Рассказ Авантюриста

РАССКАЗ АВАНТЮРИСТА

Когда уже на исходе дня я зашел в этот захудалый трактир на самой окраине городка, все столы были заняты. Все, кроме одного, в самом углу, у двери. Там, один за столом на шестерых, сидел и, похоже, дремал странного вида субъект. Не горожанин и не ремесленник: на скамье рядом с ним лежал серьезного вида палаш, и не дешевка какая-нибудь — уж в этом я разбираюсь. Но и не военный — доспехов под длинным черным плащем определенно не было. Дворянин же в подобное заведение и вообще не зашел бы — разве только при крайней необходимости, но стол перед этим типом был пуст: ни кружки с пивом, ни стакана с вином. В ответ на вопрос — не возражает ли он против компании — он посмотрел на меня с некоторым удивлением, ухмыльнулся и сделал широкий приглашающий жест.

Пока я снимал и пристраивал на другой скамье оружие, дорожную сумку и шлем с перчатками, незнакомец с нескрываемым интересом разглядывал меня. Впрочем, мне на это было наплевать: день выдался тяжелый, и теперь мне хотелось лишь поужинать поскорее, снять комнату да завалиться спать.

Я уже собрался было направиться к стойке и заказать трактирщику ужин, как незнакомец произнес:

-Эх... Жрать-то как хочется... Перекусить бы сейчас... — Он оценивающе глянул на меня, шарящий взгляд остановился где-то на уровне моего горла.

Я посмотрел на него внимательнее — этот человек определенно был нездоров: очень бледная кожа, лихорадочный блеск воспаленных, с покрасневшими белками глаз, хриплый голос.

— Если хотите, могу и вам заказать что-нибудь... Не стесняйтесь, сударь. Несколько лишних монет за ужин — это меня не разорит.

— Благодарю, вы очень любезны... Но, видите ли, обычную пищу я не ем — желудок болит, простите за такие подробности, — он криво улыбнулся, — а вот если бы вы смогли уговорить трактирщика налить мне кружку крови гуара, — я знаю, у него есть, — то был бы премного признателен!

Хозяин заведения с мрачным видом выслушал мой заказ — что-нибудь мясное, кувшин красного получше и, если найдется, кружку крови гуара для моего сотрапезника, потом процедил сквозь зубы и как бы про себя: — Унюхал уже, значит... — Подумал немного и добавил непонятно: — Ну, может, так оно и лучше...

— В чем дело, любезный? Чем этот человек так насолил вам? К тому же он, кажется, не совсем здоров.

— Да, как же! Нездоров!.. Здоровее любого здорового! И вы, сударь, — человек приличный, я вижу, — напрасно вы с ним связались, с этим... — и трактирщик пробормотал что-то неразборчиво.

— Так как насчет ужина?

— Я принесу, сударь.

Когда я сообщил незнакомцу, что еду скоро принесут, он обрадовался, но и явно удивился: — Как это вам удалось? Не иначе — хозяина ваш грозный вид напугал... — даже пошутил он. — Кстати, меня зовут Деларио, — представился он, чуть наклонив голову.

— А меня — Барт, — пришлось представиться и мне, хоть и не люблю я называть свое имя без особой необходимости.

— Как я понимаю, любезный Барт, в Морровинде вы недавно... — начал Деларио учтивую застольную беседу. — И чем же вы занимаетесь, если не секрет?

— Я — авантюрист, обычно именно так называют людей моей профессии. Собираю для любителей старины и коллекционеров разные вещицы в древних развалинах. Тем и живу... И в Морровинде я, действительно, совсем недавно... А чем занимаетесь вы, любезный Деларио? Если не секрет, конечно... Ведь вы в Морровинде, как я понимаю, давно уже — похоже, вас здесь знают...

— Вы, я вижу, обладаете не только острым мечом, Барт! — Деларио засмеялся. — Что же касается моих занятий, то я ничем особенно не занят. Развлекаюсь, путешествую...

