|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Столица. Макс
Что с организмом что-то не так, я осознал поздно. И полузабытый наказ Виды постараться не пить с чародеями представился совершенно в новом свете, когда к заплетающимся ногам и проблемам со зрением вдруг резко добавилась вымораживающая слабость. После прошлой выпивки с Димме такого не было...
Но тогда он не хотел меня задержать.
Тогда ему ничего от меня не надо было, кроме бутылок.
Черт... что ж он такого сделал, алкаш чародейный... Ноги не идут, глаза не смотрят, да еще и мир кругом как вампир — каждый шаг будто выпивает кусочек меня. Все качается... кружится... кусается...
Я давно перестал идти по середине улицы. И даже идти давно перестал — брел, качаясь, перебирая руками по стенам и заборам как по дополнительной опоре. С неба лило, как из ведра, и холод снаружи почти уравновесился с холодом внутри.
Холодно. Опять холодно... почему всегда так холодно в этом проклятом мире. С самого начала все зима и зима, еле отогрелся... мерз постоянно.
Потому что был один.
Потом отогрели. Славка, не-бабушка, малышка... Гнездо, названая семья, Огненные и Иррей... Штуша, Лис-градоправитель, наш город. А сейчас некому отогревать. Говорил же Славка: не иди без подстраховки. Славка умный. А я самоуверенный придурок. Огненные далеко, Иррей еще дальше, мне сейчас хоть до печки бы дойти. Хоть до какой-нибудь печки...
А ведь могу и не дойти. От этой мысли стало еще холоднее.
Я даже не знаю, на какой я улице, не вижу, все плывет. Не знаю, сколько мне осталось. Хороший вопрос... сколько осталось... До печки? До дома? Вообще?
А когда я успел упасть? А... тут щебенка... ссыпали для ремонта. Не заметил. Хорошо, что рука под глаза попала. Защитила... Камни острые, но почему-то совсем не больно. Руки как чужие. Плохо.
Вставай, Макс... Вставай... ну поднимайся же, Воробей! Давай, тут есть то, что только ты можешь... прочирикать. Ну!
Встал. Бреду.
Как холодно. Если бы не дождь, такой холодный дождь...
Да, могу не дойти. Но пробовать буду до последнего. Шаг. Еще один. Еще. Мостовая, залитая дождем, снова выплясывает тарантеллу и рвется из-под ног. Еще шаг. Еще.
Онемевшие руки снова соскользнули с очередного забора, и холод забрал меня целиком.
Прости, Иррей.
— ... вразуми его боги! Да сколько ж можно... — голос был человеческий и очень сердитый, и я сразу его возненавидел — он будто ввинтился в тело тысячами буравчиков. — Боги, ну за что? Почему вы послали этого пьяницу умирать именно под моим забором?!
Кто-то умирает. И почему-то под забором. А, потому что пьяница. А меня-то зачем трясти?
Больно же...
— Поднимайся! Ну, вставай же, выпивоха, замерзнешь! Вставай, скорбный разумом! Поднимайся!
Губы удалось разлепить только с третьей попытки:
— Не могу...
Мутное неясно что (глаза по-прежнему видели плохо) снова яростно тряхнуло добычу:
— А валяться в луже можешь? — меня потянули вверх, закидывая куда-то по-прежнему чужую, непослушную руку. И вдруг замерло. А потом тон сразу сменился. — Парень, тебя побили, что ли? Эх же, да как так-то! Все равно, давай, давай, становись на ноги! Не заставляй стар... больного человека за костылем бегать! Прибью же...
Меня трясли и теребили, дергали за ворот и пинали по сапогам, тянули куда-то, помогая переставлять жутко неустойчивые ноги... а потом в лицо брызнуло светом и смутно знакомый голос удивленно рявкнул:
— Ты?!
Интерлюдия 1.
— Что значит — исчезли?
— В лавке их нет уже три дня как. Хозяин говорит — они продали ему лавку обратно и уехали. Куда уехали — он не знает, ему неинтересно.
— Еще бы ему было интересно! Торгаш! Одни деньги на уме! А они точно уехали? Может, он их просто... а?
— Договор есть, мы даже сумму посмотрели — продали дешевле, чем покупали.
— Соседей поспрашивали — так, аккуратно, издалека. Говорят, со всеми попрощались, даже подарки мелкие сделали.
— Какие подарки?
— Заколки, зажигалки. Но новое место жительства никому не сообщили. Обещали присылать письма, как устроятся.
— Драконов хвост! Ищите! Проверьте городские ворота. Если они выехали, будем хоть знать, куда. Если не выехали, можешь молиться богам и шерстить рынки, торговые кварталы и стройки. Поставь пост возле лавки этого торгаша. Пусть отслеживает новости, письма, разговоры соседей. Может, эти умники действительно выболтают свой адрес. Иди. И найди их!
