Возвышение

Возвышение

Вид с перевала открывался великолепный. Для паренька из глухой равнинной деревушки так и вовсе божественный. Заснеженные пики, местами кокетливо прикрытые облачными шалями, сошлись в подобие мудры Ня, чем-то напоминая обращённую к небесам ладонь со слегка загнутыми пальцами. В великанской ладони этой мирно покоилась сфера чистейшего, кристально прозрачного воздуха, границы которой не смела нарушить непогода. На глазах у путника плотное облако, гонимое ветром с юго-запада, натолкнулось на невидимую преграду — и начало таять на глазах, растворяясь под действием неведомой силы, сотворившей сферу. А меж тем в самой середине ладони, на невидимой оси удивительного явления, гордо высилась Обитель Секты Тю. Цель утомительного путешествия, занявшего почти год.

Вздохнув, путник поправил лямку исхудавшей и многажды штопаной заплечной сумки, ещё раз вздохнул и двинулся с перевала вниз. Как говорится, даже путь в миллион лиг можно закончить одним шагом... ну, или парой тысяч шагов.

— Локальное управление погодой, — бормотал он себе под нос на языке, неведомом в этой местности. — Видно, кое-что эти сектанты всё-таки умеют... посмотрим, посмотрим... поглядим...

По мере движения Обитель Секты Тю стало возможно разглядеть всё лучше и во всё большем числе деталей. Куда как уступающая обрамляющим пикам и хребтам, она всё равно оставалась самой настоящей горой — никак не менее двух тысяч шагов в высоту. Кое-где с неё стекали ручьи и настоящие реки, местами образуя водопады; кое-где щетинились тёмно-зелёные рощи каких-то необычных деревьев; кое-где высились аккуратные, словно бы игрушечные, разноцветные пагоды — видимо, Павильоны отдельных Секций Секты. Впрочем, почти половину горы занимали террасы каких-то полей.

— Обычное земледелие, выращивание пресловутых духовных растений или всего понемногу? — продолжал бормотать путник. — Ничего, скоро узнаю. И надо бы прекращать болтать вслух, а то мало ли. Нафиг лишние вопросы, тут и так сложностей хватит...

Спохватился он поздновато. Ду Ба, дежурный Хранитель Внешних Врат, успел подслушать его речи при помощи Духовного Усиления Слуха. И хотя Ду Ба ничего не понял, он преисполнился презрения к приближающемуся существу. Правду сказать, выглядел путник не очень-то грозно. Скорее даже жалко. Потрёпанный и вылинявший халат, подбитый ватой, не мог скрыть аскетичной худобы путника. Лицо под простецкой конической шляпой принадлежало самому обычному беспородному кошколюду и не могло даже отдалённо сравниться с холёной, чисто рыжей физиономией Ду Ба, оттенок которой выдавал довольно тесное родство с кем-то из Зверей Пламени.

Но внешность ещё ладно, среди практикующих хватает эксцентриков с самыми разными, часто вызывающими манерами (либо полным отсутствием таковых). В основном презрение в адрес путника вызывалось полностью отсутствующими признаками активности Шо. Поэтому не удивительно, что Ду Ба, выскочив прямо на дорогу перед путником во всей своей длиннохвостой красе и наставив на него положенную всякому дежурному алебарду, окружённую заметным ореолом голубоватого мерцания, вопросил несколько громче, чем нужно:

— Эй, деревенщина, что ты делаешь около Внешних Врат Секты Тю? И вообще, ты хоть понимаешь, о чём я тебе толкую? А? Язык проглотил? Твоя — моя — понимать?

Путник похлопал глазами, разглядывая стража Врат, потом зачем-то покивал (вместо того, чтобы отбить десяток-другой земных поклонов... невежа, истинный невежа, не знающий своего места!) и сказал довольно разборчиво, хотя и не очень чисто:

— Понимать, большое спасибо. Я — прийти — учиться И Шо. Да. Учиться. Величие Секты Тю издалека привело меня. Спасибо, спасибо!

— Вот как. Назови своё имя, деревенщина!

— Этот скромный странник зовётся Не Му.

— Ну и дурацкое же имя! Где только такие дают...

Где дают, там больше нет, подумал путник. При перерождении в семье Му меня вообще назвали Ди. То есть полностью — Му Ди. Но называться так всю жизнь я просто физически не мог. И потому не только ушёл прочь из дома, достаточно окрепнув для странствия, но и своё стрёмное имечко поменял, заодно отрекаясь от семьи Му.

Но рассказывать об этом первому же встречному практикующему я не буду.

— ...ладно, деревенщина. Держи бирку. Отдашь её мастеру Низшей Секции Ду Ты. Ну-ка, повтори!

— Отдать бирку мастеру Ду Ты.

— Ха. С первого раза запомнил. Не совсем дурак, видно... тогда запоминай дорогу. Войдёшь во Внешние Врата, вот в эти, и свернёшь на вторую тропу налево. Потом...

* * *

Первые годы в Секте Тю стали для самозваного Не Му возвращением к привычному укладу. Как он шёпотом ворчал себе под нос, "до просветления руби дрова, носи воду... и вместо просветления руби дрова, носи воду. Всю жизнь руби дрова, носи воду, массаракш твою разэтак!". Скудная кормёжка, тяжёлый, но не оплачиваемый труд — если жизнь в Низшей Секции вообще чем-то отличалась от жизни в родной деревне, то Не Му этих различий не замечал.

Поначалу.

Но где-то к концу первого года он окончательно убедился, что концы с концами явно не сходятся. Похоже, сам воздух в пределах Секты оказывал целительное и питательное воздействие на послушников, так как нищенских харчей, если судить с позиций здравого смысла, едва должно было хватать, чтобы не умереть с голоду. А меж тем Не Му не только не умирал — он явно окреп, обзавёлся не очень объёмистой, но довольно могучей мускулатурой и задания Ду Ты, поначалу заставлявшие его скрипеть зубами по ночам от ломоты в теле и судорог, теперь выполнялись... ну, не играючи — но явно легче, чем должны бы.

Не Му знал пределы своего тела. И в Секте эти пределы ощутимо отодвинулись.