По поводу своих взаимооотношений с жителями городка он ничего сказать не успевает: трактирщик приносит заказ, молча ставит поднос на край стола, быстро разгружает его, стараясь при этом не глядеть на моего собеседника, и торопливо уходит, так и не сказав ни слова.

Деларио неприязненное отношение трактирщика никак не трогает, он тут же берет кружку с кровью и осушает ее длинными жадными глотками.

— 0х... Хорошо-то как! — он вытирает испачканные кровью уголки губ красным шелковым платком. — Поверите ли, два дня не ел: сначала некогда было, а потом — эти невежественные люди с их предрассудками...

Но сейчас я его почти не слышу: мое внимание поглощено отбивными на тарелке передо мной — у них какой-то странный, неприятный запах. Отрезаю небольшой кусок, отправляю в рот... и тут же выплевываю: меня чуть не выворачивает. Прямо на стол.

Хватаю кувшин с вином и делаю большой глоток, чтобы освободиться от гнусного привкуса тухлятины во рту... но и вино оказывается совершенно ужасным, будто прокисло давным-давно уже...

Деларио внимательно и даже с каким-то непонятным интересом наблюдает за мной.

— Скажите, Барт, не случилось ли вам вчера... нет, скорее, позавчера, попасть в какую-нибудь передрягу... стычку какую-нибудь?

— Какую еще стычку? — я пытаюсь прийти в себя. — Сейчас вот отдышусь, тогда и будет стычка. Я этому трактирщику уши оборву!.. И съесть заставлю!

— И все-таки попробуйте вспомнить. Это важно!

— Ну, раз уж вы так настаиваете... Действительно, позапрошлой ночью была у меня стычка, хотя "стычка" — это, пожалуй, слишком громко сказано. Я возвращался из... впрочем, это неважно, и ночь застала меня в ущелье, в двух днях пути отсюда... Там мне попался старый склеп, и я собрался в нем переночевать — все-таки не так холодно. Но оказалось, что склеп уже облюбовали какие-то оборванцы. Как я ни пробовал им объяснить, что ничего против них не имею и что места всем хватит, они не слушали и всячески старались меня прикончить... Вот, собственно, и все.

— И вы их перебили, конечно, — не спрашивает, а, скорее, констатирует Деларио.

— А что мне оставалось?

— А не было такого, чтобы кто-то из них пытался вас укусить? В горло, например?

— Как странно, что вы об этом спросили... Действительно, пока мужчины старались проткнуть меня своими шпажонками, — впрочем, шпаги в их руках были не опаснее зубочисток, — две девицы пытались меня укусить. И одной это даже удалось... — я потрогал небольшую ранку на шее. — А уж зубы у них были — вы себе даже не представляете!

— Почему же — не представляю? Очень даже... представляю... — Деларио замолчал ненадолго, о чем-то размышляя, затем продолжил: — Скажите, Барт, вам никогда не приходилось слышать о вампирах?

— Как же, приходилось, конечно... В Киродилле, откуда я родом, глупые мамаши пугают вампирами непослушных детей. А что? Если вы пытаетесь отвлечь мое внимание от трактирщика, то напрасно — уши я ему все-равно оборву!

— А вам никогда не приходило в голову, что вампиры — не выдумка и не сказка, что они существуют на самом деле?

— Да будет вам! Что за чушь вы несете, Деларио! Что за ерунда!

— Это не чушь и не ерунда, Барт. Вам не повезло — или повезло — это уж вам самому потом решать — наткнуться на так называемых "диких" вампиров. Здесь, в Морровинде, вампиры — вовсе не сказка, и местные жители хорошо это знают. Вы заражены — это результат укуса, и сейчас ваше тело перерождается...

Деларио смотрел на меня очень серьезно, и я с ужасом понял вдруг, что он не шутит.

— И что же теперь делать?! Вылечиться можно?!

