|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 16.
Пятнадцатый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.
Китарион с интересом изучал открывшийся вид. Что ни говори, а Зантриан недаром носил имя Жемчужины Востока: огромный, окруженный высокой стеной, с множеством башен, этот город приковывал к себе взгляд, радовал и пугал одновременно, но, при этом, вызывал трепет и восторг.
Выстроенный на самой границе пустыни, Зантриан знавал множество осад, но продолжал возвышаться, подобно одинокому утесу посреди безбрежного моря: гордый, могучий, непокоренный.
А подле города разбило лагерь воинство. Двадцать тысяч легионеров и четыре тысячи гвардейцев, поддерживаемые сотней боевых магов. Сила, способная сокрушать государства была полностью в его власти и ждала лишь приказа.
И вот, замерев перед выстроившимися ровными рядами воинами, Китарион с некоторой ностальгией вспоминал былые деньки, когда точно также приходилось произносить речи перед бойцами гвардии. Правда, сейчас было некоторое отличие: существованию Империи Тьмы не угрожал враг, добрую половину армии составляли живые мертвецы, а за его спиной находились два чародея чудовищной силы.
И, тем не менее, он волновался, как и в первый раз.
Наверное, к подобному нельзя привыкнуть.
Кольценосец набрал полную грудь воздуха и прокричал:
— Воины, сегодня мы выступаем в поход!
Его голос, усиленный магией, разносился над всем войском, достигая каждой пары ушей и, как надеялся Китарион, находя отклик в каждом сердце.
— Да, это не наша война. Там, — он ткнул мечом вперед, в пустыню, — лиоссцы сражаются друг с другом. Но осажденные — наши союзники. Они в трудный час протянули Империи руку помощи, так кем же мы будем, если бросим их на произвол судьбы, не попытавшись даже сделать что-нибудь? Кем, я вас спрашиваю?!
По войску пошел сперва шепот, затем — гул. Люди все больше и больше заводились, а вместе с ними заводился и Китарион.
— Мы выступаем! Прямо сейчас! Мы дойдем до столицы халифата и не только снимем осаду, но и загоним этого Бича Пустыни туда, где ему самое место — в песок!
Дружный рев поддержал это высказывание генерала.
— Вперед, доблестные воины Империи, вперед, и покажем врагам нашу силу и отвагу!!! — взревел Китарион и воины, ответив ему яростным кличем, принялись строиться в походную колонну.
Генерал вытер пот, выступивший на лбу, и обернулся, точно желая получить одобрение Кштиритиона.
Хмурый маг ничего не ответил, а вот гоблин, напротив, оказался доволен. Его рот был раззявлен буквально до ушей, а в глазах Китарион заметил чистую, незамутненную радость.
— Хорошо сказано, о могучий из могучих, да, да, старый и жалкий Инуче знает, — затараторил он. — Очень, очень хорошо сказано, да, да.
Китарион тронул коня, ведя его в центр колонны. Спутники, а также отряд телохранителей-гвардейцев из числа лучших рыцарей смерти Империи двинулись следом.
— Благодарю, — вежливо ответил он гоблину. — Жаль только, не ощущаю той уверенности, что была в моем голосе.
Говорил он тихо, чтобы простые воины не смогли услышать, но все равно не сдержался, и огляделся по сторонам в поисках любопытных ушей. Не найдя ничего подозрительного, Китарион обратился к некроманту.
— Кштиритион, а что ты думаешь по поводу нашей миссии?
— Двигаться придется быстро, — нахмурился даже больше, чем обычно, некромант. — У нас мало времени. Город долго не продержится. И бой предстоит жаркий.
— А разве у нас нет подавляющего магического преимущества? — уточнил Китарион, оборачиваясь к своим спутникам.
Как ни странно, оба отвели глаза.
— И-и? — настоял генерал.
— По идее, есть, — нехотя ответил Кштиритион.
— Но только по идее?
— Да. Я слабо знаком с восточной магией, она...