Город Тахко.
Градоправитель Миусс Райккен Ирро.
"От Хорька. В кварталах вельхо брожение. Трое вельхо осуждены за избиение Ловчих. В лекарском покое под замком двое магов — пострадали от проявления Зароков. Среди вельхо недовольство".
Дожили — Ловчих бьют. Еще лет пятьдесят назад это была престижная работа. Но они зарвались и настроили против себя даже вельхо. Спросить Пало: срабатывание Зароков лечится? Может, стоит к этим магам присмотреться поближе?
"Из столицы, от Капли. Дорогой друг, мажья молодежь, о которой ты хлопотал, выкуплена из тюрьмы, и лучше не спрашивай, во сколько это обошлось. Но держать их здесь немыслимо, так что если они по-прежнему тебе нужны, срочно позаботься об их переправке на место. В настоящий момент они на второй резервной трассе, убежище "Конская грива". Поторопись!"
О, наконец-то! Молодежь, которая должна была отправиться в Горькую пустыню, освобождена. Спасибо, старый друг, сочтемся. Будущие Земные... сокровище! Надо слать туда драконов. И попросить кого-то из Руки. Пилле и, наверное, Виду. Они умеют уговаривать, а этих уговорить будет непросто, эти в пустыне не были, товарищей не хоронили. Да, надо еще бывшим ссыльным сказать. Молодежь лучше сверстников слушает, а ссыльным есть чем поделиться...
"Из Альты: данные подтверждены, в городе строят цех по переработке мяса в "копчености" и "консервы". Для ускорения работ наняты вельхо. По сведениям, цена найма — прибавка к рациону им и взятка их начальству. Внедриться в строители?"
Так, это весточка от нашего странного Снежного, он обещал повесить этот цех на какого-то "торгового партнера". Внедряйся-внедряйся, пригодится. Так, одна идея начала срабатывать, цех по переработке продуктов строится, с помощью вельхо его вообще построят быстро. И тогда... как там у Земного с туннелями, интересно? Надо проверить. Скоро может пригодиться. Сам он, надеюсь, в эту Альту не помчался?
"Из столицы. В городе впервые за последние двести лет наблюдался налет дракона. Пострадали двести тридцать четыре человека, разрушено четыре здания. Вступить в контакт не удалось. Дракон скрылся"
И опять привет от Снежного. Это тот его странный приступ. Но дракон молодец, даже нашим не проговорился.
"Из столицы. Гости общины сменили адрес. Группа Рези и казначей общины Серый лис выражают недовольство молодостью гостей и неосторожностью, а также их умением выбирать друзей (мне кажется, старичье рассчитывало, что работать будут только с ними, все-таки это сотрудничество принесло неплохие деньги). Пока их осаживают"
Градоправитель вздохнул. Собратьев по вере он уважал, но отнюдь не приукрашивал. Да, столичные драконоверы порой проявляют излишнюю осторожность — и это он готов был понять, они по краешку ходят. Но вот жадность, которая может испортить отношения с драконами... с долгожданными разумными, дружелюбно настроенными Крылатыми! Этого Миусс Райккен Ирро понять не мог.
И на всякий случай в своих сообщениях единоверцам умалчивал о многом. Например о том, что город Тахко волей Крылатых населен магами, драконоверы знали. А вот о том, что Тахко уцелел, а не уничтожен посланцами из Нойта-вельхо, за пределами города не знал никто, кроме Крылатых. Не все были согласны с такой жесткой конспирацией, но он настоял. И собратья по вере знали лишь то, что городская община Тахко уцелела и временно скрывается в каком-то тайном убежище.
Белый лис был еще и битым жизнью лисом. И он, увы, неплохо знал, на что подчас готовы люди ради денег... Для него и его общины вера была всем. Но он не мог ручаться за столичных единоверцев.
Ему не хотелось оскорблять братьев подозрениями. Но умолчание не всегда недоверие, верно? Умолчание — это еще и оберегание, в том числе и от соблазнов.
Значит, так тому и быть.
Столица. Макс
Выплывал я тяжело. Холод не хотел выпускать меня из цепких колючих лап, а когда я пытался вырваться — Снежный я или нет?! — из-под хрусткой ледяной корки выбиралась липкими петлями маслянистая чернота и по-змеиному быстро оплетала ноги и поднималась выше... Я бился и задыхался, но петля держала, а сверху быстро и неотвратимо нарастала новая ледяная крышка, отрезая меня от мира и от людей...
Наверное, я кричал. Помнил почему-то, что надо молчать, а еще надо сдерживать в себе теплые живые искорки, прятать их от кого-то... Но когда очередная петля захлестывала горло, не мог сдержаться и кричал. Тогда кто-то появлялся и становилось тепло. И лед таял, и можно было отдохнуть. До следующей ледовой волны. И продолжалось это долго...
