|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
#Обновление 21.07.2015
15. Янтарный свет.
В 1953 году в СКБ-245 была построена первая малосерийная ЭВМ «Стрела». Она проектировалась под руководством главного конструктора СКБ-245 Юрия Яковлевича Базилевского. В её создании принимал прямое и непосредственное участие зам. главного конструктора Башир Искандарович Рамеев.
После постройки «Стрелы» Рамеев начал проектирование новой ЭВМ, первоначально получившей обозначение М-53. Состоявшееся в декабре 1953 г совещание под руководством Первого секретаря ЦК КПСС, с участием всех ведущих разработчиков ЭВМ, (гл. 01-12) полностью перевернуло подход к проектированию ЭВМ.
Дело было даже не в использовании полупроводниковой элементной базы. Её на тот момент ещё почти не было, кроме, разве что, купроксных диодов, использованных И.С. Бруком в конструкции ЭВМ М-1. Одна из первых ЭВМ в СССР — М-1, была сразу собрана на полупроводниках. Рамеев разрабатывал М-1 наравне с Бруком, и весь наработанный опыт применил теперь в М-53.
Но теперь, выполняя решение Первого секретаря об обеспечении совместимости, Рамеев делал ЭВМ 32-х разрядной. (В реальной истории ЭВМ Рамеева была 36-разрядной http://computer-museum.ru/histussr/ural1.htm)
Невероятно быстрый темп внедрения полупроводниковых технологий даже помешал разработке. В конце 1953 года, когда разработка только началась, в наличии были лишь лампы и купроксные диоды. К концу 1954 года, когда эскизный проект был предъявлен комиссии под председательством М.В.Келдыша, стало ясно, что предложенная конструкция, содержащая около 800 ламп и более 3000 купроксных и германиевых диодов, устарела, не успев родиться. Промышленность уже начала осваивать новую элементную базу на основе кремния. (АИ)
Рамеев при проектировании сразу заложил в конструкцию принцип мелкомодульности. Каждая лампа устанавливалась в шкаф в отдельном съёмном модуле, вместе со своей электронной обвязкой. (как это выглядело, см. здесь http://computer-museum.ru/histussr/ural1.htm). Тем не менее, эскизный проект утвердили, лишь указав на необходимость его реализации на полупроводниковой элементной базе.
В ходе разработки технического проекта количество ламп постепенно свели сначала к минимуму, а затем и вовсе от них отказались. Вместо купроксов и германиевых диодов использовали новые кремниевые. В техническом проекте, утверждённом в конце 1955 года, уже не было ни одной лампы — только полупроводниковая «рассыпуха» — диоды и транзисторы. (АИ)
Новая ЭВМ создавалась как серийная универсальная машина для КБ и НИИ. Запускать её в серию решили на Пензенском заводе Счётно-аналитических машин (САМ), где существовал малочисленный тогда филиал СКБ-245. Поэтому новая ЭВМ получила название «Урал-1». Серийное освоение столь сложной продукции требовало постоянного руководства на месте, и Рамеев переехал в Пензу.
Это обстоятельство было одной из причин, погубивших в «той истории» разработку ЗРК «Даль». Юрий Яковлевич Базилевский, хоть и получил за разработку «Стрелы» звание Героя Социалистического Труда, был, в основном, организатором. Когда Рамеев переехал в Пензу, ни Базилевский, ни директор СКБ-245 Михаил Авксентьевич Лесечко не смогли без него разработать работоспособную управляющую ЭВМ для комплекса.
Сейчас Хрущёв знал об этом, но сделал ставку на унификацию по ЭВМ между ПВО и ПРО, конкретно, решив использовать в ЗРК «Даль» ЭВМ М-40 конструкции Лебедева. Первый секретарь решил, что серийные ЭВМ, разработанные Рамеевым для КБ и НИИ, стране важнее. (АИ, см. гл. 02-23)
Параллельно с разработкой универсального «Урала», в СКБ-245 шло создание специализированных машин, например, для решения баллистических задач, для прогноза погоды, для решения задач криптографии и др. ЭВМ «Урал-1» подходила для этой цели, но её быстродействие составляло всего 100 операций в секунду, из-за использования в качестве оперативной памяти магнитного барабана. Решение было значительно более надёжным, чем доступная на тот момент память на потенциалоскопах и другие варианты с использованием электронно-вакуумных приборов. Даже памяти на ферритных сердечниках ещё не было.
Для таких применений это было в одних случаях недостаточно, в других стоимость была слишком высокой. Поэтому с 1953 г. в СКБ-245 под руководством Рамеева стали проектировать специализированные машины-спутницы «Уралов». (подробнее о «машинах-спутницах» http://computer-museum.ru/books/urals/urals03.htm)
По заказу Гидрометеоцентра была создана ЭВМ «Погода» на четырехстах лампах в трех «уральских» шкафах, с входным и выходным ленточными перфораторами, с печатающим устройством и с клавишным и контрольно-считывающим устройствами. Она предназначалась для использования при составлении прогнозов погоды на сутки и на месяц, продолжительность счета задачи 0,5-1 час.
По заказу министерства обороны СССР в 1953-1955 годах были разработаны ЭВМ М-46 и М-56. Несколько М-46 было изготовлено на заводе САМ в Москве, М-56 выпускались крупной партией. Это были ещё ламповые ЭВМ.
В сентябре 1957 года завершилась разработка специализированной ЭВМ «Кристалл», сделанной по заказу Физико-химического института АН СССР для выполнения расчетов в области рентгеноструктурного анализа и кристаллографии. По заказу Главного артиллерийского управления для статистической обработки большого количества наблюдений разрабатывалась ЭВМ «Гранит»
С мая 1957 года быстрыми темпами разрабатывалась перевозимая вычислительная машина М-30, предназначенная для расчёта координат по радиопеленгам. Но основным делом для Рамеева оставался «Урал».
В конце 1955 года в СССР появилась твистор-память, значительно более дешёвая, чем все применявшиеся до этого варианты памяти. Рамеев немедленно принял решение использовать в конструкции серийных «Уралов» твистор-память вместо ОЗУ на магнитном барабане. Первый серийный «Урал», собранный в начале 1956 года, за счёт использования твистор-памяти и обновлённой полупроводниковой элементной базы сразу получил среднее быстродействие около 5000 операций в секунду. (АИ) Среднее, потому, что операции деления традиционно выполнялись заметно медленнее операций сложения.