— Другая, — подсказал Инуче.
Даже шаман выглядел задумчивым, хотя искорки радости все еще проскакивали в его взгляде.
Старый гоблин решительно тряхнул головой и заявил:
— Но не волнуйся, о мудрейший из мудрых, старый и слабый Инуче сделает все, что в его силах, дабы защитить тебя от вражьей волшбы, да, да.
— Спасибо, — искренне поблагодарил шамана Китарион. — Стало быть, мы не можем быть уверены в своем магическом превосходстве?
— Нет, — дружно ответили оба чародея.
— Хорошо... — протянул генерал. — Тогда, пожалуй, следует проявить осторожность.
Жестом он подозвал адъютанта и произнес:
— Передай приказ: утроить число разъездов. Дюжина чародеев пусть непрерывно прочесывают местность с помощью птиц. Всех живых — в центр, под охрану замерших и рыцарей смерти.
Отсалютовав генералу, юноша сорвался с места и бросился исполнять приказ.
Глядя ему вслед, Китарион думал:
"Это, безусловно, задержит нас, но, по крайней мере, сможем исключить засады".
Он по своему опыту знал, сколь разрушительными и опустошительными те могут быть, и совершенно не горел примерять на себя роль, которую пять лет назад отыгрывали вторгшиеся в Империю кошаки.
Больше всего его сейчас беспокоила растянувшаяся на добрых пять миль колонна, собрать которую в случае серьезной заварушки получится ой как нескоро! Будь его воля, Китарион бы разделил армию на пару отрядов, которые отправил бы параллельными курсами по разным дорогам... Вот только где было взять эти самые дороги посреди пустыни?
С каждым новым шагом на восток, становилось все жарче и жарче, а степь все быстрее и быстрее уступала место барханам. Лишь имперский тракт — эта тонкая нитка, тянущаяся с одного побережья континента до другого — позволяла хоть как-то ориентироваться в море солнца и песка. Шаг влево, шаг вправо — и мир исчезал в лабиринте иллюзий посреди бескрайнего желтого океана. А нитка, увы, действительно была тонкой. Если бы не регулярные караваны, а также — магия, оставшаяся еще в древних каменных плитах, дорогу давным-давно бы поглотила пустыня.
В каком-то роде, это сильно смахивало на то, с чем пришлось столкнуться покойному генералу Бирту, когда его армия пересекла границу Империи.
"Вот только посреди лесов и болот хотя бы было прохладно", — подумал Китарион, скидывая камзол и оставаясь в одной льняной рубахе. — "Надеюсь, мы взяли достаточно воды, потому как если нет, добрая половина живых в армии попросту не доберутся до поля боя".
* * *
Двадцатый день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь.
Уже на второй день после выхода из Зантриана Китарион принял решение маршировать по ночам, и вот, пять суток спустя, его армия продолжала нарезать мили исключительно при свете звезд.
Пока все было спокойно — лишь небольшие поселения попадались на пути, да немногочисленные купцы и торопящиеся по своим делам лиоссцы. Никто не проявлял враждебности, что было неудивительно, учитывая размеры армии, все охотно продавали продовольствие и воду, а заодно — делились сведениями.
Впрочем, генерал не питал иллюзий. Он не сомневался, что Бич Пустыни уже знает о приближении имперцев и готовит теплый прием. Ну, лично он бы так и поступил, а Китарион старался не смотреть на врагов свысока.
Тем более на таких, кто уже продемонстрировал умение делать неожиданные ходы.
Именно поэтому дозоры лишь увеличились, а передвижение — замедлилось.
До Айшшира оставалось не больше трех переходов, а значит, сейчас самое подходящее время для того, чтобы дать по зубам обнаглевшим имперцам. Ну, по крайней мере, с точки зрения пустынных воинов.