Очередная липкая петля сбросилась неожиданно легко, растаяла в руках, расплескалась черными брызгами. И высохла.
Я вырвался.
— Вырвался-вырвался, — подтвердил рядом очень усталый голос. — Все будет хорошо, Макс, держись. Только держись, ладно?
— Славка? — я резко открыл глаза. Попытался открыть — ресницы дрогнули и поспешно сомкнулись снова. На лбу опять, как когда-то в Тахко, лежал прохладный компресс, от которого несло ромашкой. — Что случилось?
— Макс?
Компресс взлетел вверх, как летающая тарелка от американского спецназа, и свет радостно ломанулся объяснять глазам, как они были неправы, взглянув на мир без подготовки. К разъяснениям немедленно присоединилась головная боль, тут же попытавшись разломить мне череп. Когда я проморгался, надо мной действительно обнаружился Славка, весь какой-то серый и немного похожий на панду — с отчетливо заметными темными кругами под глазами.
— Ты как?
— Я? А что я... — голос дрогнул и замерз, потому что память вернулась сразу.
Холод. Бесконечный путь под ледяным дождем. Непослушное, точно чужое тело. Слабость и постепенно уплывающее зрение. Кровь на руке и удивление, что не больно. Миг, когда я понял, что домой не дойду.
Меня передернуло. Я осторожно поднял руку — слушается. Шевельнул пальцами — перевязано, и пальцы, и ладонь. Болит, но не слишком.
— Я все-таки дошел?
Славка сел на табуретку прямо с компрессом в руках. Сжал ткань, не замечая, что ромашковый отвар стекает ему на домашние штаны.
— Дошел. До забора, — голос у Славки глухой и усталый. — Мишо тебя в луже нашел.
— Мишо? Это кто?
— Наш квартиродатель. Он сначала даже не понял, что это его новый жилец — просто тут часто падают пьяные, неподалеку что-то вроде распивочной, там наливают и после темноты. Он ругается, конечно, но жалеет таких "скорбных разумом" и тащит в дом, чтобы не замерзли. А когда стер с твоего лица кровь, узнал. На тебя действительно напали?
— Нет. Это я упал и мордой по щебенке проехался.
— А кто же тогда... — побратим встряхивает головой, отгоняя усталость. — Ладно, об этом потом. Ты как?
Я вслушался в ощущения.
— Вроде ничего. Голова болит. И слабость, как после температуры. А ты чего такой?
— Дышать нормально? — Славка цапнул мою руку и принялся прощупывать пульс.
— Вполне.
— Да, и пульс вполне ничего. Сердце не давит или горло?
— Да нормально все. Слав, что с тобой?
— Ничего, понервничал и не выспался.
— Из-за меня? Ну извини, ты прав, я дурака свалял, что сам пошел. С этими чародеями пить себе дороже. Воды дай?
— Воды... а давай ты отварчик лучше выпьешь? Полезный.
— Если он от похмелья — выпью.
"Отварчик" организм принял как родной и запросил еще. Уже после первой чашки злобные гремлины, трудолюбиво работавшие над вскрытием моего черепа, бросили работу и куда-то ушли. Надеюсь, что доставать поганца Димме. После второй я откинулся на подушку и заявил, что, кажется, буду жить. А если мне дадут что-то съесть, то я буду в этом уверен!
Славка был не так уверен и попытался всучить мне вместо полноценной еды какой-то жалкий бульон. Ха! Мы с организмом насели на него и вытребовали в дополнение каши и лепешек. Они уже заканчивались, когда я обратил внимание, как Славка на меня смотрит.
— Что?
Побратим бледно улыбнулся:
— Ничего. Просто понервничал. Я так понимаю, контакт с хранителем "свалки" прошел успешно, Димме тебе поверил? Однозначно поверил, раз на такие меры пошел, чтобы не упустить... источник информации.
— Да, пришлось ему снотворного подлить, чтобы уснул и отцепился.
— Снотворного?! Так он спал?!
— Ну... да. Когда я уходил, он дрых. Храпел даже.
— Понятно... Везучий же ты человек, Макс. Даже не представляешь, насколько ты везучий. Когда Мишо меня позвал, я сначала посчитал, что ты действительно увлекся и выпил больше, чем рассчитывал. Но вот дальше... — он провел рукой по лицу, по глазам, словно стирая какое-то неприятное видение, — на опьянение было совсем непохоже. Ты... сначала ты сильно мерз, мы с дедом тебя растирали — твоим спиртом, тем, из фляг. Потом из тебя полезло это... черное.
— Что?
Меня будто прошило изнутри паникой. "Случалось видеть кошмар, который оказался реальностью?" — мелькнула в голове откуда-то знакомая фраза.
