Чудеса на виражах

Варнинги: гомосексуальные отношения и нецензурная лексика.

Глава 1

Шайн сидел в углу огромного зала и подыхал от ненависти. Вокруг сновали разряженные обезьяны в дорогущих шмотках, здоровались друг с другом, как со старыми знакомыми, смеялись, морщились, выбирая пирожное попышнее, так, словно имели право. А всех прав у них — родились там, где надо. Никакой личной заслуги, все на чужих горбах. Шайн шмыгнул носом и со скрежетом сдернул бокал с подноса официанта. Такое он не пил, сладкое, гадость.

Мимо пробежал кореш, погрозил пальцем, скроил рожу и помчался дальше. Тоже деловой! Но тут не скажешь, что повезло. Дрикс пахал и пашет, сутками. А выше управляющего тошниловкой не поднимется, хоть анус порвет. Шайн за фартук поймал разносчика бухла. И не спросит никто, что делает тут это, в потертых штанах. Раз пропустили, значит свой. И штаны потерты для понта.

Дрикс попал сюда как помощник дурака-начальника, впаривать рекламу его ресторанов этим вот, в хайянских бриллиантах разве не в задницах. Шайн как узнал о вечеринке, ныл недели две, вот Дрикс его и протащил. И теперь спасибо надо говорить, а Шайну охота корешу по морде ботинком, что не предупредил об этом всем. Не, он вроде понимал, куда идет, и сам того... снимался для календаря, но там было иначе.

Еще один бокал оказался лишним. Шайн ломанулся в туалет, сбивая гостей. У зеркальной стены чистили перья мужики, уже повод сблевать, что он и сделал. На плетеные коврики. В голове шумело, брезгливые возгласы мешались с плеском воды и шагами. Шайн, покачиваясь, поднялся, оттолкнул кого-то и ухмыльнулся в случайную рожу. А потом залепил в нее кулаком. Рожу смыло, Шайна — тоже, в другую сторону. Вроде легче должно стать, а нихрена, хоть на второй заход. Воткнулся куда-то спиной и тут же получил пинка. Развернулся и занес руку для новой хари, но тут его скрутили. И харю напротив, кажется, тоже.

— Оставь, Джесс! — донеслось до Шайна. И дальше что-то про дерьмо.

Он дернулся показать, кто тут дерьмо, и упал, или его уронили. А потом дотащили до черного хода и выкинули в переулок, как в видео. Шайн ударился затылком о приемник помойки, потер голову и перевернулся на четвереньки. Его опять стошнило, на плитку и полу собственной куртки. Развлекся, мать его. Хоть бы Дрикс узнал, что с ним, а то искать будет. Он икнул, отполз подальше, за мусорку, и прилег. Тихо, ветер не дует, можно полежать. Как протрезвеет, так и домой.

— Ну ты и муда-ак! — рычал над ухом Дрикс.

Шайн мычал и накрывался одеялом. Башка раскалывалась, и в ней все равно ничего не задерживалось. Мудак или не мудак, пусть боль пройдет сначала.

— Я тебя о чем просил? — кореш выдернул Шайна из-под одеяла и тряхнул так, что он издал характерный звук.

Дрикс бросил его обратно, и Шайн несколько минут лежал, ловил праздничные вертушки перед глазами и сдерживал тошноту. Потом ему в зубы въехал холодный край стакана, Дрикс все-таки позаботился. Шайн вылакал лекарство и снова разомлел, обнимая теплое одеяло.

— Сука, — уже почти беззлобно пнул его кореш. Шайн так и знал, что нужно только время потянуть. А тут и не нарочно вышло. — Чего тебя разобрало?

— А нехер своим рытлом возбухать, — Шайн сам не заметил, как перешел на жаргон детства.

— А тебе-то что? Их деньги, где хотят, там их и демонстрируют, — Дрикс заржал и дал еще попить. — Или завидно?

— Пошел наверх за слизнями! — он заново натянул на уши одеяло.

— Я-то пойду. Но тебе повезло, что охране было важнее порядок навести, чем о тебя пачкаться. Они и Патрулю лишь потом сообщили, что был тут такой, пьяный в дырдан, сам ушел, задержать не успели. Так что, если где что в городе — можете поймать и потрясти.

— Не, не видел я Патруля, — Шайн вынул один глаз, прищурил его на кореша. — А кому я там в рыло прицелился?

— А это, друг мой, был Оуэн Перкинсон, — Дрикс сделал надрывную паузу, но Шайн продолжал щуриться. Перкинсон, и дальше что? — Бестолочь! Перкинсон — сверхновая этого сезона!

— Ну, скандал тогда ему нах не сдался, — Шайн расслабился и зевнул.— Не, а вот! Там был какой-то Джесс, это кто?

— Ты же видео сутками смотришь! — взвыл Дрикс.

— Так видео, не титры, — обиделся Шайн. — Мне этот нужен... сюжет!

— Угу, то-то в ванной и вижу, какой тебе нужен сюжет.

— Этих не трожь, — ухмыльнулся Шайн и почесал яйца. — Это эксклюзив, высший сорт!

— Пиздец! — подытожил Дрикс, ударив подушкой. — Джесс Донован, никак, не? Ну видел ты его!

— Я много кого видел, — с достоинством выговорил Шайн и спустил ноги на пол. Тот был холодным, подогрев отрубился, и благодушное настроение сдристнуло. — И ебать в рот я его хотел!

— Тебя самого выебут, причем бесплатно, — присвистнул Дрикс, глядя на синие коленки Шайна.

Поползал вокруг помойки, здрасте. Опять отстегивать лечиле, мама, роди его обратно!

— К вечеру пройдет, — буркнул он и пошел в душ. Съемки только через три дня, успеет свести все.

В кабинке на полочке стоял новый гель. Шайн сам его покупал позавчера, но забыл совсем. Он бережно взял бутылочку, погладил и открыл крышку. Ы-ыыыы! Вот это аромат. Фрукты Транса-10. Намылится и будет пахнуть, как синий в крапинку яблодор. Шайн понюхал немного и выдавил большую каплю на мочалку. Вибропривод в ней давно не работал, но спинку подраить все равно приятно. Шайн долго терся, потом все смыл и критически посмотрел на стену в глубине, за трубкой душа. Там был бережно наклеен тот самый эксклюзив. Грудастая брюнетка раздвинутыми ногами в камеру; странноватая блондинка, вроде баба, но Дрикс сомневался и заверял, что морда знакомая; тонко-прозрачный мальчик с та-акими губами и подстатейный снимок — один из своры министров в парадной форме, Дрикс все ржал, что за него точно посадят.

Шайн причмокнул, созерцая эту... икспоицию и выдавил еще геля на ладонь. По опыту знал, сначала будет пялиться на всех, а потом член сам выберет замануху на сегодня. И разрядка была душевной, можно сползти на дно и побалдеть в теплой водичке, благодарно глядя на снимки. Он прополоскал обмякающий член за шкирку и устроил поудобнее. Кормилец все-таки, надо бы ему витаминов каких купить с гонорара.

В комнату Шайн вышел, шлепая мокрыми пятками и с глазами на затылке. Расслабиться не получилось, в голову шарахнула мысль. Было ей там с непривычки одиноко, а выпинать вон не успел. Шайн ткнул в бок устроившегося с планшетом кореша и шлепнулся на пол, подтирая его задницей.

— Меня запомнить могли, — сообщил он, разглядывая заклеенный одноразовыми накопителями потолок.

— Да-а?! Пра-авда?! И до тебя это дошло?! — Дрикс не вытерпел, огрел его ногой по хребту. — Сомневаюсь, что твое... э-э... творчество их интересует...

— Не-е, такие на разное дрочат, тут мне поверь, — со знанием дела заявил Шайн.

— Ну, если так... — Дрикс еще раз пихнул и сам сполз рядом. Шайна он обзывал на десятке диалектов Союза, но корешем был проверенным. — Будем ждать, вдруг пронесет?

— Наверное, — Шайн дернул плечом, почесав его о ворс дивана. — А, может, мне сходить извиниться?

— И представиться заодно, чтобы точно запомнили?

— Не, ну... А давай я как курьер пойду, с заказом! Гляну заодно, помнят или нет! — Шайн подпрыгнул на месте и ударился копчиком.

— Донован у нас раз в году заказывает, будешь ждать?

— Да, лажа. А Пуркинсон?

— Перкинсон, — Дрикс заскрипел зубами. — У Перкинсона вилла на море Лун, ему к демонячьему подхвостью наша лавка. Могу тебе добыть список вчерашних гостей, сходишь к каждому, извинишься и попросишь передать.

— В жопу, ушами вперед! — Шайн задумался, обгрызая ноготь на большом пальце. Разумнее, правда, подождать. На что бы все эти звездуны ни дрочили, не на морды они это делают. А хером наружу Шайн по улицам не ходит. Но сидеть и ждать он тоже не умел и учиться не собирался. Учиться он вообще не любил, дурное занятие. — Кепку свою и бейджик мне одолжишь?

— Свои — никогда.

— Ну, Дри-икс! — Шайн умоляюще сложил руки, изображая голодного кота. — Ну чего тебе стоит! Ну, не свои, у вас ничейные есть.

— Шайн, за использование...

— Знаю, знаю! Но не пойдет твой Донован в Патруль долбить. Да и кто мне мешает в свободное время подрабатывать доставкой?

— Вот на кой он тебе сдался, а? Захотел бы засадить — тебя вчера бы забрали. Сиди и не тявкай, чмо ты бесхвостое!

— Тяфф, — умильно улыбнулся он, заглядывая в глаза.

Дрикс выматерился и сказал, что завтра принесет. Шайн кинулся ему на шею, повалил и в восторге замолотил кулаком по дивану. Дрикс еще выматерился и Шайна отпихнул, но тому было уже похрен.

Донован жил там же, где и большинство видеотусовки: на правом берегу Стирикса, в жилом комплексе "Лучи Альдебарана". Не то модно, не то чтобы следить друг за другом. Шайн лично повесился бы, посели его с другими... ну-у, коллегами. Хилли вечно роняет на пол гири, выставляя непомерную для себя тяжесть. Найк ржет не по делу и с хрустом чешет волосы в жопе. Шайна передернуло так, что рукой стукнулся об ограду моста. Он выругался и пососал отшибленный палец. Вот не хватало, и так за коленку отдал половину будущего гонорара. Конечно, замажут все, даже если от него вон та шестилапая дрянь кусок откусит, но оштрафуют же. Шайн зарабатывал больше, чем тот выглаженный официант с бухлом, только деньги сами куда-то... того, и так постоянно, Шайн рукой на них махнул.

Охрана долго сканировала бейджик и обнюхивала коробку с салатами, честно спертыми Дриксом в счет его обеденной квоты, но пропустила. Внутри высокого шпиля были мягкие полы, приятные запахи, еле слышная музыка, такая, словно хрусталики звенят, как у торговца на рынке. Шайн пялился вокруг себя, выворачивая голову, пока не врезался в колонну, отделяющую общий холл от жилого. Сбоку кто-то захихикал. Шайн сжал кулаки и посмотрел, насупившись. Но смеялись две девчонки лет по пятнадцать, воздушные такие, в койку пора, а не в розовых бантах ходить. Шайн прикрылся коробкой, чтобы их не обхамить, и пошел к треугольникам лифтов. Раз в год, но Донован заказывал пожрать у Дриксова хозяина, так что адрес был полный. Сто восемнадцатый этаж, зеленый сектор, третья квартира. Охранник сказал, что Донована дома нет, но можно подождать возле пульта. Шайн осмотрелся, выглядывая этот пульт. Да, мониторы, камеры, не чихнешь, чтобы не записали.

Донован появился часа через три, Шайн чуть "заказ" не сожрал и в туалет приспичило. Вышел из лифта, не прекращая разговора по комму, покосился, жестом попросил подождать и продолжил втирать про какие-то показы. Шайн дернул плечом: чего не подождать, он привык уже, может деньги за это брать. И Дрикс, скотина, все же прав. Шайн видел этого типа и не раз. Древним воином в черном с золотом, придурком в цветастой рубашке и примерно таким же, как сейчас стоит — мрачновато-спокойным, с первой небритостью и в кожаной куртке. А вчера он чуть Шайну не ответил! Вот и видно, какое оно — пре-вилко-гирное общество! Донован не понял внезапной широченной ухмылки, приподнял бровь, и Шайн опомнился, что не на монитор смотрит, помотал башкой, сложил руки на коробке и застыл паинькой.

— Я не заказывал ничего, — Донован закончил трепаться и посмотрел на Шайна. А он снова почти забыл, на кой явился, вытаращился с изумлением. — Точно не ошибка?

— Не, не ошибка, — Шайн почесал ухо и скривился. — Я это... вы меня не помните?

— А должен? — от Донована пахло дорогим одеколоном и салоном новенькой машины. Шайн снова начал заводиться.

