|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Часть 2. Небесные сады
Глава 1. Ярмарка снов
Над городом витала сизая дымка. Сквозь нее сумрачные кварталы казались опущенными вглубь чистой быстрой речки — вот-вот плеснет где-то рыбка или вспухнет пузырь воздуха за углом. Именно в такие моменты начинала свою работу Ярмарка снов — место, где каждый мог выбрать видение себе по душе. Впрочем, встречались здесь и те, кто воспринимал местные товары не как сладкие иллюзии, а как реальность. Разные сущности по-разному воспринимают мир.
— Не понимаю, почему тебя так сюда тянет. — Владэк брезгливо сморщился, наткнувшись на лоточника с разноцветными "клубками". — Тратить время на пустые фантазии....
— Почему же пустые? — Я удивилась такой однобокой трактовке, искоса взглянув на спутника. Надо сказать, в местном одеянии рыжеволосый парень смотрелся весьма интригующе. А как сопротивлялся, когда нас занесло в лавку готовой одежды! — Это как самый крутой симулятор реальности, у нас такого еще не изобрели. Ну, или не выпустили в продажу. Выбрав один такой "клубок", я могу стать кем угодно — на свое усмотрение и в любой момент. Испытать себя в ситуациях, которые в жизни не встречу или не хочу встречать. Вести себя так, как сейчас позволить себе не могу.
— Например? Чего ты не можешь себе позволить? — Мой жених машинально поддернул расшитый крупным алым бисером край белоснежных шароваров, подтягивая их выше. Бесплодные усилия, надо сказать, ибо данная модель по крою своему упрямо стремилась стечь на бедра. Смотрелось это в сочетании с поджарым телом рыжика просто шикарно.
— Например, убить своего недруга в честном поединке вместо того, чтобы мучиться с судебными исками и бумажками. Или проклясть разлучницу на месте — на семь поколений вперед, глядя в глаза. — Я задумчиво покрутила иссиня-черный клубок и отложила в сторону. Мрачноватый какой-то выбор у этого лавочника оказался. Хотя, если вспомнить, каких странных личностей нам довелось здесь встретить — неудивительно. — О, а вот еще, смотри. В таком сне я могу устроить грандиозный скандал из ничего и побить посуду — просто так. А в этом могу выйти замуж по расчету — и ни капли об этом не жалеть. Или же могу просто закончить жизнь обычной неудовлетворенной девой где-нибудь в деревушке на отшибе. Боги, неужто кто-то всерьез об этом мечтает?
— Чушь какая, — фыркнул Владэк и, по-хозяйски схватив меня за руку, направился к выходу.
Мы лавировали в разношерстной толпе, заполонившей ряды шатров с бусинами, хрустальными шарами, благовониями и прочими способами покинуть постылую реальность.
— Ты все это можешь сделать по-настоящему. Но не делаешь.
— Конечно, могу. И не делаю.
Покорно соглашаюсь, на ходу извиняясь перед теми, кого мой не в меру ретивый спутник грубо толкал на пути к воротам. А что сказать? Да, человек может претворить в жизнь почти любой из предложенных здесь сценариев. Но в силу разных причин — остается на прежнем курсе. Привычка, нормы морали, общественное порицание, стыд — мало ли, что их останавливает. Попадаются такие зверские видения, что монстры кинематографа просто нервно курят в сторонке.
— И за чем дело стало?
— За чужим выбором, душа моя. — Я насмешливо подмигнула парню. Глупый вопрос какой... — За чужим. Я могу сделать все — абсолютно — с жизнью своей. Пока мне плевать на тех, кто вокруг.
Мы вынужденно остановились около шатра с Нитями Ариадны. Дама, сдавшая нам домик, говорила как-то, что сон, сплетенный из этих нитей, дает разгадку ко всем тревогам и печалям человека. Пока Владэк отвлекся на сцепившихся посреди прохода торговцев, я взяла пару мотков нежно-золотистого цвета с запахом ванили.
— Глупая ты, Радка, — смотрит своими черными глазищами так укоризненно и с жалостью, как на ребенка. — Жизнь твоя, подстраивать ее под мнение окружающих — дурость несусветная.
— Именно так и оправдывают себя бандиты, маньяки и прочие ненормальные, ага.
— Ты преувеличиваешь. Брось ты эту гадость, привыкнешь еще. Погоди немного, скоро выберемся.
Годю. Куда деваться... Уже вторую неделю годю. Вот как открыла глаза после той чертовой вспышки в темнице у болотниц, так и жду, пока все наладится. До сих пор гадаю, была бы их королева более мягка, не приспичь мне сначала отбивать у охранниц, а затем тащить Владэка следом за собой. Мужиков я среди населения подболотного царства что-то не заметила, убивать парня никто на самом-то деле не собирался, пугали просто.
Ярмарка стремительно наполнялась покупателями. Укутанные с головы до ног торговцы что-то выкрикивали каждый у своего шатра — предлагали и сладкие утехи, и озарения, и великие открытия, и вещие сны. Любой каприз — за вашу душу.
— Ладно уж, пошли домой. Есть хочется — сил никаких нет терпеть.
— А чего молчала-то?! Вот же...упрямая! — Рыжик шипит и хмурит брови. Ворота Ярмарки — клубящиеся кружева облаков — остаются за спиной. Перед нами угодливо расстилается ковриком местный извозчик — полупрозрачное бледно-синее существо, похожее на ската — мегхи*. Чинно садимся на широкую спину. Владэк командует, придерживая меня за плечи — в первое такое путешествие я чуть не свалилась с этого существа. — Неси на площадь Звезд.
— Уверен? — я с сомнением вглядываюсь в проносящиеся под нами фантастичные пейзажи. Замки Фата-Морганы, не иначе. Вообще, странное место этот верхний мир. Хорошо, что королева болотниц успела мне немного о нем рассказать, прежде чем Владэк пришел в себя.
— Уверен, — неожиданно холодно отвечает мне младший из братьев Падурше и криво улыбается. Это еще что за... — Извини, милая, но я устал ждать, пока ты соизволишь поделиться со мной подробностями. Нам нужно серьезно поговорить.
— Вообще-то это женская фраза, но ладно. Поговорим.
А пока я ближе придвигаюсь к спутнику и для верности вцепляюсь в его руку. Смешно сказать, но... На двадцать седьмом году жизни я внезапно обнаружила в себе боязнь высоты. Конечно, за две недели меня несколько попустило, но все-таки... Даже механический конь Танэка сейчас привлекал меня куда больше. Как-то он там, царский егерь? Даже думать не хочу, что он испытывает сейчас. Винит себя, небось — за его печатью я нырнула в Черничное озеро. И из-за его панической водобоязни спасать меня нырнул его младший брат, с которым они не виделись долгих шесть лет. Остается надеяться, что та ушлая малявка-болотница, которая из лучших побуждений науськала на нас нёкку и оставила воронку-переход, передаст мою записку Танэку. Спасительница, чтоб ее...
Киллевара — Град-за-облаками — засыпал, укрываясь теплым покрывалом южной ночи. Ярмарка осталась далеко позади, в потемневшем от дождя горизонте. Наш "ковер-самолет" приземлился на подсвеченной последним закатным лучом площадке, подождал, пока неловкие пассажиры спустятся вниз и упорхнул, мощным взмахом плавников-крыльев толкнув себя ввысь.
— Нам туда, — Владэк указал на парящую чуть левее белую платформу, увитую блекло-розовыми цветочками. — Кавита говорила, тут есть привычные нам блюда.
Кавита — это особа, у которой мы остановились по рекомендации все той же королевы болотниц. Предприимчивые дамы, что одна, что вторая. Своего уж точно не упустят.
Мы устроились на углу платформы, подальше от веселящихся аборигенов. Если не обращать внимания на потрясающую высоту, куда периодически поднималось это кафе, и странности анатомии местных обитателей, легко можно вообразить себя на отдыхе в каком-нибудь караван-сарае. Мягкие ковры с густым ворсом, на которых возлежат гости, тончайшие газовые занавеси, легкий перезвон колокольчиков, украшающих эти импровизированные перегородки, сладковатый дымок, заполняющий все пространство, яства, напоминающие восточную кухню моего мира...
