|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 8
Утро вечера мудреней — так говорят люди? Что-то в этом есть актуальное и для ведьм, хотя я ещё толком и не разобралась что значит быть ведьмой. Улыбка сама прыгнула на губы, просто так, без причины. Я открыла глаза и сладко потянулась как большая кошка. Глубокий вдох, солнечные лучи и наполненный хвойным ароматом воздух. Это пробуждение кардинально отличалось от предыдущего. Тадам! Добро пожаловать в старую добрую адекватность! От обречённости и усталости не осталось и следа, будто в потёмках души включился яркий свет и весь негатив потерялся во вчерашней темноте. Туда ему и дорога.
А теперь, внимание, главный вопрос дня. Куда меня занесло после душещипательной встречи в тесном семейном кругу, закончившейся двумя мечами в животе и маниакально-депрессивным психозом? Вот уже несколько дней как оказываться в самых немыслимых местах и в неоднозначной компании — моё новое кредо. Посмотрим, что подкинула судьба на этот раз. Я с любопытством оглядела незнакомую, по-женски уютную, но роскошную комнату. Основной мотив интерьера — это чайные розы и лаванда, все оттенки сиреневого, розового и бежевого. Эдакий высокородный романтизм в золотой оправе.
Светло-бежевые плательные шкафы, комоды на витых ножках, изящный туалетный столик, уставленный баночками духов и лосьонов, глубокие кресла у белоснежного мраморного камина...Большие окна с воздушными сиреневыми шторами, сквозь которые лился утренний свет. Почему утренний? Потому что позолоченные каминные часы с опухшими амурами показывали девять утра. Радужный хрусталь люстр, кутерьма подушечек и пуфов с ажурной бахромой, золотые статуэтки древних богинь и пузатые вазоны с розами и хвоей. Романтично, мило и дорого. Мне здесь нравится всё больше и больше.
Центральным предметом комнаты, несомненно, оказалась огромная кровать под арочным балдахином. Настоящий королевский шик. Помпезно, но неожиданно удобно. Я нежно погладила белоснежную подушку и нащупала угловую вышивку. Белые шёлковые стежки сливались в большую букву 'А' окружённую завитками. Такая же вышивка нашлась на простынях и покрывале. Раньше я считала этот знак клеймом, но теперь...Теперь я просто знала где нахожусь и очень обрадовалась дому.
Характерное 'А' означало 'Азгар' и очнулась я в своём особняке. Этой спальни раньше мне видеть не доводилось, но в доме столько комнат, что знать их все нереально. Почему я очутилась именно здесь — ещё один хороший вопрос, как и тот, почему на мне нет одежды. Дайкар сейчас невообразимо далеко, каким-то чудом жив, но наглухо закрыт от меня, значит, кто-то другой взял на себя труд устроить девушку с комфортом.
Несколько минут я прислушивалась к себе, ожидая диалога, ну или подсказки. Но древняя ведьма на сей раз не собиралась отвечать на мои насущные вопросы, затаившись так, что я вообще перестала ощущать её присутствие. После показательного выступления перед Текутой и Дайкаром, моя соседка по телу решила устраниться или притаилась. Я ничего не могла исправить или помешать Азгар выскочить чёртиком из табакерки в самый неподходящий момент, но и переживать по поводу тишины в эфире тоже не собиралась.
Настроение подскочило до воодушевления. Валяться в кровати, пусть и королевской, надоело. Взгляд скользил по комнате, пока не остановился на большом зеркале в полный рост. Соскользнув с постели, я обернулась простынёй и пошла прямиком к нему. Босые ноги ласкал мягчайший сиреневый ковёр, простыня с лёгким шелестом ползла следом длинным шлейфом. Я помнила, что изменилась, что вместе с душой, древняя ведьма Азгар втюхала мне и своё ненаглядное тело. Но это заочное понимание вдруг выветрилось перед чётким и неумолимым отражением в зеркале при свете дня. Голая и очевидная правда — Шассы Азгар, такой, какой я себя помнила, больше не существовало. Отражение бесстрастно показывало божественно великолепную, но малознакомую женщину. Был ли это шок? О, да! Дело усугубляло то, что некая часть меня помнила себя такой. Та самая часть, которая делала вид что притихла.
Где-то за окном утро набирало обороты, жизнь текла своим чередом, а я снова собирала себя по кусочкам, пыталась понять на каком я свете. Эмоции сменяли друг друга. Страх, восторг, грусть, любопытство, отчаяние и снова трепет. Видеть великолепное тело со стороны — это одно, а смотреть на его отражение сквозь прорези чужих глаз — совершенно иное. Каждая женщина может купить краску для волос и из блондинки превратиться в брюнетку. Новая причёска, макияж, одежда — и ты уже другая, но лицо, кожу, фигуру, саму костную структуру никто из людей изменить не в силах.
