Wraith the Oblivion: История одного призрака

Wraith the Oblivion: История одного призрака

Аннотация: Художественные фрагменты из базовой книги 2-й редакции, складывающиеся в единое повествование.

Перерождение

Сознание медленно возвращалось, как будто чьи-то невидимые руки сдернули тяжелую темную портьеру...

Я чувствовал свои лицо, грудную клетку и желудок, лежа на твердой неровной земле. Мои пальцы скребли гравий подобно когтям. Воздух мучительно собирался внутри меня, но я не мог его выдохнуть, как бы не старался. Я не мог его выпустить.

Я забыл, как это делается.

Тьма накрывала меня, безжалостно сдавливая и прижимая к земле. Когда я пытался дышать, то не мог почувствовать даже малейшего движения мускул или ребер в своей груди, я не ощущал прохладного воздуха в горле и легких.

Что же со мной случилось?

Холодный ужас, гораздо сильнее любого, который я когда-либо чувствовал, начал сковывать меня, когда я уставился во тьму, пульсирующую у меня перед глазами.

Я даже не мог сказать, открыты или закрыты мои глаза.

Я смотрел в ничто бесконечное мгновение, а затем стали появляться различные узоры. Желтые и белые вспышки рассекали темноту подобно молниям. Туманные аморфные формы, похожие на гигантских светящихся амеб одновременно поднимались и опускались. Лица, их черты, терялись в непроницаемых тенях, кружились вокруг меня будто опавшие осенние листья, подхваченные ветром, который растягивал меня сразу во всех направлениях. Мысли были неопределенными и вялыми, далекие голоса подобно фантомам витали в моей голове. Когда я пытался сосредоточится хоть на одной конкретной мысли, она утекала от меня подобно пляжному песку между пальцев.

А затем все мысли ушли...

Были потеряны навсегда.

"Потеряны так же, как и ты", ‒ зашептал тонкий голос в моем разуме.

Однако мне кажется, что я помню, кто я.

Меня зовут Дэвид... Дэвид Робинсон.

В конце концов одна из вещей стала сильнее и яснее, чем остальные.

Свет.

Я помню два вращающихся круга света, прорвавшихся ко мне из темноты.

Мое тело дрожало, и я помню, что начал куда-то проваливаться, а затем получил толчок.

Да! Это был толчок!

Эта мысль стала столь же осязаема, как и жалящий удар по лицу.

Внезапно порывистый звук, как будто кто-то рвал влажную одежду, наполнил мои уши. Я съежился, вспомнив неясный, тяжелый шум, который создавал хор плачущих голосов.

И было что-то еще, что-то, напоминающее реку.

Я попытался напрячь память.

Была ночь, возможно даже близился рассвет. Я находился на улице Ист Бридж и смотрел на реку Строудвотер.

Небо стало темным, на нем не было ни звезд, ни луны. В ночи река была похожа на маслянистую нефть, которая с тягучим бульканьем текла под цементными опорами моста. Небольшие водовороты возникали на поверхности реки, и густой, протяжный голос произносил мое имя.

Я помню, как мои руки лежали на металлических поручнях, которые все еще были теплыми после жарко летнего дня. Я вдыхал ночной воздух, густой и горячий, похожий на воду, проникающую в мои легкие.

Темная вода...

И я помню, что слышал далекий, шипящий шум, наверное, это было городское движение на Интрестейт. Но на улице Ист Бридж его было не слишком много.

Не в этот час.

Я любил побродить ночью... чтобы подумать, найти идеи для историй.

Да, я писатель. По крайне мере я им был. Когда я не мог уснуть, я приходил сюда, чтобы подумать над тем, какого черта в моей жизни все пошло наперекосяк, почему все вдруг так круто изменилось.

Но я помню, что этой ночью я решил сделать все, о чем думал. Я наконец-то решил совершить это!

А почему бы и нет?

Сара, моя жена, с которой я состоял в браке десять лет, оставила меня год назад, и развод давно был оформлен. Все это усугублялось закатом моей карьеры и, что хуже всего, смертью моего единственного ребенка. Шесть лет назад Карен окончательно подорвала мою волю к жизни.

