02. Рыжий дракон

-Ты всегда молчишь, — сказал он, легко поднимаясь по ступеням. — Почему?

-Не привыкла болтать, господин.

-Должно быть, шушукаешься с принцессой, а я такой чести не удостоен?

-С вами я шушукаться не стану, господин, — был ответ. В черных глазах Дариан не мог прочитать ничего.

-Иди к принцессе — с досадой сказал он, поставив ведра на пол. — Я дальше не пойду, она опять рыдать начнет. Где эти ваши войска, хотел бы я знать?

-Маршируют, господин, — без тени улыбки ответила Азиль, подхватила ведра и скрылась в ванной комнате.

Дариан фыркнул и вернулся в гостиную. Все оборачивалось не так, как ему хотелось. Принцесса отказывалась общаться с ним даже при помощи записок, отворачивалась, забивалась в угол, подолгу смотрела в окно и плакала. Он сто раз повторил, что не обидит ее, пальцем не дотронется, но нет — Лилиана смертельно его боялась. Ее камеристка, похоже, тоже боялась, но по ее лицу невозможно было понять что-либо наверняка. Она защищала свою госпожу, готовила для нее, стирала, вот, купание затеяла. И Дариан видел, как Азиль смахивала паутину в каком-то углу, показывая Рукам туда, куда не доставала сама. И видел, как она рассматривала стену, облицованную яшмой и малахитом, притрагиваясь кончиком пальца к замысловатым каменным узорам...

Спасители принцессы пока не появлялись. Дариану было тоскливо. "Уж лучше б за море полетел, — подумал он как-то вечером, — за компанию. Нет, я уже взрослый, останусь один дома, с голода не помру. Ну вот, завел себе принцессу. Умираю в итоге от скуки."

-Господин, — негромко окликнула Азиль.

-Что тебе?

-Не желаете отужинать? Я готовила для госпожи, но вышло слишком много...

-Спасибо, доедать не буду, — буркнул он.

-Я не объедки вам предлагаю, господин! — вспыхнула Азиль. — Впрочем, воля ваша... Руки, добрые помощники, выбросьте это в пропасть!

-Подожди ты! — опешил Дариан. — Руки, погодите... Ты сама-то поела?

-Да, — коротко ответила она.

-Ой, врешь... — прищурился он. — А ну-ка, присядь. И попробуй то, что мне приготовила... Подайте прибор, Руки!

Девушка спокойно села к столу, взяла вилку и нацелилась на аппетитный кусочек рагу. До рта она его донести не успела: Дариан резким ударом вышиб вилку у нее из руки.

-Ты с ума сошла? — потрясенно спросил он, глядя в непроницаемые черные глаза. — Я что, по-твоему, запаха этого яда не различу даже за чесночным духом?

-Я должна была попытаться, — по-прежнему спокойно произнесла она.

-Убить меня?

-Да, господин.

-Даже ценой собственной жизни? Этого кусочка тебе бы хватило!

-Да, господин.

-Но зачем? Чтобы спасти хозяйку?

-Да, господин.

-Великое мироздание, ты другие слова знаешь?! — возопил Дариан, начиная понимать прадедушку Бриана. Того, правда, пленница убить не пыталась, скорее, наоборот.

-Да, господин.

-Ты издеваешься, — уверенно сказал он. — Еще раз скажешь "да, господин", и я тебя запру в подземелье.

-Воля ваша, господин.

Дариан не нашелся с ответом, шумно выдохнул и прошелся взад-вперед.

-Я же сказал, что не собираюсь убивать вас, мучить или... гм... подвергать насилию, — сказал он. — Ну... как тебе объяснить? Обычай, понимаешь? Я похитил Лилиану, я жду ее рыцаря... Скорее всего, и битвы не будет, потому что человек против дракона... Сама понимаешь, ты меня видела. Зачем же? Ну зачем? Или вернее спросить — почему?

Азиль молчала.

-Тебе приказала Лилиана? — напрямик спросил Дариан. — Где ты взяла яд, не спрашиваю, меня еще предки остерегали, мол, принцессы не настолько беззащитны, как кажутся! Но все же...

