|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 19.
Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, полдень.
Харшшаан Могучий сын Шшиираса с тоской глядел на горящие дома. Его город пылал, и он ничего не мог поделать.
Бич Пустыни таки добился своего. Он сумел задержать, а может даже и разбить союзную армию, и теперь ничто не могло спасти халифа от бесславной гибели.
Внешние стены пали, и бои велись на улицах. Войска стремительно откатывались ко дворцу, но Харшшаан не был уверен, получится ли у них задержать врагов на новом рубеже.
И все же...
"Все же я отказываюсь признавать поражение", — подумал он, до хруста сжимая меч. — "Бич Пустыни заберет цепь халифа лишь с моего трупа"!
А потому, он отдавал распоряжения, пытаясь если не победить, то, хотя бы, оттянуть неизбежное. Солнце поднялось, встало в зените, а сражение не ослабевало ни на секунду.
Лиоссцы убивали лиоссцев с ожесточенностью обреченных. Защитникам просто некуда было отступать, а нападавшие понимали, на кого работает время.
И все же, силы были неравны — баррикады падали одна за другой, а израненные, едва стоявшие на ногах воины, отступали в цитадель, занимая место на стенах.
Увы, Айшшир — Алмаз Пустыни, как называли этот великий город — был слабо приспособлен к обороне. Так уж сложилось, что за долгие годы войны всех против всех его ни разу серьезно не осаждали.
Все предки Харшшаана считали, что лучшей защитой являются большая армия и множество крепостей по периметру владений халифа.
"Вот только армии почти и не осталось".
Харшшаан не до конца понимал, каким образом Гайшшару удалось разгромить отца, но разве это теперь имело значение? Важно лишь то, кто победил, а кто — пал в битве. Только и всего.
И вот, неудержимый вал вражеской пехоты почти достиг внутренних стен. Лучники с обеих сторон принялись осыпать друг друга стрелами, а враги потащили заранее приготовленные лестницы. Никто и не думал об изморе, все должен решить натиск.
Лестницы прислонились к зубцам и враги, точно в них вселились сами Великие Древние, полезли наверх.
Они падали, сраженные стрелами, некоторые лестницы отбрасывались назад, но это уже не могло остановить напора. Несколько минут — и сражение закипело уже на стенах.
Харшшаан извлек саблю из ножен и с сомнением взглянул на нее. Он никогда не был хорошим воином, но уж совершенно точно не собирался сдаваться на милость победителя.
— За мной, в атаку! — заорал он, увлекая телохранителей на стены.
И в этот самый миг рев схватки перекрыл мощный, пронизывающий до самых костей, гул.
Гул, идущий с запада!
* * *
Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.
— Проклятье, чуть не оглох, — Кштиритион прочистил ухо и укоризненно взглянул на Инуче. — Верховный, это было обязательно?
— Да, да, о сильнейший из сильных, — радостно закивал гоблин, развеивая собственное заклинание, которое и позволило издать этот душераздирающий вопль. — Наши союзники должны знать, что помощь пришла.
Говоря по правде, гоблин был совершенно прав. Из увиденного Китарионом, выходило, что бой за город в самом разгаре, и неизвестно, долго ли смогут продержаться защитники. А значит, их следовало подбодрить.
Вот только способ, выбранный могучим шаманом, удивлял.
— Ладно, союзников предупредили. Теперь, уважаемые чародеи, надеюсь, вы вернетесь к своим кругам? Полагаю, вам там сейчас самое место.
— Я — вернусь, но верховный останется с тобой для защиты.
Китарион недоуменно воззрился на некроманта.
— Какой такой защиты?
— Увидишь, — мрачно пообещал Кштиритион, направляясь к подчиненным.
Кольценосец вздохнул и кивнул гоблину.
— Что ж, верховный, полагаю, настал час истины.
Коротышка, как ни странно, не удостоил его ответа, вместо этого — напряженно вглядывался куда-то вдаль.
