|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Здесь можно обсуждать все нюансы атомных и прочих взрыволётов, альтернативные схемы, и т.д. Допускается любой срач, без прямых оскорблений
Фанфик уважаемого Киборга
Сохранена терминология и орфография автора фанфика.
"Орион взойдет"
* * *
Все началось в шестидесятом году, когда далеко 'на северах' развернулось грандиозное строительство одного из первых совместных 'мегапроектов' Союза Экономической Взаимопомощи...
Технику для рытья циклопических котлованов и целого искусственного озера предоставили, среди прочего, французы с немцами, хотя большинство машин и были советского производства. Союз дал транспортные дирижабли и инженерные спец-заряды повышенной чистоты. Советы осуществляли, также, и общее руководство работами. Наконец, Китай с Индией обеспечили стройку основной массой рабочих. Что повлияло на сроки — начинать следовало в теплое время года.
Первыми девственную почву потревожили могучие взрывы полуторамегатонных боеприпасов, изготовленных в Снежинске. Они подготавливали как котлован для исполинского озера-аэродрома — так и подземные полости под особо защищенные объекты комплекса. Затем пришли люди — много людей. Десятки, сотни дирижаблей непрерывно курсировали от стройки и обратно, пока по земле неспешно ползла тонкая ниточка двухколейной дороги... Муравейник набирал обороты, пока сотни тысяч фигурок трудолюбиво и старательно продолжали дело атомного джина, расширяя и углубляя гигантскую котловину озера.
Подготовительные работы продолжались полтора года. Рядом со стройкой вырос огромный поселок, были установлены несколько 'портативных' АЭС, не дающих замерзнуть теплолюбивым работягам из восточной и южной Азии... Многие из них, впрочем, уже сносно говорили по-русски и не хуже самих русских научились компенсировать случающиеся недостатки тепла местным национальным напитком. Впрочем, о досуге работяг устроители проекта тоже заранее позаботились.
Наконец, в конце шестьдесят второго года, на стройку начали прибывать блоки металлоконструкций. Пошел в дело заранее запасенный бетон. Ведущий к почти законченному озеру канал начали оснащать шлюзами...
Огромное количество не очень квалифицированных, но старательных и готовых учиться рабочих сыграло свою роль — как и модульное строительство инфраструктуры. И ближе к концу сорок четвертого года основные элементы объекта под кодовым названием 'Атомное Озеро' были готовы. Конечно, стопроцентный функционал исполинский полигон для атомных ракет обеспечить пока не мог... Но в ближайшие несколько лет от него требовалось совсем другое...
И когда в искусственное озеро диаметром более десяти километров наконец-то хлынула пресная вода, собранная сразу из нескольких рек, помимо сотен тысяч строителей за действом этим наблюдало здание-ангар для сборки первого атомно-импульсного корабля.
Вначале планировалось сразу заложить исполина, способного вместить объект высотой до двух сотен метров. Этот монстр должен был быть активно вскормлен производителями бетона со всего Союза и Германии с Францией. Но реальность и потребность в минимизации затрат, как и неясность наиболее оптимальных габаритов и грузоподъемности будущих кораблей, сыграли свою роль. И для начала решили ограничиться относительно дешевым строением, должным обеспечить 'маленький' корабль высотой шестьдесят метров.
Также планировалась и стартовая баржа размером с хорошее футбольное поле. Но реальность вновь скорректировала планы — и, подобно сборочному комплексу, 'на вырост' эту платформу строить не стали. Была построена 'временная' баржа, способная выдержать груз в 'жалкие' десять тысяч тонн, но обладающая фантастической остойчивостью. Также в чреве баржи разместились мощнейшие эжекторы, должные посылать настоящие фонтаны воды навстречу выхлопам реактивных двигателей, чтобы снизить влияние акустических нагрузок на стартовое сооружение. Специальные 'ноги' баржи перед стартом упирались в дно водоема, чтобы 'разгрузить' конструкцию и гарантировать сохранение плавучести, когда тысячи тонн инжектированной воды обрушатся водопадом на 'стартовый стол'. Ненасытное чрево платформы мог удовлетворить лишь атомный реактор — и, разумеется, именно он был установлен внутри баржи, надежно укрытый защитным кожухом из стали и бетона. Несмотря на кажущуюся сложность, собиралась баржа из стандартных компонентов (включая реактор) и оказалась относительно недорогой.
