|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 24.
Седьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), полдень.
Сказать, что Тартионна была в ярости, означало не сказать ничего.
Вот уже несколько дней она не видела и не слышала мужа! Тот заперся в своих покоях и не выходил, даже когда жена лично приходила проведать супруга.
И это тогда, когда тучи, сгустившиеся вокруг государства, готовы были вот-вот политься огненным дождем! А еще этот проклятый лич...
Гартиан, видимо подражая владыке, заперся в подземных лабиринтах и носу оттуда не показывал, не отвечая посланникам и даже не пытаясь делать вид, будто ему интересно общение с госпожой.
И, как будто этого мало, она начала терять слухачей. Одного за другим, понемногу, по чуть-чуть. Но вот уже второй месяц количество ее агентов в Империи неуклонно сокращалось: несчастные случаи, пьяные драки, несвежая еда.
Каждый такой случай по отдельности можно было объяснить легко и просто, но, когда они складывались в единую картину, становилось, откровенно, страшно. И — да — она обратила внимание на это, когда процесс уже набрал обороты...
"Пусть этим проклятым летом все шло через задницу, но я совершила слишком уж много ошибок! Непростительно много"!
А еще — от Китариона не было вестей. В последнем сообщении от наместника говорилось, что генерал задерживается из-за бури и скоро окажется в Зантриане, чтобы устроить жителям праздник, которого они, конечно же, заслуживали. А значит, в столице его и, что куда важнее, гвардию можно ждать лишь через неделю. Однако прошло уже несколько дней, а никаких вестей о выходе войска из города не так и не поступило.
Утешало то, что Иритион привел с севера несколько полков, которыми можно будет заткнуть дыру, вызванную отправкой первого Железного легиона и большей части гвардии на восток. Вот только...
Только Черная Цитадель сейчас походила на лес за пару мгновений до начала грозы. Все стихло, ни дуновения, ни шороха, природа замерла и ждет удара стихии.
А потому...
"Потому я вытащу Шахра на свет, даже если для этого придется посадить его в глыбу льда и приказать рыцарям смерти тащить ту в зал Малого Совета"!
Когда она шла к покоям императора, придворные и слуги разбегались во все стороны, точно тараканы, и это было неудивительно — Тартионна, мельком взглянув на себя в зеркало, сама едва не испугалась страшной женщины со взглядом, обещавшим окружающим медленную и мучительную смерть, глядящей на нее из стеклянных глубин.
"А и Мать с ними со всеми"! — решила она, подходя к покоям супруга и собрав за собой небольшую группку любопытных, среди которых — ну конечно же — была заметна фигура той суки Дарлионны.
Ненавистная тварь ошивалась возле покоев мужа, точно ей тут медом было намазано. Тартионна не могла доказать, но была уверена, что дочка правителя Кинории имеет отношение по крайней мере к части покушений, совершенных в последние дни. Ну просто не могла эта сука быть белой, пушистой и невинной! Не могла, и все тут!
Оказавшись напротив дверей, она бросила стражникам короткий приказ:
— Прочь.
Оба были живыми, а потому, едва не обделавшись от ужаса, они отступили в стороны, и Ледяная Ведьма обрушила на дерево первый могучий удар.
— Шахрион, открывай! — Тартионна не пыталась говорить вежливо или следовать этикету. Это время прошло. Настал час грубой силы. — Повторяю в последний раз, открывай, иначе я разнесу дверь в щепки!
Ответом ей было молчание, которое заставило чародейку буквально трястись от ярости
"Ну все, ты напросился"! — она вытянула вперед правую руку и сплела заклинание.
Повеяло морозной свежестью и в защищенные чарами створки ударил целый рой сосулек. Несколько секунд дерево еще боролось с напором стихии, а затем с жутким треском дверь разлетелась на куски, пропуская Ледяную Ведьму внутрь.
Та, перешагивая через стремительно таящий лед и обломки, вошла и... замерла, удивленно оглядывая пустое помещение. Выглядело оно так, будто уже несколько дней здесь никто не жил. Зола в очаге давным-давно остыла, на столе, чуть подернутом тоненьким слоем пыли, стоял поднос с остатками ужина, и — ни единого следа мужа.
"Так, спокойней, не паникуй", — постаралась она обуздать растущий ужас. — "Ничего такого, просто император в самый ответственный момент решил погулять по горам. Без слуг, еды, вещей, оружия! Великая Мать, да что же это твориться"?!
Она стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, но даже боль не могла успокоить кровоточащее сердце.
"Что происходит? Почему, почему, почему он не говорит со мной"?!
В последнее время Шахр начал вести себя странно, точнее, даже более странно, нежели раньше. А ведь то, что он заметно изменился после войны Реставрации, отметили все, кто хорошо знал владыку. Император стал импульсивнее, чаще поддавался эмоциям, совершал странные поступки. Но если сперва это не особо бросалось в глаза, то в последние месяцы ситуация явно начала выходить из-под контроля, причем чем дальше, тем быстрее.