— Я хочу знать, зачем нас закинули в Верхний мир, Рада. — Без лишних предисловий обозначил свой интерес Владэк, стоило только опустеть моей пиале с невероятно наваристым супом. — Что потребовалось королеве Лоргвола в Облачном краю?
— Живого баюна, — я усмехнулась, подметив тщательно скрываемое изумление на лице рыжика. — Танэк рассказывал мне, что случилось с царицей Севернолесья. Болотницы хотят вернуть себе то, что украли у них твои родственнички.
— И что взамен? Надеюсь, ты поставила условие? — совладав с собой, спросил парень, понизив голос. — Не дала обдурить себя этим ведьмам?
— Даже два условия, не переживай. — Я же человек разумный, воспитанный в условиях рыночной экономики. Помнится, королева долго смеялась над моей наивной наглостью. Ох, как я была зла на весь род Падурше, а на царя Возгара в особенности, когда она объяснила мне причину своего веселья. — За возвращение утраченного болотницы вылечат Ранеду — сами, добровольно, без ваших лабораторных замашек. И помогут мне в моей личной просьбе.
— Это какой же?
— Подумай логически, дружочек. А вообще — это несколько не твое дело.
— Хорошо, согласен. — Владэк перекатился на живот и, приподнявшись на локте, уставился на меня сверху вниз. Здоровый он все-таки. — Что еще они тебе сказали, Рада?
— Много чего, мы же там почти сутки провели.
— Что ведьмы напели тебе о нас с братом? Ты ведешь себя странно после встречи с ними.
— В чем ты видишь странность? — Да, я переигрываю. Но, черт возьми, я дико зла на всю эту семейку!
— Не хочешь говорить? Ну ладно. Потом разберемся. Королева не давала каких-нибудь наводок, где искать баюна? И как его одолеть?
— Все вопросы к Кавите. Она наш проводник здесь. — Вредная тётка, но без неё здесь никак.
— Значит, после ужина едем к домовладелице. — Постановил рыжий и на целый час прикинулся глухонемым, увлеченно исследуя заказанные нами блюда. Я была этому несказанно рада.
Сутки, проведенные в обществе болотниц, обернулись для меня чередой неприятнейших открытий. Воронка перехода выкинула нас с Владэком в приемном зале подземного дворца (этакой полузатопленный системы пещер, любовно украшенных резьбой и самоцветами). Пока я отплевывалась от воды и восстанавливала дыхание, рыжика успели оглушить и перетащить в темницу. Только потом две ведьмы помогли подняться мне и отвели в "гостевую" — небольшую сухую пещерку с искусственным освещением и бассейном вполовину комнаты. Там меня, как почетную гостью, умыли, переодели, причесали — и вытолкали на встречу с королевой. Вернее, с Королевой, ибо имени у нее нет, как выяснилось. Мол, чтобы заботилась в равной степени обо всех своих поданных, не выделяя тех, кто близок ей по крови. Логично и мудро, на мой взгляд.
Королева-то — типичная ведьма в представлении наших фантастов — рыжеволосая, фигуристая и с чертовщинкой в огромных зеленых глазах, и открыла мне нелицеприятную правду о положении попаданки в Семиречье. Домой бы меня никто из местных жителей отправить не смог — силенок не хватит. Найти дорогу могут либо аборигены Верхнего мира, либо Нижнего, началом которого является Лоргвол, где обитают болотницы. Но никак не волхвы и не кудесники других стран Среднего мира, вопреки обещаниям царя Возгара и братьев Падурше. Братья, скорее всего, не знали — по крайней мере, я надеюсь на это. А вот царь...
— Хочу, чтобы ты поняла, — выслушав мой рассказ, заговорила тогда Королева. — Тот мир, в который ты попала — закрытый. Это заповедник, где живут вымирающие или исчезнувшие в других мирах существа. Не все, как ты заметила, только те, которым необходима особая энергия. Волшебство, магия, мана — ее везде называют по-разному. Мы стараемся не вмешиваться без особой причины в события, которые происходят там, чтобы не искажать естественный ход событий.
— Мы — это болотницы?
— Мы — это хранители переходов. — снизошла до пояснения ведьма. — Лоргвол снизу и Облачный край сверху.
— Судя по бродящим в народе байкам, находятся энтузиасты, которые не соблюдают это правило.
— Ты ошибаешься. Просто раньше мы могли спокойно жить вместе с дивными созданиями, но в какой-то момент нам пришлось покинуть те земли и закрыть их, чтобы необходимая заповедному краю энергия не исчезала.
— Как, в таком случае, попала в Семиречье я?
— Внутрь попасть можно. Путешествовать с помощью переходов внутри Семиречья — можно. Выйти за пределы заповедника без нашей помощи — нельзя. Царь обманул тебя, милое дитя. Он обещал гостью из другого мира своему волхву.
— Зачем? Вряд ли я нужна этому старику в качестве спутницы жизни. — В голову полезли страшилки про опыты над людьми и прочие эксперименты иномирян, широко описываемые современными фантастами.
— Возгар одержим одним желанием. Он мечтает об исцелении своей жены. А ты — не человек, о чем ему по глупости успел сообщить егерь.
— А как же задание? Привести болотницу, чтобы она поплакала над его супружницей и так далее? — я никак не могла уложить слова королевы в общую картину. Выходит, меня с самого начала обманывали? Нашли жертвенную овцу, блин! Не зря мне волхв сразу не понравился, да и царь этот... — Возгар же сам не человек!
— Заметила? — с нотками самодовольства спросила моя собеседница. — Мы приоткрыли его истинный облик, чтобы ты осмотрительнее относилась к ситуации. А что до царицы — тут не к болотницам нужно за помощью обращаться. Вернее, не только к нам. И совершенно не в той форме, какую выбрал Возгар.
— То есть вы в курсе, как помочь Ранеде, но вот уже несколько лет предпочитаете не вмешиваться, пока царские ученые уничтожают особо редкие виды существ?
— Мы не станем помогать ворам и убийцам, — рыжие волосы королевы вдруг зашевелились, а диковатые глаза начали светиться. Жуткое зрелище. — Род предателей, которым служат такие же черные души!
— О чем речь? И кстати, где мой жених? — Почему-то показалось правильным именно так назвать Владэка. Не бросать же его среди этих лицемерных особ?
— Речь о питомце, которого выкрали у нас и убили родственники твоего жениха, — ведьма злобно оскалилась, выпустив когти. — А затем вручили его сердце Ранеде, и та воспользовалась своим даром, чтобы сделать защитный амулет мужу, прекрасно зная, каким образом добывают этот камень. Она заслужила свои страдания.
— Вы о баюне сейчас говорите? — Рассказанная Танэком история самоотверженной мастерицы, ради любимого рискнувшей своим здоровьем, открылась с другой стороны. Весьма и весьма мерзкой.
— Вер-р-р-р-рни его нам! Вер-р-р-р-ни! — Королева взвыла дурниной и окончательно утратила сколько-нибудь человеческий облик. Уши заострились и покрылись жесткой щетиной, глаза превратились в круглые плошки, пополам перечеркнутые узкой полоской зрачка, на коже выступили полупрозрачные перламутровые чешуйки, ногти вытянулись и окрасились в густо-багровый цвет, позвонки на спине украсили длинные костяные шипы.
"А я-то все удивлялась, почему они открытой спиной все поголовно щеголяют", мелькнула мысль и пропала, вытесненная проснувшейся паникой, ибо это чудовище встало с каменного "трона" и прыжком перелетело вплотную ко мне...
— Что мне за это будет? — осмелилась я задать вопрос, глядя в глаза Королевы. По-прежнему разумные, кстати говоря. Та хмыкнула и... вернулась на свое место, по пути возвращаясь в привычный для меня вид.
— Смелая какая, — похвалила она меня и чирикнула что-то невразумительное. В тронный зал забежала девчонка, знакомая мне по ночным приключениям в лесу. К ней королева и обратилась. — Поздравляю, дочка. Ты сумела найти именно ту, что нам нужна. Награду обсудим позже. Что до тебя, Рада — я согласна выполнить два твоих желания, если ты сможешь помочь нам.
— Сейчас говорить или потом?
— Потом. Если вернешься. — Злобненько дополнила королева. — Добыть живого баюна, знаешь ли, нелегкая задача.
— Согласна. Только для гарантии поклянитесь, что исполните свое обещание. — Зря, что ли, меня Танэк просвещал на тему заключения сделок в их мире?