— Неплохо бы! С твоей профессией скироз опасен, вышибут!

— Что опасно?!

— А хер его знает! — Шайн учуял, что не туда все куда-то прет и попробовал вырулить — Я того, извиняться пришел. За вчера!

— За... ах, да. Ясно, — Донован улыбнулся одними губами. — Хорошо, извинения приняты.

Он собрался уходить, а Шайн нахмурился. Что, приняты и все? Ему вообще-вообще неинтересно, кто такой Шайн, с чего ему приспичило драться?

— Э, погоди, — он перегородил Доновану дорогу.

— Что еще? — тот раздраженно поморщился.

— Ты на меня что, как на пустое место смотришь?!

Донован недоуменно приподнял бровь. Шайн выругался и оскалился. Значит, ниже вашего достоинства обращать внимание на всяких тут?!

— Ты что, решил, снялся в паре фильмов, так теперь не такое быдло, как все?!

— Как ответить на вопрос с заранее неверными посылками?

— Чего? Какими посылками?

Донован вздохнул, отмахнулся и отодвинул Шайна в сторону. Это не лезло уже никуда, и Шайн сграбастал его за воротник, намереваясь довести вчерашнее до конца. Предупреждающе пискнуло с пульта, но Донован вывернулся и махнул в камеру.

— Тебе нужно что? — он одернул куртку и смахнул с глаз челку. Взгляд при этом как был отстраненно-высокомерным, так и остался. Мороженая тварь.

Да ничего, в том и дело. Это и злило. Поэтому, Шайн сплюнул на пол и пошел к лифтам. Внизу его не задержали, видимо, Донован решил сыграть в добренького. Значит, чует вину, Шайн, правда, не знает, за что.

На улице он нашел скамейку под витком эстакады, открыл коробку и все сожрал. Чувствовал себя препаршиво. Тупой разговор с отожратым кретином. Посылки у него неверные. Но сам тоже хорош. Нет бы показать, что он круче, а даже слова последнего за собой не оставил. Придется опять идти. Или сюда его больше не пустят? Где еще достать эту расфуфыренную дрянь? Или к другим наведаться, правда, по списку. Шайн понимал, что чушь думает, но, когда его игнорили такие вот... Он захлебывался горечью и злостью. Он ничем не хуже, почему они вытирают о него ноги?! Можно подумать, все пришли к успеху "в белую", никто никому не подставлял жопы! О бабах лучше вообще молчать, все бляди.

Шайн скомкал коробку, хотел швырнуть на траву, но вспомнил пачку неоплаченных штрафов за такое же. Дерьмо. И сьемки. Он на такое согласился ради увеличенного гонорара. Шайн потер ладонями плечи. Зазнобило. Не, разное проходили, все от партнеров зависит. Переживет. А "извинения" помогут отвлечься.

Дрикс, услышав просьбу перетереть с хозяином, чтобы Шайн и дальше мог таскаться с доставкой, рухнул на пол, булькая соплями. Потом до ночи доебывался, на кой оно Шайну, а тот лишь огрызался. Незачем. Развлечься. Отвлечься. Пережить, мать его. Он всегда чем-то отвлекался, новым каждый раз, а то не вштыривает. За наркоту на Третьей имели без смазки шипастым хером, бухать — это не ново. А остальное он пробовал.

Съемки Шайн, как собирался, пережил. Бритый урод хер не домыл, а так ничего. Норовили морду крупным планом снять, любят это "юзеры", а на морде фингал — ночью по-пьяни упал с кровати. Ну, с учетом вывертов, штраф как-то мимо прошел, Шайн не тосковал. Заплатить должны в конце недели, за каждый дубль, всего их было пять. Сука, неужели сложно отдраить под струей елду?!

Дриксов хозяин Шайну обрадовался. У него как раз парень пошел на повышение. Шайна цепануло — повышение! Даже в этом дупле. Дрикс список гостей подогнал, Шайн сделал пару копий и с собой таскал, заказ перебить, если вдруг. Повезло один раз, но там прислуга расписалась. Куда сунулся без спросу — послали, не дослушали даже. Не пошла далеко инфа о мудаке в сортире, не стали трепать это... резюме. Или какое-то еще -ме. Но Шайн продолжал лезть, наслаждаясь возможностью презирать тех, кто не пускал его дальше порога. Дрикс орал, что унижает этим он только себя, но похрен, зато получалось отвести душу. Сорвать зло. И повод пропить гонорар.

Очередной заказ повез в тот комплекс, где жил мудила Донован. Отнес, получил что-то на чай, спускался вниз и столкнулся с ним почти нос в нос. Шайн пялился на новые светильники по углам, а Донован снова трендел по комму. На этот раз все всех узнали, скотина даже усмехнулась насмешливо. Шайн покосился на оставшуюся в служебной части охрану и шепотом пожелал издохнуть.

Вечером зато зарылся в сеть, копая все, что можно на этого звездюка. Снимки, факты, форумы, отчленяя визги от дела. И то ли Донован и на реалити-шоу в сауне был в гриме, то ли и правда ниче так. Шайн распечатал себе один снимок, точно обработанный, но Донован там был моложе и это... очередное умное слово, переводилось как "жертвеннее". Жертв насилия Шайн порой разыгрывал и представлял, о чем речь. Реальные жертвы, которых он навидался и в зеркале, не имели отношения к этому. Реальное — оно не возбуждает, оно грязное и больное, в крови и дерьме, а вот когда так смотрят, хочется нагнуть и выебать. И ведь Донован знает это, ему не противно выглядеть так?

Папка компромата росла, Шайн перебирал и задумывался, что ему со всем этим делать? Шантажировать нечем до идиотизма. Все слухи, официальные и не очень, были Донованом, если не опровергнуты, то пережиты. Может, как Шайном съемки — чисто не дохнуть же, но по времени точно пережиты. Любовники и любовницы все для передачек типа про свиданки, что в реальности — никому неизвестно. Шайн полагал, глухо в реальности, а то всплыло бы. Снимался везде подряд, от рекламы до союзного видео, разрабатывал одежные коллекции, это модно у звездунов. Правда, не шорты-самостяжки шил, а получил заказ на эскизы и пошив формы от почтовой службы Аргиса. Оттуда родом, может, доказать кому что хотел? Шайн подумал, захотел ли он бы что-то доказывать землякам и сплюнул. На стол, у себя в комнате, пришлось вытирать. Срать он хотел на земляков, пусть все повесятся.

Он уже собрался закрывать и выкидывать архив, когда наткнулся на капсы из не очень старого, но непопулярного видео. Всего четыре серии, Донован играл в одной. С капсов на Шайна смотрела та самая блондинка, на которую он удовлетворялся в ванной. Шайн рыгнул от неожиданности, протер глаза и открыл рядом другой снимок, Потом запустил спец-програмку. Бля, точно не баба, Дрикс опять оказался прав. Это надо, кстати, как-то менять, вечно правым нельзя быть. Но эта роскошная женщина — Донован?! Да там и за милю видать, что мужик, несмотря на модельную походочку от бедра!

Уй-й-й, ма-ать! Шайн отправил в "корзину" всю папку сразу и стер с концами. Теперь не узнает никто, что Шайн Родригес опустился до дрочки на Джесса Донована. И вечером в душе предпочел подсудные фантазии, чтобы наверняка перебило. Но потом, домывая голову, смахнул капли с высокомерного накрашенного лица и погладил снимок там, где щека. Джесс не Джесс, а с блондинкой его слишком много связывает, отказываться вот так.

Следующий заезд в "Лучи Альдебарана" прошел мирно, еще один — тоже. И Шайн махнул концом, купил обед и поехал. Вечером попозже. Конечно, рабочий день у Донована ненормированный, но рано утром Шайн сам спал. Охрана сидела другая, его не узнала. Записи не смотрят, что ли? Сразу не пустили, позвонили наверх. Донован был дома, увидел Шайна, тихонько рассмеялся и дал отмашку пустить. Шайн, пока ехал в лифте, охреневал, чего это со звездуном?

Донован встретил его у раскрытой двери в квартиру, но зайти не позволил. Протянул карточку и поманил пальцем, чтобы Шайн отдал коробку. Шайн проверил номинал, запрятал карту поглубже, но коробку придержал:

— Чего надо?

— Мне? Есть хочу, а тут ты. Спасибо огромное, — и не думал делать вид, что не издевается. Шайн прицелился заказом, но Донован успел выхватить и поставить куда-то за дверь.— Больше тебя не задерживаю. Завтра придешь?

— Пошел нахуй! — взорвался Шайн. — Блядь подзаборная!

Донован выразительно оглянулся на квартиру за спиной, и Шайн сразу вспомнил эти "посылки". И плевать! Как захотел, так и назвал. Но в домашнем свитерке с треугольным вырезом Донован выглядел очень похожим на себя с того снимка. Узкое лицо и охренительно красивые глаза.

— Ресницы красишь? — вырвалось у Шайна.

Донован расхохотался.

— Это к слову о твоем... определении? Парень, давай ты скажешь, зачем меня преследуешь, и я не стану сообщать Патрулю, договорились?

— А тебе-то с этого что? Сканда-ала не хочешь? — Шайн похабно улыбнулся.

— Не хочу, — кивнул Донован. — Будешь просить денег за молчание?

— Да пошел ты... — обиделся Шайн. — Я дрочу на тебя второй год, а ты...

Охреневший Донован выглядел лет на пять моложе и в три раза, Шайн вспомнил, виктимнее! Вот бы его таким вместо блондинки... Шайн воровато оглянулся и шагнул вперед, и выражение лица Донована тут же стало, как у того древнего полководца.

— Дрочить ты можешь хоть на собачек, это прав тебе не дает.

— Не дашь, значит? — Шайн состроил такую морду, какой у Дрикса плюшки выманивал, но на скулах звездуна только желваки заиграли. Сейчас вмажет и скажет, что так было. А кого поддержит охрана?

— Убирайся, — почти нежно посоветовал Донован и захлопнул дверь.

Шайн потерся на месте, попрыгал даже, дернул плечом, сунул руки в карманы и пошел прочь. Не очень-то и хотелось. Это так, вдруг, к случаю, Шайн не за еблей к нему бегал. А жаль. Поиметь вот такое вот, что нос дерет, считая его отбросами, было бы прикольно. Хвастаться можно перед пацанами.

Дрикс, как узнал, схватился за морду и яйца одновременно и побежал кругом по комнате, вопя что-то про жертв удачного аборта. Шайн пил пиво, грыз плавники рыбы-пипетки и пропускал все мимо ушей. Как всегда. Подгоняться — дураком останешься. Ну и вот что случилось? Прогнал его Донован — так и пусть, что Шайн потерял?

— Тебе везет, потому что ты феерический дебил, — поведал Дрикс, сев рядом и отобрав пиво. — В тебя никто не верит, вот и не сдают Патрулю.

— А мне чем плохо? — ржанул Шайн, разглядывая дырку на носке. Новые надо бы купить.

— Тем, что ты на самом деле существуешь, но именно таким дебилом! До каких будешь жопой зарабатывать? Сколько еще останешься ебабельным?

— А хер его знает, — Шайн вернул пиво и запрокинул голову, выливая его в себя. — Лет до сорока точно, а там чего думать? Долго.

Дрикс стукнул его кулаком по макушке и пошел спать. Шайн понимал, конечно, волнуется друг, но зачем? Живут оба, на бухло и трах хватает. Будущее — дело хорошее, но вот видно, что Дрикс местный. Привык, что будущее всегда есть, хоть какое-то. Шайн сунул бутылку под диван и ушел к себе. Достал планшет, протер рукавом заляпанный экран и снова нашел в сети снимки. Не такого, как сейчас, а молодого совсем, чтобы распахнутые глаза и нежный рот. Не беспомощный, именно такой, чтобы в него всунуть. Не блядский, чтобы блядским стал. С блондинкой такое точно можно, а с Джессом Донованом — нет, и оттого хочется втройне.

Все же зря проболтался. Теперь его не пустят и к подъезду. Хотя, что он теряет?

Глава 2

"Я хочу тебя" в любой форме Джесс воспринимал примерно как "Доброе утро". Не то чтобы слышал от каждого второго, но хватало и фанатов, и психов, тем более что разница была не всегда. Единственное, что цепляло, это "Я хочу тебя трахнуть", и угораздило же недоумка из доставки выбрать именно ее.

Джесс перемотал сценарий в начало. Ничего не запомнил. Он вздохнул и потер ладонями виски. Завтра надо высказать свое мнение о роли, последняя возможность внести в текст коррективы, а он тут... прошлым балуется в извращенной форме. Джесс задумчиво покосился на бар. Нет, не хватало напиться из-за собственной слабости. Хоть бы повод придумал другой. Он усмехнулся и начал старательно читать строчку за строчкой, втягиваясь в роль.

