Учитель из Жупеево. Главы 1 - 9

Современная фантастика. Литература альтернативной реальности.

Валерий Шалдин

Учитель из Жупеево

Обыкновенная поселковая средняя школа. В ней трудятся самые заурядные учителя, обучаются самые обыкновенные ученики. Родители этих учеников самые обычные люди. Посёлок расположен далеко от цивилизации на краю больших болот. Все события, изложенные в книге, подлинные, вот только произошли они в иной реальности мультиверсума. Книга для чтения обычными людьми, не для особенных.

Глава первая.

Директор поселковой средней школы Мордеева Алла Леонидовна слыла среди жителей посёлка Жупеево, что Комаровского городского округа, человеком культурным и образованным. Себя она тоже считала культурной женщиной, поэтому употреблять вслух обсценную лексику она себе не позволяла. Даже шёпотом. Только про себя, так чтобы никто не услышал. Не девочка чай уже, а женщина в некоторых годах. Как говорят французы — нельзя считать количество выпитых стаканов, возраст женщины и количество ее любовников. Может и не стаканами эти французы хлещут своё вино, а бокалами, но смысл един. Хотя для местных возраст Аллы Леонидовны не являлся тайной, так как ещё многие односельчане помнят её как Алку-вертихвостку. Но, то дело молодое и давнее. Забыли. Как многие из односельчан забыли и первую фамилию Алки. Мордеева она была по первому мужу, а всего мужей у неё случилось два. Первый сбежал.

В тишине своего директорского кабинета Алла Леонидовна могла себе позволить выражаться резкими словами, добытыми из глубин русского языка. Но только про себя. Ибо культура прежде всего. И выдержка. Удивительно, но работая с детьми много лет, Алла Леонидовна сохранила выдержку и хладнокровие, причём с годами, как тот коньяк в дубовой бочке, её характер только креп. Но, почему бы наедине самой с собой не высказаться и не применить простые народные слова? Особенно, когда читаешь очередной закон, разработанный Министерством просвещения государства или хотелки местного областного министерства.

— Какой грёбаный дебил придумывает эти законы и указивки? А? — естественно не сказала, а подумала педагог. — Взять бы эти законы, свернуть трубочкой и засунуть авторам в одно место. Самое то.

Куда засовывать Алла Леонидовна определила сознательно и от такого определения позволила себе чуть улыбнуться. Прежде всего, она представила это действо, совершённое с её непосредственным начальником — Министром общего и специального образования области. Тётка министр имела весьма пышные формы, успешно наеденные на ниве народного образования и, наверное, здорово бы орала, буде с ней проводили бы такое непотребство. А ты не подписывай всякую дурь, после прочтения которой впадаешь в коматозное состояние. Не придумывай законы, которые можно написать или с большого бодуна, или под действием тяжёлых веществ. Почему-то все распоряжения свыше походили на инструкции, как подавить волю подчинённому. А для этого надо заставить подчинённых коллег выполнять как можно больше идиотских правил, причем желательно, чтобы эти правила толком никто не знал и не понимал, чтобы они постоянно менялись и были противоречивы. Еще лучше — если их физически невозможно выполнить. Тогда построить в шеренгу можно любого коллегу, строго спросить с него, а потом совершать над ним насилие. Плевать, что от этого резко падает адекватность объекта воздействия. Подчинённый должен постоянно находиться в тонусе и состоянии неопределенности, в подвешенном над пропастью виде. Он должен постоянно осознавать свою вину, каяться и трястись: а вдруг я опять сделал что-нибудь не так и меня сейчас накажут?

Вздохнув, Алла Леонидовна отложила в сторону очередной эпохальный документ, родившийся в недрах Министерства. Нет, такое без пол-литра не поймёшь. Перед ней лежала ещё целая стопка бумаги с серьёзными подписями, которую надо было изучить, довести смысл до подчинённых, дать ответ и всё это желательно сделать вчера. Впрочем, к такому темпу работы она давно привыкла и держалась за свою работу всеми руками, ногами и зубами. В этом болоте надо уметь лавировать, чтобы и лягушки были сыты, и пиявки целы. Надо терпеть. И учеников надо терпеть. О детках лучше не вспоминать. Некоторых малолеток в школу не родители приводят, а прямиком мне присылает ад, по своей разнарядке. Таким деткам нужны не школа, учителя и родители, им нужен экзорцист.