-Сокровища, — не выдержала она. Сейчас, на фоне заходящего солнца, заглянувшего в окно гостиной, Дариан был... прекрасен.

-Ах вот оно что...

Он все понял верно, это видно было по его лицу.

-Забирайте, сколько сможете унести, и идите восвояси, — сказал он, упав в кресло. — Я так и знал, что добром это не кончится. Уходи. Скажи своей принцессе, что она свободна. И ты тоже.

-А обычай? — зачем-то спросила Азиль, хотя ей полагалось прыгать от радости.

-Пусть провалится этот обычай. В нашем семействе их давно послали... далеко, — выговорил он. — Это я, дурак молодой, решил, как в старину... Не учел только, что нравы-то изменились! Ну иди, что ты стоишь? Обрадуй хозяйку... Утром я вас отнесу в поселок, там сами столкуетесь. Азиль, ты что?..

Это были злые, горячие слезы, а говорить она не могла — горло свело судорогой.

-Ну ты что? — беспомощно спросил Дариан, обняв девушку и гладя по голове — как еще их успокаивать, он понятия не имел. — Не плачь, ради всего сущего, прошу тебя! Хотя ладно, плачь, от меня не убудет, а ты потом успокоишься, так мать говорит... Что ты там говоришь?

-Н-ничего не скажу здесь... — произнесла Азиль сквозь рыдания.

-Понял. У стен есть уши. Идем-ка... — Дариан легко поднял ее одной рукой и направился к воротам. — Поберегись!..

На пляже, который устроил еще прадед, он снова сделался человеком и повернулся к Азиль.

Ветер высушил ее слезы и растрепал длинные черные волосы, Азиль привычным жестом скрутила их жгутом.

-Я солгала, — сказала она.

-Я понял, — ответил он, — но в чем именно? Ты действительно камеристка принцессы, я узнавал. Отчего ты так расстроилась? Я ничего не...

-Вы сказали — "моя хозяйка", — Азиль закусила губу. — Это правда. Я... я не знаю, как объяснить!

-Иди сюда, — сказал Дариан, усевшись на камень. — Нет, на колено мне садись, не то застудишься, не июль месяц. И помни, что я хозяин своему слову.

-Сам дал, сам обратно взял?

-Нет, — серьезно ответил он. — Я обещал, что не обижу тебя. Не бойся.

От Дариана веяло летним теплом, и Азиль не стала противиться, когда он осторожно привлек ее к себе: с моря задувал холодный ветер, а она была в легком платье.

-Принцесса написала, что ты — баронесса Азиль — ее камеристка, любимая, доверенная, — произнес он. — Она солгала или о чем-то умолчала?

-Она моя хозяйка, — помолчав, ответила девушка. — Я баронесса. Мне дали этот титул, потому что находиться при королевской особе безродной непристойно.

-Да-да, прабабушке моей об этом скажи, — пробормотал Дариан.

-Я не знаю, что было во времена вашей прабабушки, но теперь... — Азиль вздернула подбородок, но губы у нее все равно дрожали. — Меня подарили ее высочеству.

-То есть как? — опешил он..

-Просто. Подарили.

-Я ничего не понимаю!

-Что тут понимать, господин? Ваш король заключил мир с нашим вождем, а во избежание сомнений вождь подарил меня, свою племянницу, принцессе. Мне было тогда десять лет...

Дариан лишился дара речи. О таком при прабабушке упоминать точно не стоило. С нее бы сталось выжечь становище или лагерь, что там у этого вождя, дотла, чтоб неповадно было.

-Меня обучили манерам, грамоте, дали скромный титул и обязали прислуживать ее высочеству, — выговорила Азиль. — Я не против, это не слишком тяжелый труд, всяко легче, чем скотину обихаживать, да и пальцами давно уже никто не показывает, но...

-Тише-тише-тише... — Дариан прижал ее к себе. — Я понимаю. А домой ты вернуться никак не можешь?

-Нет. Для рода я умерла. У меня тогда было уже семь сестер, и девять кузин, так что, — она усмехнулась сквозь слезы, — ни отец, ни дядя ничего не теряли. А женщины у нас нужны, чтобы работать, следить за домом, рожать детей и присматривать за стариками. Здесь, если меня вдруг выдадут замуж, меня хотя бы не заставят пасти овец...