Эти его разговоры с самим собой, неожиданный ступор, который мог продлиться несколько часов, ночные походы, когда казалось, что на тебя смотрит не муж, а нечто, спрятавшееся в его теле... Все это невероятно пугало Тартионну, а еще больше ее пугало молчание.
Впрочем, тут Шахрион был не одинок. Верховный некромант и верховный шаман точно также не говорили, что происходит, хотя явно знали больше, чем она сама. И клубок тайн все рос и рос, превращаясь в неразрушимый узел, который...
Который был разрублен мужем здесь и сейчас. Вот так просто. Раз, и нет вопросов, нет тайн, нет императора.
"Нет императора" ... — Тартионна побледнела и резко обернулась, намереваясь дать команду рыцарям смерти отогнать любопытных, но было поздно — возле разломанных дверей собралась уже небольшая толпа, а это значит...
"О великая Мать, это значит, что через час весть разойдется по всей столице".
Скрывать что-либо — поздно. Осталось лишь подготовиться к последствиям.
Закусив губу, Тартионна еще раз осмотрела комнату, надеясь найти что-нибудь важное. Подошла к столу и внимательно проверила его, быть может, Шахр оставил какое-то послание.
Ничего.
Женщина тяжело вздохнула и, резко развернувшись на каблуках, покинула покои мужа. Ей предстояло сделать многое.
* * *
Седьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), вечер.
Солнце практически скрылось за горизонтом, последние догорающие лучи красили небо алым, даря миру последние на сегодня отблески света.
— Проклятье, — прохрипел Шахрион.
Секунду назад он прикрыл глаза. На один лишь удар сердца... И прошло полдня. За все это время император не сдвинулся ни на дюйм, продолжая стоять на скальной тропке под палящим солнцем.
Пить хотелось неимоверно, все лицо точно жгло огнем, голова... ну, тут мало что изменилось, потому как хуже — уже некуда. То, что он все еще мог более-менее связно размышлять, само по себе являлось чудом.
Шахрион со вздохом двинулся вперед.
"Проклятая... тварь... отобрала... полдня" ...
Все-таки он погорячился, говоря, что хуже не стало. Стало, и еще как — больно было даже думать, но император упрямо наполнял все свои мысли видением черного зева тоннеля, до которого он доберется. Обязательно доберется.
Напрягая последние силы и преодолевая все нарастающее сопротивление Тени, Шахрион продолжил свое восхождение. Его ждал долгий, очень долгий и тяжелый путь в гору.
Шаг, другой, третий.
"Как же больно! Как мучительно больно"!
С трудом сотворив немного воды при помощи магии, император утолил жажду и несколько охладил перегретое тело, попросту вылив живительную влагу на себя, это принесло мимолетное облегчение, но, увы, очень скоро все стало только хуже.
Перед его глазами неожиданно возник полупрозрачный силуэт маленькой девочки в окровавленном платье. Левая рука ребенка была отгрызена по локоть, нос, губы и уши — тоже, а вместо глазниц зияли кровавые дыры.
— О владыка, — пропищал призрак, — доволен ли ты своей работой? Это из-за тебя я стала такой.
Шахрион сделал вид, что не обращает внимание на собеседницу и продолжил идти. Он почти уже добрался до вершины тропы, а значит, за ней должен начаться спуск вниз, в маленькую долинку, из которой можно добраться до старого штрека, прорубленного насквозь через горную толщу. В свое время он исходил все окрестности Черной Цитадели на своих двоих, а потому знал тут едва ли не каждый камень.
— Отчего ты молчишь? — не унималось видение. — Нет даже слова утешения для жертвы твоих чар? Когда папа вернулся домой, я обрадованная побежала к нему, чтобы обнять, ведь мы похоронили его за два дня до того. А он отгрыз мне руку и бросил умирать на дворе. Свиньи, выпущенные из загона, сожрали мои губы, уши и нос, а вороны — выклевали глаза. А потом я поднялась и больше года не могла упокоиться... И все это — твоя заслуга.
Шахрион стиснул зубы, и, не говоря ничего, двинулся вперед.
Как он и предполагал, за гребнем горы находился удобный и достаточно широкий спуск, которым император и воспользовался.
А место девочки, меж тем, занял худой мужчина с содранной кожей и руками, изуродованными настолько, что сложно было и вообразить себе.
— А я, чем я заслужил такое, о владыка? — прошептал покойник.
Несмотря на отсутствие во рту зубов, говорил он совершенно нормально.
"А как ты хотел, это же — видение, насланное Тенью", — с трудом подумал император, пробиваясь через волны боли, накатывающиеся уже не только на мозг, но и на все тело.
— С меня содрали кожу, вырвали каждый зуб, отрезали все пальцы на руках и ногах, и зашли бы дальше, если бы я не умер от боли и потери крови. Во имя какой прекрасной цели, о император, со мной сотворили подобное?
"Не обращать внимания! Идти"!
Вслед за изувеченным покойником появился старик в поношенной одежде. Грудь его наискось пересекала кровавая полоса, тянущаяся от плеча и до бедра.
— А я, о владыка? Чем я провинился? Чем провинились несчастные жители того маленького пограничного городка, которых ты и не думал защищать? Почему?
