|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 2.
Восьмой день второго месяца весны 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), закат.
— Папа, а как ты это делаесь? — восхищенный голос ребенка вновь вернул Шахриона к реальности.
Как и всегда, присутствие сына заставляло Тень отступать. Ненамного, самую малость, но все же даже такие крохи дарили облегчение.
— Все очень просто, смотри, сейчас покажу.
И Черный Властелин, человек, от одного имени которого простые смертные тряслись в ужасе, принялся складывать бабочку из большого листа бумаги. Потом сын ее раскрасит — мальчик обожал рисовать, и уже сейчас было видно, что у него есть талант.
Кому-то могло показаться, что живопись — не самое лучшее развлечение для Черного Властелина, однако Шахрион, души не чаявший в ребенке, и не думал ворчать по этому поводу. В конце концов, кому станет хуже если будущий император вырастет неплохим художником?
Мальчик внимательно наблюдал за тем, как большой тонкий прямоугольный лист превращается в существо с крыльями. Император улыбнулся, не обращая внимания на доносившийся откуда-то бубнеж Тени. Да, тварь отступила, но она и не думала уходить насовсем. Если бы все было так просто...
— Вот, бери, — он передал сыну бабочку и тот радостно засмеялся, держа по крылатой игрушке в каждой руке.
— Я люблю тебя, папотька.
— И я тебя, ежонок, — Шахрион погладил сына по голове. — Ты даже не представляешь, как сильно.
Ребенок зажмурился от удовольствия и весело засмеялся, радуясь тому, что вечно занятый отец нашел немного времени для игры. Черный Властелин улыбнулся одними губами — на душе у него скребли кошки.
"Сколько мне еще осталось? Сколько я выдержу"? — такой простой и такой страшный вопрос. Не раз и не два он задавал его, и только любовь к сыну удерживала Шахриона от глупостей, позволяла хоть как-то противостоять все возрастающему безумию.
Посмотрев в окно и горестно вздохнув, Шахрион поднялся.
— Я должен идти, сынок.
Мальчик шмыгнул носом.
— Но ты же плидесь?
Он пока что плохо выговаривал буквы р и ш, отчего речь ребенка становилась даже более умилительной, чем обычно.
— Обязательно. Приду перед сном и почитаю тебе сказку.
— Ула-а-а! — сын обнял отца, и уже в следующий миг вернулся к своим бумажным бабочкам.
Шахрион вновь улыбнулся, на этот раз — чуть искреннее — и покинул покои, кивнув двум служанкам. Женщины тотчас же вошли внутрь, плотно затворив за собой дверь. Каждая из них была одинокой сиротой без родных и близких, каждая являлась сильной некроманткой, каждой Шахрион с Гартианом доверяли, достаточно для того, чтобы оставлять их вместе с принцем, но не слишком сильно — именно поэтому служанок было две. Каждой был дан приказ следить не только за маленьким Паштионом, но и за коллегой. Паранойя, разраставшаяся в мозгу императора вместе с безумием, не позволяла тому оставлять сына и единственного наследника без надежной охраны. Лич, впрочем, в этом вопросе целиком и полностью поддерживал Властелина.
Шахрион прошел несколько коридоров, свернул направо и поднялся по лестнице, бросив очередной короткий взгляд за окно. Небеса горели багрянцем и золотом, закат, красный, точно кровь, разливался во все стороны.
"Очередное дурное предзнаменование"? — подумал император.
Конечно же, а ты как думал?
Он вздохнул и покосился. Как и следовало ожидать, старая знакомая была тут как тут — неясный силуэт за левым плечом.
За последние годы Тень изменилась, приобрела рельефные очертания, начала выглядеть более живой и настоящей. Единственное, что осталось прежним — так это ее умение выводить Шахриона из себя.
— Держалась, сколько могла? — осведомился он, продолжая движение.
"До рабочего кабинета совсем чуть-чуть, там, глядишь, отстанет".
Ну что ты, мой дорогой император, мы же друзья, как я могла мешать тебе проводить столь замечательное собрание? Вызвать приступ ярости в зале, забитом придворными? Заставить тебя вскочить и наброситься с кулаками на пустоту? Нет-нет, разве такое допустимо?
