Концовка

Часть 26

Столица Джанната встретила нас траурной тишиной.

Страх и горе были в глазах были в глазах тех, кого я видела здесь.

И ненависть. Тщательно спрятанная за маской почтительности. Но ждать чего-то другого было бы слишком наивно.

Энираду лишь выше вздернул подбородок, почувствовав холод чужих взглядов. А я поправила складки на длинной юбке. Мое простое белое платье без намека на украшения странно контрастировала с подарком шахдияра, в то же самое время выгодно оттеняя его.

Улыбаться совсем не хотелось. Но моя главная роль здесь и сейчас — демонстрировать благорасположение Талие.

Все же Джаннат на данный момент идет на встречу требованиям страны-победителя. Ведьма щедрым, если подумать. Мы не аннексировали территории, не настаивали на контрибуции.

Потому что моя страна желает мирного неба над головой для себя и будущих поколений.

Признание равных прав и свобод любой личности.

Светская модель государства.

Отказ от религиозных догм, проповедующих любую расовую дискриминацию.

Но великодушие победителя имело обратную сторону. В закрытом традиционном обществе Джанната такие изменения продвигались с большим трудом. И я понимала почему. Что есть сейчас у этих людей?

Нищета. Ведь война вытянула последнее из них.

Безнадежность. Ибо надеяться они имеют право лишь на воздаяние после смерти. Здесь и сейчас надобно страдать. Ведь именно страдания очищают душу. Молитвы шли обязательным комплектом к предыдущему пункту. А еще им надлежало служить, но не обществу, а религиозным иерархам.

Страх того, что любое неосторожное слово можно трактовать, как неуважение к богу, традициям и истории. А за такие преступления принято наказывать не только провинившегося, но и всю его семью. Коллективная ответственность в деле, где за проступок отца будет расплачиваться будет младенец. Были тут прецеденты, правда, лет сорок назад, когда вместе с богохульником была казнена его беременная жена и дочь полутора лет.

Закостенелость мышления. Ведь заучивание религиозных текстов стоит в приоритете над изучением естественных наук.

Стыд. Они ведь не смогли защитить свою родину.

Растерянность. Как мог Джаннат проиграть, когда руку их вел бог?

Сомнения. Был ли смысл в таком количестве смертей? Ведь мир не рухнул. А бездушные Измененные не кинулись уничтожать все и вся.

Ненависть — сейчас единственная неизменная. Она царила в сердцах людей тогда, и никуда не ушла сейчас. Я лишь надеюсь, что время вылечит эту рану.

Главным военным их лозунгом стал призыв к восстановлению исторической справедливости, исправлению ошибок прошлый поколений. Талие и всех его генно-измененных граждан не должно было существовать. Ведь колония не имела права объявлять о независимости. Трус и предатель Дамис Ас-Шаар, по недоразумению — не иначе числившийся правителем Джанната, пошел против закона и морали, признавая княжество суверенным государством. И это все стало причиной богомерзкой ереси Изменения.

Лучше бы к демократизации общества вернулись. Нет, они границы империи тысячелетней давности возвращать собрались. Используя идеи геноцида и расового превосходства.

В резиденции посла Талие, после велеречивого приветствия последнего, мы с Раду разделились. Он отправился на переговоры. А меня ждала плотная культурная программа.

Приставленная ко мне сопровождающая оказалась весьма интересной девушкой. Симпатичной. Доброжелательной. Энергичной. Она с радостью отвечала на вопросы. И я почти ощущала свободную дружескую атмосферу.

— Какое положение вы занимаете при дворе шахдияра? — проявила я любопытство. Мне ее представили именем Самина. И все. Ни званий, ни титулов. Она может ведь оказаться, как наемным работником, так и родственницей кого-то из правящей семьи.

— Я служу роду Ас-Шаар. — Последовал ответ, который не прибавил ясности. Но настаивать было неловко.

Музей и университет оставили меня совершенно безразличной.

Архитектура и внутреннее убранство главного учебного заведения Джанната не вызвали отклика в сердце, как и коллекция украшений принадлежащий тысяче поколений правящей семьи.

Я никогда не была неженкой, но девять часов на ногах, когда нужно не просто стоять, но и активно демонстрировать доброжелательный интерес, кого угодно заставят озвереть. Так что новость о том, что на ужин меня ждет шани Айше, была воспринята более чем благосклонно. Есть хотелось зверски. Да и посмотреть на жену Гаяра хотелось.

