Проверка 2

— И далеко ты уехала?

— Станица Старощербиновская, — ответила Настя. — Это недалеко, и добраться было нетрудно. Сначала...

— Я догадываюсь, как ты туда добралась, расскажи, кто там такой дурной, что почти на год приютил чужого ребёнка! И никто из соседей ничего не сказали участковому?

— Мы там отдыхали, — начала она объяснять. — Не прошлым летом, а на год раньше. Каждый день я бегала покупать козье молоко у одного старика. Он жил не со всеми, а в стороне, но электричество к нему протянули. Родни у деда Спиридона нет, а те, кто живут поблизости, считают его чокнутым и почти не общаются. За девять месяцев я никого из них не видела. Сама тоже никуда не выходила с его двора, а забор там в мой рост.

— А с какого бодуна он тебя приютил? Каким бы он ни был придурком, зачем ему такая обуза?

— Во-первых, я ему заплатила, — сказала Настя. — В голове у него давно ничего не держится, так что я напоминала об этой плате. Во-вторых, я ухаживала за козами, помогала ему в огороде и мы вместе копали картошку. А потом откуда вы взяли, что я ему мешала? Я всё лето и большую часть осени, когда не занималась его хозяйством, просидела в позе лотоса на сеновале. Когда сильно похолодало, пришлось спуститься.

— И какие результаты девятимесячного сидения на чердаке? — с сарказмом спросил майор.

— На сеновале, — поправила девочка. — Вот вы смеётесь, а мне удалось достичь уровня васирара! Осталась только одна ступень, и я достигну мокши! К вашему сведению, я легко научилась говорить по-английски, а вчера за один день выучила всю алгебру. Правда, нужно ещё заняться практикой, но думаю, что за сегодня это успею, если вы не будете долго меня мурыжить.

— Я бы тебя долго мурыжил! — мечтательно сказал он. — Жаль, что нет таких прав! Значит, свободно говоришь по-английски? Сейчас проверим, далеко ли ты до мокши!

Он позвонил и попросил подойти какого-то Владимира. Через пару минут в кабинет вошёл молодой капитан.

— Проверь познания этой девицы в английском, — попросил майор.

Настя минут пять болтала с этим офицером на языке Шекспира, узнала, что его зовут Владимиром Дмитриевичем, и несколько раз сделала замечания, когда он ошибался.

— Всё в порядке, — сказал Владимир. — Язык она знает лучше меня.

— А в школе у меня были по нему одни тройки! — вставила девочка и уже не в первый раз подействовала на майора магией.

В результате она через десять минут вместе с отцом ехала домой.

— Ты не перестаралась? — спросил он. — Фадеев выглядел каким-то пришибленным.

— У него проблемы с индийской философией! — прыснула Настя. — Путает последователей вайрагья с кришнаитами! Один пункт из трёх мы выполнили. Или ещё нет?

— Выполнили, — успокоил отец. — Дело он закрывает. Не знаю, о чём вы говорили, но разговор записывался. Интересно, что о тебе будут говорить в Управлении.

— Скажут, что твоя дочь большая чудачка, но умница и вундеркинд, — засмеялась она. — Ничего порочащего говорить не будут, разве что кто-нибудь из начальства посоветует отодрать меня ремнём. Ты такой совет переживёшь, а я тем более. Теперь можно не скрываться и заняться школой!

— Школой займёшься с матерью, когда купим форму и всё остальное, — сказал он. — Не будем ждать, пока я продам твой кинжал. Скажешь матери, чтобы сняла деньги со счёта. Заодно экипируете Олю. Сегодня можно и сходить.

Отец остановил машину у подъезда, высадил Настю и поехал на службу. Она открыла дверь своим ключом и бегом поднялась по лестнице. На площадке столкнулась с соседкой.

— Господи, Настенька! — запричитала та. — Нашлась! А мы уже чего только не передумали! Куда же это ты пропала?