И, как и всегда, необъяснимая ярость поднялась откуда-то из глубин души Черного Властелина, и он, скрипя зубами от бессильной злобы, процедил:
— Я все равно найду способ избавиться от тебя, тварь.
Попробуй, попытайся, придумай, — хихикнуло создание.
Шахрион моргнул и с удивлением понял, что стоит, положив пальцы на ручку двери своего рабочего кабинета.
"Когда это я успел оказаться тут? Еще минуту назад ведь был на лестнице", — он тряхнул головой и решительно открыл дверь. — "Наверное, показалось. Я так задумался, что не успел заметить, как дошел" ...
Он сел за рабочий стол, заваленный многочисленными посланиями и документами, и только теперь со всей отчетливостью осознал одну ужасную в своей простоте мысль:
"У меня осталось слишком мало времени"!
Шахрион сглотнул и спрятал лицо в ладонях, отгоняя подступающую панику.
"Нет, это опять Тень, это все ее проделки"! — успокаивал он себя, понимая, однако, что странная сущность, свившая гнездо в его мозгу на сей раз не виновата. Болезнь действительно зашла слишком далеко и нужно действовать как можно быстрее...
Первым делом император извлек из ящика небольшой ларец, доверху набитый серыми пилюлями. Он кинул в рот сразу три, после чего запил их водой из кувшина.
Спустя несколько минут боль, сопровождавшая каждый его шаг, отступила, сознание подернулось туманной пленкой, стало почти хорошо. Почти, потому как проклятая мигрень и не думала исчезать насовсем. О нет! Время от времени она давала о себе знать, тогда огненные всполохи боли выстреливали в затуманенный лекарствами разум, и император морщился.
Шахрион со вздохом посмотрел на коробку с пилюлями. Это уже третье лекарство, куда более мощное, нежели предыдущие два, и даже его он вынужден глотать горстями! Первый со Вторым с ног сбиваются, чтобы найти надежных алхимиков, не задающих вопросы и знающих свое дело, и с каждым разом их задача все усложняется.
Лекарства эти не были волшебным средством от всех бед. Они вызывали привыкание, губили здоровье, и ощутимо притупляли восприятие, а также — мешали думать, но без них, увы, Шахрион уже не мог. Вздохнув, он сел в кресло и принялся за дело.
Работа не шла. Император с трудом разобрался с самыми важными вопросами, после чего поднялся, запер кабинет на ключ и подошел к портрету отца, висевшему в углу. В неярком свете масляной лампы тот казался укутанным саваном мрака, и походил больше на приведение, нежели на человека.
Шахрион нажал на неприметный камешек в кладке, и картина отошла в сторону, открывая небольшой тайник, в котором покоилось несколько книг. Император осторожно достал самую верхнюю, пробежал пальцами по тусклому окладу из позеленевшей бронзы, украшенному несколькими черными опалами. Гримуар этот вместе с еще несколькими фолиантами пять лет назад принесли Первый со Вторым... И Шахрион долго не осмеливался даже коснуться сокровища, украденного из хранилища Ордена! Думал, получится как-нибудь обойтись...
Не получилось.
Усевшись удобнее, он аккуратно открыл книгу на первой странице и в очередной раз принялся вглядываться в пожелтевшие пергаментные листы. Шахрион в очередной раз погрузился в чтение мерзости, представлявшей собой смесь книги заклинаний с дневником и собранием откровений бредящего умалишенного. Книга принадлежала Безумному Императору, так сказать, идейному вдохновителю Шахриона на проведение безответственного и кошмарного ритуала, превратившего Стоградье в землю мертвецов, но даровавшего императору сказочное могущество.
Первые страницы выглядели в целом нормально и не представляли собой чего-нибудь особенно интересного, но чем дальше, тем страшнее становились письмена. В какой-то момент чернила изменили свой цвет на алый, строчки из ровных и четких, будто ряды пикинёров в баталии, превратились в скачущих по ухабам диких коней, логичные последовательные рассуждения уступили место бреду: несистематизированному, нелогичному, перелетающему с одного на другое.