Казался... оказался.
— Я не знаю, что это было. Похоже на смолу или нефть, но густую. Оно проступало из кожи, на груди и вот здесь, — Славка показал на свой затылок и плечи. — Особенно на шее... выглядело страшно. Вытереть не получалось, ни водой, ни спиртом. А ты стал задыхаться... словно это тебя душило. Оно на горле собиралось и на лице, — побратим скомкал тряпку, вода закапала на пол. — Наш хозяин побелел, когда увидел, сказал такой Знак можно только у вельхо снять. Они накладывают — они и снимают. Я сказал, что мы обязательно обратимся, спасибо большое за совет. Наверное, он понял, что никуда мы не пойдем, ушел. Я... я не знал, что делать, собирался уже хватать тебя и лететь к нашим, в Тахко. Но он вернулся, принес маленькую баночку с какой-то мазью. Сказал, можно попробовать этим. Терять было нечего — попробовали. Знаешь, эта дрянь была как живая... ползала по коже, уворачивалась от мази. Потом вспыхнула и истаяла. Как кинжал... моргульский. Безумие какое-то.
— Слав...
Но он не остановился, говорил и говорил, глядя куда-то в этот распроклятый скомканный компресс.
— Примерно полчаса все было нормально — а потом все по новой началось. А мази на донышке, банка маленькая. На третий раз — я уже понял, что будет и третий — не хватит. А у Мишо руки дрожат, говорит, больше нет. Не достанешь, сейчас даже за большие деньги не достанешь. Такую дрянь обычно накладывают вельхо-аутсайдеры: слабосилки, старики, сброд, словом. Нойта-вельхо признавать, что в их рядах есть и такое, не хочет. И помощи от них не дождешься, если очередное отребье что-то натворит. Подумаешь, всего лишь слабенькие чары принуждения, ерунда, мелочи. Подушит — пройдет. А что пройдет только когда к вельхо вернешься и сделаешь что он скажет — так ведь все правильно. Простяки должны слушаться магов. Мишо так ногу потерял, его вельхо для смеху принуждение на ногу наложил, мол, как он на одной — дохромает или нет? Не успел, нога осталась, но что-то в ней так и отмерло, не слушается. А часто ее сводит, будто опять под чарами. Он потому и мазь такую держит... повезло тебе...
— Слав, ну прости.
— За что?
— За дурость. Надо было все-таки над подстраховкой подумать.
— И что бы мы сделали? Я, например, про такие чары первый раз за это время услышал. Что бы я делал, даже если бы понял, что это не просто похмелье? Просто осторожней надо быть. Даже с этими... аутсайдерами. Вельхо опасны. Надо еще раз с нашими сектантами поговорить... вот про такие "сюрпризы".
— Надо. И надо деду этому еще мази купить?
— Какому деду?
— Ну, квартиросъемщику.
— А-а... — Славка посмотрел как-то странно. — Не волнуйся, мы ее уже сделали. Тебе потом пригодилось. Там самый важный компонент — драконья чешуя.
— Чего-чего?! Да мы...
Вот этого товара у нас было выше крыши! Повезло же сегодня... и деду, и нам. Мне так особенно.
— А он не догадается?
Славка фыркнул.
— Да знаешь, мне уже даже интересно, о чем именно он догадывается! Я, видишь ли, не успел его выставить, когда у тебя поднялась температура. Мишо никогда не видел, чтобы человек заживо покрывался льдом и оставался при этом живым и сердитым! И теперь не знает, что думать.
— Льдом? Я?
— Нет, памятник вельхо! Ты правда нормально себя чувствуешь?
— Да у меня даже голова не болит!
— Это внушает оптимизм, — бодро проговорил побратим. — А теперь тихий час. Точней, три часа.
— Да я выспался вроде...
— Зато я нет! У тебя хватит совести и дальше не давать мне выспаться?
Ну, если так поставить вопрос...
— Нет.
— Вот и хорошо, — и напарник улегся на постель как был, одетым. Даже один тапок не снял. Я моргнул. Мне точно напарника не подменили? Чтобы аккуратист Славка лег в постель в обуви? Хотя... ночью я ему поспать не дал, вчера днем мы приводили в порядок новое жилье. А прошлой ночью тоже почти не спали — подтягивали "хвосты". Неудивительно, что сегодня напарник просто вырубился, как перегоревшая лампочка. С тапком на ноге и — глазам не верю! — этим распроклятым скомканным компрессом в руке.
Я с тоской глянул на свой мешок. Достать бы расчеты, прикинуть кое-что, время же идет! Но совесть у меня, хоть и чахленькая, порядком мутировавшая, все-таки есть. И будить напарника она решительно запрещает.