Я понял, что заключил себя в скорлупу одиночества, испещренную приступами злобы. Большинство этой злобы было направленно на мою жену, но теперь я вижу, что настоящую, чистую злобу мне бы следовало направить на себя.

Поэтому я решил завершить свои планы этой ночью.

И что же я задумал, попытаться наладить свою жизнь?

Нет, я просто решил умереть.

Поэтому я должен быть...

Мертвым.

Но если я мертв, почему я до сих пор чувствую, как прижимаюсь лицом к земле?

Я застонал про себя, когда разрозненные воспоминания и образы замельтешили в моем разуме. Некоторые из вещей, которые я вспоминал, почти имели смысл.

Я стоял на мосту глядел на реку и желал, нет, я молил Бога, чтобы мне хватило смелости прыгнуть.

Я знал, что это будет довольно легко.

Все, что следовало сделать — перелезть через перила и прыгнуть. Гравитация доделала бы остальное.

Я столько раз за последний год пытался представить, на что же это будет похоже. Возможно, это одно из препятствий писателя. Я могу вообразить жестокие и опасные вещи слишком живо.

Я почти мог вообразить густой, душащий вкус воды, которая проникала в мои рот и нос. Я до сих пор могу вообразить тьму реки, наваливающуюся на меня, опускающую вниз подобно сильным рукам. Я могу почувствовать жажду воздуха, как легкие наполнялись водой, как меня душило, как будто какие-то сильные руки поймали меня и вытягивали жизнь из тела.

А потом...?

Значит, я не сделал этого! Я испугался.

Эта единственная мысль жгла, меня наполняло отчаянье, которое буквально можно было ощущать. Я не чувствовал себя так жалко с того момента, как умерла Карен.

Когда пришло время сделать это, спрыгнуть с моста, у меня не нашлось смелости!

Произошло что-то другое.

Что-то пошло не так, но что?

Если бы я только мог вспомнить...

Высвобождение

Я все еще лежал на земле, моя голова была повернута все в ту же сторону, и я слушал ветер. Он завывал подобно урагану в ушах, но тело не ощущало его ни в малейшей степени.

Если у меня, разумеется, вообще есть тело.

Я крепко закрыл глаза и уставился в нарастающую темноту, пытаясь вспомнить, что же действительно произошло. Мой разум был переполнен обрывочными образами и неясными воспоминаниями, которые я даже не мог сложить воедино.

Одним из самых ярких и осмысленных образов была фигура в капюшоне, склонившаяся надо мной. Черты его лица были скрыты в тени. Я вспомнил, как сильно исказились мои видения, как будто бы если я лежал под водой, глядя на слабо светящееся небо над поверхностью воды. Куда бы я не посмотрел, неясные капли света мерцали и рассыпались по искаженной завесе энергии. Все, что я помню, было залито темным плотным туманом, пока эта фигура не сделала что-то со мной и туман исчез.

Я почувствовал накатывающийся страх и вскоре забыл об этом воспоминании. Я вспомнил момент боли, как будто бы кто-то сдирал кожу с моего лица.

Я уверен, что эта фигура в капюшоне говорила со мной, но я не мог вспомнить ничего из того, что он сказал мне. И я не уверен, что хочу вспоминать это. Лишь одна мысль об этом наполняет меня холодным, сковывающим ужасом.

Это потребовало больших усилий, но в конце концов я решил сесть. Схватившись руками за колени, оглядел улицу, пытаясь понять, где я, но ничто не выглядело знакомым.

Ветер дул с громким свистом, напоминавшим флейту. Находившиеся по обе стороны от улицы здания выглядели темными и зловещими. В черных глубинах раскрытых окон и темных дверных проемов таилась какая-то угроза. Летняя ночь была теплой, воздух — тяжелым и влажным, но теперь я абсолютно не чувствовал температуру. Даже воздух выглядел странно нейтральным... и далеким.