— Не могу об этом говорить, тетя Надя! — сделав круглые глаза, ответила девочка. — Со мной не случилось ничего страшного, но идёт следствие, и я дала подписку о неразглашении. И хотела бы вам всё рассказать, но не имею права.

Открыв дверь, она вошла в квартиру, гадая, какие сплетни сегодня разнесёт соседка. Есть такие, кого хлебом не корми, дай только почесать языком. Ну и ладно, это было ожидаемо. Живём не в деревне, сплетниц в доме немного, а большинству остальных Настя до лампочки, многие её даже не знают.

— Мама, ты чем занята? — спросила она сидевшую у телевизора мать. — Я имею в виду не твой сериал, а вообще.

— Если вообще, то ничем, — ответила она. — Через десять минут досмотрю и свободна. Обед приготовлен вчера, нужно только разогреть. А почему спрашиваешь? И скажи в двух словах, что у тебя с полицией.

— Дело закрыли, — уложилась в два слова Настя. — А спрашиваю потому, что нужно совершить променад. Отец сказал, что не будет торопиться с продажей кинжала, а нам нужно снять деньги и пробежаться по магазинам. Купим мне и Оле по одному платью и что-нибудь вроде юбки, блузки и джемпера. Заодно посмотрим нижнее бельё. У меня кое-что есть, а у Оли одни панталоны на завязках. В общем, нужно прибарахлиться. Отец хотел, чтобы мне купили школьную форму, но думаю, что обойдёмся платьем. Зачем форма, если она понадобится только к следующему учебному году? Пойти на разборки в школу и сдать экстернат можно и в платье. Как тебе такая программа?

— Нормальная программа, — одобрила мать. — Сейчас досмотрю сериал, а ты пока объясни Оле, куда и зачем идём. Потом будет меньше вопросов.

Настя зашла в спальню и увидела на своей кровати сестру, её куклу и домового.

— Подъём! — разбудила она Олю. — Марк может спать, а тебя я забираю. Положи куда-нибудь куклу и снимай пижаму, будем надевать костюм.

— Зачем? — спросила сестра. — Не хочу на улицу, там холодно.

— Сейчас поедем покупать нам одежду, — объяснила девочка. — На улицу выйдем ненадолго, в основном будешь ехать в троллейбусе и гулять в магазине. Оля, раздевайся быстрее! Я не буду всё объяснять: это слишком долго. Сейчас увидишь сама. И учти, что одежду мы тебе подберём сами, потому что ты в нашей не разбираешься. Чтобы в магазинах не было капризов.

Капризы были. Малышка с удовольствием прокатилась в троллейбусе, да и магазины вызвали интерес, но предложенное платье мерить отказалась. Дошло даже до слёз.

— Как такое можно носить? — всхлипывала она. — У меня все коленки голые! Ни одна женщина не наденет такого, потому что это урон чести!

— Давай примерим, а дома спрячем в шкаф, — предложила мать. — Никто не заставит тебя носить это платье.

С трудом уломали надеть в примерочной сначала платье, а потом джинсовую юбку.

— Надо показывать не мультики, где у всех платья с подолами до земли, — сердито сказала мать Насте, — а какие-нибудь фильмы про детвору её возраста. Не знаю, снимают ли такие сейчас, но есть много советских. Она лучше узнает нашу жизнь и привыкнет к одежде.

По магазинам ходили два часа, но купили всё, что было нужно на первое время. Когда хотели уходить, натолкнулись на кукол.

— Ну хоть одну! — взмолилась Оля. — Настя, у них открываются глаза! Я даже согласна надеть платье... дома.

— Ладно, — согласилась мама, — пусть выбирает, какая больше нравится. До школы полгода, так что можно и поиграть. Но тебе надо серьёзно с ней заняться. Я тоже займусь, но ты для неё авторитет, а я пока нет.

Обратно тоже ехали троллейбусом. Людей на этот раз было много, и Настя часто ловила на себе мужские взгляды. Она не знала, смотрели на неё саму или на шикарную шубу, но это было приятно. Почему-то внимание мужчин в мире Вероны, которого ей перепало гораздо больше, не вызывало ничего, кроме раздражения.