Я водила пальцами по чёрному шёлку волос и вспоминала свои прежние золотые кудряшки. Безупречная белизна и гладкость кожи вызывала детский восторг, а ещё щемящую тоску по себе прежней. Да, Азгар сделала нам обоим воистину божественный подарок, вывернул меня наизнанку и вылепив по своему подобию тело тёмной богини, но, господи! Как же жутко смотреть на себя в зеркало как на знакомую незнакомку! Я стала Азгар во плоти, такой какой праматерь была тысячи лет назад и даже лучше.
Солнечный свет лишь подчёркивал лёгкое свечение изумительной кожи, он поглощался глубокой чернотой волос, что закручивались в колечки у щиколоток. Лучи отступали перед первозданной тьмой глаз, чистой, влажной, опасной. Это тело просто излучало сексуальность и женственность, будто подчёркивая несоответствие формы и содержания. Хотя, если кое-что вспомнить... Я дерзко улыбнулась отражению и разжала напряжённые пальцы. Простыня упала на пол, открыв идеальные изгибы высокой изящной фигуры. Этим движением я откинула не только белоснежный шёлк, но и невидимую пелену, скрывающую совершенно не человеческую часть меня. Из аккуратной впадинки пупка наружу выходил жгут тончайших полупрозрачных нитей. Множественная пуповина тянулась через всю комнату и уходила дальше сквозь двери, не встречая препятствий.
Несколько долгих минут я таращилась на свой живот, пытаясь понять, что мне делать. Снова смешались противоречивые чувства: жуть и любопытство. После всего, что со мной было, сюрприз с прозрачной пуповиной оказался не такой уж и трагедией. Две нити переливались чуть сильнее остальных. Я медленно поднесла ладонь к ним и осторожно коснулась. Это не было больно или отвратительно. Наоборот, в ответ пришла мягкая волна приязни и радости. Что бы ни было на том конце нитей, оно любило и ждало только меня. В дверь тихо постучали. Я взволнованно сглотнула и повернулась навстречу.
— Войдите, — мягкий тембр моего голоса стал ещё одной неожиданностью.
— Доброе утро, Госпожа, — раздалось вежливое приветствие.
На меня смотрели две пары пронзительно голубых глаз, абсолютно одинаковых. Держа в руках внушительные подносы с едой и напитками, ко мне лёгкой походкой шли братья-близнецы. Высокие, худощавые, поджарые молодые мужчины в одинаковых бежевых костюмах и мягких туфлях. Их пшеничные волосы чуть вились и доходили до плеч. Но самое главное, те самые нити, которые я затронула, терялись в складках одежды на животе близнецов. Синхронным движением оба брата поставили подносы на прикроватный столик и опустились на колени.
Повисла неловкая тишина. Вид коленопреклонённых незнакомцев потряс меня. Бывает же так: впервые видишь человека, а ощущение что знаешь его всю жизнь. Смотришь в его глаза и понимаешь, что безоговорочно доверяешь. Как-будто ваши души прошли вместе сотни жизней и вросли в друг друга. Всё это происходило со мной сейчас.
Только через пару минут я осознала, что глупо глазею на парней, даже не подумав прикрыть собственную наготу. Новое тело пока воспринималось как шикарный наряд, не более того. Я поискала взглядом, чем прикрыться, но братья уже возникли рядом с кроваво-красным халатом. Они споро помогли мне облачиться, расправили волосы и снова опустились на колени.
— Вы не могли бы встать, — промямлила я, кутаясь в халат. Браво мне!
— Как пожелает Госпожа, — ответил один из братьев, но ни один так не пошевелился.
— Не нужно называть меня 'Госпожой' и на 'Вы'.
— Как изволишь к себе обращаться?
— Шасса, просто Шасса, — я зажмурилась, потому что у меня начинала кружиться голова от бездонной глубины глаз близнецов.
— Но это не изменит того, кем ты являешься для нашего народа, — мягко произнёс бархатный голос.
— Инверсы, — выдохнула я и снова посмотрела на коленопреклонённых молодых мужчин.
Это всё объясняло. Ну конечно, те самые существа, связанные энергетической пуповиной с коконом силы, а теперь со мной. Асид ненавидел и презирал их, а я? Я не могла перестать смотреть на братьев, не могла ощущать их иначе, чем близких родственных душ.