Именно поэтому Китарион последние дни не находил себе места. Он ерзал в седле, точно был посажен на горох, то и дело проверял, хорошо ли меч выходит из ножен, и поминутно дергал магов, управляющих мертвыми воронами, уточняя, не нашли ли те что-нибудь подозрительное.
Наконец, не выдержал даже Кштиритион.
— Генерал, прошу, успокойся уже, — мрачно попросил он. — Мне тоже не по себе, но это не повод изводить собственных людей, знаешь ли.
— Прошу прощения, — вздохнул Китарион, в очередной раз положив ладонь на рукоять меча. — Просто что-то не так. Моя интуиция прямо воет об этом, а понять причину не могу.
— Это не повод приставать к магам.
Китарион горестно вздохнул и обратился к шаману.
— Уважаемый Инуче, нет ли каких-нибудь новостей от твоих гоблинов?
Вместе со старым колдуном к армии Китариона присоединился отряд почти в тысячу гоблинов, большая часть которого сразу же испарилась — Инуче отправил своих подчиненных в дальнюю разведку.
— Нет, о осторожнейший из осторожных, — горестно выдохнул шаман, дергая ушами. — Все тихо и спокойно.
— Нет, не все, — покачал головой Китарион, чье волнение достигло предела. — Что-то надвигается, я чувствую это.
И, точно только этого и ждали, один из магов вдруг закричал:
— Враги!
— Где? — Китарион, точно охотничья собака, взял стойку.
— Почти полторы сотни всадников в полумиле к востоку от нас.
— Немного, — задумчиво отметил Кштиритион.
— Думаю, хотят просто прощупать нас, и все же, все же...
Китарион задумался.
Как поступить? Продолжить движение или остановить армию и начать подтягивать растянувшиеся сотни? С одной стороны, маленький отряд лиоссцев не должен стать серьезной проблемой, но, с другой... А что, если это все — хитрая ловушка?
"Нет, я становлюсь параноиком", — решительно оборвал себя Генерал. — "Даже если это — ловушка, то можно попробовать ответить врагу его же монетой".
— Скорость движения не снижать, магов разделить на два круга: атакующий и оборонительный, подготовить три сотни рыцарей смерти для быстрых фланговых маневров. При этом — не спугните врага. Исполнять! — начало он отдавать приказы, ощущая, как волнение покидает тело, как остается лишь холодная уверенность и решимость идти до самого конца. — И вот еще что, подготовьте дополнительные факелы, но не зажигайте их, ждите команды.
Его приказы исполнялись четко, быстро, и без лишних вопросов.
И десяти минут не прошло, как все было готово, и теперь оставалось лишь ждать: будет ли это всего лишь небольшая разведка боем, хитрая засада, которая выльется в крупное сражение с атакующим вражеским отрядом, или, не произойдет ничего.
Некоторое время они двигались молча, наконец, Кштиритион, не выдержав, лично взял контроль над парой птиц, и принялся оглядывать окрестности.
— Что-то здесь не так, — мрачно проворчал он, будто пародируя Китариона, сказавшего то же самое совсем недавно.
— Что именно?
— Не знаю, если честно, может, твоя паранойя заразна.
— Ну спасибо.
— Всегда пожалуйста.
— Видишь места, подходящие для засады?
— Вообще ни единого. Голая пустыня по обе стороны дороги и этот отряд, маячащий поблизости.
Сейчас Китариону очень не хватало какого-нибудь магического ночного зрения, а еще лучше, умения контролировать мертвых птиц, за последние пять лет прочно ставших глазами и ушами легионов переродившейся Империи.
— Знаешь... — продолжал некромант. — Я, кажется, понял, что именно мне не нравится.
— Да?
— Очень уж они демонстративно крутятся около нас, будто отвлекают от чего-то важного...
— Отвлекают, говоришь... — задумчиво протянул Китарион, а затем его лицо вытянулось, и кольценосец не своим голосом заорал, — усилить охрану обоза, немедленно!
И, подавая пример, помчался назад, соскочив с дороги, и, бросив коня в песок, направил его туда, где находился обоз.