И, тем не менее, Безумец, оставался великим магом: странные записи перемежались описанием — четким, детальным и крайне информативным — проведенных экспериментов, разработанных заклинаний и подмеченных закономерностей. Казалось, что в какие-то моменты безумие отступало, и далекий предок Шахриона, вновь обретая возможность действовать и размышлять, как здоровый человек, старался записать в дневник как можно больше. Именно в этих островках разума посреди океана сумасшествия Шахрион первоначально и искал ответы, потому как видел — Безумец терзался своим недугом и прикладывал нечеловеческие усилия для того, чтобы найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. И с каждой новой страницей — прожитым месяцем -записей вменяемого человека становилось все меньше, а каракулей сумасшедшего — все больше.
Последние страницы, написанные неровным торопливым почерком, вообще было сложно понять, но обрывались они тремя понятными, и крайне важными словами: "я нашел место, он не врал".
Что за место? Для чего? Где оно расположено? Кто он? О чем не врал? Книга не давала ответа на этот вопрос, ну, или Шахрион не мог его отыскать, но страстно желал этого. Именно поэтому вот уже почти неделю император, отчаявшись найти ответы в рациональной части дневника, все больше и больше погружался в пучины безумия своего предка — как будто собственных проблем с головой мало! — пытаясь зацепиться взглядом за что-то, что даст хотя бы примерные ответы.
— Третьего дня, — прочитал вслух Шахрион. — Я поел вкуснейших лягушачьих лапок. М-м-м, деликатес... Завтра надо будет попробовать человеческую печень... Три на двадцать семь равно восемь лун плюс одно солнце... Солнце — тучи, тучи — дождь. Снег посреди лета? Ха! Они увидят, увидят... Не-е-ет... Я... Я... Двадцать шесть месяцев минус пять дней. Надо будет выпить крови. Наверное, вкусно...
Шахрион прикрыл глаза.
"Проклятье, как выудить хотя бы что-нибудь полезное в этом потоке"?
Вопрос, увы, нетривиальный, и, что самое главное, жизненно важный. За время, прошедшее с окончания войны, книга Безумца оставалась самой важной его зацепкой. Древний император сделал то же самое, что и Шахрион. Это превратило предка — и так весьма сильного мага — в оживший кошмар, от одного имени которого трепетали все враги Империи Тьмы. Но это же стало началом заката древнего государства. Заката неторопливого, растянувшегося на века, но, тем не менее, неизбежного.
Нечто свело Лирирона Второго с ума, и Шахрион полагал, что знает, на какое имя отзывается это самое "нечто". А раз так, в личных записях Безумца просто обязаны найтись ключи к происходящему!
Но их не было ни одного, кроме, конечно, последних слов.
"Я не должен сдаваться. Именно этого она и хочет! Она не отступит и не оставит меня в покое ни на миг. Ей нужно, чтобы я стал вторым Безумцем, не знаю уж, для чего"!
От этих нерадостных размышлений Черного Властелина оторвал тихий, неуверенный, стук в дверь. Шахрион дернулся, вскочил из-за стола, точно мальчишка, которого застали за непотребным занятием, закрыл книгу и быстро спрятал ее. Как только картина встала на место, он подошел к двери.
— Тартионна, ты рановато, — начал император и осекся.
Он ошибся — на пороге стояла не жена, а Дарлионна. Благороднейшая уже успела переодеться, и теперь щеголяла в изумрудно-зеленом платье с высоким воротом, будто перчатка обегавшем ее точеную фигурку. Длинные черные волосы, уложенные в большую толстую косу, перекинутую через плечо, и сейчас наследная правительница Кинории теребила кончик этой самой косы, что выдавало волнение.
— Мой господин, — она склонилась в поклоне.
— Поднимись, — распорядился Шахрион. — Не ожидал тебя здесь увидеть извечная.
— Я просто не могла ждать, о мой господин, — обворожительно улыбнулась девушка, демонстрируя ряды ровных жемчужных зубок. -Надеялась, что смогу добиться аудиенции уже сегодня.
— Аудиенции по какому поводу? Шахрион вышел из кабинета и запер за собой дверь — девушке совершенно нечего было делать внутри. — И кстати, где твоя служанка? Благороднейшей не к лицу оставаться наедине с мужчиной, кем бы тот ни являлся по происхождению.
— Что ты, о владыка, — Дарлионна тихо засмеялась, прикрыв рот ладошкой. Смех этот — не громкий, не тихий, точно выверенный, вызывал и уважение, и опасение одновременно, ведь человек, способный так четко контролировать себя, не может быть простаком. — Разве наш славный император и муж прекрасной Тартионны может причинить вред своей верной слуге?
