будет неплохо, если ты отправишься с ней. Это особенно важно из-за напряжённости между нами и Империей.

Я увидела приближающийся автобус.

— Буду через двадцать минут.

Улей 5.05

У нас было мало времени, поэтому Сплетница находилась в моей комнате лофта, пока я переодевалась.

— Выверт предложил составить отряды из членов разных команд, чтобы никто не смог ничего вытворить, не подставив тем самым своих товарищей в других отрядах.

— Всё ясно, — ответила я. Я занялась перепроверкой снаряжения в отсеке своего костюма. Сплетница протянула руку и схватила мой сотовый:

— Эй?!

— Секунду. Я настраиваю будильник у тебя на телефоне. Когда он зазвонит через час, ты наберёшь Мрака. Потом ещё через час, если мы сами не дадим о себе знать. Мы все будем созваниваться каждые пятнадцать минут. Если кто-то не ответит, считай что у него неприятности.

— Ладно, — согласилась я.

— Если по какой-то причине не сможешь ответить, перезвони при первой возможности. Дай нам знать, что с тобой всё нормально.

— Понятно.

Я подтянула тканевую часть моего костюма до талии и начала просовывать руки в рукава. Ткань была облегающей, и её надевание было похоже на натягивание колготок на всё тело. Не таких непрочных, конечно, но, как и с колготками, это всегда занимало больше времени, чем я ожидала.

— Мы будем использовать систему паролей каждый раз, когда связываемся, на случай, если кого-то возьмут в заложники и заставят ответить на звонок. Система из двух частей. Первая простая. Ты даёшь другому первую букву одного из наших имён, он отвечает последней. Если операция затянется, используй имена других людей, которых мы все знаем.

— Так что если я скажу "Л"?

— "А". Как ты ответишь на "Б"?

— "Н".

— Именно. Вторая часть основана на цвете. Когда отвечаешь на звонок, назови объект определённого цвета. Всё как в светофоре. Зелёный значит "иди", всё в порядке. Жёлтый — "предупреждение", если ты не уверена насчёт происходящего. Красный — "стоп", нужна помощь. Это даст нам обмениваться информацией, не выдавая ничего другим кейпам.

— Хорошо.

— Я отправляюсь с группой, в которой будет Трещина, Трикстер и оборотень Скитальцев. Готова поспорить, будет ещё несколько человек из Империи Восемьдесят Восемь и кто-то из солдат Выверта.

— Оборотень?

— Четырёхрукая горилла, что была на сходке. Вот только я ещё точно не знаю, что она такое, но она не совсем оборотень. Я надеюсь получше понять её способности, когда проведу с ней немного времени. То же самое с Трикстером. Регент будет с нами, так что хоть какую-то силу мы им добавим. Как бы.

— Разве у вас с Трещиной нет каких-то трений?

Лиза ухмыльнулась:

— Ага. Будет весело выводить её из себя, зная, что она меня и пальцем тронуть не сможет.

Я поморщилась.

— Просто будь поосторожней. А что делает Мрак?

— Другая группа. В общем, мы просто скоординируемся, чтобы одновременно атаковать три объекта тремя разными отрядами, превосходящими силами. Бьём сильно, бьём быстро, сваливаем. Если не получается нанести серьёзного урона — не переживай. Если не случится чего-нибудь совсем ужасного, мы повторим то же самое ещё пару раз в следующие несколько дней.

В дверь постучали.

— Ну что, уже готовы? — спросил из-за двери Брайан.

Я застегнула молнию на спине и закрепила броню поверх костюма, затем открыла дверь, держа маску в руке.

— Готовы.

Брайан, как и я, был в костюме, но без шлема.

— Ты уверена, что справишься? Уже оправилась после того удара по голове?

— Нет, — призналась я, — не совсем. Но я в бешенстве, и думаю, что мне в результате будет только хуже, если я не пойду и не спущу пар.

Он промолчал, как будто призадумавшись:

— Ладно. Ты там с Сукой нормально сама поладишь?

Я нахмурилась.

— Как-нибудь справлюсь.

— Не показывай ей свою слабость, или она тебя в покое не оставит.

— Я так и поняла, — согласилась я. Направляясь к ступеням, я думала, что мы с Сукой сегодня поняли бы друг друга. Я злилась на весь мир, чувствовала себя настолько странно, что это нельзя было полностью объяснить сотрясением.

Когда мы выходили на улицу, я натянула маску. Перед дверью стоял непримечательного вида фургон, закрывавший вид на остальную улицу. Внутри нас уже ждали Сука и Регент.

— Привет, дурында, — поприветствовал меня Регент. Он был в обычном костюме, если не считать рубашку — в прошлые разы она была белой, но сегодня — тёмно-серой. Впрочем, она была всё в том же немного замысловатом, пышном стиле ренессанса.

— Можешь называть меня Рой, я не против.

— Замечательно, — ответил он. В его голосе ощущалась ирония, из чего я заключила, что он просто надо мной смеётся. Я решила не обращать на него внимания.

Сука просто взглянула на меня так сердито, что мне пришлось отвернуться. Вот тебе и поняли друг друга.

Внутри фургона с обеих сторон были установлены сиденья. Мы спешили, так что у меня была только пара секунд, чтобы решить, хочу ли я сесть рядом с Регентом и ехать лицом к лицу с Сукой, или усесться рядом с ней и её собаками. Я выбрала первый вариант, надеясь, что не сделаю и не скажу ничего, что поссорит нас с самого начала вечера.

Сплетница села на пассажирское сиденье, за рулем был Мрак. Когда фургон вырулил на дорогу, она обратилась к нам.

— Эй, Сука, Рой. Мы высаживаем вас первыми, но вам придётся добираться до места сбора пешком. Вы можете не успеть, так что идите быстро. Норм?

Сука пожала плечами:

— Пойдёт.

— Не возражаю, — вставила я свои пять копеек. Я видела, чем хорош этот вариант — Суке нужно время, чтобы усилить собак, а я смогу собрать насекомых. Кроме того, это даст нам себя занять — если нам придётся стоять и ждать несколько минут, я уверена, шансы того, что Сука найдёт причину ввязаться в ссору со мной или другими злодеями, только возрастут.

Вспомнив о насекомых, я потратила пару секунд на то, чтобы распространить действие своей силы и начать их собирать. Я обычно измеряла расстояния в кварталах — никогда не умела оценивать расстояния на глаз — и я бы сказала, что мой обычный радиус составлял около двух кварталов. Сегодня же я только чуть-чуть не дотягивала до трёх с половиной.

— Эй, Сплетница? — спросила я.

— Чё?

— Два вопроса.

— Валяй.

— Примерно в каком направлении то место, где вы нас высадите? Нужно знать, куда посылать насекомых.

— Северо-запад.

— Через тонированные стёкла фургона я выглянула наружу, чтобы определить, куда мы едем, затем начала посылать команды насекомым, которые попали в радиус моей силы.

— Второй вопрос. Ммм... Моя сила сегодня заметно мощнее. Не уверена насчёт контроля, но область досягаемости намного больше. Есть идеи, почему так?

— Не могу сказать. Прости, обычно я могу попробовать это выяснить, но прямо сейчас я концентрируюсь на других вещах. Если ты думаешь, что это действительно очень срочно...

— Нет, — остановила её я, — не срочно. Потом спрошу. Не буду жужжать у тебя над ухом и отвлекать.

— Пытаешься шутить? — пробормотал Регент.

— Что?

— Видимо, нет. Неважно, — усмехнулся он.

Сука уже применяла свои способности к собакам. Это была моя первая возможность увидеть, как это происходит с самого начала. Когда лопается оболочка сардельки происходит что-то похожее, только оболочкой здесь были кожа и шерсть. Где появлялись разрывы, наружу пробивались не только мышцы, но костяные выросты и гребни. Часть мышц съёживалась в чешуйчатые наросты, и собаки продолжали расти, пока в фургоне не стало тесно. Откуда бралась вся эта масса? Создавалась прямо из ничего? Или она привлекала какую-то энергию и преобразовывала её в вещество?

Если мой мозг действует как какая-нибудь радиовышка, почти постоянно принимая информацию о положении всех насекомых вокруг, и посылая им сигналы, которые управляют сигналами их собственной нервной системы... откуда на всё это берётся энергия?

Эти мысли слегка выбивали из колеи.

Когда Мрак остановил фургон, я поняла, почему нам надо было дальше идти пешком. Мы остановились около моста, с каждой стороны которого находились автобусные остановки. Проблема была в том, что АПП решили отрезать этот маршрут — мост был превращён в руины. Чёрно-оранжевые знаки с мерцающими лампочками преграждали въезд на разрушенный мост, и стояли вокруг обломков внизу.

Сплетница высунулась из открытого окна и указала:

— Видишь ту башню, вон там? Похожую на маяк? Это старый туристический магазин, который закрылся лет десять тому назад. Там тусили Барыги — Толкач и его наркодилеры, пока АПП не захватили эту территорию и не вытеснили их. Вы встречаетесь с остальными там.

Я выглянула и увидела здание, на которое она показывала. Оно было не слишком похоже на маяк, ну да ладно.

— Ясно.

— Давайте, — сказал Брайан. — Удачи!

Сука засвистела, подзывая собак, и мы направились к ступеням. Нам нужно было спуститься вниз, пересечь улицу и подняться обратно, чтобы попасть куда надо.

Было так странно пробираться через обломки разрушенного моста, чтобы пересечь улицу. Обычно дорогу так не переходят, да и улицы здесь были безлюдны. Собакам, похоже, это нравилось. Иуда вилял хвостом, прыгая с одного участка дороги на другой.

Я открыла дверь с разбитыми стеклянными панелями, которая вела к лестнице наверх, и пропустила Суку и собак вперёд.

— Ты злишься, — пробормотала Сука, проходя мимо меня.

— Ага, — согласилась я, — Сегодня с утра кое-что произошло. Прошло не так, как я хотела. Засранцы.

— Надо было им вдарить. Чтобы впредь не связывались.

— Я так и сделала, — ответила я. — Сбила с ног одну гадину вчера вечером. Отчасти поэтому сегодня всё так погано вышло.

— Ммм... У меня по жизни так.

Мы поднялись по лестнице и направились к так называемому маяку. Вокруг начали собираться мои насекомые. Наша прогулка дала летунам возможность меня догнать. Осы, мотыльки, мухи, песчаные мушки, несколько пчёл и немалое число тараканов.

Я помнила, что произошло при нашем прошлом выходе. Я не собиралась идти неподготовленной и без оружия. Когда они прибыли, я призвала насекомых ближе к себе. Выбрав лучших из них, я направила их под броню — в пустоты под наплечниками, налокотниками и под наручи, в волосы и под вогнутую пластину брони, защищавшую мне позвоночник. Не думаю, что кто-то мог бы их заметить, если бы я этого не захотела.

— Как ты узнала, что я злюсь? — спросила я.

— Не знаю. Было похоже.

— Да, но ведь ты не видела моего лица.

— Стояла ты так, видимо. Собираешься ко мне по этому поводу приставать?

— Нет. Извини, — ответила я.

Я решила молчать, пока мы не доберёмся до "маяка". Как ни странно, затянувшееся молчание как будто бы позволило ей расслабиться. Её лицо утратило то слегка рассерженное выражение, и она потянулась, чтобы почесать Бруту шею — совершенно нормальный, обыденный жест. Я бы и не подумала, что она может быть такой. Ну, или жест был бы нормальным и обыденным, не будь сейчас собаки размером с пони.

Мы добрались до маяка, и, разумеется, там нас уже ждала группа злодеев.

Первым и наиболее заметным среди них был Кайзер. Он был с головы до ног облачён в сложную, богато украшенную броню с короной из лезвий. Я с интересом отметила для себя, что доспехи выглядели совсем иначе, чем всего два дня назад. По сторонам от него стояли Фенья и Менья.

Из Скитальцев был всего один человек — девушка в костюме с солнечным рисунком, красные солнца на чёрной облегающей броне. Прямо за ней стояли двое из команды Трещины. Со стены, держась пальцами рук и ног, свисал Тритон, а прямо под ним, прислонившись к стене и сложив руки на груди, стояла Лабиринт. Тритон был одет в рваные джинсы, а его волосы были покрашены в кобальтово-синий, подчёркивая оранжевый цвет его кожи. Вокруг рук и ног, как у кикбоксёра, были намотаны бинты.

Завершали нашу группу двое мужчин в одинаковой кевларовой броне, балаклавах, защитных очках и с навороченными штурмовыми винтовками. У каждого из них за спиной было второе оружие, у одного как будто винтовка, а у другого мне рассмотреть не удалось. Возможно, гранатомёт. Похоже, это люди Выверта.

Фенья или Менья — не знаю кто именно — наклонилась к Кайзеру и прошептала ему что-то.

— Прибыли меньше, чем за минуту до начала, Неформалы, — промурлыкал он. — Давайте сверим часы.

Я остановилась — часов у меня не было. Потом я вспомнила о сотовом телефоне. Я достала его из отделения для инструментов, скопившиеся там насекомые автоматически расползались так, чтобы мне не мешать. Они даже облегчали поиск, показывая, куда мне нужно дотянуться, чтобы его достать.

— Установите время на четыре-сорок через три, два, один... готово. Атака начинается через пять минут. За это время мы добираемся туда, выходим на позиции и решаем, как будем действовать дальше.

Никто не возразил.

— Выдвигаемся, — скомандовал он нам.

Сука переключилась на Брута, который издал стон и неожиданно раздулся. В его шкуре появились трещины, когда он вырос ещё на полметра или метр в холке, и из его шкуры вырвались костяные шипы. Он потянулся, потом резко отряхнулся, обрызгав всех нас кровавыми ошмётками после своего внезапного роста. Все, кроме меня, Суки и Лабиринт отреагировали испугом и вскриками. Включая, как ни странно, Кайзера, который попятился на несколько шагов, прежде чем понял, что Брут не нападает.

В движениях Суки сквозило самодовольство, когда она прошла два шага, отделяющих её от Брута, схватилась за костяной шип и взобралась наверх.

Это было сделано намеренно, пусть и немного по-ребячески, но Сука заставила Кайзера вздрогнуть. Она здорово осадила его, причем сразу после того, как он взял на себя командование нашим наскоро собранным отрядом. Никто из присутствующих не смог бы так чётко выразить словами то, что у неё получилось выразить своими действиями.

Как будто чтобы довести начатое до конца, она слегка пнула Брута в рёбра, направляя его в ту сторону, куда указал Кайзер. Иуда, Анжелика и я направились прямо за ней. Я не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, быстро ли пришли в себя остальные, и последовали ли они за нами.

Улей 5.06

Произведённая Сукой демонстрация силы была эффектной, но не слишком помогла с напряжением между фракциями в составе нашей группы. Не один лишь Кайзер был испуган и забрызган кровью. В худшем случае, если драка начнётся внутри группы, я опасалась, что этот поступок настроит остальных против нас.

Я решила попробовать исправить ситуацию. Скитальцы оказались единственными, с кем так или иначе не были подпорчены отношения.

— Эй, — я замедлила шаг, чтобы мы могли поговорить с девушкой из Скитальцев. — Как тебя зовут?

— Мой псевдоним?

— Ага.

— Солнышко.

— А меня называют Рой. Не смогла выбрать себе имя, и пресса сделала это за меня.

— Ты одна из Ненормалов, верно?

— Неформалов. Если честно, я новичок в команде, но они неплохие ребята.

— Да уж, — она посмотрела в направлении Суки.

— Всё не настолько плохо, как ты могла бы подумать, — сказала я, улыбаясь. Она не могла видеть, что я улыбаюсь, под маской, прикрывающей мой рот, но я надеялась, что она могла услышать веселье в моем голосе. — Ну и как тебе жизнь среди Скитальцев?

Она показалась захваченной врасплох этим вопросом. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы решить, как ответить.

— Насыщенная. Жестокая. Одинокая.

Ответ удивил меня. Она сказала "насыщенная", а не "захватывающая", но это не было самой странной частью ответа.

— Одинокая? Я не думала, что такое возможно, когда проводишь время с товарищами по команде.

Она пожала плечами.

— У нас такое творится, что тусить вместе становится не так уж весело. Даже не спрашивай, объяснять ничего не буду.

Я остановила её жестом.

— Я и не собиралась. Мне просто было любопытно, как обстоят дела в других командах, я довольно плохо с этим знакома.

Она немного расслабилась.

— Это не только наша... не могу подобрать слово более подходящее, чем "трагедия"... но в нашем случае трагедия — это слишком мягко сказано. Не важно. Дело не только в этом, а скорее в том, что мы постоянно в движении, редко проводим в одном месте больше недели, понимаешь?

— Нет, — я немного слукавила, на всякий случай. — Я дважды переезжала, когда была ещё ребенком, но была слишком маленькой, чтобы запомнить это. Большую часть жизни я провела здесь.