— Предусмотрительная, — скривилась ведьма, но клятву произнесла. В изголовье трона, сантиметров на тридцать возвышающимся над венценосной макушкой женщины, сверкнула печать, подтверждая ее слова.
— И жениха тоже забираю, — спохватилась я. — С ним у меня больше шансов добыть баюна. Раз он вам так нужен, уж не откажите мне в просьбе.
— Не откажу, — совсем недобро прошипела ведьма и резко поднялась. — Баюн нам и правда важнее, чем рыжий баловень Падурше. Пойдем, покажу тебе карту Облачного края. У перехода вас встретит проводник, Кавита. Она же вернет вас обратно, когда придет время. Если оно придет.
И мы пошли. Сначала на небольшой перекус, а потом в кабинет королевы, где и проторчали до глубокой ночи, изучая тот необходимый минимум о Верхнем мире, который бы позволил мне выполнить задание болотных ведьм. А потом, преодолевая кошмарную по силе своей сонливость, отправились выручать Владэка, уже пришедшего в себя и терпеливо сносящего спектакль, учиненный нечистью с молчаливого позволения королевы. Царственная дама напоследок не преминула сама поиздеваться над стойким рыжиком, после чего коварно усыпила его и спихнула нас обоих в открывшийся прямо за моей спиной переход. "Приземление" вышло жестким, несмотря на воздушное название этой страны. Так что Облачный край я приветствовала в позе морской звезды, насмерть вцепившись в запястье младшего Падурше и силясь разогнать цветные пятна, пляшущие перед глазами.
Потом была фееричная встреча с Кавитой, экскурсия по столице, знакомство с мегхи — тогда я чуть не сверзилась со спины этой зверюги. Заселение в дом-трансформер, споры насчет уместности и пристойности местной одежды — как женской, так и мужской... Много чего было. Кроме откровенного разговора о событиях, последовавших за нашим исчезновением из вод Черничного озера. Владэк не спрашивал, уж не знаю, из каких соображений. А я не торопилась рассказывать, поскольку обладаю одним большим недостатком — память у меня хорошая на такие вот некрасивые поступки. Особенно если совершают их люди, которым я решилась довериться и впустила в круг своих близких. Так что рыжик ждал, пребывая в неведении о цели нашего здесь появления. А я перебарывала свои эмоции, требующие бросить "предателя" в столице и рвануть на поиски баюна одной.
Давненько меня так не накрывало, н-да. И ведь понимаю, что Владэк, по большому счету, не виноват ни в чем. Про вероломство Возгара он не знал. Чертов "камень" царице не подкидывал, предварительно выкрав его у болотниц. Меня в этот мир не заманивал, та встреча на вокзале ему вообще приснилась. И меня спасать рванулся на озере, потому и влип в неприятности еще больше...
— Эй, ну ты чего? Радка, да не расстраивайся ты так! — Объект моих размышлений легко поднялся на ноги и протянул мне руку. — Вставай, поехали домой. Расспросим Кавиту, там и решим, как поступить дальше. Все наладится, говорю тебе.
— Чудак-человек ты, Владэк. — Я недоверчиво улыбнулась, принимая помощь рыжика. Будто и не заметил, что я довольно грубо отбрила недавно его попытку прояснить ситуацию от начала и до конца.
Хороший он парень, как ни крути. Даже жаль иногда, что я не помню первой встречи с ним. Но только иногда.
Глава 2. О Музах и небесном граде
Прекрасная Кавита навестила нас на рассвете, как и полагается Музе. Поистине, волшебное действо, если хотя бы на гран представлять, что есть Облачный край. Попробую объяснить. Вообразите, что вы летите на самолете в не очень солнечный день. Под вами — густой, будто взбитые сливки, слой облаков. Вокруг вас — бескрайнее небо, играющее всеми оттенками сапфира и лазури. Где-то над вами медленно движется по вечному маршруту яркое светило, ничуть не делясь при этом своим жарким теплом. И далеко на линии горизонта клубятся, играя причудливыми формами и обманывая зрение, туманно-призрачные столпы. Этакая небесная степь в предгрозовой час. Киллевара выглядит именно так — с небольшими уточнениями.
Вершина какой-то невероятно высокой горы, больше чем до середины скрытой тучами и туманом, служит основанием для столицы Облачной земли. Старая Киллевара, выстроенная из камня, покоится на ней. Вокруг перетекают, словно астероиды на кольцах Сатурна, более новые уровни. Где-то это комплекс эфирных зданий на единой платформе, где-то отдельный участок под один-единственный домик, а где-то может проплыть даже целый поселок или небольшой городишко. Семь "колец" поднимаются над каменным градом, столько же, по легендам, спускаются вниз, защищая небожителей от таинственных врагов, приходящих из тумана.
Дома новых уровней Облачного края странные. Они условно-живые и меняют свою форму, цвет и наполнение как под настроение хозяина, так и под общее состояние Небес. Например, дом Кавиты сегодня выглядит как антрацитово-черный шар с фигурной трещиной посередине, в глубине которой мелькают всполохи молний. Это дух дома так отреагировал на нашу ночную перепалку. Того и гляди, опять придут из местного подобия "ЖЭКа" выяснять, почто мы "малютку" нервируем. Малютка (ростом с двухэтажный дом, ага) — это для аборигенов. Ибо не имеют они четкой формы и размера, как выяснилось. Как Алиса в Стране чудес: захотели — выросли, захотели — уменьшились. Пожалуй, ближе всего к обитателям Облачного края из земного пантеона будут Музы и Джины. Суть существа непостоянные, капризные, игривые, сотканные из волшебной энергии и обожающие пускать пыль в глаза. Как друг другу, так и гостям, и врагам. Видели бы вы их доспехи! Глаза слепит... Тем и берут, судя по всему, поскольку в ратном деле своим неведомым противникам киллеварцы сильно уступают.
В общем, Кавита соизволила явиться к своим подопечным на рассвете. Ростом на полголовы ниже меня, тоненькая, воздушная, хрупкая, в развевающихся одеждах, подсвеченных алым золотом, она опустилась на плиты пола подобно видению. Изящные пальчики нежно поглаживают изгиб арфы, пышная грива серебристых волос аккуратными локонами прикрывает грудь, что почти вываливается из глубокого декольте, стройные босые ножки мелькают в щедрых разрезах платья, пока это чудо приближается к нашему лежбищу (ну не могу я иначе назвать эту россыпь подушек на спрятанном под шелковую простыню ковре)...
— Подъем, птенчики мои!
Очарование утренней мечты, судя по кривящемуся, как от зубной боли, Владэку, разбито вдребезги. Что поделать, голосочек у нашей домовладелицы, равно как и характер, малость нестандартный для поэтичного образа Музы.
— У вас двадцать минут на изложение всех вопросов, дальше я улетаю в круиз.
Вы думали, что Музы — существа милые, таинственные и очаровательные в своей эфемерности? Три раза "ха"! Нет, конечно, наивные среди них тоже попадаются. Но большая часть Муз — такие, как Кавита. Прожженные интриганки, не упускающие своей выгоды. А еще — охочие до развлечений и непостоянные в своих привязанностях. Горе тому творцу, кого и впрямь поддерживает Муза. Потому как нашепчет ему во снах такая вот мадам, подтолкнет в нужную для его таланта сторону, искусной рукой своей оплошности исправит и... как только человек нащупает зыбкую тропинку к успеху, улетит к другому. Это если смертному сильно повезет. Могут ведь и раньше бросить — поманят, стервы, невнятным образом Шедевра — и исчезнут без следа. Хотя, говорят, не все такие стервы. Встречаются средь небесных дев и вполне ответственные.
— Баюн. Расскажи, где его искать и как поймать живым. — Владэк решил взять беседу с капризной дамочкой в свои руки. Поскольку Кавита прямо указала на ограниченное время нашей аудиенции, действовать следовало именно так — без лишних экивоков.
— О, птенчики, наконец, вспомнили, для чего их забросили в наши края? — Насмешливо хмыкнула Муза и, пригасив свое неземное сияние, уселась на ковер напротив рыжика. Да так грациозно, что мне завидно стало. И стыдно — за свои вечно скрещенные по-турецки ноги, поникшие плечи, тунику, которая никак не хотела струиться вдоль тела, а просто висела некрасивыми складками.
