Прасковья. Будни сельских ведьм (часть 1)

Часть 1. Будни сельских ведьм

Глава 1.

— Параска, едрить твою за ногу, ты куда подевалась, 'бісова дитина'!1 — о, бабуля обо мне вспомнила.

К бабуле Настасье меня отправили на все лето, а что делать в пыльной и насквозь прожаренной июньским солнцем столице? Не на речку же отпускать подростка в шумном городе. А в селе и пригляд за мной, и чистый воздух. Опять же, река рядом, лес, ягоды. В общем, чистая экологическая зона, раздолье для таких малолетних оболтусов, как я.

Бабуля у меня замечательная, высокая, статная, с немного резковатыми, хищными чертами лица. В молодости она была настоящей красавицей, мужики, от той красоты падали и сами штабелями укладывались, а ей хоть бы что. Она никого кроме деда не замечала, только он мог вызвать у нее безудержную, радостную улыбку и полное ощущение счастья. Поженились они довольно быстро, буквально после нескольких месяцев ухаживания, настолько в их отношениях все было ясно и понятно. Даже деревенские кумушки не злословили, а только тихо завидовали, видя с какой любовью и нежностью смотрят эти двое друг на друга. После свадьбы, в положенный срок родилась мама. И вроде все было хорошо, просто как в сказке, вот только недолго. Дед погиб еще молодым в одном из затяжных военных конфликтов за территорией страны. А бабуля осталась вдовой. Многие после смерти деда пытались занять его место. Все-таки она продолжала оставаться очень привлекательной женщиной, хоть уже и без былого огонька в глазах. Но... Замуж бабуля больше вышла, предпочитая хранить верность единственному любимому мужчине. Да и зачем ей было новое замужество, когда зарабатывала она дай-то бог каждому мужику.

В селе у нее сложилась репутация сильной ведьмы. Лучше нее в округе никто трав не знал, никто не делал таких настоек и эликсиров, а про ее заговоры вообще легенды ходили. Так что к бабуле на прием записывались за несколько месяцев. Естественно благодарные пациенты не скупились на оплату кто натурпродуктами, кто деньгами, а кто и украшениями расплачиваться не брезговал. Благодаря своей силе и знаниям бабуля смогла в одиночку воспитать маман и выучить в столице.

Когда матушка меня родила, мы с ней до года жили у бабули, а отец наведывался к нам на выходные, занимаясь организацией своего дела. Он открыл небольшую конторку по перепродаже компьютерной техники, которая в то время была новинкой, сделав ставку на будущее стремительное развитие этого направления. И он не прогадал. Через пару лет фирма начала приносить существенный доход и родитель смог заняться крупным оптом, а маман ему помогала, периодически оставляя меня у бабули. Вот и на эти каникулы меня тоже отвезли в Крюковку.

За две недели после моего приезда бабуля уяснила, что меня все-таки лучше видеть и слышать, потому как если совсем тихо и не голосит никто из соседей, вот как сейчас — затевается очередная грандиозная пакость и последствия могут быть совершенно непредсказуемыми. В этот раз я забралась на чердак, там было пыльно, хламно и интересно. Нашлось даже старое бабулино веретено. Под крышей чердака висели связки трав, а в углу ... стоял он! Сундук! Не могла же я пройти мимо, руки так и чесались его открыть и узнать, что же там, внутри. Я с трепетом подняла тяжеленную крышку и увидела на самом дне старинное зеркальце в оправе из тонкого серебра, костяной гребень и кинжал с навершием в виде головы тигра. Руки сами потянулись именно к кинжалу, я его бережно взяла и поднесла к глазам, причем моя голова в этом процессе не участвовала. В полутьме чердака на навершии блеснули глаза тигра, я непроизвольно вздрогнула и порезалась. Сознание стало ускользать, как я за него не цеплялась, уплывая в серую хмарь. Очнулась я, через какое-то время от странных ощущений в теле. Было как-то неуютно, неудобно и оглашающее. Запахи стали резче, предметы на чердаке приобрели более четкие очертания, я слышала, как в углу шуршит мышь и под крышей ветер играет сухими травами. И еще, ужасно хотелось потянуться, размяться, куда-то бездумно рвануть. Я попыталась встать, но не получилось, и я опять распласталась на чем-то мягком и родном. Это были бабулины колени. Она меня бережно гладила... по шерстке, вместо рук и ног у меня были лапы и хвост, которые не держали хозяйку.

— Что же ты натворила милая. Ты же этот сундук не должна была увидеть до совершеннолетия, а возможно и вообще никогда. Ну, простоял бы он себе лишние лет сто не открытым, ничего бы с ним не случилось. Что же мне теперь с тобой делать? Как же ты теперь кошкой-то жить будешь, пока проклятие не снимешь? — по щеке бабули лились тихие слезы. — Послушай детка, что я теперь тебе скажу: сделанного не воротишь, вот только помочь я тебе все же попробую. Я, как и твоя мать принадлежим к семье потомственных ведьм. Каждая женщина у нас в роду в день совершеннолетия должна была выбрать свою судьбу, не подозревая об этом. Не все видели сундук, не всем он открывался, не все могли взять то, что там находится в руки. А вот ты смогла, да еще и до срока, а я в свое время побоялась, хоть и тянуло меня к зеркальцу. А вот мать твоя его увидеть так и не смогла, — бабушка тяжко вздохнула и замолчала, что-то обдумывая.

— А с тобой оно видишь, как получилось. Кто бы мог подумать, что дар проснется так рано. Завтра полнолуние, попробуем обернуть тебя человеком. Я как раз успею на заре насобирать некоторых нужных трав. А теперь спи, — сказала она тихо.

И я провалилась в долгий и тягучий сон.

Проснулась я поздно, на небе уже горели первые звезды, месяц выглядывал из-за туч, а возле печи баба Настя возилась с чем-то ужасно пахучим. Я лежала на постели, вытянув лапы и хвост, жмурясь на огонь в печи. Кошка из меня получилась неважнецкая, средней костлявости с большими зелеными глазюками. Все мои попытки встать ничем хорошим не заканчивались. К новому телу я так и не привыкла, да и когда б успела. Меня водило из стороны в сторону, лапы заплетались, я не знала, куда деть хвост, который оттягивал попу к земле. Запахи и звуки просто ошеломляли, давили, звали проверить так ли вкусно то, что так чудесно пахнет. Их было столько... Я слышала нагло топочущих мышей в подполе, унюхала крынку сметаны, которую бабуля поставила на холод. Запахи окорока и колбас из кладовой просто сбивали с ног, пардон лап, в животе от голода урчало на всю хату.

— Потерпи, маленькая, до ритуала тебе ничего нельзя кушать. Вот проведем его, тогда и поешь, а пока садись вот сюда и смотри, как я буду травы смешивать, учись, запоминай, тебе это пригодится. Смотри, вот это зверобой, травка тебе известная, хороша и от воспалений и от проблем с желудком, но вот если ее собрать в определенное время и определенном месте приобретает совершенно другие свойства — начинает влиять на звериную суть. А вот эта травка....

Бабуля брала щепотку то из одной баночки, то из другой, смешивала, перетирала, добавляла какую-то жидкость, что-то выпаривала, давала мне слизывать с ложки. Меня начала опутывать дрема, лапы и хвост не желали двигаться, тельце было ватное. Я почувствовала, как меня куда-то понесли, в нос ударил запах свежескошенных трав и кто-то тихо запел. Дальше я ничего не помню. Очнулась я в человеческом теле, на лугу, за селом в предрассветной мгле. Рядом со мной сидела бабуля и с тревогой на меня смотрела.

— Ну что же, милая, у нас почти получилось. В ближайшие годы в человечьем обличии ты можешь находиться только тогда, когда последний солнечный луч скроется за горизонтом и с первыми лучами солнца, опять будешь становиться кошкой. На большее сил моих не хватило. Извини. В год твоего совершеннолетия тебе придется попытать счастье с сундуком еще раз. И если все будет хорошо, то ты заберешь кинжал и отправишься на поиски того единственного, предназначенного тебе судьбой, больше не оборачиваясь животным.

— Бабуль, а по-другому никак нельзя? Артефакты какие-нибудь или еще что? Я же столько лет в кошачьем теле не выдержу, — заныла я и с надеждой посмотрела на нее.

— А вот об этом, родная, нужно было думать раньше, а не сейчас. Есть наверно подходящие артефакты. Да кто же с ними расстанется? Такие ценности ни за какие деньги не получить. Их могут только подарить, так что и думать не стоит, — ее голос из раздраженного стал усталым и каким-то обреченным.

— Ба, а что же мне дальше делать-то? Как же я жить теперь буду? А отец с мамой? Они как? — по щеке скатилась одинокая слезинка.

— Вспомнила, да? А о чем ты думала, когда в сундук тот лезла? В общем, так: учить я тебя буду вечерами, когда ты в человечьем облике и сможешь задавать вопросы и отвечать. К матери и отцу ты не вернешься, нечего им нежную родительскую психику травмировать, хвостатою деткой. Матери твоей я частично расскажу правду, а вот с отцом будет тяжелее, нужно будет придумывать что-то. Жить будешь тут. Днем будешь бегать в кошачьем облике. Со двора без меня ни лапой, — она погрозила мне пальцем, состроив страшную мину. — После заката буду учить тебя разбираться в травах и варить зелья. А еще твоя матушка привезет книги по школьной программе, будем заниматься, чтоб ты совсем неучем не осталась.

С первыми лучами солнца я опять стала черной кошкой. Первое время было тяжко привыкать к кошачьему телу, лапы и хвост не слушались, попа отвисала к земле, хвост жил своей жизнью и цеплялся за что ни попадя. Кроме того, проснулась неуемная страсть к сметане, чего раньше за мной не водилось. В человечьем теле заставить меня выпить молока или положить в борщ ложку сметаны было настоящим подвигом. А в кошачьем я так и норовила засунуть усатый мордас в крынку и не вылезать оттуда, пока не слижу всю сметану или не вылакаю все молоко. А так как я телом еще владела плохо, то посуда билась с завидной периодичностью. Бабуля на мои чудачества взирала со стоическим спокойствием, ожидая окончания адаптации к кошачьем тельцу. Но она почему-то затягивалась и со мной все время происходили какие-то нелепые курьезы. То драпану под потолок от несчастной мышки, да так и зависну там, то испугаю до нервного поскуливания соседского Барсика. Видно мой запах практически не изменился. И бедный пес все никак не мог соотнести мой новый внешний вид и запах и от моего вида впал в дикую истерику, скуля и забиваясь в будку, откуда его не могла выманить даже Никитична. А я еще и подлила масла в огонь, прогулявшись перед будкой с гордым и независимым видом, держа хвост пистолетом.

— Настасья! Ты посмотри, что твоя кошка вытворяить, загнала моего пса в будку и не выпускат, кто мне дом сторожить будет? А? Я тебя спрашиваю! — грозно потрясла Никитична кулаками.— Иш, что удумали, ироды. Ты была ведьмой нормальной, а теперь кота черного завела, бесовского! О, глядь-глядь, на меня глазюками зелеными так и зыркат, пакость мелкая, тьху.

— Уймись, Никитична, никто твоему псу ничего не сделает. И вовсе это не кот, а кошечка, еще совсем молоденькая, почти котенок, — бабуля взяла меня на руки и погладила по шелковистой шерстке.

— А откель она у тебя взялась? А? Вроде учора никого хвостатого у тебя во дворе не видела, — подозрительно спросила Никитична.

— Дочь вечером приезжала, Параску забрала, вот котенка и оставила, чтобы мне не так скучно было, — расплылась в улыбке бабуля. Легенду нужно было поддерживать, особенно перед соседкой. А вовремя скормленная деза, разлетится по деревне в мгновение ока и по поводу возникновения у ведьмы черной кошки ни у кого вопросов не возникнет.

— А чего это забрала? Ведь и недели не прошло, как Прасковья приехала? — удивилась вредная старушенция.

— Да появилась возможность ее в летний лагерь на берегу моря отправить, вот Ольга и примчалась вчера, как только смогла, — сказала бабуля. — А кошечка мне и правда нравится, смотри какая хорошенькая, — бабуля взяла меня на руки, погладила и поднесла к лицу Никитичны, чтобы та лучше рассмотрела.

Зря она это сделала. Ну, кто же знал, что у Никитичны аллергия на кошачью шерсть, а у меня на Никитичну. Мы обе начали чихать почти одновременно, а соседка еще и вопить благим матом. Бабуля по быстрому слиняла с соседского двора и запретила мне высовываться за забор под страхом порки.

Днем бабуля работала по хозяйству и собирала травы, а я ей в этом активно помогала. Здесь пригодился мой обострившийся нюх, некоторые травки было очень тяжело найти, а вот унюхать — милое дело. Вот бабуля меня для этого и приспособила. Давала понюхать такую травку и приказывала 'фас', как будто издеваясь! Первое время я ужасно обижалась на такое отношение, я же не свинья, которую натаскивают на поиски трюфелей, а потом привыкла и даже с азартом принимала участие в поисках. А когда поняла, для чего травы и коренья нужны и где их можно применить, то мой энтузиазм возрос многократно. А вот вечерами после захода солнца начинались мои мучения. Меня заставляли учить разные названия трав, их свойства, способы применения и даже давали варить зелья. За неправильные ответы бабуля устраивала жуткую выволочку.

— Слушай ты, неуч! Ты понимаешь, зачем я в тебя эти знания впихиваю? Чего молчишь? — спросила она, поглядывая на мою чуть виноватую мордашку.

— Ну, понимаю, — насупилась я.

— И зачем? — не унималась она.

— Чтоб я знала, — я тихо шморгнула носом.

— Что знала? — все-таки бабуля меня сегодня решила доконать своими вопросами, хоть давно и поняла, что ничего внятного я ей не скажу.

— Ну, это... как людей лечить, — выдала я неуверенно.

— Правильно. А что будет если в эту настойку положить то, что ты предлагаешь — тысячелистник с бессмертником песчаным? — а это она сказала уже вкрадчиво, мне бы насторожиться, но не судьба.

— Ну, ничего не будет,— я стояла уже малиновая, но вину за невыученный урок признать так и не могла.

— Ладно, добавляй, — бабуля вдруг как-то успокоилась, взгляд ее сделался очень хитрым.

Я аж икнула от неожиданности, так как приготовилась к долгим и нудным нотациям, но травку добавила.

— А теперь пей. Пей-пей, что ты на меня так смотришь? Ты же говорила, что с пациентом ничего не будет? Вот и с тобой, если ты все правильно сделала, ничего не будет...

Руки у меня тряслись, и я судорожно вспоминала, а все ли двадцать семь трав нужны в равной пропорции или нет? И поняла, что ничего не помню. Бабуля смотрела на меня насмешливо и ждала, пока я выпью настойку. И я вдруг отчетливо поняла, что отвертеться мне не удастся, и я решилась, горечь настойки обожгла язык.

— Ну, вот и хорошо милая, все хорошо, понос — это не страшно. Денька два, удобришь Никитичне каждый куст, зато потом побоишься, что-то сделать неправильно, — бабуля расплылась в довольной улыбке, смахивающей на улыбку маньяка-профессионала.

Следующие два дня прошли как в том анекдоте:

— Доктор у меня кашель.

— Больной я излечу вас от кашля настойкой от поноса.

— А что поможет?

— Ну конечно, батенька, Вы даже чихать побоитесь.

Вот и я не чихала. С таким поносом мне даже аллергия на Никитичну была не страшна. Я действительно удобрила у нее все кустики. Когда ветер дул в нашу сторону, по двору разносилось непередаваемое амбре. А уж что творилось на соседском участке... ну никак кроме как актом терроризма и качественной диверсией это назвать было нельзя. Старушка передвигалась по двору, как по минному полю: на цыпочках, опираясь на клюку и как на болоте прощупывая каждый следующий шаг... потонет — не потонет. Лицо у нее было замотано платком как у араба, на голове накручено, лицо обернуто, видны одни лишь круглые глазюки. После этого вредная старушенция меня уже не цепляла. А вот бабуля после того, как я пришла в себя устроила мне продолжительную лекцию, по поводу того, что должна знать умелая ведьма и как она должна относиться к пациентам. Основной мыслью было то, что именно таким способом нужно воспитывать сегодняшних врачей, чтобы у них на уровне инстинктов был заложен основной постулат медицины — не навреди. А это возможно только в одном случае: учиться, учиться и еще раз учиться, ну или как в моем случае, опытным путем.

Вот так мы и жили. Днем я старалась отоспаться и особо не светить по селу своей черной шерсткой, а вечерами грызла гранит науки травоведения. У меня даже что-то начало получаться, что не могло не радовать, ибо еще один теракт соседка бы не пережила. Периодически звонила маман. Днем бабуля просто отбрехивалась, что я на речке или разоряю очередной соседский огород, и мобильный телефон не взяла, чтобы не потерять. А вот вечерами, меня уже ничего не могло спасти от маминых причитаний и нотаций. Бабуля все никак не могла созреть для рассказа, о том, что у нас произошло. Так и тянула до приезда матушки. Случилось это недели через две после моего превращения. В воскресенье утром, когда я еще блаженно спала, подрагивая во сне лапами и никакие вопли петухов, и топот мышей меня не беспокоили, прямо над ухом раздался голос мамы:

— Привет, а где Прасковья? Что уже умудрилась сбежать с мальчишками в лес? — спросила она удивленно и чуть расстроено.

Я сжалась на диване и старалась слиться с окружающим фоном и не отсвечивать.

— Доченька, ты только не волнуйся... — вот зря она это сказала. Мама большая любительница поистерить со вкусом, а фраза 'ты только не волнуйся', для нее как красная тряпка для быка.

— Мам, ты это о чем? Что с Раськой? — это меня она так уменьшительно от Прасковьи назвала. Ее стало ощутимо потряхивать, а бабуля, добрая душа, решила ее добить окончательно, чтоб не мучилась.

— Вон на диване лежит, хвостом наяривает твоя Раська, котенком стала по дурости, — махнула она на меня рукой.

— Как ккккотенком? — маман начала заикаться и тяжело осела на кресло рядом со мной, запустив мне руку в шерстку и сжав мое бедное тельце.

— Знамо как. Откопала на чердаке сундук твоей пра-пра-бабки Устиньи, мало того, что увидела его раньше срока, так и открыть смогла, паразитка. Ну, а как после этого проклятье не схлопотать? Вот и лежит теперь на диване, морду усатую лапами намывает.

— Мам, как такое может быть? Я же его вообще увидеть то не смогла? — прошептала матушка удивлено.

— А чего ты удивляешься? Ты помнишь, как ты ее рожала? И кто у тебя роды принимал? — на лице бабули была написана усталость.

— Что-то смутно, все как в тумане. Но я же у тебя была, приехала за неделю, еле от Степана отбилась, он меня хотел отправить рожать в роддом. Но ты говорила, что наши женщины нормально рожают только в стенах родного дома, в других местах и мать и ребенок могут умереть, особенно если рождается девочка, — маман силилась вспомнить события четырнадцатилетней давности, но что-то от нее постоянно ускользало.

— Все правильно, милая. Только старшая в роду может помочь родится новой ведьме, отдавая ей часть своей силы. У тебя роды принимала не я.

— А кто? — удивилась матушка.

— Устинья приходила, — сказала она тихо.

— Как Устинья, она же давно умерла? — пораженно прошептала маман.

— Вот тут ты Олюшка, ошибаешься, Устинья умерла, после того, как отдала все силы новорожденной и тебе. Тебе она просто жизнь спасла, а вот Прасковье, похоже, колдовской дар-то и перешел. Ну и как наследство, сундук прабабкин.

— А где она все это время была? Все ж думали, Устинья лет сто как умерла, — на лице матушки была написана нешуточная заинтересованность. Вот бы еще толком понять кто такая эта Устинья?

— А как ты думаешь, долго ты проживешь на одном месте, если практически стареть не будешь? — удивилась бабуля ее непонятливости.

— То есть, как? — личико матушки неприлично вытянулось. — Тебе же вот можно дать твой возраст, с натяжкой конечно, но можно.

— Ох, ты ж Ольга, чему я тебя столько лет пыталась научить? И все без толку. В нашей семье женщины сами всегда решали, на какой возраст выглядеть, с какой скоростью стареть, кого учить и кому передать свои силы, — сказала бабуля раздраженно.

— Это из-за папы? Да? Я его совсем не помню, — сказала матушка растерянно.

— Маленькая ты еще была, когда это все началось. Вроде бы не должно было ничего серьезного случиться, но небольшая стычка переросла в затяжной конфликт, как тогда писали, — голос бабули сочился горьким сарказмом. — Матвей погиб, даже мой оберег не помог. Видно на роду так было написано, а тут уж и ведьмы не властны, с судьбой не нам спорить. А не сдерживаю я возраст потому как к нему хочу, ждет он меня там.

Бабуля стояла у окна, голос ее был спокойный вот только по щекам, освещенным утренним солнцем катились слезы.

— Мам, ну что такое ты говоришь, тебе еще жить и жить, — возмутилась маман.

— Молчи, — сказала бабуля с неожиданной злостью,— я это точно знаю. Я потомственная ведьма, мы такие вещи чувствуем. Но ты не переживай, раньше времени я не уйду. Вот эту охламонку обучить нужно. Она должна быть готова к своему двадцать первому дню рождения.

— Она теперь так с хвостом и будет бегать?— спросила мама.

— Да нет, не переживай. Все поправимо. Прасковья после захода солнца становится человеком. Я ее учить начала, дар-то у девочки сильный. Ишь, даже сундук раньше времени увидеть смогла. Задатки хорошие, правда дури еще много, — бабуля отошла от окна и присела в соседнее кресло.

— Мам, можно что-то сделать, что б это изменить? Ну, эти превращения, — матушка неопределенно помахала рукой, не в силах подобрать более точное определение. — Вернуть ей человеческий облик?

— Нет. Все что могла я сделала, теперь очередь за ней самой. Может через какое-то время, в кошачьем облике заговорит, — бабуля скептически на меня посмотрела, а потом тяжело вздохнула.

— А как я это все мужу расскажу? Привезу кошку домой, суну Степану под нос и скажу: 'это твоя обормотка ненаглядная, не переживай в шкурке пару лет побегает, может и человеком станет'? Он же над дочерью трясется, Раська, когда Степа дома разве, что не на голове по дому и окрестностям ходит! — взвилась она.

— Не истери! Скажешь, что представилась возможность Прасковью за границу в частную школу пристроить, а я деньги дала. Сама знаешь, я с момента ее рождения деньги для ее учебы у пани Орыси в Кракове откладываю. Еще с пеленок понятно было, что Прасковья будет сильной ведьмой. Все-таки почти всю силу Устиньи забрать смогла. Орыся хоть и моя старинная подруга, но бизнес есть бизнес и бесплатно она Прасковью учить нашему ремеслу не будет. А чтоб Степан не так тосковал по дочери, дам я тебе настой один, он постепенно приглушит чувства. Муж твой все помнить будет, только вот чувства будут, как бы припорошены временем, — бабуля подошла к секретеру и закопалась в полках, в поисках заветной настойки.

Школа у пани Ориси была известная не только в Польше но и по всей Европе. Скорее это была даже не школа, а пансион для благородных девиц. Там преподавали помимо общих предметов танцы, пение, языки, даже учили вышиванию. На самом деле это было хорошее прикрытие для школы молодых ведьм, которая там была отдельным факультетом медицинской направленности. Школа была очень престижной, ее диплом свидетельствовал об определенном знаке качества в образовании, так как учителя не давали никаких поблажек ученикам вне зависимости от статуса их родителей. Это позволяло отсеивать бездарей и ленивых еще на начальных этапах.

— Я смотрю, ты все продумала?! — зашипела маман, взяв в руки найденную бабулей бутылочку.

— Да, время было, — бабуля оставалась на редкость спокойной. — Девчонка останется у меня, привезешь ей учебники за несколько недостающих лет, художественную литературу, одежду. Подучим, знания у нее не хуже чем у сверстников будут. Да, учебники по английскому и латыни не забудь. Не гоже моей внучке невежей быть.

— А латыни то зачем? — не поняла маман.

— Как это зачем? А как, по-твоему, нужны ей знания современной медицины или нет? Или она только из прабабкиных фолиантов знания черпать будет? — удивилась бабуля.

Я как это услышала, чуть с дивана не свалилась. За что?!!! Боженька, ну что я тебе сделала? А? Она б меня не только языкам, но и танцам учить собралась, менуэтам там разным, полькам-бабочкам.

— Ладно, давайте завтракать, — сказала бабушка примирительно.

Завтракать это хорошо, это я завсегда пожалуйста. В последнее время аппетит у меня вырос и существенно. Вроде маленькая, а куда что девается, непонятно. Вечером мама уехала домой, а на следующий день вернулась. Лучше бы она еще несколько недель не возвращалась. Она привезла практически все, что бабуля просила: мои вещи, учебники и, о горе мне, самоучитель по английскому языку и учебник по латыни для первого курса медиков. Вот мне интересно, и где это она умудрилась летом на выходные это все раздобыть?

— Ну как Степан? Поговорила с ним? — спросила бабуля.

— Не стала, зачем его тревожить раньше времени? Позже расскажу, — было видно, что необходимость предстоящего разговора ее тяготила и была неприятна.

Бедный папка, как же он без меня-то будет? Он у меня первый друг. На рыбалку с малолетства брал с собой, даже как-то помог вытащить мне крупного черного бычка, мой первый улов. Родитель первым научил меня стрелять из рогатки. И наказывал за проделки только в одном случае, если в результате реализации моего очередного плана страдали окружающие. А вот, если план хорошо продуман и так же реализован, то честь тебе и хвала, даже если заловили. И вот как он теперь без меня будет? А я без него? И так вдруг себя жалко стало. По мордочке поползли непрошенные слезки. Вот не знаю, плачут ли кошки, но у меня и это получилось.

— Эй, ты чего? Чего сырость разводишь? — спросила мама.

Ну и как я ей что-то объясню? Разве что-то промяукаю.

Глава 2.

Мама у нас долго задерживаться не стала. Все-таки это у меня каникулы, а у нее работа. И мы с бабулей остались вдвоем. Она, как и обещала, взялась за меня по полной программе: математика, языки, история и естественно семейное наследство — книги по травоведению. Днем я должна была прочесть все, что она мне задала, а вечером ей рассказать, что поняла. Потом задать вопросы, поупражняться в произношении новых слов на английском и сварить один-два настоя. Ложились мы после этого поздно, выжатые как лимон, что я, что бабуля.

В таком ритме незаметно наступила осень, зарядили дожди. День начал становиться все короче, а ночи длиннее и, естественно, что и время моего пребывания в шкурке с каждым днем было все меньше и меньше. Хоть какая-то польза от осенней промозглости. Но, даже живя в полном уединении и будучи полностью загруженной учебой, я умудрилась влипнуть в историю.

Нужно сказать, что семейные фолианты по зельеварению у нас были с характером. Абы кому в руки не давались и любили маскироваться под все, что им заблагорассудится. У одной из книг был особенно скверный характер 'сто один рецепт отваров от желудочных колик'. Может, это было как-то связано с ее неаппетитным содержанием, а может и что другое, но эта поганка очень любила прикидываться одним из томов наших незабвенных классиков марксизма-ленинизма.

Вот в один далеко не прекрасный день, к нам забрела Никитична за мазью от ревматизма, да так и застряла на пороге от невероятной картины. Сижу я в кошачьем обличии, на столе передо мной на подставке лежит эта книга, я с умным видом шевелю усами и ноготком поддеваю и переворачиваю страницы. На столе возле меня лежат бабулины очки, я их периодически подталкиваю к книге и пытаюсь через них читать мелкие буковки в сноске. А на титуле книги большими буквами написано 'КАПИТАЛ' Карла Маркса.

У вредной бабки случилась истерика и она, икая, сползла по стенке. Потом бедная старушка начала хвататься то за сердце, то за голову. А затем, вспомнив то ли мультик про Карлсона то ли небезызвестных Татушек заголосила на всю хату:

— Я сошла с ума!!! Я сошла с ума!!!

Какая досада. Нужно же было ей припереться именно в этот момент? Я окинула ее тяжелым взглядом, но не пошевелилась, чтобы помочь. Да и что я могла сделать? Подойти к ней и потереться? Ага, чтобы она меня пнула. На вопли Никитичны прибежала бабуля и тоже схватилась за сердце. Вот только по другой причине. Как ей соседку заткнуть, чтоб по всему селу не разнесла слухи о коте ученом. Вот они-то нам были совсем не нужны.

— Никитична ты чего это на пороге расселась. Что случилось-то? — заполошно всплеснула руками бабуля.

— Ик, там это! — и тычет скрюченным пальцем в меня.

— Что это? — не поняла бабуля.

— ИК... кккошка и КАПИТАЛ! — на последнем слове глаза бабульки закатились и она сползла на пол.

Как мы ее переносили на кровать — отдельная история. Старушка неожиданно оказалась ужасно тяжелой. Бабуля ее тянула под мышки, а я, ухватившись зубами за соседкин чулок, ей помогала. Итогом наших манипуляций была соседка на кровати в беспамятстве с пожеванными хлопчатобумажными чулками — одна штука. Нашатырь помогал с трудом. Бабуля его подносила к носу Никитичны, та приходила в себя, видела меня, сидящей у нее на коленях и опять вырубалась. Так продолжалось раз пять, пока бабуля не догадалась меня согнать с бедной старушки. А я чего, я ничего, может у меня академический интерес проснулся — сколько раз она так сможет вырубаться, а потом опять подниматься нашатырем. Я же будущей лекарь, или ведьма? Или ведьма-лекарь? А, времени еще много, разберусь.

Все-таки Никитичну в чувство мы привели и напоили валерианой. Уй, что тут началось. Кошка я, а кошки валериану любят, за валериану готовы родину продать. Ну и я от этого запаха готова была на подвиги. Где-то на задворках сознания фоном раздавалась музыка из фильма 'Миссия невыполнима'. Я начала забираться по только что пришедшей в себя Никитичне, накатившей настойки, с самым зверским выражением усатой морды. Делала я это медленно и со вкусом, с выпущенными когтями. Причем взбираться я начала по ее погрызенным чулкам, что тоже не добавило им новизны и очарования. Я на полусогнутых доползла до колен, так и не отводя взгляда от глаз старушки, а потом с места вскочила ей на грудь и стала вылизывать, немного пролившейся настойки. Бабка выпала в астрал, на этот раз надолго. Нашатырь уже не помогал.

— Вот дурында, ты чего делаешь? Как мне ее теперь привести в чуйства? — взвыла бабуля, окидывая взглядом развалившийся на кровати фронт работ.

Я смотрела на бабулю добрым расфокусированным взглядом и перетаптывалась лапами на животе Никитичны. А потом я стала пьяно подмяукивать, выражая свой полный восторг от сложившейся ситуации. Бабуля не выдержала и шлепнула со всей дури полотенцем по моему хвостатому месту.

— Вот злыдня, как валерьянки нализаться, так она первая, а как помочь больной немощной мне так ни в какую! — возопила она.

Моя умильная мордаха глядела на нее с пола совершенно осоловевшими глазами и вдруг я произнесла:

— Ты меня уважаешь? Ммррр?

Бабка как стояла, так и села. Глаза у нее были как два блюдца огромные, круглые, того и гляди вывалятся от удивления.

— Если бы я знала, что для того чтобы ты, заговорила, тебя нужно было валерьянкой напоить, давно бы это сделала, — сказала она в сердцах.

Самое интересное, что теперь бабуля не знала, за кого ей хвататься первой, за меня или же за Никитичну. Решила, что лучше вначале привести меня в чувство, чтобы бедная соседка еще чего не увидела, а я не вытворила.

— Ну что, будем тебя вытрезвлять! — как-то уж очень зловеще она это сказала, а потом одним неуловимым движением схватила меня за шкирку и окунула в ведро с водой. Вода была ледяная, над ведром возвышалась только моя уже протрезвевшая мордочка с круглыми глазюками, а где-то фоном все звучала музыка из Миссии.

— За что? — этот вопль из кошачьей глотки мог бы разбудить и мертвого.

— За детский алкоголизм! — припечатала бабуля. — Ладно, давай в одеяло замотаю, посидишь на печке, отогреешься, а я соседкой займусь.

— Эй, Никитична, вставай! Хватит разлеживаться, — бабуля потрепала ее по щеке, — вставай, у тебя Барсик не кормленный по двору мечется.

При упоминании имени домашнего любимца вредная старушенция резво вскочила и поковыляла к окну.

— Настасья, чегой-то ты выдумываешь, вон мой Барсик, лежит, кость грызет, она ткнула скрюченным пальцем в окно и с недоумением обернулась к бабуле.

— А как мне тебя было еще в чувство привести, когда на тебя нашатырь уже не действует. А ты чего, собственно, пришла-то? — решила прояснить этот момент бабуля.

— Ты же мне обещала мазь от радикулита. Совсем, проклятый, замучил. Я к тебе захожу, а тут ... Мне не показалось? Твоя кошка читать пыталась? — прошептала соседка.

— Охохонюшки, ладно Никитична, ты только сядь. Поклянись мне, что то, что услышишь от меня дальше тебя не пойдет, а то ведь знаешь, прокляну, — сказала бабуля как бы между прочим.

— Клянусь, — глаза старушенции сверкали любопытством и было видно, что за новый секрет она родину продаст. Как бы только потом не было соблазна всему селу растрепать. Но бабулино проклятье — это страшно. Так что если она не самоубийца, то молчать будет.

— Да не кошка это вовсе, а внучка моя, Прасковьюшка, схлопотала проклятье из прабабкиного сундука, вот теперь и мается кошкой покуда солнце не сядет, а потом человеком становится, — выдала бабуля на одном дыхании.

— Ох, как же это! Да что же это на свете деется, — запричитала Никитична, — и что, ничего сделать нельзя?

— Почему нельзя? Можно, вот только время нужно, раньше совершеннолетия никак, а пока учить ее буду, — не объяснять же неграмотной селянке, что и другие способы есть, но они просто недоступны, а значит и говорить о них смысла нет.

— А я чем помочь могу? — вот этого вопроса от нее не ожидала ни я, ни бабуля.

— Ну, а чем ты помочь то можешь? — спросила бабуля.

— Как чем? Учить буду, ведь я в свое время в школе тридцать шесть лет в районе отработала, — гордо сказала она на совершенно правильном литературном языке. Все! Мне хана! Если эти две старушки за меня возьмутся — житья мне не будет.

— Ну что? Учится будем? — Никитична мне ехидно подмигнула.

И понеслось. С утра меня мучила бабуля английским, биологией и теорией зельеварения, благо мой прорезавшийся голос ей в этом помогал, я хоть могла на вопросы отвечать. В некоторые моменты бабуля просто не выдерживала: исполнение кошкой с максимальным трагизмом и пафосом фразы из Гамлета повергало ее в дикий хохот:

To be, or not to be: that is the question:

Whether 'tis nobler in the mind to suffer

The slings and arrows of outrageous fortune,

Or to take arms against a sea of troubles...

После обеда меня мучила Никитична. Литература и пение. Хотя по пению моих старушек хватило только на один урок. Дикие кошачьи вопли, которые раздавались вместо песни о Стеньке Разине произвели на них неизгладимое впечатление и эту затею решили оставить до лучших времен. Вечера у меня занимала практика и домашние задания.

Как-то зимой перед моим пятнадцатым днем рождения к нам наведалась маман с ноутбуком, МФУшкой и мастером по подключению интернета. Слава богу, в нашем селе уже несколько лет был выход в мировую паутину и им пользовались особо продвинутые сельчане. В общем, развернули мне небольшой офис на дому, установили на мой бук Skype и Аську. Теперь я могла по вечерам проводить сеансы видеосвязи с родственниками, а днем общаться по Аське с подружками. Ох, кто б видел, как я одним ноготочком по клавиатуре стучу, в попытке набрать ответ на очередной животрепещущий вопрос моих подруг.

Так незаметно подкрался новый год. Мы с бабулей усиленно варили антипохмельные настойки. Она днем, а я поздним вечером и ночью. Село у нас большое, мужского населения тоже хватает и вот по праздникам они уходят в загул. Зимой начинают тридцать первого декабря и не просыхают до Рождества. Жены, естественно на ушах и пытаются всеми доступными свойствами бороться с этой пагубной привычкой, вот тут наши антипохмельные настойки разлетаются по селу аки голуби сизокрылые. Кстати, и сами пьяницы встраиваются возле хаты в очередь, дабы привести себя в чувство перед следующим раундом. Но есть и те, кто готов пойти на крайние меры в борьбе за светлое будущее в отдельно взятой ячейке общества, так их благоверные пьянством достали. Особо решительные местные дамы приходят к бабуле и заказывают отворот.

Казалось бы, закажи отворот от пьянства и живи с супружником всю жизнь счастливо. Да не все так просто. Во-первых: варится многокомпонентный отвар, в который травы подбираются с точнейшей дозировкой, иначе он становится ядом. Во-вторых: в полнолуние, и то не в каждое, проводится очень сложный ритуал, на котором должен присутствовать и сам болезный. Некоторые мужчинки после ритуала седели и начинали заикаться, и их уже можно было не поить настойкой для закрепления эффекта. Они уже '...ни-ни, нивжисть и никогда, вот мамой клянусь...' не пили и даже от вида спиртного бледнели, зеленели и начинали креститься, мелко трясясь в ужасе. Да, и еще, непременным условием ритуала было то, что мужик должен был быть трезвым, что сами понимаете, с местными алконавтами случалось довольно редко.

Антипохмельные настойки у нас начали выгребать еще за неделю до нового года, хорошо зная, что потом может всем не хватить. Бабуля пыталась убедить сельчан в обратном, но куда там. Народ не велся, и не важно, что срок действия у настоек был всего неделю, гребли про запас и на черный день. Расплачивались в основном натурпродуктами, кто яйцами, кто молоком, а кто и колбасами собственного приготовления.

Как-то сосед, дед Иван, выгреб дневную порцию антипохмелина и расплатился свежей колбаской с чесноком и салом. Что тут началось! Бабуля отвернуться не успела, как я стянула большой круг колбасы, забилась под стол с явным намерением если не съем, то понадкусываю. Она мне и слова не сказала, а уселась за стол, подперла щеку рукой и стала ждать, чем это все закончится. А я в своем уголочке давилась вкуснейшей колбасой, урчала, шипела, но ела, хоть уже и не лезло. Как-то совесть не позволяла вылезти и оставить вывалянный в пыли надгрызенный шмат колбасы. И не вылезла, пока все не съела, а потом ходить не могла — живот по полу волочился, и ноги заплетались от тяжести. Бабуля на это все взирала со стоическим спокойствием. Она уже давно поняла, что лучше всего материал я усваиваю на собственных ошибках, и регулярно давала мне их совершать. Вот и тут она дала мне почувствовать все муки обжорства — боли в животе, учащенное дыхание и легкую температуру. Бабуля дала мне слабительную настойку, моего собственного приготовления, вот ту самую, после которой я во двор Никитичны ни лапой. Только вот летом было хорошо, можно было в тепле под кустиком присесть, а тут зима, а на двор все так же регулярно хочется... Итог, попу и хвост я себе обморозила.

— Мы с тобой недавно проходили лечение обморожений, — бабуля взирала на меня совершенно спокойно, как будто это не моя обмороженная пятая точка сейчас лежит в кресле, — вспоминай.

— При лечении обморожений применяют согревание больного, в частности обмороженных конечностей, восстановление в них кровообращения и защиту от инфекции. При необходимости искусственное дыхание; внутрь горячий чай, кофе, алкоголь, сердечные и дыхательные средства. Температуру ножной ванны в течение двадцати-тридцати минут поднимают с восемнадцати градусов до тридцати семи. Ноги моются с мылом и легким нежным массажем. Если появляются признаки кровообращения, согревание и массаж прекращаются, кожа обрабатывается спиртом и накладывается асептическая утепляющая повязка. Растирание обмороженной части тела снегом не рекомендуется из-за возможного занесения инфекции, — громко отрапортовала я. После прошлого раза я не позволяла себе что-то не выучить, мне же хуже будет.

— Молодец, вот полежи еще немножко, через три часа зайдет солнце, обернешься, и все будет хорошо, а пока подумай о своем поведении и почувствуй на своей шкурке каково оно, — сказала она со вздохом и взялась варить очередной антипохмельный отвар.

Болеть мне совсем не понравилось, достаточно неприятно, когда кости ломит и хвост отваливается. Но урок я из данной ситуации все же вынесла. Колбасу деда Ивана обходила десятой дорогой.

Надо сказать, что после того как маман привезла бук и подключила интернет у нас стало значительно веселее и, причем не только мне, но и бабуле, и Никитичне. Старушки оказались ужасно любопытные, быстро схватывали и уже через две недели шарились в и-нете как заправские продвинутые юзеры. Причем на таких сайтах... Как-то вечером я застукала Никитичну зависающей на сайте знакомств. Она увлеченно переписывалась с тридцатилетним мачо. Ох, какие томные письма он ей слал! Какие оды пел! Даже свое фото скинул, чтобы гордая красотка обратила на него свой пламенный взор. Не знаю, что она там написала в анкете, но мужик на нее сильно запал даже без фотографии.

— Эй, Никитична, ты чего делаешь, это где ты окопалась? А что будет следующее? Ты полезешь на сайт интимных знакомств? Будешь виртуальным сексом заниматься? Всю камасутру освоишь виртуально?— возопила я на нее.

— Ну, дорогая, я как бы и так уже тут, — пролепетала она.

— Не поняла, — я даже потрясла головой, чтобы мысли уложились.

— Да на энтом самом сайте. Тут столько для себя нового нашла! — глаза у старушки масляно заблестели. — А какие тут мальчики, гляди.

И показывает мне фото перекачанного чела с кучей тату и пирсинга.

— Я вчера на одном форуме познакомилась с одним парнишкой, он мою фотку тридцатилетней давности отфотошопил, сделал мне фигуру как у Памелы Андерсен, а вот личико мое оставил. Оно у меня и так ничего. Памелка ихняя рядом со мною отдыхаит. Вот буду энтим мачам фотку на мыло кидать, — проворковала она томно, чуть закатив глазки от предвкушения будущей пакости.

— Каким мачам? — не поняла я.

— Ну форумным, они знаишь какие тут, ух! — и она опять закатила глазки, так же от избытка чувств и окосеть можно.

— А, понятно,— задумчиво сказала я. — Слыш, Никитична, а ты в курсе, что грудь Памелы Андерсен — это не актуально и ноги у нее кривые? Сейчас мужиков больше интересует а ля натюрель, а не силикон. Так что с фотками ты попала.

— Ах, что б ты понимала, мала еще! — огрызнулась старушенция. — Зато гляди какая я на них красивая, о как все выпирает и спереди и сзади. И, вообще, откель такие знания предмета, что им нравится, а что нет?

— Нууууу, чай не каменный век, молодежь у нас продвинутая, — поддержала меня бабуля. — Родители деткам про капусту, аиста и магазин сказки давно не рассказывают. Ольга и Степан вот эту поганку давно просветили про 'пестики — тычинки'.

Ну да, когда мне еще лет семь было, у нас с матушкой был занятный разговор про то, что детки рождаются из маминого животика, а папы деток в животик вкладывают. Ох, и много у меня тогда вопросов нарисовалось. Я все никак не могла понять, откуда папы ребеночка берут, чтоб мамам в животики вкладывать. И потом, а не проще ли было без вкладывания ребеночка в животик обойтись, а сразу маме отдать? Мама от моих вопросов краснела и бледнела и не знала, как любопытной детке все подробно объяснить, что бы мозги не вывернуть. Благо папаня помог. Он у нас подковался соответствующей литературой с картинками для деток и все подробно объяснил. За что я ему безмерно благодарна, так как сделано это было аккуратно, без пошлости и очень доступно.

— Никитична,— я решилась задать ей давно мучавший меня вопрос, — а почему ты все время речь коверкаешь? Ты же во время уроков говоришь приличным литературным языком.

— Да скучно мне, Прасковья, — она немного задумалась, а потом шаловливо улыбнулась, да так, что я с лица сбледнула увидев в ее глазах на редкость хитрое и пакостное выражение. Да еще и вставные челюсти с розовыми деснами нагнетали обстановку. — Как это вы, молодые говорите, поприкалываться? Вот это самое иногда так хочется! Да и местные кумушки мне так больше доверяют. А если бы я с ними высоким штилем сплетничала? А? Стали бы они мне рассказывать про то, сколько дед Иван самогонки выхлестав?

— Наверно нет, — сказала я задумчиво. С другой стороны, если ей так хочется, то кто я такая, чтобы ее судить. Развлекается старушенция, так безобидно же!

Старушки разбили по часам время сидения за новой игрушкой и жутко ругались, когда одна пыталась отогнать другую от вожделенной игрушки.

— Настасья, ну еще минуточку, я тут такую тему нашла на форуме, тут так народ отжигает, — восхищалась Никитична и не пускала бабулю за вожделенную игрушку.

— Слазь кошелка старая, а то подсуну отварчик, все кусты твои будут! — угрожала бабуля.

Как они еще друг другу все волосы не повыдергивали, я не знаю. В конечном итоге я не выдержала этого цирка и вечером позвонила маман. Пришлось ей в красках живописать о том, что у нас творится, и про очередь возле ноутбука, и про сайты знакомств Никитичны, и даже про ее новый ник 'крошка Лили'!

Маман впечатлилась и уже через день была у нас с двумя новыми ноутами, спецом по настройке сети. А еще она заплатила за увеличение трафика и оплатила абонентную плату на год вперед 'шоб не доставали ерундой!'. Спец, провозился до конца дня. Я все время ходила за ним хвостиком и пыталась засунуть свою мордочку, лапы и хвост во все, что он делал, пробуя на зуб особо понравившиеся мне цветные проводочки. В конечном итоге, я влезла к нему на плечо, благо оттуда было все прекрасно видно, и мурлыканьем демонстрировала свое полное одобрение. Парнишка попался с чувством юмора и с любовью к животным, поэтому меня воспринимал со смехом и особо не гонял. Когда он закончил с сетью и настройками, то взялся за инструктаж моих старушек. Под конец он дал свой номер телефона и быстро свалил в неизвестном направлении.

— Спасибо мамочка, ты у меня лучшая! — счастливо улыбнулась я, оглядев проделанный фронт работ. — Что бы я без тебя делала! А как там папандр?

— Да ничего, вот только по тебе сильно скучает, ты же с ним по скайпу не часто общаешься, — вздохнула она чуть устало.

— Ну да, приходиться шифроваться, — пожала я плечами.

Бабуля перед очередным общением с моим родителем занималась маскировкой интерьера, чтобы ушлый папаня не просек, что я звоню из Крюковки, а не из славного городу Кракова.

— Мам, я тут вам подарки к новому году приготовила, подожди, сейчас принесу.

Я побежала к себе в комнату к шкафу. Там лежали завернутые в подарочные упаковки мною собственноручно сделанные два оберега. Они были парными и когда их носители были рядом, они усиливали действие друг друга. Это были мои первые эксперименты подобного рода, и вложила я в них всю любовь, тепло и ласку к таким родным мне людям.

— Вот держи, — сказала я запыхавшись и протянула ей сверток.

— Что это? — удивилась матушка.

— Разверни и посмотри, — лукаво сказала я.

Мама осторожно развернула упаковку, да так и замерла в восхищении. Ей на руки выпал небольшой деревянный кулон в виде кленового листа, с мелкой вязью рун по ободку. Он был необычайно теплым и солнечным, в дужку ушка был вдет кожаный шнурок.

— Боже, какая прелесть, — мама растроганно посмотрела на меня

— Клен это твое дерево, такое же теплое и светлое, я, когда увидела этот кулон у бабули в заготовках для оберегов, сразу подумала о тебе. Неделю его заговаривала под ее руководством.

— А во втором? — спросила она с любопытством.

— Сама посмотри, — улыбнулась я.

Мама бережно открыла второй подарок, там лежал кулон в виде листа дуба.

— А дуб то почему? — удивленно спросила она.

— Это дерево сильное и могучее, а отцу будут особенно нужны силы в скором времени, вы же мне братишку через восемь месяцев подарите.

— Откуда ты узнала? — ахнула она.

— Мам, ну ты так удивляешься, как будто у тебя мать и дочь не ведьмы, а просто погулять вышли. Я еще в прошлый раз заметила, что у тебя в области животика огонек появился, пока еще крошечный, но он растет. Бабуля мне объяснила, что мы так зарождение новой жизни видим. Причем это происходит еще до того как мы начинаем видеть ауры. Огонек настолько яркий, что не заметить невозможно, вот я и решила для вас обоих обереги сделать, — чуть смутилась я.

— И в кого ты у меня такая? — с удивлением спросила она.

— В себя! — сказала я, гордо задрав нос. — Я у тебя особо продвинутый акселерат!

— Ладно, балбеска, — маман отвесила мне легкий родительский подзатыльник, — поеду я. Отца твоего буду радовать. Да, совсем забыла, можно я у тебя в комнате спрячу подарок для бабули? А ты его тридцать первого под елку положишь.

— Конечно, а что ты там купила? — полюбопытствовала я.

— Сюрприз, вместе с бабулей посмотришь, — улыбнулась она чуть пакостливо.

— Ладно. Ты езжай поосторожнее и кулоны не снимайте ни ты, ни папа, — напутствовала я ее вслед.

Глава 3.

А тем временем наши старушки сидели как две мышки возле своих ноутов и тихо млели.

— Параска! Ты это видела? Какой красавец! И, главное, мне теперь никто не мешает, — Бабуля счастливо закатила глазки, поглаживая бока новой игрушки.

— А я могу спокойно с народом чатиться — радовалась Никитична.

Мне это понемногу стало надоедать, я попыталась воззвать к их совести.

— Эй, меня кто-то учить будет? — не помогло, совесть закопалась в песочнице и благополучно уснула, причем у обеих.

— Меня кто-нибудь слышит? — помахала я хвостом перед лицом у одной, не помогло. Прошлась по клаве у другой, помогло, но не так как я думала. Крик поднялся такой, что вопли вроде 'пожар — насилуют!' показался мне тихим шепотом и детским лепетом.

— Ты что поганка мелкая творишь? — кричала Никитична, — Страничка закрылась, как я своего Борюсика теперь найду? Ты мне всю личную жизнь порушила, хулюганка малолетняя!!

— Никитична, остынь! — гаркнула на нее бабуля. — Не первый твой бой-френд, и не последний, найдешь другого, а внучка у меня одна. И если ты взялась ее учить, то уж будь добра, доводи начатое до конца. Да и я малость расслабилась, через пару дней у нас новый год, а изба не метена, пироги не напечены, опять же отвары не готовы, а первого под дверями опять толпа страждущих соберется.

