Филя партизан

Филя - партизан

Карта военных лет

с населёнными пунктами,

упомянутыми в тексте.

В левом нижнем углу, Колыгинский лес

— место последних боёв Батуринских партизан, против карателей, в январе-феврале 1943 г.

Слыша или читая слова, которыми клянут советскую коллективизацию и славят жизнь крестьян-единоличников, я вспоминаю о том, что моя бабушка — Власова (урожденная Колобова) Анна Андреевна умерла, нахлебавшись единоличного крестьянствования, не прожив и двадцати пяти лет. Скончалась вскоре, после третьих родов. Весной 1933 года.

Залезла Анна, не подумавши о себе, в подпол и начала там обламывать ростья с клубней, нагребать и поднимать в избу семенной картофель, а к вечеру, слабея от открывшегося, не прекращающегося кровотечения, делала то, что могла ещё успеть сделать на этом свете. Приобняв левой рукой пятидневного Егорку, она дрожащей в руке ложечкой, зачерпывала из мисочки мёд и кормила им трёхлетнюю Лиду и четырёхлетнюю Марусю, которые стояли возле кровати и послушно открывали свои ротики, словно малые неоперившиеся птенчики.

"От земли не будешь богат, а станешь горбат". Или, и того хуже, сорвёшь здоровье и сыграешь в ящик, допреж положенного срока. Так и зарыли в землю, за Ореховской церковью, рядом с Анной, её старшую сестру Василису и мужа Василисы — Ивана Николаевича Воронцова — бывшего воина 28-го пехотного Полоцкого полка, потерявшего здоровье в 1916 году, от германского боевого удушающего газа, пущенного врагом на русские позиции. Позднее, уложили рядом с родителями, и их старшенького сына, повредившего инструментом руку и умершего от заражения крови, поскольку в те годы не имела наша медицина антибиотиков, способных победить инфекцию.

Впервые, я попал на старое Ореховское кладбище через шестьдесят лет, после смерти бабушки. Время уничтожило деревню и церковь, за которой располагалось кладбище, а само место захоронений превратилось в берёзовый лес из вековых и полувековых деревьев.

Тут все наши, — сказала мне мама, обрывая травяные стебли с земляного холмика. Но вот эти семь могил надо обязательно убрать. В них твоя бабушка, Воронцы, Филя-партизан и его товарищ со своим сыном.

К вечеру, закончив работу и едва выйдя на Поповскую околицу, мы окунулись в проблемы реальности: У матери прихватило сердце и она сомлела от жары и от пережитых воспоминаний. Пятилетняя дочушка не понимала, почему бабушка лежит на дороге и не встаёт. Мой сынишка наступил на ржавый гвоздь и проколол ногу. По дороге проехал груженый лесовоз и нарезал такую колею, что дорога к станции Игоревской, стала не пригодна для езды на легковом "Москвиче".

Тогда, все наши мысли и думы переключились с былого на насущные проблемы.

Прошла четверть века, прежде чем я спросил у матери, вспоминая ту давнюю поездку: "А кто такой Филя-партизан?"

— Он моей маме, тёте Нюше и Василисе — двоюродный брат.

— А фамилия?

— Колобов. Колобов Филипп Петрович. Сын Петра Никаноровича — родного брата моего дедушки, а твоего прадеда — Андрея. Филю и его товарища с сыном, немцы убили. Сосед выдал.

— Как выдал?

— Баба Нюша знала и называла фамилию и прозвище соседа, который Филю предал. Но я фамилию забыла, а у тёти Нюши, земля ей пухом, уже не спросить. Я Филю помню. Он красивый был. И жена у него красивая. Сиротка, а весёлая. Хоть мне и было всего пять лет, а свадьбу его помню. Я сначала в окошко, стоя на завалинке, смотрела, а потом нас в дом завели, на печку посадили. С печки любовалась танцем молодых и тем, как они за столом сидели. Невесте, в те годы, в наших краях, на свадьбе, полагалось плакать. Таков был обычай и примета, что если невеста на свадьбе наплачется, то в замужестве не будет слёзы лить. А ей плакать не хотелось. Помню, прикроется она лицо платочком, для приличия, и смеётся, как колокольчиком звенит. И глаза, поверх платка, радостью светятся. Как Филину жену звали и как потом назвали двух ихних дочерей, я позабыла. Когда Филю на Советско-финскую зимнюю войну забирали, девочки уже бегали. С войны Филипп пришел покалеченный. Два пулевых ранения и, кажется, ноги у него обморожены были сильно на той войне. Поэтому, в Отечественную, Филю не мобилизовали, из-за здоровья. А в партизаны он сгодился.