— Сегодня утром, пожалуй, еще можно было попытаться. А сейчас — уже слишком поздно... Послезавтра вы станете вампиром.

— Деларио! Вы уверены?! В том склепе были жалкие бродяги, слабые и неумелые, а не те страшные существа, какими представляют вампиров...

— Я ведь сказал уже — вы наткнулись на "диких"... Случается, что молодой и неопытный вампир из настоящих инициирует случайно какого-нибудь бродяжку, тот — другого, и пошло-поехало... Их обучением и воспитанием никто не занимается, они — сами по себе, жалкая пародия на настоящих...

— А что, есть и другие, как вы говорите — "настоящие"?

Деларио внезапно исчезает, точнее — как бы превращается в расплывчатую темную фигуру или тень, и тень эта с невообразимой быстротой огибает стол, я и пошевелиться не успеваю, а острый клинок упирается уже мне в горло. В следующее мгновение снова мелькает тень, и Деларио по-прежнему сидит передо мной, с другой стороны стола.

— Извините, Барт... Просто я подумал, что такая демонстрация будет убедительнее любых объяснений... Вы, Барт, боец опытный и умелый, — другие в вашей профессии не выживают, — а ведь сейчас я мог бы зарезать вас как цыпленка. Вот что такое — настоящие... Или — Ночные...

— Так вы...

— Именно так. Я принадлежу к Ночному Народу — так мы себя называем. Теперь я могу вам об этом сказать — ведь скоро вы станете одним из нас.

— Значит, вот почему трактирщик...

— Да. Он почувствовал...

— И что же мне теперь делать, Деларио?

— Я бы посоветовал вот что... Здесь вам оставаться на ночлег не следует — завтра хозяин наверняка почует в вас Ночного, и тогда всякое может случиться. Отправляйтесь прямо сейчас на городское кладбище — это недалеко, сразу за городскими воротами — и несколько дней переждите в каком-нибудь склепе. Два — три дня вам будет очень плохо, придется потерпеть. От еды пару дней воздержитесь — ваш организм ее не примет, ни обычную еду, ни кровь. Потом будете ловить крыс, их там полно. Наружу днем не выходите: солнце убивает Ночных за несколько минут. Так... Что еще... — Деларио помолчал, что-то обдумывая, потом продолжил: — К сожалению, я не могу остаться сейчас с вами, Барт. Мне срочно нужно попасть в Вивек: человек, которому я задолжал, — Деларио нехорошо улыбнулся, — собирается покинуть Морровинд, и я должен успеть э... рассчитаться с кредитором. Но на обратном пути, примерно через неделю, я загляну сюда и — если вы меня дождетесь — отведу вас в... в одно место и представлю Королеве Ночных. Путь неблизкий, но со мной вы доберетесь.

— Ну, что же... Спасибо за участие, Деларио! Попытаюсь следовать вашим советам. Впрочем, что мне еще остается...

— Не переживайте, Барт! Все не так плохо — уверяю вас! Теперь перед вами долгая, очень долгая жизнь... Ни старость, ни болезни вас не коснутся... Вы еще оцените в полной мере этот подарок Судьбы! — Деларио ободряюще улыбается. — А сейчас — мне пора. Солнце село, и мне пора в путь... Прощайте, Барт! Или — до встречи! — Он встает, подбирает со скамьи палаш, короткое движение — и он уже возле открытой двери. В следующую секунду он исчезает в опустившихся на городок сумерках.

