|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава восьмая
Оцепенение после работы с некромагическими силами прошло не сразу. Ирати немигающе смотрела в окно, бессмысленно следя за тем, как вьюга лепит на её окне изысканно странные, витые узоры из снега... Пока в висок не уколола мысль, пробившаяся из той, привычной жизни, в которой юная Ирати беспечно бегала по коридорам и закоулкам крепости, порой своевольно нарушая семейные правила поведения, за что её лишь поверхностно журили...
Но мысль пробилась.
Там, снаружи крепости, происходит что-то страшное. И из-за этого страшного она должна принять участие в какой-то суматохе, чтобы помочь несчастным живым.
Девушка медленно поднялась со стула, всё ещё не сводя остановившегося взгляда с колдовских круговертей снега, которые постепенно пропадали за окном, заносимым кружевным, но беспощадным снегом...
Полностью привёл её в себя резкий и короткий стук в дверь.
Уже поворачиваясь к входной двери, Ирати знала, кто предупреждает о своём приходе и кого она увидит сейчас.
Перешагнув порог спальни, она и в самом деле увидела отца — правителя Итерри. Он стоял в нескольких шагах от входной двери в её апартаменты и ждал, когда оплошавшая дочь подойдёт к нему.
— Ты преступила наш уговор, — холодно напомнил отец, привычно величественный в своих богатых одеждах, щедро украшенных драгоценными камнями и золотыми нитями.
Поникшая Ирати не посмела поднять глаз.
— Да, отец, — прошептала она, думая о другом — о том, что её проступка никто не оценит по-настоящему, хотя она спасла жизнь.
— Ты помнишь, почему тебе нельзя заниматься некромагией, дочь? — размеренно вопросил правитель Итерри.
— Да, отец. Это недостойно нашего положения, — покорно ответила дочь.
— О твоём проступке мне сказал Орис. И я уничтожил воспоминания о твой проступке в памяти нашего целителя, — неожиданно сказал отец и испытующе заглянул дочери в глаза, поняла ли она в полной мере то, что он сделал.
Но, растерявшись, девушка не знала, что ответить на странное сообщение, а потому только робко кивнула:
— Да, отец.
Драгоценные камни и золотые нити в одежде правителя Итерри не просто украшение, как думают те, кто не имеет отношения к магии. Это магические артефакты, системой которых блестяще умеет пользоваться отец Ирати. Потому-то её не удивило, как пренебрежительно сообщил он ей о своём деянии. Только правителям дозволялось манипулировать сознанием и памятью своих подчинённых и вообще живых. Потому-то правителями становятся сильнейшие маги, умеющие использовать данные им силы, не навредив живым... Но зачем правитель Итерри стёр память Орису о том, как Ирати помогла умирающему?.. Даже будучи болтливым, целитель-эльф умел хранить тайны, особенно если они касались семьи правителя.
Кажется, видя дочь осознавшей свою провинность, правитель Итерри смягчился, а потому более ласково, как приличествует отцу, спросил:
— Почему ты помогла этому юноше?
С губ Ирати чуть не сорвалось: "Он умирал, а я была в силах помочь ему!" Но, доверившись прозвучавшему сочувствию в голосе отца, она взглянула на него и призналась:
— Я знаю его. Видела дважды — на празднике лета и в лесу, когда нас водил за травами Орис.
— Вот как... — задумчиво проговорил правитель Итерри. — А он? Он знает тебя?
— Только в лицо, — ничего не понимая, ответила Ирати.
— В лицо, — повторил отец. И задумался так тяжело, что Ирати не осмелилась даже предложить ему сесть. Помолчав, он спросил: — Ты будешь помогать ему далее? Ухаживать за ним, пока он не исцелится?
Девушка ощутила, как её щёки мгновенно обметало горячечным жаром от чувства, которое не сумела бы себе объяснить. Под проницательным взглядом отца она смогла собраться с силами, чтобы ответить:
— До твоего прихода я хотела переодеться и идти в нижние дворы крепости, чтобы помочь беглецам из человеческого города.