— Это надоедает, необходимость... — она замолчала, поскольку меня внезапно толкнули в сторону. Кончик хвоста Тритона толкнул меня в грудь, двинул меня назад, и прижал к капоту ветхого автомобиля.

— Эй, — проворчала я, но он помотал головой, прижав палец к губам. Взгляд его голубых глаз встретился с моим. Это были странные глаза. Без белка, только лазурно-голубая радужка, простиравшаяся от уголка к уголку, с прямоугольными, горизонтально расположенными зрачками.

Я бросила взгляд на остальных, все они двигались к укрытиям. Кайзер, Фенья и Менья нырнули в переулок. Сука и её собаки исчезли за дальним углом того же самого здания, их сопровождал скрежет когтей по бетону.

Перед нами трое человек в цветах АПП пересекли улицу. Парень и девушка, скорее всего, были членами банды ещё до жестокой вербовки, проведённой Бакудой. Подросток моего возраста шёл следом за ними, он выглядел слишком напуганным и измученным — явно один из новичков. Все они были вооружены. В руках бандита болталось мачете, а девушка крутила пистолетом. У испуганно выглядящего паренька была бейсбольная бита с вбитыми в неё гвоздями. Неужели люди правда такое делают? Бейсбольные биты, усеянные гвоздями?

Сразу за ними находилось здание, которое и было нашей целью. Это был склад, грязно-серый, с надписью "АПП", нарисованной баллончиком на двери погрузочной площадки красным и зеленым цветом в тщательно продуманном стиле.

Когда патруль ушел, Тритон сказал:

— У них есть патрули, и они отметили здание. Это и будет нашей сегодняшней целью, — он посмотрел на часы. — Две минуты до того, как будет пора выдвигаться.

— Я со своими девочками обойду здание, — заявил Кайзер из переулка. — Мы атакуем с другой стороны.

— Ну нет, — ответила я, — мы так не договаривались. Мы разбиты на группы не просто так, а по определённой причине, если мы сразу разойдёмся, то зачем было объединяться?

— Я не спрашивал твоего разрешения, — ответил Кайзер холодно. Не ожидая ответа он повернулся, чтобы уйти, Фенья и Менья последовали за ним.

— Мы остановим их? — спросила я.

— Я могла бы поймать их, — сказала Сука, подъезжая к нам на Бруте.

Тритон покачал головой, тонкие губы сжались в линию, которая только подчеркнула его странную внешность:

— Оно того не стоит, опасно драться между собой на вражеской территории. Так или иначе, у нас нет на это времени.

— Сука, ты можешь позвонить Мраку и Сплетнице, и всё им сообщить? — спросила я. — Они могут принять меры, если это необходимо.

Она кивнула и вытащила свой сотовый.

Пока Сука звонила, Тритон подозвал остальных:

— Давайте поговорим о плане атаки. Рой, Сука, у вас двоих самый большой опыт общения с этими ребятами, поэтому начинайте.

Я бросила взгляд в сторону Суки. Она разговаривала по телефону, а во время нашего последнего столкновения с АПП она была выведена из строя, и мало что знала о том, насколько далеко может зайти Бакуда. Значит, говорить предстояло мне.

Я тихо откашлялась, затем заговорила:

— Бакуде нравится ставить капканы. Если это место настолько важное, что тут организовали патрулирование, тут должны быть и ловушки. Давайте я отправлю на разведку своих насекомых. Я смогу узнать что к чему, насекомые запутают и отвлекут людей, находящихся внутри, и это облегчит вам работу.

Тритон коротко кивнул.

— Хорошо. Это первый шаг. Сука, ты со своими собаками сможешь ударить по первому этажу? Я войду в окно второго этажа.

В ответ Сука коротко кивнула.

— Насекомые не будут её кусать? — спросил Тритон.

— Нет, — ответила я. — И тебя тоже не будут.

— Они не смогут, даже если попробуют, — ответил Тритон, улыбаясь. Забавно, если не обращать внимания на его причудливый вид — синие волосы, странные глаза, оранжевую кожу и хвост, он казался очень симпатичным парнем.

— Солнышко, а что можешь ты? — спросил Тритон.

— Вы можете считать меня тяжёлой артиллерией, — ответила Солнышко. — Но у меня та же проблема, что и у Баллистика, моего товарища по команде. Я не уверена, что смогу использовать свою силу, не причинив вред большому количеству людей.

— Тогда оставайся позади с Лабиринт. Вы двое должны быть готовы прикрыть наше отступление, или выдвинуться, если мы попадём в беду. — ответил Тритон.

— Похоже, ты умеешь руководить командой, — прокомментировала я.

— Возможно, я научился чему-то, общаясь с Трещиной, — он улыбнулся. Затем он посмотрел на свои часы. — Двадцать секунд.

Тритон, посмотрел на двух солдат, которых прислал Выверт.

— Вы двое, вы можете...

— Мы займем позицию на этой крыше, — ответил тот из двоих, что был меньшего роста, указывая на двухэтажный дом рядом с нами. — Оттуда мы поддержим вас огнём.

— Мм, хорошо. Попытайтесь никого не убить, — сказал Тритон, снова сверяясь с часами. — Пять секунд. Рой? Начинаешь?

Я обратилась ко всем насекомым, которых я собрала, за исключением тех, что держала под своим костюмом, и направила их к зданию перед нами.

Рой пронёсся сквозь одну открытую дверь и сквозь окна, которые были открыты или сломаны, затем разлетелся по коридорам. Я удостоверилась, что они покрыли каждую поверхность, ощупывая всё, что казалось неуместным или необычным. Внутри было приличное число людей, это не было большим сюрпризом, но мои насекомые слишком часто соприкасались с голой кожей. Я поняла, что люди, собранные в открытом пространстве склада на первом этаже, были почти голыми. Раздетыми до белья. Это было так неожиданно, что сбило меня с толку.

Я помотала головой. Я не могла позволить себе отвлекаться. Бакуда, вероятно, использовала металл и пластик, и высокочувствительные органы насекомых должны хорошо отличать эти материалы от обычной текстуры стен. Я попыталась отфильтровать ощущения обычных материалов и сосредоточиться на ощущениях пластмассовых или металлических предметов. Всего в нескольких шагах от входа я обнаружила две выпуклости из металла и пластика по обе стороны от лестницы, ведущей на второй этаж.

— Там что-то есть, — сказала я. — Секундочку.

Я воспользовалась хитростью Мрака — собрала группу насекомых в плотную, смутно напоминающую человека форму. Я переместила эту массу насекомых через дверь к месту, где находились небольшие выпуклости.

Взрыв разнёс немалый кусок наружной стены ближайшего к нам здания. Люди, находившиеся внутри, и так нервничавшие из-за притока насекомых, бросились врассыпную, закричали, побежали к выходам.

— Хренасе! — глаза Тритона широко распахнулись.

— Думаю, сработали датчики движения, — сказала я. — Или заряды, активируемые при приближении. Они обычно не срабатывают на насекомых, мне пришлось их обмануть.

Земля была слишком твёрдой для мин, потому я сосредоточилась на том, чтобы провести насекомых через остальную часть здания, обшаривая поверхности и труднодоступные места. Я нашла ещё две ловушки, убедилась, что рядом с ними нет людей, и использовала тот же метод, чтобы взорвать их. Языки пламени, дыма и обломки были видны даже с того места, где мы сидели, пригнувшись.

— Двадцать или тридцать безоружных и полураздетых людей на первом этаже, десять в помещении выше, вооружены — сказала я. — Я постаралась очистить путь от ловушек. Двигаем!

Сука рванулась вперёд, Тритон последовал за ней, отставая всего лишь на несколько шагов. Он полу-бежал, полу-крался, его хвост извивался позади, возможно, помогая сохранять равновесие.

Когда Сука и её псы врезались в железную дверь, закрывающую погрузочную площадку и проломились сквозь неё, Тритон перехватил первых людей выбирающихся через пожарную дверь с торца здания. Он быстро делал огромные прыжки, перемещаясь от одного человека к другому, мгновенно сбивая их с ног. В этой группе было множество женщин, и я сейчас сама увидела то, что узнала через моих насекомых — девять из десяти людей в этой группе, состоящей из азиатских мужчин и женщин, были одеты только в нижнее бельё. Работорговля? Проституция? Что-то похуже? Я почувствовала, как по телу побежали мурашки.

Когда он рванулся к зданию и быстрее молнии проскользнул в открытое окно — я почувствовала, как Тритон слегка зацепил несколько моих насекомых. Каждое из коснувшихся его насекомых упало со стены, или прямо из воздуха на землю — живое, но оглушённое.

Я вспомнила прочитанное о нём в сети. Информации было мало, поскольку команда Трещины была не из тех злодеев, что появляются в заголовках газет или на ТВ. Было сложно отделить правду от домыслов, в том, что было о нём известно. Я точно знала, что жидкости его тела были сильными галлюциногенами. Даже капельки его пота, выделившейся на коже, было достаточно, чтобы отправить кого-нибудь в бессознательное состояние, при этом он впитывался через кожу всего за несколько секунд.

Я обратила своё внимание на происходящее внутри здания. Тритон был на втором этаже, вероятно уклоняясь от выстрелов и приближаясь к находившейся в офисе группе людей. Мои насекомые окружили их, жалили руки и лица. Я заставляла их заползать в носы, уши и рты, чтобы сбивать прицел тех людей, которые могли бы подстрелить Тритона.

Кайзер, Фенья и Менья атаковали с противоположной стороны здания. Они привлекли внимание большей части вооружённых членов АПП и патрулей, оставив Суку и её псов среди пятнадцати-двадцати безоружных, раздетых, паникующих людей. Мои насекомые чувствовали, как она отдаёт своим псам множество команд.

Я запоздало поняла, что кто-то заблокировал путь, по которому Сука могла бы добраться до места стычки. Края барьера были тонкими и острыми. Клинки? Это значило, что барьер был создан Кайзером. Он преднамеренно не хотел пускать нас туда, или просто отрезал АПП пути отступления?

Я не могла почувствовать, что делает Тритон, поскольку мои насекомые не могли его коснуться, однако, я могла чувствовать колебания воздуха, сопровождающие его перемещения, замечать насекомых, вошедших с ним в контакт до момента их выхода из строя, и я чувствовала, что люди вырубаются, когда Тритон перемещается среди них, отключая каждого одним касанием. Один или двое отключились даже без его прикосновения. Что-то ещё? Кровь? Плевок?

Остался только один. Он и Тритон кружили по помещению. Мои насекомые были неэффективны против него, поскольку он носил что-то вроде нашейного платка на лице.

Нет, погодите-ка, там был ещё один человек, позади Тритона. Как же я его не заметила?

Затем первый исчез, и я всё поняла.

Я схватила телефон, открыла контакты и вызвала Суку.

— Давай, отвечай, ну отвечай же, — шептала я в трубку.

Затем целая пригоршня моих насекомых оказалась оглушена и ещё несколько раздавлены, когда на них рухнул Тритон. Я направила большую часть насекомых в здание, чтобы отвлечь нападавшего, надеясь дать Тритону немного времени чтобы отступить. Не сработало — он не двигался.

— Блять! Отвечай, Сука!

— Что случилось? — спросила Солнышко.

— Тритон ранен.

Лабиринт положила свою руку мне на плечо, полуразвернув меня лицом к себе. Она не сказала ни слова, выражение её лица едва изменилось за тканью маски, но это было что-то наиболее близкое к эмоциональной реакции, из того, что я от неё видела.

Я собиралась что-то сказать, но Сука выбрала этот момент, чтобы принять вызов.

— Сука! Второй этаж, Тритон ранен, Демон Ли в здании!

После долгой паузы она ответила:

— Лун тоже здесь.

Улей 5.07

— Лун здесь — эхом повторила я, давая знать Солнышку и Лабиринт, и помогая себе переварить эту мысль.

— Он с Кайзером. Я не могу до них добраться. Кайзер заблокировал дверь гигантскими лезвиями.

— Забей на Луна! — акцентировала я. Кайзер захотел действовать в одиночку, пускай теперь огребёт последствия. — Главное — Тритон и Демон Ли! Ты можешь попасть наверх, чтобы спасти Тритона?

— Я не смогу въехать туда на Бруте, мне придётся слезть с него.

— Тогда выведи его наружу! И будь предельно осторожна!

Я повесила трубку, сунула телефон в отделение за спиной и достала свою телескопическую дубинку и нож.

— Что ты делаешь? — спросила Солнышко.

— Демон Ли — сумасшедший убийца. Я не могу оставить Суку одну.

Я не стала ждать ни секунды и побежала к складу, отовсюду стягивая насекомых для подкрепления.

Сука, всё ещё верхом на Бруте, вылетела из дверей погрузочной платформы, Иуда был на шаг позади неё. Они затормозили, повернулись лицом к зданию. Через дыру в стене, проделанную взрывом, я видела, как Анжелика поднялась вверх по лестнице.

Как только Анжелика дошла до верха, Иуда прыгнул в окна противоположного конца коридора второго этажа, ограничивая перемещение Демона Ли пространством между ними.

Казалось, Демон Ли не обратил на это внимания. Я могла видеть его, в чёрном костюме с поясами и нагрудными чехлами для ножей, его маску с демоническим лицом и раскосым взглядом, с клыками и усмешкой от уха до уха. Он посмотрел на одну собаку, потом на другую, а затем глянул в окно.

Я знала, что его сила была гибридом клонирования себя и телепортации. Он мог телепортироваться, при этом исчезал, оставляя на своём месте тело, которое могло самостоятельно действовать в течении нескольких секунд. Поэтому я проследила за линией его взгляда, когда он посмотрел в окно, и увидела, что он уже появился позади Суки. Он сидел, скорчившись, на спине Брута, и сжимал одной рукой выступающую кость, помогая себе удержать равновесие. В его руке сверкнула сталь, когда он приблизил руку с лезвием к её горлу.

— Сука! — крикнула я. Предупреждение запоздало. В тот же момент, как я открыла рот, на его затылке появилась красная точка и брызнул красный туман. Долю секунды спустя новая красная точка и брызги появились на его спине, возле сердца. Он навалился на плечо Суки, затем безвольно рухнул на землю.

Секунду спустя он разлетелся мутным трёхметровым облаком белого пепла.

Я обернулась через плечо и увидела тёмные силуэты людей Выверта, лежавших на краю крыши. У одного был бинокль, второй держал длинноствольную винтовку. Команда снайперов.

Кто-нибудь другой был бы уже мёртв, но тело разлетелось пылью, и это означало, что это был просто клон, которого Демон Ли оставлял вместо себя после телепортации. Вероятно, он не оставался на одном месте дольше секунды. Готова поспорить, что он появлялся, искал новую цель или точку обзора, затем быстро уходил, оставляя клону всю грязную работу.

Я приблизилась к Суке и бросила нервный взгляд через плечо, высматривая Демона Ли.

— Ты в порядке?

— Блять, я чувствовала сталь на своём горле! — она потёрла шею, будто проверяя, нет ли там раны. — Куда он мог деться?

Я увидела Демона Ли лишь на долю секунды, когда он упал с крыши склада, прежде чем разлетелся новым облаком белой пыли. Еще одно очко в пользу команды снайперов. Почему он был там? Кого или что он пытался увидеть?

— Снайперы, — выдохнула я, резко развернувшись.

Там, где находилась команда снайперов, теперь было четыре силуэта. Я увидела, как с края крыши упала винтовка, двое солдат боролись с парой Демонов Ли. Затем клоны рассыпались, и вокруг солдат оказалось столько белой пыли, что они просто не смогли бы прицелиться, даже если бы у них ещё была винтовка.

Но куда он переместился оттуда? Я заозиралась, чувствуя, как подступает паника.

Брут издал ревущий звук, что-то между завыванием и рычанием, не совсем опознаваемое. Он встал на дыбы, как испуганная лошадь, и я увидела, что Демон Ли упал сбоку от его головы, пригнулся к земле и бросился на меня, сжимая по ножу в каждой руке.

Я ударила по его рукам дубинкой, выбив один нож, и заставив его остановиться. Это не имело значения. Меньше чем через секунду он превратился в пыль. Он снова телепортировался.

Сзади меня схватили в грубый захват Нельсона, а ещё один Демон Ли появился из пыли передо мной, готовый воспользоваться моей беззащитностью.

Зная, что он не собирается отпускать меня, я подняла обе ноги и ударила Демона Ли в живот. От удара он согнулся пополам.

Брут бросился вперёд, кусая его прежде, чем тот оправился. И Демон Ли, который держал меня, и тот, который был сжат челюстями Брута превратились в пепел, увеличивая вокруг нас облака мутной пыли. Как только Суке удалось восстановить контроль над Брутом, я увидела его морду. Его глаз был повреждён, из него вытекало много крови и какой-то другой жидкости.

— Блять, — прорычала я, вытаскивая насекомых из своего костюма и стягивая к себе тех, что были в здании. Я распределила их вокруг, пытаясь его найти, надеясь на что-то вроде раннего предупреждения об атаке.