К полуночи первая серия закончилась. Джесс отключил планшет, плеснул себе бренди на два пальца и пошел в спальню. Все-таки что нужно этому ненормальному? Джесс бы решил, что стандартный случай домогательства до кумира, но ничего стандартного в идиотизме парня не было. И на вечеринку он как-то попал. Там, конечно, шлялось всякое, только обычно не до такой степени.

Джесс помедитировал над лежащим на тумбочке коммом, но сообщать в агентство не стал. Чудовище все же было достаточно безобидным. Не попади оно по больному, Джесс бы посмеялся. Тем более, и так смеется. И салаты были вкусные.

Бренди обожгло губу. Джесс слизнул капли и поморщился. Вся индустрия видеофильмов держалась на естественности, без нее в мире компьютерных технологий никому они не требовались. Так что аллергия на клей для имитации шрамов исключительно его проблема. Лекарств он наглотался, теперь добраться до больницы, пусть разбираются. Джесс подошел к зеркалу и придирчиво себя рассмотрел. Нет, отек прошел. Не смертельно и маскируемо, однако он любил выглядеть безупречно. Маленькая слабость. Он вспомнил "ресницы красишь?" и улыбнулся отражению.

Комм подпрыгнул, замер и завозился. Джесс дотянулся до браслета и посмотрел на экран. Истра. Не так давно они играли влюбленных на радость продюсерам и девушкам с сетевых форумов. Надоело им одновременно, ему вообще, ей, что все это лишь игра. Навязываться не позволяла гордость, но напоминать о себе хотя бы раз в неделю она не забывала. Причем, даже на гастролях. Джесс посмотрел, откуда было отправлено письмо. Хайяна. Не экономит девочка деньги. Зря. У нее не тот стиль и образ, чтобы продержаться в чартах дольше двух-трех сезонов.

Он прочитал обязательный набор банальностей и опять покосился в зеркало. Не любоваться опухшими веками, а обменяться взглядом с умным человеком. Знал, что иногда неоправданно жесток, и старался не выносить это знание на публику. Не потому, что имидж испортит, все та же тяга к безупречности. Очень мешает жить, но дисциплинирует.

Правда бы ответить. Он помотал коммом и уронил его обратно на тумбочку. Завтра. Сейчас душ и спать. Хотел поваляться в ванне, но там и заснет, при любом режиме.

День прошел до приятного удачно. Все его правки режиссер одобрил, врач пролистнул результаты анализов и пообещал приготовить блокиратор к утру, любимый писатель прислал авторский экземпляр своей новой книги, а в магазин на территории его дома привезли лаймовое желе. Последнее ерунда, но приятных мелочей много не бывает.

И даже очередной сигнал с проходной настроения не испортил. Легкая червоточинка в безупречном целом лишь подчеркивала прелесть реальности. Джесс не был поэтом, но как реагировать на знакомую физиономию в фирменной зеленой кепке? Истерически хохотать в динамик — охранник неправильно поймет.

— Чай, кофе, сок, спиртное? — встретил он парня.

Тот громко икнул и напрягся.

— Могу молока налить, — Джесс забрал очередную коробку и заглянул под крышку. Перламутровые креветки и аирский салат! — Ты сам заказы собираешь или подсказывает кто?

— А... а что?

Первая фраза без мата и слэнга, которую Джесс от него услышал. Прогресс.

— Вкусно, что еще? Так молока?

— Иди ты! — ну вот.

Джесс усмехнулся, вынул лоточки, поставил на стол и достал по бутылке сока. Если чудище такое трезвым, то упаси Космос увидеть его пьяным.

— Что сегодня? — Джесс уселся на диван и указал на вторую его половину. — Извиняться? Или нарываться на повод для извинений?

— Это я вроде вчера, — парень отмер и ухмыльнулся, пробуя задницей диван на мягкость. Именно пробуя, Джесс засмотрелся. Запомнить и подкинуть образ Тивалину. — Ты того... не сердишься?

— Ты слишком похож на галлюцинацию для этого, — признался Джесс, цепляя вилкой креветку. Зрелые, по пять дюймов каждая, не меньше. Правда вкусно, без издевательств.

— Мне так друг вчера и сказал, — парень радостно закивал. — Это... меня Шайном зовут.

— Родители назвали? — поразился Джесс. Имен каких только на свете не было, союзные законы антропонимикон не регламентировали, но вот это и Шайн?

— Я сам справился, — буркнул тот и надулся. Бутылку он открывал зубами. Похоже, с появлением на свет тоже сам справлялся.

— Молодец. Тогда рассказывай.

— О чем?

— Обо всех твоих со мной ассоциациях... То есть, нет! Прости, заговариваюсь. Начни с приема. Что ты там забыл и дальше.

Шайн вдохновенно трепался с полчаса. Джесс заслушался и не всегда вспоминал, что нужно жевать. Зачем парень гробит себя в доставке? Его подучить и в комедийные шоу. Конечно, юмор будет грубоват, но зрители такой любят. А красивая физиономия прибавит поклонников.

— Так что вот, — закончил Шайн. — Не знал я, что это ты. Ну, бля, твоя рожа и эти губки накрашенные.

— Профессия такая, — Джесс давился смехом, но говорить пока получалось.

— Для другой они профессии, — огрызнулся Шайн. — У меня там как раз Лиза Спарк, Уилтон и этот... министр.

— Какой? — почти прорыдал Джесс от "как раз" и пары известных порнозвезд с министром.

— У нас их много, которых захочешь обкончать? Не, я знаю, что рискую свободой...

Джесс вспомнил Совет, сообразил и захохотал в голос. То, что политика — форма проституции, было распространенным мнением, но в исполнении Шайна сентенция получила особую остроту и свежесть. И... и свободой он рискует! Отсмеявшись, Джесс вытер слезы и выговорил, всхлипывая:

— Поверь, если ему будет дело до того, кто на него дрочит, значит в Союзе наступило полное благоденствие.

— Не был бы я столь уверен, — мрачно фыркнул Шайн, руками вылавливая веточку салата.

— Тебя-то его работа каким образом зацепила? — Джессу было искренне интересно. Где Шайн, а где особый отряд?

— Да суки они. Тебе не понять, ты с рождения гражданин.

— Серьезно? — восхитился Джесс. Значит, Шайн с какой-то из недавних планет? Если такая неприязнь к властям, то Ниверне или Варна? — И в каком году Аргис вступил в Союз?

— А хер его знает. Но все равно. Спасители, бля. Из дерьма вытащили и в дерьмо выкинули.

— Подожди. — Джесс совсем запутался. — Сначала и внятно.

— Уши чисть, если сразу не слышишь! Чего тебе непонятно? Притащили в красивый мир, заставили учиться и выбросили на улицу, выживай, как знаешь.

Значит, точно не Варна и Ниверне. Тогда претензии были бы другими.

— То есть тебе не по вкусу, что тебя не просто спасли, а отказались кормить пожизненно за красивые глаза?

Джесс всегда старался держать себя в руках, но что его выводило безотказно, так это чье-то наплевательство на судьбой подаренный шанс. Свой он купил слишком дорого, чтобы такое безэмоционально терпеть.

— Слушай, мудозвон, ты еще не так все изврати, да?! — Шайн подскочил, расшвыривая посуду. — Ты, пизденыш, знаешь, что такое оказаться на улице в семнадцать с ласковым напутственным "а теперь идите в университеты, деточки"?! И идите, бля! Идите, вас там ждут!

— Ждут вряд ли. Насколько мне известно, государственных льготников там никто не любит, толковые нечасто попадаются. Но принимают же, почти без экзаменов. Или ты в школе и это прослушал?

Джесс ожидал броска, поэтому не пропустил. Он не был бойцом, но ради съемок случалось учиться всякому. Приложить Шайна скулой об пол оказалось почти сладко.

— Лежать! — рявкнул он на попытку вырваться. — Тихо и не гавкать. Отпущу — встать и сесть на диван. Смирно. Понял? — двинул коленом в зад для доходчивости, и Шайн часто закивал, скрипя зубами.

За щеку он хватался с таким жалобным видом, словно конфету отобрали. Морщился, едва не скулил. И смотрел несправедливо обиженным, побитым животным. Джесс изучил глубокие царапины на своей руке и натянул рукав пониже. Потом вылечит.

— Тебе выпала редкая возможность. Просто так. Потому что не повезло с рождением. А ты ее так бездарно проебал, — Джесс выругался с удовольствием, чувствуя, что отпускает. А Шайн знакомое слово лучше понял. — Ну, что там у тебя? Не притворяйся, не сломал я ничего.

— Да похуй, в общем, — обреченно отмахнулся Шайн. — А ты, как и думал я, мудак.

— Вот и славно. Надеюсь, не появишься больше?

— Надейся, — Шайн поднялся и пошел к двери.

И денег за доставку не взял. Джесс это заметил, уже залив руку гелем. Пришлось лезть в сеть, искать контору и переводить, с указанием имени курьера. Ему было не стыдно, скорее грустно. И ладно бы Шайна не задевало его положение, так ведь повесил себе в душ фотографию "виновника" своих бед, чтобы хоть как-то унизить. Сначала самому все потерять, а потом искать виноватых. Как... обыденно и мерзко.

Впрочем, Джесс тоже хорош. Позволил этому зверенышу так легко себя разозлить.

— Донован, тебя кошки драли? — сама как кошка шипела Феридэ, замазывая недозажившее за ночь. — Ты пыл-то свой сдерживай, а? В следующий раз тебе что не то раздерут, там не замажу, а ходить будет трудно.

Джесс смеялся и отшучивался, норовя дернуть ее за одну из сотен косичек. Феридэ была такой же шумной, как Шайн, только ума раз в десять побольше. Или он Шайну льстит? Но версия о бурной ночи лучше всего подходила для оправданий, и Джесс ее опровергать не стал. Потом послушает заодно, кого ему приписали. Может быть, и польза будет.

— Так, а теперь третья сцена! Третья сцена, я сказал! И в ней нет трупов. Шевелитесь, шевелитесь! Кайте, с такой мордой тебя не захочет и заключенный пожизненно! Донован, не стой враскоряку. Кто у вас кого драл?! Петра, ты красишь глаз, а не стену в подворотне. Фьисс, запихни это себе в зад. Выправишь осанку. И шевелитесь! Если бы ваши отцы так тупили, я бы сейчас был счастливейшим из смертных!

— Замажь ему глотку, — простонал Джесс, затягивая ремень на брюках.

— Не покатит, — Феридэ в прыжке провела тонером по его лбу. — Он найдет, откуда говорить.

Кир Казу был почти гением и почти святым, но на его лексиконе это если и сказывалось, то лишь в худшую сторону. Снова вспомнился Шайн. Джесс украдкой сложил пальцы в отводящем злых духов жесте, сам над собой посмеялся и пошел на площадку.

"Я люблю тебя", — шептала Петра, почти касаясь ртом Джессовых ресниц. Она была прекрасна. Ей верили все, ей даже Джесс сейчас верил, слизывая с губ ее настоящие слезы. Она дрожала, она льнула к нему, она заглядывала в его глаза и затягивала взглядом, приручала, заставляла превратить реплику в крик души.

"Я люблю тебя!" — шептал в ответ Джесс, удерживая почти невесомое тело. Она парила, оставаясь на земле.

— Все, снято! Донован, отпускай, ты сейчас кончишь! Петра, отцепись от его штанов, он сейчас кончит! И вон отсюда, оба вон, вы здесь не одни.

— Иногда я хочу его задушить, — жаловалась Петра, стирая тот самый глаз, который так долго рисовала. — Как он может созидать, с такой радостью разрушая?

— А что он разрушает? — Джесс глотнул воды из бутылки и вопросительно обернулся. — Вот то самое, начет штанов? Тебе мало предыдущих неудач? Ты и со мной хочешь искусственной любви?

— Искусственных чувств не бывает. Их придумали такие циники, как ты и Казу.

— Зато нам легче жить. А у тебя депрессия после каждого сезона.

— Не знаю, что там у Казу, он ненормальный, а было бы тебе легче жить, не был бы ты таким циничным, — Петра огрела его полотенцем и ушла.

Джесс потер плечо, с хрустом распрямил спину и усмехнулся. Петра права, но этого ей знать не нужно. Только и он прав. Смотреть на каждого партнера по съемкам, как на единственного во Вселенной, верный пропуск в психушку. Медицина в Союзе на очень высоком уровне, но разум по-прежнему поддавался ей через раз. Хотя его герой, Тилл Бернари, был как раз из таких. Джесс взял эту роль в качестве эксперимента, до сих пор романтических постановок он старался избегать, и уже готов признать опыт неудачным. Не его амплуа. Сходить с ума, биться в экстазе при виде, рисковать жизнью за право коснуться руки... Какое-то оно все нездоровое, абстрактно от его предполагаемого цинизма.