— Нет, — строго сказал отец. — На нижних дворах достаточно добровольных помощников. Ты же, дочь моя, пойдёшь в гостевые апартаменты и будешь сидеть в комнате с... — он запнулся и досадливо, словно забылся, щёлкнул пальцами.
— Коранном, — машинально подсказала дочь и вновь покраснела, сообразив, что сказала имя юноши, которого она, по её недавним словам, не должна знать. Поймёт ли отец её правильно? Ну, в том, что она и Коранн не успели в две краткие встречи перемолвиться словечком, но при этом знают имена друг друга?
И выдохнула после пронизывающего взгляда правителя Итерри, которым он обвёл её с ног до головы: отец проверил её личное пространство, не врала ли она, говоря всего о двух встречах. И не нашёл лжи.
— С Коранном, — медленно повторил он. — Ты будешь сидеть с юношей Коранном и помогать ему, чтобы он вернул себе здоровье и силы.
От испытанного недоумения Ирати чуть не захлопала глазами.
Почему отец сказал не "пока он вернёт", а "чтобы вернуть здоровье"?
А правитель ещё больше смутил дочь, велев:
— Переоденься, чтобы выглядеть достойно в глазах тех, кому ты будешь помогать.
Ирати осмелилась переспросить, уточняя:
— Переодеться так, чтобы знали, кто я?
— Нет. Достаточно, чтобы знали — ты по положению выше. А сейчас... — Он снова внимательно заглянул в глаза взволнованной дочери. — Подойди ко мне ближе, Ирати. Я спрячу намёк на твой тёмный дар так, чтобы никто его не разглядел.
Совершенно заинтригованная, Ирати очутилась в двух шагах от отца. Вблизи от него она вдруг (и это "вдруг" случалось всякий раз, когда она стояла рядом с ним) почувствовала себя не юной девицей, а совсем подростком, не уверенным в себе.
Нашёптывая заклинание, маскирующее некромагический дар дочери, правитель Итерри лишь раз возложил руку на её голову. После чего отступил и произнёс:
— Всё. Иди, переодевайся. И помни: ты дочь правителя Итерри. И у тебя обычные, универсальные способности мага, в основном — травника. Надеюсь, моя дочь не подведёт меня, Ирати.
— Нет, отец не подведу! — горячо пообещала она.
И чуть не осеклась, заметив усмешку, скользнувшую по жёстким губам отца.
И стало стыдно. Сегодня она уже подвела правителя Итерри. И дело не в прогулке в человеческий город. Это мелочь. Гораздо страшней некромагия — ведь девушка уже не раз обещала не заниматься ею.
— Ирати! — напомнил о себе отец и поднял ей голову, взявшись пальцами за её подбородок. — Напомню, что ты не должна заниматься некромагией. Иначе мои усилия замаскировать этот тёмный дар могут пропасть втуне.
— Я буду следить за собой, — жалко пролепетала девушка.
Отец вздохнул:
— Я бы предпочёл, чтобы ты дала клятву — никогда не пользоваться этим даром. Но, если ты сама не уверена в себе, как я могу требовать от тебя этого? Ты же понимаешь, что такая клятва слишком сильно может отразиться на твоей судьбе!
Он убрал пальцы с её подбородка и, больше не пытаясь говорить с дочерью, вышел из апартаментов. Ирати неподвижно стояла на месте, глядя на закрытую дверь.
Почему все достоверные возражения и хорошие объяснения появляются только тогда, когда отец покидает её комнаты?
Ведь так легко было бы объяснить, что она использует тёмный дар не для легкомысленного времяпрепровождения, а как последнее средство для умирающего? Ведь она и изучала-то некромагию только как средство исцеления, будучи травницей!
Наконец, она очнулась, понимая, что правитель Итерри просто подавлял её волю своей личностью... Удивляясь, как Гароа может противостоять отцу и жить так, как ему хочется, она вернулась в спальню. Здесь быстро переоделась. Правда, не совсем так, как пожелал правитель Итерри. Она расчесала свои бледно-белые волосы, заново перепоетя косы, затем оделась в чистое платье и была даже рада приказу отца, потому что платье, в котором она проводила некромагический ритуал, как чудилось, буквально дышало смертью. Украшения тоже не стала добавлять. Хватит обычных оберегов, благо на них тоже пошли драгоценные камни.