Посмотрела. И моему разочарованию не было предела. Девушка-подросток, до боли напоминающая мышонка. Мне Данну хотелось обнять и плакать? Так все познается в сравнении. Я представляла себе рядом с шахдияром сильную, уравновешенную женщину.

Впрочем, вряд ли у него был большой выбор. Мы все оказались в ситуации, когда наши личные предпочтения отошли на второй план и приходилось придерживаться позиции меньшего из зол.

Но вместо ужина я имела честь наблюдать цирк с конями. Гаремный курятник попытался меня унизить.

Самина краснела, бледнела и явно мечтала упасть в обморок. Девушку было по-человечески жалко. А бессмысленный взгляд шаний Айше в чем-то даже пугал. Казалось, ее транквилизаторами кормят.

Для начала жена шахдияра прочитала молитву. И ладно бы, искренне — с выражением. Но нет. Так двухлетка "Отче наш" тараторит, оставляя за гранью понимания, что там он у бога просит.

Потом служанки накрыли на стол. Обвинить хозяев в скупости ни у кого язык бы не повернулся. Столько разнообразных блюд я не видела никогда в своей жизни. Глаза просто разбегались. Шутка отказалась в другом. Веганским тут отказалась только зелень, которой мясо украсили. Томаты — и те фаршированные чем-то напоминающим рыбу.

Хорошо, что со мной Ладка. Она наши с Лелем гастрономические пристрастия не слишком разделяет, но ест и даже не кривится, особенно, когда голодная.

Шашлык, кстати, оказался не дурен. Специй, на мой вкус, многовато. Хотя, в целом... вкуснотища. Не умеют в Талие готовить мясо на углях. А я, может всю беременность об этом мечтала. Лепешки с сыром, также, привели меня в восторг. Попробовать остальное мне не дали.

Случилось явление тетки шахдияра.

Айше испуганной пташкой подскочила со своего места и с поклонами проводила к столу разряженную во все цвета радуги женщину лет пятидесяти. Украшений на ней было килограмма три — не меньше. Короче, живое воплощение понятия "Дорого-богато".

Заметила на лице Самины отчаяние бойца, на которого падает бомба. В смысле, прятаться некуда, молиться поздно и остается лишь достойно принять свою кончину.

Я изобразила доброжелательную улыбку и примерилась к паштету.

— Айше, я разочарована, — подчеркнуто-громко заявила женщина. — Ты позоришь сама себя, разрешая пересекать порог этих покоев предательнице своей крови и веры. Этого и за десять лет не отмолить. За твоим столом сидит прислуга, которая забыла дорогу в мираб. Мать наследника не может проявлять подобное непочтение к памяти предков.

— Это она сейчас обо мне? — спрашиваю у своей сопровождающей.

— Ох, нет, ваша светлость, — торопливо зашептала Самина. — У шани Тамилы... возрастное. Она не понимает, что говорит.

— В Талие давно научились лечить деменцию без вмешательства в генетический код. Я думаю, стоит обсудить программу обмена студентами. Мы готовы предоставить группу историков и культурологов для обучения здесь, а у себя примем медиков.

— Как смеет мерзкая еретичка говорить в моем присутствии?! — перешла на ультразвук тетка Гаяра, а приближенные Айше дружно закивали. Далее шла, по всей видимости, цитата — Та, что возлегла с измененным и понесла от него, должна быть предана огню вместе с плодом греха своего".

— А, по-моему, все-таки обо мне. — Я зло ухмыльнулась о обратилась к тетке Гаяра тем самым тоном, которым Лель отчитывал мой курятник. — Женщина, встань и склони голову, когда с тобой говорит единственный прямой потомок старой династии. И вспомни, какое наказание ждет тех, кто забыл свое место.

Женщины вокруг меня, кажется, забыли, как дышать. Похоже не знали они, что безнаказанное уничижение слабых приведет однажды к тому, что придет тот, о кого они обломают зубки.

— Сапфировый никаб с алмазными лилиями на гостье — знак величайшего уважения. Он же, на прямом потомке старшей крови — признание, право казнить и миловать. Для той, кто представляет Старую Династию в большей степени, чем ваш прошлый правитель. На колени, несчастные! Молите молитесь, чтобы шахдияр сохранил ваши никчемные жизни. Я о милости его просить не буду. Вы проявили неслыханную дерзость. Гаяр Ас-Шаар гарантировал безопасность и уважение к послам доброй воли. Теперь я могу сказать, что его слово ничего не значит. Мы могли огнем пройти по вашей планете, но принесли мир. Мир, скрепленный словом шахдияра.

