|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Арсений Тарковский
Осень. Первый день. Давным-давно он был самым радостным. День надежд и ожиданий. Новых знаний, изменений и даже приключений.
На вокзале она посмотрела на старых друзей с жёнами и детьми, поймала взгляд узнавания от одного из них и отправилась в Косой. Выбрала два мороженых — фисташковое и какое-то незнакомое, жёлтое, с красноватыми прожилками. Вкус у него оказался лёгким и приятным, и она оставила его напоследок, аккуратно подъедая зелёное.
Краткий сбой в биении сердца, перевести дух, и вот уже взгляд прикован к глазам подошедшего к столику человека. Гарри Поттер, когда-то самый главный для неё человек, смотрел на неё и улыбался до ушей. Усилием воли она переключилась, когда заметила движущиеся губы.
— ... -она. У тебя свободно? Не прогонишь?
— Здравствуй, Гарри. Садись.
— Хорошо смотришься, деловая женщина наслаждается честно заработанным отпуском.
— Ты тоже теперь отдохнёшь от детей.
— Лучше бы не отдыхать, но увы. Хогвартс остаётся интернатом.
Незаметно и непринуждённо разговор продолжился в том же лёгком тоне. Она поинтересовалась сокурсниками, потом поговорили о Министерстве. Гермиона подозревала, но всё же обидно было убедиться, что все её начинания заглохли и пошли прахом. Гарри, уловив мимолётное изменение, спросил:
— Не жалеешь, что не осталась здесь? Даже необязательно с Роном?
— Нет. Так лучше.
— Рад, что ты всё-таки тогда решилась. Чем дальше, тем фееричнее у вас ссоры получались. Я даже опасаться стал непоправимых последствий... Вот только время и форму отказа ты выбрала... неудачные. Это ещё мягко говоря.
— А что ты от запутавшейся женщины хотел? Тактичненько и с королевским политесом? Не готовилась я к бегству заранее.
— Но согласись, записка вместо невесты в день свадьбы — дешёвая мелодрама.
— Ну дура я. До последнего думала, что что-то к нему проснётся. А тут представила годы впереди, в них обиды, уговоры и скандалы, скандалы, скандалы. По любому поводу и просто так. Вырвало меня, извиняюсь за подробности.
— Но ты же любила его.
— Нет.
— А... Почему? Не самый плохой он человек, в конце-то концов.
— Не самый... Я другого любила.
— Если не секрет?.. Понятно...
— Угу. Тебя... Обормота тупого.
— Ещё слепого, глухого и немого... Ну вот честно, не замечал я никакого у тебя предпочтения моей персоны Роновой. Твоего внимания ему доставалось больше.
— Гарри, ты же мужчина, неужели непонятно? Не могла я, девушка, первой выразить свои чувства. А Рон хоть что-то в отношении меня выказывал.
— Понятно. Принципы, значит.
— Да, принципы.
— Принципиальная Гермиона Грейнджер принципиально выбирает принципы вместо счастья. Типа "ничего не проси, сами дадут"?
— Нормальный женский подход.
— Нормальные женщины меняют принципы по обстоятельствам. И в библии не так.
— Знаю. "Просите, и дано вам будет". Но внутри всё переворачивается. Нищенка на паперти.
— Гордыня, однако. Сначала чьё-то участие станешь считать само собой разумеющимся, потом не требующим благодарности, потом обязанностью по отношению к тебе. И вот уже весь мир становится тебе должен. Никого не напоминает?
— Иезуитом ты стал. Язвой.
— Обрадовался тебе, расслабился. Как будто веритасерума попил. Если что, то мы все такие в нашей троице. Только у Рона — то ли хватало наглости, то ли не хватало ума — прорывалось наружу.
— Зараза ты, Поттер. Но всё же, серьёзно, что я могла сделать тогда, чтобы ты на меня внимание обратил?
— Для начала перестать вести себя так, как будто ты — девушка Рона. Ну как ты могла вообще вообразить, что я стану, даже влюбившись, отбивать тебя у него? Без уверенности, что я тебе как парень вообще интересен. Слишком уважал я тебя и твой выбор.