Третье сентября, работа кипит. Молодой поселковый народ грызёт гранит науки в стенах школы, или делает вид, что грызёт. Алла Леонидовна медленно прошлась по своим владениям. Первый этаж, где находился её кабинет, был отдан младшим. Здесь в коридорах стояла тишина: младшие ещё не все поголовно обнахалились до такой степени, чтобы шуметь или сбегать с уроков. Здесь порядок. У младших ещё совесть не атрофировалась, местами ещё имелась. Вот на втором или третьем этажах школы можно поймать прогульщика и устроить этому моральному разложенцу нагоняй. Разложенцы не дураки: сейчас здесь просто так ошиваться простофиль не было. Старшие ученики были более опытными: если им приспичило, просто сбегали с уроков, а на глаза лишний раз попадаться директору и выслушивать нотации, никто не хотел. Ну, ладно, и здесь у нас порядок. Директор спустилась по лестнице с третьего этажа и прошлась по коридору в сторону спортивного зала и пищеблока. А вот здесь был непорядок: в спортивном зале детей практически не было, как корова языком слизала. Но четвёрка девятиклассников попалась-таки за ничегонеделаньем. Как так? Девятиклассники — две девочки и два мальчика пожимали плечами, дескать, а мы чё, мы ни чё, учителя нет. А где он? Никто не знал, где физкультурник, но директор видела, что детки отводили глаза и пожимали плечами. Знают ведь паразиты мелкие, но молчат, как партизаны. Пришлось директору возвращаться в свой кабинет, где в приёмной сидела её секретарь Танечка. Правда этой Танечки было уже 46 лет, и звали её Татьяна Андреевна, а по фамилии она была Лачинова. Но директор звала её Танечкой и ценила за то, что та почему-то знала обо всех событиях в школе, хотя из приёмной практически не отлучалась. Как так получалось, была загадка, но факт оставался фактом: Танечка знала всё и про всех, при этом она была очень ответственным работником, хоть и красила свои кудри в подозрительный рыжий цвет. Она представляла собой ходячий компьютер и архив с компроматом на всех коллег и учеников.

— А где у нас физкультурник? — озабоченно поинтересовалась директор у Танечки. — В зале его нет, дети шляются где попало.

— Так упился Николай наш, свет, Фёдорович, до зелёных чертей, — отвлеклась Танечка от экрана компьютера. — На пробку встал.

— На какую пробку? — не поняла такого образного выражения директор.

— На струю подсел, — пояснила секретарь и тут же наябедничала. — И знаете с кем? С новым учителем математики они забухали. Вчера голубки вдвоём пересеклись после уроков и надрались в спортзале вдрызг, до чертей. Вот такие у нас теперь молодые учителя математики, — Танечка закатила глаза и тряхнула своими рыжими кудрями. — Научат они детей, как переводить граммы в пол-литра и почём нынче водка.

По её логике выходило, что виноват учитель математики, а физрук был потерпевшей стороной.

— Так что, и математика в школе нет? — возбудилась директор, — вроде я его сегодня видела, вполне нормальный был.

— Это точно, математик в форме, — подтвердила всезнающая Танечка. — Вот что значит молодость и задор: у молодого математика сегодня с утра ни в одном глазу, уроки проводит, а Фёдорович в осадок выпал от злостного нарушения спортивного режима. Болеет человек. Уморил его молодец.

Танечка чуть задумалась и сообщила директору ещё некоторые пикантные подробности, касающиеся вчерашней пьянки учителей:

— Вчера вечером половина посёлка видела, как нашего Фёдоровича математик пёр на себе домой. Хоть люди и говорят, что старый конь борозду не испортит, но наш Фёдорович поперёк борозды попёр, точно говорю. Конь старый уже — только воздух может портить, а туда же. Ещё люди говорят, что матерились оба, как последние сапожники, но математик всё же Фёдоровича до его дома дотащил, жене сдал из рук в руки, а по мату даже перещеголял. Молодец, не бросил под забором отдыхать. То-то видать жена Кольки обрадовалась виду супружника: на ногах не стоит, лыка не вяжет, зато матерится. Любка — жена Фёдоровича таких и слов не ведала, грешит, что это математик Фёдоровича такими препохабными словами обучил. Учитель, мля.

События, конечно, интересные, в чём-то даже интригующие, но Алла Леонидовна хмурилась. Кстати о воздухе, подумала директор. Может кое-кто его уже в школе портит. Этот математик сейчас ведёт уроки, а от него может быть несёт на детей жутким перегарищем. Вот же пример для детей: на третий день учёбы учитель уже лыко не вяжет и от него воняет, как от пивной бочки. Нет, надо сходить в его класс, вызвать его под каким-нибудь предлогом в коридор и обнюхать. Если, не дай Бог, от него несёт, то надо освобождать его от уроков ко всем ебеням. Всё меньше позора будет. И надо будет с ним поговорить по душам. Конечно, пьянство — грех не великий, здесь половина населения запойная, а другая не просыхает, но учителю пить до чертей как-то некузяво.

Уточнив, что молодой учитель математики ведёт занятие на третьем этаже, Алла Леонидовна опять пошла на третий этаж. Работа такая: здесь она за всё отвечает. Пока она шла к кабинету, где учил детей молодой учитель, в её голове промелькнули обстоятельства, при которых она взяла этого молодца на работу в свою школу. А что ей оставалось делать? В школе осталась только одна математичка, да и той уже давно стукнуло 67 лет. Вторая математичка, женщина около сорока лет, еле доработала до конца учебного года и со всего маха бросила заявление на стол. Она так и сказала, вполне откровенно, что с вашими дебилами она работать не будет. А кто будет? А никто не будет. Эта фифа уволилась с фокусами: видишь ли, ей не нравится, когда дети ведут себя на уроках, как стадо африканских гамадрил. Чего, собственно, можно требовать от детей, если само общество такое. Если даже в наше просвещённое время откуда-то из мохнатых глубин доносится дикое, обезьянье эхо.