Не успела я об этом подумать, как в шести метрах справа от меня появился силуэт. Он взмахнул рукой в моем направлении, и я только успела повернуться к нему, как что-то ударило меня в голову. Я оступилась и грохнулась на спину.

В падении у меня хватило ума прижать подбородок к груди, так что я не получила новое сотрясение. Броня, покрывавшая мои плечи, приняла основной удар.

Пока я лежала, пытаясь понять, что только что произошло, до меня дошло, что небольшой нож торчит из бронированной части моей маски, задевая одну из линз, которая треснула. Метательный нож? Я вытащила его и встала на ноги. Теперь вокруг меня было достаточно насекомых, и я могла быть уверена, что сейчас Демон Ли не был где-то рядом. Где же он был?

— Сука, у тебя все нормально? — спросила я.

— Этот говнюк ударил меня ножом в руку!

"Если это — худшая травма за сегодня, мы можем считать себя счастливчиками." Я подошла к границе облака, которое нас окружило, надеясь лучше понять, что происходит на поле битвы.

Я вышла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Демон Ли пытается сбить собой одного из снайперов Выверта с края крыши. Демон Ли исчез в белом облаке прежде, чем удариться о землю. Я была уверена, что снайпер так сделать не смог.

Солнышко скрючилась от боли, Лабиринт держала её за плечи.

Наши дела были плохи.

Демон Ли появился на расстоянии десяти метров от меня, левее и чуть сзади. Мои насекомые сообщили о его местоположении, и я бросилась в сторону. Мне показалось, что там, где я только что стояла, воздух рассёк один из его метательных ножей, но я видела не слишком хорошо из-за треснувшей линзы.

По моей команде ближайшие к нему насекомые собрались на нём и начали кусать и жалить.

Затем я заметила что-то странное. В облаке пепла недалеко от Солнышка и Лабиринт вдруг стало больше насекомых. Я почувствовала, как часть насекомых погибла, разлетевшись пеплом.

Он взял их с собой. Не думаю, что он сделал это сознательно.

Я могла отследить его движения.

— Сука! Сюда! — крикнула я.

Она вырвалась из облака всё ещё верхом на Бруте, и, резко его затормозила, чтобы не затоптать меня.

— Я могу видеть, куда он телепортируется, — сказала я ей. — Зови Иуду и Анжелику.

Она свистнула, долго и пронзительно. Будто в ответ, совсем рядом возник Демон Ли.

— За тобой! — указала я.

Брут развернулся и с рычанием кинулся на него, Демону Ли пришлось отступить, чтобы не оказаться в челюстях мутанта. Секунду спустя он исчез.

— Отправь одну собаку к ним, — я указала на Солнышко и Лабиринт. — И нам надо двигать туда же как можно быстрее.

Она кивнула, свистнула, и указала направление. Иуда и Анжелика добрались до нас, затем Иуда рванул к своей следующей цели. Сука протянула мне руку.

Я с благодарностью сжала её ладонь, позволяя ей помочь мне забраться на спину Бруту.

Когда мы приблизились к Солнышку и Лабиринт, тротуар по обеим сторонам от нас пропал, оставляя бездонные ямы.

— Что за хрень? — пробормотала я.

Затем здания вокруг начали расти, некоторые из них наклонились над улицей и соединились друг с другом в гротескные арки и мосты. Кирпичная кладка растянулась, закрывая переулки.

Потом начали сжиматься и деформироваться окна, закрываясь кирпичами, бетоном и штукатуркой. Дорога под нашими ногами начала менять цвет, некоторые участки бледнели, другие темнели. Они располагались не случайно, чёрные и белые участки чередовались. Шахматная доска?

Бруту пришлось отскочить в сторону, когда один из квадратов шахматной доски внезапно взлетел на высоту трёх метров. Будто в ответ, другие квадраты начали подниматься и опускаться, высота их подъёма менялась случайным образом.

Я чуть не упала с собаки, когда ещё один квадрат появился на стене и выдвинулся горизонтальным столбом метров на десять.

Мы достигли безопасного островка, пространства около десяти метров в поперечнике, где земля не изменялась. В его центре находились Солнышко и... Лабиринт.

— Это ты? — спросила я Лабиринт с трепетом, слезая с Брута.

Вместо ответа она протянула руку и дотронулась до моего подбородка.

Арки, столбы и шахматные клетки опали как карточный домик.

— Галлюцинация... — сказала я, а Лабиринт махнула рукой, касаясь головы Суки. Она посмотрела на меня и медленно помотала головой.

— Не галлюцинация? — удивилась я.

Она не ответила.

— Ты не можешь объяснить, потому что ты сейчас не можешь говорить, или потому что вообще не разговариваешь. — догадалась я, озвучив свои мысли.

Демон Ли возник в нескольких шагах от нас. Я обернулась и указала.

— Вот он!

Он споткнулся, двигаясь так, чтобы избежать чего-то, чего там не было. Он всё ещё пытался восстановить равновесие, а я уже почувствовала, как с другой стороны от нас стало больше насекомых. Он появился в пяти метрах над землёй и рухнул вниз, неуклюже приземляясь.

— Сука! — показала я.

Она свистнула и послала Анжелику. Ответ Демона Ли запаздывал, будто он не заметил её приближение. Я почувствовала, как материализовались новые насекомые за секунду до того, как собака стиснула его челюстями.

— Там!

Теперь Сука послала Иуду. Реакция Демона Ли была ещё медленнее, но он успел упасть на спину, бросив два метательных ножа в морду и плечо Иуды прежде, чем исчезнуть.

— Вон там! — показала я, когда он вновь появился.

Не успела Сука отдать команду, как раздался звук, напоминающий звук открываемой бутылки шампанского. Голень Демона Ли взорвалась брызгами крови, и он закричал.

Я почувствовала, как он появился вновь где-то в другом месте, и обессиленно упал на землю, в то время, как его предшественник получил вторую пулю в коленную чашечку.

Повернувшись на звук перезаряжаемого оружия, я увидела снайпера Выверта. Он лежал на боку у основания здания, вытянув одну руку, чтобы устойчиво держать винтовку. Его правая нога была согнута под неестественным углом.

Его сбросили с третьего этажа, у него была, как минимум, сломана нога, и он ещё нашёл в себе силы разыскать винтовку, зарядить её и выстрелить?

Если он был профессионалом до такой степени, я могла, черт возьми, сыграть для него роль наводчика.

— Там! — показала я в направлении Демона Ли. Снова на крыше склада.

Последовала два приглушённых хлопка, и я успела увидеть, как Демон Ли крутанулся, когда его срезал выстрел, а затем упал на крышу.

Он в очередной раз превратился в облако пыли. Только я не почувствовала, что он где-то появился.

— Он ушёл, — сказала я. — Вышел из моей зоны досягаемости.

Солнышко посмотрела на меня, держась одной рукой за плечо.

— Хорошо, — выдавила она.

— Ты в порядке?

— Он ранил меня в плечо. Нужно будет зашить, но это не худшая рана, которая у меня была.

— Ладно. Эй, парень, из людей Выверта, — спросила я, стараясь упорядочить свои мысли и приоритеты, адреналин бурлил в моей крови. — Ты выживешь?

— Да, — прохрипел он, затем закашлялся.

Мне придётся поверить ему на слово.

— Лабиринт, присмотри за ним. Следи, чтобы он продолжал дышать, и дай знать его напарнику, где он, — сказала я. — Солнышко, Сука, нам нужно помочь Тритону.

Улей 5.08

После того, как Лабиринт помогла переломить ход боя с Демоном Ли, мне не хотелось уходить без неё, но я не могла рассчитывать на того, кто не мог со мной общаться.

Сука, Солнышко, и я сели на Брута, и он в очередной раз направился к складу. Мои насекомые последовали за нами.

— Мы должны мочить Луна, — прорычала Сука. — А не помогать этому уроду.

— Что? — спросила Солнышко. — Почему бы не помочь ему?

— Сам виноват, если огрёб, — рявкнула Сука.

— А если бы ты пострадала? — сказала с вызовом Солнышко. — Ты бы хотела, чтобы мы бросили тебя?

— Нет, но я бы не удивилась.

— Мы поможем ему, — твёрдо заявила я.

— Да? Этому большому болвану приказываю я, — она несколько раз похлопала рукой по шее Брута.

Я могла бы на неё наорать, возможно, мне так и следовало бы сделать. Вместо этого я просто наклонилась вперёд, пока не прижалась к её спине, и прошептала ей на ухо:

— Если мы позволим ему умереть, неужели ты думаешь, что Трещина спустит это на тормозах? Она может в отместку покалечить или убить Сплетницу или Регента.

Сказав, я откинулась назад и стала ждать её ответа. Если этого было не достаточно, чтобы убедить её, я была готова спрыгнуть со спины Брута и попробовать помочь Тритону в одиночку.

Сука не ответила. Но она и не стала везти нас вокруг здания или через него. Мы остановились перед лестницей, ведущей туда, где пал Тритон.

Здесь занимались не работорговлей и не проституцией. На первом этаже везде стояли длинные столы с рядами стульев. На столах были небольшие коробки с кирпичиками и пакетами белого порошка. Различные инструменты — линейки, воронки, весы, мерные чаши и коробки с закрывающимися полиэтиленовыми пакетами были установлены возле каждого рабочего места. Героин? Кокаин? Я слишком мало знала о наркотиках, чтобы точно сказать. Центр помещения был более-менее пуст, возможно, там парковались автомобили или грузовики.

Местные "работники" были почти голыми, видимо, чтобы не пачкать одежду белой пылью. Или, возможно, это должно было помешать им красть наркотики.

Здание сотряслось от удара, и мои мысли вернулись к реальности. Не отвлекалась ли я больше, чем обычно? Могло это быть из-за контузии?

Сука была права — на лестнице, и, насколько я могла видеть, на втором этаже потолки были слишком низкими для собаки с наездником. Я спрыгнула со спины Брута, чуть пошатнувшись при приземлении, затем побежала вверх по лестнице, прыгая через ступеньки.

Тритон лежал в луже крови посреди группы бандитов, все они валялись на полу, ползая и корчась, не обращая на меня внимания.

Вид бандитов напомнил мне о том, как опасно касаться Тритона. Я была в перчатках, штаны заканчивались плотной подошвой, но будет ли этого достаточно? Шёлковые нити моего костюма были по большей части водоотталкивающими, но сама ткань была пористой, потому я беспокоилась, что могу соприкоснуться с его кровью и получить смертельную передозировку. Я не могла так рисковать.

Я остановилась, не дойдя до лужи. У Тритона была ножевая рана чуть ниже лопатки, она проходила по его боку, длинная и довольно глубокая. Он дышал, но его дыхание было едва заметным. Я стояла рядом, могла наклониться и дотронуться до него, но я ничем не могла ему помочь. Через мгновение после того, как я вступлю в контакт с его кожей, даже несмотря на свои перчатки, я, вероятно, окажусь в наркотическом бреду, дёргаясь, как рыба на суше.

Сука и Солнышко догнали меня и остановились рядом.

— Сука, иди вниз и проверь материалы, которые они использовали для работы с наркотиками. Ищи резиновые перчатки, пищевую плёнку или что-то вроде этого. Если не сможешь ничего найти, посмотри в ванной. Сомневаюсь, что там будет аптечка, но если ты найдёшь её — принеси.

Сука не ответила, она уже направилась вниз по лестнице. На всякий случай я отправила летающих насекомых обшаривать комнаты, разыскивая средства первой помощи и приглядывая за Сукой и остальной частью здания.

— А что нам делать? — спросила Солнышко.

— Ты останешься с ним. Попытайся получить от него хоть какой-то ответ, поговори с ним. Я проверю там, — я указала на кабинет в конце коридора. Перед дверью было зияющее отверстие в стене и куча обломков — это устроил Иуда, когда бросился сквозь стену, загоняя Демона Ли в угол.

Я смутно помнила о том, что ощутили мои насекомые, когда в самом начале операции они проникли в здание и проверили эту комнату. Я была сосредоточена на людях и потенциальных ловушках, но запомнила, что в этом кабинете был стол, а часть комнаты была отделена занавесками и скрывала кровать. Возможно на этой кровати по очереди спали дежурные, обеспечивая постоянный надзор. Возможно, тут пользовали полуголых "работниц", или здесь отлёживались те, кто случайно получал передозировку во время работы.

Войдя в кабинет, я действительно увидела кровать. Я начала снимать очень грязные простыни.

Было ли странным, что это место вымораживало меня в десять раз сильней, чем смертельная схватка с Демоном Ли? Наркотики всегда пугали меня до чёртиков. В одну из первых своих поездок на автобусе (тогда мне было примерно пять или шесть лет), я увидела невменяемого наркомана, который настолько сильно буянил, что водителю пришлось остановиться и выгнать его. Я так и не смогла перебороть первое впечатление, сама мысль о том, что кто-то рядом со мной под кайфом, вгоняла меня в тревожное состояние.

Были и другие причины. В начальной и средней школе некоторые ученики иногда исчезали, ходили лишь слухи и намёки от других одноклассников и учителей, что это было связано с наркотиками. Либо мои одноклассники были вовлечены в это, либо их родители, братья или сёстры втягивали в это детей, пока те не переставали ходить в школу. Одно другого не легче. Почти с самого начала я воспринимала пристрастие к наркотикам, как неостановимую чёрную дыру полного пиздеца, который поглощал всех, кто был близок к наркоману.

И всё же люди не бросали это занятие. Торговля наркотиками была широко распространена, и в Броктон Бей, где половина населения не имела работы, она приносила такую прибыль, что АПП пришлось установить в этом кабинете аппарат для подсчёта купюр. Такую прибыль, что в кабинете оказался открытый сейф с пачками денег внутри.

Мои насекомые были не особо заняты, поэтому я поставила им задачу собрать деньги. Через секунду или две масса тараканов, многоножек, мокриц и муравьёв устремилась к куче денег и начала стаскивать их со стола в бумажные пакеты. Мухи и осы подхватывали взлетающие в воздух купюры и возвращали на место. Не идеально, немного неуклюже, но для меня оказалось неожиданностью, насколько хорошо они смогли скоординироваться без моего сознательного руководства.

Я не могла позволить себе отвлекаться. Я оставила насекомых на автопилоте и позволила им закончить свою работу, а сама сосредоточилась на более важных делах. Снимая простыни, я обнаружила клеёнку, типа той, что кладут маленьким детям. Возможно, наркоманы под дозой тоже писаются в постель. Сверху клеёнка выглядела мерзопакостно, но мне было не до привередливости. Я сняла её с матраса, свернула в руках и поспешила обратно в зал.

— Помоги мне, — приказала я Солнышку. С её помощью я уложила клеёнку у ног Тритона, более чистой стороной вверх. К тому времени, как мы всё подготовили, вернулась Сука.

— Нашла под раковиной две пары латексных перчаток и несколько резиновых, — сказала она. — Аптечку тоже, но какая-то она слишком лёгкая.

— Открой её, — сказала я, и взяла пару латексных перчаток. Было неудобно надевать их поверх моих обычных перчаток, но я справилась. Солнышко просто сняла свои перчатки от костюма и одела латексные. Я отметила, что она была белокожей, и довольно бледной. — Скажи, что там внутри.

— Есть немного лейкопластыря, бинты, термометр, английские булавки, медицинский спирт, мыло...

— Иглы, нитки? — спросила я.

— Нет.

— Марлевые повязки? Большие бинты?

— Нет.

Благодаря латексным перчаткам мне с Солнышком удалось перетащить Тритона на клеёнку. Когда мы опустили его, Солнышко поморщилась и подняла руку к своему плечу, но потом решила не трогать.

Я повернулась к своему товарищу по команде:

— Сука, иди вниз. Работницы, которые тут были, снимали свою одежду, мои насекомые говорят, что одежда сложена в комнате под нами. Найди мне несколько сумочек, столько, сколько сможешь взять, и тащи их сюда как можно быстрее.

На этот раз она не пошевелилась. Она просто уставилась на меня.

— Блять, двигайся давай! — закричала я. Она бросила на меня злобный взгляд прежде, чем снова уйти.

— Бинты слишком узкие, — сказала Солнышко, когда я пыталась уложить на клеёнку скользкий от крови хвост Тритона.

— Окуни их в спирт, и очисти ими рану от крови. Используй сухие бинты, чтобы вытереть насухо, тогда лейкопластырь будет держаться. Не бойся попасть в рану, просто будь понежнее.

Она кивнула и приступила к работе. Я взяла пластырь и начала возиться с ним. Из-за перчаток на руках я не могла отделить его конец. Я взяла свой нож и воспользовалась лезвием. Как только я смогла размотать пластырь, я начала заклеивать рану крест-накрест.

Я могла только надеяться, что делаю всё правильно. Месяц занятий по выходным по основам первой помощи готовил меня к такому.

