Нет, не в слезинке дело (рецензия на фильм "Сквозь снег")

На самом деле это не столько рецензия на этот фильм, сколько ответ на некоторые другие рецензии, которые, на мой взгляд, совершенно неправильно оценили финал и поступок главного героя.

Ну, чтобы и тем, кто фильм не смотрел, было понятно, о чем вообще речь, вот краткое содержание.

В мире произошел-таки апокалипсис в виде нового ледникового периода. Семнадцать лет спустя по покрытому льдом и снегом миру по кругосветной железной дороге без остановок едет длиннющий поезд, запущенный еще в момент катастрофы железнодорожным магнатом, который теперь играет роль чуть ли не богоподобного машиниста и начальника поезда в одном лице. В вагонах поезда и ютятся остатки человечества. Поезд поделен на социальные классы: в общих вагонах в самом хвосте — бедняки, которых кормят только брикетами, сделанными из толченых тараканов; дальше — чернорабочие, солдаты, интеллигенция, и, наконец, у локомотива — аристократия, которая ни в чем себе не отказывает, пьянствует, курит наркотики и вообще предается всяким извращениям. Ну нет, очевидно, что часть аристократов также трудится над управлением поездом и поддержанием его в порядке, но одно другому, как известно, не мешает...

В хвосте поезда неоднократно происходили восстания бедняков, но их всегда жестоко подавляли солдаты. И вот настал час очередного бунта, возглавляемого "старым революционером" и его молодым учеником, которым также помогает неизвестный доброжелатель, посылающий им записки через спрятанные в еде капсулы. Толчком к восстанию становится приход помощницы начальника поезда, которая забирает из бедных вагонов нескольких маленьких детей — неизвестно куда и с неизвестными целями. За попытку сопротивления отца одного из детей лишают руки. Молодой лидер повстанцев провоцирует одного из солдат выстрелить в себя, становится ясно, что оружие солдат не заряжено, и тут же вспыхивает массовый бунт.

Повстанцы берут один вагон за другим, отчаянно сражаясь с солдатами, вооруженными лишь холодным оружием, и намереваются прорваться к локомотиву, чтобы поговорить с начальником-машинистом и установить в поезде более справедливые порядки. Попутно выясняется, что в более обеспеченных вагонах поезда выращивают и рыбу, и птицу, и культурные растения — все это, конечно, не для бедных.

Но внезапно у казавшихся разгромленными солдат появляются заряженные автоматы (как выяснилось, они там всегда были — на крайний случай, пока обычный бунт подавляли топорами и ножами), солдаты одерживают победу, и лишь нескольким повстанцам удается прорваться к локомотиву. Здесь у них происходит раскол по поводу того, что делать дальше: или взорвать дверь в кабину машиниста, или же вместо этого взорвать дверь, ведущую "на улицу", и покинуть поезд — потому что есть подозрение, что ледниковый период заканчивается и снаружи уже можно жить.

Но в этот момент дверь в локомотив открывается, и начальник-машинист приглашает лидера повстанцев на ужин. В последовавшем разговоре выясняется, что его учитель — "старый революционер" — всегда работал на начальника поезда, и все восстания были спланированы ими двумя совместно, а тайным доброжелателем, посылавшим записки, тоже был начальник поезда. А все это нужно было для того, чтобы избежать перенаселения поезда — именно для этого в нем регулярно организовывались такие гражданские войны, сокращающие количество бедняков и солдат. Просто это восстание неожиданно для самих организаторов прошло слишком хорошо, и пришлось принять срочные меры...

Теперь же машинист-начальник предлагает молодому лидеру повстанцев стать его новым провокатором среди бедняков после гибели прежнего, обещая впоследствии сделать его и своим преемником (ага, свежо предание). Повстанец уже готов согласиться, поверив, что другого выхода нет, когда врываются его друзья. Оказалось, что они уже заложили взрывчатку в выходной двери поезда, но не могут поджечь шнур — спички есть только у него. Бедняга, поверивший словам начальника поезда о безвыходности, отказывается, но... в этот момент обнаруживается, что внутри двигателя локомотива находятся маленькие дети — те самые, которых забирали у бедняков — и среди них друг главного героя. Машинист-начальник начинает объяснять, что, мол, некоторые детали двигателя уже слишком изношены, так что вместо механизмов приходится в него совать детей (взрослые не помещаются), но главный герой бьет его по морде, вытаскивает из двигателя своего приятеля-ребенка, после чего повстанцы взрывают дверь наружу, при этом двое из них погибают.

Взрыв вызывает лавину, которая падает на поезд, и тот сходит с рельсов. Уцелевшие повстанцы — девушка и ребенок — вылезают из локомотива и недалеко от места крушения видят белого медведя.

Так вот, этот поступок главного героя многих зрителей-рецензентов очень возмутил. Поднялись крики: мол, как так, этот мерзавец "ради слезинки ребенка" погубил все человечество... уцелевшие остатки которого теперь непременного сожрет медведь. А надо было, разумеется, соглашаться на предложение начальника-машиниста и жить дальше по-прежнему.

Но в "слезинке ребенка" ли на самом дело?

На эту возмущенную претензию у меня есть два совершенно различных возражения.