Никитична усадила меня читать Пушкина 'Барышню-крестьянку'. Чтобы не травмировать нежную психику соседей, расположила меня на печи, а сама под предлогом: 'а не пойти ли мне покормить Барсика', слиняла. После памятного случая с Капиталом, Никитична у нас буквально прописалась. Утром она могла появиться до восхода солнца, мотивируя тем, что деточка еще в людском облике и можно попробовать учить меня петь. А вечером могла уйти после заката. Периодически забегала домой на скорую руку что-то приготовить и покормить собаку. Бабуле это активно не нравилось, так как по селу уже начали гулять различные слухи, но поделать с этим она ничего не могла. Были разные версии поведения Никитичны: первая: она на старости лет тоже ведьмой заделалась и они с бабулей разные ритуалы ночами практикуют, вот поэтому черную кошку и завели, чтоб ритуалы у двух ведьм сильнее были. Вторая версия: бабуля ее лечит от какой-то редкой и противной болячки. Третья: бабуля Никитичну чем-то опоила и теперь использует по хозяйству, как бесплатную рабочую силу, а несчастная старушка не имеет возможности даже за псом нормально ухаживать. Были и другие версии происходящего, но вот только никому в голову и не могло прийти, что было на самом деле.

Отсутствовала Никитична до вечера, наверно совесть проснулась, и она вспомнила о бедном одиноком Барсике, мерзнувшем в будке. За это время мы с бабулей успели почитать, выучить два десятка новых глаголов по английскому, десяток новых выражений по латыни и напечь пирогов. В течение нескольких последних дней мы наряжали елку, убирали, готовили. Никитична в этом не принимала никакого участия. Она сидела в уголочке с ноутом и переписывалась с очередным поклонником.

Тридцать первого декабря вечером мы накрыли стол, в полночь под бой курантов каждая из нас загадала свое самое сокровенное желание. Мне так хотелось, чтобы в новом году с моими родными было все хорошо! Как-то совсем не думалось о собственных проблемах, хвосте, лапах, усах. Я оборотничество с самого начала воспринимала как веселое приключение, которое обязательно закончится хорошо. И если не в этом новом году, то в следующем обязательно.

— Настасья, а что ты загадала? — спросила любопытная Никитична.

— Не скажу, а то не сбудется, — буркнула бабуля.

— Да? А я рискну, очень хочу, что бы ты мне молодильный бальзам сварила, — старушка умильно посмотрела на бабулю. — Пожалуйста.

— Да с чего ты решила, что я умею-то? — удивилась она.

— Ты же на себя посмотри, кожа гладкая, волос еще темный, глаз ясный, явно же секрет какой знаешь, — подозрительно сказала старушка.

— Да ну тебя, старая, не дури. Никакого секрета нет. С молодости умываюсь холодной водой, волосы полощу ромашковым отваром, ну а глаза — наследственность у меня хорошая. Слышала про генетику? Вроде ж в школе работала, — отбрила ее бабуля.

— Ну вот, самое мое сокровенное желание порушила. Нет в тебе, Настасья, тонкой душевной организации. Один голый материализьм присутствует, — сказала Никитична расстроено.

— Бабуля, Никитична, новый год, а вы ругаетесь, вот лучше на мои подарки посмотрите, — я протянула каждой сверток и в ожидании замерла, было очень любопытно как они отнесутся к моему сюрпризу.

— О, внученька, покажи, что там у тебя? Чем решила меня порадовать? — спросила бабуля с умилением глядя на меня.

— Ба, ну что я могу тут придумать интересного почти не выходя из хаты? Вот для тебя и Никитичны обереги заговорила. Тебе пихту, а Никитичне ясеня. Я когда их зачаровывала, думала о том, чтобы исполнилось самое сокровенное желание носителя, — я хитро посмотрела на Никитичну.

Челюсть у старушки немного отвисла, и чувствовалось, что вот сейчас у нее происходит интенсивный мыслительный процесс, и до чего она додумается, одному богу известно.

— Надевайте, надевайте, чего замерли? — сказала я.

— Ой, внученька, есть и у меня для тебя подарок! — засуетилась бабуля. — Думала позже тебе его отдать, да видать время то пришло.

Она подошла к серванту и вынула из него небольшую расписную шкатулку.

— Вот держи, это тоже твое наследство. Перстень Устиньи. Она с ним до смерти не расставалась и, когда умирала, взяла с меня слово передать тебе его в назначенный час. Вот видимо время-то и пришло.

Я вынула из шкатулки перстень, нет, не так, Перстень! Представьте небольшую гемму из черного агата с изображением головы рычащего белого тигра. И все это в серебре. Работа была настолько тонкой и искусной, что тигр казался живым и когда долго смотришь на него, где-то там вдалеке чудился грозный рык. Я сидела и, глупо улыбаясь, гладила изображение тигра на перстне, все, никак не решаясь надеть.

— Надевай внученька, ну что же ты, — бабуля смотрела на меня с улыбкой. — Черный агат — это твой камень. У древних персов он символизировал власть над злом и отпугивал темные силы. Это мощный оберег, он силу колдовскую увеличивает и хранит свою хозяйку, так что надевай не раздумывая.

Кольцо сначала казалось несколько великовато, и я думала, что оно будет слетать с пальца. Да вот только прошла минута-другая, оно немного нагрелось, ужалось, да и стало мне впору. Я его покрутила на пальце, вроде хорошо село, попыталась снять, а оно не снимается!

— Бабуль! А чего оно не снимается? — спросила я растерянно.

— Эх, милая, снять ты его сможешь только перед смертью, когда силу колдовскую преемнице передавать будешь, — она посмотрела на меня печально и улыбнулась.

— А у тебя тоже такое кольцо есть? — удивилась я, оглядывая заинтересованным взглядом ее руки.

— Нет, у меня серьги. Когда-то давно был целый гарнитур: колье, браслет, серьги и кольцо, все из черного агата в серебре, выполненное в том же стиле, что и кольцо. Его одной из первых ведьм нашего рода подарил глава клана оборотней — белых тигров. Говорили, что он ее очень любил. М-да... — бабуля несколько минут сидела в задумчивости. — А еще говорят, что когда весь гарнитур собран вместе на одной ведьме, он становится очень мощным оберегом и сильным накопителем магической силы, даря своей хозяйке абсолютную защиту. Вот если бы он у нас был, наверно тебе было бы намного проще контролировать обороты. Возможно, даже ты не зависела бы так от рассветов и закатов, а смогла бы оборачиваться по желанию как обычный оборотень. Ох, да что теперь говорить. Все равно всех частей нет.

— Бабуль, подожди, — сказала я взволнованно, — не поняла, о каких оборотнях ты говоришь? Они, что существуют?

— Существуют, или ты думаешь, что среди людей живут только ведьмы, а сказки взялись на пустом месте? Нет, есть оборотни, есть лешие, кикиморы, домовые, водяные, русалки. Да мало ли нечисти по лесам до сих пор живет? Вот у нас в доме тоже домовик живет. Наверно пора вас познакомить, — бабуля хитро глянула на меня, — Степаныч, нечего от новой хозяйки прятаться, давай, показывайся.

За печью раздалось шебуршение, а потом появился маленький, размером с табуретку, мужичонка в лапоточках, с большой, окладистой бородой.

— Драсти, — сказало это чудо, утерев нос рукавом.

— Привет. А ты все время тут жил? А чего я тебя не видела? — зачастила я от удивления.

— Не велено было, — сказал он насупившись.

— Кем не велено? — не поняла я.

— Мною, — сказала бабуля, — тебе хватило потрясений и с оборотами. Да и не готова ты была правду принять.

— А что сейчас изменилось? Почему решила рассказать? — я сидела на стуле, насупившись чуть обиженная на бабулю за сокрытие такой важной и интересной информации. Это же нужно целый домовой у нас в хате, а я ни сном, ни духом. Теперь понятно, куда все время деваются мои, раскиданные по комнате носки. Это наверно хозяин дома так на меня злится за беспорядок. А еще я иногда просыпаюсь со спутанными волосами, чего раньше не случалось. Наверно это Степаныч шалил.

— С носками это твоя робота? — спросила я его подозрительно.

— Ага, — он опять шморгнул носом. — А неча их по всему дому раскидывать!

— Получишь ты у меня свою мисочку со сливками! — сказала я мстительно. — Жди, как же!

Домовой сбледнул с лица и с тоской посмотрел на бабулю.

— Не переживай Степаныч, — она ласково ему улыбнулась. — Это она сейчас сердится, а вот потом поймет, что ты мне первый помощник и успокоится.

Степаныч чуть выпрямил спинку, расправил плечи и гордо прошествовал в сторону печи, а я задумчиво сидела за столом, переваривая полученную информацию. А потом встрепенулась увидев, что будущая жертва моего террора практически скрылась за печью, только часть лаптя еще торчит.

— Эй, куда? — возопила я. — Мы же еще как следует, не познакомились.

— Не трогай его, для него это тоже стресс — лишний раз на людях показываться, — бабуля мотнула головой в сторону дремавшей Никитичны.

— А, ну тогда ладно. А что там с оборотнями? А где они живут? А они страшные? И, что, правда, в тигров превращаются? А какие они еще бывают? — зачастила я.

Бабуля не выдержала и рассмеялась.

— Давай по порядку: живут на землях своих кланов. Бывают не только тигры, а еще и волки, рыси и медведи. Это те, с которыми я знакома. Есть еще и другие, но их у нас в стране мало. Они еще делятся на клановых и диких оборотней. С клановыми и так все понятно. А вот дикие редко бывают в человеческой ипостаси, чаще это звери, но уж если им удастся хоть немного побороть свою звериную суть, то людьми они становятся на редкость жестокими. Не раз банды диких разоряли целые поселения. Кланы с ними борются, но безуспешно. Территории между кланами давно поделены. Города считаются нейтральной территорией, там свободно могут пересекаться оборотни даже враждующих кланов, а за стычки в городах оборотней могут очень жестоко наказать. Ну, вот примерно так. Я ответила на твои вопросы?

— А белые тигры, они кто? — не успокаивалась я.

— Ну, это сильнейший клан оборотней — менталистов у нас в стране, только малочисленный. Когда-то давно, они даже возглавляли совет кланов.

— А что и такие бывают? — удивилась я. — Так это получается, я выбрала кинжал кого-то из белых тигров?

— Да, как и Устинья. Вы вообще с ней очень похожи, — она задумчиво на меня посмотрела, как будто сравнивая ее и меня.

— Бабуль, а что там за любовная история была? Ты только начала рассказывать.

— А ты об этом. У нас в роду эта легенда передается от матери к дочери. Ну, слушай.

Было это очень давно, во времена Киевской Руси. В Европе тогда закончилась одна из кровопролитных клановых войн, в которой участвовали как маги, так и оборотни. Клан белого тигра был выбит почти подчистую. Кому понравится, если над его звериной сутью имеет власть кто-то другой. Вот они и пострадали. Уцелели только десяток женщин с маленькими детьми и небольшой отряд подростков, который возглавлял двадцатилетний сын главы клана Рогнар. Его оставили охранять самое дорогое, женщин и детей. С задачей он справился превосходно, все подопечные остались живы, вот только, что делать дальше было непонятно. Клана как такового не осталось, территории белых тигров поделили волки и медведи, помощи ждать было не откуда. Вот и решил молодой Рогнар уйти на север и увести с собой остатки клана. Им повезло в одном, в нужном им направлении со дня на день должен был отправляться торговый караван в Гардарику2 с пряностями, тканями и вином. Рогнару вместе с отрядом после долгих уговоров удалось наняться в охрану на ладьи купцов. В качестве платы оборотни попросили взять с собой женщин и детей. Пропитание по дороге они должны были добывать самостоятельно. Долго ли, коротко ли, но дорога подошла к концу. Наши герои покинули караван в устье реки Катынь, там, где она впадала в Днепр, и постарались максимально быстро затеряться в лесах.

В тот период в лесах Руси оборотней было совсем немного. Изредка встречались поселения волков и рысей, совсем уж редки были поселения медведей. Села находились друг от друга на большом расстоянии, и не было необходимости сражаться за территории. Остаткам клана тигров удалось за месяц найти земли, которые их полностью устраивали. На несколько недель пути им не встретился ни один оборотень, а поселения людей хоть и встречались чаще, но угрозы для них не представляли. Первое, чем пришлось заниматься оборотням на новом месте — это строительством изб и заготовками к зиме, на остальное времени уже не хватало. На беду осень в тот год была короткой и дождливой, а зима, начавшаяся раньше положенного, была холодной и вьюжной. Зиму в тот год не пережило несколько малышей, умерли от переохлаждения, болезней и голода. Заготовок было не много, а охота в лютые морозы даже у тигров не всегда была успешной. К концу зимы начали заканчиваться запасы еды. Каждый день кто-то из его отряда уходил на охоту, но все безрезультатно.

Уже несколько дней есть, было, нечего. Несколько предыдущих охот были неудачными, зверье откочевало южнее или попряталось в норы. Малыши уже ничего и не просили, а просто спали на шкурах, тесно прижавшись, друг к другу. А за порогом уже четвертый день подряд бушевала метель. У Рогнара не осталось выхода или идти на охоту или смотреть, как тихо умирают родные. Сил оборот взял много, но было в нем и преимущество: нюх, скорость и маскировка, белая шерсть хорошо сливалась со снегом. В это раз Рогнару повезло, уже через несколько часов охоты он наткнулся на оленя. Долго плутал за ним по сугробам, но счастье ему улыбнулось, и олень был пойман. Еды должно было хватить на неделю, а то и больше. Вот только голодным в лесу был не только Рогнар, но и волки. Их приманил запах свежей крови. Рогнар был один, а волков было больше десятка, если бы он был сыт и здоров, расправился бы с ними очень быстро, а так... Они сильно порвали оборотню правый бок, накинувшись скопом. И даже пресловутое ментальное воздействие, которое раньше действовало безотказно как на оборотней, так и простых зверей, не помогло. Но Ронгар справился. Он убил вожака, а разобраться с голодной стаей, потерявшей управление, было не так уж и сложно. Вот только после того как на снегу остались только трупы поверженных врагов, сил у Рогнара, почти не осталось. Регенерация действовала плохо, и ему не хватало сил на заживление раны. Обессиленный оборотень из последних сил волок через сугробы и непрекращающуюся метель тушу оленя в сторону избы, оставляя за собой кровавый след. На середине пути силы его покинули.

Таким его и нашла Берислава, основательница нашего рода. Жила она в этих краях отшельницей в избушке на краю леса. Была она сильной ведуньей, травы знала хорошо, даже говорят, что могла будущее видеть. В тот день у нее тоже было видение: странный белый зверь в луже крови и понимание, что если она ему не поможет, жизни у нее не будет. Это ощущение выгнало ее из дому рано утром в метель, благо хватило разумения одеть снегоступы. Бродила она по лесу весь день. Метель, которая длилась четыре дня, утихла, и видимость значительно улучшилась.

Бериславу тянуло к старому дубу, самому большому и старому дереву в лесу. Было ощущение, что времени отпущено все немного, и оно утекает безвозвратно. Она со всей возможной скоростью продвигалась по рыхлому снегу. Только в снегоступах это было делать ой как нелегко. Возле старого дуба она нашего оборотня и нашла. Она таких зверей еще не видела, белый, чуть прикрытые глаза были зелеными, весь правый бок был сильно порван. Берислава опустилась на колени возле животного, достала из холщевой сумки большую редкость для того времени, стеклянную бутылочку с настоянными на меду травами собственного приготовления. Все содержимое постаралась влить Рогнару в рот, это было тяжело, но она справилась. Следующим этапом, было хоть немного залечить бок. Берислава его зашептала, кровь остановилась и вроде, как и рана стала меньше.

На лес опустились сумерки, нужно было решать, что делать дальше, здесь зверя оставлять было нельзя. Берислава быстро нарезала еловых лап, связала их между собой, и осторожно перекатила раненное животное на ветви. Выбора у нее особо не было, помочь она ему могла только дома. Доволокла она свою поклажу до избы только глубокой ночью, приходилось часто останавливаться и смотреть, как он себя чувствует. Ни хуже, ни лучше не становилось. В избе она первым делом затопила печь и поставила греться воду для зелья. Зверь, которого она затянула в хату, так признаков жизни и не подавал. Ночь выдалась напряженной, Бериславе несколько раз казалось, что он не доживет до утра. Обошлось. Утром зверь пришел в себя. На Бериславу смотрели умные, настороженные глаза хищника. Они следили за каждым ее движением.

— Спокойно, милый, вреда я тебе не причиню, только помогу. Не знаю, кто ты такой, но знаю, что должна помочь, просто обязана, — она мягко провела ладонью по его голове и тихонько почесала за ушком.

Но вот и эта нежданная ласка прекратилась, Берислава поставила у зверя перед мордой миску с бульоном, с добавлением каких-то трав. Рогнар ее всю выхлебал за минуту и провалился в долгий тягучий сон. Следующий раз он пришел в себя только вечером. Она покормила его остатками бульона, и он опять впал в забытье. Следующее его пробуждение было уже ближе к обеду наступившего дня. Рогнар проснулся отдохнувшим и здоровым.

— Как ты себя чувствуешь? — рядом с ним сидела Берислава, нежно поглаживая его голову и почесывая за ушком. На некоторое время Рогнар выпал из реальности от удовольствия. Но длилось это не долго. Он очень быстро вспомнил, зачем он уходил, и кто его ждет дома. Рогнар встрепенулся и, пошатываясь, вышел из избы так и не сменив ипостась. Берислава попыталась его остановить, но он на нее только рыкнул и побрел в сторону леса. До дуба он дошел довольно быстро, естественно оленя уже не было. Кроме стаи волков было еще много желающих поживиться дармовой олениной. Ничего другого не оставалось, как только возвращаться домой ни с чем, хвала богам, по дороге он смог поймать пару зайцев.

Дома Рогнара встретили радостно. Личики у деток были довольные, сытые. Оказывается один из его друзей, Шерман, возвращаясь с охоты, обнаружил того самого оленя, а вокруг него следы Рогнара и кровь. Он проследил весь путь до дома ведуньи и даже смог пробраться в двери, когда она ушла в лес за хворостом. Он убедился, что с Рогнаром все хорошо и просто нужно время, чтобы оборотень пришел в себя. А в том, что Рогнар получит самый лучший уход, не было сомнений. Шерман быстро выбрался из избы и вернулся за добычей. Маленькие тигрята были обеспечены едой минимум на неделю.

Следующие недели уже довольно затянувшейся зимы выдались намного легче. Потеплело, дело явно шло к весне. Последняя метель, похоже, была попыткой зимы не сдавать свои позиции, но не удачной. Постепенно начал сходить снег, и кое-где стала появляться первая трава. Рогнара закрутили хозяйственные дела, нужно было столько успеть сделать. Вот только из головы не шла прекрасная ведунья. На него произвели впечатление и наливная фигура, и длинные русые волосы, да и что уж скрывать ясная, светлая улыбка, от которой лицо у Бериславы делалось особенно милым и чуточку наивным. Так умели улыбаться только дети, в жизни, которых еще не произошло ничего плохого и они все еще купались в любви собственных родителей. Вот такая же улыбка, как ни странно, сохранилась и у ведуньи. В общем, понравилась она нашему оборотню. Теперь каждая охота заканчивалась у него тем, что Рогнар оставлял у ее дверей подношение то в виде кролика, то в виде кабанчика, один раз в виде косули. Все это происходило в звериной ипостаси. Отчего-то он все еще остерегался показываться ей в человеческом облике.

Дни шли за днями. Возле одного домика оборотней вырос второй, потом третий, потом хозяйственные постройки, а как же без них. За пару месяцев вырос хутор, через год село, где было больше десятка дворов. Молодежь между собой переженилась, каждому справили свою избу, подросли малыши, нужно было заниматься их обучением. Но Рогнар так и не забыл дорогу к домику ведуньи. У Бериславы, когда она гуляла по лесу, всегда было ощущение, что за нею кто-то следит. Однажды в лесу, ее нога угодила в лисью нору, перелома не было, но вывих был достаточно сильным, идти она не могла. Берислава кое-как добрела до пенька, села и задумалась, что же ей делать. Ничего путного в голову не приходило. Вот тут-то из лесу к ней и вышел молодой мужчина. Он шел плавно, почти бесшумно, на спине его был лук, на бедре короткий меч, руки были пусты и разведены немного в стороны, чтобы показать, что он пришел с миром. Был он высок, широкоплеч и явно очень силен, чисто мужской красотой тоже обделен не был. Естественно он помог нашей Бериславе добраться до дому. Там и раззнакомились. Рогнар представился охотником и попросил разрешения иногда навещать ведунью. Она разрешила. Захаживать к ней он стал каждую неделю, да не с пустыми руками, а с подарками. То зверя принесет, то шкурку выделанную, то небольшой бочонок с медом диких пчел. Естественно просто так это хождение закончится, не могло. Влюбилась в него Берислава и очень сильно, через какое-то время понесла. Когда Рогнар узнал о будущем отцовстве, он на радостях подарил ей старинную семейную реликвию, которую смог сохранить во время бегства — гарнитур из черного агата, тот самый.

О том, поженились ли они, история умалчивает, вот только известно, что Берислава в положенный срок родила здоровенькую девочку, а через пару лет Рогнар погиб, в стычке с одним из местных кланов оборотней. Вот такая история.

Я сидела в задумчивости, под впечатлением от рассказанного.

— Ба, а что в нас кровь оборотней?

— Да, немного есть. С того времени она сильно разбавлена, но иногда просыпается, наделяя своих носительниц новыми способностями. Ладно, заболтались мы что-то, вон смотри, Никитична аж подхрапывает во сне.

— Ба, а как я с кольцом превращаться буду, если оно не снимается? — я печально рассматривала обновку у себя на пальце и не представляла как мне с ней дальше быть.

— Перстень магический, будет превращаться с тобой вместе. Вот утром и посмотрим, чем он будет, скорее всего, в ошейник превратится.

— Ой, бабуль, я тут совсем забыла, мама тебе подарок оставила, сейчас принесу.

Я зарылась в собственный шкаф. Со второй попытки нашла. Ой, тяжелый что-то.

— Прасковья, что ты там копаешься? Неси уже сюда, посмотрим, что там дочь с зятем приготовили, — бабуля в предвкушении потирала руки. Она начала разворачивать подарок, но он не поддавался, пришлось немного повозиться.

— Ходики, родненькие! С домиком и с кукушкой! Моя прелесть! — расплылась бабуля в улыбке.

Бабуля очень любила именно такие настенные часы, чтоб были непременно с кукушкой, вылетающей из домика и с шишечками на концах цепи для завода часов. У нее и раньше они были, да вот только я, когда маленькая была, не могла пройти мимо. Ну как же, интересно ведь. Кукушка вылетает, цепочку можно за шишечки потягать. А если это делать увлеченно на протяжении нескольких часов, пытаясь заставить кукушку вылететь постоянно, то результат не заставит себя долго ждать. Ну, вот и после моего активного любопытства часы ходить, и перестали, у кукушки хвост облетел тоже моими стараниями, а я получила от бабули на орехи по первое число. Вот только, маман и в этот раз отличилась, подарок был с сюрпризом. Домика для кукушек было два, и к часам прилагалась инструкция. Оказывается, одна кукушка вылетала каждый час, а вторая служила будильником. Мы с бабулей решили испытать его именно этим утром и поставили его на десять часов утра, так чтобы и не очень рано, но и не поздно.

На часах уже было начало второго ночи. Мы отправили полусонную Никитичну домой и сами легли спать.

Утро, десять часов, мы с бабулей после вчерашних посиделок видим десятый сон. И тут на всю избу раздается 'КАР!', усиленное маленькими динамиками, расположенными в домике. И так десять раз! При этом дикое карканье сопровождалось вылетом из домика уж никак не кукушки. Оттуда вываливалась, по-другому не сказать, толстая, наглая ворона и с видимым удовольствием вопила на всю хату. После первого вопля я подскочила, чуть ли не до потолка, а у бабули от испуга чуть не случился сердечный приступ. После второго, я попыталась отловить паразитку, да вот только мой хвост сбивал прицел. Максимум, что у меня получалось — это ухватиться за шишечки на часах и на них поболтаться до следующего вопля противной вороны. И так десять раз. В этом раунде ворона победила. Маман часы явно покупала в своем любимом магазине приколов. Вот самоубийца, делать такие подарки двум ведьмам!

— М-да, как-то странно год начался, — сказала бабуля, почесав волосы под съехавшим платком, — но мне понравилась твоя реакция, будем использовать и дальше, а то тебя по утрам не добудишься.

Днем бабуля немного повозилась с часами и опять повесила их на стенку, хитро посматривая на меня. Вылетающая из них каждый час кукушка никакого особого раздражения не вызывала. На следующее утро история повторилась. Вот только добрая бабуля поставила часы уже на восемь утра. Я как раз сладко посапывала в постельке и тут опять 'КАР!'. Итогом этого издевательства стало то, что через несколько дней просыпалась я за несколько минут до будильника и караулила вредную ворону. Как-то попыталась усесться на крышке домика вороны, часы не выдержали и рухнули. Но из-за того, что бабуля их заговорила от повреждений — выжили, и даже царапин не осталось. Второй раз я на ворону прыгала с карниза, умудрилась только из хвоста два пера выдернуть. Был перелет. Когда прыгала со шкафа — был недолет, шкаф стоял далековато. А ворона все каркала, бабуля хихикала, а я не могла понять, в чем дело. Через несколько дней, видя мое упрямство, бабуля сжалилась и призналась, что наложила на ворону магическую уворачиваемость и теперь мне ее никак не достать, если не разберусь с этим разделом магии. Вот знает же она как меня простимулировать в учебе.

После нового года Никитична к нам приходила в полной задумчивости буквально на полчасика — часик, проверить мое домашнее задание, дать ценные указания на завтра и уходила. Ее рассеянный вид наводил на размышления. После недели такого поведения бабуля не выдержала.

— Никитична, — ноль эмоций. — Никитична.

Нет реакции. Бабуля потрясла ее за плечо и с тревогой заглянула в печальные глазки чуть подслеповатой старушенции.

— Никитична, да что происходит-то? — рыкнула бабуля.

— Настасья, ты чего шумишь? — она, словно ото сна очнулась и удивленно так заморгав, уставилась на бабулю.

— Да что с тобой деется? Ты на себя последние дни не похожа. У тебя что-то болит? Что-то случилось-то? — с тревогой спросила она.

— Да нет, все хорошо, — и жалостливо вздыхает.

— Рассказывай, — бабуля ее усадила возле себя и приготовилась внимать очередной трагической истории.

— Желание выбрать не могу, — она придвинулась ближе к столу, и подперла голову рукой, уставившись в одну точку.

— Что??? Это ты о чем? — изумилась бабуля.

— На новый год Прасковья нам подарила кулоны с возможностью исполнения самого-самого желания. Так вот, я выбрать не могу. Вся извелась уже.

— Вот ты ж, старая, горазда дурью маяться! Надевай кулон, оно само исполниться! — рявкнула на нее бабуля.

— А если не то? Если я совсем другого захочу? И потом всю оставшуюся жизнь мучиться буду, что упустила такую возможность, — тяжко вздохнула старушка. — Выбрать знаешь как тяжело. А вот ты когда одевала, о чем думала?

— Да чтоб у Прасковьи эта ее история с проклятьем нормально закончилась! О чем я еще в такой ситуации думать могла, не о себе же! — окончательно разозлилась бабуля.

Никитична не прониклась

— О, вот видишь как у тебя все просто, а я все мучаюсь, хочу быть и молодой, и красивой, и счастливой, и чтоб любофф как у тебя в книжечках, ну вот тех маленьких, с мягонькой обложкой. А, вспомнила, про грецких магнатьев.

— Да ни грецких магнатьев, а греческих магнатов, — поправила бабуля.

Как-то раз клиентка из области забыла у бабули пару любовных романов серии 'Греческие магнаты', по одному на каждое посещение. Никитична нашла, прочитала и впечатлилась. Особо трепетные места зачитывала бабуле вслух. Теперь для нее эти книги эталон взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

— Так, одевай и не морочь мне голову, будет тебе магнат, — бабуля, кажись, пошутила, а Никитична поверила, судя по тому с какой скоростью она этот кулон на себя нацепила, что-то пошептала на него, да и сплюнула три раза через левое плече.

После этого разговора старушка стала более адекватной.

Глава 4.

Как-то за хлопотами и волнениями незаметно приблизилось Рождество и святочная неделя. Святки у нас в селе праздновать умели и любили. Женщины вовсю готовились к предстоящему празднику, а мужики трезвели... Сам сочельник народ начинал праздновать с приходом первой звезды. Старшее поколение очень благостно и чинно, а вот молодежь шла в отрыв. Колядки и частушки, которые местные певуны голосили на все село, это было так, мелочи жизни. Самыми интересными были гадальные вечера, которые традиционно устраивались у бабули. Ее в селе не боялись, скорее, опасались и уважали. Гадостей она практически не делала, ну разве очень допекут, да и не смертельными они были, а скорее обидными. Вот поэтому местные мамаши и не боялись отпускать дочерей в святочные вечера на гадания к ведьме.

Бабуля у себя собирала каждый вечер не более пяти девиц от шестнадцати до двадцати пяти лет. Большего количества барышень не могла выдержать ее нежная психика, да и оставшиеся умудрялись знатно ей потрепать нервы. Барышни в поисках женихов являли собою стихийное бедствие, и усмирить их было очень тяжело. Нет, сначала они робели, а вот после того как один вид гадания сменялся другим, начинали оживать и пытаться садиться бабуле на шею. Наивные. В этом году она решила отличиться и начать первый гадальный вечер, мало того, что позже обычного — в одиннадцать вечера, мотивируя тем, что чем ближе к полночи, тем гадания правдивее. Так бабуля еще решила устроить дебют нашему Злыдню — элитному малайскому бойцовому петуху.

Как-то год назад дядя Федот, местный фермер, решил улучшить линию своих несушек. Он заказал через интернет на одной из заграничных ферм элитного петуха, малайского... ага... Только как-то не досмотрел он, что это бойцовская порода. Поехал Федот встречать петуха чуть ли не в столицу, куда переправили птичку в клетке, естественно со всеми прививками и необходимыми документами. Привез домой. Петух был хорош: плотного сложения, с маленькой сплюснутой головой, гребнем, толстым загнутым клювом, опущенным хвостом, коричневого окраса с яркими черными перьями. Вроде все было нормально. Петух отходил от переезда и инспектировал курятник, а вот потом... Потом он освоился. Территорию фермы стал считать своей и всякую особь воспринимал как агрессора. Страдали все и сам дядя Федот в первую очередь. На вредного петуха устраивали целые облавы в несколько человек, чтобы его загнать в курятник. За характер петуха тогда и прозвали Злыднем. Мучились с ним месяц, уже готовы были пустить в бульон, но вот тут Федота жаба и заела, уж больно дорогим получался бульон из элитной птички. Вот он и решил петуха у бабули пристроить в качестве оплаты за очередное зелье. А бабуля взяла, а чего ж не взять-то, когда из петуха вышел отличный охранник, явно лучше соседского Барсика. Только вот соседи Федоту спасибо не сказали. Попасть во двор бабули страждущие могли только, когда она сама их впускала, в остальных случаях Злыдень отрывался по полной. И вот такого красавчика бабуля решила использовать в первый гадальный вечер. Из первой пятерки девиц осталась только одна, но уж очень упрямая Матрена, которой шел двадцать первый год и в девицах, по сельским меркам, она явно засиделась.

— Ну-с, приступим? — сказала бабуля, радостно потирая руки. — Вот тебе зерно, насыпь в мисочку (если петух выберет зерно — муж будет богатым), зеркало — поставь на стол (если выберет зеркало — красавец). Воду тоже налей в мисочку (если выберет воду — пьяница), расставила? Молодец, а теперь бери Злыдня, бери-бери и запускай его на стол.

Бедная Матрена трясущимися ручками попыталась поймать петуха. Ага, не тут-то было. Первым порывом Злыдня было наскочить и заклевать Матрену. Не получилось. Реакция у нее была нетипичная. Ну, не собиралась наша девица-краса, как все остальные ломануться от петуха, наоборот, она демонстрировала всяческое расположение, широко расставив руки, и пытаясь его заграбастать. Так продолжалось минут пять: Злыдень прыгал, Матрена махала руками как мельница, пока петух, в конечном итоге, не добрался до Матрениного тыла. Итог: Матрена на полу возле перевернутого стула — одна штука, перевернутый стол — одна штука, рассыпанное зерно и разлитая вода — две миски. Зеркало расквасить не успели. Бабуля ценный реквизит успела подхватить, а вокруг этого беспорядка гордо расхаживал Злыдень.

— Ну что, еще пробовать будем?— сказала бабуля после того как они вдвоем приведи помещение в порядок.

— Дааа, — сказала Матрена с придыханием. Похоже, ее уже ничего не остановит.

— Будем сразу на зеркале пробовать ворожить на суженного? — бабуля уважительно посмотрела на нее, это же нужно какая стойкость!

— Дааа, — выдохнула Матрена с восторгом, похоже, ничего кроме 'дааа' она не могла вспомнить. Ее уже не волновало, что это гадание считалось самым сложным и самым опасным из возможных.

— Ну что, давай готовиться, — сказала бабуля. Гадание начиналось ровно в полночь.

Оставалось еще полчаса в запасе. Бабуля установила большое зеркало на столе, точно напротив него расположила поменьше, вокруг поставила свечи. Все прониклись торжественностью момента: бабуля, которая собиралась проводить гадание, Матрена, которая уже и не чаяла выйти замуж, я, сидящая в своей комнате и тихонько подглядывающая в щелочку. Опять же, толпа девиц, заглядывающих в окна, и комментирующих происходящее. Благо Злыдень был в хате и не мог заниматься усиленным патрулированием периметра от забора до забора. Итак, торжественный момент, бабуля без минуты полночь зажигает свечи, а Матрена садится перед зеркалом и с придыханием произносит:

— Суженный мой ряженый, появись в зеркале, — не знаю, что она увидела, но из избы вылетела как угорелая. Вот и погадали, а мне же было так интересно.

Бабуля, потушив свечи, пошла выпускать Злыдня во двор и выгонять со двора непрошенных соглядатаев. Я быстро метнулась к зеркалам, зажгла свечи и уселась перед ними на Матренино место.

— Суженный мой ряженый, дурень напомаженный, появись в зеркале, — сказала я, а потом, спохватившись, прикрыла рот ладошкой.

Сначала не происходило ничего необычного, образовался зеркальный коридор, в самом конце которого, начала появляться фигура постепенно приближающегося юноши лет двадцати. Он танцевал что-то медленное, и чувственное, постепенно раздеваясь. Делал он это профессионально, покачиваясь в труселях у шеста.

— Несанкционированное подключение к ночному эротическому каналу! — закричало на всю хату зеркало.— Для введения логина и пароля у Вас есть тридцать секунд, двадцать девять, двадцать восемь, двадцать семь...

Я сидела возле зеркала, выпучив глаза и не зная, что делать. Время быстро убегало, а выхода из нелепой ситуации я так и не видела. Тут в избу ворвалась бабуля.

— Ты чего тут делаешь? Я же тебе запретила к гадальным зеркалам подходить! — она что-то быстро сделала с зеркалом, и противное верещание прекратилось.

— Ба, это что было? — спросила я, все еще находясь под впечатлением от увиденного.

— Маговидение, ночное вещание, платный канал. И как ты это сделала? Это же денег стоит, — вздохнула она. — Вот теперь еще штраф придет за несанкционированное подключение.

— А с этого места поподробнее, — ну надо же, сколько тут всего интересного и без меня!

— Ну, что подробнее. Маговидение — аналог телевидения, только для магов, транслируется через гадальные зеркала. Доступ платный. Что тебе еще непонятно? — спросила она раздраженно, видимо понимая, что я от нее не отвяжусь.

— А чего ты мне раньше не говорила?

— А зачем? Только от учебы тебя отвлекать. Нужно было бы — сказала.

— А чего там показывают?

— Да все тоже, что и по обычному телевидению, новости для магов и ведунов, познавательные передачи, есть и обучающие для юных ведьм. Правда, они тебе не подходят. Передачи в основном для стихийниц, а ты у нас больше травница. Слушай, а чего это ты к зеркалам полезла? — удивилась бабуля.

— Нууу, хотела погадать, интересно же, — замялась я.

— Ладно, тебя ведь бесполезно ругать, — сказала бабуля со вздохом, глядя в мои глаза, — иди спать.

Всю следующую неделю почти ничего интересного не происходило, только так по мелочи, наши барышни гаданиями развлекались. Знающие мужики старались на улицу в это время не высовываться вообще, больно уж у девиц фантазия богатая. Самое простое — это отловить какого-нибудь зазевавшегося мужичка и вытрясти из него его имя. Следующим было кидание башмачков. Вот тут на улицу селяне не зависимо от пола старались вообще не показываться. Барышни у нас косая сажень в плечах и в бедрах. Размер обуви меньше тридцать девятого встречался только у детей. И вот если таким башмачком запустить, можно сбить мимо пролетающую ворону, причем с летальным исходом. А суть этого гадания была в том, в какую сторону башмак через ворота перелетит туда и замуж выходить. А вот если башмак носом обращен к дому — в этом году замужества ждать нечего. После того как девицы-красавицы несколько утомлялись швырять свою обувку, а потом ее разыскивать на соседских заборах и крышах, они отправлялись к бабуле. Перед нашим забором барышни кидали жребий, кто из них войдет в следующую пятерку осчастливленных. Кстати, Матрена после памятных событий что-то не сильно пылала желанием попасть к бабуле на второй сеанс. Видимо была еще под впечатлением от первого. Ее долго пытали на предмет того, кого она увидела в зеркале, но, нарвавшись на молчаливый испуг и обреченность во взгляде, отставали. Особых эксцессов во время гадальных вечеров тоже не было. Можно сказать, что гадальная неделя, к облегчению окружающих прошла спокойно, без жертв среди местного населения и без особых разрушений.

Вот так и закончились мои каникулы и потянулись однообразные будни, заполненные учебой, приготовлением зелий, настоек и мазей. В один из дней бабуля как-то обмолвилась, что в начале лета к нам приедет ее старинная подруга пани Орыся из Кракова. Беря во внимание мои особые обстоятельства, экзамены она у меня будет принимать сама два раза в год: летом и зимой. Специально для подготовки к ним выслала бабуле программу первого курса, и понеслось. Если я раньше считала, что мне было тяжело, то теперь я поняла, что такое тяжело на самом деле. Помимо прочтения необходимого минимума специализированной литературы по химии и биологии, меня пичкали анатомией и изучением ядов, которые в малых дозах тоже могут быть использованы в лекарственных средствах. И при этом никто не отменял практику по зельеварению. Мозги пухли и усыхали. Утром в семь часов, если бы не вредная ворона из будильника, поднять бы меня было бы не реально. Ложилась я после одиннадцати вечера. Единственным желанием, которое у меня было — это поспать несколько суток подряд и, наконец, выспаться. Через несколько недель бабуля стала замечать, что я делаю все больше и больше ошибок и она решила устроить мне пару выходных, а после них все же снизить темпы в обучении. Именно в один из моих выходных Никитична решила опять учудить. Был полдень. Мы с бабулей варили очередное зелье для мази от ревматизма деду Ивану. И вот, когда оно почти было готово, в хату вбежала растрепанная Никитична с сумасшедшими горящими глазами, которые были размером с блюдца.

— Спрячьте меня! — и заметалась по хате, пытаясь залезть то под лавку, то забиться за печь. Не получилось. Расстояние между стеной и печью было сантиметров десять. Да еще и Степаныч, который не терпел покушения на свои исконные владения, прилагал максимум усилий по выдворению наглой захватчицы. Запечье было его и только его территорией!

— Да что случилось то? — спросила растерянная бабуля.

— Там он! — Никитична бешено вращала глазами и все еще надеялась заныкаться у нас в кухне в темном уголочке.

— Хто? — ничего не поняла бабуля, я же на этот начавшийся цирк взирала молча, в ожидании что будет дальше.

— Магнат!

— Хто??? — удивилась бабуля.

— Грецкий магнат, как ты и обещала, спрячьте меня! — взвыла она опять испуганной сиреной.

— Да что случилось? Ты можешь сказать толком? — не выдержала бабуля.

Никитична уселась на лавку и попыталась успокоиться, медленно дыша и считая до десяти. Наверно она представляла каждый раз этаких веселых розовых магнатиков, потому что ничего у нее так и не получилось со спокойствием. Она еще минут пять не могла прийти в себя, все обмахивалась и пыхтела как паровоз.

— Ну, помнишь, ты мне на новый год пообещала, что сбудется мое желание и будет мне щастя с грецким магнатом?

-Ну? — подбодрила ее бабуля.

— Он приехал, бегает по селу в расхристаном пальте и вопит 'Где моя крошка Лили! Где моя крошка Лили!' Вынь ему и положь Лили.

— Шо за Лили? Ничего не понимаю.

— Баб, да это ее ник на сайте специфических знакомств, — я начала тихо подхихикивать.

— Та можете вы обе толком объяснить, в чем дело? — вскипела бабуля.

— Щас, ба, погодь, я только один вопрос задам, — сказала я сквозь смех. — Ты, где адрес свой засветить успела, крошка Лили?

— Да не помню я, вроде нигде, — сказала она неуверенно, — не было такого.

— Ладно, сейчас проверим, загрузи свою страничку на сайте.

Никитична так и сделала. А там ... Ну, наивная старушка при регистрации выложила о себе практически всю информацию. Только возраст себе немного убавила, да адрес немного не точный указала, только страну и название села — Крюковка. А сел с таким названием у нас в стране, слава богу, много. Вот и возникает вопрос: как он ее нашел.

— Никитична, а с чего ты решила, что это греческий магнат? — спросила я.

— Дык он, когда в село приехал то, сразу в сельсовет пошел. Назвался Стеласом Степанидисом из Греции и заявил, что ищет свою крошку Лили, мы его последняя надежда, потому как он уже все села с таким названием объехал. Барышень с таким именем в этих селах не было, только коровы и козы, в одном селе одна оригиналка назвала так свинью. (После того сумасшедшего количества разнообразных сериалов, которые гуляют на просторах нашего телевидения и интернета, по селам стали встречаться и не такие выверты имен животных, Хуан-Альберто, Лили и Сиси — были мелочью жизни). Вот мы его последней надеждой и оказались. А как узнал, что у нас тоже только две коровы с такой кличкой, совсем обезумел, стал бегать по селу, заглядывать во все дворы и вопить: 'Где ты любимая, найдись, как сыр в масле кататься будешь, с золота есть, на перине спать' и так далее по тексту. Наши бабы оживились, попытались ему своих дочерей подсунуть. Не получилось. Он им все мою отфотошопленную фотографию под нос совал. И кричал, что вот это его Лили и подделок ему не надо. Уже по большей половине села прошелся. Остались только несколько хат: моя, твоя и деда Ивана, — Никитичну опять стало ощутимо потряхивать. Во время рассказа она краснела, бледнела и хваталась за сердце. Бабуля, видя такой расклад, забеспокоилась.

— Подожди болезная, сейчас я тебе валерьяночки налью, враз полегчает, — и открывает заветный пузырек. Я, как заправский каратист, в прыжке выбила хвостом у нее из рук бутылец, ухватила передними лапами и забилась далеко под шкаф и не вылезла, пока все не вылакала. Бабуля, хорошо понимая последствия моего демарша, пыталась меня выковырять шваброй, приговаривая:

— Вылазь, паразитка алкоголическая, а то хуже будет!

Не помогло, хуже будет потом, а сейчас мне будет хорошо. И вот в этот самый момент к нам в хату ввалились дядя Федот и дядя Игнат. На руках у них висел плюгавенький, толстенький дедок в добротном расхристанном пальто и с лысиной на всю голову.

— Добрый день, Настасья, вот пациента тебе принесли! — они посадили его на лавку и метнулись на выход.

— Стоять! — от командирского рыка разозленной бабули задребезжали стекла в серванте, а не маленькие мужики аж присели. — Вы кого мне привели и что с ним?

— Да вот приехал сегодня я в село мужик из Греции, ищет кого-то, — сказал дядя Игнат, — после того, как пообщался с нашей бабкой Авдотьей и ее внучкой Наташкой, мужику стало совсем плохо, вот мы его к тебе и принесли. Помоги, а? Все ж таки иностранец.

Бабка Авдотья и ее внучка были одними из самых колоритных личностей у нас в селе. Никитична рядом с ними просто отдыхала, какие бы номера она не откалывала, это было не со зла. А вот Авдотья была очень языкатой, хитрой и злобной особой. Ни одно маломальское событие не могло обойтись без ее едких комментариев, и сплетен, от чего часто страдали молодые девчонки и парни, да и женщины постарше тоже. Внучка ее полностью пошла в бабку.

— Ладно, оставляйте, посмотрим, что можно будет сделать, — милостиво разрешила бабуля. Мужики, получив одобрение, смылись со второй космической скоростью.

Пока бесчувственное тело грека полулежало на лавке, Никитична, которая сидела рядом, старалась даже не дышать, а я, в это время, пьяно икала под шкафом. Бабуля, глядя на это безобразие, не знала, за что хвататься. Так как я, каких-то активных действий не предпринимала, то она решила все-таки привести в чувство нежданного гостя. Нашатырь помог не сразу, дедок приходил в себя с трудом.

— Где я? — спросил он на довольно чистом русском языке.

— Не переживайте Вы у меня. Меня зовут Настасья, я местная травница, вот сейчас Вы посидите и чуток в себя прейдете. Мы с Вами чайку попьем на травках с пирогами и Вам станет чуть полегче, — уговаривала она его как маленького.

Дедок только тяжко вздохнул, придвинулся к столу и горестно подпер щеку рукой. Бабуля заварила чай на травах и разлила его по чашкам, достала из печи пироги с брусникой и приготовилась вести допрос нового подследственного.

— Ну, милок, рассказывай, что у тебя приключилось-то? Может чем помочь смогу? — она сказала это с таким сочувствием и участием, что он не преминул вылить на бабулю свою трагическую историю.

Оказывается никакой он не Стелас Степанидис, а обычный Сема Гольдберг из Одессы шестидесяти трех лет от роду. Лет тридцать назад действительно иммигрировал в Грецию с женой Сарой и тремя спиногрызами Абрамом, Мойшей и Софочкой. Там и сменил имя, чтобы не очень от греков отличаться. С деньгами им на новом месте помогли родственники из Израиля. Почему не хотел ехать на землю обетованную — сам толком объяснить не смог. Уж сильно Греция ему в душу запала. Через какое-то время смог раскрутиться и заняться перепродажей сырья для оливкового масла, а через несколько лет даже позволить себе купить несколько оливковых рощ, чисто для души. Очень скоро он сделал свой первый миллион. Лет десять назад у него умерла его любимая Сарочка, Сема долго горевал и вот недавно один из внуков решил помочь устроить дедуле личную жизнь. Разместил на сайте его объявление о поиске спутницы жизни. Так он и нашел нашу Лили.

-А что Вы ей рассказывали о себе? — бабуля как заправский партизан начала аккуратненько вытягивать из него всю интересующую ее информацию.

-Да почти ничего толком, просто общались, я ей даже фото не свое отослал, а одного из сыновей. И показывает фото того самого чела с тату и пирсингом, с которым Никитична столько времени переписывалась.

Наша Лили сидела на своей лавке ни жива, ни мертва и внимательно слушала своего Семочку.

— И долго вы с ней общались?

— Да несколько месяцев уже как, — он печально вздохнул и тоскливо уставился в окно, держа в руке надкусанный пирожок.

— А чего только сейчас решили ее разыскать? — спросила бабуля.

— Да понимаете, — замялся дедок. — Я в клинике лежал, подтяжку делал, хотел перед своей девочкой помолодевшим появиться. Хотел еще и волосы нарастить, да больно уж не терпелось с ней встретиться.

Бабуля с Никитичной выпали в осадок. Сема, после того как выговорился, стал выглядеть значительно лучше, кроме того, успел выхлебать две чашки успокоительного чая и умять половину бабулиных пирогов. И тут он обратил внимание на подозрительное шебуршение и икание под шкафом.

— Это у Вас что? — спросил он, тихо тыча в сторону лавки рукой, с зажатым в ней пирожком.

— Мыши, — в унисон пробурчали обе старушки.

Ага, мыши. Мне именно в этот момент стало скучно. После выпитой настойки приятная расслабленность разлилась по всему моему тельцу от кончиков ушей и до хвоста. Меня накрыла такая нега и умиротворенность, что захотелось ими поделиться с окружающими. Поделилась. Я на заплетающихся лапах, все еще икая, выползла из под шкафа вся в паутине и пыли. Доползла до стола, попыталась запрыгнуть на стул. Не получилось. Попыталась еще раз. Смогла зацепиться только передней правой лапой. С диким кряхтением подтянулась и таки уселась на стул. На моей усатой морде было самое умильное выражение с полностью расфокусированными глазками. Обе бабули были в прострации, а Семочка наблюдал за всем с полным недоумением на лице.

— Щаз спою! — произнесла я известную фразу и таки попыталась изобразить пение.

Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны,

Выплывали расписные

Стеньки Разина челны!

Это была единственная песня, которую я знала полностью. После второго куплета окружающие не выдержали моих воплей. Бабуля схватилась за полотенце, Никитична за голову, только Семочка все сидел и хлопал глазками.

— Паразитка малолетняя, ты чего себе позволяешь! Так нас перед гостем позорить! Иди, проспись! — бабуля схватила меня за шкирку и забросила на печь рядом с новым местом обитания будильника с проклятой вороной (только вчера их перевесила, после долгих боев с бабулей за крепкий утренний сон). Утро у меня обещало быть бурным.

— Семен, а что вы дальше будете делать? — спросила осмелевшая Никитична. До нее постепенно стало доходить, что ее не узнали и навряд ли узнают. Фотография-то тридцатилетней давности и над ней здорово поработали. Имени ее тоже никто не знает. Хотя жаль, такая переписка накрылась.

— Не знаю я. Девочку свою я так и не нашел. Возвращаться домой не очень хочется. Может, у Вас в селе домик прикуплю да и останусь. Последнее время меня совсем ностальгия замучила. Бизнес и так сыновья давно ведут. Так что наверно так и поступлю.

Глава 5.

Как я и предполагала, утро началось тяжело. Голова болела нещадно, во рту было, как кошками нагажено, лапы не держали, хвост отваливался. Да еще и эта ворона. Вот зачем мне нужно было бабулю упрашивать перевесить ходики к печи? Вопрос риторический. Вот теперь и страдаю от ее ора. Уй, как голова болит!

— Ну что, проспалась?— спросила бабуля.

— Ага, вроде как. И почему мне так плохо? — сказала я, пытаясь нащупать задней лапой опору для того чтобы хоть как-то сползти на пол. Сползалось исключительно задом на перед.

— Головка бобо? — спросила бабуля сочувственно и столько сарказма ыло в ее голосе, что мне аж поплохело. — Кушать будешь?

От этого вопроса меня вымело из избы с огромной скоростью прямо в сугроб и пришлось попрощаться с содержимым желудка. Если бы я вчера знала, что сегодня будет ТАК плохо! Все, больше пить не буду. Никакой валерьянки, никакого пустырника, а это кажись из другой оперы, но тоже не буду. Я собрала свои глазоньки в кучку и побрела в тепло.