— Как партизанский отряд назывался?

— Ой, их у нас много было. Раньше я все названия знала. И "имени Чапаева", и "имени Фрунзе", "имени Калинина", "имени Будённого", "имени Дзержинского", и "Мститель", и "Ворошиловец", и "Смерть фашизму". Много отрядов было. Вроде как, только в партизанской бригаде "Имени Ворошилова", сформированной из красноармейцев — окруженцев и из местного населения нашего Батуринского района, было семь партизанских отрядов. Это, не считая разгромленных, которые воевали с первых дней оккупации и были уничтожены в первую военную зиму.

В каком отряде воевал Филя, не припомню. Знаю, что в том отряде много было наших деревенских сельчан и родственников. И папа мой — твой дед Стефан в том отряде был, и Пашка Сафронов к ним сбежал, и моя тётя Аксинья — жена повешенного карателями дяди — Власова Ильи Сидоровича, там кашеварила, а командовал по-первости, ихним отрядом — председатель нашего сельсовета товарищ Быстров Никита Александрович, пока его не перевели в начальники штаба. Вот и всё, что могу рассказать. Мне же в войну было всего двенадцать лет.

Партизан наших, кто из окружения вырваться не смог, поубивали немцы и власовцы в Татьянковском да Калыгинском лесу. Многих поймали и пленили, при выходе из блокированного леса, на дорогах, в перелесках и на полях. Люди говорили, что видели как пойманного Паньку Воронцова — среднего сына Василисы, немцы куда-то везли в санях. Наверное, на допрос и на расстрел.

Не было спасения и в деревнях. Почти сотню деревень и хуторов сожгли каратели.

Полторы тысячи мирных жителей расстреляли и повесили. Кого не расстреляли сразу, тех, в конце февраля сорок третьего года, угнали в неволю. Шесть с половиной тысяч баб, стариков, больных мужиков и детишек погнали фашисты на запад. Ночевали люди на снегу или в полуразрушенных сараях. Шли голодные, получая один раз в день, половинку черпака баланды, сваренной из заплесневевших, не обрушенных от семенной оболочки, зерен гречихи. Сами-то немцы даже хорошую гречневую кашу не едят, а людей прелым мусором кормили, который даже скотина не станет есть.

Больных и ослабевших людей, конвоиры убивали прямо на дороге. Некоторые женщины, проходя зимними вечерами, в сумерках, через придорожные сёла, кидали детей в заснеженные палисадники, надеясь, что люди добрые спасут их кровинушек от неминуемой смерти. В нашей колонне шло четыре тысячи человек, а до Могилёвщины дошла только тысяча. Остальные скончались от пуль, голода и болезней.

Партизанам ещё раньше большое лихо выпало. Против трёх тысяч окруженных лесных бойцов, направило немецкое командование около десяти тысяч эссэсовцев, кавалеристов, полицаев, фронтовых пехотинцев, власовцев и профессиональных карателей, снабженных сотнями собак, натасканных на людей. По железной дороге курсировал бронепоезд. Наступающих карателей поддерживали танки, артиллерия и фашистская авиация.

Взрослые, кто выжил, не любили вспоминать и говорить про те страшные дни.

Только подразделениями зондеркоманды, было расстреляно две тысячи двести двенадцать партизан и местных жителей.

На этом, мать замолчала.

Добравшись до компьютера, почти не надеясь на удачу, зная, что основная часть партизанской "канцелярии" была уничтожена, я набрал в поисковой строке сайта "Память народа" три слова: "Колобов Филипп Петрович" и "вышел" на список выбытия (безвозвратных потерь) личного состава партизанской бригады имени Ворошилова.

Под порядковым номером 134, указано, что "Колобов Филипп Петрович, сержант, помощник командира отряда, беспартийный, 1915 года рождения, пропал без вести 6 февраля 1943 года".

Второе упоминание о нём обнаружилось в приказе Западного фронта номер 017 от 15 января 1943 года "О награждении личного состава. Филипп награждался медалью "За отвагу".

Благодаря сохранившемуся наградному листу от 18 декабря 1942 года, удалось, хоть немного, узнать о том, как воевал Филипп.

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

Колобов Филипп Петрович

Сержант. Помощник командира партизанского отряда по разведке.