К сожалению, Деларио в своих прогнозах не ошибся — перерождение в вампира происходило тяжело и мучительно. Сутки или двое — не знаю, ощущение времени было потеряно — я корчился от боли на холодном каменном полу темного склепа, не в состоянии даже хоть ненадолго уснуть. Кости и мышцы ломило от непрерывной, ни на минуту не прекращающейся боли. Меня выворачивало наизнанку, будто новое тело пыталось избавиться от малейших остатков человеческой пищи. В конце концов я обессилел настолько, что не мог уже подняться на ноги. Масло в светильниках склепа выгорело, и в наступившей темноте я лишь чувствовал , как иногда по ногам и спине пробегает не в меру осмелевшая крыса: исторгнутое мною эти твари, которых тут было полно, давно подъели и теперь, кажется, собирались приняться за меня. Но, когда я уже решил, что жизни моей пришел конец, боль вдруг отступила, и я провалился в глубокий сон, а может быть, просто потерял сознание...

Когда я пришел в себя, боли не было, но я чувствовал неимоверную слабость, как после долгой изнурительной болезни. Удивительно, но теперь мне не казалось, что в склепе так уж темно. Я отчетливо видел и саркофаг у дальней стены, и жмущихся по углам — похоже, теперь они боялись меня — крыс, уставившихся на меня сверкающими красными глазками. Очень хотелось есть, но перспектива охоты на крыс и утоление голода кровью этих тварей, питающихся на кладбище трупами, меня не вдохновляла. Хоть и с трудом, мне удалось подняться; голова слегка кружилась, но на ногах я уже держался.

Внезапно снаружи донесся неприятный скрежет, будто металлом с силой провели по камню. Я подошел к двери склепа и осторожно — мне вспомнилось предостережение Деларио по поводу солнечного света — приоткрыл ее. Снаружи было так светло, что я поспешно отступил назад, но понял вдруг, что этот яркий свет — свет Луны. Я вышел наружу, и ночь приветливо, как друга, встретила меня. Все чувства мои необыкновенно обострились: я слышал легкий шелест листьев на деревьях за оградой кладбища, видел даже прожилки на этих листьях. Свежий ночной воздух после затхлой атмосферы склепа пьянил, он был напоен тонкими ароматами трав и цветов. Никогда прежде не ощущал я в такой мере величественную красоту и сказочное очарование ночи.

Повторившийся скрежет нарушил идиллию. Звук шел с той стороны кладбища, что ближе ко входу. Там, за рядами надгробий и густым кустарником, происходило нечто непонятное. Теперь я заметил и красноватые отблески вспышек. Убедившись, что меч по-прежнему в ножнах за спиной, я направился туда.

Открывшееся мне зрелище выглядело и трагично и смешно одновременно. Высокий худой старик в одежде мага — длинный балахон и остроконечный колпак — пытался защититься магическими огненными шарами от двух скелетов-воинов, охранявших, вероятно, какой-то из склепов. На шары эти скелетам было явно наплевать, — они даже не пытались уклоняться, — а ничего более существенного в арсенале старика, похоже, не было. И сейчас скелеты развлекались. Они могли бы сразу порубить незадачливого мага на куски, но вместо этого пока только пугали его: то один, то другой проводил длинным мечом по камню надгробия, и тогда раздавался этот неприятный, царапающий нервы скрежет. Старик вздрагивал, сжимался и делал еще шажок назад, к ограде. Совсем скоро отступать ему будет уже некуда.

Инстинктивно, не раздумывая, я устремился на помощь несчастному, доставая на бегу меч. И сразу понял, что для сражений я еще слишком слаб: меч показался мне непомерно, ужасающе тяжелым. Но отступать было поздно — оба скелета уже начали разворачиваться в мою сторону. Правда, делали они это сейчас почему-то крайне медленно, совсем не так, как обычно — мгновенно, в одно движение. Или теперь, в моем новом качестве, время для меня в критические моменты шло по-другому? Ближний ко мне скелет не успел даже полностью повернуться и только еще замахивался огромным ржавым двуручником, когда я снес ему череп. Второй замахнуться успел, и теперь его меч описывал широкую дугу, и в конце дуги неминуемо должен был оказаться мой шлем. Времени на повторный замах у меня не оставалось, и я из последних сил рубанул его по ногам обратным ходом меча, наискось, снизу вверх...