Как только эти подозрения оформились в уверенность, Не Му снова начал скрипеть зубами. Но уже не от ночных мучений, а от дневных. И не от вынужденных, а от добровольных. "До просветления руби дрова, носи воду!" — рычал он, выполняя сверх назначенной работы ещё... и ещё... и ещё. До истощения, до чёрных мух перед глазами.

Такое усердие не осталось незамеченным. И снискало свою награду. Сначала — в виде всё того же роста телесных способностей, заметно прибавившего в темпе. А затем — в виде новых, ещё более жёстких требований Ду Ты. Вместо того, чтобы отправлять Не Му валить обычные деревья за пределами Секты, мастер Низшей Секции выдал ему бессрочный наряд на добычу духовной древесины звёздного ясеня. А чтобы работа спорилась — поменял простой древорубный топор на двулезвийного монстра с рукоятью из чёрной бронзы длиной в три с половиной локтя.

Весу в этом орудии оказалось столько, что даже со своей изрядно возросшей силой Не Му мог управляться с ним, только взяв обеими руками. Что же до обязанностей водоноса, то там изменений вышло поменьше. Норма выработки осталась прежней: пятьдесят вёдер в день... вот только натаскать их следовало не из ближнего источника, а из дальнего. И не прежними вёдрами пользоваться, а новыми, которые вмещали, кажется, раза в три больше. А то и в четыре.

Не Му не возроптал. Он честно попытался выполнять новые нормы.

И даже выполнял их.

Одну новую дневную норму — где-то дня за четыре.

Соответственно уменьшился рацион: небогатый паёк теперь приходилось делить вчетверо. А Ду Ты ещё повадился наблюдать, как выполняет свои обязанности новый ученик, заодно отпуская замечания с претензией (жалкой, как на взгляд Не Му) на язвительность и ехидство. Остальных учеников он и раньше-то не жаловал своим драгоценным вниманием, а уж теперь, когда отколовшаяся от коллектива жертва попала на зубок самовыдвижением, сконцентрировался исключительно на одном объекте.

— Ну кто так рубит? — возмущался мастер Низшей Секции. — Ты что, пилить ствол собрался с таким-то подходом? Или резать? Ну да всё едино толку с такого хиляка не предвидится. Слышь, а может, ты принял это деревце за свою мамочку? Очень уж нежен ты с ним!

— Да, да, — откликался, бывало, Не Му. — Большое спасибо, начальник. Непременно буду учитывать ваши драгоценные замечания. Этот ничтожный работник очень благодарен! Советы старшего ярче солнца, драгоценнее яшмы!

После чего Ду Ты обыкновенно сплёвывал в досаде, бормотал, что с дурака-дикаря всё одно взять нечего и разговаривать с ним нет смысла. И удалялся, оставляя того в одиночестве.

Куда успешнее Не Му издевался над собой сам.

Еду дают раз в четыре дня? Мало! То есть много! То есть — а не попробовать ли вовсе отказаться от телесной пищи, как это умеют, по слухам, настоящие практикующие? А в свободное время и во время сна — не попытаться ли войти в состояние А Шо, предваряющее полноценную практику И Шо? Ведь известно, что допрежь чем привести таинственную энергию духа в движение (смысл практики именно в этом: И означает движение, Шо — таинственная энергия), надобно эту самую энергию ощутить. Установить связь воли-разума и внутренней, личной силы. А ощутить Шо можно не раньше, чем она достигнет определённой степени чистоты, отделяясь от прочих, более грубых, материальных энергий.

В воинских школах для начального очищения Шо ученикам дают повторять боевые удары и перемещения. В школах просветления с той же целью нагружают неофитов задачками на сообразительность, побуждая проделывать в уме сложные вычисления и решать коаны. В кланах с этим проще: во-первых, клановые обычно рождаются с пониманием А Шо, если не с полноценной способностью к И Шо, как у признанных гениев. Во-вторых, если даже клановый практикующий врождёнными способностями обделён, ему или ей помогут достичь А Шо — для чего дадут простейшие (и потому не являющиеся ни редкими, ни дорогими) алхимические снадобья, подскажут упражнения и магические формулы.

А вот в больших общих сектах, где новички не платят за обучение и не связаны с настоящими практикующими узами родства, как в кланах, — средство для достижения А Шо одно.

Руби дрова, носи воду!

И заповедь эту Не Му исполнял со всем старанием. Очень уж соблазняла его награда.

Полностью отказаться от еды нелегко. В ином месте у Не Му, самого обычного кошколюда низкого звания, не связанного с миром практикующих, и вовсе ничего бы не вышло. Но даже в Низшей Секции столь мощной секты, как Секта Тю, воздух почти звенел от духовной энергии. А в роще духовных деревьев, где Не Му рубил дрова, и около дальнего источника, питаемого водами из более высоких Секций, плотность духовной энергии была ещё выше.

Дураку-дикарю никто бы этого не сказал, но в такой обстановке у него оставалось лишь два пути: или проникнуться силами внешнего мира, постепенно преобразуясь в неразумного духа местности... или превзойти свой предел и пробудить сперва А Шо, а затем начать практиковать И Шо (вероятность чего, кстати, не превышала одного шанса из десяти).

Если бы Не Му соблазнился и хоть раз отведал воды из дальнего источника, его шансы сохранить себя упали бы до нуля. Если бы пренебрёг строгим запретом и уснул прямо в роще звёздных ясеней, случилось бы то же самое. Но избегнув соблазнов, Не Му избег и угроз.

На третьем году жизни в Низшей Секции он пробудил А Шо.

И немедленно осознал смертельную опасность!

Его переполняла заёмная сила мировых стихий — та самая, которая давала силы двигаться, подменяла нужду в еде и питье, медленно вымывала из тела смертное начало и уже почти что вымыла его прочь. Не заёмная, собственная Шо в сердце сущности Не Му трепетала и угасала, словно крошечный уголёк посреди огромной холодной жаровни. Если бы Не Му растерялся, если бы упустил время и позволил этому угольку погаснуть — погас бы и сам. Переродился в духа, как многие тысячи неудачников до него.