Прибыла Сука с сумочками, и практически бросила их в меня. Я могла бы рассердиться, но из-за Тритона я не позволила себе такого. Я начала опустошать содержимое сумочек на пол и просматривать его. Ручки, бумажники, наушники, книги, тампоны, фото, чеки, ещё чеки, мелочь, ключи, снова квитанции...

— Что ты ищешь? — спросила Солнышко.

В третьей сумочке я нашла то, что искала — прокладки. Я разорвала одну и прижала её к ране, затем начала обматывать пластырем. Солнышко молча схватила вторую и приготовила для меня.

— Стерильный, впитывающий материал, закрывает больше, чем может бинт, — нашла я время для ответа на её вопрос. — Возможно, если он выживет, его товарищи по команде будут хихикать, но это лучше, чем ничего.

— Ты не полностью заклеила рану, — заметила Солнышко.

— Только с трёх сторон, — согласилась я. — Так рана сможет дышать. Я смутно вспоминала рекомендации относительно этого момента. Я надеялась, что всё было сделано правильно.

Если я даже в таком деле лажанусь, то какое право я буду иметь называть себя начинающим героем?

Когда перевязка была закончена, мы втроём завернули его в клеёнку и подняли. У Суки и Солнышка были травмированы рука и плечо соответственно, потому они обе взялись за голову и плечи Тритона, а я взяла его за ноги. Мучительно медленно мы несли его вниз по лестнице, потом, как можно осторожнее, мы устроили тело, которое весило вдвое больше, чем любая из нас, на плечах Брута.

Сокрушительный удар, почти свёл на нет всю нашу тяжёлую работу. Брут чуть не потерял равновесие, и я упала бы, если бы не держалась за него.

Одетая в боевую рукавицу рука шириной метра полтора пробила стену. Всё здание задрожало, когда другая рука ударила кулаком по кирпичной стене в шести метрах от первой дыры. Пальцы схватились за здание и вытащили целую секцию стены одним куском.

— Иди! — крикнула я Суке. — Отвези его к остальным! Позвони Сплетнице, узнай номер того доктора для кейпов, пусть окажет медицинскую помощь всем, кому надо!

Она заколебалась, открыла было рот, чтобы возразить.

— Сейчас не время для выебонов! — повысила я голос.

Послышался грохот, когда вытащенный кусок стены бросили на землю.

Мгновение спустя полдюжины членов АПП отступили на склад через дыру, прячась от великанш. Они увидели нас и резко остановились, настороженные, держа оружие наготове, но не поднимая его и не направляя на нас.

Лун проследовал в помещение за своими головорезами. Он был крупнее, чем тогда, когда я его видела, почти пять метров высотой и весь покрыт чешуёй, из-за которой в нём с трудом можно было опознать человека. Похожие на копья наросты торчали из его плеч, я поняла, что это были зачатки крыльев. Его маску уже успели сорвать, и теперь можно было видеть лицо, искажённое трансформацией. Череп и черты лица были скорее кошачьими, чем человеческими, его нос и рот превратились в единое Х-образное отверстие, ощетинившееся острыми зубами, торчащими во все стороны.

Я поняла, почему он обычно носил маску.

— Сука, — пробормотала я. — Если ты не уедешь сейчас, не думаю, что у тебя будет другой шанс.

— Но...

— Чего тебе хочется больше, драться здесь и сейчас или сделать так, что у Трещины и других групп не будет повода навредить Лизе и остальным?

Я видела, что она колебалась. Я могла бы её ударить только за то, что она об этом задумалась.

Кайзер вошёл внутрь, без волнения, без спешки. Лун рванулся, собираясь броситься на него, но остановился как раз вовремя, чтобы не напороться на узкое стальное лезвие, которое вырвалось из земли, целясь в его сердце. Я не была уверена, могло ли оно пробить его чешуйчатую броню, но на месте Луна я бы не стала рассчитывать на свою неуязвимость.

Фенья и Менья уменьшились чтобы протиснуться через дыру, проделанную ими в стене, затем выросли снова, насколько позволяла высота помещения. Теперь они были метров по шесть ростом. Фенья держала меч и круглый щит, а у Меньи было копьё. Или наоборот, не важно.

Краем глаза я видела, как Сука запрыгнула на Брута, и вместе с упакованным Тритоном, безвольно лежащим перед нею, поехала туда, где находилась команда снайперов и Лабиринт. Иуда и Анжелика остались здесь, недалеко от Солнышка и меня. Их тела были напряжены, головы опущены, они следили взглядом за новоприбывшими.

Лун повернулся, разглядывая помещение. Члены банды окружали его неплотным кольцом, повернувшись к нам. Его глаза остановились на мне.

— Ыыы, — пророкотал он, слово были искажено из-за странной формы его рта, но было достаточно легко предположить, что он только что сказал.

"Ты."

Улей 5.09

— Ага, я, — ответила я Луну, надеясь, что мой голос прозвучит увереннее, чем я чувствовала себя на самом деле.

— Старые обиды? — шёпотом спросила Солнышко.

— После нашего боя у него мошонка отвалилась.

Она обернулась и посмотрела на меня в изумлении.

— Это вышло случайно.

— Но как ты... — начала она, но остановилась, когда рёв Луна стал настолько громким, что она не могла не обернуться.

Анжелика и Иуда рванулись ко мне, и встали по бокам.

— Притормози, Неформалка, — сказал Кайзер из другого конца помещения, — Мы с девочками сами разбёремся.

— Правда? — усомнилась я, не разрывая зрительного контакта с Луном, — Потому что Лун сейчас, похоже, в очень хорошей форме. Ты же знаешь, как работает его сила? Чем дольше ты с ним сражаешься, тем сильнее он становится. Если вы с ним до сих пор не справились, то, скорее всего, не справитесь вообще.

Лун засмеялся, низким и сиплым голосом. Он изогнул шею, чтобы посмотреть на Кайзера, и у меня по коже побежали мурашки. Одна только его шея была длиной почти с моё туловище, у основания она была шире меня, сужаясь к голове почти нормального размера. Но гораздо страшнее было то, как он по-змеиному изогнул свою шею, чтобы посмотреть себе за плечо. Профессиональный гимнаст даже спину так не выгнул бы. Скоро он совсем перестанет напоминать человека.

Шестеро бандитов, собравшихся вокруг него, похоже, боялись его не меньше, чем нас.

— И что ты предлагаешь? — спросил меня Кайзер.

— Мы с Солнышком поможем, — сказала я ему. Я взглянула на Солнышко, и она кивнула.

Лун снова засмеялся:

— Ыыы? Уаахххка?

Прежде, чем я смогла понять, что он сказал, он устремился прямо ко мне на всех четырёх конечностях, промчавшись между двух бандитов.

Я раньше направляла сюда насекомых, чтобы помочь Суке с поисками, и теперь я послала их прямо на Луна, как только поняла, что он делает. Слишком мало, слишком поздно.

Затем его перехватил Иуда. Они вдвоём покатились по полу, и я не могла разобрать, кто из них рычит или ревёт.

Когда они перестали катиться, Лун сумел подняться на ноги первым, и с силой швырнул Иуду через весь склад. Иуда врезался в две линии длинных столов, подняв вокруг себя клубящиеся облака белого порошка.

Когда в бой ввязалась Анжелика, Лун был уже готов. Он схватил её за морду и переднюю лапу прежде, чем она успела что-то сделать, и использовал силу её прыжка, швырнув её прямо в Иуду. Бросок был похож на приём дзюдо или айкидо, хоть они и не были настолько похожи на людей, чтобы применять обычные движения и приёмы. Скорее всего, подумала я, что его рефлексы, гибкость и сила были на таком уровне, что это получалось у него инстинктивно.

В любом случае, мои телохранители, если их можно так назвать, были отброшены в сторону, как мягкие игрушки. Лун приблизился ко мне, не опускаясь больше на четвереньки. Вместо этого, он согнул пальцы, и мой взгляд остановился на полуметровых лезвиях на кончике каждого пальца.

— Солнышко, — попросила я тихо, — Поможешь мне?

— Если я воспользуюсь своей силой, скорее всего, я нанесу тебе больше вреда, чем ему.

— Мне эта фраза уже начинает надоедать.

Лун снова рванулся ко мне, и я бросилась в сторону, слишком медленно, недостаточно далеко.

Со звуком доставаемых из ножен мечей, из земли между мной и Луном вырвался барьер клинков и копий. Я оказалась на асфальте на четвереньках, и наполовину поползла, наполовину побежала от него.

Лун начал обходить барьер клинков, но был остановлен новой сверкающей порослью. Он взревел и прыгнул к балкам на потолке. Я практически сразу поняла, что он хочет сделать и побежала в поисках укрытия — как только он ухватится за балку, он воспользуется этим, чтобы прыгнуть прямо на меня. Я не успела пробежать и двух шагов, прежде чем поняла, что уже нигде не успею укрыться.

Но ему не удалось завершить манёвр. Стальная колонна квадратного сечения, размером с автомобильную фуру устремилась с потолка прямо на него. Она попала Луну в живот и с силой сбросила его на землю. Через несколько секунд она отделилась от потолка и упала под собственным весом. Она никого не придавила, но если бы кто-то попал под неё, труп был бы гарантирован. Я всем телом почувствовала удар от её падения.

Я посмотрела на Кайзера. Он стоял там же, где был, когда вошёл в комнату, сложив руки за спиной.

— Фенья, Менья, — приказ Кайзера был негромким, но его можно было услышать через весь склад. Если это можно было назвать приказом.

Но две шестиметровые валькирии, похоже, знали, чего он хотел. С оружием наготове, они направились к Луну, и люди Луна начали медленно отступать. Я испытала прилив сочувствия к его подручным, в основном к тем, кто находился здесь не по своей воле. Они, вероятно, уже видели, на что способны Фенья и Менья, но не могли сбежать без риска навлечь гнев босса. Попали между молотом и наковальней.

Лун, впрочем, ещё не был побеждён. Он начал вставать на ноги, когда вокруг него поднялась пирамида из перекрещенных клинков. Лезвия появились сверху и снизу его рук, под подмышками, за коленями, в районе паха, дюжины выросли над ним и вокруг него. Прежде, чем он успел выбраться, он был пойман. Спрятан и похоронен под слоями стали.

Кайзер вскинул подбородок, взглянув на потолок, и я увидела отблеск. Из одной из железных балок возник кончик лезвия, очень медленно двигавшийся вниз. Клинок был не больше пятнадцати сантиметров толщиной, но почти шесть метров в ширину. Не знаю, была ли это оптическая иллюзия от струящихся потоков энергии силы Кайзера, или нет, но мне показалось, что под весом клинка начал проседать потолок. Если он не будет осторожен, он обрушит нам на головы крышу.

Затем Кайзер опустил голову, чтобы посмотреть туда, где был заключён Лун, и созданный им массивный клинок в мгновение ока пронзил пирамиду. Посыпались искры, когда гигантский клинок рассёк ловушку.

Но металл пирамиды был раскалён вовсе не в результате удара. Когда я посмотрела снова, я увидела, что Луну удалось уклониться. Ближайшая ко мне часть пирамиды светилась бело-оранжевым светом, клинки скручивались и оседали под действием жара. Он достаточно размягчил металл своим пирокинезом, чтобы, пользуясь своей чудовищной силой, вырваться из ловушки. По крайней мере настолько, чтобы не быть разрубленным пополам.

Лун заревел, выбираясь. Когда Кайзер поднял вокруг ещё больше клинков, Лун взмахнул когтями и разбил металл, разбрасывая вокруг осколки.

— Аийееррр, — заревел Лун.

— Ты животное, Лун, — ответил ему Кайзер, — Даже когда твоя сила не превращает тебя... в это. Сдохни!

Как будто подчёркивая сказанное, стальное копьё возникло из стены и ударило в Луна, отшвырнув его к стене, противоположной той, где были Иуда и Анжелика. Лун сумел схватиться за конец копья и передвинуться так, чтобы острие прошло мимо груди, пронзив лишь бетон.

— Твои люди... животные, — провозгласил Кайзер.

Меньше, чем в шести шагах от меня, один из бандитов Луна испустил дикий крик и упал на пол. Лезвия, похожие на кинжалы, пронзили его ноги на бегу. Когда он упёрся руками в пол, ещё пара клинков пронзила его ладони. Послышались крики других бандитов. Он стоял на руках и коленях, без возможности двинуться, а его ладони и ступни были, по сути, прибиты к полу.

— Кайзер! — прокричала я. — Нет!

— Не твоё дело, девчонка, — сказал Кайзер, поворачиваясь ко мне.

Я немедленно отступила на шаг, испуганная тем, что лезвия могут появиться и у меня под ногами.

— Это неправильно, — сказала я, наблюдая за тем, как кусочек стали проклюнулся из земли и медленно поднялся к горлу бандита. Ему пришлось выгнуть спину и поднять голову, чтобы не получить совершенно ненужную трахеотомию. Я взглянула на Луна. Он наблюдал за тем, что происходило, но я не могла понять выражение его нечеловеческого лица.

— Неправильно, — рассмеялся Кайзер. — Как по мне, как только ты пытаешься апеллировать к морали в споре, ты уже проиграл. Это же война.

В этот раз Лун устремился к Кайзеру. Он откатился в сторону, чтобы не попасть на куст из копий, направленных так, что он бы проткнул ими себя, затем продолжил преследование.

Одна из близняшек-великанш встала на пути и мощным ударом ноги впечатала Луна в стену, чуть её не пробив. Лун почти немедленно вскочил, используя пирокинез, чтобы направить на неё поток сине-жёлтого пламени. Другая близняшка отразила пламя своим щитом.

Через пару секунд она попятилась от Луна и отбросила щит, чтобы не обжечь себе руку раскалённым металлом.

Команда Кайзера сама по себе здесь не справится. Как бы мне ни было неприятно вмешиваться и помогать им...

— Солнышко, самое время использовать твои силы, — сказала я, призывая всех насекомых вокруг и посылая их к Луну.

— Сейчас не... нет. Я их обожгу.

— Тогда обожги! Если ты не воспользуешься своей силой, я тебе практически гарантирую, что Лун обожжёт их сильнее.

— Сомневаюсь, — ответила Солнышко. Но она подняла перед собой руки, и между ними возникла ослепительная вспышка света, всего на долю секунды, но её было достаточно, чтобы оставить в моём поле зрения чёрно-синее пятно. Когда она затухла, раздался короткий ревущий звук.

Я сконцентрировалась на насекомых, когда возникла ещё одна вспышка, дольше и сильнее первой, снова сопровождавшаяся тем же негромким рёвом.

— Ты же Рой, да? — спросила Солнышко.

— Да, — ответила я.

— Отойди назад. Далеко назад.

Я побежала, приподняв нижнюю часть маски и поднося пальцы ко рту, чтобы свистнуть как можно громче.

Через две секунды Анжелика просунула морду мне между ног. Будь это кино, или будь я Сукой, я, возможно, смогла бы соскользнуть или прыгнуть ей на шею или на спину и ехать там. Но я неуклюже перекатилась через её голову и едва сумела схватиться за шип у неё на плече. Она бежала, а я цеплялась за шип и надеялась, что не упаду, и меня не затопчут.

— Анжелика, стой, стоп! — прокричала я, надеясь, что она знает команду, и послушается. Она так и сделала, перешла на шаг, затем остановилась прямо около погрузочной двери, через которую мы вошли. Иуда догнал нас и обошёл её, став прямо впереди. Он всё ещё был покрыт белой пылью, но похоже что она на него практически никак не действовала. Я спрыгнула с Анжелики, готовая вскочить на неё и направить вперёд, если вдруг Лун снова попытается на меня напасть. Я не была уверена, что смогу ею управлять, но если за мной погонится Лун, я лучше поеду на совершенно неуправляемой Анжелике, чем попытаюсь убежать на своих двоих.

Солнышко смогла запустить свою силу. Между её ладонями сиял шар света размером с мяч.

Свет? И всё?

Потом я обратила внимание на пол.

Склад явно был построен на ровной заасфальтированной площадке, возможно на старой автостоянке, поверхность за все эти годы не раз чинилась и была покрыта трещинами. На ней ещё со старых дней сохранились пятна масла.

Прямо под Солнышком пол оставался таким же, как и был. Начиная метров с полутора от неё, асфальт казался мокрым и похожим на стекло.

Асфальт плавился.

Она резко опустила руки, и шар света поднялся выше. Он устремился к Луну, как будто у него был свой разум, прыгая вверх и вниз, вправо и влево. Я заметила, как он поднялся выше, пролетая над людьми Луна, которые всё ещё были пригвождены к полу. В какой-то момент он пронёсся всего метрах в трёх от одного из столов, и пластиковая столешница, как при ускоренной перемотке видео, смялась, почернела и занялась языками пламени.

Я рассеяла свой рой, прекрасно понимая, что они ничего не могли сделать Луну, и зная, что если Солнышко доведёт до него свой шар, насекомые просто умрут.

Она не стала касаться им Луна, но увидев, что стало со столом, я подумала, что может быть это было и правильно. Лун протянул руку к свету и я увидела, как воздух дрожит от жара. Она придвинула сферу ближе, и его ноги подогнулись.