Они почти опоздали. Почти.
Когда генерал, окруженный телохранителями, подлетел к повозкам, благо, находился он недалеко от них, там уже разгорелся бой. Несколько сотен закутанных в толстые меховые одежды лиоссцев яростно рубились с охраной, а еще несколько жителей пустыни, подбирались к телегам, держа в руках небольшие стеклянные флаконы.
Китарион сразу понял, что именно они собираются сделать, и, взревев, обрушил меч на ближайшего врага, разрубая того едва ли не до пояса.
Второго противника затоптал его конь, а третьему генерал снес голову с плеч, и только после этого в бой вступили телохранители, а затем — резервные сотни рыцарей смерти, подготовленные для отражения внезапных атак.
Еще один лиоссец, обливаясь кровью упал на землю, но его товарищ метнул в сторону Китариона свой флакон. Увернуться генерал уже не успевал, а потому инстинктивно поднял щит, прикрывая лицо.
"Проклятье, надеюсь, обойдусь потерей одной лишь руки", — подумал он, но секунды сменяли одна другую, а ничего не происходило: ни звона стекла, ни рева высвобождаемого жидкого пламени, ни кошмарной боли.
Открыв глаза он с удивлением уставился на фиал, замерший в воздухе. Затем, обернувшись, с облегчением увидел Инуче.
Шаман гоблинов спокойно подъехал к генералу на своем небольшом пони и небрежным движением руки заставил стеклянную колбу приземлиться к себе на ладонь.
— Не стоит так безоглядно рисковать, — без тени заискивания или веселья в голосе проговорил он. — Я мог бы опоздать.
— Спасибо, Инуче, я твой должник.
— Сочтемся при случае, — гоблин подбросил склянку в руке и указал вперед. — Все-таки эта дрянь очень опасна.
Китарион повернулся в указанном направлении и выругался — целых три повозки пылали, вздымая к небесам языки пламени. Обслуга пыталась потушить их, но без особого успеха.
— Песок, болваны! — неожиданно заорал Инуче. — Вода не поможет! Песок, впрочем, тоже, — прошептал он куда тише, едва ли не себе под нос. — От змеиного огня мало что способно защитить.
Несмотря на некоторую критичность этого замечания, когда горящие повозки начали засыпать песком, ситуация хоть немного, но улучшилась. По крайней мере, пламя стало медленно затухать.
Китарион огляделся. Схватка вышла яростной, но скоротечной — враги, потеряв почти четыре десятка бойцов, спешно отступили, преследуемые рыцарями смерти. Скорее всего, те прикончат еще с десяток, но...
— Отзовите кавалерию, — распорядился генерал. — Не хочу напороться на еще одну ловушку. — Полчаса на то, чтобы затушить пламя, убрать телеги с тракта, и привести здесь все в надлежащий вид, после чего, выдвигаемся.
Он взглядом отыскал адъютанта, поманив пальцем, указал на тело одного из замерших, которому попросту раскроили череп чем-то очень тяжелым вроде боевого молота.
— Подготовь отчет о потерях.
— Слушаюсь! — отсалютовал воин. — Сейчас же исполню.
— Вот и славно, — Китарион спрыгнул с седла, при этом его ноги по щиколотки погрузились в песок. — Кто-нибудь может объяснить мне, откуда взялись ящерицы и каким это образом наши доблестные разведчики и маги их проглядели?
— Думаю, я смогу, — к ним подъехал настороженный Кштиритион. — Пока ты проявлял чудеса героизма, я внимательно отслеживал ситуацию в колонне.
— И что?
— Нас атаковали в двух местах. Тут и...
— В арьергарде? — без удивления уточнил Китарион.
Некромант приподнял брови.
— Как ты догадался?
— А что тут догадываться? Я бы поступил точно также, — пожал плечами кольценосец. — Примитивная, но очень эффективная тактика. Колонна растянута, мы не сможем быть везде одновременно, а значит, атаковать следует либо самые ее уязвимые места, либо — самые важные.