Вечером позвонил Харрисон, его партнер. Коллекцию почта Аргиса одобрила и теперь торопила с воплощением. На этом этапе Джесс не участвовал, но порадовался. Два года назад они начинали на одном энтузиазме. Что может быть банальнее пошивочных услуг от рядовой "звездочки"? Джесс не спал несколько ночей, пока его не осенило: пробиваться не на гражданский рынок, а пробовать захватить почти неосвоенный сегмент — униформу. Не военную, там свои модельеры и свои традиции, только мало ли других официальных организаций в Союзе? Аргис — промышленная планета, но достаточно богатая и лояльная, чтобы не затеряться на заднем плане.

И заказ планетарного масштаба неплохой старт, более чем. Если выгорит с этим предприятием, Джесс попробует что-нибудь новое. Неизвестно, сколько он сможет зарабатывать на экране, но имя себе сделал, следует его использовать для устройства дальнейшей жизни. Не семье — она и без него не пропадет, рудники не иссякнут лет двести, самому себе.

Эти патетические мысли прервал ставший привычным вызов с проходной. Джесс полюбовался мрачно-торжественным лицом с нарочитым синяком в полщеки и попросил охрану забрать груз, а курьера поблагодарить и выпроводить. Шайна он точно не выдержит. Такие сильные препараты стоит принимать лишь в гомеопатических дозах.

Три следующих эпизода снимали на натуре, на островах Оркри. Три часа лету, зато нетронутая природа, белоснежные пляжи и гидроциклы в количестве. Все тот же имидж не позволял Джессу усиленно заниматься спортом, но от гонок на крошечных корабликах лишней мышечной массы не нарастить. Каждый вечер они с Феридэ и Джимом Фьиссом наперегонки наматывали круги вокруг их островка, и проигравший залпом выпивал бутылку едва подкрашенного соком спирта. В общем зачете побеждала Феридэ. Джесса это веселило, а Джим матерился и тренировался каждую свободную минуту. Причем, тренировался вовсе не в гонках, а в спирте. Комментарии Казу по утрам сбегался послушать даже обслуживающий персонал.

Петра все порхала и томно смотрела на Джесса, не желая выходить из образа. Тонкая фигурка в прибрежных волнах, развеваются волосы и парео, солнце высвечивает силуэт. О таких, как она, поэмы и писали.

— Трахни ты ее, — посоветовал Джим, отпаиваясь от похмелья на соседнем шезлонге.

Джесс затемнил до максимума полоску очков и сунул в рот коктейльную трубочку. Дельный совет, кстати. Петра красива, а он в постели, конечно, весьма неплох, но достаточно земной при этом, чтобы из прекрасной головки выветрилась вся романтика.

"Если ты уйдешь к ней, я покончу с собой!", — огромные глаза переполнились слезами.

Мать твою, подумал Джесс, но бездонные "зеленые озера" и нездоровое ехидство собственной реплики настроили его на нужный лад.

"Тогда тебя похоронят на общественном кладбище. Ты ведь потратила все деньги на круиз".

Петра посмотрела на него едва не с личным упреком и забилась в рыданиях. Джесс, неловко высекая искру из старинной зажигалки, отошел к окну и закурил. Надвигался шторм. Хорошо бы успеть искупаться до него. Или во время. Но больше его Казу на такую роль не уговорит, пусть фильм и будут крутить везде по Союзу. Кошмар.

"Ты не человек!", — с надрывом прокричала Петра за его спиной, и Джесс чуть не вздрогнул, вспоминая слова.

— Та-ак, все чудесно! Молодцы! Петра, что я тебе говорил о штанах? Это еще в силе. Донован, у тебя прекрасно получается, но ты бы все-таки при этом играл. Фьисс, твой выход, нож возьми в руку, зубами целиться неудобно.

Джим, поспешно шнуровавший жилет, выронил реквизит, выругался и попытался нагнуться. Одежда не позволила. Феридэ шлепнула его по заднице и протянула нож. Джесс взял у Аники стакан с тоником и устроился на дальнем подоконнике. Такие съемки хороши почти семейной атмосферой. Все давно друг друга знали, любые интриги пройденный этап, и с Казу работать интересно. Пусть сюжет придется по вкусу разве домохозяйкам и редким эстетам, ради Казу можно потерпеть.

Джесс опять посмотрел в окно. Ветер усиливался. На Третьей в это время года не было сильных бурь, личного поля вполне должно хватить. Если закончат до ужина...

Казу разогнал их даже раньше. Ему не понравилась последняя сцена, пошел читать сценарий и думать. Джесс быстро перекусил и ускользнул к себе за поясом-генератором. Ветер был горячим, как и волны. Джесс нырял, стараясь добраться до светящихся в толще воды кораллов, а потом с силой выталкивал себя из воды, позволяя океану уносить от берега.

Адреналин, экстрим, очищение. Он вернулся, когда индикатор поля истошно верещал, предупреждая об опасности. Порывы ветра сразу высушили тело, а заодно засыпали его с головой песком. Отплевываясь, Джесс влетел в отель, улыбнулся портье, показавшему большой палец, и через ступеньку рванул наверх. По коридору бродила укутанная в тени Петра. Джесс протянул ей веточку кораллов, поймал затрепетавшую ладонь и ощупью приложил ключ к двери.

В темноте Петра терялась, и Джесс включил ночник, чтобы видеть эту женщину-фантазию. У нее была маленькая нежная грудь, холодившая ладони. Петра закрывала глаза, целуясь, и морщилась, когда язык Джесса слишком влажно касался ее уха. В постели все тоже должно было оставаться сдержанно и в полутонах. Мелькнула хулиганская мысль: Шайна тебе в поклонники, но это перебор даже для Джесса. И Петру все равно приятно ласкать. Тоненькая, гладкая, везде шелковая и везде надушенная. Она не стонала, она пела без слов, а волосы красиво рассыпались по подушке, словно сами не могли представить, как может быть иначе.

Экзамен сдал, подумал Джесс, когда Петра, продолжая что-то мурлыкать, пристроилась на сгибе его руки и задремала. И ведь его устраивают эти игры в чувства. Поскольку он знает, что Петра забудет его ради следующего партнера. Джесс тихонько выбрался из постели и пошел в душ, досмывать не стертый о простыни песок. Петра так и не проснулась или хорошо притворялась. Как и потом, когда он вынул из шкафа полуспортивный костюм и вышел из номера.

В баре сидела Феридэ, за огромной ополовиненной кружкой пива. Сотни разноцветных косичек разметались по спине и половине стойки, на которую она оперлась локтем. Джесс указал на кружку бармену и забрался на соседний табурет. Феридэ покосилась недовольно, собираясь послать, но вовремя узнала и заулыбалась. Джесс ей почему-то нравился, причем взаимно. И в этой симпатии не было и намека на желание сблизиться. Ненавязчивое приятельство, не больше.

— Замуж хочу. И детей, — доложилась она, хотя Джесс ни о чем не спрашивал.

— В твои годы? — ужаснулся он.

— Мне двадцать пять! — она гордо задрала носик. Двадцатишестилетнего Джесса ей этим напугать не удалось, он только фыркнул:

— Срочно на пенсию. А лучше в крематорий. Может, для начала завяжешь с выпивкой? А трезвую голову жизнь обычно кажется привлекательнее.

— У тебя какая-то неправильная жизнь, — Феридэ ласково огладила бок кружки. — Ты подумай, у нас впереди по сотне лет здоровья и молодости!

— Ужасно, — посочувствовал Джесс. — Я уже упоминал крематорий?

— Да иди ты, — беззлобно обиделась она. — Куда деть такую прорву лет? Человеческий организм не рассчитан на них. Это все искусственно.

— Пока — да, психика не перестроилась. Но, если не случится новой мировой войны, через ту же сотню лет все будет иначе.

— Ты оптимист! — обвинила она, ткнув его в грудь пальцем.

— За это не сажают.

— Зря, — из вредности огрызнулась Феридэ. — Вот, Джесс. У тебя есть мечта?

Джесс осторожно приподнял свою гигантскую порцию пива и вдумчиво пил, прикидывая ответ. Была. И он ее осуществил. Но вопрос использованных средств остался открытым. Для него, по крайней мере, по пункту "целесообразность".

— Не думаю, — почти признался он. — Не обзавелся.

— Вот и я. Потому что какой должна быть мечта, чтобы воплощаться всю нашу нынешнюю жизнь?

— Ну... Не цель как крайняя точка, а один из уровней этой цели? Наиболее высокий, например. Или что-то социальное, тут ста лет ничтожно мало. Но для начала все-таки протрезвей.

— Ты зануда, — вздохнула Феридэ, сползая на пол. — Так и быть, подчиняюсь мужскому диктату.

Она ушла по стеночке, а Джесс выпил свою порцию, и допил ее. О глобальных целях он не мечтал, но, интересно, хотя бы за сто лет у него из головы выветрится та дурь, которая мешает жить? Он к ней привык, воспринимал, как хроническую болячку, которую удачно купировали, а полностью устранить не смогли. И не всегда ему удавалось так спокойно думать об этой проблеме. Сам отговаривал Феридэ от выпивки и сам же нажирается. А в номере уютно и призрачно в лунном свете спит Петра. И пьяный партнер по фильму точно не впишется в ее представления о прекрасном. Чем не повод заказать еще кружку?

Похмелья утром не было. Петры и съемок тоже. Петра, скорее всего, ушла на рассвете, а съемки саботировал сам Казу, зависший над сценарием.

— Вдруг решит сделать из Тилла человека, — пугал Джим, переливая в остатки первого коктейля второй, совершенно другой по составу.

— Казу гений, но не творец Вселенной, — усмехнулся Джесс, растекаясь по шезлонгу. Отпуска у него не было года четыре, поэтому незапланированный выходной раздражения не вызывал.

Пока с воды не донесся стрекот и по пляжу не вытянулась тень от грузового транспорта.

— Это что? — Джесс приподнял полосу очков.

К транспорту резво бежал стафф и вездесущая Феридэ.

— Может быть, утопят, — выразил надежду Джим, тоже сев на шезлонге.

Третий остров архипелага никогда не привлекал туристов, не было на нем ничего, кроме песка и растительности.

— Порнуху приехали снимать! — возмущенно орала Феридэ чуть позже, затягивая над грудью полотенце узлом. Оно сползало, обнажая все по очереди, но девушке было все равно.

— Мать вашу, — застонал Джим, откидываясь назад и проливая на грудь коктейль. — Ебать, ебать, ебать.

— Да, именно этим они и займутся, — Феридэ отпихнула ногу Джесса и шлепнулась на край заскрипевшего шезлонга.

Из отеля вылетел Казу и помчался продолжать то, что не удалось Феридэ. Через полчаса воплей удалось территорию поделить. Джесс следил за представлением с любопытством, не слишком интересуясь, кто вылезает из грузовика и расползается по пляжу. Но после того как Казу пожал руку противнику, стало скучно, и Джесс сменил объект наблюдения.

Это оказалось неожиданно увлекательным. Точнее, неожиданным и увлекательным. По крайней мере, Джесс был готов поспорить с кем угодно, что те залитые лаком крашеные вихры не перепутает ни с чьими. Шайн, в цветастых трусах по колено, тащил объемистую сумку и мелкого, вертлявого... коллегу, скорее всего. Джесса он не видел, и ничто не мешало спокойно смотреть и предвкушать момент встречи. Почему-то Джессу казалось, что Шайну она не понравится.

Хотя Джесс ничего не имеет против его занятия. Да, не считает разумным выбором, но не ему кого-то осуждать. Только после всех выступлений Шайна о сволочах из особого отряда статус порнозвезды как-то не звучит. А тело у него красивое. Не накачанное, привлекательное сочетанием юности и удачного сложения, но от этого не хуже. Джесс едва не залюбовался и пропустил момент, когда Шайн выбросил коллегу на песок и задиристо обернулся к вражескому контингенту.

Контингент кучковался вокруг шезлонгов и обсуждал совсем другое, но когда бы это интересовало Шайна! Размашистым шагом, в ореоле взметнувшегося песка он рванул сразу на таран, Джесс еле успел выдернуть с его дороги жестикулирующего Фьисса. А самого Шайна остановил кулачок Феридэ между пупком и пахом. Шайн пискнул и сложился, цепляясь за многострадальное полотенце Феридэ. Она точно не обиделась, а вот Петра покосилась разочарованно, потому что, вместо того, чтобы пылать возмущением за коллектив, Джесс хохотал.

Шайн, покрасневший от облома и голого женского... э-э живота перед глазами, развернулся на смех, снова пискнул и сел прямо на песок. Праведный гнев в кошачьих глазах сменился стыдливой растерянностью и страстным желанием испариться.

— Иди отсюда, чучело, — нежно посоветовал Джесс, помогая ему подняться. — У нас тут свой филиал дурдома, новые клоуны не нужны.

— Вежливый какой, — буркнул Шайн, выдрав руку и отряхнув трусы.