'Озеро', 'Здание' и 'Платформа'. Пусть и временные (кроме 'Озера') — но все с больших букв. Ну и, разумеется, целый городок рядом. Таковым было 'Атомное Озеро' в конце шестьдесят четвертого года, первый из специальных космодромов для атомно импульсных кораблей.
* * *
Когда занимающийся космосом отдел в министерстве САП (стратегического анализа и планирования) пришел к выводу о неизбежном начале в США работ над атомно-импульсными двигателями, решение было уже принято. Еще в пятьдесят восьмом году стало ясно, что даже гипертяжи не позволят начать активное освоение космического пространства в рекордно короткие сроки без колоссальных затрат. По совокупности параметров был предложен проект 'Орион', получивший вначале код 'Звезда'. Относительно простые технологии по сборке корпуса такого корабля не из дефицитных материалов, а посредством использования качественных легированных сталей открывали, вместе со сваркой трением, заманчивые перспективы. Было подсчитано, что для индустриализации Луны за десять лет потребуется пять кораблей стокилотонного класса. При увеличении строка до пятнадцати-семнадцати лет полная стартовая масса корабля снижалась до шестидесяти — семидесяти тысяч тонн, а количество стартов увеличивалось до семи. Всего на Луну только атомно-импульсными 'бегемотами' должно было быть доставлено примерно триста — триста пятьдесят тысяч тонн разнообразного оборудования.
Но сразу строить многокилотонного исполина было бы глупо. Требовался демонстратор, способный, в случае успеха, решить ряд других проблем.
Так стартовал первый этап огромнейшей программы. Этап, получивший название 'Орион взойдет'.
* * *
Размеры и грузоподъемность первого прототипа стали результатом 'уравновешивания' огромного количества факторов. Сыграл свою роль и 'толкач', должный подбросить корабль вверх для минимизации загрязнения атмосферы. Хотя заряды и были 'условно-чистыми', но вред для экологии следовало, по возможности, вообще свести к нулю.
В самом начале разработки планировалось поставить под плиту корабля нечто, напоминающее ступень от Н1, но, так как работы по созданию новых УРМов шли полным ходом и первый пуск моноблока обещали уже в шестьдесят третьем, было принято решение использовать 'навеску'. Предполагалось, что вокруг корабля можно установить шесть, восемь или десять 'бустеров', которые и подкинут его километров на сто-сто двадцать, минимизировав загрязнение.
Гладко было на бумаге...
Проблемы начались еще на стадии проектирования плиты. В пятьдесят восьмом, когда вопрос создания тяговых зарядов был, в общем-то, решен, стали прикидывать диаметр. Попутно пришли к выводу, что 'блинчики' плиты должны быть изделием достаточно высокоточным — чтобы избежать непредвиденных колебаний, вызванных несимметричностью. Также поверхность плит следовало отшлифовать, чтобы удалить любые поверхностные микродеффекты.
Понятно дело, что ковка, точение и шлифовка заготовок такого размера были нетривиальной задачей. Выручила как более грамотная кооперация, так и помощь 'немецких товарищей'.
Ковочный пресс смогли осилить сами — и довольно быстро, обтачивание заготовки скинули на корабелов (станки для башенных погонов), шлифовку заказали немцам.
Попутно проапгрейдили станкостроение, но еще два станка для высокоточной расточки диаметров до двадцати пяти метров заказывали в Германии. Этот 'долгострой' обещал затянуться до шестьдесят седьмого — шестьдесят восьмого года — в отличии от машин для шлифовки. Разумеется, 'поднимали' и свою школу станкостроения — чтобы уже во второй половине шестидесятых измерительную создавать станки подобного класса (и даже лучше) самостоятельно. Тут неслабо помог бурст в лазерах, вылившийся в соответствующую аппаратуру. Совместно с иной продукцией это давало возможность относительно массового производства станков мирового уровня, более того, позволяло 'работать на опережение', будучи на 'квалитет-другой' впереди лучших производителей 'капиталистического мира'.