Только одно могло спасти положение: сразу, без сомнений и промедления перейти к практике И Шо! Едва осознав свою суть — стать восходящим практиком второго этапа!

В какие-либо традиционные способы совершенствования какого-то там ничтожного и малоценного послушника Низшей Секции никто, вестимо, не посвящал. Дух местности — зверушка полезная, ходячее сырьё для Секции Алхимии, а вот дурак-дикарь внятных применений, окромя подсобных работ, не имеет. Однако Не Му оказался всё ж-таки не вполне дураком. Да и волю на рубке дров с тасканием воды закалил — моё почтение!

Собственная Шо умаляется и хочет погаснуть? Ну так в теле полно заёмной — направляй да превращай в свою, очищая и тут же пуская в дело!

Тем послушник и занялся. Сразу же, замерев на том месте, где шёл. Даже специальной позы для медитации не принял, так спешил.

Искра Шо в сердце духа словно бы обрадовалась вниманию. Послушно закрутилась, резво наматывая на незримую ось окружающую силу и от того разгораясь ярче. Однако гнаться за яркостью и размером искры Не Му не пожелал, наоборот: постарался сжать свою Шо посильнее да разогнать побольше, до возможного предела. В сознании его мелькнуло диковинное словцо — "центрифугирование"... мелькнуло — и исчезло, вытесненное предельной концентрацией.

Сжать сильнее! Разогнать побольше! И ещё больше! Совсем сильно!

...правда, всё это получалось только до определённого предела. Не потому, что Не Му плохо старался, а потому, что заёмная сила стихий как-то быстро закончилась. Вздохнув, практик второго этапа открыл глаза (что не очень-то повлияло на его концентрацию: раз достигнутое, состояние И Шо требовало не больше усилий, чем дыхание в заданном ритме) и снова двинулся вперёд, к дальним источникам. С коромыслом и пустыми вёдрами на крепких плечах.

Как именно практиковать И Шо, никто его не учил. Но даже дурак-дикарь слышал про духовную анатомию и систему пяти начальных этапов возвышения.

Говоря конкретно: А Шо, И Шо, Ты Шо, Ну Шо, Так Шо Вот.

Первый заключался в пробуждении восприятия духа и никаких стадий формально не имел. Вернее, по мере углубления практики восприятие должно улучшаться пассивно.

"А вот это мы ещё посмотрим! Может, тренировка восприятия не так уж бессмысленна и как минимум улучшение фокусировки с фильтрацией ощущений дадут нечто полезное".

Второй этап — контроль духа, начало полноценной практики. Делится на три стадии: начальную, среднюю и высокую. Вроде бы отличаются они только объёмом накопленной Шо; как только энергия выплёскивается из сердца духа, начинается следующий этап, третий — открытие каналов циркуляции. Со стадиями там какая-то странная ерунда, говорившие сами, кажется, путались в нюансах; видимо, дело в том, что на третьем этапе практики начинают сказываться различия в той самой духовной анатомии.

Но как самая основа, общая даже у практиков и Зверей Духа, известны пять кругов циркуляции силы и соответствующие им стадии. Круг сердца (или жизни), круг основы (или стабильности), круг поглощения (или выносливости), круг дыхания (или силы), ну и последний — круг движения (или скорости). У родни духовных зверей, практиков с особым телосложением и тому подобных существ...

"Магических мутантов, массаракш им мечом поперёк седловины!"

...нередко обнаруживались дополнительные круги циркуляции, отвечающие за особенные таланты и врождённые способности. Разумеется, завершать этап открытия каналов, имея помимо пяти основных кругов дополнительные, сложнее и дольше — но зато и ценятся практики с такими дополнениями существенно выше. Ну а Звери Духа с дополнительными кругами, соответственно, опаснее сородичей с заурядным устройством духовного тела.

Иногда многократно.

Каждому кругу циркуляции соответствует свой резервуар. Например, самый первый и важнейший, с которого начинается И Шо — это сердце духа, расположенное в груди слева. Резервуар второго круга — основа духа, находится в районе таза. Третьего — немного повыше, около желудка. Четвёртого — в груди справа, примерно соответствует лёгким. Ну а резервуар пятого круга находится в голове, поближе к затылку.

"Локализован в мозжечке, отвечает за нервную систему, не иначе!"

Так вот, четвёртый этап практики, Ну Шо, заключается в накоплении достаточного количества энергии духа, позволяющего не просто наполнить пять резервуаров, но и добиться стабилизации пяти вихрей духа внутри каждого из них. Или большего числа вихрей, если таковы особенности духовной анатомии.

Что до пятого и последнего из Этапов Начала, то на нём практик укрепляет духовную плоть, тем самым окончательно возвышаясь над миром смертных, но об этом Не Му думать откровенно рано. Даже мастер Низшей Секции Секты Тю, его прямой начальник Ду Ты, пребывал на этапе Ну Шо.

"Копим Шо для перехода к третьему этапу, тренируем духовное восприятие и держим низкий профиль".

* * *

С последним пунктом у Не Му всё шло прекрасно. Похоже, Ду Ты даже не заметил перехода послушника ко второму этапу практики. Тренировки духовного восприятия тоже вроде бы давали свои плоды; по крайней мере, не прошло и месяца, как Не Му не без успеха перешёл от самопознания к изучению духовным оком внешних явлений. Хотя звание "духовного ока" для описания процесса подходило не очень: послушник, скорее, развивал что-то вроде очень сильно ограниченного осязающего слуха... с небольшой примесью чего-то вроде зрения. Собственную духовную анатомию он ощущал хорошо (или ему так казалось), а вот окружающее...

Что никак не хотело двигаться с места, так это накопление таинственной энергии Шо. Тот огонь-вихрь в сердце духа, который Не Му успешно раскрутил, упорно не хотел расти. То есть вообще. Совсем. "Неужели я застрял уже на втором этапе?" — вздыхал древоруб-водонос.

Шли месяцы, и стало ясно: да, застрял.

А чего ещё было ждать-то? Таинственный учитель из кустов слева секреты практики не шепчет, анонимный благодетель из кустов справа алхимией не закармливает, древних и могучих артефактов тоже как-то не завезли...