"Ох уж эти маги", — мрачно подумал генерал. — "Никогда не поймешь, что у них на уме".
— Начинаем, — приказал он, — в атаку!
И войска пришли в движение.
Китарион не стал искать добра от добра, а использовал опыт боев за Марейнию пятилетней давности: армия выстроилась в восемь баталий, в центре каждой из которых располагались группы арбалетчиков. Немногочисленный отряд гоблинов, пришедших вместе с шаманом, он разместил в обозе, а рыцарей смерти — на флангах. Именно в последнем, кстати говоря, и заключалось отличие нынешнего сражения от предыдущих.
"Как же мне не хватало кавалерии", — подумал кольценосец, едва заметно улыбаясь. Неожиданно он понял, что действительно скучал по всему этому. По длинным переходам, по напряженной игре ума, по запаху риска, витающему в воздухе. Скучал, несмотря на то что война вызывала у него истинное отвращение!
Противник на сей раз достался умелый и опасный, он всячески стремился замедлить путь войска, несколько раз ставя хитроумные ловушки на пути, отправляя небольшие отряды воинов беспокоить армию на марше и, под конец, даже попытавшись задержать имперские силы одним небольшим отрядом легкой конницы.
С последним, кстати, справиться получилось проще всего — благодаря пернатым разведчикам Китарион заранее знал, какими силами располагают враги, сделал поправку на возможность скрытых подкреплений и, не мудрствуя лукаво, опрокинул жителей пустыни при помощи совместной атаки некромантов и рыцарей смерти, после чего, наконец путь к осажденному городу открылся.
Поняв это, вражеский командир начал перестраивать армию и выводить разрозненные отряды из Айшшира, что, в общем-то, полностью соответствовало планам Китариона.
Баталии, выстроившись по диагонали друг к другу, мерно двинулись вперед, ощетинившись во все стороны пиками.
"Магов света у них нет, а значит, выкашивать пехоту сотнями наши чешуйчатые друзья не смогут. Но я так до конца и не понял, как у них обстоят дела с магией. Есть ли аналог дара Шестерых? Могут ли они собирать круги? Ладно, не мое дело, пусть Кштиритион с Инуче разбираются".
Пехота мерно двигалась вперед, продвигаясь к лагерю Бича Пустыни, наметив своей целью вражеский флаг, а Китарион все ждал, когда же лиоссцы сделают свой ход. Что они противопоставят сокрушительной мощи легионов возрожденной Империи?
И, точно отвечая на его невысказанный вопрос, враги пришли в действие.
Они не стали отправлять в атаку пехоту, нет, по направлению к баталиям лавиной поскакали легковооруженные всадники. Но на сей раз это был не отряд, выставленный для заслона.
"Кажется, сейчас мы увидим знаменитый лиосский хоровод", — подумал Китарион. — "Напрасно — арбалеты бьют дальше".
И — да — баталии первыми пролили кровь. Дружный залп сотен и сотен арбалетов проделал прорехи в боевых рядах врагов, но, увы, потери оказались не столь велики, как надеялся генерал — противники двигались в разомкнутом строю, а потому множество болтов ушло в никуда.
А затем настал черед вражеских стрелков отвечать. Туча стрел буквально закрыла собой небо, зависнув в высшей точке полета, и устремившись вниз.
Баталии остановились, как вкопанные, и Китарион чуть заметно улыбнулся. Воины отработали так, как и должны были — вверх взметнулись здоровенные ростовые щиты, которыми были вооружены некоторые мертвецы, а арбалетчики дружно юркнули под них, продолжая перезаряжать свое оружие.
Да, говоря о том, что баталии за эти годы не изменились, генерал немного лгал самому себе. Владыка добавил небольшой, но крайне важный элемент, который теперь и защищал живых от опасности.
Мертвым же не было никакого дела до вражеского обстрела.