Кайзер, видимо, не желал, чтобы вся слава досталась Солнышку, и вызвал металлический стержень из стены за Луном, подтолкнув того к сфере. Солнышко отвела шар назад, но всего секунды около шара было достаточно, чтобы Лун потерял возможность сражаться. Он упал на четвереньки, попытался двинуться, но обнаружил, что асфальт под ним превратился в расплавленный битум.

Разве он не должен быть огнеупорным? Или его защита была только от огня, который он вызвал сам? Или, может быть, подумала я, этот шар света — миниатюрное солнце — настолько горяч?

Я оставалась у входа, наблюдая и дожидаясь окончания схватки. Мои насекомые, готовые к нападению, ждали так близко, как только могли, чтобы не погибнуть от раскалённого воздуха.

Даже с его сверхчеловеческим телосложением, даже с его пирокинезом, который, возможно, частично защищал его от жара, Луну явно было нехорошо. Всего лишь вопрос времени, поняла я, когда он упадёт. Вероятно, предположила я, он держался гораздо дольше, чем кто-то мог бы подумать, благодаря своей регенерации.

И тут шар Солнышка погас.

Мне понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы из глаз пропали пятна, и тогда я смогла разобрать, что же случилось.

Лун обмяк, его руки были опущены по бокам. Он всё ещё наклонялся вперёд, и упал бы лицом в битум, если бы не железное копьё, пронзавшее ему сердце.

— Что ты наделал?! — закричала Солнышко.

— Очевидно, — сказал Кайзер, — я закончил бой.

— Он был уже окончен!

У меня сложилось впечатление, что с Кайзером редко кто-то спорил. Фенья и Менья присоединились к нему, став по бокам, и ни одна из них не спрятала оружие и не приняла нормальный размер. Я решила, что это очень плохой знак.

Я была так занята наблюдением за Кайзером, что чуть не упустила то, что случилось потом.

Это началось как багровая вспышка на краю поля зрения. Я посмотрела и увидела, что крылья Луна полностью раскрылись. Похожие на крылья летучей мыши, только там, где у летучих мышей мех, были серебристые чешуйки, и кожа между "пальцами" крыльев была насыщенного, тёмного, кроваво-красного цвета.

Лун схватил копьё, пронзившее его грудь и сломал его когтями. Он встал, и его туловище перестроилось так, что он стал ещё на полметра выше. Схватившись за кусок, который ещё торчал у него в груди, он медленно вытащил его и отбросил в сторону. Осколок зазвенел, упав на пол склада.

Мы так затихли, что был слышен звон стали, лежавшей на полу.

— Солнышко! Беги! — прокричала я, нарушая молчание. Я направила рой насекомых к Луну. Хоть как-нибудь помешать ему видеть, отвлечь его хотя бы на секунду.

Дальнейшие события, казалось, разворачивались как при замедленной съёмке. Лун сделал то же самое, что пытался сделать в начале боя, только теперь ничто не могло его остановить. Он был быстрее, сильнее, манёвреннее.

Он рванулся к Кайзеру, без труда перелетев на крыльях через стальные поросли. Добравшись до Кайзера, он швырнул его в стену. Кайзер обмяк, но Лун повторил действие, ударив им о кирпичную стену склада полдюжины раз за какие-то секунды. Закончив, он отбросил Кайзера в сторону, как какую-нибудь игрушку.

Фенье пришлось выпустить копьё, чтобы поймать Кайзера, похоже, именно на это Лун и рассчитывал. Он вновь повторил тот приём, которым он воспользовался, чтобы уничтожить моих насекомых при первом нашем с ним столкновении, и взорвался огнём, но этот взрыв был в десять раз мощнее, в десять раз больше. Две великанши попятились, и это дало Луну возможность броситься к ним, и, как нож, воткнуть распрямлённую когтистую ладонь Менье в живот.

Когда он вытащил из неё когти, она упала.

— Несса! — закричала Фенья.

Лун не обратил на неё внимания, направившись к нам с Солнышком. Фенья побежала к сестре, всё ещё держа в руках Кайзера.

Солнышко снова начала создавать миниатюрное солнце, между её ладоней всё быстрее мелькали сполохи огня и света.

— Нет, — прогрохотал Лун. Он поднял окровавленный коготь, и пламя в ладонях Солнышка рассеялось, выскользнув из её рук скользкими угрями.

Она сделала ещё одну попытку, и он снова остановил её почти расслабленным движением.

Прежде, чем она попробовала в третий раз, Лун направил на неё поток ревущего пламени. Две, три, четыре секунды пламя лилось на неё, поглотив целиком.

Когда он остановился, на асфальте вокруг неё плясали языки огня, огонь был даже кое-где на её костюме, но и она, и её одежда оставались невредимы.

По крайней мере, она была защищена от огня, иначе бы её сожгла собственная сила.

Неуязвимой, однако, она не была. Когда огонь от его атаки рассеялся, я снова увидела Луна, который теперь стоял прямо рядом с ней. Он небрежно отбросил её тыльной стороной руки.

Затем он обратил внимание на меня.

Я, по сути, осталась одна. Я сглотнула, достала свой жалкий нож и выпрямилась, повернувшись в его сторону. "Пожалуйста, не сжигай меня, пожалуйста. Посмотри на нож и реши, что это оскорбление. Повод наказать меня физически."

Анжелика зарычала на Луна и шагнула в его сторону.

— Нет! — приказала я ей, — Назад!

Рычание прекратилось и она посмотрела на меня.

— Назад, — повторила я. Когда я шагнула к Луну, она не последовала за мной. Покрытый порошком Иуда стоял в трёх метрах от нас, напряжённый, но неподвижный. Хорошо. Ни к чему ставить под удар ещё кого-то. Анжелика здесь всё равно ничего не сможет сделать.

Чёрт, я была почти уверена, что и я не смогу.

Мои насекомые ползали по Луну, но насколько я могла понять, там больше не было кожи. Не было плоти, которую можно кусать или жалить.

Лун издал низкий утробный смешок, и волна пламени пробежала по нему, уничтожив мой рой.

Я рассеяла тех насекомых, которые были рядом с ним, но ещё не успели коснуться его и сгореть. Бессмысленно. Даже убыточно.

Сука, верхом на Бруте, выпрыгнула из дыры в потолке и столкнулась с Луном.

— Сука! — запоздало закричала я. — Нет!

Оправившись от первоначального шока при ударе, Лун одной рукой снял Суку со спины Брута, а другой схватил Брута за шею. Размахнувшись, Лун швырнул пса кубарем в воздух.

Иуда и Анжелика начали приближаться, но остановились, когда Лун заставил Суку вскрикнуть от боли.

— Ннет, — прогремел Лун.

— Стой! — прокричала я, снова выходя вперёд. — Ведь это я тебе нужна, разве нет?!

Это всегда так хорошо звучало в фильмах. Когда я поняла, что я сказала, это прозвучало ужасно глупо.

Он двинулся ко мне, держа Суку так, как беспечный семилетний ребёнок держал бы кота. Я отступила, но его шаги были настолько широки, что он пересёк расстояние между нами за мгновения. Он схватил меня и поднял в воздух над своей головой.

— Уаххкхха.

Он не мог говорить, так что я даже не могла попытаться воспользоваться старым затёртым клише — заставить его произнести монолог. Бля-я.

Он держал меня большим и указательным пальцами за горло, два когтя упирались в рёбра, а его мизинец — в живот, чуть ниже талии. Он сжал чуть сильнее, и я застонала. Ткань моего костюма защищала от порезов его когтями, но не от сдавливания.

Я направила одно насекомое ему в глаз. Оно осталось там, трепеща крыльями. Это было достаточно неприятно, чтобы он бросил Суку и занялся насекомым. Он, однако, не дал ей шанса на побег. Прежде, чем вытаскивать насекомое, он положил её на землю и наступил сверху, удерживая когтистой ногой. Сделав это, он кончиками когтей вытащил насекомое из глаза.

Он снова усмехнулся, низко и утробно, когда увидел таракана, насаженного на кончик когтя.

— Аррх-ар-хар?

"Таракан?"

Он опустил руку, так, чтобы я была на уровне его глаз. Затем он снова сжал меня, слабее, чем в прошлый раз. Потряс, но не так сильно, как мог бы.

Затем его рука снова опустилась, пока пальцы моих ног не коснулись земли. После того, как он меня потряс, его захват ослаб, он почти не сжимал руку, так что мне удалось упереться коленом в основание его ладони и оттолкнувшись назад, освободиться. Мои ноги коснулись асфальта, и я отступила на пару шагов.

— Арррхкха, — прогрохотал он.

— Не стоит меня недооценивать, говнюк! — огрызнулась я в ответ.

Не знаю, услышал ли он меня. Я даже не успела закончить предложение — мне пришлось отступить на пару шагов, чтобы не попасть под его падающее тело, когда он завалился на асфальт лицом вниз.

— Сука, ты в порядке? — спросила я.

Она поднималась с земли. В ответ она кивнула.

— Что случилось? — спросила она.

Я убрала нож и потянулась одной рукой за сотовым телефоном, а другую руку вытянула ладонью вперёд. На ней сидел таракан.

— Взяла кусочек гусеницы и заставила таракана обмакнуть её в лужу крови, которую оставил наверху Тритон, потом засунула её Луну в глаз. Я не знала, подействует ли эта штука на него, и будет ли её достаточно. Каким бы большим и сильным он ни был, но такой мощный наркотик в слизистую глаза? Так близко к мозгу? Видимо, этого всё-таки хватило.

Сука сложила руки, смотря вниз на Луна. Затем она снова посмотрела на меня.

— Что теперь?

Удивительно хороший вопрос, особенно от неё. Оставим его здесь? Он восстановится через несколько минут. Были варианты. Но мне ни один из них не нравился.

Я набрала номер Сплетницы, но ответил мне Регент.

— Привет, — сказал он.

— А, лимон, — сказала я.

— К, трава, — ответил он, — Ты не поверишь. Мы нашли одну из мастерских Бакуды. У неё тут совершенно безумные штуки.

— Некогда болтать. Мне нужно поговорить со Сплетницей, быстро.

— Она проверяет это место на мины-ловушки. Вероятно, лучше не отвлекать.

— Это как бы важно, — сказала я, глядя на Луна.

— Ладно.

Через две секунды, я услышала на другом конце голос Сплетницы:

— Привет.

— Быстрый вопрос. Мне нужно знать точно, поэтому я тебе и звоню. Лун регенерирует, верно?

— Ага. Погоди-ка... Там Лун?

— Без сознания у моих ног. Но я не знаю, сколько он ещё так пролежит, поэтому отвечай быстро. Он регенерирует? Он уже залечивает то, что я с ним сделала в прошлый раз, да?

— Да. Он может вылечить у себя практически что угодно, если у него будет время, и если он не мёртв. Потеряв руку, он отрастит её через пару месяцев.

— Спасибо, это всё, что мне надо было знать, — сказала я. — Удачи с минами.

Я повесила трубку, посмотрела на Луна и достала нож.

— Зачем нож? — спросила Сука. Я думаю, кто-то другой мог бы быть обеспокоен. Ей же было просто любопытно.

— Я заканчиваю бой.

Я схватилась за один из больших шипов, окаймлявших лицо Луна, и навалилась на него, повернув набок, чтобы его похожая на гармошку шея была вытянута, а лицо повёрнуто вверх.

Некогда было быть деликатной. Я понятия не имела, насколько сильны токсины в крови Тритона, и как быстро метаболизм Луна с ними справится.

Я воткнула нож в глазницу Луна. Его голова, и, соответственно, его глаза, были не так велики, как можно было бы подумать, по сравнению с остальным телом, но ткани вокруг были плотными. Мне пришлось воспользоваться ножом как рычагом, качая его вверх и вниз, прежде чем удалось вытащить его глазное яблоко. Оно было горячим, когда я взяла его в ладонь, и по размеру не больше, чем шарик для пинг-понга.

Со вторым глазом я управилась быстрее, хотя крови было не меньше.

Закончив, я встала, спрятала нож и отошла от тела Луна. Может быть, мне стоило бы хуже себя чувствовать после такого? Возможно, почувствовать тошноту, или отвращение, или беспокойство по поводу моральной стороны поступка? Я даже не чувствовала холод, как описывал его Мрак. Это было просто что-то, что я должна была сделать.

Я взглянула на два глазных яблока, которые лежали у меня в ладони, затем выкинула их из головы. Я осмотрела комнату. Приоритеты?

Первым делом я поинтересовалась у Суки:

— Собаки в порядке?

Если бы я сперва спросила о ком-то ещё, или если бы вообще забыла спросить про собак, думаю, Сука бы мне это припомнила.

— Они вылечатся, когда примут нормальную форму.

— Солнышко? — спросила я.

Солнышко лежала на боку, прижав одну руку к плечу, в которое её ранил Демон Ли.

— Я... в порядке.

Это были все, кто меня хоть чуточку волновал. Оставались только Фенья, Менья и Кайзер. Я посмотрела на другую сторону помещения и позвала:

— Фенья?

Великанша кивнула.

— Доставь сестру в госпиталь, или к тому доктору, который вас лечит, кто бы он ни был. И пусть о вашем боссе тоже позаботятся.

Она стояла молча. Её сестра уменьшилась достаточно, чтобы лежать у неё на руках. Обмякший Кайзер висел у неё на плече.

— И ещё, Фенья?

Она замерла.

— Тебе решать, но если считаешь, что у Кайзера есть чувство чести, может быть скажешь ему, что не стоит дальше напирать на тот случай с собачьими боями после того, как мы спасли ему жизнь, справившись с Луном.

Она кивнула, затем нагнулась, чтобы пройти через дыру в стене.

Я подошла к Солнышку и дала ей руку, чтобы помочь встать. Она отшатнулась.

Ой. Мои руки были в крови. Я опустила предложенную руку.

— Пойдём, — предложила я.

Улей 5.10

— Броктон Бей, Служба 911, что у Вас случилось?

— Множество раненых, — сказала я, взглянув на ближайший уличный указатель. Склад на Вайтмор и Сансет. Пришлите полицию и кейпов тоже. Эти ребята члены АПП.

Последовала короткая пауза.

— Вайтмор и Сансет?

— Вайтмор и Сансет, да. Послушайте, лидер АПП, парачеловек по имени Лун выведен из строя и находится на месте происшествия, но это ненадолго. Сейчас он под кайфом и ослеплён, но действие наркотиков скоро прекратится.

— Вы кейп? — спросила она. — Если да, то могу ли я узнать ваш псевдоним?

— Я повторяю, — проигнорировала её я. — Он под действием наркотиков и ослеплён, но когда службы экстренного реагирования прибудут на место, иметь значение будет только слепота. Предупредите, чтобы они были осторожны. Вы также можете сказать им, что другой парачеловек, называющий себя Демон Ли, был здесь, но сбежал, получив ранение. Он всё ещё может быть где-то в этом районе.

— Я понимаю. Протекторат будет заранее уведомлён. Скорая помощь, полиция и команды СКП уже в пути. Пожалуйста, могу ли я узнать ваш псевдоним?

Я повесила трубку.

— Не могу поверить, что ты вырезала ему глаза, — сказала Солнышко. Мы быстрым шагом шли туда, где оставили Лабиринт.

— Он исцелится, — заметила я. — Рано или поздно.

— Ты ослепила того, кто был беспомощен, не мог сопротивляться. Это мерзко!

Я не могла ничего ответить на это. Мерзко или нет, это было необходимо. Я не могла всё просто так оставить, зная, что иначе он вернётся к своим обычным делам уже к концу дня. Я остановила его, как могла.

Хорошо, ладно, я готова была признать, что средства были немного сомнительными. Я билась рука об руку с мерзкими людьми, и я искалечила Луна. Позволив уйти Фенье, Менье и Кайзеру, я, фактически, закрыла глаза на то, что они сделали с людьми Луна. Но, в конце концов, я победила ужасного человека — именно этим я желала заниматься, когда хотела стать супергероем.

Я лишь надеялась, что герои смогут справиться с ситуацией, и уж на этот раз отправить Луна за решётку.

— Эй, Сука, — спросила я, — почему ты вернулась? — Я не могла лучше выразиться, не оскорбляя её, но я хотела знать, почему она вернулась, вместо того, чтобы доставить к доктору Тритона и человека Выверта.

Сука сидела верхом на Бруте, выпрямившись. Она, казалось, поняла, что я хотела сказать.

— Другой солдат сказал, что он — обученный медик. Сказал мне, что справится, потому я вернулась к сражению.

— Ах, — сказала я. — Поняла.

Сука не солгала, я убедилась в этом, когда мы приблизилась к остальным из нашей группы. Тритон был перевязан и не спал, а другой солдат лежал без сознания. Возможно, под действием обезболивающего.

— Вы его сделали, — усмехнулся Тритон.

— Еле-еле, — признала я. — Ты в порядке?