И ведь, действительно, пали на колени, подвывая на одной ноте. Самина — умничка, остановила шани Айше, усадив ее рядом со мной. Только разговаривать с этой малохольной оказалось сложней, чем с таби. Ящерки — существа человекоориентированные. Они тебя, хотя бы слушают, а иногда даже понимают.

Явление шахди Мурата обстановку разрядило лишь слегка.

Мальчик с радостной улыбкой протараторил что-то о том, как он счастлив и рад моему прилету, как это важно и нужно. А после поинтересовался, по какой причине мы наблюдаем данную коленопреклоненную композицию.

— Они в своем высокомерии посчитали, что могут идти против воли твоего отца. Я прилетела сюда, чтобы говорить о мире, о том, чтобы война между нашими странами никогда не повторилась, а шани Тамила предложила убить меня и моих детей.

— Зачем? — удивился ребенок. — Воевать же плохо. А то, что вы здесь — хорошо. Папа никогда такого не разрешит.

— Вот его мы и ждем.

— Ага. — шахди с облегчением кивнул и с детской непосредственностью залез мне на колени, после чего потребовал показать княжну Хаят. Потому, что интересно, красивая она или нет.

В моем комме оказалось несколько статичных голограмм и три видео, как моя дочка играет со стайкой табби. Вердикт трехлетнего мальчика был однозначным:

— Вырасту — женюсь.

— Почему? — мне вдруг стало любопытно.

— Я смотрю на нее и хочу улыбаться, — стало мне ответом.

Визит шахдияра в покои супруги и присоединение к нашему ужину не планировался. Но, судя по всему, о конфликте донесли.

Раду стоял за его спиной и успешно изображал мраморную статую.

— И что это за перфоманс? — спросил он насмешливо.

— Дамы захотели поиграть в привилегии старой династии и геноцид, — с доброжелательностью психопата поинтересовалась я. — А у вас правда за беременность от измененного предусмотрено аутодафе?

— Нет. Этот постулат — недавнее творчество религиозных фанатиков. Порицаемое законом и обществом. За разжигание межнациональной розни и призывы к насилию, у нас предусмотрено суровое наказание, а суд не знает снисхождения ни к возрасту, ни к общественному положению преступников.

Дам, уже воющих в голос, увели суровые ребята в черной форме.

— Рада слышать о том, что Джаннатом руководит закон. Не будет ли это дерзостью с моей стороны, пригласить вас присоединиться к трапезе?

— Для меня честь разделить с вами пищу, — с некоторым облегчением выдохнул Гаяр. Но когда он увидел, что стоит на столе, побелел.

В полной мере экзистенциальный кризис накрыл его, когда рядом с ним присел Энираду и начал поглощать стейк с кровью. Нет, если бы у него был выбор, он бы предпочел растительное меню. Но когда твоя любимая доченька мясо, пусть и выращенное в пробирке, предпочитает на завтрак, обед и ужин, приоритеты меняются. А когда девочка еще и с самым заботливым видом подкладывает на тарелку папочке самые вкусные кусочки, солей-неволей научишься есть и не кривиться.

Шокировать бывшего соперника-врага Раду, судя по всему, нравилось поэтому он решил забить последний гвоздь в гроб его душевного равновесия:

— Я не забыл ваше письмо. Думаю, с балкона открывается чудесный вид на сад. Окажет ли шахдияр честь моей супруге, сопроводив ее? Она очень любит цветы.

Похоже, кто-то решил сказать: "Спасибо" и дать возможность мне самой поблагодарить Гаяра. За все.

Но, когда мы оказались наедине, горло сжало спазмом.

— Мне жаль, что ты не сможешь повторить тех слов. — Его улыбка больше напоминала болезненную гримасу. — Но я надеюсь, что он сделал тебя счастливой.

— Я так боялась, что тебя убьют, — вырвались совсем не те слова.

— Бессмертных, конечно, нет. Однако, меня не так просто отправить к праотцам. Я столько всего еще не сделал. Впрочем, трех жизней не хватит для того, чтобы сделать все. Но то, что не успею я, продолжит сын. Пусть не на моем веку, но Джаннат снова станет свободным. — А потом улыбнулся. Озорно и весело. — Ты споешь мне снова, Кьяра?

— Не смогу. Прости.

— Тогда тебе спою я. Сейчас принесут мою теорбу. Прости, но не могу отказать себе в удовольствии позлить твоего мужа. Энираду просто-таки непозволительно спокоен.