На исходе третьего года в Секте Тю от осознания ничтожности своих перспектив скромный Не Му решил нарушить один из наложенных запретов. Сперва по мелочи, на пробу.

Испил воды из дальнего источника. Одну каплю.

И тут же сосредоточил своё духовное восприятие, изучая результат.

Энергии стихий в одной капле оказалось не так уж много. Она — капля — тихо скользнула в желудок послушника, а её энергия поступила прямиком в резервуар третьего круга циркуляции. И растворилась там, разошлась по духовному телу Не Му еле-еле ощутимым приливом силы с прохладным синим оттенком духовной воды.

"Слабовата доза. Нужно выпить больше".

Сказано — сделано. Вернувшись к дальнему источнику, Не Му употребил перорально сразу две капли. Эффект удвоился, но по-прежнему казался незначительным. Четыре капли — почти то же самое. Десять капель — освежающий эффект сильнее, но всё ещё довольно мягок.

"Как чашку некрепкого кофе выпить, плюс-минус".

За годы в Секте Тю, да и за всю предыдущую жизнь, скромный послушник научился не спешить. Установив, что единоразовый эффект десятка капель невелик и не намного заметнее, чем ничего, Не Му в течение недели пил воду из дальнего источника именно в таком количестве. Два раза в день, утром и вечером. Не больше, не меньше. И пристально следил за собой, стараясь подмечать малейшие изменения.

А изменения нашлись. Выполнять норму работ стало немного легче, да и вихрь в сердце духа вроде как подрос. Совсем чуть-чуть, едва заметно — если бы не тренировки восприятия, такой мизер легко можно было пропустить.

"Доза всё ещё слабовата. Увеличиваем... вира помалу".

Пятнадцать капель утром и вечером. Через неделю — по двадцать капель. Через две — всё ещё по двадцать, но три раза в день.

"Три миллилитра в сутки. Эффект растёт, но медленно: около процента от общего запаса Шо за те же сутки в плюс. Продолжаем увеличивать".

На дозе, соответствующей пяти миллилитрам духовной воды в сутки, Не Му задержался. Потому что низкий профиль, ага. Да и чего суетиться? Практика И Шо движется, энергии в сердце духа становится больше... а что прирост не быстр, так это даже хорошо. Тише едешь — дальше будешь. Вон, упиванцы всякой могучей алхимией потом годами токсины выводят, да никак не могут вывести совсем. Нет уж, нам и непростой водички хватит...

К исходу четвёртого года пребывания дровосеком и водоносом скромный послушник Не Му выполнял свою персонально задранную дневную норму за два дня. Правда, не просто так: с пяти миллилитров пришлось перейти на семь. А к исходу пятого года — на десять. Очень уж ему хотелось покончить со вторым этапом и перейти на третий.

Но не перешёл.

Ду Ты прорвался с этапа Ну Шо на Так Шо Вот, в связи с чем начальник Низшей Секции сменился. А новому начальнику, мастеру Ко За (по слухам, какой-то там сложноподчинённой родственнице одного из Бессмертных Старейшин Тю), Не Му активно не понравился.

Коротко говоря, послушник-перестарок, признанный безнадёжным, бесперспективным и позорящим Секту Тю, вылетел из Внешних Врат Секты, как пробка из бутылки с тёплым шампанским. Хорошо ещё, без напутственного пинка обошлось: пинок практика этапа Ну Шо мог практика этапа И Шо если не расплескать по окрестностям, то поломать ему десяток костей — это уж как жабу надуть через соломинку.

* * *

Что является источником Шо? Практики этим вопросом не задаются. А вот Не Му об этом рассуждал (рубка деревьев и таскание воды весьма способствуют отвлечённым умствованиям — конечно, если не рвать задницу, а заниматься больше самосозерцанием и совершенствованием, чем тяжёлым физическим трудом). И выходил у Не Му, с опорой на мифы и легенды, довольно простой вывод: Шо обладает независимым, высшим существованием. В конце концов, когда Владыка Ар Хат после миллиона лет созерцания излил свою Шо вовне, породив вселенную с её многочисленными мирами, стихиями и пространственными складками, он явно не наращивал Шо приёмом чудодейственных пилюль или там поглощением капель духовной воды.

Искра-вихрь в сердце духа Не Му — это его искра-вихрь. Чисто человеческая... точнее, теперь уже кошколюдская, но это мелочи... энергия.

Сумеет ли Не Му раздуть её без опоры на редкие ресурсы, столь желанные в сияющих жадностью глазах практиков?

"А вот попробуем — и посмотрим".

Особо далеко от Секты Тю бывший послушник уходить не стал. Углубляться в горы, что оккупировали Звери Духа, не стал тем более: опасно и бессмысленно. Выбрав маленькую пещерку примерно в полутора тысячах шагов от тракта, Не Му вымел из неё накопившийся мусор, сложил из сломанных ветвей подобие сиденья (больше по привычке, чем из необходимости: закалённый зад его разницу меж голым камнем и мягкой подушкой ощущал, но игнорировать неудобства мог с лёгкостью — по человеческим меркам — невероятной).

И уселся.

Искра-вихрь в сердце духа вращалась, понемногу ускоряясь. Не Му не тратил свою Шо ни на что, кроме разве чистого созерцания. Не слишком обильная, но и не сказать, чтобы бедная, — энергия стихий входила в его тело с каждым вдохом и вливалась в искру-вихрь.

Сутки прочь.

Двое суток прочь.

Неделя позади...

Если бы кто-то из практиков высоких этапов увидел Не Му сейчас, то вполне мог не поверить собственному восприятию. Полноценное уединение с аскезой без еды и питья — по общему мнению, подкреплённому опытом тысяч поколений — становится возможно не ранее, чем практик достигнет Так Шо Вот. Но практик второго из пяти начальных этапов?

Немыслимо! Невозможно!

Подобное бросает вызов небесам — и даже здравому смыслу!

Однако же Не Му не пытался что-либо бросить. Он пытался нащупать внутреннюю истину практики, осознать, направить и увеличить полностью свою Шо.