Владэк, заметив тучкой (скорее, тучищей) набежавшую на мое лицо угрюмость, подмигнул и улыбнулся. Какое счастье, что на него чары Муз не действуют...
— Что ты скажешь нам, Покровительница талантов? Газольвы явно предупредили тебя о нашем визите.
— Разумеется, Королева меня предупредила, — Муза фыркнула и стряхнула с точеного плечика невидимую пылинку. — И я не уверена, что вы справитесь с ее поручением. Как и те, кто был до вас. Баюны — жестокие, дикие звери. Девчонку еще, может, пожалеют, а вот тебя, герой...
— Я пойду с ней. — Младший Падурше смотрел строго и серьезно.
— Что ж, это твое решение. Я предупредила, — вздохнула Кавита и подняла раскрытую ладонь, в которую услужливый дом тут же уронил светящуюся сферу. Повинуясь команде Музы, сфера растеклась в воздухе тончайшим "блинчиком" и перепорхнула к нам. — Карта Облачного края и сопредельных земель.
— Тут только Киллевара, — возмутился Владэк, бегло осмотрев подарочек.
— Сейчас — да. Как выберетесь за пределы столицы, прикажете ей показать дорогу в Кёттур.
— Это...
— Это город на границе между Небом и Землей. — Хмуро пояснила Муза. Разговор ей явно не доставлял удовольствия. — Последний рубеж, где я смогу вас защитить, если вы вдруг передумаете выполнять приказ болотной джайдэ*. Просто выкрикнете мое имя трижды — и я приду.
— Что взамен? — моя подозрительность решила проявиться во всей красе. Музы — это, конечно, не ирландские фейри, но чем черт не шутит? У всех "помогальщиков", кого я встретила с момента неудавшегося праздника Крещения, были свои корыстные интересы.
— Ничего особенного. Останетесь в моем доме. — Кавита пожала плечами, глядя мне в глаза. — Таких экзотичных слуг ни у кого нет. И мне уважение, и вам — покой.
— Хорошо бы, не вечный, — проворчала я и отвела взгляд. — Объясни, время еще есть — что происходит сейчас в Верхнем мире? Кто еще здесь живет? С кем вы воюете?
— Заметили все-таки, глазастые, — Муза похлопала в ладоши, явно насмехаясь над нами. Сложно не заметить громадных мегхи, на спинах которых летят к нижним уровням Облачного края красные джины. В отличие от мирного населения, преимущественно серебристо-голубых оттенков, эти господа являлись местной боевой элитой и сражаться учились с рождения. — А с баюнами мы и воюем.
За оставшиеся десять минут Муза, как могла, объяснила нам сложившуюся "политическую обстановку" в этом мире. И знаете... Мне очень захотелось несколько проредить пышную шевелюру королевы болотниц. Ведь знала же, поганка трясинная, куда нас отправляет! Не зря так щерилась мстительно!
В отличие от моего индустриального мира, начисто лишенного магии, здесь Земля и Небо мирно ужиться так и не смогли. Поссорились местные царьки где-то на заре веков, а потомки до сих пор так и не догадались, что можно и перемирие заключить. Тем более причины истинные, из-за чего сыр-бор весь случился, забыли давным-давно. Облачный край и Ирд (так зовется здесь твердь земная) додумались только нейтральную зону создать, где устраивались ярмарки и судилища. И границы очертить.
Какое-то время в отношениях ирдов и облачников царило затишье. Так, бывало, пограничники кого-то изловят да казнят тут же, не отходя от места. А год назад при невыясненных обстоятельствах пропала молодая супруга эмира Небес, Гаяна Заступница. Муза как раз из числа наивных и доверчивых, свои обязанности честно исполняющих. Может, все бы и обошлось, в конце концов, женой-то она была не первой и даже не второй, да вот только...
Сплетничали, будто покровительствовала она никому иному, как сыну ирдского полководца. Мол, он-то ее и похитил, или сама сбежала с любовником — в отличие от людей из моего мира, здесь заглянувшую на огонек Музу при обоюдном желании можно было увидеть, потрогать...и далее, насколько фантазии хватит. А что? Ирдские жители, они всяко приятнее джинов. В общем, с тех пор и воюют снова. Киллевара требует вернуть Гаяну законному супругу, Ирд огрызается, что небесных шлюх у них отродясь не привечали, а у полководца их вовсе нет сыновей, только дочери. В общем, мутная история.
— Так... А баюны как к этому относятся, помимо того, что живут эти животинки в зоне военного конфликта?
Кавита посмотрела на меня, как на полоумную и звонков рассмеялась.
— Как? Как-как ты их назвала? Животинки? Ой, не могу... Смотри, в Ирде такого не ляпни, казнят без суда как богохульницу.
— А кто они, если не животные? — Я вспоминала все, что когда-либо слышала о баюнах, включая сказки родного мира. По всему выходило, что это действительно звери — из рода кошачьих, с исцеляющим любые недуги даром и крайне мерзким характером. Короче, обычные кошки, только крупные и говорящие.
В конце концов, вряд ли болотницы держали в качестве питомца гуманоида, а родственники Владэка потом его потрошили. Да и царица Ранеда вряд ли бы из человеческого сердца взялась ваять муженьку амулет. Больно нежная она и совестливая, на мой взгляд.
— Они звери только наполовину, — прервала мои размышления Кавита. Муза уже стояла в дверях, собираясь запрыгнуть на спину мегхи. — Баюны — перевертыши, птенчики мои, тем и опасны. А ирды их как Богов и прародителей почитают. Варвары, что сказать...
И, огорошив нас "доброй" новостью, улетела навстречу новым ощущениям. Мы же с Владэком остались в доме, абсолютно не представляя, как теперь поступить. Все-таки поймать и привести в другой мир неведому зверушку, пусть и говорящую — это одно дело. А вот тащить, по сути, в рабство разумное существо, да еще и привыкшее, что к нему как к божеству относятся...
— Лучше бы она не отвечала на последний вопрос, — я растянулась на нашем ложе и уткнулась носом в подушку. Правда оказалась слишком ошеломляющей для моих нервов. Хотя что бы изменилось, узнай я о природе баюнов не сейчас, а чуть позже? Будто я болотницу при том же раскладе собиралась отдать царю Возгару, ага. Может, действительно плюнуть на королеву и остаться здесь? Не факт, что болотные ведьмы сдержат слово и вернут меня домой, если получат своего "питомца". Обманывать неучей во всех мирах горазды. А я здесь неуч и есть — что в Семиречье, что в Лоргволе, что в Облачном краю.
— Вылетаем через...хм...три дня. Согласна? — Владэк прилег рядом на бок, подперев голову рукой. Взгляд рыжика блуждал по карте, словно сшитой из лоскутов тумана — так она переливалась и играла дымными краями.
— И что дальше? Будем ловить несчастного баюна? — я повернула голову и с неприятным удивлением воззрилась на "жениха". Он что, всерьез это? Или, раз здесь никакие клятвы и обещания предков не держат, можно поступать бесчестно? — Увы, но моя совесть все еще при мне. Я не готова оплачивать дорогу домой такой ценой.
— Не говори ерунды, Рада. — Парень поморщился и щелкнул меня по лбу. — Посмотрим сначала, что за люди такие, эти баюны. Может, с ними договориться проще, чем с болотницами.
После недолгого размышления (подумаешь, всего-то до обеда) я согласилась. По крайней мере, стоит узнать о легендарных "котиках" из первых рук. Да и надоел мне изменчивый Облачный край до невозможности. Приземленный я человек, как оказалось.
Глава 3. Кёттур
Несколько лет назад мне пришлось за неделю совершить около восьми авиаперелетов. В том числе из теплого влажного Сочи до февральской морозной Москвы. Те два часа стали отправной точкой для моей полетной фобии. Потому как старенький самолетик, заполненный пышнотелыми матронами, летящими на какой-то женский сбор в столице, трясло неимоверно.
Крылатый транспорт хрипел, трещал, сипел и клевал носом воздушные ямы. Пассажиры дрожащими руками глотали прикупленный на сувениры в дьюти фри алкоголь и молились — кто в голос, кто про себя. Стюардессы с вымученными улыбками пробегали по салону, явно костеря про себя того, кто придумал их униформу. Пахло валерьянкой, ромом и человеческим страхом.