Понимая, что прогресс элементной базы будет постоянным и быстрым, Рамеев принял решение о постоянной работе по модернизации серийных «Уралов». То есть, выпускаемые машины, сохраняя между собой совместимость по программам и данным, постоянно совершенствовались технически на уровне отдельных блоков. При этом они обозначались «Урал-1М-1», «Урал-1М-2» и выпускались мелкими сериями по 10-20 ЭВМ. (АИ. Всего в реальной истории ЭВМ «Урал-1», ещё ламповых, было выпущено 183 шт. С переходом на полупроводниковую конструкцию и ростом быстродействия это количество должно увеличиться)
Первые серийные машины «Урал-1» получили ФИАН, ЦАГИ, ВВА им. Жуковского, ВЦ ВВС, ЦНИИ-108, челябинский «Маяк» и др. (Реальная история, см. http://computer-museum.ru/books/urals/urals12.htm) Началось широкое внедрение единственной доступной широкому кругу пользователей ЭВМ «Урал-1» в различных отраслях народного хозяйства нашей страны. Их появление позволило решить многие актуальные в то время научно-технические задачи. Эти машины использовались для инженерных расчетов в ракетной технике, машиностроении и других отраслях. Начались поставки ЭВМ «Урал» в НИИ, КБ, ВУЗы, на заводы и за рубеж: в Индию, ГДР, Болгарию, Чехословакию. (Реальная история, не АИ, см. там же). Особо выдающуюся роль эти машины сыграли в подготовке отечественных кадров по вычислительной технике: разработчиков, обслуживающего персонала и программистов. (источник http://computer-museum.ru/books/urals/urals12.htm)
В начале 1956 года появились первые советские интегральные схемы, пока ещё не серийные, лабораторного изготовления, сначала на 16 элементов, потом на 32, 64, и, наконец, на 128 элементов. На этом количестве рост на некоторое время застопорился — в Зеленограде запускали первую очередь нового завода (АИ), где собирались выпускать эти ИС. К 1958 году запустили в серию микросхемы с количеством элементов от 256 до 1024, на схемах с высокой степенью повторяемости элементов (память). Появилась тонкоплёночная память и ещё одна разновидность твистор-памяти, где слой пермаллоя наносился на проволоку электрохимическим напылением. (см. гл. 03-02).
Рамеев тут же опробовал микросборки из первых серийных интегральных схем на «подопытном» первом серийном экземпляре «Урал-1». Все новые разработки испытывались на нём, и, после доводки, внедрялись в серийное производство. Если первый серийный «Урал» собирался на 5 стандартных стойках размером 2440х1250 мм, занимал 75 квадратных метров площади и имел потребляемую электрическую мощность 10 кВт, то уже «Урал-1М-2» потреблял всего 1 киловатт, а его память, размещённая в тех же 5 стойках, составляла 64 кБ — для тех лет ёмкость совершенно запредельная. (АИ)
По окончании освоения «Урала» в серийном производстве Рамееву было предложено перебраться в Зеленоград, где формировался отечественный аналог будущей «Кремниевой долины». Предложение Башир Искандарович принял, однако производственная база «Уралов» и основной коллектив разработчиков оставались в Пензе — серийное производство постоянно меняющейся машины требовало не менее постоянного внимания. Потому Рамеев в основном находился в Пензе, бывая в Зеленограде лишь наездами.
Тем не менее, и такой режим работы был для него ценен периодическим общением с московскими и зеленоградскими разработчиками. Он живо интересовался прогрессом в создании настольной ЭВМ УМ-1НХ, разрабатывавшейся у Староса. С интересом ознакомился с первыми текстовыми мониторами на знакопечатающих электронно-лучевых трубках. Немедленно «взял на вооружение» только что появившиеся тонкоплёночную память и печатающие электрофотографические машины ЭФМ, и успешно присоединил их к своим «Уралам». Особый интерес у Рамеева вызвало появление дисковых накопителей — аналогов IBM-305, хотя они и собирались пока едва ли не штучно, а также модемов, позволявших осуществлять связь между ЭВМ на больших расстояниях. (АИ)
Во второй половине года Б. И. Рамеев познакомил ведущих «уральских» разработчиков В. И. Мухина и А. Н. Невского со своим планом создания серийной машины среднего класса «Урал-2». В свой очередной приезд в Зеленоград он побывал в Москве, в ИТМиВТ у Сергея Алексеевича Лебедева, и обсудил с ним свои планы по разработке следующей модели ЭВМ.
Лебедев рекомендовал Рамееву немедленно изложить предполагаемые ТТХ новой ЭВМ на бумаге, в виде краткой пояснительной записки. Как только она была готова, Лебедев через Шуйского передал записку Хрущёву. (АИ)
Вызов Лебедева и Рамеева в Кремль последовал незамедлительно. Никита Сергеевич с огромным интересом отслеживал все новые разработки. «Урал-1» он посмотрел в работе при очередном посещении ФИАН. ЭВМ ему понравилась, особенно его заинтересовал внедрённый Рамеевым мелкомодульный монтаж, позволявший быстро обновлять и совершенствовать конструкцию.
Хрущёв принял Рамеева и Лебедева в своём рабочем кабинете. Едва поздоровавшись и пригласив учёных присесть, Никита Сергеевич перешёл к делу:
— Прочитал, Башир Искандарович, вашу записку, с огромным удовольствием. Инициативу вашу поддерживаю. Дал поручение Шокину, подготовить проект постановления по началу разработки «Урала-2» и выделению финансирования. Но есть одна личная просьба.
— Слушаю, Никита Сергеич, — откликнулся Рамеев, не ожидавший столь оперативного решения вопроса.
— Хочу вас попросить учесть при разработке нового «Урала» насущные потребности финансовых органов и плановых отделов, а также решить задачу по передаче информации на большие расстояния, — сказал Хрущёв. — У плановиков и финотделов есть свои требования, в смысле, им нужны немного другие встроенные команды, чем для научных и инженерных расчётов. Вот эти команды я и хочу просить вас реализовать. С дальней связью и объединением ЭВМ в единую сеть вам поможет Сергей Алексеич и ещё у нас Анатолий Иваныч Китов этим занимается, а Виктор Михалыч Глушков посодействует в разработке программного обеспечения для организации базы данных.
— Это, наверное, имеются в виду команды поиска и сортировки, — подсказал Лебедев, которому в процессе создания ОГАС приходилось сталкиваться с этими задачами постоянно.
Никита Сергеевич перед встречей просмотрел соответствующий раздел в «документах 2012» и знал, что Рамеев в 1958 году «той истории» предложил разработать ЭВМ для статистических и финансовых расчётов «Урал-4». Делалась она именно на базе «Урал-2», но работы начались, по различным причинам, лишь в 1960-м. При этом прогресс элементной базы давно обогнал достижения 1960-го года «той истории», поэтому Хрущёв решил ускорить процесс. При этом он вновь использовал тот же приём, который уже неоднократно применял — «втюхал» Рамееву его же идею, которая ещё не успела оформиться, под видом своего поручения.
— Какие им команды нужны, они вам сами скажут, — решил Хрущёв. — В проект постановления впишите консультативное участие Госплана и Минфина. Байбакова и Зверева я лично заставлю это постановление завизировать и организовать совместную работу. Собственно, от Байбакова и Сабурова я особых палок в колёса не жду, а вот Зверев (министр финансов) — ещё не знаю, как к этому отнесётся, цапались мы с ним по разным поводам неоднократно.
Постановление о начале разработки ЭВМ «Урал-2» вышло в сентябре 1957 года, с октября было выделено финансирование и работа началась. (В реальной истории финансирование на разработку было выделено только в феврале 1958 г см. http://computer-museum.ru/books/urals/urals07.htm)
Рамееву было известно о проектировании в НИИСчётМаше опытного образца машины «Эра» (разработчик — главный конструктор и замдиректора НИИСчётмаш Владимир Николаевич Рязанкин) для обработки алфавитно-цифровой информации и выполнения экономических расчетов и анализа. Знал об этом — из присланных документов — и Хрущёв.