— Ну что, полегчало? — и столько ехидства в светлом взоре бабули.

— Ба, а что вчера было? — спросила я жалобно.

— А ты что не помнишь? — удивилась она. — Тебе до или после твоего сольника рассказывать?

— А что еще и сольник был?

— Ну, да, я теперь песню о Стеньке Разине в кошмарах вспоминать буду. Засветилась ты перед нашим гостем по полной. Еле с Никитичной его убедили, что это у него глюк на нервной почве. И, кроме того, травка в чае вызвала у него атипичную реакцию, вот ему и мерещиться. Вроде поверил. Ладно, пьянь малолетняя, иди кефиром похмелись, полегчает.

Полегчало не сразу, но через некоторое время я смогла нормально поесть. Бабуля надо мной издевалась весь день, после обеда засадила за книжки со словами: 'вчерашнее пьянство, еще е повод отлынивать от учебы сегодня'. Садистка. Еще и Степаныч, помня вчерашнее покушение на его жилплощадь, наматывал возле меня круги, постоянно что-то ворча себе под нос: 'ходют тут всякие, а потом житья у своей хате нетути'. И было не важно, что я тут не при чем и экстрим ему вчера устроила Никитична. Никитичны же сейчас тут нет, а есть я и мне тоже можно вынести мозг за компанию. Нет, домовой у нас не злой, просто он мужик хозяйственный и обстоятельный, и ужасно не любит беспорядка и покушения на собственную территорию. Вечером с новостями пришла Никитична. Оказывается, Семочка таки никуда не уехал, а окопался у председателя сельсовета и вроде собирается купить старый участок деда Никиты. Участок там был большой, прямо рядом с рекой. На участке был дом и сад. Год назад дед Никита умер, а наследники так и не объявились, вот участок и отошел сельсовету. Домом, это сооружение назвать было сложно, низенькое, неказистое строение, похожее на домик для гномиков. И вот там собирался жить наш олигарх. М-да, чудны дела твои, господи. С мыслью найти свою зазнобу он не распрощался, просто отложил на потом.

На следующий день мои импровизированные каникулы закончились. Единственным отличием от предыдущих, заполненных учебой дней стала возможность на час дольше поспать. Все-таки отдых великое дело. Это не могло не сказаться на количестве усвоенного материала. Не скажу, что оно выросло в разы, но то, что запоминать его я стала лучше, это факт.

Незаметно пришла весна. Растаяли сугробы, земля подсохла, и народ потянулся на поля-огороды вскапывать землю под будущие посадки. Работы у всех как-то разом прибавилось. Так как большая часть огородов вскапывалась вручную, то резко увеличилось число страдальцев с радикулитом и мозолями. Кроме того, весеннее солнце коварное, вроде и пригревает, а ветер все еще холодный. Как следствие, простуд тоже стало больше. Вот мы и замучались варить отвары и смешивать мази для всех болезных. Времени просто ни на что кроме зелий и отваров не хватало. За март и апрель почти полностью закончились запасы некоторых трав. Просто удивительно, вроде в прошлом году в четыре руки собирали и сушили, а, поди ж ты, не хватило. Так за хозяйственными и лекарскими хлопотами наступил май. В учебе я резко прогрессировала, уже стали удаваться вещи, о которых мне тяжело было задуматься еще недавно. Раньше я зелья просто варила, стараясь все сделать по рецепту, а теперь я смогла их для усиления эффекта и заговаривать. Получалось неплохо, увеличивался срок годности и усиливался эффект. Кроме того, что-то получаться стало и в диагностике. Пальпирование проходило весело. Я вскакивала на живот очередной жертвы, которая имела несчастье к нам забрести, и от души топталась по нему, выпуская когти, как это обычно делали кошки. Потом, терлась мордочкой о места, которые у меня вызывали максимум подозрений. Больную или воспаленную область на теле я видела как будто испускающую багровое или красное сияние. Посредством топтания лапками по этому месту, удавалось понять насколько тот или иной орган увеличен. Теперь нужно было выдать на гора диагноз, вот с этим были некоторые сложности. Кроме того, что в присутствии пациента говорить было нельзя, так еще и опыта не хватало в определении того, что с ним происходит и причинах этого. После того, как болезный уходил, начинался форменный допрос на тему: диагноз, причины, способы лечения и как я до этого додумалась. Первое время я часто ошибалась, а там где была права, скорее угадывала, чем знала. Бабуле, таким образом, становились понятны пробелы в моих знаниях, которые мы совместными усилиями решали. Получалось, что каждый пациент был мне своеобразным уроком. Где-то после восемнадцатого-двадцатого, процент правильных диагнозов резко возрос, я как-то обратила внимание на прямую зависимость интенсивности свечения больного органа, от болей, которые испытывает пациэнт. Так же о многом говорил и оттенок свечения, на какой стадии находиться то или иное заболевание. Естественно, чем темнее и насыщеннее свечение, тем в худшем состоянии орган. Одно было плохо, когда я проводила диагностику, вопросов я задавать не могла, а ведь это так важно, чтобы пациент описал, как он себя чувствует, а я могла задать наводящие вопросы. Вот тут мне помогала бабуля. Кто же лучше нее мог это сделать?

Никитична после масленицы показывалась у нас редко. Забежит иногда на полчасика узнать как у нас дела и опять к Семочке. Они завели хорошие приятельские отношения на почве Интернета и форумов. И, кроме того, Никитична активно помогала ему с благоустройством новоприобретенного участка. Семочка, не мелочась, снес домик деда Никиты и затеял строительство нового. Причем сильно старичок не заморачивался, ему по спецпроекту подогнали финский домик, быстро его собрали, утеплили, подвели коммуникации и завезли мебель. Естественно, Никитична в этом всем принимала самое живейшее участие. Было ощущение, что старушка для себя старается. Семочка благосклонно принимал ее помощь, даже в благодарность сменил ей всю мебель в доме и купил несколько кресел качалок. Теперь вечерами их нередко можно было застать за неспешной беседой на веранде его или ее дома, раскачивающихся в креслах-качалках и попивающих ароматный чай. Крошку Лили он уже почти не упоминал, только изредка на его лицо набегала тень. Но в такие моменты Никитична старалась его на что-нибудь отвлечь. Два раза приезжали Семочкины родственники, сначала старший сын, а потом дочь с внуками. Все пытались уговорить дедулю образумиться и вернуться. Не получилось. Дедок уперся, и ни за что не хотел уезжать из Крюковки, так она ему в душу запала. Даже место на кладбище для себя прикупил и гроб из красного дерева. На вопрос: 'Зачем?' с улыбкой отвечал: 'шоб було'. Наш человек, однозначно!

Вот как-то быстро промелькнул май, успели зацвести и облететь сады, появились первые фрукты и ягоды, а я все зубрила. Несколько раз за это время появлялась матушка. Беременность была ей к лицу. Такой сияющей и окрыленной я ее давно не видела, животик у нее был прехорошенький. Мы с бабулей без всякого Узи определили, что будет мальчик и, по всей видимости, очень крупный, поэтому рожать в августе мы ей посоветовали все же в больнице. Серьезного риска для нее и ребенка, как в случае с рождением девочки, не было. Эх, а я так хотела посмотреть на роды и даже помочь принять ребенка. Вот уже месяц папаня матушку никуда от себя не отпускал. На работе выгнал ее в декрет, права отобрал и даже в магазин конвоировал лично. Она с ним ругалась и плакала, но все было бесполезно. Мама носила его ребенка, мальчика, наследника, этим все было сказано.

В начале июня, как и обещала, приехала пани Орыся. Она сразу предупредила бабулю, что ненадолго, всего на неделю, а потом ей нужно возвращаться в школу и принимать экзамены у таких же малолетних оболтусов. Пани Орыся произвела на меня неизгладимое впечатление. Представьте хрупкую даму лет этак сорока пяти — пятидесяти, с холеным личиком, с темными волосами с легкой проседью, забранными в высокую прическу. Одета она была в деловой дизайнерский костюм и вещала время от времени командным голосиной, который встречается не у всякого прапора. Представили? А мне с ней общаться пришлось, еще и экзамены сдавать. Но все по порядку. Как-то утром в село заехал тюнингованный Кадиллак Эскалейд, с тонированными стеклами. На небольшой скорости, под дружные вопли ребятни, он зарулил к нам во двор. Благо ворота были еще открыты, после того как бабуля выгнала нашу корову в общественное стадо. Я сидела на подоконнике и занималась утренними процедурами, намывая сонную мордочку. Из огромного джипа, который еле поместился у нас во дворе, выпорхнула невесомая, хрупкая брюнетка в изящном костюме и в темных очках.

— Настасья, Настасья, принимай гостей,— крикнула она и пошла в хату. — Настасья, ты где? Я приехала!

— Нету никого, — буркнул Степаныч.

— О, Степаныч, а где твои хозяйки? Где Настасья и где Прасковья? — незнакомка оглядела избу и остановила заинтересованный взгляд на мне.

— Настасья сейчас с выпаса вернется, а Прасковья вон на окне застыла памятником самой себе, — сказал вредный домовик.

— Ой, деточка, как же тебя так перекорячило? — спросила сердобольная пани Орыся, поглаживая меня по шерстке.

— Да вроде ничего, усы, лапы, хвост, все на месте. Кстати, драсти, пани Орыся — сказала я, все еще осматривая себя.

— Привет, привет, я этот хвост и имела ввиду, — и она легонько потянула меня за искомую конечность.

— Так бабуля вроде Вам все обстоятельно описала в письме, — сказала я, убирая хвост из шаловливых ручек. Вроде ведьма взрослая, но кто ее знает, чего я лишусь после общения с нею. Уж больно у нее взгляд заинтересованный, так ученый энтомолог на новую букашку перед препарированием смотрит.

— Ой, ладно тебе, помню я все, меня интересует, что ты помнишь, — махнула она рукой и уселась возле меня на табурет.

— Да так, вроде ничего особенного. Сундук, кинжал и я кошка, ну и потом бабуля с ритуалом. Вроде все.

— М-да, не густо. А ты не помнишь, не было ли свечения такого легонького вокруг кинжала, когда тебе его захотелось в руки взять? — она опять запустила руки мне в шерстку, но на сей раз без желания потягать меня за очередную конечность.

— Да вроде нет, я даже умудрилась пожать плечами, хотя как мне это удалось в кошачьем виде, одному богу известно.

— Ну и ладно, — сказала она, — а Настасья-то скоро появится?

— Да здесь я, здесь! Привет! — сказала запыхавшаяся бабуля, вваливаясь в двери кухни. — Это твой монстер во дворе стоит? И как ты только такой гроб на колесах купила.

— Привет родная, — сказала пани Орыся, нежно обнимая бабулю и невесомо целуя в щечку, — чтоб ты понимала, это жеребец из Хаммановских3 конюшен! Спецзаказ! Они Кадиллаками не занимаются, но для меня сделали исключение! Знаешь, сколько он стоит? Впрочем, лучше тебе не знать, второй раз поседеешь!

— А ты все такая же, Орыся, ничуть за последние пятьдесят лет не поменялась, — ехидно сказала бабуля, оглядывая тоненькую фигурку и затейливо убранные волосы гостьи.

— А вот этого не надо! Не надо про возраст, мне столько, на сколько я выгляжу, и метрика моя никого при этом не интересует. Только вот пришлось из-за школы себе немного солидности прибавить, бизнес все-таки, — она подплыла к настенному зеркалу и, глядя на свое отражение, чуть разгладила морщинки, а потом безнадежно махнула рукой.

— А как там Янек? Давненько ты о нем ничего не рассказывала.

— Да что с ним будет то? Муж дома сидит, внуков нянчит. Вон у младшенькой нашей дар огненной ведьмы проснулся, так он сейчас пожаротушением занят, — сказала Орыся и чему-то улыбнулась.

Я тихонько сидела на подоконнике и только переводила взгляд с одной ведьмы на другую, стараясь не привлекать к себе излишнего внимание.

— Ладно, Настасья, за жизнь мы с тобой вечером поговорим, а теперь расскажи-ка мне поподробнее, что же все-таки произошло, а то в письмах все не то, только общая картина, — пани Орыся опять уселась за стол и с интересом уставилась на бабулю. Ну, бабуля и рассказала, все подробно и обстоятельно.

— Вот история, так история! — удивленно воскликнула Орыся. — Вот только не понимаю, почему так рано это случилось?

— Сама не знаю, — лицо бабули было донельзя растерянным.

— Должно было что-то произойти, не могла же она на пустом месте сундук призвать, если есть следствие, должна быть и причина, ты так не думаешь? — спросила она у бабули, — и если мы поймем причину, возможно, сможем смягчить проклятье. Понятное дело, что его совсем снять не получится, но хоть что-то сделать можно будет.

— Да, ты права.

— Кисонька, а иди-ка ты сюда, присаживайся рядом, поговорить нужно, — сказала пани Орыся, поглаживая кресло, на котором сидела. Пришлось идти.

— А скажи-ка нам девонька, до этой истории с сундуком не случалось ли с тобой чего-то странного, необычного? — спросила она вкрадчиво.

— Да вроде ничего, — сказала я, — может Вы скажете, что имеете ввиду?

— Да если бы я знала, — пани Орыся встала с кресла и, задумчиво постукивая ноготком с французским маникюром по зубам, подошла к окну, а потом резко обернулась. — Знаешь, Настасья, на что это похоже? На спонтанное пробуждение дара, еще до первой инициации. Возможно, именно этого хватило, чтобы проявился сундук. А когда к артефактам прикоснулась рука несовершеннолетней ведьмы, сработало охранное заклинание и, как результат, деточка обросла шерстью. Скорее всего, если она возьмет тот же артефакт в руки в положенное время, то проклятие спадет. Ну, по крайней мере, ничего другого мне пока в голову не приходит.

— Так не было ничего такого, — решила я подать голос.

— А может, ты просто не придала этому значения? — спросила она вкрадчиво.

И я задумалась, перебирая в памяти, события того лета. Вроде ничего такого не было. Хотя, постойте, было! Напугали меня местные мальчишки и сильно напугали. Как-то мы с ними пошли на речку купаться. Все было хорошо до того момента, как внук Авдотьи, Васька решил надо мной подшутить и, схватив меня за ногу под водой, потащил вниз. Я от страха начала вырываться, кричать и тонуть. Воды я тогда наглоталась знатно. Ребята перепугались, вытащив на берег мое посиневшее тельце, долго откачивали. В себя я пришла не сразу, а как пришла, долго гонялась за вредным мальчишкой в надежде поколотить. Не получилось. Но вот именно с того момента на чистой мордашке Василия не переводились дивные, огромные прыщи. Его даже к бабуле водили лечиться и она постановила, что это сглаз сильной ведьмы. А была эта история аккурат за день до появления сундука. И это что, если бы не Васька, то я бы до сих пор горя не знала? Ходила бы в обычную школу в городе, а не бегала с хвостом и не варила бы зелья? Отомщу! Я не я буду! Прыщи у него бабуля свела, но это ведь как-то мелко и не интересно, всегда можно придумать что-то другое.

— По твоей мордочке вижу, что что-то вспомнила, — сказала пани Орыся. — Рассказывай.

Ну, я и рассказала обо всем, ничего не утаивая. У бабули только губы поджались, а вот пани Орыся посмотрела на меня удовлетворенно.

— Я же вам говорила, — улыбнулась она. — Точно, дар активировался, отсюда и сундук, и хвост.

— Ладно, девоньки, — сказала бабуля, — потом разбираться будем. А сейчас давайте завтракать, а потом я тебе, Орыся, баньку организую, заодно и отдохнешь немного.

— А что у нас на завтрак? — спросила Орыся.

— Оладьи с домашней сметаной и клубничным конфитюром, твоим любимым.

— Ох, смерь фигуре! Настасья, прекрати меня искушать, я на диете уже вторую неделю, уже три килограмма сбросить успела. Вот посмотри, какая у меня талия, — и она обхватила себя двумя ладошками, которые практически сошлись вместе. — Вот гляди, мне еще три сантиметра осталось до идеала.

— Вот дурында, ты еще своими костями гордишься? — удивленно спросила бабуля. — Как на тебя Янек еще смотрит, на такую тощую, костями гремящую. Я как тебя увидела, так захотелось тебя обнять, пожалеть и сунуть пирожок.

— Да что б ты понимала, деревенщина! — рявкнула Орыся. — Ничего кроме своих коров не видишь, даже хата у тебя не по фен-шую стоит!

— Это еще что за зверь? — удивилась бабуля, не обращая внимания на достаточно обидные высказывания пришлой ведьмы.

— Даосская практика символического освоения пространства, — выдала пани Орыся с благоговением на лице.

— Шо? — бабуля попыталась переварить высказанную ведьмой заумь. Не получилось.

— Не шокай, денег не будет, или это не свисти? Не важно, — Орыся приняла вид лектора, который распинается перед неучами и начала вещать. — С помощью Фэн-шуй можно выбрать наилучшее место для строительства дома или захоронения, ну тебе это еще рано. Фэн-шуй предполагает существование потоков энергии ци подобной ветру через дома, комнаты и участки...

Вещала она долго, явно представляя себя за трибуной в лекционном зале, перед студентами. Она активно жестикулировала и даже моментами напоминала Ленина на броневике, который тоже толкал пафосную речугу перед пролетариями. Пролетарии в нашем лице прониклись. На десятой минуте лекции наши круглые, удивленные глазюки, сами собой начали закрываться и потянуло в сон.

— Не спать! — гаркнула пани Орыся. — И, наконец, творя человеческую судьбу, в Фэн-шуй рекомендуется не создавать мест застоя ци, таковыми считаются нефункциональные углы, длинные проходы, неэстетичная мебель.

Она подняла вверх палец и патетично выдала.

— Поняли? А у Вас что? Мебель не эстетичная, это мягко сказано. Ты ее, когда в последний раз меняла? — спросила она у бабули.

— У меня антиквариат, конец девятнадцатого века, еще от бабули досталась, а деревенский стиль сейчас опять в моде — насмешливо сказала она. — И вот этому ты у себя в школе учишь юных ведьм? Тогда понятно, почему у нас в последнее десятилетие такой дефицит грамотных кадров. Образование хромает.

— Ах ты! Ты...! — Орыся аж задыхалась от негодования. Так пора вмешаться, а то они дальше перейдут к военным действиям и разнесут нашу бедную хатку по Фен-шую к чертям собачьим.

— Бабуля! — ноль эмоций.

— Пани Орыся! — аналогично.

Две ведьмы стояли друг напротив друга как два врага, глаза сияли колдовским огнем, волосы развевались как от сильного ветра, кулаки у обоих были сжаты. Их нужно чем-то срочно отвлечь, вот только чем?

— Бабуля, — прошептала я, — мне плохо.

И стала заваливаться между ними.

— Параска, что с тобой, деточка? — военные действия были тут же прекращены и обе ведьмы склонились надо мной.

— Не знаю, но когда вы тут вот это... и глазами сверкать начали, мне так плохо стало, так плохо, — я тихо сипела, пытаясь изобразить смертельно больную, ой, только бы не переиграть. Бабуля взяла меня на ручки и отнесла на постель.

— Полежи тут немного, сейчас я тебе укрепляющего отвара приготовлю, выпьешь, сразу полегчает.

Вот заботливая какая, а. Отварчик настолько противный на вкус, что у нас его заказывали крайне редко, не взирая на все его положительные свойства.

— Ба, а может не надо? — жалобно спросила я.

— Надо Федя, надо!

Через пол часа пришлось его таки выпить, а потом изображать чудесное исцеление от неведомой хвори. Вроде поверили. Все то время, пока готовился отвар и меня им поили, между ведьмами хранилось гробовое молчание. Бабуле было не до того, а пани Орыся сидела у окна обиженная на весь мир. Через какое-то время она не выдержала и спросила:

— Я что, правда, так плохо выгляжу?

— Ну, милая, ты только не обижайся, но твои диеты, которыми ты себя изнуряешь последние лет тридцать, ерунда редкая. У женщины должны быть округлости и мягкости, а не впалости и жесткости, сама же знаешь. А эта мода на шпал, гремящих костями, ну не понимаю я ее, да думаю и мужики тоже. Хотя и здесь есть извращенцы, но они нам не нужны! — она брезгливо передернула плечами. — Так что давай завтракать, оладушки еще остыть не успели, а конфитюр в этом году особенно удался. Все свежайшее, как ты и любишь.

— Ох, что с тобой делать, давай корми, в крайнем случае, потом похудеть всегда успею, — махнула она рукой и уселась за накрытый стол.

После сытного завтрака и часового сна с дороги, пани Орыся решила взяться за меня как следует, мотивируя тем, что времени итак мало. Нужно еще проверить уровень знаний по основным дисциплинам, а по тем, где обнаружатся пробелы, прочитать лекции и провести практические. Пытала она меня часа три — четыре подряд. Мы успели пройтись по травоведению и составлению зелий, отваров и мазей. В принципе, претензий у нее ко мне не было, единственно, у меня еще немного хромала магическая составляющая зелий. Я так и не научилась грамотно контролировать силу, которую вливала в них, дабы усилить эффект и срок годности. В одном случае сил вливалось очень много, в другом недостаточно.

— М-да, дорогая. Плохо, работа должна быть ювелирной. Зачем накачивать зелье силой там, где в этом нет необходимости? Зачем ее зря расходовать, а потом с трудом восстанавливаться? Это имеет смысл, если ты решила поставить на ноги смертельно больного. Тоньше работать нужно! А как у тебя с медитацией и концентрацией внимания? Ммм?

— Никак, мы с бабулей до этого еще не дошли, — сказала я растерянно, перетаптываясь лапами на кресле.

— Это как? Вам же с этого и нужно было начинать! — возмущению пани Орыси не было предела. — И что, она тебе ни одного упражнения не показывала?

— Неа, — сказала я.

— Ладно, будем работать с тем, что есть. Так сядь в позу лотоса, скомандовала она.

— Это как? — спросила я, оглядывая себя со всех сторон.— Это мне лапы бубликом завернуть? А хвост куда деть? А как при этом расслабиться?

— М-да, это проблема, об этом я как-то не подумала, — она задумчиво почесала затылок. — Ну, а как ты расслабляешься?

— Я и не напрягаюсь, — ответила я фразой из анекдота, вот не надо было умничать. В глазах ведьмы зажегся опасный огонек.

— СИДЕТЬ! Сложить лапы лотосом и закрыть глаза! — гаркнула она на меня. Причем вид у нее был такой дикий, что я непроизвольно плюхнулась на пятую точку и попыталась заплести лапы бантиком и перевязать их хвостиком. Не получалось.

— Так, из положения сидя, вытяни задние лапы. Так, теперь положи на них передние, положила, молодец, и упрись хвостом в пол.

Не знаю как у кого, а у меня в такой позе расслабляться не получилось, хвост не помогал, я то сползала на пол спиной, то заваливалась на бок. Естественно, в такой позе, ни о какой медитации речи не шло.

— Эксперимент не удался, ладно, давай попробуем другую позу.

В этот момент вошла бабуля.

— Это вы о чем? — спросила она удивленно.

— Медитируем, — сказала я, очередной раз, заваливаясь на бок.

— А... — глубокомысленно сказала бабуля, почесав затылок. Кажется этот жест заразный, пока не приехала пани Орыся, бабуля не чухалась.

— А слабо дождаться захода солнца и учить ее в человеческом виде?

Мы с пани Орысей недоуменно переглянулись.

— Это я как-то не подумала, — сказала ведьма смущенно и опять почесала затылок. Да что с ними такое? — Ладно, отложим до вечера.

А вечером пришла Никитична. Причем до этого она не заходила уже больше недели. Никитична даже не делала вид, что пытается меня чему-то научить, давая задания почитать ту или иную книжку. Старушка была вся в отношениях с Семочкой, зависая у него в доме до семидесяти процентов своего времени. Что ее привлекло к нам, в общем-то понятно, машинка во дворе все же заметная. Ну, а как пройти мимо и не полюбопытствовать, кто это у местной ведьмы так долго задержался. Обычно бабулины клиенты оставались у нее не больше двух-трех часов, а тут уже вечер, а машина стоит. Непорядок. Вот она и решила провести разведку боем.

— Настасья, Прасковья, драсти, а чой-то то за монстер у вас во дворе стоить? — спросила неугомонная старушенция.

— И тебе не хворать, — ответила бабуля. — Неужели ты о нас вспомнила?

— Вот не надо ехидничать, — сказала чуть смущенная Никитична. — Я, может первый раз за столько лет, личную жизнь строить начала, нашла, можно сказать, родственную душу.

— Ага, и кошелек, — ну не смогла бабуля утерпеть от ехидной реплики.

— Ну да, и кошелек тоже! И неча меня в меркантилизьме обвинять, сама знаш, бабское счастье — оно без этого не бывает. Женчина не должна думать о хлебе насучном!

— Золотые слова, — сказала, вышедшая из комнаты пани Орыся. — Вот, Настасья, хоть у кого-то из твоих знакомых мысли правильные. Меня зовут пани Орыся Ковальская, — представилась она по всей форме. — Я давняя подруга Настасьи, вот в гости на недельку приехала.

— А я Никитична, еейная соседка.

Они как две старые подруги пожали друг другу руки. Похоже, Никитична нашла родственную душу в лице пани Орыси, и теперь они на пару будут истощать себя диетами и обсуждать в какие места лучше ботокс закачать, чтобы выглядеть моложе. О, я таки не ошиблась, первое, о чем они заговорили, это где пани Орыся себе такую прическу сделала, дальше пошел разбор по косточкам ее костюмчика от Диор и где его можно прикупить по дешевке. Дальше обсуждались лучшие европейские распродажи. У Никитичны к концу разговора глазюки горели как два семафора, и мы с бабулей понимали, что бедный Семочка попал, и ждет его шопинг по Евпропах, причем в ближайшее время, а то костюмчики от Диор со скидкой закончатся.

Уходила от нас Никитична просветленная, как после общения с великим гуру шопинга. Хотя, похоже, так и было, пани Орыся привезла с собой на недельку четыре огромных чемодана и два больших несессера с 'самыми необходимыми вещами для девушки'. Теперь понятно, зачем ей Ескалейд понадобился. В другую машину это барахло навряд ли бы влезло, а тюнинг у машинки — ну чисто для понтов.

Глава 6.

Утро следующего дня началось просто замечательно. Пани Орыся решила устроить пробежку по селу, ну зачем ей лесочек для этих целей, ее же там никто не увидит и не сможет насладиться ее коротеньким облегающим топом из трикотажа цвета розового поросенка и такими же коротенькими шортиками. Собралась она раненько, одела вышеописанный костюмчик, кроссовки ярко малинового цвета, белую бейсболку с надписью ' я таки хороша!' и почесала на улицу.

— Ну да, хороша, — сказала ей вслед бабуля, — все ребра пересчитать можно, никакого рентгена не нужно.

— Не завидуй, — небрежно сказала пани Орыся, чуть останавливаясь на пороге.

Она вставила в уши капельки наушников от айпода, врубила 'du hast' Рамштайна и ринулась очаровывать село. Выбежав во двор, она небрежно скинула Злыдня с насеста, устроенного им на носу Эскалейда. Элитный малаец вообразил что он 'Орель' птица гордая, и принимал завлекательные позы перед собственным гаремом из двух куриц, на носу не менее элитной машинки, за что и поплатился. Бойцовский петух, не ожидав такого хамства, растерялся и не смог адекватно ответить сразу. Обидчица успела смыться, даже не понимая, чего успела избежать ее пятая точка. Злыдень был не злой по натуре, просто память у него была хорошая и пани Орысю ждало веселое возвращение.

Все-таки время пани Орыся для пробежки выбрала самое удачное. Народ после завтрака потянулся на поля-огороды. Кто-то чапал на работу после вчерашнего возлияния. Ну, а местные кумушки как раз собрались возле колодца, совершая утренний моцион из вытягивания ведер из вышеозначенной конструкции и обсуждения новейших сплетен. Вот на них-то пани Орыся самое большое впечатление и произвела. Представьте, пробегает мимо вас нечто розовое, гремящее костями и сверкающее мослами, дурным голосом подвывающее:

'Du

du hast

du hast mich

du hast mich gefragt

du hast mich gefragt, und ich hab nichts gesagt'

И в такт экспрессивно мотающее головой. Митрич, местный алконавт, любящий поутру отдыхать возле колодца мгновенно протрезвел и начал креститься. Бабка Авдотья, самая большая сплетница и головная боль всего села, облилась водой из вытянутого из колодца ведра и уронила его себе на ногу. Остальные тетки просто застыли соляными столбами, и так и не отмерли, пока это завывающее чудо не скрылось за поворотом. После того, как пани Орыся добежала до противоположного края села и даже выбежала на выпас, врезавшись в местное стадо коров, она решила, что с нее хватит деревенской экзотики пора возвращаться. Так как село она знала плохо, то решила вернуться той же дорогой.

Итак, акт второй, все те же и пани Орыся минут через пятнадцать. Бедный Митрич все еще крестясь и матерясь, полз в темпе улитки через дорогу. На большее сил, после увиденного, у него не хватило. Бабка Авдотья, икая, выжимала юбку, демонстрируя окружающим варикозные ляжки. Ну и местные тетки, куда уж без них, слегка отмершие, но еще не решавшиеся обсуждать то, что увидели. И вот опять, на них несется розовое нечто, что-то голосящее из репертуара Рамштайна. Психологическую атаку первой не выдержала Авдотья, она позорно ринулась в терновые кусты, которые в изобилии росли у дороги. Вторым отключился Митрич, приняв позу эмбриона и прикрыв голову руками, а тетки возле колодца просто осели на землю, так как ноги их уже не держали. Пани Орыся совершенно не замечая эффекта, который произвела на неокрепшую психику сельчан, побежала дальше в сторону бабулиной избы, где ее поджидал обиженный Злыдень. Петух решил, что месть — это блюдо, которое подают холодным, и он готов подождать еще с полчасика, когда ненормальная ведьма вернется.

Итак, акт третий, ведьма и петух. Злыдень решил, что лучше всего будет напасть неожиданно и затаился под элитным собратом. Ничего не подозревающая пани Орыся, все еще подвывая, влетела во двор, и даже не думая тормозить, ринулась в сторону хаты. Тут-то с тылу Злыдень на нее и напал. Метил он, как всегда, в мягкое место, а так как опыт у него был большой, то птиц не промахнулся. От неожиданности и боли в пятой точке пани Орыся, споткнулась и растянулась во весть рост, чем не преминул воспользоваться гордый петух. Он как победитель, стал прохаживаться по бедной ведьминской тушке, периодически поклевывая ее в зад, если она пыталась пошевелиться. За этой животрепещущей картиной с непередаваемым выражением лица следила бабуля. А, поняв, что Орыся сама не справится, вмешалась, уж больно жалко стало птичку, если пришлая ведьма не справиться с эмоциями и пульнет в петуха феерболом. Злыдня удалось сманить со столь полюбившейся ему мягкого насеста только посулами сытного обеда. Пани Орыся вползала в хату чуть ли не на четвереньках. Отходила она после баталии с петухом часа два, а сидеть не смогла до вечера, только лежала на животе и стенала по поводу проклятой деревни. Вечером к бабуле пришла целая делегация сельчан с просьбой 'шоб энта у розовом не бёгла по селу больше', а то у коров, до которых Орыся добежала, пропало молоко. А Авдотья мало того, что заикается, так еще и исполосована терновником вдоль и поперек. Единственным положительным моментом ведьминой эскапады было полное протрезвление Митрича и обещание 'ни-ни, ни в жизть больше не пить'.

Слушавшая это все под дверями, виновница переполоха прониклась и зареклась устраивать селу такие встряски. Не, бегать она не прекратила, все же нужно растрясывать жирок, который стал на ней понемногу нарастать бабулиными стараниями. Только вот бегала она теперь через лесок, а на поляне у озера устраивала разминку в стиле ушу.

Тем же вечером, когда расстроенная Орыся ушла спать, мы с бабулей сидели и чаевничали. Окончание вечера выдалось на редкость тихим и умиротворенным после тревог и волнений минувшего дня, а свежезаваренный чай с чебрецом навевал покой и негу. Но все же что-то упорно не давало расслабиться. В конце концов, я не выдержала и спросила:

— Бабуль, а пани Орыся всегда такой была?

— Какой?

— Ну, взрывной, темпераментной такой, — попыталась объяснить я.

— Ну да, она же огневица, а они все такие шебутные. Тем более, что ей в школе приходиться сдерживаться. Родители, да и детки не поймут, если она там цирк устроит, вот она где может, там и отрывается, свой огненный темперамент проявляет.

— Бабуль, а, сколько ей лет?— опять полюбопытствовала я.

— А чего спрашиваешь?

— Любопытно же.

— Толком даже и не знаю. Молчит как партизанка. Я когда с ней познакомилась, а было это лет тридцать назад, Орыся чуть моложе чем сейчас выглядела.

— Не поняла, а что ни у кого не вызывало вопросов что школой руководит один и тот же человек и не меняется? — удивленно спросила я.

— Видишь ли, Прасковья, тут не все так просто. Школу основала после первой мировой еще матушка Орыси, Ядвига Ковальская. На то время она была одной из сильнейших огненных ведьм. Сначала, под прикрытием пансиона благородных девиц действовало пять факультетов для юных ведьм: по четырем стихиям — огонь, земля, воздух и вода, ну и факультет ведовства и травоведения. Но после того как в первый же год молодые огневицы спалили школу, а водницы при тушении ее же и утопили, решили эти два факультета из Кракова убрать. Очень уж заметны там такие разрушения. А после советом магов было решено основать отдельно четыре стихийные школы в малонаселенных местах, максимально соответствующих этим стихиям. Там уже начали учиться не только молодые ведьмы, но и юные маги. А вот факультет травоведения и ведовства решили оставить в Кракове под присмотром пани Ядвиги. После того, как школа стала работать стабильно, выпуская достаточно квалифицированных молодых ведьм, пани Ядвига передала свое детище дочери. Дай бог памяти, Орыся управляет школой уже лет семьдесят. Единственный раз, когда школа прекратила работать, было во время второй мировой, а молодых ведьм из Польши вывезли, кого куда. После войны Орыся возобновила работу школы на том же месте, но уже под прикрытием спецшколы для одаренных детей. Естественно, сделала она это уже под новым именем. Чего ей это стоило в советской Польше одному богу известно, но знаю, что ее никто не трогал аж до момента развала Союза. Ну а там уж Орыся развернулась во всю ширину своей огненной души. Естественно без личины не обошлось, но где-то в начале девяностых она открыла именно пансионат благородных девиц в том виде, в котором он есть и сейчас.

— А как Вы познакомились? — спросила я.

— Дочь я ее лечила, Агнешку. Они как-то приехали к двоюродной тетке Орыси в гости, та как раз жила в нашем районе, а ребенок возьми и заболей, причем ни таблетки, ни заговоры самой Орыси не помогали. Врачи нормально разобраться с проблемой не смогли. Вот ей и посоветовали обратиться ко мне. Оказалось, в том городке завелся энергетический вампир, а молоденькие беззащитные ведьмочки для них настоящий деликатес. Вот он с нее силы и тянул, ребенок чах на глазах, а мать разобраться не могла в чем дело. Ох, и намучалась я тогда, пока привязку вампира сняла. Потом девочку неделю по монастырям возили и в срочном порядке крестили. Ну, и наслушалась тогда Орыся от меня добрых и ласковых слов, на всю жизнь запомнила. А вампира того отловили маги, которых Орыся срочно вызвала из столицы. Что с ним было, не знаю, но скорее всего жизни он лишился.

— Бабуль, ты так говоришь, как будто у нас толпы магов по улицам ходят и никто про это ничего не знает и целые школы работают. Как так?

— Школа, это конечно звучит гордо, особенно в твоем понимании, ты ж привыкла, что вас в классе, оглоедов двадцать пять — тридцать учителям мозги выносят. А у магов набирают человек пятнадцать максимум, а школу заканчивают только двое-трое. Остальным силу блокируют, что бы не навредили кому по дурости или просто из злости. Как правило, самый большой отсев происходит в первый же семестр. Остается деток пять, вот их то и учат. Поэтому толп магов, как ты говоришь, на улицах нет. Хорошо если в городе один маг есть хоть какой-нибудь, да и это редкость, в основном они по крупным городам, да и по столицам живут. Ну, это стихийники, а вот с травницами намного проще, лекари как-никак, вот их выпускают практически всех, в один из годов был выпуск аж из пятнадцати молодых ведьм. Ну, что все выведала, что хотела или еще вопросы есть? — спросила меня бабуля, хитро щуря глаза.

— Ну, еще один вопросик есть, — я посмотрела на нее жалобно.— Я вот так и не поняла с медитацией, а чего ты меня раньше не учила, если это помогает силу концентрировать?

— Все просто, медитируют в основном стихийники, у них всяко силы больше, вот им ее и контролировать нужно, чтоб не вырвалась да не натворила чегой-то. У травниц же сила в другом, в знании! В знании трав и растений, которые вокруг тебя, мира, который тебя окружает, умении применить, то, что природа тебе сама дает щедрою рукою. Вот в чем наша сила! Не даром мы исстари зовемся ведуньями, от слова 'ведать'! Вот я и не стала учить, тому, что знаю только поскольку — постольку. Решила Орыси дождаться. А остальное тебе пока знать незачем. Всему свое время. Не стремись прыгнуть выше своей головы в погоне за знаниями. Не все ведьмовские тайны безопасны, особенно у травниц. Ладно, хватит полуночничать, пошли спать, а то завтра не встанешь. — Она ласково погладила меня по голове и подтолкнула в сторону кровати.

Вот что она этим хотела сказать? Тайны травниц, интересно же, но, зная бабулю, спрашивать бесполезно. Остается надеяться, что действительно в свое время мне все расскажет.

— Бабуль, ну совсем последний вопросик можно?

— Ну, шо с тобой поделать, спрашивай, — вздохнула она.

— Мне вот что не понятно, а как огневица травниц учит, да и у меня экзамены принимает? Направленность-то не та. Ммм?

— Молодец, правильно заметила. Вот только и тут не все так просто. Орыся по большей части занимается административными вопросами, учителей подбирает, составляет учебные планы и программы. Она больше следит за хозяйственными моментами, ведет переговоры с родителями, да мало ли чего еще нужно сделать, что бы такой толпе девиц жилось хорошо. А вот по поводу экзаменов, тут все просто, Орыся очень хорошо за эти годы выучила вместе со своими ученицами весь курс по травоведению и ведовству, даже экзамены сдавала. Стыдно же не знать, то чему у тебя в школе учат, особенно если при нормальном магическом даре это можно сделать. Травы и лес, конечно, она нормально не чувствует, но по теории у нее очень сильные знания. Ну, а после того как она травницам ввела курс медитации и еще несколько новомодных штучек из арсенала стихийников, ведьмочки стали выпускаться намного сильнее. Правда, методы обучения у Орыси не стандартные.

У меня в глазах опять светился вопрос, но бабуля была непреклонна.

— Все на сегодня, спать, спать и бегом!

А на следующий день пани Орыся спалила ворону. Нет, ходики остались, и даже с кукушкой все было хорошо, но вот ворона утро не пережила. А дело было так. Вечером пани Орыся установила будильник на восемь часов, для того чтобы до завтрака успеть по лесочку побегать и размяться. Вот только проверить, как этот будильник работает не удосужилась. Да и мы лопухнулись, не убрали часы из той комнаты и Орысю не предупредили. На следующее утро после ора противной вороны пани Орыся на автомате, еще даже толком не проснувшись, пульнула в нее феербольчиком, маааленким таким. Наглый комок перьев атаку не пережил и магическая уворачиваемость вредную ворону не спасла. Вот так бесславно и закончилась у нас история с часами и вороной. А сама Орыся так и не поняла, какого нас лишила развлечения, убежав в сторону леса. Вернулась она часика через два, сильно встрепанная и с лихорадочно сверкающими глазами.

— Настасья, и давно у вас в селе оборотни завелись? — с ходу спросила Орыся.

— Ты о чем, болезная, может, привиделось чего? — удивилась бабуля.

— Да ну тебя! — махнула рукой Орыся. — Сегодня в лесу видела белого тигра вот как тебя сейчас.

— Да откель, оборотню из правящего клана у нас взяться? У нас за последние двадцать лет гостил медведь, уж очень ему пасека Авдотьиного сына понравилась. Пока весь мед не перевел, не уехал. Были волки. В пришлом году, приезжали к кому-то из местных ребят на денек, на шашлыки. А вот правящих, тут наверно больше веку не было.

— Не знаю, что видела то и говорю, обиделась Орыся.

— Ладно, оставим это, не к спеху.

— Смотри, чтобы поздно не было.

— Прасковья, в лес ни ногой, пока не разрешу. Поняла? Это не шутки. — Бабуля строго на меня посмотрела и помахала перед носом пальцем.

А чего, я ничего... пока... Но на оборотня посмотреть хочется. Бабуля говорила, что они больше обычных тигров, шерсть невероятно белая и красивая. Но хищники — жуть какие! Но я же тихонечко, только одним глазком, лапой и хвостом, одним усиком усатой мордочки и на цыпочках, кхм, коготочках. Он же меня и не заметит вообще, я же маленькая.

— Ладно, идите завтракать, а то все остынет, — сказала бабуля.

— Вот кто о чем, а ты о еде, — сказала раздраженная пани Орыся, — что на завтрак?

— Будешь ехидничать, буду кормить тебя манной кашей, чисто из вредности. А на завтрак у нас каша гречневая с молоком, блины с медом и свежим маслицем. Да и сбор свой тонизирующий я заварила вместо вашего кофию, всяк лучше будет.

— Ладно, уж, пошли, — против знаменитых бабулиных блинов она устоять не могла.

После завтрака пани Орыся активно взялась за меня, устроив экзамен по ядам и их применению. Что сказать, чайник он и в Африке чайник. Хоть это и раздел медицины, нужно же знать симптомы и противоядия, но вот не идет оно у меня, душа не лежит. Спасаюсь только зубрежкой, а понимания, даже не так, внутреннего принятия предмета как не было, так и нет. Яд — это змеи, а змеи БРРР, гадость, вот примерно так же и я отношусь к этой весьма полезной дисциплине. Побороть неприязнь не смогла ни бабуля, которая махнула на меня рукой, ни пани Орыся, которая попыталась увещевать меня полезностью противоядий особенно в бытовых условиях. В конце концов, она просто не выдержала.

— Настасья, давай ее траванем чем-нибудь. Тогда она быстренько противоядие составит и оценит всю полезность предмета, — зло сказала пани Орыся, глядя на мою разнесчастную мордаху.

— Да побойся бога, сумасшедшая! Ты чего удумала, внучку мою травить? — взвилась бабуля.

— Да я ж в учебных целях! Немножко! А потом мы ее вылечим, правда, если будет что лечить, — сказала она уже тихонько. Вот интересно, это у нее черный юмор такой?

— Я те отравлю, я тебе так отравлю! Мало не покажется, прокляну до седьмого колена! — бабуля все еще кипела и булькала как чайник.

— Да не бушуй, а как ее еще заставить почувствовать симптомы отравления и преодолеть отвращение к предмету? — попыталась урезонить ее Орыся.

— Ты думаешь, что так она его быстрее освоит? — спросила она заинтересованно.

Уй, кажись, в бабуле проснулся дух экспериментаторства, вот сейчас траванут на пару в учебных целях, а мне потом расхлебывай. Нет ну надо же! Никакого уважения к живому, здоровому организму! Всяк норовит обидеть, или того горше — отравить!

— Бабуля, пани Орыся, пожалуйста, я буду хорошей, я все выучу, честно-честно! Только не наказывайте меня, — подвывала я, ярко представив, что меня ждет.

Концерт по заявкам перед жестокосердными учителями я устраивала минут десять. Дав мне выговориться, выплакаться и поклясться во всех возможных и невозможных будущих успехах на почве целительства, две хитрые старушенции от меня, наконец, отстали. Вечером у меня уже от информации по ядам кружилась голова и мутило.

— Ладно, хватит на сегодня, солнце уже зашло, облик ты сменила, пора медитировать, — обрадовала меня пани Орыся.

— Давайте-давайте, а я посмотрю, — сказала бабуля, удобно устраиваясь на стуле.

— Э нет, или участвуешь в обучении или иди отсель, — рассержено сказала пани Орыся, сбиваясь на местный диалект. — Зрители нам не нужны, нам нужны соучастники! Тем более, старая, давно и тебе пора научится. Вот в месте с Параской и будете тренироваться.

На бабулином лице ярко отражались сомнения в здравости ума пани Ориси, но она немного подумала, да и согласилась.

— А, ладно, учи, шо с вами делать, не одной внучке же мучиться.

Пани Орыся радостно потирала руки, предвкушая редкое развлечение.

— Ну что, сели в позу лотоса, — скомандовала она.

— Это как? — спросила бабуля. — Ты лучше сама показывай, а то непонятно.

— Ладно, смотрите, — она уселась рядом с нами на ковре и сложила ножки бубликом, положила на них руки и начала медленно дышать. — Ну, что понятно?

Бабуля посмотрела на нее, потом на себя, тяжело вздохнула, подтянула юбку выше колен и попробовала умоститься так же. Не получилось. Вес и гибкость у них был разные, а упражнения на растяжку бабуля отродясь не делала.

— Настасья, вот где боком вылазят твои блины со сметаной, — проворчала пани Орыся. — Ну а у тебя, Прасковья, что тоже никак? Шо ж вы такие хлипенькие.

Похоже, пани Орыся решила оторваться на бабуле за все ее прегрешения, ну и мне досталось за компанию. Весь вечер мы занимались гимнастикой, приседали, пытались отжиматься, качать пресс и растягивать мышцы. Особенно смешно это выглядело в исполнении бабули в юбке. 'Бісові' штаны одевать она отказалась и вот теперь мотыляла юбкой при очередном упражнении. Платок у нее съехал на бок, косица растрепалась и весь ее вид говорил 'Пошто ироды, над царем измываетесь!'. А пани Орыся как заправский тренер на уроке фитнеса наматывала возле бабули круги и вещала, о том, что она может больше. Бабуля мужественно терпела это издевательство ровно до того момента, пока нас во второй раз Орыся не усадила в позу лотоса. Как ни странно, ноги и у меня, и у нее бубликом сложились. Но боже, как же было больно! Естественно, речи не шло о том, что бы в такой позе расслабиться и увидеть какие-то магические потоки. Видя все это пани Орыся совсем расстроилась. Ведь оставалось всего пару дней до ее отъезда, а она меня ничему толком так и не научила. Да еще после таких интенсивных упражнений, бабулю с непривычки скрутил приступ жесточайшего радикулита и она передвигалась по дому в платке, обтягивающем поясницу. Слава богу, что мазь от радикулита была готова, а то пока ее сваришь, пока она застынет, не меньше суток пройдет.

Вечером опять заявилась Никитична, только теперь с новостью, что ей на шею добрые родственники решили сплавить внучатого племянничка Федьку, который ошивался в Крюковке практически каждое лето. Только вот в прошлом году его услали в лагерь на морском берегу, и я не имела счастье с ним на пару чистить местные сады от залежей малины и клубники. А еще мы обожали с Федором ходить вдвоем на рыбалку. Если бы он был, то Васька точно бы не решился меня напугать, и не было бы этой всей истории. Федора, или как я его еще называла дядю Федора, я знала чуть ли не с пеленок. Это было нечто вихрастое, рыжее, конопатое и задиристое. Подружились мы с ним после того как подрались из-за черешни на дереве Никитичны. Поймал он меня на горячем, устроил трепку, а когда увидел, что я не реву и в силу своих пока еще слабых возможностей даю сдачи, зауважал. А потом вообще стал защищать от других мальчишек. Федька был старше меня на год и вел себя по отношению ко мне несколько покровительственно, но другом он был настоящим. Эх, в скольких переделках мы вместе побывали! Он меня на пару с родителем учил из рогатки стрелять и запускать дымовушки. А из-за подаренного ему радиоуправляемого вертолета мы чуть не передрались. Батя даже прослезился, увидев мой искренний интерес к чисто мужским игрушкам. Кстати, в куклы я не играла. Вообще. И не могла никак понять других девчонок, зачем им это нужно. Толи дело войнушка, на худой конец в игра доктора, а еще вокруг столько всего интересного!

И вот мой друг возвращается, а я в таком виде, и как дальше быть?

— Никитична, а когда он приедет? — спросила я.

— Так послезавтра и заявится, неслух мелкий.

— Бабуль, а можно я с ним и дальше общаться буду? Он классный, не предаст, да и Никитична про меня все знает, — я умоляюще посмотрела на бабулю.

— Я бы не стала торопиться, родная, вдруг он за эти годы изменился? И приедет в село обычный Федька, а не твой любимый дядя Федор?

— Ба, ну, ба, — заныла я.

— Отстань, присмотрись к нему, послушай, что он говорить будет и как. А когда убедишься, что он не изменился, только тогда ему откроешься.

Все-таки бабуля у меня мировая и понимает, что без общества сверстника я совсем зачахну. Рано утром следующего дня я ринулась в лес посмотреть на тигра. И никого не нашла. Пробежалась по всему Орысиному маршруту, оббежала все озеро, даже залезла на дерево и ничего, нигде даже ни шерстинки. Может пани Орысе привиделось? Да нет, она же ведьма опытная, да и откуда тут белому тигру взяться? Не из зоопарка же он сбег. Не солоно хлебавши я вернулась домой.

— Ты где была, паразитка? — спросила меня злая бабуля. — Небось, в лес бегала?

Юлить и выкручиваться смысла не имело, пришлось признаваться.

— Ну, да, только там, никого не было, я даже следов не нашла.

— А это не важно, я тебе запретила туда ходить? Запретила! А ты что? — бабуля смотрела на меня с негодованием. — Домашний арест до отъезда Орыси ты себе обеспечила.

Следующие несколько дней мы усиленно занимались гимнастикой, причем все втроем: я в кошачьем виде (пани Орыся сказала, что и кошке мышцы тренировать нужно), бабуля, отошедшая от приступа радикулита, и пани Орыся. На второй день мы с бабулей смогли вечером спокойно усесться в позу лотоса и даже расслабились.

— Орыся, а как выглядят твои магицкие потоки? — спросила бабуля.

— Каждый их по разному видит, кто-то как нити, кто-то как дымку разных цветов, кто-то как ячеистую решетку. Не думайте об этом, а просто смотрите как бы в себя, вокруг ведьм всегда концентрация потоков больше, мне, по крайней мере, помогло.

Увидеть, то о чем она говорила мы смогли только через несколько недель, после того как она уехала. Последние пару дней ее пребывания у нас ничем примечательным не отличались. Пани Орыся все так же натаскивала меня по некоторым предметам. Бабуля готовила ей в дорогу гостинцы для пана Янека — его любимую вишневую наливочку, внучке Ядвиге — варенья разного и конфитюра. Девчонка росла жуткой сластеной и по мелочам остальным родственникам. За занятиями с пани Орысей я даже пропустила появление Федора в соседнем дворе, но решила наверстать упущенное после ее отъезда. Прощались мы с ней долго и слезно. Уехала пани Орыся, а было ощущение, как будто мы с бабулей лишились чего-то родного и близкого.