Дома мама побежала на кухню разогревать обед, Оля переоделась и пошла знакомиться с новой куклой, а Настя занялась разбором покупок. Вскоре на обед приехал отец.

— Запись вашего разговора посмотрели все офицеры Управления, — посмеиваясь, сказал он дочери. — А Фадеева застукали за изучением в интернете твоей философии и теперь зубоскалят. Мне пока не поступало предложений насчёт ремня.

Он уехал на службу, а Настя после обеда собралась с матерью в школу. Девочка включила утюг и погладила новое платье.

— Положи в сумку туфли, — сказала мать. — Мы идём не на пять минут, а в школе жарко. У тебя не сапоги, а унты, поэтому ноги взопреют. Волнуешься?

— Чуточку, — призналась она. — Там много народа, поэтому не всегда можно пользоваться силой. Ладно, мне с ними пока не учиться, а сейчас как-нибудь отбрешусь. Пойдём быстрее, а то через два часа заканчиваются занятия.

Говоря, что почти не волнуется, Настя слукавила. Она училась в своём классе шесть лет и со многими девчонками была в дружеских отношениях, поэтому было не безразлично, что они о ней скажут или подумают. Симпатия к Сашке Васильеву как-то истаяла, да и вообще одноклассники не вызывали интереса, но подруги — это другое дело!

Мама взяла на всякий случай документы, привела себя в порядок, и они ушли в школу, сказав перед уходом Оле никуда не лезть и никому не открывать дверь. Пришли очень удачно, за десять минут до окончания урока. Директорши не было на месте, была завуч.

— Здравствуйте, Маргарита Ивановна! — поздоровалась с ней мать. — Я Надежда Никитина, а это наша пропажа.

— Подождите... — сказала завуч, растерянно всматриваясь в Настю. — Никитина? Неужели нашлась? И где же ты, голубушка, до сих пор гуляла? Вид у тебя цветущий.

— Изучала индийскую философию на сеновале у одного не совсем нормального старика, — ответила за девочку мать. — Мы как-то летом отдыхали в казачьей станице, там они и познакомились. В полиции уже разобрались. Нет в её исчезновении криминала, одна глупость.

— Да, умным такой поступок не назовёшь, — покачала головой завуч. — Учебный год ты потеряла. Стоила этого твоя философия?

— Конечно, стоила, — без тени сомнения ответила Настя. — Это не просто философское учение, но и совершенствование тела и духа! Я легко сдам седьмой класс экстерном, да ещё отдохну до лета.

— Легко, говоришь, — усмехнулась завуч. — Учти, что экзамены будут по всем предметам. Английский тоже сдашь легко? Я преподаю его только в старших классах, но Алла Петровна говорила, что в вашем седьмом у неё по языку только пять успевающих, и ты не входишь в их число.

— Теперь войду, — перешла на английский девочка. — У меня было много свободного времени, а когда у человека просветлённое сознание, всё учится без труда. Хочу спросить, смогу я сдать экзамены через месяц? Этого времени должно хватить на подготовку.

Глава 3

Маргарита Ивановна так растерялась, что пришлось применить магию. В результате она сказала Насте, что с экстернатом не будет сложностей, но нужно поговорить с директором.

— Алла Константиновна уехала по работе и уже не вернётся, но ты можешь зайти в любой другой день. Вам, Надежда Викторовна, больше не нужно приходить.

Они простились с завучем и вышли в коридор, в котором столкнулись с идущими в спортивный зал ребятами из её класса. Никто из них не узнал Настю, узнали мать, потом Борьку Васильева осенило.

— Надежда Викторовна, это не Настя? — неуверенно спросил он.

— Я это, — ответила за мать девочка. — Неужели так сильно изменилась? Привет, ребята! У вас сейчас физра? Мама, подожди возле раздевалки, я долго не задержусь. Давайте провожу вас до зала, а то опоздаете и влетит от Семёныча. А где девочки?