Обиделась математичка, что дети шумят на уроках, ничего не хотят учить, даже кидаются в неё чем попало. Так у нас все дети такие, других у нас нет — хоть эти есть, и то хорошо. Демографический кризис на дворе. И преподавателей у нас нет — ещё один кризис. Шестьдесят процентов учителей имеют возраст больше 60 лет, в школе только три мужика: физкультурник, завхоз и трудовик. Вот теперь математик. Молодой, двадцать семь лет всего. Зовут его Никодим Викторович, а фамилия у него Баширов. Только вот сразу Алле Леонидовне показался он несколько странным. Спрашивается, за каким бесом учителю из областного центра перебираться в заштатный посёлок, формально входящий в Комаровский городской округ? А этот приехал, встречайте его. Пришлось брать, так как Управление образования только обещало, что найдёт математика, но до учебного года оставалась неделя, а из Управления ни ответа, ни привета, одни обещания, что всё под контролем. Что с этого контроля Алле? Если бы Алла Леонидовна не взяла нового математика, то осталась бы с одной старой Алевтиной Георгиевной Мамошиной, шестидесяти семи лет. Мамошина, она, конечно, учитель от Бога, но возраст уже не тот. Георгиевна уже сама еле ноги переставляет, голосок у неё слабенький, зрение не то, слух опять же, дети не понимают, что она говорит. На занятиях они ничего не делают, даже ни чем не кидаются в Мамошину. А зачем? Всё равно она позволяет им делать всё, что их душе угодно. Детям даже чморить её неинтересно. С её занятий сбегает по пол класса, а остальные сидят в наушниках и смотрят кино или свои Тик-токи, или как их там. Даже в карты играют у неё на уроках. Хорошо хоть не бухают. Вот так и живём на этих болотах. Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.

Так что Алла Леонидовна была за неделю до первого сентября в отчаянном положении, поэтому согласилась взять на работу молодого математика без всякой протекции. Правда, немного странного, но явно состоятельного в материальном плане. Этот математик приехал в посёлок на шикарной машине марки "Вольво". Матерь божья, сколько же этот "сарай" стоит в рублях? Откуда такие деньги-то? Молодой математик представил директору полный комплект документов для приёма на работу, даже с уже готовыми копиями. Несмотря на необычность ситуации, Алла Леонидовна уцепилась за эту сомнительную кандидатуру, посчитав, что сейчас кадровую дыру закроет, а потом видно будет. Когда она принимала математика на работу, то на алкаша он похож не был, и тут вдруг такие открытия. Так вот оно что? Вот где собака порылась. Может он запойный? Или ширяется? Поэтому и не удержался на работе в областном центре. Эх, грехи наши тяжкие. Везде подвох и провокация. Поэтому и голова болит и давление скачет.

Подойдя к двери кабинета, директор прислушалась. Из-за двери чуть слышно доносился бубунёж математика, а дети вели себя спокойно. Во всяком случае, ничего больше слышно не было. Открыв дверь, директор увидела привычную картину: на неё уставились любопытные глаза учеников и недоумённый взгляд учителя.

— Ээээ...Никодим Викторович, можно вас на минутку, — проговорила директор, не входя в класс.

Баширову ничего не оставалось, как прервать урок, отложить мелок, которым он что-то рисовал на доске, и проследовать к директору в коридор. Когда за ним плотно закрылась дверь, то учащиеся остались одни в классе, а педагоги стали лицом к лицу в коридоре. Обычная сцена.

К своему удивлению Алла Леонидовна не заметила в поведении учителя ничего криминального. Такой же он был, как и при поступлении на работу: рост выше среднего, худой, белобрысый. Лицо правильное, на котором приклеилась лёгкая улыбка. Вот только глаза у молодого специалиста были очень внимательные, казалось, что от его взора ничего не могло укрыться. Вот в одежде математика был явный перекос. В посёлке такую одежду мало кто мог себе позволить. Вроде бы одевался математик в простую одежду, неброских тонов, но одежда прямо-таки кричала, что у неё приличная стоимость. Как говориться — наши люди так не одеваются и на такси в булочную не ездят. Алла Леонидовна позволила себе принюхаться к математику, но от того никакого крамольного запаха не исходило. Может он вчера и не бухал? Напутала Танечка что-то. От математика приятно пахло чистой кожей и совсем немного дорогим дезодорантом.

Директор, под внимательным взглядом Баширова, задала математику дежурный вопрос, как проходят занятия в новой для него школе. Получила дежурный ответ, что нормально. Тогда Алла Леонидовна проявила нетерпение, и спросила откровенно: "Никодим Викторович. Проясните, будьте любезны, по поводу вчерашней вашей пьянки с Якушевым. Люди говорят, что вы вчера с ним были в непотребном виде".

К её удивлению математик не смутился, и отнекиваться не стал.

— Так радость у человека была: начало нового учебного года. Почему бы не спрыснуть радость такую. А я здесь человек новый, вот и был официально приглашён на мероприятие. Влился, так сказать, в коллектив. Святое дело.