Говоря это, она не заглядывала ему в глаза, не пыталась заискивающе улыбаться, но, тем не менее, фраза получилась излишне льстивой на вкус Шахриона. Впрочем, он решил не придавать этому особого значения и, подав гостье руку, медленно двинулся к Залу Предков — солнце давно уже село, а он не то, что пообедать, но даже позавтракать толком не успел.
— К тому же, — заметила Дарлионна, — боюсь, что, если бы я даже и пожелала уединиться тобой, это было бы невозможно, учитывая количество людей, снующих по залам и переходам денно и нощно.
Тут она если и лукавила, то лишь самую малость. Стремительно разросшаяся страна требовала огромного количества управленцев, к которым стекались многочисленные отчеты, донесения, жалобы и прочее, прочее, прочее. А армада управленцев, в свою очередь, нуждалась в штате слуг, которым приходилось их кормить, поить, стирать грязную одежду и выполнять многочисленные поручения.
Всех этих людей следовало защищать — работа гвардии императора. А еще — контролировать, чем занимались многочисленные слухачи Тартионны. Ах, и вот еще: чтобы они не умерли от голода, холода и болезней, следовало регулярно привозить в столицу тысячи и тысячи возов, груженых самыми разнообразными товарами, а это, в свою очередь, вызывало необходимость содержать огромные конюшни. А о животных, как нетрудно догадаться, надлежало заботиться — эти существа, которых в Империи с каждым годом становилось все больше и больше, оказались на удивление капризными и недолговечными. Да что уж там, проклятые твари, каждая из которых стоила, как комплект доспехов для рыцаря, норовила подохнуть от легкого чиха в ее сторону!
А значит: конюшие, лекари, кузнецы, которые будут делать подковы, седельных дел мастера и многие другие.
Их также следовало кормить, одевать и обеспечивать всем необходимым.
И — да, управлять этим диким муравейником, не сойдя с ума при этом, было весьма и весьма проблематично. Именно поэтому Майширион — старый кастелян, служивший еще при отце, в последние пару лет обзавелся десятком заместителей, каждый из которых в любое время дня и суток носился, точно ошпаренный, пытаясь разорваться для решения сразу сотни ну очень срочных дел.
— Да, — согласился Шахрион, — жителей в замке изрядно прибавилось, впрочем, места у нас еще хоть отбавляй.
Они прошли через длинный зал, мебель в котором была завешена покрывалами, а на многочисленных мраморных статуях лежал слой пыли. Лишь следы самого Шахриона позволяли понять, что этим путем кто-то пользуется.
Дворец Черного Властелина — этот монструозный, циклопических размеров гигант, лишь пробуждался после векового сна. На пике могущества Империи Тьмы, он был домом для куда большего количества людей.
"Возможно, еще станет", — подумал Шахрион, тотчас же отгоняя следующую мысль, которая, увы, все-таки умудрилась выбраться наружу — "Если я не сойду с ума и не разрушу все".
— Итак, извечная, утром у нас не было времени на долгий разговор, сейчас — есть. Я хотел бы узнать, как именно ты желаешь служить престолу?
Дарлионна улыбнулась — так искренне, так чисто и невинно, что Шахриону даже на какой-то миг показалось, будто перед ним и правда наивная и глупенькая дева, а не дочь своего отца.
— Я всю жизнь мечтала побывать в знаменитейшей библиотеке Черной Цитадели. Отец рассказывал, что в ней хранится больше всего книг в мире.
Шахрион не сумел сдержать улыбку. Подлизывалась эта девочка мастерски, отлично выбрав тему для того, чтобы втереться к нему в доверие: император с детства обожал книги и читал буквально все, что только получалось.
"Хороший ход, благороднейший, ты достойно подготовил дочь", — подумал он, прикидывая, стоит ли начать пристальную слежку за Дарлионной, или все-таки повременить немного.
Решив, что, пожалуй, недельку-другую можно и подождать, он проговорил:
— Ты хотела бы работать в архивах?
— Да, о мой господин! — радостно воскликнула девушка.
— Что ж, думаю, это можно организовать.
— Благодарю, о владыка! — воскликнула девушка. — Ты невероятно щедр!