Таких бурных аплодисментов экипажу после посадки я не слышала еще ни разу.
Если бы я знала, что полет в Кёттур будет как две капли воды похож на тот самый случай (если не хуже), я бы в жизни не села на спину жемчужно-розового мегхи, который спустя три дня после беседы с Музой ждал нас у порога ее дома. Пешком бы пошла, благо, дороги, идущие от старой Киллевары вниз по телу горы еще не успели зарасти. Увы, ни я, ни Владэк и подумать не могли, что сравнительно безопасный полет превратится в нашем случае в практически бесконтрольное падение. Этакое изгнание с Олимпа получилось...
— Влад, тебе не кажется, что эти краснокожие как-то странно на нас смотрят?
Я, не скрываясь, разглядывала крупного мегхи, несущего на своей спине десяток джиннов-воинов. Брутальные мужчины с колышущимися на гладко выбритых макушках "хохолками" разных оттенков преследовали нашего облачного ската с момента отлета. Просто на одном из поворотов упали на хвост и так и не отцепились. Особенно меня тревожил их командир, задумчиво поигрывающий сгустком пламени на ладони — никем иным этот громадный даже по сравнению со своими "коллегами" джинн быть не мог.
— Да брось, кому мы тут нужны? — легкомысленно отмахнулся от меня рыжик и продолжил терзать найденный где-то в доме Кавиты инструмент, сильно напоминающий губную гармошку. Звук пока что выходил на редкость мерзкий. Будто половицы рассохшиеся скрипят.
— Не знаю, кому именно, но кому-то нужны. Владэк, обернись же! — я дернула парня за рукав и, не чинясь, ткнула пальцем в сторону летящего по следу мегхи. Сидящие прежде воины вдруг зашевелились, меняясь местами, алые чубчики на их головах неожиданно подросли, превратившись в натуральные костры...
— Рада, держись! — сквозь зубы выдохнул резко посерьезневший шептун и отправил нашего ската в "штопор". Как оказалось, вовремя — спину опалило жаром. Запахло жженым волосом. Рядом ругался Владэк, оглядываясь на уже не скрывающих свои намерения воинов. Боевые джинны сливались в какой-то невообразимо яркий факел, мчащийся следом за нами на сумасшедшей скорости.
Владэк, поднаторевший в управлении летучим транспортом Киллевары, петлял, аки заяц. Однако совсем уйти от погони нам не удалось. Один из огненных шаров, пущенных меткими джинами, вскользь прошелся по плечу Владэка и поджег его волосы, второй проделал дыру в крыле нашего облачного ската. Большего не понадобилось. Зверушка тоненько взвыла, дернулась — и начала падать, завернув ценный груз в лице двух пассажиров в остатки крыльев. Только рухнув вместе с раненным мегхи на пыльную мостовую Кёттура, мы смогли перевести дух. Закон здесь блюли свято — нейтральный город свободен от военных действий и преследований. Воины эмира покружили над землей — и унеслись восвояси.
— Быстро спустились, с ветерком, — усмехнулся Владэк, выпутываясь из-под крыла мегхи, и тут же скривился от боли. Сквозь прожженную прореху в рубахе вспухал мутный пузырь ожога этак на все предплечье.
Редкие прохожие шли мимо и, судя по всему, происходящему не удивлялись. Как будто для них в порядке вещей были падающие с небес скаты и излишне легко одетые чужаки. Скупые строчки о климате на местной земле, которые мы отыскали в какой-то затрепанной газетке, от реальности сильно отличались. Вместо обещанной ранней осени под небесами царила ранняя зима. Такая, какой она только-только входит в мир. Еще не укрыты поля пушистым снегом, еще не опали до конца побуревшие листья с деревьев, но уже напоен мерзлой свежестью воздух. Поблескивает задорно в рассветных лучах иней, тонким белесым панцирем заковавший почву. Хрустит ледок, наросший за ночь в зеркалах луж. Валит ровными стрелами густой дым, поднимаясь куда-то к облакам от покатых крыш домишек. Застывшее, как льдинка, утро искрилось всеми оттенками подступающей стужи. Ирд оказался более суров к своим детям, нежели облачный край.
— Встать можешь? — я придирчиво осмотрела своего спутника и поплотнее закуталась в легкий плащик, пытаясь спрятаться от пронимающего до костей ветра.
— Тебе холодно? — Владэк поднял на меня удивленный взгляд. Затем, прислушавшись к чему-то, вскочил и стал распутывать непослушными пальцами завязки своей накидки. — Сейчас, погоди...
— Оставь себе. Еще с лихорадкой свалиться не хватало. — Искренний порыв и забота рыжика были приятны, но...неуместны. Не те условия, чтобы в джентльмена играть. Я, щурясь от слепящего глаза света, рыскала взглядом по близстоящим домам, выискивая хоть какой-то опознавательный знак. Гостиница, кабак, больница — что угодно, куда можно беспрепятственно войти и решить самые насущные для нас проблемы. Увы, но морозостойкостью я никогда не отличалась, а потому сейчас едва не стучала зубами от холода. И это всего за каких-то пять минут на улице!
— Друг, подскажи, где здесь можно согреться и в себя прийти после встречи с небожителями? — недовольно зыркнув в мою сторону, Владэк вдруг радостно улыбнулся спешащему по своим делам ирду, аккуратно заступив тому дорогу.
Абориген махнул в сторону ближайшего к нам строения пошел дальше.
— Лаконично, — качнул головой Владэк и, подхватив два наших вещмешка, на скорую руку сварганенных из наволочек Кавиты, заковылял, прихрамывая, к дому. При ближайшем рассмотрении над дверью обнаружилась вывеска в форме круга с непонятным иероглифом по центру. Знать бы еще, что он означает...
* * *
— Недурно здесь кормят, — Владэк осоловело поглядывал по сторонам и блаженно улыбался.
Прошло часа три с момента нашего веселенького приземления на бренные просторы нейтрального города. В том здании, на которое так неласково указал нам абориген, оказалось нечто среднее между дешевой ночлежкой для гостей вроде нас, медпунктом и местом регистрации. Нетвердо шагающих нас у входа подхватили сноровистые девицы — и понеслось.
Сначала нас отправили к местной целительнице — сразу вдвоем, чего стесняться-то. Обитала она в небольшом пристрое с торца ночлежки, табличка на двери которого гласила, что здесь обитает некая Виттория Брайт, целитель. Не знаю, как сами кеттурцы относились к подобным условиям лечения, я в первую минуту чуть не задохнулась — воздух в "приемном покое" можно было ножом резать, таким плотным он казался от удушающей смеси пара, дыма и каких-то резких запахов. Будто в баню попали. Обстановка терялась за клубами дыма, напоминая о своем присутствии разве что зыбкими силуэтами. Шкаф, лавка, складная ширма — и огромная система каких-то трубок, котлов, колб и стаканчиков на столе посреди комнаты. Именно рядом с этой конструкцией и обнаружилась лекарка. Полноватая дама цыганского вида оторвалась от булькающих и играющих всеми цветами радуги колб, смерила нас недовольным прищуром густо подведенных глаз, мученически вздохнула и нетерпеливым жестом отправила на лавку в углу.
— Что беспокоит? — отрывисто поинтересовалась она, делая какие-то пометки в разложенном на столе журнале.
— Магический ожог, — кашлянув, ответил Владэк.
— А, так это вас Джафар пощекотал, — хмыкнула лекарка и, отложив карандаш, подошла к шкафу. Повозилась, гремя склянками в его недрах, сноровисто смешала содержимое трех бутыльков в керамической миске, потом просканировала взглядом меня. В итоге я получила стакан с успокоительным отваром и... миску довольно вонючей зеленоватой субстанции.
— Поверх ожога тонким слоем. На ночь и утро хватит, потом снова зайдешь, — низким хрипловатым голосом инструктировала меня эта дама, вновь вернувшись к столу и погрузившись в записи. Кажется, подобия клятвы Гиппократа для здешних целителей еще не придумали. Либо мы не были сочтены поводом для особого внимания. — Да, раздевать будешь, ткань отмачивай, не то с мясом обдерет. Все, проваливайте.
Возражений с нашей стороны не последовало. Тем более, что на пороге сего "гостеприимного" дома нас уже поджидала нетерпеливо приплясывая, девушка из кеттурской версии гостиницы.