— Этого требовала ситуация.
Слова. Слова были произнесены без его на то желания. Губы как-бы сами открылись и изо рта исторглись звуки.
Вновь призрак с содранной кожей.
— А пытать людей до смерти — тоже требовала ситуация?
— Да. Создание замерших и рыцарей смерти требует огромного количества энергии. Взять ее было неоткуда. Только из крови и боли тех, кому не повезло. Кого мы купили за золото.
— Женщин, детей, стариков...
— Неважно.
Император какой-то частью своего сознания понимал, что поступает неправильно, что нельзя говорить с образами, посылаемыми Тенью, но остановиться уже не мог. Наверное, разум полностью оставил его, или был готов сделать это, а потому, продолжая свои медленные, неуверенные шаги, шатаясь и оступаясь, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, Черный Властелин — человек, способный новоприобретенной магической силой сжигать города и поднимать их население в виде мертвецов — продолжал говорить.
Снова маленькая девочка.
— А что Стоградье сделало тебе? Почему именно мой дом?
— Стратегическое положение в центре континента. Огромное население. Мы ни при каких раскладах не могли бы пройти дальше, а потому — следовало отгородить себя от армий Исиринатии и Радении.
Черный Властелин умолк и оглянулся. Каким-то образом он успел уже спуститься в долинку, и это в кромешной тьме! Когда именно солнце полностью скрылось за горами, он не смог бы сказать даже если бы от этого зависела жизнь.
"Я должен идти, должен"!
Каждый новый шаг давался труднее. Силы утекали из тела, но Шахрион не сдавался. Точно одержимый он продолжал свой скорбный путь, и всю дорогу общался с мертвецами.
Те стыдили, стенали, укоряли... Расшатывали и без того не слишком крепкие барьеры воли, ограждающие то, что осталось от цитадели рассудка, понял император.
Ему нужно было перестать обращать на них внимание. Он должен был думать — пробиваясь сквозь боль, ничуть не ослабевшую за прошедшее время — исключительно о цели пути. Только так, и никак иначе, но...
Но он не мог замолчать, а потому вел бессмысленную и безнадежную беседу.
Кое-как, однако, Черный Властелин преодолел долину и добрался до тоннеля, который, в свою очередь, вывел Шахриона к старой горной дороге, ведущей наверх, туда, где стояла древняя шахта, выработанная, наверное, добрую тысячу лет назад. Именно туда звало видение, он знал это наверняка! Уже некоторое время Черный Властелин двигался, повинуясь исключительно инстинкту. А может, тени голоса Первого Некроманта, все еще звучавшего в голове? Кто знает.
Он двигался, преодолевая сопротивление Тени. Яростное, лютое, усиливающееся с каждой минутой. Тварь, сбросив, наконец, маску, бросилась в атаку, намереваясь покончить с сопротивлением человека.
И она была близка к цели!
Шахрион буквально ощущал, как под завесой головной боли, нечто копается внутри его черепной коробки, вытаскивая на свет все новых и новых призраков, должных остановить, задержать, сломить.
Тень пыталась — опять — перехватить контроль над телом, но на этот раз он, ожидая чего-то подобного, сумел отбить атаку, и продолжил движение. И, тем не менее, управлять ногами становилось все труднее и труднее.
"А тут еще эти призраки", — император почти с ненавистью бросил короткий взгляд на очередную галлюцинацию — ребенка балахоне красного и черного цветов, несостоявшегося некроманта, погибшего во время обучения. — "Иди, только иди вперед"!
* * *
Седьмой день первого месяца осени 4-го года со дня Реставрации (по имперскому летоисчислению), ночь
Ситуация сложилась настолько удачно, что походила больше на хитрую интригу. Но, так или иначе, отсутствие как владыки, так и верховного некроманта, следовало использовать, причем незамедлительно!
Дарлионне категорически не нравилось то, к чему все движется, однако она отлично понимала, что другого шанса не будет, а потому, едва только выяснилось, что владыка пропал, той же ночью она передала сообщение отцу. Ответ не заставил себя ждать, а потому, красавица развила бурную деятельность, стараясь при этом быть не слишком заметной.
Она уже успела прикормить несколько слуг, а потому с их помощью передала сообщения нужным людям в городе.
Госпожа и наследник Черного Властелина должны умереть! Да, действовать придется быстро и грубо, да, заметание следов вызовет подозрения. Но отнюдь не те, какие могут быть опасны для нее и отца. Не те, что навредят Кинории. Не те, что помешают ей занять место рядом с императором!
Ответить за кошмарное покушение придется, да, но кое-кому другому.
Думая так, Дарлионна, проверив, что за ней никто не следит, двигалась к месту тайной встречи. И, вынуждена она была признать, тайно передвигаться по Черной Цитадели сейчас было очень и очень непросто — Ледяная Ведьма перещеголяла себя, потому как по ее приказу мало того, что зажгли все имеющиеся светильники, так еще и установили кучу факелов, развели неимоверное число костров, и это — помимо стражников, патрулирующих улицы исключительно четверками.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