Славка прав — это какое-то безумие. Блин, ну ведь всего лишь хотел сходить к сторожу-алкоголику и намекнуть на продажу охраняемых штучек налево...
Поселок Аурика
Вешняя грязь поселку золотоискателей была поперек горла до такой степени, что даже варенка не помогала. Поэтому каждую пятиху очередная артель, проигравшая на сей раз жеребьевку, отлавливала по путаным улочкам и трем имеющимся трактирам местного вельхо, еще не окончательно пропившего свое чароплетское мастерство. Если вельхо был достаточно трезв, то обещанием выпивки-закуски его можно было уговорить на "приложение". Иногда не везло, и местное население неделю проклинало придурочного чароплета с кривыми руками — попробуй побегай по земле, которая проросла ледяными иглами или пищит при каждом шаге! Чаще везло, тогда на ближайшую пятиху почва промораживалась, и по ней худо-бедно можно было ходить.
Эта неделя была невезучей по максимуму. Дожди лили исправно каждый день, дороги раскисли так, что страшно было ставить ногу — казалось, грязь сожрет ее с концами, оттого и чавкает так предвкушающе. А непутевый чароплет опять что-то спьяну перепутал и обрушил в своей комнатке потолок. Тот мстительно приложил обидчика штукатуркой по башке, и теперь вельхо был не в состоянии чаровать — мало того, что язык прикусил, так еще и ушибленная голова болела и кружилась.
Из-за распутицы подвоз продовольствия запоздал, и когда телеги добрались до Аурики, на отгрузку подняли всех. Прислуга ты трактирная или уважаемый искатель — жрать все равно будешь, так что вперед, пока мешки-ящики не вымокли окончательно. В пути телеги укрывались непромокаемыми пологами, но сейчас-то пологи снимут... вперед-вперед, поторопись, помощнички!
Помощники шипели и ворчали, но исправно таскали мешки и ящики, пока один из них, старик, приблудившийся зимой неведомо откуда вместе с внуком, перед очередным коробом вдруг встал, как будто завидел дракона.
Негодующий оклик и даже тычок в спину старик пропустил мимо сознания — будто и не почуял. Только когда к ящику, на который он уставился, потянулись чужие руки, старик будто очнулся:
— Что это? Откуда?
Торговец весело расхохотался:
— Твой нос знает, что чуять! Но это ты не потащишь! Тут чуть ли не самый дорогой груз, пробная партия копченостей! Самая малость, как говорит хозяин, "для изучения спроса". Так что, старик, если тебя не обошла удача искателя, то, милостью Ульве, сегодня ты попробуешь нечто необыкновенное!
— Он не попробует! — отрезал хозяин. — Денег столько нет! Егор! Егор, ну и имя у тебя... очнись же ты! Болен, что ли?
Старик перевел на него потрясенный взгляд:
— Почтенный... а Тирсен — это где?
На следующее утро старик и его внук, худой юнец с примотанной к руке дощечкой, стояли у одной из телег.
— И сколько ты обещал за доставку в этот Тирсен?
— Половину того, что у меня есть. Проезд стоит вдвое дороже, но в такую погоду мало желающих два дня трястись по грязи...
— И как мы потом будем жить там на оставшиеся восемь монет? Я пока не работник с такой-то рукой.
— Проживем.
— Дед... прости, конечно, но ты уверен, что это не развод, не мираж? Вы с бабушкой...вы суперские, я вас люблю очень, но вы ж доверчивые, как... как будто еще в этом своем Союзе живете!
— Понимаешь, внук... там "товарищ" написано. В наше время таким словом бросаться было не принято, — старик бросил на телегу не особо толстый мешок, все их небогатое имущество, и положил юноше руку на плечо. — Но даже если развод... проживем, я обещаю.
Городок Приозерный
— Пуууусик, ну ты же у меня умненький, ну ты же все понимаешь, — хорошенькая молодая женщина капризно дула милые губки и водила пальчиком по вырезу платья. — Ты же знаешь, что я у тебя самая красивая, правда же?
— Э-э... да... — муж заворожено наблюдал за движением пальца.
— А красивым девочкам нужно ездить по магазинчикам и покупать красивые вещички, понимаешь?
— Но...
— Это же недалеко, всего-то день на кораблике. Ты же сам мне этот Тирсен на карте показывал. Там же почти столица. Там такие тряпочки должны быть! Ты же хочешь, чтобы я и дальше у тебя была самая-самая?
— Ну...
— Пусик, ты согласен! Ура! Я знала, что ты у меня самый лучший!
— Угу.
— Самый умный. Самый дооообрый... и самый сильный, да? Медведик мой, только платье не порви...
Сельцо Развалки.