— Следуйте за мной. Я покажу ваши комнаты, — важно надувшись, пропищала девица и бодро засеменила вперед. Мы поспешили следом.
Хозяин "гостеприимного дома", посмотрев на бледно-зеленого от усталости и боли Владэка, милостиво позволил нам сперва привести себя в порядок, а уж потом бумажной волокитой заниматься. Та же девчонка отвела нас на третий этаж, практически на чердак, молча распахнула дверь в комнату и удалилась, гордо задрав нос. Правда, вернулась спустя минут пятнадцать, принеся с собой стопку постельного белья.
К слову, с комнатой нам повезло. Обстановка спартанская, зато никаких соседей. Всей мебели — низкие, практически без ножек, кровати в количестве шести штук, которые этакими штабелями уложены вдоль стены. Как раз на одну из этих кроватей и рухнул мой рыжик, пока я рассматривала из окна панораму города. Похоже, трехэтажная гостиница была самым высоким зданием в Кеттуре. Окно, кстати, запертое на крючок — как раз таких размеров, что можно беспрепятственно вылезти через него на крышу.
— Любезная, а где у вас можно помыться? — очаровательно скалясь, поинтересовался Владэк. Девица взглядом опытного оценщика (если не мясника) прощупала моего спутника с ног до головы, хмыкнула и, откинув тугую косицу за плечо, ткнула пальцем в окно.
— В термах, если хозяин разрешит, — пояснила она указанное направление и ушла.
Хозяин оказался понимающим (курс понимания — два нагревающих камня к четырем предметам киллеварской моды), термы — больше похожими на старорусскую баню, ту, которую топить по-черному принято. Нам очень повезло, что мешок с вещами, подаренными Кавитой (или заранее подготовленные предусмотрительной музой, уж больно гладко все складывалось) не пострадал во время падения. Золотое шитье, украшающее тонкие воздушные рубашки и шаровары, мозаика-аппликация из мельчайших кусочков драгоценных камней, нежнейший материал — те несколько пар сменной одежды, которые мы по настоянию музы взяли с собой, перекочевали к сияющему от восторга мужчине. Взамен мы получили по набору теплой и вполне добротной экипировки для пеших путешествий по земле.
Плащ пыльно-зеленого цвета, теплые немаркие штаны, две рубашки — тонкая нижняя и более плотная верхняя, шерстяная черная туника, шерстяной же платок на голову, валенки (серьезно, настоящие валенки! Только остроносые) и вязаные носки — все неяркое, не тронутое красителями, ручной работы, идеально подходящее для местного климата... И эти смешные люди были уверены, что ардин* и анжа* могут разгневаться за "скудную плату"!
Так и вышло, что пока мы торговались с хозяином гостиницы, пока отмылись от пыли и копоти, пока я обработала раны младшего Падурше — незаметно пролетели три часа. Солнце медленно катилось к зениту, ледок и иней на улице растаяли, поплыли в чистом морозном воздухе умопомрачительные запахи свежего хлеба и жареного мяса, заскрипели, распахивая створки, ворота где-то вдали — и город наполнился людьми. А затем произошло ОНО... Событие, благодаря которому я в очередной раз убедилась, что магия и прочее колдунство — это совершенно, абсолютно лишнее! И слава богам, что двадцать шесть лет моей жизни прошли в техногенном мире, где наука и прогресс ценятся выше, чем умение двигать взглядом камни и жечь глаголом сердца в буквальном смысле этой фразы.
Глава 4. Ничья земля
За седмицу до происшествия в Кёттуре
Над степью распускался багровый цветок заката. Озлобленный и разъяренный, как жаждущий битвы всадник, ветер-магур разогнал небесное стадо. Редкие барашки облаков превратились в длинных волнистых змей и теперь зияли на небе закатной тенью.
Природа под натиском ветра словно рыдала кровавыми слезами — магур, играясь, разметал по миру лепестки кармира, единственного, что цветет в эту хладную пору. Трава припала к земле, камни, выбеленные временем, протянули черные тени на восход, как будто перстами указывая верное направление степным существам.
Вот рогатый заяц-тину, ищущий укрытие от ветра, вдруг замер и вытянул уши. Что его привлекло? Неожиданный резкий звук? Быть может это резкий порыв магура, похожий на взмах острого меча? Вот послышался звон стали, а за ним хлесткий удар и снова звон. Кто не боится степных ветров? Ответ один — рядом ирды.
В широкой впадине, глубоким шрамом оставшейся на теле степи со времен прошлой войны с сынами неба, полукругом стояли шатры. Сюда, к краям так и не зажившей раны земной, магур не спускался. Не трепетали на ветру бунчуки, не вспыхивало яростными искрами пламя костров, не играло рябью зеркало горючей черной воды, робким фонтаном бьющей из самых глубин мироздания. Много песка утекло с тех стародавних пор, сгнили кости врагов, павших в бою, поросла весенней травой память о погибших во имя Тверди воинах... А раны на земле остались. Уродливо ровные, с оплавленными краями глубокие воронки и впадины, на дне которых нет-нет, да прорывалось озерцо черной, густой, как кисель, воды. Сколько их рассеяно по степи? Не счесть. Сколькие превратились из безобидных с виду ям в смертельно опасные черные болота, доверху наполненные загустевшей кровью земли, вокруг которых все живое исчезает?
— Здесь тоже все вымрет, почтенный Одерий? — статный черноволосый мужчина хмурился, растирая меж тонких пальцев серую пыль, оставшуюся на месте прежде тучного пастбища. Отправляясь в традиционный объезд земель, третий сын ирдского князя не подозревал, что все настолько плохо.
— Увы, да, мой друг. Степь умирает. — Его собеседник, обряженный на ирдский манер, но совершенно не похожий на суровых степняков, тяжело вздохнул, оглядываясь вокруг. Красивый край, загадочный, дикий... Эта земля так и не покорилась никому — ни ирдам, осмелившимся поселиться на самой границе степи, ни джиннам, когда-то давно лелеявшим мечты о собственных дворцах на просторах Тверди. — После нее очередь дойдет до лесного края и морей, а там и горы... До конца осталось не так уж долго.
— Они заплатят за страдания Степи! Трусливые шакары! — смаргивая злые слезы, запальчиво крикнул мальчик лет двенадцати. Именно из-за него дозорные сделали привал в столь опасной части княжества — лошадь мальца оступилась и сломала ногу. А ближайшее черное болото поджидало беспечных путников на расстоянии полета стрелы.
— Заплатят, Юнус, конечно. — Третий сын князя Ирдов серьезно смотрел на младшего брата. Ни капли насмешки или снисходительности не было в его взгляде — молодой мужчина говорил то, что думал. — Не будет Степи — и Небеса рухнут. Скажи Хазару, пусть готовит воинов на богж*. Я скоро подойду.
— Думаешь, ваш богж остудит горячие головы? Не напрасно ли ты держишь путь в город изгоев? — С сомнением протянул прозванный Одерием, "мудрым странником".
— Иного выхода я не вижу. Мне нужно выяснить, как остановить эту заразу. Пойдем, Одерий. Почетному гостю не пристало бродить одному.
В центре полукруга, образованного шатрами, увлеченно звенели клинками воины. Богж, излюбленная забава дозорных, отвлек мужчин от дурных мыслей и уныния, навеянного близостью мертвых земель.
— Хэй, книжный червь, никак опять будешь позорить отцовы седины? — гигант, исполосованный шрамами вдоль и поперек, широко оскалился, заметив княжича. — Выйди к нам, Арис, отдохни, как положено ирду!
Одерий укоризненно качнул головой. Из всех детей князя Тверди именно второй сын, Хазар, был в почете у воинов, чем гордился безмерно. Мало кто мог одолеть княжича в поединке, а уж перещеголять по числу убитых и захваченных в плен джиннов и подавно никто не пытался. Силен был Хазар и красив — как бывает красив шторм в своем неистовстве. Иссиня-черные волосы собраны в тугую косу, наточенными полумесяцами украшенную. Сила под кожей бурлит, перекатывается стальными тросами. Глаза алые, точь-в-точь, как у матери, по ночам сверкают. Не ведает Хазар ни жары, ни холода — вот и сейчас, в самый зябкий месяц одет он лишь в широкие, скрученные на голенях штаны и по кругу богжа босыми ступнями тропы прокладывает.