— В НИИСчётмаше тоже нечто подобное собираются разрабатывать, — сказал Никита Сергеевич. — Надо вам с ними если не скооперироваться, то хотя бы работать в постоянном творческом контакте. Ум хорошо, а два — лучше, того и гляди, что-то вы им посоветуете, что-то они вам.
Рамеев в который раз подивился осведомлённости Первого секретаря, и возражать не стал — с недавних пор совместные разработки различных образцов техники различными организациями, в том числе — подчинёнными разным министерствам, стали нормой.
— Есть ещё одна идея, — продолжал Хрущёв. — У нас в ближайшее время будет создаваться сеть мобильной связи, то есть, радиотелефоны будут связываться между собой и с городскими номерами. Надо бы подумать об организации связи между ЭВМ по радиоканалу, с использованием шифрования и организации секретного канала связи через сеть общего пользования.
Рамеев озадаченно задумался, зато Лебедев тут же сообразил, что речь идёт о чём-то вроде позднейшей концепции VPN.
— Протокол связи для этой цели мы разработали, — сказал Сергей Алексеевич. — Бинарный, потому очень экономичный. Вот с шифрованием пока могут быть проблемы — оно требует очень больших вычислительных ресурсов. Но постепенно и эту проблему решим. К сожалению, с радиоканалом пока будет больше проблем, чем преимуществ. Для передачи экономической информации пока надёжнее использовать проводные линии связи.
Лебедев понимал, что цель разработки «Урала-2» с набором дополнительных команд для статистических и финансовых операций, предложенным Хрущёвым, заключается в использовании этих ЭВМ в плановых отделах и отделениях банков по всей стране, в составе ОГАС. Сам Лебедев работал над ЭВМ — центральным сервером системы, машиной с несколькими АЛУ и общим полем памяти. Виктор Михайлович Глушков в Киеве, на ЭВМ «Днепр» отлаживал систему управления базами данных. Эта СУБД, также написанная в машинных кодах, должна была работать с уже сформированной в течение 1956-57 гг базой данных, которая пока хранилась на жёстком диске компьютера, присланного из 2012 года, и, в качестве резервной копии, на кластере из жёстких дисков IBM-305, объединённых вместе при помощи переписанной и упрощённой сотрудниками Лебедева версии LVM. (АИ)
Сейчас Рамееву было поручено разработать среднюю ЭВМ, для оснащения всех плановых отделов по всей стране, для оснащения отделений банков, областных и районных отделов Госплана, а также отделов центрального аппарата Госплана.
Чтобы преодолеть неминуемое сопротивление их внедрению на местах, Хрущёв «проявлял волюнтаризм», вместо обсуждения и коллективного принятия решений в Президиуме ЦК подавал решение в готовом виде, как уже принятое безоговорочно на высшем уровне.
Разработка «Урала-2» была обеспечена финансированием и комплектующими по первоочередным нормам и продвигалась достаточно быстро, особенно после того, как в начале 1958 года Пензенский филиал СКБ-245 получил самостоятельность и был преобразован в НИИ управляющих вычислительных машин. (в реальной истории НИИУВМ был образован 6 октября 1958 г) В 1959 г разработка ЭВМ «Урал-2» была завершена и ЭВМ пошла в серийное производство. ЭВМ «Урал-3» и «Урал-4» стали её дальнейшим развитием, учитывавшим достижения в обновлении элементной базы. Также во вновь образованном НИИУВМ в Пензе разрабатывалась различная периферия для подключения к ЭВМ «Урал» и совместимым с ними машинам других разработчиков.
Осенью 1958 года в КБ-2 в Зеленограде (АИ, в реальной истории КБ-2 располагалось в Ленинграде) заработала первая опытная минифабрика конструкции Йозефа Берга. Она состояла из длинного ряда составленных вместе столов, на которых располагались соединённые между собой технологические микромодули в маленьких герметических камерах. Между собой камеры соединялись шлюзами, с микроманипуляторами, передававшими наборы заготовок из одной камеры в другую.
Такая линия позволяла создавать требуемую для изготовления интегральных схем чистую среду внутри этих герметических камер, а не строить дорогостоящее чистое помещение. Что было ещё более важно — внутрь чистой технологической зоны теперь не требовалось вводить человека, который сам по себе являлся источником неминуемого загрязнения. Человек дышит, с него падают частицы отмершей кожи, пыль, перхоть — всё это при традиционном способе производства микросхем в чистых помещениях уменьшало выход годных изделий до 1-2%.
В первой же партии заготовок схем малой интеграции, всего из 10 шт, заряженных в минифабрику конструкции Берга, из 10 схем оказалось 4 полностью годных — т. е. выход годных достиг 40%, вместо 1-2 из сотни, на традиционной технологии.
Это был экспериментальный образец, со всеми его неизбежными недостатками, но он позволял ускорить технологический цикл разработки новых типов интегральных схем и изготавливать прототип в течение нескольких дней, а не нескольких месяцев. (См. М. Гальперин, «Прыжок кита»)
К тому же, на 1958 год количество производимых в СССР интегральных схем исчислялось несколькими тысячами годных в месяц, а брак при выпуске доходил до 99%. И не потому, что «у русских руки кривые» — технологии были ещё несовершенны. По всему миру, в т.ч. и в США в этот период при выпуске полупроводников был гигантский процент брака, широко использовались разбраковка и отбор годных.
Минифабрики Берга, достаточно дорогие, использовавшие точную механику, разработанную в ЛИТМО и сделанную в ГДР, позволяли делать от 150 интегральных схем в месяц на одной минифабрике — казалось бы, капля в море по сравнению с потребностями страны.
Но таких минифабрик можно было сделать десятки, сотни, к тому же минифабрика позволяла организовать поточный цикл производства, когда по завершении обработки очередной партии из 10 микросхем в одной камере линии, она передавалась в следующую, а её место в освободившейся камере тут же занимала следующая партия, и так на протяжении всей технологической цепочки из более чем двух десятков камер.
Для управления минифабрикой требовалась ЭВМ. УМ-1НХ Староса была ещё не готова, поэтому Берг использовал для управления рамеевский «Урал-1». Соответственно, так как рука руку моет, Рамеев имел возможность получать новейшие интегральные схемы одним из первых, и даже заказывать для решения своих задач небольшие партии микросхем собственной разработки.
Причём срок исполнения заказа составлял уже не месяцы, а дни. Старос и Берг работали по-американски — «утром деньги, вечером стулья», хотя оплата шла советскими безналичными рублями со счёта НИИУВМ на счёт КБ-2.
Экспериментальная линия Берга использовалась и другими разработчиками, прежде всего — НИИ-35, разрабатывавшим основную часть советских ИС. Берг всегда имел возможность «отбраковать» из той или иной партии 1-2 «лишних», вполне годных микросхемы.
Когда Рамеев приехал в Зеленоград посмотреть на работу минифабрики, Берг с гордостью показывал ему образцы новейших микросхем, только что разработанных НИИ-35, и ещё не включённых в каталоги доступных для заказа компонентов.