А на следующий день в селе появились ролевики: эльфы, гоблины, орки и тролли.

Глава 7.

Некоторое время назад, резиденция правящего клана оборотней.

Поздно вечером, в натопленном зале огромного особняка возле камина, в глубоком вольтеровском кресле сидел пожилой мужчина и курил трубку. Его задумчивый взгляд был устремлен на огонь, который весело плясал в камине. Блики пламени играли на бокале с красным вином, которое он держал в руке. Весь его вид говорил о столетиями культивируемой породе. Он был высок, поджар, на руках бугрились мускулы, а лицо было испещрено сетью лукавых морщин, свидетельствующих о веселом нраве. Да и на вид ему нельзя было дать больше шестидясети лет. При этом возрасте, дряхлостью тут и не пахло.

Раздался легкий стук в дверь и вошел старый слуга.

— Простите господин Ратмир, Вы просили доложить, когда вернется Ваш внук.

— Руслан дома? Зови! — властно приказал он.

Через минуту в зал влетел высокий молодой человек лет двадцати пяти. Он был копией деда, только лет на сорок моложе. Так же высок, широк в плечах, с хорошо развитой мускулатурой, и с такими же длинными белыми волосами, отличительной чертой клана белого тигра. Лицо его было по-юношески открытым и приятным. Зеленые глаза лучились смехом, тонкие губы подрагивали в не сходящей улыбке. На подбородке и щеках были маленькие ямочки, которые, когда он улыбался, делали лицо особенно беззащитным. Только вот беззащитность эта была кажущейся, о чем говорила плавность движений, достигаемая годами изнурительных тренировок. Да и в глазах нет-нет, да и проскальзывало холодное расчетливое выражение. Некоторая порывистость, скорее была игрой на публику, чем действительно отражением натуры Руслана.

— Привет деда, чего звал?

— Сядь, а то у меня в глазах рябит от твоего мельтешения, — махнул рукой Ратмир.

— Сел, так в чем дело? — нетерпеливо спросил Руслан, ерзая в кресле.

— Как ты знаешь, в последнее время в кланах не спокойно, участились стычки на нейтральных территориях, некоторые скандалы так и не удалось замять, и эти истории просочились в прессу. Слава богу, что это просто бульварные газетенки, которые пугают народ инопланетянами и зелеными человечками, но прецедент неприятный и заставляющий задуматься. Явно что-то назревает. Особенно настораживает последний эпизод, когда в стычке с медведями погибло два молодых волка. — Ратмир вздохнул и задумался на некоторое время.

— Дед, стычки были и раньше, почему ты думаешь, что сейчас происходит что-то особенное?

— Как давно ты изучал отчеты о состоянии дел в вассальных кланах? Молчишь? А это, между прочим, твоя прямая обязанность. Как ты думаешь, сколько они мне еще подчиняться будут? Как долго я смогу их удерживать от разборок? — гневно спросил дед.— Лет пять, а что потом? Твой отец с матерью погибли, других наследников мужского пола у меня нет, да и ты на сегодняшний день показывал хорошие результаты как воин, а как маг ты сильнейший среди оборотней. Тебя уважают, за тобой пойдут кланы, а ты ничем не интересуешься. Руслан, сколько можно? Пора взрослеть! Время пришло. На то чтобы добиться сегодняшнего положения, мы с твоим отцом потратили годы. А из-за твоего нежелания взять на себя ответственность, годами выстраиваемый мир может в минуту рухнуть.

— Все настолько плохо? — спросил Руслан.

— Да, плохо. Нам всем свойственна агрессивность — она часть нашей натуры, но ее удавалось контролировать. Проект со спортивными клубами для оборотней, который мы организовали после последней войны кланов, был очень удачной идеей, он позволил сбрасывать лишнюю агрессию и раздражительность в залах. Даже соревнования между кланами дали свои результаты как положительные, так и отрицательные.

— А что в соревнованиях было плохого? — удивленно спросил Руслан.

— Противопоставление клана — клану.

— Дед, от этого никуда не деться, мы все разные.

— Так-то оно так, только слишком много обид между ними и злобы из-за того, что произошло еще в последнюю войну и, похоже, не скоро забудется. С этим нужно бороться уже сейчас, а то через пять лет ты получишь новую войну, все предпосылки для этого есть.

— Что ты предлагаешь? — удивленно спросил молодой человек.

Дед встал и начал прохаживаться перед камином из стороны в сторону.

— Я предлагаю тебе заняться еще не прошедшим посвящение молодняком.

— Не понял.

— Что тут не понятного? — гаркнул дед. — Я уже приказал, чтобы от каждого клана в твое распоряжение на это лето были предоставлены молодые, не прошедшие посвящения оборотни. Что ты с ними будешь делать — сам решай, но за лето среди них не должно остаться, ни одного мальчишки ненавидящего оборотня из другого клана. Они должны стать командой, теми, кто поломает в будущем косность мышления и стереотипы, кто будет костяком твоей личной гвардии, и кто будет предан лично тебе. Надеюсь, не нужно объяснять, почему речь идет именно о не прошедших посвящение оборотнях?

— Не нужно, гибкость мышления и бла-бла-бла. — Руслан махнул рукой. — И так все ясно, пятнадцатилетние мальчишки через пять лет будут взрослыми воинами, а кто-то и новыми вожаками кланов, воспитанными, так как нам нужно. Дед, это цинично!

— Это политика, внук, а ты единственный маг-менталист в своем поколении и, как следствие, будущий правитель.

— Да как я смогу это сделать? — вскрикнул Руслан, запуская пальцы в густую шевелюру.

— Возьми на вооружение опыт военных лагерей, — сказал дед.

— Может быть. Только вот это не совсем то, — Руслан вскочил и заметался по залу. — Я же недавно что-то такое читал, господи, что же это было-то? А вспомнил, ролевые игры!

— Это ты о чем сейчас? — лицо у деда вытянулось.

— Ну, толкиенутые ролевики, — он удивлено посмотрел на деда. — А ты сейчас о чем подумал?

— Мал ты еще, — Ратмир смущенно крякнул.

— Да ну тебя, дед, причем тут садо-мазо? Статью я недавно читал, как у нас в области открылся клуб, где народ луки себе делает, костюмы разные шьет, а потом по лесу в виде эльфов, троллей или орков бегают и битву за Мордор разыгрывают.

— М-да, в наше время разыгрывали битву за урожай, — сказал дед, почесав затылок. — Основную идею ты понял, дерзай.

Руслану пришлось около недели колесить по области в поисках необходимого места под лагерь. Главными критериями при выборе месторасположения было: удаленность от большого скопления людей и наличие небольшого села под боком, где можно было бы закупать провизию. Желательно еще протяженный густой лес, где молодые оборотни могли бы развернуться во всю ширь своей толкиенутой души и обязательно озеро. Ходить грязным после марш-броска по лесу — удовольствие сомнительное. Такое место он нашел только под конец отведенного ему на поиски времени. Лес возле села Крюковка отвечало всем его требованиям. Даже с местным председателем сельсовета удалось договориться о постройке палаточного лагеря возле озера на все лето. После этого пришлось заниматься хозяйственными вопросами, закупать палатки военного образца, консервы, котлы для приготовления пищи, арендовать транспорт, который доставит эту ватагу малолетних оболтусов на место. О костюмах и гриме, должны были позаботиться сами жертвы. Они и позаботились...

Руслану пришлось приехать на место будущего лагеря ролевиков за день до прибытия ребят. Нужно было успеть подготовить хоть что-то, разметить будущий лагерь, сообразить на местности, где лучше поместить палатки, где хоз-блок. Все-таки разместить сорок подростков задача не из легких. Ночь он провел в легкой одноместной палатке, а утром, часов в семь, его разбудили крики вываливающихся из автобусов мальчишек. Зрелище было невероятным, Руслану казалось, что он еще спит и не может проснуться. Вместо адекватных подростков, к которым он привык при посещении кланов, ему привезли нечто дредасто-расхлябанное. Он ближе подошел к первому автобусу и в растерянности оглядел разношерстную толпу парней от пятнадцати до восемнадцати лет. Причем все ребята были достаточно крупными и сильными, только их лица, а точнее юные хитрые мордахи говорили, что перед ним не взрослые парни. По всей видимости, кланы под шумок решили сплавить ему самых отчаянных задир и непосед из своего потомства. Обвинять их в чем-то было сложно, у них появилась возможность хоть одно лето провести спокойно.

— Здоров орлы! — гаркнул он бодрячком.

— Драсти, — вяло ответили 'орлы' вразнобой.

— Так, а теперь еще раз и дружно! — попытался Руслан еще раз.

— Д-Р-А-С-Т-И — гаркнуло сорок молодых глоток, так, что у Руслана и у водителей заложило уши, а с ближайшей сосны упала белка.

— Ой, белочка, хорошенькая, — нарушил торжественность момента самый младший лисенок, и ринулся к ней.

— Стоять! Назад! — не выдержал Руслан. — Всем построиться перед автобусами!

Его команду молодые оборотни стали выполнять нехотя, демонстрируя на юных рожицах вселенскую скорбь и великое одолжение лично ему, Руслану. Через две минуты они построились в одну чуть кривоватую шеренгу и приготовились внимать своему командиру.

— Итак, как вы знаете, меня зовут Руслан Седой, вас отдали в мое полное распоряжение на все лето. На это время я являюсь для вас царем, богом, и отцом родным. Все это время вы будете находиться в этом лагере. О том, что вас ждет, расскажу сегодня вечером у костра. А до этого вам придется собственными силами оборудовать лагерь: поставить жилые палатки, так же поставить пару палаток, где вы будете кушать, выкопать ямы под отхожее место. И будьте так добры, постарайтесь не спалить ваш первый обед. Прежде чем вы приступите к выполнению поставленных задач, разбейтесь по кланам.

Ребята за минуту хоть и с видимой неохотой построились в четыре шеренги.

— Итак, называем клан и представляемся, четко, внятно, так чтоб все слышали, — Руслан прохаживался перед подростками с видом умудренного годами ефрейтора. И его ничуть не смущало, что он был в трениках, а волосы со сна походили на слежавшийся колтун. Главное, надо было не дать об этом задуматься будущим подчиненным.

— Игнат, клан медведей, — сказал первый и понеслось.

— Павел, клан волков...

— Антон, клан рысей...

— Никита, клан лис...

Представление закончилось через несколько минут.

— Теперь, когда вы представились друг другу, предстоит сформировать четыре внеклановых отряда и выбрать командиров.

Формирование отрядов заняло у Руслана еще минут двадцать. Ребята сопротивлялись и огрызались, как могли, а выбор командиров вообще обещал превратиться в балаган. Руслан не выдержал и гаркнул.

— Всем молчать, иначе самые говорливые будут копать туалеты от рассвета и до забора, а потом их неделю чистить! — выдал он в лучших армейских традициях.

Народ замер.

— Итак, не можете решить, назначу сам и вас слушать не буду. Ты, — подошел он к самому высокому медвежонку с дрединой на голове, — назначаешься командиром первого отряда. Ты, (ткнул он пальцем в хмурого волчонка) назначаешься командиром второго. Ты (Руслан ткнул пальцем в самого хитрого лисенка) назначаешься командиром третьего, ну а ты (он ткнул пальцем в самого спокойного рысенка) четвертого. Первый и третий отряд со мной в деревню, а второй и четвертый устанавливают палатки до нашего возвращения. Всем забрать пожитки из автобусов и сложить под старой сосной, второму и четвертому отряду заняться непосредственными обязанностями, а первому и третьему привести себя в порядок для посещения деревни. Всем ясно? Разойтись! Лучше бы Руслан не просил их приводить себя в порядок. Через пятнадцать минут перед ним стоял разношерстный отряд зеленых эльфов с незабываемым украинским колоритом. Глаза у ребят блестели задором и смехом. Руслан махнул рукой и повел их в село в таком виде.

* * *

Утро того же дня. Деревня Крюковка.

Меня разбудил дикий ор под окнами, так что я, подпрыгнув чуть ли не до потолка, ринулась на улицу и застыла соляным столбом. В село разномастной толпой ввалились разукрашенные зеленкой, молодые ребята на вид лет пятнадцати-восемнадцати. Причем одеты они были кто во что гаразд. Кто-то был в линялых вытянутых трениках и растянутых толстовках, кто-то в вышиванке, шароварах и с дредами на голове. А один меня потряс, дред у него был только один на лысой башке, на манер оселедця. К хитрой мордахе были приклеены настоящие казацкие вусы, которые развевались на ветру и спускались ниже подбородка. Он-то и был инициатором этого дикого ора и главным запевалой в отряде ненормальных разрисованных юнцов.

Перемен! — требуют наши сердца.

Перемен! — требуют наши глаза

В нашем смехе и в наших слезах,

И в пульсации вен:

"Перемен! Мы ждем перемен!"

Самозабвенно вопили они, направляясь в сторону сельсовета. Я не могла пропустить такое зрелище и побежала за ними к центру села. Не одна я была такая умная, все сельские шавки бежали за незнакомцами и аккомпанировали во всю силу своих легких. Местная ребятня, выстроившись хвостиком, браво маршировала за колоритным отрядом. Подбежав к ним ближе, мне удалось рассмотреть, то, что меня несколько смутило с самого начала — уши. На уши у них были наклеены какие-то штуки, имитирующие ушки эльфов. Дела! Это что ролевики? Странные они какие-то. Такого же мнения были, и жители села, которых вымело из хат нетленное произведение Цоя, особенно в таком экспрессивном исполнении.

Итак: все тот же колодец. Почти те же действующие лица: трезвый Митрич, который там сидел по привычке и раздумывал 'пить или не пить, вот в чем вопрос'. Авдотья, на которой зажили царапины от терновника; местные кумушки, которые пришли за колодезной водой для приготовления борща. И последним штрихом было стадо коров, которое еще не успели отвести на выпас. И вот в эту толпу как нож в масло врезались наши размалеванные герои. У Митрича вопрос пить или не пить уже не стоял.

— Черти, — в ужасе взвыл болезный и крестясь ринулся в местную церквушку к отцу Михаилу грехи замаливать.

— Вы хто? — спросила Авдотья у самого старшего из них, от ужаса перестав даже заикаться.

— Эльфы мы, — сказал он и почухал волосатую грудь под вышиванкой, и даже немного застенчиво поковырял грунт ножкой сорок седьмого размера.

— А чего в вышиванках? — спросила самая смелая из кумушек.

— Так мы местные, — сказал самый младший из них, и как следствие самый дредастый.

— А, — сказала Авдотья, и начала тихо сползать на землю.

— А куда идете-то касатики? — спросила Никитична. Она, как более прогрессивная и продвинутая личность, не испугалась ребят, а скорее удивилась.

— Дык, председатель сельсовету нам нужон, — ответил один из молодых обалдуев, копируя сельский говор.

— Так вам за угол на право, там дом с флагом, не ошибетесь, — решила она их просветить.

Чем это все закончится мне не дала досмотреть бабуля, появившаяся как из под земли, и подхватившая меня на руки. Такой скорости в забеге до хаты она не развивала смолоду. Вбежав в дом и даже не запыхавшись, она строго настрого наказала:

— Прасковья, чтобы ноги твоей не было на улице пока эти не уйдут, ты меня поняла? — и столько тревоги было в ее глазах, что я невольно кивнула.

Она заметалась по хате, шепча себе под нос: 'рано, еще слишком рано, этого не должно было случится'.

— Ба, что случилось, кто эти ребята, и почему нельзя на улицу? — спросила я недоумевая.

— Нельзя и все, — ей кое-как удалось взять себя в руки.

В обед с новостями к нам нагрянула Никитична. Как же, такое событие, которому она стала свидетельницей и не поделиться информацией и эмоциями с окружающими? Непорядок.

— Настасья, привет, а ты чего убегла утром-то? Там же самое интересное только началось, — спросила любопытная старушка.

— Прасковью оттуда забрать нужно было, в селе ведь чужие, обидеть кто мог, — бабулина отмазка выглядела почти правдоподобно, Никитична проглотила и не поморщилась.

— А, тады понятно. Ой, шо я вам расскажу. Слухайте, шо дальше было. Энти эльфы поперлись прямо к самому Игнату, председателю сельсовета, шоб он с ними познакомился. Они ж собираются жить в лесу у озера аж цельное лето. Будут там роли разыгрывать, с луком бегать, там же среди них не только эльфы будут, но и орки, гоблины и тролли. Ну, помнишь, внучка, как в той игре, шо ты нам с Настасьей показывала. Ну, так вот, в село они пришли шоб договориться за продукты и молоко, — бабулька аж зашлась от смеха. — Ой, не могу, после твоей Орыси у нас коровы только раздоились, а теперь опять молока неделю не будет! Там как энтих иродов Нюркина корова увидела, так и отелилась раньше времени, а за ней и Авдотьина. Так между ними Ванька-пастух и Колька-ветеринар, метались-метались. Колька и говорит корове 'держись за меня и тужся', он же недавно в соседнем селе роды принимал, вот и не отошел бедолага.

Никитична аж заливалась смехом и не могла остановиться. Чуть отсмеявшись, она продолжила.

— Они ж еще и к Авдотье наведались за самогоном. Утянула эта орава литров десять, почти все ее запасы выгребли. Ой, и начудят они в лесу под зеленым змием. Ох, и начудят, как бы чего не вышло. М-да, Игнат их, когда по селу водил, строго так настрого наказал, шоб не баловали и девок не портили. А ты б видела, как наши поганки хвостами мести начали перед ними, особо перед их главным. Знаешь такой красавчик, с белым длинным волосьем и глазюки таки зелены-зелены. Жуть. Настасья, ты чего? Чего-й то с тобой?

Бабуля от слов Никитичны побелела и начала опускаться на пол мимо стула. Никитична ее еле успела подхватить и увела в комнату. Бабуля прилегла на диван и закрыла глаза рукой.

— Настасья, может тебе чего то принести? — засуетилась Никитична.

— Да нет, сердце немного прихватило, сейчас отпустит, все хорошо будет. Я только немного полежу. А ты, Никитична, иди, мы потом еще поговорим,— бабуля махнула рукой в сторону выхода.

— Никитична, — успела остановить я ее у самых дверей. — А Федька приехал?

— А чего ему будет-то? Приехал поганец. Так он же у первых рядах был, когда эти чумовые ребятки у село входили. Али ты не заметила?

— Не заметила, — мне опять взгрустнулось. Вот опять я под домашним арестом и нет возможности с другом пообщаться.

Когда старушка ушла, я решила проверить, как бабуля себя чувствует, и за одно поговорить, а то уж больно необычное у нее поведение сегодня было.

— Баб, ты как?

— Нормально, — она и правда выглядела уже хорошо.

— А что это было? — решила полюбопытствовать я.

— Что именно?

— Твой обморок. Или это было что-то другое? Ты когда о беловолосом услышала, так и позеленела вся.

— Прасковья, пообещай мне, что сделаешь, то, что я тебя попрошу, не задавая вопросов, придет время я тебе все расскажу обязательно. Но ты сейчас просто не готова.

— Обещаю, — я не могла ответить, что-либо другое. Вид у бабули был донельзя серьезный и обеспокоенный.

— Ты не выйдешь за калитку, когда эти будут в селе, и не пойдешь в лес, пока они не уедут. Ты поняла? Это опасно.

— Почему ты не можешь мне все рассказать?

— Просто поверь, не могу.

* * *

Лесное озеро. Лагерь оборотней.

— М-да, впечатление на сельчан вы произвели, — сказал Руслан, глядя в хитрые глаза подростков. — Хорошо, что с вилами на нас не кинулись. Ладно, пошалили и будет, принимайтесь за работу, чтоб до вечера все сделали.

И работа закипела. Не сказать, чтоб они с большим энтузиазмом палатки ставили, но деваться-то было некуда, в них же жить придется пару месяцев. К вечеру основные работы по обустройству лагеря были закончены: палатки поставлены, обед и ужин сварены и съедены. У кашеваров даже ничего не подгорело. Ребята расположились у костра и приготовились внимать Руслану.

— Итак, как вы знаете, прибыли вы сюда для подготовки и прохождения первой в наших кланах игры 'Битва за Мордор'. Кто не в курсе, скачайте Толкиена 'Властелин колец'.

— А это шо, как у Гоблина 'Братья кольца' с Логовазом? И там челы с луками за кольцом бегали? — раздался громкий шопот.

— Ну, типа да, — ответили ему.

— Тихо, потом фильм обсуждать будете. Вам действительно предстоит разыгрывать из себя эльфов, гоблинов и орков. Значит так, каждый отряд за хорошо проделанную работу каждый вечер будет получать десять очков, за плохо проделанную работу, соответственно они будут сниматься. Между отрядами на подготовительном этапе будут проводиться соревнования на лучший лук, на меткость стрельбы из луков, которые, вы сделаете, на лучший костюм и лучшую маскировку. Естественно, за все это будут добавляться балы. Потом будут проводиться непосредственно соревнования между командами: одна команда защищает 'Мордор', вторая пытается взять крепость. Будет полуфинал и финал соревнований, на которые мы пригласим представителей разных кланов.

Среди ребят раздался недовольный шум.

— Тихо, я еще не все рассказал. А теперь главное, что вы получите, победив в этих соревнованиях. Главный приз — поездка в Монако на один из этапов Формулы 1, второй приз — команда, у которой не будет отрицательного рейтинга, получит возможность построить свой спортивный автомобиль для дрифтинга и участвовать в гонках!

-У Р А! — раздался слитный вопль из сорока молодых глоток. Ребята запрыгали на местах и стали обниматься.

Нужно сказать, что в кланах было повальное увлечение гонками как у взрослых так и у детей. Увлекались всем: ралли-рейдами и Дакаром, Формулой 1, простыми кольцевыми гонками и дрифтингом. Год назад несколько отчаянных голов из волков даже построили в гараже спорткар для дрифтинга и заявили его на гонки. Но не прошли техотбор, машина не отвечала всем положенным требованиям и ребят на трассу не пустили. А тут такое! Правящий клан сам брал на себя расходы по постройке машины.

— Но это еще не все! — Руслан попытался урезонить разбушевавшихся подростков. — Еще есть и ложка дегтя в вашей бочке меда. За что накладываются штрафные очки: за межклановые столкновения! Пока вы здесь, вы должны забыть, что вы из разных кланов, малейшее неуважение друг к другу буду карать жестоко, страдать будете не только вы, но и ваша команда, это раз. Второе — запрет на оборот, надеюсь не нужно объяснять почему? Третье — пьянки. Я видел, что вы из деревни притянули самогон, так, что лучше вам его сдать самим, если найду, будет хуже, — он внимательным взглядом обвел ребят. Те со вздохом встали со своих мест и принесли не только десять бутылей с самогоном, но и еще ящик водки, пять бутылок коньяка, семь бутылок красного вина, ну и четыре ящика пива, как, же без него-то. По мере того как юное поколение складывало к ногам Руслана стратегический запас спиртного, глаза у него округлялись все больше и больше.

— Ну, вы даете, — сказал он не то удивленно, не то восхищенно. — Куда вам столько?

Народ смущенно молчал.

-Так, самогон утопить в озере, а запечатанный бутылированный алкоголь в багажник Лендкрузера, выпьете по чуть-чуть, когда соревнования закончатся. А теперь всем спать.

Ребята немного оживились и пошли выполнять команду. После того как самогон был благополучно утоплен, всю ночь над озером раздавалось веселое кваканье лягушек и подвывание явно какой-то нечисти:

' Я водяной, я водяной, Ик

Никто не водится со мной, Ик

Мои подружки — пиявки да лягушки

Эх, какая гадость!' Ик-ик-ик, кхм!

Следующим утром ребята обнаружили на мелководье садок с десятью крупными рыбинами, явный привет от ночного певуна.

Глава 8.

Следующий день выдался знойным. С самого утра солнце палило нещадно, и не было желания ни пошевелить хвостом, ни лапой, или изобразить какую либо бурную деятельность. Даже наличие сада не спасало от жары. Бабуля копошилась в саду, а я улеглась в тенечке на подоконнике в надежде, что хоть немного сквозняка облегчит мою участь. Помогало мало, варить зелья или читать не хотелось вовсе.

На кухне шебуршал Степаныч, что-то ворча себе под нос о ленивых кошках и жаре.

— Не ворчи, старый ты пенек, — сказала я лениво.

— Хто б говорил! — взвился раздраженный домовой. — Уселась Настасье на шею и ножки свесила! Вот ты скажи, какая польза от тебя? Тху, одни расстройства!

— А какая польза может быть от внучки? — удивилась я. — По хозяйству управиться, зелья наварить да с болезными помочь.

— Та шо ты там варишь? Шо помогаишь? — продолжал он возмущаться. — Ты на себя посмотри, недоразумение хвостатое. Разишь нормальные ведьмы такие? От у наше время ведьмы другими были, а сейчас, тху, срамота одна.

И он так осуждающе на меня посмотрел, что мне даже стыдно стало.

— Ну, расскажи, как у вас раньше было, — подначила я его. Если честно, вызвать домового на откровения было тяжело, а тут он что-то разболтался, может что-то новое расскажет, а то бабуля молчит как партизан.

— Слухай, если хочешь, — он уселся на лавку возле меня, подпер голову рукой и начал вещать. — Давно это было, века два-три назад. У энном доме ще твоя прабабка Устинья жила. Усем ведьмам ведьма была, силы необыкновенной. Приезжали до нее со всей округи хвори лечить, не один больным домой не возвернувся, усем помогла. Травы знала як нихто до нее, рецепты новы складала. А уж скока до нее жонихаться народу ходило! Ух! Но она только смеялася и казала, шо свого единственного узнает сразу, а идти супротив судьбы и свого сердца не може иначе всю силу утратит. И от как-то на ярмарке встретила оборотня, из тех самых, из белых, тигры которые. И влюбилася наша ведьма, да так шо голову потеряла. Да и сам оборотень до ней не ровно дышал. Вроде сладилось у них через какой-то час, прожили они уместе дето месяц, а потом он ее сильно обидев. Крепко осерчала Устинья, да и подалась у чужие края. Скока он ее потом искав, скока городов и весей объездил, а так и не найшов. От с того часу и нет среди ведьм нашого роду веры отем хвостатым. Так шо ты бабулю слухайся. Ежели она говорит, не ходи до лесу, или не суйся на улицу пока оте пришлые тут, то ты делай как она велит. Настасья тебе счастья желает, пойняла, поганка мелкая? Нет у тебя еще разумения, шоб беду почуять.

— Как интересно, — изумилась я. — А подробности?

— Ой, шото разболтався я з тобою, а ще хата не прибрана. От тебя же помощи никакой! — кажется до домового дошло, что наверно не стоило мне об этом говорить, иначе бы бабуля мне все давно рассказала. Он соскочил с табурета и заполошно заметался по кухне, изображая кипучую деятельность и поднимая с пола кучу пыли, орудуя метлой.

Любопытная история. Оказывается у нас в роду оборотни потоптались не только во времена Бериславы, но и во время Устиньи тоже. Да и история какая-то мутная, вот что оборотень ей сделал такого, что она свалила с насиженного места и почему мне их нужно бояться? Сплошные загадки. У бабули бы узнать, да вот только я сомневаюсь, что она мне расскажет. Она же как партизан постоянно что-то скрывает и отбрехивается фразами вроде 'время еще не пришло', 'мала еще' и дальше по тексту. Но я итак все узнаю, может не сейчас, может чуть позже. Вдруг у Степаныча еще один приступ откровенности будет? А может бабуля проболтается.

Я уже начала засыпать, когда мое внимание привлекло странное подхихикивание местных девиц. Итак, картина маслом, жаркий летний полдень, градусов этак под тридцать пять, полное безветрие. По улице идет стайка местных 'красавиц' во главе с Матреной, в вечерних платьях (ну или то, что можно назвать вечерними платьями, по крайней мере, блестюшек на них было много). Все как на подбор: на каблуках, с макияжем, который на такой жаре начал нещадно течь. И в дополнение к этому, у каждой красавицы в руках было лукошко или ведро литров на десять. Ага, самый необходимый аксессуар для платья и шпилек. Глаза округлились не только у меня. Барышни произвели неизгладимое впечатление на всех, мимо кого проходили.

— И куда это вы такие красивые и с ведрами? Неужели на дойку в коровник? — решил поиздеваться кто-то из сельчан.

— У лес, по грибы и ягоды, — они сделали вид, что не поняли намека и гордо задрав нос, двинулись дальше. То, что еще для грибов не сезон и шпилька не самая удобная обувь для леса, представительниц прекрасной половины человечества волновало мало.

Я проводила их недоуменным взглядом и вернулась к расслабленному состоянию.

— Прасковья, нам нужно поговорить, — сказала вошедшая в комнату бабуля.

— Что случилось?

— Да ничего, через неделю будем праздновать Ивана Купала, мне придется оставить тебя одну и самой пойти в лес за травами.

— Это за цветком папоротника охотиться будешь? — решила я пошутить.

— Вот дурында, — сказала бабуля. — Какой цветок? Сказки это все. Нет, в эту ночь травы наливаются особенной целебной силой, в это время и делаются основные заготовки. Трава, сорванная до Купала или после и в половину той силы не имеет, что в заветную ночь. Ты же сама дома посидишь? Ничего же не утворишь?

— Ба, возьми меня с собой, в четыре руки намного быстрее и больше наберем, — попросила я жалобно.

— Об этом не может быть и речи, ты же помнишь — в лес ни ногой. Да и потом, я договорилась с местными русалками о помощи в сборе трав, все равно они в ночь на Купала в воде находиться не могут. Вот только пришлось водяному бутыль вишневой настойки презентовать за помощь, да русалкам бусы из рябины пообещать.

От такой новости у меня глаза на лоб полезли.

— Ба, какие русалки, какой водяной? — тихо прошептала я.

— А ты думала, что домовым и оборотнями дело закончится? Все о чем ты читала в сказках существует. Они же не на пустом месте берутся. Вот только форму все давно имеет несколько другую. Водяные и русалки теперь живут только в некоторых озерах или реках, в которых воду водой назвать еще можно, то же самое и с духами леса. Леших у нас в стране по пальцам пересчитать можно, а ведь без них лес — это просто деревья без души. Можно сказать, что такие леса мертвые, толком в них ни зверья, ни растений, ни трав нормальных. Ведь за всем пригляд нужен, опытная рука, природу чувствовать и любить нужно. Эх, да о чем говорить, — она махнула рукой и присела в кресло. — Почти уже не осталось их теперь.

— Ба, а у нас они еще живут? — спросила я с трепетом.

— Пока да, и водяной и леший свое хозяйство блюдут.

— Бабуль, познакомь меня с ними, пожалуйста, — я посмотрела на нее жалобно.

— Познакомлю, ведь ты моя наследница, как не познакомить, тебя лесные и водные жители хорошо знать должны. Только не сейчас, милая, вот уедут непрошенные гости, так сразу и в лес пойдем.

— Ба, а ты так и не надумала мне о них рассказать?

— Нет пока,— бабуля быстро свернула разговор и вышла из комнаты.

Я вдруг очень четко поняла, что никаких объяснений я от нее не получу вообще. И если сама не приложу силы — то ничего и не узнаю. А что может быть лучше, чем удрать в Купальскую ночь, пока бабули не будет?

* * *

В то же время на озере.

Руслан с удивлением смотрел на кипучую деятельность, которую развернули юные оборотни. Дежурный отряд с энтузиазмом занимался хозяйственными делами, ребята готовили обед, достраивали избушки с небезызвестными символами 'Ме/Жо', а вот остальные... Остальные ободрали ближайший подлесок, натянули в лагерь кучу веток и пытались майстровать луки. Выходило не очень. Ветки ломались при попытке их согнуть и натянуть тетиву из бечевок. У тех, у кого получалось сделать хоть какое-то подобие лука, была полная ерунда со стрельбой. Ни у кого ничего путного не получалось, поставленная перед ребятами задача им была явно не по плечу. Нужно было проявить как минимум изобретательность и смекалку, но как выйти из этой ситуации пока никто из юных оборотней не придумал. А вот Руслан облегчать им жизнь не собирался.

Через час мирное шебуршение в лагере было нарушено появлением юных прелестниц на шпильках и с ведрами наперевес. Ввалились они к оборотням запыхавшимися, с растрепавшимися прическами и со слегка размазанным макияжем. Обувь была в пыли, на каблуках налипли комья земли, но вид дамы имели самый воинственный.

— Драсти! — дружно поздоровались барышни.

— А мы вот за грибами шли, за ягодами. Решили зайти, поздороваться, — сказала самая смелая из них.

— Я так и подумал, — сказал Руслан, глядя на стайку девиц, которые смотрели на него с обожанием. — Ну, проходите, коль пришли. Ребята, нужно чем-то угостить девушек.

Мальчишки тут же засуетились, но предложить смогли только свежесваренный компот из ягод.

— Вкусно, — похвалила Матрена. — А чем это вы тут занимаетесь?

— Да вот ребята пытаются луки сделать для соревнования, — ответил Руслан.

— Ааа, — многозначительно потянул кто-то из барышень. — А можно посмотреть?

— Смотрите, — разрешил он.

Им только этого и надо было, барышни побросали пустые ведра и лукошки возле старой сосны и разбрелись по лагерю, намечая каждая для себя жертву. Игнату было хуже всех, его вниманием попыталась завладеть Матрена, у которой чуть ли не на лбу большими буквами было написано 'Хочу замуж!'. Бедный медвежонок не зал, куда себя девать от пристального внимания уже не очень юной прелестницы. Она пыталась давать советы как лучше сделать лук и из него стрелять. Бедный парень терпел минут десять, а потом, наплевав на все, под благовидным предлогом сбежал в неизвестном направлении. Ничуть не расстроенная Матрена поплелась в другую сторону искать следующую жертву. Примерно такая же картина наблюдалась и с другими парочками. В течение получаса из лагеря сбежали почти все мальчишки. Остались, только ребята, готовившие уху. Им, бедняжкам, досталось больше всех. Наши девицы тут были в своей стихии, готовить они умели и советы, которые они давали, были дельными и полезными. Закончилось все тем, что ребята приготовление обеда на барышень и свалили.

Руслан, наблюдая эту картину, только тихо посмеивался. Ближе к вечеру молодые оборотни просто взвыли от столь пристального внимания. То тут, то там среди них начинало проскальзывать желание обернуться и покусать назойливых гостей. Обеспокоенный Руслан был вынужден принимать меры.

— Уважаемые дамы, — сказал он, глядя на собравшихся возле воды девушек, — а вас еще родители дома не хватились? Вы же за ягодами и грибами шли, уже темнеть начинает, а у вас лукошки пустые. Что вам дома скажут?

Намек был понят, в течение нескольких минут наши прелестницы с сожалением откланялись. Но в их глазах читалось, что так просто молодые оборотни не отделаются, и завтра их опять ждет то же самое.

— Руслан, а может нам лагерь колючей проволокой обнести? — спросил один из лисят.

— Ага, и пустить по ней ток. Ты думаешь, их это остановит? — спросил Игнат, который больше всех пострадал от общения с Матреной.

— Так! Ничего пускать и ограждать мы не будем! — сказал задумчивый Руслан. — Вы должны научиться справляться с жизненными трудностями, подчеркиваю, с любыми! Посмотрите на ситуацию с другой стороны, ведь не весь же день они были бесполезны, ведь так?

— Да, — сказал Никита, — уху они сварили знатную.

— Вот и подумайте, куда вы сможете применить энтузиазм наших барышень, когда они завтра вернутся.

Задумчивые ребята разбрелись по палаткам, а Руслан решил пройтись по вечернему лесу. Вокруг было так хорошо! В траве тихо пели сверчки, от разнотравья шел такой приятный пряный дух, что хотелось носом зарыться в траву и лежать так, и лежать, заворожено глядя в вечернее небо через кроны деревьев. Руслан, отойдя от лагеря на некоторое расстояние, так и сделал. Он нашел небольшую поляну посреди леса и устроился там со всеми удобствами.

— Кхм! — раздалось возле него.

— Кто здесь? — спросил удивленный Руслан.

— Я здесь, — раздался скрипучий голос и возле Руслана зашевелился покрытый мхом пенек.

— Ты кто? — глаза у Руслана от удивления полезли на лоб.

— Леший я, — сказало это трухлявое чудо, — хозяин здешний. Вот решил тебе на твоих подопечных пожаловаться. Весь день ганяють по лесу и ганяють, сколько молодых деревьев загубили паразиты, сколько веток поободрали! А про вытоптанные редкие травы я вообще молчу, эх! Сколько их растили, сколько лелеяли, они как раз на Купала в силу должны были войти, а теперь шо? Вот ты мне скажи, рази ш так можно? Вот вы водяного уважили, даже самогонку ему дарствовали. Вчера старый черт, всю ночь русалок гонял да песни пел, ему уважение и почет, а мне одно разорение!

Лесовичок чуть не плакал от учиненной ему обиды.

— Извините дедушка, мы не знали, — Руслану было очень стыдно за поведение подопечных. — Как мы можем загладить свою вину?

— Та шо вы уже сделаете? — леший опять махнул корнем. — Просто лес не разоряйте, если нужно, я вам сам покажу деревья, из которых луки можно будет делать и поляны, на которые лучше не ходить. Травы там растут редкие, я обещал местной ведьме за ними присмотреть и не уберег.

Вид у лешего был самый расстроенный. Он сидел, пригорюнившись, подперев трухлявую голову корнем, и тихо вздохнул.

— Подожди дедушка, я сейчас, — Руслан метнулся в сторону лагеря к своей машине, достал из закрытого багажника пару бутылок Хенесси (вот когда пригодились спиртные запасы ребят) и бегом вернулся обратно.

— Вот дедушка, прими в качестве извинения за то разорение, что мальчишки тебе устроили. Сам понимаешь, они еще дети, не по злому умыслу они беды натворили.

— Ладно, давай шо принес, — сказал оживившийся леший, рассматривая незнакомую этикетку. — А это шо?

— Коньяк это, дедушка, французский настоящий! Попробуйте, — сказал Руслан, открывая первую бутылку и наливая в пластиковый стаканчик. — Ну, как?

— Вкусно, — сказал довольный лесовичек, — водяного вы таким не поили.

И отобрав всю бутылку, присосался к горлышку.

— Ох, и хорошо, — сказал он, — на травах.

— А как звать-то Вас? — спросил Руслан у захмелевшего лешего.

— Митрофан Лукич мы, — сказал леший, приосанившись.

— А другие лешие тут есть?

— Не, нету, — сказал он, опять прикладываясь к бутылке. — Один я остался. Вот как леса вырубать стали и поливать всякой дрянью, так больше нашего племени почитай и не осталось, я да несколько моих братьев еще живы. А после того как у прошлом веке осушили болото не стало и кикимор. Последняя свой век у маленьком болотце доживаить. Не болото, а лужа! Тху! Водяной тогда чуть не помер, болото то с его озером связано было, часть рыбы и подохла. Но выжил старый пройдоха, даже приспособиться смог. Вот теперь мы с ним вдвоем от браконьеров отбиваемся, что зверье бьют и рыбу глушат. Он их пугает, а я тропинки путаю, так что они из лесу выйти не могут. Только через несколько дней выпускаю. Ну, они уже после этого и не появляются. Эх, что-то я с тобой разоткровенничался. Видно и, правда, твоя настойка крепкая, а ты чего сам не пьешь? Аль брезгуешь?

— Да нет, дедушка, что Вы. Просто неудобно как-то, я же Вам подарок принес.

— А, тады ладно. На вот выпей со мной, все ж компания под это дело — это хорошо, — невнятно сказал леший.

Руслан с удовольствием присосался к бутылке.

— И, правда, хороша зараза, — крякнул он, — жаль, что без закуски.

— Чичас сообразим, Маланья, Глашка, подьте сюды, — гаркнул он на весь лес, так что с соседнего дерева облетела часть листвы.

От деревьев отделились несколько молоденьких хрупких полупрозрачных девочек.

— Это кто? — потрясенно спросил Руслан.

— Та мавки это, мавки, чего ты нервируешь? Я же рядом, ниче они тебе не сделають, да и ты сам не прост, ох не прост. Это ты недавно по лесу тигрой обернувшись бегав?

— Да, нужно же было место под лагерь разведать.

— А, тады понятно. Эй, чего встали! Сообразите нам чегой-то на закусь! — прикрикнул он на мавок.

— Дедушка, вот только ягоды да прошлогодние орехи есть, остальное не поспело ишо, — сказала старшая из них.

— Ну, так неси, — прикрикнул на них леший.

Вы когда-нибудь заедали Хеннеси земляникой с лесными орехами? Вот и наш герой попробовал это впервые. Ему неожиданно понравилось. Ягоды были ароматные и душистые, и хорошо дополняли терпкое послевкусие выдержанного французского коньяка, а калорийные орехи не давали быстро захмелеть. Беседа становилось все более непринужденной и душевной. Раз уж выдалась такая возможность, Руслан решил узнать о том, что раньше считал сказкой поподробнее.

— Митрофан Лукич, а кто тут еще из сказочных жителей есть?

— Ох уж и сказочных? Ну да, нас так мало осталось, шо вы про нас только в сказках поминаете. Ну, слушай! Про водяного в озере я тебе рассказывал, там же и русалки его живут. В лесу мои угодья, да вот мавки со мной. Кикимор почитай, что не осталось, одна совсем старая доживает свой век в маленьком болотце, не болото, а так, тху! В селе один домовой Степаныч у местной ведьмы остался. Ему там хорошо. Настасья умелая и сильная ведьма, да и смену себе растит, внучка у нее живет, обещает быть ведьмой небывалой силы. Знаешь, как нас раньше много было? В каждом лесу по хозяину, все нас уважали, шли в лес, гостинец несли, лишней веточке боялись навредить, травинку вытоптать. Лес ведь кормильцем был, а теперь? Эх, приедуть на машинах, нагадють и уедуть. А шо с этим делать? Вот ты скажи? Лес хиреет, живность умирает, травы силы лечебной лишаются. Как же так можно-то? — лесовичок чуть не плакал. — Нам ишо повезло, живем в глуши, потому и приспособиться смогли, да и не часто тут ездют, а то и нашему лесу кранты пришли бы.

Так за разговорами и за второй бутылочкой коньяка Руслан с лешим засиделись до утра.

— Ладно, Митрофан Лукич, пора мне, а то скоро мои непоседы проснутся.

— Иди Руслан, иди! Проследи за своими охламонами только, а захочешь еще посидеть вечерком, приходи, кликни только меня по имени и я появлюсь.

Следующий день выдался спокойным и даже безмятежным. Кто-то из ребят вспомнил, что Гугл рулит и всю необходимую инфу по лукам можно посмотреть как в Википедии, так и на специализированных сайтах. Мальчишки облазили все близлежащие деревья в поисках мобильного покрытия и таки нарыли нужную информацию в сети через смартфоны. Дело стало двигаться намного быстрее. Стрелы, которые они изготовили к концу дня, уже были похожи на самих себя, а не на кривые обструганные палки. Из луков можно было даже во что-то попасть. Молодые оборотни остались довольны, все-таки с заданием они смогли справиться за рекордные два дня. Их даже не очень расстроили появившиеся, как и предполагалось, сельские красавицы. Вчерашние слова Руслана о том, что справляться нужно уметь с любыми трудностями, запали мальчишкам в душу и был разработан целый план по нейтрализации прилипчивых прелестниц. Ну, во-первых, их приставили к приготовлению еды на такую ораву голодных мужиков, это заняло часа два. Во-вторых, Игнат, как бы, между прочим, намекнул, что очень любит землянику в меду. Матрена тут же развила бурную деятельность, организовав ударный отряд по сбору любимого лакомства медвежонка, и даже услала одну из девушек на пасеку за медом. В лагере до вечера установилась блаженная тишина. Ребята воспряли духом, плечи их развернулись, а на мордашках засветились довольные улыбки. План сработал! А вечером они получили свой десерт, свежую, ароматную и немного терпкую землянику, политую душистым медом. Восторгу оборотней не было предела, а милые барышни сидели рядом и млели, видя с каким удовольствием, поглощается их угощение. Вот все-таки не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. После вкуснейшего ужина и десерта разомлевшие парни совсем по-другому посмотрели на своих новоявленных подруг и, даже когда пришлось прощаться, вызвались проводить девушек до села, а то вдруг волки и медведи по дороге встретятся. Ага...

Дни бежали за днями. Молодые оборотни четко придерживались плана Руслана, увлеченность предстоящими мероприятиями была повальная. Они даже деревенских девчонок сумели увлечь так, что выдворить их из лагеря по вечерам было особенно проблематично. Барышни с нескрываемым рвением помогали молодым оборотням готовить костюмы эльфов и орков. Народ отрывался, как мог. Были распотрошены бабушкины сундуки в поисках чего-нибудь интересненького и подходящего к случаю. Вот только представление у сельских барышень о том, как должны выглядеть эти сказочные персонажи, было очень специфическим. Как может выглядеть среднестатистический украинский эльф, ребята продемонстрировали при первом посещении села, а вот наши креативщицы образ только углубили и развили. В итоге, вышиванки были на всех, шаровары... ну что сказать, тоже на всех, но только какие! Из сундуков были извлечены старые бабушкины отрезы на платья в цветочек (преобладали крупные маки на черном или зеленом фоне). К пошиву девушки тоже подошли нетривиально: отмеряли нужную длину, сшили по бокам, а посередине от низа и до колен был дугообразный шов, низ и верх был на резиночках. Смотрелись такие шаровары как мешки для картошки. Одни шаровары вообще были шедевральные, ярко-малиновые с нежными незабудками. Юные портнихи Сначала бегали за ребятами чтобы снять мерки, потом та же ситуация повторилась во время первой примерки. А когда оборотни увидели, во что их собираются обрядить, что тут началось! Теперь они уже гонялись за барышнями, пытаясь до них донести, что вот это они не оденут ни за что! В общем, веселились, как могли. Писку и визгу было море. Вечером, немного успокоившись, юные дизайнерши долго уговаривали оборотней, что они будут самыми продвинутыми эльфами за всю историю битвы за Мордор. В итоге, шаровары все же были одобрены. Вместо кушаков были использованы вышитые рушники. Следующим вечером ребята устроили показ новой коллекции 'Мордорское лето' где главный приз взяли ярко-малиновые шаровары, которые для Игната пошила Матрена. Руслан снимал это все безобразие на цифровую камеру, дабы запечатлеть это действо для потомков. Главным призом этого конкурса был двухэтажный торт со взбитыми сливками и фруктами, за которым пришлось ехать в соседний городок. В общем, ребята повеселились на славу. Так со смехом и с забавами прошла неделя перед прзднованием Ивана Купала.

* * *

Я уже, который день сидела в кустах под забором у Никитичны и из засады наблюдала за своим старым другом. Федька изменился, все-таки я его помнила еще четырнадцатилетним мальчишкой, а сейчас ему уже шестнадцать. И что, что день рождения у него был недавно, буквально две недели назад? Факт то от этого остается неизменным. Из нескладного мальчика за эти два года получился довольно ладный, высокий и широкоплечий, рыжий парень. Движения у него стали плавными, куда-то делась детская порывистость, которой он отличался еще два года назад. Вот только вихры и хитрющее выражение лица на лукавом мордасе остались теми же. Кстати, у него поменялся не только голос, который стал значительно ниже, Федька стал иногда бриться и теперь щеголял по селу с отросшей брутальной щетиной. Волосы на лице у него росли кустиками. Плевочек на бороде, жидкий намек на усёнки, и пару волосков на щеках. Но это же борода! Это же уже достижение! Вот и брился только тогда, когда Никитична его сильно начинала доставать 'срамным видом'.

Характер у него тоже не изменился, Федька был все таким же взрывным непоседой, который при каждом удобном случае норовил слинять со двора. Вот только в сферу его интересов стали все больше попадать местные девицы, за которыми он приударял с постоянством, достойным лучшего применения.

— Бабуль, — ныла я. — Ну, давай уже я с ним пообщаюсь.

— Ты уверена? — спрашивала она с сомнением.

— Ну, да, это же дядя Федор!

— Ладно, вечером зайдет Никитична, попросим ее привести в гости этого шалопая.

Так и случилось. Никитична забежала к нам на минутку, бабуля озвучила ей мою просьбу и неуемная старушка тут же ускакала домой за двоюродным внуком. Ей тоже было ужасно интересно, как Федька отнесется к моей истории. Правда, уговорить его прийти к местной ведьме вечером на чай было тяжело. В селе намечались очередные танцы, а пропускать такое мероприятие друг не хотел. Но Никитична на него рыкнула, пригрозила принудительной депортацией к родителям, и он сдался. Входил Федька к нам в хату смурной и недовольный.

— Драсти, — сказал он и плюхнулся на лавку, за что огреб от Никитичны заслуженный подзатыльник.

— И тебе не хворать, — сказала бабуля, наливая чай и выставляя на стол румяные пироги.

— Че звали то? — решил взять быка за рога дядя Федор.

— А ты, я гляжу, совсем не меняешься, — покачала головой бабуля. — Привет я тебе хочу передать от Прасковьи.

Она забросила пробную удочку и решила посмотреть, как Федька отреагирует на мое имя.

— И как она? — оживился парнишка. — Чего это ее нет в селе? Что-то случилось?

Бабулю, да что греха таить и меня тоже, такое его внимание к моей персоне откровенно порадовало.

— Ничего особенного не случилось, — помялась она, не зная как начать непростой разговор. — Ты тайны хранить умеешь?

— Ну! — глаза на Федькином мордасе заблестели любопытством и ожиданием раскрытия тайны, не меньше тайны вселенной.

— Не нукай, не запряг! — осадила его бабуля. — Клянись, что все, что ты узнаешь сегодня, дальше тебя не уйдет, а то прокляну, и ни одна девка на тебя не посмотрит до скончания дней.

— Зуб даю! — Федька поклялся самой своей страшной детской клятвой, которую впрочем, так ни разу и не нарушал. А то, что он с лица сбледнул, при бабулиной угрозе, это детали, к делу, серьезного отношения не имеющие.

— С Прасковьей произошел несчастный случай! — бабуля решила понагнетать обстановку.

— Что? — едва выдохнул он. — Помощь, какая нужна? Так вы скажите, я все мигом организую, батя поможет. Знаете, какой он у меня. Если нужно лучших врачей найдем, а Раську на ноги поставим.

— Похвально, молодой человек, — одобрила бабуля. — Только и я сама не лыком шита, и все что могут современные врачи, могу не хуже и без их таблеток, и аппаратов.

— Так что с ней? — он в нетерпении стал подпрыгивать на табуретке.

— Кошкой оборотилась, — бабуля решила сразу сказать главное, а то это задавание вопросов могло тянуться ох как долго.

Федька сидел пришибленный и только открывал рот, пока бабуля пересказывала ему мою историю.

— Где она? — наконец вымолвил донельзя удивленный парень.

— Да тут я, — отозвалась я с подоконника. Как-то на меня Федька внимания-то и не обратил, ну лежит себе кошка и лежит, что тут удивительного. Как-то он не думал, что это его подружка.