Река в этих краях текла всегда. Только русло у нее было не слишком ровным — в двух местах дно резко меняло глубину, и даже водопад небольшой был. Когда-то в давние времена исправить эту ошибку природы были призваны шлюзы. Но в Дни Безумия от них остались только развалины. А люди все равно продолжали жить у воды, сплавлять и перевозить товары. Постепенно у развалин вырос небольшой поселок с красноречивым названием. Поселились работники, перегружать товары с кораблей на баржи за водопадом. Вырос целый комплекс складов. Ящики с красными одинаковыми узорами привезли и сюда.
И они, конечно, попались на глаза складской обслуге, подивившейся странной блажи столичных торговцев. И Сторожихе.
Имя угрюмой женщины, приблудившейся к складам в начале зимы с двумя странными зверями (вроде и собаки, но таких размеров!), выговаривать никто так и не научился. Очень уж нездешнее оно было. Откуда она явилась, тоже никто не понял. Но особо к ней и не приставали — не с чего. Не девица, не красавица, не маг (вельхо сказал) да и звери у нее зубастые, заразы. Из-за зверей к ней и вельхо подошел было — хотел знать, в каком из отпечатков такое завелось. Но выспросить что-то у бабы не получилось, слова у нее добиться — как клад из-под земли выкопать! Вельхо побился, да отступился. Только обмолвился, что она, наверное, сама под какой-то отпечаток угодила — вон и ногти длинные и розовые не по-человечески, и волосы двух цветов: сверху белые, а понизу точно каштан спелый. Из-за зверей ее и на работу взяли, сторожихой, склад охранять. Так и прозвище прилипло.
Она и сейчас никому ничего не сказала. Молча на ящики посмотрела да ушла.
А утром за кашей не пришла. И в каморке пусто было. Ни ее, ни зверей...
Столица. Макс.
Второе пробуждение (да, представьте, я все-таки заснул!) выдалось поспокойней первого. Но ненамного. Проснулся от того, что что-то защекотало щеку. Старый детский страх — пауки! — подбросил тело, заставил судорожно заозираться в поисках угрозы... и замереть.
Никаких пауков на подушке не нашлось.
Зато лежало то, чего не должно было быть. Я медленно протянул руку...
— Подожди! — охнул проснувшийся Славка.
Но я уже тронул сложенный "птичкой" листок желтоватой бумаги. Тот дрогнул от касания, зашелестел — и развернулся. Я пробежал взглядом четыре ровные строки:
"Ты не появляешься, и я позволяю себе надеяться, что у тебя все хорошо. Иначе я бы уже услышал о новом подвиге хватов Каирми. Не знаю, какие дела у тебя в столице и имеешь ли ты связь с драконоверами, но на всякий случай сообщаю: завтра по столице в качестве одной из отвлекающих мер планируется массовая облава на сектантов. Прошу: понадобится помощь или сведения — пиши на обороте этой записки. Рит"
Я протянул записку напарнику. Тому на чтение хватило двух секунд. И нахмурился:
— Кажется, мы недавно удивлялись, что он слишком легко тебя отпустил? А он просто может легко тебя найти.
— Нашел и нашел, — немолодому чародею, укрывшему меня той ночью от поисков своей же службы, я почему-то верил. — Записку же прислал, а не двери вышибает с сетеметами наперевес.
— Ну, говорят, что двери вышибать — это как раз в его стиле. А такие вот записки — нет. И хитрые комбинации и многоходовки тоже нет. Интересный такой глава Службы поддержания порядка. Старина Рык... — напарник с недоумением покосился на свою ногу в одном тапке, на скомканную тряпку на постели и слегка зарозовел щеками.
— Драконоверы поведали? — я был невозмутим как памятник. И тапка в упор не видел... а мои собственные смирно стоят у кровати, и даже ровненько. На первый этаж по неотложным утренним делам я гонял вообще без них, чтоб напарника не разбудить...
— Они, — поиски второго тапка увенчались успехом. — Ты, кстати, как?
— Почему — кстати? — возмутился я. — Я не драконовер! И я нормально, если ты про здоровье. Как думаешь, про драконоверов — это правда?
— Думаю.
Славка как бы невзначай глянул в окно. Словно проверял вероятность вышибания дверки. Мда, кто кого перепараноит, интересно? Уж на что я — без проверки даже в карман лишний раз не залезу, но побратим со своей конспирацией...
— Оба хороши, — опять проявил навыки телепата побратим. — Ладно. Пиши ответ этому кающемуся грешнику, пусть подробности выкладывает, раз уж так рвется помочь...
Тахко. Янка.
— Вон он сидит.
— Вижу. А подобраться как? Утонем же!
— Безобразие!
Малышня искренне негодовала на погоду. Снег был лучше. Он был скрипучий, конечно, и белый, и по нему было трудно подкрадываться. Но все-таки можно! А что с грязью делать? Все пузико и все лапки извозишь, пока доберешься, а потом от бабушки Иры влетит!