У Джесса отвисла челюсть. Оказывается, это чудовище все еще способно его удивить. Кстати... подождав, пока Шайн скроется с глаз, Джесс отправился к себе и включил планшет. Фильмография впечатлила объемом, в содержание Джесс рискнул залезть не сразу. Конечно, у него послужной список даже больше, но у него и роли несколько иные.

Джесс листал сайты и форумы, умиляясь на искренние девичьи и мальчишеские восторги. Особенно покорил трэд о том, притворяется ли Шайн на съемках. Непременно спросит, нельзя упускать такой случай. Хотя, несомненно, ему все нравится. Вообще все, особенно это и вот это. Джесс понял, что его трясет, и оттолкнул планшет. Какова вероятность, что у Шайна иначе устроен организм и он получил от всего удовольствие?

Он соскользнул с кресла на пол, успокаиваться так было легче. Там, на пляже, он не подумал непосредственно о процессе, было слишком весело. Да и Шайн ведет себя так, словно... вот, салаты развозит.

На запястье завибрировал комм. Джесс бросил хмурый взгляд на экран, твердо решив не отвечать в любом случае, и застыл, чувствуя, как леденеет затылок. Нет. Хватит. Сколько можно? Он скоро не выдержит.

Глава 3

Хилли сосал, будто собирался через член высосать у Шайна мозги. Иногда он нарочно это делал, чтобы Шайн не замлел и не понес чушь в камеру. А так больно, только губы кусать и украдкой дергать говнюка за вихры. От камер не укрыться — они кругом летают, но лишнее вырежут потом все равно.

Когда Шайн дернул совсем сильно, Хилли куснул в отместку и начал облизывать. Ласково, как он умел, языком вытворяя такое, что ни одна опытная задница не осилит. Шайн извинения принял и растекся. А Хилли подбирался к яйцам, прикусывал мошонку, ноги раздвигал ему, чтобы дальше полезть. Обычно Шайну было плевать. Ну, то есть, если Хилли или другой кто из мелких. Там не хуи, там хуишки, чуть толще пальца, Шайн их после хороших съемок и не чувствует почти, так, подвывает, чтобы зрителю слаще дрочилось. Порой, правда, доставало, куда надо, Шайн тогда почти стучался башкой о пол, подмахивая. Это любили особенно, этого от Шайна режиссер-сука добивался годами, но Шайн редко притворялся. Если совсем хреново было, тогда только.

Зритель — странная хрень, вроде и любит живаком насилие, но чтобы его сыграли, а не на деле драли в клочья жопы. Нежные, твари. Хилли опять прикусил, слишком Шайн никакую морду состроил, задумавшись.

— Да еби уже, — прошипел Шайн, подтаскивая его повыше и притворяясь, что целует.

— Не учи дедушку кашлять, — Хилли картинно облизнул его губы и перевернул Шайна носом вниз. — Зад выстави давай.

Это все потом сотрут, всегда стирали ненужное. Но за слишком частую отсебятину штрафовали. Шайн прогнулся назад, подставляясь под очистительно-смазочную свечку. Та сначала холодила, потом потеплело, а по со вчера потертому анусу прошлась головка Хилли. Вот головка была упитанной, скотина. Шайн сморщился, утыкаясь лбом в простыню. Ждать, когда подействует анестетик...

Под лицо поднырнула одна из камер, режиссер-сука что-то зачмокал от кайфа у стены. Кончает от выражения Шайновой морды? Но все та же головка добралась до простаты, и Шайн выгнулся, забыв обо всем этом зверинце. У него перед глазами носились два образа. Смугло-золотистое тело Джесса и неожиданно белый живот вмазавшей ему девчонки. Как со снимками на стене, он не выбирал.

Разрядку ему не дали, пришлось выпрямляться и сажать Хилли на себя. Зад ныл, Шайн поерзал, но зад все равно ныл. Хилли скакал на члене, закусив губки и закатив глазки. Сама невинность, пусть внутри и три штуки будут болтаться. Шайн скрипнул зубами, прячась за костистым плечиком. Что ж ему сегодня все не по хвосту?! И тем уродам на пляже он не завидовал, он остаться с ними хотел.

Но на Хилли Шайн зло вымещать не стал. Не привык он, на своих и в таком деле. Больно же. Хилли не виноват, что Шайна все достало. Шайн ласково сжал обмякший член напарника и начал осторожно гладить и мять. Встать у Хилле так толком и не встало, но кончил он показательно. И на себя, и на Шайна, в камеру тоже вляпалось.

— Мыть жопы и одеваться! — режиссер-сука быстро просмотрел отснятое. — Годится. До завтра свободны.

Шайн долго стоял под душем, отмываясь. Не столько от слюны и спермы Хилли, сколько... отмываясь. Давно так противно не было. Даже в десять. Но тогда хоть за жрачку. Там жрачка — это как тут дворец с этими... загогулинами по стенам. А сейчас вот сытый, но противно. Это Донован во всем виноват. Шайн стукнул кулаком по пластиковой панели, та прогнулась и предупредительно звякнула. Антивандальная система, чтоб ей слизня в дупло!

На кровати томилась следующая парочка. Найк и кто-то совсем новенький, хрена лысого совершеннолетний. Но возраст согласия в Союзе пятнадцать лет, тут разве по суду доказывать, что насилие. А кто станет? Тут все за деньгами. Шайн смачно харкнул на стекло двери, отделявшей коридор от "студии" и пошел оттуда.

Море он не то, чтобы не любил, побаивался. Когда впервые увидел столько ничейной воды, с ним нервный спазм случился. Врач так потом назвал. Но сейчас он увидел знакомую черную шевелюру рядом с гидроциклами и потащился к ним, на ходу стаскивая майку.

— Наперегонки? — улыбнулся Донован. Не дружелюбно. А как-то нейтрально. Будто Шайн не Шайн, шастает кто-то. Не хамить же.

— Я плохо умею.

— Тогда просто прокатимся. Давай?

— Идет.

Шайн влез на сиденье с опаской. Вдруг Донован испортил систему антигравитации. Чушь, но после предложения махнуть вместе... Донован рванул с места на дикой скорости, сразу уходя на наветренную сторону. Шайн, закусив язык, помчался за ним, вогнав до дна кнопку. И чуть не пошел на дно сам, когда Донован резко затормозил и подрезал. Потом еще раз, радостно хохоча над перекошенной физиономией Шайна. При этом вокруг обоих вспыхивало защитное поле, значит, топить его не собирался. Развлекается.

Шайн громко выматерился и сам бросил машинку наперерез. Донован отклонился, уложил гидроцикл на бок, с головой нырнув под воду, и выпрямился в полусотне футов, все с той же улыбкой во всю морду. Они носились друг за другом до восхода Киннати. Не то освещение для такого опасного бреда. Не, Шайн бы подольше поплавал, но Донован решительно вырулил к берегу.

— По пиву? — с Донована ручьями стекала вода, он отфыркивался и убирал с лица длинные пряди.

— Ты колись только, кто тебе в зад влетел.

— Что? А! Да никто. Настроение хорошее. Ты против?

— Твоего хорошего настроения? Кто знает, чем оно выйдет для быдла вроде меня.

— Тебе льстит считать себя быдлом? Прости.

Донован пошел к сушке, изогнулся под ней, встряхивая волосами, на Шайна и не смотрел больше. Тот поковырял пяткой в песке и подошел ближе.

— Ладно, чего взвился? — он пихнул Донована в бок. — Ну, где ты и где я?

— Оба здесь, на берегу. Сушись и догоняй.

Догнал Шайн в баре. Там не было никого. Донован сидел в дальнем углу под связкой крошечных светильников. Перед ним стояли две кружки и батарея пластиковых банок.

— Бармен ушел спать? — Шайн плюхнул зад на скамью и огляделся.

— Нет. Но нам вряд ли будет нужно что-то еще. Или ты голоден?

Шайн прислушался к брюху. Не, жрать не тянуло. А с выпивкой Донован угадал. Легкое местное пиво пилось как водичка, а шибало, как водичка в шторм.

— Чего снимаете? — подумав, спросил Шайн. Как бы сегодня Донован не кобенился, нет у них общих тем.

— Романтическую чушь, — поморщился Донован.

— Не любишь такое?

— Смотреть? Нет.

— И на кой полез?

— Новый опыт. Всегда интересно, — Донован слизнул с губ пену.

— Это у кого что опыт, — заржал Шайн. — Иногда без него бы.

— Так не надо все через задницу.

— Мы дрались на эту тему, хорош!

— Как скажешь, — кивнул Донован. — Но, если серьезно, ты никогда не хотел попробовать что-то другое?

— А как же! Но кто мне даст работу на схожее хрустло? Я не хочу хуй с канапушками догрызать ради целкости.

— Найти хоть что-то, учиться параллельно? Ты гражданин, у тебя остается право на бесплатное образование.

— Ты, видать, на проповедника учился?

— Шайн... не хорохорься. Я с тобой разговариваю, как с человеком. Прекрати.

— Э-э... ты мне помочь хочешь, что ли?! — осенило Шайна, он даже пивом поперхнулся.

— Не знаю. Но, если будет смысл...

— На кой?!

— Считай, ты везунчик.

— Не, Донован! — Шайн поймал его за руку и прихлопнул ее о столешницу. — Ты колись давай. Чё за эти... Не вихляй! Что ты хочешь с меня поиметь?!

— А можно что-то, кроме члена и задницы? — Донован умел смотреть настолько насмешливо, что сразу хотелось повеситься.

— Они тебя не прельщают? — оскорбился Шайн, весь вечер на это и рассчитывавший.

Донован ржал очень долго. Потом собрал в охапку банки и поманил Шайна за собой. Номер ему сняли не как Шайну и парням, одноместный на пятерых. Две комнаты, обычная и спальня, полноразмерный санузел, вид на мерцающие в лунном свете заросли. Шайн прошелся вдоль стен, трогая обивку. Здорово!

— Присаживайся, — Донован поставил банки прямо на пол, приволок только стаканы и ореховую смесь в банке.

— Чего из бара удрал?

— Лексикон у тебя...

— Нет у меня никакого лексикона! — опять оскорбился Шайн, не въезжая, чего этот псих заново оползает с воем.

— Заметно, — простонал Донован. — Так, Шайн, если я решу помочь тебе адаптироваться в том, что считается нормальным миром, ты согласишься?

— Взамен что?

— Не возвращаться туда, где ты сейчас. Снова все не проебать.

— Тебе зачем?

— Грехи молодости.

Шайн все равно ничего не понял. Но пива было много, а кто откажется от халявы. Он вскрыл банку, опрокинул в себя, причмокнул и глянул на Донована. Тот смотрел серьезно, как режиссер-сука перед выдачей денег. И какую-то херь успел напялить, тоже с треугольным вырезом.

— Ты знаешь, какой ты на некоторых снимках? — вырвалось у Шайна.

— Знаю, — Донован скривился.

— Не нравится?

— Конечно, нет. Но имидж требует жертв. Так что?

— Хер знает. — Шайн мотнул головой. — Подумать надо. Не знаю, чё у тебя там за грехи. А мне за них платить как-то не кобытляется.

— Думай, — согласился Донован, вскрывая пиво. — Ты знаешь, где меня найти.

Шайн подумал прямо тут. Отставил пиво и прижал Джесса к полу. На съемках Шайн почти никогда не целовался, чтобы как надо. Разве язык вываливал — лижите. А тут потянуло. Но Джесс лежал и смотрел с улыбкой, а больше ничего.

— Совсем не хочешь? — с сожалением спросил Шайн, не слезая, ну вдруг!

— С чего, Шайн?

— Хочешь сказать, я урод?

— Нет, ты по-настоящему красивый. Но я не в том возрасте, чтобы этого хватало.

— Ясно, лексикона не имею, — Шайн почесал в паху и сел на пол. — А с кем ты вообще ебешься, чтобы нравилось?

— Не твое дело, — Донован перевернулся на бок, продолжая улыбаться.

— Сволочь!

— Да.

— Тебе так нравится?

— Быть сволочью? Не выбирал.

— Прям с рождения такой?

— Пожалуй, все-таки чуть позже. Мама говорит, я был очаровательным малышом. Как минимум, пока не научился говорить.

Шайн заржал и подцепил еще пива. Точно сволочь. Но сегодня с этой сволочью было прикольно. И отказ как-то... чесал, а не зудел. Ладно, из глюков тут есть девчонка в полотенце. Или эта не откажет, а сразу все оторвет и заставит сожрать?

Ночевать Донован пьяное Шайново тело не оставил, выдворил и закрыл дверь. Ну да, стоило отказывать, если потом решат, что все было. Шайн понимающе покивал задвинувшейся перегородке и поплелся вниз. Где он должен ночевать — не помнил, но на террасе точно стояли скамейки.

Разбудил его тайфун. И громкий мат. Шайн потер отшибленный копчик и посмотрел на то, что его скинуло со скамьи. Девица в полотенце. Ну, сегодня в пончо и шортах-невидимках. Торчащие из супер-мини-варианта ляжки были пухлее, чем Шайн любил, но аппетитные. Он причмокнул и получил коленом по уху.

