Вахта дилетантов

Пролог

Я встал с кровати и пересел на табуретку перед столиком с компьютером, который стоял между кроватью и стеной. Поелозил мышкой, чтобы отключить скринсейвер и ткнул на иконку браузера.

Марина приподнялась на локтях, сгребла подушку под подбородок, вздернула бровки домиком и бросила умильный взгляд из-под челки:

— Мась, ну ты что, обиделся, что ли?

— Нет, — буркнул я, помотав головой.

— Ну ладно, — хмыкнула она и отвернулась.

Дурашливое выражение ее лица погасло, из-под подушки появился пульт, забубнил со стены включившийся телевизор. Облокотилась на спинку кровати, подтянула одеяло и скрестила руки на груди. Внимательно вглядывается в экран, как будто ей интересны новости.

Но пока еще не тянется к одежде, это обнадеживает. Вот когда начнет выискивать свое нижнее белье среди разбросанной по полу нашей одежды — тогда, значит, точно начала дуться и пора реагировать. А пока...

Кликаю мышкой — и на экране появляется окно популярной онлайн-игры. Может, наушники напялить? Ой, да ладно. Она же со своими дурацкими сериалами наушники не напяливает! Просто чуть потише сделаю и все.

Я перетаскивал мышкой танки в ангаре с места на место, выбирая с какого начать сегодняшнюю катку. Краем глаза замечаю, как Марина, будто невзначай, стягивает одеяло чуть ниже. Типа ей жарко.

Ну-ну.

На 'семаке' поеду. Он такой... вроде тяж, но на нем и светить можно. А там если карта хорошая выпадет, то...

Марина недовольно сжала губы, вытянула вперед руку с пультом и сделала телевизор погромче.

На экране шло какое-то новостное ток-шоу. Вероятно, опять про космос. Вон, сейчас будет говорить молодой щекастый очкарик в пиджаке и галстуке. Людей с таким имиджем обычно зовут в студию чтобы они вещали что-нибудь околонаучное.

Ну да, вот, пожалуйста.

— Спасибо, коллеги. Как вы знаете, ядерные буксиры проекта 'Зевс' успешно доставили все комплектующие проекта 'А' в четвертую точку Лагранжа. Монтажники уже приступили к сборке проекта, который будет дрейфовать как троянец системы 'Солнце-Земля'. Корректирующие импульсы...

Проект 'А' — это от слова 'антигравитация'. Какой-то очередной псевдонаучный лохотрон для отмывания денег. Типа Большого Адронного Коллайдера, который строили в начале века много лет чтобы найти какой-то там 'бозон Хиггса'. Тогда угрохали кучу денег, а этот самый бозон то ли нашли, то ли не нашли, то ли нашли но не такой... Короче говоря, пудрили мозг и выбивали фонды побольше. А после того как в 2015м году другие физики открыли гравитационные волны — проект БАК пропал из новостей. Затем стабильно каждые пять-десять лет возникали очередные наукообразные штуки, о которых с экранов нам говорили как о 'прорывных', 'беспрецедентных' и так далее. Термоядерный реактор ИТЭР, роботы 'Бостон динамикс', ветряки 'зеленой энергетики'... Потом вон ядерные космические буксиры придумали для полета на Юпитер. Правда, так и не полетели. Сначала пандемия двадцатых годов помешала, а потом и очередной экономический кризис. В итоге в корабль для Юпитера вгрохали кучу денег, кое-как построили и просто законсервировали на орбите.

Теперь, значит, решили снова выкачать денег с когда-то нашумевшего проекта.

Все они там ворье и жулики. Хоть и в пиджаках с галстуками.

'Семак' на экране вертел башней и посылал снаряд за снарядом в занесенное снегом здание заброшенного завода.

Неудачная катка. Враг спрятался за трубами, я его особо не достаю, а вот меня уже разбирают. Эх, что за день такой?

— Почему так далеко? — бубнил раскрасневшийся щекастик на экране — В первую очередь, конечно, из соображений безопасности. Теоретически доказано, что создание антигравитации — крайне энергозатратный процесс. Такое количество энергии при данном уровне развития технологий может дать только термоядерный синтез. А запускать термоядерный реактор на планете или даже на планетарной орбите — ученые из Франции очень не рекомендуют.

— А во вторую? — спросила щекастика миловидная ведущая.

— Что во вторую? — растерялся тот.

— Ну, вы сказали, 'в первую очередь', значит, есть и во вторую?

— А, точно. Ну, во вторую очередь — это, конечно, наши западные партнеры. Они наверняка начнут....

Изувеченный попаданиями 'семак' начал сдавать задним ходом, отползая от злополучного завода. Не успел. Еще один близкий разрыв, и для меня бой закончен.

Тихонько ругаюсь сквозь зубы и кошусь краем глаза на Марину.

Клик-клик. Выход в ангар, выбор...

— ... проектом заинтересовались наши восточные партнеры. На их космодромах тоже идет старт за стартом, сборка конструкции на орбите идет полным ходом. Почему же они делают свое, а не вошли в кооперацию с нашим проектом? Мы же вроде как союзники?