— Он доверяет мне. И понимает, что ты сделал. Спас меня.

— Мной двигал исключительно корыстный интерес.

— А если бы ты мог все изменить? Раду получил бы то письмо?

— Да. Я, конечно, сволочь. Но ты, действительно, оказалась пешкой, разменной фигурой императора Тиверии. Жертв в этой политической игре и так хватало. Если в моих силах было сделать хоть что-то, чтобы защитить тебя, я должен был это сделать.

— Спасибо.

На балкон проскользнул хмурый мужчина со странным музыкальным инструментом, напоминающим лютню. Дождался кивка своего господина и мгновенно ретировался.

Мелодию я узнала сразу.

Полузабытые образы закружились перед моим глазами.

В лунном сиянии серебрился снег.

Мчалась тройка.

И звенел колокольчик.

Мой голос помимо воли встраивается в кружево старых слов:

Вспомнился зал мне с шумной толпою,

Личико милой с белой фатою.

Динь-динь-динь динь-динь-динь —

Звон бокалов шумит.

С молодою женой мой соперник стоит...*

* Романс Юрьева Е. Д. "Колокольчик" Прим. автора

Я не любила свою родину. Не скучала по прежней жизни. Ностальгия никогда не касалась моего сердца.

Было бы странно тосковать о том, когда я не жила, а выживала. Вроде бы было спокойное, мирное время. А молодые девчонки, работая сутками жили впроголодь, занимая ветхий угол. И никакой надежды на настоящее будущее. Я ведь помню, что не одна такая была.

Все мои мысли и устремления касались лишь Талие — княжества, ставшего мне настоящим домом.

Вечером, когда мы вернулись в консульство, я захотела узнать что-нибудь о месте, где родилась. Гаяр, сам того не желая, разбередил что-то в моем сердце.

Война, которую циничные цензоры запретили называть войной, показала свой страшный оскал миллионам мирных граждан.

Кто-то оказался под обстрелом.

А кто-то в заложниках чудовищного режима.

Людей, требующих прекратить кровопролитие объявляют предателями и врагами народа.

Буквально сейчас.

А те, кто должен служить народу, всех несогласных, тех кто не хочет и не может молчать, с изуверским восторгом предлагают или сажать в тюрьмы, или отправлять на передовую пушечным мясом.

Локальный конфликт закрытого мира, в который миры развитые вмешиваться не имеют права.

Терра-Глория не готова к межзвездным контактам. И происходящее — очередное этому доказательство. Тем, кто воюет между собой, нельзя доверять более совершенное оружие. Им для того, чтобы уничтожить планету, и того, что есть достаточно.

Я плакала, кусала губы и кивала, слушая, как Энираду раскрывает мне прописные истины.

Слова... слова...

А в дом, в котором я жила с папой попала ракета...

Часть 27 Эпилог

Шестнадцатилетняя Хаят нервничала. Понимала, что права и ее семье придется это признать, но уже заранее предчувствовала их реакцию.

Мама расстроится.

Папа разозлится, но не покажет этого. Разозлится, разумеется, не на нее, но на собственное бессилие что-либо изменить.

Радмир посчитает это предательством. Он хочет быть художником, а не политиком. Девушка же своим выбором перечеркнет эту мечту. Возможно, со временем брат ее поймет.

Дед, скорее всего ее поддержит. И это будет еще одним доказательством отсутствия у него хоть каких-то чувств к внучке.

Семейный совет проходил в кабинете князя и был посвящен прибытию делегации Джанната. Их с Миром позвали, чтобы слушали и учились. Им даже слово давали. За этим же. Иначе, откуда взяться опыту у наследников?

Отца она слушала вполуха и больше думала о своем, поэтому, когда он окликнул ее, сказала:

— Я должна стать женой шахди Мурата. — Вышло почти жалобно. Совсем не так, как она представляла. И реакция родных оказалась неожиданной.

— А этот достойный молодой человек уже успел предложить тебе брак? — иронично вздернула бровь мама. Ее голос звучал спокойно, и даже немного насмешливо. Это успокоило и придало сил.

— И не предложит. Я ведь наследница. Шахдияр попросит для своего сына руки Ланы.

— Если ты думаешь, что у Гаяра наглости не хватит, то вынужден тебя разочаровать, — фыркнул Энираду. — Скромностью его природа обделила.