Таким образом, произвести плиту толкателя могли — но лишь для прототипа. Изначально предполагалось, что корабль будет иметь диаметр метров десять — двенадцать и массу порядка полутора тысяч тонн при высоте метров десять. Но в процессе общей компоновки корабля и проработки вопроса о присоединении бустеров все изменилось.
Прежде всего, выяснилось, что и низ и верх бустеров необходимо прицепить к кораблю для уменьшения колебаний самих УРМов. Но, в этом случае, требовалось пойти на рискованный шаг — соединение нижнего несущего пояса каждого бустера с опорной плитой. Иначе верхний пояс УРМа оказывался выше корабля.
А сама многослойная плита из множества блинчиков и наполненных метаном амортизирующих баллонов была присоединена к штокам амортизаторов посредством шарниров. Это было сделано для удаления момента реакции в соединении при несоосном подрыве за счет самоустанавливаемости системы. Под каждым шарниром располагалась специальная пружина, должная возвращать плиту в перпендикулярное положение относительно амортизаторов. К слову, жесткое закрепление цилиндров амортизаторов в корпусе самого корабля потребовало возможности люфтов в уплотнениях и ходовых кольцах без нарушения их герметичности. К ходовым кольцам приложили руку немцы, а специальные уплотнения были разработаны совместно с французами. Эти оригинальные уплотнения, снабженные внутренними камерами для наддува и обеспечения постоянной силы прилегания к поршню, сослужили добрую службу Союзу во многих космических программах.
Но вернемся к установке УРМов. Было предложено два варианта: или располагать их выше, пристыковывая за оба 'пояса' к основному корпусу корабля, что возвышался уже над амортизаторами... Или же сделать соединительные шарниры между плитой и штоками амортизаторов жестко фиксируемыми с помощью специальных клемм. Таковые потом удалялись пироболтами.
В итоге решили начать с клемм, 'а там — видно будет'.
А затем кто-то заметил, что корабль-то можно и длиннее сделать, а запускать — загруженным не до конца.
'Главный по железу' задумался. 'В этом дзюцу что-то такое есть'... — глубокомысленно изрекли в курилке. И понеслось...
В итоге прототип имел диаметр пятнадцать метров при полной длине в пятьдесят. Сухая масса корабля с зарядами составила полторы тысячи тонн — без полезного груза! Фактически, это был огромнейший 'танкер', способный вместить внутрь себя еще полторы тысячи тонн оборудования, зондов, лендеров — и много чего другого. Просторные помещения, в том числе тренажерный зал, могли стать домом для полутора десятков астронавтов! А самое главное — по краям выдвижного обтекателя располагались специальные опоры, укрытые колпачками. На них можно было воткнуть нечто вроде грузовой платформы. Понятное дело, что стартовать с таким 'добром' с Земли было бы затруднительно, но в космосе корабль мог стать буксиром для любого груза — даже в сотню тысяч тонн!
В итоге старт 'прототипа' должен был вытащить на орбиту, прежде всего, огромную СЖО, дублированную пять раз, кучу чуть ли не студенческих спутников и два тяжелых лунных 'спускача' с многоразовыми ЯРД (для снабжения новой большой базы). Так как по массе никто не ужимался, были они тяжелыми, надежными и 'простыми, как двери от сарая'.
Экипаж при старте должен был ограничиться пятью опытными и бесстрашными 'шахидами-камикадзе', как грубовато пошутил один из потенциальных пилотов. В дальнейшем, обычные ракеты должны были закинуть еще десяток человек.
Корпус корабля была создана из высококачественной легированной стали. Отдельные элементы соединялись сваркой трением. Силовая конструкция представляла собой подкрепленную оболочку с внутренними перемычками, таким образом, нагрузки были распределены между плитами обшивки и силовым набором из стрингеров и шпангоутов. Сборку корабля осуществляли непосредственно возле 'космодрома' (в 'Здании'), но из заранее готовых элементов, доставляемых дирижаблями. Это позволило минимизировать затраты.
Для крепления бустеров были предусмотрены специальные 'носы', снабженные мощными демпферами. Именно к ним и крепились бустеры. 'Носы' располагались по контуру плиты и верхнего силового пояса корабля. Сами демпферы были разработаны совместно с немцами, но изготовлены в Союзе.