1915 года рождения. Русский. Беспартийный.

Участник Финской войны. С того времени, имеет два пулевых ранения в левую руку.

Товарищ Колобов в партизанском отряде "Ворошиловец" с первого октября 1942 года.

За данный период времени, ... под командованием тов. Колобова:

23 октября сего года разрушено телеграфно-телефонной связи противника один километр в районе станция Игоревская - деревня Сластиха.

13 ноября сего года тов. Колобовым была сделана засада в количестве семи человек. Засада была между деревнями Попово-Сафроново. В данной засаде было убито девять немцев и десять ранено. Убито три лошади. Есть трофей — ручной пулемёт противника.

27 ноября тов. Колобов участвовал своим взводом в подрыве железнодорожного полотна, где взрыв происходил с боем. Железнодорожное полотно было взорвано в трёх местах. В момент боя, тов. Колобов полностью отвлёк весь огонь противника на свой взвод. Оружейно-пулемётным огнём своего взвода, подавил огневую точку противника и обстрелял немецкий гарнизон. Товарищ Колобов своим личным примером вовлекал бойцов и поставленная задача им была выполнена полностью.

2 декабря сего года Колобов, производил разведку боем в районе станции Канютино, по установлению огневых точек противника, где данная задача была выполнена в срок.

Товарищ Колобов заслуживает получить правительственную награду медаль "За отвагу".

Командир п.о. /Арсенков/. Комиссар п.о. /Михайлов/

18 декабря 1942 года.

Заключение вышестоящих начальников

Командир партизанской бригады имени Ворошилова /Дударев/

Комиссар-секретарь Батуринского районного комитета ВКПБ /Куксенков/

25 декабря 1942 года.

Заключение военного совета армии:

Достоин награждения медалью "За отвагу".

Представитель штаба партизанского движения Западного фронта, член военного совета /Попов/

5 января 1943 года.

Отметки о вручении награды нет, потому, что в первые дни января, за десять дней до подписания приказа о награждении отличившихся партизан, к местам базирования, уже были подтянуты войска противника, которые начали активные боевые действия против народных мстителей и местного населения.

"Войска правомочны и обязаны, — предписывалось директивой Германского Верховного командования от 16 декабря 1942 года, — без всяких ограничений использовать в этой борьбе любые средства, в том числе против женщин и детей, лишь бы это привело к успеху".

Использовали!

Вчитайтесь медленно и представьте, что на месте "врагов Рейха", "мешающих успеху немецкой армии, ваши младшие сестрёнки, любимые дочушки или ласковые внученьки — лапочки.

Представьте, что в ваш дом пришли звери, в человеческом обличии и убивают тех, кто вам дорог. Представьте адскую боль, страх, и немой вопрос "ЗА ЧТО?", которые испытывали дети, умиравшие от рук, пуль и штыков карателей, освобождавших себе жилплощадь в небольшой деревушке, стоявшей не вдалеке от леса:

— ВЛАСОВА Антонина Тимофеевна, 8 лет, жительница с д. Калыгино Верховье-Малышкинского с/совета. Убита немцами 04.02.1943 года.

— ВЛАСОВА Галина Тимофеевна, 5 лет, жительница д. Калыгино Верховье-Малышкинского с/совета. Убита немцами 04.02.1943 года.

— ВЛАСОВА Евдокия Тимофеевна, 10 лет, жительница д. Калыгино Верховье-Малышкинского с/совета. Убита немцами 04.02.1943 года.

В деревне Быково Быковского сельсовета Батуринского района каратели расстреляли мамину мачеху Марию, вместе с детишками:

— ВЛАСОВА Евгения Стефановна, 5 лет.

— ВЛАСОВ Иван Стефанович, 5 лет

— ВЛАСОВ ... безымянный крошечный новорожденный младенец.

Много партизанских семей и детей, кого успели спасти, было вывезено, от карателей, из деревень, в партизанские лагеря. Вот только районы базирования, после месяца яростных боёв, оказались захвачены или блокированы гитлеровцами, их прихвостнями полицаями — "белорукавниками" и предателями Родины — военнослужащими Восточного батальона — "Командой Бишлера", набранной из пленных красноармейцев и бывших партизан.