На этот раз я очнулся в незнакомом доме, в мягкой постели. Отчаянно болела голова, будто накануне я перебрал с выпивкой. Память постепенно возвращалась, я вспомнил и тот вечер в трактире, и склеп, и драку со скелетами на кладбище. Я попытался подняться...

— Не вставайте, сударь! Вам надо еще полежать, придти в себя... — Мягкие женские руки ложатся мне на плечи и заставляют опуститься обратно на подушку. — Не беспокойтесь, здесь безопасно!

Лицо склонившейся надо мной девушки удивительно, невыразимо красиво и притягательно: огромные цвета фиалки глаза, обрамленные длинными черными ресницами, молочно белая кожа, длинные, струящиеся по плечам черные волосы. Странно, но мне кажется, что это лицо я уже видел раньше, во сне...

— Кажется, мой спаситель проснулся! — давешний старик появляется за плечом девушки. В руках у него большой серебряный кувшин и кубок. — Вот, сударь, испейте... Вам сразу полегчает!

Он наполнил кубок красной, похожей на густое вино жидкостью и подал его мне. Теперь я увидел, что в кубке — кровь! Хоть я и привык давно к этому запаху, прежде он всегда был мне неприятен, как и вид крови. Теперь же мне казалось, что это — божественный нектар, а острый запах крови щекотал ноздри и пробуждал какие-то неясные, смутные желания. Я схватил кубок и с наслаждением выпил содержимое до последней капли, и живительная влага тут же будто растеклась по всему телу, не оставив в желудке ни малейшего ощущения тяжести. Старик оказался прав — головная боль стала отступать, а тело быстро наполнялось новой, неведомой мне ранее силой.

Я взглянул на старика, и он понял невысказанный вопрос.

— Да, конечно, я догадался — кто вы, сударь... Но для нас с Савиной это не имеет значения, — вы ведь спасли мне жизнь, — и теперь мы в неоплатном долгу перед вами!

— Барт... Так меня зовут.

— Очень рад познакомиться, Барт! Я — Лизариус, местный лекарь, а Савина — моя дочь, единственное мое сокровище, — он с нежностью посмотрел на девушку.

— И что же — простите за нескромный вопрос, уважаемый Лизариус! — занесло вас ночью на кладбище? Там ведь и днем небезопасно...

— Я там обычно собираю разные травы для приготовления лекарств, и некоторые виды трав надо собирать именно в полнолунье. Вчера была как раз такая ночь... Кроме того, — Лизариус помялся, — я еще занимаюсь магией... так, немного, по-любительски... и для этого бывают нужны некоторые э... особые ингридиенты, — и он умолк в смущении.

— Все понятно, уважаемый Лизариус, можете не продолжать!.. — Я не мог удержаться от хохота. — И тем двоим, конечно, не понравилось, когда вы начали собирать эти "особые ингридиенты"?

— Именно так все и было, сударь... — Лизариус тоже засмеялся. — Я даже не заметил, откуда они появились. Заклинания на них не действовали. Я уже в мыслях и с Савиной попрощался. Если бы не вы...

Тут Лизариус заметил, что меня после еды начинает клонить в сон, и они оба, пожелав мне скорейшего выздоровления, вышли из комнаты.

Проснувшись, я почувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил. Спустившись в первый этаж, я увидел Савину. Девушка уютно устроилась в кресле в углу комнаты, у лампы, с книгой в руках. Заметив меня, она приветливо улыбнулась.

— Присаживайтесь, Барт, где вам удобно... Отец скоро вернется — он в город ушел, больного навестить... Как вы себя чувствуете?

— Благодарю вас, Савина. Сегодня — просто превосходно.