— Она ужо такая год как, — вставила свои пять копеек Никитична.

— Ба, — изумился он. — Так ты знала? А почему мне ничего не сказала? Раська же не чужая, или вы думали, что мне все равно?

Он обвел нас угрюмым взглядом и кажись, серьезно обиделся.

— Да не могла она, я с нее тоже клятву взяла, — решила прийти на помощь Никитичне бабуля.

— Федь, — заныла я и потерлась о его ноги. — Ну, Федь, не обижайся. Не каждому же такое расскажешь!

— А чего решили мне рассказать? — чуть оттаял он.

— Да Прасковью в хате никакими силами не удержишь, а в таком виде ее кто угодно обидеть может. Федь, ты за ней присмотри, а? А то тут еще эти эльфы доморощенные появились, как бы беды не было.

— Ладно, — он утер нос рукавом, за что опять получил подзатыльник. — Присмотрю, что уж теперь.

Он взял меня на руки и поволок в сад посекретничать.

— Ты куда, негодник! — изумилась Никитична.

— Оставь их, им поговорить нужно, — махнула рукой бабуля.

Разговор с Федором был нелегким. Мы сначала несколько минут молчали, потом он меня еще раз заставил пересказать все, что со мной было. Потом надолго задумался и, наконец, его лицо просияло.

— Раська, — воскликнул он. — Так это же круто! То ты человек, то ты кошка. Всюду пробраться сможешь, и никто тебя не заметит! Это же, какие перспективы!

Вот этого-то я и боялась больше всего, в душе моего друга зрела очередная каверза.

— Прасковья, — сказал он вкрадчиво. — А давай я тебя с собой на танцы возьму, дам девчонкам в руки подержать, а ты послушаешь, что они про меня говорить будут. Особенно эта темненькая, Маринка. Хорошенькая такая, ладная.

Он обрисовал руками уж сильно выступающие верхние девяносто.

— Фу, — поморщилась я. — Федь, ты мне друг, но не впутывай меня в это. Танцы вечером, а я в любой момент могу обратиться. Вот как ты думаешь, приятно будет твоей даме, если кошка, которую она пять минут назад гладила на коленях, обернется полуголой девицей. Спасибо она тебе за это скажет?

— Даааа, это я как-то не подумал, — он с явным огорчением почухал в затылке, такой чудесный план провалился.

— Ты мне лучше скажи, пойдешь со мной на Купала в лес? — задала я давно волновавший меня вопрос.

— Не пойду и тебя не пущу, — припечатал лучший друг. Видимо проникся бабулиной лекцией.

— Чего? — в моем голосе было столько возмущения, что парень только тоскливо вздохнул.

— Рась, я поклялся тебя защищать, а твоя бабуля права, там не безопасно, тем более ночью, — сказал он упрямо.

— Ну, допустим, клялся ты молчать, — надежда во мне еще тлела.

— Какая разница? — махнул он рукой. — Ты мне с детства как сестра, а свое родное я буду защищать до последнего.

— Ну, дядя Федор, — заныла я, прибегая к запрещенному приему. Федька просто млел, когда его называли мультяшным прозвищем.

— Нет, Матроскин, и не проси, — похоже и правда дальнейший разговор на эту тему ни к чему хорошему не приведет.

Федька дождался моего оборота. Естественно ему было очень любопытно посмотреть на сам процесс, но бабуля вытолкала его из моей комнаты взашей. Минут через десять я его уже позвала в комнату и стала показывать свой ноут и игрушки на нем. Закончилось все тем, что мы одолжили еще и бабулин, и до утра резались по сети в одну из игрушек. Вот с того дня Федька у нас в хате стал частым гостем, как впрочем, это было и раньше.

Всю неделю бабуля не давала мне высунуть ни нос, ни хвост из хаты, а Федор, который у нас практически прописался, ей в этом активно помогал. Я сходила с ума от безделья и вынужденного домашнего ареста, считая дни, которые остались до празднования Ивана Купала. И вот свершилось, ночь, которую я так ждала, наступила. Бабуля, перед тем как уйти долго читала мне нотации, а я сидела за столом и только мотала головой, соглашаясь со всем, что она мне говорила. Федьку на мое счастье поздним вечером к нам не пустила Никитична, как он не божился и не клялся, что ничего плохого не задумал. Успокоенная моим видимым послушанием, бабуля, наконец, собралась и ушла. Я быстро оделась и уже через пять минут рванула в лес.

Путь мой проходил мимо местной речушки, которая вытекала из озера. На берегу ее творилось что-то невообразимое, ярко горели костры, возле которых сельчане в венках из трав водили хороводы. Барышни пускали венки с зажженными лучинами по течению реки и с трепетом ждали, который из них потонет позже всех, по поверьям у кого венок дольше всех проплывет, та будет всех счастливее, а у кого лучинка дольше погорит, та проживет долгую жизнь. Заплыв венков, как ни странно, выиграла Матрена.

Недалеко от огромных костров местные мужики жарили шашлыки и пили пиво, а рядом с ними кумушки расстелили рушники и расставляли всяческую снедь для вдумчивого и продолжительного застолья. Чего там только не было: и одуряющее пахнущие чесноком домашние колбасы, и местная брынза, сало, молодой лук и пупырчатые огурчики, домашний хлеб, и естественно наливочки и самогон. Чувствовалось, что народ подготовился основательно. А над всем этим возвышались чучела Морены и Купалы, которые должны были зажечь в полночь.

Мне было очень интересно. На праздник в прошлом году мне так и не довелось попасть, бабуля не пустила. Вот я и решила немного посидеть и посмотреть, что будет дальше. А дальше было массовое купание под предлогом святости воды и прыжки через костер в мокрых портках. Шоб не загорелось! Просто наблюдать было скучно, хотелось туда, в гущу веселящейся толпы, предвкушающей полночь и поиски цветка папоротника. Вот только появляться мне среди сельчан было никак нельзя, пришлось вспомнить, зачем я здесь и идти к озеру.

Лагерь ролевиков был почти пуст. Только под старой сосной сидела Матрена и увлеченно целовалась с одним из парней. Да, незадача. Пришлось спешно ретироваться, чтобы их не смущать. И вот где мне теперь остальных искать? Не ломиться же ночью через лес в поисках неизвестно чего? Я уже было повернула домой, но мое внимание привлекло непонятное движение в глубине леса, о господи, волки! Так быстро я еще не бегала. Я летела сквозь лес, не разбирая дороги, чувствуя спиной, горячее дыхание настигающих меня хищников и только одна мысль билась в голове 'только бы не споткнуться'. На исходе сил, мне все же удалось забраться на одно из деревьев и замереть там от ужаса. Господи, они могли меня съесть! И никто бы не узнал, где я! Ни бабуля, ни мама, а ей еще и волноваться нельзя, братик в следующем месяце родиться должен. Боже, какая я дура! Вот говорила мне бабуля, 'сиди дома!', да разве ж я ее послушаю, я же самая умная!

Вот так я и сидела на дереве уже полчаса, костеря себя на все лады и обещая, что я так больше не буду, а вокруг дерева все кружила стая волков, не давая мне даже надежды на скорейшее избавление. Где-то через час им надоело тынятся и волки улеглись вокруг дерева, иногда с любопытством на меня поглядывая. Так прошел еще час. Вдруг ночную тишину разрезал свист, звери встрепенулись и как послушные собачки побежали в ту сторону. А я еще некоторое время не решалась слезть со своего насеста.

— Ребенок, ты чего это в лесу так поздно делаешь? — раздался насмешливый голос под деревом.

— Сижу, — сказала я, стуча зубами от пережитого страха.

— Слазь, они ушли. Давай, я тебя поймаю. Ну, отцепляй же ты руки от дерева! — прикрикнул на меня незнакомец.

— Сейчас. Только я Вас не вижу.

— Зато я тебя вижу отлично, — и опять в голосе прозвучала насмешка.

Уже через минуту я была поймана на подлете к земле, опущена на ноги и укутана в куртку.

— Идти можешь, несчастье? — спросил высокий беловолосый парень, которого я видела в селе вместе с ролевиками.

— Могу, — я сделала шаг на трясущихся ногах и, споткнувшись, упала.

— Давай я тебя понесу, горюшко, — он подхватил меня на руки без всякого видимого усилия и зашагал в сторону села. У него в руках мне оказалось неожиданно уютно и спокойно.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Прасковья, а тебя?

— Руслан, — сказал он, — вот и познакомились. А что ты в лесу так поздно делала? Цветок папоротника искала?

— Да нет, какой цветок, — я замялась, не говорить же ему, что я его искала.

— Так все-таки, — не отставал Руслан.

— Любопытно мне было, что на Купала в лесу происходит, вот я и пошла, а потом заблудилась, а потом волки. Знаешь как страшно? Они меня на дерево загнали, пришлось там пару часов просидеть, пока они не ушли. И то, их кто-то свистом позвал, иначе бы до утра там куковала.

— Вот же паразиты, огребут они у меня, — тихо пробормотал Руслан.

— Что? — не поняла я.

— Да так ничего, скажи Прасковья, а там только волки были или и другие звери?

— Да вроде только волки, никого другого не видела. А ты, почему спрашиваешь?

— Ты могла еще на медведя нарваться или, скажем, на рысь и как бы я тебя освобождал? — задал он вполне резонный вопрос.

— Не знаю, — пожала я плечами.

Мы прошли мимо спящего лагеря ролевиков и вышли к реке, где догорали костры и сельчане самозабвенно пели песни. Меня начал понемногу отпускать пережитый страх, и я окончательно расслабилась в объятиях Руслана.

— Я отсюда и сама дойти смогу, — сделала я попытку выбраться.

— Э нет, ребенок, я не успокоюсь, пока в целости и сохранности сам тебя домой не доставлю и не сдам на руки родителям.

Ой, мама, что же будет, если они с бабулей пересекутся!

— А может не домой, может возле околицы? — попыталась я.

— Нет, ребенок, именно домой! — сказал безжалостный Руслан.

— Почему ты меня все время ребенком называешь? Я уже не маленькая, мне зимой уже пятнадцать будет, — сказала я, гордо задрав нос.

— Ну, а мне двадцать пять, как ты думаешь, как я к тебе еще относиться должен? Тем более у меня младшая сестренка твоего возраста и такая же непоседа и вредина.

Мне стало неожиданно обидно. Парень мне понравился и очень сильно. Высокий, сильный, в глазах прыгают смешливые искорки, а на щеках ямочки, когда улыбается. И вдруг сестренка.

— Ты чего загрустила? — спросил он.

— Да ничего.

Мы подошли к околице села, в некоторых избах горел свет, некоторые сельчане только сейчас укладывались на боковую.

— Ну, показывай, где ты живешь, — сказал Руслан, все еще не выпуская меня из кольца сильных рук.

— Вон та хата, видишь, на отшибе стоит. Может, ты меня теперь отпустишь?

— Неа, сказал же, до дому донесу, — засмеялся он.

— Вот упрямый! — я так и не поняла, чего было больше у меня в душе, огорчения от того, что его может увидеть бабуля или радости, что еще вот минуточку посижу в таком уютном гнездышке у него в руках.

— Может мне тебя отпускать не хочется, — сказал Руслан, все еще смеясь, — ладно, шучу. Вот твоя хата, беги, а то влетит.

— Спасибо! — сказала я, обнимая его и целуя в небритую щеку.

— Да не за что, всегда к услугам Вашего высочества! — сказал Руслан, явно потешаясь. — Все, беги.

Я еще раз оглянулась, на удаляющуюся фигуру и побежала в хату. Слава богу, бабули еще не было. Я разделась и нырнула в кровать. Все, спать!

А в это время недалеко от хаты Прасковьи стоял задумчивый Руслан, поглаживая след от поцелуя и чему-то мягко улыбаясь.

Глава 9.

Следующее утро началось с разбора полетов.

Бабуля появилась дома часов в девять с полными сумками свежесобранной лечебной травы. Вид у нее был замученный и несчастный. Она подошла ко мне и отвесила хорошего подзатыльника. Было не больно, а очень обидно. Руку на меня поднимали крайне редко, в основном воспитывали словом, иногда это куда больнее.

— Прасковья, вот ты мне скажи, неужели мои слова для тебя ничего не значат? — сказала бабуля.— Неужели ты думаешь, что если я тебе что-то запрещаю, то главной своей целью ставлю ущемить твои права? А ты не подумала, что с тобой там могло случиться? Ну, что ты так на меня смотришь? Думала, я не узнаю? Хочу тебя разочаровать, леший мне все рассказал и про то, как ты от оборотней ночью драпала, и про то, что тебя один из них домой на руках нес. Ты понимаешь, что у тебя был реальный шанс оттуда вообще не вернуться? Ты понимаешь, что необученная ведьма совершенно беззащитна? Я тебя спрашиваю, понимаешь?

По мере того как бабуля говорила в избе начала скапливаться неконтролируемая магическая сила, которая закручивалась спиралью у бабули над головой, ее волосы начали развеваться, а глаза загорелись колдовским огнем. Такого я еще не видела и струхнула очень сильно.

— Бабуль, ты же сейчас хату разнесешь!— сказала я, пытаясь обратить ее внимание на то, что творилось вокруг. — Ты права, я дура, и очень пожалела, что вообще в лес сунулась, прости меня, пожалуйста! Бабуль, только успокойся.

По мере того как я говорила из моих глаз все больше и больше катились слезы. Ужас, за ночь успокоившийся в моей душе, поднялся с новой силой, и я разревелась. Бабуля медленно начала успокаиваться, взяла меня на руки и стала, баюкая, поглаживать. Так мы и сидели некоторое время, молча, переживая свой страх.

— Бабуля, а ты говорила, что это были оборотни? — сказала я шморгнув носом и утирая глаза кончиком хвоста.

— Ну да, а ты что не поняла? Тебя гнали не простые волки. Хоть они еще совсем щенки, однако, заигравшись, могли тебя порвать насмерть. Хорошо, что их старший вовремя поспел и увел от тебя стаю, а потом и домой доставил.

— Руслан оборотень? — моему удивлению не было предела.

— Да, как и остальные в том лагере у озера. Вот поэтому я говорить тебе ничего и не хотела, зная твое неуемное любопытство.

— Бабуль, а Руслан он кто? Тоже волк?

— Нет, он тигр из правящего клана. Они единственные маги-оборотни. Говорят, что они могут контролировать своих собратьев, когда тех накрывает волна безумия.

— Ой, как интересно! — у меня глаза зажглись любопытством.

— Даже не думай, в лес ни лапой! — взвилась она.

— Зря ты так! — расстроилась я. — Руслан, он же хороший, хоть и относится ко мне как к маленькой.

— Не хочу ничего слышать! — бабуля была на редкость категорична.

— Бабуль, подожди, — зачастила я от внезапно пришедшей в голову мысли, — это если все ребята в лагере оборотни, то Матрена вчера с оборотнем целовалась? Баб, это она его в зеркале на Рождество увидела? Ой, что теперь будет!

— Не знаю я, что она видела в зеркале, а вот если это и правда был оборотень, то месяцев через девять, если они зашли дальше поцелуев, будем принимать интересные роды, — сказала она задумчиво, — полукровок у нас в селе еще не было.

— Ба, а твои запреты на общение с оборотнями как-то связаны с Устиньей? — решила я прощупать почву, раз уж разговор повернул в это сторону.

— Кто натрепал? — она подозрительно покосилась сначала на меня, потом глянула через плечо в сторону печи. — Степааааныч, и как это называется?

Бледный домовой выполз из-за печи с повинно опущенной головой.

— Прости хозяйка, — в его лице было столько раскаяния, что даже у меня дрогнуло сердце.

— Ты еще скажи, что так больше не будешь! — фыркнула бабуля. — И вот что мне с вами делать? Одна по лесам ночью шастает, другой болтлив не в меру.

— Ба, так что там с Устиньей? — решила я перетянуть на себя внимание. Ежу понятно, что Степанычу попадет, но так хоть есть шанс, что не очень сильно.

— Что ты хочешь знать? — вид у нее был на редкость задумчивый. — Что тебе успел рассказать этот старый пройдоха?

— Да особо ничего, только про то, что она тут жила, потом повстречала оборотня, влюбилась, а потом из-за какой-то обиды они разбежались. Обычная история. А чего после этого у нас в семье оборотней не любят?

— Мала ты еще, не поймешь, — отмахнулась она. — Когда будешь чуть старше, расскажу.

— Ба, вот ты опять, какие-то тайны Мадридского двора, и почему ты меня все время маленькой считаешь? Неужели ты думаешь, что я не способна что-то понять или просто посочувствовать? — обиделась я.

— Да причем тут это? И понять и сочувствовать ты можешь, просто не в состоянии для себя из любой умозрительной ситуации выводы сделать. И не умеешь еще разные ситуации на себя примерять, просчитывая свое возможное поведение и последствия принятых решений.

— А как я научусь, если ты молчишь как партизан? — удивилась я ее нелогичности.

— Ладно, — бабуля тяжело вздохнула. — Еще раз спрашиваю, что ты хочешь знать?

— Лучше всего если ты мне просто обо всем расскажешь, но вообще интересно, что такого тот оборотень утворил, что она сбежала.

— Как ты сама говорила, история банальная, только она, как и ты нашла тот самый артефакт. Кинжальчик заветный, по нему-то оборотень в ней суженную и признал. Да вот только со временем стал изводить ее ревностью и подозрительностью. А в один из вечеров перешел всякие границы, пьяный был. Вот она от него и сбежала.

— И все? — удивилась я. С кем не бывает, я и не о таком книжки читала.

— Нет, не все. Она в тот раз ребеночка потеряла и оборотня того, так простить и не смогла.

— Ба, ну это же смешно, из-за неудавшейся личной жизни одной ведьмы делать врагами весь клан белых тигров. Ты не находишь, что это слишком?

— Да кто их врагами-то делает? — она опять отмахнулась. — Прасковья, вы с Устиньей очень похожи. Просто поразительно, одно лицо, один характер, вот я и боюсь, чтобы судьба у вас не была одинаковой. Устинья ведь до конца жизни так несчастной и осталась, вспоминая своего оборотня. Не хочу, чтобы история повторилась.

Весело, и вот что мне с этим знанием делать? Не соваться в лес как хочет бабуля? Щаз! Сама же говорила, чему быть того не миновать, и если мне на роду написано быть с тем оборотнем, то, как я не буду изворачиваться, ничего не поменяется.

Чуть позже нарисовался сонный Федор, которого уже успели просветить о моей ночной эскападе. Друг только печально на меня посмотрел и поинтересовался, стоило ли оно того. Ответ он понял по моим горящим глазам и больше вопросов на эту тему задавать не стал. Он только попросил у бабули разрешения взять меня с собой на рыбалку, клятвенно обещая тотальный контроль со своей стороны. Бабуля, как ни странно нас отпустила, дав с собой несколько бутербродов и крынку с молоком. За ловлей рыбы мы и провели остаток дня.

* * *

Придя ночью в лагерь, Руслан не стал поднимать никого из ребят, дабы устроить им выволочку, хорошо понимая, что большая часть из них ни в чем не виновата. Нужно было хорошо подумать над тем, как же именно наказывать волчат, ведь так как они были связанны со всеми отрядами, то от их безалаберности и откровенной глупости страдали все четыре смешанные отряда. Если им устроить обещанное наказание, то клан волков будет противопоставлен остальным трем кланам, а если не наказать, ребята окончательно на голову сядут. Ничего умного пока в голову не приходило. Утром после завтрака он собрал вокруг себя всех ребят.

— Вы уже в курсе, как вчера отличились волки, чуть не загнав до смерти одну из селянок?

— Мы просто поиграть хотели, — попытался вякнуть кто-то из них.

— Говорить будете, когда я вам разрешу, а теперь вы слушаете меня, — в его глазах зажглись опасные огоньки. — Вы помните, что конкретно я вам запрещал?

— Ну да, межклановые стычки и запрет на оборот, — сказал кто-то из мальчишек.

— Так почему же вы нарушили мое прямое распоряжение? — рыкнул он.

Хмурые мальчишки сидели молча, и не знали, что ответить.

— Извини нас Руслан, но это было выше нас, мы еще плохо себя контролируем, а лес так звал, так манил! Мы и не смогли устоять! — сказал самый смелый волчонок. — А с девчонкой, и, правда, нехорошо вышло. Вначале мы решили пошутить, погнав ее пару метров, а потом инстинкт взял свое, и остановиться мы не смогли. Она так сильно пахла страхом.

— Вы понимаете, что с вами было бы, если бы она умерла? — холодно спросил Руслан.

— Да, теперь понимаем, нас судили бы, так же как и взрослых оборотней.

-Вы правы, и самое простое, что бы вас ждало это запрет на оборот на десяток лет и серебряные браслеты, которые прожигали бы вашу кожу до костей, каждый раз как вы захотели бы обернуться. А вы знаете, к чему это ведет? Нет? К постепенному сумасшествию! Такого оборотня даже я или дед спасти уже не можем. Мы в этой ситуации в силах только остановить вспышки безумия, не более того! — устало сказал Руслан. Ребята сидели притихшие, опустив головы. — Ладно, после возвращения, с вами будет разбираться глава вашего клана и вынесет соответствующее наказание. Негоже чтобы от вашей безответственности страдали все ребята. В лагере вас ждет недельный наряд на кухне и неделя уборки территории. И еще, полный запрет на посещение лагеря барышнями.

Ребята облегченно переведи дыхание. Все-таки наказание было очень мягким. Всю неделю в лагере царило уныние, юные оборотни ходили хмурыми и подавленными, один Игнат цвел и пах. Каждый вечер он отпрашивался у Руслана и бежал в село на свидание к Матрене. Видя такое дело, Руслан решил сделать из него лагерного фуражира и уже под этим предлогом гонять парня в село не просто так, а по делу.

Как-то раз мальчишки решили сварить на обед настоящий украинский борщ, заправленный перетертым салом с чесноком и ароматной густой сметаной. И обязательно к нему пампушки и молодой лучок. Ммм, вкуснотень! Как-то на прошлой неделе барышни решили разнообразить меню ребят и сварить именно такое настоящее душистое и ароматное блюдо. А то мясо и мясо, скучно и банально. Оборотни вначале воротили нос от тарелок с 'овощным супом', а потом, распробовав, чуть не подрались за котелок, который можно было выскрести и вылизать. Решив, что ничего сложного в приготовлении борща нет, ребята отправили в село Игната за недостающими ингредиентами. Именно овощей им и не хватало, не было ни морковки, ни капусты, ни свеклы, а про сало и чеснок вообще говорить не приходилось. Было только мясо и мясо, ну и еще немного картошки, которую ребята очень любили запекать в углях.

Вот так достаточно рано Игнат и оказался в селе. Вначале он, было, ринулся за продуктами к Матрене, но к несчастью его путь проходил мимо злополучного колодца, возле которого происходило большая часть событий в селе. На его несчастье, там как раз набирала воду Авдотья.

— Добрый день, касатик, и шо это ты в последнее время зачастил к нам? — спросила хитрая старушенция.

— Добрый день бабушка, да вот меня ребята послали за овощами для борща, решили себя вкусненьким побаловать.

— О, это доброе дело, подь со мной, капусточка в этом году у меня загляденье, а бурак — аж сахарный, — сказала Авдотья, причмокивая от удовольствия, и волоча за рукав толстовки нашего медвежонка.

Авдотья от нетерпения аж подпрыгивала при ходьбе, желая узнать, что же происходит между Игнатом и Матреной из первых уст. Идти пришлось недалеко, всего минут пять. Уже возле смой хаты Авдотьи, в огороде, Игнат заприметил мирно жующего капусту козла Борьку.

Нужно сказать, что Борька был настоящим козлом с большой буквы 'К', как по характеру, так и по внешности. Он был чуть крупнее, чем его сородичи, шерстка у него была шелковистой, рога длинными, а характер паскудным. Все село от мала до велика, считало Борьку личностью 'дюже зловредной', так как насолить он по большому или по малому успел практически всем. Еще в детстве маленький Борька перенес сильную психологическую травму. Один из пьяных посетителей Авдотьи походя, пнул бедного ранимого козленочка, а так как память у Бориса была отменная, он запомнил и обидчика и запах алкоголя. Вот с этого момента у козла и началась личная, непримиримая вендетта по отношению ко всем алконавтам села. Ну, а если учесть, что Авдотья была главным источником самогона на всю округу, то можно смело представить себе размеры этой мсти. Порушенные тыны в соседских огородах с целью добраться до вожделенной капусты были такой мелочью, о которой и говорить-то не стоит. В общем, Борис был личностью примечательной. Кроме того, у него были и серьезные охранные функции, он бдительно нес вахту у ворот как заправская сторожевая собака. Иногда старушка даже изгалялась, гаркая 'фас', в сторону одного из особо невменяемых посетителей. Борька слушался как верный пес и, погоняв бедолагу по двору минут пять, и, наподдав ему рогами по мягкой точке пару раз, выдворял за ворота.

Всех посетителей Авдотьи, которые хоть раз покупали у нее самогон, Борька помнил очень хорошо. Вот и Игната запомнил, те самые утопленные десять литров самогонки покупал именно он. Ничего не подозревающий оборотень зашел во двор и тут же был атакован зловредным козлом и загнан на яблоню. Борьку не волновало, что от Игната пахнет зверем, и он, Борька, вроде как должен его бояться. Ничего подобного! Он как баран пытался сковырнуть Игната, разгоняясь и ударяя рогами в хлипкое деревце, норовя задеть, болтающиеся в воздухе длинные ноги парня. Медвежонок, не ожидав такого страстного приема, сидел на насесте из тонкой ветки и рычал на всю округу.

— Уберите от меня эту ненормальную скотину!

Через две минуты с начала представления возле тына у Авдотьи собралось половина села, весело комментируя происходящее. Не могли сельчане пройти мимо такого развлечения, а Авдотья бегала вокруг Борьки и кричала.

— Боречка, родненький, брось каку, — когда козел совсем озверев, таки умудрился поймать Игната за штанину и потащил его со всех сил с яблони. — Боречка, зубки поломаешь, чем же ты капусту есть будешь?

Наконец Игнат был стянут с дерева, штанина была порвана до бедра по шву. Бедный медвежонок, был вывалян в грязи, а кое-где к нему прилипли перья, которые повсюду валялись по двору. Для завершения образа его осталось только в смоле извалять и рожки приделать, чистый черт получился бы. На лбу наливался довольно большой синяк от Борькиного копыта. Игнат просто не успел увернуться, когда вредная скотина, как заправский каратист саданула его промеж глаз. Со двора оборотень вылетел на первой космической, вопя, что не нужна ему капуста с морковкой, а свекле он и думать не хочет. И к Авдотью он теперь за версту обходить будет. Борька гордо ходил по двору и отфыркивался, в душе празднуя очередную победу, а Авдотья задумчиво стояла возле тына.

— М-да, нервенная молодежь ныне пошла, с козлом сладить не могуть.

Расстроенный Игнат попытался скрыться из села не замеченным. Не получилось. На околице ого перехватила бдительная Матрена и уволокла к себе залечивать моральные и физические травмы. Не знаю уж, что между ними происходило, но вернулся в лагерь медвежонок поздно вечером ужасно довольный. Про капусту и остальные овощи он тоже не забыл и принес их в таком количестве, что хватило бы на несколько борщей на голодную ораву оборотней.

А на следующий день оборотни варили борщ. Ну что тут сказать, у мужчин при готовке, как правило, две крайности: либо они готовят так, что пальчики оближешь, либо наоборот — есть это невозможно ни в каком виде. Вот и нынешние дежурные по кухне были из второй категории. Не знаю, что нужно было сделать с таким, в общем-то, не очень сложным блюдом, но оно оказалось не съедобным в принципе. Попробовав несколько ложек этого варева, народ оставлял миски и уходил, не в силах съесть еще хоть немножко. А ближе к вечеру потянулась вереница страждущих к избушкам задумчивости с неизменным названием 'Ме/Жо'. Так как на 'Жо' претенденток не было, то оборотни оккупировали и ее. Революция в их кишечниках была приличная, только выйдя из домика и почувствовав облегчение, они минут через пять занимали очередь туда же и мелкими шажочками, перетаптываясь на месте, ждали, когда же доберутся до вожделенной цели. Использовать кустики по назначению, оборотни считали ниже своего достоинства. Промучившись так до середины ночи, ребята решили скормить остатки варева бедным кашеварам, чтоб следующий раз даже неповадно было к котелку подходить. Но Руслан запретил. На завтрак, обед и ужин следующего дня оборотни получили только несладкий чаек с сухариками и легонькую овсянку на воде, что тоже не прибавило ребятам хорошего настроения. Боли в животе некоторых страдальцев так и не прошли, пришлось Руслану самолично отправляться в село к местной ведьме за настойкой из трав. Каково же было удивление Руслана, когда его отправили в ту самую хату, куда он недавно оттранспортировал испуганную девчушку.

— День добрый, хозяюшка! — сказал он, заходя в хату, где за столом сидела женщина в возрасте. Она перебирала, и связывала травы в пучки, готовя их к просушке. Возле нее на столе сидела маленькая черная кошечка, со странным ошейником из какого-то черного камня.

— И тебе не хворать, любезный, зачем к нам пожаловал правящий? — спросила бабуля.

— Да вот дело к тебе есть, ведьма, — сказал Руслан, — молодняк у меня в лесу желудком мается уже второй день.

— Что же они такого съели, что желудок оборотня не выдержал? — удивилась бабуля. — Вы же вроде гвозди можете переварить и ничего, даже не почешетесь,

— Да борщ сами сварили и съели, — сказал Руслан смущаясь. — Нам бы настойку было бы неплохо получить, учитывающую специфику нашего организма, есть у тебя такая?

— А чего ж не быть, есть, только она очень сильная, нужно буквально одну каплю на стакан воды и не больше, иначе беда другая будет, ну ты же понимаешь. Только вот может попробовать им дать угля активированного или еще что из простых лекарств?

— Пробовал, не помогает, а вообще было бы неплохо, если бы ты со мной сходила и посмотрела болезных, может еще чего посоветуешь?

— А чего не сходить? Схожу, — сказала она. — Зовут то тебя как?

— Извини, Руслан я, — сказал он, смущаясь от собственной недогадливости.

— А меня Настасьей кличут. Ты выходи во двор, подожди меня там чуток, я сейчас соберусь и пойдем.

Руслан еще раз окинул хату задумчивым взглядом, словно в поисках чего-то и вышел.

— Прасковья, — обратилась бабуля ко мне, хмуря брови. — Я сейчас уйду наверно до вечера, а ты уж будь любезна, не пытайся идти за нами. Рано тебе еще диагностикой оборотней заниматься, а то еще выдашь себя чем-нибудь, да и не нужно Руслану твой секрет знать раньше времени. Если уж так получилось, то вот тебе книжка по болезням иных рас, вот раздел о болезнях оборотней и способах их лечения. Будь добра, прочитай и выучи, приду и спрошу. Отвертеться тебе не удастся, даже и не думай.

Она положила передо мной толстый фолиант и вышла из хаты. Мне осталось только вздохнуть и уткнуться в книжку. Хотя хотелось мне совсем другого, аж лапы зудели, как я хотела с бабулей в лес.

В лагере все было относительно спокойно, ребята в основном, сидели по своим палаткам, а те, кто чувствовал себя сносно, занимались рыбной ловлей — и полезно, и в этой ситуации не напрягает.

— Ну и где твои страдальцы? — спросила Настасья у Руслана.

— Проходи вот сюда, — он показал на самую большую палатку, где на спальниках лежало несколько болезненно выглядящих парней.

— Ой, ты ж господи, — всплеснула руками бабуля. — Это что же с ребятами такое? Что же вы в борщ добавили? Серную кислоту?

— Да вроде нет, хотя кашевары какую-то травку для аромата собирали, борщ еще такой необычный был.

— И где росла эта травка, показать сможете?

— Антон, иди сюда, — позвал одного из ребят Руслан. — Вот он в тот день кашеварил. Отведи нас с Настасьей туда, где ты траву для борща брал.

Поход за травой занял мнут пять. Антон немного повертелся на полянке, что-то выискивая, а потом ткнул пальцем в один из кустиков.

— Вот эта.

— Ты уверен? — спросила бабуля с дрожью в голосе.

— Ага, она.

— И сколько ты ее туда положил?

— Ну, немного, веточек пять-десять, — сказал Антон.

— Сколько-сколько? — взвыла бабуля.

— Что такое? Что-то не так? — спросил обеспокоенный Руслан.

— Что-то не так? — несколько нервно передразнила Настасья. — Да он вас чуть не отравил всех! Это же багульник болотный и при той концентрации, что была в вашем борще, обычный человек был бы уже в больнице, возможно даже в реанимации. Это же яд в чистом виде! Не знаете трав, не рвите и не тяните в рот!

Гневу бабули не было предела. Она собрала вокруг себя всех оборотней и прочитала им познавательно-ругательную лекцию по применению трав в полевых условиях. Ребята сначала сбледнули с лица, когда поняли, что могло бы с ними случиться, будь они простыми людьми. А потом долго краснели от выражений, которые употребляла в отношении них бабуля. 'Косорукие придурки' и 'феерические балбесы' были еще не самыми сильными выражениями. В конце, она самолично осмотрела каждого и уже в зависимости от осмотра выдавала ту или иную настойку в необходимой дозировке. Уже на следующий день ребята чувствовали себя замечательно.

На следующий день Руслан отослал большую группу ребят рыть окопы и возводить укрепления на показанной Митрофаном Лукичем полянке. Пора было строить Мордор, а то остался всего один конкурс по маскировке. И первый тур игр был не за горами, а у них еще конь не валялся. Руслан планировал провести первые четыре игры между всеми командами, а по их итогам выбрать две сильнейшие, которые будут играть в финале перед советом кланов.

Полуголодные оборотни взялись за дело без особого энтузиазма, все-таки, когда у тебя от голода ворчит желудок, много не наработаешь. Вот и ребята роя окопы от березы и до обеда больше занимались имитацией бурной деятельности. Пришлось Руслану браться самому за лопату и показывать пример. К вечеру часть защитных окопов была вырыта и им, наконец, дали возможность нормально поужинать мясом без всяких овощных изысков. К выходным сменяющие друг друга отряды смогли окончательно доделать укрепления из досок, привезенных из деревни. Были дорыты окопы и даже проведены полевые испытания крепости, удобно ли в ней прятаться и как туда стрелять из луков. Вот тут Руслан за голову и схватился. Луки хоть и были калечные, и стреляли в лучшем случае метров на десять, но навредить могли ощутимо как самим стрелкам, так и тем, в кого целились.

Руслан думал о том, как решить эту проблему весь день, но ничего лучше пейнтбольного сражения в голову не приходило. Это был выход из положения. Маркеры стреляли шариками с краской, для лица нужна была защитная маска, ну а костюм мог быть какой угодно, желательно тот которого не жалко. Командам можно было на руки повязать повязки разных цветов и так отличать свой — чужой. И самое главное, при таком раскладе все останутся живыми и без особых увечий. Что такое пара синяков для юных оборотней? Да ничего, пройдут в течение двух минут, ребята и не заметят. От стрел вреда будет намного больше.

На следующий день, оставив вместо себя за старшего Игната, Руслан уехал в город. Пейнтбольный клуб он нашел достаточно быстро. Клуб располагался с небольшом современном здании, находящемся возле городского парка развлечений. Возле него была грамотно оборудованная, обтянутая сеткой площадка для пейнтбола.

— Добрый день, — в дверях офиса его встретила приветливая и улыбчивая девушка секретарь. — Чем могу Вам помочь?

— Добрый, добрый, да вот хотел переговорить с кем-то из вашего руководства по поводу аренды оборудования для серии игр в лесных условиях, — вернул улыбку Руслан.

— Мы оборудование в аренду не сдаем, — сказала она растерянно.

— Что без исключения? — удивился Руслан.

— Как правило, да, речь же идет о безопасности игроков, — девушка виновато посмотрела на него.

— И все-таки, могу я переговорить с кем-то из руководителей?

— Да-да, конечно, сейчас я узнаю, свободен ли Николай Аристархович, — сказала она, выходя в соседний кабинет. — Проходите, пожалуйста, вот сюда, у нас тут комната для переговоров, он через пять минут будет.

Комнатка была типичным офисным помещением, без всяких изысков. Посреди нее стоял большой овальный стол, окруженный стульями, а вот по стенам были развешаны фотографии с самыми яркими моментами пейнтбольных сражений, от которых трудно было оторвать взгляд.

— Добрый день, — в комнату вошел мужчина лет сорока, среднего роста, с легкой проседью в волосах и очень спортивной, подтянутой фигурой. — Меня зовут Николай Аристархович Ракитный, я директор этого заведения. Чем могу Вам быть полезным?

— День добрый, меня зовут Руслан Седой, — мужчины обменялись рукопожатиями, — меня интересует вопрос аренды пейнтбольного оборудования. Ваша секретарь сказала, что могут быть определенные сложности. Это так?

— Может быть, Вы объясните, что вы хотите. Тогда нам легче будет понять, чем мы Вам можем быть Вам полезными, — сказал Николай Аристархович.

— Да все просто, есть у меня подопечные, которых пришлось вывезти на все лето в лес. Я сначала думал, что вполне хватит погонять их по лесу, изображая сказочных героев. Но сами понимаете, сорок пацанов, от пятнадцати до восемнадцати лет, все лето в лесу несколько подустанут изображать эльфов и пойдут чудить. Да и потом, луки в их руках — это опасно, еще поубивают друг друга. А что мне их родители на это скажут? То-то и оно, что ничего хорошего. Вот я и решил организовать им серию игр, основой темой оставить взятие сказочного замка, как мы и задумали раньше, только вместо луков использовать маркеры4.

— А тогда понятно. Но маркеры в аренду мы Вам и, правда, не дадим, — сказал Николай Аристархович, спокойно глядя прямо в глазу Руслану. — Подождите, не уходите, мы все же можем быть Вам полезны. Дело в том, что маркеры — достаточно травмоопасное оружие и доверять его необученным и не проинструктированным мальчишкам — это нарываться на однозначные неприятности. Поэтому предлагаю Вам следующее. Мы организовываем Вам серию игр, я так понимаю, что Вам важно, чтобы она прошла на Вашей территории?

— Да, очень важно, мы там уже и сооружения некоторые возвели и окопы ребята вырыли.

— Очень хорошо. Мы готовы со своей стороны дооборудовать Ваш участок под игру, полностью обезопасив периметр. Натянем ограждающую сетку, чтобы никого случайным выстрелом не задело.

— Но мы, же в лесу будем, разве там это так важно? — удивился Руслан.

— А Вы уверены, что вы в лесу будете одни и туда никто чужой не сунется?

— Нууу, не уверен, есть там парочка любопытных, — сказал Руслан, вспоминая Матрену енд компани.

— Вот, именно об этом я и говорю. В дни игр мы Вам предоставим все необходимое и своих судей. Проведем перед игрой необходимый инструктаж и, по ходу будем отслеживать, чтобы ребята не мухлевали, затирая пятна, и не пытались снять маски. Как Вам такой вариант?

— Ммм, нужно подумать. В принципе очень интересно, вот только цифирь бы увидеть. Ваши же услуги не бесплатны? Наверно выездные мероприятия у Вас стоят дороже чем, чем те, что проходят на стационарной площадке?

Николай Аристархович только улыбнулся.

— Естественно. Предварительную калькуляцию и договор Вы можете получить в течение получаса, если немного подождете. Вы временем располагаете?

— Да, конечно.

— Пока ждете, не хотели бы Вы чая или кофе? Ниночка замечательный кофе заваривает.

— Да, было бы неплохо кофейку выпить.

— Нинуль, сделай кофе, как ты умеешь для гостя, — крикнул Николай Аристархович.

Кофе действительно был выше всяких похвал, горячий, ароматный, густой и главное без всяких добавок. К нему Ниночка принесла вазочку с воздушным печеньем и конфетами. Это было как раз то, что не хватало нашему оборотню для полного счастья. Через минут пятнадцать-двадцать Руслан получил необходимую калькуляцию по услугам фирмы. Сумма хоть и великовата, но вполне приемлема и избавляла его от большого количества головной боли. Все-таки проводить игру собирались профессионалы, которые могли заранее спрогнозировать большинство неприятностей, о которых он даже и не подозревал. Единственные изменения, что внес Руслан — это предварительная игра за пару дней до основных соревнований, чтобы ребята могли почувствовать вкус пейнтбола.

Договор был подписан, даты игр оговорены, деньги переведены. Смысла в городе оставаться не было и Руслан, со спокойной душой, поехал к ребятам в лес.

Глава 10.

Книга, которую мне подсунула бабуля, меня очень заинтересовала. Там было столько всего интересного! Оборотням там посвящался самый большой раздел, который начинался с общего описания вида, классификации, специфики строения тела, уязвимых мест и, естественно, болезней. Как же без них. Все мы живые существа, все мы болеем, только вот разные виды страдают от разных недугов. Там еще были разделы о вампирах, домовых, леших и водяных, но о них информация была скудная, на уровне описания видов и уязвимых мест и не более. Я погрузилась в изучение совершенно новой для себя информации и прерывалась только на прием пищи и то, только тогда, когда бабуля меня от книжки за шкирку оттаскивала.

— Ба, а откуда у нас эта книженция? — спросила я, когда первый информационный голод был удовлетворен.

— Ну, родная, во-первых, книжка эта не одна такая, у нас еще несколько подобных есть, только они по расам, которых уже нет. Во-вторых, у нас в семье традиция, каждая ведьма за свою жизнь должна пополнить семейную библиотеку хотя бы одной редкой книгой. Она может быть по травам, по редким видам животных, это могут быть рукописные дневники с рецептами зелий, да, в общем-то, что угодно. Сейчас у нас в наличии более пятидесяти таких книг.

— Не поняла, — сказала я, оглядывая небольшие книжные полки, — а где они?

— Ну, не тут же их хранить. Они в моей комнате в сундуках хранятся под особым заклятием, а здесь только те книги, которые особого удивления ни у кого вызвать не могут. Вот только недавно эту пришлось достать, уж больно непредсказуемо события развиваться начали.

— А чего ты мне раньше не говорила ничего?

— Вот все тебе знать нужно, — в сердцах сказала бабуля, — есть вещи, с которыми знакомить нужно постепенно, чтобы знания правильно усваивались и откладывались в голове. Вот если бы оборотней в округе не было, ты бы с таким рвением книгу читала бы?

Я в смущении низко опустила голову.

— Вот то-то и оно. Всему свое время. А теперь расскажи мне, пожалуйста, что ты успела выучить.

— Ну, оборотни, они разные бывают. У нас в стране в основном живут только некоторые из всего многообразия видов. Почти ничем не болеют. Уязвимы во время оборота, потом с ними справится почти невозможно, бывают виды магически невосприимчивые, но редко. Вроде белые тигры такие. Посвящение или инициация у них происходит от пятнадцати до восемнадцати лет, в зависимости от силы оборотня. До посвящения они себя плохо контролируют, имеют взрывной и неуравновешенный характер, могут впадать в немотивированную ярость. Особенно часто это бывает в полнолуние. Вроде как правящий клан может влиять на состояние бесконтрольной ярости у оборотней и не допускать у них безумия. В возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет, оборотни особенно уязвимы для внешнего воздействия, как магического, так и физического. Вроде все.

— И какие выводы ты сделала из прочитанного?

— В лес мне наверно и правда идти не стоило, разве что если бы я была более подготовленной, тогда да, а так, — я только махнула лапой.

— Вывод правильный, — сказала бабуля.

— Ба, а как можно было бы подготовиться? Я же никаких заклинаний атакующих не знаю, да и защитных тоже, и потом, даже если бы знала, то, что просила бы их: 'мальчики вы только подождите, я сейчас колдану, тогда и дальше бежать можно будет'? Так что ли?

— М-да, до этого мы и не дошли, это правда. Вот для таких случаев у тебя перстень и есть, плетешь заклинание, смотри как, — бабуля из сформировавшегося на ладони сгустка чистой силы начала вытягивать нити и плести из них странную конструкцию. — Вот видишь? Заклинание почти готово, его осталось только активировать, оно в таком виде может находиться столько, на сколько у тебя сил хватит его поддерживать. Либо, будучи прикрепленным к накопителю силы, например к твоему кольцу или моим серьгам, просуществует до того момента, пока ты его не активируешь.

— Ба, а какие заклинания мы использовать можем? Мы же травницы, — спросила я удивленно.

— Да то же заклинание, которым ты напитываешь зелье от запора можно использовать, вообще лекари — это страшная сила, которую большинство недооценивает. Кто лучше нас знает особенности организма? — спросила меня бабуля, хитро подмигивая.

У меня округлились глаза от открывшихся перспектив.

— То есть, я могла им организовать внеплановую прочистку кишечника одним взмахом руки? — спросила я заворожено.

— Ага, — весело сказала она. — Только они себе это сами недавно устроили. Так, что пожалей болезных.

— Ой, как интересно! — сказала я, судорожно вспоминая весь арсенал изученных заклятий. — Бабуль, ну ты же мне покажешь, как крепить заклинания на колечко?

— Покажу-покажу, негодница, только вот в кого попало ими не пулять, договорились?

— А как я их активировать в кошачьем виде буду?

— Не вижу проблем, точно так же, кольцо то в виде ошейника при тебе будет.

Следующие несколько дней я развлекалась, вспоминая все лекарские заклятия и переделывая честь из них в атакующие. К моему неудовольствию, мгновенного действия было только несколько: заклятие поноса (ну куда уж без него), заклятие временной слепоты и заклятие опьянения. Последние пришлось переделывать, используя антипохмельное и улучшающее зрение заклинания, только с обратным эффектом. Вот тут мне пришлось попотеть. Но результат был ошеломительным. Полевые испытания опьяняющего заклятия я проводила на Злыдне, у которого характер еще больше испортился после встречи с пани Орысей. Как-то поздно вечером в курятнике я отловила птица, при этом несколько раз получив по мягкому месту клювом, принесла его в хату и водрузила на стол, перед бабулей.

— Ну, что начинай, экспериментаторша, — сказала она. — Ты же все хорошо просчитала? А то не хотелось бы остаться с вечно пьяным петухом на руках. Где я еще такого охранника возьму?

— Не боись, вроде все нормально, заклинание пока только пятиминутное, если все пройдет хорошо, сделаю его получасовым.

— Жестоко, но что поделать, — сказала бабуля. — Начинай уже, не тяни, мне самой интересно, что у тебя получится.

Ну, я и колданула. Угу, что-то все-таки я рассчитала не так. Нет, вел он себя, так как мы и ожидали, весело гонял по хате, снося все на своем пути. Это ничего, этого мы ожидали. Но вот какого он стал цвета! Совершенно дикой попугайской расцветки, которая на петухе смотрелась особенно уморительно, а сверху был голубой гребешок. Этот гребешок добил нас окончательно. Мы с бабулей сложились пополам от смеха, а несчастный петух, осмотрев себя в одно из зеркал забился за печь и отказывался вылезать. Бедный Степаныч попытался выпинать его со своей исконной территории, за что огреб клювом и решил на некоторое время смириться с новым соседом. Бабуля потратила больше получаса на уговоры бедного Злыдня, а потом извлекла из-за печи бедного, вздрагивающего от пережитого стресса петуха.

— Это у тебя как получилось? — спросила она, поглаживая Злыдня.

— А я знаю? — сказала я в растерянности.

— А он хоть цвет вернет?

— Сложно сказать, — задумчиво сказала я, оглядывая жертву своего эксперимента.

— Ладно, покажешь мне свои расчеты, может, и поймем где ты ошиблась, только вот как мы будем соседям объяснять его дикую расцветку пока не расколдуем, я не знаю. Даааа, все-таки рановато тебе еще экспериментировать, — вынесла вердикт бабуля.

Первым, кто увидел тюнингованного Злыдня был Федька, пришедший ко мне в гости утром следующего дня. Попугаистого петуха мы так пока и не решились выпустить во двор.

— Аааа, а это что такое? — удивился парнишка.

— Злыдень, — пояснила я очевидное.

— И кто его так? — Федька опасливо осмотрел петуха и чуть отодвинулся, наверно посчитав, что такая расцветка может быть заразной.

— Я, — я коротко ответила и посмотрела на друга.

— Ну, ты мать, даешь! — восхитился он. — А так расцветить ты можешь только петуха или как?

На его лице заиграла шкодливая улыбка, и глаза мечтательно зажмурились.

— А что?

— Да понимаешь, тут Васька уж очень сильно воду мутит в последнее время. Опять же к моей Маринке пристает с нескромными предложениями сходить до сеновалу. Я ему уже пару раз морду бил, но до него так и не дошло. Притих на недельку, пока синяки не сошли и опять за старое. А вот если бы ты его так разукрасила, то он бы из хаты не вылезал еще очень долго.

— Ты про клятву Гиппократа помнишь?

— А какое она к тебе имеет отношение? — встрепенулся друг. — Ты же не врач.

— Зато будущий лекарь или травница, как получится. А если я каждому непонравившемуся мне мальчишке такие пакости устраивать буду, знаешь какая у меня потом репутация будет? Хуже не придумаешь! Как я потом бабулину практику перейму?

Нет, мне, конечно, хотелось припомнить Ваське прошлый год, но так глупо подставляться не стоит. Как говорила пани Орыся 'тоньше нужно действовать, деточка, ювелирнее'. Вот устроить бы ему внеплановую прочистку кишечника это да, пусть посидит, подумает о жизни своей скорбной в местном скворечнике особого назначения. Можно опробовать и другие заклинания. Надеюсь, что они будут без побочных эффектов.

— Что ты придумала? — спросил он.

— Да так, — я махнула хвостом и удобнее улеглась на подоконнике. — Пару дней отсутствия Василия на горизонте я тебе обеспечу, а вот как этим воспользоваться, решать тебе.

— Что для этого нужно? — глаза Федьки довольно зажглись, и буквально чувствовалось, как у него в голове крутятся шестеренки.

— Возьми меня сегодня с собой в село. Мне для осуществления задуманного нужно видеть объект.

Федька взял меня на руки и ринулся во двор. Бабулю мы решили не посвящать в нашу операцию. Мстю она не приветствовала.

— Эй! А куда это Вы собрались? — удивилась бабуля, застукав нас на выходе.

— Да, так, — заюлил дядя Федор и опустил очи долу, я предусмотрительно молчала.

— А ну колитесь! — рыкнула бабуля.

Пришлось рассказывать, что мы решили провести внеплановый эксперимент по испытанию еще одного подвешенного на кольцо заклинания.

— Я даже не буду спрашивать, какого и на ком, — грозно сказала она. — Прасковья, а ты не подумала, что может быть не снимаемый побочный эффект? Ты ради мсти, готова обречь человека на пожизненные страдания?

— Да какие там страдания, — махнул Федька свободной рукой. — Зато, хоть может в голове у Васьки прояснится.