Теперь влетало уже не двоим, а троим — в группу озорников добавился "жених" Риник — но от этого будущий нагоняй легче не становился. Но подкрасться все равно было надо! Прятки считаются, только когда застукаешь ведущего! А как его застукаешь, если он сидит на кучке земли и сам тебя раньше увидит?
И что делать?
Термина "мозговой штурм" Янка не знала, но пользоваться им это не мешало. Так что, как следует поразмыслив, парочка драконят вспомнила, что они вообще-то на полигоне. А значит что? А значит, можно применять волшебство! И потянулась по грязи ледяная дорожка — по ней и идти твердо, и не испачкаешься. Янка очень старалась, очень-очень, но быстро устала. А до ведущего оставалось совсем немножко, и он смотрел в другую сторону! Вдохновленный примером, за дело взялся Риник... и все было бы замечательно. Но на пути дорожки Риника вдруг совершенно неожиданно взялся хвост абсолютно постороннего дяди. Дядя, конечно, совершенно не обрадовался, когда ему припалили хвост, и поднял крик.
И ведущий, не будь дурак, тут же их застукал.
Ну нету в жизни справедливости!
Расстроенные драконята даже не похихикали над драконом, который сокрушенно рассматривал свой хвост. Хотя, конечно, Дари, измазанный в грязи по самую коронку так, что они даже его не узнали — это смешно. Но нечего Дари перепачкиваться и прикидываться кучей земли. Если бы они сразу поняли, что вот эта груда — их знакомый Земной дракон, они бы, конечно, не стали... Вот зачем он там сидел и не двигался? Он сам виноват!
Дракон выслушал их претензии и печальное "извините" Риника молча и только на последние слова среагировал:
— Ладно, виноват. Действительно, какой из меня дракон? Так, чучело земляное... Не получается у меня, ребята.
Ребята пораженно замолкли. Чтоб взрослый не ругался в ответ на озорство, а признавал себя виноватым — такое они припомнить не могли.
— Так ты не будешь ябед... жаловаться? — практично уточнила Янка. На всякий случай. А то мало ли...
— Получится, — утешил "жених". — У меня тоже с первого раза не выходит.
— Да если б с первого раза! — досадливо сверкнул перемазанной короной Дари. — Я уже со счета сбился. А у вас вон дорожки ровненькие...Слушайте, ребята, а как это у вас получается?
Столица Макс.
Рит не соврал.
Облава полыхнула уже следующим вечером. Рыночный квартал шерстили постольку-поскольку — где деньги и приезжие, там всегда криминал, так что кварталу и так доставалось каждую неделю. То карманников разыскивают, то ловят фальшивого вельхо, обещавшего приворотное зелье (миры разные, а дураки везде одинаковые!), то чьему-то бестолковому сыночку под видом мясорубки всучат крысу в коробочке, и мошенника надо отловить и отобрать деньги...
А вот городу досталось.
От чего там отвлекали вельхо столицу этой облавой, не знаю, но отвлекли они... результативно.
Предупреждение, немного запоздалое (что сделаешь за сутки с небольшим?) все-таки сработало. Драконоверья община всколыхнулась. Они давно ходили по краю, и после вспышки паники и неверия в ход пошли давно продуманные планы, хитрые комбинации, ложь и давно приберегаемые "норы". И месть. Не хотите, значит, нас терпеть? Ну так мы покажем, что не стоит трогать то, что сидит тихо.
Казалось, ну куда денешься в городе? Пусть большом, но надежно перекрытом у застав? Ведь если ищут волшебники, то найдут? Ведь скрыться невозможно?
Оказалось, что вполне возможно.
Кто-то давным-давно обеспечил себя второй личиной — то есть ухитрился создать как бы альтернативную личность, вполне легальную и обеспеченную жильем и профессией. И сейчас просто в это самое жилье (в другом районе города) и переместился.
Кто-то, несмотря на многократные уверения в неподкупности людей и вельхо из воротной сторожи, выяснил, что абсолютная неподкупность бывает только в Божьих Пределах, а живые люди обладают многими нуждами. И еще днем количество горожан столицы непонятным образом уменьшилось на две с лишним тысячи человек...
Кто-то еще полвека назад угрохал немалые суммы на разведку городских подземелий и нынче бесследно в них растворился. Это, конечно, не наша родная Москва с ее метро, но подземелья и тут обширные, многослойные и запутанные до заикания. Желающие могли годами искать здесь хоть легендарные сокровища прежних времен, хоть Белых лисов, хоть голубого дракона в розовую крапинку — результат один. Кстати, шанс увидеть дракона небесного окраса был даже больше — достаточно только хорошенечко запастись глюшь-травой и посвятить вдумчивому уничтожению оной несколько часов подряд...