— То есть бить по голове и хвосту, либо по обозу и командирам?
— Да. Но можно и смешать эти две цели, почему нет, — отмахнулся Китарион. — На войне воображение имеет первостепенное значение, а у нашего врага оно, определенно имеется. Так что ты видел?
Вместо ответа Кштиритион подошел к ничем непримечательной кучке песка и пнул ее. Вместо того, чтобы погрузиться в сыпучую субстанцию, нога с глухим звуком ударила по чему-то легкому. Подойдя поближе, Китарион присел и коснулся рукой места удара.
Под пальцами ощущалась теплая гладкая поверхность.
Хмыкнув, генерал засунул руки в песок, нащупал кромку странной конструкции и, потянув вверх, перевернул ее. Это оказался легкий купол, прикрывающий небольшую, весьма неприятно пахнущую яму.
Китарион прикинул, что, будучи засыпанным песком, он практически незаметен даже с очень близкого расстояния, а потому, спрятавшись в таком укрытии, и подождав денек-другой, можно с легкостью устроить врагу неприятный сюрприз.
"Правда, какой же силой воли нужно обладать для того, чтобы часами сидеть почти без движения, еды, воды и возможности сходить в туалет, обняв оружие и подложив под спину теплые вещи, которые обязательно понадобятся ночью"? — подумал он. — "Да, наши враги — серьезные противники".
— Стало быть, они подождали, пока мы пройдем мимо, затем аккуратно выбрались и атаковали колонну? — задал очевидный вопрос Китарион. — А почему никто не заметил их? Ладно — глазами, но неужели даже магия не помогла?
Кштиритион недовольно зыркнул на него.
— Не помогла, — огрызнулся чародей. — Птицы не могут смотреть сквозь песок.
— Что ж, вот ты и нашел себе занятие на ближайшие дни, — улыбнулся другу Китарион. — Будешь придумывать магические контрмеры.
— Счастлив так, что словами не передать.
— А ты попробуй.
Некромант что-то пробурчал, и отошел от кольценосца, на ходу раздавая приказы подчиненным. Тотчас же несколько живых мертвецов подхватили то, что осталось от нападавших, и потащили тела к повозкам повелителей смерти.
"Ладно, с этим, думаю, Кштиритион справится сам, теперь вопрос, как поступить дальше"?
Идеальным вариантом, конечно же, было остановиться и подождать день-другой, пока некроманты не подготовят какой-нибудь ответ врагам, но такой роскоши он был лишен.
"Наши враги тянут время. Скорее всего, они уже начали штурм, а значит, мы должны спешить. Но эта засада" ...
Способ организации атаки, говорил об одном: пустынные жители прекрасно знали о том, как работает разведка в армиях Империи, и подготовили контрмеры и против людей, и против оживленных ворон, и против тех, кто вернул этим самым птицам уродливое подобие жизни.
Разузнать все самостоятельно лиоссцы, определенно, не могли, а потому, напрашивался неприятный вывод: нашлись добрые люди, которые все объяснили детям пустыни. Из этого очевидного умозаключения, следовало иное, не менее очевидное: враги перешли к активным действиям.
Да, у них сейчас нет возможности ударить по Империи Тьмы со всей силы. Разгромленная Лига Света еще не скоро станет напоминать хоть что-то, способное защищать свои интересы. Но это не значит, что наступили тихие и спокойные времена. Нет, война лишь приобрела другой характер.
"А ладно, пусть об этом у владыки голова болит. Моя задача проста — помочь союзнику, разбить противника. Ни больше, ни меньше, а потому... Где носит этого бездельника"?
Он был несправедлив к помощнику, потому как выделенное тому время и не думало заканчиваться, но все-таки кипучая натура Китариона жаждала действий.
Впрочем, адъютант справился блестяще — армия еще не успела тронуться в путь, как он, верхом на взмыленной лошади, прискакал к своему командиру.