— А как мне тогда, пигалице семнадцати лет было понять, что я веду себя и выгляжу с твоей точки зрения именно так? Только со стороны видно, а у меня никого близкого или подруги не было. Даже ты ни разу по-дружески не пошутил, например — "что, в Рончика втюрилась?"
— Лукавишь, ой лукавишь. На других сваливаешь. Помню, как ты не любила такое поведение...
— А конкретнее?
— Странно слышать подобное про девушку, ещё за год до этого в нескольких фразах глубоко подметившую главное в характере и поведении Чо Чанг. Либо ты всё-же наблюдала и понимала людей, либо была в курсе всех девичьих пересудов, о себе тоже. А скорее всё вместе, а потом делала выводы. Ведь так? Ты весь шестой курс посвятила личным навыкам социализации, общению с людьми. В клуб слизней как на уроки ходила, готовилась, книжки читала по психологии, впечатления записывала и анализировала. Неужели всё зря? Даже егеря, которым ты заставила нас сдаться, посчитали тебя девушкой Рона.
— Какой ты стал... Обстоятельный и рассудительный. Совсем бедную женщину в тупик загнал.
— Профессия. К детективам пристрастился. Пуаро нравится.
— А мне мисс Марпл больше...
— Ой, прости дурака. Встретились в кои веки, а мы всё то обо мне, то о том, что давно быльём поросло. Ты-то как, семья, дети, муж?
— Хм... Своего... Ничего из вышеперечисленного.
— А может лучше был бы Рон? Вместо ничего.
— Да не скажу, что совсем ничего не было в прошлом. Это в семнадцать-восемнадцать я не могла сама в любви признаться или инициативу проявить. А в двадцать пять — вполне.
— Жаль, что ты в двадцать три уехала, всего пару лет не дозрела до возраста самостоятельного признания.
— Гарри, ты у кого ехидству выучился?
— Есть один персонаж, из невыразимцев. Так, встречаемся выпить, поболтать. О магии, о разных случаях в жизни. Интересный мужик. Видит много, понимает, но принципиально ни во что не вмешивается. Наблюдатель... Мы отвлеклись. Просвети про свою жизнь.
— Да что там рассказывать? Работаю в обычном мире, живу недалеко от родителей, в Австралии. Личная жизнь? Сейчас одна. Но пыталась. Были... В итоге чего-то не хватало или не слаживалось. С Виктором, например...
— С Крамом?
— Да. Очень недолго.
— А почему не получилось? Он, мне казалось, к тебе нешуточное влечение испытывал.
— Испытывал. Отбрехалась, что не сошлись характерами.
— А на самом деле?
— Испугалась.
— Чего? Он мне казался нормальным мужиком.
— Он... Он жестокий. Внутри.
— Вот это номер. Не пояснишь?
— А сам? Кто мне тут чудеса размышлизмов и островумия демонстрирует? Вспомни третье задание. Как он останавливал Седрика, чтобы ты выиграл?
— Забыл. Верно. Вряд ли ему Крауч пытать приказывал. Остановить, да. Пытки он сам, выходит, выбрал...
— Кстати, а почему Лаванда?
— Любит она его. Рон, как с Невиллом порвавшего её Сивого завалил, для неё настоящий герой. Она, как ты умчалась, всё бросила и постепенно Рону интерес к жизни вернула. Ты извини, но как-то по пьяни он признался, что только с Лавандой ощутил какой это улёт — секс с женщиной, которая всей душой любит тебя.
— Что ж, рада за него. И за тебя.
— За меня — не надо. Не за что.
— Как так? Неужели Джинни тебя не любит?
— Наверное, но по-своему. Часть любви до сих пор как молитва на икону мальчику-который-выжил-спас-её-и-победил. Не удалось мне испытать улётов. Не считать же пару раз из тех, когда Джинни врывалась ко мне в кабинет в Министерстве, и мы прямо на рабочем столе... Так, стоп. Не отворачивайся, в глаза мне смотри... Ты это была, Джинни перехватывала, выпивала оборотку, потом память ей меняла.
— А как ещё бедной девушке с любимым человеком перепихнуться хоть раз в жизни?
— Пошлячка... Так ты ещё поэтому Рона послала? Удалось сравнить?