— Ты, Башир, очень нас выручил своим «Уралом», — сказал Берг. — Шокин доволен, говорит, что разработка минифабрики на Ленинскую премию тянет. Я тебе сейчас покажу новую масловскую разработку, в серии её ещё нет, но если ты быстро пошевелишь мозгами, как ты умеешь, то в серию её обязательно пустят, а у тебя, считай, Ленинская премия тоже будет в кармане. Смотри.
Берг с удовольствием показал ему маленькую платку, на которой были распаяны 9 невзрачных квадратиков и прямоугольничков размером по несколько миллиметров.
— Смотри, Башир, — Берг, он же американский коммунист Джоэл Барр, отчество Рамеева выговорить физически не мог, и даже не пытался. — Знаешь, что это?
— Нет, конечно. А что?
— Это — реализованная на микросборке схема «концепта 4004», — пояснил Берг.
— Не может быть! — не поверил Рамеев.
Он тут же вспомнил то памятное ему и всем присутствовавшим тогда в Кремле советским электронщикам совещание в декабре 1953 года, когда обсуждались основные направления развития электроники в СССР, когда Хрущёв «предрёк» ему самому большое будущее, и среди прочего тогда были розданы информационные материалы по сложнейшим микросхемам высокой интеграции, именуемым «микропроцессоры».
Они именовались «концептами», но все понимали, что дело тут тёмное. Во-первых, схемы «концептов», в тех случаях, когда они были известны, оказывались слишком хорошо и тщательно проработанными для «концепта» или эскизного проекта. Во-вторых, невероятная степень секретности вокруг всего, что касалось «концептов», вплоть до того, что подписку о неразглашении брал лично председатель КГБ Серов — всё наводило на мысль, что все эти «концепты» — «цельнотянутые» из секретных лабораторий где-то на Западе. Да и маркировка на английском наводила на такие мысли.
Но все разработчики ЭВМ и элементной базы в 1953 году следили за иностранными научными журналами и хорошо понимали, что нет ещё нигде на Западе технологий, способных засунуть десятки тысяч транзисторов на один кристалл кремния. Это наводило на невероятные, фантастические предположения. Но обсуждать их было не с кем. Круг посвящённых был узок, а условия взятой подписки — слишком серьёзны.
Рамеев помнил, что «концепт 4004» был самым простым микропроцессором из всех, представленных им тогда. В нём было 2250 транзисторов, ИС была выполнена на техпроцессе 10 микрометров и имела площадь 12 квадратных миллиметров.
— Мы что, 10-микрометровый техпроцесс уже освоили? — спросил он.
— Нет, куда там. Это на предыдущем техпроцессе сделано, — ответил Берг. — Потому в НИИ-35 и разделили схему 4004 на 9 схем малой интеграции по 256 транзисторов на одном кристалле. Быстродействие упало, конечно, но не настолько ощутимо. К нему ещё прилагаются ПЗУ на 256 байт, — Берг показал Рамееву вторую микросборку — плату с 8-ю ИС электронной памяти.
— Память, как ты знаешь, схема высокорегулярная, поэтому здесь на одном кристалле уже не 256 элементов размещено, а 1024, — продолжал Берг. — Ещё есть ОЗУ на 40 байт, — в руках Берга появилась ещё одна микросборка, — и 10-битный сдвиговый регистр, всё на этой плате скомплексировано.
— Чёрт возьми... — Рамеев восхищённо вертел в руках микросборки. — Ты понимаешь, Йозеф, что это значит? Мы же теперь можем сделать небольшой вычислитель (Рамеев имеет в виду калькулятор), действительно настольный, доступный для любого советского инженера!
— Для советского — пожалуй, страна у нас богатая, — усмехнулся Берг. — На Западе этот наборчик потянет не на одну тысячу долларов. (ЭВМ Intellec-4, основанная на описанном наборе микросхем, в 1971-72 гг стоила около $5000). Хотя бы по одной штуке на отдел, на лабораторию, в перспективе — на комнату, уже хорошо.
— Для УМ-1НХ Староса этот процессор не подходит, — продолжал Берг, — мала разрядность. А вот для калькулятора, вычислителя, как ты говоришь — вполне сгодится.
О том, что Старос временно отставил в сторону УМ-1НХ и уже делает на основе нового процессорного набора простейшую БЦВМ для космического корабля Сергея Павловича Королёва, Берг Рамееву не сказал — мало ли, что Королёва рассекретили, на тему космоса причастные лица по привычке предпочитали не распространяться.
— Но для такого вычислителя недостаточно только процессора и памяти, — Рамеев уже начал на ходу прикидывать конструкцию. — Нужны индикатор, клавиатура, блок питания, хорошо бы ещё сделать вывод на печать, например, на телетайп...
— Башир, ты всё верно говоришь, но ты в своей Пензе совсем, как это... опензенел! и отстал от жизни, — рассмеялся Берг. — Всё, что тебе нужно, уже есть. Мы же с Шокиным работаем! А он, чуть где задержка — докладывает лично Хрущёву. И тогда держись — все министры ходят на цыпочках, эти самые... Как их, по-русски... 3,14здюли летают стаями и на бреющем...
— Для начала, пойдём-ка в отдел индикаторов, они там придумали совершенно невероятную штуку — алфавитно-цифровой индикатор на жидких кристаллах, представляешь! Кристалл, но жидкий! А для подсветки используют новейшую, очень экономичную разработку — светодиод.
— И кстати, — продолжал Берг, — не заморачивайся сразу печатью и передачей данных. Твоя задача — быстро сложить из готовых компонентов простейший вычислитель, этакий «электронный Феликс», взамен железного, показать руководству, застолбить приоритет и получить все возможные плюшки. А потом уже можешь его навернуть, сделать последовательный порт для телетайпа, и параллельный, ты слышал про новый параллельный интерфейс? ИРПР называется, передача данных сразу по 8 линиям, плюс ещё куча служебных... (АИ) Пошли, сейчас я тебя со всеми познакомлю и всё покажу...
Рамеев прислушался к предложениям Берга. Тем более, у зеленоградских разработчиков действительно нашлось всё, что ему надо, практически в готовом виде. Дизайн серийного корпуса для нового вычислителя разработал один из авторитетов советского технического дизайна Иосиф Александрович Вайс, автор внешнего облика ленинградского трамвая ЛМ-57. В Кремле вычислитель показывали ещё во временном корпусе, склеенном вручную из плоских пластин, вырезанных из листа трёхмиллиметрового полистирола. (АИ)
Процессор 4004 разрабатывался специально для калькулятора и имел в системе команд всё, что требовалось. Поэтому на всю разработку у пензенской команды Рамеева ушло от силы три месяца. В середине декабря 1958 года «электронный Феликс» показали министру электронной промышленности Шокину. Александр Иванович «незаконнорожденное» изделие одобрил, и немедленно договорился через Шуйского о показе изделия Хрущёву.
В приёмной Первого секретаря ЦК начальник охраны Иван Михайлович Столяров попросил Рамеева снять крышку корпуса вычислителя, и лично убедился, что внутри нет ничего опасного. Только после досмотра Рамеева и Шокина пропустили в кабинет.