— Докладывай.
— Убито пятьдесят два замерших. Три рыцаря смерти. Пятнадцать живых легионеров. Сгорели четыре телеги с продовольствием и водой и одна — со стрелами. Серьезного ущерба не нанесено.
— Благодарю, — кивнул ему Китарион. — Передай мой приказ тысяче Ниришиона — с этого момента пять сотен рыцарей смерти должны проверять подступы к колонне на триста шагов с каждой стороны от дороги. Пусть ищут замаскированные укрытия. Оставшиеся пять сотен усилят авангард.
— Слушаюсь, — отсалютовал адъютант и ускакал выполнять приказ.
— Думаешь, они повторят этот трюк? — хмуро поинтересовался Кштиритион.
— Я бы попытал счастья еще разок, — не задумываясь, ответил генерал. — Хотя, конечно, чередование — эффективней.
Некромант пожевал кончики губ.
— Стало быть, нам готовиться к какому-нибудь еще сюрпризу.
— Тебе — разбираться, как обнаружить спрятавшихся в песке ящеров, причем — немедленно.
Кштиритион вздохнул.
— Иду, иду, нечего так волноваться.
— Перестану, когда ты выполнишь поставленную задачу.
Возведя очи горе, чародей покинул генерала, оставив того наедине с гоблином, чем старый шаман тотчас же и воспользовался.
— Полагаешь, о великий из великих, что подлые лиоссцы продолжат беспокоить могучую и несокрушимую армию?
— Должны, — кивнул кольценосец. — Выбор у них небогат: либо снимать осаду и отходить, либо задержать нас, обескровив настолько, насколько получится, и организовать решительный штурм города. Я бы выбрал второй вариант и убежден, что Бич Пустыни также предпочтет рискнуть.
— Чутье воина, о дальновидный? — вкрадчиво поинтересовался гоблин, забавно хлопнув ушами.
— Можно сказать и так... Проблема в том, что я не знаю полководца, с которым нам предстоит сразиться. Все эти дни изучал ответы об армии лиоссцев, а вот о Биче Пустыни в них не нашлось почти ничего, — он с надеждой посмотрел на Инуче. — Быть может, верховный, тебе что-нибудь удалось выяснить?
Гоблин довольно осклабился.
— Я ждал, когда же мудрейший из мудрых задаст этот вопрос жалкому и ничтожному Инуче, да, да.
Китарион терпеливо молчал, позволяя старому шаману выговориться — тому, определенно, это было необходимо.
— Гайшшар сын Ишшаррисса, именуемый также Бичом Пустыни, мало известен за пределами Лиосского халифата, о мудрый из мудрых.
— И даже твои вездесущие подданные не смогли ничего разнюхать?
Довольный гоблин осклабился.
— Кое-что смогли, о несравненнейший.
— И что же?
Гоблин вновь дернул ушами и выдал тираду, суть которой сводилась к тому, что лишь столь невыносимо мудрый генерал, как Китарион, в невыносимой своей мудрости невыносимо мудро обратившийся к невыносимому шаману, способен правильно использовать даже те обрывки сведений, что удалось добыть.
После этого он, видимо, истощив на какое-то время свое красноречие, приступил к пояснениям.
Из рассказа гоблина выходило, что претендент на титул халифа всей Лиоссии, начинал как сын вождя небольшого племени, которые здесь водились просто в товарных количествах. Так бы он жил, пас стада, управлял горсткой подчиненных, если бы не произошел какой-то инцидент. Какой именно — установить не удалось. Кто-то считал, что эти самые стада были украдены злым наместником. Кто-то полагал, что злой наместник похитил его жену. Кто-то утверждал, что злой наместник погубил первенца Гайшшара.
Так или иначе, все замыкалось на некоем "злом наместнике". Существовал ли он в реальности, был ли действительно настолько злым — история умалчивала.