— Нет, — бабуля отобрала у него мое бренное тельце и зашагала в хату. Федька поплелся за нами следом. — Значит так, пока не разберешься, что ты делаешь не так с теми заклинаниями, даже не смей думать о чем-то таком. А ты — она ткнула пальцем в Федора, — Сначала думай, на что ее подбиваешь, просчитывай последствия Ваших действий! Федь ты же старше, должен быть умнее!

Федор пристыжено понурил голову, но мне то, сидя на руках у бабули, было отлично видно по его глазам, что от своей идеи он не отказался.

* * *

В трудах, заботах пролетел июль. Злыдня мы с бабулей так и не расколдовали. И ходил он у нас по двору уже никого не стесняясь, видимо окончательно проникнувшись своей уникальностью. Первое время сельчане от него шарахались, а потом привыкли и даже стали гордиться новой породой бойцовских петухов уже не малайских, а крюковских. Даже пару раз пытались украсть яйца, которые снесли наши куры, в надежде, что из них вылупится еще одно такое же чудо и породу можно будет закрепить. Бабуля на весь этот цирк смотрела снисходительно.

Я за эти пару недель все же доработала заклинания и они уже такого сумасшедшего побочного эффекта не давали. Испытания проводили на соседском псе Барсике, которого под это дело нам ангажировали Никитична и Федька с условием личного присутствия. Ну что сказать, поприсутствовали, умилились от счастливой, пьяной мордахи пса. Да и уволокли его домой отсыпаться. Федька молчал, только тихо улыбался, а Никитична крестясь и бурча под нос благодарности всевышнему, что с окрасом ее любимца в этот раз все обошлось. С Никитичной в последнее время творилось что-то странное и непонятное. Она ходила хмурая и разговорить ее практически не получалось. Но в один из вечеров она не выдержала и рассказала бабуле, о том что ее гложет.

— Настасья, не могу я так больше, он кажный день свою Лили вспоминает хоть ее уже и не ищет. Сам мне признався, шо толку нет. Однако ж такая тоска у него в глазах, когда он на ее фото смотрить, такая тоска, ех, кабы он так на меня смотрел! — старушка печально вздохнула и утерла краем платка набежавшую слезу.

— Так это ж твое фото, а ни какой-то посторонней тетки! — сказала бабуля. — Когда ты уже ему об этом скажешь? Или так и будешь жить глядючи, как он на твое фото тридцатилетней давности облизывается? Может Лили нужна ему и не из-за внешности, а из-за доверительных отношений, которые у вас сложились?

— Може и так. Я сама уже об этом думала, пора ему сказать, а то как-то нехорошо это все. — Никитична махнула рукой и поплелась домой. А на следующий день пришла к нам вся в слезах, рыдая навзрыд и голося на весь двор.

— И на шо я вас послухалась! Зачем я ему все рассказала! Он теперь уезжает. Говорить, шо мне не верит и на грош, шо я обманщица и мошенница, денег из него выдурить хочу! — выла Никитична захлебываясь слезами.

— Так родная, вот выпей, — бабуля подсунула ей успокоительную настойку. — Ну что, полегчало? А теперь рассказывай, только давай без причитаний и все, по сути.

— А шо рассказывать, пошла до Семы пить чай, как всегда после обеду. Все так хорошо было, благостно, плюшки его любимые принесла. А он мне опять про Лили. Ну, я и не выдержала, усе Семе рассказала, даже почту с письмами показала, а то он не верив, шо она энто я. Какой после этого крик поднялся, шо он мне только не наговорив: и шо я обманщица, и мошенница, и я у него мечту украла! А я рази шо плохое хотела? Я ж только женщиной себя рядом с ним почувствовала, подарки получать знаешь как приятно? Даже просто безделицу дурную, все одно знаешь, что от всей души! И так тепло и хорошо от энтого. А теперь усе! Уедет и не возвернется!

— Ладно тебе, Никитична, дай мужику время, пускай успокоится, осмыслит, что ты ему наговорила. Может и хорошо все будет еще у вас. Негоже было на вранье отношения строить

Рыдала Никитична у бабули на плече несколько часов. Потом с трудом успокоившись, ушла к себе. На следующий день Семочка таки действительно укатил к себе в Грецию, оставив здесь разбитое сердце безутешной старушки. В общем, отношения у них развивались как в классическом романе 'про грецких магнатьев'. И сейчас у них настал ругательно-непримирительный этап, когда он пыжится от обиды, а она, 'невиноватая, он сам пришел', бегает за ним и пытается что-то доказать.

В первых числах августа маман родила братика. Назвали Кириллом, мальчик родился крупным, сильным и голосистым, и полной копией родителя. Только вот цвет глаз был наш семейный, ярко-зеленый, а так вылитый отец. Отец был вне себя от счастья и старался не отходить от его колыбельки и от матушки дальше чем на метр.

* * *

Конец июля для Руслана выдался суматошным. Проведение конкурса на лучшую маскировку с треском провалилось. Нет, маскировались оборотни очень хорошо, на их маскхалатах было наверчено столько травы, что они напоминали ходячий стог. Разглядеть их было огромной проблемой, но вот что было делать с запахом, точнее с нюхом оборотней, непонятно. Прятавшихся мальчишек находили на раз-два. В конечном итоге, Руслан решил победу никому не присуждать, но каждому отряду за старательность накинуть по десятку балов, чему ребята тоже очень сильно обрадовались.

В первых числах августа приехали несколько ребят из пентбольного клуба, посмотрели на объем работ и почесали в затылках.

— Руслан, скажите, а что ребята играть будут на такой маленькой территории? — спросил один из приезжих, кажется Максим, недоуменно оглядев, в общем-то, не такую уж и большую поляну с уже воздвигнутым из досок Мордором. — Им же здесь развернуться будет негде, ни разбежку5 провести, ни спрятаться негде. Пока они до Ваших окопов добегут, все полягут.

— Ну, я как-то не подумал, если нужно больше пространства, огораживайте больше, — махнул рукой Руслан, — думаю, лес на нас не в обиде будет.

В конечном итоге, после беглого осмотра местности, решили втрое увеличить огораживаемую территорию. Прикинули на глаз, сколько нужно будет с собой пирамид и морковок6 привезти и где их установить. На следующий день оборудование было доставлено и установлено. Юные оборотни пытались в этом безобразии принять живейшее участие, но их допускали только к установке сеток и не более того. Провозились довольно долго, но к вечеру все было установлено, площадка готова и работники клуба отбыли восвояси. Первая пробная игра должна была начаться уже в эти выходные. Из клуба обещали прислать несколько судей, которые будут присматривать за ходом игры. Они же должны были проинструктировать оборотней по поводу того, что можно, и что нельзя делать, а так же ознакомить с правилами игры.

После постройки площадки, в лагере оборотней царило сумасшедшее оживление, ребята в предвкушении игры не могли сидеть на одном месте, то и дело, сбиваясь в кучки по двое-трое и о чем-то постоянно шушукаясь. Разгонять их пришлось с криками, пинками заталкивая в палатки и, угрозами снятия очков за плохое поведение, не давать оттуда выбираться. Только через час непрерывного крика и мата мальчишки оказались в спальниках. До такой степени Руслан еще ни разу не выматывался. Он уже несколько раз успел пожалеть, что вообще во все это ввязался. Ему срочно нужен был отдых, если и не сон, то хороший и понимающий собеседник. Прихватив из машины очередную бутылку Хеннеси и опять без закуски, Руслан двинулся вглубь леса.

— Митрофан Лукич, эй, ты где? — крикнул он во всю силу своих легких.

С деревьев посыпались листья.

— Ты чего орешь-то, как оглашенный? Али тебе лесу не жалко? Вон у пичуг от тваво крику стресс нарисовалси, — сказал появившийся из ниоткуда лесовичек.

— Здравствуйте, дедушка. Извините, не сдержался, — сказал Руслан покаянно.

— Драсти, драсти, — буркнул леший, — чаво звал-то?

— Да вот... — Руслан замялся и показал на бутылку.

-О, эт добре, эт ты молодец, — довольно пропыхтел леший, доставая давешние пластиковые стаканы. — Виш, я их не выкинув, буде из чего пить.

После того как они выпили по первой, разговор потек неспешный и обстоятельный.

— Ну, говори, не просто так ты прийшов ко мне, — сказал леший, лукаво глядя на Руслана.

— Да видишь, какое дело, Митрофан Лукич, мы уже площадку оборудовали и она несколько больше той поляны, что ты нам отвел, — покаянно сказал Руслан.

— Ой, а то я не видев, шо вы там творили. Ну, огородили, и ладно, — махнул он корнем. — У той части лесу и так, почитай который год ничего путнего не растет. Травы самые обнаковенные, так шо ничего не потопчете. А то, шо сетку поставили — хвалю, молодцы, зверя хоть не побьете. А чегой-то ты такой смурной?

— Да вот мальчишки последний мозг вынесли! — Руслан в сердцах махнул рукой.

У лесовичка ненормально округлились глаза.

— Энто как? Энто у тебя шо мозгу нету? Совсем-совсем никакого? Это шо я с зомбей разговариваю? Во, дела! — леший бочком-бочком начал отодвигаться от ржущего Руслана.

— Ой, дедушка, извини, — сказал тот, отсмеявшись. — Это фигуральное выражение, ну знаешь, мозг вынести, мозги прокомпостировать...

— И энто они с тобой сделали? — ужаснулся наивный лесной житель.

— Да нет, имеется ввиду — напрягли.

— Шо напрягли? — сказал леший, все еще подозрительно осматривая Руслана. — Вроде усе у порядке, не напрягаиси.

Руслан не знал, толи ему смеяться, толи хвататься за голову. Вот как объяснить лесному жителю современные речевые обороты.

— Заставили понервничать! Во, точно! — обрадовался оборотень наконец найдя нужное слово.

— От, вы, молодеж, шо низя було сразу сказать? И, правда, увесь мозх вынес, пока объяснив.

— О, Вы меня поняли!

У Руслана складывалось такое ощущение от разговора, как будто они уже заветную бутылочку приговорили.

— Слыш, Руслан, — сказал леший несколько смущенно, — а за вашими играми поглядеть можна буде? А то тут, у лесе, столько любопытствуючих, даже водяной из сваво озера вечером вылез и, рыскав, так и рыскав возле полянки.

— А чего ж нельзя, можно, только ведь если вас заметят, разговору потом на весь год будет. Мои ребята еще ничего, а вот с приезжими как?

— А нас и не видать буде, не боись. А чем вы там стрелять будете?

— Шариками с краской, ну знаете, там будут специальные ружья, чтоб никому вреда не причинить.

— О, как! Слышь, Михалыч, не шебуршись у том кусте, стрелять краской будуть. Да вылазь ты вже, хватит слухать, с Русланом познакомси.

Из кустов бочком показалось нечто маленького роста, с длинной бородой до колен, все в тине и чешуе.

— Драсти, — сказало это чудо неожиданно звучным раскатистым басом, шморгнув носом.

— И Вам не хворать! — удивлению Руслана не было предела.

— Я это, Михалыч, местный водяной, — представился он.

— Ты Руслан, не смотри, шо он маленького росту, он водяной о-го-го какой!

— Третьим будете? — сказал Руслан в полном обалдении.

— Эт завсегда, пожалуйста! — водяной житель откуда-то достал такой же пластиковый стакан. — За шо пить будем?

— Как за шо? За знакомство! — сказал лесовичек.

— Ох, хороша, зараза! — крякнув, сказал водяной. — А вы мне у озере утопили обнаковенный самогон, спасибо конечно, но пару бутылочек такого чуда на травках было бы приятственнее.

— Ну, извините, не знали, — развел руками Руслан. — Следующий раз обязательно только французский выдержанный коньяк в озере топить будем.

Водяной явно не заметил сарказма.

— От и добре! Так, а шо вы там на полянке у Лукича делаете? А то меня русалки уже извели вопросами.

-Игра у нас там будет, парни побегают, постреляют маленько, потренируются.

— О, как! Интересно! А зачем?

И пришлось бедному Руслану отвечать еще половину ночи на вопросы любопытных лесных и озерных хозяев. В итоге, под утро он был не менее уставшим, чем вечером. Только в отличие от вечера, у него в голове еще и шумел хмель от выпитого коньяка. Вроде одна бутылка на троих — это не много, а оборотню и вовсе как слону дробина. Но только не тогда, когда от усталости глаза слипаются. В общем, под утро он добрел до лагеря сонным и разбитым.

Глава 11.

И вот, наконец, настали долгожданные выходные и первый, пробный день игры.

Рано утром, часов в восемь лагерь уже не спал, ждали приезда судей и машину с маркерами, масками7 и другими примочками для игры. Те не заставили себя долго ждать, приехав к девяти часам. Из машины вышли три человека, первым был директор клуба, который сам решил проследить за ходом игры, мало ли что, за ним из машины выбрались двое судей. Что сказать, судьи были колоритные, два здоровых дядьки, явно за тридцать, с намечающимися животиками и с хитрющими улыбками на суровых лицах.

— Здоров орлы, — рявкнул один из судей, собравшимся возле машины оборотням.

— Драсти, — несколько в разнобой гаркнули те.

— Сеня, какие это орлы, типичные хомячки8, — насмешливо сказал второй, глядя на разношерстную толпу подростков.

Картина и правда была интересная. Народ был одет кто во что гаразд. Кто был в тех самых пресловутых трениках, кто-то успел переодеться в камуфляжные штаны, какой-то оригинал щеголял в пошитых девчонками шароварах. Дреды почти у всех были перевязаны ленточками разных цветов, чтобы можно было во время игры различить, к какому отряду они принадлежат. В общем, картина была живописная.

— Ладно тебе, Миха, усе будет пучком! Вот сейчас мы им все объясним, расскажем и покажем, — сказал Сеня, поглядывая на несколько подобравшихся ребят. — Вот они после этого нормально и отыграют. Ведь так?

Сеня смотрел на ребят уже без улыбки и даже с некоторой угрозой.

— Так, слушать сюда, девочки! Маски во время игры не снимать, а то получите в глаз от противника, да и я вам накостыляю, пятна от краски не затирать. Вечно живые Маклауды нам тут тоже не нужны... — Миха продолжал вещать в том же духе, важно прохаживаясь перед строем оробевших мальчишек.

В это время к Руслану подошел Николай Аристархович.

— Добрый день, ну как Вы тут? Все нормально? Площадкой довольны? — спросил он, обменявшись с Русланом крепким рукопожатием.

— День добрый. Спасибо, все на высоте, посмотрим, как еще ребята первую игру отыграют.

— Руслан, давай на ты? А то, честно говоря, все эти офисные политесы мне уже вот где, — Николай провел ребром ладони по горлу. — Сил моих нет.

— Да не вопрос, сам от этого маюсь, Руслан улыбнулся, понимание было достигнуто и дальше общение пошло в более непринужденной форме.

— Пошли, что ль. Покажешь, что тут твои орлы вместе с моими понастроили, — мужчины выдвинулись в сторону игровой площадки. — Ну, что на голову им ничего не упадет, лбы тоже порасшибать не должны, вроде порядок. А какой у них сценарий?

— Вообще-то изначально было взятие Мордора, одна команда должна была изображать нападающих эльфов, вторая защищающихся орков и гоблинов, но, похоже, будет просто мясорубка.

— Ничего, для новичков в самый раз.

Через час Николай и Руслан вернулись в лагерь. Картина их порадовала, все ребята были одеты в камуфляж, всем розданы маски, на рукавах у них были крупные повязки различных цветов, свидетельствующих о принадлежности к тому или иному отряду. Были выбраны знаменосцы, которые уже держали в руках флаги. Оказывается судьи, узнав, что предполагается игра, планируется с минимальными элементами тактики, решили рассказать ребятам, что было бы неплохо взятие крепости отметить водружением флага, а противоборствующая сторона этого допустить была не должна, охраняя свой флаг в крепости. Мальчишки это нововведение приняли на ура.

И вот, наконец, последние инструкции розданы, и все выдвинулись на площадку. Первыми решили запустить отряды Игната (охрана Мордора) и Антона (взятие Мордора), дав им от силы час на игру. Ну, что сказать, тактикой тут и не пахло, как впрочем, и командной игрой. Каждый был сам за себя, что не замедлило сказаться на результатах. Команду Антона расстреляли в первые же десять минут игры. Разочарованию мальчишек не было предела. Они только разыгрались, только почувствовали вкус сражения, как тут же выбыли из игры. Выслушивая стенания поигравшей стороны, Руслан решил поменять команды местами, чтобы мальчишки побывав с обеих сторон баррикад, могли лучше подготовиться к реальным сражениям. Результат был тем же, только времени было затрачено больше. Все-таки отряд Игната, хоть и был разношерстным, но чувствовалось, что это уже команда, они действовали на удивление слаженно и споро. Отряд Антона оба раза проиграл в сухую, не помогли ни стены Мордора, ни окопы. Следующими были отряды Павла и Никиты. Тут бои велись по всем правилам, видимо ребята учли опыт отыгравших товарищей и действовали более слаженно. Но все равно, больше получаса, ни одна игра не продлилась. Отряд Павла выиграл в защите, как отряд и Никиты. Ребята уходили с площадки, разгоряченные и довольные, хлопая друг друга по плечам и даже пожимая руки противникам, а над ними шумел вековой лес.

Руслан подспудно ждал появления лешего и водяного, но вроде все было тихо. Только ветви некоторых деревьев подозрительно раскачивались, и непонятно откуда доносилось '...мазилы, рази ж так играють? ...ну куда ты побег осел безрогий!', или '...нападающий выходит на правый фланг, разбежался, миновал защитника, ГОЛ!! Тху, ПОПАЛ!!'. После этой фразы Руслан, тихо отошел в сторону подозрительно качающейся растительности и чтоб никто посторонний не слышал, зашипел:

— Слушайте, родные мои, тут чужаки, умерьте свой пыл!

— Ладно, ладно, мы тихо, — это явно был водяной.

— Ага-ага, чуток поуболеваем, — а это уже явно леший.

Несколько успокоенный Руслан отошел в сторону. Только в спину ему понеслось.

— На следующую игру, возьму русалок, а ты бери мавок, тотализатор организуем.

— Энто шо?

— Ну, перед игрой будем ставить на вероятного победителя, хто выиграет — того и приз.

-Ааа, пойнятно, а шо ты поставишь? — полюбопытствовал леший.

— Та, еще есть два литра самогона. А ты поставь оту бутылочку заветненькую, шо тебе Руслан подарил, — Руслан буквально спиной почувствовал как водяной со смаком облизнулся.

— А с русалок шо брать будем?

— Ой, таки шо с них взять? Была бы нечисть, а как обобрать придумаю, — отмахнулся водяной.

Вот же шебутные. Руслану уже страшно было, во что превратятся будущие игры. Ребята, набегавшись и настрелявшись, вместе с судьями вернулись в лагерь, где их ждали с вечера замаринованные шашлыки и разведенные костры. Очень скоро по лесу разносился упоительный запах готового, ароматного мяса. Все собрались возле костров, и некоторое время раздавалось только довольное чавканье. Когда первый голод был утолен, мальчишки вместе с судьями и Николаем приступили к разбору полетов. Впрочем, для всех было очевидно, что без слаженной, командной игры толку не будет. Судьи мальчишками были довольны, никто не пытался снять маски либо затереть краску. Хотя объяснялось все просто, в пылу боя новички просто не успевали мухлевать, опыт еще не тот. После сытного обеда уехала команда организаторов, пообещав через несколько дней вернуться.

Следующие два дня практически все оборотни просидели со смартфонами на верхушках близлежащих деревьев, лазая по пейнтбольным сайтам и набираясь виртуального опыта. Итогом такого просвещения, были ежевечерние совещания команд и проработка тактики будущих сражений. Все-таки первый наглядный опыт дал им достаточно много пищи для размышления. Мальчишки почувствовали, в чем их основная слабость и теперь разрабатывали стратегию и тактику будущих игр. Ребята увлеклись до такой степени, что даже забывали варить обеды и ужины. Видя такое дело, Руслан снял мораторий на посещение лагеря барышнями. Девицам, дорвавшимся до увлеченных оборотней, не оставалось ничего другого как заняться готовкой на всю пейнтбольную ораву. Что удивительно, даже Игнат не обращал внимания на Матрену, чем ее очень обижал. Но она была стойким бойцом в деле завоевания будущего мужа, и умело скрывала свое недовольство, двигаясь к заветной цели — окольцевания медвежонка. Парень почти созрел и вот немножко, совсем чуть-чуть, и он под вальс Мендельсона упадет в ее загребущие ручки.

Отдав должное очередному кулинарному шедевру, оборотни расщедрились и пригласили девчонок в качестве болельщиц на все последующие игры. Со среды ожидалось начало игр, они должны были проходить каждый день по воскресенье включительно. Со среды по субботу просто отборочные игры. В воскресенье намечался финал, на который был приглашен совет кланов оборотней и Ратмир собственной персоной. Приехать никто не отказался. Еще бы, всем же было интересно, что учудят молодые оборотни.

И вот наступила вожделенная среда. Судейская команда прибыла в том же составе и началось... Ребята явно сидели на деревьях не зря, теперь это действо было похоже на хорошо продуманные тактические комбинации. Некоторые лисята уже во всю затирали краску, кося под небезызвестного Дункана Маклауда, за что и огребали от судей. В некоторых случаях даже были удаления с поля one-for-one9. Судьи уже не были настроены так благодушно как в первый раз, удаляя с поля то одного, то другого зарвавшегося игрока. Вокруг игрового поля творилось что-то невообразимое: восторженные болельщицы криками 'судью на мыло', пытались подбодрить то одну, то другую команду. С деревьев раздавался пьяный комментаторский бас водяного. Причем вещал он во всю силу своих легких, не жалея смачных эпитетов для игроков и судей. Продолжалось это минут пять, пока Руслан не догадался включить на всю мощность 'Полет валькирий' Вагнера в еще утром подогнанном Лендкрузере. На вопрос судей, заданный в перерыве между играми, 'что это было?', с самым невинным видом отвечал:

— Да вот с радиостанцией напутал, хотел ребят музыкой подбодрить и попал на футбольную трансляцию.

— Странный какой-то футбол, — сказал задумчивый Миха. — Ладно, продолжим что ли?

И игра разгорелась с новой силой, чем не преминул воспользоваться Руслан, подойдя к дереву, от которого несло сильным сивушным запахом.

— Ей, Вы чего? Я же просил вести себя тихо, тут же чужие! — гневно рыкнул Руслан.

— Ик, не голоси! Мы енто, ик, победу празднуем! Лукич поставил на Игната и, выиграв бутылку самогону, от мы ею ее и обмываем, приз в смысле! — невнятно пробурчал водяной.

— Да, не гневайси, я исче и усе русалкины бусы из рябины выиграв, о, ик, глянь! — и леший показался на минутку, увешанный ими как новогодняя елка. — Та, ты не боись, мы исчо чуток поболеем и пойдем, у нас тут поляны не паханы, травы не сеяны, коровы не доены...

— Ага, русалки не ловлены, к делу не приставлены. Слыш Лукич, а ты про яких коров говорив? — удивился водяной.

Обоим пьяницам явно уже не было никакого дела до Руслана, об игре они вспоминали время от времени, слыша довольные крики болельщиков. В дело пошла вторая бутылка самогонки. Руслан старался не отходить от этой закадычной парочки во избежание эксцессов. Через некоторое время и вторая бутылочка была допита, и со стороны дерева начал разноситься заливистый храп. Слава богу, игра к этому моменту была завершена и оборотни с судьями отправились в лагерь обедать.

Следующие несколько дней на играх перебывало все село, впечатленное рассказами юного поколения. Даже расстроенная Никитична и та туда поперлась, попеременно жалуясь окружающим то на 'радикулит, заразу такую', то на общую усталость. Пейнтбол впечатлил всех. Селяне оказались до жути азартны и болели за полюбившиеся команды и игроков с невероятным пылом. К концу отборочных игр определился явный фаворит — команда Игната. Матрена ходила дюже гордая, задрав нос в поднебесье, рассказывая всем, какой у нее замечательный кавалер. Вести с пейнтбольных полей докатились и до нашей избушки.

— Настасья, Прасковья, шо я бачила! Ой, не поверите, там енти эльфьи в лесу с пушками бегают и стреляют краской, — выпалила Никитична, ввалившись в хату и даже не поздоровавшись.

— И тебе драсти, Никитична! Чего кричишь, говори толком, — попыталась образумить ее бабуля.

— Та шо говорить, недавно у лесе девки наши были, у том самом лагере в эльфями. От они и рассказали, шо у лесе хлопцы в игру играют с пиштолями, шо краской пуляют. А вчера туды мужики да пацаны намылились, и Федька мой тоже. А вечером пришли таки довоооольные! Говорят, шо покруче футболу будет, а сегодня и бабоньки туды пошли, ну и я вместе с ними. А чего не пойти у такой компании? Усе ж веселее, чем у дома сидеть! — Никитична с трепетом живописала перипетии увиденного ею матча и добавляла к месту или нет собственные комментарии. Через полчаса непрерывной трескотни устала не только я, но и бабуля.

— А завтрева у них последний матч, опосля которого они все уедут, — выдала она неожиданную информацию.

Да что же это такое? Как уедут? И что я больше Руслана не увижу? Завтра последний день и все? В груди как-то нехорошо закололо, настроение не то, что испортилось, оно стало в край поганым. Только одно было непонятным, почему меня это известие так задело. Я же Руслана видела всего несколько раз. Объяснить самой себе душевный раздрай я не могла, не с чем было сравнивать. Вот только вдруг отчетливо поняла, что если завтра не пойду в лес, то простить себе этого не смогу. Когда решение было принято, на душе сразу стало легче. И было уже не важно, что идти мне придется в кошачьем облике и Руслан меня не узнает. Все это ерунда! Я хоть на него одним глазком посмотрю, все легче будет. Ну, а бабуля... А что бабуля? Убегу и все. И Федьке говорить не буду, а то еще сдаст меня из самых благих побуждений. Что касается моего передвижения вне хаты, он становится на редкость правильным и во всем поддерживает бабулю.

— Что-то ты притихла родная. Случилось что? — забеспокоилась бабуля.

— Да нет. Все хорошо, просто устала. Бабуль давай спать, а то поздно уже.

Никитична намек поняла сразу и ушла.

— Ох, и не нравишься ты мне, — сказала Настасья, укрывая меня одеялом. — Ну да ладно, утро вечера мудренее. Разберемся.

На следующее утро ей было не до меня. Часов в семь к нам приехал растрепанный мужичонка из соседнего села.

— Настасья, помоги, на тебя вся надежда! Жена рожает, до больницы не довезу, а ты знаешь какие у нее проблемы. Помоги! По гроб жизни обязан буду! — зачастил он взволнованно, переминаясь с ноги на ногу и полностью измяв свой картуз.

— Так! Где она? Когда схватки начались? — бабуля была собранна и деловита.

— Дома она у нас, я не рискнул ее с собой везти, боялся, что растрясу, либо что-то в дороге случится. А лекарь наш поселковый, скотина, пьяный уже два дня.

— Вот и дурень, что не привез! Кто там с ней сейчас?

— Матушка моя. Она расположила ее в бане, как обычай велит. Поехали быстрее, Настасья, мочи моей нету! Как она там сердешная?

— Две минуты! — рыкнула бабуля. — Жди в машине, я сейчас оденусь, соберусь и едем.

Мужичек пулей вылетел во двор, а бабуля споро стала собирать дежурную сумку, складывая в нее травы и склянки с отварами и мазями.

— Прасковья, остаешься за старшую. Из дому ни лапой! Ты помнишь, что в прошлый раз было? — я утвердительно мотнула головой. — Меня, похоже, весь день не будет, видно роды будут тяжелые. Я у Нины первенца принимала, так она меня и себя за сутки так вымотала, пока родила, наверно и сейчас будет не легче. Я бы и тебя с собой взяла, да только рано тебе на это смотреть. Вот через годик-другой в самый раз. Ну, все, пока, я пошла.

Бабуля чмокнула меня в усатый нос и убежала. Я вздохнула свободнее, все-таки впереди был целый день, чтобы по-тихому сбегать в лес и вернуться. Я не собиралась никому показываться на глаза. Степаныч возился по хозяйству и на мой побег внимания не обратил. Федьки уже который день не было на горизонте, он днем не вылезал из лесу, а по вечерам ему не до меня, он с Маринкой 'жонихается'. И бог с ним, я за друга только рада буду, если у них все сложится.

Лес меня встретил тихим шелестом листьев и пением птиц. Утро вдалось на редкость погожим и ясным. В лагерь оборотней я решила не соваться — опасно, а вот затаиться на дереве возле полянки для игры самое то. И меня никто не видит, и у меня все на виду. Как решила, так и сделала. Ждать пришлось не так уж и долго, всего-то часок. На поляне начали появляться игроки с двумя мужиками в непонятных полосатых рубахах, как позже оказалось это были судьи. Возле забора толклась уже половина села, а минут через десять подтянулся и Руслан с пятью пожилыми, представительными мужчинами. Расположились они прямо под моим деревом, так, что мне было не только все прекрасно видно, но и слышно. Оборотни меня явно почуяли, но не придали значения, разглядев, что сверху над ними расположилась простая черная кошка.

Начало игры все встретили дружным ревом и аплодисментами. Девицы экзальтированно подбадривали свои любимые команды. И не редко сквозь общий гул голосов можно было услышать выкрики 'Игнат — чемпион!' и любимое футбольное 'Оле-Оле-Оле-Оле!'.

— С пейнтболом это ты хорошо придумал, — сказал самый старший из оборотней, обращаясь к Руслану. — Посмотрите, как ребята увлечены. Да и агрессия сбрасывается лучше, чем в тех же спортклубах. Нужно взять на вооружение. Господа, как Вы смотрите на то, чтобы открыть и у нас подобный клуб, так сказать, для спецконтингента?

— Да неплохо-неплохо Ратмир, — буркнул один из оборотней, самый высокий и осанистый, чем-то неуловимо похожий на Игната.

— Вот и я думаю так же, Михайло. Вон тем более твой сынок в финал вышел со своей командой и, похоже, что побеждает. Ну что возьмут медведи главный приз?

— Так там не только медведи, — встрял мужичек пониже и пожилистее, — там мальцы и из других кланов.

— Что, правда, то правда, Леонид. Руслан говорил, что все ребята старались, просто таки, на удивление. Внук, а какой приз ты им пообещал? Напомни.

— Они сейчас борются за поездку в Монако на Формулу 1. А проигравшая команда полуфинала получит возможность построить машину для гонок, за счет казны кланов, — сказал Руслан, весело смотря на враз побагровевших вождей.

— Это кто ж такое позволил? Это как же нас в известность не поставили? — задыхался от гнева высокий, тощий оборотень.

— Остынь Паша, вот лучше погляди, как твой сынок крепость защищает, любо дорого посмотреть! И что ты ребенку откажешь в такой малости? Ведь твой Никита молодец, вон как командует.

Ратмир знал, на что давить. В кланах царил культ ребенка. Павел напоминал выброшенную на берег рыбу, сказать хотелось очень многое, но вот последний аргумент не давал этого сделать.

— Нет все-таки, молодцы, как играют! — поддержал Ратмира, самый низкорослый и юркий оборотень. — Да и мои лисята, что творят!

— Твои лисята, Макс, самые большие шкодники. Из игры в игру пытаются остаться вечно живыми! — сказал возмущенный Руслан.

— Так и нужно, где не хватит росту, берем хитростью, — в газах Макса плескалась лукавая гордость за рыжих непосед.

— Так! Хватит собачиться, что у тебя в планах дальше? — обратился Ратмир к Руслану.

— Вот игра закончится, отпразднуем в лагере, да и будем помаленьку собираться. Я заказал на вечер автобусы и пару машин, чтобы этих оболтусов по кланам развезти, а то уже сил моих нет. И так в лесу с ними сижу второй месяц, как сыч, — махнул он рукой.

— Хватит тебе ворчать. Ты подумай, что с мальчишками дальше делать то будешь. Теперь они твоя забота, пока ребята не пройдут посвящение. Справляешься ты с молодняком хорошо, можно сказать с фантазией. Вот и продолжай это делать. Мужики, Вы как? Готовы ваших неслухов под Русланову опеку сплавить?

В ответ раздалось довольное ворчание всех четверых вождей. Видимо энергичные мальчишки успели допечь всех, если даже их отцы были рады переложить ответственность по их воспитанию и удержанию в узде на чужие плечи.

— За что?! — возопил Руслан. — Я же дни считал, когда этот цирк закончится! Дед, у тебя совесть есть?

— Не позорь меня, — зашипел Ратмир. — Возьми себя в руки! Ты будущий вождь, будь добр соответствуй!

Расстроенный Руслан отошел в сторону от поляны. Честно говоря, после такой новости ему уже было не особо интересно, чем закончится дело. Он покрутился по лесу минут пятнадцать, стараясь взять себя в руки, чтобы вернуться на площадку хотя бы с видимостью спокойствия. Все-таки игра скоро закончится, и нужно будет объявлять победителя, и еще раз озвучить завоеванные призы. Как и ожидалось, выиграла команда Игната. Радости мальчишек не было предела, да и вторая команда не выглядела особо расстроенной. И было даже не совсем понятно, какой же приз для них желаннее. Поездка на Формулу 1 была одноразовой, а будущий построенный спорткар давал возможность многократно учувствовать в ралли, правда, если юные оборотни не разобьют его в первых же соревнованиях. А они могли.

Игната окружила толпа восторженных девчонок, но он смотрел только на Матрену. В ее глазах было такое восхищение, что аж дух захватывало.

— Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю, — Игнат взял Матрену за руку и нежно поцеловал.

— С кем? — удивилась она.

— Сейчас узнаешь, — Игнат подвел ее к одному из стоящих под деревом оборотней. — Пап, знакомься, это Матрена, моя невеста.

Девушка напоминала цветом помидор, а отец Игната хоть и был удивлен без меры, но держал себя в руках.

— Добрый день барышня, — он улыбнулся добро и по-отечески. — Добро пожаловать в семью!

Михайло раскрыл свои огромные медвежьи объятья и Матрена, смущаясь, обняла будущего родственника. Игнат стоял рядом и только посмеивался.

— Игнат, ты, когда привезешь невесту с матерью знакомить? — спросил родитель, отпустив будущую невестку.

— Так на следующие выходные. Матрен, ты как? — спросил он у ошарашенной девушки.

— Я-то ничего, но у нас принято сначала сватов засылать, — сказала она смущаясь.

— Да, ладно, потом зашлю, — отмахнулся он. — А твои родители и так меня знают.

Я сидела на дереве в полном обалдении, рассматривая будущую невесту. Народ понемногу начал расходиться. Изредка, то здесь, то там мелькала вихрастая голова Федьки и я порадовалась, что заняла такое стратегически правильное место. Он так меня и не увидел, а то отволок бы домой, даже не задумываясь. Первыми ушли сельчане, затем уехали старшие оборотни, а за ними и юное поколение побрело в лагерь отмечать победу. Руслан дал им добро на разграбление спиртных запасов, но только в разумных пределах, по одной бутылочке пива за победу и все. Ага, так они его и послушались. Смысла оставаться на поляне уже не было, нужно было пробираться в лагерь. Я решила, что дождусь, когда Руслан уедет, и только потом уйду домой. Лагерь встретил меня суетой и победными тостами слегка подвыпивших оборотней. В руках у ребят были шампуры с шашлыком, рядом стояли початые бутылки пива. В животе у меня оглушительно заурчало, все-таки весь день без еды — это несколько тяжеловато для растущего организма. Утром так и не удалось толком позавтракать, а шашлык так пах! Вот я и не выдержала, решила стащить пару кусочков, ну кто заметит? Заметили, отловили, я и пикнуть не успела.

— О, народ, глядите, боевой котэ, — сказал один из лоботрясов, показывая на мое шипящее тельце, с кусочком зажатого в когтях мяса.

— Да скорее голодный котэ. Отпусти животину и дай ей поесть, видишь, как глазами сверкает, — сказал тот, что поумнее.

— Вот еще! Домой с собой заберу, сестра давно кота просила, — улыбнулся первый.

Я испугалась. Нет, не так: Я ИСПУГАЛАСЬ! Если они сейчас со мной что-то сделают, бабуля мне этого не просит. От дикого, всепоглощающего страха в голове спутались все мысли. Я не знала, что мне делать и, не придумав ничего лучше, потянулась к своей силе, активировав все заготовленные заклинания... опьяняющие. Волшбой накрыло весь лагерь. Народ шатало из стороны в сторону, бутылки с пивом были позабыты, впрочем, как и шашлык. Ребята дошли до той кондиции, когда душа просила песни.

Насмотрелся дед порнухи,

Начал дед дурачиться,

Деревенские бабульки

По чуланам прячутся.

Было непонятно, откуда оборотни знали столько частушек, от содержания некоторых щеки неумолимо краснели и уши начинали сворачиваться в трубочку. Сил на заклятие я истратила много и теперь висела, ни на что не способной тряпочкой, в руках совершенно пьяного парнишки. Оборотень свел на мне глаза в кучку.

— О, боевой котэ! — и поплелся в сторону машины Руслана. Затем он открыл багажник Лендкрузера и забросил меня туда, плотно закрыв дверцу. Помешать паразиту я не могла, была не в том состоянии. Пришлось смириться со своей участью и пониманием того, что сегодня домой я так и не попаду. А в лагере оборотни продолжали распевать матерные частушки. Заклинания должно было хватить на полчаса. Кажется...

Желания присутствовать на празднике у Руслана не было никакого. Он оставил ребят самих и пошел прощаться с лешим и водяным. Нашлись они достаточно быстро, стоило только позвать... Руслан поясно поклонился водному и лесному хозяевам и от души поблагодарил за оказанное гостеприимство.

— Да чаво уж там, — сказал засмущавшийся лесовичек, получив полную бутылочку коньяка, так сказать прощальный презент. — Приезжайте ишо, мы завсегда вам рады.

— А я рыбалку справную организую, — сказал водяной, получив вторую бутылку.

Расставаться с лесными жителями ужасно не хотелось, но пора было и честь знать.

— Ой, шо это такое? — встрепенулся леший. — Кто-то у тебя в лагере сильно колдовав?

Руслан с огромной скоростью сорвался с места и был в лагере буквально через пару мгновений. Картина, которую он увидел, потрясала своей нереальностью. Пьяные в зюзю оборотни чинно сидели возле костров и по очереди пели частушки, причем с каждым певуном степень сальности все возрастала. И вот что с ними делать? Непонятно. На его счастье приехали автобусы для транспортировки отроков восвояси. Руслан и водители быстро собрали палатки и спальники, кое-как покидав их в багажные отделения. Вещи мальчишек были сложены заранее, что значительно облегчило задачу по экстренному сворачиванию лагеря. Осталось только оттранспортировать по местам невменяемые тела оборотней и, можно было уезжать. Руслан проследил за погрузкой. Он еще раз обошел лагерь, тщательно оглядываясь по сторонам в поисках забытых вещей, но так и ничего не обнаружив, дал отмашку на старт. Из лесу выехала колонна машин, увозя не только оборотней, но и меня в неизвестном направлении.

Глава 12.

Очнулась я в машине поздно ночью от нещадной головной боли и дико мучавшей меня жажды. Автомобиль, в котором я находилась, был припаркован возле огромного особняка, подсвеченного фонарями, стоящими в окружающем здание парке. Кое-как разогнувшись из позы зю, мне удалось пере6раться из багажного отделения на заднее сидение Лендкрузера. Ну и что теперь делать? Одна, непонятно где, из одежды только пижама с утятами, в которой я спала дома. Даже обуви никакой нет, не то, что денег или средств связи. А возле машины резвится парочка доберманов. Похоже, не стоит даже думать, о том, чтобы выбраться из нее до утра. О том, что будет утром думать, не хотелось. Стыд и раскаянье накрыли меня удушливой волной. Я сжалась в комок на заднем сидении машины и заревела, растирая слезы и сопли. Вот говорила мне бабуля: 'не лезь, куда не просят', так разве я послушаюсь? Нет, я же самая умная, учусь только на собственных ошибках, по-другому никак не получается. Так коря и ругая себя, на чем свет стоит, я незаметно уснула.

Утро наступило незаметно, где-то вдалеке щебетали птицы, лучики утреннего солнышка вовсю резвились на моей шкурке, проникая внутрь автомобиля сквозь листву растущего рядом клена. Просыпаться ужасно не хотелось. Я лежала в полудреме, свернувшись клубочком, вытянув переднюю лапу, периодически выпуская когти. Звук открывающейся дверцы машины прогнал с меня всю сонливость и заставил подскочить.

— О, ведьмина кошка. Откуда ты тут взялась маленькая? — сказал Руслан, беря меня на руки и нежно поглаживая.

Возле его ног прыгали давешние доберманы, явно желая со мной познакомиться, или закусить, кому как больше нравится. Я от страха забилась Руслану за пазуху и уже оттуда шипела на резвящихся собак. Боже, как же мне там было уютно! Оборотень пах непередаваемо, летним ветром, разогретой на солнце кожей и немного зверем, таким родным и знакомым, что голова у меня пошла кругом. Я окончательно затихла, прижавшись к его груди.

— Фу, Моцарт, Сальери, место! — рыкнул Руслан на собак, те, завиляв обрубками хвостов, радостно уселись у ног Руслана, преданно заглядывая ему в глаза.

А собачек ничего так назвали, с выдумкой. Интересно, кто?

— Ты, наверно, голодная? Ну что пойдем в дом, там вроде молоко есть. И все же, как ты у меня в машине оказалась? — спросил задумчивый Руслан, внося меня в кухню. Кухня была просто огромная, светлая, оборудованная по последнему слову техники и поделенная на зоны. Размерами она была как вся бабулина хата.

— Ой, кого это ты приволок, братик! — спросила сидящая за столом и завтракающая девушка. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, волосы топорщились голубым ежиком, носик был гордо вздернут, зеленые глазки лукаво блестели из под густых ресниц. Худощавое тельце обтягивали узкие, рваные джинсы и белый топ.

— Да вот, Лизонька, неожиданный довесок из Крюковки привез, — посмеиваясь, сказал Руслан, наливая в блюдце молока и опуская меня на пол.

Молоку я была ужасно рада. Блюдце опустело за миг. Я уселась возле его ног, жалобно глядя на Руслана, вдруг дойдет, что я еще хочу? Дошло, он налил мне еще молока, а потом еще чуть-чуть, так повторялось, пока оно не закончилось.

— Куда ж в тебя только все влезает? А, звереныш? Не лопнешь? — спросил он ласково.

— А ты налей и отойди, — со смехом озвучила мои мысли Лиза.

Все, наелась! Я сыто отвалилась и на заплетающихся лапках забралась к Руслану на колени, где временно и затихла. За всем этим с непередаваемым выражением на лице следила Лиза.

— И все-таки, где ты ее взял? — покачала она головой.

— Да вот, представляешь, открываю я утром дверцу машины, а там это чудо дрыхнет, — сказал Руслан, почесывая меня за ушком, от чего я разомлела и развалилась у него на коленях, вытянув лапы. — Это ведьмина кошка, вот только как она попала в машину, непонятно. Через неделю опять в село поеду вместе с Игнатом, тогда я ее хозяйке и верну. А пока пусть у нас поживет. Ты не против?

— Да мне то что? Будет только веселее. Давай ее сюда, завтракай спокойно, а я к себе в комнату, — сказала Лиза, ухватив меня за шкирку.

Говорят, что комнаты много могут рассказать о своих хозяевах — наверно это так. Вот только комната Лизы меня поставила в тупик. Представьте, розовую мечту Барби: розовые стены и обивка мебели, того же цвета балдахин над кроватью и покрывало на постели. Из общей картины розового рая выбивались только постеры 'Арии', да еще скинутые в углу прямо на пол кожаные брюки, куртка, гриндерсы и шлем.

Лиза, войдя к себе, обреченным взглядом окинула стены, поморщилась и пробурчала:

— Когда уже закончится это наказание и можно будет нормальный ремонт сделать? Я уже зверею от этого ужаса. Да киса? Мы поклеим на стены черные обои, на потолке у нас будет ночное небо со звездами, а не это ужасный балдахин, — она плюхнулась на кровать, уложив меня к себе под бок. — Вместо светильников можно использовать черепушки. Не, это слишком! Деда удар хватит. Ну ладно, просто старинных подсвечников хватит, вот здорово будет! — продолжала фантазировать она, поглаживая мою шкурку, задевая пальцами ошейник. — Ой, что это у тебя? — она потянула меня на себя, стараясь разглядеть его получше. — Он у тебя из чего? Из черного агата? А это что? Не поняла! Гемма с головой тигра? О господи!

Лиза вскочила с постели, держа меня одной рукой, подлетела к шкатулке, стоящей на столике и извлекла из нее браслет, выполненный в том же стиле, что и кольцо.

— Господи, геммы одинаковые! — сказала она, заворожено разглядывая ошейник и браслет. — Не может быть! Неужели это часть пропавшего гарнитура? Мы же перерыли в его поисках полмира! Киска, откуда он у тебя? Ну, да, так ты мне и сказала! Ты ж говорить не умеешь. Нужно показать это деду!

Она заполошно заметалась по комнате, со всей силы прижимая меня к себе обеими руками. Вырваться и сбежать не было никакой возможности, а показываться на глаза ее дедуле не было никакого желания. Решение пришлось принимать очень быстро. Почему-то мне казалось, что вреда она мне не причинит, а чутью своему я доверяла.

— Не надо к деду, я так все скажу, — пробормотала я, когда рука Лизы коснулась двери.

Какие у нее были глаза! В пол лица, удивленные до невозможности. Нижняя челюсть мелко подрагивала, а руки ослабнув, опустились по бокам. Чем я и не преминула воспользоваться, сбежав и усевшись посередине кровати с несколько нагловатым видом.

— Чего уставилась? Что говорящую кошку первый раз видишь? А еще оборотень!

— Впппервые, — сказала она заикаясь.

— Ну, ничего, детка, все бывает в первый раз, — сказала я покровительственно, наглеть, так наглеть. — Можешь звать меня Раськой!

Полное имя называть я поостереглась, мало ли что.

— Раська, — пробормотала Лиза, все еще толком не придя в себя.

— Ну да, это я! А кто это тебе так со стенами подсубботил? — сказала я, оглядываясь вокруг.

— Дедуля устроил весь этот розовый ужас в виде наказания и в воспитательных целях, когда я опять байк разбила, — обреченно махнула она рукой. — Он думает, что так я проникнусь и начну в платьях ходить, волосы отращу и прекращу их в разные цвета красить. Наивный.

Она явно уже пришла в себя, плюхнулась на кровать рядом со мной и приступила к допросу.

— Откуда ты знаешь, что я оборотень?

— Ведьмина я кошка или погулять вышла? — муркнула я возмущенно.

— Раська, а как ты говорить стала? — она стала почесывать меня за ушком, от чего я расслабилась и стала более окровенной.

— Валерьянки напилась, вот и заговорила, — я несколько смутилась, все-таки рассказывать чужому человеку о своих прегрешениях не очень-то и приятно.

— Это что, если мы нашего Ваську напоим, то он тоже говорящим котом будет? — глаза у Лизы стали как два блюдца.

— Это навряд ли, — сказала я. — Не у всех же бабули ведьмы.

— Да, Рус, говорил, что ты у ведьмы жила, так что она твоя бабушка? Ничего не понимаю, — на меня смотрели удивленные зеленые глаза.

М-да, язык мой — враг мой. Похоже, от рассказа не отвертеться, тем более что хоть один союзник мне будет нужен. Все-таки непонятно, сколько я здесь пробуду, а скоро вечер и оборот...

— Лиз, поклянись, что то, что я тебе расскажу, останется только между нами.

— Клянусь! — сказала она проникновенно, ее глазки поблескивали любопытством и желанием непременно узнать чужую тайну.

— Все началось год назад, когда я гостила у бабушки летом... — приступила я к рассказу, окунаясь в события тех дней.

Рассказ занял довольно долгое время. Она меня внимательно слушала, не перебивая, а когда я закончила свой рассказ, Лиза попросила:

— Опиши мне кинжал, пожалуйста, поподробнее.

— А что его описывать? Кинжал как кинжал. Размером с твою ладошку, с тонким очень острым лезвием, навершие у него в виде головы тигра, вот такое как на гемме вырезано, только объемное. В место глаз какие-то камушки блистючие. Кажется так.

— Это не блистючие камушки, это изумруды. Ну и в историю ты вляпалась, родная, — сказала она вздохнув. — У нас в семье есть легенда об этом кинжале. Говорят, что его выковал первый тигр-оборотень. Жил он долго, вот только пары себе найти так и не мог. Толи сам не чувствовал к окружающим ничего, толи так и не мог найти ту единственную, что согрела бы его сердце. Колдуном он был сильным, не чета современным. В одной старинной книге он нашел ритуал создания артефакта поиска, который один раз отведав крови хозяина, смог бы найти ему суженую. Основой для него мог стать практически любой предмет, имеющий в себе элементы особого металла. Предок выбрал кинжал. Он ковал его долго, еще дольше заговаривал, и в конечном итоге провел ритуал, после которого кинжал исчез, растворился. Как его не искали так найти и не смогли. Прошло какое-то время, тигр об артефакте уже и думать забыл, когда повстречал девушку, которая не смогла оставить его равнодушным, а на боку у нее в ножнах висел выкованный им кинжал. Вот такая история. У нас в семье мужчины на пороге двадцатипятилетия проводят ритуал поиска суженой. Дед проводил, отец, и вот год назад Рус тоже. Правда, не верил он ни во что, его дед заставил. Вот, похоже, ты и попала.

Я сидела ошарашенная, мало что понимая. Я и Руслан. Он же такой большой и взрослый, а я еще совсем маленькая. И тут суженая, а еще и это проклятье. Ничего не понимаю.

— Лиз, а Лиз, ну какая я ему суженая? И почему я в кошку превратилась? Ведь не должна была, да?

— Да откуда я знаю? Силы то у меня нет, она у нас в роду только по мужской линии передается. А я так, только по верхам теории нахваталась. Может, все случилось из-за того, что ты рано в тот сундук влезла, вот тебя как несовершеннолетнюю и приложило от доброты душевной. Древние артефакты они такие. Иногда, от избытка магии разум обретают. Думаю, что когда ты повзрослеешь, и между вами проведут свадебный обряд по нашим традициям — проклятие спадет. Наверно.

— А куда он делся?

— Кто он? — не поняла Лиза.

— Артехфакт, ну кинжал?

— Не знаю, может опять в ларец вернулся, а может и у вас в сундуке тебя ждет.

— А чего в сундуке кроме него и другие предметы были? Ну, там зеркальце и гребень? — не унималась я.

— Ой, я тебя умаляю, думаешь, та книга в единственном экземпляре была, и только мой предок был такой любопытный? Наверно еще парочка таких же непробиваемых, твердолобых личностей была, вот артефакты и наклепали, — отмахнулась Лиза.

— А что мне теперь делать? Как вести себя с Русланом? — вздохнула я.

— А что ты чувствуешь? — Лиза уставилась на меня с огромным любопытством.

— Да не знаю я, мне еще толком мальчики не нравились, ну носили мне портфель в первом классе, так это когда было-то. Я же еще ни разу не целовалась. А тут такое! Мне приятно, когда он рядом, запах его нравится и все.