— Чего надо, зрыгна хлатая?! — заорал Шайн, хватаясь за шею. Ухо — хер с ним, но от удара кожу до крови проткнула серьга. Шайн себе самую крутую сунул, металлическую, острую.

— ... на моем купальнике! — только и понял он.

И точно: девица размахивала крошечной тряпочкой.

— С твоей жопой хламиду носить надо! — огрызнулся Шайн, стирая кровь и слизывая ее с пальцев. Старый страх. Рана — это заражение. Дурь, а избавься!

Теперь его этой тряпкой и били. Ну, хлестнули пару раз по морде, но Шайн взвыл и картинно грохнулся в корчах. Пусть побоится, стерва!

На вопли прибежали Шеек и Хилли, выползла прозрачная девица и накачанный кретин. Все орали, парни требовали компенсации, актеры возмущались, девица эта клялась, что сильно не била. Шик. Не обломать не могли, конечно. Хер проссышь, сколько Донован пялился, но за шкирняк встряхнул так, словно право имел. А режиссер их разогнал остальных.

— Имей в виду, — усмехнулся Донован через плечо, уволакивая Шайна в джунгли.

Ему ничего не ответили, зато Шайн пристал сразу, выясняя, как иметь и что вводить. Донован выбросил его в ягодные кусты, вздохнул и отмахнулся. Настроение с утра не задалось? А нехрен было от траха отказываться! Шайн зло посмотрел Доновану в спину и сорвал ближайшую горсть. Ягоды были вкусные, сладкие, с легкой кислинкой. Претензии к звездуну закончились на третьей штуке, на десятой подумалось, что матом его кроет Шайн про себя все реже. Да и вслух можно бы чаще, а то совсем обнаглеет.

Девице вот жалко по шее не дашь. Женщина вроде как. Хотя, дубасит, как мужик. А вот не вдарь в ответ! Равенство, называется. Шайн вообще ничего не понимал в союзном равенстве. Тут равно, а там этот слабее, плевать, что мужик, эта сильнее, плевать, что баба, а не ударь, потому что подсудное дело... Не, наверное, купальником он ей смазать мог, но не покупать же себе. У нее если отобрать. Шайн представил и сглотнул, подавившись. Она ему по подбородок в прыжке, точно решат, что скрутил, связал и переломал кости, пускай визгу будет больше, чем боли.

Стоп! Но она тоже его бить права не имела! По закону! Шайн заглотил оставшиеся на ладони ягоды и побежал к режиссеру восстанавливать справедливость. И компенсацию слупить без суда, пара монет не лишние.

Монет не получил, но напоили натуральным кофе, пообещали над чем-то подумать и выставили. А он ушел, как полный долбак. Причем уверенный, что получил нужное. Опомнился в номере, грохнувшись на койку. Во умеют люди!

Шайн почесал яйца, прикидывая, не пора ли депилировать. Хорошо бы при случае подкопить и выдрать волосню насовсем. Всякая десантура и прочее, что в одних штанах по горячим точкам скачет, выдирает же. Им гигиена, ну а Шайну удобство. А то чешется, когда растет, тварь такая.

Еблись, то есть снимались, еще трое суток. Шайн ржал, что скоро проще в жопу будет шнурок вставить и в сортире развязывать. Не ему, так Хилли. Хилли за это огрел его планшетом. Оштрафовали обоих.

Когда грузились в транспорт, подошел Донован, небритый, в полупрозрачных штанах.

— Зайди недельки через три, — негромко предложил он, протянув Шайну... огромный леденец на палочке. Из таких, которые меняют вкус каждые пару минут. Шайн по правде их любил, но Доновану не говорил точно. Издевается значит. Шайн его послал и полез в брюхо грузовика.

Три недели он плевал в потолок, буквально. Дрикс его бил за эти экс-кременты... не, какое-то другое слово, но тоже на "экс", их ученые проводят. А потом мутанты получаются. Но от его выходок нишиша не получалось. И потолок все впитывал, чего Дрикс буянил? Не ссал же Шайн на него. А еще мультики смотрел целыми днями. Любимый сериал, о прикольном зверье на космических яхтах. Он на этот мультик наткнулся одиннадцатилетним пацаном, когда только в Союз попал, вот и прикипел с раскрытым ртом. Звезды, приключения, все ярко и круто. Даже сам хотел одно время пойти в летное училище, хоть таксистом стать, но не срослось.

Из курьеров Шайн увольняться не стал, и так работал на полставки, его отсутствие не покоробило никого. И к Доновану поперся с работы, опять с салатами, ухватил последний с креветками. А вдруг Доновану все же приспичит потрахаться?

Охрана задергала глазом при встрече, но пропустила. Шайн им похабно подмигнул и поперся в почти родной лифт. Ехал там с расфуфыренной цацой в едва не натуральных камнях, нюхал ее духи и норовил прижаться к попке. Цаца ради вида, что нет тут с ней хмыря из быдла, чуть не металась из угла в угол. Шайн вслух не ржал, но было весело. А тоже небось из звездятины и остального, в рифму.

— А кто такая фифа под семь футов с розовыми волосами? — спросил он с порога, пихая Доновану в руки коробку. Тот почти ностальгически заглянул под крышку, одарил Шайна фирменной сияющей улыбкой, а на вопросе завис и закусил губу так, что та побелела. Старается не ржать, все ясно с ним.

— Полагаю, Хиро Такки, и это он, — голос Донована дрожал и норовил сорваться.

— Вау! — восхитился Шайн, отпихивая робота. Чистые у него ботинки, чего он там сметает? — А он себя бабой видит или для зрителя мучается?

— Ни разу об этом не задумывался. Не все равно?

— Я с такими только в Союзе столкнулся, — признался Шайн. — У нас не до того было, выжить бы. Вот и интересно.

— Но почему тогда ты не пошел хотя бы в рабочие? — Донован распечатывал жрачку и на Шайна не смотрел. Он собрался вспылить, почесался и решил, что нахер.

— Потому что это предложили. Мы с корешами отмечали окончание школы, к нам подвалили, оставили визитки. Утром я протрезвел, нашел и решил, а чего не попробовать. Ну... после первого гонорара какие рабочие? Они столько за полгода получают.

— Уйти бы хотел?

— Хотел. А куда податься? Мне двадцать два, образование среднее. Вон, на твоем Аргисе, может, взяли бы на рудники, да туда лететь денег надо много.

— Не больше твоего гонорара.

— Так-то так, но они деваются куда-то вечно. Деньги эти, — Шайн повел плечом и придвинул ближе свой лоток.

— Я поговорил с Киром Казу... собственно. И говорить особенно не пришлось, он сам все видел. Он не против брать тебя на небольшие роли в сериалах. После проб, конечно, но их ты пройдешь, я уверен. Единственное условие, чтобы ты завязал со своей нынешней профессией до начала работы на студии.

— Чё? — Шайн решил, что перепил накануне, только белая горячка с отсрочкой началась. — Меня в видеофильмы?!

— В локальные. По зарплате это чуть хуже, чем твоя работа, как я полагаю, но ненамного. И ты сможешь получить образование.

— Его я и так мог получить, было бы желание.

— Все да, но, думаю, справка о невозможности посещать лекции со студии Кира Казу, будет выглядеть лучше, чем справка с нынешней твоей студии, — Донован улыбнулся. Почти холодно, расчетливо, говнюк. Везде выгоду видит и Шайну ее придумал. И да...

— А тебе-то это к чему? Ты чего решил с меня поиметь?

— Ты уже спрашивал, — вот теперь Донован ухмыльнулся по-настоящему. — Вряд ли у тебя что-то новое отросло за это время. Считай, возвращаю старые долги.

— Мне? — охренел Шайн.

— Нет, но не все ли равно, если тебе будет лучше?

— Хер его знает, — вздохнул Шайн. Пострадал и вцепился зубами в овощ из салата. — Мутный ты какой-то с этой своей благотворительностью. А если наебешь?

— Шайн... если Кир тебя не возьмет, я обещаю, что найду тебе другую работу.

— Не, если вообще наебешь?

Донован фыркнул.

— Ты слишком высокого о себе мнения. Чтобы я строил ради тебя такие громоздкие планы! Я предложил, соглашаться или нет — твой выбор. Уговаривать не стану. Нравится подставлять зад — подставляй. Но сколько лет ты сможешь этим заниматься?

— Мне кореш об этом говорил, — кивнул Шайн.

— И что ты ему ответил?

— Да пох, в общем. Лет же, не дней. Чего так далеко думать?

— Короче, решай, — Донован поднялся. — Мне пора собираться, но у тебя есть время все доесть.

— Куда собираться? — Шайн прихватил лоток и поперся за Донованом в гардеробную.

На него мученически оглянулись, но гнать не стали. А Шайн полюбовался на загорелую спину. Почти, бля, порнуха. По меркам этого типа.

— На презентацию.

— И чего презе... презентируете?

— О, Космос... Новую коллекцию одежды.

— Хочешь штаны себе присмотреть?

— В том числе, — Донован повернулся к зеркалу, застегивая хитровыебанную застежку от плеча по-диагонали. Рубашка была красной, не вырви-глаз, но яркой. На любом другом смотрелась бы, как хуй на лбу — неуместно и это... вульгарно, а Доновану шло. Ублюдок, все к лицу.

Черные брюки, лента солнечных очков, блестящие ботинки. Шайн таращился и старался запоминать. Он рядом в шортах-переростках и майке до пупа смотрелся отходом с помойки. Может, правда согласиться? Ну, какой смысл Доновану наебывать?

— Все, я готов, на выход, — Донован указал Шайну на дверь.

— Ты один, что ли?

— Я не твой любимый министр, не украдут. Но тебя не подвезу.

— Не очень и надо было, — хмыкнул Шайн, доползая до выхода.

Потом постоял, позырил, как мягко взлетает роскошная машина, и потащился отчитываться за доставку.

Дня два имел себя в мозг, и решил рубить, не дожидаясь нагноения. Ну, бля, ну окажется в жопе, так первый раз что ли? Но из предыдущей жопы его вытащили и отмыли, так вдруг и тут повезет? По сути-то, он везучий.

Но вот завязать с порнухой... Шайн долго чесал анус, занывший при мысли о реакции режиссера-суки. Ребятам говорить не стал, пошел сразу в кабинет. У суки там и мебель была шикарная, с массажем и климатом, и вина со всех миров, даже внешних. Шайн топтался, мялся, но выложил все, и вжал голову в плечи, ожидая, что в него запустят... вон хоть вазой с кривым корнем.

Не запустили. Разглядывали, как мокрицу, курили вонючую гадость, а потом ласково предложили присесть. Шайн втиснулся в дизайнерский кошмар, не вынимая головы, и застыл.

— Удерживать тебя не могу, конечно, незаконно это. Да и кто я такой, чтобы мешать тебе честно трудиться за гроши? Но одно предложение все-таки сделаю напоследок. По доброте душевной.

— Какое предложение? — насторожился Шайн.

— Вот, посмотри — Режиссер-сука развернул к нему планшет. — Фильм экстремальный, в таком ты не снимался, зато и гонорар выше в три раза. И без штрафов. Кто знает, как у тебя пойдет жизнь обычного гражданина, а тут сможешь отложить на черный день.

Шайн вчитался в сценарий, бледнея и сглатывая на каждом слове. Пиздец. Он не догадывался, что такое можно придумать, не то, что осуществить. Но три гонорара за одну съемку... Даже если Донован его продинамит... И все равно закончит до визита к этому Казу. У того не будет повода не взять. Шайн понял, к чему клонил Донован: если твоя работа не была незаконной и ты ее закончил заранее, то не принять из-за прошлого на новое место тебя не имели права. Ну, если подходил по другим данным. И такая куча денег!

Шайн перечитал особо дикие моменты, прикинул на себя, как это делать и терпеть, и кивнул.

— Д-давайте. Где подписать?

Глава 4

Джесс чуть не поспорил сам с собой, придет Шайн или нет. Его сомнения Джесс понимал и, для разнообразия, разделял, но не мог отделаться от мысли, что любая судьба будет лучше. Очень субъективное мнение, а куда деваться? Киру Казу, действительно, понравился этот идиот. Непосредственностью, совмещенной с явным комедийным талантом. Если осторожно огранить, в нужных местах прикладывая по голове реквизитом, то сотрудничество там будет взаимовыгодное. А Джесс — да, искупит старые грехи перед самим собой.

Или не грехи, но когда он решил вытащить Шайна с порностудии, ему стало легче. До сих пор отрицал и старался забыть все, что сам себе устроил пять лет назад. Звонки Астерты всегда заставляли замереть, спрятаться в угол, начать убеждать себя, что все в прошлом, но на этот раз Джесс вдруг решил не лезть в шкаф, а помочь Шайну. Пусть сам Шайн и не понимает, в чем тут помощь. Задницей легче работать, чем головой, рефлексии же доступны людям только с определенным уровнем интеллекта. А Джесс наезжает на Шайна сейчас лишь потому, что нервничает и не знает, какой ожидает развязки.