— Я крепче, чем выгляжу, — ответил он. — Преимущество моей, хм, уникальной биологии.

— Здорово, — ответила я, чувствуя себя глупо, потому что у меня не нашлось лучшего ответа, но я не могла придумать ничего, что не звучало бы слишком натужно или, хуже того, с сарказмом.

— Этот парень сказал, что вы, ребята, вероятно спасли мне жизнь, — Тритон указал большим пальцем в сторону бодрствовавшего человека Выверта.

— Честно говоря, я с трудом верю, что ты прямо сейчас жив и говоришь, — ответил медик.

— В любом случае, спасибо, — сказал Тритон, его взгляд переместился с меня на Солнышко, затем на Суку и обратно.

— Да без проблем, — ответила ему я, снова чувствуя себя неловко. Смущённо я искала повод сменить тему. — Слушайте, мы должны убраться отсюда в течение ближайших минут. Кейпы, полицейские и машины скорой помощи уже в пути, чтобы разбираться с последствиями.

— Хорошо, — сказал Тритон. — Но я должен спросить... вот это доставила небольшая армия тараканов?

Он улыбался, когда указал на место рядом с тем, где он лежал. Там были пачки денег в бумажных пакетах, сложенные в кучу.

— Я и забыла, что сделала это, — признала я. — Я чувствовала, что если мы отступим, будет как-то неправильно оставить деньги АПП, потому я приказала насекомым собрать трофеи. Каждый может взять по пакету.

— Мы можем взять их? — уточнил Тритон. — Ты уверена?

Я пожала плечами в ответ. Деньги не имели для меня большого значения.

— Считайте это премией, благодарностью за помощь. Деньги, гм, разделены не поровну, так что пусть никто не обижается, если какой-то пакет окажется набит однобаксовыми купюрами.

— Без обид, — сказал Тритон. Он вытянул хвост и использовал его, чтобы обхватить и поднять пакет. Человек Выверта протянул ему руку, и Тритон выдохнул и поморщился, вставая. Он немного покачнулся на ногах, затем взялся рукой за плечо Лабиринт, чтобы не упасть. Солнышко подобрала пакет и медик/наводчик Выверта взял два.

Лабиринт брать не стала, потому я подошла, схватила один пакет и протянула ей. Она не отреагировала.

— Я возьму это для неё, — предложил Тритон.

— Она в порядке?

— С ней... почти все нормально. Для неё нормально, во всяком случае.

Он забрал пакет, оставляя три для меня и Суки, но никто на это не пожаловался, и не сделал нам замечание.

— Подвезти вас, ребята? — спросила я.

Тритон помотал головой, затем указал на крышку люка на нашем пути.

— Через люк мы вернёмся в одно из наших укрытий. Знакомая для меня территория.

— А нормально соваться туда с твоей раной? Я имею в виду, может, я скажу банальность, но ведь там будет довольно грязно.

Он улыбнулся.

— У меня не может быть инфекции. Думаю, моё тело ядовито для бактерий и паразитов. Насколько могу припомнить, я никогда не болел.

Конечно. Теперь я чувствовала себя глупо, из-за того, что заставила Солнышко использовать спирт чтобы всё было стерильно, и из-за того, что так старалась найти прокладки, чтобы использовать чистый материал.

— А вы, парни? — спросила я человека Выверта. — Подвезти?

— У нас есть машина, но спасибо. — медик наклонился, связал запястья товарища и, подняв его руки над головой, устроил его на своей спине. Ему потребовалась еще секунда, чтобы закрепить оружие, затем он двинулся через тот же самый переулок, которым прошли Кайзер, Фенья и Менья прежде, чем началась борьба.

Путь Солнышка лежал в противоположную сторону, так что она коротко попрощалась и ушла. Тритону и Лабиринт нужно было идти в том же самом направлении, что и нам с Сукой, так что мы пошли вместе.

Лабиринт шла так, словно она была в тумане, Тритон вел её за руку, как ребёнка. Заслуживало внимания не только взаимодействие между ними, но и тот факт, что её перчатки, похоже, были сделаны из обычной ткани. Вероятно, она рисковала получить наркотическое опьянение... если только она не обладала иммунитетом. Последствие её способностей? Он поймал мой взгляд, улыбнулся и пожал плечами.

— Она аутист? — предположила я.

Он покачал головой.

— Нет, хотя сначала мы тоже так думали. Кажется, пока её силы не проявились, она была нормальным ребёнком. С тех пор она находится в своём собственном маленьком мире, в той или иной степени. Сейчас ей немного хуже, я думаю, это из-за того, что она увидела, как меня ранили.

— Такое бывает? — спросила я, показывая на свою голову, не в силах придумать необидный и простой способ выразиться.

Он пожал плечами.

— Иногда проявление способностей уродует твоё тело. — он указал на себя хвостом, который ещё держал бумажные пакеты. — Иногда разум. Не повезло, но приходится играть теми картами, что есть.

— Ох, — только и ответила я. Я не была уверена, как нужно реагировать. Во мне поднималась волна холодного, тихого ужаса. Мои силы тоже как-то влияли на мой разум. Я вспомнила, насколько безумной я чувствовала себя, когда обнаружила свои силы, поток кошмарных образов и сигналов от насекомых. Мне до сих пор об этом снились страшные сны. Насколько я была близка к тому, чтобы остаться такой навсегда?

Он улыбнулся:

— Всё нормально. Она действительно любит нас, и мы тоже к ней привязались. У неё бывают моменты просветления, когда она даёт нам знать, что довольна существующим положением вещей. Конечно, у неё бывают и плохие дни, когда она не реагирует на окружающее, но все наши способности имеют свои неприятные побочные эффекты, да?

— Да, — повторила я за ним, хоть мне и не приходило в голову, какой побочный эффект моей силы был бы сравним с таким.

— Думаю, сейчас нас всё устраивает. Эй, Эль? Ты счастлива с тех пор, как мы тебя оттуда забрали?

Лабиринт отчасти сбросила оцепенение и посмотрела на него.

— Да, — усмехнулся Тритон. — Это заметно, потому что теперь творения её силы выглядит намного симпатичнее.

— Здесь мы расстанемся, — он указал на крышку люка.

Лабиринт посмотрела туда, куда он указывал. Мгновение спустя ажурные серебристые линии оплели паутиной крышку люка, разветвляясь словно вены. Там, где линии встретились и разделили дорогу на секции, они поднялись и перевернулись, показав на нижней стороне текстуру белого мрамора. Когда люк оказался окружён достаточно большой площадью кусков белого мрамора, он перевернулся, открывая серебристую изнанку, а затем сдвинулся на невидимом шарнире. Винтовая лестница из мрамора и слоновой кости вела в глубину. Белые стены слабо светились.

— Круто, да? — сказал Тритон. Когда он ступил на лестницу, та спокойно выдержала его вес. Он приподнял бумажные пакеты, — спасибо, ребята.

— Без проблем, — ответила я. — Ещё увидимся.

Люк закрылся за ними, почти сразу же белизна вокруг люка начала исчезать.

Я посмотрела на Суку, которая сидела на одноглазом Бруте. Анжелика и всё ещё пыльный Иуда стояли позади неё. Она предложила мне руку, чтобы помочь влезть на спину Брута.

Моя маска, она же шлем, не покрывала всю мою голову и это было серьёзным недостатком костюма. Если бы я не высовывалась и потратила больше времени на то, чтобы закончить маску и расширить секции брони, то, может быть, я бы не получила сотрясение мозга, которое доставило мне столько проблем.

Но было так здорово чувствовать, как ветер развевает мои волосы, когда мы ехали обратно по пустым улицам. Отличный сброс того безумного количества адреналина, который оказался в моей крови после сражения против Демона Ли, а затем против Луна. Я закрыла глаза и позволила напряжению выветриться.

Мы ехали так в течение нескольких минут. Сука как будто бесцельно поворачивала то в одну сторону, то в другую, направляясь на восток, к воде и пляжам. Может быть, она заметала следы на тот случай, если за нами следили, может быть она просто хотела покататься. Мне было всё равно.

Я чувствовала себя немного потерявшейся, когда мы, наконец, остановились. Брут зашёл на пляж, и пошёл по песку. Сука спрыгнула, и я последовала её примеру.

Было ещё рано, потому пляж ещё был пуст, в любом случае, это было не то место, куда ходят туристы. Бетонная стена отделяла пляж от проходящей выше дороги, зияющая дыра с ржавыми остатками решётки отмечала выход ливневых стоков под доками. Мусор, гниющие листья, немного хвои просочились вниз на песок возле неё.

— Домой, — приказала Сука собакам. Одна за другой они прыгнули в канализацию. Я догадалась, что они трансформируются обратно прежде, чем самостоятельно вернутся в лофт.

Затем Сука сняла маску. Она одарила меня насмешливым взглядом.

— Что?

— Ты собираешься переодеться? Нельзя идти в таком виде обратно.

— У меня нет с собой смены одежды. И я не прятала её заранее.

— Что ж. Чертовски глупо. — ответила она мне.

— Я не подумала об этом, когда решила пойти. Можешь подать на меня за это в суд, — сказала я с вызовом.

— Что на тебе надето под костюмом?

— Майка и обтягивающие шорты.

Она огляделась.

— Не так уж холодно.

Я вздохнула и отстегнула броню, чтобы расстегнуть молнию на спине. Я сняла костюм — снять было гораздо проще, чем надеть — и сложила так, чтобы все узнаваемые части маски и брони оказались скрыты тканью. Песок был влажным и липким под моими босыми ногами.

Когда Сука потянулась к моему лицу, я вздрогнула. Она приложила ладонь к моей щеке, и на долю секунды я подумала, что сейчас произойдёт что-то невероятно неловкое.

Затем она резко наклонила мне голову на бок.

— Ты выглядишь так, будто тебя пытались повесить.

— Что? — спросила я.

Она коснулась моей шеи, но у меня не было возможности увидеть себя без зеркала. Я задумалась на секунду, и поняла, что она имела в виду. Я задрала майку на боку и, конечно же, на животе и талии оказался красно-чёрный синяк. Я подняла майку чуть выше и нашла ещё один след на рёбрах. Я знала, что ещё один будет возле подмышки, и один шёл вокруг шеи.

Гигантские отпечатки руки на моем теле, знаки внимания Луна.

Я испустила долгий стон, касаясь шеи там, где болело.

— Я никак не смогу скрыть это от папы.

Моё хорошее настроение рассеялось как дым, когда мы побрели обратно в лофт. Я была одета слишком легко и шла босая, а земля под ногами была холодной, что делало прогулку ещё неприятнее

Я вздрогнула и обняла себя руками так крепко, как могла, всё ещё держа в руках свой костюм и пакеты с деньгами.

Что-то тёплое опустилось мне на плечи. Я посмотрела на Суку, которая накинула на меня свою куртку. Она отошла, нахмурив брови и глядя на меня. Я положила сумки и костюм чтобы просунуть руки в рукава и застегнуться на кнопки. Это была тканевая куртка с ершистым меховым воротником, но для меня она была велика и казалась тяжёлой. Я обнаружила, что карманы заполнены разным добром. Там были пакеты, шоколадные и протеиновые батончики, пачка сока, мелкие гранулы — я догадалась, что это или лекарство или собачий корм — припасы нехарактерные для кейпа. В общем, в ней было не очень-то удобно.

Но тепло.

— Спасибо, — сказала я, поражённая её поступком.

— Тебе нужно что-то, чтобы закрыть шею, — она выглядела озабоченной. — Люди будут глазеть.

— Не имеет значения. Спасибо. — я попыталась улыбнуться.

— Ты уже говорила это, — из озабоченной она превратилась в сердитую. — Она моя, я могу забрать её обратно.

— Конечно, — сказала я. Затем, на всякий случай, предложила — Ты хочешь?

Она не ответила, оставив меня абсолютно сбитой с толку. Почему когда я кого-то благодарила, например, папу за подарок, мне казалось, что это звучало саркастично или банально, что бы я ни пыталась сказать. И вот в первый и единственный раз, когда я была на девяносто пять процентов уверена, что говорила так же искренне, как и чувствовала — это было с Сукой, и она не приняла этого?

Обеспокоенная тем, что всё, что я могу сказать, будет не так понято, я замолчала, обнаружив, что делаю это всё чаще рядом с ней. Путь был неблизкий, мои ноги всё ещё чувствовали, как тепло уходит из них при каждом шаге, но тело было согрето, и этого было достаточно, чтобы идти дальше. Вот так мы и дошли до лофта. Сука открыла дверь, и мы вошли. Я позвала Брайана и Лизу, но никто не ответил на моё приветствие. Другие ещё не вернулись. Действительно, Мрак ещё должен был забрать Сплетницу и Регента, а когда я звонила, было не похоже, что команда Сплетницы была близка к завершению работы. Сука поднялась по лестнице, я следом за ней, там я сняла куртку и молча протянула ей. Она всё ещё сверлила меня взглядом.

Что я могла сделать, что сказать? Казалось, что всё, что я делала, злило её, воспринималось неправильно.

Я вернулась в свою комнату и порылась в сумках, ища свободные джинсы и рубашку с длинным рукавом. К сожалению, чистых носков не было, но на кровати было несколько покрывал. Я схватила пару и взяла с собой в гостиную, где Сука смотрела телевизор. Она одарила меня злым взглядом, но не жаловалась, когда я, укутавшись в одеяла, села на другой диван.

Пульт был у неё, и я была не против. Она неустанно переключала каналы, остановилась минут на пять на боевике, затем снова начала щёлкать пультом, когда началась реклама, но так и не вернулась к фильму

Смотреть было не слишком интересно, но я не возражала. Я легла на спину, вспоминая события дня, разговоры, новую интересную информацию.

Я уже почти задремала, когда мои мысли натолкнулись на то, о чем бы я забыла, если б позволила себя заснуть. Я заставила себя открыть глаза и сесть.

— Сука? — я рискнула привлечь её внимание, надеясь, что она уже немного успокоилась. Она посмотрела на меня.

— Хм... Когда мы недавно разговаривали, я поблагодарила тебя. Для тебя это звучало саркастично или как?

— Ты снова доёбываешься до меня?

— Нет, — я подняла руки, чтобы остановить её. — Я не об этом. Мне просто интересно.

— Держи свой интерес при себе, — отрезала она. Когда она обратила своё внимание обратно к телевизору, перещёлкивание каналов участилось.

— Я заплачу, если ты ответишь мне, — попробовала я.

Она посмотрела на меня.

— Деньги, которые мы взяли. Ты можешь оставить всё себе.

Её глаза сузились.

— Мы должны разделить наш улов на пятерых.

— Мы их заработали, верно? Мы, вместе. Я не расскажу остальным, если ты не скажешь. И я говорю, что ты можешь оставить всё себе. Не знаю сколько там, но всё это будет твоим.

— Это какая-то хитрость?

— Не хитрость. Просто ответь на мой вопрос, а потом можешь сказать, чтобы я отвалила, и я пойду в свою комнату и посплю.

Она откинулась назад и убрала руку с пульта на коленях, глядя на меня. Я сочла это согласием.

— В общем, как я уже спрашивала раньше, когда я сказала "спасибо", ты думаешь я была саркастична или искренна?

— Не знаю.

— Ты имеешь в виду что не могла понять, или не можешь вспомнить, или...

— Я сказала — не знаю.

— Хорошо, — вздохнула я. — Проехали. Деньги твои.

— Так легко?

Я пожала плечами.

— Ты сказала что исчезнешь, если я попрошу, — напомнила она.

Я кивнула, собрала покрывала и удалилась в свою комнату.

Всё же я не заснула. Вместо этого я бесцельно глазела на железные балки на потолке, раздумывая о беседе с Тритоном о Лабиринт.

Я всё ещё разбиралась в своих мыслях, когда вернулась остальная часть банды.

Я решилась выйти из комнаты, укутанная в одеяло, чтобы поприветствовать их. Брайан подарил мне торжествующую улыбку, сняв свой шлем, и я привлекла всеобщее внимание из-за того, что у меня были самые серьёзные травмы за сегодняшний день.

Как только Алекс, Брайан и Сука начали рассказывать о своих приключениях, Лиза потянула меня в сторону. Мы оказались на кухне. Лиза поставила чайник и спросила:

— С тобой всё хорошо?

— Не столько больно, сколько выглядит уродливо, и, думаю, школьные проблемы потеряли для меня свою остроту.

— Но что-то сбивает тебя с толку.

— Я разговаривала с Тритоном. Ты знаешь, что Лабиринт немного не в себе из-за своей силы, да?

— Ты хочешь знать, может, с тобой что-то не так, а ты об этом и не знаешь?

— Нет, — я покачала головой. — Подожди, правда что ли?

— Не-а. Итак, в чем дело?

— Сука.

— А-а-а.

— Я долго размышляла об этом, но мне не хотелось бы построить у себя в голове теорию, и делать на её основе предположения только для того, чтобы попасть пальцем в небо.

— Скажи мне, что ты думаешь, и я скажу, если ты ошибаешься.