— Вы же понимаете, что Лана — плохой вариант. Когда они смогут пожениться, Мурату будет тридцать два года. Она будет не первой и не единственной. Просто потому, что он не станет ждать ее столько лет. А еще я читала его досье. Умный. Неуступчивый. Властный. Шахди задавит ее своим характером и опытом.

— Милая, — Яра протянула руку через стол, коснулась пальцев дочери и продолжила с какой-то виноватой ноткой. — То, что вы ровесники не дает уверенности, что ты будешь единственной. Хотя, вынуждена признать, одинаковый возраст может дать некоторое преимущество — схожесть интересов и...

— И то, что я генетически Ас-Шаар. Старшая кровь. Прямой потомок. У меня "правильное" имя и внешность. Я больше похожа на них. Меня примут легче, чем "Изменённую" Лану.

— Зачем ему, вообще, на ком-то из вас жениться? — обиженно буркнул Мир.

— Это соответствует проводимой политике. Шахди должен будет выбрать в жены девушку, способную стать его союзником. При этом нужно учитывать клановую систему Джанната. Брак наследника престола с девушкой автоматически возвышает ее семью на другими.

— Давай не будем торопиться? — попросил Энираду.

Хаят закусила губу и покачала головой:

— Я не могу по-другому. Пожалуйста, постарайтесь понять. Я многого тогда не понимала, но помню войну и тех, кто погиб под развалинами старого дворца. Это повториться не должно. Никогда. Победа далась нам слишком дорогой ценой. А сейчас мы обязаны развенчать культ милитаристской религии, традиционализма, ксенофобии. Шахдияр Гаяр сделал многое за столь короткий срок. Но их общество все еще видит в нас врагов. Милостивых и щедрых, но непонятных и непредсказуемых, а от того даже более опасных. Уход Джанната от тоталитаризма в сторону демократизации даст нам шанс на мирное взаимодействие, которое лишь укрепит наши страны. Я должна сделать все, чтобы ошибки прошлого не повторились.

— Однажды нацизм вернется под предлогом борьбы с ним. Неизвестно, где ты нужна больше. — Девушка вздрогнула, услышав безнадежность в голосе матери. — Там или здесь. Война наносит раны, которые не заживут несколько поколений. Джанат напал на наше княжество, стремясь "восстановить историческую справедливость", уничтожив все, что нам дорого. Этого талийцы не забудут. И однажды захотят отомстить. Появится кто-то, кто будет призывать "наказать" врага во имя величия нашего народа, или чего-то столь же абстрактного. При этом, разумеется, преследуя собственные интересы. Но его слова будут находить отклик в сердцах людей. Чей голос зазвучит громче, призывая одуматься?

— Мой... — в ответе Радмира слышались полувопросительные нотки. Когда же на нем скрестилось четыре пары глаз, он весь как-то подобрался, упрямо вздернул подбородок и уже твердо повторил. — Мой! Но я все равно не хочу, чтобы Хаят улетала жить так далеко! Это не честно. Я же ее люблю. Только она должна? Чтобы громкий голос звучал с двух сторон?

Часть 28 Эпилог

Шахди Мурат, которого все считали не по годам разумным и сдержанным пребывал в культурном шоке. И причиной этому были не короткие летящие одеяния талиек, которые не оставляли взорам мужчин поля для воображения. Его поразила свобода, которую имели старшие наследники княжича Энираду. Их не сопровождала толпа слуг и адъютантов, они могли ходить, куда вздумается и делать, что хотят.

Эти двое после окончания официальной части приветствия бесцеремонно подхватили его с двух сторон под руки и повели "показывать дворец и еще что-нибудь". Их никто не одернул, не напомнил о долге.

Лишь княжна Яра смущенно улыбнулась его отцу сказав непонятное:

— Дети. Пусть погуляют. Думаю, шахди будет интересно.

Эта женщина о которой в его доме всегда отзывались с большим уважением назвала его ребенком? А ее супруг лишь благосклонно кивнул. Княжич Энираду... холодный, высокомерный, расчетливый это безобразие дозволял.

На отца подросток даже не посмотрел. Все было обговорено тысячу раз. В этот визит он должен не просто познакомиться с Хаят и Радмиром, а подружиться с ними. Ему надлежало проявлять учтивость, уважение и заинтересованность. Но Мурат полагал фразу отца: "Даже если кто-то из наследников поведет тебя пешком гулять по столице" шуткой.

Но нет. Для начала они его переодели. Потому что жарко и слишком приметно. А потом они втроем гуляли по залам, забрались на смотровую площадку, чтобы полюбоваться видом и ели странные желейные конфеты из водорослей возле фонтана в парке дворцового комплекса.