-Ясно...— Он погладил ее по спине. — Ну хватит плакать, домой лететь пора, принцесса там одна сидит!

-Пусть... Пусть знает, каково это — быть одной, — тихо сказала Азиль.

Солнце садилось в море, бросая блики на скалы.

-Разве ты одна? — спросил Дариан.

В его объятиях было тепло, жарко даже, и Азиль забыла о скромности, которой славились девушки ее клана, о правилах приличия, которые вбивали в нее в королевском дворце, прижалась теснее.

-Ну-ка, отойди, — сказал он вдруг, поднявшись на ноги. — Еще дальше. Еще. Я большой, могу задеть нечаянно... Я когда драконом оборачиваюсь — говорить не могу. Лапу дам, заберешься мне на спину — и держись покрепче. Полетаем, что ли, грусть-печаль развеем!

В закатных лучах громадный дракон казался металлической статуей, девушка видела такие в столице. Он протянул лапу, и Азиль, подобрав юбку, вскарабкалась ему на спину. Девочкой она ездила на неоседланных степных лошадях, помогала гонять табуны, так что удержаться на широкой надежной спине дракона ей ничего не стоило, даже сидя боком — платье было слишком узким, чтобы сесть верхом.

Дариан расправил крылья, взмахнул ими раз, другой, подняв тучу песка, и резко оттолкнулся от земли. Маленький пляж канул вниз, в лицо ударил ветер, и Азиль изо всех сил вцепилась в выступ гребня. По сторонам мелькали крылья — что паруса, да только такие паруса могут быть разве что на королевском флагмане! Ветер был холодным, но от дракона исходил такой жар, что девушке не было холодно даже в ее легком платье.

Вдруг лица коснулось что-то влажное, прохладное, взор заволокло...

"Да это же облака!" — сообразила она.

Еще миг, и небо прояснилось. Внизу плыли белые перья, подсвеченные заходящим солнцем.

"Мы над облаками... — поняла Азиль. — Над облаками... так летают только птицы и драконы..."

Дариан поймал восходящий поток и расправил крылья, отдавшись на волю ветра. Осторожно повернув голову, он посмотрел на девушку: не замерзла ли, не боится ли упасть? Нет, она крепко держалась за его гребень, лицо раскраснелось от ветра, волосы растрепались, но она смотрела в небо с таким восторгом, что ему стало неловко: сам-то он видит все это каждый день, не удивляется, привык за столько лет...

Он парил, казалось, почти не двигаясь с места, как воздушный змей, а солнце опускалось все ниже, тонуло в море, облака стали багряными, лиловыми, золотыми, сквозь них пробивались лучи заходящего солнца. На стремительно темнеющем небе появились звезды, а серп полумесяца виден был уже давно.

Дариан чуть шевельнул крыльями, покидая воздушный поток, и начал плавно снижаться по нисходящей спирали. Рухни он вниз, сложив крылья, как на охоте, девушка могла бы и не удержаться у него на спине.

Опустившись, как кленовая крылатка, на башню, Дариан прилег и подставил локоть, чтобы девушка могла спуститься, но она соскочила сама и уставилась на него во все глаза. Потом протянула руку, коснулась чешуи (надраенной до блеска, ухаживать за собой молодых драконов прабабушка Эдна выучила как нельзя лучше), отдернула, будто обжегшись...

-Красивый какой... — прошептала она.

-Да какой же я красивый? — засмеялся Дариан, обернувшись человеком и пригладив растрепавшиеся волосы. — Я рыжий. Не знаю даже, в кого. Прабабушка вот золотая, остальные все темной масти, а я...

-Вы медный, — сказала Азиль. — Как начищенный колокол на столичной звоннице. Как украшения на богатых домах. Как кровли на священных обителях. А когда вы человек...

-Все равно рыжий, — перебил он.

-И что с того? — спросила она. — В нашем клане очень редко, но рождаются рыжие дети. Говорят, их отметило Великое Солнце, и такой ребенок — счастье для родителей! Это здесь рыжих не любят и гонят прочь, считают колдовским отродьем, но я так и не поняла, почему. Ведь это красиво!