— Она очень хорошо читает язык тела, верно? Она смогла прочесть Брайана, даже когда он был скрыт тьмой и в маске. Это что, какая-то из мелких особенностей её силы?

— Отчасти это врождённая способность. Отчасти да, её сила скорректировала то, как она думает. Таким образом она может лучше общаться с собаками.

— Верно, — я мельком взглянула на зал, туда, где разговаривали остальные. Или скорее где говорили Брайан и Алек, и стояла Сука. — В том-то и дело. То, что я имею в виду... может ли быть, что когда сила наделила её способностью понимать собак, это изменило что-то ещё? Похерило её способность иметь дело с людьми?

Лиза повернулась и вытащила несколько кружек из шкафа. Она одарила меня извиняющейся полуулыбкой.

— Да. Что-то вроде этого.

— Так что, она не может читать выражение лица или тон?

— Все подсказки, которые мы даём другим в рамках обычной беседы... Она не получает их, она, вероятно, не смогла бы изучить их за годы настойчивой учёбы. Она не просто не получает их... самое базовое взаимодействие искажено собачьей психологией, жёстко прописанной в её голове. Ты улыбаешься ей и спрашиваешь, как её дела, и первое, что приходит ей в голову — что ты обнажаешь зубы в гневе, и ей приходится напомнить себе, что ты не злишься. Но даже после этого она, вероятно, задаётся вопросом, была ли ты саркастичной или снисходительной или доброй, или какой-то ещё. Конечно она знает, что ты не кричишь на неё по тону твоего голоса, но ведь мы не всегда поднимаем голос, когда сердимся.

— Да уж.

— И она возвращается к тому единственному, что действительно понимает — собачьему поведению, потому что это действительно помогает на каком-то уровне. Заявка на доминирование, зрительный контакт, иерархия стаи, захват территории, приспособленные и адаптированные к её человеческой жизни.

— Значит, на самом деле она не социопат.

— Нет, не совсем.

— Почему ты раньше ничего не сказала?! — запоздало я поняла, что это прозвучало обличительно. Возможно, у меня было на это право.

— Если она услышит об этом, то уйдёт. По неизвестным мне причинам босс хочет держать её в команде. Всю свою жизнь она считает, что стала ебанутой, из-за своего дерьмового детства. Её собаки — единственное, что нормально и правильно для неё. Если она узнает, что стала такой ненормальной по той же самой причине, по которой она так хорошо понимает собак...

Она позволила этой мысли повиснуть в воздухе.

— Поняла, — ответила я.

— Потому пожалуйста, ни говори ни слова об этом, разве что это будет абсолютно необходимо и ты будешь уверена на сто процентов, что она не услышит.

— Другие знают?

— Не думаю, что это знание что-то изменит, и я не верю, что те двое смогут держать это в тайне. Брайан... Я не хочу сказать, что он слишком честный. Но он прямой, Сука может его прочесть. Алек забудет, что надо молчать, и обронит это в какой-нибудь шутке. Иногда он не понимает, когда шутить не стоит.

— Хорошо.

Она налила полную чашку, размешала, затем вручила мне кружку молочного напитка. Затем поставила другие кружки на поднос и понесла в гостиную. Я осталась, чтобы подумать.

Я вспомнила научно-популярную книжку, в которой я прочла, как ребёнок пару лет учился в старших классах школы прежде, чем учителя поняли, что он не умел читать. Он дурачился на уроках, шутил над всеми, притворялся, что всё нормально. Сука была такой же? Насилие и враждебность, по крайней мере частично, могли быть прикрытием её неспособности общаться. Конечно, немалая часть этой враждебности могла быть настоящей. У неё и в самом деле было дрянное детство, она действительно жила на улицах и боролась изо всех сил, чтобы жить так дальше и избежать ареста.

Но что в итоге? Я-то полагала, что это у меня проблемы в повседневной жизни. А у неё всё было в сто раз хуже.

Интерлюдия 5 (Грегор-улитка)

— Это то, что вам было нужно? — парень с щетиной на подбородке и поднятым капюшоном передал бумажный пакет.

Широкие руки с изломанными, гнилыми коричневыми ногтями порылись в содержимом.

— Да. Держи. — в голосе был небольшой акцент, он тщательно проговаривал слова и звуки, будто был не уверен в своём английском.

Подросток протянул руку, и вытаращил глаза, когда пачка сложенных банкнот оказалась в его руках.

— Здесь... больше, чем я рассчитывал.

— Ты что, жалуешься?

Молодой человек помотал головой.

Грегор-улитка засунул руки в карманы, будто скрывая ногти и наросты на тыльной стороне рук. На каждом жёстком наросте, который, возможно, был раковиной, по размеру немного больше монетки, был виден спиральный узор. Он мог спрятать руки в карманах, но он не был способен закрыть лицо. На голове у него не было волос, даже бровей и ресниц, и жёсткие наросты покрывали лицо как худшие из прыщей. Самой странной и смущающей была его бледная кожа, настолько прозрачная, что можно было увидеть силуэты его скелета, зубов и языка во рту.

— Как ты можешь видеть, — сказал Грегор без притворства, — мне было бы трудно пойти в магазин и что-то там купить. Мне не нравится полагаться в этом на моих друзей. Я начинаю чувствовать себя в долгу по отношению к ним, а это не хорошо для дружбы. Если тебя заинтересует повторение сделок такого типа, когда ты будешь некоторое время выполнять мои поручения, то это можно устроить.

— Правда? — парень потер подбородок. — И как долго?

— Пока я не позову тебя, а ты не сможешь или не захочешь выполнить моё поручение. Если это произойдёт не один раз, или если причина будет не уважительной, то я найду кого-нибудь ещё, как я сделал это с предыдущим посредником.

— Вы ничего такого с ним не сделали?

— Нет. Не делал. Он решил, что лучше проведёт вечер со своей девушкой. Я больше ему не звонил.

— Не будет ничего противозаконного?

— Нет. Ни наркотиков, ни проституции, ни оружия.

— Значит, вы звоните мне, я бегу, беру для вас продукты, или одежду, или еду на вынос, или шампунь, или что бы там ни было, и вы платите мне три...

— Четыре. И у меня нет волос, потому тебе не нужно беспокоиться о шампуне.

— Верно. Простите. Так четыреста долларов каждый раз? В чем подвох?

— Никакого подвоха. У меня есть деньги, и мне нравится, когда всё удобно. Есть лишь небольшая вероятность появления неприятностей. Моя первая помощница ушла, потому что боялась, что мои враги могут использовать её, чтобы добраться до меня. Не буду отрицать, это возможно.

— У вас есть враги?

— Да. Но ещё не было случая, чтобы у кого-то из моих помощников были из-за этого проблемы.

— Что, вообще ни у кого не было никаких проблем?

— Последний помощник, парень, у которого была подружка. Он думал, что сможет получить больше денег, если пойдет в полицию и расскажет им всё, что знает обо мне. Ему повезло, что он попробовал мне это сказать, когда я был в хорошем настроении. Я переубедил его. После этого он ещё два месяца работал на меня без нареканий. Мы не были друзьями, просто бизнес. Но я рекомендую, чтобы ты не пробовал то же самое.

— Эй. Живи и давай жить другим, верно?

— Хорошо сказано.

— Ладно. Этой осенью я хочу поступить в колледж, и эта работа кажется мне куда лучше, чем пятьдесят часов в неделю за минимальную зарплату. Вот мой номер сотового, — он передал свой телефон.

Грегору-улитке потребовалась секунда, чтобы занести номер в свой мобильник.

— Записал. Я буду звонить.

Они разошлись.

Грегор шёл по переулкам Броктон Бей, капюшон толстовки бросал тень на его лицо. Любой, кому случалось пересечься с ним и бросить взгляд под капюшон, спешил отвести взгляд. Смущённый, напуганный. Те, кто видели его издали, также считали его жутковатым, но в другом смысле. Он просто казался им болезненно тучным. Человек около тридцати лет, весом втрое больше нормы для его роста в 176 сантиметров. Он знал, что его вес был одним из тех редких исключений в современном мире, которые можно было использовать, чтобы издеваться над ним в открытую.

Ему потребовались годы, чтобы смириться с этим. С тем, что он является одним из чудовищ.

Когда он подошёл к нужному зданию, его слуха достиг пульсирующий музыкальный ритм. Клуб находился в двух кварталах от Лорд-стрит, вдоль стены здания тянулась очередь. Светящиеся жёлтые буквы нарочито простым шрифтом гласили "Паланкин".

Он прошёл мимо очереди и направился прямо к парадному входу. Крупный швейцар-латиноамериканец с бородкой по краям челюсти убрал перекрывающую вход цепь, чтобы пропустить его.

— Какого чёрта? — пожаловалась одна из девушек в начале очереди. — Мы ждали сорок пять минут, а вы берёте и просто пропускаете этого жирного говнюка?

— Вон из очереди, — сказал швейцар скучающим голосом.

— Чёрт возьми? Почему?

— Ты отнеслась неуважительно к брату владельца, тупица, — сказал ей швейцар. — Вон из очереди. Тебе и твоим друзьям вход закрыт.

Грегор улыбнулся и покачал головой. Швейцар врал, он не был братом владельца. Но было приятно увидеть, как мудаки получают то, что им причитается.

Когда он только начал вставать на ноги, он работал вышибалой в клубах, владельцы которых хотели чего-то экзотичного и вызывающего, потому он знал, что очередь, которую можно увидеть у двери, редко говорила о том, сколько человек находится внутри. Возле пустого клуба могла стоять очередь ожидающих, чтобы создать правильное впечатление. Даже при том, что это была ночь вторника, у "Паланкина" не было потребности в таком обмане. Он был полон людей. Грегор осторожно перемещался в толпе танцоров и обслуживающего персонала, пока не дошёл до лестницы, которую охранял вышибала. Как и с парадной дверью, его автоматически пропустили, без пререканий.

Балкон наверху не был забит людьми, а те, кто тут был, человек десять или около того, были практически пассивны, в летаргии. Главным образом девушки, они лежали на диванах и в кабинках по всему балкону, который выходил на танцпол. Только трое отреагировали, когда подошёл Грегор.

— Грегор, друган! — Тритон улыбался от уха до уха. Грегор уловил мелькнувшее выражение отвращения на лице одной из девушек, сидящих с Тритоном, когда она посмотрела на него. Она была блондинкой с розовыми прядями в волосах и синей помадой на губах. Будь Грегор швейцаром, он бы проверил её удостоверение личности, дважды. Даже если бы оно выглядело настоящим, он всё равно выгнал бы её за то, что она слишком молода. Скорее всего ей было не больше шестнадцати.

Однако Тритон был примерно такого же возраста, и он едва мог ставить в вину мальчику интерес к кому-то собственного возраста.

У второй девочки, темноволосой, были европейские черты лица. Она не выказала отвращения. Когда она улыбнулась ему, не было никаких признаков, что она делает это вынуждено. И то и другое редко встречалось, и было интересным.

— Я принёс твой ужин, — сказал Грегор.

— Молодчина! Бери стул!

— Другие тоже захотят поесть.

— Давай, бери стул. У меня тут две офигительных девочки, и они не верят мне, когда я рассказываю о некоторых крутых заданиях, которые мы выполняли. Мне нужна подмога, брат.

— Не думаю, что об этом стоит рассказывать, — заметил Грегор. Он остался стоять.

Тритон добрался до сумки и нашёл внутри бутерброд.

— Всё в порядке. Трещина некоторое время назад присоединялась к разговору, так что она, очевидно, не против. Вы же никому не расскажете, да? Лаура? Мэри?

Каждая из девушек помотала головой, когда Тритон называл их по именам. Это позволило Грегору узнать, что темноволосую девушку зовут Лаура, а ту, что с синей помадой — Мэри.

— Ну раз Трещина сказала, что всё нормально, — сказал Грегор. Он забрал у Тритона сумку и нашёл свой бутерброд. — Лаура и Мэри, я извиняюсь, другие сэндвичи, которые у меня здесь есть, уже зарезервированы. Если хотите, я могу предложить вам свои.

— Все в порядке, я не голодна, — ответила Лаура. — Мне нравится ваш акцент. Норвежский?

Грегор прожевал первый кусок, проглотил и покачал головой.

— Я не уверен. Но я разговаривал с экспертом, он сказал, что другой язык, на котором я говорю, исландский.

— Вы не знаете?

— Нет, — ответил Грегор.

Его резкий ответ на мгновение прервал беседу, прежде чем Тритон снова возобновил её.

— Хорошо, брат, скажи этим девочкам, кому мы противостояли в прошлом месяце.

— Задание в "Ящике игрушек"? — спросил Грегор. — На чёрном рынке Технарей? Там же никого...

— Другое задание. В Филадельфии.

— Ах. Шевалье и Мирддин.

Тритон хлопнул в ладоши, качнув спинку сиденья.

— Я же говорил вам!

— И вы победили их, — сказала темноволосая девушка недоверчиво.

— Мы не проиграли! — крикнул Тритон.

— Мы были на грани, — заметил Грегор. — Шевалье — лидер Протектората Филадельфии. Мирддин — лидер Протектората Чикаго. Этих людей знает весь мир. Они получили свои должности по защите крупнейших городов Америки потому, что они сильны, умны и талантливы. Мы выполнили свою работу, как мы это всегда делаем, и ушли.

Тритон засмеялся.

— Платите.

Ни Лаура, ни Мэри не выглядели огорчёнными, когда полезли в свой карман и сумочку соответственно и извлекли несколько купюр.

— Что было ставкой? — спросил Грегор.

— Я сказал им, что им не придётся платить, если я солгал.

— А если ты не лгал? Они заплатили бы больше?

— Никаких штрафов. Я был в приятной компании, и меня занимали разговором. — Он протянул руку к спинке дивана, схватил сумку, которая там была, и извлёк пару пластмассовых ложек и бутылку воды. С помощью пипетки, которую он достал из кармана, он набрал воду из бутылки, и налил по несколько капель в каждую ложку. Наконец он опустил кончик языка в каждую каплю воды.

— Лизните, — сказал он девочкам.

— И это всё? — спросила его Лаура.

— Этого достаточно. От большей дозы вы слишком долго будете без сознания. Эта доза, — Тритон указал на ложку кончиком хвоста, — вызовет психоделический трип чуть меньше чем на час. Никакого похмелья, без побочных эффектов, не вызывает привыкания, и от этого не может быть передозировки. Поверьте мне, я как-то пытался вызвать передозировку в бою, но я не смог этого добиться.

Мэри была первой, кто взял ложку и сунул её в рот. Несколько мгновений спустя её глаза широко распахнулись, и она упала на спинку дивана.

— Эй, — сказала Лаура, поворачиваясь к Грегору. Она сунула руку в карман, нашла там ручку и чек, и что-то написала на чистой стороне бумажки. Она протянула её ему. — Мой номер. На случай, если захочешь поговорить, или, ты знаешь, что-то ещё.

Она подмигнула ему, затем сунула в рот ложку.

Грегор моргнул в замешательстве, когда её голова откинулась назад.

— Похоже, что ты произвёл хорошее впечатление, Грегор, — захихикал Тритон.

— Возможно, — сказал Грегор. Он отложил половину своего бутерброда обратно в бумажный пакет, затем скомкал обёртку. После секундного колебания он смял чек с номером Лауры с остальным мусором, затем кинул его в мусорное ведро на другом конце помещения.

— Эй! В чем дело?

— Не думаю, что я понравился ей из-за того, что я — это я, — сказал Грегор. — Думаю, я понравился ей потому, что я чудовище.

— Я думаю, ты только себе хуже делаешь, чувак. Она горячая штучка. Ты только посмотри на неё.

Грегор посмотрел. Она действительно была привлекательной. Он вздохнул.

— Тритон, ты знаешь кто такой параплегафил?

Тритон покачал головой.

— Это слово обозначает того, кто западает на людей с физическими недостатками именно из-за этих недостатков. Думаю, это связано с властью, привлекательностью того, кто слабее. Вероятно, Лаура видит меня слабым из-за того, как я выгляжу, из-за этого я ежедневно испытываю затруднения, и это привлекает её ко мне, подобно тому, как калека или слепой привлекает параплегафила. Меня такое не заводит.

— Не может быть. Возможно, ей нравится твой внутренний мир.

— Она знакома со мной не настолько, чтобы узнать мой внутренний мир, — ответил Грегор.

— Думаю, ты вредишь сам себе. Я бы не упустил такую возможность.

— Ты сильнее меня во многих отношениях, Тритон. Я должен отнести остальным их ужин, — Грегор повернулся к выходу.

— Эй, просигналь Пирсу внизу, чтобы он пропустил наверх ещё одну или две девочки, ага?

Грегор сделал то, о чём его просили, подозвав вышибалу у основания лестницы. Вышибала, в свою очередь, привлёк внимание группы девочек на танцполе.

Пока девушки поднимались наверх, Грегор повернулся к Тритону:

— Ты счастлив?