Перед тем как открыть дверь и пойти в гостевые апартаменты, Ирати замерла в нерешительности.
Два вопроса волновали её.
А если Коранн запомнил, кто ему помог?
Нет, он, конечно, был в таком немощном состоянии, что мог решить: ему она привиделась. Но всё может быть... Так что делать ей, если он заговорит о некромагии?
Бежать к отцу и отвлекать его от государственных дел не хотелось.
Ирати решила действовать, исходя из ситуации.
Вторая проблема была тоже из щекотливых.
Никто не видел, кроме Ориса, что она входила в комнату Коранна. Как же теперь объяснить его родным и близким, почему она собирается сидеть при нём?
Недоумевая в душе, Ирати всё же открыла дверь и поспешила выполнять приказ отца.
Сбегая по лестнице, а затем торопясь по коридору между башнями крепости, Ирати сумела улыбнуться. С последней встречи с Коранном в лесу она так мечтала встретиться с ним — хоть ненадолго, хоть нечаянно, хоть снова всего лишь взглянуть на него, а то и переброситься с ним парой слов. Последнее у них так и не получилось. Даже имена друг друга узнали от других.
Мечтал ли Коранн о новой встрече с ней?
У последнего окна переходного коридора Ирати остановилась. И самый главный вопрос снова возник перед ней: а если он узнает, что она обладательница тёмного дара? И... отец не вполне прав. Если только он сам не убрал остаточный след некромагических сил, пронизавших тело Коранна, чтобы унести с собой смерть, притаившуюся в живом пространстве юного эльфа... Если правитель Итерри всё же не позаботился уничтожить следы странного целительства Ирати, будет легко узнать, кто и как избавлял юношу от смертельных ранений... Глядя на окно и не видя его, Ирати и сама не заметила, как в мыслях перешла на то важное, что взволновано её даже больше осознания: ей выпал шанс не только посидеть с Коранном, но и поговорить с ним.
А встревожило её новое недоумение: зачем правителю Итерри надо, чтобы она сидела с Коранном?
Ирати отошла от окна и побрела к башне.
Почему правитель Итерри так настойчиво предложил ей ухаживать за израненным эльфом, которого в городе-крепости никто не знал? Да и сам правитель наверняка видел его впервые? Она не помнила, чтобы ранее отец хоть раз упомянул о той эльфийской семье, об их крепости...
И вздохнула. Ей всего семнадцать лет. А потому пока ещё трудно понимать, что стоит за теми или иными словами и поступками старших.
Будь рядом Астигар или Гароа, они бы сразу объяснили ей подоплёку отцовских слов, как ей казалось.
Но, взявшись за дверную ручку в гостевые апартаменты, Ирати вдруг нахмурилась, а потом слабо улыбнулась: что, если отец таким образом, послав её к раненому, решил занять её — внешне довольно важным делом? Ведь какой он знает свою дочь? Непоседливой, непослушной. Что от неё, как он предполагает, можно ожидать? Ирати может в любой момент снова сбежать в опасный, потому что плохо защищённый, человеческий город, чтобы пополнить ряды тех, кто там сейчас сражается с ордами вампиров. Или, как она сама сказала отцу, может пойти к беглецам — к обычным людям, которые нашли в их крепости пристанище, чтобы помочь им с расселением.
То есть — из двух зол отец для неё, дочери правителя, выбрал меньшее? Пусть лучше за сородичем ухаживает, чем где-то пропадает или общается с какими-то там людьми?.. Она вспомнила слепого воина и его девушку-певичку. Вздохнула.
Решив, что разгадала замысел отца, успокоилась и уже свободно открыла дверь в гостевые апартаменты. К своему облегчению, обнаружила, что входная дверь открыта. А в гостиной нашла Ориса, который толковал о чём-то с девушками, ученицами целителя. На движение он поднял глаза и покивал Ирати, чтобы ты подошла к нему. Девушка, сомневаясь, всё же последовала его приглашению. Правда, Орис ещё некоторое время говорил с ученицами, и Ирати сумела оглядеться.