Когда Хрущёв увидел рамеевский вычислитель, в чёрном угловатом настольном корпусе из матового полистирола, со светящимся янтарно-жёлтым цветом плоским ЖК-экраном, на котором темнел одинокий «ноль», он вначале не поверил своим глазам.
— И это всё? А где шкафы с памятью, где все ваши диоды и транзисторы?
— Всё внутри, Никита Сергеич, — ответил Рамеев. — Это — простейший настольный вычислитель для инженера или бухгалтера, ему много памяти не надо. Мы ещё планируем прикрутить к нему последовательный выход на телетайп для печати и передачи данных, а также новый параллельный порт, чтобы подключать другую периферию. Но вычислитель и без этого уже работает. Попробуйте сами.
— А как? — спросил Хрущёв.
— Да элементарно, просто нажимайте клавиши.
Первый секретарь осторожно нажал клавишу с цифрой «2». На жёлтом экране высветилась чёткая чёрная двойка. Хрущёв, ободрённый успехом, довольно улыбнулся и нажал плюс. Экран мигнул.
— Плюс на экране не отображается, — пояснил Рамеев, — набирайте дальше.
Никита Сергеевич снова нажал клавишу «два» и экран снова мигнул.
— Теперь знак равенства, — подсказал Рамеев, — вот эта, большая клавиша.
Хрущёв нажал, и на экране появилась цифра «4».
— ЗдОрово! — Первый секретарь ЦК радовался, как ребёнок радуется новой игрушке. — Это ж как просто-то! Я ведь видел, как к современным ЭВМ программы пишутся, в этих, как их... В машинных кодах. Это ж вынос мозга. На перфоленту их набивают, в машину считывают...А тут — всё просто, проще некуда! Нажал кнопку, получил результат! Любая тётенька из планового отдела справится. Не сложнее, чем счёты.
Рамеев смущённо улыбался.
— А можно взглянуть, что у него внутри? — попросил Хрущёв.
Под заворожённым взглядом Первого секретаря Башир Искандарович вывинтил 4 винта на основании и снял крышку корпуса.
— Да он же, считай, почти пустой! — удивился Никита Сергеевич.
— Клавиатура много места заняла, со своей платой, — пояснил Рамеев.
— А где ж мозги-то у него? В смысле, чем оно считает? — спросил Хрущёв.
— Вот эти три платы, — Рамеев указал на три маленьких платы, вставленных вертикально, контактами, расположенными на краю, в разъёмы на общей плате. — Это микросборка процессора 4004, это оперативная память, это постоянная. Вычислителю памяти надо значительно меньше, чем большой ЭВМ. Всего 40 байт ОЗУ и 256 байт постоянной памяти.
— Это что? Это и есть наш первый процессор? — спросил Никита Сергеевич.
— Да. Вот, сумели воспроизвести схему «концепта 4004», — ответил Шокин.
— А почему он не одной деталькой, а несколькими, на целой плате?
— Такое решение приняли для упрощения, — пояснил Шокин. — Использованы микросхемы малой интеграции, казалось бы, так должно быть дороже, однако, за счёт большего количества годных микросхем получается, наоборот, дешевле.
— И сильно больше процент годных? — поинтересовался Хрущёв.
— Примерно 40 процентов. Вместо одного-двух, как раньше.
— Обалдеть... И никаких тебе шкафов с лампами! — радовался Хрущёв. — И, главное, это ведь мы делаем! Мы, сами!
— Никита Сергеич, обратите внимание, — произнёс Шокин. — В этой небольшой разработке собраны вместе самые последние из освоенных нами технологий. Не только процессор. Прежде всего — жидкокристаллический индикатор.
Про жидкие кристаллы и их значение для развития электроники Хрущёв помнил, но никак не ожидал увидеть жидкокристаллические индикаторы советского производства так быстро.
— Это мы сами делаем? Серийно? — изумился он.
— Сами, но, пока не серийно. Это лабораторный образец, — ответил Шокин. — Только в этом году пущен завод по производству поляризационных плёнок, сейчас изготавливается и уже частично проходит отладку и испытания автоматическая линия для серийного производства жидкокристаллических индикаторов. В следующем году развернём серийный выпуск.
— На серийный завод обязательно приеду посмотреть, — сказал Никита Сергеевич.
— Второй важнейший элемент — светодиодная подсветка, — Шокин указал на линейку жёлтых светодиодов позади жидкокристаллической матрицы. — Вот этот янтарный свет — это светодиоды. Тут важно, что у СССР имеется патент №12191 от 1929 г. на световое реле на основе полупроводниковых источников света, выданный нашему физику Олегу Владимировичу Лосеву. Он же, кстати, изобрёл детекторный радиоприёмник.
— Он жив? — спросил Хрущёв.
— Нет, к сожалению, умер в Ленинграде, в блокаду, в 1942 году.
— Жаль. Очень жаль. Но патент — это хорошо, это замечательно. Распорядитесь, чтобы патент поддерживался в актуальном состоянии, — сказал Хрущёв. — Обязательно запатентуйте светодиод и жидкокристаллический индикатор в США и европейских странах.
— Уже сделано, — ответил Шокин. — Запатентовали, и не только их. Вот ещё одна новейшая разработка — импульсный полупроводниковый понижающий источник питания. Преобразует переменный ток в постоянный, без трансформатора.
— Я как раз спросить хотел, где же трансформатор, — улыбнулся Хрущёв.
— А нет его. Теперь не нужен, — ответил Шокин. — Импульсный источник питания тоже запатентовали.
— Надо же, такая маленькая штуковина, а сколько в ней всего нового и прогрессивного собрано, — задумчиво произнёс Первый секретарь, разглядывая калькулятор. — А светодиоды серийно делаете?
— Пока мелкими партиями на лабораторной аппаратуре, и только жёлтые, красные и оранжевые, — ответил Шокин. — Сейчас ведётся работа по созданию синих светодиодов, нам Мстислав Всеволодович Келдыш подкинул идею резонансного удвоения частоты инфракрасных светодиодов, за счёт этого рассчитываем сделать дешёвые синие светодиоды высокой яркости. Также, если к такому синему светодиоду добавить слой излучающего люминофора, можно будет сделать белые светодиоды, пригодные для освещения помещений. Описание конструкций, схемы и применяемые материалы нам передали. Но это задача на будущее.
— Очень здОрово! Исключительно важная работа, — сказал Хрущёв, любуясь угловатым чёрным корпусом вычислителя. — Когда рассчитываете его в серию запустить?
— В следующем году запустим, Никита Сергеич, — уверенно пообещал Шокин.
— Точно?
— Если Берг не подведёт.
— Что там с его минифабрикой?
— Первый экспериментальный образец выдаёт продукцию, — с удовлетворением доложил министр. — Тут ещё проблема есть — для управления минифабрикой нужна ЭВМ. УМ-1НХ у Староса пока не готова, пришлось ставить в качестве управляющей машины «Урал-1» Башира Искандаровича. Представляете, 75 квадратных метров площади!
— Почему сразу не доложили? — вскинулся Хрущёв.
— Никита Сергеич! — взмолился Шокин. — Линию всего пару месяцев как отладили, люди ночами не спали, на ушах стояли, дело-то новое! Точной механики куча, то одно глючит, то другое заело!