Мое чувство времени так же исказилось. Я понятия не имел, как долго стоял на мосту, смотря на реку. Может несколько минут, а может несколько дней... Возможно, это было целую жизнь назад.

Так ли это? Я мертв? Я задумался на минуту, но затем отверг эту мысль.

Мое представление о смерти не включало в себя самосознание. Я всегда воображал себе смерть как чистое, полное забвение, и именно это я искал этой ночью.

Забвение.

Это единственное слово как будто было произнесено другим голосом в моей голове, наполнив меня таким ужасом, что я не мог сопротивляться чувству, что я был выкинут из реальности, что каким-то образом я выпал из всеобщего существования в каком-то пузыре и теперь смотрю на все со стороны.

"Какого черта здесь происходит?" ‒ прошептал я, удивившись сырому звуку собственного голоса.

Я медленно встал и сложил руки вместе. Это создало неясный звук хлопка, который эхом отдался в ночи. Я хмуро посмотрел на свои руки. Я могу чувствовать, как они касаются одна другой, но даже такое простое действие казалось крайне отдаленным, как будто я касался вещей в плотных перчатках.

Боль одиночества наполнила меня, когда я понял, что не знаю, где нахожусь. Это место никак не походило на улицу Ист Бридж.

Все еще была ночь, по крайне мере в этом я был уверен, однако я не знал, была ли это та самая ночь, в которую я решил выйти прогуляться по мосту.

Свет от фонарей освещал фрагменты дороги голубыми и пурпурными лучами, которые отбрасывали множество чернильных теней на дорогу. Ночное небо выглядело низким и густым, как будто оно было покрыто плотным туманом.

Когда я поднял свои руки вверх, многочисленные тени от них образовали на улицы что-то, похожее на гнездо копошащихся змей у моих ног. Я вздрогнул, когда сделал один шаг вперед и эффект от нескольких теней, которые я создал дезориентировали меня, я потерял равновесие и почти упал.

Подбодрив себя, я огляделся вокруг и обнаружил, что стою посреди заваленной мусором улицы в каком-то заброшенном городе. Везде, куда ни глянь, я видел следы запустения. Я заметил какое-то неясное движение в тени, но когда пригляделся внимательней, так и не смог определить, что же его создавало.

Холодное липкое чувство пробралось по моей спине к основанию черепа. Я не мог избавится от ощущения, что из темноты на меня смотрят невидимые глаза, следя за каждым моим движением. Я хотел пойти куда-либо или начать делать что-то, но понятия не имел, куда же мне пойти, пока не услышал легкие звуки шагов на тротуаре позади меня.

Я обернулся и увидел темную фигуру, которая медленно приближалась ко мне. Силуэт сутулился и казался пугающе знакомым. Его левая нога волочилась сзади, как будто была частично парализована. Свет фонарей освящал его черты, его впалые щеки и шею в темноте.

Когда фигура приблизилась, я увидел, что это был человек — или по крайней мере то, что когда-то было человеком. Его черты выглядели разлагающимися. Белые куски гниющей кожи свисали с лба и щек, и раскачивались с каждым его шагом.

"Стой где стоишь", ‒ сказал я, удивившись силе собственного голоса.

Фигура резко остановилась, повернулась и посмотрела в мою сторону. Фонарь осветил его правый глаз, и казалось, что он светился жутким светом.

"Я делаю то, что хочу, ‒ сказал человек. — И я уверен, что не тебе говорить мне, что делать".

Баргесты

Удушающее чувство страха сдавило мне глотку и только усилилось, когда я посмотрел в светящийся глаз старика. Меньше 20 футов разделяло нас, но у меня было нервное чувство того, что он нематериален, что самом деле он возможно даже находится не здесь.

"Кто ты? ‒ спросил я, так как больше не мог выносить затянувшееся молчание. — Где я? Какого черта здесь происходит?"

В ответ старик лишь коротко рассмеялся, однако затем он видимо услышал какой-то звук, который я слышать не мог, так как его лицо стало серьезным, и он оглянулся через левое плечо.