— Твои инверсы, Шасса.
Было что-то в братьях...как будто они испытывали сильную боль и скрывали её из последних сил. Оба приветливо улыбались, держали спину прямо, выглядели полными сил, но в синих озёрах глаз плескалась боль и неутолимая нужда. Именно не высказанная нужда нашла отклик во мне, затронула ощущения, которые я усиленно игнорировала.
— Мои, — повторила я и подавленно села на кровать.
Ладони закрыли лицо, мысли разбежались по тёмным углам. Я забралась на постель и подтянула колени к подбородку. В памяти возник образ сотен неподвижных тел с мольбой в глазах и где-то среди них были и эти, бесконечно голубые. Я помнила чувство принадлежности, желание коснуться каждого инверса, а ещё мне нужно было защитить их ото всех и вся, даже от любимого мужчины.
Мои. Мой народ. Звучит дико. А что не дико из происходящего со мной? Могла ли я когда-нибудь представить, что подумаю об этом всерьёз? Достаточно ли я взрослая и сильная, чтобы иметь 'свой' народ? Мне о себе позаботиться бы, а тут целая уйма народа в перспективе и двое парней на коленях прямо сейчас. Да как помочь им, если не представляю, чем закончится даже этот день, и где окажусь завтра? В состоянии ли взять на себя такую ответственность и хочу ли?
— Не скрою, меня необъяснимо тянет к вам, но я не знаю, кто вы. Я даже не знаю, кто теперь я! Вы это хорошо понимаете, когда говорите: 'Мы твои'? Возможно, вы ошиблись? За телом первой Азгар скрывается совсем другой человек. Я не та, что привела вас в этот мир, не меня воспитывали с пелёнок для роли наследницы и главы семьи. Сила только-только нашла меня, всю свою жизнь я была изолирована от тайн рода. Только вчера я услышала о инверсах впервые. Мне самой-то неизвестно как жить дальше. Понимаете? Неизвестно что делать со всеми вами, с нежданным наследством, да и с самой собой тоже. Я не уверена что смогу, просто не понимаю...
— Мы знаем кто ты, первая и последняя Азгар. Не нужно нас бояться. Мы не обуза и уж тем более не угроза, — бархатные голоса говорили в унисон. — Инверсы ещё никогда не были так переполнены силой и жизнью как сейчас. Всё это нам дала ты, Госпожа. Ты и есть наш мир и единственное чего мы хотим — стать частью твоей жизни. Позволь нам быть рядом, Шасса. Мы смиренно просим — не изгоняй нас. Пожалуйста, позволь нам быть рядом, заботиться о тебе, окружить вниманием. Пожалуйста!
Медленно вдох-выдох. Мне совсем не страшно. Совсем. Только бы не сорваться и не начать кричать, как последняя трусиха. Ещё три глубоких вздоха чтобы унять волнение и попытаться справится с паникой. Спокойно, Шасса, просто дыши ровно. Где же ты треклятая Азгар, когда так нужен твой совет и опыт? Я выпрямилась и снова встретилась с братьями взглядами.
— Вчера я молила о покое и передышке, а когда сегодня проснулась, появились вы. Станем ли мы ответом на наши молитвы друг для друга?
— Позволь нам доказать это, — произнёс один из братьев и придвинулся чуть ближе.
— Мы уже заботимся о тебе всё это время, — вторил другой и море в его глазах всколыхнулось.
— Какое время? — переспросила я и замерла.
— Десять месяцев, Шасса. С тех пор, как ты приняла в себя души и силу рода, прошло десять месяцев.
— Вы хотите сказать, что моё 'вчера', которое я помню, на самом деле было десять месяцев назад? Абсурд! Всё это время я проспала тут?
— Мы знаем, что наша первая Госпожа стала тенью твоей души. Она изменила тебя и перенесла в один из нижних миров. За тобой последовал и асид Дайкар. В тот же вечер ты вернулась, почти не приходя в сознание. Мы устроили для новой Госпожи эти покои и перенесли тебя сюда, чтобы ухаживать за телом и ждать пробуждения. Мы ждали десять месяцев и сегодня утром почувствовали, что ты очнулась.
Инверсы говорили по очереди, медленно и ласково проговаривая слова. Они обращались со мной как с бешенной лошадью, опасаясь что я взбрыкну. Честно говоря, я сама себя опасалась.
— То, что происходит с тобой странно даже по нашим меркам. Ты растеряна и напугана...
— Скажите сразу — вы можете читать мои мысли?