Хрущёв придавил клавишу селектора на телефоне:
— Григорий Трофимыч, машину мне организуй, в Зеленоград съездить. Сейчас.
Уже на бегу Шокин черкнул на листке несколько цифр и сунул Шуйскому:
— Григорий Трофимыч, позвоните Бергу в Зеленоград, пусть хоть большой срач со столов приберут. Опять ураган «Никита» разбушевался...
Он выбежал из приёмной, догоняя спешащих по коридору Хрущёва и Рамеева. Никита Сергеевич застёгивал пальто на ходу.
Шуйский предупредил, и в КБ-2 успели немного подготовиться. Минифабрика деловито щёлкала манипуляторами внутри герметичных камер, сквозь иллюминаторы на некоторых из них можно было контролировать процесс визуально. Рядом на столах выложили готовые интегральные схемы, ферритные кубы памяти, над которыми работал Старос.
До появления полупроводниковых микросхем памяти существовало много вариантов организации ОЗУ — электронные лампы, потенциалоскопы, магнитные барабаны, твистор-память, тонкоплёночная память... Все они были медленными, дорогими, тяжёлыми, занимали много места.
Первым прорывом стала память на ферритовых сердечниках. Она лучше полупроводниковых схем выдерживала сложные условия космического пространства, благодаря чему применяется в виде кубов памяти в космических и ракетных разработках до сих пор.
Однако такая память изготавливалась вручную и по сложности напоминала трёхмерную кольчугу — множество крохотных ферритовых колечек, переплетённых проводами. Это было тяжело, дорого, и для применения в космосе напрямую не годилось.
Старос и Берг выбрали в качестве прототипа куб памяти на многоотверстных ферритовых пластинах (МФП), предложенный ранее американским ученым Я. Райхманом. Первые же публикации об этой новинке, появившиеся во второй половине 50-х годов в американских журналах, были найдены Старосом и Бергом во время их еженедельных посещений БАН — библиотеки Академии наук.
Они разработали интегральную ферритовую память, где основной частью была многоотверстная ферритовая пластина с нанесёнными на неё печатными проводниками, заменяющими ручную прошивку кубов на тороидальных сердечниках.
Райхман использовал литую пластину с отверстиями, тогда как Старос и Берг применили прессованную, в которой отверстия формировались в процессе ультразвуковой прошивки.
Серийное производство ферритовых пластин велось на Ленинградском ферритовом заводе. Первым серийным заводом, выпускавшим сами кубы памяти, стал ЛЭМЗ (Ленинградский электромеханический завод). Он обеспечивал не только комплектацию для машины УМ1-НХ, но и самостоятельные поставки для других применений. Серийное производство Куб-1м и Куб-3 было налажено на Хмельницком заводе «Катион», на заводе «Кулон», входившем в состав Ленинградского объединения «Позитрон». Одними из первых освоили, и многие годы продолжали серийное производство нескольких моделей интегральных ферритовых кубов в институтах и на заводах Зеленоградского Центра микроэлектроники. Среди них первым был завод «Ангстрем», ещё до того, как он стал производителем интегральных схем. (Реальная история)
Рядом с образцами кубов памяти разместились некоторые наработки по БЦВМ УМ-К для космического корабля — плата с установленными на неё микросборками и кое-какой периферийной обвязкой. Тут же повесили на стойку потёртую локтями и животами рабочую блок-схему машины.
УМ-К не была обычным калькулятором, хотя и делалась на том же комплекте процессора и памяти. В её составе был ещё логический блок, который командовал всеми переключениями аппаратуры космического корабля. На тот момент он ещё не был окончательно отлажен. Единственной программой, уже реализованной на УМ-К, была программа коррекции орбиты, хотя Старос надеялся довести машину к началу полётов космического корабля в беспилотном варианте. (АИ)
Хрущёв стремительными шагами вошёл в помещение, встречавшие его у ворот Старос, Берг и административный директор Зеленоградского НПО «Научный центр» Фёдор Викторович Лукин едва поспевали за ним.
— Вот, Никита Сергеич, это и есть минифабрика. Сейчас она делает очередную партию микросхем.
Первый секретарь долго ходил вдоль длинного ряда столов, восхищённо разглядывая автоматическую линию. Потом повернулся к Бергу:
— ЗдОрово! Даже не верится! Никак в толк не возьму, почему обычным способом технологический цикл занимает 8 месяцев, а у вас — два дня?
— За счёт сокращения откачиваемого объёма «чистых комнат», — ответил Берг. — При обычной технологии человек внутрь вошёл, чистота нарушилась, надо ждать, пока весь воздух в комнате снова очистится. А у нас объём чистых камер мизерный, воздух очищается за одну-две минуты. А вот, посмотрите, образцы продукции, пока, в основном, схемы малой интеграции, от 256 до 1024 элементов на кристалле.
Хрущёв взял лупу и долго разглядывал крошечные, 3х4 миллиметра, прямоугольнички микросхем.
— Молодцы! — он прочувствованно пожал руки Старосу, Бергу, Рамееву, Шокину, не пропустил и прочих сотрудников, стоявших рядом. — Молодцы! Александр Иваныч! Где-то ещё, в США или в Европе, такие достижения есть?
— Нет, Никита Сергеич, — ответил министр, — Я за профильными иностранными журналами слежу плотно. Нигде пока и близко нет ничего похожего.
— Тогда пишите представления на Ленинские премии, — распорядился Первый секретарь. — Башира Искандаровича не забудьте, впишите обязательно. И его вычислитель в следующем году обязательно в серию запускайте.
Старос, слегка даже завидовавший успеху минифабрики Берга, показал Хрущёву макетный образец «космической БЦВМ».
— Вот, Никита Сергеич, это мы по заказу Сергея Палыча Королёва делаем. Управляющая машина космическая, УМ-К. (АИ) Пока она только проходит отработку на стенде. Но уже кое-что получается.
— А что-то показать можете? — спросил Хрущёв.
— Да, например, программу коррекции орбиты. Видите эти лампочки? — Старос показал на колодку с несколькими обычными лампочками от карманного фонаря, обозначенными буквами и цифрами. — Они имитируют двигатели корабля. Длительность их свечения соответствует длительности импульса двигателя при коррекции орбиты.
Он сделал знак кому-то из сотрудников. УМ-К мигнула светодиодом.
— Сейчас мы послали машине пакет данных с параметрами орбиты, как будто бы измеренными наземными средствами.
Машина вновь мигнула диодом, затем замигала им в быстром, едва различимом ритме.
— Сейчас машина рассчитывает требуемую длительность импульса для коррекции орбиты, — пояснил Старос. — Теперь смотрите.
Большая лампочка на колодке вдруг засветилась на несколько секунд, и погасла. Мелко и часто замигали меньшие лампочки.
— Машина дала команду на включение главного двигателя, для коррекции орбиты, а потом импульсами двигателей ориентации развернула корабль для второго импульса.
Прошло несколько секунд, опять засветилась большая лампа, погасла, и тут же замигали маленькие. Светодиод мигнул и засветился ровным жёлтым светом.
— Программа отработала штатно, — заключил Старос. — Коррекция орбиты закончена.