— Ну, вы же знаете, наш проект идет в тесном сотрудничестве с Индией. Китай, конечно, наш союзник и стратегический партнер, но вот с Индией они никогда в один проект не залезут. Это у них принципиальное.

— Почему же никогда? Позвольте, вот в позапрошлом году...

Ну, по телевизору все как всегда. Информационная часть закончена, остаток эфирного времени заполнят яростной руганью приглашенных аналитиков-геополитиков, а потом реклама.

Марина шумно вздохнула, отложила пульт и повернулась ко мне.

Ух ты. Не стала дожидаться когда я приползу мириться и сама сделала первый шаг к примирению? Это что-то новенькое.

— Ну подумай сам, Сережа. Вот появится у нас ребенок. И что?

А, нет. Опять будет мозг выносить.

— И ничего — пожимаю плечами, — сходим в ЗАГС, распишемся, будем растить. Все как у людей.

— А жить где? — и, не давая мне вставить слово, продолжила: — Ну хорошо, первые три года мы сможем жить здесь. Как-нибудь уместимся втроем. Два раза в неделю ездить к папе... это решаемо. А потом? Садиков здесь нет, придется возить. Потом — забирать. А садики — они по двенадцать часов не работают. Значит, кому-то из нас придется перестать брать сверхурочные и переходить на восемь часов. Скорее всего это буду я. И стану получать голую ставку, без премии. А то и вовсе придется сменить работу. И как? Будешь один нас всех тащить?

— Буду, конечно. Что ж я, не мужик, что ли? — какой-то у меня глухой голос. Я что, и правда обиделся? — Сделаем общий бюджет. Все в один котел, оттуда на общие нужды. А потом мелкий в школу пойдет — станет полегче.

Неприятно, конечно, что она ко мне с таким пренебрежением. Она — офисный работник в деловом центре, а я — так, рабочий. И попробуй объясни этому офисному планктону что в наше время на заводе работать — это вам не циферки в 'экселе' составлять. На заводе думать надо...

Марина грустно улыбнулась и поправила одеяло, которое сползло с ее обнаженной груди.

— Хорошо, пусть так. Проживем несколько лет. Урежем потребности, чтобы компенсировать мои упавшие доходы. А школа... Куда он пойдет? В здешнюю, которая битком набита, по пятьдесят детей в классе, еще и учатся в три смены? И вставать ребенку в шесть утра, чтобы успеть на развозку, возвращаться затемно... Или снова возить в город? И снова забирать...

— Разберемся как-нибудь. Заработаю еще, — но мой голос звучал уже не так уверенно.

— Мы когда-то хотели в ипотеку влезть, помнишь? Мои доходы упадут, и это надо будет отложить. Ребенок будет отбирать все свободные средства. Так что про расширение квартиры можешь забыть. Следующие лет двадцать мы будем жить здесь, — Марина обвела рукой мою не шибко просторную квартиру-студию, — втроем. А потом что?

— Придумаю.

Марина притянула мою руку к себе и прижалась к ней щекой.

— Не придумаешь, Мась. Давай смотреть правде в глаза.

Я отпустил мышку и повернулся к ней.

— Правде в глаза, говоришь? Ну давай. Как ты себе это представляешь?

Она пожала плечами. Мол, дело-то житейское.

— Не переживай. Да, мы с тобой увлеклись и немножко сглупили. Бывает. Не волнуйся, я все сделаю. В этом нет ничего страшного, все девчонки через это проходят. Две таблетки, и через месяц у нас с тобой все снова будет по-прежнему.

Я сжал ее ладони.

— Тебе сколько лет, родная? Сколько мы еще ждать будем? Год? Пять, десять? А потом будем встречать старость с тоской о несбывшемся? Не надо таблетки, Марина. Разберемся как-нибудь. Верь мне.

В ее глазах блеснули слезы.

— Как-нибудь? У меня папа — инвалид, с инсультом. И в таком состоянии может жить еще долго, так что даже не надейся что вот прямо завтра он освободит квартиру. У меня мужик — работяга на заводе, без перспектив карьерного роста и с риском вляпаться в еще один кредит, когда тряханет очередной экономический кризис и заводы снова встанут. А на работе я даже отсосать никому из начальников на премию не могу, потому что все мое начальство — или бабы, или гомосеки! Как ты будешь с этим всем разбираться, Сережа?

Да уж, папа — это тяжело. Его несколько лет назад разбил инсульт и он неходячий. И все эти годы она за ним ухаживает. Моет, кормит, выносит судно... Я, конечно, делаю вид что помогаю. Два раза в неделю приезжаю вместе с ней и помогаю дотащить тело папы до ванной и обратно. Собственно, на том моя помощь и заканчивается, остальное она делает сама. При этом оставляет мне возможность гордиться собой и хвастаться в соцсетях, какой я весь из себя герой, ухаживаю за неходячим инвалидом.

Угу.