Они спустились на один этаж и оказались перед дверьми, возле которых дежурили два гвардейца. Живых, не рыцарей смерти. Увидев императора, солдаты вытянулись по стойке смирно, выверенным движением распахнув двери.
В последние полтора года Шахрион взял обыкновение ужинать исключительно в Зале Предков, который таким образом превратился в его личную столовую, именно поэтому поблизости всегда дежурили несколько человек, готовых накрыть стол по первому приказу владыки.
Император и сам не знал, отчего его так сильно тянет в это увешанное древним оружием и полуистлевшими знаменами место. Быть может, именно потому, что шесть лет назад здесь произошла встреча с Ратриолой, до мельчайших деталей выверенная эльфийским зрящим, настоящим творцом возрождения Империи Тьмы. Пускай и невольным. А может, причина крылась в чем-то другом. Но, так или иначе, именно в Зале Предков Шахрион предпочитал столоваться.
И как-то так сложилось, что остальные члены Малого Совета Империи также переняли эту привычку, а потому едва ли не в любое время суток в Зале Предков обязательно можно было теперь найти одного из приближенных императора.
И сегодняшний вечер не оказался исключением. Когда Шахрион, сопровождаемый Дарлионной, вошел в зал, на единственном занятом стуле восседала его жена, аккуратно поглощавшая отварную куриную грудку. Тартионна никогда не страдала от чревоугодия, и питалась очень просто для человека ее положения.
Заметив вошедших, она чуть нахмурилась, затем нацепила на лицо придворную благожелательную улыбку и вежливо — чересчур на взгляд Шахриона — поздоровалась.
— Доброго вечера, владыка. Я вижу, ты закончил все дела и решил порадовать меня своим присутствием, очень рада этому. Извечная Дарлионна, приятно видеть тебя в добром здравии. Прошу, присоединяйся.
Все это было сказано учтивым тоном, без единого даже намека на неуважение, но отчего-то температура в комнате резко поползла вниз, хотя Ледяная Ведьма и не использовала магию.
— Госпожа моя, это честь принимать пищу рядом со столь выдающейся женщиной.
Дарлионна, не заставив себя должно ждать, уселась напротив Тартионны, буквально пожирая ту восторженным взглядом.
"А может, я все-таки напрасно беспокоюсь на ее счет"? — подумал Шахрион, занимая место рядом с женой. — "Может, она — действительно дурочка, очарованная книгами и не понимающая, сколь двусмысленно выглядят ее действия"?
Интересный вопрос, который следует обдумать на досуге, когда за левым плечом не будет торчать одна донельзя неприятная особа. Он покосился, стараясь сделать это максимально незаметно.
Ну да, все как всегда — Тень, присутствие которой император почувствовал еще по пути в Зал Предков, была тут как тут. Стояла и ждала.
Даже не нашептывала ничего и не пыталась вывести его из себя. И это, откровенно говоря, пугало императора куда больше, чем даже провалы в памяти или приступы неконтролируемой ярости, которые случались все чаще и чаще.
— Как вам наше скромное жилище? — Тартионна завязала непринужденный светский разговор.
— Просто великолепно! — воскликнула девушка. Она явно хотела что-то еще добавить, но неожиданно взгляд кольценосицы устремился за спину императрицы, и та совершенно, по-детски всплеснув руками, указала на стену. — Неужели это ритуальные обсидиановые кинжалы?
Шахрион проследил за его взглядом, Тартионна также обернулась, затем они переглянулись и император, едва заметно пожав плечами, подошел к стене и осторожно снял с нее один из древних иссиня-черных кинжалов, целиком изготовленных из вулканического стекла. Он, задумчиво вертя оружие в руках, подошел к Дарлионне и передал девушке артефакт.
Та благоговейно приняла его.
— Это же жизнежор самого Первого Некроманта?
Шахрион прищурился.
— У тебя интересные познания, не подходящие юной деве, извечная, — проговорил он.
— Я всегда восхищалась им, — мило захлопала ресницами Дарлионна.
— Достойный объект для подражания, и все же, его жизнежоры — не то, чем стоит гордиться.
Тут Шахрион не кривил душой. Жизнежоры — древнее орудие казни, повсеместно используемое во времена, о которых почти не осталось достоверных сведений. Эти кинжалы, будучи вонзенными в сердце, не убивали свою жертву, а, наоборот, продлевали ее агонию, напитывались эманациями боли и страданий.