1) Эмоциональное. Ну, допустим, да, все дело было именно в "слезинке ребенка", вот был герой просто до глубины души возмущен увиденным, вот и сорвался, наплевав на человечество. Но, дорогие ЗРИТЕЛИ, между этим главным героем и вами есть большая разница. Это для вас этот ребенок — какой-то там чужой ребенок (к тому же вымышленный, но не суть, наверняка то же самое многие сказали бы и о настоящих, но чужих, незнакомых детях, да и вполне говорят вообще-то). А для главного героя фильма — это, напротив, очень хорошо знакомый ему ребенок, его хороший друг. Вы сами-то, если бы для блага человечества нужно было бы пожертвовать не каким-то абстрактным чужим ребенком, а, например, ВАШИМ родным ребенком, которого вы десять лет растили и любили — пожертвовали бы им? Или может, решили бы: "А пошло оно на хрен, человечество такое, для которого нужно убивать МОЕГО ребенка!! НЕ ДАМ! Лучше всех вас — человечество — убью!", а?

Так что слезинка — она разной бывает, все зависит от того, чья именно это слезинка...

2) Рациональное. Здесь все ровно наоборот. Рассмотрим ситуацию объективно и рационально.

Что предлагает главному герою машинист-начальник? Чтобы "все осталось по-прежнему", и все. Но может ли в принципе все постоянно оставаться по-прежнему? Если кто-то думает, что в обрисованной в фильме ситуации человечество теоретически может существовать вечно, отделываясь лишь регулярными искусственными гражданскими войнами для сокращения населения и жертвоприношениями малых детей двигателю, то он сильно ошибается. Только не надо сразу начинать, что "поезд — это на самом деле метафора", "поезд — это на самом деле аллюзия" — я рассматриваю то, и только то, что в фильме есть. А есть там поезд, который безостановочно едет уже семнадцать лет. Двигатель которого уже износился настолько, что некоторые его детали приходится заменять детьми (это само по себе, конечно, бред, но допустим). И что ждет этот поезд дальше? Уж точно никакого вечного "все остается по-прежнему". Если за семнадцать лет супердвигатель поезда, каким бы он там ни был, атомным, или каким еще, уже НАСТОЛЬКО износился, то что с ним будет дальше? А дальше, разумеется, он продолжит изнашиваться еще больше, потому что по-другому просто не бывает. И как скоро в нем выйдет из строя какая-нибудь деталь, которую уже нельзя будет заменить ребенком? И тогда двигатель или остановится или, того хуже, рванет, быть может, даже атомным взрывом.

А даже такая обманчиво простая вещь, как вагоны? Даже товарные вагоны с теплоизоляцией (если вагоны бедняков переделаны из таких) служат (у нас, на РЖД, во всяком случае) всего тридцать два года. При этом регулярно проходя деповские и капитальные ремонты, каждые несколько лет! И каково же должно тогда быть состояние безостановочно и, конечно, безо всяких нормальных ремонтов, двигающихся вагонов семнадцать лет спустя после начала движения?!

Так что в лучшем случае поезд-спасение протянет еще одно поколение, в худшем — гораздо меньше и разваливаться может начать в любой момент... А выход только один — все-таки выбираться из него и пытаться осваивать мир вокруг. Тем более, что пресловутый белый медведь в финале, на мой взгляд, имеет совсем иное значение, чем посчитали возмущенные рецензенты. Не "всем конец, щас он всех сожрет", а "здесь ЕСТЬ жизнь!". Ведь белый медведь не может существовать сам по себе, он обычно на верхушке пищевой цепи, и раз уж в этих местах бродит белый медведь, значит, там непременно должна быть целая куча других животных — на которых может охотиться уже человек.

Таким образом, с рациональной точки зрения главный герой поступил как раз правильно — поезд необходимо покинуть и необходимо осваивать мир снова.

Разумеется, в идеале этого следовало бы добиваться не таким радикальным средством, которым в итоге воспользовались герои — в результате неуправляемого схода поезда с рельсов могли быть большие жертвы. Но тут у главного героя по сути выбора-то не было, типичная революционная ситуация — власть не желает ничего менять, хочет, чтобы все тупо шло по-прежнему, а низы не могут заставить ее никак, кроме как, кровопролитием. Вот и результат. Главный герой использовал единственную доступную ему возможность СПАСТИ человечество! Спасти, а не погубить!

В принципе, если бы власть в лице начальника-машиниста не была такой твердолобой и не желающей совершенно ничего, кроме как продолжать все по-прежнему, думая, что это возможно вечно — то можно было бы добиться многого и куда лучше. Организовать хорошо подготовленную остановку поезда, экспедиции с него и создание колонии в наилучшем месте, а пока исход готовиться — организовать лучший порядок и на самом поезде. Опасность перенаселения? Так введите политику ограничения рождаемости. Вышвырните с поезда богему, которая ничего не делает, а только жрет, пьянствует, курит наркотики и размножается — вот вам и еще свободного места прибавится. Ликвидируйте вообще производство алкоголя и наркотиков для развлечений аристократии, а вместо этого больше вагонов отведите под сельское хозяйство и пищевую промышленность. Если для движения поезда, от которого ПОКА нельзя отказаться, так необходимо запирать в двигателе детей — то пусть их выбирают по жребию из всех классов, а не только из бедняков, и работают они пусть посменно, а не до смерти. В принципе, разумеется, жизнь даже внутри поезда вполне можно организовать более справедливо, чем это показано — если бы это было нужно тем, кто может это сделать. Но им определенно это не нужно.

Потому-то революция в итоге и свершилась именно так, как свершилась.