— Нет, только чувствовать понятные нам эмоции и настроение. Наш долг заботиться о тебе и эта способность может помочь.
— Долг? Вы ничего мне не должны, — я мотала головой и боролась со странными мыслями.
— За ту жизненную силу, что удерживает нас здесь, мы платим служением и преданностью. Таков договор.
— Ещё и договор! С ума сойти. Мне ничего не известно ни о вас, ни о договоре!
Но тут Азгар соизволила вмешаться, а я соизволила обратить внимание на плавающие у поверхности чужие мысли. Голова взорвалась ярким образом.
Их было пятьсот одиннадцать коленопреклонённых, прозрачных, почти истаявших от потери сил, но не воли. Пять глав родов инверсов стояли передо мной ближе остальных. Они убеждали, что союз инверсов и ведьм может быть выгодным всем нам. Я держала на руках новорожденных дочерей и судорожно пыталась решить, станут ли бессмертные и сильные чужаки опорой мне и моим детям.
Воспоминание Азгар схлынуло, оставив привкус торжества. Инверсы не подвели нас, Азгар сделала верную ставку. Они всегда были рядом в могуществе и вырождении, хранили нас, пока мы сходили с ума и дулись от гордости за предков. Кто если не они заслуживают внимания и доверия? Секундное вмешательство Азгар закончилось дезориентацией, тошнотой и жуткой головной болью, зато унесло сомнение и страхи. Пожалуй, такими экспериментами со слиянием сознания лучше не злоупотреблять без крайней нужды.
— Как ты смотришь на то, чтобы сесть поудобнее, расслабиться и позавтракать? Мы поговорим спокойно и без спешки, чтобы ты во всём разобралась.
— Да мне в горло ничего не полезет, — бурчала я, но тут близнецы подняли прозрачные крышки с тарелок и выпустили аромат еды на волю. — А может и полезет.
Реакция на еду была, мягко скажем, бурной. Учуяв запахи разнообразных вкусняшек, организм вспомнил, что морил себя голодом десять месяцев. До сих пор не укладывается в голове, ну да не до этого сейчас. Внутри меня проснулся дикий голод. Нет, не так. Внутри меня проснулся ГОЛОД! Какое там 'посиди спокойно и без спешки'. Я рванула к подносам, игнорируя вилки и ложки, прямо руками хватала еду и жевала-жевала-жвала. И только сожрав и выпив всё под чистую, я очнулась настолько, чтобы почувствовать, как стыд расползается красными пятнами по щекам.
Вытерев пылающее лицо и руки салфеткой, я подняла глаза на замерших инверсов. Что сейчас думают о 'своей Госпоже' братья даже страшно подумать. Жрать, словно зверь всё без разбору, повизгивая и постанывая. Как-то безумно получилось. Однако, вопреки моим ожиданиям, внешне инверсы выражали полное спокойствие. Только в глазах проблескивала всё та же затаённая боль. На меня словно ведро ледяной воды перевернули. Эта невысказанная боль вдруг стала моей.
— Почему вы так на меня смотрите?
— Когда ты вернулась к нам, среди всех инверсов твоя сущность выбрала только нас двоих, чтобы приблизить и сделать спутниками, — шёпотом начал один из братьев.
— Пока ты спала, только мы прикасались к тебе. Омывали, расчесывали, ухаживали...Наш мир замкнулся на тебе, Госпожа. Прикосновения к твоей коже стало нашим ГОЛОДОМ, — закончил другой.
— Не было никакого выбора, — растерялась я. — Не понимаю, как такое могло произойти.
— Ты просто не помнишь. Если не веришь нам, поверь вот этому.
Близнецы синхронно, как будто у них одно сознание на двоих, дотронулись до связующих нас нитей. Они с самого начала светились ярче остальных. Лишь на миг по этому каналу просочилась их жажда, но даже от такой малости я задохнулась и сжалась в комок. Господи, как же больно! До темноты в глазах, до судорог, до слёз. Пусть и не осознано, но именно я обрекла живых существ на такую муку! Теперь же ещё и сомнениями оскорбляю.
— Простите! Я не знала! Как же вы терпите такую муку? Почему не коснулись меня сразу?
— Потому что боялись напугать. Что бы ты сделала, если бы незнакомые мужчины кинулись трогать тебя?
— Э-э-э...Вы знаете меня лучше, чем я сама.
— Ты наша жизнь, — просто ответили близнецы.