Однако — это гоблину удалось выяснить наверняка — свои подвиги Гайшшар начал именно с убийства наместника провинции, в которой кочевало его племя. Так что, возможно, слухи, действительно имели под собой какое-то основание.
Когда местный правитель, не подчиняющийся, естественно, никому, кроме себя, отправил против бунтовщика небольшой отряд, произошло странное — солдаты перешли на сторону восставших, едва ли не утроив численность армии молодого лиоссца.
Затем, последовала серия дерзких, но очень удачных нападений на владения правителя, которые принесли Гайшшару не только славу, но и богатство.
После этого к молодому, амбициозному и очень, очень везучему вождю рекой начали стекаться недовольные, алчные, и просто любящие хорошую драку воины, а его сила принялась расти, точно снежный ком.
Один удачный набег за другим, одна победа, а следом за ней — другая. Гайшшар продвигался от триумфа к триумфу, быстрый, дерзкий, неуловимый.
За каких-то десять лет он превратился из всего лишь очередного вождя очередного мизерного племени во владыку целой провинции и включился в большую игру, ведущуюся на землях халифата вот уже несколько сотен лет — в борьбу за титул халифа всей Лиоссии.
Говоря начистоту, никто поначалу не принял его всерьез — таких выскочек за долгую историю внутренней смуты Лиоссии хватало. Но шло время, и презрение начало сменяться уважением, которому наследовал страх, незамутненный и неприкрытый.
И вот, настал час, когда против Бича Пустыни, как к тому времени успели прозвать Гайшшара, объединились все соседи. И они пали!
Мастерски разбив рыхлый альянс посулами и союзами, он уничтожил оставшихся врагов на поле боя, заполучив в свое распоряжение почти четверть халифата и став, пожалуй, самым серьезным претендентом на объединение страны за последние сотни лет.
Произошло это примерно тогда же, когда Черный Властелин Шахрион сотворил чудо, разгромив Лигу и восстановив практически уничтоженную Империю.
Покойный халиф, чьи владения слегка уступали землям наглеца, конечно же, прибегнул к старой тактике, вот уже множество лет не позволявшей никому — даже ему самому и его предкам — восстановить страну. Он собрал коалицию.
И все те годы, что Империя бурно восстанавливалась, все эти четыре года, знаменовавшие собой Реставрацию, на востоке полыхало пламя непрерывной войны, даже более ожесточенной, чем ранее.
Удельные владыки, усмотревшие в талантливом выскочке угрозу независимости, халиф, трясущийся за свою шкуру — ведь Гайшшар назвал его личным врагом и пообещал насадить голову на пику, — мелкие рыцари, продающие мечи тем, кто готов заплатить...
Никто не желал мира и объединения халифата под единым правлением. Всем было хорошо и так.
Ну, кроме народа, разумеется. Но кого волновали крестьяне и пастухи?
А потом произошло это...
Ночной бросок и разгром главных сил халифа, а затем — осада его столицы.
— Он очень талантлив, — заключил, наконец, Китарион, дослушав до конца гоблина. — А значит, обязательно заготовит нам не один и не два сюрприза на пути к столице. Скажи, верховный, есть ли у тебя какие-нибудь идеи, как можно избежать проблем с засадами?
Гоблин тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя глубину скорби от того, что не в состоянии помочь товарищу, и запричитал:
— О горе, мне, горе! Старый и жалкий Инуче не может ничем помочь великодушнейшему из великодушных, понимающему из понимающих, добрейшему из добрых. Инуче слишком жалок и ничтожен, он стар, он так стар!
— Верховный, — Китарион аккуратно прервал этот поток самоуничижения, — а может, у тебя есть какие-нибудь идеи о том, что мы можем предпринять, пока движемся по тракту?
Губы гоблина тотчас же разошлись в его до боли знакомой Китариону усмешке, говорящий о наличии у шамана пары предложений, к которым следует прислушаться.
— Если мудрейший из мудрых желает, старому и ничтожному Инуче есть что сказать.