Когда ее папу разбил инсульт — тут же нарисовалась его сестра, и, пока Марины не было дома, заставила его подписать дарственную на квартиру. И тот подписал. А что? Сестра же!

Тогда я первый раз вляпался в кредит. Нужен был адвокат и куча экспертиз, чтобы опротестовать дарственную. Два года судов, победа и... дыра в бюджете. Четверть зарплаты будет уходить на платежи по кредиту еще много лет. Хорошо хоть квартиру удалось сохранить. Хорошую квартиру, в городе, а не в этом человейнике по ту сторону кольцевой...

Марина вытащила свою ладошку из моих рук и вытерла одеялом слезы.

Ну поплачь, милая моя, поплачь. Плакать — это бесплатно.

На экране пошли цифры обратного отсчета перед боем. Судя по составу команд — хорошая будет катка. У них четыре пэ-тэшки, но карта — город, тут им не развернуться. 'Семак', конечно, картон, зато шустрый. Да, пожалуй, если поеду по правой дороге в малоэтажную застройку, то будет весело.

Мельком глянул на Марину. Обычно, когда я ухожу в игру — это как бы знак, что на сегодня романтическая часть закончена. В таких случаях она одевается и идет к кухонному уголку. Там еще осталось немножко пива в полторашке. Потом врубит какой-нибудь девчачий сериал по телеку, а потом спать.

Нет, не одевается. Сидит, смотрит в телек на это псевдонаучное ток-шоу. Будто ей это интересно. И на лице выражение такое...

Да не, это у нее просто глаза карие. Плюс тень от челки на лицо падает.

Красивая она все-таки. Шея, грудь, глаза...

На экране вспышка, чатик взорвался комментариями:

— 'Семак', ты уснул?

— Рак клешнерукий!

— Боже, опять тяжи залипли!

Моего 'семака' пристрелявшаяся арта противника разбирала прямо на базе, а я так и не притронулся к клавиатуре.

Да какого черта, собственно? Две таблетки, а потом все будет по-старому? Подруга, ты сдурела?

— Не надо таблетки, зая. Лучше становись на учет. Если вопрос только в деньгах — так я это решу.

Она отрешенно пялилась в телек.

— Не решишь. Как только я начну тянуть с тебя деньги — психанешь и уйдешь. А я одна не вытяну. Мась, давай лучше сразу разойдемся и перестанем трепать друг другу нервы. Так будет лучше для всех.

Ну да. Разойдемся. А на память о тебе мне останется кредит. И тоска о несбывшемся.

Еще вчера я и правда психанул. И побежал бы за пивом. А сейчас просто пересел на кровать, обнял за плечи и прижал к себе. Даже не попытавшись скабрезно облапать грудь и бедра.

— Что там интересного, в новостях?

Марина чуть дернула плечом, стряхивая мою руку и ткнула пультом в экран.

— Этот очкарик — из конторы, где я работаю. Только я в кадрах, а он инженер. Настоящий, а не мамкин манагер. Ведет очень перспективный проект.

Я вернул руку обратно и снова прижал ее к себе.

— Зая, ты говорила, что у вас в конторе сейчас кадровый голод? Что вы вахтовиков в регионы по всем городам ищете?

— Ну да, бывает. Только там не совсем регионы. И требования к кандидатам какие-то уж совсем... Таких даже на работу в город днем с огнем не найти, а они хотят несколько групп на долгосрочную вахту.

— Пристроишь меня? Я завтра напишу доверку, найдешь квартирантов на эту квартиру, пока я буду на вахте. А ты будешь жить у папы.

Марина вздрогнула. Я скользнул рукой по ее гладкой шее и пальцами почувствовал как у нее резко участился пульс.

— Ты сейчас серьезно?

Киваю. Что я теряю, в конце концов?

— Даже если там платят так же как и здесь — зато полный пансион, а деньги дадут одним куском, не размазывая их по неделям. Вернусь — и сразу кредит погашу.

— Тут есть некоторые сложности.

— Какие? Квалификация? Ну так сформулируй красиво, ты же умеешь. А там кто проверять-то будет, если аврал и кадровый голод? Или думаешь, у меня не получится?

— У тебя получится, я знаю.

— Ну так и за чем дело стало?

Она выскользнула из моих объятий и потянулась к валяющемуся на полу лифчику. Вздохнула и, не поворачиваясь ко мне, тихо проговорила:

— У меня не получится, Сережа. Я тебя не дождусь. Ты же меня знаешь. Три дня без секса — и крыша едет, на первого встречного готова бросится.

В груди неприятно кольнуло, но я ответил с напускной бравадой:

— И что? Ты же только что говорила — давай, мол, разойдемся. Вот и разойдемся. А как вернусь — отобью тебя обратно. В первый раз, что ли?

Губы Марины тронула робкая улыбка:

— А еще твоя мама ругаться будет!

— Ну мы можем ей ничего не говорить, верно? Будет тебе названивать — скажешь, что я опять в своих игрушечках и потом перезвоню.

Наверное, я об этом потом пожалею.

Обязательно пожалею.

Но — потом.