Кто-то предусмотрительно поддерживал родственников и друзей, демонстративно, на публику, не терпевших драконоверов, и в нужный момент заглянул в гости на пару-тройку пятих.
Закрывались лавки и мастерские, пустели дома и квартиры, взвилась, покружилась над городом и пропала стая белокрылок — местная замена почтовым голубям. Захлопывались крышки подполов, ставились и подвешивались сюрпризы для незваных гостей, проверялись давным-давно поставленные капканы в подземных ходах.
Но ушли не все...
Уходили семейные, уводили и прятали детей, скручивали и утаскивали дурную молодежь, рвущуюся на подвиги, залегали на дно крайне немногочисленные драконоверьи маги-недоучки, скрывались особо доверенные лица, от которых зависело благополучие общины...
Но некоторые оставались. И уговорить их уйти не получилось. Те, кто слишком много потерял, те, кто устал бегать и прятаться... те, кто захотел напоследок громко хлопнуть дверью и показать вельхо, что не стоило будить лихо, пока оно тихо сидело и никого не трогало.
Первый дом полыхнул как раз после заката.
Мы со Славкой сидели на крыше, кутаясь в полушубки. Дождь прекратился еще утром, но улицы и крыши все еще были влажными. Хозяин сначала бухтел на нашу глупость и на нелетнюю погоду, потом плюнул и приволок одеяла. После Славкиного щедрого подарка дед... хотя какой он дед, ему только зимой сорок исполнилось! Словом, наш квартировладелец резко перестал хромать и ворчать, а вместо этого приобрел привычку заглядывать к нам и спрашивать, не надо ли чего. Я у него закрепился как сильномогучий колдун, хотя и с изрядной придурью по части выпивки. А в Славку он вообще влепился как в родного. Сейчас вот приволок горячее питье и одеяла.
Но пить мы не пили.
На душе было паскудно. Предупреждение передали всем, нам сказали спасибо и очень настоятельно попросили не вмешиваться... И все равно тихо сидеть в комнате и просто ждать было невыносимо. Вот мы и влезли на черепицу. И сейчас немо смотрели на взвившиеся над не слишком далекой крышей языки пламени.
— Песчаная? — я нарушил тишину первым.
Славка молчал. Дом полыхал уже весь, словно его снаружи и внутри старательно облили керосином или спиртом. Черные фигурки метались рядом, пытались тушить. Криков оттуда слышно не было... Зато внизу послышался скрип ставен и удивленно-тревожные голоса. Соседи проснулись и тоже захотели узнать, что происходит.
— Галечная, — наконец разлепил губы напарник. — Там жила семья Раду. Помнишь, муж и жена, у которых обоих сыновей в вельхо забрали?
Не живет, "жила". Славка тоже думает, что Раду уже...
— Помню. Оба не пережили становления, умерли личинками. Он у меня спирт брал.
— Да. Видно.
— Все-таки не ушел, — мне снова стало холодно.
— Нет. Не захотел. Сказал, это его дом... и все.
Я представил, как это — сидеть в своем доме среди разлитого спирта и ждать. Ждать, когда придут. Ждать, чтобы в нужный момент уронить на пол зажигалку...
— А его жена?
Славка зябко повел плечами.
— Она сказала, что у них в традиции огненное погребение. И она всегда хотела, чтобы по обычаю. А что немного раньше... Смотри!
Еще один дом полыхнул левее и ближе, на Цветочной. Огненная волна выплеснулась на мостовую, сминая защиту, и подмяла двоих, оставленных, видно на страже... теперь крики было слышно вполне отчетливо.
Я отвернулся.
Невольно вспомнилось, как я рвался в столицу. Мне казалось, что у меня-то все получится. Я же герой, блин. А что у местных не получилось — так они просто недостаточно заинтересованы. Привыкли, притерпелись, им все равно, Нойта-вельхо или кто другой. Главное, чтоб налогами не доставали и сохраняли какой-никакой порядок.
Дурак был.
Привыкли. Но не притерпелись. И это злое ожесточение даже пугало. Раньше я бы не понял, наверное, почему они так поступают. Ведь драконоверов вряд ли бы убили, Рит говорил, что вельхо хотели просто замутить отвлекающую комбинацию и заодно потренироваться. Попрактиковаться в захватах на привычной мишени. Вряд ли драконоверам грозило что-то сверх того, что было раньше. Ну, пережили бы аресты, несколько пинков, обыски — так здесь повторяется в среднем раз в три-пять лет (обычно, когда Нойта-вельхо нужны деньги или надо потренировать пополнение). Откупились бы, как всегда, пережили бы эту облаву, как и другие. Но они не захотели... Что изменилось?
Как же надо ненавидеть, чтобы сжечь дом и себя?
Или дело не только в ненависти?
—
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