Его тело, нарастившее изрядно мяса, медленно усыхало. Дыхание слабело, замедлялся пульс, токи жизни умалялись. Однако сосредоточенность и воля росли — притом опять-таки далеко за пределы того, что считалось возможным для этапа И Шо. Время и пространство остались где-то вовне, утратили смысл, изгладились из памяти. Духовный взгляд полностью приковала к себе искра-вихрь в центре бытия.

Приковала — и поглотила.

А потом преобразила.

Когда Не Му ослабил концентрацию, он не смог бы сказать, сколько времени прошло во внешнем мире. Но при этом он ясно ощущал весь микрокосм своего духа, до самой мелкой вены, до слабейшего из токов Шо. И в этом микрокосме, сохраняя единый согласованный ритм, пульсировали пять вихрей Шо в духовных резервуарах пяти кругов циркуляции.

Сухие губы медленно разомкнулись.

— Так Шо Вот, — сказал Не Му. — Определённо, я прорвался.

Наставники

Средний континент Гонимых Ветром Туч, у юго-западной оконечности которого высится пик, облюбованный Сектой Тю, имеет причудливую форму и разнообразную природу. Впрочем, как нетрудно догадаться по его названию, среди стихий этого среднего континента доминируют Ветер и Вода, в меньшей мере Земля, что способствует плодородию его равнин, нагорий и холмов. Однако сельское хозяйство развито в основном в центральных, северных и северо-восточных частях континента Гонимых Ветром Туч; они поделены между десятками небольших феодальных владений, среди которых после раскола Империи Неукротимой Бури, потрясшего основы этой земли около полутора тысяч лет назад, нет особо выдающихся.

Что же до других территорий континента — они практически заброшены и разумные редко посещают их. Холмы и горы, пустоши и леса, болота и хмурые тундры крайнего юга... всё это в описываемую эпоху — земли, где безраздельно царствуют Звери Духа. Собирательно их так и называют: Королевства Зверей. По слухам, в этих заповедных территориях можно встретить не только Древних Патриархов Зверей, но даже настоящих Бессмертных Патриархов Зверей, чья сила по меркам среднего континента является тиранической.

А между сельскохозяйственными регионами и Королевствами Зверей располагаются дикие земли, обильно политые кровью и лишённые стабильного управления. Практики этапа начала стекаются туда в поисках боевого опыта и драгоценных ресурсов, а Звери Шо яростно защищают территории, кои считают своими... и не отказываются пожрать поверженных практиков, либо же — если не принадлежат хищным видам — взрастить на их трупах редкие духовные растения.

...в Заповедном Лесу Молодого Бамбука разразилась трагическая сцена, типичная для одной из низкоуровневых диких земель: стая Свирепых Голубых Гиен, находящихся на третьем этапе возвышения и предводительствуемая особо крупной самкой, достигшей этапа Ну Шо, со всей присущей их виду мстительной злобой загоняла двоих практиков.

Обладающие средней, ничем не примечательной внешностью, намекающей на их близкое кровное родство, и бедными одеждами, едва способными защитить от ночной прохлады и прикрыть их тела от нескромных взглядов, но вряд ли дающими защиту от нападения других практиков и Зверей Духа, эти двое находились на четвёртом этапе совершенствования Духовного Тела. А точнее, на первой его стадии. И кто-то непросвещённый мог бы удивиться: как так? Почему двое разумных, равных по степени своего возвышения самке-вожаку, не могут отбиться от уступающих им уровнем Свирепых Голубых Гиен? Более того: как вышло, что они изранены, а та кошколюдка, что моложе и чуть слабее напарника, успела потерять своё оружие?

Нелепость!

Однако лучше знакомый с сутью дела лишь печально покивал бы закономерному итогу. Увы, горькая правда заключается в том, что практики изначально разумных рас обычно слабее, чем Зверь Духа того же уровня возвышения. Вот и двое беглецов, достигших Ну Шо, сумели бы уверенно подавить духовного зверя, находящегося на пике Ты Шо, и дать равный бой паре зверей пика Ты Шо. Однако целая стая Зверей Ты Шо, состоящая из полудюжины особей, могла уверенно подавить их числом и силой — а от седьмой Свирепой Голубой Гиены, также достигшей первой стадии этапа Ну Шо, им оставалось лишь бежать... притом без надежды на спасение, просто в стремлении оттянуть неизбежную жестокую гибель.

— Сестрица Фу Ри, позволь мне...

— Нет! — яростно и вместе с тем тоскливо рявкнула названная. — Не вздумай начать эту песню снова, братец Фу Ты! Да, мои раны не так тяжелы, как твои, и я могу бежать быстрее. Но моей скорости всё равно не хватит, чтобы убежать от этих хохочущих голубых мразей! Всё, чего ты сможешь добиться, отстав и попытавшись дать им бой — это умереть чуть раньше меня. И обречь меня на гибель в одиночестве, без возможности сопротивления.

— Но... Фу Ри...

— Ничего не хочу слышать! Мы или спасёмся вместе, или вместе умрём. Береги дыхание!

Стиснув зубы и верный, но кажущийся слишком тяжёлым топор, Фу Ты постарался выжать из своего измученного тела ещё немного Шо. Если бы он верил, что это поможет, то без всяких колебаний пустил бы в дело остаток силы в том вихре, что трепетал сейчас в его сердце духа. Да, это отбросило бы его обратно на этап Ты Шо и затруднило дальнейшую практику, но ради спасения жизни единственной кровной родственницы он без колебаний пожертвовал бы своим будущим! Если бы только это имело смысл, он сей же миг отбросил сомнения!

Увы, здесь и сейчас подобный шаг лишь без толку понизил бы его уровень, ослабил, лишил даже призрачной надежды отправиться к Жёлтым Источникам в компании одной или двух Свирепых Голубых Гиен... одним словом, даже такая крайняя мера ничем не могла помочь Фу Ты и его младшей сестре.

— Братец, осторожно!