Дальше пошел обычный разговор. По просьбе девушки я рассказывал о себе, о жизни на материке, о моих странствиях и приключениях. Слушала она внимательно, не перебивая и не задавая вопросов, иногда лишь по по лицу пробегала едва заметная улыбка, а в устремленном на меня взгляде чудных глаз мелькала то печаль — когда я вспоминал свое не очень радостное детство, то веселье — когда речь шла о забавных приключениях, то тревога — когда дело в повествовании доходило до опасных эпизодов. И я чувствовал, как между нами устанавливается постепенно какая-то внутренняя связь. И боялся разрушить ее неловким словом.

Ближе к вечеру вернулся Лизариус. После того, как отец с дочерью поужинали, у нас с Лизариусом завязалась беседа: я рассказал ему о том, что со мной произошло, и спросил, действительно ли моя болезнь — если называть это болезнью — необратима.

Лизариус долго молчал, потом заговорил — медленно, с паузами, будто припоминая давно забытое:

— Когда-то, много лет назад, попалась случайно мне в руки одна рукопись... Это был документ из архивов Церкви. В нем говорилось о некоем офицере, служившем в страже у Призрачных Врат. Каким-то образом он заразился той же болезнью, что и у вас... Потом офицер этот на некоторое время исчез, а когда объявился вновь, совершенно здоровый, то сказал, что его излечил сам Молаг Бал — бог темного мира... Даже под нажимом Инквизиции офицер не отступил и продолжал утверждать, что его вылечил Молаг Бал. В конце концов его отпустили и отправили нести службу куда-то на север, в глухой поселок, и больше о нем в документе не говорилось...

— Какая загадочная история... А скажите, Лизариус, где или в связи с чем я мог слышать это слово — Молаг? Я уверен, что уже слышал его.

— Вполне возможно: Молаг Амур — так называется обширная территория к северу от Сурана. Я даже знаю, что где-то там, в горах, находится святилище Бал Ур — святилище этого самого Молаг Бала. Но места там дикие и опасные...

Какое-то время я находился в раздумье. Еще час назад я намеревался дождаться возвращения Деларио и отправиться с ним, навстречу новой, неизвестной, не мной выбранной жизни, отправиться просто потому, что выбора у меня не было. Теперь же передо мной замаячил слабый, призрачный огонек надежды. Внутренний голос говорил мне, что если сейчас я откажусь от попытки вновь взять судьбу в свои руки и последую за Деларио, то обратного пути не будет! И я принял решение. В конце концов, что мне терять?

Вскоре я уже прощался с Лизариусом и Савиной. Наступил вечер, и мы стояли во дворе дома.

— Мы всегда будем рады тебе, Барт... — признес старик. — Да будут милостивы к тебе боги!

— Удачи вам, Барт... — сказала Савина. — Желаю найти то, что вы ищете!

Эта ритуальная, обычная при прощании фраза сейчас показалась мне наполненной каким-то особым, потаенным смыслом... И когда я уже уходил, до меня донесся тихий, как шорох листьев, шепот: "Возвращайся..." А может быть — мне это только послышалось...

Около двух недель потребовалось мне, чтобы добраться до Молаг Амур и отыскать святилище Молаг Бала. Вход в святилище находился высоко в горах, среди скал, в развалинах крепости, построенной в незапамятные времена легендарными гномами. За овальной каменной дверью узкая крутая лестница вела куда-то вниз, вглубь горы.

Вскоре я вышел к огромной пещере, освещенной лишь багровым светом раскаленной лавы, покрывающей все ее дно; своды уходили вверх так высоко, что почти не различались. В дальнем конце святилища на гранитном, в три человеческих роста пьедестале возвышалась гигантская каменная статуя. Бог темного мира был изображен в виде человекоподобного существа с волчьей головой; хищно открытая пасть с остроконечными зубами, угрожающе вытянутые вперед когтистые лапы, отражающие свет лавы и будто светящиеся красные глаза, устремленные на входящего в святилище, наводили ужас.