В гостиной, кроме целителя и его учениц, в дальнем углу, в кресле, сидел старик-эльф, глава пострадавшего семейства. Правда, в каком-то отношении сейчас он был не один: у ног его, то ли грея, то ли по привычке насторожённо лежали два громадных волка. Ирати немного удивилась: она уже знала об этом семействе, но всё же... В крепости использовали оборотней только как к бойцов низшего уровня. А в этом семействе, кажется, привыкли к ним больше в качестве телохранителей?..
— Ирати, я поручаю тебе одного из пострадавших, — наконец решив проблемы с ученицами, обратился к Ирати целитель. — Ты будешь сидеть с ним в его комнате, наблюдая за его состоянием. Ты поняла меня?
— Поняла, — спокойно ответила Ирати, мысленно выдыхая: отец заранее знал, что так будет? Или он вложил собственное требование в сознание Ориса? Или всё гораздо проще — и правитель Итерри предупредил Ориса о появлении Ирати?
И, только отворачиваясь от целителя, Ирати неожиданно сообразила: Коранн уже не смертельно ранен! Возможно, он даже уже в сознании! А значит...
Она с трудом утихомирила своё желание немедленно побежать к двери его комнаты и под пристальным взглядом старика, угрюмо сидевшего в кресле, и его волков спокойно пошла в указанное Орисом место. В открытую дверь она даже не вошла и проскользнула. С одной стороны, хотелось сразу увидеть Коранна, с другой — она побаивалась разбудить его, если он всё ещё спит после исцеления некромагическими волнами...
Так и есть... Ирати осторожно, стараясь не стучать, подтащила к кровати раненого тяжёлый стул и села, тая дыхание. Коранн спал. Орис успел протереть ему лицо, чтобы избавить от кровавых брызг, с которыми выходили из юноши смертельные знаки...
Сейчас он совсем не был похож на того, кого запомнила Ирати после тех двух очень ярких встреч. Этот Коранн выглядел таким худым, словно его семья не просто убегала от нашествия вампиров-оборотней, а убегала несколько дней. Не спасала от впечатления долгого голода даже общая отёчность на его лице из-за синяков и порезов... Сумеет ли он вспомнить её после таких потрясений? Ирати задала себе резонный вопрос: "А нужно ли, чтобы он меня вспоминал? Ему бы сейчас... выжить!" Да. Он не должен напрягаться, вспоминая нечто, что сейчас для него чуждое, а все силы направить на то, чтобы вернуться к своему прежнему образу сильного молодого эльфа.
Взглянув на столик, поставленный рядом с кроватью, Ирати обратила внимание, что на нём есть не только чашки и кувшины с водой, но и маленькая кастрюлька. Взглянув на Коранна, не разбудит ли его неловким движением, Ирати потянулась к этой кастрюльке. Тихонько открыв крышку, повела носом над тёмным варевом.
Всё правильно. Чтобы юноша набирался сил, Орис напоил его отваром успокаивающих и даже слегка снотворящих трав. Зачем же отец прислал её сюда? Коранн будет долго ещё спать под воздействием трав.
Кастрюлька едва не выпала из резко ослабевших пальцев из-за шелеста с кровати:
— Я тебя знаю...
Ирати сглотнула, изо всех сил вцепившись в ручки посудины, а потом опомнилась и поставила её на столик. Выпрямилась, поражённая: "Он не уснул?"
Но шёпотом же ответила:
— Знаешь.
И всмотрелась в его лицо. Может, она зря откликнулась? Может, он слишком слаб, чтобы говорить? Ведь она только убрала знаковое присутствие смерти в его теле, но сам Коранн, хоть и не умирающий теперь, зато тяжело раненный, и ему всё равно трудно говорить — не то что вести беседу, о которой она втайне мечтала. Ирати утешила себя только одним: "Он первый начал!"
— Откуда? Знаю? — настойчиво, хоть и тем же слабым шёпотом спросил юноша.