Предупреждение запоздало. Пользуясь своим преимуществом в скорости бега, одна из Свирепых Голубых Гиен обошла пару беглецов с фланга и выскочила им наперерез. Яростно и отчаянно зарычав, Фу Ты перехватил свой двулезвийный боевой топор и прыгнул вперёд — так, чтобы оказаться между зверем и своей безоружной сестрой.

Однако Свирепая Голубая Гиена не приняла боя. Мерзко расхохотавшись, она двинулась вправо, остановилась, двинулась обратно...

— Тянешь время? — оскалился кошколюд. — Ха!

Его воля проникла в духовное тело и увеличила скорость циркуляции в пятом круге. Если бы он не потратил так много Шо во время бегства, то не преминул бы использовать общий навык Пятикратного Малого Усиления. Однако теперь, экономии ради, Фу Ты использовал лишь ту часть Малого Усиления, которая отвечала за скорость реакции... да и то не в полную мощь, а в лучшем случае на шестьдесят процентов от неё. Надеясь, что этого хватит, он яростно зашипел и решительно кинулся к Свирепой Голубой Гиене!

"Убить. Убить. Убить! Убрать с дороги эту тварь!"

К сожалению, кошколюд переоценил себя. Уже в начале рывка он ощутил, как слабый, истощённый вихрь Шо в его сердце духа задрожал и критично замедлился. Инстинктивно умея оценивать состояние добычи и загонять её, Свирепые Голубые Гиены довели своих жертв до самого края, поставили на грань истощения и почти лишили способности защищаться. Хищникам совершенно не хотелось драки — им хотелось относительно безопасно убить добычу! Поэтому тот момент, когда можно преградить беглецам путь, стая рассчитала очень хорошо.

— Братец!!!

— Держи, — выдохнул Фу Ты, протягивая топор сестре. А сам пал на колени и отчаянно сосредоточился на поддержании вихря в своём сердце духа.

На мгновение заколебавшись, Фу Ри приняла оружие и крепко его сжала... левой рукой. Потому что её правая рука, предплечье которой пятнал кровавый укус, не годилась для боя. Хорошо ещё, что Запирающая Кровь Пилюля сработала и остановила кровотечение — но залечить укус такое средство, ограниченное начальным уровнем качества, не могло.

Свирепая Голубая Гиена захохотала и сократила дистанцию. Из-за стволов бамбука тотчас донёсся похожий, только ещё более жестокий хохот.

— Ах ты! — процедила Фу Ри, оскалившись и также активируя в своём теле Пятикратное Малое Усиление. Сохранившая больше Шо, она увеличила скорость циркуляции на восемьдесят процентов от своего максимума, причём сразу в двух кругах: четвёртом и пятом.

Почуяв, что жертва стала сильнее и быстрее, Свирепая Голубая Гиена попятилась. Однако с другой стороны показалась ещё одна хищница, что явно приободрило первую.

— Нечестно... — прошептала Фу Ри. — Мы... это не должно было закончиться так...

Торжествующий хохот со всех сторон заглушил этот жалкий звук.

И внезапно раздался испуганный визг. А сразу за этим — глухой удар и влажный треск, как будто от ломающихся костей!

Вихрь Шо в сердце духа Фу Ри не сделал и трёх оборотов, как хищники, уже почти загнавшие их с братом, обратились в паническое бегство и скрылись с глаз.

Спустя ещё десяток оборотов из-за бамбуковых стволов выступила фигура кошколюда. Не впечатляющий с виду, беспородный и практически нищий, в изодранном и окровавленном сером халате, подбитом ватой, — он мог бы вызвать со стороны простых крестьян или торговцев жалость, а то и презрение...

Но брат и сестра Фу без промедления рухнули перед ним на колени!

Будучи практиками — как они могли упустить подавляющее ощущение, излучаемое этим непритязательным путником? Притом, судя по степени подавления, их спаситель находился не менее чем на пике четвёртого этапа... а может, и вовсе на пятом!

— Ничтожные младшие благодарят за спасение их незначительных жизней, — с некоторым трудом разжав челюсти, сведённые судорогой, выдавила Фу Ри. — Надеюсь, старший спаситель не откажется сообщить своё драгоценное имя, чтобы мы с братом могли воздать ему хвалу? Имя старшего спасителя, без сомнения, достойно славы среди других практиков Шо, он являет всем нам пример безупречного милосердия...

— Этот скромный практик не стоит столь громких слов, — не спеша, но и не медля, путник шагал вперёд, заложив руки за спину. — Но если вы хотите знать моё имя, то не вижу причин скрывать его. Меня зовут Не Му... а каковы ваши имена?

Кошколюдка, продолжая стоять на коленях, склонилась в глубоком почтительном поклоне, спешно укладывая оружие наземь.

— Эту ничтожную младшую при рождении нарекли именем Ри. Мой брат зовётся Ты. Мы происходим из семьи Фу, той её ветви, что живёт в городе Утренних Туманов. Умоляю старшего спасителя не винить нас за непочтительность: мой кровный родич вовсе не дерзок, он...

— Не надо слов, я всё вижу, — оборвал её оправдания Не Му. И, протянув руку, положил правую ладонь на грудь Фу Ты — точно напротив сердца духа!

Мощь от движения Шо, хлынувшей из его ладони неудержимым приливом, наполнила тело Фу Ри инстинктивной дрожью. Даже будучи в полной силе, она испытала бы потрясение в такой ситуации, а уж сейчас, раненая и ослабленная...

Однако пришедшая в движение мощь вовсе не сокрушала и не подавляла, а... помогала? С изумлением, переходящим в трепетный восторг, Фу Ри ощутила, как несравненно плотная и мощная энергия перетекает из тела Не Му в истощённое тело Фу Ты. Всего десять оборотов сделал вихрь в её сердце духа — а объём Шо, потраченный из-за ранений и бегства, оказался восполнен до самого края, до доступных ему пределов!

Но даже тогда Не Му не прекратил вливать свою силу в Фу Ты.

— Старший! Что вы делаете?!

— Используй мою Шо для роста своего совершенствования, — сказал тот.

"Что?!"

Совершенно невозможные слова из уст старшего практика не были особенно громкими, в них не содержалось ни повеления, ни даже настойчивости. Но всё равно казалось: они оглушают!