— Да, действительно, маленькая ты еще. Но знаешь, мне кажется, что чем старше ты будешь, тем сильнее вас будет тянуть друг к другу.

— Лиз, ну он же старый! — взвыла я.

— Вот дуреха, — сказала она посмеиваясь. — Ты думаешь, через пару лет это будет иметь значение? Особенно, между долгоживущими.

— А какая у вас продолжительность жизни? — спросило мое любопытство.

— Да уж больше двухсот лет это точно, да и у тебя, как у будущей ведьмы, похоже, не меньше будет.

Так проговорили мы с ней до обеда. А потом у меня опять заурчало в животе. Лиза не выдержала и засмеялась.

— Ладно проглот, пойдем кушать. Ты кстати, что предпочитаешь?

— Мясо, хорошо прожаренное, можно и без гарнира. Переживу, — я представила себе тарелку полную ароматных кусочков и чуть слюной не захлебнулась.

— Поняла. Пойдем, поглядим, чем нас сегодня потчевать будут. О, подожди! Мы тебе сейчас марафет наведем! Надо же тебе Руса начать очаровывать! — она сграбастала мое бедное тельце и поволокла к столу. — Так, что тут у нас? Лак для ногтей, будем тебе маникюр делать.

— Пусти! Какой маникюр? — взвизгнула я.

— Ну, французский я тебе не обещаю, но что-нибудь креативненькое — запросто.

В итоге через полчасика я щеголяла ноготками, раскрашенными во все цвета радуги, синим ирокезом и розовым бантиком на тощей шейке, который я всеми четырьмя лапами пыталась содрать.

— Вот теперь ты готова, — со смехом сказала Лиза, подхватив меня на руки и выдвигаясь в сторону обеденного зала.

Зал поражал своими размерами, впрочем, как и все в этом особняке. Посреди него стоял огромный обеденный стол на тридцать персон, сервированный на троих. А в дверях нас встречал настоящий дворецкий. Дядька выглядел очень важным. Он был невысокого роста, с животиком, выпирающим из фрака и со смешным хохолком седых волос, подрагивающим в такт движению.

— Лиза, ты опоздала, — сказал оборотень, которого я недавно видела на играх, кажется Ратмир.

— Дедуля, да будет тебе, всего-то на пять минут, — отмахнулась она.

— А кого это ты притащила? Кошку? Ты же знаешь, как я не люблю, когда всякую живность таскают с собой к столу. Отведи ее на кухню и там покорми.

— Дед, ну, пожалуйста! — заканючила она.

— Лиза! Будь добра, сделай, что я сказал и возвращайся, — от его тона по мне пробежал табун мурашек, и сильно захотелось спрятаться в укромном уголочке.

Сидящий рядом с дедом Руслан, только сочувственно смотрел на нас. Руки у Лизы опустились, она надулась и поплелась в кухню.

— Ну что, останешься тут? — сказала она, навалив мне полную мисочку мясного рагу. — Я быстро, поем и прибегу за тобой. А тетя Зина за тобой присмотрит, правда?

Лиза умильно посмотрела на снующую по кухне кухарку.

— Присмотрю, девочка, не сомневайся! Иди, поешь, а то дед твой гневаться будет, — сказала она, глядя в сторону убегающей Лизе. — Ой, кисонька, кто ж тебя так? Еще бант этот розовый. Опять Лизка поиздеваться решила. То Ваське консервные банки к хвосту привяжет, то вот тебя в розовый бант обрядила и шерстку перекрасила. Эх, вот же девка неуемная.

Кухарка что-то еще ворчала про Лизкины закидоны, но я особо не вслушивалась, так как была полностью поглощена едой. Через полчасика Лизавета забрала меня из кухни сытую и разомлевшую, и опять утянула к себе комнату.

— Ну, что? Как прошел обед? — спросила я лениво.

— Да ничего, дед опять нотации читал. Посадил меня под домашний арест на неделю, да и Руса куда-то отослал на пару деньков. Тоска.

Я встрепенулась. Была у меня мысль попросить Лизу после обеда отвезти меня домой, или Руслана уговорить, да вот видимо не судьба. Бабуля там волнуется, а я даже весточку ей отправить не могу. Хотя почему не могу?

— Лиз, а Лиз, начала я вкрадчиво.

— Ну, чего тебе? — спросила она полусонно, все-таки сытная трапеза располагает к дреме.

— А у тебя телефон же есть?

— Да, а тебе зачем? — удивилась она. Действительно, зачем кошке телефон?

— Видишь ли, про бабулю мы как-то и не вспомнили, а она там волнуется. Ей бы СМС отправить хотя бы, что я жива — здорова, вечером перезвоню.

— Это запросто, — она извлекла из кармана смартфон и быстро набрала сообщение.

Когда СМС был отправлен, Лиза опять решила продолжить допрос.

— Раська, а ошейник то у тебя откуда? Или это секрет?

— Да какой уже теперь секрет. Это фамильное кольцо такой вид приняло после моего оборота. Оно у нас в роду от ведьмы к ведьме передается и снимается только со смертью носителя. Бабуля, кстати, рассказывала, что первой ведьме весь гарнитур ее возлюбленный подарил. Он, кажется, тоже белым тигром был. Кольцо, серьги, браслет и колье. Вот кольцо и серьги у нас остались, браслет у тебя, теперь бы еще найти колье. Бабуля говорила, что если бы я собрала часть гарнитура, то с проклятием и оборотами легче справится было бы. Наверно.

— Интересно как? Может дать тебе его примерить? — она потянулась к шкатулке.

— А если оно, как и кольцо не снимается? Что тогда делать будем? — я остановила ее благородный порыв.

— Да, незадача, — она в задумчивости почесала затылок.

Время до вечера пролетело незаметно, мы с Лизой говорили в основном о ее семье. Оказалось, что она с Русланом рано осиротели. Родители ее погибли, когда Лизе исполнилось всего пять лет. Как-то зимой они возвращались с лыжного курорта, ее отец на горной дороге не справился с управлением и машина ухнула в пропасть. После такого падения не выживают. Вот и они не выжили, не помогла даже хваленая регенерация оборотней. Тот год вообще был для всей семьи тяжелым. Не успели они похоронить родителей, как в семье произошло второе несчастье — слегла бабушка, которую подкосила смерть сына. Проболев несколько недель, она тихо угасла в своей постели. Дед сходил с ума от потери жены и единственного сына. Вся тяжесть проблем по уходу за малолетней сестрой и решение вопросов в кланах легли на плечи юного Руслана. Парень оказался не по годам толковым и ответственным. Фактически на протяжении нескольких месяцев он решал многие возникшие проблемы и находил время, чтобы пообщаться и поддержать сестру. В первый класс Лизу тоже отвел Руслан. После смерти родителей они вообще очень сильно сдружились. Если раньше он к младшенькой сестрице относился, как к чему-то путающемуся под ногами, то после смерти родителей все переменилось. Детство для них обоих закончилось.

Деда в чувство приводил Руслан. Иногда это были просто разговоры, а иногда и потасовки. Не помогало ничего. Ратмир все больше погружался в пучину отчаянья из-за смерти родных. Он постепенно угасал, не желая жить. В чувство его смог привести только случай. Как-то осенью пропала Лиза. Искали ее несколько дней, но все без толку. У Руслана даже подозревал, что малышку выкрали, вот только ни звонков с требованиями, ни какой либо другой информации не было. Он уже не знал что делать. В отчаянии Рус попытался достучаться до угасающего сознания Ратмира, все-таки внуки — это единственное, что осталось у старого оборотня. Не получалось, дед не хотел его слушать. Тогда доведенный до отчаяния Руслан первый раз применил свой дар управления сознанием. Из-за дикой безысходности посыл был настолько сильным, что моментально привел деда в чувство, еще чуть-чуть и неопытный Руслан просто выжег бы Ратмиру мозги и сам утратил дар. Но обошлось. Оба отделались лишь сильной головной болью. Дед разозлился и попытался прибить наглого щенка, но, узнав, в чем дело несколько успокоился и со всей нерастраченной злобой принялся за поиски внучки. Результаты не заставили себя ждать. Лизу нашли за пределами области, любопытная малышка, самостоятельно возвращаясь со школы, увидела расположившийся неподалеку лагерь цыган. Пестрые певуны ее очаровали и Лиза, не задумываясь ни о чем, решила к ним присоединиться. А на закономерный вопрос 'деточка, а как же родители?', ребенок ответил, что их у нее нет. И когда ее нашли через десять дней, очень удивлялась, а что такого она сделала. Что именно не так и почему не стоило так поступать, Лизе объясняли Руслан с дедом на пару. В итоге, сидеть она не смогла еще несколько дней. Урок малышке пошел на пользу, и она больше не сбегала. Ну а дед... Дед постепенно приходил в чувство, но нет-нет, да и проскакивала в его глазах дикая тоска по ушедшим.

Через год разразилась очередная клановая война, ее спровоцировали дикие оборотни. Был убит глава клана волков, причем это было сделано так, что все улики говорили о виновности рысей. Никто толком не стал разбираться. Агрессивным оборотням дай только повод и они либо покалечат, либо поубивают друг друга. Ратмир взялся за наведение порядка на своей территории. Очень быстро выяснилась правда, но оба клана уже понесли потери и примирить их, оказалось делом не простым. Но Ратмир справился. Он действовал, где подкупом, где лестью, а где просто силой своего дара. За несколько месяцев война сошла на нет, но кое-где, все еще вспыхивали стычки. Вот тогда-то и решили на совете кланов открыть первые спортклубы, где противоборствующие кланы в рамках определенных правил, могли бы выпускать пар. Неожиданно помогло. Несколько первых же соревнований по вольной борьбе между разными кланами позволило снизить общую агрессию на порядок. Если вопросы можно было решать на ринге — то зачем это делать в подворотнях? Тем более что очень сильно ужесточили наказания за стычки оборотней в городах.

Но вся эта история наложила очень сильный отпечаток на Руслана. Он ничего не хотел слышать об управлении кланами, о внутренней политике и интригах. Руслан пытался всеми силами избегать даже малейшего намека на участие в подобных мероприятиях, что несказанно злило деда. Ведь другого приемника-то, по сути, не было. Не рассматривать же всерьез малышку Лизу на эту роль, да женщины и даром-то не обладали. Дед давил на него, а Руслан отбрыкивался. Закончилось все тем, что он сбежал за границу в один из европейских университетов, якобы на учебу. На родине Руслан показывался раз в году во время посвящения молодых оборотней, когда клану приходилось собирать всех одаренных, для контроля первобытной ярости молодняка, которая высвобождалась во время прохождения испытания. Во время редких посещений Руслан задаривал Лизу подарками, как бы извиняясь за свое отсутствие. Вот так один раз он вместе с дедом и подарил Лизе спортбайк. Нужно сказать, что Лиза росла непоседливым и несколько шкодливым ребенком. Ее шалости распространялись на всех обитателей усадьбы, кроме Руса, деда и дяди Пети, местного механика, присматривающего за исправностью парка машин оборотней. Дядя Петя был мужчиной в летах, с очень большим опытом работы в разных автосервисах. Как-то Ратмир отогнав очередную поломанную машину на СТО, разговорился с механиком, который ее чинил. Мужик оказался, что называется, рукастым и головастым, машину починил очень быстро. Слово за слово и Ратмир предложил Петру перейти к нему на работу. Думал механик не долго. На СТО работать становилось все тяжелее, возраст был уже не тот, а вот обслуживать частный автопарк ему было по силам. Тем более что он разбирался не только в ходовой, моторах, но и электрике. Так Петр и оказался у оборотней. Сначала некоторые странности новых хозяев его наводили на размышления, а потом умный дядька махнул на все рукой. Ну, где он в своем возрасте мог бы еще зарабатывать такие деньги? Тем более что надо было учить младшенького, а это сейчас удовольствие не из дешевых. Да и дочь скоро замуж выходит, опять же деньги нужны.

Малышку Лизавету он полюбил сразу и всей душой. Девчонка пропадала у него в мастерской днями, просиживая на стульчике и наблюдая за починкой очередной машины. Ей любопытно было все от инструментов до внутреннего устройства автомобилей. Через какое-то время она сама начала крутить гайки, причем довольно успешно. Дед, наблюдая за всем этим, только тихо вздыхал. Он был с одной стороны рад, что внучка нашла занятие по душе, с другой огорчался, что дело то отнюдь не женское. Лиза росла как мальчишка, заставить ее надеть платьице или юбочку можно было, только посулив, что весь следующий день она проведет в мастерской.

Лет в четырнадцать, после просмотра одного из фильмов, она заболела байками, нет, не так, одним конкретным, год как поступившим в продажу Mv Agusta F4 1000 CC. Это был мотоцикл ее мечты: черный, с плавными линиями, настоящий красавец. Он мог развивать скорость до 312 км в час, а какой оборотень не любит быстрой езды, когда от восторга замирает сердце и от скорости поет душа. Вот и Лиза не устояла. Она выпрашивала байк долгие два года и аргументы, что мотоцикл весит почти двести килограмм, и до прав она не доросла, не впечатляли. Вес — это не страшно, оборотень она, в конце концов, или погулять вышла? А права категории 'А' на управление мотоциклом можно получить и в шестнадцать лет. В конечном итоге, своего Лиза добилась. На права сдала и на день рождения получила свою мечту, совместный подарок деда и Руса с одним условием — езда не должна сказываться на учебе. Она днями гоняла на мотоцикле, обгоняя неспешные чоперы и юркие стритфайтеры. Даже как-то познакомилась с ребятами из местного МС клуба10 и зависая с ними в бильярдных и на байк-шоу. В общем, жизнь била ключом, пока она своего красавца не разбила. Авария была не страшная, даже можно сказать нелепая. Лиза отвлеклась от дороги, буквально на секундочку на не вовремя позвонивший телефон, и врезалась в дерево. Толком никто не пострадал кроме байка и гордости. И вот теперь она находилась по домашним арестом, а ее любимец дожидался своей очереди на ремонт.

— Делааа, — сказала я. — И как ты теперь будешь без байка?

— Да ничего, всего-то пару дней подождать осталось, а потом я опять к ребятам рвану, — сказала она весело. — Раська, а тебе скоро бабушке звонить? Уже ведь девять вечера.

— Да вот как солнце окончательно сядет, я обернусь, так бабулю и наберем.

— Ох, и влетит тебе! — она аж зажмурилась, представляя будущую взбучку.

— А то я сама не знаю, — сказала я убито. Как перед бабулей оправдываться буду, просто не представляю.

— Ладно, не дрейфь — прорвемся, если что, я с ней сама поговорю. Кажется, у меня есть аргументы для ее успокоения.

Вот, наконец, и последние лучи солнышка окрасили комнату в багряный цвет и скрылись за горизонтом. Парк накрыли сумерки и вовсю запели неугомонные сверчки. Миг и я в своем человеческом виде лежу на кровати у Лизаветы.

— Ой, а пижама-то у тебя веселенькая, — захихикала она.

— Да ладно тебе, наверно у самой такая же есть, — обиделась я.

— У меня с котятами, люблю, знаешь ли эту живность, — лукаво посмотрела она на меня. — Ладно, сейчас поищем тебе что-то более достойное, а ты пока марш в ванну.

Пока я мылась, Лиза чем-то шуршала у себя на полках. В итоге из шкафа были извлечены джинсы, футболка и смена белья, в которые я тут же и облачилась.

— А с обувью я даже и не знаю, у тебя какой размер? — спросила она задумчиво.

— Тридцать пятый, а что?

— Да вот думаю, где я на такую маленькую ножку обувку найду. Походишь пока в тапках, а потом купим тебе что-нибудь.

— Не нужно, мне и так хорошо, — отмахнулась я.

— Не спорь. Звони своей бабушке, а то она извелась уже, наверное.

Трубку взяли быстро, что, в общем, и не удивительно. Такого града упреков и возмущения я от бабули еще не слышала. Мои уши стали красными, а губы подрагивали от еле сдерживаемых слез. Лиза наблюдала эту картину ровно пять минут, а потом отобрала трубку.

— Добрый день, меня зовут Лиза, и Рася находится у меня в гостях, — сказала она. Из трубки раздался невнятный рык бабули. — Не нужно приезжать за ней, а устроить выволочку Вы ей успеете, когда она через неделю дома окажется. Я ее сама Вам привезу.

Что ответила бабуля, я не расслышала, но наверно приятного там было мало.

— Вот мне интересно, а как Вы собираетесь попасть на охраняемую территорию кланов? Или Вы на каждом углу будете кричать, что у белых тигров находится Ваша внучка, которая оборачивается кошкой, после знакомства с ритуальным артефактом нашего клана? Ну, уже тогда стоит сразу всем сказать, что она нареченная нашего Руслана. Чтоб, знаете ли, вопросов не возникало. Особенно эта информация будет интересна деду. Только вот после такого, увидеть Вам ее не удастся вообще. Ее запрут и будут холить, и лелеять, пока она замуж не выйдет и деток не нарожает. Вы этого хотите? — в трубке была тишина. Лиза, подождав немного, продолжила. — Не обижайтесь на меня, я Вам просто обрисовала вероятное развитие событий, в случае Вашего появления. Я понимаю, что оставлять родного Вам человека, тем более ребенка, непонятно где и непонятно у кого, очень тяжело. Но Вы подумайте и о другом. Рася под моей защитой, даю Вам слово. Вы же знаете, что слово правящего нерушимо как клятва, а как только можно будет, она к Вам вернется.

В трубке опять раздался невнятный голос бабули.

— Да можете не переживать, с ней все будет хорошо, она Вам будет звонить каждый вечер, я за этим прослежу лично, — сказала Лиза. — На, возьми трубку, твоя бабушка тебе еще не все сказала.

Голос бабули был несколько уставшим. С меня опять взяли слово не влипать в истории и отзваниваться, как только я буду принимать человеческий облик. И особо бабуля настаивала на том, чтобы я не попадалась на глаза Ратмиру. С чем это было связанно, не говорила. Вот опять тайны Мадридского двора. Ведь чем больше она замалчивает, тем больше потом проблем на мою пятую точку. Мы быстро попрощались и бабуля отключилась.

— Круто ты ее, — сказала я.

— Да нет, я просто представила, чтобы с тобой было, если бы дед все узнал. Ну а что было бы с Русом и говорить не приходится. Ты представь себе, какой это на него рычаг давления. После того как братик вернулся из Европы, дед ему итак со своими интригами прохода не дает. Ладно, не будем о грустном.

— Не будем, — сказала я задумчиво. — Лиз, а как вы оборачиваетесь?

— Интересно? Хочешь посмотреть? — взгляд у нее был настолько лукавым, что у меня аж руки зачесались от предвкушения интересного зрелища.

— Ага!

— Ну, смотри! — Лиза отошла немного в сторонку, разделась, присела на пол, неуловимый миг, я толком даже и понять ничего не успела, как передо мной сидела красавица-тигрица. Действительно белоснежная, с густой шерсткой и зелеными сверкающими лукавством глазами. Страха не было, вот совсем. А было необоримое желание запустить в эту густую шерсть руки и тискать, тискать, тискать это великолепное создание. Увидев нездоровый блеск у меня в глазах, Лиза попыталась шарахнуться в сторону, но была изловлена. Я запустила руки в ее мех и стала нежно почесывать, млея от удовольствия. Через минуту я услышала довольно сильное мурлыканье, похожее на включенный мотор трактора.

— Какая же ты красавица, — сказала я восторженно, не переставая почесывать подругу за ушком.

Глава 13.

Ранним утром я проснулась от дикого мява, забравшегося к нам с Лизой на кровать мейн куна. Причем наличие кого-то постороннего в кровати хозяйки, его не слишком-то и смущало. Ну что сказать, котяра впечатлял. Он был огромным, с длинной густой шерстью тигриной расцветки, с широкими лапами с длинными когтями и лобастой головой. Весом это чудо было килограммов под двадцать. Последнее я почувствовала на себе, когда эта вредная скотинка со всего размаху плюхнулась мне на грудь, задевая передними лапами лицо Лизы.

— Васька, сволочь, уйди! Еще рано, иди, доставай Руса. Он тебя покормит, — сказала она сквозь сон.

— Лиз, ты же сама сказала, что Руслан на несколько дней уехал, — прохрипела я из под кота.

— А, ну да. Ладно. Придется вставать и кормить гада, — пробурчала она, зевая и выбираясь из постели. — Боже, еще пяти нет. Вась, неужели ты не мог съесть то, что тебе тетя Зина с вечера оставила? Впрочем, чего я спрашиваю, не мог. Ох, и избаловали мы тебя, Василий. Пойдем уж, несчастье, кормить тебя буду.

Лиза без видимых усилий подхватила с меня этого монстра и, даже не потрудившись толком одеться, поплелась в сторону кухни. Вот кто мне объяснит, что это было? Вчера мы с Лизой засиделись допоздна, устроив что-то наподобие пижамной вечеринки. Она приволокла из кухни всяких вкусностей, включила в фоновом режиме очередной альбом 'Арии' и мы приступили к очень позднему ужину. Когда с едой было покончено, встал вопрос 'а где же меня расположить'. Стеснять Лизу мне не очень-то и хотелось, но с другой стороны, устроиться в какой либо из комнат для гостей было опасно. Вдруг кто-то войдет, а я там вся такая красивая, возлежу в томной позе и главное, непонятно откуда взялась. Вот хай поднимется! В итоге, после долгих препирательств, спать я осталась у нее. Вот только Лиза забыла предупредить, что могут быть такие побудки. Минут через пятнадцать, когда я опять стала погружаться в сон, вернулась подруга со своим довольным, облизывающимся монстриком.

— Уф, наелся, наконец! Представляешь, не выпускал меня из кухни, пока я ему не скормила все котлеты, которые приготовила тетя Зина, — сказала Лиза, позевывая и забираясь в постель. — Извини, как-то забыла тебе сказать, что Васька не редко после ночных вылазок приходит поклянчить еды. Или просто забирается ко мне в постель, считая ее своей собственностью.

— Милый котик, — сказала я сквозь сон и отрубилась. И мне уже было не важно, что наглый котяра улегся между нами, положив на меня лапы, а на Лизу хвост.

Второй раз я проснулась уже часов в одиннадцать от ощущения сильного жара вокруг моего тела, тяжести и наглого вылизывания моей шерстки. Оказалось, что к тому моменту, как я обернулась во сне, наглый котяра уже не спал и, как только на кровати оказалась молоденькая кошечка, вовсю начал за ней (то есть за мной) ухаживать. Лиза, ранняя пташка, лежала и наблюдала за всем этим цирком.

— Вот дорогая, ты еще не проснулась, а поклонника себе уже завела, — сказала она посмеиваясь.

— Убери его от меня! — возмутилась я, проводя лапой по мокрой шерстке. — Он же меня всю обслюнявил!

— Да ладно тебе, — отмахнулась она от меня. — Ну, подумаешь, устроил тебе внеплановую помывку. Васька милейшее существо, очень игривый и ласковый. Вот только наших доберманов не любит и гоняет нещадно. Складывается ощущение, что если бы Моцарт и Сальери умели бы лазать по деревьям, то Васька бы их туда загонял на раз-два.

— А откуда такие клички у собак? — спросила я недоуменно.

— А это деду пришла как-то блажь устроить небольшой сейшен с классической музыкой. Гвоздем программы был Моцарт. Струнный квартет играл замечательно, вот только общую картину портил заливистый лай и подвывание двух щенков, которых деду презентовал кто-то из гостей. Причем выли они так жалостливо и самозабвенно, попадая в такт звучавшей мелодии, что вышибли скупую мужскую слезу даже у деда. Вот после этого клички к ним и прилипли.

— Весело вы тут живете, — сказала я задумчиво. — А что мы сегодня будем делать?

— Даже не знаю, сейчас схожу на кухню принесу что-нибудь пожевать. А потом можно будет и погулять в парке. Все равно делать пока нечего, байк из сервиса пригонят только завтра. Ты как?

— Хорошо.

День прошел, в общем-то, неплохо, Лиза мне показала дом и парк. За нами всюду таскался неунывающий Василий, периодически отгоняя от нас собак и лазая по деревьям за белками. Ни Руслана, ни Ратмира мы в этот день так и не увидели. В конце дня усталые, но довольные мы забрели в библиотеку. Васька, забравшись в большое вольтеровское кресло, тут же уснул, а я замерла в немом восхищении. Библиотека поражала своими размерами и обилием книг. Лизка открыла мне каталог и я судорожно стала перебирать карточки коготками, придерживая некоторые хвостом и задними лапами. Зрелище было настолько уморительным, что Лизка не удержалась и громко расхохоталась, разбудив Василия. Он открыл один глаз, проверил, что все на своих местах и на горизонте не видно псов, и опять уснул. А мне было не до веселящейся Лизаветы. Я наконец-то попала туда, где смогу получить ответы на свои вопросы. Только времени это займет много. Такое богатство выбора, особенно по ведьмовству, травоведению и демонологии.

— Лиз, откуда такое богатство? — спросила я заворожено.

— Да вот как-то даже и не задумывалась, — призналась она. — Дед говорил, что эту библиотеку начал собирать еще его дед, да и он сам существенно пополнил коллекцию. Где-то здесь есть даже Молот ведьм, одно из первых изданий и книга Матера 'О колдовстве и околдовании', которая была написана во время процесса над Салемскими ведьмами.

— Интересно, а почему его так интересует эта тема? — полюбопытствовала я.

— Я бы не сказала, что очень интересует, дед скорее собирает книги со всего света обо всем необычном и о ведьмах в частности.

— Лиз, а можно пока я здесь, я пороюсь у вас в библиотеке?

— Да ради бога, — махнула она рукой. — Тем более что деда пока нет, а вот когда он будет дома, сама понимаешь, тебе лучше ему на глаза не попадаться.

— Хорошо, я же тихонечко. Меня тут никто не увидит и не заметит, — зачастила я.

— А как ты в кошачьем обличии это делать собираешься? — спросила удивленная Лиза.

— До заката полчасика осталось, так что это не проблема, — сказала я.

— Ладно, устроим сегодня избу-читальню, но завтра готовься, от поездки со мной отбрехаться не получится, — пригрозила она.

И я зарылась в полки. Нет, не так, в полках рылась Лиза, покряхтывая и чихая от поднятой пыли, а я мудро руководила процессом. В течение получаса она натаскала целую горку книжек, которые меня заинтересовали, а потом сидела и удивленно смотрела, как я умело поддеваю страничку коготочком и аккуратненько ее переворачиваю. Скоро Лизе это надоело, и она, закрыв меня в библиотеке, ушла за ужином. Я этого даже и не заметила, настолько была увлечена. Боже, сколько тут было всего интересного: вызовы демонов, заговоры и проклятия, даже рецепт философского камня. Вот интересно, его кто-то еще пытается сделать? Но особенно меня заинтересовали систематизированные каталоги по травам в зависимости от региона, в котором они произрастают. Их лекарские свойства и периоды сбора и конечно рецепты зелий на все случаи жизни. Даже несколько защитных и нападающих заклинаний пригодных для лекарей. Вот только они мне не очень понравились. Нет, конечно, если совсем невмоготу, то можно применить и полное отключение всех чувств у живого существа. Но как-то совсем не хочется. Я как представлю — полная глухота и слепота, и ты находишься в мире, который даже осязать не можешь. Страшно! Страшно и нереально! Не хочу таким пользоваться, иначе я буду не врачом, а убийцей, а там прощай дар. Брр.

На следующий день пригнали Лизкиного красавчика, и она собралась устроить гонки по ночной трассе. Вечера я ждала с нетерпением, периодически наматывая круги возле подруги, а она не отходила мотоцикла, разве что, не обнюхивая и не облизывая его, пытаясь понять все ли с ним в порядке, все ли повреждения исправлены, нормально ли байк отрихтован и покрашен. После того, как Лиза уверилась, что с мотоциклом все хорошо, она перевела на меня задумчивый взгляд.

— А в чем же ты кататься-то будешь? Ладно, где-то валяется моя старая защита. Кожаные штаны и куртка тоже не должны быть проблемой. Пойдем, до заката не так много времени осталось, а это все еще нужно найти, — сказала она, задумчиво поглядывая то на меня, то на закатное небо, затянутое облаками. — Да тебе еще и бабуле позвонить нужно, ведь волнуется же старушка.

Звонок много времени не занял. Я быстро отчиталась о том, как прошел день, получила новые ЦУ и быстро попрощалась. Вся необходимая экипировка нашлась очень быстро, даже Лизкины старые ботинки отыскались на чердаке. Выезжали мы со двора, не скрываясь. В километре от усадьбы в сторону города находилась недавно отремонтированная трасса, по которой можно было развить максимальную скорость, что Лиза и сделала, газанув так, что я чуть не слетела с байка, только ветер свистел вокруг. Как описать ощущения? Не знаю, это был чистый, ни с чем несравнимый восторг свободы и полета, хотелось смеяться и плакать одновременно и конечно, оказаться на Лизкином месте. Представляю, какое удовольствие управлять такой махиной, послушной каждому твоему движению, ставшей во время езды твоей второй половиной, да что там, продолжением тебя, несущимся за горизонт. Я настолько была поглощена совершенно новыми для меня ощущениями, что не заметила как мы въехали в город и припарковались возле какого-то бара.

— Эй, Рась, отомри, — сказала мне Лиза насмешливо. — Успеешь еще накататься, это только начало.

— Ладно, пошли, — сказала я, все еще пребывая под впечатлением от пережитого чуда.

Бар был оформлен в кантри-стиле. Декоративные входные двери в стиле вестерн располагались в метре от основного входа. Деревянная стойка, деревянные столики, покрытые клетчатыми скатерками. На стенах черепа крупного рогатого скота, а по середине несколько бильярдных столов, за которыми играли брутального вида личности. Бармен тоже полностью соответствовал духу заведения. Это был дядька лет тридцати, с бородкой, усами и пивным животиком. Одет он был в клетчатую рубашку, фирменные джинсы, стетсон и сапоги-вестерны. Примерно в том же стиле были одеты и официантки, только вместо джинсов на них были юбки в стиле кантри. Бар мне понравился. В нем чувствовался стиль и ощущалась непередаваемая аура беспечности и свободы.

— Ты что будешь? — спросила меня Лиза, усаживаясь за один из столиков.

— Сок, если можно апельсиновый. Слушай, а чего это мы сюда зашли? — спросила я недоуменно.

— Да просто, люблю я тут в бильярд поиграть, давно уже сюда не выбиралась. Может, составишь мне компанию?

— Да я как-то и не умею, пару раз только в американку с отцом играла и все, — пожала я плечами.

— Это дело поправимое, бери кий в руки, и пойдем к столу, — сказала она поднявшись со стула.

Играли мы в общей сложности часа полтора. Я не выиграла ни разу, зато получила массу удовольствия. Лизка оказалась замечательным учителем, и уже под конец игры выигрывать у меня ей становилось все сложнее. Постепенно вокруг нас стал собираться народ, радостно комментируя мои или Лизкины удачные удары.

— Ой, а кто это у нас тут? — спросил один из подошедших брутальных типов с нашивкой '1 %'11 на кожаной жилетке.

Он был высок, пузат и волосат. Причем волосы были всюду: нечесаными патлами свисали с головы, топорщились в вырезе кожаной жилетки, торчали из носа и ушей, а уж борода... Борода была знатной, большой, окладистой и ухоженной. Из нее не высовывались рыбные косточки или другие объедки, что было странно само по себе, учитывая весь остальной внешний вид. Из густой растительности на лице на мир взирали хитрые, глубоко посаженные глазюки. За его спиной стояли еще двое не менее колоритных личностей, отличавшихся друг от друга только величиной живота и засаленностью волос.

— А не сыграть ли нам с Вами, крошки? — сказал один из них, ухмыляясь.

— Рася, я сейчас с ними начну играть, а как только я стану покашливать, тикай на улицу. Поняла? — спросила Лиза шепотом.

— Ага, а чего тут происходит? — спросила я недоуменно.

— Я тебе потом объясню, главное не дрейфь и держись поближе к дверям, — Лизавета плавно прошлась вдоль стола для русского бильярда, нежно проводя пальчиком по его боку м уселась в эротишненькой позе на краешке стола, медленно покачивая ножкой тридцать девятого размера в тяжеленном гриндерсе. — Ну, чтобы начинать с Вами играть, мне должно быть как минимум интересно. Так на что играем, мальчики?

— А на что ты хочешь, красавица? — спросил один из них, нервно сглатывая.

— Чтобы я вас в этом баре больше не видела, такое желание подходит? — грозно рыкнула Лизавета.

— Подходит-то, подходит. Вот только и ты тогда не обессудь. Если выиграю я, то ты с твоей подружкой, поедете с нами, — волосатик похабно ухмыльнулся. — Что-то я давно с молоденькими девочками не общался.

— Она в споре не участвует, и это не обсуждается, — сразу же пресекла все поползновения в мою сторону Лиза.

— Как скажешь, дорогая, — примирительно поднял руки первый задира. — Нам и тебя хватит. Правда, же парни?

Они похабно заржали. И игра началась. Возле стола сгрудились все находящиеся в баре. Разбивать эту партию довелось Лизавете, как единственной играющей даме. Она и не упустила возможности, загнав в лузы все шары буквально играючи.

— Так не честно, — взвыл первый, — ты мухлевала! Играем еще!

— Интересно, и как это можно сделать? Ты же рядом стоял, — со смешком спросила Лизавета.

— Не знаю! Но играем еще два раза! — рявкнул он.

— Да ладно, не вопрос, — сказала совершенно спокойная Лиза.

Следующую партию начал первый байкер. После нескольких его удачных ударов, он все же промахнулся и ход опять перешел к Лизе, чем она собственно и не преминула воспользоваться. И опять выиграла. Злости байкеров не было предела.

— Ну, что мальчики, играем по последней? — под смех и шуточки зрителей спросила она.

— Играем! — рыкнул один из них.

Разбивать Лизе опять никто не доверил. На сей раз, ее противник был максимально сосредоточен на игре, долго прицеливался и бил без промаха, что и сказалось на результате. Этот раунд был за ним. Он самодовольно отложил кий в сторону.

— Ну что, красивая, поехали кататься, — сказал он, подмигивая обоими глазами, что смотрелось невероятно потешно.

— Кх, кх, — Лиза закашлялась. — Да нет, милый, две из трех партий были за мной, поэтому никуда я с тобой не поеду!

Наверно покашливание было тем самым сигналом, после которого мне нужно было выбираться из бара, но врожденное любопытство и безрассудство мне этого не позволили. Мне было очень интересно узнать, чем дело-то закончится. А закончилось оно банальным мордобоем, тоже в стиле дикого запада.

— Выиграла или нет, какая разница, — пробурчал первый байкер, схватив Лизку за руку и поволок в сторону выхода.

— Эй, не трогай девушку, — сказал один из присутствующих парней, перегородив дорогу парочке. — Она же ясно выразилась, что никуда не пойдет. Умей проигрывать, будь мужиком!

Наверно именно этой фразы не хватало, чтобы байкер вспыхнул неконтролируемой яростью. Он размахнулся и заехал со всей дури говорившему прямо в глаз. Сила удара была такова, что бедный парень отлетел на два метра и приземлился аккурат на один из столиков, за которым сидела уже совершенно тепленькая компания. Им для полноты ощущений не хватало только почесать кулаки об окружающих. С радостным воплем 'Наших бьют!', мужчины присоединились к веселью. В ход шло все: кии, стулья, даже один стол. Остряк бармен, включил музыку, которая обычно сопровождала такие потасовки в старых фильмах и спрятался за баром, не забыв убрать самые дорогие напитки. Услышав знакомое музыкальное сопровождение, народ приободрился и кинулся мутузить друг друга с еще большим рвением. Для полноты картины не хватало только парочки разбитных официанток, которые бы в порыве вдохновения забрались на барную стойку и стали танцевать кан-кан, весело повизгивая, когда над их головами со звуком пикирующего бомбардировщика проносилась очередная бутылка или стул, нанося невосполнимый вред бару. Лиза ловко лавируя на четвереньках между дерущимися, доползла до меня.

— Я же просила тебя, как только прокашляю, уходи, а ты что? — сказала она запыхавшись.

— Да ладно тебе, где бы я такое еще увидела? — над моей головой просвистал пивной бокал и разбился о стену. Я вовремя успела присесть, поэтому избежала столкновения с большей частью осколков, осыпавшихся рядом.

— Пора выбираться отсюда, а то они так могут развлекаться еще долго, — прошипела она, сидя рядом со мной возле стены.

И мы поползли в сторону дверей. Первой ползла Лиза, за ней я. Вдруг она остановилась, а я с разгону ткнулась в ее корму.

— Что здесь происходит? — по бару разнесся басовитый голос с рычащими нотками, он даже заставил замереть драчунов. В дверях стоял высокий широкоплечий парень в длинном плаще 'а ля матрица'. Его роскошные, ухоженные, черные волосы развевались на сквозняке, зеленые глазищи метали молнии, а лицо с волевым подбородком выражало крайнюю степень бешенства. Он без видимых усилий поднял Лизу на уровень своих глаз. Ноги подруги еле доставали до пола. Глаза у Лизаветы были расширенными и испуганными. — Еще раз спрашиваю, что здесь происходит?

— Да ничего, Моть, все нормально, видишь, ребятки развлекаются, — сказала она полузадушено. Все-таки висеть на собственном воротнике, удовольствие ниже среднего.

— Что в нашем баре делают дикие? — он мотнул головой в сторону байкеров.

— Они уже уходят, — Лиза обернулась к байкерам и грозно на них посмотрела. — Правда, же?

Те как болванчики закивали головой и по стеночке ринулись на выход, только пятки сверкнули.

— Ну вот, опять все веселье испортил, — сказал бармен вздыхая и выключая музыку.

Расстроенные официантки стали собирать на подносы битую посуду. Народ, опечаленный незавершенной дракой, потянулся на выход, все же не забывая расплачиваться и за выпивку, и за битую посуду. Под шумок попытались слинять и мы с Лизаветой, но были изловлены.

— Стоять! — рыку брюнета позавидовал бы лев. — Куда это вы намылились, барышни?

— Так нам домой пора, там наверно дед уже вернулся, а я тут... — проблеяла она неубедительно.

— Вот и хорошо, что ты про деда вспомнила. Я ему тебя с рук на руки сдам, со всеми потрохами и с подробностями сегодняшней твоей выходки! Ведь явно без тебя не обошлось!

— Моть, ну Моть, — Лизины глаза были полны слез. — Может, давай без деда?

— Не мотькай! Ты же знаешь, как я этого не люблю. Запомни, меня зовут Матвей.

— Ага, тебя не зовут, ты сам приходишь, — пробурчала она себе под нос еле слышно.

— Что ты там шепчешь?

— Ничего. Моть, ой, Матвей, солнышко, лапочка, заинька, — она подошла вплотную к парню и начала его поглаживать по груди тонкой ладошкой. — Матвеюшка, давай без деда, а?

Ее взгляд и фигура выражали полное раскаяние и смирение.

— Лиз прекрати, я давно уже не введусь на эти твои штучки, — сказал Матвей со вздохом. Но было видно, что он несколько оттаял и успокоился. — Все-таки мне кто-нибудь скажет, что тут произошло?

— Да все как обычно. Народ развлекался, ты же знаешь, как это у нас бывает, — сказал бармен.

— И часто у вас тут такое происходит? — спросила я шепотом.

— Да, довольно часто, ребяткам пар выпускать нужно, вот совет кланов и одобрил такие мероприятия. Народ дерется-то не взаправду. Навредить-то оборотни друг другу практически не могут в таких потасовках, а чужих здесь не бывает, — так же шепотом ответила мне Лиза.

— Поэтому ты мне сказала выбираться из бара? Знала, что будет дальше? — полюбопытствовала я.

— Ага. Тебя могли случайно задеть, — не стала отпираться она.

— Ясно. Лиз, а Матвей, он кто? — я оглядела парня с ног до головы, впечатлилась и постаралась отодвинуться подальше.

— А это, Рася, моя большая головная боль! — с тоской прошептала она.

— Эй, вы чего там шушукаетесь? — спросил Матвей.

— Да так, милый, ничего, — сказала Лиза с вымученной улыбкой.

— Я тебе потом расскажу, — это уже мне и шепотом.

В течение следующих десяти минут Матвей, что-то активно обсуждал с барменом, а мы как мышки сидели в уголочке за столиком и потягивали сок.

— Ну, все, я закончил, можно ехать, — сказал подошедший парень. — Куда твою подружку отвезти?

Мы с Лизой переглянулись. Ситуация складывалась не очень хорошая. Везти меня домой к Лизе было опасно, а оставлять где-то в городе — невозможно. Лиза выбрала меньшее из зол, как ей казалось на тот момент.

— Ко мне. Рася сегодня ночует у меня, а завтра мы ее домой доставим.

— Ты уверенна, что это хорошая идея? — обеспокоено спросил Матвей. Он явно не знал степень моей осведомленности.

— Все равно другого выхода нет, она не из этого города и приехала ко мне в гости, — на ходу сочиняла Лиза.

— Ну, если так, то ладно.

Возле входа в бар нас ждал красавец Лендровер. И вот почему оборотни так любят брутальную технику? Хотя вопрос риторический. Притом мачизме, который так и прет из всех щелей их натуры, ездить на чем-то другом было бы странно. Лиза было рыпнулась в сторону своего байка, но тут же была остановлена и закинута на переднее сидение четырехколесного монстра.

— А как же... — жалобно пропыхтела она, показывая в сторону мотоцикла.

— Завтра получишь. Его Тарас пригонит, — отрезал Матвей. — Не все же ему в баре кружки протирать, хоть живот растрясет.

Обратная дорога заняла немного времени. Матвей был хорошим водителем, ехали мы хоть быстро, но аккуратно. Дом встретил нас полной иллюминацией. Горели как фонари в парке, так и все окна первого этажа, и часть окон на втором. Видимо все же что-то случилось. Желания заходить в дом не было ни у Лизы, ни у меня. Но рядом был Матвей, и делать было нечего. Перед входом меня скрутило плохое предчувствие. Каждый шаг давался с видимым усилием, как будто я преодолевала бурную горную реку, которая того и гляди закрутит и утянет дальше, в низ по течению. Видимо я сильно побледнела и стала пошатываться, так как Лиза обеспокоенно меня на меня посмотрела, а Матвей поддержал под руку, чтобы я не упала. Вот такой толпой мы и ввалились в двери особняка оборотней.

— Устинья, девочка моя, — потрясенно прошептал, стоящий возле дивана Ратмир. Его лицо было бледным, усталым и несколько ошарашенным. А рядом с ним на диване лежал Руслан, с кровоточащей раной в боку.

Как только я его увидела в таком состоянии, неважно было уже ничего. Ни его дед, во все глаза взирающий на меня, ни Лиза, застывшая как изваяние, ни Матвей, переводящий недоуменный взгляд с меня на Ратмира, а потом на Руслана. Важен был только Руслан. Весь мир сузился до раны на его боку. Я вырвалась из рук Матвея и подбежала к нему, ощупывая взглядом повреждения. Я пыталась понять, какие органы задеты и чем я могу помочь. И почему, черт возьми, не заживает? Он же оборотень! Кровь все еще сочилась из раны, бинт, наложенный на нее мало, чем помогал. Господи, что же делать? Руки тряслись, ноги подгибались, во рту было сухо. Я не могла сглотнуть, меня потряхивало. Надвигалась истерика. Господи, только не это, я не имею права расклеиваться, кто ему еще поможет, если не я? Пока я мысленно истерила, руки привычно делали свое дело.

— Лиза, принеси воды бинты и лекарства, которые есть в доме. Если есть запас трав, волоки, я посмотрю, что можно использовать.

— Теперь Вы, — я обернулась к Ратмиру. — Что с ним произошло? Почему рана не затягивается?

Мой голос был спокоен, действия уверенны и деловиты. Как ни странно, я производила впечатление профессионала, которым, к сожалению не являлась.

— В него стреляли серебром, пуля прошла навылет, но почему-то не заживает. Я такого еще не видел, — Ратмир в растерянности провел ладонью по густым волосам. — Ничего не понимаю, совсем.

— Ладно, разберемся, — сказала я.

Лиза принесла воду и бинты, лекарств и трав практически не было. Только аспирин. Зачем оборотням, почти со стопроцентной регенерацией какие-то лекарства и травки? Я сняла наложенную кем-то наспех повязку и осмотрела рану. Действительно огнестрел. Края раны не были рванными или обугленными, уже хорошо. Но вот толчками выплескивающаяся кровь меня смущала. Похоже, что было задето что-то важное, возможно одна из артерий. Если это так, то дела плохи. Нужен опытный врач, коим я не являюсь. Хотя пока врач тут появится, Рус может истечь кровью.

— Сколько он уже в таком состоянии? — спросила я у Ратмира.

— Около получаса.

— За врачом послали? — решила я уточнить на всякий случай.

— Да, скоро должен быть, — подтвердил он мои предположения.

Это уже хорошо. Я решила проверить ауру раненного, она мне не понравилась, очень. Аура была рваной, возле раны пульсировало большое красное пятно, чем ближе к пораженному участку — тем темнее. Сама рана была черной, причем чернота довольно быстро расползалась. Плохо, очень плохо, если эта дрянь доберется до сердца, все, кранты. Никто его уже не спасет. И врача ждать бессмысленно, Руслан не доживет. Пришлось зажмуриться и посчитать про себя до десяти, чтобы немного взять себя в руки. Итак, эту черную плотную паутину нужно убрать. По всей видимости, именно она причина того, что рана не затягивается. А как это сделать? Непонятно. Я попробовала провести над раной рукой, словно собирая на себя эту гадость. Получилось, вот только с трудом, да и Рус окончательно потерял сознание. Но получилось же! Несколько приободренная, я добавила в руки чуть больше силы и провела над раной второй раз, захватывая чуть больше этой липкой дряни.

— Лиза, воду! — крикнула я.

Лизка приволокла таз с водой, где я и сполоснула свои руки и опять принялась за Руса. Третий раз получилось чуть легче. Так мы и продолжали минут пятнадцать. Я водила над раной Руслана руками, собирая черную липкую дрянь, а Лизка бегала менять воду в тазу и лила мне на руки смывая заразу. Под конец нас обоих ноги уже не держали, но результат того стоил, черноты как не бывало и рана стала затягиваться на глазах.

— Все, теперь все будет хорошо, — сказала я устало, проваливаясь в спасительное забытье.

Глава 14.

Очнулась я только следующим вечером, когда солнце склонилось за горизонт. Болело все тело. Слабость была невероятная. Я минут десять еще провалялась в постели, ровно до того момента, пока в двери не вплыла Лиза с большим подносом, уставленным всякими вкусностями.

— Привет, ты как? — спросила она заботливо, ставя поднос мне на колени.

— Привет, да вроде ничего, — промямлила я, хватая пышный оладушек и макая его в сметану и варенье. — Ммм, вкуснотень.

— Ты ешь-ешь, — сказала Лиза, садясь рядом со мной на постель и умильно меня разглядывая.

— Угу, — прошамкала я. — А что это вчера было? Что с Русом такое случилось?

— Всех подробностей я не знаю, дед меня не захотел посвящать. Сказал только, что Руслан с группой боевиков проводил зачистку территории от банды диких, которые в одном из отдаленных сел устроили бойню. Вроде были даже человеческие жертвы. Кажется, всех переловили, только под самый конец схватки главарь банды выстрелил в Руслана серебром. Пуля пролетела навылет. Такие раны хоть и заживают долго, но особой проблемы не составляют. День-два и оборотень снова на ногах. Вот только не в этот раз. Ты и сама видела. Если бы не ты, Руса уже не было бы в живых, — Лиза всхлипнула и уткнулась мне в плече. Погладить ее и успокоить у меня не получалось. Руки были в масле и сметане. А развазюкивать по подруге остатки еды не хотелось.

— Лиз, все же обошлось? Правда? — спросила я неуверенно.

— Правда, — она улыбнулась сквозь слезы. — Братик уже пришел в себя и теперь лежит в комнате и капризничает, а вокруг него бегает тетя Зина и дед.

— Ну, и, слава богу, — сказала я, принимаясь за следующий оладушек и запивая все это ароматным кофе. Минут десять в комнате стояла тишина, нарушаемая только моим увлеченным чавканьем. — Фух, наелась. Хорошо-то как, теперь бы в душ.

— Иди, а я пока тут уберусь немного.

Через полчаса, после принятия водных процедур, я зашла в комнату полная сил и в отличнейшем настроении.

— Лиз, а кто такой Матвей? — задала я вопрос, который меня волновал еще со вчерашнего дня.

— Матвей, это Матвей, — Лизка печально улыбнулась.

Двадцать пять лет назад на территорию, подконтрольную белым тиграм, после долгих переговоров перебрался небольшой клан пантер. На родине оставаться они не могли, их готовы были поглотить более сильные кланы и сделать своими рабами. Клан был малочисленным, всего-то две семьи с малышами и, естественно, противопоставить другим оборотням им было нечего. Ратмир решил их приютить на своей территории. Естественно, от хозяев пантер пришлось откупаться, но он, ни разу об этом не пожалел. У пантер была одна особенность, они могли иметь общее потомство с тиграми без утраты специфических способностей с обоих сторон. Наоборот, ментальные способности тигров только усиливались врожденной эмпатией пантер.

Пришлые оборотни достаточно быстро освоились на новой территории и даже заняли определенную нишу в иерархии мохнатых. Им поручили работу с молодняком, с которой они чудесно справлялись. Рус и Матвей росли вместе, на пару шалили и получали за проделки тоже вместе. Все было замечательно до определенного момента. Пока на клан пантер не напали дикие оборотни. Не выжил никто, кроме Матвея. Мать, отца и маленького брата убили фактически у него на глазах. Его спасло только то, что в это время Матвей исследовал дымоход в надежде таким образом удрать к Руслану. Его отец, зная неугомонный нрав своего сына, установил на окна и двери сигнализацию. При попытке несанкционированного взлома, она срабатывала диким воем. А вот дымоход — до этого отец как-то не додумался. Вот это и спасло малыша. Хотя до сих пор не понятно, почему сигнализация не сработала при проникновении в дом посторонних.

Утром, не найдя пантер на рабочем месте, к ним домой отправился один из коллег. Картина, которую он увидел, вызывала неконтролируемый ужас. Все было залито кровью, пол, стены, мебель, даже на потолке были брызги крови. На полу лежали растерзанные трупы родителей Матвея и его маленького братика. А посреди этого кошмара сидел малыш и тихо подвывал. Были вызваны Ратмир и группа зачистки. Банду нашли быстро и ликвидировали, а вот Матвей... Он с того времени перестал разговаривать, только мычал, не помогало ничего. Ратмир забрал его к себе и стал воспитывать как своего сына, периодически применяя часть своего дара — врачевание душ. Через полгода это стало приносить ощутимые плоды, мальчик заговорил. Только вот шалить на пару с Русом он перестал. Матвей рос нелюдимым и угрюмым, только маленькая Лиза могла достучаться до него, только рядом с ней он начинал улыбаться. А потом случилась трагедия с родителями Руса, и пока дед находился в душевном раздрае, Матвей помогал Руслану справляться с управлением кланами. Естественно у обоих мальчишек были проблемы с поддержанием порядка в кланах. Если у Ратмира был непререкаемый авторитет, то ребятам каждое свое слово приходилось отстаивать и доказывать, что они достойны, принимать такие решения. Было тяжело, но ребята выстояли, а потом и дед начал понемногу приходить в себя, поддерживая ранее принятые решения внука и воспитанника.