Ему, поневоле скосившемуся, трудно было смотреть на неё, сидевшую сбоку, поэтому девушка подвинула стул так, чтобы сидеть прямо перед ним. Тревога в его глазах сразу успокоилась, и теперь Коранн следил за ней полузакрытыми глазами.
— Я шла возле повозки во время летнего праздника, и ты взглянул на меня, — прошептала Ирати, обмирая: вспомнит? Нет? И добавила на всякий случай: — Ты был с сестрой... И вы быстро ушли.
— Пить... — прошелестел юноша.
Ругая себя: видела же его белесоватые от пересохлости губы — Ирати быстро встала и, немного поколебавшись, наполнила пустую чашку именно отваром Ориса. Как бы её ни хотелось поговорить с Коранном, но его состояние требовало большего покоя, чем юноша сейчас ощущал.
Она пересела на краешек его кровати и помогла чуть-чуть приподнять голову, чтобы удобней было поить его. Он пил, и девушка видела, как он поверх края чашки продолжает разглядывать её. Она даже начинала смущаться его неожиданно проницательного взгляда, для его плачевного состояния довольно странного.
— Ты... хочешь, чтобы я уснул?
— Нет. Не хочу. Но так будет лучше для тебя.
— Я вспомнил тебя в лесу.
Ирати недоверчиво посмотрела на него. Вспомнил? Тот случай, когда они узнали имена друг друга?
— Заросли папоротника... — выдохнул он, пытаясь продраться сквозь боль потрескавшихся губ и улыбнуться ей. — Тебя зовут... папоротниковые заросли ... Ирати... Ты сидела в вереске, прекрасная, как таинственный цветок папоротника... Ирати...
Девушка прикусила губу. Вот как он её запомнил! Её имя и в самом деле значило именно это — заросли папоротника. Но имя это древнее — для сегодняшнего времени. А он знает. Значит, их семья и впрямь жила очень замкнуто — настолько, что он знает старинные имена и их значения?
И вдруг испугалась. А имя — его? Оно — тоже древний отголосок современного слова. Но какого слова... Не потому ли отец (начинала она подозревать) послал её к нему? Но почему? Зачем? С какой целью именно она должна быть рядом с юношей, носящим королевское имя?.. Или имя здесь не при чём?
— Ты испугалась... меня, — шёпотом сделал он неправильный вывод.
— Не тебя, — покачала она головой, стараясь забыть об отце и его непонятных , а потому пугающих намерениях и думать только о состоянии Коранна.
— Имя... — прошептал он. — Ты испугалась, потому что... не помнишь меня.
От неожиданности Ирати улыбнулась.
— Ты Коранн, — вполголоса сказала она. — Так назвала тебя сестра — в вереске.
— И ты запомнила.
— Я запомнила.
— Тогда я усну.
Она снова улыбнулась — уже его странной логике. Но поняла, о чём он. Его волновало, помнит ли она то, что помнит он. И, когда он узнал необходимое, успокоился.
Ирати осторожно укрыла его тонким шерстяным одеялом, подтащив его так, чтобы согреть его. По сопению она догадалась, что в комнате, где камин был раскалён до предела, Коранн, тем не менее, мёрз. Из-за физической слабости и ран. Из-за вынужденной неподвижности.
А потом села свободней, опираясь на спинку стула, и загляделась на юношу. Почему-то именно сейчас её передёрнуло от вида его лица, слишком страшного, похожего на маски из празднеств прошлого. В сердце вкралась жуткая мысль: а если эта маска не пропадёт? Если на лице Коранна останутся следы от когтей вампиров? И, пытаясь отринуть его внешний образ, девушка уставилась в окно, вспоминая лицо прежнего Коранна и невольно улыбаясь...
За спиной будто сквозняком пахнуло.
Странно. Ирати помнила, что дверь в комнату открывается с небольшим скрипом. Н скрипа не было, а значит — не может быть и сквозняка. Но обернулась.