Каждый практик, независимо от своего уровня развития и специализации, всеми силами стремится увеличить уровень своей Шо. Это общее правило, из которого почти нет исключений. Собственно, всего таковых три.

Во-первых, поделиться малой частью своей духовной энергии с нуждающимися могут целители, специалисты редкие и потому особо ценные.

Но даже целители обычно ограничиваются тем, что синхронизируют свою Шо и Шо пациента, помогая последнему усваивать плотную силу различных пилюль, экстрактов и настоев. По окончании процедуры они разрывают синхронизацию и возвращают Шо обратно в свои внутренние резервуары.

Во-вторых, духовной энергией делятся практики, вошедшие в плотный телесный и духовный контакт при парном совершенствовании.

Собственно, в том и заключён смысл подобного редкого метода возвышения: мужчина отдаёт женщине избыток своей мужской энергии, женщина же в ответ отдаёт ему избыток женской энергии. При достаточно высоком резонансе Шо в резервуарах стабильности парное совершенствование позволяет достичь отменных результатов, едва ли достижимых для любых иных методов практики... вот только совместимость партнёров разного пола обычно недостаточно для возникновения даже самого слабого резонанса. Чаще попытка парного совершенствования вообще наносит вред обоим практикам — потому-то этот метод и считается редким, полезным едва ли для одной пары из тысячи.

И наконец, третий вариант, при котором один практик делится своей Шо с другим — это глубинные ритуалы наследования.

Ограничений при этом возникает едва ли не больше, чем при парном совершенствовании. Почти обязательным требованием для ритуалов наследования служит родство по крови и родство по духу, использование объединяющих формаций и, вероятно, некие другие, строго секретные условия. Знание и успешное воплощение глубинных ритуалов наследования — ничто иное, как корень великого могущества древних кланов! Это та причина, по которой полноценные династии практиков превосходят простых практикующих и даже клановых практикующих, что наследуют лишь ресурсы, знания и методы совершенствования, но не глубинную связь Шо!

Фу Ты не мог не испытывать страха и сомнений — однако проигнорировать прямой приказ своего спасителя он также не мог. Насыщенность и плотность чужой энергии в его каналах циркуляции казались чрезмерно огромными, до такой степени, что он не мог поверить, что сумеет позаимствовать хотя бы малую часть этой пугающей Шо... но...

...но оказалось, что Не Му не только с непревзойдённой точностью подстроил энергию своего духа под энергию Фу Ты; он вдобавок словно совершенно не дорожил ею и не стремился удержать её. Фундаментальный инстинкт всякого практика — тот самый, велящий собирать Шо и удерживать в тисках воли — будто бы вовсе не коснулся сущности Не Му!

Совершенно смешной срок потребовался, чтобы Фу Ты впитал достаточно даруемой силы для формирования и стабилизации второго вихря Шо в основе духа. Немного больше времени — и вот уже ему даётся стабилизация третьего вихря Шо, что в истоке духа!

— Пока достаточно, — всё тот же негромкий голос. — Теперь ты.

И ладонь Не Му — на этот раз другая, левая — касается груди Фу Ри.

Невероятное чудо, в возможность которого она ещё вчера не поверила бы, кто бы ей о таком ни рассказал, повторяется: в самый краткий срок чужая Шо восполняет истощённые запасы, затем помогает сформировать и стабилизировать второй вихрь, а затем и третий.

Да-да. Именно так.

От первой стадии Ну Шо к третьей! Без алхимии, без редких сокровищ, без таинственных объединяющих формаций и чего бы то ни было ещё! Прямо посреди Заповедного Леса Молодого Бамбука, после внезапного спасения от смерти — столь немыслимая щедрость старшего практика, ранее брату и сестре совершенно незнакомого! Не связанного с ними ни родством, ни долгом, ни хотя бы симпатией... да и откуда бы той симпатии взяться?

Фу Ри мучило ощущение, что она спит и видит это всё во сне. Или, быть может, — что на самом деле Свирепые Голубые Гиены всё же настигли их и растерзали, а всё происходящее — не более чем утешительный бред, рождённый угасающим сознанием.

— Ну что ж. Кажется, всё прошло... неплохо. Как ощущения?

— Как во сне, — хрипло выдохнул Фу Ты.

Одновременно Фу Ри, забыв от великого потрясения хотя бы поклониться, спросила:

— Великий старший, чем мы заслужили этот потрясающий небеса и землю дар?!

— Разве я сделал что-то особенное?

Не Му казался искренне озадаченным. Фу Ты замер и онемел, а Фу Ри с огромным жаром излила на спасителя и благодетеля причины своего удивления. Рассказала и про целителей, и про парное совершенствование, и про глубинные ритуалы наследования.

— Вот оно как, — вздохнул Не Му, когда она умолкла. — Оказывается, моё невежество куда глубже, чем мне казалось...

— Невежество? — ахнула Фу Ри. — Этот старший обладает непревзойдёнными талантами и пребывает на столь высоком этапе возвышения, что мы, ничтожные, даже не в состоянии его ощутить и измерить... как же этот старший может считаться невеждой?!

— Чего только не бывает в мире, — невесело хмыкнул Не Му.

И рассказал такое, что брат с сестрой едва ли смогли бы ему поверить... до того, как их обоих возвысили на две стадии совершенствования.

Жизнь в возвышенной Секте Тю. Прорыв к этапу А Шо — и сразу следом практика И Шо, просто ради сохранения жизни, наощупь, без какого-либо руководства, на чистых инстинктах с интуицией пополам. Медленный рост за счёт воды, насыщенной стихийной Шо — а потом резкое, неожиданное изгнание из Секты. Уединённая глубокая, скорее даже глубочайшая медитация на самом пределе возможного, если не за пределом; и в качестве непредвиденной награды за полное самоотрешение — невероятный прорыв до пятого из этапов начала, до Так Шо Вот.