Попытки партизанских отрядов или ударных групп, прорваться через вражеское кольцо окружения, чаще всего, заканчивались гибелью или большими потерями групп прорыва. У народных мстителей, окруженных на болотистых клочках лесных массивов, заканчивались боеприпасы и давно закончились продукты. Были случаи, когда матери, глядя на страдания своих голодных, обмороженных детишек, просили мужей или командиров, застрелить и их, и детей: "Всё равно нам всем здесь помирать, а так — хоть не мучиться... Пожалейте нас. Пристрелите, Христа ради..."

Четвёртого февраля 1943 года, когда больше половины партизан погибли, отбивая вражеские атаки, в штабе партизанской бригады, был подписан приказ, разрешающий попытки выхода из окружения, мелкими группами и поодиночке. Вот только как выходить? На засады и на укреплённые огневые точки фашистов? Или на полицаев, рыщущих по полям и дорогам?

Оставалась малая надежда, уцелеть, прорваться к Игоревским и Канютинским лесам, уйти в северном направлении, в сторону Матрёнинского леса. Затем, возле города Белого, попытаться перейти линию фронта и соединиться с войсками Красной армии.

От Филиного разведывательного взвода, в строю осталось три человека. Сам Филипп, да проверенный товарищ с сынишкой-подростком. Кроме них, некому идти на поиск пути для спасения остатков отряда и партизанских семей. Они и пошли. В ночь, с пятого на шестое февраля 1943 года, как только слегка скрылась луна за облаками и завьюжила позёмка в поле, что раскинулось за деревней Татьянкой.

"Пошли" это не правильно сказано. Они медленно ползли по рыхлому снегу. Замирая при каждой взлетевшей осветительной ракете, при неожиданной вспышке фонарика, при мелькнувшем огоньке сигареты, при далёком яростном лае овчарки, при скрипе саней, везущих что-то на немецкий опорный пункт.

Маршрут Филипп заранее продумал. По знакомым с детства местам. В том направлении, куда в октябре прошлого года его разведвзвод, равный стрелковому отделению неполного состава, спешил для нападения на немецкий обоз.

Взвод это когда в нём четыре отделения по одиннадцать бойцов в каждом, а тогда, во всём отряде числилось шестьдесят человек. В лагере, на момент получения приказа, находилось всего два десятка партизан, включая командира отряда, семерых разведчиков, караульных партизан, повариху, фельдшерицу, и десяток раненых да больных бойцов.

И вот, прискакал тогда в отряд посыльный со срочным бестолковым приказом штаба партизанской бригады:

БОЕВОЙ ПРИКАЗ

по партизанской бригаде имени "Ворошилова"

Номер 7 от 13 ноября 1942

По донесениям — из д. Попово в направлении на д. Сафроновка — Лукино

продвигается немецкий обоз на 10 парных повозках, с охраной в числе 50 человек.

Приказываю:

Командирам и комиссарам ПО "Мститель", "имени Фрунзе" и "Ворошиловец", принять боевой порядок и выйти на опушку леса. Одновременно выслать боевую разведку: от ПО "Мститель" — 20 чел., от ПО "имени Фрунзе" — 20 чел., и от ПО "Ворошиловец" — 20 чел.

Быстров ту бумагу прочитал и Филе протянул: "Действуй, Филипп Петрович! Отдувайся за всех нас. Видишь, тут дело срочное, а у нас все люди при делах и нет никого под рукой, кроме тебя и твоих ребят. Я пособираю, кого смогу и следом подтяну, но на это мне нужно часа полтора. За это время, немцы до Курбатова доедут, а там, у фашистов гарнизон. Там их не взять. На тебя вся надёжа. Действуй, по-боевому! Счёт на минуты идёт."

А что действовать? От деревни Попово, в направлении на Филину деревню Лукшино, через деревню Сафроново, едут немцы на телегах. Полста фашистов это серьёзно. А главное, нет в приказе никакой ясности. Не сказано, откуда, куда и что везут фрицы. Если бы в Попове чего награбили, так про то уже донесли бы шустрые местные мальцы. Значит, идёт обоз от станции Игоревской.

Что везут? Хорошо бы, если бы продовольствие или взрывчатку и патроны везли. Упакованные. Аккуратно смазанные и лежащие в заводских ящиках.

Бить или не бить немцев, а если бить, то где конкретно?

О том, в приказе не говорится. Но если приказано выдвинуться на опушку леса, трём ближайшим партизанским отрядам и выслать куда-то шестьдесят человек боевой разведки, значит, это делается для того, чтобы немцев бить. Не то время, чтобы многие десятки людей гонять, заради "поглядеть на германца".