* * *
Двадцатый день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, ночь.
Колонна двигалась, точно гигантская уродливая многоножка вроде тех, что водятся на севере пустыни Тиршшин, где Гайшшар с горсткой верных бойцов одно время скрывался от преследовавших его солдат Ашширисса Веселого.
Как давно это было!
Бич Пустыни прикрыл глаза, стараясь отогнать воспоминания юности. Ту глупую пьяную выходку, стоившую жизни мытарю, попытку выплатить компенсацию за убитого, казнь человека, который вырастил Гайшшара и рассказал все, что положено знать мужчине.
С тех времен Гайшшар на притрагивался ни к какому зелью, затуманивающему разум и запрещал это делать своим последователям.
Мужчина должен трезво смотреть на мир, а не пребывать в плену иллюзий, не отдавая себе отчет в том, что творит, и нарушая законы как живых, так и тех, кого больше нет.
Впрочем, иногда, в минуты слабости, Бичу Пустыни казалось, что смерть отца была всего лишь предлогом, которого ему как раз и не хватало для того, чтобы начать движение наверх, но он каждый раз яростно гнал прочь эти гнусные мыслишки.
Разве планировал Гайшшар, напившись, повздорить с тем сборщиком налогов, имени которого даже не запомнил? Да, он с парой верных друзей следил за ним, но уж точно не для того, чтобы убить!
"А для чего тогда"? — подумал воин и тотчас же обругал себя. — "Не время отвлекаться на ерунду. Это сейчас не имеет значения".
О да! Единственное, что было важно — враги. Армия, неуклонно и неумолимо двигавшаяся по направлению к осажденной столице халифата.
"Мне нужна неделя, семь жалких дней, разве это так много"? — подумал он, с ненавистью сжимая поводья так, что когти, прорвав кожаные перчатки, впились в ладони. — "Проклятье, ну почему сейчас, кода момент триумфа так близок? Великие Древние, зачем вы испытываете меня столь жестоко"?
Его люди уже успели взять внешние укрепления, когда пришло кошмарное сообщение — Империя Тьмы сделала свой ход.
Он приказал удвоить усилия, а сам во главе избранных пяти тысяч — больше выделить не получалось при всем желании — двинулся навстречу врагу. Сражаться с труповодами Гайшшар не планировал, но и позволять тем беспрепятственно снять осаду с Айшшира не желал.
А потому сегодня ночью добровольцы подготовили сюрприз солдатам императора Шахриона.
Он был нужен для того, чтобы проверить возможности легионов возрожденной Империи Таараш, и эта проверка произвела на Гайшшара гнетущее впечатление.
Легионеры действовали, точно механизм новомодных часов, которые однажды довелось видеть Бичу Пустыни. Да, среди них имелось много живых мертвецов, но и люди не отставали от покойников ни в упорстве, ни в дисциплине.
Десять лет назад таким нехитрым трюком удалось разгромить втрое большую армию практически без потерь, однако, попытайся он закопать все пять тысяч и ударить по колонне сейчас, результат был бы предсказуем. В этом сомнений не оставалось.
Гайшшар обернулся к сморщенному сухому старику и повелительно спросил:
— Ну что?
Тот покачал головой.
— Слишком сильны, о Избранный, — с горечью ответил тот. — Если бы в армии людей были одни только некроманты, я бы еще попытался, но....
— Но?
— С ними шаман гоблинов. Неимоверно могучий! Таких чудовищ я никогда еще не видывал.
Гайшшар выругался.
Как ни крути, а ситуация становилась все хуже и хуже. Имперцы, и правда, были на совершенно другом уровне, нежели жалкие тысячи халифа и удельных владык.
"Но это ничего не меняет".
— Хорошо. Думайте, что можно сделать, время у нас еще есть.
"Слишком мало, но есть".
Старик вновь поклонился и оставил Бича Пустыни одного.
— Что ж, слуга Черного Властелина, — задумчиво проговорил тот, — поиграем.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