Презентация прошла успешно, ими с Харрисоном заинтересовались серьезные люди, с двумя компаниями договорились о встрече в конце недели. Джесс не ждал слишком многого, но интерес — это очень неплохо на данном этапе. И Аргис собирался продлить контракт сразу на десять лет. Без полуфабрикатов не останутся, повезет — хватит и на... салаты.

Съемки закончились, можно было устроить себе каникулы, слетать на Транс-10, найти там симпатичную девочку для отдыха, но нет, Джесс торчал здесь и ждал решения Родригеса. Вглядываясь в отражение, он пытался в собственных глазах прочитать, что изменится в его жизни от выбора малолетнего придурка, но профессия накладывала отпечаток: он научился самообману. И при этом продолжал себе верить.

Девочку пришлось искать в городе, такую, чтобы не помешало и отсутствие красот планеты-курорта. Но в первую же ночь его выдернул из постели зуммер и непривычно смиренный голос Шайна. Хорошо, не с подружки сдернул, второпях заканчивать с сексом Джесс не любил. А так удалось выпроводить ее с фирменной улыбкой, автографом, коробкой своих фильмов и обещанием дальнейших встреч. Почему и нет, кстати?

Шайн приплелся часа через три. В балахоне почти до колен, капюшон до подбородка, присел на любимый диван боком, зашипел и перекатился на бок, привалившись к спинке.

— И что случилось? — Нарвался где-то? Этого не хватало.

— Я... подработать напоследок решил, — Шайн стянул капюшон. С лицом все было в порядке, только уголок рта чернел от запекшейся крови. — Ну вот... гонорар переведут через три дня, а на лечилу у меня денег нет.

— Что ты решил?! — Джесс хотел надеяться, что послышалось, но тут себя обмануть не сумел. Шайн оберегал слишком предсказуемый перечень органов. — Зачем?!

— Не, ну как? Это большая сумма. Я ее положу на счет. Надо когда-то начинать откладывать. Ты сам говорил.

Он не матерился. Плохой признак. Джесс, уговаривая себя не прибить кретина, плеснул в стакан виски, и сунул в пятерню с искусанными костяшками.

— Я говорил тебе завязать.

— Так я и того... Как раз шел увольняться, но напоследок...

— Ты там сдохнуть мог напоследок.

— Э-э... да, на этот раз, наверное, мог, — Шайн языком лизнул из стакана, а потом стал пить так, чтобы не задевать ранку. — Но не, я проверял, кровь не идет больше.

Дышать ровно становилось все сложнее. Человеку дали шанс никогда не позволять с собой подобного, он же... Джесс резко поднялся и налил себе, с верхом. И выпил залпом. Кровь у него не идет. Космос, если религии не лгут, хоть одна, и где-то в твоих глубинах есть высшие силы... Нет, убивать идиота не надо, с этим он справится сам, начал точно успешно.

— Шайн...

— Да замолчи ты! — на возражения силы, конечно, нашел. — Не твое дело! Ты меня содержать не будешь. Работа — это еще не деньги, их дождаться надо, их в первый день не дадут. А тут будут уже, ясно тебе? Даже после больницы останется много! Ты не голодал и не жрал насекомых, вот и заткнись! Моя задница, что хочу с ней, то и делаю! Хоть вон... на забор ею насажусь, если приспичит!

Он почти кричал, хрипло, но по-прежнему без мата. Плохо. Джесс уговаривал себя не злиться, потерпеть, помочь сначала, но прорывалось. В нем тоже накопилось за годы. Слишком много, чтобы и дальше молчать.

— Так иди и насаживайся! Может, и за это денег дадут, люди клоунов любят! Какого тогда сюда приперся? Мне-то доказать что хотел?

— Я... — глаза Шайна забегали, от столика к стеллажам, губы сморщились. — Да ничего, бля! Ошибся адресом!

Он вскочил, неловко покачнулся, зашипел и рванул к выходу. Джесс собирался упрямо стоять на месте, но не смог. Догнал, поймал за руку и запихнул в карман несколько карточек. На анонимное лечение должно хватить.

— Потом отдашь.

— Пошел ты! Может быть, я недоразвитая блядь, зато я все и всегда в жизни решал сам, понял ты? Пусть если не получалось, но сам. Все ошибки — они мои. — Шайн сплюнул на пол, вырвался и заковылял к лифту.

Джесс вернулся к дивану и рухнул навзничь, запустив пальцы в волосы. Самому хотелось плюнуть. Себе же в морду. Деньги Шайн не вернул, значит, их попросить и хотел, но...

Шайн все решал в жизни сам. А Джесс пять лет подряд позволяет решать за себя. Не все. Только то, что касается его отношения к себе и к миру. Позволяет загонять себя в тот самый угол, руководить своим страхом. Да, задница зажила, а что с другими материями, которые предки называли душой?

Джесс ощупью ткнул в комм, включая запись последнего разговора с Астертой. Еще и записывал, мазохист. Насмешливый, сытый голос Астерты, уверенного, что никуда его жертва не денется, ровный, но почти дрожащий голос самого Джесса. И не откупишься от прошлого Шайном. Даже если тот все-таки найдет приглашение от Кира и пойдет на пробы, Джессу это не поможет. Он так и будет тут бояться, закрывшись от всех, вздрагивать от любого звонка.

В унисон почти истеричным мыслям задрожал комм. Джесс поднес его к лицу. С проходной. Шайн там сознание потерял?!

— Господин Донован. — охранник был растерян. — Здесь... к вам приходил парень...

— Что с ним?

— Упал в кресло и...

— Вызовите ему "скорую".

— Но...

— Какое слово непонятно?

— Все ясно, господин Донован!

Охранник отключился, а Джесс опять рванул за волосы. Не выдрал ничего, но от боли полегчало. Точно мазохист. И ведь Шайн не пойдет в Патруль. Несмотря на то, что этот его "фильм" подсудное дело. Он тогда денег не получит, огромный гонорар. Как и Джесс не пошел. И не идет. Потому что огласка ему страшнее ночных кошмаров. Тоже гонорар, в своем роде. Потому и сидят оба, один с разорванной задницей, второй...

Он спрыгнул на пол и пошел одеваться. На улицах его узнавали, но не все подряд. Хватало очков, немного подкрасить волосы, одежду поскромнее, и от утонченного Джесса Донована оставалось одно имя. То самое, ради которого... Да, интеллекта у него с избытком, если судить по рефлексиям, гордиться тут чем только?

Шайна увезли, охранник бодро отрапортовал, в какую больницу, передал Джессу координаты и пообещал справляться о состоянии больного. Джесс поблагодарил улыбкой и положил на стойку карточку. Охранник покраснел и что-то забормотал. Нет, Джесс не считал, что добрые дела нужно покупать, но их нужно вознаграждать, а чем еще он мог наградить охранника?

Патруль, как и "скорая", работал круглосуточно. Джессу приходилось играть патрульного, он тогда изучил все, что нашел в открытом доступе, стрелять в том числе научился вполне прилично. И это была его первая роль. Потом затишье, испуг, что все, карьера закончилась, не начавшись, и...

— Добрый вечер, — он подошел к усталому пареньку в форме. — Не знаю, к кому обратиться.

— Расскажите, что случилось, а я постараюсь вам помочь, — патрульный улыбнулся. Он точно предпочел бы сейчас заснуть, и Джессу почти стало неловко, но он на службе, а Джесс боялся передумать.

— Мне бы поговорить с кем-нибудь из старших офицеров.

Патрульный нахмурился.

— Большую часть вопросов можно решить уже на моем уровне.

— Я понимаю и верю. Но, к сожалению, у меня не тот случай.

Джесс знал, что таких, как он, желающих "самого главного" тут каждый день хватает, но не мог же он выложить все дежурному? Патрульный колебался. Их учили разбираться в людях и мотивах, а Джесс старался выглядеть как можно более естественно.

— Я вас провожу, — медленно кивнул тот наконец.

Его провели в кабинет к тоже усталой, немолодой женщине-офицеру. Джесс, кажется, попал под конец смены. Может, стоило подождать?

— Я не тороплюсь, — на всякий случай предупредил он.

— Зато я очень, — резко перебила его офицер. — Майор Островская, — она протянула руку.

Джесс неловко пожал и подумал, снимать ли очки. Представляться придется, но так легче будет рассказывать. Дома он не подумал, что здесь придется рассказать действительно все. Снова захотелось сбежать. Он заставил себя остаться сидеть и мстительно стянул со лба ленту.

— Джесс Донован.

— Узнала, — кивнула майор. — У меня внучка фанатка. Так что у вас за беда, раз не смогли Перри рассказать?

— Я... — Джесс помедлил, набрал воздуха и начал выкладывать все с начала.

Она слушала внимательно, почти не перебивала, только уточняла имена и адреса. Джесс думал, называть ли немого слугу, все-таки тот, как умел, старался ему помочь, но потом решил, что Патруль все равно узнает, а суд, по идее, должен быть снисходительнее к зависимому исполнителю. Ближе к концу Джесс выложил на стол записи последних разговоров с Астертой.

— Почему вы решили его сдать? — прямо спросила офицер, когда Джесс замолчал.

— Достало трястись, — признался он. Не рассказывать же о заднице Шайна.

— Логично, — согласилась она. — Долго терпели.

— Я знаю, что трус, — Джесс обворожительно улыбнулся.

Она засмеялась.

— Если я скажу, что до вас никто не решился прийти, вы измените мнение о себе?

— Все-таки никто?

— Почему бы тогда Астерта не на каторге?

— Ну, — Джесс дернул плечом. К работе Патруля у каждого были свои претензии. Обоснованные не так и часто, зато родные.

— Понятно, — усмехнулась она. — И все же в этот раз, от нас зависело мало. Наши сотрудники пытались разговаривать с выявленными жертвами насилия, но они молчали. И, разумеется, не давали разрешения на допрос. Так что, да, вы первый. А без показаний хотя бы одного пострадавшего дать делу ход мы права не имеем, думаю, вам это известно.

— Я надеюсь, мое имя не будет фигурировать в документах?

— Разумеется, нет. Закон о защите свидетелей и жертв не отменяли.

— Тогда... можно одну просьбу... Условие, что я подпишу свои показания?

— Вот так? — офицер искренне удивилась. — И какую просьбу?

— У вас и так хватит доказательств. Астерта не уничтожает записи. Отдайте мне мои. Сразу, не подшивая их к делу. Я не прошу не смотреть...

— Много радости пялиться на такое, — усмехнулась она, перебивая. — Хорошо. Но это останется нашим личным уговором.

— Главное, сдержите слово, — Джесс теперь сам протянул ей руку. Все оказалось намного легче. И в нем не перестали видеть человека. Он точно трус.

— Заметано, Донован, — она прищурилась. — И спасибо вам. Мои ребята кипятко... — она осеклась, а Джесс засмеялся. Сказать, что ему пришлось привыкнуть и не к таким выражениям? — Лет пятнадцать не могли начать процесс. Я думала, на пенсию уйду, а эта... на свободе будет. Нам впору вам на бутылку тиланского игристого скинуться, не то что записи отдать.

— Обязанность каждого законопослушного гражданина оказывать содействие властям, — чопорно протянул он.

— Вспоминали бы вы об этом вовремя.

— Есть такое слово — репутация.

— Я понимаю, — она умудрилась одновременно и опять кивнуть, и, поморщившись, отмахнуться. — Но мы договорились сейчас, договорились бы и пять лет назад. За себя, по крайней мере, ручаюсь.

— Я... подумаю над этим, майор, — с усилием улыбнулся Джесс. — И буду ждать вашего звонка. Надеюсь, у вас все получится.

— Теперь не сомневайтесь, — она хищно осклабилась. — Только... мне у вас и автографа Альке не попросить, — офицер наморщила нос. Заботливая бабушка! Но смысл тогда в конфиденциальности, если майор вот так с работы принесет внучке подарок?

Джесс вынул планшет и положил его перед собой:

— Напишите ее полное имя. Перед каждой премьерой бывают викторины. Я позабочусь, чтобы она получила билет.

Из управления выходил со странным чувством. Все прошло настолько просто, что не искать подвох не получалось. Но если Астерту столько лет не могут привлечь к ответственности, то он готов поверить в желание патрульных расцеловать любого, кто даст им этот шанс.

Рассветать начало уже перед его выходом из дома, сейчас на небо уверенно выползало белое с голубым оттенком солнце. Символично до неприличия, любой режиссер счел бы ниже своего достоинства использовать такие штампы, но Джессу совпадение понравилось. Если Патруль осуществит свою мечту, то очень скоро знаменитый продюсер Лион Астерта прославится еще больше. А потом о нем забудут.