К подножию статуи, петляя над лавой, тянулась узенькая и неровная, непонятным образом висящая в воздухе каменная дорожка. Осторожно, боясь оступиться, я зашагал по ней, чувствуя, как поднимающийся снизу, от лавы, раскаленный воздух обжигает тело. Вот, наконец, дорожка позади, и я ступаю на гранит постамента. Здесь, у подножия статуи, я кажусь себе — вероятно, так и было задумано неизвестными архитекторами — маленьким, слабым и беспомощным.

— Зачем ты пришел, смертный?!.. — раздался вдруг оглушительный, идущий сверху голос. — Или ты недоволен судьбой, подарившей тебе столетия жизни?.. — Бог темного мира расхохотался, и от раскатов громоподобного хохота пол задрожал, а со сводов пещеры посыпались камни.

— Слушай внимательно, смертный!.. Моя своенравная дочь против моей воли вышла замуж за инеевого атронаха... Они сбежали сюда, в Морровинд, и укрылись в пещере Дабдилла, к югу от Воса. Убей их, чтобы их души вернулись во Внешние Миры, там я смогу примерно наказать непокорных!.. Окажи мне эту услугу, смертный, и я дам тебе лекарство!..

Голос умолк, и я понял, что теперь дело за мной...

Спустя неделю я добрался до восточного побережья и, уже не опасаясь заблудиться, направился в сторону Воса — небольшого прибрежного городка. Пещера находилась недалеко от Воса, в неприметном ущелье.

Могучее заклинание, запиравшее входную дверь, я разбил свитком и вошел внутрь. Здесь было царство воды. Необычайной красоты подземные гроты были освещены призрачным голубым сиянием водяных потоков, падающих с отвесных каменных стен вниз, в голубые озера, и вода в них бурлила и кипела ослепительной белизной. В других — спокойных — озерах можно было видеть, как еле заметное течение колышет длинные синие водоросли, и разглядеть сквозь толщу прозрачной воды лежащие на дне крупные красно-коричневые, темно-синие и серебристые раковины.

Узкая тропка между стеной пещеры и цепью подземных озер вела все дальше и дальше, петляла, иногда прерывалась, и тогда приходилось перебираться через мелководье по выступающим на поверхность гладким камням. Наконец я добрался до последнего грота. Здесь все было изо льда. В ледяном зеркале пола отражались огромные ледяные сталактиты, стены были покрыты сверкающими кристалликами льда, испускающими острые лучики всех цветов радуги. В дальнем конце грота на ледяном троне восседал внушительного вида инеевый атронах в голубых доспехах, чуть поодаль стояла красивая белокурая девушка в длинной синей накидке.

При моем появлении атронах неторопливо поднялся со своего трона, а девушка выпростала из-под накидки руки в длинных черных перчатках. Я в свою очередь достал из-за спины меч. И началось...

Атронах запустил в меня целый поток ледяных шаров, девица — ветвистый куст электрических разрядов. Несмотря на скорость Ночного, уклониться сразу от обоих подарков не удалось: на зеркальном ледяном полу ноги скользили и разъезжались. И если бы не зачарованные доспехи, кольца и амулеты, собранные за многие годы, тут бы мне и пришел конец. Лишь несколько ледяных шаров достигли цели, и то я почуствовал, как жуткий холод проникает внутрь тела, сжимает сердце и не дает дышать...

Но большая часть зарядов мною, точнее — моим снаряжением, была отражена, и теперь мои противники должны были почувствовать на себе силу своего колдовства. Хотя — нет, атронах продолжал атаковать магией льда: вероятно, сам он был к ней иммунен. Зато магесса отказалась от магии стихий и стала творить какое-то сложное заклинание.