-Да? — Дариан почесал в затылке. — Ну, не знаю, я как-то не думал об этом. Пойдем лучше вниз, холодает, а на тебе платьишко очень уж легкое.

-Так я ведь из кочевого народа, господин, — ответила Азиль. — У нас днем жара такая, что камни раскаляются и трескаются, а ночью холодно так, что камни замерзают и трескаются. Я не из здешних нежных девиц. Меня в три года на коня посадили, как принято... Ни холода, ни жары я не боюсь, хоть и разнежилась, конечно, в этих краях.

-Ты жалеешь, что не осталась дома? — после паузы спросил Дариан.

-Нет, господин, — подумав, сказала она. — Там меня отдали бы в жены тому, кто заплатил бы дороже, привел коней или овец... И лет в одиннадцать я уже была бы женой какого-нибудь состоятельного мужчины. Младшей женой, — уточнила она. — И ухаживала бы я не за одной лишь принцессой, а за всеми старшими женами, их детьми, самим мужем, конечно же... На меня взвалили бы самую грязную работу: прибираться, стирать, а это, скажу вам, в наших краях непросто. Нет, я не жалею ни о чем.

-Почему же тогда ты плакала?

-Сама не пойму, господин, — после паузы ответила Азиль. — Дома... Дома я была бы пусть и младшей женой, но женой уважаемого человека, иной не сумел бы заплатить за меня выкуп, я все же племянница вождя. А что трудно... все так живут!

-А здесь? — Дариан загородил ее от ветра.

-Здесь я сперва была будто... — она задумалась, подбирая слова, — будто диковинный зверь. Знаете, в столице есть зверинец, там держат чудищ даже из самых дальних стран... Я всегда их жалела: привыкли к жаре или холоду, к лесу или простору, а тут только клетка да зеваки. Так и я...

-Ну только не начинай снова плакать, — серьезно сказал он, взяв девушку за подбородок. — Мало тебе сегодня было простора?

Он улыбнулся, увидев, как вспыхнули у нее глаза.

-Облака сверху — как ковыль в степи, стелются по ветру, — сказала вдруг Азиль. — А потом, когда солнце совсем уж стало садиться — будто маки цветут. Вы видели, господин, как цветут маки? Или тюльпаны? Много-много, вся долина до самых гор становится алой. Говорят, когда-то там кипела битва, пролились реки крови, потому и маки цветут...

-Нет, не видал, — честно ответил он, — но теперь очень хочу взглянуть. Правда, до весны еще далеко, но я пока разведаю дорогу, я там никогда не был. Вроде кто-то из братьев летал, да они сейчас далеко, не спросишь. А ты наверняка никогда не видала теплого моря и пальм. Вот прадедушка вернется, расскажет, как лететь в те края, непременно там побываю... Захочешь, и тебя возьму. А пока идем вниз. Холодает, да и ужинать пора, я что-то проголодался... Только, — добавил Дариан, — очень тебя прошу, не надо больше яда. Не люблю я его.

-Никогда... — тихо ответила Азиль и вдруг вцепилась зубами в свой палец. Кровь капнула на древние камни. — Никогда я не попытаюсь убить вас, господин, кто бы ни отдал мне такой приказ, и уж тем более по доброй воле!

-Ты сказала, — серьезно ответил он. — Я услышал. Пойдем домой. Полетаем еще вместе?

-Если возьмете меня, не откажусь, — ответила девушка. О принцессе она и думать забыла.

*

Только вот принцесса не забыла о своей наперснице.

-Говори, что там? — приказала она, когда Азиль принесла ей ужин. — Он еще жив?

-Он едва не убил меня, — невыразительно ответила та, глядя в окно. На бархатном черном небе расцветали все новые и новые звезды. Каково ночью в небе? Может, Дариан не откажется вылететь и в темноте? — Он почуял яд сквозь запах всех приправ, какие только я сумела здесь найти, и захотел, чтобы я попробовала блюдо первой.

-А ты?..

-Я уже поднесла кусок ко рту, когда он меня ударил, — немного приврала Азиль. — И сказал, что я лгунья, и что он ничего больше не возьмет из моих рук. А в живых оставил только ради того, чтобы я прислуживала вам, госпожа.