— Ох, мужик. Ты снова входишь в философское состояние, не так ли?

— Не буду слишком тебя донимать. Так всё-таки?

— Чувак. Посмотри на меня. У меня есть деньги, которые я могу прожигать, самые классные девчонки города умоляют познакомиться с ними. Хотят попробовать меня, в буквальном смысле! Ну, как ты думаешь?

— Значит, ты счастлив?

— Я офигенно провожу время, бро, — Тритон широко раскрыл объятья, чтобы поприветствовать трио девочек, появившихся на лестнице.

— Я рад, — Грегор повернулся, и прошёл в коридор за балконом. Когда дверь плотно закрылась позади него, грохот музыки стал тише.

Он остановился перед первой дверью с левой стороны и постучал.

— Войдите.

В спальне в противоположных углах стояло по кровати. Одна сторона комнаты была загромождена плакатами, картинами, книжная полка была переполнена книгами. Компьютер Apple с двумя стойками для дисков выше его и двумя акустическими системами. Музыке из компьютерных динамиков с трудом удавалось заглушать музыку из клуба внизу. Лицо и руки девушки, лежавшей на кровати, были густо покрыты веснушками, у неё были вьющиеся каштановые волосы. Журналы были сложены в стопки вокруг её кровати, угрожая завалиться от малейшего движения.

Другая сторона комнаты была спартанской. Ничто не украшало стены, не было ни книг, ни компьютера или компьютерных принадлежностей. Кровать, ночной столик и комод. Единственной характерной особенностью было красочное покрывало и наволочка. Грегор знал, что это был подарок от Трещины. Хозяйка не стала бы покупать их сама. Жительница той стороны комнаты сидела в углу, смотря в стену. Она была белокурой, с тем светло-платиновым цветом волос, который редко остаётся после половой зрелости. Фиолетовый свитер был немного велик ей, рукава свисали, её бледные джинсы были скорее удобными, чем модными.

— Я принёс твой ужин, Эмили.

— Спасибо, — ответила девушка с веснушками. Она поймала брошенный им бутерброд и начала вытаскивать его из упаковки.

— Она в порядке? — спросил он, указывая на девушку в углу.

— Сегодня у неё не самый лучший день.

Он кивнул.

— Эль, — мягко сказал он. — Я могу подойти поближе?

Они узнали на горьком опыте, чем более замкнутой она была, тем больше была её сила. Это делало её особенно опасной, если она не могла его узнать, когда была такой потерянной. Жестокая ирония, подумал Грегор, в те дни, когда она не замыкалась в себе, у неё фактически не было суперспособностей. Это было проблемой, ответ на которую они надеялись когда-нибудь найти.

Девушка в углу повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. Они принял это за согласие, приблизился и сунул ей в руки бутерброд.

— Поешь, — объяснил он.

Она послушалась, её движения были почти механическими.

После того, как Трещина завербовала его и Тритона, одно задание привело их в очень хорошо защищённую психиатрическую лечебницу. Они должны были там расспросить кое-кого о Драконоборцах, группе злодеев, которая использовала технологию, украденную у самого влиятельного и квалифицированного Технаря в мире, для мелкого воровства и наёмных работ. Их вторжение прошло не так, как планировалось, и привело к срабатыванию сигнализации и запиранию помещений. Мало того, что это удлинило их миссию на несколько часов, это привело к проблеме с одной из тамошних пациенток, парачеловеком, которая, очевидно, должна была постоянно перемещаться, чтобы её влияние не распространялось за пределы камеры, создавая серьёзные проблемы для персонала, других пациентов и случайных прохожих.

В итоге, после разбирательства с командой, посланной Бостонским Протекторатом и получения требуемой информации о Драконоборцах, они завербовали девушку.

Он смотрел и ждал, пока не убедился, что она уже наполовину съела свой бутерброд, затем повернулся к выходу. Эмили махнула ему рукой, прощаясь, и он кивнул ей в ответ.

Его последней остановкой был кабинет в конце коридора второго этажа. Он посмотрел в окошко, затем вошёл так тихо, как только мог.

Трещина, владелец Паланкина и нескольких других подпольных предприятий в Броктон Бей, сидела за большим дубовым столом. Перед ней, посреди бухгалтерских книг, тетрадей и университетских учебников, стояло что-то напоминающее ксилофон, серия стержней, выстроенных друг за другом и надёжно закреплённых на доске.

Трещина была в своей спецодежде, белая костюмная рубашка с подвёрнутыми рукавами и черные широкие брюки, заправленные в блестящие черные сапоги для верховой езды с металлическим носком. Её волнистые тёмные волосы были собраны в конский хвост. Она не носила маски — тем сотрудникам Паланкина, которые допускались в этот офис, слишком хорошо платили, чтобы они могли предать её. Её черты были, возможно, слишком резкими для того, чтобы её можно было назвать безусловно привлекательной, но Грегор знал, что она была, конечно, более привлекательной, чем он сам или Тритон.

На глазах Грегора она закрыла глаза, затем сильно ударила рукой по верхним концам стержней. Затрещала красно-синяя энергия, и куски дерева, металла, камня и пластмассы упали на рабочий стол в форме монет. Другие стержни, некоторые из них были из свежесрубленного дерева, остались нетронутыми.

— Чёрт, — пробормотала она. Она смела куски материалов в форме монет в мусорное ведро, которое стояло рядом со столом. Взглянув на Грегора, стоящего в дверях, она приподняла бровь.

— Я не хотел прерывать тебя.

— Не беспокойся об этом. Возможно, мне нужно отвлечься, и это поможет.

— Если ты в этом уверена, — он подошёл к столу, поставил на него бумажный пакет. — Седьмой час, а никто ещё не ел. Я добыл нам несколько бутербродов.

— Спасибо. Как Эль?

— Саламандра сказала, что сегодня у неё плохой день, но она сейчас поела. Может быть, завтра ей будет лучше.

Трещина вздохнула.

— Будем надеяться. К ней так легко привязаться, ты знаешь, что я имею в виду?

— Да.

— Чёрт! — ругнулась она, когда ударила рукой по стержням, и опять свежая древесина отказалась разрушаться.

— Что ты делаешь?

— Мы уже говорили об этом, эффект Мантона.

— Правило, согласно которому некоторые силы не могут воздействовать на живое. Ты пыталась снять с себя это ограничение.

— Безуспешно. Лишь вопрос времени, когда во время какой-нибудь миссии мы окажемся на волосок от провала, а я буду слишком слаба из-за этого ограничения.

— Мне трудно поверить в то, что кто-то, способный ударом разрушить здание может называть себя слабой.

— Это была скорее удача, чем что-то ещё, — вздохнула она, корректируя положение стержней.

— Как скажешь.

— Не то чтобы раньше такого не случалось. Мы знаем, что некоторые кейпы, которых раньше сдерживал эффект Мантона, находили способ обойти его или отключить. Нарвал является самым наглядным примером.

— Да.

— Есть теория, которая гласит, что эффект Мантона — это психологический блок. Из-за нашей эмпатии к живым существам мы сдерживаем наши силы на инстинктивном уровне. Или, может быть, мы сдерживаемся потому, что подсознательно накладываем на себя ограничение, которое не позволяет нам причинить себе вред своими же силами, и это ограничение носит слишком общий характер, охватывая и других живых существ, а не только нас самих.

— Я понимаю.

— Так что я пытаюсь обмануть свой мозг. С помощью этой установки я перехожу от неорганического материала через мёртвый органический материал к живым тканям. Свежая древесина в этом случае. Или я перемещаю всё так, что материалы располагаются в случайном порядке. Если я смогу обмануть свой мозг, чтобы он неверно определил материал, то, возможно, я смогу обойти этот ментальный блок. Если я сделаю это хотя бы один раз, следующие попытки станут легче. В любом случае, это только теория.

Она попробовала ещё раз.

— Чёрт!

— Не похоже, что это работает.

— Так, без шуток. Сделай мне одолжение. Переставь их. Чтобы я их не видела.

Он приблизился к столу, отстегнул стержни, перемешал их, а затем закрепил их на месте, пока она сидела с закрытыми глазами.

— Давай, — сказал он ей.

Она попробовала ещё раз, не открывая глаз. Когда она открыла их, она произнесла несколько матерных слов.

Грегор обошел вокруг стола, схватил её за горло левой рукой и вытащил из кресла. Он бросил её на пол и навалился, ограничивая любые движения, его колени придавили её руки. Постепенно его пальцы сжимались.

Глаза Трещины расширились, её лицо начало менять цвет, пока она пыталась бороться. Она ударила коленями по его спине, но это было так же бесполезно, как бить по наполненному водой матрацу. Эффект был тем же самым. Под кожей, которая была жёстче, чем казалось на первый взгляд, его скелет, мышцы и органы находились в массе вязкой жидкости. Как он когда-то узнал, его скелет больше походил на акулий, чем на человеческий. Это был гибкий хрящ, который скорее согнётся чем сломается, и регенерирует быстрее, чем кость. Однажды его сбило автомобилем, и вскоре после этого он встал на ноги. Её пинки не могли произвести большого эффекта.

— Прости, — сказал ей он.

Её сопротивление постепенно становилось слабее. Прошло какое-то время, прежде чем она сникла.

Он подождал ещё секунду, затем освободил её. Когда ей в лёгкие поступил воздух, она зашлась в кашле.

Он терпеливо ждал, пока она придёт в себя. Когда она посмотрела на него, более или менее контролируя собственное дыхание, он сказал:

— Несколько месяцев назад мы говорили об этом, об эффекте Мантона. Ты упоминала, что с кем-то вроде нас могло бы произойти второе событие-триггер. Радикальное изменение или улучшение способностей как результат ситуации на грани жизни и смерти. Это могло бы объяснить, как некоторые нарушают правило Мантона.

Она кивнула, снова закашлявшись.

— Это не сработало бы, если бы я предупредил тебя заранее. Извини.

Она покачала головой, кашлянула, затем ответила ему хриплым голосом:

— В любом случае, это не сработало.

— Прости.

— Ты сумасшедший, что если бы это сработало? Что ты думал, я сделаю с тобой? Отрежу тебе руку? Убью тебя?

— Я думал, возможно, кисть или руку, в худшем случае. Вряд ли ты бы убила меня, даже в такой момент. Ты для меня многое сделала. Даже если бы оказалось невозможным прикрепить её обратно, я бы не сказал, что это — очень привлекательная рука, — он осматривал руку, которой только что душил Трещину. — Лишиться её ради того, над чем ты работала долгое время — эта мысль не вызывает у меня сожаления.

— Идиот, — она встала на ноги, снова кашляя. — Как, чёрт возьми, я должна злиться на тебя, когда ты говоришь такое?

Он промолчал.

— Ну, или этот подход вообще не работает, или мне нужно что-то, что приблизит меня ещё больше к смерти... и тогда я вычёркиваю этот метод из списка, — она передвинула стул и села за стол, выкидывая аппарат со стержнями в мусор. — Мне слишком нравится быть живой, я не хочу вот так танцевать на лезвии бритвы.

— Да, — его голос был тихим.

— Между прочим, спасибо за то, что попробовал, — сказала она ему, вытащив из сумки полтора бутерброда. Половину бутерброда она вернула обратно и отложила свой в сторону, так и не развернув. — Я не жду, что это будет легко.

Он покачал головой.

— Тогда окажу тебе ответную услугу. Садись.

Он пододвинул стул и сел с другой стороны стола.

— Год назад ты согласился отдать мне долю своего дохода в нашей небольшой группе, если я использую деньги для того, чтобы ответить на некоторые наши общие вопросы.

— Я помню.

— Скоро я буду говорить об этом с другими, но так как ты был тем, кто заплатил больше всех, думаю, будет правильно, если я поделюсь с тобой в первую очередь. — она открыла ящик стола и извлекла подшивку бумаг. Она подвинула её по столу к Грегору. — Вот то, что я уже обнаружила.

Он открыл папку. На первой странице было изображение с высоким разрешением, перевёрнутая "омега" или повёрнутая "с". Он коснулся плеча, на котором была идентичная этому изображению татуировка.

— Кто бы это ни был, — указала Трещина. — Один человек или их много, они очень, очень хорошо заметают следы.

Он принялся листать бумаги. На следующих страницах были фотографии, отчёты с мест преступлений, официальные бумаги и новостные статьи о различных паралюдях, каждый комплект страниц касался кого-то одного. Первым был человек-монстр, тело которого покрывал панцирь, как у жука. Сам Грегор был вторым.

— Ты и Тритон, как ты знаешь, не одиноки. Подобные случаи были по всей Северной Америке. Ретроградная амнезия, татуировка, такая же как у вас, на различных частях тела. Каждый был найден на задворках какого-нибудь города. В переулках, канавах, на крышах, под мостами.

— Да, — Грегор продолжал листать папку. С каждой подборкой страниц он видел всё больше таких как он.

— Однако, вот в чём дело. Вначале большинство из них выглядели странно. Четверо из пяти — паралюди-чудовища, прости меня за термин, и их число могло бы увеличиться, будь у нас возможность исследовать тему получше, или хотя бы поговорить с другими. Татуировка, амнезия, первые воспоминания — как они просыпаются в каком-то чужом городе.

— Ты сказала вначале? — спросил Грегор. — Что изменилось?

— Открой красную закладку.

Он нашёл торчащий красный язычок и открыл страницу. Качественная фотография привлекательной рыжеволосой девушки.

— Она обнаружилась в Лас-Вегасе. Почти все казино накрылись медным тазом, так как появились паралюди, у которых было больше шансов на выигрыш или которые могли жульничать. Но подпольные всё ещё существуют. Она участвовала в некоторых играх, и буквально через несколько дней за её голову была назначена награда. Она называет себя Трилистник, и я готова поставить деньги на то, что у неё есть способности, которые позволяют ей управлять вероятностями.

— Я вижу. Почему мы говорим о ней?

— Следующая страница.

Он перевернул страницу.

— Ах.

Там было зернистое изображение с камеры наблюдения. Трилистник была в процессе переодевания, место было похоже на подземную автостоянку, и, хотя и частично затемнённая лямкой её лифчика, на лопатке была видна татуировка. Стилизованная "омега".

— Это — первый кусок головоломки. Учитывая даты, ты можешь просмотреть их в свободное время, начиная с первых наблюдений, люди, обнаруженные с этими татуировками, становились всё менее и менее чудовищными, с каждым прошедшим годом. Не всегда, но это — тенденция. Затем, бац, и мы получаем Трилистник. Никаких странных внешних черт, о которых можно было бы говорить.

Он перелистнул ещё несколько страниц.

— Кусок головоломки номер два. Боюсь, что это — один из тех случаев, когда концы спрятаны слишком глубоко, чтобы можно было их проверить, но я расскажу тебе, что слышала. В Таллахасси, Флорида, всего три месяца назад ходил слух о некоем человеке, называющем себя Дилер.

— Чем он торговал?

— Силами.

— Силами, — повторил за ней Грегор.

— Если заплатить ему около тридцати пяти тысяч долларов, Дилер даст тебе какую-то жидкость, выпив которую, ты присоединишься к сообществу кейпов, героев или злодеев. Силы в бутылке.

— Я вижу. Как это связано?

— Один человек, утверждавший, что был его клиентом, написал сообщение о сделке в своём блоге. Это где-то в конце файла. В своём посте он пишет, что у Дилера был металлический чемодан, заполненный пузырьками. На внутренней части крышки был выгравирован...

— Символ, идентичный татуировке, — предположил Грегор.

Трещина кивнула:

— Вот где мы остановились.

— Я вижу. Мы можем найти автора поста?

— Он мёртв. Убит двумя безымянными кейпами меньше чем через день после того, как написал сообщение.

— Ах.

— Я думаю, что кто-то выяснил, как люди получают способности, и сделал на этом бизнес. Но первые попытки прошли не так хорошо. Вполне возможно, что если вещество было некачественным, то принявшие его люди становились такими как ты, Тритон, Сивилла или Скарабей.

— Так насчёт этого человека, или людей. Ты думаешь, что они экспериментировали. Совершенствовали свою работу, и физических изменений стало меньше.

— И этот Дилер был либо их продавцом, или, более вероятно, кем-то, кто украл часть их работы и пытался получить за неё прибыль. Люди, с которыми он имел дело, не были отмечены татуировками.

Стул Грегора мучительно заскрипел, когда он откинулся назад.

— Что дальше?

— Никто не видел и не слышал об этом Дилере, с тех пор как был убит автор поста. Дилер мёртв или затаился. Таким образом, мы следуем за другой нашей зацепкой. Я наняла частных сыщиков для поиска Трилистник. Думаю, пока мы закончим наш контракт с Вывертом, нам повезёт, и наши сыщики найдут её прежде, чем это сделают охотники за головами. И мы навестим её. Либо она сможет нам что-то рассказать, либо мы предложим ей место в нашей команде.

— Или и то и другое, — сказал он.

— В идеале, — улыбнулась Трещина.