Отец прочил ему место воеводы в недалеком будущем. Да что отец, говорят, сам Джаффар Ослепляющий, предводитель Карающей длани эмира небесного, у владыки своего право на личный поединок с княжичем выторговал. До того хотелось краснорожему силу свою испытать, победить достойного врага в честном бою.
Джаффара второй княжич на родовом камне поклялся убить. Только эта клятва и держала парня в мире живых. Этак лет пять назад, когда элита небесного воинства развлеклась на земле, один городок неподалеку от столицы оказался сожжен дотла.
С тех пор Хазар носит на руке два спаянных обручальных браслета — вдовье бремя, а на шее — ладанку с прахом. С ней он и ведет долгие тихие разговоры по ночам, когда не может заснуть. Но князю о том знать не надобно, а воины трепать языками лишний раз не станут. И не такое видали.
— Куда мне с тобой тягаться, — Арис в притворном испуге заслонил лицо руками. — Доверяю тебе, старший родич, защиту чести и имени.
— Ловкач, — хмыкнув, Хазар потерял к брату весь интерес и подозвал к себе кого-то из дозорных. После ритуальной просьбы о защите втянуть книгочея в бой — все равно, что своими руками себя всей удачи лишить. — Юнус, тебе право на защиту передаю.
Мальчишка, жадным взглядом шарящий по бьющимся в круге парам, ликующе вскрикнул и помчался к старшему брату.
— Куда теперь, Арис-ардин? — Одерий неловко переступил с ноги на ногу. Чужестранцу никак не давалось искусство облачения в походный ирдский костюм. Вот и теперь в сапожок попал камешек, колкими гранями подло впивающийся в пятку.
— Я бы хотел пройтись, Одерий. В одиночку. Отдохни, путь неблизкий.
На том и разошлись. Чужак, прихрамывая, поспешил в свой шатер, а княжич выбрался за пределы стоянки, прошел еще немного вперед, чтобы не привлекать внимания своих дозорных...
Пусть ныне живущие на небесах и на земле воюют друг с другом — красивее звездного неба, такого, каким оно видится в степи, зрелища не найти. Арис лежал, скрытый от чужих взглядов иссохшими шуршащими стеблями травы, и любовался танцем далеких звезд.
Звездный свет этой ночью снова спас княжичу жизнь.
Зло свистнув, клинок пропорол подмерзшую землю как раз в том месте, где за миг до этого покоилась голова книгочея. Сам княжий сын уже стоял на ногах, пристально разглядывая напавшего. Счастье, что случайно прихватил с собой родовой клинок.
Его противником оказался Наяр — правая рука старшего брата. Такой же широкоплечий и могучий, как и Хазар-ардин, разве что волос короток да шрамов чуть поболее на дубленой шкуре.
— Замри и прими свою смерть достойно, Арис-нагша! Ты слишком слаб для ирда! — взревел воин, замахиваясь широким, под стать джинновским пламенеющим саблям, клинком.
Арис казался ивовым прутом на фоне своего убийцы. Княжий сын словно ртуть ускользал из-под удара в последний миг, но все-таки... Вот короткая черно-рыжая борода вспыхнула красной медью под последним лучом солнца — это чиркнула по щеке чужая сталь. Вот грубый, расшитый белыми нитями жилет окрасился в цвета заката — такого же злого и отчаянного, как и кружащий рядом враг. Вот набухает, жадно впитывая кровь, атласный кушак, прежде глубокого синего цвета...
Арис знал, что когда-нибудь этот миг настанет. Найдется кто-то достаточно фанатичный и быстрый, чтобы наплевать на светские законы княжества и, повинуясь шаманским бредням, укоротить рост "недостойного имени ирдов" на голову. Наяр был не первым посланцем шаманского круга — очень уж не по нраву пришлись староверам решения, внесенные в священную книгу Тверди третьим сыном князя. Однако прыткий воин имел все шансы стать последним, кого увидит в своей жизни молодой книгочей.
Неожиданный выпад, от которого не увернуться. В последнюю секунду Арис подставил плечо — алым ручьем потекла кровь по сгибу жилистой руки. Наяр победоносно взревел, мстительно поворачивая клинок, так и не покинувший живые ножны, которыми стала плоть княжича:
— Сдохни, джиннов прислужник!
Арис вскрикнул от резкой боли и упал навзничь, отброшенный тяжелым ударом в живот. Ставший бесполезным клинок выпал из руки, подняться не было сил. Рана, поначалу казавшаяся просто излишне болезненной, оказалась смертельно опасной. Похоже, шаманский выкормыш задел какой-то сосуд — пятно крови стремительно разрасталось, щекоча нёбо запахом окалины. Наяр склонился над поверженным, схватил мужчину за бороду и, вздернув подбородок своей жертвы вверх так, чтобы открыть горло, вытащил другой рукой узкий ритуальный нож.
— Конец тебе, нагша, — торжествующе прорычал воин, щекоча лезвием горло Ариса.
Яркие точки звезд на бархатно-синем небе подернулись туманом последнего забытья. Еще пара минут — и Наяру даже пачкать руки не придется, понял Арис. Смерти княжич не боялся — все-таки, вопреки злым языкам, он был сыном истинного ирда. Жаль только, Хазару помочь не сумеет — пропадет брат, сгорит в огне мести своей. И степь сожжет вместе с собой. А за степью и весь мир сущий исчезнет.
— Как жил скотиной, так и сдохнешь. Вслед за нагшей-мамочкой, — ухмыльнулся фанатик и замахнулся ножом.
Смотреть, как тусклый кончик лезвия приближается, неся с собой смерть, Арис не стал. Прикрыл глаза, мысленно попрощался с семьей...
Что-то резко свистнуло, над головой раздался влажный хруст, будто лопнул перезревший плод, ударившись о землю. На лицо плеснуло горячим, остро воняющим паленой плотью.
— Не так я видела нашу встречу, милый мой, — рассерженно прошипела незваная гостья где-то справа. Истекающее кровью плечо обожгло нестерпимой болью, запах горелого мяса ударил в ноздри — и Ариса, наконец, поглотил вечный туман.
* * *
Сознание возвращалось неохотно — край забытья противился, не желал отпускать законную добычу. Однако на этот раз смерти пришлось уступить. Запах жженых трав пробудил нюх, выплеснутая в лицо пригоршня ледяной воды взбодрила остальные чувства.
— Ар-р-р-рис, шакарий выродок, приди в себя! — рычал кто-то над головой взбешенным зверем.
Зрение вернулось последним. А вместе с ним и боль. Не та, лютая, кости переламывающая в один миг — всего лишь ее отголоски, задержавшиеся в теле. Но ослабевшему княжичу и этого хватило — первая же попытка пошевелиться чуть не швырнула его обратно за грань.
— Лежи смирно! Гер-р-р-ой... Одерий, да помоги же ему!
В губы ткнулся узкий носик пиалы, затылок приподняли узловатые тонкие пальцы странника. Сладковатый отвар с ароматом меда приятным холодком окутал горло, избавил от болезненного зуда в висках.
— Бедовый мальчишка! Разве в первый раз на тебя нападают? — продолжил свою отповедь Хазар, убедившись, что смертельная бледность ушла с лица младшего брата. — Говорил я тебе — не броди в одиночку? Ну?
— Говорил, — просипел Арис и недовольно скривился. Да, он, конечно, сам виноват в произошедшем — но лишь отчасти! Для подобной беспечности у молодого княжича был повод. — И ты же говорил, что с этим дозором мне точно нечего бояться.
Хазар рыкнул и пнул подвернувшийся под ноги кувшин. Посудина с укоризненным звоном разлетелась осколками по пушистому ковру.
— Жаль, что предатель уже мертв. Как он посмел! Обмануть! Меня! А ты, братец, — воин резко обернулся к Арису и впился в раненного взглядом. — Расскажи-ка мне, как ты одолел его? С такими-то ранами!
— А не я его одолел, — философски сообщил Арис, глядя в сплетение нитей шатра. — Я готовился умереть, когда вмешался кто-то третий.
— И куда же он делся потом, этот твой спаситель? — подозрительно уточнил Хазар, переглядываясь со странником. Тот лишь руками развел и головой покачал — мол, никаких третьих на пятачке залитой кровью земли не было.