Впрочем, гнусность подобных методов ничуть не помешала Шахриону практически полностью копировать их во время подготовки к войне с Лигой. Не одна сотня несчастных была замучена насмерть Гартианом в многочисленных подгорных лабораториях, и смерть их, растянутая на недели, стала поистине ужасной — лич прекрасно знал свое дело.
Конечно, конкретно эти два кинжала не использовались уже сотни лет, но какая, в сущности, разница?
"Никакой. И, главное, победителей не судят".
Лицемер, — хихикнула Тень, и снова скрылась позади.
В последнее время она было поразительно молчалива.
— У меня, кстати, в коллекции есть еще одна реликвия времен Первого Некроманта, — Шахрион забрал жизнежор, водрузил его на положенное место, после чего прошел в угол зала и снял со стены меч черного цвета. Выглядел он странно: чуть искривленный, с заточкой по внутренней стороне, предназначенный исключительно для рубящих ударов, и, тем не менее, прошедшие века не оставили на металле ни следа. Ржавчина, выщербины, царапины... Ничего этого не знало оружие создателя Империи, сохранившее свой первозданный вид.
— Этот меч принадлежал Шахриону Первому, — с легкой улыбкой произнес он, вешая артефакт обратно. — Если есть желание, извечная, в свободное время ты можешь приходить в Зал Предков и изучать его содержимое.
— Спасибо! — воскликнула девушка.
— Не за что.
В это время слуги принесли императору и кольценосице их кушанья и разговор ненадолго замолк. Дарлионна уселась на стул, схватила вилку и нож и буквально набросилась на поданное блюдо — запечённого кролика.
— Полагаю, извечная, знаменитый дворец твоего благороднейшего отца не должен уступать богатством убранства? — подала голос Тартионна.
— Ну что ты, госпожа моя, он и близко не так величественен, как твой.
Тартионна внимательно посмотрела на девушку, которая, все так же безоблачно улыбаясь, продолжала поглощать пищу. Дарлионна не отвернулась и на миг их взгляды встретились.
Шахриону показалось, что в еще чуть-чуть и из глаз жены начнут сыпаться искры, благороднейшая же вела себя, как ни в чем не бывало: глупо моргала и очаровательно улыбалась, отчего ее прелестное личико становилось еще красивее.
Чтобы хоть как-то разогнать неловкое молчание, император произнес:
— Благороднейшая пожелала служить в библиотеке.
Тартионна чуть склонила голову вбок, морщинки возле ее глаз разгладились, а напряжение — нет, не ушло, — спряталось, причем очень глубоко. Нужно было знать Ледяную Ведьму так же хорошо, как и Шахрион, чтобы понять: на самом деле она ни на унцию не верит дочери наместника Кинории.
И ее трудно было в этом винить.
Да-а, еще бы она верила, с таким-то мужем.
Насмешливый голос Тени, как и всегда, оказался неожиданным и едва не заставил Шахриона вздрогнуть.
"А ты можешь ради разнообразия заткнуться хотя бы на день"?
С чего бы это мне быть такой милой и приятной? — осведомился голос в его голове.
"Да уж, действительно".
Тень мерзко захихикала.
Слушай, есть вопрос. Не хочешь гульнуть? М? Смотри, какая красотка сидит рядышком? Думаю, она будет не против.
Шахрион чуть слышно скрипнул зубами и продолжил есть.
— Скажи, не сложно ли тебе ориентироваться во дворце? — неожиданно спросила Тартионна
— Немного, Госпожа моя, — чуть зарумянившись ответила ей извечная.
— Думаю, эту проблему мы сможем решить — подыщем личную служанку. Я понимаю, что у тебя есть свита, но не сочти это за грубость. Я действительно хочу помочь, уверена, тебе очень нужна прислуга, знающая все закоулки Черной Цитадели.
На миг маска восторженной дурочки слетела с лица Дарлионны, но та очень быстро взяла себя в руки и очаровательно улыбнулась.
— Конечно же, госпожа моя, как можно отказать тебе? Буду ждать с нетерпением.
"Тартионна что-то совсем разошлась, приставить шпионку к извечной, да еще так нагло... Хотя" ...
Шахрион задумался на миг и принял решение.