— Интересно! Молодцы, товарищи! Спасибо, Филипп Георгиевич, очень увлекательная демонстрация, — Никита Сергеевич повернулся ко всем собравшимся. — Ещё раз спасибо всем! Очень мне ваша работа понравилась. Скажите, товарищи, как у вас со снабжением, с бытовыми условиями, с жильём? Может, есть какие пожелания? — он обвёл взглядом собравшихся.
— Грех жаловаться, Никита Сергеич, снабжение хорошее. Жильё получаем в порядке очереди, но ждать долго не приходится, дома в Зеленограде один за другим строят. Многие вот, и машины уже покупают.
— Это хорошо! Значит, не зря мы в правительстве и ЦК работаем, — Хрущёв широко улыбнулся. — Но партия, товарищи, отдаёт себе отчёт, что вы работаете в закрытом научном центре, так сказать, наукограде, где снабжение, само собой, лучше, чем в среднем по стране, зарплаты выше, жилья строится больше.
— Потому своей главной задачей сейчас партия и правительство считает выравнивание положения по стране, чтобы все города и сёла получали достаточное снабжение, для начала хотя бы по товарам первой необходимости, — пояснил Никита Сергеевич. — Для этого, по сути дела, работаете и вы, и Башир Искандарович, и товарищ Лебедев в ИТМиВТ, и ещё тысячи людей в разных НИИ и заводах.
Хрущёв побывал не только в КБ-2, он проехал по нескольким предприятиям Зеленограда, везде знакомился с последними достижениями, говорил с людьми, спрашивая их не столько о науке, сколько о самых насущных, бытовых вопросах. Особое внимание он уделил отделам, работавшим над увеличением плотности магнитной записи и конструированием накопителей на жёстких и гибких магнитных дисках, а также работе групп, занимавшихся совершенствованием технологий оперативной памяти и связи между ЭВМ.
Через пару дней Первый секретарь собрал в Кремле рабочее совещание, заслушал отчеты о текущих работах и поставил задачи на будущее. Особое внимание он обратил, как и на первом совещании в декабре 1953 года, на унификацию и стандартизацию разработок.
— Вот, сейчас у нас очень много организаций взялись за разработку ЭВМ для своих целей. У кого-то получается, у кого-то не очень, — сказал Никита Сергеевич. — Может быть, столько разных разработчиков нам и не нужно. Но мы пока этот процесс не ограничиваем, чтобы, как говориться, вместе с водой не выплеснуть ребёнка. Ведь среди сотни неудачных проектов могут найтись один-два талантливых разработчика, которых надо увидеть и поддержать. Да, расточительно. Но на данном этапе по-другому пока не выходит.
— У наших американских конкурентов, фирмы IBM, как мне говорили, аж 20 конструкторских бюро, работающих по единому плану, — продолжал Хрущёв. — Представляете, какая научная силища там сконцентрирована? И ведь капиталисты идут на подобные затраты, а почему? Потому что осознают важность электронных машин.
20 конструкторских бюро в составе IBM было в середине 60-х, однако Первый секретарь решил, что подобные детали, в данном случае, несущественны.
— А это значит, что нельзя нам больше работать кто в лес, кто по дрова, — строго сказал Хрущёв. — Зеленоградский «Научный центр» я видел. Мощное предприятие. Можно его считать образцовым. Остальных разработчиков будем организовывать в подобные центры, не обязательно географически единые, но работающие по общему плану. А то у нас в огороде бузина, а в Киеве дядька.
Все заулыбались. В Киеве был не просто дядька, там работал присутствовавший на общем совещании Виктор Михайлович Глушков. Услышав упоминание Киева, Виктор Михайлович тоже улыбнулся и церемонно поклонился.
— Однако на что надо обратить внимание — на строгое следование принятым в декабре 1953 года правилам разработки ЭВМ — разрядности, совместимости по форматам данных, и так далее. Надо ещё раз подумать, и выработать чёткие стандарты, — предложил Никита Сергеевич. — Прежде всего — с учётом многонационального партнёрства по странам ВЭС, ОВД, СЭВ, а также учитывая необходимость совместимости по данным с западными разработками. Это я сейчас говорю о текстовой информации, прежде всего.
Никита Сергеевич имел в виду текстовые кодировки, и специалисты его поняли.
— Полагаю, что сейчас, учитывая малые объёмы памяти существующих ЭВМ, достаточно будет иметь в составе кодовой таблицы только латиницу, кириллицу и отдельные буквы, используемые в языках Восточной Европы, — продолжил его мысль академик Лебедев. — Нашим азиатским партнёрам придётся потерпеть, применение кодовой таблицы, содержащей все символы всех языков ВЭС (UTF-8) — дело будущего. Пока придётся обходиться латиницей и кириллицей.
— Вопрос использования русского языка в качестве средства международного общения ВЭС на сессии Координационного Совета обсуждался, — сказал Хрущёв. — Причём его подняли не мы, а наши партнёры, они сами с этим предложением вышли. Поэтому давайте пока опираться на этот вариант. Вообще о стандартизации надо думать уже сейчас, в широком смысле. Мне представляется, что серийные ЭВМ, предназначенные для массового применения должны быть совместимы между собой не только по форматам данных, но и унифицированы по архитектуре.
— Вот у нас Башир Искандарович разработал удачную ЭВМ «Урал». Сейчас он занялся её развитием, «Уралом-2», — продолжал Никита Сергеевич, — Дальше я предлагаю идти путём разработки линейки машин, унифицированных между собой по элементам архитектуры. Как вы считаете, Башир Искандарович, на основе ваших наработок можно сделать, скажем, ряд из трёх — пяти ЭВМ, от маленькой до очень большой и мощной, но с высоким уровнем унификации?
— Можно, Никита Сергеич, — ответил Рамеев. — Более точно смогу сказать, после некоторых размышлений, но такая идея и у меня проскакивала.
Это была ещё одна идея Рамеева — стандартный ряд ЭВМ различной мощности. Но у него это предложение созрело лишь в 1963 году. Хрущёву столько времени ждать было некогда. Он вновь решил «впарить» Рамееву его же идею, но пораньше.
— А давайте, Башир Искандарович, вы этот вопрос не спеша обдумаете, и в начале следующего года представите на рассмотрение НТС СССР свои предложения?
Хитрый Хрущёв уже изучил вопрос по присланным документам, и знал, что Рамеев с задачей справился блестяще. Но... слишком поздно. А если у СССР будет свой собственный ряд ЭВМ к моменту появления на Западе IBM System-360, вопрос о копировании этой архитектуры и вовсе не возникнет. Более того, история может ещё повернуться и так, что американцы будут пусть не копировать советскую разработку, но будут вынуждены делать свою машину совместимой с советской.
— Ещё вот какая идея... — продолжал Никита Сергеевич. — Если уж заниматься стандартизацией нашего зоопарка, то надо и о конструктивном оформлении машин сразу задуматься. У нас сейчас будут активно внедряться интегральные схемы, уже используются микросборки. А корпуса ЭВМ каждый лепит свои, опять же, кто в лес, кто по дрова. Надо проверить, что творится в этом плане на Западе, а потом принять за основу стандартный модуль, как единицу объёма монтажа на микроэлектронных компонентах.