От Попова до Лукшина, немецкому обозу, полчаса неспешного конского шага. Поэтому, дай Бог, если удастся опередить и перехватить немцев севернее деревни Лукшино, но можно попытаться чуток раньше — на Ореховской развилке. Напротив кустиков. Чтобы не дать немцам укрыться в деревне Берёзовке. Такую засаду немцы никак не объедут. Справа у них будет сырая низина, заросшая кустами. Слева — речка с метровыми, а местами — и того выше, берегами.

Плохо, что приказ штаба бригады, бестолковый. Цели и задачи не сформулированы. Место встречи бойцов из всех трех партизанских отрядов, не указано. Довоенные драки, которые бывали в праздники, по обычаю давнему, "деревня на деревню", и то лучше планировали, и загодя обговаривали. Решали, где встречать, где кто станет в толпе, кто задирать начнёт, а кто драться и как? Клином, строем, охватом наступать или встать в круг и отбиваться?

А тут — никакой ясности!

Нельзя время терять. Нет лишнего времени. Похватали партизаны винтовки и гранаты. Прыгнули в телегу, стеганули кобылку кнутом и поехали лесной просекой, что севернее деревни Рыбаки, тянется в нужном направлении.

У реки, лошадь к олешине привязали, разулись, штаны сняли, речку перебежали, оделись и залегли в кустах. Посвистели, покричали тихонечко. Нет никого в кустах, окромя их семерых. Придётся отдуваться им семерым, за все три отряда, за две сотни партизан.

Одно хорошо, что у Фили все бойцы опытные. Кто на финской войне повоевать успел, кто на этой, пока, в прошлом годе, не попал в окружение.

Едва отдышались, как застучали на дороге конские копыта и заскрипели плохо-смазанные колёса. В телегах нет ничего, кроме немецких пехотинцев, настороженно-глядящих по сторонам и держащих в руках карабины. На первой и на последней телеге — пулемётчики. Против семи трёхлинейных винтовок, это сила. Мигом любого издырявят и превратят в решето, имеющее много — много пулевых отверстий. Прижмут к земле пулемётным огнём, обойдут пешком засаду, окружат и ударят со всех сторон. Не хочется погибать, по — дурному, но и войну в кустах не пересидеть.

Пропустили партизаны шесть повозок, а по последним четырём, швырнули гранаты и вдарили из винтовок. Две лошади упали на дорогу. Немцы, сидевшие в остановившихся телегах, были уничтожены, а уцелевшие счастливчики, придерживая раненых камрадов, отстреливаясь и яростно стегая лошадей, догоняли головную часть обоза. Чтобы отбить охоту на преследование партизан, Филипп подхватил валяющийся немецкий пулемёт и несколькими короткими очередями, пока не опустела лента, стрелял в обозников. Упала на землю ещё одна лошадь. Немцы соскочили с ковырнувшейся повозки и, разбегаясь, падали в пожухлый придорожный бурьян. Кто-то невредимый, кто-то умирающий.

Немцы они любого воевать научат, ибо сами это умеют.

Как только исчезли телеги за гребнем косогора, как скрылась немчура из зоны обстрела, так рассредоточились фашистские солдаты, используя естественные укрытия, и открыли огонь по кустам, откуда партизаны стреляли

Если бы подмога подошла да немцев жиманула с ихнего тыла, со спины, то можно было бы обложить врагов, как волков в загоне, и уничтожить окруженных гитлеровцев.

Минут десять шел бой. Помощи не было, а германские стальные шлемы замелькали за дорожной насыпью и в кустарнике, по восточному краю поля.

Обходят. Того и гляди, немцы окружат.

Нужно уходить.

Чтобы запутать немцев, бойцы побежали не в сторону партизанского лагеря, а на северо-восток, за речку Лехвинку, в болотистый Канютинский лес. Возвернулись к землянкам, только на следующий день. Довольные, живые и вооруженные трофейным пулемётом. Доложили о результатах боя, отдохнули, перекусили и отправили бойца за лошадью, которую оставляли перед речкой. Тот воин пришёл в темноте. Уставший и раздосадованный по причине того, что кто-то хозяйственный обнаружил и свёл лошадку, да так, что в ближайших деревнях она не нашлась.

Оказывается, счастливое было время. Тогда, в октябре 1942 года, Филины бойцы, за четверть часа домчались до речки Света, а ещё через десять минут лежали в засаде, ожидая немецкий обоз.