— Мусью Пуаро проницателен, как никогда. Всё равно, главная причина — я его не любила.
— Свежо предание... Вы же сколько лет вместе были. Ненамного меньше нас с Джинни.
— Больше...
— Хм, как я не заметил?
— Ты вообще мало кого и чего, кроме себя, замечал.
— Справедливо. Но тем более. Неужели нельзя было пораньше определиться и расплеваться? Вроде бы ради этого живут вместе до свадьбы?
— Легко сказать. Я Рону не раз говорила, не получится у нас, давай расстанемся. А у него на уме только секс, а остальное — как-нибудь стерпится-слюбится.
— Не могу его порицать. Я Джинни в любви ни разу не признался, но в постель тащил при любой возможности.
— Кобели вы, мужики. Все, поголовно. А Рон наверняка в душе понимал, что не люблю я его и не полюблю. Чего тогда настаивал?
— А вот тут ты, подруга, не права. До сих пор так думаешь?
— Так разъясни мне, бабе глупой и вздорной, тонкую сущность трепетной души Рона Уизли.
— Ты б ещё сказала, что он угрызениями совести мучался, зная про твои чувства ко мне, за то, что должен был бы как настоящий друг свести нас вместе. Но не свёл.
— Ты мне зубы не заговаривай.
— Коль не шутишь, объясню. Мужчина, а тем более мальчишка, обращает внимание в первую очередь не на слова, а на дела. А по делам всё строго наоборот. Ты ему не изменяла, кгхм, не уходила, его уговорам поддавалась-отдавалась, и не без удовольствия с твоей стороны, как я понимаю, и в конце концов согласилась замуж. А слова — ерунда. У него перед глазами пример родителей. По сравнению с Молли, ты с твоими увещеваниями... Ну, ты поняла. Вспоминая незабвенную Трелани — Меркурий проигрывает Марсу.
— Если так смотреть... А что за пассаж про мальчишку?
— А самой не заметно? Зачем магам взрослеть? Проблем выживания и их преодоления в большом сложном мире, из-за чего и это необходимо обычным людям, для магов просто не существует. Жутко притягательный примитив, для которого детского мышления хватает за глаза. Взрослое поведение обезьянничается как бы друг с друга, а изначально с тех же магглов. Как и остальные достижения цивилизации. Женщинам зрелости добавляет необходимость о семье-детях заботиться, а большинство мужчин так и продолжают беспечно магией-игрушкой развлекаться, до самой смерти живут там, в прошлом, в начале жизни... Добавь сюда дозволенные, но не способствующие памяти и ясности мышления обливиэйты и разные типы конфундусов, которыми обвешаны все магические места. Пусть мы их преодолеваем, но они же действуют.
— А твой возраст сейчас какой?
— У меня побольше, но я — особый случай. Сейчас лет на двадцать тяну, может быть.
— К чему речь-то?
— Да всё о том же, о любви. Можно ли любить по-настоящему, не понимая? Не влюбиться, а любить. Долго.
— Ну что ты хочешь от женщины? Сам бы влюбился, проявил инициативу, признался, всё тогда бы поняла. Со временем.
— Эх. Извини, но что-то верится... С трудом. "Люблю тебя, но странною любовью — неинтересна мне твоя душа". Кому легче признаться — совершеннолетней девушке или мальчишке с умственным развитием на уровне лет эдак двенадцати, который жутко хочет, чтобы его любили, а сам любить не умеет.
— Дамблдор говорил...
— Он другую любовь имел в виду. "Нет больше той любви, как ежели кто положит..."
— "...жизнь свою за други своя".
— Получив у Смерти жизнь в подарок, надеяться сохранить или даже получить способность любить по-настоящему — запредельная наивность. Или хамство... Знаешь, что я такое?
— Хорошо, просвети меня, таинственный незнакомец в облике старого друга.
— Тогда позвольте представиться — дурацкий кунштюк, магическая диковина человек-зеркало-почти-Еиналёж. Полностью не дотягиваю, душу и большинство мыслей читать не могу. Ничего своего, но изображу всё, что попросите... Продолжишь?
— Враг и спаситель, выродок и волшебник, герой и обманщик, друг и соперник. Много упустила?