Правитель Итерри стоял так близко за спиной девушки, что она чуть не упёрлась носом в его живот. Ирати вскочила со стула, хотя отец небрежно махнул на неё рукой: сиди, мол, вставать необязательно.
С губ Ирати рвался вопрос: "Зачем ты пришёл, отец?"
Но она послушно выжидала, не скажет ли сам правитель Итерри о цели своего прихода... Вскочив со стула, она замерла в нескольких шагах от отца, так что с удивлением и насторожённостью разглядела, как его губы, вроде как неподвижные, кривятся в новой усмешке... Да что такое происходит?..
В тишине прошуршал шёпот:
— Ты видела его ранее. Он хорош собой?
— Очень...
Ещё одна волна по жёстким губам правителя Итерри, и Ирати вспыхнула от неясного желания противоречить отцу, даже не зная, в чём именно.
— Я рад, что вы знакомы.
Это правитель Итерри произнёс уже более серьёзно. После чего кивнул и вышел из комнаты. Выждав буквально мгновение, Ирати бросилась к двери и осторожно приоткрыла так, чтобы щель была очень узкой. Отец постоял немного рядом со взволнованным Орисом, глядя на старика в кресле. Тот сидел неподвижно, а потом шевельнулся, и один из оборотней встал, чтобы старик сумел подняться с кресла, держась за его холку. В сопровождении обоих оборотней старик подошёл к правителю Итерри и что-то спросил.
Девушка, открыв рот от старания быть бесшумной, схватилась за артефакт, свисающий на набедренной цепочке, и быстро выдохнула слова заклинания, усиливающего подслушивание.
— Почему ты послал свою дочь к моему внуку?
Ух ты... Старик знает, кто она, и его тоже тревожит это странное повеление правителя Итерри?
— Ирати — одна из лучших учениц нашего целителя Ориса, — бесстрастно ответил отец. — Кого же я могу послать к твоему внуку, как не её?
Они на "ты", и старик не чувствует пиетета к правителю Итерри? То есть... Ирати облизала пересохшие губы. Они знают друг друга! Открытие её изумило. Поэтому отец устроил их в гостевых апартаментах, как самых высоких гостей?
— Я не хочу... — зашипел старик. — Не хочу, чтобы они узнали друг о друге!
— Ты опоздал со своим желанием, — надменно сказал правитель Итерри. — Они знают друг друга довольно давно.
Старик ссутулился, а Ирати немного обиделась на него. Почему он не хочет, чтобы Коранн и она узнали друг о друге? Нет, тут скрывается какая-то тайна.
Ирати мягко закрыла дверь, понимая, что больше ничего не узнает, потому что правитель Итерри, взяв старика под руку и проводив его снова к креслу, сел рядом и ловко свернул в разговоре на трудный путь старика и остатков его семьи от их крепости до крепости Утренней Зари. Дед Коранна легко повёлся на эту уловку отца Ирати. Наверное, он услышал толику сочувствия в голосе правителя Итерри, а потому начал рассказывать с подробностями о том, как вампиры напали на крепость, защита которой зиждилась в основном на магических артефактах. И вампиры, сами владеющие магией, одним только количеством проломили эту защиту.
Ирати вернулась на место при Коранне.
У кого спросить об этом старике? Астигар вряд ли поможет: он часто бывает слишком занят делами крепости и может отказать, ссылаясь на отца. Гароа! Он может и не знать, зато, если чем-то заинтересован, умеет добраться до истины.
Успокоившись, что Гароа поможет, она снова устремила свой взгляд на Коранна.
Если сначала она чувствовала неловкость, что правитель Итерри смотрит на юношу-эльфа как-то пренебрежительно, словно тот, сам того не зная, легко попал в какую-то ловушку, то теперь Ирати решилась: она сделает всё, что в её силах, лишь бы Коранн не был так беспомощен. И пусть это значило, что ей придётся стать идеальной ученицей Ориса, она добьётся того, чтобы не бояться за Коранна.
Следующая глава во вторник.
Выкладка ближе к девяти вечера.
Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.
Всех с наступающим Новым годом!:)
Здоровья и счастья!:)
И пусть удача и радость всегда будут с нами!:)
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