"Этой ночью здесь небезопасно. Пока это все, что могу тебе сказать", ‒ мягко произнес старик.

"Где же мы все-таки сейчас?" ‒ спросил я, стараясь не обращать внимание на то, как нервно дрожит мой голос.

Старик медленно повернулся и снова взглянул на меня. Его лицо было скрыто тенью, но глаз светился чем-то изнутри.

"Возможно ты не замечаешь, но настает утро, ‒ сказал он, заходясь от смеха. Однако, по правде говоря, здесь станет ненамного светлее".

На меня внезапно накатило жестокое желание схватить этого человека за глотку и душить его, пока он не скажет мне все, что знает. Однако вместо этого я крепко сжал свои кулаки и попытался взять под контроль поток горячего гнева, который подымался во мне с удивительной силой.

"Не нужно быть таким враждебным, ‒ мягко сказал старик, как будто прочитав мои мысли. — Я просто пытаюсь помочь тебе... если ты этого хочешь".

"Мне не нужна твоя помощь, ‒ сказал я, и мой голос все еще был наполнен гневом. — Все, чего я хочу — это то, чтобы ты сказал мне, где я".

"Ну что же, ты в Землях Теней, — ответил старик. — Ты мертв, но я думаю, ты уже и сам об этом догадался".

Мертв!

Я не знаю, сказал ли это вслух или просто подумал об этом, но тонкий голос в моем разуме снова прошептал слово "Забвение".

Старик глянул за свое плечо, и теперь и я что-то услышал — неясный, далекий звук лая собак в ночи.

"Бьюсь об заклад, что они идут сюда, ‒ сказал старик. Он фыркнул, глядя на меня. — Возможно, они учуяли свежее мясо".

Я посмотрел туда же, куда и старик, пытаясь увидеть то, что издавало столь ужасный звук, но ночь была слишком темной и плотной. Я не мог увидеть ничего за неясным светом фонарей, который исчезал подобно огонькам рождественской елки в туманной дали.

"Ты можешь пойти со мной, если захочешь, ‒ произнес старик. — Но вне зависимости от того, пойдешь ты или нет, я надеюсь, что ты не будешь пойман, когда они придут сюда".

"Кто... они?"

"Баргесты, ‒ сказал незнакомец, и я был уверен, что услышал дрожь в его голосе. — Легионы Иерархии чаще всего используют их для патрулирования и запугивания, однако иногда и для охоты".

Я хотел спросить, на кого они охотятся, но понял, что, к своему ужасу, догадываюсь, на кого.

Они охотятся на "свежее мясо".

Старик развернулся и принялся уходить прочь, медленно двигаясь к одному из темных зданий на улице. Его нога волочилась за ним, оставляя след в грязи.

"Так ты идешь или нет? — спросил старик, но я остался стоять на месте. Лай приближался. Он эхом отдавался в окружающих зданиях, и это было похоже на вой стаи волков в каменном каньоне.

"Я говорил тебе, что на улицах небезопасно", ‒ сказал мне старик через плечо до того, как исчезнуть в темном дверном проеме одного из зданий. Он исчез подобно призраку и создавалось впечатление, что его не существовало вовсе.

Однако звуки воя были довольно реальны. Злобный лай и рычание наполнили ночь. Казалось, что они приближались ко мне со всех направлений.

Я посмотрел через улицу на здание, где скрылся старик, и у меня возникло острое желание побежать за ним, но даже не смотря на угрозу баргестов, которых я слышал невдалеке от себя, я все еще колебался.

Я не знал, могу ли доверять старику или нет, да и мне просто хотелось быть самому по себе. Я мог не осознавать всю опасность ситуации, но я хотел попытать счастье в другом здании. Как и в той жизни, где Сара оставила меня, я предпочитал быть один. Я решил, что когда взойдет солнце, попытаюсь осмотреться вокруг и понять, какого же черта здесь происходит. Разумеется, для этого мне для начала нужно было дожить до конца ночи. Поиск убежища стал выглядеть очень хорошей идеей.