Конница лиоссцев растекалась ручейками вокруг каждой из баталий, осыпая имперцев стрелами, но, при этом, держась на расстоянии от длинных пик. Град, обрушившийся на замершие баталии, определенно, расстроил бы боевые порядки живых, но его влияние на мертвецов оказалось минимальным.
А спустя несколько секунд арбалетчики принялись бить в ответ. Уже не залпами, а по готовности, что заметно снижало боевую эффективность, но, тем не менее, то один, то другой болт находили свою цель.
Прошло около десяти минут, и вражеские всадники начали отступать, причем делали они это четко, сохраняя рассыпанный строй и метая стрелы за спины. И, не давая имперцам ни секунды передышки, на смену им тотчас же устремились свежие сотни.
Они так четко и плавно меняли друг друга, что обстрел и не думал прекращаться.
"Проклятье, хочу таких конных лучников в нашу армию"! — подумал Китарион. — "Этот Бич Пустыни — настоящий гений"!
Впрочем, восхищение врагом не помешало ему отдать распоряжение:
— Маги что, спят? Прикажите кругу начать атаку!
"Пусть Кштиритион проглотит свою извечную надменность и займется, наконец, делом"! — подумал он.
И спустя несколько минут в небесах из молний соткалась фигура огромного ворона, который, расправив потрескивающие разрядами крылья, устремился к вражескому лагерю.
Он не долетел до него, разбившись о щит, выстроенный из мириадов песчинок, поднятых в воздух неведомой силой, из чего Китарион сделал единственно возможный вывод:
— А вот и вражеский круг.
— Если бы, — в ответ ему усмехнулся Инуче.
В голосе гоблина не было ни его обычного веселья, ни заискиваний, ни почтительности. Чародей, полностью сосредоточенный на сражении, казалось, даже стал выше ростом.
Куда подевался извечный веселый блеск в глазах? Где уши-лопухи? Что стало с ухмыляющейся зубастой пастью? Сейчас от гоблина веяло злостью, могуществом и смертью.
— Верховный, я не понимаю, — честно признался Китарион.
— И не должен, кольценосец, — буркнул в ответ гоблин, затем, вздохнув, ответил-таки. — Нам очень сильно повезет, если он у лиоссцев лишь один.
— Он? Кто? Круг?
— Какой круг, — хмыкнул зеленокожий. — Певец песка.
Это название было незнакомо Китариону, а потому он уточнил:
— Ты хочешь сказать, что маг лиоссцев в одиночку может противостоять полноценному кругу Империи? Не верю.
— И напрасно, — костлявый палец поднялся вверх. — Смотри.
В небе как раз сейчас схлестнулись две исполинские магические фигуры: огненный лев и песчаный скорпион. И, судя по всему, ни одна из этих сил не имела перевеса.
— Я думаю, что их все-таки два, иначе личный маг халифа определенно уже вступил бы в битву, — продолжал, меж тем, гоблин.
"Без этих своих шуточек Инуче теряет шарм", — невпопад подумал Китарион, затем его мысли вернулись в привычное русло. — "Как один маг может стоить несколько десятков".
Он тут же озвучил свой вопрос, и гоблин ответил:
— Война в Лиосском Халифате идет уже больше сотни лет. Как думаешь, почему предки владыки не попытались продвинуться на восток дальше Зантриана? Почему Жемчужина Востока стоит на самой границе степи и пустыни? Что не позволило тем же аблиссцам захватить богатое побережье?
— И что же?
— Певцы песка. Их очень мало, но каждый стоит добрых две, а то и три дюжины хорошо подготовленных чародеев.
— Но почему тогда они не захватили власть в халифате? Почему не попытались объединить всех? Почему никто и никогда не слышал про них?
— Маги слышали, — гоблин, продолжая напряженно вглядываться во что-то одному ему известное, потянул из седельной сумки хорошо известных Китариону тряпичных кукол. — Колдуны лиоссцев неизвестны простым смертным потому, что никогда не покидают своих пустынь. Поразительно сильные средь барханов и дюн, они мало на что годны там, где почва тверда, и где текут реки. Вот только...