Через какое-то время Матвей вместе с Русланом уехал учиться в Европу, а когда вернулся... А когда он вернулся, Лиза пропала. Матвей ей запомнился высоким, угловатым подростком, у которого только начал пробиваться пушок над губой, а тут вернулся мужчина. Великолепный, сильный, осознающий свою привлекательность и такой родной. Лизавета влюбилась, первый раз и, похоже, что навсегда. А вот он ее кроме как младшенькую сестренку не воспринимал, приводя в дом очередную подружку или зажигая с ними в ночных клубах города. Лиза ревновала. Нет, не так, она РЕВНОВАЛА, бесилась, била посуду и плакала, опять била посуду, и опять ревела. Только делалось все это втихаря, чтоб ни дай бог никто не увидел, в особенности ее любимый Матвей. Только тетя Зина по утрам вынося мусор с очередной порцией осколков тихо качала головой и вздыхала, жалея девчонку. Лиза пыталась привлечь его внимание пару раз, нарядившись в платья и, заявившись в тот же ночной клуб. Результатом было только то, что ее скрутили, забросили на плече и отволокли домой, сдав на руки деду. Потом у нее пошло увлечение техникой и мотоциклами. Лиза думала, что хоть это может произвести на него нужное впечатление, и он ее заметит как девушку. Не заметил. Не помогло. А в последнее время дед сделал Матвея ее личным телохранителем. Были реальные опасения за ее безопасность в связи с участившимися случаями нападений диких оборотней. И Лиза тихо сходила с ума от близости любимого и невозможности быть еще ближе.

— Вот такая история, — сказала она, судорожно сглатывая подступившие слезы.

— И как ты с этим живешь? — удивилась я.

— Да я уже привыкла. Вот только поначалу было тяжеловато, особенно из-за того, что поделиться было не с кем. Ну, кому бы я стала такое рассказывать?

— А подруги?

— У меня, их нет. Вот только ты, а больше никого, — она жалобно улыбнулась сквозь все-таки пролившиеся слезы.

Для меня, у которой всегда было полно приятелей и подруг, это было непонятно.

— Родная, ты всегда можешь рассчитывать на меня, что бы ни случилось, помни об этом, — сказала я, поглаживая ее по дрожащей спине. — Мы твоего Матвея в бараний рог скрутим, никуда он от тебя не денется!

Ох, мне бы еще уверенности в своих словах. Но Лизе они были нужны как воздух. Ей нужна была надежда, хотя бы призрачная. Тигры были однолюбами, а попасть вот так и понимать, что любимый человек не отвечает тебе взаимностью и не понятно ответит ли, это страшно, такого и врагу не пожелаешь.

— Все Лиза, все. Все будет хорошо, — успокаивала я ее.

— Да ты права, хватит раскисать. Дед сказал чтобы, как только ты придешь в себя, я тебя к нему отвела. Он тебя ждет в своем кабинете, — улыбнулась она через силу.

— Ой, а может не надо?

— Надо, Федя, надо. Да не бойся ты, ничего он тебе не сделает. Ты главное про кинжал молчи и все будет хорошо.

— Ну, хорошо, пошли, — вздохнула я обреченно.

Кабинет Ратмира встретил нас играющими на стенах бликами от горящего камина. Сам оборотень сидел в вольтеровском кресле в полной задумчивости, глядя на игру пламени и покачивая в руке бокал с коньяком. Возле его ног в позе верного пса разместился Васька, смешно шевеля усами и периодически когтя дорогущий ковер. На морде кота было написано полное довольство жизнью и окружающими.

— Дед мы пришли, — сказала Лиза, подводя меня к креслу.

— Хорошо. Рася, как Вы себя чувствуете? — спросил он задумчиво.

— Спасибо, хорошо, — сказала я несмело.

— Лиза, оставь нас, нам нужно поговорить.

Подруга замерла возле кресла, не зная, что ей делать.

— Да не съем я ее, иди, — сказал Ратмир.

Лиза тихо вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Мы какое-то время просидели в кабинете, не разговаривая, только глядя в камин. Я уже понемногу стала засыпать, когда раздался тихий голос Ратмира.

— Ты ведь ее внучка?

— Кого? — спросила я недоуменно.

— Устиньи. Вы так похожи, да и ощущение силы такое же, — его взгляд был тоскливым и печальным.

— Праправнучка, — я какое-то время молчала, а потом продолжила, — она мне перед смертью передала свою силу.

— Она умерла? Давно? — его лицо закаменело, а в глазах плескалось такое, что я невольно отвела взгляд в сторону.

— Чуть больше пятнадцати лет назад, при моем рождении, — я чувствовала, что ему нужно это знать, поэтому не стала скрывать ничего. — Она принимала роды у моей матери, что-то пошло не так и Устинье пришлось отдать все силы для спасения меня и матери. Я ей обязана тем, что сижу перед Вами и разговариваю. А вы ее знали? Да?

— Да, деточка, не просто знал, я ее любил и еще люблю, — он грустно вздохнул.

Какой-то сегодня вечер откровений.

— Познакомились мы с ней лет двести назад, я только прошел обряд поиска нареченной и приблизительно через месяц встретил ее со своим кинжалом. Влюбился страшно, ревновал к каждому столбу. Все, дурак, думал, что удержать такое чудо мне не под силу. Так и случилось, она ушла, не выдержав моих придирок и упреков. Больше мы с ней так и не виделись. Хотя я до последнего надеялся на ее возвращение. Не судьба.

— А как же бабушка Руса? — спросила я удивленно.

— Марья? Это был долг перед кланами, не мог я уйти и не оставить наследника. Ее я уважал и ценил, ее смерть была горем для нас всех. Но любил я только Устинью, а ты на нее так похожа. Я когда тебя в дверях увидел, думал, это она вернулась. А видишь как оно получается, возвращаться-то уже некому, — он надолго задумался, а потом печально посмотрел мне в глаза. — Иди девочка, мне подумать нужно.

Выйдя из кабинета Ратмира, я задумалась. Что-то мне совсем не нравится, что вокруг происходит. Пора отсюда выбираться. Да и бабуля заждалась наверно. Я быстро поднялась в комнату к Лизе.

— Лиз, а когда ты сможешь меня домой отвезти? — спросила я.

— Сегодня навряд ли, а вот завтра смогу, только придется Мотю попросить нас подбросить. А то дед меня без него за ворота выпускать запретил. А что, тебе у нас совсем плохо?

— Да нет, хорошо, вот только там бабуля. А вот ей действительно плохо.

— Тогда ладно, пойдем Руса проведаешь, а то он после деда жаждал с тобой пообщаться.

— Ну, пошли.

Его комната располагалась на втором этаже и выглядела как настоящая берлога холостяка. Нет, носки на люстре не раскачивались и на всех горизонтальных поверхностях не стояли недопитые грязные кружки. Тут было чисто и убрано, но присутствовал дух минимализма и серых полутонов. Компьютерный стол — это единственное, что выбивалось из общей картины. Его можно было обозвать только одним словом — Хламовник, вот именно так, с большой буквы. Наверно это единственное место, куда он не разрешал забираться загребущим ручкам тети Зины. На столе кучей валялись какие-то провода и бумаги и инструменты. В общем, обычный мужской хаос, в котором они себя так хорошо чувствуют.

Я зашла в комнату и остановилась возле постели. Вид у Руслана был не очень. Создавалось ощущение, что он за эти сутки потерял килограмм десять. Если я хоть что-то понимаю в регенерации оборотней, то это вполне нормальная реакция на рану. Организм пользуется внутренними ресурсами, чтобы справится с потрясениями, а потом наверстывает упущенное за счет дикого жора. Вот за этим делом мы его и застали. Он доедал очередную порцию мясного рагу, заедая его бутербродом с котлетой.

— Привет, — поздоровалась я.

— Пшивет. Извини, привет, — сказал он, прожевав и, отставив в сторону поднос.

— Ты как? — спросила я, окидывая взглядом его фигуру.

— Да вроде ничего. Лиза мне сказала, что если бы не ты, меня бы уже на этом свете не было. Я твой должник. Проси, что хочешь, все для тебя сделаю.

Мне вдруг так неприятно стало, я развернулась в сторону дверей, намереваясь поскорее уйти.

— Ей Рася, ты куда? Что я такого сказал? — спросил вскочивший с постели Руслан.

— Ничего, все нормально, — я все еще стояла к нему спиной возле двери.

— Я тебя обидел чем-то? — он тихонечко подошел ко мне и взял меня за плечи.

— Нет, что ты, — сказала я шморгая носом. — Какие обиды. Вот только когда я тебя лечила, я ни о каких долгах не думала. Я это сделала от чистого сердца.

— Хорошая моя, — прошептал мне в макушку Руслан, — я тебя все-таки обидел. Прости меня, маленькая. Но я еще раз повторю, если тебе нужна будет моя помощь, ты можешь рассчитывать на меня и это не в качестве долга, а просто так. Так пойдет?

— Угу.

— А теперь скажи мне, как ты тут очутилась так вовремя?

И во что ему говорить? Что его пьяные подопечные меня в машину засунули, а он сам меня сюда привез? Наверно этого делать не стоит.

— Да вот с Лизой в городе познакомилась, она меня к себе пригласила, а тут ты с раной, — вроде складно получилось.

— Ну-ну, — сказал Руслан, явно не веря ни единому моему слову. — Оставим пока это. Ты надолго в городе?

— Да нет, Лиза обещала меня завтра домой отвезти, — я пожала плечами.

— Хорошо, родные не будут волноваться? — полюбопытствовал он.

— Нет, я сейчас бабуле позвоню и предупрежу, что вернусь уже завтра, — начала оправдываться я.

Рус смотрел на меня подозрительно, но так ничего больше и не сказал. А я под предлогом усталости, убежала в комнату Лизаветы и на протяжении всего вечера больше оттуда носа не высовывала. Следующим утром мы с Лизой стали собираться в дорогу. Но это она собиралась, а я в это время лежала на кровати и вылизывала хвост.

— Рась, а куда конкретно тебя отвезти нужно? — спросила она задумчиво.

— В Крюковку к бабуле. Она уже извелась, поди, — сказала я, не переставая умываться.

Утренний марафет в кошачьем виде мне не доставлял никакого удовольствия. Своим родным язычком приходилось очищать все то, что за весь день или ночь на насобиралось шерстке. Это мало того, что не гигиенично, так еще и не очень приятно. Кошки этим занимаются наверно только из-за водобоязни. Никак по-другому я это объяснить не могу.

— А ты не хотела бы остаться у нас еще на какое-то время? — спросила Лиза. — Без тебя так скучно будет.

— Да нет, подружка, еще один день в компании твоих родственников я не переживу. А вот ты, если хочешь, можешь у нас погостить. Я не думаю, что бабуля будет сопротивляться. Да и по поводу Матвея, может чего путного посоветует.

— Ой, а можно? — спросила она радостно.

— Угу, только с дедом договорись и поехали, — муркнула я.

Подругу как ветром сдуло. Вернулась она минут через двадцать, сияя, как новая монетка.

— Ну что? Договорилась?

-Да, да, да! — и она закружилась танцующим вихрем по комнате, сметая на своем пути стул, лежащую на нем куртку, какие-то листики и до кучи пару статуэток с полок. Под конец, несколько утомившись, счастливая Лиза упала рядом со мной на кровать и потянулась ко мне с намерением потискать. Ага, щаз! Я видела, что от прилива ее эмоций творится с окружающей обстановкой. Как-то не хочется быть раздавленной в порыве оборотнической страсти. Я скатилась с кровати и уселась от нее на некотором расстоянии.

— Эй, не бузи. Я еще жить хочу и желательно долго, — буркнула я.

— Да ладно тебе, — она махнула рукой. — Ничего бы с тобой не случилось.

— Времени не так уж много, а тебе еще вещи собрать нужно на пару дней. Давай поторапливайся, — попыталась я ее образумить.

И завертелось. Из недр шкафа была извлечена большая сумка, в которую начали сыпаться вещи как из рога изобилия. Пронаблюдав эту картину минут десять, я не выдержала.

— Лиз, ты к нам насовсем перебраться собралась? — спросила я недоуменно.

— Ой, что ты понимаешь, это самое необходимое, что нужно девушке в дороге, — буркнула она, наполовину закопавшись в шкаф.

Где-то я уже это слышала и, причем не так давно. А если у нее есть еще и розовенький костюмчик, и она любит бегать в наушниках под Рамштайн, то село опять ждет очередное потрясение. Костюмчик оказался черным, душевным таким, с черепушками спереди и смертью с косой на спине. Причем изображена она была так реалистично, что мне самой захотелось перекреститься лапой. Жесть!

— Лиз, а зачем тебе две пары гриндерсов и туфли на шпильке?

— На всякий случай, вдруг грины порвутся, а так у меня запасные будут. И потом, вот эти чисто черные, а эти со сразиками, вечерний вариант.

Грины порвутся, как же! Этой военизированной обувке сносу нет! Я закатила глаза и только вздохнула, жалея себя и будущего мужа Лизаветы, а когда она ухватилась за шкатулку с драгоценностями, я не выдержала:

— Лиз! Имей совесть, а они тебе зачем? — возопила я.

— Погоди, — она в задумчивости уселась на кровать, а потом достала фамильный браслет и не долго думая, одела мне его на лапу. — Вот, так я думаю, будет правильно. Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за спасение брата. И не вырывайся. Тебе он нужнее.

Минут пять ничего не происходило, а через мгновение я уже сидела на кровати в своей любимой пижаме и в замешательстве перебирала спутанные волосы. Это что? Я теперь не кошка? И уже не нужно морозить на улице хвостатую попу? И ни какой мальчишка мне к хвосту консервные банки не привяжет? И я могу нормально читать, есть не из мисочки и мыться в ванной? Я кинулась к Лизе на шею и от всей души ее обняла.

— Лиз, а тебе ничего за это не будет? Вы же столько времени семейную реликвию искали?

— Наверно дед поругается, но когда я объясню, что это для тебя, думаю, он не будет против, — сказала она улыбаясь.

— Нет, родная, я так не могу, — и я попыталась стянуть браслет со своего запястья. Ага, куда там. Не снимается! Я чуть не плакала. Браслет, как и кольцо, свободно скользил по руке, но при малейшей попытке снять, сжимался и, ни туда, и, ни сюда.

— Все, не мучайся. Ты же видишь, ничего у тебя не получится. Видимо, он признал тебя своей хозяйкой, — сказала она с улыбкой.

— Ох, — вздохнула я. — Ну и ладно. Теперь уже точно ничего не поделаешь. Вот только интересно, а долго ли я днем человеком оставаться смогу?

— Не знаю, проверим сегодня опытным путем, — сказала Лиза. — Ладно, я готова. А ты если уже обернулась, марш в душ и завтракать. Дорога предстоит долгая. Навряд ли мы где-то будем останавливаться.

— И ничего не долгая. Всего-то несколько часов, — буркнула я, направляясь в душ.

Минут через двадцать я выбралась из ванной значительно посвежевшая. В комнате уже никого не было, я быстро оделась и спустилась вниз.

В кухне меня ждали полным составом: Лиза, Матвей, Ратмир собственной персоной и все еще бледный Руслан. У стола суетилась тетя Зина, наполняя чем-то вкусненьким судки и судочки. Рядом с ней уже была горка упакованных бутербродов, судя по запаху — с ветчиной. Кажется, нас собирают как на войну.

— Ой, деточка, садись за стол, — запричитала она. — Завтрак стынет.

На тарелке была горка сырников с изюмом, рядом в мисочке стояла сметана, а в чашке дымился свежезаваренный кофе. Такие же чашечки были в руках и у всех присутствующих. Не долго думая, я приступила к завтраку. Пока я ела, никто не произнес ни слова. В тишине только раздавалось позвякивание вилки о тарелку да стук ножа о разделочную доску. Когда я закончила, тишину нарушил Ратмир.

— Так девочки, надеюсь на ваше благоразумие, — сказал он, глядя в честные глаза Лизаветы. — Надеюсь, что вы не влипнете в очередную историю. Тебя Лиза это особенно касается. И не смотри так на меня. У меня к твоим взглядам давно иммунитет выработался. А чтобы вы там не начудили, Матвей с вами не только поедет, но он там и останется, пока ты, Лиза, будешь в гостях. И это не обсуждается!

— А как мы можем стеснять бабушку Раси? Про Матвея уговора не было! — взорвалась подруга.

— Не сверкай на меня глазами! Или так, или никак! Я свое слово сказал! — рыкнул Ратмир.

— Да ладно вам, — ситуацию нужно было спасать. — Он может остановиться и у соседки. Она как раз комнату сдать может.

Тут уж скривился Матвей.

— Не морщись, Никитична мировая старушенция. Скучно точно не будет. И потом, у нас в селе речка, лес, грибы скоро пойдут. Знаешь, как здорово! — уговаривала я парня, опечаленного перспективой жить у непонятной и наверно вздорной старушенции.

Лицо Матвея несколько смягчилось. А в стороне стоял Руслан, чему-то тихо улыбаясь.

— Ой, деточки, у меня уже все готово, — сказала тетя Зина, показывая на огромный баул с едой. Мы с Лизой синхронно закатили глаза и вздохнули.

— Теть Зин, ну куда нам столько? У бабули все есть, а дорога совсем не длинная, — сказала я.

— Это хорошо, что есть, только приезжать в чужой дом с пустыми руками не годиться. А я вам сюда всего понемножку положила. И даже баночку своего фирменного варенья из черной смородины.

Дааа, а это убойный аргумент. Пожалуй, спорить, действительно не стоит.

— Ну, что? Присядем на дорожку? — спросил Ратмир, опускаясь на ближайший стул.

Мы поседели минуты на две, а потом засобирались. Матвей подхватил сумку с едой, Лиза свою сумочку, а я пошла налегке. Как я поняла, основной багаж был уже в машине. Я тепло попрощалась со всеми, обняв и поцеловав каждого. Только Ратмир и Руслан на пару мгновений больше чем это положено задержали меня в своих объятиях. Ратмир заметил на мне браслет, но так ничего и не сказал.

Уезжала я со странным чувством. Нет, тяжести не было, вот только было ощущение, что я оставляю за спиной что-то важное, к чему мне придется еще вернуться.

Глава 15.

Родная Крюковка встретила нас гомоном ребятни, бегущей за диковинной машиной и неизменными кумушками, сплетничающими у колодца. Мы проехали через все село и остановились возле нашего дома. Я не выдержала и с криком 'Бабуля' влетела в хату. Она нашлась на кухне, как раз готовила борщ.

— Параска, ты! — и бабуля стала оседать на пол. Я подбежала к ней и подхватила под руку, подвела ее к стулу и усадила.

— Я это, я. И как видишь, в человеческом виде, — победно улыбнулась я.

— Но как? — ее удивлению не было предела.

— Браслет, — я закатала рукав и продемонстрировала фамильное украшение.

— Но как? — кажется, ее заклинило.

— Лиза подарила.

— Но как?

Ууу как все плохо. Я пошарила на полках в поисках успокоительного. Накапала его в стаканчик и поднесла бледной до синевы бабуле. Она выпила его залпом. Немного закашлялась, посидела минут пять, а потом схватилась за полотенце, видимо за неимением ремня под рукой.

— Ах ты, мерзавка, а ну стой! — крикнула она мне, когда я отбежала на безопасное расстояние.

— Бабуль, ну ты чего! Все же хорошо и потом у нас гости, — попыталась вывернуться я.

— Вот я тебе задам за твои художества. Я тут от страха за тебя чуть не поседела. Меня Никитична валерьянкой отпаивала! У меня душа не на месте была, пока ты где-то развлекалась! — она опять упала на стул и тихо заплакала. — Я уже и не чаяла тебя живой увидеть.

— Бабуль, ну ты чего? Все ж хорошо, я уже дома, — я подошла к ней и погладила по плечу, а потом обняла, за что и поплатилась, получив крепкий подзатыльник.

— Ладно, веди своих гостей, — сказала она, чуть успокоившись.

И я побежала за Лизой и Матвеем, потирая по дороге ушибленную шею. Они стояли возле машины, о чем-то тихо переговариваясь.

— Ребят, пойдемте, я вас с бабулей познакомлю, — сказала я, подбежав к ним и потянув их за руки в хату. — Бабуль, знакомься, это Лиза, моя подруга, а это Матвей, ее охранник. Я пригласила их у нас погостить.

— Ну, здравствуйте гостики дорогие. Спасибо, что привезли эту непоседу, — разулыбалась она. — Проходите, не стойте в дверях, сейчас борщ поспеет, обедать будем.

— Да мы как бы и не голодны, — попытался сопротивляться Матвей.

— Где ж это видано, что бы такой здоровенный парень и кушать не хотел, — лукаво сказала бабуля. — Не стесняйтесь, у нас все по-простому. Параска, нарежь хлеба, достань крынку сметаны, а я пока из огорода принесу свежей зелени и чесночку. А вы, детки, выгружайте ваши вещи, пока мы на стол накрываем.

Ну, детки и выгрузили. Когда бабуля, вернувшись с огорода, увидала баул с едой, ей чуть дурно не стало.

— Это хто ж вас так в дорогу собирал? Чай не на войну ехали. Зачем столько-то? — спросила она удивленно, разглядывая разносолы, вынимаемые Лизаветой.

— Это тетя Зина, наша домоправительница. Вы не подумайте ничего такого. Она просто очень заботливая и меня с пеленок вырастила, вот вечно и переживает, как бы ее девочка голодной не ходила, — сказала Лиза улыбаясь.

— Да я ничего и не думаю. Ладно, все это в холодильник не поместится, — сказала бабуля, окидывая орлиным взором стратегический запас, — Параска, волоки вот эти судочки и баночки в подпол. М-да, тут же на неделю всего, ну, ничего, вы молодые, съедите. Так, а теперь пойдемте, я вам хату покажу, и что где находится.

Бабуля повела гостей знакомиться с жилплощадью и удобствами, а я тихонечко присела на лавку в кухне и перевела дух. Фух, вроде пронесло. Я ожидала большего втыка за свои художества. Через пять минут вернулась задумчивая бабуля.

— Ба, ты чего? — удивилась я.

— Да вот думаю, куда нам Мотю определить? Комнат то немного, а селить его с молоденькой девушкой — это нехорошо, хоть она и будет не против.

— Что и ты заметила? — удивилась я.

— А кто такие взгляды не заметит? Разве что он сам и то только потому, что молод еще, — отмахнулась она.

— Ба, определи его на постой к Никитичне, и он под присмотром будет, и Лизка рядом.

— Да, ты права. И ей нескучно будет. Тем более, что твой любимый дядя Федор на днях должен уехать домой. Школа же не за горами. Иди, зови гостей, обедать пора.

— Вот черт! — ругнулась я в сердцах. Так с Федькой толком этим летом и не побузили. Обидно!

Обед прошел в теплой дружественной обстановке. Говорили в основном бабуля и Лизка. Матвей тихо уплетал за обе щеки вкуснейший бабулин борщ, а я сидела и умильно на все это смотрела. А после обеда пришла Никитична. Вот же шестое чувство у человека.

— Ой, Настасья, а шо это у тебя перед хатой стоит черного цвету? Машина какая здоровая? И хто это к тебе приехав?

— И тебе день добрый, Никитична, — сказала бабуля насмешливо.

Та ничуть не смутившись, плюхнулась за стол и потянулась за пирожком с капустой. Причем мой новый статус старушку совершенно не смутил или она решила не задавать лишних вопросов при совершенно незнакомых людях, что было более вероятно. Откусив кусочек пирожка и, окинув стол орлиным взором, она изрекла:

— Настасья, ты б меня чайком угостила, что ли.

— Вот же ж, с твоей самостоятельностью и сама налить можешь, — отбрила бабуля.

— Да вроде я ж в гостях, невместно по хозяйским полкам лазить, — задумчиво сказала старушка. — И вообще, могла бы с гостями познакомить.

— Ох, Никитична, ну что с тобой делать, — сказала бабуля, наливая чай в самую большую кружку и кладя туда пару ложечек сахара. — Это Лизавета и Матвей, друзья Прасковьи приехали к нам в гости. Кстати, Никитична, ты вроде как комнату сдавала?

— А шо? — встрепенулась та.

— Та ничего. Вот хотела Матвея к тебе определить на постой. У нас-то хата не резиновая. Ты как?

— Та я завсегда согласна, — сказала она, потирая ручки. — Вот дров мне наколет, забор поправит, поможет картошку выкопать, вот и будем в расчете. Федора же не заставишь, он себе тем топором еще что-нить отчекрыжыт, а потом мне з его родителями разбираться. Не, пущай от этот молодец помогёт бедной старушке.

Матвей слегка сбледнул с лица от предстоящих перспектив ударного сельского труда. Нет, он не был белоручкой, напротив, любил что-то мастерить. Вот только сумасшедший блеск в глазах неугомонной старушенции его несколько настораживал.

— Не переживай касатик, усе будет пучком, — сказала Никитична, умильно оскалившись. — Давай, доедай и пошли, а то там двор не метен, куры не кормлены.

Нашему оборотню явно светит неделька трудового рабства. Хотя трудотерапия еще никому не вредила. Может он под шумок и Федора приспособит забор чинить, а то с этим поросенком никто толком совладать не может. Матвей не успел опомниться как старушка с легкостью, заграбастав его тяжеленную сумку, уже тянула его на буксире в сторону собственного двора. Она что-то вещала по дороге и указующим перстом, очерчивала будущий фронт работ. Мы следили за этой картиной весело подхихикивая, причем Лизавета от нас не отставала.

— Ну, что, девочки, давайте мыть посуду, — сказала бабуля отсмеявшись. — И буду Вас устраивать.

После того как разобрались со всеми делами, мы уселись чаевничать.

— Бабуль, — спросила я. — А что ты думаешь по поводу Лизы и Моти? — все-таки проблема подруги меня занимала больше чем собственная. К своей я все-таки уже привыкла. Лизка замерла как суслик над чашкой чая, в ожидании бабулиного приговора.

— А чего тут думать? — сказала она с улыбкой, глядя на Лизку. — Рано еще. Время твое, деточка, не пришло. Чтобы ты сейчас не делала, толку не будет. Нужно, чтобы время прошло и, он в тебе женщину увидел да и подрасти маленько. Сколько тебе сейчас?

— Скоро семнадцать будет, — сказала Лиза.

— Вот то-то и оно. Мала ты еще для него. Стоит набраться терпения и подождать. И не дави на него, он не дичь, которую нужно загнать. Он сам по натуре охотник. Вот и делай выводы.

— Не поняла, — Лиза посмотрела на бабулю недоуменно.

— Что тут непонятного? Ему будет намного интереснее самому тебя добиться, чем быть загнанным в угол. А ты просто будь собой, будь рядом, когда ему будет плохо или хорошо. Старайся не ломать в себе ничего в угоду ему, особенно если понимаешь, что это не правильно. Дай ему почувствовать, что ты личность, что с тобой интересно разговаривать на любую тему и естественно, смени имидж. Ты должна выглядеть как женщина, а не как взбесившийся панк.

— Дааа, — сказала Лиза, проведя рукой по голубому ежику волос. — Это что, мне их теперь отращивать и носить юбки?

— Да не обязательно. Ты же можешь сделать себе стильную стрижку, вынуть кольцо из носу и носить классические брючки вместо драных джинсов?

— Да, вроде ничего сложного, — кивнула она.

— Ну, так и сделай. Обнови гардероб, добавь к тому, что у тебя уже есть какое-то количество женственных вещей. Причем сделай это постепенно, чтоб не шокировать его быстрым преображением. Это только вызовет подозрения. А по поводу всего остального, ты с Мотей просто больше общайся, но при этом не пытайся навязываться, умей помолчать, когда нужно. Мужчины это умение очень ценят, — продолжила бабуля делиться опытом.

— Ух, сколько всего! Как я только это запомню? Знаете Настасья, Вам бы мастер-классы читать, Вы бы озолотились, — сказала Лизка восхищенно.

— Да какие там мастер-классы, — махнула рукой бабуля. — Об этом каждая умная женщина знает, а что не знает, то чувствует. Знаешь, высший пилотаж, это когда женщина дает мужчине сделать то, что ей очень хочется, и он при этом будет абсолютно уверен, что это его и только его идея.

— А как такому можно научиться? — спросила восхищенная Лиза.

— Очень просто. Вот тебе первое задание. У тебя есть же знакомые парочки, за отношениями которых ты можешь наблюдать?

— Есть, — на лице Лизки читалась крайняя степень заинтересованности.

— Ну, так вот, понаблюдай за ними пристально. Посмотри, какие ошибки они делают в тех или иных случаях. Подумай, как бы ты сама поступила в той или иной ситуации. Думай, наблюдай, жизнь всему сама научит.

— А дальше? — Лиза не могла поверить, что все так просто.

— Что дальше? Ты сначала с этим справься, а потом будет тебе дальше мастер-класс по экстренному охмурению мужиков.

— А Вы и это умеете? — восхитилась Лиза.

— Ведьма я или погулять вышла? Конечно, умею и тебя научу, когда ты внутренне к этому будешь готова. А может мне и не придется и ты сама до всего собственным умом дойдешь, — бабуля на нее хитро посмотрела и улыбнулась.

— А может, Вы мне погадаете, что бы я наверняка все знала?

— Вот уж и не подумаю, — фыркнула бабуля. — Ни к чему это тебе из всего многообразия, будущего зацикливаться на его единственном варианте. Ты же еще не знаешь, какие у тебя интересы будут, может то, что мы тебе сейчас нагадаем, тебе лет через пять будет совершенно не нужно, а твоя судьба будет уже предрешена этим раскладом.

— Бабуль, это поэтому ты мне, никогда не гадаешь? — спросила я удивленно.

— Да, дорогая. Гадание — вещь опасная. Во-первых, ты задействуешь силы, с которыми сладить не так уж и просто, они с тебя всегда долг возьмут, иногда он бывает и не совсем безобидным. Во-вторых, ты лишаешь себя свободы выбора в тех или иных жизненных ситуациях. Когда ты будешь поставлена судьбой перед выбором, решения ты будешь принимать с оглядкой на гадание, а не та то, что тебе сердце подскажет.

— А почему ты тогда другим гадаешь? — спросила я недоуменно.

— Бывают в жизни ситуации, когда без этого никак, вот и гадаю.

— А новогодние гадания? Как же они, ведь ты каждый год ритуалы проводишь? — все не отставала я.

— Это не страшно, я ведь не судьбу предсказываю, а просто на суженного гадаю. Выйдет ли девушка в этом году замуж или нет. Баловство одно, — махнула она рукой.

— А про что же ты тогда говорила? — удивилась я.

— Карты тарро, кости и другое, о чем сейчас не стоит говорить. Не нужно тебе этого знать пока, — вздохнула она.

— Ба, не понимаю, ведь я тоже ведьма, я тоже должна уметь гадать, почему же мне этого знать нельзя? — удивилась я.

— А кто говорит, что вообще нельзя? Всему свое время. Искусство видеть будущее не терпит суеты. Ты сама со временем почувствуешь, что тебе о будущем рассказывать начнет, по чем ты его видеть будешь, — ласково улыбнулась бабуля.

— Это как?

— Ну, — бабуля вздохнула. — Карты, кости, вода, огонь, воск и много чего. Рано или поздно это произойдет, и вот тогда мы с тобой это умение и будем развивать.

— А если не произойдет?

— Значит, не будем, — сказала она, хлопнув ладонью по столу, как бы давая понять, что разговаривать на эту тему больше не желает.

— Поняла я, поняла, — махнула я рукой. — Молчу.

— Вот и хорошо. Умница. А не сходить ли вам к Никитичне? Заодно посмотрите, как там Матвей устроился, а я за ужин возьмусь. Все-таки мужик с нами ужинать будет. Кашей же его не покормишь. Они вообще, акромя мяса ничего не признают.

Мы с Лизой переглянулись и, недолго думая, сорвались с места. Уже через минуту мы были у Никитичны во дворе, да так и застыли у калитки, покоренные завораживающим зрелищем. Мотя, раздевшись по пояс, колол дрова. Под гладкой кожей перекатывались и бугрились мускулы. Движения были плавными и сильными, их точность поражала. Создавалось впечатление, что оборотень этим занимался всю жизнь. Я в себя пришла довольно быстро, а вот Лизка продолжала стоять словно завороженная. Я толкнула ее в бок, Лизка быстро пришла в себя, и ее волнение выдавало уже только дрожание ресниц и учащенное дыхание.

А на завалинке сидела Никитична и наблюдала то за нами, то за Мотей. Причем вид у старушки был еще тот. Она была при полном параде, в платье с огромными красными маками по ядовито-зеленому фону. На лице боевой макияж племени ирокезов. Слава богу, хоть без туши, наверно в залежах старой польской косметики еще времен СССР, ее не нашлось или она засохла до такого каменного состояния, что никакие плевки в нее уже не могли спасти ситуацию. Никитична так не старалась даже когда в селе гостил небезызвестный Семочка. Видимо Мотя произвел на ее неокрепший ум неизгладимое впечатление. Или это первые признаки впадения в детство?

Вокруг них суетился Федька, бегая от Моти к поленнице, подбирая и складывая наколотые дрова. Причем вид у парня был такой разнесчастный, что его волей неволей хотелось пожалеть и отпустить погулять. Он с тоской поглядывал за калитку, а потом переводил взгляд на дрова, Матвея и опять вздыхал, понимая, что от трудовой повинности не отвертеться.

— Привет Никитична, Мотя, Федька, — сказала я. — Бабуля нас послала узнать, как ты тут устроился. А я смотрю, тебя уже припахали.

— Шо припахали? Нихто його не припахивав, хлопцу с дороги размяться нужно, а то у вашому городе совсем мышицы у него застоялися. А тут с топором, милое дело! Как гуляють, как гуляють, любо ж дорого посмотреть!

— Куда посмотреть? — недоуменно спросила я.

— Та на мышицы, — с придыханием выдала озабоченная старушенция.

Матвей прекратил колоть дрова и слушал наш треп с улыбкой сытого бегемота. Федька тоже было решил остановиться, но под грозным прищуром Матвея тут же заработал с удвоенной скоростью.

— Никитична, я уже все, — выдал он сквозь еле сдерживаемый смех.

— Ох, касатик, молодец какой. Помоги теперь моему оболтусу сложить поленницу. И вы не стойте там, вчетвером все быстрее будет, — рыкнула она на нас.

Все-таки у нее потрясающее умение припахивать окружающих. Когда поленница была сложена общими усилиями, Никитична попыталась всю нашу честную компанию загнать на огород поливать огурчики, но тут уж взбеленилась я.

— Слушай, родная, у тебя совесть есть? — возопила я. — Какой полив огурчиков, уже почти осень, они у тебя отошли уже! А Матвей и Лиза с дороги, им отдохнуть нужно, искупаться. Вместо того чтобы баньку парню истопить, ты его гоняешь как сидорову козу!

— Ооо, банька! — глаза Никитичны загорелись нездоровым огоньком. — Энто я завсегда, а еще могу попарить! Знаешь, как я веником работаю! Еще никто недовольным не уходил! Любые эротицкие фантазии удовлетворю! — и главное так бровкам заиграла, глазками заблестела, что Матвей от предстоящей перспективы не только побледнел, он стал зеленого колеру в крапинку. Он бочком-бочком начал продвигаться в нашу сторону, еще минута и парень банально даст стрекача, так, что только пятки сверкать будут. Так, кажись, идея с баней была глупостью. Нужно срочно спасать ситуацию.

— Никитична, какая баня, угорит еще с непривычки! — попробовала я вразумить ее.

— Не угорит, — на Матвея надвигалась старушенция, угрожающе постукивая березовым веником по левой руке. — Правда, же сынок, ты же будешь хорошим мальчиком?

Причем, глядя на нее, почему-то живо представлялась этакая латексная мадам с хлыстом на перевес, томно облизывающая карминовые губки. Для Матвея это было последней каплей. Психика парня не выдержала и он сбежал не оглядываясь.

— Ну и зачем его было нужно пугать? — спросила я у смеющейся бабульки.

— Ой, ладно тебе Параска, в селе так скучно, а тут такая возможность, — захихикала она.

— Возможность поиздеваться? Зачем? — спросила я недоуменно.

— Тошно мне без Семочки, вот и бешусь, — сказала она задумчиво. — А парня я и правда зря напугала. Вон он мне дров наколол.

Она махнула рукой и поплелась в хату. Лиза с недоумением наблюдала за всей этой сценой, не проронив ни слова. Да и Федьки нигде не было видно, наверно под шумок давно уже смылся к своей зазнобе.

— Ладно, подруга, пойдем Мотю искать, он ведь в лес ринулся, как бы не заблудился, — сказала я.

— Не переживай, не заблудится, если что, по своему запаху обратно вернется.

— Все равно его найти нужно.

Нашли мы его не так чтобы и далеко, на берегу озера, возле которого до этого стоял лагерь оборотней. Матвей как раз вылезал из воды и Лизка опять подвисла, наблюдая, как с широких плеч Матвея скатываются капельки воды.

— Как водичка? — спросила я.

— Ах, хороша! — расплылся в улыбке Мотя и потянулся всем телом как большой кот. Его мышцы проступили еще более четко, отчего Лиза начала задыхаться, но вовремя опомнилась и отвернулась, что-то рассматривая в траве.

— А ты чего так быстро слинял? — спросила его взявшая себя в руки Лизавета.

Мотя помолчал пару минут, а потом задумчиво сказал:

— Я у этой ненормальной оставаться не буду. Буду спать в машине, ничего со мной не случится.

Я тяжело вздохнула, возразить парню мне было нечего.

— Ладно, Моть, не будешь ты спасть в машине, Лизу поселим в моей комнате, кровать широкая, мы с ней вдвоем поместимся, а тебя в ее комнате расположим. Такой вариант подойдет?

— Устроит, — парень значительно повеселел.

— Если ты уже накупался, то пошли домой, там уже бабуля ужин приготовила. Да и вещи твои перенести нужно.

Парень быстро оделся, и мы поплелись к дому. Бабулю мы нашли в кухне. Я ей вкратце рассказала о художествах Никитичны. Она только тяжко вздохнула.

— Совсем на старости лет из ума выжила. Ладно уж, переноси Лизкины вещи в свою комнату. Пусть у нас парень остается. Неизвестно, что еще Никитичне в голову взбредет, ведь и внука не постесняется.

На том и порешили. Как раз до ужина все сделать и успели. Бабуля нас накормила замечательной мясной запеканкой с рисом, а когда мы сытые и довольные отвалились от стола, погнала нас чистить зубы и спать.

А на следующее утро я опять проснулась кошкой. Моему удивлению не было предела, это что, кольцо не действует? Что же делать-то? Я-то уж думала, что все, смогу теперь как нормальные люди в школу ходить или вот к пани Орысе поехать учится. А теперь что? Ничего не получится? Обидно-то как! Я выползла из своей комнаты в кухню, где хозяйничала бабуля. Ни Лизки на Моти видно не было.

— Доброе утро, — пробурчала я. — А где все?

— И тебе доброе. На речку ушли купаться. А ты чего не обернулась? — удивилась она.

— А как? — я взобралась на ближайшую табуретку и заинтересованно уставилась на бабулю.

— А как у тебя прошлый раз получилось? — спросила она.

— Да не знаю я, захотела наверно, — сказала я неуверенно.

— Так захоти снова, — бабуля вытерла руки полотенцем и выжидательно на меня уставилась. Я зажмурилась и начала усиленно хотеть. Ничего не получалось. Вот ничегошеньки. Я расстроено улеглась на табуретке, положила голову на лапы и горько вздохнула.

— Ну, что? Ничего? — спросила бабуля об очевидном.

— Неа.

— А что ты вообще о браслете знаешь? — она присела на соседний стул и подперла голову рукой.

— Ничего, только то, что ты говорила, — сказала я.

— Ждем Лизу, может она нам что-то расскажет.

— Бабуль, а ты сама-то как думаешь, почему так получилось? Вчера весь день человеком пробыла, а сегодня ни в какую.

— Дай мне его рассмотреть получше, — попросила она.

Я ей подставила свою шею, где ошейник в виде кольца и браслета стал еще массивнее и больше. При этом никакого дискомфорта и неудобства он мне не доставлял.

— Нет, в таком виде ничего не понятно. Вот когда они у тебя будут по отдельности, тогда что-то сказать можно будет. Но, а вообще-то похоже, что у него резерв почти на нуле был, вот он за вчерашний день тебе всю силу и отдал, а теперь пустой. Слушай, а давай попробуем его заполнить? — спросила бабуля, сверкая глазами от любопытства.

— Давай, а как? — спросила я с энтузиазмом.

— Закрой глаза. Молодец. Так, представь себе свою силу как клубок. Представила? Умничка. А теперь потяни клубок за ниточку, только очень осторожно и бережно. Выходит?

Я только махнула головой.

— Хорошо. А теперь попытайся этой ниткой заполнить гемму на браслете, представь, что нитка в нее медленно и аккуратно погружается. Получается? — поинтересовалась она. Я опять кивнула головой.

— Заполняй ее настолько, насколько сможешь. Это очень хорошее упражнение для развития резерва и получения навыков тонкой работы с силой. Ты давай работай, а когда устанешь, скажешь.

Я так пролежала больше часа, медленно наполняя своей силой браслет, в животе урчало, а перед глазами уже начали плясали красные пятнышки, но я не хотела останавливаться, чувствуя, что браслет не наполнен еще и на половину.

— Эй, ты чего творишь-то? — рыкнула бабуля, выведя меня из транса. — Дуреха, так же магическое истощение заработать можно! О чем ты только думаешь! Ты на себя посмотри!

Я недоуменно себя оглядела. Дааа. Моя некогда гладкая шерстка имела свалявшийся вид, бока ввалились и ходили ходуном, что было у меня на морде, я могла только догадываться.

— Превращайся, сил у тебя для этого должно хватить и садись есть.

И действительно хватило. Миг и я уже сижу на полу в своей любимой пижаме с котятами. Я поднялась на нетвердых ногах и плюхнулась на лавку. Бабуля поставила передо мной полную миску гречневой каши с молоком, сунула мне ложку в руки и прикрикнула:

— Ешь давай, а потом в душ. И чтобы больше я тебя в таком состоянии не видела!

Сытный завтрак и душ сделали свое дело. Я почувствовала себя намного бодрее. Сил прибавилось и захотелось понять, что же дальше делать со своими превращениями? Могу я обернуться обратно в кошку или нет. Смогла. А теперь обратно в человека? Тоже получилось. Вот только после этих экспериментов чувствовала я себя не очень. Постепенно, опытным путем, мы с бабулей выяснили, что часового заряда кольца мне хватает на целый день нахождения в человеческом виде. В это время я могла готовить с бабулей зелья и нормально диагностировать приходивших к нам пациентов, применяя не только магическое зрение, но и пальпирование. Обучение пошло намного быстрее. Кроме того, намного проще было общаться с родственниками по скайпу. Это теперь могло происходить не только вечером, но и днем. В общем, с появлением браслета жить стало намного легче. Лиза ничего внятного про его свойства рассказать не могла. Она ведь не маг и понятия не имела, что за вещица хранилась у них в семье.

Лиза с Матвеем чудесно проводили у нас время, утром купаясь и загорая на речке или на озере, а после обеда выбираясь обследовать местный лес. Лизка пару раз надевала свой спортивный костюм с черепушками, чем довела Никитичну до нервного срыва, когда, та приняла ее в сумерках за смерть, пришедшую за ней. Старушку очень долго отпаивали и уверяли, что это просто Лизка, а не костлявая с косой.

Федьку я практически не видела. Друг пропадал у Марины, стараясь перед отъездом намиловаться с девушкой на год вперед. Даже моему превращению он не придал особого значения. Превратилась и превратилась. Молодец! Он разговаривал со мной, а мыслями был не здесь. Так что я сжалилась над парнем и разрешила ему у меня не появляться. Я только попросила зайти попрощаться перед отъездом, что он и сделал. Видно было, что дядя Федор на ближайшее время потерян для общества, пока его не оставит первый, самый сильный приступ любовной лихорадки. Маринка хорошая девчонка, и со временем будет ему прекрасной парой, но пока к такому шагу они оба не готовы. А вот если их чувства пройдут испытание временем, тогда да, будут счастливы. Уже сейчас видно, насколько они друг другу подходят. Через два дня Федор укатил в город к родителям, оставляя здесь два тоскующих сердца, мое — было жалко отпускать друга, и Маринино — она тосковала совсем по другой причине.

А про Ваську я не забыла, уж больно противный внук у Авдотьи вырос. Как только уехал дядя Федор, Василий стал подбивать клинья к Маринке, вроде ничего страшного, где-то за попу ущипнет, где-то грудь рукою заденет, при этом все действия сопровождались похабными репликами и гадкой улыбкой. Как-то увидев заплаканную мордашку Марины, я не выдержала и прокляла Ваську второй раз не зло, но очень обидно. Как только он замыслит очередную гадость или соберется ее сказать, у Василия тут же на языке будет выскакивать прыщ, причем размер его будет зависеть от размеров предполагаемой гадости.

В пятницу в село приехал Руслан с Игнатом и его отцом свататься к Матрене. Приехали они для солидности на нескольких джипах. Остановились возле дома Матрены. Вышли только отец Игната — Михаил да и Руслан. Игнат остался сидеть в машине. Родители Мартены, да и сама невеста о предстоящем сватовстве были извещены заранее и ждали гостей с уже готовыми вышитыми рушниками, знаком согласия на будущую свадьбу. Но традиции в селе было принято блюсти.

Итак, вошедших в дом сватов, перевязанных рушниками, встретили сидящие за столом родители и копошащаяся у печи Матрена.

— Здоровеньки булы, гости дорогие, проходите в хату, присаживайтесь. За чем пожаловали? — лукаво спросил отец Матрены.

— И Вам день добрый, — сказал Михаил. — Да вот птичка на хвосте принесла, что:

У вас товар, у нас — купец

У вас девица, у нас — молодец

Наш матрас, у вас — подушка

Наш поднос, а ваша — кружка

Не тяните, не зевайте

А короче отвечайте

Слово 'Да' короче 'Нет'

Лучше 'Да' сказать в ответ

Красота — не самовар

Скоро портится товар

Чтобы локти не кусать

Лучше 'Да' вам нам сказать

Коль заварена уж каша,

Отдавайте дочку вашу!

На одном дыхании выпалил Михаил, весело поглядывая на будущих родственников, чувствовалось, что так изгаляться он может еще долго. Матрена стояла в это время в углу вся пунцовая.

— А где же Ваш купец, чего сам не пришел за товар просить? — пряча улыбку в усы, спросил отец Матрены.

— Да вот под дверями мается, зайти стесняется, нас заслал, — с улыбкой сказал Руслан.

— Да чего стесняться, пусть заходит, посмотрим, так ли он хорош для нашего товара, как вы тут рассказываете. Будет ли он ее холить и лелеять, как это делали мы с женой.

Руслан метнулся к машине и через минуту вернулся с Игнатом, который волок два огромных веника роз. Будущей невесте и теще цветы явно пришлись по душе. После того как они были вручены, Игнат бухнулся на одно колено, трагично вытянул вперед одну руку, вторую приложил к сердцу и проникновенно провозгласил:

— Отдайте за меня Матрену, жить без нее не могу!

Будущая теща прослезилась от такого порыва, Матрена сиганула на то самое колено любимого, которое так удачно было выставлено, чуть не завалив его на пол. Ну а кумушки, которые облепили все окна, дружно ахнули и потянулись за платочками, как во время просмотра мексиканской мелодрамы.

— Да бери-бери, чего уж там, вот и дочь согласна, — махнул рукой будущий тесть.

Родители молодых уселись договариваться, когда можно будет свадьбу сыграть, а молодые вокруг уже ничего не видели.

— Эй, отлипните друг от друга, тут вопрос в дате возник. Как Вам через два месяца? — спросил Руслан.

— Как через два? — вспыхнула Матрена. — А раньше никак?

— Ну доча, тут еще столько всего приготовить придется. Вам заявление в ЗАГС подать, с отцом Михаилом о венчании договориться, да и платье нужно.

— Так за месяц и справимся, а вообще-то можно и за две недели, — убеждено сказала Матрена. Игнат ее только поддержал. В конечном итоге все же сошлись на месяце.

И понеслось. В подготовке предстоящей свадьбы приняло участие все село от мала до велика. Кто-то украшал церковь, кто-то пек пироги, где-то резали поросят. Я с Лизкой и Матреной выбирали платье в ближайшем городке, гоняя сопровождавших нас Руса и Мотю от одного магазина к другому. В общем, все были заняты. За день до свадьбы наши кумушки начали печь свадебный каравай. По традиции принимать участие в обряде выпекания могли только замужние женщины, которые были счастливы в браке, таких в селе было больше половины. Бабуля, на правах местной ведьмы, выбрала из них несколько, которые будут месить хлеб, а остальные при этом должны были петь традиционные песни. Тетечки для бодрости приняли на грудь и так разошлись, что угомонить их смогли только под вечер их собственные мужья, явившиеся домой и увидевшие, что обед так и не был сварен. Как ни странно, даже под градусом каравай вышел просто замечательным.

От девичника Матрена отказалась, предпочтя выспаться перед знаменательным событием. А вот Игнат нет. Парни гудели в ближайшем городке до утра, чуть не разнеся ночной клуб по кирпичику, угомонились они только под утро. Поэтому приехавший выкупать невесту Игнат вид имел несколько потрепанный. И обряд для него прошел как в тумане. В основном старался Руслан, который был свидетелем. Это он отбрехивался от протрезвевших и оттого злых кумушек и нервной Никитичны. В конечном итоге заслон из сельчан и родственников невесты был пройден, и состоялась встреча молодых. Матрена была прекрасна в нежном белом платье, чуть расходящемся к низу колоколом. Оно не было пышным, платье было в меру скромным, с мягким вырезом спереди, едва открывавшим грудь и с большим вырезом сзади, спускавшимся чуть ниже тали к двум очаровательным ямочкам повыше попки. Все это великолепие было прикрыто фатой. Когда жених в подробностях рассмотрел невесту, дар речи у него пропал окончательно и проснулся только в церкви, когда нужно было сказать 'да'. Да и потом, на протяжении всего вечера, он усиленно прикрывал тыл супруги, не давая никому ни единого шанса рассмотреть ее платье со спины. А, потом, не выдержав, в самом разгаре вечера, он подхватил ее на руки и стремглав вылетел за ворота, увозя молодую в ночь. Гости и родители к такой выходке отнеслись с пониманием, тем более что впереди была еще неделя свадебных гуляний.