— Они уже переодеваются, — ответил Николай Поляков — самый высокий и сильный мальчишка в классе. — Это мы немного задержались. А ты откуда свалилась, и почему так изменилась, что трудно узнать?

— Не так уж сильно я изменилась, — ответила Настя. — А о своём отсутствии пока говорить не буду. Нет для этого ни времени, ни желания. Ничего страшного не случилось, просто пришлось какое-то время пожить в другом месте. Доучитесь без меня, а я скоро всё сдам экстерном, так что в восьмом классе будем учиться вместе.

Она дошла с ними до спортзала и простилась. Были желающие задержаться и поговорить, но поторопил звонок, и Настя дополнительно подтолкнула их магией. Когда она возвращалась в вестибюль к раздевалке, почему-то стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы. Конечно, мать это сразу заметила.

— Расстроилась? — спросила она, обняв дочь. — Ты очень быстро повзрослела, и теперь будет скучно жить прежней жизнью. Что-то приобрела, чего-то лишилась. Если ты сама за месяц пройдёшь программу седьмого класса, то и в восьмом с ними не усидишь. Позанимаешься месяц-другой и опять подашь заявление на экстернат. И вряд ли тебе будет интересно дружить со школьными подругами: слишком у вас мало общего. Вот когда они повзрослеют...

— Весело, — сказала Настя. — Из детства вытурили, а во взрослую жизнь меня никто не пустит. Сейчас я спешу разделаться со школой, а что потом? Хотя... Один умный мёртвый человек часто говорил о бесполезности для меня что-то надолго планировать.

— Как мёртвый? — испугалась мать.

— Я же говорила о духе паладина, — напомнила девочка. — Жаль, что его забрала богиня. И моему браслету без него скучно. В последнее время он со мной почти не разговаривает. Давай оденемся и уйдём, пока не принесло кого-нибудь из учителей. Нет у меня желания отвечать на их вопросы.

Они оделись и вышли из школы.

— Надо купить тебе пальто, — сказала мать, глядя на шубу. — Не знаю, что это за мех, но видно, что натуральный и очень дорогой, а ты бросаешь его в неохраняемой раздевалке. Девочка в такой шубе может попасть в неприятность. Вот что ты сделаешь, если попытаются из неё вытряхнуть?

— Убивать не буду, — пообещала Настя. — Забудут о моей шубе, а в наказание отдадут всю свою наличность. Карточки, так и быть, забирать не стану. Что ты на меня так смотришь? Считаешь, что таких нужно прощать? Я не могу сдать их в полицию, поэтому накажу по-своему.

— А если запретить им этим заниматься? Ты ведь можешь внушать...

— Внушением не сделаешь подонка порядочным человеком, — объяснила она. — На этом давно обожглись и предпочитают не переделывать преступников, а казнить. Если запретить убийце убивать, а грабителю — грабить, то такой тип просто свихнётся. Для них насилие — как наркотик для наркомана: лишишь — и начнут сходить с ума от ломки. А на безумцев не действует ментальная магия. Они такого натворят...

— Я поняла. Скажи, а чего ты хочешь от жизни? Вот продадим мы этот кинжал или золото, и будет много денег. Деньги или квартира, которую ты хотела купить, — это всего лишь средства, делающие жизнь удобней и приятней. Твой экстернат — тоже средство, которое позволит не потерять год.

— Ты хочешь поговорить о смысле жизни или узнать, чем я хочу заниматься? — с улыбкой спросила Настя. — Если о смысле, то у меня нет своих мыслей, могу повторить чужие. А если о моей профессии... Я пока не знаю, чего хочу. Когда-то хотела стать учительницей, но этого желания давно нет. К власти быстро привыкают, она даёт человеку совсем другие возможности. Меня тяготила власть, хотелось не тратить время и силы на других, а жить своей жизнью. А сейчас я от неё отказалась и как будто лишилась части себя. Образовалась пустота, которую нечем заполнить. Я так привыкла решать за других и обо всех заботиться, что теперешние заботы кажутся мелкими и не достойными внимания. Мне трудно тебе объяснить...