— Хм. А разве не он привел подмогу? — озадаченно хлопнул глазами Арис. Княжичу еще смутно казалось, что спаситель этот был вовсе не спасителем, а спасительницей. Но поверить в такое... Да ни одну женщину род в полумертвую степь одну не выпустит. Даже кёттурцы — и те не рискуют судьбой своих дочерей и жен.
— Нет. Тебя нашел Юнус, — немного успокоившись, Хазар глубоко вздохнул и опустился на ковер, скрестив ноги. — Мальчишка сбежал зализывать раны от поражения — а вернулся, волоча твой дырявый кушак.
— Ничего не понимаю, — задумчиво протянул Арис. — Меня точно спас кто-то, убив предателя. Я в тот момент уже был на грани.
— Значит, помолимся за его жизнь богам. И достаточно на этом. А ты без охраны больше никуда не уходишь. — Полог шатра с шелестом упал обратно. С улицы послышались приказы, отданные зычным голосом Хазара. Стоянку сворачивали.
— Она еще вернется, — усмехаясь в густые усы, шепнул княжичу Одерий. И вышел, оставив подопечного метаться в догадках — как чужестранец понял, кто именно спас его? Ведь понял же, точно!
Глава 5.
Дозор ходко шел по степи, огибая мертвенно-пепельные проплешины с черными пузырящимися лужицами посередине. Чем ближе к горам приближались воины, тем больше становилось таких "пятен" на их пути. И тем сильнее хмурился Одерий, отмечая на карте опасные участки земли.
Чужак появился в столице княжества Ирдского четыре года назад, когда по всем городам и селениям Тверди искали талантливых лекарей. Какая-то тварь вылила отраву в озеро, откуда брали воду воспитанники Касарны — особой школы, где дети постигали воинское искусство. Князь не делил воинов на касты по праву рождения, как это принято у джиннов, потому в касарне сызмальства — с пяти лет — бок о бок учились и дети знатных родов, и дети простого люда. Был бы талант к воинскому делу...
Юнус оказался одним из трех сотен учеников, кого коснулась неведомая в ту пору хворь. У заболевших кожа по всему телу покрывалась мелкими язвами, вздувался живот, гноились глаза, выпадали волосы — вдобавок ко всему, бедолаг мучил страшнейший озноб. Взрослых странная болезнь не касалась, недуг поражал только детей. Причем чем старше был ребенок — тем тяжелее он болел.
Шаманы, лицемерные шакары, разводили руками и клялись, что это воля богов — стоит смириться и позволить несчастным умереть без лишних мук. Проще говоря, родителям следует самолично заколоть собственных детей, дабы не страдали малыши подолгу. Немудрено, что после этакого "мудрого" совета шаманов быстро вывезли за пределы княжества. А особо резвых, торопившихся облегчить муки малышей собственными руками, казнили на месте. Князь же приказал искать лекарей, способных одолеть заразу.
Одерий пришел на третьи сутки — тогда на рассвете умер самый старший из воспитанников Касарны. Мальчику было четырнадцать. Светловолосый худенький юноша лет семнадцати на вид просочился сквозь стражу, выставленную вокруг Касарны, будто невидимка. По-хозяйски прошел по пустынным коридорам, заглядывая в каждую комнатку, пропитанную болью и запахом болезни. Вздохнул устало и... потребовал у попавшейся ему на глаза сиделки отвести его к источнику, откуда брали воду для омовения больных.
Взбешенный князь ворвался в касарну уже через полчаса, как только чужак, отпив глоток воды из озера, сказал, что она отравлена. На странный вид пришельца правитель ирдов не обратил внимания — не до того было. Никому не известно, о чем беседовали за закрытыми дверями эти двое, однако...
Противоядие и поддерживающие здоровье снадобья для детей варили всем миром. Рецепт оказался прост — всего-то измельченные коренья растущего повсюду сорняка и смолотые в пыль цветки кармира. Этим отваром больных поили практически все время, разбавляя его крепким мясным бульоном. Этим же отваром осторожно поливали изъязвленную кожу, после чего выводили детей на солнце — ненадолго, всего лишь до тех пор, пока не высохнут темно-бурые капли. Уже к следующему вечеру дети стали чувствовать себя лучше, а к исходу седмицы и вовсе практически все отправились по домам. На каникулы, как было объявлено князем.
Отравленное озеро вычистить от заразы оказалось сложнее. Сначала водная гладь, залитая по приказу князя маслом, горела, чадя удушливым дымом два дня и одну ночь. Затем, как только языки пламени, взметнувшись последний раз, с шипением погасли, плотники отправились строить запруду с одной стороны озера. В то же время горожане, способные держать в руках лопаты, рыли отводные пути для "плохой" воды, соединяя на время озеро с земной трещиной, испокон веков деливший Твердь на Степь и Лес. Старую воду слили, рвы завалили землей, запруду разобрали — и только тогда князь, посоветовавшись с чужаком-лекарем, позволил снова начать занятия в Касарне.
Дольше всех проболел Юнус. С ним и с еще одним малышом белокожий чужак проводил дни и ночи напролет, никому другому лечение не доверив. Разве что старших братьев княжича впускал в отведенную больным комнату в княжеском доме — заметил, как в присутствии родных оживлялся Юнус.
Вопреки всем традициям Ирда, свое настоящее имя чужак открыл лишь Князю. Остальные довольствовались обращением "почтенный". Все, кроме Ариса и Хазара. Молодые княжичи всеми правдами и неправдами старались вытянуть из лекаря, как же его зовут, немало насмешив своими потугами и чужака, и медленно выздоравшивающих детей.
— Называйте меня Одерий, — усмехнувшись, через семь дней сжалился над ирдами чужак.
— Одерий? Но это же... — Арис возмущенно уставился на смеющегося лекаря. — Это же на староирдском означает "странник"! Это даже не имя!
— Большего я все равно не могу вам сказать, молодые люди. — Пожал плечами Одерий и подмигнул Юнусу. — Законы моей страны не равны вашим. Для моих сородичей имя — не то знание, которым делятся бездумно.
— Почему? Мы не достойны твоего уважения, почтенный? — ядовито прошипел Хазар, едва сдерживая желание побить наглеца.
— Ничего подобного, — несколько раздраженно ответил лекарь, звеня склянками — подходило время очередного приема лечебного снадобья. — Просто в моей стране тот, кто знает ваше настоящее имя, может легко подчинить вас своей воле.
Больше княжичи об истинном имени чужака не спрашивали.
Глоссарий
Анжа — "госпожа"
Ардин — "господин"
Богж — круговой тренировочный поединок, широко распространенный среди воинов Ирдского княжества.
Важан — боярин
Власник — наместник области
Газольва — болотница на языке Гордицены
Джайдэ — ведьма, магичка на языке Облачного края
Домнул, домни — обращение к представителям аристократии в Крицком княжестве.
Казник — военный чин в Гордицене. Что-то вроде сержанта.
Кармир — степное растение, цветет только в холодное время года на каменистой, богатой солями почве. За соцветия ярко-красного цвета назван "кровью магура".
Кужельник — существо из севернолесских сказок. Человек, который за счет мерзких ритуалов тянет силы из окружающего мира и так продлевает себе жизнь.
Лоргвол — скрытое под Севернолесьем место, где живут болотницы.
Магур — восточный ветер
Майштрюк — крицкое "десятник", командир малого отряда (от десяти до сорока человек)
Мегхи — облачный скат. Обитает в Верхнем мире, условно разумен. Используется как транспортное средство.
Млаштина — болотница на языке Крицкого княжества
Нёкка — водный дух, не терпит мужчин, но вполне дружелюбен к женщинам и детям.
Регия — область
Сэф — крицкое обращение к командиру полусотни.
Шакар — зверь-падальщик, водится в ирдских степях.
Шептун — заклинатель нечисти
Шерр — верховный правитель Тогуйского шеррата. По общим признакам схож с султанами Земли.
Месяцы:
Ледень — январь
Юнор — февраль
Брежень — март
Дубень — апрель
Кветень — май
Цервень — июнь
Цервенец — июль
Сапрень — август
Зарий — сентябрь
Рижень — октябрь
Листопадец — ноябрь
Прозинец — декабрь
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