Ни одного движения, которое бы выдавало жажду, ни одного неосторожного слова не прозвучало. Я вдруг по-другому посмотрела на этих молодых мужчин. Несомненно, они были красивы той изящной красотой, которую некоторые назвали бы слишком женственной, но их бесконечная сила воли поражала и вызывала уважение. Пять минут назад я жрала, не помня себя и мой голод был отличным оправданием, чтобы превратиться в зверя. Но мой голод был ерундой по сравнению с их жаждой.
— У моих спутников есть имена?
— Кайл и Оман.
Я слезла с кровати и подошла к братьям. Они смотрели на меня снизу вверх и не двигались. Как художнику, мне было приятно смотреть на их утончённые и правильные черты, находить сравнение для синевы больших внимательных глаз и подбирать эпитеты тому притяжению, что звенело между нами. Стыд, неуверенность и сомнение перерастали в благодарность и приязнь. Мне нужно только решиться.
— Как насчет того, чтобы начать всё сначала? Без господ, поклонения и мучений, — я протянула братьям руки.
— Это значит, ты не отвергаешь нас?
— Это значит, я благодарна за заботу и постараюсь найти способ избавить вас от жажды.
— Избавиться? Шасса, пожалуйста, не нужно. Это навсегда. Спутники не существуют без Госпожи. Это больше чем любое служение или долг. Только не прогоняй, не отдаляй! Наша любовь к тебе...
— Слепа, — потрясённо закончила я фразу.
В наших голосах забилась настоящая паника, и я с ужасом вспомнила, как молила асида о том же, вот так же на коленях, обливаясь слезами. И не было ничего страшнее, чем отвержение. Ситуация повторяется с точностью до наоборот. Слепая любовь...Какой же разной ты можешь быть. Ирония судьбы? Неужели мне выпало испытать все её воплощения и пережить эмоции каждой из сторон?
Дайкар...Любовь к нему горько-сладкая с привкусом крови, фатальная и ядовитая, как неизлечимая болезнь. Асид использовал меня и обрёк на вечность любовной одержимости. Не смотря ни на что, я люблю Дайкара, но никогда не прощу. Ещё страшней, что Азгар так же связана с Текутой. Время не властно над болезненной привязанностью и через много лет я снова буду молить асида не отталкивать, снова перешагну через себя, буду глотать боль и преданно идти следом. Слепая любовь не имеет срока давности, а время не лечит.
Так неужели сейчас, пока моя воля относительно свободна, я позволю себе быть жестокой, даже если тень моей души хочет этого? Неужели жизнь ни чему не научила? Да пропади всё пропадом, может я и чудовище, поднимающее мёртвых, но от своих не отвернусь. Инверсы мои, и пусть Азгар вместе с асидами катятся к ...э-э-э...про чертей лучше не думать.
— Вы можете касаться меня сколько угодно.
— Ты серьёзно?
— От меня не убудет, — улыбнулась я.
Кайл и Оман потянулись ко мне навстречу. Дрожащие пальцы, скользящие по коже, тихие вздохи облегчения. Меня затопила волна чужой радости и счастья. Невозможно противится или оставаться равнодушной к столь чистым и открытым эмоциям. Они растопили моё смущение и неловкость. Я потеряла ту грань, что разделяла наши ощущения. Тёплые, нежные прикосновения, перешли в ласковые и радостные объятья. Братья любили меня той безусловной любовью, что заставляет раскрываться крылья за спиной, чувствовать себя прекраснейшим из чудес, самой нужной, желанной, хорошей. В моей власти превратить эту любовь в пытку или в чистую светлую радость. Слёзы бежали по моим щекам, но на губах расплывалась улыбка.
— Почему слёзы? — удивился Оман и как большой кот потёрся лбом о мою ладонь.
— Так хорошо, — мурлыкал Кайл, рисуя круги на женской коленке. — Быть вместе нам будет легко и просто, как дышать.
— Хорошо, как никогда, — согласилась я. — А слёзы...просто я получила то, чего у меня никогда не было и сделала свой выбор.
— Что же ты выбрала?
От голубых омутов глаз кружилась голова, как будто стоишь на краю и смотришь в бездонную пропасть. Никакого страха, только пьянящий восторг, потому что за спиной трепещут крылья и мои ладошки тонут в сильных мужских ладонях. Между нами не будет боли, борьбы и обмана, только полёт и радость. Любовь столкнулась во мне, как две гигантские непримиримые волны. Столкнулась и отхлынула к берегам, потому что я поглотила её целиком. Может быть, сегодня я повзрослела, а может, впитав души всего рода, моя собственная душа стала чем-то большим. Чем-то, чего не ожидали ни асиды, ни Азгар, ни сама я.
— Я выбрала нас.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