В ночь на шестое февраля 1943 года, разведывательный взвод партизанского отряда "Ворошиловец", численностью в два бойца и одного младшего командира — сержанта Колобова, имевшего приказ найти путь для спасения остатков отряда, полз до Светы почти восемь часов и едва добрался, к рассвету, до Лукшинской околицы.

Уставшие и замерзающие люди скатились на речной лёд. Посмотрели, как позёмка заметает их следы. Встали на ноги, пригнулись и, не твёрдо ступая обледеневшими валенками, пошли по скользкой, припорошенной снегом, "горбатой" тропинке, от проруби — к деревенским баням, стоящим на берегу.

В одной из бань, Филя отодвинул дверную щеколду, прошел через предбанник и почти упал на лавку, устало прислонившись спиной к прокопчённой стене, когда-то заботливо-тёсанной и конопаченной его руками. Здесь, в бане, укрывшись от пронизывающего ветра, нужно отсидеться, провести день, дождаться следующей ночи и продолжить намеченный путь. Если будут силы. В поле им не спрятаться и на морозе не выжить.

Ослабевшие партизаны, находясь в лесу, уже несколько дней не ели ничего, кроме сосновой коры и ольховых почек. И здесь, в Филиной бане, стремясь заглушить мучительный голод, они собрали на полу несколько горстей листьев, облетевших от банного берёзового веника и пахнущих чужим потом.

Сухие листья не лезли в глотки. Хотелось пить, но вода, остававшаяся на дне котла, превратилась в лёд. Филипп немного приоткрыл дверь, зачерпнул ладонью снег и стал жевать листья, перемешанные со снегом. Смотрел в дверную щёлочку на родную избу, надеясь, что увидит жену или родителей, вышедших во двор. Верил, что они живы, что не расстреляны карателями, как партизанская семья.

После рассвета, на улице сновали только немцы. Деревня занята врагом. Нежелательный результат — тоже результат. Это лучше, чем незнание, особенно для разведчиков.

Примерно в полдень, на занесенной снегом тропинке, появился человек, несущий пустые ведра. Сосед! Он будет таскать из проруби воду и топить свою баню. Наверное, немцы или заезжие полицаи решили погреться в горячем пару и затребовали баньку.

— Сосед, это я Филип, подь сюда.

— Филя? Живой? Долго жить будешь. Ты откуда взялся? Вас же всех в лесу поубивали.

— Жив я, сосед. Только оголодал сильно. Есть хочется. Сил нет. Принеси, если сможешь, пару ломтей хлеба. Лучше три. Принесёшь?

— Принесу. Я больше принесу, но немного погодя. Зажгу дрова и принесу. Сиди пока тихо. Ты один?

— Был бы один, не просил бы три ломтя хлеба.

— Принесу. Ждите.

Вскоре, из дальнего конца деревни вышли несколько немецких пехотинцев, в сопровождении соседа, указывающего на Филину баню, они обошли бани сзади, от реки, а потом один немец открутил колпак на рукояти гранаты, дёрнул шнур и швырнул гранату в банное окошечко. Звякнуло разбившееся стекло. Громыхнул взрыв. После этого, к дверям, распахнувшимся от взрыва, подскочили два карателя и, для надёжности, не высовываясь из-за косяков дверной обсады, открыли автоматный огонь в баню, заполненную дымом сгоревшей взрывчатки.

Вот так, шестого февраля 1943 года, в деревне Лукшино Батуринского района Смоленской области, были убиты немцами три партизана, выданные соседом-предателем:

— Сержант Колобов Филипп Петрович.

— Не известный партизан.

— Не известный юный партизан.

Через две недели, когда немцы ушли из деревни, они были похоронены на деревенском кладбище, в деревне Орехово, рядом с довоенными могилами Филиных родственников, но, для командования партизанского отряда "Ворошиловец", погибшие разведчики так и остались — без вести пропавшими. В отряде, верили в чудо и ещё пять дней отбивались от карателей и умирали, надеясь на возвращение разведчиков.

P.S.

В настоящее время, невозможно указать, в каких именно могилах лежат погибшие партизаны.

Точные обстоятельства действий партизан в засаде на обоз, а так же — конкретные детали гибели троих партизан в бане Колобовых, выданных предателем, мне не известны и являются авторским домыслом.

Всё остальное — правда.

. В. Антонов

Tverseed@mail.ru

24.08.2021г.