Гоблин одну за другой выбросил кукол, призывая своих верных големов и бросая их в гущу битвы.
— Вот только драться с ними тут — та еще морока. Не знаю, сдюжу ли.
Китарион вздохнул и продолжил наблюдать за битвой. Серьезных изменений в сражении не произошло, да и откуда им взяться? Враги, определенно, затягивали бой, стараясь измотать легион, а защитники города не спешили выходить из ворот, то ли, ожидая удачного момента, то ли потому, что бойцы Бича Пустыни контролировали все ворота.
Големы, тяжело бухая ножищами, обогнули баталию на правом фланге и, проявив неожиданную прыть, врезались в отряд зазевавшихся лиоссцев.
Полилась кровь, оторванные головы и конечности полетели во все стороны, а не ожидавшие такого ящеры взнуздали своих коней и бросились во все стороны, причем так неудачно, что часть из них попалась на копья легионеров.
И в этот миг на тряпичных монстров обрушилось огромное песчаное облако, стремительно принимавшее форму кулака.
— Нашел, — зло ухмыльнулся гоблин. — Старый, слабый Инуче нашел тебя, о могучий и доблестный ящер. А сейчас... — гоблин крутанул кистями рук, его пальцы с умопомрачительной скоростью принялись складывать замысловатые фигуры, а из пасти посыпались слова, значение которых было совершенно неизвестно Китариону.
Песчаный кулак резко остановился, будто бы налетев на незримую преграду, и рассеялся, а спустя несколько секунд где-то за барханом взвился сноп искр.
— Инуче поджарит тебя, о доблестный чародей, — хищно усмехнулся гоблин.
— Не ты ли говорил, что даже один певец песка — огромная проблема? — уточнил Китарион.
Гоблин, к которому вернулось его обычное настроение, лукаво подмигнул, и ответил:
— Слабый Инуче думает, что его жалких сил хватит, да, да.
Китарион пожал плечами и продолжил наблюдать за сражением. Откровенно говоря, пока что его вмешательство не требовалось — все шло в соответствии с планом, но ситуация на поле битвы всегда меняется стремительно, а потому следует быть настороже.
* * *
Двадцать третий день третьего месяца лета 5644-го года со дня Сотворения, полчаса пополудни.
Гайшшар сосчитал до десяти, чтобы унять подступающую волну злости, и сдержал бранные слова, недостойные уст воина и оскорбляющие Великих Предков.
Но, говоря начистоту, он находился не в самом лучшем расположении духа, и причин тому было немало: город взять не удалось, задержать имперцев — не вышло, даже певцы песка — его козырная карта, не справились с задачей. Более того, армия завязла в изнуряющей перестрелке с мертвяками, не наносившей тем особого урона, с фланга на его отряды надвигались какие-то здоровенные монстры, выглядящие так, будто их сотворили из тряпок, и, в довершение всего, согласно донесениям из Айшшира бойцы Харшшаана, зажатого в замке, воспряли духом и вознамерились отобрать столицу Халифата у того, кому самой судьбой предначертано ею владеть.
Ситуация, мягко говоря, не располагала к веселью.
Но хуже всего было то, что у Бича Пустыни почти не осталось трюков против этого врага.
— Имперцы сильны, — заметил Амбраашш Непобедимый. — Остроухие не врали.
— Проклятые мертвяки, — буркнул в ответ сыну Гайшшар. — Их и не убить толком.
— Использовать зажигательные стрелы?
— Да, попробуем.
* * *
Двадцать третий день третьего месяца лета 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полчаса по полудни.
Следующие сотни лиоссцев наконец-то додумались до использования огненных стрел. Китарион наблюдал за тем, как рой горящих светлячков обрушился на баталии.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