Обедать младшим представителям правящих домов предстояло отдельно от взрослых. Это шахди было понятно. Не по статусу. Все же они не совсем взрослые. Но оказалось, он снова все не так понял. Официальный обед — мероприятие долгое и скучное. Там даже ни о чем, кроме погоды, природы и произведений искусства говорить не принято. Зачем тратить на него время тем, кто там не сильно нужен?

Но до того, как накрыли стол, их компания княжичу Ратмиру, похоже, наскучила и он их покинул, пообещав вернуться вечером. Слуги покинули столовую, оставив их наедине.

Беседовать о природе Хаят категорически не желала, а потому ошарашила первым же своим вопросом:

— А правда, что твой папа был влюблен в мою маму?

— Нет, — ответил Мурат, но вспомнился тон отца, с которым он говорил о княжне Яре, и это заставило его добавить. — Не знаю.

— Вот и я не знаю. А интересно. Просто до меня дошли диаметрально противоположные точки зрения на этот вопрос. Папа говорит: "Да". Мама — "Нет". Лада думает, что был. А Лель считает, что не был. Яр сказал, что правду мы никогда не узнаем, ведь это слишком личное.

— Он хотел на ней жениться. Но, полагаю, слишком мало ее знал, чтобы любить.

Девушка кивнула и резко сменила тему:

— У шахдияра две жены. Как они ладят между собой?

— Хорошо, — юноша даже удивился такой постановки вопроса. Разве может быть иначе? Обе женщины с почтением относятся друг к другу и почти не пересекаются. Айше сама выбрала тишину и уединение. Ей хочется покоя. А Самина всем сердцем стремиться быть рядом с супругом, разделяя его ношу. Каждая из них была счастлива. — Это кажется вам странным?

— Нет. Такое бывает. Но у вас закон позволяет представителю правящей семьи взять больше одной супруги. В нашем княжестве выбор нескольких партнеров дозволен всем. Есть лишь одно условие — добровольность такого союза. Я хочу как у моих родителей. Они научили меня ценить любовь и верность.

— Княжна не желает делиться? — Было ли это флиртом? Еще нет. Скорее прощупыванием тонкого льда доверия, рождающегося между ними. Сделать шаг или остановиться? Девушка задорно улыбнулась и продолжила свой допрос:

— Они не ревнуют твоего отца?

— Если между ними и были разлад или непонимание, мне его никогда не показывали. Отец заботится о них обеих. У меня две матери. И я их обеих люблю.

— Понятно. А ты любишь флаеры? Можем полетать, если хочешь. Надо только попросить разрешения. Пойдем?

И княжна совершенно бесцеремонно переплела свои пальцы с его, увлекая за собой из малой столовой.

— Можно мы немного полетаем? — Хаят очаровательно хлопала глазками, глядя на родителей и шахдияра.

— Только не угробь надежду Джанната в процессе, — усмехнулась Яра.

— Нужна ли Джаннату надежда, которую девчонка может угробить в процессе воздушной прогулки?

Гаяр сохранил на лице каменную маску, но Мурат почувствовал беспокойство отца и улыбнулся, стараясь показать: "Все хорошо".

— У них обеих своеобразное чувство юмора, — то ли объяснил, то ли извинился Энираду.

— Хаят, ты меня услышала, — проявила строгость княжна. — Перед полетом вы оденете защиту, а Яр это проконтролирует.

Девушка восторженно взвизгнула и утащила за собой ошарашенного шахди, сбивчиво объясняя ему, что надо бежать быстрее, пока мама не передумала.

— Кьяра? — в голосе Гаяра была пока еще просьба, а не требование объяснений. Но ответил ему Энираду.

— Через несколько лет твой сын позовет ее. И Хаят пойдет за ним. Потому что Старшая кровь Ас-Шааров должна вернуться в Джаннат. Хотя, она найдет еще сотню "потому что".

— Кто знает, что будет через несколько лет? — Яра покачала головой, глядя на мужчин. — Может все повернется совсем иначе? Сейчас они просто знакомятся и пробуют взглянуть на мир глазами представителя другой культуры, учатся понимать и принимать друг друга. Дети, кстати, имеют право быть просто детьми. Даже те, на ком с рождения лежит ответственность за целое государство. Мы не должны мешать им быть счастливыми, мечтать и дружить. И тогда они построят мир, который будет лучше, чем тот в котором живем мы.