— Как видите, — не без иронии закончил Не Му, — по меркам нормальных практиков, таких, как вы, я именно невежда и не иначе. Достижения мои существенны, и я ими доволен; но мало сказать, что среди фундамента моего понимания Шо зияют дыры — скорее, этот фундамент весь состоит из дыр. Я пришёл сюда, в этот низкоуровневый лес, для того, чтобы помочь кому-нибудь из собратьев на пути возвышения и в обмен на эту помощь получить начальные наставления. Те знания, которые ни в коей мере не являются секретом, но известны вообще всем практикам, обладающих уровнем совершенствования Ты Шо и Ну Шо. А также, если повезёт, я рассчитывал получить несколько уроков владения боевыми приёмами и оружием...

— Ни слова более, высокочтимый Старший! — воскликнул Фу Ты. — После того, как вы спасли мою ничтожную жизнь и жизнь моей единственной сестры; после того, как вы чудесным образом подняли нас до третьей стадии Ну Шо, и даже удостоили нас откровенного рассказа о своей жизни... да мы пали бы ниже презреннейших из презренных, если бы не сделали для вас, своего величайшего благодетеля, всё возможное! Я, Фу Ты из города Утренних Туманов, выказал бы подлую натуру, что тысячекратно хуже, чем у свиньи и собаки, если бы не отплатил вам добром за предобрейшее!

— Я, Фу Ри из города Утренних Туманов, полностью поддерживаю своего старшего брата и клянусь высокочтимому Старшему Не Му в своей вечной преданности. Пусть покарают нас обоих священные небеса и тайные законы кармы, если отступим мы от своего слова!

— Что ж, подобная искренность не должна столкнуться с неблагодарностью. Однако хочу заметить, что вряд ли я достоин звания высокочтимого Старшего. По уровню совершенствования — быть может; но во всём, что касается необходимых практику знаний, я — всего лишь ничтожный и невежественный начинающий, тогда как вы достойны зваться высокочтимыми наставниками. Я, скромный Не Му, прошу достойных практиков из семьи Фу оказать мне великую милость и преподать любые уроки, какие вы сочтёте нужными.

Брат с сестрой переглянулись.

"Это точно не причудливый сон?" — подумали они одновременно. "Нам — и учить практика на этапе Так Шо Вот?!"

Но тут всякая тень сомнений вылетела вон, потому что Не Му глубоко поклонился им. Не выполнить его просьбу после такого — означало покрыть себя вечным позором и воистину пасть ниже презреннейших из презренных.

— Высокочтимый Старший, умоляю вас: поскорее встаньте! Мы не заслуживаем подобного отношения даже в самой малой степени... и, конечно, в меру своего скромного разумения мы постараемся ответить на все вопросы высокочтимого Старшего! И... и... если эта просьба не покажется излишне дерзкой...

— Просьба?

— Да. Высокочтимый Старший может не знать общеизвестного, но его сознание явно очень глубоко проникло в области трансцендентного, а его чувства постигли движения Шо на уровне, о котором нам остаётся лишь мечтать. Поэтому...

— Поэтому, — подхватила Фу Ри, — я и мой брат со всем почтением примем любые наставления высокочтимого Старшего, которые он сочтёт полезными для нас с высоты своего небесного постижения путей Шо!

— Да будет так, — ответил Не Му, распрямляясь. — Хотя эта просьба была излишней, я и сам собирался помогать вам и поддерживать вас во всём. Как сказал один мастер слова, почитаемый мною превыше многих, — "мы в ответе за тех, кого приблизили".

— В этих словах есть глубокий смысл, — заметил Фу Ты. — Может ли высокочтимый Старший открыть нам, недостойным, имя упомянутого им мастера?

— К сожалению, имя его, рождённого далёким и чуждым народом, слишком сложно. Но... я немного знаю о том, как он жил и чем занимался. Этот человек родился в старинном роду с высоким статусом, получил отменное образование; ему было двенадцать лет, когда он впервые оторвался от земли, и с тех пор полёты в небесах заняли особенное место в его сердце. В возрасте двадцати одного года он уже сам мог летать и с того времени неустанно совершенствовался в этом, получив к двадцати двум годам опыт сражений в воздухе. Много раз он рисковал жизнью, много раз спасал жизни других разумных, не раз был отмечен высокими наградами от имени и по праву вышестоящих. Но его слава как мастера слова превзошла славу лётчика. А потом...

Не Му вздохнул, глядя куда-то вверх и вдаль затуманившимся взором.

Оба Фу при этом боялись дышать.

— ...потом держава, в которой он родился и вырос, вступила в войну. Друзья убеждали его воевать за родину тонкой кистью и острой мыслью, говорили, что летать могут многие, а вот вдохновлять на подвиги при помощи сказанного и написанного — единицы. Вместо ответа при помощи слов этот человек явился к месту сбора войск на второй день после объявления войны. Спустя два года его родина капитулировала перед врагом, но он не сдался и продолжил бороться, совмещая полёты и написание новых книг. На пятом году той великой войны, что пожрала десятки миллионов жизней, когда чаши весов, отмеряющих победу и поражение в противостоянии держав, качнулись в обратную сторону, и менее чем за год до краха той стороны, против которой он воевал, этот человек в последний раз поднялся в воздух, чтобы произвести разведку... но не вернулся. Пропал без вести.

Ещё один вздох.

— Имя его действительно слишком длинное, сложное и чуждое. Вместе с тем я думаю, что ему вполне подходит прозвище Тяньшань де Жанши.

— Тяньшань де Жанши, — повторил Фу Ты медленно. — Я вырежу это великое имя в глубине своего сердца, ибо носитель его в высшей степени достоин памяти и почестей.

Не Му улыбнулся светло и грустно.

— Нет лучшей награды для героя, — сказал он, — чем стремление стать похожим на него хоть в малом. Быть может, мне никогда не удастся достичь таких же высот, как тот разумный, о пути которого я сейчас поведал — но желание повторить его судьбу хотя бы отчасти манит меня всякий раз, когда я поднимаю взгляд к небесам. И я думаю, что это желание понемногу делает меня лучше, чем я есть сейчас. Многие практики ищут на этапах возвышения могущества и признания. Другие желают духовных сокровищ и власти, права направлять чужие судьбы. Я же взыскую скорее мечты... знаний... и свободы.