* * *
Если плита и микрозаряды были отработаны уже к пятьдесят девятому году, то комплексные испытания всего 'атомно-импульсного привода' продолжались до начала шестьдесят четвертого. Впрочем, сомнения в работоспособности системы не возникало с конца шестидесятого, и именно тогда начали проектирование конструкции самого корабля. Модули весом до сотни тонн начали создавать на нескольких предприятиях с наибольшей культурой производства. В основном, для этого использовалась штамповка с последующей обработкой на ЧПУ-станках. Первые элементы были созданы уже в начале шестьдесят третьего — а поставки на 'Атомное Озеро' для сборки корабля, получившего название 'Циолковский', начались в январе шестьдесят пятого года.
Полная сборка прототипа длилась чуть более полугода. Лишь в октябре шестьдесят пятого баржа с гигантской 'пулей', высотой чуть более полусотни метров, покинула сборочный комплекс.
* * *
Возвышавшийся над гладью озера колосс впечатлял. Вдвое ниже американского Сатурна, стартовавшего впервые этим летом, он все равно смотрелся внушительнее американского 'супертяжа'. Массивный, еще более объемный из-за восьми пристыкованых бустеров, делающих его вдвое толще детища Фон Брауна, 'Циолковский' казался мифическим гномом. Не таким высоким, как заокеанский эльф — но мощным и основательным. Сходства добавляла полукруглая форма 'головы' корабля, напоминающая чем-то шлемы низкорослого подгорного народца. Да, этому творению 'сумрачного советского гения' была чужда легкость и изящность в купе с массовым совершенством. Там, где 'классические' ракеты брали оптимизацией параметров, атомно-импульсный 'гномяра' должен был проламываться с помощь немеряной силы и ярости укрощенного атомного джина. И очень скоро эта мощь должна была отправить на орбиту махину, чья масса превышала суммарную полезную нагрузку всех ракет с самого начала космической эры.
* * *
В 'офисном' здании 'Атомного Озера' было не очень людно — за исключением главного ЦУПа. Пока Никита Сергеевич говорил с начальником проекта в его кабинете, парой этажей ниже напряжение можно было резать не ножом, а, скорее, 'болгаркой'. В успехе миссии сомнений не было, но народ нервничал.
Следует сказать, что еще полгода назад было проведено несколько успешных испытаний, в которых бустеры, установленные вокруг специальных колец, имитирующих корабль, подкидывали огромные болванки стали на высоту в сотню километров. Такие гигантские 'летучие стенды' были увиты гирляндами тензодатчиков, транслирующих на землю десятки параметров. Требовалось убедиться, что колебания при работе восьми девятидвигательных УРМов не порвут корабль в клочья — и не приведут к деформации элементов его конструкции. Попутно продолжали отработку посадки бустеров после отделения для параллельного проекта. К слову, после оснащения ступеней 'лапками', способными 'раскорячится' почти на двадцать пять метров, успешность посадки удалось довести до практически абсолютной. Особенно это касалось моноблока — который оснащался не четырьмя, а шестью или восемью 'ножками' и напоминал после посадки вытянувшегося вверх паука.
В общем, к двенадцати по полудню объявили часовую готовность.
* * *
Испытания 'кольценосцев', как метко прозвал стенды кто-то из инженеров, не прошло незамеченным в США. После Гагарина в шестьдесят первом, долговременной станции в шестьдесят втором, и, наконец, сразу трех Лунных экспедиций (в шестьдесят третьем и четвертом годах), в правительственных (и 'надправительственных') кругах Америки царила решимость, переходящаая, впрочем, в уныние. Испытания ЯРД в шестьдесят четвертом, первая успешная посадка ступени через пару месяцев после этого — все просто кричало об абсолютно лидерстве СЭВ в космосе, символизирующем высшую точку научно-технической компоненты глобального противостояния. Неудача с попытками спровоцировать в Союзе переворот, помогая 'недовольным' на политическом Олимпе, постоянные проигрыши или пирровы победы даже на своем 'заднем дворе' в Южной Америке... 'Стратегия безумца' в шестьдесят втором принесла определенные плоды, когда войска США открыто вторглись в пару стран, направо и налево применяя атомное и химическое оружие. 'Мы должны взять на себя обязанность прямо обеспечивать демократию на территориях, которые могут пасть под пятой красного агрессора' — так было заявлено в Сенате. Но окончательный отказ от неоколониализма и переход к старой политике 'прямого контроля' не принес плодов — по еще не вступившим в СЭВ странам Южной Америки прокатилась волна 'народных революций', быстро организованных нерастерявшимся Судоплатовым и его 'мальчиками'. Сыграл роль и САП, просчитавший такой ход США, хоть и полагающий его маловероятным. В итоге, не смотря на торчавшие отовсюду уши Союза, 'колеблющиеся' страны повалили в СЭВ пачками, кроме тех, где уже стояли американские войска. Контролировать физически полпланеты США оказалась неспособна, у Союза благодаря китайским 'добровольцам', усиленным советскими ВВС и спецназом, с этим получалось лучше... Оставшихся по всему миру нейтралов стремительно делили, и пока что Союз умудрялся не только заглатывать большинство — но и относительно успешно переваривать, не гнушаясь применять любые методы, включая информационные.