Джесс потянулся, жмурясь на те самые символические лучи, надел очки и пошел к стоянке такси. На своей машине в патруль он все-таки не поехал. Но неужели никто за все эти годы? Джессу стало стыдно, он связался с больницей и выяснил, что Шайна отпустили домой. Список повреждений Джессу сообщить отказались, но заверили, что с пациентом все будет в порядке. Молодой крепкий организм и так далее.

Узнать адрес и навестить? Джесс уселся в такси и выбрал конечной точкой парк в полумиле от дома. Конспиратор. Нет, не стоит. Наверное, он заслужил от Шайна кулаком в печень, но как-нибудь без этого обойдется. Все, что мог и хотел, он для Шайна сделал. Дальнейшее в руках этого придурка.

В парке было туманно и неожиданно уютно. Джесс прошел его насквозь, но свернул не к жилому комплексу, а к реке. Над ней мерцали, постепенно угасая, ночные огни. Его редко и слабо привлекала настолько бытовая романтика, дома, наверное, не привык. Он обожал таскаться с отцом на рудник, чтобы посмотреть, какие камни удастся добыть на этот раз. Они различались цветом, насыщенностью оттенка, формой, звучанием, если постучать по ним металлической палочкой.

На Аргисе он был подростком, который мечтал сниматься в кино. И не на родине, а непременно где-нибудь в центре. На Прайм не зарывался, Тилана пугала, Радужная была слишком замкнутой, оставались Хайяна и Третья. И мечту он осуществил. Ведь все равно осуществил, а скоро и "все равно" не будет.

Интересно, если он когда-нибудь привыкнет к тому, что можно просто жить и наслаждаться достижениями, он не начнет думать, как Феридэ, что стремиться больше некуда? Чем он тогда себя займет? Все-таки нацелится на Прайм?

Джесс улыбнулся непривычно смелым планам на будущее. Для начала неплохо бы дождаться успеха Патруля, а потом обзаводиться новыми фантазиями. Он проводил взглядом небольшой кораблик на антигравитационной платформе и пошел к выходу. У него сегодня свободный день, но выспаться лучше до полудня. Редко получалось, чтобы ни разу за выходной никто не дернул.

Офицер Островская позвонила через три дня. Под вечер, привычно усталая, но счастливая настолько, что искрило с экрана. Приезжать она Джессу не велела, сказала, что кого-нибудь пришлет. Джесс попросил побыстрее, если можно. Одно дело просто ждать, а последние минуты — хоть стреляйся.

Приехал незнакомый молодой офицер, представился помощником майора. Джесс предложил выпить, но патрульный отказался, сославшись на странные взгляды охраны внизу. Вдруг подумают что не то. Джесс его успокоил, что подумают они точно лишь одно, и к этим мыслям привыкли все жильцы. Некоторым нравится — имидж. Парень окончательно покраснел, сунул Джессу прозрачный пакетик с накопителями и удрал. Закрыв за ним дверь, Джесс подумал, что проблема не в охране. Все-таки, патрульный принес ему совсем не цветы, какая тут компания?

Маленькие полупрозрачные кубики Джесс держал так, словно они были отравлены. Три флэшки, часов по восемь-девять записи на каждой. Три дня его жизни. Всего-навсего три. Он перенес планшет со стола на кровать, сам сел рядом и вставил в ридер один, наугад. Тот оказался подписан, так что, возможно, Патруль на самом деле не утруждал себя изучением этих шедевров чужой глупости.

Джесс закусил губу и включил в произвольном месте. Зачем — сам не знал. Проверить, что не обманули, разве что. Ему-то на что смотреть, он каждую минуту помнит. Попал как раз на немого слугу, Астерта называл его Джоном. Где в их время удалось раздобыть инвалида, Джесс тогда не понимал. А теперь подумал, что есть Рудничная, Даная, бедные люди почти в любом из миров, Астерта мог сознательно не лечить, чтобы заполучить безмолвного и покорного помощника.

Но не осилил, выключил и лег, обнимая подушку. Астерта не мог сам. Тут и медицина оказалась бессильна. Какое-то редкое генетическое заболевание, Джесс не знал подробностей. Зато у него была подруга, очень известная в свое время певица, и ничем не ограниченная фантазия. Джессу поначалу казалось, что Джон станет передышкой после... после всего, но он недооценил Астерту. Ласка того, кто тебе неприятен, когда ты измучен часами сексуальной пытки, оказалась едва не чудовищнее откровенного насилия.

Он перекатился на спину и уставился в потолок, почти отстраненно вспоминая. Каждый вечер из трех Джон отвозил его домой и помогал вернуться в человеческий облик. Джесс едва терпел, но такая помощь была лучше, чем никакой, а сам он мог разве, как сейчас, лежать, уставившись в одну точку. Да и расположение, почти робкую нежность немого терять не хотелось. Он был в два раза шире и на голову выше немаленького Джесса, причем везде в два раза шире. Джесс тогда, кусая губы, чтобы не сорваться в истерику, четко понял, что размер имеет значение, о да. Он с тех пор едва ли пару раз переспал с мужчиной, даже в активной позиции, пусть и хотелось. Сам понимал, что нельзя так, а к психологу все равно не пошел.

И так было только три дня. Потом закончилось. Насовсем закончилось. Звонки Астерты возвращали Джесса в то время, но ничего не повторялось на самом деле. Все лишь самовнушение, привычка к жизни с постоянной оглядкой и к ужасу, что кто-то разрушит его жизнь. Он сам ее разрушал таким образом. Три дня определили все последующие.

Джесс стиснул в кулаке оставшиеся два кубика. Потом вытащил первый, дошел до кухни и сунул их все в печку. Она жалобно запищала, предупреждая, что может нанести вред содержимому, но Джесс подтвердил команду. Мясо в этом режиме покрывалось хрустящей корочкой. Жаль, что не сообразил сразу тарелку подставить, придется отмывать поддон.

Почти до ночи трясло, он отпаивался всем, что нашел в баре, и бездумно резался в какую-то игру. Для того их и покупал, чтобы отключаться от реальности. Монстры разлетались кровавыми ошметками, а он одной рукой терзал эмулятор, второй вцепившись бутылке в горлышко.

К утру закончилась игра, силы и спиртное. Джесс почти не опьянел, только мутило и не хотелось отрывать голову от пушистых тапочек. Кошмар, их-то где раздобыл? С трудом вспомнил, что держал для подружек, но эта мысль вымотала его окончательно. Так и заснул, распластавшись полу.

Разбудил исполнительный зуммер. Не звонок, сообщение с общего номера сети. Ему предлагали включить любой новостной канал. Джесс помотал головой, просыпаясь, и доплелся до ближайшего пульта. Комментаторов рвало на части, они искрились и почти взрывались в камеры. Известнейший продюсер более десяти лет принуждал к сексуальным утехам в извращенной форме юные дарования! Большая их часть была несовершеннолетней! Соучастницей его преступлений стала Юлианна Сеймур, стареющая звезда, великолепнейший голос... Астерта на экране закрывался от камер, но они летали вокруг, проникали под руки, успевая запечатлеть каждое выражение его лица. Астерта отчаянно хотел понять, кто его сдал, кого он напугал недостаточно, кто решил рискнуть карьерой ради мести. Он мог сильно им всем подгадить, начав сейчас называть фамилии, но не рискнул признаться. А позже Патруль не позволит ему публичных выступлений.

А ведь по сути он никого не принуждал. Все шли на это добровольно, выбрав немного унижения в обмен на десятилетия славы. Кстати, Джесс не знал, все ли получили желаемое. До него не так давно дошло, что эту славу Астерта не обещал, да и не мог обеспечить. Он давал лишь первый или второй шанс, остальное зависело от таланта, пробивных способностей, удачного выбора агента, да и просто от удачи. Могло повезти и без Астерты, но это надо было проверять. Многие выбирали другой путь, казавшийся более надежным. Еще бы, тысячелетиями карьеры делались в постели. Даже о любимом министре Шайна ходили слухи, что он то ли в особый отряд, то ли в политику попал через койку. Джесс не верил в это, но если и так, никакой стартовый толчок не позволит удержаться бездарности. Тогда постоянно придется кому-то давать, компенсируя отсутствие мозга и способностей. Впрочем, Джесс оправдывает себя. Но он делал это впервые за пять лет, так что почему бы и нет?

Он переключил на канал, где новости только начинались. И повторил через пять минут. Третья была в шоке и трауре, такой уважаемый человек, меценат, всегда ратовал за то, что нельзя доверять приюты попечению государства, нужно помогать сиротам, не считая казенное содержание достаточным. Джесс чувствовал себя почти разжигателем мировой войны, и ему это нравилось. Не потому, что отомстил, а потому что начал освобождаться. Еще не совсем, но темные углы перестали казаться лучшим убежищем.

Через полгода Джесс вернулся с Варны, прямо с корабля рванул в бухгалтерию — единственный отдел в любой организации, требующий оригинал подписи, а оттуда в студийный ресторан. Два месяца съемок избавили его от десятка совсем не лишних фунтов, и он намеревался их вернуть. В ресторане было сумрачно и тихо, с утра здесь обычно досыпали над кофе, а не общались. Джесс выбрал столик возле окна, заказал тройную порцию натурального мяса и огромный протеиновый коктейль. В плеере играла любимая последнее время группа, за окном сиял на солнце город, мясо было нежнейшим, съемки прошли отлично, для счастья Джессу не хватало... Не-ет, не Шайна!

Он прикусил трубочку, почти умоляя лучащуюся улыбкой физиономию исчезнуть. Но настолько милосердной судьба не станет, видимо, никогда. Он знал, что Шайн закрепился на студии, и вышвырнет его отсюда только если Казу лично, но сам старался не пересекаться. Было стыдно за последнюю встречу. И Джесс так и не придумал подходящих извинений. Все-таки не будь в его прошлом такой постыдной тайны, он бы отнесся к Шайну терпимее... Или, наоборот, не подумал бы знакомить его с Казу.

— Отлично выглядишь! — Шайн шлепнулся напротив, очень знакомо пожирая Джесса взглядом.

Сам он — с такой искренней улыбкой — точно был непередаваемо хорош. Когда молчит, наверняка нет отбоя от поклонников.

— И тебе добрый день.

Джесс не успел отобрать бокал с коктейлем. Впрочем, целоваться они пробовали, зелеными пятнами Джесс не пошел.

— Ты прости, что не заходил, — выхлебав половину, Шайн снова улыбнулся, смущенно и солнечно. — Я... мне было неловко. Я ведь за деньгами и приходил, а ты мне их дал бесплатно. И "скорую" вызвал, да?

— Не помню, — огрызнулся Джесс. Шайн постоянно его провоцировал, беда какая-то. И деньги он бесплатно дал, о да.

— Значит, ты. Ой, я это, — он полез в карман и вынул пачку карточек. По одной приложил к сканеру комма, отобрал несколько и протянул Джессу. — Вот.

— Ты сегодня получил зарплату? — Джесс удивленно уставился на деньги.

— Не-е, я учусь экономить! — Шайн был горд, как предыдущий президент на государственном празднике. — Те деньги, ну, ты помнишь, я вложил в доставку... ее ты тоже помнишь. Они открыли новый филиал, в Тременге, развиваются, приносят прибыль, — Счастливые глаза стали обалдевшими. Словно Шайн поверить не мог, у него и прибыль. — Так что, это... да! Спасибо тебе. Без тебя я бы... ну, ушел и сам в итоге, но дураком бы и остался. А над твоими словами я думал.

С ума сойти! Джесс выбросил трубочку и отпил прямо из бокала. Оказывается, не только Шайн подтолкнул его к верному решению, но и он стал наставником для этой ходячей придури. Хуже того, думать заставил.

Джесс вдруг почувствовал к Шайну почти нежность. Не за то, что тот начал брать пример со "старшего товарища", а просто так, за то, что Шайн был и был именно таким. Идиотским, но совершенно безобидным и очень забавным созданием. Когда ему не приспичивало срочно всех обложить, то и почти приятным в общении. По крайней мере, с ним Джессу хотелось общаться даже после звонка Астерты.

— Слушай, Донован, — Шайн трубочку подобрал и теперь вертел ее в руках. — Я это, понимаю, тебе меня видеть противно уже, но... может быть, хоть изредка, будем пересекаться? Пива там выпить, ну, или сока. Ненадолго, на полчасика. Поговорить просто. Мне того... интересно с тобой. Ты не думай, приставать я больше не буду, правда, поговорить.

Шайн смотрел широко раскрытыми, умоляющими глазами, преданно, с готовностью идти следом на край света. Джесс не выдержал и фыркнул. Чудовище!

— Посмотрю на твое поведение.

Шайн радостно завопил, перепугав немногих, все еще сонных посетителей, перехватил руку Джесса и радостно затряс. Джесс покачал головой. Это решение точно ошибка. Зато на сей раз веселая.