Хрущёв имел в виду Unit, как единицу монтажа серверных стоек. Пока его понял только Лебедев, остальные с этим понятием ещё не сталкивались.
— Да и корпуса самих наших микросхем надо бы пропихнуть на Запад в качестве стандарта, — добавил Первый секретарь.
— Сначала, Никита Сергеич, надо решить вопрос с полупроводниковой памятью, — сказал академик. — Пока у нас память по десятку шкафов занимает, думать о стандартных модулях ещё преждевременно.
— Сейчас, — продолжил Лебедев, — значительно более важными проблемами следует считать создание полупроводниковых микросхем памяти, с высоким быстродействием, уменьшение габаритов и повышение плотности записи накопителей на магнитных дисках, а также создания быстрого модема на принципах квадратурной амплитудной модуляции сигнала со скоростью не менее 20 килобод.
— Необходимо разрабатывать системы приемапередачи модулированного сигнала (КАМ), цифровых приемопередатчиков, работающих на высоких и ультравысоких частотах. Также мы уже начали в инициативном порядке разрабатывать аппаратный кодировщик звукового сигнала, реализующий алгоритм сжатия с потерями. Его исходный код нам предоставлен компетентными органами, судя по названию — Speex, какая-то западная разработка... Он позволит передавать аудиосигнал в цифровом формате, при этом на сжатие данных не будет затрачиваться время работы основного процессора. Всё это необходимо для организации цифровой связи в масштабах страны.
— Сергей Алексеич, вы, пожалуйста, ваши предложения в письменном виде Григорию Трофимычу для протокола представьте, — попросил Хрущёв. — Чтобы при записи на слух чего-нибудь случайно не исказить. Предложения, считаю, правильные, реализовывать их будем.
Реализовывать начали, и не только предложения Лебедева.
Берговские минифабрики были настолько необходимы, что не стали дожидаться полной их доводки и предложенной корпусировки в контейнеры. Как только аппаратура начала более-менее нормально работать, в 1959 году уже на второй, ещё не серийной минифабрике Берга начали делать небольшие партии наборов интегральных схем, на которых наладили пока ещё мелкосерийный выпуск калькуляторов, получивших название «Пенза». Бренд «Урал» оставили за полноразмерными ЭВМ.
Тем временем сам Берг упорно доводил конструкцию минифабрики. Её совершенствование не прекращалось, по мере прогресса технологий появлялись всё новые модули. Появилось несколько моделей, рассчитанных на различные техпроцессы и различные типы выпускаемых интегральных схем. Начало серийного выпуска минифабрик официально отсчитывали с 1960 года, но уже в 1959-м их, в несколько различающейся комплектации, было изготовлено более двух десятков. Они были установлены на нескольких заводах в СССР, а также в ГДР, оказавшей значительную техническую помощь при доводке аппаратуры.
На разработку «Урала-2» у Рамеева ушло 18 месяцев с начала финансирования работ. (источник http://computer-museum.ru/books/urals/urals07.htm). Со 2-й половины 1960 года ЭВМ «Урал-2» серийно изготавливалась на Пензенском заводе САМ. С 1961 года её выпуск освоил и Московский завод САМ, а затем и ещё несколько вновь построенных или перепрофилированных заводов. «Уралы-2» поставлялись не только в КБ, научные организации, Госплан и плановые отделы предприятий.
Одним из основных потребителей стала сеть сберегательных касс. Сначала в городах-миллионниках, затем и в меньших населённых пунктах начали формировать вычислительную сеть Государственных трудовых сберегательных касс. Поначалу ставилась одна машина на район города. Сберкассы получали терминальный доступ по телетайпу к районным ВЦ. Эта программа была развёрнута с 1961 года. (АИ)
Прорыв был совершён в 1962-м, когда пензенские компьютерщики представили руководству Государственных сберкасс банкомат на основе обычного телетайпа и малогабаритной перфокарты. (АИ) Сама перфокарта какой-либо информации о содержимом счёта не несла, она служила лишь средством идентификации клиента. Все операции со счётом клиент проводил самостоятельно через терминал. Простое и дешёвое устройство, не содержавшее каких-либо сложных электронных компонентов, тут же пошло в серию.
По сути дела, это были объединённые в едином корпусе телетайп, считыватель перфокарт и машинка для счёта и выдачи бумажных купюр. Первая версия банкомата выдавала только суммы, кратные 10 рублям, и заряжалась исключительно десятками. Для повседневных нужд этого хватало. Позже банкоматы были усовершенствованы и начали выдавать купюры по 25, 10, 5 и 3 рубля.
Параллельно с разработкой «Урала-2» Башир Искандарович сформулировал основные положения аван-проекта на стандартный ряд ЭВМ, о котором говорил на совещании Хрущёв.
Из аван-проекта стандартного ряда ЭВМ «Урал» (цитата подлинного документа, написанного Б.И. Рамеевым, источник http://computer-museum.ru/books/urals/urals14.htm):
«На основании изучения типовых применений, организационных форм использования, изучения технических заданий на ряд систем переработки и материалов по зарубежным машинам разработчики пришли к выводу, что для удовлетворения основных потребностей народного хозяйства достаточен небольшой набор вычислительных машин и машины могут быть в значительной степени унифицированы с точки зрения конструкции, технологии, схем, структуры, входных языков, систем автоматизации программирования и условий эксплуатации.
…
Выход из этого положения, очевидно, надо искать в унификации.
Унификация элементов, устройств и машин позволит сократить сроки разработки и освоения в производстве. Унификация входных языков, систем команд позволит сократить сроки внедрения и резко повысить эффективность использования вычислительных машин в народном хозяйстве.
Унификация даст возможность сократить номенклатуру и увеличить количество изделий вычислительной техники, окажется целесообразной организация специализированных производств для выпуска унифицированных элементов, узлов и устройств, что даст возможность повысить качество изготовления и снизить стоимость.
…
Ограниченный набор вычислительных машин и устройств различной производительности и назначения, могущих обмениваться информацией, позволяет создавать крупные системы для переработки информации, состоящие из многих машин, соединенных линиями связи. Различные ступени такой системы могут быть оборудованы машинами соответствующей производительности и сложности.
Все, что представлено в аван-проекте, базируется на реальных ОКР, серийно выпускаемых или осваиваемых узлах и механизмах и освоенных технологических процессах.
Универсальность устройств, из которых составлены машины, гибкая блочная структура, позволяющая в широких пределах менять комплектность машин как по количеству, так и по типам устройств, возможность замены одних устройств другими с лучшими параметрами, добавление новых устройств, наличие развитой системы прерывания и связанная с этим возможность одновременной работы многих устройств, гибкая система команд, приспособленная к требованиям автоматизации программирования и многопрограммной работы, возможность объединения машин в системы, применение полупроводниковых приборов делает машины, представленные в аван-проекте, достаточно морально устойчивыми и ставит их на уровень наиболее распространенных зарубежных машин…»
Аван-проект стандартного ряда ЭВМ успешно прошёл защиту сначала на НТС МЭП, а затем и на НТС СССР. С 1960-го года началась одновременная разработка ЭВМ «Урал-11», «Урал-14» и «Урал-16», входящих в стандартный ряд. Серийный выпуск начался с 1962 года. (АИ, реально — с 1965 г)
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