И вот рядом с волшебницей появилась вызванная магией из Внешних Миров Дева-воительница, рослая полнотелая синеглазая девица с мечом и щитом, в золотом, сильно декольтированном панцире, очень короткой юбочке, составленной из узких золотых пластин, высоких — до колен — сапогах и в золотом, с высоким гребнем, шлеме. Обычно Дева — грозный противник, но не здесь, не на льду: только было она побежала на меня, угрожающе подняв меч, как поскользнулась и грохнулась на лед. И теперь, лежа на животе и медленно вращаясь, Дева плавно скользила к моим ногам, и это вызвало у меня настолько живой интерес, что на какое-то время я даже забыл об атронахе. Большие круглые груди Девы в подобном ракурсе казались еще больше, особенно если учесть еще одну, точно такую же, пару в ледяном зеркале; золотые пластины юбочки завернулись при падении на спину и открыли аппетитный круглый зад, плотно обтянутый крайне короткими золотистыми э... штанами. Разрушать такую красоту было выше моих сил, поэтому я просто пнул Деву ногой, и она заскользила к боковой стене грота.

Магесса поняла свою ошибку: теперь рядом с ней возникли сразу два Крылатых Сумрака — очень некрасивые особы с длинными широкими крыльями и гибким хвостом с колючкой на конце. В качестве оружия, помимо крыльев и колючки, эти подруги использовали длинные острые когти. Поскольку я вообще не переношу царапающихся женщин, то этих, несимпатичных, когда они вдвоем налетели на меня, я тем более жалеть не стал — каждой хватило ровно одного удара мечом, чтобы совершенно потерять от этого голову.

Атронах уже понял, что магией меня не остановить, и выхватил меч. Но, как и все атронахи, он был слишком медлителен. Сражаться с атронахами на мечах для меня и раньше было легко и неутомительно, а уж теперь-то...

Но тут произошло нечто совсем неожиданное. Только было я собрался прикончить атронаха и уже отвел меч для удара, как сбоку мелькнула синяя тень и передо мной, закрыв своим телом возлюбленного, раскинув руки и подставляя под удар грудь, встала девушка-волшебница. Она молчала, но в широко раскрытых, наполненных слезами глазах была мольба...

И я опустил меч... Ясно понимая, что останусь теперь навсегда вампиром, Ночным. Но поступить иначе я не мог...

Не знаю, зачем я вернулся в святилище Молаг Бала. Может быть, надеялся втайне, что Бог темного мира простит меня и даст другое поручение, которое я смогу выполнить. Не знаю...

— Ты осмелился придти сюда снова, смертный?! — раздался громовый голос. — Не выполнив мой приказ?!

— Твоя дочь и атронах любят друг друга! — решился я на безумную дерзость. — Я не смог...

— Любовь... Короткое, преходящее чувство! Свойственное лишь смертным, жизнь которых столь же ничтожно коротка! Впрочем... — Голос умолк ненадолго, будто Бог размышлял. — Ты поступил глупо... Глупо, но... великодушно. Богам не пристало в чем-либо уступать смертным, — он рассмеялся. — Возьми этот эликсир, он излечит тебя. Но помни, принять лекарство ты можешь только здесь и сейчас! Прощай, смертный!

В воздухе прямо передо мной возник небольшой прозрачный флакон с голубой, слегка мерцающей жидкостью, и я жадно схватил его!

Но теперь, когда волшебное лекарство оказалось у меня в руках и осталось только выпить его, я вдруг засомневался! Мне вспоминались разные картины из недавнего прошлого. Прекрасное задумчивое лицо Савины — образ, который посещал меня в последние недели в беспокойных снах. Я будто снова видел этот устремленный на меня взгляд, ласковый и вопрошающий. И будто снова слышал тихий шепот: "Возвращайся..."

Но виделось мне и другое... Величественная красота ночи с ее неразличимыми прежде таинственными звуками и волшебными запахами... Я вспоминал то ощущение силы и могущества, ощущение безграничной власти над всем живым, которое охватывало меня, когда, неутомимый и быстрый словно ветер, бежал я по просторным равнинам Морровинда, и казалось — еще немного, и я смогу взлететь в это зведное небо...

Долго стоял я в задумчивости... И принял, наконец, решение.

Когда я подходил уже к выходу, из святилища до меня донесся далекий раскатистый хохот...