"Да, так и поступим, раз уж жена сама предложила. Попробую использовать это в будущем, надо будет ночью отдать пару команд".
Ой какой умный. Придумал очередную гадость и радуется, — мерзко захихикала Тень. — Ну прямо прелесть.
Тартионна с Дарлионной о чем-то переговаривались, но он практически не слушал их. Тень — эта вездесущая тварь, не оставляющая его ни на одну секунду, наконец-то решила, что настал час всласть покуражиться над несчастной жертвой. Обеденный зал начал медленно растворяться, и Шахрион в какой-то миг обнаружил, что стоит на голой выжженной равнине, обдуваемой злым холодным ветром.
Небо заволокли тяжелые облака, готовые вот-вот разродиться ливнем, а потому было решительно неясно, где же именно находится император, и как он тут оказался.
Куда не посмотри, всюду валялись выбеленные временем останки, тысячи и тысяч умерших насильственной смертью — о чем свидетельствовали характерные зарубки на костях — людей.
"Поле боя? Прошлое"? — недоумевал Шахрион. — "Что Тень хочет показать мне"?
Он сделал шаг, и нога с мерзким хрустом проломила череп, глубоко погрузившись внутрь. Шахрион поморщился — если его безумие подобным способом жаждало вывести из равновесия некроманта, оно заблуждалось.
Шахрион медленно побрел вперед, сам не зная, куда заведет его дорога. Идти пришлось недолго — бескрайняя, как казалось, равнина, внезапно превратилась в подножие холма. Наверху горел костер. Возможно, не один — у подножия этого было не разобрать. И Шахрион осознал вдруг, что просто обязан увидеть, что же там происходит.
"Почему это так важно, Тень", — подумал император, но ответа не дождался. Вместо него он расслышал тихий шепот:
— Узнай истину. Найди меня...
Резко обернувшись, Шахрион огляделся по сторонам.
"Послышалось? Нет, я уверен, что кто-то произнес эти слова".
И голос принадлежал не Тени, о нет.
"Но тогда кому"?
Шахрион осматривал трупное поле, пытаясь как можно лучше запомнить увиденное, желая понять, что же именно он должен найти, и зачем...
— Господин мой? — раздался едва слышимый голос.
Как-будто кто-то говорил сквозь толстую дверь, завешенную для надежности ковром.
— Господин мой?
"Тартионна"? — подумал император. — "Что это? Кто это"?
— Господин мой! — голос стал громче, в нем послышалась тревога.
"Тартионна"! — вспомнил неожиданно Черный Властелин, а в следующий миг небеса, земля и дождевые капли с треском битого стекла раскололись, и он на миг оказался в непроглядной мгле, а затем...
Шахрион моргнул. Он все так же сидел в обеденном зале, держа в одной руке нож, а в другой — вилку с нанизанным на нее кусочком тушеной говядины.
Голову неожиданно разорвала игла боли, буквально ввинтившаяся в мозг и Шахрион скривился. Даже на фоне его обычных мигреней эта отличалась особой изощренностью и силой.
— Прошу прощения, — сипло произнес он, откладывая вилку и нож и беря в руку бокал с водой, затем — жадно выпил половину. — Голова разболелась. Вынужден оставить вас, дамы.
С этими словами он поднялся и торопливо — излишне торопливо — покинул зал.
Как только двери за ним закрылись, Шахрион поднялся на половину лестничного пролета и оперся плечом о стену — ноги тряслись, как после хорошей пробежки.
Он сглотнул и сделал глубокий вдох. Голову немного отпустило, но легче не стало.
"Ну, хотя бы Тень не пристает", — подумал император, с трудом отлипая от стены. — "Ладно, нужно отдохнуть. Дойти до комнаты и лечь спать, сон — лучшее лекарство".
Шахрион сделал один шаг, затем — другой, еще один...
В себя он пришел перед створками рабочего кабинета. Головная боль почти прошла, лекарство все еще действовало, вот только император решительно не мог вспомнить, как же это он оказался тут. Как-будто тело само, не спрашивая мозг, решило, куда именно следует двигаться.
Гася нарастающую панику, Шахрион открыл дверь и быстро извлек из тайника дневник Безумца.
"Проклятье, у меня просто нет времени на сон"! — думал он, лихорадочно листая страницы. — "Я должен спешить"!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