В общем, Штаты проигрывали везде. Сатурн, взлетевший в шестьдесят пятом, позволил сесть на Луну, но она была не только занята — но и стала новой республикой Союза (договор об экстерриториальности подписан, понятное дело не был). На разработку многоразовой системы, сравнимой по эффективности с Советской, спецы просили восемь лет — требовалось с нуля освоить метан. Сверху прикрикнули, и появилась экономическая записка 'о возможной выгоде при повторном использовании первой ступени ракеты Сатурн-5'. Выходило, что года за три можно довести кратность до 10-12 полетов, но цена пуска снизится только на сорок процентов (данные из РеИ). Сатурн с четырьмя жидкостными бустерами, снабженными F-1, обещал вытащить сразу четыре с половиной сотни тонн, а при освоении новомодного перелива — все семьсот, но стенды для этих самых бустеров (по сути — удлиненных третьих ступеней) требовалось еще собрать. Плюс, новый старт под махину весом более семи тысяч тонн отсутствовал, как и 'установщик'. К тому же, начали доходить слухи (а потом — и не слухи) о какой-то циклопической стройке на севере. Запущенный по полярной орбите спутник-шпион успел показать какие-то совсем уж монстроузорные конструкции. Потом аппарат снесли ракетой 'воздух-космос' — низкие орбиты по инициативе Штатов были закрыты с шестьдесят четвертого года (после чего в Союзе сделали 'троллфейс' и перегнали обросшие 'броней' станции на геостационар).
Тем не менее, испытания 'колец' в США посчитали провальными. За океаном смогли засечь падение 'болванок' и посчитать это катастрофой гипотетических советских 'гипертяжей'. Собственный 'Орион' на полторы тысячи тонн готовились пускать в Шестьдесят седьмом. Про аналогичный проект у Союза догадывались, но старательно слитая 'деза' привела американцев к выводу о начале работ в шестьдесят перовом — как ответ на их программу. В общем, надежда на более быстрое создание мощной орбитальной группировки вселяла надежду. Полным ходом шли разработки вооружения 'космос-космос', для поражения баллистических ракет на верхнем участке траектории. Также тщательно прорабатывались планы гипотетической 'Третьей Мировой Войны' в конце семидесятых — предполагалось, что за десять-двенадцать лет 'Орионы' смогут 'закрыть' США от ответного удара.
Запуск через два дня после годовщины Октябрьской Социалистической Революции в США приняли за очередное испытание — в начале. Когда загоризонтная РЛС показала, что 'вторая ступень' после отделения продолжила движение — в Пентагоне 'упали первые кирпичи'. Когда же спустя полтора часа ТАСС, а затем и практически все мировые информационные агентства начали транслировать сразу ставшую самой знаменитой речь Никиты Сергеевича, мир вздрогнул — и уже не суждено ему было никогда стать прежним. Ибо высоко-высоко на геостационарной орбите стремительно неслись две с лишним тысячи тонн стали и титана. Союз одним пуском, казалось, уменьшил расстояние до всех планет Солнечной Системы, до всего космоса, показывая не только его достижимость — но и доступность, а заодно окончательно утвердился на высшем пьедестале планеты, где не было места никому, кроме лучшего и сильнейшего!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