— Мелочи. Только... Зеркалу чем дальше, тем больше хотелось человеческого. Любви. Чтобы утонуть с головой. Сам не умел — не учили, не видел, не воспитывали. Единственный вариант — зажечься от чужой любви — оказался недоступен. Открылась бы мне искренне любящая женщина — ей бы досталось настоящее чувство. Тогда бы и сам смог признаться... — Резко сменив выражение лица, Гарри захихикал.
— Чему веселишься?
— Да вспомнил назначенный тобой возраст, когда можно самой открыться. Специально двадцать пять подгадала?
— К чему?
— Чтобы был предлог и дальше не признаваться.
— Дети... Действительно, смешно. Кстати, Джеймс Сириус, Альбус Северус, Лили Луна. Почему эти имена?
— Не догадываешься?
— Про родителей и крёстного — понятно, вроде. Хотя, будь моя воля, называть именами родственников или знакомых — мёртвых или живых — навязывать ту же судьбу. Лучше новые имена. Но всё же — почему?
— Они бескорыстно делали для меня то, что совершенно не обязаны были. Пусть не только хорошее, но они по своей воле делали хоть что-то!
— Хм?
— Почему Луна, а не Гермиона? Джинни, Рон, да и Молли были под впечатлением, что глазом моргни — и я сбегу к тебе... В завещании попрошу внучку назвать... А любовь... Когда жив остался, то только и мыслей было — жить! Целоваться, обжиматься, трахаться тянуло со страшной силой почти с любой, поманившей и сказавшей, что любит. Или на худой конец — я ей нужен. Всё просто. Джинни выразила желание, ты — нет.
— Неужели если бы я призналась, ты бы Джинни бросил?
— Не сомневайся. У Джинни нужда была в престиже, славе, статусе. А ты, ты — очень важный для меня человек, вне всяких категорий и ранжиров. Я бы всё для тебя сделал. Не попросила. Я только потом сам осознал, что, даже не понимая, делал тебе намёки. Что ты можешь выбрать меня вместо Рона, и я изо всех сил постараюсь сделать тебя счастливой. Почему-то кажется, что ты их заметила, но выбрала Рона.
— Рон смог инициативу проявить, признаться, замуж позвать.
— Да не смеши мои будущие белые тапочки. У него семья. Настропалили, книжку подарили как ведьм соблазнять. Хотя потом всё равно Молли с Джинни пинками принуждали. Даже репетировали. Много ты вообще знаешь достоверно случаев, когда инициатива была со стороны выросших в магическом мире мальчишек? Самая сообразительная ведьма поколения не сообразила, что женщины в магическом мире гораздо взрослее мужчин.
— Какой ты мыслитель стал, однако.
— Перефразируя цитату — попадётся жена, которая больше любит тебя, получишь рай на земле, если больше любит себя — станешь философом. По словам Джеффри, я подаю надежды... Кто знает, сошлись бы мы с тобой ещё в Хогвартсе или сразу после. С таким уровнем взаимного понимания — с приставкой "не" — и нежеланием разговаривать откровенно не слишком верится во что-то, кроме грандиозного пшика и разочарования друг в друге — ожидания у нас были о-го-го какие. Я уж не говорю, как могло бы повернуться в наших приключениях, когда всё на волоске висело. Неуверенность или промедление от слишком сильной привязанности — и всё, приплыли бы не туда. А так... Жуть, как приятно тебя видеть, исповедаться есть кому.
В молчании оба по капельке ели мороженое.
— А если сейчас попробовать? Нам с тобой?
Ещё одна ложечка.
— Завлекательно как. Аж ёкнуло. Посмотреть со стороны — кажется, что я готовился к такому повороту. Дети у меня ручные, про тётю Гермиону я им столько понарассказывал, как компенсацию за имя, что тебя заочно обожают. Джинни — переживёт, в своё время пару раз её разговорчики с Молли подслушал. Но увы. Есть маленькая и жутко объективненькая загвоздочка... Эту жизненную пертурбацию я не переживу. Сдохну. Как говорила одна знакомая, мне уже не до страстно-романтической любви. Нереальная мечта — дожить до выпуска Лили из Хогвартса.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
